Рыбаченко Олег Павлович : другие произведения.

Недетские шалости компьютера шпионов

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Тут уже развороты и повороты сюжета очень даже круты до невероятности.
   ОДИН
  
   Tчеловек, которого я знал как Араш Багери, шел в ловушку. И я ничего не мог сделать, чтобы остановить это.
  
   Тяжело наблюдать, как происходят подобные вещи, зная, что ты должен вытащить человека. Это три части, говорящие себе, что ты должен был это предвидеть, и одна часть, знающая, что это твоя работа - что-то делать, и это должно быть правильно. Взаимные обвинения могут прийти позже.
  
   Багери приближался к улице под названием Кандхар, недалеко от центрального фруктово-овощного базара Тегерана на юге города. Местный агент ЦРУ, он был там, чтобы провести встречу по обмену мнениями с человеком по имени Фаршад Касими, старым другом, который работал лаборантом в близлежащем Иранском центре топливных и технологических исследовательских лабораторий. Или, как более точно известно на сайте среди тех, кто следит за подобными вещами, мастерская, где они создают смертоносное оружие, с помощью которого можно убивать людей, которые им не нравятся.
  
   Я понятия не имел, чем именно Багери был здесь, чтобы обменяться со своим другом, только то, что это должно было включать поступление денег и выход информации или технологий. Обычно такие операции проводятся именно так. Моя роль заключалась в том, чтобы убедиться, что он ушел, не обжегшись.
  
   И прямо сейчас это начинало выглядеть маловероятным.
  
   Я разведал район прошлым вечером, который был недалеко от кольцевой дороги, известной как скоростная автомагистраль Азадеган, отметив планировку улиц, съезды и пути эвакуации, и я оставил автомобиль, припаркованный в тени небольшого парка в конце квартала, на всякий случай. Перспективное планирование является основным элементом правильного решения этих вопросов и избежания неприятностей.
  
   Я не видел ничего в окрестностях, что вызывало бы тревогу, если только вы не называете застрявшим в пробке на скоростной автомагистрали рядом с припаркованным бензовозом, в то время как водитель курил и болтал с другом, как обычно. Но то, что я видел техника Фаршада Касими, за которым я некоторое время следил, сказало мне, что он не был полноценным специалистом. Если вы собираетесь довериться кому-то, шпионя в пользу другой страны, особенно США, вам следует выбрать человека, который не шумный и общительный и, похоже, любит свободно тратить деньги. Для скромного специалиста в государственной отрасли это казалось мне неправильным.
  
  
   Помня об этих оговорках, я добрался сюда почти час назад и занял позицию на заброшенном трехэтажном складе. С крыши открывался вид на улицы рядом с базаром и скоростную автомагистраль, проходящую мимо в направлении восток-запад, и, по крайней мере, три съезда, если они мне понадобятся.
  
   Было семь утра, и утро быстро накалялось. У меня уже был налет моторных паров, дыма и пыли на вкус, который, потягивая воду из пластиковой бутылки, никак не встряхивал. И брезент, который я натянул в тени кондиционера, мало что делал, чтобы уберечь меня от жары или мух. Но я знал, что мне не придется долго ждать, прежде чем мы сможем убраться отсюда; в тот момент, когда я увижу, как Багери появляется и делает свое дело, я буду готов схватить его и смыться.
  
   Движение в этом районе представляло собой смесь частных автомобилей, автобусов, такси и пикапов всех видов, и все они гудели от мотоциклов, как мухи вокруг гнилых фруктов. Все, казалось, стремились покончить со своими делами как можно скорее, прежде чем действительно наступит дневная жара, что означало много толчков, толчков и гудков.
  
   Нетерпеливый народ, иранцы.
  
   Осматривая улицу Кандхар в бинокль, я увидел знакомую фигуру, появившуюся в следующем квартале. По фотографии, которую мне показали, я понял, что это Багери. Он был худощавым, среднего роста, с редеющими волосами посередине и густыми усами. Он шел медленно, держа в руках пакет с фруктами, и выглядел расслабленным. Он даже жевал яблоко, чтобы добавить оттенок повседневного цвета, как его учили делать.
  
   Не выделяться; это было важно для этого бизнеса, но легче сказать, чем сделать, когда твоя жизнь на кону, и ты чувствуешь - знаешь - что за тобой наблюдают, потому что ты в обществе, где подозревают всех, даже невиновных.
  
   Я еще раз проверил улицы вокруг Кандхара, но никаких признаков Касими не было. Он либо страдал от болей похмелья, либо его задержали пробки, что достаточно легко в таком лихорадочном, переполненном городе, как Тегеран, где время - понятие текучее, а извинения всегда звучат экспансивно и из лучших побуждений.
  
   Затем я обнаружил, что был неправ, и день был готов разлететься на куски.
  
  
   На скоростной автостраде появился черный седан. Он был окружен другими транспортными средствами, но каким-то образом выделялся в своем собственном пространстве, как будто в пузыре. Я инстинктивно знал почему: он был слишком большим, слишком новым и слишком непохожим на все, на что здесь захотел бы ездить частный гражданин. Черные седаны поглощают тепло, но они также излучают плохие исторические вибрации. Это должна была быть машина иранского министерства разведки и национальной безопасности, известного как МОИС, преемника страшного САВАКА старого режима, говорили некоторые, со многими из тех же высокопоставленных сотрудников с теми же неприятными привычками.
  
   Сначала я подумал, что это может быть в другом месте, что нахождение здесь, в этой части города, было просто паршивым совпадением времени и обстоятельств. Но когда он просигналил и проскользнул к ближайшему съезду, который вел в район вокруг базара, я почувствовал, как надежда обрела крылья и полетела.
  
   Я сосредоточился на машине, в которой было полно мужчин. Это не редкость для тяжеловесов министерства; они любят путешествовать стаями. Но "винт в гробу", когда он исчез из виду в потоке машин, увидел знакомое лицо, выглядывающее из заднего окна, которое было опущено, чтобы впустить немного воздуха. Это был Фаршад Касими, его волосы и воротник рубашки развевались на ветру. Он смеялся над чем-то, что сказал мужчина рядом с ним, прежде чем сделать роскошную затяжку сигаретой и выбросить окурок в окно.
  
   Я вынырнул из-под своего укрытия и пересек плоскую крышу, чтобы лучше видеть, уклоняясь от множества телевизионных антенн и спутниковых тарелок, и низко пригибаясь, прежде чем добраться до парапета. На секунду я подумал, что ошибся. Седана не видно. Затем он появился из-за каких-то зданий и начал петлять по улицам, время от времени поворачивая то влево, то вправо, но с высоты моего насеста, в конечном счете направляясь в одном направлении.
  
   Он не спешил - до запланированной встречи Багери оставалось еще добрых пятнадцать минут, - но отсюда я мог видеть, что он был каким-то образом слишком сосредоточен на одной цели, как будто наблюдал за акулой, приближающейся к своей добыче.
  
   Я набрал номер Багери. Он должен был выбраться оттуда сейчас. Его взорвал его предполагаемый друг, и теперь он был мишенью. Он прозвенел несколько раз. Ответа нет. Черт. Чертовски подходящее время, чтобы засунуть его на дно своей хозяйственной сумки. Я встал и побежал вниз, удивив управляющего зданием, старика в длинной смене, который высунул голову из комнаты и закричал. Было слишком поздно заводить машину и перехватывать Багери до того, как седан доберется до него, но у меня был один шанс вытащить его: Я точно знал, куда поедет седан, как только они его заберут.
  
  
   У MOIS есть ряд объектов, которые регулярно используются в окрестностях Тегерана, в основном из-за логистики работы в таком переполненном городе, где движение на узких улицах представляет постоянную опасность. Ближайшая база в этом квартале находилась менее чем в миле, и именно туда я направился, как только вышел на улицу.
  
   Интерьер автомобиля, старого Fiat, уже напоминал печь для пиццы. Я опустил окна и включил вентилятор, но он перемещал воздух с медленной скоростью перемешивания ирисок. Я ехал так быстро, как только осмеливался, держа руку на клаксоне, маленькая машина аккуратно скользила между грузовиками, легковушками и вездесущими мотоциклами, некоторые из которых были загружены неопознанными горами багажа. Три минуты спустя я был в конце бульвара в тихом коммерческом квартале, где у МОИС есть свой местный комплекс безопасности. У этого есть высокая стена, увенчанная проволокой, и впечатляющие двойные ворота с постоянной вооруженной охраной, и это выглядело именно так, как и было: последнее место, куда любой здравомыслящий человек хотел бы попасть.
  
   Я оставил машину в двухстах ярдах от пешеходного перехода и прикинул, что у меня есть минуты три, прежде чем появится седан. Три минуты на то, чтобы устроить несчастный случай.
  
   За три минуты до того, как я разворошил осиное гнездо любой палкой, которую смог найти.
  
   Я проверил здания поблизости. Два недостроенных, но заброшенных склада стояли по одну сторону дороги, голые стены были необработанными и серыми, теперь покрытыми граффити; и ряд пустых складов с другой стороны, выпотрошенные корпуса, почерневшие от огня и давно покинутые их владельцами. Мусор из зданий был свален неподалеку и рассыпался по тротуару; блоки разбитого бетона, столбы строительных лесов, обрезки сгоревшего дерева и разрушенный мусор из магазина одежды.
  
   Это должен был быть момент Макгайвера.
  
   Однако сначала я наклонился, отодвинул ковер со стороны пассажира и приподнял часть пола. Это показало углубление коробки, приваренное к нижней части автомобиля. Внутри был завернутый в ткань сверток. Я снял ткань и остался с 9-миллиметровым браунингом высокой мощности и глушителем с толстой трубкой или глушителем. На пистолете были признаки того, что его хорошо использовали, но глушитель был новым. Оба выглядели готовыми к бою.
  
   Вряд ли это была чья-то идея об арсенале, но это должно было сработать.
  
  
   ДВА
  
   Aу раша Багери был привкус крови на губе и опухоль на щеке, куда его ударили, прежде чем запихнули в черный седан. Это был всего лишь один из многих синяков, которые он получил, и он знал, что впереди их будет еще много.
  
   Он также знал, что никогда больше не увидит свободы.
  
   За долю секунды до того, как он увидел машину, ожидающую в дальнем конце улицы Кандхар, он понял, что совершил серьезную ошибку; что каким-то образом его предали. Автомобиль был блестящим черным с тонированными стеклами и низко висел на подвеске, что было верным признаком усиленного кузова и пуленепробиваемого стекла. Только одно агентство пользовалось такими машинами, и ему даже не хотелось вспоминать его название, опасаясь, что он может произнести его вслух. Тайная полиция была одинаковой, независимо от того, как они себя называли, и этих людей боялись так же, как их машины выглядели зловеще, и не без оснований.
  
   Он перестал ходить, его ноги стали ватными. Машина стояла неподвижно, как большой черный жук. Может быть, он ошибался, и они пришли сюда за кем-то другим. Но кто? Улица была пуста. Затем он увидел облако выхлопного дыма, и машина покатилась по улице в его сторону, вспышка солнечного света отразилась от лобового стекла, как будто приветствуя его. Легкая ирония, решил он, в неудачный день.
  
   Он повернулся, чтобы бежать обратно тем же путем, которым пришел, чтобы затеряться в лабиринте узких улочек, где люди обеспечили бы лучшее укрытие и где он мог нырнуть в дверной проем, если Бог даст. Но он понял, что ноги не понесут его достаточно далеко или достаточно быстро; спасения не было, и ему некуда было пойти, чтобы быть в безопасности.
  
   Он издал звук глубоко в груди и задумался о своем друге Фаршаде, человеке, с которым он пришел встретиться. Фаршад предложил встретиться сегодня в этом самом месте, сказав Арашу, что у него есть важная информация для него о новом оружии, создаваемом в "лаборатории", включая небольшие взрывные устройства, которые можно спрятать в очень ограниченных пространствах, таких как ручная кладь. Араш выразил сомнения по поводу местоположения, предпочитая другое место. Но Фаршад был настойчив. По его словам, он был уверен, что за ним следят сотрудники службы безопасности в правительственной лаборатории, где он работал, и ожидал, что его допросят со дня на день. Он опасался, что кто-то, должно быть, заметил его интерес к разработке оружия и сообщил о нем.
  
  
   Стремясь сохранить информацию, Араш убедил себя, что он будет в безопасности среди толпы людей, торговцев и транспорта, которые в большом количестве собрались вокруг базара. И в обмен на информацию нас будут ждать деньги, которые станут гарантией лучшей жизни Фаршада.
  
   В любом случае, они были старыми друзьями, встретившимися для беседы. Что в этом было плохого?
  
   Теперь его поразило, что он был глупо наивен.
  
   Седан остановился рядом с ним, мотор гудел от подавленной мощности. Пассажир на переднем сиденье вышел и прижал его к стене, прежде чем ударить его со страшной силой в живот. Араш уронил пакет с фруктами и уклонился от нападавшего, тяжелого мужчины в штатском, чувствуя, как на его голову и спину обрушивается град ударов, а другой мужчина сильно ударил его по почкам. Он почувствовал, как его колено разбилось о кусок камня, когда он упал на землю, и подумал, что это должно было закончиться здесь.
  
   - Что ты делаешь? Почему ты? Что?-" Он попытался протестовать, хотя и знал, что это бесполезно. Протесты о невиновности - это все, что у него осталось, но они никогда не работали с такими людьми, которые знали только, что все виновны, если не на деле, то намеренно. Мужчины продолжали избивать, не говоря ни слова, их дыхание становилось тяжелее, поскольку они тратили свою энергию на растущую солнечную жару, нанося удары кулаками и ногами с почти небрежной отстраненностью, как будто он был не более чем грушей для битья в спортзале.
  
   Затем его схватили за руку и развернули лицом к машине. Он сразу увидел лицо своего друга Фаршада, который смотрел на него с заднего сиденья. Всего на секунду Араш почувствовал прилив облегчения. По крайней мере, Фаршад не пострадал; не было никаких признаков насилия, ни синяков, ни кровопролития, ни лица, похожего на смерть. Это было хорошо, конечно ...
  
   Затем он понял, что Фаршад улыбается. И он понял, что ему конец.
  
   Двое мужчин протащили его через тротуар и бросили на заднее сиденье рядом с Фаршадом. Но он не мог даже смотреть на человека, которого когда-то ценил; друга, который придерживался тех же антиправительственных убеждений, что и он сам, и часто говорил о том, как он хотел уехать из страны в Америку, где он мог начать новую и захватывающую жизнь.
  
  
   Для Араша предательство было слишком сильным, и он попытался отпрянуть, пока один из мужчин не прыгнул за ним и не оттолкнул его локтем в сторону.
  
   В машине, кроме него и Фаршада, было трое мужчин: двое, которые напали на него, и водитель. Никто из них не произнес ни слова, хотя тот, кто сидел рядом с ним, продолжал использовать свой локоть, злобно ударяя его сбоку по голове без всякой причины, кроме того, что это, казалось, было что-то делать.
  
   Это была тишина, которая пугала его больше всего. Если бы они разозлились на него, плюнули в него, обвинили его в том, что он предатель и преступник, пригрозили ему верной смертью, это было бы легче принять. Но это бессловесное насилие было самым пугающим из всех, поскольку оно не несло никакого послания.
  
   Когда машина тронулась с места и ускорилась, он в последний раз бросил смутный взгляд на внешний мир, его пакет с фруктами рассыпался по тротуару и уже вызвал интерес у одной из многочисленных собак, бродящих по окрестностям. Он предположил, что водитель направлялся к скоростной автомагистрали, без сомнения, направляясь в штаб-квартиру МОИС, где он исчезнет, как и многие другие до него. Он опустился на сиденье, пытаясь контролировать свой мочевой пузырь и задаваясь вопросом, что будет с его сестрой и братом, теперь его единственной живой семьей, у которой был дом далеко к югу от Тегерана. Будут ли они также втянуты, избиты и избиты, жертвы его желания изменить ситуацию в стране, а затем исчезнуть? Или они просто никогда больше не услышат о нем и будут вечно гадать о его судьбе?
  
   Водитель и пассажир на переднем сиденье тихо разговаривали и курили, воздух был тяжелым от резких табачных паров и усиливал затхлый запах пота и нестиранной одежды. Фаршад и мужчина рядом с ним молчали, каждый смотрел на проплывающий пейзаж.
  
   Путешествие было на удивление коротким. Араш поднял глаза. Они были далеко от штаб-квартиры МОИС, но сворачивали на широкую улицу в тихом коммерческом районе недалеко от того места, где его подобрали.
  
   Он огляделся и почувствовал, как его желудок перевернулся. Он знал об этом месте; он видел и читал о людях, которых приводили сюда в лагерь, расположенный в дальнем конце этой улицы, чтобы никогда не выходить.
  
   Это было место смерти.
  
  
   Он тихо застонал, заработав еще один резкий толчок локтем от охранника. Пассажир на переднем сиденье повернул голову, чтобы что-то сказать, но был прерван водителем, который выругался и резко затормозил.
  
   Пара вышла на дорогу метрах в тридцати впереди. Мужчина был невзрачного вида, одет в темную куртку и коричневые брюки. Рядом с ним была стройная фигура в длинном платье и шарфе, покрывающем ее голову, которую поддерживал мужчина за руку.
  
   "Поехали!" - рявкнул пассажир. "Пусть они подождут. У нас нет времени."
  
   Водитель пожал плечами и нажал на клаксон, и тяжелая машина рванулась вперед, явно занимая свое место на дороге в качестве предупреждения. Когда это произошло, человек на тротуаре отступил на шаг назад и наблюдал за его приближением.
  
   Как раз перед тем, как машина выровнялась, мужчина швырнул женщину на дорогу.
  
   Кто-то внутри машины закричал, как девчонка, и Араш задался вопросом, был ли это он сам. Раздался громкий хлопок, когда тело женщины перелетело через решетку радиатора и отскочило от лобового стекла, на короткое время закрыв солнечный свет. Затем она ушла, оставив свой шарф, зацепившийся за радиоантенну и развевающийся на ветру, как вымпел.
  
   Пассажир выругался. Один палец был зажат за одним из рычагов стеклоочистителя и обвиняюще указывал на них всех.
  
   Водитель несколько раз выругался и сильно ударил по тормозам, бросая их всех вперед и игнорируя приказы другого человека ехать дальше, несмотря ни на что. Рядом с Арашем Фаршад согнулся пополам, ударившись головой о спинку переднего сиденья, и теперь его рвало в пространство для ног. Охранник с другой стороны от него ругался и тянулся к пистолету на поясе.
  
   Затем задняя пассажирская дверь распахнулась, и появилась фигура. Это был мужчина в темной куртке. Он держал пистолет с большой выпуклой формой на конце ствола, и Араш заметил, что земля вокруг его ног была усеяна фрагментами бледного пластика; рука, ступня и часть ноги. А в канаву скатилась голова с пустыми, незрячими глазами манекена.
  
   Мужчина выстрелил вооруженному охраннику один раз в голову, затем вытащил Араша из машины, прежде чем с абсолютным спокойствием выстрелить еще три раза в салон.
  
   Двигатель заглох и замолчал.
  
  
   "Пойдем", - настойчиво сказал мужчина и подтолкнул Араша к маленькой машине, припаркованной дальше по улице. Они сели в машину, и мужчина уехал, петляя по лабиринту улиц, пока они не скрылись от возможного преследования. Когда они въехали на скоростную автомагистраль и влились в поток других машин, Араш наконец обрел дар речи.
  
   - Я не понимаю, - слабо сказал он. "Кто ты? Куда мы направляемся?"
  
   "Меня послал Лэнгли", - сказал мужчина и улыбнулся. Он сунул руку в карман куртки и достал паспорт и водительские права, которые протянул Арашу. "Запомни это имя; оно твое, пока мы не выберемся из этой страны".
  
  
   ТРИ
  
   Яя специалист по ближней защите. Я отвечаю за безопасность, оцениваю риски во враждебных ситуациях и, при необходимости, обеспечиваю надежное прикрытие. Чтобы выполнять свою работу, я должен смотреть вперед, где будет находиться директор в любое время, проверяя детали, местность, маршруты входа и выхода - особенно выхода - и предлагая наилучшее возможное решение для благополучного исхода. Если это сработает, директор даже не узнает, что я там, и пойдет домой счастливым. Если этого не произойдет, я вмешаюсь.
  
   Вот тут-то и вступает в дело жесткое прикрытие; это означает, что я даю отпор. Как в Тегеране.
  
   Традиционные профессионалы в области безопасности - те, кто носит костюмы и галстуки и заправляет за уши эти маленькие волнистые провода, работают в тесном контакте и лично в командах численностью в несколько человек. Они плотно группируются вокруг VIP-персоны в виде физического экрана, их функция - отображать видимый сдерживающий фактор для потенциального нападающего. В случае нападения они обеспечивают быструю эвакуацию и выводят своих VIP-персон из-под опасности. В основном это работает нормально.
  
   Основная проблема заключается в том, что угроза исходит из-за очевидного кордона безопасности. И чем больше периметр, тем больше времени требуется для отключения. К тому времени, когда команда отреагирует и начнет поиск, особенно если цель окружена высокими зданиями или возвышенностями, откуда снайпер может спокойно сделать свой выстрел, VIP-персона убита, а стрелок давно ушел.
  
   Оставаясь в стороне, я получаю возможность увидеть больше того, что происходит в окрестностях. Если директор внезапно станет мишенью, а я все сделал правильно, я могу принять превентивные меры. Это может означать схватить его или ее силой, если необходимо, и двигаться дальше. В основном это сводится к нейтрализации угрозы, прежде чем они смогут атаковать. Никакой суеты, никакого беспорядка. Ну, может быть, небольшой беспорядок.
  
   В целом, мне нравится быть впереди игры, чтобы видеть, что будет дальше. Как в Тегеране.
  
   Я беру большинство рабочих мест по рекомендации. О других я слышу через разрозненную сеть бывших военнослужащих, шпионов и частных охранных подрядчиков, которые обмениваются информацией о разведывательных или охранных заданиях по всему миру. Я проверяю столько, сколько могу, прежде чем выносить суждение, но вы не всегда можете быть слишком избирательными. И мне нравится работать в одиночку.
  
  
   Задание в Тегеране было получено через контакт в разведывательном мире США, человека, который ранее направлял Джобса в мою сторону. Он довольно быстро последовал за этим с другим звонком через несколько дней после моего возвращения.
  
   "Ты востребована", - сказал он, когда я ответила на сообщение на своей голосовой почте. "Некое правительственное агентство, расположенное менее чем в миллионе миль от Вашингтона, хочет, чтобы вы участвовали в операции с ружьем. Уровень срочный и критический. Тебе интересно?"
  
   Он мог бы говорить о любом из дюжины агентств, собравшихся вокруг резиденции правительства, как стервятники на добычу. Но я предполагал, что это ЦРУ, поскольку на него работал Араш Багери. Обычно они действовали в срочном и критическом порядке, и они используют частных подрядчиков, таких как я. - Куда едем? - спросил я.
  
   "Это не было указано, но, если я правильно читаю новости, это, вероятно, где-то в Европе".
  
   Россия. Это должно было быть - или где-то там. Где еще в мире сейчас было в центре внимания, как не на Украине и соседних государствах? Где еще ЦРУ может проводить операцию, требующую такого неназначенного оперативника, как я?
  
   По неназначенному, читайте отрицаемый. Так это называют, когда хотят сохранить свои руки чистыми, а зубы жемчужно-белыми. Если оператора поймают или взорвут, он сам по себе. Это часть риска в этом бизнесе.
  
   Я раньше работал в центральной и Восточной Европе и знал свой путь. И у меня были контакты из предыдущих операций, хотя насколько они будут полезны, зависело от точного местоположения. Идти в холод в поисках ресурсов - это тяжелая работа - и рискованная.
  
   Но, как я собирался выяснить, использование известных ресурсов также имеет свои проблемы.
  
   Двадцать четыре часа спустя я встретился с офицером тайной службы по имени Брайан Каллахан во фронт-офисе ЦРУ в Нью-Йорке. Срочный и критический подход был правильным. Это была быстрая работа, и я задавался вопросом, что заставило их так раскрутиться.
  
   Каллахан был высоким и худощавым, и на нем было написано "Лэнгли". У него были коротко подстриженные седые волосы и глаза человека, который провел много времени, заглядывая за угол, и ему не нравилось то, что он видел, но он был способен справиться с этим. Он казался расслабленным, но я мог сказать, что он был напряжен. Человек под давлением.
  
  
   "Это была хорошая работа, которую вы проделали в Тегеране", - начал он после того, как нам подали кофе из Starbucks дальше по улице и перестали оценивать друг друга. "Вытащить Багери оттуда целым и невредимым было адским подвигом".
  
   " Ты был в этом замешан?
  
   "Я был наблюдателем. Это была важная миссия. Жаль, что это не дало нам необходимой информации, но, по крайней мере, мы - вы - спасли важного человека и вытащили его живым. " Он смотрел прямо на меня, как будто пытался проникнуть в мою голову. Я нахожу, что люди в его положении часто так делают. "Тебя трудно поймать".
  
   Я не ответил на это. Я не рекламирую свои услуги, и мало кто знает, где меня найти. Но те, кто это делает, связаны, и слово скоро доходит до конца. Это не совсем лучший метод бизнес-бюро, но для меня он работает достаточно хорошо.
  
   - Ты смотрела новости? - спросил я. - спросил он.
  
   - Немного. Я так понимаю, вы не имеете в виду сегмент шоу-бизнеса. "
  
   Улыбка не совсем получилась, но он попытался. "Я бы хотел. Мы бы все зарабатывали больше денег и лучше спали по ночам. " Он постучал по столу. "Я думаю, это твоя работа. Я надеюсь на это, во всяком случае. Вы можете отказаться от этого в любое время во время первоначального инструктажа - но только до имен, мест и времени. "
  
   - Когда именно? - спросил я.
  
   "Я думаю, ты узнаешь достаточно скоро. Мы можем продолжить?"
  
   "Продолжай".
  
   Его задание было простым. Внешнеполитическое заявление госсекретаря Джона Керри ясно дало понять, что США будут поддерживать Украину во время ее проблем, связанных с пророссийскими сепаратистами, и растущей демонстрацией отказа от сотрудничества со стороны Москвы, несмотря на переговоры в Женеве в апреле 2014 года по исправлению ситуации между ними. С этой целью Белый дом решил, что необходимо поговорить со все более осажденными украинцами в знак поддержки. Но с этим были проблемы. Точно так же, как в Сирии, Иране и Египте во время и после Арабской весны, в этом участвовали разные группировки, каждая со своей собственной повесткой дня. Это был кошмар тактики, дипломатии и рассудительности, и кто-то где-то должен был в конечном итоге остаться несчастным.
  
   В данном случае переговоры должны были проходить на низком уровне, что означало отсутствие какого-либо присутствия СМИ, гибкость по своему характеру и готовность в любой момент сорваться с места и бежать домой, если станет жарко. Москва внимательно следила за участием США и Европейского союза, так что это будет нелегко.
  
  
   "Предполагалось, что это будет операция одного человека, - объяснил Каллахан, " вход и выход с минимальным шумом. То, что Госдепартамент называет "исследовательским по своему характеру и предназначенным для продвижения переговоров с различными сторонами, чтобы выяснить, кто кого контролирует". Это означает, что нужно найти способ добиться безопасного результата, не втягивая нас всех в грязную гражданскую войну - или что похуже. Как только Москва войдет с оружием наперевес, никто не сможет предсказать исход. "
  
   " Какова вероятность этого? Я мог бы догадаться, я полагаю, но всегда полезно услышать мнение инсайдера о мировых событиях.
  
   Каллахан сыграл это мило. Он увиливал. "Кто знает? Наши лучшие аналитики все еще работают над этим. Путин вел жесткую игру с Грузией из-за Южной Осетии, но быстро пошел на попятную. Он может делать то же самое снова достаточно долго, чтобы получить контроль в другом месте, но сценарий не тот. Украина - это смесь, некоторые за Москву, некоторые против. Страна уже разделена, и некоторые считают, что лучший исход - это раскол. Это будет нелегко, но если удастся избежать открытой войны, это будет лучше, чем танки, катящиеся по главной улице Киева в ближайшее время. "
  
   Удачи с этим, подумал я. Но их намерения были благими - на первый взгляд. Если Госдепартамент хотел помочь остудить ситуацию, и у них был человек, готовый и желающий пойти на это, было трудно обвинить их в приверженности. Как все обернется, можно было только догадываться. Что вызвало вопрос.
  
   " Ты сказал, что это должна была быть операция одного человека. Что ты имел в виду?"
  
   Он колебался, и я внезапно понял, откуда исходил стресс. Это не был план в процессе разработки, что-то, что они набрасывали на доске миссии; это было решенное дело. Поезд уже отошел от станции. Каллахан подтвердил это.
  
   "Наш человек уже на месте, но под домашним арестом и под непосредственной угрозой. Мне нужно, чтобы ты вошел и вытащил его. "
  
  
   ЧЕТЫРЕ
  
   Я сделал экскурсию по комнате в течение нескольких минут, пока он сидел и ждал. Это была в значительной степени танцевальная рутина; мы оба знали, что достигли той точки, когда я либо направлялся к двери и уходил, либо оставался и слушал полный брифинг с именами, деталями, датами и другими данными. После этого я был бы предан.
  
   То, что описывал Каллахан, было не работой по сопровождению, а спасательной операцией.
  
   Я снова сел.
  
   Человек, которого они послали, был офицером Госдепартамента с некоторым опытом работы в полевых условиях и короткой карьерой в армии. Это был мудрый выбор - насколько это возможно. Штатные сотрудники, работающие долгое время, обычно не очень разбираются в полевых действиях, что может быть как хорошим, так и плохим. Хорошее означает, что фактор осторожности удерживает их от риска; плохое приходит, когда у них есть немного знаний или опыта и они думают, что могут выговориться из чего угодно.
  
   Мое собственное мнение состояло в том, что, хотя от этого переговорщика не ожидали физической расправы, некоторый опыт передвижения по враждебным районам не причинил бы ему никакого вреда. Простая правда заключалась в том, что они послали человека в регион, где его могли схватить и запереть без предупреждения, если он сунет голову не в ту кроличью нору.
  
   И, судя по звукам, он именно это и сделал.
  
   - О чем мы говорим? - спросил я.
  
   - Я вернусь к этому. Каллахан достал папку из ящика и подвинул ее через стол. В нем была цветная фотография человека по имени Эдвин Трэвис. В резюме карьеры говорилось, что ему сорок пять лет, он женат, имеет двоих детей и живет за пределами Вашингтона, округ Колумбия. В реальном выражении это было почти ничего, но поскольку мы точно не собирались встречаться и быть лучшими друзьями, мне не нужно было знать больше. Слишком много ненужной информации просто затуманило бы проблему и не помогло бы мне присматривать за ним. Все, что мне нужно было сделать, это узнать его, когда я его увидел.
  
   На фотографии был изображен мужчина в явно хорошей физической форме, со светлыми редкими волосами, коротко подстриженными по бокам. У него был уверенный, суровый взгляд человека, который был там и делал вещи. Но фотографии лгут. Я инстинктивно мог сказать, что он не был боевиком, если только это не было на спортивной площадке со своими детьми. У меня сложилось инстинктивное впечатление, что было бы лучше, если бы он выглядел немного более заурядно. Среднее - это мягко; среднее ведет вас практически в любую точку мира и остается незамеченным. Из состава выбывают уверенные в себе или дерзкие.
  
  
   Каллахан, должно быть, прочитал мои мысли. "Мы провели его через интенсивный курс о том, как не совать голову в петлю, но Госдепартамент хотел, чтобы мы зашли дальше". Он цинично улыбнулся. "Я думаю, они не хотели, чтобы он слишком часто подвергался воздействию темных искусств, на случай, если он предаст их".
  
   - Что случилось? - спросил я.
  
   "Он прошел первый раунд встреч в Украине, постепенно прокладывая себе путь среди различных групп и их руководителей, вплоть до потенциальных лидеров завтрашнего дня. Затем, два дня назад, он был гостем на ночной встрече в городе Донецк, на востоке. Когда он уходил, группа вооруженных людей подняла его с улицы и отвезла обратно в отель. Они были описаны как ополченцы - местные мужчины в форме, украденной из близлежащих казарм. Они не объяснили почему, но сказали Трэвису не покидать здание, иначе его пристрелят на месте. С тех пор его держат там."
  
   - Это он тебе сказал?
  
   "Он передал короткое сообщение, но сигналы в этом районе прерываются, я предполагаю, что из-за Москвы. Оказание давления на группы, выступающие против отделения, включает блокирование телекоммуникаций и интернет-трафика, чтобы помешать обращениям к внешнему миру. Никто не слышал о нем с тех пор, как его сняли, но шведский дипломат видел его тридцать шесть часов назад. Он сказал, что выглядел нормально, но, похоже, переживал тяжелые времена. "
  
   "Значит, он должен выйти".
  
   "Это наш совет. Ситуация ухудшается, и есть риск, что он просто исчезнет. Въезд в страну для сотрудников иностранных СМИ затруднен, а некоторые поездки по дорогам ограничены передвижением войск. Проблема в том, что у нас связаны руки; нас проинструктировали, что отправка команды для его освобождения будет равносильна применению силы. "
  
   Команда. На языке ЦРУ это означало группу их собственных специалистов, обладающих опытом побега и уклонения.
  
   " Так какой у нас план?
  
   "Наш лучший шанс - его лучший шанс - это просто выйти из отеля. Уровень безопасности кажется довольно случайным, и люди, удерживающие его, не ожидают, что он будет двигаться. Проблема в том, что ему некуда идти. Но с незаметной помощью он мог бы убраться подальше, прежде чем они смогут организоваться. "
  
  
   Это был неплохой план; если Трэвис не был под замком и под охраной парней, которые не были профессионалами, единственное, что удерживало его внутри, - это угроза быть застреленным. Так что уход был, вероятно, последним, чего они ожидали от него.
  
   - У вас есть кто-нибудь из местных?
  
   " Да. Если мы сможем заставить его ходить, план состоит в том, чтобы вы взяли его след и проследили за ним в безопасное место через ряд переходов через границу с Молдовой. Бесполезно пытаться вывезти его из Украины - его будут искать. Он пожал плечами, как будто у него не было выбора. "Это долгий путь, но Молдова - действительно лучший выбор".
  
   Вырезы - это средство передачи информации или материалов из одной "ячейки" в другую, часто изолированно, чтобы один вырез не знал - и, следовательно, не мог выдать - личность другого. "Кто эти люди?"
  
   "Местные средства, которые мы использовали в течение некоторого времени, время от времени. Они надежны, но неработоспособны. Гражданские лица. Самое большее, что мы можем ожидать от них, это транспортировка и руководство, а не героизм. "
  
   На мой взгляд, такие люди - активы, как их называют в бизнесе, - достаточно героичны, живя двойной жизнью. Это не делает их всех предателями или шпионами, в зависимости от того, по какую сторону баррикад вы находитесь. Некоторые делают то, что делают, по политическим или религиозным убеждениям; некоторые потому, что им нравится шумиха. Другие делают это за деньги.
  
   - Трэвис будет знать, что я там?
  
   - Нет, если мы ему не скажем. Если бы он это сделал, он мог бы рискнуть и пойти туда, куда не должен. Мы этого не хотим; мы не ждем возвращения героя. Мы хотим, чтобы он вышел из отеля и поехал домой. Вот и все."
  
   "Почему бы не подключить посольство?"
  
   - Это слишком рискованно. Наш персонал там находится под наблюдением с тех пор, как взорвалась вся эта история с Крымом и Украиной. Если бы кто-нибудь из них был замечен направляющимся на восток, нас обвинили бы в разжигании беспорядков и внутренних беспорядков, хотя они, несомненно, знают, что Трэвис уже там и почему. Ситуация для них ухудшается, поскольку внимание всего мира сосредоточено на беспорядках. Так или иначе, Москва управляет этим и ждет, чтобы использовать любую ситуацию, чтобы отвлечь внимание от своего собственного растущего участия. Мы хотим, чтобы вы увезли Трэвиса до того, как это произойдет. "
  
  
   - Кто еще в этом замешан? Мне нравится знать, является ли операция общеизвестной. Если это так, я ухожу.
  
   Он выглядел слегка противоречивым, и я мог догадаться почему: привлечение постороннего не всегда хорошо воспринимается некоторыми твердолобыми ЦРУ, которые считают своих людей единственным решением проблемы. Дело в том, что Лэнгли постоянно использует субподрядчиков, когда им нужны тела на местах для запугивания или сдерживания, или когда правительство настаивает на варианте отрицания в случае, если дела пойдут плохо. Но один человек со специальными навыками вызывает внутреннее сомнение, как будто это какой-то хитрый ход или оскорбление их собственной особой честности. "Существует ограниченный список людей, осведомленных об этой операции, и я хочу, чтобы так оно и оставалось. Это включает в себя пару человек в Государственном департаменте, конечно, вместе с моей командой оперативной поддержки и высокопоставленными людьми. Но это в значительной степени все. "
  
   "Я отчитываюсь перед тобой?"
  
   - Когда сможешь, когда это будет безопасно. Но вы привыкли действовать в темноте, верно?
  
   "Да". В темноте, на большом расстоянии и часто вне досягаемости. Это звучит безумно, но мне это нравится.
  
   - Хорошо. Ваш основной контакт поддержки двадцать четыре часа в сутки будет набран из нашей программы стажировки. Он или она будет вашим голосом и ушами во время выполнения этого задания с минимальным перерывом. Если тебе что-нибудь понадобится, скажи им, и они проследят, чтобы это было сделано. "
  
   - Стажер? - спросил я.
  
   "Не волнуйтесь - они будут отобраны из трех процентов лучших. В настоящее время у нас немного не хватает специалистов на местах, но у них уже будет некоторый опыт работы, и они будут внедряться в течение всего вашего пребывания на местах, так что вам не придется сталкиваться с какими-либо информационными пробелами. "
  
   Информационные пробелы. Этого термина я раньше не слышал. Но я знал, что это значит; кем бы ни был мой контакт, они не покинут здание - предположительно, затемненную комнату где-то в недрах Лэнгли - пока эта работа не будет выполнена.
  
   Я надеялся, что у того, кого они выбрали, стальные яйца и ему не нужно много спать.
  
  
   ПЯТЬ
  
   Оперативный центр ЦРУ - Лэнгли, Вирджиния
  
   Lиндсей Ситера нервничал. После того, как ее вытащили с тренировки по огнестрельному оружию и тактике и сказали явиться в офис на втором этаже, она задавалась вопросом, что она могла сделать не так. Она чувствовала, как взгляды ее коллег по курсу провожали ее из комнаты, и знала, что происходит у них в голове: что она каким-то образом облажалась и ее исключили ... или ей повезло, и ей дали досрочное задание.
  
   Симпатия и зависть; они шли рука об руку там, где конкуренция за успех была интенсивной, и позиции с нетерпением искали. И никто не хотел быть стажером вечно.
  
   Она надеялась, что это было задание. Она получала высокие оценки практически по каждому модулю учебной программы, так что было мало шансов, что она все испортила, если только это не было чем-то, к чему она не была готова. Как и ее возраст. Или ее семья.
  
   В свои тридцать четыре года она была старше большинства своих коллег по приему. У нее была диплом юриста, но не было опыта работы в правоохранительных органах или в армии, и она задавалась вопросом, будет ли отсутствие опыта учитываться против нее, особенно после того, как ее всесторонне избивали жестокими физическими упражнениями люди на десять лет моложе ее. На самом деле она не была последней; эта честь досталась парню, который попытался одним махом преодолеть забор в стиле частокола и промахнулся. Но она также не сломала ни одной финишной ленты на дистанциях на выносливость.
  
   Ее самой большой заботой было ее семейное происхождение. Она честно ответила на все вопросы о семье, понимая, что подача заявления о приеме на работу в ЦРУ откроет им всем путь к интенсивной проверке. Она сомневалась, что развод ее родителей будет засчитан против нее, но наличие брата Томми, в настоящее время находящегося в военном гарнизоне, обвиняемого в ввозе наркотиков из турне по Афганистану, может ограничить ее возможности для продвижения, как и младшая сестра Карен, по уши в долгах и работающая с толпой преступников, которые ужевидел, как она совершила несколько правонарушений в нетрезвом состоянии и получила пару предупреждений.
  
   Ожидая в помещении, похожем на неиспользуемый офис на втором этаже, она проверила себя для презентации. Умная, но не слишком выделяющаяся, чистая и опрятная, без явных следов пистолетного выстрела, хотя на ее плечах висел слабый запах сгоревшего пороха; волосы короткие и аккуратные, ногти только с правой стороны приемлемой длины. Свет для макияжа.
  
  
   Дверь открылась, и она вскочила на ноги. Высокий, стройный мужчина вошел и сел напротив нее. В руках у него была обычная папка. Когда он перевернул обложку, она увидела свое имя, напечатанное на внутреннем клапане.
  
   " Брайан Каллахан, " представился он и жестом пригласил ее сесть. " Линдси Ситера. Мягкая буква "С", верно?"
  
   - Да, сэр. Как тот парень из Чикаго. Рок-группа, а не мюзикл. Она закрыла рот и почувствовала, что краснеет. Господи, откуда это взялось? Адский способ начать собеседование.
  
   Каллахан изобразил подобие улыбки. - Я знаю, кого ты имеешь в виду. Здесь говорится, что вы одиноки, у вас нет текущих привязанностей или иждивенцев, что вы живете один. Это все еще верно?"
  
   " Совершенно верно, сэр.
  
   "Хорошо". Он откинулся назад. "Я мог бы просмотреть ваше досье и сказать вам то, что вы уже знаете - что у вас лучшие оценки по всем направлениям, где это имеет значение. Но это было бы пустой тратой нашего времени, а у нас не так много свободного времени. Я офицер оперативного отдела штаба; вы знаете, что это значит?"
  
   "Да, сэр, хочу". Она почувствовала гул настоящего возбуждения и вспомнила, что нужно закрыть рот. Он не упомянул о семейном происхождении, что, несомненно, было хорошо, не так ли? Тон Каллахана был настойчивым, и она подумала, всегда ли так было здесь. СОО, как их называли, были основными связующими звеньями со сбором разведданных и оперативным персоналом. Они были в основном невидимыми офицерами, которые уточняли и воплощали предложения и планы в действия, а также направляли людей на остром конце: мужчин и женщин на местах. Шпионы, хотя никто не называл их так. Шпионы работали на другую сторону.
  
   - Хорошо. Избавляет меня от необходимости объяснять. Мне нужен офицер поддержки связи, Линдси, который не будет возражать спрятаться от света на некоторое время. Я не знаю, как долго, но это должно быть не больше недели, десяти дней. Тебе интересно?"
  
   - Абсолютно верно, сэр. Когда мне начинать?"
  
   - Ты уже сделал это. Вы были подписаны на все текущие графики тренировок до дальнейшего уведомления, но любое резюме, которое я напишу о вашей работе, будет учитываться при оценке вашей общей программы тренировок. Тебя это устраивает?"
  
  
   " Да, сэр.
  
   "Нет животных, о которых нужно беспокоиться? Нет членов семьи или значимых людей на горизонте, чтобы отвлечь вас? " Он смотрел на нее, не моргая, и она подумала, не ждет ли он, что она упомянет Томми или Карен. Они, конечно, отвлекали, она была старшей сестрой, но только когда это их устраивало. Она не разговаривала с Томми пару месяцев, а Карен звонила только тогда, когда нуждалась в деньгах и была в таком отчаянии, что разыгрывала карту эмоционального шантажа. Что ж, ей придется смириться с этим и какое-то время обходиться без него. Старшая сестра пропадала с радаров.
  
   Она открыла рот, чтобы ответить, но обнаружила, что в горле у нее пересохло. Боже мой, подумала она, он имеет в виду, что я буду работать под прикрытием? - Да, сэр. Я имею в виду, нет, сэр. Меня это устраивает. Ни животных, ни семьи, ни о чем беспокоиться. " Конечно, никакого парня, подумала она; с тех пор, как она присоединилась к программе. Было несколько осторожных подходов со стороны коллег и пара более очевидных разговоров в чате от парней из административного отдела. Но она избегала их всех. Ни для кого не было секретом, что романтические связи, хотя и не запрещены, могут стать серьезным препятствием на программе стажировки. Не то чтобы она давала обет посвящения в священный сан или что-то в этом роде; но она хотела добиться успеха в работе, которой всегда хотела заниматься со времен учебы в средней школе, и не собиралась бросать ее ради быстрого валяния в сене.
  
   - Хорошо. Вы останетесь в оперативном центре столько, сколько потребуется. Я распоряжусь, чтобы вам приносили еду из кафетерия, и, если вам нужен перерыв, мы можем назначить одного из других стажеров, находящихся здесь на задании, чтобы он его сменил. Но будь краток. Если потребуется, мы можем задержать вас на несколько часов, но вы должны рассматривать это как задание на двадцать четыре часа в сутки до дальнейшего уведомления. "
  
   " Чем занимаетесь, сэр?
  
   Он кивнул на папку. - Все это там, внутри. Прочтите это сейчас и оставьте здесь, когда будете уходить. Короткая версия такова: вы были назначены для поддержки оперативника на местах в Восточной Европе. Он не из наших, но ему следует уделять столько же внимания и внимания, сколько вы уделили бы штатному сотруднику ЦРУ. Понятно?"
  
   " Да, сэр.
  
   Каллахан наклонился вперед. "Я знаю, что это то, что вам уже говорили, но выслушайте меня - это важно. В течение следующих нескольких дней вы узнаете то, что никогда не покидало это заведение. Кодовое имя оперативника - Сторож. Он очень опытный, и вы можете провести много часов, даже целые дни, когда от него не будет вестей. Но когда вы это делаете, вы переходите в овердрайв и уделяете ему каждую секунду своего внимания, потому что ему это нужно. Не имеет значения, какое сейчас время дня или ночи; для Watchman, как и для любого другого тайного офицера, вы должны быть там, чтобы убедиться, что у него есть любая поддержка, которую он попросит. Это может быть что угодно, от координат на карте до расписания поездок, вплоть до маршрута до ближайшей больницы или имени дружелюбного врача. Понял меня?"
  
  
   " Да, сэр. Она протянула руку и взяла папку. Казалось, что она делает важный шаг, как будто она только что сделала важный шаг вперед в своей карьере.
  
   Лицо Каллахана смягчилось, как будто он понял. "Я не хочу, чтобы это звучало сложнее, чем есть на самом деле, и я буду здесь, чтобы направлять вас. Но жизненно важно, чтобы вы понимали, насколько важна ваша роль для Watchman. Это потребует от тебя всей сосредоточенности, понял?"
  
   "Понял, сэр. Могу ли я спросить, почему он снаружи?"
  
   "Возможно, вы слышали разговоры о различиях между персоналом Лэнгли и посторонними - теми, кого часто называют частными подрядчиками. Не слушайте это. Работа этого человека - сохранить жизнь другому человеку на поле боя и вытащить его целым и невредимым. Это то, в чем он хорош, и именно поэтому его выбрали. Тот факт, что он не из ЦРУ, для меня не проблема; важно то, что он может сделать. Это делает его жизненно важным для нас и страны. Это делает вас важной частью этого тоже. Я знаю, что это огромная просьба, которую мы просим от тебя в начале твоей карьеры, но я бы не разговаривал с тобой сейчас, если бы не был уверен, что ты более чем способен сделать это. "
  
   - Благодарю вас, сэр. - У Линдси от волнения пересохло в горле. "Я буду разговаривать с этим другим человеком?"
  
   - Нет. У него ограниченный круг подчиненных. Если он попадет в беду, Сторож должен его вытащить. Сторож - твой фокус. "
  
   - Я понимаю. Я тебя не подведу."
  
   Каллахан улыбнулся, впервые без видимых оговорок. - Я знаю это, Линдси. Просто убедитесь, что Сторож тоже это знает. Твой голос может быть единственным дружелюбным голосом, который он услышит в ближайшие несколько дней, помни об этом. "
  
  
   Как только Каллахан ушел, Линдси открыла папку и трижды прочитала краткие заметки - привычка, привитая ей ее отцом, фармацевтом. Прочти три раза, всегда говорил он ей, и ты запомнишь это навсегда. До сих пор это работало довольно хорошо и помогло ей закончить юридическую школу, так что она не жаловалась.
  
   Украина. Это уже давно было во всех новостях, но она знала об этом до смешного мало. Возможно, сейчас самое время обновить ее образование.
  
   В рамках своего обучения она уже участвовала в отдельных "живых" операциях, слушая в режиме реального времени и записанные аудиозаписи от офицеров на местах и просматривая видеозаписи с помощью беспилотных летательных аппаратов над Афганистаном, Ираком и другими горячими зонами. Однако, сидя в затемненном пузыре с группой других стажеров, некоторые из них казались немного нереальными, и она и другие подозревали, что это симуляция, помогающая отсеять романтиков, фантазеров и непредубежденных.
  
   Но это было другое; речь шла о мужчине, с которым она вскоре будет связана более тесно, чем с большинством ее друзей. Она могла бы положить трубку на них, а они на нее, и они все равно были бы друзьями утром, несмотря на похмелье и ссоры. Но не человек с кодовым именем Сторож. И от этого все казалось пугающе реальным.
  
   Сама его жизнь может зависеть от всего, что она услышит, сделает или скажет.
  
  
   ШЕСТЬ
  
   "Help уже в пути. Трэвис двинется, как только получит зеленый свет."
  
   Брайан Каллахан подавил дрожь, когда сел после объявления. Он находился в пристройке к операционному блоку в штаб-квартире Центрального разведывательного управления в Лэнгли. Воздух был чистым и чистым, с легким холодком и ощущением мертвенности, характерным для комнат нижнего уровня, где стены были бомбостойкими, а ткань была покрыта сетями слуховых помех. Но не атмосфера заставляла его нервничать; он привык к этому.
  
   Это было присутствие одного из трех мужчин, уже сидевших за столом в стиле зала заседаний.
  
   "Напомните нам о ситуации в интересах сенатора Бенсона, хорошо?" Первым оратором был старший помощник директора ЦРУ Джейсон Сьюэлл. У него была добродушная улыбка и манеры счастливого игрока в гольф, но настороженность в его глазах выдавала его с головой; перед ним был человек, опытный в области шпионажа и операций с высоким риском, который знал, о чем идет речь. Как и Каллахан, он также знал, чем рискует, не имея всех своих уток подряд для человека, сидящего на дальнем конце стола.
  
   - Это было бы очень полезно. Сенатор Говард Дж. Бенсон был, вероятно, самым влиятельным - и потенциально опасным - человеком, которого ЦРУ могло когда-либо впустить через свои взрывозащищенные двери. Бывший политик из Вирджинии, он долгое время был вхож в Вашингтон и являлся членом сверхсильного разведывательного сообщества, зонтичной организации для всех разведывательных агентств США, созданной для координации и поддержки, среди прочего, специальных мероприятий, связанных с целями внешней политики США за рубежом. Но что заставляло Сьюэлла и Каллахана опасаться его, так это его надзорная роль в Конгрессе в отношении операций и деятельности ЦРУ. Внешне сторонник Агентства, было общеизвестно, что Бенсон был скептиком ЦРУ и без колебаний потащил бы его, брыкаясь и крича, перед следственным комитетом, если бы ему дали хотя бы половину шанса.
  
   "Сенатор. Как вы, возможно, знаете, Государственный департамент недавно направил в Украину переговорщика по имени Эдвин Трэвис, которому поручено провести переговоры по установлению фактов с различными группами, вовлеченными в тамошние беспорядки; это как промосковские сепаратисты, так и украинские националисты, выступающие против раскола. Открытая отправка представителя правительства вызвала бы проблемы с Москвой, поэтому мы посоветовали им назначить его в Центр международной координации и сотрудничества, базирующийся в Женеве. Сокращенно CICC. Они все равно знали бы, на кого он работал, но если бы это стало известно, это спасло бы им лицо. "
  
  
   - Будем надеяться, что ты прав. Следующий мужчина сидел боком, ни на кого конкретно не глядя, его рот был плотно сжат. Его звали Маркус Кемпнер, и он был представителем Государственного департамента. У него были веские причины выглядеть неуютно; это был его первый визит в разреженную атмосферу Оперативного отдела ЦРУ, и он нес большую ответственность за то, что в настоящее время происходило с Эдвином Трэвисом. Он носил слегка патрицианский вид, который многие находили раздражающим, и любил говорить о своем интересе к искусству и культуре, чтобы скрыть отсутствие социальной непринужденности.
  
   " Прошу прощения? Каллахан выглядел удивленным комментарием.
  
   "Это было рискованное, но чрезвычайно достойное предприятие, но мы должны были попытаться. Мы не можем допустить, чтобы что-то вышло из-под контроля, что могло бы предположить, что на самом деле это была какая-то шпионская миссия ЦРУ. Здесь под угрозой не только безопасность одного человека. "
  
   "Женевский конец - это не проблема, сэр. Мы уже использовали его раньше. У них есть подлинная табличка на офисе на улице дю Гессен, и они абсолютно безопасны. Я надеюсь, что могу сказать то же самое о других аспектах этой "миссии".
  
   " Что вы пытаетесь предложить, мистер Каллахан? Кемпнер быстро заморгал. Он не привык сталкиваться с непритязательными членами шпионского сообщества, которые обычно не поднимали головы и оставляли разборки старшим по званию.
  
   "При всем уважении, сэр, - спокойно продолжил Каллахан, - вы специально не позволили нам иметь никакого отношения к логистике миссии Трэвиса, кроме предоставления некоторой справочной информации и предложения ему использовать прикрытие CICC. Это выдержало, как мы и предполагали. "
  
   " Джентльмены. Джейсон Сьюэлл умиротворяюще поднял руку. "Пожалуйста. У нас нет времени." Он взглянул на Кемпнера и добавил: "Мне жаль, Маркус, но Каллахан прав; ваши люди собрали это дело при минимальном участии с нашей стороны. Трэвис встал и ушел, прежде чем мы смогли полностью оценить ситуацию. Теперь вам нужна наша помощь, чтобы вытащить его из передряги, которую мы, конечно, рады предоставить. "
  
   Кемпнер выглядел так, словно собирался возразить на этот тихий упрек, но передумал и откинулся на спинку стула. Наживать врагов среди высокопоставленных сотрудников ЦРУ было не очень хорошей идеей, особенно когда ты просишь их о помощи.
  
  
   Говард Бенсон прочистил горло, прекращая дальнейшее обсуждение. Одетый в консервативный костюм и галстук колледжа, он выглядел именно тем, кем он был: старые деньги и старая семья. Но за фасадом скрываются острые зубы и амбиции современного бюрократа и политического борца. - Сколько людей задействовано в том, чтобы добраться до Трэвиса? Тихо спросил Бенсон.
  
   - Один человек, сэр. Как только он будет на месте, мы начнем действовать."
  
   - Один? Это адская задача, даже для ваших специализированных офицеров. Я думал, ты, по крайней мере, выделишь команду."
  
   Каллахан колебался. Несмотря на его повышенный уровень допуска, Бенсон вторгался на территорию, которая ему не принадлежала. ССО были членами военизированных формирований Агентства, набранных в основном из бывших сотрудников спецназа, таких как Delta и Seal Team 6, и отвечали за операции по обеспечению безопасности в опасных зонах. Они считались лучшими из лучших в том, что они делали. "Сэр, ситуация на земле непредсказуема. Весь регион разваливается на части и находится под пристальным вниманием средств массовой информации и местных служб разведки и безопасности. Я решил, что подрядчик будет нашим лучшим и безопасным вариантом на случай каких-либо последствий. "
  
   Бенсон нахмурился. " Вы используете постороннего? Слова были ледяными по тону, напоминая всем о часто цитируемой оппозиции сенатора частным военным подрядчикам и группам безопасности. Он уже несколько лет без колебаний осуждал их применение, особенно в связи с учениями "черный полет", или выдачей, как это было широко известно, и слухами о пытках повстанцев и подозреваемых террористов.
  
   Каллахан вздохнул и взглянул на помощника директора Сьюэлла, который просто кивнул, чтобы показать, что он поддержит ответ Каллахана. Он знал, что это должно было произойти. ЦРУ постоянно использовало субподрядчиков и всегда использовало. Но все еще была врожденная реакция на них, как будто это была критика способностей ЦРУ. И для такого скептика, как Бенсон, подойдет любая палка, чтобы победить Агентство.
  
   " Я счел это разумным, сэр. Нам нужна была чистая пара рук, чтобы не было никаких ссылок на нас. Однако главная причина, по которой я выбрал его, заключалась в том, что у него беспрецедентный послужной список, и эта работа - то, что он делает лучше всего. "
  
  
   - Как его зовут? - спросил я.
  
   - Его кодовое имя - Сторож.
  
   - Его настоящее имя.
  
   - Это то, во что я бы предпочел не вдаваться. Он почувствовал, как воздух затрещал от напряжения в тот момент, когда прозвучали эти слова. Он все равно что сказал человеку с высочайшей степенью допуска к секретной информации, чтобы тот не совал нос не в свое дело. - Не поймите меня неправильно, я не хотел показаться дерзким.
  
   "Я буду считать это прочитанным. Так зачем брать его на борт?"
  
   "Потому что из того, что коллеги г-на Кемпнера из Госдепартамента изложили на брифинге для этой миссии, и зная то, что мы сейчас знаем о ситуации с Трэвисом, я считаю, что существует реальный и достоверный риск для него и исхода этого предприятия. Я должен сделать все, что в моих силах, чтобы защитить обоих. "
  
   "Он прав". Кемпнер неохотно пошевелился. "Эта миссия - не поручение какого-то нерешительного дурака, надеющегося на удачу. Мы пошли на это, зная о рисках. То, что происходит в Восточной Европе прямо сейчас, не сильно отличается от Арабской весны несколько лет назад. Речь идет о власти и влиянии, и мы не можем сидеть сложа руки и надеяться на лучшее. Но вовлекать посольство - это не вариант. "
  
   - Я согласен. Но разве у вас нет "друга" в лице нового президента? Разве он не мог помочь?"
  
   "Этот слух не имеет под собой оснований, сенатор. Президент Порошенко никогда не был агентом Государственного департамента, что бы WikiLeaks ни говорил об обратном. В любом случае, мы хотели взаимодействовать со всеми сторонами. Если Путин продолжит то, что, по нашему мнению, является его намеченным курсом, он собирается дестабилизировать все больше и больше бывших советских государств и захватить больший контроль в регионе. Если мы сможем установить контакт с этими независимыми пораньше и удержать их на стороне, мы могли бы немного усложнить его работу. " Он поморщился. "Похоже, это вышло немного кисло. Но вытащить и вернуть Трэвиса целым и невредимым - это долгий путь к тому, чтобы показать, что с нами не будут связываться. "
  
   Это была необычно длинная речь для любого в этом зале, где отдавались приказы, передавалась информация и результаты передавались обычно тихим, размеренным тоном, который редко длился дольше нескольких слов. Но это было показателем статуса спикера, что никто не осмелился не согласиться или вмешаться в него.
  
   "Это беспорядок, хорошо", - сказал помощник режиссера Сьюэлл. Он изучал большую карту Центральной Европы и Ближнего Востока на одной из стен.
  
  
   "Честно говоря, для Украины немного поздновато". Кемпнер проследил за его взглядом. "Этот сценарий становился разделенным до того, как мы об этом узнали. Мы надеемся, что то же самое не произойдет с другими, поэтому мы решили сотрудничать с ними. "
  
   Сьюэлл посмотрел на него, и было ясно, что он пытается определить, была ли какая-то тонкая критика в заявлении. "Мы оценили ситуацию в Украине, насколько могли, но картина была туманной". Его челюсть была напряжена, и он выглядел готовым к драке.
  
   - Мы знаем это, Джейсон. На этот раз настала очередь Бенсона приглаживать взъерошенные перья. "Никто этого не оспаривает. Насколько я понимаю, цель этого упражнения с Трэвисом заключалась в том, чтобы проникнуть в регион и установить контакты, да?" Он посмотрел на Кемпнера, который кивнул. "Тогда это урок, усвоенный для будущих учений, я думаю, мы все согласны". Он поерзал на стуле и посмотрел на Каллахана. - Как этот ваш человек связывается с Трэвисом?
  
   - Он этого не делает, не напрямую. Если все пойдет как надо, Трэвис выйдет из отеля, где его держат, и его заберут и передадут по очереди, пока он не окажется дома и не освободится. Он даже не узнает о причастности Сторожа. Это специальность Сторожа; он работает на расстоянии и расчищает путь. Если возникает какая-либо опасность, он справляется с ней."
  
   - Вы говорите, он уже выполнял подобную работу раньше? В слове "работа" была небольшая заминка, как будто Бенсону было трудно произнести его, не сплюнув.
  
   "Правильно".
  
   "Для кого?"
  
   "Для нас, DEA, Разведывательного управления Министерства обороны и британской MI6. Я не могу вдаваться в подробности, но он также был ответственен за вывод важного агента ЦРУ из Тегерана всего несколько дней назад. Он сделал это прямо под носом у их министерства разведки и национальной безопасности. Агент вошел, чтобы получить информацию о разработке нового оружия иранцами. "
  
   - И как все прошло?
  
   "Это не так", - ответил Сьюэлл. "Агент был взорван другом. Но, по крайней мере, мы вытащили его живым."
  
   - Каково прошлое этого Сторожа? Сколько денег мы бросаем на него? "
  
   - Я не могу вдаваться в подробности, сэр. Извините."
  
   Бенсон бросил на Сьюэлла многозначительный взгляд. "Видите ли, это то, что мне не нравится в этих операциях. Но мы обсудим это позже. Когда Watchma - Кто, черт возьми, думает об этих именах? " Он надул губы с оттенком раздражения. - Когда он докладывает о прибытии?
  
  
   - Когда он будет готов и это будет безопасно, " ответил Каллахан. "Это то, как он работает".
  
   - Так это все? Мы будем сидеть и ждать, полагаясь на удобство наемного убийцы?"
  
   "Мы должны. Там, куда он направляется, не будет стопроцентного надежного покрытия сотовой связи из-за обширных электронных сбоев. В промежутке между этим исходящие сигналы легко улавливаются российскими станциями мониторинга. Он позвонит."
  
   "Будем надеяться, что он это сделает". Бенсон взглянул на Сьюэлла, прежде чем подняться на ноги. "Я должен сказать, мне не нравится, как звучит эта операция. Но поскольку он уже запущен и работает, я мало что могу с этим поделать. Как только дело сдвинется с мертвой точки, я бы хотел провести экскурсию по объекту, чтобы увидеть основные моменты того, как вы собираетесь работать с этим человеком. " Он не стал дожидаться согласия, а пристально посмотрел на Каллагэна. "Лучше бы это было хорошо, потому что, если вашего подрядчика поймают и взорвут, поверьте мне, ваш карьерный путь будет очень близко позади".
  
   Если это и было шуткой, то никто не смеялся.
  
  
   СЕМЬ
  
   Eзахват потенциально враждебной страны может быть осуществлен несколькими способами. Вы можете войти под значком официального или аккредитованного органа, такого как правительство, торговое представительство, одобренная НПО - неправительственная организация - или, если разрешено, представитель СМИ. Или вы можете использовать любые независимые маршруты или средства, которые могут быть доступны, для которых требуется виза и бизнес-план. Поскольку Каллахан сказал мне, что об официальном значке не может быть и речи, а сотрудники средств массовой информации уже начали бегать вокруг да около из-за ухудшающейся политической ситуации, мне пришлось проявить изобретательность.
  
   Я прилетел в украинский международный аэропорт имени Сергея Прокофьева в Донецке поздно вечером по документам, предоставленным Каллаханом. Я был смешанного польско-немецкого происхождения из небольшого немецкого городка недалеко от Котбуса на границе и искал работу в строительстве и, возможно, открыл небольшой бизнес. Хотя я не планировала идти ни на какие встречи, я попросила людей Каллахана заранее договориться о нескольких встречах с местным департаментом торговли и торговой палатой. Учитывая все остальное, происходящее в стране, я полагал, что они скоро забудут обо мне, и к тому времени, когда кто-то поймет, что я не появился, я полностью ожидал, что буду на пути из страны.
  
   Атмосфера в терминале аэропорта была напряженной, вокруг было много солдат и полицейских, все хорошо вооруженные и выглядящие нервными. Там было множество униформ, некоторые полные и достаточно элегантные, другие с мужчинами, одетыми в комбинацию боевых курток, джинсов и кроссовок. В любом другом месте, и они могли бы быть спецназом, но у этих парней был помятый вид ополчения, а не высококвалифицированных специалистов.
  
   Учитывая ситуацию, я был не единственным оптимистичным деловым путешественником, въезжающим в страну. Там была смесь немецких и французских делегатов съезда с небольшим количеством корейцев, и их количество давало мне полезное прикрытие, пока я не был уверен, что не привлек никакого официального внимания. Как только я смог, я прервал и направился в анонимный отель недалеко от аэропорта, где я забронировал номер. Я уже был одет для роли, в темную кожаную куртку, брюки и тяжелые ботинки. Я купил их в немецком сетевом магазине, специализирующемся на повседневной одежде для работы, и выглядел настолько незаметно, насколько это было возможно в этой части света. Просто еще один жесткий рабочий, прокладывающий себе путь по жизни.
  
  
   Эда Трэвиса держали в большом отеле в полумиле отсюда, в пределах аэропорта. Я пытался снять там комнату, но мне сказали, что "в обозримом будущем" вакансий нет. Это звучало так, как будто тот, кто мешал ему уйти, захватил все здание. Трэвис ждал, чтобы получить сообщение "вперед", как только я приведу себя в порядок и меня вызовут в Лэнгли. В этот момент местному агенту будет дан добро, и кролик начнет убегать.
  
   У меня было не так много свободного времени. Мне нужно было быть на месте и быть занятой, готовой найти и проверить окружение Трэвиса и следить за его прогрессом. Учитывая всю военную активность в этом районе, это будет нелегко. Мне пришлось бы рисковать блокпостами и случайными остановками со стороны милиции, но я решил, что смогу пробиться сквозь них.
  
   Первоочередной задачей было подобрать несколько колес. Я автоматически исключила любое из обычных агентств по прокату. Если они уже не были закрыты из-за отсутствия клиентов и риска не получить свои машины обратно, они скоро будут. Но это была не единственная причина, по которой я их избегал. Я не хотел рисковать, оставляя электронный след; для найма автомобиля требуется кредитная карта и паспорт или водительские права, которые я не хотел показывать, если не был абсолютно вынужден. Паспорт, которым я пользовался, был хорош, но я не хотел рисковать, подвергая его тщательному изучению. Любой опытный сотрудник иммиграционной службы, проводящий тщательное сканирование, в конечном итоге найдет в нем дыры. Дело в том, что теперь я был вне сетки, и это было то, как я хотел остаться.
  
   Я узнал имя поставщика в Донецке через контакт в Берлине. Макс Хенгендорф был посредником в вопросах ресурсов; если вам нужно было оружие, машина или пара силовиков, он был вашим помощником. У него были связи с определенными людьми из криминальной элиты по всей Европе, и он знал всех, кого стоило знать. "Ивканой в Донецке", - сказал он, когда я сказал ему, куда направляюсь. "Он даст тебе то, что тебе нужно. Он груб по краям, но я слышал о нем хорошие вещи. Я позвоню ему и дам вам знать, когда и где."
  
   "Нормально", - ответил я. - Действуют обычные правила.
  
  
   Он рассмеялся. " Конечно. Разве они не всегда." Обычные правила означали никаких имен, никаких вопросов и никаких неудачных сделок.
  
