Дневник Ирины Львовны Семевской,

матери Фёдора Николаевича Семевского, ныне одного из соавторов Samlib.ru

1935 - 1941 годы

Семья жила в Москве

ФЕДЯ СЕМЕВСКИЙ

Салютуйте сто одним выстрелом

Древние пушки Кремля:

На берег жизни ногами быстрыми

Фёдор Семевский сходит с корабля!

Л.Н. Зилов

Феденька родился 24 января 1935 года в 6 часов утра. Было совсем темно, когда он закричал первый раз, только-только начинало светать. А потом день был очень хороший - солнце и голубое небо, совсем весенний день. Федя родился восемь и три четверти фунта. Когда его принесли маме первый раз, ему было 10 часов от роду. Он был очень похож на папу, так же поднимал одну бровку, как и папа, и это было очень странно и очень смешно. Потом сходство стало делаться с каждым днем всё меньше и меньше. В больнице он чувствовал себя хорошо, в весе потерял очень мало и домой приехал совсем здоровый. Когда ему исполнилось 12 дней, его повезли к доктору Кальмансону, который сказал, что он очень здоровый мальчик. А потом бедный Федя захворал гриппом, у него был сильный насморк, ему было трудно сосать, и он очень быстро ослаб. Голосок у него стал слабый, и он уже больше не смотрел на огонь, не дрыгал ножками, а только спал и спал. Бабушка, мама и тетя очень испугались, стала мама его усиленно кормить, через два с половиной часа, как сказал доктор в консультации. Феденька стал поправляться, правда очень медленно, но стал прибавлять в весе. Глазки у него стали опять живые и весёлые, только уж очень он худой, даст Бог - поправится совсем и будет здоровым и сильным мальчиком.

Сейчас Феде два месяца. Он очень хорошо улыбается, отвечает, когда с ним говоришь, говорит: "Бу..." Любит смотреть на огонь, на деревянные красные шарики, на голубые бусы, на жёлтые мимозы.

Улыбнулся он первый раз, когда ему было шесть недель. Что-то есть чудесное в этой первой сознательной улыбке. Он сначала внимательно посмотрел на маму, потом у него задрожал уголок рта, глаза сощурились, и он так хорошо, так замечательно улыбнулся, что мама даже заплакала.

11 мая 1935 года.

Федюше уже три с половиной месяца. Он стал очень хорош: толстенький, здоровый. Очень похорошел. У него большие, очень хорошие глазки, необыкновенного тёмно-серого цвета, иногда кажутся совсем синими, длинные ресницы, тёмные бровки и очень хороший цвет лица. О носике пока ещё ничего нельзя сказать - что Бог даст. Феденька очень умён, уже знает и любит маму, так хорошо улыбается, когда увидит её. Очень любит песенки, внимательно слушает, а потом смеётся. Очень любит гулять. Настойчиво требует, чтобы его одевали. Как только кладут на столик и начинают заворачивать, успокаивается.

Сегодня был очень удивлён и обрадован, когда увидел себя в зеркале, долго приглядывался, потом засмеялся, стал махать ручками и радоваться.

Стал капризничать - надоело лежать в коляске. Я его отнесла к Люте в комнату, на Иринкину кровать, сразу перестал плакать, стал очень внимательно рассматривать незнакомую комнату. Вечером капризничал, уложила спать - не спит, плачет всё сильнее и сильнее. Подошла, погладила по головке, Феденька ухватился ручками за мою руку - и улыбнулся. Я отвернулась, а он старался заглянуть в глаза и смеялся. Всё ж таки добился того, что я вынесла его в сени, там заснул моментально. Папа называет Федю "красивым парнем" - мне это очень нравится.

Скоро поедем на дачу, там Федюшка на солнышке загорит.

21 июля 1935 года. (Голицыно)

Федюшка стал совсем большой, через три дня ему будет полгода. Это ведь не шутка прожить на свете 6 месяцев! Сейчас Феденька лежит в своей коляске, на животике, уткнувшись носиком в подушку и сладко, сладко спит. Какие-то сны ему снятся?

По утрам Феденька просыпается в 8 часов, но долго лежит тихо, чтобы не будить маму; играет с шариками, которые висят у него в коляске; сосёт простынку или кулачок; занимается гимнастикой: делает мост, перегибается, ловит свои ножки. Потом начинает тихонечко попискивать. Когда мама просыпается, она видит серые глазки, которые внимательно на неё смотрят сквозь решётку коляски. Как только Федя увидит, что мама проснулась, начинает визжать и смеяться.

20 февраля 1936 года. (Москва)

Стирала в кухне. Пришёл Федя, стал всюду совать свой носик, всё осматривать. Увидел кран от коробки у плиты - повернул, полилась вода. Я сказала: "Нельзя", и увела в комнату. Через минуту прибежал - опять то же. Я шлёпнула по ручке, обиделся, ушёл сам. Долго не приходил. Потом слышу, идёт тихонечко, на цыпочках, тихо-тихо подходит, открывает кран, и так же на цыпочках уходит и только за дверью закричал и засмеялся, уж очень был доволен, что так ловко меня провёл. Сделала выговор - немного погодя, опять то же, и опять так же тихо, тихо и осторожно, пришлось отшлёпать - очень жалко было.

26 февраля 1936 года. (Москва)

Кошка совсем обнаглела - напакостила посреди комнаты. Баба стала её наказывать. Федя был тут же, он страшно заплакал. Я унесла его в другую комнату, - долго не мог успокоиться, всё показывал ручкой на окно и говорил: "Баба бух, бух кис" (Кошку выкинула). Баба пошла на улицу, принесла кошку и говорит ей: "Это ты Феденьку благодари".

4 марта 1936 года. (Москва)

Когда мы уезжали в Голицыно, Федя долго целовал бабу, махал ручкой, кланялся. В поезде со всеми заговаривал, заглядывал в глаза. Какая-то старушка говорит: "Это не мальчик, а солнечный зайчик, как улыбнется - всем светло и весело".

7 марта 1936 года (Голицыно)

Утром поехали гулять. Только повернули к пруду, прямо на нас бежит бык, сзади тётки бегут и кричат: "Бегите, бегите скорей, с цепи сорвался, забодает!" А у Феди красное одеяло. Я скорее повернула обратно, успели выехать на главную улицу, а бык прямо пробежал.

8 марта 1936 года (Голицыно)

Феденьке из Москвы баба прислала калошки, первый раз ходил гулять ножками. Чувствовал себя совсем большим и самостоятельным. Когда какой-то дядя позвал его: "Мальчик, мальчик, пойдём со мной", - смело дал ему руку и пошёл от мамы, а потом спохватился и бегом ко мне.

Ходили в гости к дедушке. Федя всю дорогу прошёл сам, на руки ни за что. Очень он стал непослушный, если скажешь: "Нельзя", он из озорства ещё хуже сделает. Мама рассердится, накажет мальчика, он страшно огорчается, а через минуту бежит мириться, тянет губки, чтоб поцеловать. Всегда чем-нибудь сам занят. Очень любит свои игрушки, любит смотреть в окно, бегать, плясать, всюду лазить. Когда даёшь ему что-нибудь вкусненькое, обязательно благодарит, кланяется, только уходит в самый дальний уголок, поворачивается к маме спиной и так кивает головкой. Очевидно, немного смущается.

Сегодня рано утром ездили очень далеко гулять, до Малой Вязьмы по шоссе. Чудесно! Настоящая весна, солнце, небо бледно-бледно голубое и тёмные ёлки. Гуляли больше двух часов. Федюшка был очень доволен, только под конец устал, стал немного капризничать. Нарвали вербы, сосновых веток. Вечером ходили гулять ножками. Когда идёт сам, гораздо внимательнее на всё смотрит, чем в санках. Долго глядит на небо, задрав головку. Идёт обязательно один, руку маме ни за что не даёт. Очень мил и ласков. Как мне жаль папу, он так редко видит своего сына.

Читаю В.Фольц "В девственных лесах Суматры". Феденьке почему-то очень нравится обложка. Как только увидит книжку у меня в руках, подбегает и смотрит очень долго и сосредоточенно. Спрашиваю: "Феденька, что тебе тут нравится, покажи?" Показывает пальчиком на слонов, и так несколько раз. Интересно, что он видит, что ему представляется.

10 марта (Голицыно)

Сегодня тяжёлый день. Федя всё время капризничает. Совсем замучил. Может быть - зубок? Вечером сделала ванну, после ванны успокоился, заснул хорошо. Когда днём сильно расплакался, стала я его уговаривать: "Не плачь, сейчас пойдем к деде в гости". Он плачет, слёзки текут и зовёт: "Деда, деда!" Иногда кажется, что он знает очень много слов, но не считает нужным их говорить. Правда, свои слова, как например: мама, баба, папа, кис, бух, там, дядя, здесь - он употребляет очень редко, только в самом необходимом случае. Всё время лезет в кадушку с водой, в вёдра, колотит по стеклу окна чем-нибудь тяжёлым.

11 марта 1936 года (Голицыно)

Вчера вечером приехал папа. Феденька утром, когда проснулся, очень обрадовался. Тихонечко подходил к папе, заглядывал в лицо, потом бежал ко мне, показывал пальчиком на папу и говорил: "Папа, папа". Терпеливо дожидался, когда проснётся папа. Когда папа проснулся, Федя стал показывать ему все свои игрушки. Каждую игрушку приносил к папе на кровать. Ездили гулять в лес. Феденька в лесу захотел обязательно ходить ножками и в санки обратно никак не хотел садиться. Бедного Федю два раза вывалили из санок, сначала папа, потом мама, так что у него теперь две ссадины на лбу, почти в одном месте. Он молодец, совсем не плачет, хоть и очень больно.

12 марта 1936 года (Голицыно)

Феденька делает с папой гимнастику. Папа говорит: "Ну, Федя, становись!" Феденька становится на четвереньки, поднимает одну ножку кверху и ждёт, когда папа возьмет его за штанишки и будет качать.

13 марта 1936 года (Голицыно)

Проводили папу. Фёдор ведет себя плохо: разбил маме два блюдца и разлил керосин. Мама наливала из бидона в бутылку. Федя подбежал, просунул голову маме под руку и головой выбил бидон. Мама очень рассердилась. Вечером был очень мил. Первый раз пил молоко не из ложки, а из чашки, страшно был горд. Сделает глоточек и смотрит на маму: вот, мол, я каков! Сейчас спит, ручку положил под щёку, совсем как большой.

14 марта 1936 года (Голицыно)

Федя очень хорошо ходит на улице, совсем не падает, несмотря на валенки, калоши и гололедицу. Ходит обязательно один, руку маме не даёт. Почти все останавливаются и разговаривают - уж очень он маленький и забавный. Феденька всем отвечает, конечно, по-своему, очень приветливо и вежливо. Один дядя был так растроган, что подарил Феде конфетку. Мама Феде конфетку не дала, а самой ей от этого как-то немного стыдно, ведь это от всего сердца. Познакомился с дединым хозяином, тоже дедушкой, немцем. Поздоровался, дал ручку, никак не хотел уходить. Дед-немец услышал Федин голосок у дедушки в комнате и хотел через перегородку на ниточке спустить Феде конфетку. Наш дед говорит: "Если Вы ребят любите, мы сами к Вам придём" и отправился вместе с Федей знакомиться. Когда Федя уходил, долго кланялся дедушке, благодарил за конфетку.

Сегодня мама совсем больна, прямо сил нет подняться. Феденька очень добр, совсем маму не беспокоит. Мама на минутку задремала, потом открыла глаза, смотрит - Федя сидит на полу, между ног миска с кашей, он большой деревянной ложкой загребает кашу и запихивает в рот.

15 марта 1936 года (Голицыно)

Я убирала Федино бельё в сундуке, а Федя занимался тем, что разбрасывал убранное. Я терпела, терпела, уговаривала, потом не выдержала, рассердилась и хлопнула по ручке. Федя страшно рассердился, не заплакал, а молча ушёл и сел перед печкой. Немного погодя очень решительно встал, подошёл к сундуку, выхватил штанишки и бросил мне под ноги. Не убежал, как обыкновенно он делает, а остался стоять, подняв на меня глаза. Личико у него было очень сосредоточенное и сердитое. Ждал, что я буду делать. Я говорю: "Феденька, тебе не стыдно обижать маму? Поди сюда, маленький". Он бросился ко мне и заплакал. Вечером очень больно ушибся, упал со стула со всего размаха. Долго носила его на руках, чтобы успокоился. Он положил голову мне на плечо и тихо всхлипывал.

16 марта 1936 года (Голицыно)

Феденька научился складывать башню из пяти кубиков, а как шестой положит, обязательно у него всё разваливается. Когда оденешь его для гуляния, бежит сам к двери и открывает её. Иногда путает, начинает ломиться в стену рядом с дверью и очень сердится, что она не открывается. Что-то очень много стал капризничать. Так жалобно плачет. Кажется, что ему больно, а потом опять весёлый. Стащил с моего столика лампу, стекло, конечно, разбил. Теперь её и днем нельзя туда ставить. Сейчас, когда Феденька заснул в своей кроватке, мама стала убираться. Хотела взять воды из кадушки, смотрит, а в кадушке плавают Федины штанишки, рубашечки, простынки, всякие игрушки и даже один валенок. И когда этот негодный мальчишка успел всё это натворить, мама даже представить себе не может. Так себя он вечером тихо и скромно вёл и всё время, кажется, был с мамой. Ах, Феденька, Феденька! Целый день сегодня мама ищет серебряную ложечку, которую Федя куда-то затащил. И ведь обязательно бабушкину серебряную, а не какую-нибудь простую.

18 марта 1936 года (Голицыно)

Утром Федя гулял долго с папой во дворе. Копал лопаткой снег, вернее не копал, а ковырял. Ходил смотреть на корову. Пришёл домой, сразу побежал к игрушкам, нашёл резиновую корову и стал всем показывать. Залез на сундук, дошёл до конца, а повернуть обратно не знает как. Очень долго не решался встать и повернуться. Только с помощью папы очень осторожно встал на ножки тихонечко, тихонечко пошел обратно. Он вообще очень осторожен. Смелость и осторожность - это хорошо!

Очень интересно, что у Феди уже сейчас есть какое-то представление о честности. Федя страшно любит книжки, не может равнодушно видеть, сейчас же старается отнять книжку, если читаешь. Папа заснул, а книжка, которую он читал, осталась в руке на самом краю кровати. Феденька долго ходил кругом, смотрел как зачарованный, но так и не взял книгу - именно потому, я думаю, что папа спал, и ему казалось, что взять книгу не хорошо, не честно. Папа ему не позволяет брать книги. Если бы папа не спал, он постарался бы как-нибудь её стащить или отнять. Или, если Федя возьмёт что-нибудь, что ему не позволяют, а я это не могу видеть, он сейчас же бежит ко мне и показывает, и отдаёт. Если же ему удаётся взять эту вещь открытым путем, при мне, он бросается бежать от меня, страшно довольный.

Вечером Феденька разыгрался с папой, очень веселился, сбрасывал валенок и с визгом убегал от папы в одном чулочке. Вечером долго кланялся из кровати себе в зеркале - прощается.

19 марта 1936 года (Голицыно)

Спрашивала у Феди, где печка, окно, кроватка, кухня и т.д., показывал сейчас же и без ошибки. Потом спросила: "А где Федины штанишки лежат?" Долго думал, смотрел по всем углам, о сундуке не догадался. Потом нашёл выход - стал теребить штанишки, которые были на нем, и был страшно доволен.

Когда Феденька хочет приласкаться, он влезает на руки, кладёт головку на плечо, а ручками обнимает за шею. Очень получается трогательно.

21 марта 1936 года (Голицыно)

У деды в гостях шалил, бегал, играл. С каждым днем становится всё живее и живее, что же это будет?

Ударил меня по лицу, сказала: "Нельзя!" Немного погодя - опять. Отшлёпала по ручке. Отчаяние, слёзы, полное раскаяние. Долго играл один, потом подбежал и тихонько ударил опять. Не успела я сделать строгое лицо, как Феденька перестал смеяться, сделался очень серьёзным и сам себя отхлопал по ручке. А потом прижался ко мне, заглядывает в лицо, как будто хочет сказать: "Не сердись, я нечаянно. Я себя сам наказал". Очень был доволен, когда я его поцеловала. Сейчас проснулся, сел в кроватке, я подошла, он мне так хорошо улыбнулся, лёг и опять заснул.

На улице очень сильный ветер, гуляем мало.

22 марта 1936 года (Голицыно)

Федя долго играл один с деревянным яичком. Садился в уголок, пускал яйцо по полу, бежал его догонять. Потом опять в тот же уголок - и опять бросал яичко и догонял. Он начинает по-настоящему играть.

Ездили за ветками в лес. В лесу Феденька долго гулял сам. Собирал шишки, бросал их. Помогал маме таскать ветки к санкам. Вечером Федя увидел на печке свою тень от лампы, всё старался её поймать. Играл с мамой в прятки. Очень мешал маме мыть полы, всё старался встать ногами в шайку с водой, так что мама одной рукой мыла, а другой - держала Федю за штанишки, чтобы он не залез в воду. Полоскал с мамой бельё, вода была тёплая, очень был доволен. Полоскал-то он вчера, что-то у меня всё в голове путается.

23 марта 1936 года (Голицыно)

Бедный Феденька захворал. Днём я не заметила, правда, он был немного тише обычного. Второй раз лёг спать (теперь он спит вообще один раз), встал капризный. Покушал хорошо. Стали с ним топить печку. Я смотрю, он всё что-то на руки лезет и кладёт головку на плечо. Сидит тихо-тихо. Посмотрела, а головка и ручки страшно горячие. Пришёл дед, смерили температуру - 39. Потом как будто ничего, играл с дедом. Часам к девяти стало очень плохо, весь горит. Заснул сразу. Спит очень беспокойно, стонет, всё время вскакивает. Очень горячий, думаю, сейчас у него температура около 40. Господи, только бы обошлось. Днем мы ещё очень много гуляли. Правда, тепло, но очень сильный ветер. Никогда не знаешь заранее и ещё хуже делаешь.

24 марта 1936 года (Голицыно)

Федя совсем расхворался. Плохо ему. Утром - 38,6, днём - 40 и вечером - 40,3. Очень ослаб, всё спит на руках. Если завтра не станет лучше, надо будет вызывать доктора из Москвы. Ни насморка, ни кашля нет.

25 марта 1936 года (Голицыно)

Ночью было очень плохо, жар сильный. В 7 часов утра выпил молока с удовольствием и заснул почти сразу. Спал до 10. Проснулся - гораздо лучше, жар небольшой. Весёлый. Днем температура нормальная. Кажется, слава Богу, выздоровел. Спит, ест, ведёт себя хорошо.

26 марта 1936 года (Голицыно)

Вчера вечером заснул хорошо, потом часов в 11 проснулся с ужасным криком. Не могу понять, что с ним было, болело что-нибудь или нервное? Никого и ничего не узнавал, ни на что не реагировал. Только ухватился ручонками за меня, так что я не могла разжать их, и так кричал часа полтора. Глаза сумасшедшие. Вдруг набросился на меня и с яростью стал бить по лицу. Ничего не могла с ним сделать: и на руках носила, и в кровать клала, старались с тетей Аней как-нибудь отвлечь игрушками. Ничего не помогало, только бьётся на руках и кричит. Случайно попала ему на глаза банка с вазелином на столе, сразу потянулся к ней, заговорил, личико стало разумным, и всё прошло. Ночь спал ужасно, всё время с криком просыпался, долго не засыпал. Температура нормальная. Сегодня половину дня с утра вёл себя хорошо, долго спал. Встал голодный, ест с аппетитом. Потом весь оставшийся день плакал, очень трудно успокоить. Всё прикладывается головкой, укладывается спать, как будто голова болит, и плачет, плачет. Жара нет. Что с ним может быть? Очень беспокоюсь. Может быть, просто ослаб после жара. Сейчас спит пока хорошо. Совсем он на себя не похож, только редко проглянет прежний Феденька в улыбке или в какой-нибудь шалости - и то чуть-чуть.

27 марта 1936 года (Голицыно)

Феденька меня очень беспокоит. Он очень ослаб. Всё время капризничает, плачет. Не играет, не бегает, не лазит. Всё просится на руки. Очень много спит. Ел сегодня плохо, хотя желудок очень хорошо продействовал. Очень был рад книжкам, которые ему баба прислала из Москвы. Очень жалел собачку на картинке, которую посадили на стул и надели ей дурацкий колпак. Старался снять колпак и вытирал ей слёзки.

Когда очень плачет, спрашиваю: "Феденька, где болит?" Показывает ручки, хватается за головку. Старается всё с себя сорвать, что на нём надето. Что с ним такое - не знаю. Жару нет.

28 марта 1936 года (Голицыно)

Ну, Феденька, кажется, выздоровел. Целый день вёл себя совершенно нормально: весёлый, бегает, прыгает, лазит - одним словом, делает всё, что полагается. Всё смотрит новые книжки, один; потом изображает, когда увидит на картинке, как мычит корова или лает собака.

Очень веселился, когда мы с ним играли в Бабу Ягу. Я его ловила и сажала на кровать, а сама ложилась рядом и делала вид, что сплю. Феденька тихонечко слезал с кровати, а потом с визгом убегал в дальний угол комнаты. С упоением играет в игрушки, как будто соскучился без них во время болезни. Вечером стащил яблоко, я уже заметила, когда он почти всё съел и принёс мне показать огрызочек. Как-то на это будет реагировать Федин животик.

19 апреля 1936 года (Москва)

Феденьке один год и два месяца. Он совсем уже большой мальчик. Мне так жалко, что я потеряла дневник, где записывала всё целую зиму. Феденька очень хорошо бегает, сам гуляет на улице, шалит. Очень мил, добр. Всё время был здоров, прямо прелесть какой мальчик, розовенький, крепенький. А потом что-то с ним сделалось за последний месяц - страшно исхудал и побледнел. Вчера были у Кальмансона. Он очень внимательно осмотрел Феденьку, сначала даже подумал, что у него туберкулёз, но нет, в лёгких ничего нет. Завтра отдам анализ, может быть - глисты, а если не это, тогда даже не знаю что. Надо будет искать причину. Пока что надо Феденьке делать укрепляющие ванны с ромашкой и сосновым экстрактом.

20 апреля 1936 года (Москва)

Феденька здоров и весел. Гуляем много. На сквере держит себя независимо. Всё время убегает. Старается завести разговор с другими детьми. Очень приветлив. Так хорошо, с каким-то участием улыбается, если с ним кто-нибудь заговорит. Просит игрушки у детей, если не дают - отнимает и бьёт лопаткой. Вообще, несмотря на свою доброту и ласковость, большой драчун.

Что-то тётя Аня совсем расхварывается, думаю поехать к папе, а то Федя всё-таки шумит, а у нее страшная головная боль.

22 апреля 1936 года (Москва)

Переехали к папе, тёте Ане ещё хуже. Папа, кажется, рад. Феденька, во всяком случае, очень рад был, когда папу увидел. Сейчас же залез на колени, прижался. С Коленькой играет ничего, только Коля всё обижается на Федю, что Федя его не понимает и ломает сооружение из кубиков. Феденька же очень часто дерётся, бьёт Колю по голове и таскает за волосы. Не знаю, что с этим делать.

23 апреля 1936 года (Москва)

Феденька достал из-под папиного стола четыре бутылки нарзана. Вытащил их с большим трудом. Поставил их все четыре в ряд на узенькую невысокую полочку. Я пошла за папой - позвать, чтобы он посмотрел. Пока я ходила, Федя все бутылки, конечно, скинул с полочки, но сейчас же с охотой стал ставить опять. Три бутылки поставил друг за дружкой, а четвёртой места не хватает, как поставит, так свалится. Феденька посмотрел, подумал и поставил с другой стороны, где места было больше. Очень был доволен, когда его стали хвалить, Всё рассказывал и показывал, как он догадался. Вечером что-то много капризничал.

25 апреля 1936 года (Москва)

Опять Федя захворал. И вчера жар, и сегодня.

27 апреля 1936 года (Москва)

Ну, Феденька выздоровел. Сегодня Бог знает что делает. Носится по всем комнатам, всюду лазит. Умудрился открыть большой бидон с керосином и вымылся по всем правилам, не только руки, но и лицо. Вышла на минутку в кухню, прихожу в комнату, смотрю - мой Федя на столе между чашек, тарелок и чайника - пляшет. Вытащил кран из самовара и воткнул в четверть с керосином, а пробку от керосина старался всунуть в самовар. Получил от папы "качели", рад, но не очень. Вечером стала укладывать спать, пришёл папа из института, взял Федю на руки, стал с ним пить чай; Федя разгулялся, смеялся, веселился, стала укладывать - плач, заснуть не может. Сидела, сидела с ним, всё никакого толку. Взялся Николай Анатольевич. У него Федя ещё хуже. Прямо истерика. Слушать сил нет, поехала к маме, знала, что уж Николай Анатольевич мне теперь Федю укладывать не даст. Приехала от мамы часов в 12. Федя так и не спит. Папа замучен в конец. У меня заснул сразу. Папа что только с ним не делал: и на руках носил, и в кроватку укладывал, и строгостью и лаской. Оба страшно упрямы.

11 мая 1936 года (Голицыно)

Ходили с Феденькой гулять в лес. Федя очень доволен. Рассматривает каждый кустик и каждую травинку. Собирает шишки, палочки. Долго сидел под сосной, я всё смотрела, как он играет. Очень хорошо сейчас в лесу, сухо, тепло. Слушали кукушку. Я немного нашла душистых фиалок. Феденька всё просил нюхать, а ручками не трогал. На обратном пути увидели телёнка. Федя долго смотрел, как зачарованный, потом решился погладить по мордочке очень-очень осторожно. Ужасно плакал, когда пришлось уходить от телёнка домой.

12 мая 1936 года (Голицыно)

Сегодня приехал папа. Феденька ложился спать. Вскочил, очень обрадовался. Конечно, потом уж не заснул. Сразу узнал качели, которые папа привёз ему из Москвы. Стал сам вытаскивать из корзины. Ночью очень меня напугал - проснулся с ужасным "собачьим лаем", как говорит баба. Дала капли Датского короля, кажется, всё прошло. Качели оценил гораздо больше, чем в Москве, всё просит качаться. Очень много гуляем. Очень долго и хорошо играл с большим мальчиком. Возил на своей собачке с тележкой траву, играл с мячиком.

13 мая 1936 года (Голицыно)

День чудесный: тепло, тихо. Феденька путешествует один по саду. В руках лопатка. То покопается, то понюхает травку или кустик. Всё время что-то бормочет себе под нос. Так что я слышу его голосок. Только минутку я за ним не следила - ушёл на улицу, надо было открыть калитку, залез на скамейку, сидит, ногами болтает, доволен. Потом убежал к соседке, а там его чуть было коза не забодала. Уж Валя его притащила. Встал после сна с жаром, сразу кашель, насморк. Боже мой, опять заболел. Растёрла его скипидаром с салом и молоком с салом напоила. Спит ничего, хорошо. Только бы не расхворался.

14 мая 1936 года (Голицыно)

Жару нет, но очень капризный. Сильный насморк. Много плачет. Сегодня удивил маму, папу, да и сам удивился - построил башню из 8-ми кубиков. Приехала баба с Ириной. Феденька так и замер, когда увидел их в окно. А потом, когда они скрылись, страшно заплакал, наверное, подумал, что они так же внезапно исчезнут, как появились. Очень был рад бабе, сразу стал весёлым, бегал по комнате и визжал от избытка чувств. Не отходил от бабы, хотел играть в мячик только с ней. Сердился, когда мешала Иринка. Очень ему понравился маленький Иринин мишка. Стал его завёртывать в свой чулочек, носил на руках и пел - укачивал. Вечером, часов в пять, даже погулял немного у бабы на руках. Самочувствие, кажется, ничего.

15 мая 1936 года (Голицыно)

Феденька всё больше с бабой. Порядочно капризничает, всё ещё нездоров, но жару нет. Погода ужасная.

16 мая 1936 года (Голицыно)

Проводили бабу в Москву. Очень было жалко, что она уехала. Так хотелось побыть вместе подольше. Феде лучше. На улице холод - гулять нельзя.

17 мая 1936 года (Голицыно)

Решила с Федей погулять немножко. Ходили в лес. Опять увидел Федя своего любимого телёнка. Гораздо смелее гладил его по мордочке и совал руку через загородку. Очень смеялся, когда телёнок хотел лизнуть его руку.

20 мая 1936 года (Голицыно)

Федя совсем болен. Не знаю, что с ним. Через ночь, страшный жар часа два, потом пот и всё. Весь день плачет. Так три раза. Надо в Москву, к доктору.

21 мая 1936 года (Голицыно)

Были у Кальмансона, думает, что малярия. Посоветовал переменить место. Поедем к бабушке в Павшино, Мякинино.

24 мая 1936 года (Мякинино)

Федя очень слаб, бледный, грустный, всё больше плачет.

28 мая 1936 года (Мякинино)

Ну, Феденьке как будто легче. Стал гораздо живее. Ходим в лес и на речку. Здесь чудесно. Очень много ландышей.

30 мая 1936 года (Мякинино)

Кашель у Феди гораздо лучше. Сегодня пошли на Москву-реку. Федя играл с песком. Я шила ему штанишки. Минутку не посмотрела на него, уж Федя несётся к воде. Успел вбежать в воду по колено, чулки, башмаки - всё мокрое.

5 июня 1936 года (Мякинино)

Феденька совсем молодец, здоров, загорел, даже потолстел, по-моему, немножко. Всё время гуляет, даже убегает от мамы. Убежал через дорогу на чужую дачу, где заведомо злая собака. Бегу за ним, смотрю: сидит на корточках, головёнку задрал кверху и кричит: "Ав! Ав!", а собака стоит над ним в самой воинственной позе. Правду баба говорит, что будет чудо, если он останется цел, здоров и жив, уж очень он отчаянный.

10 июня 1936 года (Мякинино)

Феденька - замечательный ходок. Много гуляем и далеко, и он всё пешком. Стала поспевать земляника. Федя очень скоро понял, где её можно найти. Ложится на животик, лицом совсем в траву и тоненьким голоском спрашивает: "Где? Где?", как будто ему кажется, что ягоды сами к нему прибегут, как услышат, как он их спрашивает. Ликование и счастье громадное, когда таким образом находится ягодка.

11 июня 1936 года (Мякинино)

Сегодня Феденька купался в реке. Страшно был доволен. Мы с Олегом хотели посмотреть, когда же он испугается воды, завели его по горло, а он только радуется. Очень меня испугал - убежал по мостику один. Мостик узкий, в две доски без перил. Успела его схватить уже на середине.

14 июня 1936 года (Мякинино)

Федя играл с палкой, изображал лошадь. Решил, что ещё лучше будет, если Ирина будет лошадью, а он будет её погонять. Очень больно её ударил. Иринка заплакала. Федя сначала удивился, долго стоял молча, потом бросился утешать, гладил, целовал, и это не помогло, тогда и сам с отчаяния горько заплакал. Уж тут пришлось Иринке его утешать. Она очень добрая девочка.

17 июня 1936 года (Москва)

Приехали в Москву повидаться с папой. Федя очень давно его не видел. Как только приехали в город, Федя стал говорить: "Папа!", по-видимому, вспомнил, благодаря знакомой обстановке. Страшно был рад увидеть папу, бросился к нему на шею, целовал и ласкал всячески. Очень огорчился, когда папа остался, а он поехал в трамвае с Надей. Домой приехал мрачный, бледный, совсем не похожий на себя.

19 июня 1936 года (Москва)

Какая тяжёлая и опасная вещь - непонимание друг друга. Как часто она приводит к ненужным и трудным разрывам.

Феденька меня сегодня обрадовал. Мы ехали из Москвы в Мякинино. От автобуса идти километра три - три с половиной. У меня были вещи и Федя. Сойдя с автобуса, я сказала ему: "Маме трудно, пойди немножко сам" - и всю дорогу Федя шёл сам, а для него это очень много. Когда я его звала на руки, он качал головой, показывал на сумку, улыбался и шёл ещё быстрей. Когда дошёл до дому, страшно устал, но был очень горд своим поступком и счастлив. Дед называет это мужеством. А мне урок: жертвуя и помогая, не обретёшь ли настоящее счастье?

22 июня 1936 года (Мякинино)

Феденька очень любит, когда спать его укладывает баба, а не мама. Обязательно дает ручку бабе, с большим вниманием слушает бабины песенки про мышей, кошек и заинек, изредка подает реплики. Бабушка уверяет, что она его укладывает проникновенно, а мама - бездушно.

25 июня 1936 (Мякинино)

Гуляли с бабой в лесу. Видели живого маленького крота - Федя счастлив. Под вечер совсем раскис, как бы не захворал.

26 июня 1936 (Мякинино)

Ночью рвота, жар, очень плохо. Днем 39,2. Жалуется, что болит голова. Очень трогателен. К вечеру немного лучше. Растёрли скипидаром. Хоть бы выздоровел, надо ехать в Голицыно.

29 июня 1936 года (Москва)

Прибыли благополучно в Москву. Феденька очень рад папе, всё время у него на коленях. Очень мил, никого не дичится. Очень ему нравятся рыбки в банке.

30 июня 1936 года (Москва)

Всю дорогу из Москвы Федя спал. Приехал весёлый. Тут Коленька, Аксюша и Вера Николаевна. Федя сразу бросился к своим игрушкам - играть, соскучился, давно не видел. С Коленькой хорошо играют вместе. Вера Николаевна совсем больна. Наталию Измаиловну узнал сразу.

3 июля 1936 года (Голицыно)

Всё у Феди не проходит расстройство желудка. Сидит на одном рисе и чернике. Станет лучше дня два, а потом опять всё снова. Это у него с 26 июня после жара. Настроение всё равно хорошее.

5 июля 1936 года (Голицыно)

Папа привёз Феде коня, которого он получил ещё в Москве. Федя рад. Вытащил его в садик. Прибежали ребята - Коля и Алёнка, хотели отнять. Федюшка загородил собой коня, руки расставил, по лицу видно, что живым коня своего не отдаст. Отдаёт всё легко другим, но коня не мог, уж очень он ему дорог.

7 июля 1936 года (Голицыно)

Федя очень стремится играть с ребятами. Достаётся ему и от Коли, и от Алёнушки. Побежал к Алёнушке, по-видимому, с самыми хорошими намерениями, а она сразу толкнула его в грудь так, что он упал. Очень обидно было.

8 июля 1936 года (Голицыно)

Баба Тюка, кажется, Федю полюбила. Смешно смотреть, когда она с Федей гуляет. Ей всё кажется, что он или упадёт, или ушибётся, или простудится. Всё время хватает Федю за руки. Федя к этому не привык и сердится.

9 июля 1936 года (Голицыно)

Ходили встречать папу. Пропустили два поезда, так и не встретили. Федя был очень огорчён, а когда увидел, что мы идём домой, расплакался. Разводил ручками и всё спрашивал: "Где, где?"

10 июля 1936 года (Голицыно)

Вечером приехала Верочка за нами. Папа достал билеты на маскарад. А Коля с бабой Тюкой уезжают в Вязьму. Федя доволен, что едет к папе; спокоен, весел, как всегда. Животик всё ещё очень плох. Хорошо, что едем, покажу его Кальмансону.

11 июля 1936 года (Москва)

Сегодня неожиданно у Феди произошло расстройство. Вечером, когда нам нужно было уходить, устроил ужасный скандал. Уж и я, и папа, и баба Тюка его укладывали, ничего не вышло. Заснул только у Паши на руках. Ушла я всё-таки со спокойным сердцем - спит. Оказывается, проспал 20 минут, а потом колобродил до 12 ч.

12 июля 1936 года (Голицыно)

Увиделись наконец-то с бабой. Она тоже приехала в Москву, главное из-за Феди. Федя, конечно, очень рад, очень ласков. Получил от бабы подарок - автомобиль с кубиками, очень хорошенький. Всё время его катает. Баба огорчена, уж очень Федя похудел. Ну ничего, теперь выздоровеет и поправится. Трогательно прощался с бабой, когда она уезжала.

14 июля 1936 года (Голицыно)

Приехали благополучно. Очень трудно было ехать: жара, духота страшная. Феденька молодец, весел, здоров. В поезде одна тётя смотрела, смотрела на Федю и говорит: "Да это чижик, а не мальчик". И правда, настолько он живее, веселее и как-то душевнее других детей.

15 июля 1936 года (Голицыно)

Жара стоит второй день. Сегодня Федюшка первый раз купался во дворе в корыте. Очень доволен. Ложится и на животик и на спинку. Всё ему кажется мало. Плач страшный, когда надо вылезать и особенно вытираться. Здоров. Приехал папа, Феденька спал, когда проснулся, был очень доволен.

16 июля 1936 года (Голицыно)

Ходили гулять втроём. Федя, конечно, не дает ни минуты покоя - уж очень он суматошный. То верхом сядет на папу или маму, то с прутом несётся. Играли в прятки в лесу. Федя очень хорошо ориентируется.

17 июля 1936 года (Голицыно)

Феденька сегодня удивил папу с мамой и сам, кажется, удивился - построил башню из 13 кубиков! Каждый новый кубик приводит его в восторг. Сидит за столом вместе с нами, кушает сам, пьёт чай, всё очень ново и интересно. Если подцепит на ложку много каши, ждёт аплодисментов. Вечером уезжает папа, пошли его провожать. Феденька долго махал ручкой, а когда папа скрылся, прижался ко мне, обнял меня и тихо заплакал. Долго не мог успокоиться, уже в постели плакал и кричал: "Где, где папа?"

18 июля 1936 года (Голицыно)

Утром ходили в лес за шишками. Федя мил и очарователен. Весел, как чижик. Сам собирал шишки в сумку, бегал по дорожке, возился со мной. Я его спросила: "Где папа?" Он стал махать ручкой. Потом погладил меня по голове и сказал: "Папа", - вспомнил, что папа меня так ласкает. Днем спал хорошо, я тоже заснула, проснулся, меня не разбудил, вылез сам из кровати и стал тихонько играть. Когда я проснулась, было 4 часа, значит, Федя приблизительно час играл один. Сидит на большом тазу, а кругом расставил чашки, чайник, банки, кувшины, что-то мурлычет про себя и очень доволен. Ничего из посуды не разбил, достал всё со стола сам. Он очень осторожен. Потом ходили в парк смотреть, как танцуют голицынские жители фокстрот - зрелище замечательное. Совсем неожиданно пришла гроза с очень сильным дождём. Мы с Федей вымокли до нитки, и спрятаться было негде. Домой бежали бегом. Растёрла Федю одеколоном, надела всё шерстяное, думаю - ничего. Вечером хорошо пили чай вдвоём. Феденька обязательно сам приносит себе чашку и блюдце. Никак не хотел идти спать, как только скажешь: "Федя, спать!" скорей лезет ко мне на колени, гладит по щеке и тихонько сидит одну минуту, потом опять беготня.

19 июля 1936 года (Голицыно)

Феденька целый день играет один. Сегодня я его почти и не видела. Бегает по всему саду, всё время страшно занят. Долго утром сидел в саду, укачивая куклу, пел ей песни. Ходили в лавку. Когда стояли в очереди в ларёк, Федя всё что-то старался рассказать. Показывал сначала на собаку, потом на девочку и хлопал себя по животику. Смеялся, качал головой - и опять то же самое. Никто не мог понять ничего в этой, по-видимому, очень остроумной истории. Убежал вечером с мальчиком Геной к нему в гости. Я очень испугалась, нигде не могла найти его. А он там играет в прятки со старенькой Гениной бабушкой. За ужином ел кисель (сам, конечно), угощал меня. Осталась последняя ложка. Федя не заметил, что больше нет, протянул мне, увидел, что киселя больше нет, понёс ложку к своему ротику, потом раздумал и решительно отдал мне.

20 июля 1936 года (Голицыно)

Федя сегодня что-то очень обидчив, много плачет. Я мыла посуду, а он у меня стащил полотенце, завернул Мишку-Павла и укачивал его. Я, не подумав, отобрала у него - страшное горе, слёзы отчаяния. Отдать ему обратно - нехорошо, может привыкнуть орать по всякому поводу. Очень было жалко, объясняла ему, показывала посуду, которую надо было вытирать. Сказала: "Потом отдам". Понял, замолчал, стоял рядом, ждал. Когда получил, с ещё большим упоением стал укачивать Мишку.

Играл на песке, а рядом стояли вёдра с водой наших соседей. Вдруг бежит ко мне страшно взволнованный, показывает, что его отхлопали и сжимает кулачки, что значит на его языке "вода". Потащил меня туда, показал на воду, на себя и замотал головой. Оказывается, ему погрозили, что его нашлёпают, если он будет трогать воду, он же возмутился и решил, что его обвиняют в этом.

Собирал с Наст. Измаиловной смородину в корзиночку с куста, собрал порядочно, он очень ловок.

Купался на улице в корыте; очень тепло.

21 июля 1936 года (Голицыно)

Приезжал папа. Феденька утром, как только увидел папу, стал гладить себя по животику, это значит, что Федя будет кушать что-нибудь вкусное - знает, что папа всегда привозит шоколадку. Феденька играл в комнате, придумал сажать ослика в автомобиль; когда увидел, что выходит хорошо, вытащил и осла и автомобиль в сад и стал возить по всем дорожкам.

Совсем ещё недавно мы его учили возить что-нибудь за верёвку, и ничего у него не выходило, а теперь отлично. Посадил на своего большого коня крошечную деревянную матрёшку, с полмизинца. Очень ему показалось смешно, звал всех смотреть и смеялся сам.

Был наказан за цветы, которые сорвал у Вали с клумбы. Уверяет, что больше так делать не будет. У Феди есть любимая чашка, пьёт только из неё, на дне чашки нарисована тётя. Очень радуется, когда постепенно она появляется из-под молока, которое он пьёт. Очень любит своё красное одеялко, требует, чтобы обязательно его накрывали им, хотя сейчас очень жарко.

Днем на дворе в корыте купается с упоением. Стала устраивать душ, вешать на гвоздь, принесла таз. Федя, как только увидел, стал скорее снимать штанишки. На одну минуту становится под душ, а потом с визгом убегает. Бегает босиком по лужам на полу, лезет в таз с водой - вообще очень доволен.

22 июля 1936 года (Голицыно)

Жара ужасная. Федя очень хорош. Здоров, весел. Купается. Душ больше принимать не хочет. Вчера надела ему на шею ободок и пустила воду, после этого он в душе разочаровался. Строит из складных книжек загородки, сажает туда свою любимую собачку. Почти весь день сидит у соседей, очень мил, тихо играет в игрушки. Очень ему достаётся от девочки Алёнушки, которая старше его на два года.

23 июля 1936 года (Голицыно)

Федя был наказан. Я его нахлопала и сказала, что он мне не нужен. Всё рвет у Вали душистый горошек. Федя страшно заплакал. Я ушла читать книгу. Чтобы привлечь моё внимание и помириться, Федя притащил табуретку и стал уверять, что он очень хочет сесть на минутку. Когда я его посадила, он обнял меня за шею, а потом стал объяснять, что он никогда больше не будет рвать цветы и что шлёпать его не надо, а то он будет горько плакать. Закрыл личико ручками, как будто плачет, и стал раскачиваться из стороны в сторону.

24 июля 1936 года (Голицыно)

Феде сегодня исполнилось полтора года. Он стал очень умён, только почти совсем не говорит. Понимает очень много. Я сказала: "Федя, принеси мне папиросы, они на столе, где зеркало". Он пошел в комнату, принес к столу стул, влез, достал папиросы и принёс мне.

Жарили сегодня с Нат. Измаиловной пирожки. Феденька успел схватить ложку, миску с рисом и стал быстро запихивать себе в рот как можно больше.

25 июля 1936 года (Голицыно)

Утром кушает яичко и пьёт какао. Пошли в лавку часов в десять. Неожиданно встретили деду; он приехал к нам проститься - уезжает в Ясную. Услышал Федин голосок с другой стороны улицы. Угощали с Федей деду чаем. Федя, как большой, сидел за столом и сам пил чай.

Новая победа: Федя залезает с пола в свою кроватку. Это довольно трудно, гордость и радость большая. Феденька купался, а я нагнулась и мыла ему ноги, он положил губку мне на голову и выжал. Очень ему нравится, сидя в корыте, брызгать в папу и маму водой. Очень огорчился, когда уезжали деда и папа. Ведёт себя отлично. Ничего, кроме радости, мне не приносит.

26 июля 1936 года (Голицыно)

Ночью неожиданно Феде стало очень плохо. Ходила звонить папе. Федя оставался с Нат. Измаиловной; успел у неё убежать, разуться и бросить свою туфельку в чистое ведро. Когда я собиралась ехать в Москву, Феденька играл на песке возле террасы наших соседей дачников, слышу ужасный крик. Оказывается, Федя начал колотить решетом маленькую собачку Норку, которая грызла кость и вцепилась ему в палец. Федя очень взволнован и укусом, и яростью Норки, и йодом, которым ему намазали палец. Доехали хорошо. Федя, конечно, в поезде познакомился с соседями, получил конфетку. Всё время просился "на минутку" и каждый раз обманывал - уж очень ему понравилась уборная. Как только приехал в "тупик", стал искать папу, а у папы был урок. Требовал, чтобы ему дали игрушки и показали рыбок - всё помнит, где что находится.

27 июля 1936 года (Москва)

Феденька сегодня совсем здоров. Вечная история: как приедешь к доктору, так он выздоровеет. Утром, как только проснулся, побежал стучать папе в дверь. (Мы спали у Веры Николаевны). Очень обиделся, что я его не пустила. Поехали в Марьину Рощу. Федя был как-то поражён, когда увидел Лютю и Володю, но недолго, потом обрадовался. Деде сразу был рад. Веселится и Бог знает что делает, всё-то ему надо. Бегает по всему дому, всё тащит, везде лезет. Очень ему всё интересно. Увидел Иринин игрушечный телефон, вспомнил, как играл с дедой, наверное, месяца два назад. Приложил к уху, говорит: "А. А. А?" Мимика замечательная. Разбил чашку, был наказан. Умудрился разбить яйцо и вылить его на блюдце, причём ни одной капли не пролил. Лезет к деде на стол - печатать на машинке. Долго играл на пианино. Два раза купался, баловство страшное, брызгает на всех, вертится в корыте, как рыбёшка. Сейчас спит хорошо, недавно свалился с грохотом с кроватки, не ушибся и даже не испугался, а кровать высокая. Уж очень спит крепко - устал за день.

28 июля 1936 года (Мякинино)

В Москве трудно - жара, духота. Папу призывают на неделю в Красную Армию. Перед нашим отъездом он зашел в Марьину Рощу, принёс Феде шоколадку. Федюшка папу очень любит, так радуется, когда его увидит.

Ехали с Надей. Дорога была трудная, уж очень Федя устал и хотел спать. Уж мы его с Надей в автобусе по очереди развлекали. Как только подошли к реке, Федя повеселел, узнал и песочек, и реку. Подкрались к дому незаметно. Баба сидела у окна и читала. Я посадила Феденьку ей на окно. Баба очень удивилась и очень обрадовалась - она нас ждала числа третьего августа. Больше всех Федя обрадовался Иринке.

29 июля 1936 года (Мякинино)

Ходили с Федей на реку, он очень радовался, когда Иринка купалась. Его купать боюсь, всё у него животик не в порядке. Вообще он довольно-таки несносен. Уж очень всё тащит, хотя, конечно, это понятно - ему всё интересно.

30 июля 1936 года (Мякинино)

Весь день крики и скандал. Думаю, что это от жары. Сейчас вечером после дождя очень хорошо. Я сижу в садике, и Феденька тут же, играет. Успокоился, повеселел. Сидит на заборе и смотрит на улицу. Дядя Лёша подарил ему слона. Федя садится на него верхом, берёт его за уши и подтягивает его и так едет. Рад лошадке своей, которая здесь оставалась.

31 июля 1936 года (Мякинино)

Сегодня поспокойнее. Всё время гуляет около дома, подальше идти - сил нет - очень жарко. Убежал из палисадника на улицу, к хозяевам. Из сарая выскочил большой поросёнок и, как одержимый, стал с визгом носиться вокруг Феди. Федя сначала только покряхтывал, а потом, когда круги стали делаться всё меньше и меньше, испугался и заплакал. Страшно был взволнован этим происшествием, потом всем рассказывал. Делал испуганные большие глаза, приседал, хрюкал и теребил себя за штанишки, показывая, как хотел схватить его поросёнок. Смотрел на быка, он тут громадный и страшный, всё время бегает на дачу через дорогу к корове, которой, по-видимому, сильно увлечён. Все от него разбегаются, пастухи его ловят, он приходит в бешенство - зрелище, действительно, интересное, а с нашей террасы всё видно.

1 августа 1936 года (Мякинино)

У Федюшки страшное расстройство, наверное, от жары, похож на морёную муху - куда вся его удаль делась? Хотя сегодня всё-таки умудрился залезть высоко на забор. Гуляли с ним в палисаднике, вдруг откуда-то с треском и рёвом пронёсся бык. Я даже испугалась - уж очень он страшный.

Вечером с рыданиями и мучениями принял касторку.

2 августа 1936 года (Мякинино)

Ночью спал плохо от касторки, встал рано. Очень усталый, бледный. Утром часов в 8 положила его опять спать на лужке под кустиком. Спал долго. Встал гораздо лучше. Жара страшная, говорят 37 в тени. Федя очень мил, хотя и надоедлив, уж очень он быстрый, не углядишь за ним. Вечером ходили в гости к бабе Оле. Из всех игрушек Федя выбрал рубанок, никак не хотел с ним расставаться.

3 августа 1936 года (Мякинино)

Феденька меня растрогал. Укладывала я его днем спать, сидела рядом с кроваткой, читала книгу, а Феденька лежал тихонечко, засмотрелся в окно и задумался, но заметил, как я перестала читать и стала смотреть на него. Долго не замечал, потом случайно взглянул на меня, встретился со мной глазками и страшно обрадовался. Стал рассказывать, как он думал, что я читаю, а я, оказывается, смотрю на него. И так хорошо, не умея говорить, сказал, как ему радостно, что я так его люблю, и как он меня любит. Такие у него глазки хорошие, и такой он весь какой-то трогательный и ласковый. Вообще чувствует себя хорошо, весел, здоров. У хозяев порядочный телёнок, уже с рогами. Феденька поймал его за верёвку и ходил за ним, воображая, что сам его водит. Спасает меня поросёнок, которого Федя всё-таки немного боится, не убегает так, как прежде часто, из палисадника.

4 августа 1936 года (Мякинино)

Федюшка, как только сюда приехал, стал уверять, что у бабы на полочке сидит лягушка. Был абсолютно в этом уверен и сердился, когда ему не верили. Вчера приехала из Москвы Лютя и по просьбе бабы привезла Федюшке лягушку и рыбку. Утром Федя встал, баба поднесла его к полочке, и он увидел лягушку - радость и гордость, потому что он оказался прав. Всё время играл с лягушкой, прыгает, как лягушка, и вообще увлечён лягушками. Не так жарко, ходили на реку на пляж. Федя всё старался прорваться через песок к воде, даже агитировал соседних голых тётей, чтобы они пошли с ним купаться, но все его усилия пропадали даром. Бедный мальчик! Как только был он близок к цели, злая мама хватала и уносила его обратно. Чтоб утешить его, я принесла ему воды в маленьком вёдрышке. Сказала: "Ты, Феденька, посиди здесь один, а я принесу воды". Он с вздохом уселся и сидел всё время на месте, а до реки довольно далеко. Сначала сыпал в ведро песок, а потом догадался: стал стирать там свои запасные штанишки - очень был доволен. Вечером веселился с Иринкой. Иринка пела и плясала, изображала, что она трубит на трубе. Федюшка повторял все её движения, уж очень смешно у него выходило. Всё пробует садиться на Тимку верхом, а Тимка из-под него убегает и страшно сердится, боюсь, как бы не укусил, а Федьке только веселье.

5 августа 1936 года (Мякинино)

Феденька очень смешно сердится на Иру. Она высокая, он подбежит сзади, обхватит ручками и старается укусить; иногда это ему удается, и тогда поднимается ужасный крик, кусается он очень больно. Прибегает он к этому способу очень редко, только если видит, что иначе он ничего сделать не может, и кусает только Иру. Ходили мы сегодня с ним на горку - там большая яма с песком. Бегал по всей луговине, наслаждался полной свободой, прыгал в яму, правда, выбирал, где пониже и почти всё время падал носом. Убегал от меня далеко, но потом возвращался сам. Уж очень ему там интересно: и козы, и телята, и собаки - всего много. Вечером очень сильно ушибся - со всего бега упал и ударился лбом о столб. Большая шишка. Согласился спать, только когда ему дали маленького бабиного зайчика, так и заснул, держит в руке крепко, даже во сне не отпускает.

6 августа 1936 года (Мякинино)

Федя меня сегодня очень испугал. Ходили мы купаться на дальний пляж, где глубоко. Там раньше работала землечерпалка, получилась песчаная коса, сажени в две шириной. С одной стороны глубоко, а с другой - мелко. Я с Федюшей и с Ириной сидела на песке, а остальные купались. Федька сидел у меня на коленях. Вдруг он, прямо как уж, вывернулся и бегом к воде, а у меня, как нарочно, что-то в больной ноге заскочило, страшно больно. Я прямо-таки на одну секунду задержалась, а он за это время успел вбежать в воду по грудку и, чувствуя, что я его сейчас схвачу, поспешил и упал лицом в воду. Слава Богу, что он на мелкую сторону побежал, а то там, где глубоко, сразу мне с головой, и очень сильное течение. Содрала кое-как с него всё мокрое, было довольно холодно, а он нездоров, завернула в Надино платье и бегом домой. Но он даже не испугался, хотя воды хлебнул, может быть потому, что я его моментально подхватила. Принесла его домой, побежала скорей отнести Наде платье, она очень рассердилась, не поняв в чём дело. Возвращаюсь домой, смотрю: по дороге бежит Федька меня встречать, а за ним баба. Баба говорит: "Он после воды совсем сумасшедший стал, настоящий мартовский заяц". Правда, всё-таки очень трудно за ним уследить, во время его поймать, ухватить. Что ж это лет в пять будет?

Вечером, часов в 11, ходили купаться (конечно, без Феди) - удивительно хорошо. Вода тёплая-тёплая. Луна совсем красная выходит, а берега кажутся отвесными.

8 августа 1936 года (Мякинино)

С утра дождь, а к вечеру стало очень хорошо. Ходили с Олечкой, Ирой и Бувой в лес. Воздух после дождя чудесный. Федя очень доволен. Всё время идёт сам, пробирается через кусты, через канавы. Нашел пень, весь обросший мхом, очень мягким. Стал гладить ручкой, говорить, что это кися. Потом бегал и везде в лесу искал мох. Спрашивал: "Где кися?" Поймали мы с ним крошечную лягушку. Федя храбро погладил ее по спинке, но сейчас же отдернул ручку - неприятно, что холодная, а потом только чуть-чуть пальчиком дотрагивался. Когда лягушку отпустили, Федя огорчился, всё спрашивал: "Где?" - искал под кустами. Потом Ира с Бувой поймали ему сачком двух огромных жаб, ну эти ему не так понравились.

