Аннотация: 1 место на конкурсе "Рождественский детектив-2024 (РД-19)"
После Всенощной, когда прихожане разошлись, Григорий Сорока, служка церкви Святой Троицы, выпил рябиновой настойки и вышел из сторожки в надежде узреть чудеса. Его не пугала сегодняшняя ночь - царю-батюшке виднее, когда Новый год наступает. Согласно царскому Указу он с утра украсил вход в церковь еловыми ветками, разжег на подворье костер. Эх, жаль снег повалил хлопьями - увидит ли он заморскую забаву с огнями?
С затейливого крыльца церкви тяжело спустилась женщина, а Григорий был уверен, что храм пуст. Сквозь снег Сорока заметил шубу до пят и меховую шапку. "Что за боярыня?" - подумал Сорока. Ему намедни сказывали, что по Указу все женщины должны праздновать, надев европейское платье. А эта, стало быть, ослушалась?
Боярыня стояла перед крыльцом и, привстав на цыпочки, вглядывалась в метель. Подол богатой шубы утопал в снегу.
Вдруг налетел снежный вихрь, увлекая за собой уже мирно дремавшие сугробы. Григорий запахнул скудную телогрейку, решив вернуться к теплой печи, но его отвлекло необычное зрелище.
Попав в водоворот метели, боярыня вдруг словно взлетела над землей. При этом на снег упала тяжелая шуба, следом полетела шапочка. Григорий сморгнул, вглядываясь в подворье. Раздалось ржание, заскрипел под полозьями снег, и служка понял, что не разглядел метели светлый возок. В него и "взлетела" боярыня, сверкнув иноземным шелком одежи, которая оказалась под скинутой шубой. В секунду накрыла девицу (Сорока понял, что не боярыня это, а юница)накидка, раздался молодецкий крик:
- Но-о-о, пошел!
И все исчезло в метели. Сорока потряс головой, закрыв очи, а когда открыл... Девица стояла перед храмом в шубе и шапочке, оглядываясь по сторонам. С соседней улицы послышалась песня, кто-то весело подхватил ее. Девица еще раз оглянулась и притопнула сапожками, сверкнув серебряными каблуками. Тут из метели выехали розвальни, запряженные тяжеловозом. Шедший рядом человек, закричал вознице:
- Стой, это же моя дочь!
Он воткнул факел в сугроб, побежал к девице, схватил ее за руку. Та отворачивалась и вырывалась. Возница слез с облучка, придерживая вожжи. Что произошло потом, Сорока вспоминал долго. Раздались крики, засверкали сотни огней, из каждого двора по всей Москве звучали выстрелы: от мушкетов и пистолей до небольших пушек. Наступил новый 1700 год - как велел царь Петр Алексеевич.
В эти же мгновения возница осел на снег. Его осторожно подвинул в сторону молодец в зипуне, закричал:
- Эй, ребята, держи добычу!
Кто-то с трудом развернул лошадь, и розвальни исчезли с подворья.
Вдруг снег прекратился - будто облака вспомнили о царском Указе. Оставшийся лиходей подошел к богато одетому человеку: хозяин саней схватил девушку за горло и как будто душил ее. Молодец в зипуне то ли вмешался в драку, то ли пытался разнять их. Когда раздался очередной залп, человек в шубе вдруг упал, а молодец и девица замерли глядя на него. Григорию было уже не до огней чужеземных, представших во всей красе: он глаз не мог оторвать от развернувшейся перед ним картины. Сколько бы так стояла парочка над телом, сказать трудно, но тут в себя начал приходить возница - он застонал и, захватив ладонью снег, протер им лицо. Тут же парень подхватил девицу под руку, и оба скрылись с подворья под грохот выстрелов.
Возница пытался встать, а тут на подворье появился еще один молодец. Сорока пригляделся: другой, в иноземном кафтане. Он как будто хотел помочь подняться лежащему у церковного крыльца человеку, но вдруг отпрянул, упав в сугроб, держа руки вытянутыми перед собой. Потом перевернулся набок, отполз в сторону и исчез с глаз служки.
Сорока так и замер, но очнувшийся возница подошел, покачиваясь, к лежащему у крыльца. Ощупал его, даже встряхнул. А потом заревел, перекрывая залпы:
Тогда и служка подбежал к нему, тоже стал кричать. Ждать пришлось долго, вероятно, стражники меньше всего ожидали безобразий на церковном подворье. Однако они пришли, возглавляемые молодым, но уверенным в себе начальником.
- Подпоручик Преображенского Приказа Алексей Прошин. Что произошло?
Выслушав сбивчивые и невнятные объяснения, он наклонился к телу, убедился, что человек мертв, нахмурился и резко сказал:
- По распоряжению князя Ромодановского в подобных делах имею полномочия провести следствие, установить причины происшествия и виновных. И будьте уверены, я все узнаю!
***
Утро последнего дня старого летоисчисления
Алексей Прошин ворвался в дом своей крестной, на ходу отряхиваясь от снега. В парадном покое восседала хозяйка дома Мария Ивановна Зуева. Она радостно засуетилась.
- Алешенька, голубчик мой! Сейчас же прикажу накрыть на стол!
- Простите, крестная, я ненадолго. А где Матвейка?
Глаза Марьи Ивановны наполнились слезами.
- Так... Пришел - ушел, слова от него не добьешься. Хоть ты мне скажи: что за дела на Москве творятся?
Алеша весело рассмеялся, скинул меховую накидку, показывая новый кафтан.
