Рыбаченко Олег Павлович : другие произведения.

Охотник за скальпами и сокровищами

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Тут все очень интересно с интригами и заговароми, приключениями.
   ГЛАВА 1
  
  
  
  
  
   Париж, Франция
  
   Понедельник
  
   06:19 CET
  
  
   Цель выглядела старше, чем на фотографиях. Свет от уличного фонаря подчеркивал глубокие морщины на его лице и бледный, почти болезненный цвет лица. Виктору мужчина показался на взводе, либо под кайфом от нервной энергии, либо, возможно, просто переборщил с кофеином. Но каким бы ни было объяснение, через тридцать секунд это не будет иметь значения.
  
   Имя в досье было Андрис Озолс. Гражданин Латвии. Пятьдесят восемь лет. Рост пять футов девять дюймов. Сто шестьдесят фунтов. Он был правшой. Никаких заметных шрамов. Его седеющие волосы были коротко и аккуратно подстрижены, как и усы. Глаза Озолса были голубыми. Он носил очки из-за близорукости. Он был элегантно одет: темный костюм под пальто, начищенные ботинки. Обеими руками он прижимал к животу маленький кожаный атташе-кейс.
  
   У входа в переулок Озолс оглянулся через плечо, дилетантский ход, слишком очевидный, чтобы споткнуться о тень, слишком быстрый, чтобы заметить ее, если бы он это сделал. Озолс не видел человека, стоящего в тени всего в нескольких ярдах от него. Человек, который был там, чтобы убить его.
  
   Виктор подождал, пока Озолс скроется из поля зрения, прежде чем плавно и равномерно нажать на спусковой крючок.
  
   Тишину раннего утра нарушили приглушенные выстрелы. Озолс был ранен в грудину, дважды подряд. Пули были маломощными, дозвуковыми 5,7 мм, но более крупные пули не могли быть более смертельными. Свинец в медной оболочке прорвал кожу, кости и сердце, прежде чем застрять рядом между позвонками. Озолс рухнул назад, ударившись о землю с глухим стуком, руки раскинуты, голова скатилась набок.
  
   Виктор вынырнул из темноты и сделал размеренный шаг вперед. Он навел FN Five-seveN и всадил пулю в висок Озолсу. Он был уже мертв, но, по мнению Виктора, не было такого понятия, как излишество.
  
   Израсходованный патрон звякнул о камни мостовой и остановился в луже, мерцающей натриево-оранжевым светом. Тихий свист из двух отверстий в груди Озолса был единственным другим звуком. Воздух выходил из все еще наполненных легких - последний вздох, который у него так и не было шанса выпустить.
  
   Утро было холодным и темным, приближающийся рассвет только начинал окрашивать небо на востоке. Виктор находился в самом сердце Парижа, в районе узких проспектов и извилистых боковых улочек. Переулок был уединенным - никаких окон, выходящих окнами на улицу, - но Виктор потратил мгновение, чтобы убедиться, что никто не видел убийства. Никто не мог этого услышать. С дозвуковыми боеприпасами и глушителем звук каждого выстрела был приглушен до тихого клацанья, но это не могло остановить случайную вероятность того, что кто-то решит, что это конкретное место было хорошим местом для облегчения своего мочевого пузыря.
  
   Убедившись, что он один, Виктор присел на корточки рядом с телом, осторожно, чтобы кровь не вытекла из выходного отверстия в четверть дюйма на виске его жертвы. Левой рукой Виктор расстегнул "атташе-кейс" и проверил, что внутри. Предмет был там, как он и ожидал, но в остальном футляр был пуст. Виктор взял флешку и сунул ее во внутренний карман пиджака. Маленький и безобидный, это едва ли казалось достаточной причиной для убийства человека, но это было так. Одна причина была столь же хороша, как и другая, напомнил себе Виктор. Все это было вопросом перспективы. Виктору нравилось верить, что он не делал ничего, кроме того, что ему платили за то, что человеческая раса совершенствовала тысячелетиями. Он был просто кульминацией этой эволюции.
  
   Он тщательно обыскал тело, чтобы убедиться, что больше ему не о чем знать. Только карманный мусор и бумажник, который Виктор открыл и повернул к свету. В нем были обычные кредитные карточки и водительские права на имя латыша, наличные, а также выцветшая фотография молодого Озолса с женой и детьми. Симпатичная семья, здоровые.
  
   Виктор положил бумажник обратно и поднялся на ноги, мысленно перепроверяя, сколько патронов он выпустил. Два выстрела в грудь, один в голову. В журнале FN осталось семнадцать. Это была простая математика, но, тем не менее, протокол. Он знал, что день, когда он потеряет счет, будет днем, когда он нажмет на спусковой крючок только для того, чтобы услышать страшный щелчок мертвеца. Он слышал это раньше, когда оружие было в чьей-то руке, и тогда он пообещал себе, что никогда так не умрет.
  
   Его взгляд снова осмотрел местность в поисках признаков воздействия, но не было видно ни людей, ни машин, не было слышно шагов. Виктор отвинтил глушитель и положил его в карман своего пальто. С установленным глушителем пистолет был слишком длинным, чтобы его можно было как следует спрятать, и слишком медленным, чтобы быстро стрелять. Он развернулся на месте, обнаруживая и извлекая три пустых патрона до того, как до них добралась растекающаяся кровь. Двое были еще теплыми, но один из лужи был холодным.
  
  
   В небе над головой ярко светила половинка луны. Где-то за звездами Вселенная продолжалась вечно, но с того места, где стоял Виктор, мир был мал, а времени слишком мало. Он мог чувствовать свой пульс, медленный и ровный, но, возможно, на целых четыре удара в минуту выше частоты сердечных сокращений в состоянии покоя. Он был удивлен, что она была такой высокой. Он хотел сигарету. В эти дни он всегда так делал.
  
   Он был в Париже целую неделю, ожидая разрешения - и он был рад, что работа почти закончена. Все, что оставалось, это спрятать предмет сегодня вечером и связаться с брокером, сообщив о его местонахождении. Это не был сложный или даже рискованный контракт; если уж на то пошло, он был простым, скучным. Стандартное убийство и коллекционирование, ниже его квалификации, но если клиент был готов заплатить свой возмутительный гонорар за работу, с которой мог бы справиться любой любитель, то Виктору было не до споров. Хотя что-то в глубине его сознания предупреждало его, что это было слишком просто.
  
   Он покинул переулок, ботинки практически бесшумно ступали по твердой, неровной земле. Перед тем, как исчезнуть в городе, он бросил последний взгляд на человека, которого убил без зазрения совести. В тусклом свете он увидел широко раскрытые, обвиняющие глаза своей жертвы, смотрящие ему вслед. Белки уже черные от кровоизлияния.
  
  
  
   ГЛАВА 2
  
  
  
  
  
   08:24 CET
  
  
   Их было двое.
  
   Среднего телосложения, небрежно одетый, ничего примечательного в обоих, за исключением того факта, что они были слишком непримечательны. Отель de Ponto находился на шикарной парижской улице Фобур Сент-Оноре, и его гостями были богатые туристы и руководители бизнеса, мужчины и женщины, украшенные дизайнерской одеждой. В обычной толпе эти двое сливались бы с толпой. Но не здесь.
  
   Виктор увидел их в тот момент, когда проходил через главный вход. Они стояли перед лифтами в дальнем конце вестибюля, спиной к нему. Оба стояли совершенно неподвижно, один с руками в карманах, другой со сложенными на груди руками, ожидая. Если они и обменялись какими-то словами, то они сделали это без каких-либо изменений в языке тела.
  
   В большом вестибюле было тихо, меньше дюжины человек занимали место. В нем был высокий потолок, мраморный пол и колонны, множество экзотических растений в горшках, расставленных повсюду, зеленые кожаные кресла, сгруппированные по углам и в центральном пространстве. Виктор направился к стойке регистрации, которая тянулась вдоль стены справа от него, идя расслабленным, непринужденным шагом, несмотря на потенциальную опасность. Он постоянно держал людей в поле своего периферийного зрения, готовый действовать, если кто-то посмотрит в его сторону. Он не до конца определился с дуэтом, но в бизнесе Виктора потенциальная угроза была определенной угрозой, пока не доказано обратное. В вестибюле он был беззащитен, уязвим, но ничто в его поведении не выдавало этого. Он не привлекал внимания других людей в комнате. Он действовал и выглядел точно так же, как они.
  
   Считалось, что коллеги по профессии Виктора одеваются только в черное, но выглядеть как клише не входило в число приоритетов Виктора. Как и большинство людей, он хорошо смотрелся в черном, слишком хорошо для того, чья жизнь может зависеть от того, останется ли он незамеченным. Одетый в темно-серый костюм, белую хлопчатобумажную рубашку и монохромный серебристый галстук, Виктор выглядел респектабельным бизнесменом до мозга костей. Костюм был шерстяной, с вешалки, отличного качества, но на размер больше, чтобы дать ему дополнительное пространство на бедрах, ляжках, руках и плечах, но не казался слишком плохо сидящим. Его оксфордские ботинки были черными, начищенными, но не слишком, с высокими щиколотками и толстой подошвой с протектором. У него были простые очки, скучная стрижка.
  
   Он выбрал свой наряд, чтобы создать мягкий, нейтральный образ. Любому, кто попытался бы вспомнить Виктора, было бы трудно точно описать его. Он был мужчиной в костюме, как и бесчисленное множество других. Помимо легко снимаемых очков, единственная отличительная черта, которая могла быть замечена и присутствовала только для того, чтобы отвлечь внимание от чего-либо другого, позже будет сбрита. Он был умен, но не стильен, аккуратен, но зауряден, уверен в себе, но не высокомерен. Забываемый.
  
   Он подошел к столу и вежливо улыбнулся, когда черноволосая секретарша оторвалась от своей работы. У нее была загорелая кожа и большие глаза, черты ее лица были искусно и тонко накрашены. Ее ответная улыбка была жизнерадостно фальшивой. Она хорошо это скрывала, но Виктор знал, что она предпочла бы быть где-нибудь еще.
  
   - Бонжур, " сказал он, но не слишком громко. "Chambre 407, je suis Mr Bishop. Pouvez-vous me dire si j"ai reçu des messages?"
  
   "Un moment, s"il vous plaît."
  
   Она коротко кивнула и проверила журнал. На стене за столом висело большое зеркало, в котором Виктор наблюдал за отражениями двух мужчин. Двери лифта открылись, и они раздвинулись, чтобы позволить паре выйти, прежде чем войти самим, почти в унисон. Он видел их руки. Они были в перчатках.
  
   Виктор переместил позицию, чтобы получить угол обзора внутренней части лифта, но мог видеть только отражение одного из мужчин внутри. Виктор держал голову наклоненной набок, частично прикрывая лицо на случай, если мужчина посмотрит в его сторону. У мужчины была светлая кожа и квадратное лицо, чисто выбритое. У него было сосредоточенное выражение лица, он смотрел прямо перед собой, руки безвольно опущены по бокам. Его перчатки были из коричневой кожи. Либо у него была деформирована грудная клетка, либо что-то в форме пистолета было спрятано под его нейлоновой курткой. Все сомнения Виктора относительно их мотивов теперь испарились.
  
   Они были из полиции? Нет, он решил. Прошло всего два часа с тех пор, как он убил Озолса, и не было никакого способа, которым он мог быть связан с преступлением за такой короткий промежуток времени. Они тоже не были оперативниками. Агентам разведки не нужно было бы надевать перчатки. Оставалось только одно занятие.
  
   Виктор предположил, что это выходец из Восточной Европы - чех или венгр, или, возможно, с Балкан, где, как правило, производились особенно эффективные убийцы. Он видел двоих, но их вполне могло быть больше. Два пистолета лучше, чем один, но целая команда была бы еще лучше по очевидным причинам, особенно если целью был опытный наемный убийца. Только самые лучшие могут позволить себе работать в одиночку.
  
  
   То, как действовали мужчины, наводило на мысль, что были и другие. Они не заботились о своем окружении, не беспокоились о безопасности. Это говорит о слежке. Это говорит о большей команде. Их могло быть как четыре, так и целых десять. Если бы их было больше, Виктор не дал бы себе большого шанса.
  
   То, что они знали, где он остановился, требовало значительного уровня мастерства или точности разведданных. Пока Виктор не знал, с кем он имеет дело, он не мог позволить себе недооценивать их. Он должен был исходить из предположения, что они, по крайней мере, равны ему. Если ему докажут, что он ошибался, это будет только в его пользу.
  
   Администратор закончила проверять журнал регистрации и покачала головой. "Monsieur, il n"y a aucun message pour vous."
  
   Когда он благодарил ее, он наблюдал, как сосредоточенное выражение лица мужчины в лифте исчезло, на мгновение сменившись болью или глубокой концентрацией. Мужчина поднес палец к правому уху, прежде чем быстро взглянуть на своего напарника. Его рот открылся, чтобы заговорить, когда он потянулся, чтобы остановить закрывающиеся двери, но было слишком поздно. Виктору удалось прочитать первые слова по его губам, прежде чем двери закрылись.
  
   Он в вестибюле ...
  
   На них были радиоприемники. Его заметили.
  
   Виктор развернулся и осмотрел местность, потратив несколько секунд на изучение каждого человека на случай, если он пропустил других членов команды по уничтожению. В физиологической реакции на опасность надпочечники наполнили его кровоток адреналином, чтобы увеличить частоту сердечных сокращений, подготовить тело к действию. Но полагаться на инстинкт было не тем, что он приветствовал. В дикой природе всегда было только два варианта - сражаться или бежать. Для Виктора решения редко были настолько простыми.
  
   Он проглотил выброс адреналина, глубоко вдохнул, заставляя свое тело снова успокоиться. Ему нужно было подумать. Не было никакой выгоды от быстрых действий, если при этом он поступил неправильно. В работе Виктора те, кто совершил первую ошибку, редко находились рядом достаточно долго, чтобы совершить вторую.
  
   Он насчитал десять человек в вестибюле. Мужчина средних лет и его трофейный эскорт направлялись к соседнему бару. Группа стариков с негнущимися спинами, смеясь, сидела в кожаных креслах. Соблазнительная секретарша в приемной подавляла зевоту. Направляясь к выходу, бизнесмен что-то прокричал в свой мобильный телефон. Возле лифта мать изо всех сил пыталась контролировать своего малыша. Никого, кто мог бы быть с двумя мужчинами, но больше могло проникнуть в отель через служебный вход в задней части или, возможно, через кухню, одновременно отрезая все пути к отступлению, когда они приближались к своей добыче. Это было как по учебнику. Но бесполезно, если добыча не там, где должна быть.
  
   По какой-то причине они не рассчитали время, и какому бы плану они ни следовали, он развалился. Они были бы потрясены, обеспокоены тем, что их скомпрометировали и что их цель может сбежать. Они потеряли его из виду, и им нужно было восстановить этот контакт. Или, возможно, они просто отказались бы от любого притворства скрытности и попытались бы убить его сейчас, пока считали его уязвимым и застигнутым врасплох. У Виктора не было намерений быть ни тем, ни другим.
  
   Он изучал дисплей над лифтом. Он вспыхнул 4, достигнув его этажа. Он пристально наблюдал за этим мгновение. Через несколько секунд вспыхнуло 3. На обратном пути вниз.
  
   Виктор бросил взгляд на главный вход. Если бы он ушел сейчас, ему пришлось бы сражаться только с теми, кто ведет наблюдение снаружи. Они могли быть не готовы преследовать его на улице, и если бы он был быстрым, он мог бы убежать без выстрелов. Но он не мог уйти. В его гостиничном номере были его паспорт и кредитные карточки. Все ради фальшивой личности, но они уже слишком много знали о нем.
  
   Он мог бы воспользоваться лестницей, но не тогда, когда один из них спустился этим путем, чтобы убедиться, что он этого не сделает. Потому что была еще одна проблема. Он был безоружен. Оружие, которым был убит Озолс, было снято, и каждая часть утилизирована отдельно. Ствол в сене, спуск в ливневую канализацию, направляющий стержень и возвратная пружина в мусорном контейнере, магазин в мусорном баке. Виктор использовал оружие всего один раз. Разгуливать со всеми доказательствами, которые когда-либо понадобятся присяжным, чтобы осудить его, было не в его стиле. Если бы он мог добраться до своего подкрепления, он мог бы, по крайней мере, защитить себя.
  
   Хотя там был только один действующий лифт. На дверях другого висела табличка "Не работает". Виктор прошел через вестибюль и остановился перед работающим лифтом, которым воспользовались двое мужчин. Он хрустнул костяшками пальцев правой руки один за другим большим пальцем.
  
   Раздался звон, когда лифт достиг вестибюля. Как раз перед тем, как двери начали открываться, Виктор отступил в сторону и прижался спиной к смежной стене в небольшом углублении, где стояла искусно украшенная ваза. Он оставался неподвижным, игнорируя изумленный взгляд маленького мальчика. Все остальные были слишком заняты, чтобы заметить его.
  
   Один из двух убийц вышел из лифта и сделал несколько шагов в вестибюль. Второй не последовал за ним, очевидно, спускаясь по лестнице. Мужчина, стоявший спиной к Виктору, был компактным, с толстой шеей, судя по телосложению и походке, бывший военный. Он стоял небрежно, без движения головы. Несмотря на кажущуюся неподвижность, Виктор знал, что он осматривает комнату, но с неподвижной головой, просто двигая глазами, не желая привлекать к себе ненужное внимание. Он был хорош, но не настолько, чтобы оглядываться назад.
  
   Виктор ждал до последнего возможного момента, прежде чем проскользнуть между закрывающимися дверями лифта. Он прошел в шести дюймах от убийцы.
  
   За секунду до того, как двери полностью закрылись, мужчина заметил мальчика, указывающего в направлении Виктора, и обернулся. Случайный шанс. На мгновение мужчина посмотрел прямо на Виктора.
  
   В глазах убийцы вспыхнуло узнавание.
  
   Двери закрылись.
  
  
  
   ГЛАВА 3
  
  
  
  
  
   08:27 CET
  
  
   Виктор сделал серию глубоких вдохов, втягивая воздух в самую глубину легких, задерживая его на счет "четыре" перед выдохом. Адреналин в его организме заставил его сердце учащенно биться, чтобы лучше снабжать мышцы необходимым кислородом. Но за пределами ста двадцати ударов в минуту способность использовать навыки мелкой моторики - те, которые требуют небольших движений мышц, таких как точное наведение прицела на ружье - была снижена. При достижении ста тридцати эти навыки почти полностью утрачиваются. Телу такие способности не сразу необходимы для выживания.
  
   Виктор позволил бы себе не согласиться.
  
   Контролируя свое дыхание, Виктор прервал нормальную работу автономной нервной системы, эффективно затормозив учащающийся пульс. Виктор не мог подавить свои инстинкты, но, к счастью, он мог ими управлять.
  
   Он полагал, что парень в вестибюле не стал бы тратить время на то, чтобы связаться с другими подразделениями, сообщить им, что их заметили, и цель была в бегах, направляясь наверх. Виктор мог выйти на любом этаже, найти окно и исчезнуть в считанные мгновения. Но ему нужны были его вещи. Если команда по уничтожению не доберется до них, власти в конечном итоге доберутся. На паспортах были штампы стран и дат. Номера кредитных карт можно отследить. Пистолет гарантировал бы, что они тщательно изучат его. Каждая часть документации была на псевдоним, кроме того , который он использовал раньше. Он принял все мыслимые меры предосторожности, но всегда был след, по которому следовало идти тем, кто знал, как искать, и в конце этого следа был он настоящий. Он не мог позволить этому случиться.
  
   Лифт проехал первые два этажа без остановки. Виктор старался дышать ровно. Он отсчитывал каждую долгую секунду до звонка.
  
   Виктор был в коридоре, когда двери все еще открывались, двигался быстро, направляясь налево к лестнице в конце коридора, примерно в тридцати футах от лифта. Закрыто.
  
   Ему не нужно было прижиматься ухом к двери, чтобы услышать две пары ног, поднимающихся по лестнице. Они были подтянуты, сильны, возможно, в двадцати секундах от цели. Ему нужно было время, чтобы забрать свои вещи, времени у него не было. Если только он не сделал это для себя.
  
   Пожарный топор висел на стене дальше по коридору. Виктор разбил стекло локтем и поднял его с высоты. Вернувшись на лестничную клетку, он просунул лезвие под дверную ручку, воткнув нижнюю часть рукояти в пол. Он был хорошо подогнан, крепкий.
  
   Под тем местом, где он взял топор, стоял огнетушитель. Виктор поднял его в левой руке и двинулся обратно к лифту. Это все еще было на четвертом этаже. Он нажал кнопку, чтобы открыть двери.
  
   Внезапно дверь лестничной клетки затряслась, но ручка осталась твердой, топор не позволил ей повернуться. Они попробовали еще раз, более настойчиво, но ручка снова не сдвинулась, независимо от того, сколько силы было приложено. После этого больше попыток не было.
  
  
   Виктор снова обратил свое внимание на лифт. Он поместил огнетушитель между открытыми дверями, наклонился внутрь и нажал кнопку вестибюля. Они закрылись до самого огнетушителя, прежде чем втянуться и повторить бесконечный цикл. Виктор прикинул, что выиграл себе по меньшей мере две минуты. Ему нужно было меньше одного.
  
   Он беззвучно добрался до своей комнаты и остановился перед дверью. Внутри его могли поджидать другие. Они были бы начеку, готовы. Он пинком распахнул дверь и вошел, сразу же присев на корточки, уменьшив свой профиль, опустив голову ниже того места, где обычно находится центр тяжести. Потребовалась доля секунды, чтобы осмотреть комнату, еще секунда, чтобы проверить ванную комнату в номере.
  
   Никто.
  
   На лестничной клетке были двое, плюс наблюдение снаружи, и, возможно, другие в других местах отеля. Они были хорошими, организованными. Если бы они были действительно хороши, у них был бы снайпер в здании через дорогу.
  
   Виктор и близко не подходил к окну.
  
   В ванной Виктор снял крышку с туалетного бачка и достал пакеты на молнии изнутри. В одном из них были его паспорт, билет на самолет и кредитные карточки. Он достал предметы и положил их в свою куртку. У второго был еще один полностью заряженный FN Пять-Семь и глушитель звука. Всегда стоит готовиться к худшему, напомнил себе Виктор. Он разорвал сумку, взял пистолет, ввернул глушитель на место и передернул затвор, чтобы вставить один в патронник.
  
   Атташе-кейс со сменной одеждой и остальными его вещами был уже упакован и лежал на кровати. Виктор схватил его левой рукой и пошел, держа пистолет вне поля зрения у правого бока. Он быстро шел по коридору, насторожившись, прочь от лестницы и лифта, направляясь к пожарной лестнице. Он ушел бы задолго до того, как они поняли, что происходит.
  
   Он остановился.
  
   Если бы он ушел, он бы ушел, ничего не зная о своих потенциальных убийцах. Кто бы их ни послал, он не стал бы просто отзывать их. Теперь он был в чьем-то списке подозреваемых. Если они нашли его однажды, они могли бы сделать это снова. В следующий раз он может не заметить их так быстро, если вообще заметит.
  
   Они были численно превосходящей силой, но потеряли инициативу. Одной из первых вещей, которые он узнал о бою, было никогда не упускать преимущество.
  
   Виктор обернулся.
  
   Они пришли в его комнату запыхавшиеся, с пистолетами в руках. Один переместился справа от двери, другой остался слева. Дверь объекта была приоткрыта, замок сломан. Более высокому из двоих, более старшему, потребовалась секунда, чтобы дважды нажать кнопку отправки радиопередатчика во внутреннем кармане. В его беспроводном наушнике телесного цвета послышался шепот.
  
   Убийца сделал быстрый знак рукой своему напарнику, и они ворвались в комнату. Первый зашел быстро и низко, чтобы второй мог стрелять поверх него, когда он следовал прямо за ним. Первый мужчина осмотрел левую часть комнаты, другой - правую. Максимальная скорость, агрессия и неожиданность, чтобы заставить любого внутри защищаться, оглушать, медленно реагировать.
  
   Комната была пуста. Они проверили ванную - там было то же самое. Пока один прикрывал другого, они осмотрели шкаф, под кроватью, везде, где мог скрываться мужчина, независимо от того, насколько это маловероятно. Им было сказано действовать тщательно, ничего не оставлять на волю случая. Они проверили за занавесками, сначала протянув руку через окно, чтобы дать стрелку в здании напротив сигнал не стрелять. Их лица блестели от пота.
  
  
   В каждой комнате царил беспорядок. Объект, очевидно, бежал в спешке, не задерживаясь достаточно долго, чтобы забрать все свои вещи. Одежда была разбросана по полу, кровать неубрана, туалетные принадлежности оставлены у раковины. Это было неаккуратно, непрофессионально.
  
   Оба мужчины слегка расслабились, дышать стало немного легче. Он ушел. Они спрятали свое оружие на случай, если кто-нибудь попадется им на пути. Когда лифт отказался появиться, у них не было другого выбора, кроме как побежать обратно вверх по лестнице и выломать дверь лестничного пролета. Это было не совсем тихо.
  
   Они вышли из комнаты, закрыв за собой дверь. Старший из двоих поднял воротник и сообщил в прикрепленный микрофон, что цель исчезла. Он был осторожен в выборе слов, чтобы не подразумевать какую-либо ошибку с его стороны. Они не беспокоились, все выходы из здания были перекрыты, один из других членов команды заметил бы его и вошел - возможно, даже делал это в этот самый момент. Цель была практически мертва. Каждому из членов команды полагалась крупная премия, когда работа была завершена, и им даже не пришлось сделать ни одного выстрела.
  
   Их босс сказал им быть осторожными, что их цель опасна, но теперь нервы, которые они испытывали, казались неуместными. Их опасная цель сбежала при первой же представившейся возможности и теперь была проблемой кого-то другого. Они разделяли одну и ту же мысль. Легкие деньги.
  
   Их лица изменились, когда они узнали, что цель не покидала здание, что никто из остальных даже не сообщил о видеозаписи. Двое мужчин посмотрели друг на друга, выражение их лиц безмолвно повторяло один и тот же вопрос.
  
   Тогда где же он был?
  
   Виктор отошел от глазка в двери напротив и поднял пистолет. Он выстрелил, быстро нажав на спусковой крючок десять раз подряд, истратив в магазине ровно половину патронов. Дверь отеля была толстой, из цельной сосны, но пули в "ФайвсевеН" имели форму винтовочных патронов и пробивали ее практически без потери скорости.
  
   Два тяжелых предмета упали на ковер, один глухой удар за другим.
  
   Дверь перед ним скрипнула. Он закрыл ее ногой, сломав замок, чтобы проникнуть внутрь. Он открыл ее левой рукой и вышел в коридор. Перед ним первый мужчина осел на пол, прислонившись к дверному косяку комнаты Виктора, голова свесилась вперед, кровь текла изо рта и собиралась в лужицу на ковре. Кроме подергивания левой ноги, он не сделал никакого движения.
  
   Другой был все еще жив, лежал лицом вниз на полу, издавая тихий булькающий звук. В него попали несколько раз - в живот, грудь и шею, где разорванная сонная артерия разбрызгала по стене длинные алые дуги. Он пытался отползти, его рот был открыт, как будто он звал на помощь, но не издавал ни звука.
  
   Виктор проигнорировал его и полез под куртку мертвеца, безуспешно ища бумажник. Он пошел, чтобы забрать радиоприемник мужчины, но тот был разорван на куски, пуля прошла навылет по пути к его сердцу. В наплечной кобуре Виктор обнаружил пистолет Beretta 92F калибра 9 мм и два запасных магазина в кармане. "Беретта" была хорошим, надежным оружием с магазином на пятнадцать патронов, но тяжелым, громоздким оружием, которое даже без прилагаемого глушителя было невозможно полностью спрятать. С дозвуковыми боеприпасами убойная сила тоже была невелика. Для такого рода работы это был неудачный выбор пистолета. Если бы парень не был мертв, Виктор, возможно, сказал бы ему об этом.
  
   Беретта обычно не была бы его предпочтением, но в такие моменты, как этот, не было такого понятия, как слишком много оружия. Виктор взял оружие и засунул его сзади в брюки своего костюма, рукоятка поддерживалась ремнем, глушитель был прижат к копчику. Тело внезапно дернулось, возможно, от какого-то мышечного спазма, и наклонилось вперед. Челюсть отвисла, и каскадом хлынула кровь, за которой последовала половина прокушенного языка, шлепнувшаяся на ковер. Виктор отступил и обратил свое внимание на того, кто не был мертв. Пока.
  
   Он перестал ползти, когда пятка Виктора надавила ему между лопаток. Виктор перевернул мужчину на спину и присел на корточки рядом с ним, сильно вдавливая глушитель Пять-семь в щеку мужчины. Он склонил голову набок, чтобы сильная артериальная струя не была направлена на стену и подальше от себя. Там, куда он попал, кровь под давлением порвала бумагу с цветами.
  
   Мужчина пытался заговорить, но смог сделать только хриплый выдох. Пуля в его шее пробила гортань, и он мог издавать только самые простые звуки. Он дергал Виктора за рукав, пытался вцепиться в него, не прекращая борьбы, несмотря на неизбежность ранения. Виктор уважал его настойчивость.
  
   Как и его напарник, он также был вооружен "Береттой", но без рации и наушника. Виктор разрядил пистолет и проверил остальные свои карманы. Они были пусты, за исключением нескольких пачек жевательной резинки, еще патронов и смятой квитанции. Он взял жвачку и чек, увидев, что это на полдюжины кофе, и выбросил их. Виктор развернул одну из жевательных резинок и отправил ее в рот. Мята перечная. Он одобрительно кивнул.
  
   "Спасибо".
  
   Он стряхнул эту руку и направился к лестнице, чтобы проверить, нет ли других. Никаких признаков присутствия других убийц, но снизу доносились женские голоса, жалующиеся на лифт. Виктор прошел обратно по коридору, стараясь не задеть темные пятна на ковре, и убрал огнетушитель из щели между дверями лифта. Он вошел внутрь и нажал кнопку вестибюля. Он оставил кое-что из своих вещей в комнате, но его это не беспокоило. Туалетные принадлежности были совершенно новыми, одежду еще не носили, и на всем, к чему прикасались, не было отпечатков пальцев благодаря силиконовому раствору на его руках.
  
   В коридоре умирающий мужчина, наконец, перестал биться. Кровь больше не хлестала из его шеи, а просто сочилась на промокший ковер. Виктор не мог не восхититься красным рисунком на стене над трупом. Перекрещенные линии обладали определенным эстетическим качеством, которое напомнило ему Джексона Поллока.
  
   Виктор изучил свое отражение в зеркальных стенах лифта и воспользовался моментом, чтобы привести в порядок свою внешность. В его нынешнем окружении, если бы он выглядел как угодно, но не презентабельно, его бы заметили. Двери лифта закрылись, когда со стороны лестничной клетки донесся пронзительный крик. Кто-то только что получил нечто вроде сюрприза.
  
   Виктор догадался, что она не была большой поклонницей работ Поллока.
  
  
  
   ГЛАВА 4
  
  
  
  
  
   08:34 CET
  
  
   В вестибюле Виктор терпеливо ждал, когда вокруг него разразилась паника. Управляющему отелем, невысокому худощавому мужчине с удивительно громким голосом, приходилось кричать, чтобы его услышали перепуганные постояльцы. Некоторые были полуодеты, их грубо вытащили из постелей под крики о резне. Менеджер пытался объяснить, что полиция уже в пути и всем следует сохранять спокойствие. Но для этого было слишком поздно.
  
   Виктор сидел в одном из роскошных кожаных кресел в углу вестибюля. Это было очень удобно. Он повернул кресло так, чтобы видеть главный вход в середине дальней стены и большую часть вестибюля, не поворачивая головы. Он держал в поле периферийного зрения вход в бар отеля и лестничную клетку. Он сомневался, что кто-нибудь воспользуется лифтами справа от него, но если бы они это сделали, он был достаточно близко, чтобы увидеть, как они выходят, прежде чем они заметили его.
  
   Скоро прибудет полиция, а у оставшихся членов команды убийц быстро заканчивалось время для выполнения своего контракта. Они бы уже запаниковали, узнав, что двое из их людей мертвы. Либо они сбегут, чего Виктор не ожидал, либо попытаются закончить работу. В толпе гостей и сотрудников, выбегающих из вестибюля, было бы слишком людно убивать его на улице снаружи, и слишком рискованно, когда копы уже в пути.
  
   Это заняло около минуты, дольше, чем ожидал Виктор, и он понизил их навыки на ступеньку за задержку. Он легко их заметил, сначала один мужчина пытался проложить себе путь через толпу, отчаянно пытаясь выбраться. Мгновение спустя второй ворвался в вестибюль из коридора первого этажа. У первого мужчины были светлые волосы, его правая рука была засунута в карман черной кожаной куртки, левая вытянута вперед, пытаясь проложить себе дорогу сквозь толпу людей. Другой парень был высоким, плотного телосложения, с темной бородой. Объемистая куртка. Он использовал обе руки, чтобы отпихивать людей со своего пути, не претендуя на утонченность. Таким образом, Виктор сделал вывод, что блондин стоит выше в пищевой цепочке и, следовательно, гораздо аппетитнее.
  
   Они подошли друг к другу в центре вестибюля и коротко посовещались. Они бегло осмотрели зал, быстро заглянув в бар, когда проходили через вестибюль, блондин направлялся к лестнице, крупный парень - к лифту. Учитывая массу людей между ними и Виктором, было понятной ошибкой не заметить его, но та, которая обойдется им всем одинаково.
  
   Виктор встал, рассчитав свои движения так, чтобы семья, выходящая из лифта, заслонила его от взгляда большого парня, когда они проходили мимо друг друга, и направился к двери лестничной клетки. Виктор был быстр, подойдя сзади к мужчине в кожаной куртке как раз в тот момент, когда он проталкивался сквозь толпу.
  
   Блондин увидел приближающуюся тень слишком поздно. Он попытался вытащить свой пистолет, но немедленно остановился, когда глушитель уперся ему в ребра. Виктор направил его вверх, целясь в сердце. В то же мгновение левая рука Виктора схватила парня за яички и сжала со всей своей немалой силой.
  
   Мужчина ахнул и почти упал на пол от внезапной мучительной боли. Виктор втолкнул его в дверной проем и прошептал ему на ухо по-французски.
  
   "Правая рука - достань это из кармана. Оставь ружье."
  
   Мужчина подчинился.
  
   "Сколько вас здесь?" - Потребовал Виктор.
  
   Мужчина изо всех сил старался устоять на ногах, изо всех сил старался, чтобы его дыхание было достаточно ровным, чтобы говорить. Он был в ужасе. Виктор не винил его. Ему удалось произнести только одно слово.
  
   "Что?"
  
   Виктор повел его вверх по первому лестничному пролету, крепче сжимая яйца мужчины, чтобы отбросить любые мысли о том, что он пытается сделать что-то глупое. Вряд ли в этом была необходимость.
  
   "Сюда".
  
   Они поднялись на следующий пролет и подошли к двери на первом этаже.
  
   "Вон там. Открой это."
  
   Мужчина протянул дрожащую руку и повернул ручку. Дверь была полуоткрыта, когда Виктор втолкнул его внутрь и направился по коридору. Они прошли мимо горничной, спешащей к лестнице. Пожилая женщина, волосы туго стянуты сзади в пучок, ростом едва ли пять футов. Виктор услышал, как она ахнула - возможно, из-за искаженного лица мужчины или руки, прижатой к его паху. Виктор держал свою голову позади головы своей пленницы, чтобы она не могла видеть его лица.
  
   Он мог бы убить ее просто из осторожности, но еще один труп в коридоре только доставил бы ему больше проблем, и это не ее вина, что она случайно оказалась там. К тому времени, когда она рассказала бы кому-то, кто имел значение, его бы уже давно не было.
  
  
   Они повернули за угол в другой коридор. Было тихо, все гости теперь собрались в вестибюле или на улице снаружи.
  
   "Открой дверь", - приказал Виктор.
  
   Мужчина дрожал, его голос срывался. "Который из них?"
  
   Виктор всадил три пули в то место, где замок соприкасался с дверной рамой. Одиночная пуля срабатывала только в фильмах. "Тот самый". Мужчина колебался, и Виктор усилил давление. "Открой это. Итак."
  
   Он не спешил поворачивать ручку, и поэтому Виктор протолкнул его внутрь. Он ногой захлопнул за собой дверь, когда последовал за ним.
  
   "Брось ружье на кровать".
  
   Мужчина полез в карман и медленно вытащил пистолет, сжимая его только большим и указательным пальцами. Он бросил его на кровать. Он приземлился в центре. Неплохой бросок, учитывая.
  
   Виктор отпустил блондина и швырнул его вперед. Он споткнулся и рухнул на пол. Он лежал скомканной грудой, почти в зародыше, схватившись за свои поврежденные яички. Его дни Казановы закончились. Он был моложе остальных троих, самое большее лет двадцати семи. Черты его лица изменились, поведение стало более сдержанным. Виктор с любопытством посмотрел на него, понимая, что он не совсем вписывается в компанию остальных. Посторонний. Или лидер.
  
   Взгляд мужчины метнулся к его правой ноге, затем быстро отвел взгляд. В черной кожаной кобуре на голени, едва заметной там, где правый отворот брюк задрался при падении, был черный револьвер с курносым дулом. Он увидел, что Виктор заметил его взгляд и прочитал его мыслительный процесс.
  
   Виктор покачал головой всего один раз.
  
   Он сделал шаг вперед, направил пистолет в центр лба мужчины. "Сколько вас здесь?"
  
   "Семь".
  
   "Включая тебя?"
  
  
   Он кивнул, скорчив гримасу, на мгновение лишившись дара речи из-за боли в паху. Не считая здоровяка в лифте, где-то там были еще трое.
  
   "Сколько машин ты привел?"
  
   Блондин ответил быстро, выплевывая слово так быстро, как только мог. "Один".
  
   "Только один?"
  
   "Это фургон".
  
   "Что за регистрация?"
  
   "Я ... Я не знаю."
  
   Виктор воткнул 5,7 мм в пол у себя между ног. Это было не очень экономно с оставшимися пулями, но у него не было времени на длительный допрос.
  
   Блондин уставился на опаленную дыру в ковре. "Я клянусь".
  
   "Какой это марки?"
  
   "Я не знаю ... Он синий. Взятый напрокат."
  
   Его французский был хорошим, но не беглым, он не был носителем языка.
  
   Виктор спросил: "Ты знаешь, кто я?"
  
   Он ответил не сразу. Виктор сделал еще один шаг ближе, и мужчина обрел голос. "Нет".
  
   "Нет?"
  
   "Просто псевдоним, у нас была фотография ..."
  
   "Как ты узнал, где я остановился?"
  
   "Нам дали название отеля".
  
   "Когда?"
  
   "Три дня назад".
  
   Затем его акцент изменился. Виктор перешел на английский. "Ты американец".
  
   Он ответил по-английски. "Да". Он был с Юга, возможно, из Техаса.
  
   "Кто главный?" - Спросил Виктор.
  
  
   "Я есть".
  
   "Частный сектор?"
  
   "Да".
  
   "Ты следил за мной?"
  
   "Мы пытались, но ты всегда терял нас".
  
   "Зачем ждать до сих пор, чтобы убить меня?"
  
   Американец на мгновение замолчал, прежде чем ответить. "Нам пришлось дождаться зеленого света".
  
   "Который ты когда получил?"
  
   "О...вполовинешестого".
  
   Виктор мог сказать, что он решил сказать правду, возможно, думая, что у него может быть шанс, если он ответит честно. Блаженное неведение.
  
   "Почему вы послали тех двух парней до того, как я вернулся?"
  
   Блондин снова поморщился. "У меня сдали нервы. Думал, ты не вернешься. Я послал их проверить." Он нахмурился, несмотря на боль. "Неподходящее время".
  
   "Это было не очень умно", - сказал Виктор. "Что насчет флешки?"
  
   "Мы должны были убедиться, что он у вас, затем закрепить его и ждать инструкций".
  
   Глаза Виктора сузились. "На кого ты работаешь?"
  
   Голова мужчины упала. Слезы текли по его щекам. "Пожалуйста..."
  
   "На кого ты работаешь?"
  
   Он посмотрел на Виктора, увидел в его глазах, что в них не было ни милосердия, ни жалости. Он рыдал.
  
   "Откуда, черт возьми, мне знать?"
  
   Виктор поверил ему.
  
   Он дважды выстрелил ему в лицо.
  
   Он опустился на колени возле тела, ища какие-нибудь документы, и увидел рацию во внутреннем кармане куртки, переключенную на передачу, мигающий огонек. К нижней стороне его воротника был прикреплен микрофон.
  
   Скрипнула половица.
  
   Виктор замер, оглянулся через плечо.
  
   Сквозь щель под дверью Виктор мог видеть тень, движущуюся по коридору снаружи. Он нырнул вправо, когда большой парень с темной бородой ворвался в комнату с автоматом в руке, стреляя еще до того, как обнаружил цель. Это был компактный MP5K, оснащенный длинным глушителем, его быстрые выстрелы сводились к серии продолжительных приглушенных щелчков.
  
   Стрелок изменил прицел, следуя по пути Виктора, когда тот прыгнул в соседнюю ванную, пули проделали ряд аккуратных отверстий в стене позади него. Выброшенные латунные гильзы звякнули друг о друга на ковре у ног убийцы.
  
   В ванной Виктор вышел из своего броска на корточки, быстро выстрелив, стреляя вслепую, прежде чем он полностью развернулся. Пуля просвистела через открытый дверной проем, подняв облако штукатурки, когда она ударилась в стену с другой стороны.
  
   Ванная была размером не более шести футов на четыре, выложенная плиткой коробка с ванной, раковиной и унитазом. Не было никаких защищаемых углов или предметов, за которыми можно было бы укрыться. На полностью автоматическом режиме MP5K мог разрядить магазин на тридцать патронов всего за две с четвертью секунды. На таком расстоянии и с таким объемом огня стрелок буквально не мог промахнуться.
  
   Левой рукой Виктор вытащил "Беретту" сзади из-за пояса и направил оба пистолета на дверной проем, по одному в каждой руке. Не очень хорош для точного прицеливания, но ему нужна была дополнительная останавливающая сила, если он собирался свалить стрелка до того, как тот сможет открыть огонь. Он был крупным парнем, и ни дозвуковые 5,7-мм, ни 9-мм пули не могли гарантировать его мгновенного уничтожения, если только он не был убит выстрелом в голову, сердце или позвоночник. Но при достаточном количестве пуль не имело бы значения, куда попал Виктор. Он держал "Беретту" прямо под прицелом, чтобы все еще можно было выровнять один прицел. Виктор видел, как любители держат два пистолета на расстоянии вытянутой руки, на ширине плеч, пытаясь подражать своим любимым звездам боевиков. Они всегда умирали быстро.
  
   Он услышал, как что-то глухо упало на ковер и звякнуло о стреляные гильзы калибра 9 мм на полу. Секундой позже раздался звук перезаряжаемого оружия, и MP5K перезарядился. Пистолет не разрядился, но нападавший все равно зарядил полный магазин, пока у него была такая возможность.
  
   Виктор оставался на корточках, как можно дальше от отверстия. Если бы его враг был достаточно умен, чтобы перезарядить оружие до того, как оно разрядится, он не был бы настолько глуп, чтобы ворваться в комнату, когда все, что ему нужно было сделать, это навести пистолет на дверной косяк и выпустить несколько пуль. Виктор почувствовал, что стрелок крадется вдоль разделительной стены, чтобы сделать именно это. В своем нынешнем положении Виктор знал, что он покойник. Он заставил себя сохранять спокойствие.
  
   Ему нужно было что-то сделать, и быстро.
  
   Он огляделся, увидел полотенце на перекладине, ряд туалетных принадлежностей над умывальником - зубная паста, пена для бритья, антиперспирант, бритва, лосьон после бритья.
  
   Его взгляд остановился на банке с антиперспирантом.
  
   Виктор выстрелил еще раз из пистолета пять-семь в дверной проем, чтобы действовать как средство устрашения, затем еще через несколько секунд, чтобы выиграть время и заставить стрелка насторожиться. Он положил "Беретту" перед собой, переложил FN в левую руку, встал и схватил банку антиперспиранта с раковины.
  
   Присев на корточки, он выстрелил через дверной проем из "Файв-Севен", еще дважды, так что оружие сухо щелкнуло, показывая, что у него закончились патроны, давая боевику стимул, в котором он нуждался, чтобы воспользоваться своим шансом.
  
   Виктор бросил разряженный пистолет, переложил антиперспирант в левую руку и взял "Беретту" в правую. Вскочив на ноги, он швырнул аэрозоль в дверной проем чуть ниже верхней части рамы, когда дуло пистолета-пулемета показалось из-за угла.
  
   Виктор трижды выстрелил из "Беретты".
  
   Последняя пуля попала в цель, и аэрозоль взорвался в воздухе.
  
   Виктор уже бежал, прежде чем услышал крик, бросаясь в дверной проем, согнувшись, даже когда запаниковавший боевик открыл огонь.
  
   Пули прошли мимо, пролетев прямо над ним. Мужчина пятился назад, прижатый к стене, единственное, что удерживало его на ногах. Его ружье все еще было поднято на высоту плеча, и он стрелял в отчаянии, разбрызгивая дикие струи.
  
   Тонкие осколки блестящего металла торчали из его обожженного лица и глаз. Его волосы были в огне.
  
   Пистолет разрядился, и на мгновение стоны мужчины стихли, а дыхание стало быстрым и резким. Он слепо оглядел комнату, оружие все еще было поднято в какой-то последней жалкой защите. В воздухе пахло жареной свининой.
  
   Виктор выпрямился, направил "Беретту" в центр груди стрелка и всадил две пули прямо ему в сердце.
  
  
  
   ГЛАВА 5
  
  
  
  
  
   08:38 CET
  
  
   Виктор быстро прошел через отель, держа "Беретту" в руке и спрятав ее под курткой. У него в кармане был его пустой пистолет. Он пробирался по коридорам первого этажа, мысленно представляя планы отеля, которые он запомнил в свою первую ночь. Он подошел к двери с надписью "Только для персонала".
  
   Он мог слышать полицейских в другом месте на этаже, громко разговаривающих, ошеломленных. Они будут патрульными, первыми прибывшими на место происшествия, реагирующими на экстренный вызов. Другие будут быстро приближаться. Если Виктор не уйдет в ближайшее время, он знал, что отель будет оцеплен, улица за ним, а затем, вероятно, и весь квартал. Виктор хотел уйти задолго до того, как это произойдет.
  
   Он вытащил "Беретту" и толкнул дверь на кухню левой рукой, по привычке используя костяшки пальцев, несмотря на силиконовое покрытие на кончиках пальцев.
  
   Внутри было на удивление прохладно. Задняя дверь была приоткрыта, возможно, из-за массового исхода перепуганных гостей и служащих. Налетел освежающий ветерок. Виктор впервые заметил, что вспотел. На кухне не было никого из обслуживающего персонала. Все благоразумно сбежали. Виктор втянул ноздрями запах приготовленных завтраков. В кастрюлях на плите подгорали яйца. Хлеб и круассаны, запеченные в духовках.
  
   Он продолжал глубоко дышать, чтобы сдержать пульс, и, сжимая "Беретту" обеими руками, медленно шел вперед, остерегаясь большого открытого пространства и слепых зон, созданных рядами приборов и хранилищ. Он не сводил глаз с места, пока подкрадывался к двери, опасаясь, что еще трое боевиков были живы. Он должен был предположить, что они все еще охотятся за ним, без лидера или нет. Если бы они не отступили, они бы не оставили этот выход без охраны.
  
   Он подошел ближе, оставаясь рядом со шкафами и рабочими поверхностями для прикрытия на случай, если кто-то ворвется из переулка за ними. Приближающаяся сирена призывала его идти быстрее, но осознание текущей опасности гарантировало, что его движения будут медленными и контролируемыми.
  
   Если бы другой боевик поджидал в переулке и прикрывал дверной проем, Виктору понадобилась бы внезапность на его стороне, чтобы иметь шанс выбраться живым. Спешка только облегчила бы работу врагу. Они собирались заработать свои деньги сегодня.
  
   Он сделал еще один шаг и остановился.
  
   Движение.
  
   Отражение на дверце шкафа из нержавеющей стали слева от него. Просто размытое движение, но он понял его значение и, развернувшись, увидел, как дверь кладовой резко распахивается, темноволосая женщина выскакивает из темноты, ее пистолет быстро приближается к его позиции.
  
   Виктор отреагировал быстрее, выстрелил первым, двумя выстрелами поразив центр тяжести. Удар сбил ее с ног и отбросил назад в соседнюю комнату, откуда она появилась.
  
  
   Он быстро преодолел расстояние, увидел ее, лежащую на спине, живую, с закрытыми глазами, два маленьких круга крови вокруг подпалин на ее блузке. Она задыхалась, одно легкое разрушилось. Пистолет был прямо рядом с ней, но она не пыталась добраться до него. Она была слишком напугана.
  
   Тень Виктора упала на нее, и она посмотрела вверх. Она была удивительно привлекательной, двадцати восьми или сорока девяти лет, с болью в тонких чертах лица, ужасом в пронзительных глазах. Она смотрела на него умоляющим взглядом, слезы текли по ее щекам, губы, которые он хотел бы поцеловать, двигались, но не издавали ни звука, в ее легких не хватало воздуха, чтобы говорить, умолять. Или сказать ему что-нибудь полезное. Он потратил мгновение, чтобы обдумать, как кто-то вроде нее мог оказаться в этом бизнесе. Но какой бы ни была ее история, у нее был удручающий конец. Ее голова медленно покачалась из стороны в сторону.
  
   Дымящийся патрон отскочил от плитки пола.
  
   Он обыскал ее. Как и у других, у нее не было ни бумажника, ни каких-либо документов. Они явно были умными операторами, даже если были достаточно глупы, чтобы заключить этот контракт. У одного из оставшихся должно было быть что-то, что Виктор мог бы использовать. Он не хотел допускать мысли, что они могут этого не сделать.
  
   Он выбросил "Беретту" и поднял пистолет мертвой женщины. Это было хорошее оружие, Heckler and Koch USP, компактная версия, 45-го калибра, с коротким, массивным глушителем. Он вытащил магазин на восемь патронов, увидел патроны с полым наконечником соответствующего качества и вставил магазин обратно. Очевидно, убийца, которая гордилась инструментами своего ремесла. Ну, привык.
  
   Он схватил пару запасных патронов из ее куртки, прежде чем выбежать через черный ход в переулок, пригибаясь, глядя налево, затем направо, осматривая Гонконг, когда он смотрел. Никто. Он спрятал пистолет за пояс и направился к главной улице, довольный тем, что наконец-то у одного из них нашлось приличное оружие, которое он мог украсть. У убийц может быть очень плохой вкус.
  
  
  
   Со смертью женщины, которая убила пятерых.
  
   Осталось всего две.
  
  
   У входа в отель была большая толпа. Гости и сотрудники, одинаково шокированные, благоговейные и напуганные, ищут утешения вместе. Лишь горстка людей знала, что лежало в коридоре на четвертом этаже, но разговоры о крови и телах распространились быстро. Один полицейский делал все возможное, чтобы попытаться отогнать их назад. Пешеходы спешили к месту происшествия, чтобы выяснить, что происходит.
  
   Виктор вышел из переулка и зашагал среди толпы, его шаг был быстрым, но не быстрее, чем у кого-либо другого, двигаясь как можно больше вбок, не желая давать возможным снайперам легкую мишень. Маловероятно, что кто-то решился бы на такой выстрел, но он не стал бы ставить на это свою жизнь. Он увидел синий фургон, припаркованный в пятидесяти ярдах вниз по улице, анонимно стоящий вдоль тротуара у телефонной будки. Задние двери были обращены к нему. Он не мог видеть, был ли кто-нибудь за рулем.
  
   Если это еще не произошло, был хороший шанс, что по крайней мере еще один убийца все еще где-то поблизости. Когда Виктор приблизился, он заметил выхлопные газы, исходящие из фургона. Хорошо, был бы кто-нибудь за рулем, пока двигатель работал на холостом ходу. В суматохе Виктор понял, что сможет подойти вплотную к фургону, прежде чем кто-либо из водителей узнает, что он там. Он пошел переходить улицу, его правая нога оторвалась от бордюра, но дальше он не пошел.
  
   На другой стороне дороги, прямо напротив отеля, коренастый мужчина спешил вниз по ступенькам перед побеленным многоквартирным домом. Через плечо у него была перекинута большая черная спортивная сумка, в которую легко могла поместиться теннисная ракетка, хоккейная клюшка.
  
   Или высокоскоростное ружье.
  
  
   Он остановился как вкопанный, когда увидел, что Виктор смотрит прямо на него. Его реакция - идеальное удостоверение личности. Оба мужчины стояли совершенно неподвижно, когда вокруг них воцарился хаос. Коренастый мужчина первым вышел из тупика. Он посмотрел налево, туда, где был припаркован фургон. Он и Виктор были на равном расстоянии от него.
  
   Виктор сделал шаг вперед. Мужчина ударил одного задом наперед. Он полез в карман своей куртки. Виктор сделал то же самое. Полицейская машина свернула на улицу, мигая фарами, завывая сиреной. Оба мужчины увидели это, и любые мысли о том, чтобы достать оружие, исчезли.
  
   Убийца снова взглянул на фургон, возможно, в надежде, что помощь может прийти. Когда он понял, что это не так, он развернулся и помчался обратно по ступенькам к многоквартирному дому.
  
   Виктор ускорил шаг, но, чтобы не привлекать внимания, не мог бежать. Он достиг противоположного тротуара как раз вовремя, чтобы увидеть, как за его добычей захлопывается дверь. Он сделал два шага за раз. Он подергал дверную ручку, но она была намертво заперта. Он не мог рисковать, выбивая дверь или простреливая замок, не с большим количеством полиции, выходящей на улицу.
  
   Виктор спустился по ступенькам и оглядел улицу в поисках какого-нибудь способа обойти здание с тыльной стороны. В двадцати ярдах справа был переулок. Виктор поспешил к нему.
  
   Как только он скрылся из виду, он побежал, выйдя из дальнего конца и углубившись в переулок, с 45-м калибром в руке. Никаких признаков коренастого мужчины. Если бы он уже покинул здание, Виктор смог бы увидеть его сейчас. Что означало, что он оставался на месте. Виктор был удивлен. Убийца предпочел ждать, чтобы сражаться.
  
   Виктор не собирался разочаровывать его.
  
   Замок на задней двери был хорошим, и Виктору потребовалось бы почти тридцать секунд, чтобы его вскрыть, если бы толстые пули 45-го калибра не разнесли его на куски. Он зарядил полный магазин и шагнул в широкий, скудно обставленный коридор, пол которого был покрыт красочной мозаикой. Там было три межкомнатные двери, на двух из которых были номера. Большая лестница доминировала в пространстве.
  
   Виктор подошел к нему, держа пистолет перед собой двуручным боевым захватом. Его гостиничный номер находился на четвертом этаже, и поэтому коренастый мужчина прикрывал окно Виктора именно с пятого. Та комната была знакомой, безопасной. Если бы мужчина сбежал куда угодно, он бы направился туда.
  
   Виктор делал шаги один за другим, медленно, тихо, всегда глядя вверх, готовый на случай, если убийца поджидал его в засаде. Он добрался до второго этажа, осмотрел лестничную площадку, затем начал свой путь вверх по следующему лестничному пролету.
  
   На третьем этаже он остановился на несколько секунд, чтобы прислушаться. Когда он ничего не услышал, он поднялся на четвертый этаж. С пятого этажа он услышал, как открылась дверь, затем женский голос, несколько удивленный, но дружелюбный, услужливый.
  
   "Puis-je vous aider?" Могу я вам помочь?
  
   Затем клац-клац, за которым последовал глухой удар, когда тело упало на пол. Виктор сделал свой ход, взбежав по лестнице, в то время как убийца на мгновение отвлекся. Он увидел коренастого мужчину, когда тот оборачивался от своей добычи, стоя на верхней площадке лестницы.
  
   Виктор выстрелил на ходу, угол неудачный, и пуля выбила кусок из перил. Убийца инстинктивно отшатнулся, и когда еще две пули проделали дыры в потолке над ним, четвертая ударила в черную железную решетку под перилами и вызвала вспышку ярких искр. Мужчина выпустил несколько пуль из своего собственного пистолета, стреляя вслепую, когда он скрылся из поля зрения Виктора. Он ненадолго появился снова, стреляя на ходу, Виктор открыл ответный огонь, ни один из мужчин не попал.
  
   Виктор присел на корточки, прежде чем добраться до верха лестницы, и заглянул сквозь железную решетку. Он увидел тело, распростертое в дверном проеме ее квартиры. Седовласая женщина в плаще лежала мертвой, ее единственное преступление состояло в том, что она вежливо спросила, может ли она помочь незнакомцу, ожидающему у лестницы. Доброе дело само по себе было наградой.
  
   Другая из двух дверей на этаже была полуоткрыта, убийцы нигде не было видно. Виктор подкрался к последним нескольким ступенькам. Он посмотрел на первую полуоткрытую дверь. Она вела в квартиру, где убийца первоначально занял позицию, место, куда он, без сомнения, отступил. За исключением того, что Виктор сомневался.
  
   Не производя шума, он осторожно пересек лестничную площадку, обошел блестящую лужу крови и прижался к стене. Он двинулся к открытой двери, которая вела в квартиру мертвой женщины. Виктор почти улыбнулся. Он не собирался попадаться на самый старый трюк в книге.
  
   Когда он достиг дверного проема, он посмотрел на другую квартиру, ту, где должен был находиться коренастый мужчина, оценивая угол, чтобы определить, где должен был находиться кто-то в квартире мертвой женщины, чтобы должным образом прикрывать другой дверной проем.
  
   Виктор присел; положил левую руку на дверной косяк; и, используя его как рычаг, влетел в комнату. Он сразу увидел убийцу, который сидел на корточках, прислонившись к перегородке, направив пистолет на дверь в его старую квартиру. Глаза мужчины расширились от удивления.
  
   Виктор выстрелил дважды, одна пуля прошла мимо, но вторая задела голову цели над ухом, подняв небольшую струйку крови. Убийце удалось выстрелить в ответ, прежде чем он отступил в укрытие. Пуля попала в дверной косяк в нескольких дюймах от лица Виктора, выпустив пучок длинных деревянных щепок в его щеку. Он не дрогнул.
  
   Виктор был на ногах в одно мгновение, быстро меняя положение, двигаясь в центр комнаты, зная, что он должен продолжать двигаться, что оставаться на том же месте только облегчает задачу нападавшему.
  
  
   Убийца нырнул обратно за угол и сделал два быстрых выстрела в направлении дверного проема, пули пролетели через открытое пространство, где секундой раньше была голова Виктора. Он продвинулся дальше в комнату, делая угол между ним и его врагом все более и более острым. Если убийца хотел увидеть его, ему пришлось бы высунуть голову из-за угла. Когда он это сделает, Виктор собирался все испортить. Но он не заглотил наживку.
  
   Прошло пять секунд, и Виктор представил, как коренастый мужчина движется по квартире, чтобы зайти ему за спину. Из гостиной было два других выхода, слишком далеко друг от друга, чтобы наблюдать за ними обоими одновременно.
  
   Виктор бросился ко входу в столовую, выглянул из-за угла. Убийца исчез. В противоположном конце была открытая дверь, через которую Виктор мог видеть кухню. Он бесшумно подошел к кухне и заглянул внутрь. Пусто. Была только одна другая дверь. Виктор поспешил к нему, заметив крошечные темные пятна крови на белом кафельном полу.
  
   Заглянув в дверной проем, он увидел убийцу. Он сидел на корточках в коридоре, прижавшись спиной к стене, с пистолетом в обеих руках, собираясь высунуться в гостиную и выстрелить Виктору в спину. По крайней мере, он так думал.
  
   Он сделал серию глубоких вдохов, собираясь с духом. Он остановился на середине вдоха. Может быть, он увидел темную фигуру боковым зрением, может быть, какое-то шестое чувство предупредило его. Он повернулся, чтобы выстрелить, и Виктор выстрелил ему в грудь. Он сполз дальше по стене, все еще живой, пистолет свободно болтался в его руке. На его лице было запечатлено выражение изумления, как будто он не мог понять, что в него стреляли. В воздухе повис красный туман.
  
   Затвор вернулся в .45, поэтому Виктор выпустил пустой магазин и вставил запасной, передернул затвор, чтобы зарядить пулю в патронник, и выстрелил в убийцу еще дважды.
  
  
   Виктор проверил тело, забрал наушник и передатчик, но больше ничего не нашел. Он направился в другую квартиру этажа. В коридоре он нашел черную спортивную сумку; расстегнув ее, он обнаружил винтовку SIG556 ER с оптическим прицелом и чем-то похожим на изготовленный на заказ глушитель. В боковом кармане он нашел квитанцию из химчистки и электронный ключ от двери. Он забрал обоих. На квитанции было написано: Отель Abrial.
  
   Теперь у него было что-то.
  
   Он прошел в гостиную и открыл окно. Высунувшись, он увидел синий фургон, все еще припаркованный у обочины на улице внизу.
  
   Треск помех. В наушнике раздался голос. Французский был сломлен, напряжен. Еще один иностранец. Те, кто мог говорить по-французски, вероятно, использовали его как общий язык. Возможно, это было требованием в анкете.
  
   "Répondez quelqu"un, quiconque."
  
   На заднем плане он мог слышать полицейскую сирену, рядом с динамиком. Последний человек был снаружи. Затем голос раздался снова. Та же просьба о контакте. Снова полицейская сирена на заднем плане, затем рокот двигателя, когда мимо громкоговорителя проехала машина. Виктор наблюдал, как полицейский мотоцикл медленно проехал мимо синего фургона, прежде чем остановиться прямо перед отелем.
  
   Он достал винтовку из сумки и выдвинул складной приклад. Левой рукой он немного повернул регулятор частоты радиоприемника, чтобы добавить немного помех. Он поднял рацию и нажал "Отправить", говоря по-французски, намеренно без акцента, составляя предложения как можно проще, чтобы парень понял.
  
   "Нас осталось только двое", - сказал он испуганно. "Он убил всех остальных".
  
   Он отпустил кнопку, давая тому, кто это был, шанс ответить. Голос, который вернулся, был тонким, отчаянным.
  
   "Где ты?"
  
  
   "Внутри отеля".
  
   "Цель?"
  
   Виктор начал прикручивать глушитель на место.
  
   Направляюсь к главному выходу. Он ранен. Я застрелил его."
  
   Он убедился, что глушитель затянут, и установил оптический прицел.
  
   "Если ты будешь быстрым, ты сможешь достать его, когда он выйдет. Он не вооружен. Поторопись.
  
   Он проверил увеличение прицела, убедился, что пуля в патроннике, и снял большим пальцем предохранитель. Виктор отложил рацию, занял сидячее положение на подоконнике и держал винтовку вне поля зрения.
  
   Дверь со стороны водителя открылась, и мужчина выпрыгнул на тротуар. Он был крепкого телосложения, ростом более шести футов, с короткой стрижкой, одет в свободную джинсовую куртку. Он быстро прошел вдоль фургона и, высунувшись из-за задней стенки, посмотрел в сторону отеля через дорогу. Он вытащил пистолет и спрятал его с глаз долой под курткой, его внимание было приковано ко входу в отель. Он был в хорошем укрытии, между фургоном и телефонной будкой. Виктор наблюдал за ним, предугадывая его движения. Мужчина двигался хорошо, мастерство налицо. Они должны были использовать его внутри.
  
   Долгое мгновение он оставался совершенно неподвижным, наблюдая, выжидая. Через минуту его поза напряглась, и он огляделся по сторонам, обшаривая глазами толпу. Он отступил назад, вышел из укрытия, обернулся, посмотрел вверх.
  
   Прямо на Виктора.
  
   Через оптический прицел Виктор увидел, как глаза мужчины на мгновение расширились, прежде чем из его затылка брызнула струйка крови. Он исчез из виду, оставив половину содержимого его черепа медленно сползать по задним стеклам фургона.
  
  
  
   ГЛАВА 6
  
  
  
  
  
   08:45 CET
  
  
   Виктор покинул многоквартирный дом через парадную дверь. На улице снаружи толпа значительно увеличилась. Он насчитал полдюжины полицейских, но никто из них не обращал на него ни малейшего внимания. Дальше по улице Виктор мог видеть красное пятно на задней части фургона, но тело было скрыто между припаркованными автомобилями. Все были слишком заняты, чтобы заметить это.
  
   Зная, что у него не так много времени, Виктор поспешил по тротуару, лавируя между пешеходами, которые стояли, глазея на суматоху. Болезненность широкой публики всегда поражала его. Он сократил расстояние до фургона, взглянув вниз, чтобы увидеть труп, лежащий кучей между фургоном и седаном, припаркованным за ним. Никто не смотрел, но проверять карманы тела не стоило рисковать.
  
   Он открыл дверь напротив бордюра и забрался на водительское сиденье. Внутри пахло плесенью - запах слишком большого количества мужчин в замкнутом пространстве в течение длительного периода. На приборной панели стоял картонный поднос с шестью пустыми кофейными чашками. В кабине больше ничего не было, поэтому он открыл бардачок. Внутри был конверт из плотной бумаги, в котором содержалось его досье, к счастью, краткое. Это был единственный лист бумаги с перечислением его данных - раса: белая, рост: шесть футов один дюйм / два дюйма, вес: сто восемьдесят фунтов, волосы: черные, глаза: карие - и включал короткий абзац, в котором говорилось, что он был наемным убийцей и опасной мишенью. Вверху листа от руки было нацарапано название его отеля, номер комнаты и его нынешний псевдоним - Ричард Бишоп.
  
   Виктор приложил руку к своему животу. Скорее, один семьдесят восьмой.
  
   Под досье было его лицо, или, по крайней мере, лицо, которое могло быть его. Это была цифровая композиция, достаточно близкая к реальной, чтобы быть составленной из достаточно надежной и свежей информации. Словесное описание здесь, зернистое изображение с камеры с замкнутым контуром там - добавьте немного слухов и подавайте.
  
   Фотосессия вызывала беспокойство, но он с облегчением обнаружил, что их знания о нем были настолько ограничены. Если бы они знали что-нибудь еще, это тоже было бы здесь. Даже самый любитель из наемных убийц знает ценность подробного досье, и даже самый осторожный из клиентов хочет, чтобы его наемники имели все доступные преимущества. Он сложил листок и положил его во внутренний карман. На конверте не было почтовых штемпелей, поэтому он оставил его.
  
   В задней части фургона были жирные остатки завтрака навынос, но больше ничего. Он не был удивлен этим. Единственной полезной вещью, которую он нашел, была единственная квитанция из прачечной. Другие члены команды были осторожны, чтобы не взять с собой ничего ненужного.
  
   Виктор посмотрел в оба боковых зеркала, чтобы убедиться, что никто не наблюдает, и выбрался на тротуар. Полиция устанавливала периметр вокруг отеля, и он присоединился к толпе, позволив измученному полицейскому увести себя с улицы.
  
   В конце дороги Виктор остановил такси и сказал водителю отвезти его в Музей Орсе. Водитель такси спросил его, что случилось, указывая на соседнюю улицу и ее огромную толпу.
  
   Виктор пожал плечами. "Ça a I"air sérieux." Something bad.
  
   Именно тогда кто-то заметил безмозглый труп, лежащий в канаве, и начались новые крики.
  
   Мужчина, наблюдавший за отъезжающим такси, был высоким, с уложенными гелем темными волосами. Он стоял среди толпы у отеля, притворяясь таким же сбитым с толку, как и толпа парижан вокруг него. Он разделял их беспокойство, но не их невежество. Его глаза следили за такси, пока оно не скрылось с улицы, и он вытащил тонкую записную книжку из внутреннего кармана пиджака. Он перевернул несколько страниц и четким почерком записал номерной знак такси и краткое описание пассажира.
  
   На лице на фотографии не было бороды, и волосы были другими, но ошибиться в том, кто это был, было невозможно. Высокий мужчина тяжело вздохнул. Это было плохо.
  
   Он проложил себе путь сквозь постоянно растущую толпу зевак и, наконец, вышел из толпы, чувствуя жар, несмотря на холодный ноябрьский воздух. Мужчина был одет в костюм и плащ и выглядел как любой другой солдат торговли. Без крайней необходимости он не разговаривал ни с кем вокруг себя. Его французский был хорошим, но не беглым.
  
   Он ушел контролируемым шагом, торопясь, как испуганная толпа, хотя он не был напуган. Он хотел бы остаться подольше, но повсюду была полиция, и еще больше должно было быть в пути. Копы уже изучали толпу, сужая круг потенциальных свидетелей и подозреваемых. Для него было бы нехорошо отвечать на какие-либо сложные вопросы.
  
   Он знал, что дальше по дороге, на боковой улице, есть телефон-автомат, к которому он и направился. Это было достаточно уединенное место, чтобы им можно было пользоваться незаметно, но достаточно близко к отелю, чтобы он мог быстро доложить. Отчет, который он собирался дать, был далек от того, что ожидалось.
  
   Он не знал точно, что произошло внутри отеля, но он мог провести достаточно разумный анализ. Цель сбежала таким образом, чтобы привлечь большое присутствие полиции, и не было никаких признаков команды, которая должна была выполнить работу. Он подслушал, как люди в толпе говорили о телах. Никто из членов команды не покидал отель. Не нужно было быть гением, чтобы соединить точки.
  
   Он миновал группу молодых женщин, направлявшихся в сторону суматохи, и свернул налево, в узкую боковую улочку, где кафе распространяло в воздухе мириады экзотических запахов. Телефонная будка была пуста, и он вошел внутрь, закрыв за собой дверь, благодарный за приглушение внешнего шума, который позволил ему мыслить более ясно.
  
   Он набрал номер, и пока он ждал соединения, он думал о том, как лучше сформулировать, что работа была впечатляющим провалом.
  
   Его работодатель не собирался быть довольным.
  
  
  
   ГЛАВА 7
  
  
  
  
  
   09:15 CET
  
  
   Менее чем в миле от него Альварес посмотрел на труп на стальном подносе перед ним и тяжело вздохнул. Морщинистая кожа была бледной, глаза закрыты, губы отливали синевой. Маленькая красная дырочка отмечала кожу на левом виске. Входное ранение. Дыра в правом виске была больше, грубее. Выходное отверстие.
  
   "Да", - выдохнул он. "Это бедный ублюдок".
  
   Французский помощник гробовщика ответил коротким кивком. Он стоял в нескольких футах от меня, по другую сторону стола, молодой человек лет двадцати с небольшим, и, несмотря на прохладную температуру, Альварес видел, что у него на лбу выступил пот. Гробовщик переступил с ноги на ногу, заерзал. Альварес притворился, что не заметил.
  
   Американец понял, что не помогает успокоить ребенка. Альварес знал, что у него было лицо, которое, казалось, постоянно хмурилось и заставляло людей, которые не знали его лучше, чувствовать себя неловко. Даже улыбка не помогла, а его габариты только усугубили проблему. Шея Альвареса была шире его черепа, а плечи занимали дверной проем. Когда дело доходило до конфронтации, его внешность давала ему преимущество, но в остальное время это было просто помехой. Ему приходилось работать вдвое усерднее, чем кому-либо другому, просто чтобы заставить людей доверять ему.
  
   У него на руках был отчет патологоанатома. Он просмотрел детали до того места, где описывались пулевые ранения. В грудь попали еще двое. Он сделал жест.
  
   "Покажи мне".
  
   Гробовщик нервно огляделся по сторонам, прежде чем осторожно взяться за белую простыню, защищающую от пятен. Он откинул его назад от шеи тела, чтобы обнажить торс.
  
   Альварес осмотрел две аккуратные дырочки в грудине. "Мне они кажутся мелкокалиберными. Двадцать два?"
  
   "Нет", - ответил гробовщик. "Все три раны. Два выстрела в грудь, один в голову. патроны калибра 5,7 мм."
  
   "Интересно". Альварес наклонился вперед, чтобы рассмотреть поближе. "На какой диапазон мы смотрим?"
  
   Пороховых ожогов нет, значит, стреляли не в упор, кроме этого, я не могу вам сказать. Послушай, я здесь всего лишь ассистент. Я не эксперт по баллистике. Я ... я не так уж много знаю."
  
   Ни хрена себе, подумал Альварес. Он на мгновение задумался. То, что патроны были калибра 5,7 мм, означало наличие FN Five-seveN, одного из самых изящных и дорогих пистолетов в мире. Он представил эту сцену у себя в голове. Дважды ударил в сердце, затем, когда жертва лежала ничком, повернув голову набок, убийца нанес еще один удар в лобную долю. Не хочу рисковать. Альваресу было не привыкать к профессиональным убийствам, и эта казнь была настолько тщательной, насколько это возможно. Он сморгнул изображение.
  
   "Послушайте, " начал гробовщик, " мой босс скоро вернется".
  
   Альварес мог понять намек. Он открыл свой бумажник.
  
   Выйдя из больницы, он застегнул пальто, защищаясь от моросящего дождя. Где, черт возьми, был Кеннард? Прошло несколько минут, прежде чем темный седан остановился снаружи.
  
  
   "Извините", - сказал Кеннард, когда Альварес забрался на пассажирское сиденье.
  
   Альварес стер капли дождя с пореза на затылке. "Это Озолс", - сказал он. "Он мертв".
  
   "Господи", - выдохнул Кеннард. "Посылка?"
  
   Альварес покачал головой. Он резюмировал то, что он видел.
  
   "Что нам делать?" - Спросил Кеннард.
  
   Альварес на мгновение прикусил ноготь большого пальца. Он полез в карман куртки за мобильным телефоном. "Я должен поговорить с Лэнгли".
  
  
  
   ГЛАВА 8
  
  
  
  
  
   09:41 CET
  
  
   Отель Abrial был расположен на авеню де Вилье, к северу от Сены. Виктор поймал второе такси у музея, и это была долгая, медленная поездка по парижскому трафику. Водитель, к счастью, молчал, и Виктор дал ему умеренные чаевые. Щедрые чаевые или никаких чаевых вообще, и водитель может вспомнить его, если спросит позже.
  
   Виктор отметил, что это был приятный район, излучающий все то положительное, что туристы рассказывают своим друзьям о Париже, но без дождя, грязи и кислых лиц парижан. Виктор шел по оживленной улице мимо отеля. Он нашел аптеку в паре кварталов отсюда, где купил кусок мыла, дезинфицирующее средство, пинцет, ватные шарики и дезодорант. Затем он нашел тихий бар, где купил лимонад и воспользовался ванной, чтобы умыться.
  
   Затем он обратил свое внимание на деревянные щепки, застрявшие у него в лице. В то время адреналин блокировал боль, но Виктор больше не наслаждался такой роскошью. Осколки были маленькими, но грубыми и вонзились в его плоть. Стиснув зубы, он вытащил их из щеки с помощью пинцета. Он предпочел бы покончить с этим быстро, но ему приходилось работать медленно, чтобы избежать их разрыва. Когда вышел последний, он прижимал ватный тампон, пропитанный дезинфицирующим средством, к крошечным ранкам так долго, как мог это выдержать.
  
   Если бы пуля попала в дверной косяк на несколько дюймов выше, у него были бы осколки из глазного яблока, а не из щеки. Не самая приятная мысль. Он достал из кармана маленькую бутылочку с глазными каплями, плеснул немного силиконового раствора на руки и втер его. Оно высохло за считанные секунды. Он позволил себе зажечь сигарету на улице и неторопливо курил ее, прогуливаясь по тротуару. Доза никотина была именно тем, что ему было нужно. Быть живым было приятно.
  
   Он пообещал себе, что сегодня это будет первый и последний. Он пытался поддерживать норму "один в день" на прошлой неделе и был полон решимости придерживаться ее на этот раз, возможно, даже еще больше сократить через пару недель. А может и нет. В любом случае, он не собирался портить настроение после боя, беспокоясь о своей маленькой зависимости. Виктор выбросил выкуренную сигарету, на мгновение почувствовав себя виноватым за то, что мусорил, но смягчил свою вину, добросовестно выбросив туалетные принадлежности, но в несколько разных мусорных баков.
  
   Вестибюль отеля был простым, но со вкусом оформленным, к счастью, тихим. Он поймал взгляд счастливого на вид администратора за стойкой, который почесывал свою обесцвеченную козлиную бородку и подошел.
  
   -Как насчет вашего помощника, месье? " спросил парень.
  
   "Oui, avez-vous un téléphone public?"
  
   Администратор указал в дальний конец вестибюля, на табличку с указанием ванных комнат. "Là-bas."
  
   Виктор поблагодарил его и пересек вестибюль. За углом стояли два устаревших телефона-автомата. Виктор проверил номер внутренней линии для обслуживания номеров и позвонил туда. Ответил веселый женский голос.
  
   "Привет", - сказал он в ответ. "Мне нужно отнести кое-что из белья, но я не могу прочитать номер комнаты". Он назвал код ссылки на квитанции.
  
   Раздался напряженный вздох. "Я бы хотел, чтобы они с этим разобрались". Виктор услышал, как пальцы быстро и эффективно ударяют по клавишам. "Мистер Святослав". Потребовалось несколько попыток произнести. "Он в комнате 210".
  
   Это был приятный номер с удобной кроватью, просторной ванной комнатой и элегантным декором. Виктор включил телевизор и с помощью пульта дистанционного управления переключился на новостной канал. Пока ничего о перестрелках. Он сомневался, что пройдет много времени, прежде чем история об убийствах выйдет в эфир. Он выключил телевизор и оглядел комнату. Убийца не спешил уходить. Одежда висела снаружи шкафа, туалетные принадлежности все еще стояли на раковине в ванной. Возможно, он планировал немного осмотреть достопримечательности после того, как застрелил Виктора. Иностранец в Париже, почему бы не приобщиться к культуре? Теперь единственная достопримечательность, которую он мог бы осмотреть, была бы в аду.
  
   Виктор с нетерпением ждал открытки.
  
   Он ожидал, что у других убийц будут номера в разных отелях по всему городу. Так менее заметно, особенно для многонациональной группы, члены которой, как полагал Виктор, не знали друг друга до того, как собрались, чтобы убить его. Без каких-либо зацепок к тому, где они остановились, ему придется максимально использовать свое текущее местоположение.
  
   Ни на столиках у кровати, ни в ящиках рядом с ней ничего не было. Он запустил пальцы между матрасом и рамой, нащупывая и извлекая коричневый кожаный бумажник, который был пуст, если не считать нескольких евро. Ни паспорта, ни билета на самолет. Он предположил, что это было бы слишком просто.
  
   Виктор тщательно обыскал комнату, сначала проверив бачок унитаза, чтобы увидеть, использовал ли убийца те же методы безопасности, что и он сам, но там ничего не было спрятано. Позор. Было бы здорово разделить немного родства с человеком, которого он убил.
  
   Все остальные возможные места для укрытия оказались пустыми. Тогда в гостиничном сейфе. В этом был смысл. Никаких шансов, что горничная или кто-либо другой уйдет с чем-то ценным или компрометирующим.
  
   Убийца допустил явную ошибку, взяв с собой на задание личные вещи. Это было непростительно, хотя и понятно. В конце концов, он не планировал быть убитым. И мертвый, в любом случае, вряд ли имело значение, если кто-то узнал, кем он был. Это подтвердило то, что Виктор уже знал о команде. Они были независимыми подрядчиками, не связанными ни с какой организацией. Если бы они были, убийца был бы более осторожен. Так кто же их собрал? Кто-то с ресурсами, кто-то со средствами. Нанять убийц было не так просто, как открыть телефонную книгу и заглянуть в раздел A.
  
   Виктор наживал врагов, просто выполняя свою работу, но только тот, кто знал, что он собирается быть в Париже, мог разместить убийц в городе. Насколько он знал, только два человека подпадали под эту категорию. Его клиент и его брокер.
  
   Человека, который дал ему работу, он знал только как брокера. Это был человек, который выступал посредником между Виктором и человеком, который на самом деле хотел, чтобы работа была выполнена. Клиент. Виктор не знал личности ни того, ни другого. Виктор также не знал, почему клиент хотел, чтобы цель была мертва, за исключением того, что это имело какое-то отношение к предмету, который сейчас был в кармане его куртки.
  
   Какая связь у брокера была с клиентом, Виктор не знал. Иногда брокерами были частные лица, свободные агенты; в других случаях они работали на разведывательные службы страны, частные охранные фирмы, организованную преступность или другие группы. Или они могли быть связаны с клиентом через другие деловые практики, такие как адвокат или консул, или клиент мог быть передан брокеру через других посредников.
  
   Всегда существовал риск, что брокером на самом деле был какой-нибудь сотрудник полиции или спецслужб, который каким-то образом узнал о Викторе и нанимал его, чтобы они могли его задержать. Одна из многих опасностей внештатной торговли. Брокер, который передал эту работу Виктору, был новичком, по крайней мере, в своих отношениях с Виктором. Он ничего не знал о брокере, за исключением того, что продемонстрированные эффективность и профессионализм наводили на мысль, что они раньше имели дело с наемными убийцами.
  
   Виктор достал флешку и внимательно осмотрел ее. Просто карта памяти - не очень захватывающая, но он догадался, что содержащаяся на ней информация была кому-то предназначена. Он должен был спрятать диск в безопасном месте по своему выбору и сообщить брокеру местоположение, чтобы его можно было забрать.
  
   Брокер ходатайствовал о личной передаче диска, но Виктор никогда не встречал никого, кто был бы напрямую связан с его работой, если только он не планировал их убить. Он не только хотел, чтобы никто не видел его лица, но и заранее подготовленная передача всегда предоставляла бы прекрасную возможность устроить ему засаду. Теперь оказалось, что засада была именно тем, что произошло бы, если бы Виктор согласился с запросом брокера. Поскольку он отказался подчиниться, они были вынуждены попытаться убить его сразу после того, как он убил Озолса, пока они все еще знали о его местонахождении. Если бы они подождали, пока он спрячет диск и свяжется с брокером, они могли бы потерять его навсегда.
  
   Если мотивом для желания его смерти было стремление гарантировать, что любое последующее расследование или репрессии не смогут привести к ним, тогда это было понятно, но глупо. Кроме сообщений через Интернет, не было никакой связи между Виктором и брокером и абсолютно никакой связи между Виктором и клиентом. Этот метод защищал все стороны. Или, может быть, все было проще, чем это. Может быть, они просто не хотели платить ему вторую половину гонорара. Тем не менее, наем целой команды убийц не мог быть дешевым, даже для тех, кто, как он сомневался, брал примерно столько же, сколько он.
  
   В вестибюле он дал данные Святослава портье и попросил проверить, прежде чем добавить: "У вас есть некоторые из моих вещей в сейфе".
  
   Если клерк решил сверить фотографию в паспорте с мужчиной, стоящим перед стойкой, то ошибки быть не могло. Виктор полез в карман пальто, чтобы снять пистолет 45-го калибра с предохранителя, но передумал. Продавец был молодым, худощавым. Он не стал бы особенно сопротивляться.
  
   Служащий вернулся через несколько секунд и вручил Виктору паспорт, билет на самолет и бумажник с кредитной картой. Веселое выражение лица продавца не изменилось. Виктор был доволен, что не потрудился сделать никаких проверок. Виктор осмотрел предметы, как и любой, кто обеспокоен тем, что может что-то оставить. Он отметил, что билет на самолет был до Мюнхена, бизнес-классом. Внутри бумажника были две кредитные карточки. Обе открытки и билет на самолет были для Михаила Святослава. Виктор положил бумажник и билет в карман. Ключей нет. Слишком поздно беспокоиться о том, где они могут быть сейчас.
  
   Он расписался и оплатил счет более потертыми на вид кредитными карточками ассасина, предварительно незаметно проверив подпись на обороте. Его подделка не прошла бы мимо эксперта по почерку, но она была достаточно близка к истине для клерка, который выглядел так, будто у него возникли бы проблемы с чтением статей в порнографическом журнале.
  
   Клерк вручил ему копию счета, в котором, как увидел Виктор, был указан адрес убийцы, и сказал: "Мы надеемся, вы приятно провели время в Париже".
  
   Его голос звучал искренне. Виктор подумал, насколько искренним он был бы, если бы знал, что за несколько мгновений до этого Виктор решал, как лучше его убить.
  
   Виктор поднял бровь.
  
   "Это было стимулирующим".
  
  
  
   ГЛАВА 9
  
  
  
  
  
   13:15 CET
  
  
   "Что, черт возьми, здесь происходит?"
  
   Альварес и Кеннард стояли на улице Фобур Сент-Оноре. Перед ними толпа была в три шеренги глубиной перед полицейским барьером. Дорога была оцеплена по обе стороны от отеля. Альварес мог видеть многочисленных полицейских в форме и штатском, а также персонал с места преступления, выполняющий свои обязанности.
  
   Кеннард оторвался от телефона и повернулся к Альваресу. "Из того, что я могу разобрать, сегодня утром здесь произошло нечто сумасшедшее. Я слышу, что восемь человек застрелены - и один подозреваемый на свободе, который может показаться знакомым."
  
   "Срань господня, Джон". Альварес выжидающе посмотрел на Кеннарда. "Мы уверены, что это тот же парень, который убил Озолса?"
  
   Молодой человек кивнул. "Стрелок разделяет тот же вкус к экзотическим снарядам. По-видимому, несколько человек были застрелены из 5,7-мм дозвукового оружия. Им еще слишком рано подбирать патроны, но ...
  
   "Вероятность того, что два разных стрелка использовали этот конкретный патрон в Париже в одно и то же утро -"
  
  
   "В лучшем случае они стройные".
  
   "Даже скелет". Альварес делал все возможное, чтобы заглянуть поверх голов зрителей, которым не терпелось взглянуть на что-нибудь пикантное. " Когда все это произошло? - спросил я.
  
   "Когда-нибудь в АМ это лучшее, что кто-либо может мне сказать. Так что не так давно."
  
   " До того, как Озолса подстригли?
  
   "Не уверен, по крайней мере, через час, я думаю".
  
   "Мы должны попасть туда, внутрь".
  
   Альварес протолкался сквозь толпу. Он был крупным мужчиной по чьим-либо меркам. Он прошел свой путь в колледже, занимаясь исключительно греко-римской борьбой, и в свои шесть лет и два десятка лет он все еще выглядел как воин, даже если в его черных волосах появилось больше, чем несколько седых друзей. Его размеры могли быть устрашающими, и он много раз использовал это раньше, но в эти дни Альварес понял, что людям гораздо лучше недооценивать его, чем бояться. Однако в такие моменты, как этот, он находил хорошее применение своим габаритам.
  
   Он встретил ладонь в тот момент, когда достиг линии. Альварес показал свои верительные грамоты. Изучив их с минуту, парень жестом подозвал своего начальника. Подошедший француз был средних лет, невысокий, тщательно ухоженный, выглядевший раздраженным из-за того, что ему действительно приходилось что-то делать. Альварес все еще держал руку поднятой, и полицейский несколько секунд косился на открытый бумажник.
  
   "Да?" - просто спросил он по-английски.
  
   "Ты здесь главный?"
  
   Парень кивнул. "I"m Lieutenant Lefèvre." Он сделал паузу. "Что я могу для тебя сделать?" Он добавил вторую часть почти как запоздалую мысль.
  
   Альварес убрал свой бумажник. "Я работаю в Государственном департаменте Соединенных Штатов в американском посольстве здесь, в Париже. Я полагаю, что ваш подозреваемый в этой стрельбе может быть тем же человеком, который ранее сегодня убил моего знакомого, гражданина Латвии по имени Андрис Озолс."
  
   Альварес мог сказать, что Лефевр уже знал об этой связи, но он сомневался, что Лефевр знал, чем Озолс занимался в Париже. "И что?" - просто спросил он.
  
   Альварес не был особо удивлен, но ему хотелось бы услышать более ободряющий ответ. "Итак, " повторил он, " в наших обоих интересах объединить наши ресурсы для этого. Если я смогу осмотреть отель, я-"
  
   "Боюсь, это невозможно".
  
   "Почему, ты не слышал, что я только что сказал?"
  
   Лефевр перенес вес между ног, что, судя по его животу, было значительным. "Это наше расследование. У вас нет юрисдикции в этой стране."
  
   Альварес не заглотил наживку; вместо этого он перевел дыхание и спокойно сказал: "Я не собираюсь уводить у вас подозреваемого или ваш кредит, я просто хочу помочь его найти. И как бы безумно это ни звучало, я подумал, что мы могли бы помочь друг другу достичь этого."
  
   "Спасибо за предложение", - сказал Лефевр без попытки быть искренним. "Если потребуется ваша помощь, вы можете быть уверены, мы попросим об этом".
  
   Он развернулся и направился обратно к отелю.
  
   "Что за мудак", - пробормотал Альварес после того, как он ушел.
  
   Он протиснулся сквозь толпу менее вежливо, чем пробивался внутрь. Он достал свой мобильный телефон и посмотрел на Кеннарда.
  
   "Ладно, время для плана Б."
  
  
  
   ГЛАВА 10
  
  
  
  
  
   Шарлеруа, Бельгия
  
   Понедельник
  
   17:02 CET
  
  
   Парень за прилавком взял деньги Виктора, не отрываясь от своего графического романа. Одной рукой он открыл кассу, опустил евро и вручил Виктору листок бумаги, не говоря ни единого слова. Виктор занял место за одним из компьютеров, наиболее удаленных от входа, выбрав позицию, из которой он все еще мог видеть дверь, не поворачивая головы.
  
   Компьютерный монитор, похоже, был приобретен недавно, но в пазах клавиатуры скопилась пыль. Пластик пожелтел и блестел от чрезмерного использования. Виктор, быстро печатая, ввел цифровой код с листа бумаги и нажал ввод.
  
   В интернет-кафе было еще с полдюжины посетителей. Все они были молоды. Китайская девушка-подросток с розовыми прожилками в волосах вошла, пока Виктор ждал появления браузера. Возможно, студент по обмену. После беглого взгляда он не обратил на нее никакого внимания.
  
   Он предпочел бы более многолюдное заведение, чтобы обеспечить анонимность, но никто не уделил ему ни секунды внимания. Парень у двери не отрывал глаз от комикса с тех пор, как Виктор заплатил. На обложке были только огромные груди и изогнутые мечи. Через пять минут Виктора не станет, а еще через пять минут о нем полностью забудут.
  
   Прошел небольшой дождь. Через окно Виктор мог видеть пешеходов, спешащих по улице снаружи, некоторые с зонтиками, те, кому не повезло, без. Казалось, никто не наблюдал за кафе.
  
   Рациональная часть его мозга говорила ему, что никто не мог последовать за ним через границу, но в работе Виктора был определенный уровень паранойи, необходимый для выживания. Он понял, что подвергался наибольшему риску не тогда, когда был явно уязвим, а когда чувствовал себя в безопасности.
  
   Выйдя из второго отеля, Виктор провел час в парижском метро, мотаясь туда-сюда между станциями и наугад пересаживаясь с поезда на поезд, чтобы избежать любых возможных теней. Было крайне маловероятно, что было еще больше людей, готовых последовать за ним, но протокол требовал постоянной осторожности. И сейчас было не время отказываться от методов, которые поддерживали ему жизнь почти десять лет в профессии, столь же неумолимой, как и они появились.
  
   "Хеклер и Кох", которые он забрал у женщины-убийцы, были выброшены в Сену после того, как их тщательно вытерли. В миле выше по течению его второй FN Five-seveN постигла та же участь. Паспорт, по которому он путешествовал, был сожжен, а другой изъят из банковской ячейки, которую он арендовал под вымышленным именем. У него были ложи в нескольких европейских столицах и других городах по всему миру. По опыту Виктора, профилактика всегда была лучше лечения, и его предыдущая встреча подтвердила эту философию.
  
   Он отказался от очков, отпускаемых без рецепта, и вынул синие контактные линзы, прежде чем попросить уличного парикмахера коротко подстричь его на машинке для стрижки волос и побрить его бритвой для перерезания горла. По встроенному в стену телевизору Виктор смотрел выпуск новостей о стрельбе в отеле. Пока полиция обнародовала мало подробностей. Мертвец в переулке не был упомянут, вероятно, потому, что массовое убийство было гораздо более захватывающим для зрителей.
  
   Виктор купил новый костюм в универмаге, еще одну рубашку и пару туфель, все в разных магазинах. Если он купил их все в одном и том же месте, продавец может его запомнить. Его остальная одежда была упакована и оставлена в переулке для утилизации городскими бродягами. Единственным вещественным доказательством того, что он когда-либо был в Париже, были оставленные им трупы.
  
   Возможно, если бы он остался, он мог бы узнать больше о нападавших, но пока он оставался во Франции, ему приходилось защищаться как от своих охотников, так и от властей. Снаружи это было один на один. Шансы намного выше.
  
   Он был осторожен в своем отеле, чтобы убедиться, что камеры слежения не запечатлели хороший снимок его лица, но, возможно, администратор или гость запомнили бы его черты. Борода, очки, волосы и цветные контактные линзы - все это помогло бы испортить эскиз любого художника, но даже в этом случае ему, вероятно, потребовалась бы операция, чтобы изменить свое лицо. Он тяжело вздохнул. Это была необходимость, с которой он был вынужден смириться на протяжении многих лет, даже если он никогда полностью к этому не привыкнет. Лицо, которое смотрело на него в зеркале, больше не было его, измененное так много раз, что он не мог вспомнить, как он выглядел на самом деле. Иногда он был рад этому.
  
   Интернет-браузер наконец загрузился, и он ввел адрес прокси-сервера, где у него была учетная запись под вымышленным именем. Затем, используя прокси-сервер для маскировки IP-адреса компьютера, он ввел веб-адрес форума онлайн-ролевых игр, базирующегося в Южной Корее.
  
   Игра была чрезвычайно популярна, а на форуме было сотни тысяч зарегистрированных пользователей. На форуме была своя сложная система безопасности, чтобы хакеры не нарушали работу его сервиса. Не так хорош против правительств, но с тем объемом трафика, который проходил через сервер форума, было бы практически невозможно для кого-либо перехватить его сообщения.
  
   Виктор ввел свои регистрационные данные и выбрал опцию обмена мгновенными сообщениями. Он предпочел это традиционной доске объявлений, где сообщения могут храниться практически бесконечно. Благодаря мгновенному обмену сообщениями передача данных между компьютерами не оставляла следов на форуме, которые кто-либо мог обнаружить. Единственные оставшиеся следы были бы на его компьютере и на компьютере получателя, которым пользовался его брокер.
  
   Как только он вошел в систему, он увидел, что единственное имя в списке его контактов было онлайн.
  
   Брокер.
  
   Виктор дважды щелкнул по имени, открыв окно чата. Он набрал сообщение. Чтобы еще больше снизить шансы того, что АНБ или GCHQ перехватят такой разговор, он всегда избегал любых очевидных меток, на поиск которых были запрограммированы правительственные суперкомпьютеры. Никакого Аллаха Акбара или подобного.
  
   У меня была проблема.
  
   Ответ был почти мгновенным: Что случилось?
  
   В сделке участвовала другая фирма.
  
   О чем ты говоришь?
  
   Семь торговых представителей конкурентов, хорошо проинструктированных о моей подаче. Они дождались окончания моей утренней встречи и предложили мне новую должность. Из постоянной разновидности.
  
   Ответ занял несколько секунд. Мне жаль это слышать.
  
   Прошу прощения за эти повторы. Я был вне их ценового диапазона.
  
   Сделка состоялась?
  
   Да, он печатал. Клиент нашел мое предложение неотразимым.
  
   Вы забрали этот предмет?
  
   Виктор на мгновение задумался, печатая. У меня это есть.
  
   Что тебе от меня нужно?
  
   Объяснение.
  
   Я не понимаю.
  
  
   Тогда позволь мне просветить тебя. Кроме меня, единственные люди, которые знали, где я буду завершать сделку, - это вы и тот, на кого вы работаете.
  
   К чему ты клонишь?
  
   У меня нет привычки саботировать свои собственные контракты.
  
   Это не то, что ты думаешь.
  
   Тогда что это?
  
   Что бы ни случилось, это не имело к нам никакого отношения.
  
   Виктор откинулся на спинку стула. Использование слова мы заставило его подумать, что брокер и клиент были более тесно связаны друг с другом, чем он думал.
  
   Виктор ничего не печатал.
  
   Брокер продолжил. Я ничего не знаю о том, что произошло, кроме того, что вы мне только что рассказали. Ты должен доверять мне.
  
   Если бы на компьютере брокера была кнопка для имитации громкого смеха, Виктор бы нажал на нее.
  
   Я предпочитаю доверять самому себе.
  
   Итак, как я могу убедить вас?
  
   У тебя был свой шанс.
  
   А как насчет самого предмета?
  
   Я не буду его доставлять.
  
   Последовала долгая пауза. Пожалуйста, передумай.
  
   В лучшем случае ты был настолько некомпетентен, что позволил третьей стороне узнать о нашем соглашении. В худшем случае просто достаточно глуп, чтобы попытаться подрезать меня. Несмотря ни на что, на этом мы расстаемся.
  
   Подожди.
  
   Ты меня больше не увидишь и не услышишь, напечатал Виктор. Но я, возможно, увижу тебя.
  
   Он вышел из системы, поскольку брокер все еще печатал ответ. Было приятно покончить с угрозой. Старый друг говорил ему, что любая победа, какой бы маленькой она ни была, все равно остается победой.
  
   Брокер сказал нам.Это могло быть кратковременным провалом в концентрации, показывающим, что брокер и клиент вступили в сговор, чтобы подставить его, или это могло быть ничем. На данный момент не было никакой возможности быть уверенным.
  
   Шум заставил его поднять глаза. Раздражающий новый рингтон сотового телефона. Китайская студентка пошарила в кармане, чтобы достать его. Виктор ввел другой заученный веб-адрес. Произошла кратковременная задержка, прежде чем на экране появилось новое место. Он нажал на одну из двадцати доступных ссылок и наблюдал, как загружается программа.
  
   Оно было размером всего в несколько мегабайт, и для быстрого подключения к Интернету в кафе потребовалось всего несколько секунд. Затем Виктор запустил программу. Он пассивно наблюдал, как появилось серое окошко и появился быстрый поток цифр и названий файлов, прокручивающийся вниз. Две минуты спустя программа завершила свою работу, удалив все записи о недавней интернет-активности с жесткого диска компьютера. Программа не только удалила эти записи, но и перезаписала бесполезными данными те сектора жесткого диска, где хранились записи из Интернета. Затем он удалил эти данные и перезаписал их снова. Этот процесс повторялся тысячи раз в быстрой последовательности, гарантируя, что исходные данные никогда не смогут быть восстановлены.
  
   Затем он повторил процесс сам с собой. Тридцать секунд спустя не осталось никаких следов того, какие сайты посещал Виктор или что он там делал. Опытный техник мог бы найти доказательства работы программы, но это было бы все.
  
   Виктор поднялся со своего места и вышел из кафе. За входной дверью наблюдала камера слежения, поэтому он отвернулся, как делал по пути внутрь.
  
   Он направился к железнодорожной станции.
  
  
  
   ГЛАВА 11
  
  
  
  
  
   Центральное разведывательное управление, Вирджиния, США
  
   Понедельник
  
   13:53 EST
  
  
   В пяти часовых поясах к западу располагалась обширная штаб-квартира ЦРУ в Лэнгли. В центре участка площадью 258 акров, состоящего из более чем двух миллионов квадратных футов стекла, стали, бетона и технологий, размещалась самая высоко финансируемая шпионская организация в мире. В комплексе ЦРУ, состоящем из первоначальной штаб-квартиры шестидесятых годов и модернизации восьмидесятых, работало около двадцати тысяч мужчин и женщин. Из них лишь горстка могла по праву назвать себя превосходящими Роланда Проктера, и этим фактом он безмерно гордился.
  
   Проктер сидел за своим столом в своем завидном офисе на верхнем этаже. Офис был светлым и просторным, с климат-контролем, со вкусом оформленным и заметно больших размеров. Безусловно, лучшей особенностью был прекрасный вид, которым наслаждался Procter, на сельскую местность Вирджинии, окружающую штаб-квартиру агентства. Заместитель директора Национальной секретной службы положил трубку, встал, глубоко вдохнул, чтобы застегнуть пиджак, и вышел из кабинета.
  
   Широкими шагами Проктер направился по невыразительным коридорам в конференц-зал. Он был там меньше чем за минуту и толкнул дверь. Все остальные уже сидели за длинным овальным столом. На самом деле там должна была быть только половина, все большие собаки из его отдела. Остальные были мандаринами со всех уровней иерархии, которые занимали места из-за своего статуса, а не из-за своей полезности. Операция Озолса была большим событием, и множество людей, даже если они лично ничего в нее не внесли, были заинтересованы в ее успехе, а теперь и в провале.
  
   Любезности были краткими, когда Проктер занял свое место. Напротив него сидел заместитель директора департамента. Мередит Чемберс была невысокой и стройной, с узким лицом и седеющими черными волосами, которые она категорически отказывалась красить. Она была на добрых несколько лет старше Проктера, но он должен был признать, что она выглядела довольно хорошо для своего возраста, даже если он обычно предпочитал женщин с гораздо большим количеством мяса на бедрах. В прекрасном темно-синем брючном костюме Чемберс выглядел царственно, как всегда. Она руководила NCS меньше года и, по мнению Проктера, все еще была немного не в себе . Ее офис был значительно больше, чем у Проктера, но у него был отличный вид. Он готов был поспорить на свою пенсию, что она была фейерверком в постели.
  
   "Хорошо", - начал Чемберс. "Я понимаю, что Альварес на кону. Ты меня слышишь?"
  
   Голос Альвареса раздался через громкоговорители на столе: "Да, мэм".
  
   Проктер знал Альвареса довольно хорошо и знал, что он не только обладал всеми качествами, необходимыми для хорошего полевого офицера, но и был одним из по-настоящему хороших парней. В нем настолько укоренились чувство долга и патриотизм, что его кровь была не только красной, но и бело-голубой. За долгую карьеру в ЦРУ Проктер с удивлением сказал, что таких метких стрелков, как Альварес, он встречал крайне редко.
  
  
   Чемберс сказал: "Тогда ладно. Некоторые из нас в курсе того, что произошло сегодня, некоторые нет, поэтому, если бы вы могли начать с краткого изложения предыстории операции."
  
   "Этим утром по парижскому времени, " начал Альварес, - я должен был встретиться с неким Андрисом Озолсом, отставным латышским офицером российского военно-морского флота, а до этого советского флота. Озолс утверждал, что знает местонахождение российского фрегата, затонувшего в Индийском океане пару лет назад. Русские так и не признали аварию, катастрофическую неисправность двигателя, которая привела к гибели всех моряков на борту, во-первых, потому что это произошло позорно вскоре после того, как российские и китайские военно-морские силы проводили учения в этом районе, и во-вторых, потому что, по словам Озолса, на корабле было восемь противокорабельных крылатых ракет Oniks."
  
   Чемберс сказал: "Теперь я бы хотел, чтобы Уильям рассказал нам об ониках".
  
   Уильям Фергюсон сидел на стороне Проктера за столом. Глава российского офиса Фергюсон был одним из настоящих старожилов компании. Ему было под шестьдесят, и его лицо было покрыто глубокими морщинами, но он не потерял ни пряди седых волос, которые были зачесаны назад с высокого лба. Если только он не надевал свое длинное пальто, чтобы увеличить свой вес, он выглядел худым, почти полуголодным, но никогда не слабым. Он провел три тура во Вьетнаме и получил больше крупных медалей, чем у Проктера было толстых пальцев. Старик был убежденным патриотом и профессиональным шпионом, который делал столь необходимую Америке грязную работу в течение сорока с лишним лет. Его список подвигов против Советов во время холодной войны был легендарным, и те, кто знал о его достижениях, по праву считали его героем. Несмотря на то, что он был на десять лет старше Проктера, Фергюсон был на ступеньку ниже по пищевой цепочке. Это был, в понимании Проктера, выбор Фергюсона. Он остался в окопах по собственной воле, и Проктер испытывал огромное уважение к этому.
  
   "SS-NX-26 Oniks", - начал Фергюсон своим медленным баритоном, - это просто ракета, которую мы хотели бы разработать. Это замена SS-N-22 Sunburn, ракеты, которая была описана некоторыми экспертами, включая меня, как самая опасная ракета на планете. Оникс еще более смертоносен."
  
   Он прочистил горло, прежде чем продолжить. "Эти ракеты практически гарантированно испортят вам день. Они имеют дальность полета 162 морских мили и при необходимости могут перемещаться на высоте до девяти футов, развивая скорость, в два с половиной раза превышающую скорость звука, неся либо 550-фунтовую обычную боеголовку, либо двухсоткилотонную ядерную бомбу. Для сравнения, наши аналоги, "Гарпун" и "Томагавк", имеют радиус действия менее пятидесяти миль и летают на дозвуковых скоростях. Подумайте о толкающем велосипеде по сравнению с автомобилем Indy.
  
   "Но не только скорость или даже дальность действия не дают нашим адмиралам спать по ночам, это точность этого оружия. Это невероятно. В 03 году российский и китайский флоты проводили совместные военные учения в Индийском океане, имитируя атаки на агрессивные боевые группы американских авианосцев. Время демонстрации не было случайным. Просто так получилось, что мы тренировали наши собственные военно-морские мускулы в одно и то же время, в той же части света." Он криво улыбнулся. "Кульминацией шоу стало то, что китайский ракетный эсминец выпустил "Санберн" с учебной боеголовкой. Высокоскоростная камера зафиксировала попадание ракеты в центр белого креста, нарисованного на корпусе судна-цели на расстоянии более шестидесяти морских миль. "Санберн" пролетел всего в двадцати двух футах над уровнем моря. Oniks быстрее, несет большую полезную нагрузку, и его еще труднее обнаружить, не говоря уже об остановке.
  
   "Нужно ли нам беспокоиться об этом оружии?" Фергюсон быстро оглядел комнату. "Абсолютно. Они были специально разработаны для поражения американского радара Aegis и системы обороны Phalanx, которые защищают наши корабли. Замена Phalanx, ракета скользящего действия, никогда не испытывалась против этих видов оружия. Проще говоря, у нас нет проверенной защиты от оников или даже от солнечных ожогов. Они полностью нарушают баланс морской войны, и несколько скромных эсминцев, вооруженных этими ракетами, могут уничтожить целую авианосную группу. У нас нет ничего, что могло бы сравниться с ониками. И мы хотим их. Плохой."
  
   Проктер мог сказать, что Фергюсону понравилась его небольшая речь. Старик провел свою карьеру, сражаясь с Советами, и с тех пор, как пала Берлинская стена, его опыт и знания просто не были столь ценными. Теперь все были больше озабочены Ближним Востоком, чем русскими. Проктер знал, что если бы ботинок был на другой ноге, он был бы возмущен этим падением из glory. Однако, если Фергюсон и испытывал какую-то обиду, он хорошо это скрывал.
  
   Один из мандаринов решил получить по заслугам. Натан Уайли был на стороне Проктера за столом. Хотя ему было чуть за пятьдесят, Уайли выглядел как минимум на десять лет моложе со своей нелепой копной растрепанных светлых волос. По какой-то причине, с которой Проктеру еще предстояло разобраться, Уайли он не очень нравился, не то чтобы Проктера волновало, как чувствует себя долговязый обоссанец.
  
   "Как, черт возьми, эта ракета оказалась у русских, а не у нас?" - Спросил Уайли.
  
   Фергюсон вздохнул и жестом попросил своего заместителя Сайкса ответить за него. Проктер не был на сто процентов уверен в имени Сайкса. Это был Карл или Кевин или что-то в этом роде. У него было телосложение человека, который тренировался в спортзале, но недостаточно, чтобы рекламировать этот факт. Проктер не знал точно, сколько ему было лет, но Сайкс выглядел так, как будто ему было где-то за тридцать. Хотя при неверном освещении его усталые глаза заставляли его выглядеть намного старше. Его костюмы всегда были безупречны, сшиты на заказ и стоили гораздо дороже, чем позволял уровень его зарплаты. Проктер подверг Сайкса расследованию пару лет назад, чтобы выяснить, дополнял ли он свой доход, но оказалось, что у него были богатые родители и трастовый фонд.
  