9 августа 1936 года (Мякинино)

Федя сам из рук кормит телёнка хлебом. Хоть ему и страшно, но держит хлеб до последней минуты. Когда баба идёт его кормить, Федя бежит за мной, тащит меня за руку, хочет, чтобы и я любовалась телёнком. Лютя привезла из Москвы очень хороших яблок. Я дала Феде маленький кусочек (он очень давно их не eл). Боже мой, как же он был доволен! Сначала он откусывал по маленькому кусочку с каким-то проникновенным лицом, потом всё больше, больше и наконец набил себе полный рот. Вечером втроем (с бабой) ходили на реку. Довольно холодно, ветер. Феденька далеко убегал по лугу, только краснеет его кофточка, но всегда возвращался сам. Очень ему понравилось, как Тимка гонял ворон: большие стаи взлетают, а потом с карканьем начинают кружить над Тимкой. Федюшке было немного страшно за Тиму.

10 августа 1936 года (Москва)

Доехали благополучно, тётя Лютя нас проводила. Федя шёл по тупику и громко пел: "Папа, папа". Очень был огорчён, когда мы пришли, а папы не было дома. Всё спрашивал: "Где?" Заставил меня идти с ним на улицу искать папу. Папу, конечно, не встретили, он пришел, когда Феденька уже ложился спать. Какое же было счастливое лицо, когда папа вошел и поцеловал меня. Потом Федя как-то смутился, когда папа стал с ним здороваться, спрятал личико в подушку и только одним глазком поглядывал; уж, может быть, очень счастлив?

11 августа 1936 года (Москва)

Федюшка мил, совсем хорош. Видела его мало, он всё с бабой Тюкой. Мы были в Третьяковке, потом в кино. Ел виноград, доволен до чрезвычайности.

12 августа 1936 года (Москва)

Что-то Федя опять захворал. Ночью довольно сильный жар, проснулся, стал умолять, чтобы я его взяла к себе. У меня долго лежал с открытыми глазами, потом заснул, спал спокойно. Весь день кислый, маленькая температура. Очень скучает без меня - я сегодня целый день убиралась - как увидит, бросается ко мне и скорее на руки.

Сидели все за столом. Федя у меня на руках. Такой тихенький. Посмотрел на меня, погладил по щеке, показал на папу и прижался ко мне со счастливым личиком. По-моему, он хотел сказать, как нам хорошо втроём. Ел с папой грушу, то папа откусит, то Федя маленький кусочек. Ел с наслаждением и с благоговением. Когда съели, примирился с этим. Потом вдруг увидел, что и у меня груша, подошёл ко мне, положил голову ко мне на колени и стал ждать, когда и я дам ему откусить. После каждого кусочка благодарит, кланяется и гладит себя по животику - уж очень вкусно. Тихенький-тихенький и ласковый. Сам попросился спать в кроватку. Спал хорошо, жару нет.

15 августа 1936 года (Москва)

Федя здоров. Сегодня он всех насмешил, а папу восхитил. Взял он у Коли картинки от лото. Коля стал отнимать у него довольно грубо. Федя старался удержать их добродушно, только изредка, как гусь, покрякивая. Коля всё-таки отнял. Тогда Федя вдруг рассвирепел, подбежал к Коле сзади, обхватил его за талию и вцепился, как бульдог, в него всеми своими зубами. Коля от боли света невзвидел, стал Федьку колотить и руками, и ногами, но Федя не отпустил, пока Коля не кинул картинки, тогда он быстро нагнулся, поднял и деловито занялся картинками, не обращая никакого внимания на ужасные крики Коли. Вообще-то Федя очень добр и терпелив, но иногда, когда решит, что действовать надо иначе, бывает страшен.

16 августа 1936 года (Москва)

Позвонили по телефону, я пошла позвать Веру Николаевну, а трубку положила на сундук. Федька успел подбежать, схватить трубку, приложил к уху честь-честью и кричит: "Да, да!"

17 августа 1936 года (Москва)

Коля ел картошку со сковороды, как всегда очень лениво. Федя был тут же. Коля встал из-за стола и убежал в кухню. Федя моментально влез на стул, уселся и с сияющей физиономией стал уплетать картошку и руками, и вилкой за обе щёки.

18 августа 1936 года (Москва)

Федя с утра очень плакал. Я уже решила, что он захворал. Пошла с ним в Марьину Рощу, чтобы оттуда ехать к Кальмансону. Как только приехали, все его болезни пропали: весел, очень рад дедушке и Наде. Сейчас же вытащил из шкафа игрушки, из чулана лошадь - и пошло дело. К Кальмансону всё не можем попасть.

19 августа 1936 года (Москва)

Были с Федей у фотографа в Интуристе. Очень там всё глупо. Детей снимать совершенно не умеют. Не то что стараются поймать живое выражение или позу, а добиваются какого-то определенного положения головы. Федя сначала был весел, но как помучили его минут десять, раскис, сделал упрямое лицо, опустил голову, только болтал ногами, не обращая никакого внимания на глупую трещотку, которой привлекали его внимание, и даже ко мне не оборачивался. И всё-таки даже если бы так его снять, наверное, вышло бы ничего, хоть упрямое личико. А его сняли, когда он поднял лицо с таким видом - нате, мучайте, истязайте. Вышло, наверное, ужасно.

Придумал новую игру, которая приводит деда в отчаяние. У деда на столе стоят фарфоровые бюсты Пушкина и Гоголя. Федя изображает, что они идут, встречаются, кланяются друг другу, а потом целуются, причём немилосердно стукаются головами.

Вечером я попросила Надю уложить его спать, мне надо было догладить бельё. Очень было смешно. Федя по-настоящему измывался над Надей. Через каждую минуту он требовал то чашку, то шахматы, то счёты и всякие другие невозможные вещи, причём очень веселился. Как ни было смешно, пришлось идти самой; у меня заснул.

20 августа 1936 года (Голицыно)

Феденька сейчас же узнал всё. Пока я отпирала дверь, побежал кругом на террасу, стал кричать и требовать, чтобы я открыла ему дверь. Быстро посмотрел свои игрушки - всё ли цело, и побежал к Алёнушке. Очень доволен - в Москве-то он засиделся. Сейчас, наверное, уже с полчаса сидит за столом и смотрит свои книжки.

22 августа 1936 года (Голицыно)

Феденька сегодня, когда проснулся и я стала его одевать, опять заснул у меня на руках, долго с ним сидела на террасе, потом положила в кроватку - всё спал, прямо с каким-то азартом. Проснулся только часа в четыре. Стали вторично вставать, смотрим, идёт дед, приехал так скоро совсем неожиданно и на целый месяц. Федя, конечно, сейчас же стал показывать все свои игрушки, по-видимому, он считает, что это необходимо, просто из вежливости. Дед очень рад.

Теперь вместо зайчиков, которые остались в Москве у бабы, Федя берёт в кроватку резиновых свинью и корову. Догадался сажать их на верхнюю перекладину своей кроватки верхом. После долгих усилий усадит с каждой стороны и лежит, поглядывая то на корову, то на свинку с блаженным видом.

23 августа 1936 года (Голицыно)

Феденька залез на стол и рассыпал по всему столу яблоки. На стол ему лазить строго запрещено. Папа ему строго сказал: "Это что такое? Сейчас же слезай!" Федя папу слушается беспрекословно, но тут он быстро-быстро, сидя на столе, стал собирать яблоки. Спешил, они у него все рассыпались с тарелки, но всё-таки собрал все до одного, хотя, по-видимому, немножко боялся, что папа рассердится, что он не слез сразу, и только после этого спустился. Очень был доволен, когда его похвалили. Он, наверное, не совсем был уверен, что поступил правильно. Пришел дед, и Федя хотел показать свою удаль - стал влезать в свою кроватку. Один раз влез хорошо, а второй раз не вышло, очень ему это было мучительно, стал нервничать, а от этого и совсем ничего не выходит, наконец, уж папа ему немножко помог. Очень был ему за это благодарен.

24 августа 1936 года (Голицыно)

Пошли мы с Федей провожать деда. Дошли до школы, я хотела идти обратно, а Федюшка не слушается, бежит вперёд всё быстрее и быстрее. Дед кричит: "Федя, смотри коза идёт - забодает!" И не успели мы ахнуть, как коза подскочила и очень сильно Федю боднула. Федя упал на спину и очень расплакался. Я испугалась, что коза попала в глаз, слава Богу - нет. Висок даже до крови содрала. Федя всю дорогу плакал, и, я думаю, не от боли, а от огорчения и разочарования. Он всё ещё не может привыкнуть, хоть и живёт на земле уже год и семь месяцев, к жестокости окружающих и окружающего. Хоть на опыте познал уже многое: и собаки его кусали, и телята и козы его бодали, и обжигался он. Вечером опять горе: играл на песке, а Норка с пришедшей к ней в гости собакой затеяли сумасшедшую игру, рядом с Федей, с визгом и лаем. Федюшка испугался и заплакал. Пришла его утешить, а он и уходить не хочет, и оставаться страшно. Всё-таки остался, но ненадолго, прибежал испуганный. Я ему предложила смотреть из нашего садика через забор на собак. Очень был доволен и спокоен, показывал на калитку, что она закрыта. Но тут совсем неожиданно собаки обежали кругом и опять к Феде. К моей гордости, он не струсил, а побежал за ними с крокетным молотком, тут уж псы быстро ретировались. Федя вообще, если он вооружён хотя бы маленьким прутиком, не боится своих врагов, если же безоружен, бежит скорее к маме.

25 августа (Голицыно)

Феденька что-то сегодня странный: ничего не ест, даже яблоки, всё куксится, укладывается спать где попало, как бы не захворал. Вечером даже не пустила его гулять, сидели дома, Феде было скучно, всё просился гулять, смотрел в окно. Выдумал игру - залез на сундук, засунул ножку в щель между сундуком и стеной и звал меня, чтобы я его вытаскивала. Вытаскивать нужно было со всякими процедурами, причитаниями и охами. Если я делала что-нибудь не так, как раньше, Федя поправлял. Я ушла в кухню, а Федя придумал сажать своего большого слона за сундук и вытаскивать, изображая меня. Вечером, когда ложился спать, свою лошадь, слона и гуся поставил аккуратно около печки спать. Спешил сам поскорее лечь в кроватку, показывая, что игрушки уже спят и Феде тоже нужно спать. Из кроватки смотрел на игрушки и тихо напевал. Ему было, мне кажется, как-то особенно уютно от того, что рядом спят его игрушки. Это он в первый раз догадался.

26 августа 1936 года (Голицыно)

Кажется, Федя не захворал. Аппетит отличный. Вечером наслаждался тем, что сидел перед печкой, натащил себе подушек и уселся на них. Геня меня спросил, куда идёт дым. Я ему рассказала. Федюшка тут же жестами и мимикой изобразил всё это: и огонь, и трубу, и крышу. Как он много стал понимать! Геня у нас сидел долго, дождался, пока Федя лёг в постель, и только тогда ушел. Слышим страшный крик, лай Норки, и Геня бежит к нам плача обратно на террасу. Федюшка услышал и стал меня посылать к Гене: "Да, да!", что значит: "Иди к Гене". Оставила Федю одного, проводила Геню до дома, он очень боится Норки, а она за ним побежала. Прихожу домой - Федя сидит в кроватке страшно взволнованный, расспрашивает, всё ли обошлось благополучно. Успокоился, поцеловал меня и сразу уснул.

27 августа 1936 года (Голицыно)

Самочувствие хорошее. Ходили встречать деду. Федя очень любит, берёт с собой обязательно автомобиль. Подошли к школе, и Феде показалось, что далеко по дороге идёт деда (правда, издалека похож), Федя стал радоваться, махать ручкой, а в это время незаметно с другой стороны подошёл настоящий деда. Федя был поражён, никак не мог понять, откуда же у него два деды. Долго показывал на другого деду, только потом разобрался.

Поменялись с Алёнушкой ролями, Федя её всё обижает, даже до слёз довёл. Вечером нашло на него упрямство. Я велела принести слоника, которого он забыл у соседей на террасе. Сначала он плакал, ложился на пол и изображал, что ему трудно идти. Потом стал просто говорить, что он не пойдёт. Я прикрикнула на него. Пошёл, но страшно медленно, останавливаясь у каждого куста, на каждой ступеньке, дошёл до террасы, прошёл мимо, подождал там с минуту и вернулся с таким видом, что он забыл. Всячески увиливал. По-видимому, ему почему-то было очень трудно себя заставить. Строгий тон и то не помогал, он уходил, но на террасу не шёл, а стоял где-нибудь в саду за кустами. Тогда я ему говорю: "Ну-ка, Федька, брось; беги скорей за слоником и приходи чай пить". Вдруг решился, побежал, остановился на минутку перед ступенькой, а потом ещё быстрее полез. Сияющий, принёс слона. Может быть, у него с Алёнушкой какие-нибудь счёты, не хотел к ней идти? Наслаждался чаем с вареньем. Да, разбил себе нос: с крыльца со всех ступенек съехал, но боль он героически переносит.

28 августа 1936 года (Голицыно)

Федя говорит: "Ся-сесть". Когда ложится спать, требует, чтобы у него на бортике кроватки сидели: корова, свинка, зайчик и две собачки. Всех помнит. Сегодня потеряли одну и собак, Федя сразу заметил, что одной не хватает, стал искать, требовать. Я говорю: "Ты, наверное, Федя, забыл её у Алёнушки на террасе". Огорчился, стал изображать, как собачка плачет на улице, заставил меня идти искать. Пошла, искала, нет собачки. Федя ждёт, сидит в кроватке. Увидел, что нет, чуть не заплакал. "Где, где, - и лает, - ав, ав", тоненьким голоском, так обозначается резиновая собака, а сшитая - ав, ав - басом. Неожиданно нашла на полу под кроваткой. Федя веселился, очень ему было занятно, что искали везде, даже на улице, а она лежит спокойно под кроваткой.

29 августа 1936 года (Голицыно)

Приехал папа. Федя целый день ждал, ходил встречать, а когда папа приехал, как-то мало обрадовался. Может быть, переждал? Очень был заинтересован папиной сумкой, с восхищением смотрел, когда папа вынимал оттуда всякие вкусные вещи. Шоколадку же сразу стал требовать. Ночью было очень плохо, понос. Федя всё переносит удивительно кротко. После одного приступа не мог заснуть, сел в кроватке, стал разговаривать. Папа сказал ему, и вовсе не строго: "Федя, надо спать". Ему это показалось ужасно обидно, лёг на подушку и горько, тихо заплакал. Я взяла его на руки, стали мы его уговаривать, убеждать, что папа не сердится. Наконец успокоился. Очень надо с ним осторожно, чувствуешь иногда, как делаешь ему больно, совсем случайно, тоном голоса, выражением, жестом.

3 сентября 1936 года (Москва)

У Федюшки всё болит животик. Не знаю, что с ним, от чего? Поехали в Москву к доктору Кальмансону. Как только сошли с поезда, Федя стал проситься к папе. Пришлось ехать в Тупик, а не в Марьину Рощу, как я хотела. Когда пришли, у папы был урок. Федя очень огорчился, а потом так увлёкся игрушками, что встретил папу совсем равнодушно, когда папа к нему пришёл. Из всего Тупика больше всего обрадовался Коленьке.

4 сентября 1936 года (Москва)

Ночью Феде очень плохо. Кальмансон прописал висмут с чем-то, диету: куриный бульон, чернику, сухари. Выглядит Федя ужасно, исхудал, побледнел. Я всё боюсь, что у него какая-нибудь серьёзная болезнь.

6-сентября дед принёс Феде складную книжку с разными птицами. Федя доволен. В Москве я ему купила коробку с разными картинками, на которых много предметов Феде незнакомых, на другой день знал все картинки. Разложишь 5-6 штук, и он сейчас же находит то, что спрашиваешь у него. Замечательно смотрит с дедой книжки, может просидеть долго. Дед прямо артистически, завлекательно и образно трактует истории о кисях, собачках, курочках, репках и т.д.

7 сентября 1936 года (Голицыно)

Холодно, вечером топили печку. Федюшка принёс себе подушку, положил перед печкой, сел, потом пожалел меня, принёс и мне. Придумал игру: я сидела на полу, а слон, медведь, киса (живая), кукла и Федя сидели у меня на вытянутых ногах. Все сидели смирно, а Федя начинал шалить - топал ножками, мотал головой. Когда он окончательно выводил меня из терпения, я посылала слона его наказать, тогда Федя с визгом убегал в кухню. Самое смешное было то, что слон никак не мог его поймать, хотя Федя бегал перед самым его носом. Потом Федя раскаивался, просил прощения и усаживался тихонечко рядом с кисой, а потом опять всё сначала.

Федя был один в комнате, добрался до блюда с фруктами. Знает бедный мальчик, что нельзя их есть, стал играть, изображая, что ест их, гладил себя по животику, говорил, что очень вкусно. Ничего не взял в рот, даже виноград, который очень любит. Трогательный мальчик!

8 сентября 1936 года (Голицыно)

Вчера неожиданно ночью приехал папа. Мы с Федюшкой были очень, очень рады. Федя, конечно, только утром увидел папу. Ходил гордо гулять с папой. Папа идёт далеко впереди, а Федя не спеша, спокойно шествует сзади, как будто папа к нему никакого отношения не имеет, а Федя один вышел прогуляться. Вечером, когда мы остались одни, Федя придумал игру. Положил на кушетку две подушки: одну мне, другую себе. Старался незаметно положить свою голову на самый краешек моей подушки. Мне же никак не давал места на своей подушке, стаскивал мою голову и смеялся. Потом велел мне спать. Как только я закрыла глаза, тихонько слез и, только отойдя шага три, запел громко песню. Когда я вскочила, с визгом убежал от меня в кухню. Играли так долго.

9 сентября 1936 года (Голицыно)

Бедный Федюшка со своей болезнью страшно исхудал, побледнел. Сидит на диете, а толку никакого. Всё равно очень плохо. Сегодня пришёл в полное отчаяние, когда увидел, что я ему опять суп куриный даю на обед. Зубы сжал и ни одной капли не проглотил. Дала рисовой каши, страшно был доволен. Вечером достал яблоко, просил у меня очень трогательно хоть кусочек, заглядывал в глаза. Позволить нельзя было, огорчился, а потом утешился - стал кормить меня этим яблоком, как будто ел сам.

10 сентября 1936 года (Москва)

Ночью опять было очень плохо. Очень слаб. Поехали в Москву. Федя, как всегда, очень рад, что едет к папе. Спешил, бегом бежал по переулку. Как только вошли в квартиру, подбежал к папиной двери, стал стучать и кричать: "Папа!". Очень мил с папой. Получил по случаю болезни игрушку: тройку лошадей с наездником и кису. Так был увлечён лошадьми, что кису почти и не заметил. Был доктор Шилькрауд. Сказал, что Федю заморили диетой, что поэтому он не может выздороветь, сил нет. Велел кормить. Желудевый кофе и простокваша - это как лекарство, а так почти всё можно. Нашёл у Феди рахит и вообще сказал, что он очень слабый ребёнок. Я всё-таки думаю, что если у него желудок поправится, то и сразу он поздоровеет.

11 сентября 1936 года (Москва)

Приехали повидаться с бабой в Марьину Рощу. Федя пришёл в неистовый восторг, когда увидел Иру и бабу, стал кричать, смеяться, прыгать. Настроение и самочувствие лучше. Играет в игрушки, подолгу сидит за пианино, играет, слушает внимательно. Вчера в Тупике вышли мы с ним гулять во двор, Федя с увлечением смотрел, как играют ребятишки. К нему подскочил мальчик лет трёх и ударил. Федя удивился, но не обратил особенного внимания, так был увлечён ребятами. Через минуту ещё раз подскочил мальчишка и опять ударил. Федя побежал ко мне, огорчённый, очень ему было обидно. Какая-то бабушка, что сидела со мной рядом, стала Федю тоже утешать, говорит: "А ты ему тоже дай хорошенько". Федя задумался, а потом стал объяснять, что мальчика жалко, что он будет плакать. Очень было смешно, Федя как комарик, маленький, худенький, а боится сделать больно мальчику, который его раз в пять больше. Уж очень он стал кроток, даже страшно.

12 сентября 1936 года (Голицыно)

Приехали в Голицыно. Живот в норме, настроение хорошее, даже чуть-чуть порозовее стал. Дал бы Бог, хоть бы немного получше ему стало, а то я совсем измучилась. Трудно с ним, очень трудно.

13 сентября 1936 года (Голицыно)

Приехала баба. Ходили её встречать, ветер, холодно. Федя был взволнован и рад. Дорогой пел: "Баба, баба!" Огорчился, когда не увидел бабу сразу, решил, что она не приехала. Очень обрадовался, когда наконец увидел, бросился к бабе. Весь день занят бабой, щеголяет своими новыми достижениями и хорошим поведением. Послушен, мил, весел, доволен подарками, особенно посудой. Усадил всех своих маленьких зверюшек в ряд. Поставил перед каждым тарелочку и кормит по очереди с ложки. Замечательно принимает лекарство, которое ему очень не нравится, без капризов и гримас. Раз нужно, ничего не поделаешь.

14 сентября 1936 года (Голицыно)

Федя маме совсем изменил: и есть, и спать хочет только с бабой. Чуть-чуть над бабой озорует, когда ложится спать, но, правда, очень мило. Долго не хочет ложиться на подушку, сидит в кроватке, ежеминутно просится на горшочек, нарочно роняет книжки (теперь он ложится с книжкой). Очень трогательно пожалел маму. У мамы болела голова, Федя подошел, положил ручку маме на лоб, а сам стал напевать песенку.

15 сентября 1936 года (Голицыно)

Гуляет Федя всё больше с бабой, мама больна. Федя очень любит встречать деду или гулять в маленькой берёзовой роще, которая от нас близко. Удивил Феденьку цыплёнок, совсем ручной, который заинтересовался Фединым паровозом. Цыплёнок ходил кругом паровоза, головку набок, что-то про себя приговаривал. Федя сначала с недоумением на него смотрел, а потом сел на корточки, стал ему показывать и объяснять что-то. Деда построил Феде домик из карт. Федюшка первый раз сказал: "Дом". Теперь, когда надоест гулять, говорит: "Дом", то есть просится домой.

17 сентября 1936 года (Голицыно)

Увлечён книгами. Всё время бегает с книгой, хватает кого попало за руку, тащит к кушетке, говорит: "Ся десь, ка", что значит: "Сядь здесь, смотреть книгу". Картинки может смотреть часами. Все свои книжки знает - сейчас же принесет ту, что просишь. Больше всего любит животных. Был поражён и пришёл в ужас, когда увидел на картинке козу на верёвке, к которой подкрадывался волк, всплескивал ручками, хватался за голову. Успокоился и обрадовался, когда увидел, что на помощь козе бегут собаки. Смотрел один книгу, стал задирать голову кверху и странно смеяться. Посмотрела, это он изображает, как смеётся лошадь над капризной девочкой. Может слушать, когда ему читаешь вслух что-нибудь маленькое и простое; по-моему, всё понимает. Придумал сажать своих зверюшек за умывальник, всем показывает, гордится своей изобретательностью, говорит: "Дом". Ночью что-то опять плохо, расстройство. Сел в кроватке, говорит: "Зя бобо". Зя - это значит - я. Показал на мамины завязанные зубы - тоже бобо; показалось смешно, что мы оба больны. Показывал то на себя, то на маму, говорил: "Бобо" и смеялся.

18 сентября 1936 года (Голицыно)

Целый день ждали папу. Три раза ходили встречать его на станцию. Когда совсем потеряли надежду и впали в отчаяние, папа приехал. Увидела папу первая Ира, сказала нам, и мы с Федей побежали навстречу. Федя издалека увидел, что папа несет коробку с игрушками, которую Федя получил в Москве. Потребовал у папы коробку и сам дотащил ее до дома. Рад лошадкам и кисе. Папа привёз Феде ещё новых рыбок, они, бедные, замучились в маленькой банке, еле были живы, а в тазу быстро отошли. Животик у Феди лучше - может быть, обойдется.

20 сентября 1936 года (Голицыно)

Феде надо каждый день есть простоквашу, которую он не выносит. Мама прибегает ко всяким способам, чтобы заставить его съесть хоть десять ложечек. Сегодня ничего не помогло. Тогда мама говорит Феде: "Ну-ка, Федя, покажи, как смеётся лошадь в книжке. Федюшка открыл рот, откинул головку и засмеялся. Мама, конечно, ему ложку с простоквашей в рот. Какое же лицо Федя сделал! Он был возмущён и удивлён. Но всё же, когда мама попросила его ещё разок показать, он не мог удержаться и открыл рот, так его мама и накормила. С каждой ложкой он возмущался всё больше и больше и наконец категорически сказал, что больше он, как лошадь, смеяться не будет.

23 сентября 1936 года (Голицыно)

Погода чудесная. Солнце, но довольно холодно. Федя много гуляет. Под деревом много опавших красивых кленовых листьев. Федюшка над ними стал убиваться. Говорил, что они: "Бух, - и им, - бобо". Просил, чтобы я их обратно на ветки посадила. Кое-как один листочек приладили, был очень доволен. Оказывается, ему вчера деда рассказывал, как осенью листья падают с деревьев. Феденьку это как-то очень огорчило. Он за это время ещё поправился и порозовел.

24 сентября 1936 года (Голицыно)

Вечером с дедом и Ирой с упоением играл в доктора. Когда ему говорят: "Больной, дышите!" - громко сопит, выпячивая губки. После этого понял, как надо свистеть в свистульку. Очень радуется и удивляется, когда у него выходит. Ходили гулять, встретили двух маленьких поросят. Федя испугался, вспомнил Мякинино, скорей ко мне. Я его пристыдила, говорю: "Они меньше тебя, это они тебя боятся". Очень смеялся над собой, жалел поросят, спрашивал, где их мама.

26 сентября 1936 года (Голицыно)

Федя изображает бег вперегонки. Становится, руки назад, головку вперед, говорит: "Аз!", что значит - раз, и бежит. Так же делает вид, что хочет спрыгнуть с кушетки, говорит: "Аз!", но не прыгает - кушетка высокая. Плясал с Ирой чуть не целый час, под её пение. Никак не мог остановиться, всё хотел ещё и ещё. Веселился, пел, кричал. Потом, конечно, долго не мог заснуть. Мама Феденькой не совсем довольна. Стал он непослушен, упрям, очень избалован, плохо занимается один. Днем было даже у нас настоящее неприятное столкновение. Федя стал опять часто делать в штанишки. Мама, конечно, за это Федю наказывает, а Федя принимает это как должное, и сейчас же говорит, что он больше никогда так делать не будет. Но тут же заявляет, что он вообще проситься не намерен. После уговоров и выговора был выгнан в кухню, но и оттуда кричал то же самое и никак не смирялся. Когда мама решила идти Федю отшлепать, Федюшкино упрямство прошло, он выбежал к маме, обнял своими ручонками, заплакал и стал говорить, что он будет всегда, всегда проситься. Мама растрогалась - мир и согласие. Только бы его не испортить, не избаловать, хоть и очень трудно и больно, а приходится быть строгой.

1 октября 1936 года (Голицыно)

Федя строит домик из раскладных книг. Построит, ляжет животом на пол и говорит: "Тю, тю". Спрашиваешь: "Где Федя?" - он визжит, смеётся, ножками колотит об пол. Потом опять носик в угол: "Тю, тю?" Изображает страшного тигра в клетке, рычит, сидя в загородке из книг, которую сам построил. Удивлялся и радовался первому снегу. Долго смотрел в окно на снежинки. Спрашивал: "Где?" Показывал на землю, а там нет ни травы, ни листьев, всё бело.

3 октября 1936 года (Голицыно)

Настроение и самочувствие отличное. Третий день здоров, а для Феди ведь это редкость. Гуляли, погода получше, только холодно. Встретили тётю Лютю. Федюшке показалось, что тётя Лютя привезла ему что-то особенное. Так я и не поняла, что он ждал, всё заглядывал в корзинку, говорил: "Тс" - что это значит, я не знаю. Придумал новый номер: нагибается, становится на голову, а ноги кверху. Стал говорить, что ему больно головке. Мама предложила ему маленькую подушечку под голову, он обрадовался, но никак не мог попасть головой на подушечку, всё мимо. Наконец рассердился и бросил подушку в угол. Очень был взволнован историей о мышке, которую ему рассказала тётя Лютя. Просил, чтобы мама ему показала норку мышки, потом всем показывал, где она живет, изображал, как мышки бегают, как схватят его за штанишки. Когда ложился спать, увидел лису тёти Люти. Очень испугался, хоть и не плакал, но долго не мог отвести от нее глаз, очень растревожился. Попросил унести лису, прогнать. Только когда баба унесла её в кухню и хлопнула дверью на улицу, успокоился, решил, что лису прогнали в лес. Долго в постельке рассказывал, как баба прогнала лису.

4 октября 1936 года (Голицыно)

У мамы с Федей идёт борьба. Феденька таскает со стола, причём действует решительно, что бы ни схватил - в рот, хоть кило чёрного хлеба, сейчас же начинает уписывать за обе щеки. Особенно увлечён он добычей сахара. Мама очень строго сказала Феде, чтобы этого больше никогда не было. Раза три он уже был наказан. Сегодня Федя опять стащил сахар. Не успела мама и слова сказать, как он бросил сахар и бегом к стулу, залез и сидит. Сам себя наказал и уже со стула говорит маме, что он больше никогда сахар не возьмет и даже к столу-то не подойдет. Пришлось простить. Очень больно ушибся, бежал, упал в растяжку и содрал себе губу. Кровь, крик, правда, одну минуту, он очень терпелив. Вечером замучил и бабу и маму, не засыпал часа два. Наконец терпение истощилось, Федюшку оставили одного, пусть делает что хочет, стали пить чай. Он веселился, такой был хорошенький, розовенький, в настоящей ночной мужской рубашке, которая ему очень идёт. Прыгал, кувыркался в постели. Наконец мама сама легла спать. Это Феде очень не понравилось, обиделся, заплакал. Мама строго сказала: "Спать, а не то - в кухню!" Федя замолчал, лёг, свернулся калачиком и через минуту заснул.

6 октября 1936 года (Голицыно)

Сегодня мама мыла полы. Федя пришел в дикий восторг. Носился по комнате, наслаждался простором (вся мебель была составлена и ковер убран). Конечно, старался залезть в шайку с водой, но теперь слушает уговоры, не так, как прежде. Приехал папа. Федя встретил его криками: "Папа, папа!" Обрадовался, но не очень, больше занят папиной сумкой. Получил трубу, с гордостью показал нам, как он умеет трубить. Бегает по комнате, возит гуся на палке и трубит.

7 октября 1936 года (Голицыно)

Очень хорош с папой. Показывает ему всё, чему научился за это время; они очень давно не виделись. Показывает и рассказывает все свои книжки. Очень веселился: папа кудахтал как курица, а Федюшка искал её под подушкой, спрашивал: "Где?", отлично зная, что курицы нет, а кудахчет папа. Был посажен на стул за сахар, который стащил. Очень возмущён, потому что сахар упал и его съел Тимка. Никак не хотел признать себя виноватым. Говорил, что съел Тимка, а не Федя, и наказать надо Тимку. Вечером приехал дядя Лёша. Очень обидел Федю. Чинил радио, а Феде интересно было посмотреть. Дядя Лёша немножко резко попросил Федю уйти. Федюшка ужасно расплакался, очень был сильно обижен, что теперь с ним бывает довольно редко. Я вообще заметила, что он очень легко обижается на Лёшу. Может быть, чувствует, что тот к нему совсем равнодушен.

Очень смешно изображает, как моется киса: пальчик в рот, а потом гладит себе носик и щёчки. Стал очень долго засыпать вечером, иногда целый час. Сегодня сидела с ним бабушка, я была в кухне. Слышу, идет спор. Федя даже на подушку не хочет ложиться. Пришла, говорю строго: "Федор, я тебя на стул посажу". Очень весело согласился. Я: "Ну тогда в кухню пойдешь!" Тоже готов. "Ну, тогда отшлёпаю". Становится ко мне спиной с самым озорным видом и задирает рубашонку. Я, чтобы он уж не очень-то забывал мой авторитет, и отшлепала. Вот была обида! На подушку лёг сразу, но долго с плачем рассказывал всё бабе, просил вытереть ему слезки, но поплакав, заснул быстро.

8 октября 1936 года (Голицыно)

Федя всегда утром раньше всех кушает, ест яичко и пьёт кофе. Сегодня он маме с бабой, когда они пили чай, не давал покою: лез на руки, требовал, чтобы с ним смотрели книги, и никак не хотел понять, что бывает голоден не только он, но и другие. За это был отправлен в кухню. Ушел, горько заплакал, а потом стал демонстративно громко разговаривать, смеяться, играть, как будто ему всё равно, что его мама наказала, но долго этого не выдержал - мама слышит, что Федя тихонько зовет ее из кухни. Феденька сам залез на стул наказанья, сидит с самым смирным видом и говорит, что он никогда больше так поступать не будет.

Феденька очень хорошо сам кушает, очень аккуратно. Ест всё с наслаждением, всё ещё не может привыкнуть после своей голодовки к тому, что можно есть досыта. Сколько ему ни положишь - всё съест. Желудок очень хорошо. Очень поправился. Купался сегодня, так мама его просто не узнала - такой он кругленький, ни одного рёбрышка не видно, а раньше всё было наружу. Дай-то Бог.

10 октября 1936 года (Голицыно)

Когда Федюшка хочет получить что-нибудь вкусное, он показывает на ушко и улыбается. Привык, что ему на ушко говорят всегда приятные вещи. Бывает огорчён, когда мама не может сказать на ушко: "А Федя получит шоколадку или виноград".

Марширует, как солдат размахивая руками, и говорит: "Ась!", что значит - раз. Очень стал непокорный, когда требует чего-нибудь, топает ножкой или ударяет кулаком об стол, но, правда, очень мило, совсем в нём нет злобы.

12 октября 1936 года (Голицыно)

Гуляли, пошел снег. Федя был в восторге, бегал, старался поймать снежинки. Опять сегодня скандал - укусил Иру за щёку. Был строго наказан, кажется, и сам не рад, что у него так вышло. Очень трогательно просил у Иры прощения: встал перед ней с умоляющим видом, тянет за руку, улыбается, а сказать ничего не может. Правда, Федя не очень виноват, он всегда очень увлекается какой-нибудь игрой, а Ирина часто мешает. Он терпел, терпел, да и не выдержал.

13 октября 1936 года (Голицыно)

Очень маму Федя растрогал. Мама приехала из Москвы. Была там день и ночевала. Феденька первый раз так обрадовался маме, стал обнимать и целовать. Может быть потому, что обыкновенно мама приезжала поздно вечером, когда Федя уже спал, а утром он принимал мамино присутствие как должное и не удивлялся. Теперь называет себя: "А".

15 октября 1936 года (Голицыно)

Сегодня уехали баба с Ирой. Ходили провожать их на станцию, нарочно не дождались поезда, чтобы Федя не очень огорчился. Скучает без бабы с Ирой, всё печально спрашивает: "Где?". Выбит из колеи, не знает, что делать, чем заняться. Вообще последние дни что-то он капризный, раздражительный, часто плачет, озорует, и не весело, а как-то зло. Может быть потому, что он как-то очень развился за последнее время, и сейчас у него что-то вроде переутомления.

16 октября 1936 года (Голицыно)

Хорошие дни, тихо, ясно, довольно холодно. Мы с Федей хорошо и дружно прожили день. Очень он мил, такой добрый, хороший мальчик.

Очень мне понравились стихи Веневитинова:

Души невидимый хранитель,

Услышь моление моё!

Благослови мою обитель

И стражем стань у врат её.

Да через мой порог смиренный

Не прешагнет, как тать ночной,

Ни обольститель ухищренный,

Ни лень с убитою душой,

Ни зависть с глазом ядовитым,

Ни ложный друг с коварством скрытым.

Всегда надёжною бронёй

Пусть будет грудь моя одета,

Да не сразит меня стрелой

Измена мстительного света.

Не отдавай души моей

На жертву суетным желаньям,

Но воспитай спокойно в ней

Огонь возвышенных страстей.

Уста мои сомкни молчаньем,

Все чувства тайной осени -

Да взор холодный их не встретит,

Да луч тщеславья не просветит

На незамеченные дни.

Но в душу влей покоя сладость,

Посей надежды семена

И отжени от сердца радость:

Она - неверная жена.

(1826 г.)

Очень мне хорошо сейчас, немножко грустно без мамы с Ирой, но на душе так спокойно и чувство благодарности - судьбе ли, Богу ли - за то, что я так счастлива, так у меня много хорошего и кругом, и во мне самой. Только как бы так сделать, чтобы это хорошее приносило пользу. "Я пью из маленького бокала, но этот бокал мой". Раньше мне это нравилось, а теперь хочется дать и другим. Федюшке я даю всё, что могу, и чувствую это, так он посмотрит иногда в глаза, видно, что он весь мне близок и понятен, и я ему тоже. А с Николаем Анатольевичем не то, иногда, как стена какая-то, трудно, и я сама виновата, а ведь могла бы ...

Федюшка с упоением играет целый день в игрушки, как будто соскучился после шумных неистовых игр с Ирой. Играет с резиновыми собачками, свинкой и львом. Игра бесконечная: то свинка убегает от льва с собаками, то все живут они в доме из книг, то собака уходит от льва к свинке и плачет, собака возвращается и т.д. Очень занятно на него смотреть, выдумывает всё новые и новые штуки. Как только вечером я зажигаю печку, Федюша бежит, вываливает из своей корзинки все игрушки и тащит к печке. Садится на корзинку, ручки складывает на коленях, но на месте больше одной минуты просидеть не может, сейчас же вскакивает, бежит за чем-нибудь, потом опять аккуратненько усаживается. Сегодня даже устал, обязательно хотел, чтобы все его игрушки погрелись у печки, по очереди усаживался с каждым, минутку посидит, отдаст маме и бежит за другими.

17 октября 1936 года (Голицыно)

День был хороший, мама пошла в лавку, а Федя гулял с дедой. Идёт мама обратно, а Федя с дедой уже в берёзовой роще гуляют, маму встречают. Подошла мама ближе, смотрит - о, Боже! Федя бегает по мокрой траве, калошу потерял, в одном валенке. Деда как увидел, даже побледнел, побежал скорее искать. Нашли, правда, быстро. После обеда опять много гуляли в роще. Мама спряталась от Феди за дерево, интересно было, что он будет делать. Федя долго не замечал, был занят, собирал шишки. Заметил, стал искать, спрашивал: "Где?" Не нашел, всплеснул ручками и очень решительно отправился домой, а до дому надо целый квартал пройти. Вечером ждали деду, а дед очень долго не шел. Федя стал проситься идти встречать. Вышли, а уж совсем темно, и дождик маленький. Стала мама дверь запирать, а Федюшка на крыльце стоял, зазевался и хлоп носом вниз, довольно высоко. Хорошо земля и трава были мокрые, мягкие, так что Федя совсем не ушибся, а только испугался и перепачкался. Пошли деду встречать, а дождик всё сильнее и сильнее, пришлось вернуться. Федя ни за что не хотел идти домой, просил посидеть на крылечке. Мама уговаривала, уговаривала, потом оставила Федю одного, а сама ушла домой. Темно, дождик. Федя посидел минут пять, потом мама слышит, тихонько стучит в дверь, просится домой. Очень был доволен, когда пришел домой, всё-таки ему, наверное, было немножко страшно.

19 октября 1936 года (Голицыно)

Вчера папа привез Феде книжку Барто "Игрушки", очень хорошие иллюстрации Кузнецова. Федюшка всё время с книгой. Особенно наслаждается, когда смотрит с дедой. Знает оттуда песенку:

Идёт бычок, качается,

Вздыхает на ходу:

Ох, доска кончается,

Сейчас я упаду!

Как только запоёшь, начинает раскачиваться, говорит: "Бу" и падает. Когда приходит к нам деда в гости, Федюша сейчас же тащит его к вешалке раздеваться, боится, что дед быстро уйдет. Тяжело перенёс папин отъезд. Грустил, ходил по комнатам. Говорил: "Где?" и вздыхал. Вечером у печки сидел на своей корзине, задумался как большой, сложил ручки на коленях. Потом говорит: "Папа ту-ту. А ту-ту папа", что значит: "Папа уехал, я поеду к папе".

21 октября 1936 года (Москва)

Поехали утром вместе с дедой в Москву. В поезде Федя мил как всегда. Всё время играл с дедой. Очень обрадовался бабе. Настроение тихое, смутное; наверное, Москва, сутолока, люди - слишком для него утомительны после Голицына. Ведь он давно здесь не был.

22 октября 1936 года (Москва)

Ходили с Ирой и Федей гулять на сквер. Федюшка так быстро бегает, что мама с Ирой едва успевали его ловить. Очень страшно, что он может выбежать на мостовую. Всё время озорство. Бежит обязательно на газон, перелезая загородку, на клумбы. Никакие злые дяди и тёти и милиция на него не действуют. Собирал траву, клал маме в карман, говорил: "Дом". Дома кормил травой игрушки.

24 октября 1936 года (Москва)

Сегодня исключительно ради Феди приехал Женя с Симой и Людой. Федюшка немножко смутился сначала, он теперь стал гораздо застенчивее, но пересилил себя, очень приветливо поздоровался, стал занимать Люду, показывать ей игрушки, играть с ней. Трудно ему было ещё и потому, что Ира была в цирке. Но, конечно, очень быстро развеселился и стал играть не из вежливости, а с азартом. Прекрасно сидел за столом, ничего не клянчил, угощал сам Люду. Плясал, развлекал гостей, приглашал Люду, но она не решилась. Во время Фединой пляски приехала Ирина. Услыхала, что гости, побежала к зеркалу причёсываться. Вышла как большая, поздоровалась и села в кресло нога на ногу, снисходительно улыбалась, глядя на Федю и как-то особенно, тоже по-взрослому поправляя волосы и вытирая платочком губы, но долго не выдержала своей роли, тоже пустилась в пляс. Федя, как только увидел, что внимание взрослых отвлечено, сейчас же ретировался. Ушел в другую комнату, сел за стол и стал смотреть книгу с дедой. Вышел только прощаться.

25 октября 1936 года (Москва)

Федька очень мучает котят. Таскает их за головы, хвосты и т.д. Беленькая кошечка его оцарапала, причём совсем не больно. До чего же он был обижен! Показывал ручками, что он взял её тихонько, а она ему "Бо" - и опять слёзы. Мама долго ему объясняла, что киске тоже больно, когда Федя ее таскает. Федя спорил, говорил: "Нет", наконец, кажется, согласился. Посадил котика Тома на грузовик, тот выскочил, грузовик упал. Федя стал бегать по комнате, кричать: "Где?" и что-то искать. Нашел книжку, которую подарил ему папа, и показал картинку и стихи:

Нет, напрасно мы решили

Покатать кота в машине:

Кот кататься не привык -

Опрокинул грузовик.

Вечером купался, доволен очень, потом страшный скандал. Катался по кровати, рвал на себе рубашку и кричал: "А ди", что, по-видимому, значит, что пойдет ещё купаться.

27 октября 1936 года (Москва)

Мама попросила Федю принести ей котика Тома. Федя с готовностью принес, но когда увидел, что мама взяла котенка на руки и стала гладить, рассердился, стал прогонять котенка, вырывать его у мамы. Кричал: "Ди кис. А ся". Когда увидел, что мама никак не хочет прогнать котенка и взять "А" на руки, расплакался. Сел рядом с мамой и стал громко плакать. Плакал очень упорно, наверное, минут десять. Мама сначала всячески уговаривала Федю, а потом бросила. Федя кричал, кричал, потом решительно встал, вытер кулачками глаза, сказал по-своему: "Не буду" (передать совершенно невозможно) и ушел от мамы играть в игрушки.

Баба принесла Феде маленькую лошадку, стоит она всего один рубль. Феде она понравилась больше всех игрушек, которые он получал когда-либо. Целый день с упоением играет. Очень быстро отломил дощечку с колесами, но сейчас же приспособил: у него теперь и лошадь, и телега. Строит поезд из стульев, сажает мишек и долго куда-то едет: "Ту-ту-у-у". Каждый вечер перед сном смотрит с бабой книжки. У них одинаковый вкус, смотрят: "В дебрях Африки", "Животные герои", "Московский зоологический сад" и т.п. У Иры есть бычок как в книжке, которую подарил папа. Федя возьмет книжку, смотрит на картинку, ставит рядом бычка и очень смешно изображает:

Идёт бычок, качается,

Вздыхает на ходу:

"Ох, доска кончается,

Сейчас я упаду!"

Идёт вразвалочку, покачивается, потом "Бух!" и падает.

29 октября 1936 года (Москва)

Федюшка очень скучает без папы. Так умилительно просится к нему. А папа, как нарочно, занят, нельзя поехать. Так что мама Феде всё только обещает. Гулял во дворе, порывался играть с Шуриком, который почти ему ровесник (старше на полтора месяца). Ничего не вышло - Шурик очень угрюм, только сердился и плакал, когда Федя к нему подходил. Федюшка удивлялся и жалел его, отдал ему все свои игрушки, чтобы он не плакал. Вечером перед сном ходили встречать бабу на сквер. Там гуляли двое ребятишек лет четырёх. Сначала они пристали к Ире, стали её выгонять и толкать. Бедная Ира не знала, что делать, говорит: "Они ведь маленькие, я им даже сдачи дать не могу". Потом толкнули Федю, когда он стал играть с ними в поезд. Ира возмутилась, а Федюшка очень огорчился, стал говорить, что надо от них уйти, что мы и сделали. Потом очень хорошо играли и бегали вдвоём с Ирой. Бабу так и не встретили.

30 октября 1936 года (Москва)

Пришла Верочка Надеждина, потом Матушка, смотреть на Федю. Вечером танцы. Ира, Маргарита и Федя. Федюшка отличился. Матушка играла и говорит: "Сейчас кончаю и финал". Федька встал на голову, сделал мост, а ручки вытянул по бокам, так ловко и, главное, во время. Успех необычайный. Он повторил ещё раз, а потом скромно ушел смотреть с дедой книжку. У него уже есть чувство меры.

31 октября 1936 года (Москва)

Опять ездили сниматься, теперь в Инст. Турист. Думаю, что будет удачнее. Федя был очень мил, улыбался. Сделали четыре снимка. Там много игрушек. Федю очаровала корова. Долго умолял, когда мы уходили, чтобы ему позволили взять корову с собой. Уже когда мы одевались, он стучал в дверь и кричал: "Ди муму". Всю дорогу домой только и было разговоров о муму. На горе нигде сейчас в магазинах таких коров нет. Вот бы Федя обрадовался, если бы получил. Неожиданно сказал - "камни". Мы ехали в трамвае, Федюшка смотрел в окно, а там ремонтируют пути и много навалено булыжника. Федя всё тихонько говорит в нос: "Хмни, хмни". Я ничего не поняла, а какая-то старушка догадалась, и очень этим Федю порадовала.

1 ноября 1936 года (Москва)

Собрались, наконец, к папе. Когда Федя узнал, что поедет к папе, очень обрадовался. Стали собираться, раскапризничался, стал кричать, плакать. Мама даже подумала, что он заболел, наверное, от возбуждения и нетерпения. Пришли в Тупик. В кухне было много народа, Федя всех растолкал и скорее к папе, так спешил, что на бегу сильно ударился об угол гардероба, но даже не заметил. Очень рад папе, как-то любуется им. Получил и коня, которого ждал, такого же, как у бабы, и шоколадку. Вёл себя замечательно, очень весёлый, всех помнит, со всеми ласков. Окончательно очаровал Веру Николаевну. Очень понравилась ему Колина маленькая пушка, всё время изображал, что стреляет. Коля ему даже подарил эту пушку, но мы впопыхах, когда уезжали, забыли. Никак не хотел уезжать, бегал от мамы по коридору, прятался во все уголки. Подействовало на него только, когда мама сказала, что Феденьку баба ждёт. Сейчас же стал одеваться. Баба нас вышла встречать к трамваю. Феденька очень обрадовался, стал бабе всё рассказывать. Очень устал от пережитых волнений. Ира взяла Фединых коней, нового и старого, перекувырнула старого вниз головой и приставила ногами к ногам нового. "Это, - говорит,- лошадь отражается в грязной луже". Очень метко, бабин конь совсем такой же, как папин, только облезлый весь и грязный.

2 ноября 1936 года (Москва)

Вечером, перед сном очень хорошо гуляли с Федей на сквере. Федюшка со своими лошадками, он без них жить сейчас не может. Поставит их рядышком на дорожке, а сам отбежит в сторонку, всплескивает ручками, любуется. Ставит их на скамейку. "Ся", - и сам рядышком. Давал травку есть, говорит: "Конь", - только очень не ясно.

3 ноября 1936 года (Москва).

Очень долго и хорошо играли с Ирой. Приладили лампу так, чтобы тень на стене получилась ясной. Ира показывала по очереди все игрушки, а Федя с дедой смотрели. Ира доставала новую игрушку, говорила: "Федя, закрой глаза". Федюшка брал дедину руку и закрывал ею свои глазки. Самым большим успехом пользовался живой котенок, Том, которого Ира даже сажала на табуретку.

Федюшка немного кашляет, баба даёт ему вкусное лекарство. Федя ходит за бабой по пятам и клянчит. Давать не время, баба и так, и эдак отнекивается, потом говорит: "Да, ты и кашлять перестал". Федор становится перед бабой, хватается за грудь и начинает кашлять, изображая как ему больно и трудно.

Деда приехал из города, говорит Феде: "Что-то я сегодня еду в трамвае, а у меня в ушах всё время крик какой-то. Что бы это было?" Федюшка говорит: "А а-а-а", то есть "Я кричал". (Утром, действительно, был большой скандал.)

Сидим все в маленькой комнатке. Мама Феде говорит: "Посмотри, сколько времени". Федя побежал, посмотрел, встал в дверях в торжественную позу и неожиданно говорит: "Семой час". Ира посмотрела на часы, в полном восторге кричит: "Правда, правда, седьмой". Федя какой-то очень удачливый - первый раз сказал, да ещё правильно.

Федя сидит с дедой, смотрит книжки. Ира говорит: "А я всё думаю, ведь у моих-то детей дедушки не будет. Володя тоже не годится, у него своя Любуська есть. Моих любить не будет. Очень грустно".

4 ноября 1936 года (Москва)

Сегодня вышла смешная история с Ирой. Что-то она последнее время себя вообще неважно ведёт. Так что отношения с окружающими у нее немного испорчены. У бабы в сенях стоят бутылки, которые баба строго запретила Иринке брать. Ира их меняет на "Уйди-уйди", веера и т.д. Сегодня баба ушла, и как раз пришел дяденька с "Уйди-уйди", которых Ира равнодушно видеть не может. Сначала они с Маргаритой побежали к Марусе - там суровый отказ. Маргарита в слёзы. Ира говорит: "Не плачь, у бабушки есть". Тут подвернулись ещё какие-то мальчишки и бутылки были все ликвидированы. Приходит баба - гнев! В наказание Иру решили взять домой. Приходит молча без скандала. Стоит в кухне, но не раздевается. Я говорю: "Ира, пойдем поучимся". "Не обманывай, всё равно не пойду". Ушла в комнату своей мамы, заперлась, долго сидела одна. Наконец не выдержала, вышла - тиха, кротка. Так весь вечер. Ложилась спать, я и спрашиваю: "Ира, как же я тебя обмануть-то хотела, не знаю?" Оказывается, она решила, что её как-то ужасно накажут и что я её заманиваю. Весь вечер ждала, глупышка, даже не заметила, что её не пустили гулять, а это вообще для неё самое тяжелое наказание. Вечером Иру купали, а Федю нет. Скандал! Стаскивал с себя штанишки, лез в ванну. Успокоился, когда ему предложили мыть Иру, деловито тёр её спину мочалкой.

6 ноября 1936 года (Голицыно)

Ехали с Надей весело. Федя очарователен, покоряет все сердца. Какая-то колхозница, очень сурового вида, и то умилилась, откуда-то из мешка вытащила розовый пряник, половину себе, половину Феде. Сама грязная, руки грязные. Очень страшно обидеть. Федина мама отговорилась Фединым животиком, хоть он у него давно здоров. Колхозница уверяла, что в нём "ни сласти, ни пищи нет", еле-еле уговорилась. Папа привёз Феде заводную лягушку, очень забавная. Федюшка с визгом её ловит. Очень быстро научился нажимать пальчиком, чтобы она прыгала. Всё время просит у папы: "Ква, ква". Вечером ходили гулять на пруд, было уже совсем темно. Федя спокойно, не спеша, шествует сзади. Никаких криков, если отстанет. Спокойно идёт, обращая очень мало внимания на папу с мамой, как будто гуляет один. Пройти может много, не устает. Когда мы с ним прошли вперёд, а Надя с папой отстали, переходя грязь, очень разбеспокоился: "Где, где папа?"

Затопила мама печку, Федюшка сейчас же вспомнил свою корзинку, с грохотом вывалил свои игрушки на пол, принес, сел и ручки сложил на коленках.

7 ноября 1936 года (Голицыно)

Утром только проснулся, вспомнил лягушку. "Папа, ква, ква". Папа спал. Терпеливо ждал, знает, где лежит лягушка, но у мамы не просит - папина монополия. Ходили с папой гулять, взяли с собой корову. Папа ушел вперёд, Федя отстал. Надоело тащить корову, поставил её на дорожку, взял большую хворостину, стал лупить корову: "Ди, ди, му-му".

8 ноября 1936 года (Голицыно)

Гулял один. Играл хорошо с песком, рыл, осторожно на лопатке носил в угол двора. Сердился, когда мама выходила смотреть, тут ли он. "Ди, ди, мама". Убегает к соседям.

Вечером долго играл с папой в кубики. Строили дома, складывали картинки. Федюшка доволен, он очень соскучился без папы, редко его видит. Кончили играть, мама говорит: "Убери кубики", - ни за что. Трясет головой - и конец. Был выгнан в кухню. Очень плакал, папа пошел вести с ним переговоры. Говорит, что будет умным. Только увидел кубики, опять упрямство - не убирает их ни за что. Потом стал убирать. Еле-еле руками двигает, со слезами. Может быть, ему ещё просто трудно? Уехал папа. Федя прощался с ним спокойно, но как только папа ушел - слёзы, скорей полез за шубой, стал наматывать на шею платок. Бежать скорее, догнать папу. Долго плакал, прижавшись ко мне и вытирая платочком глаза. Очень трогательно.

9 ноября 1936 года (Голицыно)

Мама шьёт Феде красный фартучек; решила, что будет мило вышить на кармашке весёлую беленькую собачку. Федя был очень заинтересован этой собачкой, всё время сидел рядом с мамой и смотрел, как мама вышивает. Когда мама кончила, оказалось, что собачка совершенно не имеет ничего общего с собаками, не только весёлыми, но и грустными, а скорее она похожа на телёнка или козлёнка в самом младенческом возрасте. Мама хотела уничтожить это странное существо или подарить Феде, но уж никак не пришивать на кармашек. Федюшка поднял скандал, бил себя по животику, говорил: "Десь ав-ав!" Пришлось пришить. Упорно говорит, что у него на фартучке ав-ав. Вечером купался, обошлось без скандала. Мама схитрила, сказала: "Ну, Федя, ты как большой сам вылезай и сам вытирайся". Так был увлечен вытиранием, даже не заметил, что купанье кончилось. Лёг в кроватку. "Мама, ся". Вспомнил, что днём ему мама говорила, что теперь он будет один ложиться. Новые слова: "Ту-ту" - подвинуть, "Зя-зя" или "Зясть" - заяц.

