Нас с Леной познакомили обдуманно, с дальним и прицельным расчетом. Как водится в подобных своднических делах, знакомство спроворила шустрая девушка, жена моего полкового товарища. Она как - то случайно узнала, что мы с Леной из одного города, совершенно свободны от уз Гименея и тут же решила такую, на ее взгляд, несуразицу исправить. Как же иначе, думалось ей - живут сами по себе молодые, красивые парень с девушкой, ему уже двадцать четыре, барышня отметила свой двадцатилетний юбилей, а оба до сих пор ходят неохомутанные. Непорядок, какая - то социальная несправедливость получалась в миропонимании подруги жизни моего товарища. Сама - то она уже три года как кольцо на правой руке носила и другим той же участи искренне желала.
На тягло семейной жизни я тогда еще не был согласен, не подготовился во всех смыслах этого слова к такому резкому повороту. Но пожить интересно и насыщенно не возражал. Поэтому не стал отказываться от приятного, обещающего светлые перспективы знакомства. В назначенное время, прибранный и надушенный, был в гостях у друзей, где нас с Леной и представили друг другу. Все шло по сценарию, мы аккуратно выпили, закусили, поболтали. Лена сразу же показала себя девушкой разудалой, разбитной, общительной. Смеялась постоянно, даже слова приличные знала, что мною особо ценилось в девушках. Во всяком случае, ее лексикон был гораздо богаче, чем у Эллочки - Людоедки. Вот, подумалось мне тогда, мой вариант, то что надо. Легкость отношений и ничего пока более.
Лена жила с родителями. Отец ее служил в штабе армии, жена обреталась при нем. Взрослым детям не полагалось ошиваться в Германии при родителях просто так, поэтому Лена устроилась работать санитаркой в армейский госпиталь, где и подружилась с женой моего товарища. Так вот сложился пазл нашего знакомства.
После завершения дружеских посиделок я проводил Лену до дома, в расположение штаба армии. Она непрерывно и весело о чем - то болтала, была жизнерадостна, что воспринималось мною как добрый знак и явный сигнал к дальнейшим действиям. Зашли с ней в кафе дома офицеров, еще немного посидели. После этого я, ободренный, сразу решил брать быка за рога и в густых зарослях парка пошел на приступ, добывать себе любовь. Быстро слишком, конечно, да уж больно тоскливо жилось мне тогда на полковом безрыбье. Девушка в плен моих чар не сдалась, легко выпорхнула из объятий, уклонилась от поцелуев и, задорно помахав рукой, убежала домой.
Озадаченный, вернулся я к себе в общежитие. Чего не так, думал, чего она ломается ? Попробовал еще раз при случае взять ее штурмом, но снова получил вежливый отказ, но уже хоть с какими - то разумными объяснениями.
- Не надо, Степан, - говорит, - я занята, у меня уже есть муж.
- Откуда взялся ? - спрашиваю, искренне изумленный.
- Есть. В госпитале, он военный врач. На самом деле пока еще не мой это муж, но будет моим, я точно знаю.
- Ловко, - говорю, - жена - то его об этом что - то ведает ?
- Он знает, мне этого хватит пока. Жена его мне неинтересна. Главное - он меня любит до изнеможения.
- Ты его тоже любишь ?
- Очень - очень сильно. Ничего с этим не поделаешь.
Ладно, думаю, не судьба пока, да мало ли баб на земле в конце концов. Не то чтобы сильно огорчился, не любовь же у меня вселенская вспыхнула, только все равно самолюбие мужское задетым оказалось. Кому приятно получать отлуп и осознавать, что вот так, не мил оказался. Да к тому же, если не кривить душой, в гарнизоне нормальных девушек действительно было мало, не то что на Родине. Только замшелые вольняшки да некоторые скучающие жены офицеров, которым мужья и нудная гарнизонная жизнь попросту опостылели, а романтики по молодости лет все еще хотелось. Ленка на их фоне выглядела только что распустившимся цветком.
- Степа, ты не обижайся, давай просто дружить. Приходи к нам в гости, с папой познакомишься. Ты хороший, он тоже хороший. Мы же земляки все - таки, а я про тебя своим уже рассказывала.
- Ладно, приду, - ответил, а сам подумал, что может не мытьем, так катаньем одолею ее постепенно как - нибудь.
После случившегося объяснения наступила какая - то легкость и непринужденность моего с ней общения. Наступившая ясность нас только сдружила. Чтобы восстановить свое надломленное эго, я стал называть ее просто, по - дворовому, Ленкой или совсем уже панибратски - Ленк. Она не обижалась.
Приняв приглашение прийти в ней гости, посетил в свой ближайший выходной расположение штаба армии. Очень мне понравился уютный немецкий домик, выделенный папе Лены со всей его семьей для проживания. Хороший домушка, капитальный, только углем весь пропах, но то издержки быта. Штаб армии располагался в живописнейшем месте, на берегу озера. Все там было устроено с немецкой пунктуальностью и продуманностью. Еще бы - до того, как туда пришли наши танки в 1945 году, в этом месте действовал крупнейший санаторий для немецких военных летчиков, а уж для асов люфтваффе Рейху было ничего не жалко.
С папой Ленки мы быстро нашли общий язык, а после второй встречи даже подружились, перешли на "ты", и я его стал называть запросто, Сергеичем. Мама девушки тоже приняла меня очень хорошо. Стало понятно, что рассматривают они мою кандидатуру как потенциального в перспективе зятя, окружают на всякий случай заботой. Интересно выходило - дочь ерепенилась, а ее родители с ходу были готовы вязать меня по рукам и ногам. Намеками да полунамеками линию свою выводили. Конечно же, про таинственного "мужа" из госпиталя Ленкины мама с папой не ведали ни сном, ни духом.
