Стратегии и технологии Противолодочные корабли и ядерное сдерживание.

     Статья Александра Тимохина.

     

     Изобилует неточностями и передергиваниями.

     О них в комментариях. Курсив.

     28 апреля 2020 года согласно массовым сообщениям прессы в России должна была состояться массовая закладка новых боевых кораблей. Планировалось, что будут заложены два универсальных десантных корабля, два фрегата проекта 22350 с усиленным составом ракетного оружия, и две подлодки атомных проекта 885М «Ясень-М». Теперь, в силу проблем из-за эпидемии нового коронавируса, закладка перенесена, но в том, что она состоится, сомнений нет. Это вопрос недалёкого будущего (примечание августа 2020 года - событие состоялось 16 июля).

     Всего же в 2020 году обещали заложить 22 боевых корабля и вспомогательных судна для ВМФ. Особо удивляться тут не стоит – в эти цифры вполне могут быть включены какие-то катера или сугубо вспомогательные единицы. По всей видимости, в нём фигурируют до 3-х МРК проекта 22800 «Каракурт» и какое-то количество подлодок 6363 «Варшавянка». Впрочем, из-за проблем, вызванных эпидемией число заложенных кораблей может теперь незначительно измениться.

     Безусловно, рост боевых возможностей ВМФ можно только приветствовать, однако на этом празднике жизни затерялся один важный факт – в России на подходе массовое списание малых противолодочных кораблей (МПК), самым «молодым» из которых уже более 26 лет, а средний возраст уже перевалил далеко за тридцать.

     Несмотря на слухи о грядущей модернизации МПК проектов 1124 и 1124М, пока она не начата, не проводится и их ремонт. При этом, объективной проблемой, делающей ремонт этих кораблей трудновыполнимым является использование на этих кораблях дизельных двигателей М507 производства ПАО «Завод Звезда», которое с огромным трудом и задержками производит двигатели для новых кораблей, а также проблемы с газотурбинной установкой М-8, изготовитель которой, компания «Зоря-Машпроект», находится на Украине. Возраст тоже будет помехой – многие корабли банально слишком старые, чтобы их ремонт мог бы оказаться успешным. И вот тут наша страна может столкнуться с огромной проблемой.

     До сих пор лихорадит с заменой и переходом на вертолетные двигатели Ми-8 производства России. Взамен «Мотор Сич» из Запорожья. Уже 10 лет. Найти замену производства М507 не просто. Если вообще возможно.

     Гарантия ответного ядерного удара, подводные лодки и противолодочные силы.

     В настоящий момент Россия располагает полноценной по составу ядерной триадой из наземных межконтинентальных баллистических ракет (МБР), как мобильного, так и шахтного базирования, стратегическими бомбардировщиками – носителями ядерного оружия, и ракетными подводными лодками стратегического назначения (РПЛСН), вооружённых баллистическими ракетами. При этом, у каждого рода сил триады свои, не совсем одинаковые сильные стороны.

     Так, авиация имеет то преимущество перед всеми прочими силами, входящими в состав стратегических ядерных сил (СЯС), что во-первых, она может быть перенацелена в полёте (при работе ядерными бомбами), а во-вторых, её низкая скорость даёт политикам время на то, чтобы остановить ядерную эскалацию.

     При современном развитии ПВО ,работа бомбардировочным вооружением с ядерным зарядом проблематична.

     Её можно отозвать, если необходимо. При этом, пример США показывает, что авиачасти постоянной готовности вполне реально выводить из под идущего ракетно-ядерного удара за время меньшее, нежели подлётное время обнаруженных системами предупреждения о ракетном нападении ракет (СПРН) противника.

     Авиация, при должном уровне боеготовности, делает возмездие гибким и управляемым. Самолёты, однако, очень уязвимы и малейшие задержка или ошибка в их экстренном рассредоточении приведёт к их потере.