   Я получил ответ в течение часа, поэтому сейчас готовился к встрече в баре недалеко от главного железнодорожного вокзала.
  
   Я проверила свой внешний вид в зеркале в номере, использовала какое-то средство для расчесывания волос, затем положила несколько вещей в складную сумку и выскользнула из задней части отеля.
  
   Уже темнело, и зарево огней над городом отбрасывало тени на здания вокзала и прилегающие улицы. Движение было небольшим, и я мог двигаться, не привлекая внимания, придерживаясь внутренней стороны тротуара, просто еще один рабочий по дороге домой.
  
   Бар "Динамо" был среднего размера заведением со смесью работников физического труда и мужчин в рубашках и галстуках, большинство из которых говорили о футболе, который показывали на большом экране за стойкой. Если у клиентов и были какие-то мнения о беспорядках, угрожающих разорвать их страну на части, они старались не затрагивать эту тему и сосредоточиться на игре.
  
   Я заказал пиво и огляделся в поисках человека по имени Ивканой. Макс описал его для меня в нелестных выражениях, и я вскоре заметил его. Он сидел один за угловым столиком, толстый мужчина в мятом, засаленном костюме и галстуке, с потрепанным портфелем у ног и сотовым телефоном, прижатым к уху. В довольно переполненной комнате ему удалось сохранить большое пространство вокруг себя, что кое-что сказало мне о его репутации в местных кругах. Он оглядел меня, когда я подал знак, что хотел бы сесть, и закончил свой телефонный разговор, прежде чем кивнуть на стул. Я заметил несколько взглядов в мою сторону от других мужчин в баре и решил, что этот человек был хорошо известен, но не совсем популярен.
  
   - Ивканой? - спросил я.
  
   Он ничего не сказал. Я подумал, что он играет злого и капризного, потому что это соответствует его самооценке, и он хотел сохранить видимость для других в баре. Итак, я упомянул Макса в Берлине и напомнил ему, что приехал за машиной.
  
   Он бросил на меня еще один осторожный взгляд, окидывая взглядом дешевую одежду, мою сумку и дневную щетину. Я говорил по-русски с немецким акцентом и надеялся, что он ничего не имеет против старого врага.
  
   - Макс? Я не знаю максимума. И я никогда не был в Берлине. " Он снова посмотрел на свой телефон, всем своим видом демонстрируя незаинтересованность. "И если вам нужна машина, попробуйте в аэропорту. У них их много."
  
  
   "Я предпочитаю уединяться", - сказал я ему. Я был озадачен его отношением и задавался вопросом, было ли между ним и Максом что-то вроде иголки. Или, может быть, он заподозрил подставу и подумал, что я коп под прикрытием, пытающийся провернуть операцию. "Слушай, ты хочешь заниматься бизнесом или нет? Если нет, скажи мне, и я пойду к тому, кто знает. "
  
   Откровенный разговор достал его. Он поправил галстук, который выглядел так, как будто он использовал его, чтобы кого-то задушить, и помахал своим мобильным телефоном. " Эй, успокойся. Это не проблема. Мне нужно позвонить, " сказал он и посмотрел на часы. " Ты просил "добавку". Ты знаешь, насколько сильно, верно?"
  
   "Экстра" был оружием, полуавтоматическим. Я направлялся на опасную территорию, где по улицам бродили всевозможные ополченцы и неофициальные вооруженные группировки, и мне не очень хотелось с самого начала ставить себя в невыгодное положение. Пистолет был последним средством, но это могло быть просто необходимо, чтобы вернуть меня и Трэвиса домой целыми и невредимыми. - Макс сказал мне, сколько.
  
   Я увидела блеск размышления в его глазах. Теперь, когда я был здесь, согласованной цифры было недостаточно. Он знал, чего хочет, и собирался добиваться этого, полагая, что я заплачу, поскольку у меня не было времени играть в игры. Я добавил тридцать процентов к цифре, и он кивнул, довольный своим умением вести переговоры. " Подожди здесь, а я вернусь. Он схватил свой портфель и неторопливо направился к входной двери, путь перед ним расчистился, как по волшебству. К тому времени, когда он вышел на улицу, он разговаривал по мобильному телефону.
  
  
   ВОСЕМЬ
  
   Tдвадцать минут спустя, когда я уже начал думать, что меня одурачили, в дверях появился Ивканой. Он все еще нес свой портфель. Он не прошел весь путь, но щелкнул пальцами в воздухе и подал мне знак следовать за ним. То, как ты делаешь вещи, когда хочешь, чтобы все в этом месте знали, что ты босс.
  
   Какой профессионал.
  
   Теперь он двигался с гораздо большей энергией, двигаясь впереди меня, как будто его ноги были на крыльях. Мы миновали ряд магазинов, в основном закрытых на ночь или, возможно, не работающих, их владельцы не смогли или не захотели работать в нынешних условиях, и завернули за пару углов, никого не встретив. Если власти хотели ввести здесь комендантский час, они точно не собирались сворачивать свою работу. Большинство местных жителей уже покинули улицы.
  
   Мы оказались на узкой, плохо освещенной улице с тупиком, образованным насыпью железнодорожной ветки. В поле зрения была единственная машина, Toyota Land Cruiser, припаркованная под деревом. Это выглядело странно неуместно, и я осмотрел все вокруг, не увидев ничего, кроме затемненных окон и пустых дверных проемов. Это напомнило мне о некоторых поддельных городских партиях, на которых я проходил военную подготовку по рукопашному бою, хотя, если кто-то и собирался выпрыгнуть на меня, это были бы не картонные силуэты. И если какие-то копы наблюдали, они держались подальше.
  
   Что-то было не так, но, возможно, это были нервы миссии.
  
   Ивканой заметил мой взгляд и ухмыльнулся. "Не нужно беспокоиться о полиции", - сказал он и потер пальцы. Было ли это нервной реакцией или означало, что он заплатил им, я не был уверен, но я воспринял это как хороший знак - с оговорками.
  
   Я обошел "Тойоту", проверяя тени на ходу. Автомобиль был в хорошем состоянии и выглядел грязно-красным при плохом освещении. История его жизни легко читалась по следам вмятин и царапин на панелях кузова и крыльях, а также множеству царапин на лобовом стекле. Но он выглядел готовым к работе с хорошими шинами и дворниками. Пока все хорошо.
  
  
   " А как насчет дополнительного?
  
   " В бардачке с запасной обоймой. Добавь еще пятьдесят процентов наличными, - веско предложил Ивканой, - и я не буду просить тебя вернуть их обратно. Он усмехнулся, сказав это, и щелкнул ключом на пластиковом брелке.
  
   Это было странно говорить. Сделка есть сделка. Я посмотрел на него, задаваясь вопросом, шутник он или просто жадный. "Машина чистая?" Последнее, что мне было нужно, путешествуя с оружием, это чтобы машина была в списке украденных транспортных средств.
  
   Он пожал плечами, как бы говоря: "бери или уходи". - Почему тебя это должно волновать?
  
   Тогда я понял. Не было никакой сделки; это была подстава.
  
   Я услышал шаркающее движение в тени справа от меня. Я обернулся как раз в тот момент, когда мужчина в кожаной куртке вышел из узкой калитки в стене в паре ярдов от меня. Даже в тени я мог видеть, что он был большим и держал в одном большом кулаке что-то похожее на обрезанный бильярдный кий, и ухмылялся, как будто ему нравилось им пользоваться.
  
   Я услышал щелчок, и Ивканой открыл свой портфель и достал отвратительного вида блэкджек. Я был удивлен; это довольно старомодное оружие, и большинство бандитов в США посмеялись бы над ним. По сути, это кожаный мешок, набитый свинцом или песком, но его главное преимущество в том, что он бесшумный.
  
   - Ты шутишь, " сказал я, просто чтобы застать его врасплох. Говорящая метка - это тот, кто может просто отказаться от игры, не сопротивляясь.
  
   Ивканой отбросил портфель в сторону и протянул пустую руку. Он не слушал и внезапно перестал выглядеть таким усталым или помятым.
  
   Он делал это раньше. Без сомнения, местная ситуация давала ему широкие возможности трахнуть любого, кого он мог, без гарантии возврата. Учитывая все остальное, местные копы будут слишком заняты, чтобы расследовать мелкие преступления, и он чертовски хорошо знал, что я все равно не собираюсь подавать жалобу. Для него это был беспроигрышный вариант.
  
   " Деньги, " сказал он. " А также ваш бумажник и паспорт. Все это. Ты хочешь вернуться домой целым и невредимым, да?"
  
   Я действительно не хотел вдаваться в это. Я сделал мысленную заметку поговорить с Максом, возможно, нанести ему визит, когда в следующий раз приеду в Берлин. Сознательно или нет, он заключил со мной никчемную сделку. - Хорошо, - сказал я, показывая открытую ладонь. "Нет необходимости в насилии. Мы можем с этим разобраться." Я говорил, чтобы остановить их атаку, зная, что они захотят сделать это, не прилагая слишком много усилий. Но я также играл на время и преимущество. Я достал из кармана сложенную пачку банкнот и протянул их ему, позволив при этом дрожащим пальцам.
  
  
   Ивканой заметил движение и ухмыльнулся. Он понимал страх; это было частью того, чем он торговал, что заставляло его мир вращаться. Я была меткой, и он добился того, чего хотел. Легкие деньги - и ему, вероятно, нужно будет только наполовину избить меня, прежде чем отпустить.
  
   Как только он протянул руку, чтобы взять банкноты, я уронил их на землю.
  
   Это застало его врасплох. Он заколебался и посмотрел вниз. Глупый ход - это было не так, как предполагалось. Прежде чем он успел среагировать, я вмешался и ударил его достаточно сильно, чтобы он закрутился, как волчок, и упал на землю, звук удара эхом разнесся по улице. Блэкджек выкатился из его руки, и звук его удара головой о тротуар сказал мне, что он выбыл из боя.
  
   Его ведомый тоже не был готов к такому развитию событий. Но он пытался. Он издал звук глубоко в груди и побежал на меня, подняв кий над головой и, без сомнения, надеясь, что его размера будет достаточно, чтобы запугать меня. Я подождал полсекунды, затем швырнул ему в лицо свою сумку, отвернулся от него и нанес удар ногой мула. Преимущество такого удара, который наносится назад, заключается в том, что ваша собственная опасная зона - ваша голова - находится дальше всего от атакующего, и при правильном расчете вытянутая нога вступает в контакт первой - и сильно.
  
   Удар пришелся ему чуть ниже живота, глубоко погрузившись. Он взвизгнул один раз и упал на колени, широко раскрыв глаза и рот от шока. Удивительно, но он начал выпрямляться, хватая ртом воздух и хватаясь за пах, но готовый к бою. Он явно был сделан из более прочного материала, чем его друг, и все еще держал кий. Поэтому я схватил блэкджек и, пока он пытался заставить другую ногу работать, ударил его один раз под ухом. Он завалился набок, и я постучал по нему еще раз, просто чтобы убедиться. На этот раз он не пошевелился.
  
   Я проверил карманы его куртки и с удивлением обнаружил, что он пришел с чем-то более тяжелым, чем бильярдный кий. Это был маленький пистолет-пулемет, пристегнутый к нагрудному ремню и спрятанный под курткой. Он выглядел как "Узи", но я ставил на местную копию. Это был пугающий знак мужества типичного гангстера, и я задавался вопросом, использовал ли он его когда-нибудь или это было просто для показухи.
  
  
   Я отстегнул его вместе с запасным магазином на ремне, радуясь, что он вышел с бильярдным кием, а не с пистолетом, иначе все могло закончиться по-другому. Затем я подошел к Ивканой и проверил его руку. Он все еще держал ключ от машины и стонал от боли. Когда я взял ключ, он посмотрел на меня и сделал дикую попытку схватить меня за лицо.
  
   Я взял его за руку и встал коленом ему на грудь, заставляя воздух выходить из него, как проколотую подушку. Затем я схватил его за средний палец, загибая его назад, пока не завладел его полным и безраздельным вниманием. Он перестал двигаться.
  
   - У нас была договоренность, - напомнил я ему. "Вы должны были предоставить машину и оружие, а я должен был заплатить вам немного денег. Это была достаточно простая сделка, верно?"
  
   Он ничего не сказал, только харкнул и попытался плюнуть мне в лицо. Крутой парень. Так что я сломал ему палец и оставил его кричать, как девчонку.
  
   Я забрался внутрь и завел "Тойоту", затем проверил бардачок. Пусто, если не считать пачки конфетных оберток. Никаких дополнительных. Но в этом нет ничего удивительного; я не ожидал, что зайду так далеко. Я уехал, включив фары и проверив обогреватель и дворники. Перегружайте машину таким образом сразу, и любые неисправности в электрической цепи должны проявиться, прежде чем зайти слишком далеко. Если бы я ехал на гламурной развалюхе, мне нужно было бы довольно быстро найти альтернативу. Но это было достаточно мило, поэтому я остановился возле небольшой автостоянки, огражденной линией чахлых кустов, и пошел прогуляться. Я заметил маленький Datsun примерно того же возраста, что и Toyota, и приступил к работе, меняя номера и покрывая те, которые я оставлял на Datsun, большим количеством грязи. Если повезет, водитель какое-то время не заметит подмены, и у меня будет некоторая свобода действий, прежде чем мне понадобится обменять те, которые я взял, на новый комплект.
  
   Затем мне нужно было спрятать пистолет-пулемет, который оказался хорватской моделью Ero. Если бы я столкнулся с проблемой, то выставить ее на всеобщее обозрение означало бы навлечь на себя неприятности. Самым простым решением было бы сбросить его в удобную канализацию. Но это было бы все равно, что ходить голым. Если бы Ивканой был таким человеком, каким я его представлял, он был бы очень зол на то, что его бросили на задницу со сломанным пальцем, и шансы встретиться с ним или его друзьями были слишком высоки; он был бы начеку, и мне понадобилась бы серьезная поддержка дляэта возможность где-то в будущем.
  
   Мне также нужно было иметь пистолет в пределах легкой досягаемости, что оставляло место снаружи автомобиля. Поэтому я разрезал одно из задних сидений и убедился, что оно спрятано с глаз долой, а затем поехал обратно в аэропорт, чтобы посмотреть.
  
  
   Игра начинается.
  
  
   ДЕВЯТЬ
  
   A низкий гул голосов донесся до Линдси Ситеры сквозь тихое жужжание кондиционера в ее комнате в глубине Операционного центра Лэнгли, и она оторвалась от записей, которые делала, ожидая ответа от Уотчмена. Она автоматически проверила, нет ли на ее столе ненужных бумаг. Беспорядок, как она вскоре узнала, был проклятием для Агентства, и его следовало избегать любой ценой. И заметки о миссии были самым священным материалом, и их нужно было тщательно охранять все время.
  
   Она узнала непринужденный голос помощника режиссера Сьюэлла, плывущий по коридору. Он произнес приветственную речь при ее приеме на второй день работы в Лэнгли, и, как и ее новые коллеги, она была впечатлена его спокойной властной аурой. Однако она не узнала другой голос, который был более резким и более повелительным по тону, как будто этот человек был на публичной трибуне, а не в недрах Агентства. Она услышала слово "Конгресс", и он, похоже, высказался о том, чтобы выдвинуть рекомендации для следующего раунда бюджетных переговоров Сенатского специального комитета по разведке.
  
   Она выключила мониторы, на которых отображались карты Украины и Молдовы, а также банк местных данных, которые она собирала, которые могли быть полезны Watchman, такие как передвижения военных, проблемные места, второстепенные дороги и местные погодные новости. Хотя ей выделили безопасное помещение внутри операционного "пузыря", окруженное другими подобными помещениями и персоналом, Каллахан предупредил ее, что мало кто из ее коллег устоит перед искушением посмотреть, над чем она работает, и что сотрудники Агентства так же склонны к сплетням, как и все снаружи. Ответственность за утечку информации через болтовню в столовой не прошла бы гладко только на второй день.
  
   Она поборола искушение захлопнуть дверь. Она была уверена, что А.Д. Сьюэлл не привел бы сюда никого, у кого не было высшего уровня допуска. В любом случае, она уже ушла слишком поздно; хлопнув дверью сейчас, она выглядела бы виноватой.
  
   Шаги были уже близко к двери, когда по системе громкой связи раздался тихий голос. "Помощник директора Сьюэлл, пожалуйста. Помощник режиссера Сьюэлл."
  
  
   "Извините, сенатор, я должен ответить. Ты можешь подождать здесь? Я буду через две минуты."
  
   " Конечно. Продолжайте."
  
   Шаги Сьюэлла затихли, и Линдси стала ждать неизбежного. Она услышала мягкое шуршание ткани одежды и повернула голову.
  
   Мужчина, стоявший в дверях, был впечатляюще одет с ухоженным видом высокопоставленного политика. Он был крепкого телосложения, с седеющими волосами, тщательно уложенными и причесанными, а его кожа имела загар на открытом воздухе, как будто он провел время на воде. Вероятно, на быстроходной яхте у мыса Код, решила Линдси.
  
   - Сэр? - спросила она и подождала. Она не могла точно сказать ему, чтобы он уходил, поскольку Сьюэлл оставил его здесь одного, а это должно означать, что у него был соответствующий уровень допуска. Но на самом деле приглашение его внутрь казалось инстинктивно неправильным. Она встала, чтобы создать физический барьер на всякий случай.
  
   " Вольно, мисс, " сказал мужчина и махнул ухоженной рукой. "Я пришел не для того, чтобы украсть какие-либо секреты. Я сенатор Говард Бенсон; я из разведывательного сообщества и заседаю в большем количестве сверхсекретных комитетов, чем мне хочется думать. "
  
   Имя было знакомо Линдси, и она расслабилась. Сенатор Бенсон был постоянным участником CNN. "Извините, сэр. Я не знал."
  
   " Не нужно извиняться, юная леди. Мне называть вас агентом или офицером? Я никогда не знаю, какую терминологию люди здесь любят использовать в наши дни. " Он улыбнулся, показав ряд идеально белых зубов, и у нее возникло ощущение, что он, вероятно, точно знал, как зовут здешних людей. - Может быть, лучше было бы называть тебя по имени.
  
   " Это Линдси, сэр.
  
   "Что ж, Линдси, похоже, нам было суждено встретиться в любом случае. Помощник директора Сьюэлл рассказывал мне ранее о вас и вашей текущей задаче. - Он посмотрел через ее плечо на мониторы. - Насколько я понимаю, для вас это впервые?
  
   Линдси покраснела под его пристальным взглядом и осознанием того, что она была предметом разговора между двумя такими влиятельными мужчинами.
  
   - Совершенно верно, сэр. Я польщен."
  
   Бенсон прошел через дверной проем и вошел в комнату, его массивность и авторитет не позволяли ей стоять на своем. Она отступила на шаг, проверяя, чтобы он ничего не увидел.
  
  
   Он поймал ее взгляд и сказал: "Не волнуйся, Линдси, я знаю, что ты здесь делаешь: ты присматриваешь за Сторожем. Это большая ответственность для такого молодого... и неопытного."
  
   - Да, сэр. Благодарю вас, сэр." Она сказала себе не придавать слишком большого значения этому комментарию или, что еще хуже, тому, как он стоял так близко и улыбался ей, и сказала: "Я сделаю все, что в моих силах, сэр".
  
   Бенсон повернулся к карте мира на стене и некоторое время изучал ее, кивая. "Я сам был там - в Восточной Европе. Интересная часть мира. Ты когда-нибудь был там?"
  
   - Нет, сэр, не видел.
  
   " Конечно. Слишком занят построением карьеры, я полагаю. Я прочитал ваши оценки программы тренировок. Весьма впечатляюще, между прочим." Он повернулся и одарил ее еще одной теплой улыбкой. "Итак, как у вас обстоят дела со всей этой терминологией и кодовыми названиями? Watchman, например; чертовски трудный лейбл для работы, не находите, когда разговариваете с живым человеком? Как его настоящее имя?"
  
   Линдси покачала головой. " Я этого не знаю, сэр. Я еще не говорил с ним. И я думаю, было бы против правил спрашивать. Извините."
  
   "Неужели?" Бенсон выглядел сомневающимся, и что-то темное мелькнуло в глубине его глаз. " Мне трудно в это поверить. Довольно необычно для людей, работающих вместе, полагающихся друг на друга, особенно в таких стрессовых обстоятельствах, не задавать простой вопрос. "
  
   Она на мгновение заколебалась, затем решила, что правда лучше, даже если высказывает свое мнение. "Думаю, если бы он спросил, я бы ему сказал. Во всяком случае, мое имя."
  
   " Конечно. Но разве это тоже не противоречит правилам?"
  
   Она пожала плечами. - Он мой коллега, сэр. Это может быть правильным решением, в зависимости от обстоятельств." Она с трудом сглотнула, осознав, что это может быть учтено против нее, когда Бенсон вернется наверх. Она почувствовала инстинктивное недоверие к этому человеку, каким бы влиятельным он, несомненно, ни был, и почувствовала жгучее желание убрать его из этой комнаты как можно быстрее. Она не могла сказать, почему она так себя чувствовала, только то, что она знала, что он пытался запугать ее, чтобы она рассказала о том, что она делала.
  
   - Но на самом деле он не один из нас, не так ли? Бенсон раскачивался взад-вперед на каблуках, уставившись в дальнюю стену, его тон был почти безразличным. - Он подрядчик, хотя, полагаю, вы это знали.
  
   - Нет, сэр. Я этого не делал. - Линдси решила прикинуться дурочкой. Она задавалась вопросом, почему он так говорит и задает эти вопросы. Было ли это своего рода внутренним тестом, чтобы увидеть, расскажет ли она о том, что она делает, через несколько секунд после встречи с совершенно незнакомым человеком? Если так, то это казалось очень мощным способом сделать это.
  
  
   "Неужели? Ну, я думаю, что нет. У него должно быть интересное прошлое, раз он делает эту работу, ты так не думаешь?
  
   "Я ... Я не знаю, сэр. Я не видел его профиль. Вам следует спросить об этом оперативного офицера штаба Каллахана, сэр."
  
   " Каллахан. " Его голос стал холодным и мягким, и она почувствовала, что температура в комнате немного упала. - Да, конечно. Мы встречались. Я уверен, что он мне скажет. "
  
   - Да, сэр. Я имею в виду ... Я не хотел препятствовать, сэр. Это выходит за рамки моего уровня оплаты. "
  
   "Конечно, это так." Он улыбнулся и наклонился к ней, его лосьон после бритья внезапно стал терпким и едким, сопровождаемый ароматом теплой мяты в его дыхании. " Но не мое. Выражение его глаз и внезапная смена настроения были почти злобными, и Линдси заставила себя не положить руки ему на грудь и не оттолкнуть его. - Ты меня понял?
  
   Линдси ничего не сказала. У нее пересохло в горле, и она внезапно слишком остро осознала угрозу, исходящую от этого человека, совершенно не опасаясь ее возражений или возражений.
  
   "Я пользуюсь здесь большим влиянием, Линдси", - продолжил Бенсон, его голос был почти шепотом. "Я был посвящен в больше секретов, чем большинство людей могли даже мечтать узнать, и у меня есть друзья в самых высоких кругах, даже и особенно в большом белом здании дальше по улице. Ты знаешь одного из них?"
  
   - Да, сэр. Это... впечатляет, сэр.
  
   Влияние обычно есть. Поверьте мне, в умелых руках от этого есть польза." Он махнул рукой в сторону комнаты, в которой они находились. "Например, я мог бы закрыть это заведение и всех, кто в нем работает, завтра к полудню, если бы захотел; у меня есть такое большое влияние. Все, что мне нужно сделать, это сделать один телефонный звонок, и я мог бы получить тебя - откуда ты родом, Линдси? "
  
   " Северная Каролина, сэр.
  
   "Я мог бы отправить тебя обратно в Северную Каролину, проверять номерные знаки до конца твоих дней. Но я уверен, что ты бы этого не хотел, не так ли?
  
   " Нет, сэр. Она услышала приближающиеся шаги и молилась, чтобы это был Сьюэлл или, еще лучше, Брайан Каллахан. Ей было трудно дышать под этим внезапным нападением на ее чувства, и она была ближе к панике, чем когда-либо думала, что может быть.
  
  
   - Хорошо. Так что, тогда нет необходимости упоминать о нашей маленькой беседе. С этими словами он повернулся и вышел как раз в тот момент, когда появился Брайан Каллахан, выглядевший озадаченным.
  
   - Какие-то проблемы? - спросил он, прежде чем Линдси успела отвернуться. - Что он здесь делал? - спросил я"
  
   " Нет проблем, сэр. Она колебалась, понимая, что он, должно быть, заметил что-то в ее лице. Она почувствовала отвращение от осознания того, что над ней только что издевался и угрожал сенатор США, и не была уверена, что делать или говорить. "Извините, его одеколон ... его было слишком много в этой комнате, и меня затошнило".
  
   "О, хорошо. Если это все." Он посмотрел на затемненные мониторы. - В любом случае, он не должен был быть здесь один. Похоже, ты все отключил, хотя, так хорошо сработано. "
  
   " Благодарю вас. Он был... он спрашивал о Стороже."
  
   Каллахан приподнял бровь и выглядел слегка раздраженным. Он на мгновение замолчал, затем сказал: "Держу пари, так оно и было. Есть новости от нашего человека?"
  
   " Пока нет, сэр.
  
  
   ДЕСЯТЬ
  
   Sэнатор Бенсон подождал, пока не окажется достаточно далеко от окружающей ауры Лэнгли, прежде чем проверить, закрыто ли окно вежливости между ним и водителем, и набрал номер по памяти. Телефон прозвенел три раза, прежде чем ему ответили отрывистым голосом.
  
   - Два-один. Продолжайте."
  
   "Мне нужен след офицера оперативного отдела ЦРУ по имени Брайан Каллахан. Найди мне его передвижения за последние три недели. Куда он ходил, с кем встречался - все."
  
   "Сойдет. Что-нибудь конкретное, на что я должен обратить внимание? "
  
   " Да. Где-то за последние несколько дней он встретился с активом, не связанным с агентством, - внештатным стрелком. Каллахан живет в Лэнгли, так что он, должно быть, отправился на улицу, чтобы найти его. Это не было бы сделано по телефону. Мне нужно все, что вы можете получить о людях, с которыми он встречался. "
  
   - Конечно. Не должно занять слишком много времени. " Мужчина казался уверенным и расслабленным. Профессиональный. - Что-нибудь еще?
  
   "Да". Бенсон думал о молодой женщине-стажере, назначенной в службу поддержки связи Сторожа. Она может оказаться слабым звеном, которым он сможет воспользоваться при необходимости. Он без колебаний разрушил бы многообещающую карьеру, если бы того потребовала ситуация, и если бы она пожаловалась, это было бы ее слово против его, без возражений. "Собери мне досье на Линдси Ситеру. Это К-И-Т-Е-Р-А. Она проходит стажировку в Лэнгли и родом из Северной Каролины. Если есть грязь, я хочу ее."
  
   Он отсоединился и сделал еще один короткий звонок. На этот раз он оставил сообщение голосовой почты на многопользовательском абонентском номере, которое инициировало автоматическое оповещение всех в списке группы. "Государственный департамент попросил Лэнгли организовать операцию по спасению их человека Трэвиса. Я считаю, что это может быть ситуацией, которую мы можем использовать. Нам нужно встретиться прямо сейчас. "
  
   Он выключил свой мобильный и сказал своему водителю, куда ехать, и откинулся на спинку кресла, чтобы подумать о том, что делать дальше. У Говарда Дж. Бенсона было два интереса в его жизни. Во-первых, необходимо было усилить и защитить участие и бюджеты спецслужб США в постоянно растущих угрозах для страны со стороны терроризма и двойного зла Москвы и Пекина. Этот интерес не обязательно включал ЦРУ, к которому он питал глубокое отвращение за его бесцеремонное и вопиющее пренебрежение условностями. По его мнению, они были кучкой современных пиратов, которые слишком долго делали все, что им заблагорассудится, во имя Америки. Новости об этой последней попытке нанять фрилансера для спасения человека в полевых условиях никак не изменили эту точку зрения, и он уже мысленно составлял свой следующий отчет, который будет подвергнут жесткой критике действий Агентства.
  
  
   Однако причина, по которой он созвал эту последнюю встречу через абонентскую службу, была совершенно иной и служила его другим основным интересам, которые не были ни благими, ни патриотическими. Это было сделано для того, чтобы он и небольшая группа друзей преуспели в том, что могло взорваться в Восточной Европе.
  
   Все, что ему нужно было выяснить, это наилучший способ достижения обеих целей.
  
  
   ОДИННАДЦАТЬ
  
   Cна брифинге Аллахана перед моим отъездом в Донецк мне сообщили, что Трэвиса перевели из отеля в центре города в отель в аэропорту. У него не было информации о причинах, но общее предположение заключалось в том, что это было для его безопасности, пока группа, удерживающая его, выясняла, что с ним делать. Его новое местоположение раньше использовалось в качестве транзитного узла для чиновников и военных, прибывающих в регион и выезжающих из него, но теперь считалось, что у него мало настоящих платных гостей, если таковые вообще есть.
  
   Я вернулся в аэропорт и нашел здание. Он был расположен в нескольких минутах от основных туристических и транзитных зон, вдоль боковой дороги, соединенной с главной подъездной дорогой. Он легко вписывался в картину государственного управления, поскольку ему не хватало блеска и блеска большинства коммерческих отелей, и он выглядел немного усталым. В последнее время его не красили, а большая цепь, натянутая поперек входа на автостоянку, ясно давала понять, что заведение закрыто для бизнеса. Большинство комнат были погружены в темноту, поэтому я решила, что информация Каллахана была верной.
  
   Дороги в этом районе были загружены, с большим количеством военной формы и военной техники. Но если и была какая-то координация движений, это не выглядело очевидным. Каждый человек был вооружен и выглядел настороже, и не требовалось большого воображения, чтобы понять, что они были на волосок от того, чтобы перейти в наступление, если увидят что-то, что им не понравится.
  
   Я оставила "Тойоту" на ближайшей грузовой стоянке и вернулась пешком в отель, где содержался Трэвис. У меня в руке была моя сумка в качестве прикрытия; если меня остановят и обыщут, я искал место, где можно было бы преклонить голову, прежде чем отправиться в город.
  
   Я увидел первого из охранников, когда проходил мимо входа. Он стоял под большой деревянной панелью со схемой удобств отеля, увенчанной рядом потрепанных непогодой международных флагов. Он был одет в военную куртку и джинсы, а через плечо у него была перекинута штурмовая винтовка АК-74. Он выглядел скучающим и холодным, а я опустила голову и избегала зрительного контакта. Даже в отраженном свете уличных фонарей я был достаточно близко, чтобы разглядеть, что винтовка выглядит чистой и ухоженной. Я заметил другого мужчину в пятидесяти ярдах дальше, так же одетого и спрятавшегося в кустах сбоку от здания. В руках он держал пистолет-пулемет "Бизон-2" и, как и его коллега, хотя и не был одет в полную форму, производил впечатление более профессионального солдата, чем некоторые другие, которых я видел.
  
  
   Я обошел квартал и насчитал еще четырех охранников. Они были в разнообразной псевдо-боевой форме, но все держали в руках чистое оружие и выглядели готовыми к войне. Российский военный джип УАЗ стоял на задней автостоянке, что было четким сигналом для всех, кто хотел посмотреть, что эта ситуация далека от обычной, и случайным посетителям не будут рады.
  
   Я оставил их наедине с этим. Я ничего не мог поделать, пока не получил сообщение Каллахану, и мяч не был приведен в движение, чтобы Трэвис вышел на прогулку. Как только это случилось, я не собирался много спать. Я забрал "Тойоту" и уехал из аэропорта, осторожно пробираясь сквозь скопление военных машин и войск, все ждали, когда что-нибудь вспыхнет.
  
   Я мысленно составлял свой звонок в Лэнгли, когда увидел впереди линию огней и несколько машин, окруженных вооруженными людьми.
  
   Блокпост.
  
   Было слишком поздно поворачивать назад, и не было никаких боковых поворотов, которые я мог бы использовать. По обе стороны от этого участка асфальта была открытая местность, усеянная сгустками тьмы, которые я принял за деревья. За этим - далеко за ним - я мог видеть мерцание огней на улицах и в зданиях. Если бы все остальное не помогло, я мог бы бросить машину и надеяться, что никто из солдат не захотел преследовать меня в темноте. Но я не мог сказать, даст ли мне пространство между ними свободный ход, или я обнаружу, что мой путь заблокирован рекой, каналом или железной дорогой.
  
   Я решил, что мне придется блефовать. Я знал, что пистолет-пулемет безопасен, если только машина не подверглась серьезному наезду, поэтому я сбросил скорость и присоединился к короткой очереди других машин.
  
   Если солдаты, охранявшие блокпост, и имели какое-то отношение к учениям, они не делали это очевидным. В свете фар машин те, что стояли на обочине дороги, выглядели угрюмыми и скучающими, курили сигареты и подбрасывали окурки в воздух, в то время как те, кто проверял, не торопились, просматривали бумаги и задавали много вопросов.
  
   Одному мужчине, в частности, казалось, нравилось играть роль пулеметчика, размахивать АК в воздухе, ходить вокруг машин и устрашающе смотреть на пассажиров. Он выглядел нетвердо стоящим на ногах, и было легко заметить, что он был пьян.
  
  
   Я медленно продвигался вперед, пока не подошла моя очередь, следя одним глазом за пьяницей и надеясь, что предохранитель его винтовки был в положении "включено". Ни один из этих парней не был похож на украинских постоянных игроков, и я задавался вопросом, из какой они фракции. Все, что я знал наверняка, это то, что они должны были быть пророссийскими и проотколовшимися.
  
   - Документы, - сказал пьяный, делая шаг вперед и упираясь концом ствола пистолета в край окна машины. У него была бирка с именем "Рэмбо", пришитая над нагрудным карманом, и вблизи я почувствовал комбинацию запаха алкоголя, запаха тела и несвежей жареной пищи. Он был одет в военную куртку, как и его коллеги, но на футболке под ней спереди был невоенный логотип.
  
   Я сохранил хладнокровие и передал свои документы.
  
   Он пролистал их, хотя я не думаю, что он многое понял, пока не заметил, откуда я.
  
   " Ты немец? Господи, я ненавижу немцев. Какого хрена ты делаешь здесь, в нашем городе, Генрих? Ты далеко от дома, ты знаешь это?" Он поднял ствол пистолета, приставил его кончик к моей скуле и ухмыльнулся, показав ряд плохих зубов. "Это зона военных действий, Генрих. Хотя вы, немцы, привыкли к зонам военных действий, не так ли?" Он внезапно моргнул, когда ему в голову пришла мысль. "Эй, ты что, шпион, посланный посмотреть, что здесь происходит, так, да?" Он ткнул меня в щеку стволом пистолета. "Грязный немецкий шпион пришел, чтобы выстрелить нам в спину?"
  
   Генриха не было в документах, поэтому я решил, что так он называл всех немцев.
  
   "Я обслуживающий персонал", - сказал я ему и посмотрел мимо него на его коллег, но все они стояли группой в нескольких ярдах от него, позволяя ему продолжать. Взгляд в боковое зеркало показал мне, что я был единственным оставшимся транспортным средством. На мгновение я подумал о том, чтобы дать задний ход и убраться отсюда, но здесь было достаточно огневой мощи, чтобы остановить меня, прежде чем я проехал пятьдесят ярдов.
  
   - Возможно, мне следует пристрелить тебя сейчас и покончить с этим, - пробормотал Рэмбо. - Я имею в виду, это избавило бы от многих проблем позже, не так ли? И кто, черт возьми, будет скучать по тебе, а? У тебя есть жена и дети, Генрих? Или ты играешь по другую сторону баррикад?"
  
   Я ничего не сказал. Было очевидно, что он делал: он вытягивался прямо передо мной, просто ища повод использовать свой пистолет. В этом не было ничего личного, несмотря на раскопки "Генриха"; я просто оказался в неподходящий момент и оказался в центре внимания того, что его беспокоило. Я видел такое же поведение на блокпостах в горячих точках по всему миру, и это всегда было одно и то же: взвинченный человек с пистолетом и настроем, ищущий, кем бы помыкать. Из-за этого много людей погибает без уважительной причины. Все, что для этого потребуется, - это неверное слово, и он полностью потеряет самообладание.
  
  
   "Убирайся".
  
   - Что, простите?
  
   " Я сказал, убирайся. Он рывком открыл дверь и снова направил винтовку мне в лицо. "Убирайся прямо сейчас, или я разнесу твою жалкую немецкую башку".
  
   Я сделал, как он сказал, двигаясь очень осторожно. Последнее, чего я хотел, это дать ему повод начать палить из АК. Когда я встал, я был достаточно близко к нему, чтобы отобрать у него винтовку и застрелить его; но его коллеги были слишком близко, и их было слишком много.
  
   - Подбери их, - сказал он и бросил мои бумаги на землю. "Чертов мусор - это преступление в нашей стране".
  
   Я наклонился, чтобы сделать, как он сказал, и рискнул позвонить его коллегам. "Эй, ты не хочешь мне помочь, здесь? Я не сделал ничего плохого - я просто здесь, ищу во...
  
   - Разве я сказал, что ты можешь говорить? Рэмбо закричал и ударил меня коленом в ребра. "Держи рот на замке, ты меня слышишь? Теперь опорожните свою машину."
  
   - Для чего ты хочешь, чтобы он это сделал? - окликнул его один из мужчин. "Давай, пойдем поедим. Отпусти бедного ублюдка."
  
   Но Рэмбо не слушал. Его дыхание участилось, и в отраженном свете от машины я мог видеть, что он сильно вспотел. Что бы он ни пил, это, наконец, свело его с ума. Он отмахнулся от остальных. "Отвалите вы все. Я еще не закончил разговор с этой свиньей-наклейкой. Я догоню тебя, когда разберусь с ним."
  
   Я наблюдал, как моя последняя надежда на вмешательство ушла, забралась в маленький грузовик и уехала, несколько раз крикнув назад своему коллеге. Если они и имели какое-то представление о том, что он собирался сделать, это, похоже, волновало их не так сильно, как то, что в них попало немного еды.
  
   Он посмотрел им вслед, затем полез в карман своей военной куртки и достал бутылку. "Эй, вот что я тебе скажу, раз уж мы такие хорошие друзья, как насчет того, чтобы выпить? Что ж, я буду пить, а ты стой и смотри. Это справедливо, не так ли? Мы просто становимся хорошими друзьями, не так ли, ты, отброс, поедающий ливерную колбасу? Он встряхнул бутылку, чтобы посмотреть, сколько осталось, и добавил: "После этого мы посмотрим, что ты спрятал в своей машине, хорошо?"
  
  
   Я огляделся. Мы были почти в темноте, если не считать света изнутри машины, и, насколько я мог видеть, нас не заметили. Но у Рэмбо развилось обостренное чувство осторожности пьяницы, и он оставался вне моей досягаемости, направив винтовку мне в грудь.
  
   Он снял крышку со своей бутылки и наклонил ее, чтобы сделать большой глоток. Я ждал, пока он закончит, задаваясь вопросом, что я мог бы сделать, чтобы заставить его думать о том, что он может получить от меня, а не просто стрелять в меня. Что бы это ни было, это должно было быть то, чего он хотел достаточно сильно.
  
   " Это в задней части, " сказал я.
  
   - Что? - спросил я. Он моргнул и вытер рот рукавом, пролив немного выпивки. - Что такое? - спросил я.
  
   "У меня есть коробка в задней части. Это место, где я храню свои вещи. "
  
   " Какого рода вещи?
  
   " Пара бутылок водки и немного наличных. Отпусти меня, и ты получишь все. "
  
   Он посмотрел на меня и покачал головой. "Ты пытаешься обмануть меня? Ты считаешь меня глупым, не так ли? Почему ты не сказал мне об этом раньше?"
  
   " Потому что я не думал, что ты захочешь поделиться им со своими приятелями. Я помахал им вслед на дороге. "Я имею в виду, они ушли и бросили тебя. Что это за друзья?"
  
   Он посмотрел в темноту и на мгновение задумался, слегка покачиваясь на каблуках. "Эй, хорошее замечание. Дешевые ублюдки, большинство из них. - Затем он указал на заднюю часть машины. - Верно. Понял. Достань деньги и водку. Но ничего не предпринимай, ты понял?
  
   Я обошел машину сзади, разведя руки в стороны, и открыл заднюю дверь. Я понятия не имел, что было сзади, только то, что мне нужно было подвести его ближе, чем он сейчас стоял. Загорелся внутренний свет, показав мне запасное колесо и кусок грязного пластика. Остальное пространство было таким же пустым, как мозг Рэмбо. Черт. Где удобный монтировочный станок, когда он вам нужен?
  
   "Это здесь - смотри". Я поднял пластиковый лист. "Здесь, под землей".
  
   Он подошел ближе, дыша на меня алкоголем и опуская кончик ствола винтовки, чтобы он мог наклониться и посмотреть на пол.
  
  
   Я швырнул пластиковый лист ему в лицо. Пьяному этого было достаточно, чтобы на долю секунды сбить его с толку. Затем я протянул руку, схватил его за куртку и изо всех сил потянул его мимо себя. Его голова с резким стуком ударилась о край крыши "Тойоты", и он хрюкнул, но, похоже, особого эффекта это не возымело. Он даже не выронил бутылку. Итак, я сделал это снова, на этот раз последовал сильный удар кулаком в живот и удар ногой в колено.
  
   Он закричал от боли, когда кости подломились, и упал набок, бутылка выскользнула из его руки. Он попытался завладеть пистолетом, поэтому я вырвал его у него и бросил в кусты на обочине дороги. Выстрелы прямо сейчас разнеслись бы слишком далеко, и был слишком велик риск того, что его коллеги вернутся для расследования.
  
   Я взял бутылку и обнаружил, что она все еще наполовину полна. Итак, я вытащил ругающегося и ругающегося Рэмбо на край и уложил его, затем сунул бутылку ему в рот и заставил его проглотить. Сначала ему это не понравилось, но через несколько секунд инстинкты взяли верх, и он забулькал, как ребенок, когда спиртное полилось ему в горло.
  
   К тому времени, когда я отошел от него, он был почти без сознания.
  
   Я вернулся в машину и уехал. Если повезет, его друзья найдут его и решат, что он переборщил с выпивкой после того, как отпустил меня.
  
  
   ДВЕНАДЦАТЬ
  
   Я поехал в пригород, пока не нашел небольшой отель, который принимал наличные и не задавал вопросов. Я отказался от другого места и сомневался, что они хватятся меня до утра. Как только я спрятал машину подальше от посторонних глаз и оказался в своей комнате, я сделал свой первый звонок в Лэнгли.
  
   У женщины, которая ответила, был мягкий голос, профессионально спокойный и четкий, и у меня сложилось впечатление, что это кто-то моложавый, с каштановыми волосами и серьезный. Я обычно рисую портреты людей, которых я не вижу. Время от времени я все делаю правильно.
  
   Я сказал ей свой позывной, и она сказала идти вперед. Никакого удивления, никаких вопросов о времени или просьбы повторить. Деловой.
  
   Я был краток. "Я на месте и мобилен. Скажи Каллахану, что в этом районе слишком много военных, чтобы иметь возможность постоянно следить за местоположением, так что мне придется оставаться в стороне, пока я не получу приказ отправляться. "
  
   - Понял, Сторож. Я посылаю вам список зашифрованных адресов. Каллахан говорит, что вы будете знать, что это такое, я прав? "
  
   "Да". Это были адреса для вырезок, связанных с поездкой Трэвиса из страны. Должно быть, потребовались какие-то убедительные аргументы, чтобы разрешить вынести такую конфиденциальную информацию из здания, но я думаю, Каллахан знал, что мне нужно будет проверить помещения, прежде чем Трэвис доберется до них.
  
   " Удачи. Мы будем на связи."
  
   Я отключился и набрал другой номер. Это было на незарегистрированный берлинский телефон.
  
   Прошло двенадцать гудков, прежде чем Макс взял трубку. Его голос звучал осторожно, но я не был удивлен; с такими людьми, с которыми он имел дело, он должен был быть уверен, что его не подставили копы, ищущие доказательства торговли краденым товаром и незаконным оружием. Но это звучало сверхосторожно, даже для него.
  
   Я назвала ему свое имя и услышала, как он тяжело вздохнул. Затем слова вырвались в спешке. "Мистер Портман, что я могу для вас сделать? Надеюсь, обмен был удачным? Он пытался говорить беззаботно, но это не сработало.
  
   - Ты чертовски хорошо знаешь, что это не так, Макс. Что за дела с Ивканой?"
  
  
   - Что вы имеете в виду, мистер Портман? Он пытался казаться нормальным, но его голос соскользнул с шкалы, и я понял, что что-то не так. Для берлинского дилера Макс мог лгать так же хорошо, как я играю на клавесине. Иногда я поражался, как ему удавалось оставаться в бизнесе, но, возможно, все знали, что он всегда говорил только правду.
  
   "Ты паршивый шутник, Макс. Если ты не расскажешь мне про Ивканоя, я приду прямо туда и вырву тебе язык."
  
   Излишне драматично, конечно. Но с некоторыми людьми это единственный метод, который работает. А Макс ненавидит саму идею насилия.
  
   "Серьезно, мистер Портман, я говорю правду. Это было не то, чего я знал. " Он болтал, а когда он болтает, его английский превращается в дерьмо. То же самое, когда он лжет.
  
   - Это была достаточно простая сделка, Макс. Машина и доплата, за наличные. Мы уже делали это раньше, ты и я, и ты заключал другие подобные сделки во сне. "
  
   - Да, я знаю...
  
   "Только Ивканой не был готов играть. Он пытался обобрать меня. Почему это было?"
  
   " Пожалуйста, мистер Портман. Я могу только извиниться. Я не должен был этого знать." Он был потрясен, слова срывались с его губ в спешке вырваться. "Мне дали его имя как надежного поставщика ... услуг. То, что вы, как вы сказали, просили меня устроить раньше. Но этот человек, этот Ивканой, он не такой, каким я его считал. Он... - Он заколебался, хватая ртом воздух и достойное объяснение, которое сняло бы его с крючка.
  
   - Он что? - спросил я.
  
   "Он двоюродный брат человека в Волгограде. Ведущий бизнесмен. Клянусь жизнью моей матери, я не знал, что Ивканой так поступит с тобой. "
  
   Бизнесмен. В Волгограде. На самом деле Макс имел в виду, что двоюродный брат Ивканоя был членом русской мафии, которая по ассоциации, семейным связям и явной преступности в их крови тоже сделала Ивканоя одним из них.
  
   Я должен был догадаться. Волгоград, ранее называвшийся Сталинградом, находится по ту сторону границы на юге России, а связи с восточной Украиной глубокие и смертельно опасные. И русская мафия никогда не была хороша на границах.
  
   Я сделал глубокий вдох. Макс должен был знать, если бы он правильно сделал свою домашнюю работу. Люди, с которыми я имею дело, поставщики материалов, которые я время от времени использую, такие как Макс, всегда являются фрилансерами. Для этого есть две причины: поставщик с обычными бандитскими связями слишком ограничен, даже лишен воображения и вряд ли отважится уйти далеко от родного гнезда. Это означает, что они выберут самый простой маршрут, самый дешевый и наименее надежный. Они также не заботятся о повторном бизнесе, поэтому они редко придерживаются соглашения. Если кто-нибудь пожалуется, они всегда могут попросить об одолжении пару тяжеловесов для поддержки.
  
  
   Но свяжите этого поставщика с украинской или российской мафией, и это совершенно другой уровень запрета в моей книге. Я был удивлен, что Макс не разобрался в этом; или, может быть, он был пойман на попытке заключить сделки, используя мафию для продвижения каких-то других деловых интересов, которые у него были на ходу.
  
   Это многое объясняло в отношении Ивканоя. Для него я был просто знаком, проходящим через его территорию, чтобы меня обобрали и избавились от моих проездных документов и всего остального, что он мог использовать для продажи в городе. Он должен был знать, что любой, кто хочет нанять неотслеживаемый автомобиль и оружие, без вопросов обналичить деньги, не сможет пожаловаться властям, если не получит ожидаемую сделку. И в ухудшающейся атмосфере, охватившей регион, с большим количеством оружия и парней, стремящихся использовать его на квадратную милю, чем где-либо за пределами Ближнего Востока, он рассудил, что нет никаких шансов, что что-нибудь вернется к нему, если я просто исчезну.
  
   "Насколько это плохо, Макс? Каковы вероятные последствия?"
  
   - А? - спросил я.
  
   "Не прикидывайся дурачком. Ты уже напуган, я слышу это по твоему голосу. Насколько глубоко ты с ними связан?"
  
   Он кашлянул. - Напуган, да. Конечно, я боюсь. Вы знаете меня, мистер Портман. Я обычно не ложусь в постель с такими экстремальными людьми. Никогда. Но мне сделали предложение, от которого я не мог отказаться ... Как и другим в том же бизнесе здесь, в Берлине и Мюнхене. "
  
   - Значит, это захват.
  
   - Я полагаю, да. Двое, которые отказались, ушли, исчезли. Теперь, когда я услышал, что вы с ним сделали, я слышу, что Ивканой обвиняет меня! Он говорит, что я должен возместить ущерб и машину. Я пытался отказаться, но уже два раза мне звонят по телефону, и никто не говорит. Просто дышу."
  
   Мне стало почти жаль его. Он работал в низкопробном бизнесе, где большинство его поставщиков были мошенниками, бандитами и ворами, а не злостными мафиози. На исходящей стороне у него были такие клиенты, как я, которые были избирательны в отношении своих источников поставок. Это было трудное место для жизни. А теперь вмешалась русская мафия и диктовала, как и с кем он ведет дела, и угрожала переломать ноги или что похуже, если он не будет играть в мяч.
  
  
   - Что еще ты слышал, Макс? - спросил я.
  
   - Что вы причинили ему боль... Что вы нанесли ущерб его репутации. Что ты украл машину и выставил его дураком."
  
   - Он пытался надуть меня, Макс. Это была подстава. Он был готов вышибить мне мозги."
  
   "Мне очень жаль. Действительно." Он поколебался, затем добавил: "Я думаю, он скоро придет за мной. По этой причине я покидаю город. Оставаться здесь слишком опасно, даже здесь."
  
   Он был прав, беспокоясь. Влияние русской мафии не ограничивалось ее пределами, но распространялось по всему миру. И Берлин был прямо у них на пороге. Чтобы заставить кого-то нанести визит Максу, потребовался бы простой телефонный звонок. Я был удивлен, что тяжелое дыхание еще не переросло во что-то более нарочитое.
  
   "Мне очень жаль, мистер Портман. На этом Ивканой не остановится. Другие из его рода узнают, что произошло, и он будет следовать за вами, пока его честь не будет удовлетворена. Пока ты не умрешь."
  
  
   ТРИНАДЦАТЬ
  
   Я на следующее утро проснулся рано и провел визуальную проверку снаружи отеля на случай, если Рэмбо и его друзьям или Ивканой повезло и они нашли машину. Но местность выглядела тихой и пустынной, и если бы кто-то из них был поблизости, я сомневался, что они стали бы ждать, пока я покажусь; они бы вошли жестко и быстро и пошли в атаку.
  
   Сон был неуловимым, но я был отдохнувшим и готовым идти, как только мне позвонили из Лэнгли. Любой, кто имеет опыт действий, знает, что сон - это роскошь, которой редко пользуются в полной мере; слишком много напряжения, слишком много адреналина, а иногда и слишком много всего, кроме тишины и покоя. Но иногда наступает тишина, что еще хуже. Это заставляет вас задуматься о том, что должно произойти, и вам не на чем сосредоточиться, кроме ваших самых сокровенных мыслей и страхов, пока сон, наконец, не заберет вас.
  
   Каждый человек справляется с этим по-своему. Я полагаюсь на дыхательные упражнения, чтобы уменьшить частоту сердечных сокращений. Это звучит более мистично, чем есть на самом деле, но это была техника, которой я научился в Западной Африке у капрала вьетнамского иностранного легиона. Это дешевле, чем наркотики, проще, чем выпивка, и полезнее, чем и то, и другое.
  
   Пока я ждал в своей комнате, я проверил список адресов, которые мне прислал офицер службы поддержки связи Лэнгли. Всего их было пять, в разных городах по всей стране, включая Киев. Ближайший был здесь, в Донецке. Я надеялся, что мне не придется их использовать, но, возможно, это не мой выбор. Будь у меня выбор, я бы посадила Трэвиса в машину и поехала на запад так быстро, как только могла.
  
   Думая о машине, я вышел на улицу и проверил, цела ли Тойота. В холодном свете дня красный цвет был бельмом на глазу. Но, по крайней мере, темнота прошлой ночи сделала бы этот цвет менее вероятным, чтобы его запомнили Рэмбо и его приятели. В любом случае, прямо сейчас я мало что мог с этим поделать. Надеюсь, если все пойдет по плану, я все равно не задержусь в Донецкой области надолго.
  
   Новостные репортажи по телевидению показали, что политическая ситуация на местном уровне продолжает ухудшаться: ополченцы в форме, симпатизирующие Москве, открыто демонстрируют свою численность и вооружение на улицах, а на окраинах города произошли несколько столкновений с подразделениями украинской армии. Далее на восток был сбит вертолет, и несколько пророссийских сепаратистов были убиты, но эти цифры не были проверены. Как обычно, это была культура претензий и встречных претензий во всех вооруженных конфликтах, где интеллектуальные игры, нацеленные на мировые СМИ, были почти так же важны, как завоеванные или потерянные в бою земли.
  
  
   Я решил съездить обратно в аэропорт. Если что-то начнется, у меня может быть очень мало времени, чтобы подобраться достаточно близко к Трэвису, чтобы прикрыть его спину.
  
   Дороги были тревожно тихими и свободными от движения, за исключением обычных военных машин, и когда я подъехал ближе, я обнаружил, что территория вокруг отеля была в беспорядке, с грузовиками и БТРами, припаркованными везде, где было место, и войска, стоящие кучками, курящие и наблюдающие за парой самолетов, выруливающих наготоведля взлета. Что еще более тревожно, когда я ехал по периметру дороги, я заметил четыре грузовика с размытыми опознавательными знаками, припаркованные на пустынной стоянке перед ангаром. Около дюжины мужчин стояли близко друг к другу и были настороже под наблюдением офицера.
  
   Я узнал этот тип, как только увидел их: это был Спецназ, российский спецназ, часто придаваемый ФСБ (Федеральной службе безопасности) или ГРУ (военной разведке).
  
   Воздух рядом с отелем был насыщен дизельными парами, а толстый слой сажисто-серого выхлопного дыма висел у самой земли. Если не считать грузовиков, здесь было странно тихо для международного аэропорта, и я задался вопросом, как долго он сможет продолжать функционировать при нынешних беспорядках, прежде чем власти решат закрыть его полностью.
  
   Я кружил над аэропортом и пытался держаться в тени, когда зазвонил мой мобильный телефон. Это был Каллахан.
  
   "Ситуация изменилась", - сказал он. "Наше местное отделение в Донецке замолчало. Без него мы не сможем отправить сообщение Трэвису, а Трэвис не отвечает на звонки. Возможно, нам придется отложить события. Как это выглядит на земле?"
  
   "Забудь об этом", - сказал я ему. "Если вы хотите, чтобы ваш человек вышел, это должно быть сейчас". Я описал наращивание войск и ополчения, что добавило к тому, что он уже знал из спутниковых полетов и новостных сообщений. Но чего не могут сделать спутники, так это дать ощущение напряженности вокруг зоны конфликта, того электричества, которое потрескивает в воздухе во время подготовки к чему-то важному. И прямо сейчас я ощущал это электричество как живую силу. "Это место чувствует, что оно может взорваться в любую минуту. И Трэвис застрял прямо посередине. "
  
  
   "Если это ваша оценка, я понимаю. Вы знаете, кто его держит?
  
   - Пока нет. Но он не в руках хороших парней, я почти уверен в этом. Чем дольше он остается здесь, тем больше вероятность, что его отправят дальше на восток."Несмотря на то, что Трэвис был здесь под псевдонимом, Каллахан сказал, что весьма вероятно, что люди знали, что он связан с правительствами США, Великобритании или Европы. Если бы выяснилось, что он из Государственного департамента США, его положение было бы еще более щекотливым, чем оно уже было. На самом деле я был удивлен, что это еще не было обнародовано той или иной стороной в пропагандистских целях.
  
   Каллахан согласился. Это была определенная проблема. Затем наступил удар.
  
   - Ты можешь добраться до него?
  
   Это был спорный вопрос. Из того, что я видел об охранниках, не было никакого пути в здание, не пройдя через ряд проверок и вопросов безопасности. В обычном оживленном отеле я бы просто вошел и забронировал номер. Но до сих пор я не видел, чтобы кто-то входил или выходил, так что о нормальности не могло быть и речи.
  
   - Я постараюсь. Это было лучшее, что я мог сказать. Это было чертовски рискованно, но я был там для того, чтобы рисковать.
  
   "Хороший человек. Ты получил вырезанные адреса? Возможно, вам придется самому проверить первый и посмотреть, какая там ситуация. "
  
   Я подписался и все обдумал. Если я доберусь до Трэвиса, мне придется надеяться, что я смогу вывести его из здания и уйти, не будучи остановленным. После этого я бы играл на слух и полагался на скорость и удачу. Я уже решил, что нам нужно направиться на запад, подальше от проблемных мест, где нас в любой момент могут остановить случайными проверками транспортных средств. Это включало в себя отказ от поездок куда-либо рядом с Киевом, столицей. Но это оставило много территории между этим местом и границей с Молдовой. Моим лучшим решением было подключить Трэвиса к линии отключения как можно быстрее. По крайней мере, они могли бы переместить его с гораздо более подробным знанием местности, чем у меня, и я смог бы сосредоточиться на наблюдении за ними, чтобы убедиться, что он держится подальше от неприятностей.
  
   Я снова подъехал к аэропорту и обнаружил, что прибыло еще больше грузовиков, которые перекрыли дороги, паркуясь там, где им заблагорассудится. Оставаться с машиной было слишком рискованно, поэтому я оставил ее возле каких-то старых ремонтных сараев и пешком направился к отелю. Я оставил свою сумку в машине и доверился удаче в открытости и невинности; если кто-нибудь остановит меня, они увидят, что я не представляю угрозы.
  
  
   Я добрался до главного входа и увидел, что один из четырех затемненных грузовиков, которые я заметил ранее, теперь стоит перед главными дверями, а сзади по меньшей мере дюжина вооруженных солдат. Охранники, которых я видел ранее, наблюдали за ними, но они выглядели нервными и, похоже, не хотели говорить им, чтобы они припарковались где-нибудь в другом месте.
  
   Я свернул и прошел во двор в задней части здания, где находился погрузочный отсек с закрытыми рольставнями и кучей мусорных корзин. Звук всплеска эхом разносился по двору, и я посмотрел вверх, чтобы увидеть поток воды, извергающийся из прорванной трубы на четвертом этаже.
  
   Охранник в форме с АК-74, перекинутым через грудь, вышел из-под дерева и сказал мне, чтобы я убирался, что в здание вход воспрещен. Он был крупным и небритым, и я предположил, что он был здесь всю ночь и чувствовал себя враждебно.
  
   "Я ищу работу", - сказал я ему. " Это отель. Я работал во многих отелях. "
  
   - Большое дело. - Он кивнул назад, в сторону фасада здания и дороги за ним. "Уходи, сейчас же".
  
   Как раз в этот момент ворота с одной стороны погрузочного отсека с лязгом открылись, и появился круглолицый мужчина в мятой рубашке и галстуке и остановился, глядя на перелив, который постепенно превращал его погрузочный отсек в плавательный бассейн. Он громко выругался и уставился на охранника, как будто это была его вина. Что, как оказалось, по ассоциации, так и было.
  
   "Как я могу работать, когда мои сотрудники не могут приступить к работе?" - кричал он в отчаянии. Я предположил, что он был менеджером и явно был слишком взбешен, чтобы испугаться вида оружия, и был счастлив выместить свой гнев на единственном военном представителе, которого он мог видеть поблизости. "Мне нужен мой инженер по техническому обслуживанию здесь прямо сейчас".
  
   - Не мне решать, - ответил солдат. "Позвоните тем, кто отвечает".
  
   С таким же успехом он мог бы сказать ему позвонить кому-нибудь, кому не все равно. Менеджер выглядел готовым к истерике. - А? Кому мне звонить, умник? Как ты думаешь, есть справочник, который я могу взять и узнать, кто отвечает за остановку общественного транспорта? Есть ли человек, на которого я могу накричать за то, что он остановил весь этот город? " Он махнул рукой, сказав солдату, что он думает обо всем этом состязании по стрельбе, и повернулся, чтобы вернуться внутрь.
  
   - Я мог бы это исправить, " сказал я.
  
   Он обернулся. " Кто ты, черт возьми, такой?
  
   Солдат решил помочь успокоить ситуацию и избавиться от менеджера. "Он работник отеля, - сказал он, - ищет работу".
  
  
   Менеджер поспешил к нам и пристально посмотрел на меня, проверяя мою одежду и делая мгновенную оценку. - Это так? Какого рода работа? Не говори "официант" - у меня официанты вылезают из задницы. "
  
   " Техническое обслуживание, электрика, ремонт - что угодно, - сказал я. "Хотя у меня нет никаких инструментов. Мне не разрешили взять их с собой."
  
   "Конечно, вы не были; со всей военной мощью, стоящей здесь, подумайте о том, какой ущерб вы могли бы нанести с помощью отвертки и гаечного ключа!" Его злой сарказм был потрачен впустую на охранника, который просто пожал плечами и поковырял в зубах. " У нас есть инструменты. Много инструментов." Он посмотрел на охранника. "Я разрешаю ему войти. Вы согласны с этим или мне позвонить в Москву и поговорить с дзюдоистом?"
  
   Если охранник и возражал против упоминания Путина, он не подал виду. "Делай, что хочешь. В любом случае, я скоро заканчиваю дежурство. Не моя проблема."
  
   Менеджер схватил меня за руку. " Ты ел сегодня утром? Держу пари, что нет. Ты починишь этот чертов перелив, и я отправлю тебя на кухню, и ты сможешь поесть. По крайней мере, у нас еще есть немного еды. Как тебе это? Тогда мы посмотрим, что мы можем сделать, чтобы оставить вас на несколько дней, чтобы разобраться с некоторыми другими проблемами. " Он поспешил прочь через боковую дверь, поманив меня за собой и захлопнув дверь за нами.
  
   Я был внутри.
  
  
   ЧЕТЫРНАДЦАТЬ
  
   Tменеджера звали Юрий, и если бы он не сбавил обороты, у него был бы припадок. Он не попросил показать какие-либо документы, а повел меня вниз по бетонной лестнице в подвал, где была обычная мешанина оборудования, магазинов и мебели, ожидающих ремонта. Пахло сыростью, и звук капающей воды эхом разносился по коридору.
  
   - Эта чертова труба доставляет мне серьезные проблемы, - пробормотал он, указывая на растущую лужу воды на полу. Он выглядел свежим, без какого-либо покрытия пыли, и я предположил, что он пробивался сквозь ткань здания снаружи. "Ты должен остановить это быстро. Ты можешь это сделать?"
  
   " Конечно. Я отключу подачу воды и починю трубу. Это не должно занять много времени. Где запорные краны?"
  
   Он махнул мне в дальний конец коридора. "Я полагаю, что все органы управления находятся там, внизу. Но вы не можете отключить их все. "
  
   - Почему бы и нет?
  
   " Потому что это испортило бы отопление. Здесь останавливаются важные люди." Он сделал кроличьи ушки при слове "важный" и скорчил гримасу, чтобы показать свое отвращение. "Они оторвут мне яйца, если не смогут позволить себе эту маленькую роскошь. Попробуй найти способ обойти это, ты можешь? Изолируйте эту проклятую водопроводную трубу." Он посмотрел на часы. - Послушай, мне придется оставить тебя наедине с этим. Просто делай, что можешь. Инструменты в комнате в конце коридора."
  
   Я смотрел, как он уходит, и проверил, нет ли камер слежения. Насколько я мог видеть, там никого не было, но я устроил шоу, захватив на всякий случай ящик с инструментами из мастерской, и поднялся по задней лестнице на четвертый этаж, где я видел сломанную трубу.
  
   Планировка на каждом этаже была стандартной для отеля: лестница и лифт, вестибюль и противопожарные двери, ведущие в коридор, проходящий по всей длине здания, с комнатами по обе стороны, с аварийной лестницей в задней части. Я проверил каждый уровень через стеклянную панель в дверях, но никого не увидел. Несмотря на комментарий менеджера о том, что здесь останавливались VIP-персоны, место выглядело и казалось пустынным. Я случайно прогулялся по коридору на втором этаже и не обнаружил никаких признаков присутствия людей, за исключением пары запертых дверей возле лифтов.
  
  
   Это было на третьем этаже, где все было немного по-другому.
  
   Я заглянул через панель и увидел вооруженного охранника с другой стороны, стоящего примерно в пяти дверях от меня. Другой охранник находился в дальнем конце коридора, блокируя вход с другой лестницы и лифта. Оба мужчины выглядели скучающими, но бодрыми.
  
   Я нырнул назад и поднялся еще на один пролет. Никакой охраны и ощущение пустоты в воздухе. Теперь я знала, где держат Трэвиса.
  
   Я продолжил поиски сломанной трубы, обдумывая в голове тактику. Мне повезло; он был расположен в туалете в конце здания, и я отследил его до запорного крана на контрольной панели и выключил его. Несмотря на то, что я сказал Юрию, у меня были едва ли элементарные знания о системах водоснабжения, и я понятия не имел, будет ли запорный кран мешать остальному водоснабжению здания или нет. Если бы это произошло, у меня было совсем немного времени, чтобы найти Трэвиса и заставить его двигаться, прежде чем Юрий и кучка разгневанных VIP-персон пришли искать мой скальп.
  
   Я спустился на третий этаж и толкнул дверь в коридор. Это вызвало мгновенную реакцию ближайшего охранника, который развернулся, как на шарикоподшипниках, и направил на меня свою винтовку.
  
   - Вход воспрещен! - крикнул он. " Что ты здесь делаешь?
  
   "Я инженер по техническому обслуживанию", - сказал я ему и демонстративно положил ящик с инструментами и поднял руки. Через его плечо я увидел, как другой охранник снял с плеча винтовку и направился к нам. "Этажом выше сильная протечка. Мне нужно перекрыть все краны на этом этаже, чтобы я мог изолировать его. "
  
   - На этом этаже никого нет, - сказал он, пистолет слегка наклонился. "Попробуй другие уровни".
  
   - Я уже это сделал. Кто-то, должно быть, оставил здесь кран или душ, - настаивал я. "Я могу судить по потоку воды. Я должен проверить комнаты - это не займет и минуты."
  
   Другой охранник открыл рот, чтобы добавить свои два цента, когда остановился и повернул голову. Он сделал нам знак замолчать. Из дальнего конца коридора доносился гул лифта.
  
   "Вы должны уйти", - приказал первый охранник, в то время как его напарник вернулся на свой пост. "Приходи позже". Он ткнул мой ящик с инструментами ботинком. - И возьми это с собой.
  
  
   Когда я повернулся, чтобы уйти, лифт звякнул, и другой охранник поспешил открыть дверь.
  
   Четверо мужчин прошли мимо него, даже не взглянув на него. Трое были одеты в военную форму и вооружены автоматами, а мужчина, шедший впереди, был в сером костюме, белой рубашке и галстуке.
  