11 ноября 1936 года (Голицыно)

Мама увлеклась шитьем, Федя что-то тихо делал в кухне. Пришел, повозился у печки, опять ушел. Маму взяло беспокойство, пошла посмотреть. Федя со стула взял самовар, поставил на место и из совка насыпает в него горячих углей. Печка была закрыта, он умудрился из-под низа, из поддувала что ли, достать. Был строго наказан. Каждый вечер играет в бабины кубики. Притаскивает стул, залезает, "Ту-ту" - подвинь! И требует кубики. Придумал обманывать маму, показывает картинку, где кися, а говорит: "Му-му" и т.д., очень радуется, когда мама удивляется. Играет в прятки, спрячется и командует: "Кис! Му-му! Зя-зя!" - это чтобы они его искали и наконец: "Мама!" Мама обязательно должна найти. Приходится маме бросать все дела, находить Федю и обязательно целовать в носик.

12 ноября 1936 года (Голицыно)

Федя всё время просится к Настасье Измаиловне. Стучит в стену, как только Н.И. ему ответит, бежит за шубкой одеваться и идти в гости. Привлекают его там Валины гипсовые быки-копилки. Н.И. боится, что он их разобьёт, спрятала на шкаф. Федя стал требовать быков, Н.И. принесла одного, Федя тащит её за юбку к шкафу - давай и другого.

Долго встречали папу - и всё напрасно. Федюшка сразу побледнел, тихо плакал, всё звал: "Папа, папа!" Папа приехал вечером, радость огромная и папе, и ква-ква приезжает с папой только на выходные.

15 ноября 1936 года (Голицыно)

Неожиданно приехала Надя стирать Федины штанишки. После стирки вечером ходили гулять в лес. Грязь ужасная, еле дошли, но в лесу очень хорошо. Федюшка очень был доволен, даже гладил себя по животику, что у него означает высшее наслаждение. Совсем не боится, только и смотри, как бы не потерялся, совсем было темно. Принесли много еловых веток, у нас теперь в комнате тоже похоже на лес и запах чудесный. С упоением слушал Надину чудесную сказку о Феде, лошади и корове. Глазки горят, смотрит не отрываясь на Надин рот, иногда подсказывает, что должно быть дальше. Сломались у нас часы. Федя стучит к Настасье Измаиловне, спрашивает: "Час сесть, бай ба?" - шесть часов, спать?

Получил от деда письмо в ответ на своё. Вот подлинник: "Деда кланяется Феде и машет рукой. Вот так. Письмо Федино дед прочел и радовался. Плясал руки в боки. Вот так. Плясал и пел: Федя мне письмо прислал, Федя дом нарисовал! Баба ходит и вздыхает. Вот так. Баба говорит очень грустно: мне Федя письма не писал, дом не рисовал. Ой-ой-ой-ой! Напиши, Федя, бабе, пришли с Надей. Тётя Лютя купила Феде новую лошадку. Приедет к Феде и привезёт лошадку. У бабы и у деда был Федин папа. Сказал папа бабе и деде: "Федя толстый, Федя весёлый. Гулять Феде грязно. Фединой маме нужно керосина. Баба взяла бутылку, налила в неё керосина, дала Наде. "Вези, Надя, Феде керосин. Не пролей, Надя. Керосин Феде нужен, чтобы в лампу налить, чтобы огонь горел и Феде светил. Поцелуй, Федя, маму крепко, крепко. Вот так. Ира стала умница: веник берёт, пол метёт, игрушки убирает. А Федя пол метёт? Игрушки убирает?"

17 ноября 1936 года (Голицыно)

Очень скучает без папы. Беспричинно начинает плакать, кричит: "Папа, папа!" Когда гуляем, тащит на станцию, требует, чтобы мама садилась с ним на поезд. "Ту-ту папа!" Очень тяжело, а у мамы к тому же у самой настроение очень скверное. Из-за каждого пустяка пищит, устраивает скандалы. Сегодня тоже пришел с гулянья и не хочет раздеваться, плач. Мама рассердилась и строго наказала. Очень был обижен, хотя его мама уже и простила; не хотел мириться. Долго не подходил к маме, потом не выдержал и так трогательно приласкался, чуть маму до слёз не умилил. Наказанье очень хорошо подействовало - никаких капризов весь вечер. Как только мама на минутку приляжет, Федя бежит, требует сказок. Знает поросят, три медведя, курочку с яичком, репку, но больше всего любит Надину сказку. Мама её продолжает развивает и углубляет. Поёт с мамой: "Вот лягушка по дорожке..." Как мама нажмёт Феде носик, значит, припев Федя поёт: "Ква, ква!"

18 ноября 1936 года (Голицыно)

Ночью приехал папа. Утром Федя проснулся, увидел папу и маме на ухо: "Папа". Такое счастливое личико. Ведёт себя тихо, папу не будит, подойдет к нему, молча наклонится, посмотрит и так же тихонько уходит. Только в кухне дает волю себе: с топотом и визгом носится взад и вперёд, наверное, от счастья. Ква-ква пользуется всё таким же успехом, правда, заслуженным. Она возит пушку, таскает на бумажке всяких зверей , прыгает в воде вместе с рыбами. Папа привез Феде ещё резиновых зверей: слона, корову, носорога и овцу. Федюшка целый день ходит, прижимает их всех к груди. Вечером, бедняжка, замучился - часа два не мог уснуть, он теперь один ложится, без плача, только иногда тихонечко: "Мама, ся". Наконец, заснул, весь завален своими зверюшками. Так и не смог с ними расстаться.

20 ноября 1936 года (Голицыно).

Неожиданно наступила зима. Много снегу, мороз. Первый раз катались на санках. Феде очень нравится, сидит в санках розовый, довольный и только покрикивает: "Ту-ту", что значит - быстрее.

21 ноября 1936 года (Голицыно)

Федя бежит к маме, кричит: "А-а!", мама скорее стаскивает штанишки, Федя возмущён: "Но, а-а!" Тащит маму к горшочку, а в горшочке аккуратненько стоят две лошадки. Федя чем-то занят в кухне. Мама смотрит. Он стоит около полного помойного ведра, нарвал и накидал туда бумажек и ухватом мешает. "Федя, что ты делаешь?" Очаровательно улыбается: "Кася", - и гладит себя по животику. Хорошо, хоть не стал пробовать свою кашу. Намочил на полу, что-то за последнее время это часто с ним случается. Взял газету, изодрал маленькими, маленькими кусочками и стал вытирать, потом каждый лоскуточек аккуратно кладет в ведро. Вечером ходили встречать деду. Федя требовал обязательно идти в дом. Мама не пошла. Федя стал дожидаться деду у крыльца. Выходит какой-то дядя: "Ну, это, наверное, Льва Николаевича внучок дожидается. Надо позвать дедушку". Деда сейчас же выбежал, даже не застегнулся, так спешил к Феде. С дедушкой очень шалит, не слушает. Мама была в кухне, а деда с Федей решили убрать комнату. Деда убирает, а Федя ходит следом и опять всё раскидывает. Слышит мама, как деда кричит на Федю с какими-то даже истерическими нотками в голосе (это дед-то!). Оказывается, Федюшка на него вылил полфлакона маминых духов. Дед в отчаянии, как-то он в таком виде выйдет к столу в своем доме отдыха! Действительно, теперь даже на улице издалека носом чувствуешь, что деда идет.

22 ноября 1936 года (Голицыно)

Приезжала баба с Ирой. Только мы с Федюшкой оделись, чтобы идти их встречать, бежит Ира. Федюшка получил от Иры книжку и шоколадку, а бедная баба свой подарок забыла. Федя рад особенно бабе, только огорчает бабу тем, что всё требует от бабы лошадку, которую она забыла и которую он ждал. Залезает к бабе на колени, обнимает за шею, смотрит в глаза: "Но, но?!" Баба готова ехать обратно в Москву за "но, но". Вечером баба легла отдохнуть, Федя сел рядом, гладил бабу по лицу, любовался бабой, всячески ласкал. Он очень любит бабу.

23 ноября 1936 года (Голицыно)

Утром Федя никак не мог дождаться, когда проснётся баба. Ходил кругами, заглядывал, даже пытался будить, но был пристыжен. Как только баба проснулась, залез к ней на кровать. Бесконечные с бабой разговоры, всё укоряет лошадкой. Днем, когда ложился спать, прибежал спрашивать маму, можно ли бабе сесть с ним рядом: "Ся, ся?" Уж ради бабиного приезда - позволила. Встал весёлый, шалил с В.Н. В.Н. говорит: "Вижу, вижу, скоро Федя начнет командовать Колей". Баба только нас с Федей раздразнила - сегодня же уехала. Поехали на санках провожать, до станции умышленно не доехали, чтобы Федя не огорчился. Всё равно горе страшное, слёзы и крик: "Баба, баба!" Трогательно, раньше бабу никак не называл, сказал первый раз. Успокоился только после долгих уговоров, когда мама сказала, что пойдет звонить папе по телефону. Федя сказал, что он сам будет говорить с папой, что скажет папе, чтобы он привез ква-ква и какую-то киску, которую он ждет от папы. Долго ждали, Федя радовался: "Папа, папа!" Дождались, папы нет дома. Опять горе, опять слёзы. Последнее наше спасение при всех наших печалях - дед! Поехали к нему, дед пьёт чай. Только мы пришли к деду в комнату, разделись, Федюшка: "А-а-а!" Дед услышал из столовой Федин голосок, прибежал обрадованный и немного обеспокоенный нашим визитом. Как-никак - Дом творчества, а тут такой ненадежный и беспокойный элемент, как Федя. Вечером дома был мил, кажется, совсем утешился.

26 ноября 1936 года (Голицыно)

Дед рассказывает Феде бесконечную историю о глупой бабке Агафье. Бабка Агафья сидит с пушкой и стережёт Федины игрушки. Вдруг: "Пу!" "Ты что, бабка Агафья, стреляешь?" "Да тут комар пролетел, я думала игрушки возьмёт". "Дура ты, дура, баба Агафья, разве комар может игрушки утащить?" "Ну, ладно, больше зря стрелять не буду". Только дед с Федей успокоились, опять: "Пу!" - теперь жук пробежал, и так без конца. Новые слова: "Кум" - молоток; "Ганг-ганг" - мандарины.

27 ноября 1936 года (Голицыно)

Приехала Надя, добрая душа, стирать. Федина мама совсем инвалидка: и рука, и нога. Федя увлечён Надей, ходит за ней по пятам, не дает стирать. Собрал все свои резиновые игрушки в корыто к Наде, стоит рядом с ней и их усердно моет в мыльной пене. Не отрываясь, с каким-то вдохновенным лицом слушает Надины сказки.

Вечером Федя уже лёг спать, приехал дед из Москвы. Привёз часы-ходики. Федя был в восторге, страшно ему понравились часы, потом поднял скандал - требовал, чтобы часы дали ему в кроватку, решил, что это его собственность. Кричал: "Тсинь, тсинь, бай", т.е. часы лягут спать.

28 ноября 1936 года (Голицыно)

Купили с Федей воз дров. Бедный Федюшка сначала был очень доволен, но маме пришлось все дрова сложить в сарай. Федю деть было некуда, он очень устал на морозе, мы до этого много ходили, захотел есть. Сначала довольно мирно хныкал, а как пришли домой, закатил ужасный скандал. Орал, наверное, с полчаса без остановки. Мама даже испугалась, что у него будут какие-нибудь судороги, а за стеной больная Н.И. перетревожилась тоже. Когда Федя успокоился, стал над собой смеяться и передразнивал себя.

Федюшка намочил в штанишки, приходит к маме, показывает. Мама говорит: "Что мне с тобою делать, Федя, даже не знаю. Федя пожал плечами: "Сясь", - пошел, залез на стул и сидел минут десять с самым смиренным видом.

Мама, когда разжигает примус, всегда садится на скамеечку перед печкой, маме больно стоять. Федюшка сегодня с самым серьезным, деловым видом взял скамейку, принёс к печке, сел, совсем как мама, взял иголку от примуса, что-то поковырял и стал накачивать, а на примусе стоял таз, полный грязной посуды. Когда Федя стал качать, вся посуда с грохотом посыпалась на него, а потом на пол. Федюшка кубарем скатился с табуретки, бегом в комнату, залез на свой стул и сидит ни жив ни мёртв. Мама пришла в отчаяние, но к Федюшкиному и маминому счастью каким-то чудом ничего не разбилось. Федя получил только строгий выговор.

30 ноября 1936 года (Голицыно)

Ночью приехал папа, привез Феде санки и шапку, настоящий малахай с барашком. Федя очень рад санкам, потребовал, чтобы их принесли домой. Катал мишек и кошек. Санки спортивные, очень хорошенькие. Гулял с папой, обновлял санки. Очень мил в новой шапочке, настоящий мальчишка. Сидит на санках крепко, так что никаких корзин к ним привязывать не надо. Получил книгу Чуковского "Краденое солнце". Первый раз просит, чтобы ему читали. Помнит, где что написано. Вечером ходили звонить к деде. Мама с дедой разговаривали в прихожей, а Федюшка умудрился удрать по коридору в столовую. В столовой сидел Казин. Федюшка к нему. Казин спрашивает: "Ты откуда? Как тебя зовут?" "Том". "А где же твоя хижина?" Федя не понял и не ответил, но не смутился. Никак не хотел уходить с дедой, который за ним прибежал. Очень часто стал делать в штанишки, мама не знает, что с ним делать. Наделает и сейчас же бегом на стул. Сидит и умоляет маму, чтобы она его не шлепала.

2 декабря 1936 года (Голицыно)

Пришла Паша - Федина няня. Федя её принял очень приветливо, но сейчас же объявил, что слушаться он будет только маму. Если нужно лечь спать, одеться, поесть - сейчас же к маме. Если же Паша пробует для него что-нибудь сделать, приходит в ярость. Если мама настаивает, не слушая Федю, чтобы Паша надела ему валенки, приходит в отчаяние. Так очень мил, всё Паше показывает и рассказывает. Знает много такого, чего Паша не знает. Паша приходит в недоумение от Фединого винограда, мандаринов, керосинки, утюга и т.д. Ещё Федя сердится, когда Паша обращается с ним как с маленьким, всё время подхватывает его на руки, боится, что он упадет, не дает ему свободы, к которой он так привык. Гулял с Пашей, с плачем пришел домой, говорит, что больше с ней гулять не пойдет.

3 декабря 1936 года (Голицыно)

Вечером поехали встречать деду. Дед опоздал. Федя упрямо не хотел уходить от Дома отдыха. Ждали, ждали, пошли смотреть деда в окно. Деда нет, а на подоконнике лежит для Феди мандаринчик - значит, дед к нам ещё не ушел. Только мама с Федей стали строить разные предположения, где может быть деда, дверь открылась, и дед вошёл в комнату. Федюшка был в восторге, стал громко звать деду, махать ручками. Деда услышал Федин голосок и тоже стал махать рукой, не видя нас - мы смотрели с улицы, а не из сада. Потом быстро оделся и ушел. Федя впал в отчаяние, потом сообразил, что дед пошел к нам и понёсся через сад к двери. Пошли все домой. Приходим, смотрим, в сенях стоит дядя Лёша, его Паша в дом не пускает. Очень хорошо с дядей Лёшей занимался. Дядя Лёша ему рисовал очень смешные и занятные картинки-истории. Очаровал дядю Лёшу, когда просил у мамы конфетку. Сжимает ручки в кулачки и крутит ими около самого носика, строит очень забавную физиономию, щурится и как-то попискивает - это значит: "Дай маленький кусочек". Если же просит много, то поднимает руки кверху.

5 декабря 1936 года (Голицыно)

Федя, мама и Валя увлечены снежной бабой. Целое утро лепили - вышла очень хороша, но в последнюю минуту, когда мама поправляла ей локон, голова отлетела. Федя был доволен, гладил себя по животику, говорил: "А-а, кука".

С Пашей всё воюет, правда, стал с ней ласковей, хотя так же сердится, когда она что-нибудь ему делает.

Играл один, бежит к стулу, садится. "Федя, что сделал?" "Пфу", -нехорошо. "Покажи!" Ведёт маму к кадушке с водой, а там плавают: тазик, книжка и старый башмак. Вечером гулял с мамой, ехали мимо почты. "Папа дон!" Вспомнил, как мама звонила папе. Упросил маму позвонить, не дал маме договорить, взял трубку: "Папа, ква-ква!" Просит, чтобы папа привез ключ от заводной лягушки. Очень обрадовался, когда услышал папин голос. Дома всё рассказывал деде, как он звонил папе.

6 декабря 1936 года (Голицыно)

Целый день встречали папу. Федя только о папе и говорит, ждёт всё время. Как только услышит гудок паровоза, говорит: "Папа ту-ту". Почти без всякой надежды пошли уже совсем вечером и в роще встретили папу. Федя даже как-то запищал от радости. Шел с папой как большой, всё старался помочь папе нести корзинку. Очень всё-таки грустно и за Федю, и за себя, что мы живём врозь.

7 декабря 1936 года (Москва)

Поехали в Москву в очень неудобное время - как раз все с работы ехали, трамваи переполнены. Еле-еле сели Федюшка с папой. Мама вошла и слышит через весь вагон Федюшкин звонкий голосок: "Мама, мама!"

Очень был рад всех увидеть, очень был взволнован, даже ничего не мог кушать от волнения. Как только немножко пришел в себя, стал бегать всюду, смотреть, всё ли на месте. Достал все свои любимые вещи, начиная с дедушкиной любимой фарфоровой собачки и кончая счётами, разложил всё кругом, сам сел на стульчик и наслаждался.

9 декабря 1936 года (Москва)

Когда Надя была в Голицыне у нас в гостях, Федюшка нашел в книжке негритенка-куклу и очень просил Надю, чтобы она ему такого негритенка подарила. Сегодня утром Федя только проснулся, Надя взяла его из кроватки и понесла к комоду, где был спрятан негритенок, которого она Феденьке купила. К Надиному огорчению негритёнок Феде не понравился, обычно он бывает страшно рад каждой новой игрушке, а тут - полное равнодушие. Баба быстро догадалась, почему негритенок Феде не понравился - потому что он был без туловища - кукла би-ба-бо. Баба ушла в чулан, нашла старую Иринкину куклу и у негритёнка Тома появились и ручки, и ножки, и животик. Том был принят и сразу стал любимым. Первый раз играет с Иринкой на равных правах с большим увлечением в мяч и в прятки. Федюшка упал, ушиб головку, Иринка над ним разохалась, как над тяжело раненым. Под ручку повела в кроватку, уложила, села рядом, стала занимать его: рассказывать сказки, смотреть книжки. Федя, хоть ему было совсем не больно, со страдающим видом лежал, откинувшись на подушку. Через пять минут Ира спрашивает: "Ну как, теперь не болит головка, всё прошло?" "Да". Ира торжественно ведёт Федю ко мне: "Вот видишь, как надо обращаться с ребёнком. У него уже ничего не болит".

10 декабря 1936 года (Москва)

Баба уехала в гости. Очень быстро внуки без бабы стали грустить, особенно Ира. Стали собираться встречать, только вышли на крыльцо, идёт баба. Это Феде не понравилось, он так долго ждал именно встречи бабы. Взял бабу за руку, заставил дойти до трамвая и довольный вернулся домой - программа была выполнена.

Вечером очень весело играл у тети Люти в комнате. Там были и Ира, и дядя Лёша, и Володя. Федя очень смешно упал: сел на автомобиль и ушиб задушку. Все засмеялись. У Феди затряслись губки, он, ни слова не говоря, побежал к бабе, уткнулся в колени, горько заплакал и сказал, что ему очень, очень бо-бо. Как потом его ни звали обратно, ни просили прощения, остался с бабой. Уж очень был обижен.

11 декабря 1936 года (Москва)

Федюшка очень сильно обжёг ручку. Каким образом и где - неизвестно! Днём ни разу плача не было. Наверное, обжёг о печку, когда открывал дверку - это ему строго запрещено, поэтому и стерпел, не заплакал. Ходит с забинтованной ручкой, как мама. Вечером по-настоящему, как большой, играл в лото. Очень внимательно смотрел на свою карточку, когда видел у себя картинку, которую называла мама, говорил: "зесь!" - здесь.

12 декабря 1936 года (Голицыно)

Уехали в Голицыно. Федюшка всё звал бабу с собой: "Баба, ту-ту". Очень грустен, огорчён. Плачет, кричит: "Баба где?".

Умер деда

26 июля 1937 года (Мякинино)

Феде исполнилось два с половиной года. Живёт Федя с мамой, бабой и Ириной на даче в Мякинине. Зимой Федя очень хворал. Было у него два воспаления лёгких подряд. Очень он был плох. Думали даже, что у него туберкулёз, делали снимок, слава Богу, ничего нет. Теперь Федюшка поправился , загорел, ножки стали крепкие. Мучает маму и бабу тем, что всё время убегает куда глаза глядят, причём так же бесстрашен, как и раньше. Когда уезжали из Москвы, Федя был страшно обижен, даже разъярён - его не посадили на грузовик, как Иру, и пришлось ему ехать самым прозаичным образом - на автобусе. Но потом, когда он попал в Мякинино, всю обиду забыл. Так был рад траве, песку, коровам, реке. Очень хвалил дачу и говорил, что Москва - "га". Очень увлекается рыбами, ловит всюду и чем попало: и тряпочкой, и прутиком, и даже своими штанишками. Были с ним и Ирой на реке. Ира и Федя палками вытаскивали из воды водоросли. Федюшка устал, сел к маме на колени, саженях в трёх от воды. Ира вытащила длинную траву и закричала: "Щука, щука!" Федя поверил, понёсся смотреть на щуку и со всего разбега - в воду. Интересно, что он даже не заметил этого, так был занят рыбой. "Где, где щука?". Говорит: "Щука, сом, акула, окунь". Знает, что акула живёт в синем море.

Федя очень страдает от одиночества. У Иры подруга Женя, с которой она играет целый день, а Федя всё время один. Страшно бывает рад, когда Ира с Женей приходят к нам играть. Очень бывает приветлив, предлагает игрушки, зовёт играть: "Давай гать". Они же с ним обращаются очень жёстко: "Федя, не бери! Федька, не мешай!"- и всё!

Троица - вся деревня пьяная, песни, гармошка. Рядом в доме что-то уж очень разошлись, орали истошными голосами часа три подряд. Федя слушал, слушал и говорит: "Какие дяди дикие!" Очень рад новому слову, всё время спрашивает: "А не дикие? (Лошади). А му-му дикие?"

Ходили с Ирой и Федей за земляникой. День чудесный, жарко, цветёт мята и клевер. Собирали на канаве в поле, Федюшка всё время отставал, рвал цветы (самые головки), собирал "купет" бабе, как сам сказал. Ягодку, если найдет, сам не ест, а кладёт в кружку - тоже бабе.

Мама уезжала в Москву на один день, а Феденька больной, жар - 39,4. Сидит в кроватке, розовый и очень кроткий, играет в игрушки. Маме очень обрадовался, стал говорить: "Я очень, очень болел". На столике около кроватки стоят цветы, Федюшка попросил их себе поставить. К вечеру стало ещё хуже. Федя уже не играл, но всё так же тих и трогателен. Всё время благодарит за всё, что ему ни сделаешь. Когда ложился спать, попросил бабу натереть его скипидаром, вспомнил свои воспаления лёгких. Когда баба натёрла, сказал: "Пасиба, баба". На другой день был здоров, и вся кротость его пропала.

Федя гулял с бабой. Встретили одну знакомую, которая не знала о папе. Бабушка стала ей рассказывать. Федюшка внимательно слушал. В это время прибежала внучка знакомой, маленькая девочка и закричала: "Деда, деда!", показывая на своего дедушку, который сидел на террасе, повернувшись спиной. Феденька тихо пошел к террасе. Бабушка сразу увидела, что с ним что-то неладно - побледнел, осунулся. "Федя, куда ты?" "Там деда". Молча слушал, когда ему объясняли, что это Мариночкин деда, а не его. Как-то сразу свернулся: ни играть, ни бегать не захотел. Только когда пришли домой, стал горько плакать и кричать: "Где, где деда?"

Интересно, Федя сразу после болезни заговорил. Каждый день всё новые и новые слова. Очень сам доволен. Скажет какое-нибудь слово, а потом: "Мама, мама, моти, как я мею" (смотри, как я умею).

Поехали с ним на другую сторону реки, в Павшино. На лодке не ездил с самого приезда сюда. Очень был доволен. Всё просил перевозчика: "Дядя, дай я буду мешать воду", т.е. грести. Когда сошли мы на противоположный берег, был очень удивлен: "Десь тава, дога, песок". Ему, по-видимому, казалось, что за рекой совсем особенный мир. Отметил, что и в Павшине есть шоссе, как и в Мякинине, только: "Во-во" - (большое).

Приехал после очень долгого отсутствия Федин папа. Пошли втроём гулять на горку. Федя хотел играть с папой в лошадки, залезал всё время ему на плечи. Папа говорит: "Федя, подожди, я устал". Не слушает. Папа строже - опять не слушает. Папа ещё строже - Фёдор разозлился, зубы сжал и говорит: "Ох, сейчас я тебе дам!" и замахнулся на папу. Тут папа вышел из себя и очень жёстоко Федю шлёпнул. Федя бегом с горки. Только когда отошел сажень на пять от нас, громко заплакал и бежит всё дальше и дальше, на дорогу к дому, а дом далеко. Убежал далеко, еле видно, и всё дальше и дальше и такие же горькие рыдания. Побежала его догонять. Увидел, что я одна, остановился: "Я к этому дикому папе не подойду, не любу". Стала уговаривать, объяснять; согласен, что виноват, а шлёпать папа не может. "Мама шлепает, любу, а папа дикий". Помирился , но не до конца, оскорблён до глубины души. Думаю, что Федя считает, что Николай Анатольевич не имеет права его наказывать. Не достаточно он близок сейчас Феде, чтобы Феденька мог принять наказание просто. Он обижен, как если бы на него кто-нибудь чужой крикнул. А от меня и от бабы он шлепки и угол принимает как должное. А любит или, вернее, хочет и может полюбить Николая Анатольевича очень сильно. Надо, надо жить вместе, а то, что же это будет дальше. Федя, по-моему, очень упрямый и очень самолюбивый мальчик. Так радовался папиному приезду, а когда папа уехал, был к этому равнодушен - долго не забывает обиды.

Рядом с нами живет тетя Мария Ивановна с собакой Вилем. Федя эту тётю называет Вилина тётя или авина тётя, т.е. собачья. Мария Ивановна относится с большой симпатией к Федюшке, угощает конфетами, когда Федя страдает, как ему кажется, от несправедливости бабы и мамы. Феде с Ирой как-то были даны конфеты, но с уговором, если Федя будет капризничать, то должен конфету отдать обратно, конечно, оперативным путём, потому что конфета была уже у Феди в животике. Федюшка принял это условие очень серьёзно, всё время следил за Ирой, чтобы она не начала капризничать, напоминая: "Вилина тётя твой вотик лезет", но как-то сам забылся и у самого тётиного крыльца завопил. Мария Ивановна вышла, хотела Федю утешить, а Федя сложил умоляюще ручки и говорит: "Тётя не лезь меня, я мили".

Ходили с Федей далеко гулять по реке. Случайно увидели утопленника, который лежал на другом берегу, накрытый простыней. Федюшка стал допытываться, кто это и почему так лежит. Мама ему объяснила, как смогла. Федя говорит: "Этот дядя знает, где мой деда?"

6 августа 1937 года (Мякинино)

Едем с Федей на другую дачу в Соколову Пустынь на Оке. Баба с Ирой нас провожали до автобуса. Страшно долго ждали, пропустили пять машин, всё не сажают. За это время Федя познакомился с очень добрым дядей, который кормил его конфетами и звал с собой. Наконец пришел шестой автобус, опять полный. Федя говорит с большим чувством: "Я не знаю, как я хочу сесть на биль". Ну, конечно, это его выступление произвело впечатление на граждан в очереди, и нас посадили, хотя мы были далеко не первыми.

7 августа 1937 года

Выехали из Москвы в Соколову Пустынь. В поезде Федя сейчас же сел на столик к окошку (очень давно в поезде не ездил), но к его большому огорчению очень быстро захотел спать. Когда мама ему предлагала сесть к ней на ручки и заснуть, возмущался и говорил, что спать совсем не хочет. Нарочно отвернулся от мамы к окну, чтобы не было видно, как глазки у него закрываются. Наконец стал клевать носом и совсем свернулся. Тут уж не протестовал; папа ему устроил очень удобную постельку на лавке, и он почти всю дорогу проспал. Приехали под вечер, папа ушел за лошадью, а мама с Федей сидели с вещами на платформе часа полтора. Погода чудесная, тепло и так хорошо кругом: лес, пригорки и, главное, сосны, сосны. Федя переоделся тут же на платформе, чтобы приехать в приличном виде. Наконец, папа с лошадью. Федюшка пришел в необыкновенный восторг. Всё допытывался, будет ли эта лошадь его насовсем. Дорога замечательная, всё время лесом. Федюшка очень быстро познакомился с возчиком, сел рядом с ним с кнутом и уговаривал лошадь: "Ну, Маня, иди, иди". Приехали совсем вечером, сразу пошли купаться. Федя, кажется, очень доволен, главное для него, конечно, река, да и правда, здесь уж очень хорошо. Познакомился с тётей Женей. Тётя спросила его: "Ты кого больше любишь, папу или маму?" Федя ответил: "Папу любу, маму любу и боюсь". Не очень хорошая рекомендация для мамы.

Ночевали на сеновале. На сеновале очень хорошо, сена много, и от дома далеко, стоит совсем отдельно. Когда с Федей идем спать, он обязательно требует посидеть немного на бревне около сеновала. "Посидим чуть-чуть". Тут у Феди с мамой идут самые задушевные разговоры: о том, что Федя видел за день, о том, что увидит во сне и, конечно, о бабе и об "Ильинке". "А что сясь милая Ильинка делает?"

Один раз мама уложила Федю, он заснул. Мама пошла на минутку домой, а он проснулся. Услышала, как он плачет, Настя и скорей сказала маме. Мама выбежала на улицу, слышит, Федя плачет и зовёт: "Мама, мама!" с таким отчаянием, что мама сама чуть не заплакала. Побежала скорей, темно, дороги не видно. Прибежала, говорит: "Федя, Федя!", а сама скорее отпирает замок. Федюшка слез с сена и стоит у самой двери. "Мама, я хочу, чтобы ты была здесь, я хочу пи-пи, но тепу". Очень было маме Феденьку жалко, но он сразу успокоился. Мама спрашивает: "Ты испугался?" "Нет, у меня пака есть, я тесну волка". "Чего же ты плакал?" "Хочу, чтобы ты была десь и тепу, тепу". Молодец, правда терпел, несмотря на испуг, всё-таки, конечно, испугался, только сознаться не хочет, бодрится.

Федюшка очень увлечён рекой. Если Федя куда-то пропал, нет его около дома, мама несётся к реке и всегда видит крошечную фигурку на берегу с прутом. Это Федя удит рыбу. Мама боится, что Федя упадёт в воду и утонет, поэтому пришлось его очень больно отшлёпать за такое своеволие. С мамой Федя может без конца сидеть на реке, причём в самую жару с Феденьки нельзя снять сандалии. Если он босиком, он несётся в воду, не разбирая глубоко там или мелко, а сандалии действуют на него психологически: он ходит по самому краешку, по песку, но в воду не наступает. Федя спрашивает: "Куда течет Ока?" "В реку Волгу". "А Волга?" "В море". "В море синее?" "Синее". "Где акулы?" "Да".

Теперь Федя твёрдо знает, что Ока течёт в Волгу, а Волга в синее море, где акулы.

Очень быстро Федюшка признал папин авторитет и примирился с этим. Раза два пробовал бунтовать, но не больше. Интересно, что никаких крутых мер папа не применял - только угол, больше ничего. Теперь послушание беспрекословное. Мама даже как-то опустилась и обленилась: если что-нибудь Федя нехорошо делает, обращается к папе. Правда, ведь скучно быть всегда строгой?

У Федюшки здесь есть товарищ Дымок, ему ровесник. Надо признаться, что Федя относится к нему весьма плохо. Ничего не хочет Дымку давать, не позволяет играть в песочек, который насыпан у крыльца и который Федя сам носит с папой с реки. Когда начинает мама Федю стыдить, он говорит: "Дымок не умеет". Вообще обращается с ним как с маленьким, снисходительно называет его "мой милый". Сам очень любит ходить к Дымку в гости (особенно, когда того нет дома). Входит в комнату, правда, всегда здоровается с папой или мамой: "Дати", вытаскивает пароход - "чуть-чуть настоящий", как сам говорит - в палисадник и играет очень долго и тихо. Как-то мама идёт мимо дома, где живёт Дымок, видит - Федя и Дымок тащат в разные стороны пароход. Федя злится, но сдерживается и с большим чувством говорит: "Дай, бата, дай!" Папины уроки не проходят даром. Федюшке всё время внушается, что надо говорить "спасибо" и "пожалуйста", только вместо "пожалуйста" у него выходит "бата".

Сделали фото здешних детей. Федя очень похож, только жалко, что смазался. Справа - Дымок и Лёва, очень славный мальчик, а в серёдке - препротивные три девчонки, которые всё время старались обидеть и поддразнить Федю. По Фединому определению: "Девички гадость".

Папа купил лодку, которая больше похожа на корыто, увеличенное в два раза. Назвали её "Дон Жуаном", неудобно ведь открыто называть её душегубкой. Федя, конечно, восхищён и потрясён, всё время вместе с папой. С благоговением смотрит, как папа конопатит и смолит Дон-Жуана. Лодка стоит на берегу Оки, и Федюшка всё время бегает с поручениями к маме: то за гвоздями, то за молотком. Чтобы Федя не потерял, всё это к нему привязывается. Так он и ходит, обвязанный верёвками, на которых болтаются гвозди, завёрнутые в тряпочку (предохранение от всяческих ранений).

Папа говорит: "Эх, пакли не хватило, где бы ещё хоть тряпок достать?" Федя ни слова не говоря, бегом в гору домой. Очень быстро возвращается со старым картузом и двумя тряпками. Запомнил, что тряпки остались, когда папа Дон-Жуана конопатил ещё около дома.

Дон-Жуан был первый раз спущен на воду, Федя в качестве капитана первый взошел на борт и сделал первый рейс. Очень гордо сидел в лодке, иногда покрикивал: "Левый бот! Правый бот!" А мама с папой шлепали босиком по воде и Дон-Жуана подпихивали.

Федя всё время воюет с нашей хозяйкой Ак. Ив., которая его невзлюбила, и с соседкой Еленой Николаевной. Приходит в ярость, когда они ему делают какое-нибудь замечание, лезет в драку. Мама не знает, что с Федей делать; из-за каждого пустяка скандалы. Федя никакие уговоры не слушает, не выносит, когда чужие вмешиваются в его дела. "Не любу, ты сама говори: нельзя". Ак. Ив. говорит: "Я таких детей в жизни не видела. Целый день что-нибудь делает и всё говорит-говорит, хоть бы посидел, помолчал". Федя ей досадил своей живостью и предприимчивостью: то доски с кровати стащит - пароход строит, то кадушку у неё во дворе выльет - сделает "таящее синее море" и ещё, и ещё - без конца.

На берегу реки, по обрыву, растут колючки, как они называются, мама не знает, а Федя настойчиво требует точного названия. Федюшка шел с мамой к реке купаться, увидел бабочку, побежал за ней и колючки его очень больно исцарапали. Федя очень рассердился и говорит маме: "Я обижен, не хочу их знать (видеть)". Мама взяла его на руки, а головку он положил маме на плечо - отвернулся от колючек, а они и сзади тоже растут. "Мама, я обижен, не хочу матеть, а они в глаза лезут". Бедный Федя! Так и пришлось ему всю дорогу любоваться на ненавистные колючки.

Мама с Надей решили устроить стирку на реке в большой лодке. Федя, конечно, тут же в лодке удит рыбу. Мама была очень занята стиркой и не заметила, что Федя, увлечённый удачной рыбной ловлей, сел на борт лодки боком, по-дамски. Громкий крик тёти Нади - смотрит мама, а уж Фёдора нет. Полетел вниз головой вместе с удочкой в воду. Самое замечательное было то, что Федя сам ползком вылез на берег - мама даже не успела его подхватить - и только на берегу завопил. Очень испугался, плакал и кричал: "Я пугался, я пугался!" С большим трудом успокоился. Мама даже немного обрадовалась: больше-то уж Федя в Оке рыбу ловить не будет. Переодела Федю во всё сухое и пустила на солнышко греться около дома. Прошло минут десять, смотрит мама - нет Феди. Чувствуя своим материнским сердцем беду, побежала мама искать Федю, конечно, прежде всего на реку. Смотрит мама, стоит Федя опять в той же лодке, опять у него прутик и так же купает он в Оке штанишки, только что выстиранные мамой.

"Федя, ты что же опять упасть хочешь?"

"Я хитый, я не сижу, я так! Мати какая щука!", - и вытаскивает из воды свои штанишки, все измазанные глиной и какой-то зелёной гадостью.

Папа на день уезжал в Москву. Пошли мама с Федей его встречать. Зашли далеко в лес. Федюшка со своей грузовой машиной (как её сам называет) сильно отстал. Мама издалека увидела папу, кричит: "Федя, иди скорей, папа идёт!" А Федя застрял с машиной, никак её на колёса поставить не может. Мама не стала его ждать и пошла к папе навстречу, поздоровалась и зовёт Федю. А Федя вдруг впал в страшное отчаяние, упал на дорогу с криком и плачем. Папа хотел взять его на руки - крик, отпихивание ногами и руками. Наконец, папа с мамой поняли, что он обиделся на то, что мама первая подошла к папе. Пришлось сделать инсценировку нового папиного приезда. Федя отошёл за ёлочку, сам увидел папу и с криком восторга бросился к нему. Маму простил - теперь он папу первый увидел. Если Федя чем-нибудь обижен или расстроен, он знает, что ни маме, ни папе нельзя говорить никаких злых слов. Когда его поставят в угол или нашлёпают, он опустит голову и обязательно тихо шепотом говорит: "А у меня палка есть!", рассчитывая, что мама с папой поймут, для чего у него палка. Иногда варьирует: "А у меня лошадь есть, дикая; она лягается так, так!" или: "У меня машина есть; всех, всех давит, тоже дикая". Правда, очень быстро раскаивается и отрекается от своих, тоже диких, слов: "Мама, пасти. Больше не буду. И палки у меня нет".

Очень подружился с Коленькой Бобринским, хотя Коленька и старше его на восемь лет. Часто говорит: "Мам, можно я пойду к Коленьке в гости?" Удаляется иногда часа на два. Играют очень хорошо: охота, лодки, лошадки. Коленька возмущается: "Ну, что ты стреляешь? Дурак какой-то. У тебя давно зарядов в ружье нет!" Феденька никогда на Колю не обижается, все указания и поправки принимает от него как должное. Если же кто-нибудь другой из ребят попробует ему что-нибудь сказать - приходит в настоящую ярость. Коля про Федю говорит: "Федя - это настоящий человек!".

Когда Федя уйдет от мамы и пропадёт, мама его всегда ищет по следам от колёс автомобильчика на песке. Всюду он ходит со своей "настоящей машиной".

Продолжается увлечение Дон-Жуаном. Федя отправляется в далёкие поездки и с папой и с мамой. Обычно, когда Федя уезжает с мамой, папа в волнении шагает по берегу, готовый броситься на помощь. Мама же, более откровенная, как и все женщины, просто бежит по берегу следом за лодкой. Правда, это было вначале, когда с Дон-Жуаном ещё плохо освоились. Один раз Федя заставил маму пережить очень тяжелые минуты. Посреди реки, когда мама уже стала терять надежду когда-нибудь увидеть папу или бабу (лодка продвигалась приблизительно метр за 30 минут), Федя своим трогательным голоском сказал: "А Эдька хочет на горшочек". Как уже говорилось, Дон-Жуан никаких вольностей не допускает, стоит поднять руку, он сейчас же реагирует на это и очень дурно, всё равно как кровный жеребец. А Федя опять: "Эдька очень хочет на горшочек". Мама учла все возможности и выбрала одну: скорее грести обратно, вниз к мели и там без риска утонуть, но с риском вымокнуть до нитки, Федька был посажен "на горшочек". Но всё-таки так ловко всё было сделано, что Дон-Жуан не перекувырнулся.

Очень Федюшка любит патефон, особенно пластинку из фильма "Дети капитана Гранта". Называет её "пикитан". Знает почти все пластинки. Любит "Каховку" и "Алабаму" Эрнест Буша.

- Почему тебе нравится Алабама?

- Она такая плавная, плавная.

Мама спросила Федю:

- Федя, ты кашу есть будешь?

Федя вдруг завопил маме в ответ:

- Буду, ты слышишь?!

Мама говорит:

- Разве можно так кричать? Это невежливо.

- А папа закричал.

- Что папа закричал?

- Дай мне машинное масло!

- Да когда?

- Да в книжке Оленьки, папа вскочил и закричал: "Дай мне машинное масло!", и я буду как книжный папа.

Федя говорит: "А почему пароход идёт? А знаю, там есть мотор. А баржа? Наверное, сама не может, вот её пароход и прицепил". Сам до всего додумался.

Накануне отъезда отправились последний раз на Дон-Жуане: папа, Надя и Федя. Мама осталась дома обед готовить. Вернуться должны были часа через полтора. Приготовила мама обед, ждёт, ждёт - опаздывают к обеду. Надоело маме ждать, пошла встречать их по реке. Шла, шла - видит, на другой стороне что-то маячит еле заметное. Дон-Жуан!!! Папа гребёт, старается, а Дон-Жуан ни с места, почти не двигается. Очень сильное течение. Мама помахала руками, покричала и пошла опять домой - всё равно помочь ничем нельзя. Приехали вместо пяти часов в девять. Федюшка, оказывается, всё это время вёл себя настоящим героем: не пищал, не капризничал и в лодке сидел смирно, и бечёвку тащил, а ведь нелегко просидеть в лодке 5 часов в одном положении, да ещё очень неудобном (Федя сидел на дне между ног гребущего). Мама совсем измучилась: сидела на берегу, тьма, ничего не видно, только слушала, не скрипят ли вёсла? Вдруг слышит, Федин голосок поёт: "Пикитан, пикитан, улюбитесь?".

Приехали в Москву. Федюшка всё спрашивает: "А где Москва?" Ему, видимо, Москва представлялась чем-то совсем особенным, а не большим скучным городом. Очень рад, конечно, бабе, Ире и своим игрушкам. Всё бабе рассказывает, как он ехал на лошади на станцию в Соколову Пустынь, всю дорогу ехал с кнутом и погонял лошадь. Ехал один, только с тётей Настей, а мама, папа и тётя Надя тащились сзади пешком.

Пошли в парк гулять: мама, Ира и Федя. Ира стала бегать по скамейкам перед эстрадой. Какой-то мальчишка хотел стащить её за ногу на землю. Ира подняла визг. Федюшка подбежал сзади и схватил мальчика за штаны, крепко, мёртвой хваткой, как бульдог. Мальчик смутился, смотрит - такой маленький, а за девочку заступается. А Федя: "Я сильный, ты Ильинку не трогай, она мой товарищ!"

Ложился спать, поднял ужасный скандал. Мама говорит: "Не верю я, что это мой Федя кричит. Это, наверное, какой-то чужой мальчик залез под кровать". Федя поверил, а кричать ещё не успел кончить; кричит, а сам под кровать заглядывает: "Мам, я тоже орал, а этот громче. Я тише орал". Так и заснул, думая, что они вдвоём орали с каким-то мальчишкой-гадостью.

Должны были взять у нас пианино. Федя очень огорчился. Сказал: "Это наше пианино, я не дам". Когда приехали возчики, Федюшка догадался, что они всё-таки хотят взять пианино. Совсем спокойно говорит маме: "Мама, подними меня, мне с гвоздика нужно достать ружьё". Мама думала, что Федя хочет играть, достала ему ружьё. Он встал перед дядями в воинственную позу с ружьём и кричит: "Эй, вы! Что вам здесь надо? Уходите, а то буду стрелять". Ужасно был рассержен и огорчён тем, что несмотря на все его выстрелы, возчики остались живы, и пианино всё-таки уволокли. Долго плакал, приговаривая: "Ох, как мне жалко, как жалко!"

К Фединой радости у бабы четыре котёнка. Надо сознаться, что обращается он с ними довольно жёстоко. Правда, Федя уверяет, что это не котята, а пантеры. Федя гулял, и котята тоже гуляли около крыльца. Не успела баба даже взглянуть, как Федька схватил одного котенка и бросил его в лужу. Бабушка стала стыдить Федю. "Ну, как тебе не стыдно? Маленький, глупый котёнок ведь очень испугался. Подумай, если бы тебя так бросить в лужу?" "Это не лужа, это синее море". "Но котёнок-то ведь не знал, что это синее море", "Ну, ладно, я буду большую кошку купать. Она умная, она поймёт, что в море купаться приятно".

Наконец-то Федя был в Зоологическом саду. Нельзя сказать, чтоб был потрясён. Довольно спокойно смотрел на своих любимых тигров, львов и слонов. Больше всего ему понравились почему-то крокодилы. Перед клеткой с тиграми: "Федя, ты не боишься?" "О, у меня есть дома ружьё. Я ничего не боюсь, я храбрый". "Федя, а ты хочешь пойти к ним в клетку?" "Нет, мне немножко не хочется".

Потом дома возмущался, что мы не видели многих животных. Смотрел книгу "Зоологический сад" и терпеливо выискивал, кого мы не видели. "Мам, я ещё нашел зебу, почему ты не показала?"

Мальчику Вовочке подарили большую лошадь-качалку. Федюшка из окна увидел, как Вовочка вывел свою лошадь во двор. Пошел смотреть. Долго оглядывал, потом захотел сесть верхом. Вовочка и друг его Витя очень энергично этому воспротивились. Федя бегом домой, схватил свою старую деревянную лошадь и с трудом потащил её во двор. "Федя, ты куда?" "Там не моя, а мне хочется верхом". Вытащил, поставил рядом с Вовочкиной и, торжествующий, сел верхом. Тогда Вова, Витя и другие ребята стали говорить, что у Феди лошадь плохая. Федя спокойно слез, засучил рукава и по очереди стал всем давать тумака. Ребята подняли крик и тоже на него. Выбежала Вовина мама. "Федя, как не стыдно драться?" "Тётя, скажи им, что моя лошадь хорошая, она - моя любимая. Я не буду тогда бить этих ребят". Когда тётя сказала, что Федина лошадь тоже хорошая и большая, Федюшка опять залез на неё верхом и совершенно спокойно продолжал играть один.

Ходили с Федей к доктору в консультацию, что-то он всё кашляет. Федя пришёл в восторг от горки, с которой можно съезжать, сидя на задушке. С грохотом возил грузовик, строил башню из кубиков, приглашал всех тетей в белых халатах посмотреть, какая большущая башня получилась. Очень не хотел показывать горлышко фельдшерице, но когда она очень ловко всунула ему палочку в рот и моментально посмотрела, был удивлён и восхищён её ловкостью. "И всё?! Полазисто, ещё мотите. Очень пиятно". В кабинете у доктора извел свою маму вопросами: "А что она делает? А чем она руки моет? А где она их пачкала?" и т.д., причём старался говорить шепотом - выходило ещё громче, чем обычно. Уходя, забыл проститься, вернулся один в кабинет: "Дания (до свидания). Ещё приду, горка хорошая".

Федюшка смотрит книжку, которую очень давно не смотрел (смотрел ещё с дедушкой в Голицыне). Мама слышит, Федя рассказывает, смотря на картинку: "У Феди большая, большая лодка. Федя залез в водичку голыми ножками и везёт лодку, а лягушонок за ним: "Федя, покатай меня, покатай!" Мама лягушечья говорит: "Нельзя, нельзя, сынок; увезёт тебя Федя в синее море, вон он какой храбрый капитан, а мама тебя и не найдет!" В точности, что рассказывал ему дед прошлой зимой.

Федя: "Мама, можно мне сказать дяде Лёше - Лёша, ты - гадость?" "Что ты, Феденька, почему?" "Мне просто хочется попробовать".

Федя играет. Вечер. Свет не горит. "Мама, я буду охотник, а ты бешеный крокодил". Федя крадётся с ружьём к бешеному крокодилу, крокодил лежит на кушетке без движения и только страшно шевелит лапами (что маму, конечно, очень устраивает). Федя входит в азарт, воображение разыгрывается, ему делается страшно. Бежит к бабе. "Баба, спрячь меня. Там кокодил бешеный". "Полно, Федя, это мама". "Нет! Я видел лапищу - это кокодил". "Ты поди тихонечко и посмотри - это мама". "Нет, не мама". "Ну, давай, я с тобой пойду". "Нет, охотник пойдет один, только без ружья, увидит кокодил, что охотник добрый, и сам будет добинький". Тихонько идёт к кушетке, по-видимому, ему очень страшно, дышит громко носом, что доказывает всегда волнение. Смотрит. "Мама, я пугался, думал, что ты стала кокодилом бешеным".

Записывали в поликлинике Володю. Федюшке очень понравилось окошечко в регистратуре. "Мама, подними меня, хочу матеть". Мама подняла его. Просунул голову совсем в окошечко. В полном восторге: "Тётя, я вас всех зиву, зиву!"

28 сентября 1937 года (Москва)

У Федюши очень скверная черта - вспыльчивость. Моментально приходит в страшную ярость. Сегодня повздорил с Иринкой. Ира сидела на стуле, а Федя стоял рядом. Мама смотрит и даже глазам своим не верит - Ира с воплями слезает со стула, а Федя сжал зубы и с силой, откуда-то взявшейся, тащит ее за волосы. Был строго наказан, отшлёпан и заперт у тёти Ани в комнате. Страшно рассержен, кричал: "У меня есть машина, мы с шофёром схватим маму, кинем в машину и отвезём в Каширу - не хочу жить с мамой?" Постепенно утихомирился, стал звать маму для переговоров: "Я нечаянно говорил, не буду больше". "А у Ирины прощенье попросишь?" "Ланда!" Пошёл к Ире. "Ильинка, пойдем к тёте Ане в комнату?" Пошли. "Давай сядем сюда?" Сели на чемодан. "Пасти меня, Ильинка!"

29 сентября 1937 года (Москва)

Федя играет на столе. "Это река, это палаходик, это бакен". Иринка спрашивает: "А что такое бакен?" "Ну, ты знаешь Ильинка". "Нет". "Их дяди ставят, а они палаходу дорогу показывают. Палаход едет, мотит, где бакен стоит - там нельзя, мелко. Он по самой серёдочке пойдёт".

Ночью сажает мама Федю на горшочек. Федя спросонок: "Ой, мама, держи мою голову, она куда-то катится".

30 сентября 1937 года (Москва)

Пришлось Федюшке дать касторки. Горькие слёзы. "Мама, дай пузырёчек, где касолка была". "Зачем тебе?" "Нуда". Взял, унёс в кухню, положил в кошачью сковородку и закрыл кусочком газеты. "Пиятно. Не видно, как будто и не было".

Очень полюбил стихи. Слушает даже очень скучные, не отрываясь: "Хорошо, очень любу стихи", и гладит себя, почему-то, с довольным видом по животику.

1 октября 1937 года (Москва)

Приезжал папа. Федя как-то особенно был с ним ласков. Подарил ему свою любимую лягушку. Папа привёз Феде вкусненького. "А Ильинке привёз?" "Нет, это я всё тебе". "Ну, Ильинка, давай делить". Раскладывает всё поровну. "Это Иле, это Эдьке".

Когда очень расплачется, а мама строго велит прекратить, говорит очень трогательно, захлёбываясь: "Мама, мама, глазки не держатся, глазки не держатся. Памаги". Мама вытирает глазки платком, и они опять начинают держаться крепко.

2 октября 1937 года (Москва)

Федя с резиновым слоном. "Мама, баба, слышите? Мой слон гудит совсем как жук". С бабой в окно смотрят на аэроплан: "Когда я буду большой, во-о-т такой, у меня будет апан, я тебя, баба, посажу и полечу высоко, высоко, прямо к деде тебя привезу.

4 октября 1937 года (Москва)

Утром Федя в кроватке становится на цыпочки. "Матите все, как я вырос ночью. Прямо громадина".

Приехала тётя Аня с Володей с Кавказа. Федюшка очень трогательно их встретил, обрадовался, всё время сидит с тётей Аней и спрашивает: "Акулов видела? А китов? А море правда синее-синее?"

Володя привёз из Ростова Феде и Иринке по коробке конфет от старых тётей. Федюшка, как всегда, очень охотно за чаем всем раздаёт, умышленно обходя дядю Лёшу. "Федя, а дяде Лёше?" "Не хочу". "Что же ты такой злой мальчик, разве тебе жалко?" "Жалко". Потом через минуту Феде делается стыдно - подумают, мол, что жадный, и он говорит: "На, мама, съешь вместо дяди Лёши!" "Да у меня уже есть". "Я не жадный, а Лёше не хочу". Никак не может забыть обиды, причинённые дядей Лёшей. Ничего не поделаешь - очень злопамятен и очень хорошо разбирается, как кто к нему относится.

Увлечён Маяковским. Сделает что-нибудь хорошее, героическое, как ему кажется, сейчас же: "Храбрый мальчик - хорошо! В жизни пригодится!"

5 октября 1937 года (Москва)

Всё так же продолжает увлекаться животными. Знает, какие живут в жарких странах, какие - на севере, какие - у нас. Без конца может слушать книги о животных, причём довольно сухую историю, вроде очерков Вагнера.

Бежит к маме: "Мама, берегись, я - овцебык!"

Принесла баба Феде книжку Барто "Хвосты", всё дело там в том, зачем нужны хвосты животным. Прочли два раза. Потом вечером очень толково рассказал всю книжку, ничего не пропустил, а главное всё понял. Если чем-нибудь Федюшку обидят, огорчат, он уходит в другую комнату и оттуда: "Я очень, очень обижен".

10 октября 1937 года (Москва)

Приехали к папе в гости. Федя, уезжая, долго уговаривал бабу: "Ты, баба, не думай, мы скоро приедем".

В Тупике был очень мил, особенно с дядями; тётей он не очень любит. С Коленькой ополчился на Николая Владимировича, затеяли драку. Николай Владимирович говорит: "Ты, Федя, разберись, кто виноват. Мне Коля башмак развязал, пока я по телефону говорил. Я не заметил, чуть не упал". Федюшка подумал, потом серьезно: "Я думаю - это гадость, я за тебя буду".