Время от времени, пару раз в месяц я забегал к родителям девушки в гости. В наших с ней отношениях желаемого для меня прогресса не было, мы просто и непринужденно дружили.
Между тем жизнь наша не обходилась без интересных событий. Вскоре после знакомства с Ленкой я чуть не стал брачным аферистом. Такое повсеместно практиковалось тогда в Группе войск. Был у меня хороший старший товарищ и даже тайный покровитель. Звали его Константин Владимирович, служил мужик в управлении кадров штаба армии. Помогал мне, дай ему Бог здоровья, но, как водится в отношениях людей, при случае и сам попросил об ответной услуге.
- Надо, - говорит, - тебе, Степан, поджениться. У жены моей как раз подруга есть, ей замуж пора, время пришло, бабе уже под тридцать. Да и просто, честно говоря, нужно срочно выйти замуж за офицера, чтобы в Германии еще остаться. Женишься, так и тебе подфартит еще подзадержаться в составе Группы войск до окончательного вывода. Так что хоть на время оформи брак, а там, глядишь, чего и выйдет у вас. Не выйдет - разведешься, дел то всех на копейку.
Сильно удивила меня та мера цинизма, с которой товарищ полковник длинно и замысловато изложил свою просьбу. Нормально так, думаю, на ровном месте, ни за что ни про что подсовывают старушку в жены. Против воли моей и всего - то ради вожделений чьего - то примитивного меркантилизма просят самому себе изменить и в ярмо влезть. С другой стороны, я был обязан человеку многим, да и жена его тут приплелась. Обидятся ведь оба, если откажу, а мне еще в этой армии служить. В Германии побыть какое - то время тоже неплохо, конечно. Но не было это стремление мечтой моей жизни, на Родине все равно куда как лучше дышалось, вольнее.
Оставалось одно - как - то мужику подыграть, но потихоньку весь этот блуд спустить на тормозах. Подыграл, даже сходил один раз на свидание с той тетей по имени Лиза. Хорошо хоть, что ликера много с собой взял. Потом какое - то время прятался от своего старшего товарища, пока он сам в полк с проверкой не приехал. Тут уж не отвертишься, служба.
- Что, Степа скажешь - то ? - спросил он меня при встрече, - Лиза тебе хоть понравилась ?
- Увольте меня, Константин Владимирович, не могу в такие игры играть, душой кривить. Если скажете завтра идти с гранатами под танки - сегодня же побегу связки готовить, а вот так, себя внутри ломать... Не ломается.
Задумался мой товарищ. Потом выдохнул и ответил:
- Ладно, Степан. Молодой ты еще, прямолинейный, как танк, не умеешь пока жизнь кончиками пальцев чувствовать. Жена моя не поймет, конечно. Ты вроде Лизе понравился. Но тут уж ничего не поделаешь.
Нормально, подумал я тогда. Главное, что Лизе понравился, и меня уже женили, забыв спросить. Собрался с духом и выложил:
- Да и не надо ничего делать, товарищ полковник. Ну как я себя изнасиловать могу, чего ради ? Чтобы еще на лишние полгода в Германии остаться ? Да пропади она....
- Все, не бухти, я тебя понял, вопросов на эту тему больше нет. Желающие на это дело найдутся. Ты служи, я не в обиде, жене все объясню.
Вот Ленке судьба не дала выбора для щепетильности, ей пришлось фиктивно выйти замуж за какого - то прапорщика из полкового оркестра. Так надо было, чтобы в Германии с родителями остаться, иначе билет в один конец. Заплатили мама с папой товарищу прапорщику оговоренную сумму, все вроде бы чин по чину, но умела девчонка своей легкостью и шаловливостью всяческие заботы к себе притягивать.
Зная о том, что она вышла замуж, а как такое утаишь, подруги и знакомые стали в один голос спрашивать:
- Лена, а где твой муж, показала бы хоть когда - нибудь ?
- Мой муж объелся груш, - со смехом всегда отвечала она, изысканно уворачиваясь от дальнейших объяснений.
Как будто напророчила. Беда пришла откуда никто и не ждал. Как - то посередине зимы, месяца через два после "свадьбы", муж - прапорщик вспомнил, что у него есть законная жена, молодая и статная, а первая брачная ночь как - то прошла мимо него стороной. Как и последующие ночи. Выпил товарищ, правда не меньше поллитра перед этим. Затосковал, "романтизьму" несчастному одинокому парню захотелось. Почему - то он вообразил, что имеет право на выполнение фиктивной женой настоящего супружеского долга. Идея эта, внезапно им овладевшая, подвигла несчастного музыканта на пеший поход в штаб армии. Все бы ничего, но на горе свое прапорщик решил основательно срезать путь и пройти по льду через огромное озеро, а не огибать его привычным маршрутом посуху. До штаба армии незадачливый муж так и не дошел, сгинув где - то дне водоема. Зимы в Германии теплые, лед на водоемах обычно тонкий и рыхлый, а любви бедняге захотелось в преддверии ночи. В это время в немецкой глуши дисциплинированно спят даже бродячие собаки. Кричи не кричи - помочь некому. Так и не нашли. Вода там проточная, с обеих сторон озера да и через само озеро река Хафель протекает.