  
   Сайкс был чем-то вроде неизвестной величины для Procter. У него была хорошая одежда, аккуратное лицо, хорошие зубы, и он говорил все правильные вещи. Он был почти полной противоположностью Фергюсону - молодым и пугающе амбициозным. Сайкс пришел в департамент, чтобы сделать себе имя, и, вероятно, ему не нравилось, что его назначили в малоизвестный российский офис, но он стремился произвести впечатление. Проктер мог видеть оттенки его собственных амбиций в глазах парня, и ему не всегда нравилось то, что он видел.
  
   "Потому что, - начал Сайкс с улыбкой, обнажившей множество отбеленных зубов, " хотите верьте, хотите нет, но мы не на вершине списка, когда дело доходит до ракетных технологий. Россия, возможно, и выбросила большую часть своих разработок в области вооружений на помойку, но бюджетные ниточки местами все еще туги. Россия сосредоточилась на нескольких ключевых технологиях и более чем не отстает в таких областях, как реактивные истребители. В определенных ракетных технологиях они долгое время являются лидерами рынка, зарабатывая миллиарды на продажах в другие страны. Их возможности в области противокорабельных крылатых ракет не просто на шаг выше наших, а на целый скачок. Они по крайней мере на двадцать пять лет опережают все, что у нас есть."
  
   Чемберс сказал: "Если бы мы могли позволить Альваресу продолжить сейчас".
  
   Фергюсон кивнул, как будто действительно требовалось его одобрение.
  
   Голос Альвареса снова раздался по громкой связи. "Короче говоря, Озолс собирался продать местоположение затонувшего корабля тому, кто больше заплатит. После этого покупатель мог бы свободно вернуть ракеты на свое усмотрение. Как вы можете себе представить, существует множество режимов, которые хотели бы заполучить это оружие в свои арсеналы. Озолс утверждал, что у него было полдюжины других потенциальных покупателей, заинтересованных, когда он обратился к нам. Он хотел продать информацию за двести миллионов евро, но я уступил ему чуть больше ста миллионов."
  
   Чемберс вздохнул. "Я не могу переоценить важность того, что именно мы должны вернуть эти ракеты. Мы не только улучшили бы нашу собственную технологию противокорабельных крылатых ракет, но, что более важно, мы могли бы предотвратить потенциальное использование этой технологии какой-нибудь менее чем желательной группировкой против нас или наших союзников. Более того, это позволило бы нашему собственному флоту совершенствовать и развивать средства защиты от этого типа ракет." Она сделала паузу, прежде чем добавить: "Давайте не будем забывать, что у китайцев и иранцев уже есть эта технология".
  
   Уайли наклонился к громкой связи. "Сто миллионов баксов за привязку к сетке кажутся немного завышенными".
  
   Фергюсон пришел на помощь. "Каждый год мы тратим больше, чем ВВП большинства стран, на то, чтобы у нас были самые лучшие игрушки. Сто миллионов, чтобы перепрыгнуть через четверть века разработки вооружений, - это сделка всей жизни. Особенно потому, что мы годами охотимся за Солнечным Ожогом, а Россия не хочет продавать."
  
   "И они все еще будут работать после стольких лет под водой?" - Спросил Уайли.
  
   Сайкс кивнул. "Может быть, а может и нет. Они помещены в герметичные корпуса, которые защищают их от непогоды, но не предназначены для погружения в соленую воду. Корпус, возможно, проржавел, и все, что подверглось воздействию морской воды, будет бесполезно, но технология все равно будет извлекаться, как и перевозимые боеголовки, которые могут быть любыми. Любой, кто восстановит ракеты и сопутствующую им электронику, сможет изменить инженерный дизайн и создать их собственные эквиваленты. Против режима с такими видами ракет наши военно-морские возможности чрезвычайно ограничены. Даже копии, обладающие пятьюдесятью процентами возможностей Оникса, могут вывести из строя или даже уничтожить один из наших авианосцев."
  
   "И почему сделка в Париже?" - Спросил Чемберс.
  
   Голос Альвареса снова раздался через громкую связь. "Этот человек был чертовски параноиком. Он был убежден, что мы собираемся надуть его. Он встречался только на нейтральной территории. Где-то он думал, что нам будет трудно выполнять какие-либо трюки. Париж был его идеей. Он дал мне семидневное окно, пообещав, что позвонит в какой-то момент в течение этого периода и сообщит время и место встречи. Он позвонил незадолго до половины шестого этим утром, сказал, что хочет встретиться через час. Очевидно, он не появился."
  
   Чемберс грациозно наклонился вперед. "Я полагаю, слишком сильно надеяться, что Озолс дал какие-либо подсказки относительно того, где находится фрегат, до того, как вы должны были встретиться".
  
   "К сожалению, он этого не сделал. Он был достаточно застенчив, чтобы не сообщить мне ничего даже отдаленно конкретного. Что он мне сказал, так это то, что Москва считала, что судно затонуло на большой глубине и поэтому его не стоит восстанавливать, но на самом деле оно остановилось на континентальном шельфе на мелководье. Озолс утверждал, что это в международных водах, поэтому любой, у кого есть лодка и ее местоположение, может легко добраться до нее. Я уверен, вы можете оценить, что в Индийском океане много континентального шельфа."
  
   "Почему он просто не попытался продать информацию русским анонимно?" - спросил один из мандаринов.
  
   "Я предполагаю, что он знал, что если он попытается, они смогут вычислить, кто занимается продажей, и пришлют симпатичную маленькую команду исполнителей из СВР, чтобы предложить ему более выгодную сделку".
  
   Чемберс спросил: "Как должен был произойти обмен?"
  
   "Озолс согласился предоставить информацию на флэш-диске, которую он собирался передать мне в день, когда его убили. Затем я проверял информацию, и, если она казалась подлинной, я переводил половину денег на его банковский счет. Затем я уходил с диском, как только он проверял в своем банке, на месте ли деньги. Другая половина будет храниться на счете условного депонирования, к которому он получит доступ, как только мы определим местонахождение корабля. Это была лучшая сделка, о которой я мог договориться."
  
  
   "Хорошо", - сказал Чемберс. "Теперь расскажите нам о том, что произошло в Париже".
  
   "Мы все еще не получили даже части деталей", - начал Альварес. "Французы держат как можно больше людей в курсе этого, насколько это возможно. Это настолько запутано в дерьме, что потребовалось так много времени, чтобы просто пережевывать это."
  
   "Не говори мне, что ты удивлен этим", - вмешался Фергюсон. "Наши друзья по ту сторону пруда могут быть одними из наименее одаренных интеллектом наших союзников, но они не так глупы, как нам хотелось бы верить. У них есть глаза и уши. Они знают, что мы держим их в неведении о чем-то, и им это не нравится."
  
   Проктер внутренне улыбнулся. Старик всегда высказывал то, что думал, без сдержанности, довольно часто также без соблюдения приличий.
  
   Уайли прочистил горло, прежде чем снова вмешаться. "Ты думаешь, они узнали об операции?"
  
   "Если только не произошла утечка информации или у них не развилось экстрасенсорное восприятие, то, конечно, у них этого не было", - ответил Фергюсон. "Но галльская паранойя, вероятно, вызвала в воображении множество невероятных объяснений происходящему до сих пор. Ни одно из которых не будет близко к правде, так что перестаньте беспокоиться о них. По крайней мере, на данный момент французы - не более чем досада."
  
   Чемберс одарил Фергюсона вежливым, но твердым взглядом. "Продолжай, Альварес".
  
   "Это то, что мы знаем. Судмедэксперт установил, что смерть Озолса наступила где-то между пятью и семью часами утра. Он был застрелен в переулке недалеко от улицы Марн. Труп довольно быстро обнаружил владелец магазина. Никаких документов, но я сам видел его тело в морге. Двойное попадание в сердце с отверстиями так близко, что они соприкасались, и одно в висок с близкого расстояния. Свидетелей нет. Никаких вещественных доказательств. Убийца определенно был профессионалом.
  
  
   "В любом случае, здесь становится интереснее. В восемь пятнадцать парижскую полицию вызвали в отель, где они обнаружили восемь трупов. Пятеро внутри самого отеля, двое в здании напротив и еще один на улице. Один из копов, с которым я разговаривал, неофициально, сказал мне, что они думают, что их всех убил один человек. Пули, найденные в нескольких трупах, были 5,7-мм дозвуковыми, теми же, что убили Озолса, хотя выпущены из другого, но той же модели оружия."
  
   "Что, черт возьми, произошло?" - Спросил Проктер.
  
   "На данный момент я понятия не имею", - ответил Альварес. "Мне нужно попасть внутрь этого отеля, просмотреть записи с камер наблюдения и ознакомиться с полицейским отчетом, если я собираюсь это выяснить. Я не смог сделать это сам."
  
   "Я позабочусь о том, чтобы это произошло", - сказал Чемберс.
  
   Фергюсон покачал головой. "Кто-то убил Озолса, а затем устроил погром в парижском отеле? Сомнительно."
  
   "Это именно то, чем кажется", - твердо заявил Альварес.
  
   Чемберс спросил: "Есть ли у нас какие-либо указания на то, кого представляет этот убийца? На данном этапе я сделаю предположение."
  
   "Озолс никогда не говорил мне, с кем еще он вел переговоры, но я думаю, мы можем сделать несколько обоснованных предположений. В России и Китае они уже есть, а в Иране есть солнечные ожоги, так что Озолс к ним не пошел бы. Озолс хотел заключить сделку в Париже, так что французы, вероятно, не замешаны. Но все остальные обычные подозреваемые хотели бы заполучить оники в свои руки: Израиль, Саудовская Аравия, Великобритания, Индия, Пакистан, Северная Корея. Если бы кто-то узнал, что Озолс продавал нам, а не им, то вполне разумно думать, что они все равно попытались бы получить информацию . Посылать профессионального убийцу чертовски дешевле, чем платить столько, сколько хотел Озолс. И давайте не будем забывать, что русские могли узнать, чем занимался Озолс, и выследить его."
  
  
   " Итак, чтобы внести ясность, - начал Фергюсон, - вы хотите сказать, что убийца мог работать на кого угодно?
  
   Голос, раздавшийся по громкой связи, был смертельно серьезен.
  
   "Я все равно найду его".
  
  
  
   ГЛАВА 12
  
  
  
  
  
   К юго-востоку от Шарлеруа, Бельгия
  
   Понедельник
  
   19:48 CET
  
  
   "Les billets, si vous plaît."
  
   Виктор вручил кондуктору свой билет и поблагодарил его, когда на нем поставили штамп и вернули. Проводник медленно продвигался по проходу, периодически готовясь к боковому движению поезда. На вид ему было лет восемьдесят, и вряд ли он дожил до восьмидесяти одного.
  
   На улице шел снег. Хлопья осели на окне справа от Виктора, прилипли к углам стекла. Пейзаж за окном был невидим в ночи, но когда Виктор прислонился щекой к холодному стеклу, он смог разглядеть поля и холмы, редкие мерцающие огоньки вдалеке.
  
   Поезд находился в двух часах езды от границы с Германией, и добираться до Мюнхена через Страсбург предстояло рано, но Виктор не позволил себе роскошь поспать. Он не был уверен, что смог бы, даже если бы захотел.
  
   Он был единственным человеком в вагоне, сидевшим в последнем ряду сидений, справа от прохода, у стены прямо за ним. Сидя прямо на своем месте, он мог видеть дальнюю дверь и любого, кто мог войти через нее.
  
   Дверь слева от Виктора открылась, и он автоматически напрягся на своем сиденье. Адреналин подскочил, подготавливая его к атаке.
  
   Это был ребенок, девочка, четырех или пяти лет. Она даже не взглянула на него, просто побежала по проходу, натыкаясь на сиденья по обе стороны по пути. Дойдя до конца вагона, она развернулась и побежала обратно, улыбаясь, когда перепрыгивала с одного сиденья на другое. Она остановилась, когда добралась до Виктора, впервые увидев его.
  
   Глаза, почти невозможно широко раскрытые, уставились на него. Он смотрел в ответ, но от интенсивности ее взгляда ему стало не по себе, как будто она могла видеть его глазами, сквозь маску его человечности, чтобы мельком увидеть его настоящего, который скрывался прямо под ней. Но затем она улыбнулась, показав щели в ее зубах, и всякое представление о том, что она обладает такой силой, рассеялось.
  
   Изобразив на лице недоумение, Виктор наклонился вперед и потянулся к ее уху. Выражение ее лица передразнило его. Когда он убрал руку, в ней была монета. На ее лице снова появилась улыбка. Он перекатил монету между пальцами, и улыбка превратилась в смех.
  
   Он переложил монету в левую ладонь и провел рукой по правой. Когда он повернул левую руку ладонью вверх, она была пуста. Она засмеялась и указала на другую его руку. Возможно, она видела этот трюк раньше, но Виктор надеялся, что она просто проницательна не по годам. Он перевернул сомкнутую правую руку и открыл ее. Там тоже нет монеты. Растерянный взгляд сменил улыбку девушки. Он сидел, повернув обе руки ладонями вверх, и пожал плечами.
  
   Дверь открылась, и появилась женщина, которая сразу же обратилась к девушке по-немецки. Ребенок в ответ снова убежал. Ее мать поспешила за ней, громкость ее голоса возрастала с каждым криком. Она выглядела взволнованной, как будто преследовала девушку по всему поезду.
  
   Мать схватила девочку за воротник, прежде чем та дошла до следующей двери, и повела ее обратно тем же путем, каким они пришли, с кислым выражением на лице. Она отчитала ее за то, что она сбежала, но девушке, казалось, было все равно.
  
   Когда она подошла ближе, Виктор поймал взгляд ребенка и одарил ее взглядом, который говорил, что в следующий раз повезет больше.Она усмехнулась, и он сунул ей монету, когда они проходили мимо. Ее глаза загорелись на секунду, прежде чем она ушла, и Виктор никогда в жизни не чувствовал себя более одиноким.
  
   Поезд обогнул длинный изгиб пути, и верхний свет на мгновение замерцал. Виктор достал смартфон из кармана и включил его. Он купил его, находясь в Шарлеруа, заплатив наличными, к радости владельца магазина. Когда программа загрузилась, он достал флэш-накопитель и подключил его к USB-порту. Диск разрешил ему доступ, но единственный файл, который на нем содержался, запросил пароль, когда он попытался его открыть.
  
   Он заставил себя думать, когда все, что он хотел сделать, это отключиться. Через два часа после выполнения его задания восточноевропейские убийцы во главе с американцем попытались убить его в его отеле. Он подумал о досье, которое нашел в фургоне убийц. Возможно, у них было не так много личных данных, но чтобы знать его в лицо и где он останавливался, требовалась чрезвычайно точная информация.
  
   Только тот, кто знал, что он будет в Париже, чтобы убить Озолса, мог нанять наемных убийц, чтобы убить его. Он не верил, что в этом замешана какая-то третья сторона. Брокер или клиент, или оба вместе, подставили его для безопасности, чтобы сэкономить деньги или по какой-то другой причине, которую он пока не понимал. В этот момент вопрос "почему" не был его приоритетом. Остаться в живых было первостепенным, убийство его врагов было второстепенным. Все остальное было несущественно. Если знание "почему" облегчало самозащиту, только тогда Виктору было не все равно.
  
  
   Он открыл файл на смартфоне, в который скопировал все данные Святослава. Пытаться провезти настоящие документы через границу было слишком рискованно. Ему нужно было выяснить, кто нанял Святослава. Возможно, это был собственный брокер Виктора или, может быть, кто-то совсем другой. В любом случае Виктор должен был знать. Святослав проживал в Мюнхене, поэтому Виктор начинал свою охоту там.
  
   Он понял, что его глаза закрыты, и заставил себя открыть их. Его тело нуждалось в отдыхе, но пока его враги все еще были на свободе, он не мог позволить себе ослабить бдительность. Он провел всю свою жизнь, оставаясь невидимым, и все же каким-то образом, несмотря на все предосторожности, его увидели. Сейчас больше, чем когда-либо, ему приходилось быть настороже.
  
   А по мнению Виктора, лучшей формой защиты было нападение.
  
  
  
   ГЛАВА 13
  
  
  
  
  
   Париж, Франция
  
   Понедельник
  
   22:48 CET
  
  
   На мониторе компьютера непрерывно мерцало черно-белое изображение. Изображение было зернистым, местами искаженным, но качество было примерно адекватным. Это была камера видеонаблюдения с низким разрешением, так что Альварес вряд ли ожидал кристальной четкости, но было бы неплохо, если бы видеозапись не вызвала у него жуткую головную боль.
  
   Он ущипнул кожу между бровями и вытер слезы с напряженных глаз. Он чувствовал себя дерьмово и догадался, что выглядит не лучше. Он стоял в подвале посольства США вместе с Кеннардом, пока молодой технарь, чье имя он не успел запомнить, управлял оборудованием.
  
   После того, как он позвонил в штаб-квартиру, Чемберс, очевидно, оказал давление на французов, потому что Альварес получил копии всей относящейся к делу документации. Ему также были предоставлены копии записей с камер наблюдения из отеля, на которых пять человек, включая женщину не меньше, были разорваны на куски. Согласно полицейскому отчету, одним из двух трупов, найденных в многоквартирном доме напротив, была другая женщина, причем пожилая. Это была самая безумная вещь, над которой он работал за все время работы в ЦРУ.
  
   Альварес был оперативным сотрудником в Национальных тайных службах, ранее известных как Директорат операций, в течение почти одиннадцати лет. До этого он служил в Корпусе морской пехоты после окончания колледжа, но жизнь моряка была не для него. Казалось, что ты топчешься на месте, все время ожидая, что что-то случится, но этого никогда не происходило. Он присоединился к команде, будучи пацаном-панком, жаждущим увидеть, из чего он сделан, и постоянные тренировки и случайные гуманитарные миссии не показали ему того, что он хотел узнать. Тогда были другие времена, теперь он, вероятно, получит больше действий, чем сможет переварить. Он присоединился к силам по неправильным причинам, но он подписал контракт с ЦРУ по всем правильным. С тех пор Альварес не оглядывался назад.
  
   На экране двое мужчин вошли в лифт.
  
   "Кто эти парни?"
  
   В то время как Альварес стоял, выпрямив спину и скрестив свои большие руки на еще большей груди, Кеннард сгорбился, закатал рукава, положил локти на стол и уставился на монитор. Кеннард был на десять с лишним лет моложе Альвареса и технически был его вторым номером, но Кеннарду нравилось вести себя так, как будто они были партнерами. Альварес, всегда дипломат, пропустил это мимо ушей, чтобы сохранить их рабочие отношения дружескими.
  
   Кеннард был на дюйм или два выше его, использовал слишком много дряни для волос и, казалось, был на подхвате у агентства только для того, чтобы получить медицинскую помощь. Вероятно, он рассматривал это как ступеньку в карьере. Присоединяйтесь к ЦРУ после окончания колледжа, отработайте несколько лет; приобретите опыт и подготовку; а затем переходите к более крупным, качественным и высокооплачиваемым занятиям в частном секторе. У Альвареса не было много времени для такого отношения. Он был в ЦРУ, чтобы выполнить свой долг патриота.
  
  
   Кеннард обычно был неразговорчив и не заткнулся бы, если бы от этого не зависела его жизнь, но он весь день не был таким самоуверенным, как обычно. Возможно, серьезность работы, наконец, дала парню столь необходимый тревожный звонок. Люди были мертвы. Это была не какая-то игра.
  
   Альварес пролистал фотокопию предварительного отчета по делу. В нем были некоторые дополнения, которых не было в его оригинальной копии. Он получил дополнительную информацию от источника агентства в парижской полиции. Это обошлось американскому налогоплательщику в кругленькую сумму, но толстая пачка евро сделала то, чего не сделало предполагаемое соглашение о сотрудничестве.
  
   Он нашел раздел отчета, в котором перечислялось каждое из мертвых тел. Кроме пожилой леди, убитой у ее входной двери, ни у одного из трупов не было документов, удостоверяющих личность. У большинства были рации с наушниками, оружие и боеприпасы. Французы пока никого не идентифицировали, но Альварес ввел свою копию отпечатков пальцев в систему и ждал результатов. В отеле произошло что-то очень серьезное, связанное с очень плохими людьми.
  
   Просмотр записей был ошеломляющим процессом, но мотивация Альвареса не могла быть выше. Андрис Озолс должен был встретиться с Альваресом, когда тот был убит, а информация, которую он носил, украдена. Восстановление этой информации было приоритетом Альвареса, но не менее важным для Альвареса было поймать ублюдка, который убил латыша, и, по крайней мере, пригвоздить его к ближайшей доступной стене.
  
   К сожалению, в отеле использовались только две камеры видеонаблюдения, одна в вестибюле и одна у заднего входа. Камеры на каждом этаже сделали бы жизнь Альвареса намного проще. Имея всего две партии отснятого материала, Альваресу пришлось положиться на то, что говорилось в полицейском отчете, чтобы собрать воедино то, что произошло. Этот отчет был, однако, все еще удручающе краток и полон дыр. Пройдет некоторое время, прежде чем эти пробелы будут заполнены.
  
  
   "Вот он идет", - сказал Кеннард. "Иду на прием".
  
   Альварес просмотрел отчет. "Мистер Бишоп, комната 407".
  
   На экране Альварес наблюдал, как таинственный человек двигался от стойки регистрации к лифту, где он, по-видимому, ждал его прибытия, прежде чем внезапно отойти в сторону. Очевидно, прячется от двух мужчин, которые вышли.
  
   И он, и Кеннард смотрели соответствующие части по меньшей мере двадцать раз, и Альвареса все еще поражало то, что он видел. Когда один из парней, которые вскоре должны были умереть, стоял в вестибюле, убийца прошел прямо мимо него, подойдя так близко, что казалось, будто они соприкасаются, прежде чем незамеченным проскользнуть в лифт.
  
   " Гладко, " прошептал Кеннард.
  
   Альварес обнаружил, что кивает. "Перемотай минутку вперед".
  
   Техник нажал на кнопки управления, и свистящий звук сопровождал искаженное изображение в течение нескольких секунд.
  
   "Этого достаточно", - сказал Альварес.
  
   На экране теперь были двое мужчин, явно встревоженных, которые лихорадочно нажимали на кнопки лифта, прежде чем выбежать на лестничную клетку и исчезнуть.
  
   Кеннард покачал головой. "И через несколько минут они оба трупы".
  
   "Они пришли в отель за ним, а не наоборот", - сказал Альварес. "Ладно, давай пропустим, пока не придут другие парни".
  
   Альварес ослабил галстук, наверное, в десятый раз, пока Кеннард смотрел на экран. Техник молча работал над ускоренной перемоткой. В комнате было душно. Окон не было, а кондиционер был на пути в машинный ад. Снаружи было ужасно холодно, но Альварес, Кеннард и технарь провели в коробке десять на десять, полной электрического оборудования, несколько долгих часов. Воздух был практически ядовитым.
  
   "Поехали", - сказал Кеннард.
  
   Человек, который должен был быть убийцей Озолса, вышел из лифта и сел в кресло. Что приводило в бешенство, он все время прятал свое лицо от камеры, не открыто, но с небольшим наклоном головы, чтобы камера не уловила его черт. Это было слишком, чтобы быть просто удачей.
  
   Он не мог знать, где была установлена камера, до того, как приехал в отель, но он зарегистрировался за несколько дней до этого, а отель вел записи только в течение сорока восьми часов. После этого они были использованы повторно. Альварес не мог видеть в этом смысла. С таким же успехом в отеле могло бы вообще не быть камер. Он так и сказал менеджеру.
  
   Убийца снова появился на записи всего на несколько секунд, двигаясь через вестибюль к лестнице. Затем он снова исчез, и это был последний раз, когда он появился на записи. Одно тело было найдено на кухне, поэтому для Альвареса было разумным предположением, что убийца ушел этим путем, а не через лавку торговца, где была расположена вторая камера. Затем в здании напротив было убито еще больше людей, а еще один - на самой улице.
  
   Альварес стоял не двигаясь, пока проигрывалась остальная часть записи, надеясь на что-то еще, что могло бы помочь. Он устал как собака. У него защипало глаза. Он был уверен, что Кеннард чувствует то же самое. Он предположил, что технический гик привык целыми днями пялиться в экраны, и у него не было с этим проблем. Вероятно, он находил подобную чушь захватывающей. Урод.
  
   Еще через тридцать минут Альварес наконец выдвинул стул и сел.
  
   "Мы больше ничего от этого не добьемся".
  
   Кеннард кивнул. "Согласен". Он хрустнул костяшками пальцев. "Ты думаешь, в этом городе готовят китайскую еду?" Не знаю, как вы, ребята, но я бы не отказался от хрустящей утки. Меня тошнит от этого дерьма с лягушачьей едой."
  
   Техник обрел голос. "В паре кварталов к западу есть хорошее заведение с чертовски красивыми азиатскими задницами, обслуживающими столики. Я тебе покажу."
  
   "Хорошо". Кеннард хлопнул себя по животу. "Я умираю с голоду".
  
   Альварес был не в настроении есть. Он заговорил, наполовину обращаясь к самому себе. "Один парень убивает Озолса, затем два часа спустя он возвращается в свой отель, где семеро стрелков пытаются убить его, но вместо этого он убивает их всех".
  
   "Да", - сказал Кеннард, не сводя глаз с двери.
  
   "У нас есть описание от секретаря в приемной высокого или среднего роста кавказца с каштановыми или черными волосами. Но его можно было бы покрасить. Не могу вспомнить цвет глаз. Может быть, очки. Примерно в возрасте от двадцати пяти до сорока. У него есть борода, но она уже была бы сбрита, если бы ее не приклеили, так что то, с чем мы остались, касается практически любого другого белого парня в мире."
  
   "Примерно так оно и есть", - согласился Кеннард. "Это чушь собачья. У нас ничего нет." Он поднял свою куртку.
  
   Альварес не мог спорить. Он провел ладонью по своей щетине, размышляя о том, что делать дальше. Он был опустошен, но спать не хотел. Еще слишком много предстояло сделать. Зазвонил его мобильный телефон, и он быстро ответил на него. Повесив трубку, он улыбнулся Кеннарду.
  
   "Ты что-то говорил?"
  
  
  
   ГЛАВА 14
  
  
  
  
  
   Мюнхен, Германия
  
   Вторник
  
   01:12 CET
  
  
   Шел дождь, когда Виктор сошел с поезда с четырнадцатью другими пассажирами. В это время ночи станция была в основном пуста, и количество открытого пространства вокруг Виктора давало ему повод для беспокойства. Он сделал все возможное, чтобы быстро уйти, но не выглядел так, будто он пытался это сделать. За пределами станции такси не ждали, поэтому он отправился пешком. Просидев несколько часов в поезде, он был рад возможности размять ноги.
  
   Он нашел ресторан быстрого питания, который все еще был открыт, и занял место у окна, чтобы съесть свою порцию. Некачественный даже для нездоровой пищи, но ему нужны были калории, а более быстрого способа заправиться не было. По крайней мере, молочный коктейль был не так уж плох. Ванильный.
  
   Он остановил такси, назвав водителю улицу Святослава, действуя так, как будто он не говорил по-немецки, чтобы ему не пришлось нести чушь во время поездки. Здание представляло собой четырехэтажный жилой дом на востоке Мюнхена. Район был богатым, в девяностых годах здесь строились дорогие апартаменты с видом на реку и просторное жилье.
  
   Главная дверь здания была заперта на засов, а камера наблюдения и освещение делали ее слишком рискованной для взлома, поэтому он провел ночь, исследуя ночные бары Мюнхена, позволяя себе не более одной рюмки в час. Он проводил время, присматриваясь к представителям противоположного пола, как и другие одинокие мужчины. Он оставался максимум два часа в баре, чтобы люди не слишком легко его запомнили. В шесть он позавтракал в маленьком кафе, прежде чем отправиться обратно в здание, с черным кофе навынос в руке, пар клубился в морозном воздухе.
  
   Он стоял на противоположной стороне дороги от здания, защищенный от мороси автобусной остановкой. Убежище также дало ему повод ждать на улице, если кто-нибудь заметит его. Согласно записям отеля, Святослав жил в квартире 318, но всегда оставался шанс, что на самом деле он не был Михаилом Святославом. Виктор был уверен, что это не тот случай. Паспорт Святослава был слишком хорошо использован, чтобы быть случайным удостоверением личности, и поэтому был либо подлинным, либо его единственной обложкой. В нем было множество марок для поездок в страны за пределами Европейского союза, в основном в бывшие советские государства - Эстонию, Украину, Латвию, Литву и другие. Он либо часто путешествовал по работе, либо был заядлым туристом с лишенным воображения вкусом к местам назначения. В любом случае, адрес, которому соответствовала личность, заслуживает расследования.
  
   Виктор сделал глоток кофе. Это была типичная немецкая еда. Ужасно. Они производили огнестрельное оружие мирового класса, но, похоже, не смогли бы сварить чашку хорошего кофе, если бы от этого зависело выживание их нации. Предполагая, что у них закончится оружие.
  
   Виктор наблюдал, как четыре человека вышли из здания, но никто не вошел. Все они были одеты в костюмы, длинные пальто, с портфелями в руках. Городские дроны на пути к обслуживанию улья. Между глотками кофе он наблюдал за людьми, идущими в направлении здания, пытаясь определить, кто намеревался войти.
  
   Утро было холодным, сырым, небо над головой было невидимым за грифельно-серыми облаками. Летом Германия могла быть красивой, но больше, чем любая другая европейская страна, Виктор находил ее зимой угнетающей. Адом викингов было холодное царство под названием Нифльхейм, и Виктор предположил, что северяне боялись чего-то похожего на Германию в ноябре.
  
   Он сделал еще глоток кофе и увидел мужчину в шерстяном пальто, спешащего на улицу с металлическим портфелем в руке. У него было длинное, бледное лицо, темные волосы. Виктор узнал его, он видел, как мужчина выходил из здания десять минут назад. Лучше, чем идеально.
  
   Виктор дождался подходящего момента, выбросил кофейную чашку в мусорное ведро и направился через улицу. Он контролировал свой темп, чтобы достичь ступенек одновременно с мужчиной. Он посмотрел в сторону Виктора, но тот отвел взгляд, его руки шарили в карманах в поисках ключей, которых там не было.
  
   Виктор позволил мужчине первым добраться до двери, который открыл ее своим ключом.
  
   "Данке", - сказал Виктор, открывая дверь, прежде чем мужчина успел спросить, жил ли Виктор в этом здании или нет.
  
   "Kein problem."
  
   Коридор был ярко освещен, чист и просторен. Виктор поднялся по лестнице, отметив по безупречно чистым перилам и ступенькам, что лифтом почти никогда не пользовались. Житель поспешил в свою квартиру на первом этаже, скрылся внутри. Виктор надеялся, что он вернулся к работе вовремя.
  
   Добравшись до третьего этажа, Виктор открыл дверь лестничной клетки и вышел в коридор. На 318-м было три замка. Определенно место убийцы.
  
   Потребовалось две минуты, чтобы взломать замки, и он вошел внутрь. Это выглядело так, как будто Святослав только что въехал, а не жил там какое-то время. Там были только самые необходимые предметы мебели, пара фотографий, никаких реальных личных вещей, которые могли бы подчеркнуть его индивидуальность. Это напомнило Виктору его собственное жилище. Это было не слишком обнадеживающее сравнение.
  
   Там было две спальни, одна из которых была оборудована как тренажерный зал со свободными весами и велотренажером. В тренажерном зале был большой телевизор, установленный таким образом, чтобы его можно было смотреть во время использования велотренажера.
  
   Главная спальня была такой же пустой, как и остальная часть квартиры, только с аккуратно застеленной кроватью, комодом, шкафом и еще одним телевизором, установленным так, чтобы убийца мог смотреть его в постели. У одной стены была стопка фильмов, у другой - консольные игры. Составляющие грустной и одинокой жизни. Кухня была современной, чистой, почти как в рекламном проспекте. На одной из тумбочек стоял старый телевизор.
  
   Виктор обыскал каждую комнату, каждый ящик, каждый шкаф. Он ничего не нашел. Нет доказательств того, кем был Святослав. Ничего, что хотя бы намекало на тот факт, что он убивал людей за деньги.
  
   Виктор принес себе стакан воды с кухни. Он чувствовал себя усталым, опустошенным. Он включил телевизор, желая немного отвлечься. Когда он нажал кнопку включения, ничего не произошло. Он заметил, что телевизор был старым коробчатым набором, неуместным среди других современных товаров. Он снова нажал кнопку включения. По-прежнему ничего. Индикатор режима ожидания загорелся красным.
  
   Трех телевизоров на одного человека в маленькой квартире было слишком много, а устаревший гарнитур на кухне, когда все остальное было новым, просто казался неправильным. Виктор провел пальцами по корпусу телевизора, находя винты в пластиковых углублениях. Головки винтов казались острыми на кончиках его пальцев. Недавно использованный.
  
   Виктор рылся в ящиках, пока не нашел отвертку. Он отключил портативный телевизор от сети и повернул его так, чтобы видеть винты. Они были помечены и с бороздками. Ему потребовалась минута, чтобы открутить их все и снять заднюю крышку с телевизора. Внутри он обнаружил, почему это не включается. Кроме дежурного фонаря, он был пустым. Шкура. Внутри был пистолет Браунинг калибра 9 мм, "Люгер" 22 калибра, отдельный глушитель для "Люгера", пара запасных магазинов для каждого, различные ножи и две коробки патронов для пистолетов. Просто тайник с оружием. Больше ничего.
  
   Он надеялся найти гораздо больше, какую-нибудь маленькую зацепку, которая помогла бы ему выяснить, кто нанял команду убийц. Он впустую потратил свое время, вероятно, скомпрометировал себя в процессе и не стал ближе к своим врагам. Виктор удержался от того, чтобы швырнуть телевизор с его насеста, и сделал вдох, чтобы успокоиться. Он снова прикрепил футляр к поддельному набору и положил его точно так, как нашел. Затем он вымыл стакан, вытер его и вернул на место, на полку. Он еще раз осмотрел квартиру, чтобы убедиться, что ничего не пропустил, а он этого не сделал.
  
   Выйдя на улицу, он направился обратно в центр города. Он больше ничего не мог сделать в Мюнхене с той скудной информацией, которой располагал. Но у него была флешка. Тот, кто хотел этого, все еще был где-то там, невидимый для его глаз. Как долго он сможет оставаться невидимым для них? Ему нужно было сформулировать новый план действий. Но на данный момент ему нужно было залечь на дно, собраться с мыслями, пока он обдумывал свой следующий шаг, отдохнуть там, где, как он знал, это было в полной безопасности. Было только одно такое место, где он мог это сделать. Недалеко от деревни Сен-Морис, к северу от Женевы, Швейцария.
  
   Самое близкое, что у него было к дому.
  
   Прежде чем он ушел, было еще одно место, которое ему нужно было посетить. Это снова было то самое время года, хотя из-за обстоятельств он откладывал это, но он больше не мог этого делать. Он изменил направление.
  
   Это было ветхое здание, призрак старины в современном районе, где он его нашел. Кирпичи были выцветшими, грязными, темными под дождем. Оранжевые полосы ржавчины покрывали стены под окнами, защищенными железными решетками. Дверь была не заперта, и он толкнул ее, открывая. Внутри было сумрачно, высокий потолок терялся в тенях наверху.
  
   Ботинки Виктора цокали по кафельному полу, единственным другим звуком было его дыхание. Он чувствовал, как его пульс неуклонно учащается с каждым шагом, который приближал его конечную цель с пугающей скоростью. Потребовалось много силы воли, как это было всегда, чтобы не развернуться и не уйти прямо обратно.
  
   Он отдернул занавеску и шагнул внутрь ящика, который он сравнил с перевернутым гробом. Он задернул за собой занавеску и упал на колени, склонив голову, сложив ладони вместе.
  
   Тихим голосом Виктор обратился к безликому силуэту по другую сторону сетчатой панели.
  
   "Прости меня, отец, ибо я согрешил".
  
  
  
   ГЛАВА 15
  
  
  
  
  
   Центральное разведывательное управление, Вирджиния, США
  
   Вторник
  
   06:07 EST
  
  
   Проктер отметил, что все мандарины отсутствовали в этот ранний час, так что за столом с ним были только Чемберс, Фергюсон и Сайкс. Чемберс выглядел так же презентабельно, как и всегда, но и Фергюсон, и Сайкс выглядели немного грубовато, особенно Фергюсон. Он был слишком стар, чтобы все еще выходить на старт в шесть утра, и ему оставалось около года до ухода на пенсию.
  
   Из громкой связи донесся голос Альвареса. "Я провел всю ночь, поддерживая связь с французской полицией и их разведывательными службами, которые, к счастью, дали нам некоторую поблажку. У меня есть копия их работы на месте преступления и в лаборатории, но, к сожалению, это нам не очень помогает. Как я и ожидал, нет ничего полезного со сцены, где был убит Озолс. По версии копов, убийца поджидал Озолса в переулке и застрелил его с близкого расстояния. Он взял с собой пустые гильзы, не то чтобы это имело значение, как вы поймете через минуту.
  
   "Теперь, в отеле, у нас появился второй шанс получить что-то от этого парня, но лучше от этого не становится. Никаких неопознанных волосков или прослеживаемых волокон. Единственные отпечатки пальцев, найденные в комнате убийцы, принадлежат горничной, которая там убирала. На этот раз он не взял с собой пустые гильзы, но и отпечатков пальцев на них тоже не было."
  
   "Он все время был в перчатках?" - Спросил Проктер.
  
   "Отрицательно", - ответил Альварес. Запись с камер наблюдения показывает, что убийца ничего не носил. Если бы он вытер все, к чему прикасался, отпечатков пальцев горничной не осталось бы в тех местах, где вы ожидаете их найти. Что люди из лаборатории действительно нашли, так это следы силикона. До сих пор я не смог-"
  
   " Мытье рук силиконовым раствором предотвращает появление отпечатков пальцев, " перебил Фергюсон.
  
   Проктер посмотрел в сторону Фергюсона.
  
   "Это создает водонепроницаемый барьер на коже", - продолжил Сайкс за своего босса. "Масло с твоих пальцев не может проникнуть сквозь него, поэтому ты не оставляешь отпечатков ни на чем, к чему прикасаешься. Вы также не можете сказать, носит ли его кто-то, поскольку он абсолютно прозрачный. Он был разработан, чтобы помочь предотвратить промышленный дерматит у фабричных рабочих."
  
   Проктер кивнул. Ты каждый день чему-то учишься, подумал он.
  
   "Хорошо", - продолжил Альварес. "Это решает эту маленькую загадку, так что спасибо. У нас нет снимка его лица с записей камер наблюдения, поскольку он все время держал его под углом к камерам. Хотя он белый, высокий, в костюме, у него темные волосы и голубые глаза, он носит очки. У него тоже была борода. Однако, если он снимет очки и побреется, никто не выделит его из толпы. Баллистика - это тупик, как и все остальное. Боеприпасы были сделаны в Бельгии, но, хотя это и не то, что вы видите каждый день, они слишком распространены, чтобы проследить дальше.
  
   "Он был зарегистрирован в отеле под именем Ричард Бишоп, гражданин Великобритании. Никто с таким именем не покидал страну со вчерашнего дня, и, насколько я слышал, ни один гражданин Великобритании по имени Ричард Бишоп даже не въезжал во Францию за последний месяц. Я уверен, что это будет подделка, но это стоило бы просто перепроверить с британцами."
  
   "Я поручу кому-нибудь заняться этим", - сказала Чемберс и нацарапала себе записку. "Я лично связался с руководителями резидентур в Лондоне, Москве, Берлине, Эр-Рияде, Дели, Исламабаде и Сеуле. Пока никто не слышал ничего подозрительного об Озолсе. Я ожидаю обратных звонков в течение дня, но я не надеюсь. Кто бы ни организовал это убийство, он проделал хорошую работу, скрываясь."
  
   Проктер еще не принял решения относительно Чемберса. Он считал ее просто временной мерой, кем-то, кто согреет кресло, пока не будет найден долгосрочный кандидат. То, как она справилась с этим, так или иначе ответило бы на его сомнения. С одной стороны, мозг у нее практически вылез из черепа, но с другой, Проктер просто не была уверена, что у нее хватит смелости для этой роли. В буквальном смысле больше, чем в переносном.
  
   Он наклонился вперед. "И у нас не было перехватов, касающихся Озолса, Парижа или ракет. В последнее время в регионе не было замечено ни одного известного убийцы, и у нас нет надежды идентифицировать его, основываясь на тех немногих деталях, которые у нас есть. Я звонил своим коллегам в союзных странах, чтобы узнать, узнает ли кто-нибудь МО, но оно слишком неспецифично, чтобы дать какие-либо зацепки."
  
   Настала очередь Сайкса говорить. "Мы проверяли российскую версию, и независимо от того, с кем мы говорим, это одно и то же. Москва считает, что все, что находилось на борту затонувшего фрегата, восстановлению не подлежит. Очевидно, что мы не можем задавать слишком много вопросов, пока не расскажем им о том, чем мы занимались."
  
   Альварес продолжил: "Интерпол также мало что может сделать с тем, что у нас есть на данный момент, но мы могли бы сделать перерыв в этом инциденте в отеле. То, что показали нам записи с камер видеонаблюдения, с тем, как я собрал их воедино, заключается в следующем. Убийца убивает Озолса и возвращается в свой отель примерно через два часа. Когда он добирается туда, он замечает двух мужчин, и он либо узнает их, либо что-то вызывает у него подозрения. Он пытается избежать их, но в конечном итоге его замечают.
  
   "Несколько минут спустя он убивает их в коридоре возле своей комнаты, стреляя через дверь напротив. Пару минут спустя входят еще двое мужчин. Он поджидает их, следует за одним и заканчивает тем, что убивает их обоих. Вывел из строя или замучил взрывающимся аэрозолем, если вы можете в это поверить. Кстати, все эти люди вооружены и не имеют при себе удостоверений личности. Затем он убивает женщину на кухне отеля, парня в многоквартирном доме напротив, и из того же здания стреляет в другого снаружи из винтовки. По пути убивают пожилую леди, но пули, которыми ее ранили, совпадают с пистолетом шестого убитого парня, так что она, вероятно, просто попала под перекрестный огонь.
  
   Информация о семи других убитых нашим парнем поступает постоянно. Они выглядят как наемные стрелки. То, как они действовали, говорит мне о том, что они были в Париже, чтобы убрать убийцу Озолса. Очевидно, вместо этого он их убрал."
  
   Фергюсон нахмурил брови. "Итак, вы говорите нам, что один убийца убивает Озолса, а пару часов спустя семь других убийц пытаются убить его, но он пристреливает их всех насмерть?"
  
   "Именно так это и выглядит".
  
   Фергюсон поднял ладони. "Кто-нибудь, пожалуйста, объясните мне, какой в этом есть смысл?"
  
   Чемберс сняла очки. "Есть ли какие-либо указания на то, кто послал команду?"
  
   "На данном этапе нет", - с сожалением ответил Альварес. "Но я не думаю, что пройдет слишком много времени, прежде чем мы их всех опознаем. Это дает нам семь шансов выяснить, кто их послал. И тот, кто послал их, очевидно, знает чертовски много об убийце Озолса. Так что, если мы сможем выяснить, кто нанял этих парней, у нас будет хороший шанс поймать убийцу, и, возможно, мы все еще сможем заполучить и эти ракеты."
  
   Чемберс и Фергюсон кивнули, но Проктер заметил, что Сайкс не выглядел таким расслабленным. Проктер понимал почему. Парень был не в курсе, ему нечего было сказать, нечего было высказать свое мнение, и ему это не нравилось. Он был все еще сравнительно молод, и Фергюсон, очевидно, был о нем высокого мнения, так что ему не стоило беспокоиться из-за его недостаточного вклада. Не было смысла говорить просто так. Фергюсону следовало научить своего ученика хотя бы этому. Если Сайкс был действительно умен, он должен быть удовлетворен на данном этапе своей карьеры тем, что просто наблюдал и учился у плеймейкеров.
  
   "Последняя и, возможно, самая важная вещь, которую я выяснил, " объявил Альварес, - это то, что убийца не уехал из Парижа сразу после нападения. Кажется, он ошивался поблизости, чтобы расследовать парней, которые пытались его избить."
  
   Фергюсон заговорил. "Откуда ты это знаешь?"
  
   "Потому что один из боевиков, найденный изрешеченным пулями 45-го калибра в здании напротив отеля убийцы, выписался из своего отеля примерно через час после того, как был убит".
  
   В комнате на мгновение воцарилась тишина. Проктер мог слышать скрип кожи.
  
   "Это умный трюк для мертвеца", - предложил Сайкс с ухмылкой, обнажившей его яркие зубы. Все проигнорировали его, и Проктер незаметно покачал головой.
  
   "Портье в отеле описал мужчину как довольно высокого, худощавого, с темными волосами, в очках и с бородой", - объяснил Альварес. "Настоящий мужчина, Святослав, не соответствует этому описанию. Он ниже ростом, коренастее. Нам повезло с распознаванием лиц, и мы опознали его по камерам видеонаблюдения в аэропорту."
  
   Проктер наклонился вперед. "Дай угадаю, убийца приобрел вещи Святослава?"
  
   "Да", - согласился Альварес. "Он притворился им и вышел из игры. Служащий отдал ему паспорт Святослава, билеты на самолет и так далее, которые хранились в сейфе отеля. Они не появлялись в сети, поэтому он не использовал паспорт, чтобы покинуть страну."
  
   Чемберс спросил: "Как вы думаете, что убийце могло понадобиться с вещами Святослава?"
  
   "Я думаю, он, должно быть, пытается узнать о нем больше", - сказал Альварес. "Вот почему он пошел в отель. Он не сбежал из страны; он отправился туда, где останавливался один из парней, которые пытались его убить."
  
   "И если он пытается идентифицировать нападавших и на кого они работали, каков его следующий логический шаг?" задал вопрос Проктеру.
  
   " Чтобы проверить адрес Святослава, " ответил Альварес.
  
   "Пожалуйста, скажи мне, что мы знаем, где это", - сказал Чемберс.
  
   "Мюнхен".
  
   Чемберс положил обе руки на стол. "Хорошо, это то, что мы собираемся сделать. Мы собираемся немедленно связаться с немецкой разведкой и попросить их немедленно установить наблюдение за адресом. Дайте им понять, с каким человеком они имеют дело. Я не хочу, чтобы они пытались его задержать, просто держите его в поле зрения. Я не допущу, чтобы из-за этого еще кого-то убили. Альварес, как только ты закончишь инструктаж, я хочу, чтобы ты следующим самолетом вылетел в Германию и посмотрел, что ты сможешь выяснить. Позвони мне из Мюнхена. Если он все еще там, у тебя будет столько поддержки, сколько тебе нужно."
  
   Когда Альварес повесил трубку, заговорил Фергюсон. Его густые серебристые волосы, обычно аккуратно зачесанные назад, сегодня выглядели немного непослушными. Шансы на то, что этот убийца все еще владеет информацией, в лучшем случае невелики. Если его задачей было перехватить Озолса и забрать диск, то он доставит его своему работодателю - он не будет гоняться за зацепками в Германии. В этом нет никакого смысла."
  
   Чемберс вздохнул. "Возможно, это был его работодатель, который пытался его убить. Экономит на том, чтобы заплатить ему. Или, может быть, он уже сделал это. Но пока у нас не будет больше указаний на то, кто его послал, это наш лучший подход. Нас поджимают часы; как только эта информация будет доставлена, эти ракеты исчезнут в течение нескольких дней, и в следующий раз мы услышим о них, когда кто-то использует технологию против нас. Если есть ничтожный шанс, что человек, который убил Озолса, мог уехать в Германию, то мы тоже должны." Фергюсон не выглядел убежденным. "Если только у вас нет других идей, которыми вы хотели бы поделиться с нами". Вызов в ее голосе был очевиден.
  
   Выражение лица Фергюсона было выражением тихого презрения. Он пожал своими узкими плечами. Проктер посмотрел на Чемберса. Очевидно, она не беспокоилась о том, чтобы вернуть старика, какой бы ни была его история.
  
   Может быть, у нее все-таки была пара, болтающаяся между ног.
  
  
  
   ГЛАВА 16
  
  
  
  
  
   Женева, Швейцария
  
   Вторник
  
   18:32 CET
  
  
   Виктор прошел по площади Нев и прошел мимо Большого театра. Город был полон людей, туристы хорошо проводили время, а местные жители были счастливы закончить рабочий день. Виктор бросил мимолетный взгляд на Большой театр, жалея, что у него нет возможности посмотреть представление, возможно, что-нибудь из Пуччини или Моцарта. Вместо этого он ходил взад и вперед среди толпы, чтобы отбросить любые тени.
  
   Солнце село, и никто не заметил его, когда он проходил по улицам города. Это было после наступления темноты, где ему действительно было место. Днем он мог прятаться в толпе, но ночью он мог быть невидимым. Перед ним шла пара, держась за руки, слегка спотыкаясь и смеясь. Они были так увлечены друг другом, что не заметили бы его, позволил бы он им или нет.
  
   Из Мюнхена он отправился в Берлин, а затем в Прагу, прежде чем отправиться в Швейцарию. Это было долгое и утомительное путешествие, но Виктор никогда не ездил по прямой. Он свернул на боковую улицу, выбрав обходной путь к железнодорожной станции. Он был ярко освещен, заполнен пассажирами в костюмах. Как и большинство мужчин Женевы, Виктор был одет в толстое пальто, перчатки и шляпу. Он был рад холоду, который заставил всех надеть многослойную одежду, смешав толпу в массу консервативных цветов. Даже целой команде опытных теней пришлось бы попотеть, следуя за ним в таком месте.
  
   Он не спал почти сорок восемь часов, и он прекрасно осознавал этот факт. Лишение сна замедляло разум так же сильно, как и тело, и сейчас Виктору больше, чем когда-либо, нужно было выкладываться на сто процентов. Но, находясь в бегах, он не мог успокоиться, пока не убедился, что находится в безопасности. Каждый час, проведенный во сне, давал его врагам шанс подобраться к нему ближе.
  
   Он съел плохой сэндвич и выпил крепкий кофе в маленьком кафе, пока ждал свой поезд. Когда он прибыл, он дождался последнего возможного момента, прежде чем забраться на борт, и сел у окна справа от себя, в задней части вагона. Из Женевы Виктор отправился на север, поезд петлял по горам.
  
   Он прожил в Швейцарии несколько лет, находя ее климат, людей и образ жизни по своему вкусу. Жизнь на высоте значительно повысила его выносливость, плюс секретные банковские системы страны и спокойное отношение к огнестрельному оружию особенно хорошо подходили его призванию.
  
   Поезд вез Виктора через Вале, третий по величине регион Швейцарии, или кантон. В регионе находилась долина Роны, которая питала знаменитое Женевское озеро. Было поздно, когда Виктор сошел с поезда в деревне Сен-Морис. Шел сильный снег, и он поднял воротник и ссутулил плечи. Он купил подходящую одежду для гор в бутике на железнодорожной станции и переоделся в поезде.
  
   Сама деревня была изолирована, далеко от ближайшего города, и состояла в основном из богатых иностранцев, которые проводили всего несколько недель в году в своих дорогих бревенчатых шале во время лыжного сезона. Это было место, где мало кто знал своих соседей и где никто не удивлялся, видя незнакомые лица и транспортные средства. Виктор, часто приходивший и уходивший, никогда не вызывал подозрений.
  
   В одном из самых дорогих продуктовых магазинов мира он купил цельное молоко, яйца от кур свободного выгула, разнообразные свежие овощи, английский чеддер, соевый и льняной хлеб и копченого лосося. Его возмущала необходимость платить грабительскую сумму денег женщине за прилавком, но он знал, что так ему и надо за то, что он там живет.
  
   Он прошел через оставшуюся часть деревни с двумя сумками и своим атташе-кейсом, который держал в левой руке. Он пользовался боковыми улочками вместо главной дороги. Вокруг было мало людей, и когда он, наконец, убедился, что за ним не следят, он направился к деревьям, двигаясь полукругом туда, где в миле от основного скопления зданий находилось его шале. Он осторожно двигался по темному лесу, зная дорогу без необходимости как следует видеть.
  
   Когда он увидел сквозь деревья шале, освещенное луной и звездным светом, ему захотелось ворваться внутрь и рухнуть на свою кровать. Больше всего на свете ему хотелось уснуть, забыть о своей жизни на восемь часов подряд, но дисциплина заставила его остановиться и присесть на корточки, высматривая признаки незваных гостей. Было почти невозможно поверить, что кто-то мог знать, где он жил, но после Парижа он не хотел рисковать.
  
   Он положил покупки на пол и целый час обходил здание, пока не убедился, что внутри или поблизости никого нет. Шале было защищено со всех сторон густыми соснами, а к главной дороге вела единственная узкая тропинка, по которой могли проехать только тяжелые полноприводные автомобили. Собственный "Лендровер" Виктора был припаркован в отдельно стоящем гараже. Было слишком темно, чтобы разглядеть какие-либо недавние следы на дорожке или на снегу вокруг здания, но он не видел и не слышал ничего, что указывало бы на то, что кто-то был поблизости.
  
   За украшенной деревом и усиленной сталью входной дверью он вздохнул немного легче, но все же потратил время, чтобы тщательно осмотреть интерьер. Шале было построено пять лет назад, Виктор был единственным владельцем, и оно было построено в традиционном стиле савойского шале с шиферной крышей, деревянными балками, каменными стенами и дровяным камином. На двух этажах было четыре спальни, гораздо больше, чем Виктору действительно было нужно, но шале здесь строились не с расчетом на одного жильца.
  
   У него не было обычной сигнализации. Если бы кто-то вломился, Виктор не хотел, чтобы власти были предупреждены и шныряли вокруг. Вместо этого у него были изготовленные на заказ датчики движения, подключенные к камерам безопасности высокого разрешения, и чувствительные микрофоны, которыми был покрыт каждый угол здания. Каждый предмет был тщательно замаскирован, а камеры и микрофоны были запрограммированы на начало записи только через две минуты после их срабатывания. Таким образом, они должны оставаться незамеченными для тех, кто ищет электронные жучки, когда они впервые входят в комнату.
  
   Все окна были оснащены поликарбонатом толщиной в три дюйма и стеклопластиковыми оконными стеклами, которые могли остановить даже высокоскоростные винтовочные пули. Чтобы пробить усиленные передние и задние двери и рамы, потребовалось бы нечто большее, чем ручной таран. Открыто несколько окон, но ни одно не полностью.
  
   Виктор обследовал каждую комнату в определенном порядке установленным способом. Все было на своих местах, и не было ничего, что не служило бы какой-то цели. Там не было ни фотографий, ни предметов, имеющих какое-либо личное значение. Ничего, что указывало бы на то, кем он был или откуда он пришел. Если бы кто-нибудь когда-нибудь и проник в шале, они ушли бы почти без информации о нем.
  
   Он был рад обнаружить, что его система безопасности ничего не зафиксировала. Он открыл дверь в маленькую котельную и проверил блок управления на предмет взлома. Если бы он ввел определенный код, это установило бы трехминутный таймер, который взорвал бы С-4, аккуратно размещенный вокруг первого этажа. Однажды ему, возможно, придется уйти в спешке и никогда не возвращаться.
  
   Как только он был удовлетворен, он убрал продукты и, наконец, смог расслабиться. Он побаловал себя долгим душем. Он никогда не брал их с собой за пределы своего шале. Назад к двери, голый, безоружный, льющаяся вода перекрывала все остальные звуки - даже самая опытная цель была беззащитна в одном. Виктор убил в них достаточно людей, чтобы знать, что это смертельные ловушки. Хотя здесь было безопасно. Его тело болело. Он заметил, что тоже сбросил пару фунтов, но два дня в бегах, как правило, были эффективной диетической программой. Обилие приличной еды и отдых привели его в чувство в мгновение ока. У него не было серьезных травм, и, учитывая то, что произошло, он знал, что ему повезло, что он остался цел. Мысль о еде заставила его желудок застонавать.
  
   Когда он больше не мог игнорировать голод, он вытерся, еще раз проверил дом, чтобы удовлетворить свою паранойю, и приготовил себе большой омлет с сыром и лососем из купленных продуктов. После этого он выпил протеиновый коктейль с витаминами и минералами, а затем достал из морозилки полупустую бутылку финской водки. Он пошел в гостиную, сел за пианино из розового дерева и сорвал печать с бутылки.
  
   Виктор налил себе стакан водки и рукавом стер пятно с пианино. Пианино было роялем Vose and Sons Square 1881 года выпуска, который он нашел гниющим в венецианском дилерском центре. Он купил его за хорошую цену и отправил в Швейцарию для ремонта, но не восстановил. Виктор нашел определенную красоту в отсутствии совершенства. Пианино существовало в несколько раз дольше, чем его собственная жизнь, и оно с гордостью носило свои боевые шрамы. Он сыграл немного Шопена, пока не почувствовал, что его веки опускаются.
  
  
   Позже он вылил остатки водки в стакан и воспользовался пианино, чтобы встать. Он медленно поднялся наверх и лег на свою двуспальную кровать, подложив под голову жесткую подушку.
  
   Он заснул со стаканом на груди.
  
  
  
   ГЛАВА 17
  
  
  
  
  
   Мюнхен, Германия
  
   Вторник
  
   22:39 CET
  
  
   Альварес вздрогнул, выходя из здания, и кивнул немецкому полицейскому, который курил сигарету неподалеку. Ответный кивок офицера, как отметил Альварес, был несколько нерешительным. Очевидно, он не оценил задачу допроса обитателей здания о том, что присутствие Альвареса помогло ему выиграть.
  
   Немецкая разведка была очень сговорчива и согласилась на просьбу Альвареса только на основании той расплывчатой информации, которую предоставила им компания. Новости о расстрелах в Париже достигли границы, и немцы стремились помочь.
  
   Как и в случае с французскими властями, он ничего не сказал им о пропавшей флешке. Его приоритетом было вернуть его, а не задержать убийцу Озолса, но не стоило рассказывать об этом сотрудникам разведывательной службы другой страны. Они захотели бы узнать, какая информация содержалась на карте памяти, и лучшим способом ответить на этот вопрос было бы завладеть диском.
  
   Он сел в свою арендованную машину и поехал обратно в отель. Это были долгие два дня, и напряжение отражалось на лице, которое смотрело на него в зеркале ванной. Ему нужно было передать в Лэнгли еще один отчет о проделанной работе, но ему нужно было часок поспать, прежде чем он приступит к нему.
  
   Его достижения были в лучшем случае ограниченными. Мужчина, соответствующий описанию убийцы, был впущен в здание соседом. Не было никаких доказательств, что убийца Озолса был в квартире Святослава или что-либо нашел или забрал, но это не удивило Альвареса. Финансовые и телефонные записи Святослава были собраны, и Альваресу не понравилась мысль о необходимости копаться в них.
  
   Сосед, мистер Айхберг, предоставил другое описание и помог художнику-зарисовщику. Убийца сбрил бороду и подстриг волосы, но остальные отличительные черты могли принадлежать кому угодно. У него не могло хватить порядочности, чтобы иметь большой нос или ямочку на подбородке, с горечью подумал Альварес.
  
   Розыгрыш был распространен среди полицейских сил по всей Германии, но Альварес знал, что убийца не стал бы ошиваться поблизости. Скорее всего, он был за пределами страны задолго до того, как Альварес даже прибыл. Все записи камер видеонаблюдения в аэропортах и на вокзалах проверялись властями как само собой разумеющееся.
  
   Альварес достал из чемодана ножницы для стрижки волос и еще раз осмотрел свою голову с насадкой номер два. Он принял короткий горячий душ, а потом лег на свою кровать, чтобы уснуть, но не смог этого сделать. Несколько лет назад, когда он не мог заснуть, он бы схватил телефон и поговорил с Дженнифер, но в эти дни поговорить было не с кем. Альварес держал людей на расстоянии вытянутой руки, не прилагая к этому особых усилий, и, даже когда он попытался согнуть руки в локтях, он просто обнаружил, что его руки все еще длиннее, чем у большинства людей.
  
   Некоторым женщинам, казалось, нравился вызов сблизиться с ним, но как только они понимали, что этого не произойдет, они уходили. В основном раньше, но в случае Дженнифер позже. Он думал позвонить, чтобы поговорить с Кристофером, но было трудно разговаривать с его сыном, когда он так мало его видел, а ребенок называл кого-то другого папой.
  
   Альвареса разбудил телефонный звонок. Он вскочил с кровати и схватил его с буфета. Он увидел по часам, что проспал всего несколько минут.
  
   "Привет?"
  
   "Мистер Альварес, это Генс Люитгер из БКА. Мы встречались ранее сегодня."
  
   BKA - Bundeskriminalamt - эквивалент ФБР в Германии. Люитгер был высокопоставленным и уважаемым офицером в организации, и за то короткое время, что Альварес провел с ним, он казался чрезвычайно компетентным. Его английский был безупречен, лишь изредка с легким акцентом.
  
   "Да", - сказал Альварес. "Как дела?"
  
   "Я в порядке", - ответил Люитгер. "И у меня есть для тебя хорошие новости. У меня были люди, которые проверяли, нет ли путешествующих в одиночку мужчин за тридцать, которые покинули страну, и я считаю, что нам немного повезло. Вчера гражданин Великобритании по имени Алан Флинн сел на рейс в Прагу из Берлина. Это странно, потому что Алан Флинн в настоящее время находится в охраняемой психиатрической больнице на севере Англии. Человек, использующий паспорт Алана Флинна, также соответствует описанию вашей цели."
  
   Второй британский, который он использовал, подумал Альварес. "Насколько ты уверен?"
  
   "Настолько уверен, насколько это вообще возможно".
  
   Альварес заметил небольшую разницу в тоне Люитгера, как будто он был оскорблен вопросом Альвареса. Он понял почему. Люитгер не позвонил бы, если бы не считал информацию достаточно надежной.
  
   "У вас есть его лицо на камерах безопасности?"
  
  
   "Нет, к сожалению, нашему общему другу повезло, что его не засекли камеры видеонаблюдения. По крайней мере, его лицо таким не было."
  
   Альварес улыбнулся про себя. "Нет, это не везение, это точно он. Спасибо, что позвонили мне так быстро."
  
   "Это не проблема. Я чувствую, что для наших служб безопасности важно помогать друг другу, когда мы можем, даже если наши лидеры не всегда согласны."
  
   "Абсолютно".
  
   "Как ты хочешь действовать дальше? Мои люди продолжат расследование, насколько это в наших силах, но я думаю, нам, возможно, придется смириться с тем, что подозреваемый уже покинул Германию. Если так, то мои полномочия заканчиваются на границе."
  
   Разум Альвареса уже работал на пятой передаче, пытаясь перебрать все возможности. Ему нужно было как можно скорее передать новую информацию в Лэнгли. Если убийца отправился в Чехию, то дела обстояли не очень хорошо. Ему нужно будет поговорить с Кеннардом, чтобы проинформировать его и выяснить, что, если вообще что-нибудь, было обнаружено в Париже. Он понял, что Люйтгер все еще разговаривает по телефону.
  
   "Все в порядке, мой друг", - заверил Альварес, несмотря на то, что чувствовал себя подавленным. "Ты и так сделал более чем достаточно".
  
   Они попрощались, и Альварес набрал номер быстрого набора. После нескольких гудков Кеннард ответил. Голос парня звучал устало.
  
   "Джон, пойми это: убийца действительно нанес визит в квартиру Святослава", - сказал Альварес.
  
   "Он что-нибудь нашел?"
  
   "Это вопрос на миллион долларов".
  
   "А как насчет тебя, ты нашел что-нибудь?"
  
   Альварес прикрыл телефон рукой, когда чихал. "Согласно BKA, убийца вылетел самолетом в Чешскую Республику".
  
   "Чешская Республика?"
  
  
   "Если быть точным, в Праге, но сейчас он может быть где угодно."
  
   "Что, черт возьми, этот парень задумал?"
  
   "Это был бы вопрос на миллиард долларов. У тебя есть ручка? Запишите это."
  
   Альварес дал Кеннарду список инструкций, затем повесил трубку. Он снова чихнул и понадеялся, что не простудился. Это было бы просто его везением. Он поднял трубку и заказал в номер большую кружку крепкого кофе. Это должна была быть долгая ночь.
  
  
  
   ГЛАВА 18
  
  
  
  
  
   Париж, Франция
  
   Вторник
  
   23:16 CET
  
  
   Кеннард закрыл телефон и на мгновение задумался. Он был в отеле убийцы с полным отчетом о криминальной обстановке, просматривал его, пытаясь составить точную картину всего, что произошло, на случай, если они что-то упустили. Французская полиция все еще была чертовски бесполезна, но, по крайней мере, они оставили его в покое.
  
   Теперь, когда Альварес проинформировал его о ситуации в Германии, Кеннард отказался от того, что он делал. Он поспешил через отель и вышел на улицу Фобур Сент-Оноре. В предыдущий день, почти сразу после убийств, она была оцеплена перед отелем от перекрестка до перекрестка. Кеннард вспомнил, как наблюдал за измученными полицейскими по обе стороны оцепления, когда они изо всех сил пытались остановить разъяренное утреннее движение.
  
   Теперь все было так, как будто ничего не произошло. Единственные барьеры, которые все еще были на месте, находились внутри самого отеля. Снаружи парижские автомобилисты слишком быстро неслись по дороге на своих жалких маленьких автомобилях, нажимая на клаксоны при каждом удобном случае, который у них был. Казалось, не имело значения, была ли реальная причина.
  
   Кеннард ненавидел французов, ненавидел все, что связано с этой страной. Люди, язык, так называемая культура. Даже еда была дерьмовой. Конечно, если бы он заплатил месячную зарплату, он мог бы получить что-нибудь полусъедобное, но жирные омлеты, черствый хлеб, вонючий сыр и мясо, которое пахло тухлятиной, не входили в его представление о хорошей еде. В любой день недели он брал четвертьфунтовую рыбешку со старой доброй картошкой фри.
  
   Он продолжал идти по тротуару, проходя мимо того места, где была припаркована его машина. Группа пьяных руководителей направлялась в его сторону, с треском проваливая путь по прямой. Без сомнения, они праздновали какую-то сделку. Они выглядели типично.
  
   Когда они подошли ближе, один из них что-то крикнул ему по-французски. Кеннард распознал агрессию. Возможно, француз заметил неприязнь на лице Кеннарда, или, может быть, он просто хотел немного повеселиться.
  
   Мужчина был чуть выше Кеннарда и на двадцать фунтов тяжелее, в основном в районе живота, но под костюмом Кеннард не был таким мягким парнем, каким казался. Ему хотелось продемонстрировать, что он не был легкой мишенью, но вместо этого он отвел взгляд и отошел с пути группы. Он не мог позволить себе попасть ни в какие неприятности. Он услышал смех и насмешки позади себя, когда они уходили. Им повезло, что они это сделали.
  
   Кеннард перешел улицу. Его лицо оставалось непроницаемым, но он мог чувствовать давление крови в висках. Альварес дал ему множество срочных заданий для выполнения, заданий, которые не могли ждать, но Кеннард не собирался возвращаться в посольство. Сначала ему нужно было сделать кое-что более неотложное.
  
   Пройдя еще минуту, он свернул в боковую улицу. Он снова нашел телефон-автомат, и ему пришлось ждать трудные тридцать секунд, прежде чем молодая женщина внутри закончила свой звонок. Кеннард вошел в кабинку и достал свой сотовый телефон, чтобы проверить последний номер. Он нажимал на кнопки быстро, но осторожно. Он вытирал поверхности, к которым прикасался, когда заканчивал.
  
   Воротник Кеннарда сзади был влажным. Он не должен был звонить без предварительной договоренности, но после новостей о катастрофе в понедельник, подобных этой, он не мог ждать. Телефон зазвонил не сразу, а когда зазвонил, казалось, прошла вечность, прежде чем кто-то ответил. Он ввел код.
  
   Последовало долгое молчание, прежде чем кто-либо подключился. Когда голос на другом конце линии заговорил, он практически сочился презрением.
  
   "Лучше бы это было важно".
  
   Кеннард сделал глубокий вдох, прежде чем продолжить. "Это было подтверждено. Он действительно был в квартире Святослава в Мюнхене, но он давно ушел. Мы почти уверены, что он улетел в Чешскую Республику. Что будет дальше, мы пока не знаем."
  
   Последовала долгая пауза. "Хорошо", - сказал голос. "Это то , что мы хотим, чтобы ты сделал ..."
  
  
  
   ГЛАВА 19
  
  
  
  
  
   К северу от Сен-Мориса, Швейцария
  
   Среда
  
   08:33 CET
  
  
   Дыхание Виктора было затрудненным. Разреженный горный воздух выходил из его легких облаками белого пара. Первые двести футов были трудными, но последние пятьдесят были убийством. Он крякнул и вытащил ледяной молот оттуда, где он был вмурован в замерзший водопад, и вонзил его в лед у себя над головой. Лед и снег дождем обрушились на него и упали к подножию водопада далеко внизу.
  
   Он некоторое время смотрел, как падают блестящие осколки, и сделал несколько больших глотков воздуха. Его лицо было красным от холода и напряжения. Пара альпинистских очков защищала его глаза от нефильтрованного солнца над головой. Лед водопада был ярко-голубым и белым, но намного темнее, почти черным в глубине трещин. Искаженное отражение наблюдало за его восхождением.
  
   Здесь, наверху, было легко забыть о событиях последних нескольких дней. У него не было другого выбора, кроме как сосредоточиться исключительно на том, что он делал. Ничто не могло вторгнуться в его разум, кроме текущей задачи, потому что, если бы это произошло, эти мысли были бы его последними. Он дал своему телу отдых, насколько мог, но теперь ему нужно было прочистить голову. У него не было друзей, с которыми он мог бы поговорить, не с кем поделиться своими проблемами, и это было следующим лучшим выходом.
  
   Один в горах, он чувствовал себя так, как будто был единственным человеком в мире. Только он и жестокая честность природы. Он был так далеко от цивилизации, как только мог надеяться, и все же здесь, наверху, мир казался гораздо более цивилизованным.
  
   Он тянул руками и отталкивался ногами, вытаскивая скобы своих ботинок изо льда, прежде чем воткнуть их поглубже. Стресс от подъема потряс его тело, но присущая ему опасность успокоила его разум. Он был уверен в своих силах, но ему приходилось сохранять стопроцентную концентрацию. Он не использовал винты, карабины или веревку - поэтому, если он не концентрировался, он падал. Если он упал, он умер. Это было так просто.
  
   Единственным звуком был вой ветра, удары металла о лед и его собственное тяжелое дыхание. Преобладало чувство полной свободы. Он был расслабленным и умиротворенным.
  
   Пройдя еще десять футов, он остановился. Откинувшись назад, он снял одну руку с молотка для льда и полез в карман, чтобы вытащить леденец, с удовольствием обнаружив, что он зеленый. Он закинул его в рот. Они увлажняли его рот, чтобы он не чувствовал жажды, но более того, они были приятными на вкус. Виктор пососал конфету и склонил голову набок, чтобы насладиться видом. Все, что он мог видеть, были горы и деревья, покрытые снегом.
  
   Он мог бы висеть там часами, но почувствовал, как вода ударила ему в лицо. Он поднял глаза, щурясь от яркого света. Капли воды блестели на солнце. Лед таял. Неудивительно при безоблачном небе. Он карабкался дальше, не торопясь, зная, что достигнет вершины задолго до того, как возникнет какая-либо опасность.
  
   Лед наверху застонал.
  
   Виктор прекратил карабкаться и посмотрел вверх. В двадцати футах над его головой откололся нависающий слой льда. Виктор распластался у водопада, и куски льда и снега посыпались мимо него. Он взял назад свое предыдущее суждение и ускорил шаг. Его мышцы, жаждущие большего количества кислорода, наполнились молочной кислотой, а легкие болели от вдыхания холодного воздуха. Он карабкался быстро, приводя в действие ледяные молотки и кошки, отталкиваясь, подтягиваясь и повторяя, пока не достиг вершины и не рухнул, распластавшись, на снег.
  
   Он вернулся в свое шале несколько часов спустя и приготовил себе обед, для начала приготовив брускетту с грибами по собственному рецепту, а для основного блюда - два больших бутерброда с колбасой. Как раз то, что ему было нужно. Он выпил протеиновый коктейль и проглотил горсть таблеток с добавками. После купания он сел голый на свою кровать и вытащил пистолет из кобуры, прикрепленной снизу. Он вытащил магазин и достал патроны, перезаряжая их в том порядке, в каком они были выпущены. Он положил ружье обратно.
  
   Было позднее утро, солнце струилось сквозь жалюзи на восточной стене. Он подошел к окну на западной стене, резко дернул за шнурок, чтобы поднять жалюзи. Долина простиралась вдаль, в центре виднелась деревня Сен-Морис, ее треугольные крыши, увенчанные белым. Склоны гор покрывали сосны. Заснеженные вершины выстроились вдоль горизонта.
  
   Было время, когда Виктор почти верил, что может отделить свою жизнь от того, чем он зарабатывал на жизнь. Такое время давно прошло. Теперь он понял, что он был просто жив, что он на самом деле не жил. Нормальные люди не прятались в отдаленных горных деревнях, защищенных усиленными дверями и трехдюймовым бронированным стеклом. Трудно вспомнить, когда все было по-другому.
  
   Он жил один для собственной защиты. Здесь его никто не знал, и он никого не знал в ответ. Ему тоже было легче жить вдали от городов, от людей. Трудно было пропустить что-то, чего он не видел каждый день. Жизнь в одиночестве никогда не была для него трудной, но полное одиночество было тем, с чем Виктору пришлось научиться справляться. Но, как и любым навыком, необходимым ему для выживания, он в конце концов овладел им. Оставаться занятым было самым важным элементом. Когда он не работал, он каждый день часами поддерживал себя в отличной физической форме, часами еще тренировался и оттачивал свои навыки. Между контрактами могут проходить недели, но он был призванием на полный рабочий день. В остальное время он занимался альпинизмом, катался на лыжах, читал, играл на пианино и совершал частые поездки, чтобы исследовать земной шар.
  
   Были некоторые вещи, которые подобные отвлечения не могли заменить. Виктор представлял себе отношения с девушкой по вызову, которая ему нравилась настолько, что он использовал ее не один раз, и которая была достаточно хорошей актрисой, чтобы притворяться, что ее не отталкивают его прикосновения.
  
   Глядя на живописную долину, было почти возможно притвориться, что произошедшее в Париже не было реальным. Здесь он был просто еще одним богатым бизнесменом, наслаждающимся уединенным горным убежищем. Может быть, он бы и не ушел. У него было припрятано достаточно денег, чтобы безбедно жить годами, если он будет осторожен. Может быть, когда это закончится, он смог бы устроиться на постоянную работу, преподавать языки или даже скалолазание. Однако, если он хотел преподавать, он знал, что ему придется поработать над своими навыками общения с людьми. Может быть, со временем он действительно смог бы начать жить как обычный человек. Предполагая, что он мог вспомнить, как.
  
   Первым шагом было бы разбить флешку на тысячу кусочков, выбросить их в овраг и забыть, что он когда-либо подписывал контракт с Озолсом. Он сбежал от врагов, которые хотели его смерти, и никто не знал, что он был здесь. Он мог оставаться скрытым, больше не заключать контрактов. Они бы никогда не нашли его здесь. Он кивнул.
  
   Да, пришло время выбираться.
  
   Он начал отворачиваться от окна, когда его взгляд привлекла точка высоко в покрытых лесом холмах, которые лежали к западу от шале. Он увидел отблеск, крошечную вспышку света. Отражение солнца на металле.
  
   Или стекло.
  
   Он понял, что это означало, слишком поздно, увидев маленькую яркую вспышку, которая появилась в том же месте мгновением позже. Он начал двигаться влево, когда в окне перед ним взорвалась дыра.
  
   Пуля попала ему в середину груди, и все стихло. Он увидел паутину трещин в армированном стекле, увидел крошечное отверстие в центре паутины. Ни звука не достигало его ушей, кроме глухого эха его сердцебиения.
  
   Зрение Виктора дрогнуло. Линии перетекали одна в другую.
  
   Окно, казалось, резко отодвинулось от него, и потолок обрушился вниз. Он не понял, но затем его затылок ударился о полированные доски пола. Он попытался вдохнуть, задыхался, изо всех сил пытался втянуть воздух в легкие.
  
   Он поднял руку, медленно провел пальцами по своей обнаженной груди, почувствовал липкую кровь, боль, когда коснулся горячей пули в своей плоти. Он ожидал найти зияющую дыру, из которой свободно сочилась кровь, но конец пули торчал из его кожи. Пуля не попала в грудину.
  
   Оконные стекла шале из поликарбоната и стеклопластика остановили бы даже высокоскоростные винтовочные пули ... не совсем, подумал Виктор.
  
   Стекло не остановило пулю, но значительно замедлило ее, так что, когда она попала, ее кинетическая энергия была почти израсходована. Не обращая внимания на ожог, Виктор вытащил пулю из своей кожи и отбросил ее в сторону. Это истощило его, чтобы сделать это. Он попытался встать, но не мог вспомнить, как заставить свои конечности двигаться. Потолочные балки над ним сливались друг с другом.
  
   Он понял, что происходит, но ничего не мог сделать, чтобы остановить это. От попадания пули по его телу прошла волна гидростатического шока, нарушив нормальный ритм сердцебиения. Его тело не понимало, что произошло, и поэтому делало единственное, что оно знало, как делать перед лицом сильного шока или травмы.
  
   Это было временное отключение.
  
   Стрелок увидел бы попадание пули и падение Виктора, но не смог бы увидеть его, корчащегося на полу, выведенного из строя, но не умирающего. Но все, что ему нужно было бы заметить, - это толщину треснувшего окна, чтобы понять, что Виктор все еще жив. И он придет, чтобы закончить работу.
  
   Веки Виктора закрылись.
  
  
  
   ГЛАВА 20
  
  
  
  
  
   14:18 CET
  
  
   Снайпер всмотрелся в свой 3-12-кратный оптический прицел фирмы "Шмидт и Бендер" на толщину оконного стекла. Он был сделан из чередующихся слоев стекла и пластика. Он сразу узнал это. Бронированный. Черт.
  
   Макклури молча ругал себя за то, что не заметил раньше. Ему следовало потратить больше времени на изучение защиты дома, но он утешал себя тем фактом, что это была срочная работа с самого начала. Начиная с телефонного звонка двадцать четыре часа назад, ему было сказано направляться прямиком в Женеву. На заднем сиденье машины ему дали название города, местоположение, фотографию.
  
   Это была адски воняющая уборка.
  
   Макклури отогнул сошки винтовки и встал, потревожив легкий слой снега, который лежал на его теле. Его оружием был Accuracy International L96, винтовка с затвором британского производства. По мнению Макклюри, одно из лучших универсальных ружей в мире для такого рода работ. Точный и мощный, но не слишком большой или тяжелый. Он использовал достаточно из них в прошлом, чтобы уточнить свое мнение.
  
  
   На нем были белые брюки из гортекса, куртка с капюшоном и белая лыжная маска. Детали винтовки были обернуты полосками белой изоленты. Макклури расстегнул куртку и сбросил ее. Это был камуфляж и защита от холода, но затруднявший передвижение. Под ним на нем была черная термофутболка. Он сразу почувствовал озноб, но пока мог с этим смириться. Он оставил белую лыжную маску на месте.
  
   Его шкура была чуть менее чем в пятистах ярдах от нас, с видом на шале цели. Макклюри был установлен прямо под гребнем заснеженного выступа, усеянного деревьями, чтобы скрыть его силуэт и сделать его практически невидимым.
  
   Он отсиживался снаружи двенадцать часов подряд, все это время наблюдая за домом, ожидая идеального выстрела, ел и пил лежа, мочился в бутылку, испражнялся в пластиковый пакет. В одиночку он не мог наблюдать за обоими выходами одновременно и занял позицию с хорошим обзором передней части шале, ожидая, что цель в какой-то момент уйдет этим путем. Цель была бы мертва через секунду после того, как вышла из входной двери. Не повезло.
  
   Вскоре после того, как рассвело, цель ушла через черный ход, и Макклюри сменил позицию, чтобы застрелить его, когда он вернется. Несколько часов спустя он заметил, что цель вернулась в шале, и понял, что тот вошел через парадный вход. Вышел одним путем, вошел другим. Черт, он был скользким клиентом.
  
   Так что больше не нужно было валять дурака, ожидая, пока он уйдет. Макклюри застрелил голого ублюдка, когда тот стоял и смотрел в окно - только толстая деревянная перекладина окна не позволила Макклюри выстрелить в голову и вынудила его вместо этого целиться в сердце, только для того, чтобы бронированное стекло не позволило ему убить. Этого было достаточно, чтобы свести парня с ума.
  
   Макклури перекинул винтовку через одно плечо, повесил сумку на другое, прикрепил небольшую сумку к поясу и схватил свое помповое ружье Mossberg 12-го калибра за пистолетную рукоятку. Он собирался подойти поближе лично, чтобы закончить это. Прошло некоторое время с тех пор, как он делал это, и он с нетерпением ждал перемен в МО.
  
   Он направился вниз по склону, свободной рукой цепляясь за деревья, чтобы замедлить спуск. Склон был крутым, опасным для неосторожного, но он преодолел его ловко.
  
   Его взгляд остановился на шале вдалеке и его добыче внутри.
  
   Громкий шум, заставивший Виктора вздрогнуть, разбудил его. Он сел прямо и крякнул. Боль в его груди была сильной; казалось, что огромный вес, привязанный к его ребрам, сдавливает грудную клетку внутрь. Он несколько раз кашлянул. Его легкие казались раздавленными.
  
   Он застонал, но прогнал боль из своего разума. Ему пришлось подумать. Прошло полсекунды после вспышки из дула, прежде чем в него попали. Это должно было быть крупнокалиберное, мощное ружье, чтобы пробить стекло, вероятно, с начальной скоростью около трех тысяч футов в секунду.
  
   Это означало, что снайпер должен был находиться примерно в полутора тысячах футах отсюда, в предгорьях. В том направлении была пересеченная местность, и Виктору потребовалось бы не менее десяти минут, чтобы быстро преодолеть расстояние. Он не мог представить, что многие люди делают это быстрее.
  
   Шестьсот секунд.
  
   Недолго. Он посмотрел на часы, чтобы узнать, как долго он был без сознания, чтобы узнать, сколько времени прошло до того, как стрелок добрался до него, но не мог вспомнить время, когда в него стреляли. Он был уверен, что там был только один человек. Если бы здесь была команда, чтобы убить его, они бы напали первыми, а не полагались на снайпера, и Виктор был бы уже мертв.
  
   Если бы он только мог добраться до деревни ...
  
  
   Адреналин бурлил в нем, временно заглушая боль, но он знал, что почувствует себя хуже, когда она пройдет. Он чувствовал слабость, но все еще мог функционировать. Он должен был выбраться. Но, не зная, как долго он был без сознания, он не знал, попадет ли он в ловушку. В шале было два выхода, передняя дверь и задняя, их было слишком много, чтобы один человек мог их перекрыть. Убийца не смог бы занять позицию и ждать, пока Виктор уйдет. Если бы он сделал это, у него было бы только пятьдесят на пятьдесят шансов выбрать правильный выход. Ему пришлось бы зайти внутрь, чтобы убить его.
  
   Виктор все еще был голым, ему пришлось бы одеться, если бы он попытался убежать. Переодевание отнимет время, которого у него могло и не быть. Было больно просто дышать. Он не знал, насколько сильно он сможет бежать и как долго. Снайпер, несомненно, был бы быстрее. Выход на улицу только облегчил бы его работу.
  
   Защита дома была его лучшим вариантом. Внутри Виктор знал каждый дюйм и как использовать каждое слепое пятно в своих интересах. Если убийца хотел его, он должен был прийти и забрать его. Виктор, присев, прижав одну руку к груди, подошел к кровати, просунул руку под нее и вытащил из кобуры заряженный FN Пять-Семь. Скрипнула половица.
  
   Лестница.
  
   В средневековой Японии, с постоянной угрозой смертоносных ниндзя, самурайские лорды защищали себя от покушения простым, но эффективным методом. В их замках половицы "пели" соловьем, когда кто-то наступал на них, предупреждая обитателей, что на них напали.
  
   Виктор использовал ту же стратегию в дополнение к другим мерам безопасности. Лестница была специально отрегулирована таким образом, чтобы каждая вторая ступенька скрипела при малейшем нажатии. Другие половицы по всему шале были сделаны таким же образом, с различным шагом. Минута молчания.
  
   Затем раздался еще один скрип, за которым немедленно последовал звук тяжелых ботинок, несущихся вверх по лестнице, попытка скрытности была оставлена.
  
   Виктор распахнул дверь спальни, высунулся наружу, указывая в сторону лестницы. Выстрел из дробовика был мучительным, взрывная волна оторвала огромный кусок от дверной рамы. Виктор нырнул обратно в комнату, когда последовал еще один выстрел. 12-й калибр проделал еще одну дыру в сосновой раме. Его запястье ужалило. Одна пуля задела его кожу. Виктор захлопнул дверь и запер ее.
  
   "Моссберг" снова взревел, пробивая дыру размером с кулак в двери слева от Виктора. Он услышал шаги на лестничной площадке, скрип стеллажей, когда убийца вставил еще один патрон в патронник.
  
   Виктор бросился на другую сторону комнаты, присел на корточки рядом с кроватью, Пять-семь нацелился на дверь.
  
   Макклури осторожно ступил на лестничную площадку. Справа от себя он мог видеть гостиную этажом ниже. Он все время держал Моссберг направленным на дверь цели.
  
   Он слышал звук, который издавали его ботинки по деревянному полу, но вряд ли это имело значение. Цель знала, что он приближается, независимо от того, издавал он звук или нет. Из спальни не было выхода. Бронированные окна не открылись. Теперь он собирался заплатить за эту защиту.
  
   Макклюри медленно приблизился к двери, но не встал перед ней. Он остановился и полез в сумку на поясе.
  
   Виктор услышал, как шаги прекратились. Его враг был прямо по другую сторону стены, чуть правее двери. В тот момент, когда он ступал перед дверью, Виктор выпускал FN через нее.
  
   Половица за дверью скрипнула. Ручка начала поворачиваться. Виктор открыл огонь. Он свободно держал ружье в правой руке, но твердо в левой, что облегчало стрельбу быстрее, его указательный палец правой руки быстро сжимался, посылая пулю за пулей сквозь дерево, целясь высоко и низко.
  
   Он остановился, почувствовав боль в пальце, выпустив пятнадцать патронов чуть более чем за три секунды. Не было ни крика, ни грохота, когда снайпер упал на пол. Свет струился через отверстия в двери.
  
   Он ни во что не попал.
  
   Макклури терпеливо ждал окончания стрельбы. Он стоял спиной к стене и держал "Моссберг" за ствол. Он использовал его, чтобы прижать широкую половицу прямо перед дверью, полагая, что она будет скрипеть, как лестница. Его инстинкт не подвел. Макклури обмотал свой ремень вокруг дверной ручки, чтобы опустить ее, не выставляя себя напоказ перед дверью. Очевидно, это был достаточно убедительный трюк.
  
   Он сбросил ремень, полез в сумку, вытащил две гранаты и зубами вырвал чеки. Он держал их, быстро сосчитав до двух, прежде чем выбросить через большую расколотую дыру в двери.
  
   Виктор бежал, как только увидел, что что-то появилось через отверстие в двери. Он услышал, как два металлических предмета ударились о половицы, и точно знал, что это такое. Он добрался до смежной ванной, краем глаза увидел гранаты, раскатывающиеся по полу. Он захлопнул за собой дверь, навалившись на нее всем своим весом.
  
   Гранаты взорвались с глухим треском.
  
   Дверь распахнулась, с хрюканьем отбросив Виктора к стене. Воздух наполнился дымом и пылью. Шипящие осколки торчали из двери.
  
   Виктор выбежал из ванной, когда одиночный выстрел из дробовика уничтожил дверную ручку и замок спальни и оторвал кусок от рамы. Он бросился в сторону от двери, прижимаясь спиной к стене, его левая рука вытянута в локте, предплечье вытянуто по диагонали перед лицом.
  
   Дверь распахнулась пинком и развернулась в направлении Виктора. Она больно ударила его по руке, но при этом он остановил ее, врезавшуюся ему в лицо. Снайпер открыл огонь из дверного проема, отправив очередь из дробовика в ванную. Зеркало над раковиной разбилось. Разбитое стекло разбилось и зазвенело в раковине и на полу.
  
   В тот момент, когда Виктор услышал, как снайпер сделал шаг вперед, чтобы получить лучший угол обзора ванной, он бросился вперед, обрушив дверь на своего врага и отбросив его назад через дверной проем. Развернувшись, Виктор поднял пять-семь и дважды выстрелил. В двери на высоте груди пробиты две дыры. Раздалось ворчание, за которым последовал спотык за пределами комнаты. Он колебался, не уверенный, мертв ли его противник. Выстрел из дробовика пробил дверь.
  
   Восклицание врага, все еще очень живого.
  
   Макклури поморщился, чувствуя, как теплая кровь стекает по его груди. Он был ранен прямо под ключицей с левой стороны, но пуля не вышла, так что большого выходного отверстия, из которого текла кровь, не было. Ни пробитых органов, ни сломанных костей, ни перерезанных артерий. В основном повреждены ткани. Было чертовски больно, но непосредственной опасности не было.
  
   У него заканчивались боеприпасы, а цель была жива и сражалась. Во всяком случае, Макклури теперь был более ранен из этих двоих. Это не должно было случиться вот так. Он думал, что все, что ему нужно будет сделать, это прикончить его, а не устраивать перестрелку из комнаты в комнату. Из этого ничего не вышло.
  
   Он не был нападавшим, он был снайпером.
  
   Итак, бекас, сказал он себе.
  
  
  
   ГЛАВА 21
  
  
  
  
  
   14:34 CET
  
  
   Виктор ждал, присев в дальнем правом углу от двери - на расстоянии нырка от ванной, если убийца попробует еще какие-нибудь гранаты. Он перезарядил FN, настроил прицел так, чтобы всадить пули в череп своего врага в тот момент, когда тот покажется. Но ничего не происходило. Виктор наблюдал, как тикают минуты, радуясь возможности отдохнуть. Небольшая рана в его груди перестала кровоточить. Это не переставало причинять боль.
  
   Он надеялся, что рана убийцы была хуже, но он не мог на это положиться. Он знал, что его враг делает то же самое, что и он, ждет, направив пистолет на дверь, готовый выстрелить в тот момент, когда Виктор покажется. Если снайпер играл в выжидательную игру, Виктор знал, что может подождать дольше, но с каждой секундой перспектива того, что убийца ворвется в комнату, казалась все более маловероятной.
  
   Звук двигателя, доносящийся снаружи.
  
   Виктор отошел к окну, не производя шума, не отрывая взгляда от двери. Он мельком взглянул через стекло, увидев два больших внедорожника с полицейскими опознавательными знаками, направляющихся вверх по крутой трассе к его шале. Умный, подумал Виктор.
  
   Он бросился к двери, подсунул большой палец ноги под низ, чтобы открыть ее. Выстрела из дробовика не было. Он встал плечом к раме и быстро огляделся. Никакого убийцы. Как он и ожидал. Пара ботинок, не зашнурованных, валялась на полу, их сняли, чтобы облегчить скрытное отступление.
  
   Виктор побежал обратно в свою спальню, быстро оделся в брюки цвета хаки, флисовую зимнюю куртку, водонепроницаемые походные ботинки. Он сунул флешку в карман куртки, открыл ящик у своей кровати, взял оставшиеся журналы для FN.
  
   Внизу, в котельной, он перерезал трубу к 250-галлонному баллону с пропаном. Вырывающийся газ зашипел, быстро заполняя комнату и разносясь по шале. Виктор ввел код для взрывчатки. Таймер начал трехминутный обратный отсчет.
  
   Он увидел через передние окна приближающиеся полицейские машины. Возможно, по четыре офицера в каждом, вооруженных. Убийца, должно быть, уведомил их, рассказал им какую-то заманчивую историю, пытаясь выманить Виктора из шале. И это должно было сработать. Но теперь он не мог воспользоваться входной дверью. Восемь против одного, и у них были транспортные средства. Если бы он начал стрелять, это привлекло бы только больше полицейских. Он переместился в противоположный конец шале. Задняя дверь свисала с петель, разорванная кумулятивным зарядом. Шум, который его разбудил. Где-то на другой стороне притаился снайпер, перекрестие прицела нависло над задним входом, легкий выстрел, когда Виктор был вынужден выбежать. Неплохая ловушка. Отдайте должное там, где это было положено.
  
   Он не мог уйти через фронт. Он не мог уйти через черный ход.
  
   Он не мог остаться.
  
   Запах пропана был сильным, побуждая его двигаться, напоминая ему, что если он будет колебаться слишком долго, от него ничего не останется, что требовало бы идентификации. Это должно было произойти всего через две минуты.
  
   Яркое солнце, пробившееся сквозь жалюзи, заставило его прищуриться. Он посмотрел на свет, моргая. Он представил своего врага, уравновешенного, выжидающего, не обращающего внимания на отвлекающие факторы, с абсолютной концентрацией, один глаз закрыт, другой смотрит в окуляр прицела, пристальный взгляд прикован к задней двери. Близко к задней части шале росли густые сосны, которые затрудняли обзор. Если убийца был расположен так, чтобы подстрелить его, он мог сделать это только из одного места.
  
   Виктор развернулся на месте, поймав свое отражение в зеркале, которое висело рядом с задней дверью. Он приблизился к нему. Примерно два квадратных фута, гладкий, чистый. Идеальный. Он снял зеркало с крючков.
  
   Макклури дышал ровно, несмотря на боль в груди и учащенное сердцебиение. Он сидел на корточках в сотне ярдов от шале, среди деревьев, на полпути вверх по пологому склону, сошка L96 покоилась на упавшем стволе дерева. Это было единственное место, откуда была видна задняя дверь шале. Солнце находилось прямо за спиной Макклури, так что не отразилось бы от его прицела и не выдало бы его местоположение. Дистанция была хорошей. Маскировка была хорошей. Ловушка была хорошей.
  
   Он игнорировал холод, боль, все, кроме изображения, которое давал прицел. Он отцентрировал дверь в своем оптическом прицеле, Шмидт и Бендер откалибровали расстояние, парусность и небольшой угол наклона вниз. Он не мог держать ридикюль неподвижно - от боли у него задрожала рука. Но на таком расстоянии это не имело бы значения. Пуля чуть выше глаза будет иметь тот же эффект, что и пуля между ними. Когда дверь откроется и цель выбежит, все будет кончено.
  
   Грохот приближающихся полицейских машин был близко, почти за пределами шале. Жертве Макклюри пришлось бы сделать рывок прямо сейчас.
  
   Он сделал. Разрушенная дверь распахнулась, и Макклури затаил дыхание, ожидая, когда цель выйдет из тени дверного проема. Макклури увидел какое-то движение, но остановил себя, слишком рано нажав на спусковой крючок. Это был не он. Он был блестящим, беспорядочно двигался. Размышляющий. Зеркало.
  
   Цель все еще была в укрытии, но держала большое зеркало в дверном проеме. Макклюри мог видеть его руки, но не голову, туловище или ноги. Макклури ждал, сохраняя спокойствие, глядя в зеркало и гадая, что, черт возьми, происходит. Он пытался подать кому-то сигнал? В этом не было никакого смысла. Макклури подумывал о том, чтобы оторвать одной из рук жертвы, но тогда он бы никогда не вышел, и полиция только сохранила бы ему жизнь. Затем солнце попало на поверхность зеркала под правильным углом, и отраженный свет ударил прямо в глаз Макклюри, увеличенный его оптическим прицелом в десять раз. Он вздрогнул, ослепленный, в его поле зрения появились большие непрозрачные пятна. Он инстинктивно оторвался от прицела и выстрелил.
  
   Пуля разбила зеркало на тысячу сверкающих осколков.
  
   Макклури едва мог видеть, но ему удалось разглядеть цель, убегающую от дверного проема. Он направлялся к деревьям, опустив голову, раскачиваясь из стороны в сторону. Макклури выругался, вскинул винтовку, приложил левый глаз к оптическому прицелу. Он отвел винтовку в сторону, пытаясь отследить цель через ослепляющие пятна, перекрестие прицела нависло немного впереди него, чтобы компенсировать его скорость.
  
   Он выстрелил, пуля взметнула снег возле ног цели. Отдача от винтовки без опоры заставила руки Макклури резко подняться. Он быстро передернул затвор, загрузив еще одну пулю в патронник, и выстрелил снова. На этот раз выдуваю кусок из дерева. Черт возьми.
  
  
   Макклюри зарядил еще один патрон, осмотрелся с оптическим прицелом, приготовился стрелять, но цель была в деревьях.
  
   Пропал.
  
   Виктор бежал, его грудь горела. Каждый удар его сердца посылал через него толчки боли. Снег был по щиколотку глубиной и замедлял его движение, но теперь он был на деревьях, и масса сосен скроет убийце обзор. Попасть в движущуюся цель было достаточно сложно и без леса на пути. У Виктора были порезы на руках от разбитого зеркала. Он проигнорировал их.
  
   Снайперу потребовалось бы всего несколько секунд, чтобы оправиться от любой слепоты, и Виктор хотел к этому времени быть вне поля зрения. Единственной логичной позицией для прикрытия задней двери было небольшое возвышение в ста ярдах от задней части дома. С ближней стороны это был просто пологий склон, но с дальней стороны холм представлял собой небольшой утес, у подножия которого протекал ручей. Виктор направился к нему. Это был его дом, его территория, и никто не знал этого лучше.
  
   Больше выстрелов не было. Хорошо.
  
   Теперь Виктор стал охотником.
  
   В котельной из газового баллона продолжал вытекать пропан, распространяя его дальше по всему первому этажу шале. Рядом с ним электронный таймер дошел до двух, затем до одного. Ноль.
  
   Кумулятивные заряды С-4 сдетонировали, разрушив структурно важные участки несущих стен шале. Мгновение спустя газ взорвался, выбив входную дверь и окна первого этажа, извергая огромные клубы пламени через отверстия. Сотрясение разнеслось наружу, сбивая снег с окружающих деревьев.
  
   В передней части здания дверь пролетела по воздуху, ударившись о первый полицейский внедорожник, разбив лобовое стекло. Осколки взорвавшегося бронированного стекла усеяли кузов. Швейцарские полицейские, укрывшись за своими автомобилями в ответ на выстрелы, нырнули на землю, в то время как обломки падали на снег вокруг них.
  
   Макклюри инстинктивно упал ничком, когда услышал взрыв позади себя. Он оглянулся и увидел, что разрушенное шале яростно горит, как будто оно было сделано всего лишь из спичек. Он развалился сам по себе. Огонь и дым грибами взметнулись к небу. Прохладный.
  
   Он вскочил на ноги, закидывая L96 за плечи. Он перезарядил еще пять патронов в дробовик и крепко сжал его обеими руками. Тот факт, что он трижды не смог убить свою добычу, обжигал сильнее, чем дыра в его груди.
  
   Цель бежала на юг, прежде чем Макклюри потерял его из виду, и поэтому Макклюри отправился в том направлении. Он снял ботинки, чтобы незаметно выскользнуть из дома, и его ноги замерзли в снегу, несмотря на толстые носки, которые он надел. Он двигался быстро, устремив взгляд вперед, время от времени останавливаясь, чтобы прислушаться, прижимаясь к деревьям в поисках укрытия.
  
   Он не беспокоился о полиции. На какое-то время их взгляды были бы прикованы к горящему шале, все мысли о выстрелах были бы забыты. Но если они действительно решили сунуть свои носы туда, где им не место, у Макклюри не было никаких угрызений совести по поводу того, чтобы оторвать эти носы. Два года работы в Европе заставили его страстно возненавидеть Континент и его самодовольных обитателей. Он обрадовался шансу отплатить частью этой ненависти идиотам-швейцарским копам.
  
   Следы впереди. Он поспешил к ним. Глубокие следы на расстоянии ярда друг от друга, которые продолжались на юг. Цель убегала, пытаясь преодолеть как можно большее расстояние. Макклюри последовал за ними, двигаясь быстро. Они вели глубже в лес, земля под ними шла под уклон. Идиот.Цель удалялась от возвышенности. Он, очевидно, мало знал о тактике в полевых условиях.
  
   Макклури начал тяжело дышать, чувствуя напряжение от бега. То, что в него стреляли, никогда не было далеко от его мыслей, но будет время взглянуть на это позже. Он профессионально убивал людей столько, сколько себя помнил, и он не позволял цели сбежать раньше, и он не собирался начинать сейчас.
  
   Следы отклонялись вправо, следуя вдоль основания холма, пока Макклури не оказался на его северной стороне, где она была крутой и скалистой, а гребень холма возвышался примерно на тридцать футов над ним. Он бросился через узкий ручей, продолжая следовать по следам, которые придерживались контуров холма. Он снова посчитал свою жертву глупой. Он должен был использовать ручей, чтобы замаскировать свои следы. С каждой секундой он выглядел все менее хорошо и все более удачливым.
  
   Следы продолжали огибать небольшой холм, и казалось, что цель поворачивает обратно в направлении дома. В этом не было никакого смысла, если только он не был трусом и не решил, что сдача себя полиции сохранит ему жизнь. Макклюри улыбнулся. Пусть он так думает.
  
   Он услышал падение камней, краем глаза увидел, как маленькие камешки падают в снег у основания скалы. Что-то их встревожило. Макклури развернулся, опускаясь на одно колено. Он посмотрел вверх, на гребень небольшого утеса. Вверху маячила темная фигура.
  
   Раздался выстрел, эхом разнесшийся по деревьям.
  
   Ощущение было такое, будто кто-то ударил Макклури по руке бейсбольной битой. Он поднимал "Моссберг", чтобы выстрелить, когда вторая пуля попала ему в плечо, и его правая рука обмякла. Кровь брызнула на снег.
  
   Дробовик приземлился у его ног. Он почувствовал, что колеблется, и вытянул здоровую руку, прижимая ладонь к стволу дерева, чтобы опереться. В него никогда не стреляли до сегодняшнего дня, а теперь в него стреляли три раза. Он почти рассмеялся. Макклюри услышал, как позади него грохочут камни, и понял, что цель спускается по скалистому склону. Ублюдок привел его сюда, в низину, чтобы он мог вернуться и воспользоваться возвышенностью.
  
   Под ногами хрустел снег.
  
   Голос позади него произнес: "Я собираюсь задать вам несколько вопросов".
  
   Ответ Макклури был кратким. "Пошел ты".
  
   "Ну, это не очень вежливо".
  
   "Я не буду говорить".
  
   Голос продолжил: "Я собираюсь спросить их всех одинаково, и ты ответишь".
  
   "Моссберг" был прямо перед Макклури, не более чем в паре футов от его свободной руки. Рукой, которой он не мог пошевелить.
  
   "Ты все равно умрешь", - продолжил голос. "Если ты ответишь мне свободно, тебе не придется умирать с криками".
  
   Макклури поверил ему. По опыту он знал, что под пытками все говорят. Дробовик, так близко, но с таким же успехом он может быть в миле от меня. Если бы он попытался достать его другой рукой, он бы просто упал в снег с ружьем, зажатым под ним. Возможно, он сможет перевернуться, но не раньше, чем цель прикончит его. Его вытянутая рука уже дрожала. Он не знал, как долго еще сможет поддерживать себя.
  
   "Я всего лишь выполнял свою работу", - прохрипел он.
  
   "Тогда тебе следовало сделать это лучше".
  
   Макклури на мгновение кивнул. Ублюдок был прав. Он выпустил руку, которая поддерживала его, и упал вперед, прямо на дробовик.
  
   На секунду рука Макклури пошарила у него под грудью.
  
   Выстрел из дробовика снес половину черепа американца, оставляя на снегу треугольник запекшейся крови. От крови поднимался пар. Виктор покачал головой. Шел снег. Он обыскал тело, не найдя ничего полезного. Но он ясно увидел следы убийцы на снегу и сначала пошел по ним обратно к своему горящему шале. Он держался тихо, помня о полицейских, которые все еще были поблизости. Он пошел по следам к небольшому возвышению, где убийца прикрывал заднюю дверь. Он нашел в снегу латунные гильзы.
  
   Затем следы расходятся в сторону его бывшей резиденции, а также дальше на север. Виктор последовал за ними прочь от шале. Следы были четче, глубже, снайпер быстро передвигался по снегу. Прежде чем он снял ботинки.
  
   Они ехали более или менее по прямой, сворачивая только из-за деревьев на пути. Через десять минут Виктор стоял у подножия скалистого выступа. Следов больше не было, но он мог видеть выпавший снег у подножия крутого склона, потревоженные камни, обнаженную землю. Виктор пробирался наверх, используя деревья для поддержки. Он заметил, что хрипит, грубый звук его дыхания становился все громче по мере того, как он поднимался. Он и так заставил себя больше, чем следовало. Он был ранен; ему нужно было отдохнуть, по крайней мере, несколько дней, чтобы дать своему телу время на выздоровление. Скоро, сказал он себе.
  
   Прямо перед вершиной холма Виктор нашел шкуру убийцы. Выглядело так, будто он провел там ночь. Там были сброшенное зимнее пальто, рюкзак, двухлитровая бутылка, наполовину заполненная мочой, и пластиковый пакет, полный экскрементов. Куртка была пуста. Виктор взял рюкзак и перекинул его через одно плечо, свою сумку - через другое. Он пошел по второму ряду следов, которые вели с запада, глубже в лес. За последние двенадцать часов выпал снег, но не более дюйма. В снегу все еще оставались неглубокие углубления, более чем достаточно глубокие, чтобы Виктор мог с легкостью следовать по ним.
  
   Он наткнулся на машину убийцы через сорок минут. Внедорожник "Тойота", припаркованный на обочине. Виктор порылся в боковых карманах рюкзака, нашел ключи и открыл его.
  
   Он внезапно остановился, схватившись рукой за грудь. Его вырвало, он почувствовал привкус железа и закашлялся кровью. Он оставался наклоненным в течение минуты, пока боль не утихла. Он использовал пригоршню снега, чтобы смыть кровь со рта, и еще немного снега, чтобы скрыть кровь на земле.
  
   В машине не было ничего, что позволило бы опознать человека, который пытался его убить. У Toyota была наклейка об аренде, прикрепленная к переднему и заднему стеклам, и документы об аренде в бардачке. Он был бы арендован на вымышленное имя, Виктор был уверен. Он бросил две сумки на заднее сиденье и завел двигатель. Он дал автомобилю несколько минут на прогрев, прежде чем осторожно выехал задним ходом на дорогу.
  
   Он тяжело вздохнул. Тот, кто хотел его смерти, узнал, где он жил. Это было бы невозможно, если бы это только что не было драматически доказано. В зеркале заднего вида Виктор увидел дым от своего горящего шале, поднимающийся над линией деревьев. Если тот, кто хотел его смерти, нашел его здесь, они могли найти его где угодно.
  
   То подобие жизни, которое он создал для себя, закончилось.
  
  
  
   ГЛАВА 22
  
  
  
  
  
   Париж, Франция
  
   Четверг
  
   15:16 CET
  
  
   Альварес сделал большой глоток черного кофе с тремя порциями сахара и неуклюже набрал что-то на клавиатуре, лежащей у него на бедрах. Он сидел, закинув ноги на стол, ботинки на полу. В его зубах была зажата почти пустая пластиковая шариковая ручка, которую он медленно жевал. Он находился в своем временном офисе парижского отделения ЦРУ на втором этаже посольства США.
  
   Кабинет едва помещался для него и его стола и был таким маленьким, что ему нравилось называть его обувной коробкой. Тем не менее, было тихо, и Альварес мог обойтись без отвлекающих факторов. Рядом с его ногами лежала фотография Кристофера из школьного рождественского представления. Он был пастухом. Маленькая труппа справилась с задачей идеально, даже если дети, играющие в овец, и выеденного яйца не стоили.
  
   Выслеживать убийцу Озолса быстро не получалось. Если он путешествовал по паспорту Алана Флинна, то, по словам чехов, он не покидал страну, но Альварес подумал, что более вероятно, что он просто поменял паспорт и уехал кто знает куда? У Альвареса не было ни времени, ни людей для розыска по всей Европе, поэтому он сосредоточил свои усилия на расследовании семи погибших стрелков. Если бы он мог выяснить, кто их нанял, возможно, это раскрыло бы достаточно информации об убийце Озолса, чтобы привести к тому, кто его нанял. Тогда, возможно, был бы шанс заполучить ракеты или, по крайней мере, предотвратить попадание технологии в руки врагов Америки.
  