   - Кто этот человек? - спросил я. - Крикнул Серый Костюм, глядя на меня. - Уберите его с этого этажа.
  
   " Он занимается ремонтом здания, сэр, " ответил охранник. "Там утечка воды".
  
   "Мне все равно, будь он хоть матерью Терезой. Избавься от него."
  
   Когда меня втолкнули в дверь в конце, я обернулся, чтобы посмотреть назад. Четверо мужчин остановились у двери, где стоял ближайший охранник. Серый Костюм кивнул одному из своих спутников, который шагнул вперед, открыл дверь с помощью ключа и исчез внутри. Серый Костюм последовал за ним, оставив двух других снаружи.
  
   Это выглядело не очень хорошо. Если Трэвис был в комнате, у меня было чувство, что он не собирался оставаться здесь надолго.
  
  
   ПЯТНАДЦАТЬ
  
   Eд. Трэвис отвернулся от окна, когда дверь в его комнату открылась. Он знал о нескольких людях в коридоре и задавался вопросом, что теперь произойдет. Он привык к тяжелой поступи охранника, расхаживающего взад и вперед снаружи, время от времени останавливаясь, чтобы поговорить с коллегой. Но кроме этого тишина в здании была явным доказательством того, что остальная часть этого этажа, может быть, даже весь блок, был пуст. Эта мысль не придала ему уверенности. Отели с пустыми этажами не были утешительным признаком, а отели с преимущественно военным присутствием вызывали еще большую тревогу.
  
   С тех пор, как его остановила группа вооруженных людей на улице и велела возвращаться в его отель в центре города, у него было ощущение, что его ситуация не клеится. Регион вокруг Донецка явно находился на грани хаоса, войска и ополчение постоянно находились в движении, словно танцуя друг вокруг друга в медленном, смертельном вальсе. Он слышал сообщения о стрельбе и перестрелках дальше на восток, видел клубы дыма и слышал случайный грохот стрелкового оружия и глухие удары более тяжелого оружия дальше. Растущее осознание того, что в этом районе существуют разные группы, номинально придерживающиеся одних и тех же промосковских симпатий, но все они вооружены и преследуют свои собственные различные цели, только усилило замешательство и его собственное чувство уязвимости.
  
   Когда другая группа людей забрала его из отеля и доставила в аэропорт, он предположил, что ему приказали покинуть страну. Но эта надежда была разрушена конфискацией его денег, паспорта и мобильного телефона, а также открытой враждебностью его охранников, которые, как он догадался по их небрежной одежде и разнообразию оружия, были не регулярными войсками, а ополчением.
  
   Трэвис служил в армии, но ничто из того, что он испытал или увидел, не подготовило его должным образом к этому. Он играл роль в мирное время, каким-то образом избегая различных конфликтов, происходящих по всему миру, в которые США сочли нужным вмешаться. Видеть звуки и ярость конфликта вблизи было почему-то более нервирующим, чем он когда-либо мог себе представить.
  
   Дверь распахнулась, и вооруженный человек в военной форме вошел в комнату и быстро встал в стороне. У этого была внешность профессионального солдата, что Трэвис сразу узнал. За ним последовал мужчина в сером костюме. Возможно, он и был бюрократом, но вокруг него была аура чего-то более темного. В свое время Трэвис встречался с полицией безопасности разных стран, и у этого новичка была такая же аура. Он был выше шести футов ростом, с худым лицом и холодными глазами, а выражение его лица, костюм и властный вид подтверждали впечатление человека, привыкшего внушать страх и повиновение всем, кого он встречал.
  
  
   " Почему вы держите меня здесь? - Потребовал Трэвис, решив показать гнев на то, что с ним так обращаются. "Это возмутительно и неприемлемо". У него пересохло в горле, и он попытался придать своему голосу немного стали, но двигатели не работали. Во время брифингов в Лэнгли его предупреждали о возможности допроса в любое время. Страна была в смятении, и к незнакомцам, естественно, относились с подозрением. Действовали различные виды охраны, некоторые официальные, другие менее важные. И не все были органами государства - или, по крайней мере, украинского государства. С другой стороны, это может быть какое-то тщательно продуманное ограбление или мошеннический трюк. Об этом его тоже предупреждали. Но это предположение было отброшено, когда он услышал движение в коридоре и заметил еще двух мужчин в форме за дверью.
  
   " Ты пойдешь с нами. Мужчина в сером костюме говорил спокойно, игнорируя протест Трэвиса. В голосе не было угрозы, во взгляде не было угрозы, но подтекст был ясен: ты будешь делать то, что я скажу.
  
   "Почему?" Трэвис провел языком по губам, чтобы высвободить слово. Вкус его десен был несвежим и кислым, чему не способствовал скудный завтрак из булочек и сыра грубого помола, который ему подали. "Это неправильно. Я здесь по официальному делу, и вы не имеете права так держать меня. " Он закрыл рот, понимая, что он болтает, и что этот человек выглядел так, как будто ему было наплевать.
  
   Он был прав. Но то, что мужчина сказал дальше, было еще более тревожным. " Вы здесь не по официальному делу, мистер Тревис. Вы прибыли сюда под видом иностранной неправительственной организации с намерением добиться представительства у людей, выступающих против верховенства закона. По закону Украины это делает вас преступником по сообщничеству." У него был сильный акцент, но он говорил без колебаний, как будто его английский использовался регулярно. " Или ты предпочел бы, чтобы я обвинил тебя в шпионаже? Так вот кто ты - американский шпион?"
  
   Трэвис пытался думать, но его мозг был затуманен стрессом и недостатком сна. Преступник? Шпион? Что за черт? - Нет! Это чушь собачья. Я должен протестовать. Я хочу поговорить с американским посольством."
  
  
   Мужчина не выглядел впечатленным. - Это невозможно. Либо ты спускаешься с нами, - холодно сказал он, - либо мы выбрасываем тебя из окна. Он пожал плечами, как будто это действительно не имело для него значения, и добавил: "Быстрее, но более болезненно. Твой выбор."
  
   Шока от этих слов было достаточно, чтобы у Трэвиса проснулся инстинкт самосохранения. Его усталость прошла, оставив его сразу с ясной головой, но каким-то образом смирившимся. Сражаться не было смысла; если бы это была полиция безопасности, у них было бы подкрепление поблизости, и они были бы вполне способны выполнить свою угрозу, если бы он попытался сопротивляться. И кто собирался их остановить? Он неоднократно пытался дозвониться до номера, но телефон не работал, и, насколько он знал, остальная часть здания была занята людьми, похожими на этих. Лучше пойти с ними и остаться в живых, чем оказывать бессмысленное сопротивление и умереть со сломанной шеей.
  
   И все же он был озадачен. Он видел много солдат регулярной армии и полиции, пока передвигался по городу, прежде чем его схватили; но он видел еще больше ополченцев той или иной группировки и думал, что мог бы опознать их с первого взгляда. Но эти люди были другими; они одевались и двигались как хорошо обученные обычные солдаты, но угроза была чистой агрессией без очевидной цели, кроме демонстрации превосходства.
  
   - Чего ты от меня хочешь?
  
   - Вопросов нет. Ты узнаешь достаточно скоро."
  
   "Куда я иду?"
  
   Мужчина подошел к двери и сделал знак солдату привести Трэвиса. " Ну, это не дом, я могу тебя в этом заверить. Он изобразил подобие улыбки и вышел из комнаты, предоставив остальным следовать за ним.
  
   Когда солдат взял его за руку, Тревис почувствовал, как его охватывает паника. Он даже посмотрел на окно, как будто оно могло предложить решение. Побег. Каким-то образом он должен был передать сообщение домой. Но как? Без телефона он был вне досягаемости. В любом случае, кому бы он позвонил? Было бы бессмысленно звонить в Госдепартамент; они просто пойдут в тупик и поговорят целую кучу, прежде чем решат пойти по официальным каналам. Ему было бы лучше связаться со шпионом ЦРУ по имени Каллахан в Лэнгли. Таков был план Госдепартамента, но Каллахан эффективно руководил работой миссии и знал, что делать, не созывая предварительно совещания по этому поводу. Но что он мог сделать?
  
   Впервые в жизни Эд Трэвис познал, каково это - быть совершенно одному. И беспомощный.
  
  
   ШЕСТНАДЦАТЬ
  
   Я наблюдал через дверную панель, как Серый Костюм вышел из комнаты и пошел прочь по коридору. За ним последовал Трэвис, которого подгонял один из солдат, а остальные пристроились сзади. Трэвис выглядел бледным и смущенным, и было ясно, что он опасается того, что с ним может случиться.
  
   Последними ушли двое охранников из коридора. Они обменялись смущенными взглядами и пожали плечами, прежде чем последовать за остальными, их присутствие больше не требовалось.
  
   Я подождал несколько секунд и вошел в одну из комнат с видом на фасад отеля. Я откинул угол занавески и стал ждать.
  
   Дорога снаружи была забита транспортом, в основном военными того или иного рода. Группа ополченцев, одетых в плохо сидящие армейские куртки и ботинки, хорошо вооруженных и открыто настроенных на конфронтацию, стояла перед зданием, наблюдая за происходящим и выглядя так, как будто они хотели защитить свое право находиться там. Я чувствовал напряжение в воздухе отсюда, и задавался вопросом, как долго это может продолжаться, прежде чем кто-нибудь нажмет на спусковой крючок, и все полетит к чертям.
  
   Вскоре четверо мужчин и Трэвис вышли из подъезда и направились к военному джипу УАЗ. Ополченцы повернулись и наблюдали, но не предприняли никаких действий, чтобы остановить их. Как только они это сделали, заглушенный грузовик, который я видел ранее, завелся, изрыгая серый дым из выхлопной трубы, и солдаты, стоявшие сзади, запрыгнули на борт.
  
   Я поспешил вниз. Я должен был добраться до машины и следовать за ними.
  
   Я вышел из главного входа как раз в тот момент, когда Серый Костюм давал указания младшему офицеру на пассажирском сиденье грузовика.
  
   Улица Облусква, 24д. Киевский район. Пять минут езды. Ждите в конце улицы и не входите, пока не будет приказано.
  
   Я уже слышал подобные инструкции раньше. Они планировали рейд.
  
   Облусква. Название было знакомым, но я не мог сразу понять почему. Это там я взял "Тойоту"? Нет. Было слишком темно, чтобы разглядеть уличные указатели. Я отпустил это. Куда бы ни направлялись эти парни, я тоже должен был быть там. У меня не было четкого плана, но каким-то образом я должна была вырвать Трэвиса из их рук.
  
  
   Я ушел, молча извинившись перед Юрием и его проблемами с персоналом, и поспешил обратно к машине, где набрал имя Облусквы в свой мобильный телефон и завел двигатель.
  
   Раздался звуковой сигнал, и я посмотрел на экран. Появилось слово Obluskva, показывающее гиперссылку на документ, содержащийся в системе мобильного телефона. Я постучал по экрану.
  
   Это вызвало перекрестную ссылку на один из адресов из Лэнгли.
  
   Это был местный агент ЦРУ.
  
  
   СЕМНАДЦАТЬ
  
   Я у меня было одно преимущество перед Серым Костюмом и его людьми, и именно там я оставил "Тойоту". Это было недалеко от растущего скопления транспорта, которое уже привело к остановке аэропорта. Я без проблем добрался до съезда с дороги и заметил джип и заглушенный грузовик, оказавшиеся в беспорядке военных машин, с солдатами и ополченцами, спорящими о том, кто имеет право проезда. Если я был прав относительно личности солдат в грузовике, ополченцам пришлось бы несладко, если бы они слишком сильно давили.
  
   Я мысленно пожелал им долгого и приятного пребывания и позвонил в Лэнгли.
  
   " Продолжай, Страж. Ответил женский голос.
  
   Я сказал: "Передайте Каллахану, что войска направляются по адресу Облусква-стрит в Донецке. Они выглядят как спецназ. С ними Трэвис."
  
   "Подождите один". Раздался щелчок, и Каллахан включился.
  
   "Я слышу тебя. Снова пойти?" Его голос звучал спокойно, но я чувствовала его напряжение по всему проводу.
  
   Я рассказала ему, что видела, и спросила: "У Трэвиса есть список вырезанных?"
  
   " Что? Нет. Ему сказали подождать, пока с ним не свяжутся. Почему ты спрашиваешь?"
  
   " Потому что они направляются по первому адресу в списке.
  
   " Это совпадение. Так и должно быть. - Но его голос звучал неубедительно. "Это безумие ... Нет никакого способа ..." Он остановился как вкопанный, затем сказал: "Оставайтесь на линии".
  
   Его не было две минуты, в то время как я продолжал двигаться так быстро, как только осмеливался, в Киевский район. Если бы я смог добраться туда раньше войск, я мог бы предупредить тех, кто был в 24d, чтобы они убирались. Вырезы, хотя и являются частью тщательно выстроенной сети, обычно работали изолированно, о чем знал только их обработчик. Это был вопрос элементарной безопасности: чем меньше каждый из них знал о других в сети, тем меньше вероятность, что они выдадут их, если их схватят и допросят. Но иногда было неизбежно, что кто-то приходил, чтобы узнать личность или местонахождение другого, случайно или инстинктивно. Если бы человек в 24d Obluskva был в этой категории, это было бы потенциальной катастрофой для других на линии, если бы его или ее взяли и допросили.
  
  
   Каллахан вернулся в игру. Он казался по-королевски взбешенным. "Государственный департамент дал Трэвису первый адрес. Хуже того, они отправили его по SMS в виде обычного текста. У них не было права, но они все равно это сделали. Похоже, они не до конца верили в то, что мы сможем обеспечить его безопасность, и хотели хоть как-то контролировать то, что произошло. "
  
   Я пропустил это мимо ушей. Вопрос межведомственной зависти и недоверия не был моей проблемой. Но тот факт, что они выдали адрес в незашифрованном виде, показал серьезную нехватку здравого смысла и паршивую безопасность. Передача такой деликатной информации неподготовленному гражданскому лицу в первую очередь была самой опасной вещью, которую они могли сделать. С таким же успехом они могли бы транслировать это по 24 TV, украинскому новостному каналу.
  
   Если только адрес не был каким-то образом передан самим Трэвисом, тогда он, должно быть, был обнаружен и прочитан властями, которые бы просматривали эфир на предмет всех сообщений от сепаратистов и внешних сторон, заинтересованных в разворачивающемся бедствии. Кому-то не потребовалось бы много времени, чтобы спросить, почему донецкий адрес внезапно появляется в текстовом сообщении из-за пределов страны.
  
   "Если у них есть один, могут ли они иметь другие?"
  
   - Нет. Мы позаботились об этом. Каждому будет указана точка встречи, куда должен быть доставлен Трэвис, а также контактный код и время, но это все. Следующий в очереди получит сообщение с тем же RV и контактным кодом и примет управление оттуда. "
  
   Для меня это звучало немного расплывчато, но я знал, что в прошлом это срабатывало. Но когда дело доходило до защиты сети, любой способ изолировать отдельных участников, одновременно заставляя их вступать в контакт друг с другом для обмена информацией, был сопряжен с опасностью. "Так кто же передает сообщения?"
  
   - Мы знаем. Как только мы узнаем, что передача неизбежна, мы приводим сообщение в действие. Где ты сейчас находишься?"
  
   Я дал ему свое местоположение и куда я направлялся, но не то, что я планировал сделать. Простая правда заключалась в том, что я сам еще не решил этого. Я выключил и сосредоточился на вождении. У меня был зародыш идеи, но воплощение ее в жизнь будет зависеть от обстоятельств и возможностей.
  
  
   Не рекомендуется начинать войну со стрельбой на городской улице. Потенциал сопутствующего ущерба - этот обезболивающий термин, используемый военными, политиками и СМИ для обозначения невинных свидетелей, - огромен и реален. Добавьте к этому оппозицию - в данном случае грузовик спецназа, у которого чешутся пальцы, - и может случиться все, что угодно.
  
   Но вы не всегда можете контролировать эти вещи.
  
   Я проверил, что у меня есть из оружия. Это было не здорово. У меня был маленький пистолет-пулемет, любезно предоставленный здоровяком с бильярдным кием. Против грузовика, полного вооруженных солдат, это было немногим больше, чем стрелковый пистолет. Но дробовики не поставляются с удлиненным магазином из тридцати двух 9-миллиметровых патронов. Почему-то этот факт меня не удивил. Магазин большего размера популярен среди гангстеров, потому что он выглядит одновременно круто и устрашающе; даже паршивому стрелку с головой, накачанной выпивкой, мескалином или чем-то еще, достаточно прицелиться и нажать на курок, и полная обойма разрядится за несколько секунд "выстрела". Выстрелы будут проходить по всему пейзажу, но это половина радости для любого, кто использует его; вы гарантированно попадете во что-нибудь, даже если это всего лишь корова в соседнем округе.
  
   Короче говоря, это было не лучшее оружие для того, что я имел в виду, но, по крайней мере, у этого был селектор для стрельбы одиночными выстрелами.
  
   Облусква находилась к востоку от города, недалеко от железнодорожных станций, и граничила с районом старых промышленных складов и заводов, почерневших от многолетнего дыма и обработки металла. На самой железнодорожной станции обычные джунгли путей, проводов и столбов, штабеля контейнеров для хранения, сбившихся в кучу, отброшенные назад вереницами грузовых вагонов всех видов, с бензовозами, бункерами для гравия и грудами пиломатериалов, ожидающих отправки.
  
   Сквозь дымку вдалеке проступали призрачные очертания трех высотных зданий, и я молился, чтобы номер 24d Облусква не был одним из них. Найти и связаться с конкретным человеком в высотных зданиях - это не то, что вы можете сделать быстро. Нужна команда, чтобы охватить все уровни, лифты не всегда работают, а сеть лестниц, знакомых только жильцам, являются смертельными ловушками для неосторожных.
  
   И для одиночного злоумышленника, попавшего внутрь, нет простого выхода.
  
   Мне повезло. Прежде чем я добрался до высоток, я выехал на шоссе, пересекающее район с севера на юг, а за ним обнаружилась беспорядочная череда изрытых выбоинами улиц и дорожек, усеянных небольшими одноэтажными домами, окруженными ветхими заборами и дикой растительностью.
  
  
   Машина с треском вылетела из глушителя, когда я попал в провал на поверхности, и я замедлился. Если бы подвеска развалилась на мне сейчас, это было бы катастрофой. Я проверил номера домов, одним глазом поглядывая в зеркало заднего вида на случай, если войскам удалось вырваться из аэропорта и они были у меня на хвосте.
  
   Ветхие заборы казались нормой, окружая древние деревянные сараи с рифлеными крышами, участки неухоженной, заросшей сорняками земли, автомобили на блоках и все обломки местности, оставленные гнить и умирать. Это был разительный контраст; повсюду, что я видел, Донецк казался современным городом, благоустроенным и приятным, с парками, озерами, широкими дорогами и бульварами. И все же это было похоже на забытую зону, где жизнь могла бы не измениться с тех пор, как сто лет назад.
  
   Номер 24 был другим. Это была часть длинного двухэтажного жилого дома, его облупленные стены были выкрашены в темно-желтый цвет, с маленькими балконами и высокой стеной на каждом конце вокруг того, что, как я предположил, было общим садом. Здание выделялось не только размерами; это был островок другого стиля жизни, возможно, забытый из какого-то предыдущего плана города, давно вытесненный соседними высотками через шоссе. Я остановился на улице и побежал, и вошел в парадную дверь, которая была не заперта. К номеру улицы в каждой из квартир была приставлена буква. Я нашел a, b и c, но не 24d.
  
   Я ударил по 24с. Это заняло некоторое время, но в конце концов открылось, и я увидел пожилую даму с морщинистой кожей и седыми волосами, которая, по-гномьи моргая, смотрела на меня через узкую щель.
  
   - Чего ты хочешь? - спросил я. У нее был голос, похожий на шелест сухой бумаги, и от нее пахло уксусом.
  
   - Двадцать четыре д, - сказал я ей. "У меня доставка".
  
   Она покачала головой и начала закрывать дверь, поэтому я преградил ей путь. "Пожалуйста. Это важно."
  
   Она пристально посмотрела на меня на мгновение, и я подумал, что мне нужно сделать, чтобы получить перерыв. Затем она просунула скрюченный палец в щель и указала дальше по коридору на пустую дверь с маленькой стеклянной панелью на уровне головы. " Посмотри на Ярослава, - пробормотала она. "Ярослав". Затем она захлопнула дверь на моей ноге с неожиданной силой, пока я не отдернул ее.
  
   Я подошел к пустой двери и авторитетно постучал. Кем бы, черт возьми, ни был Ярослав, а я предполагал, что он был управляющим зданием, я надеялся, что у него были лучшие социальные навыки, чем у старой карги. Если нет, мне, вероятно, придется выбить это из него.
  
  
   Мужчина, который подошел к двери, был таким же толстым, как и высоким, и носил потрепанный берет с засаленной каймой. Он не выглядел счастливым видеть меня, но я догадалась, что это была его позиция по умолчанию для звонящих.
  
   - Да? - спросил я.
  
   - Я ищу двадцать четыре ди, - сказал я ему. "Доставка".
  
   Он сразу же насторожился, и его глаза блуждали. - Здесь нет двадцать четвертого "д". Он начал закрывать дверь, и я надавил на его внушительный живот, пока он не уступил. Запах, исходящий из его квартиры, был спелым и противным, и я подумал, что он, должно быть, варил там живых цыплят.
  
   - Нет никакого двадцать четвертого д, - прошипел он. "Уходи".
  
   - Есть, и если ты мне не скажешь, я сообщу о тебе городским властям. Для пущей убедительности я откинул куртку, чтобы показать приклад пистолета-пулемета. Его глаза снова забегали, а подбородок начал дрожать. - Я не хочу причинить двадцать четыре д никакого вреда, - добавил я. " Мне просто нужно с ним поговорить.
  
   Он кивнул и указал на заднюю часть здания. " В конце коридора есть узкая дверь. Нет числа. Он там, внутри."
  
   Я оставил его с его цыплятами и отправился на поиски узкой двери. Это выглядело немногим больше чулана уборщицы, но я не был архитектором. Я колотил в дверь достаточно сильно, чтобы задребезжала рама, и надеялся, что соседи не захотят проводить расследование, а житель внутри будет слишком шокирован, чтобы услышать, что его вот-вот заберут силы безопасности в знак протеста.
  
   В конце концов дверь распахнулась, и на меня уставился скелетообразный академический тип в очках. Его лицо было цвета пергамента, и аура болезни окутывала его, как плащ. Он был одет в поношенный халат и тапочки и прижимал к носу ярко-желтый носовой платок, вены на его запястье выделялись, как змеи.
  
   "Я не знаю вашего имени, " сказала я ему, - но вы должны знать, что силам безопасности известно о вашей связи с Трэвисом. Они сейчас на пути сюда. Ты должен уйти."
  
   Он выглядел настолько потрясенным, насколько это вообще возможно для человека, и его лицо еще больше побледнело. Я полагал, что он ожидал этого в течение некоторого времени, но это все равно было шоком. Как и любой, кто живет двойной жизнью, вы никогда не знаете, когда открытие постучится в вашу дверь. Он, наверное, решил, что я из полиции безопасности. "Кто ты? Зачем ты мне это говоришь? Я не знаю человека по имени Трэвис." Его голос был хриплым от холода, но культурным и четким, и я задался вопросом, был ли он школьным учителем, когда он не работал на ЦРУ.
  
  
   "Разве я сказал, что Трэвис был мужчиной?"
  
   Он выглядел так, как будто мог прикусить язык и, вероятно, молился, чтобы я не был сотрудником полиции безопасности, который только что поймал его.
  
   "Вас попросили сопроводить Трэвиса из Донецка по адресу в Павлограде". Я говорил тихо, но быстро, поддерживая давление. У нас не было времени стоять здесь и играть в словесные игры. "Оказавшись там, вы должны были передать его, и дальше его отвезут по другому адресу. Это все, что тебе сказали. Итак, вы хотите остаться здесь, чтобы вас арестовали, или нет?"
  
   Это его задело. Он принял решение и отступил в то, что на самом деле было немногим больше большого шкафа с занавеской над маленькой кроватью, небольшой походной газовой плитой и умывальником в углу. Неудивительно, что Ярослав не хотел признаваться в своем присутствии; Номер 24d был субарендатором, что, несомненно, противоречило строительным нормам, но было желанным источником дохода для заднего кармана, пока никто не портил игру.
  
   Пока 24d делал то, что должен был, я вернулся и проверил улицу. Этот район был изолирован от шума большого города, и, если не считать нескольких птиц на деревьях, усеивающих окрестности, и отдаленных звуков пианино, играющего наверху, тишина была облегчением. Если бы прибыли черные шляпы, я бы услышал, как они приближаются.
  
   Я вернулся, чтобы услышать, как номер 24d несколько секунд стучал в глубине своей крошечной комнаты, затем он появился, одетый в простые брюки и куртку, с небольшой сумкой в руках. Он покраснел и тяжело дышал от напряжения, и я надеялся, что он был готов к тому, что ждало его впереди. С этого момента вся его жизнь должна была кардинально измениться.
  
   " Это все, что у тебя есть? Я спросил.
  
   "Это все, что мне нужно", - ответил он с большим достоинством. "Моя жизнь очень проста".
  
   И вот-вот станет намного сложнее, я хотел добавить. Вместо этого я спросил, есть ли ему куда пойти, и подтолкнул его к лестнице.
  
   Он кивнул. "У меня есть друзья, которые помогут мне. Меня здесь ничто не держит, так что, может, это и к лучшему. " Он попытался улыбнуться, но улыбка вышла не совсем желанной. Неудивительно, когда совершенно незнакомый человек появляется на вашем пороге без предупреждения и переворачивает вашу жизнь с ног на голову. "Я потерял работу в университете, - объяснил он, - а денег, которые платило ваше ЦРУ, было недостаточно, чтобы жить. Итак, я живу здесь, в этой маленькой коробке. Он философски пожал плечами. - Но мы делаем в жизни то, что должны, не так ли?
  
  
   "Да, мы знаем. Будет ли Ярослав говорить?"
  
   Он печально кивнул. "Конечно, он будет. Он жирный, жалкий говнюк, который питается несчастьем и печалью других. Я не сомневаюсь, что у него будет другой человек, который заменит меня до конца дня. Но не волнуйся - власти меня не найдут. Судя по тому, как обстоят дела в этой стране, я почему-то не думаю, что буду первым в их списке людей, с которыми им придется иметь дело. " Он грустно улыбнулся. Иронично, не правда ли? Большинство из нас тратит свою жизнь на то, чтобы оставить какой-то маленький след, какую-то память о нашей кончине в тщетной надежде, что мы как личности не были совершенно неуместны. И все же я здесь, надеясь, что моего следа не будет." Он помахал связкой ключей от машины. "Спасибо, что пришли предупредить меня. Моя машина неподалеку. Я выполню то, за что мне заплатили, но это все. "
  
   "Но у меня пока нет Трэвиса. Ты должен идти. Убирайся отсюда."
  
   Он обдумывал это мгновение в тишине, тяжело дыша. Мы подошли к входной двери, где он повернулся ко мне. - Но вы здесь, чтобы спасти его, не так ли?
  
   - Да, это моя работа.
  
   - Тогда нам обоим нужно кое-что закончить. Приезжайте на Вокзальную площадь прямо к западу отсюда. Это недалеко. Я буду ждать один час. Если вы не придете, мне придется предположить, что вы не добились успеха. " Он пожал плечами. - Мне очень жаль.
  
   Он ушел, не дожидаясь ответа, навстречу тому будущему, которое его ожидало, но все же был готов сделать то, за что ему заплатили. Я мог только восхищаться его спокойной храбростью.
  
   Я вернулся к машине и поехал по улице, в конце квартала свернул налево, затем снова налево. Теперь я был на пустынном заднем дворе позади жилого дома. С другой стороны был большой участок общественных огородов, окруженный провисшей проволочной оградой и усеянный крошечными навесами, похожими на спичечные коробки, стоящие на концах. Большая часть этого места выглядела запущенной и заросшей сорняками, добавляя к тому, что уже было пустынным и мрачным фоном, как будто приглашая бульдозеры и грейдеры прийти и сделать свое худшее.
  
   Я дошел до конца улицы и нырнул за секцию деревянного забора вокруг заброшенного участка, заросшего сорняками, и нашел выгодную позицию, откуда я мог следить за подъездной дорогой. Если повезет, я услышу звук любых приближающихся машин до того, как они доберутся до меня, что даст мне время придумать план освобождения Трэвиса.
  
  
   Грузовик прибыл первым, без сомнения, использовав свой вес и количество солдат на борту, чтобы пробиться сквозь давку транспортных средств в аэропорту. Он остановился в сотне ярдов от меня, вне поля моего зрения, рядом с единственным участком, окруженным сетчатым забором, со зданием типа сарая, примыкающим к дороге. Сквозь покосившиеся открытые двойные двери сарая я мельком увидел кучу цыплят в проволочном загоне. Я сосредоточился на грузовике и сквозь грохот двигателя услышал короткий всплеск голоса, доносящегося по радиосвязи. "Оставайся на месте и жди. Расчетное время прибытия пять минут."
  
   Джип с Трэвисом. Теперь часы тикали.
  
   Моей первоочередной задачей было увести Трэвиса подальше от людей в джипе, но солдаты в грузовике были проблемой, которую я не мог игнорировать. Каким-то образом я должен был обездвижить их.
  
   Я вышел из-за забора и обнаружил разрыв в сетке, окружающей собственность. Я был вне поля зрения грузовика или кого-либо внутри дома, и у меня был легкий путь к сараю. Я нырнул внутрь и вдохнул перегретую, затхлую атмосферу примерно дюжины цыплят. Они игнорировали меня, сосредоточившись на своем кормлении или уходе. Пока все хорошо. Я подошел к передней стене, чтобы посмотреть. И услышал кашель совсем рядом.
  
   Я остановился как вкопанный и замер. Послышалось журчание воды. Кто-то справлял нужду всего в паре футов от нас, по другую сторону стены сарая. Сквозь узкую щель в досках я мельком увидел форму.
  
   Я затаила дыхание и молилась, чтобы владелец дома не собирался выходить и протестовать против этого вторжения в их собственность или собирать яйца.
  
   Солдат закончил и отошел, а я заглянул в дыру от сучка в грубой обшивке. Грузовик был в дюжине футов от нас, но медленно двигался вперед, пока водитель держал двигатель на сцеплении, тяжелые ребристые шины скрипели, когда они катились по линии камней, наполовину зарытых в землю рядом со стеной сарая.
  
   Я откинулась назад и попыталась не кашлять. Сарай начал наполняться шумом, едким запахом дизельного топлива и тяжелым выхлопным дымом, а конструкция вибрировала от близости двигателя. Цыплята тоже начали нервничать и отказались от кормления, решив забиться в защитную кучку в одном из углов загона.
  
  
   Я думаю, у меня была пара минут, если что, чтобы что-то сделать, прежде чем Серый Костюм прибыл и отдал приказ выдвигаться.
  
   Если бы это случилось, все ставки для Трэвиса были сняты.
  
  
   ВОСЕМНАДЦАТЬ
  
   Я проверил внутреннюю часть сарая, который был полон мусора и отходов, найденных на любом небольшом участке или ферме в любой точке западного мира. Давно забытые и проржавевшие механизмы, мотки проволоки, потрепанные лотки для корма, сложенные картонные ящики для овощей, покрывающиеся плесенью, с влажными, помятыми ведрами, пластиковыми мешками и высоким штабелем бревен, готовых к зиме. Я подобрал металлическую трубку толщиной с мою руку, и в моей голове возникла идея. Я уже видел, как это делается однажды, но никогда не пробовал сам.
  
   Я должен был работать быстро. Я схватил немного картона и обернул его слоями вокруг трубки, привязав ее на месте какой-то веревкой, свисающей со стены. Затем я просунул конец ствола пистолета-пулемета в трубку. Это была свободная посадка, поэтому я использовал складку пластиковой мешковины, чтобы надежно закрепить ее на месте и упаковать вокруг ствола пистолета.
  
   Теперь у меня был очень грубый и готовый глушитель, или глушитель. Это было громоздко, и я узнал, насколько тихо это было, только когда нажал на курок. Но если бы это служило для отклонения части звука, этого было бы достаточно.
  
   Я нашел щель недалеко от земли, где не хватало куска доски, и просунул трубку, осторожно проталкивая ее по земле как можно дальше к одной из тяжелых шин, которые теперь почти касались стены сарая. Еще несколько секунд, и грузовик окажется за моей позицией и вне досягаемости. Шум от ближайшего колеса, скребущего по камням, был пронзительным, он перекрывал грохот выхлопных газов и метрономное урчание двигателя, когда водителю не терпелось тронуться в путь.
  
   Я перевел селектор на одиночный выстрел и ждал, рассчитывая обороты. Один. Два-три. Один. Два-три. Один. Два-три. Один-
  
   Я нажал на спусковой крючок.
  
   Часть репортажа вернулась по трубе, но большая его часть была потеряна в реве двигателя грузовика. Грубый глушитель сработал, но звук прокручивающейся шины был намного громче, выпущенное давление воздуха било по доскам рядом с моей головой. Я выдернул трубку и отбросил ее в сторону, затем отошел к задней части сарая и стал ждать.
  
  
   Внутри грузовика мгновенно началось столпотворение. Я услышал стук ботинок по земле и движение против света, когда фигуры подошли, чтобы выяснить шум. Кто-то ругался о том, что кусок дерьмового резинового дерьма из Румынии должен был быть заменен несколько месяцев назад, и что, черт возьми, они могли сделать сейчас?
  
   Я подождал несколько секунд, пока не услышал голос, приказывающий сменить шину и дважды ускорить. Я не знал, насколько хороши эти парни в замене шин для грузовиков, но, по крайней мере, водитель должен был знать, что он делает. В любом случае, у меня не было времени, чтобы тратить его впустую.
  
   Я оставил их наедине с этим и вышел из сарая, трусцой возвращаясь на свое прежнее место за деревянным забором.
  
   Я не мог выбрать время ближе. Когда я нырнул в укрытие, подъехал джип, подняв столб пыли, когда он пронесся по улице. Он промчался мимо грузовика и с визгом остановился перед многоквартирным домом. Серый Костюм устраивал представление для солдат, и я задавался вопросом, сколько времени потребуется его заместителю в грузовике, чтобы признать, что они временно выведены из строя.
  
   Мгновение спустя один из солдат из джипа появился на углу и пробежал мимо меня, направляясь к задней двери в стене. На нем была гарнитура связи, он был вооружен автоматом "Бизон" и двигался так, как будто знал, что делает.
  
   Когда я услышал крики с передней части здания и первый грохот двери, с силой открывающейся изнутри, это был мой сигнал двигаться.
  
   Я перебежал через дорогу и через открытую дверь обнаружил выщербленную бетонную дорожку, ведущую к задней части здания через запущенный участок с неупорядоченными цветочными клумбами и жесткой травой.
  
   Солдат был прямо передо мной, стоял на коленях на тропинке и ждал приказов, одна рука была прижата к наушнику. Я был на нем прежде, чем он смог осознать этот факт, и ударил его за ухом прикладом Ero. Он упал лицом вниз и не двигался. Я перешагнул через него и пинком отбросил Бизона за пределы его досягаемости, пробежал по дорожке и поднялся на две ступеньки через заднюю дверь в темный коридор.
  
   Еще голоса сверху и звук раскалывающегося дерева. Яростно залаяла собака, и кто-то закричал. Я нырнул по коридору к входной двери, надеясь, что Серый Костюм взял с собой хотя бы одного человека. Чем больше уменьшались шансы, тем больше мне это нравилось.
  
   Я вышла за парадную дверь и увидела Трэвиса, безутешно сидящего на заднем сиденье джипа, и только один солдат охранял его. Это дало мне преимущество, и у меня был элемент неожиданности в мою пользу, но я не был в восторге от идеи выйти туда и быть замеченным подкреплением в грузовике.
  
  
   Выбора не было; мне пришлось пойти ва-банк. Я вышел на дорогу с Ero под курткой, селектор на одиночный выстрел. Солдат наблюдал за моим приближением, бросив взгляд на здание позади меня, оценивая ситуацию. Он, вероятно, задавался вопросом, почему я высунул голову сюда, когда здание явно подвергалось рейду, а все остальные нормальные жители оставались дома, чтобы не мешать. Когда до него наконец дошло, что я не вписываюсь в картину чего-то нормального, было слишком поздно. Я рывком открыл дверь и наклонился, прежде чем он смог пошевелиться, и сильно ударил его правым локтем в подбородок, щелкнув зубами. Когда он откинулся назад, я вытащила пистолет из кобуры на его поясе и бросила его на заднее сиденье джипа, затем повернулась к Трэвису, который выглядел ошеломленным.
  
   "Трэвис, это твой единственный шанс выбраться отсюда целым и невредимым. Так что двигайся. Следуйте за мной и не задавайте вопросов. "
  
   Конечно, он не мог сделать и то, и другое; этого было бы слишком ожидать. - Кто ты? - взвизгнул он, уставившись на солдата, катающегося по сиденью. Но, по крайней мере, он двигался, когда говорил это, выбираясь с заднего сиденья, как будто у него горели штаны.
  
   Я проверил армейский грузовик. Это было слишком далеко, чтобы разглядеть какие-либо детали, но у меня создалось впечатление, что фигура на пассажирском сиденье смотрела на меня и что-то бормотала.
  
   Oh-oh.
  
   Суматоха. Много этого. Я услышал, как хлопнула задняя дверь грузовика, и появились двое мужчин, снимая с ремней автоматические винтовки. Время рок-н-ролла. Я вышел на дорогу, где они могли меня видеть, и направил на них Эро. Солдаты знают, как опасно иметь дело с полностью автоматическим оружием, и что противостоять оружию с удлиненным магазином - все равно что стрелять по уткам. Мужчины упали обратно из поля зрения, а пассажир на переднем сиденье исчез ниже уровня приборной панели. Но я не собирался выплескивать всю нагрузку. Вместо этого я сделал три осторожных выстрела в радиатор грузовика. Блоки двигателей останавливают все, кроме бронебойных снарядов, но при этом они получают некоторый урон. Один из выстрелов, должно быть, пробил спусковой механизм, потому что внезапно капот взлетел вверх, и они полетели вслепую.
  
   Это было все преимущество, которое я собирался получить. Я развернулась, всадила пулю в двигатель джипа и крикнула: "Давай", схватив Трэвиса за руку и потащив его обратно через парадную дверь в здание.
  
  
   Я мог слышать звук сапог, спускающихся по лестнице, и голос, выкрикивающий инструкции на заднем плане. Серый Костюм разозлился, не найдя никого дома, и теперь задавался вопросом, что, черт возьми, происходит снаружи. У нас были секунды, чтобы убраться отсюда. Я подтолкнула Трэвиса к задней двери и дождалась характерного стука сапог по лестнице, затем вышла и дважды выстрелила в стену. Посыпались куски штукатурки, а спускающийся солдат выругался и пополз обратно тем же путем, каким пришел.
  
   Когда мы бежали по дорожке к задней двери, мы прошли мимо человека, которого я ударил, входя. Он катался в оцепенении, но все еще не пришел в себя. Я проигнорировал его и первым вышел на задний двор и направился к машине. Ситуация была под угрозой накала; я слышал, как Серый Костюм кричал на солдат в грузовике и призывал оцепить район.
  
   Я направился на запад. У меня было приблизительное представление о том, как добраться до Вокзальной площади, и я надеялся, что войска недостаточно организованы, чтобы перекрыть весь район к западу от города, прежде чем мы выберемся отсюда.
  
   - Куда мы идем? - спросил я. Наконец сказал Трэвис. Он продолжал смотреть на меня так, как будто я приземлился с космического корабля, что, учитывая, что его только что вытащили из угрожающей ситуации, было неудивительно. " Кто ты, черт возьми, такой?
  
   "Не имеет значения, кто я", - сказал я ему и протянул ему свой мобильный телефон. "Вызови Вокзальную площадь на карте; нам нужно добраться туда вдвое быстрее, если ты хочешь вернуться домой целым и невредимым".
  
   Он, наконец, понял, что его возможности ограничены, и закрыл рот. Он назвал имя и дал мне указания, и мы поехали, не говоря ни слова, кроме как подтвердить наш маршрут.
  
   В конце концов мне пришлось задать ему главный вопрос. - Вы сказали им адрес? - Спросил я"
  
   - Что? - спросил я. Он казался удивленным, даже ошеломленным, что я спросила. Затем он обратил внимание на мой акцент. " Ты американец. Есть ли еще такие, как вы?"
  
   " Адрес, по которому вырезали, " повторил я. Я ткнул его в руку, чтобы он сосредоточился, и едва не попал под удар небольшого грузовика, выезжающего из боковой улицы, не глядя. " Вы дали человеку в сером костюме этот адрес? Это серьезно."
  
  
   "Что- нет! Я этого не делал. Господи, зачем мне это делать?"
  
   Он звучал искренне, и я поверил ему. Но я бы предпочел этого не делать. Потому что это заставило меня задуматься, было ли СМС от боссов Трэвиса перехвачено и прочитано властями, или произошла еще одна утечка по линии. Я верю в то, что вещи происходят случайным образом, но некоторые события просто слишком далеки, чтобы попасть в эту категорию. Люди умирают случайно, но не всегда. Здания загораются без причины, но некоторым по пути оказывается небольшая помощь. Секреты иногда случайно становятся достоянием гласности. Но не всегда.
  
   " Вы сохранили адрес на своем мобильном телефоне? Его камера была конфискована; еще один источник утечки.
  
   - Нет. Я записал это в память и стер. Я служил в военной разведке - я знаю правила." Он казался оскорбленным намеком на то, что был неосторожен, и я подумал, что с его военным опытом он должен знать больше о нахождении в чувствительной зоне, чем большинство обычных пехотинцев.
  
   Вокзальная площадь была транспортным узлом для жителей Донецка, туда и обратно прибывали поезда, трамваи и автобусы. Сама площадь с вокзалом в дальнем конце была широко открыта и просторна, дорога петляла туда-сюда, как игольное ушко, а остановки для трамваев и автобусов были разбросаны по внешнему периметру. Здесь было несколько простых магазинов и закусочных, а также великолепная белая церковь с золотыми куполами. Там также было много людей, стоящих вокруг, как беженцы, в ожидании своего транспорта. Но я сразу же заметил 24d, хрупкую фигуру с кучей мужества, съежившуюся под рекламным щитом. Он, казалось, был один и чист, но я дважды объехал вокруг, прежде чем убедился, что район безопасен.
  
   "Здесь ты выходишь", - сказала я Трэвису, сворачивая в сторону. Я указал на 24d, который уже заметил нас. "Иди с этим человеком. Он передаст тебя следующему в очереди. Вы были проинформированы об использовании вырезов. Ты ведь знаешь, в чем заключается их работа, верно?
  
   Он кивнул. Он казался достаточно спокойным, хотя и немного бледным. Но факт был в том, что, несмотря на какую-либо прошлую военную службу, теперь он был канцелярским работником, и то, через что он прошел, должно было показаться началом кошмара. Он почти ничего не сказал с тех пор, как я допрашивала его об адресе, и я надеялась, что это его тренировка держать свои вопросы и эмоции под контролем. Если он собирался взбеситься, было бы лучше, если бы он сделал это сейчас, пока он был под моим контролем. Я не был уверен, что 24d, у которого впереди были огромные проблемы, сможет справиться с этим, и я не мог ожидать, что он это сделает.
  
  
   "Куда я пойду?" это было все, что он сказал.
  
   "Вниз по линии. Я буду следить за твоим прогрессом, так что просто делай то, что тебе приказано, держись подальше от телефона, даже если ты считаешь, что звонить безопасно, и ты будешь дома к чаю. " Это было не так просто, как это, о чем он уже должен был знать, но это казалось чем-то приятным, к чему нужно стремиться.
  
   "Почему ты не можешь взять меня? Ты здесь; мы могли бы просто уехать из страны. Безопаснее двигаться на запад, не так ли? Мы могли бы просто уехать."
  
   Он был прав. Мы могли бы это сделать. Но если мы попадем в беду, нас потопят. Два американца, оказавшиеся в такой нестабильной ситуации, не были чем-то, что Каллахан или его боссы смогли бы объяснить. Трэвис, по крайней мере, имел вид посланника Госдепартамента, что могло бы дать ему некоторую меру защиты после того, как все споры и политические споры о том, почему он пришел, были закончены. Но от моей роли не так-то легко было отмахнуться. Хуже того, это плохо отразится на нем.
  
   "Мы должны сделать это таким образом", - сказал я ему. " Я буду прикрывать твою спину, не волнуйся.
  
   Он не выглядел убежденным, но поблагодарил меня и вышел из машины. Я наблюдал, как он подошел к 24d и пожал руку. Затем они вдвоем повернулись, подошли к черному, покрытому боевыми шрамами фольксвагену Поло с наклейкой в виде шмеля на заднем стекле и забрались внутрь.
  
   Я последовал за Поло с площади и позвонил в Лэнгли. 24d, вероятно, направлялся к дороге М04, ведущей на запад в Павлоград, где Трэвиса передадут следующему в очереди. Если бы они не столкнулись с проблемами со стороны различных сепаратистов или украинских военных, все было бы в порядке, но в этой игре никогда не было никаких гарантий.
  
   "Трэвис на свободе, он в пути", - сказала я, когда женщина ответила. " Я позвоню еще раз позже.
  
   - Понял, Сторож. Она отключилась без дальнейших комментариев, и я понял, что еще не знаю ее имени. Может быть, теперь я никогда этого не сделаю.
  
   Потому что я внезапно понял, что за мной следят.
  
  
   ДЕВЯТНАДЦАТЬ
  
   Я оставался на курсе, проверяя машины позади меня. Это не так просто сделать, как показывают в фильмах, особенно на многолюдных улицах с меняющимся движением. Это такой же процесс идентификации конкретного транспортного средства, как и интуиция, но я был уверен, что не заметил хвоста после выезда с улицы Облусква; дороги оттуда были слишком тихими, и я бы заметил машину, которая слишком долго висела на мне. Но когда мои антенны начали дрожать, как только я выехал с Вокзальной площади и повернул на юг, я не мог проигнорировать предупреждение.
  
   Должно быть, меня заметили случайно; это было единственное, что пришло мне в голову. И если это свелось к тому, что кто-то рыскал по улицам в поисках красной Toyota Land Cruiser, я решил, что это должен быть Ивканой или один из его людей.
  
   Вы много читали о том, как проверять хвост, делая серию поворотов, сдавая назад, меняя скорость и надеясь, что другой водитель допустит ошибку и раскроет свое прикрытие. В основном все, что вы делаете, это предупреждаете своего последователя, что вы на него. Я не хотел этого; Я хотел определить, действительно ли они заинтересованы во мне или зацепились за 24d и black Polo.
  
   Если бы это был я, я бы справился с этим. Это было бы неудобно, но не драма. Если они хотели 24d, это было официально. Все, что им нужно было сделать, это сесть ему на хвост и поддерживать радиосвязь с другими подразделениями, и Трэвис будет у них в руках в любое удобное для них время и в любом месте.
  
   В любом случае я должен был каким-то образом их уничтожить. Это означало, что я не мог следить за Поло, но я знал, куда 24d везет его, и пока он не свернул не туда, не заблудился и не был подобран полицией безопасности или заблудившейся группой ополченцев, я мог догнать его позже.
  
   Потерять из виду человека, которого я должен был здесь защищать, было далеко от идеала, но я должен был пойти на этот риск, прежде чем мы пошли дальше.
  
   Идентификация хвоста была процессом исключения, дисконтирования каждого транспортного средства, когда оно сворачивало или останавливалось, пока не свелось к трем возможным: темный седан с антенной на крыше, маленький синий Datsun и потрепанный белый Isuzu с удлиненной кабиной. Любой из них мог быть наблюдателем, но я должен был выяснить, за кем и за кем они следили: за мной или за Поло? Я сбавил скорость, позволив Polo немного продвинуться вперед, затем затормозил и повернул направо на перекрестке, делая вид, что приезжий проверяет адреса и номера улиц, не сводя глаз с зеркала заднего вида.
  
  
   Седан, Datsun и Isuzu поехали со мной. Итак, я был целью.
  
   Я поставил свои деньги на седан с антенной. Антенны означают полицейских или полицию безопасности. Была ли эта Toyota горячей в конце концов? У Ивканоя был какой-то сок с местным полицейским управлением, и они выставили все точки наблюдения за машиной? Или меня вот-вот остановит полиция безопасности, работающая по наитию?
  
   После пары поворотов Datsun исчез. Один убит, осталось двое.
  
   Еще два поворота, и седан и Isuzu все еще были там. Впереди в седане сидели двое мужчин, оба с каменными лицами, солидные, в рубашках и галстуках. Для меня они были похожи на копов. Я не мог разглядеть Isuzu, но выглядело так, как будто в нем был только водитель.
  
   Я направился к юго-западному пригороду и дороге H15. Чем скорее я уберусь из Донецка, тем лучше. Если не считать моего последователя, вероятность того, что Ивканой и его приятель с кием будут следить за машиной и моей шкурой, а также риск столкнуться с любопытными или нервными милиционерами, были слишком велики. Я уже видел слишком много легких военных машин и БТР - бронетранспортеров - размещенных на перекрестках, и казалось очевидным, что назревает серьезная ситуация, готовая взорваться.
  
   Трасса H15 петляла на юг от города и была альтернативным маршрутом на Павлоград. Это было двухполосное шоссе, окаймленное двумя рядами деревьев, со старым, изрытым ямами покрытием, которое вынуждало водителей выезжать на центральную линию. Дорога до Павлограда заняла бы больше времени, чем северная дорога М04, по которой ехали 24d и Трэвис, но это дало бы мне больше времени и пространства, чтобы прикрывать спину и высматривать неприятности впереди.
  
   И чтобы избавиться от неприятностей, надвигающихся сзади.
  
   Я ехал двадцать минут, прыгая по-лягушачьи на неуклюжих грузовиках и потрепанных старых машинах, а седан и Isuzu никогда не отставали. Я иногда набирал скорость, но не добивался достаточного прогресса, чтобы полностью потерять их, не делая это очевидным.
  
   Движение было в основном военным или грузовым, с небольшим количеством частных автомобилей и пикапов. Сзади взорвался бронетранспортер, распространяя выхлопной дым и прокладывая себе путь за счет огромных размеров и скорости. Я пропустил это мимо ушей. Старый Range Rover решил последовать за мной, совершив обгон на самоубийственном курсе и заработав сердитый взрыв от Isuzu, прежде чем затормозить прямо за мной. Там было полно детей с торчащими волосами и украшениями на лицах, и они выглядели так, как будто им было слишком весело, чтобы беспокоиться. Я их тоже отпустил. Где-то в шуме двигателей, когда мы сбились в кучу, я услышал хриплый рев продырявленного глушителя.
  
  
   Бронетранспортер впереди меня просигналил направо, и я увидел впереди знак остановки грузовика. Пришло время выйти за рамки дозволенного. Это была рискованная стратегия, но я был уверен, что если бы парни позади меня были друзьями Ивканоя и планировали убрать меня, они бы не сделали этого перед кучей вооруженных солдат.
  
   Если бы они были официальными и уже получили мой номер, тогда это не имело бы никакого значения.
  
   Я последовал за бронетранспортером, припарковался сбоку от здания и стал ждать. Я смотрел, как седан проехал мимо. Пассажир повернул голову, чтобы посмотреть, но не на меня. Isuzu последовал за ним, шум глушителя сопровождал его, но водитель был сосредоточен на дороге.
  
   Я проверил кафе, в котором было много народу, и вошел внутрь. Мне нужно было перекусить, пока у меня была возможность, и посмотреть, проявил ли кто-нибудь интерес к машине.
  
   Другие посетители склонились над своими тарелками, поглощенные едой и возвращаясь к дороге, водители грузовиков и штурманы, у которых была работа и расписание встреч. Ситуация на востоке бросила тень на всех, где бы они ни находились, и неизбежно повлияла на второстепенные передвижения. Это могло бы стать проблемой, если бы какие-нибудь местные полицейские проявили интерес к невоенным или не перевозчикам, и дали мне еще одну причину держаться подальше от главных дорог, насколько я мог. Я вернулся к машине и вызвал приложение этого района на свой мобильный телефон, чтобы проверить альтернативы.
  
   Их было немного. Кроме дороги, по которой я ехал, был зеркальный маршрут на север - М04 на Павлоград - с тонкой сетью дорог и путей, соединяющих их через открытое пространство полей, холмов, озер и пересеченной местности.
  
   Я проверил, что у меня достаточно топлива, и решил взлететь. Проехав три мили по дороге, я повернул направо и оказался на немаркированной металлической поверхности, ведущей прямо на север, в открытую местность. Если бы моя карта была точной, это привело бы в конечном итоге к M04. Если бы мне это не нравилось, я мог бы повернуть налево и углубиться в сельскую местность, пока не доберусь до Павлограда по проселочным дорогам.
  
  
   Домов или ферм было немного, и они были разбросаны; низкие, небольшие строения на участках, окруженных полуразрушенными стенами или деревянными заборами из штакетника, это было похоже на шаг назад во времени. Я увидел пару пожилых людей, в основном измученных непогодой и сутулых, которые смотрели, как я прохожу мимо, без выражения, но это было все.
  
   После часа неровной дороги с выбоинами я поднялся и преодолел откос, усеянный несколькими чахлыми деревьями, и увидел, как земля впереди обрывается передо мной, как прыжок со скалы. Я нажал на тормоза.
  
   Не имеет значения, кто вы, в этой игре вы не пройдете через бровь в незнакомой местности, предварительно не убедившись, что ваш маршрут ясен.
  
   Как только я убедился, что на другой стороне меня не ждет никаких сюрпризов, я вернулся и начал долгий спуск. Дорога здесь была узкой, окаймленной с обеих сторон неровной землей и камнями, с заросшими оврагами, где старые русла рек проложили свой путь сквозь землю с возвышенности.
  
   Когда я набирал скорость, я услышал громкий хлопок, и мой мир сошел с ума.
  
  
   ДВАДЦАТЬ
  
   Я пришел в себя через несколько секунд и обнаружил, что я висел вниз головой с ремнем безопасности поперек горла, медленно душа меня. Салон машины был покрыт пылью от подушки безопасности, и я чувствовал запах топлива в воздухе и кисловатый привкус въевшейся автомобильной грязи, а во рту у меня был песок от Бог знает какого скопившегося дерьма, выброшенного с пола. Я уперся одной рукой в крышу и нажал на фиксатор ремня безопасности, скатываясь в шар, чтобы смягчить удар. Я сильно ударил ногой в водительскую дверь, которая была частично открыта. Нет хода. Оно было плотно закрыто сеткой из грубой травы и грязи, прижатой к внешней стороне стекла.
  
   Я развернулся и посмотрел через ветровое стекло. Вид был не очень, и он был покрыт сумасшедшей сетью трещин. Я глубоко вдохнула, борясь с чувством паники. Если взрыв, который я слышал, был пробитой шиной, и я не мог выбраться прямо сейчас, у меня были большие проблемы.
  
   Я заставил себя применить холодную логику. Никто не мог занять позицию впереди меня, чтобы так быстро прострелить шину. Они бы не знали, что я собираюсь выбрать этот маршрут, потому что, пока я не увидел его, даже я не знал. И если бы в меня стреляли, скорее всего, был бы хотя бы один последующий выстрел, чтобы быть уверенным в убийстве. До сих пор не было ни одного.
  
   Остался простой выброс; одна из тех вещей, которые случаются на неровных проселочных дорогах, неизбежный результат столкновения острых камней с изношенными стенками шин. Обстоятельства и случайность собираются вместе, чтобы играть в игры с наилучшим планом.
  
   Я нашел свою сумку и проверил свое окружение. Я оказался в овраге, обращенном вниз по склону. Мелкий туман вырывался из-под капота и рассеивался по треснувшему стеклу, попадая в машину через пару маленьких отверстий. От запаха у меня волосы встали дыбом на затылке.
  
   Дым.
  
   Выхода через переднюю дверь не было, поэтому я проверил пассажирскую дверь. Он был плохо закреплен вокруг замка, но, похоже, ничто не преграждало мне выход.
  
  
   Я развернул бедра и ударил обеими ногами по пассажирскому окну. В тесном пространстве потребовалось три попытки, и я молился, чтобы вибрация от двери не заставила боковую стойку прогнуться и рухнуть. Стекло, наконец, с треском вылетело, и я быстро последовал за ним, протащив себя через дыру и вверх по боковой части машины к задней части, где я откатился подальше.
  
   Я несколько секунд лежал на спине, задыхаясь и весь в синяках, затем снова перевернулся и молился, чтобы "Тойоту" не взорвало, пока я изучал дорогу надо мной и луг внизу. Если моя логика была неправильной и шина была прострелена, то выскочить на открытое место, чтобы избежать взрыва машины, может быть последним, что я когда-либо делал.
  
   Но там ничего не было. Ни машин, ни голосов, ни звуков чьего-либо приближения. Никаких выстрелов. Только смутный вздох ветра, пробегающий по траве, и высоко надо мной невинный крик птицы.
  
   Я поднялся на ноги и осмотрел себя на предмет переломов или порезов. Мне повезло - или, может быть, завод в тот день выпустил особенно хорошую машину. Я вышел из серьезной аварии всего лишь с парой синяков и волосами, полными чужого автомобильного дерьма.
  
   Я осторожно подошел к машине, чтобы проверить ее. Он был окружен белой пеленой пара и дыма и отвратительным запахом горящей резины, но не выглядел так, что ему грозила неминуемая опасность взрыва. Я проверил шины и увидел, что у передней левой был длинный разрыв в боковине, где ткань выглядела погибшей от возраста и небрежности.
  
   Как я и думал. Случайный.
  
   Я отходил на случай, если что-то горело под капотом, и бак взорвался, когда я услышал рычание сильно работающего двигателя. Это звучало высокоэффективно, как шум, который вы получаете на ралли по пересеченной местности.
  
   Что было неправильно по самым разным причинам.
  
   Я спрыгнул с дороги и, пригнувшись, побежал к большому скоплению камней в мертвой земле в двухстах ярдах от нас. Инстинкт подсказывал мне, что новоприбывший не будет местным фермером, готовым подвезти меня отсюда. По моему ограниченному опыту, сельские фермеры не ездят сильно и быстро, если у них нет призовой свиньи на продажу.
  
   Я наблюдал, как машина остановилась за несколько ярдов до вершины подъема. Это было именно то место, где я остановился, чтобы проверить дорогу, и он рассказал мне все, что мне нужно было знать.
  
   Это был Исузу. Грязно-белый и потрепанный, он издавал грохот продырявленного глушителя и был заляпан грязью по бокам. Так много для седанов с антеннами. Это было слишком много совпадений.
  
  
   Я проигнорировал то, что было просто внешними признаками; глушители постоянно ломаются на плохих дорогах, а избиение - это взгляд, который никто не замечает. И для некоторых из нас в этом вся идея; это называется смешаться. Но больше, чем что-либо, скорость, с которой он ехал, сказала мне, что машина не была свалкой, которой управлял накачанный ребенок на прогулке. Профессионалы не используют инструменты, которые не подходят для этой работы. И этот преследовал меня уже некоторое время.
  
   Я наблюдал, как водитель вылез из машины и расслабил спину. Он обошел автомобиль один раз, притопывая ногами, чтобы ускорить кровообращение, как это делают люди после долгого сидения за рулем, когда им нечего делать, кроме как вести машину и смотреть на дорогу. Он выглядел маленьким и жилистым, был одет в коричневое кожаное пальто и шапку-ушанку, которая скрывала его лицо, и двигался так, как будто был усталым или старым, а может, и тем и другим. Он мог бы быть обычным путешественником на этой пустынной проселочной дороге, который только что наткнулся на то, чего не хотел видеть.
  
   Когда он вернулся на уровень капюшона, он поднес к глазу что-то, что поймало свет. Тогда я понял, что от него одни неприятности. Обычные путешественники не носят с собой подзорные трубы - или, как я предположил, скорее всего, оптический прицел. Он осматривал мою мертвую Тойоту и окружающий пейзаж, чтобы убедиться, что я цел и невредим.
  
   Когда он вернулся к водительской двери, он наклонился и вытащил что-то тяжелое с заднего сиденья, повозился с ним секунду, затем встал на капот в позу, которую я слишком хорошо узнал.
  
   Снайпер.
  
   Я присел за большим куском поросшего мхом гранита и стал ждать. Мне не нужно было поднимать голову, чтобы еще раз взглянуть, что он делает; я видел все, что мне было нужно.
  
   Мужчина держал что-то похожее на снайперскую винтовку OSV-96 дальнего действия. На таком расстоянии трудно было быть уверенным, но, судя по его длине и тому, как он его поднимал, если я не ошибаюсь, он был способен убить человека, зверя или транспортное средство на расстоянии до километра. А когда он будет оснащен оптическим прицелом, он сможет снимать прыщи с лица цели.
  
   Цель - я.
  
   Я посмотрел на "Тойоту". Со своего возвышенного положения стрелок будет иметь великолепный обзор транспортного средства. Он спрашивал себя, был ли я все еще внутри, был ли я избит и пойман в ловушку. Или мертв. Даже когда я думал об этом, он решил проверить это единственным известным ему способом.
  
  
   Треск выстрела прокатился по открытой местности, как тихий гром.
  
   Я невольно пригнулся. Но выстрел был направлен не в меня; вместо этого заднее стекло "Тойоты" разлетелось брызгами стекла со стороны водителя, а рваный кусок решетки радиатора со звоном отлетел вдаль с другого конца. Снаряды тяжелого калибра делают это; они проходят насквозь, сметая все, что попадается на их пути. Ткань. Металлические. Кожа.
  
   Еще один выстрел, и произошло то же самое, на этот раз со стороны пассажира. Теперь он играл, но в то же время был уверен, сверля машину с обеих сторон. Раздался третий выстрел, и машина превратилась в тост.
  
   Зажигательный снаряд. Предназначен для легкобронированных машин и зданий, и верная смерть для светлокожего 4WD, особенно когда нацелен на топливный бак.
  
   Я сосчитал до десяти, наблюдая, как горящая машина выбрасывает в воздух столб густеющего черного дыма, сопровождаемый треском трех оставшихся шин и лязгом перегретого металла. Затем я рискнул бросить быстрый взгляд. Isuzu все еще был на месте на подъеме.
  
   Но стрелок исчез.
  
   Я откатился в сторону, держа камень между нами, и скользнул в овраг. Возвращаться к машине не было смысла, поэтому я схватил свою сумку и побежал вверх по оврагу к подъему. У меня не было в голове масштабного плана; это было все или ничего. Но один из способов противостоять опасности - это делать то, чего меньше всего ожидаешь, и бежать навстречу. Человек с винтовкой имел преимущество на любом расстоянии, которое он выбирал, и я никак не мог убежать от него. Так что выходить на открытую местность было бессмысленно. Все, что у меня было, это мой ночной набор, маленький бинокль и сильное желание продолжать жить.
  
   Идти было тяжело. У меня все еще кружилась голова от падения, и я обнаружил, что по неровной земле под ногами трудно ориентироваться. И необходимости наклониться вперед в талии, чтобы не сломать укрытие, было достаточно, чтобы я остановился, чтобы перевести дыхание.
  
   Что было для меня удачей, потому что именно тогда я услышал, как он спускается ко мне.
  
  
   Он достиг особенно крутой части местности, и его инерция, в сочетании, как я догадался, с мыслью, что меня поджаривают в перевернутом автомобиле, сделала его небрежным; он также двигался слишком быстро и поднимал грязь под ногами, что указывало на его местоположение и прогресс. Он переместился на возвышенность сбоку от оврага, чтобы лучше видеть, поэтому я прижался к земле под навесом земли и жесткой травы и ждал, считая секунды, чтобы помочь мне сосредоточиться.
  
   Когда его тень появилась надо мной, я прыгнул вверх над краем оврага и ударил его плечом на уровне талии. Это было все или ничего.
  
   Это застало его врасплох. Он со свистом выпустил воздух, и я почувствовал, как от удара его оторвало от земли. Но у него были хорошие инстинкты, и я почувствовал, как приклад тяжелой винтовки врезался мне в поясницу. Он также был в лучшей форме, чем выглядел раньше, с жилистой силой человека, привыкшего к экстремальным нагрузкам. Я в отчаянии вцепилась в него, мои пальцы впились в мягкую кожу его пальто. Если он освободится и отступит с винтовкой, мне конец. Я сделал единственное, что мог: Я отскочил назад и потащил его вниз, в овраг, заставив его хрюкнуть, когда мы врезались в кусок гранита. Я попытался подмять его под себя, чтобы придушить своим весом, но он знал все движения. Он убрал винтовку и использовал ладони, чтобы держать себя ровно, прежде чем резко повернуться в сторону и просунуть одну руку между нами.
  
   Не имело значения, тянулся ли он за ножом или пистолетом; результат, если бы он преуспел, был бы тем же.
  
   Я отпустил одну руку и ударил кулаком между ушами. Раздался хруст ломающихся хрящей, и он хрюкнул, выпустив струю воздуха и брызги крови. Я снова бью его, на этот раз чувствуя, как он обмякает на мне. Но я не хотел рисковать. Я перевернул его на живот и встал коленями на спину, вдавливая его тело в траву под ним и оттягивая его голову назад, пока он не забулькал и не начал яростно брыкаться, поскольку его горло стало слишком сдавленным, чтобы дышать. Еще несколько секунд, и он вообще перестанет дышать.
  
   В последний момент я ослабил хватку, пригнул его голову и опустился коленом ему на спину между лопаток. Затем я быстро проверил его карманы, пока он хватал ртом воздух. Я нашел удостоверение личности, немного наличных и дешевый сотовый телефон. В наружном кармане его куртки лежал 9-миллиметровый полуавтоматический пистолет "Грач", а за поясом - нож в ножнах в стиле коммандос с резиновой рукояткой, острый, как бритва.
  
  
   Но было кое-что еще, что чуть не сбило меня с толку.
  
   Он был женщиной.
  
  
   ДВАДЦАТЬ ОДИН
  
   "Aмы в безопасности?"
  
   Говард Бенсон только что вошел в частную библиотеку престижной вашингтонской юридической фирмы "Чапин, Уайлд и Лангстоун". Уже сидели еще четверо мужчин, трое из которых были членами финансируемого из частных источников аналитического центра, называющего себя группой Dupont Circle.
  
   " Конечно, мы в безопасности, Говард, " пробормотал Вернон Чапин. "Я подметаю помещение каждый день и дважды по воскресеньям. Что у тебя есть для нас? Я надеялся на ранний раунд игры в гольф. Затем я должен навестить своего консультанта. " Он неопределенно махнул рукой на их поднятые брови. "Он думает, что я, возможно, умираю, но он идиот." Высокопоставленный сотрудник юридической фирмы, носящей его имя, и бывший сотрудник военной разведки в те времена, когда холодная война подходила к концу, а президент СССР Михаил Горбачев открывал новую эру либерализации, Чапин забыл о безопасности больше, чем большинство людей могли даже начать знать, и поделился многимнеприязнь Бенсона к ЦРУ. Он также презирал медицинских консультантов как шарлатанов, пока они не доказали обратное.
  
   Гул сдержанной и упорядоченной деятельности в офисах за пределами библиотеки был едва различим, но в любом случае электронная сеть, встроенная в перегородки, гарантировала, что все, что обсуждалось в комнате, оставалось там. Вот почему это место было выбрано для их встреч.
  