     МБР являются основой как превентивного, так и ответно-встречного ударов. Последний наносится тогда и если, когда и если факт ракетно-ядерного нападения противника уже установлен, но его ракеты ещё не достигли цели. МБР дают возможность успеть уничтожить часть ядерных сил противника, которые не были использованы в первой атаке, нанести противнику большой урон за счёт множества забрасываемых боевых блоков.

     МБР делают возмездие сокрушительным по силе и быстрым.

     При этом, однако, вопреки распространённому мнению, МБР не неуязвимы, и имеют определённую уязвимость к внезапному обезоруживающему ядерному удару. Если противнику удастся нейтрализовать на короткое (десятки минут) время, лиц, имеющих право на принятие решения о проведении ответно-встречного ядерного удара, нейтрализовать часть узлов связи и командных пунктов, и хотя бы пару РЛС СПРН, то перед ним откроется короткая по времени, но реальная возможность уничтожить существенную часть МБР превентивным ударом. Оставшиеся ракеты в ответном залпе могут быть нейтрализованы создаваемой сейчас в США противоракетной обороной – и именно при таком сценарии военных действий она имеет реальный смысл.

     Те мобильные комплексы, которые не будут уничтожены первым ударом, и не смогут получить команду на пуск сразу же после него, могут быть уничтожены бомбардировщиками противника, которым относительно легко будет действовать в электромагнитном хаосе первых часов термоядерной войны, когда ни связь, ни радиолокаторы толком не работают, а остатки ПВО полностью дезорганизованы. В итоге территории противника достигнут считанные единицы боевых блоков. Противник как-нибудь это переживёт. Миллион-другой населения будет не самой большой ценой за доминирование над всем человечеством на всю исторически обозримую перспективу.

     И вот тут на сцене появляется третий компонент триады – РПЛСН. Атомные подводные лодки имеют одно принципиальное отличие перед позициями МБР. Даже если противник смог, используя различные виды разведки, установить более-менее точное расположение подлодки под водой, то применить по ней немедленно стратегическое оружие нельзя. К ней нужно отправить самолёты базовой патрульной авиации (БПА) или свою многоцелевую подлодку, с задачей атаковать и уничтожить РПЛСН. Там, где по аэродрому или позициям МБР наносится удар, в случае с РПЛСН будет иметь место бой за её уничтожение. И не факт, что противник его выиграет. Если наша стратегическая подлодка прикрывается достаточными силами, то её уничтожение в сжатые сроки становится для противника трудно решаемой задачей.

     Подлодка мобильна и даже на самом тихом ходу – 6-7 узлов, способна пройти за сутки 260-310 километров в любом направлении. При этом количество боевых блоков, забрасываемых одной лодкой, может превышать сотню на 16 ракетах. К тому же они запускаются из таких районов, где их перехват силами ПРО крайне затруднён – фактически из всей ПРО противник может использовать только корабли с ракетами перехватчиками, но им ещё нужно дожить до пуска наших ракет.

     До пуска еще нужно дожить. РПКСН и в советское время отслеживались на 80 %. Сейчас соотношение сил намного изменилось. Не случайно, что РПКСН в настоящее время большую часть проводят у своих баз.

     Противнику, перед подготовкой к нанесению ядерного удара в любом случае придётся проводить развёртывание крупных группировок разнородных противолодочных сил, для нейтрализации РПЛСН, а это разведпризнак подготовки к агрессии. Который лишает противника внезапности. Если у противника получилось всё, кроме уничтожения всех РПЛСН до пуска ими ракет, но хотя бы одна лодка смогла выполнить свою боевую задачу, то это нивелирует все остальные успехи противника – он может успеть нанести безнаказанный обезоруживающий удар, нейтрализовать почти все наши СЯС, добиться любых успехов на земле и в воздухе, но та самая последняя уцелевшая лодка всё равно нанесёт ему неприемлемый ущерб.

     РПЛСН делают возмездие неотвратимым.