   Он многое узнал за пару дней. Михаил Святослав, за которого выдавал себя убийца, был бывшим членом Спецназа. Он служил в Афганистане в восьмидесятых, прежде чем недолго проработать в КГБ. Ему указали на дверь, когда закончилась холодная война, и он стал фрилансером, в основном работая в Восточном блоке, вынося мусор для криминальных авторитетов и других отбросов.
  
   С ним было несколько венгров, судя по всему, бывших членов мафии, и несколько сербских нерегулярных формирований, включая женщину. Альваресу пришлось покачать головой на это. Короче говоря, он составил список худших в мире мудаков из каждой выгребной ямы от Балкан до Урала. Наемные убийцы, бывшие солдаты, наемники, киллеры. Двое ублюдков разыскивались за военные преступления в Косово. Хорошо, что они мертвы, подумал Альварес. Только мертвые, их нельзя было допросить. Они были группой типичных наемных убийц Евротраша. Альварес не ожидал ничего меньшего.
  
   Чего он не ожидал, так это узнать, что одним из нападающих был американец Джеймс Стивенсон, бывший рейнджер армии США. Стивенсон даже пробовался в "Дельту", но не получил оценки - и не только это, но он подал заявление о приеме в ЦРУ после того, как уволился из своего подразделения, но снова не прошел отбор. У него были способности к полевой работе, но из-за проблем с дисциплиной, которые только и ждали своего часа, слишком большой риск, чтобы идти на зарплату агентству. Он попал в частный сектор через старого армейского приятеля и базировался в Бельгии. Стивенсон выполнял большую работу по охране и другую неопределенную работу для охранной фирмы в Брюсселе.
  
   На экране компьютера у Альвареса были банковские записи, записи телефонных разговоров, электронные письма, служебные записки, даже счета за коммунальные услуги. Они принадлежали недавно дважды выстрелившему в лицо Джеймсу Стивенсону, бывшему солдату, бывшему наемнику, бывшему подонку. Парень перевел огромную сумму евро наличными на счет в банке, где не принято задавать сложные вопросы. Это случилось за две недели до того, как он близко познакомился с парой 5,7 s.
  
   Четверть этих денег затем была переведена на семь отдельных банковских счетов, принадлежащих другим членам команды. Альварес предположил, что каждый из них снова получил бы одинаковую сумму после выполнения задания, а Стивенсон прикарманил половину общей суммы для себя. Теперь деньги сидели, собирая проценты на имя мертвых парней.
  
   Кто, черт возьми, вообще дал Стивенсону наличные? это то, что хотел знать Альварес. Стивенсон не был самым проницательным исполнителем в истории заказных убийств и оставил несколько улик на жестком диске своего персонального компьютера, переносная копия которого теперь была подключена к ноутбуку Альвареса.
  
   Стивенсон любил все организовывать, и у него была подробная информация о каждом из других членов команды в электронной таблице, дополненная адресами электронной почты и номерами телефонов, где это уместно. Эта информация помогла идентифицировать пару наиболее неуловимых трупов, но не помогла отследить, кто нанял Стивенсона.
  
   Он назвал саму работу ParisJob, по мнению Альвареса, довольно лишенным воображения названием, но Альварес предположил, что вряд ли имеет значение, как она называлась. Частная охранная фирма в Брюсселе, через которую Стивенсон выполнял несколько охранных заданий, уже подверглась допросу и утверждала, что они не имеют никакого отношения к Парижу. Альварес поверил им. Они заработали слишком много денег, законно нанимая наемников, чтобы иметь отношение к рискованному заказному убийству.
  
   Тем не менее, мысль о том, что тот, кто нанял Стивенсона, был предыдущим клиентом охранной фирмы, не выходила за рамки возможного. Список потенциальных подозреваемых был огромен и распространился по всему миру: частные бизнесмены, транснациональные корпорации, саудовские нефтяные бароны, правительства африканских стран. Стивенсон сам работал со всевозможными клиентами, любой из которых мог быть тем человеком, за которым охотился Альварес, или, возможно, этот человек не имел никакого отношения к фирме. Если так, то список подозреваемых вырос в геометрической прогрессии.
  
   Интуиция подсказывала Альваресу, что тот, кто нанял убийцу Озолса, также нанял Стивенсона и его команду, чтобы убить его после завершения работы. Возможно, он облажался, возможно, это было сделано, чтобы свести концы с концами - вряд ли это имело значение. Но если Альварес был прав, и убийца понял, что это его собственный работодатель пытался убить его, был шанс, что у него все еще была информация. Это означало, что ракеты все еще были где-то там и все еще были достижимы.
  
   Зазвонил телефон, и он ответил без обиняков: "Да".
  
   Это был Ноукс, один из офицеров ЦРУ, работавших вне посольства. Ноукс работал в подвале вместе со всеми другими технофилами. Он был нормальным парнем, если не считать того, что Альварес был слишком гиперактивен в потреблении кофеина и сахара, на что у него не хватало терпения.
  
   "У меня есть кое-что, что может вас заинтересовать", - сказал Ноукс своей обычной речью со скоростью сто миль в час. "Стивенсон пытался хитрить со своим жестким диском и использовал часть программного обеспечения для безопасного удаления файлов. Это такая штука, которую использовал бы мой отец. Я имею в виду, ради Христа-"
  
   Альварес прыгнул в воду. "Дай угадаю, он не делает того, что должен".
  
   "Не совсем", - сказал Ноукс. Или, по крайней мере, он делает это не так хорошо, как должен. Мне удалось извлечь некоторые из недавно удаленных файлов, но на более старые потребуется больше времени, если они все еще где-то там, чего я не знаю. Они могли бы быть. Или они действительно могут уйти навсегда."
  
   Альварес держал телефон чуть дальше от уха. "Что ты нашел?"
  
   "О да". Ноукс рассмеялся. "Чуть не забыл тебе сказать. Я откопал несколько удаленных электронных писем между Стивенсоном и неизвестным человеком. У нас есть только несколько последних слов из того, что кажется продолжающимся разговором. Они обсуждают оплату за что-то под названием ParisJob."
  
   "Хорошо", - сказал Альварес. "Отправь мне эти электронные письма как можно скорее".
  
   "Займись этим сейчас".
  
   Альварес положил трубку, довольный достигнутым прогрессом, но понимающий, как мало он на самом деле знал. Он встал и подошел к окну. Альварес смотрел сквозь стекло, через Париж, на человека, который начал весь этот беспорядок.
  
   " Где ты? " прошептал он.
  
  
  
   ГЛАВА 23
  
  
  
  
  
   Центральное разведывательное управление, Вирджиния, США
  
   Среда
  
   16:56 EST
  
  
   Он выглядел как добрый пожилой джентльмен, лицо грубое, но загорелое, худой, но все еще сильный, волосы седые, но густые. Кевин Сайкс наблюдал, как Фергюсон налил себе чашку кофе из стального кофейника и сделал глоток. Это было горькое, безвкусное дерьмо, но содержание кофеина должно, по крайней мере, одобрить Фергюсона.
  
   "Комнату подметали?" - Спросил Фергюсон. Он посмотрел на Сайкса через отражение в окне офиса.
  
   Сайкс кивнул. "Как раз перед тем, как ты пришел сюда".
  
   Фергюсон обернулся и сказал: "Тогда, пожалуйста, объясните мне, что, черт возьми, только что произошло".
  
   Сайкс заметно напрягся. "Тессеракт объявился в Швейцарии".
  
   " И?"
  
   Сайкс покачал головой. "Швейцарская полиция обнаружила тело в лесу к северу от деревни Сен-Морис. Мой мужчина."
  
   Фергюсон тяжело вздохнул и сел. "А как насчет Тессеракта?"
  
  
   "Мы не знаем наверняка. Дом был сожжен дотла. Думаю, есть шанс, что он был в этом замешан."
  
   "Для меня это звучит как глупая надежда, мистер Сайкс. Если бы он убил вашего человека, я сомневаюсь, что ему удалось бы потом поджарить себя."
  
   "Боюсь, я склонен согласиться с вами, сэр".
  
   "Значит, он исчез вместе с флешкой?"
  
   Сайкс кивнул.
  
   "Если только он не был потерян при взрыве. Что превратило бы ситуацию из катастрофической в катастрофическую", - добавил Фергюсон. "Когда все это произошло?"
  
   "Несколько часов назад", - ответил Сайкс, наполовину самому себе. "Послушай, это еще не конец. У нас есть зацепки. Мы-"
  
   "Так почему ты не сообщил мне об этом раньше?"
  
   "Это мое шоу, и я справлялся с этим. Рассказав тебе до того, как я узнал факты, я бы ничего не добился, кроме как накалил ситуацию. Нет ничего, что ты мог бы привести в действие, чего я уже не сделал."
  
   Фергюсон нахмурился. "И кого ты использовал на этот раз?"
  
   "Карл Макклури. Он был бывшим сотрудником Отдела специальных операций с солидным опытом мокрой работы, до этого служил в спецназе. Он тоже не был склонен задавать вопросы. Он был фрилансером, выполнял контрактную работу для компании. Под прикрытием он работал охранником в посольстве Цюриха, так что он был идеальным выбором для операции по зачистке."
  
   "Ты, должно быть, шутишь". Фергюсон сердито шагнул вперед. "Вы использовали сотрудника ЦРУ? Ты что, с ума сошел, блядь?"
  
   Бывший сотрудник. Его нет в книгах."
  
   "Не прикидывайтесь милым со мной, мистер Сайкс. Это сводится к одному и тому же. Как ты думаешь, что произойдет, когда они это узнают?"
  
   "Ничего", - уверенно ответил Сайкс. "Макклури был стрелком по контракту с агентством, и все знают, что для наших подрядчиков не является чем-то неслыханным выполнять работу за других людей. Кто знает, для кого Макклури, возможно, также выполнял задания? Европа - чертовски большое место. Множество потенциальных клиентов. Его смерть будет расценена как профессиональный риск. К тому же, - добавил Сайкс, - нет ничего, что связывало бы Макклури с Тессерактом. Не будет никаких доказательств того, что человек, который убил его, был тем же парнем, который расстрелял Пэрис. И давайте не будем забывать, что ничто не связывает нас с Макклури или Стивенсоном и его командой. Мы настолько чисты, что практически девственники."
  
   Фергюсон провел тонкими пальцами по своим волосам. "Боюсь, я не разделяю вашей уверенности".
  
   "Между нами и Макклури по меньшей мере два человека, и ни один из них не знает, откуда поступали их приказы. Макклури получал оплату при доставке, а он ее не доставил. До него Стивенсону платили авансом наличными. Альварес не сможет опознать человека, который ему заплатил. И эти деньги были отправлены через обычные методы - посредников, оффшорные счета и так далее. Нет следов. Мы позволили Стивенсону собрать свою собственную команду, помнишь? Нам не о чем беспокоиться."
  
   "Это еще предстоит выяснить".
  
   "Да, смерть Макклури ставит ситуацию в неловкое положение, но он был проницательным оператором. Дотошный. Он не оставил бы никаких следов, по которым можно было бы идти, как Стивенсон. Кроме того, он был абсолютно неопровержим живым, и он еще более неопровержим мертвым."
  
   "Ты забыл добавить некомпетентность к его списку качеств."
  
   "У него был впечатляющий послужной список".
  
   "Вплоть до того момента, когда его убили".
  
   "Как бы то ни было, он был единственным кандидатом на операцию, учитывая ее уникальные критерии. Нам нужен был кто-то быстрый, а одноразовых киллеров найти не так-то просто."
  
   Это был хороший ответ, но Фергюсон махнул рукой, отметая этот момент, и Сайкс проглотил гнев, который вспыхнул внутри него. Он напомнил себе, с кем разговаривает, и не стал дальше настаивать на этом вопросе. Фергюсон был не просто его боссом, он был архитектором их схемы, и он всегда требовал повиновения, даже когда он был вопиюще неправ.
  
   "Что ты собираешься делать с Макклури?"
  
   Сайкс уже все спланировал в своей голове. Пройдет день, прежде чем его опознает швейцарская полиция, по крайней мере, еще один день, прежде чем кто-нибудь, имеющий значение, поймет, что он бывший агент. Этого времени для меня более чем достаточно, чтобы испортить репутацию Макклури. Я сделаю так, что все будет выглядеть так, будто он заключал контракты для каких-то очень неугодных людей. Из тех людей, которые не прочь убить наемных работников, когда они больше не нужны. Этого будет достаточно, чтобы запутать любой след. Никому не придет в голову связать его смерть с тем, что происходило в другом месте."
  
   Фергюсону, казалось, потребовалось много времени, чтобы поставить свою чашку обратно. Он тщательно вытер уголки рта большим и указательным пальцами левой руки. Каким-то образом Сайксу удалось сдержать улыбку. Он знал, что покорил старого ублюдка. Фергюсон просто не хотел хвалить Сайкса.
  
   "Пока все шло плохо, я принимаю это". Немного смирения было бы неплохо, подумал Сайкс. "Но это еще не конец. Тессеракт все еще существует, я уверен, что он все еще с флэш-накопителем, так что у нас есть варианты. Сейчас его ищут люди, французы, немцы, швейцарцы, агентство. Это поможет нам подобраться к нему поближе. И когда мы это сделаем, у меня есть еще несколько подрядчиков в резерве. Я знаю, это рискованно, но мы можем представить все так, будто кто-то другой добрался до него первым. Конечно, все будет не так чисто, как хотелось бы, но конечный результат все равно останется тем же."
  
   "Следующего раза не будет".
  
   "Ты этого не знаешь. Слишком рано сдаваться."
  
   Фергюсон сделал паузу на мгновение. "Это то, что мы собираемся сделать вместо этого".
  
   "План по-прежнему хорош; мы можем заставить его сработать".
  
   Фергюсон продолжил. "Боюсь, я не разделяю вашей оптимистичной оценки обстоятельств. Ваша некомпетентность до сих пор еще больше затрудняла спасение этой операции. Ты забыл, что здесь поставлено на карту? Потому что у меня его нет."
  
   "Конечно, я знаю, что поставлено на карту. Это ты теряешь из виду цель, а не я."
  
   "Ты высокомерный маленький засранец", - сказал Фергюсон с улыбкой. "Я провел всю свою карьеру, переходя от одной миссии к другой, не позволяя никому встать у меня на пути. Я никогда не терял из виду цель. Ты можешь на это рассчитывать. Но я не собираюсь подвергать свою свободу опасности из-за того, что ты кажешься неспособным убить одного человека."
  
   "Я думаю, ты переоцениваешь шансы Тессеракта."
  
   "Я думаю, ты переоцениваешь своих".
  
   "Пока не произошло ничего, что нельзя было бы исправить."
  
   Фергюсон покачал головой. "Немедленно отстраните подрядчиков".
  
   "Что? Нет, мы должны держать их наготове."
  
   "Скажи мне, почему именно? Могу ли я напомнить вам о значительных усилиях, которые потребовались, чтобы выследить Тессеракта, в первую очередь, когда он не знал, что мы пытаемся? Теперь, когда он знает, что за ним охотятся, как ты думаешь, от этого его будет легче обнаружить? Честно говоря, я поражен, что вы считаете это приемлемым курсом действий в настоящее время, и я еще больше поражен тем, что вы готовы подвергнуть риску еще больше людей после того, что только что случилось с Макклури."
  
   "Что еще мы собираемся делать? Надеюсь, Тессеракт умрет естественной смертью и оставит нам местоположение ракет в своем завещании?"
  
   Подобные комментарии не успокаивают меня, мистер Сайкс. Ты не оставляешь мне выбора. Я забираю это из твоих рук."
  
   "Что, черт возьми, это значит? Что ты собираешься делать?"
  
   "То, что я должен был сделать с самого начала. Если бы я знал, что этот убийца будет настолько искусен в том, чтобы оставаться в живых, я бы никогда не стал ждать. Я делаю звонок."
  
  
   "Что? Кому?"
  
   Посвящается тому, кто может нам помочь. Есть человек, которого я использовал раньше. Эксперт."
  
   "Эксперт?"
  
   "Убийца".
  
   "Кто?"
  
   "Его нет в наших файлах, он сестренка".
  
   "Как в британской секретной разведывательной службе? Это безумие. А как насчет британского правительства?"
  
   "Они никогда не узнают. Он агент по контракту. Он просто немного подрабатывает у нас."
  
   "Подрабатываешь?"
  
   "МИ-6 не может заплатить ему столько, сколько могу я".
  
   "Как зовут того парня?"
  
   "Вы, должно быть, о нем не слышали. Его имя, или, по крайней мере, то, под которым я его знаю, просто Рид. С этого момента он берет на себя практическую часть этой операции."
  
   "Это смешно; нам не нужен посторонний. Это только усложнит дело."
  
   "Меня не волнует, если это усложняет дело. Похоронить этот бардак - это все, на что мне наплевать. Единственный способ, которым мы можем действовать, - это использовать постороннего."
  
   "Это чушь собачья".
  
   "Если ты не можешь говорить как взрослый, не говори вообще. Что еще мы собираемся делать? Собрать вместе еще одну группу невежественных наемников? Или просто отправить больше бывших бойцов компании и надеяться, что никто не присоединится к делу, если они не вернутся?"
  
   "Мы все еще можем заставить это сработать".
  
   "Ты меня не слышишь. Теперь, когда Макклури мертв, наши руки связаны. У тебя был шанс, и ты его упустил. Рид - наша единственная надежда разобраться в этой ситуации, не привлекая к себе внимания."
  
  
   "И куда ты собираешься отправить этого Рида?" Как вы сказали, мы больше не знаем, где Тессеракт."
  
   Тессеракт может подождать до определенного момента. Рид может быть в Париже к утру."
  
   "Почему Париж?"
  
   "Я не думаю, что мы можем терять время. А ты?" Сайкс покачал головой, не уверенный, на какой вопрос он отвечает. "Хорошо", - продолжил Фергюсон. "Когда Рид приземлится в Париже, я хочу, чтобы он встретился с вашим человеком на месте как можно скорее. Напомни, как его зовут?"
  
   Сайкс сохранял невозмутимость, стараясь не показывать, что понятия не имеет, о чем идет речь. "Джон Кеннард".
  
   "Это верно", - сказал Фергюсон. "Пусть Кеннард предоставит Риду список всех, кто принимал активное участие в этой операции. Затем Рид позаботится обо всем остальном."
  
   "Что ты имеешь в виду? Зачем ему понадобился этот список?"
  
   Фергюсон не ответил, но его глаза, смотревшие сквозь пар из чашки, сказали все.
  
   - Иисус, - выдохнул Сайкс, наконец-то поняв. "Все они?"
  
   Фергюсон кивнул, как будто это не имело никакого значения. "И нам будет их не хватать". Он не сбился с ритма. "Но жертвы должны быть принесены ради высшего блага".
  
   "Высшее благо?"
  
   "Хорошо", - признал Фергюсон с полуулыбкой, которую Сайкс не оценил. "Может быть, не для общего блага, но для блага тебя и меня. Я все еще предполагаю, что ты не хочешь провести остаток своей жизни за решеткой?" Фергюсон сделал паузу, и Сайкс не ответил. "Я так не думал, и это цена неудачи здесь, мистер Сайкс. Ты все еще в курсе этого?"
  
   "Да, сэр".
  
   "Эта наша операция провалилась".
  
   "Сэр, я думаю, что еще слишком рано-"
  
  
   "Заткнись и дай мне закончить. Эта операция завершилась неудачей. Достижение нашей первоначальной цели теперь является второстепенным соображением. Для того, чтобы заполучить эти ракеты в наши руки, потребуется не что иное, как маленькое чудо, поэтому я предлагаю сосредоточить наши усилия в другом месте."
  
   "А как насчет списка покупателей, над которым я работал?"
  
   "На данный момент вы можете забыть о деньгах, мистер Сайкс. Наш приоритет на данный момент - убедиться, что мы выйдем из этого с неповрежденными шкурами. Единственный способ, которым это могло сработать, - это не оставлять незакрепленных концов, но мы прошли мимо этого. Теперь это ограничение урона. Мы не можем допустить, чтобы люди разгуливали, зная о незаконной операции, которая эффектно провалилась."
  
   "Но никто из них не знает всех подробностей о том, что мы делаем или даже на кого они работают. В любом случае, только один является настоящим агентом. И, кроме того, нам нужно будет использовать их снова, если мы хотим, чтобы это сработало, и они хороши, им можно доверять."
  
   "Не обманывай себя. Им можно доверять примерно так же, как и тебе." Глаза Сайкса сузились. "Или я такой, если уж на то пошло. Что, если один из них сложит воедино кусочки того, что здесь происходило, что мы собираемся делать тогда? Надеюсь, они никому не расскажут?" Сайкс отвел взгляд. Альварес уже напал на след и выглядит так, как будто он действительно может чего-то добиться. Или, может быть, этот толстый идиот Проктер перестанет беспокоиться о перспективах своего продвижения по службе достаточно долго, чтобы совершить соответствующий прыжок веры. Вы действительно думаете, что эта катастрофа останется скрытой, если кто-нибудь, кроме нас самих, узнает хотя бы некоторые подробности?"
  
   "Но двое из них американцы, ради Бога".
  
   Выражение лица Фергюсона не изменилось. "Это неизбежно".
  
   Голова Сайкса медленно поднялась. "Ты ведь не только что решил это, не так ли?" Ты бы приказал их убить, даже если бы все сложилось идеально."
  
   Фергюсон кивнул. "В конечном счете, да, использование Рида в течение длительного периода времени, но это увеличивает срочность".
  
  
   "И когда ты планировал рассказать мне?"
  
   "Не придавайте мне сейчас значения, мистер Сайкс", - сказал Фергюсон. "Я говорил тебе в самом начале, если мы собирались провернуть это, все должно было быть абсолютно чисто. Никаких следов, ведущих к нам. Как ты думаешь, что я имел в виду?" Глаза Сайкса чуть опустились. "Вы были в этом бизнесе достаточно долго, чтобы понять, о чем я говорил. Возможно, ты и не признавался в этом самому себе, но ты точно знал, во что ввязывался, так что не притворяйся таким шокированным сейчас. В этой операции всегда должен был быть этап зачистки, и Рид всегда собирался быть частью этого. Опыт также научил меня, что вам нужна поддержка на случай непредвиденных обстоятельств, и я знал, что Рид может быть этой козырной картой. И, как выяснились события, хорошо, что у меня было это предвидение. До сих пор вам не нужно было знать подробности."
  
   "Очевидно".
  
   " Надеюсь, для тебя это не проблема? Он сделал паузу. "Так ли это?
  
   Голос Сайкса был тих. "Нет, сэр".
  
   "Тогда решено. Риду немедленно понадобятся все их данные, и я действительно имею в виду все их детали."
  
   "Я прослежу, чтобы он получил их быстро".
  
   "Это мой мальчик". Теперь все сочувственно улыбаются, кисло отметил Сайкс, как отец, объясняющий своему сыну необходимость усыпить семейную собаку, чтобы избежать счетов за ветеринарию. "Это к лучшему".
  
   "Да, сэр", - сказал Сайкс, обнаружив, что смотрит в пространство. Он понял, что Фергюсон пристально наблюдает за ним, и выпрямился.
  
   "Я очень надеюсь, что у вас хватит смелости для этого, мистер Сайкс", - сказал Фергюсон.
  
   "Конечно, сэр".
  
   Голос Фергюсона упал на несколько децибел. "Потому что я был бы очень разочарован, обнаружив, что мое доверие к тебе неуместно".
  
   "Вам не нужно беспокоиться об этом, сэр".
  
  
   "Я рад это слышать".
  
   "Этот персонаж Рида, - сказал Сайкс, чтобы отвлечь внимание от себя, " насколько он хорош?"
  
   Фергюсон недоверчиво поднял бровь.
  
   "Он убил больше людей, чем Сталин".
  
  
  
   ГЛАВА 24
  
  
  
  
  
   Charles de Gaulle Airport, France
  
   Четверг
  
   07:30 CET
  
  
   Она увидела, как он приближается, направляясь к ней по идеально прямой линии, расслабленный, равнодушный к хаосу аэропорта вокруг него. Он был примерно пяти футов десяти дюймов роста, широкоплечий, но стройный. Темноволосый. На нем был прекрасный черный костюм, пиджак расстегнут, верхняя пуговица белой рубашки расстегнута. Никакого галстука.
  
   В его движениях было что-то почти механическое, каждое действие выверенное, контролируемое. У него уже был в руках паспорт, и она взяла его у него, открыла. Борланд, Джеймс Фредерик. Джеймс.Он был похож на Джеймса.
  
   Сегодня он не брился, и темная щетина скрывала его в остальном сильную линию подбородка. Его коже остро требовался какой-то цвет, а волосы не были уложены, просто коротко подстрижены без всякой моды. У него был отличный костяк, но он явно не проявлял себя наилучшим образом.
  
   "Какова цель вашего визита во Францию, мистер Борланд?"
  
   Ответ мужчины был искренним. "Бизнес".
  
   Его британский акцент был культурным, утонченным, голос истинного джентльмена. У него был естественный класс человека, которому не нужно было стараться. Немного потрудившись, она могла бы превратить его в настоящего головореза.
  
   Его глаза были голубыми, невероятно проницательными. Он был особенно красив, решила она, но потребовался второй взгляд, чтобы понять. Она сравнила фотографию в паспорте с лицом перед ней и отметила, что в жизни у него было такое же серьезное выражение. Она могла сказать, что он был очень глубоким человеком. Если он и моргнул, она этого не увидела.
  
   Она вспомнила, что у нее есть работа, которую нужно сделать. "Какого рода бизнесом ты занимаешься?"
  
   Снова ответ из одного слова.
  
   "Удаления".
  
   Он не был любителем поговорить, но это не имело значения. Нет ничего хуже, чем парень, который никогда не затыкается.
  
   "Ты из Лондона?" Я люблю Лондон, это фантастический город. Я думаю, что вы, англичане, самые милые люди в мире."
  
   Ответа нет. Тогда я не из тех, кто любит поболтать. Он просто ждал с этим непоколебимым пустым выражением на лице. Может быть, он просто стеснялся. Да, должно быть, это он. Ей удалось украдкой взглянуть на его левую руку. Кольца нет. На самом деле никаких украшений, и его часы выглядели так, как носят дайверы, а не бизнесмены. Что было с этим парнем? Это было почти так, как если бы он пытался преуменьшить свою внешность. Какой смысл быть наблюдателем, если никто не смотрит? Если бы он не шел прямо к ней, она, вероятно, не заметила бы его.
  
   Она улыбнулась, коснулась нижней губы кончиком языка, провела пальцем по шее, как сумасшедшая захлопала ресницами - все, что угодно, лишь бы дать ему сигнал поболтать с ней. Он не заглатывал наживку. Пока. Может быть, ему нравилось дразниться.
  
   Она проверила информацию на своем компьютере. Мужчина много летал: Люксембург, Египет, Гонконг. И они были только в прошлом месяце. Она добавила к его списку качеств много путешествовавший. Она нажала несколько кнопок на своей клавиатуре и вернула ему паспорт. Он взял его из ее пальцев так плавно, что ей пришлось посмотреть на свою руку, чтобы убедиться, что он действительно у него.
  
   "Приятного пребывания во Франции".
  
   Она предприняла последнюю попытку, склонив голову набок, и посмотрела на него глазами лани своим лучшим взглядом "отведи-меня-на-ужин-и -трахни-меня". Он ушел, не сказав ни слова.
  
   Высокомерный придурок, подумала она. Вероятно, он был педиком.
  
  
  
   ГЛАВА 25
  
  
  
  
  
   Будапешт, Венгрия
  
   Четверг
  
   17:46 CET
  
  
   Небо над городом было затянуто тучами. Дождь промочил пальто Виктора насквозь. Он дрожал, когда шел по узкой улице, усеянной лужами. Дорога была мощеная, тротуары выложены неровными плитами. Уличных фонарей не было, только сияние из окон, выходящих на улицу, обеспечивало освещение. Поблизости никого не было. Его шаги отдавались эхом.
  
   Он не осмелился остаться в Швейцарии, где его искали бы и полиция, и его охотники. Венгрия показалась мне хорошей идеей. Виктор не был в Будапеште пару лет, так что здесь должно было быть меньше шансов, что его выследят, чем в некоторых других городах. Он не верил, что частная операция могла последовать за ним в Сен-Морис без его ведома. Потребовалось бы несколько команд опытных теней, точная координация, доступ к записям камер видеонаблюдения, воздушное и, возможно, спутниковое наблюдение.
  
   Только разведывательное управление могло бы располагать такими ресурсами и людской силой. Даже тогда немногие организации имели достаточный размах, чтобы сделать такую вещь возможной. Убийца, который пытался убить его в Швейцарии, был американцем. Лидер группы убийств в Париже тоже был американцем. Виктор не верил в совпадения. Это могло быть только ЦРУ.
  
   Стены мира Виктора рушились вокруг него. Он был в списке казненных самой далеко идущей секретной службы на планете.
  
   Он был все равно что мертв.
  
   Его отель затерялся на задворках будапештского квартала красных фонарей. В номере была кровать с прочным металлическим каркасом и целый ящик, набитый листовками для проституток, как мужчин, так и женщин. Отель был тем местом, где он мог затаиться столько, сколько ему было нужно, пока он собирался с мыслями и решал, что делать дальше.
  
   Виктор покинул переулок и продолжал идти, держась боковых улиц, избегая людей, высматривая тени. Он шел дольше, чем планировал, размышляя, анализируя. Он думал о Париже, думал о своем шале в огне. Два покушения на его жизнь в течение недели. Он чувствовал себя непопулярным.
  
   Песчинки его жизни таяли с каждой секундой. ЦРУ уже просматривало записи камер наблюдения, поддерживало связь со швейцарскими властями и иностранными разведывательными службами - все время сужая круг своих поисков, приближаясь к нему. Он нашел интернет-кафе и занял терминал, откуда мог наблюдать за дверью. Были вещи, которые он должен был проверить, если собирался сформулировать план. И какой бы план он ни воплотил в жизнь, потребовались бы деньги. Возможно, что если ЦРУ знало, где он жил, они также заморозили его банковские счета. Было время, когда швейцарский банк никогда бы не раскрыл информацию о своих клиентах, но мир изменился в тот сентябрьский день 2001 года. Теперь все было возможно.
  
   Он с облегчением обнаружил, что его деньги все еще на месте в основном банке, которым он пользовался. Ему пришлось бы снять все деньги в качестве меры предосторожности и записаться на прием в банк. У Виктора были наличные, хранящиеся в различных банковских ячейках по всему континенту, но в данный момент его интересовали только его деньги в Швейцарии. Он понял, что некоторое время ничего не ел, и съел три чизбургера в ближайшем кафе. Он прикончил молочный коктейль на улице.
  
   Для него больше ничего не имело смысла. Он был нужен ЦРУ из-за Парижа, или они организовали это в первую очередь? Они наняли его или парней, которые пытались его убить, или обоих? Они выследили его из Франции в Швейцарию или они уже знали, где он жил? Любые ответы, которые он мог придумать, приводили к еще большему количеству вопросов. Он был сведен к размышлениям, догадкам, и он ненавидел это.
  
   Он подумал о брокере. Это не то, что ты думаешь, кем бы они ни были, они сказали. Возможно, ему следовало прислушаться. Возможно, ЦРУ узнало о его работе и пыталось убить его впоследствии; возможно, Озолс был агентом ЦРУ; возможно, флэш-накопитель принадлежал ЦРУ; или, может быть, ЦРУ просто хотело его для себя. Возможно, брокер был частью подставы; возможно, брокером было ЦРУ; или, возможно, брокер был в том же списке подозреваемых, что и он. Слишком много "может быть", недостаточно уверенности.
  
   Виктор поймал такси, решив в последнюю секунду вместо этого пойти пешком. Водитель такси осыпал его оскорблениями на венгерском, суть которых, как понял Виктор, была ссылкой на его мать. Он не оглядывался назад. Падает снег, смешанный с дождем. Это приятно ощущалось на его коже. Он прошел мимо группы бездомных, передававших по кругу бутылку с чем-то сильнодействующим, судя по вони в воздухе. Он почувствовал, что за ним наблюдают.
  
   Он на мгновение приложил руку к груди. Боль была досадной, но далеко не изнуряющей. Долговременных повреждений не будет, но теперь у него был большой синяк в центре груди. Когда его нынешнее затруднительное положение разрешится, он планировал посетить компанию, которая поставила ему стекло, и творчески продемонстрировать им, насколько оно на самом деле пуленепробиваемое.
  
   Брокер, должно быть, что-то знал, теперь он был уверен в этом, но он был настолько убежден, что они его подставили, что не рассматривал ничего другого. Теперь он бежал, спасая свою жизнь, возможно, из-за этого упрямства.
  
   Он проводил контрнаблюдение на автопилоте, проезжая по боковым улицам, сворачивая назад, садясь в автобусы, переодеваясь. Он решил связаться с брокером задолго до того, как попал в другое интернет-кафе, после безуспешных попыток придумать план действий, который не противоречил бы его паранойе. Если бы он был прав в первый раз и брокер действительно приложил руку к тому, что произошло в Париже, это не имело бы значения, он все равно столкнулся бы с теми же шансами. Но, возможно, брокер знал что-то, что могло бы ему помочь. У него все еще была флешка. Это могло быть разменной монетой, в которой он нуждался.
  
   Он зарегистрировался на доске объявлений игры. Брокер не был авторизован, но в папке "Входящие" его профиля было личное сообщение. От брокера, датировано понедельником. Он открыл его. Ответ на их последнее сообщение, напыщенная речь о соблюдении договоренности, о "доверии" ко всем вещам. Виктор удалил это. Он сочинил свое собственное сообщение:
  
   Расскажи мне, что на самом деле произошло в Париже, и я смогу доставить посылку.
  
   Он подумал, что это коротко и мило. Все, что ему теперь оставалось делать, это ждать.
  
  
  
   ГЛАВА 26
  
  
  
  
  
   Париж, Франция
  
   Четверг
  
   22:22 CET
  
  
   Кеннард шел по пустынной улице, засунув руки глубоко в карманы пальто. Облака влаги вздымались вокруг его головы при каждом шаге. У него было много дел, например, проверка его оперативной электронной почты, но это была самая важная задача. Он дошел до общественного туалета и бегло осмотрелся. Протокол диктовал, что сначала он должен осмотреть местность, но было слишком холодно для этого дерьма, предписанного руководством.
  
   Его ботинки отдавались эхом от бетонных ступеней, когда он спускался под землю. Вонь мочи в Париже, возможно, была менее невыносимой, чем могла бы быть в Лос-Анджелесе, но отвратительное есть отвратительное, какой бы ни была сила. Он опустил монету в щель и протиснулся через скрипучие ворота.
  
   Работал только один из трех потолочных светильников. Единственная голая лампочка обеспечивает мрачное освещение, отбрасывая глубокие тени от светильников. Воздух был еще холоднее, чем снаружи. Американец увидел, как его дыхание затуманивается в темноте. Стены были в пятнах, писсуары потрескались, краны заржавели, пол мокрый.
  
   Что за дыра в дерьме. Неудивительно, что французы были таким несчастным народом, когда им приходилось мириться с подобными общественными туалетами. На первый взгляд место было пустым, и Кеннард посмотрел на часы. Он попал точно в точку. Он потер ладони друг о друга, надеясь, что агент не задержится надолго.
  
   Он осознал, что в одной из кабинок кто-то есть, за секунду до того, как в туалете спустили воду. Мгновение спустя дверь открылась, и появилась фигура. Он подошел к раковине, бросив на Кеннарда короткий косой взгляд.
  
   Мужчина был одет в темный костюм и пальто. Раздался писк, когда мужчина повернул кран и начал мыть руки. Он делал это медленно, методично, казалось, его не беспокоил холод. Отражение голубых глаз мужчины уставилось на Кеннарда в зеркале над раковиной. Это должен был быть он.
  
   "Блейк?" - Спросил Кеннард.
  
   "Я Доусон", - ответил человек, который не был ни Доусоном, ни Блейком.
  
   Его британский акцент смутил Кеннарда, и на мгновение он заколебался. Но акцент не имел значения. Код был завершен. Кеннард подошел к раковинам и запустил руку в карман своего пальто. Другой мужчина резко повернулся к нему, так быстро, что это заставило Кеннарда застыть на месте.
  
   "Неразумно делать такие шаги", - категорично заявил мужчина.
  
   Кеннард поверил ему. Медленно завершая действие, он вытащил маленький, но толстый конверт из манильской бумаги из внутреннего кармана.
  
   "Для тебя", - сказал он.
  
   Мужчина смотрел на это несколько секунд, повернулся и тыльной стороной запястья ударил по сушилке для рук. Кеннард стоял с конвертом в руке, чувствуя себя болваном, ожидая, когда британец закончит. После того, как сушилка завершила свой цикл, мужчина повернулся и взял конверт из рук Кеннарда.
  
   "Ты должен открыть это сейчас", - объяснил Кеннард.
  
   Мужчина разорвал конверт и полез внутрь. Он достал изящный смартфон, повертел его в руках и пошел, чтобы положить во внутренний карман пиджака.
  
   "Тебе нужно получить доступ к файлам сейчас", - сказал Кеннард. "Мне сказали, что у тебя есть пароль".
  
   Британец мгновение смотрел на Кеннарда, затем включил смартфон и открыл файлы. Кеннард наблюдал, как его глаза впитывают информацию, лицо мужчины освещалось сиянием экрана. В смартфоне содержалось несколько файлов, которые Кеннард получил от своего работодателя. Он понятия не имел, что содержали файлы; телефон был защищен паролем. Без сомнения, это были планы операции, чтобы кто-то мог оценить, кто виноват в провале. Тот факт, что контакт Кеннарда был британцем, означал, что это, вероятно, была совместная операция черных мешков с МИ-6. И один из них с потенциально серьезными последствиями, отсюда и вся эта чушь о плаще и кинжале. Но он только предполагал, и по опыту Кеннарда, не стоило слишком много думать в своей работе.
  
   Британец долго смотрел на смартфон, прежде чем, наконец, поднять глаза. Он указал на американца.
  
   "Я думаю, тебе тоже стоит это прочитать".
  
   Кеннард кивнул, когда ему передали телефон. Текст заполнил маленький экран. Кеннард попытался прочитать, что говорилось в документе, но свет резал ему глаза и заставлял щуриться. Там были подробности: рост, вес, цвет волос, биографические данные, что-то похожее на досье ЦРУ. Это было чье-то досье. Там была фотография, медленно приближающаяся к фокусу. Лицо. Его лицо. Два слова над этим. Два ужасных слова.
  
   Джон Кеннард.
  
   Кеннард был опытным оперативником, хорошо обученным. Он не колебался. Он бросил телефон и сразу же потянулся за своим пистолетом. Но мужчина уже шел вперед, слишком быстро, чтобы в это можно было поверить, делая что-то руками, просто размытое движение, которого Кеннард не понял. Мужчина схватил Кеннарда за запястье, когда пистолет вынимался из кобуры.
  
   Он попытался поднять пистолет, повернув его так, чтобы можно было выстрелить. Мужчина был слишком силен, слишком близко, Кеннард не мог видеть, куда направлен пистолет. Он все равно выстрелил.
  
   Взрыв был мучительным, вспышка заставила его моргнуть. Он промахнулся. Пуля безвредно расколола плитку вокруг раковины. Кеннард выстрелил снова. На этот раз пуля попала в писсуар, разбив его на куски, которые с грохотом упали на пол.
  
   Он отчаянно схватил мужчину за руку свободной рукой. Кеннард был по крайней мере на три дюйма выше и намного тяжелее, но он уступал нападавшему в силе удара и равновесии. Затем он понял - он не знал, где была другая рука мужчины.
  
   Дыхание застряло в горле Кеннарда, когда лезвие вошло в его живот, нож легко рассек кожу и мышцы. Взрывы агонии пронеслись по его телу. Его ружье выпало из пальцев, слишком ослабевших, чтобы держать его. Кеннард ахнул, когда лезвие было вытащено и вонзалось обратно снова и снова. И снова. Нож вонзился так глубоко, что кончик поцарапал заднюю часть его таза.
  
   Кеннард осел, широко раскрыв глаза, руки все еще бесполезно цеплялись за человека, который его убивал. Нож вытащили в последний раз, и Кеннард рухнул на колени. Он схватился за разорванные клочья своего живота, теплые от крови пальцы касались скользких внутренностей, которых больше не было внутри него. Кеннард не кричал. Он не мог.
  
   Он почувствовал пальцы на своей голове, хватающие и тянущие вверх. Затем, о собственные волосы Кеннарда, мужчина тщательно вытер кровь со своего ножа.
  
   Когда оружие было чистым, мужчина отпустил его. Лезвие не было похоже на металл - матово-черное. Кеннард наблюдал, как мужчина убрал лезвие и вложил нож в наручные ножны, спрятанные на его левом предплечье. Мужчина вернулся к раковине и снова начал методично мыть руки. Кеннард беспомощно наблюдал, схватившись за скользкую, рваную массу из своих вонючих кишок. Он чувствовал себя таким уставшим.
  
   К тому времени, как мужчина закончил вытирать руки, голова Кеннарда безвольно свесилась вперед. Он услышал стук ботинок мужчины по кафельному полу, увидел матово-черную кожу, когда мужчина проходил мимо него. Кеннард услышал скрип, когда мужчина толкнул калитку, и медленно стихающий звук его подъема по лестнице.
  
   Кеннард полез во внутренний карман пальто за мобильным телефоном, но не смог его найти. Его бумажник тоже пропал. Он даже не заметил. Он увидел его на полу неподалеку, пустым. Чтобы его смерть выглядела как ограбление, понял он. Смартфон тоже пропал.
  
   Кеннард не двигался, не пытался уползти. В этом не было никакого смысла.
  
   Он знал, что у него не было шансов.
  
  
  
   ГЛАВА 27
  
  
  
  
  
   Marseilles, France
  
   Пятница
  
   05:03 CET
  
  
   Ребекка Самнер поправила очки для чтения и пролистала информацию, отображаемую на экране ее ноутбука. Американец, прикрепленный к посольству США, был зарезан в Париже прошлой ночью, всего несколько часов назад. Полиция считала, что это было ограбление, поскольку у мертвеца забрали бумажник и телефон. Далее в тексте говорилось, что мужчина работал атташе по культуре в посольстве, что означало, что он, возможно, на самом деле был атташе по культуре или, в типичном стиле агентства, это могло быть прикрытием для его истинной должности. Его звали Джон Кеннард. Это имя ничего для нее не значило.
  
   Ребекка почувствовала, как учащается биение ее сердца. Время для этого казалось неподходящим, так близко к резне в понедельник. Ей было приказано оставаться на месте и ждать дальнейших указаний, и она именно это и делала. Но затем в ее почтовый ящик пришло неожиданное сообщение, а ее контроль не сообщил ей об этом. И теперь это. Это казалось слишком большим совпадением, чтобы быть несвязанным, или она просто была параноиком? Она сидела за своим столом в скудно обставленной квартире, которую последние несколько месяцев называла домом. Свечение монитора осветило ее лицо. У нее не было других огней.
  
   Она не знала имени своего контролера, никогда его не встречала. Они общались только по защищенным спутниковым телефонным линиям и Интернету. Она не знала, кто еще работал над операцией или кто ее заказал. Ей нужно было знать, и, по-видимому, ей не нужно было знать очень много. Что она действительно знала, но о чем ей никто не говорил, так это то, что операция была неофициальной, очень неофициальной.
  
   Прошло почти пять дней с тех пор, как все пошло наперекосяк, и вторник был последним днем, когда ее начальство связалось с ней с указанием удерживать свою позицию и ждать новых приказов. Так у нее и было. В течение четырех дней она питалась тем, что было в ее шкафах, никогда не выходя на улицу, всегда за своим компьютером, всегда в ожидании. Двенадцать часов назад произошло нечто, что изменило все. Убийца отправил ей сообщение. Этого не было в сценарии.
  
   Итак, она ослушалась приказа и связалась со своим руководством по электронной почте в течение нескольких минут после получения сообщения убийцы. Ей всегда требовалось несколько часов, чтобы управление вернулось к ней, но полдня спустя ответа по-прежнему не было. Ее действия были явным нарушением строгого протокола, по которому проводилась операция, но она чувствовала, что сообщение оправдывало это. Конечно, это был шанс вернуться в нужное русло. Она предполагала, что больше ничего не получила, потому что ответственные лица решали, чем ей следует ответить. Но потом этот Джон Кеннард был убит.
  
   По телефону ее начальник говорил с акцентом Западного побережья; она предположила, что он уроженец Лос-Анджелеса. Она смотрела на экран еще минуту, ища информацию. Джон Кеннард был из Калифорнии, говорилось в отчете.
  
  
   Возможно, причина, по которой к ней не вернулся контроль, заключалась в том, что прошлой ночью в Париже его зарезали.
  
   Если этот Кеннард действительно был под ее контролем, то почему никто другой не связался с ней после того, как его убили? Прошло более семи часов с момента его смерти. У нее достаточно времени, чтобы ответить на телефонный звонок или электронное письмо. Здесь было поздно, но не в Штатах, и в любом случае никто не спал долго над чем-то подобным. Под ее контролем будут начальники, которые должны знать о ее роли в операции. Но что, если никто больше не знал, что управление отключено? Операцию нельзя было бы спасти, если бы никто не знал, что происходит.
  
   Если им нужно было поговорить, ее начальник всегда звонил ей, но он дал ей специальный номер для звонка в случае крайней необходимости, номер мобильного телефона, и она считала, что это самая большая чрезвычайная ситуация, какая только может быть. Ребекка подняла трубку.
  
   Ее широко раскрытые глаза уставились в темноту, когда она услышала автоматический голос, сообщающий, что линия недоступна. Она подождала минуту и попробовала снова. Недоступен. И снова. Все еще недоступен. Строки, подобные этой, не стали недоступны. Ребекка почувствовала непреодолимое желание оглянуться через плечо на дверь квартиры.
  
   Она с силой швырнула трубку, внезапно поняв, что происходит. Сначала то, что произошло в Париже в понедельник, затем убит американец из посольства прошлой ночью, теперь отключена линия экстренной помощи. Единственное объяснение было ужасающим, но она приложила решительные усилия, чтобы оставаться спокойной. Должно быть, ты чего-то не понимаешь, сказала она себе. Она внимательно изучила все отчеты, каждую крупицу информации, к которой у нее был доступ. Ей нужно было доказать, что она неправа или что она права - и быстро.
  
   Интерпол дал ей ответ, которого она так боялась. Она прочитала отчет, который пришел из Швейцарии. К северу от Женевы сгорел дом, и мужчина найден мертвым. Полиция искала убийцу. Глаза Ребекки сфокусировались на адресе. Она уже видела этот адрес раньше. Она помогла найти это. Они попытались снова, но никто не сказал ей. Она была не в курсе. Что могло означать только одно.
  
   Ребекка схватила папки со своего стола, отнесла их на кухню и бросила в раковину. Она порылась в своих шкафах и нашла бутылку крепкого рома, которую берегла на черный день. Сегодня на улице и внутри шел сильный дождь. Она развернула крышку, вытащила пробку и плеснула немного в раковину. Она сняла зажигалку для плиты с крючка, сунула конец в раковину и отошла подальше.
  
   Она нажала на кнопку, и ром воспламенился. Ребекка сделала глоток из бутылки и некоторое время смотрела, как горят файлы. Ей не потребовалось много времени, чтобы бросить кое-какую одежду в чемодан. Она взяла практичные вещи, ничего особенного. У нее был шкаф, полный одежды, которую она любила, но было не время для сантиментов. Она должна была убраться как можно быстрее.
  
   Там шла работа по очистке; теперь она была уверена в этом. Все признаки были налицо. Операция пошла не так, и тот, кто был ответственным, выдернул вилку из розетки, и они обрубали все концы. Она знала, что подобные вещи случались в прежние времена, но никогда бы не поверила, что это все еще происходит в нашу эпоху. "Тебе лучше поверить в это", - сказала она себе.
  
   Зачем нужно начинать убивать людей? Просто что, черт возьми, на самом деле происходило? У нее было неприятное ощущение, что операция была не просто неофициальной - ее вообще не было в библиотеке.
  
   Ее контроль был уже мертв. Всего семь часов назад. Они бы тоже послали кого-нибудь за ней; возможно, они уже послали их. Она посмотрела на свои часы. Каждая проходящая секунда приближала ее собственную гибель.
  
   Ее сердце бешено колотилось, когда она застегивала молнию на ноутбуке и хватала свои личные вещи. Она оставила оборудование для связи. Ей это было не нужно, и все файлы были на компьютере. На кухне густой дым заставил ее закашляться, когда она открывала краны, чтобы потушить огонь в раковине.
  
   Она вышла из квартиры, ее горло сдавило от страха, и пошла по коридору, ожидая, что в любой момент появится мужчина с пистолетом с глушителем. Нет, напомнила она себе, они бы так не поступили. С ней произошел бы несчастный случай, возможно, она приняла бы передозировку. Возможно, тебя ограбят в туалете.
  
   Она решила не пользоваться лифтом и пошла по лестнице. Она поспешила снять их, ее лицо было скользким от пота. На первом этаже она не воспользовалась входной дверью, но нашла пожарный выход сзади и открыла его в переулок. Холодный ветер разметал ее волосы по плечам. Она промокла под дождем.
  
   Ребекка слышала движение поблизости, но едва могла видеть. Если она побежит, они могут услышать ее, поэтому она медленно и осторожно дошла до конца переулка. Облегчение нахлынуло на нее, когда она вышла на улицу.
  
   Может быть, она ошибалась, может быть, ее контроль просто был неудачным, но она провела свою жизнь, анализируя шансы, и шансы сказали ей убираться к черту. У нее была машина, но она не поехала к ней. Они бы знали об этом. Он был зарегистрирован на ее имя. Возможно, под ним ждала бомба или были перерезаны тормозные тросы.
  
   Ребекка шла по улице, дождь барабанил ей по макушке. Она чувствовала себя в большей безопасности, находясь рядом с другими людьми. Они бы ничего не сделали публично. Она поймала такси, сказав водителю отвезти ее в аэропорт. Она знала, что у нее было место, куда она могла пойти, где ее никто не найдет. По дороге она думала о том, что произошло и что может произойти, и в ее голове начал формироваться план. К тому времени, как она вышла из такси, она точно знала, что собирается делать. Это было опасно, даже безумно.
  
   Но это могло бы просто сохранить ей жизнь.
  
  
  
   ГЛАВА 28
  
  
  
  
  
   Париж, Франция
  
   Пятница
  
   08:12 CET
  
  
   Альварес вытащил свое громоздкое тело из гостиничного ложа из гвоздей и направился в душ. После трех эффективных минут мытья и оттирания, он вылез, вытерся и оделся. Прошлой ночью у него было всего несколько часов сна, как и в любую другую ночь на протяжении недели, и он чувствовал себя дерьмово. Он был на исходе, и пары заканчивались. Когда он был моложе, он мог делать все, что требовала работа, в любое время, но где-то по дороге после 35-го маршрута ситуация пошла на спад. Маршрут 40 был прямо за углом.
  
   Легче не становилось ни с работой, ни с его телом. Время было злейшим врагом, который только существовал. С точки зрения Альвареса, ты был умен, если знал, что сражаться - значит проигрывать битву, но ты был трусом, если все равно не сражался. Альварес позволил себе дополнительные полчаса в постели в попытке омолодить свой мозг и сухожилия. Громадный зевок сказал ему, что этого было недостаточно. Прямая охота на убийцу Озолса, возможно, и прекратилась, но концентрация его усилий на том, чтобы выяснить, кто нанял семерых стрелков для убийства ассасина, давала зацепки.
  
   Были опознаны семь из семи мертвых стрелков, и из них американец Стивенсон был объектом охоты Альвареса. Ноукс нашел на жестком диске Стивенсона серию фотографий какой-то встречи Стивенсона с неизвестным мужчиной, датированных парой недель до парижской резни. Третий человек делал снимки тайно, в основном таинственного человека, полного парня лет пятидесяти с портфелем. Были фотографии, на которых он заходит в кафе в Брюсселе и садится за один из столиков снаружи, где Стивенсон ждал; двое разговаривают некоторое время, пьют кофе и едят пирожные; и толстый парень встает, чтобы уйти, оставив портфель под столом.
  
   Затем фотограф последовал за ним к его машине и сделал несколько снимков, как он уезжает. По какой-то причине парню с камерой не удалось сделать снимок номерного знака, но Ноукс делал все возможное, пытаясь запечатлеть его на отраженных поверхностях. Пока без удачи.
  
   Банковские записи Стивенсона показали, что днем позже он внес сто тысяч евро наличными. Никто в банке не ставил под сомнение факт вклада и не уведомлял об этом власти. С тех пор управляющий банком был уволен. Альварес был полон решимости опознать парня с портфелем и работал над достижением этой цели со свойственной ему сдержанной эффективностью.
  
   Способность Альвареса сохранять спокойствие в критической ситуации была одной из его самых высоко ценимых черт. Ему потребовалось много сил, чтобы расчувствоваться, и еще больше - чтобы действовать в соответствии с этими эмоциями. За время службы в армии он попадал в неприятные ситуации, и как оперативник Центрального разведывательного управления ему в лицо не раз тыкали пистолетом. Только однажды он по-настоящему испугался за свою жизнь, и в тот момент он обнаружил, что страх сфокусировал его и сделал смертельно опасным.
  
   Если уж на то пошло, ему было легче справляться с опасностью, чем с более обыденными разновидностями стресса. Люди, не отвечающие на чертовы звонки, бесили его гораздо больше, чем пристальный взгляд в дуло 45-го калибра.
  
   Кеннард исчез с радаров, его телефон дразнил Альвареса своим слишком-идеально-отрепетированным голосовым сообщением каждый раз, когда Альварес нажимал кнопку быстрого набора. Предыдущим вечером Альварес и Кеннард выпивали вместе в дерьмовом маленьком парижском баре, напоминающем бар. Алкоголь Альварес обычно приберегал для особых случаев, но у Кеннарда было такое выражение лица, как будто он пару дней ел халапеньо, и Альварес понимал важность морального состояния.
  
   Ему тоже было приятно распустить волосы. Неделя была отвратительной, и он чувствовал последствия. Несколько кружек пива охладили его, но Кеннард был сгустком нервной энергии. Что-то определенно было у молодого парня под кожей, но Кеннард хорошо и по-настоящему держал язык за зубами. Проблемы с женщиной, догадался Альварес. Какой-то распутный кусок задницы не отвечает на его сообщения или какая-то другая херня. Допив остатки пива, Альварес предложил найти закусочную с бургерами, но Кеннард покачал головой.
  
   "Я бы с удовольствием, - сказал Кеннард, - но мне нужно кое-что сделать".
  
   Глаза Альвареса слегка расширились. "Что-то или кто-то?"
  
   "Я бы хотел".
  
   Альварес включил свой ноутбук и принялся за вторую чашку черного кофе, когда зазвонил его телефон. Менее чем через шестьдесят секунд он направлялся к двери.
  
   Это была короткая поездка на метро до посольства, и он направился в свой офис, надеясь, что кто-то допустил ужасную ошибку. Они этого не сделали. Его ждал полицейский отчет, включая фотографии. Альварес сел, снял трубку с рабочего телефона, выключил сотовый и внимательно прочитал информацию.
  
   Кеннард был мертв. Убит. Несколько ударов ножом в живот, в конечном итоге смерть от потери крови. Признаки борьбы. У него забрали телефон и опустошили бумажник. Свидетелей нет. Лучшие парижане квалифицировали это как ограбление. Бедный придурок.
  
   Альварес и раньше терял людей, хотя и редко, только двоих за всю свою карьеру в компании. Однако они были агентами, а не настоящим ЦРУ. Он принял это как неотъемлемый риск операционной стороны бизнеса, но это было не то, к чему он когда-либо привык. Альварес откинулся на спинку стула и тяжело выдохнул.
  
   Ему никогда особенно не нравился Кеннард, и он не собирался притворяться, что скорбит о его кончине, но ему было искренне жаль, что парня убил какой-то кусок дерьма, поедающий улиток. Наверное, какой-нибудь бездомный наркоман, чтобы раздобыть немного крэка. Офицер Центрального разведывательного управления не мог умереть таким образом. Гораздо лучше быть убитым на дежурстве, чем во время похода отлить.
  
   То, как это было у копов, и то, как это выглядело в голове Альвареса, тоже заключалось в том, что преступник напал на Кеннарда с ножом и потребовал его вещи. Кеннард попытался вытащить пистолет и получил несколько ножевых ранений. Кеннард был достаточно самонадеян, чтобы попытаться совершить подобную глупость. Он должен был отдать бумажник и подождать, пока парень уйдет, а затем всадить три пули ему в позвоночник.
  
   Альварес на мгновение задумался. Кеннард, хотя и не был смертоносным оружием, был полностью обученным оперативником. Было трудно понять, как какой-то подонок мог напасть на него. Альварес почесал заднюю часть своей толстой шеи. Он вздохнул и покачал головой. Он слишком много вкладывал в это. Парень был убит. Это случилось, даже к лучшему. И Кеннард, конечно, не был лучшим.
  
  
   Альваресу предстояло проделать кучу дополнительной работы теперь, когда Кеннард выбыл из игры. Парень дает себя убить, когда они по уши завязли в охоте за профессиональным наемным убийцей. Идеальное время.
  
   Альварес отложил файл и включил свой телефон. У него было три пропущенных звонка и голосовое сообщение. Он прослушал сообщение. Это был Ноукс, рассказывающий ему о фотографиях на жестком диске Стивенсона. Он позвал его обратно.
  
   "Что у тебя есть?"
  
   "Я кое-что нашел на паре фотографий со встречи Стивенсона".
  
   "Например?"
  
   "На тех, где показан отъезд таинственного мужчины, у нас есть несколько снимков его машины -"
  
   "Но я не знаю номерного знака".
  
   "Да, ну, это верно, но на втором мы видим наклейку на лобовом стекле, как только я увеличил изображение. Это от компании по прокату автомобилей."
  
   "Кто они?"
  
   "Они базируются в Брюсселе. У нас не было четкого снимка наклейки, только первая половина имени и номер телефона, но этого было достаточно, чтобы сузить список подозреваемых, пока я не выяснил, кто это был. В Брюсселе не так много компаний по прокату автомобилей с похожими названиями. Я отправил тебе по электронной почте соответствующие детали."
  
   Альварес повесил трубку минуту спустя и с надеждой открыл электронную почту Ноукса. Он отодвинул полицейский отчет в сторону. Было чертовски стыдно за Кеннарда, но он разберется с бюрократией своей смерти позже.
  
   Прямо сейчас у него были более неотложные дела.
  
  
  
   ГЛАВА 29
  
  
  
  
  
   Дебрецен, Венгрия
  
   Пятница
  
   20:12 CET
  
  
   Виктор провел утро в Цюрихе, опустошая свой основной банковский счет, прежде чем спрятать деньги за вычетом двадцати тысяч евро. Наличные будут его единственным источником средств на некоторое время. Он не мог перевезти больше денег через границу, не вызвав подозрений, а перевести остальное в другой банк было невозможно.
  
   Возвращение в Швейцарию было рискованным, но если он собирался продолжать жить, ему понадобятся деньги. Затем он вылетел обратно в Будапешт, а оттуда сел на поезд до Дебрецена в качестве дополнительной меры предосторожности. Было важно продолжать двигаться, чтобы не оставаться на одном месте слишком долго. За ним охотилось ЦРУ, и ему пришлось сделать все возможное, чтобы помешать его усилиям выследить его.
  
   ЦРУ было чрезвычайно хорошо финансируемым и далеко идущим, но оно не было всемогущим. Если он останется мобильным и не сделает ничего, чтобы привлечь его внимание, он был уверен, что сможет пока держаться подальше от его прицела. Однако, как долго это будет оставаться правдой, он не знал.
  
   Температура была за тридцать. Виктор провел час в кафе, пока не убедился, что за ним не следят. Затем он перешел в другое подобное заведение, где провел второй час, чтобы убедиться вдвойне. Неделю назад он был бы доволен тем, что за ним не следили, но теперь он не до конца доверял собственным способностям, особенно когда они противостояли организации с двадцатью тысячами штатных сотрудников и многими десятками тысяч других иностранных агентов и активов.
  
   Виктор взял такси до центра города Дебрецен, проезжая по чистым улицам, постоянно следя глазами за зеркалами в поисках потенциальных хвостов. Он знал, что его зацикленность на зеркалах нервирует водителя такси, и Виктор помог ему расслабиться, поддерживая разговор с водителем. Они говорили о футболе, женщинах, политике, работе.
  
   "Чем ты зарабатываешь на жизнь?" - спросил водитель Виктора.
  
   Они проезжали мимо величественного здания страховой фирмы, и Виктор сказал: "Я продаю страхование жизни".
  
   Водитель ухмыльнулся. "Все умирают, верно?"
  
   Виктор не отрывал взгляда от бокового зеркала. "Кажется, я произвожу такой эффект на людей".
  
   Выйдя из такси, он провел некоторое время, гуляя с толпой, время от времени останавливаясь, часто возвращаясь назад. Он обошел несколько магазинов, ничего не покупая, но наблюдая за тем, кто вошел после него и кто стоял снаружи, наблюдая за дверью. Когда он убедился, что за ним не следят, он поймал другое такси и сел на заднее сиденье.
  
   Виктор вышел пятнадцать минут спустя в центре Дебрецена. Здесь улицы были тише, и хотя команде было бы легче следить за ним, ему также было бы легче заметить их. Никто не включил его радар угрозы. Другое такси доставило его обратно в центр города, к месту его истинной цели.
  
  
   Интернет-кафе было довольно большого размера и приятно заполнено посетителями, некоторые из которых курили. Виктор этого не сделал, но только потому, что он пассивно курил более чем достаточно никотина, чтобы удовлетворить свою тягу. Он был уверен, что на его электронное письмо придет ответ от брокера; он просто не был уверен, что будет содержать ответ.
  
   Виктор сел за самый защищенный терминал перед старым компьютером. Мерцающий экран немедленно заставил его глаза начать слезиться. Он мог слышать шум жесткого диска, наполовину гудящий, наполовину булькающий. Виктор зашел на доску объявлений. Он заметил, что его пульс немного участился.
  
   Его ждало сообщение.
  
   Он почти ожидал, что компьютер разлетится на куски, когда он щелкнул, чтобы открыть его, но ничего необычного не произошло. Часть его почти желала, чтобы это произошло.
  
   Ты не захочешь звонить, но нам нужно поговорить. Я могу тебе помочь.
  
   Он не знал, чего ожидать, но уж точно не этого. Он долго смотрел на экран. Это не было похоже на брокера. В сообщении не было никакой тонкости. Это было прямолинейно, по существу, призывая к дальнейшему общению. Там был номер телефона.
  
   Отправил ли сообщение кто-то, кроме брокера? Если ЦРУ нашло его, возможно, оно нашло и брокера, и сообщение было приманкой, чтобы заманить его в ловушку. Или, если его подставили с самого начала, это была просто еще одна подстава в процессе становления? Возможно, изменение тона было искренне вызвано необычной ситуацией. Он заметил, что у него начинает болеть голова.
  
   У Виктора не было ни настоящих друзей, ни настоящих союзников, едва ли горстка знакомых. Это была одна из тех вещей, которые так долго поддерживали в нем жизнь. Чем меньше у него было контактов с окружающим миром, тем меньше потенциальных точек для компромисса. Теперь такая защита оставила его изолированным, уязвимым. Он был один, в бегах, без четкого представления, почему его охотники преследовали его. Независимо от причин, он знал, что его шансы на выживание уменьшаются с каждым часом.
  
   Что-то должно было измениться.
  
   Виктор не сомневался в своем мастерстве, но, хотя ему было неприятно это признавать, он был не в своей тарелке. Если бы все оставалось по-прежнему, он просто не смог бы этого сделать. Его дважды обнаруживали, несмотря на все его предосторожности, и он будет обнаружен снова. Это может занять недели, даже годы. Но сколько раз ему удавалось ускользать от своих врагов? Рано или поздно он не был бы достаточно быстр.
  
   Его единственная зацепка никуда его не привела. В одиночку у него не было другого выбора, кроме как ждать следующего покушения на его жизнь. Ему нужна была помощь. И единственным человеком, предложившим это, был первый человек, который, как он думал, подставил его. Пока не было доказательств обратного.
  
   Но у него не было выбора.
  
   Он запомнил номер и вышел из кафе. Он нашел уединенный телефон-автомат, набрал номер. Двадцать секунд, которые потребовались кому-то, чтобы ответить на телефонный звонок, казались самым долгим моментом в его жизни.
  
   "Привет?"
  
   Голос был женским, и это на секунду сбило его с толку. Он не подумал, кто мог бы ответить, но он и не ожидал, что это будет женщина. Американская женщина.
  
   В конце концов он обрел голос. "Это я".
  
   Реакция была мгновенной, удивление очевидным, казалось бы, неподдельным. "Боже мой, это так, не так ли?"
  
   "Да".
  
   "Я не был уверен, что ты позвонишь".
  
   Виктор не отрывал взгляда от улицы, проверяя людей, машины. "Что происходит?"
  
   "Не по телефону".
  
   Десять секунд.
  
  
   Виктор сказал: "Я не нарушал протокол уже полдесятилетия, так что мы собираемся сделать это по-моему или не будем делать вообще. Понял?"
  
   "Да".
  
   "Тогда расскажи мне, что ты знаешь".
  
   "Пока нет".
  
   "До свидания".
  
   Это не было блефом.
  
   "Нет, подожди".
  
   Двадцать секунд.
  
   Брокер быстро заговорил. "Я знаю, кто они, кто пытался тебя убить. Я могу помочь."
  
   "Скажи мне".
  
   "Я скажу тебе, когда мы встретимся. Не раньше."
  
   "Если ты не скажешь мне сейчас, я ухожу".
  
   "Ты не справишься сам".
  
   "Я позволю себе не согласиться".
  
   "Если бы ты действительно верил в это, " тихо произнес голос, " ты бы не позвонил".
  
   Тридцать секунд.
  
   Виктор уставился на свое отражение в стекле телефонной будки. Было тяжело смотреть самому себе в глаза. Он перевел дыхание. "Если мы встретимся, где?"
  
   "Париж".
  
   "Когда?"
  
   "Сегодня вечером".
  
   "Почему так скоро?"
  
   "Потому что завтра меня может не быть в живых".
  
   Сорок секунд.
  
   "Расскажи мне подробности".
  
   "Позвони по этому номеру, когда приедешь. Я должен идти сейчас."
  
   Телефон разрядился.
  
   Она закончила разговор первой. Это был хороший знак, несмотря на гнев, который это вызвало у него. Он пытался растянуть это до минуты, чтобы испытать ее. Если бы она позволила этому продолжаться более шестидесяти секунд, он бы знал, что не может доверять ей. Тем не менее, досрочное прекращение могло с таким же успехом быть уловкой, чтобы убедить его, что она была искренней. Если это было так, ее ждал большой сюрприз. Он никому не доверял.
  
   Но в ее голосе было отчаяние, которое заставило его подумать, что она настоящая, что она не пыталась подставить его, что она была в такой же опасности, как и он. Хотя он объяснил, что хорошая актриса или дуло пистолета в лицо добавило бы этого чувства отчаяния особенно хорошо.
  
   Все это началось в Париже, и теперь его просили вернуться. Его враги уже пытались убить его там, и возвращение казалось отличной идеей, если он мечтал о самоубийстве. Если бы его враг знал, что он прибывает сегодня, аэропорт и железнодорожные станции могли бы быть взяты под наблюдение. Можно было бы создать команды на убийство. Его было бы легко обнаружить. Если бы он выбрался на улицу, он мог бы достать себе оружие из своего сейфа, но это тоже может быть скомпрометировано. Он не мог рисковать, так что это означало отсутствие оружия. Он отправился бы прямо к порогу своего врага, безоружный, облегчая их работу. Это было последнее, что он должен был делать.
  
   Но если был хоть малейший шанс, что брокер знал что-то полезное, то ему нужно было это услышать, каковы бы ни были риски. Оставалось либо это, либо начать бежать и никогда не останавливаться. В глубине души он чувствовал, что это подстроено, и сколько бы он ни думал об этом, он не мог избавиться от ощущения, что идет в ловушку. И идущий в это по собственной воле.
  
   Вернувшись в Париж, он так или иначе выяснил бы, что происходит. Если она говорила правду, так тому и быть; он мог использовать любую информацию, которой она располагала, чтобы решить, что делать дальше. Если бы это была ловушка, то, по крайней мере, он был бы уверен, что он сам по себе. Иначе он был бы мертв, и это не имело бы значения.
  
  
   Два варианта.
  
   Отправляйся в Париж или исчезни навсегда.
  
   Ни одна из перспектив не была заманчивой, но провести остаток своей жизни в качестве мишени ЦРУ представлялось наименее привлекательным.
  
  
  
   ГЛАВА 30
  
  
  
  
  
   Париж, Франция
  
   Суббота
  
   00:09 CET
  
  
   Названный в честь человека, чья жизнь была наполнена такой сложностью, абсолютная простота аэропорта Шарль де Голль всегда казалась Виктору преднамеренной иронией. Даже в лучшем настроении прохождение через это может показаться долгой прогулкой в никуда. Терминал был особенно малолюдным, даже для полуночи, лишь несколько человек с тревогой проверяли табло вылета в поисках новостей о своих задержанных рейсах. На большей части Западной Европы была особенно плохая погода. Либо это, подумал Виктор, либо французские авиадиспетчеры снова объявили забастовку.
  
   Он не видел в аэропорту никого, кого принял бы за тень, но он не мог быть уверен. В аэропорту он был в безопасности от убийства, если не ареста. Там были вооруженные и осторожные охранники, которые без колебаний застрелили бы любого, кто даже выглядел так, как будто мог вытащить пистолет. По крайней мере, без оружия он был в безопасности от них. Как только он оказался в городе, все изменилось бы, если бы к тому времени его не взяли под стражу в полиции. В городе, где убийства происходят ежедневно, его собственные едва ли заслуживают внимания. Хотя он не умер бы легко. Если он шел в ловушку, то, ради блага его врагов, лучше бы его ждал не кто иной, как взвод.
  
   Прохождение паспортного контроля придало ему уверенности в том, что французские власти его не ждали. Стало на одну вещь меньше, о которой стоило беспокоиться. Он по-прежнему был бы осторожен с полицией и службами безопасности, но именно ЦРУ в настоящее время находилось на вершине его радара угроз. Он направился прямо к выходу, не потрудившись провести какое-либо контрнаблюдение. Если за ним наблюдали люди, он не собирался трясти их всех, и чем больше времени он проводил взаперти, тем легче ему было выполнять их работу. Его лучшим шансом было попасть в Париж как можно быстрее. В городе он мог слиться с пейзажем, исчезнуть.
  
   Он без происшествий добрался до выхода и прошел через автоматические двери, полностью ожидая, что его пристрелят в ту же секунду, как он выйдет наружу. Небо над головой было черным, тучи сердитыми, клубящимися. Пронизывающий ветер впился в его плоть, это была почти внутренняя атака. Дождь лил ровно и сильно. Виктор увидел капли дождя, падающие на землю, как град пуль.
  
   Снаружи было меньше дюжины человек, но любой из них мог быть таким же убийцей, как и он. Он зашел слишком далеко, чтобы повернуть назад сейчас. Он сделал свой выбор, хороший или плохой, и он собирался довести его до конца. Но никто в него не стрелял, никто даже не смотрел ему в глаза. Если ему и суждено было умереть, то не здесь, под дождем.
  
   Прошло пять дней с момента нападения в Париже, и он никогда бы не поверил тогда, что вернется до истечения недели. Но за это время многое произошло. Царапины на его щеке почти исчезли, но грудь все еще болела, а на руках и запястьях были струпья. Виктор не был уверен, сколько жизней у него осталось. Он сел в такси и сказал водителю отвезти его в Париж, в ближайший ломбард.
  
  
   "Ни один не будет открыт".
  
   Виктор потянулся к ремню безопасности. "Просто найди одного".
  
   Они въехали в город, Виктор молчал, несмотря на попытки водителя вовлечь его в разговор.
  
   "Не возражаешь, если я закурю?" - Спросил Виктор.
  
   Водитель покачал головой.
  
   Казалось, прошло много времени, пока машина не остановилась у обочины. В магазине было зарешеченное окно с сеткой, усиленная дверь. Две буквы на его желтой неоновой вывеске были черными.
  
   Виктор сказал водителю подождать и зашел внутрь. Он вышел пять минут спустя, на несколько сотен евро легче, но тяжелее обычного ножа Nimravus с черным лезвием tanto длиной четыре с половиной дюйма, двумя разблокированными мобильными телефонами с предоплатой и автомобильным зарядным устройством. Он осмотрел нож в магазине, проверяя его остроту и баланс под пристальным взглядом тощего владельца. Виктор забрался на заднее сиденье такси и попросил водителя подключить первый телефон.
  
   "Мы недалеко от бара?"
  
   Водитель улыбнулся в зеркало заднего вида. "Вот так, не так ли?"
  
   "Да", - ответил Виктор. "Так и есть".
  
   Водитель отвез его в ближайший бар. Он сел недалеко от перекрестка. Дорога снаружи была запружена людьми и машинами.
  
   "Отведи меня к другому".
  
   Водитель посмотрел на него, но Виктор ничего не сказал. Следующие два такта он также пропустил. Четвертый был на тихой улице, без ближайших перекрестков.
  
   "Лучше?" - спросил водитель.
  
   Виктор потянулся за своим бумажником.
  
   В баре он купил водку и сказал растерянному бармену, что ему нужно одолжить немного скотча. В туалетной кабинке он приклеил нож острием вверх к коже нижней части спины. Он заправил обратно только переднюю часть своей рубашки. Было приятнее быть вооруженным. Теперь, по крайней мере, он мог бы взять некоторых из них с собой.
  
   Он воспользовался телефоном-автоматом в баре. Линия подключилась всего после нескольких гудков.
  
   "Вы у Де Голля?" - были первые слова брокера.
  
   "Я нахожусь в городе".
  
   "Запишите это", - сказал брокер. "Я встречу тебя там".
  
   "Нет, ты приходи и познакомься со мной". Виктор назвал ей адрес бара. "Если тебя не будет здесь через тридцать минут, все, что ты найдешь, это пустой стакан".
  
   "Подожди секунду; это не так, как это работает. Ты приходишь ко мне."
  
   "Мы играем по моим правилам, или я вылетаю следующим самолетом. Решай."
  
   Пауза. Затем: "Хорошо".
  
   "Надень что-нибудь красное".
  
   Он повесил трубку.
  
   Бар был полупустым, только серьезные любители выпить, которые выглядели так, словно провели там много времени. Он знал, что его заметили как постороннего, но это было не важно, никто здесь не собирался лезть из кожи вон, чтобы добровольно поделиться информацией с властями. Большинство были слишком заняты тем, что ковырялись в своих мозгах, чтобы даже вспомнить его.
  
   Виктор заплатил за выпивку и вышел на холод. Он посмотрел в обе стороны улицы. Налево дорога вела в промышленный район; направо она направлялась к перекрестку с автострадой. Он не мог видеть указатель на метро и не думал, что она придет пешком. Вдалеке завыли сирены, но шум дождя казался громче.
  
   Он перешел дорогу и нашел переулок, откуда мог наблюдать за входом в бар. В такой момент он обычно вынимал свой пистолет, вставлял патрон в патронник и снимал с предохранителя, прежде чем засунуть его за пояс спереди, слева от пряжки ремня, где он мог быстро добраться до оружия. Но у него не было оружия, только нож. Было бы недостаточно, если бы они послали команду на уничтожение, но это было лучше, чем ничего.
  
  
   У него было какое-то укрытие от ветра и непрекращающегося ливня, но дождь все еще настигал его, и холод все еще покалывал его кожу. Виктору было все равно. Это было великолепно.
  
   Замерзший, мокрый, но все еще живой.
  
   Он стоял ровно двадцать минут и выкурил одну восхитительную сигарету к тому времени, когда белое такси подъехало к бару и высадило высокую женщину, стоящую на обочине, облако выхлопных газов исчезало в воздухе вокруг нее. Она была одета в серое пальто длиной до щиколоток. Темные волосы, собранные сзади в хвост, выбивались из-под шерстяной шляпы. Вокруг ее шеи был обернут бордовый шарф.
  
   Брокер.
  
   Она воспользовалась моментом, чтобы взять себя в руки, и вошла в бар. Он был удивлен, что такси высадило ее прямо у места назначения, еще больше удивлен, что она вошла, даже не проверив обстановку. Либо она понятия не имела, что делает, либо играла роль того, кто этого не понимал.
  
   На улице не было никаких признаков команды по уничтожению, дорога свободна, звуки машин слышны только вдалеке. Мужчина шел по улице с собакой, но Виктор не обратил на него внимания. Слишком много изоляции вокруг живота. Собака была доберманом, и мужчина изо всех сил старался держать ее в узде. Команда по уничтожению не стала бы использовать собаку, даже в качестве отвлекающего маневра.
  
   Виктор быстро вышел из переулка, опустив голову, подняв воротник, просто человек, который выбрал короткий путь и которому не терпелось продолжить свой путь. Он погладил добермана перед тем, как перейти дорогу. С другой стороны, он стоял справа от входа в бар, прислонившись спиной к стене. Он держал руки перед собой, поверх куртки, несмотря на холод. Он зажег сигарету и медленно выкурил ее. Он наблюдал за дорогами.
  
   Дверь открылась пять минут спустя. Она вышла в ночь. Прежде чем она поняла, что происходит, он взял ее за руку.
  
   "Сюда".
  
   Он услышал, как у нее перехватило дыхание, но она не сопротивлялась. Виктор повел ее на запад, дальше по улице, и свернул в первый попавшийся переулок. Он прижал ее к стене и обыскал. Она сделала большие глотки воздуха.
  
   "У меня нет оружия".
  
   Ему потребовалось всего несколько секунд, чтобы понять, что она безоружна. Он хотел найти оружие, чтобы он мог использовать его сам. Он вывел ее из переулка.
  
   "Куда мы идем?"
  
   Он не ответил ей, просто продолжал идти, его пальцы крепко сжимали ее руку, ее ноги двигались быстро, чтобы не отставать от него. Он мог видеть, что она смотрит на него краем глаза, но он не оглянулся. Он продолжал пристально смотреть на свое окружение.
  
   Виктор довел ее до конца улицы, ведущей в промышленную зону. Дороги были широкими, чистыми. Вдоль тротуаров тянулись заборы, за которыми стояли фабрики. Некоторые с включенными фарами, другие без. Появилась машина, направлявшаяся к ним. Рука Виктора переместилась к его спине. На расстоянии десяти ярдов, если казалось, что это вот-вот прекратится, он перерезал бы брокеру горло и выбросил бы ее на дорогу перед машиной, прежде чем броситься бежать. В переулке он находил укромное место, устраивал засаду последнему человеку, вонзал нож ему в позвоночник, брал его пистолет, убивал остальных или погибал, стреляя.
  
   Машина не остановилась.
  
   Брокер сказал: "Скажи мне, куда ты меня ведешь".
  
   Он не ответил, но она получила свой ответ пять минут спустя, после того, как они покружили по пустынным улицам. Бар находился дальше по дороге.
  
   "Почему мы вернулись сюда?"
  
   Он провел ее внутрь, заказал выпивку для них обоих и занял столик, самый дальний от двери, рядом со входом в комнаты отдыха. Ранее, на другой стороне, он видел дверь с надписью только для персонала.Где-то на другой стороне должен быть запасной выход, если ему понадобится им воспользоваться.
  
   Его и раньше бросало в дрожь, когда он узнавал, что брокером была женщина, и это бросило его снова сейчас, когда он посмотрел на нее. Она была моложе, чем он мог подумать. Тридцать, может быть, всего двадцать восемь. Это означало, что она была хороша в том, что делала, или они использовали ее, чтобы сбить его с толку. Он не позволил своему удивлению проявиться.
  
   Брокер была такой же мокрой, как и он сейчас, и не выглядела так, будто ей это хоть капельку нравилось. Значит, не оперативник на местах. У нее было худощавое лицо, темные глаза. Она сидела, обхватив стакан пальцами. Она почти не смотрела на него.
  
   "Я никого не приводил".
  
   Виктор почти поверил ей. Его естественная подозрительность не понравилась человеку напротив него. Она была слишком молода, слишком напугана и слишком глупа, чтобы подставлять его. Возможно, она просто была вовлечена во что-то, выходящее за рамки ее понимания, и отчаянно нуждалась в его помощи. У него не было планов делать это, если это также не помогло ему. Или, может быть, он ошибался. В любом случае ее шансы на выживание не выглядели хорошими. Он положил руки на стол.
  
   "Почему ты заставил меня вернуться в Париж?"
  
   "Кто-то пытается убить нас обоих".
  
   Было искушение быть саркастичным, но он устоял. "Из-за понедельника".
  
   Она покачала головой. "Работа в Париже - это не то, что ты думаешь". Она оглядела бар. "Нам не стоит здесь разговаривать".
  
   Она так нервничала, что не могла усидеть на месте, проверяя дверь каждые несколько секунд, как будто видела это движение в фильме. Она привлекала слишком много внимания.
  
   "Хорошо", - сказал он. "Где?"
  
   "У меня есть квартира на востоке города. Это безопасно."
  
  
   Виктор скептически поднял бровь.
  
   "Я остаюсь там со вчерашнего дня", - объяснила она. "Никто не знает, что я там, иначе меня бы уже убили".
  
   Это было хорошо поставленное очко.
  
   Виктор допил свой напиток. "Отведи меня туда".
  
  
  
   ГЛАВА 31
  
  
  
  
  
   01:35 CET
  
  
   "Вот мы и пришли."
  
   Брокер взглянула на него, прежде чем повернула ключ и открыла дверь. Она не могла этого знать, но от ее следующего действия зависело, убьет он ее прямо сейчас или нет. Она вошла внутрь. Если бы она сказала или хотя бы жестом пригласила Виктора зайти внутрь первым, он бы свернул ей шею, зная, что это ловушка. Но она этого не сделала. По крайней мере, на данный момент она осталась жива.
  
   Ее здание было довоенным, семиэтажным, безликим и нуждалось в некотором ремонте. Возможно, когда-то это выглядело неплохо, но те времена давно прошли. Квартира была немногим больше, чем пустой оболочкой, только самая базовая мебель и приспособления, просто оформленные. Типичная недорогая аренда в центре города. Брокер щелкнул выключателем и вышел в центр комнаты.
  
   Виктор выключил свет и закрыл за собой дверь. Она развернулась на месте. В полумраке он мог видеть страх, который отразился на ее лице, когда она неправильно поняла действие. Виктор проигнорировал ее, подошел к столу, который стоял у стены, и включил лампу, повернув ее так, чтобы она не отбрасывала их силуэты на тонкие занавески.
  
   Он стоял к ней спиной на мгновение дольше, чем ему было нужно, давая ей, казалось бы, хорошую возможность попробовать что-нибудь. Он прислушивался к движению, к смене опоры, которая выдала бы ее. Она ничего не сделала. Он почти хотел, чтобы она это сделала, просто чтобы он знал наверняка. Виктор повернулся к ней лицом.
  
   "Меня зовут Ребекка", - сказала она.
  
   "Мне все равно". Брокер снова начала что-то говорить, но он оборвал ее. "Будь спокоен".
  
   Виктор осмотрел комнату, изучая светильники, розетки, под столами - проверяя на наличие жучков. Он обыскал остальную часть квартиры. Там была скудная кухня, ванная комната, спальня с двуспальной кроватью. На крошечный балкон можно было попасть из кухни. Он должен был действовать быстро, на всякий случай, если время было проблемой. Он ничего не нашел.
  
   Она стояла точно на том же месте, когда он снова вошел в гостиную. Там были двухместный диван и кресло, которые она могла бы выбрать, чтобы сесть, но она этого не сделала, ее нервы были явно очевидны. Это был хороший знак.
  
   "Я собираюсь тебя обыскать", - сказал он.
  
   "Что? У вас уже есть ..."
  
   "Сними свое пальто".
  
   "Ты думаешь, на мне прослушка?" Зачем мне это?"
  
   "Сними свое пальто".
  
   Тон Виктора не изменился, но его взгляд требовал повиновения. Ее рот был открыт, как будто она собиралась протестовать, но она ничего не сказала. Она расстегнула длинное пальто и сбросила его с плеч. Она посмотрела на Виктора.
  
   "Встань вон там и вытяни руки".
  
   Она подошла к столу, в дугу света лампы. Она подняла руки так, чтобы они были на уровне ее плеч. Ее тень была крестообразной на стене.
  
  
   Виктор стоял перед ней. Она была высокой женщиной на скромных каблуках, всего на пару дюймов ниже его. У нее была оливковая кожа, темные глаза, средиземноморье где-то в ее крови. Он мог видеть намек на тренировку в том, как она стояла, как держалась. Может быть, военный, но он угадал интеллект. В ее глазах был страх, но этот страх был контролируемым. Он мог видеть крошечное, быстрое изгибание кожи на ее шее. Быстрый, но не слишком.
  
   На ней были темные джинсы, не обтягивающие, но и не свободные, темный кардиган поверх кремовой блузки. Элегантная повседневная обувь, преуменьшающая ее внешний вид, но все же позволяющая носить обувь скорее стильную, чем практичную.
  
   Он провел ладонями по внешней и нижней сторонам ее рук, вниз по спине, по бокам туловища и центру груди, не заботясь о том, что она вздрогнула, когда он прикоснулся к ее груди в рамках поиска. Он присел на корточки, чтобы проверить ее талию и ноги, прежде чем снова встать.
  
   "Сними свои ботинки и джинсы".
  
   "Нет, забудь об этом. Я не буду этого делать."
  
   "Ты будешь, если не хочешь, чтобы я запустил руку тебе в нижнее белье".
  
   Она была ошеломлена, уставилась на него, ее глаза были полны отвращения. Он выдержал ее взгляд, не выказывая никаких эмоций. Договариваться было не о чем. Она бы сделала то, что он ей сказал. Через мгновение он увидел, как сопротивление покидает ее, и она медленно кивнула. Сначала она сняла обувь, затем отвернула голову, чтобы не смотреть на него, расстегнула джинсы и спустила их с бедер. Они упали к ее ногам.
  
   "Отойди от них".
  
   Она сделала.
  
   "Встань, расставив ноги немного дальше".
  
   И снова она сделала, как было велено.
  
   Виктор пристально посмотрел на нее на мгновение. "Повернись".
  
  
   Она медленно повернулась на месте.
  
   "Хорошо", - удовлетворенно сказал он. "Одевайся".
  
   Виктор отошел и встал сбоку от окна гостиной, спиной к стене. Брокер подтянула джинсы и снова надела туфли. Он был смущен, обнаружив, что наблюдает за ней, пока она одевается. Он отвернулся, прежде чем она заметила.
  
   "Теперь ты счастлив?" - спросила она, когда была одета.
  
   "Не совсем", - тихо ответил Виктор. "Я нарушил больше правил, чем могу сосчитать, придя сюда, так что лучше бы то, что ты хочешь мне сказать, стоило того."
  
   "Иначе что?" - с вызовом спросил брокер. "Ты убьешь меня?"
  
   "Да".
  
   Это была не просто угроза, и Виктор видел, что она это поняла. Произошло немедленное изменение в ее позе, опускание плеч, смещение веса, инстинктивное изменение языка тела, которое говорило врагу, что нет угрозы, нет вызова, нет необходимости в насилии. Он видел, что, хотя она, возможно, заранее убедила себя, что сможет справиться с ним, она быстро выясняла, насколько ошибалась.
  
   Брокер спросил: "Как тебя зовут?"
  
   Вопрос вывел Виктора из равновесия. "Прошу прощения?"
  
   "Я спросил, как мне тебя называть? Тебя всегда называли Тессеракт в нашем-"
  
   "Почему Тессеракт?"
  
   "Я не знаю, это просто кодовое имя", - ответила она. "Итак, как мне тебя называть?"
  
   "Тебе не нужно меня как-то называть", - сказал Виктор.
  
   "Хорошо".
  
   "Расскажи мне, что ты знаешь".
  
   "Это компания, которая хочет твоей смерти".
  
   Она передала информацию так, как будто это было огромным откровением. Выражение его лица не изменилось.
  
  
   "Ты уже знаешь", - заявила она, удивленная.
  
   Он кивнул.
  
   "Но как?"
  
   "Если вы ожидали, что я буду шокирован, мне жаль вас разочаровывать. Я не стоял без дела с тех пор, как это началось."
  
   "Что еще ты знаешь?"
  
   "Я здесь не для того, чтобы отвечать на твои вопросы. Пока давайте придерживаться того, что вы знаете."
  
   Брокер кивнула и скрестила руки на груди. "Это должно сработать в обоих направлениях".
  
   "Я не помню, чтобы соглашался на что-то в этом роде".
  
   Она уставилась на него на мгновение, как будто обдумывала особенно удачный ответ. Но он сломил ее волю, и вместо этого она просто сказала: "Это ЦРУ хочет твоей смерти, потому что именно ЦРУ тебя наняло".
  
   Лицо Виктора ничего не выражало, но в его голове был беспорядок из вопросов. "Откуда ты это знаешь?" Он обнаружил, что ему очень не нравится задавать ей вопросы.
  
   "Потому что я раньше работал на них", - ответила она.
  
   "Привык?"
  
   "Они тоже хотят моей смерти".
  
   "Объясни".
  
   "Они убили мой контроль и освободили меня. Они хотят моей смерти так же сильно, как и тебя."
  
   "Что насчет флешки?"
  
   "В этом есть что-то, чего они хотят. Информация, очевидно."
  
   "Информация о чем?"
  
   "Я не знаю".
  
   "Тогда какой от тебя толк?"
  
   "Спроси меня о чем-нибудь другом и узнай".
  
   "Кем был человек, которого я убил?"
  
   "Андрис Озолс".
  
  
   "Я не спрашивал его имени. Кем он был?"
  
   "Бывший офицер российского военно-морского флота".
  
   "Этого не было в досье."
  
   "Тебе не нужно было знать".
  
   Мышцы на его челюсти на мгновение напряглись. "Что он делал в Париже?"
  
   "Продаю диск кому-то".
  
   "Кто?"
  
   "Я не знаю".
  
   "Тебе не нужно было знать?"
  
   "Думаю, что нет".
  
   "Что насчет карты памяти? Ты можешь расшифровать это?"
  
   "Оно у тебя есть?" - спросил я.
  
   "Нет", - сказал он.
  
   "Но у вас это где-то есть?"
  
   "Ты можешь расшифровать это?"
  
   "Может быть. Но я не узнаю, пока не попробую. У меня есть друзья в агентстве, которые-"
  
   "Не вариант", - сказал он, и у него тут же возникла идея. То, о чем он до сих пор не задумывался.
  
   Она видела, как он думал. "Что это?"
  
   "Ничего", - сказал он. Он сменил тему. "Значит, они хотели, чтобы я получил диск до того, как он попадет в руки покупателя?"
  
   "Да".
  
   "Я предполагаю, что в тот момент его было бы значительно сложнее достать. Покупатель, должно быть, слишком хорошо защищен или кто-то, кого они не осмелились убить."
  
   "О ком ты думаешь?"
  
   Виктор держал свои мысли при себе. "Почему ЦРУ просто не сделало этого, зачем использовало меня? И зачем потом пытаться убить меня?"
  
   "На эти два вопроса есть один и тот же ответ." Брокер сделал шаг вперед. "Но я не могу быть уверен".
  
  
   "Тогда почему я тебя слушаю?"
  
   "Потому что у тебя нет выбора".
  
   Виктор был удивлен ее словами и еще больше удивлен силой ее тона. Он пересмотрел свое мнение о ее завещании.
  
   "И я тоже", - продолжила она. "Но что я точно знаю, так это то, что они пытались убить тебя, чтобы скрыть операцию. Они не хотят, чтобы смерть Озолса когда-либо возвращалась, чтобы преследовать их."
  
   Виктор слушал, ничего не выражая на лице.
  
   Брокер продолжил: "Если бы план сработал, все, на что кому-либо пришлось бы пойти, - это тело убийцы в номере парижского отеля без малейшего понятия о том, кто вас нанял. В лучшем случае они бы поняли, что ты наемный убийца, ни с кем не связанный. Любая связь между вами и теми, кто заказал смерть Озолса, была бы аккуратно разорвана."
  
   "И это все? Они хотят моей смерти, чтобы скрыть работу, которую я на самом деле сделал? Я не собираюсь афишировать то, что я сделал. По крайней мере, это не лучший способ привлечь новых клиентов."
  
   Виктор понял, что в его голосе было больше эмоций, чем ему хотелось бы показать.
  
   "Верно", - сказала она. "Но они не могли рисковать тем, что тебя схватят и будут допрашивать".
  
   "Я не мог никому ничего рассказать, потому что я ничего не знаю".
  
   "Как бы то ни было, если ты мертв, им не о чем беспокоиться. Связь с теми, кто заказал убийство, исчезнет, когда вы это сделаете."
  
   "Но зачем использовать меня? Почему не какой-нибудь панк? Любой любитель мог убить Озолса. ЦРУ не нуждалось во мне, чтобы делать это."
  
   "Потому что какой-то сопляк не принял бы и доли твоих мер предосторожности. Кто-то другой оставил бы след, по которому можно было бы идти. В то время мне не сказали зачем, но нам нужен был убийца, у которого не было досье, кто-то способный, но по сути не существующий. Им нужен был кто-то невидимый, и ты соответствуешь критериям. Полагаю, ты можешь считать это комплиментом."
  
   "Я польщен".
  
   "Не нужно быть саркастичным".
  
   Виктор проигнорировал комментарий. "И как ты вписываешься во все это? Почему они тоже хотят твоей смерти?"
  
   "Я часть цепочки. Операция провалилась. Ты выжил; они не получили диск; и теперь им нужно обрезать все ссылки, чтобы сделать его чистым."
  
   "Виновен в соучастии?"
  
   "Что-то вроде этого".
  
   "Но они еще не добрались до тебя".
  
   "Я не дал им шанса."
  
   "Зачем именно ты привел меня сюда?"
  
   Брокер отошла от того места, где она стояла, на пару шагов влево. Возможно, нервное возбуждение. Виктор наблюдал за ней. Свет от лампы подчеркивал ее скулы, танцевал на ее полных губах.
  
   "Потому что мы можем помочь друг другу", - сказала она.
  
   "Помогать друг другу в чем?"
  
   "Продолжай дышать".
  
   "Я надеюсь, ты не предлагаешь нам попытаться дать им драйв и молиться, чтобы они оставили нас в покое".
  
   "Конечно, нет".
  
   "Что потом?"
  
   "Мы уничтожаем наших врагов".
  
   Он хотел сказать, куда?Некоторым людям просто не нравилось говорить "убивать". Нелепые эвфемизмы, однако, было неплохо произносить. Он предположил, что это помогало им спать по ночам.
  
   "И как мы собираемся это сделать? Я не могу убить все ЦРУ. У меня не так много патронов."
  
   "Убийство Озолса не было официально санкционировано", - сказал брокер.
  
  
   "Это было строго неофициально, черная сумка старой школы. Кто-то заказал это, люди внедрили это, но более широкая организация об этом не знает."
  
   "Почему ты так думаешь?"
  
   "Есть много разных причин", - объяснила она. "Начиная с того, как ко мне обратились с предложением этой работы. У меня были анонимные телефонные звонки и встречи. Мне не сказали, на кого я работаю или с кем, или над чем именно я работаю. Это вышло далеко за рамки того, что нужно знать. Плюс тот факт, что им нужен был ты, наемный убийца, без каких-либо связей с агентством. Если бы это была работа белых, им не понадобилось бы убивать тебя потом, или меня, или мой контроль, когда что-то пошло не так. Они бы просто использовали своих людей или известных подрядчиков в первую очередь. Кто бы ни стоял за этим действительно не хочет, чтобы остальная часть ЦРУ знала, что они задумали."
  
   "Стрелки, которые устроили мне засаду в Париже", - сказал Виктор. "Они были из частного сектора. Они не знали, на кого работают."
  
   "Именно".
  
   "И у меня дома произошла стычка с американским убийцей".
  
   Он не сказал, где это было. В какой-то степени это не имело значения; он не собирался возвращаться, но излишнее раскрытие личной информации было одной из привычек, которую он не собирался заводить.
  
   "В Швейцарии, я знаю", - сказала она. Тот факт, что она знала, задел его, но он скрыл это. "Это был бы подрядчик, а не оперативник".
  
   Ее голос имел вес, даже если она ничего не объяснила. Он поверил ей. Не нужно говорить ей, что изначально он думал об обратном.
  
   "Ты уже прикончил их стрелков в Париже", - сказала она, добавив к нелепому эвфемизму "Кол". "Таким образом, у них не было особого выбора, кроме как рискнуть использовать кого-то ближе к дому для выполнения работы. Они не смогли бы воспользоваться шансом, что ты можешь исчезнуть, пока они собирают другую неаффилированную команду по исполнению."
  
   Виктор кивнул, принимая оценку. "Это означает, что агентство в целом, по крайней мере, не ищет нас".
  
   "Да, на данный момент. Но в любой момент может случиться что-то, что выведет это на чистую воду. Та кровавая баня в вашем отеле привлекла много внимания. Я уверен, что у законного ЦРУ есть люди, которые этим занимаются. Плюс французы и швейцарцы теперь участвуют в вечеринке. Становится довольно многолюдно, даже без людей, которые хотят нашей смерти."
  
   "Значит, мы доберемся до них раньше, чем они доберутся до нас".
  
   "Именно".
  
   "Но как?"
  
   Она внимательно посмотрела на него. "Так ты на борту?"
  
   "Я думаю об этом".
  
  
  
   ГЛАВА 32
  
  
  
  
  
   01:50 CET
  
  
   Виктор встал так, чтобы, не поворачивая головы, видеть входную дверь и кухню. Брокер наливала себе стакан воды. Он услышал, как она открыла шкаф, затем, четыре секунды спустя, потек кран. Звук воды, бьющейся в металлическую раковину. Если звук не изменится в течение следующих четырех секунд, он пойдет на кухню, чтобы выяснить, что она на самом деле делает. Через три секунды он услышал, как наполняется стакан.
  
   Какая-то часть Виктора говорила ему, что любое время, проведенное с ней, только еще больше компрометирует его. Она подставляла его раньше. Он никогда не мог быть уверен, что она не сделает этого снова. Он знал, что должен просто убить ее сейчас и покончить с этим. Он провел всю свою жизнь, управляя риском, и его часть выживальщика кричала, что это слишком большой риск, чтобы на него идти.
  
   Но оборотная сторона медали имела значительный вес. В одном разговоре он узнал от нее больше, чем за несколько дней в одиночку. И все еще были вещи, которых он не знал или не понимал. Он выслушает то, что она скажет, а затем решит, убивать ее или нет. Не ради мести, которая для него ничего не значила, а для его собственной защиты. Брокер знал о нем слишком много. Она не могла этого знать, но она брала интервью за свою жизнь.
  
   Брокер снова появился. Она сделала глоток воды и поставила стакан на стол. "Куда я попал?"
  
   "Черная сумка".
  
   Она сказала: "Сначала я подумала, что операция была просто несанкционированной. Я не знал, что это было полностью незаконно, иначе я бы никогда на это не подписался. Теперь это помогает нам, потому что это означает, что мы против всего нескольких человек. Пока все остается так, как есть, мы можем что-то с этим сделать."
  
   "Например, что?"
  
   "Если они хотят нашей смерти, чтобы уничтожить связь между ними и убийством Озолса, верно и обратное. Мы преследуем тех, кто это заказал, всех, кто знает об этом. Может быть, два или три человека. Отрежьте голову, и тело умрет."
  
   "Когда ты говоришь "мы", ты имеешь в виду меня, верно?"
  
   "Но я помогу тебе найти их", - сказал брокер. "На данный момент мы не знаем, кто наш враг. У меня был контакт только с одним человеком, моим контролем, и они уже убили его. Но я могу выяснить, кто за этим стоит."
  
   "Как?" - спросил он.
  
   "Мы следуем за деньгами. Вот как мы это делаем."
  
   "Объясни".
  
   "Где есть деньги, там есть и тропа. Деньги от работы в Париже были переведены на твой счет в швейцарском банке с другого номерного счета, который я контролировал. Деньги были переведены на мой счет, как вы уже догадались, с еще одного номерного счета."
  
   "Как это нам поможет? Учетная запись могла быть создана исключительно для убийства Озолса."
  
   "Это не тот случай".
  
   "Как ты можешь быть уверен?"
  
  
   "Я раньше работал на них, помнишь?"
  
   "Я не забыл. К чему ты клонишь?"
  
   "Я хочу сказать, что ты тоже работал на них".
  
   "Нет, не видел". Он хотел выбить из нее правду. "Я фрилансер. Я работаю для частных клиентов. И я не люблю игры. Просто скажи мне."
  
   "Я говорю тебе, что работа с Озолсом была не первой, которую ты делал для них. За последние три месяца ты заключил три других контракта, через меня, для ЦРУ."
  
   "Ты не можешь быть серьезным".
  
   "Ты думаешь, я лгу. Зачем мне это?" Он не смог ответить. "Я был вашим брокером три раза, каждый раз притворяясь другим человеком, разыгрывая другого персонажа. На задании перед этим, в Швеции, вы убили торговца оружием. За некоторое время до этого саудовец. Должен ли я продолжать?"
  
   Виктор отвел взгляд.
  
   "Вот как вы, люди, узнали, где я живу", - сказал он, наполовину самому себе, теперь понимая. "Другие задания были подставными, просто чтобы выследить меня".
  
   "Не совсем. Они были законными целями. Очень неприятные люди, но да, задания были прикрытием для слежки. И потребовалось три интенсивных операции, чтобы собрать одну дерьмовую фотографию. Но мы добрались туда, где ты жил." В ее голосе была такая гордость, что он заскрежетал зубами. "Никто не думал, что это займет так много времени. Ты был лучше, чем кто-либо думал."
  
   Он покачал головой. "Вы, люди".
  
   "Не смей". Она действительно выглядела сердитой. "Ты наемный убийца, помнишь? У тебя нет права судить о том, что делают другие."
  
   Он должен был признать, что она была права.
  
   Она продолжила. "Не думай, что я хочу быть здесь. Меня чертовски тошнит от того, что я нахожусь так близко к кому-то вроде тебя."
  
  
   "Не ругайся".
  
   "Что?"
  
   "Я сказал, не ругайся".
  
   Она впилась в него взглядом. "Не ругаться? Почему, черт возьми, нет?
  
   Между бровями Виктора появилась морщинка. "Это включает в себя богохульство".
  
   Ей потребовалось несколько секунд, чтобы понять, что он говорит серьезно. Она расширила свою стойку. "Давайте проясним это. Ты не указываешь мне, что я могу или не могу сказать."
  
   "Я только что сделал. Привыкай к этому."
  
   Она нахмурилась. "Я думаю, ты забываешь, что я не работаю на тебя над этим. Мы работаем вместе. Это означает, что ты не указываешь мне, что делать или говорить, и наоборот. Ты понимаешь меня?"
  
   Виктор взглянул на часы. "Вы закончили?" - спросил я.
  
   Брокер сделал серию успокаивающих вдохов. Она хотела сказать больше, он мог бы сказать, намного больше. Он мог представить, как она тренируется быть сильной перед зеркалом.
  
   "Вы что-то говорили о денежном следе", - спокойно сказал он.
  
   Она сделала еще один вдох и сглотнула. Выражение ее глаз сказало ему, что она говорила себе бросить это, что он не стоит таких усилий. Прошла минута, прежде чем она, наконец, заговорила, срок, который, как он предполагал, должен был успокоить ее гордость, что она не отступила слишком легко.
  
   Она заговорила. "Деньги, которые были переведены на ваш счет, поступили от меня, которые поступили ко мне с чьего-то другого счета, который, вероятно, получил их от кого-то другого, и так далее. Итак, мы отслеживаем в обратном порядке, от аккаунта к аккаунту, пока не найдем, кто открыл первый аккаунт."
  
   "И ты знаешь, как это сделать?"
  
   "Да".
  
   Он кивнул, почти веря, что она знала, о чем говорила. "Как?"
  
  
   Теперь она сидела, примостившись на подлокотнике дивана. Он услышал скрип дерева, когда она пошевелилась. Она много говорила руками, жестикулируя, подчеркивая, иллюстрируя. Виктор остался стоять, прислонившись спиной к стене рядом с окном, чтобы одновременно наблюдать за ней и за дверью.
  
   "Мы выясняем, кому или чему принадлежит этот первый аккаунт", - сказала она.
  
   Снаружи была суматоха. Какой-то сутенер орет на его собственность. У Виктора было открыто окно, чтобы он мог слушать, не прибудут ли люди.
  
   "Ты это уже говорил. Как нам это выяснить?"
  
   "Из банка".
  
   "Банкиры не распространяют информацию о своих клиентах".
  
   "Ты просто должен знать, как спросить".
  
   "И ты это делаешь?"
  
   Она кивнула.
  
   "И какова моя роль в этом?"
  
   "У тебя его нет. По крайней мере, пока. После того, как я получу информацию, ты воспользуешься ею."
  
   "Звучит просто".
  
   Она пожала плечами.
  
   "И ты уверен, что это сработает, то, что ты предложил?" Это был конец интервью.
  
   Да, она выжила.
  
   Нет, она умерла.
  
   Виктор видел, что она тщательно обдумывает свой ответ. Он внимательно наблюдал за ней. Ее губы на мгновение поджались, и она сглотнула, прежде чем ответить.
  
   "Да", - сказала она сильным, уверенным голосом.
  
   "Хороший ответ".
  
   Она слегка улыбнулась, не понимая.
  
   Он полез в карман и достал флешку. Он взмахнул запястьем, бросил его ей, впечатленный, когда она ловко поймала его в воздухе одной рукой. Хорошие рефлексы и ловкость. Она мгновение рассматривала его, прежде чем вопросительно посмотреть на него. Он видел, что она хотела спросить, почему он солгал, но она ничего не сказала. Она подошла к своему компьютеру и подключила его к боковой панели. Виктор шагнул вперед, чтобы посмотреть. Она вздохнула, когда ее попросили ввести пароль.
  
   "Значит, они не отдали его тебе?" - спросил он.
  
   Она покачала головой. "Я никогда не должен был подойти к этому так близко. Я немного разбираюсь в криптографии, но я не могу сказать, какой это уровень шифрования. Если это низкий уровень, я, вероятно, мог бы сломать его сам за несколько дней с помощью программного обеспечения на моем компьютере. Простая атака грубой силой. Но если бы я перевозил что-то, из-за чего люди были бы готовы убить, я бы позаботился о том, чтобы это было высококачественное шифрование, лучшее, что я мог достать. У моего ноутбука недостаточно вычислительной мощности, чтобы даже поцарапать поверхность такого рода шифров."
  
   "У меня есть знакомый", - сказал Виктор. "Кто-то, кто может помочь расшифровать это. Я подчеркиваю может.Я попробую их, пока ты собираешь информацию по аккаунту."
  
   "Если кто-то и может взломать это, то мой контакт в Лэнгли смог бы".
  
   "Нет. Это ставит его слишком близко к нашим врагам."
  
   "Имеет ли это значение? Если они перехватят его, возможно, они не придут за нами."
  
   "Учитывая их попытки убить меня до сих пор, я не могу представить, чтобы они так легко сдались. И если он попадет к ним в руки, они будут знать, что я отдал диск тебе. Я скомпрометировал себя, встретив тебя. Я не хочу, чтобы они это знали."
  
   "Тогда я попробую расшифровать это сам".
  
   "Я предпочитаю свой путь".
  
   "Мы можем сделать и то, и другое", - сказал брокер.
  
   "Поскольку мы не можем сделать и то, и другое одновременно, я сначала попробую свое".
  
   "Кто сказал, что мы не можем делать и то, и другое одновременно?"
  
  
   "Законы физики. У нас есть только драйв."
  
   Она ничего не сказала. Ее пальцы несколько секунд работали на клавиатуре. Виктор наблюдал за копированием файла с диска на ее компьютер. Это заняло секунды.
  
   "Я никогда не думал попробовать", - обнаружил он, что говорит.
  