- Нас сегодня в Приказе сам князь Ромодановский собирал. Будем всю ночь Москву дозором обходить, чтобы люди праздновали, а порядок соблюдали. Виданное ли дело - Новый год, новый календарь! Велено всем веселиться! - хохоча, Алеша схватил крестную за руки и закружил по горнице.
- Ох, ох, грехи наши тяжкие, - застонала Марья Ивановна, - никуда не пойду, и платье это бесстыжее надевать не стану - хоть и красоты невиданной, лазоревое. Сколько потратил-то! Ах, Алешенька, поговори с Матвеем, боюсь я за него. Он по службе с такими гостями встречается, что у меня сердце замирает - чистые разбойники! И забавы у них страшные: то бьются на саблях, то ножи метают! Совсем одичал сынок. Да еще на какую девку глаз положил? Не ровен час, прибьют его купеческие-то!
Жалобы ее прервало появление самого Матвея Зуева, служащего первый год в Посольском Приказе. Увидев друга детства, Матвей вроде и обрадовался, но выглядел смущенным. Поцеловал матушку, тоже отказался обедать и повел Алешу на свою половину. Оглядел новый наряд, присвистнул.
- Повышение тебе вышло?
- Недавно ввели новые чины, я и не чаял, что меня наградят. Да князь не забыл своего обещания. Теперь я подпоручик - запомни! Сегодня в ночь выхожу с гвардейцами на дежурство, будем порядок охранять.
Матвей прищурился и словно раздумывал о чем-то, но Алексей не заметил сомнений друга.
- Странный на тебе зипун, - он ткнул пальцем в верхнюю одежду, которую Матвей скинул на лавку, - я думал, все посольские в венгерские кафтаны переоделись.
- Лил смолу для ночных костров, не хотел новую одежу испачкать, - ответил Матвей.
Действительно, явственный запах смолы витал по горнице, впрочем, этот запах преследовал по всей Москве - смоляные бочонки стояли у каждых ворот.
- Сам-то будешь праздновать Новый год? - спросил подпоручик.
- Царский указ - как ни исполнить! Меня позвали дворяне Приваловы - фейерверк на Красной площади смотреть. Говорят, сам царь запускать будет. Да матушка отказывается идти.
- Неужели ты правда платье ей купил? А долги?
Матвей отмахнулся от материальных забот.
- Да, крестная просила с тобой поговорить. - Теперь и Алексей малость засмущался. - Ты к купеческим не лезь боле - тут, может статься, и Преображенский Приказ тебе не поможет, и сам князь Ромодановский - не то что я. Не любят они, когда их девиц чужаки донимают.
- Сердцу не прикажешь, - Матвей отвернулся к сундуку у стены и зашуршал какими-то узлами.
Алексей был на два года старше юного посольского служителя, привык оберегать Матвейку от всех напастей.
- Этих девок по Москве - что снегу, лопатой греби. - буркнул он.
Почти бегом покидал он дом крестной, но в сенях столкнулся лбами с девицей. Та вскрикнула и отскочила во двор. Потирая голову, за ней вышел Алексей.
- Куда так торопишься, красавица? - завел он привычно, из-под ладони рассматривая неосторожную гостью. А та и впрямь красавицей оказалась, Алексею такие были по нраву: статная, с соболиными бровями. Одета не бедно, но просто - в тулуп овчинный, голова платками обмотана. А вот на ногах сапожки - хоть и ношеные, с чуть сбитыми носами, но дорогой работы.
Девица опустила глаза и извинилась. Но Алексей привык, особенно после прошлогодних событий, что люди его побаиваются. При свете дня рассмотрел он, что столкнулся не с девицей, а с особой постарше - лет под тридцать. Но и немолодых Алексей вниманием не обходил - этакие бабенки неплохо согреть могли после тягот службы.
- Кто тебе нужен-то, милая? - сверкнул он белозубой улыбкой.
- К Матвею Зуеву мне - весточку передать, - тихо ответила бабенка, - пустите меня, барин. Но Алексей от дверей не отошел.
- От зазнобы его, что ли? Ты, девица, не бойся, я ему, почитай, самый близкий друг. Знаю, что сохнет он по дочери купца Демина.
- Что вы, барин, разве я могла бы такое позволить? Нет, от Федора Василева у меня письмо.
Алексей подумал, что это кто-то из службы Матвея. Еще раз осмотрев посланницу, Алексей отступил: его призывали дела. А подпоручик Прошин считал, что превыше государевой службы ничего быть не может.
***
Тем же вечером
Вечером в доме московского купца Игната Демина царила тишина. Сам хозяин ходил мрачнее тучи, так домашние старались на глаза ему не попадаться. Лишь один человек не боялся сурового нрава Игната - его шурин и помощник Федор Василев. Утром он притащил откуда-то елку и поставил во дворе. Когда Игнат увидел "чертово дерево", заревел, как разбуженный зимой медведь, да Федор в десятый раз напомнил: молодой царь ох как не любит ослушников - что не так давно вся Москва узнала. Игнат смирился. Согласился на дерево, но несмотря на уговоры шурина дочь на "светопреставление" вести отказался. Танюша Демина слезами изошла, лепетала, что другие купцы детей в свет выводят, но у Игната разговор был короткий:
- Прочь с глаз моих! К щеглу посольскому мечтаешь побежать? И обратился к Прасковье - бедной родственнице, приставленной к дочери.
- Чтобы смотрела за ней, как велено! Я тебя в дом взял, чтобы Татьяну чужим людям не доверять! А ты проморгала голоштанного дворянчика? У-у-у-у, порода ваша сучья! - Игнат поднес кулак к лицу Прасковье. - Под кнут пойдешь, дармоедка!
