И просится сердце в полёт

Мне было 9 лет. Мы жили в Морозовске, шёл 1947 год. Зимой сильно простудился и заболел коклюшем. Кашель не поддавался лечению. Отец договорился с дядей Сашей, что он меня поднимет на самолёте высоко в небо. Там подышу разряженным воздухом и этот полёт, возможно, поможет моему выздоровлению.

После войны фронтовики дружили семьями и на праздники собирались большими и шумными компаниями. Они вместе радовались, что пришли с войны живыми. Иногда собирались за столом в нашем доме. В это время я старался быть дома и слушал их рассказы о войне. Мне было интересно. Были в компании два лётчика.

Дядя Саша - лётчик - фронтовик, друг моего отца, был небольшого роста с широкими плечами и большой круглой головой. Я обратил внимание на его глаза, они были тёмно-карие с яркой белизной белков. Зрачки глаз живые и подвижные. Казалось, что они притягивают всё, на что падает его взгляд. Я ощущал на себе силу его взгляда и знал, что с ним нельзя хитрить и, тем более, его обманывать. Я спросил у отца - что за глаза у дяди Саши? Они не похожи на глаза обычных людей. Отец ответил, что дядя Саша воевал лётчиком в военной разведке. В основном, боевые вылеты совершал по ночам. На фронте у него было прозвище - "охотник". Он охотился за передвижением в тылу врага, немецких бронетанковых войск и других частей. Будучи смелым, упорным человеком, он сумел развить в себе острое зрение и великолепную память.

Раньше я бывал на аэродроме и видел дядин Сашин самолёт. В тот день я был возбуждён предстоящим полётом и не представлял себе, как поведу в неизвестной ситуации. Когда подошёл к самолёту, он показался большим двукрылым существом. Мне захотелось его погладить и прикоснувшись рукой, я почувствовал, что он живой и ждёт своего момента, чтобы взлететь. Самолёт имел открытую кабину и два места, одно для лётчика, перед ним было защитное стекло и сзади место для пассажира.

Когда уселись, подошёл механик и со словами: "Контакт" крутанул винт. Дядя Саша ответил: "Есть контакт!" - винт закрутился, и мы вздрогнули от неожиданного рёва двигателя. Самолёт, нагревшись, сорвался с места и побежал на лыжах по заснеженному полю, оставляя за собой белый вьющийся шлейф.

Вдруг, толчок и мы оторвались от земли, а самолёт, подняв нос, понёсся вверх. Какая-то неведомая нам мощная сила подхватила его и стала подбрасывать. Я ощутил эту силу и увидел, что земля стремительно удаляется. Быстрый подъём самолёта возбудил во мне чувство лёгкости, клеточки моего существа пришли в движение, я ощутил, что лечу и не во сне, а наяву. Вдруг, как на бегу, самолёт споткнулся и стал стремительно падать и всё, что было внутри во мне, с падением резко оборвалось, опустившись вниз. В момент падения я судорожно ухватился за ручку и приподнялся на ногах, ожидая удара. Холод пробежал по спине и появился страх, который заполнил всё моё существо. В это время тело моё вместе со страхом, стало быстро увеличиваться в размерах, я почувствовал, что ещё мгновение, и оно может лопнуть, как переполненный воздухом резиновый шар. Падение продолжалось доли секунды, мне показалось, что падаем долго и падаем в бездну. Самолёт столкнулся с чем-то плотным, вздрогнул и, как ни в чём не бывало, стал набирать высоту. Я спросил у дяди Саши - что это было? Он ответил, что это эффект воздушных ям. Попадая в них, самолёт падает, выходя из ямы, он поднимается. При падении самолёта в ямы, наши желудки опускались и мы ощущали, что кто-то невидимый щекочет нас изнутри. От этого нам становилось весело, и мы хохотали в голос. Дядя Саша подал нам плотные пакеты и объяснил, для чего они предназначены. Нам они не понадобились.

Поднимаясь кругами, мы иногда подставлялись сильному боковому ветру. Он как будто поджидал нас и, находясь в засаде неожиданно со всей своей силой, налетал на самолёт, и накренив, стремился его опрокинуть. Дядя Саша прибавлял газ, самолёт боролся с ветровой стихией, скрепя и шевеля шпангоутами и обшивкой, выравнивался и, одержав победу, продолжал полёт. В эти мгновения неопределённости тело замирало и ожидало, что спасёт нас чудо. И чудо случалось: самолёт поднимался всё выше и выше по кругу и вместо возникшей обеспокоенности за свою судьбу, нас наполнял восторг свободного полёта.