   "Трэвис, человек, которого Госдепартамент послал для переговоров с различными группировками в Украине и других местах, - начал Бенсон, - попал в настоящий шторм дерьма. Он фактически находится под домашним арестом, и ему сказали, что, если он покинет свой отель, его застрелят. Государственный департамент боится, что его обвинят в проведении шпионской поездки по приказу Белого дома, и попросил Лэнгли немедленно отозвать его оттуда. Они послали частного подрядчика под прикрытием, чтобы сопроводить его."
  
   "Боже мой, дипломатия канонерских лодок?" Амброуз Теллер, банкир и частный инвестор в отставке, а также бывший офицер ныне подчиненного Национального разведывательного управления, криво усмехнулся. "Я думал, что это вышло из моды с британцами и Маргарет Тэтчер".
  
  
   "Я отменил партию в гольф из-за этого?" Чапин выглядел слегка раздраженным, но его тон был заинтригованным. Он взглянул на худощавого, сурового на вид мужчину, сидящего справа от него. - Что у тебя есть на этот счет, Уолтер? Что-нибудь, что мы должны знать?"
  
   Высокопоставленный сотрудник Белого дома с множеством горячих контактов в правительстве, Конкли был амбициозным и бесценным источником внутренней информации для политических воротил, подобных этим. Несмотря на то, что он не был членом группы Dupont, его место на заседаниях Совета национальной безопасности под председательством президента и его готовность раскрывать подробности ради финансовой выгоды автоматически гарантировали ему кресло здесь.
  
   "Это серьезная угроза, и предлагаемые действия вполне разумны", - высокомерно объявил Конкли. Если он ожидал момента затаенного благоговения от комментария, он был разочарован. После минутного молчания он продолжил. "Первоначальная идея Трэвиса заключалась в том, чтобы начать переговоры с пострадавшими сторонами, пока они все еще были в состоянии сделать это свободно и без вмешательства Москвы. Но, похоже, кто-то изъял его из обращения."
  
   - Мы знаем, кто? - спросил Теллер.
  
   - Мы не знаем, пока нет. Это может быть одна из националистических организаций, выступающих против более тесных связей с Москвой, сеющих смуту между нами; это может быть даже одна из сепаратистских групп по приказу из Москвы, раздраженная тем, что они считают вмешательством. У нас в регионе не так уж и мало подозреваемых. "
  
   Теллер покачал головой. "Возможно, я наивен в этих вопросах, и вы должны простить меня за это, но почему этот Трэвис не может просто пойти в посольство в Киеве, не так ли? Там он наверняка был бы в безопасности. "
  
   - Обычно, да, - согласился Конкли. "Но ситуация там хрупкая. Использование посольства может поставить под угрозу их положение безвозвратно. "
  
   Бенсон хмыкнул. "Особенно теперь, когда у Трэвиса на буксире наемный убийца из ЦРУ".
  
   Конкли кивнул. "Это прискорбно, я согласен. Кроме того, правительство в Украине с каждым днем теряет контроль, поскольку пророссийские элементы берут под контроль официальные здания и полицию, особенно на востоке вокруг Донецкой и Луганской областей. Но на этом дело не заканчивается; есть реальная обеспокоенность тем, что ситуация может ухудшиться с появлением признаков политических волнений в других странах, таких как Молдова. "
  
  
   - Это вероятно? - спросил я. - Спросил Теллер.
  
   " Да, это возможно. Мы получили достоверные сообщения о российских войсках в униформе без опознавательных знаков, действующих в различных местах по всему региону, но особенно близко к основным дорогам, аэропортам и пограничным переходам. Президент Путин не скрывал своих долгосрочных намерений вернуть то, что было государствами-сателлитами, и он не лишен поддержки в некоторых из тех стран, где есть значительное пророссийское население, которое приветствовало бы более тесные связи с Москвой. - Он поколебался, затем добавил для пущей убедительности: - И яозначают гораздо более тесные связи. Главный страх заключается в том, что он может сделать то, что он сделал однажды с Украиной; он может ограничить или полностью прекратить поставки нефти и газа. "
  
   Теллер выглядел скучающим. "Почему это должно нас беспокоить?"
  
   "Потому что, " сказал Бенсон, " это дестабилизировало бы весь регион, включая большую часть континентальной Европы. И это, безусловно, должно касаться всех нас. "
  
   - Объясни, - сказал Чапин.
  
   "Украина - не единственный крупный потребитель российской энергии. Германия является крупным нетто-покупателем природного газа, а другие европейские государства - в меньшей степени. Они полагаются на ряд трубопроводов, которые проходят через украинскую территорию. Если эта ситуация будет обостряться и дальше, и Путин будет достаточно долго удерживать эти поставки, эти страны могут оказаться в безвыходном положении на долгое время, пока не начнут поставлять другие поставки. На это потребуется время. Им дорого обойдется поиск других источников снабжения ... но у них не будет выбора."
  
   "Зачем Путину рисковать, делая это? Он должен знать, что заслужит международное осуждение."
  
   "Возможно, так и есть, но я сомневаюсь, что его это действительно волнует. Что касается его, то он тут ни при чем; гражданские беспорядки в других штатах находятся вне его контроля, а трубопроводы уязвимы для нападений экстремистов. "
  
   Теллер нетерпеливо кивнул. "Но это политическая проблема. Как это влияет на нас?"
  
   - Все просто. Посмотрите, что произошло на Ближнем Востоке, когда были прерваны трубопроводы и установки. Цены на нефть пробили потолок. "
  
   - Аминь, - тихо пробормотал Теллер с мечтательным выражением лица. "И пусть снова настанут хорошие времена". Он осознал, что сказал, только когда почувствовал неловкое молчание и увидел предупреждающие взгляды, брошенные на него Бенсоном и Чапином.
  
  
   Но было слишком поздно. Уолтер Конкли пристально смотрел на него.
  
   "Почему вы так говорите?" - спросил сотрудник. "Хорошие времена? Для кого?"
  
   "Просто шутка, Уолтер", - мягко предположил Бенсон, но посмотрел на Теллера, чтобы тот заткнулся, прежде чем он скажет что-нибудь еще. - В этом он плох.
  
   - Так и было? Конкли оглядел собравшихся за столом, но, казалось, не нашел там ничего, что могло бы его успокоить. Он снова повернулся к Теллеру. "Разве вы однажды не говорили мне, что разработали обширные энергетические портфели во время и после войны в Персидском заливе?"
  
   " Я действительно не помню. Возможно, у меня был. Это важно?" Теллер казался спокойным, но он выглядел неуютно под ядовитыми взглядами, которые бросали на него его друзья.
  
   Бенсон вмешался, прежде чем кто-либо еще успел заговорить. - Забудь об этом, Уолтер. Как я уже сказал, это была плохая шутка. На более серьезной ноте мы просто излагаем сценарии дальнейшего ухудшения ситуации. Люди спрашивают нашего совета, ты это знаешь. Мы должны знать, какой может быть общая картина. Вот тут-то ты и вступаешь в игру. "
  
   Это была неприкрытая лесть, но Конкли выглядел неубедительным. "Ну, я не знаю, сенатор. Я приходил сюда и предоставлял вам информацию - большую часть открытой, я знаю это - но все же, это информация, доступная не всем, и, честно говоря, некоторые из них я не должен обсуждать. " Его голос приобрел льстивый тон, и он был похож на кролика в свете фар. "Я надеюсь, что ничто из этого не будет использовано не по назначению".
  
   " Конечно, нет. И мы ценим твой ценный вклад, Уолтер, мы действительно ценим. Я думаю, ты тоже знаешь, насколько." Он улыбнулся, когда произнес это неубедительное напоминание, на случай, если кто-то забыл, что Конкли хорошо платили за любой "вклад", который он им предлагал.
  
   Он сглотнул и кивнул. " Конечно. Я не хотел предлагать...
  
   " Нет, конечно, нет. Лицо Бенсона было добродушным, но для всех, кто его знал, это была просто маска. Внутри он кипел от глупости Теллера. Но он тепло улыбнулся и сказал: "Я думаю, теперь мы можем позволить тебе вернуться в свой офис, Уолтер. Вы, конечно, будете держать нас в курсе дальнейших событий с вашей стороны?
  
   Это было увольнение, и все они это знали, Конкли больше всех. Он был достаточно сведущ в тонкостях атмосферы, чтобы знать, когда пришло время уходить. Такое случалось и раньше с этими людьми, но он предпочитал смотреть на это как на часть их тайных игр, не более того. Собрание стариков с долгой памятью, у которых хватки было больше, чем зубов, они, по крайней мере, обладали талантом анализировать мировые события, что иногда оказывалось полезным для администрации. Он встал, застегнул пиджак и вышел, не сказав ни слова.
  
  
   ДВАДЦАТЬ ДВА
  
   Cхэйпин удивленно посмотрел на Бенсона. - Что, черт возьми, это было? Этот человек - корыстолюбивый хорек, мы все это знаем, но обязательно ли было быть таким грубым?"
  
   "Вини Эмброуза, а не меня", - прорычал Бенсон и повернулся к Теллеру, который поник под его взглядом. "Господи, ты мог быть более откровенным? Этот маленький придурок не глуп; он знал, что ты предлагаешь - то, о чем мы все сейчас думаем. Если станет известно, что мы планировали использовать внутренние знания о движении энергии, нам конец." Он сделал глоток воды и задумался, какой ущерб был нанесен. Если Конкли запаникует и даст понять, что ему заплатили, чтобы он приехал сюда и рассказал подробности вопросов, обсуждаемых в резиденции правительства, и что часть этой информации использовалась для набивания карманов горстки спекулянтов, они, скорее всего, окажутся в тюрьме.
  
   - Ну же, Говард, - успокаивающе пробормотал Чапин, " успокойся. Конкли не хочет говорить; я знаю его много лет. Ему есть что терять. А теперь, если у тебя есть что-то на уме, давай послушаем, пока мы все не стали на день старше."
  
   Бенсон кивнул и глубоко вздохнул, чтобы восстановить чувство спокойствия. Возможно, он слишком остро отреагировал, и Чапин был прав; Конкли был типичным государственным служащим, с любовью к совещаниям, бумажной работе и процедурам и ханжеским отвращением ко всему слишком авантюрному. - Ты прав, - согласился он. - Мне очень жаль. Он поднял два пальца. "Я хотел бы затронуть два вопроса: один из них находится в центре внимания всех нас: отмена бюджетных сокращений для разведывательных агентств и сохранение их позиции в борьбе с терроризмом и получении информации от наших врагов. Мы все были в этой игре слишком долго, чтобы получать удовольствие от того, что цифры падают, бюджеты сокращаются, а наши руки связаны идиотами, которые в настоящее время у власти. "
  
   - Согласен, - пробормотал Чапин, но он хмурился, как будто не понимал, в каком направлении движется Бенсон.
  
   "Но это не совсем их вина; было время, когда сбор разведданных давал реальные результаты. Но это было в прошлом, до того, как ЦРУ захватили хулиганы, которые, похоже, думают, что они выше закона. Их послужной список неуместных и, откровенно говоря, незаконных действий за последние двадцать лет, таких как наем частных армий наемников, похищения людей, черные рейсы, Бог знает что еще, разрушил хорошую работу других агентств; агентств, которые лучше оснащены, чтобы поставить борьбу на уровень выше менталитета стрелка.Он колебался, пока его сообщение доходило до него, отмечая кивки, когда другие выражали свое согласие. "Я говорю о сборе радиоэлектронной информации, и нам пора вернуться к этой ситуации. Это может быть нашим шансом."
  
  
   - Здесь вы не дождетесь от меня никаких аргументов, - пробормотал Теллер. Как и другие, многие из его инвестиций были направлены в электронную промышленность, где была произведена большая часть оборудования и опыта, о которых говорил Бенсон. Любое изменение государственных расходов в этих областях напрямую повлияет на них всех.
  
   Чапин кивнул. - Хорошо. И пункт второй?"
  
   Бенсон улыбнулся и в ответ посмотрел через стол на четвертого присутствующего мужчину, который до сих пор ничего не сказал. - Я уверен, Берман видит, куда я клоню.
  
   "Я действительно могу". Бирман Касслер с испещренными венами руками и копной седых волос скорчился в своем кресле, как будто его придавило невидимым грузом, используя силу своих глаз, чтобы привлечь внимание других мужчин. Многие в Вашингтоне считали его давно умершим или удалившимся в свое загородное поместье в Нью-Гэмпшире, но он все еще был большой шишкой в промышленных и банковских кругах. Он недолго служил в Государственном департаменте США, прежде чем нашел выход для своего острого, как бритва, мозга на Уолл-стрит, с уклоном в военную и оборонное производство, и именно его талант находить и использовать инвестиционные возможности привлекли его в эту группу, объединив их инсайдерские знания с его способностью играть на рынках. "Там, где идет война, - продолжил он, - есть процент. Сокращение американского персонала и обязательств в Афганистане уже свидетельствует о сокращении военных расходов; ситуация, в которой мы все можем проиграть. Честно говоря, если мы не найдем альтернативу где-нибудь в другом месте, мы можем обжечься. "
  
   "Так как же Европа позволяет нам это компенсировать?" - Спросил Теллер. "В Восточной Европе уже наблюдается переизбыток оружия, старые российские арсеналы постоянно обнаруживаются и вскрываются, а их содержимое распродается тому, кто больше заплатит. Этот рынок насыщен. "
  
   Касслер кивнул. - Совершенно верно. Однако я не говорю об АК-47 или ракетах. Как Говард сказал ранее, там растет проблема с энергоснабжением. G7 уже угрожает санкциями против российского вмешательства в Украине. Если Москва раскроет их блеф и закроет трубопроводы, кому-то придется вмешаться."Он обвел взглядом другие лица, поскольку понимание начало нарастать. - С таким же успехом это могли быть и мы.
  
  
   Чапин кивнул. "Все, что нам нужно сделать, это заставить Конгресс ослабить экспортные ограничения, и мы сможем поставлять больше природного газа на рынок".
  
   "Разве они уже не планируют выдавать лицензии?" - спросил Теллер.
  
   "Правильно". Бенсон кивнул. "Но они не вступят в силу до конца этого года. Нам нужно, чтобы это произошло сейчас. "
  
   - Так что же нам делать? Мы не можем оказывать давление на Министерство энергетики; это было бы слишком открытым заявлением о наших интересах. "
  
   - Может, и так. Но если ситуация в Восточной Европе будет ухудшаться, это может сыграть нам на руку. Мы просто должны быть в состоянии что-то с этим сделать. Бенсон поднялся на ноги. "Это не значит, что мы должны быть откровенными; несколько хорошо продуманных предложений нужным людям должны сделать это. Пусть импульс набирается оттуда. "
  
   Касслер улыбнулся. "Отличная идея. Многие захотят, чтобы их считали зачинщиками, помогающими несчастным, оказавшимся в ситуации нехватки топлива. "
  
   Бенсону не нужно было больше ничего говорить. Его тактика сработала. Эти люди лучше его разбирались в мелких деталях. Прямо сейчас ему нужно было кое-что уточнить у Лэнгли. Он двинулся к двери. - Вы должны извинить меня, джентльмены, но у меня есть кое-какие дела, которыми я должен заняться.
  
   "Конечно, - сказал Чапин. "Мы встречаемся снова через двенадцать часов".
  
   Оказавшись снаружи, Бенсон позвонил. Он все еще чувствовал себя кисло из-за грубой глупости Теллера; своим необдуманным комментарием он поставил их всех в невыгодное положение. Насколько Конкли должен был знать, группа Dupont Circle была одним из нескольких независимых аналитических центров в Вашингтоне и, как таковая, не имела конфликтов интересов с ситуациями, попадающими в поле их зрения. Замечание Теллера теперь развеяло это представление прямо из воды, выставив его и других не более чем группой крупных инвесторов на международных рынках, нацеленных на главный шанс. И Конкли мгновенно уловил это.
  
   Бенсон не хотел предпринимать никаких ненужных действий, но и не был готов сидеть сложа руки и позволять ситуации выходить из-под контроля. Если Конкли решит рассказать о том, что он услышал, им всем конец. В этом городе вам не нужно было предъявлять абсолютные доказательства правонарушений, чтобы стать объектом разрушительного и разрушительного внимания прессы или врагов в коридорах власти; обвинений часто хватало на всю жизнь.
  
  
   Сама мысль об этом наполнила Бенсона ужасом. Он был слишком заинтересован в этом, как в финансовом плане, так и с его положением в правительстве, и мысль о потере и того, и другого была слишком ужасающей, чтобы думать.
  
   - Два-один. Продолжайте." Голос был, как обычно, бодрым и лишенным эмоций.
  
   "Мне нужно, чтобы ты следил за Уолтером Конкли. Он в штатном расписании Белого дома. С кем он встречается, с кем разговаривает в течение следующих трех дней. Разговоры, телефонные звонки, электронные письма - много чего. "
  
   - Нет проблем. Насколько глубоко?"
  
   "Как можно глубже. Засунь жука ему в задницу, если придется; Я хочу знать все. И если он хотя бы улыбнется в сторону кого-нибудь из службы безопасности, немедленно позвоните мне. "
  
  
   ДВАДЦАТЬ ТРИ
  
   Я не удивляйся многому. Не после того, что я видел. Но женщина-снайпер - это не то, с чем вы сталкиваетесь каждый день, хотя очевидно, что они существуют. Это было еще более удивительно, потому что я определил ее возраст где-то в конце сороковых или начале пятидесятых, что очень много для любого человека этой профессии.
  
   Имя в удостоверении личности было Елена Прокиева. У нее был опыт и боль в глазах - хотя последнее, возможно, было полностью вызвано повреждением, которое я причинил ее носу, - наряду с холодностью, которая была полностью сосредоточена на мне. Несмотря на то, что я одержал верх, это, похоже, не сильно ее беспокоило.
  
   Если я искал неприятностей, сказал мне взгляд, я нашел их с избытком и лучше быть начеку.
  
   - Что ж, я знаю твое имя, - сказал я и поднялся на ноги, жестом Грача предлагая ей сесть. Никто не может спокойно разговаривать, лежа на спине, особенно если у него тупая травма носа и затрудненное дыхание. - Но почему ты пытаешься убить меня?
  
   Она не ответила. Просто смотрел на меня и ждал, затем медленно сел прямо. Она была худой, как жердь, и худощавой, с обветренной кожей и косым подбородком, как будто ее сильно ударили, и кость была вправлена неправильно. С опухолью вокруг носа и глаз, она не собиралась выигрывать конкурсы красоты в ближайшее время. Она выглядела так, как будто прожила тяжелую жизнь, и я задавался вопросом, что привело ее к этому. Я предполагал, что она была наемным убийцей.
  
   " Кто тебя послал? Я спросил. Я должен был кое-что вытянуть из нее, но было бы лучше, если бы она дала это добровольно.
  
   Она все еще не ответила, и я понял, что она даже не смотрела на меня, а куда-то поверх моего плеча. Затем я увидел вспышку в ее глазах. Это был "сигнал" - сигнал о том, что за моей спиной что-то происходит. Кое-что, что мне бы не понравилось.
  
   Я ударился о землю за долю секунды до того, как треск высокоскоростного снаряда расколол воздух прямо там, где была моя голова.
  
   Стрелок номер два. Она пришла не одна.
  
   Я повернулся и обнаружил, что наполовину лежу на ее винтовке. Я назвал его правильно: это был OSV, звериное оружие для работы на дальних расстояниях. Он был покрыт грязью и кусочками травы с того места, где он упал на землю, но все равно был хорош. Я сунул пистолет в карман, поднял винтовку, отчего у меня затрещали плечевые мышцы, и проверил заряд. Она зарядила новый магазин на пять патронов после того, как сделала свои выстрелы. Я медленно подобрался к краю оврага и огляделся.
  
  
   Ее напарник должен был находиться на возвышенности, если хотел добраться до меня, поэтому я проверил гребень там, где он убегал вправо от меня, зазубренный и неукротимый, как линия сломанных зубов на фоне горизонта. Большими битами были камни размером с автомобиль, за которыми было легко спрятаться, и хорошая платформа для выстрела с дальнего расстояния.
  
   За исключением того, что он промахнулся с первым и теперь не чувствовал бы себя таким самоуверенным. Ему - или, может быть, другой женщине - придется играть в прятки, потому что они будут знать, что я все еще в игре и теперь в состоянии перейти в наступление.
  
   Второй выстрел угодил в камень в тридцати ярдах от нас, и кролик выскочил из укрытия и понесся прочь по траве. Это нанесло еще один удар по уверенности стрелка. Я услышал, как женщина тихо выругалась позади меня, и улыбнулся. То, что она сказала, не было комплиментом о другой наемной прислуге.
  
   Это подсказало мне, что второй стрелок не был основным оружием. Женщина спустилась первой, уверенная в том, что станет легкой мишенью, оставив второй пистолет в задней части Исузу на всякий случай. Только он не справился с этой работой.
  
   Движение было неуклюжим с обеих сторон, и она знала это. Я улыбнулся ей и кивнул вверх по склону в сторону гребня. " Твой друг? Кто-то, кого ты ценишь?"
  
   Она покачала головой и сказала мне, чтобы я пошел к черту.
  
   Я снова поднял голову к краю и увидел движение в двухстах ярдах от меня. Он был очень коротким, прежде чем исчезнуть, но если это был другой кролик, то он был одет в старомодный камуфляжный халат и шапочку-бини. У него также была винтовка с большим оптическим прицелом. Меньше, чем OSV, но такой же смертоносный в умелых руках.
  
   Я ждал, оценивая ситуацию впереди и зная, что происходит. Стрелок обдумывал тактику. Он знал, где мы были, и пробирался вниз и обходил мой фланг, где более низкая местность давала ему обзор оврага. Он также думал, что я ожидал, что он останется на возвышенности, где у него было преимущество.
  
   Я остался на месте, не сводя глаз с гребня и земли под ним, пристроив винтовку на выступающем куске скалы в качестве платформы для стрельбы. Он находил какую-нибудь глухую местность, овраг поменьше или складку на земле, которую использовал как ярмарочную горку, чтобы быстро и безопасно спуститься с холма. Он бы уже выбрал место со своей более высокой позиции, где он остановился бы и нашел безопасную огневую точку.
  
  
   Если бы я позволил ему так много свободы действий, он бы загнал меня в угол, и я был бы мертв.
  
   Я подошел к женщине, пригибаясь, отбросил ее руку, когда она попыталась ударить меня, и потянул ее через дорогу, чтобы лечь на землю. Я вытащил один из шнурков ее ботинка и связал ее маленькие мизинцы вместе, затем вернулся к винтовке и занял огневую позицию.
  
   Теперь я смотрел поверх ее головы на землю за ней.
  
   Она бросила один взгляд, и напряженность в ее плечах сказала все. Она сразу поняла, что если ее напарник сделает то, что, как мы оба знали, он собирается сделать, то есть начнет стрелять, она окажется прямо на линии его огня, и выхода не будет. Она бросила на меня сердитый взгляд, но, кроме того, что тщетно дергала за шнурок, она не двигалась. У нее определенно было мужество.
  
   "Вернись", - сказал я, указывая на ее первоначальное положение. Я хотел , чтобы она знала, что я полностью контролирую следующие несколько минут в ее жизни, точно так же, как она думала о моей, когда спускалась с гребня и выслеживала меня в овраге.
  
   Она колебалась, опасаясь подвоха, затем пригнула голову и перекатывалась снова и снова, пока не оказалась за укрытием.
  
   Я медленно сосчитал до тридцати, не сводя глаз с небольшого возвышения, где овраг повторял линию склона. Он был осторожен, но я полагал, что он также спешил проявить себя. Двойки всегда нацелены на первое место; такова человеческая природа, особенно в конкурентной отрасли. Никому не нравится быть вторым лучшим.
  
   Вспышка движения произошла в шести футах от того места, где я ожидал, и земля в двадцати футах передо мной была взрыта залпом выстрелов, взметая траву, грязь и куски гранита. Один снаряд прошел слишком близко для комфорта, но он не был нацелен; ни один из них не был. Но шальная пуля все равно была бы шторой.
  
   "Он даже не проверил район своей цели", - сказал я ей, кивая на изрытую землю. Это было именно то место, где она лежала несколько мгновений назад. - На его месте был бы ты.
  
  
   Она ничего не сказала, но отвела взгляд, сжав челюсти, когда правда дошла до нее. Поэтому я сосредоточился на ожидании, пока другой стрелок встанет. Один. Два, три.
  
   И он так и сделал, приставив винтовку к плечу, но на несколько градусов промахнулся. Когда он, наконец, увидел меня, его рот открылся от удивления.
  
   Я сосредоточился на массе его тела. Нажал на спусковой крючок.
  
   Использование незнакомой винтовки без контрольного выстрела всегда рискованно. Но я полагал, что женщина была достаточно профессиональна, чтобы следить за своим оружием и держать прицел на прицеле.
  
   Удар отдачи был неожиданным, но ничего похожего на шок, который испытал бы другой человек, если бы его нервная система была достаточно быстрой, чтобы передать сообщение о том, что в него стреляли. Он перевернулся, как будто его сбил грузовик, и упал, его винтовка отлетела в сторону.
  
   Мне не нужно было проверять результат, но я все равно подбежал и посмотрел на тело. Стоит быть уверенным.
  
   Это был мужчина. Где-то за тридцать, небритый, изможденный, одетый в грубую одежду, на одном пальце у него было кольцо, похожее на тяжелое золото. Я оттянула один рукав и проверила то, что осталось от его груди. Татуировки. Сейчас трудно было разглядеть, что это было, но у одного на руке был большой паук. Я не знал значения этого, но это указывало на возможное участие банды или контрактного стрелка. Ивканой. Так и должно было быть.
  
   Я проверил его карманы. У него ничего не было. Ни бумажника, ни документов. Чисто.
  
   Профессионал, как и женщина, но менее опытный. Теперь мертв.
  
  
   ДВАДЦАТЬ ЧЕТЫРЕ
  
   Я вернулся и обнаружил женщину, лежащую там, где я ее оставил. Она не пыталась освободиться, а смотрела в небо с пустым, оцепеневшим лицом. Ожидание.
  
   Я уже видел подобную реакцию у побежденных бойцов; это смесь шока, страха, уязвленной гордости, незнания, чего ожидать дальше. И судить по их собственному уровню жизни, что их возможности были строго ограничены. Несмотря на это, я не списывал ее со счетов как израсходованную силу; в ней все еще был проблеск чего-то, что говорило мне, что если я позволю ей, она будет повсюду со мной.
  
   - В чем состояло твое задание, Елена? Если она была каким-либо официальным лицом, например, частью какого-либо правительственного учреждения, я был по-королевски облажался, и у меня не было времени возиться. Это означало, что мое присутствие было раскрыто, и мне нужно было убираться отсюда. Но для этого я должен был знать, в какую сторону бежать.
  
   Она покачала головой, плотно сжав губы, затем сплюнула сгусток крови. Это никуда не приведет.
  
   Я опустился на колени рядом с ней, оказавшись прямо в поле ее зрения, чтобы она смотрела на меня. Я не пытался запугать ее - я понял, что это не сработает. Но она не могла полностью игнорировать меня, и это могло заставить ее сказать что-то неосторожное. Я заметил, что она надела наушники, чтобы заглушить звук винтовочного выстрела, поэтому я вытащил их. Она слышала меня достаточно ясно, но я хотел показать ей, что у меня есть контроль.
  
   "У вас был приказ убить меня. От кого? Тебе не обязательно говорить, но мне вроде как интересно."
  
   Она сказала мне пойти трахнуть козла. Слегка креативный, но не полезный.
  
   Я тихо сказал: "Спасибо. Ваш коллега мертв. Ты хочешь присоединиться к нему?"
  
   На этот раз оскорблений больше не было, и она невольно моргнула. Если бы я был в ярости и угрожал ей, все могло быть по-другому. Никто не любит, когда ему задают такие вопросы, особенно тихим голосом. Это несет в себе атмосферу завершенности, как будто линия была пересечена, и пути назад нет.
  
   Тишины было достаточно. Какой бы сильной она ни была, она хотела жить.
  
  
   "Твой выбор", - сказал я и повернул ствол винтовки, чтобы направить на нее. Я держал его ровно в дюйме от ее левого глаза.
  
   Она моргнула от шока. Должно быть, это было все равно, что смотреть в железнодорожный туннель. Она колебалась три секунды, затем начала говорить, говоря тихо, как будто боялась, что кто-нибудь может услышать. Она сказала мне, что в прошлом была армейским снайпером, а сейчас работает по контракту. Когда я надавил на нее, она сказала, что это означает любого, кто может позволить себе заплатить за ее услуги, в основном частных клиентов с врагами, которых они хотели устранить. Это часто происходит в Восточной Европе, где конкуренция за власть и влияние жестока, и есть способы пробиться на вершину кучи, если у вас есть деньги и амбиции.
  
   Я спросил ее, почему я.
  
   " Я не знаю. Нам сказали найти вас и остановить навсегда. Мне платят за эту работу, а не за то, чтобы я задавал вопросы. " Она пожала плечами. "Это моя работа".
  
   - Так кто отдавал тебе приказы? Это была тщетная надежда, но никогда не знаешь наверняка.
  
   "Ивканой. Это был Ивканой."
  
   Сюрприз, сюрприз. Толстяк с проблемой отношения. Макс был прав; Ивканой действительно был взбешен. Настолько, что он послал пару контрактных стрелков убить меня.
  
   По ее словам, Ивканой был большим человеком в регионе. У него были "друзья" повсюду, в том числе и за границей. Мне не нужно было спрашивать, какая граница; Макс уже сказал мне об этом. Она признала, что раньше выполняла подобную работу для Ивканоя. При этих словах ее рот опустился. Я не мог понять, была ли это гримаса от воспоминаний или она нервничала из-за того, чем для нее обернется этот разговор.
  
   " Как ты меня нашел?
  
   Они проверяли все маршруты на запад от Донецка, сказала она, и им повезло, когда я выезжал с Вокзальной площади. Они сразу узнали машину; это была одна из машин Ивканоя, и она использовалась для чистых работ по всему городу. Номера не совпадали с оригиналами, она заметила, но сколько красных Toyota Land Cruiser вы встретите в этой части мира? Они прятались за мной, пока я не остановился на стоянке грузовиков, и им пришлось проехать мимо. Они остановились дальше, но когда я не появился, они поняли, что я, должно быть, выбрал другой маршрут. К тому времени, как они вернулись к стоянке грузовиков, меня уже не было. Но не нужно было быть ученым-ракетчиком, чтобы понять, где я, должно быть, съехал с главной дороги, и они отправились за мной.
  
  
   "Так что Ивканой хочет от меня?"
  
   Она выглядела озадаченной и покачала головой. - Он сказал, что ты угнал машину. Мы должны были найти тебя, сколько бы времени это ни заняло. Он был по-настоящему безумен. Он повсюду звонил, чтобы присмотреть за тобой. Он сказал, что вы бы уже покинули город, но нам повезло. " Она посмотрела в сторону оврага на своего покойного коллегу, который, как я догадался, не согласился бы с ней. "Там, откуда я родом, красный - плохой цвет".
  
   "Что ж, я надеюсь, он не захочет его вернуть".
  
   "Ему насрать на машину".
  
   Так что все это была гордость. Ничего общего с Трэвисом или причиной моего пребывания здесь. Он хотел показать, что не потерпит того, что я сделал с ним лежа. По крайней мере, это было что-то хорошее; это означало, что миссия еще не провалилась полностью.
  
   Тем не менее, я сделал мысленную заметку никогда больше не водить красную машину.
  
   - Что еще ты сделал, чтобы помочиться ему на ноги? У нее было хитрое выражение лица, несмотря на пистолет. - Заставить его потерять лицо? Переспать с его любовницей?"
  
   - Он тебе не сказал?
  
   Она покачала головой. - Ему не нужно ничего объяснять.
  
   "В этом не было никакого "еще". Он пытался обмануть меня, плюнул мне в лицо, поэтому я надрал ему задницу и сломал палец. Это случается, когда ты не играешь честно."
  
   Она согласилась, что, вероятно, так и было, и посмотрела на горящую "Тойоту" и клуб темного дыма, стелющийся по лугу. "На самом деле, я думаю, он разозлится еще больше, чем когда-либо, когда увидит это. Ему понравилась машина." Она не казалась слишком расстроенной этой идеей, и я подумал, что Ивканой не был ее любимым работодателем.
  
   Я немного расслабился. По крайней мере, миссия не была поставлена под угрозу. Количество людей, которые знали, что я делаю, было не более четырех или пяти, максимум. Чтобы так легко найти меня в стране такого размера, им нужно было знать мои координаты, описание - все. И они этого не сделали.
  
   - Так каковы были ваши приказы? Точно."
  
   Она посмотрела на меня с жалостью, прежде чем кивнуть на луга вокруг нас. " Здесь есть бассейны. Болота. Очень глубоко. Войдешь и больше никогда не выйдешь."
  
   Это было довольно смертельно. Я кивнул и поблагодарил ее, но она не ответила. Она была недовольна тем, что так легко заговорила, и я предположил, что в другой жизни она снова будет у меня на хвосте, чтобы закончить работу, чтобы никто никогда не узнал. Долголетие в ее игре означало, что ей доверяли никогда не говорить даже под давлением. Болтуны были помехой и обычно заканчивались смертью.
  
  
   Я встал и поднял винтовку. Она отвернулась и ждала.
  
   Я использовал приклад винтовки, чтобы сломать ей лодыжку. Это была более добрая судьба, чем та, которую она мне уготовила, или та, которую можно было ожидать при ее профессии. Но это замедлит ее движение, пока кто-нибудь не появится на дороге. Что более важно, это сняло бы ее с моего хвоста. Мне не нужно было убивать ее, чтобы добиться этого.
  
   Она резко зашипела, но не произнесла ни слова. Она действительно была крепким орешком.
  
   Я разбил ее мобильный телефон и собрал свою сумку, затем поднялся на гребень к Исузу. Самой неотложной задачей было позвонить и сообщить в службу поддержки. Каллахан должен был знать о любой возможной полицейской активности, возникшей за последние несколько часов. Даже если бы инцидент на 24 Облусква был списан на политическую ситуацию, мертвое тело и горящий автомобиль здесь вызвали бы комментарии. И это может распространить рябь на более широкую область. Однако, прежде чем говорить с Каллаханом, мне нужно было пройти некоторое расстояние между мной и этим местом.
  
  
   ДВАДЦАТЬ ПЯТЬ
  
   Aпосле часа напряженной езды я съехал на обочину и осторожно объехал Isuzu. Я не знал статуса женщины-стрелка и были ли у нее другие коллеги в этом районе. Но я не нашел ни жучков, ни устройств слежения, ни необычных маленьких электронных коробочек под капотом или в багажнике, ничего, что говорило бы мне о том, что вскоре у меня может быть команда поддержки, покрывающая меня, как сыпь.
  
   На заднем сиденье в удлиненной кабине был спальный мешок, где, как я понял, второй стрелок спал, пока женщина вела машину. Там были две сумки со сменной одеждой - одна маленькая женская, одна мужская покрупнее - и несколько основных полевых пайков, типичных для операции "Трек-энд-стоп", в которой они участвовали, и которая, как ожидалось, не займет больше одного-двух дней. В женской сумке были запасные магазины для OSV и Grach, которые я положил в карман. Мужчина держал запасной магазин для своей винтовки. Я оставил это там, но взял шапку-ушанку, а остальное бросил за кустами. Затем я достала свой сотовый телефон, набрала быстрый набор Каллахана и стала ждать.
  
   Ответил женский голос. " Продолжай, Страж.
  
   " Мне нужно поговорить с Каллаханом.
  
   "Извините, он сейчас недоступен. Ты можешь доложить мне, и я позабочусь, чтобы он получил это как можно скорее. "
  
   - Ты сам отнесешь это ему? Существует этикет в отношении оперативников на местах; они получают высший приоритет, несмотря ни на что. Такова природа игры. Если их главный назначенный контакт - а для меня это был Каллахан - недоступен, их передают следующему в очереди, обычно другому дежурному офицеру аналогичного или соответствующего ранга. Так быстро принимаются решения, которые могут повлечь за собой ситуации, связанные с жизнью или смертью, и никто не остается в подвешенном состоянии.
  
   Быть повешенным - это форма медленной пытки.
  
   " Если придется. Но с этого момента я твой основной канал связи. Я записываю, поэтому, пожалуйста, говорите, когда будете готовы. " Ее слова были четкими и доверительными, без лишней болтовни. Она была хорошо обучена.
  
   - Как тебя зовут? - спросил я. Вероятно, это не было утвержденной процедурой, но ни времени, ни обстоятельств не было в избытке. Мне нужна была эта безликая женщина на моей стороне, и наличие имени - даже временного - помогло бы нам обоим установить профессиональные отношения.
  
  
   " Линдси. С буквой "А"."
  
   " Первый или последний?
  
   "Первый". Что-то в том, как она это сказала, подсказало мне, что это было правдой. Но я люблю проверять. Большинство из нас используют свои собственные имена с легким колебанием, если только вы не оператор колл-центра и не набираете номера по восемь часов в день, пытаясь продать финансовый или автомобильный воск. Тогда это просто другое слово. Однажды я выполнял эту работу, работая под прикрытием. Никогда больше.
  
   "Хорошее имя".
  
   "Моя мама так думала. Папа не так уж и много." Намек на юмор заставил меня задуматься, знает ли она что-нибудь о том, где я сейчас нахожусь и что я делаю. Я знал, что она была бы тщательно проинформирована, но уровень предоставляемой информации об оперативниках и активах во многом зависел от оперативного сотрудника и его доверия к людям, которых он использовал. И Каллахан сказал мне, что они будут использовать кого-то из программы стажеров.
  
   Я рассказал ей о стычке с Ивканой и двумя стрелками, которых он послал за мной. Я опустил мелкие детали; в этом не было необходимости, и хвастаться соотношением убийств не круто. Если Каллахан захочет узнать больше, я расскажу ему позже. На данный момент с этим было покончено.
  
   " Вы свободны и мобильны? Она имела в виду, был ли я цел и невредим.
  
   "Я". Единственное, что должен знать офицер связи, - это состояние и жизнеспособность оперативника в полевых условиях. Я подтвердил свое приблизительное местоположение и направление движения, и она слушала, не прерывая. Я мог слышать тихое постукивание клавиатуры на заднем плане, когда она делала заметки.
  
   Когда я закончил, она спросила: "Какое отношение ваша должность имеет к Трэвису?"
  
   - Я отстаю от него на час. Его везут на первую передачу. Это если на него еще не совершили налет."
  
   - Я понимаю. Мы проверяем их независимо друг от друга. Ожидаете ли вы какого-либо вмешательства со стороны этих двоих из Донецка?"
  
   Она спрашивала, могут ли стрелявшие представлять непосредственную угрозу для меня, следящей за Трэвисом. У нее был острый слух к деталям, и я почувствовал облегчение; наличие кого-то на другом конце линии, кто был сосредоточен, означало, что мне не нужно повторяться.
  
  
   "Эта ситуация разрешена". Это было настолько уклончиво, насколько я мог справиться, и настолько расплывчато, насколько она собиралась. Я не беспокоился о том, что кто-то подслушивает, так как не хотел выдавать детали, о которых я мог бы позже пожалеть.
  
   - Вы можете подтвердить какое-либо удостоверение личности? Она прикрывала все базы, на случай, если Каллахан захочет проверить через местных знакомых, чтобы убедиться, что поле не наводнено силами оппозиции или насторожившимися полицейскими.
  
   "Одну из них звали Елена Прокиева - профессионал-фрилансер. Это было местное дело, связанное с бандой. Ничего общего с нашей ситуацией."
  
   Это было не совсем правильно, и Каллахан должен был это знать. Факт моего прохождения через регион теперь был на доске объявлений, даже если об этом знал только местный гангстер. Насколько было известно войскам на улице Облусква, я была неизвестной величиной, которая встала у них на пути и увела Трэвиса у них из-под носа. Я не оставил следов, так что я не думал, что это серьезно. Но рано или поздно кто-нибудь наткнулся бы на "Тойоту" и двух стрелков, привлеченных видом дыма на открытой местности. Что произошло после этого, можно было только догадываться.
  
   " Я проверю ее, " сказала Линдси. - А другой человек?
  
   - Он не говорил."
  
   Она не пропустила ни одного удара. Она показала замечательное хладнокровие, и я восхищался ею за это. Даже упоминание о женщине-стрелке в оппозиции не удивило ее.
  
   - Я понимаю. Что-нибудь еще?"
  
   " Только одно. Я знаю, что у вас есть утвержденная процедура речи. Но мы должны вести себя непринужденно."
  
   - Я не уверен, что понимаю.
  
   " Терминология. Если в этом районе есть станция мониторинга, они могут уловить и распознать ключевые слова. "
  
   Ключевые слова: проклятие любого, кто хочет оставаться вне сети, но вынужден использовать технологии такими, какие они есть. Правительственные учреждения используют ключевые слова для поиска информации и прослушивания телефонных звонков - даже зашифрованных. Все, что ему нужно, это один - среди самых больших "террорист" и "бомба" - а электронное отслеживание сделает все остальное. В США есть Агентство национальной безопасности (АНБ), а в Великобритании - Штаб правительственной связи (GCHQ). Но было бы глупо думать, что они единственные, кто использует такие мощные, высокотехнологичные системы. В России есть, по общему мнению, сильно уменьшенное Третье управление, которое выполняет аналогичную работу, но никто не предполагает, что они где-то рядом бессильны.
  
  
   По крайней мере, я не знаю.
  
   "Я тебя понял. На данный момент тебя это устроит?"
  
   Я рассмеялся. Линдси с пятеркой быстро освоилась.
  
  
   ДВАДЦАТЬ ШЕСТЬ
  
   Wальтер Конкли был в полном отчаянии. С момента встречи с Чапином, Касслером, Теллером и жестоко угрожающим Говардом Дж. Бенсоном он постоянно оглядывался через плечо. Он не питал иллюзий относительно своего положения по отношению к их деятельности и осознавал, что его допустили в их круг исключительно из-за уровня и характера информации, которую он мог им предоставить со своего места в резиденции правительства. Он также знал, что у четверых мужчин явно были интересы, которые выходили далеко за рамки их статуса аналитического центра и их заявленных интересов в аппарате разведки и безопасности или, как теперь казалось, благосостояния их страны.
  
   После того, что он слышал от Теллера ранее, он знал, что в его ситуации произошел едва заметный сдвиг и что пути назад нет. Извлечение прибыли из войны не было чем-то новым; люди делали это на протяжении многих лет, как в правительстве, так и вне его. Но это было в основном недосказано и понималось как прерогатива нескольких безжалостных - и в основном безымянных - предпринимателей. Теллер непреднамеренно приоткрыл дверь идее, что у этой небольшой группы были планы, которые были сосредоточены не только на продолжении благосостояния разведывательного сообщества, как они притворялись, но и на их собственных финансовых интересах. Что их патриотическая поддержка этого сообщества и будущего американской внешней политики была не более чем прикрытием для их собственных планов.
  
   Он не был другом таких людей, но знал о них достаточно, чтобы мгновенно догадаться, куда завела их дискуссия о европейских топливно-энергетических проблемах. И мысль о том, чтобы быть втянутым в такую сделку, беспокоила его.
  
   Но не так сильно, как осознание того, что теперь он стал отмеченным человеком.
  
   Это стало очевидным через несколько секунд после комментария Теллера, когда Конкли увидел какой-то блеск в глазах Бенсона; что-то, от чего его пробрала дрожь. Работать бок о бок с самыми влиятельными мужчинами и женщинами в Соединенных Штатах, людьми, способными добиться того, что может потрясти весь мир, стало чем-то вроде нормы. Он был впечатлен, даже напуган их личностями и аурой, окружающей настоящих лидеров и шейкеров, но со временем это уменьшилось, когда стало известно, что это всего лишь политика, и что власть обычно направлена на других, находящихся далеко.
  
  
   Однако взгляд, который бросил на него Бенсон, был таким, какого он никогда раньше не видел. Это была злоба, которая появилась из ниоткуда и была направлена прямо на него.
  
   Взгляд хищника.
  
   И Конкли был добычей.
  
   Он проверил квитанцию банкомата в своей руке. На нем был показан баланс секретного счета, который он открыл, когда его впервые подкупили, чтобы он предоставлял информацию для Dupont Group; счет, на который поступали регулярные платежи, которые, как он надеялся, каким-то образом помогут ему избежать лишений, связанных с недостаточной пенсией и унылым будущим. Он понятия не имел, кто из четырех мужчин физически заплатил ему деньги, только то, что они пришли с невысказанным условием, что это гарантировало его абсолютную конфиденциальность и отсутствие любопытства к их работе.
  
   Что ж, он, безусловно, подошел настолько близко, насколько мог себе представить, к тому, чтобы выбросить это условие из головы. Но сейчас он ничего не мог с этим поделать. Он скомкал квитанцию из банкомата и выбросил ее в ближайший мусорный бак. Затем в момент паники снова выхватил его и разорвал на мелкие кусочки. В городе, где сохранение секретности было образом жизни, бумажные следы были так же удобны, как и электронные. И сумма на квитанции была достаточно существенной, чтобы вызвать немедленное расследование со стороны чиновников Министерства юстиции и ФБР, если это когда-либо будет раскрыто.
  
   Он посмотрел на часы. С момента встречи прошло несколько часов. Ни от Бенсона, ни от других не последовало никаких дальнейших действий, что было плохим знаком. Здравый смысл и врожденный инстинкт выживания государственного служащего подсказали ему, что он должен поговорить с кем-нибудь; с кем-нибудь, с тефлоновым пренебрежением к власти, которой могут обладать такие люди, как Бенсон. Но это охватывало очень маленькую и избранную группу людей и означало бы конец его карьеры. Обвинение в причастности было тяжелым обвинением, от которого трудно избавиться, но это возможно при правильной поддержке. Однако получение финансовых вознаграждений - выплат - за несанкционированное раскрытие конфиденциальной правительственной информации подпадало под всевозможные правила секретности и оседало вокруг его головы, как черная туча.
  
   Это означало бы тюремное заключение.
  
  
   Он представил альтернативы, играя с вариантами и пытаясь убедить себя, что он слишком остро реагирует. Если бы он промолчал, возможно, проблема просто исчезла бы. Что, если он вообразил, что взгляд Бенсона был не более чем раздражением от его друга и разговорчивого сообщника Теллера? Возможно, Бенсон был смущен, и его взгляд был не более чем взглядом человека, пытающегося скрыть неосторожность друга.
  
   Но идея отказывалась уходить, и он почувствовал тошноту от нерешительности.
  
   Движение было слабым, поэтому он решил пройтись пешком. Прочистить голову с помощью упражнений и свежего воздуха даст ему время подумать о том, что ему делать дальше. Он дождался просвета в потоке машин и повернул через улицу к небольшому парку, окаймленному деревьями. Деревья приносили спокойствие и безмятежность.
  
   Он достал свой мобильный телефон и пролистал адресную книгу. Его решение было принято. Было слишком поздно сожалеть; все, что он мог сделать, это убедиться, что он максимально использовал потенциал ситуации.
  
   За эти годы он накопил впечатляющий список контактов в правительстве и частном секторе, включая средства массовой информации. Может быть, пришло время подумать о четвертой власти, чтобы помочь разрешить его страхи, на случай, если потребуется запасной план и ему понадобится какая-то защита.
  
   В конце концов, было много журналистов, которые отдали бы правую руку своей матери, чтобы иметь возможность свергнуть такого самодовольного и властного хулигана, как сенатор Говард Бенсон. Все, что им было нужно, - это хороший пикантный скандал. Раньше секс был хорош, но Клинтон натер его волшебным камнем и уменьшил его эффект. Значит, финансовые. Как и у большинства политиков, у Бенсона были враги; вы не могли подняться на вершину местного, государственного или национального дерева, не наступив на пятки, а некоторые люди никогда не забывали несправедливости. И если бы личные интересы и финансовая выгода во время пребывания на высоком посту были частью смеси, этого было бы достаточно, чтобы ножи вышли наружу.
  
   Все, что Конкли нужно было сделать, это найти подходящего представителя СМИ - того, кто бы воспользовался возможностью отомстить одному из главных зверей Вашингтона. Кто-то, кто заплатит за привилегию и пополнит свой секретный счет. Затем ему пришлось придумать, как сохранить свое имя в тени, а руки чистыми.
  
  
   ДВАДЦАТЬ СЕМЬ
  
   Sэнатор Говард Дж. Бенсон сидел в своем кабинете и изучал список каракулей в своем блокноте. Это было не так полно, как ему хотелось бы, и, возможно, не совсем точно. Но у него было всего несколько секунд, чтобы взглянуть на оригинал, который был в открытом файле миссии на столе помощника директора Сьюэлла. Ему удалось быстро взглянуть, когда Сьюэлл извинился, чтобы ответить на входящий звонок. К счастью, Бенсон был благословлен памятью политика. Он сделал пометки после того, как извинился и пошел в туалет.
  
   Теперь у него было кое-что, что он мог использовать, чтобы положить конец частному найму оружия Каллахана.
  
   Поступил вызов. Номер не был указан. Это был человек, которого он знал как Два-Один.
  
   - Что у тебя есть? - спросил я.
  
   - Ты был прав насчет Брайана Каллахана.
  
   "Как же так?"
  
   "Он редко уезжает далеко от пузыря Лэнгли. Но шесть дней назад он отправился в Нью-Йорк. Он зарегистрировался в главном офисе ЦРУ в десять пятнадцать по Нью-Йоркскому времени, а через тридцать минут к нему присоединился в охраняемой комнате гражданский. Они провели вместе сорок минут, которые остались незарегистрированными, а затем разошлись в разные стороны. Это была единственная поездка Каллахана из Лэнгли, кроме семейных дел. "
  
   " Вы узнали имя этого гражданского?
  
   - Да, сэр. Он зарегистрировался как Марк Стюарт Портман, житель Нью-Йорка. Я получил фотографию с камеры наблюдения, которую я только что отправил. Проверка паспорта делает его обладателем двойного американо-британского гражданства. Я проверил несколько мест, и у него почти нет профиля, что требует некоторых усилий. Этот парень профессионал. "
  
   - Это все, что я понял. Так что конкретно у вас на него есть?
  
   "Очевидно, он подрядчик. Перемещается, как известно, использовал по крайней мере одно псевдоним, с адресами в Нью-Йорке, Лондоне и Париже. У него были контакты с различными агентствами здесь и, возможно, за границей, но я не могу доказать это наверняка без дальнейших поисков. "
  
   - Это проблема? - спросил я.
  
  
   "Это может занять время и вызвать рябь. Ты готов к этому?"
  
   "Сделай это как можно быстрее, но не включай сигнализацию. Что еще?"
  
   "Остальное - предположения. Он бывший военный; он должен быть."
  
   " Официальные отчеты?
  
   "Я пробовал это, но пока не нашел ссылки. Возможно, он был зачислен на службу только на короткий период и был арестован или уволен, так что ничего существенного не обнаружилось. "
  
   "Это не помогает. Этот человек не может быть призраком."
  
   "На самом деле, это не совсем так".
  
   - Что это значит? - спросил я. Голос Бенсона был резким. Он быстро расстраивался из-за отсутствия деталей. Он знал масштабы и глубину современных военных архивов и знал, что очень немногим удалось утонуть бесследно. Где-то должно было быть что-то, что дало бы ему какой-то рычаг воздействия на этого таинственного Сторожа; рычаг, который мог помочь ему подорвать веру и доверие Каллахана к единственному человеку, который, по его мнению, мог безопасно вытащить Трэвиса.
  
   "Ну, я нашел один намек на досье, не более того, что он может быть бывшим членом Французского иностранного легиона. Но это не подтверждено."
  
   " А ты не можешь узнать у французов?
  
   - Нет. У них нет привычки раскрывать информацию о бывших сотрудниках - кому бы то ни было. Портман не такой, как большинство подрядчиков, я могу вам это сказать. Он держит голову опущенной и не общается ни с кем из обычных парней, с которыми я разговаривал, не ходит ни на какие обычные тусовки, чтобы поделиться историями о войне. На самом деле, никто из них не слышал о нем, кроме одного бывшего морского котика, который сказал, что однажды выполнял работу в Перу с парнем по имени Портман, и он сказал, что он был прямо там. "
  
   - Я так понимаю, это какой-то комплимент альфа-самца низшего уровня?
  
   - Я бы так сказал. Если исходить от морского котика, это означает, что Портман - нечто особенное. "
  
   - Господи, ты говоришь так, словно восхищаешься этим человеком.
  
   - Я знаю этот тип, вот и все. Это возвращается к истории с призраком. "
  
   - Как? - спросил я.
  
   "Если он так хорош, как кажется, и раньше работал на ЦРУ или другие агентства, я предполагаю, что его записи могли быть стерты".
  
   - Как мы можем это подтвердить?
  
   - Мы не знаем. Я уже пытался раньше. Если агентства хотят, чтобы бывший военнослужащий исчез, это то, что происходит - они исчезают. "
  
   - Ты имеешь в виду их специалистов?
  
  
   "Те и другие, которые они используют на внештатной основе, да. Им нужны люди, не оставляющие следов."
  
   - Значит, он призрак.
  
   "Настолько хорошо, насколько."
  
   "Дай мне знать, как только что-нибудь узнаешь. Все, что угодно."
  
   Бенсон прервал связь. Это была пустая трата времени. Это было еще одним свидетельством бесцеремонного отношения ЦРУ и их готовности навязывать свои собственные правила установленным процедурам. Он уже сталкивался с упоминаниями о том, что бывшие сотрудники спецназа "исчезали" из записей на временной основе, предположительно позволяя впоследствии использовать их в качестве несвязанного персонала, чтобы предотвратить любой след, возвращающийся к правительству США. Вопреки своим инстинктам его даже убедили в полезности подобных уловок, но теперь он видел в этом еще одно доказательство того, что ЦРУ способно практически на все для выполнения своих "миссий", добавляя к устоявшимся историям о необычной выдаче и так называемых полетах с пытками.
  
   Его входящая почта запищала. Он нашел файл, содержащий одну фотографию. Это был черно-белый снимок лица, на котором был изображен худощавый мужчина с короткими темными волосами и темными глазами. Он входил во фронт-офис ЦРУ в Нью-Йорке. Одетый в спортивную куртку и простые брюки, он мог быть кем угодно с улицы. Он выглядел примерно среднего роста и, возможно, был испанского или итальянского происхождения, но это было трудно сказать. У него была компактная внешность человека, который поддерживает себя в форме, тип, который Бенсон видел много раз за годы работы в ЦРУ и других агентствах.
  
   У Бенсона было неприятное чувство, охватившее его глубоко внутри. Тот факт, что этот Сторож, он же Портман, был профессионалом, был достаточно плох; но наличие двойного гражданства и адресов в других странах ставит его далеко за рамки обычного уровня наемников и наемных солдат. Учитывая то, на что надеялись Бенсон и группа Dupont Circle в качестве результата с Эдвином Трэвисом, профессионал со знаком одобрения морского котика может создать серьезную проблему, если он успешно выполнит свое задание.
  
   Тем не менее, у него был план на этот счет. Все, что потребуется, - это решительность и смелость, чтобы сделать еще один телефонный звонок. Только это было далеко за гранью приемлемости в обычных условиях, и в большинстве стран это было бы расценено как предательство высшего порядка, если бы оно когда-либо всплыло.
  
   Он рассмотрел вероятность того, что это когда-либо произойдет, и отклонил это как маловероятное. Но что произойдет, если он не предпримет никаких действий и позволит Портман вернуть Трэвиса домой? Хорошо для Трэвиса, конечно, и возвращение героя для Портмана, если его имя когда-нибудь попадет в центр внимания. Но после того, как они похлопали себя по плечу и поблагодарили свою счастливую звезду за то, что они исправили ситуацию, идиоты в Государственном департаменте и Белом доме вернулись бы к наблюдению и выжиданию, в то время как другие страны вмешались и проявили инициативу. И трофеи.
  
  
   Нет. То, что он планировал, означало бы возвращение бюджетов и власти разведывательному сообществу США, где они принадлежали, хотя и не обязательно ЦРУ, не после того, как он покончит с ними. Это укрепило бы в глазах внешнего мира, по крайней мере, его репутацию беспристрастного защитника страны, в то же время жестко контролирующего незаконную деятельность, осуществляемую от имени государства. В связи с этим на Конгресс и Министерство энергетики неизбежно будет оказано давление с целью облегчения экспорта энергии на европейский рынок.
  
   Что сыграло бы на руку группе Дюпон.
  
   Он взял со стола другой сотовый телефон. Это было одноразовое устройство, которым он пользовался очень редко. Он набрал номер в Вашингтоне и подождал ответа. Он мог представить себе комнату, где он будет звонить, увидеть человека, сидящего за богато украшенным столом. Человек со всей внешностью и атрибутами вашингтонского достатка, акцентом Восточного побережья и великолепными зубами, но с сердцем и душой, а также множеством полезных контактов, непосредственно внутри российской разведывательной сети.
  
   Ожидая, он изучал фотографию подрядчика по имени Портман, пытаясь прочесть в его душе. Он задавался вопросом, что заставляло такого человека тикать. Это были деньги? Патриотизм? Честь? Удары ногами? Желание смерти?
  
   Он надеялся, что это был последний. Дайте ему несколько часов, и желание Портмана будет исполнено с лихвой.
  
  
   ДВАДЦАТЬ ВОСЕМЬ
  
   Я я был недалеко от пересечения с М04 на Павлоград, когда на моем мобильном телефоне замигал индикатор вызова. Я остановился у группы деревьев на обочине дороги и взял трубку.
  
   Это была Линдси с пятеркой.
  
   - Как дела? - спросила она. Ее голос звучал весело. Повседневная обувь. Но за этим стоял жесткий профессионализм.
  
   "Я в порядке. Что у тебя есть?"
  
   Это были новости от Каллахана. Донецкий международный аэропорт только что закрылся, став жертвой беспорядков. Закрыто до дальнейшего уведомления. Даже если бы я захотел, улететь оттуда больше не было возможности.
  
   Это не имело значения. В любом случае, я не планировал выходить таким образом. Повернуть обратно на восток - все равно что попасть в мешок. Но это дало мне представление о том, как обстоят дела на местном уровне. С закрытием аэропорта атмосфера изоляции и беспорядков быстро распространится на другие части региона. Неизбежным было бы усиление полицейской и военной деятельности, введение комендантского часа и ограничение передвижений. Если он распространится достаточно далеко и охватит запад страны, вызволить Трэвиса может стать проблемой.
  
   "До сих пор в национальных средствах массовой информации или по любым каналам государственной безопасности, к которым у нас есть доступ, нет сообщений, которые могли бы быть связаны с вашим присутствием. Было краткое упоминание о нападении на сотрудников службы безопасности в Киевском районе, но это было отвергнуто как изолированная работа преступников, и никаких арестов произведено не было. "
  
   "Приятно знать, что я такой".
  
   "У меня есть новости относительно следующего сокращения. С ней связались, и она оставит Трэвиса на ночь в местном отеле, где она является заместителем менеджера. У ее мужа сильные пророссийские семейные связи, поэтому она считает, что Трэвису будет безопаснее в отеле, вдали от посторонних глаз. Это место называется Типоль, недалеко от реки. Я проверил веб-сайт, и здание достаточно большое, чтобы он мог быть анонимным, если будет держать голову опущенной. "
  
   "Хорошая работа. Что-нибудь еще?"
  
   - Как твой статус? - спросил я. Она, вероятно, думала о двух стрелках. С ее стороны было мило спросить, но это была стандартная процедура. Оперативник, у которого есть особые страхи, которые он не может или не хочет выразить, представляет опасность для себя и своего задания, если эти страхи не решаются слишком долго. Работа обработчиков заключается в том, чтобы выявлять любые такие проблемы. Возможно, они мало что могут с этим поделать, но разговор помогает. Если это не удается, крайним является вмешательство.
  
  
   "Мой статус в порядке. Я остаюсь в движении."Если бы Елене Прокиевой удалось сообщить Ивканому о том, что произошло, есть вероятность, что он еще больше заинтересовался бы моим делом и направил бы больше людей на мои поиски. Самая большая опасность для меня заключалась в новых лицах, особенно в населенных пунктах; я просто мог не предвидеть их появления. Здесь, снаружи, им было бы не так легко, но угроза все еще была реальной.
  
   Линдси была впереди меня. "Я навела кое-какие справки, - сказала она, - о человеке по имени Ивканой. У Интерпола и Министерства внутренних дел Украины есть на него досье. Он также фигурирует в записях их государственной тюремной службы. Кажется, у него нет имени - по крайней мере, в записях ничего нет. Он отбывал срок за многочисленные преступления, включая убийства и вымогательство. Значит, не очень приятный человек."
  
   " Приятно знать. А стрелок?"
  
   "Елена Прокиева. У нее интересная история. Она прошла военную службу и была дублером олимпийской сборной России по стрельбе в 1988 году и снова в 1992 году. Сообщалось, что она должна была быть в их первой команде, но проиграла, потому что она была украинкой и у нее были проблемы с отношением. "
  
   "Они поняли это правильно. Где она служила в армии?"
  
   "Афганистан в 1989 году. Это было в самом конце их участия. Похоже, после этого она сошла с рельсов и пропала с радаров. До сих пор."
  
   " Приятно знать.
  
   " Это еще не все. У Ивканой большая семья на юге и востоке Украины, а также на границе с Россией. Один из его двоюродных братьев - Юрий Бельтранов, которого недавно назвали лидером сепаратистской промосковской группировки в Луганской области. По слухам, Ивканой является одним из его спонсоров на политическую должность в любой новой администрации. "
  
   " Ты был занят. Спасибо. Последняя информация точно не добавила мне хорошего самочувствия, но было приятно знать, где я нахожусь. Это также объясняло, почему и как Ивканой смог так небрежно послать за мной двух стрелков; он не боялся быть замешанным, потому что его двоюродный брат, лидер сепаратистов, был бы его защитником.
  
  
   - Как продвигается работа? - Спросил я, наблюдая за длинной вереницей армейских грузовиков, с грохотом двигающихся на восток. Они были полны войск и техники, и у них был БТР во главе колонны, готовый расчистить путь. Они выглядели так, как будто не шутили. Военный вертолет держался над головой, покачиваясь взад-вперед, чтобы изучить пейзаж. Все это выглядело немного нереально, как это часто бывает с военными конвоями.
  
   "Тихо. Я вижу еще меньше людей, чем ты. В голосе была улыбка, и я догадался, что она находится в какой-то изолированной комнате, окруженной электронным оборудованием и отрезанной от посетителей. Как в больничной палате, только без запаха лекарств. Я тоже почувствовал сдержанность, как будто она хотела что-то сказать, но не могла.
  
   " Ты в порядке?
  
   "Я в порядке, спасибо. Поговорим позже?"
  
   Я отключился и вернулся на дорогу. Если ее что-то беспокоило, она была слишком профессиональна, чтобы это высказать, а у меня были другие дела.
  
   Я оказался в постоянном потоке машин, направляющихся на запад, с группами военных машин и рядами грузовиков, припаркованных на обочине дороги. Казалось, что вся украинская армия была в движении, направляясь на восток, где их ждали сепаратистские ополченцы. Солдаты здесь стояли вокруг, курили и ободряюще махали нескольким, идущим в другую сторону. Никто из них не выглядел так, как будто они наслаждались ролью, которую им предстояло сыграть, но они делали то, что делают солдаты повсюду, а именно ждали следующего списка приказов от высшего командования.
  
   Местность здесь была более плоской, чем я видел раньше, с мягко холмистыми полями, уходящими вдаль, и почти без деревьев, за исключением длинной линии, граничащей с железнодорожными путями, ведущими, как я догадался, в Павлоград.
  
   Когда я рассматривал детали, я услышал автомобильный гудок слева от меня. Военный джип, загруженный вооруженными людьми, сидел прямо рядом со мной. У водителя было не так много места, но он мигал встречным водителям, чтобы убрать их с дороги, и они не спорили. Пассажир на переднем сиденье махнул мне рукой, чтобы я съехал на обочину и остановился, в то время как на лице пассажира на заднем сиденье была мрачная улыбка, а АК-74 был направлен мне в голову.
  
  
   ДВАДЦАТЬ ДЕВЯТЬ
  
   Я съехал на обочину и остановился на травянистой обочине. Джип остановился рядом со мной и остановился впереди, блокируя любой побег. Через несколько секунд я вышел из машины и стоял, прислонившись к капоту, а остальные машины грохотали в нескольких футах от меня. Двое мужчин с заднего сиденья джипа стояли на страже, в то время как пассажир на переднем сиденье выставлял напоказ свои вещи и требовал сообщить, кто я такой и куда направляюсь.
  
   Я беспокоился, что это может быть еще одна проверка транспортных средств в стиле Рэмбо, но быстро стало очевидно, что в офицере и его людях было что-то слишком эффективное, и что они не играли в дорожных полицейских просто так.
  
   Я сказал ему, что я из Германии, что мне нужно кормить семью и что я ищу работу. Я слышал о каком-то государственном общежитии, нанимающем обслуживающего персонала в Павлограде, и надеялся получить эту должность.
  
   Он кивнул, как будто был знаком с этим местом, и заглянул в машину. Я затаил дыхание. Если бы он увидел снайперскую винтовку, у меня были бы большие неприятности. Он целую вечность ходил вокруг машины, постукивая по крыше, как будто глубоко задумавшись. Все это время я ждал, когда он откроет двери и опустится молоток.
  
   Но он этого не сделал. Вместо этого он отвернулся и начал листать мои бумаги. Я немного расслабился. Я знал, что адрес был скрытым, и даже если бы у него было время или желание проверить его, это было бы хорошо.
  
   "Ты далеко от дома. А Германия - богатая страна." Он имел в виду, почему я трачу время на поиски работы в более бедной экономике, которая со дня на день может перерасти в гражданскую войну.
  
   "Я слышал, что здесь все хорошо для людей, готовых усердно работать. Я хочу открыть бизнес, нанять других. " Я пожал плечами. "Сейчас это не очень хорошо, но ты должен рискнуть и смириться с этим, верно?"
  
   Он скептически хмыкнул, и я понял почему. Шансы, на которые идут военные, не имеют никакого сходства с шансами в гражданской жизни. Оружие и боеприпасы представляют собой более окончательное и обязательное решение, чем электронные таблицы, книги заказов или корпоративные правила, а риск для гражданских лиц измеряется исключительно экономическими показателями, а не жизнью и смертью. "Это звучит как хороший план, но вам следует уделять больше внимания новостным сообщениям. Какого рода работой вы занимаетесь?"
  
  
   "Электрик, водопроводчик, плотник ... все, что вы хотите, чтобы я сделал, капитан", - ответил я. Он был младшим лейтенантом, но не обиделся на повышение. Его губы дрогнули, он вернул бумаги и кивнул на заднюю часть Исузу. "Если ты так хорошо управляешься со своими руками, почини стоп-сигнал - он мигает, как приветственная вывеска на борделе у Черного моря".
  
   Взрыв болтовни из его автомобильного радиоприемника прервал дальнейшую дискуссию. Он слушал, склонив голову набок. Что бы ни было сказано, это побудило его к действию. Он подал короткий сигнал своим людям и сказал мне: "Вы можете идти". С этими словами они все прыгнули на борт и улетели.
  
   Я выдохнул и вернулся в машину. Это была случайная остановка, но послужила своевременным напоминанием о том, насколько хрупким было мое присутствие здесь.
  