Такого шила в мешке гарнизонного быта не утаишь, всем скоро стали известны обстоятельства случившегося. Внезапно овдовевшая Ленка вроде и вины за собой не чуяла, но ходила будто пришибленная под косыми взглядами. В полку нашем и вовсе на какое - то время перестала появляться. Я периодически заглядывал к ним домой, продолжал дружить с папой и мило общаться с мамой . Ну и Лену тоже поддержал как мог в неприятной для нее ситуации. В один из вечеров она долго выла у меня на плече, жалуясь на несправедливость жизни. Что я мог ей возразить ? Утешал как мог, в меру юношеской своей корявости.
Но не было в жизненных принципах Ленки предаваться долгой печали. Вскоре я узнал, о том, что она загуляла с моим очень хорошим другом, дорогим сердцу хохлом Васькой Нечипоренко. Мы с ним сначала просто крепко подружились, потом стали регулярно своими ротами в футбол друг против друга играть. Сами выходили на поле как капитаны команд. Рубились серьезно, до увечий иногда, и была на то причина. Васька, как ему и полагалось, душу был готов продать за "Динамо" Киев, ну а я рвал сердце за московский "Спартак". Никому не надо рассказывать о том, что такое было в СССР противостояние "Динамо" Киев - "Спартак". Поэтому дискуссий между нами на эту тему было великое количество, ну а уж на поле футбольном мы друг против друга играли как в последнем бою, неся в душах клятву верности любимым командам. Игры завершались с переменным успехом.
Так вот дружок мой, служивший в инженерно - саперной роте полка, как - то раз на учениях, будучи утомленным, не сориентировался вовремя, и нога его попала под внезапно свалившуюся опорную лапу автокрана. Водитель, боец молодой, недоглядел, действовал на автомате. Повезло Ваське, легко он отделался. По краю ступни резануло, только большой палец на правой ноге снесло и соседний немного зацепило. Вот, отлеживаясь в госпитале, Вася Ленку - то и приболтал. Язык у него был длинный и рос из правильного места. Cтали они встречаться. Ну а чего Ваське еще делать, как не роман крутить, какой из него был после случившегося футболист ? Немного меня все это задело, конечно. Эго зачесалось, но не очень сильно. Даже сам себе удивился.
Еще один вопрос почему - то не давал мне покоя, хотелось для себя ясность внести. Как - то раз, будучи в гостях в доме Ленки, я непринужденно поинтересовался у нее:
- Ленк, а куда ты мужа своего первого подевала ?
- Которого ? - напряглась она.
- Не того, который в озере потонул, а другого. Ну он тебе не муж, ты же сама мне рассказывала, что он пока другой бабе муж, потом ты его своим назначила, ну тот из госпиталя мужик.
Ленка, болтая со мной, пыль в комнате вытирала. Услышав вопрос, она как - то дернулась и стала работать с какой - то заметной яростью в движениях. Процедила зло, сквозь зубы:
- Откомандировали его. С семьей, на Дальний Восток. Что - то натворил он.
- Понятно. Чего же ты не поехала за ним ? Не жена декабриста что - ли ?
В ответ в меня прилетела грязная влажная тряпка, а Ленка с обиженным лицом выбежала из комнаты. Ну вот, покаламбурить хотел, а вышло коряво. Зато все понятно стало.
С Васькой мы по - прежнему дружили, даже еще больше сблизились после его несчастья. Он, в отличие от меня, в Ленку по - настоящему влюбился, только о ней и говорил. Просто страшно обрадовался, когда узнал, что мы с ней из одного города. Мечтал о том, как приедет к нам в город, как будем вместе гулять и уже настаивал, чтобы я обязательно стал свидетелем на их с Ленкой свадьбе. Для себя он уже все определил, целый замок из мечтаний и иллюзий выстроил в своей наивной голове. Но юная шлендра Ленка решила немного иначе и вскоре загуляла с другим мужиком - старым, глубоко женатым майором.
Звали его Юра, и старость его на мой юношеский взгляд измерялась прожитыми им тридцатью годами. Это сейчас кажется смешным, но тогда, в свои неполные двадцать пять, тридцатилетний рубеж жизни казался мне чем - то сродни катастрофы, почти пределом жизненного горизонта. Зачем жить дальше в дряхлости ? До сих пор спорят о том, кто из генералов или маршалов Наполеона впечатал в историю человечества известную фразу: "Гусар, который не убит в тридцать лет - дрянь, а не гусар". Мюрат ли ее автор, Ланн или Лассаль - Бог весть, но мне та фраза с детства очень понравилась и запала в душу. Так что новость о загуле Ленки с древним майором я встретил в немом изумлении.
Весть об очередном романтическом финте подруги дошла до меня накануне 8 - го марта, по случаю чего в полку был объявлен праздник. Женщин командование решило поздравить. Как ни пытался я, прячась по полигонам, увильнуть от личного участия в этой массовке, а замполит полка все же отловил меня за неделю до мероприятия в коридоре штаба и приказал подготовить музыкальную программу. Кто - то ему донес, что я продвинутый меломан, насобиравший огромную музыкальную коллекцию.
То было правдой, но, зная непритязательность и незамысловатость полковых дам, пришлось крепко задуматься. Вся моя музыка для гулянки совершенно не годилась. Крутить весь вечер любимый отборный рок - так гарантированно закидают закусками. Даже качественный британский поп могут не понять, им бы чего попроще, женам офицерским. Сколько уж раз наблюдал на вечеринках, как они задорными козочками бегут плясать под что - то непотребное и с каменными лицами обиженно сидят в то время, когда звучит настоящая музыка. Так что попал я, как кур в ощип - работать клоуном на таком пошлом "празднике", да еще всякие музыкальные помои подбирать.