В кухне собрались Николай Владимирович, Петр Фёдорович, Серёжа. Федька подошел к ним, такой крошечный, смешной (он в настоящих брюках): "Эй, вы, дяди, решите, где мне зонт достать? Мне очень нудо (надо)". Очень ему почему-то хочется зонтик, ко всем пристаёт. Огорчился, когда к папе пришли ученики. Всё хотел проникнуть к папе в комнату, так что нам даже пришлось его раньше увезти в Марьину рощу.

12 октября 1937 года (Москва)

Федя смотрит на увядшие георгины: "Мама, моти; как жалко! Цветочки тоже умирают медленно, медленно".

Гулял во дворе. Вовочка ударил его по голове палкой. Федя никак не среагировал на это, повернулся и ушёл. Маму это возмутило: "Федя, ведь этак тебя всякий будет лупить. Ты сам не должен лезть в драку, но если тебя тронут, ты должен ответить. А то и на мужчину похож не будешь - так растяпа какая-то". Федя вздохнул и пошёл обратно к Вовочке. Смотрит мама в окно - Федюша стоит спокойно в стороне, а ревущего Вовочку поднимает с земли его няня, бережно отряхивая.

Соскучился без папы, попросил пойти поговорить с ним по телефону. С большим чувством кричал в трубку: "Папа, я тебя любу, я скоро приеду!" Когда кончил говорить с папой, грустно сказал маме: "Я думаю, папа не слышал мой голос. Я это чувствую".

Читаем "Принц и нищий". Федя сидит рядом, слушает внимательно. "Ну, Федя, понял что-нибудь?" "Нет". "Совсем ничего?" "Там, когда люлицы были газные (описание Лондона).

15 октября 1937 года (Москва)

Который вечер подряд Федюшка спешит скорее умыться и раздеться раньше Ирины; пока Ирина раздевается, Федя превращается в "ласкового котёночка". В одной рубашонке у мамы на кровати "котёночек" играет, причём мама должна лежать тут же, вытянувшись на самом краю, и почему-то изображать загородку. Котёночек очень любит кувыркаться через голову, прятаться под подушку и ловить свой хвостик за подол рубашонки. Как только мама позовет: "Кис - кис!", котёночек бросается к маме, начинает мурлыкать и ласкаться, недаром называется - "ласковый котёночек".

21 октября 1937 года (Москва)

Сильно заболел Володя. Федюшка тоже кашляет и принимает микстуру. Требует, чтобы ему наливали в рюмку, отправляется в комнату к дяде Володе, поднимает рюмку и говорит: "За твоё здоровье!"

Вечером был Федор Ильич. Федюшка был очень рад - хоть одна живая душа, а то сейчас всем не до него. Обязательно хотел играть с Федором Ильичом в лошадки. Тот говорит: "Стащи меня с места, тогда буду играть". Федя старался, старался, пыхтел, пыхтел, ничего не выходит: "Ну, пожалуйста, дядя, сними себя сам!"

22 октября 1937 года (Москва)

Володе лучше, но новое несчастье - заболела Иринка, очень тяжело - острое крупозное воспаление лёгких. Федюшка присмирел, старается вести себя потише, часто приходит к Иринке, посидеть с ней рядом на стульчике. Ей, правда, очень плохо. Федя всех встречает: "А у нас Ильинка заболела".

Был Вардан Семёнович у Иры и Федю посмотрел. Он даже забыл о Федином существовании, хотя, когда Федя был маленький, мама его раза два к нему возила. Сразу, конечно, подружились. Федюшка забрался к Вардану Семёновичу на колени и сразу с увлечением начал рассказывать свои дела. Потом говорит: "Дядя, почему ты такой хороший, а зубы у тебя, как у волка? Даже чуть-чуть страшно". У Вардана Семёновича действительно зубы неправильной формы, немного длинноваты.

24 октября 1937 года (Москва)

Всё так же мил с Ирой. Пробует все её лекарства, когда она кричит, что горько и принимать не будет, тогда Федя глотает лекарство и, несмотря на то что действительно горько, гладит свой животик и говорит: "Ох, Ильинка, как вкусно, как сладко!" Даже заставил помазать себе язычок Иринкиной мазью. Когда мама не хотела этого делать, даже стал убеждать: "Ты чуть-чуть. Я кажу Ильинке, как это пиятно! Ильинка тоже даст себя помазать".

25 октября 1937 года (Москва)

Федюшка наслаждается тем, что дядя Володя из-за болезни сидит дома. Играют в охоту: едут в лодке на озеро, стреляют уток, удят рыбу, разжигают костёр и т.д. Причём всё это проделывается сидя на постели; уж очень нужно большое воображение, чтобы так увлекаться и чувствовать всё это совсем по-настоящему. Особенно трогательно Федя ложится спать у костра и ловит комаров, которые мешают ему заснуть. Как бы Федя ни расплакался, ни раскричался, стоит только Володе каким-то утробным голосом закричать: "Федя-а, лодку!" (как будто с другого берега реки), как Федя сразу успокаивается и отвечает: "Еду-у".

Очень нехорошо Федя продолжает относиться к дяде Лёше - всё время старается как-нибудь его обидеть. Вечером ложился спать, а Лёша сидел в этой же комнате за столом. Федя стал скандалить и плакать: "Пусть этот человек уйдёт!" "Федя, но ведь он тебе не мешает". "Мешает, мешает. Дядя, уходи, уходи! - потом совершенно серьёзно и спокойно. - Мне придётся плюваться. Он не уходит, а я видеть его не хочу".

28 октября 1937 года (Москва)

Ходили с Федей к Лидии Александровне. Там он стал насмехаться над Борей. "Вот так випет (велосипед) у тебя! С двумя колёсами! А у меня целых три колеса, а ещё большой дядя". Идём обратно. Федюшка идёт молча минут десять, что вообще ему совершенно несвойственно. "Федя, о чём ты думаешь?" "Ах, мама, я думаю, где бы мне достать настоящую большущую машину". "А зачем она тебе, Феденька?" "Она глазами ворочает туду-сюда. Очень телесно (интересно)". "Федя, какие глаза у машины?" "Ты думаешь, это фонари? Это глаза, я видел, ехала машина и глазом моргнула. Вот так - моти".

1 ноября 1937 года (Москва)

Всё так же увлечён стихами. Очень много знает наизусть. Интересно, что когда декламирует, говорит очень неразборчиво, страшно коверкает слова, но с очень большим чувством. Не любит говорить, когда его просишь, при вдохновении же удивляет всех, начиная говорить стихи, которые казалось бы и не знает вовсе. Очень ему нравятся:

За лётчиком вылетит лётчик,

Заляжет в траве пулемётчик,

Боец оседлает коня ...

4 ноября 1937 года (Москва)

Заболел и, кажется, так же, как Володя: из-за маленького пупырышка на руке получилась инфекция, очень большая опухоль подмышкой и температура 40. Пришла докторша из консультации. Федька со страшной яростью на неё набросился: "Не любу докторов, не любу гадких лекарств, ни касторок, ни компесиков, ни кизмы. Никого не любу, все гадкие!" Правда, в его оправдание, он всю ночь не спал, днём только-только заснул, как его разбудила докторша.

7 ноября 1937 года (Москва)

Что-то Феденьке очень плохо. Жар всё такой же, и очень болит ручка. Замучила мама его компрессами, правда - очень мучительная вещь. Несмотря на жар, всё так же просит, чтобы ему читали книжки. "Кто Эдьке почитает одну киску?"

9 ноября 1937 года (Москва)

Всё очень плохо, всю ночь бред. Всё Федюшке казалось, что к нему пришел Коленька Бобринский. "Коленька Бобинский, давай гать, ты будешь пикитан, а я матрос". "Мама, мама, как жалко бедных зайчиков!" "Что ты , Феденька, каких зайчиков?" "Ты разве не видела? Кокодил проглотил всех зайчиков". Вообще зайчики служат измерителем доброты. "А бигимот ест зайчиков?" "Нет!" "Значит он добый. А лиса?" "Ест". "Она злая, гадкая!" Всю ночь добивался у мамы и бабы, как хохочет гиена. "Мама (или баба), покажите. Как хохочет гиена страшным голосом". И мама с бабой, несмотря на четыре часа утра и беспокойство, хохотали в два голоса, изображая гиену.

11 ноября 1937 года (Москва)

Что-то Федя маму с бабой очень беспокоит. Жар всё такой же сильный, ночью бред, да и днём он какой-то странный. Воображает себя ослом, причём очень последователен в своих действиях. Начинает мама ему одевать чулочки, он кричит: "Нельзя, нельзя, у меня копыта, чулочки разорвутся". Хочет мама взять его на руки, тоже скандал: "Ослов на руки не берут!" Ничего не ест, потому что ослы едят только сено, траву и овёс - и так целый день без отдыха. Мама приходит в отчаяние.

12 ноября 1937 года (Москва)

Немного получше, поспокойнее. Играет, хоть немножко, и слушает книжки. Стал рассказывать маме сказку "Бременские музыканты" и спутал с другой сказкой про ежа. "Мама, что-то я совсем заерундился!"

13 ноября 1937 года (Москва)

Ликование всей Марьиной рощи - вместо ужасного осла пришёл сегодня вечером ласковый котёночек. Определённо Федя выздоравливает.

15 ноября 1937 года (Москва)

Играет без конца, прямо с каким-то вдохновением. Опять заработали стоящие в углу машины, лодки, пароходы, поезда и всяческие звери. Во время игры что-то бормочет себе под носик, мама не обращает внимания. "Ну, мама, что же ты такая глухая? Я говорю: на горшочек, на горшочек, а ты не слышишь".

Вечером, перед сном, очень деловито убирает все свои вещи: ружьё, палку, лошадь, пугач. "Завтра рано утром на охоту надо ехать. Хорошо всё, всё пиготовил".

16 ноября 1937 года (Москва)

Федюша вдруг вспомнил лошадку, которую в прошлом году привезла ему баба в Голицыно. Мама долго не могла понять, о какой лошадке он говорит: "Не совсем маленькая, она стоять не умеет, всё садится, как киса". "Федя, да я не знаю какая?" "Ну, мне баба привезла в маленький домик в Голицыно". Память у него хорошая - ведь ему тогда и двух лет не было.

Вечером в постельке: "Мама, ты темноты не боишься?" "Нет". "Ну, тогда иди, полазиста, в темноту за дикой мышью, на люлицу". "Федя, за какой такой дикой мышью?" "Ну, мне так хочется таящую дикую мышь, она, наверное, на люлице бегает в темноте".

20 ноября 1937 года (Москва)

Увлечён стихами. Сочиняет сам двустишия и четверостишия, особенно, когда увлечён игрой. Размер и рифму выдерживает совершенно правильно. Часто вставляет в середку строки слова ненужные бессмысленные для размера и коверкает последнее слово для того, чтобы получилась рифма. Приделывает к строке из какого-нибудь стихотворения свою собственную.

21 ноября 1937 года (Москва)

Федя с мамой были в швейной мастерской (мама шьет шубу). Стал сгонять всех с дивана, уверяя, что это лодка и что только одному "пикитану" можно сидеть в лодке. Какая-то тётя Феде говорит: "Что же ты, шалун, маму не слушаешь. Вот выйдешь на улицу, тебя волк-то и схватит". Федя встал перед ней, руки в боки, и презрительно засмеялся (что он умеет делать очень хорошо). "Ну что смеёшься? Правда!" "Ха-ха! Волки в городе не бывают, волки в лесу. Я, Николай-охотник, всё знаю". "Ну, милиционер заберёт". "О-о он не справится, я тяжёлый и сильный". "Ну, на автомобиле тебя повезут!" "А я убегу!" "От автомобиля не убежишь, он быстро едет". Федя задумался: "А я на моторную лодку сяду, она по воде идет, атабиль и не достанет её".

23 ноября 1937 года (Москва)

Приехали к папе. Федя, кажется, очень доволен: "Я тебе, папа, говолил по телефону, что пиедем, вот и пиехали. Только ты, наверное, мой голос не слышал". Федя что-то нашалил, папа хотел наказать его. "Ну, папа, надо же жалеть своего сыночка". И так трогательно, с таким выражением это "своего сыночка", что действительно наказать нельзя.

24 ноября 1937 года (Москва)

Был первый раз в кино с папой и мамой. Чувствовал там себя совершенно свободно, разгуливал один по фойе. Нельзя сказать, что само кино произвело на него большое впечатление. Смотрел "Бременские музыканты", "Цирк" и "Золотую рыбку". Больше всего ему понравился цирк (просто заснято цирковое представление), особенно львы и лошади. "Бременские музыканты" приятны были ему тем, что он очень хорошо знает эту сказку. Только всё удивлялся: "Почему они все такие гадкие, некрасивые?" Правда, сделаны все куклы безобразно. "Золотая рыбка" совсем не понравилась; возмущала его особенно старуха, всё время говорил: "Не хочу я больше мотеть на эту гадкую старуху". Действительно, очень скучно, растянуто, с каким-то психологическим уклоном.

25 ноября 1937 года (Москва)

Пошел с мамой гулять на двор; мальчишки его приняли очень хорошо. Побежал с ними на горку: "Мотите все, как я побегу!" Побежал, упал и по всей горке носом проехался. Очень был сконфужен, заплакал, убежал в дальний угол двора. Мама пошла его уговаривать, никакие уговоры не действуют. "Не хочу с мальчишками. Я упал. Пойдем на люлицу". По-видимому, очень ему было стыдно, что он так оскандалился, хотел удаль свою показать. Пошли на улицу, очень скоро утешился, всё забыл. Прибежали опять мальчишки звать его играть в поезд. "Иди, мама, я с ними буду один".

27 ноября 1937 года (Москва)

Очень увлечён книгой "Кари" какого-то индусского писателя, сейчас не помню. Книга очень хорошая, об индусском мальчике и его слоне, которого он сам воспитал. Всё время играет с Коленькой в слонов, пантер, удавов и т.д. Донимают его в Тупике слишком бурные ласки некоторых тётей. Он этого очень не любит. Сегодня особенно досадила ему Ниночка, он рассердился и "зарубил" её своей саблей. Ниночка очень естественно изобразила, что она сражена наповал и упала на кровать. Федя сначала обрадовался, а потом немножко струсил. "Мама, посмотри, у неё что-то голова очень тихо держится. Правда, с ней что-то случилось?"

Вечером уложила мама Федю спать, а сама ушла к папе в комнату. Федюшка что-то долго не засыпал, и его пробовали вразумлять и Аксюша, и баба Аня, и Ниночка. Наконец, мама пришла. "Мама, мама, тут меня всё какие-то тёти путают. Все говорят, говорят, говорят, и все лазное. Я и не знаю, что делать".

29 ноября 1937 года (Москва)

Федюшка, бедный, в глубоком раздумье - не знает, что и придумать: и у папы ему хорошо, уезжать не хочется, и без бабы с Ильинкой и тётей Аней соскучился. "Мам, как же сделать? А если бабу с Ильинкой сюда взять? Или папу к бабе?.."

12 декабря 1937 года (Москва)

Федя играет в кубики, а мимо ходят то тётя Аня, то баба. "Ох, какая эта Марьина роща противная. Столько женщин, и все ходят мимо и мешают!"

15 декабря 1937 года (Москва)

Всё время вспоминает книжку, которую мы читали в Тупике, про слона. Играет всё время со слонами: "Сон папа, сон сыночек и мама - санка". Федина мама долго не могла понять, что за санка такая, наконец догадалась - самка. Играя, тут же сочиняет стихи:

Слон всю травку подъедает,

Слонику на ужин не оставляет...

Вообще очень часто во время игры начинает говорить стихами, только мама беспамятная, ничего запомнить не может.

17 декабря 1937 года (Москва)

Играет с увлечением со своими зверюшками. Вдруг страшное волнение: "Мотите, мотите, сон сумасшедший!" Слон начинает преследовать "бедненького" гуся; гусь, спасаясь, бросается в воду и начинает тонуть. Тут пингвин садится в лодку , хватает вёсла и плывёт на помощь гусю. Волны! Буря! Пингвин подплывает к гусю, втаскивает его в лодку, укладывает на дно и укрывает одеялом. Обратно они едут, наверное, минут десять - так Федюшку увлекает "страшная буря". Лодка теряет мачту, луль, вёсла... Но всё-таки все благополучно достигают берега. Пингвин говорит: "Надо дикого слона посадить в тюрьму. Помогите мне!" Строится тюрьма. С большим трудом слона ловят и засаживают за решётку. И так без конца, часа полтора всё новые и новые приключения, причём гусь - всегда страдающее лицо, а пингвин - спаситель и организатор всяческих героических действий.

Что-то опять Ира заболела.

20 декабря 1937 года (Москва)

Мама увидела в универмаге красные сапожки, очень хорошенькие и решила подарить их Феде на ёлку. Пришла домой, стала Феде рассказывать про сапожки.

- Как у охотника?

- Да, настоящие, как у охотника!

Так Феденьке захотелось красные сапожки, что он даже ночью просыпался и спрашивал у мамы:

- А красные сапожки подаришь?

- Подарю, подарю.

- Как у охотника?

- Да.

21 декабря 1937 года (Москва)

Ужасное разочарование, красных сапожек в магазине уже нет. Феде, конечно, это пока не говорится, и он всё время спрашивает маму, когда же будут сапожки. Папа говорит, что у Федюшки надо разжигать желание; думаю, наоборот, надо как-нибудь сдерживать.

Гулял на дворе один, маму послал домой.

- Ты, мам, иди, дай мне лопату, я работать буду.

Вышла мама звать Федю завтракать, смотрит, а в сенях большая куча снега навалена, как раз перед дверью. Федя розовенький, довольный.

- Мам, моти, как я работаю, тебе помогаю.

- Федя, зачем же ты в сени столько снегу натаскал?

- А так очень касиво получается.

Вечером перед сном обязательно требует читать ему две книжки: "Адыну за столом, адыну в ковати". И ни при каких условиях от этого правила не отступает.

Иринке всё плохо, врач думает, что это корь.

22 декабря 1937 года (Москва)

У Ирины корь. Федюшке делали прививку - очень мучительная вещь. Говорят, что если он и захворает, то очень легко, почти наверняка без осложнений. Страшно плакал в амбулатории, правда, уж очень больно было, даже в штанишки намочил, так что вместо штанишек нам пришлось надеть фуфайку, что Федю развеселило. Очень удивлялся: "Как это тёти такие добрые, а мне сделали так больно?"

Тёти его, действительно, очень жалели; доктор после прививки всё носила Федю на ручках, успокаивала. Потом даже домой не хотел уходить, решил остаться в больнице ночевать.

Когда мама с Федюшкой шли в больницу, он вдруг набросился на мальчика с нашего двора, причём с такой яростью, что мальчик завопил, хотя был гораздо больше Феди.

- Тётя, тётя, он меня бьёт!

Мама очень удивилась такой несвойственной Феде драчливости.

- Федя, ну как тебе не стыдно - вдруг ни с того ни с сего лезть драться?

- Да я этого мальчика всегда бить буду! Он летом, когда я был маленький, камнем кидался.

- Господи, да когда он кидался-то?

- Ты не помнишь? Он змея пускал, я хотел помотеть, а он камнем кинул. Всегда петель бить буду.

Очень нехорошо, что он такой злопамятный.

24 декабря 1937 года (Москва)

К Ире приходила сестра ставить банки. Федюшка, как всегда, мил, очень разговорчив. Сестра в шутку сказала Феде:

- Ну, а теперь я тебе поставлю банки, чтобы не баловался.

Федя ужасно рассердился, покраснел весь:

- Ну, уходи отсюда пока цела!

Ужасно грубо. Вероятно, всё это потому, что ещё очень живы в нём воспоминания об уколах и всё, связанное с лечением, наводит на него ужас.

25 декабря 1937 года (Москва)

Был папа, стали они с Федей играть. Федя был тигром, а папа слоном. Федюшка нечаянно попал папе в глаз пальцем и сделал очень больно. Неожиданно пришел в восторг:

- Тигр победил, тигр вот какой сильный!

Никакой жалости к папе. Вечером опять вспоминал свою победу с удовольствием.

- Как-то там слон в Тупике, всё, наверное, болеет?

Играл с тётей Аней, спрашивал у неё о разных зверях, какие они и что делают. Очень радовался, когда тётя Аня (умышленно, конечно) ошибалась. Смеялся, кричал, прыгал на ножке.

- А лошадь какая?

- Большая, с копытами и с хвостом.

- А что она делает?

- Пашет.

Ликование:

- Тётя Аня не знает, тётя Аня всё путает!!!

- Как так? Что же я напутала?

- Разве на лошадях пашут? Только на тракторе пашут.

27 декабря 1937 года (Москва)

Федюшка заболел, жар 39,9, очень плохо, лежит на спине, не двигаясь, ничего не говорит. Очень болит головка.

- Мама, положи на головку компесик.

Сидит мама с Федюшей, меняет ему компрессики. Пришел дядя Володя. Федя серьёзно и грустно говорит:

- Володя, нуда папе звонить, очень мне плохо.

29 декабря 1937 года (Москва)

Феде получше, температура ниже. Изводит маму какой-то вдруг появившейся страстной привязанностью, не отпускает ни на шаг. Мама утром ушла на рынок, поднял скандал:

- Какая Марьина роща гадкая! Мам много, а моей родной мамы нет и нет.

Очень смешно стал говорить, употребляя такие выражения как: я предлагаю, я чувствую, дело в том, что и так далее.

Ждут с Ириной ёлки. Мама вечером стала рассказывать про деда Мороза, как он придёт ночью и в чулочек положит подарки, игрушки. Федя слушал, слушал, потом говорит: "Мама, укладывай меня скорее спать, я чувствую, Мороз придёт ночью ко мне. Давай скорее.

30 декабря 1937 года (Москва)

Ночью опять очень плохо, температура очень высокая. Часа в два проснулся и никак не мог заснуть. Пил с большим удовольствием чай, которым поила его тётя Аня, говорил: "Таким больным мальчикам всегда надо давать ночью чай". Очень трогательно откладывал конфеты, которые ему давала тётя Аня: "Это Ильинке, это бабе, это маме, это папе".

1 января 1938 года (Москва)

Утром Федюшка нашел у себя в чулочке подарок от деда Мороза - маленьких беленьких зверьков: зайку, свинку и двух слоников. Был потрясён. "Я чувствовал, ночью было холодно, значит правда, дед Мороз приходил. К обеду был спущен на пол (температура второй день нормальная). Приехал папа, Федюшка был очень рад. За обедом папа и Федя очень поссорились. Мама думает, что папа не прав; не надо забывать, что Феденька совсем ещё больной и слабенький. А дело было в том, что Федя, выходя из-за стола, сказал "спасибо", но каким-то не таким голосом, как хотел папа. Заставить Федю сказать иначе папа не смог и очень рассердился, уехал даже с ним не простившись, а Федя, наверное, даже не совсем понял, чего от него хотели. Во всяком случае, почувствовал большое облегчение, когда папа уехал. Вечером на ёлке получил замечательного тигрёнка в подарок от бабы. Сначала даже немного струсил, попятился назад; подумал, наверное, что он живой. Очень доволен.

3 января 1938 года (Москва)

Ира на ёлку получила от мамы настоящий патефон. Конечно, теперь требует, чтобы его заводили целый день. Федя очень недоволен: "Не любу, когда целый день такую шумиху устраивают!"

Феденька обиделся на маму. Правда, мама ему довольно резко сказала, чтоб он уходил и не мешался. "Я очень обижен (и слёзы)". Мама Федю спрашивает: "Федюша, чего же ты обиделся? Ведь ты, правда, маме мешал". Долго не хотел отвечать, голову вниз и губки надуты. "Ну, на что же ты обижен, скажи?"

- Ты со мной нехорошо обращаешься.

- Как так нехорошо?

- Грубо очень. С лошадьми и то ласковей говорят.

Договорились Федя с мамой, что всегда будут ласково друг с другом разговаривать.

На ёлку Федя получил "Крокодила" Чуковского. Очень увлечён этой книгой; из "пикитана" и охотника сразу превратился в Ваню Васильчикова. Особенно ему нравится изображать, как Ваня ложится отдыхать: снимает валенки, накрывается, лежит с минуту, вскакивает, опять надевает валенки и кричит: "Ваня Васильчиков адахнул!" Очень ему нравится надевать и снимать валенки - только что научился.

У Федюши заболел животик, и мама дала ему касторки. Вечером касторка подействовала, причём с большим треском. Федя весь как-то замер, лицо стало восторженным, шепотом говорит маме: "Мама, ты слышишь - у меня в животе настоящая мотоциклетка?"

5 января 1938 года (Москва)

Смотрит мама - Федя встал на цыпочки и осторожно с ёлки достаёт хлопушку, которую ему привёз папа 1 числа. Снял, полез под кровать и засунул в самый дальний пыльный угол. "Федя, зачем ты это делаешь?" "Это папина". Значит, всё ещё обижен на папу.

Вечером Федя в кроватке, свет потушен, тишина. Потом: "Мама, поди сюда, одно слово".

- Ну, что?

- Я сделаю палашут и полечу высоко, высоко. Закрою глазки, полечу.

- Ну, хорошо, только спи.

Минут пять тишины.

- Мам, одыно слово!

- Ну, что, Федя?

- Я не Федя, я тигр, а тигры ночью не спят, они охотятся и мине нуда.

- Ты ещё маленький тигрёночек, а они ночью спят.

- Нет, я большущий!

- Ну, ты днём не спал, поэтому сейчас надо спать.

- Не нуда, не нуда. Нуда идти охотиться. Все звери пошли на водопой: и кабаны, и серны, и олени.

- Федя, мне придётся идти за милицией.

- Не нуда! Я буду спать.

Опять тишина

- Ма! Адыно, адыно словечко.

- Ну, что, Феденька?

- Ты пойди в кухню, помати, мой носорог в тазу купается?

- Купается.

- Ну, покойной ночи, дай я тебя поцеловаю.

И таких вызовов на "адыно слово" бывает иногда до десяти. Бедная мама!

6 января 1938 года (Москва)

Была "вторичная" ёлка. Федя очень хорошо говорил стихи, с особенным блеском изображая всех действующих лиц. Прочёл "Потеряли котятки на дороге перчатки". Первый раз после ссоры заговорил о папе, да и то в третьем лице. "Как трудно ребятам любить своих папов. Мамы и бабы всегда тут, а папы очень редко видят своих сынков. Сынкам очень трудно любить своих пап".

7 января 1938 года (Москва)

Федя рассказывает бабе: "Баба, я орёл". Орёл распушил крылья, взвился вверх и скрылся из глаз. Очень увлечён книгой "Письмо Ворошилову" Квитко. Играет, всё время изображая Ворошилова.

- Мам, подай скорее. Ну, скорее!

Потом добавляет патетически:

- Бедный брат погиб.

Распределяет роли в игре:

- Я буду Ворошилов; ты, Ильинка, бат; ну, а ты, баба, Ворошиловская лошадь.

Сам в восторге, что для милой бабы придумал такое почётное звание.

Днём, ложась в постельку, комкает простынку и кладёт себе под животик.

- Я буду журавль, высиживающий яички.

Проснувшись:

- Ой, где же мои журавлятки!? Они не высиделись.

И слёзы.

Ирина вспоминает Чапаева:

- А потом, Федя, его ранили, он спустился и...

Федя:

- С парашютом?

9 января 1938 года (Москва)

Из всех пластинок любит только "Песню о Ермаке" и "Орлёнок". Долго не мог разобраться в "Ермаке", заставил маму подряд ставить три раза. Спрашивал: "Где был Ермак? Где был враг? Как это он воспрянул ото сна?" Наконец всё понял и попросил поставить ещё раз. Слушал с большим вниманием, переживая. Мама даже боялась, что он расплачется. Когда пластинка кончилась, Федюшка прижался к маме: "Мама, может быть, и я так погибну!"

10 января 1938 года (Москва)

У Феди на коленке нарывчик. Мама ставит компресс. Феде очень больно, но он не плачет. Когда мама ему кончила перевязку, Федя говорит: "Ма, тебе приятно, что у тебя сын такой героический - не плачет, когда так больно".

Ира спрашивает:

- Федя, ты меня любишь?

- Любу. Ну, как не любить свою сестричку?!

11 января 1938 года (Москва)

Утром маме всегда очень хочется спать. Мама Федю оденет, а сама ещё хоть полчасика поспит, пока Федя играет тихо (большей частью, сидя на маме верхом, смотрит книжки). Сегодня утром одела мама Федю и заснула. Спит и чувствует, что какая-то тяжесть её давит. Повернуться хочет - не может. Наконец проснулась, а Федя у неё на голове сидит и по столу автомобиль возит тихо, тихо.

- Мама, какой я добренький, пытаюсь дать тебе поспать.

У Феди засорился желудочек. Стала его мама уговаривать клизму поставить. Никак, крик, слёзы!

- Не любу Ваши клизмы!

Тогда мама говорит:

- Ну, выбирай, что хочешь клизму или касторку?

Федя перестал плакать, ушел в другую комнату, встал в уголок.

- Ну, как же, Федя?

- Я ещё думаю. Ландо, давайте клизму!

15 января 1938 года (Москва)

Вышла мама во двор, звать Федю кашку есть, смотрит, а Федя залез в самый снег, на сугроб. Стоит и маме кричит:

- Мама, я Северный полюс открываю! Смотри, сколько здесь белых медведей и пингвины плавают.

Еле мама его из снега вытащила.

Устала мама, легла отдохнуть, а Федя с Иринкой всё пристают: "Когда на сквер гулять пойдем?" Рассердилась баба:

- Да что, тётя Ляля - машина что ли? Дайте человеку отдохнуть!

Федюшка пришел в полный восторг:

- Мам, мам, ты машина? А где мотор у тебя? Мне матеть хочется.

Тётя Надя спрашивает:

- Ну, что, Федя, гулять-то с мамой пойдёте?

Федя, с вздохом, покорно:

- Да, нет; что-то об этом не говорится.

16 января 1938 года (Москва)

Чужая тётя спрашивает Федю:

- А где же твой папа?

- Да где-то в Тупике обретается.

На сквере вечером Федюшка смотрит на трамваи, автобусы, автомобили, которые едут мимо.

- Федя, ну пойдём домой, спать пора.

- Мам. Дай ты мне на всю ночь насмотреться на мои самые любимые машины.

Стоит ещё минут десять.

- Ну вот! Насмотрелся!

19 января 1938 года (Москва)

Вышел Федя с мамой гулять; на улице метель, ветер, снег.

- Ну, мама, это настоящий Северный полюс.

Федя идёт впереди с ружьём, а за ним мама.

- Это идёт Папанин на охоту за белым медведем, а та, мама, славные папанинцы.

- Ма, я думаю, а куда девается грязный воздух? Снег грязный, воздух об него должен испачкаться, когда садится. А на воздухе ничего не видно, где же грязный воздух?

21 января 1938 года (Москва)

Мама не ночевала дома. Приезжает утром, Федя её встречает словами:

- Ма, как я без тебя скучился. Ночью проснулся, ручку к тебе, а тебя нет. Так пусто на душе стало.

Очень часто теперь Федя "превращается" в девочку Ниночку. Девочка Ниночка отличается примерным поведением, ходит в школу и получает только "отлично". Строго распределяются роли, когда Ниночка идёт в школу, кто будет учительница, кто директор, кто мама. Причём настоящая Федина мама обычно бывает директором, по-видимому, ввиду своей суровости и непреклонности.

24 января 1938 года (Москва)

Мама на Федю рассердилась и поставила его в угол. Страшные слёзы.

- Я очень, очень обижен!

- Федя, вот когда ты вырастешь, ты поймешь, что обижаться на маму глупо. Ведь мама хочет, чтобы ты был хорошим мальчиком.

И вдруг Федя с надеждой и облегчением говорит маме:

- Я думаю, мама, ты скоро умрешь.

- Федя, как же ты без мамы жить будешь?

- Ничего, проживу.

- Феденька, и тебе маму не жалко будет?

- Нет. Так ведь надо. И ты, мама, не огорчайся, когда будешь умирать. Я поживу, поживу, сколько надо, а потом к тебе приду.

26 января 1938 года (Москва)

Приехал папа снимать Федю. Пошли в парк. Федюшка с радостью и готовностью делает всё, что ему папа ни скажет. Очень мил, падает в снег, когда надо, лазит на горки, копает лопаткой снег, находится в прекрасном настроении, очень мил. "Папа, мы с тобой работали, правда?" В вознаграждение за "хорошую работу" пошел с папой после съемки в универмаг за игрушкой. И вдруг, неожиданно видит мама - сапожки! Мечта и мамы, и Феди уже в продолжение целого месяца. Очень хорошенькие, коричневые с зелёными отворотиками и как раз Федин размер. Так что Федя за хорошую работу получил "настоящие, как у охотника, сапоги", да ещё и костюмчик тоже очень элегантный. Пришел в очень сильное волнение, дома долго не мог успокоиться и заснуть, даже хотел ложиться спать в сапогах. Вечером, укладываясь спать, задумчиво: "А где-то моя могилка будет?" Смерть, по-видимому, ему кажется чем-то очень обычным и простым.

27 января 1938 года (Москва)

Утром, конечно, сказал: "Хочу одевать сапожки!" Еле уговорился. Очень долго его мама убеждала; наконец, согласился, что наденет их, когда пойдёт на охоту.

Поехали с мамой к Бобринским. Федю особенно привлекало, что поедет он на троллейбусе. Только сели на троллейбус, проехали метра три - стоп, току нет! Стояли с полчаса. Федюша вёл себя очень терпеливо (наверное, решил, что это такая интересная особенность троллейбуса - стоять на месте без света). Постовой милиционер очень забеспокоился, всунул голову в дверь: "Отчего, шофёр, машина стоит?" А Федя ему спокойно, вразумительно отвечает: "Ты разве не видишь, дядя, огонь не горит, току нет".

У Бобринских вёл себя хорошо, всё время играл с Коленькой. Очень понравилось ему настоящее ружьё у Коленьки (конечно, сломанное). Не хотел уезжать, говорил:

- Я уеду, а бедный Коленька будет плакать.

Вышли от Бобринских, идём по переулку, Федя спрашивает:

- Ма, а у Коленьки много своих людей?

- Как это своих людей?

- У меня своих людей: мама, баба, папа. А у Коленьки?

На обратном пути в троллейбусе Федя заметил у шофёра какую-то палку (кажется, для автоматического закрывания дверей). Федюша стал маму уверять, что это ружьё. Мама стала протестовать, а шофёр говорит:

- Не слушай маму, конечно, ружьё.

- Ну вот, с мужчинами всегда договоришься, а с мамой нет.

29 января 1938 года (Москва)

Папа уезжает, Федя говорит: "Ох, как мне с тобой покидаться не хочется".

30 января 1938 года (Москва)

Были у папы в гостях. Федюшка на этот раз очень нежен с папой. Всё время ходил за ним следом, не спуская с него глаз. Когда надо было уезжать, совсем расстроился: "Папа, пожалей меня - я такой бедненький!"

В трамвае всё время плакал - боялся потерять папу. Нельзя с ним ездить в Тупик на один день - одно расстройство.

31 января 1938 года (Москва)

С утра что-то Федюшка был очень капризен, даже груб. Наверное, после вчерашней поездки. В конце концов совсем расплакался, стал бегать по комнате и кричать: "Помоги мне, ма, я хочу успокоиться, хочу быть тихим".

Баба читает Феде книжку о курице, которая не любила одного из цыплят, потому что он был чёрненький. "Как только Чернушка подошел к Клуше, она больно клюнула его в голову". Федя со вздохом:

- Настоящая мать. Знаю по опыту.

1 февраля 1938 года (Москва)

Федя днем лег спать. Мама устала и тоже легла, накрывшись Феденькиным красненьким одеялом.

- Мам, как я рад, ты взяла моё одеялко касинькое.

- А почему же ты рад?

- Я так тебя любу, хочется всё время тебе что-нибудь давать, а нечего. Ты, мам, всегда бери моё одеялко.

3 февраля 1938 года (Москва)

Были в гостях с Ириной и Федей у бабы Оли. Федюшка вел себя прекрасно. Поразил Олега и Буву своей воспитанностью. Выходя из-за стола, спросил: "Мода выйти из-за стола? Спасибо!". Заявил сразу, что Федей его зовут только так, по недоразумению, а вообще-то: "Я охотник Николай. Настоящий". За обедом возмутился, когда тётя Оля хотела повязать ему салфетку. Тётя Оля стала его уговаривать:

- Ведь охотникам всегда салфетку повязывают.

- Я не видел. Это только маленьким мальчикам повязывают, а я громадина.

Пришел в дикий восторг, когда Олег стал купать оловянных солдатиков в тарелке с супом. Его, наверное, восхитила дерзость такого поступка. "Мам, смотри, в суп прыгают! Мам, смотри!" И стал носиться кругами по комнате. Сам, слава Богу, попробовать искупать солдатика не рискнул и дома бабе рассказывал об этом с большим увлечением, но как о чём-то вполне невозможном.

4 февраля 1938 года (Москва)

Баба спрашивает Федю:

- Ну как, хорошо было вчера в гостях? Ты бабу Олю любишь?

- Нет, я не могу хорошо относиться к бабе Оле.

- Федя, да почему же?

- Ну, баба, разве ты не знаешь. Баба только одна , своя, а бабу Олю я любить не могу.

Страшно увлечён Папаниным. Заставляет маму читать каждый день всю газету. Причём даже сводки о погоде слушает с интересом. "Ну, что они его всё чинят и чинят?" - говорит он об "Ермаке". Когда играет, у него уже не просто пароход, а ледокол.

6 февраля 1938 года (Москва)

Федя сидит на горшочке.

- Ма, я сделал.

- Ну, Федя, постарайся ещё.

Минута молчания.

- Я, мам, стараюсь, стараюсь для тебя, но больше не могу. Лучше, давай, я для тебя на войне в Красной Армии погибну - это легче.

Пользуется у Феди большим успехом книжка Маршака "Наш отряд", особенно одно место:

Дайте, граждане, дорогу!

Наш полковник ранен в ногу!

Когда Федя доходит до этого места, страшно смущается, краснеет и говорит только шепотом. Когда читает мама, Федя заранее начинает вертеться на стуле, краснеть и вздыхать: "Ма, это не надо говорить. Я сам себе скажу шепотом".

12 февраля 1938 года (Москва)

Всё время разговоры о папанинцах. Федя заявляет: "Жалко, что я ещё не вырос. Я бы сразу их спас".

15 февраля 1938 года (Москва)

Баба пришла с рынка и положила на стол сухие овощи, два куска туалетного мыла и французские булочки. Федя сидел за этим же столом и играл в кубики. Баба с мамой ушли к тёте Ане слушать новую пластинку, а Федюшка сидел очень тихо и, по-видимому, был пай-мальчик. Приходит мама минут через десять, смотрит - Федюшка собрал в одну кучу овощи, мыло и булки и серьезно, медленно всё это растирает: возьмёт булку, потрёт об мыло, заберёт пригоршню овощей и тоже с мылом трет. Увидел маму и скорее давай всё запихивать себе в рейтузы, чтобы скрыть следы преступления. И мама ничего с собой сделать не могла, напал на неё глупый смех, остановиться не может. Баба пришла, рассердилась. А Федя стоит красный весь,смущённый. Стала баба у него из штанишек все выгребать. "Баба, я нечаянно. Я вроде кенгуру. Пасти меня!"

21 февраля 1938 года (Москва)

Пришел Федя в кухню, мама стирает.

- Мам, ты что делаешь?

- Разве ты не видишь? Дрова колю.

Сначала хотел обидеться, потом расцвел:

- А я думал в речке купаешься! - и ушел победителем.

Вечером пошел гулять после долгих сборов. Только вышел, заболел животик, он добежал до дома, но всё же сделал в штанишки. Пришел в кухню, стоит у двери совсем подавленный:

- Люди, простите меня все! Я так и чувствовал, что это будет! Простите!

23 февраля 1938 года (Москва)

Страшно увлечён Пушкиным. Вещий Олег, Вурдалак и "Мчатся тучи, вьются тучи". Знает почти всё наизусть, играет в Олега.

- Ма, я - Олег, ты - кудесник, а Ильинка - отроки.

Особенно хорошо у него выходит последняя сцена, когда он наступает ногой на голову своего коня. Лицо трагически-задумчивое. Очень естественно вскрикивает и падает на пол.

- Баба, а вурдалак больше буйвола или нет?

Вурдалака у него изображает наша кошка Серна Ивановна.

26 февраля 1938 года (Москва)

Очень давно не видел своего папу. Скучает. Сегодня вдруг спрашивает маму: "Мама, а где же мой папа? Он жив, он не умер? Ты только правду скажи".

27 февраля 1938 года (Москва)

Привезла мама Феде от папы шоколадного петушка. Утром, как только Федюшка проснулся, мама сунула ему петушка, а сама заснула опять. Проснулась через полчасика, смотрит, а Федя всё с петушком играет. Петушок стал похож на какого-то странного зверя, а руки у Феди все коричневые. "Да ешь ты его скорее! Откуси ему голову!" Закрыла мама глаза, думает, пока Федя петуха своего ест, ещё минутку поспать можно будет. Вдруг отчаянный крик:

- Мама, какая ты гадкая! Не любу тебя, не любу!

- Федя, да что ты?

- Зачем ты сказала съесть петушка. Мне так его жалко, он теперь совсем, совсем без головы!

Всё Федюшка не может успокоиться, боится, что с его папой что-то случилось. Пришлось пойти звонить с ним папе по телефону, чтобы рассеять мрачные Федины мысли.

По телефону:

- Папа, ты жив? Я очень без тебя "окучился". Приезжай скорее. Мы тоже к тебе приедем. Баба тебе кланяется.

Всё это Федя проговорил одним духом, как будто заранее приготовил речь. Про бабу прибавил для красоты, баба даже не знала, что мы идём звонить.

После разговора по телефону:

- А по телефону никак нельзя папе ручку просунуть?

Вечером Федя дома верхом на лошади:

- Мама, а я кто?

- Не знаю.

- Ну, ты скажи, какая самая героическая людь бывает?

28 февраля 1938 года (Москва)

Пришлось поехать к папе, потому что Федя всё никак не может успокоиться, даже телефон его не успокоил. "Как-то папа странно утих у телефона. Он, мама, наверное, болен".

В Тупике счастлив, всё время ходит следом за папой, не может на него наглядеться. С Федей в Тупик приехал и Федин "сыночек". Федя к нему очень внимателен, смотрит, чтобы его никто не обидел, не обошелся с ним грубо.

1 марта 1938 года (Москва)

Наслаждается обществом папы. Очень хорошо играет один; с Коленькой у него получается хуже. О Марьиной роще вспоминает. Беспокоит его, что очень баба с Ильинкой без него соскучились.

- Ильинка то сидит у ворот и плачет. Без Феди "окучилась".

Мама нечаянно уронила Фединого "сыночка" на пол. Федюшка с причитаниями стал его уговаривать

- Бедненький ты мой, сыночек. Никто тебя не любит. Никто тебя не жалеет. Мама (такая грубая) уронила моего сыночка на пол.

2 марта 1938 года (Москва)

Что-то Федюшка опять простудился. Очень сильный кашель ночью. Совсем спать не мог всю ночь. Очень трогательно терпелив.

- Мама, придётся мне молочка согреть. Уж очень я кашляю.

Вечером надоели ему тупиковские тёти вопросами: "Кого ты, Федя, больше всех любишь? Без бабы очень скучаешь?" Федя говорит: "Бабу не любу, и она меня не любит, обижает. Любу только дядю Мишу, больше никого не любу". А когда остался с мамой вдвоём, говорит шёпотом:

- Ты, мама, меня не слушай. Я бабу любу очень. Я пошутил.

Узнал, что баба немножко захворала, стал посылать маму к ней.

- Поезжай к бабе скорее. Я один засну.

3 марта 1938 года (Москва)

Получил от тёти Веры в подарок шоколадную бомбу, а внутри - маленькая куколка. Федя равнодушно отнесся к бомбе и пришел в восторг от куколки.

- Это Ильинка-балеринка! Ильинка-балеринка!

Папа принёс Феде коврижку, Федя попробовал:

- Это коврижка не настоящая. Коврижка грызучая, а эта - мягкая.

Всё так же продолжается увлечение слоном Кари. Федя вот уже четыре дня ходит так: одна рука за спину - это хвост; другая, сжатая в кулачок, вытянута вперёд - это хобот. Даже, когда приходится защищаться от Коленьки, он пускает в ход только одну руку - хобот, а другая остаётся неизменно сзади.

4 марта 1938 года (Москва)

Вернулись в Марьину рощу. Продолжается увлечение слонами.

- Мама, мати, какой слон идёт; слон - чёрный ужас.

Просит бабу почитать "Три поросёнка". Баба старается как-нибудь замять неприятный разговор.

- Баба, ты думаешь, это всем надоело?

- Да.

- А ты читай шёпотом, тихо, тихо. Никто не услышит.

7 марта 1938 года (Москва)

Увлекаются с Иринкой игрой. Ира - мама, Федя - папа. Федюша очень смешно отстаивает интересы своего сыночка. Ира довольно с ним сурова. Трогательно ходит гулять с "детьми", носит на руках большую Ирину куклу, поёт ей песенки. Вечером, когда мама уезжала к папе, Федюша просил:

- Ты приезжай скорее, а то я очень "окучиваюсь" без своей мамочки. А завтра встану, буду так веселиться! Я очень любу веселиться.

9 марта 1938 года (Москва)

Утром мама привезла от папы Феде сладкий сырок. Федюшка очень растрогался.

- Как хорошо получается: папа дарит, а мама привозит. Все меня любят.

На дворе Федька кидает снежки в маленького мальчика. Тот пришел в ярость и с железной лопаткой полез драться. У Феди в руках палка, на конце которой гвоздь. Мама в ужасе бежит к Феде, представляя себе выколотые глаза и разбитые носы.

Федя:

- Ну, бросай скорее лопатку, так драться нельзя! Давай боксом!

Вечером очень больно ушибся. Упал, ударился затылком. Долго плакал:

- Ох, какой я бедненький, бедненький.

11 марта 1938 года (Москва)

Что-то с Федей случилось, стал заикаться. Вчера ещё началось, вдруг не смог сказать слово и в слёзы: "Мама, мама, я не могу взать!" Сегодня заикается весь день, правда, уже привык, в отчаяние не приходит. Господи, неужели так и останется!

Страшно увлечён рассказом о тигрёнке Ваське. Всё время возится со своим тигрёнком, которого ему подарила баба на рождество. Вечером, когда укладывается спать, привязывает Ваську к своей кроватке, а под подушку кладет "револьвер":

- Это я тебя, мама, буду защищать.

Сидит за столом задумавшись.

- Федя, ты о чём думаешь?

- Ах, я задумался о Тянитолкае.

13 марта 1938 года (Москва)

Феденька играет: война, выстрелы ...

- Бедная мать Лялечки, застрелили из всех орудий!

Федя сидит за столом, играет. У тёти Ани в комнате назревает скандал у бабы с Ирой. Федя кладёт ложку, засучивает рукава и со вздохом говорит:

- Бабе помочь пойти, что ли?

15 марта 1938 года (Москва)

Федя очень расшалился, даже кинул в дядю Женю мячиком. Мама очень строгим голосом говорит:

- Поди сюда, это что за безобразие?

- Ма, ты меня так напугала своим голосом. Я весь трясусь. Не могу говорить.

Голос у Феди несчастный, дрожащий, а глазки самые плутовские. Надо сознаться, не смогла мама Федю после этого наказать. Вечером ещё несчастье: Иринка как-то неосторожно потянула Федю за руку - и не то вывих, не то потянула жилу. Очень сильная боль, рукой двинуть не может. Мама хотела сразу бежать с ним в больницу, но, пожалуй, лучше обождать. Может, обойдётся?

Федя очень расстроен, сердится на Иринку.

- Гоните Ильинку на улицу, пусть её волки съедят.

Заикается всё так же.

18 марта 1938 года (Москва)

Утром, когда Федя проснулся, радость - ручка прошла!!!

- Мама, баба, я её обратно вывернул!

Возможно, у него действительно что-то на место встало. Все эти дни он ею совершенно не двигал, а ночью сегодня спал очень беспокойно и плакал от боли. Во всяком случае, излечился совсем.

Играя во дворе, стал обижать Витеньку. Мама его пристыдила: "Ты за него заступаться должен. Видишь, он всегда один; мама на работе, никто ему не поможет.

Федюшка расчувствовался:

- Ма, моди я ему автомобиль подарю?

Мама подумала, что, наверное, что-нибудь нескладно получится, и стала отговаривать Федю.

- Ну, мама, мне так хочется!

Конечно, ничего не вышло. Витенька не взял автомобиль, а Федя очень огорчился.

- Я ему предлагаю, предлагаю, а он не берёт. Почему?

Заикаться стал, слава Богу, гораздо меньше.

23 марта 1938 года (Москва)

Заболела у нас баба, зубы, температура. Федя говорит маме:

- Ты думаешь, мне бабу не жалко? Я просто слов не нахожу, как сказать.

Очень стал дерзок, груб. Говорит маме ужасные слова: ты гадкая, я тебя не любу и топает ногами. Мама объявила борьбу с этим ненормальным явлением.

1. За малейшую грубость в течение дня Федя остается без чтения вечером.
2. Когда Федя выходит из себя, грубит и кричит, мама говорит ему: "Ты помнишь?" Федя должен опомниться, стать хорошим мальчиком и сказать: "Помню".

Результаты уже есть, правда, не очень большие.

24 марта 1938 года (Москва)

Сегодня было мамино рождение. Федя ходил с мамой покупать вкусные вещи к чаю. Покупалось всё по Фединому выбору, причём самое большое внимание было уделено пряникам и баранкам. Накрывал стол с мамой. Вообще был очень доволен. Днем натворил дел: вымазал чернилами мишек, которых мама с таким трудом делала для мастерской. Сам понял, что натворил что-то очень скверное, унесся под кровать и в углу притаился. Мама очень рассердилась, только хотела вытащить Федьку и наказать, как он сам вылез, встал перед мамой, глазки испуганные:

- Мама, ты "помнишь, помнишь?"

Пришлось сказать маме:

- Помню.

А уговор такой, если сказать "помню", сердиться нельзя. Правда, уговор был только по отношению к Феде, но уж очень он ловко им воспользовался.

25 марта 1938 года (Москва)

Встал сегодня Федя, а на кушетке папа спит, остался вчера ночевать. Федя сначала даже не поверил, а потом зато пришел в тихий восторг (громким боялся разбудить папу).

- Мама, я так любу папу. Как хорошо! Мода я его тихо поцеловаю, только ножки, совсем тихонечко.

Ночью стала мама его накрывать, глазки закрыты, спит и во сне: "Мама, самое главное - только люби меня".

26 марта 1938 года (Москва)

За чаем Федя обязательно хотел сесть рядом с мамой. Баба говорит:

- Что же ты со мной-то не хочешь сидеть - мне грустно.

Федя молча притащил два стула, один стул поставил рядом с бабой, а другой - с другой стороны.

- Мама, пожалуйста, сядь на тот стул.

Усадил маму, сам довольный сел между мамой и бабой.

- Вот какой я хитрый, никому не обидно: и мама, и баба рядом.

Федя засучивает рукава, сжимает руку:

- Смотрите, какой я сильный!

27 марта 1938 года (Москва)

Федя очень любит помогать маме. Когда ходит на рынок, напоминает: "А молочка не забыла? А бананы (апельсины)? В лавке занимает очередь, добросовестно стоит минут десять. Если Феде очень хочется гулять, он говорит:

- Надо подышать свежим воздухом, а то можно заболеть.

Если ему хочется чего-нибудь вкусного:

- Эти вещи очень полезны.

28 марта 1938 года (Москва)

Появилась у Федюшки очень нехорошая привычка, что ни увидит в магазине, обязательно клянчит. Пришлось маме провести разъяснительную работу о деньгах, работе, человеческих потребностях и так далее. Кажется, уразумел. Если что-нибудь уж очень понравится, просит:

- На праздник уж, пожалуйста, мама, подари.

Гулял во дворе со своей подругой Лидочкой, тут же были и мамы. Лидочка назвала маму - мамкой. Федя возмутился.

- Это ты так свою маму называешь? Нельзя. Можно только сказать мамочка, если хочешь.

Значит, всё-таки запомнил мамины слова, и сам держит слово, не грубит.

Был папа. Очень Федюшка опечалился, когда папа уходил. Побежал к бабе:

- Баба, удержи его, не пускай!

- Да как же, Феденька!

- Ну, уцепись за него, повисни.

Федя вечером, когда умывается, обязательно сам наливает в таз воду, очень любит цедить из коробки плиты. Сегодня ложился очень поздно. Налил целый таз воды, пустил туда зверей и плескался без конца. На все мамины уговоры отвечал:

- "Акулятки" ещё грязные.

"Акулятками" называются ручки во время мытья.

Маме надоело ждать, чтобы отделаться поскорее, она вымыла ему лицо, поливая из кастрюли. Федя даже не заметил, кончил мыть руки, говорит маме:

- Ну, надо для личика водичку.

- Да, я уже тебе вымыла личико.

Страшная обида, крики, плач.

- Ох, как ты меня обидела, ты меня обманула!

Долго простить не мог маме, что попал в такое глупое положение: не заметил, как ему вымыли лицо.

1 апреля 1938 года (Москва)

Ездили к бабе Оли в гости довольно неудачно. Олега не было, так что Феде было скучно. Соседка по квартире стала заигрывать с Федей - взяла его на руки и стала подкидывать. Федя смутился:

- Пусти меня, тётя, я тяжёлый. Тебе трудно.

За столом вдруг стал говорить:

- Я не хочу супа! Я асмолюта сыт!
Долго не могли понять, что за "асмолюта", оказывается это - абсолютно!

Когда ехали назад, пришлось бежать вдогонку за автобусом. Федя несся, что было сил. Влезли кое-как в автобус, Федя сейчас же стал уверять кондукторшу:

- Это всё мама виновата, меня за руку держала, а бежит тихо. Если бы я один, я как ветер понёсся бы.

Вечером, как всегда, Федя долго не мог угомониться в кроватке. Зовёт маму:

- Мам, только адыно слово!

Мама не идёт.

- Ну, я тебе такое душистое-предушистое слово скажу!

2 апреля 1938 года (Москва)

Верочка взяла у мамы юбку и долго не отдавала. Мама, конечно, была немного расстроена - юбка единственная. Сегодня утром приехала и привезла. Федюшка принял её очень сурово, схватил револьвер и стал расстреливать.

- Это за юбку. Ты что же юбку так долго не привозила маме? Я её защищаю!

Потом стала его совесть мучить, стал требовать бумагу и карандаш.

- Зачем?

- Записку нуда писать!

- Куда?

- На заставу. Я нарушителя ранил. Пусть лечат. Верочка нарушитель.

Наверное, решил, что Верочке стало обидно за юбку, и постарался всех уверить, что был нарушитель.

