Особый истребительный противотанковый артиллерийский дивизион 76-мм орудий получил приказ:
Занять оборону против станицы Котельниково и не дать немецко-фашистским танкам выйти с юга к Сталинграду.
Иван Егорович зам командира дивизиона с командирами батарей осматривает местность. Вдоль неглубокой реки Аксай под обрывом стоит станица. От неё к югу поднимается невысокая равнина, к ней прилегает глубокая балка, заросшая терновником. За станицей раскинулась Великая Степь - прямая дорога до Сталинграда. Поверхность её выжжена беспощадным августовским солнцем.
- Здесь пойдут немецкие танки - подумал Иван Егорович.
Окопались. Провели маскировочные работы. На левом фланге для одного орудия не хватило маскировочной сетки. Бойцы нарубили зелёных веток терновника - замаскировались. Иван Егорович делает замечание командиру огневого взвода лейтенанту Череднику:
- Ветки терновника приметны и будут ориентирами для немецких лётчиков.
- Иван Егорович, видите рядом из брёвен сарай? Он тоже ориентир. Разрешите его разобрать, отойти от огневой на 50-100 ми построить макеты дивизионок.
- Хорошее предложение. Действуйте!
Наступил рассвет. С запада растёт гул немецких самолётов. Они приближаются, в воздухе перестраиваются в огромную карусель. Картина светлого спокойного неба и в нём огромная ревущая карусель кажется неправдоподобной.
- Воздух! Воздух! - кричат бойцы.
- Сейчас начнётся -думает Иван Егорович. И в нём растёт неприятное ощущение беды. Тело становится вялым. В душе появляется подавленность и бессилие - от невозможности, что-либо изменить.
От карусели отделяется самолёт и с рёвом падает на дивизион. Из его нутра выпадают чёрные бочки. Они кувыркаются, набрав скорость, с воем и визгом ввинчиваются в воздух. Кто-то наваливается на плечи Ивану Егоровичу и с силой втискивает в тесный окопчик. Отметав бомбы, первый Юнкерс отлетает, следующий занимает его место. От разрывов бомб земля вздрагивает, шатается, двигается. Огонь, гарь, дым накрывают дивизион. Разогретая, перепаханная бомбами земля стонет, источает боль, истекает людской кровью. Жёлто-зелёные языки горящего тола ползут, заполняют удушливым газом окопы, траншеи.
Иван Егорович задохнулся. Газ попал в лёгкие. Нечем дышать. Огонь поглотил кислород. Чтобы освободить лёгкие от яда, он приседает на корточки, напрягает низ живота, резко выдыхает. Ощущает, как тело сжимается и разжимается, вибрирует подобно пружине. Сердце бьётся так сильно, что готово вырваться из груди. От огня становится жарко, словно он в парилке, а по спине ползёт холод. Тошнота не проходит, мучает жажда. Хочется пить, пить, пить. На душе "скребут кошки". Даёт себе команду:
- Остановись. Ты год на передовой, хорошо знаешь, как действует страх смерти перед боем. Он не истребим. Живёт в твоём теле. Тело боится, не хочет умирать. "Возьми себя в руки" начинай действовать. Ты командир, несёшь полную ответственность за себя и своих подчинённых. Война - это тяжёлая работа. Постарайся её выполнить настолько хорошо, насколько способен. Учись хладнокровно смотреть на реальность, забудь, чему учили на "гражданке". Правда войны - убей фашиста первым, иначе он убьёт тебя. Бомбёжка скоро кончится, надо осмотреться.
Он с трудом поднимает голову над бруствером. Там свистят осколки. Голова непроизвольно вжимается в плечи. Заставляет себя встать в полный рост. Видит в степи катятся огненные шары.
Принимает решение идти на КП. Идёт по зыбкой полуразрушенной траншее. Бойцы лежат около орудий. Они переворачиваются на бок, уступают дорогу. Бомбёжка закончилась. Иван Егорович на КП собирает командиров батарей, огневых взводов. Приказывает:
- Осмотреть личный состав. Раненых отправить в лазарет. Привести орудия в готовность к бою. Снарядов мало. Бить по танкам прямой наводкой. Не торопиться. Раньше времени себя не открывать. Нас мало. Очень мало. За нашими спинами раскинулась необъятная степь. За ней - Сталинград и Волга. Сзади много земли, этот рубеж - он наш. Отступить, сдать его фашистам никак невозможно. Родина в опасности. Наступает момент истины, когда личное становится общенародным делом. Мы выиграем этот бой. Другого нам не дано. Ни шагу назад! Главное выдержка -выбить головные танки немцев.