   "Зашифрован файл, а не сам диск. Это просто коммерческая карта памяти, носитель, ничего особенного, никакой аппаратной защиты. Теперь ты можешь попробовать свой путь, а я могу попробовать свой."
  
   "И удвоим наши шансы".
  
   Она улыбнулась ему. "Видишь, у нас уже получилась хорошая команда".
  
   Он обнаружил, что смотрит на ее губы. "Остановись прямо здесь", - сказал он, когда снова поднял на нее глаза. "Мы не команда".
  
   "Тогда кто мы?"
  
   Секунду он боролся, думая о том, как описать их, но безуспешно, затем сказал: "Ничего".
  
   Брокер отвел взгляд. "Хорошо".
  
   "Ни у кого из нас не должно быть иллюзий относительно того, почему мы оба это делаем. Ты помогаешь мне только потому, что я тебе нужен. Я помогаю тебе только потому, что в данный момент ты тоже можешь помочь мне." Он избегал говорить, что она нужна ему. "Это конец всему".
  
   "И что произойдет, когда я больше не смогу тебе помогать?"
  
   Потребовалось мужество, чтобы сказать это. Виктор уважал это.
  
   "В этот момент наши пути разойдутся", - сказал он. "И ты меня больше никогда не увидишь".
  
  
  
   ГЛАВА 33
  
  
  
  
  
   Marseilles, France
  
   Суббота
  
   01:59 CET
  
  
   Рид провел ладонью над раковиной. Он не чувствовал жара, но в воздухе слабо пахло горелой бумагой и алкоголем. Он медленно прошелся по кухне, затем прошел в гостиную. Коммуникационное оборудование выглядело по последнему слову техники и было прохладным на ощупь. Он стоял в темноте, видя в тусклом свете города, проникающем в квартиру, и своим собственным естественным ночным зрением. Он направился в спальню, отметив открытый шкаф и выдвижной ящик, разбросанную одежду на кровати.
  
   Он нашел круглосуточное кафе, где заказал черный чай и написал электронное письмо на свой смартфон, объяснив с экономией слов, что цель недавно ушла и в спешке. Он спросил, что ему делать дальше.
  
   Официантка, которая принесла ему чай, хотела пофлиртовать, но Рид притворился, что не умеет говорить по-французски. Она все еще пыталась, несмотря на языковой барьер, и он вежливо проигнорировал ее. Не в первый раз он размышлял о том, что жизнь уродливого человека была бы намного проще. Он допил свой чай с минимумом суеты и продолжил свой путь. Он забронировал номер в прекрасном отеле на берегу моря и отправился пешком, земля была мокрой от дождя, но воздух приятным и прохладным.
  
   Он наслаждался прогулкой, слушая звуки разговоров, смеха и музыки, доносящиеся из баров и клубов. Рид не был ни разочарован, ни раздражен тем, что цель находилась не там, где утверждалось в досье. Не в его характере было проявлять эмоции во время работы. Там была указана вторичная потенциальная точка удара, куда он мог бы нанести удар, если бы пожелал его анонимный клиент.
  
   Всего было пять целей, от которых его клиент хотел избавиться, первую из которых Рид оставил умирать в одном из не самых гигиеничных жилищ Парижа. Помимо исчезновения в Марселе, осталось еще три: один в Милане, один в Лондоне, последний в еще не установленном месте.
  
   Пока еще не было никаких условий о том, как должны были быть уничтожены оставшиеся цели, но Рид гордился тем, что убивал эффективно, тонко и надежно. Это были причины, по которым его наняли, и были причины, по которым он смог взять такую кругленькую сумму за свои услуги. Самоубийства и несчастные случаи были его специальностью, и когда не было возможности для такой демонстрации его талантов, он выбирал другой способ смерти, который не подразумевал убийство.
  
   Временами в работе Рида требовался более прямой подход. Некоторые цели были слишком хорошо защищены, квалифицированы или просто слишком осторожны, чтобы их можно было незаметно устранить. В таких случаях Рид выбирал более подходящие методы устранения, чем те, которые он обычно использовал. Он обнаружил, что обычно вполне достаточно девятимиллиметровой разновидности, но он предпочел заточенную керамику для более индивидуального подхода.
  
   Последняя из перечисленных целей представляла особый интерес для Рида. Имени не было, только кодовое имя, и одно это многое сказало Риду. Этот безымянный человек был наемным убийцей, и, судя по всему, хорошим в этом. Если информация, которую ему дали, была верной, этот Тессеракт убил семерых вооруженных людей, которые пытались устроить ему засаду в отеле, а также избежал еще одной попытки убийства в Швейцарии. Рид должен был восхищаться такими выступлениями, даже если результаты были достигнуты с гораздо меньшим изяществом, чем ему хотелось изображать самому.
  
   Рид с нетерпением ждал убийства этой цели. С другими профессионалами всегда было сложнее всего справиться чисто, но Риду нравился вызов. Как и сам Рид, опытные были почти одержимо параноидальными в том, как они вели себя, и меры предосторожности, которые они принимали, чаще всего были не особенно обширными - не забывая тот маленький факт, что они, как правило, были более чем способны дать отпор. Именно поэтому убивать их было так весело.
  
   Тот факт, что эта добыча обладала мастерством, понравился Риду, который оценивал свои достижения по качеству своих жертв. Он убивал за деньги, будь то банкнота его страны или какого-нибудь частного клиента, но он все еще гордился своим ремеслом. Участие в спортивном убийстве принесло Риду значительное личное удовлетворение, даже если, по самой природе его собственных способностей, такие соревнования были в значительной степени в его пользу. Но истинные способности человека можно было измерить, только выступая против самого лучшего противника.
  
   Рид пересек пустую парковку за рестораном быстрого питания. Запах болезни сердца испортил приятный вечерний воздух. Он просто надеялся, что этот Тессеракт был достаточно хорош, чтобы не попасть в руки властей до того, как Рид догонит его. Это было бы крайне неудовлетворительно.
  
   Шаги.
  
   Ботинки, кроссовки. Множество ног на асфальте позади него, не прилагающих усилий, чтобы скрыть их шум. Не профессионалы.
  
  
   Рид знал, что он увидит, еще до того, как обернулся. К нему подошла банда подростков-хулиганов и дегенератов двадцати с чем-то лет. Они представляли собой смесь рас, почти у всех были бритые головы, одежда представляла собой смесь мешковатой спортивной одежды и поддельных дизайнерских лейблов, дешевых украшений в изобилии и безвкусно.
  
   Они рассредоточились, и он позволил окружить себя, чтобы более храбрые, естественно, столкнулись с ним. Трусы за его спиной его не беспокоили. Некоторые принимали причудливые позы, и если бы Рид не знал лучше, он бы предположил, что у них деформация позвоночника. Он насчитал двенадцать, шесть или семь из которых, как он мог судить по их телосложению, были способны постоять за себя и по их поведению были более чем готовы. Другие не обладали такими же способностями или уверенностью.
  
   "Вы проезжаете через мое королевство", - сказал один по-французски, самый крупный и наиболее вызывающе одетый. "Значит, тебе придется заплатить налог".
  
   Рид выдержал его взгляд. "Поверь мне, когда я говорю, что ты не хочешь этого делать".
  
   Крупный юноша уставился на Рида с чем-то похожим на недоверие, очевидно, не привыкший сталкиваться ни с чем, кроме страха. Полное отсутствие страха в немигающих глазах Рида заставило выражение его лица дрогнуть. Он посмотрел на остальных. Рид знал, что парень зашел слишком далеко, чтобы сейчас отступать.
  
   Он вытащил пистолет из кармана куртки и небрежно держал его в руке. Никелированная "Беретта". Он выглядел так, словно его регулярно полировали, но Рид сомневался, что рабочие части будут очищены с таким же усердием. Парень поднес пистолет к лицу Рида плохой хваткой, держа его горизонтально, чтобы дополнить свое представление о крутости.
  
   " Бумажник, телефон, часы, " потребовал главарь.
  
   Двое других показали свое собственное оружие. Один держал свой револьвер свободно на боку, другой задрал рубашку и положил пальцы на автоматический пистолет, заткнутый за пояс. Рид ничего не сказал, просто немигающим взглядом уставился на человека перед ним, парня, который знал, что он не в своей тарелке.
  
   "Отдай их, черт возьми".
  
   Выражение лица Рида оставалось пустым. "Почему?"
  
   "Что сказать?"
  
   В тот момент, когда замешательство смешалось с тревогой, Рид схватил вытянутую перед ним руку, обхватил левой рукой запястье и резко дернул парня вперед, направляя пистолет в сторону. Он взялся за нижнюю часть трицепса парня свободной рукой и вывернул запястье в захвате, фиксируя руку. Он резко дернул его вниз - против сустава, - ломая руку в локте и образуя перевернутую букву V.
  
   Ружье с грохотом упало на асфальт, и ужасный вопль на мгновение оглушил остальных. Рид отпустил запястье, и парень рухнул. Среди криков ему удалось обрести свой голос.
  
   "УБЕЙ ЕГО НАХУЙ".
  
   Рид прыгнул вперед к другому пистолету, отбил оружие в сторону, когда оно было поднято для выстрела, используя свой импульс вперед, чтобы умножить силу локтя, который он послал в лицо своего врага. Его голова откинулась назад, изо рта брызнула кровь, и парень тяжело рухнул, без сознания, со сломанной челюстью.
  
   Другой юноша, вооруженный пистолетом, попятился, выставив ладони, широко раскрыв глаза и тряся головой. Рид проигнорировал его, услышал щелчок открывающегося ножа, повернулся, отступил в сторону, когда нападавший сделал выпад и перенапрягся в пустоте, спотыкаясь, полностью теряя равновесие, размахивая руками.
  
   Следующий подошел сзади, его ноги скребли по земле. Рид резко развернулся, ударил парня ребром ладони в горло. Он упал, корчась в конвульсиях.
  
   Одновременно вперед вышли еще двое, у одного в руках был охотничий нож с четырехдюймовым острым лезвием, у другого - лом. Лом замахнулся на него первым, слева, целясь в голову. Рид поймал его и руку нападавшего вместе, перенаправил его вниз, используя инерцию движения парня против него, чтобы вывернуть прут из его пальцев и вложить его в руку Рида.
  
   Он ударил локтем в бок юноши, отбросив его назад, юноша задыхался, ребра хрустнули. Рид довел дело до конца, ударив ломом наотмашь по черепу нападавшего. Кровь брызнула на лица в толпе.
  
   Охотничий нож прошел в нескольких дюймах от лица Рида, дикий взмах, неуклюжий. Рид уклонился назад, дождался следующей атаки, использовал предплечье в качестве щита, чтобы отвести лезвие в сторону, а лом выбил ноги нападавшего из-под него. Он вонзил его в лицо парню, раздробив его нос по щекам.
  
   Невысокий юноша с выкидным ножом пришел в себя и закричал, когда снова атаковал, нанеся бешеный удар. Рид увернулся, нанес еще один удар и с силой опустил лом на открытую руку юноши, раздробив кости. Он закричал и выронил нож, запястье и кисть безвольно свисали с середины предплечья. Рид поменял хватку на ломе, взмахнул им вверх, треснув юношу под челюсть, сила оторвала его от ног и бросила обратно на землю бесшумной кучей.
  
   Все было кончено менее чем за семь секунд. Шестеро лежали на мокрой земле, некоторые совершенно неподвижно, другие стонали и корчились. Они все будут жить, но не так, как раньше. Остальные стояли парализованные смесью благоговения и ужаса. Рид мгновение смотрел на них. Он знал, что мог бы взять "Беретту" и расстрелять каждого из них в течение нескольких секунд, но они были просто детьми-идиотами, и двенадцать выстрелов привели бы полицейских. Половина избитой банды привлекла достаточно внимания, не создавая трупов. Кроме того, при существующем положении вещей даже тем, кого он не искалечил , потребовалось бы время, чтобы переосмыслить свою жизнь, и Рид чувствовал почти гордость за эту общественную службу.
  
   Он покрутил лом в руке, прежде чем передать его неохотно получателю. Юноша взял его, морщась, чувствуя, как мокрая кровь и кожа его товарищей по банде прилипли к металлу. Рид расправил куртку и оглядел тех, кому посчастливилось все еще оставаться в вертикальном положении.
  
   "Двигайся".
  
   Они почтительно расступились, чтобы дать ему пройти.
  
  
  
   ГЛАВА 34
  
  
  
  
  
   Центральное разведывательное управление, Вирджиния, США
  
   Суббота
  
   10:49 EST
  
  
   Чемберс вел себя как большая шишка на Холме, и поэтому Проктер руководил брифингом. И Сайкс, и его старый ублюдок-наставник Фергюсон выглядели так, словно у них были долгие недели - особенно Сайкс, хотя он нашел время посетить солярий с момента последней встречи, судя по обновленному оттенку его лица.
  
   Альварес говорил по громкой связи о том, что он узнал о Стивенсоне и его таинственном работодателе. "Стивенсон допустил несколько грубых ошибок, когда дело дошло до заметания следов", - говорил Альварес. "Он не очень хорошо удалил конфиденциальную информацию со своего компьютера, и нам удалось извлечь некоторые электронные письма с его жесткого диска. Эти электронные письма являются перепиской между ним и его клиентом, к которому никогда не обращались по имени. Это человек, который передал Стивенсону чемодан, полный наличных, которые он положил в свой банк.
  
   "В электронных письмах они договаривались о встрече, чтобы передать деньги. Место этой встречи, а также время и дата были зашифрованы, но мы выяснили, что Стивенсон встречался со своим клиентом в Брюсселе чуть менее трех недель назад."
  
   Морщины на лбу Фергюсона углубились. "Ты взломал код?"
  
   "Нет, в этом не было необходимости", - ответил Альварес. "Стивенсон проделал за нас тяжелую работу. В другом месте на его жестком диске мы нашли фотографии встречи, на которых Стивенсон запечатлен с другим мужчиной, его клиентом, возле кафе в центре Брюсселя."
  
   Проктер наклонился вперед. "Какого рода фотографии?"
  
   Фотографии с камер наблюдения. Похоже, Стивенсон был ненадежным парнем, и с ним был кто-то еще без ведома его клиента. Вероятно, один из других семи мертвых парней, но мы не знаем наверняка. На фотографиях указано название кафе, они датированы по времени. Я бы предположил, что Стивенсон сделал фотографии в качестве своего рода страхового полиса на случай, если что-то пойдет не так."
  
   "Знаем ли мы что-нибудь о человеке, с которым он должен был там встретиться?" - Спросил Проктер.
  
   "У нас было несколько четких снимков, на которых он прибывает и уходит, поэтому мы провели его через распознавание лиц, но нам не повезло. Нам действительно повезло после улучшения других фотографий. Мы установили название компании по прокату автомобилей, которой пользовался работодатель Стивенсона. Я связался с компанией, и оказалось, что на момент встречи отсутствовала только одна машина этой конкретной марки, модели и цвета."
  
   "Так кто же он?" - Спросил Проктер.
  
   " Себастьян Хойт, " сказал Альварес через громкоговоритель на столе, - голландский бизнесмен и генеральный директор небольшой финансово-консалтинговой фирмы, расположенной в Милане. В тот день я зарегистрировал рейсы в Брюссель и из него, и Хойт прилетел и вернулся в тот же день."
  
   "Отличная работа", - сказал Проктер. "Что мы знаем об этом Хойте?"
  
  
   "Не так уж много", - ответил Альварес. "Но это только начало. Он частный бизнесмен, это очевидно. Я уже коротко поговорил с нашими людьми в Италии и попросил их начать копать."
  
   "Я тоже свяжусь с итальянцами", - добавил Проктер. "Я хочу знать все, что можно знать об этом человеке, и я хочу знать быстро".
  
   "Раньше, в восьмидесятые, он был одним из наших активов", - как ни в чем не бывало сказал Фергюсон.
  
   Проктер и Сайкс посмотрели на него.
  
   "Ты уверен?" - Спросил Проктер.
  
   "Я должен на это надеяться", - ответил Фергюсон. "Раньше он был одним из моих активов".
  
   "Расскажи мне больше".
  
   Фергюсон кивнул. "Он опытный юрист из богатой семьи, но он имеет дело с некоторыми очень неприятными людьми. Он вел дела с коррумпированным офицером советской армии, когда я знал его. Он снабдил меня информацией о Красной Армии в целом - о методах подготовки, вооружении и тому подобном. Взамен я позволил ему уйти от ответственности за посредничество с оружием, которое он делал для офицера. В основном поставлял АК и РПГ в Африку."
  
   "И чем он занимался с тех пор?" - Спросил Проктер.
  
   Фергюсон пожал плечами. "Я не знаю. После падения Стены он был нам не очень нужен, не то чтобы я мог продолжать платить ему из того, что осталось от моих бюджетов. Я ожидаю, что он все еще будет заниматься тем, что у него получается лучше всего, торговать незаконными товарами, оружием, людьми, информацией. Если у него есть своя фирма, он прошел долгий путь; и если он все еще работает, то он либо стал законным, либо был достаточно умен, чтобы не попасться и не наступить никому на пятки."
  
   "До сих пор", - холодно добавил Проктер. "У нас есть досье на этого клоуна?"
  
   Фергюсон кивнул.
  
   "А как насчет твоих личных файлов?"
  
  
   "Я достану их для тебя".
  
   " И Альварес, " сказал Проктер.
  
   "Да, сэр".
  
   "Я слышал о Джоне Кеннарде. Мне жаль."
  
   "Я тоже".
  
   "Я не встречался с ним, но мне сказали, что он был хорошим человеком. Что с ним случилось?"
  
   "Не в то время, не в том месте. Ему просто не повезло."
  
   Фергюсон и Сайкс сидели совершенно неподвижно.
  
   В коридоре перед комнатой для брифингов Сайкс ждал, когда выйдет Фергюсон. Пульс Сайкса участился, и ему было трудно не выглядеть так, будто он сам обделался. Фергюсон остался, чтобы перекинуться парой слов с Проктером, и Сайксу нужно было немедленно проконсультироваться с ним. Альварес был всего в шаге от Хойта. На десятом варпе дела шли из рук вон плохо.
  
   Прошло около пяти минут, прежде чем Фергюсон наконец появился через мгновение после здоровяка, но Сайксу это могло показаться пятью часами. Он вытирал пот со своего лица по меньшей мере три раза.
  
   Когда Проктер был вне пределов слышимости, Сайкс придвинулся ближе к Фергюсону.
  
   "Прежде чем ты что-нибудь скажешь, " начал Фергюсон, " сделай вдох и возьми себя в руки".
  
   Сайкс сделал вдох, но даже если бы он сделал еще сотню, он не думал, что чудесным образом успокоился бы. "Нам крышка", - сказал он.
  
   "Это ваше профессиональное мнение?"
  
   Сайкс никогда не видел Фергюсона по-настоящему взволнованным, и сейчас он не выглядел взволнованным. "Как ты можешь оставаться спокойным в такое время?"
  
   "Потому что, в отличие от тебя, это не мое первое внеклассное занятие", - сказал Фергюсон. "И у меня тоже есть пара таких". Он положил руку на свои яички.
  
  
   "Что, черт возьми, там произошло?" Прошептал Сайкс. "С каких пор у тебя отношения с Хойтом?"
  
   "С тех пор как всегда".
  
   "Почему, во имя всего святого, ты мне не сказал?"
  
   "В этом не было необходимости".
  
   "Нет необходимости? Что случилось со всем этим дерьмом о том, чтобы убедиться, что мы не были связаны с кем-либо еще, вовлеченным в эту операцию?"
  
   "У нас не было выбора, кроме как использовать Хойта. Нам нужны были киллеры, которых не было в досье ЦРУ, и я не знаю о вас, но я не знаком со слишком многими из них. Хойт, однако, связан в таких кругах. Он был необходим для успеха наших целей. Тот факт, что он был моим предыдущим сотрудником, не имел к этому никакого отношения."
  
   За исключением того, что Альварес теперь напал на его след. И, следовательно, на нас."
  
   "Мы не могли знать, что Хойт доставит деньги Стивенсону лично. Я бы подумал, что он должен был быть более осторожен."
  
   Сайкс уставился на Фергюсона. "Жадность заставляет людей забывать об осторожности".
  
   Фергюсон проигнорировал тон Сайкса. "И мы не могли знать, что Стивенсон окажется настолько параноиком, что сфотографирует их встречу. Это то, что в этом бизнесе мы, взрослые, называем невезением."
  
   "Случай благоприятствует подготовленному уму", - сказал Сайкс с еще одним оттенком сарказма.
  
   "Действительно", - согласился Фергюсон, и Сайкс не был уверен, то ли он не заметил тона, то ли просто игнорировал его. "Вот почему у нас есть Рид. Пусть он вылетит ближайшим возможным рейсом в Милан и разберется с Хойтом."
  
   "Вероятно, он снова охотится за Ребеккой Самнер".
  
   "Хойт гораздо более срочный".
  
   "Но что насчет Альвареса?"
  
  
   "Он не двинется на Хойта, пока не узнает о нем все, что только можно знать. У Рида будет достаточно времени, чтобы сотворить свою магию."
  
   "Ладно, но зачем тебе вообще понадобилось рассказывать им все это дерьмо о Хойте там? Конечно, вы могли бы подождать, вместо того чтобы приближать их на один шаг к разгадке этого дела."
  
   "Слушай меня внимательно и учись. Я рассказал им о Хойте, потому что к завтрашнему или послезавтрашнему дню они бы узнали, что он был моим активом, несмотря ни на что. Такой актив, о котором не забывают в спешке. Как бы это выглядело, если бы я забыл упомянуть об этом? Слегка подозрительный не совсем объясняет это."
  
   "Что, если девушка не будет поблизости? Рид уже однажды упустил ее в Марселе."
  
   "Я хорошо осведомлен об этом. После того, как Рид разберется с Хойтом, он сможет разобраться с Самнером. У тебя есть еще одна потенциальная точка удара?" Сайкс кивнул. "Так что не беспокойся об этом. Даже если она не останется на месте, она не полевой оперативник, она не останется в живых надолго."
  
   "Я надеюсь, что нет".
  
   Сайкс прислонился к стене и тяжело вздохнул. Он почесал затылок.
  
   "На вас оказывается давление, мистер Сайкс?" - Спросил Фергюсон.
  
   "На самом деле, да", - ответил Сайкс. "Я не рассчитывал на всю эту чушь".
  
   "Добро пожаловать в ЦРУ", - с горечью сказал Фергюсон.
  
  
  
   ГЛАВА 35
  
  
  
  
  
   Санкт-Петербург, Россия
  
   Суббота
  
   16:23 по московскому времени
  
  
   Когда Виктор приземлился, было минус четырнадцать градусов по Фаренгейту, и короткое ожидание такси за пределами аэропорта было мучительным. Он попросил водителя отвезти его в лучший отель, который знал водитель, и включить обогреватель. Водитель пробормотал, что было достаточно жарко, но Виктор протянул ему двадцать долларов, чтобы он посмотрел в зеркало заднего вида, и он щелкнул переключателем на максимум.
  
   Такси увезло его вглубь города. Он видел Санкт-Петербург как город контрастов. Новые современные небоскребы капитализма стояли рядом с ветхими строениями советской эпохи, а между ними, несколько не к месту, стояли величественные здания исторической России, пережившие войну. Погода не изменилась. В разгар лета здесь могло быть так же жарко, как в Мадриде, но в разгар зимы было трудно найти более холодное место на планете.
  
   Отель был дорогим по сравнению с петербургской нормой, что делало его вполне приемлемым для Виктора. Он забронировал номер на неделю, но намеревался остаться максимум на несколько дней. Он всегда считал, что лучше, если служащие отеля знали как можно меньше о его планах. Другое такси отвезло его на восток, где он указал водителю, как добраться до бара, затерянного в одном из промышленных районов города. Название бара изменилось с тех пор, как он посещал его в последний раз, но он надеялся, что его покровительство осталось прежним.
  
   Он заказал водку и сел в конце длинной стойки, спокойно потягивая ее. Когда он закончил, он махнул бармену, чтобы тот заказал второй напиток. Виктор заговорил с ним на беглом русском с легким украинским акцентом.
  
   "Я ищу Александра Норимова".
  
   Он спросил так, как будто ему было просто любопытно, как будто не имело значения, каким будет ответ, но молодой человек за стойкой заметно напрягся. "Я когда-то знал его", - добавил Виктор, делая вид, что не заметил реакции бармена.
  
   Он покачал головой. "Я не знаю, кого ты имеешь в виду".
  
   "Он все еще владеет этим баром, не так ли?"
  
   "Я не знаю".
  
   Он отдал Виктору его напиток и отошел на другой конец бара. Он достал тряпку и начал вытирать ее, его глаза время от времени косились в сторону Виктора. Две минуты спустя бармен подошел к телефону-автомату и вставил несколько монет. Виктор не мог слышать, что он говорил, и он не мог видеть его губы, чтобы прочитать их. Звонок занял не более сорока пяти секунд, после чего бармен вернулся к уборке бара. На этот раз он ни разу не посмотрел в сторону Виктора.
  
   Хорошо. Он не ожидал, что ему придется долго ждать.
  
   К тому времени, как Виктор закончил смаковать свою третью водку, в бар вошли двое мужчин. Оба были намного выше шести футов и имели телосложение серьезных тяжелоатлетов. У них была типично русская бледная кожа, щеки раскраснелись от холода. Виктор заметил, что их длинные пальто делали больше, чем просто защищали их от морозной погоды в Санкт-Петербурге.
  
   Виктор наблюдал за ними краем глаза, пока ел свои картофельные чипсы. Они подошли к барной стойке и обменялись несколькими словами шепотом с барменом. Он не дал им выпить, но жестом указал в сторону Виктора. Двое мужчин приближались медленно, без трепета, просто высокомерие, вызванное ростом и статусом. Очевидно, они понятия не имели, с кем имеют дело.
  
   Их тени упали на Виктора, когда он повернулся на своем сиденье, откинув голову назад, чтобы посмотреть на них.
  
   "Кто ты?" - спросил один.
  
   В его голосе чувствовался глубокий резонанс, и он говорил с сильным сибирским акцентом. По опыту Виктора, сибиряки были особенно крепкой породой даже среди и без того крепких русских.
  
   "Я друг Александра Норимова".
  
   Сибиряк помолчал секунду, прежде чем ответить. "Кто?"
  
   "Владелец этого бара".
  
   "Он больше не владелец".
  
   "Так ты знаешь, о ком я говорю?"
  
   Крупные мышцы на челюсти сибиряка напряглись. "Норимов умер в прошлом году".
  
   Виктор глубоко вздохнул. "Тогда я ценю, что вы проделали весь этот путь сюда только для того, чтобы сообщить мне это. Ты действительно слишком добр."
  
   Сибиряк остановился, слегка приоткрыв рот, неуверенный, говорит Виктор серьезно или саркастично.
  
   "Чего ты хочешь от Норимова?"
  
   "Какая разница, если он мертв?"
  
   Сибиряк недоверчиво покачал головой, но в его глазах была угроза. "Кем, черт возьми, ты себя возомнил?"
  
   "Я друг Александра Норимова".
  
   "Ты что, глухой? Я говорил тебе, что он мертв. Так что ты зря тратишь здесь свое время."
  
  
   "Я допиваю свой напиток." Виктор указал на пустой стакан из-под водки.
  
   "Ты закончил", - сказал Сибиряк.
  
   "Боюсь, в этом мы не согласны".
  
   Он двигался на удивление быстро для крупного парня, сильно выбив стекло тыльной стороной ладони. Он разбился о стену за стойкой. Все остальные разговоры немедленно прекратились.
  
   На лице сибиряка была самодовольная ухмылка. "Теперь ты закончил".
  
   "Ты собираешься отвести меня к Норимову или нет?"
  
   Сибиряк рассмеялся.
  
   Виктор вздохнул. "Должен ли я понимать это как "нет"?"
  
   "Если хочешь".
  
   "Полагаю, тогда я ухожу".
  
   Он встал. Сибиряк был перед ним, другой мужчина позади. Сибиряк одарил Виктора тяжелым взглядом, от которого Виктор быстро опустил глаза, заставив сибиряка громко выдохнуть, полуулыбаясь, принимая знак подчинения. Он отступил в сторону, чтобы пропустить Виктора. Сибиряк посмотрел на своего напарника и поднял брови. Другой мужчина кивнул в знак согласия.
  
   В этот момент ни один из них не наблюдал за Виктором.
  
   Проходя мимо сибиряка, он поднял левую руку и отбросил ее назад, ударив сибиряка локтем в лицо. Он почувствовал, как нос поддался. Сибиряк хрюкнул, из его ноздрей брызнула кровь. Его глаза наполнились водой. Он прислонился к стойке бара, чувствительность покинула его.
  
   Продолжая свое движение, Виктор развернулся и увидел, как второй парень вытаскивает тяжелый пистолет "Байкал" из кармана своего пальто. Более эффективным было бы, если бы большой русский схватил Виктора сзади, но он этого не сделал, решив вместо этого схватиться за свой пистолет. Его ошибка.
  
   Виктор шагнул вперед в пределах досягаемости мужчины, сводя на нет угрозу пистолета, отбросил оружие в сторону и ударил русского тыльной стороной правой ладони в сторону груди, где было мало мышц для защиты. Ребра треснули. Русский упал, задыхаясь. "Байкал" с грохотом упал на твердый пол. Виктор снова обратил свое внимание на сибиряка, который с трудом поднимался на ноги. Даже с разбитым носом он был быстр, вытащив складной нож из кармана пальто.
  
   Появился клинок, и он бросился на Виктора, который схватил сибиряка за запястье и локоть, фиксируя руку и выкручивая ее. Сибиряк закричал, нож выпал из его пальцев. Виктор отпустил руку и ударил его в живот. Он едва заметно вздрогнул.
  
   Чьи-то руки схватили Виктора за куртку, подняли его с ног и швырнули. Он жестко приземлился, но перекатился, чтобы смягчить удар. Он вскочил на ноги и увидел, что сибиряк уже приближается к нему. Виктор ускользнул от удара, а другой, уклонившись вбок, избежал одного из кулаков здоровяка, позволив инерции сибиряка вывести его из равновесия. Виктор пнул его сзади в колено, и он, спотыкаясь, двинулся вперед. Виктор схватил Байкал с пола как раз в тот момент, когда сибиряк пришел в себя и повернулся.
  
   Два фунта твердой стали в руке Виктора соединились под челюстью парня и бросили его на колени. Второй удар в висок убедил его остаться там.
  
   Виктор сунул руку под пальто сибиряка и вытащил его пистолет из подмышечной кобуры. Он бросил его с другой стороны бара и огляделся. Остальные посетители бара были ошарашены, все молчали, абсолютно пассивны. Ему не нужно было говорить им, чтобы они не создавали никаких проблем.
  
   Виктор ткнул стволом "Байкала" в лицо сибиряка. "Вставай".
  
   Сибиряк выплюнул зубы и сумел подняться на ноги, одной рукой под носом у него текла кровь, другая ладонь прижата к виску.
  
   "Повернись", - приказал Виктор. "Положи лицо на стойку".
  
  
   Сибиряк колебался. Он поднял руки. Виктор схватил его за волосы, прижал лицом к стойке бара, убедившись, что основной удар пришелся на его сломанный нос. Он закричал. Виктор прижал пистолет к основанию черепа мужчины.
  
   "Где Норимов?"
  
   Ответа нет.
  
   Он снова ударил сибиряка лицом о стойку бара, заставив его вскрикнуть во второй раз. "Где он?"
  
   Снова нет ответа.
  
   Виктор приказал: "Ты за стойкой, принеси мне бутылку твоей самой крепкой водки".
  
   Бармен выглядел не старше двадцати, вероятно, никогда раньше не видел оружия. Для него это было явно слишком. Он был слишком напуган, чтобы двигаться.
  
   Виктор направил на него "Байкал". "Сделай это, или я разрисую стену твоими мозгами и получу это сам".
  
   Он не нуждался в дальнейшем поощрении.
  
   Виктор сильнее прижал Байкал к черепу сибиряка. "В твоем пистолете десять пуль, если ты пошевелишься, я выпущу все до одной тебе в лицо. Ты понимаешь?"
  
   Виктор воспринял молчание как согласие. Он отступил назад, оглянулся на большого русского на полу, увидел, как тот корчится, прижав руки к груди, каждый вдох отдается агонией. Он был не в том положении, чтобы что-то предпринимать. Виктор опустился на колени, не сводя глаз с сибиряка, и взял складной нож левой рукой. Он встал на ноги, крутанул нож в ладони так, чтобы лезвие было направлено вниз, и вогнал острие в ухо сибиряка, пригвоздив его к стойке.
  
   Не обращая внимания на его крики, Виктор взял у бармена бутылку водки, проверил, достаточно ли она крепкая, и отошел в другой конец бара. Он снял зубами крышку с бутылки и вернулся к "Сибиряку", разбрызгивая водку по поверхности бара. Когда он добрался до него, Виктор вылил остаток бутылки ему на голову. Сибиряк ахнул, но не пошевелился; даже малейшая борьба оторвала еще больше его уха от лезвия ножа.
  
   Виктор посмотрел на бармена. "Возьми зажигалку".
  
   Сибиряк обрел свой голос. "Нет".
  
   Виктор схватил нож и повернул его, заставив сибиряка завопить. "Заткнись".
  
   Бармен предложил Виктору одноразовую зажигалку.
  
   "Нет", - сказал Виктор. "Отнеси это на другой конец стойки".
  
   Бармен неохотно отошел в дальний конец.
  
   "НЕТ", сибиряк снова закричал. "Пожалуйста".
  
   "У тебя был шанс сделать это легким способом." Виктор прижал "Байкал" к черепу мужчины и запустил пальцы левой руки в волосы сибиряка, сильнее прижимая его к стойке. "Теперь мы сделаем это по-моему".
  
   Большой сибиряк хрюкал и боролся, его огромные руки вцепились в край стойки. Кровь, смешанная с водкой на поверхности бара.
  
   "Ты собираешься сказать мне точно, где я могу найти Норимова, и тебе лучше надеяться, что я тебе поверю." Он посмотрел на бармена. "Зажги это", затем возвращайся к "Сибиряку". "У тебя есть около десяти секунд, прежде чем ты вспыхнешь, как римская свеча".
  
   Краем глаза сибиряк наблюдал, как бармен чиркнул зажигалкой и опустил маленький огонек на стойку. Водка воспламенилась, горя синим пламенем. Он промчался вдоль стойки к широко раскрытому глазу сибиряка.
  
   " Девять секунд. " категорично заявил Виктор.
  
   "Хорошо, хорошо", - закричал сибиряк. "Я скажу тебе".
  
   "Скажи мне сейчас. Семь секунд."
  
   Железнодорожная станция Калари.
  
   "Ты отведешь меня туда?" Четыре секунды."
  
   "ДА".
  
   Виктор отпустил волосы сибиряка и вытащил нож из его уха. Сибиряк отшатнулся назад, его лицо оторвалось от перекладины за секунду до того, как пламя достигло его. Здоровяк споткнулся, потерял равновесие и врезался в стол, сломав его под своим значительным весом.
  
   Мгновение он лежал оглушенный, тяжело дыша среди обломков. Когда он поднял глаза, то увидел Виктора, стоящего над ним.
  
   "Ну", - сказал Виктор. "Чего мы ждем?"
  
  
  
   ГЛАВА 36
  
  
  
  
  
   Zürich, Switzerland
  
   Суббота
  
   13:11 CET
  
  
   Ребекка почувствовала бодрящий холод, когда села в электрический трамвай. Она села сзади, чтобы видеть, кто еще садится, приняв меры предосторожности, которые ее новый партнер, или компаньон, или кем он там, черт возьми, был, подчеркнул. Трамвай доставил ее в финансовый район Цюриха, и она держала свое беспокойство запертым глубоко внутри, когда проезжала по чистым улицам города. Ребекке понравился Цюрих, понравился эффективный подход швейцарцев к своему бизнесу. Это был город, окутанный историей, но он еще не был разрушен туристами. Люди приезжали в Швейцарию работать или кататься на лыжах, а не осматривать достопримечательности.
  
   Она могла бы всю дорогу ехать на тихом трамвае, но паранойя заставила ее сойти и вернуться к себе, периодически останавливаясь, чтобы полюбоваться витринами, чтобы она могла наблюдать за отражениями проходящих мимо людей. Снова, как он сказал ей сделать. Она не увидела никого, кого видела раньше, но она болезненно осознавала, что ее не готовили к такого рода вещам. Кто-то мог следовать за ней всю дорогу из Парижа в смешной шляпе, и она, вероятно, ничего бы не заметила. Когда она взяла под контроль свой страх, она села в другой трамвай и заняла последнее свободное место.
  
   Она уступила его пожилому мужчине с печальным лицом, который сел на Банхофштрассе, и она вышла тремя остановками позже в центре Цюриха. Здесь каждый человек, казалось, был одет как она, и она расслабилась в толпе, ступая немного легче.
  
   Ребекка шла мимо бутиков и кафе, обслуживавших толпу банкиров, которые называли Цюрих своим домом. Банки были повсюду, а там, где банков не было, были финансовые учреждения другого рода, некоторые открыто рекламировали свои услуги, другие были скрыты от прохожих.
  
   Холодный воздух натянул кожу на ее лице, когда она подумала о нем, убийце, имени которого она даже не знала. Она посмотрела на свои часы. Прошло несколько часов с тех пор, как их пути разошлись. У нее уже были сомнения по поводу того, что она делает. И даже если бы она поступала правильно, она не могла доверять ему. Как она могла? Он убивал людей за деньги. Он был настолько бесчестен, насколько это возможно для человека.
  
   Но она надеялась, что его собственное желание выжить было таким же сильным, как и у нее. Он тоже был явно умен, а умный человек в его положении знал бы, что ему придется с ней работать. Ни один из них не смог бы сделать это самостоятельно. Это было, конечно, если ему не удалось расшифровать диск для себя. Может быть, тогда он попробовал бы что-нибудь еще, без нее. Тогда она была бы сама по себе, беззащитная.
  
   Она сделала глубокий вдох, пытаясь мыслить рационально. Она видела его лицо, видела непоколебимую веру в себя в его глазах и абсолютное недовольство тем, что ему нужна чья-то помощь. Он бы вообще не пришел к ней, если бы у него была хоть малейшая уверенность, что он сможет сделать это в одиночку. Она надеялась.
  
   Ребекка купила немного шоколадного печенья в магазине на Парадеплац. Это произвело отличный эффект плацебо и помогло успокоить ее желудок, прежде чем она свернула с главной площади на менее оживленную боковую улицу. Она небрежно поднялась по ступенькам и вежливо улыбнулась швейцару, проходя через вращающийся вход.
  
   Это не было похоже на типичный банк, и в этом был смысл. В гранд-отеле вестибюль выглядел бы более по-домашнему. Она направилась к стойке информации и сообщила свои данные тщательно ухоженному мужчине за ней. Он поднял трубку плавным, отработанным движением и прошептал в трубку.
  
   "Кто-нибудь сейчас подойдет к вам, мадам."
  
   "Спасибо тебе".
  
   Она ждала в одном из прекрасных, но неудобных кресел, подперев подбородок ладонью. Она старалась казаться торопливой, но не беспокойной. Она не сняла пальто, хотя в банке было тепло.
  
   Через несколько минут Ребекка заметила худощавого мужчину в коричневом костюме, идущего к ней, и встала, чтобы поприветствовать его. Они поднялись на лифте, обшитом деревянными панелями, на второй этаж, и она последовала за ним в другую комнату, где Ребекка ввела десятизначный номер своего счета в маленькое портативное устройство.
  
   Мужчина проверил экран для подтверждения и сказал: "Сюда, пожалуйста".
  
   Они прошли мимо двух охранников, и у двери в офис старшего банкира она отказалась от кофе, ее отвели внутрь и снова оставили ждать. Офис был обставлен в классическом стиле и спроектирован так, чтобы излучать богатство и власть. Для Ребекки это было старомодно и не вдохновляюще. Она была современной женщиной до мозга костей. Заставлять ее ждать тоже становилось утомительным, особенно учитывая, что она сказала им, что придет.
  
   Прошло пять минут, прежде чем вошел невысокий, полный мужчина в очках. Он был прекрасно одет в костюм в тонкую полоску, который отчаянно пытался, но безуспешно, скрыть его талию.
  
  
   "Мисс Бернштейн", - обратился он к Ребекке. "Как приятно видеть тебя снова".
  
   Ребекка видела его однажды раньше, чуть более трех месяцев назад, когда был открыт счет для оперативных средств. Казалось, это было целую вечность назад, но парень с избыточным весом, казалось, узнал ее. Или, по крайней мере, притворился, что узнал ее. Она пожала его руку; она была мягкой, теплой и слегка влажной.
  
   "Я тоже рад тебя снова видеть."
  
   Джоэл Маллиат сел в огромное красное кожаное кресло. Он выглядел нелепо - казался карликом из-за своих размеров. Ребекка притворилась, что ничего не заметила, как и во время их первой встречи, и ей стало интересно, сколько других клиентов сделали то же самое.
  
   Ребекка расстегнула пальто и сняла его, медленно повесив на спинку стула, чтобы у Маллиата было время изучить ее спереди и сбоку. На ней был коричневый свитер, который был на размер меньше и облегал ее, как вторая кожа. Под ним на ней был мягкий бюстгальтер пуш-ап, из-за которого ее груди казались на несколько чашечек больше. Эффект обтягивающего свитера, обрызгивающего ее грудь, потряс ее, когда она впервые увидела его. Она надеялась, что на Маллиата подействовало то же самое.
  
   Возможно, это все еще был мужской мир, но Ребекка знала, что у женщин все еще было большое преимущество перед противоположным полом. Чтобы немного крови двигалось на юг, в их мозгах было меньше места для размышлений.
  
   Несколько минут они обменивались любезностями, Маллиат ставил галочки во всех графах списка "очаровательный, но заслуживающий доверия банкир". Ребекка не пыталась прервать шараду и позволила Маллиату перейти к цели визита в его свободное время.
  
   "Я уверен, что вы занятая женщина, мисс Бернштейн", - сказал Маллиат. "Итак, как получилось, что я могу помочь тебе сегодня?"
  
   "У меня небольшая проблема с некоторыми транзакциями, с которой, я надеюсь, вы сможете мне помочь".
  
   Маллиат выглядел встревоженным. "Проблема с транзакцией?"
  
  
   "Ничего из того, что сделал банк. Видите ли, к моему смущению, я, кажется, потерял данные одного из моих клиентов. Одна из моих бывших сотрудниц была, ну, некомпетентна, и я полагаю, что она случайно удалила некоторые файлы из нашей системы, которые мы не смогли восстановить."
  
   "В высшей степени неудачно".
  
   "Таким образом, " продолжила она, " я оказалась в очень трудном положении. Я больше не могу связаться со своим клиентом - очень важным клиентом. Все, что у меня есть, это номер их счета из средств, переведенных на мой собственный счет."
  
   "Я понимаю", - сказал Маллиат, понимая.
  
   Итак, мистер Маллиат. Джоэл. Я был бы бесконечно благодарен, если бы вы могли дать мне контактные данные этого номера учетной записи."
  
   "Мисс Бернштейн, мне очень жаль, но эта информация конфиденциальна, и я бы пошел против своей банковской этики, если бы рассказал вам".
  
   "Я понимаю вашу позицию, но я не прошу у вас информации, которой у меня еще не было. Еще несколько дней назад эта информация была в моей системе. Ты бы просто рассказал мне то, что я уже знал."
  
   Маллиат сочувственно улыбнулся. "Это не относится к делу. Мне просто не разрешают тебе говорить. Я предлагаю вам нанять какого-нибудь компьютерного специалиста для восстановления удаленных файлов."
  
   "Я уже это сделал, но они оказались безуспешными".
  
   "Я уверен, что ваш клиент в конце концов свяжется с вами".
  
   "Я полагаю, что, как и многие клиенты ваших банков, я не занимаюсь бизнесом, в котором существует много коммуникаций между компанией и клиентом".
  
   Она сделала достаточный акцент на ключевых словах, чтобы подтекст был очевиден.
  
   "Я не знаю, что на это сказать", - сказал Маллиат.
  
   "Скажи, что ты поможешь мне. Крайне важно, чтобы я немедленно связался с моим клиентом."
  
  
   "Мне очень жаль, но я просто не могу сделать то, о чем ты просишь".
  
   Тонкий подход не удался, поэтому она сердито встала и подошла к окну, предоставив Маллиату хороший вид на ее задницу, ноги и трехдюймовые каблуки, которые убивали ее ступни. Она обернулась после того, как у него была возможность посмотреть. Она заметила, что его глаза поднялись, чтобы встретиться с ее.
  
   "Это возмутительно", - сказала она, уперев руки в бедра. "Я владелец здешнего аккаунта, и я требую знать, кто перевел сотни тысяч долларов на мой счет. Если вы не окажете мне эту простую любезность, у меня не будет другого выбора, кроме как закрыть свой аккаунт и передать свой бизнес одному из ваших конкурентов."
  
   Она увидела, как Маллиат произвел в уме быстрые вычисления. Ребекка уже знала эту цифру. Менее чем за три месяца на счет поступило почти два миллиона долларов. При таких темпах, за год, это составило бы почти восемь миллионов долларов. Слишком много денег, чтобы потерять из-за чего-то столь незначительного, как имя и адрес.
  
   Маллиат вздохнул и кивнул через минуту. "Ладно", - начал он. "Я помогу тебе, но я не дам тебе того, что ты хочешь знать".
  
   "Тогда ты не помогаешь, и я больше не буду пользоваться твоими услугами. Я хотел бы немедленно вывести все свои средства. Купюрами по сто евро."
  
   " Подожди, " быстро сказал Маллиат. "Что, если я дам вам информацию о бухгалтере, который производил платежи от имени владельца счета? Подойдет ли это?"
  
   Ребекка с трудом удержалась от улыбки. Это было именно то, на что она надеялась.
  
   "Я думаю, так и придется поступить".
  
  
  
   ГЛАВА 37
  
  
  
  
  
   Санкт-Петербург, Россия
  
   Суббота
  
   16:58 по московскому времени
  
  
   Они забрали машину сибиряка. Виктор ехал сзади, сидя прямо за пассажирским сиденьем, чтобы иметь возможность наблюдать за водителем. Машина была черным BMW восьмидесятых годов выпуска со всей отделкой. В салоне воняло застоявшимся дымом, а обивка была темной и в пятнах.
  
   Виктор запер русского со сломанными ребрами в задней комнате бара, сказав бармену отпустить его через час. Если бы он освободил его раньше, то Виктор вернулся бы, чтобы кастрировать его. Виктор мог сказать по мокрому пятну на джинсах парня, что ему поверили.
  
   Они ехали в тишине, глаза сибиряка были прикованы к дороге, везя Виктора по районам города, которые он не узнавал: вдоль улиц выстроились безымянные фабрики, между ними простирались мертвые участки пустоши, а вдалеке от высоких башен поднимался пар, смешиваясь с облаками.
  
   Через тридцать минут машина замедлила ход. Заброшенные склады, пустовавшие годами и оставленные гнить, выстроились по обе стороны улицы. Дорога была неровной, с выбоинами, бордюрами, полными мусора и черной воды. Глаза Виктора встретились с глазами сибиряка на экране заднего вида.
  
   "Мы здесь".
  
   Впереди забор из сетки и ворота разделяли дорогу пополам. Высокий мужчина в каракулевой шапке стоял перед воротами, куря сигарету. Позади него, через забор, Виктор мог видеть длинные низкие здания, темные от загрязнения.
  
   Сибиряк остановил машину в пяти ярдах перед воротами и опустил водительское стекло. Высокий мужчина выбросил сигарету и подошел к машине. Он наклонился и заглянул внутрь, присвистнув, когда увидел разбитое лицо сибиряка.
  
   "Срань господня, Сергей", сказал он. " Еще один ревнивый муж с ломом? Он уже собирался рассмеяться, когда заметил Виктора сзади. "Кто это, черт возьми, такой?"
  
   Виктор заговорил прежде, чем сибиряк успел ответить. "Просто скажи Норимову, что Василий здесь, чтобы повидаться с ним".
  
   Под каракулем лицо высокого мужчины сморщилось в раздумье. Он отошел от машины и достал сотовый телефон, который смутил бы любого западного подростка. Он повернулся спиной к машине, пока говорил. После десятисекундного разговора он убрал телефон. Когда он снова посмотрел на Виктора, в его глазах был страх.
  
   "Продолжай".
  
   Он открыл ворота, и "Сибиряк" въехал на широкое пространство неровного асфальта с лужами грязной воды, смешанной с маслом.
  
   Машина медленно ехала к двум большим заводским зданиям. Ржавый остов железнодорожного вагона лежал на боку вдалеке. Машина свернула в проход между двумя зданиями и остановилась. Справа от Виктора была открыта раздвижная дверь, ведущая на одну из фабрик.
  
  
   Сибиряк указал на дверь. "Вон там".
  
   Виктор вылез из машины, делая вид, что не заметил темную фигуру, притаившуюся на покатой крыше над ним, или ту, что стояла на заводе позади него. Он намеренно замедлял движения, не делая ничего, что могло бы заставить нервного русского без необходимости разрядить свое оружие.
  
   Он подошел к отверстию, не вынимая рук из карманов, несмотря на холод. Внутри он мог видеть корпуса старых электропоездов, наполовину построенных и проржавевших, доминирующих в пространстве. Виктор огляделся вокруг, представляя, что во времена Советского Союза автомобили, построенные здесь, экспортировались за тысячи миль в каждое дружественное государство, и что, когда империя рухнула, железнодорожная станция закрылась, работа просто остановилась, чтобы никогда не начаться снова.
  
   Виктор остановился, увидев, как двое огромных русских выходят из тени и направляются к нему. В своих толстых одеждах и бородах они больше походили на обезьян, чем на людей. Одному на вид было за сорок, в его бороде пробивались тонкие седые пряди. Другой был моложе, его лицо и шея были покрыты шрамами от огня.
  
   У него была штурмовая винтовка АК-74, более поздний вариант печально известного автомата Калашникова. Он не был направлен на Виктора, но то, как человек со шрамом держал его, означало, что его можно было мгновенно перевести в боевое положение. Бывшие военнослужащие.
  
   У пожилого мужчины в руках не было оружия, но не ребра были причиной неправильной тени под его левой рукой. Русский с АК отступил, пока другой приближался к Виктору.
  
   Он медленно расстегнул пальто и вытянул руки под прямым углом к телу. Русский грубо обыскал его, но с усталостью в глазах. Он нахмурился, когда почувствовал "Байкал" в кармане Виктора. Он вытащил его.
  
   "Есть еще какие-нибудь?" он спросил.
  
   Виктор покачал головой. Мужчина все равно обыскал его. Если бы там было какое-либо другое оружие, мужчина нашел бы его.
  
   "Сюда".
  
   Мужчина развернулся и повел Виктора через фабрику, а парень с АК следовал в дюжине шагов позади. В здании было так же холодно и сыро, как и снаружи. В крыше были зияющие дыры, и Виктор был осторожен, чтобы не наступить на лужи, образовавшиеся под ними. Двое русских оба были в ботинках и не заботились о том, чтобы идти по почти ледяной воде. Их тяжелые шаги отдавались эхом.
  
   Когда они достигли дальней стороны фабрики, они остановились. Набор металлических лестниц вел к офисам, которые возвышались над заводским цехом. Виктор заметил одного из людей Норимова на крыше одного из поездов, другой стоял в темноте под офисами. Каждый был вооружен штурмовой винтовкой.
  
   Человек, который обыскивал Виктора, сказал ему подождать и поднялся по металлическим ступенькам в офис наверху. Он вышел через минуту, но не спустился. Он занял позицию на лестнице, теперь вооруженный АК, как и остальные.
  
   Пятеро мужчин с автоматами теперь прикрывали Виктора, каждый расположился так, чтобы они могли стрелять, не рискуя поразить одного из своих. При существующем положении вещей, при всем их желании, у Виктора не было шансов.
  
   Он должен был признать, что они были хороши в том, что они делали.
  
   Дверь кабинета открылась, и вышел Норимов. У него было не так много волос, когда Виктор видел его в последний раз, а сейчас их было еще меньше. То, что осталось, было обрезано всего на несколько миллиметров. Он был высоким мужчиной, с квадратным лицом, широкими плечами, массивными руками. Он выглядел неуклюжим, но Виктор знал, что размеры Норимова обманчивы. Там было спрятано достаточно скорости и маневренности, чтобы преподнести большинству потенциальных агрессоров неприятный сюрприз.
  
   У него было нейтральное выражение лица, глубоко посаженные глаза, затененные густыми бровями. Некогда темная борода теперь была в основном седой, аккуратно подстриженной. Он был одет в черный костюм, выглядя скорее респектабельным бизнесменом, чем безжалостным предпринимателем и бывшим правительственным агентом. Любопытная полуулыбка появилась на лице Норимова, когда его глаза встретились с глазами Виктора, смесь недоверия и осторожности.
  
   " Василий, " позвал Норимов. "Ты застал меня несколько врасплох".
  
   У него был ровный утонченный голос, как и подобало его привилегированному воспитанию.
  
   Виктор вернул полуулыбку. "Ты же знаешь, я люблю появляться на публике".
  
   "Да, да, хочу. Но когда пять минут назад мне позвонили и сказали, что ты здесь, я на самом деле не поверил, что это настоящий ты. Я думал, что в следующий раз увижу тебя на другом берегу реки Стикс."
  
   "Правильно ли я понимаю, что ты не рад меня видеть?"
  
   "Так вот, " сказал Норимов, улыбаясь шире, " я бы так не сказал".
  
   "Тогда что бы ты сказал?"
  
   "Что ваши методы, возможно, были несколько чрезмерными. Тебе не нужно было быть таким грубым с Сергеем и Дмитрием."
  
   "Мне пришлось использовать язык, который они могли понять".
  
   "Ты пробовал русский?"
  
   "Я, должно быть, заржавел".
  
   Норимов хмыкнул. "Они просто присматривали за мной, следили, чтобы меня не беспокоили без необходимости. Нравится проверять телефонные звонки." Он рассмеялся. "В эти дни мне приходится быть осторожнее, чем когда-либо. Если это не мои многочисленные соперники, жаждущие моей крови, то вонючие коррумпированные копы. Я не знаю, что хуже."
  
   "Цена прогресса", - сказал Виктор.
  
   Норимов кивнул. "Сейчас все более жестоко, чем когда-либо. Ты выглядишь по-другому."
  
   "В этом вся идея".
  
   "Операция?"
  
  
   Виктор кивнул.
  
   Норимов улыбнулся. "Раньше ты была красивее".
  
   "Я знаю", - согласился Виктор. "В этом и была проблема". Он на мгновение задержал взгляд русского. "Ты собираешься спуститься оттуда?"
  
   Норимов положил обе руки на перила. "Я вполне счастлив здесь, наверху".
  
   "Ты думаешь, я здесь, чтобы убить тебя?"
  
   Внезапная перемена в лице Норимова сказала Виктору, что он думал именно об этом.
  
   "Я безоружен". Сказал Виктор, держа расстегнутую куртку.
  
   "Я верю тебе", - сказал Норимов. "Но когда тебя раньше останавливало отсутствие оружия?"
  
   Виктор кивнул, принимая замечание и двусмысленный комплимент. "Если бы я хотел убить тебя, " объяснил он, " я бы не стоял сейчас перед тобой. Я хочу поговорить."
  
   Норимов на мгновение задумался. Виктор не сводил глаз с русского, готовый к любой возможности, готовый к жесту руки, который подал бы сигнал охране стрелять. Если бы это случилось, он понятия не имел, что собирался делать. Смерть была бы наиболее вероятным вариантом действий.
  
   "Хорошо", - наконец сказал Норимов. "Давай поговорим".
  
  
  
   ГЛАВА 38
  
  
  
  
  
   17:37 по московскому времени
  
  
   Они были в офисе над заводским цехом. Оно было оборудовано шкафами для хранения документов и полками, как любое законное место ведения бизнеса, а не нервный центр организованной преступной сети. Норимов сидел за простым полированным столом, на котором лежал серебристый ноутбук и стопка бумаг и конвертов. Виктор сел напротив него. Один телохранитель стоял позади него, другой позади Норимова. Прямо за дверью стоял еще один человек. Все были открыто вооружены.
  
   С такой надежной охраной Норимов казался фактически заключенным в своем собственном офисе, и Виктор задался вопросом, как долго это продолжалось. Он также задавался вопросом, осознавал ли Норимов вообще, что он заключенный, которого он сам создал.
  
   "Я приношу извинения за не слишком сердечное приветствие, но вы можете простить мою подозрительность, я уверен", - начал Норимов. "Когда наемный убийца приходит к вам без предупреждения, лучше ошибиться в сторону осторожности, чем в сторону смерти".
  
   "Не употребляй это слово".
  
  
   "Какое слово?" Спросил Норимов, по-видимому, озадаченный. "Ты имеешь в виду киллера? Я забыл, что тебе это не нравится."
  
   "Нет, ты этого не делал".
  
   На лице Норимова появилась кривая улыбка. "Сколько прошло, три года?"
  
   "Четыре".
  
   "Долгое время. Ты здорово постарел."
  
   "Я принимаю свои витамины". Глаза Виктора скользнули по Норимову. "Похоже, ты получаешь достаточно еды".
  
   "Да, вполне. Я наполнился в талии и похудел сверху, " засмеялся Норимов, хлопнув себя по внушительному животу. "Это просто защита от холода, клянусь".
  
   "Как твое плечо?"
  
   Норимов выпустил воздух через нос. Ха, это все еще доставляет мне проблемы. Я ходил к специалисту в Москве только в прошлом году. Он сказал мне, что за лопаткой скопилась жидкость. Я обещаю вам, он воткнул в меня иглу вот такой величины, чтобы осушить ее." Норимов сделал жест, его ладони были на расстоянии добрых двенадцати дюймов друг от друга. "Это не лучше. Несколько недель я выпиваю целую бутылку обезболивающих."
  
   "Это очень плохо".
  
   "Между болью жизни и безболезненностью смерти я с радостью выбираю боль".
  
   "Красиво сказано".
  
   "Спасибо". Норимов наклонил голову. "А ты, Василий, все еще пуленепробиваемый?"
  
   Виктор подумал об огромном синяке у себя на груди и крошечной царапине в центре. "Я бы не хотел говорить".
  
   " Не хочешь искушать судьбу?
  
   "Что-то вроде этого".
  
   Норимов указал. "Раньше ты говорил, что сам творишь свою судьбу".
  
   "Я все еще верю".
  
   "Неважно, насколько ты хорош, насколько ты быстр -"
  
  
   "От пули не убежишь", - закончил Виктор.
  
   Норимов жестом подозвал одного из своих телохранителей. "Принеси нам обоим выпить".
  
   Телохранитель открыл шкаф и достал бутылку скотча и два бокала. Он налил Норимову и Виктору по щедрой порции каждому. Норимов крепко, жадно вцепился в стакан. На его щеках был красный оттенок, под кожей проступали поврежденные капилляры. Раньше он никогда так много не пил.
  
   Норимов поднял свой бокал. "За старых союзников".
  
   "За старых друзей", - поправил Виктор.
  
   Норимов допил свой напиток и одобрительно хмыкнул. Виктор последовал его примеру, но без ворчания.
  
   "Это мило", - сказал Норимов. "Не часто мне удается разделить выпивку с кем-то, кто меня не боится".
  
   "Я удивлен, что кто-то тебя боится".
  
   Норимов рассмеялся. "Да, ну, может быть, не обо мне, но о том, что я мог сделать. Все эти черви, которые работают на меня сейчас, никто из них не знает, кем я был десять или даже пять лет назад. Они думают, что я старый, медлительный. Сомневаюсь, что кто-нибудь помнит, что я когда-либо был другим."
  
   "Я помню".
  
   Они долго смотрели друг другу в глаза. Виктор открыл пачку сигарет и вытащил одну зубами. Глаза Норимова слегка расширились.
  
   "Я думал, ты уволился".
  
   Виктор зажег спичку и поднес ее ко рту. "Я сделал".
  
   "Эти твари-"
  
   "Я знаю", - сказал Виктор. "Так что не говори этого. Я рубил."
  
   "Даже Бонд больше не курит".
  
   Виктор потушил спичку между большим и указательным пальцами и втянул дым от сигареты. Он поднял бровь.
  
   "Кто?"
  
  
   Норимов на мгновение усмехнулся. Его зубы были желтыми. "Какой у тебя счет на данный момент?"
  
   "Я не веду счет".
  
   "Ты привык".
  
   Виктор кивнул. Когда-то это казалось важным.
  
   Русский едко улыбнулся. "Все еще ходишь в церковь исповедоваться в своих грехах?"
  
   Кожа кресла Виктора заскрипела. Он взглянул на свой стакан. "Как долго ты собираешься заставлять меня ждать другого?"
  
   Норимов жестом подозвал своего телохранителя, который быстро наполнил бокалы. Они оба сделали по глотку. "Итак, как продвигается бизнес по убийствам?"
  
   Он на мгновение задумался. "Мне нужны более надежные работодатели".
  
   "Я хотел бы иметь возможность нанять тебя сам. Но я могу содержать четырех хороших людей на моей стороне большую часть года за то, чего мне стоит нанять вас на одну ночь работы. Когда у тебя есть количество, умение не так уж и необходимо."
  
   Виктор не видел необходимости оспаривать это замечание. "В любом случае, в эти дни я беру намного больше".
  
   Норимов громко рассмеялся. "И я уверен, что ты стоишь каждого пенни. Если ты планируешь остаться на некоторое время, я уверен, что все еще мог бы найти тебе работу."
  
   "Даже если бы я хотел, меня слишком долго не было".
  
   "Неважно. Ваша репутация по-прежнему сохраняется, и с ней открываются все двери."
  
   "Я больше так не действую. Такой позор - не более чем постоянное перекрестие прицела."
  
   "Ты знаешь, где я, если когда-нибудь передумаешь".
  
   Виктор кивнул и сказал: "Что насчет тебя, Алек, как дела в "стремящейся империи"?"
  
   "Я единственный честный преступник, оставшийся в этом городе. Видишь, что это мне дает?"
  
  
   Виктор попробовал виски. "Как поживает восхитительная Элеонора?"
  
   Лицо Норимова было жестким. "Мертв", - сказал он легко.
  
   "Что случилось?"
  
   "Она была больна".
  
   "Заболел?"
  
   "Врачи не думали, что это серьезно. К тому времени, когда кто-нибудь понял, было слишком поздно."
  
   "Мне жаль это слышать".
  
   "Спасибо тебе".
  
   "Она была прекрасной леди".
  
   Норимов отвел взгляд. "В конце ее не было".
  
   На мгновение повисла тяжелая тишина. Виктор ничего не сказал. Хотя и неудобно, было бы вульгарно говорить банальности просто для того, чтобы сидеть немного удобнее.
  
   Но тишину нарушил Норимов. "Ты все еще принимаешь все это дерьмо?"
  
   "Больше нет".
  
   Русский выдавил из себя улыбку, затем вздохнул, как будто опечаленный поворотом разговора к неизбежному. "Я предполагаю, что это не светский визит".
  
   "Кто-то пытается меня убить".
  
   Русский улыбнулся. "Разве не должно быть наоборот?"
  
   "Вполне", - согласился Виктор. "Я приобрел несколько врагов".
  
   "Я полагаю, что это постоянная опасность в вашей работе".
  
   "Все несколько сложнее, чем это. Мне нужна твоя помощь."
  
   В выражении лица Норимова было что-то похожее на изумление. "Тебе нужна моя помощь?" Виктор кивнул. "Это, должно быть, серьезно".
  
   "Так и есть".
  
   "Итак, что я могу сделать?"
  
   "Я хочу, чтобы ты навел для меня кое-какие справки".
  
   "Я перестал выполнять для них работу раньше тебя. Я-"
  
  
   "Но ты все еще связан с организацией, не так ли?"
  
   Норимов рассеянно кивнул, действие казалось почти подсознательным.
  
   "Хорошо", - сказал Виктор.
  
   "Что тебе нужно?"
  
   Виктор полез в карман своего пальто. Он делал это медленно, чтобы двое телохранителей не могли перепутать это действие с чем-то другим. Виктор вытащил руку из-под пальто. В его пальцах была флешка.
  
   "На это есть досье. Мне нужно, чтобы его шифрование было взломано."
  
   Виктор положил его на стол, и Норимов поднял его и внимательно рассмотрел.
  
   "Где ты это взял?" - спросил он.
  
   "От бывшего знакомого по бизнесу".
  
   Норимов понимающе поднял бровь. "Расскажи мне, что случилось".
  
   "В понедельник я выполнил контракт в Париже, частью которого было восстановление и доставка этой карты памяти. Когда я вернулся в свой отель, там меня ждала команда по уничтожению. Я хотел бы знать, кто их послал."
  
   Виктор счел разумным не учитывать тот факт, что "кто-то" оказался тем же человеком, который нанял его, который также случайно работал на ЦРУ.
  
   "Париж? Я читал об этом, но никогда бы не подумал, что это ты. Ты не из тех, кто попадает в заголовки."
  
   "На этот раз это было неизбежно".
  
   Норимов наклонился вперед. "Они сказали, что в том отеле были застрелены восемь человек. Все вы?"
  
   "Я убил только семерых", - поправил Виктор. "Еще один заранее. Еще один с тех пор."
  
   "Я думал, ты не считаешь".
  
   Виктор мгновение смотрел на него. "От некоторых привычек избавиться труднее, чем от других".
  
  
   Норимов покачал головой. "Ну, ты все равно не потерял хватку."
  
   Виктор проигнорировал замечание. "Тот, кто пытался меня убить, хотел этот диск. На данный момент это все, что мне остается делать дальше. Если информация об этой штуке стоит того, чтобы за нее убивать, тогда мне нужно знать, что это такое."
  
   "И чего это даст?"
  
   "Может быть, это поможет выследить моих врагов. Может быть, и нет."
  
   "Но почему ты хочешь? Тебя никогда раньше не волновала месть."
  
   "Меня сейчас не волнует месть", - сказал Виктор. "И я никогда этого не сделаю".
  
   "Тогда почему?"
  
   "Потому что они нашли меня".
  
   Норимов выдержал его взгляд и кивнул. "Я все еще знаю людей в организации, компьютерных специалистов, которые, возможно, смогут помочь".
  
   "Спасибо тебе".
  
   "Но то, о чем ты просишь, крайне необычно. Люди будут относиться с подозрением, будут задаваться вопросы."
  
   "Тогда подкупи их. Я покрою любые расходы."
  
   Норимов внимательно посмотрел на него. "Они все еще хотят твою голову, помнишь?"
  
   "Я вряд ли забуду."
  
   "И ты готов пойти на такой риск?"
  
   "Я здесь, не так ли?"
  
   Русский мгновение взвешивал ответ. "Я всегда думал, что для человека, который так старается остаться в живых, ты иногда ведешь себя так, как будто хочешь умереть".
  
   Виктор постарался, чтобы выражение его лица ничего не выдало.
  
   Норимов провел рукой по своей бороде. "Они спрашивали меня о тебе раньше, ты знаешь? Генерал, кажется, его звали Банаров, умер. Самоубийство. Выстрелил себе в голову из собственного пистолета. Они подумали, что это ты, сказали, что могут приютить тебя за городом на той неделе."
  
  
   "Что ты им сказал?"
  
   "Что я не видел тебя годами".
  
   "Они тебе поверили?"
  
   "Кто знает? Я не понравился следователю, я могу сказать вам это просто так. Анисковач его звали. Я взял за правило помнить об этом. Восходящая звезда, я думаю. У него был такой вид, высокомерный, но умный. На самом деле, он напомнил мне тебя." Норимов коротко улыбнулся. "Он принес с собой список трупов длиной с мой член, хотел знать, кого из них ты мог бы убить".
  
   "И ты сказал?"
  
   "Что ты мог убить их всех, насколько я знал, но я сказал ему, что слышал, что ты мертв, так что даже для тебя это было бы непросто. Именно тогда он показал мне твою фотографию, сказал, что это было недавно."
  
   "Куда увезли?"
  
   "Я не мог сказать. Не волнуйся, это была твоя хорошая сторона." Он сверкнул усмешкой. "Однако Анисковач хотела, чтобы ты был банаровым; остальные не имели значения. Он просто пытался разыскать тебя через одну из твоих других работ."
  
   "Он тебе это сказал?"
  
   "Ему не нужно было этого делать".
  
   Виктор кивнул.
  
   " Итак, " начал Норимов, " это вы убили Банарова?
  
   Выражение лица Виктора оставалось пустым. "Я не помню".
  
   Лицо Норимова было серьезным. "Но они делают, Василий".
  
   "Тогда я буду осторожен и не сделаю ничего, что могло бы пробудить их воспоминания".
  
   "И думал ли ты обо мне во всем этом? Я им не нравлюсь такой, какая есть. Как ты думаешь, что они сделают, если узнают, что я помог тебе?"
  
   " Когда это я просил тебя об одолжении?
  
   "Никогда". Норимов сделал паузу. Он долго смотрел на Виктора, прежде чем заговорить. "Ты изменилась".
  
  
   "Я похудела".
  
   "Нет, не это".
  
   "Я старше". Ему не понравилось это говорить.
  
   Русский покачал головой. "Это что-то другое".
  
   Виктор перестал ерзать на своем сиденье.
  
   "Я знаю одно, - сказал Норимов, - что такие люди, как мы, не меняются. Мы приспосабливаемся."
  
   "Необходимость".
  
   "Помнишь, когда я рассказывал тебе о том, что делает тебя особенным?" Он не стал дожидаться ответа Виктора. "Такие люди, как ты, как я, мы либо принимаем в себя то, чего нет у других, и заставляем это работать на нас, либо мы стоим в стороне и позволяем этому уничтожить нас".
  
   "Я все еще верю в это".
  
   "Если я сделаю это для тебя, тогда мы квиты за Чечню".
  
   "Естественно", - без колебаний согласился Виктор.
  
   Норимов медленно кивнул. "Я сделаю, что смогу".
  
   "Спасибо тебе".
  
   "Не упоминай об этом".
  
   "Тебе понадобится копия диска."
  
   Норимов улыбнулся. "Почему, ты мне не доверяешь?"
  
   "Нет".
  
   Улыбка Норимова исчезла, и он пристально посмотрел на Виктора.
  
   Виктор уставился в ответ.
  
   Норимов первым отвел взгляд и подключил флэш-накопитель к своему компьютеру. "Позволит ли это мне скопировать содержимое?"
  
   "Зашифрована информация на диске, а не сама флешка".
  
   Норимову потребовались секунды, чтобы скопировать данные на свой компьютер. Когда передача закончилась, он вытащил оригинал из ноутбука и вернул его Виктору.
  
   "Все сделано. Я скопирую это на диск и передам своим контактам. Я потом удалю это со своего ноутбука, не волнуйся."
  
  
   "Я не волнуюсь", - сказал Виктор. "И будет безопаснее, если мы не встретимся здесь. Вместо этого где-нибудь занят, где-нибудь в людном месте."
  
   На лице Норимова появился румянец. "Как в старые добрые времена?"
  
   "Точь-в-точь как в старые добрые времена".
  
   "Как ты хочешь это сделать?"
  
   "Я позвоню в ваш бар, назначу время и место для встречи со мной. Сколько времени это займет?"
  
   Норимов долго поглаживал свою бороду. Он отвел взгляд. "Если люди, которых я знаю, смогут это сделать, это не займет у них много времени". Он оглянулся. В его глазах было что-то, чего Виктор не мог прочесть. " Самое большее, сорок восемь часов."
  
   Виктор допил свой напиток и встал.
  
   "Тогда увидимся в понедельник".
  
  
  
   ГЛАВА 39
  
  
  
  
  
   Центральное разведывательное управление, Вирджиния, США
  
   Воскресенье
  
   06:05 EST
  
  
   Выражение лица Чемберса было суровым. Она элегантно восседала на своем стуле, слегка наклонившись впереди поставив локти на стол. "Я знаю, что сегодня воскресенье, и я знаю, что еще рано, но я уверен, что все понимают серьезность того, что мы делаем. Кто-то, кого мы очень не хотим видеть лучше вооруженным, мог бы восстанавливать эти ракеты, пока мы говорим. Это выходит за рамки превосходства в вооружении; речь идет о глобальной безопасности. Если эта технология попадет не в те руки, наша способность защищать наши интересы, а также наш потенциал для поддержания мира будут критически снижены. Не думаю, что кто-то за этим столом хочет, чтобы это произошло."
  
   Проктер кивнул в знак согласия. Фергюсон и Сайкс тоже торжественно кивнули.
  
   "Я знаю, что никому из вас не нужны мотивационные речи, чтобы сделать все возможное", - продолжил Чемберс. "Мы все знаем, что часы тикают. Прошла почти неделя с тех пор, как Озолс был убит, а информация украдена. Если мы хотим раскрыть это дело, это должно произойти как можно скорее." Она сделала паузу и посмотрела на Проктера. "Мы хоть немного приблизились к поиску убийцы Озолса?"
  
   Проктер покачал головой. "Альварес идет по следу того, кто нанял Стивенсона и его команду, но, боюсь сказать, мы полностью зашли в тупик в поиске убийцы. Учитывая то немногое, что у нас есть, мы даже не можем установить, является ли он представителем правительства или частного сектора. У нас есть несколько свидетельских показаний, которые не стоят бумаги, на которой они напечатаны, несколько записей с камер видеонаблюдения, на которых запечатлен мужчина, но без лица, без веских вещественных доказательств. Мы разминулись с ним на день в Германии. Вероятно, он уехал в Чехию, но с тех пор мы о нем ничего не слышали.
  
   "Все отделы были вовлечены в это. Каждая станция была проинформирована. Наши люди в поиске по всей Европе. Мы не можем его найти."
  
   Чемберс наморщил лоб. "Значит, он просто исчез?"
  
   "Он может быть прямо у нас под носом, и мы не обязательно его увидим. Мы не знаем, кого ищем."
  
   "Однако у нас должны быть подозреваемые", - сказал Чемберс. "Каких известных убийц нельзя вычислить? Какие разведывательные службы предпринимают подозрительные действия?"
  
   "Даже если мы предположим, что он не является прямым сотрудником службы внешней разведки и что его наняли для этой работы, доказательств которой у нас нет, мы начинаем не с хорошей позиции. В Европе действуют сотни таких парней, может быть, даже тысячи. Мы знаем о крошечном проценте из них, и из них мы можем исключить только еще один небольшой процентиль. Остается огромное количество подозреваемых, о большинстве из которых у нас нет абсолютно никакой информации. И этот парень хорош, давайте не будем забывать. Он иголка в стоге сена наемного убийцы."
  
   Чемберс сняла очки и потерла глаза. "Лучшее предположение о нем?"
  
   "У нас есть администратор, который говорит, что он говорил по-французски как родной, а в Мюнхене сосед сказал, что он говорил по-немецки. Либо он одновременно из Франции и Германии, либо хорошо владеет языками и может быть откуда угодно. До сих пор он пользовался двумя британскими паспортами, так что это может свидетельствовать о том, что он из Великобритании. " Проктер сел прямее. "Мы можем строить догадки до посинения, но я думаю, тот факт, что мы имеем дело с мертвым бывшим российским и советским морским офицером, который пытался продать российские ракеты, говорит мне о том, что убийца, вероятно, из СВР".
  
   "Если это так, то мы никогда не получим эту технологию для себя", - сказал Чемберс. "Москве это бы просто понравилось".
  
   Он кивнул. "Было бы, но на самом деле это не похоже на русских, не так ли?"
  
   "Что ты имеешь в виду?"
  
   "Если этот парень из СВР, тогда это многое объясняет, но кто тогда нанял семерых парней, чтобы убить его после завершения работы? Кто мог знать, что СВР посылает его туда? И застрелить Озолса в переулке довольно просто. В его чае нет полония. Даже не самоубийство. Просто безболезненная казнь предателя на самом деле не в их стиле."
  
   Чемберс заправила волосы за уши. "Я и не подозревал, что у них есть какой-то стиль".
  
   Проктер заметил подобострастную улыбку Сайкса. Он посмотрел на Фергюсона. До сих пор старик почти не произнес ни слова. "Что ты об этом думаешь?"
  
   Темные глаза Фергюсона из-за очков встретились с глазами Проктера. "Я не уверен, приятель".
  
   Старик никогда не использовал настоящее имя Проктера. Это всегда был приятель или приятельница. Проктера это раздражало, граничило с оскорблением, как будто Фергюсон сделал это в знак неуважения, но Проктер сказал себе, что придавал этому слишком большое значение. И даже если бы это было не так, он, черт возьми, не собирался завоевывать репутацию ценного отличника, поднимая этот вопрос или настаивая, чтобы Фергюсон называл его мистер Роланд Проктер.
  
   "Россия - это твоя территория, Уилл", - сказал Проктер, довольный тем, что отплатил за излишнюю фамильярность. Проктер был вполне осведомлен, что Фергюсону не нравилось, когда сокращали его имя. "Являются ли сотрудники СВР вероятными подозреваемыми?"
  
   Фергюсон посмотрел на него и на мгновение задумался. "Это наверняка больше, чем возможность. В конце концов, мы говорим о российской оружейной технологии. Москва сделает все, что потребуется, чтобы защитить свои секреты."
  
   "Ты думаешь, это в их стиле?" - Спросил Чемберс.
  
   "Ты думаешь, это не так?"
  
   "Я не уверен".
  
   "Не думайте, что КГБ не более чем способен или желает казнить Озолса. Если бы они узнали, чем он занимался, то ты действительно думаешь, что они не попытались бы вернуть информацию и замолчать утечку? А предателей всегда наказывают, в какой бы точке мира они ни находились."
  
   Проктер знал, что обращение Фергюсона в СВР как КГБ было наследием времен холодной войны. Для него они были одним и тем же. Фергюсон, возможно, был чем-то вроде героя в те мрачные дни двадцатого века, но ему не удалось усовершенствовать свое мышление. Мир двинулся дальше. Восток и Запад больше не были идеалами, просто указателями компаса.
  
   Проктер продолжил: "Но рисковать последствиями -"
  
   "Какие последствия?" Фергюсон действительно выглядел сердитым. "Если бы у нас не было неопровержимых доказательств, что они стояли за этим, что, конечно, невозможно, самое большее, что мы сделали бы в эти дни, это отчитали бы их. Что мы могли реально сделать? И давайте посмотрим правде в глаза, нам было бы трудно сделать это с невозмутимым лицом. Помните, мы пытались украсть их технологии, что вряд ли является хорошей моральной основой для критики их методов. Озолс был предателем, не забывай. У нас не было бы права бряцать оружием, и им было бы все равно, если бы мы это делали.
  
   "И, позвольте мне напомнить вам, это технология, которую Москва отказывалась продавать нам более одного раза. Кажется, все думают, что из-за гласности медведь потерял свои когти, что пятьдесят лет соперничества сменились дружбой. Это нелепая идея, и я не могу поверить, что Америка так легко ею воспользовалась. Медведь все еще гребаный медведь.Возможно, сейчас он слабее, но это всего лишь означает, что он должен быть более хитрым."
  
   На мгновение в воздухе повисла неловкая тишина. Лицо Фергюсона покраснело. Проктер на мгновение потерял дар речи. Итак, старый ублюдок действительно испытывал некоторое негодование по поводу меняющегося мирового порядка и своего низведенного места в нем. Фергюсон, очевидно, слишком долго боролся с коммунистами, чтобы все это оставить. Это было довольно жалко, на самом деле позор, но чем скорее Фергюсон завершит карьеру, тем лучше.
  
   "Итак, - в конце концов сказал Проктер, - что, по-твоему, нам следует делать?"
  
   Фергюсон сделал успокаивающий вдох. "Хорошим началом было бы выяснить, какого черта русские на самом деле задумали".
  
  
  
   ГЛАВА 40
  
  
  
  
  
   Жуковка, Россия
  
   Суббота
  
   21:04 по московскому времени
  
  
   Полковник Анисковач выбрался из лимузина СВР и кивнул водителю, который закрыл за ним дверь. Гравий хрустел под ногами Анисковача, когда он приближался к фасаду трехэтажной дачи. Он был построен до революции и представлял собой огромное, великолепное здание, защищенное от посторонних глаз высокими соснами, припорошенными снегом. Для здания с двенадцатью спальнями название "Анисковач дача", что означало "коттедж", казалось смехотворно неподходящим описанием.
  
   В городе Жуковка было много таких домов, принадлежавших влиятельным и богатым фигурам России. Некоторые люди называли это московским Беверли-Хиллз. Анисковач никогда не был в Беверли-Хиллз, но он знал об этом достаточно, чтобы понять, что Жуковка была более изысканной из двух. Слуга открыл перед ним входную дверь, и Анисковач шагнул из холода в тепло. Он расстегнул свое длинное пальто и передал его слуге.
  
  
   Внутри дача была еще более впечатляющей, чем снаружи, и Анисковач воспользовалась моментом, чтобы полюбоваться мраморным полом, обшитыми панелями стенами и оригинальными картинами маслом, которые висели на подставках для картин. Он мог слышать слабые голоса, смех и тихую музыку, доносящиеся в комнату откуда-то из другой части резиденции. Это звучало как коктейль или званый ужин, на котором обычно очень скучные гости были достаточно размягчены алкоголем, чтобы, наконец, начать хорошо проводить время. Ему указали на дверь, и он вошел в кабинет. В комнате не было людей, и он стоял в центре, заложив руки за спину, и ждал. Он пытался выглядеть невозмутимым из-за обстановки и случая, но он знал, что его привели сюда, чтобы произвести впечатление, и ему не мешало бы действовать, по крайней мере, в некотором роде, как ожидалось.
  
   На буфете был виден графин с бренди, рядом с ним два бокала, все на серебряном подносе, поставленном для него и хозяина, чтобы они могли выпить во время разговора. По наитию он налил себе стакан, пока ждал. Налить себе выпить без приглашения может считаться особенно грубым, но Анисковач полагал, что его хозяин воспримет это как признак силы и будет впечатлен его уверенностью.
  
   Большинство людей занервничали бы, окажись они в подобном положении, но Анисковач был спокоен, как никогда в жизни. Он проверил свое отражение в овальном зеркале, висящем над камином в комнате. Он порезался, когда брился, всего лишь крошечный порез на подбородке, который, к сожалению, отразился на его внешности, но, как он отметил, придал его поразительным чертам определенную суровую мужественность. У него была челюсть, сжатая, как наковальня, и с его темными, всепоглощающими глазами, он знал, что был самым красивым человеком в своем отделе - и, если он не скромничал, во всей организации. Ему нравилось представлять, что большинство сотрудниц в штаб-квартире испытывали к нему вожделение.
  
   Анисковач услышал шаги в коридоре снаружи, но он притворился застигнутым врасплох, когда голос позади него произнес: "Прости мое опоздание, Геннадий".
  
   Анисковач обернулся и коротко склонил голову. "Для меня большая честь познакомиться с вами, товарищ Прудников".
  
   Мужчина в дверном проеме был высоким и крепко сложенным, на нем был хорошо сидящий смокинг, сбросивший по меньшей мере десять фунтов. Ему было под пятьдесят, но выглядел он моложе на несколько лет. Он дружелюбно улыбался и, по всем отзывам, был очень представительным, но Анисковач знала, что он довольно безжалостен. Это был первый раз, когда он встретился с главой Службы внешней разведки.
  
   Анисковач отставил свой бренди и подошел к своему начальнику. Они пожали друг другу руки, Анисковач позволил Прудникову пожать сильнее, хотя и незначительно.
  
   "К моему сожалению, у нас не было возможности встретиться раньше, полковник Анисковач". Глаза Прудникова скользнули по бокалу с бренди, а затем по графину, и на секунду Анисковач испугался, что обидел его, но Прудников улыбнулся. "Тогда, я вижу, ты любитель выпить - хорошо". Он отпустил руку Анисковач и двинулся, чтобы налить себе большую порцию. "Я не доверяю мужчине, который не пьет".
  
   Анисковач внутренне улыбнулась тому, что так точно оценила ситуацию. "Я склонен согласиться с тобой."
  
   Прудников слегка наклонил голову в сторону Анисковач. "Ты говоришь это потому, что действительно в это веришь, или просто потому, что я твой начальник?"
  
   Анисковач пожал плечами, ничего не показывая выражением лица, пока его изучали. "Немного того и другого".
  
   Глава СВР полностью повернулся и улыбнулся. "Я ознакомился с вашим досье. Очень впечатляет."
  
   "Благодарю вас, сэр".
  
   "Нет нужды благодарить меня за осознание того, что столь очевидно, как моя талия".
  
  
   Анисковач знал, что Прудников надеялся на улыбку, и он не разочаровал.
  
   "У вас была выдающаяся карьера", - продолжил Прудников. "Гордость нашей организации и вашей страны". Он сделал паузу на мгновение. "Я могу сказать, что ты амбициозный человек".
  
   "Да".
  
   "Однажды ты захочешь получить мою работу".
  
   Анисковач кивнул. "Естественно".
  
   Прудников улыбнулся. "Амбиции могут быть положительной чертой; это заставляет нас стремиться к успеху, к победе". Он сделал паузу. "Но это также может быть помехой или даже опасностью, если используется неразумно".
  
   "Пройдет десять лет, прежде чем я смогу получить шанс возглавить СВР", - сказал Анисковач. "Теперь я для тебя не угроза".
  
   "Но откуда ты знаешь, что я тогда уйду на пенсию?"
  
   Надежные источники сообщили Анисковачу, что у Прудникова была дыра в сердце. Его не было бы в живых через десять лет, не говоря уже о том, чтобы руководить СВР в то время. "Я не знаю, сэр", - солгал Анисковач. "Только то, что если бы вы действительно видели во мне потенциальную угрозу, вы бы не привели меня сюда и не поставили в известность о своих опасениях."
  
   "А почему бы и нет?"
  
   "Было бы эффективнее саботировать мою карьеру и лишить меня любого шанса на продвижение, не зная, что за этим стоишь ты. Ты слишком проницателен, чтобы не делать этого."
  
   Анисковач знал, что сделал комплимент незаметно, и Прудников медленно кивнул. "Очень хорошо. Так зачем я привел тебя сюда?"
  
   "Понятия не имею".
  
   "Если бы ты догадался?"
  
   "Как правило, я не догадываюсь". Он быстро огляделся. "Но, судя по тому факту, что мы разговариваем у тебя дома, а не в штаб-квартире, тебе либо нужна моя помощь в чем-то, что ты не можешь доверить своим близким, либо тебе нравится моя компания. Так что, если мое приглашение на вашу вечеринку не затерялось в почте, я думаю, можно с уверенностью сказать, что это не второй вариант."
  
   "Вечеринка у моей жены", - рассмеялся Прудников. "Я был прав насчет тебя, я уже вижу это. Вы совершенно правы, я действительно хочу, чтобы вы сделали для меня кое-что, что мне нужно завершить в строжайшей тайне. Деликатное дело, которое я могу доверить тебе одному."
  
   Анисковач сделал глоток бренди и подождал, пока Прудников продолжит.
  
   "Кое-что привлекло мое внимание, кое-что, с чем ты особенно подходишь для работы". Прудников сделал театральную паузу. "Вы помните обстоятельства гибели генерала Банарова?"
  
   Анисковач почувствовал, как у него участился пульс. "Да".
  
   " И они были?"
  
   "Предположительно, он выстрелил себе в голову после того, как сильно выпил".
  
   "И ты в это не поверил".
  
   "Я верил, что его убили".
  
   "Поверил?"
  
   "Верить", - поправила Анисковач.
  
   "Но вы так и не задержали убийцу".
  
   Анисковач перевел дыхание. "Нет".
  
   "Почему нет?"
  
   "Сначала это казалось самоубийством, и никто не подвергал сомнению это объяснение. Только позже я обнаружил, что профессиональный убийца был замечен в этом районе за неделю до смерти Банарова. Прямых доказательств его причастности не было, но Банаров имел привычку наживать врагов и не был известен как склонный к самоубийству. Я навел кое-какие справки, но поскольку это было домашнее дело, у меня не было полномочий подробно его расследовать. ФСБ не заинтересовалась моей теорией."
  
   "Ты все равно преследовал его, не так ли?"
  
   "Настолько, насколько я был в состоянии. Я верю в тщательность."
  
   "И при этом взъерошил много перьев".
  
  
   "Это просто означало, что я был близок к правде, которую кое-кто не хотел раскрывать. Я всегда подозревал, что убийцу послали кто-то из наших собственных разведывательных служб - либо мы, либо ФСБ, либо ГРУ. Неизвестное сопротивление, с которым я столкнулся во время моего расследования, подтвердило это."
  
   " Действительно, " задумчиво произнес Прудников. "Убийство одного из наших бывших генералов одним из наших имеет потенциально огромные последствия. Никто из нас не хочет возврата к старым недобрым временам, когда мы боялись, что наши собственные коллеги могут замышлять нашу гибель из-за чего-то, что мы сделали или могли бы однажды сделать."
  
   "Вполне".
  
   "Вы говорили с бывшим знакомым этого убийцы в рамках вашего собственного расследования".
  
   "Единственный известный знакомый. Александр Норимов, бывший агент КГБ, затем ФСБ. Теперь он преступник, действующий из Санкт-Петербурга. Он утверждал, что верит, что убийца мертв, пока я не доказал ему обратное. Я хотел бы увести его для более интенсивного допроса, но у меня не было сил сделать это."
  
   Прудников кивнул. "Имя Норимова всплыло снова".
  
   Анисковач был удивлен и заинтригован, но он сделал все возможное, чтобы сохранить бесстрастное самообладание. "В каком контексте?"
  
   "На столе лежит стенограмма телефонного разговора. Прочитай это."
  
   Анисковач подошел к большому столу красного дерева и взял лист бумаги. Он внимательно прочитал это, несмотря на растущее волнение. Закончив, он посмотрел на Прудникова. У него пересохло во рту. "Что ты хочешь, чтобы я сделал?"
  
   "Я хочу, чтобы ты закончил то, что начал. Я хочу, чтобы дело Банаров было закрыто аккуратно и с максимальной осторожностью."
  
   "Почему ты хочешь, чтобы я это сделал?"
  
   Возможно, у Банарова была изрядная доля врагов, но он не был совсем без друзей. Некоторые из этих друзей стали могущественными за время, прошедшее после его смерти, и имеют влияние в нашем правительстве. Его младший брат также высоко поднялся в ГРУ."
  
   "Я слышал".
  
   Прудников продолжил. "В последнее время, и все чаще, я обнаруживаю, что в моей компании поднимается вопрос о Банарове. Я считаю, что отвечать на вопросы идиотов, которые только по счастливой случайности стали моими начальниками, мягко говоря, утомительно. Поскольку именно ваше первоначальное расследование дало им повод задавать такие вопросы, эти стороны проявят большой интерес ко всему, что вы скажете по этому вопросу. Вы были тем, кто первым поверил, что Банаров был убит; вы подтолкнули дело, когда никто не хотел знать. Ваша честность в этом вопросе не подлежит сомнению. Прудников сделал глоток из своего бокала. "Если вы скажете, что этот инцидент разрешен, его, наконец, оставят в покое".
  
   Анисковач на мгновение задумался. Глава СВР просил его об одолжении. Если бы он выполнил это задание с достоинством, он нашел бы Прудникова самым полезным наставником до тех пор, пока его покровительство имело ценность. И когда эта ценность будет потрачена, возможно, эти друзья Банарова или его брата станут лучшими союзниками.
  
   "Мне понадобятся ресурсы", - заявил Анисковач, стараясь, чтобы в его голосе звучал энтузиазм, но не слишком. "Команда, агенты с военным прошлым".
  
   "Ты можешь выбирать людей и снаряжение по своему усмотрению".
  
   Спина Анисковач выпрямилась. "И власть".
  
   "Ты получишь любые силы, которые тебе могут понадобиться. Но есть условие."
  
   "Да?"
  
   "Вы должны быть удовлетворены задержанием убийцы Банарова. Допросите его, да; убейте его, конечно. Но на этом ваше расследование заканчивается."
  
   "Но мы можем узнать, кто его послал, кто приказал убить Банарова. Конечно, в этом весь смысл."
  
  
   Прудников покачал головой. "Я хочу, чтобы эта рана закрылась, а не открылась дальше. Это мое условие. Соглашайтесь, и вы увидите, что ваши запасы в организации быстро приобретают ценность. Откажитесь и ждите, когда представится еще одна возможность такого масштаба."
  
   Анисковач преследовал дело Банарова только как средство создать себе имя. Итак, условие было легко принять. Тем не менее, он с минуту молча стоял, делая вид, что раздумывает.
  
   "Тогда я принимаю это условие", - сказала Анисковач.
  
   Прудников кивнул. "Хорошо".
  
   "Скажи мне, однако, почему ты хочешь, чтобы это было сделано так тихо?"
  
   "Потому что, " сказал глава СВР через мгновение после того, как это стало очевидным, " это я приказал убить Банарова".
  
  
  
   ГЛАВА 41
  
  
  
  
  
   Меридианский лес, Россия
  
   Воскресенье
  
   07:43 MSK
  
  
   Земля захлюпала под ногами Виктора. Лесная подстилка промокла от зимних ливней. Он находился в пятнадцати милях к западу от Москвы, чуть севернее Красногорска, в раскинувшемся Меридианском лесу. Температура была около тридцати градусов, средняя для этого времени года.
  
   Виктор был одет для выхода на улицу в толстые хлопчатобумажные штаны, ботинки и тяжелое пальто в несколько слоев. На голове и ушах у него была черная шерстяная шапка, на руках - утепленные кожаные перчатки. В левом кулаке он держал лопату, в правом - кирку.
  
   В миле к востоку находился один из самых известных загородных клубов России, точная копия тех, что есть на Западе. Здесь были сауны, рестораны, поля для гольфа, бассейн и теннисные корты, а также предлагались беговые лыжи и русская баня.
  
   Виктор въехал на территорию комплекса и отправился по одной из многочисленных лесных троп, обычно оживленных летом, но в зимний сумрак, к счастью, пустых. В это время года в клубе было мало посетителей, и он больше никого не видел поблизости.
  
   Ему нравилось быть в лесу, одному, вдали от других людей. Воздух был влажным, чистым, а запах деревьев, природы - сладким. Он наслаждался временем вдали от стресса цивилизации. Ему было холодно, но ему было все равно.
  
   Четверть века назад он сидел на корточках среди деревьев, похожих на те, что окружали его сейчас, приклад винтовки давил ему на плечо, от веса винтовки у него дрожали руки. Онемевшие руки сжимали оружие. Его указательный палец только что коснулся спускового крючка.
  
   "Не бойся", - сказал его дядя.
  
   Но он был напуган, никогда еще так не боялся. Он не хотел стрелять в лису.
  
   "Теперь спокойно".
  
   Лиса появилась из кустов, обнюхивая носом землю. Его дядя все еще разговаривал с ним, но он не мог слышать, что тот говорил, грохот его сердцебиения заглушал все остальные звуки. Животное двигалось медленно, нюхом пробуя воздух. Виктор не был уверен, смогло ли оно учуять их или нет. Он подумал, что его дядя мог бы сделать с ним, если бы он позволил лисе сбежать.
  
   Он выстрелил.
  
   Последовала короткая красная вспышка, и лиса исчезла из виду.
  
   Казалось, весь мир остановился. Виктор уставился на деревья, где только что была лиса. Он не знал, как долго он смотрел, прежде чем его дядя издал рев, который заставил его выронить винтовку.
  
   "КАКОЙ ВЫСТРЕЛ".
  
   Голос его дяди казался громче, чем был выстрел. "Я не могу поверить, что ты попал в цель. Почему ты не подождал, пока лиса не подойдет ближе?" Его дядя был на ногах, пытаясь разглядеть добычу. Он смеялся. "Я учил тебя так стрелять? Я сделал, не так ли?" Его голос был полон гордости.
  
   Виктор не ответил, не мог. Его сердце билось так быстро, что он думал, оно вот-вот взорвется. Он почувствовал, как чья-то ладонь хлопнула его между лопаток. Это был первый раз, когда его дядя вот так прикоснулся к нему.
  
   Он прищурил глаза и выбросил воспоминание из головы. Он уже не мог вспомнить, какой марки было ружье или какого цвета были его перчатки. С годами деталей становилось меньше, одна за другой. Он надеялся, что однажды забудет и ту ужасную красную вспышку.
  
   После двадцати минут ходьбы он пересек узкий пешеходный мост и от самого северного поста прошел ровно пятьдесят шагов прямо на север, в лес. Он без труда нашел упавший ствол и направился на восток в десяти шагах от его пня. Виктор был по пояс в папоротнике. Под навесом было темно, скудное утреннее солнце едва пробивалось между березами и соснами. Он начал копать.
  
   Это была трудная работа, но он был благодарен дождю, который превратил землю, обычно сильно промерзшую в это время года, в пригодную для работы грязь. Он использовал кирку, чтобы разрыхлить затвердевшую почву под слоем грязи, прежде чем копать лопатой. Примерно в двух футах ниже он осторожно копал, пока не наткнулся на металл. Он соскребал землю, пока не смог увидеть синее полотно.
  
   Он нашел края и соскребал почву, пока не расчистил прямоугольную площадку размером два на три фута. Брезентовый лист был перевязан в центре нейлоновой веревкой. Виктор развязал узел и развернул простыню. Портфель из матового алюминия все еще блестел, хотя и был немного потемневшим от рытья.
  
   Неважно. Виктора не волновал сам кейс, только то, что он защищал. Он вытащил его из ямы и отложил в сторону. Он достал из кармана перочинный нож и зажигалку и использовал одноразовую зажигалку, чтобы разогреть нож. Затем он разрезал водонепроницаемую восковую печать, которая заполняла небольшой зазор, где сходились две половинки футляра.
  
   Виктор открыл футляр, с облегчением обнаружив, что внутрь не попала влага. Оружие было холодным на ощупь, но его можно было собрать, выстрелить в тот же момент и сработать.
  
   Заключенная в скульптурный поролон снайперская винтовка Драгунова. Известен на Западе как СВД Драгунова. Снайперская винтовка. Первый автомат Драгунова был официально принят на вооружение Красной Армии в 1963 году, и ходили слухи, что советские силы специального назначения, Спецназ, испытывали это оружие на американских военнослужащих во время войны во Вьетнаме. Просто старая солдатская сказка, Виктор был уверен. Так было до тех пор, пока он не встретил одного из снайперов.
  
   Винтовка была разобрана на составные части, при этом приклад, ствол, рукоятка и оптический прицел были разделены, чтобы она могла поместиться в кейс стандартного размера. Был также длинный глушитель. Victor's был новейшим вариантом SVD, с прикладом и рукоятками, изготовленными из полимера высокой плотности для уменьшения веса, вместо оригинальной деревянной фурнитуры.
  
   Несмотря на то, что винтовка Драгунова не была такой сложной или точной на дальних дистанциях, как некоторые западные снайперские винтовки, Виктору нравилась из-за ее надежности в любых условиях и продуманной механики.
  
   Как полуавтоматическая винтовка, винтовка Драгунова имела гораздо лучшую скорострельность, чем типичная снайперская винтовка с затвором, хотя большее количество движущихся частей, которые делали винтовку полуавтоматической, также делали ее менее точной, чем винтовка с затвором. Но как полуавтоматическая SVD могла также использоваться в качестве штурмовой винтовки и была оснащена обычными металлическими прицелами и байонетным креплением именно для такого использования.
  
   Советская философия производства оружия заключалась в простоте использования и надежности, а не в точности, и Виктор обнаружил, что в идеале было много достоинств. От оружия, которое на полигоне побеждало в мире, было мало толку, если оно не работало в условиях поля боя.
  
   Там было два магазина для Драгунова. В каждом было по десять патронов калибра 7,62 × 54 мм, которые, как правило, могли нанести значительный урон любому, кому не повезло оказаться на их стороне. У Виктора было два типа боеприпасов для винтовки: первый представлял собой стандартный свинец, заключенный в медную оболочку, вторыми были патроны API.
  
   Бронебойно-зажигательные патроны были изготовлены из прочной стали с полым сердечником. Внутри сердечника находился небольшой фосфорно-зажигательный заряд, который воспламенялся, когда пуля попадала в цель - обычно в топливный бак автомобиля.
  
   Виктор закрыл футляр и снова полез в отверстие за большой кожаной спортивной сумкой, которая была под футляром для винтовки. Стиснув зубы, Виктор вытащил его из ямы.
  
   Внутри, в водонепроницаемом мешке, был набор припасов и снаряжения, большинство из которых Виктор проигнорировал. Он достал пистолет "Глок", глушитель, пачку американских долларов толщиной в три дюйма, дополнительные патроны как к винтовке, так и к пистолету и российский паспорт. Все отправилось в карманы его куртки.
  
   Затем водонепроницаемый мешок был снова завязан, спортивная сумка закрыта и опущена обратно в землю. Он снова наполнил ямку и выровнял ее, прежде чем засыпать место, где он выкопал, сухим папоротником. Вернувшись на парковку загородного клуба, он положил металлический портфель в багажник и захлопнул его.
  
   Он надеялся, что зря потратил время.
  
  
  
   ГЛАВА 42
  
  
  
  
  
   Милан, Италия
  
   Воскресенье
  
   21:33 CET
  
  
   Себастьян Хойт тратил деньги так быстро, что считалось удачей, что его компания каждый год приносила небольшое состояние. Будучи единственным владельцем небольшой, но очень прибыльной консалтинговой фирмы, Хойт осуществлял свои деловые интересы в широком спектре областей. В них он почти всегда выступал в качестве советника, брокера или посредника. Он торговал в основном информацией, информацией, которую он собирал в одной области и продавал в другой. Информация, как он давно обнаружил, была одним из самых ценных товаров в мире, и, кроме того, оказалось, что ею легче всего торговать.
  
   Он консультировал мафию по частным инвестициям, чтобы максимально использовать их деньги. Он помог коррумпированным судьям в Восточной Европе открыть банковские счета для выплат. Он связал торговцев оружием с африканскими боевиками. Он снабжал путешествующих ближневосточных бизнесменов доступом к девушкам по вызову, алкоголю и наркотикам. Он был посредником в сделках между наемными убийцами и их клиентами. Пока у Хойта был доступ к людям, которым нужна была информация, и к тем, кто мог ее предоставить, его банковский счет оставался здоровым.
  
   Предложение, которое он просматривал, показалось ему бессмысленно скучным, поэтому он сделал перерыв и обратил свое внимание на итальянскую газету на своем столе. Это было пару дней назад и содержало небольшую историю о стрельбе в Париже, которая его заинтересовала. В статье обсуждалось то немногое, что с тех пор обнаружила полиция, и были названы имена некоторых погибших. Одним из погибших был американец Джеймс Стивенсон, наемный убийца из Брюсселя, с которым Хойт несколько раз вел дела.
  
   Одним из последних начинаний Хойта было выступать в качестве посредника между неназванным клиентом и американским наемником. Хойт заключил с американцем несколько контрактов, и ни один клиент никогда не жаловался на услуги Стивенсона. Итак, когда его попросили нанять убийцу, который мог бы собрать команду, Хойт поступил так, как поступал множество раз до этого. Он не ожидал, что наемный убийца будет убит в результате массового убийства в центре Парижа, которое попало в заголовки новостей вплоть до Италии.
  
   Было жаль, что Стивенсон мертв, но только потому, что Хойт потерял легкий источник дохода. Просто на всякий случай, он отправил нескольких своих подчиненных по следу, чтобы посмотреть, смогут ли они что-нибудь разузнать о случившемся. Его репутации не пошло бы на пользу, если бы Стивенсон плохо выступил. Пока что сверхоплачиваемые и недостаточно талантливые простаки, работающие на Хойта, не дали ему ничего сверх того, что он прочитал в газетах. В этом случае казалось, что отсутствие новостей было хорошей новостью.
  
   Тем не менее, Хойт уже несколько дней ожидал сообщения от разозленного клиента, но пока ничего не поступило. Он не был чрезмерно обеспокоен этим. Природа такого бизнеса означала, что дела могли пойти плохо, и пойти плохо публично. Клиент, очевидно, понимал это, или, возможно, наемный убийца был убит после завершения работы, так что клиенту было все равно. Любой исход устраивал Хойта. Он не знал, в чем заключалась эта работа, и был рад этому факту. Было легче спать по ночам, когда ему не приходилось думать о грязных последствиях своих незаконных сделок. Стыдно потерять источник дохода, но лучше сохранить свою репутацию.
  
   То последнее конкретное деловое соглашение было неприлично прибыльным. Клиент предложил кошелек на 200 000 долларов, из которых Хойт передал американскому наемнику всего 128 000 долларов. За несколько электронных писем и восхитительный день в Брюсселе Хойт лично прикарманил 72 000 долларов. Если он округлил оплачиваемые часы до семи рабочих дней, что, как он знал, было очень щедро, то получилось 10 285 долларов в час. Даже для Хойта это был исключительно хороший показатель. Если бы только все деловые сделки могли приносить такое удовлетворение.
  
   Он открыл нижний ящик, достал маленькую черную деревянную коробочку и поставил ее на свой стол. Из коробки он достал сложенный вручную бумажный конверт. Он высыпал немного кокаина на стол и провел по нему линию лезвием бритвы. Это было по-никарагуански высшего качества, лучшее, что можно купить за деньги, - настолько мелко нарезанное, что его не нужно было больше измельчать. Используя серебряную трубку, предназначенную как раз для такого момента, Хойт понюхал наркотик.
  
   Он откинулся на спинку стула, закрыл глаза, зажимая ноздри. Господи, это было так приятно. Он воспротивился повторению очередной реплики и убрал коробку с кокаином. Хойт гордился своей сдержанностью. Пришло время отправляться домой. В офисе больше никого не было, поэтому он направился к лифту в полумраке. Его корпорация, хотя и была высокорентабельной, была небольшим предприятием и состояла всего лишь из него самого, его личного помощника, пяти аналитиков и секретаря в приемной. Все они работали в шикарных офисах Хойта в центре Милана.
  
   Хойт жил в Италии так долго, что мог легко сойти за местного. Десятилетия, проведенные под средиземноморским солнцем, придали его коже темный загар, а по-итальянски он говорил свободно. Его естественно темные волосы и глаза способствовали иллюзии. Если бы его спросили, откуда он родом, он бы ответил, что из Милана. Хойт любил Италию - землю, культуру, язык, людей. Это просто идеально соответствовало его вкусам. Возможно, это было не лучшее место для ведения бизнеса, но с годами он обнаружил, что его местоположение дает много преимуществ. Имея клиентов как в Западной, так и в Восточной Европе, Африке и на Ближнем Востоке, Италия служила прекрасной централизованной операционной базой.
  
   До его таунхауса было недалеко на машине. Хойт жил один, никогда не был женат. Ему нравились женщины, но идея однажды потерять половину всего, чем он владел, не соответствовала его трудовой этике. Внутри Хойт приготовил себе большой бокал мартини и наполнил ванну. У него был соблазн позвонить конкретной проститутке, которая делала языком нечто особенное, что ему особенно нравилось, но он, вероятно, слишком устал для чего-либо подобного. Несколько напитков, ванна и постель были всем, что ему было нужно. Завтра должен был быть еще один напряженный день.
  
   Он сильно зевал к тому времени, как допил второй мартини и залез в ванну. У него был неприятный привкус во рту, который он списал на большое количество кокаина, которое он употребил в течение вечера. Он лежал, положив голову на сложенное полотенце и закрыв глаза, задаваясь вопросом, какого черта он так устал. Он, конечно, допоздна ложился спать каждую ночь в течение недели, но все равно высыпался вдоволь. Я становлюсь старше, напомнил он себе.
  
   Успокоительное, которое он неосознанно подсыпал в мартини, гарантировало, что через пятнадцать минут он крепко спал, что он не слышал, как открылась дверь ванной или к нему приблизились очень тихие шаги.
  
   Тень упала на его бессознательное лицо.
  
   Рид присел на корточки рядом с ванной, достал из внутреннего кармана пиджака большой кожаный бумажник и положил его на бедро. Он расстегнул бумажник и достал маленький стеклянный медицинский пузырек и шприц для подкожных инъекций. Он отвинтил крышку и поставил флакон на пол, прежде чем снять пластиковую защитную оболочку со шприца. Он оценил вес Хойта не более чем в 180 фунтов, поэтому, подняв флакон обратно, он вставил иглу через мембрану и набрал восемь сантилитров раствора хлористого калия в поршень.
  