Ходили в амбулаторию, делать Феде прививку от скарлатины. Федя очень маму порадовал, вёл себя героически (как сам говорит). У него остались очень тяжёлые воспоминания от прививки против кори. Мама боялась, что будет ужасный скандал. Мама, конечно, заранее сказала Феде, что будет укол; отнесся он к этому довольно легко, но, когда увидел, как тётя доктор готовит инструменты, вспомнил как это больно и собрался заплакать. Мама сказала:

- Федя, будь умником. Ведь это быстро и не очень больно. Мама тебе обещает, что потом пойдём на рынок и купим, что хочешь.

Федя вздохнул, сам подошел к тёте, подставил спинку и стоял смирно. Только когда кончилось всё, заплакал. Пришлось маме купить Феде какой-то ужасный поезд. Обещание - ничего не поделаешь.

Очень болит лопатка, не даёт дотронуться и взять на руки.

3 апреля 1938 года (Москва)

Мама увлекается фотографией, пока проявляем только негативы. Ира с Федей, конечно, помогают. От Фединой помощи мама, кажется, уже постарела лет на пять, во всяком случае, нервы мамины пришли в полную негодность. У Феди есть определенное дело - тушить и зажигать свет. Он стоит на табуретке около выключателя. Мама всё приготовит, говорит: "Свет!". В темноте слышится Федино громкое сопение - это он ищет выключатель. Тягостная минута ожидания. Нашел! Но свет всё ещё не зажигается. Феде надо обязательно сказать: "Есть свет!" Причём, он никогда сразу не может вспомнить, что он должен сказать. Самое ужасное, что и тушится свет таким же образом. Мама часто в отчаянии бросает рамку на стол, чувствуя, что давно всё перепечатано, и тогда Федя голосом, полным бодрости и гордости собой, заявляет: "Есть, тушить свет!" Но ещё хуже бывает, когда Феде надоедает его обязанность осветителя. Каждую минуту он убегает из комнаты и сейчас же возвращается. Правда, всегда просит позволения войти, но от этого не легче. Мама говорит: "Ирина, запри дверь!" Федю это обижает, и он начинает кидать в дверь калошами, собранными со всей Марьиной рощи, причём приговаривает нежным печальным голоском: "Вы Федю не пускаете, а Федя хороший. Он Вам калошки привез в подарок. Новенькие. Вот такие! Вот такие! Калоши шлёпают об дверь, пока мама не потеряет терпение и не втащит Федю в комнату.

Вечером был ужасный скандал, Федька докричался до настоящей истерики и всё только из-за того, что мама его силой умыла - не хотел спать. Очень было его жалко, весь трясётся и уже даже ничего сказать не может. Очень долго не засыпал, всё звал маму: "Ма, ты не сердишься? Пасти! Я такой бедненький!" Надо с ним поосторожнее, уж очень он всё близко к сердцу принимает, а поговорив с ним и объяснив ему всё хорошенько, всегда можно добиться всего чего хочешь. Наказывать надо только в исключительных случаях и без раздражёния.

4 апреля 1938 года (Москва)

Приехали торжественно к папе: с матрасом, с подушкой и с сыночком. Очень был Федюша опечален тем, что к папе почти сразу пришли ученики. Раздобыл бабы Анину палку, бегал по коридору и кричал: "Я готовлюсь всех учеников убить! Пускай не приходят к папе!".

Пошли к бабе Лизе, пока у папы были ученики. Поднялась страшная метель: ветер, снег, как крупа; мама взяла Федю на ручки, чтобы он мог отвернуться от ветра. Федя уговаривал маму: "Ты не бойся, я с тобою. Я тебя буду защищать". Хорош защитник! Всю дорогу мама на руках его тащила, правда, ветер был такой сильный, еле мама-то на ногах держалась. У бабы Лизы был не особенно мил, всё томился, спешил скорее к папе. Пришла тёти Лизина соседка, дама очень живого характера, галопом катала Федю на плечах, что, конечно, ему очень понравилось. Спрашивает Федю:

- А как тебя зовут?

- Нина.

- Какая же ты Нина, ведь ты мальчик?

- Нет, девочка.

- Да у тебя штанишки, значит, ты мальчик.

- У женщин тоже штаны, разве ты не знаешь? У Ниночки спустились штанишки, вот и торчат из-под патица.

5 апреля 1938 года (Москва)

Приехал к Коле в гости очень славный мальчик Толя, Федин ровесник. Уложить Федю спать, конечно, было невозможно. С упоением играли, носились с визгом и грохотом по коридору (благо бабы Ани не было). Федюшка брал Толю под свою защиту, когда того обижал Коленька. Очень трогательно утешал, когда Толя заплакал. Надел папины туфли и говорит:

- Я - папа, а ты, Толя, сынок. Не шуми, а то я тебя в угол поставлю.

Походил, походил по коридору:

- Ох, устал я что-то, отдохнуть надо.

Улёгся на кушетку, руки на животе сложил - точная папина копия.

Показалось Феде, что он сломал штепсель, очень испугался:

- Что ли в Марьину рощу уехать, пока папы нет? А мам?

Вечером долго не мог заснуть. Лежал тихо, потом вдруг зовёт маму:

- Ма, я весь даже трясусь, не могу спать. Поди сюда, погладь меня по головке, тогда засну.

6 апреля 1938 года (Москва)

Утром папа с Федей встали, а мама спала. Папа решил завести патефон. Федя говорит:

- Ты только, папа, тише; мама спит, не разбуди.

Попросила мама Федю принести из кухни папиросы. Федя спрашивает в кухне у бабы Тюки:

- А где спички?

- Ведь мама тебя папиросы просила принести.

- Да-а, а зажигать чем?

Папа стал говорить стихотворение, которое Федюша тоже знает, и перепутал. Федя в восторге:

- Папа, какой ты глупый, всё перепутал, прямо дурак!

Был строго наказан, поставлен в угол. Наказание принял строптиво, не раскаивался. Мама пошла к нему уговаривать и разъяснять, что папе так говорить нельзя.

- А как же? Нельзя сказать - глупый? Папа глупый, нельзя путать. Ведь глупый?

Согласился только с тем, что так говорить нельзя, но, кажется, остался при своём мнении.

Ходит с мамой гулять. Любуется на поезда с моста, под которым они проходят. Приходит в сильное волнение, когда паровоз проходит под мостом, сильно дымя.

- Мама, я не боюсь, но тебе руку дам, а ты меня держи тихонечко. Просто так.

Всё-таки, по-видимому, страшно.

7 апреля 1938 года (Москва)

Очень сегодня скучает без бабы, просится в Марьину рощу, даже плачет. На мамины уговоры отвечает:

- Что же ты думаешь, меня баба не любит? Она сидит, плачет, скучает и я тоже.

8 апреля 1938 года (Москва)

Со страшным скандалом вернулся в Марьину рощу. В трамвае только пищал, а когда сошли с трамвая и пошли к дому, заорал в голос с причитаниями. Не хотел входить в дверь, хватался за косяк, мама силой втащила его. Не хотел здороваться с бабой и с Ирой, плакал навзрыд, сидя на полу, минут 15. Потом постепенно успокоился, попросил бабу сесть с ним рядом за стол; видимо, стало стыдно, что так огорчил её. Баба и правда очень огорчилась. Трудно её убедить сейчас в том, что вчера он так же рыдал и требовал, чтобы его везли к бабе.

11 апреля 1938 года (Москва)

Вчера, когда мы гуляли с Федей в парке, ему очень понравилась горка с лесенкой. Долго играл в пароход, стоя на лестнице. Мама сидела довольно далеко. Пришли чужие мальчишки и, по-видимому, Федьку прогнали. Он пришел очень смущённый к маме:

- Как же мы не взяли оружия, мама? Пришли мальчики, у них ружьё, а у меня ничего нет. Я и ушел.

Всё оружие, надо сказать, как ружьё, наганы, сабли, Федя принимает всерьёз и без оружия никогда не лезет в драку, если у противника есть оружие.

Сегодня Федя взял с собой в парк ружьё и наган. Гордо расхаживал по мостику и кричал маме:

- Я чувствую - они здесь, только боятся, за деревьями прячутся.

На Федино счастье мальчишки не пришли. Он так был горд и счастлив своей отвагой и доблестью.

Федя рассказывает:

- Мне сон приснился - глаз разбойничий. Один глаз, но страшный, страшный. Хорошо, что у меня под подушкой пистолет.

Каждый вечер, когда Федя ложится спать, он кладет под подушку наган, а к ноге кровати привязывает своего тигренка - Ваську.

12 апреля 1938 года (Москва)

Федя не любит гороховый суп. За обедом стал безобразничать, не хотел есть, всячески старался обидеть маму, которая варила суп, говорил глупости и дерзости. Был выгнан из-за стола в другую комнату. Ужасные слёзы и крики. Мама выдержала характер. Минут через десять:

- Мама, ну дай мне, пожалуйста, супа, хотя бы холодного. Я весь ослаб от голода, весь трясусь.

Съел с удовольствием всю тарелку.

Вечером долго не засыпал, замучил маму разговорами, мишкой и водичкой. Мама решила больше к нему не подходить и не отвечать.

- Ма!

- ...

- Ма!

- ...

- Ну, одно слово!

- ...

Горький плач

- Ну, что?

- Васька мой бедный, ногу задрал. Больно ему. Так жалко, так жалко Ваську.

Васька был перевёрнут.

Федя:

- Какая ты, мама, добрая. Такая задумчивая! (По-видимому, задушевная).

13 апреля 1938 года (Москва)

Федя шалил с водой и налил большую лужу на полу. Мама говорит:

- Федя, сейчас же вытри лужу. Возьми тряпку!

- Мама, я такой малютка, я не могу. Вытри ты, мамочка.

- Ну, Федя, вытирай, вытирай. Ты ведь налил.

- Мама, и тебе меня не жалко?

- Нет.

Со вздохом берёт тряпку, медленно, медленно нагибается и начинает еле-еле водить тряпкой по полу.

- Ну, Федя, поскорее, поскорее!

Вытирает и бормочет себе под нос:

- Ох, как трудно; ох, как я устал!

Вытер, с отвращением бросил тряпку в угол, вымыл руки и лёг на кровать вверх животом - отдыхать!

Много гуляет во дворе, очень доволен, только сильно устает, уж очень ребята его задергивают. Отношения прекрасные, особенно с мальчишками. Играет с упоением в Чапаева, носится с двумя наганами по двору, ничего не соображая и ничего не видя кругом.

Баба принесла мимозу. Федя показывает мальчишкам:

- Матите все, как красиво!

Мальчишки смотрят и умиляются и на мимозу, и на Федю.

- Феденька, а что это такое?

- Это цветочек мимоза, правда, красивенькая?!

Надо отдать справедливость, мальчишки на нашем дворе, несмотря на их отталкивающий вид, очень неплохи. Ни разу не было, чтобы Федю обидели, наоборот, очень заботливы и внимательны к нему.

Ирина затеяла скандал из-за гулянья, вопила очень долго, мешала Феде слушать книжку.

- Ма, прощенья что ли попросить у Ильинки, может, перестанет?

Когда доволен собой, говорит:

- Как я любу своего весёлого малыша!

14 апреля 1938 года (Москва)

Погода отличная! Федя с мамой ходят гулять в парк. Федюшка больше всего любит гулять в самом конце парка на старом кладбище. Восхищается тишиной:

- Мама, как хорошо, тихо, совсем лес и людей нет!

Собирает для бабы букет из травки, которая начинает вылезать из земли. Радуется каждому листочку.

- Мама, смотри какой красивенький, блестящий!

Вечером мама Федю обидела - взяла его наган и выстрелила ему прямо в лоб. Федюшка это принял всерьёз, страшно обиделся.

- Это ты в своего сыночка стреляешь? Не пожалела! Не любу тебя! Не любу!

Увлекается книжкой про пограничника Карацупу. Целые часы просиживает в углу с наганом и котёнком.

- Я Карацупа, а кися - моя собака Индус. Мы на границе.

С диким криком накидывается на проходящих мимо и тащит в другую комнату - на заставу. Уговаривает Иринку:

- Ну, Ильинка, будь моей собакой, ну чуть-чуть, совсем немножечко побудь Индусом.

16 апреля 1938 года (Москва)

Федя сам выдумывает загадки. Очень радуется, если мама или баба не могут отгадать.

- Ну, баба, что это: сидит на дереве в красной шапочке?

Баба ломает себе голову очень долго, но потом всё же догадывается, что это дятел.

Федя недоволен.

- Ну а теперь не догадаешься: большой бьёт маленьких котят палкой! Ну, что, баба?

Тут уж баба никак не может догадаться.

- Не знаешь?

- Нет!

Пауза. По-видимому, Федя и сам не знает, что это такое. Потом, с торжеством:

- Это просто безобразие!

Федя сидит на спинке кровати и выдумывает всякие глупости:

- Ма, а я видел, как зайчик летает! Смешно, правда? Ма, а поезд по воде плывёт! Правда, смешно? Мам, а собака лает! Смешно? Нет, что-то вышло не смешно.

Очень радуется всякой новой выдумке и огорчается, когда не выходит смешно. Долго повторяет на разные лады, особенно понравившиеся ему несуразности.

- У волка рога большие, а у волчонка - маленькие, маленькие. Он свою маму чуть не забодал.

Очень тёплый день. Целый день на дворе, бегает кругами, радуется солнышку.

- Мам, я нассаюсь, нассаюсь, даже неприлично.

18 апреля 1938 года (Москва)

Ходил с папой в парк, по дороге купили льва, на которого Федюша уже несколько дней смотрел с восхищением. В парке льва потеряли, Федя был огорчён, долго искал. Потом увидел, что папа огорчился (вина-то была папина), и стал уговаривать:

- Ты, папа, не огорчайся, не груснивей. Потом ещё другого купим.

Очень ему нравится книга про пароход "Партизан". Заставляет читать раз десять, а потом додумался читать наоборот. Очень веселится, когда получается нелепость. Читать так очень трудно, ко всем глаголам надо прибавлять приставку "не", а прилагательные переделывать, например так: вместо большой - маленький, вместо храбрый - трусливый и т.д.

Вечером очень расшалился, пришлось маме его отшлепать. Пришел в отчаяние, кричал:

- Баба, баба, я весь в крови, у меня кровь выступила! Что ты, мама, сделала!

А мама шлёпнула-то слегка. Чуть - чуточку.

21 апреля 1938 года (Москва)

Были у доктора Асса. Он нашел Федю довольно здоровым. Насчёт коленки сказал, что это золотушная опухоль, надо делать компрессы. От доктора Асса зашли к папе. У папы ученики, так что получилось довольно не во время. Федя выпросил у Любочки изюму (они уже делают запасы для пасхи) и попросил завернуть в бумажку. Когда приехали домой к бабе, Федя вытащил из кармана три изюминки и преподнёс бабе.

- Ты только сейчас не разворачивай. На пасху утром встанешь, будешь чай пить. Как вкусненько! А сейчас давай я его спрятую.

24 апреля 1938 года (Москва)

Пасха! Федюшка очень взволнован, получил в подарок коня, ружьё, солдатиков и другие игрушки. Очень большое впечатление на него произвели крашеные яйца. Днём приехал папа. Феденька вдруг очень засуетился, нашел старенькую лягушку и рыбку и торжественно преподнёс папе. Вчера делали ему повторную прививку от дифтерита, очень больно, но держался молодцом - сам подставил доктору свою бедную задушку.

26 апреля 1938 года (Москва)

Сегодня отдали одного котёнка соседям - "дворянке". Федюша очень огорчен, заметил, что котёнка нет, и догадался, кому его отдали. Плачет, грозится убить "дворянку" со всеми её домочадцами.

1 мая 1938 года (Москва)

День ветреный, дождливый. Демонстрации все пропустили. Чтобы Федюшку утешить в таком большом огорчении, отправились к папе. Приехали очень неудачно, папа мрачный и больной. Федя сразу это почувствовал и очень охотно поехал в Марьину рощу. Когда вышли на улицу, он прижался к маме и шепотом сказал:

- Папа какой-то сегодня смутный, смутный; очень мне его жалко.

6 мая 1938 года (Москва)

Федька сегодня точно удостоверился, что наш котёнок находится у "дворянки" - увидел его на руках у Лидочки. Страшно разъярился. Увидел, что "дворянка" стоит на крылечке, и стал тихо к ней подкрадываться, потом прыгнул и как зверь кинулся на неё. Со слезами и криками ярости стал избивать её кулаками, еле-еле мама с бабой вдвоём его оттащили. Дома долго не мог успокоиться, хватался за всяческое своё оружие и с плачем кричал:

- Ладно, ладно, я эту гадкую старуху застрелю! Она грязь, гадость! Пусть отдаст котёночка!

Интересно, что сердится он только на "дворянку" (правда, очень неприятный человеческий экземпляр), Лидочку же совсем не трогает.

12 мая 1938 года (Москва)

Очень тепло. Федя целый день на дворе, с увлечением катается на велосипеде. К нему подходит какой-то нежный папа с маленькой девочкой на руках:

- Федя, дай я свою дочку покатаю?

- Нет, не дам

- Почему же?

- Ты лучше сам садись, ну, пожалуйста!

- А почему же моей дочке нельзя?

- Уж очень я всех этих младенцев не любу.

15 мая 1938 года (Москва)

Ходили на кладбище. Федюшка как-то очень перетревожился, часто подходил к дедушкиной могиле, старался незаметно погладить её рукой, помогал маме сажать газон, ходил за водой. Очень долго трудился, вырыл большую ямку и туда посадил маленькое семечко.

- Это я для деды посадил.

Никак не хотел уезжать.

- Ну, мамочка, ещё чуть-чуть, так здесь хорошо.

22 мая 1938 года (Москва)

Живём сейчас у папы. Скоро поедем на дачу к бабе. В Москве жарко. Ездил Федя с папой и мамой в Кусково. Был страшно рад лесу, носился по травке как телёнок, которого выпустили на волю. В музее, конечно, скучал, но зато наслаждался катанием на лодке. Сначала, правда, немного струхнул, отвык за зиму, потом разошелся, стал отдавать папе команды:

- Левый борт, полный назад!

Даже сам удивился: "Ох, мама, как же я похож на настоящего пикитана!"

23 мая 1938 года (Москва)

Отправился с мамой в Сокольники. Поразился метро, хотя один раз на нем уже ездил. Всё допытывался: "А что, под метро тоже земля?"

- А что под той землей?

Так договорились до Америки, и Федя сразу успокоился:

- А, ну, я "петель" понимаю.

В Сокольниках произошел ужасный случай, который Федю потряс до глубины души. Мама сидела на скамейке, Федя играл рядом, а на самом конце скамейки лежал билетик, которым Федя очень дорожит, потому что его подарил папа.

Подошли трое мальчишек и стали маме предлагать ветку цветущей яблони. Мама не купила. Тогда один мальчишка, в отместку, схватил Федин билетик. Федя сначала удивился: "Отдай - это мой! Зачем взял?" Мальчишки стал дразнить Федю - протянут ему билетик, а потом отдёрнут. Федя пришел в ярость: "Ах, так! Ну, я тогда драться буду! Отдай сейчас же!" Голос дрожит, сейчас заплачет. Мальчишки приходят в азарт, начинают всячески над ним издеваться. Федя отчаянно нападает на них с палкой, но сделать, конечно, ничего не может. Тогда мама видит, что придётся вмешаться ей.

- Отдай билет!

Никакого внимания.

- Отдай сейчас же!

Бурное веселье. Федька начинает плакать навзрыд. Тогда мама бросает книгу и пускается за мальчишками, которые моментально начинают удирать. После изрядной гонки, мальчишка с билетом пойман. Испуган. Старается вырваться. Остальные стоят вдалеке.

- Ну, давай сейчас же билет!

- Да у меня его нет.

- Где же он?

- Я его бросил.

- Где?

- Да вон там.

- Иди, подними!

В это время подбегает Федя, который сильно отстал. Мальчишка поднимает билет и отдаёт его Феде. Федя берёт, не глядя на него, отворачиваясь в сторону. Как только мама выпустила мальчишку, он отбегает и кричит на бегу всякие обидные слова Феде.

Федя тянет маму за руку: "Идём скорее, а то я опять драться буду!" Потом с уважением смотрит на маму: "Какая ты сильная и храбрая!"

Мама удостоилась похвалы, которую обычно получает только папа.

Мороженое называется холодным пирожным.

25 мая 1938 года (Москва)

Отправился с папой кататься по Москве-реке на пароходе. Когда гуляли на Воробьевых горах, встретили двух хорошеньких девочек и мальчика с няней. Федя восхитился красотой молодых девиц, молча сорвал с куста два листочка и так же молча преподнес девочкам, мальчику же ничего не дал.

26 мая 1938 года (Москва)

Федя увидел у Веры Николаевны в сумочке деньги, стал просить.

- Феденька, а зачем тебе деньги?

- Хо, а маме помогать. Маме должны деньги давать и я, и папа.

Получил рубль и выговор за кляньчанье денег. Когда мама собралась в лавку, Федя потребовал, чтобы его тоже взяли. В лавке долго ходил от прилавка к прилавку, выбирал. Наконец решился, выбрал мятные пряники.

- Я думаю, они тебе пригодятся, правда, мама?

Получил пряники и сейчас же положил к маме в сумку.

- Ты уж теперь сама "разделяйся", кому надо давать. Это я тебе!

В Зоологическом саду около клетки с барсуком разговаривают два каких-то дяди:

- Смотри, смотри - вроде лиса, только не простая.

Федя:

- Хо, лиса! Это барсук! Ходят тут, только путают.

29 мая 1938 года (Воронки)

Приехали к бабе. Папа нас проводил на вокзал. В поезде Федя вдруг вспомнил своё путешествие из Голицына в Москву, а ведь ему тогда не было и двух лет. Вспомнил, что в Голицынском поезде были детские вагоны со столиками и игрушками, подвешенными к потолку.

- Ма, почему же здесь нет столиков и мишек на верёвочке? Я помню, где-то были.

На станции встретили нас баба с Ирой. В Москве было очень тепло, а здесь - ветер. Радость от встречи всеобщая, ведь не виделись целых две недели. В лесу под кустиком сели и закусили. Федя очень взволнован и лесом и полем. Как он всё-таки всё это любит! Весело бежит по дорожке и, конечно, собирает цветы и всякие палочки и палки, это ведь его слабость. Кругом замечательно хорошо, немногим хуже Соколовой пустыни. Дача - совсем отдельный домик, терраса выходит на овраг, по которому течёт ручей, поют птицы, пахнет молодой листвой. К вечеру, когда утих ветер, пошли гулять. Федюшка как будто с ума сошел от воздуха и приволья. Стал кататься по песку, визжать и как-то хрюкать от удовольствия. В лесу же притих, говорил шепотом, казалось, боится оскорбить и обидеть лес. Этим был похож на свою маму. Когда мама идет в лес за ягодами или цветами, то первый цветок или ягоду, как бы плохи они ни были, мама обязательно срывает, чтобы не обидеть лес.

1 июня 1938 года (Воронки)

Федюшка наслаждается свободой, бегает на ручей, возит песок в тачке, с большой радостью гуляет в лесу. Очень мил! Вечером, лёжа в кроватке, говорит:

- Ма, когда я буду большой, я буду такой шикарный! У меня будет зелёная бархатная шуба и красная сумочка! Хорошо?

Какой ужас!!!

3 июня 1938 года (Воронки)

Воронки отличаются большим количеством змей и ужей. Мама с Федей пошли в лавку, и вдруг через дорогу не спеша, спокойно ползёт уж. Федя сначала испугался от неожиданности, а потом очень заинтересовался; сел на корточки перед ужом и стал его уговаривать:

- Ну, ползи, ползи скорее, а то мы на тебя наступим.

Когда уж благополучно уполз в палисадник, Федюшка с озорной физиономией стал изображать, как он расскажет про змею Ире.

- Мы скажем, что видели змею вот такую большущую, страшную гадюку. Вот она испугается.

4 июня 1938 года (Воронки)

Ходили с бабой за ландышами. До чего же хорошо! Лес чудесный и совсем дикий. Ландышей очень много. Федюшка очень радуется, когда сам находит.

- Это я первый увидел! Я, я!

Набрали большие букеты, сели на полянке, сплошь заросшей вереском, стали перебирать ландыши. Федя всё старался незаметно стащить у бабы или у мамы цветочек. Хочется ему, чтобы у него был самый большой букет. Ходит очень хорошо. Прошли километров десять, и кажется, что он совсем не устал.

Вечером с азартом играет с мальчишками в войну. Весь увешан ружьями, наганами, кинжалами. Прибегает домой:

- Мама, почему я такой кровожадный? Прямо страшно!

И снова уносится.

6 июня 1938 года (Воронки)

С утра ждали и встречали папу. Федя очень устал от волнения и ходьбы. Папа приехал только часа в четыре, когда мы его уже ждать перестали. Феденька очень обрадовался, но от длительного ожидания очень разнервничался, сильно заикается и капризничает. В гости к Феде пришли три гусёнка, крошечные и совсем ручные. Маму свою и дом, по-видимому, потеряли. Почувствовали особую симпатию к Феде, ходили всё время за ним вперевалочку. Федя затеял с ними игру - хотел катать на автомобиле. Пришлось маме выгнать их на улицу, пусть идут искать свою маму, а то Федя ещё их замучает.

Очень рассердился, когда Юра назвал бабушку - Наталья Бруновна.

- Никаких Наталий Бруновнов тут нет, а есть только наша баба!

Папа остался ночевать, чему Федя очень рад.

7 июня 1938 года (Воронки)

Пошли с папой гулять. Федюшка очень доволен и весел. Всё время с папой. Увлекается лазанием по деревьям. Полез на сосенку, а она неожиданно оказалась такой удобной, что Федюшка сам не заметил, как оказался на верхушке. Мама очень испугалась - сидит Федя на верхушке, а сосну ветром качает. Еле-еле мама его оттуда сняла. Мама ушла вперёд, а папа, Федя и Ира отстали. Каким-то образом умудрились промочить Феде ноги, когда переходили ручей. Кажется, папа с воспитательными целями не стал Феде помогать при переправе, и тот рассудил, что проще всего просто перейти вброд.

Очень деликатен при папе. Когда мы сидели в лесу, он ушел довольно далеко один, потом вернулся и позвал:

- Мама, я нашел очень, очень укромное местечко.

- Ну и что?

- Идем скорее, мне очень нужно. Ну, как ты не понимаешь!

Мама, конечно, всё поняла, взглянув на Федину отчаянную физиономию.

Папа уехал. Ходили гулять с бабой. Федя как-то очень трогателен своею любовью к природе. Так он любит цветы, лес, птиц! Особенно хорошо он гуляет с бабой, ведь баба тоже это всё очень любит. Собирает букеты, причём они всегда у него получаются очень хорошие. Нашел первую распустившуюся ромашку. Очень обрадовался: "Ну, теперь-то уж Ильинка скажет, что мой букет хороший!" Ирина всегда его очень огорчает, потому что смеётся над его букетами. Вечером баба, тётя Аня и Ирина ушли гулять, а Федю оставили дома с мамой, потому что Федя очень устал. Он очень огорчился, пришлось маме идти догонять бабу. По дороге вёл глубокомысленные разговоры - как раз садилось солнце, причём горизонт был совсем открытый.

- Ай, мама, куда же оно упрятывается? А-а-а, знаю! Оно кругом перекатывается. Укатится от нас - у нас ночь, а в Москве светло. Правда, мама?

Когда стали подходить к нашим, мама спряталась, а Федя пошёл один.

- Баба, а я к вам пришел!

- А мама-то где?

- Мама дома.

- Ты один убежал?

- Да, конечно, один. Шел, шел по дороге и пришел.

И баба, и тётя Аня Феде поверили.

Когда шли обратно, солнышко уже село и маленькие голубые мотыльки улеглись спать на колокольчики. На каждой веточке по мотыльку. Федя очень растрогался, говорил шепотом и желал им спокойной ночи.

Федя же нашел первую ночную фиалку.

9 июня 1938 года (Воронки)

Пошел с мамой гулять в лес. Мама любит самые трущобы и чащи, а Федя не особенно разделяет мамины симпатии. Сидели на полянке, мама решила пройти домой прямо через лес. Федя, зная, что лес густой и трава очень высокая, категорически отказался. Мама сначала Федю уговаривала, а потом рассердилась и сказала: "Как хочешь, я пойду лесом, а ты иди, как знаешь!" Федя молча надел свою шапочку, взял пальтишко и пошел по направлению к дороге. Потом обернулся и торжественно, даже трагически, заявил: "Я ухожу!" Феде надо было перейти ручей и на другой стороне найти тропинку, которая идет к дороге. Ручей-то он перешел, а тропинку не нашел, долго крутился по луговине, а потом с плачем повернул обратно. Очень уж ему было обидно, что после такого торжественного ухода, пришлось ему вернуться к маме ни с чем.

Баба подарила Феде тачку. Он очень любит ездить с ней за песком и с мамой в лавку. Сегодня Федя подходит к маме и говорит: "Привезти тебе из лавки хлеба?" Мама, решив, что это игра, отвечает: "Да, пожалуйста!" Федя удалился. Мама сидит на крылечке и ждет хлеба. Ждала мама, ждала, а Феди всё нет. Пошла мама посмотреть, куда же он подевался: и на ручье нет, и вообще нигде близко нет. Совсем мама забеспокоилась и пошла скорее в лавку, видит, едет Федя со своей тачкой от лавки по самой середине дороги, а сзади его догоняет грузовик. Шофер дает гудки, а ходу не убавляет, Федя же, не слыша ничего, медленно продолжает свой путь, сам с собой разговаривая. Пустилась мама бегом к Феде, а Федюшка тоже услышал, наконец, гудки, испугался, бросил тачку и бегом с дороги, а потом устыдился своей слабости и назад за тачкой. Тут уж подбежала мама и оттащила его за руку вместе с тачкой, а в тачке крошечная корочка.

10 июня 1938 года (Воронки)

Ходили с Федей на ручей полоскать бельё. Федя, конечно, наслаждался и водой и песочком. Убежал через маленькую плотину на другой берег, играл там в песок, а в это время телёнок подошел к самой воде и загородил Феде дорогу. Решил Федя вернуться к маме, а мимо теленка идти страшно, добежит до середины плотины с кнутом в руках, накричит на телёнка и обратно, а телёнок на Федю и внимания не обращает. Наконец, Федя решился - подбежал к телёнку и хлопнул его по морде веткой. Телёнок, задрав хвост, ринулся в сторону, а Федя скорее к маме: "Мама, какой я отважный! Правда? Только было очень, очень страшно". Довел маму чуть ли не до истерики - всё время наступал на бельё, аккуратно разложенное на траве. Самое обидное было то, что Федя помнил о белье и даже старался блеснуть перед мамой своей осторожностью и аккуратностью: "Мама, смотри, какой у тебя хороший мальчик! Правда? Смотри, как я хожу осторожненько". И хлоп! Как нарочно, всей своей ножищей прямо в самую середину кучки.

Вечером Федя оскандалился. Сидит мама на террасе, смотрит, идёт Федя от ручья какой-то странной, осторожной походкой и тихо стонет.

- Феденька, ты что?

- Я, мама, на тебя очень, очень обижен.

- Ну, иди скорее сюда, что случилось?

- Нет, надо, чтобы никто не видел. Я тебя звал, звал, а ты не пришла. Так обидно! Ты, мамочка, сначала выстирай штанишки, а потом уж меня шлёпай, только не очень больно. Мне и так очень стыдно и никому не говори. Слышишь?"

11 июня 1938 года (Воронки)

Очень долго не мог заснуть. Всё время ныл, чтобы мама его накрыла, и сбрасывал одеяло. Мама накрыла два раза, а потом не стала обращать на Федю никакого внимания, читает, как будто ничего не слышит. Вдруг Федины шаги - шлепает босыми ногами по полу, ходит кругами и бормочет: "Ага, не накрываешь. Наверное, хочешь, чтобы я замёрз? Вот буду ходить босиком, заболею, сама загрустневеешь!" Маму и это не проняло. Пошлепал, пошлёпал Федя и со вздохом полез в кровать. Но не смирился, через минуту:

- Ма, я на горшочек!

- Встань и возьми сам.

С тихими стонами и причитаниями слез и, наверное, от огорчения сделал почти всё мимо, очень обрадовался - уж теперь-то мама подойдёт!

- Мам, лужа какая большая. Придётся вытирать.

- Ну, вот возьми тряпку и вытирай.

- А я не знаю, где тряпка.

- Под печкой. Ну, живо!

- Да ведь я совсем, мама, маленький!

- Ох, Боже, да вытирай же скорее!

Наконец вытер, убрал тряпку, улёгся.

- Ну, мамочка, накрой меня, я по-настоящему спать захотел.

Мама накрыла, поцеловала.

- Ма, почему я какой-то глупый расту? Даже грустно. А?

И почти сразу заснул.

17 июня 1938 года (Воронки)

Утром уехали из Воронков. Погода прескверная, холодно, дождь. Провожала нас на станцию баба. Федюшка молодцом прошагал до самой станции. Очень тяжело было оставлять бабу. Федя уже в вагоне, глядя через стекло на бабино грустное лицо, кричал: "Ты, баба, не грусти, я скоро приеду. Ты иди домой, там тебя Ильинка ждет, скучает!"

В 5.30 отходил наш поезд. Провожать приехали: тётя Аня, Володя, Лёша и Федя. Федюшка почувствовал большую нежность к дяде Феде; всё старался его перекрестить, как умел, чем, конечно, очень его, бедного, смутил. Тётя Аня принесла нам даже цветов - чудесных лилий. Федя очень мил, ласков со всеми и очень спокоен, как это ни странно. В поезде очень быстро освоился, долго смотрел в окно, с удовольствием выпил чаю и с таким же удовольствием лёг спать.

18 июня 1938 года

Утром вскочил очень рано, стал спрашивать: "Теперь всё другое? Правда?" Полез к окну и, хотя ничего особенного не было, торжественно заявил: "Совсем, совсем другое. Это не Москва!"

Проехали Харьков. Тут уж, правда, началось совсем другое! Федя в окно увидел вола, а на какой-то маленькой станции купил роз и принёс маме. Чувствует себя отлично, даже насморк прошел. Много играет со своим автомобилем. Ночью проснулся на станции, когда поезд стоял и испуганно спросил: "Мама, почему у меня голова не болтается?"

19 июня 1938 года

Утром приехали в Невинномысск. Дождь, грязь. Довольно быстро сели на поезд в Баталопашинск. Поезд еле тащится. В умывальнике вода коричневого цвета и густая как какао. Хмуро, гор пока не видно. В Баталопашинске грязи ещё больше. Колёса пролетки наполовину в грязи. Федя очень торжественно едет на извозчике. Ждать автобуса пришлось 6 часов. Федюшка молодцом! Никаких капризов и нытья, а ведь всё-таки очень устал, встали сегодня в 6 часов.

На автобусной станции детская комната, в ней ни души, стоят две маленькие белые кроватки, на стене висит чьё-то пальто, а на окошке - хлеб. Мы всем семейством уселись за столик, предназначенный для трёхлетних младенцев, и распили от скуки и безнадёжности бутылку красного вина. Когда мы уже совсем потеряли надежду и почти примирились со своей участью, появился долгожданный автобус. Суматоха, крик, смотрит мама с Федей, а папа уже на крыше автобуса с бутылкой клея и ярлыками. Оказывается, кладовщик забыл приклеить бумажки на наши вещи. Папу за плащ с крыши тащит шофер; он решил, что папа надеется проехать контрабандой. Наконец поехали и очень быстро, почти неожиданно очутились в горах. Дорога всё время пересекается горными ручьями, из-под колёс летят брызги. Федя в автобусе почти сразу заснул, но поспать пришлось недолго - дорогу размыло дождем, и автобусу пришлось ехать в обход через канаву.

Федина мама спрашивает шофёра:

- Может быть, нам можно не выходить, а то мальчик заснул?

- Можно, отчего ж! Зачем дитё тревожить. Только качнет здорово, головкой его долбануть может очень сильно.

Мама решила, что лучше потревожить дитё, чем долбануть его головкой очень сильно. Как только вышли из автобуса, Федя сейчас же проснулся и уже больше не спал.

Кругом делается всё чудесней, дорога идет по крутому берегу Кубани, мутно-коричневой и бурной. С другой стороны дороги отвесные скалы, а выше горы, покрытые наполовину туманом.

Очень быстро опять остановка - лопнула покрышка. Приходится всем выходить из автобуса. Идет мелкий дождь, всё затянуто туманом, внизу шумит Кубань. Кругом цветы совсем незнакомые, очень красивые и какие-то очень нежные. Федя успевает набрать букет.

Шофёр скатывается по крутому склону к Кубани, проверяет камеру, не пропускает ли она воздух. Минут через пятнадцать всё готово, и мы двигаемся дальше. Очень быстро темнеет. Вторую половину пути едем в темноте. Дорога идет по берегу реки Теберды, такой же шумливой и бурной, как Кубань, только не коричневой, а серой. В лесу в темноте шофёр останавливает машину. Тепло, тихо только шумит Теберда, под ногами хрустит песок. Около автобуса топчется Федя, уже подружившийся со всем автобусом. Влезает и вылезает из автобуса с помощью одного дяди, который восхищён Федей и его красной рубахой с белыми горохами. В Тиберду приехали часов в десять. Тьма, хоть глаз выколи. Ощупью нашли гостиницу. К нашей радости получили отдельную комнату, даже с балкончиком. Чистые постели, тишина. Федор страшно доволен и новой обстановкой, и тем, что мы, наконец, приехали. Стал бегать по комнате, кружиться, прыгать, грохая своими сапогами, еле-еле удалось его утихомирить (кругом уже все спят). Потребовал чаю со сгущённым молоком, насытился, улёгся и сразу заснул.

20 июня 1938 года (Теберда)

Утром, когда мама проснулась и взглянула в окно, она сначала ничего не поняла и даже испугалась - со всех сторон налезли неприветливые и какие-то лохматые горы, облака еле-еле ползли над самой Тебердой, солнца не было, день был серый. Потом день разгулялся, папа пошел снимать комнату, мама с Федей пошли гулять и обозревать Теберду. Лес был совсем как московский, только увеличенный раза в два-три. Деревья, цветы, трава - всё было необыкновенно больших размеров. Вышли на берег ручья; ручей бежит по камням чистый, быстрый и холодный как лёд. Федя, конечно, совершенно очаровался ручьём, с грохотом кидал в воду камни, весь вымок и маму забрызгал. В лесу ни души, очень хорошо. Собрали немного земляники.

Федя в лесу чувствует себя так же свободно, как и везде. Мама собирала ягоды, а он играл на бревнах, причём ему, по-видимому, было всё равно, тут ли мама или ушла.

Поздно вечером, когда было уже совсем темно, перевезлись в комнату, которую снял папа. Вещи наши везла лошадь привязанными к седлу, а Федю всю дорогу нес на руках Хусейн, карачаевец, брат нашей хозяйки. И Федя, и Хусейн сразу почувствовали друг к другу симпатию, по дороге они вели очень оживленную беседу о Зоопарке, в котором Хусейн тоже был, когда приезжал в Москву. Комната хорошая, только что выбеленная, два окна, а во дворе течёт настоящий горный ручей.

22 июня 1938 года (Теберда)

Ну, Федюшка с Тебердой совсем освоился: возится в ручье, бегает за шишками, вообще пока очень мил. Познакомился с ребятами нашего двора: Кулизар, Кульсим, Ерифет и Кюльфери. Нельзя сказать, что он чувствует к ним большую симпатию, скорее, терпит их присутствие - не больше! Правда мешает то, что они почти не говорят по-русски. На горы пока посматривает с недоверием. Гулять пока не ходили.

24 июня 1938 года (Теберда)

Федя приносится к маме:

- Мама, идем скорее! Что я видел! Там в сарае много, много ослов!

Ослов Федя пока видел только издалека и мечтает о более близком знакомстве с ними. Мама бросает стряпню и бежит с Федей к сараю.

- Ты только, мамочка, не шуми, тихо!

Подходим к сараю.

- Смотри в щелку!

В щелке видно что-то живое.

- Видишь, мам, видишь?

Мама видит, но, увы, не осликов, а троих телят.

- Федя, да ведь это телята!

- Нет!

- Ну, посмотри хорошенько! Телята, но тоже очень хорошенькие.

Долго смотрит. Потом отворачивается, закрыв руками глаза.

- Закрой мне глаза, покрепче закрой! Не хочу смотреть! Не хочу телят, хочу ослов!

Нижняя губка выпячивается и начинает дрожать:

- О, хочу ослов! Как пуля, как бомба, хочу! Много, много ослов!

Горький плач.

26 июня 1938 года (Теберда)

Папа ушел работать, а мама с Федей пошли за земляникой, чтобы набрать папе к завтраку. Федя ещё не привык к горам, часто пищит, хотя лазили мы по самому низу горы. Часто отчаивается, говорит, что больше не может, но, вспомнив, что собирает для папы, сразу делается весёлым. Радуется каждой ягодке, причём ни одну не ест, кладёт к маме в кружку. Восхищается ручьем, который бежит с горы, пьет каждую минуту и закусывает земляникой, которую даёт ему мама: "Ой, как вкусно! Ой, какая водичка!" Домой пришли раньше папы. Федя встречает папу: "А у нас ничего нет! Ну, правда!" Глазки блестят, очень доволен, когда папа удивляется землянике и верит, что Федя тоже собирал.

27 июня 1938 года (Теберда)

Ходили большой компанией на Шумку. Фёдор потребовал, чтобы ему надели всё белое: и костюм, и носочки, и тапочки. Бежит впереди всех и кричит: "Меня догнать никто не может. Я самый сильный!" Как только подошли к ручью, улёгся на живот и стал пить воду, как самый настоящий турист. Когда забирались на водопад, произошла маленькая авария. Федю через ручей понёс на руках Борис Тихонович и каким-то образом, перейдя по бревну через ручей, умудрился шлёпнуться вместе с Федей, причём покатились по камням к самой воде. Федя отделался только испугом, потому что Борис Тихонович ухитрился его во время падения поднять на вытянутой руке, а Борис Тихонович довольно сильно ушиб ногу. На самом водопаде Федя восхитился брызгами, которые разлетались вокруг мелким дождём. Наслаждался этим душем, пока не промок совсем. Обратно ехал всё время на плечах у всех мужчин по очереди: то у папы, то у Бориса Тихоновича, то у орденоносца.

29 июня 1938 года (Теберда)

Отправились сегодня в горы с утра, задание - дойти до снега. Пошли прямиком вдоль ручья. Господи, до чего же хорошо. По дороге мама набрала земляники; когда хотели пить, пили воду с земляникой. Идти трудно, подъём довольно крутой. Трава по пояс, масса цветов, которых мы раньше никогда не видели: голубые с белым водосборы, какие-то белые цветы, похожие на цветы яблони, только на длинном стебельке, лилии и цветы, похожие на левкои. Ещё выше цветёт черёмуха, маленькие кривые берёзки только что распустили листочки, и ещё выше заросли рододендрона - всё бело кругом! Федя шел хорошо. Папа идёт впереди, раздвигая траву, за ним - Федя, а сзади мама Федю подталкивает. Когда залезли очень высоко, Федюшка вдруг заявил, что дальше идти он не может и хочет спать. Пришлось маме с ним остаться, а папа полез дальше. Устроилась мама на камне, на солнышке. Кругом маленькие берёзки, согнутые ветром чуть ли не вдвое, и рододендроны. Федя очень скоро заснул у мамы на руках. Мама положила Федю на землю, набрала сухой травы, сделала ему хорошую постельку, куда его и уложила, и стала ждать папу. Папа, уходя, изредка издавал крики, но потом голоса папиного стало не слышно - значит, далеко ушёл. Небо заволокло тучами, где-то загремел гром. Маме даже немного жутко стало, а вдруг из-за куста медведь выйдет, ведь их в Теберде много, а кругом тишина, только деревья шумят. Не успел Федя как следует выспаться, как стал накрапывать дождь. Мама хотела тихонько его перенести в лес под ёлку, но он проснулся. Дождик так и не разошелся, но стало прохладно. По маминым расчётам, папа мог придти только часа через полтора. Разожгли костёр и стали греться. Трудно даже представить, что где-то близко Теберда и там люди, такая здесь глушь и дичь. Федя с жадностью съел хлеб, который был у мамы. Глупая мама больше ничего не взяла. Посидели полчасика и робко стали звать папу, и вдруг папа ответил, чего ни мама, ни Федя никак не ожидали. Голос то приближался, то как будто удалялся. Наконец треск - и появился папа со своим альпенштоком, а в котелке у папы снег, незабудки и анютины глазки. Папа даже весь какой-то взбудораженный и взволнованный. Наверное, правда, там наверху уж очень хорошо! Подумать только, рядом со снегом большими клумбами анютины глазки и незабудки, такие тёмные и крупные, каких мама никогда не видела. Очень маме жалко, что из-за Стратилата пришлось остаться внизу. С горы спускались часа три, забрались всё-таки очень высоко. Когда наконец вышли на ровную дорогу, ноги как будто удивились и не могли приспособиться довольно долго к ровной дороге - подгибались и дрыгались. Домой пришли вечером, скорей поставили цветы в воду, поели айрана и спать.

1 июля 1938 года (Теберда)

Федя очень подружился с нашим хозяином, турком Кемалом. Вечером, когда Кемал приходит с работы, они беседуют приблизительно так:

- О, Кемал, здравствуйте!

- Здравствуй, Феда!

Потом идёт рассуждение о здоровье, о погоде, о работе. Федя, поговорив, степенно встаёт со скамейки и говорит:

- Пойти погулять что ли? Ты бы тоже, Кемал, прогулялся. После работы-то приятно. Целый день ведь сидишь.

Поздно вечером ходили встречать дядю Лёшу; он из Москвы должен был сегодня приехать. Дядю Лёшу не встретили, но зато Федя получил много впечатлений. Тьма кромешная, тут ночи очень тёмные, теплынь и безлюдье. Федя очень был потрясен всем этим, говорил шепотом, радовался, что у папы белые брюки.

- Хоть что-нибудь видно!

И нашел светляка.

3 июля 1938 года (Теберда)

Федька приводит маму и папу в отчаяние. Что-то всё время вредительствует. Вчера подбил глаз Ерифету, сегодня сломал ветку вишни и, толкнув Кульсим, содрал ей локоть. Очень, конечно, был строго наказан самим папой. Очень досадно, что сам Федя никаких повреждений не получает, а только калечит других. Дело в том, что вовсе не он обычно начинает свалку с ребятами, а впечатление такое, как будто он только нападает на невинных малюток. Сам он вины не чувствует и очень обижается. Бедный Федя!

4 июля 1938 года (Теберда)

Федя завладел фонарём, который привез дядя Лёша из Москвы. Превратил фонарь в фотоаппарат. Всё время всех "снимает". Очень важно спрашивает: "Вас со светофильтром или просто?" Под кроватью мама нашла грязную банку с водой, хотела выбросить:

- Мама, не выбрасывай - это мои проявители-закрепители.

Очень скучает без бабы.

- Очень что-то я загрустневел.

- Что ты, Феденька?

- На сердце тяжело!

- Да почему же?

- Без бабы плохо!

Иногда "загрустневеет" надолго со слезами и криками. Кричит, что хочет скорее в Москву к милой бабе.

5 июля 1938 года (Теберда)

Папа Федю очень много снимает, причём съёмка эта называется Амманаузкий родник и вот почему - Федя последнее время, по-видимому, решил, что он большой, и во время съемки стал позировать, принимая благочестивое выражение и выпяливая глаза. Тогда папа стал его обманывать. Федя залезает маме на спину, когда мама наслаждается чтением Дон-Кихота, и начинается бешеная скачка на "дикой лошади", а папа в это время снимает в окно "Амманаузкий ледник" или "чертов замок". Федюшка над папой посмеивается:

- Снимай, трудись, а нам и дела нет, выйдет у тебя ледник или не выйдет!

И не догадывается, что папа с боковым видоискателем щёлает всё время его глупую, весёлую рожицу.

Пекла мама блины, а Федя на дворе играл с Ерифетом. Слышит мама, Федюшка кричит: "Люди, люди, посмотрите на нас, как мы веселимся!" Вышла мама на крыльцо и что же видит?! Федя с Эрифетом, оба голые, лежат в луже, которая осталась от нашего пересохшего ручья, муть всю взбаламутили, сами чёрные от грязи.

- Мама, как мы хорошо купаемся и тебя не беспокоим. Пеки блины, мы тебе не мешаем, а водичка, мама, теплая, теплая!

Пришлось на Федю вылить целых два ведра холодной воды, чтобы смыть эту "тёплую хорошую водичку".

7 июля 1938 года (Теберда)

Федька в разговоре всё время употребляет сугубо горные и туристические слова: альпеншток, рюкзак, подъём. Очень ему нравятся звучные названия гор, особенно Аммонаус и Хатинара.

Пошел с мамой за земляникой, очень близко от дома, только через дорогу и в гору. И мама, и Федя поступили очень опрометчиво - Федя пошел в горы в тапочках, чего делать отнюдь не следует. Тапочки очень скользят по хвое, так что Федя, при всем своем старании, катился больше вниз, чем поднимался вверх. После продолжительного совещания, было решено, что Федя пойдёт домой один, наденет сапоги и вернется к маме. Уже спускаясь вниз, Федя закричал: "Я лучше с папой буду! Не полезу больше! Слышишь, мама?". Мама слышала, но ничего Феде не ответила, подумала, что он всё равно не услышит. Собрав в этом месте всю землянику, мама отправилась дальше, добирать полный котелок, и ушла довольно далеко. Увлечённая сбором, мама слышала где-то вдали крики и плач, но не обратила внимания. Когда же, наконец, мама вернулась домой, то была встречена папой с суровым каменным лицом. Федор же, весь распухший от слёз, спал.

- Что же это Вы делаете с ребёнком. Разве так можно?

- Господи, да что же случилось?

Оказывается, Федор решил, что мама не слышала, что он не придёт и, зная, что мама его будет ждать и что слово своё всегда надо исполнять, пришел домой, быстро переобулся, сказал папе деловито: "Мама ждёт. Мы договорились", и полез обратно в гору. На горе он пропадал долго, больше часа, всё искал маму. Уж очень ему было обидно, что он, как маленький, не смог найти и что мама ушла, а ведь обещала ждать. Никакие уговоры и утешения не могли его успокоить. Тогда папа, отчаявшись, облил ему голову холодной водой и уложил спать. Заснул, после всех волнений, сразу.

8 июля 1938 года (Теберда)

У мамы болят зубы. Федюшка очень ласков и внимателен. Говорит:

- Как я посмотрю на тебя, так и "загрусневаю". Птичка ты моя, маленькая.

Гуляли в парке, захотел на горшочек.

- Пойдем, мама, только куда-нибудь подальше!

Зашли за кусты. Мама расстегнула Феде штанишки.

- А теперь ты отвернись, а то очень неприлично.

10 июля 1938 года (Теберда)

Федюшка провинился, мама спрашивает:

- Ну, Федя, как тебя наказывать? В угол или нашлёпать?

- Ну, конечно, отшлёпать! Только поскорее!

И подставляет задушку.

Ходили гулять вечером на Тиберду. Как всегда здесь очень быстро стемнело. Возвращались совсем в темноте. Федя сразу притих, сжал мамину руку, очень беспокоился, что мы заблудились. Мама взяла его на руки, а он, бедненький, весь дрожит. Единственно, кажется, чего он боится - это темноты. Очень нервничает.

14 июля 1938 года (Теберда)

Мама всё ещё мучается с зубами. Федя всё так же мил и внимателен. После завтрака мама собрала грязную посуду со стола, а Федя говорит: "Подожди, я тебе всё вымою. Ты тогда и уберёшь". По одной вилке, ложке и тарелке снес всё на ручей, очень долго там копался и потом всё, чисто вымытое, таким же образом принёс маме. "Я песком тёр, чтобы хорошо было. Правда, чистенькое?"

Очень огорчён вестями из Москвы - заболела кошка. Мама стала читать вслух бабино письмо и не догадалась пропустить печальное место. Посмотрела на Федора, а он весь красный и на глазах слезы: "Ой, мама, так мне жалко, я ведь знаю, что она умрет". Вечером маме стало лучше, на радостях мама даже стала напевать. Феденька взмолился: "Ой, мама, не пой унылую. Уж очень на сердце тяжело. Кошка больна, и ты больна, и без бабы я что-то совсем жить не могу. Что-то я совсем загрустневел".

15 июля 1938 года (Теберда)

Поздно вечером мама попросила Федю сходить за папиросами к Борису Тихоновичу.

Борис Тихонович живёт в соседнем доме, надо пройти по тропинке огородом и перейти через мостик на другую сторону ручья. Федя посмотрел в окно, на улице было совсем темно, вздохнул и пошел. Вышел на крыльцо, потом вернулся: "Я наган возьму, на всякий случай". Пропадал долго-долго; дядя Лёша даже говорить стал что-то о маминой жестокости. Наконец явился, сжимая в руке пачку папирос, и без нагана.

- Со мной несчастье случилось. Я всё, всё уронил!

- Как же так?

- Упал и уронил. Папиросы все подобрал - они беленькие, их видно хорошо, а наган тёмный.

- А почему же ты так долго?

- Очень трудно папиросы собирать. Темно, и наган жалко.

Наган нашли на другой день, а папиросы, действительно, были все подобраны. Мама гордится своим сыном - какая выдержка! Ведь он всё-таки боится темноты. Пойти одному - это ещё ничего, но копаться одному на огороде в темноте, подбирая папиросы, - это геройство!

19 июля 1938 года (Теберда)

С утра отправились гулять. Решили идти на Шумки и взобраться выше водопада. Путешествие это оказалось очень трудным. Почти сразу пришлось лезть в гору, чтобы обойти водопад. Подъём очень трудный, крутой, и к тому же жара (вышли, конечно, опять поздно)! Взбирались, наверное, часа два: впереди папа с верёвкой, за ним, цепляясь за верёвку, мама с Федькой на плечах. Камни всё время летят из-под ног, хочется пить, жалят слепни. Наконец влезли! Внизу в расщелине течёт Шумка, водопад остался позади. Стали спускаться вниз к Шумке. Это оказалось даже труднее, чем подниматься. Федька сидел на плечах, но был очень недоволен: "Ладно, ладно, вот придём домой, я всем расскажу, как Вы со мною обращаетесь! Куда меня потащили".

Когда, наконец, достигли мы желанной Шумки, пить уже не хотелось, жара спала. Очутились мы вроде как в мышеловке: сзади гора, спереди гора, с одного бока гора, с другого - водопад. Пройти мимо водопада совсем невозможно. Решили отдохнуть. Папа остался с Федей, уложил его спать, а мама пошла на разведку, посмотреть, нельзя ли найти ещё какой-нибудь выход. Уж очень было грустно лезть обратно в гору. Выхода мама не нашла, только сама чуть не погибла в расцвете сил и красоты. Полезла мама над Шумкой, так саженей пять вверх, и вдруг почему-то на зелёном, очень уютном склоне стало маме страшно. Мама быстро повернула обратно, спустилась к самой воде, посмотрела вверх и увидела, что этот уютный склон держится каким-то чудом, под ним обрыв и внизу камни. После этого мама вернулась к папе с Федей, решив, что не стоит пытаться пройти над водопадом. Пришлось лезть обратно. Когда, перевалив через гору, стали спускаться вниз, пошел дождь. Спускались как на лыжах, трава от дождя стала скользкая; кроме того, сверху всё время сыпались камни. Но всё-таки всё обошлось благополучно, без всякого членовредительства. Федя, как всегда, когда увидел, что дело серьёзное и мама с папой устали, развеселился и приободрился. Совсем в сумерки вернулись домой. Прогулка получилась довольно нелепая, но всё-таки замечательная.