Прасковья отодвинулась от мощного кулака родича, кусая губы и глотая слезы. Жила она из милости у богатого родственника уже семь лет - как умер ее муж, разорившейся незадолго до смерти в пух и прах, да сгорели от лихорадки малые детки. Не единожды Прасковья жалела о своей судьбе - иной раз лучше в прорубь, чем придирки Игната. Но привязалась она к Танюше.
Прогнав прочь баб, Игнат призвал Федора дела обсуждать. Подозрительный Демин безгранично верил лишь шурину, хотя взгляды на новшества не разделял. А кому же верить, ежели сыновей у Демина в живых не осталось?
- Ты вот мне скажи, Федор - что делать? Торговые дела не по прихоти совершаются, пусть и царской! Сказывают, завтра по-новому все пойдет, а как с расчетами быть?
- Думаю, зятек, все будет ладно, зря ты сердце рвешь. Верный человек сказывал, у молодого царя мысли великие. Со всем миром торговать будем!
Игнат крякнул от досады.
- То-то и оно, что мысли! Вон, чего учудил с этими праздниками! Как хошь, а я кафтан богомерзкий надевать не стану. Довольно, что ты индюком разгуливаешь. - он неодобрительно посмотрел на иноземный наряд шурина.
Федор рассмеялся.
- А мне по сердцу все новое! Посмотри, как все завертелось! И зря ты Танюшку прячешь. Этот дворянчик Зуев скоро высоко взлететь может. С европейцами торговлю наладим, все про Демина будут знать!
- Уж уволь, Федя! Не серчай, но не верю я в эти новшества. Вот из-за царского указа нельзя делами нынче заниматься, а я слово дал купеческое - товар надо свезти артели кортомщиков, у тех свои дела с Волоцкой обителью. И хоть какой царь с указами - им все едино.
Федор потер бритый подбородок, что вызвало очередное бурчанье Игната про конец света, коль честный купец бороды боится.
- А что ты решил по поводу моего предложения немцам товар отдать? - Федор привычно отмахнулся от нотации зятя.
- В обход артели? Да кортомщики меня разорвут. Сам знаешь, они у епархии в присмотре. Но и правду сказать, не хочу я с иноземцами торговать. Вот помру - делай, как знаешь.
- Куда тебе помирать? Имя Деминых много значит на Москве. А при тебе и я с делами слажу. Вот что, Игнат, придумал я, как с товаром быть, и царский указ о празднике не нарушить... Почти. Поверишь мне?
- Как не верить, коль хитер ты на выдумку! Сколько раз выручал меня. Что делать надо? И сколько людей понадобится?
- Обойдемся сами, да Семена возьмем - человек верный, по соседям сплетни не пустит. Но понадобится помощь Танюши и Прасковьи.
- Ты ополоумел? Баб в такое дело вовлекать!
- Как хочешь, а все же родная кровь гуще водицы. Уж больно крут ты с женским сословьем. А если с ними по-доброму, польза большая.
Наклонившись к зятю, чтобы даже мышь не подслушала, молодой купец раскрыл затейливую задумку. Игнат раздумывал.
- Не хочу Татьяну в ночь отпускать из дома - что кругом творится? Но, пожалуй, так никто не донесет, что я дела торговые решаю, когда царь веселиться велел. Только надобно будет взять оружие с собой. Пьяные разгуляются, а тут девки. Но никаких нарядов иноземных! Пойдут, как положено бабам купеческого сословия!
Федор принял все оговорки зятя, и тот отправился собирать товар. А Федор ужом проскользнул на женскую половину. Там его встретили Прасковья и племянница. Заплаканные глаза не портили чистую красоту семнадцатилетней Тани Деминой. Она легко вскочила с лавки, разметав русые косы по плечам.
- Что же, дядюшка? Удалось ли вам батюшку уговорить?
- У меня, лапушки, все получается, за что ни возьмусь! - тряхнул кудрями Федор. - Параша, снесла ли ты письмо Матвею? Да взяла ли у него, что надобно?
- Все сделала. Он все понял. Да не грех ли мы затеяли? - покачала головой женщина. - Ведь против воли хозяина это.
Ее воспитанница вскрикнула, как раненая птичка.
- Не буду жить, как батюшка хочет! Лучше умереть!
- Тише, тише, голубушка! - успокоил Федор племянницу. - Твой батюшка скоро поймет, что был неправ, что можно жить иначе, дела вести выгоднее. Никуда не денется! Примет и Матвея, и все изменения. И я внакладе не останусь - с европейцами торговлю налажу, Игната вытащу из его норы.
Слушая его речи, Танюша закружилась по горнице, то обнимая дядюшку, то тормоша подругу.
- Ладно, девоньки, готовьтесь, ночь будет веселая! Все помните, как уговорились?
Танюша и Прасковья посерьезнели и закивали. Поклонившись им шутливо в пояс, Федор выскочил во двор, где возился работник Семен.
Посмотрев на небо, Федор потер ладони.
- Все ангелы небесные на нашей стороне! И снег будет кстати. Эх, и задумал я игру! Жаль, что своих обманывать приходится, но для их же блага!