По степи несётся рёв немецких танков. Они подходят, открывают огонь по дивизиону. Танки тормознулись и бьют по разрушенным бомбардировкой макетам орудий. Бьют по линии "огневой". В воздухе стоит плотная непроницаемая стена. Из-за завесы дыма и огня выкатывается тяжёлый немецкий танк. Экипаж направляет ствол на работающее орудие. Сверкает молния. Разрыв снаряда поднимает вверх бруствер орудийного дворика. Вихрь взрывной волны двигает стену воздуха. Осколки с визгом шьют пространство. Иван Егорович стоит рядом с наводчиком. Волна горячего воздуха смешивается с землёй, бьёт и бросает его на землю. Он очнулся, видит: сквозь пелену, где-то далеко стоит наводчик, вцепился рукой за щит орудия, другой - в панораму прицела. Во время боя, наводчик, если жив, не имеет права отойти от панорамы. Он отрывает руку от щита, машет ею и показывает на затвор казённика. У него раздувается шея, поднимаются плечи. Каким-то звериным чутьём догадывается Иван Егорович о чём кричит наводчик.
- Заряжай! Заряжай! Второго выстрела танка для нас не будет!
Иван Егорович бросается к ящику со снарядами. Хватает бронебойный. Кто-то сзади его поддерживает, не даёт упасть. Помогает добежать к казённику. Иван Егорович дёргает ручку затвора -вылетает стреляная гильза. Загоняет бронебойный в казённик, щёлкает затвор. Он оглядывается, сзади - никого. Наводчик жмёт кнопку пуска, падает под казённик. События боя с танком произошли за несколько секунд. Иван Егорович движение времени не ощущает. Оно для него остановилось. Наводчик медленно поднимается из-под казённика. Рядом горит огромным костром подбитый ими танк. Они обнимаются, плачут, смеются.
-Иван Егорович, когда я кричал: Снаряд! Снаряд! и направлял ствол на танк, в это мгновение вспомнил слова, сказанные мне в детстве. "Запомни Аслан, в назначенный твой трудный час, когда твоя жизнь будет на волоске от смерти, вспомни мгновение, как падает лёгкое пёрышко на твою грудь. Столько же времени выделяет тебе Судьба, чтобы ты выжил". Это картина моего детства. Хотите верьте, хотите нет, а детские предсказания сбываются.
Они с наводчиком вдыхают воздух полной грудью. Ощущают запах горящего металла, моторного топлива, горелой человеческой плоти. Немцы видят гибель своего головного танка, усиливают огонь по обороне дивизиона. Оглушённые бойцы ползут к орудию. Передают друг другу снаряды. Не дают откатиться орудию после его выстрела, со стонами ложатся на станины, цепляются коленками за землю, кричат, матерятся.
- Врёшь, фашист! Нас так запросто не возьмёшь!
Силы равны. Бой кипит. Над степью стоит непроницаемая завеса огня, дыма, пыли. Иван Егорович отмечает:
- Бить в молоко, наугад, пустое дело. Есть опасность, что танки под прикрытием непроницаемой завесы, смогут незаметно подойти близко к огневой и тогда они на скорости прорвут оборону и окажутся в тылу. Развернуть орудия быстро - невозможно, немцы получат преимущество в маневренности. Танки своим весом на скорости раздавят орудия, а бойцов перебьют из пулемётов.
Неожиданно подул верховой ветер. Иван Егорович ловит эту перемену. Надо ему вынырнуть над поверхностью завесы, чтобы осмотреться. Он не думает об опасности. Взлетает на бруствер. Видит трассы своих снарядов. Орудия бьют выше цели. Кричит наводчику:
- Прицел 7. Бить ниже.
Ветер задул сильнее. Улучшилась видимость. В перекрестии панорамы, наводчик ловит вращающиеся траки танка. Снаряд бьёт под танк. Он крутится на месте, как волк в капкане. Мотор ревёт, с траков слетает гусеница, но работает башня танка. Немец рискует, подставляет свой уязвимый бок. Кто окажется быстрее, тот победит. Командир орудия кричит:
- Прицел 10, беглый, бронебойный, огонь!
