- Бегом... Отставить! Бегом... Отставить! Бегом... Отставить! Напоминаю, по команде "БЕГОМ" руки сгибаются в локтях, корпус тела слегка подается вперед. Бегом... МАРШ!
Стучат ботинки солдатские по дорожке грунтовой. Бежит нестройный строй запыхавшихся и раскрасневшихся солдат. Каска у Сашки почти на нос съехала, шлея подбородок уже натерла. Автомат по спине крючком газового поршня по спине бьет, даже через бронежилет чувствуется. Лопатка саперная - главный помощник солдата - с ремня поясного сползла и бьет куда-то под коленку.
Марш-бросок. Ты главное проклятье Курса Молодого Бойца! Эти 5 километров трудно даются. Сашка уже ног не чувствует, а ведь марш только начался. Устал Сашка уже на первом километре. А на следующей неделе еще и на 10 километров бег предстоит. Уже страшно! Это потом, долгие месяцы спустя, поймет Сашка, что десять километров бежать намного легче, чем пять. Норматив по времени больше, чем вдвое. Наставление по физической подготовке это четко объясняет.
Рядом, покрикивая на ребят, Чижик бежит. Нет, это не птичка маленькая, это злыдень большой. Командир взвода Сашкин. Чижиком прозван. За сходство внешнее. Небольшого роста, молодой и шустрый. Настоящий Чижик.
"Хорошо тебе, лейтенант - думает солдат молодой, - бежишь налегке с сумочкой своей офицерской через плечо. А тут целая тонна на тебя навешана! Бронежилет и химзащита вскатку, вещмешок, вещами полезными набитый и автомат родной. Фляжка с лопаткой на ремне со спины болтаются, магазины с патронами в подсумке, штык-нож и подсумок с гранатами спереди перевешивают".
- Не растягиваться! Время на марше по последнему пришедшему заканчивается!
Вот Чижик, вот злыдень! Не бежится тебе спокойно! Хотя нет. Не такой уж ты и злыдень. Видишь, что Сережке Камалову тяжело стало, отобрал автомат, сам с ним побежал. А вот еще тебе плюс, лейтенант - вещмешок у Шурки Злотина взял, понес на плечах своих хрупких. И еще плюс получи, офицер за гранатомет, у Женьки Мензуренко отобранный.
И вот он столбик благословенный, последние сто метров дистанции отмечающий. Прими, лейтенант, поклон низкий от всего нашего сообщества солдатского. Обвешан ты оружием и амуницией к концу дистанции как елка новогодняя. И вещмешков пару и оружия разного, у слабых подхваченного, несешь ты на плечах своих могучих. Вдвое больше на тебе навешано, чем на любом из нас. И сил у тебя остается, чтобы Сережку Камалова, отставшего и выдохшегося, как бульдозер за собой вперед к финишу тащить. Извини нас, командир, за то, что плохо о тебе думали поначалу. Марш-бросок все на свои места расставил. Уважаем мы тебя, лейтенант и впредь уважать будем. За строгость твою чрезмерную в службе обычной и поддержку твою своевременную в службе трудной. Не командами уставными ты нас учишь, но примером своим.
- Взвод! - что-то хотел скомандовать сержант.
Но солдаты уставшие уже финишную черту пересекли, попадали как кегли, дышат тяжело. Непростое это испытание - первый марш-бросок. Это потом, долгие месяцы спустя, привыкнут ребята и будут по этому же пути еще и шутками перекидываться.
Морщится сержант Кобец.
- Нельзя лежать на финише, ходить надо, дыхание восстанавливать. Пастухов! Брось фляжку, отдышись сперва, потом пить будешь.
- Ну, товарищ сержант, я глоточек только...
А сержант тоже не слаб. Наравне со всеми бежал, но ходит вокруг ребят отдыхающих, и командовать еще пытается. Но не помогают сейчас ни подзатыльник дружеский, ни пинок товарищеский. Ждем 20 минут.
- Взвод! Встать! В колонну по три в направлении казармы СТАНОВИСЬ!
Тяжело заскрипело и зазвенело вокруг. Это молодые солдаты встают, амуницию на себе поправляют, внешний вид свой в норму приводят. Негоже в казарму идти растрепанным.
Путь далек у нас с тобою,
Веселей, солдат, гляди!
Вьется знамя полковое,
Командиры впереди.
Солдаты, в путь, в путь, в путь!
А для тебя, родная,
Есть почта полевая.
Прощай! Труба зовет,
Солдаты - в поход!
Бодро подходит Сашкин третий взвод к казарме.
- Внимание! - командует лейтенант Чижик, - сержант, взвод на обед. После обеда чистка оружия и подготовка к ночным стрельбам.
...
Пожалуй, нет на свете более красивого зрелища, чем ночные стрельбы. Сухой треск автоматов, раздающийся повсеместно ласкает слух. Трассирующие пули, как мириады метеоров, устремляются к мишеням. А некоторые из них, срикошетив в конце полета своего о преграду каменную или металлическую, взмывают в черноту ночи.
Застыла шеренга стреляющих на исходном рубеже. Готова сменить тех, кто на огневом рубеже старается мишени поразить.
