Она любила субботние сумерки в чужих городах, когда по набережным рек с незнакомыми названиями зажигаются фонари, и кафе на узких улочках или широких проспектах другого мира заполняются праздным народом. В это время могла часами бродить, разглядывая прохожих, мимоходом, в едва расслышанных фразах, угадывать чужие жизни, равнодушно проходя мимо. Это время дарило ей свободу от, пусть необременительных, но все же существующих обязательств. Он тоже любил такое вечернее время. Конечно, он никогда не говорил ей об этом, но любил его за атмосферу легких обещаний, всегда витающих в воздухе городов в субботу вечером.
Она была страстной читательницей. Неуверенная в себе, когда дело касалось отношений с людьми, она смело шагала за каждую книжную обложку, находя в чужих, часто выдуманных, жизнях себе друзей и даже приобретая врагов. Она могла читать часами, не отрываясь, лежа в неудобной позе на угловом диванчике, не замечая, как начинает ныть спина, и затекают руки.
Ему по части чтения вполне хватало новостных сайтов Интернета, да еще переводных детективов в мягких обложках, которые он брал с собой, если предстояла долгая дорога. Но он никогда не мешал ей, не выдергивал из чащи строчек пустыми разговорами и просьбами, не просил прервать чтение на самом интересном месте и позаботиться, например, об ужине.
Она обожала украшения, любые. С одинаковым восхищением могла держать в руках и дорогую золотую подвеску с необычным камнем в шикарном ювелирном магазине, и дешевенькие "под старину" сережки на восточном базаре. Она покупала всевозможные приглянувшиеся кольца, цепочки, браслеты, не считаясь с ценой и часто даже с качеством, привозила их сувенирами из всех путешествий и носила, безжалостно надевая благородное серебро вместе с украшенным стразами обычным металлом. Но, как ни странно, эти не сочетаемые, казалось бы, вещи смотрелись на ней, как подобранные со вкусом и вниманием. И частенько ее спрашивали, указывая на дешевенькое колечко, откуда у нее такая оригинальная и, уж конечно, дорогая безделушка. Она со всей серьезностью придумывала историю благородного происхождения этого шедевра массового потребления, приобретенного в магазине бижутерии для подростков. И ей верили, потому что у нее на руке оно и смотрелось, как загадочное кольцо скифов или как скандинавская сага в металле. Но она не любила, когда украшения ей дарили. Подарок обязывал ее надевать его хоть иногда, но почему-то именно такие вещицы не подходили ни к чему, выбивались из стиля, и смотрелись нелепо и вульгарно, даже если сами по себе были очень хороши и дороги.
Он никогда не дарил ей украшений, да и вообще был равнодушен к ним. И если уж он дарил вещи, то выбирал такие, которые чаще всего скрыты от чужих взглядов, или преподносил в качестве подарка путешествие, в другой город или к морю.
Они оба любили море, но по-разному. В ней вода будила какие-то глубинные первобытные чувства, завораживала ее простором, постоянной изменчивостью, древними, как жизнь, звуками прибоя. Она могла часами смотреть на набегающие на песок волны, по-кошачьи ласкающиеся к ее ногам. Купалась она мало, будто боясь превратить волшебство в обыденность.
Он же был прекрасный пловец, скучающий в разлинованных бассейнах с фиксированными часами посещений, и каждый раз бросался в море в буквальном и переносном смыслах, часами плавая далеко за буйками. Но море приносило радость им обоим и пара недель в году, проведенных на жарком пляже, были непременным атрибутом их жизни.
Он не любил целоваться. С жадностью, нежностью или страстью лаская тело женщины, он никогда не целовал ее губ, даже в первой прелюдии к любовному акту. И она никогда не целовала его, хотя сама приходила в неизменный трепет от одной мысли о возможности прикосновения губами к губам.
Она не любила его, а он не любил ее. Да они, собственно, и не встречались никогда.