Снаряды орудия бьют точно в бок танку. Языки пламени вырываются на поверхность, танк горит. Степь сверкает молниями. Танки маневрируют, ведут огонь по дивизиону. Иван Егорович понимает, что наступило равновесие в бою и в данный момент для дивизиона нужен символ победы. Он стоит на бруствере окопа. Спрыгнуть в траншею не даёт ему переполнившая его сила. И, как в детстве, после трудного поступка, тело наполняется жутью и радостью. А бойцы дивизиона видят то, что хотят видеть. В руке командира развивается красное знамя - символ Победы! Немцы пристрелялись к месту, на котором стоит Иван Егорович. Яркая вспышка. Грудь опаляет огнём. Тело не послушно, опускается на землю. В затухающем сознании слышит голоса бойцов:
-- Командир живой, только находится в бессознанке. Быстрее несите в медсанбат.
Небо заволокло гарью и копотью. Бой затих. Танки отошли. Орудия молчат. Начальник штаба дивизиона спускается в блиндаж медсанбата. Иван Егорович лежит бледный. Говорить не может. Потерял много крови. Передаёт планшет, на нём запись: "Танки пойдут через центр обороны. Пока затишье, снять с левого фланга 4 орудия и переставить их в центр".
Начальник штаба бежит на левый фланг, передаёт приказ. Лейтенант Чередник исполняет, перекатывает 4 орудия в центр и расставляет их на 50 м друг от друга. Немцы перестроились, подошли колонной к центру обороны, открыли огонь. Чередник стоит в центре рядом с орудием Аслана Тангирова. Головной танк немцев вырывается вперёд, делает резкие рывки вправо, влево, тормозит. Он затеял детскую игру в пятнашки с орудийным стволом Тангирова. Игра азартная. На кону жизнь. Кто кого запятнает. Выигрыш - жизнь, проигрыш - смерть. Тангиров намертво вцепился в маховики управления стволом. Голова приросла к панораме. Он забыл про себя, стал одним целым с орудием. Танк вошёл в зону верного выстрела. Чередник кричит:
- Орудие огонь! Огонь!
Орудие молчит. Он наклоняется над наводчиком, кричит ему в ухо:
- Смотри, танк близко, через несколько секунд будет рядом. Он нас раз-да-вит, раздавит!
Соседние орудия ведут перекрёстный огонь по танку, - безрезультатно. Тангиров ждёт. Механик танка даёт газ, чтобы сходу раздавить орудие. Танк заносит в сторону. Тангиров видит рядом борт танка с огромным белым крестом в чёрной ниточке прицела. Его пальцы касаются кнопки пуска. Выстрел. Орудие прыгает, откатывается, Чередник падает на станину, не даёт ему откатиться назад. Рядом с орудием задымил и вспыхнул танк. Из горящего танка выпрыгивают немцы, бегут. Тангиров отрывает голову от панорамы. Чередник заглядывает в его глаза. Они сияют. Он победил фашиста.
Пламя пожара стелется над степью. Из огня на дивизион несутся два зелёных танка. Ведут огонь. Орудия отвечают. Чередник внимательно отмечает трассы своего орудия. Они ушли в сторону. Время упущено. Танки рядом. Кричит наводчику:
- Беглый огонь! Бей по гусеницам!
Наводчик ловит в перекрестие прицела траки танка. Рука тянется к кнопке пуска. Выстрела своего орудия не слышит. Его существом овладевает "инерция движения": бить! Бить! Бить! Снаряды разрывают броню танка. Осколки разлетаются по сторонам. Танк развален, разбит. Второй - на скорости налетает на появившееся препятствие. Соседние орудия открывают огонь. Снаряды пробивают броню, попадают внутри танка в склад боеприпасов. Взрыв чудовищной силы потрясает степь.
Никто не заметил, как солнце зацепилось за край земли, прощаясь с её обитателями. С кем навсегда, с кем на время. Напоследок освещает обгорелую, обескровленную войной землю. Окрашивает жёлтыми тонами раскалённый зноем небосвод и ныряет во тьму наступающей ночи.
Ночью в кузове полуторки Ивана Егоровича везут в госпиталь. Он лежит на спине. Всматривается в августовское звёздное небо. Видит две звезды, которые сойдясь, слились в одну большую яркую. "Странно. Звёзды живут как люди. Влюбляются, соединяются. Где же моя звёздочка, Ксюша?" Его воображение собирает из звёзд лицо жены. Получилось. Она ему улыбается.
"Значит жива. Ждёт меня". Мысленно посылает ей привет. "Ксюша, чтобы ни случилось, знай, я живой. Обязательно вернусь домой. Береги себя и наших мальчиков". Иван Егорович закрывает глаза, впервые за год военных действий спокойно засыпает.