20 июля 1938 года (Теберда)

Федька каждый день требует у мамы белый костюм и белые носки, обязательно всё выстиранное. Маме что-то не понравилось такое франтовство. Она сказала: "Ну, Федор, если ты хочешь каждый день щеголять в своем белом костюме, то и стирай его сам, пожалуйста". К маминому ужасу, Федька даже и на это согласился. С пыхтением стирает в ручье свои штанишки и носки. Бедный белый костюм, наверное, скоро он потеряет свой прекрасный цвет. Мама сегодня уже вылавливала уплывшие штанишки на чужом дворе.

21 июля 1938 года (Теберда)

После дождя полез по лестнице на сеновал и с лестницы прыгнул. Ступеньки мокрые и скользкие, конечно, упал и что-то сделал с ногой, наверное, растяжение, а может быть и вывих. Мама с папой, услышав крик, оба прибежали. Федя лежит на земле и встать не может. Очень сильная боль, громко плачет, а это с ним редко бывает. Ногу мама намазала йодом, опухоли как будто нет никакой. Папа долго носил Федю на руках по саду и огороду, чтобы он хоть немного успокоился, а старый пёс Кемала, слепой и полуглухой, ходил следом и старался лизнуть Федину руку, наверное, почувствовал, как Феде больно. К вечеру боль стихла, но ни тронуть, ни наступить нельзя. Наконец, весь исплаканный, заснул. Мама тоже собралась ложиться, вдруг стук в дверь - Кемал в чистой рубахе и Хаджет в белой нарядной шали.

- Добрый вечер!

- Добрый вечер!

Сели печальные и задумчивые на стулья, предложенные папой.

- А мы пришли узнать о Федином здоровье.

- Да вот, заснул. Нога всё время болела. Завтра пойдем к доктору.

- Такое несчастье! Жалко Феду и, главное, всё это на нашей лестнице.

- Ну, что Вы, не беспокойтесь, пройдёт!

Посидели, покачали головами и ушли. Очень трогательно.

22 июля 1938 года (Теберда)

Ночь спал очень плохо. Как только шевельнет ногой - плач. Мама же совсем не спала, всю ночь над Федей просидела. Рано утром встал папа и унёс Федю в лес гулять, а мама скорее в постель и спать. Ножка всё в том же положении. Наступить не может. Поспала мама и пошла с Федей к доктору, Орденоносцу. Половину дороги Федю папа нёс на плечах, а потом папа пошел домой, а мама с Федей пошли одни. Идти оказалось гораздо дальше, чем думала мама. Мама очень устала, жара, и Федю всё-таки очень тяжело тащить. Наконец пришли. Встретили нас замечательно. Слава Богу, вывиха нет, только растяжение. Надо делать массаж и тёплые ванны. Федя покушал, получил конфет. Обратно до самой площади тащил его Орденоносец - такие они все хорошие, даже неудобно.

25 июля 1938 года (Теберда)

Сегодня Федюшка первый раз пошел, сначала осторожно с палочкой, а к вечеру разошелся, стал даже бегать. Все эти дни ползал как восьмимесячный младенец. Очень рад, он, видимо, решил, что останется без ноги на всю жизнь. Даже не верит своему счастью: "Ма, смотри, я, правда, хожу! Совсем по-настоящему!" Всё время был очень кроток и терпелив, только замучил маму глубокомысленными вопросами: "Кто сделал горы, а деревья, а камни?" - и так без конца.

26 июля 1938 года (Теберда)

Вчера вечером Федя не захотел поделиться своей шоколадкой ни с мамой, ни с папой. Мама отнеслась к этому довольно равнодушно - всякие у детей бывают настроения и просто-напросто временные упадки нравственности, папа же страшно обиделся и с Федей теперь совсем не разговаривает. Федьке тяжело, часто забывает и обращается с чем-нибудь к папе, но, встречая холодное молчание, делает вид, что обращался к маме. Пошли с ним за земляникой, только набрали полный котелок, подул холодный ветер и вдалеке загремел гром. Быстро стали спускаться с горы, но не успели, как раз на открытом спуске пошел сильный дождь, и началась настоящая гроза. Гора покрыта невысокой травой, которая от дождя стала ужасно скользкой. Мама с Федей сначала бежали, взявшись за руки, но потом маме пришлось взять его на плечи, в своих тапочках он страшно скользил и больше ехал на задушке, чем шел. Несмотря на ушибы и царапины, на дождь и грозу, Федя был очень весел и всё время ободрял маму: "Уж за это-то меня папа простит!" Как только мы вошли в комнату, Федя с сияющим лицом, уверенный в успехе, стал рассказывать папе о наших приключениях. Потом с огорчённым лицом, чуть не плача, обернулся к маме - папа его не слушал.

27 июля 1938 года (Теберда)

Психологическое наказание продолжается. Федька совсем извёлся, мама тоже. Вообще мама считает, что это неправильно и делать так не нужно. Федя уже, кажется, забыл, на что папа сердится. Совсем мама расстроилась, ушла в комнату (папа был на огороде, а Федя на дворе), легла на кровать и думает про папу: "Ладно, ладно, вот с Федей что-нибудь случится, сами будете горевать, да уж поздно будет!" Только мама отдалась своим мрачным мыслям, слышит папин крик: "Федя, Федя, скорей сюда!" и папа проносится мимо окна. Оказывается, мама как будто накликала беду: Федька выбежал на улицу, а в это время как раз мимо проходил бык в очень дурном настроении.

Стоит Федька в красной рубашонке шага за два от быка, а тот ревёт и рогами землю роет, мотнул бы головой посильнее и зацепил бы Федю рогом. Слава Богу, папа из огорода услышал, как бык ревёт, и побежал посмотреть, где Федя. Как только папа крикнул, Федя сам испугался и побежал во двор. Конечно, сейчас же помирились.

28 июля 1938 года (Теберда)

Сегодня пошли спать с Федей на сеновал. Мама пошла укладывать Федю спать и говорит ему:

- Феденька, ты тут один можешь полежать? А то мне надо дяде Лёше яиц сварить, он завтра в горы идёт. Полежи немножко один, а то Хаджет запрёт кош, и мне негде будет варить.

Федюшка после долгого раздумья ответил утвердительно. Пошла мама в кош, довольно долго там возилась. Пробирается в темноте на сеновал, тихо - значит, спит. Влезла, вдруг Федин голос:

- Ма, ты?

- Я, Федюша.

- Как хорошо! Мне немножко страшно было без тебя, мамочка.

Но звать не звал, хотя знал, что мама его конечно услышит.

29 июля 1938 года

Мама говорит Феде:

- Феденька, сходи за папой, он в волейбол играет. Позови обедать.

Надо сказать, что до площадки минут семь хода; надо перейти ручей, идти аулом, а потом рощей. Мама сказала не подумав, скорее в шутку, чем всерьёз, но Федор отнёсся к этому очень деловито.

- Обедать позвать? Хорошо! Только ты меня, мама, через ближний ручей перенеси, а то я не перейду.

Перетащила мама Федю через ручей, посмотрела, как он пошел дальше, и пошла накрывать на стол. Накрывает мама, а самой делается всё беспокойнее и беспокойнее; представляются маме лошади и коровы, которые ходят по Теберде где попало. Вдруг лошадь лягнёт, вдруг корова забодает, вдруг ножка опять подвернётся, как было третьего дня; не выдержала мама и бегом за Федей. Догнала только у самой площадки. Слышит Федин голосок:

- Иди, папа, скорее - мама там, наверное, беспокоится, а я и один дойду.

30 июля 1938 года (Теберда)

У Феди с ребятами Кемала разыгрался самый настоящий бой. Федя, резвясь в ручье, плеснул в Кульсим водой, она, конечно, тоже, дальше больше и, в конце концов, все вооружились кружками и ковшами, и началась ожесточённая водяная война. Мама решила не вмешиваться, благо жарко. Федор сражался героически - один против четырёх. Конечно, досталось ему здорово, насквозь промок, ослеп и ошалел от воды. Ушел с поля битвы, когда совершенно изнемог, упал и не мог подняться, оглушённый водой, которой его поливали юные карачаевцы со всех сторон. Маме очень понравилось, что Федя, несмотря на поражение, был весел, никаких жалоб или писка. Когда мама Федю переодевала в сухое, он очень озабоченно спросил:

- Мама, а если я больше айрана буду есть, я буду сильнее? Мне обязательно надо быть сильным. Я победить хочу всех ребят.

2 августа 1938 года (Теберда)

Отправились папа, мама, Федя и Мара гулять вверх по Мухе. Вышли часов в 12. Сначала зашли на почту - получили от бабы письмо и послали бабе письмо. День хорош - не очень жарко! Около КСУ встретили Ксению Федоровну, которая забрала Федю к себе, чему он, кажется, был очень рад. Пошли дальше втроем вверх по речке Мухе. Подъём не крутой, но очень трудный, к тому же стало очень жарко. Часам к четырём пришли к слиянию Мухи и Азика, который течёт с Азикских озёр. Мара стала уверять, ссылаясь на карту, которую она рассматривала, что до озёр осталось километра три-четыре. Папа благоразумно заявил, что дальше он не пойдет, потому что поздно и надо возвращаться домой; мама же с Марой, не вняв благим советам, решили идти любоваться прекрасными Азикскими озёрами. Идти надо было по реке Азику вверх, впереди видны Азикские горы, а там и озёра. Как всегда в горах, казалось, что горы очень близко. Пошли быстрым шагом. Прошли очень унылую и мрачную долину, где стояли грязные коши, собаки, овцы и много грязных ребятишек. Коши скоро кончились, дорожка каменистая шла вдоль берега Азика. Подъём небольшой. Впереди очень красивы Азики: серый камень и белый снег. Прошли часа полтора, а расстояние до горы как будто и не уменьшилось. Решили идти ещё быстрее. Видим, впереди что-то белое, сначала не догадались - оказался снег. Через снежный мост перешли на другую сторону реки и пошли дальше. Наконец впереди показалась гряда камней, как бы основание Азикских гор. Настроение повысилось; наверное, за этими камнями и находятся озёра, самое подходящее место. Долго лезли по этим камням, кругом доцветающие рододендроны, значит, залезли мы очень высоко. Наконец, перелезли - и открылось: озеро не озеро, а так что-то вроде болота. Значит, надо лезть ещё выше. Но беда в том, что в это болото впадает не одна речка, а три ручья, какой из них Азик - неизвестно. Думали, думали и решили идти к самому симпатичному, авось, выведет к озёрам. Надо было влезть на крутой каменистый склон, за которым находилась ровная площадка, там, наверное, то и есть озеро. Опять полезли. Стало очень холодно, кругом всё мокро, и к тому же вода ледяная; ноги, конечно, промочили насквозь. Лезли, лезли, наконец влезли; видим, правда что-то вроде озера, и снег к самой воде спускается, только уж очень маленькое, за 10 минут обойти можно. Наверное, ещё выше надо лезть, там опять такая же площадка, и опять оттуда бежит ручей. Полезли выше. Ещё труднее, очень круто, и камни скользкие. Со стонами и проклятьями мы одолели и этот подъём, и опять перед нашими разочарованными взорами открылось озеро, но отнюдь не грандиозных размеров, а очень маленькое и мелкое. Лезть дальше было невозможно, и ручей в это озеро вовсе не впадал, а только вытекал из него; решили, что это и есть то прекрасное Азикское озеро. Несмотря на то, что озеро нас сильно разочаровало, вообще-то здесь удивительно хорошо. Очень дико, сурово и красиво. Мама первый раз увидела такие места. Не то что дерева, но даже кустика нет, зато трава очень низкая, вся усыпанная цветами. Цветы все на низких стебельках, очень разнообразные, совсем не похожие на наши и, конечно, масса незабудок. Пока любовались этим озером, солнце садилось, придавая всему розовый оттенок. Особенно это было красиво, потому что кругом горы бледно-серого цвета. Но надо было возвращаться домой быстрым темпом, так как нас ожидала не очень приятная дорога - километров шестнадцать, причём мало надежды было вернуться засветло.

Мама, как всегда, стала выбирать ближнюю дорогу. Действительно, удалось сильно срезать угол, но на срезывание времени, пожалуй, ушло больше. Пришлось идти пологим, но очень скользким скатом из-за травы и росы. Очень быстро стемнело; когда вышли в долину, было совсем темно, даже луны не было. Тропинки, конечно, не видно, идти приходится ощупью, под ногами сплошные камни. Наконец, мама умудрилась шлёпнуться на камень лицом, причём очень ловко попала носом по самому ребру камня. Страшная боль, и, самое главное, рукой чувствуется, как опухоль растёт с каждой минутой. Стали зажигать спички и обследовать мамин нос, выяснилось - очень распух, и цвет имеет нежно-сиреневый. Наконец добрались до первого коша. Как ни старались пройти тихо и незаметно - не удалось. Наши шаги услышали собаки. Счастье, что коши были по другую сторону реки. И мама, и Мара слышали много интересных историй о бешеном нраве и необузданной ярости карачаевских овчарок. Казалось, что весь противоположный берег усыпан псами, готовыми броситься в стремительный Азик, переплыть его и растерзать маму и Мару. За собаками всполошились люди, тёмные коши осветились, и люди забегали с головешками в руках. Мама в ужасе ждала погони на лошадях со сворой собак. Но карачаевцы удовольствовались тремя выстрелами в воздух, погалдели, покричали и удалились в свои коши. Собаки тоже утихомирились. Мама с Марой, в ужасе от того, что наделали, рванулись в другую сторону от собак и криков и попали в заросли крапивы. Из огня, да в полымя! Крапива доходила иногда до подбородка. Это было, конечно, неприятно, но зато стало сразу тепло, даже жарко. Наконец выбрались из крапивы, и каменистый скат показался после этого удобной дорогой. Но впереди были ещё коши. При мысли об этом у мамы волосы вставали дыбом. К счастью, и собаки и люди там оказались гораздо спокойнее и смирнее. Пошумели немножко и всё, никакого огнестрельного оружия в ход не было пущено.

Только немножко отлегло от сердца после кошей и поутихла крапивная боль, с горы прямо на маму что-то понеслось со страшным грохотом и треском. Мама в ужасе застыла на месте, думая, что это мчится стая овчарок, Мара же с воплем ужаса схватила маму за руку. Нет, на овчарок не похоже, наверное, обвал; слава Богу, смерть хоть будет мгновенная. Маме в этот момент даже приятно было думать о смерти - кто знает, что будет ещё впереди, ведь до дома ещё километров 10. Стая овчарок и обвал оказались лошадью, которая пронеслась мимо. Кто больше испугался - неизвестно. Ещё долго лошадь грохотала впереди на дороге, не догадываясь свернуть в сторону. Наконец вышли к Мухе. Здесь как-то гораздо светлее и дорога хорошая. До Теберды добрались благополучно. Только в самом конце пути, уже в Бедняцкой поляне, когда мама осталась одна, опять начались ужасы. Всю длинную улицу от парка до дома мама шла, атакуемая собаками. Из каждого двора вылетала собака, с яростным лаем бросалась на маму и отставала только у следующего двора, откуда вылетала очередная собака. Путешествие не особенно приятное. Мама уже совсем в отчаянии подходила к своему дому, вернее подбегала, ожидая, что и оттуда с хриплым лаем вылетит Карауз, но вместо этого почувствовала, как его мокрый нос ткнулся в ладонь. Замечательно, он узнал маму издалека, потому ни разу не залаял. В окне горел свет. Мама получила выговор от папы и холодный вкусный айран. Было два часа ночи. Несмотря на зуд от крапивы во всём теле, заснула мама сразу.

4 августа 1938 года (Теберда)

Пошли втроём на Киль-Баши. Масса земляники. Взбираясь на первую площадку, набрала полный котелок. Федя страшно доволен, шагает впереди, показывая папе дорогу. Папа здесь первый раз, Федюшка же сюда лазил уже с мамой за земляникой. Идём медленно, наслаждаясь.

5 августа 1938 года (Теберда)

Приехала Надя, которую мы даже уже больше не ждали. Мама ушла за малиной, всё на ту же Киль-Баши, возвращается, а Хаджет встречает: "К Вам гости приехали, много, много и сестра тоже!" Мама удивилась: сестра - это ещё может быть, но чтобы "много, много", это непонятно. Спрашивает мама: "Где же они?" "Туда пошли, к Шумке". Пошла мама встречать, смотрит, бежит по дороге какая-то незнакомая тётя, а у неё на плечах Федя. Дальше идут: Надя с каким-то молодым человеком, тоже чужим. Оказывается, это Надины дорожные знакомые. Угостила их всех мама малиной. Федюшка очень мило уговаривал их есть: "Кушайте, кушайте, у нас мама волшебница, сколько хотите наберёт ягод". Наде очень рад.

7 августа 1938 года (Теберда)

Что-то Федя очень плохо себя ведёт. Возможно от того, что немного нездоров. Груб, дерзок и непослушен. Вчера мама принесла малины. Папа решил снять Федю с малиной. Посадил Федьку за стол, поставил перед ним блюдо с малиной, дал большую ложку - кушай, пожалуйста. Когда мама вошла в комнату, с ней чуть не сделалось плохо. С одинаковым рвением занимались папа фотографией, а Федька малиной. Оставалось её, к маминому отчаянию, очень мало. Сегодня Федор расплачивается за своё неблагоразумие. Ходит с привязанной к животу шерстяной фуфаечкой и, вздыхая, говорит: "Мне кажется, что мой желудок собирается совсем расстроиться. Наверное, я его очень огорчил!"

10 августа 1938 года (Теберда)

Мама с папой продолжают увлекаться волейболом, Федор же чувствует к нему большое отвращение. Да и не мудрено, каждый вечер его тащут на площадку, где он должен заниматься сам как угодно и чем угодно. Правда, мама обычно захватывает его автомобиль и совок (единственные его игрушки в Теберде). Федя сначала настраивается благодушно: "Я вам не буду мешать. Играйте! Я умный".

Бегает за мячом, гоняет телят или благонравно сидит под деревом и смотрит на игру, но долго выдержать не может, начинает тихонько хныкать, если это не помогает - хнычет громче, тоже никакого толка. Тогда Федор переходит к решительным действиям - бросается на площадку и начинает, несмотря на крики и толчки, ловить маму и папу за ноги. Мама долго не может выдержать Фединого плача, бросает игру, берет Федюшку на руки и начинает объяснять, как ей хочется поиграть ещё хоть немножечко. Федя смягчается: "Ну давай, мамочка, автомобильчик. Я поиграю, и ты иди играй!"

Начинает играть и, как всегда, очень увлекается. Обязательно ему надо возить автомобиль по самой площадке. Никакие уговоры не помогают. Очень упрям. "Ну и давите меня, я не заплачу. Тут дорога хорошая и песчаные разработки тут - видите, песок накладываю. Никак уйти отсюда не могу!" И только после папиного строгого приказания с тихими слезами уходит в сторону. Обычно мама бросает игру и идёт с Федей домой, а папа остается играть. И мама, и Федя очень любят побыть в одиночестве. Мама кипятит чай и прибирает комнату, а Федя играет. На улице делается совсем темно, в комнате горит свечка, тепло и очень уютно. В окно слышны голоса и пение - это возвращаются ярые волейболисты. У мамы уже готов чай и варенье, которое мама варит к каждому чаю за неимением посуды.

11 августа 1938 года

Получили письмо от бабы с припиской и картинкой для Феди. Федя очень растрогался, просил несколько раз перечитать ему письмо. Очень огорчился из-за смерти кошки. "Ну, я так и знал! Сердце моё чувствовало!" Вечером положил письмо под подушку, просится в Москву, говорит, что больше не может жить без бабы, "Ильинки" и милых игрушек.

12 августа 1938 года

Федюшка углядел в лавке лошадку. Умолял маму купить ее, очень трогательно просил не покупать ему яиц, а купить лошадку. Мама твердо отказала (уж очень досадно платить за такую дрянь целых три рубля), в Москве же такая лошадка стоит один рубль. Сегодня мама собралась на почту, а Федя остался с папой, он немного прихворнул - вчера ночью был жар. "Ты, может быть, ещё подумаешь об этой милой лошадке, я очень тебя прошу, мамочка!" Мама подумала и, конечно, купила. Боже, какой это был восторг! Федя даже спасибо не мог сказать, только молча с сияющей физиономией прижимал лошадь к груди. Целый вечер играл, отломил дощечку, к которой была приклеена лошадь. "Ну, теперь она у меня совсем как живая, а доска телегой будет".

Соорудил упряжку и подвозил маме к печке шишки. Очень доволен. Он ведь, правда, совсем без игрушек истосковался. Мама вечером соорудила Феде кучера - маленького человечка. Федя с интересом следил за маминой работой и был поражен маминым произведением. Назвал его Гришкой. Папа начал смеяться над Гришкой, но Федя так горячо за него заступался, с таким жаром стал говорить о его достоинствах, что папе пришлось согласиться с тем, что Гришка очарователен.

14 августа 1938 года

Новое увлечение - лепка. У мамы тащит все запасные свечки. Куда бы мама их ни спрятала, Федька находит и раскладывает на солнце для размягчения. Лепит целыми часами, иногда у него выходит довольно удачно. Особенно почему-то увлечён коршуном и стервятником. В комнате повсюду: и на стульях, и на столе, и на кроватях - разложены "стервятники". Причем каждый "стервятник" наделен яркой индивидуальностью. Есть добрые и злые, спокойные и капризные. Мама с большой опаской занимается своими домашними делами в таком окружении. Тронет как-нибудь ненароком какого-нибудь свирепого или сварливого "стервятника", потом хлопот не оберёшься.

20 августа 1938 года

Федька поймал двух лягушат. Сначала углядел их в ручье и прибежал к маме. "Мама, дай мне скорее банку, я лягушек поймаю и сразу в банку посажу, чтобы они не замучились!" Схватил банку и лезет в окно. "Ты зачем в окно, а не в дверь?" "Я окружным путем, мама, чтобы их не спугнуть". Вылез и крадучись пошел к ручью, сидел там довольно долго, потом мама слышит крик восторга, бежит, а в банке два лягушонка болтаются. "Смотри, мама, какие маленькие и симпатичные". Положили в банку травы, налили воды, а Федя ещё, когда мама вышла из комнаты, сунул в банку краюху хлеба. "Это чтобы они не страдали от голода. Правда, им уютно, мамочка?"

Мечтает о том, как он привезет лягушат в Москву, бабе в подарок. Надо будет маме как-нибудь поумнее их ликвидировать, а то вдруг издохнут, жалко Федю, он очень огорчится.

21 августа 1938 года

Федя с папой поймали гигантского зелёного кузнечика. Принесли его домой и пустили в комнате прыгать. Мама была против этого и советовала кузнечика выпустить на волю. Маму не послушались, пошли с кузнечиком на террасу. Он, бедняга, устал и выглядел очень уныло, но папа с Федей никак не хотели с ним расстаться. Когда они забавлялись с ним на террасе, подскочила курица и кузнечика слопала. Федю это потрясло. Чувствует, что он был причиной гибели. Горько плачет, приговаривая: "Как ему хорошо было бы на волюшке. Зачем, зачем мы его не выпустили? Несчастный, несчастный, бедный кузнечик. Я его никогда не забуду!"

22 августа 1938 года

Последние дни увлечён верховой ездой. Подружился с Азаном - карачаевским мальчишкой лет пятнадцати. Азан работает конюхом в колхозе, и три лошади стоят у него в сарае. Вечером Федя бежит, как только увидит Азана с лошадьми, к нему. Азан сажает его на лошадь и катает по улице. Держится Федя на лошади хорошо, сидит прямо и, конечно, очень доволен.

Мы же собираемся в поход через горы к морю. Мама стирает, моет, чистит. Федюшка усиленно ей помогает: залезает в ручей, усядется там и ну начищает кастрюлю.

23 августа 1938 года

Целый день мама укладывается. Папа ушел утром гулять и пропал. Пришел только часа в четыре и стал зашивать вещи. Вещи мы отправляем почтой на Сухум. Когда первая партия была готова, мама с Надей потащили ее на почту, а папа остался упаковывать последние вещи. Кое-как притащили с Надей наши тюки на почту. Уж очень что-то тяжело. Надя осталась там, а мама пошла домой помогать папе. Федюшка носился по переулку со своим приятелем Женей, тоже москвичом. Решили ребят оставить под присмотром Бориса Тихоновича, а сами потащили на почту вторую партию вещей. Она оказалась ещё тяжелее первой. Идёт мама, чувствует, что ноги у нее совсем подгибаются. Прямо силушки нет, как тяжело. На счастье, слышим сзади грохот - пустая телега нас догоняет. Папа бросил вещи и побежал договариваться, а мама с замиранием сердца прислушивается к разговору. Через минуту телега подкатила к маме, и вещи были погружены. Только тронулись, Федор нас догоняет - углядел лошадей. Федьку тоже прихватили и затарахтели к почте. На почте, как всегда, всякие неурядицы: то не так, это не так. Папа с Надей остались переписывать адреса, а мама с Федей пошли в магазин закупать провизию для путешествия через перевал. Возвращались все вместе, темно, ничего не видно. В парке заблудились, потеряли дорожку. Наконец пришли домой, напились чая и скорее спать - ведь завтра вставать в 5 часов утра.

П Е Р Е В А Л

24 августа 1938 года

Утром, 24 августа вышли из аула Бедняцкая поляна отважные путешественники: Николай Анатольевич Семевский, Ирина Львовна Семевская, Надежда Львовна Зилова и Федор Николаевич Семевский - и, провожаемые взволнованными и восторженными туземцами, двинулись по Военно-Сухумской дороге по направлению к Клухорскому перевалу.

Утро чудесное, прохладно, солнце ещё не взошло. Федя настроен бодро, правда немного клюёт носом (для него ведь встали очень рано). Трогательно простился с Гулизар, отвел её за дом, чтобы никто не видел, обнял и поцеловал. Сначала побежал сам, а потом мама взяла его на плечи. Всё время меняемся: то мама несёт Федю, то Надя, а то и сам едет на своей Маруське (папин альпеншток). Около Муруджу вышло из-за гор солнце, сразу стало тепло, даже жарко. Федя из каждого встречного ручья пьёт сам и поит свою Маруську, причём Маруська пьёт очень долго, а все стоят и ждут, когда ей заблагорассудится ехать дальше. За Муруджу сделали маленький привал; поляна покрыта земляникой, лежим все на животах и наслаждаемся и ягодами и отдыхом. Федька неутомим. Порывается оседлать кого-нибудь из нас и скакать верхом, причём проделывает это с таким азартом, что кажется, целая конница скачет на спине, а не один маленький мальчик.

Ещё видели маленький лесной ручеёк, совсем не похожий на обычные горные ручьи. Весь затененный кустами и деревьями, почти без течения, тёмно-зелёный от лучей солнца, просвечивающих сквозь листву.

Тишина и покой, ну так хорошо, как, кажется, не может быть. До Гоначхира дошли очень легко. Дорога идёт по самому краю берега, сам Гоначхир течёт в расщелине между скал, совсем отвесных, белый от пены. На скалах противоположной стороны как-то умудряются расти высокие старые ели. На берегу под большим камнем устроили привал. Федька начинает замечать положительные стороны туризма. Взволнован предстоящим отдыхом и обедом. "Мы совсем, совсем как настоящие путешественники. Надо кому-нибудь стоять на часах. Здесь, наверное, много диких животных!"

Разложили одеяла, вынули припасы. Федька ест с большим аппетитом, на третье получает, как самый форменный турист, маленький кусочек шоколада. Потом укладывается спать и очень быстро засыпает, мама тоже зря времени не теряет и устраивается рядом с Федей. Папа героически чинит Федины тапочки, а Надя томно читает французский роман. Когда мама с Федей проснулись, небо затянуло, стало прохладно и накрапывает маленький дождик. Но так как все почему-то решили, что до Северной палатки осталось километра 3-4, то к дождю отнеслись довольно равнодушно. Однако дождик очень быстро разошелся, пришлось прятаться под большим камнем (величиной, без преувеличения, с небольшой дом). Камень этот служил приютом, наверное, очень многим, под ним были следы костров, а в самом уютном уголке были накиданы ветки. Пережидали дождь часа полтора, наслаждаясь Надиными бесконечными рассказами о Дуне. Наконец как будто бы прояснило, Федька первый выскочил из-под камня и сразу, зацепившись о корень, полетел в мокрую траву. Как только вышли на дорогу, опять пошел дождь. Но в лесу, под густыми елями, не так сильно мочило, и мы решили идти дальше. Дождь скоро перестал, уже вечерело, после дождя в лесу стало ещё лучше. Воздух чудесный. Скоро вышли из леса и вдалеке на поляне увидели какие-то строения. Общее ликование - Северная палатка! И как легко и быстро мы дошли! Мама от радости даже исполнила танец под названием "Тихая радость туриста". Подойдя ближе, мы увидели, что это всего лишь коши. В кошах, правда, был айран, но зато нам там сказали, что до Северной палатки ещё десять километров. Все приуныли, устали с непривычки сильно, а ещё тащиться десять километров. Федя обрадовался айрану, съел два стакана и хотел ещё. Не теряя времени, мы пошли быстро вперед. Погода совсем разгулялась, даже показалось заходящее солнце. Дорога идёт вдоль реки Клухора. Река очень красивая и какая-то милая, кругом берёзы, орешник, плохо только, что под ногами мокро, отовсюду сочится вода. Очень быстро холодает, чувствуется, что мы поднялись высоко, хотя подъёма почти не заметили. Пришлось Федю одеть потеплее: шерстяные рейтузы и фуфайку под пальто. Очень обижен почему-то только на маму, хотя мама была только исполнительницей папиного приказа. Сидит у Нади на плечах и бурчит себе под нос: "Ладно, ладно. Теперь петь вам никогда не буду. Будите просить, а я не запою". Когда мама подходит близко, он закрывает глаза - мамина физиономия внушает ему отвращение.

Вошли в густой лес, в лесу дерево, на дереве прибита доска, на доске написано: "Северная палатка" и стрелка. Стрелка влила в наши души бодрость. Если стрелкой указывают, значит где-то близко, к тому же кругом валяются стружки и консервные банки - явный признак близости человеческого жилья. Делается всё холоднее и холоднее. Федя хочет идти пешком, надо надевать сапоги, в тапочках холодно. Сапоги вытаскиваем из рюкзака, и мама начинает Федю переобувать. Один сапог надевается быстро, а другой никак не хочет лезть на Федину ногу. Мама тянет минуты три, потом, совершенно отчаявшись, передает папе. У папы тоже ничего не выходит. Решают снять носок. Сняли носок, опять ничего не выходит. "Вот что, - говорит папа, - надо пятку вазелином намазать. Ну-ка ищите вазелин!" После длительных поисков вазелин нашли. "Ну уж теперь-то ножка влезет, - говорит папа, - уж мы её теперь перехитрим!" Опять тянут, теперь уже папа с мамой, и опять никакого толка. И вдруг, как будто по какому-то вдохновению, все бросаются смотреть, нет ли чего-нибудь в сапоге? И что же? В самом носочке притулился Федин Гришка, которого, несмотря на просьбы Феди, не хотели брать на перевал. Всеобщий восторг! Федя даже упал от смеха на землю и долго не мог успокоиться и перестать смеяться. Наконец Гришку отправили в рюкзак, Федю обули и пошли дальше.

Вышли из леса, впереди бесконечная долина, дорога по ней идет петлями, никакой Северной палатки не видно, темнеет быстро. Встречный дядя с удочками сказал, что до палатки осталось километра 4-5. Решили разделиться, папа пошел вперед, а то страшно остаться без коек, вдруг всё занято будет. Федя пришел в благодушное, баловливое настроение. Радуется озеру, мимо которого мы идём, кидает в воду камушки, очень медленно и основательно отдыхает, умиляется на цветочки; вообще, нисколько не торопится. Приходится опять брать его на плечи, чтобы идти скорее, а мама с Надей порядком устали. Под ногами мокро, кругом ручьи, идти приходится не разбирая, где вода, а где нет. Хорошо, что хоть дорогу-то видно, стемнело очень быстро. Федя радуется ручьям, восседая у Нади на закорках: "Это я им велю. Они меня слушаются. Скажу - теките сюда, и они текут. Ну, вода, теки, теки сюда!" Надя с ворчанием шлепает всей ногой в лужу. Федя от радости даже не может усидеть смирно и шепотом, потому что сам взволнован и немного испуган своим могуществом, говорит: "Вот видите, видите!"

Входим в лес. Тьма кромешная, под ногами камни, сбоку внизу мелькает какой-то огонёк. Федя сразу притих и угомонился. Он не любит и боится темноты. Сидит на плечах, крепко обхватив маму за шею руками. Почему-то его очень беспокоят горы впереди: лежащий на них снег сливается с бледным небом, и тёмные камни от этого приняли очень несуразную форму. Федя долго не может понять, что это такое. Уверяет маму, что впереди что-то страшное, зловещее. Кое-как мама его успокоила. Дорога всё время делает повороты, и кажется, что за каждым поворотом будет наконец Северная палатка. Надя тоже начинает поддаваться панике: "И давно-то мы прошли эту палатку. Видела огоньки - вот там и палатка! Куда идём, о чём думаем. Надо назад повернуть! Может быть, и правда идём прямиком на перевал? Нет, этого не может быть - ведь дорога-то широкая, а на перевал идёт только тропа. Федьку тащить тяжело, меняемся каждые пять минут, он почти спит. Наконец, когда стало совсем грустно и жалко себя, в темноте в лесу разнёсся запах уборной и жареной баранины. Значит, пришли! И правда, из-за деревьев вынырнуло какое-то здание. На террасе нас встретил папа, который хотел идти нам навстречу. Светло, много народу, но холодно. Фёдор сразу из полусонного младенца превратился в отважного туриста. Бодр и весел. Появление его, да ещё ночью, в темноте, произвело очень большое впечатление. С наслаждением съедает суп, макароны и кисель; очень мил и вежлив со всеми. Ест так, что маме почти ничего не остаётся. Завтра день проведём здесь, отдохнём и наберёмся сил для перевала. Через полчаса Федя крепко спит со своим Гришкой в чистой кровати, накрытый тремя одеялами.

25 августа 1938 года

Целый день провели на Северной палатке. Ходили гулять, но не далеко - ноги что-то после вчерашнего не очень-то идут. Пошли по дороге к Теберде, вчера мы здесь шли в темноте. Очень скоро мама с Федей раскисают. Идти дальше нет никаких сил. Мама ложится на спину на пригретой солнцем траве и заявляет, что дальше никуда не пойдёт. Федя охотно поддерживает маму, устраивается тут же и с большим азартом начинает спускать камни под откос. Папа, сказав что-то о не любознательности и отсталости, отправляется дальше один обследовать окрестности Северной палатки. Мама, лежа на спине, смотрит в небо, наслаждается теплотой яркого солнца, слушает шум реки, чувствует под рукой колючую сухую траву и всем телом впитывает тишину и покой, разлитые кругом. Несмотря на горячее солнце, с гор, покрытых снегом, и ледников тянет прохладный свежий ветерок. Федя, насладившись грохотом спускаемых камней, занялся изготовлением из лопухов уток и коршунов. Играет с азартом. Наконец вдалеке появляется папа, он идёт к нам, опираясь на свой неизменный альпеншток. Папа побывал в ближайшем коше, там его приняли как гостя, усадили на ковер, напоили прекрасным айраном, причём от платы категорически отказались.

После завтрака мама уложила Федю спать, а сама отправилась за малиной. Людей нет совсем, малинник красный от малины, собирать её здесь некому. Набрала мама полный котелок. Стал накрапывать дождь, да всё сильнее и сильнее. Спряталась мама в развалившемся коше, смотрит в дверь и вдруг видит: из-за камней показалась какая-то странная фигура. Дядя какой-то, рваный, грязный, на плечах шкура - под дождём резвится, прыгает, танцует и песни поёт. Напрыгался и бегом тоже к кошу. Испугалась мама не на шутку. Вошел дядя в кош, мама говорит: "Добрый день!" А у самой душа в пятки. Дядя очень мило поддержал беседу. Поговорили о погоде, о малине и о природе вообще. Как только дождик немного утих, мама, мило простившись со своим новым знакомым, вышла из коша, отошла немного спокойно, а потом пустилась во все лопатки. Отбежала подальше, оглянулась, а он опять исполняет под дождем танец, посылая маме воздушный поцелуй... Кто он, откуда? Не карачаевец, а русский.

Вернувшись на базу, мама застала там большое оживление. Пришла новая группа с Донбах, что-то очень несимпатичная, особенно женская половина. Почти все типа старых дев, провинциальных учительниц. Надутые и недовольные. Наверное, замучились, уж очень, правда, они не подходят к горному туризму. Одну даже привезли на осле. Комната сразу наполнилась разговорами о здоровье, о питании, о сердце и о печени. Одна из них, стоя посреди комнаты и держа в вытянутой руке банку со сгущённым молоком, вопрошает: "Можно ли мне, страдающей малым количеством кислот в поджелудочном соке, кушать сгущённое молоко?" К Федьке отнеслись очень кисло. Может быть, он смущает их стыдливость, всё-таки мужчина?

Федя же подружился со всем персоналом Северной палатки: получил от мальчика, который здесь живет, крыло совы, разбившейся о скалу. Носится на своей "Маруське" по двору, очень всем доволен. На безе к нему все внимательны, спрашивают, не надо ли ему чего-нибудь отдельно состряпать. Обед и ужин подают на маленькой хорошенькой тарелке, отдельную порцию, хотя мы брали только три обеда.

26 августа 1938 года

Встали в четыре часа утра. Ещё совсем темно и очень холодно. Умылись ледяной водой, и сразу весь сон прошел. Федя встал с трудом, но молодцом: ни одной жалобы, ни одного недовольного слова. Вышли первые, не дожидаясь группы. Дорога каменистая, почти без подъёма. Идти хорошо, только у мамы сразу отвалилась подошва на туфле, пришлось привязать её веревкой. Через полчаса приблизительно начался подъём, очень небольшой, потом опять ровная дорога. После подъёма стало очень холодно, поднялся ветер, наверное, это перед восходом солнца. Федя замёрз, пришлось надеть на него поверх пальто папину фуфайку и дать глоток водки. После приятия пищи сразу повеселел и приободрился. Во время Фединого кормления перегнала нас плановая группа, быстро прошла мимо, а потом медленно полезла в гору. Когда смотришь снизу, кажется, что в гору ползет большая ленивая гусеница. Подвязала мама покрепче веревкой подмётку, взвалила на плечи рюкзак и Федю и двинулась вперёд. Подъём оказался очень лёгким, дорога идёт зигзагами, так что подниматься совсем не трудно. Папа отстал, а мама с Федей и Надя ушли далеко вперед. Во время остановки, когда дожидались папу, Федя в траве увидел улитку, да такую, что сразу не понял, что это такое. Улитка в длину сантиметров 15, а в ширину в два маминых больших пальца, она медленно проползла по каким-то своим улиточным делам через дорожку и спряталась под камни. Подъём скоро кончился, и мы вышли на ровную площадку, прошли немного - и сразу перед нами открылось всё озеро Клухор. Значит, подъём уже кончился, что-то уж очень легко. Озеро разных цветов: белое, где отражается снег, и синее, и зелёное. Чувствуется, что оно очень глубокое и ледяное. Из озера вытекает река Клухор, по которой мы всё время шли и которую нам надо перейти. Федюшка почему-то очень обеспокоен этой переправой, хотя ничего страшного нет, и очень обрадован тому, что мы уже почти на перевале. Надо сознаться, что Федя вообще не в восторге от нашего мероприятия. У озера остановились минут на десять, уж очень красиво! В это время появились первые лучи солнца. Розовеют снеговые вершины сзади нас, а из-за озера над горами появляется солнце. Сразу потеплело. Федька розовеет и требует, чтобы с него сняли фуфайку. Дальше идём по берегу озера, по снегу идти не трудно, потому что подъёма нет, а только небольшой скат к воде.

В маленьком заливчике под нами плавают в зелёной прозрачной воде маленькие айсберги. На солнце делается почти жарко. Когда идём по снегу, нас перегоняют ослики, которые идут с Северной палатки на Южную, - тащат рюкзаки. Папа сначала хотел идти вместе с ними, но потом раздумал - неужели сами не найдём дорогу? На проталинке, на камнях делаем привал. Федька играет в снежки, мама лепит ему какое-то подобие снежной бабы, а папа делает мороженое из малины. (Малину мы несём в котелке с Северной палатки.) Приготовление очень простое: малина мешается с сахаром и снегом - вот и всё. Мороженое получилось замечательное. Насладившись мороженым, двигаемся дальше. Почти сразу входим в самый перевал, отсюда уже начинается спуск. Внизу тянется бесконечная долина. Снег спускается по склонам гор, из снега бегут ручьи, на дне долины трава и цветы, деревьев пока совсем нет. Стремительно начинаем спускаться вниз, из-под ног летят камни и комья земли. Папа с рюкзаком на спине и с Федей на рюкзаке несётся впереди, за ним мама и Надя. Спуск крутой, немного страшно, как бы папа с Федей на рюкзаке не покатились уж не по своему желанию. Попадаются снежные скаты; мама с Федей, чтобы не тратить силы, спускаются с них сидя - очень увлекательный спорт. Федя расстаётся с каждой горкой, прокатившись раз пять. Надя тоже спускается на рюкзаке, только без маминой удали, тихо, торжественно и очень медленно. Спускаемся на дно долины. Мама идёт первая, дорожка иногда пропадает почти совсем, иногда делает петли, а ведь мама - известный следопыт. По всей дороге, как вехи, валяются бинты и куски ваты - это несчастные старые девы сбрасывают их со своих израненных ног. Благодаря этим вехам сбиться с пути трудно.

Около ручья делаем короткий привал. Федя сейчас же принимается за постройку плотины, мама стирает свою кофту, папа же с Надей омываются. Быстро закусываем и идём дальше. Мама, благодаря частым остановкам из-за своей обуви, сильно отстала. Дорожка идёт вдоль ручья по дну долины. Тишина, птиц и тех совсем нет. Вдруг, неожиданно из-за камня появляется корова, значит близко какое-нибудь жильё. Мама разулась и идёт не по тропе, а мягкой низкой траве вдоль ручья. Ногам приятно, прохладно от воды, которая просачивается отовсюду. Потом дорожка поднимается вверх и идёт по самому низу склона горы. Тут уж идти босиком доставляет мало радости - сплошные камни, зато иногда попадается настоящий снег, и мама лихо проносится по нему, разбрызгивая воду. Тропинка поворачивает, и открывается вид на долину, а ещё дальше впереди кош, к которому уже подходят папа, Надя и Федя. Кош стоит на огромном камне, сложенный тоже из камней, совсем не похожий на карачаевские. Оказывается, это уже сваны. На головах у них маленькие войлочные шапочки с кисточками. Такие же предлагают они и нам. Федя от радости, что в коше есть айран, исполняет перед кошем танец, но слишком изысканный и томный, туземцы его не смогли оценить. Тут же совершаем выгодную сделку - продаем Надин жакет. Жакет этот ещё из маминого приданого, очень неприятный и, как все неприятные вещи, безызносный. Папа с увлечением расхваливал материал и покрой. "Отворотики-то какие! Последняя мода! А носиться ещё будет лет двадцать!" Сваны, побежденные папины красноречием, начинают долгое совещание, причём занимаются торгом только женщины, мужчины стоят в стороне. Наконец, к общему благополучию, сваны получают жакет, а мы 30 рублей. Довольны все, кроме Феди, он не любит, чтобы вещи продавались, дарились, вообще исчезали из дома. Отправились дальше. Дорожка трудная, каменистая, всё время идёт вниз. Очень жарко. Федька быстро скисает и засыпает у мамы на руках. Мама с ним садится на камень, а папа с Надей ищут хоть какую-нибудь тень. Наконец нашли что-то вроде долмена. Громадные камни сложены вроде пещеры, довольно просторной, так что мы все в ней улеглись. Кругом валяются обглоданные овечьи кости и волчьи капканы. Рядом шумит водопад. Вообще очень романтично. Папа умудрился из развалившихся маминых туфель сделать модные сандалеты. Надо сказать, что мама всё-таки не решилась надеть папино произведение и отправилась дальше в одной своей и в одной папиной тапке. Не жарко, вечереет. Кругом так хорошо, такой воздух, что кажется всё каким-то ненастоящим, как будто бы мы спим и видим чудесный сон. Встречаем возвращающихся обратно на Северную палатку ослов с проводником. Оказывается, осталось нам всего 5-6 километров. Даже жалко; кажется, что ещё никогда в жизни не было так хорошо. Опять переходим вброд речку, довольно широкую, над нами грохочет водопад. Его почти не видно, падает он очень высоко, и кругом разлетается мельчайшая водяная пыль, закрывая всё дымкой. Тропинка идёт вверх, и мы выходим на инженерную тропу. Инженерная тропа - это сохранившиеся куски недостроенной дороги, которую прокладывали ещё при завоевании Кавказа. Дорога идёт широким ущельем, внизу шумит река. Противоположные склоны гор кажутся почти синими. Сразу очень богатая растительность, высокая трава, крупные жёлтые цветы, кусты. В лицо дует теплый влажный ветер, кажется, что уже чувствуешь запах моря и юга и что впереди ждёт нас что-то совсем необычное и прекрасное. Никто не чувствует усталости. Федюшка скачет на своей "Маруське", а мама всё время боится, что он упадет вниз, хотя, по правде говоря, здесь совсем не страшно. Жалко идти вперёд, хочется растянуть путь до бесконечности. С каждым шагом растительность всё богаче и пышнее, совсем уже южная, попадаются лавровишня, самшит и падуб. Отовсюду бегут ручьи и падают водопады. Кажется, что мы идём прекрасным садом. Нас догоняет какой-то молодой человек верхом. Очень мило предлагает подвезти Федьку, чему тот, конечно, очень рад. Но очарование уже пропадает - мешает посторонний человек. Он быстро надоедает Феде своими бесконечными расспросами, и Федор начинает взывать к папе: "Папа, спаси меня от этого человека".

Наконец Федя спасается с помощью папы, а мама с Надей по очереди едут верхом. Лошадь очень осторожно идет по дороге, по камням переходит ручей. Спускаемся вниз. Темно от густых и высоких деревьев. На поляне белеют палатки. Федя всех перегоняет и один, с цветком в руке, спокойно и независимо спускается к лагерю. На площадке, выстроившись двумя шеренгами, стоят туристы и милиция - это торжественная встреча Федора. Туристы ведь вместе с нами были на Северной палатке, поэтому знали, что мы должны придти. Федя всё так же спокойно идёт по дорожке, не смущаясь криками "Ура!" - красная рубашка, белая панама набекрень и цветок в руке; отвешивает лёгкий поклон и бежит в столовую (сразу заметив, где она находится). Все уже отобедали, нам подали одним. Прекрасный обед, и даже какао. Федя так умилил повариху своим "спасибо", что она принесла ему ещё одну чашку какао. После обеда играли в волейбол. Усталости не чувствуется, а ведь прошли километров 26. Спать легли в палатке, какая разница со вчерашней ночью: вчера было холодно под двумя одеялами, а сегодня жарко под одной простыней.

27 августа 1938 года

Ночью шел сильный дождь. Очень было уютно лежать и слушать, как он барабанит по крыше палатки. Но вставать было не очень приятно: всё кругом мокро, все вещи отсырели, а обувь после вчерашних водопадов совсем мокрая, к тому же довольно прохладно. Мама с Федей побежали на кухню, хоть немного подсушить перед печкой папины сапоги и тапочки. Почему-то с Южной палатки полагается первые 10 км идти всем вместе, под охраной милиции. Идут человек шестьдесят туристов, а сзади милиционер с ружьем. Кто кого охраняет - неизвестно, от чего охраняют - тоже понять нельзя. Все говорят разное, и никто ничего не знает. Тут рядом Сванетия, может быть, там неспокойно? Мы тоже пойдём по местам, где живут сваны. Заведующий базой собрал всех туристов после завтрака и прочел маленькую лекцию о лавровишнях, тисе и самшите. В конце же прибавил, что во время перехода к Ожарам, туристов просят не идти в трусах, майках и купальниках. Сваны не желают видеть на своей земле людей в непристойном виде. По-видимому, с характером эти сваны. Наконец лекция кончилась, все готовы в путь. Все, кроме папы. Мама побежала к папиной палатке и, ещё не доходя, услышала стоны, кряхтенье и тихие проклятья - это папа, сжав зубы, весь красный, надевал сапоги. Вчера они были мокрые, за ночь ссохлись, а мама их ещё у печки подсушила. На одной ноге у папы болтается сапог, наполовину надетый, а на другую папа с отчаянием и страдающим лицом тащит другой сапог. Благодаря маминой помощи, а главное спокойствию, минут через пятнадцать сапоги были надеты и очень вовремя - туристы уже выстроились и, под охраной двух милиционеров с ружьями наперевес, выходили на дорогу. В этой, не очень приятной компании пришлось нам пройти десять километров. Кажется, что главная задача каждого планового туриста - пронестись как можно скорее до следующей базы. Бегут галопом, теряя по пути более слабых членов группы, обращая, по нашим наблюдениям, очень мало внимания на окружающее. Дорога похожа на прекрасную аллею в каком-нибудь старом парке. Кругом такая гуща всяких кустарников и деревьев, что даже мама не решается проникнуть поглубже в заросли, да туда попросту не продерёшься. Кругом лавровишня и ежевика, вишни очень противные на вкус, а ежевика замечательная. В овраге вдруг увидели какой-то заблудший снег, как он тут сохранился в такой жарище - непонятно. Сванские ребята продают варёную кукурузу и ежевику, просят почему-то карандаши.

Наконец у реки мы расстались. Туристы понеслись дальше, а мы медленным шагом двинулись за ними. В лесу такие громадные деревья, каких даже в Теберде не было. Лес скоро кончился, и начались дома по обе стороны дороги. Поселение сванское, дома деревянные, окружённые крытой верандой, мегрельского типа. Опять кукуруза, как в Теберде. Ребятишки грязные и оборванные, все без исключения клянчат карандаши. Жара, домам нет конца, лагерем устроиться негде, воды (чем мы так избаловались в горах) тоже мало. Федор всё время восседал на плечах и лепил из воска, который специально лежит для этих целей в кармане рюкзака, птиц странной формы, кажется уток с "пронзительными, дикими голосами". Наконец прошли последние дома. Картина для разбивки лагеря очень печальная: с одной стороны дороги гора, заросшая ежевикой и ещё какими-то кустами с чёрными липкими ягодами, с другой - крутой высокий спуск к реке, тоже весь заросший кустами. Наконец нашли маленькую ровную площадку, окружённую деревьями. Устроились неплохо, беда только с водой; правда, с горы бежит что-то вроде ручейка, но такого крошечного, что зачерпнуть из него нашим котелком нет никакой возможности. Поставили котелок под струю, минут через десять еле-еле наш котелок наполнился. Вода ничего, вкусная, хотя цвет у неё подозрительный, какой-то мутно-белёсый. Разложили все наши припасы на мамином платке и стали завтракать, или обедать...? Младшие члены нашей экспедиции отличаются необыкновенным аппетитом, накормить их довольно трудно. Возможно, при других обстоятельствах это маму радовало бы, теперь же доставляет больше беспокойства, чем радости. Надя даже немного "помешана" на мысли о какао, которое она сварит на каком-нибудь привале. Мечтает о том, что на базе она достанет шоколад, а сгущённое молоко у нас есть. Наконец все накормлены, мама устраивает довольно жёсткое ложе из веток и одеял, земля как каменная, вся в трещинах, наверное, очень давно не было дождей. Федя быстро засыпает. Мама, засыпая, видит стоящих в стороне туземцев, которые с интересом рассматривают нас, особенно Федю. Маму это мало трогает - очень хочется спать. Просыпается мама от тихого крика ужаса и взволнованных голосов папы и Нади. Оказывается, Надя наткнулась на змею, вернее на змеиный хвост, когда шла за водой. Надя бледна, котелок дрожит у неё в руках. "Вон там, там! Ну да, под бревном! Идемте скорее отсюда! Я не могу! Большая змея? Не знаю, я же видела хвост!" Мама отправилась осмотреть место происшествия - бревно как бревно, есть ли там змея, нет ли - одному Богу известно. "Надя, Надя, она опять ползёт!" Надя роняет котелок, разливая драгоценную воду, ещё больше бледнеет и медленно садится на землю, не спуская глаз с бревна. Весь этот переполох разбудил Федьку. Он сразу ринулся к бревну с палкой. "Я хочу побеждать всех змей!" Но до бревна не добежал, остановился, выжидая, по-видимому, решил зря не рисковать. Стали собирать свои пожитки. С особенным рвением занялась этим, конечно, Надя. И надо же было именно ей увидеть змею. Кошмар Надиной жизни - это змеи, начиная с ужа и кончая страшным питоном. Федор, зная эту Надину слабость, часто поднимает ложные тревоги, причём тревоги эти бывают очень часто убедительными, благодаря его большой эрудиции в жизни пресмыкающихся. Отправились дальше, жара спала, очень хорошо. Кругом поля кукурузы и горы, совсем не похожие на Тебердинские: мягкие, спокойные, заросшие густым лесом. Никаких скал, водопадов и пропастей нет. Всё округло, холмисто. На той стороне реки, в горах, поднимаются дымки от костров, ветра нет, и дым идёт вверх совсем прямо. Немного погодя входим в большое сванское селение, с магазином и просторными чистыми домами, стоящими в садах. На улице так же, как под Москвой вечером, сидят на скамейках сваны. Правда, совсем не похожие на наших колхозников. Удивительно, все они похожи на потомков какого-то знатного рода. Причём тип лица никак не восточный, и совсем не грубый. Волосы тёмные, но глаза чаще серые, чем карие.

Федор идёт по улице, весело играя в лошадки. Чувствует, негодный, что поражает всех, появившись в этих местах. Нам со всех сторон отвешивают приветливые поклоны и искренне восхищаются Федей. Мама хоть и не любит населенных мест, но здесь как-то по-настоящему хорошо. После селения, обойдя ручей и мельницу, вошли в какой-то заколдованный лес. Громадные деревья, земля усыпана почему-то сухими листьями, как будто сейчас осень. Уже начало смеркаться, тишина, даже ветер ни одного листочка не шевелит. Хотя было уже поздно и надо было спешить, мы всё-таки присели на минутку на пнях, уж очень трудно было расстаться с этим лесом. И тут, как будто нарочно для нас, появился на дороге сванский юноша, почти мальчик. Одет он был замечательно: в мягкой сванской обуви с перекрещивающимися на икре ремнями, в сванской маленькой шапочке на голове, в козьей шкуре, накинутой через плечо и с маленьким (странной формы) топором в руках. Лицо у него было замечательное: красивое и милое. Он так подходил к этому лесу, к тишине вечера; так странен и так удивительно гармоничен был его костюм со всем окружающим, что сначала нам всем показалось, что он даже как будто ненастоящий. Но очень приветливо на ломаном русском языке сказал нам: "Добрый вечер!" и весело улыбнулся Феде, сидящему на своей Маруське.