Но приказ есть приказ, так что плюнул, записал из родимого телеэфира кучу всякой дешевой шняги о том, как девушке плохо без мальчика Лехи, а другой шалаве мужик изменил в гараже с вишневой девяткой, да еще злая зараза отказала какому - то мудаку аж целых два раза. Ну и все в таком роде, две трехчасовые видеокассеты набил россиянским поп - дерьмом.
На полковой вечер к 8-му марта Ленка пришла не одна, а в компании товарища майора Юры. Он недавно жену спровадил на Родину, так что гулял парень широко.
Вел я себя на том вечере прилично, крутил музыку, радовался собственной предусмотрительности при подготовке музыкальной коллекции. Как и предполагал, качественная музыка от MTV присутствующих действительно не очень заводила, даже под Мадонну и Майкла Джексона женщины танцевать шли неохотно. Пришлось ожидаемо спустить в полковой народ содержимое канализационной трубы из клипов со всякими Апиными, Киркоровыми и Аллегровыми. Вот то пошло на ура.
Празднование постепенно развернулось, в зале стояла жуткая какофония из попсы и гула общения полкового люда. Все как обычно - из мужиков кто уже подремывал, обессилев от принятого на грудь, кто рвал рубаху на груди, доказывая что - то соседу по столу. Другие просто мирно беседовали о делах служебных и личных. Кто - то требовал от собеседника особого уважения, и даже танцоры нашлись.
Некоторые женщины уже норовили лезть скакать на столы, другие тащили мужей в круг для танцев. Наступило недолгое, священное время их личной женской раскрепощенности, которой и мне довелось хлебнуть с избытком. Очень уж удивила своей эротичной непосредственностью и недвусмысленностью предложения совсем молодая жена моего хорошего друга, с которым мы в одном батальоне служили. Не ожидал от нее такой разнузданности. Потом, ближе к концу вечера, когда моя единственная в жизни попытка работы ди и виджеем подходила к концу, ко мне в "студию" подсела неприличного возраста дама с мутным взором. Это была жена какого - то подполковника из соседней части. Она начала что - то надрывно говорить, норовя при каждом слове нежно меня поглаживать. Мурлыкала, требовала поставить медленный танец, причем обязательно песню "Драгоценная ты моя женщина". Настаивала на том, чтобы я непременно пригласил ее танцевать. Рассказывала о муже, где - то в далеком полевом лагере обретавшемся. Давала ясно понять, что и в этот вечер, да и в последующие тоже все только в наших с ней руках. Сдаваться в плен этих рук мне совершенно не хотелось.
Крутил потихоньку музыку для непритязательной публики, а Ленка с ее майором из головы не вылезали. Они искренне радовались жизни в течение всего вечера. Вот какого хрена, думалось, этот старый женатый ловелас к Ленке присоседился ? Почему Ленка не со мной, ну или хотя бы не с дорогим моим другой Васькой, а с каким - то хмырем, и почему этот майор позволяет себе такое, веселится тут, а опечаленный и томящийся в сердечных муках Вася даже на праздник полковой не пришел. По причине отсутствия настроения. Обидно стало за друга. Родителям Ленки опять же, таким хорошим людям, зачем нужен такой потасканный, употребленный уже кем - то зятек ?
Весь вечер я Ленку демонстративно игнорировал, не говоря уже о ее кавалере. Однако ближе к концу мероприятия они вдвоем, покачиваясь, обнимаясь и светясь от счастья, подошли ко мне и прильнувшей к моему плечу приблудной даме.
- Лена, с праздником тебя, - бросил ей непринужденно.
- Спасибо, дорогой, а подарок - то где ? - игриво улыбнувшись, ответила она.
- Каюсь, не подумал - буркнул ей в ответ.
- Не отвертишься, домой к нам потом занесешь.
Игривости в тот вечер в ней было хоть отбавляй.
- Давайте выпьем за наших прекрасных дам, стоя, - выдавил из себя заезженную пошлость майор и опрокинул в себя рюмку водки, которую все время держал в руках.
Потом хмырь страстно, взасос поцеловал Лену, а та просто вся расцвела. Для меня это было уже перебором, сродни публичному унижению, но пока еще сдержался. Хотя и не было сил спокойно глядеть на то, как майор милуется с раскрасневшейся, беззаботно веселящейся Ленкой. Зуд души моей потихоньку переходил в чесотку на костяшках непроизвольно сжимающихся в кулаки пальцев. Вот что значит, "кулаки чешутся", невольно поймал я тогда себя на мысли.
Вечер завершался. Лена с майором собрались уходить. Обещав назойливой даме вернуть свое внимание чуть позже, я вышел из духоты и смрада полкового кафе. Вот там - то, на улице, уже и не выдержал. Все копившееся целый вечер негодование, эго, невыносимо подзуживавшее изнутри, разом вырвались наружу.
- Чего ты, старый пес, до девчонки докопался, - зло сказал я хмырю.
- Не понял, товарищ старший лейтенант, у Вас личные вопросы ко мне ?
- Да, у меня к тебе много вопросов, майор. Ты же женат, но решил вот поиграть с красивой девочкой и потешить себя ? Ты плохо подумал майор, раз вообразил, что за эту девушку некому будет заступиться.
Лена решительно встала между нами, посмотрела на меня очень выразительно и резко бросила:
- Степа, мне ведь защитников никаких не требуется. Ты иди, и мы пойдем, мы сами разберемся, не маленькие.
Майора в моих словах явно что - то задело, он нежно отодвинул девушку и со злобой в голосе произнес:
- Чего тебе надо, чего рыцаря благородного из себя выламываешь ? Не видишь разве, что не твой случай, не понимаешь ? Чего лезешь, сопляк, в чужие дела ?