     В этом их задача и принципиальная важность их наличия в составе ядерной триады. Однако, лодки не могут действовать сами по себе. С 80-х годов боевые службы РПЛСН проходят в назначенных директивой Генштаба ЗРБД – защищённых районах боевых действий. Такие районы, ограниченные по площади, должны плотно перекрываться противолодочными силами, так, чтобы они гарантировано устанавливали там и вокруг своё господство и не допускали проникновения в район опасных многоцелевых подлодок противника. Также истребительная авиация должна исключить появление над этими районами самолётов БПА противника.

     Аналогично, РПЛСН нуждаются в защите на этапе выхода из баз. Засада на пути развёртывания РПЛСН была любимой тактикой подводников США и НАТО много десятилетий подряд, и сейчас ничего не изменилось. При отсутствии противолодочных сил, прикрывающих сначала развёртывание РПЛСН, а потом защищающих район их боевой службы, наши лодки обречены.

     Таким, образом – залогом неотвратимости возмездия за гипотетическое ядерное нападение неожиданно для стороннего наблюдателя оказывается наличие во флоте не только РПЛСН, но и разнородных противолодочных сил (РПЛС), которые могут обеспечить защиту РПЛСН как на этапе выхода из базы, как на переходе в ЗРБД, так и в самом ЗРБД. РПЛС в свою очередь состоят из авиации противолодочной обороны (авиация ПЛО), некоторого количества многоцелевых подлодок, способных эффективно вести под водой бой с подлодками противника, и надводных кораблей, способных бороться с подводными лодками.

     При этом, ни один элемент РПЛС не заменяет другой – пока атомные многоцелевые лодки сопровождают «стратега» или расчищают дорогу перед ним, а дизель-электрические подлодки находятся в засадах при узкостях, через которые должна пройти многоцелевая лодка противника, надводные силы удерживают назначенные рубежи ПЛО или работают на вытеснение противника из заданного района, а авиация ПЛО ведёт поиск пытающихся «просочиться» через эти силы, или наоборот, выполняющих отрыв от них вражеских подводных лодок, и поражает их при обнаружении.

     Если лодка противника по опрометчивости её командира или из-за его авантюризма вслепую «наскакивает» на другие, нежели авиация ПЛО противолодочные силы, то и они могут её уничтожить. Таким образом, комплексное использование РПЛС даёт им возможность выполнить свою задачу и обеспечить развёртывание и боевое применение РПЛСН, что, в свою очередь, делает безнаказанное нападение любого противника на РФ невозможным – его успехи в ударе по территории РФ просто не имеют значения с точки зрения цены, которую он заплатит за это нападение.

     А вот если этих противолодочных сил нет, то картина другая – несколько подлодок противника, используя преимущество в дальности обнаружения цели и скрытности, просто перебьют наши подлодки, что поставит неотвратимость возмездия противнику под вопрос.

     Ситуация с противолодочными силами в России специалистами давно оценивается как катастрофическая, но надо понимать один нюанс. Наша страна не производит противолодочные самолёты и вертолёты – нет готовых конструкций, которые прямо сейчас можно было бы поставить «на поток», нет поисково-прицельных систем и перспективного оружия для них, а многие имеющиеся якобы перспективные разработки выглядят крайне сомнительно.

     А вот корабли, способные бороться с подлодками, Россия вполне могла бы строить, и некоторое их количество даже было заложено в прошлом. Увы, но новых закладок нет, а действующим МПК осталось по несколько лет. И когда их начнут массово выводить из боевого состава, боевая устойчивость наших РПЛСН в гипотетическом конфликте упадёт до нуля, вместе с шансами на неотвратимое возмездие. В связи с этим встаёт вопрос – а сколько пригодных для выполнения задач по ПЛО кораблей будет заложено в 2020-м году в числе тех самых ранее озвученных 22 кораблей и судов?

     Корветы, их постройка и значение в обороне страны.