   Рид осторожно взялся свободной рукой за челюсть Хойта и открыл ему рот. Он поместил иглу под язык Хойта и протолкнул кончик в язычную артерию. Медленным, плавным движением он ввел раствор в кровоток Хойта.
  
   Он посмотрел на свои часы. Было 11:05 вечера. Со спокойной деловитостью Рид собрал свои вещи в том порядке, в каком он их вынимал, и встал. Он вымыл шейкер для коктейлей Хойта, чтобы избавиться от любых следов успокоительных, прежде чем поставить полупустую бутылочку с рецептом рядом со стаканом Хойта. Затем Рид вышел из дома тем же путем, каким вошел, ничего не потревожив и никем не замеченный.
  
   Хлорид калия вызовет остановку сердца примерно через три минуты и убьет Хойта еще через две. Затем химическое вещество распалось бы на отдельные молекулы калия и хлора, которые естественным образом обнаруживаются в организме после смерти, гарантируя, что патологоанатом не найдет следов яда в организме Хойта. Был шанс, что след от иглы может быть обнаружен, если будет проведено полное вскрытие, но без признаков нечестной игры шансы на то, что это произойдет, были чрезвычайно малы.
  
   Если бы Хойт пережил сердечный приступ, что было возможно, хотя и маловероятно, он все равно бы умер. Нападение оставило бы его в сильно ослабленном состоянии, и он был бы не в состоянии предотвратить утопление в ванне. Это займет не более двух минут, судя по плохому физическому состоянию Хойта.
  
  
   В своей арендованной машине Рид достал смартфон из бардачка и составил сообщение, подтверждающее успех операции. Он посмотрел на свои часы и подождал, пока стрелки не покажут 11:12 вечера, прежде чем нажать отправить.
  
   Рид любил быть точным.
  
  
  
   ГЛАВА 43
  
  
  
  
  
   Санкт-Петербург, Россия
  
   Понедельник
  
   13:57 по московскому времени
  
  
   Виктор с портфелем в руке прогуливался сквозь толпы русских в торговом центре, одетых в плотные одежды, защищающие от холода, с которым не могли полностью справиться даже обогреватели торгового центра. Виктор поднялся на эскалаторе на верхний уровень, одной рукой в перчатке держась за резиновый поручень, когда он поднимался. Он передвинул леденец языком с одной стороны рта на другую.
  
   Из телефона-автомата он позвонил в бар Норимова и сообщил ответившему бармену место и время. Затем он направился к главной лестнице и поднялся по ступенькам на верхний уровень парковки. Парковка была в основном пуста, только дюжина или около того автомобилей, припаркованных под небом над головой. Он вдохнул свежий воздух, наблюдая, как его дыхание образует густые облачка влаги. Он был слишком сосредоточен, чтобы чувствовать холод. Его пульс был совершенно ровным.
  
   Служебная дверь была заперта на висячий замок из нержавеющей стали, который едва замедлил его. С другой стороны Виктор поднялся по металлическим ступенькам на настоящую крышу, на один этаж выше верхнего уровня парковки. Небо было почти безоблачным, яркое ноябрьское солнце заставляло его щуриться. Он достал из нагрудного кармана солнцезащитные очки и надел их. Он переместился к краю крыши, протискиваясь вокруг больших вентиляционных труб, выступающих изнутри здания. Шум вентиляторов боролся с порывом ветра.
  
   Виктор выглянул за край, увидел внешнюю парковку шестью этажами ниже него; в это время дня она была наполовину заполнена машинами. Он повернулся, присел на корточки и поставил портфель на крышу. Он отпер его и открыл крышку. На сборку СВД и калибровку прицела с учетом расстояния до земли ушло меньше минуты. Затем он выбрал магазин со стандартными патронами и зарядил его. Виктор сосал леденец, пока ждал, сопротивляясь желанию хрустнуть.
  
   Он увидел, как тот же черный BMW, на котором он ездил два дня назад, въезжает на парковку. Он медленно проехал и нашел парковочное место недалеко от центра, в десяти ярдах от билетного автомата, как было указано. Мгновение спустя задняя боковая дверь открылась, и Норимов выбрался наружу. Через оптический прицел Виктор наблюдал за ним, когда он подошел к билетному автомату.
  
   В машине был по крайней мере один из людей Норимова, водитель, но могло быть и больше. С позиции Виктора он не мог видеть через окна, но он сомневался, что Норимов приехал бы с менее чем полной машиной. Поблизости может быть даже другая машина, резервная на случай, если что-то пойдет не так. Какой бы ни была их история, Норимов не стал бы полностью доверять ему.
  
   Виктор осмотрел местность. Новые люди все время приходили и уходили, перемещаясь по пространству, некоторые шли к машинам, некоторые просто сокращали путь. Он обращал внимание только на мужчин, тех, кому было от двадцати пяти до сорока. Если бы контакты Норимова предали его или если бы Норимов был скомпрометирован каким-либо другим способом, ФСБ, СВР или оба были бы на парковке. Российская разведка никогда особо не использовала женщин в полевых условиях, и Виктор сомневался, что они изменили бы десятилетиям традиций только ради него. Он использовал оптический прицел, чтобы исследовать шеи, ища спиральную проволоку, которая могла бы выдать агентов. Ни у кого из вероятных подозреваемых их не было, насколько он мог видеть. Наушники могли быть беспроводными, но Виктор сомневался, что СВР или ФСБ могут позволить себе новейшие технологии.
  
   Если бы кто-то планировал подыграть ему, это было бы сделано на самой парковке после того, как он раскрылся. Они должны быть на расстоянии бега или выстрела от билетного автомата. Стоянка с трех сторон была окружена дорогами с многочисленными припаркованными транспортными средствами, большинство из которых стояли там в течение длительного времени. Слежка может быть где угодно. Только за предыдущие тридцать минут Виктор заметил, как три фургона въехали на территорию и припарковались. У него не было достаточно времени, чтобы расставить снайперов по местам, но он все равно проверял каждые несколько секунд. Еще десятки фургонов и внедорожников приезжали и уезжали или были припаркованы с тех пор, как он приехал. У любого из них может быть команда "убить" или "похитить" в тылу.
  
   Или вообще ничего. Возможно, он был самонадеян, предполагая, что после стольких лет его все еще разыскивают. Высокомерный или нет, он заметил потенциального противника в двадцати ярдах от Норимова. Темноволосый мужчина в длинном пальто болтал по мобильному телефону, слоняясь возле своей машины. Точно так же был высокий светловолосый мужчина, пробиравшийся через парковку. Он не был близок к Норимову, но он был достаточно близок. Однако Виктор не мог этого ждать. Если за Норимовым наблюдали и он не вышел на контакт, любое наблюдение будет сохранено до следующего раза. Но Виктор был уверен в своем плане. Если что-то пойдет не так, это будет не потому, что он не был осторожен.
  
   Он набрал номер быстрого набора на своем телефоне и через оптический прицел увидел, как голова Норимова дернулась, на его лице появилось смущенное выражение. Русскому потребовалось несколько секунд, чтобы понять, откуда исходит звук, он обернулся и проверил билетный автомат. Он обошел его сзади, прежде чем, наконец, дотянулся до дна.
  
   Норимов нашел телефон и оторвал его от того места, где он был приклеен. Он открыл ее щелчком.
  
   "Очень хорошо, Василий", - мгновенно сказал он.
  
   "Как дела, Алек?"
  
   Виктор увидел, как Норимов оглядывается по сторонам, очевидно, пытаясь определить, где он находится, но безуспешно. Он даже посмотрел на здание, но Виктор расположился так, что любой, кто посмотрит со стоянки, увидит только блики солнца в небе над ним. Это была причина, по которой он выбрал именно это время и позицию, когда солнце находилось в идеальном месте на небе, чтобы замаскироваться.
  
   "И что теперь происходит?" - Спросил Норимов.
  
   "Могли бы ваши контакты расшифровать информацию?"
  
   "Да, Василий, они могли. Все прошло хорошо."
  
   "Спасибо тебе за это", - сказал Виктор.
  
   "Для чего нужны друзья?"
  
   Виктор не смог ответить. "У тебя это с собой?"
  
   "У меня в кармане". Он постучал себя по груди.
  
   "Под билетным автоматом, где вы нашли телефон, лежит мягкий конверт. Положи это туда."
  
   "Милый". Норимов на мгновение пошарил под билетным автоматом. "Подожди, я не могу дотянуться. Я собираюсь положить трубку на секунду."
  
   "Ты стареешь".
  
   "Я стар. Однажды ты тоже им станешь."
  
   "Нет, если я могу с этим поделать".
  
   Норимов нашел конверт и положил диск внутрь. По крайней мере, Виктор надеялся, что это так. Через оптический прицел Виктор увидел, что блондин остановился. Теперь он стоял примерно в десяти ярдах позади Норимова, действуя так, как будто кого-то ждал. Но не очень убедительно. Прозрачный провод спиралью тянулся от его уха к ошейнику. Виктор нахмурился.
  
   "Не делай никаких движений. Позади тебя человек с наушником. Улыбайся, смейся, как будто я рассказал тебе анекдот."
  
   Норимов сделал и спросил: "Что нам делать?" Улыбка все еще на его лице.
  
   "Они ждали моего появления, но телефон сбил их с толку".
  
   "Как они узнали?"
  
   "Тот, кто расшифровал диск, либо сказал им, либо был обнаружен при его расшифровке. Они, вероятно, прослушивают ваш бар, ваш офис. Когда ты уйдешь, они последуют за тобой."
  
   "Я поведу их через полстраны. Посмотрим, как им это понравится."
  
   "Любая победа, какой бы маленькой она ни была..."
  
   "Именно".
  
   "Возвращайся к своей машине и уезжай как обычно", - сказал Виктор. "Когда они поймут, что я не собираюсь появляться, они могли бы привлечь тебя".
  
   "Я скажу им, что ты не появился. И это правда."
  
   "Они усложнят тебе жизнь, если смогут".
  
   "Пошли они нахуй. Я могу позаботиться о себе. Я все равно думал о переезде. Может быть, на Карибах. Мне нравятся женщины."
  
   Он говорил легко, слишком легко.
  
   Мышцы челюсти Виктора напряглись. "Прости, что втянул тебя в это, Алек."
  
   Норимов все еще притворялся, что улыбается. "Здесь не за что извиняться".
  
   В кузове грузового фургона было тесно и жарко, но никто не жаловался. Всего было четверо мужчин в возрасте от двадцати пяти до сорока. Все профессионалы, все опытные оперативники СВР. Все они смотрели на изображения Норимова и парковки, отображаемые на семнадцатидюймовом мониторе. Полковник Анисковач тоже наблюдал. Направленный параболический микрофон прикрывал Норимова, но он был слишком далеко, а окружающий звук слишком громким, чтобы разобрать слова Норимова.
  
   "Он определенно с ним разговаривает", - сказал оперативник. "Где он, черт возьми?"
  
   "Он должен быть поблизости", - ответил Анисковач. "Он захочет увидеть Норимова своими глазами, чтобы убедиться, что он один. Он где-то там. Когда он убедится, что все в безопасности, он появится, чтобы забрать посылку." Анисковач схватил рацию, чтобы поговорить с мужчинами снаружи. "Не двигайтесь, пока цель не будет идентифицирована и я не отдам команду".
  
   Менее чем за час Анисковач был предупрежден о том, где происходит перестрелка, и у него не было времени выставить снайперов на позиции или привести в действие лучший план. Вот почему, конечно, убийца устроил все так, как он это сделал. Анисковач должен был оценить его хитрость, но у него было достаточно людей в округе, чтобы заманить его в ловушку в ту же секунду, как он покажется.
  
   На мониторе Норимов повесил трубку и положил ее в карман.
  
   Анисковач заговорила в рацию. "Все, они закончили разговаривать. Он не появится, пока Норимов не уйдет. Убей его, только если тебя вынудят, рани его любыми способами, но я бы хотел, чтобы он был жив." Анисковач повернулся к своим людям. "Будь готов".
  
   Облака закрыли солнце. Виктор закрыл телефон, но продолжал присматривать за Норимовым, чтобы убедиться, что он в безопасности. Это было самое меньшее, что он мог сделать. Норимов неторопливо вернулся к своей машине, как будто ему было наплевать на все на свете. Он подошел к пассажирской двери и открыл ее. Сделав это, Виктор оглянулся на блондина и увидел, что тот разговаривает, по-видимому, сам с собой. На секунду мужчина взглянул наверх, прямо на Виктора.
  
  
   У блондина, должно быть, глаза как у ястреба. Виктор вздохнул, зная, что у него не так много времени, прежде чем они оцепят место и поймают его в ловушку. Но в данный момент он был здесь, наверху, а они были там, внизу. Снова взявшись обеими руками за винтовку, Виктор направил ее на оперативника в штатском. Он уже двигался, зная, что его тоже заметили, его правая рука потянулась к поясу.
  
   Виктор выстрелил.
  
   Пуля пролетела над плечом Норимова и попала блондину в лицо. Когда его тело ударилось о землю, большая часть головы больше не была прикреплена к шее.
  
   Глушитель Драгунова значительно уменьшил звук, вызванный выходящими газами, но выпущенный им снаряд с высокой скоростью вызвал звуковой удар, преодолев звуковой барьер - несомненно, это был выстрел. Виктор внимательно наблюдал за последующим эффектом. Люди на парковке и вокруг нее пригнулись или вздрогнули - шокированные, испуганные, сбитые с толку. Все, кроме двух.
  
   Виктор убил первого пулей в грудь. Второй, осознав, что происходит, попытался убежать. Он не ушел далеко.
  
   Люди Норимова затащили его в машину, и шины BMW завизжали, когда он задним ходом выехал с парковки и направился к выезду. Виктор рискнул встать, чтобы лучше видеть. В любом случае, они знали, где он сейчас. Он огляделся. Под ним были крики, истерика, люди бегали взад и вперед. Где были остальные?
  
   Справа от себя он заметил белый фургон для вывоза мусора. У человека за рулем было безумное выражение лица и спираль прозрачного провода, спускавшаяся из его левого уха. Виктор немедленно присел обратно, схватил СВД и взмахнул им вправо. Ридикюль понесся через парковку.
  
   Губы водителя шевелились. Что-то кричит.
  
  
   В боковом окне появилось небольшое отверстие, и стекло стало красным.
  
   Услышав звук бьющегося стекла и влажный стук, полковник Анисковач прекратил выкрикивать приказы и посмотрел через перегородку, отделяющую кабину водителя от заднего отсека фургона. У него отвисла челюсть от того, что он увидел.
  
   Переднее ветровое стекло было покрыто запекшейся кровью. Оперативник за рулем завалился набок на своем сиденье, его голова была расколота надвое.
  
   Анисковач уже двигался, когда он закричал, "ВСЕМ ВЫЙТИ".
  
   Виктор выпустил магазин из винтовки и вставил второй. Он выполнил действие, выбросив предыдущий раунд и загрузив API. Через снайперский прицел Виктор наблюдал, как распахнулись задние двери фургона. Он навел перекрестие прицела на топливозаборник.
  
   Мужчина выпрыгнул из кузова и побежал. Еще несколько ботинок выпали из кузова на дорогу позади первого. Виктор выстрелил. Пуля пробила дыру в кузове рабочего. Внутри фургона зажигательный заряд воспламенил остатки топлива во впускном отверстии. Пламя пронеслось по топливопроводу, добравшись до бака.
  
   Фургон взорвался.
  
   Он оторвался от земли, сила вырвалась наружу, уничтожив его в одно мгновение. Огненный шар был огромным, поднимался вверх, как гриб, поглощая оперативников недостаточно быстро, чтобы последовать примеру Анисковач. Ударной волной выбило стекла в соседних автомобилях.
  
   Черный дым поднимался к небу.
  
  
  
   ГЛАВА 44
  
  
  
  
  
   Париж, Франция
  
   Понедельник
  
   10:07 CET
  
  
   Ребекка вернулась в свою квартиру с сумкой продуктов. Она заперла дверь, прежде чем пойти на кухню, где поставила пакет на рабочую поверхность, налила себе остатки кофе из кофейника и выпила его горьким и чуть теплым. В гостиной она немного постояла в полумраке, прежде чем открыть шторы, чтобы впустить немного света. Снаружи Париж был серым и унылым. Ее волосы были мокрыми и вялыми от дождя. Она знала, что выглядит ужасно, даже не глядя в зеркало.
  
   Паранойя заставила ее проверить, все ли окна закрыты и заперты. Квартира была старой, стены, пол и потолок толстые. Небольшой шум проникал в пространство, и тишина нервировала ее. Она сделала вдох в попытке контролировать свое беспокойство. Никто не знал о квартире. Это был не ее. Он принадлежал ее дяде, а теперь был собственностью одного из ее двоюродных братьев. Она осталась на несколько недель пару лет назад, когда ей дали комплект ключей и сказали оставаться, когда ей захочется. Ее двоюродный брат жил за городом и не сдавал его в аренду, но был слишком сентиментален, чтобы продать.
  
   Она нажала пробел на своем ноутбуке, чтобы избавиться от экранной заставки. Она оставила его включенным постоянно - при вычислительной мощности всего ноутбука программному обеспечению для взлома кодов, которое она использовала, могло потребоваться несколько дней, может быть, даже недель, чтобы взломать шифр на карте памяти Озолса. Неудивительно, что он еще не нашел код. Программа отображала постоянно увеличивающееся количество испробованных комбинаций. Миллиарды убиты, еще миллиарды впереди. Может быть, десятки миллиардов. Может быть, больше. Если бы это было так, они бы никогда не взломали его. Ребекка умерла бы от старости задолго до того, как пароль был бы обнаружен.
  
   Она подумывала отправить электронное письмо своей подруге в Лэнгли, которая работала в отделе криптографии. У него был доступ к суперкомпьютерам, которые могли взломать практически любой шифр за часы, если не минуты. Но ее безымянный спутник был прав, это поставило бы их слишком близко к врагам.
  
   Ребекка ввела в программу каждое известное ей слово, которое могло иметь значение для Озолса. В рамках операции она получила много информации о латыше, которую, в свою очередь, передала его убийце. Ни одно из этих слов не помогло. Код, вероятно, был чем-то не имеющим значения, смесью цифр и букв для дополнительной безопасности.
  
   Сделав себе свежий кофе, черный с сахаром, она села на маленькое скрипучее кресло перед вторым, недавно купленным компьютером. Такой же новый принтер лежал на полу.
  
   На экране была домашняя страница финансового консультанта в Лондоне: Инвестиции в акционерный капитал Хартмана и Ройса. Домашняя страница была минималистичной, элегантной, с авторским изображением лондонского горизонта, в центре которого находилась Кэнэри-Уорф, где располагались офисы Хартмана и Ройса.
  
   Ребекка прошлась по сайту, пока не нашла страницу со списком руководителей компании с некоторыми биографическими моментами и сопроводительными фотографиями. Она прокрутила страницу вниз и остановилась на имени Эллиот Сейф в середине экрана. Щелчок открыл подробную информацию о Сейфе, дополненную увеличенной фотографией мужчины.
  
   Она щелкнула правой кнопкой мыши и сохранила фотографию.
  
   В ближайшей телефонной будке она ввела телефонный код Великобритании, а затем номер офиса Сейфа.
  
   Ответила женщина с вежливым, но серьезным британским акцентом. "Хартман и Ройс, говорит Мелани, чем я могу вам помочь?"
  
   "Я бы хотел записаться на прием к одному из ваших финансовых консультантов, пожалуйста".
  
   Пять минут спустя Ребекка вышла из кабинки, у нее была назначена встреча на следующий день с человеком по имени Брайс, чтобы обсудить частные инвестиции и ее портфель акций. Встреча дала бы ей прекрасную возможность поближе познакомиться с Сейфом и осмотреть его офисы.
  
   Она вернулась к своим исследованиям. У нее уже были карты улиц района Кэнэри-Уорф в нескольких масштабах, а также фотографии здания и окружающих. На ее компьютере было множество программ, поставляемых ЦРУ, которые позволяли ей получать доступ, некоторые легально, но в основном нелегально, к ряду полезных источников.
  
   Общий язык с Великобританией значительно облегчил задачу, чем составление досье на граждан других европейских стран. Она вошла в базу данных реестра избирателей Великобритании, чтобы найти домашний адрес Сейфа. У него были дома как в Суррее, так и в Лондоне, и по адресу в Суррее был зарегистрирован второй избиратель по имени Саманта Сейф, которая, как предположила Ребекка, была женой Сейфа.
  
   После нескольких минут нажатия и ввода у нее были номера телефонов и кредитная история. Следующим было резюме Сейфа. Некоторое время спустя у нее были карты окрестностей с двумя адресами и растущий список биографической информации.
  
  
   К тому времени, когда ее спутник вернулся, Ребекка хотела знать об Эллиоте Сейфе все, что только можно было знать. Она взглянула на другой компьютер.
  
   Программа перестала считать.
  
  
  
   ГЛАВА 45
  
  
  
  
  
   Санкт-Петербург, Россия
  
   Понедельник
  
   17:25 по московскому времени
  
  
   Жидкость янтарного цвета плеснула в стакан, и Александр Норимов опрокинул скотч себе в горло. Он стиснул зубы и налил себе еще выпить. Тепло от виски приятно разливалось по его внутренностям. Он был удивлен и рад, что остался жив. Когда началась стрельба, он был уверен, что ему оттуда не выбраться. Он приложил руку к груди. Его сердце все еще громыхало. Он был слишком стар, слишком отвык от практики для такого волнения.
  
   Норимов сидел за своим столом, гадая, что, черт возьми, произойдет дальше, когда услышал шум подъезжающих машин и налил себе третью порцию. Он закончил свой четвертый к тому времени, когда дверь офиса распахнулась и вошел мужчина. В том, как он держался, чувствовались высокомерие и непринужденная угроза, даже несмотря на свежую повязку на рану, которая покрывала его левую щеку от носа до уха и от глазницы до челюстной кости.
  
   "Он убил пятерых наших людей сегодня днем", - выплюнул Анисковач. "Скажи мне, где он".
  
  
   Норимов указал на повязку. "Держу пари, это оставит приятный шрам".
  
   Анисковач на секунду замер, а затем резко ударил рукой по поверхности стола, сбив на пол бутылку виски, стаканы и стопку бумаг.
  
   "ГДЕ ОН?" - спросил Я.
  
   Норимов отодвинул свой стул и наклонился, чтобы поднять с пола бутылку и два треснутых стакана. Он поставил их обратно на стол и высосал виски из пальцев.
  
   "Откуда, черт возьми, мне знать?" Норимов потянулся за бутылкой. "Ты из СВР, а не я".
  
   "Если бы я хоть на мгновение подумал, что ты сказал ему, что мы были там ..."
  
   "Не будь таким глупым". Норимов покачал головой. "И не думай, что я тоже. Это ты все испортил, позвав мужчин на парковку. Я говорил тебе, что он их заметит."
  
   Анисковач огляделся, как будто пытаясь сформулировать подходящее опровержение. Через мгновение он сел напротив Норимова и положил руки в перчатках на стол. Он растопырил пальцы. "Да, да, ты сделал". Он криво улыбнулся, затем скривился и поднес руку к лицу.
  
   Норимов отлично скрывал свое веселье. "Улыбка жалит, да?"
  
   Анисковач нахмурился. "Наверное, мне следовало прислушаться к твоему совету. Ты не такой заядлый игрок, каким кажешься."
  
   Норимов проигнорировал комментарий. Он взялся за бутылку виски. "Выпьешь?"
  
   Анисковач с минуту рассматривала его. "Спасибо", - сказал он в конце концов.
  
   Норимов взял новый стакан и налил Анисковачу скотча. Он сделал глоток. "Он не пытался уехать через аэропорт", - сказал Анисковач.
  
   "Ты думал, что он это сделает?"
  
   Анисковач ничего не сказал.
  
  
   Норимов ухмыльнулся. "Вылететь первым самолетом из страны - это именно то, чего вы ожидаете. Так что это было бы последним, что он на самом деле сделал. Он хорош, или ты не обратил внимания на тот урок ранее?"
  
   Анисковач нахмурился. "Так где же он?"
  
   Норимов покачал головой. "Ты настойчив, как ничто другое. Почему ты думаешь, что он когда-нибудь сказал бы мне, где он остановился или куда направлялся? В прошлом он тоже этого не делал."
  
   "Ты бы сказал мне, если бы знал?"
  
   "Если бы было задействовано достаточно денег". Норимов откинулся на спинку стула. "Кстати об этом."
  
   Анисковач указала на парня из СВР, стоявшего в дверном проеме. Он подошел к столу, поставил портфель перед Норимовым и открыл его. Внутри было полно американских долларов.
  
   "Я не был уверен, что ты действительно заплатишь", - сказал Норимов, рассматривая деньги. "Когда ты вошел сюда, я подумал, что ты можешь убить меня".
  
   Анисковач улыбался, насколько позволяли его травмы. Норимов, который пристально изучал его лицо, не присоединился к разговору.
  
   "Если я когда-нибудь узнаю, что ты каким-либо образом обманул меня, я без колебаний прикажу тебя казнить", - спокойно заявила Анисковач. "Но я человек своего слова. У нас была договоренность, и я буду соблюдать ее."
  
   Норимов поднес стакан к губам. "Я не знал, что у вас, людей, есть честь".
  
   "Тогда давай назовем это профессиональной вежливостью. Конечный результат все тот же." Он остановился на мгновение, его палец нежно коснулся раны. "Он имел хоть малейшее представление о том, что ты работаешь на нас?"
  
   "Ни одного".
  
   "Тогда, возможно, в будущем ему снова понадобится связаться с тобой".
  
   "Я сомневаюсь в этом", - сказал Норимов. "Но я думал, что в прошлый раз. Итак, что я знаю?"
  
  
   Анисковач склонил голову набок. "И у вас не возникнет проблем с тем, чтобы сообщить нам снова, если он это сделает? Несмотря на то, что он был твоим другом?"
  
   Норимов на мгновение задумался. "Он все еще мой друг. Но бизнес есть бизнес." Он сделал паузу. "Он бы это понял".
  
   "Я бы никогда не предал друга".
  
   "Тогда ты далеко не продвинешься в выбранной тобой профессии".
  
   Анисковач вытащил скопированную флешку из кармана и изучил ее в своей руке. "Он дал вам какое-либо указание, какая информация содержится в этом?"
  
   Норимов покачал головой. "Он не знал. Вот почему ему понадобилась моя помощь. Значит, ты еще не расшифровал это."
  
   Анисковач встал. "Конечно, у нас есть". Он направился к двери, но остановился. "И, просто чтобы не было путаницы, вы совершенно уверены, что понятия не имеете, где он может быть?"
  
   Норимов, который пересчитывал свои деньги, не поднял глаз. "К настоящему времени его уже не будет в стране, в этом вы можете быть уверены."
  
  
  
   ГЛАВА 46
  
  
  
  
  
   К востоку от Кохтла-Ярве, Эстония
  
   Понедельник
  
   16:45 CET
  
  
   Станция технического обслуживания была немногим больше большого кафе / бара с прилегающей территорией из неровного асфальта, которая служила стоянкой для легковых и грузовых автомобилей. На одной стороне автостоянки под полуразрушенным навесом стоял ряд топливных насосов. Шел снег, и дворники сновали взад-вперед перед Юковым, сидящим высоко в кабине своего грузовика. Подвеска была неисправна, и он подпрыгивал на своем сиденье, маневрируя на большом автомобиле через парковку. Шины взбили коричневую слякоть.
  
   Юков подавил зевок и остановил грузовик. Это была долгая поездка из России, и ему отчаянно хотелось отлить и съесть толстый бутерброд. Он мог бы позволить себе выпить пару стаканчиков. Может быть, даже вздремнул, если он думал, что у него будет время.
  
   Произошла задержка на границе, из-за которой он почти на час отстал от графика. Он понятия не имел, что происходит, но охранники проверяли идентификационные данные каждого транспортного средства, направляющегося из России. У них даже не хватило вежливости сообщить ему, почему.
  
  
   Возможно, вздремнуть было не очень хорошей идеей. Он должен был быть в Таллинне через несколько часов, и если бы он проспал, ему бы это грозило. Он снял свое пальто с другого конца сиденья и надел его. В его кабине было блаженно тепло, но снаружи должно было быть намного ниже нуля. Он также схватил свою шерстяную шапку и натянул ее на уши, прежде чем натянуть перчатки. Кохтла-Ярве находился прямо на северном побережье Эстонии, и ветер, дующий с Балтики, мог быть убийственным в лучшие времена. Хотя сегодня вечером было хуже обычного - намного хуже.
  
   Когда дверь была открыта, он мгновенно вздрогнул. Ветряная мельница сделала его лицо ярко-красным. Он запер свой грузовик так быстро, как только мог, и поспешил через парковку к станции технического обслуживания.
  
   У него не было причин проверять свой трейлер перед отъездом, и даже если бы у него были, маловероятно, что он заметил бы прореху в брезенте с левой стороны. Это был вертикальный разрез высотой около трех футов, скрепленный с внутренней стороны сверхпрочной лентой.
  
   Медленно, один за другим, куски скотча были сняты, и брезент был распахнут дрожащими от холода руками. Дрожащая фигура появилась из щели и упала на землю, где он рухнул на асфальт, его полузамерзшие ноги не смогли удержать его в вертикальном положении.
  
   С огромным трудом Виктор поднялся на колени и, используя грузовик в качестве опоры, поднялся на ноги. Он был мокрым от земли и знал, что если он в ближайшее время не зайдет внутрь, вода на нем замерзнет.
  
   Все его тело неудержимо тряслось. Он больше не чувствовал своих рук или ног. Звук стучащих зубов ужалил его уши. Станция техобслуживания была примерно в пятидесяти ярдах от нас. Он оттолкнулся от грузовика и, спотыкаясь, двинулся вперед, быстро шагая, чтобы сохранить равновесие. Ветер, налетевший справа от него, заставил его отклониться влево, и он прислонился к нему, прижав челюсть к плечу, засунув руки за перед брюк, потому что это была самая теплая часть его тела. Он отскакивал назад и вперед от припаркованных транспортных средств, когда обходил их, не в состоянии ходить устойчиво.
  
   Он провел несколько часов в кузове грузовика в одной одежде, чтобы согреться. Виктор был одет в толстое пальто, шляпу и перчатки, но их было недостаточно, чтобы уберечь от холода. Они должны были быть, но погодные условия были экстремальными, непредсказуемый балтийский шторм. Сбежав самолетом или поездом из страны, он избежал бы непогоды, но также попал бы прямиком в руки своих врагов. Он не мог рисковать, ведя машину сам, на случай, если его остановят власти. Прятаться в кузове грузовика казалось хорошей идеей до того, как испортилась погода. Трейлер перевозил овощи, и он присел на корточки между ящиками, пытаясь укрыться от ветра, который проникал под брезент. Разрез, который он сделал, чтобы получить доступ, только усугубил ветреную погоду.
  
   К тому времени, когда грузовик достиг границы, он был не в состоянии защитить себя, если бы охранники были достаточно усердны, чтобы проверить прицеп. Зная, какая стояла холодная погода, он подумывал о том, чтобы заплатить водителю за то, чтобы тот перевез его через границу, чтобы он мог сидеть в такси, забравшись в трейлер только тогда, когда они приблизятся к границе. Это помогло бы ему согреться, но существовал риск, что водитель либо выдаст его властям, либо выдаст себя подозрительным поведением.
  
   Виктор добрался до входа и толкнул дверь. Он удостоился нескольких взглядов от эстонских и российских посетителей. Его внешность и поведение не могли не привлечь всеобщего внимания, но он ничего не мог с этим поделать. Его приоритетом было согреться. Не было смысла умирать от разоблачения только для того, чтобы остаться незамеченным.
  
   Он подошел к стойке и сказал: "Кофе, пожалуйста".
  
  
   Он не говорил по-эстонски, поэтому вместо этого заговорил по-русски. Около четверти населения составляли этнические русские, а город находился так близко к границе, что, скорее всего, русский язык был бы понят. С его стучащими зубами и охрипшим голосом ему пришлось повторить это еще дважды, прежде чем женщина за прилавком смогла его понять.
  
   Виктор выпил кофе одним глотком, не заботясь о том, что обжег рот в процессе. Ему нужно было повысить температуру своего тела - и быстро. Он попросил еще кофе и выпил его так же быстро, прежде чем заказать суп из сладкого хлеба и пельмени, приготовленные на пару клецки, фаршированные говядиной и поданные со сметаной.
  
   Он быстро съел еду и не заботился о беспорядке, который он устроил. Это заняло некоторое время, но, наконец, к нему начала возвращаться чувствительность в пальцах. Когда температура его туловища повысилась, кровь вернулась к конечностям. Он никогда не забывал слов своего сержанта по строевой подготовке. Согрей свои внутренности, и твои внутренности позаботятся о твоих внутренностях.
  
   Пятнадцать минут спустя он мог сгибать руки; через тридцать минут он снова мог чувствовать каждый палец на ноге. Через сорок пять минут после входа он был готов уйти. Он хотел бы остаться подольше, снять комнату и отдохнуть, но он все еще был слишком близко к России, чтобы расслабиться. Но он не мог никуда пойти в таком виде, как был.
  
   Он купил бутылку водки и сидел с ней, ожидая подходящего момента. Ему не пришлось долго ждать, пока мужчина такого же роста не поднялся со своего места и не направился к туалету. У мужчины не было компаньонов за столом, который он освободил. Идеальный. Виктор подождал несколько секунд и встал. Он вошел в туалет через тридцать секунд после мужчины.
  
   Это была вонючая, грязная комната, но Виктора не волновало отсутствие гигиены. Мужчина подошел к писсуарам и начал справлять нужду. Рядом с ним был еще один мужчина, и Виктор ждал у раковины, делая вид, что моет руки, пока второй мужчина не ушел.
  
   У него было не так много времени. Кто-то может войти в любой момент. Он подошел сзади к мужчине у писсуара. Он был быстр, мужчина заметил его слишком поздно. Виктор схватил его за волосы правой рукой и ударил головой о кафель над писсуарами. Мужчина крякнул, ошеломленный.
  
   Виктор поднял его назад, развернул и швырнул мужчину в кабинку. Он бросился за ним, захлопнул дверь и запер ее.
  
   Мужчина стоял на коленях, стонал, пытаясь подняться на ноги. Виктор встал позади него, поставив ноги по обе стороны от ног мужчины. Он просунул левую руку под челюсть мужчины и надавил на его горло ребром предплечья. Правой рукой Виктор схватил мужчину за затылок и удержал его на месте.
  
   Мужчина отчаянно сопротивлялся, но он стоял на коленях, над ним возвышался Виктор, и сотрясение мозга ослабило его. Он потерял сознание, и Виктор отпустил его. Еще минута, и он был бы мертв, но поскольку Виктор собирался забрать его одежду, это было наименьшее, что он мог сделать, чтобы отплатить ему своей жизнью.
  
   Когда его переодели, Виктор, как мог, одел потерявшего сознание мужчину в его старую одежду, прежде чем вылить на него бутылку водки. Когда он приходил в себя и начинал бормотать о том, что на него напали, его игнорировали как пьяного. По крайней мере, достаточно долго, чтобы Виктор получил фору.
  
   Он вышел из туалета. Он держал голову опущенной, но не слишком низко, когда покидал станцию технического обслуживания. Одежда мужчины давала ему хорошую защиту от непогоды, но ветер все еще причинял боль его незащищенному лицу. Он поспешил через парковку к шоссе, где группа людей ждала на автобусной остановке.
  
   "Извините, когда следующий автобус в город?"
  
  
   Пожилая женщина, которую он спросил, на мгновение задумалась. "Пять минут".
  
   "Спасибо", - сказал он.
  
   Он был измотан, отчаянно нуждался в отдыхе, но пока не мог остановиться. Из Кохтла-Ярве он мог добраться транспортом до столицы Эстонии, Таллина. Затем первый вылет из страны.
  
   К брокеру.
  
   Виктор надеялся, что она была более успешной.
  
  
  
   ГЛАВА 47
  
  
  
  
  
   Париж, Франция
  
   Понедельник
  
   19:54 CET
  
  
   Дождь бил в телефонную будку и стекал по стеклу перед Виктором. Фары мерцали в каплях дождя. Он поднял трубку и набрал номер костяшкой указательного пальца. Он был рад, когда линия соединилась после трех гудков, рад, когда услышал ее голос.
  
   "Это я", - сказал он.
  
   Брокер ответил: "Я знаю, что это так".
  
   Он снова обрадовался, услышав эти четыре слова, код, означающий, что все в порядке. Разница всего в одном слове, и он бы понял, что она была скомпрометирована. В ее голосе не было напряжения, указывающего на то, что она говорила под принуждением.
  
   "Где ты?" - спросила она.
  
   "Вернулся в Париж. Увидимся через час."
  
   Он положил трубку телефона-автомата на место и вышел из будки. Двадцать минут спустя он позвонил в звонок брокера.
  
   "Ты рано", - сказала она, когда ответила.
  
  
   Он не ответил. Конечно, он прибудет раньше, чем сказал. Он поднялся по лестнице к ее квартире и постучал в дверь. Он увидел, как стекло в глазке потемнело за секунду до того, как дверь открылась и она сняла цепочку. Ни то, ни другое не остановило бы команду убийц, но, возможно, это помогло ей лучше спать.
  
   Когда дверь была открыта, она отступила в сторону, чтобы впустить Виктора, и он прошел через дверной проем, полуобернувшись, чтобы не подставлять ей спину. Она закрыла за ним дверь, заперла ее и вернула цепочку на место.
  
   "Хочешь выпить?" - спросила она.
  
   Она была одета в черные джинсы и бордовый свитер, который облегал контуры ее живота и груди. Ее темные волосы были распущены и длинны, обрамляя ее лицо, отчего она казалась мягче, более уязвимой, чем при их первой встрече, даже если ее взгляд был жестче. Виктор отвел от нее взгляд и проверил квартиру.
  
   Если не считать нового компьютера и принтера и нескольких дополнительных предметов в шкафах и холодильнике, все было таким же, каким он оставил его два дня назад. Он прикоснулся к головкам винтов на электрических розетках и вентиляционных отверстиях. Никто не был грубым. В гостиной абажур лампы все еще был повернут под тем углом, под которым он его оставил, и он был рад, что она это не исправила.
  
   Он нашел ее на кухне, готовящей себе чашку кофе. На рабочей поверхности стояла вторая высокая чашка, которую она наполнила.
  
   "Ты не ответил", - сказала она. "Но я все равно сделал тебе одного".
  
   Виктор ничего не сказал.
  
   "Ты выглядишь усталым", - сказала она.
  
   "Я есть".
  
   "Тебе следует отдохнуть".
  
   "Позже".
  
   Он взял чашку и вернулся в гостиную. Он поставил его рядом с ее компьютерами без намерения даже попробовать его. Он всерьез не верил, что она отравит его, но поскольку он не видел, как она это исправила, от некоторых привычек так легко не избавиться. Она последовала за ним, потягивая из своей чашки.
  
   "Как прошла твоя поездка?" - спросила она.
  
   "Неудачно".
  
   Она кивнула. "Мне немного повезло".
  
   "С банком или зашифрованным файлом?"
  
   "Оба".
  
   Виктор подошел к окну, встал, прислонившись плечом к стене, сдвинул шторы на дюйм в сторону и выглянул наружу. Улица снаружи была пуста. По другую сторону окна он сделал то же самое, чтобы проверить дальше по улице, где он не мог видеть. Он оглянулся и увидел брокера, стоящего в ожидании.
  
   "Разве ты не собираешься поздравить меня?"
  
   "Может быть, тебе стоит рассказать мне, что ты выяснил, прежде чем похлопывать себя по спине."
  
   Она быстро улыбнулась ему. "Ты будешь тем, кто похлопает меня по спине." Она подошла к своим компьютерам и поставила свой кофе. "Это действительно вкусно", - сказала она. Колумбийский. Пейте его, пока оно горячее."
  
   Виктор кивнул.
  
   Брокер села перед своим компьютером и коснулась сенсорной панели, чтобы вывести его из спящего режима.
  
   Виктор стоял в стороне и наблюдал за ее работой. Ее пальцы плавно задвигались по клавиатуре. Загружены программы. Были введены команды. Она дважды щелкнула по файлу, и появился экран ввода пароля. Она что-то напечатала. Появилось десять звездочек. Она нажала ввод.
  
   "Вот и все", - сказала она. "Я в деле".
  
   На мониторе файл распаковывался в серию других файлов.
  
   "Ты сказал мне, что это может занять несколько дней", - сказал Виктор.
  
   "Так и было", - ответил брокер. "Два дня, если быть точным. На самом деле нам не повезло, что это заняло так много времени. Озолс использовал только дешевое шифрование. Мы должны были понять, по крайней мере, я должен был. Оглядываясь назад, становится очевидно. Парень был морским офицером в отставке, верно? Он даже не был разведчиком в отставке. У него не было доступа к продвинутому программному обеспечению для шифрования - черт возьми, он, вероятно, даже не знает разницы между дешифровщиками низкого и высокого класса. Это не было похоже на то, что он пытался доказать, что диск шпионит. Помните, у него было это с собой, чтобы доставить. Вероятно, ему нужен был пароль только на случай, если он оставил эту чертову штуковину в автобусе."
  
   Виктор продолжал молчать. Брокер преуспел, а он нет. Он подумал о Норимове и о том, что российские службы безопасности могли с ним сделать, чтобы заставить его говорить в комнате без окон. Его могут годами удерживать без предъявления обвинений. Или, может быть, он уже был мертв, убитый выстрелом в затылок, месть за агентов, которых убил Виктор.
  
   Виктор дал обещание самому себе. Отплатить Норимову, если он все еще жив, или найти его, если он вступил в ряды российских невидимок. Если бы Норимов был мертв, то Виктор позаботился бы о том, чтобы дочь Норимова ни за что не разыскивалась. Он изобразил мужское лицо. Около сорока, бледная кожа, темные глаза, квадратная челюсть, властный. Человек, который сбежал из фургона до того, как он взорвался. Он бы знал судьбу Норимова.
  
   Он заметил, что брокер пристально смотрит на него.
  
   Он проигнорировал ее пристальный взгляд и подошел ближе. Она открыла один из файлов и отодвинулась в сторону, чтобы Виктор мог лучше видеть монитор.
  
   Брокер сказал: "У меня ушла целая вечность, пока я понял, на что смотрю".
  
   Экран заполнила картинка, какое-то сгенерированное компьютером изображение, в основном синее с сеткой, множеством цифр. В центре лежала неровная фигура. Брокер нажал на кнопку, и появилась другая. Виктор неуверенно шагнул к нему, свет от компьютера отражался в его глазах.
  
   "Кто они?"
  
  
  
   ГЛАВА 48
  
  
  
  
  
   Москва, Россия
  
   Понедельник
  
   23:05 по московскому времени
  
  
   "Это снимки сонара, " ответил полковник Анисковач.
  
   Он стоял перед смехотворно большим столом Прудникова, подчеркивающим фаллическую форму. Он был достаточно велик, чтобы вместить несколько компьютерных терминалов, но, кроме фотографий, монитора скромных размеров, клавиатуры и мыши, стол был пуст. Прудников сидел за письменным столом в эргономичном кожаном кресле.
  
   Они были в кабинете Прудникова в штаб-квартире СВР. Здание было высокотехнологичной заменой бывшей штаб-квартире КГБ на Лубянке на площади Дзержинского в центре Москвы, где сейчас находится ФСБ. Штаб-квартира СВР располагалась в Ясенево, на окраине города, и ее мимолетное сходство со штаб-квартирой ЦРУ в Лэнгли не было простым совпадением.
  
   Анисковачу не нравилась безвкусная штаб-квартира, клонированная ЦРУ в Ясенево, и он предпочел бы проводить время на площади Дзержинского. Старое здание было шедевром прекрасной русской архитектуры, в котором до революции, помимо всего прочего, размещалась страховая компания.
  
   Глава СВР мгновение изучал фотографии. "И что они мне показывают?" - спросил он.
  
   Тону его голоса недоставало терпения. Работать было поздно, даже для шпионов.
  
   Анисковач надел свой лучший костюм, галстук был завязан ровно, как бритва, туфли начищены до зеркального блеска. Каждый волосок на его голове был безупречно причесан. Ужасная рана на его лице не могла быть залечена, но, по крайней мере, повязка закрывала ее, и это показывало, что его жизнь была в опасности - даже если теперь это означало, что он ненавидел смотреть в зеркало, когда однажды он наслаждался этим. Он уже проконсультировался с пластическим хирургом и планировал посетить других в ближайшие недели.
  
   "На фотографиях изображен затонувший корабль", - ответила Анисковач. "Судя по тому, что говорят мне мои люди, он имеет размеры фрегата, точнее, ракетного эсминца".
  
   Прудников пролистал изображения и не поднял глаз. "Почему я смотрю на это?"
  
   "Потому что фрегат - один из наших".
  
   Это заставило Прудникова поднять глаза.
  
   Анисковач твердо верил в важность драматического искусства при подготовке отчетов и особенно при подаче запросов. Обычно для достижения необходимой цели обсуждения было достаточно просто рассказать и спросить, но результат практически любого разговора можно улучшить при правильном выборе времени и подачи материала. Анисковач прекрасно понимал, что ему нужно, чтобы оба работали на него безупречно, если он собирался спасти свою карьеру.
  
   Фиаско в Санкт-Петербурге попало в заголовки вечерних газет и стало самой большой новостью на российском телевидении, несмотря на все попытки СВР ограничить ущерб. Трупы и взрывающиеся автомобили средь бела дня, как правило, привлекали внимание. За один день Анисковач был ответственен за гибель пяти человек и госпитализацию еще троих. Он чувствовал, что это крайне несправедливо, что его должны обвинять, учитывая обстоятельства. Операция не была официально санкционирована, и это была личная услуга Прудникову. Что было единственным фактом, спасшим Анисковача.
  
   Глава СВР мог потерять еще больше, если бы стал известен истинный мотив операции, и поэтому Анисковач знала, что Прудников сделает все, что в его силах, чтобы уберечь Анисковача от ответственности.
  
   Анисковач не любил думать о том, как долго это продлится, но он знал, что это не будет бесконечным. Тогда волки, жаждущие крови Анисковача, будут кружить вокруг него с оскаленными зубами. Он несколько раз фантазировал о том, чтобы возглавить организацию. Когда-то казалось, что однажды его мечта может реально стать реальностью, но это было до того, как из-за него были убиты люди, так много и так публично. Если бы он не боролся за это, его репутация была бы навсегда запятнана. Ему нужна была победа, и победа быстрая.
  
   Единственным способом, которым он мог надеяться нейтрализовать уже нанесенный ущерб, было то, что Прудников все еще был на его стороне, но любой союз в лучшем случае был непрочным и быстро распадался по мере приближения Прудникова к отставке. Если только он не признал свою собственную роль в проваленной миссии и не оправдал Анисковача в процессе, Анисковач знал, что его карьера была в долгу.
  
   Как только Прудников перестал защищать его и Анисковачу пришлось самому заботиться о себе, лучшим сценарием, на который он мог надеяться, было провести остаток своей карьеры в СВР, сидя за столом, занимаясь отупляющим анализом и водя карандашом по кругу. Он не хотел думать о худшем сценарии.
  
   "Фрегат, - начал Анисковач после соответствующей паузы, - названный Лев, был ракетным эсминцем 1984 года постройки, который затонул два года назад, вскоре после совместной военно-морской демонстрации с китайцами. Вся ее команда погибла, когда она затонула."
  
   " И?"
  
   "Лев" нес восемь противокорабельных ракет "Оникс".
  
   Последовало долгое ожидание, прежде чем Прудников заговорил снова. "Что случилось с кораблем?"
  
   "Сигнал бедствия был передан до того, как судно затонуло, в котором капитан заявил, что произошла катастрофическая неисправность двигателя".
  
   "Это было подтверждено командой по восстановлению?"
  
   "Никогда не было команды по восстановлению".
  
   "Почему нет?"
  
   "Была отправлена спасательная команда, но поступило сообщение, что эсминец затонул на большой глубине, и восстановление судна и его вооружения было бы невозможно".
  
   Прудников снял очки для чтения и аккуратно положил их на стол. "Тон вашего голоса предполагает, что вас не убедил этот анализ".
  
   "Капитаном спасательного судна, которое ответило на сигнал бедствия Льва, был офицер по имени Андрис Озолс."
  
   "Это имя мне ничего не говорит".
  
   "Озолс, который был на пенсии, был убит в Париже неделю назад. У него был портативный жесткий диск, на котором были фотографии, на которые вы сейчас смотрите."
  
   Прудников теперь внимательно смотрел на него, ловя каждое его слово. "Продолжай", - сказал он.
  
   Время и доставка, сказал себе Анисковач. "У убийцы, который встречался с Норимовым и которого мы пытались задержать, был диск. У него есть оригинал. Эти фотографии были взяты с копии, которую расшифровали наши люди."
  
   "Что именно ты мне хочешь сказать?"
  
   "Я бы сказал, что Озолс планировал продать информацию, когда его убили".
  
  
   "Но какую ценность имеет эта информация, если корабль не подлежит восстановлению?"
  
   "Ни одного".
  
   "Так зачем мы затеяли это обсуждение?"
  
   "Потому что Озолс солгал в первоначальном отчете. Эсминец затонул на континентальном шельфе, согласно координатам, указанным на этих снимках гидролокатора. У берегов Танзании в Индийском океане. Похоже, что Озолс сфабриковал первоначальный отчет, чтобы команда по восстановлению никогда не была отправлена, позволив ракетам оставаться на морском дне до тех пор, пока он не будет готов продать местоположение судна тому, кто больше заплатит. Большинство стран заплатили бы целое состояние за эти ракеты и технологию, которую они содержат."
  
   Глаза Прудникова были такими большими, какими Анисковач никогда их не видела.
  
   Анисковач продолжил. "В день, когда был убит Озолс, также имело место массовое убийство. В дополнение к Озолсу погибло около восьми человек. По словам Норимова, убийца сам подвергся нападению команды других убийц."
  
   "Какое это имеет отношение к делу?"
  
   "Я полагаю, что убийца был нанят для получения информации, но после завершения работы стал мишенью тех же людей, которые наняли его. Мотивом такого нападения, скорее всего, было бы сохранение анонимности тех, кто его нанял. Это принесло бы особую пользу, если бы этими работодателями были, скажем, сотрудники ЦРУ. " Он сделал эффектную паузу. "Тогда американцы смогли бы восстановить "Оники" и добавить технологию к своим собственным более слабым ракетам. В то же время они смогут отрицать какую-либо причастность к смерти Озолса, как только нам станет известно о его личности и о том, чем он занимался. Мои источники в Париже сообщают мне, что на прошлой неделе в посольстве США была большая активность. Без флешки они не будут знать, где искать ракеты, но если они найдут убийцу первыми ..."
  
  
   "Мне нужно немедленно передать эту информацию в ГРУ." Прудников откинулся на спинку стула. "Я позабочусь о том, чтобы твое имя упоминалось, когда я это сделаю. Теперь вы можете уходить."
  
   Прудников потянулся за своим телефоном. Анисковач остался стоять.
  
   "Ты что, не слышал меня, Геннадий?"
  
   Анисковач, вечный шоумен, несколько мгновений хранил молчание. "Есть другой возможный вариант действий".
  
   "Например?"
  
   "Мы забираем ракеты сами".
  
   Прудников нахмурил брови и поднял трубку. "Я не нуждаюсь в кредите".
  
   "Я верю".
  
   Глава СВР покачал головой. "Я дал тебе возможность стать героем, а ты упустил шанс ускользнуть сквозь пальцы. И в процессе этого погибло много хороших людей. Что заставляет тебя думать, что я дал бы тебе вторую возможность?"
  
   "Эти люди были убиты на задании, о котором вы лично просили."
  
   "Будь осторожен со своим языком, Геннадий". Глаза Прудникова были опасны. "Мне нужно напомнить тебе о пятне на моей репутации, которое я беру на себя, защищая тебя?"
  
   "Я напоминаю тебе только потому, что знаю, ты многим рискуешь, чтобы помочь мне пережить негативную реакцию". Анисковач упустила важный факт, что Прудников сделал это только для того, чтобы помочь себе в процессе.
  
   Прудников кивнул. "Я делаю только то, что правильно".
  
   Анисковач хотел улыбнуться. Обращение к обманутому чувству долга и чести Прудникова было хорошей тактикой. "И я благодарю вас за все, что вы сделали, сэр".
  
   Прудников принял благодарность, не изменив выражения лица. "О чем ты спрашиваешь?"
  
   "Позволь мне самому забрать ракеты".
  
  
   "С какой целью?"
  
   Переводится как "что мне это даст?" Анисковач задумалась. "Разоблачение планов Озолса, возвращение ракет и недопущение попадания их в руки американцев поможет восстановить мою репутацию в нашей прекрасной организации".
  
   Прудников, не убежденный, начал набирать номера на телефоне. "На твоем месте я не стал бы так беспокоиться о том, что осталось от моей репутации. Я был бы рад избежать тюремного заключения и все еще делать карьеру после такого катастрофического беспорядка."
  
   Анисковач продолжил, как будто Прудников никогда не говорил. "И, вернув ракеты и не дав им попасть в руки наших врагов, я сделаю достаточно, чтобы мне больше не требовалась ваша защита. Ты смог бы дистанцироваться от моей неудачи, не опасаясь, что я предам твою причастность к тому, что произошло."
  
   Прудников перестал набирать номер. Анисковач внимательно наблюдала, как он передумывает. Через минуту он положил трубку.
  
   "Отлично", - сказал он. "Я позволю тебе сделать одну вещь, но здесь наши пути расходятся. Независимо от результата, я прекращаю защищать тебя, а ты постоянно держишь рот на замке."
  
   Анисковач ожидал, что в лучшем случае он получит такое предложение. Он просто хотел, чтобы он мог рассказать Прудникову, как ему удалось полностью изменить свою собственную апелляцию, чтобы Прудников обратился с просьбой к нему. Он стоял молча, делая вид, что взвешивает предложение, и при этом создавал восхитительную порцию драматического напряжения. Анисковач кивнул.
  
   "У нас сделка", - сказал он.
  
   Все дело было в сроках и доставке.
  
  
  
   ГЛАВА 49
  
  
  
  
  
   Париж, Франция
  
   Понедельник
  
   21:01 CET
  
  
   Виктор отвел взгляд от фотографий. Брокер снова стоял, он настроил компьютер и расположился так, чтобы видеть ее, экран и входную дверь одновременно, пока они разговаривали. Она все еще боялась его и все еще пыталась скрыть это. Он мог сказать, что она не знала, что он собирался сделать в любой момент. Ему это нравилось таким образом.
  
   "Итак, тот, кто нас нанял, хочет прибрать к рукам этот корабль", - сказал Виктор.
  
   Брокер кивнул. "Или что там на нем".
  
   "Оружие?"
  
   " Кто знает? " она пожала плечами. "Но что бы ни было на этом корабле, за это стоит убить".
  
   Виктор продолжал молчать.
  
   "Ты думаешь о том, чтобы проверить это? Потому что, если это так, то, судя по координатам, корабль находится у восточного побережья Африки. Танзания, я думаю."
  
  
   "Нет. То, что находится на лодке, меня не касается. Мы придерживаемся плана. Мы уничтожаем наших врагов. Самосохранение. Все остальное не имеет значения."
  
   "Хорошо", - сказал брокер. "Но мы к чему-то приближаемся. Ты мог бы, по крайней мере, попытаться выглядеть счастливым из-за этого."
  
   "Это я выгляжу счастливым".
  
   "Тогда я действительно не хочу видеть тебя, когда ты злишься".
  
   "Нет", - сказал Виктор. "Ты действительно не понимаешь".
  
   Она улыбнулась. Она выглядела хорошо, улыбаясь.
  
   Лампа мигнула, а затем погасла, погрузив комнату в полумрак. Городской свет пробивался сквозь шторы.
  
   "Чертова проводка", - пробормотал брокер. "В этом месте ничего не работает должным образом".
  
   "Заткнись".
  
   Дело было не только в лампе. Экран ноутбука потускнел, переключившись на питание от батареи. Виктор ничего не увидел внизу у входной двери. Свет в коридоре тоже был выключен. Он схватил телефон с серванта. Нет сигнала вызова.
  
   Через секунду ее волосы были зажаты в его левой руке, ручной нож - в правой, кончик лезвия из черной стали прокалывал кожу ее шеи, сонная артерия изгибалась под давлением.
  
   "Ты привел их сюда".
  
   Белки ее глаз были большими. "Нет, я клянусь".
  
   Страх был реальным. Таким же был и сюрприз.
  
   Виктор поверил ей. "Значит, они наблюдали".
  
   "Это невозможно. Я был осторожен."
  
   "Тогда ты был недостаточно осторожен".
  
   Виктор отпустил ее и поспешил к двери. Он прижался к нему ухом, ничего не услышав. Он повернулся к брокеру.
  
   "Где твой пистолет?" - спросил я.
  
  
   Она прижала ладонь к своей шее. В ее глазах стояли слезы. Она колебалась. "Я говорил тебе в прошлый раз, что у меня его нет".
  
   "Ты спрятал один на случай, если решишь убить меня. Где это?"
  
   Затем тишина: "Под диванными подушками".
  
   "Достань это".
  
   Она сделала.
  
   "Отдай это мне".
  
   Она неуверенно протянула его, и Виктор выхватил его у нее из рук. Компактный HK P2000. Он вынул магазин, проверил, заряжен ли он, вставил его обратно и передернул затвор, чтобы досмотреть патронник. Он снял пистолет с предохранителя.
  
   Он быстро огляделся. Входная дверь была единственной реальной точкой входа для нападения. Даже сейчас они могут быть в коридоре снаружи, готовясь сделать это.
  
   Виктор указал. "Хватай столько вещей, сколько сможешь, и забаррикадируй эту дверь".
  
   Он одной рукой перетащил диван через комнату. Брокер поднял кресло и поставил его сверху. Он взял стол, на котором раньше стояла лампа, и бросил ее туда же. Баррикада никого бы не остановила, но она замедлила бы их.
  
   "Следуй за мной".
  
   Брокер колебался. "Мой компьютер..."
  
   "Если это не спасет тебе жизнь, оставь это".
  
   "У меня есть печатные копии, но нам нужны эти файлы".
  
   Она схватила сумку через плечо и повесила ее, прежде чем открыть ящик и пошарить в нем. Через несколько секунд она убрала руку с зажатой в пальцах флешкой. Она подключила его к ноутбуку и скопировала папку.
  
   "Я настраиваю компьютер на очистку жесткого диска".
  
   "Поторопись".
  
   Как только она закончила, Виктор повел ее на кухню, взял за плечи и повел туда, где он хотел, чтобы она стояла.
  
   "Что ты делаешь?" - спросил я.
  
   Затем он дернул за шнурок, чтобы поднять жалюзи, и оттолкнул брокера от окна.
  
   Она захрипела, упала, но окно все еще было целым, стена напротив не была помечена. Снайпера нет.
  
   Брокер нахмурился. "Какого черта это было?"
  
   Он не ответил ей, открыл балконную дверь, вышел, огляделся. Там была водосточная труба. Если бы он был достаточно сильным, то уложил бы его прямо на землю меньше чем за минуту. Он схватил его, резко дернул. Оно сдвинулось, но не сильно. Этого было бы достаточно на то короткое время, которое потребуется.
  
   Виктор обернулся и увидел, что брокер выпрямляется, и понял, что она ни за что не сможет взобраться на него. Он ненавидел необходимость идти на компромисс со своим курсом действий, чтобы принимать во внимание способности, или их отсутствие, другого. Ему пришлось найти другой путь.
  
   Так оно и было. В конце здания черная металлическая решетка, выступающая из-за угла. Пожарная лестница. Между ними и этим местом было еще два балкона. Виктор повернулся к брокеру.
  
   "Сними свою обувь".
  
   "Почему?"
  
   "Если хочешь жить, просто делай, как я говорю".
  
   Она сбросила их, и он вытащил ее на балкон. Он указал.
  
   "Я собираюсь перепрыгнуть". Он засунул HK за пояс спереди и взобрался на перила, держась за водосточную трубу для опоры. "Когда я буду там, я вернусь к тебе".
  
   Она яростно покачала головой. "Что? Ни за что, я не могу этого сделать."
  
   "Тогда ты останешься здесь и умрешь. В любом случае я ухожу."
  
   Он был рад, что у нее дешевая квартира; между каждым балконом было всего несколько футов. Если бы у него не было другого выбора, он мог бы прыгнуть с перил на следующий балкон стоя. Но перила были мокрыми. Если бы он оттолкнулся слишком сильно, был шанс, что его ботинки могли соскользнуть, и он мог упасть. Он посмотрел вниз. Это был долгий путь.
  
   Вместо того, чтобы прыгнуть, он встал на перила, повернувшись лицом к стене. Он крепко ухватился левой рукой за водосточную трубу и вытянул правую ногу, пока ее ступня не коснулась перил следующего балкона.
  
   Виктор вытянул правую руку так далеко, как только мог, пока не ухватился за кирпичную кладку над другим балконом. Затем он потянул правой рукой и оттолкнулся левой ногой. Его левая нога коснулась перил прямо перед правой.
  
   Он снова посмотрел на брокера. "Давай".
  
   Брокер взобрался на перила так же, как и раньше, только мучительно медленно. Ее дыхание было тяжелым. Он мог видеть, как она изо всех сил старается не смотреть вниз.
  
   Он потянулся к ней. "Дай мне свою руку".
  
   "О Боже".
  
   "Он тебя не слышит. А теперь дай мне свою руку."
  
   Она протянула дрожащую руку через щель. Он сильно схватил ее за запястье.
  
   "Ты делаешь мне больно".
  
   "Тогда ты не упадешь. Поставьте левую ногу на перила и протяните правую. Я буду держать тебя начеку."
  
   Она потянулась, но не смогла дотянуться ногой до конца. "Это слишком далеко".
  
   "Это не так. Когда я скажу, оттолкнись изо всех сил, и я протащу тебя остаток пути. Ясно?"
  
   "Да".
  
   "Ты готов?" - спросил я.
  
   Она кивнула.
  
  
   Виктор усилил хватку. "Сейчас".
  
   Он сильно потянул, а она толкнула, но потеряла равновесие, и ее левая нога соскользнула. Она закричала. Виктор крякнул от напряжения, но сумел прижать ее к перилам. Она врезалась в них - вскрикнув, - но он поднял ее, и она перелезла через них, в конце концов рухнув на балкон.
  
   Она лежала, задыхаясь, на мокром камне, крепко зажмурив глаза. Он опустился рядом с ней и поднял ее за подмышки. Он взобрался на перила на дальней стороне.
  
   "Опять то же самое", - сказал Виктор. "И тогда это не так просто".
  
   Фигура свернула в коридор, его глаза уставились на железный прицел его пистолета-пулемета MP5SD. Он был одет в черную боевую форму, тяжелый кевларовый бронежилет, тактическую сбрую, набитую гранатами и запасными магазинами. К его правому бедру был пристегнут пистолет. Над его глазами выступали очки ночного видения.
  
   Четверо мужчин в одинаковом снаряжении плавно следовали по коридору, каждый прикрывая свое поле огня, никто не пересекал путь оружия другого.
  
   Они достигли квартиры цели, заняв свои позиции, по одному с каждой стороны двери, остальные рассредоточились по коридору, ожидая, когда приведут таран. В носильщике было 240 фунтов мускулов и характера, и он поспешил по коридору, держа барана обеими руками. Шестьдесят фунтов черной стали с грубым белым черепом, нарисованным на деловом конце.
  
   Он остановился перед дверью, увидел, как его командир подал сигнал рукой, и замахнулся тяжелым тараном назад.
  
   Виктор услышал грохот, когда переходил на второй балкон. Брокер, все еще находившаяся на предыдущем балконе, вздрогнула от звука и немедленно сильнее прижалась к стене, явно напуганная.
  
  
   Виктор указал. "Залезай на перила".
  
   "Я не могу".
  
   "Сделай это".
  
   Брокер покачала головой. "Я не могу".
  
   Она едва справилась с первым ударом без давления врагов, надвигающихся на них. Сейчас было бы еще сложнее. Времени и так было недостаточно. Он посмотрел на выступающую перекладину пожарной лестницы. Он мог бы добраться до него или ухватиться за водосточную трубу и оказаться на земле за тридцать секунд. Но потребовались бы минуты, чтобы уйти от брокера, замедляющего его. Минуты, которых у них не было.
  
   Было бы так легко бросить ее. Его инстинкты подсказывали ему оставить ее и просто уйти. Что еще она действительно могла знать такого, что могло бы ему пригодиться? Многое было ответом. Но вместе у них бы это не получилось. Она слышала его голос, видела его лицо, знала о нем больше, чем, вероятно, кто-либо из живущих, и это было до того, как они действительно встретились. Виктор не мог позволить, чтобы ее похитили.
  
   Он посмотрел на нее. Ее глаза все еще были закрыты. Виктор вытащил HK и направил ей в голову, перевел дыхание. Держал его. Но не выстрелил.
  
   Он пинком распахнул французское окно балкона и ворвался внутрь, даже когда осколки стекла все еще падали. Он поспешил через кухню квартиры в гостиную. Планировка была идентична аренде у брокера.
  
   Виктор выглянул через отверстие для наблюдения в коридор снаружи. Света из окна дальше по коридору было как раз достаточно, чтобы он смог разглядеть фигуру в черном, стоящую прямо перед дверью. Он мог различить форму MP5, объем бронежилета, края очков ночного видения.
  
   Виктор глубоко вздохнул. Убийцы с пистолетами - это одно, а полностью вооруженная и бронированная тактическая группа - совсем другое. Он мог слышать ворчание и грохот, поскольку другие пытались пробиться через забаррикадированную дверь дальше по коридору. Они напали не на ту комнату, понятия не имели, что его там нет.
  
   Если он собирался что-то сделать, это должно было произойти сейчас.
  
   Виктор распахнул дверь, схватил оглушенного боевика за руки и втащил его в комнату. Он был захвачен врасплох, даже не вскрикнул. Виктор выбил у него из-под ног приклад пистолета брокера и врезал лежащему на полу мужчине в челюсть.
  
   Виктор снова захлопнул дверь, запер ее.
  
   Другие вооруженные люди в коридоре услышали шум, обернулись и увидели, что одного из них там больше нет.
  
   "Что это, блядь, было?"
  
   "Черт, черт, у него Ксавье".
  
   "Он в другой чертовой квартире".
  
   "Уходи, уходи, он в 305-м".
  
   В квартире брокера боевики скрылись до того, как завершили обыск. Они поспешили обратно в коридор, занимая новые позиции для нападения на квартиру цели.
  
   " Верно, " прошептал командир. "Давайте прижмем этого ублюдка".
  
   Виктор подсунул стул под дверную ручку и схватил светошумовые гранаты из тактического снаряжения стрелка, рассовывая их по карманам его куртки. Он взял горсть запасных магазинов для потушенного MP5.
  
   Парень на полу до этого был без сознания, с окровавленным лицом. Виктор вытащил у него очки ночного видения и надел их. Его зрение превратилось в пиксельное зеленое пятно. Он взял пистолет и нанес бессознательному мужчине два быстрых удара ногой по голове, чтобы убедиться, что тот не очнется в ближайшее время. Если бы он выстрелил, команда немедленно атаковала бы. Как бы то ни было, у него было несколько секунд, пока они готовились и составляли специальный план по спасению одного из своих.
  
   Он узнал знаки различия, которые мужчина носил на своей форме, и вздохнул с облегчением. Стрелявшими были не сотрудники ЦРУ, а французская полиция, члены исследовательской группы Assistance Intervention Dissuasion, или РЕЙД, контртеррористического подразделения французской полиции. Возможно, они держали брокера под наблюдением или его заметили в аэропорту и следили за ним. Или, может быть, гражданский узнал его и сообщил об этом. В любом случае, он расплачивался за возвращение в Париж.
  
   С MP5SD в руке Виктор выбежал обратно на балкон. Он на секунду поморщился, глядя прямо на уличный фонарь через дорогу, очки увеличивали свет до неудобного уровня. Он увидел, что брокер была такой, какой он ее оставил, прижавшись к стене на другом балконе, стараясь не задыхаться.
  
   Виктор встал на перила и перепрыгнул обратно на следующий балкон, затем сделал то же самое снова, чтобы вернуться на первый. Его нога поскользнулась на перилах, но он схватился за водосточную трубу, чтобы не упасть, выронив при этом MP5. Он вздохнул с облегчением, когда ружье упало на балкон.
  
   Он подхватил его и поспешил через кухню в гостиную. Он держал оружие обеими руками, приклад плотно прижат к плечу, его глаза смотрели прямо в прицел, его голова и ружье двигались в унисон.
  
   Диван, стол и стул были сломаны и отодвинуты в сторону от двери. В гостиной не было рейдеров. Они были снаружи, в коридоре.
  
   Готовится проникнуть не в ту комнату.
  
   Снова.
  
  
  
   ГЛАВА 50
  
  
  
  
  
   21:13 CET
  
  
   Двое стояли по одну сторону двери, готовые войти, третий и четвертый ждали с другой стороны, у командира в руке было помповое ружье, готовое снести петли с двери патронами "Хаттон". Баран был брошен.
  
   Вооруженный дробовиком командир поднял пять пальцев, затем четыре, три, два ...
  
   Что-то выкатилось в коридор из квартиры, которую они только что покинули. Что-то металлическое.
  
   Благодаря зернисто-зеленому прибору ночного видения командиру потребовалась секунда, чтобы понять, что это было. Когда он это сделал, то вдохнул, чтобы выкрикнуть предупреждение. Было слишком поздно.
  
   Светошумовая граната взорвалась с мучительно громким хлопком и невероятной вспышкой света.
  
   Вооруженные люди начали кричать, ослепленные, дезориентированные, с перегруженными чувствами. Один выронил пистолет, другой, спотыкаясь, попятился по коридору, натыкаясь на стены, пытаясь убежать. Командир кричал своим людям, чтобы они оставались на своих позициях, но в ушах у него звенело так сильно, что он даже не слышал собственного голоса.
  
  
   Посреди хаоса Виктор выбежал из квартиры брокера в коридор, пробираясь сквозь дым светошумовой гранаты, подняв MP5, настроенный на трехзарядную очередь. Он десять раз быстро нажал на спусковой крючок, MP5 сделал серию быстрых щелчков, его прицел изменился, когда цели упали. Он целился в лица и кишки, где тяжелая броня обеспечивала наименьшую защиту. Вооруженные люди появлялись из темноты с каждым выстрелом, на мгновение освещаемые стробоподобным мерцанием дульной вспышки MP5. Тела извивались. В воздухе запотела кровь.
  
   В течение трех секунд затвор MP5 Виктора отлетел в последний раз, и все четверо боевиков, обмякнув, лежали в коридоре. Запах кордита и крови заполнил его ноздри. Дымящиеся гильзы хрустели под ногами.
  
   Никто не двигался, поэтому он перезарядил и перекинул MP5 через плечо. Он схватил дробовик командира и использовал его, чтобы сорвать замок с двери в квартиру, в которую они собирались проникнуть.
  
   Виктор отбросил дробовик и пинком распахнул дверь. Он проигнорировал перепуганную алжирскую женщину, забившуюся с двумя детьми в угол, и прошел на кухню. Он открыл балконную дверь и схватил брокера за руку. Она закричала на мгновение, пока не поняла, что это был он.
  
   "Давай", - сказал он. "Мы уходим".
  
   Виктор оттащил ее обратно на кухню и вывел в коридор. Она резко вдохнула, споткнувшись о тела четырех вооруженных людей.
  
   "О Боже".
  
   "Держи себя в руках; их будет больше. Держись прямо за мной."
  
   Виктор снова держал MP5 в руке, а пистолет брокера заткнул за пояс спереди. Он провел ее через трупы и дальше по коридору к лифту. Он нажал на кнопку, и дверь открылась. Войдя внутрь, он нажал на первый этаж и вышел обратно. Брокер остался стоять в лифте.
  
   " Вон, " приказал Виктор.
  
   "Что?"
  
   Он схватил ее за запястье и потащил обратно в коридор. Двери за ней закрылись. Виктор направился обратно к лестничной клетке, двигаясь быстро, оставаясь справа, его плечо касалось стены.
  
   "Лифт..." - сказал брокер.
  
   Виктор проигнорировал ее и быстро повел к лестнице. Он прижал ее к стене рядом с дверью на лестничную клетку.
  
   "Оставайся здесь".
  
   Он присел на корточки перед дверью, держа пистолет в правой руке наготове. Он протянул руку и открыл дверь левой рукой, заглядывая внутрь. Лестничная клетка была пуста.
  
   "Давай".
  
   Он бросился вниз по лестнице, подняв пистолет, останавливаясь на каждом этаже, чтобы остановиться и прислушаться. Брокер внимательно следил за ним. Виктор остановился на первом этаже, открыл дверь в коридор и провел ее через него.
  
   Брокер оглянулся. "Это не дно".
  
   "Я знаю". Виктор не замедлил шаг. "Хватит болтать".
  
   Он мог слышать тяжелые шаги, поднимающиеся по лестнице внизу. Виктор вытащил чеку из другой светошумовой гранаты, но удерживал рычаг ударника нажатым. Он засунул гранату за дверную ручку так, чтобы рычаг удерживался на месте. По крайней мере, пока дверь не была открыта.
  
   Виктор поспешил по коридору к окну на противоположном конце здания. Он разбил его прикладом пистолета-пулемета и выбил оставшиеся осколки стекла. Он пролез сквозь, упал.
  
   Он приземлился в переулке десятью футами ниже, присев, и сразу же перешел в кувырок, поглощая удар всем телом. Подошвы его ног горели, но повреждений не было. Он поднялся на ноги, повернулся и посмотрел вверх. Брокер высунулся из окна.
  
   Он сделал жест. "Поехали".
  
   "Я - я не могу, это слишком далеко".
  
   "Не выпрыгивай, просто падай. Когда упадешь на землю, перекати. Сделай это."
  
   "Я не могу".
  
   Виктор развернулся, открыл мусорный контейнер, схватил полдюжины мешков для мусора и бросил их под окно.
  
   "Давай".
  
   Она перевела дыхание. "Я переломаю себе ноги".
  
   "Через пять секунд я уйду. Теперь сделай это."
  
   Она сделала, неуклюже приземлившись ногами вперед, падая назад. Пакеты для мусора лопнули, но замедлили ее падение. Она застонала, попыталась встать, не смогла и упала навзничь. Виктор протянул ей руку, и она взяла ее. Он поставил ее на ноги.
  
   "Кажется, я растянула лодыжки".
  
   "Ты можешь стоять так, что ты не. Двигайся."
  
   Небольшой взрыв заставил брокера вздрогнуть.
  
   Она посмотрела в сторону окна. Виктор не отреагировал, переместился к выходу из переулка и прижался спиной к стене, прислушиваясь. Шум любой улицы: машин и пешеходов. Он достал свой бумажник, достав матово-черную металлическую трубку с маленьким сферическим зеркалом, прикрепленным к концу. Он вытянул его, поднял и посмотрел в отражение.
  
   Перед зданием стояло несколько транспортных средств, два фургона штурмовой группы, четыре полицейские машины с маркировкой, три без опознавательных знаков. Там было около дюжины фигур, несколько костюмов, несколько офицеров в форме.
  
   Он схватил ее за запястье и поспешил в противоположный конец переулка. Он снова воспользовался зеркалом, чтобы выглянуть из-за угла. Одна помеченная машина. Два офицера. Намного лучше.
  
  
   "Послушай". Он притянул брокера ближе. "Они снаружи. Как только мы покинем этот переулок, они нас увидят."
  
   "Что мы собираемся делать?"
  
   "У тебя есть машина?"
  
   "Я взял напрокат один, но это, по крайней мере, в квартале отсюда".
  
   "Это не имеет значения. Я выйду первым и привлеку их внимание. Они придут за мной. Через тридцать секунд ты садишься в машину и убираешься отсюда."
  
   "А как насчет тебя?"
  
   "Я что-нибудь придумаю. Вот." Он достал недавно купленный телефон и отдал его ей. "Убирайся из центра Парижа. Не выключай телефон. Я позвоню тебе."
  
   "Мы не должны разделяться".
  
   "Это единственный способ".
  
   "Должно быть что-то еще, что мы можем сделать".
  
   "Если у тебя есть план получше, сейчас самое время рассказать мне".
  
   Она кротко покачала головой.
  
   Он схватил ее за плечо. "Ты понимаешь, что делаешь?"
  
   Она кивнула.
  
   "Тогда так и скажи".
  
   "Я понимаю".
  
   Он выронил MP5SD. Было обидно расставаться с этим, но его целью было убежать, а не устраивать перестрелку на бегу. И разгуливать с автоматом, производящим 800 выстрелов в минуту, было не лучшим способом остаться незамеченным.
  
   Виктор вернул брокеру ее пистолет. "На всякий случай". У него все еще был нож, 9-мм SIG P-228 с полным магазином и одна светошумовая граната. Не так много, если бы он столкнулся с большим количеством парней в бронежилетах с автоматами, но этого должно было хватить.
  
   " Через тридцать секунд после того, как я уйду, уходишь и ты. Считай секунды."
  
   Он вышел из переулка и побежал.
  
  
   Он услышал первый крик, когда достиг середины дороги, услышал выстрел, когда был на противоположной стороне улицы. Кусок кирпичной кладки вылетел из ближайшей стены.
  
   Перейдя дорогу, Виктор побежал прямо на боковую улицу, слишком узкую, чтобы по ней могли проехать машины. Им пришлось бы преследовать его пешком. Он побежал по переулку, огибая мусорные баки, коробки. Он поспешил за угол, сразу же свернул за другой, оказавшись в широком переулке, который проходил между рядами магазинов. Он направился прямо по центру, но свернул, как только появился другой путь.
  
   На главной улице он перешел на бег трусцой, чтобы не привлекать лишнего внимания. Один из лучших способов найти кого-то, пытающегося убежать, - идти по следу сбитых с толку пешеходов, оглядывающихся через плечо. Он обошел квартал, возвращаясь на улицу брокера. В любом случае, они ожидали бы, что он убежит подальше. Последнее, чего они ожидали бы от него, это вернуться.
  
   По той же стороне дороги, что и квартира брокера, он свернул на боковую улицу, срезал дорогу, объезжая медленно движущийся транспорт. С другой стороны он свернул в другой переулок, выйдя из него на обычную прогулку через следующую дорогу.
  
   Через четыре квартала он нашел ночное кафе, полное шумных посетителей, и сел за столик с хорошим видом из окна. Пока он ждал, он не спускал глаз с переулка, из которого вышел, но в ту сторону никто не шел. Никто из тех, кого он узнал, не проходил по улице снаружи. Он потерял их. К тому времени, когда к нему подошла официантка, его пульс и дыхание пришли в норму.
  
   " Чай со льдом, " сказал он, когда его попросили сделать заказ. "С лаймом, если он у вас есть".
  
  
  
   ГЛАВА 51
  
  
  
  
  
   23:03 CET
  
  
   Он позвонил брокеру. Она дала ему название бара и его расположение на окраине города. Он поймал такси, назвал водителю пункт назначения, но заставил его остановиться за пару кварталов. Это мог быть любой парижский район с низким доходом. Извилистые улицы, казалось, сливались друг с другом. Тихо.
  
   Он пару раз обошел квартал, где находился бар, проверяя, не ждет ли кто-нибудь, кто выглядел неуместно. Если за брокером успешно следили раньше, она может стать таковой снова. Это был не тот район, где люди предпочли бы просто сидеть, припарковавшись вдоль обочины. Он никого не видел.
  
   Бар был обычным питейным заведением. Покрытые линолеумом полы, выцветшие обои и длинный полированный бар, пометленный и потертый от тысяч стаканов и бутылок. Брокер сидел в углу, лицом к двери. Он ожидал, что она сделала это, чтобы увидеть, как он входит, вместо того, чтобы следить за любыми угрозами, как она должна была делать.
  
   Виктор сел на табурет рядом с ней, установив его так, чтобы он мог наблюдать за входом и видеть брокера, не поворачивая головы. Она привела себя в порядок, очистила лицо и заново нанесла макияж. Она тоже была одета по-другому. У ее ног стояла хозяйственная сумка.
  
   "Я купила нам обоим водку с тоником", - объяснила она, прежде чем добавить, опустив глаза: "Хотя я выпила оба. Прости."
  
   "Все в порядке".
  
   Перед ней на столе стояли два бокала, в пепельнице лежали наполовину растаявшие кубики льда. Она увидела, как он смотрит.
  
   "Если у меня нет соломинки, я не могу пить из стакана со льдом. У них здесь нет никаких соломинок."
  
   Виктор кивнул, как будто это имело значение. Брокер был сильно потрясен, это было очевидно. Адреналин полностью прошел, и она начала приходить в себя от того, что только что произошло.
  
   "Ты впервые оказался в подобной ситуации?" - спросил он
  
   "Да." Она сделала глубокий вдох. "Ты когда-нибудь привыкаешь к тому, что люди пытаются тебя убить?"
  
   "Они не пытались убить нас".
  
   "Это все еще было ужасно. И ты знаешь, что я имел в виду. Итак, " сказала она, " а ты? Привыкаешь к этому?"
  
   "Да", - ответил он, хотя хотел солгать и сказать "нет". "С каждым разом ты справляешься с этим все лучше".
  
   "Значит, мне не будет так плохо, если это случится снова?"
  
   "Некоторые люди справляются с этим легче, чем другие".
  
   "Смогу ли я?"
  
   Виктор увидел страх в ее глазах при мысли о том, каким может быть его ответ. Он не был уверен почему, но он решил пощадить ее. "Я уверен, что тебе станет легче".
  
   Брокер рассказал ему, как она уехала без проблем и за ней не было слежки. "Я нашел магазин, который все еще был открыт, и купил кое-какую новую одежду. Я-"
  
   "Давай просто продолжим с того места, на котором мы остановились."
  
  
   "Нам нужно пойти куда-нибудь еще, чтобы поговорить."
  
   Виктор встал. "Хорошо, но мы пойдем туда, куда я выберу".
  
   Неоновая вывеска над дверью объявляла почасовую стоимость номеров. Внутри вестибюль был темным и маленьким, намеренно плохо освещенным. Невысокий мужчина за тем, что служило стойкой регистрации, злобно смотрел на брокера, пока Виктор отсчитывал деньги. Автомат с презервативами был прикреплен к стене в коридоре снаружи.
  
   Комната была маленькой и невыразительной, за исключением двуспальной кровати, которая занимала почти все доступное пространство. Рядом с изголовьем кровати стояла металлическая коробка, в которую брали монеты, чтобы заставить кровать вибрировать. Виктор не мог поверить, что люди действительно используют эти вещи больше. В последний раз, когда он был свидетелем одного из них в действии, его затошнило.
  
   Брокер стоял перед окном, выглядывая из-за полуоткрытых штор. Виктор собирался сказать ей, что ей не следовало этого делать, но если бы там был снайпер, ее бы уже застрелили.
  
   Она нервно теребила ткань. Она не выглядела достаточно толстой, чтобы на самом деле помешать кому-либо заглянуть сквозь нее. Виктор предположил, что в этом и был смысл, дополнительный кайф для тех, кто пользовался комнатой. Он предположил, что тот факт, что единственные глаза, которые могли смотреть внутрь, принадлежали голубям, вряд ли будет иметь значение.
  
   "У меня мурашки бегут по спине от одного того, что я здесь", - сказал брокер, не оборачиваясь.
  
   Виктор закрыл за собой дверь, запер ее. Это заставило ее посмотреть ему в лицо. "Меня не волнует, если тебе не нравится быть здесь", - заявил он без эмоций. "Никто нас не найдет. В таких заведениях не любят афишировать, кто останавливается."
  
   Она не стала спорить. Он был прав, и он знал, что она это понимает. Она скрестила руки на груди. Он оставил основной свет выключенным и включил лампу у кровати. Он имел тонкий красный оттенок и отбрасывал на комнату тусклый малиновый отблеск.
  
   Ни один из них не разговаривал ни мгновения.
  
   Брокер заговорил первым. "Там, в моей квартире, если они не пытались убить нас, почему ты убил их?"
  
   Он ожидал такого вопроса. "Светошумовые гранаты действуют всего несколько секунд".
  
   Она ответила быстро, уже зная этот факт. "Но у них было ночное зрение. Несомненно, они были бы ослеплены дольше."
  
   Когда он, наконец, ответил, он не пытался скрыть свое недовольство тем, что его допрашивают. "У видеорегистраторов есть механизм отключения яркого света".
  
   "Хорошо", - сказала она в конце концов.
  
   "Если бы я не убил их, мы не смогли бы сбежать."
  
   "Но они были всего лишь полицейскими, верно? Хорошие ребята."
  
   "Это были либо они, либо мы", - сказал Виктор. "И они знали о рисках, когда подписывались". Он дал ей минуту, прежде чем заговорить снова. "Что нам теперь делать?"
  
   Она избавилась от какой бы то ни было временной тревоги или вины, охвативших ее, и выпрямилась. "Эллиот Сейф", - заявил брокер с удивительной ядовитостью. "Он - первый порт захода".
  
   Она достала компьютерную распечатку из своей сумки через плечо. Это был снимок в низком разрешении, черно-белый, с головы до плеч, худощавого мужчины в костюме лет пятидесяти или старше. Его лоб был изборожден глубокими морщинами, губы тонкие, глаза темные под кустистыми бровями. Он был похож на бухгалтера.
  
   "Кто он?" - Спросил Виктор.
  
   "Бухгалтер".
  
   Виктор поднял бровь.
  
   Брокер внимательно посмотрел на него. "Я что-то пропустил?"
  
   Он покачал головой. "Продолжай".
  
   "Сейф является старшим партнером в крупной финансовой фирме в Лондоне, Hartman and Royce Equity Investments. Он управлял счетом, с которого мне платили деньги, которые я, в свою очередь, использовал для выплаты вам."
  
   "Ты уверен?"
  
   "Ты хорош в том, что делаешь. Я тоже."
  
   Она была хороша - Виктор знал о ней достаточно, чтобы понимать это. Он верил, что она точно знала, о чем говорила. Виктор полез в карман пальто за сигаретами и спичками.
  
   "А ты не мог бы этого не делать?" - спросил брокер.
  
   Он поднял глаза. "Прости?"
  
   "Ты можешь не курить, пожалуйста?"
  
   Он поколебался мгновение, затем положил пакет обратно. "Я все равно пытаюсь бросить".
  
   "Ты почувствуешь себя от этого лучше".
  
   "Я пока не знаю".
  
   Она коротко улыбнулась, прежде чем вернуться к делу. "Но Сейф - это всего лишь ступенька", - сказала она. "Он посредник, не более того. Канал для денег, чтобы обеспечить дополнительный уровень защиты для того, кто за этим стоит. Мы должны знать, кому принадлежит аккаунт, с которого мне заплатили, иначе мы потерпим неудачу, еще не начав по-настоящему." Она сделала паузу, чтобы перевести дыхание, и продолжила через мгновение. "И для этого мне нужен доступ к его файлам".
  
   "Ты можешь снаружи выровнять это?"
  
   "Команда криптографов агентства и суперкомпьютер помогли бы".
  
   "Замечание принято".
  
   Перевод был осуществлен электронным способом. Я предполагаю, что где-то в подставной компании или подставной корпорации. Сейф запишет это в протокол. На жестком диске будет имя. Это все, что мне нужно."
  
   "Почему бы просто не поговорить с Сейфом?"
  
   "Я был бы поражен, если бы он знал, откуда на самом деле взялись деньги, и еще больше был бы поражен, если бы он знал, куда они делись после того, как покидали его руки. А если бы и знал, то не сказал бы нам."
  
  
   "Я могу быть очень убедительным".
  
   Она посмотрела в его темные глаза. "Нам не нужно туда идти".
  
   "Ты хочешь сказать, что не хочешь туда идти".
  
   "Это верно, я не знаю. В любом случае это было бы слишком сложно. Нам пришлось бы схватить его, что не может быть легко. И он мог солгать, направить нас в неправильном направлении. У нас нет на это времени. Получить его файлы, конечно, было бы проще."
  
   Виктор кивнул после нескольких секунд раздумий. "Тогда мы проникнем в его фирму".
  
   "Если это осуществимо, но мы не успеваем, так что, надеюсь, нам это не понадобится. У него обязательно должен быть ноутбук или КПК с информацией о клиенте. Мне не нужно много, чтобы получить зацепку."
  
   "Сколько времени у нас есть, чтобы с этим покончить?"
  
   "Они могут нацелиться на Сейфа в рамках зачистки, поэтому мы должны добраться до него раньше, чем это сделают они. Мой контроль был мертв в течение нескольких дней после того, как эта операция пошла не так. Я не знаю, сколько еще людей вовлечено, но мы должны предположить, что не так много. Итак, если мы не сможем получить файлы Сейфа к завтрашнему дню, то это должно произойти самое позднее на следующий день."
  
   "Это ненадолго".
  
   "Я ничего не могу с этим поделать".
  
   Челюсть Виктора дрогнула. Это было утверждение, а не критика. Не в его характере было жаловаться. "За такой короткий промежуток времени я никак не смогу отобрать у него компьютер без его ведома".
  
   Брокер кивнул, неохотно принимая подтекст.
  
   " Нам нужно договориться о встрече в фирме Сейфа на завтра, " сказал Виктор. "Плюс его домашний адрес и любая относящаяся к делу информация, которую мы сможем найти о нем."
  
   "Я встречаюсь с одним из его партнеров завтра в два тридцать пополудни".
  
   "Это было быстро".
  
  
   Он уловил тень гордой улыбки, прежде чем она сказала: "Хотя не могу сказать, что я с нетерпением жду этого. У меня пунктик по поводу плохих зубов."
  
   "Это просто стереотип, который американцы любят увековечивать. Зубы в Британии ничуть не хуже, чем где-либо еще."
  
   Она покачала головой. "Черт возьми".
  
   "Прошу прощения?"
  
   "Я думал, ты мог бы сказать "мы" в какой-то момент там."
  
   "Почему я должен это говорить?"
  
   "Ты бы не обязательно, но если бы у тебя было, это сказало бы мне, откуда ты".
  
   "Ты думаешь, я британец?"
  
   Она покачала головой. "Или ты мог бы сказать это вместо "американцы"."
  
   "Значит, я американец?"
  
   "Иногда ты говоришь так, как будто ты из Соединенных Штатов, иногда как британец, а иногда и как трансатлантик. Однако твой акцент постоянно меняется, так что я действительно понятия не имею."
  
   "Я много переезжаю".
  
   "Я понял. Но когда мы говорили по телефону, я уверен, что уловил восточноевропейский акцент в вашем английском. Но когда мы встретились, мне показалось, что я слышу нотки французского. Я предполагаю, что ваш акцент отражает страну, в которой вы находитесь в данный момент."
  
   "Очень наблюдательный".
  
   Она улыбнулась, застенчиво, но в то же время гордо. "Итак, я подумал, что проверю тебя, посмотрим, сможешь ли ты оступиться и выдать это".
  
   Ему понравилось ее коварство. "В следующий раз повезет больше".
  
   "Спасибо, я постараюсь быть более утонченным".
  
   "Тебе придется им быть".
  
   Она все еще улыбалась, как будто они были просто обычными людьми, разговаривающими, мужчина и женщина, знакомящиеся друг с другом, непринужденно болтающие. Он напомнил себе, что это был опасный курс действий. Были веские причины, по которым в его жизни никого не было. Сейчас было не время терять бдительность.
  
   Он заметил, что выражение ее лица изменилось. Она уставилась на него.
  
   "Что?" - спросил он в конце концов.
  
   "Я не поблагодарил тебя за ранее. В моей квартире."
  
   "Ты не должен меня благодарить".
  
   "Ты спас меня. Если не моя жизнь, то моя-"
  
   Его голос был жестким. "Нам не нужно это обсуждать".
  
   Лицо брокера изменилось. Похоже, он задел ее чувства. Виктор сказал себе, что ему все равно, почему.
  
   С минуту никто не произносил ни слова. Брокер снова полез в наплечную сумку и достал папку. Она протянула его Виктору, не глядя на него.
  
   "Досье Сейфа", - объяснила она. "Мне жаль; это все, что я смог раздобыть за отведенное время".
  
   Напильник был толщиной в четверть дюйма. Она многое сделала всего за два дня. Он пролистал, удивленный. Впечатлен.
  
   "Сойдет".
  
  
  
   ГЛАВА 52
  
  
  
  
  
   Фоллс Черч, Вирджиния, США
  
   Понедельник
  
   16:54 EST
  
  
   Сайкс выбрался из своего Линкольна и удовлетворенно хлопнул дверцей. Он прищурился от низкого послеполуденного солнца, указал брелоком на машину и увидел, как дважды мигнули контрольные огни. Вряд ли в этом была необходимость. Преступность в этой правительственной и поддерживаемой ЦРУ части штата практически отсутствовала, хотя за рекой она была необузданной, но Сайкс был осторожным человеком. Он просто пожалел, что не был более осторожен, когда Фергюсон сказал ему эти бессмертные слова: Как бы ты хотел быть богатым?
  
   Да был ответ, черт возьми, да. Сайкс был на последних нескольких нулях в своем трастовом фонде, и ему не очень нравилась идея понижения рейтинга его образа жизни. Но это было тогда; сейчас Сайкс был бы счастлив, если бы ему удалось избежать тюрьмы. Это должно было быть просто. Отставной офицер российского военно-морского флота продавал местонахождение некоторых чрезвычайно ценных ракет ЦРУ. Убей его и укради информацию. Убейте убийцу, чтобы помешать остальной части ЦРУ выяснить, кто его нанял. Добывайте ракеты и продавайте их на черном рынке. На бумаге это звучало просто, но все, что могло пойти не так, пошло не так.
  
   Охотиться на наемного убийцу по всей Европе, пытаясь не попасться на крючок собственной организации, было не тем, на что подписывался Сайкс, и уж точно не за это он продавал свою честь. Фергюсон, старый бесстрашный ублюдок, каким бы он ни был, почти не вспотел. Для него это была просто еще одна грязная операция в целой жизни грязных операций. Фергюсон, возможно, и раньше много раз занимался подобным незаконным дерьмом, но Сайкс был настолько новичком в этом, насколько это возможно.
  
   Воздух был тихим, но холодным. Он мог чувствовать, как его внутренности прыгают повсюду. Это говорило о том, что его желудок еще не взорвался. Всю последнюю неделю он не осмеливался выходить из дома без полного кармана антацидов.
  
   В конце подъездной аллеи находился прекрасный особняк Фергюсона в колониальном стиле площадью три тысячи квадратных футов. Дом был расположен на четырех акрах леса и находился в безупречном состоянии. Сайкс тяжело вздохнул, когда приблизился. Если вчера все было плохо, то сегодня они были в отчаянии.
  
   Фергюсон открыл дверь. Он был небрежно одет в рубашку поло и брюки и не выглядел довольным тем, что ему помешали съесть сэндвич. Сайкс не мог вспомнить последнюю нормальную еду, которую он был в состоянии доесть и которая не сыграла с его кишками роль убийцы. Закончив жевать, Фергюсон вытер уголки рта носовым платком с монограммой.
  
   "Я подумал, что ты захочешь узнать сразу", - сказал Сайкс.
  
   "Это звучит определенно зловеще, мистер Сайкс".
  
   Сайкс переместил свой вес. Он говорил фактами. Тессеракт вернулся в Париж. Он встретился с девушкой, Самнер. Там была перестрелка. Они оба ушли."
  
   Последовала мучительно долгая пауза, прежде чем Фергюсон заговорил. Его голос был слишком спокоен, и у Сайкса по спине пробежал холодок. "Тебе лучше войти".
  
  
   Сайкс последовал за Фергюсоном в коридор. Это был первый раз, когда он был в доме ветерана-офицера ЦРУ. По какой-то причине Сайкс ожидал, что внутри будет холодно, но вместо этого там было почти неуютно тепло. Сайкс расстегнул пиджак своего сизо-серого костюма и позволил ему распахнуться.
  
   Дом Фергюсона был скудно обставлен. Место чистого парня. Он был в разводе по меньшей мере десять лет, и, насколько Сайкс знал, у него не было какого-то грубого любовного увлечения. Он заметил клюшки для гольфа возле двери.
  
   "Что, черт возьми, происходит?" Спросил Фергюсон, когда дверь закрылась.
  
   Тогда без прелюдий, сразу к изнасилованию в жопу.
  
   "Именно так, как я сказал. Тессеракт был замечен в Париже. В данный момент я не уверен точно, как именно." Сайкс прочистил горло. "Он пошел в квартиру Самнера. Очевидно, у нас никого не было на нее после того, как ты заставил меня перенаправить Рида вслед за Хойтом."
  
   Сайкс был рад, что смог переложить вину так рано в разговоре.
  
   Фергюсон на мгновение замолчал. "Что потом?"
  
   "Французская полиция пыталась его задержать. Излишне говорить, что это не сработало."
  
   Фергюсон мгновение взвешивал ответ. "Я только что провел вторую половину дня, преподав директору национальной разведки урок искусства подачи, и это несколько испортило мое хорошее настроение". Фергюсон провел рукой по волосам. Он был таким толстым, что Сайкс раньше думал, что это парик. Судя по количеству волос, которые Сайкс каждое утро обнаруживал в душе, он ожидал, что к тому времени, когда ему будет столько же лет, сколько Фергюсону, он будет лысым, как ощипанный цыпленок.
  
   "Это своего рода осложнения, без которых мы могли бы обойтись".
  
   "Мы все еще в безопасности", - сказал Сайкс, больше для того, чтобы утолить собственное беспокойство, чем Фергюсона.
  
  
   Старик фыркнул. "Спасибо тебе за это маленькое заверение. Я предполагаю, что у нас есть еще трупы."
  
   Сайкс кивнул. "Он убил троих, еще двое находятся в больнице. Я не знаю, выживут ли они."
  
   "Что знают лягушки?"
  
   "Насколько я знаю, они ничего не знают. Они не знают, почему Тессеракт был в Париже или кем была девушка. Квартира не ее, а та, что в Марселе, была снята под вымышленным именем, поэтому они не смогут связать ее с агентством. Ее прикрытие хорошее. Это должно продержаться."
  
   "Будем надеяться, что это так", - сказал Фергюсон.
  
   Они стояли, не говоря ни слова, казалось, долгое время. Сайкс почти мог видеть, как в голове Фергюсона крутятся колесики. Когда Сайкс больше не мог выносить тишину, он сказал: "Я не понимаю, как Тессеракт выследил ее".
  
   "Вы слышали что-нибудь о том, что полиция нашла ее тело?"
  
   "Нет".
  
   "Тогда подумай еще раз".
  
   Сайкс не мог усидеть на месте. Его кулаки были сжаты по бокам, костяшки пальцев побелели. "Я не понимаю".
  
   "Он не нашел ее", - сказал Фергюсон.
  
   Сайкс был так же смущен, как и выглядел. "Что?"
  
   Фергюсон объяснил это за него. "Либо он связался с ней первым, либо, возможно, она связалась с ним, но вряд ли это имеет значение. Важно то, что она поняла, что стала мишенью, поэтому согласилась встретиться с ним."
  
   "Но почему? И как она узнала до того, как Рид добрался до нее?"
  
   "Потому что она умная. Скажи мне, если я ошибаюсь, но именно поэтому мы использовали ее."
  
   "Да, но..."
  
   "Возможно, она умнее, чем мы думали. Возможно, Кеннард допустил ошибку и раскрыл свою личность, поэтому, когда он умер, она сложила два и два вместе. Или любой из них мог заподозрить неладное и намеренно нарушить протокол. Кто знает?"
  
   "Я думаю, в этом есть смысл".
  
   "Итак, " продолжил Фергюсон, - она бежит в квартиру своей кузины в Париже, не подозревая, что мы знаем об этом. Она напугана; она не знает, что делать; ей больше некуда обратиться, и поэтому она обращается за помощью к Тессеракту. Возможно, предлагая рассказать ему, что она знает, если он даст ей диск. Либо он в отчаянии и соглашается, либо отправляется туда, чтобы убить ее, но передумывает, и они решают работать вместе. Она знает больше, он более способный, так что каждый может помочь другому. Я бы сказал, что это довольно проницательный курс действий."
  
   Сайкс сильно нахмурился. В последнее время он часто хмурился. "Так что мы собираемся делать?"
  
   "Мы сидим сложа руки и ждем", - сказал Фергюсон с раздражающим спокойствием. "Либо Тессеракт убьет ее в качестве меры предосторожности, либо, возможно, просто из мести, когда она больше не будет полезна. Это решит хотя бы одну маленькую проблему. Тогда Тессеракт исчезнет вместе с флешкой, и мы больше никогда о нем не услышим. Мы не получим ракет и не разбогатеем, но мы сможем сохранить нашу свободу. Учитывая все, что произошло до сих пор, я бы счел это победой."
  
   "Или?"
  
   Фергюсон вышел из зала в просторную кухню. Сайкс последовал за ним.
  
   "Выпьешь?" - Спросил Фергюсон.
  
   "Я возьму пива", - ответил Сайкс после секундного раздумья.
  
   Густые брови Фергюсона сдвинулись ближе друг к другу. "Я думал, больше похоже на сок или воду".
  
   "Тогда я пропущу".
  
   "Поступай как знаешь", - сказал Фергюсон. Он открыл холодильник и достал упаковку грейпфрутового сока. Он налил себе высокий стакан. "Или, " продолжил он в конце концов, " они свяжутся с нами и попытаются заключить сделку. Я думаю, это более вероятно. Они предоставят нам информацию, если мы оставим их в покое."
  
   Сайкс тяжело выдохнул. "Ладно. И если они это сделают, сделаем ли мы?"
  
   Фергюсон выглядел потрясенным. "Конечно, нет, ты идиот. Где твоя голова? Нет, мы не оставим их в покое. Если мы сделаем это правильно, мы сможем манипулировать их объединением, чтобы дать нам возможность уничтожить их обоих и вернуть диск за один раз. Мы получим в свои руки эти ракеты и выйдем чистыми."
  
   "Ты действительно думаешь, что мы все еще можем справиться со всем, что произошло?"
  
   Фергюсон уставился на него с чем-то, приближающимся к отвращению. "Я выбирался из более глубоких ям, чем эта, мистер Сайкс, и все еще умудрялся пахнуть розами".
  
   "Что насчет Альвареса?"
  
   Старый сотрудник ЦРУ вздохнул, как будто весь этот разговор начинал ему надоедать. "Альварес не более чем бойскаут. Я никогда не был о нем особенно высокого мнения. Все, что он делает, - это следует по пути наименьшего сопротивления. Послушайте, то, что только что произошло, на самом деле в некотором смысле хорошо для нас. Это даст идиотам в департаменте еще несколько поводов для погони за дикими гусями. И все это время их уводят все дальше и дальше от нас. Если бы у Проктера, Чемберса и Альвареса были мозги на двоих, они бы в первую очередь искали, как кто-то мог узнать об Озолсе. Вместо этого они пытаются сделать все наоборот. Так они ничего не добьются. Так что сохраняйте хладнокровие, и все это довольно скоро закончится. И, если немного повезет, когда это произойдет, на номерных счетах нас обоих будут ждать десятки миллионов долларов. Я так понимаю, ты все еще хочешь разбогатеть? Я знаю, что хочу."
  
   Сайкс кивнул в знак согласия. "Я тут подумал, " сказал он, - это почти позор, что нам придется убить Тессеракта. Я имею в виду, тот факт, что он зашел так далеко, показывает, насколько он хорош. Мы могли бы действительно использовать его в нашей команде, не так ли? Из него получился бы отличный актив. Может быть, мы могли бы привлечь его на нашу сторону."
  
   "Я забуду, что ты это сказал".
  
   Сайкс сглотнул сухость в горле. "Прости".
  
   Фергюсон впился в него взглядом. "Разве я вас ничему не научил, мистер Сайкс? Никогда не извиняйся. Когда-либо. В худшем случае это признание вины, в лучшем случае это просто выставляет тебя гребаным болваном."
  
  
  
   ГЛАВА 53
  
  
  
  
  
   Лондон, Великобритания
  
   Вторник
  
   13:56 CET
  
  
   Ребекка сидела на удобном кожаном диване в приемной компании Hartman and Royce Equity Investments, немного нервничая, но уверенная, что эти нервы не проявляются. Компания Сейфа располагалась на девятнадцатом этаже впечатляющей башни Кэнэри-Уорф - пятьдесят этажей из стекла и стали, которые возвышались над остальной частью лондонского горизонта. Вид был потрясающий. Ребекка сосредоточилась на сверкающем потоке спокойной воды в зоне регистрации и позволила гипнотическому отражению света расслабить ее.
  
   Стук каблуков заставил Ребекку повернуть голову. К ней подошла секретарша в приемной, Мелани, потрясающая брюнетка с восхитительно дружелюбными манерами и телосложением порнозвезды, затянутым в облегающий костюм в тонкую полоску. Мелани вежливо поприветствовала Ребекку, широко улыбаясь и ведя светскую беседу, настояв на том, чтобы приготовить ей кофе, пока она ждет. Ребекке было очень трудно сказать ей "нет".
  
   Мелани предложила эспрессо в маленькой фарфоровой чашечке с блюдцем. Ребекка взяла его и не удивилась, обнаружив, что Мелани приготовила потрясающий эспрессо. Крепкий, с легким привкусом горечи. Ребекка не могла припомнить, чтобы у нее был фильм лучше.
  
   "Это фантастика, спасибо".
  
   "С удовольствием". Блестящие губы Мелани сложились в улыбку. "Если тебе еще что-нибудь понравится, просто дай мне знать".
  
   Пока Мелани возвращалась к своему столу, постукивая каблуками и придавая походке определенную напыщенность, Ребекка задавалась вопросом, было ли в предложении нечто большее, чем очевидное. Нет, не могло быть.
  
   "Она кажется дружелюбной", - сказал голос у нее в ухе.
  
   Ребекка поднесла чашку с эспрессо ко рту. "Очень".
  
   "Я думаю, ты ей нравишься".
  
   "Ты ревнуешь?"
  
   Она сделала глоток, ожидая его ответа.
  
   "От чего?" - спросил он через мгновение.
  
   "Ничего, это была шутка".
  
   "Я этого не понимаю".
  
   Она вздохнула. "Неважно".
  
   "Не слишком лади с ней. Мы хотим, чтобы она забыла тебя в ту же секунду, как ты выйдешь за дверь."
  
   "Понял".
  
   Ребекка потягивала свой эспрессо, наблюдая за партнерами и сотрудниками, выходящими из лифта после долгих обедов. Никто не удостоил Ребекку вторым взглядом, когда они проходили через приемную, иногда останавливаясь, чтобы перекинуться парой слов с Мелани по пути. Ребекка была просто еще одним клиентом или посетителем. Одно из десятков новых лиц, которые должны появляться каждый день. Не было особой необходимости маскироваться.
  
   В наушнике Ребекки снова раздался его голос. "По-прежнему никаких признаков его присутствия".
  
   "Хорошо", - сказала Ребекка, не шевеля губами.
  
   Он был снаружи, наблюдая за возвращением Сейфа. Он был в этом районе с утра, осуществлял наблюдение, наблюдал, как Сейф прибывал, уходил на обед. Они покинули Париж посреди ночи. Тессеракт украл машину и отвез их в Кале, где паром перевез их через Ла-Манш. Поезд привез их в Лондон. Она спала во время путешествия.
  
   Они путешествовали как пара, даже несмотря на то, что ее спутник не очень хорошо справлялся с этим. Ребекка могла сказать, что он привык действовать в одиночку и имел ограниченный личный опыт, на который можно было опереться. Она была лучше, помогая ему расслабиться, но она могла сказать, что ему не нравился физический контакт, который это влекло за собой. Она ожидала, что он не привык, чтобы люди прикасались к нему, за исключением тех, кому он должен был платить. Он изо всех сил старался не показывать своего беспокойства, и Ребекка сделала все возможное, чтобы не показать, что она заметила.
  
   Он тоже не доверял ей, это было очевидно, даже если она показала себя союзницей, и было трудно быть убедительной парой, когда один партнер постоянно высматривал признаки предательства. Что ж, возможно, поиск признаков предательства был частью отношений, но Ребекка предположила, что большинство мужчин больше беспокоятся об измене своих партнеров, чем об организации их смерти. К счастью, ситуация была лишь временной. Ребекка тоже была не в восторге от его компании.
  