***
Алексей Прошин обошел место загадочных событий, благо снег прекратился. Вокруг тела погибшего было множество следов - не разобраться. Первым делом осмотрел само тело. Шуба покойного была застегнута на все шнуры, потому подпоручик не сразу понял причину смерти. И только, когда он ощупывал мех шубы с левой стороны, почувствовал, что ладонь увлажнилась. При свете факелов стало понятно, что кровь вытекала тонкой струйкой из-под ножа, воткнутого в тело по деревянную ручку. Алексей за свою недолгую службу в Преображенском Приказе всякого повидал, и убийства тоже. Однако с таким странным случаем еще не сталкивался. Нож он выдернул и осмотрел: похож на турецкий, тонкий и длинный. Подобные во множестве встречались у донских казаков из зимовой станицы. Донцы, случалось, пошаливали на Москве, не без того, но убийство купца на церковном подворье- такое представить невозможно!
Алексей с досады чуть не пнул сугроб, но сдержался, понимая, что за ним наблюдают. Скорее всего, лошадь с повозкой свели какие-то шутники, хлебнувшие лишка, а вот гибель человека - действительно серьезное преступление. Потому все подворье и окружающие его улочки подпоручик исследовал с большим вниманием. И был вознагражден за это. С задней стороны церкви в свете огней от смоляных бочек он увидел в сугробе что-то темное. По следам рядом понять нельзя было - мужские они или женские.
Алексей выдернул из-под снега и с удивлением рассматривал шубу - такую богатую да новую не выбрасывают просто так, хотя правый рукав был порван. Рукава до земли мехом внутри отделаны не были, и такая прореха - невелика беда.
Внутри шубы нашлась и мягкая шапочка. Подпоручик отряхнул вещи, оглянулся, на всякий случай. Если воры одежду украли, то почему бросили? Если хозяйка заметила, и воры избавились от краденого, почему никто поблизости не зовет стражу? Нет, в близлежащих дворах веселились и пели.
Забрал Алексей находку и вернулся к подворью. И как раз в ворота заводил лошадь с санями человек, одетый в европейский костюм.
К нему бросился возница с криком:
- Федя, Федя-я-я-а-а! Где же ты был? Игнат Тимофеевич умер! - он уткнулся головой в гриву лошади.
Пришедший бросился было к слуге, но увидел гвардейцев и вежливо, без подобострастия поклонился. Представился он Федором Василевым, шурином Игната Демина.
Алексей нахмурился - ведь именно по дочке известного московского купца сох его друг Матвейка Зуев. А имя Федора Василева он слышал утром у дома Зуевых от статной незнакомки. Но пока придержал про себя подпоручик эту ниточку, начав допрос с самого очевидного.
- Откуда у вас эта повозка? - спросил он строго. - Не она ли была уведена отсюда недавно?
Федор отвечал связно, но смотрел через плечо Алексея - на тело у церковного крыльца.
- Мы с Игнатом собирались на большую площадь. Вот, ветки сложили на розвальни да всякую ветошь, чтобы костер поддерживать, бадью смоляную... По дороге он хотел забрать дочь от Всенощной, а я пошел на площадь. Когда палить стали - я там был, но Игната с Танюшей не дождался. Через какое-то время пошел их искать, глядь - а в одном из переулков наша лошадь и розвальни! Решил на подворье заглянуть. А что Семен-то сказал? Неужто, правда, Игнат умер?
Алексея учили в Преображенском Приказе не верить никогда и никому, однако ему трудно было заподозрить собеседника в неискренности: такое отчаяние отразилось на лице Федора Василева.
Алексей обошел большие розвальни. Действительно, с краю стояла бадья со смолой, сани были завалены еловыми ветками. Взглянул подпоручик на след сзади - и встрепенулся, словно гончая. Он прошел к старым следам полозьев, откуда по словам возницы свели лошадь. Алексей заметил, что прежние следы намного глубже, чем те, что розвальни оставили на снегу теперь. Подпоручик вынул саблю из ножен и замерил - разница составляла больше трех пальцев. Он хмыкнул и обратился к вознице, которого Федор Василев назвал Семеном.
- Почему на розвальнях поехали? Демин - человек богатый, у него, чаю, не один возок в сарае имеется?
- Мне хозяин велел, а я завсегда приказы выполняю.
Семен нагнул ушибленную голову так упрямо, что подпоручик на время отступился. Впрочем, разница в глубине следов полозьев кое о чем ему поведала. Но он решил зайти с другой стороны.
-Ладно, Бог с ними - с санями. С хозяином твоим как дело было?
Семен помолчал, сглотнул и рассказал, как увидел Игнат Демин дочку у церковного крыльца. Тут стрельба началась, огни, крики...
- А меня хватили по голове, больше ничего не помню. Очнулся - лошади и саней нет, а хозяин у крыльца лежит.
- А дочка его? - спросил подпоручик. - Дочку ты видел?
- Дык... Да, видел. Как на подворье въехали, она туточки была. А потом... Не знаю. - Семен развел руками. - Ушла ли Танюша, или увел ее кто?
Тут вмешался Сорока, давно уже порывающийся высказаться.
- Увел ее молодец, прямо утащил с подворья, своими глазами видел!
- Тот молодец, что Семена ударил? Ты его рассмотрел? Так сколько людей тут было?
Сорока, подняв глаза к облачному небу, загибал пальцы.
- Этак выходит, что много. Один мужика ударил, другой лошадь свел с подворья. Потом тот, кто ударил, девицу увел. Потом еще один прибежал...Туда-сюда мелькали!
У Алексея закружилась голова, он понял, что начинает путаться, и это его пугало. Все решат, что подпоручик не справился с обязанностями по молодости да по глупости. Он приказал Сороке проводить их с Федором в сторожку, а Семену велел остаться возле саней.