После этого Юра двинулся прямо на меня с явно недобрыми намерениями.
Плотину долготерпения прорвало, мозги переклинило. Точно и выверенно, от души вломил я хмырю прямо в глаз, и он упал как подкошенный. Лена с воем бросилась к нему, причитала, помогала встать. Он начал подниматься, как - то растерянно посмотрел на меня, будто не зная что делать, как на все это отвечать. Кровь проступила у него на лице, он как - то судорожно пытался ее убрать.
Не по себе мне стало, хоть и выпивши был, а дошло вдруг, осенило будто, что не то что - то сотворил, неправильное, нехорошее. Пелена с глаз сошла.
- Юра, пошли отсюда, пошли скорее, - поволокла его Лена в сторону домов офицерского состава. Потом обернулась и очень зло, с каким - то исступлением на лице крикнула мне:
- Урод ты, не хочу тебя ни видеть больше, ни слышать. Исчезни вообще.
- Дурак ты старлей, - со вздохом произнес Юра, вытирая кровь, - зелен еще, как хрен у лягушки. Пошли, Лена, с этим я потом, отдельно поговорю.
Глубоко вздохнул я, прорычал, что - то в сторону ярко светящей Луны, ровно волк, как будто она была во всем виновата и побрел назад в кафе. Там с кем - то еще пил, что - то рассказывал приставшей ко мне даме, муж которой обретался где - то в полях, слушал в ответ ее шепот, снова пил. На душе было паскудно. Да еще эта непрекращающаяся попса давила на мозги...
Вспомнить потом не мог как оказался ночью в комнате общежития. Утром тело ощущало себя парализованным, каждое движение давалось ценой ломки всего организма. Будто насадили на толстый, острый кол, острие которого застряло аккурат посередине головы, но продолжало вертеться, отчего внутри все гудело и трещало.
Очень хотелось пить. Поднял голову, привычно нащупал возле кровати большой алюминиевый солдатский чайник с заваренным чаем. Сам с вечера заваривал перед полковой пьянкой, то хорошо помнилось.
Потянулся рукой, достал, стал пить прямо из носика, но только лишь несколько капель стали моей добычей моего иссохшего рта. Странно, подумалось, чайник полный, а чая не дает. Глянул внутрь - действительно чаю до краев, попробовал налить в стакан, а не льется. За моими похмельными изысканиями внимательно следил сосед по комнате, добродушный хохол Коля Пащенко.
- Помочь, сосед, - со смехом предложил он ?
- Коля, что за твою в дарданеллу ? - недоуменно и зло ответил я, протягивая ему чайник.
Сосед взял со стола ложку, сунул ее внутрь черной, крепкой чайной настойки, что - то подцепил внутри и, по - детски хохоча, вытащил какую - то бесформенную черную тряпку. То был мой носок, я так раздевался по возвращении в родные пенаты, одежда разошлась по всей комнате и приземлилась где придется. Носок вот упокоился в открытом чайнике.
Коля действительно смеялся от души, он просто катался по кровати, захлебываясь от смеха. Мне бы тоже посмеяться над собой, но пронзившее организм подвижное острие кола в голове к тому не очень располагало. Зато теперь я мог напиться от души вчерашнего чаю, хоть и настоянного на собственном носке. Поскольку пить больше нечего было, а хотелось очень, то пришлось. Как ни странно, это немного помогло иссохшему организму.
Можно было еще спать, время для этого до выхода на службу оставалось. В памяти отдельными, пока неясными мазками медленно всплывали события вчерашнего вечера, танцы и тосты, бесстыжая жена товарища из батальона, потом мурлыкающая мне чего - то на ухо дама, Ленка... Затем вспомнилось и про Юру, и про нашу с ним стычку. Опять очень плохо стало, тоскливо, аж застонал.
- Чего с тобой ? - недоуменно спросил Коля.
- Да, хрень всякая после вчерашнего перед глазами вертится, всякие бабы мельтешат. В башке набат церковный, да и вообще. Мудак я, одним словом.
- Почему ?
- Да просто мудак и эгоист обыкновенный, вот и все. Не спрашивай. Давай клипы что - ли посмотрим.
Собрались было, да только в дверь вдруг постучали. Коля вскочил с кровати и открыл. На пороге собственной персоной стоял товарищ майор Юра. В темных солнцезащитных очках.
- Привет, Юра, - Коля поздоровался, пригласил пройти.
- Здравствуй, Колян, я ненадолго, вот с соседом твоим хотел кое - что обговорить. Ты нас не оставишь на пару минут ?
Вид Юры был настолько серьезен, сам он выглядел таким сосредоточенным, что сосед мой, не говоря ни слова, немного растерянными движениям нашарил на столе пачку сигарет и почти пулей вылетел из комнаты.
Было жутко не по себе, стыдно, хотелось под землю провалиться, мысли парализовало в голове, слова не шли на язык.
- Привет, бузотер, - спокойно и твердо сказал Юра и протянул мне руку. Синяк под его глазом был хорош, даже через тонировку стекла очков проглядывал.
- Здорово, - ответил я мрачно, пожал Юре руку, не понимая еще, как правильно на все реагировать.
- Такое вот дело. Ты нехорошо вчера поступил, сам, наверное, понимаешь уже, проспавшись.
- Да, нахеровертил я вчера, есть такое - ответил ему уклончиво.
- Ну, будем считать, что просто немного лишнего выпил. Знаем об этом только мы вдвоем, ну а я, считай что забыл. Больше некому знать, да и не обязательно. Сам понимаешь, пьяная драка, рукоприкладство в отношении старшего по званию, все прочее. Не надо тебе этого.