- Сашка, давай из моего автомата стрелять по очереди? - это курсант Лядецкий, а по совместительству Сашкин сосед по кровати, незаметно от командира взвода подошел сзади и шепчет. - Потом вдвоем чистить будем, а твой, не стрелявший, просто тряпочкой протрем.
- Давай.
Поменялись ребята оружием тайком от начальства. Ведь по голове не погладят. Как же! Отдал личное оружие! И неважно, что взамен другое получил. Номера на всех автоматах есть, нельзя перепутать. И каждый автомат за определенным человеком закреплен.
- Внимание смена! На огневой рубеж... К БОЮ!
Бежит Сашка, сосредоточенно бежит, силы не растрачивает. Нельзя с дыхания сбиться, руки дрожать начнут, в мишень попасть трудно будет. Бухнулся на плащ-палатку для стреляющего на нужном холмике расстеленную, выбрал правильное положение для стрельбы. Это когда правая нога вдоль туловища располагается и продолжением всего тела является. Присоединил магазин с патронами, дослал патрон в патронник.
- К бою готов!
- Огонь.
И полетели пули вперед. Каждая третья - трассирующая. Тах-тах-тах... Тах-тах-тах... Тах-тах-тах... Вот и Сашкины трассеры в небо взмывают. Щелк. Кончились патроны.
- Стрельбу окончил!
- Стой! Разряжай! Оружие к осмотру.
Нет, что ни говори, ничто не сравнится по красоте и накалу страстей со стрельбами ночными. Трассирующие пули, как мириады метеоров, устремляются к мишеням. А некоторые из них, срикошетив в конце полета своего о преграду каменную или металлическую, взмывают в черноту ночи. А в душе все поет. И волнительно одновременно - попал, не попал?
...
Бывают у курсанта во время КМБ светлые дни. Это когда другие стреляют, а ты им стрельбу обеспечиваешь. Хоть курс молодого бойца - это самый трудный период в службе, но он не только из тактики, стрельбы и марш-бросков состоит. Вот и выдался у Сашки такой денек. Сегодня солдаты соседнего батальона гранаты кидают, а он назначен ящики с гранатами этими охранять бдительно.
Очень обрадовался Сашка, когда его назначили часовым возле ящика с гранатами. Это означало, что можно отдохнуть. Пацаны рассказывали. Сидишь себе в теплом кузове крытого КАМАЗа, продуваемого всеми ветрами, делаешь важное лицо и никого не подпускаешь к ящику, кроме командира взвода - Чижика. Это не фамилия такая, это комвзвода на чижика очень похож. А фамилия лейтенанта - Симонов. И уважает его Сашка, как командира настоящего. Но очень уж командир на чижика похож.
Сел Сашка на ящик. Пристроил автомат между коленей. И так хорошо ему стало! Где-то неподалеку грохотали выстрелы, бухали разрывы, но Сашка медленно погружался в дрему. Проснулся он от назойливого стука. Открыв глаза, он понял, что Чижик стоит рядом и методично стучит шомполом от автомата по его Сашкиной каске, пытаясь разбудить заснувшего горе-охранника. Так Сашка совершил свой первый проступок и заработал наряд вне очереди. Но мораль усвоил - на посту спать нельзя!
...
Медленно-медленно пустеет бак трехведерный с картошкой проклятой. Наряд вне очереди, как правило, на кухне отрабатывается. Вот и вгрызается клинок в плоть врага, то есть нож столовый в картофелину. Наряд вне очереди - это четыре часа полезных для общества работ в свое личное время. А кода у солдата молодого время личное бывает? После обеда полчаса, вечером полтора. И целых восемь часов ночью. Вот и скрипит Сашка ножиком по картофелине в то время, когда ребята спят уже давно. И у Сашки глазки тоже слипаются, голова, свинцом налитая, к земле клонится. Вернее к плитке кафельной, что на полу уложена.
Встал солдат, отряхнулся, потянулся, руками энергично покрутил. Нельзя спать. А то так можно еще наряд схлопотать. И назавтра в ночь тоже в столовую эту проклятущую загреметь. Лучше делом полезным на пять минут отвлечься.
Достал Сашка календарик маленький, из тех, которые перед выборами всем и каждому раздают. Нет, не на депутата очередного полюбоваться. А еще один день, в службе трудной прошедший, иголочкой проколоть, как прошедший пометить. Иголочка-то у Сашки, да и у каждого солдата впрочем, всегда с собой имеется. Нет, не календарики прокалывать, хотя это тоже важно. А подворотничок на форму каждый день пришивать. Вот и носит Сашка иголочку, в корень клапана нагрудного кармана воткнутую. Там безопасно и под рукой всегда. Есть у Сашки в отвороте шапки еще три иголки с нитками полуметровыми на них намотанными. Белыми, черными и зелеными. Но это нельзя трогать, это для утреннего осмотра.
Скрипит нож по кругляшам картофельным. Вздыхает Сашка, на часы поглядывает. И в бак заодно - когда же кончится она, картошка? На столе вкусная, а в процессе чистки вредная. Далеко еще. До самой присяги можно чистить. Эх-х-х! Тяжела ты доля солдатская!