В сторожке было тепло от печи, но тесно, лучины тускло освещали небольшое помещение. Алексей развернул на лавке шубу, найденную в проулке. Она была влажной от снега, а рукава и вовсе мокрыми -от тепла снег быстро таял. Алексей повернулся к Сороке.
- Ты сказал, что девушку увел со двора парень в зипуне. А сама купеческая дочь как была одета? Не в этой ли шубе?
- В шубке была и в шапочке - богатых, как эти. А оно, сказать не могу. Я поначалу принял девицу за боярыню в возрасте.
- Почему?
- Так спускалась с крыльца она, переваливаясь, шуба до самой земли. А потом, как она взлетела...
Резкий окрик подпоручика остановил служку. Да он сам понял, что не то брякнул.
- То есть, мне так показалось, конечно, боярин. Снег валил - вот и померещилось. Она вроде бы из шубы... выпорхнула. И платье на ней оказалось иноземное - такое красивое, как небо летом! И как будто кто-то ее хотел похитить. Но девица оказалась сильной - отбилась от злодея, обратно шубку накинула и шапочку... - Сорока замолчал.
- Ну? А потом? - поторопил его Алексей.
- Потом? Туда-сюда ходила - ждала кого-то. Видать, замерзла, все каблучками постукивала. Ну, тут как раз и сани въехали, началась пальба. Тот, что мертвый, побежал к девице, а его возницу по башке ударили, и сани с лошадью украли. Вот как было, боярин.
Алексей понял, что это служка готов повторять до Второго Пришествия. История напоминала байки, рассказываемые на мужских застольях. Девицу кто-то похищает, то ли не похищает... Подпоручик повернулся к Федору Василеву, смирно стоящему в дверях. Молодой купец нагнул голову, чтобы не задеть закопченную потолочную балку.
- Где сейчас Татьяна Демина? Ты сказал, что на Большую площадь она не пришли ни она, ни ее отец. С Деминым - понятно. Но где девушка? Если ее кто-то увел, хотя отец упал замертво, так, может, похитили? Если так, я должен немедленно объявить об этом в Приказе.
Федор помолчал, потом ответил неохотно.
- Танюшу я последний раз видел перед тем, как она на Всенощную пошла. После - нет.
- Ага! - Алексей оживился. Он вспомнил, как Матвейка жаловался, что отец зазнобы из дома ее не выпускает. - Как же он ее отпустил одну? Не могло такого быть. Служка говорит, до приезда отца девушка одна стояла. Что-то не сходится.
- Все верно, - кивнул Федор, - Игнат велел в церковь с Таней пойти Прасковье - это его родственница, к дочери приставлена. Они вдвоем ушли.
- Так сколько девиц было на подворье?
- Одна! - быстро ответил Сорока.
- Должно было две быть. - сказал Федор.
"Эх, все запутаннее становится!" - подумал Алексей. Сани угнали, да бросили, то ли одна, то ли две девицы пропали. Купца убили. В сущности - вот оно! То, за что Алексей мог зацепиться, потому что тело погибшего не было фантазией, как летающие девы. Он вспомнил все, что говорил служка. Получалось так: рядом с купцом находились четыре человека. Сначала он ругался с дочерью, даже за шею ее схватил, потом к ним подошел парень в зипуне, ударивший Семена. После они ушли, по словам служки, парень девушку "утащил". Потом к упавшему купцу подошел некто в иноземном наряде, наклонился над телом, испугался и сбежал. Последним к купцу подошел пришедший в себя Семен. Увидел, что хозяин мертв, и поднял тревогу.
Как оказалось, в этот промежуток времени Игната Демина убили, и получается, что убить мог лишь кто-то из четверых.
***
Алексей помнил, что к телу Демина подходил и Сорока, но не приближался к убитому, как другие, да и что ему смерть купца? Этот вывод навел подпоручика на важную мысль: а, собственно, кому и зачем надо было убивать Демина? Первое имя, пришедшее на ум, отозвалось болью в висках. Только Матвейка Зуев поминал отца девушки недобрым словом. Но самое главное - кто знал, что будет купец у церкви Святой Троицы именно в это время? Развеселая молодежь могла забрать сани, даже по голове огреть Семена - по нетрезвому делу. Да потом и бросить их неподалеку. Но убивать хозяина розвальней? Странно и то, что удалец, стукнув возницу, побежал потом не за товарищами, а к Игнату. Зачем эти к людям, у кого только что лошадь свел. И что же выходило? Алексей Прошин еще раз про себя перечислил очередность событий. Игнат Демин упал, когда дрался с дочерью, молодец в зипуне уже находился рядом с ними. Упал, но умер ли? Служка говорил: как раз тогда и начали палить отовсюду. Мог ли купец напугаться? Упал без чувств, а молодец утащил дочку - куда и зачем, понять невозможно. Невозможно, если они впервые увиделись. А если...!
Подпоручик вскочил с лавки, едва не свалив ее. Конечно! Ничего не складывается, если речь идет о разных людях, случайно оказавшихся на подворье. Но если не было тут чужих?
Алексей заметил удивленный взгляд Федора Василева, так и стоящего в дверях сторожки. Не была ли смерть Демина связана с торговыми делами? А тогда Федор - первый, кому это выгодно.
Алексей указал Федору на лавку.
- А ну-ка, садись, голубчик, да поведай мне еще раз про то, что вы с Деминым везли в санях?
Федор откинул полы богатого кафтана и присел на лавку, благоразумно не прислоняясь к грязной стене и завел ту же складную байку.
