Когда Инспекция военно-морской базы состояла из гражданских вольнонаемных инженеров,
я была одним из них на Дважды Краснознаменном Балтийском Флоте. И до сих пор, хотя
прошло уже более тридцати лет, горжусь этим периодом своей жизни. А тогда я была молодым
целеустремленным специалистом. Зная, что к женщинам инженерам-механикам закаленные в
походах мужчины относились свысока, приходилось чуть не назубок изучать приказы Министра
Обороны в части, касающейся моей штатной должности, да и в технических вопросах надо было
совершенствоваться.
Прямо с завода в нашу базу пригнали новенькую трехпалубную плавказарму "Вытегра" для
обеспечения подводного флота. На ее борту еще находилась перегонная команда, но кадровики
уже начинали укомплектовывать экипаж постоянным штатом из срочнослужащих. Акт о приемке с
приложением на шести листах о многочисленных мелких недочетах был подписан. Я, как
единственный представитель котлонадзора в базе, должна была следить за устранением этих
замечаний "в части, касающейся Инспекции котлонадзора", и получила приказ на завтра
ознакомиться с котельными установками и грузоподъемными стрелами.
Раздается тревожный прерывистый звонок в дверь. Едва отряхиваю предутренний сон, включаю
свет и смотрю на часы. Шесть часов, тридцать две минуты! Укутываюсь в махровый халат,
подхожу к двери.
-Кто там?
-Оповеститель!
-Вы ошиблись, мой муж в море!
-Нет! Наталья Викторовна, Вас срочно к начальнику тыла! Авария! Машина у подъезда!
Быстро одеваюсь, бужу в такую рань соседку и прошу, чтобы она отвела дочь в детсад.
Едва подъехали к зданию тыла, оповеститель выпрыгнул из машины, а в газик сели начальник
тыла и начальник Инспекции котлонадзора ДКБФ (когда он успел приехать из Калининграда?).
Офицеры хмуро поздоровались.
- К "Вытегре"!
Машина быстро понеслась по пустынным улицам, охваченным первыми лучами летнего восходящего
солнца. Выскочили на причал, и я сразу увидела странно выгнутую одну из двух кормовых
грузовых стрел.
Оказалось, Авдюшко, один из старшин перегонной команды, решил ранним утром навестить
возлюбленную в поселке, и добраться до нее по воде, кратчайшим путем, через канал.
Он растолкал Зыбина, молодого матроса, только что назначенного крановщиком, и заставил
сесть за пульт управления грузовой стрелы, предназначенной для спуска катера, находящегося
здесь же на кильблоках. Катер цеплялся "кошками" за проушины, кольцо надевалось на гак
стрелы. Сначала аккуратно выбирался люфт "кошек", и они подхватывали катер. Затем катер
приподнимался с кильблоков выше планширя, и тогда стрела опускала катер за корму или с
поворотом на борт за борт. Гак немного стравливался, за счет слабины "кошки" отцеплялись
и катер, взревев мотором, срывался с места. Так должно было быть в нормальном режиме.
Но матрос Зыбин был впервые за пультом управления и кнопки подъема гака и вылета стрелы
перепутал. Стрела стала подниматься. При максимальном подъеме должны были сработать
конечные выключатели. Выключатели не сработали, и лебедка продолжала наматывать трос
вылета стрелы. Стрела уперлась в раму конечных выключателей и резко прогнулась.
Образовался люфт грузового троса, катер резко просел, днищем попал на планширь, и "кошки"
с простыми гаками самопроизвольно отцепились. Дюралевый катер со старшиной Авдюшко
полетел на причальную стенку, ударился, как мячик, отрекошетил в воду уже с солидной
пробоиной и разбитым ветровым стеклом.
Рядом у причальной стенки стоял танкер. Вахтенный танкера все это видел, и, не раздумывая,
бросился в воду. Ему удалось спасти Авдюшко. Катер, полузатонув, торчал носом вверх за
счет воздушной подушки в носовой части.
Авдюшко увезли в госпиталь, матрос Зыбин находился под арестом в каюте плавказармы, где
военная прокуратура уже вела следствие.
Тут и мы подъехали.
Пока военные чины разбирались с уставными правонарушениями, мы, со своим начальником,
Вячеславом Тихоновичем, вели расследование технических причин и последствий.
Когда плавкраном подняли катер на причальную стенку, при его осмотре я обнаружила...ухо!
Ухо Авдюшко! Дрожащими руками я завернула его в свой носовой платок, и, не зная, что
делать побежала к Вячеславу Тихоновичу.
Взглянув на мою находку, он, на мгновение окаменев, резко бросил:
-Срочно в госпиталь!
И снова мы летели в газике, пугая утренних прохожих - в госпиталь.
Видимо я успела вовремя. Авдюшко уже четвертый час был в операционной. Молоденькая
медсестра с ужасом взяла у меня из рук ценный груз.
-Ну, как он?
-Разбиты обе коленные чашечки, открытый перелом ключицы, сильно порезано лицо. Только
что нос зашили, а тут это ухо! Я и не знала, что он еще и без уха! - тихо
вздохнула сестричка.
Сначала Зыбина, потом и Авдюшко увезли в Калининград. Чем дело кончилось так и не знаю,
но слухи ходили, что обоих демобилизовали. Еще до отъезда Зыбин пытался покончить с
собой, а двуухий Авдюшко еще в госпитале рычал:
- Я его еще встречу! Убью!
Я в Котлонадзоре проработала около двух лет. Потом уволилась.