- Не надо, согласился я, а что тогда тебе - то надо от меня, чего вдруг навестил больного ?
- Да просто нужно ясность в твои мозги вложить, старлей. У нас с Леной, ты уж поверь, все серьезно, очень. С женой все, развожусь, это уже решено. Стал бы я на полковые мероприятия открыто вот так с девушкой приходить, если бы все для себя твердо не решил. После вывода из Германии мы поженимся, понимаешь это слово простое - поженимся ! Мы, жених и невеста, вот так вышло.
- Понятно, - грустно ответил я и, откинувшись на кровати, стал созерцать потолок.
- Хорошо, что понятно, и давай без глупостей. Лена с тобой общалась, дружила и дружит, но, согласись, даже и повода не давала считать о чем - то ином. Остальное ты придумал сам в своей голове. Как мужик мужика я тебя понимаю, но что поделаешь. Не мы себе баб выбирают, а они нас.
- Совет вам да любовь, - со вздохом ответил, да и что мог еще сказать в той ситуации ?
- Ну и ладно, - сказал Юра, поднялся и пошел к двери. Уже открыв дверь, он обернулся и добавил:
- Лена на тебя пока жутко злая, но это пройдет. Она отходчивая, сам знаешь. Еще - мы приглашаем тебя на свадьбу. Где и когда - сообщим отдельно, сами пока не знаем. Так что пока.
Отомстил, паразит, как по нотам разложил месть за вчерашнее. С чувством, с толком, с расстановкой. Но не очень - то меня и расстроило то, о чем майор поведал. Действительно - совет им да любовь. Как ни странно, гораздо больше терзало чувство вины за случившееся. За что человеку в глаз дал, почему так легко повелся на поводу у низменности собственного подсознания ?
Выдавил из себя вдогонку уходящему майору:
- Юра, ты прости за вчерашнее, бес попутал, как говорится. Если можешь - зла не держи.
- Ну и договорились на том, - кратко ответил он, выходя из комнаты.
Вскоре поле ухода Юры пришел Коля и недоуменно на меня уставился.
- Чего с тобой, Степыч ?
- Да нормально все, Коля, голова гудит, а в обед идти принимать ответственность над личным составом. Хреново мне.
- Ну так может пивка пару банок, могу сгонять для друга - соседа.
- Не, друг, не надо, так переболею до обеда, посплю лучше.
- Чего Юра к тебе приходил ? Чего он в очках ?
- Да так, музыкой интересовался, просил ему на кассету клипы хорошие подобрать и переписать. Про очки не знаю, может мода новая какая пошла.
- Ты теперь полковая музыкальная звезда! - рассмеялся сосед.
- Да уж, еще бы названия нот вспомнить с уроков пения из школы, - вздохнул я. Тот еще музыкант. В училище военном мне ребята из нашего взвода прямым текстом так и говорили: не хочешь делать людям больно - не пой никогда.
- Ноты не главное, сосед. Ты если сейчас опять будешь всякую шнягу твою любимую слушать, то наушники тебе в помощь. Спать все - таки хочу, а песенок разных блядских и так вчера наслушался по горло.
Время летело быстро. В июле наш полк должны были вывести на Урал. С Ленкой мы почти не виделись, заботы по подготовке и погрузке полкового имущества захлестнули меня тогда с головы до ног. С Юрой после случившегося даже приятельствовать стали. В мае я отправился помощником начальника караула воинского эшелона в свою первую поездку в неведомый уральский городок, где определено было расположиться нашему полку. В июле, опять же в составе караула, окончательно попрощался с такой ставшей почти родной Германией. Ленка пока еще оставалась.
Где - то в октябре, после неимоверных забот обустройства полка на новом месте, довелось мне выхлопотать краткосрочный отпуск и приехать домой. Так хотелось немного отдохнуть в родительском доме от уральских комаров монструозного вида, общей неустроенности быта и дикой полулесной жизни. Как - то вечером озадаченная мама протянула мне записку, сказав при этом:
- Тебе какая - то девушка звонила, все интересовалась где ты, как. Говорит, что вы служили вместе. Когда я сказала, что ты сейчас дома, она очень уж обрадовалась. Вот, телефон оставила, очень перезвонить просила.
- Понятно, - отвечаю, - это Ленка объявилась, тоже, значит, уже уехала из Германии.
- Кто она ? - испуганно спросила мать.
- Подруга, мама. Не в смысле там шуры - муры, просто встретились на далекой земле два человека из одного города. Она вообще замуж скоро выходит, так что, скорее всего, на свадьбу позвать хочет.
Мать облегченно вздохнула. У нее был свой интерес к этой грани моего бытия - она из раза в раз, во всякий мой отпуск пыталась всучить мне на смотрины дочерей своих подружек. Ничего из этого не выходило, я раз за разом вероломно рушил ее чаяния. Но держалась родительница своей линии, не хотела чтобы я без ее пригляда решал вопросы своей личной жизни. Потому то внезапное появление на горизонте непонятной девушки ее озаботило.
Позвонил. Главная прелесть Ленки заключалась в неимоверной легкости восприятия жизни. Как ни в чем не бывало, она начала с весельем в голосе что - то щебетать в трубку, но при этом просила ей помочь. Разобрать какие - либо смыслы в ее многословии и пустословии было невозможно.
- Ленк, давай я заеду к тебе, все и расскажешь, чего телефон мусолить.
Девушка жутко обрадовалась.
- Конечно заезжай, я сейчас быстро соберусь, адрес записывай.