- Будет языком молоть! - Алексей стукнул кулаком по столу. - Насытился я россказнями вашими! Сейчас Семена отправлю в Приказ да велю пороть кнутом. Сколько ударов он выдержит? Снег перестал идти, как сани въехали в подворье. Следы от полозьев глубокие, словно в санях что-то тяжелое. И служка говорит, что лошадь с трудом разворачивали - ему зачем придумывать? Примерно через час ты приводишь лошадь обратно - а следы от полозьев вот настолько выше! - Алексей пальцами показал разницу. - Из этого я могу предположить: в розвальнях было что-то, позже из разгрузили, веток набросали. Вы с Деминым - купцы. Не сомневаюсь, что Семен верный слуга. Не отдавай его на расправу, признайся: товар в санях везли?
Федор сорвал с головы меховую шапку да не заметил, как смял разноцветное перо.
- Твоя правда, подпоручик! Семена пощади - он приказ выполнял. Как нам быть, коли делами заниматься не велено? Сделка заключалась до царского указа. Это я придумал: товар по договору завезти, как на площадь отправимся. Великая ли провинность на мне?
Алексей Прошин - уроженец Москвы - знал, как важно соблюдать торговые договоры для купеческого сословия. И он готов был согласиться, что злого умысла не было, да только...
- Ладно, товар Игнат вез, сюда за дочкой заехал. Это мне понятно. Но сейчас сани пусты. Где же товар? Выходит, что за Деминым следили да ограбили его, пользуясь случаем, что у церкви остановились?
Федор развел руками и вздохнул.
- Выходит, так.
- Ой ли? А ты где был? Родич твой товар повез, а ты - ближайший помощник - по площади разгуливал? Зная, сколько нынче по Москве всякого люда бродит в поисках, чем поживиться? Ладно, если бы у Демина и Семена оружие было, но ничего у них нет. Конечно, окромя кинжала того турецкого, что в теле твоего зятя. Это его?
Удивление Федора казалось искренним.
- Что ты! Мы же купцы - бердыши, пистоли у нас от лихих людей. Кинжалы османские не про нас! И как его Игнат носил бы? Кинжал в ножнах должен быть, а они - под шубой?
Это было верным замечанием: ножен Алексей не находил, а намек, что под толстой шубой ножны вряд ли помогут, заставила подпоручика оглядеть одежду Федора.
- А вот ты его в ножнах поверх кафтана вполне мог носить.
Федор горько усмехнулся.
- То есть, я каким-то чудом убил Игната? Человека, который мне как отец... Сестра намного старше меня была, так она меня, выйдя замуж, взяла в дом Демина. Я за Игната жизнь бы отдал!
- Да ведь ты заврался! Как тебе верить! - возмутился подпоручик. - Смотри: вор, отправив ваш товар прочь, побежал к Демину и его дочери? Вот подниму я ваши договоры, выясню, с кем дела у вас, опосля за них возьмемся - все выложат, как миленькие: получали ваш товар, или нет.
- Договор у нас с кортомщиками, они подтвердят, что не получали ничего. - быстро нашелся Федор, однако зря поторопился - подпоручик был весьма сметлив во всяких жульнических делишках.
- Не сомневаюсь, что подтвердят. И что не получали товар - верю. Но ведь должны были? Где-то они вас дожидались поблизости, но не дождались. Так я всю артель подниму на ноги и выясню всю подноготную ваших продаж. У меня есть основания подозревать, что погиб купец Демин из-за темных делишек.
Федор понял, что не отделается от въедливого подпоручика, сдался.
- Об одном прошу, Семена отпусти с миром. В сущности, ничего плохого я не сделал, хотя Игната обманул, с Семеном нехорошо поступил, но не по злобе.
- Так я понимаю, что ты товар отдал кому-то другому, - кивнул Алексей, - но зачем?
- Понимаешь, с немцами я сторговался: и выгоднее, и объем больше. Но Игнат с иностранцами ни в какую не хотел дела вести. Вот и решился я разыграть, будто розвальни украли. Семена, каюсь, огрел, но старался, чтобы не сильно. Семен знал лишь то, что товар мы везем артели, подтвердил бы, что напали на нас. Задумка в том была, чтобы Игнату показать, какая прибыль к нам вернулась - тогда он сам понял бы - вот где торговля!
- То есть, в мошенничестве ты признаешься? А что с убийством Демина?
Федор вскочил, ударившись о деревянную балку.
- Не убивал я зятя! Пойдем в церковь, там святые иконы! Мне без Игната трудно будет развернуться - не набрал я еще веса среди московских купцов. Его смерть для меня - страшная утрата, с какой стороны ни взгляни.
Алексей строго приказал сесть обратно: горячность молодого купца его не слишком убедила, и выходила история не в пользу завравшегося Федора.
- Смотри, что получается. Ни на какую площадь ты не пошел, а остался за воротами подворья. Ты увидел, что Демин пошел к дочери, ударил Семена. А дальше что? Кто лошадь вывел? Кто пошел к крыльцу церкви? У тебя не могло не быть сообщника. Служка говорит, нападавших было много. - слегка покривил душой Алексей.
- Да он же пьяный! - фыркнул Федор, и ни он, ни подпоручик не обратили внимания на возмущенный лепет владельца сторожки.
- Ладно, допустим, служка не все видел, а понял и того меньше. Только ведь никуда не деться тебе: зять убит кинжалом, племянница пропала, а ты в обход Демина провел сделку, и товар его отдал другому покупателю. Я бы хотел поговорить с девушкой - и тут что-то нечисто. Вот, смотри, что я нашел за церковью!