Попадая в сильную болтанку, мы превратили её в игру. Когда самолёт падал в воздушную яму, мы , ухватившись за ручки, замирали, но когда он выбирался из ямы и начинал подниматься на горку, мы его подбадривали, крича: "Ну, давай, иди на горку, будь сильным, пожалуйста, не сорвись в пике!!". Уловив надёжность самолёта, и убедившись в его прочности, мы забывали о страхе и входили в состояние радости от полёта и сопричастности с чем-то большим, необъяснимым.

Приспособившись к полёту, я стал рассматривать далёкую, как мне показалось, печальную белую землю. Смотрел вниз и видел, как большие дома превратились в спичечные коробки, а люди были размером с муравьёв. Непривычная картина Земли, вызвала неожиданную печаль. Впервые оторвавшись от земли, я почувствовал, что радость полёта сменилась ощущением одиночества. Понял в тот момент, почему глаза лётчиков отличаются от глаз остальных людей. Они отличаются потому, что небо лётчиков приняло к себе, сделав их небожителями, дало им радость полёта и вырвало их из сообщества остальных людей, наделив глубоким переживанием одиночества. Пережив ощущение страха, радость полёта и одиночества, мне захотелось поскорее вернуться домой, на Землю.

Вот самолёт поднялся на предельную высоту, лётчики её называют "потолком", самолёт тыкается носом в "потолок", а он осаживает его вниз. Над нами распростёрся громадный тёмно-синий купол. Как-будто всесильный волшебник накрыл Землю прозрачной синей чашкой и рассматривает землян. Меня вновь охватило чувство одиночества и бессилия перед той бездной, которая простиралась выше нас.

Дядя Саша сбросил газ, рёв двигателя притих и мы, почти бесшумно скользили с крутой горки. И снова меня посещает восторг свободного скольжения вниз. Земля приближается быстро. Дядя Саша прибавил газ. Самолёт трясётся и выравнивает корпус. Он делает приветственный круг над аэродромом. Вдруг, толчок и мы скользим по снегу, поднимая за собой белую завесу. Самолёт замедляет бег и медленно подходит к стоянке. Вращение винта замедляется, винт останавливается. Самолёт застыл, так и не задав нам вопрос: "А когда же в полёт?".

Отец с дядей Сашей вытаскивают нас из кабины, и мы радостные и весёлые отправляемся в вагончик, наверху которого закреплена длинная и гибкая антенна радиостанции.

Отец весёлый, одетый в нагольный полушубок, подбрасывает нас вверх с братом по очереди. Мы радостно смеёмся. И вдруг меня заполняет испуг, я задаю вопрос дяде Саше: "А что может случиться, если самолёт в воздухе сломается?". Дядя Саша весело отвечает, поняв, что ко мне пришёл запоздалый страх: "А тогда мы спланируем и, как птица, свободно сядем на землю, потому что наш самолёт очень лёгкий и имеет большие планерные возможности". Взрослые выпили по чарочке, по чарочке, чтобы было веселей, и запели фронтовые песни. Кто-то из взрослых проговорил: "А Валерка не кашляет, отпустил его "кашлюк". А ну, проверим его штаны, не обмочился ли он со страху?" От такой шутки, я выскочил из-за стола и убежал домой.

Эпилог.

Прошло много лет. Друзья отца стали моими друзьями. По работе мне часто приходилось летать на больших и малых самолётах. Каждый раз, приезжая в Ростовский аэропорт, я заходил в авиагородок в гости к дяде Саше. Мы, как родные, обнимались и смеялись, вспоминая мой первый полёт. Дядя Саша постарел, его отстранили от полётов, и он работал в аэропорту в цехе по ремонту самолётов. Однажды я задал ему вопрос: "Дядя Саша, а как же небо, а как же полёты?". Он ответил, что он летает и небо не оставило его своим вниманием. Он занялся системой тренировок "Хатха-Йоги". Выполняя упражнение на расслабление асану "Мритасану", он научил своё тело летать. Дядя Саша своим примером убедил меня, что человек всё сможет, если захочет. Он сможет приучить свой дух дружить с небом, и оно примет его, как равного, и он будет в нём летать.