Через полчаса я был на другом конце города. Обрадованная, сияющая и пахнущая вкусными духами Ленка заскочила ко мне в машину, кинулась на шею, дружески расцеловала и предложила просто покататься, пока она будет повествовать о делах своих невеселых. Дела те и впрямь были "интересными". Впрочем, к такому Ленке не привыкать. Редкое умение навлекать на себя жизненные неприятности наверняка являлось обратной стороной ее необычайной легкости.
Готовясь к свадьбе с Юрой, Ленка случайно встретила на улице лихого парня Гену, своего друга из прошлого, еще из времен пубертатного периода. Гена уже стал авторитетным городским бандитом с соответствующим респектабельным в его понимании антуражем. Пару раз он прокатил девушку на своей оттюнингованной до полного безвкусия "восьмерке", и Ленка растаяла. Решения своего выйти замуж не изменила, но теперь уже только за Гену. Всего лишь легко и просто поменяла жениха на бешеной скорости своей бесшабашной жизни.
Все бы ничего, да вот как раз на следующий день должен был явиться Юра, успевший к тому времени стать холостяком. Он уже и телеграмму дал, чтобы его встречали. Мужик ехал оговорить сопутствующие вопросы в перспективе скорой свадьбы. Теперь, выходит, он в самый последний момент не ко двору невесте пришелся.
- Ты родителям - то сказала, лахудра ? - со злым изумлением спросил я, выслушав сбивчивое Ленкино признание.
- Сказала. Мать меня чуть скалкой не прибила, а отец сразу же напился. Стыдно говорит, как теперь человеку, да еще сослуживцу бывшему в глаза смотреть ? Степа, вот чего мне теперь делать ? Гена о Юре ничего не знает, Юра о Гене тоже, а как быть ?
- Наверное, надо тебе самой Юру встретить и честно все ему рассказать.
- Слушай, может поможешь, встретишь, его сам все расскажешь ? Не могу я ему в глаза смотреть, как подумаю, что надо на перрон плестись и оправдываться - ноги отнимаются.
- Моими руками хочешь каштаны из огня себе вытянуть, - невесело усмехнулся я.
- Помочь прошу.
- Скажи своему Гене, пусть поможет. Лучше и ему сразу признаться, а то потом всплывет где - хуже будет. Мужики сами меж собой по поводу бабы должны разбираться. Да, и дай Юре мой телефон, если что - пусть звонит, у меня заночует.
- Не поможешь, значит ?
- Нет, Ленка, в таких делах я не помощник. Не могу я за тебя с твоими мужиками разбираться.
Ленка надулась, замолчала и какое то время сидело отвернувшись, пялясь в окно. Затем вздохнула глубоко и сказала:
- Наверное, ты правильно все говоришь. Ты вообще весь какой - то жутко правильный. Чую, жалеть потом буду, что с тобой не закрутила.
- Ну, что поделать, сосиски обратно в свинью не прокрутишь.
- Это ты сейчас хорошо сказал, - опять легко хихикнула девушка, - надо запомнить.
- Это не я сказал, это Черчилль.
- А кто это ?
Непринужденная она все - таки, Ленка, отходчивая.
- Да ладно, Ленк, не забивай голову. Лучше думай как тебе с Геной Юру встречать, как перед ним каяться будешь и что говорить. Натворила ты дел.... Да, забыл совсем. Имей в виду на всякий случай, что Васька до сих пор по тебе сохнет. Очень уж просил, если увижу тебя, привет передать и все прочее такое. Адрес твой просил. Ну, чтобы ты знала. Ты сама напиши ему адрес, от тебя не убудет.
- Вася он хороший, - задумчиво протянула Ленка, а затем быстро написала на листке из блокнота адрес.
- На, Степа, передай ему. Привет мой тоже передай.
- Сделаю. Ладно, давай круг по городу завершать, подвезу тебя домой.
- Не зайдешь с родителями поздороваться ?
- Не сейчас, не то время. Вам другое решать нужно. Давай, пусть у тебя все сложится и хорошо будет, а Юре мой телефон обязательно дай. Если что - быстро приеду, заберу его на ночлег.
- Ну, тогда пока.
- Счастливо тебе. Ты это, главное еще кого не встреть, - невесело пошутил я напоследок.
- Дурак, - фыркнула девушка и гордо удалилась в свой подъезд.
Юру встречали Ленка с Геной и Сергеич, как старый знакомый и отец теперь уже бывшей невесты. Без предисловий, там же, на перроне все ему и выложили. Девушка ревела белугой и просила прощения, Сергеич не находил себе места, Гена деликатно покуривал в стороне. Юра мне все - таки позвонил, но от приглашения заночевать отказался. Ленкин отец сам позвал ошарашенного, буквально оглушенного таким известием майора к себе на дачу, где они всю ночь и просидели вдвоем, заливая общее горе водкой. Юра страдал об утраченной любимой девушке, а Сергеичу, кадровому военному, тоже было мало радости отдавать свою дочь замуж за отпетого бандита. Сколько раз я и до, и после слышал от него при наших встречах, что вот меня бы он просто мечтал видеть своим зятем, да что поделать, раз дочь такой шаболдой оказалась. На следующий день Юру мы с Сергеичем провожали вместе.
Майор немного отошел от потрясения, хотя и выглядел все еще немного опустошенным, потерянным каким - то.
- Юра, ты если что, звони всегда, приезжай. Дорогу знаешь, хоть и невеселой она для тебя сюда в первый раз оказалась, - сказал я ему на прощание.