Подпоручик показал Федору шубу и шапочку. Тот протянул руку и погладил мех ворота.
- Сестрицы моей шуба - сейчас к Танюшке перешла. Она ей немного велика. - он грустно улыбнулся. - Мог бы сказать, что в первый раз вижу, но ты наверняка всю прислугу в доме опросишь.
- Убийство и похищение - страшные преступления! По сравнению с ними твоя проделка с товаром - веселая шутка. Что у меня выходит? - Алексей раскинул шубу на лавке, аккуратно положив рядом шапочку. - Если вор, ударивший Семена, был чужаком, то идти к Демину надобности ему не было. А молодец пошел - это Сорока подтверждает, и количество следов вокруг тела. Стало быть, не чужак. И кто-то увел лошадь - это сообщник, либо ты сам. Почему - ответ прост. Потому что товар надо было быстро отдать твоему приятелю-немцу. Хотя возможно, именно он и был сообщником. Но тогда, Федор, остается лишь одна возможность: молодцем в зипуне был ты, и никто иной. Увидев ссору зятя и племянницы, ты не мог остаться в стороне. И вот когда молодец подошел к ним, почти сразу Демин падает замертво. А "молодец" и дочка уходят, девушка бесследно пропадает, но почему-то выбрасывает шубу и шапку. И сдается мне, что вся эта карусель - дело семейное. В краже товара ты признался, убийство отрицаешь, но между ними есть то звено цепи, которое я не выпущу, уж будь спокоен. Где Татьяна Демина? Она мертва? Где ее тело?
Теперь Федор испугался не на шутку.
- Господь с тобой! Жива Танюша.
- Без шубы и шапки в такой мороз? Бросила отца на снегу и ушла?
Федор опустил голову и молчал. Подпоручик постучал костяшками пальцев по столу.
- Последний раз спрашиваю: кто был твоим сообщником, где Татьяна Демина? И что произошло у крыльца храма - кто и почему убил Игната Демина?
- Прости, подпоручик - не было со мной никого, про Таню ничего не скажу. А вот как Игнат умер... Знай, и под пыткой скажу то же: не знаю!
- Да никем другим не может быть "молодец в зипуне" - только ты!
Но Федор только сжал зубы, не желая отвечать. Алексей понял: придется сделать то, что очень не хотелось. Он вышел на подворье, двоих гвардейцев отправил за нужным ему человеком. Семена отпустил в сторожку - у того уже зуб на зуб не попадал. Вряд ли слуга и Федор решатся договариваться в присутствие Григория. Сам он еще раз осмотрел тело Демина, пытаясь выстроить все сведения в единую картину. Молодой офицер почувствовал, что разгадка близка, но часть звеньев прихотливой цепи еще была скрыта.
Кинжал, если держат в руке, ножны у хозяина должны быть. Однако их не было ни у Семена, ни у Федора, ни на теле убитого купца. Семена до конца подпоручик со счетов не сбрасывал: он мог проткнуть хозяина, а потом поднять тревогу. Но зачем верному слуге убивать хозяина таким странным способом при множестве других возможностей? Поразмышляв, Алексей пришел к выводу, что убийство не было подготовленным - слишком много случайностей совпало в одно время. Так рассчитать, кто где будет находиться, заранее было бы затруднительно. Семен, не знавший, что Федор его ударит, вряд ли сразу придя в себя, убил хозяина. Разве только случайно? Но все опять упирается в проклятый кинжал!
Если молодцем в зипуне был Федор Василев (подпоручик в этом почти не сомневался), то у него было время выбросить ножны. Но девушка? Если Федор увел ее от тела отца, то почему она избавилась от шубы?
Алексей, прошелся по подворью, размышляя над загадками. Служка странно описывал девицу: то она, "переваливалась" под шубой, то "взлетела"... Или не взлетела, а отбилась от похитителя. То ходила, постукивая сапожками, замерзнув. Потом девицу батюшка чуть ли не душил, а она вырывалась, да так, что купец упал. И платье, прекрасное, как летнее небо - слышал сегодня подпоручик такое описание иноземного наряда. Алексей посмотрел еще раз на следы. Хоть топталось вокруг тела народу, что звезд на небе, обрывки следов полозьев можно было заметить. И это явно были не следы купеческих розвальней.
Алексею как раз пришла мысль в голову, почему девушка могла сначала драться с отцом, а потом бежать от его тела прочь, а тут гвардейцы ввели на подворье молодого человека. Закутанный в меховую накидку, в теплой шапке, он шел, гордо вскинув голову. Подпоручик, стоя возле тела Демина, подозвал юношу. Тот смело подошел:
- С Новым годом, друг.
- И тебя, Матвейка. - грустно ответил подпоручик. - Заставили вы меня голову поломать. Где зипун твой, в котором утром ты бегал? Конечно, мог выбросить, но времени у тебя особенно не было, так ведь?
Молодой человек не ответил.
- Да, ни Федор, ни ты не собираетесь мне жизнь облегчать. Сразу скажу: он тебя не выдал, я сам понял, что девицу ты увез.
- Какую девицу? - пожал плечами Матвей.
- Вопрос уместный, поскольку девица-то не одна тут была. Но, чаю, ты увез ту, которая тебе была нужна. Матвей, не томи душу: где Татьяна Демина? Ты ведь знал, что матушка твоя ни за что платье не наденет, так отдал его зазнобе. Передал с той красавицей, что утром к вам в дом приходила. Богатое платье - небесного цвета. Для матушки, пожалуй, не очень подходит. У меня к тебе два вопроса. Их я задал уже Федору Василеву, но он не ответил. Матвей, где дочь Демина? И кто убил ее отца? Ты ведь знаешь, что он убит, не так ли? Смотри - вот он. - Подпоручик показал на убитого. - Ты подошел и даже не испугался, не спросил - что случилось? Пожалуйста, ответь на мои вопросы.