   Павлоград был тихим, с широкими дорогами и небольшим количеством транспорта, чтобы заполнить их. Я думаю, все, кому не нужно было путешествовать, держали свои головы опущенными. Элегантные золотые грибовидные купола православных христианских церквей сверкали на свету, и после всех виденных мною признаков военной активности город был, несомненно, гражданским по тону и внешнему виду, со сдержанной элегантностью зданий.
  
   Я проехал по главной дороге и миновал большой российский тяжелый танк ИС-3, стоящий на постаменте. Это был мемориал освобождения Павлограда в 1943 году и одновременно напоминание о прошлом страны и ее связях с ее обширным соседом на востоке.
  
   Я свернул с дороги перед тем, как пересечь реку Вовча, которая змеится через город с севера на юг, и остановился, чтобы посмотреть на карту. Я решила сначала проверить адрес вырезки, прежде чем идти в отель Tipol, где остановился Трэвис, просто чтобы у меня была фотография планировки. Знание того, где находятся все игроки, было обязательным.
  
   Я проверил список на своем мобильном телефоне. Квартира 5, 12, улица Теркова. Согласно карте, это было недалеко. Я ехала медленно, испытывая облегчение от того, что снова догнала Трэвиса. Я бы убедился, что с ним все в порядке, затем отступил и подождал, пока Каллахан сделает следующий шаг. Если первоначальный план сработает, Трэвиса передадут кому-нибудь другому и он отправится восвояси.
  
  
   Адрес, который мне дали, находился в небольшом трехэтажном жилом доме над рядом магазинов, недалеко от реки. Это был тихий район с небольшим движением и небольшим количеством пешеходов, и наступала темнота. Я была так сосредоточена на том, чтобы добраться сюда, что даже не заметила, как быстро пролетел день.
  
   Я припарковался в сотне ярдов дальше по улице и пошел обратно к многоквартирному дому, сознавая, что за каждым моим шагом наблюдают, хотя бы из невинного любопытства. Это знакомое чувство при работе во враждебных зонах. Вы должны научиться справляться с этим, даже если вы никогда не сможете полностью отмахнуться от этого; наличие этого небольшого нервного края - это то, что держит вас начеку и избавляет от неприятностей.
  
   Я остановился у небольшого магазина через дорогу. Здесь пахло жареным мясом, фруктами и овощами, а три пожилые дамы в платках обменивались местными сплетнями. Они перестали разговаривать, когда я вошел, но начали снова, как только поняли, что я безобиден. Я купил немного фруктов и бутылку воды, не торопясь, поскольку я следил за многоквартирным домом через дорогу, чтобы увидеть, происходит ли что-то плохое. Когда я убедился, что ничего не было, я расплатился и ушел, захватив с собой пластиковый пакет. По крайней мере, теперь я был просто еще одним местным, возвращающимся домой.
  
   Я прошел мимо здания, жуя яблоко и наблюдая за признаками того, что я не собираюсь идти в ловушку. Старик подметал грязь на улице, а собака сидела и наблюдала за ним. Над ними дернулась занавеска, и пожилая дама стряхнула тряпку с окна.
  
   На улице было тихо, поэтому я пошел дальше, не торопясь и настраиваясь на окружающую обстановку. Если бы здесь была полиция или армия, в атмосфере было бы что-то - напряженность, как никакая другая. Но я не мог этого почувствовать. А старушки в магазине были из тех, кто бы до смерти болтал о своем присутствии, если бы что-нибудь увидел.
  
   Я продолжил обход квартала, затем пошел обратно. Когда я добрался до жилого дома, старик исчез, но собака все еще была там, делая то, что делают собаки, когда кто-то смотрит.
  
   Это было сейчас или никогда. Я шагнул через парадную дверь. Я был в небольшом вестибюле, прямо передо мной была выложенная плиткой лестница, ведущая наверх, и узкий проход, ведущий к задней части здания. Две двери с номерами. 1 и 2. Ряд почтовых ящиков стоял у стены, ячейки были забиты макулатурой и газетами.
  
  
   Поднимаясь по лестнице, я почувствовал, как волосы у меня на затылке зашевелились. Я проигнорировал это; это естественная реакция на то, чтобы идти туда, куда не следует, и, кроме того, я не видел ничего, что могло бы меня беспокоить. Иногда нужно знать, когда подавить инстинктивные сигналы, которые посылает вам тело и мозг, иначе вы никогда не продвинетесь вперед.
  
   Номер 5 был на следующем этаже. Лестничную площадку разделяли три другие двери, а также пара велосипедов, маленькая детская коляска и сломанный шкафчик в ванной. Я прислушался на улице 5, услышал звук телевизора или радио с новостями. То, что я уловил, звучало не очень хорошо; сепаратисты хвастались тем, что подожгли три правительственных танка и взорвали полицейский участок, но правительство отрицало это как ложь.
  
   Заговорил мужской голос, за которым последовал женский смех. Но не из телевизора.
  
   Я отступил. Если бы женщина была в деле, последнее, чего она хотела бы, это чтобы я ворвался в ее жизнь из ниоткуда, особенно если ее муж не знал о ее частной работе на ЦРУ. Если бы Трэвис зашел так далеко, я бы нашла его в Типоле.
  
   Я проверил местоположение отеля и следовал указаниям. Это было за рекой, на широком бульваре, обсаженном деревьями и россыпью магазинов, домов, заправочной станции, еще одного отеля и школы. Я припарковался рядом и прошел мимо главного входа, осматривая его.
  
   Типол был на удивление большим, учитывая размеры города. Четырехэтажное здание с цветными фасадами и множеством цветочных кадок, оно могло похвастаться большой вывеской над входной дверью, на которой перечислялись многочисленные удобства, включая конференц-залы и Wi-Fi. Автостоянка была переполнена, но один автомобиль сразу выделился.
  
   Старый черный Фольксваген Поло с наклейкой в виде шмеля на заднем стекле.
  
   Мне не пришлось искать дважды. Это была та же машина, за которой я ехал из Облусквы.
  
   Я прошелся вокруг квартала и обратно. Никаких признаков наблюдения, присутствия военных или полицейских. Но что-то было странным. Почему 24d все еще был здесь? Он должен был давно уйти в свое новое будущее, взяв с собой любой шанс, что его машину заметят.
  
  
   Там действительно не было выбора. Я собирался войти внутрь.
  
   Я подошел к стойке регистрации. Фойе было стандартным для отеля с набором неудобных на вид стульев, яркими плакатами с видами местной сельской местности и стеллажом с туристическими брошюрами. Продавщицей была молодая женщина лет двадцати с небольшим.
  
   Она подняла глаза и улыбнулась. - Могу я вам чем-нибудь помочь?
  
   " Мне нужно поговорить с одним из ваших гостей, " объяснил я. " Водитель черного "Поло".
  
   Она подумала об этом и кивнула. - Мне кажется, я знаю одного. Он прибыл с другим джентльменом. Могу я узнать ваше имя?"
  
   Я проигнорировал вопрос и изобразил смущение, сказав ей, что поцарапал Поло своей машиной и хотел извиниться перед владельцем, что моя совесть не позволит мне просто уехать.
  
   Она выглядела впечатленной. " Конечно. Одну минуту, пожалуйста. " Она проверила экран своего компьютера, затем взяла телефон и набрала номер. Она подождала и скорчила сожалеющую гримасу.
  
   " Прошу прощения, сэр. Ответа нет. Он, должно быть, вышел."
  
   "Может быть, он в ресторане?"
  
   - Нет, сэр. Я только что оттуда. Две дамы и мужчина, которого я знаю лично. Но не мистер Трэвис. Могу я принять сообщение?"
  
   Трэвис. Он использовал свое настоящее имя? Господи.
  
   - Нет. Спасибо. Я пробуду здесь некоторое время, так что перезвоню позже."
  
   Я вышел оттуда и совершил еще одну экскурсию по району, проверяя, нет ли заблудившихся сотрудников Госдепартамента и взорванных вырезов. Но их нигде не было видно.
  
   Я был в этом районе достаточно для одного дня, и уже темнело. Если Трэвис был с 24d, искать его было бессмысленно, и рано или поздно кто-нибудь задался бы вопросом, почему я околачиваюсь поблизости.
  
   Я нашел тихое место с видом на входную дверь отеля, съел немного фруктов и выпил воды. Это была не лучшая еда, которую я когда-либо пробовал, но, конечно, не худшая. Кроме того, я обнаружил, что, когда я был на задании и готов к работе, так называемое правильное питание было чем-то вроде роскоши.
  
   К девяти часам все еще не было никаких признаков Трэвиса. Чтобы убедиться, я вернулся в отель, где дежурил другой администратор. Я спросила, дома ли Трэвис.
  
   Она проверила свой экран, затем набрала добавочный номер его номера, держа одну руку над панелью набора номера, чтобы я не мог видеть добавочный номер номера. Все это время ей удавалось поглядывать на меня одним глазом, как будто я мог убежать с одним из неудобных стульев. После нескольких гудков она покачала головой. "Мне очень жаль. Может быть, он спит."
  
  
   Я согласился, что, возможно, так оно и было. "Я позвоню ему утром", - сказал я и оставил ее наедине с этим.
  
  
   ТРИДЦАТЬ
  
   Eд. Трэвис лежал полностью одетый, уставившись на цифровое табло в основании маленького телевизора в своем гостиничном номере. Было 05.00 утра, и он прислушивался к ночным звукам - или это были звуки раннего утра? Он определенно выглядел легче, чем некоторое время назад, хотя недостаток сна творил странные вещи с его головой. Он сосредоточился на отдельных звуках в надежде, что сон настигнет его. Было слышно неясное гудение системы отопления, случайный гул проезжающих машин на дороге снаружи, а также кашель и грохот, исходящие от обитателей комнат по обе стороны от него.
  
   Пока что, как отвлекающий маневр, это не срабатывало. И какую бы услугу ни должен был предоставлять телевизор, казалось, был выключен, и он выдавал только размытый экран белого шума, раздражающую снежную бурю на темном фоне.
  
   Он подумал о старике по имени Денис, живущем через три дома от него. Они ехали сюда из Донецка в основном молча, Денис вел машину с нарочитой осторожностью и соблюдал все правила дорожного движения. Временами его хватка на руле становилась слабее, и Трэвису приходилось подталкивать его плечом в какой-то момент, когда он думал, что теряет сознание. Это был Денис, который решил остаться на ночь, прежде чем двигаться дальше, чтобы попытаться справиться с болезнью, которая поселилась на нем. Он не сказал, куда направляется, только что у него есть пара человек, которые помогут ему, старые друзья с давних времен.
  
   Трэвис надеялся, что он прав; он не был экспертом, но он был свидетелем того, как его собственный отец столкнулся со смертью, и ауры, которая окружала его в последние дни. У Дениса была та же серая пелена на плечах, тот же изможденный вид, который не могли исправить никакие лекарства. Никто не должен терпеть такой одинокий конец в последние дни своей жизни без кого-либо, кто мог бы помочь и позаботиться о нем.
  
   Это заставило его задуматься, какого черта он сам здесь делает, так далеко от Бет, своей жены и двух своих детей, Дина и Андреа. После его заключения в аэропорту Донецка и освобождения таинственным американцем, который до сих пор оставался вне поля зрения, он теперь находился в другом здании, но так же оторван от них, как и раньше. По крайней мере, он мог свободно передвигаться в пределах разумного, без вооруженной охраны за дверью.
  
  
   Но чего он достиг, приехав в эту страну, которая балансировала на грани гражданской войны? Он разговаривал с несколькими самозваными лидерами, некоторые из которых явно придерживались крайних взглядов, некоторые были более решительно настроены на реальные перемены в своей стране, но мирными средствами. На них неизменно кричали другие, возможно, не все доказуемо украинцы, которые жестоко критиковали место Америки в мире и явно не были рады присутствию Трэвиса. Последняя группа была не менее убеждена в том, что они хотят перемен, но, казалось, не было предела тому, что они имели в виду для достижения своих желаемых целей.
  
   Он знал, какие из них были обречены на провал, сметенные под ковер перемен оружием, а не политической палатой; и это были не те, у кого была мягкая линия в диалоге и желание разделить власть в новой демократии.
  
   Эта мысль угнетала его, и он обнаружил, что мысли о его детях тяжелым грузом ложатся на его разум. Они были слишком молоды для него, чтобы рисковать своей жизнью в чужих землях. Но то же самое было с тысячами других детей, чьи родители служили в армии или в посольствах и миссиях по всему миру, сталкиваясь с ежедневными проблемами и опасностями, которые могли оторвать их от их близких в любой момент. Искушение снять трубку сразу по прибытии было огромным, но он помнил, что сказал ему американец в Донецке. В любом случае он знал об опасности перехвата звонков станциями мониторинга и с трудом сдерживался, чтобы не потянуться к телефону.
  
   Он закрыл глаза, успокаивая дыхание и намеренно пытаясь выкинуть свою семью из головы. Если завтра будет чем-то похоже на сегодня, ему понадобится весь отдых и энергия, которые он сможет собрать.
  
   Через несколько секунд он снова открыл их и понял, что заснул. Он сел. Он услышал шум, проникший в его сознание, несмотря на усталость. Это была не машина, не телефонный звонок и не шумное отопление. Что тогда?
  
   Он услышал это снова. Это был глухой звук, как будто кто-то бил по подушке, чтобы смягчить ее. Он откинулся на спину, объяснение было легко воспринять, и закрыл глаза.
  
   Затем кто-то закричал. Короткий и резкий, он был похож на человека, испытывающего боль ... или на человека, которому приснился плохой сон. После того, что он видел, происходящего в этой стране, было бы удивительно, если бы некоторые люди не были обеспокоены мыслями о том, что происходит с любимыми, с друзьями, с их страной.
  
  
   Он сел на край кровати, теперь более чем проснувшись, и подумал, не следует ли ему проверить Дениса. Старик был явно в плохом состоянии, несомненно, жертва плохого питания и пренебрежения. Но внезапный отъезд из своего дома в Донецке и поездка сюда, в ожидании того, что его все время будут останавливать полицейские или военные блокпосты, стали дополнительной нагрузкой для уставшего организма, и без того страдающего от плохого самочувствия. Он вышел вскоре после прибытия, сказав Трэвису оставаться внутри и ни с кем не разговаривать, что кто-нибудь приедет утром, чтобы забрать его для следующего этапа путешествия.
  
   С тех пор ничего.
  
   Он встал и осмотрел территорию за окном. Ничто не двигалось. Несколько машин, припаркованных рядами, собака - или это была лиса? - бег трусцой по дороге и темнота части города без уличных фонарей. После того, что он видел на востоке, это было странно мирно, почти безмятежно.
  
   Дверь открылась и закрылась; мягкий стук в темноте, за которым последовал щелчок замка. Ранняя пташка, отправляющаяся в путь. Он услышал шарканье шагов в коридоре. Они остановились у его двери.
  
   Он шагнул через комнату. Денис. Наконец-то. Теперь он мог перейти к следующему этапу путешествия ...
  
   Но это был не Денис. Мужчина, заполняющий дверной проем и загораживающий ночник в коридоре, был крупным. Трэвис мельком увидел круглую голову и широкие плечи. Мужчина указывал на него, его рука была обтянута кожаной курткой, от которой исходил запах сигарет и тела.
  
   - Что? - спросил я.
  
   Он замолчал, слова застряли у него в горле. Мужчина указывал, но это был не палец; он держал холодный металлический ствол пистолета у лба Трэвиса.
  
   - Назад в дом, - тихо сказал мужчина и толкнул Трэвиса назад, пока тот не уперся в кровать. Мужчина закрыл дверь, затем опустил пистолет в кобуру, пристегнутую под курткой сбоку на груди.
  
   - Где другой человек, который привел тебя сюда? Голос новоприбывшего был ясным и четким, почти дружелюбным. Но то, что было дальше, не было.
  
   "Я не знаю", - инстинктивно ответил Трэвис и тут же почувствовал сильный удар в живот, который отбросил его обратно на кровать. Он попытался откатиться в сторону, его колени ослабли, но с тошнотворным стуком ударился о спинку кровати. На него накатила волна тошноты, от которой закружилась голова.
  
  
   - Неправильный ответ, мистер Трэвис. Мужчина склонился над ним и начал связывать его руки и ноги рулоном упаковочной ленты, пока он не стал неподвижным. " Вот. Так-то лучше. Итак, где другой мужчина?"
  
   - Я же говорил тебе...
  
   Еще один удар в корпус, на этот раз в грудь, за которым последовал удар с разворота по ребрам, который почти поднял его с кровати. Он услышал, как что-то хрустнуло, и почувствовал, как его желудок взбунтовался, когда боль пронзила его, как огненная стрела. Были и другие удары, но не такие сильные, просто безжалостное повторение, распределенное по всему его телу, кулаки посылали волны боли через него, пока он почти не потерял сознание.
  
   В конце концов избиение прекратилось. - Я задам тебе еще один вопрос, чтобы посмотреть, как мы поладим. Куда ты направляешься после этого? Какой адрес вам дали?"
  
   - Мне об этом не говорили. Трэвис приготовился к следующему удару, зная, что он не сможет долго выдерживать такой уровень систематических повреждений без того, чтобы что-то не пошло не так.
  
   Но мужчина не ударил его. Вместо этого он наклонился ближе и прошептал ему на ухо. " Твой друг, старик? Тот, в чьей машине ты был?
  
   Трэвис кашлянул. Движение вызвало новый приступ агонии, и он хотел заболеть, но не осмелился, чтобы не задохнуться. "Что ... что насчет него?" Этот бандит, очевидно, знал о Денисе, не было смысла отрицать это. Возможно, он мог бы отложить события в надежде, что кто-то из других гостей предупредит администрацию о шуме.
  
   "Он мертв. Видишь это?" Мужчина достал длинный, тонкий нож с острым концом. "Я задавал ему те же вопросы. Но он отказался говорить, поэтому я предоставил ему стимул. Вы знаете о стимулах, мистер Трэвис?
  
   Трэвис не мог говорить, он был так напуган. Вместо этого он кивнул, не желая больше ничего слышать.
  
   "Хорошо". Мужчина улыбнулся. "Я проделал большую дыру в его боку". Он драматично вздохнул, его горячее и несвежее дыхание коснулось лица Трэвиса. "Он был глупым стариком, но храбрым. У него было мужество - и я видел некоторые из них. Но в конце концов он сказал мне, где ты. Он хихикнул и приставил лезвие ножа к щеке Трэвиса, рядом с его глазом. - Итак, с чего мы начнем, мистер Тревис? Ты любишь читать? Смотришь телевизор? Смотреть на свою хорошенькую жену, когда она снимает с себя одежду и раздевается для тебя, да?" Он надавил на лезвие, не повредив кожу. - Как ты думаешь, как бы ты смог это сделать без своих глаз?
  
  
   Мужчина внезапно отодвинулся. Он взял рулон скотча и, оторвав полоску, наклеил ее на рот Трэвиса. Затем он наклонился и вырвал телефонные провода из трубки. - Даю тебе пару минут на обдумывание. Не думай о том, чтобы куда-то бежать, хорошо?"
  
   Мужчина вышел из комнаты и закрыл дверь, и Трэвис почувствовал, что теряет сознание. О Боже, подумал он, не дай этому вот так закончиться ...
  
  
   ТРИДЦАТЬ ОДИН
  
   Я проснулся в шесть с затекшей шеей и ощущением, что я что-то пропустил. Я проверил отель. Все шторы были плотно задернуты, а Поло все еще стоял на автостоянке. Грузовик доставки сбрасывал белье и продукты в одну сторону, но, кроме сонного водителя и женщины с планшетом и угрюмыми манерами дневного человека, в этом месте было тихо.
  
   Я вышел из машины и прошел небольшое расстояние, пока не нашел кафе, в котором несколько рабочих готовились к рабочему дню. Или, может быть, они были ночными рабочими, остановившимися по дороге домой, чтобы выпить кофе и чего-то похожего на бренди или уайт-спирит - горилку, сваренную в местных условиях и приправленную фруктами. Я избегал алкоголя и довольствовался жареным картофелем и яйцами, которые казались основным продуктом питания на завтрак. Кивки, которые я получил от других клиентов, которые подвинулись, чтобы позволить мне сесть, сказали мне, что я выглядел нормально.
  
   Сливаясь с толпой.
  
   Я закончил есть и расплатился, оставив приемлемые чаевые, затем вернулся в отель. Большая часть штор в комнате теперь была отдернута. Поло не двигался. Рано или поздно Трэвис должен был выйти и отправиться в путь. Если только он не ждал, когда появится следующий убийца и заберет его.
  
   Я подождал до восьми, затем решил проявить инициативу. Передача занимала слишком много времени. Чем больше времени Трэвис проводил здесь, тем более уязвимым он становился и тем больше был риск, что его заметят.
  
   В восемь десять я перешел дорогу и подошел к стойке регистрации. Клерк был мужчиной, впечатляюще высоким и элегантно одетым, с четырьмя ручками в нагрудном кармане и манерами человека, который знал, что к чему в индустрии гостеприимства.
  
   - Могу я вам чем-нибудь помочь, сэр? Он выглядел готовым перепрыгнуть через стол и исполнить польку. На заднем плане я слышал звон посуды и столовых приборов.
  
   " Мне нужно поговорить с одним из ваших гостей, " снова объяснил я. " Водитель черного "Поло".
  
   Он подумал об этом и кивнул. " Конечно, сэр. Есть какие-то проблемы?"
  
  
   Я снова рассказал историю о том, как поцарапал Поло своей машиной.
  
   - Я понимаю. Одну минуту, пожалуйста. " Он проверил экран своего компьютера, нажал несколько клавиш, затем взял телефон и набрал номер. Он подождал и скорчил сожалеющую гримасу.
  
   " Прошу прощения, сэр. Ответа нет. Должно быть, он вышел раньше."
  
   "Может быть, он в ресторане?"
  
   - Нет, сэр. Я бы взял его счет за еду. Его нет среди них. Могу я принять сообщение?"
  
   - Нет. Не могли бы вы еще раз позвонить по его внутреннему телефону? Он может быть в ванной."
  
   " Конечно. Он снова повторил процедуру набора номера, и я посмотрел на цифры, чтобы узнать, в какой номер он звонил. Двадцать восемь.
  
   По-прежнему нет ответа.
  
   Тревожные звоночки теперь звонили вовсю. У Трэвиса не было причин вот так отклоняться от плана. Может быть, он пошел прогуляться, как и предложил клерк. Стрессу нужна форма освобождения, и он чувствовал бы себя под большим количеством этого в последние несколько дней. Но осмотр достопримечательностей был последним, что Трэвис хотел бы сделать - он был слишком увлечен возвращением домой к своей семье.
  
   Я поблагодарил клерка за его помощь, вышел на улицу и обогнул отель с тыльной стороны. Я не видел никаких камер видеонаблюдения в качестве улик, поэтому я подумал, что было бы безопасно немного порыскать. Я нашел газету, засунутую в багажник мопеда, схватил ее и вошел через заднюю дверь, как будто я владел этим местом.
  
   Лестница на второй этаж была пуста, и я добрался до комнаты двадцать восемь, никого не увидев. Место казалось тихим, если не считать отдаленного гула пылесоса.
  
   Я постучал в дверь. Он приоткрылся на долю секунды.
  
   Я свернул газету так туго, как только мог, так, чтобы края корешка торчали наружу там, где бумага была толще всего. Как самодельное оружие в ближнем бою, это было не очень хорошо, но сойдет. Я не ожидала, что Трэвис набросится на меня физически, но атмосфера здесь была достаточно неправильной, чтобы заставить меня думать, что случилось что-то плохое.
  
   Я толкнул дверь назад, пока она не уперлась в стену. Номер был стандартного дизайна, с кроватью, креслом, ночным столиком, рядом вешалок и мусорным ведром. Кровать была нетронута. Когда я собирался войти, я услышал лязг, и появилась горничная, катящая маленькую служебную тележку. Она посмотрела мимо меня и увидела нетронутую кровать, затем ушла, пожав плечами, махнув рукой и бормоча о гостях, которые так и не появились.
  
  
   Я вошел в комнату и подошел к окну. В воздухе пахло кислым и душным, как будто отопление включили слишком сильно, и был еще один аромат. Как-то странно, как засоренные трубы. Я проверил автостоянку. Черный Поло все еще был там.
  
   Так где же был 24d?
  
   Я повернулся, чтобы уйти, и вот тогда я увидел его. Он был в углу, за креслом.
  
   Даже не проверяя, я знал, что он мертв.
  
  
   ТРИДЦАТЬ ДВА
  
   Bпо положению его тела было очевидно, что у него сломана шея. Тот, кто убил его, крепко свернул его, прижав его тонкие ноги к груди и втиснув их на место вместе с креслом. Он не занимал много места и выглядел мертвым даже более худым, чем живым. Убить его, должно быть, было простой задачей.
  
   Я проверил его карманы. Они были пусты. Ничего, что могло бы его опознать.
  
   Когда я отогнул одну сторону его куртки, я увидел разорванную рубашку. Я также точно определил запах игры, который я уловил ранее. Он испачкал штаны. Я тоже мог понять почему. Его рубашка не была порвана - она была разрезана. И был глубокий черно-красный цвет крови, пропитавшей его бедро и ковер под ним.
  
   Я отогнул рубашку. 24d подвергался пыткам. Кто-то использовал против него нож, воткнув лезвие ему в бок и проделав отверстие чуть выше тазовой кости. Боль, должно быть, была невыносимой. Я приподнял его голову, задаваясь вопросом, был ли у него шанс закричать. Но это было невозможно; уголок ярко-желтого носового платка торчал у него между губ, а остальное было засунуто в горло.
  
   Пытки. То, что люди делают, имея в виду только две цели.
  
   Информация или месть.
  
   Я отбросил второе; насколько я знал, 24d был здесь чужаком и, похоже, мухи не обидел. Но информация, которой он располагал, которая сделала бы это стоящим, заключалась в местонахождении Эдвина Трэвиса.
  
   И расположение локального выреза.
  
   Я должен был выбраться отсюда. Но найти Трэвиса было приоритетом. Без него моей работе пришел конец. Я встал и убедился, что тело не было видно при случайном взгляде через дверь. Я не хотел, чтобы горничная вернулась и закричала на весь дом, прежде чем я уберусь и уйду.
  
   Я вышел в коридор и тремя дверями дальше чуть не столкнулся с мужчиной, выходящим из другой комнаты. Он был высоким и мускулистым, с круглой головой. Он двигался как вышибала из клуба, сплошные плечи и руки, и был одет в джинсы и кожаную куртку. Когда он повернулся, чтобы закрыть дверь, его куртка распахнулась, обнажив кожаный ремень плечевого ремня на груди и приклад полуавтоматического пистолета в кобуре. Затем он увидел меня.
  
  
   Его рот открылся от удивления, и я мог видеть, как он пытается вычислить, представляю я угрозу или нет. Затем загорелся свет, и он ударил кулаком, как ведром, потянувшись за пистолетом.
  
   Я не знала как, но каким-то образом он узнал мое лицо, и это меня беспокоило.
  
   Какой бы быстрой ни была его реакция, мое появление вывело его из равновесия. Я нырнул под удар и развернулся, выбивая его правое колено из-под него. Она поддалась с резким треском кости, и он начал падать, крик боли нарастал в его горле. Я ударил его сбоку по шее и отбросил его от стены, когда он упал, для счета. Затем я схватил его за плечи и потащил обратно в комнату, из которой он только что вышел, и закатил его за кровать. Как только я это сделал, я услышал звук позади себя и обернулся, ожидая проблемы номер два и готовый пойти снова.
  
   Это был Эд Трэвис, смотревший на меня с соседней кровати.
  
   Его глаза умоляюще вращались над полоской скотча, обмотанной вокруг его головы и рта, а руки и ноги были туго склеены, так что он едва мог двигаться. Он обильно потел и выглядел как человек, живущий в кошмарном сне.
  
   Я снял скотч с его рта, и он взвизгнул, когда с его губ содралась кожа.
  
   "Извините. Кто твой друг?" Я спросил его.
  
   Он покачал головой, не отвечая, и я понял почему. Его губы были сухими и потрескавшимися, и ему было трудно дышать. Пулеметчик, должно быть, какое-то время держал его примотанным скотчем без воды. У него также был сильный синяк под одним глазом и, возможно, другие травмы, которые я не мог видеть.
  
   Я заставил его оставаться на месте, принес из ванной стакан воды и немного промыл ему рот. - Успокойся, - сказал я, когда он попытался выхватить у меня стакан. - Где ты ранен? - спросил я.
  
   Он хлопнул себя ладонью по ребрам. Я сказал ему не разговаривать и задрал его рубашку. У него были яркие кровоподтеки на груди и животе, куда его неоднократно били, и я не хотел размышлять о том, сколько внутренних повреждений могло быть нанесено. Что бы это ни было, в данный момент я ничего не мог с этим поделать.
  
  
   Как только я убедился, что он выпил достаточно, чтобы поддерживать себя в форме, я подошел проверить окна. Если у человека, который сейчас храпит без сознания за кроватью, были какие-то коллеги, они были вне поля зрения. Но оставаться здесь теперь было еще более рискованно, учитывая труп в коридоре и вероятность того, что кто-нибудь поднимется сюда, чтобы присоединиться к мускулистому человеку.
  
   Я обернулась как раз в тот момент, когда Трэвис допил воду и кивнул. " Все в порядке. Спасибо. Я в порядке." Он стряхнул с себя ощущение, вернувшееся к рукам и ногам, и осторожно заправил рубашку, поморщившись, когда коснулся живота. Он уставился на головореза за другой кроватью. "Я думал, что я мертв. Он угрожал убить меня, если я не расскажу ему. Он был как сумасшедший - но управляемый. Садист. Он глубоко вздохнул, когда шок внезапно поразил его, и его лицо, которое и без того было бледным, приобрело оттенок серого. Он скатился с кровати и почти добрался до ванной, где его с шумом вырвало в раковину. Внезапная регидратация сделает это с вами.
  
   Он вернулся, вытирая лицо салфеткой, и посмотрел на меня с отсутствующим выражением. Я видел этот взгляд раньше у других. Это та фаза, через которую проходит человек непосредственно перед погружением в состояние сильного шока. По его щекам текли слезы, и когда он заговорил, его голос дрожал. - Он бы мне не поверил. Он рассказал мне, что сделал с Денисом, и он сделает то же самое со мной, если я не скажу ему адрес. "
  
   - Держи его. Денис? Кто такой Денис?" Я должен был поддерживать его разговор, заставлять его думать о том, как составить слова вместе. Альтернативой для него было впасть в кататонию.
  
   - Человек из квартиры, который привел меня сюда. Его звали Денис. Он не назвал мне свою фамилию. Ты не знал?"
  
   - В этом не было необходимости. О каком адресе он говорил?"
  
   Он с трудом прокашлялся и прочистил горло. "Следующий на очереди. Вырез. Я пытался сказать ему, но он не слушал ...
  
   " Ты ему сказал?
  
   "Нет!" Он выглядел оскорбленным. - Я не мог. Мне дали только первый адрес - это был адрес Дениса. Он сказал, что будет лучше, если я не буду знать, к кому он меня доставит, на случай, если мы наткнемся на блокпост. Он сказал, что если это произойдет, я должен позвонить в посольство США в Киеве и найти место, где можно спрятаться, пока они не смогут организовать встречу, и никому не доверять. "
  
   " И он оставил тебя здесь?
  
   " Да. Он сказал, что ему нужно выйти, а я должен оставаться внутри. Я думаю, он собирался установить контакт с местным агентом, но больше я о нем ничего не слышал. О, Боже, этот шум." У него отвисла челюсть, и он выглядел больнее, чем когда-либо.
  
  
   - Какой шум? - спросил я"
  
   - Я что-то слышал ночью. Я не мог сказать, откуда он доносился, но это звучало так, как будто кто-то бил по подушке. Знаешь... как ты это делаешь, когда не можешь уснуть? Господи, я только сейчас понял... - Он замолчал, когда образы в его голове подсказали ему, что это должно было быть.
  
   "Не думай об этом", - сказал я ему. - А потом появился этот парень?
  
   Он выглядел обезумевшим. "Он сказал, что убил Дениса, потому что тот отказался говорить. Это правда - он мертв?"
  
   Я кивнул. Было бессмысленно скрывать правду, и он должен был знать, насколько все серьезно. Я все еще был озадачен тем, кем был пуленепробиваемый и почему он был здесь - и как он, очевидно, узнал, кто я. Я наклонился и обыскал его карманы. У него было немного наличных, сотовый телефон, бумажник с парой кредитных карточек и пластиковое удостоверение личности, на котором его звали Греб Волошин. На визитке он был описан как частный детектив и охранник в компании под названием BJ Group, базирующейся в Киеве.
  
   Во внутреннем кармане его пиджака я нашел две фотографии. На одной был Эдвин Трэвис.
  
   " Давай, " сказал я и сунул обе фотографии в карман. Я помогла Трэвису подняться на ноги, стараясь не напрягать его ребра. "Мы должны выбираться отсюда".
  
   Когда мы двинулись к двери, я выглянул в окно. Вдалеке на большой скорости приближались две машины с включенными фарами. На крыше одного из них мигала красная лампочка. Другой был военным джипом. Это было как раз то, что нам сейчас было не нужно.
  
   Но что меня также беспокоило, так это вторая фотография, которую я нашел в кармане Волошина.
  
   Это был я.
  
  
   ТРИДЦАТЬ ТРИ
  
   Bэнсон, Чапин, Касслер и Теллер снова оказались в защищенной библиотеке фирмы "Чапин, Уайлд и Лангстоун". Атмосфера была мрачной после новостей о растущей напряженности в Восточной Европе. На этот раз им подали бокалы с виски с содовой и родниковой водой. Но никто из них ничего не добавлял в прекрасный солод.
  
   "Я тут подумал, - сказал Бенсон, открывая собрание, - что нам помогло бы, если бы колеса отвалились от этого конкретного фургона".
  
   - Что, черт возьми, это значит? Касслер смотрел на экран планшета, показывающий сводку последних торговых показателей. Судя по выражению его лица, колеса уже оторвались от его конкретного транспорта. Как все они знали, европейские рынки изменились за одну ночь, и он сильно проиграл, прежде чем смог принять меры. Он выглядел далеко не довольным результатами, и на его пятнистой коже были видны капли пота. Если и было что-то, что, как они все знали, Касслер ненавидел, так это потерю денег. Из всех них он, вероятно, был наиболее уязвим в финансовом отношении.
  
   "Это означает, что все это продвигается слишком медленно, и мы должны форсировать события".
  
   - Тогда просвети нас. Касслер выглядел раздраженным, как будто его личную боль игнорировали.
  
   "Чтобы наши планы сработали, - объявил Бенсон, - нам нужно, чтобы Конгресс и Белый дом ужесточили свою позицию по ситуации с Трэвисом. Государственный департамент прыгает вверх и вниз, но Трэвис - всего лишь один человек, которому посчастливилось попасть в петлю. Что касается Белого дома, с ним все будет в порядке, пока все продолжают говорить. "
  
   Чапин выглядел заинтересованным, но настороженным. Он не притронулся к виски и выглядел усталым, как будто запасы энергии покинули его организм, оставив его осунувшимся и бледным. - А как насчет запланированной спасательной операции? Я думал, что все под контролем."
  
   "Я внимательно слежу за этим. Трэвиса выселили из его отеля, и подрядчику удалось увести его от сопровождающего. Я не знаю подробностей, но, как я понимаю, он применил силу. Трэвис сейчас находится на конвейере, направляющемся на запад, но, как я понимаю, у подрядчика возникли некоторые проблемы. "
  
  
   " Какого рода проблемы? Чапин наклонился вперед. Как бывший офицер разведки, он знал, каково это - слышать, что агент был раскрыт и за ним охотятся. Это были новости, которые преследовали агентов раннеров на протяжении десятилетий.
  
   "Его дальнейшая свобода под вопросом. На самом деле, если бы определенные группировки там знали, где он сейчас находится, они бы подобрали его и выставили на всеобщее обозрение. Что было бы позором." Бенсон изобразил подобие улыбки, которая выдавала его чувства такими, какими они были. "Но это следствие игр, в которые, по мнению ЦРУ, оно может играть".
  
   "Настоящий позор", - сказал Чапин. "Тем не менее, хорошие планы все время терпят неудачу. Но что это будет значить для Трэвиса? Он в этом деле, не так ли?
  
   Бенсон колебался. Он размышлял, как поднять эту тему, с тех пор как сделал телефонный звонок, который привел все в движение. Он все еще не был уверен, как другие воспримут это. Он чувствовал, что они не были такими ... преданными, как он.
  
   Все свелось к приемлемым потерям. Потеря неизвестного подрядчика вряд ли была трагедией; такое случалось постоянно в Афганистане, Ираке и других местах. Но потеря сотрудника Госдепартамента была гораздо ближе к дому. Волнение будет ощущаться по всему Вашингтону, и даже самые восторженные апологеты российской внешней политики потребуют действий против них и их агентов. Он не был уверен, как это будет воспринято здесь, среди этой небольшой группы корыстолюбивых людей, но он не мог вечно откладывать; времени оставалось мало, а он уже привел все в движение. Это было сейчас или никогда.
  
   - Да, он в процессе разработки. Но трубопроводы - хрупкие конструкции. Время от времени их нарушают. Иногда с серьезными последствиями."
  
   "Что ты говоришь", - спросил Теллер. "Трубопроводы? Нарушен?"
  
   Бенсон бросил на него сердитый взгляд. Он все еще не простил Теллеру его бестактность перед Конкли. "Я говорю, что нам нужен катализатор. Человеческий. Что-то, что ужесточит отношения. "
  
   "Нравится?" - Подсказал Касслер.
  
   - То, о чем я думаю, стало бы трагедией для семьи Трэвиса, - осторожно сказал он, - но в каждом конфликте есть жертвы. Я уверен, что знание того, что сотрудник Государственного департамента США бегал по стране в руках людей с сомнительной лояльностью, вызвало бы вопросы вплоть до Москвы. Они захотят что-то с этим сделать. Что-то, что дало бы нам преимущество." Он откинулся на спинку стула и стал ждать. Там. Он зашел настолько далеко, насколько осмелился, озвучив невыразимое.
  
  
   Эдвин Трэвис попал в аварию.
  
   Последовало долгое молчание, пока они переваривали полный смысл того, что он предлагал. Даже Касслер отложил свой планшет и оглядел остальных. Выражение его лица было близко к недоверию. Но это, возможно, было началом реальности, поразившей дом.
  
   Бенсон поймал этот взгляд и тихо выругался. Он рассчитывал на то, что финансист воспользуется любой возможностью, чтобы возглавить финансовую атаку. Как только он окажется на борту, он был уверен, что остальные последуют за ним.
  
   "Что, вы говорите, произойдет, - спросил Эмброуз Теллер в своей запутанной манере, - если произойдет такая трагедия? Действительно ли Москва была бы так расстроена, узнав, что он находится на украинской земле, что они использовали бы это? Я предположил, что они, должно быть, уже знают, что он там проводит переговоры, как и многие другие. "
  
   - Конечно, они знают. Бенсон подавил свое нетерпение. Они начинали струсить. "Но это политика; лучше иметь видимость открытости, чем нет. Даже Путин признает это - до определенного момента. В любом случае, я уверен, что за Трэвисом следили, чтобы убедиться, что он не доставит слишком много проблем. Русские умны; разрешение некоторой иностранной "дискуссии" полезно для их имиджа. В любом случае, не то чтобы они были официально вовлечены. Помните, они отказываются от какого-либо контроля над этими так называемыми сепаратистами, поэтому их руки чисты. Они могут стоять в стороне и наблюдать за всем этим, не будучи привязанными к какой-либо гадости, которая может произойти. Но, если дать им шанс, они наживут на этом капитал, просто чтобы отвлечь международное неодобрение от своего собственного участия. "
  
   "Интересный сценарий". Чапин говорил тихо, но в его голосе чувствовалась неуверенность. Он бросил на Бенсона холодный взгляд. - Но ты говоришь о том, что два человека погибли впустую, Говард.
  
   - Я предполагаю, что может произойти.
  
   Чапин фыркнул на тщательный выбор слов собеседника. "Господи Иисусе, я всегда знал, что ты безжалостный ублюдок. Я просто никогда не понимал, как далеко ты был готов зайти. Ты серьезно?"
  
   - Я сделаю то, что необходимо, Вернон, ты это знаешь. - Голос сенатора был бесстрастным, лицо спокойным. Он посмотрел на них троих по очереди. " Так мы договорились или нет?
  
   Чапин на мгновение замолчал. - Это может сработать, - сказал он наконец. "Это может сработать." Его глаза быстро метнулись к Теллеру и Касслеру, хотя все они знали, что на самом деле он не спрашивал их мнения. Пока это не угрожает их инвестициям, они пойдут с ним и согласятся со всем, что он сочтет лучшим. Он оглянулся на Бенсона. - Ты хочешь сказать, что можешь это устроить?
  
  
   Бенсон махнул рукой, чтобы скрыть свое чувство облегчения. - Считай, что дело сделано. "Как это уже было", - хотел сказать он, но сдержался. Достаточно времени для самовосхваления позже, когда все будет аккуратно улажено. На данный момент он должен был убедиться, что они не передумают.
  
   - Что с ним будет? - спросил я. - Спросил Касслер. Как человек, который никогда не был на холоде в разведке или шпионской работе, он понятия не имел, как это делается, и каковы могут быть непосредственные последствия.
  
   - Не беспокойся об этом, Берман, " заверил его Бенсон. "Это не вернется к тебе. Люди там постоянно разговаривают с органами безопасности. Что еще за звонок из местного источника о подозрительном иностранце, предположительно путешествующем без визы и совершающем длительные телефонные звонки глубокой ночью? "
  
   " Это не ответ на мой вопрос, не так ли? На мгновение Касслер выглядел раздраженным отклонением. "Что произойдет?"
  
   "Он исчезнет, вероятно. Возможно. Все будут качать головами, отрицать все знания... и со временем о нем тихо забудут. "
  
   Касслер с трудом сглотнул. - А человек, посланный за ним, чтобы вернуть его?
  
   "Забудь о нем. Он знал, чем рискует. Если бы его там не было, это было бы какое-нибудь другое Богом забытое место, куда ЦРУ любило совать свой коллективный нос. " Это было жестоко, но это продолжалось достаточно долго. Он взглянул на часы. Если бы человек, которому он позвонил несколько часов назад, сдержал свое слово, Портман и Трэвис вскоре были бы схвачены. И два адреса домов, которые он предоставил, подвергнутся рейду, а их жители будут петь от души и изо всех сил.
  
   Касслер нервно рассмеялся. "Боже мой, Говард, ты говоришь так, как будто делал что-то подобное раньше. Должен ли я беспокоиться? "
  
   Бенсон не ответил прямо. Вместо этого он сказал: "Я уверен, что мы все будем скорбеть о жертве мистера Трэвиса во имя благодарной нации. Но нам это пойдет на пользу. Он улыбнулся, но в его улыбке не было теплоты, и другие мужчины выглядели слегка смущенными, как будто они внезапно оказались участниками чего-то не совсем вкусного.
  
   "Как ты себе это представляешь?" - спросил Чапин, всегда реалистичный.
  
  
   "С арестом Трэвиса и неизбежным последующим скандалом в СМИ, я думаю, мы обнаружим, что Белый дом внезапно активизировался против жесткого подхода Москвы, и угроза санкций должна стать реальностью. А вместе с этим и снятие экспортных ограничений на поставки энергоносителей в Европу."
  
   Касслер издал легкий смешок и расслабился. Это резко контрастировало с его нервозностью несколько мгновений назад. "Черт возьми, в таком случае, как мне достаточно быстро вывести достаточное количество акций, чтобы купить на энергетическом рынке?"
  
   Вернувшись в свой кабинет, Бенсон обнаружил, что его ждет голосовое сообщение. Это было от человека, которого он знал как Два-Один. Он перезвонил ему, используя защищенный сотовый телефон.
  
   - Что у тебя есть? - спросил я.
  
   -Цитера, Линдси София. - Голос Два-Один звучал как у робота, в его обычной манере сообщать информацию, как будто отсутствие эмоций сделало бы ее более прозаичной, как на военном брифинге. "У нее интересное семейное прошлое. Родители в разводе, брат в гарнизоне армии США в Мангейме, Германия, подозревается в перевозке наркотиков после службы в Афганистане. У нее есть сестра, младше ее, в настоящее время безработная, с несколькими проступками за вождение в нетрезвом виде и серьезными долговыми проблемами. "
  
   - И это все? - спросил я. Бенсон притворялся, что это его не интересует. На самом деле, его мозг уже работал над тем, как он мог бы использовать эту информацию в своих интересах. Во-первых, он задавался вопросом, как Линдси Ситера сумела пройти тщательную проверку безопасности, требуемую для всех кандидатов в ЦРУ, с тем, что казалось таким неблагополучным семейным прошлым. Конечно, она была главным кандидатом на давление, которое мог оказать любой, кто хотел получить преимущество над офицером с такими врожденными слабостями. Он сделал мысленную заметку добавить это к своему списку жалоб на отсутствие надзора со стороны Агентства, когда дело доходило до проверки безопасности сотрудников.
  
   - Это все, что я смог найти. Обычно так бывает с чистыми сланцами."
  
   "Предполагается, что это шутка?" Бенсон никогда не видел, чтобы этот человек был чем-то меньшим, чем тщательно почтительным. Но его последнее замечание граничило с дерзостью.
  
   - Нет. Это означает то, что сказано: если это не может быть найдено, может быть, его там нет. "
  
   Бенсон прикусил язык. По какой-то причине мужчина проявлял нехарактерное для него легкомыслие, граничащее с грубостью. Он решил оставить все как есть. На данный момент. "Поддерживает ли она связь со своей семьей?"
  
  
   " Насколько я могу судить, только сестра. Но в редких случаях."
  
   " Финансовые?
  
   - Три раза за последние шесть месяцев. Она сделала денежные переводы на общую сумму в три тысячи долларов. "
  
   - Я думаю, это подойдет. Бенсон почувствовал теплое сияние плана, идущего к осуществлению. Возьмите офицера ЦРУ любого уровня, но особенно стажера, у членов семьи которого проблемы с деньгами, и у вас была ситуация, созревшая для использования. Добавьте еще одного члена семьи, который в настоящее время находится в тюрьме за преступления, связанные с наркотиками, во время службы в вооруженных силах США, и объяснение было полным.
  
   "Мне нужно, чтобы был произведен платеж. Никаких следов возвращения."
  
   " Конечно. На счет Линдси Ситеры?"
  
   " Да. Ты можешь справиться с этим сам? Я не хочу, чтобы в это были вовлечены другие стороны ". Он подозревал, что некоторые из заданий, которые он задавал Два-Один, были выполнены другими. Обычно это его нисколько не беспокоило, но когда дело доходило до финансовых и банковских нарушений, связанных с государственным служащим, которые могли привлечь внимание секретной службы США, это была опасность, которую он не хотел привлекать.
  
   " Конечно. Сколько?"
  
   Бенсон обдумал это. Если сестра Ситеры была влюблена в нее, по крайней мере, за три тысячи - не считая каких-либо платежей наличными, которые невозможно было бы отследить, но было бы совершенно понятно между братьями и сестрами, - тогда любой черный платеж, появляющийся на ее счете, должен был, по крайней мере, соответствовать этой цифре или значительно превышать ее. В конце концов, если бы вы собирались продавать секретную информацию, вы бы хотели иметь что-то еще, чтобы отложить, не так ли? Он улыбнулся. Это должна была быть приятная круглая цифра, то, что следователи не смогли бы пропустить, а Citera не смогла бы объяснить.
  
   - Пусть будет двадцать тысяч долларов.
  
  
   ТРИДЦАТЬ ЧЕТЫРЕ
  
   Gнезаметно покинуть отель на большой скорости - непростая задача. Я держала Трэвиса за руку, чтобы он не упал и не двигался, и я была готова на случай, если у Волошина будет подкрепление. По моим подсчетам, у нас было около двух минут, чтобы выбраться из здания, прежде чем Серый Костюм и его друзья-полицейские плотно оцепят территорию.
  
   Женский вырез, должно быть, был взорван. Это было единственное логичное объяснение, почему копы пришли сюда вот так. Мне было жаль ее; она была в безвыходной ситуации, и как только власти получили ее домашний адрес, с ней было покончено. Прямо как 24d - он же Денис.
  
   Я подтолкнула Трэвиса к задней лестнице, игнорируя лифт. Лифты - это крысоловки; попав внутрь, выхода нет. Забудьте о люках в потолке; копы тоже смотрят фильмы и знают все ходы.
  
   По пути мы прошли мимо горничной, и я выругался на повороте удачи. Она видела меня уже дважды, один раз в комнате, где вскоре должны были найти мертвое тело, а теперь тащила за собой травмированного и сильно избитого мужчину. Если она направлялась в коридор наверху, не имело значения, в какую комнату она попадет первой: в ту, где покойный Денис, или в ту, где храпящий и вооруженный головорез Волошин. В любом случае, она закатила бы истерику и хорошенько всмотрелась бы в наши лица.
  
   Я прибавила скорость, почти неся Трэвиса, и мы добрались до заднего вестибюля, где две нагруженные багажные тележки стояли прямо за вращающимися дверями. Туристический автобус стоял снаружи с вереницей людей, которых проверял на борту парень с планшетом. Все они были среднего возраста, в строгих костюмах и галстуках, и выглядели как группа профсоюзных лидеров в выходной день. Не похоже, что им было весело. Но это скоро изменилось.
  
   На заднем плане вой полицейской сирены приближался. Это заставило несколько голов в очереди повернуться, почувствовав, что наконец-то появилось немного волнения, чтобы скрасить скучное утро.
  
   По моим прикидкам, двадцать секунд и отсчет идет. Но моя машина стояла перед домом и через дорогу. Прямо в их поле зрения. Мы были бы как две утки в ярмарочном тире.
  
   Я схватила одну из тележек и подтолкнула Трэвиса к другой. Направляйтесь к дальней стороне туристического автобуса. Не поднимайте голову и не показывайте свое лицо. Следи за мной и следуй моему примеру. "
  
  
   Я не стал ждать, пока он согласится, а толкнул вращающиеся двери и направился наружу, пропустив тележку с багажом вперед. Вниз по пандусу, через лужу и через двор, грохочущие колеса и чемодан, балансирующий на вершине кучи, угрожающий упасть в любую секунду. Я слышала, как Трэвис быстро приближался ко мне сзади, его дыхание было громче, чем должно было быть. Я обогнул заднюю часть автобуса, пока не оказался вне поля зрения буфетчика обмена и очереди пассажиров, и отпустил тележку. Я не остановилась и не оглянулась, а продолжила идти, осознавая, что Трэвис, спотыкаясь, идет позади.
  
   Теперь мы направлялись от задней части отеля в сторону застройки из небольших домов и участка открытого парка, усеянного цветочными клумбами, кустарниками и игровой площадкой. Пара женщин с маленькими детьми сидели на скамейке, пока их дети играли на качелях. Они, казалось, не заметили нас, что было хорошо, но я отвернул в сторону, чтобы они не могли видеть наши лица. С каждым шагом мы удалялись от копов и Серого костюма.
  
   Я подождал, пока не решил, что мы достаточно далеко от отеля, прежде чем развернуться и отправиться по круговому маршруту обратно к машине. Если бы мы могли добраться до него незамеченными и начать действовать, у нас был бы шанс выбраться из города до того, как они закроют это место.
  
   Я проверила, что с Трэвисом все в порядке. Он кашлял и говорил так, словно только что пробежал марафон, и я задумался о внутренних последствиях избиения, которое он получил от Волошина в гостиничном номере. У парня были кулаки, похожие на лопаты, и он не выглядел так, чтобы выносить клинические оценочные суждения о своей цели, прежде чем напасть на него.
  
   К тому времени, когда мы добрались до дороги, мы были в трехстах ярдах от отеля, и я увидел полицейскую машину и джип, остановившиеся у главного входа. Двери распахнулись, и пара солдат побежала к туристическому автобусу, размахивая оружием и крича тем, кто уже был на борту, чтобы они выходили.
  
   Мы добрались до Isuzu и забрались на борт, и я уехал в спокойном темпе, одним глазом поглядывая в зеркало заднего вида. К тому времени, когда Серый Костюм и его люди закроют и обыщут отель, мы должны быть уже далеко и убраться восвояси.
  
   Я ехал на запад, соблюдая ограничение скорости, пока мы не выехали из города, прежде чем ускорить темп. Над двигателем Isuzu работал эксперт, и, несмотря на шумный глушитель, под капотом у него был сильный удар. Я надеялся, что это поможет нам увеличить дистанцию между Серым Костюмом и всеми остальными, следующими за нами, пока мы не найдем другую машину. Я и так слишком долго цеплялся за это, и если репутация Ивканоя была такой, какой казалась, у него уже должно было быть описание.
  
  
   Трэвис был очень тих, сидел, сгорбившись, на пассажирском сиденье и держался за ребра, закрыв глаза. Его дыхание было ровным, но я списал это на то, что он нянчился с ребрами. Я осторожно потряс его за плечо, чтобы привести в чувство. Последнее, что мне было нужно, это чтобы он закрылся.
  
   " Ты знаком с оружием? Я должен был поддерживать с ним связь; если бы ему было больно из-за внутренних повреждений, его тело, притупленное болью, начало бы отключаться, и его разум последовал бы за ним. Тогда он был бы мертвым грузом.
  
   Он закашлялся, но открыл глаза и посмотрел вверх. - Оружие? - спросил я" Он, вероятно, подумал, что я собираюсь попросить его начать стрелять в людей. " Конечно. Почему?"
  
   "Посмотри под своим сиденьем". В то же время я наклонился и вытащил полуавтоматический "Грач", который снял с женщины-снайпера.
  
   Он уставился на пистолет, затем сделал, как я просил. Когда он вытащил Ero и увидел, что это было, он выглядел ошеломленным, как будто хотел выбросить его из окна. Возможно, он когда-то служил в военной разведке, но я думаю, что он слишком долго просидел за письменным столом, и все это было слишком много на фоне всего остального, что произошло.
  
   - Кто ты? - требовательно спросил он. "Более того, кто ты такой? У тебя хотя бы есть имя?
  
   Я проигнорировал его. - Ты ведь служил в армии, верно?
  
   "Да".
  
   "Видишь какое-нибудь действие?"
  
   Он покачал головой. " Я не помню.
  
   Это означало "нет". Если вы увидите что-нибудь, вы никогда этого не забудете. " Не имеет значения. Проверьте заряд." Я протянул ему "Грач". - И это тоже. Не направляйте их в мою сторону и постарайтесь не прострелить себе ногу. "
  
   Я не сказал ему о снайперской винтовке в кузове. Я подумал, что это может довести его до крайности. Я бы оставил это на потом.
  
   Он недоверчиво покачал головой, но проверил оба оружия, лишь на мгновение замешкавшись с Ero, прежде чем отсоединить магазин и пересчитать патроны, затем проделав то же самое с "Грачем". Как я и надеялся, занятие чем-то конкретным и привычным помогло ему забыть о своих физических недугах. То, что это делало с его психическим состоянием, было чем-то совершенно другим.
  
  
   - Двадцать восемь патронов в пистолете-пулемете и запасной магазин, - доложил он. - Полный магазин в "Граче" и запасной. Он убедился, что оба пистолета в безопасности, прежде чем положить их на пол колодца для ног. - Скажи мне, что ты не собираешься их использовать.
  
   - Я и не планирую, - сказал я ему. "Но ты же знаешь, как сейчас обстоят дела в этой стране. Повсюду появляются блокпосты, не все из них официальные. У нас может не быть выбора." Я не хотел сломить его дух, рассказывая ему, кто у нас на хвосте, например, копы, неназванная полиция безопасности, украинский спецназ, пророссийские сепаратисты и главарь банды с больной головой. Что касается того, к какой фракции принадлежал человек по имени Волошин, об этом можно было только догадываться.
  
   - Меня зовут Портман, " сказал я. "Меня послали, чтобы вывести тебя". Я полез в карман и достал паспорт и водительские права, которые бросил ему на колени. Они не были на настоящее имя Трэвиса, но они были достаточно хороши, подарок от Каллахана и центра подготовки документов ЦРУ. Подделка в центре внимания доллара налогоплательщика.
  
   Казалось, у него возникли проблемы с обработкой информации, и он непонимающе уставился на документы. " Портман. Это все? У вас нет имени?"
  
   "Я знаю, но Портман в порядке". Это была незнакомая территория для меня. Я почти никогда не встречался с руководителями, за которыми следил на расстоянии, поэтому имена никогда не были проблемой. Но обстоятельства здесь были немного не в центре внимания, и игра в дурака на именном фронте не помогла бы душевному состоянию Трэвиса или его уверенности в том, что я вытащу его отсюда. В то время мы были командой из двух человек.
  
   " Портман. ОК. Но это фальшивые документы. Разве мы не можем просто позвонить в посольство?"
  
   - Поверь мне, они не стали бы спешить на помощь, не сейчас. О твоем присутствии здесь было известно, но это было до того, как все сошло с ума. Учитывая все, что произошло с тех пор, это зашло слишком далеко, и дипломатические последствия вашего появления в посольстве в Киеве будут неконтролируемыми. Сепаратисты или те, кто их контролирует, будут использовать вас как легкую мишень для контрпропаганды и обвинят вас в том, что вы здесь для разжигания антироссийских настроений. Если я смогу уберечь тебя от всеобщего внимания, они не смогут этого сделать. В любом случае, мы понятия не имеем, кто стоял за вашим похищением в первую очередь, или кто следит за вами прямо сейчас. "
  
   "Это были сепаратисты, это должно было быть. Ты их видел. Украинцы ничего бы от этого не выиграли - и, кроме того, они знали, что я здесь, пытаюсь помочь. "
  
  
   Никаких упоминаний о русских, я отметил, большой волк в комнате. Я задавался вопросом, не было ли это просто мнением правительства; отрицать, что люди в Москве имели какое-либо влияние или причастность к тому, что происходило здесь на местах, и все могли быть счастливы.
  
   - Так кто же, по-твоему, контролирует сепаратистов? Я спорил. "Парень в сером костюме показался мне русским, то ли из ГРУ, то ли из ФСБ. И его люди были слишком хорошо обучены для сепаратистского ополчения. Я видел их в действии. Я бы поставил на то, что они были спецназовцами. "
  
   Он принял это к сведению, обдумал, затем повернулся и посмотрел в окно. Он не прикидывался дурачком, просто столкнулся лицом к лицу с реальностью. Он знал бы все о российских спецназовцах и степени их участия во влиянии на политические события в регионе; у каждого в Госдепартаменте это было бы в списке литературы.
  
   - Наверное, - сказал он в конце концов. "И что это нам дает?"
  
   Я достал две фотографии, которые нашел на Волошине, и взглянул на них, пока вел машину. Снимок Трэвиса мог быть сделан где угодно, но он выглядел как копия файла, поставленная и серьезная. Может быть, даже от подачи заявления на визу.
  
   Но меня самого это беспокоило больше. Мне потребовалось некоторое время, чтобы выяснить, где это могло быть сделано. Это было не студийное качество, но достаточно хорошее, чтобы Волошин узнал меня по нему. На нем я проходил через стеклянный дверной проем и направлялся к камере. Это выглядело как стандартная система безопасности, которую можно установить в большинстве правительственных и многих коммерческих зданий. Я не мог разглядеть достаточно фона, чтобы определить местоположение, поэтому вместо этого я сосредоточился на одежде, которая была на мне. На мне были простая спортивная куртка, брюки и открытая рубашка. Это была та вещь, которую я носил дома. Не то чтобы это имело значение, потому что местоположение внезапно пришло ко мне. Я остановилась на обочине дороги, чтобы убедиться, что мне это не померещилось. Я не был.
  
   Я убрал фотографии и выехал на дорогу. Если бы мы могли найти тихое место для остановки, я должен был позвонить Каллахану и сбросить на него ошеломляющую новость.
  
   В Лэнгли - или где-то рядом с ним - произошла серьезная утечка информации.
  
  
   ТРИДЦАТЬ ПЯТЬ
  
   Sэнатор Бенсон приказал своему водителю отвезти его в штаб-квартиру ЦРУ. Ему нужно было сделать кое-что срочное; что-то, что стало бы первым шагом на пути к прокладке следа, чтобы отвлечь внимание от себя, если все пойдет наперекосяк.
  
   Он серьезно рисковал, рассылая информацию из списка, который видел в кабинете Сьюэлла. Но это было неизбежно. Создание помех в миссии Watchman потребовало решительных мер, и привлечение внешнего влияния было единственным способом, который он мог придумать, чтобы достичь цели в кратчайшие сроки. Он не считал нелояльным или даже вероломным предательство Трэвиса русским, и он также не задумывался об опасности, которой может подвергнуться сотрудник Госдепартамента. Он хорошо знал, как обстоят дела: несомненно, будут длительные дискуссии и позерство с обеих сторон, чтобы удовлетворить национальную гордость. Но компромисс в конечном итоге будет достигнут, и Трэвис достаточно скоро отправится домой, запачканный в магазине, но несомненный герой в глазах Госдепартамента и его любящей семьи.
  
   Что касается Портмана, Бенсон даже отдаленно не интересовался. Подрядчики, или наемники, как их раньше называли, знали, на какой риск они идут, когда занимаются своим грязным ремеслом; плакать над ними, когда они встретили свою неизбежную судьбу, лучше всего оставить мягкосердечным либералам и таким людям, как Каллахан.
  
   Мысли об офицере ЦРУ вновь вызвали у него беспокойство, затаившееся в глубине его сознания. Он остро осознавал, что все это дело может вернуться, чтобы укусить его, если он не будет очень осторожен. Если что-то пойдет не так, и человек со связями в России не справится с работой, кто-то, где-то - и он ставил на Каллахана - натравит собак-ищеек, вынюхивающих контрольный след любого, кто хоть отдаленно приблизился к миссии. Хотя он был уверен, что останется вне всяких подозрений, учитывая его послужной список и положение в разведывательном сообществе и Вашингтоне в целом, стоило не игнорировать возможность того, что судьба сыграла с ним злую шутку.
  
   Вот почему, чтобы избежать такой возможности, он решил проложить ложный след, прежде чем он зайдет так далеко. Он мог бы просто сидеть сложа руки и позволить Два-Один организовать платеж на банковский счет Линдси Ситеры и телефонный звонок, чтобы убедить ее судьбу быть решенной. Кто с большей вероятностью продаст конфиденциальную информацию, чем молодой, впечатлительный, но наивный стажер с неблагополучной семьей и денежными проблемами?
  
  
   Но сидеть сложа руки было бы обманом. Где было веселье в том, чтобы не участвовать в убийстве, если не конкретно, то помогать его организовать?
  
   По прибытии в Лэнгли он прошел через охрану в Оперативный центр, где его приветствовал Джейсон Сьюэлл. Помощник директора, казалось, был озадачен просьбой о встрече, пока Бенсон случайно не упомянул о предстоящих обсуждениях бюджета в Специальном комитете.
  
   - Мне нужно больше информации о текущих операциях, Джейсон, " непринужденно сказал Бенсон. "Если они думают, что все тихо, они решат, что вам не нужны ресурсы, а это значит, что они сократят вас еще больше и вместо этого передадут их Национальной безопасности. Я уверен, что вы не хотели бы, чтобы это произошло. "
  
   Сьюэлл скорчил гримасу. После многих лет работы в высших эшелонах разведывательного мира он знал все о работе этих комитетов и о том, что некоторые искали любой предлог, чтобы сократить расходы на тайную деятельность по сравнению с другими формами сбора разведданных и обеспечения безопасности. Если у него и были какие-то мысли о роли Бенсона в таких областях, он хорошо это скрывал. - Конечно, сенатор. Я, конечно, могу вкратце рассказать вам, что у нас есть. Но это в значительной степени уже на бумаге, чтобы они могли это увидеть. "
  
   - Я знаю. И я сочувствую, я действительно сочувствую. Но разве у вас нет каких-то проблем с рабочей силой, чтобы я мог их накормить? "
  
   - Например? - спросил я.
  
   "Ну, возьмем эту текущую ситуацию со Сторожем. Ты сказал мне, что Каллахану пришлось отозвать новобранца из Подпольной программы стажировки, чтобы он выступал в качестве коммуникационной поддержки Watchman. Это, несомненно, говорит о нехватке опытных кадров на ключевых должностях, не так ли - о перенапряжении?"
  
   Сьюэлл приподнял бровь. "Ну, этот конкретный человек не лишен некоторого опыта, это правда ... но мы всегда могли бы обойтись без дополнительных удобств. Нас просят делать больше, с большим количеством целей для наблюдения, так что это влияет на наши требования к текущему персоналу. И с учетом того, что опытных оперативников привлекают на частный рынок, а также естественной убыли из-за выхода на пенсию и плохого состояния здоровья, это тяжелая борьба, я не буду отрицать. "
  
  
   - Хорошо. Цифры важны, без сомнения. Но это ситуация с людьми, которая меняет голоса, Джейсон. Комитеты находятся под влиянием обычных модных слов инклюзивности и равенства, а также привлечения свежих талантов по всем направлениям. Дайте им понять, что их зачистка бюджета лишит опоры новое поколение, скажем так, персонала с гендерной спецификой, и они уклонятся от этой потенциальной осколочной гранаты. "
  
   - Я понимаю. Так чего ты хочешь от меня?"
  
   "В процентах от приема, сколько женщин у вас в настоящее время проходят обучение?"
  
   - Прямо сейчас? Сьюэлл должен был подумать. "Я бы сказал, что с текущей партией, вероятно, процентов тридцать. Почему?"
  
   "Потому что никто, даже прилавки с фасолью в правительстве, не хотят, чтобы их считали ответственными за убийство стремлений молодых американских женщин на службе этой великой стране. Особенно те, кто не готов работать в таких опасных областях, как Тайная служба. С этническими новобранцами тоже еще сложнее; вмешайтесь в это, и это убьет голоса - но не цитируйте меня по этому поводу. "
  
   Сьюэлл кивнул. - Я понимаю твою точку зрения. Так чем я могу помочь?"
  
   "Позвольте мне побеседовать с одним или двумя вашими стажерами, выяснить, каковы их цели и устремления. Я думаю, что пришло время поставить некоторые из этих вопросов перед нужными людьми, чтобы подчеркнуть тот факт, что эти молодые патриоты, поступающие на службу, не просто функционеры и прилавки бобов, но активно участвуют в войне с терроризмом и защите этой страны. Что ты об этом думаешь?"
  
   " Конечно. Я согласен на сто процентов. Скажи мне, с чего бы ты хотел начать."
  
   "Ну, как насчет одной из оперативных операций. Давайте начнем с молодой женщины, работающей на задании Сторожа, не так ли? Напомни, как ее звали - Линда?
  
   - Э-э... Линдси. Линдси Ситера. Не понимаю, почему бы и нет. " Он взял свой телефон. - Я попрошу кого-нибудь отвести тебя вниз.
  
  
   ТРИДЦАТЬ ШЕСТЬ
  
   Lиндсей Ситера выходила из туалета в Операционном центре, когда услышала смутно знакомый голос, доносящийся из коридора. На мгновение она не могла определить, откуда он, но догадалась, что он, должно быть, доносится откуда-то рядом с ее комнатой связи. Каллахан договорилась о замене сидячей забастовки на регулярные перерывы, и она оставила товарища-стажера по имени Мэтт держать телефон, пока она ушла на перерыв. Но если здесь кто-то был, ей нужно было вернуться за свой стол.
  