В Ажары пришли, когда было уже совсем темно, с трудом отыскали базу, вернее вход в неё. Попали как раз к ужину. Накормили нас очень хорошо и даже предоставили отдельную палатку. Очень теплая, даже жаркая ночь. Из-под откинутого полога палатки виден пожар по ту сторону реки, в горах - зарево и дым.

28 августа 1938 года

Встали очень рано. Темно, с трудом можно различить дорогу. Федор совсем спит у мамы на плечах. Почти у самой базы, ещё в Ажарах, застряли. Дорогу перегородила небольшая, но очень бурная, как все они здесь, речка. Впотьмах ничего не видно. Перепрыгнешь через один рукав, а впереди другой, ещё шире и перепрыгнуть нельзя. Долго крутили. Папа, как самый обстоятельный, чуть ли не на километр уходил то вверх, то вниз по ручью, с уверенностью, что где-то должен быть мост, но надежды его обманули. Тогда мама взяла на себя роль путеводителя, и скоро (правда с опасностью вымокнуть, свалившись в речку) мы были на том берегу. Дорога прекрасная: с одной стороны живописный обрыв, с другой - гора. Очень много грецких орехов, правда ещё неспелых. К Фединой радости мама с папой занялись сшибанием камнями орехов с дерева. Федор с визгом носится за каждым упавшим орехом. Скоро вышли к большому селению, тоже сванскому. Много садов, больше всего яблонь. Когда вышли из селения и шли по дороге, окружённой садами, нам встретился, вернее, догнал нас, сван-почтальон с сумкой для писем и на муле, о чём с гордостью нам сразу заявил. Конечно, восхитился Федей, взял его к себе на мула и, забыв свои почтальонские обязанности, проехал с ним километров семь. Очень славный старик. Рассказывал нам об истории Сванетии, о её независимости и гордости. С Федей обращался трогательно - нежно и осторожно, как будто Федя какая-то драгоценная вещь, которую можно сломать. Папа снял свана вместе с Федей на муле. Сван был очень растроган, что его сняли вместе с Федей. Уж очень его поразило, что Федя перешел перевал. Один сниматься не захотел. Прощаясь с Федей, осторожно его поцеловал и сказал: "Ты как маленький Христос, только он ехал на осле, а ты на муле".

По дороге мы встретили очень странный кортеж. Впереди на лошади старик сван, к седлу прикреплены два небольших деревянных сундучка. За ним, тоже на лошади, молоденькая и очень хорошенькая сванка. Одета нарядно, в калошах и с зонтиком, причём на седле сидит по-дамски. За ней тоже молодая, но не такая хорошенькая, девушка и без зонтика и калош. И наконец, молодой сван тоже с сундуками. Почему-то мы решили, что невесту везут на свадьбу. Верна ли была наша догадка - неизвестно.

Время приближалось к часу дня, стало очень жарко. Места опять пустынные, селений нет. Дорога всё время идёт вдоль реки. Мама что-то очень плохо себя чувствовала, странно болела нога, еле тащилась за папой, нагруженным рюкзаком и Федором, который, сидя на рюкзаке, сладко спал, налепившись своих "уток". Надя сильно отстала; мама, еле поспевая за папой, который шел очень быстро, мечтала об отдыхе. Но места для привала были неподходящие. Откуда-то перед нами появилась огромная свинья с деревянным хомутом на шее, долго степенно шла впереди, как бы указывая дорогу, потом решительно свернула в сторону и побежала под гору. Под горой была чудесная поляна на берегу реки. Кругом стояли огромные деревья, и даже бежал маленький ручей. Папа решительно повернул за свиньей, а за ним с радостью и мама. Федору быстро устроили постельку, куда он и был сразу уложен. Даже когда его уложили, он спал, крепко сжав кулачки, верно, ему казалось, что он едет на рюкзаке и держится за ремни. Уложив Федю, мы все понеслись к реке и, несмотря на то что вода была ледяная, с наслаждением полезли купаться. Купаться можно было только так: на мелком месте на одну секунду лечь на живот и сейчас же выскочить. Потом опять, или сидя на камне обливаться. Уж очень вода холодная! Выкупались, принялись за стирку. Вдруг папа кричит (он купался за камнями): "Что же вы за Федькой не смотрите! Его же свиньи сожрут!" Смотрит мама, а свинья, которая так мило показывала нам дорогу сюда, откуда-то привела своих товарок, и все они стоят вокруг спящего Феди, с интересом его рассматривая. Побежала мама их гнать, а тут уже и папа бежит на подмогу. Решили учредить дежурства по охране Федора от нападения свиней. Папа остался караулить, а мама опять пошла к реке, легла на горячий серый песок у самого берега, а ногу, которая болела всё больше и больше, опустила в воду. Правда её всё время приходилось выдергивать из воды и греть на солнышке. Но холодная вода очень приятно освежала больное место, которое, судя по всему, начинало пухнуть. Кругом сушилось наше бельё, выстиранное и придавленное камушками, чтобы не улетело. Солнце жжёт очень сильно, но от реки прохладно. Так приятно отдыхать после трудного пути. Фёдора, не дав ему хорошенько выспаться, разбудили свиньи. Несмотря на папино присутствие, вели они себя очень дерзко, не желали уходить и даже затеяли драку, которая и разбудила Федю. Он конечно с радостью принял на себя обязанность охранять наше имущество и провизию от свиней, гоняясь за ними по всей поляне. Мы же, взрослые, вымытые, освежённые и одетые в выстиранные чистые одежды, решили устроить чаепитие. Развели костёр, вскипятили котелок, одного котелка, конечно, оказалось мало, пришлось кипятить ещё и ещё. Пили чай со сгущённым молоком, вместо тянучек, очень вкусно. Насладившись чаем, что заняло порядочно времени, стали собираться дальше. Папа опять истрепал все нервы, надевая сапоги, которые почему-то с каждым днем делаются всё меньше и меньше. Мама же, у которой нога разбаливалась всё сильнее, рискнула надеть сандалии папиного производства. Надев рюкзак и взяв Федора за руку, мама ушла вперёд, чтобы избавиться от вида папиных мучений. Очень скоро вышли в деревню, откуда и были, вероятно, эти загадочные свиньи. Деревня праздничная, народ весь на улице, очень нарядно одетый. Разговоры какие-то всё религиозные. Идут все тоже в Латы, наверное, какой-нибудь религиозный праздник. Самое же интересное то, что здесь, среди гор, быстрых ледяных рек и полей с табаком, увидели мы самые что ни на есть русские лица и услышали русский, владимирский говорок на "о". Как они сюда попали, неизвестно.

Деревня прекрасная, большие хорошие дома, сады и огороды. Мы с Федей остановились, поджидая папу и Надю. Мама чувствовала себя всё хуже и хуже и идти с рюкзаком и Федей уже не могла. Пошли все вместе. Бесконечные сады. В одном саду около забора стоит стол, а на столе яблоки печёные и сырые. Папа остановился купить яблок. Хозяин не спеша расхваливает свой товар, отвесил яблок и, наверное пожалев маму, угостил ее яблоком, просто так, в утешение. У мамы вид действительно не блестящий, идёт, опираясь на две палки, нога завязана, сандалеты с ног всё время сваливаются. За это время Надя с Федей ушли далеко вперёд. Стали их догонять. Федя очень мил, рад печёным яблокам и очень жалеет маму. Мама еле-еле идёт. Решила снять сандалеты и попробовать идти в папиных тапочках. "Вы идите вперед, меня не дожидайтесь, я как-нибудь одна доберусь".

Дорога каменистая, под ноги всё время попадаются засохшие комья земли и маленькие камни. Чувствует мама, что больше идти не может, села, сняла тапку - может быть, в носке будет легче. Папу, Федю и Надю уже не видно, скрылись за поворотом. Идти осталось километра три, четыре. Стало маме очень грустно: шумит река, жарко, тихо, никого кругом нет. Думает мама: "Никуда не пойду. Так здесь и останусь. Пусть делают, что хотят".

Посидела мама, как будто полегче стало, только очень обидно, что ушли, бросили, хоть и сама об этом просила. Встала, пошла. Вышла за поворот, а под деревом сидят папа с Надей, дожидаются, Федюшка навстречу бежит. Всю дорогу до Лат Федя старался помочь маме, вёл ее за руку, откидывая с дороги палки. Правда, боль очень сильная и нога вся опухла - нарывает. Наконец начались огороды, и стали попадаться люди, надо сказать, очень противные. В Латах много пьяных, песни, крики, кажется, у них какой-то праздник. Наконец дошли до базы. Мама сразу села на скамейку, удивляясь тому, как она всё-таки дошла. Папа пошел искать диспетчера. Пошли в палатку, палатка битком набита, опять не милые сердцу старые девы. Опять разговоры о желудочном соке, сердце и печени. Опять косые взгляды на Федю. Чем он им мешает - неизвестно. Маме было всё равно - только бы лечь. Только мама села на койку, приходит папа , он, ко всеобщей радости, получил отдельную палатку. Скорее стали перетаскиваться туда. Так хорошо - большая палатка и никого нет, кроме нас. Устроились у самого входа, чтобы было не так душно. Федя бегает вокруг палатки, потом побежал в столовую узнать, скоро ли ужин. И пропал! Оказывается ,заблудился, не мог найти нашу палатку. Правда, очень быстро стемнело.

Идите скорее ужинать! Ох, я умираю, есть хочу!

Взяла мама свои палки и отправилась. Столы стоят на маленькой террасе, очень тесно, душно и шумно. Ели, конечно, все с аппетитом, но потом мама почувствовала себя как-то странно, мутно и пошла одна в палатку. Скоро пришли и все. Федюша спать ложился с Надей, очень был доволен этим, ему, наверное, казалось, что Надя всю ночь будет ему рассказывать о Дуне. Папа пошел доставать бинты и вату. Принес только маленький кусочек бинта, нигде ничего нет. Про доктора папе сказали, что доктор то есть, да только он вторую неделю пьет и ещё, наверное, столько же прогуляет. Решили лечиться своими средствами. Поставили компресс из водки и намотали на ногу все Федины фуфайки и штанишки. Мама легла, сразу стало как-то уютнее и очень спокойно. Температура 39.5. Горит свеча, огонь то вспыхивает, то гаснет от ветра. Полы у палатки откинуты, тёмная, тёплая ночь. Федюшка возится и что-то бормочет в своей кроватке. Папа с Надей зловеще от качающегося света что-то говорят о докторах, больницах и заражении крови. Наконец, наговорившись, растревоженные, ложатся спать, и наступает блаженство - тишина, покой и сон.

29 августа 1938 года

Рано утром, сквозь сон, мама слышала, как собиралась и уходила плановая группа. Слава Богу, пути наши разошлись. Приятно было прислушиваться ко всей этой кутерьме, к истерическим выкрикам какой-то девы в тапочках и сарафане, к спору о каких-то помидорах и знать, что нам вставать и идти никуда не надо, что можно поспать часок-другой спокойно. Окончательно мы проснулись в 8 часов. Мама чувствует, что ей стало гораздо лучше. Правда, ногой пошевелить больно, но температуры нет. На базе тишина, все ушли, а новых туристов пока нет. После умывания пошли завтракать. Дорожка идёт мимо увитых плющом развалин какого-то древнего строения, что-то вроде замка. На веранде, как её тут называют, нас одолели всяческие животные: свиньи, кошки, собаки, куры... Всё это с визгом носилось под столами и настойчиво требовало угощения. После завтрака мама тоже рискнула пойти на ручей помыться. До чего же хорошо! Купальня новая, пахнет свежим лесом и смолой, дно всё видно, кажется, что камни совсем близко, но, когда мама опустила ногу, оказалось, что довольно глубоко. Вода холодная, что особенно приятно, потому что здесь настоящее пекло. Возвращаясь обратно в палатку, мама увидела прибывших туристов, причём один очень трогательно пожалел маму: "Ножку-то как зашибла! Видать по горам лазамши!" У этой группы дух совсем другой. Федька наслаждается, строит крепости у палатки из чурочек, которые ему дали плотники. Катается в тачке с новым своим товарищем, мальчиком лет десяти. Пользуется большим успехом у туристов. Пришел к маме, тащит в подоле рубахи яблоки, печенье, конфеты. "Вот, мамочка, главный добытчик пришел! Ешь, сколько хочешь, я ещё достану!"

Так как никакой надежды на медицинскую помощь нет, мама решила сама произвести операцию. Надя - человек слабонервный - ушла из палатки; папа спал, Федя играл с мальчиком, так что маме никто не мешал. Вооружившись иголкой, бритвой, водкой и горящей свечкой, мама очень быстро и ловко вскрыла свою несчастную ногу. Почему она разболелась, непонятно - ни занозы, ни разреза незаметно. После операции мама почувствовала себя как бы вновь родившейся. Боль сразу прошла, захотелось двигаться, играть в волейбол и идти дальше. Папа, перетревоженный прошлой ночью, пошел всё-таки искать подводу, чтобы завтра маму, Федю и вещи отправить на лошади. Сговорились с одним абхазцем, завтра утром он должен за нами приехать. Маме грустно, ведь завтра последний переход, так хотелось пойти вместе со всеми. Ну, ничего не поделаешь, с папой спорить трудно, да и конечно он прав.

30 августа 1938 года

Проснулись все, за исключением Федора, рано. Встали, оделись, умылись. Бодро собралась в путь плановая группа. Мы же ждали лошадь. Абхазец хотел приехать часов в шесть. Однако туристы, позавтракав, ушли, Федя проснулся, а лошади всё не было. Стало ясно, что симпатичный дядя, который клялся, что никогда за всю свою жизнь никого не обманул и не подвёл - надул нас. Папа с Надей в отчаянии, мама же, хорошенько осмотрев свою ногу, нашла возможным переход совершить пешком. После долгих споров мама на это получила разрешение, и все, очень довольные в душе таким оборотом дела, вскинули рюкзаки на плечи и двинулись в путь. Досадно, что из-за абхазца вышли поздно, очень будет жарко в дороге. Федя хотел обязательно захватить все свои чурки с собой, еле-еле отговорили. "Да вы ничего не понимаете! Это я для бабушки такой хороший подарочек припас!"

Вышли из Ажар. Впечатление от них осталось не особенно хорошее. Привычные к походам ноги спокойно и уверенно заработали по пыльной дороге. Дорога идёт лесом, потом сворачиваем на кукурузные поля. Появляются первые табачные плантации. Входим в селение, Мальчишка продаёт айран, но (увы!) совсем не похожий на карачаевский: жидкий и невкусный. Очень жарко, идти трудновато, к тому же дорога ужасная, сплошные камни. Мама идёт и на каждом шагу благодарит судьбу за то, что абхазец с лошадью не приехал. Что было бы с бедными костями мамы и Феди, если бы они тряслись по этой дороге на лошади. Страшно подумать! Папа ушел вперёд. Дорога идёт по обрыву, заросшему с обеих сторон ежевикой, инжиром и всякими южными деревьями и кустарниками. Ручьев и источников попадается мало. Все они заботливо ухожены, окружены каменными оградами, а вода льётся в каменные чаши, наверное, очень старинные. У каждого источника останавливаемся и пьём, особенно старается Фёдор, пьёт с наслаждением и, конечно, поит свою Маруську, к которой питает необыкновенную нежность. Вдруг издалека слышится радостный крик папы: "О-о! Сюда! Ко мне!"

Оказывается, на дороге папа встретил мальчика с ослом и нанял осла почти до Цебельды. Нам останется идти каких-нибудь три-четыре километра. Осёл старый, почти слепой, меланхолик. Погрузили наши рюкзаки и Федьку. Федя забирает в руки вожжи и машет над головой прутом, который успел где-то сорвать. Осёл до того смирен, что можно спокойно пустить его одного, идёт тихо, не обращая внимания на Федю, который с гордым видом дёргает вожжи, вполне уверенный, что осёл его слушается. Без рюкзаков легко, даже немного странно, уж очень мы к ним привыкли. Подходим к Богацким скалам - здешней достопримечательности. Правда, очень красиво! Дорога как бы вырублена в отвесной скале. Над дорогой поднимается совершенно отвесно каменная стена и такой же обрыв внизу, заросший кустарником. Далеко внизу блестит река и зеленеют поля. Покупаем у абхазца чудесного винограда, мелкого и без косточек. Виноград почему-то пахнет клубникой. Медленно шествуем за ослом, наслаждаясь виноградом и отдыхом. После Богацких скал дорога спускается вниз. Кругом пологие холмы, всё затянуто какой-то дымкой, очень жарко. Вдалеке, в долинах, у подножья холмов, белеют селения. Белые домики окружены пирамидальными тополями. Бесконечные поля кукурузы и табака. Федьке надоело ехать на осле, он пищит и просится на землю. Все мы очень устали, воды нет совсем, под ногами сплошной камень. Здесь сохранились шоссейные дороги ещё времён римского владычества - как будто застывшая белая лава, вся в трещинах и колдобинах. Идти по ним трудно, к тому же тени никакой нет. Вдалеке видим наше селение, но добраться до него не так-то легко. Идём без конца по этому пеклу. Наконец входим в узкие мощёные улочки, в канаве бежит ручей. Пить хочется всё больше и больше, мама готова пить из ручья. Наконец добрались до источника на площади. Воду черпаем горстями, котелком, кружкой. Кажется, наконец, напились. Тут же на площади расстаёмся с меланхоличным ослом. Хочется поскорее выбраться из деревни и отдохнуть, а то тут никакого уютного места не видно, вышли из этой деревни, а впереди ещё одна. Решили устроиться тут, возле какого-то огорода, под деревом. Только разложились, набежало целое полчище абхазских ребят с айраном и яблоками. Здешний айран пришелся по вкусу только папе, что-то вроде сыворотки. Яблокам мы были рады, но особенной радости от присутствия милых "цветов жизни" не испытывали, тем более что они решили, по-видимому, заняться подробным нашим изучением. Уселись вокруг нас так человек десять. Ну, ладно, шут с ними. Положили мы под головы рюкзаки, легли все на животы, носом в землю, пусть изучают. Заснули сразу, уж очень устали. Выспались, отправились дальше. До Цебельды осталось километра два-три, почти всё время селениями. Жара ужасная. Обвесились мокрыми полотенцами и платками, так как будто легче. Главное, тени никакой! Скоро вошли в Цебельду. Узкие бесконечные переулки, кругом камень: и дома, и ограды, и дорога - всё из камня. Проходим каким-то заброшенным садом. Кругом орехи фундук, персики и неизменный инжир. Всё выжжено солнцем, пыльное и сухое. Папа быстро идёт вперёд и, не заметив, проносится мимо базы. За оградой мелькают знакомые лица, вся группа, которая сегодня утром вышла из Лат, здесь в полном составе. Встретили нас очень приветливо, и тут же выяснилось, что в Сухуми мы попадём, наверное, нескоро. Автобусов нет, и когда будут - неизвестно. Садимся тут же в садике на кучу камней. Папа отправляется к директору, надо же попытаться узнать истинное положение вещей. Быстро возвращается и таинственно уводит маму за дом, чтобы поговорить наедине. Маму поражает невероятное количество брошенной обуви, которая образует целые горы на задах турбазы. Видимо, хватает её только на один переход, за шесть дней совершенно изнашивается. Оказывается, что Федька у нас не просто Федька, а чуть ли не мировая известность, знаменитый турист, за переходом которого следят корреспонденты столичных газет. Что всем турбазам предлагают оказывать всяческое содействие и помощь его родителям, особенно в отношении транспорта. В Сухуми его чуть ли не ожидает специальная делегация, которая готовит ему торжественную встречу. Мама сразу поняла - на машину мы сегодня попадём. Выходим из-за дома, смотрим, а около Феди стоит сам директор, толстый дядя в белом костюме. Нагнулся, что-то почтительно спрашивает, а Федька сидит на ограде, болтает ногой и, не спеша, важно что-то отвечает. Директор неумело и осторожно погладил Федю по голове и тут увидел нас, смущённо улыбнулся и быстро ушел в дом. Что слава-то значит - перед Федором и то уже стали заискиваться! Почти сразу пришла уборщица и повела нас в комнату, где мы получили две койки. Только Федор вернулся после обхода знакомых туристов с богатой добычей, прибегает директор с папой: "Идёмте скорее, машина есть!" Наскоро упихав вещи в рюкзаки, понеслись за директором на маленькую площадь, где уже стояла группа пришедших вчера туристов, дожидаясь автобуса. Стоим около чайной, двухэтажного каменного здания с балкончиком. Посетители, вытащив стулья, сидят перед домом на тротуаре, потягивая из стаканов чай и красное вино. Сидит старик в чалме и что-то бормочет, перебирая деревянные чётки. Директор сейчас же вступает в оживленный разговор со своими знакомыми, рассказывает о Феде. С балкона свешиваются любопытные, чтобы посмотреть на Федю, который сидит на рюкзаке. Но вот грузовик, который стоял в стороне, подъезжает к нам. Оказывается, на нем-то мы и поедем. Происходит короткая, но очень горячая стычка между папой с директором и туристами, которые едут с нами. Некоторым из них не хватает места, а они сидят здесь уже два дня. Всё-таки мы втискиваемся в набитый кузов грузовика, буквально как сельди в бочке. Маме в бок впивается какой-то болт, Федька оказывается на руках у какой-то добродушной, толстой девицы, которая сидит на более удобном месте. Шофёр даёт гудки, гвалт утихает, и мы двигаемся, провожаемые директором, который машет Феде рукой. Машина несётся стремительно, девицы визжат, а абхазец, который умудрился влезть в последнюю минуту, меланхолично отмечает места бывших катастроф и возможные места будущих. Дорога очень живописная, опять горы, ущелья, скалы, но всё в уменьшенном виде. В селениях дома окружены пирамидальными тополями, на верёвках сушатся растительные губки - люффа. В каком-то маленьком, маленьком местечке окна сельсовета украшены гирляндой елочных украшений. Очень трогательно. Всё это быстро мелькает перед глазами, еле-еле успеваешь рассмотреть. Болт впивается маме в бок всё сильнее и сильнее, наконец, не выдержав, мама съезжает со скамейки на рюкзак, который лежит сзади, и, только удобно устроившись на нем, мама вспоминает, что в нем лежат прекрасные помидоры, которые мы везли из Лат. Жалко очень, но сидеть удобно. Переезжаем широкое песчаное дно пересохшей горной реки. Отсюда должно быть видно море. Мама вытягивает шею, но ничего не видит, впереди бесконечные пески. Опять круто поворачиваем и въезжаем в горы: вверх-вниз, вверх-вниз, несколько крутых поворотов - и грузовик останавливается. Приехали. Окраина Сухуми, дома, захудалый магазин, асфальтированное шоссе. Вываливаемся из грузовика, ноги подгибаются - отсидели. Федя имеет очень растерянный вид, его сильно укачало.

Хотя время уже к вечеру, очень жарко, асфальт мягкий, вязнут каблуки. Становимся в очередь на автобус, турбаза отсюда далеко. Автобус приходит неожиданно скоро, еле влезаем со своими рюкзаками, альпенштоками и Федей. Публика курортная: белые костюмы, сандалеты, сарафаны. Наконец в окно мама видит море, оно большое, спокойное и немного выпуклое. Вообще Сухуми ошеломляет, мы совсем одичали за семь дней перехода. Большие дома, автобусы, магазины, электричество и потом ещё

особенный стиль большого приморского города. Запах моря, влажность воздуха, фрукты (правда в очень умеренном количестве) и особенная лёгкость какая-то во всём. На турбазе нас окружили любопытные "горе-туристы", которые ещё только мечтают о переходах, восхождениях и т.д. Вид у нас действительно боевой и заслуживающий внимания. Какой-то толстый дядя, с ужасом широко открыв свои круглые глаза, расспрашивает о медведях, которых, по его мнению, мы должны были встретить, и о меховых одеждах, которые мы должны были одевать, чтобы не замёрзнуть. С трудом стараемся его убедить, что всё не так страшно, как ему кажется. Мест на турбазе не оказалось, мы сняли на ночь комнату поблизости. В комнате бросаем рюкзаки и несёмся на речку мыться, до моря отсюда довольно далеко. Темнеет. Переулки похожи на цыганский лагерь. Почти все здешние туземцы сдают свои дома приезжим, а сами живут где попало и как попало: на террасах, в сараях и просто под навесами. Хоть народу кругом много, мама не выдерживает и лезет в речку купаться. Федька, забыв, что на нём штанишки и рубашка, вбегает сразу на глубокое место, где вода ему выше пояса. С наслаждением смываем с себя дорожную пыль. Жалко вылезать, но хочется есть, а для этого надо идти на базу. Медленно идём по затихшим улицам. Федя нашел длинный кукурузный ствол и едет на нем верхом. В нашей комнате быстро переодеваем Федю в сухое и собираемся ужинать. В комнате стоит гардероб с большим зеркалом. Мама с ужасом смотрит на себя. Вид ужасный: синее платье стало белёсым от солнца, на ногах что-то странное, физиономия чёрная от загара. Надя страдает, вспоминая о своей шляпе, которая отправлена с багажом - она считает неприличным идти ужинать с открытой головой. На турбазе столовая размещается на большой веранде. Далеко внизу видно море, очень светло, масса народа, играет радио, а кругом жаркая, тёмная ночь. Мы совсем ошеломлены от шума, суеты и вкусных яств. Выпили немножечко вина, чтобы отпраздновать благополучное окончание нашего путешествия. Довольный Федя тоже получил глоточек. Торжественно поднимает рюмку и провозглашает: "За ваше здоровье". В темноте с трудом нашли дом и нашу калитку. Скоро спать. Странно подумать, что мы только сегодня были в Латах. Кажется, что это было давно.

31 августа 1938 года

Проснулись рано и решили сразу идти на автобусную станцию. Надо постараться сегодня же уехать на Новый Афон, а билеты, наверное, достать трудно. Надя неожиданно подняла бунт. Оказалось, что она не может ехать дальше, не побывав в бане. Горячо убеждала нас в правильности своего решения. Но мы приняли во внимание простую арифметику, а не Надину логику. Баня могла обойтись нам рублей в 15-20, мало надежды было достать билеты среди дня, пришлось бы ещё раз ночевать в Сухуми и снимать комнату. Итак, несмотря на Надину обиду и возмущение, мы пошли на остановку, чтобы ехать в центр города. На остановке народу много, а автобусов что-то не видно. Спросили, сколько остановок до станции, оказалось только пять. Решили идти пешком. Окружающая публика стала нас отговаривать: "Да, что Вы! С вещами, с ребёнком! Разве в такую даль можно дойти!" Но натренированные ноги понесли нас быстро и уверенно по жарким улицам. Скоро вышли на набережную и увидели море совсем близко. Оно было спокойное и гладкое как зеркало. Никакие волны на берег не набегали. На выдававшейся в море пристани был устроен маленький ресторанчик. Зашли туда выпить чаю (ведь мы ещё ничего не ели). Под нами в прозрачной воде плавали мальчишки. Пахло совсем особенно. Даже жидкий чай казался нам особенно вкусным. Федька рвался в воду. Правда, очень жарко. Но как ни приятно было здесь сидеть и наслаждаться чаем, надо было идти доставать билеты. Станция оказалась близко, билеты достали на автобус, который шел в четыре часа, а сейчас десять. Пошли на базар, к нашему счастью он оказался рядом. Особенного великолепия нет, хотя нам стали про него рассказывать ещё не доходя Цебельды. Купили персиков, винограда, дыню и груш и отправились отыскивать море. Где-то оно близко, но где - неизвестно. Какими-то переулками наконец добрались до пустыря, а за ним море, такое же спокойное и тихое, как утром. Не доходя до него, начинаем раздеваться, жара невозможная! Фёдор до того красен, что кажется, у него сейчас будет солнечный удар. Рядом с нами купаются буйволы - забрались по горло в воду и наслаждаются. Вода даже слишком теплая, почти не чувствуется прохлады. Федька, конечно, в диком восторге от моря, то купается, то строит крепости из камней. Совершенно незаметно проходит время, надо идти на автобус. Пока доходим до станции, теряем всю свежесть и бодрость - жара нестерпимая! На станции гвалт, шум, суматоха. Взбираемся на автобус, он открытый, без навеса. Жаримся на солнце ещё полчаса - дожидаемся шофера, который куда-то пропал. Наконец двинулись. Федюшка, несмотря на жару, толчки и ветер, быстро заснул у мамы на руках. Дорога почти всё время идёт берегом моря. Очень хорошо. Доехали быстро, ведь здесь всего километров двадцать. Как только выгрузились, нас окружили туземцы, предлагая комнаты. Цены невозможные - 400-500 рублей в месяц. Папа гордо отказался и, оставив всё семейство с вещами в парке, отправился сам искать комнату. Пропадал долго, наконец вернулся торжествующий. Нашел комнату очень дешево, правда, дом стоит далеко от моря, да ещё на горе, в так называемом мандариновом колхозе. Ничего, уж как-нибудь полазаем. Пошли на новую квартиру. Горка действительно многообещающая: крутая и никакой тени. Хотя уже было часов шесть, пекло на ней ужасное. Кое-как втащились, сунули вещи в комнату и бегом купаться. Одна Надя благоразумно осталась дома. Купались до темноты. Федя подумал, подумал и сказал, что считает купанье в темноте вредным, и поэтому купаться не будет. Наверное, немножко струхнул. Сидел один на берегу и ждал маму с папой. Домой возвращались в полной темноте. С трудом нашли тропинку. Пришли домой, вскипятили чайник на костре из сухих початков кукурузы и улеглись спать.

2 сентября 1938 года

Горка действительно оправдала наши ожидания. Днём по ней подниматься совершенно невозможно, к тому же жара стоит ужасная. Мы наладились уходить из дома рано утром, а возвращаемся только вечером, уже в сумерки. Утром отправляемся на море и часов до пяти купаемся и жаримся на солнце. Федя очень доволен таким распорядком дня. Он очарован морем. Купается с азартом, не испытывая, по-видимому, никакого страха.

Море здесь не такое спокойное, как в Сухуми, всегда хоть маленькие волны, но есть. Как только Федька зазевается, волна накрывает его с головой. У мамы каждый раз падает сердце, только мама хочет кинуться спасать Федю, а он уже с невозмутимой физиономией появляется из-под воды и, фыркая, спокойно заявляет: "Ничего, мамочка, не бойся! Я плюваюсь!" Завтракает и спит Федя тоже на пляже. Устраиваем тент и, накупавшись вволю, Федька заползает в тень и очень быстро засыпает. Часов в 5, когда делается больше невмоготу ни купаться, ни загорать, - отправляемся в ресторан обедать. После сидим на лавочке, на берегу моря, около пристани. Федька роется в песке, мы наслаждаемся относительной прохладой. Когда совсем стемнеет, отправляемся домой, пьём чай и ...спать.

4 сентября 1938 года

Мы все пристрастились к красному вину "Изабелла", которое очень хорошо с чаем - сглаживает здешнюю ужасную воду. Федя тоже получает вино вместо лекарства, у него опять желудок не в порядке.

Мама решила устроить чаепитие в саду, в тени дома, может быть, не будет так жарко. Накрыла на стол, налила в стакан вина и пошла в комнату за чаем. Федька же остался сторожить стол от животных, которых здесь множество. Приходит мама с чаем, смотрит, а Федя сидит на земле, задумчиво перебирая рукой траву. Мама говорит: "Ну-ка, Федюшка, сбегай в комнату, принеси хлеб!" "Ой, мама, у меня что-то ножки плохо ходят". Взглянула мама на стол и ахнула, стоит на столе стакан, а вина в нем нет. "Что ж это такое, Федя?" "Да я полечился немножечко". Отошел быстро, и ножки опять стали хорошо ходить, хотя стакан был почти полный. И как он умудрился его выпить, непонятно, вино было очень кислое.

5 сентября 1938 года

Жара невозможная, даже ночью никакого облегчения, никакой прохлады. Часа в три поднимается ветер, сухой и горячий. Весь дом скрипит, хлопают окна, которые не запираются, каждую минуту ждешь, что стёкла разлетятся вдребезги. Стали их привязывать верёвками. Мама с папой бродят как тени, спать невозможно. Мама часто сидит в маленькой беседке и любуется на море и луну, которая отражает в нём светлую дорожку. Федька и то часто просыпается, вскакивает и просит пить. Только перед рассветом ветер стихает и делается немножко попрохладней. Можно всё-таки заснуть.

6 сентября 1938 года

У нашей хозяйки бесчисленное множество всякой живности: два телёнка, две собаки, два котёнка, куры, утки, индюк и индюшка. Всё это дохнет от жары и томится жаждой. Воды здесь очень мало, ведро под источником стоит примерно полчаса, прежде чем наполнится. Хотя наша комната находится на втором этаже и лезть к нам надо по довольно крутой лестнице, постоянно в нашу дверь просовывается морда телёнка или появляется утка, утка как-то всех предприимчивее. Особенно животные донимают нас, когда мы пьём чай во дворе, все лезут, толкаются и клянчат всё, что возможно. Утки же, ничего не получив, из мести, наверное, с разбегу кидаются сзади и долбят своими крепкими клювами. Федя мучает котят, которые отличаются необыкновенной кротостью, наверное, от недоедания, запирает их в комнате или гоняет по всем окрестностям. Очень боится и любит щенка. Щенок этот очень неказистый на вид, но с примесью хорошей крови, что видно по его ушам и лапам, отличается очень баловливым нравом подростка. Как только увидит идущего или бегущего Федьку, начинает носиться за ним, больно царапая своими когтями, пока не свалит, а свалив на землю, лизнёт в нос и, задрав хвост, отходит в сторону и степенно садится. Но как только Федя встаёт, опять начинается "гоньба". Фёдор наконец в отчаянии вопит: "Мама, спаси меня от этой ужасной охотничьей собаки!"

8 сентября 1938 года

Федор попробовал подружиться со здешними ребятами, но попытка эта кончилась неудачно. Сначала они весело резвились около нашего дома, а потом позвали Федю к себе. Очень быстро Федя вернулся весь исцарапанный и огорчённый. "Ну, что случилось?" "Они такие гадкие, гадкие девчонки. Мы сначала играли, а потом одна отняла у меня Гришку и убежала в свой дом". "Бедный Гришка!" "Да, нет! Я за ней побежал. Всё-таки отнял. Пошел домой, а они опять все на меня налетели, схватили Гришку, вон туда в кусты бросили и убежали. Я его искал, искал, только весь исцарапался, а не нашел!" Явно собирается плакать. "Не горюй! Мы его сейчас достанем, а к девчонкам больше не ходи. Играй с нашим псом и с Гришкой. Лучше будет!"

10 сентября 1938 года

Мама решила устроить стирку. Решили идти на Армянский водопад, потому что здесь вода - дефицитный товар. Отправились всем семейством: папа несёт бельё, мама - шайку, а Федя - Гришку. Водопад долго искали, оказалось, что он гораздо ближе, чем мы думали. Пришлось возвращаться назад. Он почти пересох, но всё ещё очень красивый. Высокая, совершенно отвесная скала, вода пробила в ней ущелье и падает в водоём, который находится в пещере. Водоём большой, вроде маленького озера, тёмный и прохладный. Когда после яркого солнца мы вошли в пещеру, то приняли буйволов, которые лежали в воде, за камни. Из озера бежит ручей, прохладный и чистый. Мама с удовольствием принялась за стирку, стирала просто холодной водой, но и это после морской воды показалось блаженством. После стирки в море Федины трусы делались как накрахмаленные, когда высыхали, и мыло, конечно, не мылилось. Папа с Федей принялись за ловлю рыбешек, которых здесь множество. Федя уверен, что это маленькая форель (папа, кажется, тоже). Выстирав и развесив белье на кустах, мама тоже принялась за рыбную ловлю. Сделали запруду и выпустили туда всех пойманных форелей. Федька метался по берегу и искал какую-нибудь жестянку, чтобы взять домой рыб, но ничего не найдя, вдруг расчувствовался и сказал, что он очень рад тому, что не может взять рыбок с собой, что им лучше будет на воле.

Там же, на ручье, окончил свою жизнь Гришка: наверное, уплыл вниз по течению. Нигде не могли его найти. Федя перенёс этот удар стоически: махнул рукой и пожелал Гришке всего хорошего.

11 сентября 1938 года

Пришли в ресторан. Федя вообще держит себя там очень гордо и независимо. Каким-то образом на его стуле очутилась бумага для мух - липучка. Он не заметил и на неё сел. Потом за чем-то встал, и мама не смогла удержаться от смеха, увидев у него сзади на штанишках прилипшую бумагу. Федя сначала не понял, в чём дело, и тоже засмеялся, но потом увидел и страшно смутился. Хотел рассердиться на маму и не смог, так был расстроен. "Мама, ну скажи скорее, ведь никто не заметил?" Весь обед сидел красный, опуская каждый раз глаза, когда к нам подходила подавальщица.

12 сентября 1938 года

Пасмурный, тихий день. Ходили гулять на Иверскую гору. Дорога идёт всё время зигзагами так, что идти совсем не тяжело. Федюшку поразили развалины древней крепости и белый кролик, которого он увидел у сторожа. Идёт хорошо, легко - вот что значит Тебердинская тренировка! С горы открывается замечательный вид. С одной стороны море, с другой - бесконечные, затянутые дымкой холмы Абхазии, постепенно переходящие в горы.

13 сентября 1938 года.

Всё так же наслаждаемся морем, особенно Федя. Накупавшись вволю, залезли все под тент. Федька спал, а мама с папой читали. Мама тоже стала задрёмывать, и вдруг неожиданно нас окатило водой. Не успели мы придти в себя и понять, что случилось, как опять накатила вода на нас, на книги и на Фёдора. Поднялся шторм, причём интересно, что ветра совсем не было, наверное, откуда-то издалека дошли до нас волны. Федор, весь мокрый, с визгом носится вдоль берега, убегая от набегающих волн. Папа с мамой поскорее утащили всё наше имущество подальше от воды и разложили сушить. "Федя, ты что же купаться не идешь?" "Да мне что-то не хочется, не жарко совсем. Я лучше так побегаю".

Мама с папой не оказались такими благоразумными и полезли в воду. Плыть очень приятно, но и страшно. Лезет на тебя такая громадина, кажется, что обязательно накроет с головой, но волна как-то очень мягко подкатывает и поднимает высоко на свой гребень. К берегу ещё хуже, ещё страшнее. Когда плывешь на волну, она как-то подхватывает, и ты взлетаешь на неё, а уж тут ничего сделать нельзя. Оглянешься назад, батюшки... только глаза зажмуришь - будь, что будет! Маму накрыла последняя волна у самого берега, очень мама себя плохо почувствовала, когда с грохотом на неё опрокинулась масса воды. Волны отхлынули, и мама оказалась лежащей на песке на берегу; не успела мама сообразить, где она и что с ней, как вторая волна, ещё больше первой, наскочила на маму, избив её песком и камнями. Еле мама вылезла, села на песок отдохнуть и говорит Феде: "Как-то нехорошо получается, волной меня захлестнуло. Придётся ещё раз плыть, чтобы научиться выплывать на берег". "Конечно, придётся", - сказал Федя. Не хотелось маме плыть, даже страшно было, но всё-таки, если сын сказал, надо марку выдержать. Обошлось всё благополучно, с замиранием сердца ждала мама, что опять её зальёт, но нет, как-то успела вовремя выскочить на берег.

14 сентября 1938 года

Поехали вечером кататься на лодке. Море, после вчерашнего шторма, ещё не совсем успокоилось, и лодку сильно качало. Отъехать разрешается на километр вглубь моря и на километр вдоль берега. Сторож предусмотрительно положил в лодку спасательный круг. Мама хотела было надеть его на Федю, но он возмутился: "Ведь гребёт папа, разве он опрокинет нас, да и недурно плаваю, правда, мама?"

Волны покачивают лодку, тёплый, тихий вечер, очень хорошо. Но на сердце у нас было не очень спокойно. Надя должна была прислать из Москвы нам денег, но время шло, а перевода не было. Билеты у нас были взяты на завтра, а денег на дорогу не было совершенно. После увеселительной прогулки на лодке отправились распродавать наше имущество: папин вязаный джемпер и мамино платье. Сначала отправилась мама, но у неё ничего не вышло, и только папа, надев свои лучшие белые брюки и побрившись, довольно выгодно сбыл джемпер, на платье же никто не польстился. Приободрившись, пошли на почту, почти безо всякой надежды, и вдруг перевод на 50 рублей. Мы, правда, ждали 100, но были рады и этому. Так как был уже вечер, денег нам не дали, придётся нестись завтра утром. Федюшка относится к нашим треволнениям довольно насмешливо, но когда папа предложил продать его любимый белый костюм, очень огорчился и даже возмутился, но, подумав, сказал: "Ну что ж берите! Я не хочу, чтобы вы с голоду... И рубашку красную берите, теперь мне всё равно, если белого костюма не будет!"

Пошли в ресторан отпраздновать удачную продажу и получение денег. Федя получил пирожное, а мама с папой - вино.

15 сентября 1938 года

Рано утром потащили вещи на автобусную станцию. Папа ушёл вперёд, а мама с Федей сначала позавтракали, а потом, простившись с пятнистым щенком, даже с некоторым облегчением стали спускаться с горки. Всё-таки много крови она нам испортила. Папа стоял в очереди, окружённый нашими чемоданами и сумками, мама с Федей сгрузили сюда же и свои вещи и отправились на почту, получать деньги. Авось в это время автобуса не будет. На почте маме, вместо ожидаемой пачки денег, сунули в руки крошечную посылку ценностью в 50 рублей. Мама сначала удивилась странному способу пересылки денег, а потом маме в голову пришло страшное подозрение - маленькая коробочка выглядела так странно. Мама скорее свернула на берег моря, села на песок и стала дрожащими руками разрывать бечёвку и тряпочку, в которую была зашита коробочка. Федька, бросив свою Маруську, с интересом наблюдал за мамиными действиями. У мамы ничего не выходило, пришлось перервать бечёвку зубами. Наконец показалась коробка из-под чая, в коробке поздравительная грамота и указ о награждении Фёдора Семевского за героический переход через главный кавказский хребет орденом. Маме с папой объявляется благодарность за умелое и разумное воспитание молодого поколения. Мама премируется пачкой папирос, а папа - плёнкой для фотоаппарата. На дне лежала крохотная коробочка, а в ней на атласной подушечке орден для Федора - красная звезда. О деньгах же не упоминалось совсем. Всё это было смешно и занятно, и мама не знала, смеяться ей или плакать, ведь у нас на всю дорогу, а ехать три дня, с вычетом стоимости билетов на автобус, оставалось рублей 7-8. Раздумывать долго не приходилось, надо было скорее идти к папе и как-нибудь поосторожнее сообщить ему о постигшем нас ударе. Только мы успели придти и прицепить Феде орден на курточку, как пришел автобус, в котором были свободные места. В дороге, конечно, не обошлось без аварии, стояли с полчаса недалеко от Хосты. Федя был этому очень рад, ему надоело сидеть в автобусе, сейчас же около автобуса на дороге стал строить из камней укрепления и очень был недоволен, когда опять пришлось садиться. В Сочи приехали рано, часов в одиннадцать. Так как мы были с вещами, то решили ехать сразу на вокзал. В сутолоке, ко всеобщему горю, потеряли альпеншток - любимую Федину Маруську. Приехали на вокзал, сдали вещи на хранение и уселись на лавочку в сквере - ведь нам предстояло прожить целый день, поезд уходил только вечером. Федя получил булку и яблоко вместо завтрака; мама с завистью смотрела, как он с аппетитом уплетал и то, и другое. Папа ушел смотреть город. Надежды на пищу не было никакой, разве только хлеба можно было купить. Маме оставалось только курить и меланхолично смотреть на часы. Пришел папа, и мама, оставив Федю с ним, пошла по жарким улицам Сочи в надежде как-нибудь сбыть своё платье. Но Сочинские жители набалованы, по-видимому, разорившимися туристами и давали за платье так мало, что маме стало даже досадно. Папа с Федей, когда пришла мама, благодушествовали, сидя на лавке в тени и чем-то были очень довольны. "Ну, как дела?" Мама стала рассказывать о своих неудачах. "Ну, а мы с Федей решили идти обедать!" "Как обедать?!" Оказалось, что папа нашел в бумажнике припрятанную на чёрный день двадцатку. В столовой наслаждались щами и гречневой кашей. Получилось сытно, вкусно и дешево. Пообедав, пошли на старое кладбище, которое находится как раз против вокзала, надо только перейти рельсы. Сидели там до вечера, очень хорошо и покойно. Когда совсем стемнело, пошли на вокзал, там толкучка и суета, перед нашим поездом отправились ещё два. Федя очень устал и хочет спать. Чтобы его немножко приободрить, пошли пить чай. Как всегда, после пищи он повеселел и во что бы то ни стало пожелал играть с мамой в собаку. Игра эта была очень мучительна, много народа, все спешат, отправляются поезда, а тут извольте прогуливаться по платформе с собачкой на поводке. Наконец подали и наш поезд, залезли в вагон с трудом, уж очень много у нас получилось вещей. Вагон не купированный, но соседи, кажется, симпатичные. Мама скорее стала устраивать Феде постельку, уж очень он, бедный, устал. Как только поезд тронулся, сразу заснул, уткнувшись носом в подушку.

Мама вышла на площадку вагона, поезд шел вдоль берега моря, было очень темно, и только вдали мелькали огни пароходов. Немного жалко расставаться с морем, когда-то опять его увидим? В полуоткрытую дверь врывался ветер, морской ветер, мягкий и влажный, так не похожий на обыкновенный.

16 сентября 1938 года

Ночью заели клопы. Мама совсем не спала, сидела над Федей и собирала с него клопов. Федя проснулся мил и весел. Подружился с нашими соседями - немолодой супружеской парой. Папа встретил в Ростове, когда выходил из вагона, своих знакомых, они тоже едут с нашим поездом. Пошли с Федей к ним в гости, пропадали очень долго, так что мама уже стала беспокоиться. Наконец пришли. Федор, торжествующий, с пакетом сластей в руках, громко, на весь вагон, закричал: "Веселись, мамочка, мы денег достали! Теперь заживем!" Действительно, папе удалось занять денег.

17 сентября 1938 года

Федя как будто только сейчас понял, что мы едем в Москву. Целый день говорит только о бабе с Иринкой. С нетерпением ждет вечера: "Лягу спать - и сразу завтра настанет, а ведь завтра мы в Москву приедем!"

18 сентября 1938 года

В Москву приехали вечером, Дождь, холод, слякоть. Подъезжая к Москве, мама Федю переодела в белые брюки и чёрную курточку - пускай порадует всю Марьину рощу своим взрослым видом. Приехали поздно, часов в десять. Ира была уже в постели, конечно, сейчас же вскочила. Федя всем очень рад и растроган. Рад своим игрушкам, без которых за лето соскучился. Говорит бабе: "Никогда больше я тебя так надолго не покину. Уж если поедем, то все вместе! Правда, будет хорошо? Очень я без тебя истосковался".

19 сентября 1938 года

Федя очень тепло принят во дворе детьми. Гуляет целый день. Утром мама пошла за хлебом, а около крыльца стоят двое парнишек лет по тринадцать и спрашивают: "Федя скоро выйдет?" Значит, товарищи. Играл с большими мальчиками в мяч, потом вдруг решительно заявляет: "Кончена игра, давайте мяч!" (Маме это слышно из сеней). Принёс мяч и с сердцем бросил в угол. "Федя, что там у вас случилось?" "Ничего. Пусть не толкаются! Не дам за это мяч!"

С большой неохотой вспоминает Теберду и перевал. "Не люблю. Там горы громадные. Не хорошо там".

20 сентября 1938 года.

Отправились с визитом к Месснерам: Федя, мама и Ирина. Федя поразил всех своим прекрасным видом и самостоятельностью. Держится прекрасно, очень вежлив. Наслаждался свободой, носился по саду с Пашей и Ириной. К радости и гордости мамы за столом держится гораздо лучше, чем Паша и Ирина. Очаровался Пашиным конструктором, часа два что-то из него мастерил - выходит довольно ловко.

21 сентября 1938 года

Федя прибегает к маме: "Мама, можно мне арбуза, тетя Катя предлагает?" "Нет, Феденька, нельзя, у тебя животик болит, ты только постарайся вежливо отказаться". Убегает, через минуту прибегает опять очень собой довольный. "Ма, я так деликатно сказал! Если хочети, Вы мне оставьте, я завтра съем".

24 сентября 1938 года

Торжественно отправился с бабой вдвоём к Надеждиным. И Федя, и баба немного взволнованы - ведь это их первый совместный выезд. Оставшаяся мама немного беспокоилась, как-то там Федя, будет ли хорошо себя вести? Бабушка вернулась гордая своим внуком - вел себя замечательно. Когда пришли, немного смутился, не поздоровался с Евгенией Николаевной, когда она ему протянула руку, но тут же нашелся: "Я никогда не здороваюсь, пока я одет; сейчас разденусь и дам Вам руку". Разделся, успокоился и очень мило со всеми поздоровался. К Евгении Николаевне пришла какая-то знакомая. Федюшка услышал звонок, выбежал в переднюю, раскланялся, взял тётю за руку и повёл в комнату к Евгении Николаевне. "Сюда, сюда, пожалуйста! Вас ждут!" Чужая тётя даже ахнула от такой встречи.

25 сентября 1938 года.

Фёдор осрамился - ударил Лидочку по руке палкой, причём, наверное, очень больно, вопли были ужасные. Мама выходит на крыльцо: Федька и Шурик стоят около крыльца смущённые, Лидочка рыдает на груди у своей мамы.

"Федя, почему Лидочка плачет?" Федя молчит, Шурик отвечает: "Это он её палкой ударил!" "Федя, как тебе не стыдно?" - говорит мама. "Это не я, это Шурик!" Мама спрашивает Лидочку: "Тебя, Лидочка, кто обидел?" "Да, они оба дрались!" "Ну, Федор, иди домой!"

Дома Федя совсем падает духом, весь красный, губы трясутся. "Ну, за то, что ты правду сказал, я тебя не накажу. Но ведь теперь тебе гулять-то нельзя. Теперь все мамы будут бояться, что ты обидишь их детей. И никогда теперь тебе с Лидочкой играть нельзя будет". "А может быть, она забудет?" "Ну, Федя, такие вещи не забываются. Как же нам с тобой теперь быть? Знаешь что, по-моему, тебе лучше пойти прощения попросить, тогда, наверное, всё забудется". Федя согласился: "Только и ты со мной иди". Вышла мама в сени "Ну теперь иди один". "Один не пойду". "Ну тогда иди домой и сиди дома". Федька рассердился, вышел на крыльцо и грубым, злым голосом сказал тёте Кате и Лидочке: "Думаете, прощения не будет? Всё будет! И прощение, и поцелуи..." Тётя Катя говорит: "Ну вот и хорошо. Помиритесь и играйте". Федя: "Пусть она сюда, ко мне, на велосипеде подъедет". Лидочка смиренно подъехала. Федя подошел к ней, стащил с велосипеда и шепотом сказал: "Прости, я нечаянно. Я вообще никогда больше так делать не буду. Никогда!" Обнял её, встал на цыпочки и поцеловал.

26 сентября 1938 года

Страшно не любит, когда его называют "Фэда", сердится и даже плачет. Фэда его называли карачаевские ребята в Теберде. Ему кажется, что это как-то очень обидно и оскорбительно звучит. А мама, как нарочно, очень часто забывает, хотя много раз давала Феде обещание никогда его так не называть.

30 сентября 1938 года

Сегодня Надины именины. Мама с Надей напекли пирогов и сделали праздничный обед. Федя был взволнован и стряпней, и пирогами, и праздничным столом. Ходил вокруг стола и говорил: "Ах, как всё шикарно, как шикарно!" Так заразился праздничным настроением, что стал просить подарочек, ну хоть самый маленький. "Что же ты хочешь?" "Конструктор железный!" "Нет, Федя, это слишком дорого". "Ну, тогда деревянный, только обязательно конструктор!" Просил так умильно, что мама не выдержала и пошла с ним покупать "не железный конструктор". Ходили и выбирали долго. Наконец выбрали "транспортный конструктор". Фёдор гордо нёс сам большую коробку домой. Играет с большим воодушевлением, но всё-таки со вздохом вспоминает "железный конструктор".

2 октября 1938 года

Были в гостях у бабы Лизы. Федя мил, но всё-таки слишком шумливы для тёти Лизы. Когда мы ехали, то договорились, что потом зайдём к папе. Перед уходом Федя попросил у бабы Лизы конфетку и бумаги. Завернул конфетку в бумагу и зажал в кулачке. Всю дорогу нёсся бегом, узнал папин переулок и дом. Скорее по лестнице, ни с кем не поздоровавшись, через кухню прямо к папе. Торжественно вручил папе конфетку, всю растаявшую в кулаке: "Это я тебе выхлопотал. К чайку!" Из всех "тупиковцев" больше всего обрадовался дяде Серёже (С.Н.Толстому).

4 октября 1938 года

Приехал папа. Федюшка бежит навстречу и кричит: "Пап, а ты мне привёз чего-нибудь вкусненького?" Потом покраснел, смутился: "Нехорошо я как-то сказал. Не надо так. Очень мне стыдно".

Федор очень ласков со всеми детьми, но особенно заботится о своём сыночке-мишке. Старается что-нибудь для него добыть, утащить у Ириной куклы.

Были сегодня у доктора. У Феди сильная опухоль на коленке, из которой весной вытащили проволоку. Сейчас вытащили ещё вату и опилки. Как только он умудрился всё это туда засадить, совершенно непонятно. Когда разрезали ножку, крепился, почти не плакал. Доктор спрашивает: "Больно?" "Не очень, терпеть можно". Когда кончились Федины мученья и ногу завязали, доктор Феде говорит: "Ну и молодец! Кем же ты будешь, когда вырастешь? Наверное, настоящим героем?" "Я буду настройщиком, а уж если не выйдет, тогда Кокинаки".

11 октября 1938 года

Ездили к доктору на перевязку. Федя, войдя в кабинет, предупредил доктора и сестру: "Вы не пугайтесь, если я заору. Может быть, не удержусь, если очень больно будет". К всеобщему удовольствию орать Феде не пришлось, ему только переменили бинты. Но доктор всё-таки не уверен, что вытащил из ноги всё. Придётся ещё раз показаться.

13 октября 1938 года

Увлекается перелётом Чкалова. Особенную симпатию чувствует к Белякову. "Мама, ты будешь Чкалов, баба - Байдуков, а я - Сашенька Беляков".

С увлечением играет в перелёт, не забывая никаких подробностей: и масло у него вытекает, и лёд он кинжалом скалывает. Приходит в такое отчаяние от неудач, как будто он действительно может свалиться со своим аэропланом с высоты куда-нибудь на Северный полюс.

