Часто плачу от волнения. Кажется, и причин нет. На экране покажут лошадь крупным планом, а у меня слёзы от волнения. Или Брамса играют - плачу и приговариваю: плохой, плохой композитор...
Борис Пастернак
- Лошадь - она красивая, - лениво сказал Денис. - Только жрет много. Это сколько сена каждой лошади надо, представь. Если одна, то ладно еще. А если их пять?
- Чего тебе сено? - Игорю не хотелось двигаться, поэтому он даже голову не повернул, только глаза скосил в сторону. - Вон травы сколько вокруг. Они же сами по себе пасутся. Сколько захотят, столько и сожрут.
Друзья сидели в тени под большим деревом. Они сидели уже давно. Но там, где тень кончалась, был такой лютый солнцепек, что лучше уж вот так.
За ними осталось пустое пространство примятой травы. Когда солнце перемещалось по небосклону и его лучи начинали жечь ноги, друзья смещались вслед за тенью. Так повторялось неоднократно.
Слева от них за редкими деревьями виднелся склон крутой горы, у ее подножия изгибалась дорога. Если идти по этой дороге на север, можно добраться до деревни. Каких-то восемь километров, но по жаре туда мог добровольно отправиться только Седой. Такой уж он человек. Еще утром вышел, так и нет до сих пор. А в другую сторону...
Что там, в другую сторону, друзья толком не знали. Ну, вроде как еще километров двадцать асфальта, а потом? Потом конец. Может, какие-то летние пастбища. Или пасеки.
Справа бежала шумная горная река. Сейчас, в полдень, ее шум был не так заметен, а вот ночью... Ночью река была основным источником звука в этих малолюдных местах. Засыпаешь под ее гулкий рокот, и просыпаешься под него же. Сколько дней так прошло...
- Сколько мы здесь?
Денис молчал, ковыряя в зубах сухой травинкой.
- Пятый день сегодня, - наконец ответил он, сплюнув. - А кажется, что уже месяц, ага?
- Точно, - согласился Игорь.
Денис неторопливо, экономя движения, почесался и сказал:
- Лошадь - это ладно еще. А вот верблюд...
- Верблюд крепкий, - ответил Игорь. - Ты видел, какие у них ноги?
- Зато их можно кормить всякой дрянью, - немного подумав, сказал Денис, глотнув воды из большой железной кружки, которая стояла рядом. - Верблюдов. Чем хочешь корми. Картоном, например.
- Зачем картоном, где ты его столько возьмешь? Проще травы нарубить. Вот этой, которая как укроп, только высокая...
- Это борщевик, - сказал Седой. Он стоял у соседнего дерева, держа в руках полиэтиленовый пакет. Там явственно проступала хлебная буханка. - Борщевик есть нельзя.
- Ядовитый? - равнодушно спросил Игорь.
- Типа того, - Седой присел рядом. - В нем вроде фотосеб... фотосен... в общем, какие-то такие вещества содержатся. Усиливают действие солнечного света. Борщевик даже руками нельзя трогать, а ты его предлагаешь верблюдам нарубить. Сдохнут твои верблюды!
- Я бы верблюда ушатал, - вдруг сказал Денис. - На мясо. Только не сейчас, а вечером. Или ночью. Так и подкрадываться проще, и не увидит никто.
- Вот сваришь ты котелок мяса, а остальное куда девать? - спросил Седой. Ему почему-то захотелось вступиться за верблюда. - Выбросить, что ли?
- Остальное я продам, - уверенно ответил Денис. - Возле дороги встану, за час разлетится.
- Не разлетится за час, - вступил в разговор Игорь, не открывая глаз. - Тут движение никакое.
- А я совсем дешево буду продавать, - упрямо ответил Денис.
Помолчали.
- Да ты еще попробуй ушатай этого верблюда, - сказал, поглядев на слюдяное небо небо, Седой. - Он же мощный.
- Топором ушатаю, - кивнул Денис. - Как пить дать. У меня топор хороший, острый.
- А слона, - спросил, ухмыльнувшись, Игорь, - сможешь топором?
- Насчет слона точно не скажу, - честно признался Денис. - Слоны огромные. И злобные.
- А кита? - не унимался Игорь.
- Киты вообще твари плотные, - задумчиво ответил Денис и повернулся на бок.