   Она провела пальцами по глазам и ускорила шаг. Прошло много времени с тех пор, как она в последний раз разговаривала с Уотчменом, и с тех пор она смотрела на мониторы, как будто только это могло заставить его позвонить снова с новостями. Не то чтобы она ловила каждое его слово, но она едва ли могла даже предположить, в каком стрессе он, должно быть, находится. По крайней мере, иметь возможность обмениваться с ним информацией, какой бы незначительной она ни была, было лучше, чем сидеть здесь без дела.
  
   Поскольку она быстро училась, работа в режиме реального времени в качестве поддержки связи не была захватывающим занятием, которое она и большинство ее коллег-стажеров представляли. Забудьте все, что вы видели в фильмах, с множеством криков о дополнительной информации, местоположении целевых групп и вызовах подкрепления; большая часть этого включала в себя долгое ожидание, с краткими периодами лихорадочного ведения заметок и исследовательской работы, когда поступали звонки.
  
   Когда она завернула за угол, личность владельца голоса внезапно вернулась к ней вместе с запахом его одеколона, и она почувствовала панику. Бенсон. Почему он вернулся сюда? Господи, она отошла от своего стола максимум на пять минут.
  
   Она вошла в комнату и обнаружила, что сенатор склонился над плечом Мэтта, в то время как молодой человек объяснял работу различных экранов. Одним из них был спутниковый дисплей, показывающий подробную планировку сельской местности Украины вблизи Павлограда с наложением местных условий, таких как движение транспорта, погода и, недавно добавленная каналом Агентства национальной безопасности, цветная схема сообщений о передвижении войск в этом районе, как правительственных, так и сепаратистских сил. На следующем экране был подробный журнал последнего разговора Линдси с Уотчменом, с хронологией его маршрута из Донецка и сгенерированной компьютером расшифровкой его отчета. Это включало в себя столкновение с войсками в Донецке и его побег с Трэвисом.
  
  
   - Сэр? - спросил я. Она вошла в комнату, протиснувшись мимо громоздкой фигуры Бенсона, и потянулась, чтобы выключить экран отчета. Сделав это, она сердито схватила Мэтта за плечо, вонзив ногти, и бросила на него убийственный взгляд, когда он поднял глаза и снял наушники. Она прямо сказала ему оставить экраны в спящем режиме, чтобы не было опасности, что их увидит кто-то посторонний.
  
   - Все в порядке, юная леди - Линдси, не так ли? Бенсон небрежно махнул рукой и отошел. - Я помню, какой ты добросовестный человек. Ничего не видел, ничего не помнил. У меня есть полномочия помощника директора Сьюэлла находиться здесь. Он самодовольно улыбнулся, обводя взглядом ее грудь, прежде чем кивнуть Мэтту. "Ваш молодой коллега здесь ничего не проговорился, я обещаю. На самом деле я хотел поговорить с тобой.
  
   "Я?" Линдси посмотрела на него и почувствовала, как в животе у нее скрутился холодный комок дурного предчувствия. О чем, черт возьми, этот мужчина хотел спросить ее? Она огляделась в надежде, что Брайан Каллахан придет ей на помощь, но его нигде не было видно.
  
   Бенсон неверно истолковал ее реакцию и указал в сторону коридора. " Хорошая идея. Возможно, мы могли бы найти место где-нибудь в тихом месте. Я уверен, что Мэтт, который здесь, не возражал бы остаться на несколько минут, чтобы удержать оборону?" Он взглянул на Мэтта в поисках подтверждения и похлопал его по плечу, как любимого племянника.
  
   " Конечно, сэр. Без проблем. Мэтт покраснел от прикосновения сенатора, и Линдси было приятно видеть, что он выглядел готовым извиваться. Поделом ему за то, что он такой подлиза, подумала она.
  
   "Хорошо, хорошо. Мне нужен твой взгляд на здешнюю жизнь как новичка и стажера, Линдси, и каковы могут быть твои надежды и устремления в организации. Он повел меня по коридору в комнату с кулером для воды, и они сели. Он смахнул воображаемое пятнышко на рукаве и добавил: "Вы бы очень помогли мне с докладом, который я готовлю для предстоящего Специального комитета Сената". Он поднял брови. " Это было бы очень ценно, поверь мне.
  
   - Отлично, сэр. Чем я могу помочь?"
  
   "Ну, во-первых, почему бы тебе не рассказать мне о своей семье. Полагаю, у вас есть сестра? Карен, не так ли?"
  
  
   - Так точно, сэр. Линдси почувствовала, как узел немного ослабевает. Возможно, это было не более чем то, что он сказал: информация для отчета и справочные данные о персонале. Отдел кадров.
  
   Она посмотрела вниз на свои ноги, собираясь с мыслями. Разговор о Карен не занял бы много времени, и его было легко объяснить. Она была упрямым ребенком, который связался не с теми людьми. Но, надеюсь, теперь все шло в правильном направлении. Она просто надеялась, что Бенсон не собирается спрашивать о Томми; это было то, во что она предпочитала не вдаваться. Все это было в ее личном деле, но Томми облажался во многих отношениях, и было трудно понять, с чего начать, особенно рассказывая об этом незнакомцу. Она чувствовала себя нелояльно при одной мысли, но нельзя было скрывать тот факт, что Томми навлек большую часть этого на себя и, казалось, не заботился о последствиях для остальных членов семьи.
  
   Она подняла глаза и увидела, что Бенсон улыбается почти покровительственно. В этот момент ее внезапно осенило, что он знает имя Карен. Но как он мог? Она почувствовала, как узел снова затвердел. Означало ли это, что он получил доступ к ее личному делу?
  
   - Да, - сказал он. " Расскажи мне о Карен. Чем она зарабатывает на жизнь?"
  
  
   ТРИДЦАТЬ СЕМЬ
  
   Wмы вернулись на трассу М04, которая выглядела почти так же, как и на другой стороне Павлограда. Она проходила по преимущественно равнинным сельхозугодьям, усеянным отблесками воды в реках и озерах и отмеченным чередой пилонов, исчезающих за горизонтом. У нас не было времени ехать второстепенными дорогами, как я был вынужден делать после отъезда из Донецка. Если только мы не нарвались на новые неприятности и у нас не было другого выбора, кроме как искать укрытие в глухой местности, я придерживался более прямого маршрута. Чем дальше на запад мы сможем забраться, тем в большей безопасности будем.
  
   Я проверил свой телефон на наличие карты и подумал, какие альтернативы могут быть открыты для нас, если мы будем вынуждены сбиться с пути. Молдова была маршрутом отхода с самого начала, поскольку направление на восток или север было бессмысленным; рано или поздно мы наткнулись бы не на тех людей. Кроме того, ни одно направление не предлагало безопасного выхода, даже если каким-то чудом мы избежим неприятностей. С другой стороны, движение на юг привело бы нас к Черному морю, но я и там не представлял себе наших шансов.
  
   Это все еще оставляло Молдову, маленькую страну, расположенную на западной границе с Украиной. Я проверил приложение, которое показало расстояние примерно в 300 миль, плюс-минус. Это был долгий путь, но выполнимый. Если мы доберемся и избежим неприятностей, у нас будет шанс быть спасенными людьми Каллахана. Однако, прежде чем принять это решение и позвонить Каллахану, я должен был убедиться в некоторых фактах.
  
   - Денис сказал, что произойдет после того, как он передаст тебя в Типол?
  
   - Нет. Я спросил его, но он сказал, что не знает. Они действовали по строгой клеточной структуре. Он знал адрес и номер телефона местного отделения в Павлограде, но и только. Я думаю, что в каждом вырезе была одна и та же информация. Он остановился и позвонил до того, как мы прибыли в город, и ему сказали пойти в отель, где вы меня нашли. Мы ждали известий от местного жителя, чтобы узнать, куда я направляюсь дальше. "
  
   " Это была женщина.
  
   " Прошу прощения?
  
  
   "Вырезанная фигура была женщиной". Я посмотрела на него и выдержала его взгляд. Я мог бы пустить это на самотек, позволив судьбе неизвестного агента ЦРУ исчезнуть без упоминания в учебниках истории тайных миссий. Но мне нужно было, чтобы он знал, насколько это серьезно. Что люди пострадали, и если он не сделает в точности так, как я сказал, он пойдет тем же путем. "Ее прикрытие раскрыто, и она была арестована вашим приятелем в сером костюме".
  
   Он выглядел пораженным. - Я не знал, что... что она была женщиной, я имею в виду.
  
   "Нет причин, почему ты должен. По просьбе Госдепартамента Лэнгли активировал защищенную линию связи, чтобы вывезти вас из страны. Вам не нужно было бы знать ни один из них заранее, но похоже, что некоторые или все адреса попали туда. Начиная с Дениса."
  
   - Как? - спросил я.
  
   Я не сказал ему, потому что не знал. Я также не хотел пугать его приступом ведомственной вины из-за того факта, что Госдепартамент отправил данные в незашифрованном виде. Он достаточно скоро узнает, когда вернется - если вернется, - что его начальство было небрежно, даже небрежно, с конфиденциальными данными. Это было бы для него и для них, чтобы жить. Сейчас нам нужно было сосредоточиться на следующем шаге.
  
   - Они сказали, для чего ты им нужен?
  
   - Кто? - спросил я.
  
   - Человек в сером костюме.
  
   "Сначала он ничего не сказал. Он был довольно назойливым, даже агрессивным, но я списал это на то, что он был на взводе со всем оружием в этом районе. У меня сложилось впечатление, что он забирал меня из рук сепаратистов без их ведома. Было ли это возможно?"
  
   "У него определенно были мускулы для этого". Я рассказал ему о заглушенных грузовиках и солдатах, которые выглядели кем угодно, но только не нерегулярными. - Я думаю, он собирался отправить тебя обратно на восток. Если бы он оставил тебя с сепаратистами, никто не знает, что бы произошло. Но вам не нужно испытывать к нему благодарность - он бы использовал вас так, как он и его боссы посчитали нужным. Что еще он сказал?"
  
   "По дороге к месту, где жил Денис, он сказал, что знает, что я связан с западными шпионами и предателями, и ему нужны все их имена и адреса. Я сказал ему, что не знаю, но он не слушал. Он сказал, что знает, что мне помогали, пока я был в стране, и если я дам ему имена и адреса, он проведет переговоры с властями и организует, чтобы они посадили меня на самолет домой. После того, как ты увез меня, а Денис отвез меня в Павлоград, появился другой мужчина. Я думаю, он отследил машину Дениса. "
  
  
   - Чего он хотел? - спросил я.
  
   "Он задавал почти те же вопросы, только не так вежливо". Он поморщился при воспоминании. - Он был русским?
  
   - Я так думаю. Вероятно, со связями с сепаратистами и далее в Москву. Я думаю, он был там, чтобы забрать тебя обратно в Донецк. Вернувшись туда, ты стал бы частью другого ремесла. Они все ищут инструменты для торга."
  
   - Те фотографии, на которые ты смотрела, - сказал он через некоторое время. "Моя фотография - копия файла Госдепартамента. Я узнал это."
  
   " Если ты так говоришь.
  
   "Как это может быть возможно? Как моя фотография попала в руки такого головореза?"
  
   Я ничего не сказал. Он просто думал вслух и надеялся вопреки всему. Бывший сотрудник военной разведки прекрасно знал бы, как такая информация могла попасть в чужие руки без моего ведома. Причины шпионажа не сильно изменились за эти годы, но изменились различные методы сбора и доставки.
  
   - И один из вас, - продолжил он. " Вы знаете, где это было снято, не так ли? Я видел это по твоему лицу."
  
   Он был умен, несмотря на свои травмы, и проницателен.
  
   " Да, я знаю.
  
   - Вы знаете, кто его взял? Ты можешь оттуда вернуться назад?"
  
   Я знал, где именно, все верно. Фотография была сделана с видеозаписи с камер наблюдения у входа во фронт-офис ЦРУ в Нью-Йорке, где я впервые встретила Каллахана. Я мог сказать это по одежде, которая была на мне.
  
   Кто именно приобрел стилл, было скорее загадкой. Это было достаточно просто сделать; вы просто выбрали раздел отснятого материала и вырезали лучший кадр, который смогли найти. Оттуда вы либо копировали кадр на флэш-накопитель и уходили с ним, либо отправляли его по электронной почте с защищенной изолированной рабочей станции.
  
   Конечно, был и третий путь. Кто-то с правильными учетными данными мог получить удаленный доступ к жесткому диску и просто взять то, что хотел.
  
   Кто-то внутри ЦРУ.
  
  
   ТРИДЦАТЬ ВОСЕМЬ
  
   Wальтер Конкли нашел себе союзника, хотя и немного сомнительного. Марселла Криди была одной из самых страшных журналистов в Вашингтоне и долгое время была болезненным бельмом на глазу у истеблишмента и влиятельных лиц, вращающихся вокруг Капитолия, и мало кому удавалось избежать ее пристального внимания в погоне за историей. Обладательница многочисленных наград за журналистские расследования, Креди сосредоточила свою работу на разоблачении преступной деятельности в правительственных учреждениях, вооруженных силах и даже ООН. Хотя сейчас ей было чуть за пятьдесят, она была изящной, как фотомодель, и не проиграла ни одной из своих предвыборных кампаний, и обладала упорством питбуля, когда цеплялась за историю.
  
   Конкли хорошо осознавал потенциальную опасность для себя, связанную с приближением к Криди. Она была безжалостна, когда дело доходило до защиты ее источников, но даже она не могла гарантировать полную секретность в городе, который никогда не уходил с дежурства. Она была слишком хорошо известна в официальных кругах, и любой, с кем она встречалась, немедленно считался снабжающим ее информацией ... или следующим человеком в ее списке подозреваемых.
  
   Удивительно, но она согласилась на раннюю встречу в баре на 7-й улице, куда Конкли впустил охранник, который тщательно обыскал его, прежде чем кивнуть. Криди, очевидно, имел здесь некоторый вес, но он не был удивлен. Они, вероятно, задолжали ей за прошлые услуги. Поместите медиа-нападающего, такого как Cready, в любой вечерний или обеденный бар или ресторан с известным сотрудником, близким к правительству, и место быстро заполнилось бы политическими наблюдателями, которым нравилось быть на ранних стадиях работы с топором СМИ. А Марселла Криди была известна тем, что следовала только за ниточками к самым большим историям.
  
   "Сейчас мне не нужны все подробности", - сказала она ему, жестом приглашая занять место за угловым столиком. Остальная часть комнаты была пуста, двери закрыты. Конкли сел и подумал, не прослушивается ли стол.
  
   Вблизи Криди была сногсшибательна: стройные ноги, блестящие волосы, полная, соблазнительная фигура и безупречная кожа, за исключением крошечных морщинок от смеха вокруг глаз; только Конкли сомневался, что они имеют какое-то отношение к юмору. На ней был костюм, который, вероятно, стоил столько, сколько Конкли заработал за пару месяцев, и она сидела, как королева, принимающая подданного. Но приятная внешность остановилась на глазах, отметил Конкли; они были почти мертвы и пробежали по нему без малейшего проблеска, оценивая и, вероятно, отвергая его.
  
  
   Она не предложила выпить, но это было прекрасно. Это не заставило его чувствовать себя хорошо, но он пришел сюда не для того, чтобы подбодрить или поддержать свое эго. Ситуация вышла за рамки этого.
  
   Он привык к брифингам и кратко изложил ей то, что знал. Она говорила мало, время от времени делая краткие заметки, которые подтвердили ему, что поблизости должно быть записывающее устройство. Эта мысль вызвала у него небольшой приступ беспокойства; он никогда раньше не думал о том, что каждое его слово записывается за пределами правительства, и все же здесь он представил отчетное доказательство того, что он был связан с группой людей, пытающихся извлечь выгоду, используя секретную информацию, которую он предоставил и за которую ему заплатили.
  
   Когда он закончил говорить, она кивнула один раз. - Очень хорошо. Это звучит как возможная история, но сначала мне придется провести собственные проверки. Как только я удостоверюсь в жизнеспособности того, что вы мне рассказали, мы еще раз поговорим. "
  
   Конкли был встревожен. " Ты ведь не подойдешь к ним близко, правда? Я имею в виду Бенсона и остальных. Они поймут, что что-то было сказано."
  
   Она понимающе улыбнулась, что должно было сделать ее красивой и помочь зажечь эти глаза. Но от этого она казалась еще холоднее, как будто фасад мог треснуть. - Ты хочешь сказать, что все остальные начнут задавать вопросы о том, что у меня есть на таких выдающихся джентльменов?
  
   - Что-то вроде того.
  
   " Этого не произойдет, если я этого не захочу. Ты думаешь, меня только случайно видят в этом городе?" Уголок ее рта опустился в непроизвольной демонстрации превосходства, и Конкли решил, что ему действительно не очень нравится Марселла Криди.
  
   Но теперь было слишком поздно для этого. Потребности должны. Он забросил наживку, и она была схвачена. Все, чего ему нужно было ждать, это посмотреть, приемлема ли приманка.
  
   - Гм... а как насчет...? Он хотел сказать "оплата", но не смог заставить себя произнести это слово. Это казалось слишком ... убогим.
  
   Криди сделал это за него. - Я заплачу вам десять тысяч долларов наличными, если вы подтвердите, что я с удовольствием буду работать с этим, и еще пятнадцать - при публикации. Я также потребую, чтобы вы подписали контракт, подтверждающий наше соглашение и даты всех наших встреч и обменов, а также соглашение о неразглашении какой-либо информации в других местах. "
  
  
   " Что? Почему?" Мысль о его подписи на клочке бумаги встревожила его. Чего он хотел, так это выговориться и тихо раствориться в закате и безвестности, а не быть навсегда записанным как какой-то платный предатель.
  
   "Потому что, если я побегу с этим, это будет мой эксклюзив. Я никогда не делюсь - ты уже должен это знать. И когда крышка с этого снимется - и поверьте мне, если то, что вы изложили, правда, Бенсон не оставит разоблачение без внимания - я не хочу никаких разногласий в суде о том, кто что сказал и когда. Понятно?"
  
   Он кивнул. Интервью закончилось. Он встал, чувствуя себя так, словно его выпроваживают из кабинета директора, и охранник вывел его, который улыбнулся и пожелал ему хорошего дня.
  
   Марселла Криди наблюдала за уходом Конкли со смешанными чувствами. Она хотела игнорировать его, показать свое презрение к нему и другим в его положении. Маленький человечек, как и многие, привязанный, как грязная рыбка-лоцман, к настоящим воротилам власти в правительстве и вокруг него, его было легко презирать. Она даже не была удивлена тем, что он обрисовал ей в общих чертах. Никогда не занимая реального положения, он оказался втянутым в ситуацию, когда он мог использовать какую-то воображаемую власть с помощью информации, которую он мог продать, без сомнения, польщенный теми, кто, вероятно, презирал его так же сильно, как и она.
  
   Но отвергнуть его просто как слабого маленького человечка с воображаемыми страхами было бы преступной небрежностью с ее стороны. Она поняла это в тот момент, когда он начал говорить; в тот момент, когда он упомянул сенатора Говарда Дж. Бенсона.
  
   Бенсон был одним из главных зверей вашингтонского сообщества; очаровательный, впечатляющий, гладкий оператор с почти неограниченными связями, он перестал быть сенатором, когда понял, что может обладать большей властью и влиянием в Вашингтоне, занимая другие должности. Способности, в которых, как она подозревала - нет, знала - он не раз переходил черту, либо скрывая факты, которые оказались бы неприятными для американской общественности, либо принимая "гонорары", которые в любой другой области администрации были бы расценены как подкуп. И все же ей никогда не удавалось повесить на него что-либо с той абсолютной точностью, которая была необходима, чтобы сбить его с ног. Она пыталась не один раз и была близка к этому. Но у Бенсона были друзья, и эти друзья никогда не разговаривали, в основном, как она подозревала, потому что у него было что-то на них.
  
  
   И он знал это. Он знал это и упивался своей неприкасаемостью. Она могла сказать это по тому, как он едва удосуживался скрыть ухмылку всякий раз, когда они встречались на различных вечеринках и встречах с представителями власти, куда приглашалась пресса, и по комментариям, которые он делал в ее присутствии, как будто бросая ей вызов попробовать еще раз.
  
   Она, конечно, пыталась, но ничего конкретного не получилось, и она была вынуждена отказаться от этого, зная, что однажды кто-нибудь проговорится, и у нее будет свой момент.
  
   Теперь это. Это было по-другому. Конкли, несмотря на все его недостатки, принес на стол что-то настоящее. Что-то, на что она могла бы пристегнуться. Заметки, даты, события. И записи. Это означало, что все друзья в мире не помогут Бенсону, как только факты начнут просачиваться наружу. Потому что одна особенность таких друзей заключалась в том, что они могли быстро стать врагами, если было оказано правильное давление, и они видели опасность для себя, связанную с человеком, находящимся на грани катастрофы.
  
   Она собрала свои вещи и кивнула Шону, охраннику. Он прошел в заднюю часть бара и открыл для нее наружную дверь, внимательно осмотрев улицу, прежде чем пропустить ее. Уход через черный ход не был обычным стилем Криди, но в этом городе за непредсказуемость приходилось платить.
  
  
   ТРИДЦАТЬ ДЕВЯТЬ
  
   Я остановился в маленьком городке в пятидесяти милях к западу от Павлограда, чтобы купить кое-какие припасы. Движение было медленным, с несколькими краткими отклонениями от дороги, когда я заметил военные грузовики или потенциальные блокпосты. Трэвис выглядел не очень, и я подумала, что у него обезвоживание и ему нужно что-нибудь поесть. Мне также нужно было позвонить Каллахану.
  
   Я видел признаки усиления военной активности позади нас, на востоке, с вертолетами, скользящими на горизонте, и истребителями, оставляющими за собой клубы дыма в небе. Грузовики тоже проносились мимо нас в другую сторону, перевозя войска и припасы. Что бы ни происходило в направлении Донецка, это было не к добру и становилось все хуже.
  
   Когда мы въехали в пригород, я увидел придорожное кафе с парой грузовиков и несколькими легковушками, а дальше - стоянку подержанных автомобилей. В основном полноприводные, они управляли линейкой сельскохозяйственных рабочих лошадей, работающих на пересеченной местности, с тяжелыми шинами и потрепанным внешним видом, которые заставляли их сливаться с фоном.
  
   Я остановилась у кафе и сказала Трэвису оставаться на месте и не высовываться. Я могла бы сойти за рабочего муравья, но Трэвис выглядел слишком умным и ухоженным, каким бы нездоровым он ни был, чтобы быть кем-то иным, кроме человека со связями и деньгами. Он также говорил громче, чем нужно, даже в машине, что, как я понял, было признаком лихорадки из-за его травм и стресса от ситуации. Американский голос здесь сразу выделился бы и запомнился.
  
   Интерьер кафе был грубым и готовым, но достаточно оживленным, так что никто не поднял глаз, когда я вошел. Большинство клиентов и персонала одним глазом следили за новостями на большом экране за прилавком. На нем была видна сельская местность за пределами Донецка, небо, почерневшее от клубов дыма, поднимающихся от сгоревших транспортных средств и самодельных баррикад, а также группы солдат и ополченцев с обносками оружия, стоящих вокруг и наблюдающих за небом в поисках признаков приближающихся вертолетов или боевиков. Атмосфера в зале была подавленной, и я догадался, что большинству из них было тяжело наблюдать, как их страну медленно разрывают на части, и они ничего не могут с этим поделать.
  
   Я купил немного хлеба, мяса и фруктов, а также трехлитровые бутылки воды и отнес их обратно в машину. Трэвис едва заметил, поэтому я оставила его и пошла прогуляться по дороге к стоянке подержанных автомобилей.
  
  
   Владелец сидел один в маленькой хижине, угрюмо уставившись на крошечный телевизионный экран. У него была лысая голова, кустистые брови и несколько зубов, и он едва кивнул, когда я дал понять, что хочу посмотреть на представленные модели. Большинство из них были в расцвете сил и выглядели готовыми к отправке на свалку. Но темно-зеленый Land Cruiser выглядел так, как будто у него остался какой-то пробег, и я спросил владельца, не хочет ли он заключить сделку.
  
   Он пожал плечами; признак человека, который слишком много раз думал, что собирается совершить продажу, только для того, чтобы разочароваться, когда этого не произошло.
  
   Я сказал ему подождать и пошел за Isuzu. Когда он увидел это, он выглядел немного более заинтересованным, оторвался от телевизора и вышел на улицу, чтобы посмотреть. Когда я открыл капот и показал сверкающий двигатель под ним, он выглядел подозрительно.
  
   " Почему? " спросил он. "Это хорошая машина. Это украдено?"
  
   "Слишком шумно", - ответил я, как будто не знал, что вы можете починить сломанные глушители. "А моя жена говорит, что это слишком быстро, что я расстрою соседей и убью себя и наших нерожденных детей".
  
   Он пожал плечами, явно не заботясь о том, была ли эта история правдой или нет. Я отступил назад, пока он осматривал машину, пиная шины и проверяя днище, и надеялся, что он не захочет проверять внутреннюю часть, прежде чем соглашаться на сделку. Сначала мне нужно было незаметно вытащить оружие, иначе он вернулся бы в свою хижину и захлопнул дверь.
  
   Он выбрался из-под машины с зубастой ухмылкой и медленно кивнул. Но сделка еще не была заключена.
  
   " Мне нужно кое-кому позвонить, - сказал он и вытащил из кармана сотовый телефон.
  
   " Уже есть клиент? Я сказал.
  
   - Конечно, клиент. Он украдкой взглянул на меня из-под бровей. - Ты думаешь, я звоню властям, чтобы спросить их разрешения? Он издал отвратительный плевательный звук и рассмеялся. Без сомнения, у него уже был покупатель, выстроившийся в очередь на такой автомобиль, и власти ничего об этом не узнают. В нынешней атмосфере беспорядков я не был удивлен. Продажи без рецепта, вероятно, были лучшим, что он мог получить, и ему не пришлось бы беспокоиться о оформлении документов на полноприводный автомобиль, который исчезнет, как только он покинет его двор.
  
   Он говорил быстро около двух минут, чередуя уговоры с напором и заканчивая на безразличной ноте. Я ничего не понял из одностороннего разговора, за исключением того, что человек на другом конце вел жесткую сделку. В конце концов он кивнул, сказал "да" и захлопнул телефон.
  
  
   Когда он повернулся ко мне, он широко улыбался, демонстрируя большое количество пустых десен.
  
   Мы договорились о прямом обмене, без вопросов, и пожали друг другу руки. Для него это была отличная сделка, но у меня не было рычагов или интереса, чтобы попытаться добиться большего. Если он и подозревал, почему я продаю и кем могли быть мы с Трэвисом, то, похоже, его это не очень волновало.
  
   Я разбудил Трэвиса и сказал ему держать рот на замке, пока я переношу все из Isuzu, убедившись, что владелец автостоянки не смотрит, когда я перемещаю оружие. Трэвис выглядел шокированным, когда увидел OSV-96 со снайперским прицелом, но я проигнорировала вопросительный взгляд и проверила, не осталось ли наших следов.
  
   Я передал ключи владельцу, и он взамен дал мне запасной комплект ключей от Land Cruiser, который он оставил включенным для прогрева.
  
   - Куда ты идешь? - спросил я" сказал он, положив одну руку на дверь. - Бьюсь об заклад, не на востоке.
  
   - Нет. Не на востоке. Почему?"
  
   Он поднял подбородок в направлении центра города. "Не ходи в ту сторону. Полиция и солдаты задают вопросы." Он указал через дорогу на узкую улочку. "Пройдите в ту сторону с километр, и вы увидите дорогу, ведущую отсюда на запад. Поверните налево и продолжайте движение. " Он подмигнул и исчез в своей хижине, и я подумал, был ли этот совет в том, чтобы уберечь нас от неприятностей или предотвратить любые неудобные вопросы от полиции, возвращающейся на эту автостоянку.
  
   Это не имело значения; совет был из лучших побуждений, и я решил, что им стоит воспользоваться.
  
   Мы пробирались по окраинам, следуя череде тихих переулков, пока я не увидел линию огней, направляющуюся на запад. Я повернул налево, и вскоре мы оставили город позади. Через несколько миль я увидел тропу, идущую вниз рядом с небольшим озером, и решил, что мы зашли достаточно далеко. Пришло время поесть и отдохнуть.
  
   Я заставила Трэвиса выпить по крайней мере полбутылки воды. Регидратация немного прояснит его голову и поможет ему двигаться дальше. Нам предстоял еще долгий путь, и мне нужно было, чтобы он был как можно более оживленным.
  
   Затем я позвонил в Лэнгли.
  
  
   СОРОК
  
   Lиндсей взял трубку после двух гудков. "Привет. Мы начинали волноваться." Я услышал скрежет ключей и догадался, что она проверяет мое местоположение по сигналу. - Как идут дела? - спросил я.
  
   " Все в порядке. Мы движемся на запад, в настоящее время статично. Каллахан дома?"
  
   Она заставила меня пройти. Каллахан казался спокойным, но я знала, что он будет грызть зубы из-за отсутствия достоверной информации. Мы с самого начала договорились, что я буду сообщать только тогда, когда и если это будет необходимо и безопасно. Но я знал, что это было легче для меня, человека на местах, чем для него, застрявшего в офисе и ожидающего обновлений.
  
   "Я смотрю на ваше местоположение на экране", - сказал он, без сомнения, имея в виду карту, наложенную на спутниковый снимок местности, которую мы в настоящее время занимали. Было немного нервно осознавать, что он, вероятно, смотрит прямо на озеро, хотя он не сможет нас увидеть, поскольку последний снимок со спутника был сделан уже несколько часов назад. Я просто надеялся, что больше нет никого с таким же мнением, такого как Серый Костюм или любой другой, кто в настоящее время следит за нами, официально или нет. - Трэвис с тобой? - спросил я.
  
   Я подтвердил, что он был. "По пути его избили, но он держится".
  
   - Армия или ополчение?
  
   - Ни то, ни другое. Третье лицо по имени Волошин, громила, работающий на частную охранную компанию в Киеве. Он убил донецкого вырезателя после того, как пытал его. Он хотел знать, где будет следующий удар, но я думаю, что Трэвис был главным призом. Кто-то не хочет, чтобы Трэвис покидал страну. "
  
   Каллахан молчал, пока переваривал это в течение секунды. Вероятно, это было своего рода неожиданное предложение, которое он не хотел рассматривать. " Что заставляет тебя так говорить?
  
   Волошин точно знал, где найти Трэвиса и местную знаменитость. Он мог знать это, только имея доступ к списку адресов ... или получив местоположение отеля, где оставили Трэвиса. " Я не стал упоминать, что машина 24d стояла прямо на виду у всех, и что, если бы Волошину сообщили подробности, ему просто пришлось бы ездить вокруг, пока он ее не увидел. Город был не таким уж большим, и 24d не ожидал компании.
  
  
   - Я не понимаю, как это возможно. - В голосе Каллахана звучало сомнение, и, в основном, у него были на то веские причины. ЦРУ гордится своей современной системой защиты от утечек такого рода и лояльностью своих сотрудников. Но у меня были для него еще худшие новости.
  
   Дело в том, что Волошин также знал, кого искать. У него были фотографии."
  
   - Что? - спросил я.
  
   Я рассказал о снимках, которые я нашел на Волошине. Я уже рассматривал возможность того, что сам Каллахан имел доступ и возможность приобрести обе фотографии, но отклонил эту идею. Если бы он хотел, чтобы эта миссия закончилась плохо, он мог бы организовать гораздо более ранний захват силами безопасности в Донецке, а не откладывать это до сих пор, когда у нас было больше шансов освободиться. В любом случае, я доверял ему.
  
   Факт оставался фактом: Волошин, должно быть, знал район, в который направлялся Трэвис, в первую очередь, так что все, что ему нужно было делать, это держать ухо востро. Остальное сводилось к простой грубой работе и наблюдению. И как частный детектив, какими бы ни были его связи в других местах, он был бы подготовлен и к тому, и к другому.
  
   Но в первую очередь ему нужен был кто-то, кто передавал бы ему информацию.
  
   Я дал Каллахану название охранной компании, в которой работал Волошин, чтобы он мог проверить это. Тот, кто навел Волошина на местонахождение Трэвиса, должно быть, оставил где-то электронный след, но я не слишком надеялась, что его будет легко найти. Но если Каллахан сможет найти способ оказать давление на работодателей Волошина, это может дать нам ключ к разгадке, откуда исходили приказы, хотя, вероятно, и не фактический источник.
  
   - Я посмотрю, что можно сделать, - сказал он. Тем временем мы выпустили предупреждение для всех активов, чтобы они приняли все меры безопасности на случай, если они были скомпрометированы. Это приведет к отключению некоторых сетей на несколько месяцев вперед. Какой у тебя план на будущее?"
  
   "Если вы не сможете телепортировать нас, мы продолжим движение на запад и пересечем границу с Молдовой. Я предполагаю, что посольство в Киеве закрыто?"
  
   - Совершенно верно. Ранее мы получили обновленную информацию, и все прилеты и вылеты снимаются и проверяются, вероятно, по приказу из Москвы. Посол передал жалобы, но правительство в Киеве заявляет, что наблюдатели не имеют к ним никакого отношения. Аэропорт также фактически закрыт из-за ограничений на полеты и длинных очередей на паспортном контроле. Предполагая, что вы доберетесь до Молдовы, сообщите, когда и где, и мы организуем встречу. "
  
  
   Я попросил его вернуть меня к Линдси, и он это сделал. Теперь не оставалось ничего другого, как отправиться в путь и убраться из страны так быстро, как только сможем. Но сначала мне нужна была дополнительная информация, и я надеялся, что Линдси сможет подойти к делу.
  
   "Чем я могу помочь?" Линдси звучала не так оптимистично, как раньше, и я подумал, не задела ли ее ситуация. Должно быть, было тяжело сидеть за столом, зная, что происходит, но не имея возможности ничего сделать, чтобы помочь.
  
   Я рассказал ей, что я планировал сделать.
  
   "Moldova? Это настоящая поездка. У вас есть маршрут?"
  
   "Да, я знаю, но это может измениться. Мне нужно, чтобы вы контролировали все движение по пути, включая и особенно военные транспортные средства или блокпосты. Все, что я могу видеть, это то, что появляется на горизонте; мне нужен регулярный обзор того, что происходит на местах, чтобы я мог избежать проблем. Ты можешь это сделать?"
  
   "Конечно, могу". Тон ее голоса повысился от перспективы чего-то сделать, и я мог слышать щелканье клавиатуры на заднем плане. Она уже просматривала карты и данные. "Хорошо, у меня есть наложение со спутниковых каналов и новостных сообщений о передвижениях по всему региону. Я буду следить за вашим местоположением и сообщать, когда у меня что-то будет. " Она колебалась. - А как насчет мониторинга сигналов в этом районе? Не сделает ли это более интенсивный контакт более опасным для вас?"
  
   "Нет, если ты будешь говорить коротко и мило". Я полагал, что регулярные всплески речи продолжительностью менее десяти секунд вряд ли будут уловлены, поскольку каждый всплеск будет слишком коротким, чтобы станции мониторинга могли эффективно определить наше местоположение. И нахождение в движении помогло бы нам оставаться вне поля зрения. Что бы это сделало, так это дало мне глаза и уши в отношении информации, которой у меня в настоящее время не было.
  
   - Я могу это сделать. Что-нибудь еще?"
  
   "Нет".
  
   - Желаю удачи.
  
  
   СОРОК ОДИН
  
   Aпосле выхода из Watchman Линдси несколько мгновений сидела, глубоко задумавшись. Она чувствовала себя странно неустроенной, ее настроение даже немного испортилось из-за беспокойства за двух мужчин на поле боя и ее собственного чувства беспомощности, как будто она должна была делать для них больше, чем просто сидеть здесь, в безопасном коконе оперативного центра ЦРУ.
  
   Ее предупреждали во время тренировок и сам Каллахан, что такие мысли были совершенно нормальными. Сотрудники службы поддержки миссии не были бы людьми, если бы у них их не было, особенно когда их общение ограничивалось тесной, почти интимной обстановкой уединенной комнаты и набором наушников, каждое слово которых несет в себе такое богатство смысла. И эта близость сделала неизбежным то, что расстояние между ними не означало, что вспомогательный персонал будет полностью удален от реального, осязаемого ощущения опасностей, с которыми могут столкнуться оперативники.
  
   Но она быстро поняла, что с этим ей придется смириться: этот Сторож делал свою работу, а она должна была делать свою, что бы ни случилось.
  
   Примерно в это время она поняла, что ее конкретная работа привлекает некоторое внимание со стороны другого персонала в оперативном центре. Во время редких вылазок в туалет, которые были в основном для того, чтобы размять ноги на лестнице, она осознавала, что является предметом обсуждения. Большинство персонала, которого она видела, были старше по службе, и у нее сложилось твердое впечатление, что они знали, что миссия Сторожа была чем-то особенным и необычным.
  
   Этот факт стал еще более заметным после введения правил красного света. Здесь не было настоящего освещения, как в студии звукозаписи, но знаки, установленные на подходах к этой части операционного центра, несомненно, изменили атмосферу, если что-то усиливало и без того приглушенную атмосферу спокойной цели, которая пронизывала здание. У нее также возникло ощущение, что если и происходит какая-то сплетня, то она сосредоточена вокруг событий на Украине. Остальные, должно быть, знали, что она стажерка, которую Каллахан снял с программы, но она не обнаружила никакой враждебности, только любопытство и общее понимание, даже одобрение, о чем свидетельствовали короткие улыбки и кивки узнавания.
  
  
   Сама того не зная, она стала одной из них.
  
   С чем ей было нелегко справиться, так это с допросами сенатора Бенсона. Ей не нравилось, когда ее спрашивали о Карен или Томми, находя его манеру слишком назойливой, слишком назойливой, тем более что она уже полностью раскрылась на протяжении всей процедуры проверки, которую она прошла после подачи заявления о приеме на работу в ЦРУ.
  
   Но там было и что-то еще, что-то, что она не могла точно определить. На протяжении всего разговора у нее было ощущение, что за вопросами Бенсона что-то стоит, скрытая цель, которая не имела ничего общего с отчетами или заинтересованностью в благополучии новичков в Агентстве. Его поведение было слишком скрытным, почти коварным по своей природе, как будто он вынашивал какую-то злую цель, которая собиралась вернуться и укусить ее и ее семью.
  
   Она также была встревожена, обнаружив, что хотела что-то сказать Сторожу об этом. Было бы грубым нарушением протокола и крайне безответственно с ее стороны взваливать это на него вдобавок ко всему остальному, что он испытывал, и она была рада, что вовремя пришла в себя. Здесь был человек, которого она не знала, никогда не встречала, с неописуемым давлением на него, когда он пробирался через зону боевых действий с ответственностью за то, чтобы вывести другого человека в безопасное место, и она чуть не выпалила свои опасения по поводу того, что ей задали несколько вопросов от человека, которого она сочла неприятным.
  
   Она приказала себе взять себя в руки и повернулась к клавиатуре. Если она не могла поговорить с Уотчменом и чувствовала, что не может обсудить свои опасения по поводу Бенсона с Каллаханом, она могла бы сделать следующую лучшую вещь. Она могла изложить свои мысли в письменном виде. По крайней мере, это могло бы облегчить ситуацию и ее настроение настолько, чтобы позволить ей продолжить работу.
  
   Внимательно следя за экранами, она записала все, что произошло, перечисляя так тщательно, как только могла, каждый его вопрос и комментарий, каждое тонкое предложение и угрозу. Это может никуда не привести, она знала это; в конце концов, она была новичком в этой игре. Но если бы что-то действительно произошло после странного поведения Бенсона здесь, внизу, у нее была бы датированная запись о ее тревогах.
  
   Покончив с этим, она занялась подключением дополнительных мониторов, чтобы получать дополнительные прямые трансляции из Агентства национальной безопасности в Форт-Миде и аналитического центра Управления военной разведки в Боллинге. Оба были способны освещать деятельность на местах над Украиной, что, как она надеялась, поможет Watchman в любых проблемных точках. Добавлено к новостным сообщениям и обновлениям, она должна быть в состоянии заметить любое усиление активности до того, как он столкнется с этим.
  
  
   Тем не менее, это все еще оставляло небольшой пробел в самых последних данных, и она задавалась вопросом, как устранить этот пробел. Что ей было нужно, так это охват в реальном времени района, по которому путешествовал Сторож, прямой обзор того, что на самом деле происходило там, внизу, перед ним. Был только один способ, который она могла придумать, метод сбора разведданных, который был рассмотрен в некоторых недавних учебных лекциях.
  
   Но для доступа к объекту требовалось решение, намного превышающее ее уровень оплаты.
  
   Она напечатала короткую записку, в которой сообщала Каллахану о своих действиях, получая прямые трансляции данных от других агентств, и просила принять одну дополнительную меру. Он мог бы сказать, что это невозможно, что помешают бюджетные или политические соображения. Но если он одобрит это, она может стать первой стажеркой, которая когда-либо инициировала использование беспилотного летательного аппарата, оснащенного камерой, - беспилотного летательного аппарата или дрона - для обеспечения живого резервного копирования для горячей миссии.
  
  
   СОРОК ДВА
  
   Bрайан Каллахан тоже был погружен в раздумья после разговора с Портманом. Он был поражен тем, что он только что узнал, и что это значило для него и Агентства. Обнаружение удостоверения личности с фотографией Трэвиса в руках украинского частного детектива было достаточно тревожным, и после того, как Трэвису было отправлено сообщение с открытым текстом, содержащее адрес отделения ЦРУ в Донецке, его подозрения инстинктивно были направлены на Государственный департамент и их прежнюю беспечность. Они сделали это однажды - они могли легко повторить эту ошибку. Но что-то подсказывало ему, что это не выход. Здесь происходило что-то еще. Потому что то, что у этого человека была фотография Марка Портмана, входящего в отделение ЦРУ в Нью-Йорке, свидетельствовало о нарушении безопасности беспрецедентного рода и могло исходить только от кого-то внутри.
  
   Кроме того, это не было приобретением документов или даже архивных файлов, что было бы достаточно серьезно. Это была новейшая кража материалов безопасности, и она могла исходить только от кого-то, имеющего текущий доступ к системам хранения данных ЦРУ, а именно к жестким дискам.
  
   Он посмотрел на заметку, которую сделал во время разговора с Портман, и потянулся к телефону. Он рассказал подробности о Волошине одному из исследователей в здании. "Выясните все, что сможете, об этом человеке; где он живет, его история, включая военную службу, и что представляет собой эта компания BJ Group".
  
   - Сию минуту, сэр.
  
   Он положил трубку и вернулся к рассмотрению вопроса о фотографии Портман, и мысленно составлял отчет о нарушении безопасности для немедленного распространения, когда вошел помощник директора Сьюэлл и со стуком бросил папку на его стол.
  
   "Я хотел бы услышать твои комментарии по этому поводу, Брайан". Голос Сьюэлла звучал резко, даже раздраженно, что было не в его характере, и он отвернулся, чтобы посмотреть в окно, его плечи напряглись.
  
   Каллахан протянул руку и открыл папку, задаваясь вопросом, что было не так. Это было частью личного дела Линдси Ситеры и содержало краткое изложение отчетов о проверке и анализа ее семьи, друзей, контактов и образа жизни, через которые должен был пройти каждый кандидат в ЦРУ. Он бегло прочитал это, но не увидел ничего, что указывало бы на то, почему Сьюэлл должен быть таким нервным или обеспокоенным.
  
  
   "Извините. В чем проблема?"
  
   Сьюэлл обернулся. "До моего сведения было доведено, что у Ситеры есть семейные проблемы, которые могут поставить ее в ситуацию, когда она будет скомпрометирована. Вы знали о них?"
  
   - Вы имеете в виду, что ее брат находится в военной тюрьме? Конечно. Это есть в файле. И что?"
  
   " А у ее сестры серьезные проблемы с долгами?
  
   " И это тоже.
  
   " Вы также знаете, что Ситера в последнее время посылала своей сестре значительные суммы денег?
  
   Господи, подумал Каллахан, куда, черт возьми, все это клонится? "На самом деле, я этого не знал, Джейсон. Ну и что с того? Если бы мы ставили под сомнение доверие к каждому сотруднику, который помогал своей семье деньгами, нам пришлось бы убрать более половины наших сотрудников, начиная с самого верха. Черт возьми, я каждый месяц отправляю своей дочери чек, чтобы помочь с ее школьными расходами. Это не делает меня угрозой безопасности ... Если, конечно, кто-то не думает иначе? "
  
   " Нет, конечно, нет. Сьюэлл удивленно моргнул от силы ответа Каллахана. - Я просто проверяю кое-что, вот и все, и хотел сначала обсудить это с вами.
  
   " Рад это слышать. Каллахан отодвинул папку, чувствуя, что в ней нет ничего, относящегося к настоящей причине пребывания Сьюэлла здесь. "Не могли бы вы рассказать мне, в чем дело на самом деле? Вы недовольны ее работой в качестве поддержки связи Watchman? Потому что, если это так, я был бы признателен, если бы вы рассказали, почему и как вы пришли к такому выводу. "
  
   Челюсть Сьюэлла напряглась, и он сел с тяжелым вздохом. Он подвинул по столу лист бумаги. "Извини, Брайан, но мне только что звонил один из наших следователей из отдела безопасности. Они обнаружили доказательства неопознанного платежа в размере двадцати тысяч долларов на счет Ситеры. "
  
   Каллахан почувствовал себя так, словно его пнули в живот. Инстинкт подсказал ему, что это ошибка ... За исключением того, что секция безопасности не совершала подобных ошибок. Он посмотрел на листок бумаги, который представлял собой внутренний меморандум такого рода, который он видел много раз раньше, обычно касающийся незначительных нарушений безопасности персоналом и предназначенный для освещения возможных действий, которые должны быть предприняты их руководителями. "Это может быть совершенно невинно - или банковская ошибка".
  
  
   - Нет, по данным службы безопасности. Они делают это постоянно, проверяя банковские реквизиты и транзакции. Все предельно ясно: платеж был произведен через ночное депозитное хранилище с отверстием в стене в отделении банка Citera в центре города. Это было наличными, с использованием платежного чека с именем источника, который никуда не ведет. Я запросил фотоотчет депозита, но я не очень надеюсь что-нибудь получить. "
  
   Каллахан уставился на него, пораженный легкостью, с которой Сьюэлл, казалось, подхватил и принял эту конкретную ошибку. - Я понимаю. И вы не думаете, что, может быть, это немного удобно? Даже очевидный? Линдси даже не могла ничего знать об этом - она была здесь все время. " Он сдержался, чтобы не зайти слишком далеко; в мире разведки случались и более странные вещи, и, вопреки всем его инстинктам, он мог оказаться неправ. Но он чувствовал, что это важный момент, чтобы показать свои чувства. "В любом случае, могу я спросить, с каких это пор какой-либо помощник директора проверял биографические данные офицера-стажера? У нас есть отдел безопасности, чья работа заключается в том, чтобы делать это. "
  
   Сьюэлл крепко сжал челюсти. - Может, и так. Вот почему я даю вам шанс выяснить это, прежде чем я инициирую официальную проверку безопасности каждого аспекта ее жизни, начиная с первого дня. Ты знаешь, что произойдет, если я это сделаю. "
  
   Каллахан знал, и его затошнило. Линдси будет отстранена от задания и задержана до получения результатов расследования. В конце концов она останется без работы или будет отправлена на любую захолустную тупиковую должность, которую они смогут найти для нее. "Но мы прямо посреди ..." Он остановился, внезапно увидев фотографии, о которых говорил Портман.
  
   Господи, нет. Это было невозможно.
  
   - Что? - спросил я. Сьюэлл заметил. - Брайан? - спросил я.
  
   Каллахан глубоко вздохнул. "Я все равно собирался прийти и повидаться с вами, прежде чем составлять отчет о нарушении безопасности". Он передал то, что сказал ему Портман, и вероятность того, что секретные материалы просочились из собственной структуры ЦРУ. "У Государственного департамента ни за что не было бы лица Портмана в файле, и, конечно, не с камеры наблюдения в нью-йоркском офисе. Это, должно быть, утечка."
  
   Сьюэлл не выглядел убежденным, но Каллахан не был удивлен. Сьюэлл был бы не первым старшим офицером разведывательной организации, который усомнился бы в возможности того, что крот внутри передает информацию. "Мне неприятно предполагать это, Брайан, но разве не возможно, что Ситера может быть утечкой информации, учитывая то, что мне сказали?"
  
  
   Каллахан изо всех сил старался сохранять хладнокровие. Это грозило превратиться в охоту на ведьм. Сьюэлл, казалось, был готов осудить Линдси на каждом шагу, невидимые доказательства. " Серьезно? Я не вижу как. У нее не было бы доступа к жестким дискам камер, если только она не разбирается в ИТ намного лучше, чем показывает ее послужной список, и ей удалось получить доступ к системам, которые имеют всевозможные брандмауэры и протоколы безопасности, чтобы предотвратить это. "
  
   " Хотя это возможно.
  
   Но Каллахан на это не купился. " Но почему? С какой целью? Она не на жалованье у иностранного правительства - я сомневаюсь, что она когда-либо задумывалась об этом. Господи, Джейсон, она помогает Сторожу, а не пытается предать его! В любом случае, как служба безопасности узнала об этом предполагаемом неопознанном платеже? Должно быть, что-то заставило их выглядеть. Что это было?"
  
   Сьюэлл даже не моргнул. "Ты знаешь, что я не могу поделиться этим. Все, что я могу вам сказать, это то, что им была передана информация, которая указывала на то, что у сотрудника могут быть проблемы с безопасностью, что делает ее открытой для неприемлемого внешнего давления. " Он встал. - Я думаю, двадцать тысяч баксов - это довольно большое давление, не так ли?
  
   Каллахан тоже встал, его бедро с громким стуком захлопнуло ящик стола. - Черт возьми, Джейсон, подожди. Эта миссия сейчас находится в критической точке. Уотчмен схватил Трэвиса, и они бегут к границе с Молдовой. Это долгий путь через Бог знает какие препятствия в стране, которая разваливается день ото дня. Сторожу нужны глаза, уши и непрерывная связь с человеком, которому он доверяет. Убери эту связь, и мы с таким же успехом могли бы выбить у него из-под ног ноги. Ты знаешь, какой эффект это может иметь - ты сам был там. "
  
   Сьюэлл не выглядел убежденным. "Людей постоянно заменяют в середине операции, Брайан. Ты знаешь это так же хорошо, как и я. Портман справится." Он приподнял бровь. "Разве ты не говорил, что он лучший в этой работе?"
  
   - Конечно, видел. И он такой. Но это отвлекающий маневр, который ему не нужен. Не забывайте, он там не один - у него на буксире еще один человек. Мы обязаны им обоим всеми рекомендациями, которые мы можем им дать. Вы убираете это, и последствия могут быть серьезными. " Он замолчал, понимая, что звучит страстно и повторяется, и рискуя переступить черту. Он не был настолько близок к Сьюэллу, чтобы ему могло сойти с рук почти все, и, конечно, не сказать ему, что все это чушь собачья, что ему очень хотелось сделать.
  
  
   Сьюэлл задумчиво покусывал губу. Он посмотрел на Каллахана и медленно кивнул головой. "Хорошо. Я слышу тебя. Но с этой минуты ты не выпускаешь Ситеру из виду. Ты едешь рядом с ней, отслеживаешь ее звонки, останавливаешь всех посетителей и следишь за тем, чтобы у нее не было доступа ни к чему, кроме оборудования, необходимого для работы. Правила красного света, понял меня?"
  
   - Я тебя слышу.
  
   "Тем временем я прикажу службе безопасности прекратить расследование. Давайте сначала отвезем Портман и Трэвиса домой. "
  
   "Отлично". Каллахан кивнул. Он хотел сказать больше, но знал, что зашел так далеко, как мог - пока.
  
   Сьюэлл шагнул к двери, затем остановился и обернулся. Он бросил на Каллахана мрачный взгляд и сказал: "Еще кое-что, Брайан. Я ценю и понимаю вашу преданность своим сотрудникам. Это похвально. Но позвольте мне напомнить вам, что если я хочу вмешаться в вопросы внутренней безопасности, это вполне входит в сферу моей ответственности. "
  
   С этими словами Сьюэлл вышел, оставив Каллахана в сознании, что он подошел ближе, чем когда-либо считал возможным, к тому, чтобы его карьера в ЦРУ резко оборвалась. Но он не жалел об этом. Возможно, он ошибается насчет Линдси Ситеры, но только время покажет. На данный момент он должен был продолжать эту операцию. Он разберется с последствиями позже.
  
   Пинг объявил о входящем сообщении внутренней почты. Он взглянул на экран и почувствовал укол беспокойства. Это было от Линдси.
  
  
   СОРОК ТРИ
  
   Cаллахан открыл связь. Он прочитал его, затем распечатал копию, прежде чем отправиться в оперативную комнату, где сидела Линдси. Она попыталась встать, когда он вошел, но он жестом предложил ей сесть.
  
   " Вольно, " пробормотал он. - Как идут дела? - спросил я. Он отчаянно пытался придумать, как затронуть тему ее сестры, в надежде, что инстинкт и опыт могут ответить на некоторые вопросы, поднятые визитом Сьюэлла. Но прогулка до сих пор не подарила ему никаких блестящих идей. Как вы можете сказать сотруднику, которому вы безоговорочно доверяли, что вы знали, что на ее счет поступило много денег из неизвестного источника, не нарушая это доверие полностью?
  
   "Тихий, но вот-вот взбесится", - сказала она и улыбнулась, как будто взволнованная перспективой.
  
   "Да, я думаю, ты прав". Он сел на свободный стул. - Ты был готов к этому?
  
   - Да, сэр. Это лучше, чем сидеть здесь и ждать. " Она указала на дополнительный экран, на котором был разделенный дисплей. "Я надеюсь, что это не переступает черту, сэр, но я подключил несколько прямых спутниковых и новостных каналов, чтобы получить больше данных для Watchman. Я буду держать его в курсе по мере поступления. Я отправил вам записку на этот счет по внутренней почте. Я также сделал дополнительную просьбу. "
  
   - Я видел это. - Он помахал листком бумаги с сообщением. " И я одобряю просьбу. Он достал ручку и подписал это для протокола. С его стороны это было бунтарством, но Каллахан был впечатлен ее мышлением. Данные, на которые она ссылалась, из источников АНБ и АСВ, были доступны любому здесь, внизу, с правильным разрешением, которое Линдси получила в силу своего задания. Но он был доволен, что она взялась за это, не обращаясь за помощью, и еще больше доволен тем, что она подумала об использовании дрона в качестве прикрытия для стратегии ухода Watchman. Это показало логичный и зрелый подход к ее работе и сделало его еще более уверенным в том, что она не была причиной утечки.
  
   "Мне нужно будет поговорить с парой людей, чтобы подписать его, но это может быть единственный раз, когда мы действительно получим разрешение на его использование. Вы знаете, откуда управляются дроны?"
  
  
   "Это не авиабаза Рамштайн в Германии?"
  
   "Правильно. Это будет съемка только с высоты, поэтому она должна остаться незамеченной. Как только он окажется в воздухе, вы можете сообщить Сторожу. Он этого не увидит, но ему будет полезно знать, что это там. " Он криво улыбнулся. - Скажи ему, что мы не можем заряжать его ракетами, потому что это может вызвать проблемы. Он попытался представить, каково это было бы для Портман и Трэвиса, пробирающихся через всю страну к границе с Молдовой. Он не преувеличивал в своем описании Сьюэллу; это был долгий путь, чреватый потенциальными опасностями. Он просто надеялся, что не произойдет ничего такого, что подвергло бы их дальнейшей опасности.
  
   - Было что-то еще, сэр? Линдси смотрела на него, и он понял, что хмурился.
  
   Он покачал головой, затем решил вплотную заняться проблемой.
  
   - Мне приказали ввести для вас правила проезда красного света, - сказал он ей.
  
   - Что это? - спросил я.
  
   "Это означает, что на время этой миссии вы и эта комната закрыты для всего персонала. Я тоже буду здесь, в соседнем кабинете, чтобы помочь, если вам это понадобится. Это подвергает вас большему давлению, но я думаю, что это необходимо, учитывая обстоятельства. По сути, это еще больше отрезает вас от внешнего мира. Я надеюсь, что это не будет слишком долго."
  
   Линдси кивнула. - Меня это устраивает, сэр. Она колебалась. "Всем персоналом, сэр, кого это означает?"
  
   - Все, кроме помощника директора Сьюэлла. И президент. Хотя я думаю, что даже ему будет трудно пройти мимо охранников в конце коридора. " Он попытался улыбнуться, но понимал, что это получилось не совсем правильно.
  
   "Сэр, вы недовольны моей работой?"
  
   " Почему ты спрашиваешь?
  
   - Потому что я что-то чувствую, сэр. Возможно, это не мое дело, но мне нравится думать, что я умею читать людей. Сенатор Бенсон что-то сказал, сэр?
  
   - Бенсон? - спросил я. Брови Каллахана удивленно приподнялись. - Какое он имеет ко всему этому отношение?
  
   - Потому что он был здесь, сэр, задавал вопросы.
  
   " Какого рода вопросы?
  
  
   "О моих амбициях, надеждах, что я думаю о работе. Он сказал, что составляет отчет для сенатского комитета по разведке по кадрам и ему нужна некоторая справочная информация. "
  
   - Это все, что он хотел знать? Каллахан был озадачен. Что-либо подобное должно было пройти через него, хотя он предположил, что помощник директора Сьюэлл, должно быть, дал Бенсону добро прийти сюда и задать свои вопросы. Но время было очень странным. Почему сейчас? И почему внимание сосредоточено на Линдси?
  
   "Он спрашивал о моей семье. Мой брат Томми и моя сестра Карен. Я сказал ему, что все было записано, с процедурой проверки и так далее, но он все равно спросил. "
  
   Она сохраняла непроницаемое выражение лица, но Каллахану было очевидно, что она не была довольна тем, что считала вторжением в критический момент, и он не мог винить ее.
  
   Он не мог в это поверить. Был ли это Бенсон, который высказал Сьюэллу опасения по поводу пригодности Линдси для этой работы? Логика подсказывала, что это невозможно. Зачем ему беспокоиться? Что вообще могло вызвать такие опасения? Будучи одним из самых влиятельных членов разведывательного сообщества, Бенсон обладал опытом и статусом, не имеющим аналогов в Вашингтоне, округ Колумбия, что давало ему доступ к этому и многим другим сверхсекретным учреждениям по всему городу. Вопрос о персонале, несомненно, был настолько далеко внизу в списке его забот, что о нем даже не думали.
  
   - Что он хотел знать... о вашей сестре?
  
   - Он спрашивал о ее долговых проблемах, сэр. Но, как я ему сказал, все это есть в файле. "
  
   - Да, это так. Вы были очень откровенны по этому поводу. Что еще?"
  
   Она нахмурилась. "Он сказал ... У меня сложилось впечатление, что он знал, что я иногда помогаю ей деньгами. Я не думаю, что это есть в досье, сэр, но это, конечно, личный вопрос. "
  
   " Что ты ему сказал? Каллахан обнаружил, что затаил дыхание. Или, может быть, это была теснота этой комнаты. Но он начинал видеть вырисовывающуюся картину ... и возможный мотив. Он знал, как и многие его коллеги, что Бенсон много раз выражал обеспокоенность по поводу того, как ЦРУ вело себя в прошлом, иногда с вескими основаниями. Но за этим часто стояла риторика крестоносца, который хотел перемен ради перемен.
  
   Она пожала плечами. "Я сказал ему, что иногда делаю это, когда ей действительно плохо. Карен, она... она плохо обращается с деньгами. Иногда мне приходится отказывать ей, но, полагаю, это не твоя забота. Имеет ли он право знать такие вещи?"
  
  
   - Нет, он не знает. И, фактически повторяя то, что он сказал Сьюэлл, он добавил: "Замечательно, что вы помогаете ей, и я думаю, мы все делаем все возможное, чтобы помочь членам семьи". Он колебался. "Это не мое дело, и ты можешь сказать мне об этом, если хочешь, но я предполагаю, что она, вероятно, не вернет тебе долг, верно?"
  
   Линдси покачала головой с кривой улыбкой. Было бы неплохо, если бы она это сделала. Но нет, сэр. Как я уже сказал, она не очень хороша в таких вещах. То, что попадает в одну руку, выходит прямо из другой."
  
   Он кивнул. " Я понимаю. Он отчаянно хотел рассказать ей о пополнении ее банковского счета, но не мог. Известие о том, что отдел безопасности просматривал ее учетную запись, может подорвать доверие, которое выросло между ними в критический момент. Вместо этого ему придется довериться ей, чтобы она рассказала об этом позже.
  
   Он попытался встать, но тут ему в голову пришла мысль. Это был тот, кого он не хотел развлекать, но эта конкретная лошадь уже покинула стартовые ворота. Он спросил: "Сенатор Бенсон когда-нибудь был в этой комнате один?"
  
   Линдси ответила с небольшим колебанием. - Нет, сэр, никогда. Я слежу за тем, чтобы его никогда не оставляли без присмотра. "
  
   Каллахан уловил ее колебания. "Но? У тебя была вторая мысль. "
  
   Она слегка покраснела, как будто неуверенная в себе. "Ну, был случай, когда он спустился с помощником режиссера Сьюэллом, вскоре после того, как я начал. Вы руководили другой операцией. Директора Сьюэлла отозвали, а сенатор Бенсон остался здесь, задавая вопросы. "
  
   - Я помню. Ты сказал мне, что он спрашивал о Стороже. "
  
   " Совершенно верно, сэр. Она начала говорить что-то еще, но остановилась.
  
   Каллахан заметил. " Скажи мне.
  
   Она рассказала ему, и он слушал, не перебивая, чувствуя, как в нем растет холодная ярость. Это было далеко за пределами всего, что он когда-либо испытывал раньше, и намекало на предательство самого зловещего и коварного рода. Бенсон использовал свое положение и имя, чтобы запугать молодого стажера, чтобы тот выдал ему информацию, на которую тот не имел права. И, если возможно подтверждение, он подозревал, что Бенсон сделал это, чтобы поставить под угрозу операцию и поставить под угрозу жизни двух человек в процессе. Почему именно, было загадкой, но это выяснится в свое время ... если только Бенсон не смог использовать свое влияние, чтобы заблокировать любой шанс на расследование.
  
   - Что-нибудь еще?
  
  
   "Совсем недавно я нашел его здесь с моим дублером, когда я был на отдыхе".
  
   - Что он делал? - спросил я.
  
   "Он спрашивал о мониторах, получая экскурсию от моего дублера о технической стороне того, что здесь происходит, о картах, наложениях и прочем. Я выключил их, как только вернулся. Вот почему я подумал, что он мог что-то сказать. Сэр, я предполагаю, что я мог быть довольно резким, я признаю. Мне жаль, но у него такой высокий допуск, и Эд Сьюэлл привез его сюда, так что я подумал...
  
   - Что он мог видеть? Каллахану было неловко прерывать ее, но у него по спине пробежал холодок при мысли о том, что это может означать.
  
   Она выглядела озадаченной. " Практически все, сэр. Карты, маршруты для Сторожа, местоположения и координаты ... и расшифровка последнего отчета Сторожа. "
  
   " Конкретно?
  
   - О стычке с солдатами в Донецке, о том, как вытащили Трэвиса ... и куда он направлялся дальше."
  
   Так оно и было. Каллахану пришлось приложить немало усилий, чтобы сдержать свой гнев. Он думал о трудном времени, которое он получил от Сьюэлла ранее, и об обвинениях, выдвинутых против Линдси, которые могли положить конец ее карьере до того, как она началась, и могли бы сделать это до сих пор, если бы он не был осторожен. И все же сам заместитель директора позволил Бенсону спуститься сюда без сопровождения и расспросить персонал о важной информации, к которой даже президент не имел доступа.
  
   Это напомнило ему о том, что Портман сказал ранее о человеке по имени Волошин, который убил вырезанного. Волошин точно знал, где найти Трэвиса и местную знаменитость. Он мог бы ... имея доступ к списку адресов ... или получив местоположение отеля, где оставили Трэвиса.
  
   Он задавался вопросом, как много Бенсон увидел и запомнил из предыдущих визитов сюда ... и о чем он мог бы поговорить, когда вышел из таинственной атмосферы этого места. Он понятия не имел, обладал ли бывший сенатор памятью выше среднего или даже эйдетической памятью, но он никогда еще не встречал политического бойца с опытом Бенсона, который не мог бы впитывать детали, как губка, когда им это было нужно, и отрыгивать их позже, когда все остальные думали, что они давно забыты.
  
   Что было несомненно, так это то, что у Бенсона были контакты во всем разведывательном сообществе, и если бы он чего-то хотел, у него были бы способы это получить. Например, такие вещи, как фотографии.
  
  
   Выходя из комнаты и направляясь к лифту на верхние уровни, он лениво размышлял о том, как трудно будет поднять в воздух беспилотник, вооруженный ракетой "Хеллфайр", и отдать приказ нанести удар по дому сенатора.
  
  
   СОРОК ЧЕТЫРЕ
  
   "Wатчман, мы отслеживаем ударный вертолет Ми-24, направляющийся в вашем направлении с востока от Славянска. Полет не зарегистрирован, и пилот не отвечает на вызовы из киевского управления воздушного движения. Текущее расстояние от вас - восемьдесят миль, повторяю - восемьдесят миль. "
  
   "Понял". Было обнадеживающим то, как с такой легкостью мы перешли от обычной речи к скорострельному усеченному шаблону, обычно встречающемуся в боевых условиях. Линдси говорила мне только то, что мне нужно было знать, и я подтверждал, что получил сообщение.
  
   То, что она мне сказала, звучало не очень хорошо, хотя то, что вертолет направлялся в нашу сторону и соблюдал радиомолчание, не делало это прямой угрозой. - Кстати, что там в Славянске?
  
   - Это авиаремонтная база, в настоящее время в руках сепаратистских ополченцев. Они также захватили здание местного правительства, полицию и местное отделение СБУ. "
  
   СБУ - это служба безопасности Украины. Если бы ополченцы захватили власть до такой степени, все силы в этом районе также были бы уничтожены.
  
   " Есть кое-что еще, - продолжила Линдси. "Я провел поиск всей информации по этому району. Сепаратисты в Славянске недавно сбили военный вертолет, в котором находились дюжина украинских солдат и генерал из их Национальной гвардии. Они также захватили ремонтную базу, на которой находятся шесть ударных вертолетов Ми-24 из полка ПВО. В отчетах говорится, что эти вертолеты в настоящее время проходят испытания и готовятся к полету, предположительно, с помощью российских наземных экипажей. "
  
   И один из них направлялся сюда. Черт. Это, безусловно, сделало его более актуальным.
  
   "Держи меня в курсе". Я отключился и сосредоточился на вождении. Не то чтобы я обманывал себя, думая, что смогу их обогнать. Восемьдесят миль - ничто для Ми-24. При крейсерской скорости около 200 миль в час он может пролететь над нами в течение двадцати минут, даже не пытаясь.
  
   " Это совпадение, не так ли? - Спросил Трэвис. То, как его голос повысился в конце, сказало мне, что он уже знал ответ на этот вопрос. Если бы Серый Костюм обнаружил нашу смену транспортных средств, и у него были связи в России, то вызвать вертолет-нарушитель, чтобы остановить нас, было бы легкой добычей. Горстка сепаратистов сидела на аэродроме, ничего не делая; с несколькими сочувствующими экипажами, на которых я ставил деньги, проблема была решена. Ищите машину, направляющуюся на запад с двумя мужчинами внутри, и это была их цель.
  