     За все постсоветские десятилетия в нашей стране было заложено 13 кораблей ближней морской зоны (БМЗ), способных заменить старые МПК. Это очень мало, для сравнения одних только МРК в строю и постройке к концу этого года будет тридцать единиц. Эти 13 кораблей распределяются по проектам следующим образом .

     Десять кораблей – это корабли проекта 20380 вооружённые ракетным комплексом «Уран». Фактически, если взять головной корабль в серии «Стерегущий», следующие пять серийных кораблей и последнюю четвёрку, то мы имеем дело с тремя очень разными проектами под одинаковым номером.

     Следующие два корабля – корветы проекта 20385. Это куда более серьёзные корабли, способные применять не только противолодочные торпеды и вертолёт, но и противолодочные управляемые ракеты (ПЛУР), а вместо ракет комплекса «Уран» - крылатые ракеты семейства «Калибр», противокорабельные крылатые ракеты «Оникс» и в перспективе, возможно, «Циркон». Часть построенных кораблей уже сдана ВМФ, а все остальные будут сданы не позднее 2023 года.

     Последним, тринадцатым кораблём БМЗ, способным бороться с подлодками хотя бы в теории, является корвет проекта 20386. Этот корабль, отягощённый огромным количеством непроверенных технических решений, «зарезанными» возможностями в части ПЛО, очень дорогой и излишне большой для задач корвета, имеет весьма туманные перспективы, и вряд ли на него стоит рассчитывать как на боевую единицу. Есть серьёзный риск, что он вообще не будет способен применяться по предназначению.

     Таким образом, можно констатировать – всё, что Россия запланировала на место многих десятков МПК, которые скоро будут выведены из боевого состава, это 12 кораблей проектов 20380 и 20385, которые в итоге будут распределены по минимум двум флотам – Балтийскому и Тихоокеанскому. Северному флоту, с его стратегическими подлодками не достанется ничего.

     Возникают неудобные вопросы. Откуда в нашей стране, где 44% всех ядерных боезарядов СЯС базируются на РПЛСН такое пренебрежение строительством противолодочных сил, жизненно важных для обеспечения их боевых служб и их защите в ходе военных действий? Почему, строя МРК многими десятками, Министерство обороны заказало промышленности в разы меньшее количество жизненно необходимых кораблей с возможностями ПЛО – корветов? Кем и как будет обеспечиваться боевая устойчивость РПЛСН, а значит и неотвратимость возмездия за ядерное нападение в случае военного конфликта?

     Изначальные планы строительства корветов предусматривали постройку серии из тридцати кораблей. Увы, но когда «на горизонте» появился проект 20386, постройка серии корветов 20380 и 20385 была остановлена – с 2016 года ни одни новый корвет для ВМФ заложен не был. Это уже может иметь для страны необратимые последствия. В 2023 году, если всё будет идти как сейчас, строительство кораблей БМЗ, способных бороться с подлодками в нашей стране прекратится, если не считать одного-единственного корабля-эксперимента 20386, который проведёт на стапеле ещё многие годы.

     Зимой 2020 года в прессе появились сообщения о том, что до десяти новых корветов будет заказано Амурскому Судостроительному Заводу, и все они пойдут на Тихоокеанский флот. Фактически же эта информация так и осталась слухами – ни ВМФ, ни представители Объединённой судостроительной корпорации не комментируют эти сообщения. Инсайдеры же отрицают такую возможность, по крайней мере, пока.

     Обновление противолодочных сил флота, таким образом, опять переносится в неопределённое будущее и это в условиях резкого и непрерывного нарастания политической напряжённости в мире, и роста мощи подплава почти у всех вероятных противников нашей страны!