   Было ясно, что ему тоже не нравилось все в том, что он делал, даже если он прямо не говорил. Все его действия были под контролем, и она знала, что он обычно делал все, чтобы избежать спешки в работе. Он предпочитал тщательно планировать свои действия, как оператор, который давным-давно усвоил, что чем больше времени тратится на чертежную доску, тем меньше сюрпризов на поле боя. Теперь ему приходилось оперировать половиной фактов за четверть времени.
  
   В наушнике снова раздался его голос. "О'кей, он сейчас проходит через вестибюль".
  
   "Попался".
  
   Два двадцать пополудни, и двери лифта открылись. Вышел крупный мужчина, его внушительное тело было облачено в облегающий темно-синий костюм. У него было квадратное лицо и приплюснутый, смещенный от центра нос, наследие жизни, полной драк. У него было серьезное выражение лица, которое соответствовало его очень серьезному телосложению. Ребекка заметила, что он носил пистолет под левой рукой своего костюма. В Британии он не смог бы носить его легально, телохранитель он или нет. Tut, tut.
  
   Вслед за ним появился мужчина, в котором она сразу узнала Эллиота Сейфа. Он был невысоким и худым и выглядел точно так же, как на картинке с веб-сайта. Его кожа была сильно морщинистой и выглядела так, как будто она не часто бывала на солнце. То, что осталось от его волос, было зачесано набок. Он нес черный кожаный чехол для ноутбука.
  
   После Сейфа пришел второй телохранитель, такого же роста и одетый, как первый. Сейф вел себя так, как будто их там не было, просто болтая по своему мобильному. Телохранители шли в его темпе, останавливаясь, когда он останавливался, чтобы перекинуться несколькими словами с администратором, прижимая телефон к груди, когда он с обожанием смотрел на нее. Мелани бесстыдно флиртовала с ним.
  
   Ребекка чувствовала, как взгляды телохранителей быстро скользнули по ней, но она продолжала читать последнюю версию National Geographic, как будто она даже не знала, что они были там. Статья о миграционных схемах морских слонов была увлекательной, хотя и немного снисходительной.
  
   Оставив Мелани притворно смеяться, Сейф продолжил свой путь между своими телохранителями. Иметь не одного, а двух личных телохранителей было настоящим заявлением. Сейф, очевидно, чувствовал значительную потребность защитить себя, или, возможно, они были там больше для вида. Ребекка подумала, что они, вероятно, произвели хорошее впечатление на некоторых менее желанных клиентов, у которых, без сомнения, самих были телохранители.
  
   Как только они ушли, она встала и повернулась к секретарше.
  
  
   "Уборная?"
  
   Мелани указала в том направлении, куда ушел Сейф. Это был единственный коридор. "В ту сторону, третья дверь налево - она помечена".
  
   Ребекка улыбнулась. "Спасибо тебе".
  
   Она шла быстрыми, широкими шагами, направляясь по коридору, достигнув угла как раз вовремя, чтобы увидеть, как Сейф и его телохранители входят в последний кабинет в конце коридора. Второй телохранитель занял позицию за дверью, приняв удобную позу, слегка расставив ноги, сцепив руки перед собой.
  
   Она представила, что, пока Сейф был в своем кабинете, за дверью всегда был телохранитель. Он посмотрел в сторону Ребекки, но она уже направлялась в туалет.
  
   Вернувшись в фойе, Мелани привлекла ее внимание.
  
   "Мисс Освальд", - начала она, напуская на себя серьезный вид, - "Мне только что звонил мистер Брайс. Боюсь, он был неизбежно задержан и сегодня не вернется. Он приносит свои глубочайшие извинения за причиненные неудобства."
  
   Ребекка выглядела разочарованной. "Это позор".
  
   "Мистер Брайс интересуется, сможете ли вы перенести встречу на более поздний срок на этой неделе".
  
   "Завтра я улетаю обратно в Нью-Йорк, так что это будет невозможно". Она сделала паузу на секунду, притворяясь, что думает. "Но когда я буду здесь в следующем месяце, я обязательно запишусь на другую встречу".
  
   Мелани кивнула. "Хорошо, я дам знать мистеру Брайсу".
  
   "До свидания".
  
   "До свидания, мисс Освальд".
  
   Ребекка заметила, как изменилось выражение ее лица, когда Мелани выскользнула из режима секретарши и стала самой собой. "И, может быть, когда ты будешь здесь в следующий раз, я смогу показать тебе город. Здесь есть на что посмотреть."
  
   Ребекка кивнула, медленно, неловко. "Я могу себе представить".
  
   *
  
  
   Она направилась к месту встречи, бару / кафе рядом с площадью перед зданием Сейфа. Снаружи стояло около дюжины столиков и, вероятно, еще с дюжину - между витринами из зеркального стекла, которые служили фасадом магазина. Все столики, казалось, были заняты, мужчины в костюмах, женщины в костюмах, странно небрежно одетый человек, выглядящий совершенно неуместно и чувствующий это.
  
   Она пыталась разглядеть его, когда приближалась, и даже стояние прямо снаружи не помогло. Он специально сказал, что будет на столике у входа. На долгое ужасное мгновение ей показалось, что они добрались до него, и она отчаянно огляделась вокруг, уверенная, что будет следующей. Но вместо этого она увидела, как он потягивает эспрессо, а рядом с чашкой лежит раскрытый номер какой-то лондонской газеты. Он не видел ее; его внимание было сосредоточено исключительно на газете, и она была рада, что он не видел ее паники. Она не звала и не жестикулировала, чтобы привлечь его внимание, но мгновение постояла, наблюдая за ним, наслаждаясь редким чувством тайного наблюдения за ним.
  
   Он перевернул страницу, сделал глоток кофе. Она была удивлена, обнаружив, что он выглядел таким нормальным, сидя в одиночестве со своей газетой, ничем не отличаясь от окружающих его городских рабочих. В солнечном свете он был даже красив.
  
   Ребекка напомнила себе, что он в буквальном смысле полная противоположность нормальному, и пробралась между плотно забитыми столами и людьми. Она села напротив него. Ее ждал горячий эспрессо.
  
   "Почему ты так смотрела на меня?" - спросил он, не поднимая глаз.
  
   "О, э-э, извините. Я не хотел этого. Просто я не сразу тебя разглядел."
  
   "Если бы ты это сделал, мне нужно было бы подумать о смене профессии".
  
   Она не была уверена, было ли это шуткой или он говорил серьезно. Он поднял голову, чтобы посмотреть на нее. Выражение его лица ничего не выражало. Этого никогда не происходило. Он был настолько близок к неодушевленному, насколько она представляла, каким может быть человек.
  
  
   "Сейф берет с собой на ланч свой компьютер", - сказала она.
  
   "Тогда он будет брать это с собой повсюду".
  
   Ребекка сказала: "Я думаю, вы можете исключить офис как точку удара".
  
   "Тщательно продуманный".
  
   "Здесь много сотрудников, и один из его телохранителей стоит за дверью его офиса, и он не собирается пропускать вас в спешке. Я уверен, что вы могли бы пробиться силой, но если кто-нибудь еще войдет в коридор, что весьма вероятно, они увидят двести с лишним фунтов мясоголового, распростертого на полу."
  
   "Я бы так не поступил, но мой путь не был бы легким. Один и тот же телохранитель не будет дежурить там весь день. Скука заставила бы его потерять концентрацию. Они будут сменяться, вероятно, раз в пару часов. Если они умны, это время, по-видимому, будет нерегулярным и меняться ежедневно. Невозможно предвидеть смену. Как телохранители Сейфа вели себя внутри офиса?"
  
   "Бдительный, бдительный, даже когда приходится пялиться на горячую секретаршу в приемной".
  
   Он кивнул. "Они, очевидно, обратили внимание во время урока защиты на опасность самоуспокоенности в знакомой обстановке. Если они не ослабили бдительность в офисе, они не ослабят ее нигде."
  
   "Тогда они хороши".
  
   Он пожал плечами. "Они хорошие и плохие. Большой и страшный отлично подходит для проталкивания сквозь толпу, но делает их громоздкими и медлительными, но, хотя они выглядят как тупые обезьяны, они вооружены и очень наблюдательны. Сейф нанял их не только для показухи."
  
   "Ты видел, что они несли?
  
   Он кивнул, не выказывая ни удивления, ни тревоги, ничего.
  
   " Пистолеты? " спросила она.
  
   "Да", - ответил он. " Что на них было надето под плащами? - спросил я.
  
   "Костюмы". Она улыбнулась. "Ты ищешь советы по моде?"
  
  
   "Какого рода припадок?"
  
   "Вы ищете советы по моде".
  
   "Свободно, обтягивающе, что?"
  
   "Достаточно тугие, чтобы нуждаться в ремонте, если они слишком быстро согнутся".
  
   Он кивнул.
  
   "Это хорошо?" - спросил я. - Спросила Ребекка.
  
   "Это могло бы помочь".
  
   "Послушай, я действительно думаю, что это плохая идея. Если бы это был просто Сейф, все было бы по-другому, но эти двое парней меняют все. Они как ястребы, большие злобные ястребы с оружием. Ты не сможешь приблизиться к нему без того, чтобы они тебя не заставили."
  
   "Если Сейф станет целью зачистки, мне придется воспользоваться любой возможностью, которая подвернется мне под руку. Сейф владеет лондонской квартирой, а также особняком в Суррее, верно?"
  
   "Верно. Нам придется разделиться, " сказала она. "Я разведаю его квартиру, ты - его дом. Если он появится в квартире, я могу позвонить тебе. В любом случае, вы можете избежать встречи с телохранителями. Спрячь это."
  
   "А как твои навыки взлома и проникновения?"
  
   Она вздохнула. "Ладно, хорошее замечание. Но что мы собираемся делать теперь? Мы не ожидали, что у него будет двое вооруженных охранников."
  
   Она сделала глоток своего эспрессо. Это не шло ни в какое сравнение с тем, что было у Мелани.
  
   Мужчина, которого она знала только как Тессеракта, сказал: "Когда ты закончишь с этим, я хочу, чтобы ты немного подождал и приготовил себе большой капучино или что-нибудь еще, что ты можешь пить медленно, пока будешь начеку. Дай мне знать, как только увидишь, что он уходит. Если он это сделает, позвоните в его офис и попросите поговорить с ним. Они должны сказать тебе, вернется он или нет. Если это не так, попробуй последовать за ним, но лучше ты потеряешь его, чем один из его телохранителей увидит тебя."
  
   "Хорошо, но куда ты идешь?"
  
   "Я собираюсь достать ружье".
  
   "У тебя есть доступ к одному из них в Лондоне?"
  
  
   Он посмотрел на нее. "Это вопрос?"
  
   "Я знала, где ты живешь, не более того", - сказала она. "Если ты это имеешь в виду".
  
   "Так и есть".
  
   "Знает ли кто-нибудь еще - это другой вопрос".
  
   "Телохранители Сейфа вооружены, так что это шанс, которым я должен воспользоваться".
  
   "По-прежнему двое против одного".
  
   Выражение его лица не изменилось. "Плохие шансы для них".
  
   "Что именно ты планируешь?"
  
   "Мы не знаем, будет ли он позже в доме или квартире, и, как вы сказали, его офиса нет. Это оставляет один вариант."
  
   "Что именно?"
  
   "Мне придется добраться до него где-то между всеми тремя".
  
  
  
   ГЛАВА 54
  
  
  
  
  
   Центральное разведывательное управление, Вирджиния, США
  
   Вторник
  
   08:17 EST
  
  
   Проктер шел немного быстрее обычного, что для парня его габаритов и возраста было нелегким подвигом. Он опоздал на утренний брифинг, и его приоритетом было усадить свою толстую задницу в одно из тощих кресел агентства с опозданием на три минуты вместо четырех. Он вошел в лифт и поднялся на нем на верхний этаж. Он кивал и бормотал приветствия коллегам, шагая по коридорам. Когда он толкнул тяжелую звуконепроницаемую дверь в комнату для брифингов, три пары глаз посмотрели в его сторону.
  
   "Извините, я опоздал. Патрисия полночи не спала, свесив голову над унитазом и выглядя как статист из фильма о зомби. Я застрял на школьной пробежке."
  
   Чемберс улыбнулся и одарил его взглядом, который говорил, что проблем нет. На этот раз она выглядела немного грубовато по краям. Фергюсон и Сайкс сидели вместе на противоположной стороне стола для совещаний и выглядели так, словно они были своим собственным частным мужским клубом. Проктер выдвинул стул между двумя лагерями.
  
  
   Была небольшая беседа, прежде чем Альварес начал свой отчет.
  
   "Прошлой ночью по парижскому времени агенты контртеррористического подразделения французской полиции предприняли попытку, но безуспешно, задержать подозреваемого мужчину, который, по их мнению, неделю назад убил Андриса Озолса и семерых других иностранцев. Во время покушения завязалась перестрелка, в результате которой погибли несколько полицейских, а другие оказались в больнице."
  
   "Насколько мы уверены, что этот подозреваемый - убийца Озолса?" - Спросил Чемберс.
  
   "Французы, безусловно, так думают. Насколько я понимаю, агент DGSE в Шарль де Голль по другому делу опознал человека, когда он проходил паспортный контроль. За ним было установлено непосредственное наблюдение до тех пор, пока он не покинул аэропорт, когда сел в такси, после чего за ним по всему городу следил полицейский вертолет. Я сомневаюсь, что они знали наверняка, когда его впервые заметили в Де Голле, но они бы не пытались уничтожить его, если бы не были уверены. И тот факт, что он отстреливался во время рейдового нападения, определенно соответствует характеру нашего парня. Я думаю, что сомнений быть не может."
  
   Проктер спросил: "Что он делал в Париже?"
  
   "Это еще предстоит установить", - ответил Альварес. "Но его видели входящим в квартиру, занимаемую женщиной. Именно там рейдовая команда попыталась взять обоих людей под стражу. На данный момент неясно, как именно им удалось сбежать."
  
   "Не думаю, что это имеет большое значение", - пробормотал Фергюсон.
  
   "На данный момент эти детали не являются самым важным моментом", - сказал Чемберс. "Что я хочу знать, так это кто эта женщина?"
  
   "Французы утверждают, что она неизвестная парижанка и больше ничего", - ответил Альварес. "Но они знают намного больше, чем говорят нам. Они знают, что мы не были особо откровенны по поводу Озолса, так что, пока мы не вступим в небольшую сделку "услуга за услугу", я думаю, мы достигли предела того, что они нам пока скажут.
  
   "Властям пока удавалось держать прессу в страхе, так что у нас нет никакой информации таким образом, но вторая крупная стрельба чуть более чем за неделю - это серьезно серьезное событие в этой части мира. Более подробная информация может появиться в новостях. Однако нам повезло, и АНБ удалось перехватить несколько полезных данных. По данным французской секретной службы, она американка."
  
   Проктер, который смотрел в окно, выпрямился на своем сиденье. "Американец?"
  
   "Ее зовут Рэйчел Свенсон, но DGSE считает, что это псевдоним".
  
   "Что еще мы знаем о ней?" - Спросил Чемберс.
  
   "Пока все".
  
   Сайкс спросил: "Есть ли у нас что-нибудь, указывающее на то, почему он встретился с ней?"
  
   "Вот в чем вопрос", - сказал Альварес. "Может быть, она его любовница или просто друг, но я думаю, что более вероятно, что она партнер по бизнесу".
  
   "Наниматель?" - Спросил Проктер.
  
   "Это возможно".
  
   Чемберс указал на Проктера: "Я хочу знать все, что можно знать о мисс Свенсон, псевдоним или нет".
  
   Проктер кивнул.
  
   "В свете этого дела Свенсона, " сказал Альварес, - я думаю, мы должны проверить бывших и нынешних сотрудников ЦРУ".
  
   Брови Чемберса поползли вверх.
  
   "Прошу прощения?"
  
   "Кое-что не дает мне покоя уже некоторое время", - начал Альварес. "Мы предположили, что другой потенциальный покупатель ракет или русские убили Озолса. Но мы не можем отмахнуться от того, что это кто-то в наших собственных стенах."
  
  
   "Я уже поговорил с режиссером, чтобы убедиться, что это не мы расторгли контракт с Озолсом", - сказал Чемберс.
  
   "Я бы все равно копал. Возможно, кто-то действует неофициально. Раньше не было никаких оснований предполагать, что это так."
  
   "И что теперь позволяет предположить обратное?" - Спросил Проктер.
  
   "Предчувствие".
  
   "Предчувствие?"
  
   "Моя догадка, если быть более конкретным. Себастьян Хойт мертв."
  
   Чемберс наклонился вперед. "Скажи еще раз".
  
   "Хойт, если кто забыл, заплатил американскому наемному убийце Стивенсону за портфель, полный наличных, чтобы тот убил убийцу Озолса. Он умер от сердечного приступа в воскресенье вечером, когда лежал в ванне. Согласно результатам вскрытия, нет никаких признаков того, что его смерть была чем-то иным, кроме естественной, но это чертовски удобное совпадение для того, на кого работал Хойт."
  
   Проктер не мог не согласиться. "Я скажу".
  
   "Скорее всего, Хойта убили просто из предосторожности, но время, выбранное для этого, сразу после того, как мы выяснили его роль во всем этом, вызывает у меня подозрения".
  
   Фергюсон покачал головой. " Вряд ли это достаточная причина, чтобы думать, что у нас завелся крот.
  
   "Я не говорю, что у нас есть "крот" - возможно, утечка информации, возможно, мошенническая операция, проводимая у нас под носом".
  
   "Хорошо", - сказал Чемберс. "Нет ничего плохого в том, чтобы попытаться выяснить, связан ли этот Свенсон с нами. Я разрешу полный доступ к нашим кадровым записям, спискам активов и так далее."
  
   "И могу я предположить, что любая найденная информация не распространяется дальше людей в этой комнате".
  
   "Конечно".
  
   Сайкс постарался не ерзать на своем сиденье.
  
  
  
   ГЛАВА 55
  
  
  
  
  
   Лондон, Великобритания
  
   Вторник
  
   16:46 CET
  
  
   На улице уже темнело, когда Эллиот Сейф и его телохранители добрались до гаража под зданием. Его место было в зоне, зарезервированной для элиты здания, и под резким белым светом флуоресцентных ламп стояло лишь несколько машин.
  
   Сейф должен был вернуться домой поздно вечером. Работа редко заставляла его выходить за установленные часы, но его последняя любовница - очень молодая и очень зрелая Изабелла - часто заботилась о том, чтобы он пропускал ужин со своей женой. После многих лет серийных измен он был таким же сдержанным, как всегда, но, хотя Сейф мог лгать и вводить в заблуждение лучших из них в зале заседаний, он был совершенно неубедителен, когда лгал своей жене. Он знал это; она знала это; но они оба притворялись, что это не так.
  
   В воздухе повис запах выхлопных газов. Ранее на неделе были некоторые проблемы с вентиляцией, и это все еще не было полностью устранено. Сейф несколько раз жаловался. Это испортило его астму, и ему понадобилась каждая унция выносливости, на которую было способно его стареющее тело, чтобы не отставать от юношеской ненасытности Изабеллы.
  
   Он знал, что она принадлежала ему только из-за бесконечного потока дорогих подарков, которыми он осыпал ее, но Сейфу было все равно. Он прекрасно понимал, что у него нет обаяния, которое сочеталось бы с его хрупким телом и морщинистым лицом, но определенная порода женщин находила его бумажник неотразимо эротичным. Деньги, как он давно обнаружил, были афродизиаком номер один в мире. Он считал совершенно справедливым, что Изабелла желала его только из-за его денег, в то время как он хотел ее исключительно из-за ее упругого молодого тела. Помимо всего прочего, Сейф был специалистом по сделкам, и он считал их очень хорошим соглашением.
  
   Эхо тяжелых шагов прервало тишину, когда телохранители вышли из лифта. Они выбрали самый прямой маршрут через бетонное пространство, один телохранитель шел впереди Сейфа и справа, другой позади и слева. При обычных обстоятельствах они могли бы перенести Сейфа из лифта в машину менее чем за сорок пять секунд. Сейф никогда не ходил быстро.
  
   Его телохранители были начеку. Подземный гараж был опасным местом, но они хорошо это знали. Их взгляд постоянно перемещался между потенциальными местами укрытия, где кто-то мог прятаться. То, что они делали одно и то же тысячу раз и больше без происшествий, не означало, что они когда-либо успокаивались.
  
   За любым лицом или транспортным средством, которые они не узнали в этом районе, внимательно наблюдали. Не раз Сейф извинялся от имени своих телохранителей после того, как они были грубы с кем-то, кто совершил, казалось бы, угрожающее действие. Возможно, в тот раз это была шариковая ручка, сказал Сеифу один из телохранителей, но в следующий раз это может быть пистолет. Он действительно хотел подождать, чтобы быть уверенным? Лучше извиниться за ошибку, чем умереть за нее. Сейф с готовностью согласился.
  
   Они были там больше для показухи, чем для чего-либо еще. Сейф имел дело со множеством не слишком уважаемых личностей, некоторые из которых были достаточно неотесанны, чтобы попытаться запугать их, чтобы добиться лучшей сделки, или, по крайней мере, они сделали бы это, если бы у Сейфа не было двух злобных ублюдков в его углу. И если однажды кто-нибудь из отморозков Евромафии поймет, что он крадет их деньги, чтобы добраться до Сейфа, им придется сначала избавиться от пятисот фунтов чистого дерьма.
  
   Ни одному из его телохранителей не понравилось место. Это было спроектировано так, чтобы создать как можно более приятное пространство, не заботясь о безопасности. Таким образом, в нем было полно слепых зон, за которыми нужно было следить с осторожностью. Тем не менее, это было намного безопаснее, чем внешняя парковка. Здесь они могли защитить своего клиента.
  
   По крайней мере, это то, во что они верили.
  
   Серебристый внедорожник "Мерс" был припаркован в дальнем конце гаража в самом безопасном месте. Автомобиль был припаркован задним ходом, так что Сейф, который ехал сзади, имел телохранителей перед собой и стену позади себя, когда они были наиболее уязвимы, а также для быстрого выхода. Кроме того, автомобиль был бронирован, а все окна снабжены пуленепробиваемыми стеклами, изготовленными специализированной фирмой в Германии.
  
   Сейф прижал свой мобильный телефон к уху и сглотнул, слушая, как Изабелла в зловещих подробностях описывает, что именно она собирается с ним сделать, когда он наконец появится в ее квартире. Громкость в телефоне была увеличена, чтобы компенсировать плохой слух Сейфа, и его телохранители слышали каждое откровенное слово и стон, которые произносила Изабелла. Они никогда не показывали, что могли бы, разве что друг другу.
  
   Первый телохранитель отпер машину электронным брелоком, в то время как Сейф ждал со вторым телохранителем в нескольких ярдах от него. Рядом с дверью водителя первый телохранитель заглянул в окна, прежде чем опуститься в положение отжимания, чтобы проверить, нет ли под внедорожником взрывных устройств. Телохранитель делал это сотни раз. Это было скучно, заноза в заднице. И пустая трата времени.
  
   Приглушенные выстрелы эхом отдавались в тесном пространстве гаража.
  
   Телохранитель с криком рухнул на живот.
  
   На секунду воцарилась тишина, прежде чем другой телохранитель потянулся за своим пистолетом, пытаясь вытащить его из-под куртки. Оно было плотно прилегающим к его груди, чтобы лучше показать его мускулы.
  
   Он закричал на Сейфа: "ЛОЖИСЬ , ЛОЖИСЬ".
  
   Телохранитель опустился на одно колено, не уверенный, откуда был произведен выстрел. Его первым инстинктом было оглянуться назад в поисках стрелявшего.
  
   Сейф просто стоял с открытым ртом, неспособный реагировать, уставившись на своего раненого телохранителя. Он лежал на бетоне лицом вниз, правая рука и нога дергались, но его левые конечности, те, что были рядом с наемником, были странно неподвижны. Сейф понял, что мужчина был ранен в левую руку и ногу. Он был слишком большим, слишком тяжелым и испытывал слишком сильную боль, чтобы выпрямиться. Он попытался засунуть свою единственную здоровую руку под куртку, к пистолету, но его рука была слишком большой, чтобы втиснуть ее под грудь. Он пытался заговорить, но не мог выдавить ни слова из-за криков. Блестящая кровь растеклась по земле.
  
   Второй телохранитель крепко сжимал свой собственный пистолет. Он лихорадочно огляделся, обшаривая глазами окрестности, проверяя вероятные точки, с которых кто-то мог выстрелить. Кроме машин, место было пустым. Он не видел никаких признаков нападавших. Где, черт возьми, они были?
  
   Он указал на Сейфа. "Возвращайся к лифту. Я буду-"
  
   Он закричал, пули попали ему в колено, бедро и лодыжку, пули раздробили кость и разбрызгали кровь по бетону. Он упал навзничь, забыв все мысли о пистолете 45-го калибра, когда схватился за кровавое месиво из своих ног.
  
  
   Сейф не двигался. Он с ужасом смотрел на двух парней, корчившихся на земле. Он услышал шум, увидел, как мужчина в костюме выскользнул из-под "мерса" и поднялся на ноги. На нем была черная лыжная маска. У него было ружье. С глушителем.
  
   Сейф все еще прижимал мобильный телефон к уху, не умолкая в непрерывном сексуальном гудении своей любовницы. Его взгляд был прикован к боевику в маске. Он не мог двигаться, не мог говорить, не мог даже думать. Он нанял телохранителей, чтобы они могли защитить его от такого дня, как этот, но он никогда всерьез не допускал мысли, что что-то настолько плохое может произойти на самом деле.
  
   Стрелок прошел мимо лежащего лицом вниз телохранителя, который оставил попытки достать свое оружие, и теперь лежал тихо, насколько мог, запрокинув голову, чтобы наблюдать за происходящим. Другой телохранитель остался там, где был, на спине, его лицо исказилось от боли. Кровь пропитала его брюки. Он пытался левой рукой удержать раздробленное колено, в то время как его правая рука тянулась по земле за пистолетом.
  
   Виктор медленно подошел к Сейфу, на секунду наведя пистолет на парня, который потянулся за своим 45-м калибром.
  
   "Не будь глупым", - сказал Виктор.
  
   Телохранитель отдернул руку, и Виктор отбросил пистолет ногой, когда проходил мимо. Он остановился прямо перед Сейфом, держа пистолет на вытянутой руке, конец глушителя находился не более чем в дюйме от лица перепуганного бухгалтера.
  
   Просьба Виктора была прямой. "Компьютер".
  
   Не моргая глазами, Сейф без колебаний поднял левую руку в сторону Виктора. Правой рукой он все еще прижимал к уху сотовый телефон. Виктор забрал у него компьютер.
  
   "Пароль?"
  
   "Изабелла".
  
  
   Сейф вспотел. Каким-то образом ему удалось заговорить. "Это все, чего ты хочешь?"
  
   На другом конце провода его любовница думала, что он разговаривает с ней. Она застонала громче. Не сводя глаз с Сейфа ни на мгновение, Виктор забрал у него ноутбук свободной рукой. Он не видел ничего плохого в ответе.
  
   "Что ты думаешь?"
  
   Сейф ахнул, задрожал, не понимая. Телефон выпал у него из пальцев. "Не причиняй вреда моей семье".
  
   Виктор не колебался. "Я бы не стал".
  
   Он дал Сеифу время обдумать замечание, отступил назад, опустил пистолет и повернулся, постоянно наблюдая за отражениями Сейфа и телохранителя на кузове "Мерса". Никто ничего не пытался. Из камеры Сейфа доносились стоны. Виктор сделал еще один шаг, остановился, обернулся и выстрелил в телефон. Он разлетелся на тысячу кусочков.
  
   Он считал, что заткнуть рот любовнице Сейфа ценой пули - это хорошо потраченные деньги.
  
  
  
   ГЛАВА 56
  
  
  
  
  
   Амстердам, Нидерланды
  
   Среда
  
   21:37 CET
  
  
   Отель пользовался популярностью у британских туристов и управлялся в основном британским персоналом. Там была мальчишник, занимавший несколько комнат на одном этаже, участники которого не были склонны уважать тишину и покой других гостей. Это идеально подходило Виктору. Чем больше внимания сосредоточено на чем-то другом, тем меньше внимания направлено на брокера и на него самого.
  
   Город был первым выбором Виктора, когда он покидал Великобританию. Многочисленные рейсы и паромы перевозили бесчисленное количество британцев через Северное море каждый день в году. Было легко ускользнуть из страны среди толпы. Перед поездкой в аэропорт они опустошили кейс с ноутбуком Сейфа. В нем лежал его компьютер и периферийные устройства, несколько газет и фильм под названием "Непослушные школьницы должны быть наказаны".
  
   "Я видел это", - сказал брокер. "Это дерьмо".
  
   Виктор изо всех сил старался, чтобы его губы оставались прямыми.
  
   "Я так и знал", - сказал брокер.
  
  
   "Знал что?"
  
   "Что ты можешь улыбаться".
  
   "Не привыкай к этому".
  
   "Я не буду".
  
   Ее глаза были озорными. Ему это понравилось.
  
   Они оба спали днем, и теперь он стоял на страже, пока брокер работал на компьютере Сейфа. На жестком диске были тысячи файлов, полные финансовые отчеты десятков компаний, огромное количество информации. Это был электронный лабиринт.
  
   "Мы ищем деньги", - объяснил брокер. "Перевод денег. Деньги, чтобы заплатить нам, поступили в Сейф от одной из этих компаний." Она указала на огромный список на экране. "В одном из них будут записи, совпадающие с вашими предыдущими контрактами. Тебе всегда платили одинаково, половину до, половину после."
  
   "Правильно".
  
   "Итак, мы ищем пары платежей".
  
   "На просмотр всех этих файлов уйдет несколько часов."
  
   "Да, так и будет", - согласилась она. "Ты хочешь сделать это для меня?"
  
   Виктор покачал головой. "Я оставляю это в твоих умелых руках".
  
   "Спасибо".
  
   Он стоял сбоку от окна, вглядываясь в ночь через узкую щель между занавеской и стеной. Он мог видеть небольшую парковку, ее вход, и он наблюдал за теми машинами, которые прибыли, и за людьми, которые вышли. В основном они были парами, никого из них он не считал опасным. У него не было оружия, и это повлияло на его разум. Если бы кто-нибудь пришел за ними, у него были только руки, чтобы защититься.
  
   Снаружи Амстердам был жив. Узкие улочки были полны людей, которые пили, курили и хорошо проводили время. Поблизости были кафе, имеющие лицензию на продажу марихуаны, и при открытом окне Виктор чувствовал запах наркотика в воздухе. Это заставило его вспомнить долгие ночи на маневрах.
  
   "Почему бы тебе не попытаться расслабиться", - сказал брокер у него за спиной. "Ты выводишь меня из себя, просто стоя там".
  
   "Я не могу расслабиться".
  
   "Почему нет?" - спросила она. "Ты же не можешь на самом деле поверить, что кто-то придет за нами сюда".
  
   Он не обернулся. "Я провожу каждый день, ожидая, что меня убьют", - заявил он. "Потому что день, когда я этого не сделаю, будет днем, когда я буду".
  
   Она громко выдохнула. "Тогда тебе, возможно, захочется пересмотреть то, чем ты зарабатываешь на жизнь".
  
   "То, чем я зарабатываю на жизнь, - это поддержание твоей жизни".
  
   Она вернулась к своей работе.
  
   Эта часть города, вдали от печально известного квартала красных фонарей, была прекрасна даже зимой. Каналы и причудливая архитектура сделали город уютным и гостеприимным. Виктор посещал его несколько раз до этого, всегда проходя мимо, никогда не оставаясь. Он решил, что когда все это закончится, он обязательно вернется.
  
   Щелканье клавиш ноутбука было постоянным фоновым шумом в течение последних двух часов. Мальчишник, наконец, переместился в город, и Виктор обнаружил, что тихое ритмичное щелканье клавиш каким-то образом успокаивает, звук расслабляет, делая его веки тяжелыми.
  
   Иногда боковым зрением он видел, как брокер отрывается от своей работы и смотрит на него, но не с той настороженностью, которую она когда-то проявляла. Брокер говорил намного больше, хотя отвечал нечасто. Теперь, когда она посмотрела в его сторону, страх исчез, даже если настороженность была не полностью. Теперь она меньше беспокоилась о том, что он может сделать, ей было более комфортно в его присутствии. Виктор хотел бы сказать то же самое о ней.
  
   Если до этого дойдет, сказал себе Виктор, он убьет ее как можно безболезненнее. Она сделала достаточно, чтобы оправдать это, по крайней мере.
  
   Он заметил, что люди в толпе на улице внизу, казалось, сливались друг с другом, цвета сгущались. Звук набора текста брокером стал тише. Он понял, что его голова наклонилась вперед, и он откинул ее назад на одной линии с позвоночником.
  
   "Мне нужно подышать свежим воздухом".
  
   Виктор направился к двери.
  
   "Хорошо", - сказал брокер, поднимая глаза. "Я буду рядом. Звони на мобильный, если что-то вызовет у тебя подозрения."
  
   Он взял за правило не оглядываться назад.
  
   За пределами отеля на улице было шумно и полно людей. Он наблюдал за наблюдением, пока совершал короткую прогулку, никогда не отклоняясь больше, чем на короткий рывок назад. Он хотел остаться подольше, побыть один, но он не мог оставить брокера одного слишком надолго ради их безопасности. На обратном пути в отель он позвонил ей, чтобы зарегистрироваться, и остановился в баре отеля, чтобы выпить бутылку пива.
  
   Наличие партнерши, если ее можно было так назвать, было не тем, к чему он мог бы привыкнуть в ближайшее время. Он так долго работал в одиночку, что чувствовал себя подавленным, работая в тесном контакте с кем-то другим. Она тоже не привыкла к этому; ее полевые навыки были в лучшем случае базовыми. Ему пришлось использовать один глаз, чтобы следить за ее спиной, оставив только один, чтобы следить за своим собственным. Тот факт, что она была женщиной, привлекательной женщиной, тоже не помог. Она была тем видом отвлечения, к которому он не привык.
  
   Он допил свое пиво и вышел из бара отеля, сделав шаг в сторону, чтобы избежать встречи с тремя молодыми женщинами, накачанными коктейлями и хорошо проводящими время. Они глумились над ним, когда он проходил мимо, одна предложила себя в не слишком изысканной манере. Он нашел это забавным и просто поднял бровь, глядя на нее. Они разразились смехом.
  
   Когда Виктор вошел в вестибюль отеля, он заметил часы и понял, что его не было намного дольше, чем он планировал. Он поднялся по лестнице на второй этаж и подошел к их комнате. У каждого из них был электронный ключ, и они договорились, что постучат один раз и помедлят, прежде чем войти. Он сделал это и открыл дверь. Она оторвалась от своей работы и посмотрела на него, и они встретились взглядами. Она слегка улыбнулась ему. Это заставило Виктора почувствовать себя неуютно.
  
   "Сколько времени это займет?"
  
   Ей не понравился его резкий тон. "Я не прошу тебя объяснять твои методы", - сказала она. "Пожалуйста, окажите мне такую же любезность".
  
   Виктор направился в ванную. "Я вижу, у тебя развивается характер".
  
   Она была такой же проницательной. "И я вижу, у тебя развивается чувство юмора".
  
   Тогда Виктор коротко улыбнулся, несмотря на себя, зная, что она не могла видеть этого, когда он стоял к ней спиной, но он быстро напомнил себе, что она была всего лишь инструментом. Ничего больше. Просто помощь для его собственного выживания. Ничем не отличается от пистолета. Полезен, но должен быть выброшен, как только его полезность будет израсходована. Ничего хорошего не вышло бы, если бы он думал о ней любым другим образом.
  
   Он зашел в ванную, чтобы плеснуть немного воды на лицо. Он услышал голос брокера из другой комнаты.
  
   "Тебя долго не было", - сказала она.
  
   Он уставился на свое отражение. "Я выпил пива".
  
   "Ты шутишь", - был ее ответ.
  
   Виктор вытер лицо полотенцем. "Я не шучу".
  
   "Я не думал, что вы, ребята, употребляете алкоголь".
  
   "Ты смотришь слишком много фильмов".
  
   Она сказала что-то еще, но он уже закрывал дверь ванной и наполнял ванну. Он быстро принял ванну, вернулся в спальню высушенным и одетым.
  
   Он обнаружил, что брокер откинулась на спинку стула, сложив руки за головой. Она небрежно улыбалась. Это ей подходило.
  
  
   "Я нашла это", - объявила она без фанфар. "Деньги были выплачены Сейфу организацией под названием Olympus Trading".
  
   "Продолжай".
  
   "Олимп" недавно совершил несколько примечательных трансферов в Сейфа. Последнее было за неделю до того, как вы убили Озолса."
  
   "А остальные?" Спросил Виктор, видя, к чему она клонит.
  
   "Какую работу вы выполняли за месяц до Озолса?"
  
   "Торговец оружием в Швеции".
  
   В то время Сеифу были сделаны две выплаты, одна примерно за неделю до того, как он был убит, и вторая идентичная сумма через неделю после. Нужно ли мне продолжать?"
  
   Виктор покачал головой.
  
   Брокер продолжил: "Чем бы ни был Olympus Trading, он также выступает в качестве подставной компании для любой части ЦРУ, с которой мы имеем дело".
  
   "Фонд слякоти".
  
   "Именно. Чтобы заплатить за тайные операции."
  
   "Может быть, это существует только на бумаге".
  
   "По-моему, выглядит натурально. И реальная, функционирующая компания гораздо лучше подходит для отмывания денег, чем бумажная."
  
   Виктор почувствовал, как его тело расслабилось, счастливый, с облегчением, зная, что они были на шаг ближе к окончанию этого дела. Он не проявлял никаких внешних признаков этого.
  
   "Мы уезжаем завтра", - сказал он. "Какова цель?"
  
   "Скажем так", - сказал брокер с усмешкой. "Ты будешь хорошо выглядеть с загаром".
  
  
  
   ГЛАВА 57
  
  
  
  
  
   Вашингтон, округ Колумбия, США
  
   Среда
  
   19:40 EST
  
  
   Большинство людей, которых Фергюсон знал о своем возрасте, начинали по-настоящему чувствовать это, но сейчас, в свои шестьдесят, Фергюсон чувствовал себя таким же подтянутым и здоровым, как и в сорок. Возможно, он немного похудел за прошедшие годы, но его тело не проявляло никаких признаков того, что в ближайшее время он наберет вес. Он планировал наслаждаться долгой и спокойной пенсией, и, если повезет, очень богатой. Он представил себя нежащимся на пляже на Сейшельских островах, и ему не о чем беспокоиться, кроме линий загара.
  
   Конечно, все это зависело от сложной проблемы очистки от мошеннической операции, которая пошла не так. Фергюсон еще не был в панике из-за событий прошлой недели и немного. За свою жизнь он сталкивался как с метафорическими, так и с реальными пулями, и он рассматривал это как еще один неловкий узел, из которого нужно выпутаться. Он все еще был на два шага впереди того, чтобы его разоблачили. И он планировал оставаться таким.
  
   От его машины до мемориала было недалеко пешком. Он видел это вблизи сотню или больше раз, но все равно это никогда не переставало впечатлять его. Огромное здание в греческом стиле, в котором находилась статуя Линкольна, было ярко освещено, и хотя было почти восемь вечера, на ступенях, ведущих к нему, все еще находились десятки людей.
  
   Фергюсон начал подниматься по ступенькам в поисках Сайкса. Он не мог видеть его, но предположил, что это было свидетельством мер предосторожности, которые они оба принимали. Наконец, запыхавшись сильнее, чем он мог бы ожидать, Фергюсон добрался до верха лестницы. Сайкса все еще нет. Фергюсон взглянул на часы. Он давал ему максимум пять минут, затем звонил на его мобильный.
  
   Он увидел его не более чем через три минуты. Мужчина выглядел совершенно напуганным. Фергюсону становилось все более ясно, что он неправильно оценил характер Сайкса. У него был острый ум и изощренная проницательность для разведывательной работы, но он не был создан для участия в операции, где был задействован ощутимый риск.
  
   "Приятной ночи", - сказал Фергюсон, когда Сайкс подошел к нему.
  
   Молодой человек был выше, крупнее сложен и носил более толстое пальто, но он выглядел гораздо менее комфортно в холодный вечер. "Это так?"
  
   Фергюсон начал идти, Сайкс автоматически последовал за ним. "У нас ситуация, о которой вы должны быть в курсе, мистер Сайкс".
  
   Сайкс потер руки. "В какой ситуации?"
  
   "Эллиот Сейф был убит ранее сегодня."
  
   "И что? Это хорошо, не так ли? О черт, Рид облажался?"
  
   "Нет, конечно, он этого не делал. Полиция считает, что Сейф застрелил свою жену, а затем направил оружие на себя. Ссора в семье пошла не так."
  
   Прошло несколько мгновений, прежде чем Сайкс заговорил снова. "Что потом?"
  
   "За день до того, как Сейф был убит, его ограбили".
  
   "Ограбили?"
  
   Фергюсон кивнул. "Кто-то выстрелил и ранил его телохранителей и забрал компьютер Сейфа".
  
   Сайкс обработал информацию. "Тессеракт?"
  
  
   "Я бы подумал, что это справедливое предположение".
  
   "Что, черт возьми, произошло?"
  
   Фергюсон шел медленным шагом. Его маленькие глазки двигались из стороны в сторону, проверяя, нет ли кого-нибудь, кто выглядел неуместно, прежде чем он заговорил.
  
   "Из того, что есть в полицейском отчете, следует, что кто-то добрался до Сейфа в гараже под его зданием. Грабитель был в маске. Других свидетелей не было, камеры слежения были отключены, оба телохранителя даже не успели выстрелить. И Сейф сообщил, что его компьютер был взят. Больше ничего, ни бумажника, ни часов, только его компьютер." Сайкс ничего не сказал. Фергюсон остановился и повернулся к нему лицом. "Какая информация могла быть у Сейфа о нем?"
  
   Сайкс выглядел смущенным; секунду или две он пытался заговорить. "Я не совсем понимаю, что вы имеете в виду".
  
   Тессеракт не ограбил его, чтобы скоротать время, и он не взял его ноутбук в качестве сувенира. Он взял это не просто так. Что они могут с этим сделать?"
  
   Сайкс покачал головой. "Я не понимаю, почему он вообще пошел за Сейфом? Вы сказали, что они свяжутся с нами, чтобы попытаться вернуть диск. Ты сказал, что они попытаются договориться."
  
   "Ну, " начал Фергюсон, - это, очевидно, не то, что они делают".
  
   "Тогда какого черта они делают? Я этого не понимаю. Во всем этом нет никакого смысла."
  
   Фергюсон вздохнул. "Подумайте головой, мистер Сайкс. Разве это не очевидно?"
  
   "Что? Что очевидно?"
  
   "Они идут за нами".
  
   У Сайкса отвисла челюсть. "Что?"
  
   "Если бы они хотели попытаться обменять диск на свои жизни, они бы уже сделали это к настоящему времени. Они этого не сделали."
  
   "Но это не значит-"
  
  
   "Тессеракт" не смог бы узнать о Сейфе без помощи Самнера", - перебил Фергюсон. "И единственной логичной причиной для того, чтобы они коллективно отправились за Сейфом, было бы, если бы они думали, что смогут получить информацию, что-то, что они могли бы использовать, чтобы добраться до нас, что-то с его компьютера. Итак, я спрашиваю тебя снова, что бы это могло быть?"
  
   Сайкс не думал, он реагировал, паниковал. "О, черт".
  
   "Будь добр, успокойся".
  
   "Как же мне прикажешь сохранять спокойствие, когда я только что узнал, что нахожусь на первом месте в списке убийц? Я не хочу, чтобы этот социопат преследовал меня. Ты что, забыл, что только за последнюю неделю он убил дюжину человек, и это только те, о ком мы знаем? Я не хочу быть счастливым номером, блядь, тринадцать."
  
   Сайкс постоянно оглядывался по сторонам, как будто ожидал, что Тессеракт прячется в тени. Фергюсону было неловко за то, что он когда-либо думал, что Сайкс сможет справиться с такого рода операциями. Проще говоря, Фергюсон знал евнухов с большим количеством яиц.
  
   Он пошел поговорить, но пара, взявшись за руки, прошла рядом. Он отвел Сайкса подальше, пока они не оказались вне пределов слышимости.
  
   "Должно быть, они придумали какой-то способ выследить нас; вот почему они забрали компьютер Сейфа. Подумайте, зачем им это делать?"
  
   "Сейф всего лишь бухгалтер. Он обрабатывал транзакции на счетах, которые использовал Тессеракт. Он ничего не знает."
  
   "Должно же быть что-то", - подсказал Фергюсон.
  
   Ему потребовалось несколько секунд, прежде чем Сайкс пробормотал: "А".
  
   "Что?"
  
   "Они пытаются проследить за деньгами".
  
   "Объясни", - потребовал Фергюсон.
  
   "Это единственная тропа, которая здесь есть", - объяснил Сайкс. Он говорил быстро. "Из одного аккаунта в другой. У Сейфа будут записи о совершенных транзакциях. Они могли бы выяснить, откуда взялись деньги."
  
   "И откуда взялись деньги?"
  
   "Олимп".
  
   И без того глубокие морщины на лбу Фергюсона углубились. "Я предполагаю, что ты не имеешь в виду дом Зевса."
  
   "Олимп Трейдинг", - поправил Сайкс. "Это одна из подставных компаний, которую мы используем".
  
   "И что это?"
  
   "Это импортно-экспортное снаряжение на Кипре. Это просто скелет, пара сотрудников, здание, немного складских помещений. Деньги были отмыты через бухгалтерские книги по пути в Сейф."
  
   Фергюсон переваривал информацию в течение нескольких секунд. "Что они могут узнать из этого? Наихудший сценарий."
  
   "Думаю, в худшем случае они ничего не найдут".
  
   "Ты думаешь?"
  
   " Я знаю. " Сайкс звучал почти уверенно. "Там нет ничего, что могло бы привести к нам. Просто аккаунт за аккаунтом. У Olympus, должно быть, сотня клиентов и заказчиц. Было бы невозможно получить что-либо из его книг."
  
   "Ты уверен в этом?"
  
   Он кивнул. "Я сам основал Олимп. Бумажный след приведет их на Луну и обратно, прежде чем приведет к нам."
  
   "Хорошо. Тогда нам не о чем беспокоиться."
  
   Сайкс выглядел далеко не убежденным. "Если только они не придумали какой-то способ сделать это, о котором мы не подумали".
  
   Фергюсон больше не предлагал никаких заверений. Он начал уходить, когда Сайкс окликнул его вслед. Фергюсон обернулся. "Что это?"
  
   Сайкс догнал его. "Олимп - это тупик, но они не знают, что это так, не так ли?"
  
   "Я не уверен, что понимаю вас".
  
  
   "Разве это не очевидно?"
  
   Фергюсон сказал Сайксу то же самое ранее, и Фергюсон отметил самодовольный тон Сайкса. Ему нравилось обладать знаниями, властью.
  
   "Нет", - сказал Фергюсон. "Это не так".
  
   "Моя точка зрения, " объяснил Сайкс с более чем небольшой самоуверенностью, - заключается в том, что если они отправились в Сейф, они отправятся туда, на Олимп".
  
   Фергюсон понимающе кивнул, впечатленный. "Очень хорошо, мистер Сайкс. Действительно, очень хороший."
  
  
  
   ГЛАВА 58
  
  
  
  
  
   Лондон, Великобритания
  
   Четверг
  
   04:02 CET
  
  
   Рид стоял у окна своего гостиничного номера, вглядываясь в город через щель между стеной и занавеской. В осколке стекла он мог видеть отражение обнаженной кожи, конечностей, раскинутых на простынях. Девушка сидела лицом к двери, отвернувшись от него, золотые волны ее волос разметались по подушке. Рассеянный свет сгладил те небольшие недостатки, которые у нее были. За исключением того, что она перевернулась, она не двигалась с тех пор, как он вылез из кровати. Он мог видеть в окне, как поднимается и опускается ее грудь, прерывисто, нерегулярно. Проснись.
  
   Он сделал глоток из своего напитка, наблюдая за ней. В тишине они некоторое время играли в эту игру, в которой она притворялась спящей, а он притворялся, что не смотрит. Рид медленно размял мышцы своих рук от плеча до запястья.
  
   Когда она, наконец, нарушила молчание, ее голос был тихим. "Почему ты наблюдаешь за мной?"
  
  
   Рид сделал еще один глоток из своего напитка. "Почему ты позволяешь мне смотреть?"
  
   Она повернула голову, чтобы посмотреть на него через одно стройное плечо. "Ты хочешь трахнуть меня снова?"
  
   И она проявила такую элегантность по прибытии. Рид развернулся и прислонился к стене рядом с окном. Это было прохладно на его обнаженной спине.
  
   "Я с уважением откажусь."
  
   Она рассмеялась. "Мне просто нравится, как вы, ребята, разговариваете".
  
   Рид находил довольно смешным, что его острый английский произвел на нее впечатление. Она утверждала, что ей двадцать один, но, безусловно, была моложе. Австралиец. Он оставил свое презрение при себе и ответил на ее замечание легким кивком. После завершения своего лондонского задания Рид остался в городе, ожидая следующих новостей. Девушка помогла скоротать время.
  
   Она потянулась за пультом и включила телевизор.
  
   "Ты не возражаешь, не так ли?"
  
   Рид покачал головой один раз. "Будь моим гостем".
  
   Она переключала каналы с паузой всего в полсекунды на каждом. Ее глаза были прикованы к мелькающим изображениям и постоянно меняющемуся звуку. Он в тихом недоумении наблюдал за ее простым удовольствием.
  
   В тусклом свете мелькнула голубая вспышка, которая немедленно привлекла его внимание. Рид подошел к источнику и взял смартфон с того места, где он оставил его на серванте. Он открыл электронное письмо. Он внимательно прочитал сообщение, затем во второй раз. Он просмотрел бы прикрепленные файлы, как только ушел. Он начал подбирать свою одежду с пола.
  
   "Я должен уйти", - сказал он.
  
   Она прижала свои маленькие груди друг к другу руками и надулась. "Ты уверен?"
  
   "Увы, да".
  
  
   К его удивлению, девушка выглядела искренне разочарованной. Она села, чтобы лучше видеть, как он одевается. "Почему?"
  
   "Работать".
  
   "Но уже поздно. Тебе обязательно?"
  
   "Боюсь, что так".
  
   Она вздохнула. " Ты никогда не рассказывал мне, чем ты занимаешься.
  
   Ответ Рида был честным.
  
   "Я решаю проблемы".
  
  
  
   ГЛАВА 59
  
  
  
  
  
   Ротов, Россия
  
   Четверг
  
   17:50 по московскому времени
  
  
   В старые добрые времена все, что требовалось для продвижения операции, - это воля высокопоставленного офицера. В то время как Советская империя была сильна, КГБ действовал быстро и решительно, подчиняясь только самому верху. В эти дни события развивались намного медленнее, с горечью подумала Анисковач, и власть СВР была лишь тенью того, чем пользовался КГБ. В России двадцать первого века, как и в западных аналогах СВР, слой за слоем бюрократия душила каждое командование.
  
   Высокий полковник СВР потирал руки в перчатках, ожидая загрузки самолета. Солдаты с мрачными лицами взяли на борт рюкзаки, полные припасов: водолазного снаряжения, оружия, спасательного снаряжения и взрывчатки. Самолет был Ил-76 имени Ильюшина, почтенной рабочей лошадкой советских, а теперь и российских ВВС. Этот конкретный самолет принадлежал СВР и использовался исключительно организацией. Оригинальные военные знаки отличия все еще были видны сквозь тонкий слой краски, покрывавший их. Серп и молот все еще сохранялись, хотя и слабо.
  
   В юности Анисковач был непосредственным свидетелем того, как последний вздох коммунизма вырвался из легких его любимой нации. Возможно, эта система сработала не так, как предполагалось, но, по крайней мере, она дала его стране собственную идеологию и невероятно сильную национальную идентичность. В эти дни Россия была всего лишь бедным приемным ребенком капитализма, изо всех сил пытающимся сделать свой первый шаг без посторонней помощи. Если Россия была деревом, то она уже купалась в летнем тепле, а теперь ее охватил зимний холод. Весеннее отрастание было далекой мечтой. Анисковач надеялся, что проживет достаточно долго, чтобы увидеть восстановление законного места России во главе мира.
  
   Он стоял, молча наблюдая. Сказать было нечего. Солдаты не нуждались в его инструкциях. Они были членами Спецназа, сил специального назначения российской армии, но все они, как и Анисковач, были одеты в гражданскую одежду. Каждый член команды из семи человек был выбран из-за его образцовых результатов как в нырянии, так и в сносе зданий. Каждый из них был хорошо обученным и великолепно дисциплинированным воином, искусным в планировании и логистике, а также в бою. После того, как Анисковач проинформировала команду о целях миссии, они выбрали свое собственное оборудование и расходные материалы.
  
   У СВР не было контроля над Спецназом, который был полком российской армии, но время от времени элитных солдат отдавали в аренду СВР на основе каждой миссии. Любые подобные операции обычно не заносились в солдатские архивы. ГРУ, собственная разведывательная служба армии и яростный соперник СВР, часто была в курсе этих действий, но ГРУ не было известно об этой конкретной миссии, благодаря влиянию Прудникова.
  
   Обход обычных каналов значительно замедлял всю операцию. Анисковач, если бы это зависело только от него, уехал бы в Танзанию по меньшей мере сутки назад, но Прудников перестраховывался. Недавно он уже обжегся один раз и не хотел так скоро ощутить огонь во второй раз, даже если Анисковач был уверен, что миссия увенчается полным успехом. Обеспечение безопасности служб Спецназа без ведома ГРУ и самолета для доставки оборудования заняло целых три дня. Пройдет еще один день, прежде чем самолет сможет взлететь.
  
   Ветер, дувший с востока, обжигал лицо Анисковача, особенно его раненую щеку. База имела слабую защиту от стихий. Единственная полоса взлетно-посадочной полосы и три ангара, которые составляли аэропорт, были остатками советской базы ВВС, давно заброшенной военными и теперь используемой в частном порядке. Сегодня единственными клиентами были сотрудники СВР.
  
   Прошло совсем немного времени, прежде чем самолет был загружен. Оборудование, хотя и было слишком большим для перевозки отдельными лицами, не требовало для транспортировки самолета грузоподъемностью в сорок тонн. Однако без использования такого самолета было бы невозможно перевезти оборудование через несколько международных границ к месту назначения.
  
   Предположительно, самолет должен был отправиться с гуманитарной миссией в Танзанию, чтобы доставить медикаменты для благотворительных организаций, работающих в Руанде на северо-западе. Тот факт, что, помимо оборудования, необходимого команде Анисковача, груз самолета состоял из пустых ящиков, не имел бы значения. Соответствующим должностным лицам в правительстве Танзании было бы предложено денежное поощрение за то, что они согласились на этот фарс.
  
   Анисковач и его команда совершали коммерческую поездку в Танзанию двумя отдельными группами, прежде чем присоединиться к ним в пункте назначения. Восемь россиян, путешествующих вместе, привлекли бы излишнее внимание, особенно когда только трое говорят на языках, отличных от их собственного. Первой команде предстояло забрать снаряжение из самолета и отправиться на север из столицы Танзании Дар-эс-Салама в Тангу. Как только они воссоединятся как команда, они соберут снаряжение, которое будет их ждать, и наймут подходящую лодку. Затем они должны были сесть на лодку и найти Льва.
  
   Полковник СВР не планировал возвращать все ракеты, каким бы впечатляющим это ни было; достаточно было бы систем наведения, чтобы обеспечить доказательство вероломного обмана Озолса. Остальные будут уничтожены вместе с фрегатом, чтобы гарантировать, что никакие другие стороны не получат российскую технологию. Анисковач мог бы тогда раскрыть весь заговор Москве и свою роль в его предотвращении. Пятно, вызванное промахом в Санкт-Петербурге, будет смыто начисто.
  
   Пальцем в перчатке Анисковач рассеянно погладил свое поврежденное лицо. Временами боль все еще была сильной, но он позаботился о том, чтобы никто не видел, как он принимал таблетки или в те моменты, когда боль брала верх над его волей. Было достаточно плохо быть изуродованным, но при этом не казаться слабым.
  
   К нему подошел коренастый капрал спецназа.
  
   "Оборудование было загружено и закреплено, сэр".
  
   "Очень хорошо".
  
   Капрал отступил назад и присоединился к своим коллегам.
  
   Хотя для успеха операции было необязательно, чтобы он сопровождал команду, Анисковач, тем не менее, принял бы непосредственное командование. У него была абсолютная вера в способности Спецназа, но для сильных мира сего было бы лучше, если бы он был там лично.
  
   Самолет прибудет в Танзанию рано утром в субботу, а припасы должны прибыть в Тангу к полудню. Не потребуется много времени, чтобы найти затонувший фрегат или завершить восстановление и взорвать Лев.
  
   Движения лица причиняли ему сильную боль, поэтому Анисковач и близко не выглядел таким довольным, каким себя чувствовал. Он знал, что через несколько коротких дней его честь будет восстановлена.
  
  
  
   ГЛАВА 60
  
  
  
  
  
   Никосия, Кипр
  
   Четверг
  
   15:49 CET
  
  
   После холода Лондона и Амстердама тепло Кипра было долгожданной переменой. Даже в ноябре температура колебалась в районе семидесяти градусов. Перелет из Амстердама в международный аэропорт Ларнаки был достаточно приятным и занял чуть более четырех часов. Ребекка прибыла лишь немного уставшей.
  
   Она была поражена, что не почувствовала себя хуже. Последние десять дней были самыми напряженными в ее жизни, и легче от этого не становилось. Она объединилась с безжалостным наемным убийцей в попытке устранить людей, пытавшихся убить ее, людей, которые, так уж случилось, были не только ее работодателями, но и изгоями внутри ЦРУ. Шесть месяцев назад это было бы нереально, даже смешно, но все это было слишком реально. Она никогда не чувствовала себя такой взволнованной, такой напуганной.
  
   Тессеракт, или как там, черт возьми, его звали на самом деле, был почти нечитаем. Если у него и были какие-то опасения по поводу того, что они делали, он не подал виду. Он был абсолютно уверен в себе, и его абсолютное спокойствие помогло контролировать ее нервы. Если бы она могла продолжать играть свою роль, она была уверена, что он мог бы сыграть свою. Но даже если бы им это удалось, что она собиралась делать тогда? Ребекка провела последние семь лет, работая аналитиком разведки в ЦРУ, прежде чем ее уволили со службы из-за этой кошмарной операции. При малейшем шансе, что ее не привлекут к ответственности за участие в крайне незаконной операции, ей никогда не вернут ее старую работу. Никто не стал бы доверять ей снова. Она бы тоже не стала их винить.
  
   Она старалась не думать об этом слишком много. Были более насущные проблемы, которые нужно было преодолеть, прежде чем она задумалась о своей карьере. Нравится оставаться в живых.
  
   Они путешествовали порознь. Он сказал ей, прежде чем они покинули Амстердам, что был шанс, что их враги будут искать их обоих, предполагая, что они были вместе, поэтому было безопаснее лететь самостоятельно. Она не была уверена, что поверила ему; в конце концов, они вместе ездили в Лондон, а затем в Амстердам и оба раза останавливались в одних и тех же отелях. Она предположила, что он хотел побыть один, но ничего не сказала. Единственное, что Ребекка могла прочесть в нем, было то, что она заставляла его чувствовать себя неуютно. Разве не должно было быть наоборот?
  
   Отель, в котором они остановились, находился в южной греческой части города. Таков был их пункт назначения. Выцветшая на солнце вывеска, на которой было написано "Olympus Trading" на греческом и английском языках, была установлена на безобидном складе, побеленном, хотя и выглядевшем совсем не так. На окнах запеклась грязь, краска на ставнях облупилась.
  
   Он поправил свои солнечные очки. "Очень классный".
  
   Они стояли на боковой улице в бедном районе на юго-востоке города. Район находился в стороне от основных туристических районов, полный складов и небольших магазинов; рыночные прилавки, казалось, были повсюду.
  
  
   Только несколько белых облаков плыли по темно-синему небу над головой. Она могла сказать, что ее спутнику не нравилась жара. Она представила, что днем он большую часть времени спал; видя мир под покровом темноты, он побледнел, кожа у него уже начала обгорать, и по тому, как он дышал, она могла сказать, что он плохо переносит высокие температуры. Он намазал лицо, шею и открытые руки солнцезащитным кремом, но даже сейчас ему было неуютно вне тени.
  
   И наоборот, Ребекке это понравилось. Ее кожа уже была коричневой, и она нанесла солнцезащитный крем сразу, когда он протянул ей флакон. У нее было немного обнаженной плоти, торчащие из-под юбки голые ноги, обнаженные руки и живот, но по его просьбе она обернула вокруг себя шаль, чтобы прикрыть ложбинку, видневшуюся из верхней части бикини. Это привлекло бы слишком много внимания, сказал он ей. Она ответила ему взглядом, от которого он быстро уклонился. Она коротко усмехнулась.
  
   В этой части города в основном были местные жители, рыночные прилавки торговали фруктами или рыбой. Дальше по улице пьяный сидел, прислонившись к стене, и потягивал ром из бутылки, пока турист рассматривал персики в ларьке торговца. Тощий парнишка толкал тачку, набитую старыми газетами, мимо старика с густой бородой, который жарил креветки на ржавом мангале.
  
   Широкополая шляпа и солнцезащитные очки обеспечивали ей базовую маскировку, которая сработала бы против беглого взгляда, но не более того. Она подстригла волосы покороче и тоже обесцветила их по его указанию. Быть бутылочной блондинкой определенно не шло к ее цвету лица, но даже Ребекка больше не узнавала себя в зеркале.
  
   "Ты думаешь, там безлюдно?" - спросил он и откусил кусочек от своего ванильного мороженого. Он попросил у продавца сигарету двойного размера.
  
   Ребекка стояла рядом с ним. У нее в руке был путеводитель, и она наклонила голову вперед, как будто читала его.
  
  
   "Olympus - это больше, чем просто бумажный след, это работающий фронт, так что там есть люди. Судя по всему, всего лишь горстка сотрудников. Я сомневаюсь, что кто-нибудь будет знать, на кого они на самом деле работают."
  
   Ребекка провела указательным пальцем свободной руки вниз по странице, как будто она искала информацию.
  
   "Кстати, это приятный штрих", - сказал он.
  
   Она не отрывала глаз от страницы. "Я быстро учусь".
  
   Ему пришлось поторопиться, чтобы половина его мороженого не развалилась. " Ты действительно думаешь, что мы там что-нибудь найдем?
  
   "Не разговаривай с едой во рту". Она перевернула страницу в книге. "Мы не узнаем, пока не посмотрим".
  
   Он отошел на несколько шагов по улице, вытянув руку, как бы указывая. "Хорошо", - сказал он. "Я вернусь вечером, после того как заберу кое-какие вещи".
  
   Их отель находился всего в получасе ходьбы от отеля. Они ушли тем же путем, каким пришли, неторопливо пробираясь по лабиринту боковых улочек. Ребекка взяла его за руку, пока они шли, и почувствовала напряжение в его прикосновении, но она не отпустила, и вместе они выглядели как любая другая пара, наслаждающаяся зимним солнцем.
  
   Турист, поедающий свой идеально созревший персик, никогда не отставал.
  
  
  
   ГЛАВА 61
  
  
  
  
  
   21:01 CET
  
  
   В баре было шумно от разговоров, смеха и традиционной греческой музыки. Ребекка сидела одна за маленьким столиком вдоль одной стены. Перед ней стоял салат с сыром фета, нетронутый, если не считать странной черной маслины. Было трудно есть, когда она была так напряжена. Она смотрела на часы каждые несколько минут. Его не было несколько часов. Ему нужно было раздобыть "снаряжение". Было бы неплохо иметь какое-то представление о том, как долго он там пробудет.
  
   Ей не нравилось быть самой по себе, зная, что она уязвима, зная, что без его помощи, если кто-то попытается заигрывать с ней, она была мертва. Изначально она была в ужасе от его присутствия, наемного убийцы, но рациональная часть ее мозга сказала ей, что с ним она в большей безопасности, чем одна. Он пережил два покушения на свою жизнь, организованных ЦРУ, и она своими глазами видела, как он расправился с французской рейдовой группой. На данный момент он был лучшим и единственным другом, который у нее был. Ребекка отчаянно хотела снова быть рядом с ним, снова чувствовать себя в безопасности.
  
   Она чувствовала себя немного лучше, находясь рядом с большим количеством людей. В баре было полно обедающих пар и веселящихся туристов, только несколько местных жителей. За столиком рядом с "Ребеккой" была особенно шумная группа парней, игравших в выпивку. Бар находился через дорогу от ее отеля, и с того места, где она сидела, ей был почти виден вход в отель. Он сказал ей ждать в таком-то месте.
  
   Может быть, он проверял ее. Ребекка могла сказать, что он не доверял ей полностью. Она бы не удивилась, если бы он наблюдал за ней прямо сейчас, и это было через несколько минут после того, как он предположительно ушел, чтобы взять все, что ему еще нужно. "Может быть, он ждет, когда я его подставлю", - подумала она. Если он до сих пор ей не доверяет, то, не говоря уже об этом слишком прямолинейно, может катиться к черту.
  
   Пару раз парень из соседней группы что-то кричал ей. Они выглядели как типы из военно-морского флота. Британцы, судя по их акценту. Они казались довольно безобидными, просто парни, вышедшие напиться. Она не ответила, просто улыбнулась вежливой, но незаинтересованной, общепризнанной улыбкой "оставь меня в покое" и отвела взгляд.
  
   Ребекка воткнула вилку в кусочек феты и снова в ломтик помидора. Она насильно отправила в рот небольшое количество еды. Ее одежда начала казаться немного свободной. Прошло много времени, прежде чем она, наконец, проглотила и сразу почувствовала себя сытой. Она подозвала официанта, чтобы заказать еще один бокал вина.
  
   Когда парень встал со своего места при поддержке своих приятелей, она не отрывала взгляда от своей еды, молча надеясь, что в последнюю секунду у него сдадут нервы и он уйдет. Он этого не сделал. Некоторые мужчины просто не могли понять намека.
  
   "Привет, я Пол", - объявил он, занимая место напротив нее.
  
   "Привет", - сказала она, всего на секунду посмотрев ему в глаза. Он неплохо выглядел, но не был бы в ее вкусе, даже если бы она была в настроении.
  
   "У тебя есть имя, любимая?"
  
   Она колебалась, отчасти потому, что не хотела, чтобы кто-нибудь знал ее настоящее имя, но в основном потому, что она просто не хотела с ним разговаривать.
  
  
   " Рейчел, " наконец ответила она.
  
   Он улыбнулся. "Милое имя".
  
   Он говорил, задавал вопросы, отпускал шутки. Ребекка каждый раз отвечала как можно меньшим количеством слов. Она изо всех сил пыталась отговорить его, но в Поле было слишком много голландского мужества, чтобы сдаться без адской борьбы. Время от времени он получал подозрительное поощрение от своих друзей.
  
   "Послушай", - сказал он, в конце концов переходя к сути. "Мои уважаемые коллеги и я переходим в другой бар. Для меня было бы честью, если бы вы присоединились ко мне."
  
   "Я так не думаю", - сказала она.
  
   Он этого не ожидал. "Почему нет?"
  
   "Мне просто не интересно".
  
   "Конечно, ты такой". Он был настойчив, если не сказать больше. "Я симпатичный парень, ты симпатичная девушка; подумай обо всех интересных вещах, которые мы могли бы сделать".
  
   Когда очарование подводило, отчаявшиеся всегда прибегали к обманчивой мольбе. "Просто оставь меня в покое, Пол".
  
   Он нахмурился на мгновение. "Все вы, сучки-янки, одинаковые; вы думаете, что вы настолько выше".
  
   "Это, наверное, потому, что мы такие", - сказала Ребекка, наконец теряя терпение. "А теперь сделай нам обоим одолжение, и, если сможешь найти это, иди нахуй".
  
   Он быстро встал, свирепо глядя на нее, и на секунду она подумала, что зашла с ним слишком далеко. Чей-то голос прервал противостояние.
  
   "Я купил нам обоим выпить".
  
   Ребекка подняла взгляд. Это был он. Тессеракт. Убийца.
  
   С полной беспечностью он поставил пару стаканов на стол. "Водка с тоником", - сказал он. "В твоем нет льда".
  
   Пол оглядел его с ног до головы. "Кто ты, ее парень?"
  
   "Мы деловые партнеры".
  
  
   "Тогда ты не будешь возражать, если мы с Рейчел здесь познакомимся поближе друг с другом".
  
   "Ты стоишь у меня на пути".
  
   Пол усмехнулся. "Просто отвали, приятель. Дай парню поработать."
  
   "Я скажу это как можно проще, чтобы вы не запутались". Его голос был ледяным. "Уходи".
  
   Пол встал, повернулся, протянул руку, как будто хотел оттолкнуть его. Большая ошибка. Меньше чем за секунду он был на коленях, его рука была вывернута и зафиксирована, готовая к тому, что ее сломают еще на унцию сильнее. Пол закричал от боли.
  
   Его собутыльники повскакивали со своих стульев. Тессеракт чуть сильнее надавил на руку Пола, и они замерли, услышав его крик.
  
   "Эй, эй. " Ребекка была на ногах, ладонями вверх. "Полегче, мы не обязаны делать это таким образом". Она посмотрела на Пола. "А мы?"
  
   "НИ ХРЕНА СЕБЕ".
  
   Она посмотрела на своего спутника. "Отпусти его".
  
   Его глаза были сосредоточены на четырех других парнях, но он обратился к Полу. "Ты обещаешь вести себя прилично?"
  
   Пол отчаянно кивнул.
  
   Он освободил его. "Найди другое место, где можно выпить".
  
   Пол поднялся на ноги, придерживая свою больную руку. Он вернулся к своим друзьям, и, пока они сыпали угрозами и оскорблениями, они отступили из бара. Все остальные вели себя тихо. Люди смотрели на них. Ее сердце бешено колотилось. Облегчение и гнев в равной степени захлестнули ее.
  
   Он взял ее за плечи, притянул к себе и заключил в неловкие объятия. Ребекка сопротивлялась мгновение, прежде чем обхватить его руками, ее подбородок покоился на его плече, весь гнев исчез, когда она почувствовала их тела вместе, защиту его объятий. От него воняло дымом, но ей было все равно. Это было приятно.
  
  
   Она заметила, что обнимает его крепче, чем он ее, и поняла, что это было для показухи, для зрителей, чтобы поддержать супружеский акт.
  
   Ребекка отстранилась. Она могла видеть удивление и неловкость на его лице. Она села, смущенная. Он сел напротив нее, взял ее вилку и начал есть ее салат. Постепенно уровень шума в баре начал возвращаться к норме.
  
   " Что, черт возьми, это было? " тихо спросила она.
  
   Его тон был удручающе небрежным: "Что было что?"
  
   Ребекка нахмурилась. "Ты что, шутишь?"
  
   "Я же говорил тебе, что я не шучу".
  
   Она покачала головой. "Послушай, тебе не нужно было ничего делать. Я позаботился об этом."
  
   Он поднял глаза и перестал жевать. Он ничего не сказал.
  
   "Я позаботился об этом", - снова сказала она.
  
   "Я бы сказал, что это лестно положительная оценка".
  
   Она впилась в него взглядом. "Когда мне понадобится твоя помощь, я попрошу об этом".
  
   "Когда я сочту необходимым помочь, " начал он, - я сделаю это, просите вы об этом или нет".
  
   Она заметила что-то в том, как он это сказал, неожиданную заботливость. Он увидел, что она тоже это заметила, и отвел взгляд. Он продолжал атаковать ее салат, поэтому ему не нужно было смотреть ей в глаза. Она сделала глоток водки с тоником.
  
   "Спасибо, что купил его без льда".
  
   Он кивнул, не глядя на нее.
  
   Ребекка наблюдала за ним с минуту. "Ты получил все, что тебе было нужно?"
  
   Он кивнул, ничего не сказав.
  
   "Итак, что дальше?" - спросила она.
  
   Он продолжал есть несколько мгновений, прежде чем заговорить. "Я проникну на Олимп и заберу файлы".
  
   "Вот так просто?"
  
  
   "Вот так просто".
  
   Она кивнула. "Тогда мы на шаг ближе к плохому парню".
  
   Он одарил ее выражением, которого она не поняла. Ребекка вопросительно посмотрела на него. "Что?"
  
   Он поднял бровь, глядя на нее.
  
   "Я плохой парень".
  
  
  
   ГЛАВА 62
  
  
  
  
  
   Париж, Франция
  
   Четверг
  
   21:20 CET
  
  
   Чтобы еще больше расстроить Альвареса, шел дождь. Тяжело. У него не было зонтика, никогда не было и никогда не будет, и он шел быстро, втянув шею в широкие плечи. Дождь барабанил ему по макушке, стекал по лицу и шее и намочил пальто и рубашку. Он вышел из такси всего три минуты назад, но уже был мокрее, чем студентка на весенних каникулах. Хотя дождь соответствовал его настроению. Расследование быстро выдыхалось. После смерти Хойта и потери единственной надежной зацепки Альварес фактически застопорился. Убийца Озолса и местоположение ракет становились все дальше и дальше.
  
   Ему потребовалась еще минута, чтобы промокнуть насквозь, прежде чем он заметил нужное кафе на улице, которых, казалось, было десятки, и поспешил внутрь. Интерьер был небольшим, с низким потолком, и каждый столик был занят. Альварес смахнул капли дождя с волос и лица и оглядел комнату. Он увидел Лефевра, сидящего в одиночестве и читающего газету. Невысокий, тщательно ухоженный французский лейтенант выглядел точно так же, как когда Альварес впервые встретил его полторы недели назад возле отеля убийцы. Однако сейчас его манеры казались другими; тогда он был воплощением высокомерия и превосходства. Теперь он выглядел как обычный парень. Он не видел, как вошел Альварес, и поднял глаза только тогда, когда Альварес выдвигал стул напротив него.
  
   "Я рад, что ты меня не подставил", - сказал Альварес, занимая свое место. "Потому что после того, как я так промокла, мне пришлось бы выслеживать тебя".
  
   Лефевр закрыл свою газету. "Выпьешь?"
  
   "Да. Кофе, пожалуйста."
  
   Француз подозвал официантку и заказал два кофе и шоколадную пасту для себя. Альварес улыбнулся. Копы были одинаковы во всем мире. Все они ели свои национальные пончики. Альварес снял свое пропитанное влагой пальто и повесил его на спинку стула.
  
   "Ты хотел меня видеть?"
  
   Лефевр кивнул. "Это верно. Спасибо, что пришли."
  
   "Нет проблем".
  
   "Я верю, что мы можем помочь друг другу".
  
   "Я пытался сказать тебе это больше недели назад".
  
   Лефевр пожал плечами. "И я должен был прислушаться. Но мне нужно было разобраться с отелем, полным трупов. Пожалуйста, примите мои извинения за любую грубость с моей стороны."
  
   "Принято".
  
   "Я буду краток".
  
   Альварес вытер еще немного дождя со своей головы. "Мне подходит".
  
   " Андрис Озолс, " начал Лефевр, " был отставным офицером российского и советского военно-морских сил. Верно?"
  
   Альварес не ответил.
  
   "Я приму ваше молчание за согласие", - сказал французский лейтенант с полуулыбкой. "Я знаю, что это правда, и я совершенно уверен, что ты тоже. В любом случае, мы оба знаем, что он был убит на прошлой неделе профессиональным убийцей. Убийца, который сам стал мишенью всего два часа спустя в своем отеле, где он застрелил большое количество людей. Этот неназванный убийца вернулся в Париж несколько дней назад. Его узнали, и за ним последовали, но он избежал ареста, и в процессе убил нескольких полицейских. Перед побегом он встретился с американкой."
  
   "Зачем ты мне все это рассказываешь?" Спросил Альварес.
  
   Лефевр откинулся назад. "Потому что ты можешь сделать с этим больше, чем я".
  
   "Почему ты так говоришь?"
  
   "Джон Кеннард", - сказал Лефевр.
  
   Услышав имя, Альварес представил парня в своей голове. Мертв. Зарезан и лежит на засранном полу в ванной. "А что насчет него?"
  
   "Он работал с тобой, да?"
  
   "Послушай, я здесь не для того, чтобы отвечать на твои вопросы, хорошо?"
  
   Лефевр кивнул. "Это зависит от тебя. Я рассказываю тебе то, что знаю, и ничего не прошу взамен. Но я надеюсь, что когда я закончу, ты будешь более откровенен со мной."
  
   Официантка вернулась с их заказом. Альварес сделал глоток кофе. "Продолжай".
  
   "На следующий день после того, как Кеннард был убит, бездомный мужчина, хорошо известный моим людям, попытался использовать свою кредитную карту для покупки алкоголя. Его подобрал офицер и допросил. При нем, среди прочего, был сотовый телефон, принадлежавший вашему коллеге. После подробного допроса мужчина заявил, что извлек предметы из мусорного ведра, увидев, как другой мужчина выбросил их. Я верю ему. В его прошлом не было случаев насилия, и при нем не было ни ножа, ни крови на его одежде, одежде, которую он не стирает и не снимает."
  
   Лефевр продолжил: "Мужчина, который выбросил телефон и кредитную карточку, описан как одетый в костюм и говорящий с английским акцентом. Как и следовало ожидать, для меня это не было похоже на типичного парижского грабителя. За убийством явно крылось нечто большее, чем кто-либо мог сначала подумать. В рамках расследования были проверены все самые последние звонки Кеннарда. Они были адресованы друзьям, членам семьи, коллегам и так далее - ничего подозрительного, за исключением единственного французского номера, с которого Кеннарду звонили дважды после того, как он был убит."
  
   Альварес изо всех сил старался не реагировать на то, что он слышал.
  
   "Этот номер соответствует квартире в Марселе, где мы нашли сложное коммуникационное оборудование. Мой коллега в Марселе обнаружил эту резиденцию заброшенной. Там были сняты женские отпечатки пальцев, которые совпадают с теми, что были найдены в квартире здесь, в Париже. Та самая квартира, откуда убийца Озолса сбежал с той американкой."
  
   Альварес был ошеломлен. Он поставил свой кофе на стол.
  
   "Как вы можете видеть, существует какая-то связь между вашей коллегой, этой американкой, и человеком, который убил Андриса Озолса. Я не знаю, в чем заключается эта связь, и я иду на большой риск, сообщая вам всю эту информацию. Насколько я знаю, ты тоже в этом замешан."
  
   "Я могу заверить вас, что это определенно не тот случай".
  
   Лефевр кивнул, как будто его не нужно было убеждать. "Я офицер полиции. Это моя работа - привлекать преступников к ответственности. Но я знаю, как работает разведывательный бизнес. Я знаю, что есть вещи, о которых мне никогда не скажут, вещи, о которых мне нужно рассказать, и без всех доказательств, как я могу что-то решить? "
  
   Лефевр поднял с пола коричневый кожаный портфель и достал папку.
  
   "Что это?" - Спросил Альварес, заглядывая в папку.
  
   "Для вас, " объяснил Лефевр, - все, что у нас есть на данный момент. Все улики."
  
  
   Альварес взял папку. Он задал простой вопрос. "Почему?"
  
   "Как я уже сказал, потому что ты можешь сделать с этим больше, чем я. Я бы предпочел, чтобы один из нас добился успеха, чем чтобы мы оба потерпели неудачу. Справедливость для меня важнее, чем доверие. Люди мертвы. Они заслуживают того, чтобы быть отомщенными. В этом я полагаюсь на тебя. Все, о чем я прошу взамен, - сказал Лефевр, " это чтобы вы сообщили мне, неофициально, когда добьетесь успеха."
  
   Это была небольшая цена, которую пришлось заплатить. "Я сделаю", - сказал Альварес и имел в виду именно это.
  
   Лефевр указал на папку. "Внутри вы найдете отпечатки пальцев американки. Я предлагаю вам начать с того, чтобы выяснить, кто она на самом деле."
  
   "Я не знаю, как тебя благодарить".
  
   Лефевр улыбнулся. "Ты не обязан".
  
  
  
   ГЛАВА 63
  
  
  
  
  
   Никосия, Кипр
  
   Четверг
  
   23:49 CET
  
  
   Ребекка сидела на краю кровати, пролистывая каналы спутникового телевидения отеля. Это была причудливая смесь каналов на английском и греческом языках с местным кипрским телевидением. Тессеракт собирал свой рюкзак. Любопытство заставило ее спросить, для чего это снаряжение, и, к ее удивлению, он рассказал ей. Сначала был портативный жесткий диск большой емкости для клонирования содержимого компьютерных жестких дисков. Далее передатчик, радиоприемник и звукозаписывающее устройство для прослушивания телефона, если он не найдет то, что им нужно. Предметами, которые ей не нужно было объяснять, были отвертки, плоскогубцы, гаечный ключ, шестигранные ключи, карандаши и бумага. Инструменты для взлома замков, стеклорез и присоска были помещены вместе в отдельную маленькую сумку, которая затем была добавлена к рюкзаку.
  
   "Ты думаешь, тебе все это понадобится?" Спросила Ребекка.
  
   Он покачал головой. "Но лучше я возьму то, что мне может не понадобиться, чем окажусь без того, что мне действительно нужно".
  
   Когда все было надежно упаковано, он взял с собой комплект одежды в ванную и закрыл дверь. Она была закрыта не до конца, и через щель она могла видеть его отражение, когда он переодевался. Она мельком увидела его обнаженную руку, худую, но с бугорками твердых мышц. Она продолжала наблюдать, чтобы украдкой взглянуть на остальную часть его тела, но вместо этого вздрогнула от того, что увидела.
  
   Она бросила взгляд на его торс и шрамы, которые отмечали его плоть. Огромный круглый синяк размером с кулак занимал центр его груди. Она увидела два шрама, которые могли быть пулевыми ранениями, и еще несколько, которые, как она предположила, были нанесены лезвиями. Были и другие, но она смотрела недостаточно долго, чтобы опознать их. Ребекка отвернула голову, потрясенная и напуганная.
  
   "Такой симпатичный?"
  
   Она подняла глаза и увидела, что он смотрит на нее через зеркало. Ее лицо вспыхнуло от смущения, и она отвела глаза. Прежде чем она набралась смелости ответить, он полностью закрыл дверь. Она услышала, как скользнул засов.
  
   Он вышел несколько минут спустя, и она наблюдала, как он взял складной нож с прикроватного столика и сунул его в карман. Он купил его в городе. Попытка найти оружие привлекла бы слишком много внимания, сказал он ей.
  
   "Я думаю, ты ненавидишь растворимый кофе так же сильно, как и я", - сказала Ребекка. "Итак, я приготовил нам обоим чай".
  
   Он взял у нее кружку и сделал глоток. Должно быть, все было в порядке, потому что секунду спустя он сделал еще глоток.
  
   "Я все еще думаю, что должен пойти с тобой", - сказала она.
  
   Он не смотрел на нее. "Я работаю один".
  
   "Вряд ли это имеет значение. Я-"
  
   "Кроме того", - сказал он, прерывая ее. "Для тебя будет безопаснее, если ты останешься здесь".
  
   Она вздохнула. Спорить с ним было бесполезно. Он был как ребенок. Упрямый и ограниченный, слишком привык все делать по-своему, чтобы признать, что кто-то другой мог бы помочь.
  
  
   "Помни, - сказал он, " не выходи из комнаты до утра. Если я не вернусь к восходу солнца, значит, со мной что-то случилось, и я никогда не вернусь. Немедленно убирайся с острова и исчезни. Возьмите лодку, а не самолет-"
  
   "Я знаю, я знаю. Мы уже проходили через это однажды."
  
   "И мы будем продолжать проходить через это, пока я не буду убежден, что ты все понимаешь".
  
   "Было бы неплохо, если бы вы могли отдать мне должное".
  
   Он мгновение смотрел на нее. "Это то, что я делаю".
  
   Ребекка могла видеть, что она пробивается сквозь стену, которой он окружил себя, даже если единственным способом пробить ее было заставить его потерять терпение. Она хотела еще больше разрушить эту стену, но вместо этого поймала себя на том, что говорит что-то другое.
  
   "И почему ты это делаешь?"
  
   Он непонимающе посмотрел на нее. "Что?"
  
   "Я сказал, почему ты делаешь то, что делаешь?"
  
   Ребекка изучала его лицо, пока он боролся с ее вопросом. Она ожидала какой-нибудь быстрой реплики, или увольнения, или прямого отказа отвечать. Только не это. Он выглядел смущенным, даже огорченным, и она мгновенно пожалела, что спросила его.
  
   "Все в порядке", - сказала она, пытаясь поднять настроение. "Тебе не обязательно говорить".
  
   "Это единственное, в чем я когда-либо был хорош".
  
   Она могла видеть, что это не было оправданием или даже признанием. Это было признание. Он отвернулся и схватил рюкзак с кровати. Она наблюдала за ним, обнаружив, что начинает видеть в нем мужчину, а не убийцу.
  
   "Как тебе удается спать по ночам?"
  
   "Сначала я закрываю глаза", - невозмутимо объяснил он. "Остальное приходит само собой".
  
   Ее ноздри раздулись. "Я думал, ты не умеешь шутить".
  
   "Я учусь".
  
  
   Она увидела следы самодовольства на его лице. Он был доволен собой, но она видела в его ответах уклонение, которым они были. "Скажи мне свое имя".
  
   "Что?"
  
   "Я знаю тебя почти неделю", - сказала она. "И у меня все еще нет настоящего имени, чтобы называть тебя".
  
   Ребекка хотела спросить его раньше, но никогда не была достаточно храброй, чтобы сделать это. Теперь она обнаружила, что ей не нужна смелость. Она увидела в нем уязвимость, страх, который она вселила в него, заставив его рассказать о себе.
  
   Она наблюдала, как он возится с рюкзаком, действуя так, как будто он что-то проверял. "Тебе не нужно меня как-то называть".
  
   "Просто скажи мне".
  
   Он прекратил то, что делал вид, что делает, и посмотрел на нее снизу вверх. "Если хочешь называть меня как-нибудь, зови меня Джек".
  
   "Это не твое настоящее имя."
  
   "Я езжу под тем именем, которое указано в паспорте, которым я пользуюсь".
  
   Она нахмурилась. "Значит, мне следует начать называть тебя Джеком?"
  
   Он перекинул рюкзак через плечо. "По крайней мере, пока я не поменяю паспорт".
  
   Ребекка встала и посмотрела на него с другой стороны кровати. "Если у тебя так много других имен, какая разница, назовешь ли ты мне свое настоящее имя?"
  
   "Я тот, за кого меня выдают по паспорту", - объяснил он. "Я буду более убедительным, если буду думать о себе как о таком человеке".
  
   "Ты говоришь это так, будто пытаешься убедить больше себя, чем меня".
  
   "Имя само по себе ничего не значит". Теперь он говорил громче, сердитый, но пытающийся скрыть это. "Никто не знает моего настоящего имени. Так оно и останется."
  
   "Тогда как тебя называет семья?"
  
   Он не ответил. Она могла бы догадаться, что он этого не сделает.
  
  
   "Тогда как насчет твоих друзей, знают ли они твое настоящее имя, или все они называют тебя одним и тем же вымышленным именем, или разные знают тебя под разными именами?"
  
   Она использовала пульт, чтобы отключить звук телевизора, пока ждала ответа. Он поправил лямку рюкзака и перекинул его через плечо. Он не ответил на ее вопрос.
  
   "Боже", - сказала она, понимая. "Как ты можешь так жить?"
  
   "Это лучше, чем умереть", - просто ответил он. " Или позволить кому-то невинному умереть из-за меня. Он направился к двери. "Становится поздно", - сказал он. "Я должен идти".
  
   Даже с менее чем современными отмычками, прохождение через заднюю дверь Olympus заняло несколько секунд. Виктор не видел никаких признаков системы безопасности, поэтому не было необходимости отключать питание здания. Поблизости не было уличных фонарей, и дороги были пустынны. Виктор проскользнул внутрь и закрыл за собой дверь. Он стоял в темноте у двери, прислушиваясь. Он оставался неподвижным, пока не убедился, что не слышно ни звука, кроме его собственного дыхания.
  
   Он включил тонкий фонарик и использовал его луч, чтобы осмотреть интерьер. Он был на складе, который был пуст, если не считать нескольких ящиков, сложенных вместе в одном углу. Он мог видеть кресло, телевизор и стол позади них - чье-то собственное маленькое убежище, - но там никого не было. Не производя шума, Виктор переместился в дальний конец, все время держась поближе к стене. Узкая лестница вела к офисам над складом. Он делал это медленно, по одному осторожному шагу за раз.
  
   Офис не был заперт. В луче фонарика он смог разглядеть несколько столов и пару компьютеров - рабочее место для двух или трех сотрудников. У одной стены стоял высокий картотечный шкаф и небольшой сейф, вмурованный в кирпичную кладку. Рядом с одним из мониторов лежала сложенная газета.
  
  
   Сначала он подошел к картотечному шкафу, перебирая ящики снизу доверху. Там были счета, заказы на поставку, накладные, лицензии, переписка, меморандумы. Он искал конкретные даты - свои прошлые контракты - любую значительную сумму денег, которая была переведена непосредственно до или сразу после этих дат. Он брал все, что выглядело хотя бы отдаленно полезным.
  
   Он вынул жесткие диски из двух настольных компьютеров, прежде чем переключить свое внимание на сейф. Если бы можно было что-то еще найти, это было бы там. В рюкзаке у него был тонкий, но мощный ноутбук, на котором было установлено специальное программное обеспечение, разработанное специально для взлома кодов электронных ключей. Программа провела атаку методом перебора через беспроводное соединение, вмешавшись в блокировку на своем программном порту, прежде чем запустить непрерывную строку цифр, пока комбинация не была найдена. Виктор скачал программное обеспечение с веб-сайта компании за значительные средства, но без эффективных контрмер оно того стоило. Хотя против традиционного кодового замка с циферблатом, с которым сталкивался Виктор, он был совершенно бесполезен.
  
   На вид сейфу было лет тридцать. К счастью, это выглядело как группа 2 - наиболее распространенный из двух безопасных типов и наименее безопасный. Не было бы никаких контрмер, о которых ему пришлось бы беспокоиться, никакого выброса противокамперной кислоты, чтобы уничтожить содержимое. Тем не менее, без надлежащих инструментов ему потребовались бы часы, чтобы взломать. Доверьте подставной компании ЦРУ иметь сейф почти такого же возраста, как у него самого. Мощный ноутбук в его рюкзаке был ему нужен не больше, чем пресс-папье.
  
   Что оставило Виктору три способа взлома сейфа: взрывчатка, сверление или манипуляции с замком. У него не было ни взрывчатки, ни дрели, так что ему пришлось действовать по старинке. Виктор разложил высокотехнологичные инструменты для работы: блокнот из миллиметровой бумаги, карандаш и стетоскоп.
  
  
   Все традиционные кодовые замки работали одинаково проверенным способом. При повороте циферблата прикрепленный шпиндель поворачивал приводной кулачок, который затем поворачивал колесики с комбинацией. На каждом колесе была вырезана выемка, которая при наборе правильной комбинации идеально выровняла бы все. Прямо над колесами располагалась небольшая металлическая перекладина, называемая ограждением. Когда все зазубрины выровнялись, ограждение вошло в образовавшийся зазор, позволив засову, закрывающему дверцу сейфа, сдвинуться и сейф открылся.
  
   Виктор снял свою куртку и сложил ее, чтобы использовать в качестве импровизированной подушки. Он собирался долго стоять на коленях.
  
   Первым шагом к взлому сейфа было определить, сколько колесиков в сейфе. Каждое колесо за циферблатом соответствовало одному номеру в комбинации. Так же, как и на колесах, в приводном кулачке была вырезана выемка для того, чтобы ограждение попадало в нее при наборе правильной комбинации. Между ограждением и дверным засовом находился рычаг, который при повороте приводного кулачка издавал негромкий щелкающий звук, когда кончик рычага соприкасался с пазом приводного кулачка.
  
   Виктор воспользовался стетоскопом и внимательно прислушался к щелчкам - один, когда кончик рычага опускался в выемку, назывался правым щелчком, и второй, когда нос выходил из выемки, назывался левым щелчком. Цифры на циферблате соответствовали этим щелчкам, а пространство между ними называлось зоной контакта.
  
   Как только он определил, где находится зона контакта, Виктор установил диск в прямо противоположное положение, известное как парковка колес. Затем он медленно повернул диск по часовой стрелке. Каждый раз, когда диск переходил в положение парковки, раздавался небольшой щелчок. Виктор сосчитал, сколько было щелчков, прежде чем они прекратились. Виктор насчитал три щелчка, по одному на каждое колесо, поэтому он знал, что имеет дело с сейфом, в котором была комбинация из трех цифр.
  
  
   Виктор перезагрузил сейф, несколько раз повернув диск по часовой стрелке. Затем он поставил колеса на ноль и медленно повернул их против часовой стрелки. Каждый раз, когда раздавался щелчок, по одному как для левой, так и для правой стороны надреза, он наносил цифры на график, пока не завершил один круг.
  
   Он снова запустил процесс, переустановив колесики, медленно поворачивая диск против часовой стрелки, но начиная с трех цифр против часовой стрелки от нуля. Это означало, что площадь контакта, где соприкасались рычаг и насечка, была другой. Он снова нанес положение кликов на график.
  
   Виктор повторял процесс с интервалом в три, пока все точки на циферблате не были нанесены на карту. Наконец, трудоемкий и кропотливый процесс был завершен, и у него было два графика, один из которых показывал позиции левых кликов, другой - позиции правых кликов. Он соединил точки, пока у него не получилось два зигзага.
  
   Числа, нанесенные на два графика, сходились ровно в трех точках, по одной для каждого колеса и, следовательно, номера комбинации. Виктор запомнил эти три числа и записал их во всех шести различных комбинациях. Он опробовал их по одному за раз. На четвертой комбинации сейф открылся. Он посмотрел на свои часы. Это заняло у него семьдесят минут. Неплохо.
  
   Внутри сейфа были пять заклеенных пачек наличных, папка и бутылка джина. Каждая пачка наличных равнялась пяти тысячам евро. Виктор положил их в рюкзак и открыл папку. Там было полно файлов. Они последовали за деньгами. Он вышел из офиса и начал спускаться по лестнице.
  
   Бумажная работа никогда не была сильной стороной Виктора, но брокер мог бы в кратчайшие сроки проанализировать файлы и выяснить, что им нужно. Он был рад, что объединился с ней. В одиночку он бы никогда не зашел так далеко. Он все еще бежал бы вслепую, в никуда, ожидая, пока ЦРУ найдет его. Несколько раз она доказывала, что является чрезвычайно ценным помощником - даже партнером, хотя было странно признавать, что она была такой.
  
   Он не хотел этого признавать, но она была чем-то большим, чем просто это. Пока не друг, но компаньонка, та, с кем он действительно хотел поговорить, хотя ему все еще было трудно общаться с ней. Отчасти это было из-за того эффекта, который она на него оказала, а отчасти из-за характера Виктора. Когда он играл роль, он мог быть красноречивым и очаровательным с противоположным полом, если это было необходимо, но когда он играл самого себя, он был неуклюжим. Он сильно отстал от практики, хотя никогда по-настоящему не тренировался.
  
   Он отрицал влечение, но он знал, что оно было. Его пристальный взгляд задерживался на ней всякий раз, когда она не смотрела. От вида ее тела его пульс участился сильнее, чем у любой проститутки в жизни. Но это было не просто желание, которое она пробудила в нем. Она была единственной женщиной в его жизни, когда-либо в его жизни, которая знала, кем он был на самом деле, и даже зная это, она не смотрела на него с отвращением. Перед тем, как уйти, он даже увидел сочувствие на ее лице, когда она смотрела на него, даже если сочувствие обычно не соответствовало его менталитету одиночки-выживальщика.
  
   Виктор говорил себе снова и снова, что ему никто не нужен в его жизни, ни для чего. Возможно, когда-то так и было, но, возможно, сейчас это неправильно. Или, возможно, ему всегда было проще убедить себя, что он ни в ком не нуждается, чем признать правду.
  
   Он вышел со склада, понимая, что с нетерпением ждет встречи с ней, когда вернется в отель. Он нахмурился. Это была плохая идея, сказал себе Виктор, не ходи туда.
  
   Только он больше не слушал этот конкретный голос.
  
  
  
   ГЛАВА 64
  
  
  
  
  
   01:10 CET
  
  
   Ребекка зевнула. Ее глаза болели. Его не было около часа, и она понятия не имела, когда он вернется. Он был уклончив, когда она какое-то время давила на него. "Столько, сколько потребуется", было лучшим ответом, который он ей дал. Она хотела проснуться, когда он вернется, поэтому сняла телефонную трубку и позвонила в обслуживание номеров, чтобы заказать тройной эспрессо. Если это не помогло ей уснуть, то ничто не поможет.
  
   Она остановилась на просмотре новостного канала. Это помогло ей не закрывать глаза, даже если истории не представляли для нее интереса. Поторопись и возвращайся, подумала она. Ей не нравилось быть одной, даже в относительной безопасности гостиничного номера. Никому не открывай дверь, сказал он ей. Она начинала находить его паранойю невыносимой.
  
   Но потом она увидела его шрамы. Это было откровением. Ребекка не могла представить, что за существование могло привести к тому, что кто-то получил столько травм. И если он носил столько физических ран, сколько психологических шрамов было у него в голове? Она поняла, почти к своему изумлению, что ей действительно жаль его.
  
  
   Она вспомнила о том, что произошло в баре, о том, как он вмешался ради нее. Было ли это потому, что он действительно хотел помочь, или это было просто для того, чтобы сохранить их в тени? В то время она была оскорблена тем, что он не позволил ей вести ее собственную битву, думая, что, возможно, даже у наемных убийц может быть рыцарство, каким бы неуместным оно ни было, но потом она поняла, что он, скорее всего, просто защищал себя, оберегая ее от неприятностей. Теперь она была уверена, что он просто присматривал за ней, и эта мысль тронула ее.
  
   Уже дважды он, в некотором смысле, спасал ее. Она улыбнулась. Как ангел-хранитель. Хотя ангел-хранитель смерти был бы лучшим описанием.
  
   Убьет ли он ее, когда все это закончится? Это был вопрос, который она задавала себе дюжину раз или больше за последние несколько дней. Поначалу, даже после того, как он сказал, что она больше никогда его не увидит, Ребекка ожидала, что он пустит пулю ей в череп, как только она ему больше не понадобится. Идея соблазнить его в попытке вычеркнуть ее из списка его целей когда-то была в планах - она видела, как он смотрел на нее, - но у нее не хватило смелости.
  
   Теперь, после того, как он избегал называть ей свое имя, она была уверена, что он не собирался убивать ее. Если бы он сказал ей, она стала бы для него еще большей угрозой, и его профессиональный склад ума заставил бы его исключить этот риск. Он не хотел этого делать. Возможно, когда-то он планировал убить ее, но не больше. Она улыбнулась, зная, что она ему нравится, даже если он никогда бы в этом не признался.
  
   Она не питала иллюзий относительно того, кем он был или чем зарабатывал на жизнь, но, возможно, за всем этим, в конце концов, стояло что-то, приближающееся к человеческому существу. Может быть, когда все это закончится, она сможет узнать, как выглядел тот человек.
  
   Когда принесли ее кофе, она уже наполовину спала. Ребекка открыла дверь и взяла чашку с блюдцем у парня, ее глаза щурились от света в коридоре позади него. Она вернулась в комнату, чтобы взять немного денег на чаевые.
  
   Обернувшись, она увидела, что он уже за дверью. Хотя ее зрение было расплывчатым, она поняла, что он выглядел слишком старым, чтобы быть официантом в отеле. Его волосы были черными, но оттенок кожи был светлым, не греческим. Внезапно испугавшись, она отступила от него вглубь комнаты.
  
   Выражение его лица ничего не выражало, когда он закрывал за собой дверь. Он двигался вперед плавно, без промедления. Она увидела его глаза: льдисто-голубые. Это были глаза человека без души.
  
   Ребекка молилась, чтобы мужчина, имени которого она не знала, вернулся в этот момент, но не было никаких признаков его присутствия.
  
   На этот раз он не собирался спасать ее.
  
  
  
   ГЛАВА 65
  
  
  
  
  
   01:49 CET
  
  
   Главный свет был выключен, когда Виктор вернулся в комнату. Хорошо. Он сказал ей не надевать это. Только вторичные источники света. Они тоже были выключены. Он услышал, как работает душ. Он не говорил ей никогда им не пользоваться. Если бы кто-то пришел за ней, он сомневался, что это что-то изменило бы в любом случае.
  
   "Это я", - сказал он.
  
   Ответа нет. Она не могла слышать его из-за шума душа. В занавесках была трещина. Луч лунного света проник в комнату. Свет из ванной проскользнул под дверь. Освещения было ровно столько, чтобы он мог видеть, что все на своих местах. Однако он был осторожен - он всегда был таким. В темноте он подошел к своей кровати, самой дальней от двери. Он включил лампу. В комнате оставалось темно.
  
   Вздохнув, он обошел кровать ко второй лампе рядом с кроватью брокера. Они всегда использовали двухместные номера с двумя кроватями. Было достаточно тяжело спать, зная, что она была в той же комнате, но при этом не в той же кровати, что и она. После всех лет сна в одиночестве Виктор не знал, сможет ли он спать с кем-то рядом с ним. Он не хотел пытаться и потерпеть неудачу, знать, насколько он на самом деле далек от нормальности.
  
   Он щелкнул выключателем, но он тоже остался выключенным. Виктор обернулся. Свет в ванной был включен, значит, электричество работало, но обе лампы не горели. Это казалось слишком большим совпадением.
  
   В его руке появился нож.
  
   Он подошел к главному выключателю освещения. Включать его, если был доступен источник света меньшего размера, противоречило протоколу, но его не было. Его рука вытянулась, палец коснулся выключателя. Но он не опустил его. Что-то было очень не так.
  
   Казалось, что его направляли к этому. Он мог ошибаться, но он не собирался рисковать. Он убрал руку с выключателя и достал из кармана тонкий фонарик. Он включил свет на выключателе. Это был обычный выключатель света, ничем не отличающийся от того, каким он был, когда они впервые вошли, за исключением того, что головки винтов выглядели поцарапанными. Он направил свет на пол под выключателем. Ему потребовалось несколько секунд, прежде чем он заметил крошечное белое пятнышко на ковре. Он присел на корточки и коснулся его пальцем. Гипс.
  
   Когда они прибыли, в комнате было безукоризненно чисто.
  
   Его пульс начал учащаться. Там не было ни вместительных шкафов, ни места под кроватями. Который покинул ванную.
  
   Виктор включил телевизор, увеличил громкость. Он вернулся к кровати. В левой руке у него был фонарик, в правой - нож. Он бесшумно подошел к двери ванной и встал лицом к ней. У него было ужасное предчувствие по поводу того, что он собирался увидеть внутри. Его желудок сжался сильнее, чем когда-либо.
  
   Он пинком распахнул дверь.
  
   Ванная была маленькой. Там никто не прятался, никто не ждал.
  
   Все равно никого живого.
  
  
   Она все еще выглядела хорошо, даже с мокрыми волосами, упавшими на лицо. Ее голова покоилась на краю ванны, как будто она отдыхала, но под невозможным углом к остальной части ее тела. Вода из душа брызнула ей на лицо и широко открытые глаза. Виктор медленно подошел и выключил душ.
  
   Никакое контролируемое дыхание не могло замедлить его сердцебиение. Виктор присел на корточки рядом с ванной, нож выскользнул у него из пальцев. Он знал, что это бессмысленно, но все равно проверил ее пульс. Ее кожа была все еще теплой. Он протянул руку и убрал светлые волосы с ее лица. Она пожаловалась, когда он приказал ей отбелить волосы. Он нежно закрыл ее веки. Она выглядела спящей, умиротворенной. Он продолжал смотреть на нее гораздо дольше, чем, по его мнению, было благоразумно.
  
   Он подобрал нож с пола и встал, костяшки его пальцев побелели. Ему стало плохо. Виктор вышел из ванной с холодным гневом в глазах.
  
   Не было никаких защитных ран, никаких признаков борьбы любого рода, никаких следов крови, никакой кожи под ногтями, ничего, что указывало бы на то, что она хотя бы сопротивлялась. Виктор знал ее достаточно хорошо, чтобы понимать, что она не умерла бы без борьбы. Но против того, кто убил ее, эта битва закончилась в ту же секунду, как началась. Убийца был хорош. И он все еще был рядом. Брокер был не единственной целью. Он пришел за ними обоими. Виктор обернулся, оглядываясь на выключатель света.
  
   За ним должен быть выключатель, подключенный к детонатору, который взорвется, когда через него пропустят электричество. В свою очередь, взрыв привел бы к детонации пластиковой взрывчатки, заложенной за стеной, этого было бы достаточно, чтобы гарантировать, что никто в комнате не выживет после взрыва. Это убило бы их обоих, если бы она отправилась с ним на Олимп. Но она этого не сделала. Он сказал ей остаться. Так было безопаснее.
  
   Убийца был снаружи. Он бы не стал просто устанавливать бомбу и уходить, надеясь, что все пройдет успешно. Ему нужно было бы убедиться. Он был поблизости, наблюдал, ждал. Он уходил только тогда, когда огненный шар врывался в окно.
  
   Виктор не собирался заставлять его ждать.
  
   Он использовал нож, чтобы отвинтить выключатель света, и осторожно снял переднюю панель. Внутри все было именно так, как он себе представлял. Детонатор был присоединен к основному проводу и имплантирован в большое количество чего-то похожего на американскую С-4. Он был не в виде блока; его тщательно размяли и затолкали в углубление за стеной. Там, похоже, было на несколько фунтов. С ним были пластиковые бутылки из-под газировки, наполненные дизельным топливом, чтобы взрыв вызвал непрекращающийся пожар, предположительно, чтобы сжечь их трупы и не оставить следов, ведущих к тому, кто это начал. Он ожидал, что другие бутылки были спрятаны по всей комнате и в ванной тоже.
  
   Убийца, наблюдавший неподалеку, должен был видеть, как Виктор вошел в отель. Если он не увидит взрыв в ближайшее время, он может понять, что произошло. Виктор не мог этого допустить. Он отключил телевизор от сети, отрезал провод от задней панели телевизора и выдернул вилку, оставив его с тремя футами кабеля. Он отключил телефон в комнате и подвинул его ближе к двери. Затем он оторвал пластиковую оболочку телефона и присоединил провода на конце телевизионного кабеля, ведущие к проводам внутри телефона. Другой конец он прикрепил к детонатору после осторожного удаления оригинальных проводов. Когда все было надежно закреплено, он подключил телефон к розетке рядом с телевизором.
  
   Когда звонил телефон, электричество, проходящее по его проводам, взрывало детонирующий заряд. За этим последует пластиковая взрывчатка. Виктор быстро собрал свои вещи и ушел. У него не было времени, чтобы тратить его впустую.
  
   Ему нужно было сделать звонок.
  
   *
  
  
   Даже посреди ночи различные бары и кафе, которые выстроились вдоль улицы, все еще были открыты и оживлены, киприоты и туристы хорошо проводили время. Рид сидел за столиком возле одного из наименее изысканных заведений, спокойно потягивая из высокого стакана свежевыжатый апельсиновый сок. На столе перед ним лежала книга, которую он не читал, но которая помогла объяснить его нелюдимое присутствие. Он знал, что официантка все еще недоумевала, почему он просидел там большую часть вечера, но завтра в это время Рид вернется в Англию, наслаждаясь большим бокалом коньяка Hennessy Ellipse.
  
   С того места, где он сидел, он мог видеть темный прямоугольник, который был окном в комнату Тессеракта. Пульс Рида был на три удара в минуту выше нормы, пока он ждал большого взрыва. Он ожидал этого в ближайшее время, поскольку всего несколько минут назад наблюдал, как Тессеракт возвращается в отель. То, что у него не было другого имени, чтобы назвать свою добычу, вызвало у Рида небольшое раздражение. Ребекка Самнер не смогла рассказать ему, несмотря на его значительные усилия убедить ее в этом. В конце концов он поверил ей, что Тессеракт отказался раскрыть свое настоящее имя. Что, как он предполагал, было уместно. У людей, подобных Тессеракту, как и у него самого, не было настоящих имен.
  