  
   "Не беспокойся об этом", - сказал я ему. - Смотри на восток. Если вы увидите движение, у нас будет около двух минут, чтобы предпринять действия по уклонению."
  
   " Разве мы не можем сойти с дороги сейчас, пока у нас есть шанс?
  
   Я оглядел плоскую местность, с полями по обе стороны дороги и без мертвой земли, которую я мог видеть. Единственным зданием в поле зрения был полуразрушенный сарай в четверти мили справа от нас. С таким же успехом на боку могла быть нарисована гигантская мишень. Если бы люди в вертолете не могли нас видеть, они бы решили, что есть только одно место, где мы можем быть. Это дало бы наводчику прекрасную возможность испытать свои навыки. Черт возьми, это были не его боеприпасы, так в чем же была проблема?
  
   - Что вы предлагаете? - спросил я. Я сказал. "С таким же успехом мы могли бы быть на Луне".
  
   Он не ответил и сидел, скрючившись, его глаза были прикованы к задней части.
  
   Пятнадцать минут спустя мы получили еще один информационный всплеск от Линдси.
  
   "Сторож, Ми-24 в настоящее время в пяти милях, повторяю, в пяти милях от вас и приближается. Это будет в вашем местоположении очень скоро. Киевское военное командование было проинформировано и ответит. Тем временем, вы должны предпринять все возможные действия по уклонению. "
  
   Она звучала достаточно спокойно, но в ее голосе была скрытая дрожь, которую я раньше не слышал. Подобный сценарий развития событий в реальном времени, должно быть, был ошеломляющим для стажера, который никогда раньше не попадал в подобную ситуацию. Она также не могла быть полностью готова к реальности того, что она видела и слышала. Это было действие в реальном времени, а не какая-то симуляция в классе, и я просто надеялся, что Каллахан был там, чтобы поддержать ее, если она в этом нуждалась.
  
   "Понял", - сказал я и продолжил осматривать плоский ландшафт в поисках укрытия, но не нашел ничего, что могло бы спрятать даже пару человек, не говоря уже о Land Cruiser.
  
   Я ставлю ногу на ногу. Сейчас почти не было движения, а это означало, что я мог держаться центра дороги, чтобы избежать разбитого покрытия по бокам и поддерживать максимальную скорость. Не то, чтобы у Land Cruiser был такой же удар, как у Isuzu, но это была игра, чтобы попробовать. Я проверил указатель уровня бензина; наполовину заполнен, и на данный момент достаточно. Если что-то и должно было случиться, то в ближайшие несколько минут и миль, и наличие нескольких дополнительных литров топлива на борту не имело большого значения.
  
  
   - Они идут за нами, не так ли? Трэвис смотрел на меня, но теперь совершенно спокойно. Он все еще выглядел больным, как собака, и держался за ребра, но наше затруднительное положение положительно повлияло на него. Он ожидал, что начнется ад, и это укрепило его решимость в сложившейся ситуации.
  
   "Мы продолжаем идти так долго, как только возможно. Если мы видим выход, мы им пользуемся, в противном случае мы надеемся, что Киев пришлет самолет, который может надрать задницу ударному вертолету. "
  
   Я уловил стук лопастей, рассекающих воздух, прежде чем заметил летательный аппарат. Я повернул голову, чтобы быстро осмотреться, но дорога здесь была слишком узкой, чтобы рисковать, что нас может сбросить в кювет.
  
   - Вертолет, - спокойно сказал Трэвис. - Около тысячи ярдов на четыре часа и заходим прямо на цель.
  
   Я проигнорировал это и снова проверил местность на предмет укрытия. Но у меня не было идей. Я ничего не мог сделать, кроме как продолжать идти, поскольку сидеть на месте и ждать, пока меня пристрелят, было не в моем характере. Если бы вертолет собирался уничтожить нас, он сначала должен был бы занять позицию для атаки, и это было бы мгновенно узнаваемо. Это дало бы нам несколько секунд, чтобы покинуть корабль, в течение которых я бы отключил OSV и посмотрел, смогу ли я сначала нанести какой-нибудь урон.
  
   Это была слабая надежда, потому что ударные вертолеты созданы для того, чтобы принимать на себя больше, чем просто случайное попадание от встречного винтовочного огня, даже такого тяжелого, как OSV. Но, может быть, мне повезет и я сломаю что-нибудь критическое или выведу пилота из игры.
  
   Вертолет с ревом пронесся рядом с нами, держась примерно в ста ярдах от нас и на высоте пятидесяти футов. Летать было нормально, но я видел и получше. Штурмовики по определению своей роли требуют более чем среднего уровня квалифицированных пилотов. Они должны иметь возможность разбрасываться своими машинами за копейки, потому что это то, с чем они сталкиваются. Это опасная роль, требующая абсолютной уверенности и мастерства.
  
   Но я не был уверен, что этот пилот был одним из лучших. Если это была команда с нуля, созданная сепаратистами, то их координация не будет самой гладкой. Требуются месяцы тренировок, чтобы понять это правильно, и этим парням потребуется время, чтобы собраться вместе. Который может быть достаточно длинным, чтобы помочь нам.
  
  
   "Сторож, украинский истребитель Су-27 был развернут киевским военным командованием и приближается с северо-запада от вашей позиции. Расчетное время полета четыре минуты. Повторяю, четыре минуты."
  
   "Хорошие новости. Скажите ему, что он, возможно, захочет отложить "хаммер" и прибыть сюда немедленно."Киев, должно быть, заметил Ми-24, идущий на восток, и послал штурмовик, чтобы проверить это. Но четыре минуты, когда ты смотришь на то, чтобы тебя стерли с лица планеты, - это слишком долго. Это могло показаться вечностью, если бы я не придумал, как выиграть время.
  
   Вопрос: как, черт возьми, можно выиграть время с боевым вертолетом на голом ландшафте, когда негде спрятаться?
  
   Шум от вертолета был ужасным. Из-за воздействия сквозняка окна Land Cruiser вибрировали и сильно трясли автомобиль, заставляя руль дрожать в моих руках. Я рискнул бросить взгляд направо и увидел пару лиц, наблюдающих за нами из открытой двери в боковой части вертолета. На них обоих были летные шлемы, но вместо обычных цельных костюмов летного экипажа на них были разномастные боевые куртки и брюки.
  
   Я был прав; это была небольшая команда, вероятно, состоящая из обычных членов летного экипажа, которые оказались под рукой и хотели каких-то действий. Небольшое преимущество, которое мы получили, заключалось в том, что они могли иметь опыт работы на разных вертолетах, а не на высокоразвитых ударных машинах, таких как Ми-24.
  
   Я знаю; когда сталкиваешься с сильным штормом, ты ищешь любой луч солнца, который можешь найти.
  
   Одна из фигур высунулась и сердито показала нам пальцем, чтобы мы остановились. Я проигнорировал его. Я не собирался облегчать им задачу, если только меня не вынудят. Он повторил жест и на этот раз показал нам, с чем мы столкнулись, указав на ствол крупнокалиберного пулемета, установленного у одного из окон.
  
   " Дай им знак "ОК", - сказала я Трэвису, - но держись за свое место.
  
  
   СОРОК ПЯТЬ
  
   Tрайвис посмотрел на меня, как на сумасшедшего, но сделал то, что я просил, и показал вертолету поднятый вверх большой палец в знак согласия. Он получил ответный кивок от члена экипажа, который поднял руку к коммуникатору своего шлема и что-то сказал.
  
   Цель останавливается.
  
   Как в аду я был. Я немного снизил скорость, как будто искал подходящее место для остановки. Это привело к тому, что вертолет слегка дрейфовал впереди нас. Пилот начал снижаться, чтобы соответствовать нашей скорости и положению, поэтому я сильно нажал на тормоза в течение двух секунд, замедляясь почти до остановки. Это застало пилота врасплох; на полпути между регулировкой скорости и угла полета он внезапно потерял нас из виду. Его дилемма не сильно помогла бы матросу в дверях; я видел, как он оживленно кричал в свой интерком. Для пилота со странной машиной это было бы хаотично и тревожно, на что я и рассчитывал.
  
   Теперь у него не было ни малейшего шанса развернуться и быстро атаковать нас, и я держал пари, что боковой стрелок был недостаточно хорош, чтобы снять нас с того угла, с которого он сейчас стоял. Пилот сумел скорректироваться и начал дрейфовать обратно вдоль борта, разворачивая машину лицом вперед, так что я снова набрал скорость. Это заставило его снова исправиться, хвост тревожно покачивался, когда он перекомпенсировался, чтобы отрегулировать свою высоту и положение и дать бортовому стрелку чистое поле огня. Было о чем подумать за очень короткий промежуток времени.
  
   - Две минуты, Сторож. Расчетное время прибытия две минуты."
  
   Теперь члену экипажа было очевидно, что я не собираюсь подчиняться. Он повернулся и кивнул кому-то внутри. На этот раз никаких слов, просто кивок.
  
   "Приготовиться!"
  
   Прогремела длинная очередь, взрыхляя землю в сотне ярдов впереди нас и подбрасывая в воздух грязь и камни. Я ударил по тормозам, когда на крышу посыпались падающие обломки, опасаясь потерять лобовое стекло, врезаться в яму и сломать подвеску.
  
   Стрельба прекратилась, и Ми-24 вернулся, на этот раз ближе и более контролируемо. Пилот налаживал координацию, что уменьшало наши шансы уйти, пытаясь обмануть его. Мужчина в дверях выглядел так, как будто хотел прыгнуть на нас сверху и топать по крыше, и повторил свой сигнал остановиться. На этот раз он последовал за этим безошибочным жестом ладонью поперек горла.
  
  
   У нас были все шансы, которые мы собирались получить. Если бы мы не остановились, нас бы уничтожили. Это была убедительная угроза, и у него были все козыри.
  
   Я не ответил. Я не сводил глаз с небольшой группы деревьев в полумиле от нас. Это было почти бесполезно в качестве прикрытия, но я подумал, что если мы сможем заставить вертолет приземлиться и высадить людей на землю, у нас будет больше шансов отбиться от них, чем от бронированной и хорошо вооруженной военной машины.
  
   "Сторож, истребитель приближается к вашей позиции, и пилот получил приказ не открывать огонь, если его не атакуют. Какова ситуация?"
  
   Черт. Киевляне играли осторожно. Пилот должен был бы сделать заход, чтобы оценить ситуацию, прежде чем принимать решение, а затем присоединиться к танцу, только если он увидел, что происходит. Слишком долго и слишком поздно.
  
   - Принято, - ответил я. "Мы получили предупредительные выстрелы, и он не собирается повторять нам. Стрельба неизбежна." Я начал замедляться, на этот раз махая рукой из окна. Я надеялся, что у пилота был приказ взять нас в плен, если это возможно, но использовать свое оружие только в крайнем случае.
  
   Двадцать долгих секунд, и Каллахан вышел вперед. "Сторож, мы слышим голос с Ми-24. У него приказ атаковать цель. Повторяю, приказ вступить в бой."
  
   Он больше ничего не сказал. Я понял, что ему больше нечего сказать.
  
   Истребитель не собирался делать это вовремя.
  
  
   СОРОК ШЕСТЬ
  
   Tздесь не было ничего для этого. Бежать было бесполезно. Я ударил по тормозам, и на этот раз мы остановились как вкопанные. Я распахнула свою дверь, и Трэвис сделал то же самое.
  
   "Выходи и уходи!" Я закричала и увидела, как Трэвис ответил и выпрыгнул, ударившись о землю в кувырке. Должно быть, было чертовски больно, но это было лучше, чем оставаться, чтобы тебя использовали для стрельбы по мишеням.
  
   Я задержалась достаточно надолго, чтобы прислониться к заднему сиденью, затем обежала вокруг, подняла Трэвиса на ноги и оттащила его от машины. Я держался низко, чтобы люди в вертолете не увидели OSV.
  
   Если мне придется сражаться, я хотел дать отпор тем, о чем они будут знать.
  
   Когда я оглянулся, Ми-24 завис в двухстах ярдах от нас, пилот смотрел прямо на нас через верхнее лобовое стекло. Я задавался вопросом, почему он не использовал свое оружие. Может быть, они были просто озадачены нашими действиями ... или, может быть, они думали, что мы действительно бредим, и собирались попытаться перехитрить их.
  
   Я мельком увидел члена экипажа в боковой двери; он высунулся, чтобы лучше нас рассмотреть, и что-то кричал в свой интерком. Он выглядел действительно взбешенным из-за чего-то, и я внезапно понял, в чем была его проблема.
  
   У них не было полного комплекта оружия. Под короткими крыльями не было ракетных отсеков, и я предполагал, что у них был только установленный сбоку пулемет. Они захватили единственную пригодную для полетов машину, но она не была полностью оборудована. Чтобы что-то с нами сделать, им пришлось бы развернуться боком, и отсутствие опыта пилота с машиной не помогало.
  
   Затем пилот развернулся к нам боком, и человек в дверях ухмыльнулся и ударил кулаком по воздуху. Черт.
  
   Я оттолкнула Трэвиса. "Разделиться и не высовываться!"
  
   Он откатился в сторону и забрался в неглубокую впадину в земле, и я нашел свою пару секунд спустя. Ни одна точка не поможет, если стрелок откроет огонь, но если он так же неопытен, как и пилот, мы можем просто получить несколько секунд отсрочки.
  
   Я проверил OSV и повесил его на плечо, и лицо пилота прыгнуло в объектив оптического прицела. Он боролся с элементами управления, чтобы машина оставалась устойчивой, и я подумал, что то, что член экипажа выкрикивал ему приказы, не помогало его координации.
  
  
   Я повернулся вправо и увидел, что ствол пулемета приближается к нам, а сбоку член экипажа машет руками и дает указания.
  
   Из того, что я вспомнил о характеристиках Ми-24, 12,7-мм снаряды из OSV, какими бы тяжелыми они ни были по сравнению с обычными винтовками, вероятно, отскакивали от фюзеляжа и стекла сдвоенных пузырьков. Самолет был спроектирован так, чтобы выдерживать большие испытания, и был практически неуязвим для обычного оружия.
  
   Но я надеялся, что пилот этого не знал.
  
   Я прицелился в кабину пилота и нажал на спусковой крючок.
  
   Даже с двумя двигателями вертолета, оглашающими эфир, звук выстрела был громким. Пистолет сильно ударился о мое плечо и немного отскочил в сторону, и я отвел его назад, готовый прицелиться в окно стрелка. Но у меня не было возможности выстрелить. Долю секунды ничего не происходило, затем вертолет накренился вбок, как будто по нему ударили тараном, и отклонился в сторону. Я последовал за ним, наблюдая, как верхняя часть тела пилота отчаянно двигается, чтобы взять его под контроль. Член экипажа висел в дверном проеме на ремнях безопасности и пытался ухватиться за что-нибудь под рукой.
  
   Пилоту потребовалось, может быть, десять секунд, чтобы взять себя в руки и чтобы машина стабилизировалась, и к этому времени они отошли на пару сотен ярдов. Но даже на таком расстоянии я мог сказать, что попадание пули в окно рядом с его головой, должно быть, напугало пилота и сделало его еще более нервным, чем когда-либо. Он смотрел на нас, открыв рот, и я мог видеть что-то похожее на звездообразную трещину в стекле.
  
   "Сторож, у нас есть новая информация. Приближающийся истребитель вооружен, готов к атаке. Предлагаю вам сейчас же убраться с дороги."
  
   Я прицелился в боковое заднее окно, где был установлен пулемет, и выстрелил снова. Затем я немедленно отклонился назад и выстрелил в открытый дверной проем, где член экипажа пытался вернуться внутрь. Я понятия не имел, что выстрелы делали внутри кабины, но в таком ограниченном пространстве это могло помочь экипажу почувствовать, что только что перенес пилот.
  
   Если бы пилот не был занят борьбой за то, чтобы удержаться в воздухе, или не разнес Land Cruiser и его пассажиров на куски, он должен был уловить предупреждающий сигнал со своей приборной панели о приближающемся истребителе, идущем в атаку. Но, может быть, ему можно простить отсутствие сосредоточенности. В одно мгновение они были королями неба, правителями всего, что находится под ними; в следующее мгновение раздался оглушительный рев, и земля за ними разлетелась на куски от залпа снарядов, за которым последовали очертания истребителя, пролетевшего близко над головой и описавшего крутой вираж.
  
  
   Это был предупредительный пас. Следующего не будет.
  
   Пилот вертолета мгновенно получил сообщение и отклонился в сторону. Но его стрелок не получил памятку. Теперь он был лицом к лицу с удаляющимся истребителем и выпустил длинную очередь из пулемета для полного ада. Или, может быть, он был слишком напуган, чтобы знать лучше.
  
   Когда истребитель совершил второй заход, пилот больше не шутил. Он, должно быть, осознал тот факт, что в него стреляли.
  
   Самолет пошел на снижение, проносясь над ландшафтом, два вертикальных хвостовых оперения вспыхивали на свету, смертоносная стрела нацелилась на цель для убийства. Звук двигателей еще не достигал нас, но в атмосфере нарастал легкий гул.
  
   Затем пилот открыл огонь, и Ми-24 развалился.
  
   Мы с Трэвисом упали на землю и прикрыли головы. Я слышал, как он что-то кричал, но я не мог разобрать, что это было; воздух разрывался от шума взрывающегося вертолета и сокрушительного рева Су-27, который перевернулся и исчез в небе. Он оставил после себя запах керосина, взрывчатки и горящего металла, а также ливень обломков, падающих вокруг нас, как сильный дождь.
  
   Трэвис начал подниматься на ноги, широко раскрыв глаза от ужаса, и я протянула руку и схватила его, потянув обратно вниз. Мы ничего не могли сделать, кроме как лежать и ждать, когда это закончится. Если бы на нас упало что-то крупнее обеденной тарелки, мы бы все равно об этом мало что узнали.
  
   Когда я решил, что все ясно, я поднял глаза и поднялся на ноги. Большая часть обломков упала в основном там, где вертолет получил удар. Но мы лежали в море осколков, стекла, металла, пластика и неопознанных осколков почерневшего металла. Клочок бумаги слетел вниз и прикрепился к моей груди. Я снял его.
  
   Это была табличка с предупреждением об опасности боевых патронов.
  
   Я потрясла головой, чтобы прочистить слух, временно притупленный шумом, и потащила Трэвиса обратно к "Лэнд крузеру", который, кроме того, что был усеян крошечными обломками, остался нетронутым. Когда мы приблизились к нему, с запада появился пикап и остановился в сотне ярдов от нас. Старик вылез, чтобы осмотреть повреждения, затем посмотрел на меня, когда я открывал дверь машины, с благоговением отметив снайперскую винтовку и сделав неправильный вывод.
  
  
   Я вежливо кивнул, мы сели и уехали, оставив его осмысливать то, что он видел, и рассказывать своим внукам, когда он вернется домой. Они, вероятно, никогда бы ему не поверили.
  
   "Сторож, докладывайте. Входи, Сторож." Это снова был Каллахан.
  
   "Мы хороши и мобильны", - заверил я его. "Возможно, вы захотите передать нашу благодарность Киеву за помощь".
  
   - Хотел бы я это сделать. В его голосе была улыбка облегчения. "Но все, что мы сделали, это передали им координаты и сказали, что это атака".
  
   " Как раз вовремя. Мы выстроились в очередь для убийства."
  
   "Возможно, это еще не конец. Два транспортных Ми-8 только что покинули базу Днепропетровской воздушно-десантной бригады, направляясь на юг к вашему местоположению. Расчетное сближение через восемнадцать минут. Никаких признаков цели, но анализ связи между ними и их базой показывает, что это регулярный рейс. Но имейте в виду, что они могут быть перенаправлены для разведки места. "
  
   "Понял. Нас здесь не будет."
  
   Я отсоединился и сел за руль. Мои нервные окончания были на пределе, и потребовалось некоторое время, чтобы успокоиться, но я уже попадал в подобные ситуации раньше. Я знала, что пройдет много времени, прежде чем Трэвис восстановит равновесие. Я оставил его наедине с этим; было бы лучше, если бы он справился с тем, что произошло, без моих попыток заставить его. Некоторым людям потребовалось больше времени, чем другим, чтобы пережить околосмертный опыт военных действий, другие никогда этого не делали.
  
   Я следил за погодой в небе на севере. Меня не особенно беспокоили два транспортных вертолета, направляющихся в нашу сторону; если предположения Каллахана были верны, они будут кружить и осматривать, но не остановятся, если у них не будет веской причины. По всей вероятности, они организуют выезд наземной группы, чтобы осмотреть место крушения и убрать его с дороги, но в нынешних условиях это будет предел их беспокойства.
  
   Мы не встретили никакого движения, о котором можно было бы говорить, за исключением трех грузовиков доставки от небольшой транспортной компании, без сомнения отчаянно пытающихся продолжать движение, несмотря на беспорядки, и нескольких транспортных средств фермерского типа, внедорожников и пикапов, в основном разбитых и разбитых, перевозящих тюки сена или животных. Land Cruiser отлично вписался, и я держал пальцы скрещенными, чтобы так и оставалось. Я знала, что, вероятно, смогла бы пробиться мимо любого обычного патруля, но я не была так уверена насчет Трэвиса. Он был слишком явно иностранцем, явно нездоров и чертовски нервничал. Если они искали виновного, он был прямо со страницы подозреваемого полицейского учебного пособия.
  
  
   Он заснул и что-то невнятно бормотал из-за повышения температуры и влияния еще пары обезболивающих, которые я ему дал. Но он резко проснулся, когда один из грузовиков просигналил в дружеском приветствии, и "Лэнд крузер" покачнулся под боковой тягой.
  
   - Что это было? - спросил я. Он огляделся, изо всех сил пытаясь держать глаза открытыми, и расслабился, когда заметил грузовики, исчезающие позади нас. Он наклонился к своим ногам и глотнул воды из пластиковой бутылки. "Извините. Преподнес мне сюрприз." Он опустил стекло и сплюнул, чтобы прочистить рот. - Та женщина, что была раньше, - сказал он. " Ее голос звучал молодо. Кто она - ЦРУ?"
  
   " Да. Но ты не слышал этого от меня. Она - наши глаза и уши в небе. " Я пристально посмотрел на него, чтобы оценить, достаточно ли он полностью проснулся, чтобы усвоить некоторые инструкции. Пришло время прояснить несколько фактов между нами. "Я направляюсь к границе с Молдовой. Это, пожалуй, лучший способ выбраться отсюда. Это займет несколько часов, даже больше, если нам по какой-либо причине придется пользоваться второстепенными дорогами или трассами, что вполне возможно. Я не знаю, с чем мы столкнемся впереди, но если со мной что-нибудь случится, слушай Линдси и делай в точности так, как она говорит. Она выведет тебя отсюда.Я постучал по сотовому телефону, который лежал на сиденье рядом со мной. "Это прямая зашифрованная ссылка, так что вы сможете дозваниваться до нее каждый раз. Но его можно использовать только короткими очередями. И не используйте его, чтобы позвонить домой. " Я указал на небо. - Ты знаешь, кто может подслушивать.
  
   " Я понимаю. Тревис помрачнел при напоминании о доме. Ему было тяжело, имея возможность вызвать их так близко; но о том, чтобы сделать инопланетянина, не могло быть и речи. - Ты ожидаешь, что с тобой что-нибудь случится?
  
   - Нет, если я смогу этого избежать. Но стоит быть готовым. Тебя это устраивает?"
  
   Он осторожно кивнул, как будто знал, что это имело смысл, но изо всех сил пытался принять этот факт. Правила были просты, если вы могли следовать им без вопросов. Но иногда это шло вразрез с эмоциями и логикой, чтобы принять это на вооружение. "Да, я понял". Он отвернулся и уставился в окно, и я позволил ему сделать это. Ему нужно было вернуться в кадр и сосредоточиться на том, чтобы не делать ничего, что могло бы помешать нам выбраться отсюда целыми и невредимыми; в противном случае звонок его семье был бы последним, чего он когда-либо добьется.
  
  
   Я проверил в зеркалах на наличие признаков движения, но горизонт позади нас был чист, за исключением струйки темного дыма, зависшей над местом крушения. Пока все хорошо.
  
   "Господи, Портман, " внезапно сказал он мягким голосом, " как ты выполняешь эту работу? Они действительно платят вам достаточно, чтобы сделать это стоящим? "
  
   " Достаточно? Наверное, нет. Но никто не заставляет меня браться за это."
  
   Я вырулила на длинный правый поворот и обогнала два небольших грузовика с овощами, и посмотрела мимо Трэвиса, чтобы посмотреть на небо на севере. Пару больших транспортных вертолетов, летящих вместе в одном направлении, должно быть достаточно легко заметить, и я надеялся, что они проигнорируют нас и продолжат движение.
  
  
   СОРОК СЕМЬ
  
   "Hвы всегда выполняли эту работу?"
  
   - Нет. Не всегда."
  
   " Так что же втянуло тебя в это?
  
   Теперь Трэвис более или менее полностью проснулся, он нервничал и отчаянно хотел поговорить, и у меня не было причин заставлять его замолчать. Если мы хотим выбраться из этого, мне нужно, чтобы он был настороже и готов был отреагировать на что угодно, не притупленный сном и обезболивающими. Разговор казался хорошим способом уйти. В любом случае, я сомневался, что он вспомнит многое из того, что я сказал, когда мы выберемся из этого. Просто чтобы быть уверенным, я дал ему короткую версию.
  
   "Я некоторое время служил в армии. Попал под обстрел, пропустил пару самодельных взрывных устройств, обычное дело. Потом я подумал, что если я собираюсь рисковать своей жизнью, то должен делать это как следует, поэтому я подал заявление на специальную подготовку. "
  
   - "Дельта"?
  
   - Не "Дельта". Однако, такая область."
  
   - Ирак? - спросил я.
  
   " Среди прочих. Нас часто перемещали, везде, где мы были нужны. " Переезд включал в себя операции по связям с терроризмом, операции по борьбе с наркотиками в Латинской Америке, разведывательные миссии в Африке и Южной Европе в составе объединенных подразделений Французского иностранного легиона, Испанского легиона и итальянской 4-й группы наблюдения.
  
   " Так как же ты в конце концов это сделал?
  
   "Я хотел сам выбирать себе задания. Я подробно изучил вопросы личной охраны, и коллега предупредил меня о паре частных высокооплачиваемых контрактов для опытного персонала. Это казалось очевидным решением. "Я также обнаружил, что мне не нравится работать в военных подразделениях и нести ответственность за других, часто в безвыходных ситуациях. По большей части все было хорошо, но потеря коллег - это то, чего ты никогда по-настоящему не переживал.
  
   - Что случилось? - спросил я. Теперь Трэвис полностью проснулся и был начеку.
  
   " Что вы имеете в виду?
  
   "Случилось что-то плохое. Я вижу это по твоему лицу."
  
   "Было много плохих времен". Один был хуже, чем большинство, но это было то, о чем я не был готов говорить подробно - не с человеком, который полагался на меня, чтобы доставить его домой в целости и сохранности.
  
  
   - Я слушаю."
  
   Короче говоря, нам пришлось оставить коллегу на операции по борьбе с повстанцами в Джибути. Он отделился во время песчаной бури и потерял связь. "
  
   - Американец?
  
   - Французский. Наше подразделение было прикреплено к Легиону. Мы собирались вернуться и перекрыть район, чтобы найти его, но ситуация накалилась, и политики приказали нам уйти. Это была паршивая сделка, но у нас не было выбора. Во всяком случае, не тогда. "
  
   - Что случилось? - спросил я.
  
   "Мы нашли его, но было слишком поздно". Это было все, что я хотел сказать. Нам потребовалось три дня, чтобы убедить местное командование разрешить нам вернуться для проведения поисков. Когда мы получили зеленый свет, мы вошли и обнаружили его, но он был мертв. Повстанцы привязали его к дереву в качестве предупреждения. То, что от него осталось. "Один из легионеров был опытным следопытом в буше, поэтому мы приняли коллективное решение отключить нашу связь и отправиться за людьми, которые его убили. Это заняло у нас пять дней."
  
   - Что случилось? - спросил я.
  
   - Мы их тоже нашли. Примерно в то время я решил, что больше не хочу отчитываться перед политиками; что участие в операциях по настоянию людей, которые сами никогда этого не делали, больше не является выбором профессии. Я хотел принимать собственные решения. Таким образом, если все пойдет плохо, я буду винить только себя.
  
   Это было также время, когда я решил, что больше никогда никого не брошу.
  
   Трэвис некоторое время ничего не говорил, потом: "Я не понимаю. Разве это не то же самое - быть ответственным за других? Даже хуже - мы люди, которых ты даже не знаешь."
  
   "Это совсем не то же самое". Я не могла ему этого объяснить, но работа на расстоянии или даже на таком близком расстоянии, как это, как я была вынуждена делать с Трэвисом, допускала определенный уровень разъединения. Он не был коллегой или другом, он не собирался бросаться в смертельную ситуацию; он полностью полагался на меня, чтобы вытащить его, защитить его. Это означало, что я был в курсе всего, что он делал, когда он это делал и как быстро.
  
   Это было не то же самое.
  
   Я собирался объяснить это, когда краем глаза заметил движение.
  
  
   Вертолеты.
  
   Я опустил окно, чтобы лучше видеть. Два громоздких транспортера, Ми-8, грохочущие на высоте пятисот футов. Они вышли из-за гребня холма в трех милях от нас и направились к нам. Низко к земле, тяжелые металлические драконы, пульсация двигателей уже будоражит атмосферу вокруг нас.
  
   "Держись крепче". По пути я присматривался к подходящим дорожкам или боковым дорогам, где я мог бы быстро отвлечься, если это необходимо. Это не должно было быть долгосрочным, но достаточным, чтобы избежать пробок или потенциальной угрозы. Мы проехали съезд примерно в миле назад, но он был слишком открытым и теперь слишком далеко, чтобы повернуть назад.
  
   Я увидел впереди поворот, чуть больше просвета на обочине и заросшую травой тропинку, ведущую в небольшую рощицу деревьев. Сойдет. Я ударил по тормозам и выключил двигатель, чувствуя, как колеса начинают скользить, когда мы выезжаем на травянистую поверхность, а влага под шинами становится скользкой. Раздался грохот, когда мы врезались в кочку, и все в машине подпрыгнуло, а Трэвис взвизгнул. Но мы были в порядке. Мы скользнули под прикрытие деревьев, и я остановился.
  
   Две минуты спустя воздух вокруг нас задрожал, и деревья сильно задрожали, когда над головой пронеслись силуэты вертолетов.
  
   Мы смотрели, как они уходят, оставляя за собой клубы выхлопного дыма, и я позволил им исчезнуть за горизонтом, прежде чем приготовиться к движению.
  
   "Сторож, докладывайте. Ты в порядке?" Линдси снова проверяет наш прогресс. Она рассчитывала ситуацию и проверяла, не зарылись ли мы в землю.
  
   Я заглушил двигатель. "У нас все хорошо. Как это выглядит?"
  
   Пока тихо, но наши камеры показывают статические тепловые сигналы в десяти милях впереди вашего местоположения по обе стороны дороги. Скорее всего, это скопление больших припаркованных автомобилей. Вероятно, грузовики. Мы сделаем снимки, если сможем. "
  
   "Как ты думаешь, это военные или блокпост?"
  
   "Мы ждем еще одного пропуска с камеры, но я бы предложил, чтобы военный конвой временно остановился. Я уже некоторое время не видел скопления грузовиков, и у нас нет сообщений о полиции или официальных блокпостах, действующих где-либо поблизости от вас. "
  
   "Принято. Выход."
  
   Камеры. Линдси, должно быть, использует корректировщик над головой; скорее всего, беспилотник. Он сообщал бы о происходящем в режиме реального времени, передавая изображения обратно своему диспетчеру, который передавал бы их в Лэнгли. С учетом небольшой временной задержки, она будет видеть нас, когда мы будем двигаться. Я даже не мог предположить, насколько сложно было получить разрешение на вызов беспилотника над суверенной территорией в этой глуши, но это был умный ход.
  
  
   Я размышлял о том, что делать дальше. Если бы машины впереди были частью военного конвоя, на них были бы выставлены часовые с приказом следить за любым другим движением транспорта слишком поздно в течение дня. Это означало, что наше прохождение мимо них без того, чтобы нас не остановили, было маловероятным.
  
   Я сверился с картой. Слева от нас был небольшой городок, но он направлялся в сторону от того места, куда мы хотели попасть. Это было рискованно, но так же рискованно было идти по какой-то другой дороге в темноте по открытой местности. Срыв оставил бы нас в затруднительном положении без выхода. И если камеры Линдси могли улавливать тепловые сигналы, то и Серый Костюм тоже мог, если у него был доступ к той же технологии - и если он все еще был жив.
  
   Я убедился, что мы были настолько скрыты, насколько это было возможно, и проверил Грач, затем позвонил Линдси и сказал ей, что мы какое-то время будем неподвижны.
  
   - Вас понял, Сторож.
  
   - Что мы делаем? - спросил я. Трэвис выглядел усталым, и его слова были невнятными, как будто он действительно не мог связать точки. Помимо всего прочего, на него навалилась усталость, и он не слишком хорошо справлялся.
  
   " Мы останавливаемся здесь. Я протянул ему бутылку воды. " Нам нужно отдохнуть. Выпейте столько, сколько сможете, и съешьте что-нибудь. Тогда поспи немного. Я буду начеку."
  
   Он протестовал, но его сердце и разум были не в этом. Я сорвался с места, прежде чем он смог продолжить спор, и пошел обратно к дороге, проверяя в обоих направлениях встречное движение. Я некоторое время не видел другого транспортного средства и решил, что самые разумные люди держатся подальше от дорог до рассвета. Я отошел от деревьев и проверил расположение с дороги. Мы были скрыты от дороги, особенно с наступлением темноты, и это выглядело просто как куча деревьев, а не очевидное место для остановки.
  
   Я вернулся к машине и сделал глоток. Трэвис храпел, что меня вполне устраивало. Он задал достаточно вопросов за день и нуждался в отдыхе, насколько это было возможно. Мы все еще не отошли от горячей темы, и я понятия не имел, что ждет нас впереди. Все, что я знал, это то, что мы должны быть готовы встретить все, что встретится на нашем пути.
  
  
   Через некоторое время я почувствовал, что моя голова опускается. Это был плохой знак, и я встряхнулся, чтобы проснуться. Я могла бы немного поспать, но я не могла рисковать Трэвисом, позволяя себе расслабиться. Я посмотрел на часы и с удивлением обнаружил, что мы были там почти два часа.
  
   Я вернулся на дорогу, чтобы размять ноги, наполнить вены кровью и стряхнуть усталость. Проверка своего окружения во враждебной зоне - это всегда хороший способ не заснуть. Но вы должны быть осторожны, чтобы не увидеть тени там, где их нет, что является результатом общего недосыпа и усталости от боя. Стрельба по дырам в темноте может быть хороша на пару секунд, но это не способ отпугнуть пугал.
  
   Я добрался до дороги и посмотрел в обе стороны. Ничего. На самом деле, меньше, чем ничего. Полная темнота, которая меня вполне устраивала. Это была большая страна без огней и без звезд, чтобы направлять нас или освещать путь. Но всего на несколько мгновений темнота расслабила так, как никогда не расслабил бы дневной свет.
  
   Это было напоминанием о том, что прошло много времени с тех пор, как я стоял и слушал темноту, не задаваясь вопросом, идет ли кто-то за мной. Чувствовать запах кофе было современным клише, но было легко упустить из виду тот факт, что вокруг тебя происходит мир, и иногда тебе нужно было расслабиться и посмотреть на это.
  
   Затем я что-то услышал. Или, может быть, это была просто животная черта - находиться ночью и использовать обычно дремлющие инстинкты. Я обернулся и посмотрел назад вдоль дороги в сторону Павлограда. Снаружи ничего, что я мог бы разглядеть. Длинный отрезок пустой дороги, поглощенный ночью.
  
   Затем я увидел свет.
  
  
   СОРОК ВОСЕМЬ
  
   Яэто было просто мерцание, которое затем исчезло. Как будто кто-то открывает дверь машины. Я ждал долгих пять минут, но больше ничего не увидел. Если это был автомобиль, то он был неподвижен, и, если мое суждение было верным, он находился примерно в том месте, где я видел съезд ранее. Кем бы они ни были, они, должно быть, решили остановиться на ночь по той же причине, что и мы: чтобы избежать неприятностей.
  
   Или чтобы убедиться, что они не пропустили нас в темноте.
  
   Я подождал пять минут, чтобы убедиться, что мои глаза меня не обманывают, затем двинулся вдоль дороги, готовый нырнуть в укрытие. Было легко идти по металлизированной поверхности, но без огней, которые могли бы направлять меня, также было достаточно легко сбиться с курса и споткнуться о грубую травяную обочину.
  
   Я периодически останавливался, чтобы проверить свои ориентиры. Деревья, где я оставила Трэвиса, теперь были невидимы, как будто их никогда не существовало, и я была в темноте во многих отношениях. Но, по крайней мере, у меня была дорога, по которой я мог следовать в обоих направлениях.
  
   Я надеялся, что никому другому не пришла в голову такая же идея.
  
   Первым признаком присутствия других людей, который я уловил, был запах сигаретного дыма. Звук был слабым, но безошибочным. Затем раздался короткий взрыв смеха. Вероятно, это было не более чем в сотне ярдов, и кем бы они ни были, они явно не ожидали компании.
  
   Я остановился и присел на корточки, закрыв глаза и медленно впитывая ночные звуки, атмосферу и местность вокруг меня. Если бы это был Серый Костюм и его люди, у них почти наверняка был бы кто-то на страже. И самым простым и логичным местом для этого было место на обочине дороги.
  
   Я перешагнул поросшую травой обочину, нащупывая путь через неглубокую канаву на более твердую почву с другой стороны. Затем я начал идти параллельно тому месту, где, по моим расчетам, должна была находиться дорога. Это было ненаучно и основывалось исключительно на догадках, но это был единственный способ, которым я мог это сделать.
  
   Лучшим сценарием было бы обнаружить, что я наткнулся на одинокого путешественника или семью, которая остановилась на ночь. Альтернативы были довольно очевидны.
  
  
   В нескольких футах от меня раздался сухой щелчок, и мне потребовалось мгновение, прежде чем я распознал в этом шуме используемую зажигалку. Затем я увидел искры, улетающие в темноту, прежде чем вспыхнуло пламя. Я инстинктивно закрыл глаза и замер. Но даже при первой вспышке света у меня на сетчатке было отпечатано изображение квадратного блока автомобиля, стоящего поблизости, его утилитарные очертания мгновенно узнаваемы и подтверждаются мощным запахом дизеля.
  
   Военный джип УАЗ.
  
   Я наклонил голову и подождал, пока зажигалка погаснет. Я видел достаточно. Если это был тот же УАЗ, что и раньше, а я предполагал, что это так, то Серый Костюм тоже был здесь или недалеко позади. К этому времени он бы понял, что вертолет не сработает, поэтому он приблизился, насколько осмелился, и ждал рассвета, чтобы продолжить погоню.
  
   Просто чтобы быть уверенным, я сделал широкий обзор местности, стараясь слышать звуки голосов и останавливаясь, когда разговор прекращался, на случай, если они услышат, что я двигаюсь. Методом исключения я уловил три разных голоса. Иногда я видел вспышку фонарика и освещенное лицо, затем я слышал звук разрываемой бумаги. Я предположил, что они ели что-то вроде полевых пайков. Отсутствие огня или более заметного освещения означало, что они старались не привлекать к себе внимания, что указывало на то, что этим людям, кем бы они ни были, было некомфортно находиться так далеко на западе.
  
   Я отступил и повернулся, чтобы уйти. Я уже провел здесь достаточно времени. Пора возвращаться и проведать Трэвиса. Но не успел я сделать и трех шагов, как почувствовал, что кто-то еще находится совсем рядом. Меня обдало запахом несвежего пота и табака, и я начал отходить в сторону, но вовремя понял, что мужчина выходит из-за дерева в мою сторону и, вероятно, удивлен не меньше меня.
  
   Я отреагировал инстинктивно. Не было смысла притворяться, что меня там не было; для этого было слишком поздно. Но развернуться и убежать не было вариантом. Я также уловил другой запах, исходящий от мужчины, тот, который я слишком хорошо узнал за годы обращения с оружием.
  
   Оружейное масло.
  
   Я держал "Грач" на предохранителе. Я увидел лишь слабый намек на движение передо мной, так близко, что я мог бы коснуться его. Раздался резкий вдох, когда он открыл рот, чтобы закричать, поэтому я взмахнул Грачем вверх и поперек и почувствовал, как тяжелый металл соприкоснулся с его головой. Он упал без звука, и мне удалось поймать его и осторожно опустить на землю.
  
  
   Затем я отступил и отступил. Я был в сотне ярдов и шел по обочине дороги к деревьям, когда услышал, как кто-то зовет в темноте. Я перешел на бег трусцой. Пора было уходить.
  
   Трэвис не спал, когда я вернулась, и выглядел нервным.
  
   - Куда ты пошел? - спросил я" - спросил он. " Я мог бы поклясться, что слышал голоса.
  
   - Ты это сделал. Но не беспокойся об этом. Ты готов идти?"
  
   " В любое время. Это были они?"
  
   "Да".
  
   Я забрался на борт и включил зажигание. Трэвис сказал, что слышал звуки голосов, но я надеялась, что людям в УАЗике будет сложнее определить гул нашего двигателя. Я не мог включить фары или нажать на тормоза, пока не был уверен, что мы в тупике, поэтому мне пришлось опустить стекло и ехать медленно, пока я не услышал слабый скрип резины на твердой дороге. В любом случае, двигаться было рискованно, но у нас не было выбора. Если бы мы остались там, где были, я был уверен, что утром люди в УАЗике увидят нас, когда будут проезжать мимо.
  
   Тогда мы были бы мертвым мясом.
  
   Как только мы оказались за пределами этого района, я включил сотовый телефон и набрал номер Линдси.
  
   - Эй, большеглазый, ты меня слушаешь?
  
   Она, должно быть, была начеку и следила за своими экранами, потому что она едва пропустила удар. "Я здесь. Вы мобильны?"
  
   - Так оно и есть. Какова ситуация на местах?"
  
   "Никакой местной активности где-либо поблизости на последнем проходе камеры. Следующий должен быть через десять минут. Какова ваша ситуация?"
  
   "Мы удаляемся от текущего местоположения. У нас была компания."
  
   " Враждебный?
  
   - Определенно. Если не тогда, то уж точно сейчас. Сможем ли мы пройти мимо конвоя?"
  
   - Это значит "да". В последний раз мы засекли их движение строго на восток от этой позиции, по тому, что мы считаем военной подъездной дорогой. Теперь ваш маршрут выглядит ясным, но будьте внимательны. "
  
   "Принято".
  
   Я выключил и сосредоточился на вождении и наблюдении за дорогой в поисках признаков жизни. Была возможность нарваться на патруль, но я надеялся, что мы получим какое-то предупреждение, прежде чем попадем в беду.
  
   Дорога была чистой и легкой для следования, как только я смог использовать огни, и было почти легко забыть, что мы были на враждебной территории и выбирались наружу.
  
  
   " У тебя есть семья? Спросил Трэвис после того, как мы некоторое время путешествовали.
  
   Господи. Еще вопросы. И это было то, что я не хотел обсуждать. Я размышляла о том, чтобы проигнорировать его, но это не помогло бы ни одному из нас. И мне нужно было, чтобы он был со мной, что бы я ни делал, на сто процентов. Лучший способ сделать это - немного подыграть.
  
   " Сестра. Почему?"
  
   - Я пытаюсь понять тебя, вот и все. У меня две сестры и брат. Все профессионалы в области бухгалтерского учета, вы бы в это поверили? "
  
   Так или иначе, я бы так и сделал, но я не хотел его обидеть. - Не совсем. Что заставило вас присоединиться к Государственному департаменту?"
  
   Он уклонился от вопроса, сказав: "На самом деле, я бы предпочел поговорить о тебе".
  
   - Конечно, ты бы так и сделал. Но я закрытая книга. Ты первый."
  
   Он кивнул. "Хорошо. Думаю, я все время выбирал легкий путь: через школу, затем колледж, затем армию, и когда мне это надоело, я подал заявление в Государственный департамент. Я подумал, что четыре бухгалтера в семье - это слишком много. "
  
   " А как насчет твоей семьи?
  
   - Я тебе о них рассказывал.
  
   - Я имею в виду твою собственную семью - твою жену и детей. У тебя их два, верно?
  
   Это было жестокое напоминание, но я полагал, что он не мог не думать о них долго. И разговор о них тоже может помочь.
  
   Он некоторое время молчал, затем начал говорить. Сначала это было медленно, но он набрался энтузиазма и скорости и даже начал улыбаться намного больше. Через некоторое время он остановился, посмотрел на меня и сказал: "Ты подлый ублюдок, ты знаешь это? Но спасибо тебе. Было приятно произносить их имена вслух. Вроде как установилась связь, понимаешь?"
  
   " Я знаю.
  
   Немного позже он спросил: "У тебя есть девушка? Я предполагаю, что вы не женаты. "
  
   "Нет, у меня нет девушки, и нет, я не женат. Так и не нашел ни времени, ни подходящего человека. "
  
   "Разве у тебя нет стремления к чему-то другому?"
  
   - Например, что?
  
   "Например, брак, дети - что-то в этом роде".
  
  
   "Нет. Может быть, однажды я наткнусь на стену и сделаю это, но не сейчас".
  
   "Стена?"
  
   "Момент, когда я обнаруживаю, что есть что-то еще, что я хочу сделать, что жизнь бросит мне случайную карту и использует все шансы, которые мне могли быть предоставлены".
  
   " Случайно? Это другой способ сказать "судьба"?"
  
   - Можешь называть это и так, если хочешь. Жизнь случайна; это не предсказуемо, как думают многие люди. Если бы это было так, самой быстрорастущей отраслью на планете были бы не технологии, социальные сети или альтернативная энергетика; это были бы предсказатели и хироманты. Посмотрите на Дениса: он думал, что он вне этого и чист. Затем появился Рэндом в образе Волошина. "
  
   "Я думаю. Я действительно не думал об этом в таком ключе раньше. " Он некоторое время молчал, и я позволил ему быть, позволяя рокоту двигателя и шинам на дороге делать свое дело. Это успокаивало, быть там, в темноте, особенно после того, через что мы прошли. Не было никакого вторжения извне, ни телефонов, ни движения, ни света.
  
   - Вон тот вертолет, - сказал он в конце концов. "Это было довольно случайно, не так ли?"
  
   "На самом деле, это было довольно предсказуемо, потому что мы знали, что это произойдет. Но экипаж вертолета, теперь они бы сказали, что истребитель был случайным. "
  
   Он усмехнулся, что было хорошим знаком. - Ты думаешь, что однажды врежешься в стену, Портман?
  
   "Думаю, я так и сделаю. До тех пор я выполняю свою работу. Как и ты."
  
   - Ты совсем не похожа на меня. - Он остановился. "Извините. Я не хочу, чтобы это было оскорбительно. Мы просто очень разные люди, ты и я. "
  
   - Ты прав. И это хорошо."
  
   После этого он ничего не сказал, но его слова заставили меня задуматься о моей собственной жизни и о том, как долго это может продолжаться. Мы все делаем выбор, и я никогда не видел, чтобы мой выбор отличался от тысячи других. Я знал других парней в той же сфере деятельности, большинство из них внешне ничем не отличались от Трэвиса; у них была семья, хобби и амбиции, они играли в мяч со своими детьми, и для всех остальных они выглядели нормально снаружи. И вот однажды они натыкаются на стену. Это может быть вызвано тем, что происходит слишком много плохих вещей и слишком много промахов. Кто знает? Некоторые сознательно отмахнулись от этого, но другие решили заняться чем-то другим за оставшееся время.
  
  
   Я ни от чего не отмахивался; я просто еще не достиг этой точки.
  
   Два часа спустя, когда слабый рассвет начал оттеснять ночь, я обнаружил, что у нас есть более насущная проблема, чем судьба. Сзади быстро приближалась машина. Это был первый, кого я увидел со вчерашнего вечера. Он приблизился на расстояние полумили или около того позади нас, затем некоторое время оставался на месте, прежде чем отступить и исчезнуть. Света было недостаточно, чтобы разглядеть тип машины, но мне показалось, что это профиль седана. Возможно, это был попутчик, который искал компанию для поднятия боевого духа на пустынной дороге, прежде чем передумал.
  
   Но у меня были сомнения.
  
  
   СОРОК ДЕВЯТЬ
  
   Aпосле жизни, полной почти безоговорочного успеха и достижений, где привкус любого, приближающегося к разочарованию, ограничивался политическими взлетами и падениями, сенатор Говард Бенсон испытал эмоцию, которую он раньше не испытывал: чувство страха. Двадцать минут назад ему позвонили с номера, назвавшегося Два-Один. Новости были настолько плохими, насколько это возможно.
  
   Уолтер Конкли превратился в нечто большее, чем просто незначительный раздражитель.
  
   "У объекта было две встречи с белой женщиной, идентифицированной как Марселла Криди", - сообщил ему Два-Один, его голос был ровным с тоном незначительного брифинга. "Она хорошо известная в городе детективная халтура".
  
   - Я чертовски хорошо знаю, кто она, - прорычал Бенсон. Он не раз скрещивал мечи с Криди. Она дважды пыталась связать его имя с несанкционированными платежами, произведенными сотрудникам кампании оппозиции, что фактически было фальсификацией результатов голосования, и упомянула его в связи с сокрытием секретных стенограмм, связанных с чрезвычайными вылетами из Ирака и Афганистана. - Вы сказали, две встречи?
  
   - Я так и сделал.
  
   "Почему ты не сказал мне после первого? Это катастрофа."
  
   "Потому что первое было упражнением по вынюхиванию; каждый видел, что было у другого, прежде чем они совершили. Я довольно быстро понял, что они выстраиваются в очередь за другим, поэтому решил, что лучше подождать, пока у меня не будет чего-то более конкретного, чтобы сказать вам. "
  
   Бенсон подавил свой гнев, зная, что другой человек воспримет это как страх. Он сделал глубокий вдох, чтобы успокоить свой голос. - О чем они говорили? - спросил я.
  
   - Ты. И группа "Дюпон Серкл". Имена, даты и подробности - и некоторые цифровые носители. Записи с мобильного телефона."
  
   - Что? - спросил я. Бенсон выругался длинно и громко. Этот маленький ублюдок записывал их?
  
   "Я почти уверен, что вы не хотите, чтобы я читал их здесь и сейчас, - продолжил Два-Один, - поэтому я отправляю материал вам специальным курьером. Должен быть у вас с минуты на минуту."
  
  
   Это было двадцать минут назад, и теперь, когда Бенсон услышал первые десять минут второй встречи, его нутро убивало его. Качество звука записи было слишком четким, чтобы оставить какое-либо недопонимание, и он мог представить Криди в живых деталях, когда она осторожно вытягивала историю из Конкли со всем опытом следователя, которым она была. Она была хороша. Очень хорошо.
  
   И самая большая опасность заключалась в том, что все знали об этом и питались этим. Таков был ее послужной список в разоблачении подноготной административных сбоев и коррупции, когда она обращала свое внимание на что-то - или, чаще всего, на кого-то - связанная с этим цель уже считалась новостными обозревателями как, вероятно, виновная в любом случае, иначе зачем еще Криди утруждать себя поиском?
  
   Все, что нужно было сделать нетерпеливым читателям, это просто подождать, пока она принесет историю домой и докажет это своим обычным способом - с помощью фотографий, стенограмм, свидетельских показаний и, чаще всего, письменных показаний под присягой, подтверждающих ее утверждения.
  
   Запись была болезненной для прослушивания. Согласно записям наблюдения Два-Один, хорек Конкли встречался с ней дважды за шестичасовой период; один раз в баре на 7-й улице, второй раз в квартире, которую она арендовала в качестве места работы, находясь в Вашингтоне. Два-Один сделал запись, что он смог проникнуть внутрь и установить записывающее устройство, когда услышал, как она дает Конкли адрес и договаривается о времени второй встречи.
  
   - Сука, - выругался Бенсон. Он не спросил Два-Один, как ему удалось записать Cready, да он и не хотел знать. Этот человек был экспертом в области наблюдения и тайных операций и явно проходил подготовку у лучших. Он уже некоторое время пользовался его услугами, и этот человек еще ни разу его не подводил. Тот факт, что Бенсон все еще не знал, кто он на самом деле, был вопросом выбора; лучше было держаться на расстоянии и держать руки чистыми там, где речь шла о такой грязной работе.
  
   Он смотрел в окно своего кабинета, на знаменитые достопримечательности Вашингтона, сверкающие на солнце, пока он обдумывал горькие факты. Он должен был предвидеть, что Конкли пойдет на халтуру, как Марселла Криди; она бы разозлилась в тот момент, когда он к ней подошел. Известные сотрудники Белого дома, такие как Конкли, не разговаривали с такими грязными журналистами, как она, если только у них не было чего-то официального, что они хотели передать ... или они хотели говорить строго неофициально. В любом случае это сказало бы ей, что в воздухе витает история - возможная сенсация. Она явно решила не встречаться с Конкли там, где ее могли знать, особенно другие журналисты. Такие возможности, как Конкли, выпадают не каждый день, и она не собиралась делить его с кем-то еще или позволять сопернику перекупить себя.
  
  
   Его внутренности сжались при мысли, что даже когда он сидит здесь, она будет проверять факты и детали, сроки и даты, прежде чем писать краткое предложение для встревоженного редактора.
  
   Дерьмо, решил Бенсон, будет бить по вентилятору долго и громко, и с этим можно было сделать только одно. Он снова выругался. С того первого момента, когда Теллер раскрыл свою продажную натуру в связи с социальными потрясениями в Восточной Европе, он почувствовал, что Конкли был проблемой. Бенсон пошел против своих собственных инстинктов и позволил делу закрыться, полагаясь на жадность Конкли и его инстинкты самосохранения перед лицом разоблачения, чтобы удержать его от разговоров. Но этого было недостаточно.
  
   Теперь ситуация претерпела сейсмические изменения, и он должен был что-то с этим сделать. Он достал свой сотовый телефон и набрал номер. Он прозвенел дважды.
  
   "Два-один".
  
   "Спасибо за материал. Это хорошая работа. Очень хорошо."
  
   " Благодарю вас. Что-нибудь еще?"
  
   Бенсон обдумывал то, что, как он знал, он должен был сделать. Он знал, что до этого дойдет, но откладывал в надежде, что это просто пройдет. Теперь эта надежда исчезла с доски.
  
   " Да. Я хочу, чтобы ты устроил несчастный случай. Вступает в силу немедленно."
  
   - Как пожелаете. Это дорого вам обойдется."
  
   " Конечно. Просто сделай это."
  
   - Очень хорошо. Я буду на связи."
  
   "Подожди". Бенсон не закончил. Его разум рвался вперед, обдумывая чудовищность того, что он только что устроил ... и думая, что, может быть, просто, может быть, этого будет недостаточно. В конце концов, там все еще был бы другой источник информации. " Пусть будет два.
  
   Последовало короткое молчание. - Ты серьезно? - спросил я. Голос был совершенно спокоен, просто задавая вопрос. Но в словах и тоне был намек на осуждение, даже легкое недоверие.
  
   И если было что-то, что Бенсон ненавидел больше, так это осуждение любого рода, особенно его собственных действий или решений.
  
  
   - У тебя с этим какие-то проблемы? - прорычал он. "Или мне следует пойти в другое место?"
  
   - Нет. Но это увеличивает элемент риска."
  
   "Господи. Хорошо - сколько?"
  
   Два-один дал ему цифру, и инстинкт Бенсона подсказал отказаться. Но он понял, что плата за избавление от обоих людей будет курьезом по сравнению с тем, что он и другие заработали бы на энергетических рынках, если бы все сработало и их планы не были разрушены в последнюю минуту.
  
   " Очень хорошо. Он закрыл глаза и почувствовал, как его охватил момент почти сексуального возбуждения. Его инстинктом было разобраться с Конкли, остановить его от дальнейших разговоров и преподать этому трусливому маленькому подонку урок. Но в этом тоже был аспект выживания. Уберите недовольного и вероломного государственного служащего, и дела не будет, каким бы убедительным ни был Криди. Обвинения были именно такими, и без живых доказательств история увянет и умрет. Но в умах некоторых в этом городе всегда будут оставаться подозрения, где поиск выгоды с помощью слухов был почти олимпийским видом спорта. И он слишком много мог потерять, чтобы рисковать попасть под микроскоп, который был инсайдерской информацией.
  
   - Вы уверены? - спросил я. Снова голос Два-Один, настойчивый и мягкий, требующий подтверждения.
  
   " Я уверен. И действительно, он был. Почему бы не протереть доску полностью чистой? Иметь дело с Марселлой Криди было бы расплатой за все горе, которое она причинила ему и другим в прошлом своими обвинениями и предложениями. Не один человек в администрации уволил ее за свой счет, и он знал, что ее уход будет встречен тихими улыбками и поднятыми бокалами по всему городу. Элегантный. Клинический. Финал.
  
   - Оба, - подтвердил он. " И уничтожьте все записи.
  
   " Конечно. Я буду на связи. Следите за новостями Fox News. "
  
  
   ПЯТЬДЕСЯТ
  
   "Wатчман, у вас две неопознанные машины чуть более чем в семи милях сзади и они быстро приближаются. Мы подозреваем ополчение."
  
   Я мог догадаться, кто бы это мог быть, но мне нужно было подтверждение. Я нажимаю кнопку усиления. "Принято. Вы можете описать?"
  
   "Один из них - седан Mitsubishi Lancer. Видимых опознавательных знаков нет, но, похоже, на крыше есть стробоскопическая подсветка. Другой - легкий внедорожник, предположительно УАЗ 469-й модели, зеленого цвета. "
  
   Черт. Серый костюм. Так и должно было быть. И Lancer может быть седаном, который появился некоторое время назад, прежде чем снова исчезнуть.
  
   Те же две машины, которые появились у отеля "Типол".
  
   У меня не было возможности узнать, на кого работал Серый Костюм, но сейчас это действительно не имело значения. Он, вероятно, работал на украинское министерство внутренних дел, но поскольку считалось, что в эту организацию проникли офицеры, связанные с российским ГРУ или ФСБ, его настоящие боссы, скорее всего, сидели в Москве.
  
   Это, безусловно, объяснило бы, как он смог проложить себе дорогу по стране и почему он был так полон решимости снова заполучить Эда Трэвиса. Если дело дойдет до драки, то наличие сотрудника Госдепартамента США в их руках будет считаться хорошим рычагом в любой словесной войне по поводу участия Москвы в Украине и Крыму.
  
   Семь километров. Меньше пяти миль. Это был недостаточно большой разрыв; Land Cruiser был достаточно прочным, но далеко не лучшим, когда дело касалось скорости. "Лансер" может легко обогнать нас в течение нескольких минут, и "УАЗ" не будет сильно отставать.
  
   Трэвис быстро понял намек. " Это они, не так ли? Как они нас нашли?" Он повернулся и изучил дорогу позади нас, но она была видна примерно на полмили, прежде чем исчезнуть за горизонтом.
  
   "Они вычислили, в какую сторону мы направлялись из Павлограда, и накрыли землю. Не то чтобы у нас было слишком много вариантов. " Количество пробок резко сократилось за последние несколько часов, поскольку напряженность распространилась по всей стране, поэтому любые транспортные средства с двумя мужчинами было бы легко обнаружить. Я предполагаю, что человек на стоянке подержанных автомобилей слишком стремился сменить Isuzu, и это каким-то образом попало на радар. Он бы не сопротивлялся больше двух минут, если бы столкнулся с вопросами о том, где он его взял, и следующим этапом охоты было бы выследить Ленд Крузер, который мы взяли взамен.
  
  
   Я сказал Линдси: "Мне нужно съехать с этой дороги. Что у тебя есть?"
  
   Несколько мгновений помех, затем: "В двух милях впереди вашего местоположения есть небольшое озеро с подъездной дорожкой и чем-то похожим на мертвую землю за ним. Кроме того, мы говорим, может быть, о пятнадцати милях открытой местности и нулевом прикрытии. "
  
   - Принято. Я проверил одометр и отметил цифры, затем нажал на педаль. Любой способ свернуть с этой дороги стоил того, чтобы попробовать. Это дало бы мне некоторый контроль над ситуацией и было лучше, чем оставаться в поле их зрения, когда они могли уничтожить нас в любое время, когда им этого захочется.
  
   - Проверь, готова ли наша огневая мощь, " сказала я Трэвису.
  
   Ему не нужно было повторять дважды. Он нажал на кнопку, чтобы опустить сиденье, затем скользнул на заднее сиденье и занялся делом. Я слышал, как он извлекает магазины и перезаряжает, и когда он закончил, он поймал мой взгляд в зеркале. - Ты так и не сказал, откуда это взялось.
  
   - Ты никогда не спрашивал. Я немного порылся в поисках пищи. Я люблю импровизировать."
  
   Он скользнул обратно на переднее сиденье, кряхтя от боли и схватившись за ребра. Теперь ему не на чем было сосредоточиться, дискомфорт становился очевидным. Я вручил ему блистерную упаковку обезболивающих и сказал ему принять две таблетки, и наблюдал, как он это делал. Если все станет страшно, мне нужно, чтобы он был готов к действию, а не катался, не в силах пошевелиться.
  
   Поворот появился на кнопке. Это был чуть больше, чем разрыв в траве, почти незаметный на скорости. Я рассчитывал, что он останется таким же для двух машин позади нас. Мы наткнулись на несколько колей, прежде чем врезаться в участок высокой травы, который издавал хриплый шелестящий звук, когда мы спускались по длинному склону. На дне лежало озеро, зеркально спокойное и темное, как ночь, окруженное камышом и какими-то редкими кустами. Я молился, чтобы никто не решил сегодня порыбачить; их ждал бы сюрприз.
  
   Я объехал с другой стороны и поднялся по короткому склону на более высокую местность. Через четыреста ярдов земля снова пошла под уклон за гранитным выступом. Это был тупик. Я остановился и выпрыгнул.
  
  
   На данный момент мы были в хорошей позиции, укрыты от дороги, и все, что мы могли сделать, это переждать. Я вернулся на вершину склона и лег с биноклем, откуда мне была хорошо видна дорога, уходящая назад по крайней мере на милю, может быть, больше. Там было пусто.
  
   " Мы здесь в безопасности? Эти следы на траве выглядят довольно очевидными. "
  
   Он был прав. Я проверил место, где мы съехали с дороги. Обочина выглядела нормально, там, где трава была скудной и уплотненной. Но там, где мы достигли более длинного роста, было легко увидеть, где колеса оставили двойные следы, четкий признак для любого, кто использует свои глаза. Я не мог сказать, выглядели ли они так же очевидно с дороги, но был только один способ выяснить.
  
   У меня было минут пятнадцать, может, чуть больше. Еще немного, и у нас будут проблемы.
  
   Я протянула Трэвису бинокль. "Оставайся здесь и наблюдай. Я возвращаюсь, чтобы замести следы."
  
   - У нас нет времени. Ты слышал Линдси. Они прямо за нами."
  
   - Вот почему мне нужно, чтобы ты остался здесь. Следите за дорогой и свистите, если увидите, что они приближаются. "
  
   Я не стал тратить время на споры, а вернулся к Land Cruiser и достал Ero. Если бы мне пришлось рисковать лицом к лицу с противником, я бы предпочел какой-нибудь крупный хэви-метал.
  
   Я побежал обратно вокруг озера, вспугнув трех диких уток из камышей. Они развернулись в идеальном строю, громко протестуя, и направились на запад, что я воспринял как хорошее предзнаменование. В любое другое время это было бы хорошим местом, чтобы остановиться на некоторое время и полюбоваться пейзажем. Но прямо сейчас это была роскошь, которую я не мог себе позволить.
  
   Я остановился, прежде чем подняться на последний склон, чтобы отломить ветку от куста у кромки воды, затем побежал к дороге. Мои бедра начали гореть, когда я достиг вершины, и я подумал, что если в последнее время я не получал достаточно упражнений, это, вероятно, скоро изменится.
  
   Ничего не видно. Я проверил обочину и заметил пару отметин в короткой траве, где мы сошли с металлизированной поверхности, поэтому я чистил их веткой, пока стебли не выросли более или менее вертикально. Это было не идеально, но это было лучшее, что я мог сделать.
  
   Я двинулась назад вниз по склону, возвращая на место более длинную траву, и как раз достигла подножия, когда услышала длинный предупреждающий свист Трэвиса.
  
   У меня не было времени.
  
  
   ПЯТЬДЕСЯТ ОДИН
  
   Bвнимание Райана Каллахана было оторвано от экрана, показывающего местоположение Сторожа и двух машин, отслеживающих его, прибытием внутреннего посыльного. Мужчина держал запечатанный конверт. Он передал его, получил подпись и исчез тем же путем, которым пришел.
  
   Каллахан вскрыл конверт, одним глазом глядя на экран. Единственный лист бумаги внутри содержал подробные результаты исследования частного детектива Греба Волошина. В нем был указан его домашний адрес, место работы и некоторые факты о BJ Group, его работодателях. Каллахан собирался отложить его в сторону, чтобы прочитать позже, когда заметил знакомую аббревиатуру ниже по странице.
  
   ФСО.
  
   Он почувствовал, как толчок прошел сквозь него. ФСО была российской федеральной службой охраны, отвечающей, среди прочего, за безопасность российского президента и других высокопоставленных министров. Это были телохранители высшего порядка, похожие на спецназ Секретной службы президента США. Для большинства западных наблюдателей ФСО была просто еще одним подразделением некогда всемогущего КГБ, а ныне ФСБ.
  
   И Греб Волошин был указан как бывший сотрудник этой организации.
  
   - Ты справишься с этим? - спросил он Линдси. "Кое-что произошло." Он поднял свой пейджер. "Позвони мне, если что-нибудь случится - я буду недалеко".
  
   - Да, сэр. Конечно."
  
   Каллахан ненавидел оставлять ее в такой важный момент, но было кое-что, с чем он должен был справиться, и это не могло ждать. Он поспешил по коридору и поднялся на лифте в исследовательский отдел, где был составлен отчет о Волошине. Он проверил имя исследователя, указанное внизу формы, за которым следовала подпись. Дэвид Эндрюс. Он был одним из команды ИТ-специалистов и специалистов по разведке, которые рылись в самых темных уголках Интернета и инициировали расследования в отношении любых офицеров, таких как Каллахан. Это была напряженная работа, требовавшая абсолютной сосредоточенности и точности. Особой силой Эндрюса было его знание нынешнего российского аппарата безопасности и разведки и его истории.
  
  
   Он нашел Эндрюса и отвел его в сторону. "Я не обязан спрашивать, уверены ли вы в своих фактах, - сказал он, - но есть ли у нас какой-либо способ узнать, связан ли Волошин все еще с ФСО?"
  
   Эндрюс понимающе улыбнулся. Он был невысоким и коренастым, с тонкими усиками и цветом лица человека, который слишком много времени провел под землей, вдали от солнечного света. "Как сурок", - не без злобы подумал Каллагэн. Только особенно умный.
  