     Для России, с её ставкой на подлодки как главные ударные единицы ВМФ, с её структурой СЯС и угрозами на море, наличие противолодочных сил это вопрос жизни и смерти – буквально. И если страна хотя бы корабли для таких сил может строить, то нужно это делать, и делать до тех пор, пока ими не будет достигнута численность, достаточная для выполнения противолодочных задач минимум в интересах обеспечения боевой устойчивости РПЛСН, а максимум – для обеспечения противолодочной обороны на всех флотах в принципе. Теоретически, корветы проектов 20380 и особенно 20385 представляют собой вполне подходящие варианты кораблей для противолодочной обороны.

     Специалистам давно и хорошо известны и недостатки, и достоинства этих кораблей. И, если на уже построенных и строящихся кораблях, недостатки устранить довольно трудно, то для гипотетических вновь закладываемых кораблей вполне реально сразу же всё сделать как надо. Так, есть техническая возможность, создать упрощённый корвет на базе проекта 20385, оснащённого установкой вертикального пуска ракет 3С-14 и способного применять противолодочные и крылатые ракеты разных типов. Такой корабль, оснащённый более простым радиолокационным комплексом, нежели оригинальный 20385, возможно 32-м торпедным аппаратом традиционного типа для комплекса «Пакет-НК» вместо пусковых установок СМ-588, был бы дешевле, чем последние версии хуже вооружённого корвета проекта 20380 (речь идёт о 17-18 миллиардах рублей за единицу), превосходил бы его по своим качествам как противолодочный корабль, и при этом мог бы быть быстрее произведён.

     Стоимость жизненного цикла такого корабля не отличалась бы в худшую сторону от первых корветов проекта 20380, к тому же он, при необходимости был бы способен заменить малый ракетный корабль, благодаря возможности использовать до восьми крылатых ракет 3М14 «Калибр».

     Но это – идеальный вариант, позволяющий быстро и за не самые большие деньги «закрыть» потребность в кораблях для борьбы с подлодками в БМЗ. Есть вариант похуже – просто строить 20380. Скажем так – при всех минусах такого корабля, это намного лучше, чем ничего. А сейчас у нас именно «ничего».

     За продолжение серии 20380 в декабре открыто высказался заместитель командующего Тихоокеанским флотом по вооружению контр-адмирал Игорь Королев, заявивший в ходе выступления на АСЗ дословно: «Этому заводу по плечу выполнить любую серию заказов. В том числе и на десять корветов проекта 20380, которые так необходимы для нашего флота на Тихом океане». К его словам можно лишь добавить, что не только на Тихом Океане.

     Особо стоит отметить, что строящиеся сейчас фрегаты проекта 22350, как и большие надводные корабли 1-го ранга, оставшиеся в боевом составе ВМФ с советских времён, заменой для массовых кораблей БМЗ быть не могут – у них в случае «большой» войны будут свои задачи, да и финансовое положение страны не позволит построить так много больших и дорогих кораблей, чтобы ими выполнять задачи по противолодочной обороне в БМЗ. Нужны недорогие и массовые корветы.

     Наличие эффективных противолодочных сил жизненно необходимо для России, а значит, необходимо и строительство кораблей для них. Пока нет никаких признаков того, что корабли ближней морской зоны, способные бороться с подлодками, будут заложены в этом году, хотя налицо сильный запрос на такие корабли со стороны самого ВМФ. Министерству обороны стоит понять, что пренебрежение вопросами противолодочной обороны в перспективе может стоить утраты боевой устойчивости стратегических подлодок, а уже это, в свою очередь, может поставить существование России и её населения под вопрос.

     Пока же остаётся только надеяться на то, что здравый смысл возобладает и вопросам ПЛО снова начнут уделять то внимание, которого они заслуживают.

     P.S. Данная статья, искажённая массой редакторских правок, добавивших в её текст массу ошибок и неверных терминов, была ранее опубликована в газете "ВПК-Курьер" в № 19 (832) за 26 мая 2020 года под названием "Беззащитные стратеги" (под "стратегами" здесь понимаются ракетные подлодки стратегического назначения, жаргонное слово "стратег" обозначает именно их). Данный текст является оригинальной неискажённой авторской версией.