С тех пор как я родился гоблином прошёл почти год. Сложно сказать точнее, год здесь длиннее земного, чуть больше четырёхсот дней, а в деревне не было такой роскоши, как календарь. Растут гоблины довольно быстро, через год от роду ростом я уже не уступал человеческому детсадовцу. Но только ростом, внутри так и не повзрослел. Речь других гоблинов я понимал урывками, двигался с трудом и всё же рос гораздо быстрее людей. Годовалые дети до сих пор в пелёнках, а я уже мог ходить самостоятельно. В этом мне повезло.
  Первое, что я сделал, научившись ходить, отправился на поиски других бывших людей. Почему я умер? Как? Почему переродился? У меня не было ответов, и для начала я решил найти товарищей. Тщетно. Сколько я ни обходил деревню в поисках гоблинов, что родились одновременно со мной, так больше никого перерождённого и не встретил.
  Хотя кое-какая польза всё же была. Пусть с маленькими гоблинами поговорить не удалось, но гуляя по деревне и прислушиваясь к взрослым беседам, я узнал многое. В том числе и то, что в году четыреста с небольшим дней. Оказалось, у гоблинов только тела вырастают раньше человеческих, а учатся они ничуть не быстрее. Пусть мои ровесники и выглядели детсадовцами, но внутри оставались младенцами. Говорить не умел ни один. А я умел, и пусть это был лишь детский лепет, похоже, взрослые считали меня гением. Вот только меня это вовсе не радовало, ведь среди гоблинов ценятся не знания, а сила. Да, в этом мире гоблины почему-то были воинственной расой.
  Я привык считать гоблинов слабыми, невежественными и грязными, но местные оказались совершенно иными. Слабые, верно. Простой гоблин слаб и живёт недолго. Очень недолго. Но то простой гоблин. В этом же мире есть уровни, а ещё умения с магией. В точности как в играх, но почему-то здесь это никого не удивляет, как и то, что, достигнув определённого уровня, чудовища могут эволюционировать. И гоблины тоже. В деревне, кроме гоблинов я встречал хобгоблинов, они немного выше. Срок жизни после превращения в хобгоблина тоже увеличивается, и потому как мужские, так и женские особи должны тренироваться, чтобы поднять уровень. И сделать это можно всего одним способом, убивая других чудовищ. Именно поэтому гоблины превратились в бойцов, ведь эволюция их единственный шанс избежать скорой смерти, неважно от старости или чьих-нибудь когтей.
  Что до невежества, это тоже недалеко от истины. Гоблины бойцы, и не видят особенного смысла в учёбе. В этой деревне я наверняка умнее всех. Да какое там наверняка, в самом деле умнее всех. И всё же они не глупы. Хорошие тактики и умелые охотники, они очень неплохо соображают, просто у них нет времени на учёбу. Есть и те, кто тяжкими тренировками достиг просветления, стоит хоть раз почувствовать это почти монашеское умиротворение, и размышления о глупости кажутся смехотворными и высокомерными.
  Грязные? Тут сложнее. Тела грязные и мерзкие. Вот только я всегда представлял гоблинов слабыми, и хоть невежественными, но коварным, а оказалось всё в точности наоборот. Они настоящие воины, и честь для них не пустой звук.
  Утро гоблина начинается с молитвы. Вознести хвалу миру, Богине, что его хранит, и возблагодарить за хлеб насущный. После молитвы все расходятся по делам. Те, кто не прошёл эволюцию, тренируется, хобгоблины натаскивают молодёжь, а охотники, то есть все, кто может охотиться, покидают деревню.
  Деревня стоит на крутом косогоре, в опасном месте, где обитает множество сильных тварей. Хорошо если половина отряда вернётся с охоты, если бы не плодовитость гоблинов, деревня давно бы вымерла. Ну, хоть в этом я не ошибся. Тех, кто вернётся, встретят всех деревней, похоронят павших и вознесут благодарность за пищу, что охотники добыли ценой своих жизней.
  Гоблины идут на смерть, чтобы деревня могла жить. Те, что остаются в деревне, дарят им на удачу засушенные цветы, эдакие обереги. Напутствие вернуться в целости. Они уходят навстречу опасностям и вернутся, храня в душе эту мысль. Жить. Чтобы нести жизнь. Здесь нет ни правых, ни виноватых, ничего, что занимало меня в прошлой жизни, но я обрёл кое-что гораздо важнее. Я смотрел вслед, и что-то тёплое поднималось в груди. По щеке покатилась слеза. Удаляющиеся спины были красноречивее любых слов.