   - Они всегда на связи, сэр. Такие парни, как он, могут уйти со службы, так же, как ФСБ и СБП - служба безопасности президента, - но здесь замешано нечто большее, чем просто корпоративный дух; они обязаны постоянно оставаться на связи. Как вспомогательные силы, я полагаю. Как мы начинаем узнавать из событий на Украине в данный момент и в Южной Осетии ранее, некоторые из этих людей были отправлены на ферму с осознанной миссией. "
  
   " Чтобы сделать что?
  
   "Проникнуть в правительственные ведомства в бывших государствах-сателлитах бывшей Российской Федерации. Мы знаем, что в рядах украинского министерства иностранных дел и их разведывательных служб и служб безопасности есть бывшие сотрудники ФСБ и ГРУ, а также несколько правительственных учреждений. Так они все делают: проникают и захватывают власть. К тому времени, когда кто-нибудь узнает, что происходит, обычно уже слишком поздно. " Он ухмыльнулся и сделал пальцами знаки в виде кроличьих ушей. "Как коллектив Боргов".
  
   "Что?" Каллахан нахмурился. Он никогда не был до конца уверен, что с некоторыми из здешних придурковатых типов они тихо подшучивают над ним или нет.
  
   - "Звездный путь", сэр. Коллектив Боргов был инопланетной расой, которая... - Эндрюс остановился, почувствовав, что потерял слушателя с первых двух слов. Он был прав.
  
   " Но Волошин работает в частной охранной компании, базирующейся в Киеве.
  
   "То же самое, другая форма. Во время моего исследования Волошина я нашел ссылки на BJ Security, работающую в России по контрактам, выданным правительственными ведомствами, и по прямым приказам российских военных и сотрудников службы безопасности. Но у них также есть связи с российской организованной преступностью. Фактически, один из их директоров недавно отбыл пятилетний срок за грабеж. Это довольно разнообразная организация и намного больше, чем показывает их публичное лицо. На самом деле, - добавил он, - я недавно распространил отчет, в котором сообщалось, что BJ Group открыла представительство здесь, в Вашингтоне, округ Колумбия ".
  
  
   - Что? - спросил я.
  
   - Да, сэр. Я полагаю, что с тех пор за этим следили, но в досье пока ничего нет. Я проверил."
  
   "Что, они просто наблюдают за этим?"
  
   - Да, сэр. ФБР и Министерство внутренних дел спорят о том, оставить ли их в покое, пока они не совершат ошибку, или закрыть их. Проблема в том, что если они это сделают, парень может уйти в подполье, и они не будут знать, где он. "
  
   Это имело смысл, подумал Каллахан. Держите своих подозреваемых там, где вы можете их видеть. "Ты сказал гай. Один человек?"
  
   - Да, сэр. Имя Гас Боранов. Выглядит, одевается и звучит всеамерикански, но я предполагаю, что его сердце - чистый Кремль. У него хороший офис в центре города, и он много развлекается. " Он цинично усмехнулся. "Я думаю, они не верят в экономию при путешествиях".
  
   Каллахан чувствовал себя так, словно жил в пузыре. С другой стороны, именно поэтому ЦРУ нанимало таких людей, как Эндрюс: следить за погодой и тем, что еще там происходит. Эта новость изменила весь ход его мыслей. - Верно. Так в чем суть дела с этим Гребом Волошиным?"
  
   "Итог?" Эндрюс пожал плечами. "Суть в том, что у меня сейчас нет окончательных доказательств, но я готов поспорить на машину моей подруги, а это очень хороший "Мустанг" 1978 года выпуска, что Волошин все еще служит в ФСБ или ФСО". Он улыбнулся с абсолютной уверенностью человека, знающего свое дело. - И ты можешь отнести это в банк. Сэр."
  
  
   ПЯТЬДЕСЯТ ДВА
  
   Я отбросил ветку и побежал обратно вокруг озера. Я направлялся вверх по склону, когда услышал три коротких свиста и, подняв голову, увидел, как Трэвис отчаянно махнул рукой вниз, подавая сигнал "бей по палубе", прежде чем он исчез из виду.
  
   Даже двигаясь на высокой скорости, настроенный двигатель Lancer не унес далеко и был почти на мне, прежде чем я это понял. Я упал на землю и услышал гудение на дороге, когда он проезжал мимо. Затем я услышал более резкий звук приближающегося УАЗа. Я остался на месте и взвел курок Ero. "Лансер" ехал бы слишком быстро, чтобы разглядеть какие-либо детали на уровне земли, но "УАЗ" создавал тяжелую погоду, и у людей внутри было бы больше времени, чтобы изучить окружающую местность.
  
   Я подождал, пока пронесся пронзительный вой шин, и сосчитал до десяти. Никакого замедления, никакого изменения звука двигателя. Пропал.
  
   Я сосчитал еще раз до десяти, чтобы быть уверенным, затем поднялся на ноги и побежал.
  
   Я был почти на вершине склона, когда услышал визг тормозов позади меня. Я обернулся и увидел, как УАЗ делает виртуальный поворот на девяносто градусов с дороги, его шины заикались, теряя сцепление с поверхностью. Он перелетел через обочину и начал спускаться по склону, а солдат сзади высунул винтовку из окна и начал стрелять.
  
   Он был хорош. Я предположил, что его обучали стрелять на ходу, и, вероятно, он был членом российского рейдерского отряда. Я услышал щелканье выстрелов, пролетающих мимо меня, и увидел, как трава вздымается злобными комками, выстрелы преследуют меня вверх по склону, как разъяренные шершни. Что-то дернуло меня за рукав, и я понял, что мне не везет. Я нырнул со склона и откатился в укрытие.
  
   УАЗ все еще приближался, следуя той же дорогой вокруг озера, по которой мы только что проехали, двигатель выл, когда водитель давил на него изо всех сил.
  
   Я выглянул и выровнял Ero, ожидая подходящего момента. Там, где я лежал, я был в мертвой земле. Если бы появился УАЗ, у меня было бы, может быть, две секунды, чтобы открыть огонь и вывести их из игры.
  
  
   Двигатель начал скрежетать, когда он врезался в склон, и я приготовился к этому, следуя за звуком, когда он приближался.
  
   Затем я услышал ровный лай полуавтомата, стреляющего равномерно распределенными очередями.
  
   Трэвис?
  
   Я поднял глаза. Он был на возвышении надо мной, используя двуручный захват, широко расставив ноги и стреляя вниз по склону во встречный автомобиль. Он был прямо на виду, и выглядел бледным и неуверенным, но решительным, и, очевидно, помнил достаточно из упражнений с боевой стрельбой, чтобы знать, что делать.
  
   Звук двигателя УАЗа изменился и на несколько секунд повысился, превратившись в визг, затем он смолк, и Трэвис прекратил стрельбу. "Портман, давай!"
  
   Я вскарабкался по склону и оглянулся. УАЗ был погружен носом в озеро, грязная вода омывала основание лобового стекла, а пар струился по лобовому стеклу и крыше. Я видел, как водитель навалился на руль, но двое солдат уже выбрались из кузова и отчаянно катились в камыши в поисках укрытия. Один из них повернулся и произвел пару беспорядочных выстрелов из своей винтовки, прежде чем исчезнуть.
  
   Я дал ответную очередь из Ero, разметав камыш и проделав дыры в боковых панелях и окнах УАЗа.
  
   Тишина.
  
   - Хорошая работа, " сказала я Трэвису. - Бери машину, и я проверю их.
  
   Я побежал обратно к УАЗику. Водитель был без сознания, повалился на руль с окровавленным лицом. Я подошел к тому месту, где видел, как двое солдат нырнули в укрытие, готовые открыть ответный огонь, если они начнут стрелять. Но в этом не было необходимости. Первый потерял свое оружие и зажимал кровавую рану на ноге. Когда он увидел меня, он забыл о ране и покачал головой, вскидывая пустые руки. Я жестом велел ему оставаться на месте и пошел искать своего приятеля. Он был наполовину в воде, но его поддерживали камыши, и он широко раскинул руки. Он выглядел ошеломленным и мокрым, вся борьба ушла из него.
  
   Я вытащил обоих мужчин на твердую землю и велел им лечь спина к спине, затем развязал шнурки на их ботинках и связал большие пальцы вместе. Это было бы неудобно, но терпимо. И, по крайней мере, они были живы, чтобы рассказать историю. Я проверил ногу раненого, но это был не убийца. Водитель приходил в себя, поэтому я оставил его там, где он был.
  
  
   Трэвис подъехал на "Лэнд крузере", и я забралась внутрь. Он повел нас обратно вокруг озера и вверх по другой стороне, и мы вернулись на дорогу, ведущую на запад.
  
   Улан приближался к нам, поднимая пыль.
  
   "Продолжай идти", - сказала я Трэвису и взяла "Грач". Ero был практически пуст, и я не хотел менять оружие в середине боя, если до этого дойдет.
  
   Так и было.
  
   Улан увидел нас и замедлил ход, затем развернулся поперек дороги, чтобы преградить нам путь. Никто не вышел, и я подумал, что они были готовы двигаться, если мы попытаемся протиснуться мимо них. Все, что требовалось, это подтолкнуть, и мы были бы в стороне от дороги и беспомощны.
  
   Мы дошли до ста ярдов, когда я сказал: "Остановись".
  
   Такого рода вещи могли бы продолжаться весь день, если бы я не нейтрализовал их. Насколько я знал, у них было подкрепление на пути сюда или другие впереди нас, готовые перекрыть дорогу. Пора было объявлять привал.
  
   Трэвис сильно нажал на педаль, и Land Cruiser развернуло вбок, так как тормоза сработали неравномерно. Я вышел из машины до того, как она перестала двигаться, и направился к Lancer. Я мог видеть, как Серый Костюм сидит там, наблюдая за мной с открытым ртом, а водитель лихорадочно переключает передачу, чтобы ехать.
  
   Это было то, чего они не ожидали. В их мире беглецы просто не выходят из своих машин и не идут навстречу неприятностям.
  
   Ну, это так и есть.
  
   Я дважды выстрелил в ближние шины, когда приближался к машине, и еще дважды в блок двигателя, убив его насмерть. Или, может быть, водитель остановил его в спешке, чтобы двигаться. Для пущего эффекта я всаживаю еще одну пулю в заднее стекло. Я был в машине, делая входящие выстрелы, и шум от удара был значительным. Неважно, насколько вы опытны, когда разбивается окно, этого достаточно, чтобы расшевелить мозг и задержать реакцию.
  
   Двое мужчин сидели очень тихо.
  
   Я просигналил им, чтобы они выходили из машины, и сказал им сесть на землю на обочине дороги. Водитель был в стандартной полицейской форме, но он не был похож на настоящего полицейского, и его трясло от нервов. Серый Костюм был совершенно другим животным; он выглядел достаточно безумным, чтобы плеваться, но держал рот на замке. Мудрый человек.
  
  
   Я жестом показала Трэвису проезжать мимо. Это было трудно, но он справился. Затем я наклонился к "Лансеру", отключил автомагнитолу и бросил найденный мобильный телефон в канаву на обочине дороги.
  
  
   ПЯТЬДЕСЯТ ТРИ
  
   Wалтер Конкли впервые за несколько дней почувствовал себя расслабленным. После второй встречи с Марселлой Криди, на этот раз у нее дома, и вдаваясь в гораздо более подробные подробности о своих встречах с Dupont Group, о датах, времени, обсуждаемых темах и даже некоторых записях недавних переговоров, он испытал чувство огромного облегчения от того, на что она согласилась. Его собственное положение новообретенного "Глубокого глотка" будет защищено любой ценой, и Криди заявила, что обнаружила достаточно информации о Бенсоне и его друзьях из группы Dupont Circle, чтобы подтвердить, что она будет преследовать их со всем, что у нее есть.
  
   Он глубоко вздохнул и хихикнул с почти детским чувством возбуждения. С его плеч свалился огромный груз, и он почувствовал себя новым человеком. Репутация Креди в Вашингтоне, округ Колумбия, была потрясающей. Она была питбулем для новостных гончих-расследователей, и как только она начинала расследовать дело, конец уже был виден. Все, что ей нужно было сделать, это бросить пакет расследований на стол редактора новостей, и последствия были гарантированы и потрясающими.
  
   Он решил пройтись, обдумывая свой следующий шаг. Пребывание в Белом доме может оказаться не совсем комфортным после того, как история разразилась, и он уже навел несколько справок о собственности в Катскиллах в штате Нью-Йорк. У него было много историй, которые он мог рассказать, и всегда был спрос на мемуары и крупицы сплетен от таких знающих людей, как он сам. Он уже мог представить себе колонку "insider", опубликованную в различных газетах, и кто знает - может быть, сделка с книгой?
  
   Он направился на северо-запад к Коннектикут-авеню, затем поплыл дальше, нуждаясь в упражнении, его разум был в смятении, когда он рассматривал возможности, открытые для одинокого человека с достаточным количеством денег, чтобы чувствовать себя комфортно в мире, который не задавал бы слишком много вопросов. Время забыть о его недостатке осмотрительности и о том, как он позволил другим втянуть себя в это; время дать отпор и позволить другим слушать ежедневные ссоры и ссоры между теми, кто влияет на внутреннюю и внешнюю политику в медвежьей яме, которой был Вашингтон.
  
  
   Он оказался недалеко от района Пэрроттс-Вудс и удивился, как ему удалось пройти так далеко, не заметив. Он улыбнулся про себя. Возможно, это было признаком вновь обретенного интереса к жизни; быть свободным и способным делать все, что, черт возьми, он хотел, когда он хотел.
  
   Он решил поужинать в каком-нибудь особенном месте и достал свой мобильный телефон. Возможно, немного рано праздновать, но он чувствовал, что должен себе хотя бы немного чего-то хорошего. Возможно, французское меню. И хорошее бургундское - Бруйи. Он уже ощущал его вкус вместе с ощущением победы.
  
   Он проверил улицу и повернул, чтобы перейти, когда не увидел никакого движения.
  
   Экран телефона ярко вспыхнул, когда его большой палец случайно коснулся клавиш, и он автоматически опустил взгляд, отводя глаза от дороги. Этого было достаточно. Его разум наполнился мыслями о предстоящих удовольствиях, в то же время медленно регистрируя неизменный домашний экран и отсутствие входящих сообщений. Одновременно его слуховые органы уловили рев мощного двигателя автомобиля, который приближался очень быстро.
  
   Его последней мыслью было, что это слишком быстро для этих улиц.
  
   Когда он поднял глаза, было слишком поздно.
  
  
   ПЯТЬДЕСЯТ ЧЕТЫРЕ
  
   Mарселла Криди сидела и смотрела на экран своего ноутбука, где она излагала основные детали того, что узнала от Уолтера Конкли. Она была слишком опытна, чтобы быть в восторге от того, что теперь знала, слишком закалена, чтобы чувствовать что-либо, кроме тихого удовлетворения от обещания того, что ждет впереди. Она раскрыла других мужчин и женщин, вовлеченных в коррупцию, двурушничество и откровенную преступность в огромных масштабах; но члены группы, которую Конкли назвал группой Dupont Circle, были чем-то другим. Особенно Бенсон.
  
   Она имела лишь смутное представление о Чапине, Теллере и Касслере - человеке, которого она считала давно умершим, - но бывший сенатор от Вирджинии был большим зверем, который займет самое сердце истории, снабдив ее мясом, которое заставит ее летать. Финансовые инвесторы, банкиры, юристы - даже бывшие члены разведывательного сообщества времен холодной войны - были крупной дичью, но Бенсон стал бы самой крупной жертвой из всех. Резонанс, вызванный показаниями Конкли, будет эхом отдаваться в Вашингтоне, округ Колумбия, и по всей стране в течение многих лет.
  
   Она решила отпраздновать это выпивкой при мысли о предстоящем падении Бенсона в немилость. Сначала она прошлась по комнате, поправляя подушки, поправляя кое-что тут и там. Она пожалела, что пригласила Конкли в свою квартиру, которую она обычно использовала как свое личное пространство, отступление от ежедневной рутины интервью и репортажей. Но с тем, что Конкли обещал раскрыть в деталях, она не доверяла никому другому, чтобы быть достаточно приватным. И ей нужно было абсолютное доверие к своему окружению, чтобы изложить факты, которые эффективно пригвоздили бы группу Dupont Circle к стене.
  
   Когда она подняла графин с виски, она услышала жужжание домофона. Она подошла и нажала на кнопку.
  
   - Да? - спросил я.
  
   " Это Уолтер Конкли. У меня есть кое-что еще... - Голос был неразборчив, и остальные его слова потонули в грохоте опускающегося катка грузовика. Может быть, у него были более пикантные подробности, о которых он забыл. Господи, например, что Бенсон была в постели с президентом Северной Кореи? Или он просто струсил и хотел отказаться от своей истории?
  
  
   Никаких шансов, не сейчас. Это становилось глобальным. Она нажала на кнопку.
  
   "Давай поднимайся".
  
   Через две минуты раздался звонок в дверь, и она пошла по коридору с виски в руке и уже испытывая легкое пьянящее чувство. Ей нужна была еда, чтобы противостоять алкоголю. Она за весь день не съела ни кусочка. Но это может подождать. Может быть, она пошлет за пиццей и сделает все это и вычистит пыль.
  
   Она открыла дверь, и в поле зрения появился мужчина, которого она никогда раньше не встречала. Он был элегантно одет, молод и даже красив, если вам нравятся мужчины в очках от Кларка Кента и с большими карими глазами. Возможно, государственный служащий среднего звена или корпоративный менеджер среднего звена на пути к карьерной лестнице.
  
   - Кто вы? - спросила она и наклонилась вперед, чтобы посмотреть мимо него, ожидая увидеть Уолтера Конкли, притаившегося на заднем плане. - Тебе не следует вставать...
  
   Мужчина шагнул к ней, прежде чем она успела отодвинуться, и она почувствовала его дыхание на своей щеке. В тот же момент она почувствовала острую боль в боку, шокирующую и ледяную. Всего на краткий миг ее охватило чувство невесомости, и она почувствовала, как из ее руки вынимают стакан с виски. Затем ее ноги подкосились, и она начала падать в длинный, темнеющий туннель.
  
  
   ПЯТЬДЕСЯТ ПЯТЬ
  
   "Яс этим покончено."
  
   Бенсон услышал слова на своем мобильном телефоне, когда проезжал через пригород Вашингтона, округ Колумбия, и испытал смесь облегчения и опасения. Облегчение, потому что у него не было другого выбора, кроме как позаботиться о Конкли навсегда. Маленький человек был раковым заболеванием, которое нужно было удалить. Что касается Cready, это было по-другому; это была расплата, и она стоила каждого цента требуемого гонорара.
  
   Предчувствие было чем-то другим. Решительные действия всегда сопряжены с риском, как бы ты ни старался быть осторожным. У него не было причин не доверять человеку, которого он знал как Два-Один, тому, кому он приказал организовать убийство Конкли и Криди. Он знал о нем достаточно - не все, но достаточно, - чтобы гарантировать его молчание по этому вопросу. Но, как он узнал за более чем сорок лет работы в политике, никогда не бывает стопроцентной уверенности. И у людей был способ удивлять тебя все время.
  
   Он стряхнул с себя сомнения и отклонил тему как закрытую. - Хорошо. Благодарю вас."
  
   "Я буду с нетерпением ждать оплаты, как обычно".
  
   - Ты получишь это, не волнуйся.
  
   Бенсон отключил звонок. Но предчувствие не покидало его. Даже после того, как он организовал еще одну встречу группы Dupont, возникла проблема, которая просто не могла исчезнуть.
  
   Он задавался вопросом, был ли это способ, которым Два-Один попросил его заплатить, который дошел до него. Этот человек обычно выполнял работу, которую ему поручали, не задавая вопросов. И Бенсон договорился об оплате в течение двадцати четырех часов после завершения. Это был способ, которым они работали, каждый зависел от другого, разрозненное, но удовлетворительное соглашение.
  
   Он подумал, не пора ли пересмотреть свое соглашение с Два-Один. Возможно, этот человек становился жадным. Жадность, как он хорошо знал, имела свойство разрывать связи и нарушать любые чувства лояльности. Если бы это было так, пусть будет так - в этом городе всегда был кто-то другой, кто мог справиться с такой же работой.
  
   Он позвонил Джейсону Сьюэллу, чтобы узнать последние новости о ситуации со Сторожем. Внимательно следя за этим до сих пор, может показаться странным, если он внезапно потеряет интерес.
  
  
   "Мне очень жаль, сенатор, но я не в состоянии обсуждать этот вопрос". Безошибочный тон окончательности в ответе Сьюэлла стал неожиданностью. Он привык, чтобы на его вопросы отвечали мгновенно, и воспринял это как личное оскорбление.
  
   " Что значит, вы не можете это обсуждать? Нужно ли мне напоминать вам, что снятие ставней с этой операции может быть воспринято в некоторых кругах как форма обструкции? Вы, как никто другой, должны знать, что в Лэнгли этого уже было достаточно. "
  
   "Я осведомлен о мнениях, высказанных о нас, сенатор. Но у нас есть свои процедуры. Частью нашего мандата является обеспечение того, чтобы оперативные операции никоим образом не подвергались риску. Бывают случаи, когда обстоятельства вынуждают нас повышать уровень нашей безопасности, и это один из них. Секция нашего объекта, занимающаяся работой Сторожа, теперь закрыта для второстепенного персонала. "
  
   " Что, черт возьми, ты несешь, Сьюэлл? Бенсон зарычал, на мгновение забывшись. "Я не какой-нибудь мелкий политик в городе на светской вечеринке, и я не должен напоминать вам о моем положении в разведывательном сообществе в отношении одобрения специальных мероприятий, особенно вашей организации".
  
   - Я об этом помнил, сенатор. Для человека, который всегда проявлял должное уважение, Сьюэлл казался на удивление невозмутимым из-за бахвальства Бенсона. "Теперь, если вы меня извините, я должен проинформировать Белый дом".
  
   Раздался щелчок, и он исчез.
  
  
   ПЯТЬДЕСЯТ ШЕСТЬ
  
   "Я слышал, Уолтера Конкли сбила машина." Чапин смотрел в потолок библиотеки, выражение его лица было задумчивым. Он, казалось, не был слишком огорчен новостями, но явно намеревался высказать свою точку зрения. "Ты слышал это, Говард?"
  
   - Я что-то слышал об этом. Бенсон проверял сообщения на своем телефоне, нажимая на кнопки и хмурясь из-за отсутствия ответа. " Жаль. Он был нам полезен. Вот в чем проблема с движением в этом городе; оно настолько вышло из-под контроля, что теперь даже переходить проклятые улицы небезопасно. "
  
   - Я не говорил, что он переходил улицу.
  
   " Нет, ты этого не делал. Бенсон положил свой мобильный телефон и холодно улыбнулся. "Но мой источник в Белом доме знал. Им позвонили в тот момент, когда полиция увидела удостоверение Конкли. "
  
   Теллер и Касслер, по-видимому, не подозревающие о каких-либо скрытых сообщениях, передаваемых между двумя мужчинами, выразили шок и сожаление в связи с кончиной Конкли. Но их комментариям не хватало реальной глубины; Конкли никогда не был одним из них, и вскоре они перешли к другим, более насущным вопросам, таким как обсуждение текущих изменений на европейском и мировом рынках. В частности, они говорили о вопросах, связанных с потенциальными проблемами поставок энергии по украинским трубопроводам.
  
   - Мы приближаемся, - сказал им Бенсон. "Это медленный прогресс, но события последних двух дней помогли сосредоточить несколько умов".
  
   - Например? - спросил Теллер.
  
   "Например, что Трэвис в опасности, а активы ЦРУ арестованы или убиты при попытке помочь ему. Москва, наконец, начала жаловаться на вмешательство США и посылать переговорщика для переговоров с тем, что они называют "разрозненными группами", но это их сокращение для пророссийских повстанцев и как мы должны заниматься своими делами, потому что они занимаются своими. " Он хмыкнул. "Как вы, возможно, помните, я предположил, что это может произойти, когда ЦРУ решило послать подрядчика, чтобы вытащить его".
  
   - Да, и вы были совершенно правы, Говард, - поздравил его Чапин. В его тоне слышалась легкая снисходительность. - Как там обстоят дела? Ты мало говорил об этом."
  
  
   Бенсон поерзал на стуле. У Чапина появились признаки того, что ему становится трудно, и он задавался вопросом, было ли это результатом его проблем со здоровьем. Не то чтобы его это так или иначе волновало, пока старик оставался на стороне.
  
   В глубине души он все еще был в ярости, обнаружив, что его закрыли от информации в Лэнгли, а вопросы Чапина только напоминали ему о его внезапной неспособности оказать какое-то давление там, где это могло иметь значение. В комнате поддержки операций, отвечающей за помощь Сторожу, теперь действовали правила красного света, фактически запрещающие вход всем, кроме непосредственного и старшего персонала. Он пытался продвинуть Джейсона Сьюэлла дальше в этом вопросе и даже обратился к самому режиссеру. Но ответ был тот же: учреждение теперь закрыто для всего второстепенного персонала, включая его самого. Не то чтобы он собирался рассказывать этим людям, поскольку он считал предметом гордости то, что он мог пойти почти куда угодно без каких-либо препятствий.
  
   - Это вышло за рамки любого контроля, который я мог бы иметь, - неопределенно пробормотал он. "В любом случае, что бы ни случилось сейчас, это не повлияет на наши планы на будущее. Президент Путин позаботился об этом."
  
   - Какие у него последние новости о ситуации?
  
   - Не очень. Он продолжает отрицать любое участие России и предполагает, что любые "иностранные" боевики, помогающие повстанцам, являются "патриотами". "
  
   "Хорошо". Чапин встал и посмотрел на Теллера и Касслера. "Давай встретимся снова, когда что-нибудь прояснится. Продолжайте проверять ящик голосовой почты на наличие сообщений. "
  
   Когда мужчины вышли из комнаты, Чапин тронул Бенсона за рукав. Старший юрист подождал, пока остальные пройдут по коридору, прежде чем мягко сказать: "Я думаю, было достаточно несчастных случаев, Говард, не так ли? Я не уверен, как далеко, по-твоему, ты можешь зайти, но мне бы не хотелось, чтобы это распространилось дальше. "
  
   - Что ты имеешь в виду? Бенсон изо всех сил старался выглядеть невинным, но дьявольский блеск, таившийся в его глазах, был неубедительным. Несмотря на кратковременную неудачу с доступом в Лэнгли, он слишком наслаждался тайной властью, которой обладал в других местах, и установление окончательного контроля над Конкли и Криди было как выстрел в руку.
  
   Старший юрист был слишком опытен, чтобы не заметить этого. На протяжении многих лет он видел похожие выражения в глазах других людей; в основном таких, как Бенсон, которые любили отдавать приказы, но редко, если вообще когда-либо, выполняли их. Со временем он пришел к выводу, что для них это была потребность, нечто первобытное, долгое время скрытое обстоятельствами и образом жизни, но которое в конце концов вышло на поверхность. Несколько мгновений он изучал лицо сенатора и задавался вопросом, что они создали между собой. Или оно всегда было там, ожидая, когда всплывет на поверхность. Неужели Бенсон скрывал другую личность все эти годы, и их нынешняя ситуация теперь позволяла ему оправдываться перед некоторыми тайными желаниями?
  
  
   Если так, то пришло время обуздать его, пока он не зашел слишком далеко и не погубил их всех.
  
   Его хватка на руке Бенсона усилилась. Хотя он явно не был добр к тем, кто его знал, у адвоката все еще были сильные руки. " Я не дурак, Говард. Я знаю, каково это - иметь власть принимать решения о жизни и смерти. В свое время мне приходилось использовать его не раз. Но я так и не привык к этому, не то что некоторые. Не такой, как ты."
  
   Бенсон попытался стряхнуть его, но безуспешно. " О чем ты говоришь, старик?
  
   Чапин наклонился ближе, когда стажер прошел мимо и исчез в коридоре. - Я говорю, на всякий случай, если ты считаешь, что любой из нас, оказавшийся ближе к дому, может стать - как ты их однажды назвал - "жертвами войны"? - вы могли бы принять к сведению, что у меня есть много информации, которая может оказаться ... вредной, если меня постигнет судьба, подобная Конкли. Или Марселла Криди."
  
   Бенсон покачал головой и рывком высвободил руку, его рот открылся. - Какого черта ты...
  
   - Я только что услышал новости, Говард. Чапин поднял свой смартфон. - Видите ли, чудеса современной технологии и постоянные отчеты. Должен сказать, это то, с чем мы могли бы справиться в мое время. Я не хотел показывать это перед другими, потому что сомневаюсь, что они поняли бы значение. Они простые денежные люди, не сведущие в темных искусствах разведывательной работы. Но я мог бы все же сказать им, если возникнет необходимость. Касслер, вероятно, не задумался бы об этом ни на минуту; он слишком увлечен своими портфелями и зарабатывает следующий миллион. Но Теллер? Ему может быть не все равно. Очень много. Когда-то он был очень близок с Марселлой Криди, ты знал об этом? Адвокат заметил вспышку беспокойства, на мгновение промелькнувшую в глазах Бенсона. Затем он исчез, сменившись удивленным хмурым взглядом.
  
   - Я уже говорил, Вернон, я понятия не имею, о чем ты говоришь. Действительно. Вы уверены, что ваша болезнь не оказывает неблагоприятного влияния на ваши суждения? Мне бы не хотелось думать, что вы могли бы поговорить за пределами этого здания. В любом случае, что это за "информация", о которой вы говорите, у вас есть? Разве ты не заметил, как я был осторожен в прошлом, чтобы ничего не записывать? "
  
  
   Чапин улыбнулся. - Кто сказал "писать", Говард? Он поднял палец, делая круговое движение, которое охватило их роскошное окружение и саму структуру здания. "Вы должны помнить старую поговорку военного времени: у стен есть уши. У стен есть уши."
  
  
   ПЯТЬДЕСЯТ СЕМЬ
  
   "Wатчмен, тебе осталось пройти две мили, прежде чем ты достигнешь здания фермы, помеченного как заброшенное. Сразу за ним поворот налево. Нам сообщили, что это подъездная дорога без опознавательных знаков для работников лесного хозяйства и пограничных патрулей, хотя и редко используемая. Поверните на этот поворот, и вы окажетесь на тысячеметровой трассе до самой границы. "
  
   "Принято. Есть ли какие-либо активные патрули в этом районе?" Теперь мы были так близко, что я был готов пробить все, что покажется. Но близость свободы - это сигнал сирены для неосторожных. Пограничные патрули обычно связаны по радио с регулярными проверками в их диспетчерской, чтобы убедиться, что все в порядке. И в стране, где гражданские и военные беспорядки усугублялись угрозами из-за их границ, они, вероятно, сейчас были бы на высоком уровне осведомленности. Столкновение с группой вооруженных и раздражительных солдат в таких условиях не могло закончиться хорошо.
  
   "Никаких видимых и никаких заметных препятствий, которые я вижу. Трасса проходит через участок леса до простого забора. За забором находится территория Молдовы. Ваш попутчик будет ждать вас там. "
  
   "Приятно слышать. Каллахан там?" Я должен был спросить его об утечке; не то чтобы я мог что-то сделать с этим прямо сейчас, но чувство, что нас предали, не давало мне покоя с тех пор, как Волошин появился в Типоле, и я хотел, чтобы он знал, что я не собираюсь это оставлять. Он всегда мог отказаться обсуждать это, но я не думал, что он это сделает; он показался мне прямым парнем с богатым опытом и пойдет так далеко, как только сможет, чтобы все исправить.
  
   Каллахан вышел вперед. " Продолжай, Страж.
  
   "У вас серьезная утечка в системе. Ты знаешь это?"
  
   Раздался долгий вздох. - Да, я знаю. Я инициировал проверку биографических данных определенных людей. Мне жаль, Портман. У меня связаны руки. Я не могу сказать больше."
  
   Он казался больным от гнева, и я подумал, что он знал или подозревал, кто мог быть вероятной утечкой. Это навело меня на мысль, что подозреваемый должен быть кем-то заметным, а не сотрудником, стоящим на низшей ступени иерархии. Но он не собирался называть мне никаких имен, и на то были веские причины; хотя я работал на ЦРУ по этой работе, я не был частью их клуба, внутреннего круга профессионалов разведки. Как и любая организация, гордящаяся своей честностью, ЦРУ любит наводить порядок само, не привлекая посторонних.
  
  
   - Но ты же знаешь, что это не Линдси, верно? Я должен был убедиться в этом.
  
   Если он и был удивлен, что я знаю ее имя, он этого не сказал. - Я знаю. Она вне подозрений, не волнуйся. Я боюсь, что это намного выше, чем это; кто-то с доступом на высшем уровне к объекту. Будьте уверены, мы разберемся с этим. Подожди минутку."
  
   Я слышал, как он говорил на заднем плане. Затем он вернулся. " Мне нужно идти. Прежде чем я это сделаю, есть кое-что, что вы должны знать о человеке Волошине: он почти наверняка прикомандированный офицер ФСБ. Его работодатели, BJ Group, имеют охранные контракты с российским правительством и, в свою очередь, имеют связи с российской организованной преступностью. "
  
   Это дало ответы на некоторые вопросы о том, как Волошин мог получить знания, которыми он обладал. Это также усилило противодействие, с которым мы столкнулись. Это заставило меня задуматься, по какую сторону баррикад в настоящее время работает Волошин - или был ли вообще разрыв. "Мне кажется, у вашего "крота" должны быть такие же связи".
  
   " Да. Ох, Сторож, позволь мне вернуть тебя к Линдси. Она поможет вам со всем, что вам еще нужно. Приготовиться."
  
   Похоже, у Каллахана были проблемы, и мне стало интересно, что происходит внутри пузыря, которым был Лэнгли. Достаточно поработайте с людьми из мира безопасности и разведки, и вы научитесь улавливать их любовь к нюансам и скрытым значениям. Это почти как если бы это было требованием их работы. Но легко увидеть то, чего нет, понять то, что на самом деле не сказано. Люди говорят так, что подразумевают, не будучи ясными, и через некоторое время все приобретает двойной смысл, даже когда этого не должно быть. Тем не менее, у меня было ощущение, что Каллахан не просто уклонялся от ответа; он нашел способ послать мне какое-то сообщение.
  
   Линдси вопросительно посмотрела на Каллахана, когда он отошел от консоли. Она слышала каждое слово из разговора между ним и Уотчменом или, как она теперь знала из его оговорки - если это действительно была оговорка - человеком по имени Портман.
  
  
   " Сэр? " тихо спросила она, прикрыв рукой трубку. У нее было чувство, что она вот-вот ступит на незнакомую территорию, и инстинкт подсказывал ей, что она должна быть очень осторожна.
  
   Каллахан колебался. Он выглядел противоречивым, и она удивилась огромному давлению, оказываемому на человека его уровня. Его упоминание только что о ком-то с доступом верхнего уровня явно относилось к Бенсону; так и должно было быть. Но она знала, что он был связан своим положением так же, как и правилами, обязывающими всех сотрудников ЦРУ хранить тайну в любое время.
  
   "Я хочу, чтобы вы провели опрос Сторожа. Ты думаешь, что сможешь справиться с этим?"
  
   Она была удивлена, но кивнула. - Да, сэр. Если ты так думаешь. Она знала, что разбор полетов обычно проводил ответственный штабной офицер, в данном случае Каллахан. Но если он решил передать это ей, как она могла спорить? В любом случае, это был бы хороший опыт для нее.
  
   - У тебя все получится. Сторож не из наших, так что мы не можем ожидать, что он будет прыгать через послеоперационные обручи для нас и писать полный отчет. Но нам нужно знать, что там произошло. В любом случае, у нас будет информация Трэвиса. "
  
   - Так точно, сэр. Я делаю это здесь?"
  
   - Нет. Я сомневаюсь, что он придет сюда, в любом случае. Назначьте встречу где-нибудь в городе. Ты можешь это сделать?"
  
   " Да, сэр. Она колебалась, чувствуя, как по ней пробегает дрожь, которую она не могла объяснить. Было ли это похоже на то, чтобы быть принятым? " Что мне ему сказать, сэр?
  
   "Он знает предысторию. Заполняйте его по своему усмотрению. Расскажи ему, что происходило в этой комнате. Ты знаешь, что я имею в виду. "
  
   - Да, сэр. А потом?"
  
   - После этого? Что ж, возвращайся и докладывай мне. Если ты этого хочешь, здесь тебя ждет работа. Ты это заслужил."
  
   " Спасибо, сэр. Линдси немного посидела, пока Каллахан выходил, ошеломленная его словами, его уверенностью в ее способностях. Она повернулась к своему столу и проверила, что "Сторож" все еще на удержании. Она была удивлена, обнаружив, что уже знает, что сказать. Она произнесла в наушники: "Сторож?"
  
   "Я слышу тебя. Что случилось?"
  
   "Приношу свои извинения за то, что задержал вас. Насколько хорошо вы знаете район Вашингтона?"
  
  
   ПЯТЬДЕСЯТ ВОСЕМЬ
  
   Tтропа вела к полосе деревьев впереди нас, верхушки которых изгибались внутрь, образуя арку, создавая в этом районе мягкую атмосферу. Я не мог их слышать, но держал пари, что это пели птицы. В любое другое время и в любом другом месте это было бы живописным, безмятежным, спокойным местом.
  
   Но не сейчас.
  
   На нашем пути стоял полноприводный Mercedes.
  
   Рядом с ним стояли две фигуры, у одной из которых была винтовка. У другого на одной ноге было белое пятно. Они выглядели так, как будто знали, что мы придем.
  
   Я остановился. Мы были менее чем в тысяче ярдов от границы. Из соображений безопасности. Три сотни от "мерседеса".
  
   Я открыла свою дверь, жестом предлагая Трэвису сделать то же самое. "Когда будете выходить, оставьте дверь открытой". Если бы нам нужно было вернуться, это должно было быть быстро. Я поднял "Грач".
  
   "Сторож, вы у нас на экране. Почему ты остановился?"
  
   - У нас компания, и они нам мешают. Mercedes выглядел как G-Class 4WD, большой, квадратный и новый. Символ статуса большого человека. Гангстерская поездка.
  
   Короткое молчание, затем: "Принято. Ваш лифт прибывает с другой стороны, но они не могут пересечь. Вы сможете продолжить?"
  
   "Я дам тебе знать. Приготовиться."
  
   Я проверил карту на случай, если есть альтернативный маршрут. Не было. Река составляла часть границы между Украиной и Молдовой примерно на две мили, за которой лежал небольшой городок, без сомнения, с официальными патрулями и таможенными постами. Если бы мы не перешли здесь, нам пришлось бы вернуться, а это просто не было вариантом. Что нам сейчас было нужно, так это еще один истребитель Су-27 и пилот с определенным настроем.
  
   Я взял бинокль и посмотрел на человека с винтовкой. В громоздкой фигуре было что-то знакомое, и я думаю, что я знал, кто это был, с первого взгляда.
  
   Ивканой.
  
   Я слегка качнулся влево и проверил человека с другой стороны. Меньше, аккуратнее, прислонился к боку Мерседеса. Белое пятно оказалось гипсовой повязкой на одной лодыжке.
  
  
   Елена Прокиева. Женщина-снайпер.
  
   У нее были два синяка под глазами, а опухоль на носу, должно быть, затрудняла дыхание. Но она была явно подвижна и все еще с Ивканой, хотя, похоже, не была вооружена. Может быть, он привел ее с собой, чтобы показать ей, как нужно убивать меня.
  
   Ивканой что-то крикнул нам, но его слова унес ветер. Я сомневался, что это был теплый прием. На самом деле он выглядел достаточно безумным, чтобы плюнуть и вскинуть винтовку к плечу.
  
   - Вон, сейчас же! - Сказал я, и мы оба выпрыгнули и переместились в заднюю часть Land Cruiser.
  
   Если птицы и пели раньше, то теперь они стали очень тихими.
  
   Первый удар Ивканоя прошел мимо цели. Второй вонзился в землю в тридцати футах перед "Лэнд крузером". Третий пролетел над нашими головами в нескольких футах. Он последовал за ними еще несколькими выстрелами и множеством оживленных криков между ними.
  
   Вам действительно не стоит пробовать меткую стрельбу, когда вы безумно увлечены целью.
  
   " Что нам теперь делать? - Спросил Трэвис. Он сидел на корточках за Land Cruiser, теперь бодрый и нервный, и я не был удивлен. Угроза стрельбы - это одно; столкновение с живыми входящими снарядами - это совсем другое.
  
   "Мы сопротивляемся", - сказал я и наклонился к задней части машины. Я вытащил OSV-96 и проверил прицел на наличие пыли, затем убедился, что магазин в порядке. Я не хотел начинать войну со стрельбой прямо здесь, так близко к границе, но Ивканой, похоже, не собирался сдаваться. На самом деле, он только начал. Раздался внезапный автоматный огонь, и выстрелы, пролетевшие слишком близко, не давали покоя.
  
   Когда я выглянул из-за борта "Лэнд крузера", я увидел, откуда велся автоматический огонь. К Ивканой присоединился еще один мужчина. Этот держал что-то похожее на АК-47. Он поднял его и выстрелил двумя короткими очередями, и "Лэнд крузер" подпрыгнул, получив несколько попаданий.
  
   Этот парень знал, что делал.
  
   К счастью, его босс был идиотом. Он подошел, выхватил АК и попытался облить нас из шланга в бандитском стиле. Но у него осталось всего несколько патронов, и они исчезли в деревьях вокруг нас. Он выругался и накричал на своего коллегу, который протянул ему другой журнал.
  
  
   - Пригнись, - предупредила я Трэвиса и, схватив его за руку, потащила в мертвую землю на обочине трассы. Даже Ивканой не мог промахнуться каждый раз с магазином на тридцать патронов. Когда мы остановились, большая часть груза пролетела над головой и врезалась в листву на дальней стороне трассы.
  
   Это становилось глупо. Каким бы паршивым стрелком ни был Ивканой, он прижал нас к земле и лишил возможности двигаться. Если мы останемся здесь, он в конце концов спустится по тропе, чтобы добраться до нас. Если бы мы попытались проскочить мимо него, он открыл бы сезон охоты на нас - на него и его приятеля. Трэвис, очевидно, тоже так думал.
  
   - Ты что, не можешь пристрелить этого сумасшедшего ублюдка? - заорал он. Он выглядел почти виноватым, когда произнес эти слова, и отвел взгляд.
  
   "Ты босс", - сказал я, выкатился из укрытия и встал рядом с "Лендкрузером". Я прижал OSV к плечу и устроился поудобнее. Это было тяжелое оружие, но хорошо сбалансированное. Я взял Ивканой на прицел. Он боролся с магазином АК, и я предположил, что его, должно быть, заклинило из-за перегрева.
  
   Я повернулся влево, чтобы проверить другого мужчину, сосредоточив внимание на его лице. Ну, будь я проклят. Колеса внутри колес. Я и не знал, что украинское преступное сообщество такое маленькое.
  
   Это был Волошин, головорез из отеля "Типол". Теперь он держал пистолет и выглядел взбешенным, и я предположил, что это потому, что Ивканой израсходовал все боеприпасы к своей винтовке и теперь испортил АК.
  
   Я повернул дальше налево и нашел Елену. Она отпрыгнула от машины и покачала головой. Она знала, что я мог видеть ее, и знала, что у меня в руках. Она не хотела иметь ничего общего с тем ущербом, который я мог нанести этим. Разумная женщина.
  
   Я поднял руку над головой и махнул пальцем в сторону, показывая ей, чтобы она съехала на обочину дороги. Она сразу же поняла и нырнула влево. Я не был галантен; она была безоружна, и я не видел причин добавлять беззащитную женщину в свой список рекордов, даже ту, чьим ремеслом была смерть.
  
   Я снова проверил Ивканоя. Он отказался от борьбы с АК и бросил его обратно Волошину, который бросил пистолет и схватил АК в воздухе, как будто это был прутик. Плавным движением он вытащил старый магазин, вставил новый и приготовился стрелять.
  
  
   Мой первый выстрел прозвучал как канонада. Пуля пролетела мимо его ноги так близко, что, должно быть, обожгла. Он попал в полноприводный автомобиль, от удара выбило лобовое стекло и высоко в воздух взлетел ливень осколков стекла, пластика и металлической отделки. Следующая пуля пробила переднюю шину, и автомобиль упал, как раненый буйвол. Третья пуля пробила заднюю панель, и то, во что она попала, вызвало взрыв дальнего бокового стекла.
  
   Когда я посмотрел на Волошина через оптический прицел, он стоял очень тихо. Даже с такого расстояния я мог видеть, что он выглядел больным. Он повернул голову и что-то сказал Ивканою, чей голос прозвучал отрывисто.
  
   Они не выглядели счастливой командой.
  
   Ивканой подошел и поднял пистолет Волошина. Он что-то сказал и указал на дорогу в нашу сторону. Волошин покачал головой.
  
   Ивканой повторил свою инструкцию, громче и отрывистее. На этот раз Волошин покачал головой и ушел. С него было достаточно. Если Ивканой хотел спуститься сюда под дуло большой пушки, он мог идти вперед.
  
   Ивканой поднял пистолет и выстрелил ему в затылок.
  
   Затем он повернулся к Елене, которая отступала, ей некуда было идти.
  
   Я выпустил пулю над его головой в качестве предупреждения. Должно быть, от треска у него загудело в ушах, но реакции не последовало. Он вышел за пределы разума, за пределы инстинкта или здравомыслия.
  
   Елена споткнулась, упала и перекатилась на спину, пиная пяткой здоровой ноги, чтобы уйти. Ивканой подошел к ней и направил пистолет ей в голову. Это не было угрозой; по его позе я понял, что он собирается нажать на курок.
  
   Он не услышал бы моего следующего выстрела; он был мертв еще до того, как упал на землю.
  
   Я вернулся в машину и повернул ключ. Несмотря на полученные удары, двигатель завелся с первого раза. Некоторые строят. Иди на Тойоту.
  
   "Поехали домой", - сказала я Трэвису, и мы покатили вперед по дорожке.
  
   Елена встала, когда мы подошли к полноприводному автомобилю, подпрыгивая, чтобы сохранить равновесие, и разводя руки в стороны, чтобы показать, что они пусты. Беспорядок на ее лице был не только из-за повреждений, которые я ему причинил; на ней были брызги крови и другие вещи, и, похоже, ее вот-вот стошнит. Какой бы жесткой она ни была, она избегала смотреть на смятый беспорядок своего покойного босса. Некоторые вещи, я думаю, ты никогда не привыкнешь закрывать.
  
  
   Она подняла руку в немой благодарности. Я не остановился, но кивнул ей. Как только я убедился, что она не представляет угрозы, я снял "Грач" с предохранителя и положил его на пол. То, что она делала сейчас, зависело от нее. Если бы у нее была хоть капля здравого смысла, она бы села в то, что осталось от Мерседеса, убралась отсюда к чертовой матери и нашла новую профессию.
  
   Когда я объезжал другую машину и ехал дальше по трассе, я увидел вдалеке впереди нас темный силуэт вертолета, приближающегося к нам со стороны молдавской границы. Он был черного цвета и не имел никаких отметин.
  
   "Сторож, вы у нас на экране, у вас свободный доступ, и ваш лифт ждет. Счастливого пути домой. "
  
  
   ПЯТЬДЕСЯТ ДЕВЯТЬ
  
   Lиндсей Ситера выбрал хорошее место для встречи. Это было небольшое кафе для ланча с несколькими столиками на улице недалеко от бульвара Уилсона в Арлингтоне, штат Вирджиния. Оживленный центр Вашингтона находился прямо за Потомаком на северо-востоке, что делало этот район достаточно удаленным, чтобы сделать наш разговор частным делом.
  
   Пока за ней не было какого-нибудь хвоста, я не возражал, где мы встречались.
  
   Я наблюдал, как она заняла место и взяла меню, заказала воду у официантки и постучала по своим часам, чтобы продемонстрировать, что она кого-то ждет. Это было легко, непринужденно и совершенно непринужденно, и я подумал, что Брайан Каллахан сделал мудрый выбор; она была естественной, осознавала она это или нет.
  
   Совсем другое дело, что она чувствовала прямо сейчас. Вероятно, это было ее первое задание за пределами Лэнгли, и она была бы бесчеловечной, если бы не чувствовала некоторого давления. Тайная работа не для слабонервных.
  
   Я подождал пару минут, наблюдая за пешеходами и машинами в поисках признаков слежки. Но я также наблюдал за Линдси. Она использовала меню, чтобы оценить мужчин в этом районе, и я почти чувствовал, как она отвергает очевидные типы по возрасту или внешности. Раз или два она напряглась, но расслабилась, когда они прошли мимо.
  
   Она не знала, как я выгляжу.
  
   Я вздохнул с облегчением и пошел через бульвар. Мне это было не нужно, но, увидев ее реакцию, я убедился, что не она была ответственна за передачу моей фотографии людям, нанявшим Греба Волошина. Если бы она это сделала, она бы наблюдала за мной.
  
   Она увидела, как я приближаюсь, и, должно быть, что-то щелкнуло - инстинкт. Внезапно она улыбнулась и встала, и мы пожали друг другу руки, деловые знакомые на встрече во время ланча. Ее хватка была твердой, и я увидел, что отчасти был прав в своем представлении о ней: молодая, уверенная в себе, с коротко подстриженными медово-каштановыми волосами. И обаятельная улыбка.
  
   " Ты проделал долгий путь, " сказала она и села. Это было настоящим открытием, учитывая то, что она знала о моем путешествии сюда.
  
  
   "Указания были превосходными", - ответил я. И у тебя есть давний поклонник в лице Эда Трэвиса. Не то, чтобы он знал, кто ты."
  
   Она кивнула и смущенно поправила волосы. " Благодарю вас. Я рад, что все обернулось так, как сложилось для вас обоих. "
  
   Мы заказали легкий ланч, и я провел для нее инструктаж. Она ничего не записывала, поэтому я решил, что у нее либо отличная память на детали, либо записывающее устройство, спрятанное в ее пальто.
  
   Когда я закончил, она задала пару уточняющих вопросов, как и положено хорошим докладчикам, а затем рассказала мне о сенаторе Говарде Бенсоне. Она говорила коротко, четко и по существу, и я восхищался ее профессионализмом.
  
   "Но ты хорошо и ясно говоришь?" Я спросил. Я знал, что Каллахан сказал это, но я хотел убедиться, что она тоже это знает.
  
   Она колебалась. " Да. Я думаю."
  
   " Скажи мне.
  
   Она сделала глубокий вдох. "Вчера я нашел немного денег на своем банковском счете. Много денег. И я не знаю, откуда это взялось. Я сообщил об этом Каллахану, но он мне еще не перезвонил. Я думаю, это может быть настоящая банковская ошибка. " Выражение ее лица сказало мне, что она в это не верит, и я знал, что она преуспеет в этом бизнесе. У нее были хорошие инстинкты и высокий моральный кодекс, чего нельзя было сказать о таких парнях, как Бенсон.
  
   - Предоставь это Каллахану, " предложил я. " Ты поступил правильно. Не нужно было быть специалистом по ракетостроению, чтобы понять, что Бенсон имеет какое-то отношение к денежному вкладу; такие люди, как он, видят возможности намного раньше, чем необходимость, независимо от того, пытаются ли они подкупить кого-то в Лэнгли, внося депозит и рассчитывая на их молчаливое принятие глупой удачи, или разрушая их место в организациииз чистой злобы. Это был способ, которым они действовали.
  
   Она расслабилась, и я понял, что она ждала, чтобы рассказать кому-то еще о деньгах. Кто-то, кроме Каллахана или кого-то еще внутри пузыря ЦРУ.
  
   Зазвонил мой телефон, и я надеялся, что это не очередная работа. По крайней мере, пока нет. Теперь мне нужно было позаботиться о чем-то важном. Я извинился и ответил на звонок.
  
   " Мистер Портман. Это был мужской голос, но не тот, который я узнал. Уверенный, расслабленный. Это был не вопрос. Я не ответил. Не так много людей знают мой номер, и не было идентификатора вызывающего абонента, который мог бы мне помочь.
  
   Он издал короткий смешок. "Полагаю, это говорит мне о том, как вам удалось выжить так долго, мистер Портман. Или я могу называть вас Марком?"
  
  
   - Чего ты хочешь? - спросил я. Я не люблю игры в угадайку, особенно когда у меня покалывает затылок. Я не мог быть абсолютно уверен, что за мной наблюдают, и в любом случае искать было бессмысленно; в радиусе ста ярдов от моей позиции была, должно быть, тысяча точек обзора, где он мог быть скрыт. Мысль о том, что за мной следили, не была утешительной, и это чувство он подтвердил своими следующими словами.
  
   - Расслабься, Марк. Я не представляю угрозы. Между прочим, я одобряю ваш выбор места для ланча. Неожиданно, открыто... Осторожно. К тому же привлекательная компания."
  
   Черт. Он был близко. " Рад это слышать. Кто ты?"
  
   Линдси уловила что-то в моем голосе и нахмурилась. Я сделал ей знак оставаться на месте, и она кивнула, хотя костяшки ее пальцев побелели вокруг кофейной чашки.
  
   "Кто я, не имеет значения. Ты меня не знаешь; мы никогда не встречались и никогда не встретимся. Это дружеский звонок, и это единственный раз, когда вы когда-либо услышите обо мне. Мы вроде как занимаемся одним и тем же делом, ты и я. Мы оба обеспечиваем безопасность, решаем проблемы. Единственная разница в том, что мне пора закрывать магазин и заниматься другим делом. Но я хотел бы оказать вам услугу, прежде чем уйду. "
  
   - Это очень любезно с вашей стороны. Почему?"
  
   "Давайте назовем это вежливостью, как один профессионал другому. Видишь ли, я знаю, что ты планируешь; что ты планировал с тех пор, как вернулся из Украины. Возможно, даже больше, теперь, когда ты познакомился с мисс Ситерой. По крайней мере, если я знаю, что ты за человек, а я думаю, что знаю, это определенно входит в твой список дел. "
  
   " Я не понимаю, что ты имеешь в виду.
  
   "Это касается определенного сенатора, который, скажем так, менее чем реальный актив для американского пути".
  
   - А что насчет него? - спросил я" Всегда безопаснее прикидываться дурачком при холодных звонках. Вы никогда не знаете, кто может их записывать.
  
   Я уже решил, что если я был прав насчет косвенного метода Каллахана отправить мне сообщение, он надеялся, что я смогу что-то сделать с Бенсоном. Я не был уверен, что это может быть, но я не мог позволить себе оставлять какие-либо следы, пока я был в городе, на всякий случай. Встреча с Линдси была риском, но оно того стоило. По крайней мере, я должен поблагодарить ее за помощь. Она была милым ребенком, и я надеялся, что у нее все хорошо.
  
   - Ты знаешь, о чем я говорю. Из-за Бенсона вас чуть не убили, тебя и Трэвиса. Он пытался сорвать операцию, проводимую разведкой, и натравил на вас русских собак, чтобы дискредитировать ЦРУ и получить прибыль в придачу для себя и некоторых приятелей, называемых Dupont Group. Кстати, я отправил в ФБР кое-какую ужасную информацию об этих людях, так что, я думаю, в районе Дюпон Серкл в Вашингтоне скоро начнется какая-то активность. Но Бенсон, он что-то другое, я прав? Довольно неприкасаемый, я думаю, вы согласитесь. "
  
  
   - Это ты мне скажи.
  
   Он издал сухой смешок. "Осторожен всю дорогу. Но я не могу винить тебя. Если бы я был на твоем месте, я знаю, что планировал бы сделать что-нибудь, чтобы немного выровнять ситуацию. Черт, что я несу? Я планирую это."
  
   - Что делаю? - спросил я.
  
   "Сенатор пережил свое положение. Он стал опасным, и его нужно остановить. И я знаю, я знаю, что в этом городе нет ни одного человека, который мог бы прикоснуться к нему законным путем. Я всегда полагал, что все - и я имею в виду всех - были доступны в законе. Но не Бенсон; он так же хорош, как покрытый тефлоном. О, он может немного потерять лоск здесь и там, когда что-нибудь из этого выйдет наружу, но это не остановит его полностью. Что оставляет только один другой способ сделать это. Но это не значит, что это должен быть ты."
  
   "Продолжай".
  
   "Я говорю, что это мое решение. У меня есть средства, возможность и, самое главное, мотив. Мне нужно сделать кое-какую уборку, и он в самом начале списка. Черт возьми, он и есть список."
  
   "Ты работал на него". Я догадывался, но не требовалось много времени, чтобы понять, какова была его мотивация.
  
   - Косвенно, да. И вы были бы правы, если бы сказали, что мое решение вмешаться продиктовано личными интересами. Но так оно и есть. "
  
   "Тебя поймают".
  
   - Нет. После этого я уйду туда, где меня никто не сможет найти - и я знаю, что они придут искать; так играет Бенсон. Он хранит улики, оставляет метки. Я позаботился о большинстве из них, но я знаю, что не нашел их всех. Но исчезать - это то, в чем я действительно хорош. "
  
   - Что ж, желаю удачи с этим.
  
   "Спасибо. Вы проделали прекрасную работу в Украине, Портман. Ты спас хорошего человека. Было бы стыдно портить свое будущее без уважительной причины. И они будут знать, что это был ты; так работают их хитрые маленькие мозги, и у тебя не будет возможности уклониться от этого. Не имеет значения, что вы сделали для них в Украине, они все равно спустят на вас собак. Ты это знаешь."
  
  
   Он был прав. Одной рукой внутрь, другой наружу. "Так что нам делать дальше?"
  
   "Мой вам совет: убедитесь, что ваше местонахождение на сегодняшний день высечено на камне, с несколькими хорошими свидетелями. Мисс Ситера, например. Тогда иди домой. Это Два-Один, прием и отбой. "
  
   Раздался щелчок, и телефон отключился. Я знал, что если попытаюсь перезвонить, ответа не будет.
  
   "Проблема?" Спросила Линдси.
  
   Я покачал головой. - Нет. Но после того, как мы закончим здесь, было бы разумно посетить одну или две публичные галереи. "Предпочтительно, решил я, где-нибудь, где наш визит будет записан.
  
   - Я думал, такие, как ты, не выступают на публике.
  
   "Это один из тех случаев, когда я это делаю - на всякий случай. Ты не возражаешь?"
  
   Она улыбнулась, уже опередив меня. " Конечно, нет. Если я собираюсь пропустить работу, я мог бы также получить некоторую культуру по пути. И я знаю пару мест с большим количеством камер. Для тебя этого достаточно публично?"
  
   Как я и говорил. Естественное.
  
  
   ШЕСТЬДЕСЯТ
  
   Tон состарился, когда чуть более чем в шестидесяти милях к юго-западу от Вашингтона, округ Колумбия, сенатор Говард Бенсон зашагал по гравийной дорожке к своему коттеджу на выходные в Лейк-оф-Вудс, штат Вирджиния. Он улыбался, довольный собой и тем, чего он достиг. Он видел двойную угрозу Криди и Конкли, и даже благополучного возвращения Трэвиса и Портман было недостаточно, чтобы поколебать его уверенность в себе.
  
   На самом деле, благодаря некоторому тщательному позиционированию, он смог избежать вовлечения в ауру обвинения, которая в настоящее время циркулировала в коридорах Государственного департамента и ЦРУ в поисках виновника. Он также сумел убедиться, что его контакт на улице, тот, кто скрывался под именем Гас Боранов, и который согласился позаботиться о Трэвисе и Стороже, держал голову опущенной с вечным обещанием молчать об их недавнем обмене.
  
   Даже его коллеги из Dupont Group оказались удовлетворены результатами своей работы - ну, его работы. Учитывая пару недель или около того, чтобы пыль осела, теперь он был уверен, что сможет справиться с Чапином и его необдуманными угрозами. На данный момент он был доволен тем, что подыгрывал, будучи другом и сообщником, рукой влияния внутри правительственной машины. Но все, что для этого потребуется, - это телефонный звонок, и все записи, которые пожилой адвокат мог сделать через свои внутренние жучки в библиотеке, будут обнаружены и стерты начисто. Когда это будет сделано, его недавняя угроза здоровью перерастет во что-то реальное - и неизлечимое.
  
   Бенсон был бы абсолютно уверен в этом.
  
   Он открыл дверь своим ключом, вдыхая теплый запах недавно покрытого лаком дерева и более резкий запах сосны. Он нашел это место случайно, в момент праздного поиска недвижимости в Интернете. Построенный как небольшой семейный уик-энд, он идеально подходил для одинокого мужчины вроде него, которому время от времени требовалось время вдали от медвежьей ямы в Вашингтоне, округ Колумбия. Одного звонка и предложения выше рыночной цены было достаточно, чтобы обеспечить это. Теперь он намеревался насладиться этим в полной мере. Может быть, ему нужна была компания, чтобы немного согреть обстановку.
  
  
   Он прошел в главную гостиную. И остановился как вкопанный.
  
   Кто-то был здесь. Он чувствовал это в воздухе. Не рабочий, который переделывал настил перед стеклянными окнами с видом на озеро; им не нужно было входить в дом, чтобы делать свою работу. И не команда охраны, которую ему посоветовали привлечь для проверки места на наличие жучков. Но кто-то другой; кто-то, кто оставил едва заметные следы своего прохождения, как бесшумный след.
  
   Он бросил ключи от машины на ближайший кофейный столик и поспешил вверх по открытой лестнице из красного дерева на первый этаж, где находились душевая, гардеробная и кабинет. Дальнейший пролет привел к спальням и ванной комнате, а также веранде с захватывающим видом на воду.
  
   Он почувствовал, как его сердце начало колотиться. Кто бы ни был здесь, теперь он ушел; это он мог сказать наверняка. Но они оставили больше, чем просто следы своего прохождения. На полу перед кабинетом лежал лист бумаги. Другие простыни были разбросаны по комнате. Дубовый письменный стол был разграблен, ящики выдвинуты и отброшены в сторону, картотечный шкаф лежал на боку, папки с файлами вывалились на пол.
  
   Он издал стон. Его беспокоила не мебель. Что бы ни лежало в них, это не имело никакого значения, такие бумажные записи хранятся в каждом доме по всей стране; счета, квитанции, расценки, планы строительства и отделки. Но ничего особенного.
  
   От чего у него перехватило дыхание, так это от состояния панели в стене за столом. То, что было построено так, чтобы напоминать обычную стену, на самом деле было неглубокой нишей для хранения документов, защищенной электронной карточкой-ключом, которая вставлялась в скрытую щель в дереве. Это было место, где Бенсон хранил свои самые ценные бумаги и флешки, самые ценные вещи, которые защищали его все эти годы от людей, которые воображали, что могут его уничтожить.
  
   Такие люди, как Вернон Чапин.
  
   Но инстинкт подсказывал ему, что это не работа Чапина.
  
   Панель была разбита и оторвана, обнажив встроенные в стену полки и лотки. На полу валялось еще больше бумаг, и он почувствовал, что его сердце вот-вот разорвется, когда он увидел, что там еще было.
  
   Фото. Десятки фотографий. Непристойные и ужасные в своих мерзких изображениях, такие вещи, которые ни одно нормальное общество никогда не допустит и не поймет. Он снова застонал и с отвращением отшвырнул их в сторону. Там также были компакт-диски и флешки, которые он не узнал, но мог догадаться об их содержимом. Это было своего рода разрушение характера человека, которое никогда не исчезнет, каким бы фальшивым оно ни было.
  
  
   Он повернулся к компьютеру на столе. Он был включен, тихо гудел, и он знал, что худшее еще впереди. Фотографии, флэш-накопители и компакт-диски могут быть уничтожены. Но не веб-сайты или загрузки, спрятанные глубоко в недрах системы, чтобы следователи могли их найти, размещенные там экспертом.
  
   Он почувствовал, как в него вошел последний гвоздь разрушения, когда он увидел, как ожил экран. Это был его список контактов, как частных, так и общедоступных, связанных с его электронной почтой и другими сайтами.
  
   Это должно было уничтожить его.
  
   Бенсон обнаружил, что плачет. Слезы гнева и разочарования текут по его щекам от осознания того, что кто-то обрушил на него наихудшее возмездие, наказание такого рода, которое никто в его положении и представить себе не мог. Что бы он ни сказал, клеймо останется навсегда. Ему конец.
  
   Он выбежал из комнаты и, спотыкаясь, спустился вниз, едва дыша. Он повернулся к телефону, затем остановился. Что он собирался делать? Вызвать полицию? Объявить пресс-конференцию в знак протеста против его невиновности? Это не сработало бы; было слишком много людей, готовых выстроиться против него.
  
   Но что он мог сделать, так это унести с собой как можно больше людей. Политики, высокопоставленные правительственные чиновники, члены общего разведывательного сообщества и военные, которые выступали против него ... у него было что-то на них всех. Он подошел к шкафу рядом с камином в главной комнате. Отодвинул раздвижную дверь и потянулся внутрь к защелке, чтобы открыть скрытый сейф, встроенный в стену. Внутри у него было достаточно доказательств, чтобы занять средства массовой информации и юристов Вашингтона на долгие годы.
  
   Зазвонил его сотовый телефон.
  
   Он обдумывал возможность проигнорировать это. В чем был смысл? Но высокомерие быстро взяло верх.
  
   - Да? - спросил я.
  
   "Не утруждайте себя проверкой своего тайника, сенатор. Там ничего нет."
  
   Счет был Два-один.
  
   Бенсона чуть не вырвало от шока, когда он услышал мужской голос. Он повернулся к шкафу и обнаружил, что дверца сейфа уже открыта, пустые полки дразнили его. Ничего. Не осталось ни клочка бумаги, ни электронного хранилища.
  
  
   - Что... почему ты это делаешь? Он почувствовал себя обманутым, его голос поднялся до крика горького негодования из-за этого предательства. " Кто заплатил тебе за это?
  
   - Мы оба знаем почему, сенатор. Первое: в конце концов, ты бы предал меня, продал меня. Это то, что делают мужчины в твоем положении. Что касается того, кто мне заплатил ... нет никого. Это бесплатно. На меня. Два-Один тихо хихикнул. "До свидания, сенатор. О, и, возможно, вам захочется выглянуть в окно. Там тебя ждет сюрприз."
  
   "Что-?" Бенсон повернулся к панорамному окну, из которого открывался великолепный вид на озеро, голубое небо и множество зелени среди деревьев на дальнем берегу. Мерцание цвета исходило от парусной лодки, плавно изгибающейся по воде, а рядом, недалеко от береговой линии перед домом, виднелась низкая, гладкая фигура, которая, как он предположил, была одним из гребцов на открытой воде, которые бродили по этому району в любую погоду.
  
   Это была идиллия. Безмятежный. Сцена, за которую он заплатил, но никогда не видел достаточно раз, чтобы полностью оценить.
  
   Это был последний раз, когда он видел это.
  
   Он нахмурился, удивляясь, почему байдарочник прижимает весло к его плечу.
  
   Затем он услышал звон и увидел, как в центре стекла появилась звезда. В то же время он почувствовал шокирующий удар в грудь, как будто его ударили. Он слегка пошатнулся и посмотрел вниз, телефон выпал из ослабевших пальцев. На его рубашке из ниоткуда расцвел ярко-красный цветок, ужасно яркий, но какой-то нереальный. Он непонимающе уставился вниз. Затем началась боль, пробежавшая по его телу, поскольку его организм отреагировал на инвазивный шок и травму, отчего его ноги онемели, а мочевой пузырь уступил место в горячем порыве, что в любое другое время было бы ужасно неловко.
  
   Вместо этого он почувствовал тошноту.
  
   Он услышал второй звон, но только смутно, и рядом с первым появился еще один цветок.
  
   Разум подсказывал ему, что это должно было быть больно, как и в первый раз.
   Но этого не произошло.
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"