   Он спрашивал ее и о других вещах. Сколько ему было лет? Какова была его история, его подготовка, его прошлое? Риду нравилось иметь такую информацию о своих целях, и тем более, когда целью был коллега-профессиональный убийца с очевидным, хотя и ни с чем не сравнимым мастерством. Досье на Тессеракта, которое предоставили его работодатели, было крайне неадекватным, и Риду не доставляло удовольствия убивать людей, которых, как он чувствовал, он толком не знал. Увы, она не смогла рассказать ему ничего, кроме мельчайших деталей, ничего важного, чего бы он уже не знал. Она не солгала. Люди никогда не лгали Риду. Он был очень убедителен.
  
   Ударная волна взъерошила его рубашку и заставила заложить уши. На улицу посыпались осколки. Кирпичи пробивали лобовые стекла припаркованных машин. Пламя вырвалось из разбитых окон. Густой дым поднимался в ночное небо.
  
   Рид закрыл глаза и представил восхитительный момент, когда щелкнул бы выключатель света и с раздробленных костей Тессеракта содрали бы плоть. Рид был уверен, что это было бы потрясающее зрелище, даже если бы ему никогда не было удобно пользоваться бомбами. Они пошли против его доктрины убийцы. Они были слишком очевидны, слишком неразборчивы, со слишком большой вероятностью сопутствующего ущерба. Они были оружием террориста, а не наемного убийцы с непревзойденными способностями.
  
   Первоначальная ошеломленная тишина, последовавшая за взрывом, быстро сменилась истерикой. Еще один из прискорбных побочных эффектов взрывных устройств. У них была неприятная привычка расстраивать случайных прохожих. Вокруг него все были на ногах, смотрели, указывали, некоторые кричали. Он был рад видеть, что падающие обломки никого не ранили на улице, хотя, если бы кому-то посчастливилось проходить мимо двери комнаты, когда взорвалась бомба, они были бы уничтожены. По крайней мере, они умерли бы мгновенно. Никаких страданий. Это имело значение для Рида. Соседняя комната также должна была быть снесена, но по соседству не было гостей. Рид проверил первым. Он никогда не убивал невинных, если только это не было неизбежно. Он был профессионалом, а не психопатом.
  
   Этого было ровно столько С-4, чтобы гарантированно разорвать Тессеракт на бесчисленные неузнаваемые куски, и достаточно катализатора, чтобы убедиться, что оба набора останков были сожжены. Это было неизменное условие клиента. Он не хотел иметь абсолютно никаких следов. Имея ограниченное время и ресурсы, а также опытного противника, у Рида не было выбора, кроме как использовать взрывчатку и огонь, чтобы сделать тела неопознанными.
  
   Риду потребовалось мгновение, чтобы допить свой напиток, прежде чем встать. Тессеракт никак не мог пережить взрыв такой силы, поэтому работа Рида была завершена, и к его и без того впечатляющему резюме добавился еще один достойный скальп. Прискорбно, что это была такая хорошая ловушка, что его жертва никогда бы не узнала, что он попал прямо в нее. Англичанин забрал книгу и газету и оставил особенно щедрые чаевые.
  
   Он пробирался сквозь потрясенную толпу у отеля, медленно прогуливаясь, наслаждаясь теплым ночным воздухом в очаровательном городе, не подозревая, что он был не единственным человеком на улице, которого не беспокоил взрыв.
  
  
  
   ГЛАВА 66
  
  
  
  
  
   Арлингтон, Вирджиния, США
  
   Пятница
  
   12:30 EST
  
  
   Фергюсон сидел, спокойно жуя, за угловым столиком в гостиной своего джентльменского клуба. Он наслаждался своим любимым блюдом - стейком тартар в сопровождении большого бокала бургундского. Он переключил свой телефон на беззвучный режим, чтобы он мог спокойно есть. Становясь старше, Фергюсон обнаружил, что все больше и больше вещей предпочитает делать в одиночку. Слишком много своей жизни он провел в компании идиотов, чтобы тратить впустую оставшиеся годы. Ему особенно нравилось есть в одиночестве, без необходимости болтать о делах или банальностях между глотками.
  
   Его телефон замигал, но Фергюсон проигнорировал это. Клуб был в основном пуст, только горстка мужчин пенсионного возраста, таких же, как он, рассредоточилась по огромному залу, обшитому панелями из красного дерева. В мраморном камине, вделанном в одну стену, пылал настоящий огонь. Клуб был его личным убежищем, и он часто посещал его на протяжении почти двух десятилетий, наблюдая, как другие лица становятся старше, талии шире, а разговоры тише.
  
   Фергюсон чувствовал усталость. Он не так уж хорошо спал. Он сохранял образ абсолютного спокойствия, и в подавляющем большинстве случаев это спокойствие было подлинным, но были случаи, когда его внутреннее состояние было не таким устойчивым, как заставляла людей думать его внешность. Когда так много было поставлено на карту и игра шла так близко к линии, это было неудивительно.
  
   Почти невозможно было поверить, что Тессеракту удалось так долго оставаться в живых. Но, рассуждал Фергюсон, в его собственном прошлом он получил свою долю удачи в операциях, поэтому он предположил, что вполне естественно, что ему так не повезло с этим.
  
   Фергюсон отправил в рот еще один кусок сырого мяса и прожевал. Он надеялся, что смерть Тессеракта и Самнера - всего лишь вопрос времени, и, как только ему больше не придется беспокоиться о каком-то убийце, который отказывается умирать, он сможет рассчитывать на очень радужную отставку. Лишь бы он заполучил в свои руки эту флешку.
  
   На дне морского дна находились технологии стоимостью по меньшей мере в сто миллионов долларов. Фергюсон был так близок к тому, чтобы разбогатеть сверх своих самых смелых мечтаний, что смог попробовать это на вкус. До сих пор ему просто не везло, вот и все. Фергюсон был уверен в этом. Стейк по-татарски было трудно проглотить.
  
   Его телефон снова вспыхнул, и Фергюсон увидел имя Сайкса на экране. Этот безвольный дурак пытался достучаться до него все утро. Очевидно, это было что-то важное, или, по мнению Сайкса, важное, но Фергюсон был пока не в настроении слушать об очередном промахе.
  
   Если бы что-то еще пошло не так, у Фергюсона было бы еще несколько трудных ночей. Если бы все было аккуратно упаковано, все равно осталось бы все, что было до этого, чтобы тоже привести в порядок. Даже если бы Альварес оказался в никуда, Чемберс и Проктер не оставили бы все так просто. Несмотря на то, что Фергюсону они не нравились, Проктер в частности, он болезненно осознавал, что толстый ублюдок и страдающая анорексией сучка были проницательными и решительными личностями.
  
  
   Поскольку огромный нос Procter вынюхивал все вокруг, Фергюсон знал, что ему придется довести это дело до конца без каких-либо обрывков. В противном случае Procter продолжал бы тянуть до тех пор, пока все это не развалилось бы на части. Единственным способом решить проблему было бы, если бы кто-то взял на себя ответственность за наем Тессеракта. Должен был быть плохой парень.
  
   Разговор на несколько децибел на грани вежливости прервал его размышления. Он поднял глаза и увидел, что Сайкс спорит с метрдотелем. Фергюсон вздохнул и жестом показал Сайксу, чтобы тот пропустил.
  
   Фергюсон взял за правило есть и не смотреть на него, когда Сайкс занял место напротив. На стол упала папка.
  
   "Счастливого, блядь, Рождества".
  
   "Я прошу у вас прощения".
  
   Фергюсон взглянул вверх, чтобы увидеть улыбающееся лицо Сайкса. Его лицо выглядело так, словно его можно было увидеть в рекламе ряда средств по уходу за мужчинами для не очень молодых и не очень симпатичных.
  
   "Рождество наступило рано", - объявил он. "Все кончено".
  
   "Что?"
  
   "Все кончено". Сайкс снова заявил
  
   Шестидесятисемилетнее сердце в груди Фергюсона начало биться быстрее. "Он мертв?"
  
   Лицо Сайкса вытянулось еще больше. "Разнесен в пух и прах".
  
   "Самнер?"
  
   "Тоже мертв. Рид прикончил их обоих. Ни от того, ни от другого не осталось ничего, что можно было бы идентифицировать. К нам ничего не вернется. Никогда."
  
   По спине Фергюсона пробежали мурашки. "Слава Богу", - сказал он, присоединяясь к Сайксу со своей собственной улыбкой. "Этот мальчик стоит каждого пенни. Я очень надеюсь, что британцы оценят его навыки." Он остановился на мгновение, чтобы насладиться сладким вкусом победы. "На мгновение я был почти обеспокоен этим".
  
  
   Сайкс рассмеялся. "Ты говоришь мне. Мое сердце было у меня во рту больше недели."
  
   "Облегчение - приятное чувство, не так ли, мистер Сайкс?"
  
   "Черт возьми, да. Но становится лучше."
  
   "У него есть диск?" - спросил я. - Спросил Фергюсон с волнением в голосе.
  
   Сайкс кивнул. Он указал на папку.
  
   Фергюсон поднял бровь, и его лоб наморщился. Он потянулся за папкой. "Уже?"
  
   Сайкс кивнул. "Я пытался дозвониться до тебя в течение нескольких часов. У меня было достаточно времени, чтобы разобраться с этим."
  
   Фергюсон осторожно открыл файл и мельком взглянул на снимки сонара внутри. "Где это находится?"
  
   "Примерно в восьмидесяти милях от побережья Танга, Танзания", - тихо объяснил Сайкс.
  
   Ветеран-офицер ЦРУ задумался на несколько мгновений. "Тебе нужно вылететь отсюда как можно скорее. Я придумаю для тебя какую-нибудь причину посетить посольство от моего имени."
  
   Нежелание на лице Сайкса было очевидным. "Ты хочешь, чтобы я пошел лично?"
  
   Фергюсон кивнул. "Уже было допущено слишком много ошибок из-за использования третьих сторон. Ты нужен мне там." Тонкое, но лестное обращение сработало мгновенно. Фергюсон видел, что Сайксу понравилась эта идея. Он продолжил. "Возьмите пару ныряльщиков - найти несколько бывших морских котиков, базирующихся на континенте, не должно быть слишком сложно".
  
   "Некоторое время назад я составил список подходящего персонала", - сказал Сайкс с кажущейся беспечностью, но с нотками плохо замаскированного самодовольства.
  
   "Очень хорошо", - сказал Фергюсон. Планируй, чтобы они встретили тебя там и проинформировали их только тогда, когда ты будешь на лодке. Достаточное количество денег должно развеять любые сомнения, которые у них могут возникнуть по поводу согласия на миссию, прежде чем они получат все факты."
  
   "Хорошо".
  
  
   "И давайте убедимся, что мы знаем о них достаточно, чтобы, если это будет необходимо, мы могли бы устроить несколько несчастных случаев с ними, из разновидности Рида". Сайкс кивнул, но немного неловко. "И как только вы все организуете, нам пора начать контактировать с потенциальными покупателями, чтобы мы могли начать продажи как можно скорее. Чем дольше у нас будут эти ракеты, тем большему риску мы будем подвергаться."
  
   "Я разберусь с этим".
  
   "Хороший человек".
  
   Сайкс начал подниматься.
  
   "Ах, " начал Фергюсон, - учитывая печальные события прошлой недели, я думаю, было бы разумно, если бы мы вычеркнули всех западных покупателей из списка".
  
   Сайкс сел обратно. "Прошу прощения?"
  
   "На всякий случай", - заверил Фергюсон. "Будет лучше, если мы продадим ракеты за пределами Европы или Северной Америки".
  
   "Но весь смысл был в том, чтобы продать их Пентагону. Наша страна заплатит больше, чем кто-либо другой, безусловно."
  
   Фергюсон сделал глоток вина. "Все изменилось", - сказал он. "Сейчас это слишком рискованно. Всегда было чрезвычайно сложно иметь дело с нашей собственной страной и оставаться незамеченным, и это было до того, как произошла та бойня в центре Парижа. У нас есть Альварес, который вынюхивает, как ищейка, и распространяет подозрения, что все это может быть незаконной операцией, как таковой. Как вы думаете, что произойдет, когда мы отправим счет военным? И если мы продадим их в Европе, наши люди здесь тоже узнают об этом чертовски быстро . Думаю, нам лучше всего придерживаться только других частей света."
  
   "В каких других частях света? Ни Северной Америки, ни Европы - они уже есть у России и Китая - единственные оставшиеся страны, которым они были бы нужны, находятся на Ближнем Востоке или в Северной Корее."
  
  
   Фергюсон сделал глоток вина и кивнул.
  
   "Эй, подожди минутку", - сказал Сайкс, наклоняясь вперед. "Сейчас ты говоришь о продаже оружия государствам-изгоям или гребаным террористам. Это так же хорошо, как нарисовать яблочко на спине нашей нации. К черту это. Я не хочу, чтобы на моей совести было потопление одного из наших авианосных флотов. Я не предатель; я люблю свою страну."
  
   Фергюсон нахмурился. "Мистер Сайкс, могу я напомнить вам, что эти ракеты уже могут быть использованы в гневе против нас, независимо от того, продаем мы их или нет. И, позвольте мне сказать вам, эта планета была бы гораздо более стабильной, если бы Америка потеряла немного мышечной массы."
  
   "Это довольно непатриотичная точка зрения".
  
   "Постарайтесь не путать отсутствие у вас смелости с патриотизмом, мистер Сайкс. Я провел свою жизнь, сражаясь в битвах этой страны, и в процессе пролилась моя кровь, так что не пытайтесь читать мне лекцию о патриотизме сейчас."
  
   Сайкс усмехнулся. "Избавь меня от речи героя".
  
   Если бы они были наедине, костяшки пальцев Фергюсона соприкоснулись бы с извиняющимся ударом Сайкса в челюсть.
  
   "Речь героя?" Фергюсон сплюнул. "Как ты смеешь? Я отдал двадцать пять лет и свой брак борьбе с холодной войной, чтобы ты могла сидеть здесь, щеголяя своими отполированными винирами и дизайнерским кремом для лица. Эта страна все еще жива благодаря таким людям, как я, людям, которые прошли лишнюю милю только для того, чтобы разгребать дерьмо, к которому никто другой и близко не подошел бы."
  
   Сайкс хотел что-то сказать, но Фергюсон прервал его. "Но я никогда не считал себя героем, ни разу, ты меня понимаешь? И я скажу вам сейчас, я шел в этот бой, зная, что мне придется носить свои медали внутри, что вместо парадов будет виски, а вместо салюта из двадцати одного пистолета его оставят гнить в каком-нибудь дерьмовом уголке ада, о существовании которого среднестатистический Джо даже не подозревал. Обеспечение безопасности Америки было моей жизнью, и это высосало меня досуха, поглотило каждый бодрствующий момент моей жизни - моего существования.
  
   "Затем холодная война заканчивается, и угадайте, что происходит? Эй, ты сделал это, ты выиграл битву. Все кончено. Тебе пожимают руку, похлопывают по спине, и благодарность длится столько, сколько они готовы отдать. И вскоре ты станешь забытым, устаревшим, реликтом. Ты сохраняешь свою работу, но на самом деле никто больше не хочет, чтобы ты ею занимался. Твой опыт теперь ничего не стоит, потому что ты действительно выиграл свой бой. И с чем ты остался? Денег нет. Тебе платили сущие гроши, и тебе было все равно. Ты взялся за эту работу, потому что любил свою страну. Но что происходит, когда ты обнаруживаешь, что твоя страна не отвечает тебе взаимностью? Что у тебя осталось? Он глубоко вздохнул.
  
   "Я скажу тебе", - сказал Фергюсон. "Ничего. Вот что. Ты лишний, бывший. Старый. Ты не говоришь по-арабски; ты говоришь по-русски. Насколько ты хорош сейчас?"
  
   Потрясенное выражение лица Сайкса сказало Фергюсону то, что он уже знал, что ему следовало промолчать. Фергюсон схватил свой бокал бургундского и сделал большой глоток.
  
   "Дело не в деньгах", - в конце концов сказал Сайкс. "Вы никогда не собирались продавать эти ракеты нашим военным, не так ли? Ты хочешь отомстить. Ты хочешь отомстить дяде Сэму за то, что он забыл о тебе."
  
   Фергюсон поставил свой стакан на стол. "Вот тут ты ошибаешься. Я больше не настолько забочусь о своей стране, чтобы желать мести. Это из-за денег. Я хочу получить компенсацию за все годы моей верной службы, когда мне было не все равно."
  
   "Ну, я не стану помогать тебе делать это, если это означает продажу этих ракет гребаной Северной Корее или чего похуже".
  
   "Вот тут вы снова ошибаетесь, мистер Сайкс. Ты будешь делать в точности то, что тебе прикажут, в меру своих способностей. Ты знаешь почему? Потому что ты участвовал в нескольких убийствах. Американские граждане мертвы благодаря вам, или вы забыли? Единственный выход из этого - смертельная инъекция."
  
   Сайкс пристально посмотрел на Фергюсона.
  
   Фергюсон допил остатки вина. "Не смотрите на меня так, мистер Сайкс. Как только ты продал свою душу дьяволу, ты не можешь попросить ее обратно."
  
  
  
   ГЛАВА 67
  
  
  
  
  
   Никосия, Кипр
  
   Суббота
  
   02:59 CET
  
  
   Упражнения всегда проясняли его голову и фокусировали его разум. Простое удовольствие от физической нагрузки было тем, чего большинство людей делали все, что было в их силах, чтобы избежать. Рид не мог этого понять, но он все равно не мог понять большинство людей. Он хмыкнул. Он опирался пальцами ног на высокую кровать в своей комнате, чтобы увеличить сопротивление при отжиманиях на одной руке. Он тяжело дышал. Пот капал с его носа.
  
   Его смартфон вспыхнул, нарушая его концентрацию и нарушая ритм. Он зажмурил глаза, чтобы восстановить концентрацию, решив остановиться только ради самой смерти. Тренировка заключалась в том, чтобы побеждать свое тело силой мысли, а с таким идеально отточенным телом это никогда не было легко.
  
   Он продолжал сражаться - выдыхай, толкай, вдыхай, опускай, повторяй, повторяй, повторяй. Наконец он рухнул, не в силах больше продолжать. Он минуту лежал лицом на ковре, восстанавливая дыхание.
  
  
   В его гостиничном номере был выключен весь свет, и он действовал только с помощью своего естественного ночного видения. Телефон показался тяжелым, когда он поднял его, но он знал, что усталость скоро пройдет. Рид был на пике физической формы. Новое сообщение было от его последнего клиента. Он сел на край кровати, чтобы прочитать это.
  
   Еще один контракт. Рид впитал детали и на минуту задумался. Условия задания требовали, чтобы он немедленно отправился в Африку, но цель могла быть уничтожена только после того, как Рид получил зеленый свет от клиента, который отметил, что цель была легкой задачей для навыков Рида. Англичанин покачал головой. Обращение к его тщеславию было особенно прозрачным, даже со стороны клиента, которого он принял за американца.
  
   Идея заключить еще один контракт так скоро после убийства еще пятерых человек была не тем, что обычно сделал бы Рид. Ему нужно было как можно скорее вернуться на работу в Фирму. Он мог так долго отсутствовать только за один раз, и это не создавало проблем. Кроме того, ему не особенно понравилось, как звучит перелет в Танзанию, а затем ожидание, пока клиент не даст ему добро. Перспектива очередного значительного пожертвования на его банковский счет перевесила все сомнения.
  
   Рид составил ответ и отправил его клиенту. Он посмотрел на свои часы. Было слишком поздно для путешествия, поэтому он решил сначала поспать несколько часов. Он взял подушку с кровати и положил ее на пол. Он лежал на спине, прижав ладони к бедрам, нож был в пределах легкой досягаемости.
  
   Он проснулся ровно через три часа и позвонил на стойку регистрации, попросив организовать поездку от его имени. Затем он принял душ, оделся и собрал свои вещи. Он зарегистрировался и получил информацию о рейсе у консьержа.
  
   Он сел в такси перед отелем и сказал водителю отвезти его в аэропорт. Рид никогда раньше не был в Танзании. По крайней мере, поездка расширила бы его кругозор.
  
   *
  
  
   Когда такси Рида отъехало от тротуара, мужчина на противоположной стороне улицы опустил газету. Он был одет как турист: шорты, футболка, солнцезащитные очки и бейсболка. Он подождал, пока такси пересечет перекресток и уедет вдаль, прежде чем выбросить газету в мусорное ведро и перейти дорогу. Утро было теплым.
  
   Мужчина снял кепку с головы, когда входил в отель. Он прошел через просторный вестибюль и поднялся на лифте, как будто он был гостем, возвращающимся в свой номер. Он использовал ключ-карту, которую украл у горничной накануне, чтобы открыть дверь гостиничного номера. Оказавшись внутри, он закрыл за собой дверь и сунул руку под каркас кровати. Через мгновение его рука схватила устройство и освободила его от ленты, которая удерживала его на месте.
  
   Устройство состояло из двух компонентов: небольшого радиоприемника и присоединенного аудиомагнитофона. Сев на кровать, Виктор прокрутил записи с шумоподавлением, игнорируя звуки пылесоса горничной, хлопнувшей двери и нескольких выпусков новостей по телевизору. Это была последняя запись, которую он прослушал дважды, делая пометки в маленьком блокноте.
  
   Он отвинтил колпачки с обоих концов телефонной трубки в комнате и открыл футляр. Внутри концы двух новых проводов были плотно обмотаны вокруг открытых участков медной проволоки, идущей по всей длине приемника. Эти провода образовывали цепь, которая передавала звуковые волны голоса в виде колеблющихся электрических токов между динамиком телефона и микрофоном.
  
   Новые провода, в свою очередь, были присоединены к небольшому передатчику размером с бутылочную крышку, прикрепленному к корпусу телефона с помощью суперклея. Передатчик работал, излучая электрический сигнал, проходящий по проводам в виде радиоволн. Поскольку передатчик был таким маленьким, посылаемый сигнал был слабым и мог быть принят только с небольшого расстояния. Чтобы быть уверенным в отличной записи, Виктор поместил приемник всего в нескольких футах от себя под кроватью.
  
  
   Он отсоединил передатчик и провода от телефона, прежде чем снова собрать приемник. Виктор вышел из гостиничного номера и направился обратно в вестибюль. Снаружи к газете присоединились карточка-ключ, радиоприемник и передатчик.
  
   В ночь взрыва Виктор сразу узнал убийцу. Ошибиться в нем было невозможно. Никто из тех, кто был свидетелем взрыва бомбы, не вел себя подобным образом. Нет, если только они также не оказались смертниками. Он ушел небрежно, казалось бы, ни о чем на свете не заботясь. Он был одет в брюки цвета хаки и белую рубашку с длинными рукавами. Он был похож на туриста, а не на убийцу. В этом и был смысл.
  
   Виктор увидел явные признаки контрнаблюдения в манере убийцы, хотя и считал, что его работа завершена. Он никогда долго не шел в одном темпе, иногда переходил дорогу без видимой причины, иногда внезапно возвращался обратно. Он часто останавливался, чтобы посмотреть на витрины магазинов, проверить в отражении, нет ли кого-нибудь, кто мог бы следовать за ним. Он был хорош, очень хорош.
  
   Виктор не отставал от него, повторяя его движения, оставаясь вне поля зрения. Он держался близко, но не слишком, его лицо затерялось в толпе, которая лежала между ними. Несмотря на все свои предосторожности, убийца был не так тщателен, как мог бы. Но потерять бдительность, когда работа была выполнена и опасность миновала, было ошибкой, которую каждый совершал в какой-то момент.
  
   Виктор поправил себя. Почти все.
  
   Как только он узнал, где остановился убийца, Виктор подкупил недовольного консьержа, чтобы узнать, какой номер принадлежит ему. После кражи карты-ключа Виктор установил "жучки" в номере, когда его обитатель ужинал в ресторане отеля. Теперь он знал, что его след покидает Кипр и куда он направляется, даже каким рейсом он полетит.
  
   То, что он уходил, доказывало, что враги Виктора считали, что он погиб при взрыве бомбы. Он больше не был целью. При таком обширном ущербе от пожара власти, возможно, никогда не смогут прийти к выводу, что только один из двух гостей присутствовал в номере во время пожара. Все, что Виктору нужно было сделать, это убраться с острова и исчезнуть. Даже если его враги в конце концов поймут, что он все еще жив, он будет в десяти тысячах миль отсюда с новым лицом и новой жизнью. Они бы никогда его не нашли.
  
   План состоял в том, чтобы убить того, кто хотел его смерти, устранить угрозу, остаться в живых. Теперь ему не нужно было этого делать. Он мог прожить свою жизнь, не ожидая пули наемного убийцы.
  
   Он победил.
  
   Виктор поймал такси и велел водителю отвезти его в аэропорт. Он сидел на заднем сиденье, молча глядя в окно. Он думал о том, куда он мог бы поехать, думая о тех странах, где его нога никогда не ступала, куда он всегда хотел попасть. Для благоразумия было бы лучше сначала съездить куда-нибудь в Южную Америку. Его испанский был хорош, и он быстро овладевал им свободно. Там он мог бы заплатить за новую личность, подлинную личность, возможно, стать гражданином Аргентины. А потом, кто знал, куда он направится оттуда?
  
   Но он не собирался в Южную Америку, какой бы разумной ни была эта идея. Потому что было кое-что, в чем он нуждался в первую очередь. То, без чего он не смог бы прожить остаток своей жизни. То, чего он никогда раньше не хотел.
  
   Месть.
  
  
  
   ГЛАВА 68
  
  
  
  
  
   Харрисонбург, Вирджиния, США
  
   Суббота
  
   08:12 EST
  
  
   "Я всегда хотел покататься, когда был моложе ", - сказал Проктер. Его руки были сложены и покоились на вершине прочного деревянного забора. В поле на другой стороне паслись две гнедые четвертованные лошади. "Хотя у меня так и не было шанса. Теперь я слишком стар и слишком толст, чтобы начинать." Он не выглядел недовольным этим заявлением. "Они удивительные существа, полные характера и грации".
  
   Альварес встал сбоку от Проктера. "Все, что я вижу, это двух больших тупых животных, которые едят траву".
  
   Проктер рассмеялся и посмотрел на него. "Значит, никогда не хотел быть ковбоем?"
  
   "Я слышал, что конина довольно вкусная".
  
   Они были в самом сердце сельской Вирджинии, фермерской местности. Их машины были припаркованы на узкой дороге, окруженной полями. Пока что мимо не проехало ни одной другой машины. Светило солнце, но воздух был свежим. Проктер был одет в джинсы и повседневную рубашку под пальто. Альварес был одет в костюм и пальто. Он почти ничего другого не носил в течение нескольких недель.
  
   Проктер обернулся. "Как прошел полет?"
  
   "Длинный".
  
   "Я могу сказать. Ты выглядишь измотанным."
  
   "Я устал как мертвая собака".
  
   Проктер потер руки. "Тебе стоит попробовать лечь спать. Я слышал, это рекомендуемое лекарство от усталости."
  
   "Я посплю позже".
  
   "У меня в машине есть термос. Хочешь чашечку кофе?"
  
   Альварес покачал головой. "Я пытаюсь уменьшить потребление кофеина".
  
   "Неужели?"
  
   "Это вредно для тела".
  
   "И как у тебя это получается?"
  
   "Не так уж и хорош".
  
   Проктер снова развернулся и оперся своим значительным весом о забор. Дерево издало громкий, угрожающий скрип.
  
   "Ты этого не слышал", - сказал он.
  
   "Слышал что?"
  
   Заместитель директора всегда был коренастым парнем в стиле 3XL, но без костюма, который немного уменьшал его фигуру, он выглядел так, будто нес больше веса, чем нужно для двух человек, не говоря уже об одном. Альварес, который измерял жировые отложения в единичных процентилях, увидел, что у него вот-вот случится сердечный приступ.
  
   "Сегодня суббота, - заявил Проктер, - выходные".
  
   "Я знаю".
  
   "Ты знаешь, что такое выходные?"
  
   "Я привык".
  
   "Что у тебя на уме, что не могло подождать до понедельника?"
  
   "Женщина".
  
  
   Проктер улыбнулся. "Мой отец любил говорить, что за хмурым взглядом каждого мужчины скрывается представительница прекрасного пола".
  
   "Вероятно, это правда", - сказал Альварес. "Но это не просто какая-то женщина". Он достал блокнот из внутреннего кармана пальто и открыл его. "Ее зовут Ребекка Самнер, она же Рэйчел Свенсон, гражданка США, раньше была одной из наших, ранее работала в Управлении разведки, работала в европейском офисе примерно четыре месяца назад".
  
   Лицо Проктера стало серьезным. "Женщина, которая встречалась с убийцей Озолса?"
  
   Альварес кивнул. "Она была хорошим аналитиком, трудолюбивой, на подъеме, амбициозной и все такое прочее дерьмо. Она оставила свой пост, чтобы работать в частном секторе. На первый взгляд, не более чем государственный служащий, отправившийся в погоню за большей зарплатой. Только она не бралась за работу ни с одним из обычных подозреваемых. На самом деле, она покинула страну по фальшивому паспорту через три недели после того, как покинула свой рабочий стол в компании. Она поехала во Францию и сняла небольшую квартиру в Марселе, заплатив за аренду за шесть месяцев вперед. Наличными."
  
   Проктер выглядел скептически. "Чтобы аналитик забрал домой?"
  
   "Если это так, " сказал Альварес, - тогда я не на той работе, и вы можете принять мое устное заявление об уходе прямо сейчас. Но нет, с ее банковского счета не было снято средств, соответствующих депозиту. Кто-то другой дал ей деньги. У нее не было средств для трудоустройства во Франции, но на ее банковский счет в США ежемесячно поступали пожертвования в размере ее прежней зарплаты."
  
   "Без шуток?"
  
   Альварес перевернул пару страниц. "В среду французская полиция вошла в ее квартиру и обнаружила несколько примечательных вещей, таких как раковина, полная сгоревших документов и оборудования связи. Половина ее одежды исчезла. Ящики были оставлены открытыми. Входная дверь не была заперта."
  
   "Что ее напугало?"
  
  
   "Сосед подтвердил, что она вышла из своей квартиры рано утром в пятницу. Перед тем, как уйти, Самнер сделала пару звонков на мобильный телефон Джона Кеннарда. К тому времени он, конечно, был уже мертв, а Самнер не оставил сообщения. Это был первый раз, когда она позвонила ему. Они никогда не работали вместе в агентстве и не тренировались вместе на ферме. Они жили в двадцати милях друг от друга, имели разные круги общения, не имели общей семьи, не было причин объяснять, почему у нее был его номер телефона. Кажется, когда он не ответил на ее звонок, она собрала свои сумки и исчезла."
  
   "В Париж".
  
   Альварес кивнул. "Ее двоюродный брат владеет там квартирой, которой она пользовалась. В любом случае, она там меньше суток, когда французские власти пытаются задержать подозреваемого, которого они считали ответственным за резню в отеле. Его видели входящим в здание с Самнером. Очевидно, мы знаем, что произошло дальше.
  
   "Убийца знает Самнера, который знает Кеннарда. Ради аргументации, давайте предположим, что они работали вместе. Кеннард был со мной в Париже, работая над получением от Озолса местоположения этих ракет. У него был доступ ко всем моим заметкам. Что более важно, он был там, когда Озолс сообщил мне время и место встречи. Возможно, он передал это Самнеру, который сделал то же самое с убийцей. Хорошая договоренность. Эффективный. Меньше рисков.
  
   "Но что-то идет не так, потому что Кеннард убит, что заставляет Самнера покинуть Марсель. Она думает, что она следующая, поэтому она встречается с убийцей Озолса, который пережил покушение. Хойт тонет в ванне."
  
   "Зачистка".
  
   "Именно".
  
   "Так кто за этим стоит?"
  
   "Я не знаю наверняка", - честно ответил Альварес. "Я не могу представить, чтобы Самнер и Кеннард, два молодых сотрудника ЦРУ, стали наемниками. Кеннард - возможно, но тот факт, что Самнер продолжала получать денежный пакет, равный ее старой зарплате, говорит мне о том, что ее могли обмануть, заставив думать, что она является частью законной, хотя и неофициальной операции."
  
   "Только кто-то внутри агентства мог провернуть это", - заявил Проктер. " У вас есть подозреваемый, не так ли?
  
   "У меня нет доказательств".
  
   "Продолжай".
  
   "Помните: русские ракеты, только шесть человек знали о Хойте. Я один из них, технарь из Парижа - другой, а остальные - это четыре человека в комнате для брифингов, когда я давал свой отчет."
  
   "И я один из таких", - сказал Проктер.
  
   Альварес кивнул.
  
   Проктер выпустил немного воздуха. Он покачал головой. "Старый ублюдок уходит на пенсию в следующем году".
  
   "Может быть, он хочет пополнить свой пенсионный фонд".
  
   Проктер выглядел задумчивым. Он долгое время ничего не говорил.
  
   "Ты проделал хорошую работу, Антонио", - сказал он в конце концов. "Но, учитывая деликатность того, что ты мне только что сказал, я не хочу, чтобы ты снова говорил об этом с кем-либо. В том числе и я."
  
   "О чем ты говоришь?"
  
   "Я собираюсь рассказать тебе это, потому что ты мне нравишься, а не потому, что тебе нужно знать", - объяснил Проктер. "Я уже некоторое время знал, что у нас была проблема в NCS, кто-то играл по своим собственным правилам. Подобное происходит не в первый раз. У меня были люди, которые некоторое время рассматривали все это дело с других точек зрения." Они смотрели, как мимо проехала машина, пока она не стала маленькой на расстоянии. "Но мне никогда раньше не удавалось подобраться близко. И я никогда бы не подумал, что Фергюсон окажется тем, за кем я охочусь, но сейчас мы, возможно, только что совершили этот важнейший прорыв. Вы уже оказали неизмеримую помощь, но вы слишком близки к этому. Ты-"
  
  
   Альварес нахмурился. Он выровнял свою опору. "Сэр, не отвлекайте меня от этого сейчас, когда я так близок к тому, чтобы прижать этого ублюдка. Если за этим действительно стоит Фергюсон и мы поймаем его, то следующим мы сможем поймать убийцу Озолса, а затем того, кто убил Джона. Все."
  
   Проктер положил руку на плечо Альвареса. "Я уважаю твою самоотверженность, но ты сделал все, что мог. Если это Фергюсон, то он знает, что вы идете по его следу. Вероятно, у него есть люди, которые наблюдают за всем, что ты делаешь."
  
   "Ты серьезно в это веришь?"
  
   "Почему бы и нет? Фергюсон был настолько осторожен в заметании своих следов, что убил или пытался убить всех, кто хотя бы знал часть головоломки. Если это так, он чертовски уверен, что будет следить за человеком, пытающимся собрать эти кусочки воедино."
  
   Альварес огляделся. Он вспомнил, пытаясь вспомнить, видел ли он что-нибудь, что могло быть слежкой. Не было, но он просто мог не заметить этого. Альварес был хорошим оперативником, но он не заблуждался относительно своих навыков. Он не мог гарантировать, что за ним никто не следил.
  
   "Так что нам теперь делать?"
  
   "Если вы продолжите открытое расследование, мы можем заставить его отказаться от своих планов и, возможно, никогда больше не подойдем к нему так близко. Мы не можем этого допустить. Мы собираемся притвориться, что дело закрыто, и дать Фергюсону почувствовать себя в безопасности, пока мы ищем доказательства. Ты не можешь быть в этом замешан. Посмотри, что произошло, когда ты узнал о Хойте. Он был мертв двадцать четыре часа спустя."
  
   Альварес не мог скрыть своего разочарования. "Я надрывал задницу последние две недели над этим, потеряв добрых пять фунтов в процессе попыток выследить убийцу Озолса и эту чертову флешку - не говоря уже о всех месяцах, которые у меня ушли на то, чтобы заставить Озолса играть в мяч, чтобы мы могли получить эти ракеты и помешать любым государствам-изгоям наложить лапу на технологию. Мой коллега мертв, убит теми же людьми, которые убили Озолса. Этот человек - кто-то в Лэнгли, если это Фергюсон, то он гребаный предатель, чью руку я пожал, и ты хочешь, чтобы я это отпустил?"
  
   Потребовалась вся его воля, чтобы не повышать голос.
  
   Проктер посмотрел на него с сочувствием. "Не отпускай это, а передай мне. Ты сделал все, что мог."
  
   "Сэр, я все еще думаю, что могу быть вовлечен так, чтобы никто не знал. Мы можем...
  
   Проктер отошел от забора и указал брелоком для ключей на свою машину. " Я принял решение, Антонио. - Он сделал несколько шагов, прежде чем обернуться. "Достань мне печатные копии всего, что у тебя есть, и доставь их в мой офис в понедельник утром. Уничтожьте свои собственные копии. Это приказ."
  
   Альварес сделал мощный успокаивающий вдох.
  
   В поле бежали четвертные лошади. Проктер некоторое время наблюдал за ними, прежде чем снова посмотреть на Альвареса.
  
   "Иди домой", - сказал большой парень. "Иди домой и немного поспи".
  
   Костяшки пальцев Альвареса на руле его седана "Додж" побелели. Его глаза смотрели вперед, видя дорогу, движение, но сфокусировались на точке вдали. Его ноздри раздувались при каждом большом, регулярном выдохе. Гнев внутри него заставил его сердце сильно забиться. Он не был уверен, как долго он был за рулем, по крайней мере, час, может быть, два. Он не знал, куда направляется, но он шел в никуда. Он миновал те же ориентиры, выбрал те же перекрестки, объезжая сельскую местность, чтобы он мог уговорить - попытаться отговорить - себя от совершения какой-нибудь глупости.
  
   Но это не сработало. Чем больше он думал, тем злее становился, пока не свернул направо там, где до этого трижды сворачивал налево, и двадцать минут спустя он притормозил, чтобы проехать мимо большого дома в колониальном стиле, где поселился некий предательский придурок. Это было милое местечко, это было очевидно, и Альварес задался вопросом, сколько за него было заплачено долларов, отличных от денег дяди Сэма. Фергюсон был дома, судя по двум машинам на подъезде.
  
   Альварес остановился на противоположной стороне дороги через пару домов. Он выключил двигатель и отрегулировал зеркала, чтобы видеть подъездную дорожку Фергюсона. Он посмотрел на часы, полагая, что ему не придется долго ждать.
  
   Если бы он был где-нибудь в другом месте, он бы уже спал, но гнев, адреналин и решимость не давали усталости взять верх. Это случилось десять минут спустя, один парень в Форде коричневого цвета. Он остановился на той же стороне дороги, что и Альварес, через два участка, в другой стороне от Фергюсона. Через свои зеркала Альварес наблюдал, как парень настраивает свои собственные зеркала.
  
   Хорошо. Альварес беспокоился, что Проктер не будет действовать достаточно быстро, но он позвонил и чертовски быстро отправил кого-то следить за Фергюсоном. Очень хорошо. Теперь Альваресу было бы невозможно вышибить дверь Фергюсону и пригрозить заткнуть рот старому хрену, если он не расскажет правду.
  
   Альварес подождал минуту или две, прежде чем завести двигатель. Он видел, как парень в коричневом "Форде" зарегистрировал его, и ожидал, что будет сделано замечание. Проктер, вероятно, устроил бы ему разнос по этому поводу, когда узнал, но Альвареса сегодня заставили съесть столько дерьма, что еще немного показалось бы просто десертом.
  
   Он направился в округ Колумбия, немного превысив скорость, и добрался до места назначения вовремя. Он снова остановился на противоположной стороне дороги и использовал зеркала, чтобы наблюдать за зданием. Сайкс жил на третьем этаже шикарного особняка, который был намного выше того, что он мог себе позволить. Альварес знал, что родители Сайкса были богатыми, поэтому он не собирался торопиться и считать парня испорченным только из-за того, где он жил.
  
   Машины приезжали и уезжали, но Альварес не видел никакого наблюдения. Это понятно. Следить за людьми, особенно за сотрудниками агентства, стоило дорого, и подозреваемым был Фергюсон, а не Сайкс. Но Альварес был убежден, что если все это было мошеннической операцией, которой руководил Фергюсон, он, черт возьми, был уверен, что не управлял этим в одиночку.
  
   Фергюсон был слишком скрупулезен и осторожен, чтобы марать руки лично. Между ним и активами на земле должен был быть канал. Если бы это был не Сайкс, тогда Альваресу пришлось бы искать в другом месте, но если это был Сайкс, тогда Альварес работал над зацепкой, просто сидя в своей машине. Проктер сказал ему держаться подальше от Фергюсона. Он ничего не сказал о Сайксе.
  
   Через час Альваресу стало сильно хотеться отлить, но через десять минут он полностью забыл о своем мочевом пузыре. Сайкс выходил из парадной двери здания. Он нес чемодан и выглядел торопящимся. Альварес выпрямился на своем сиденье, пристально наблюдая за Сайксом, пока тот ловил такси, заводил двигатель, когда одно из них подъехало, включал передачу, когда Сайкс садился в него.
  
   Проследить за такси было легко. Альварес отставил две машины, быстро поняв, что они направляются к Даллесу. Возможно, Сайкс собирался за границу, куда-нибудь на солнечное побережье Индийского океана.
  
   Альварес достал свой мобильный телефон и перебирал номера, пока не нашел имя, которое искал. Он нажал кнопку набора номера, переключил телефон на громкую связь и положил его на колени, чтобы снова держать обе руки на руле.
  
   После семи гудков ответил мужчина. "Да?"
  
   "Джо, это Антонио. Мне нужна услуга, быстро."
  
   "Чувак, я федерал только по будням. Я в парке со своим ребенком. Это не может подождать?"
  
   "Стал бы я звонить, если бы мог?"
  
   Пауза. "Хорошо, что я могу сделать?"
  
   "Мне нужно, чтобы ты проверил транзакции по кредитным картам на имя Кевина Сайкса". Он дал адрес Сайкса.
  
  
   "Что я ищу?"
  
   "Он купил билет на самолет, и мне нужно знать, куда он направляется".
  
   "Сколько у меня времени?"
  
   "Он сейчас на пути в аэропорт, так что это ненадолго".
  
   "Моя жена бросает на меня неприязненные взгляды. Сегодня я ничего не получу."
  
   Избавь меня от подробностей. Только поторопись, пожалуйста. Это важно."
  
   "Я сейчас позвоню в офис".
  
   Альварес поблагодарил его и повесил трубку. Его телефон зазвонил через одиннадцать минут.
  
   "Хорошо, ваш друг мистер Сайкс использовал свой AmEx, чтобы купить билет туда и обратно от Даллеса до Килиманджаро, Танзания, через Париж и Амстердам. Самолет авиакомпании "Эйр Франс" вылетает в одиннадцать пятнадцать. Это двадцатичетырехчасовой перелет. И я подумал, что если вы хотите знать, куда он летит, то вам захочется знать, куда он направится, когда доберется туда. "
  
   "Да. Где?"
  
   "Какой-то город в Танзании, Танга. Это на побережье. Он забронировал себе номер в тамошнем отеле."
  
   "Откуда, черт возьми, ты это знаешь?"
  
   "Так же, как я знаю о его полете. Его кредитная карточка."
  
   "Черт, я даже не подумал".
  
   "Ну, у тебя усталый голос".
  
   "Я есть".
  
   "Тогда вот так. Плюс, ты никогда не был очень умен с самого начала."
  
   Несколько секунд спустя Альварес звонил в аэропорт. Он не мог рисковать, летя тем же рейсом, что и Сайкс, даже если они встречались лично всего пару раз. Альварес узнал, что следующий рейс Air France вылетает через шесть часов, что дало бы Сайксу слишком большую фору. Он также узнал, что рейс на северо-запад, вылетающий через час после Сайкса, может доставить его прямо в Амстердам, чтобы успеть на тот же рейс в Танзанию. Это было также дешевле.
  
   Удивленный, но довольный, Альварес без колебаний сообщил оператору данные своей кредитной карты. Если Сайкс собирался в Танзанию, это могло быть только по одной причине.
  
   Он знал, где находятся ракеты.
  
  
  
   ГЛАВА 69
  
  
  
  
  
   В восьмидесяти милях к востоку от Танга, Танзания
  
   Понедельник
  
   12:27 ЕСТЬ
  
  
   Сайкс прищурился от яркого послеполуденного солнца. Он стоял на палубе коммерческого спасательного судна, нанятого Дальвегом и Вихманом. Эта пара была бывшими морскими котиками, которые управляли собственной компанией по водолазному делу, базирующейся в нескольких сотнях миль вверх по побережью в Кении. У них были не самые лучшие послужные списки до того, как они покинули свои соответствующие команды, в частности Дальвег. Он ушел с флота с позором за то, что избил проститутку так сильно, что она чуть не умерла. Но парни из спецназа в отставке раньше использовались компанией в операциях, которые нельзя отрицать, и знали, как держать рты на замке.
  
   Пара прибыла в Тангу за день до Сайкса, наняла лодку и приобрела оборудование, которое они не смогли провезти через границу. Значительная часть наличных уже была переведена на банковский счет компании Дальвега и Вихмана. Они снова получат ту же сумму, когда миссия будет завершена.
  
  
   Как ясно дал понять Фергюсон, Сайкс сначала проинформировал их о грубых деталях их задания и дал им полный брифинг только тогда, когда они были на лодке.
  
   "Это увеличит гонорар на двадцать пять процентов", - сказал Дальвег.
  
   Сайкс заверил его, что позаботится об этом, когда работа будет выполнена. Предполагая, что это произойдет, Сайкс предложил им только половину того, что Фергюсон был готов заплатить. Даже с их увеличенным гонораром Сайкс все равно ушел бы с несколькими толстыми куш от общей суммы в собственном кармане. Он был очень доволен своими брокерскими навыками, и ему тоже было приятно обобрать этого ублюдка Фергюсона.
  
   Сайкс нашел Дальвега и Вихмана типичными бывшими военными, особенно бывшими парнями из спецназа. Они были крупного телосложения и загорелые, с морщинистыми и обветренными лицами и взглядами, от которых могли свернуться сливки. Обоим было около сорока, и у них были шрамы и истории, которые носили только мужчины, стрелявшие из винтовок в гневе. Несмотря на их склонность к ругательствам и безвкусицу в шутках, Сайкс считал их исключительно деловыми.
  
   Температура медленно повышалась с тех пор, как лодка покинула порт, и Сайкс вспотел сильнее, чем за многие годы. На нем были длинные шорты и футболка, на которой виднелись темные пятна под мышками и в центре груди. Он бы снял рубашку, но, несмотря на еженедельные посещения спортзала, он чувствовал себя прекрасно рядом с двумя бывшими "Морскими котиками", у которых руки были толщиной с его бедра. Он знал, даже без того, чтобы они взглянули на его любовные ручки, что они уже смотрели на него свысока как на мягкотелого толкателя ручек ЦРУ, которому не место на поле боя.
  
   Они спустились в море двадцать минут назад и заверили Сайкса, что их разведывательное погружение займет не более получаса. С помощью стандартных водолазных баллонов они спустились на морское дно, чтобы осмотреть фрегат и ракеты. Затем они всплывали на поверхность и планировали, как лучше всего извлечь их из затонувшего корабля. Если повезет, они вернутся в порт до наступления темноты, и все, что они не смогут добыть сегодня, будет извлечено завтра.
  
   На палубе была установлена большая гидравлическая лебедка, рядом с которой находилось большое количество оборудования, которое Сайкс не узнал, и он не хотел показывать свое невежество, прося объяснить это. Он знал, что это было аварийно-восстановительное оборудование, но это был предел его знаний. Он открутил крышку с бутылки с водой и сделал большой глоток.
  
   Океан оказался намного спокойнее, чем он ожидал, но Сайкс был убежденным любителем суши, который предпочитал бассейн и шезлонг пляжу и серфингу. Он проглотил пару таблеток от морской болезни на всякий случай, и почти пришло время для еще одной.
  
   Обычно ожидание без дела расстроило бы Сайкса, но он был погружен в раздумья. Не так давно он фантазировал о портфелях, набитых долларовыми купюрами, и банковских счетах с множеством нулей. Больше нет. На волосок от смерти и едва избежавший поражения за последние пару недель, в сочетании с новым пониманием планов Фергюсона, он почувствовал страх и сожаление. Если бы Сайкс не увяз по уши, он пошел бы прямиком в Procter, чтобы во всем признаться. Комментарий Фергюсона о смертельной инъекции никогда не выходил у Сайкса из головы.
  
   Что бы еще ни случилось, Сайкс был уверен в одном: добром это не закончится. Фергюсон показал себя совершенно беспринципным и злобным ублюдком, которому Сайкс едва мог доверять. После того, как Фергюсон позаботился о том, чтобы все, кто что-либо знал о его планах, встретились с мрачным жнецом, откуда Сайксу было знать, что он сам в конечном итоге не станет такой же помехой, которую нужно заставить замолчать?
  
   Эта мысль означала, что он почти не спал с тех пор, как Фергюсон приказал ему лететь в Танзанию. Он приложил руку к задней части своих шорт и проверил, что "СИГ" все еще там. Он держал его при себе каждую секунду с момента приземления. Дальвег и Вихман не производили на него впечатления парней, готовых стать наемными убийцами за несколько дополнительных баксов, но он не собирался рисковать.
  
   Он знал, что, вероятно, у него просто паранойя. Фергюсон нуждался в нем. Но Сайкс, который осознавал свою собственную значительную полезность и иррациональность его убийства, также прекрасно понимал, что Фергюсон показал себя не всегда самым рациональным из людей.
  
   Пока все не успокоится, Сайкс будет оставаться начеку. Если бы кто-нибудь хотя бы странно посмотрел на него, он бы сдался. Может быть, он смог бы заключить сделку, дать показания против Фергюсона, чтобы избежать иглы. Лучше провести свою жизнь за решеткой, чем стать жертвой безумия Фергюсона.
  
   Он уставился вдаль. Вокруг была вода. Бескрайнее синее море, которое встречалось с небом у горизонта. Он чувствовал себя совершенно одиноким. В глубине его сознания была заноза беспокойства. Что, если Дальвега и Вихмана съели акулы или у них лопнули резервуары? Сайкс не знал, как управлять лодкой, и он, конечно, не знал, как ориентироваться.
  
   Он сделал еще один глоток воды и обернулся, услышав шум. В нескольких футах от лодки из моря показалась голова. Вичман. Он снял с глаз защитные очки и убрал мундштук. Он откинул песочно-светлые волосы со своего лица.
  
   "На что это похоже?" Звонил Сайкс.
  
   Вихман покачал головой. "Это крушение".
  
   "Я знаю это".
  
   Бывший ТЮЛЕНЬ проплыл короткое расстояние до лодки. Добравшись до задней части, он подтянулся на борт. "Выглядит неплохо", - сказал он. "Корпус действительно здорово расколот, так что у нас открытый канал прямо к ракетам".
  
   "Да?"
  
  
   "На борту восемь человек, четверо раздавлены или иным образом совершенно испорчены. Гильзы еще на двух разорвались, и морская вода разъела их до чертиков. Двоих мы точно добудем. Это займет весь день, хотя, из-за количества другого дерьма там, внизу, погребающего их."
  
   "Двое - это хорошо". Глаза Сайкса за солнцезащитными очками прищурились. "Мы никогда не рассчитывали заполучить их всех".
  
   "Похоже, это просто учебные боеголовки".
  
   "Не имеет значения".
  
   Дальвег всплыл и поплыл к лодке. Вихман вытер воду с глаз. Однако ублюдки большие, больше, чем я думал; мы никогда не доставим их сюда целыми. Сначала нам придется разобрать их как можно лучше. Тогда поднимите их на воздушных шарах, прежде чем мы поднимем их лебедкой на борт."
  
   "Чего бы это ни стоило".
  
   "Хорошо".
  
   Дальвег присоединился к ним на палубе. "Думаю, если повезет, мы достанем тебе двух хороших, прежде чем нам придется возвращаться позже. Всегда можете вернуться завтра, чтобы посмотреть, можно ли восстановить что-нибудь еще."
  
   "Это прекрасно", - сказал Сайкс. "Просто убедитесь, что вы сами себя не взорвете".
  
   Дальвег рассмеялся, но Сайкс не шутил.
  
   Он сел, пока два дайвера разбирали свое снаряжение. Он не понимал, как, черт возьми, он попал в такую переделку. Он отказался от своей чести всего лишь за деньги. Для начала он даже не был беден. Он просто хотел большего, чем имел. Сайкс приложил руку к груди, почувствовав внезапный ожог от поднимающейся кислоты. Если его внутренности не растают до конца этого дела, он будет очень удивлен.
  
   К счастью, все уже почти закончилось. В течение двадцати четырех часов у них были бы две чрезвычайно ценные ракеты, и они продали бы их джихадистам, или Северной Корее, или каким психам больше заплатят. Тогда они могли бы разработать свои собственные арсеналы противокорабельных крылатых ракет, и Сайкс провел бы остаток своей жизни, молясь, чтобы одна из них никогда не была использована для потопления американского судна.
  
   Сайкс знал, что он жадный, глупый и трусливый.
  
   Но, по крайней мере, он собирался разбогатеть.
  
  
  
   ГЛАВА 70
  
  
  
  
  
   Tanga, Tanzania
  
   Понедельник
  
   17:03 ЕСТЬ
  
  
   Цель была явно обеспокоена. Его манеры выдавали человека, встревоженного и огорченного. Его движения были торопливыми и неловкими, на лице читалась озабоченность. О том, что его встревожило, Рид мог только догадываться, но даже если бы он мог догадаться правильно, ему было бы все равно. Рид стоял, скрестив руки на груди, прислонившись к низкой стене. По меньшей мере две дюжины человек находились между Ридом и его добычей. Глаза Рида были скрыты за парой зеркальных солнцезащитных очков.
  
   Двое крупных мужчин, один блондин, другой брюнет, вышли из кабины трехтонного грузовика, заляпанного грязью. Они были спутниками цели в путешествии. У обоих был глубокий загар и массивные конечности. Вместе с целью двое мужчин обошли грузовик сзади и заглянули внутрь. По-видимому, удовлетворенные, они перешли дорогу и подошли к своему отелю. Никто из троих не видел кавказца, который стоял в толпе местных жителей, наблюдая за ними аморальным взглядом.
  
  
   Отель был приличным, или, по крайней мере, таким он был для этой части света. Танга был большим и раскинувшимся, но казался тихим и сонным, почти безлюдным в своем центре, где некогда впечатляющие немецкие колониальные здания обветшали от старости. Вокруг шумного рынка Танга было более оживленно и многолюдно, с красочными, оживленными улицами, вдоль которых стояли более современные, но менее величественные сооружения.
  
   Здесь дороги были выложены асфальтом, гравием или твердой грунтовой поверхностью. Риду еще предстояло увидеть тротуар. Воздух был горячим и влажным, где-то около восьмидесяти градусов. Он почувствовал запах курицы-гриль, жареной рыбы и маринованных шашлыков мишикаки с ближайшего рынка. Продавцы использовали погремушки для семян, чтобы рекламировать свои товары, и покупатели торговались о более выгодных ценах.
  
   Тонкая пленка пота покрыла кожу Рида. Время, проведенное на Кипре, изменило его бледный цвет лица, которым он обычно щеголял как типичный англичанин, на несколько тонов. Он был одет как турист в свободные брюки-карго и светлую льняную рубашку. С длинными рукавами. Сандалии были бы уместны, но не позволяли обеспечить сцепление, необходимое при быстром движении, поэтому он выбрал спортивную обувь консервативного цвета.
  
   Цель бросилась вверх по ступенькам отеля, а двое его спутников последовали за ней. У каждого был рюкзак через плечо, а у одного в каждой руке было по большой спортивной сумке. В досье говорилось, что они будут вооружены. Оба были бывшими коммандос, и уже одно это давало Риду повод уважать их, но они участвовали в экспедиции по погружению и разрушению зданий и не были телохранителями. У Рида не было планов убивать ни того, ни другого, если только им не посчастливилось встать у него на пути.
  
   Клиент договорился о том, чтобы он забрал оружие по прибытии: винтовку и пистолет. Винтовка, штурмовая винтовка Armalite AR-15, оснащенная оптическим прицелом для снайперской стрельбы, была спрятана под несколькими выброшенными покрышками в полумиле отсюда. Пистолет, Glock 17 с установленным глушителем, был в наплечной сумке Рида. Оба уже были проверены, разобраны и тщательно вымыты Ридом. Учитывая такую огневую мощь, замечание его работодателя о том, что смерть цели не должна выглядеть естественной или случайной, было несколько излишним.
  
   Рид не планировал использовать ни то, ни другое оружие. Местность не была подходящей для снайперской стрельбы - узкие, оживленные улицы, которые давали мало шансов на чистую линию обзора. Пистолет больше подходил для окружающей обстановки, но, учитывая выбор, Рид предпочел более интимный эффект, обеспечиваемый лезвием.
  
   Он все еще ждал заказа от клиента и уже решил, что отель будет лучшим местом для удара. Казнь цели на улице была вариантом, но Рид не хотел устраивать сцену без крайней необходимости. Тихая казнь в гостиничном номере была значительно более привлекательной. Он стремился завершить эту работу, не создавая шума. То, что он использовал бомбу на Кипре, продолжало терзать его профессиональные чувства.
  
   Цель исчезла через главный вход отеля, и Рид посмотрел на часы. Мужчина из Танзании в футболке с масляными пятнами пытался продать ему кокосы. Мужчина говорил на своем родном суахили. Рид свободно говорил на нескольких языках, в достаточной степени владел еще несколькими, но суахили был и никогда не будет одним из них. Когда Рид покачал головой, мужчина попытался использовать ломаный английский, язык постгерманских хозяев Танзании. Рид снял солнцезащитные очки, и мужчина, встревоженный выражением глаз Рида, повернулся и оставил его в покое.
  
   Рид надел солнцезащитные очки и подошел к отелю. Яркое солнце мешало ему видеть сквозь стекло окон или дверей. Он дал цели щедрые четыре минуты, чтобы покинуть вестибюль, а затем пересек улицу. Он протиснулся через вращающийся вход. В вестибюле было на несколько градусов прохладнее, чем снаружи, большие потолочные вентиляторы усердно работали, поддерживая в помещении приятную температуру. Рид сразу же стал лучше осознавать пот на своей коже.
  
   Как он и ожидал, цель и его спутники отсутствовали. Рид подошел к стойке регистрации, заплатил наличными за одноместный номер и поднялся по лестнице на пятый этаж. В отеле использовались обычные металлические ключи, и Рид обнаружил необычность, которую по крайней мере в одном уголке мира еще предстояло модернизировать. Кроме того, ему было бы легче пройти через запертые двери, если бы ему пришлось вести себя тихо. Комната Рида была функциональной и чистой, но декор был безвкусным. Неважно. Рид был там не для того, чтобы развлекаться.
  
   Он снял с плеча сумку и достал пистолет. Он положил оружие под одну из подушек кровати. Следовало избегать ношения сумки повсюду. Это привлекло бы внимание. Он потратил десять минут, осматривая комнату, прежде чем открыл балконные двери, чтобы впустить немного воздуха. У Рида был вид на гавань и доу, плывущие по ярко-бирюзовому морю. Он не планировал оставаться в отеле, но номер придавал законность его присутствию. Его белое лицо делало его слишком узнаваемым, чтобы задерживаться поблизости в противном случае.
  
   В досье уже говорилось, что цель остановилась в номере 314. Два дайвера были дальше по коридору в 320. Там был лифт и две лестницы. Рид всегда предпочитал использовать лестницу, если это было практично. В лифте он был фактически пойман в ловушку и полностью открыт, когда двери открылись для того, кто ждал. Он вышел из комнаты и вернулся в вестибюль.
  
   Там был скромный бар отеля, который казался достаточно приятным. Он купил бутылку минеральной воды и занял место, откуда мог видеть достаточно вестибюля, чтобы знать, ушла ли цель. Риду сообщили, что его добыча пробудет в Танга по крайней мере пару дней, но англичанин, тем не менее, проявил благоразумие. Минеральная вода была освежающе холодной. Ему было немного скучно.
  
  
   Хотя Рид убил пять человек за неделю и вскоре должен был убить еще одного, только убийство цели, которую он знал как Тессеракта, дало ему что-то близкое к удовлетворению. Но даже это было ограничено, поскольку его устранение не предъявляло никаких реальных требований к значительным навыкам Рида. Первоначально он отдавал должное Тессеракту за его выступление в Париже, но теперь пришел к выводу, что выживание в той атаке было больше связано с некомпетентностью нападавших, чем с собственными способностями Тессеракта. По-настоящему способный профессионал не был бы так легко убит на Кипре. Было обидно, что потенциально достойный противник оказался в такой нужде - прискорбно, но Риду еще не приходилось встречать никого, кто соответствовал бы такой мантии. Короче говоря, Тессеракт был любителем по сравнению с Ридом.
  
   Бар был почти пуст, за исключением нескольких иностранцев, которые сгруппировались в углу и смеялись над несколькими напитками. Рид сделал маленький глоток из своего стакана с водой. Возможно, пришло время заключать только сложные контракты. Так это больше соответствовало его способностям. Возможно, до нового года ему следует работать только на фирму и отклонять любые частные предложения, которые поступали к нему. Ну, если только они не взывали к его тяге к приключениям. Рид забегал вперед, он знал. Ему все еще предстояло завершить эту работу, и, несмотря на отсутствие налогов, ему все еще нужно было сохранять концентрацию. Когда концентрация ослабевала, следовали ошибки. Смартфон Рида был в кармане его брюк. Он достал его и положил на стол перед собой.
  
   Он ждал.
  
  
  
   ГЛАВА 71
  
  
  
  
  
   Центральное разведывательное управление, Вирджиния, США
  
   Понедельник
  
   09:15 EST
  
  
   Фергюсону потребовалось несколько секунд, чтобы телефонный звонок вырвал его из дремоты, и еще несколько, прежде чем он понял, что его разбудило. Прошли десятилетия с тех пор, как Фергюсону нужно было быть настороже во время отдыха, и его некогда острые чувства притупились с возрастом и бездействием. Он протянул тонкую руку, чтобы взять телефон. Он всего лишь хотел закрыть глаза на мгновение.
  
   Его голос был хриплым. "Да?"
  
   "Дело сделано".
  
   "Кто это?"
  
   Это был Сайкс. Он говорил торопливо, неистово. "У нас есть ракеты, ну, две из них, все, что мы смогли из них достать. Мы вернемся завтра, посмотрим, что еще мы сможем спасти. Хотя они сомневаются, что мы что-нибудь получим."
  
   "Притормози", - сказал Фергюсон. "И скажи мне еще раз".
  
   Сайкс заговорил медленнее, точно описывая то, что было извлечено, и ситуацию с оставшимися ракетами. Фергюсону потребовалось несколько секунд, чтобы переварить то, что ему сказали. Он сел.
  
   "У вас есть две ракеты?" В твоем распоряжении?"
  
   Не на все сто процентов, но двигатели, электроника и так далее. В грузовике снаружи."
  
   Фергюсон уставился в окно своего кабинета. Он чувствовал себя так, как будто кто-то впрыснул ему чистую радость.
  
   "Это потрясающие новости. Отличная работа, мистер Сайкс."
  
   "Спасибо".
  
   Настроение Сайкса ничуть не напоминало счастье самого Фергюсона. Не то чтобы это имело значение.
  
   "Оставайся в своем отеле и не высовывайся сегодня вечером, а завтра ты сможешь посмотреть, что еще можно восстановить".
  
   "Хорошо".
  
   Фергюсон повесил трубку. Он чувствовал усталость, как разумом, так и телом, но, по крайней мере, все было почти закончено. Просто еще одно грязное задание за всю жизнь необходимого, но неряшливого служения своему народу. Нация, которая зарегистрировала его, устарела. После всех этих лет добросовестной службы было, безусловно, единственно правильным, что он получил щедрый пенсионный пакет.
  
   Было бы неплохо иметь больше ракет, но чем больше их количество, тем сложнее было бы тайно транспортировать и хранить. Двух ракет было достаточно. Черт возьми, ему нужно было продать только один, чтобы получить больше денег, чем он мог когда-либо потратить.
  
   Как только пыль осядет, Фергюсон будет белее белого. Не было бы даже малейшего намека на то, что он имел какое-либо отношение к Тессеракту, Озолсу или ракетам. Он думал обо всех событиях, которые сговорились создать этот результат, пока компьютер включался. Что он мог бы сделать, чтобы все прошло более гладко? Даже оглядываясь назад, было не так много того, что следовало сделать по-другому. Никто не мог предвидеть, что Тессеракт выживет в той засаде в Париже. После этого все стало только запутаннее. Фергюсон знал, что совершил одну ошибку, использовав Сайкса, но, к счастью, он был в состоянии исправить это.
  
   Его верный заместитель взял бы вину на себя за все. Сайкс обладал достаточной силой, чтобы довести это дело до конца, с амбициями и идиотизмом, чтобы позволить убить себя в процессе.
  
   С Дальвегом и Вихманом связались накануне и проинформировали о том, что должно было произойти и что они должны были делать после, так что Фергюсону оставалось отправить только одно сообщение. На написание электронного письма у него ушло несколько секунд, и отправка доставила ему немалое удовлетворение. Электронное письмо содержало всего одно слово.
  
   Продолжайте.
  
  
  
   ГЛАВА 72
  
  
  
  
  
   Tanga, Tanzania
  
   Понедельник
  
   17:17 ЕСТЬ
  
  
   На кухне было еще жарче, чем снаружи, и доносился громкий шум напряженной работы. Там было около дюжины членов кухонного персонала, которые неистово трудились, готовя еду, моя посуду, убирая. Огромный повар выкрикивал приказы с энергией сержанта-строевика. Виктор, с небольшим ящиком фруктов на плече, не привлекал ни взглядов, ни слов, лавируя между рабочими телами. Казалось, у него была цель и повод находиться там, а занятые люди редко прерывали свою работу, чтобы бросить вызов кому-то еще, кто, казалось, тоже работал.
  
   Виктор держал голову слегка наклоненной вперед, так что никому не было видно его глаз. Зрительный контакт помогал людям запоминать. Его взгляд скользил по рабочим поверхностям, когда он двигался, пытаясь найти нож, который можно было бы подложить. Он никого не видел и не хотел рисковать, слоняясь без дела и привлекая внимание только для того, чтобы заполучить одного. Оружие всегда было полезно, но для того, что он планировал, он мог обойтись и без него. Он оставил ящик на полу у внутренней двери, прежде чем проскользнуть внутрь.
  
  
   Убийца все еще ждал снаружи, когда Виктор оставил его. Он полетел тем же рейсом в Танзанию, на летном автобусе, в то время как убийца полетел первым, и с тех пор следовал за человеком. При обычных обстоятельствах он не оценил бы свои шансы преследовать столь искусную цель, но у Виктора было одно значительное преимущество. Он должен был быть мертв.
  
   Виктор представлял, как вонзает нож в плоть убийцы вдоль позвоночника и пронзает сердце или, может быть, сначала подрезает сухожилия, чтобы посмотреть, как он корчится на земле, прежде чем прикончить его. Но это было не то, что сделал Виктор, даже если бы он был способен. Он не наносил ударов ножом людям на улице на глазах у десятков свидетелей, как бы сильно ему этого ни хотелось. Это то, что делали любители, а любители сами себя убивали.
  
   Даже если бы представилась возможность, Виктор не смог бы убить его, по крайней мере, пока. Убийца был не более чем наемным убийцей, оплачиваемым убийцей, ничем не отличающимся от него самого. Виктору не понравилось сравнение. Человек, за которым он следовал, не был его настоящим врагом; он был просто конечностью. Виктор хотел отрезать голову.
  
   Задние коридоры отеля были узкими, но достаточно прохладными. Местами штукатурка на стенах потрескалась, а двери тонкие и плохо покрашенные. В этой части отеля не было камер. Охранников тоже нет.
  
   Подойдя к двери, Виктор остановился и на несколько секунд приложил к ней ухо. Он услышал разговор людей. Он двинулся дальше, остановившись, чтобы прислушаться у другой двери. На этот раз не было никакого шума. Он пошел дальше. Он попробовал еще три попытки, прежде чем услышал тихий гул электронного оборудования. Он медленно попробовал ручку. Он был разблокирован.
  
   Внутри комната была крошечной, едва ли больше шкафа. Там было как раз достаточно места для стула, стола, двух телевизионных мониторов и сопутствующих магнитофонов. На экранах телевизоров одновременно транслировались прямые трансляции с камер видеонаблюдения отеля. На каждом экране отображалось четыре канала; по одному у главного входа, вестибюля, лифта и по одному на каждом из этажей.
  
   Виктор сел и нажал на перемотку, наблюдая за временем, пока не дошел до полудня. Затем он нажал кнопку воспроизведения и наблюдал. Пару минут спустя он увидел, как цель убийцы и двое спутников вошли через переднюю дверь. Они исчезли с одного канала и появились на другом, когда пересекали вестибюль. Лифт поднял их на третий этаж, и камера зафиксировала их, когда они входили в свои комнаты.
  
   Качество изображения было недостаточно хорошим, чтобы разглядеть номера комнат, но Виктор подсчитал, сколько дверей было между камерой и комнатами, особенно комнатой, куда вошел одинокий мужчина.
  
   Он был ключом. Было очевидно, что двое других были просто наемными работниками. Первым побуждением Виктора было предположить, что они были телохранителями, но он видел, как эти трое действовали вместе, и отверг эту идею. Ранее в тот же день Виктор последовал за убийцей, в то время как он, в свою очередь, последовал за мужчиной в гавань, где цель присоединилась к двум другим мужчинам. Оборудование, которое Виктор видел на лодке, указывало на то, что мужчины были водолазами.
  
   То, что за безымянной целью следил убийца, означало, что он был важен. Судя по тому, как он держался, он не был оперативником. Он был чьим-то подчиненным, посланным лично наблюдать за последней частью операции. Чтобы спасти то, что было на том затонувшем корабле, что было таким ценным и что, без сомнения, сейчас находилось в грузовике снаружи.
  
   Он вышел из комнаты и закрыл за собой дверь. Он направился к лестнице и начал подниматься на третий этаж. Цель убийцы что-то знала, что-то, что делало его целью, что-то, что было обузой для того, кто был главным. И это что-то, что Виктору нужно было услышать.
  
   Ему просто нужно было добраться до него раньше, чем это сделает убийца.
  
   *
  
  
   Рид закрыл электронное письмо и встал. Он положил смартфон обратно в карман брюк. Он оставил воду на столе. В вестибюле было тихо. Шум веселья донесся из бара, когда он достиг лестницы и поднял их на пятый этаж. Он прошел по коридору и вошел в свою комнату.
  
   Пистолет был под подушкой, как он его и оставил, и он отвел затвор, дослав пулю в патронник. Он заправил его в карман брюк спереди, так что глушитель проходил вдоль его левого бедра. Его рубашка, свободно свисающая, скрывала рукоятку пистолета.
  
   Брюки также были достаточно свободными, так что, если бы он был осторожен при ходьбе, никто бы не заметил, что он вооружен. Хотя спускаться по лестнице было невозможно из-за большого куска металла, засунутого спереди в его брюки. Неважно, вместо этого он мог спуститься на лифте на два этажа.
  
   Рид достал запасные магазины из сумки и положил их в карманы брюк: два в левый, один в правый. Он не ожидал, что сможет использовать даже один магазин с пулями, и то только в том случае, если обстоятельства будут действительно против него. Но Рид поднялся на самую вершину карьеры убийцы, будучи дотошным и всегда готовым к худшему. Он не собирался менять свои привычки сейчас.
  
   Он вышел из комнаты и направился к лифту. Он нажал кнопку вызова и терпеливо ждал. Рид знал, что он очень хорош в выжидании. Однако он также знал, что у него значительно лучше получается убивать.
  
   Виктор добрался до третьего этажа и вышел в коридор, который образовывал неровный квадрат вокруг отеля. Он прошелся по окружности, ориентируясь, пока устанавливал камеру. На этаже было около пятнадцати комнат. Коридор был широким, но без ковра. Половицы были отполированы и чисты.
  
  
   Он нашел камеру рядом с лифтом, расположенную так, чтобы она могла видеть двери лифта и прилегающий коридор. Виктор сосчитал двери и увидел нужную ему комнату на полпути между лифтом и дальним перекрестком. Виктор знал, что мужчина был один, но всегда существовал шанс, что один или оба его спутника присоединились к нему в комнате, поскольку Виктор просмотрел запись с камер видеонаблюдения.
  
   Если бы у них было оружие, что Виктор должен был предположить, все могло быстро обернуться плохо. Но если он поторопится, то сможет раздобыть нужную ему информацию, возможно, просто имя или адрес, или, может быть, номер телефона, и, как он надеялся, убраться отсюда до того, как кто-нибудь еще поймет, что он здесь.
  
   Потребовалось всего несколько секунд, чтобы добраться до двери, но, прежде чем у него появился шанс сделать шаг, дальше по коридору открылась другая дверь. Виктор продолжал идти, когда один из двух больших парней вышел из его комнаты. Он был немного ниже Виктора, со светлыми волосами и клочковатой бородой. На нем были длинные шорты и свободная футболка. Его сила была очевидна. Взгляд мужчины задержался на Викторе, когда они проходили мимо друг друга.
  
   Виктор не сбавил темпа и завернул за угол в конце коридора, сопротивляясь естественному желанию оглянуться. Мужчина будет наблюдать за ним, пока он не исчезнет из поля зрения. Виктор остановился, когда он скрылся из виду, и прислушался. Он услышал стук, затем несколько секунд спустя дверь открылась. Приглушенные голоса, прежде чем дверь снова закрылась.
  
   Двое в одной комнате усложняли ситуацию, но, по крайней мере, это означало, что каждый будет отвлекать другого. Это дало бы ему больше шансов получить элемент неожиданности. Виктор пошел дальше по коридору вместо того, чтобы повернуть назад. Он не хотел, чтобы камера делала снимок его лица, плохого качества или нет.
  
   Он шел так быстро, как только осмеливался, не делая вид, что торопится. Отель казался относительно пустым. Он не представлял, что это приносило много пользы даже в лучшие времена. Его пульс был медленным и ровным.
  
   Виктор подошел к повороту, где находился лифт. Он услышал звон, когда тот достиг пола. Это было все, в чем он нуждался, - еще один гость или служащий отеля поблизости, который доставил бы ему еще больше проблем. Он замедлил шаг, желая, чтобы человек вышел из лифта перед ним, а не позади. Он услышал, как открылись двери.
  
   Вышедшему мужчине было чуть за сорок, высокий, светлокожий, со славянскими чертами лица, он нес чемодан. Его можно было бы считать красивым, если бы не недавняя рана, зашитая на правой стороне его лица.
  
   Это лицо Виктор видел раньше неделю назад в Санкт-Петербурге через оптический прицел снайперской винтовки.
  
   Виктор не замедлил свой темп и никак не отреагировал. Он надеялся, что каким-то образом ошибся, хотя и знал, что это не так. Здесь были сотрудники СВР. Первая мысль, которая пришла ему в голову, была, что они выследили его, но это не имело смысла. Организация обладала частью ресурсов и технологий ЦРУ, и за пределами старого Советского блока ее влияние было ограниченным. Если только они не следили за ним со времен России, это было за пределами их возможностей. И если бы они последовали за ним сюда, он бы не просто случайно столкнулся с одним из них.
  
   Русский повернул голову и посмотрел в сторону Виктора. Просто случайный взгляд, и на несколько секунд показалось, что он не узнал его. Он отвернулся и сделал еще один шаг от лифта. Затем его голова непроизвольно откинулась назад, чтобы посмотреть в направлении Виктора, все тело напряглось, выражение лица изменилось, когда он узнал человека, идущего к нему.
  
   Их разделяло не более трех ярдов, когда полковник Геннадий Анисковач сунул руку под куртку. Виктор рванулся вперед, быстро сокращая дистанцию. Анисковач вытащил пистолет, но Виктор оказался в пределах его досягаемости, прежде чем он смог полностью вытянуть руку.
  
  
   Виктор схватил запястье русского и резко вывернул. В то же время он нанес удар свободным кулаком в лицо Анисковач. Удар пришелся по носу, мгновенно сломав его и выпустив струю крови из ноздрей. Анисковач застонал от боли, и пистолет выпал у него из руки. Его глаза наполнились водой. Виктор пинком отправил пистолет в лифт и зашвырнул туда же ошеломленного русского.
  
   Оказавшись внутри, Виктор схватил Анисковача за рубашку и прижал его к зеркальной стене. Кровь текла у него из носа, быстро капала с подбородка. Из его глаз потекла вода. Виктор обыскал его, найдя запасной магазин и положив его в карман.
  
   "Как вы меня нашли?" - требовательно спросил он по-русски.
  
   Анисковачу потребовалась секунда, чтобы заговорить. "Я ... не делал этого".
  
   Виктор убрал руку с одежды русского и схватил его за горло, пальцы Виктора с одной стороны пищевода, большой палец с другой. Он начал сжимать, сильно, перекрывая доступ воздуха. Анисковач поперхнулась.
  
   Виктор дал ему десять секунд без кислорода, прежде чем сбросить давление, достаточное для того, чтобы он мог говорить. Он на мгновение закашлялся. "Я только что добрался сюда..."
  
   Он снова начал кашлять. Виктор понял - они были здесь не ради него. Флешка. СВР выяснило, что в нем содержалось, и прибыло, чтобы забрать все, что было на том затонувшем корабле. Это означало, что они забрали его у Норимова. Двери лифта закрылись, и он начал подниматься.
  
   Виктор усилил хватку на шее Анисковач. "Ты убил его?"
  
   Русский выглядел смущенным. "Кто?"
  
   Свободной рукой Виктор прижал пальцы к раненой щеке Анисковача. Он закричал, и Виктор сильнее сжал его горло. Русский задыхался и брызгал слюной, его лицо покраснело, пока Виктор не ослабил хватку настолько, чтобы он смог заговорить.
  
  
   "Ты знаешь кто".
  
   Анисковач сплюнул мокроту и кровь изо рта. "Норимов?"
  
   "Да".
  
   "Мы его не убивали". Русский сделал серию глубоких вдохов и поднял голову. "Он работал на нас".
  
   "Что ты сказал?"
  
   "Норимов ... продал тебя нам". Анисковач была в восторге от эффекта, который произвели его слова. Его лицо исказилось в улыбке, тонкие губы блестели от крови. Он говорил между приступами кашля. "И он сделал это ... гораздо меньше, чем ... Я бы заплатил."
  
   Хватка Виктора непреднамеренно ослабла. На мгновение он не мог говорить, не мог ничего сделать. Норимов, единственный человек, которого он мог бы даже близко считать другом, предал его. Не более чем за деньги. Он чувствовал себя опустошенным.
  
   Двери лифта открылись на пятом этаже, и шум вернул Виктора обратно в мир. Он оглянулся через плечо, готовый вывести из строя того, кто ждал. Мужчина стоял снаружи лифта. У него было худощавое, мускулистое телосложение, темные волосы и голубые глаза, он был небрежно одет.
  
   Рид.
  
  
  
   ГЛАВА 73
  
  
  
  
  
   17:22 ЕСТЬ
  
  
   Два убийцы уставились друг на друга на одно долгое мгновение. Рид удерживал преимущество, его враг был наполовину отвернут, его руки сжимали другого человека, прижимая его к задней стенке лифта. Но Рид не двигался.
  
   Рид редко бывал удивлен, но он был почти парализован. Тессеракт был мертв. Он умер в гостиничном номере в Никосии, разорванный на атомы умело размещенной бомбой. Тессеракт был мертв, но все же стоял не более чем в четырех футах от него. Рид тупо смотрел вперед, на его лице было выражение недоверия, пока его мозг пытался рационализировать то, что было очевидно. Он потерпел неудачу.
  
   Рид отреагировал вторым, только начав доставать "Глок", когда Тессеракт уже отрывал другого мужчину от стены.
  
   Виктор развернул Анисковача на сто восемьдесят градусов и вышвырнул его из лифта как раз в тот момент, когда Рид вытянул руку и выстрелил; мужчина получил пулю, предназначенную Тессеракту, в грудь, на мгновение изогнувшись, прежде чем врезаться в Рида. Оба мужчины были отброшены назад.
  
  
   Рид упал на пол первым, на спину, тело Анисковач приземлилось на него мгновением позже. У него не было времени собраться с силами, и удар на мгновение оглушил его тело, но оживил разум.
  
   Он не мог видеть Тессеракта, и не было времени выбираться из-под мертвого груза, поэтому Рид направил "Глок" под углом и выстрелил вслепую.
  
   Виктор нажал кнопку вестибюля и бросился в сторону лифта, прижавшись спиной к деревянной обшивке за долю секунды до того, как пули ударили в заднюю стену. Зеркало разбилось, и Виктор прикрыл лицо рукой от осколков стекла. Зазубренные кусочки дождем посыпались на пол. Двери закрылись.
  
   В металле на боку Виктора появились треугольные вмятины. Лифт опустился, и стрельба прекратилась. Избегая разбитого стекла, Виктор схватил пистолет русского из дальнего угла. Браунинг калибра 9 мм. Он извлек и проверил магазин, вставил его обратно, передернул затвор и большим пальцем снял с предохранителя. Готов.
  
   Через несколько секунд лифт достиг первого этажа, и двери открылись. Прежде чем Виктор вышел в вестибюль, он костяшками пальцев нажал кнопки второго, третьего и четвертого этажей и быстро вышел, прежде чем двери за ним закрылись. Поблизости никого не было.
  
   Браунинг был заткнут за пояс спереди, а рубашка свободно свисала, прикрывая его. Его правая рука зависла на рукояти, когда он осторожно двинулся вперед. Его взгляд был прикован ко входу на лестничную клетку, предполагая, что убийца помчится за ним вниз. Ему потребовалось бы значительно больше времени, чем Виктору, чтобы добраться до вестибюля, но все же недолго.
  
   Убийца тоже знал бы это, и он также вычислил бы, что Виктор знал это. Спуск по лестнице был бы самым быстрым способом, но при этом убийце пришлось бы рискнуть тем, что Виктор поджидал его. Были другие, более безопасные пути на первый этаж, которые заняли бы больше времени. Если бы их роли поменялись местами, Виктор не был уверен, что бы он сделал.
  
   У него не было времени думать об этом дальше, так как он увидел группу мужчин, выходящих из бара отеля. Все они были белыми, кожа загорелая или блестящая и начинала загорать. Мужчины были одеты как гражданские, но имели безошибочную выправку военного типа. Виктор знал, что они русские, еще до того, как услышал их речь.
  
   Пара из них посмотрела в его сторону, но остальные не обратили на Виктора никакого внимания. Некоторые несли рюкзаки и выглядели уставшими после путешествия, в то время как остальные казались посвежевшими. Очевидно, они путешествовали отдельно двумя группами, чтобы избежать подозрений. В этом был смысл. Это был самый большой отель в городе и недалеко от порта. Туристы были обычным явлением здесь, что делало его идеальным местом для сохранения анонимности.
  
   Любое желание Виктора ждать и устроить засаду на убийцу исчезло теперь, когда в вестибюле было семь, скорее всего вооруженных, российских солдат. Вновь прибывшие направились к лифту. Виктор размеренным шагом направился прямо к выходу, просто гость, спешащий в город. Несколько русских посмотрели в его сторону, но не более того. Те, у кого не было рюкзаков, собрались в центре вестибюля.
  
   Когда Виктор проходил мимо первой группы, он надеялся, что никто из семерых не был вовлечен в инцидент в Санкт-Петербурге. Они бы видели ту фотографию, о которой упоминал Норимов. Если бы они это сделали и Виктора узнали, у него было бы мало шансов сбежать. Он приблизился к середине вестибюля, поворачивая направо, чтобы избежать встречи с русскими, прикидывая, что у убийцы было достаточно времени, чтобы добраться до подножия лестницы. Но дверь оставалась закрытой.
  
   Убийца явно имел в виду что-то другое.
  
   *
  
  
   Рид спускался по лестнице, делая глубокие, быстрые вдохи, когда гнев угрожал взорваться сквозь его внешнее спокойствие. Тессеракт был жив. Риду не удалось убить его. Он пережил бомбу. Нет, Тессеракт нашел ловушку и установил ее, чтобы обмануть Рида, заставив его думать, что он добился успеха. Зубы англичанина сжались. Он вспомнил, что думал о Тессеракте как о любителе, но если Тессеракт был любителем, кем это делало Рида?
  
   Рид не мог вспомнить, когда в последний раз выходил из себя, но сейчас он чувствовал чистейшую ярость. Тессеракт победил его, выставил дураком. Рид нуждался в оправдании.
  
   Он знал, что никогда не доберется до вестибюля раньше лифта, и, если он спустится по лестнице на первый этаж, Тессеракт будет поджидать его в засаде. Рид не собирался бросаться в ловушку.
  
   Он добрался до третьего этажа и вошел в коридор. Он быстро двинулся к окну на противоположном конце, которое, как он знал, даст ему идеальную точку обзора. Окно выходило на улицу перед отелем, и с этой позиции Рид мог дождаться, когда Тессеракт выйдет из главного входа и вонзит два полых наконечника в заднюю часть его черепа.
  
   Рид извлек полупустой магазин из "Глока", мышцы его челюсти периодически напрягались под кожей. Он никогда раньше не испытывал эмоций по отношению к цели, но сейчас они переполняли его. Рид повернул голову, услышав, как позади него открывается дверь, и увидел, как цель, которую он собирался убить в Танзании, выходит в коридор из его комнаты. Он направлялся к лифту, когда посмотрел в сторону Рида и заметил пистолет в руке Рида.
  
   Сайкс отступил с широко раскрытыми глазами и ртом, отступая в свою комнату.
  
   Рид положил извлеченный магазин в карман, перезарядил полный. Он открыл окно и встал, выставив перед собой "Глок", целясь туда, где, как он ожидал, должен был появиться Тессеракт.
  
   Боковым зрением он увидел, как один из неповоротливых наемников цели вышел из той же комнаты, куда только что убежала цель. Он двигался хорошо, быстро, пистолет, зажатый в обеих руках, опущенный и отведенный в сторону, предохранительная рукоятка, которой люди обучены пользоваться, чтобы не подстрелить кого-нибудь по ошибке. Недостатком было то, что для обнаружения цели требовалась дополнительная доля секунды.
  
   Не поворачивая головы, Рид дважды выстрелил парню в грудь. От удара он отлетел назад, отразившись от стены, прежде чем упасть на пол мертвым человеком.
  
   Рид восстановил свою цель на улице снаружи и терпеливо ждал. Потребовались бы секунды, чтобы вышибить дверь цели и выполнить контракт, но это дало бы Тессеракту достаточно времени, чтобы сбежать. Рида не волновала работа, ради завершения которой он был в Танга. Он заботился только о человеке, которого ему не удалось убить. Человек, который избил его. Он заботился только о победе.
  
   Его заботило только убийство Тессеракта.
  
   Двумя этажами выше Анисковач пришел в сознание и поднялся на ноги. Каждый вдох был агонией. Он прижал левую руку к стене для поддержки, в то время как его правая нашла пулю, застрявшую в его бронежилете. Он проверил, нет ли под ним крови, но пуля не прошла с другой стороны.
  
   Полковник СВР всегда был осторожным человеком, но после того, как Анисковач был близок к смерти в Санкт-Петербурге, он принял подход к операциям, ориентированный на безопасность. Несмотря на боль, было приятно быть живым. Он не был уверен, как долго был без сознания, но надеялся, что время еще есть. Он полез в карман и вытащил свой телефон.
  
   Мелодия звонка эхом разнеслась по всему вестибюлю. Это была какая-то новая мелодия, которая, если бы обстоятельства не были такими опасными, заставила бы Виктора нахмуриться. Он увидел, как один из русских полез в карман своей куртки, чтобы ответить. Виктор прошел мимо, чувствуя желание ускорить шаг. Выход был прямо впереди. Он был так близко.
  
   Русский ответил на звонок и секунду спустя посмотрел в сторону Виктора. Виктор увидел отражение лица мужчины в стеклянных окнах перед ним.
  
   Русскому потребовалась еще секунда, прежде чем он набрал воздуха в легкие, чтобы закричать, но Виктор уже бежал. Две секунды, чтобы преодолеть расстояние до главного входа, еще одна, чтобы пройти через дверь. Еще трое, чтобы добраться до укрытия снаружи. Шесть секунд. Слишком долго, если у кого-то из русских было оружие в пределах быстрой досягаемости. Он был бы мертв с пулями в спине задолго до того, как добрался бы до безопасного места. До бара было меньше половины расстояния. Он бросился к нему.
  
   Другие русские не сразу отреагировали на неожиданный переполох, и он добежал и был уже у входа в бар, прежде чем услышал движение позади себя - новые крики, звук открывающихся сумок, металлическое позвякивание доставаемого оружия.
  
   Виктор обогнул столы и стулья, пробираясь в дальний конец длинной комнаты. Он услышал, как русский гонится за ним, не такой проворный, как он - врезается в столы, расплескивает напитки, - но все равно быстрый.
  
   Виктор толкнул служебную дверь в дальнем конце бара и побежал по коридору с другой стороны. Он направился на кухню, врезался в вращающуюся дверь, отбросив ее в сторону.
  
   На кухне было еще оживленнее, чем раньше, полно шума, пара, жары. Узкие проходы между рабочими поверхностями были забиты людьми.
  
   Виктор отступил, зная, что не сможет пробиться вперед до того, как русские догонят его и зальют кухню свинцом. Либо это, либо он даст им время остановить его.
  
   Он вышел обратно в коридор и увидел, что преследующий его русский бежит к нему. Внезапное появление Виктора удивило его, и на долю секунды он заколебался. Виктор этого не сделал.
  
   Он бросился вперед, рассчитав свою атаку так, чтобы каблук его ботинка соприкоснулся с животом бегущего человека на пике силы удара.
  
   Русский ахнул, согнувшись пополам. Виктор схватил его за плечи и ударил головой о ближайшую стену. Раздался глухой треск штукатурки, и голова русского откинулась назад. Он споткнулся, размахивая руками.
  
   Виктор прыгнул на него, пока тот был ошеломлен, ударив русского локтем в лицо, и мужчина беззвучно рухнул.
  
   Он услышал шум, не был уверен, откуда он исходил, но выхватил браунинг и дважды выстрелил в дверь, ведущую в бар. Виктор не стал ждать, чтобы убедиться, что он был прав, и направился в соседний коридор.
  
   Автоматный огонь пробил дверь бара. Виктор уже уходил с траектории, когда пули ударяли в стены и пол, поднимая в воздух дерево, штукатурку и пыль.
  
   Он вскочил на ноги, и секунду спустя он уже мчался вверх по той же лестнице, по которой поднимался ранее. Подниматься наверх, когда ему нужно было выбраться, было плохой идеей, но его первые два пути к бегству были отрезаны, и ему нужен был другой.
  
   Он двигался быстро, но осторожно, держа пистолет прямо перед собой, всегда синхронно с тем, куда он смотрел. Русские были ниже него, а убийца выше.
  
   В ловушке.
  
   Сайкс стоял в центре своего гостиничного номера совершенно неподвижно, пристально глядя на дверь, крепко сжимая SIG в потной руке. Звуки выстрелов эхом разнеслись по комнате. Он никогда в жизни так не боялся.
  
   Только что он направлялся в бар, чтобы выпить, а в следующую минуту уже пялился на серьезно выглядящего парня с пистолетом. Вичман, как идиот, выскочил с пистолетом в руке, чтобы посмотреть, что происходит. Затем раздались звуки выстрелов с глушителем и отчетливый стук тяжелого предмета размером с человека, упавшего на палубу.
  
   После этого в течение, как мне показалось, нескольких минут больше не было шума. Сайкс не был уверен, как долго. Он стоял, уставившись на дверь, ожидая, что парень с пистолетом придет и убьет его.
  
   Происходило что-то безумное, и Сайкс оказался как раз в центре событий.
  
   Ужасное осознание начало обретать форму в сознании Сайкса. Человек с пистолетом узнал его.
  
   Нет, этого не могло быть.
  
   Дальвег ворвался в комнату, и в панике Сайкс чуть не застрелил его. Лицо Дальвега исказилось от гнева.
  
   " Джек мертв, " выплюнул он. "Что, черт возьми, происходит в этом месте?"
  
   Сайкс собирался сказать, что не знает, но затем началась новая стрельба.
  
   Рид услышал шум в вестибюле через несколько секунд после того, как он решил, что Тессеракт должен был выйти на улицу снаружи. Он опустил руку, повернулся и направился прочь от окна по коридору. Снизу донесся звук несжатого автоматического огня. Пистолет-пулемет с высокой циклической частотой. Бизон, наверное.
  
   Англичанин быстро оценил обстоятельства. У мужчины, на которого Тессеракт напал в лифте, явно были друзья, и эти друзья были вооружены, и теперь после Тессеракта. Рид вспомнил иностранцев в баре. Русские. Почему они оказались здесь, в Танзании, Рид не знал, и у него не было никакого интереса это знать. Что действительно заинтересовало его, так это то, что они пытались убить Тессеракта и вмешивались в его собственную попытку сделать это. Если бы они продолжили, что было вполне вероятно, они оказались бы под прицелом Рида. Рид не позволил бы ничему встать между ним и его противником, и он не позволил бы никому, кроме себя, совершить убийство. Рид был лучшим. Он должен был это доказать. Если бы кто-то другой убил Тессеракта до Рида, его собственная жизнь продолжалась бы как простая тень его прежнего существования.
  
   Русские не позволили Тессеракту выйти через главный вход. Поэтому единственным логичным способом сбежать из вестибюля был бы бар отеля. Это привело бы его на кухню и служебную лестницу.
  
   Рид торопился. Его добыча была близко.
  
  
  
   ГЛАВА 74
  
  
  
  
  
   17:24 ЕСТЬ
  
  
   Виктор добрался до второго этажа и помчался по коридору, сжимая браунинг обеими руками, руки вытянуты и слегка согнуты в локтях, взгляд направлен прямо на 9-мм железный прицел. Завыла пожарная сигнализация. Он мог слышать крики людей. Он не мог быть уверен, на что они кричали, но голоса звучали скорее испуганно, чем с болью.
  
   Он завернул за угол, нашел дверь в нужном месте, пинком распахнул ее, быстро вошел и быстро осмотрел комнату. Односпальная, аккуратно застеленная кровать, никаких личных вещей. Незанятый. Пусто. Виктор направился прямо к окну, схватил стул и швырнул его.
  
   Стекло разлетелось вдребезги. Он шагнул вперед, на мгновение высунувшись в открытое пространство. Под ним виднелся ряд аккуратно припаркованных машин, поблескивающих осколками стекла, за ними - разбитое кресло. Стоянка тянулась ярдов на двадцать. Низкая стена отмечала границу гостиничного комплекса. Никаких русских. Никакого убийцы.
  
   Падение было слишком далеко, чтобы рисковать, даже с машинами, чтобы предотвратить падение, но рядом с окном была водосточная труба. Виктор сунул браунинг за пояс, взобрался на подоконник, балансируя на носках ног, опираясь руками о раму для поддержки. Он развернулся так, что оказался лицом к комнате, потянулся к водосточной трубе.
  
   Тень появилась на стене через открытый дверной проем. Тень человека с ружьем.
  
   Виктор немедленно отпустил руку, отшатнулся назад, увидев появление убийцы и короткую вспышку дула пистолета, когда он выстрелил.
  
   Пуля просвистела в воздухе над ним, и на безмятежную долю секунды Виктор упал, разбитое окно отлетело от него. Он приземлился на припаркованный седан, смяв крышу силой своего удара. Боковые стекла взорвались, лобовое стекло треснуло, воздух вырвался из его легких.
  
   Он втянул в себя воздух, не обращая внимания на боль, и вытащил Браунинг из-за пояса, конечности болели, но все еще работали, так что кости не сломаны.
  
   Он нажал на спусковой крючок в тот момент, когда Рид показался, но он все еще был потрясен, его поза была неловкой. Он промахнулся. Виктор выстрелил еще дважды, промахнувшись, но загнал своего врага обратно в комнату, прежде чем тот смог открыть ответный огонь.
  
   Виктор скатился с крыши машины, приземлившись на ноги. Он развернулся, направив пистолет на окно, и присел, чтобы прицелиться. Адреналин захлестнул его. Он дышал ровно в тщетной попытке контролировать его воздействие. Если он был ранен, он не чувствовал боли. Прошло пять секунд. Десять.
  
   Нет. Убийца отступил, перейдя на другую позицию. Виктор осмотрел другие окна на том же этаже, выходящие на парковку. Следующая атака может исходить от любого из них. Он никак не мог наблюдать за ними всеми. Куда бы он ни посмотрел, создавалась слепая зона, из которой убийца мог получить идеальный выстрел.
  
   Его взгляд искал способ сбежать. Парковка была слишком пустой, пробежав через нее, он остался бы слишком беззащитным. Там была дверь, но слишком далеко, чтобы рисковать и прорываться к ней. Пожарный выход был ближе, но закрыт.
  
   Пожарная дверь распахнулась, ударившись о стену, и оттуда вышли двое русских, оба вооруженные пистолетами-пулеметами PP-19 Bizon.
  
   Виктор упал за разбитой машиной, его тело расположилось за задним колесом со стороны водителя. Он почувствовал вибрацию спиной, когда пули ударили в кузов. Он не стал дожидаться, пока прекратится стрельба, упал на живот и протянул руки под машину.
  
   Он выстрелил дважды, одна пуля попала ближайшему русскому в голень. Оба отступили через открытый пожарный выход, и Виктор вскочил на ноги, еще раз обогнул их и побежал через стоянку, лавируя между припаркованными машинами, направляясь к дороге, надеясь, что убийца был так же отвлечен.
  
   Асфальт взорвался у его ног.
  
   Он укрылся за другой машиной, развернулся. Виктор открыл ответный огонь, но невредимый русский нырнул обратно под прикрытие дверного проема.
  
   Движение этажом выше привлекло внимание Виктора, и он вовремя среагировал, чтобы избежать пуль, которые летели в его сторону. Один врезался в неровную землю там, где он стоял на коленях, другой выбил окно машины рядом с ним.
  
   Виктор ушел с линии огня, зайдя спереди. Он перевел дыхание, быстро обдумывая свой выбор. У него было двое отдельных нападавших на двух разных огневых точках, одна из которых находилась выше, и поблизости было больше врагов, которые могли вступить в бой в считанные мгновения. Это была битва, в которой он не собирался выигрывать. Ему нужно было двигаться. И быстрый.
  
   Виктор скользнул под внедорожник, задев локти о твердую землю. Он сделал то же самое под другим. Больше пуль выпущено не было. Никто не знал, где он был.
  
  
   Он вскочил, выстрелил в окно, где был убийца, и в пожарный выход, не дожидаясь, пока появятся цели. Пуля попала в невредимого русского, когда он выходил из укрытия.
  
   Виктор побежал, направляясь прямо через парковку, прочь от отеля, полагаясь на скорость, которая убережет его от удара. Он быстро преодолел оставшееся расстояние, запрыгнул на небольшую стену, которая отделяла парковку от улицы за ней. Он услышал звук приглушенного выстрела, и кусок кирпичной кладки рассыпался под его ботинком. Он потерял равновесие, упал вперед, потерял равновесие, неловко приземлился, споткнувшись о дорогу, чтобы не сбить его с ног по инерции.
  
   Протрубил рог. Завизжали шины. Бампер ударил его в середину левого бедра, отбросив его на капот автомобиля. Он врезался в лобовое стекло, разбив его, кувыркаясь вверх и через крышу, отскакивая от багажника, прежде чем выехать на дорогу, инстинктивно перекатившись, чтобы смягчить удар.
  
   Машину занесло, она потеряла управление, выехала на тротуар и продолжила движение по низкой стене, врезавшись в стоящий внедорожник с другой стороны.
  
   Все казалось медленным и тихим. Виктор поднялся с горячей земли на ноги, морщась, когда перенес вес на левую ногу. У него болело все тело. Он почувствовал вкус крови во рту. Его зрение было размытым. Он прищурился сквозь дымку, его зрение возвращалось, очертания возвращались в фокус. Может быть, четыре или пять человек стояли рядом с открытыми ртами. Он увидел разбитую машину, пар, поднимающийся от капота, потрясенную женщину-водителя, вывалившуюся из машины. Позади нее мужчина спускался по водосточной трубе со стороны отеля.
  
   Виктор понял, что Браунинга в его руках не было. Он лихорадочно огляделся по сторонам.
  
   Он увидел его лежащим возле разбитой машины. Он поспешно захромал к оружию, неуклюже перепрыгивая через стену, осознавая, что все его тело движется медленнее, чем он приказывал. Он взял 9 мм в обе руки и развернулся туда, где видел убийцу.
  
   Виктор выстрелил, его прицел был ужасен, пули попали в стену сбоку от его цели, которая упала на последних двух ярдах, исчезнув из виду за ряда припаркованных машин. Он появился мгновением позже, стреляя и перемещаясь, используя транспортные средства в качестве прикрытия. Виктор отстреливался, укрываясь за разбитой машиной. Пули врезались в кузов.
  
   Щелчок.
  
   Браунинг был пуст.
  
   Виктор немедленно нырнул обратно через стену позади себя, делая кувырок, чтобы прервать падение, плавно переходя из него в спринт, несмотря на боль. Полноприводный джип с выгоревшей на солнце краской и засохшей грязью, облепившей колеса и борта, отъезжал от бордюра дальше по улице. Идеальный. Виктор запрыгнул на капот, сделал два шага, спрыгнул с другой стороны, удерживая падение правой ногой, чтобы пощадить левую. Джип резко остановился. Водитель уже убегал, прежде чем Виктор успел приказать ему убираться.
  
   Пуля пролетела мимо его головы.
  
   Виктор забрался внутрь и захлопнул дверь. Внутри было грязнее, чем снаружи, сиденья расколоты, в нескольких местах вывалилась обивка, приборные панели треснули, обивка порвана, все в пыли. Виктор посмотрел направо, увидел убийцу, спешащего через парковку отеля, на ходу перезаряжая пистолет.
  
   Виктор пригнулся на сиденье, перевел рычаг переключения передач джипа в первое положение, коробка передач заскрипела, и ускорился. Окно пассажирской двери вылетело, разбросав осколки стекла по его голове и спине. В его сторону полетели новые пули, пролетев через разбитое окно, врезавшись в кузов.
  
  
   Виктор перезаряжал одной рукой, пока вел машину. Последний журнал. В Браунинге было тринадцать пуль. Хорошо, подумал Виктор.
  
   Не повезло всем, кто последовал за ним.
  
   Рид наблюдал за джипом, удаляющимся из зоны действия "Глока", опустил оружие и осмотрел местность в поисках подходящего транспортного средства для преследования Тессеракта. Там было несколько машин, в основном старые седаны, у которых не было ни лошадиных сил, чтобы догнать джип, ни полного привода, чтобы быстро преодолевать неровные дороги Танги. Гнев угрожал взорваться сквозь его внешнее спокойствие. Тессеракт снова выжил, и Рид снова испытал негодование из-за того, что его навыков не хватало. Ему нужно было подтверждение, которое могла дать только кровь.
  
   Он услышал неподалеку голоса русских и, взглянув в их сторону, увидел нескольких мужчин, въезжающих на парковку через открытый пожарный выход. Все были вооружены бизонами и выглядели жаждущими насилия. Один из их товарищей лежал мертвый на земле перед ними.
  
   Англичанин держал "Глок" так, чтобы его не было видно, прижав к бедру, и вел себя как потрясенный свидетель, когда русские поспешили на улицу. Они кричали на местных жителей, но танзанийцы их не понимали, а русские, в свою очередь, не понимали, что было сказано в ответ.
  
   Там было четверо русских, настолько похожих внешне и движениями, что они с таким же успехом могли быть клонами друг друга, воспитанными в армии. Спецназ, предположил Рид. Он испытывал большое уважение к хорошо обученным и свирепо способным российским силам специального назначения, считая их третьими после своих британских и американских коллег. Появился пятый человек, явно их командир, но не военный, вероятно, ГРУ или СВР. Он был человеком, которого Тессеракт бросил в Рида и которого Рид, в свою очередь, застрелил.
  
   Рид отвернулся всем телом и головой. Он не хотел рисковать быть узнанным, каким бы маловероятным это ни было. Офицер приказал своим солдатам сесть в свои машины и продолжить преследование. Он не последовал за ним, когда его люди разделились на две пары и бросились прочь. Он прислонился к стене, положив руку на грудь. На нем, должно быть, был жилет, раз он пережил пулю Рида в грудину. Самый удачливый.
  
   Рид быстро шел, пока не оказался вне поля зрения русских, прежде чем перейти на бег. Он уворачивался от пешеходов, пробегая по фасаду отеля, пока не оказался на его передней стороне. Машины были припаркованы вдоль полукруглой подъездной дорожки, соединявшей отель с главной дорогой. Он знал, что у него не было времени ни на то, чтобы подключить машину, ни на то, чтобы найти ключи от другой. Но ему и не нужно было этого делать. Мужчина закрывал дверцу ухоженного "Лендровера".
  
   Рид вышвырнул водителя с его места и забрался внутрь.
  
  
  
   ГЛАВА 75
  
  
  
  
  
   17:26 ЕСТЬ
  
  
   Сайкс поспешил вниз по лестнице, следуя за Дальвегом. Большой бывший морской котик выставил перед собой свою "Беретту" и двигался быстро и уверенно, в то время как Сайкс, запыхавшись, ковылял за ним, одной рукой слабо сжимая свой пистолет, а другой держась за перила, чтобы удержаться на ногах. Страх и кислотный рефлюкс создали смертельный коктейль.
  
   Выстрелы заставили Сайкса заколебаться. Они были громкими, по-видимому, исходили из-за задней части отеля. Дальвег был невозмутим, достигнув основания лестницы и заняв позицию, чтобы заглянуть в соседний коридор. Он оглянулся на Сайкса.
  
   "Давай", - сказал он. "Тебе нужно не отставать, или я просто оставлю тебя здесь, черт возьми. Мне все равно."
  
   Дальвег направился по коридору, и Сайкс последовал за ним, стараясь не вздрагивать при каждом ударе. Это звучало так, как будто шла полномасштабная война, но он был рад, что те, кто пытался убить друг друга, больше не делали этого внутри здания. Ладонь Сайкса была влажной вокруг рукоятки пистолета.
  
   Вестибюль был пуст, если не считать пары сотрудников отеля, съежившихся за стойкой регистрации. Дальвег набрал скорость, почти бегом пересекая открытое пространство вестибюля, прежде чем добраться до главного входа. Он прислонился плечом к стене и заглянул в окно. Он перешел к другому и снова выглянул.
  
   "Выглядит чисто. Я думаю, у нас все хорошо."
  
   Сайкс сглотнул и рукавом футболки вытер вспотевшее лицо. Непрерывный шквал автоматического огня заставил его застыть на месте, и даже Дальвег вздрогнул. Затем раздались крики. Судя по звукам, в соседнем баре и коридорах были русские.
  
   Шквал мыслей обрушился на разум Сайкса. Если русские были здесь, они, должно быть, узнали о ракетах. Но с кем они сражались? Кто был тот человек, который застрелил Вичмана? Что, черт возьми, происходило? Ответ привел его в ужас.
  
   Сайкс почувствовал руку Дальвега на своем плече. Он посмотрел на него.
  
   "Послушай, ты, никчемный маленький засранец", - сказал Дальвег. "Если ты хочешь, чтобы я вытащил тебя из этого, я собираюсь потребовать больше денег. Чертовски намного больше."
  
   Сайкс несколько раз кивнул. "Конечно, все, что ты захочешь. Просто вытащи меня отсюда к чертовой матери. Пожалуйста."
  
   Дальвег презрительно посмотрел на него и толкнул главную дверь отеля. Солнечный свет лился через дверной проем и заставил Сайкса прищуриться. Он оставил солнцезащитные очки в своей комнате вместе с остальными вещами, не задумываясь ни на секунду.
  
   Дальвег выбежал на яркий свет и занял позицию прикрытия за машиной, припаркованной перед отелем. Сайкс побежал за ним и присел рядом на корточки, тяжело дыша, в ужасе.
  
   Дальвег посмотрел налево и направо вдоль улицы. Местные жители собрались в ответ на стрельбу. Они казались скорее любопытными, чем напуганными.
  
   "Я никого не вижу", - сказал Дальвег.
  
   Сайкс все равно не высовывался. "Что насчет грузовика?"
  