Плечи Матвея Зуева поникли.
- Алеша, знаю, ты верный слуга государев. Ты все равно выведаешь, что кинжал - мой. Да, я его получил в подарок от донцов намедни. А если скажу, что не убивал Демина, ты мне поверишь?
- Если просто скажешь - прости, не поверю. Объясни, докажи, тогда поглядим. Хоть и не баловал меня купец Василев правдой, кое-что я смекнул. Вы с Федором в сговоре были: он тебе поможет племянницу увезти, а ты ему за это - провернуть дельце с товаром. Хитер, шельмец! Научил, зятя, как выполнить договор, да его же и обманул. Подговорил отпустить дочку на службу, а потом, когда забирал ее от церкви, якобы у него шутники сани увели. Только товар Федор не кортомщикам отдал, а своему покупателю. А для этого ты ему нужен был.
- Так ведь нет тут никакого преступления, друг. Преступление - это злой умысел. А Федор для блага зятя же и старался. Кто виноват, что тот бирюк, не видит новых возможностей. Дочку готов против воли замуж выдать, я ей, вишь, не пара. А мы любим друг друга! И в Приказе мне скоро повышение будет. Да я ради Танюши горы сверну!
- Да все ты верно говоришь, только Демина-то убили! Твоим кинжалом убили. Полагаю, что ты, как товар немцу отдал, сюда прибежал и увидел, что купца закололи, узнал свой кинжал - я прав? Ты был тем парнем, что от ужаса в сугроб упал.
Матвей кивнул и всхлипнул.
- Да, розвальни я увел, неподалеку товар перегрузили. Таня тоже с немцем была. Он приятель Федора, к себе ее забрал. Его жена приняла Танюшу до нашего венчания. Но сердце у меня неспокойно было - слугу Федор ударил, да и как там сам Демин? Хотел проверить, не позвали ли они стражу. Смотрю - а купец лежит на снегу. Я к нему - думал, плохо с сердцем стало. А у него слева торчит рукоятка моего кинжала!
- Кинжал ты Танюше на время дал? Пока она тебя тут дожидалась?
- Боялся, мало ли лихих людей сейчас бродит. Отдал ей на всякий случай.
- Ага, вот почему он без ножен был! Девушка его повязать не могла. Да еще на платье новое, что ты ей купил. И она его воткнула между меховой подкладкой и верхней частью, ближе к рукавам. - Алексей понял, откуда на правом рукаве шубы разрез. - То-то я удивлялся, что девушка убежала, когда отец ее упал. И шубу бросила. А все просто: не Татьяна это была, девушек было две. Одна - маленькая, шуба до самой земли. А вперевалку шла из-за нового платья. Вторая - повыше, сапожки из-под подола даже служка увидел. Только он не понял, что девушки поменялись. Демин мог дочь только в церковь отпустить. И это была возможность Таню увезти - другой могло не представится.
Из сторожки вышел Федор Василев, поднял голову к небу, вдохнул морозный воздух и не спеша подошел к подпоручику и Матвею.
- Ну что, служивый, забираешь нас в Приказ? Пытать будешь, кнутом бить? Парня-то отпусти - девушку увез, но по согласию. В моих делах он не при чем - на том стоять буду. А меня вяжите, судите - мне все едино. Смерть Игната мне московское купечество не простит, хоть и не убивал я. Но ежели Матвейку обвинять станешь - я и убийство на себя возьму.
- Тьфу на тебя, Федор, - возмутился подпоручик, - если бы ты мне голову не морочил, давно бы я разобрался. Ведь ты знал, что Татьяну Матвей увез, а шубу и шапочку она бросила, чтобы другая девица их надела, отвлекая и задерживая Демина. Вся твоя вина, что ты закрутил сразу несколько историй, и все бы тебе с рук сошло, кабы не смерть Демина. Кто была вторая девушка?
Федор вздохнул.
- Прасковья - кому еще такое можно было доверить? Покуда ты тут бродил, я в сторожке тоже все в голове прокрутил. Хоть и рядом был - не понял, что с Игнатом случилось. А вот сейчас сообразил. Прасковья заменила Таню, а когда Игнат ее узнал, впал в ярость. Кинулся душить, возможно, и прибил бы. Не знаю, как у нее кинжал оказался. Я справа от Игната стоял, пытаясь Прасковью защитить. А она правой рукой, видимо, нож в него воткнула до самого сердца. Но поверить не могу, что она такое замыслила!
- Это вряд ли, - ответил подпоручик, - кинжал Таня Демина в шубу спрятала, да забыла о нем напрочь, укатила с Матвеем. Прасковья ее вещи надела. А когда от Демина отбивалась, нащупала его в подкладке. Потому и шубу бросила в снегу, может, подумала, что кровь на ней осталась. Не сообразила, что через шубу да от такого удара много крови не вытечет. Ну, так было или нет - спросим у нее самой. Натворили вы дел, братцы!
Подпоручик посмотрел на друга детства, в голове роились мысли, как того от князя Ромодановского вытащить. И самому себе боялся признаться, что жаль ему всех участников печальной истории.
Первая ночь новой эпохи завершалась. Москву накрыла пелена снега.