- Ладно, Степа, спасибо тебе, буду теперь у себя в Белоруссии знать, что есть у меня на Волге друг.
- Юра, прости еще раз меня, - почти прослезился Ленкин отец.
- Да за что, Сергеич, дело житейское. Давай, бывай и сам не чахни.
Уехал Юра в свои родные места, закончился и мой отпуск. В следующий раз увидел я Ленку где - то через месяц, когда она с женихом на его кричащего вида "восьмерке" приехала на Урал, в гости к своей лучшей подруге Тане. Они в Германии очень подружились, вместе работали, дня не могли обходиться друг без друга. Танин муж, Саша, даже ревновать стал жену свою к Ленке.
Теперь ребята стали дружить парами. Гена, хоть и бандит, оказался парнем вполне приличным. Мы с ним при знакомстве как - то сразу друг другу понравились, а с Сашей они вообще стали не разлей вода, как и их женщины.
Свадьбу назначили на январь. Ленка с Геной позвали Таню с Сашей и меня. Выехали в ночь, заранее, на моей машине, легендарной вазовской "шестерке". У Тани на руках был десятимесячный ребенок. Весьма опрометчиво, конечно, отправляться в 30 -ти градусный мороз и в метель с младенцем на руках, да куда же его девать ? Очень уж хотелось девчонке на свадьбу к лучшей подруге.
Всего - то пути семьсот километров, а вот без приключений не обошлось. На половине дороги в машине осыпался диск сцепления. Кто помнит вазовскую "классику", тот поймет что это и с чем такое горе хлебают большими ложками. Хорошо, что случилось все уже под утро, какое - то движение на дороге началось, было кому нам помочь. Обездвиженную машину дотащили на буксире до ближайшей татарской деревни и сразу же определили в ремонтный ангар колхозной техники. Мужики - механизаторы указали куда ехать покупать новый диск с муфтой и всем прочим необходимым. Таню с дочкой на время ремонта определили на постой в ближайшую чистенькую избу, к одинокой доброй татарке, которая сразу же начала хлопотать над ребенком, заставив утомленную ночной дорогой маму лечь поспать.
Полдня у нас с Сашей ушло на поездку в город, поиск и покупку запчастей, возвращение в деревню. Хорошо хоть, что деньги с собой были. Водки для расчетов за работу набрали много, раздали ее всю механизаторам и те, не особо торопясь, поставили машину на ход. Выезжали из гостеприимной девевеньки уже за полночь, в моем родном городе были к утру, незадолго до регистрации брака.
Двое суток провели без сна, так что та еще для нас с Сашей свадьба вышла. Еле я продержался до позднего вечера среди всех гостей и церемоний, зато дружески по старой памяти пообщался с Сергеичем. О Юре деликатно не вспоминали, глядя на неуемную, искреннюю радость и задор молодоженов.
Долго я потом Ленку не видел, больше года. Свои дела были серьезные. Через полтора месяца после Ленкиной свадьбы, первого марта, я познакомился со своей любимой женщиной и испытал внезапно такое чувство, что понял сразу - себя не обманешь. Ровно через три недели знакомства сделал ей предложение. В начале мая мы поженились, чему не устаю радоваться уже двадцать пять лет спустя. Еще через месяц мне окончательно наскучило сидеть в уральском лесу без дела, как какому - то партизану. Уехал в Москву, поступил учиться в военную академию.
Лена с Геной успешно налаживали быт, но при этом иногда приезжали в тот уютный и чистенький уральский городок в гости к друзьям. Летом 1995 года, когда мы с женой были в отпуске в городе на Волге, навестили Ленку с мужем, посидели вместе душевно. Интересно так вышло - у них год назад родилась дочка, и у нас тоже, правда чуть позже. Не сговариваясь, назвали дочерей одинаковыми именами.
Жизнь тогда нам всем казалась насыщенной и безмятежной. Ровно до того черного дня, в который Таня получила похоронку на мужа из Чечни. Это случилось через год после моего отъезда в Москву. Многие из нашего полка уехали на первую чеченскую войну, несколько человек оттуда так и не вернулись. Земля им пухом и вечная память.
Осыпался привычный и такой уютный мир молодой женщины, внезапно ставшей вдовой. Девчонка чуть не сошла с ума от горя, да и то сказать - остаться одной, без такого обожаемого ею родного мужа. К тому же беременной вторым ребенком, да еще и с малышом на руках. Ленка с Геной забрали плохо ориентирующуюся в происходящем Таню на несколько месяцев к себе. Отогревали, отпаивали чем и как могли.
Гена тоже не выжил в своих бандитских войнах. Его убили четыре года спустя. В нашем городе в 90 -е годы лихие парняги убивали друг друга дежурно, буднично, как на конвейере. Теперь уже к Лене приехала более - менее оправившаяся от горя Таня и долго жила у находящейся в состоянии умопомешательства от потрясения подруги. Лена тоже осталась с двумя крохотными девочками на руках. Близкие подруги стали почти сестрами, обеих еще больше объединило какое - то мистически схожее несчастье. Невыносимую легкость бытия навсегда вырвало из Ленки с кровью.
Невзирая ни на что, воя, но стиснув зубы, девушки продолжали жить. По - новому, пришибленные горькой вдовьей долей, выброшенные, как рыбы на сушу, задыхаясь от непривычной тяжести свалившегося на них происходящего вокруг. Вертелись, как могли. Но выстояли, выдержали, прекрасных детей вырастили. Видя все это, я не раз и не два вспоминал знаменитые строки Некрасова о том, что действительно "есть женщины в русских селеньях". Да еще какие. Наши, настоящие, русские бабы.