  
   "Это все еще там".
  
   "Никого нет рядом с ним?"
  
   Дальвег покачал головой. "Если бы они были, я бы сказал, идиот. Что бы здесь ни происходило, это не связано с этими ракетами."
  
   "Должно быть".
  
   Дальвег посмотрел на него, нахмурившись. "Тогда почему, гений, эти клоуны выбивают дерьмо друг из друга сзади, а не убегают на грузовике?"
  
   Сайкс пожал плечами.
  
   "Совершенно верно", - сказал Дальвег.
  
   "Что мы собираемся делать?"
  
   "Мы уходим".
  
   Дальвег встал и поспешил через улицу к грузовику. Он остановился и жестом пригласил Сайкса следовать за ним. Потребовалось три глубоких вдоха и нерешительная молитва за Сайкса, чтобы заставить его ноги двигаться. Он выбежал из-за машины и пересек улицу, направляясь к тому месту, где Дальвег забирался в кабину грузовика.
  
   Сайкс услышал звук приближающегося автомобиля и прижался к грузовику, когда джип подъехал ближе. Он в шоке уставился на водителя. Джип промчался мимо, и Сайкс наблюдал за ним, открыв рот, не веря. Тессеракт.
  
   Его внимание привлекло движение. Из боковой улицы вышел мужчина. У мужчины была короткая стрижка и шея, похожая на ствол дерева, кожа слишком светлая для местного. Мозгу Сайкса потребовалось несколько секунд, чтобы осознать то, что он видел, и за это короткое время мужчина бросился прямо на него.
  
   Сайкс поднял руку с пистолетом, но он был недостаточно быстр, и 205 фунтов разъяренного латиноамериканца ударили его плечом в живот, заставив Сайкса отлететь назад, сильно ударившись спиной о пыльный асфальт. Ружье вылетело у него из рук и с грохотом скрылось из виду.
  
  
   Сайкс хрипел, с красным лицом, отчаянно пытаясь втянуть воздух в свои сдувшиеся легкие.
  
   Альварес был на ногах всего за несколько секунд. Он был крупным парнем, но у него все еще было больше скорости, чем ожидало большинство людей. Небольшая толпа танзанийцев наблюдала за ним, но он проигнорировал их и огляделся в поисках пистолета Сайкса. Он нигде этого не видел, и больше не было времени на поиски.
  
   Он сделал шаг назад, обернулся. Высокий квадратный брезентовый чехол закрывал заднюю часть грузовика и имел защищенную дверь в середине задней панели. Альварес распахнул дверь и заглянул внутрь. Мимо него промчались два пикапа. Тошнотворно сильный запах соленой воды заставил его поморщиться. Груз был покрыт толстыми брезентовыми простынями. Альварес отвел их в сторону, увидев ассортимент предметов: баллоны для дайвинга, регуляторы, подводный резак, ремешки, ласты, подъемные сумки с открытым дном, подводные фонари, коробка сигнальных ракет.
  
   Среди снаряжения лежали огромные трубчатые секции из окрашенного в белый цвет металла, которые тянулись по всей длине грузового отсека и были шириной с плечи Альвареса. Они, очевидно, были демонтированы, чтобы их можно было поднять на поверхность, но ракеты все еще были намного больше, чем представлял Альварес.
  
   "Джекпот", - прошептал он.
  
   Альварес услышал, как открылась водительская дверь, прижался спиной к задней двери и стал ждать.
  
   Сайкс попытался позвать на помощь, но ему не хватило дыхания, чтобы произнести хоть слово. Он боролся на горячей земле, испуганный и в агонии. Он наблюдал, как "Лендровер" на большой скорости выезжает с подъездной дорожки отеля, и услышал голос Дальвега.
  
   "Какого хрена?"
  
   Сайкс попытался поднять глаза, чтобы увидеть Дальвега, но у него не было сил. Вместо этого он повернул голову набок, видя мир под перекошенным углом и наблюдая, как Дальвег приближается к нему вдоль борта грузовика, направляясь на помощь. Сайкс повернул голову в другую сторону и увидел Альвареса, ожидающего за кузовом грузовика, вне поля зрения Дальвега.
  
   "Что с тобой случилось?" Спросил Дальвег.
  
   Сайкс снова откинул голову назад и попытался предупредить Дальвега, но крики вырывались из его запыхавшейся груди не громче хныканья. Он попытался указать, но Дальвег не понял.
  
   В ту секунду, когда Дальвег добрался до Сайкса, Альварес был рядом с ним. Он бросился на Дальвега сзади, повалив его на землю, ударившись о дорогу слева от того места, где лежал Сайкс. В воздух поднялась оранжевая пыль.
  
   Сайкс попытался увернуться с дороги, когда двое мужчин сцепились и ударили друг друга рядом с ним. Он все еще хрипел, но сильная боль в груди медленно ослабевала с каждой секундой. Ему удалось перекатиться вправо, сначала на живот, а затем снова на спину. Он услышал хрюканье и тошнотворный удар, когда кулаки врезались в плоть не более чем в нескольких футах от него. Пятна крови упали на лицо Сайкса.
  
   Сайкс медленно поднялся на ноги и попятился назад, пока не нашел стену, на которую можно опереться. Некоторые местные жители начали приветствовать драку.
  
   Прямо перед ним Альварес и Дальвег выбивали дерьмо друг из друга. Оба парня были сильными, и оба знали, как драться. Альварес проложил себе путь к Дальвегу, используя свою левую руку, чтобы прижать правую руку Дальвега к земле, в то время как он бил Дальвега кулаком и локтем своей правой. Кровь хлынула из глубокой раны на щеке Дальвега. У него уже шла кровь изо рта. Сайкс мог видеть, что все закончится через несколько секунд.
  
   Он не мог видеть своего собственного оружия, но "Беретта" Дальвега лежала рядом на дороге, вне досягаемости любого из дерущихся. Сайкс оттолкнулся от стены и бросился к пистолету так быстро, как только мог. Он обошел вокруг того места, где дрались Альварес и Дальвег, пошатываясь, чтобы сохранить равновесие.
  
   Альварес увидел, что происходит, отпустил Дальвега и бросился за Сайксом. Он догнал его прежде, чем Сайкс добрался до оружия, обхватил руками бедра Сайкса, оторвал его от земли и вернул на землю. Тяжело.
  
   Руки Сайкса смягчили падение, но не настолько, чтобы его лицо не коснулось асфальта. Он обмяк и тихо застонал.
  
   Альварес поднялся на ноги. Он повернулся лицом к Дальвегу, только чтобы увидеть, как тот направляется обратно к такси. Дверь уже была открыта, и он просунул руку внутрь. Когда Дальвег снова вытянул руки, у него в руках был "Узи".
  
   Альварес подобрал "Беретту" и рванулся с линии огня, прежде чем Дальвег успел поднять пистолет-пулемет. Альварес лихорадочно огляделся в поисках какого-нибудь укрытия, понял, что поблизости нет ничего, до чего он мог бы добраться вовремя, повернулся назад и выстрелил в Дальвега через брезентовую заднюю часть грузовика, надеясь на удачное попадание.
  
   В ответ взревел "Узи", и сквозь полотно появилось множество дымящихся дыр. Выстрелы выбили куски из каменной кладки вокруг Альвареса. Он опустился на четвереньки, низко наклоняясь, чтобы заглянуть под грузовик. Дальвег находился за одним из задних колес, видна была только его тень. "Узи" прогремел еще одной очередью, и еще больше пуль просвистело над головой Альвареса.
  
   Альварес выровнял прицел, насколько мог, и пропустил патрон.
  
   Пуля пробила шину грузовика, прошла сквозь резину и попала Дальвегу в ногу с другой стороны. Он взвыл от боли и покинул свою позицию. Альварес выстрелил еще раз ему вслед, но Дальвег был вне поля его зрения.
  
   Альварес принял вертикальное положение, переместился ближе к задней части грузовика и спрятался за одним из больших колес, как это сделал Дальвег. Секундой позже в его сторону полетели еще несколько пуль.
  
   Он высунул голову из укрытия достаточно надолго, чтобы увидеть, что Дальвег расположился за небольшой стеной на другой стороне дороги, а затем опустил свой череп обратно. Он почувствовал эхо, когда пули ударили в грузовик, и молча помолился, чтобы неудачный выстрел не привел к срабатыванию одной из боеголовок. Альварес не знал, были ли они вооружены или в шмотках, и в любом случае это должно было быть рискованно, сказал он себе, но он не хотел ждать, чтобы проверить теорию.
  
   Он переместился в сторону и протянул руку назад и вокруг руля, чтобы произвести пару выстрелов в общем направлении Дальвега. Его шансы на попадание были, вероятно, больше, чем у одной из взорвавшихся боеголовок, но он не мог действовать слишком плохо, поскольку "Узи" на несколько секунд перестал стрелять.
  
   Альварес не упустил возможности и сменил позицию, поспешив к передней части грузовика и укрывшись там за рулем. Пригнувшись, он обошел переднее крыло, высунулся из укрытия и выстрелил. Он наблюдал, как пуля пробила дыру в стене, ограждающей Дальвег.
  
   Ответный град в 9 мм заставил Альвареса вернуться за руль. Пули отскакивали от капота грузовика, выбивали стекла кабины, вонзались в землю. Альварес услышал звук, похожий на звук льющейся воды, и, посмотрев налево, увидел, что из пробитого топливного бака вытекает топливо с пробоинами от пуль с обеих сторон.
  
   Альварес был бы первым, кто признал бы, что в его понимании химии не было ничего особенного, но он знал, что дизельное топливо имеет более высокую температуру вспышки, чем бензин, и его гораздо труднее воспламенить. Даже спичка не справилась бы с этим. Но этот факт был слабым утешением, когда рядом с ним образовалась лужа вещества.
  
  
   Он отодвинулся от дизеля, желая убежать, но понимая, что его полностью прижали. Выйти из укрытия грузовика означало выдержать шквал свинца. Альварес был храбр, но он не был глуп.
  
   Он выскочил из-за грузовика, чтобы выпустить еще одну пулю в Дальвега, но, прежде чем он смог полностью нажать на спусковой крючок, он почувствовал жгучую боль в правом плече, и его ноги подкосились под ним.
  
   Альварес приземлился на спину, поморщившись от невероятной боли, когда попытался пошевелить правой рукой. Он приложил пальцы левой руки к ране, нащупав небольшое входное отверстие в передней части внешней дельтовидной мышцы. Он протянул пальцы, чтобы коснуться гораздо большего выходного отверстия в задней части плеча. А насквозь. Кости не повреждены, но когда Альварес убрал левую руку, он увидел, что она залита кровью.
  
   "О черт".
  
  
  
   ГЛАВА 76
  
  
  
  
  
   17:26 ЕСТЬ
  
  
   Виктор шел по пыльной дороге, которая огибала гостиничный комплекс и удалялась от него. Впереди она вливалась в главную дорогу, ведущую вглубь города. Главная дорога была бы самым быстрым маршрутом из этого района, но это был также и самый очевидный выбор. Это должно было бы сработать. Виктор не знал местность достаточно хорошо, чтобы сворачивать на боковые улицы без крайней необходимости.
  
   Он сбавил скорость, чтобы слиться с толпой, присоединяясь к потоку машин, ожидающих на перекрестке. Он проверил вид сзади.
  
   Два пикапа, "Тойота" и "Форд", мчались к нему.
  
   Виктор прибавил скорость, выехал из ряда машин на встречную сторону дороги, переключил передачу и помчался через перекресток. Он объехал полосу встречного движения, снова перестроился на правую сторону дороги и снова перестроился.
  
   Пикапы последовали его примеру, на скорости пересекая перекресток, оставляя за собой подрезанные и разбитые машины.
  
   Виктор отпустил дроссельную заслонку; ударил по тормозам, направляя джип вправо; затем немедленно ускорился, задняя часть проскользнула, автомобиль задребезжал от напряжения. Он мчался по боковой улице. Секундой позже он увидел, что пикапы следуют за ним, поворачивая медленнее, бросая взгляды на припаркованные машины, когда они пытались не отставать от него.
  
   Виктор свернул за другой угол, промчался через перекресток. Он не сводил глаз с дороги, следуя по ней, когда она огибала квартал плотно застроенных зданий, побеленных каменных колониальных построек, перемежающихся лачугами. Лысые покрышки грузовиков валялись рыхлыми кучами на обочине дороги. Он объезжал более медленные машины, слыша гудки и видя, как водители выражают на нем свой гнев.
  
   Дорога выпрямилась и разделилась надвое. Секунду Виктор колебался, но затем повернул налево, на широкую улицу, которая спускалась вниз. Он посмотрел в зеркало. Позади него пикапы обгоняли другие машины или оттесняли их с дороги.
  
   Снова посмотрев вперед, он увидел, как из боковой улицы выехало измазанное грязью такси, выезжающее на дорогу прямо перед ним. Не было времени тормозить, не было места уклоняться. Виктор врезался в переднюю часть такси, большой и тяжелый джип отбросил такси назад, заставив его крутиться на встречной машине, разрушая оба. Виктора бросило вперед на его сиденье, но ремень безопасности удержал его голову от столкновения с рулевым колесом.
  
   Он изо всех сил пытался удержать джип под контролем, дико виляя, и, наконец, выправился как раз вовремя, чтобы увидеть, как первый пикап, "Тойота", в пятидесяти ярдах позади, свернул на тротуар, чтобы избежать столкновения с искореженной машиной и такси. От стены отлетали искры, когда грузовик со скрежетом проезжал мимо, боковое зеркало было разбито. Его занесло обратно на дорогу, из-под колес посыпалась пыль.
  
   Второй пикап сбросил скорость раньше, легко избежав столкновения с машинами, и набирал скорость. В зеркале заднего вида Виктор мог видеть лицо русского за рулем, мрачное и решительное.
  
   Перед Виктором улица повернула налево. Он последовал за ним на широкую, обсаженную деревьями улицу, полную машин. Поверхность дороги была гладкой и ровной. Обветшалые двухэтажные жилые дома с верандами с колоннами располагались по обе стороны улицы. Некоторые были окрашены в неяркие пастельные тона - кремовые, желтые и синие. В растительности вдоль дороги играли обезьяны-верветки.
  
   Виктор, сцепив руки на руле, направил джип сквозь медленно движущиеся машины, помяв колесную арку, когда протискивался в щель как раз перед тем, как она снова закрылась. Пикапы теперь были прямо за ним, прокладывая себе путь сквозь другие машины поменьше. Заревели клаксоны.
  
   "Тойота" была достаточно близко, чтобы Виктор мог видеть внутри кабины и русского на пассажирском сиденье, готовящего свой пистолет-пулемет.
  
   Рид следил за разрушением. Land Rover было всего пару лет от роду; в идеальном состоянии; и в сочетании с его искусным вождением он быстро ездил по дорогам Танги. У него на коленях лежал "Глок", заряженный, взведенный, готовый.
  
   Он не заметил джип, но знал, что находится на правильном пути. Он промчался мимо поврежденных транспортных средств и тех, которые остановились, чтобы избежать столкновения, или тех, которые уже разбились. В результате дороги для него стали чище.
  
   Он набирал очки с каждой секундой, и теперь не пройдет много времени, как Тессеракт снова окажется в перекрестии его прицела.
  
   Российский пассажир в первом пикапе высунулся из окна и попытался занять огневую позицию со своим "бизоном". Виктор не дал ему шанса. Он съехал с дороги на узкую улочку, промежуток между припаркованными машинами был достаточно широк, чтобы могла проехать только одна машина за раз. Одежда и постельное белье с яркими узорами висели на веревках для стирки, протянутых между зданиями.
  
   Пикап последовал за ним, вильнув, поскольку он слишком быстро вошел в поворот, его задняя часть потеряла сцепление с дорогой. Стрелку удалось забраться обратно в кабину как раз перед тем, как "Тойота" проехала по стоящему автомобилю, скрежеща металлом о металл.
  
   Виктор ускорился, когда пересекал перекресток, не решаясь притормозить и дать своим преследователям шанс догнать. Он дернулся в сторону, другая машина врезалась в его заднюю часть справа, разворачивая джип, силой прижимая Виктора к двери, пока машина не остановилась как вкопанная. Другую машину занесло, и она врезалась в витрину магазина.
  
   Ведущий пикап быстро выехал с перекрестка, но затем резко затормозил, из-под шин повалил дым. Водитель свернул, чтобы избежать столкновения с джипом посреди дороги. Второй пикап двигался еще быстрее и последовал за первым, промчавшись мимо Виктора. Водитель ударил по тормозам, и пикап замедлился, прежде чем задел заднюю часть Toyota и съехал на обочину, перелетев через бордюр и через ряд рыночных прилавков, защищенных от солнца соломенными крышами, покрытыми водорослями. Взорвавшаяся маракуйя и кокосы полетели во все стороны. Торговцы сбежали.
  
   Виктор переключил джип на передачу, дал задний ход, раздавив при этом еще один прилавок на рынке, затем переключился на первую, вывернул руль, ускорился. Он увидел, как первый пикап развернулся на три очка, чтобы догнать его. На этот раз пассажир уже выбрался из окна. Виктор пригнулся на своем сиденье, когда 9-мм пули забрызгали джип.
  
   Он снова перестроился, пытаясь увеличить дистанцию между собой и первым пикапом, но что-то зацепилось под джипом и замедлило его движение. Он переключился на задний ход и ускорился, двигаясь задним ходом по улице к пикапам. Перед ним появился сломанный деревянный ящик, извлеченный из-под его автомобиля.
  
   Виктор затормозил, снова переключился на первую и объехал остатки ящика; затем он быстро свернул обратно на узкую улицу, запруженную машинами, зная, что пикапам будет трудно маневрировать в ней.
  
  
   Заднее стекло джипа вылетело. Стеклянные камешки, разбросанные по всему интерьеру. Пулевые отверстия разбили лобовое стекло.
  
   Виктор вышел из-за перекрестка, посмотрел в обе стороны улицы. В одном направлении транспортные средства перекрыли дорогу, остановились в ответ на погоню. На другом к нему мчался "Лендровер".
  
   Он увидел темный силуэт водителя и понял, кто приближается.
  
   Другого пути не было. Виктор повернулся к приближающемуся "Лендроверу". Он держал одну руку на руле, а другой схватил Браунинг с колен. "Лендровер" мчался по противоположной стороне дороги. Виктор поднял пистолет и, когда их разделяло пять ярдов, выстрелил через лобовое стекло. В то же самое время в него вернулись пули.
  
   На мгновение Виктор мельком увидел бесстрастное лицо водителя, когда машины проехали друг мимо друга. В зеркале заднего вида Виктор увидел, как Land Rover тормозит. Он услышал гудок, посмотрел вперед и увидел покрытый ржавчиной автобус "дала-дала", сворачивающий за угол на улицу. Он направлялся прямо к нему, не было места, чтобы свернуть. Он ударил по тормозам и потянул за ручной тормоз. Все четыре шины завизжали и выпустили дым. Он остановился достаточно близко, чтобы увидеть испуганные выражения лиц пассажиров автобуса, смотрящих на него сверху вниз.
  
   Водитель показывал ему средний палец, когда Виктор включил задний ход и сделал быстрый поворот на три точки. Пикапы выехали из-за перекрестка, поворачивая в его сторону, "Форд" врезался в бок "Лендровера", когда тот разворачивался на сто восемьдесят градусов.
  
   Виктор свернул с дороги на другом перекрестке, не видя результата столкновения. Пикап Toyota резко затормозил позади него, вошел в тот же угол, быстро набирая скорость, пока не оказался почти у его бампера.
  
   Он сделал еще один поворот, резко, быстро, надеясь направить пикап не в ту сторону, но русского водителя было не так-то легко одурачить. Он последовал за ним, но потерял некоторое расстояние. Виктор выехал на пыльное шоссе. Движение было небольшим, и он прибавил скорость. Джип затрясся от напряжения. Его слегка тянуло вправо, и Виктор компенсировал это.
  
   Пикап последовал за ним через секунду, набирая скорость благодаря своему новому, более мощному двигателю. В зеркальце Виктор увидел, как пассажир высунулся и поднял свой пистолет-пулемет.
  
   Пули пробили защитное стекло лобового стекла джипа, оставляя трещины на виду у Виктора. Рядом с его головой были отверстия. Слишком близко. Виктор нажал на тормоза, и стрелка спидометра качнулась против часовой стрелки.
  
   Toyota также была вынуждена затормозить, чтобы избежать столкновения с ним сзади, и боевик спецназа развернулся, не в силах стрелять.
  
   Когда стрелка достигла сорока, Виктор вывернул руль влево. Он убрал ногу с педали тормоза и одновременно нажал на ручной тормоз. Джип заскользил вбок, и Виктор снял ручной тормоз, резко вывернул руль, ускорился, шины визжали и дымились, теряя сцепление с дорогой, когда джип вильнул в сторону, один поворот завершен.
  
   Первый пикап снова затормозил, его колеса заблокировались, но Виктор был на встречной полосе, пронесся прямо мимо него, его рука высунулась из окна, стреляя из браунинга, две пули в водителя. Осталось десять.
  
   Он продолжал ускоряться, неуверенный, сбил ли он кого-нибудь, не желая замедляться, чтобы проверить. В зеркале он увидел, как пикап совершил неуклюжий разворот. К тому времени, когда он завершил маневр, Виктор был в полумиле от него. Идеальный. Он выполнил свой собственный разворот, быстрее, возвращаясь на другую полосу. Он ускорился.
  
   В двухстах ярдах впереди Виктора Toyota свернула на ту же полосу. Виктор продолжил ускорение, увидел, как пассажир высунулся из бокового окна, Бизон поднят. Из ствола пистолета-пулемета вырвались дульные вспышки. Обе машины двигались слишком быстро, чтобы стрелок мог произвести точный выстрел, но расстояние быстро сокращалось. Русский прекратил стрелять, приготовился прицелиться.
  
   Сто ярдов. Пятьдесят.
  
   В двадцать часов стрельба началась снова, и Виктор крутанул руль, сворачивая налево на другую полосу, пропуская пикап с противоположной стороны от стрелявшего. На этот раз Виктор не промахнулся.
  
   Кровь брызнула на внутреннюю часть лобового стекла Toyota.
  
   Пикап накренился в сторону, неуправляемый, врезался из стороны в сторону в полуприцеп, раздавив русского пассажира, прежде чем он смог вернуться внутрь.
  
   "Тойота" отскочила от полуприцепа, хаотично вильнула, встала на два колеса, перевернулась раз, другой, съехала по шоссе на крыше, расплющенное тело русского боевика безвольно свисало из окна.
  
   Виктор объехал встречный поток машин и оставил пикап медленно вращаться в поле зрения заднего вида.
  
   Он глубоко вздохнул и сосредоточился на дороге впереди и на том, куда она его приведет. На данный момент все было кончено. Дорога была широкой, пустой, она вела на север, в Кению, всего в двадцати милях от границы. Он никак не мог рисковать, возвращаясь за целью убийцы. К тому времени, как он вернется в отель, там будет полно представителей власти, а также русских. К тому же, парень все равно был бы уже давно мертв. Виктору пришлось бы использовать то, что он нашел на Олимпе, чтобы продолжить свою охоту, разобраться с документами. Сделай это по-брокерски. Он держал стрелку на шестидесяти.
  
   В поле зрения его заднего вида появилась машина, которая пыталась прорваться через пробку, образованную разбившимся пикапом.
  
  
   "Лендровер".
  
   Виктор нажал на педаль акселератора, и через несколько секунд "Лендровер" исчез в размытом пятне позади него. Все, что Виктору нужно было сделать, это выжать акселератор, и к тому времени, как убийца выберется из хвоста, Виктор был бы уже слишком далеко, чтобы его можно было поймать.
  
   Он представил капли воды, отскакивающие от мертвых глаз.
  
   Мышцы на челюсти Виктора напряглись, его взгляд стал жестче, и он ослабил нажим на акселератор. Стрелка повернулась против часовой стрелки до тридцати. Прошло десять секунд, затем двадцать, и Виктор увидел, как в его зеркале появилось темное пятнышко, становящееся больше, четче, ближе. Хорошо.
  
   Он свернул на следующий съезд с шоссе, снова ослабив давление на акселератор, приближая убийцу. Улица, на которую он свернул, была широкой, вдоль нее стояли одноэтажные дома, сделанные из шлакоблоков и крытые гофрированной жестью или соломой из морских водорослей. Силовые кабели низко висели поперек дороги. На стенах были нацарапаны граффити.
  
   "Лендровер" последовал за ним секундой позже. Через вид сзади глаза Виктора встретились с глазами Рида. Виктор увидел ненависть в его взгляде и знал, что убийца заметил ответную ненависть.
  
   Виктор ускорился и заехал за следующий угол, задняя часть выскользнула. Он боролся с рулем, когда джип рванул вправо, водительская сторона задела ряд припаркованных машин, помяв крыло, разбив фары.
  
   Он свернул обратно на середину дороги. Он был на узкой, пыльной улице, по бокам которой стояли лачуги. Поворотов видно не было. Вдалеке лачуги переходили в пышную саванну. Старые гребные лодки стояли перевернутыми вдоль одной стороны дороги, днища потрескались и покосились от солнца. Позади него "Лендровер" был достаточно близко, чтобы он мог видеть поднятое оружие убийцы.
  
   Виктор услышал резкий хлопок несжатого выстрела. В лобовом стекле появились новые дыры. Пуля оторвала кусок от приборной панели, и Виктор вел машину уклончиво, сворачивая влево и вправо. Стрельба прекратилась, и в зеркале заднего вида Виктор увидел, что нападавший снова положил обе руки на руль.
  
   "Лендровер" врезался в него сзади, отбросив Виктора на сиденье. Несколько секунд спустя еще один удар отбросил джип вправо, и, прежде чем Виктор пришел в себя, "Лендровер" рванулся вперед, поравнявшись с ним, так что оба транспортных средства заняли всю доступную дорогу, оставляя за собой клубы густой пыли.
  
   Рид держал одну руку на руле, другой стрелял из "Глока", переводя взгляд с Виктора на дорогу. Виктор открыл ответный огонь, когда смог - осталось восемь патронов, шесть, четыре - но угол был плохой, он не смог сделать хороший выстрел.
  
   У него не было боеприпасов, чтобы тратить их впустую, поэтому он бросил браунинг на колени и крутанул руль вправо, врезавшись боком в "Лендровер". Заскрипел металл. Пули прошили джип.
  
   Виктор дернул влево, а затем снова вправо, сильно ударив "Лендровер", затем еще раз, и еще. Стрельба прекратилась. Виктор уставился в немигающие глаза убийцы.
  
   Обе машины помчались по дороге, от двери к двери. Руки Виктора были сцеплены на руле, мускулы напряжены, зубы стиснуты, взгляд перемещался взад и вперед между дорогой впереди и его врагом.
  
   Виктор подождал, пока убийца снова поднимет пистолет, чтобы выстрелить, а затем отпустил акселератор, резко сдав назад, джип поравнялся с "Лендровером". Пули пробили капот. Через отверстия с шипением выходил пар.
  
   Виктор свернул направо, двигаясь прямо за "Лендровером". Он управлял рулем левой рукой, взял Браунинг в правую и выпустил свои последние четыре пули прямо через собственное лобовое стекло. В заднем бампере Land Rover появились две дыры, с дороги поднялась пыль, но четвертая пуля попала точно в цель.
  
   Лопнула задняя шина со стороны водителя.
  
   "Лендровер" беспорядочно закачался, развернулся, поднимая пыль, на секунду встал на два колеса, прежде чем опрокинуться и скатиться с дороги в кусты.
  
   Виктор выбросил пустой браунинг и убрал давление на акселератор. Джип не сбавил скорость. Он начал трястись, из двигателя валил пар. Виктор попробовал затормозить, но ускорение было заблокировано. Тормоза завизжали, из-под колес повалила тормозная пыль, но джип все еще разгонялся до пятидесяти. Из-под капота повалил дым. За ним следует пламя. Он мчался к Т-образному перекрестку, двигаясь слишком быстро, чтобы повернуть. Капот распахнулся, закрыв лобовое стекло.
  
   Он попытался угадать угол и свернул вправо, джип вылетел с дороги в заросли. Он боролся с рулем, не имея возможности видеть с поднятым капотом, двигаясь быстро, высокая трава и деревья проносились мимо окон дверей.
  
   Виктор дернулся на своем сиденье, когда подвеска джипа боролась с неровностями грунта. Без предупреждения земля, казалось, на мгновение идеально выровнялась, пока джип не накренился вперед, и Виктор понял, что падает, как раз перед тем, как все потемнело.
  
  
  
   ГЛАВА 77
  
  
  
  
  
   17:34 ЕСТЬ
  
  
   Альварес использовал грузовик для поддержки, чтобы помочь себе встать. Его правая рука бесполезно болталась вдоль тела. Кровь запачкала его рубашку и заставила ее прилипнуть к коже. Из-за боли и тошноты у Альвареса не было сил поднять "Беретту" с того места, где она закатилась под грузовик, но, держась одной рукой за голову с порезом над левой бровью, он увидел приближающегося к ней Сайкса.
  
   Сайкс опустился на колени и поднял пистолет.
  
   "Что ты здесь делаешь?" Сайкс спросил его.
  
   "Я собирался спросить тебя о том же самом."
  
   Сайкс не ответил. Он стер пыль с "Беретты" своей футболкой. Альварес наблюдал.
  
   Дальвег, прихрамывая, обогнул грузовик сзади, его левая икра покраснела от крови из того места, где пуля задела его плоть. Он небрежно держал "Узи" в одной руке.
  
   "Невезучий говнюк", - сказал он Альваресу. "Достал тебя своим последним патроном".
  
   Лицо Дальвега было кровавым и распухшим месивом. Он подошел к Альваресу и ударил его в живот прикладом "Узи". Альварес опустился на колени, и Дальвег ухмыльнулся.
  
   "Теперь мы квиты", - сказал он. Он посмотрел на Сайкса. "Кто, черт возьми, этот парень?"
  
   "Он из агентства", - объяснил Сайкс. "Это долгая история".
  
   Прошло несколько секунд, прежде чем Альварес перестал кашлять настолько, чтобы увидеть дуло "Беретты", направленное прямо ему в лицо.
  
   Глаза Альвареса встретились с глазами Сайкса. "Ты не хочешь этого делать, чувак".
  
   "Что ж, я делаю это", - сказал Сайкс. "И не вини меня. Тебе не нужно было приходить сюда, тебе не нужно было вмешиваться."
  
   "Да, я это сделал".
  
   "Тогда ты не оставляешь мне особого выбора".
  
   "Ты знаешь, что в том грузовике?" - Спросил Альварес, глядя сначала на Сайкса, а затем на Дальвега.
  
   Дальвег сплюнул кровь изо рта.
  
   "Конечно, я знаю", - сказал Сайкс.
  
   Альварес поднялся на ноги и обхватил здоровой рукой боковое зеркало грузовика для поддержки. Он посмотрел на Дальвега. "Ты действительно собираешься помочь ему сделать это?"
  
   "За это он мне и платит".
  
   "Я вижу эту темно-синюю татуировку у тебя на руке. Ты собираешься сказать это после того, как мы потеряем тысячу моряков, когда взорвется один из наших авианосных флотов?"
  
   Дальвег нахмурился. "К черту флот. Меня выгнали из моей команды только потому, что какая-то проститутка отделалась парой дерьмовых синяков." Дальвег улыбнулся. "Я должен немного отомстить".
  
   "Эти твари-"
  
   Дальвег шагнул к Альваресу. "Заткнись".
  
   Альварес снова посмотрел на Сайкса. "Я всегда думал, что ты патриот, Кевин. Ты действительно собираешься продать свою страну только для того, чтобы пополнить свой банковский счет?"
  
  
   Дальвег ткнул "Узи" Альваресу в живот, и Альварес упал на колени, задыхаясь. "Я что, заикался?" Я сказал, заткнись нахуй."
  
   Сайкс нахмурился и вздохнул. "Я слишком глубоко увяз в этом, чтобы выбраться сейчас".
  
   Альварес перестал кашлять достаточно, чтобы сказать: "Всегда есть выход".
  
   Дальвег сплюнул кровь изо рта и отступил. Он указал на Сайкса. "Просто пристрели этого придурка, чтобы мы могли убраться отсюда к чертовой матери".
  
   На лице Сайкса блестел пот. Он направил пистолет туда, где Альварес стоял на коленях.
  
   "Поторопись и сделай это", - сказал Дальвег, подходя ближе.
  
   Сайкс навел железный прицел на левый глаз Альвареса и глубоко вздохнул.
  
   Дальвег стоял рядом с Сайксом. "Пристрели его".
  
   Сайкс затаил дыхание.
  
   "Сделай это", - сказал Дальвег.
  
   Когда Сайкс выпустил воздух из легких, это прозвучало как слово "Нет".
  
   "Сделай это, черт возьми".
  
   "Нет". Сайкс опустил пистолет. "Я не переступлю эту черту".
  
   "Ты что, с ума сошел?" Ты не можешь просто оставить этого парня в живых. Завтра в это время за тобой будет охотиться все ЦРУ."
  
   "Мне все равно", - сказал Сайкс Дальвегу, не глядя на него. "Залезай в грузовик. Мы уходим."
  
   Когда Дальвег не пошевелился и не ответил, Сайкс повернул голову. Он успел услышать, как Дальвег сказал: "Ну, мне не все равно", за секунду до того, как большой кулак ударил его прямо в скулу, и он рухнул на землю.
  
   Ссученный педик. Я знал, что у тебя нет яиц, в тот момент, когда встретил тебя. Я не позволю этому парню и его команде преследовать меня. Дальвег перешагнул через корчащееся тело Сайкса, чтобы забрать "Беретту". "Хочешь, чтобы работа была выполнена, ты должен сделать это сам".
  
   Он повернулся лицом к Альваресу, поднял пистолет.
  
   "Есть какие-нибудь последние пожелания, приятель?"
  
   Альварес уставился на Дальвега, глаза сузились, челюсть сжата, никакого страха, только ненависть. "Иди к черту".
  
   Дальвег усмехнулся, показывая потрескавшиеся и окровавленные зубы. "Сначала дамы".
  
   Дальвег вскрикнул, когда Сайкс изо всех сил ударил пяткой в заднюю часть поврежденной икры Дальвега. Дальвег не подошел, а споткнулся об Альвареса, который вскочил с колен, врезавшись лбом в незащищенное лицо Дальвега. Кости, хрящи и зубы подломились, и Дальвег отшатнулся назад, ударившись о борт грузовика, падая на землю в лужу дизельного топлива, в сознании, но ошеломленный, с "Береттой" в руке.
  
   "Ты, блядь, мертв", - завопил Дальвег.
  
   Его рука вытянулась в направлении Альвареса, и пистолет выстрелил. Пуля вонзилась в стену справа от Альвареса, промах, но Альварес не стал задерживаться, пока Дальвег не пришел в себя настолько, чтобы стрелять метко. Альварес поспешил прочь, пока Дальвег корчился на скользкой от топлива дороге, и Дальвег сделал еще три выстрела в быстрой последовательности. Альварес дернулся, но не был ранен. Он направился вниз по переулку, прижимая левую ладонь к выходному отверстию на задней стороне плеча. Больше не было слышно выстрелов или звуков преследования, поэтому он остановился, чтобы прислониться к стене и перевести дыхание. Он вытащил резец из кожи между бровями.
  
   Мгновение спустя он услышал, как заработал двигатель грузовика, и, шаркая ногами, вернулся к углу, где переулок переходил в улицу, выглянув наружу. Сайкс все еще лежал распростертым на поверхности дороги, его левая щека была в синяках и, вероятно, сломана. Он никуда не собирался уходить в ближайшее время.
  
  
   Из выхлопной трубы поднялись клубы дыма, и грузовик попытался отъехать от обочины. Перед ним и позади него были припаркованы автомобили, что затрудняло маневр. Лопнувшая задняя шина еще больше замедлила движение. Дизельное топливо продолжало брызгать из пробитого топливного бака.
  
   Альварес знал, что если он не предпримет что-нибудь в ближайшее время, грузовик исчезнет, а с ним и ракеты. Он представил, как их продают на черных рынках Ближнего Востока в течение нескольких дней. Он перевел дыхание. Последний шанс.
  
   Альварес вытер кровь с левой руки о штаны и выбежал на дорогу, оставаясь со слепой стороны водителя. Он обошел медленно поворачивающийся грузовик сзади и здоровой рукой схватился за крышку багажника. С ворчанием он вскочил и повалился на грузовую палубу.
  
   Он уже знал, что ищет и где их найти. Он быстро открыл коробку и взял сигнальную ракету. Он потерял равновесие, когда грузовик резко остановился, ударившись раненым плечом об один из водолазных резервуаров. Он вскрикнул и несколько секунд лежал, пытаясь изгнать боль из своего разума, в то время как грузовик начал медленно давать задний ход. Двигайся.
  
   Альварес набрал воздуха в легкие и зажал сигнальную ракету между зубами, чтобы он мог открыть заднюю дверь и выпрыгнуть на дорогу.
  
   Удар пришелся на его колени, а лицо исказилось от еще большей боли. Он перевернулся на спину, когда грузовик проехал над ним задним ходом, остановившись с задними шинами по обе стороны от его плеч. В воздухе воняло дизельными парами.
  
   Альварес взял сигнальную ракету в рот, зубами удерживая колпачок, пока вытаскивал сигнальную ракету из трубки захвата. Грузовик переключил передачу на первую над ним. Он отвинтил зубами колпачок и выплюнул его, оставил сигнальную ракету так, чтобы она держалась зубами за дно, зацепил указательным пальцем шнур зажигания и потянул.
  
  
   Вспыхнула сигнальная ракета, и из конца, направленного в сторону от лица Альвареса, полился свет и тепло на тридцать тысяч кандел.
  
   Грузовик снова начал двигаться вперед, и Альварес перекатился на правый бок, принимая боль в плече, чтобы он мог засунуть горящий конец сигнальной ракеты в лужу дизельного топлива, скопившуюся на дороге.
  
   Топливо мгновенно загорелось, и лицо Альвареса обдало жаром. Он отшатнулся назад, подальше от огня. Он быстро распространился до топливного бака и в обе стороны по дороге. Пропитанные дизельным топливом шины начали гореть, оставляя на земле полосу расплавленной резины.
  
   Секунду спустя грузовик проехал над Альваресом, оставив его лежать на спине на дороге, задыхаясь от густого дыма от шин.
  
   Альварес знал, что, хотя дизельное топливо не взрывоопасно, как бензин, оно горит гораздо сильнее. Через несколько секунд пламя охватило всю правую сторону грузовика, и транспортное средство резко остановилось.
  
   Все еще лежа на спине, Альварес использовал ноги, чтобы оттолкнуться от постоянно разгорающегося огня. Казалось, что его лицо обгорело на солнце, и он почувствовал запах паленых волос. Он увидел, как местные жители подбираются поближе, чтобы проверить горящий грузовик. Он крикнул им, чтобы они возвращались, но они не поняли его. Взорвался баллон со сжатым воздухом, и последовавший за этим хлопок и раздувание пламени убедили толпу отступить. Сайксу удалось подняться на ноги, и он, спотыкаясь, шел по дороге.
  
   Водительская дверь открылась, и Дальвег выпрыгнул наружу, приземлившись на четвереньки, прежде чем отчаянно отползти от горящего грузовика. Оказавшись на безопасном расстоянии, он оглянулся на языки пламени, лизавшие брезентовую подложку, и закричал от гнева.
  
   У Альвареса не было сил пошевелиться, но он на секунду поднял голову и увидел, что Дальвег поворачивается к нему.
  
  
   "Теперь ты, блядь, доволен, эйс?"
  
   Альварес хотел сказать "да", но вместо этого закашлялся. Дальвег шагнул ближе, на его разбитом лице отразилась угроза. Его кулаки были плотно прижаты к бокам.
  
   "Возможно, я не получу свои деньги сейчас", - выплюнул он. "Но я соглашусь вырезать твое гребаное сердце".
  
   Он вытащил нож для подводного плавания из ножен на поясе. Он мерцал в свете горящего грузовика.
  
   Альварес снова посмотрел вверх, чтобы оценить угол, поднял левую руку и метнул сигнальную ракету.
  
   Пуля попала Дальвегу в центр его пропитанной дизельным топливом груди.
  
  
  
   ГЛАВА 78
  
  
  
  
  
   17:38 ЕСТЬ
  
  
   Глаза Виктора открылись, и несколько секунд он не мог понять, что происходит. Все было неправильно. Цвета и звуки не имели смысла. Мир был коричневым, расплывчатым, странным. У него болела голова. Он сделал вдох, но вдохнул только воду через нос.
  
   Он наклонился, кашляя, поднимая глаза и нос от реки. На мгновение он повисел вниз головой, задыхаясь. Он не знал, как долго был без сознания, но предполагал, что прошло всего несколько минут. Он быстро оценил свое тело, сгибая кисти, предплечья, ноги, пальцы ног и двигая головой, чувствуя при этом уколы боли, но его конечности действовали так, как он приказал. Серьезных травм нет.
  
   Он отстегнул ремень безопасности, упал на потолок - теперь на пол, - уходя под воду, а затем выбираясь из разбитого окна водителя. Стекло порезало ему руки и ноги. Река текла медленно, неглубоко, глубиной в два фута. Он с трудом поднялся на ноги, отступил на шаг от перевернутого джипа, мокрая одежда прилипла к нему. Он поднял руку, чтобы защитить глаза от низкого солнца.
  
  
   Виктор почувствовал острую боль в верхней части головы, когда прищурился. Он протянул руку и вытащил длинный кусок металла из своего скальпа. Кровь смешалась с водой и потекла по его лицу. Он прислонился к джипу, пытаясь прийти в себя. Его трясло, чувства разбегались по всему помещению. Он тяжело дышал. Его левая нога особенно болела в том месте, где его сбила машина, и в ответ он перенес свой вес на правую ногу. Множество мелких ударов и царапин, казалось, не причиняли такой уж сильной боли; бурлящий в нем адреналин был прекрасным сдерживающим фактором. Если он доживет до утра, он знал, что будет чувствовать себя ужасно. Он с нетерпением ждал этого чувства.
  
   Оглядевшись, он увидел, что дальний берег реки был примерно в двадцати ярдах от него, ближняя сторона была меньше половины этого расстояния. Виктор мог видеть раздавленные кусты и небольшие согнутые деревья, тропинку, по которой джип пробился сквозь листву, прежде чем выстрелить с высокого участка берега. Металлический привкус крови заполнил его рот.
  
   Он не мог видеть, где разбился убийца, и, возможно, он был мертв, но если Виктор выжил, то и его враг мог. Он должен был быть уверен. Ему нужно было увидеть тело. Отдохнув несколько минут, он оттолкнулся от джипа и направился к ближайшему берегу реки, пробираясь по колено в воде. Она была густой и темной от почвы и становилась все мельче по мере того, как он приближался к берегу. Он чувствовал себя голым без оружия.
  
   Он сделал два шага вверх по илистому берегу, когда увидел русского, вышедшего из-за деревьев, полусогнувшегося, уверенные движения, Бизон в руке.
  
   Ни одна пуля калибра 9 мм не пробила Виктора, поэтому он остановился и ждал. Русский улыбнулся Виктору и жестом пригласил его подойти. Их разделяло пять ярдов.
  
   Русский сказал: "Тебе повезло, что ты нужен ему живым. На данный момент."
  
   Виктор ничего не сказал.
  
   В каждом пикапе было по двое русских. Где был второй? Виктор приближался медленно, шаркая, делая вид, что ранен больше, чем был на самом деле. Он огляделся. Он не мог видеть дорогу сквозь деревья и растительность, но он знал, что она была там, может быть, в сотне ярдов дальше, на вершине склона. Несмотря на солнце, под навесом было темно. Три ярда.
  
   Русский жестом велел Виктору подойти еще ближе, а сам продолжил идти вперед, морщась при каждом шаге, как будто едва мог стоять. Ему нужно было быть рядом, чтобы попробовать что-нибудь, но как только он окажется в пределах досягаемости, он знал, что приклад пистолета-пулемета ударит его по черепу. Он не контролировал свое дыхание, позволяя адреналину выплеснуться наружу, обостряя свои чувства, заряжая мышцы. Два ярда.
  
   Еще шаг, и Виктор бросился бы в атаку, полагая, что русский воспользовался притворной слабостью - ничтожный шанс, но его единственный.
  
   Из-за спины русского холодный голос произнес: "Никто не убьет его, кроме меня".
  
   Подавленные выстрелы. Двое. Двойное нажатие.
  
   Русский подался вперед, его черты исказились от шока, страха и боли на одну секунду, прежде чем его тело обмякло, и он рухнул лицом в грязь прямо перед Виктором. Две дырки рядом в его позвоночнике, так близко друг к другу, что они соприкасались.
  
   Не более чем в десяти ярдах от тела в подлеске неподвижно стоял Рид. Он держал "Глок" двуручным боевым захватом, целясь прямо Виктору в грудь. Рид ничего не сказал. Он и глазом не моргнул.
  
   Виктор перевел дыхание, понимая, что он покойник. Убийство русского, возможно, было возможно, но этот враг не хотел брать его живым. С такого близкого расстояния Виктор не промахнулся бы, даже будучи раненым, и он знал, что убийца тоже не промахнется. Единственное укрытие, к которому можно было убежать, означало подойти еще ближе, чтобы укрыться за деревьями. Даже без ноги, на которой он мог бы ходить, он не подобрался бы близко. Возвращаться в реку, чтобы попытаться добраться до джипа, было бы еще более безнадежно. Даже если бы он мог каким-то образом добраться до машины, не получив пулю, что бы он сделал дальше?
  
   Ничто не было ответом. Виктор ничего не мог сделать, чтобы остаться в живых.
  
   Он предположил, что было что-то подходящее, чтобы быть убитым одним из его собственного вида. Норимов сказал ему, что для того, кто так старается остаться в живых, он живет так, как будто у него есть желание умереть. Если у него действительно было такое желание, оно должно было вот-вот сбыться.
  
   Виктор шагнул вперед и выпрямился, показывая своему врагу, что он не собирается съеживаться или умолять. Это было немного, но это было все, что осталось у Виктора, пока он ждал пули в сердце или мозг. Ему не пришлось долго ждать.
  
   Рид выстрелил.
  
  
  
   ГЛАВА 79
  
  
  
  
  
   17:41 ЕСТЬ
  
  
   Но он не стрелял в Виктора.
  
   Раздался звук, потрескивание растительности. Рид мгновенно развернулся к источнику звука, на девяносто градусов влево от него. Он выстрелил один раз в темноту под навесом, опустился на одно колено, уменьшая размеры своего тела и в то же время обеспечивая более устойчивую позицию для стрельбы. Выстрел снова. По нему ответили подавленным автоматным огнем, взлетела грязь, когда пули прошили землю вокруг его позиции.
  
   Виктор, не колеблясь, двинулся, в то время как Рид был отвлечен тем, кто, должно быть, был вторым русским из пикапа. Он бросился к Риду, к мертвому русскому, к Бизону, все еще зажатому в руке русского.
  
   Рид снова выстрелил в невидимого стрелка, и из-за деревьев донесся крик. Виктор быстро покрыл землю, но Рид уже разворачивался к нему. Виктор напрягся, ожидая удара пули, но затем он увидел, что затвор "Глока" в руке Рида вернулся на место.
  
   Пусто.
  
  
   Виктор добрался до Бизона и взял его в руки. Он прицелился, чтобы выстрелить, но Рид уже был на нем, отводя ствол пистолета в сторону, прежде чем тот успел его прицелить. Рука схватила Виктора за рубашку за долю секунды до того, как нога обвилась вокруг его ноги.
  
   Он рухнул на землю, на спину, правая рука вытянута, кисть все еще сжимает пистолет-пулемет. Рид приземлился на Виктора, его вес выбил воздух из легких Виктора.
  
   Из дула Бизона вырвалось пламя. Выброшенные латунные гильзы ударились о грязь. От отдачи рука Виктора затряслась и дико замахала. Рид нажал указательным пальцем Виктора на спусковой крючок. Магазин опустел чуть более чем за три секунды, последняя пуля вылетела из пистолета в ближайшую растительность.
  
   Виктор потянулся к волосам Рида, посчитал их слишком короткими, чтобы за них можно было ухватиться, вместо этого потянулся к его глазам, но Рид уже закатывал глаза. Он поднялся на ноги в нескольких ярдах от него, и Виктор тоже поднялся.
  
   Мгновение двое мужчин смотрели друг другу в глаза. Виктор оценивал своего противника, зная, что его тоже оценивают. У убийцы перед ним было компактное телосложение, но Виктор мог сказать, что каждый фунт был отточен для силы и скорости. Он носил короткие волосы, не заботясь о моде или стиле, не более сантиметра или двух в длину по всему телу. Слишком короткий, чтобы враг мог зажать его в пальцах, как выяснил Виктор.
  
   Из правого уха убийцы текла кровь. Поверхностные раны на его торсе и руках, полученные, как предположил Виктор, в результате аварии, были видны там, где его рубашка была красной. Его лицо было влажным от пота, пугающе лишенным выражения, не выражающим ни гнева, ни возбуждения, ни даже решимости. Казалось, что за его глазами не было никаких мыслей или чувств.
  
   Медленным, небрежным движением Рид запустил большой и указательный пальцы правой руки в левый рукав рубашки. Он вытащил нож из наручных ножен и плавно раскрыл загнутое лезвие.
  
   У него был четырехдюймовый, частично зазубренный клинок крисс с гладиаторским острием. Он был матово-черным, из керамики точной обработки, прочный, как сталь, но намного легче и острее, невидимый для металлоискателей. Виктор никогда раньше не видел эту модель. Значит, сделан на заказ для эксперта.
  
   Виктор отступил на шаг.
  
   Они были в пяти ярдах друг от друга, достаточно далеко, чтобы Виктор сорвал с себя рубашку и плотно обернул ее вокруг левой руки. Он крепко зажал край рубашки в кулаке, чтобы сохранить ее в безопасности. Рид кивнул ему - лук убийцы - знак уважения между врагами.
  
   Виктор не кивнул в ответ.
  
   У него нарастала боль в пояснице, были ушибы позвонков от аварии или предыдущего падения. Становилось все хуже, но он не показал никаких признаков этого на своем лице. Рид также стоял, как будто он не был ранен и кровоточил в нескольких местах. Ни один из мужчин не проявил слабости, чтобы их противник не воспользовался преимуществом.
  
   Рид свободно держал нож в правой руке острием вверх, большой палец располагался по центру лезвия. Он держал его на уровне груди, рука согнута в локте, ноги на ширине плеч, колени слегка согнуты, равновесие готово сместиться в одно мгновение. Виктор стоял в той же позе. Он был выше своего врага. Это не имело значения.
  
   Он сделал еще один шаг назад, инстинктивно отступая от лезвия, но также двигаясь к реке, где вода помогла бы поддержать его ногу.
  
   Рид бросился вперед, быстро преодолев расстояние, нанося удар снизу вверх в шею Виктора. Его скорость была невероятной. Виктор увернулся, услышав свист, когда лезвие рассекло воздух. Он использовал свое защищенное предплечье, чтобы отразить следующий удар в живот, ударив по лезвию сверху тыльной стороной запястья. Виктор ударил правой рукой, надеясь попасть в открытую челюсть своего противника.
  
  
   Рид отступил назад, блокировал удар левой рукой и взмахнул ножом вверх. Виктор увидел, что это приближается, двинулся, но почувствовал, как лезвие порезало его правую руку. Нож был таким острым, что почти не причинял боли.
  
   Они отступили в унисон, оба одинаково уязвимые друг перед другом, ни один из них не желал идти на необдуманный риск. Каждое лицо было пустой маской, бесстрастной.
  
   Виктор обдумывал свою тактику, поскольку знал, что его противник был таким же. Возможно, у убийцы и был нож, но он не был дураком. Он не стал бы слепо брать на себя обязательства до тех пор, пока не наступит подходящий момент, и Виктор тоже. Но в их первом бою Виктор был ранен, а убийца невредим. Все, что нужно было сделать его врагу, это повторить процесс, каждый раз изматывая Виктора. Но он попробует что-нибудь еще, подумал Виктор; он не повторит ту же атаку.
  
   Рид прыгнул вперед, высоко и широко подняв нож, занося его для дикого удара по глазам Виктора. Виктор не заглотил наживку. Он отпрыгнул за пределы досягаемости своего противника, когда рука убийцы повернулась, направляя нож вниз. Вместо того чтобы вонзиться в шею Виктора сбоку, лезвие коснулось только воздуха.
  
   Виктор отбросил руку с ножом в сторону, пнул Рида в живот. Рид выбросил левую руку вперед, принимая удар там, где он не возымел особого эффекта.
  
   Виктор отступил назад, его ноги теперь были под водой. Следующая атака последовала с пугающей скоростью, за ней последовало еще больше, поскольку Виктор увернулся. Рид не замедлял свой темп, продвигаясь вперед с каждым ударом, удерживая Виктора в обороне. Все усилия Виктора были сосредоточены на том, чтобы не дать острию ножа войти в его плоть. Он блокировал и уклонялся, всегда отступая. Вода доходила ему до середины голеней. Он получил удар в живот, когда Рид изменил свою атаку, а Виктор был недостаточно быстр, чтобы избежать этого.
  
   Рана заставила Виктора поморщиться, и он проклял себя за то, что показал боль. Движение по воде замедлило его, но было легче с его поврежденной ногой. Скорость его врага также пострадала, но его рефлексы все еще были ослепительно быстрыми. Теплая кровь на животе и руке Виктора доказывает, что те рефлексы были быстрее его собственных. Порез на животе был неглубоким, но он чувствовал, как с каждым движением боль усиливается. Он не позволил бы этому замедлить его. Если он разорвал себя на части, так тому и быть.
  
   Виктор сосредоточился на парировании, надеясь измотать своего противника, пока тот ждал возможности контратаковать. Рубашка, обернутая вокруг его руки, была разрезана в дюжине мест, но до сих пор она защищала его руку от острия ножа. Лезвие было острым, как бритва, как он и ожидал, но все равно не смогло полностью проникнуть сквозь толстые слои ткани за один раз. Но каждая атака брала свое, и, поскольку Виктор парировал, его щит медленно разрушался. Если повезет, это может продлиться еще несколько минут, прежде чем это станет бесполезным. Когда это происходило, Виктор использовал свою голую руку в качестве щита.
  
   Рид внезапно остановился, позволив Виктору отступить на несколько шагов. Вода была почти по колено. Его враг перестраховывался, не желая продолжать безжалостную атаку и истощать свою собственную энергию. Он знал то, что знал Виктор, что защита была менее напряженной. Он мерил шагами себя, зная, что дуэль быстро не закончится. По мере увеличения усталости реакции замедлялись.
  
   Виктор рискнул отвести взгляд от своего врага, быстро огляделся вокруг, ища что-нибудь, что могло бы ему помочь. На берегу, невидимый за деревьями, был второй русский, застреленный убийцей. Рядом с ним должен был быть пистолет-пулемет, но Виктор никак не мог до него добраться. Он тоже не мог повернуть назад. Дальний берег был слишком далеко. У него бы никогда не получилось. Если бы было темно, у него был бы шанс убежать, если бы он мог увеличить расстояние между ними, но с такой скоростью он был бы мертв задолго до этого. Кровь была скользкой на его руке и животе. Боль в спине и ноге была неослабевающей. Подумай. Думай.
  
  
   Рид снова вышел вперед, делая выпады и нанося удары по талии Виктора, пытаясь засунуть нож Виктору под мышку после того, как ему не удалось подняться над ним. Виктор неловко заблокировал удар, вынужденный вывернуть предплечье так, чтобы его ладонь была направлена вверх. Он не мог рисковать, используя нижнюю часть, где артерии проходили прямо под кожей.
  
   Виктор отразил атаку, почувствовав горячее жало, когда нож глубоко вонзился в его предплечье. Лезвие на секунду зацепилось за сложенные слои рубашки, и Виктор использовал это преимущество, чтобы броситься вперед, ударив локтем в грудь противника, надеясь сломать ребра.
  
   Рид пожертвовал своим равновесием, перенеся весь свой вес на одну ногу, чтобы вовремя увернуться. Локоть только задел его грудную клетку. Виктор блокировал еще один удар своим защищенным предплечьем. Рубашка была испачкана красным.
  
   Нож появился снова, как в тумане, но Виктор отбил руку убийцы левым предплечьем, получив еще один порез, когда он попытался схватить запястье правой рукой. Рид был быстрее и перехватил руку Виктора, поймав запястье его левой руки. Виктор продвинулся вперед, оказавшись в пределах досягаемости убийцы. Прежде чем Рид смог нанести ответный удар, Виктор врезался лбом в лицо своего врага.
  
   Рид хрюкнул, отшатнулся назад, отпуская запястье Виктора. Глаза Рида наполнились слезами, из рассеченного носа потекла кровь. Он отчаянно замахнулся ножом, рассекая воздух перед собой, удерживая Виктора на расстоянии.
  
   Виктор держался на расстоянии от смертоносного лезвия, радуясь возможности восстановить дыхание. С подбородка Рида капала кровь. Виктор сделал два тяжелых вдоха, но ему понадобился только один.
  
   Убийца атаковал, целясь высоко. Виктор отступил в сторону и нанес удар локтем в голову Рида. Рид парировал удар левой рукой. Нож прошел сбоку от лица Виктора, в виде пореза, но Виктор низко пригнулся, чтобы избежать удара, вскакивая обратно, нанося удар правой ногой. Рид дернулся назад, уклоняясь от атаки, но не смог удержать равновесие.
  
   Виктор отбил нож в сторону левой рукой и нанес прямой удар правым кулаком. Костяшки его пальцев соединились с челюстью убийцы, но это был скользящий удар, соскользнувший, перенаправивший силу - его враг слишком быстр.
  
   Рид восстановил равновесие и прыгнул на Виктора, низко пригнувшись. Виктор поймал приближающуюся руку обеими руками, отклонил ее, но был вынужден отпустить и развернуться, чтобы избежать контрудара Рида. Оба мужчины отступили назад. Русло реки было твердым и каменистым под ногами.
  
   Даже противник Виктора выглядел уставшим, его рот был открыт, он делал большие глотки воздуха с каждым вдохом. Это была битва на истощение, способности каждого были равны, ни один из них не был способен быстро закончить бой. С каждой атакой и парированием выносливость обоих истощалась, доходя до того, что усталость приводила к неизбежной ошибке. Но Виктор, у которого кровоточили обе руки, живот и ребра, знал, что при существующем положении вещей он достигнет этой стадии раньше.
  
   Боль была невыносимой. Он больше не мог скрывать это от своего лица даже на секунду. Его руки налились тяжестью. Рубашка была изорвана в клочья, пропитана речной водой и кровью - скорее помехой, чем чем-либо еще. Виктор выпустил его и стряхнул с руки. Он подумал о том, чтобы бросить его в своего противника, но это был бы жалкий жест. Он не собирался унижать себя.
  
   Его грудь вздымалась; рот был приоткрыт. Он сморгнул пот с глаз. Рид бросился вперед. Виктор использовал свое левое голое предплечье, чтобы заблокировать лезвие, чувствуя, как оно входит в его кожу. Рид тоже это почувствовал, и его глаза заблестели. Виктор отбросил его назад, пошел в атаку, но споткнулся, его лицо исказилось от внезапной агонии. Оба действия подделаны.
  
   Рид снова сделал выпад, почуяв добычу, привлеченный чрезмерным рвением. Он пренебрег протоколом, перенапряг свой выпад. Виктор легко уклонился, оттолкнул лезвие правым предплечьем и ударил Рида левым кулаком в лицо.
  
   Раздался удовлетворительный шлепок, удар отбросил Рида в сторону. Руки Рида обвисли, он был ошеломлен. Виктор изогнулся, нанося еще один сильный удар, пытаясь извлечь выгоду из смены инициативы, пока у него был шанс, но Рид уже низко присел, и Виктор понял, что его одурачили, его собственная тактика была использована против него.
  
   Рид подскочил в пределах досягаемости Виктора, нож устремился прямо к его шее.
  
   Виктор сделал единственное, что мог, и преградил ему путь своей левой рукой.
  
   Он почувствовал, как острие ножа вонзилось в нижнюю часть его предплечья, разрезая кожу, мышцы и кровеносные сосуды, царапая между локтевой и лучевой костями.
  
   Гладиаторское острие вышло прямо из другой стороны его руки, матово-черное лезвие стало совершенно красным. Капли его собственной крови брызнули Виктору в лицо. Он задыхался, изо всех сил стараясь не закричать. Его ноги подкосились.
  
   Он схватил запястье своего врага, попытался вытащить нож, но его силы иссякли. Рид водил ножом из стороны в сторону, увеличивая размер раны, усиливая агонию. Из руки Виктора полилась кровь. Ему потребовалась вся его воля, чтобы продолжать стоять. У него ничего не осталось. Жестокая усмешка появилась на лице Рида.
  
   Эта улыбка задела Виктора сильнее, чем лезвие в его руке. Это задело что-то глубоко внутри него, напомнив Виктору, что он еще не умер. У него был последний шанс спасти свою жизнь.
  
   Он наклонился назад, намеренно падая.
  
   Рид схватил Виктора свободной рукой, чтобы остановить его, удержать в вертикальном положении и пронзить, но у него не было рычага воздействия. Позволить Виктору упасть означало выпустить нож, но падение также означало, что он приземлится на Виктора сверху, смягчая собственное падение и заманивая свою добычу в ловушку под водой. Прикончить его было бы еще проще.
  
   Рид тоже упал.
  
   Прежде чем они упали в воду, Виктор поднял правую ногу и сумел ударить коленом в основание грудины Рида.
  
   Виктор исчез под водой, приняв на себя боль от их совместного веса, вода смягчила падение, но каменистое русло реки усилило его. Эта сила была направлена прямо через колено Виктора и прямо в солнечное сплетение его Трости.
  
   Рид вскрикнул, когда его диафрагму парализовало, и дыхание вышло из легких. В этот момент силы полностью покинули его.
  
   Немедленно Виктор толкнул вверх левой рукой. Оно появилось из-под воды, и он вонзил острие ножа, торчащего из его предплечья, в незащищенную шею Тростника. Дюйм лезвия полностью вошел в плоть англичанина.
  
   Глаза Рида расширились.
  
   Виктор, все еще с головой под водой, крутил лезвием из стороны в сторону, крича от боли в собственной руке, когда он перерезал шею нападавшего. Рид заткнул рот. На мгновение лезвие почувствовало сопротивление. Толстые стенки сонной артерии.
  
   Рид бросился прочь, прижимая руки к шее, но было слишком поздно.
  
   Из раны хлынул поток крови.
  
   Водянистое небо Виктора стало красным. Рид упал в реку, вокруг него расплескалась вода.
  
   Виктор приподнялся и втянул драгоценный воздух. Он с трудом поднялся на ноги, придерживая проткнутую руку. Рид плыл по реке перед ним, багровое облако быстро разрасталось вокруг него, обе ладони прижаты к его горлу, отчаянно пытаясь остановить брызги крови и сделать невозможное - остаться в живых.
  
   Виктор проигнорировал его. Нож по рукоять вонзился в его руку, кровь сочилась сверху и снизу, со всех сторон. Используя только правую руку, Виктор снял ремень и обернул его вокруг верхнего левого бицепса так туго, как только мог. Он продел металлическую защелку сквозь кожу, чтобы проделать новое отверстие для ее крепления.
  
   Было бы самоубийством вытаскивать нож, поэтому он оставил его на месте. Пояс мог бы помочь, но это была лишь временная передышка. Судя по скорости, с которой это выходило, большинство, если не все, основных кровеносных сосудов в его руке были разорваны. При его весе и с одним поясом в помощь, Виктор подсчитал, что у него было меньше получаса, прежде чем он истечет кровью до смерти. Он, вероятно, не смог бы ходить через пятнадцать минут, двадцать, если ему повезет.
  
   Рид издавал квакающий звук, изо рта у него пузырилась кровь. Его лицо было белым, кровь яркой, почти черной на фоне его кожи. Он посмотрел на Виктора, не моргая. В его глазах не было ни страха, ни ненависти, просто холодное принятие своей судьбы. Виктор задавался вопросом, что выдадут его собственные глаза, когда в конце концов придет его очередь. Он в последний раз отвернулся от Рида и подумал о Ребекке.
  
   Он прошел вброд по воде и поднялся на берег, нетвердо держась на ногах. Он пробирался сквозь деревья, следуя по тропинке, проложенной джипом, пока не увидел пикап русского, припаркованный вдоль дороги. Он, спотыкаясь, направился к нему. Ключи все еще были в замке зажигания.
  
   Взгляд Виктора метался между аналоговыми часами на приборной панели и дорогой впереди, пока он ехал обратно в город. В идеале ему нужно было уехать как можно дальше, прежде чем отправиться в больницу, желательно за пределы страны. Но не было времени. Он бы истек кровью за рулем, если бы попытался.
  
   Он ехал с тяжелыми веками, чувствуя, что все холоднее и холоднее. Он зевал, когда подъехал к больнице Танга. Он почувствовал, что уходит, когда ввалился в отделение неотложной помощи. Его приветствовал короткий крик.
  
   Рука медсестры схватила его за правую руку и потащила по коридору. Он опустился на колени, изо всех сил стараясь не отставать от нее. Она кричала и задавала ему вопросы. Он не мог понять, что она говорила. Затем он услышал английский, и каким-то образом Виктору удалось заставить свой рот работать, и он выкрикнул свою группу крови так громко, как только мог. Он бы упал, но невидимые руки подняли его на ноги. Его зрение ухудшалось, когда он лег на кровать. Вокруг него были другие люди, больше медсестер, возможно, врачей.
  
   Он услышал скрип колес.
  
  
  
   ГЛАВА 80
  
  
  
  
  
   Dar Es Salam, Tanzania
  
   Среда
  
   12:03 ЕСТЬ
  
  
   Сайкс делал все, что в его силах, чтобы сохранить невозмутимый вид, но он знал, что у него ничего не получается. Он почти не спал в течение двух дней, но был слишком напряжен, чтобы чувствовать усталость. Несмотря на то, что в здании были отличные кондиционеры, Сайкс пытался не обращать внимания на сырость, скопившуюся у него под мышками.
  
   После катастрофы в отеле Сайкс сбежал из страны, пересекая северную границу с Кенией. Он прокручивал варианты в голове, закидывая антациды в горло, и периодически его рвало, когда они заканчивались. В конце концов он понял, что у него не хватит смелости для жизни в качестве беглеца или ноу-хау, чтобы продержаться таковым.
  
   Если бы он действительно постарался, был небольшой шанс, что он смог бы разобраться во всем настолько, чтобы пережить неизбежные последствия. Но Рид был в отеле Сайкса. Он был уверен в этом. Человек, который застрелил Вичмана. И единственным объяснением того, что Рид был там, было то, что Фергюсон послал убийцу убить Сайкса. Этого было достаточно, чтобы изменить приоритеты Сайкса. Разбогатение и его карьера явно отошли на второй план после того, как он остался в живых.
  
   Он сдался в посольстве и с тех пор находился под стражей в ЦРУ. Десять минут назад его вывели из его комнаты в офис агентства в подвале комплекса посольства.
  
   Сайкс молча стоял перед Проктером, который сидел за столом на стуле, явно слишком маленьком для него. Прошло десять секунд. Двадцать. Проктер увидел, что ему трудно начать.
  
   "Не хотите ли присесть?" - спросил он.
  
   "Я хотел бы встать, если вам все равно, сэр".
  
   "Это твои ноги".
  
   Сайкс держал руки сцепленными за спиной. Он сделал бы это с некоторым достоинством. На самом деле, напомнил он себе, это было, пожалуй, единственное, что у него осталось. Сайкс говорил без паузы почти тридцать минут. Он начал только с основных моментов: Фергюсон приходит к нему с планом; он соглашается; вербует Кеннарда и Самнера; использует Самнера, чтобы нанять Тессеракта и идентифицировать его через подставные задания; заставляет Хойта нанять Стивенсона; скрывает денежный след через Сейфа и Олимп; использует информацию, предоставленную Кеннардом, чтобы помочь Тессеракту убить Озолса; попытка команды Стивенсона убить Тессеракта; отправка Макклюри за Тессерактом, когда Стивенсон потерпел неудачу; отправка Рида убить Кеннарда, Хойта, Сейфа, Самнера и Тессеракта; мысль, что Рид добился успеха на Кипре; расшифровка флэш-накопителя, обнаружение и восстановление ракет; и как все пошло не так.
  
   Когда он закончил, Проктер казался слишком спокойным, учитывая то, что Сайкс только что сказал ему.
  
   " И, " начал Проктер, " целью его крайне незаконных действий, приведших к большому количеству смертей, была продажа ракет "Оникс" тому, кто больше заплатит?
  
   "Да", - признал Сайкс. "Мы сделали это ради денег".
  
   "Ладно, хорошо". Проктер, казалось, был доволен его сотрудничеством. "И вы были вовлечены в эту операцию с самого начала, не так ли, мистер Сайкс?"
  
   Сайкс знал, что ему придется туго. И он это заслужил.
  
   "Я был инструментом с самого начала".
  
   "Я ценю твою честность. Я, конечно, могу понять, как это трудно для тебя."
  
   Что происходило? Он только что услышал сочувствие? Проктер, очевидно, готовил его к убийственному удару.
  
   "Теперь, " продолжил Проктер, - возможно, вы удивитесь, узнав, что я уже знал многое из того, что вы мне только что рассказали".
  
   Что-то взорвалось в животе Сайкса. "Как?"
  
   "Как - не имеет значения. Что действительно важно, так это то, что ты пришел добровольно. Если бы я был вынужден привести тебя сюда неохотно, этот разговор был бы определенно более неприятным. Расскажи мне больше о том, что произошло в понедельник."
  
   У Сайкса пересохло в горле. Он рассказал о Дальвеге и Вихмане, о возвращении ракет с затонувшего фрегата и их возвращении в отель, о разговоре с Фергюсоном. "Вот тогда-то все и пошло наперекосяк". Он объяснил все так, как помнил.
  
   Проктер все воспринимал молча и время от времени кивал. Когда Сайкс закончил, Проктер спросил: "Почему Тессеракт был за городом, в отеле?"
  
   Сайкс покачал головой. "Единственное, о чем я могу думать, это то, что он шел за мной".
  
   "Но как он вообще узнал о тебе?"
  
   "Каким-то образом Самнер пронюхал, что она была целью, и избегал Рида. Затем она объединилась с Тессерактом, чтобы преследовать меня и Фергюсона. Я думаю, она поняла, кем мы были. Я не знаю как."
  
   Проктер на мгновение замолчал, затем начал задавать вопросы. Много вопросов. Ответил Сайкс. Все кровавые подробности. Он опустил тот факт, что видел Рида в Танга, поскольку это не принесло бы никакой пользы, если бы Проктер узнал, что причиной признания Сайкса было то, что Фергюсон хотел его смерти. Если эта информация всплывет позже, так тому и быть, но сейчас Сайкс хотел чувствовать, что он не так низко, как Фергюсон, стоит на лестнице предателей и подонков.
  
   "Вы заполнили очень много пробелов в этом грязном и презренном деле, " сказал Проктер, " и за это я вам очень признателен. Тем не менее, вы сознательно занимались преступной деятельностью, которая предусматривает самые суровые наказания, разрешенные законом."
  
   "Я понимаю это, сэр. И я принимаю последствия."
  
   Было приятно чувствовать себя благородным, хотя бы на несколько минут.
  
   "Но, " продолжил Проктер, - было видно, что вы виновны не более чем в подчинении приказам. Фергюсон был зачинщиком этого нелепого беспорядка, а ты жертвой его безумия." Сайкс не был уверен, что ответить, поэтому не стал. "Я вижу, что у вас не было желания проводить эту операцию, но вы оказались в безвыходной ситуации. Фергюсон был вашим начальником, героем этой организации. У тебя не было выбора, кроме как сделать так, как тебе было сказано, и я могу это оценить.
  
   "С первого дня мы учим вас повиноваться своим начальникам, выполнять приказы, которые вы можете не понимать, потому что вы не всегда располагаете полными фактами. И вы должны подчиняться им в точности, даже если вы с ними не согласны. Потому что, если вы этого не сделаете, вы можете уничтожить что-то огромной важности."
  
   Если Сайкс не ошибся, в конце очень темного туннеля появилась вспышка света.
  
   Проктер продолжил: "Лояльность, которую вы продемонстрировали своему начальнику, заслуживает похвалы. Но теперь ты должен выбрать, в чем заключается твоя истинная преданность. В агентство или к своему наставнику?"
  
   Раздумий не было ни секунды, но Сайкс мысленно сосчитал до десяти, чтобы создать впечатление, что выбор был нелегким. Он почувствовал, что пауза прекрасно продемонстрировала внутренний конфликт, который предположительно был внутри него.
  
  
   "Я предан этому агентству, сэр".
  
   Проктер торжественно кивнул. "Я очень рад, что ты это сказал. Действительно, очень рад. Потому что мне нужна твоя помощь."
  
   "Я не уверен, что понимаю."
  
   "Большая часть того, что вы мне рассказали, не может быть подтверждена, не так ли?"
  
   Сайкс на мгновение задумался. "Нет, сэр".
  
   "И в этом-то и загвоздка".
  
   "Я все еще не уверен, что понимаю."
  
   "Это твое слово против слова Фергюсона".
  
   Сайкс кивнул. "Да, сэр".
  
   "И его слово стоит больше, чем твое собственное".
  
   Мысль о том, что Фергюсон выйдет сухим из воды, заставила его кровь вскипеть, но его слова прозвучали жалко, а не сердито. "Это несправедливо-"
  
   Справедливо или нет, такова ситуация. Значит, мы должны быть умными, не так ли?"
  
   Сайкс был сбит с толку. "Да, сэр".
  
   Фергюсон не будет в курсе того, что происходит, и он также не узнает, что ты мне рассказал. Итак, я хочу, чтобы ты сделал вот что. Я хочу, чтобы ты вел себя как обычно и делал то, что тебе говорит Фергюсон. Просто запиши это. " Проктер встал и положил ладони на стол. "Мне нужны доказательства, достаточно доказательств, чтобы взять Фергюсона за горло так крепко, что даже он не сможет освободиться. Нам нужно, чтобы дело против Фергюсона было настолько ошеломляющим, а обвинения настолько серьезными, чтобы невозможно было сохранить это в тайне. Люди должны знать, что произошло."
  
   Сайкс начинал понимать. Проктер отчаянно пытался убедиться, что это не было замято под ковер.
  
   "И привлечение Фергюсона к ответственности будет означать, что я смогу забыть о любых неблагоразумных действиях, которые вы совершили до этого момента", - продолжил Проктер. "Я не забуду тех людей, которые помогли в этом процессе. Но я не хочу давить на тебя, заставляя делать что-то, чего ты не хочешь делать."
  
   Сайкс выпрямил спину, зная, что он уже мог собрать более чем достаточно доказательств, чтобы забить гвозди в крышку гроба Фергюсона. Было бы приятно сделать это. Сайкс внутренне улыбнулся. Он знал, что задумал Проктер, хитрый ублюдок. Проктер был бы крестоносцем, который очистил - нет, очистил - ЦРУ от коррупции, который показал, что один из величайших героев организации прогнил насквозь. Такого рода достижения привели бы его прямиком в режиссерское кресло всего через несколько лет. После этого, кто знал? Проктер посещал места, в этом можно было не сомневаться. И если бы Сайкс продолжал быть таким же умным, каким он себя считал, он бы тоже пошел туда. У Сайкса был план.
  
   "Я хочу все исправить", - сказал он, и он имел в виду именно это.
  
   Проктер улыбнулся. "Рад за тебя".
  
  
  
   ГЛАВА 81
  
  
  
  
  
   13:13 ЕСТЬ
  
  
   "Как ты себя чувствуешь, Антонио?"
  
   Альварес выдохнул немного воздуха и, в ответ, поднял свою перевязанную правую руку настолько, насколько позволяла боль. В его организме было несколько таблеток, и они сняли большую часть напряжения.
  
   "Мне сказали, что рана должна хорошо зажить", - сказал Проктер.
  
   "Хотя в ближайшее время подавать не буду".
  
   Проктер вошел в гостиничный номер, и Альварес закрыл за ним дверь. Изначально комната была не особенно большой, но теперь, когда Procter занял значительную часть доступного пространства, в ней стало определенно тесно.
  
   "Ты знаешь, сколько крови ты потерял?"
  
   Альварес покачал головой. "Нет, но я готов поспорить, что теперь я наполовину африканец".
  
   Одной рукой Альварес отодвинул свою сумку в сторону и сел на односпальную кровать в номере. Сумка была маленькой и содержала только немного грязного белья и несколько личных вещей Альвареса. Одежда, которая была на нем, была куплена для него, когда он провел большую часть ночи на больничной койке. Его доставили в столицу Танзании на вертолете посольства и предоставили гостиничный номер для отдыха.
  
   "Но тебе повезло, что ты не отделался чем-то похуже", - сказал Проктер, его тон заметно посерьезнел. "Вот так уходить в одиночку. О чем ты думал?"
  
   "У меня было не так уж много времени, чтобы подумать".
  
   Проктер нахмурился. "Как офицер ЦРУ, вы, вероятно, должны были ответить по-другому".
  
   "Я под кайфом от обезболивающих".
  
   Проктер показал несколько зубов. "Тогда я оставлю это без внимания".
  
   Альварес ничего не сказал. Он потянулся к прикроватному столику и схватил бутылку минеральной воды. Он переложил бутылку в правую руку, чтобы левой открутить крышку, но вода в бутылке была влажной от конденсата и слишком скользкой в его ослабленной хватке.
  
   "Позволь мне достать это для тебя", - предложил Проктер, подходя ближе.
  
   Альварес держал бутылку подальше от Проктера. "Я понял это".
  
   Он прижал бутылку к груди и, благодаря дополнительной поддержке, сумел снять крышку. Он сделал маленький глоток и поставил стакан обратно.
  
   "Не так хочется пить, как ты думал?" - Спросил Проктер.
  
   "Думаю, что нет".
  
   "Знаешь, - сказал Проктер, " часть меня хочет накричать на тебя своим длинным ртом за неподчинение моим командам".
  
   "Так почему бы тебе этого не сделать?"
  
   "Потому что я не уверен, что это было бы просто проявлением эгоизма. В конце концов, ты проделал хорошую, хотя и нетрадиционную, работу."
  
   "У нас не было ракет".
  
   Проктер пожал плечами. "Во второй раз, когда был убит Озолс и пропал диск, мы бы никогда не получили эти ракеты. Это было проигранное дело с самого начала, независимо от того, что звучало из уст Чемберса."
  
  
   Альварес потер плечо.
  
   Проктер продолжил: "Ты помешал кому-либо еще заполучить их. Это самое важное."
  
   "Статус-кво сохраняется?"
  
   "Это то, чем мы занимаемся".
  
   "Что происходит с Фергюсоном и Сайксом?"
  
   Сайкс сдался полиции. Он пойдет на сделку, поможет делу против Фергюсона."
  
   "Когда Фергюсон собирается сообщить хорошие новости?"
  
   Проктер на мгновение задумался над своим ответом. "Это потребует еще немного работы. Но не волнуйся, он получит по заслугам. " Он протянул руку за водой. "Возражаешь?" Альварес покачал головой, и Проктер сделал большой глоток. "И не думай о том, чтобы снова выступать в одиночку", - сказал он после того, как снова завинтил крышку. "Я не буду таким милым парнем в следующий раз, когда ты выкинешь такое дерьмо".
  
   Альварес снова наполовину поднял руку. "Не смог бы, даже если бы захотел".
  
   Проктер внимательно посмотрел на него. "Но ты хочешь этого?"
  
   Альварес на мгновение задумался, затем покачал головой. "Одного раза было достаточно".
  
   "Хорошо. Потому что тебе придется какое-то время посидеть за письменным столом. Отчасти потому, что тебе нужно время на исцеление, а отчасти потому, что я хочу, чтобы все видели, как я тебя отчитываю. У агентства нет времени на индивидуалистов."
  
   Альварес кивнул.
  
   "Во сколько у тебя вылет?" - Спросил Проктер.
  
   Альварес повернул запястье, чтобы посмотреть на часы. "Скоро".
  
   "Убедись, что ты в деле".
  
   "Я сделаю".
  
   "Что ты собираешься делать, когда вернешься?"
  
   "Нормальная штука. Приготовьте барбекю, сходите на игру в бейсбол. Посмотри на моего ребенка."
  
   "Звучит заманчиво", - сказал Проктер.
  
  
  
   ГЛАВА 82
  
  
  
  
  
   Москва, Россия
  
   Среда
  
   14:11 по московскому времени
  
  
   Полковник Геннадий Анисковач проходил по коридорам штаб-квартиры СВР и с контролируемым количеством гнева признал, что его лицо теперь привлекает больше поврежденных взглядов, чем когда оно было красивым. Секретарша Прудникова, которая раньше всегда смотрела на него с наглой тоской и вожделением, отвела глаза, когда он подошел к ее столу. Анисковач подождал, пока она объявит о его присутствии по внутренней связи, и, несмотря на причиненную боль, одарил ее своей лучшей улыбкой, когда она, наконец, взглянула в его сторону, прежде чем он вошел в кабинет Прудникова.
  
   Директор читал какой-то отчет и не поднял глаз. Не было никакой светской беседы. Анисковач знал, что он исчерпал это особое удовольствие. В конце концов Прудников отложил отчет в сторону. Он отрегулировал его так, чтобы он был перпендикулярен его столу.
  
   Он налил себе стакан воды и сделал глоток. "Мое горло охрип от количества объяснений, которые я был вынужден сделать от твоего имени. Как вы можете ожидать, ГРУ, в частности, не совсем в восторге от того, что четверо награжденных членов наших спецподразделений погибли и что еще трое были ранены во время операции, о которой мы им ничего не сказали - операции, которую они должны были провести в первую очередь."
  
   Он потер лоб, прежде чем поднять взгляд, серые глаза сузились. "Я не ценю, что вы снова поставили меня в такое положение. Я сделал, как вы просили, и дал вам задание вернуть эти ракеты, в то же время предоставив вам шанс восстановить свою подмоченную репутацию. И что же вы делаете? Ты ответственен за еще больше смертей; ты создаешь для меня еще больше проблем. А ты даже не вернулся с горстью болтов."
  
   "Я хотел бы напомнить вам о непредвиденных обстоятельствах, которые помешали выполнению миссии", - спокойно ответил Анисковач. "И все же мне удалось успешно уничтожить ракеты и, следовательно, лишить Америку возможности приобрести нашу технологию". Анисковач стоял, выпрямив спину. "И я выражаю свои самые искренние сожаления по поводу гибели людей, сэр".
  
   Глава СВР ухмыльнулся. "Даже ты не можешь заставить это звучать искренне, Геннадий. Хотя другие могут не замечать твоего обаяния, меня не так легко ввести в заблуждение. Я говорил с солдатами в госпитале, и я знаю, что произошло на самом деле. Вы не имели никакого отношения к уничтожению ракет. Это было всего лишь удачное совпадение, так что не пытайтесь претендовать на похвалу. Я всегда знал, что ты безжалостен, но теперь я знаю, что у тебя нет совести, даже когда хорошие люди умирают, служа твоим амбициям. Если бы это зависело только от меня, я бы вышвырнул тебя из организации или, по крайней мере, посадил бы за письменный стол до конца твоей карьеры, где ты больше не смог бы причинить вреда."
  
   " Сэр, я...
  
   "Тишина". Прудников махнул рукой. "Не изливай на меня свои лощеные слова. В этом нет необходимости. Я говорю это честно: ваша способность извлекать выгоду из собственных ошибок чрезвычайно впечатляет. Даже в свои лучшие годы я не верю, что смог бы вывернуться из рыбацкой сети так же хорошо, как ты."
  
   "Я не понимаю".
  
   "Я уверен, что ты не понимаешь. Но, похоже, ГРУ не было единственным получателем информации, касающейся операции в Танзании. То, что мы почти уступили американцам наши ракетные технологии, вызвало рябь в бассейнах власти над моей головой. Это был особенно умный ход с вашей стороны - сообщить о случившемся тем, кто не знает ничего лучшего, чтобы иллюзия успеха могла защитить вас от вашей неудачи. По крайней мере, я должен уважать твое коварство."
  
   Анисковач изначально планировал выглядеть шокированным новостями об утечке, но теперь предпочел оставаться бесстрастным. Казалось, не было особого смысла изображать невежество.
  
   "Есть много людей, которых интересуют только заголовки, которые чрезвычайно довольны вашими действиями. Уже готовятся пресс-релизы, чтобы похвастаться нашей победой." Прудников вздохнул. "Настоящий герой, не так ли?"
  
   "Я выполняю свой долг так хорошо, как могу".
  
   Прудников горько рассмеялся и откинулся на спинку стула. "Похоже, что ваши акции резко выросли и что у вас появились новые друзья в Кремле, друзья, которые сообщают мне, что вы сделали так, чтобы Россия гордилась вами, друзья, которые сообщают мне, что это ослабило бы саму нашу нацию, если бы я понизил уровень ваших обязанностей. По-видимому, жизни четырех выдающихся солдат, четырех настоящих героев, это лишь небольшая цена за сохранение нашего превосходства в ракетном оружии. Меня проинструктировали, что я должен поздравить тебя, даже наградить."
  
   Полковник СВР старался не выглядеть слишком довольным собой. Все шло даже лучше, чем он ожидал.
  
   "Благодарю вас, сэр".
  
   "Нет необходимости благодарить меня, Геннадий, когда это было полностью твоих рук дело. Поэтому любая благодарность, которую вы получаете, должна быть направлена исключительно на вас самих."
  
   "Тогда я благодарю себя".
  
   Глаза Прудникова сузились до щелочек. "Твое высокомерие станет твоим падением".
  
   "Возможно, - начала Анисковач, " но до сих пор любое высокомерие было более чем оправдано. Нет причин предполагать, что оправдание не должно продолжаться. В этом случае уверенность была бы более точным выбором слова. Сэр."
  
   Прудников, демонстрируя взгляд, полный чистого презрения, долгое время рассматривал Анисковача. Он не возразил, и Анисковач воспринял его молчание как знак уступки в словесной баталии. В конце концов глава СВР поправил очки и прочистил горло. "Поскольку я не могу понизить тебя, " сказал он, " я могу также использовать тебя. Вам предстоит продолжить охоту на убийцу генерала Банарова. Надеюсь, в этом вопросе вы уже достигли пределов возможного ущерба, который вы могли нанести. Знаем ли мы о нем что-нибудь еще?"
  
   Анисковач не рассказала Прудникову в полном объеме о том, что произошло в Танзании, и полностью умолчала о причастности убийцы Банарова. Такая информация была слишком ценной, чтобы оставлять ее до наиболее подходящего момента. На данный момент, однако, одна незначительная деталь, чтобы успокоить Прудникова, не помешала бы.
  
   "Ну," Анисковач начал с тщательно отмеренного количества драмы. "В этом отношении у нас произошло очень интересное развитие событий".
  
  
  
   ГЛАВА 83
  
  
  
  
  
   Tanga, Tanzania
  
   Среда
  
   16:50 ЕСТЬ
  
  
   Когда Виктор проснулся, его тошнило, но он заставил себя оценить свое окружение, как только позволило сознание. Он лежал на больничной койке, его окружала москитная сетка. Его зрение было размытым, но оно было ярким, дневным. Над головой гудел потолочный вентилятор. Комната была маленькой. Он был один.
  
   Казалось, каждый дюйм его тела болел. Повсюду были синяки. Раны по всему его телу были перевязаны. Кольцо бинтов было туго обернуто вокруг его живота, но сильнее всего было перевязано левое предплечье. Ничего не было в шинах или гипсе, поэтому он знал, что сломанных костей нет, но, опасаясь повреждения сухожилия, он осторожно согнул левую руку. Он поморщился от боли, но все его пальцы, казалось, двигались правильно. Он надеялся, что не будет никаких долговременных повреждений. Если бы он вернулся в Европу, он бы обратился к специалисту, просто чтобы быть уверенным.
  
   Он чувствовал слабость; было трудно сидеть прямо. Он предположил, что страдает от побочных эффектов любых обезболивающих и успокоительных, а также от полученных травм. Он откинул москитную сетку в сторону. Поскольку внутри него не было трубок, он вывернул ноги из-под одеяла, и подошвы его ступней коснулись прохладного пола.
  
   Он не знал, почему он был в отдельной палате, а не в палате, возможно, просто из-за цвета его кожи. Стоять было усилием, и он медленно подошел к окну. Выглянув, он увидел, что находится на втором этаже, не более чем в пятнадцати футах от земли. Недалеко, но в его нынешнем физическом состоянии он сомневался, что сможет выдержать собственный вес, не говоря уже о лазании. Окно было потенциальным путем к отступлению, а не его первым выбором выхода.
  
   Ему пришлось бы быть осторожным, когда он решил уйти. Если бы он ускользнул незамеченным, это могло бы вызвать переполох; воспоминания людей были бы острее, если бы вопросы о нем задавали позже. Если бы он не торопился, выписался без происшествий, то, если бы кто-нибудь пришел задавать вопросы, никто бы на самом деле не вспомнил его, кроме его расы и ран. После того, как он уходил, он возвращался и платил стажеру, чтобы тот украл его записи.
  
   Ему нравилось ощущение солнца на своей коже. Было хорошо быть живым, лучше, чем он мог себе представить. Но он не был в безопасности. Он был удивлен, что возле его комнаты не было охраны. Возможно, власти Танзании не знали о его роли в убийствах предыдущей ночи. Он понял, что его чувство времени было отключено. Он не знал, какое сейчас время суток и сколько времени прошло с той поножовщины в реке. Он помнил, что просыпался раньше, может быть, дважды, но не мог вспомнить никаких деталей. Он надеялся, что это было только на следующий день.
  
   Дверь открылась, и он быстро обернулся, чтобы увидеть входящего доктора. Виктор едва мог видеть лицо, его глазам было трудно сфокусироваться. Доктор был высоким и полным. Белый. На вид ему было за пятьдесят.
  
  
   "Как ты себя чувствуешь?"
  
   У него был странный акцент. Виктор не мог вспомнить это.
  
   "Сонный", - был его ответ.
  
   Доктор казался взволнованным. "Тебе следует отдыхать".
  
   "Как долго я здесь нахожусь?"
  
   "Почти два дня".
  
   Виктор знал, что ему повезло, что люди, которые имели значение, еще не знали, что он был здесь после столь долгого времени. Но любое дальнейшее время, проведенное в больнице, давало любым врагам больше шансов обнулить его позицию. Ему нужно было уйти, сейчас же, невзирая на то, что он вызвал переполох. Виктор открыл шкаф возле кровати и нашел кое-что из своей одежды.
  
   "Мне нужно идти", - сказал он.
  
   "Я хотел бы поговорить с тобой, прежде чем ты это сделаешь".
  
   "У меня нет времени".
  
   "Вы совершенно уверены?"
  
   Было что-то в тоне, что заставило Виктора поднять глаза. Лицо начало приходить в фокус. На лице доктора появилось любопытное выражение. Его белая шерсть выглядела безупречно. В кармане не было ручек, на шее не было стетоскопа, никаких документов.
  
   Виктор перестал одеваться. "Кто ты?"
  
   "Я не доктор".
  
   "Я сам до этого додумался".
  
   Человек, который не был врачом, улыбнулся. "Я был бы разочарован, если бы ты этого не сделал".
  
   "Если ты здесь, чтобы убить меня, ты ждал слишком долго".
  
   "Ты думаешь, я убийца?" Он рассмеялся про себя. "Вряд ли".
  
   "Тогда кто ты?"
  
   "Думай обо мне как об администраторе".
  
   Виктор продолжал одеваться. "Акцент необходим?" - спросил я.
  
  
   "Так-то лучше?" Американец.
  
   "Где твой запасной вариант?"
  
   "У меня их нет".
  
   Ложь.
  
   "Тогда что мешает мне убить тебя?"
  
   "В твоем нынешнем физическом состоянии, я думаю, даже тебе было бы трудно с этим справиться. Но, что более примечательно, то же самое, что помешало бы мне сделать то же самое." Администратор указал через дверное окошко на коридор снаружи, полный пациентов и персонала больницы - уборщика, медсестер. Свидетели. "Я просто хочу поговорить".
  
   "Мы разговариваем", - сказал Виктор. "У тебя есть время, которое требуется мне, чтобы одеться".
  
   "Тогда я буду краток".
  
   Виктор все это время не сводил взгляда с администратора. Он не мог видеть признаков того, что он был вооружен. "Пожалуйста, сделай".
  
   "Я здесь, потому что мы можем помочь друг другу".
  
   "Как?"
  
   "Мы оба хотим одного и того же".
  
   "Что именно?"
  
   "Это должно закончиться".
  
   " И?"
  
   "Я могу сделать так, чтобы это произошло".
  
   "Почему?" - спросил Виктор, искренне заинтригованный.
  
   "Пусть вас не вводит в заблуждение приятная внешность", - сказал администратор. "Я действительно не очень хороший человек".
  
   "Меня не одурачили", - сказал Виктор. "И ты не ответил на мой вопрос".
  
   "У меня свои причины. Но весь этот беспорядок никогда не должен был быть создан. Я хочу с этим разобраться."
  
   Все начинало обретать смысл. "И кого именно ты представляешь?"
  
  
   "Правительство Соединенных Штатов Америки".
  
   "Я в этом очень сомневаюсь", - сказал Виктор.
  
   "Я представляю США по-своему", - поправил администратор.
  
   Пустота заговорила на мгновение, и администратор достал предмет из кармана брюк и бросил его Виктору. Он поймал его правой рукой. Нож убийцы. Виктор медленно развернул его. Его левое предплечье пульсировало.
  
   "Это довольно особенное оружие", - сказал администратор. Сделанный на заказ. Никакого металла. Керамический клинок, фурнитура из углеродного волокна, гладиаторское острие, кромка крисс."
  
   "Ты знаешь свои ножи", - сказал Виктор.
  
   "Я не всегда был кабинетным жокеем", - бесстрастно объяснил администратор. "Что случилось с человеком, который ударил тебя этим ножом?"
  
   Виктор убрал клинок. "Я нанес ему ответный удар".
  
   На мясистых губах администратора появилась улыбка. Виктор пошел, чтобы вернуть нож, но в его сторону была поднята ладонь. "Оставь это себе. Тебе от этого больше пользы, чем мне."
  
   Виктор держал его в руке. "Поскольку ты проявляешь великодушие, " сказал он, " у тебя не найдется сигареты?"
  
   Администратор покачал головой. "Возможно, я смогу достать один для тебя".
  
   "Забудь об этом", - сказал Виктор через несколько секунд. "Думаю, я только что уволился".
  
   "Рад за вас", - сказал администратор. "Итак, твой ответ "да"?"
  
   "Это возможно. Но это не единственная причина, по которой ты здесь, не так ли?"
  
   Администратор улыбнулся. "Очень проницательный. Ты прав; есть кое-что еще, чего я хочу. Я хотел бы воспользоваться вашими услугами. Время от времени."
  
   "Я подумываю о завершении карьеры".
  
  
   "Я бы надеялся, что ты передумаешь".
  
   "Зачем тебе нужен кто-то вроде меня на службе?"
  
   "Мой коллега совершил ошибку, используя тебя как расходный материал. Я признаю, что твой потенциал намного выше."
  
   "Мое эго не нуждается в массировании".
  
   "Как бы то ни было, бывают моменты, когда необходимо иметь возможность выполнять деликатные задания на субподряде вне дома. Использование обычных каналов для выполнения работы не всегда является наиболее эффективным использованием времени или ресурсов. Особенно когда эта работа, технически говоря, незаконна."
  
   "У тебя, должно быть, есть контактные данные тысячи таких, как я. Зачем тебе еще один?"
  
   "Потому что эти люди существуют, а ты нет. Несмотря на все, что произошло за последние две недели, у вас по-прежнему есть ваша анонимность, а также ваша жизнь. Агентство по-прежнему ничего о тебе не знает; никто не знает. Это определенное достижение."
  
   "Ты все равно нашел меня".
  
   "Не такая уж и сложная задача после понедельника. Но, даже в этом случае, я не знаю, кто ты, и сомневаюсь, что когда-нибудь узнаю. Я рассматриваю прошедшие две недели как твое интервью. Ты доказал, что обладаешь исключительной квалификацией для должности, которую мне нужно занять."
  
   "Мне очень повезло".
  
   "Я не верю в удачу. Я тоже не верю, что ты это делаешь."
  
   "И как бы это сработало?"
  
   "Ты не будешь выполнять никакой другой работы, кроме той, которую делаешь для меня. Эти контракты будут исходить непосредственно от меня или моего партнера. И это все. Все просто."
  
   Выражение лица Виктора ничего не выражало. "Я знаю, что ты получаешь от этого, но какую выгоду получаю я?"
  
   "Деньги, конечно".
  
   "Ты еще не знаешь, какой у меня гонорар. Думаю, я собираюсь увеличить свои ставки."
  
  
   Администратор ухмыльнулся. "Я уверен, что мы сможем позволить себе тебя".
  
   "Что еще я получу, кроме денег?"
  
   "Иммунитет. Мы можем помочь вам избежать любых ненужных осложнений с другими странами. Французы все еще заняты твоими поисками после Парижа, и я уверен, что швейцарцы тоже хотели бы задать несколько вопросов. И давайте не будем говорить о русских."
  
   "Ты делаешь убедительную подачу".
  
   Администратор продолжил. "Самое главное, если ты будешь точно следовать инструкциям и не будешь выставлять себя напоказ, я смогу убедиться, что никто по мою сторону Атлантики тебя тоже не побеспокоит".
  
   "Что, если я скажу "нет"?"
  
   "Я не верю, что ты это сделаешь".
  
   Виктор выдержал его взгляд, точно зная, что произойдет, если он скажет "нет". Широкоплечий уборщик, который пытался выглядеть занятым в коридоре снаружи, должно быть, полез в свой слишком чистый ящик для инструментов за чем-то другим, кроме отвертки.
  
   "Хорошо", - сказал он. "Я принимаю".
  
   "Я так и думал, что ты это сделаешь".
  
   "При одном условии", - добавил Виктор.
  
   "Назови это".
  
   "Мне нужен человек, который это начал. И это не подлежит обсуждению."
  
   В лице администратора почти ничего не изменилось. "Я думал, ты мог бы сказать что-нибудь на этот счет. Ты можешь забрать его. " Он достал конверт из своего блокнота и положил его на край кровати. Я свяжусь с тобой через пару недель, как только у тебя будет время отдохнуть, чтобы мы могли обсудить, как действовать дальше."
  
   Когда администратор был почти у двери, Виктор заговорил. "Есть кое-что еще".
  
   "Мне было интересно, когда вы собираетесь спросить." Администратор остановился и повернулся к нему. "Ты хочешь знать, что было на той лодке, не так ли? Ты хочешь знать, из-за чего все это было."
  
  
   Виктор не оглядывался. "Меня это меньше всего волнует. У меня никогда не было."
  
   Широкий лоб администратора сморщился, и он скрестил руки на груди. "Тогда что это?"
  
   "Там была женщина". Виктор был у окна. "Ребекка".
  
   "Ребекка Самнер", - сказал администратор с очевидным любопытством в голосе. "Она была убита на Кипре".
  
   "Это верно", - медленно сказал Виктор.
  
   "Итак, что ты хочешь знать о ней?"
  
   Яркий солнечный свет согревал лицо Виктора.
  
   "Все".
  
  
  
   ГЛАВА 84
  
  
  
  
  
   17:02 ЕСТЬ
  
  
   Администратор закрыл за собой дверь и пошел по оживленному больничному коридору. Он убедился, что не смотрит на уборщика, задержавшегося рядом с комнатой Тессеракта. Простой кивок был бы сигналом для его человека войти и казнить раненого убийцу, а Роланд Проктер не хотел, чтобы его нового сотрудника убили без необходимости.
  
   Обнаружить Тессеракт было относительно просто. После того, как Сайкс закончил инструктаж Проктера, он использовал местные ресурсы для проведения поиска. Это не заняло так много времени. В городе было не так много недавно госпитализированных белых парней.
  
   Проктер подумал о Фергюсоне. Все это случилось из-за того, что старый ублюдок недостаточно похлопал по спине за то, что он делал свою работу двадцать лет назад. Это не было оправданием становиться предателем ради нескольких миллионов. Это был печальный конец карьеры некогда прекрасного человека. Проктером двигали не деньги; он хотел власти. Власть могла купить все, что могли деньги, а также все, чего она не могла.
  
   Он вышел из больницы в отличном настроении. В течение нескольких коротких дней он собрал бы дело против Фергюсона, настолько убедительное, что даже писаки с Холма не смогли бы спрятать его под ковер. Благодаря тщательной утечке информации в прессу, Проктер позаботился о том, чтобы его лицо видели за каждым завтраком в городе. "Спаситель ЦРУ" - довольно броское название, решил он.
  
   Он ожидал, что его повысят в течение шести месяцев. Чемберс был там только до тех пор, пока они не нашли кого-то другого, и Проктер вскоре стал бы идеальным кандидатом. Смерть Фергюсона придала бы еще больший вес возвышению Проктера. Запятнать имя мертвого героя стоило бы даже больше, чем уничтожить живого. Все, кто имел значение в агентстве и на Капитолийском холме, хотели бы, чтобы скандал такого масштаба держался в секрете. Если бы он предпочел хранить молчание, количество политической валюты, которую Проктер мог бы получить от высшего руководства, было бы огромным.
  
   Убийство Фергюсона едва ли пошатнуло моральный компас Проктера, сломанный, как это уже было. Фергюсон был предателем и убийцей, и было справедливо, что он был казнен за свои преступления. Проктер приказал убить гораздо более благородных людей, чем Фергюсон, и все еще спал как пухлый младенец. Кроме того, это убийство сопровождалось дополнительным бонусом: оно привлекло Тессеракта на свою сторону. Теперь у Проктера был свой собственный наемный убийца.
  
   Он улыбнулся. Все это прекрасно сработало бы само по себе, хотя Проктер напомнил себе не быть слишком самоуверенным. Он был хорош, в этом можно было не сомневаться, но всегда те, кто не понимал, что они не были непобедимыми, не могли полностью раскрыть свой потенциал. Он не собирался совершать те же ошибки, что и Фергюсон.
  
   Проктер знал, что он был слишком хорош для этого.
  
   На улице возле больницы к нему присоединился изможденный мужчина. На нем был белый льняной костюм, и он казался особенно неуютным под танзанийским солнцем. Его бледное лицо блестело от пота.
  
   Проктер шел рядом с ним. "Как все прошло?"
  
   "Ничего подлежащего восстановлению", - сказал мужчина. "Фрегат в беспорядке, а ракеты на борту разбиты на куски, проржавели или и то, и другое. Что касается грузовика, ну, ракеты все равно были наполовину ржавыми. Огонь прикончил их. Если что-то и уцелело, то это было разграблено."
  
   "Было бы неплохо вернуть одного", - сказал Проктер. "Но ты не можешь победить их всех".
  
   "Нет, ты никогда не сможешь".
  
   "А как насчет Тессеракта?"
  
   "Наши люди прибыли сюда слишком поздно, чтобы снять отпечатки пальцев незаметно для него, но у нас есть образец крови, взятый, когда он вошел, и, что более важно, фотографии. И есть еще несколько вещей, над которыми нужно поработать, когда мы вернемся." Тощий мужчина обошел группу смеющихся детей, направлявшихся в противоположную сторону. "Все это здесь".
  
   Он передал тонкую папку, и Проктер ненадолго открыл ее. "Хорошая работа, мистер Кларк".
  
   Выражение лица Кларка мало что показывало. "Ты же не думаешь, что он действительно будет придерживаться сделки, не так ли?"
  
   "У него нет выбора".
  
   Кларк выглядел каким угодно, но только не убежденным.
  
   Проктер говорил: "Когда вы приводите в свой дом опасную собаку, ждать, пока она оторвет кусок от вашей задницы, слишком поздно, чтобы установить, кто здесь главный". Он посмотрел в сторону Кларк. "Мы позаботимся о том, чтобы это животное с самого начала знало, что оно в самом низу стаи. Если он не остается обученным дома, есть простое решение. Мы его усыпили."
  
   "Если ты помнишь", - сказала Кларк. "В прошлый раз, когда кто-то пытался это сделать, все вышло не слишком хорошо".
  
   "Верно", - кивнул Проктер. "Но у нас есть одно неоспоримое преимущество перед нашими предшественниками. С этим, " Проктор указал на новое досье Тессеракта, " он наш."
  
  
  
   ГЛАВА 85
  
  
  
  
  
   Фоллс Черч, Вирджиния, США
  
   Суббота, три недели спустя
  
   22:49 EST
  
  
   Занавески колыхнулись. Ветерок из открытого окна был легким и прохладным. Уильям Фергюсон лежал в своей постели, волосы были влажными после душа, на прикроватном столике стоял скотч с водой, на коленях у него лежал номер его любимой ежедневной газеты open. Если у него не было возможности прочитать ее полностью в течение дня, он взял за правило дочитать ее перед сном.
  
   В его доме было тихо. Прошло много времени с тех пор, как с ним жил кто-то еще, и он предпочитал собственную компанию. В редких случаях, однако, он не слышал шума других. Маленький зеленый огонек привлек его внимание. Это означало, что все было в порядке. Дом Фергюсона был оснащен самой современной системой безопасности, поставленной и установленной агентством. Индикатор будет мигать красным, если что-то, человек или иное, нарушит периметр. Ему еще ни разу не приходилось нажимать кнопку тревоги.
  
   Казалось, прошло очень много времени с тех пор, как Сайкс вернулся из Танзании со шляпой в руках. Простая операция обернулась огромным беспорядком, даже Фергюсону пришлось признать это, но теперь все закончилось. Так что он не разбогател бы, по крайней мере пока. Было еще достаточно времени для одного последнего плана, прежде чем он уйдет на пенсию. Ему удалось, по крайней мере, помешать своей стране заполучить в свои жирные, недостойные руки ракеты "Оникс". Это было немного, но это была небольшая месть за то, как его игнорировали и недооценивали. Фергюсон позволил бы всему утрястись, прежде чем обдумывать свой следующий ход.
  
   Сайксу, сукину сыну, повезло, что он каким-то образом сумел избежать убийства Ридом, но, к счастью, он понятия не имел, что когда-либо был мишенью. Рид исчез из поля зрения, и единственным объяснением его исчезновения было то, что он был убит, каким бы невероятным это ни было. У Фергюсона не было возможности узнать больше о событиях в Танзании, не вызвав подозрений.
  
   Однако Фергюсон знал, что он вне подозрений. Альварес больше не охотился за уликами, а у Проктера и Чемберса были более насущные проблемы, с которыми нужно было разобраться. Пока Фергюсон не высовывался, он был в безопасности.
  
   Сайкса все еще нужно было убрать. У метросексуального слабака просто не хватило ума или смелости для такого рода работы, и теперь он был не более чем ходячей обузой. Он был последним звеном между проваленной операцией и Фергюсоном, и ему нельзя было позволить остаться в живых. Фергюсону пришлось бы найти кого-то другого для выполнения работы теперь, когда Рид был мертв. Он даже сделал бы это сам, если бы пришлось. Вероятно, ему бы это понравилось.
  
   Ветеран-офицер ЦРУ перевернул страницу своей газеты и сделал глоток виски, наслаждаясь вкусом во рту, прежде чем проглотить. Он поставил стакан обратно и нахмурился, заметив, что ему холодно. Взорванное открытое окно.
  
   Он пытался игнорировать это, но к тому времени, как он перевернул следующую страницу, он начал действовать. Фергюсон откинул одеяло и промаршировал через свою просторную спальню в соседнюю пристройку. Раздраженно пыхтя, он захлопнул окно, пытаясь вспомнить, когда он вообще его открыл. Он молился богу, в которого никогда не верил, чтобы его разум не сходил с ума.
  
   Вернувшись в постель, он допил скотч и уронил газету на пол. Он устроился в своей обычной позе для сна и выключил лампу. Он поискал щекой гладкий участок подушки. Фергюсон удовлетворенно вздохнул.
  
   Мгновением позже холодный металл прижался к его виску.
  
   Он ахнул.
  
   Мужчина заговорил с ним из темноты. Это был последний голос, который он когда-либо слышал.
  
   "Приятно наконец с вами познакомиться".
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"