14 октября 1938 года

Опять ездили на перевязку. В трамвае Федя вёл оживлённую беседу с каким-то почтенным стариком. Тема - трудности воспитания детей. "Да, да! Вы знаете, у меня дочка, да сынок. Вообще же пять или восемь детей, а младшей только тридцать лет. Совсем малюсенькая! Очень, очень трудно!" На вопрос доктора, не хочет ли Федя жить у него, укоризненно ответил: "Разве родителев бросают? Доктор - и не знаете!"

15 октября 1938 года

Бабушка стала жаловаться на Ирину: "Грустно с ней, бессердечная она!" "Конечно, баба. Что у Ильинки? Одни сухожилия, а сердца нет!"

17 октября 1938 года

Поехали с визитом к Зиловым. Федя мил, воспитан. Очень хорошо играл с дядей Серёжей. Неожиданно танцевал и тоже очень как-то кстати и хорошо. Очень деликатно сказал: "Мне надо туда, о чём лучше не говорить вслух". Мама сразу даже не догадалась, Сергей Алекс. понял сразу.

18 октября 1938 года

Федя: "Мама, помоги мне руки вымыть. Только очень, очень деликатно. Видишь, какие у меня пальчики нежные, они ещё не совсем выросли".

Вечером в постели: "Вот когда я вырасту большой, таким мастером буду! Всё буду сам делать: и самолёты, и автомобили, и мотоциклы, всё, всё. Ты, мама, пожалуйста, доживи до меня большого. Я тебе лошадь сделаю, нет, я спутался - куплю. Я уж знаю, что тебе хочется. (Лошадь, действительно, мамина несбыточная мечта).

20 октября 1938 года

Мама обещала привезти Феде ружьё, которое он забыл в Тупике ещё зимой. Обещала - и тоже забыла. И только нажала мама на звонок, вспомнила о ружье - и стало маме даже страшно. Знала мама, что гнев Федин будет велик. Входит в комнату и весело и спокойно, как будто ничего и привозить-то не надо было, говорит: "Ну, Федя, как без меня жил?" "А ружьё?" "Знаешь, Федюшка, ведь я забыла. Ты уж меня прости, пожалуйста". Федя с каменным лицом отвернулся от мамы, ушел в другую комнату и оттуда дрожащим голосом: "Только бы мне вырасти. Вырасту и уйду совсем! Брошу маму, которая обещанья не выполняет, хитренькая какая!"

Мама сделала вид, что не слышит и не замечает. Часа два просидел один, раскладывая кубики, когда мимо проходила мама, закрывал глаза, чтобы не видеть её. Наконец пришел к маме сам. "Я, кажется, не сержусь больше. Только ты теперь обязательно привези ружьё. Не привезёшь, уйду и ждать не буду, когда вырасту, так маленький и уйду".

22 октября 1938 года

Мама привезла, наконец, Феде ружьё. Причём так боялась забыть его опять и так нервничала, помнив Федину угрозу, что сейчас же, войдя к папе в комнату, схватила ружьё и положила в сумку. Так надёжнее. Федя встретил маму насмешливо: "Ну, посмотрим, как ты помнишь обещания. Ты в Тупике ничего не забыла?" Как только увидел ружьё, просиял: "Как хорошо, мамочка, что мне сердиться не надо. Ты ведь всё-таки не понимаешь, как мне нужно было это ружьё. Очень, очень нужно!"

Федя очень деликатно объявляет о своих естественных потребностях: "Желудок мне даёт знать, что мне надо на горшочек".

26 октября 1938 года

Любимое Федино выражение в разговоре - это: "А у нас на заводе...". Он выдумал, что он ночью, когда все спят, работает на каком-то громадном заводе, причём, кажется, сам этому верит. Приходит мама с рынка и говорит: "Ах, Боже мой, опять сегодня мяса нигде нет!" Фёдор: "А вот у нас на заводе сколько угодно!" Баба пожалуется: "Дрова сырые, совсем не горят!" Федька опять своё: "А у нас на заводе...". До того привык к своему заводу, что, кажется, ничего и сказать не может без упоминания "своего завода".

28 октября 1938 года

Федька расшумелся, расшалился. Баба его просит: "Феденька, ну хоть немного посиди на месте? Не шуми!" "Что ты, баба, птичьего молока захотела?! Я не могу так, я же живой человек!"

Долго внимательно наблюдал за жизнью в Марьиной роще: толкотня, суета, приходят, уходят, спят, едят. Пожал плечами и с чувством сказал: "Квартирка-то у нас какая-то юмористическая".

29 октября 1938 года

Федя долго слушал разговоры об очередях в универмаге и всяких несчастных случаях. Подошел к своей маме и очень серьёзно сказал: "Ты, мама, никогда не ходи в универмаг, вдруг с тобой что-нибудь случится. Если уж очень нужно будет, пойдём вместе. Я наган возьму, уж как-нибудь тебя защищу".

2 ноября 1938 года

Федюшка, лежа в кровати, причитает: "Ох, я бедный! Ох, моченьки больше нет! Ох, я несчастный! Живот у меня болит!" Потом решительно: "Ну, надо касторки, а то у меня в животе всё перевернётся".

3 ноября 1938 года

Получил новые башмаки. В страшном восторге! Вот что значит познать лишения: долго не могли достать, и он ходил Бог знает в чём. Очень осторожно с ними обращается, боится поцарапать, вытирает тряпочкой пыль, всем показывает. Раньше же почти не замечал, во что обут, и был равнодушен к своей обуви, хотя были у него очень хорошенькие башмачки и туфли.

4 ноября 1938 года

Федя наехал велосипедом на бабу и очень больно ушиб ей ногу. Вместо того чтобы пожалеть, он рассердился: "Тут танки ездиют. Война! Что ты, баба, здесь ходишь, даже не жалко тебя!" С грохотом уехал в другую комнату и оттуда стал звать маму. "Нет, Федя, я к тебе не пойду. Ты нехороший, злой мальчик".

На цыпочках, чтобы никто не видел, подобрался к бабе, молча поцеловал бабину руку и потом с большим чувством сказал: "Прости меня, баба! Я просто настоящая гадина!"

5 ноября 1938 года

Прибегает Федя со двора, все штанишки и пальто мокрые. "Федька, да как же ты умудрился так вымокнуть? Это же нарочно надо в лужу сесть!" "Прости меня, мамочка! Я и правда в лужу сел, только не нарочно, а нечаянно. Не заметил. Пятился, пятился и сел. Прости меня!"

10 ноября 1938 года

Неожиданно приехал папа с билетами в цирк. Поехали торжественно, на такси. Федор очень спокоен, больше занят такси, чем предстоящим цирком, хотя папа старается изо всех сил, чтобы его разжечь. В цирке чувствует себя совсем свободно. Расхаживает везде один, всё рассматривает. Само представление особенного впечатления не произвело, правда, программа довольно скучная. Больше всего понравились ему гонки мотоциклеток и лошади. Но и то очень умеренно. Может быть, ещё мал.

14 ноября 1938 года

Федька что-то очень плохо себя ведёт. Груб, дерзок. Ужасно стал противный. Сегодня гулял с Ирой во дворе. Мама с бабой решили, что очень холодно и пора домой. Иринка с Федей, приведенные домой, встали около дверей и оба во весь голос завыли. Маме это показалось смешно. Федор разозлился, что мама засмеялась, и со злобой показал маме язык. Тут уж мама рассердилась. Взяла Фёдора за плечо (правда, довольно резко) и повела в комнату, чтобы поставить в угол. Федька посмотрел на маму и злым спокойным голосом заявил: "Ну, ты не очень-то толкайся! Поосторожней!" Был отшлёпан.

17 ноября 1938 года

Отвратительное поведение продолжается. Стал совершенно невозможен. Ничего не слушает и всё время скандалит. Наказан, поставлен в угол у тети Ани в комнате. Дико ревел, потом хорошим нежным голосом позвал маму. Мама решила, что Феде стало стыдно, подошла и нагнулась к нему. Физиономия моментально сделалась зверской, и он быстро, изо всей силы ударил маму в живот деревянным ножом, который был у него в руке. Мама так была потрясена этим, что даже ничего сказать не смогла, молча встала и ушла в другую комнату. Через некоторое время опять зовёт: "Мама, мамочка!" Чувствует мама, что Федя опять нехорошо задумал, но всё-таки подошла и опять так же к нему нагнулась. У него в руке нож зажат. Очень удивился, что мама так доверчива, хотел опять ударить и вдруг громко заплакал: "Прости, прости меня! О, какой я нехороший!" Думает мама, что он действительно понял, как нехорошо поступил.

20 ноября 1938 года

Потрясенная Фединым поведением мама решила воздействовать на него не наказаниями, а как-нибудь постараться объяснить ему, как нехорошо он поступает, и показать ему на примере, какой должен быть по-настоящему хороший мальчик. Очень кстати подвернулась книжка об индийском мальчике Синопе, там как раз всё, что нужно. Перед чтением мама провела с Федей, когда он был в спокойном состоянии, беседу о том, каким мама хотела бы видеть своего единственного сына. Слово "единственный" почему-то всегда Федю очень трогает и размягчает. В "Синопе" есть уважение к старшим, честность, благородство и т.д.

Как будто на Федьку подействовало, во всяком случае последние два дня очень мил.

27 ноября 1938 года

Заболел ангиной, сильный жар, головная боль. Очень кроток и добр.

7 декабря 1938 года

Были у папы. Папа зачем-то сломал спичечный коробок. Федя возмутился: "Зачем ты, папа, сломал? Ей же больно!" "Как так больно? Ведь она не живая". "Нет, всё-таки чуть-чуть живая, ведь её живые люди делали. Значит, и в ней что-то есть". "Вот какой ты, Федя, чудила, коробку жалеешь, а сам мечтаешь о том, что рыбу будешь ловить. Рыбу-то правда жалко, она-то ведь по-настоящему живая". "Я не зря буду ловить, а чтобы мама готовила. Тогда можно, если есть, а так просто - нехорошо. Ничего нельзя обижать: ни коробку, ни рыбу, ни гвоздь".

10 декабря 1938 года

Федька замучил всех новой игрой, которая продолжается уже дня три-четыре. Все стулья, табуретки, игрушки сваливаются в кучу посреди комнаты. Пройти никак невозможно. Называется это - "бурелом". Фёдор изображает лося, лазает по этой горе, ежеминутно с грохотом сваливаясь вместе со своим сооружением. Бодрости не теряет, свалившись, потирает ушибленные места и с новым азартом начинает продираться через "бурелом". Ходит, конечно, в синяках, чем только это кончится, наверное, каким-нибудь переломом. Или загораживает все двери стульями, связывая их верёвкой. У каждого проходящего требует пропуск - клочок бумаги. Получив пропуск, долго возится, распутывая верёвки и отодвигая стулья. За эту игру ему очень часто попадает, но, несмотря на это, он не может спокойно видеть незагороженные двери. Сейчас же деятельно начинает воздвигать баррикаду.

15 декабря 1938 года

Федя приходит со двора страшно возмущённый: "Мама, ты знаешь, меня Лидочка посылает обижать Витю. Иди, говорит, ударь Витьку, он со мной не водится!" "Ну, а ты что?" "Я не пошел. Я сказал Лидочке, что хотя я её очень люблю, но Витьку бить не буду. Он как будто меня поменьше, а я маленьких не бью!"

15 декабря 1938 года

Федя: "Ма, а ты знаешь, откуда железо достают?" "Нет, что-то забыла, а ты?" "Я-то знаю! Очень просто! Человек землю начинает копать, как выроет глубоко, так и найдёт железную руду, а самые счастливые сразу из земли серебряные ложки добывают".

"Ма, а ты знаешь, как жеребята родятся?" "Нет, не знаю". "Очень просто. Вот вдруг появляется новый, совсем новый жеребёнок, маленький- маленький, и скажет: "А я уже здесь!" - вот и всё!" "А я и не знала!" "А я, мама, всё знаю! Вы меня так и зовите - знаюлька!"

18 декабря 1938 года

Были у папы, смотрели новую ленту в фонаре - "Гайавату". Федя потрясён. Кажется, "Гайавата" ему нравится даже больше "Подъёма корабля". Мама случайно проговорилась, что дома у нас есть книжка про Гайавату. Как только приехали в Марьину рощу, потребовал, чтобы ему сейчас же читали про бой Гайаваты и осетра. Мама нарочно стала читать без пропусков - авось покажется скучно! Действие обратное - заставил маму прочесть три главы подряд и, наверное, слушал бы ещё, если бы мама категорически не отказалась. В разговоре всё время употребляет фразы и целые строфы из "Гайаваты". Играет только в Гайавату.

20 декабря 1938 года

Была ёлка, и даже дед Мороз. Федя отнёсся к нему вполне серьезно, был очень взволнован и растроган. Дрожащим голосом прочёл стихи, но потом смело подошел к нему и пожал руку. Ирина с Любуськой, узнав Володю, стали смеяться. Федя очень огорчился и сказал: "Как вам не стыдно! Большие, а смеётесь над таким стареньким старичком". Получил долгожданную пожарную машину, был очень рад и удивлён: "И как это только дед Мороз догадался, что её-то мне и надо!" Ещё получил хорошенького ослика, лото и книги.

3 января 1939 года

Стоит хорошая погода. Ходим с Федей гулять в парк, обязательно с санями. Мама садится на скамейку, а Фёдор отправляется путешествовать. Любит уходить далеко, где меньше народа. Перелезает через сугробы, спускается с горок и даже иногда совсем исчезает из вида. Всегда очень легко находит маму; это у него мамина способность к ориентировке. Возвращается розовый и довольный: "А я всё путешествую! Где я только не был? На Северном полюсе! Самом, самом настоящем!" И опять отправляется в путешествие.

7 января 1938 года

В новом номере "Мурзилки" напечатан рассказ, вернее очерк об озере Хасан. Федя потерял голову. Всё время просит читать, хотя знает всё наизусть. Играет теперь только в озеро Хасан. Целыми часами лежит под дедушкиным креслом, приговаривая: "Он лежал на боку, сжимая в руке автоматический револьвер".

10 января 1939 года

Мама читает Феде "Маугли" Киплинга. Впечатление огромное. Когда мама читает, то ей кажется, что Федя многое не понимает, но потом, когда он играет в Маугли, а играет он сейчас в него всё время, выясняется, что понял он всё, и даже очень хорошо. Единственное, что ему непонятно, это глава о королевском анке. Для него пока ещё ничего не представляют деньги, он не знает, что это такое.

12 января 1939 года

Федя вчера говорил с папой по телефону, но очень неудачно, плохо было слышно. Сегодня неожиданно приехал сам папа. Федя спрашивает: "Тебе, папа, вчера хорошо было слышно?" "Нет, Феденька, плохо". "Я так и знал. Если бы ты услышал мой голос, ты бы сразу приехал, почувствовал бы, как я без тебя соскучился".

13 января 1939 года.

Захворал, температура, болит голова. Наверное, грипп.

15 января 1939 года

Феде лучше. Температура спала, очень капризный, наверное, выздоравливает. Пошла носом кровь. Очень испугался - решил, что истечёт кровью. Мама положила его на спинку, а на лоб компресс. "Ты как думаешь, мамочка, у меня хоть немного крови осталось? Смогу я жить с таким количеством?" Лежит смирно, не двигаясь, боится пошевелить даже пальцем. Спрашивает: "Мама, а ротиком шевелить можно? У меня губы сухие".

23 января 1939 года

Продолжается увлечение "Маугли". Читаем его без конца. Мама достала на рынке маленьких фарфоровых зверей. К Фединому счастью, там есть и медведь, и тигр, и обезьяны. Нет только чёрной пантеры, а ведь Багира пользуется особой Фединой симпатией. Федюшка сам догадался, как выйти из этого положения. "Ты, мама, купи ещё тигра, а мы его выкрасим. Вот и будет у нас чёрная пантера, а глаза кровавые сделаем. На другой день мама купила ещё тигра, но с раскраской ничего не вышло: как только высохнет Багира, опять превращается в тигра, вся краска слезает. Тогда Федя завернул "Багиру-тигра" в бумажку, положил маме в карман шубы и сказал: "Когда поедешь в Тупик, отдай Вере Николаевне, у неё, наверное, есть настоящие хорошие краски". У Веры Николаевны действительно оказались "настоящие" краски, и Багира получилась замечательная: чёрная, с огненными глазами, - всё как полагается.

25 января 1939 года

Торжественно праздновали Федино рождение. Был торт, а на нём четыре зажжённые свечки. Федя очень доволен. Самый главный подарок - это трёхколёсный велосипед, маленький и очень лёгкий, давнишняя Федина мечта.

3 февраля 1939 года

Ходили с Федей в амбулаторию делать прививку от дифтерита. Когда сидели около кабинета и ждали вызов - слышали крики и вопли из-за дверей. Мама и говорит: "Ну, я надеюсь, ты вопить не будешь. Прямо слушать противно". "Уж, конечно, будь, мама, спокойна". Вошли в кабинет. Федя явно струсил, когда увидел доктора, фельдшерицу и приспособления для прививки, но, стараясь не показать этого, стал быстро спускать штанишки. Когда доктор стал смазывать спинку и взял в руки шприц, мама услышала, что Федя что-то быстро шепчет. Оказывается выдержку из его любимого "Озера Хасан", что-то о доблести, мужестве и подвигах красноармейцев. Даже не пикнул. Доктор удивился такой выдержке и говорит: "Какой ты молодец, даже не заплакал!" "Я маме обещал, а потом - терпеть надо, разве красноармейцы плачут, когда они ранены? Никогда!"

5 февраля 1939 года

Первый раз сложил самостоятельно картинку из кубиков. Раньше у него никак не выходило. Очень доволен. Сегодня же сосчитал до трёх - это тоже достижение. Он может запомнить длинное стихотворение, если ему несколько раз прочтут, но счёт ему никак не даётся. Считает: раз, два, а потом несёт околесицу.

8 февраля 1939 года

Мама напечатала свою карточку. Федя вдруг умилился, выклянчил у мамы карточку, у бабы взял бумаги и клею, сам наклеил карточку на бумагу и прицепил английской булавкой над своей кроваткой. Откуда у него вдруг такие сентиментальные настроения, вообще как-то на него совсем не похоже.

15 февраля 1939 года

Федя ел после обеда свой любимый компот из черешен и захотел на горшочек. Смотрит мама, ёрзает Федя на стуле, торопится. Мама говорит: "Что с тобой, Федя?" "Ой, мама, я больше не могу! Так мне хочется на горшочек. Только, пожалуйста, не оставляй меня без компота, не выгоняй из-за стола. Я лучше сам себя отшлёпаю. Ты не думай, что пожалею. Что есть силы бить буду!" Мама пожалела Федю и согласилась. Нашлёпал себя действительно на совесть, а вечером опять та же история: "Ну, уж я теперь сам вижу, что шлёпать мало. На, мама, убери компот, только поставь на окно, чтобы не испортился. Я завтра съем. Ведь можно будет, правда?"

18 февраля 1939 года

Федя сидит за столом с бабой и играет. Устраивает из кубиков и кирпичиков горы и крепости: "Вот шоссе, по шоссе несётся автомобиль, в автомобиле папа, автомобиль падает прямо в пропасть, а тут туча громадная, гроза, дождь - и всё это на папу, который совсем, совсем разбился!" "Федя, ну что у тебя за глупая игра? Разве можно такие вещи говорить?" "А я нарочно папу в пропасть кинул!" "Да что ты, Господь с тобой!" "Да, а ты думаешь приятно, когда тебя ремнем порют? Меня папа в Теберде порол, а я его за это в пропасть бросил!"

21 февраля

Федины именины. Неожиданно приехала Вера Николаевна с Коленькой. Вера Николаевна привезла Феде замечательную деревянную посудку, которую сама разрисовала, и всякие лакомства. Федя был очень рад, но недоволен Колиным поведением, особенно же тем, что Коля сломал его танк. Очень хорошо держал себя за столом, всех угощал и поддерживал разговор.

23 февраля 1939 года

Федя опять вспомнил о том, как его папа наказывал летом, пожелал, чтобы папа промок под дождем и простудился. Мама решила, что с ним надо как следует поговорить. Слушал очень внимательно, кажется, понял всё, что хотела объяснить ему мама, и устыдился. Вечером говорит маме: "Мама, я хотел бы, чтобы ты была лётчицей". "Зачем это?" "А так. Чтобы ты летала, летала, а потом разбилась. Очень интересно". "Да что ты, Федя, опомнись!" "Как ты не понимаешь, мама. Я пошутил! Видишь, я и о тебе в шутку такие вещи говорить могу". Наверное, хотел показать, что у него нет никакого злого умысла против папы, а так просто, с языка сорвалось. Конечно, всё-таки не совсем так, но, кажется, теперь всё, слава Богу, улажено, и он принял папино наказание как должно.

24 февраля 1939 года

Федя спрашивает: "Можно теперь к папе поехать? Я совсем, совсем раскаялся!" Поехали. В Тупике Федя смутился, пошел в комнату к Вере Николаевне, стал там играть, совершенно не упоминая о папе. Мама говорит: "Ну? Что же ты к папе не идёшь?" "Сейчас пойду, только доиграю". Наконец решился, подошел к папиной двери, постучал и тихо: "Папа, к тебе твой сынок пришел!" С папой мир, Федя сразу стал веселый и хороший. Только никак не может простить Коленьке сломанный танк, всё время ворчит, вернее говорит в присутствии Коли о детях, которые ломают и портят игрушки. Придумывает целые истории.

26 февраля 1939 года

Были с визитом у бабы Лизы. Баба Лиза спрашивает Федю: "Ну, как живёшь, что делаешь дома?" "Да ничего! Только вот Лидия Александровна что-то сдала, всё хворает. Да ведь она совсем себя не жалеет. Целый день бегает!" Чинно уселся на диване, но долго своей роли не выдержал. Стал лазить под столом и с визгом носиться по комнате. Пришлось уйти опять к папе.

28 февраля 1939 года

Поехали к бабе. В трамвае Федю стала мучить совесть: когда он уезжал из Марьиной рощи, то очень больно, правда нечаянно, ударил бабу палкой по глазу. Тогда, впопыхах сборов, он как-то очень равнодушно к этому отнёсся, а потом забыл. В трамвае он вспомнил, ахал и ужасался: "Как же там наша бабушка? Вдруг глазок у неё разболелся. Не надо было нам уезжать, кто же там за бабушкой ухаживать будет?" Но как только приехали, и Федя убедился, что бабин глаз цел, он заявил, что совсем не соскучился и что даже не рад, что вернулся. "Почему, Федя?" "Вы знаете, мне в Тупике всё позволяли делать! Даже по столу папа разрешал ходить прямо в башмаках!" Врёт! А главное, он очень рад и бабе, и Иринке, и вообще привычному укладу жизни, но почему-то не хочет в этом сознаться.

1 марта 1939 года

Мама поджарила телятины, несёт Феде на завтрак: "Федя, иди есть!" Федя подбежал, посмотрел: "Вот какая мама умница. Человечинки принесла!" "Федя! Что ты говоришь? Какая человечинка?!" Федя очень спокойно: "Ну, как какая? Мясо людское". "Опомнись! Ведь это телятина!" Фёдор разочарованно: "А-а-а... Я думал, это мозги, мозги-то уж всегда человечьи!" Сколько же раз он занимался людоедством, принимая это как должное!

Очень увлекается пластилином. Лепит много, но только змей всяких размеров. Пластилин красный, змеи получаются очень противные. Вылепил целое семейство: маму и трёх деток. Развесил на мимозе у бабы на столе. Долго сидел и восхищался и ужасался своим произведением. Наконец самая толстая змея-мама шлёпнулась на стол, а за ней (уже с Фединой помощью) и остальные. "Мама, смотри скорее! Мама-змея погибла, и малютки не вынесли горя и тоже умерли. Они такие нежные!"

3 марта 1939 года

Читала мама Феде книгу про царевну, которая загадывала своим женихам трудные загадки. Первая загадка: "Без конца и без начала". "Хо, какая лёгкая! Оторви у книжки спереди и сзади по листочку - вот и будет, - без конца и без начала!"

Читаем английскую книжку про лошадь - "Чёрный красавец". Федору книжка нравится, хотя там трудно разобраться, очень напутано. Книжка очень добродетельная. Федя деликатно уговаривает кошку Мультатули уступить ему стул. "Феденька, как приятно, что ты с кошкой так хорошо обращаешься!" "Да, мама, ты знаешь, в меня наконец эта книжка вошла. Ну, "Чёрный красавец". Понимаешь?"

5 марта 1939 года

Гуляли в парке, как всегда путешествовали. Зашли в дальнюю часть, где было кладбище; там снесены кресты, а могилы сровнять ещё не успели. Федя сначала не понял, что это такое, а когда понял, очень возмутился: "Разве можно могилы ломать! Это очень, очень нехорошо!" Остановился около одного холмика: "Мам, а может быть там Олег лежит?" "Какой Олег?" "Ну, как ты не знаешь? Которого змея ужалила". Потом подумал и добавил: "Нехорошо он сделал". "Кто?" "Да, Олег". "Почему же?" "Да убежал от своей смерти. Так нельзя. Сразу надо было умирать, когда время пришло, а лошадь не отдавать!" Увидел сохранившейся крест, а на нём надпись. "Мама, прочти?" Оказалось, что там лежат младенцы Сергей и Фёдор. "Да как же они умудрились?" "Что умудрились, Федя?" "Да умереть? Разве маленькие умирают?" Фёдор предполагал, что умирают только достигнув определённого возраста. Очень осторожно ходит, боится наступить на могилы. Стал втыкать в землю прутик и испугался: "А я не потревожу чьи-нибудь нежные косточки?"

8 марта 1939 года

Сегодня Марьина роща праздновала день работницы. Как-то так вышло, что все были дома. Федя сначала не понял, чей праздник, подумал, уж не его ли? А потом с удовольствием вспомнил всех детей, которых он знает: "Как я рад! Они, значит, тоже веселятся!" Когда сели за чай, Федя вдруг переполошился: "А где Мультатули, ищите Мультатули! Ведь она тоже женщина!"

13 марта 1939 года

Увлечён батисферой. Говорит только о батисфере, играет в батисферу, книжки смотрит только с рыбами. Долго играл с бабой, наконец баба взмолилась: "Не могу больше, Федя! Полежу, устала!" "Ложись, баба, только, пожалуйста, на кушетку. Хорошо?" Баба легла на кушетку. "Вот как хорошо! Ты в батисфере сидишь, а я на дне океана. Рыба пятилинейного созвездия".

15 марта 1939 года

Читаем в третий раз "Чёрного красавца". В этом сказывается основная черта Фединого характера - он всегда добивается полного освоения и понимания того, что ему не сразу даётся. Щеголяет характерными словами переводных английских книг: дружище, старина и т.д.

Очень сильно ушибся, но не заплакал. Мама удивилась: "Какой ты у меня, Феденька, терпеливый!" "А как же мне быть? Во мне столько героев сидит: и пилот, и пограничник, и краснофлотец, много, много. Вот и приходится терпеть, хоть даже очень трудно бывает".

17 марта 1939 года

Федя отвратительно вёл себя за обедом, и маме пришлось выгнать его в тёти Анину комнату. Конечно, он был оскорблён, бросился в объятья бабы и тёти Ани с рыданиями, жалуясь на мамину жестокость и несправедливость. Мама принесла Феде супу. Федя закрыл глаза, чтобы не видеть ни маму, ни суп - отказался: "Я обижен. Ты меня выгнала из-за стола! Не буду есть!" "Как хочешь. Но только, Федя, имей в виду, если ты сейчас не будешь есть, я тебе до завтра ничего не дам: ни чаю, ни хлеба, ничего. Ну, решай!" Минута раздумья. "Ну, давай суп, и кашу давай. Ты что же думаешь, я с голоду умереть хочу? Нет, не хочу!" Заливаясь слезами и закрыв глаза, чтобы случайно не увидеть маму, съел всё, что полагалось. После обеда тётя Аня стала его увещать и советовать раскаяться и попросить прощения. Мама услышала и говорит: "Оставь его, что ж, если ему хочется, пусть растёт негодяем!" Фёдора неожиданно ужаснула такая перспектива: "Ой, подождите, я чувствую, что в меня что-то хорошее входит! Мама, подойди ко мне, пожалуйста!" Полное раскаяние.

18 марта 1939 года

Мама с папой почти всю зиму провозились над фильмом для проекционного фонаря из нашей Тебердинской жизни. Наконец фильм готов, и Федя приглашён на просмотр. Сегодня ночью Федя проснулся испуганный и дрожащий: "Мама, баба, зажгите скорее свет! Мне так страшно!" "Да что с тобой, приснилось что-нибудь?" "Да нет! Вдруг я заболею, умру и не увижу своего фильма!"

20 марта 1939 года

Федя утром очень шалил, надоедал маме, мешал бабе спать. Мама рассердилась, хотела Федю шлёпнуть, а он как-то увернулся, и шлепок попал не по задушке, а по щёчке. Получилась звонкая пощёчина. Мама прежде всего испугалась бабы, вдруг баба подумает, что Федю истязают, когда она спит. Федя же страшно обиделся, даже не закричал, а тихо заплакал, причитая: "Никогда, никогда я тебя не прощу. Ни молодую, ни старую, ни живую, ни в могиле. Никогда!" Очень долго не мог утешиться, но когда мама объяснила ему, что это произошло случайно, - сразу примирился.

23 марта 1939 года

Были у папы и смотрели фильм. Фильм на Федю не произвёл никакого впечатления. Гораздо больше он был занят своим новым костюмом, который ему сшила мама и, правда, очень удачно. Был недоволен, что произвёл мало впечатления в Тупике. Всё спрашивал маму: "Что же они не ахают?" Больше всего ему, конечно, понравилось техническое оборудование: экран, особенно будка с фонарём. После просмотра наслаждался: залез в будку, уселся на папино место и "как будто" показывал маме и дяде Феде "Гайавату". На другой день стал скучать по Марьиной роще, что-то очень рано, обычно это бывает дня через три. С нежностью говорил об Ире: "Она такая нежная! Такая деликатная!" Папе сказал, что он будет каждый вечер за него молиться. "Почему же только за меня, а за маму?" "Нет, это уже слишком. За маму и за меня ты уж сам молись, пожалуйста!"

24 марта 1939 года

Торжественно праздновалось мамино рождение. Вкусный чай, торт, подарки, - всё как полагается. Федя дня четыре тому назад мастерил маме какой-то подарок, но потом так его спрятал, что никак не мог найти. Он очень огорчился, когда увидел маму, торжественно принимающую подарки, а ему подарить было нечего, но он быстро нашел выход из положения. Побежал к бабе в комнату, достал свой букетик подснежников и с очаровательной улыбкой преподнёс маме: "Вот Вам скромный, но очень миленький подарочек!" Был счастлив, что придумал, что подарить. Вообще, надо сказать, Федя, кажется, очень любит маму, но очень скрытен и стыдлив. Целует маму только тогда, когда думает, что мама спит.

30 марта 1939 года

Рожденье дяди Лёши. Федя преподнёс ему в коробочке трёх змей, сделанных из пластилина: "Вот Вам на память симпатичное семейство: мама, папа и сыночек!"

31 марта 1939 года

Нашел спичечную коробку. "Ох, какое у меня счастье! Аэропланчик сделаю замечательный!" Делал, делал, ничего не выходит, потел, наверное, часа полтора. "Мама, возьми, пожалуйста, эту коробку и закинь её куда-нибудь. Я больше не могу, никак ничего не выходит! Выкини, а то я чёртом буду ругаться!"

1 апреля 1939 года

Восхищён первым апреля. Обманывает всех, но очень неудачно. Например: "Тётя Аня, смотри, бабочка летает!" И всё в таком духе. Хоть все и изображают, что ему верят, но он чувствует фальшь, огорчился и ушел в другую комнату. Минут через пять несётся оттуда с испуганным лицом: "Мама, скорее на горшочек! Ой, не могу больше!" "Вот дурной какой, иди скорее! Что же ты раньше-то не подумал?" "Первое апреля! Никому не веря!" Полный восторг.

3 апреля 1939 года

Федя сидит за столом и спрашивает маму: "Мама, а как я реагировал на гречневую кашу, когда был маленький?" "Федор, не говори слов, значение которых ты не понимаешь!" "А что я не понимаю?" "Слово "реагировал"". "Я даже очень хорошо понимаю!" Объяснил очень толково.

4 апреля 1939 года

Федя строит из кубиков башню. Башня всё время рушится. "Мама, выстроится у меня башня или нет?" "Да, право, не знаю, как...". "Ну, сейчас скажешь, как бог даст, а я хочу не как Бог, а как я сам. Решил - и сделаю!"

5 апреля 1939 года

Фёдор шалил и не слушался маму. Мама рассердилась и его отшлёпала. По-видимому решив, что наказание получил напрасно, заныл. Мама послушала и говорит: "Какой ты, Федя, скучный! Завёлся, как мясорубка какая-то. Слушать тебя противно". Почему мама вспомнила мясорубку, было ей самой непонятно, но эффект получился замечательный. Слёза сразу кончились, и Федька засмеялся: "Ну, уж, мама, если я мясорубка, то очень старая. Новые-то что-то не скрипят". Долго смеялся, вспоминая мясорубку.

7 апреля 1939 года

Очень хорошо помогал убираться к Пасхе. Вымыл, и довольно прилично, все фарфоровые фигурки. Страшно рассердился, когда мама не позволила ему мыть полы. Отошел в угол и стал шептать: "Хочу, очень хочу, чтобы у мамы голова заболела! Боли, боли, мамина голова!" Мама ему говорит: "Смотри, Федя, головы не перепутай. Нагадаешь на свою, вот обидно-то будет!" Закрыл глаза, зажал уши и опять своё: "Боли, боли, голова, только мамина! Боли, боли!"

8 апреля 1939 года

Федька трудился, строил башню. Мама шла мимо, задела - и всё разрушила. Федя очень огорчился и заплакал. Мама стала его утешать: "Не плачь! Я тебе ещё лучше построю!" "Эх, мама, разве тебе такую выстроить. У тебя так хорошо не выйдет. Что ты меня обманами утешаешь, разве сегодня первое апреля?"

11 апреля 1939 года

Дядя Лёша говорит Феде: "Федя, ты говоришь, что ты сильный, а ну-ка подними себя за волосы!" Федя очень вежливо, но с озорством отвечает: "Дядя Лёша, ты большой, ты ещё сильнее. Попробуй сначала ты, а я посмотрю!"

15 апреля 1939 года

Маме нужно было уйти в лавку, и Федя оставался один. Мама говорит: "Федя, будь умником, не шали!" "Хорошо, мамочка, по возможности!" Пришла мама домой, Фёдор у тёти Ани в комнате чем-то занят. "Федюшка, что ты делаешь?" Посмотрела мама и ахнула: в тазике с водой плавают последние мамины папиросы, рыжие, расползающиеся в разные стороны. "Это что же такое? Сколько раз я тебе говорила, чтобы ты не смел трогать папиросы!" "Мамочка, не сердись, пожалуйста, я же их не ломаю, ты же видишь? Я их намочу, а потом на печке высушу. Они ещё лучше будут!" Сидя на стуле, Федька ревел и возмущённо кричал: "Я же тебе по-честному сказал, что по возможности! Разве я виноват!"

17 апреля 1939 года

Федя спрашивает маму: "Мама, а откуда всё-таки первые деревья получились? Ведь семечкам-то неоткуда было взяться?" "Ну, Федя, уж даже и не знаю". Федор вдруг рассердился: "Взрослая ты или нет? Если взрослая, всё должна знать, а если не взрослая, тогда ты не мама!"

Фёдор задумчиво изрекает: "Какая у меня голова таинственная, всё там перемешано: и правдивость и неправдивость! Как же так?"

21 апреля 1939 года

Мама спрашивает: "Ну, кем же ты всё-таки, Федя, будешь, когда вырастешь?" "Даже не знаю. Я сам всё думаю. Подводником хочется, да ничего из этого не выйдет". "Почему?" "Погибают часто. Ты думаешь, интересно погибнуть, а потом без дела на дне валандаться? Нет, скучно это, нехорошо!"

25 апреля 1939 года

Приехал Тосин Игорь. Федор от него в полном восторге. Смотрит на него влюбленными глазами, восхищается каждым словом. За обедом зашел разговор о войне. Федька вдруг с большой нежностью погладил Игоря по голове и глубокомысленно заявил: "Уж эту-то умную головку надо пощадить, так надо сделать, чтобы ни одна бомбочка не попала в Игоря. Обязательно!"

27 апреля 1939 года

Всё так же увлечён "Чёрным красавцем". Читаем, кажется, уже пятый раз. Попробовала мама читать Феде "Красавца Джоя", про собаку, тоже английская и очень похожая на "Чёрного красавца"; книга - никакого впечатления, даже не дочитали. "Чёрный же красавец", кажется, ему никогда не надоест. Особенно почему-то приводит его в восторг похлёбка из отрубей. Каждый раз со слезами слушает то место, где старая лошадь рассказывает, как ей отрубили хвост. Вообще, мы всю зиму читаем только две книги: "Чёрный красавец" и "Маугли".

30 апреля 1939 года

Федька под влиянием "Чёрного красавца" назвал наших котят "Добродетельные глазки" и "Беленькие ножки".

15 мая 1939 года

Федя вот уже семь дней как болен. Какая-то странная болезнь: очень маленькая температура, причём повышается всегда в одно и то же время, ночью пот и большая слабость. Сначала отнеслись к его болезни равнодушно, думали, что просто маленький грипп. Но что-то уже очень долго. Был доктор, ничего не нашел и отправил Федю к туберкулёзнику. Неужели действительно что-нибудь с лёгкими?

21 мая 1939 года

Температура всё такая же. Очень слаб. Послезавтра пойдём к врачу. Очень мил, всё время занимается один.

23 мая 1939 года

Были у врача. Он внимательно выслушал Федю, взвесил, измерил. Вообще, сделал всё, что полагается. Сделал прививку на ручке, велел 25 придти на просвечивание и проверить прививку. Состояние всё такое же.

25 мая 1939 года

С утра погода была ужасная, а Федюшке надо на просвечивание. Мама утром побежала звонить папе, чтобы он приехал и помог донести Федю до амбулатории. Часам к двум погода разгулялась. Проводили бабу в Воронки. Потом пришел папа. Пошли на просвечивание. Солнце, тепло! Папа спешил, просил узнать, скоро ли нас примут. Пошли с Фёдором искать рентгеновский кабинет, везде сквозняки, как бы не простудился. Когда Федя услышал, что придётся ещё подождать, стал трогательно просить маму не говорить об этом папе: "А то он уйдет, а мне так хочется на него посмотреть!" Всё-таки пришлось маме сказать, а папе уйти, у него урок. Очень Федька был заинтересован темнотой и таинственностью в рентгеновском кабинете. Когда его просветили, спросил: "Ну, хорошо вышло? Дайте мне теперь картинку со всеми моими рёбрышками". "Карточки нет. Иди сюда, я тебе рёбрышки покажу вот у этой девочки. Серьёзно рассмотрел её рёбрышки и остался очень доволен. Туберкулёза, слава Богу, нет, и ручка не нарывала, и просвечивание ничего не показало, а температура всё такая же. Завтра, может быть, Лёша достанет автомобиль, и укатим в Воронки. Думает мама, что там всё само пройдёт.

26 мая 1939 года

Федька как-то только сегодня осознал, что он действительно может уехать в Воронки. Томится, ждёт машину. Лихорадочно укладывает всякую ерунду в мамины сумки, умоляет ехать на поезде, а то вдруг дядя Лёша не достанет машину. Наконец около шести часов, когда все уже потеряли надежду: и мама, и Ира, и Федя, - приехал Лёша. Федька с Ирой в восторге от автомобиля: маленького, удобного и очень симпатичного, английской марки. Федя, конечно, всю дорогу смотрел в окно и умолял Иру: "Ты хорошенько смотри, а то я не могу в обе стороны смотреть. Когда приедем, ты расскажешь, что видела. Всё запомни!"

Минут через пятнадцать прикатили в Воронки. Баба, несмотря на гудки и крики внуков, неколебимо сидела на террасе и спокойно читала, поэтому наше появление потеряло весь свой эффект. Федька сразу схватил бабу за руку и потащил с террасы, торопясь увидеть и ручей, и садик, и деревню. Здесь всё бело от черёмухи. В овраге под нашим домом поёт соловей, вообще чудесно! Федя совсем ошалел от всего этого. Очень возбуждён.

27 мая 1939 года

С утра пошли гулять. День тёплый, но серый. Потом погода разошлась: солнце - и стало совсем тепло. Пошли по опушке, потом в лес и на просеку. Федя очарован и сильно взволнован. Очень слаб, под конец прогулки устал, побледнел. Пришлось тащить его на плечах. Температуры нет.

29 мая 1939 года

Продолжается восхищение дачей. Всё время стремится в лес. Гуляет, благоговея перед всем. Как только входим в лес или выходим на поле, личико у Феди делается блаженно-серьёзное. Радуется цветам, бабочкам, птицам. Температуры нет, поправляется, стал гораздо бодрее.

30 мая 1939 года

Прибегает к маме очень довольный: "Мама, я какое знакомство завёл?" "Какое?" "С большими тётями и дядями познакомился. У меня теперь тоже знакомые есть!" Оказывается, он познакомился с детьми нашей хозяйки, действительно, с двумя дядями и тётей. Вечером мама ищет Федю, нигде нет. Наконец догадалась заглянуть к хозяйке. Все сидят за столом: бабушка, её дочь, сыны и Федя. Федя с револьвером. "Бабушку мы не застрелим, она старенькая, жалко! Вас (к сынам) тоже нет - вы в армии пригодитесь, а вот Фису, ту придётся застрелить - она ни на что не пригодна!"

3 июня 1939 года

С утра отправились искать купавки (мама видела их на линии из окна поезда). Решили идти лесом - это ближе, чем по дороге. В лесу запутались, долго ходили, купавок набрали много и без железной дороги. Погода стала портиться, пошел дождь. Баба говорит: "Какая уж тут линия, пойдёмте домой!" Посоветовались и смело пошли напролом лесом, в сторону якобы дома. Дождик лил всё сильнее, холодно, всё мокро, зато купавок много! Минут через двадцать быстрого марша впереди показался просвет. Ну наконец-то наша просека! И что же? Не просека, а проклятая линия железной дороги, которую мы искали часа два и не могли найти. Отчаяние бабы и мамы, и радость Фёдора - он страстно хотел увидеть поезд. До дома километра четыре. Шли под непрерывным дождём, но всё-таки хорошо - уж очень весной пахнет. Федя вёл себя хорошо, весел, бодр и ровен, даже мало устал.

Вечером Федя ударил палкой котёнка; сейчас же сам понял, что поступил плохо: "Ма, ты меня простишь?" "Ну, Федя, за такое злое дело тебя только Бог может простить". Кинулся тут же на камни: "Бог, Бог, ну прости меня, пожалуйста!" Потом вскочил с сияющей физиономией: "Мама, поцелуй меня! Я чувствую, что Бог меня простил. Я просто был глупый!"

4 июня 1939 года

Завёл ещё знакомство: через дом живут дачники, и там две девицы по 14-15 лет. Каждый вечер требует "самый шикарный костюм", то есть белые брюки, жилет и пиджачок, садится на велосипед и едет очаровывать девиц. Очень весел и остроумен. Победу, кажется, одержал.

6 июня 1939 года

Федя очень огорчен тем, что не приезжает папа, но старается этого не показать. Когда его спрашивают наши знакомые: "Что же твой папа не едет?", он серьёзно отвечает: "Папа занят очень. Когда сможет, приедет. Может быть, он в Африку уехал работать. Я даже наверное знаю, что он сейчас в Африке". В Москве он гораздо реже вспоминал папу, возможно, вспоминает Теберду, ведь там мы все были вместе. Пошли с мамой собирать для папы ландыши. Лазали по оврагу в самой гуще. Федька не отставал от мамы, часто падал, царапался, но переносил всё терпеливо. Уж очень он был увлечён ландышами. Собрали порядочно, но всё же в этом году цветов мало.

9 июня 1939 года

Мама полоскала бельё на ручье. Федька тут же шлёпал по воде. Мама говорит: "Федя, да не мути ты мне воду. Всё взбаламутил!" Федя: "Ты что, мама, не знаешь, как река течёт! Я же вниз по течению хожу. К тебе грязь не идет". Пришлось маме согласиться с таким доводом. Приехали тётя Аня с Володей. Володя стал строить Федьке из песка средневековый замок с подъёмными мостами, рвами, башнями и даже головами неприятеля на шестах. Фёдор был восхищён, но как-то дико. Маме приходилось его всё время держать, зажав между колен, потому что он с какой-то яростью всё время рвался разрушить и замок, и рвы, и мосты, а главное, его очень привлекали головы убитых воинов. Наконец постройка была закончена. "Ну, Федя, иди играй, наслаждайся!" Мама разжала колени, и Федя, как стрела, пущенная из лука, помчался к замку. Времени на разрушение потребовалось, конечно, гораздо меньше, чем на созидание, - минуты через три всё было кончено. Фёдор даже был разочарован: "Уж очень быстро он сломался! Я думал, трудно будет. Володя, построй ещё! Ну, пожалуйста! Крепкий- крепкий!"

10 июня 1939 года

С утра пошли гулять: мама, Федя и дядя Лёша. Дядя Лёша, вспомнив своё и мамино детство, стал изображать страшную гориллу. Мама (так же, как когда была маленькая) потеряла голову от страха и стала метаться из стороны в сторону без всякого смысла. Правда, редкое человеческое существо может спокойно выдержать близкое присутствие гориллы в исполнении дяди Лёши. Горилла завывала страшным голосом, бросалась в ярости на деревья, чесала себе спину и грудь с ужасными гримасами. Фёдор, увидев мамино отчаянное положение, старался приободрить её, уверяя, что горилла совсем не страшная и он справится с ней одним ударом ножа. Смело шел на разведку, но как только горилла с завываниями начинала его преследовать, бросался к маме, спасаясь у мамы на руках. Даже его нервы не выдерживали этого ужаса. С общего согласия решили гориллу заменить тигром, всё-таки как-то не так страшно.

14 июня 1939 года

Мама сказала Феде: "Можешь кататься на своём велосипеде около дома, на улице, только не вздумай скатываться к ручью с горки. Там крапива, весь изожжешься". Запретный плод сладок! Когда никого поблизости не было, Фёдор, конечно, поехал с горки. Мама, не быв свидетельницей этого опрометчивого поступка, услышала отчаянные с громкими причитаниями крики: "Ох, как я страдаю! Ох, я несчастный!" Побежала мама, а Фёдор стоит на горке со своим велосипедом и с отчаянием трёт обожжённые крапивой части своего тела, начиная с лица и кончая ногами, а был в трусиках. Схватила мама Федю на руки, принесла домой, растёрла одеколоном и обложила всего свежими лопухами. Обжёгся, действительно, ужасно. "Ой, мамочка, шли скорее папе телеграмму! Я чувствую, что не выживу! Это смертельно!" Больше с горки кататься наверняка не будет.

15 июня 1939 года

Федя часа два, а то и больше, трудился, делая что-то из песка. Кряхтел, огорчался, радовался. Мама, наконец, заинтересовалась и подошла посмотреть, что же такое он делает. В песке устроено что-то вроде землянки, покрыто палочками и устлано травой, кругом натыканы прутики, а ещё дальше - маленькая канавка. "Что это такое, Фёдор?" Федька, измученный, красный, мокрый (всё это сооружение на самом солнцепёке), вытирая рукавом пот с лица, гордо объясняет: "Как же ты не видишь? Ведь это домик для полевой мышки. Видишь, какой уютненький, а это заграждение от кошек, чтобы ей там было спокойно. Теперь мне надо сахара и обязательно колбасы". "Зачем?" "Для угощения! Уж, наверное, мышка любит сахар, а колбаса для отманки. Придут кошки, будут есть колбасу, а мышку не учуют". Аккуратно разложил колбасу в канавке, а сахар положил в землянку. "Я утром приду посмотрю. Нет сахара, значит мышь была и его съела. Так я её и приучу, каждый день буду сахар класть. Обязательно придет!" Перед сном проверил ещё раз, всё ли на месте. "Я как проснусь утром, побегу смотреть, может быть, мышка проспит, и я её увижу!"

16 июня 1939 года

Утром, как только встал, понёсся к мышачьему домику и очень скоро вернулся с грустным, убитым личиком. "Что ты, Федя? Обидел кто-нибудь?" "Нет, ничего. Спал плохо, голова болит". И только часа через два, когда горе потеряло свою остроту, признался маме: "Мышка-то не пришла! Сахар не съела! Я думал, обязательно придёт! Старался, старался!" Глупая мама забыла вчера вечером вынуть сахар из домика.

17 июня 1939 года

Кошка Мультатули притащила мёртвого ужа, наверное, сама поймала. Федя спал в это время; баба завернула ужа в бумагу и спрятала, чтобы ему показать. Феде уж очень понравился, он носил его на руках и даже упрятал под рубашку, чтобы обогреть: "Может, он, бедненький, оживет!" Мама, чтобы прекратить это, предложила ужа торжественно похоронить. Была вырыта ямка, уж завернут в листья, зарыт и ещё, чтобы кошки не разрыли, придавлен камнем. Мама, успокоенная, пошла читать. Не прошло и десяти минут, Федя опять с ужом в руках. "Нет, мне его всё-таки жалко, а вдруг оживёт?" Опять пришлось Федю уговаривать и ужа торжественно закапывать. Через минуту опять та же история! Наконец мама догадалась, пока Федя бегал к ручью (для отвода маминых глаз - мне, мол, до ужа никакого дела нет), мама быстро его выкопала и зарыла в другое место. Фёдор, конечно, был удивлён, не найдя ужа на прежнем месте, но маме, конечно, о своём разочаровании ничего не сказал.

18 июня 1939 года

Федюшка что-то очень скучает без папы. Просит маму сходить в Архангельское, купить открытку и написать папе. "Ты напиши ему, что его сыночек очень скучает. Больше терпеть не может. Пусть напишет, в какой день и час он приедет, чтобы мы могли его встретить".

Дядя Володя купил к обеду вина. Федя тоже получил в рюмке, правда, больше воды, чем пьянящего напитка. Торжественно встал с рюмкой: "Кто как хочет, а я пью за здоровье моего папы!" Потом смутился, покраснел, скорее выпил и убежал.

19 июня 1939 года

Фёдор рассказывает какую-то страшную историю о существе, которое называется конский волос. "Он у нас в ручье живёт. Ногу поставишь в воду, а он прямо в мясо и залезает, а оттуда - в сердце или в желудок. Вчера Фиса поймала; они его жгли, жгли, целых 27 часов, только тогда и сгорел!" Пошли на ручей. Федя, забыв о страшном конском волосе, дрызгался босиком в воде, строил плотину. Вдруг прибегает к маме с круглыми от страха глазами: "Мама, мама, он и тут есть, ой какой страшный! Как я испугался! Идём скорее!" Пошла мама, смотрит - в воде и правда какой-то длинный, тонкий червяк плавает, очень похожий на конский волос. Мама поймала его в Федино вёдрышко и понесла показывать бабе. Фёдор был в ужасе, умолял маму бросить страшный волос, уверяя, что он может выскочить из ведра как пружинка. Шел вдалеке, даже не подходя к маме. К удивлению Феди, даже баба ничего не может сказать о конском волосе, даже баба о нём ничего не знает!

20 июня 1939 года

Наконец приехали Буткевичи. Федя очень взволнован. Особенно рад Олегу. Мама с бабой умудрились всех накормить и напоить. Федька очень хлопотал, помогал накрывать на стол, угощал. Потом бегал с Иринкой к ним. Заснул поздно, очень возбуждён.

21 июня 1939 года

Очень плохо себя ведёт. Замучил маму и бабу. Бледный, сильно заикается, заняться ничем не может, целый день капризы, беспричинно плачет - наверное, это результат вчерашнего возбуждения.

25 июня 1939 года

Фёдор всё так же страстно ждёт папу. Всё время загадывает, приедет папа или нет. "Мама, папа приедет - чёрная корова первая шла, я загадал!" или "Мама, вытащи, пожалуйста, спичку!" Мама тянет. "Длинную вытянула - значит приедет!" Очень соскучился.

Вечером, после дождя, пошли вдвоём гулять в парк. Федя едет на велосипеде, а мама идёт следом, мечтая о ночных фиалках, которые есть в стороне от дороги. "Федя, пойдём фиалочек поищем, я велосипед понесу". Не согласен. "Ну, тогда давай так: ты поезжай прямо по дорожке, а я пойду лесом. У шоссе встретимся. Не боишься один?" Конечно, не боится. Мама галопом понеслась за милыми сердцу фиалками, а Фёдор поехал прямо по дорожке. Собирает мама фиалки, а у самой на сердце не спокойно, вдруг что-нибудь с Федей случится. Нарвала букетик и бегом к шоссе. Подбегает, слышит Федин голосок, напевает какую-то песенку собственного сочинения. Сидит на велосипеде, руки в карманы, спокоен и весел. "Тебе не страшно было?" "Что ты, мама, наоборот очень хорошо!" Мама так была довольна своим сыном, что даже позволила ему прокатиться по шоссе с горы, это для него очень большое удовольствие.

24 июня 1939 года

Федя с Ириной ведут глубокомысленную беседу! "Федя, а что ты будешь делать, если твоя мама умрёт?" "Тогда твоя мама моей мамой будет. А если твоя умрёт?" "У меня тётя Ляля мамой будет. А если обе умрут?" "А баба на что? С бабой буду жить". "Я тоже с бабой буду жить. А вот если и баба умрёт?" "Ну, я тогда к папе уеду". "А я - к Лидии Александровне". Весь разговор ведётся очень спокойно, деловито. Никаких эмоций.

26 июня 1939 года

Пошла мама с Федей к бабе Оле. Федя на велосипеде, мама пешком. По дороге гора, не очень крутая, но длинная. Федя говорит: "Ма, можно я съеду?" Только мама хотела сказать - нет, а тут дачники: "Что ты, что ты, мальчик! Разве можно! Упадёшь, разобьёшься! Мама презрительно на них посмотрела и говорит: "Он у меня и не с таких гор съезжал! Он ловкий! Если хочешь, Фёдор, поезжай!" Федя и поехал, велосипед раскатывается всё быстрее и быстрее, мама медленно и важно спускается следом за велосипедом, а дачники с интересом ждут конца этого спуска. На середине дороги Федька зацепил ногой за землю, перекувырнулся и поехал носом и животом по земле. Мама сразу всю свою гордость забыла и побежала к нему. Федька встал: нос содран, на глазах слёзы, белые брюки измазаны. Мама к нему с утешением, а он скорее опять на велосипед и дальше вниз. Съехал, остановился и заплакал, только тихо, чтобы никто не слыхал.

28 июня 1939 года

Федя поймал ужа и торжественно принес бабе. Баба спрашивает: "И тебе, Федя, не страшно было его в руки брать?" "Нет, я его сначала схватил, а потом испугался и бросил. Посмотрел, что у него на голове два жёлтых пятнышка, ну уж тут я его смело поймал! Видишь, двумя руками держу! Знаю, что уж, а не ядовитая змея.

Показал всем и отпустил.

29 июня 1939 года

Федя сидит на лавочке и ведёт беседу с нашей соседкой-дачницей. Разговор идёт о том времени, когда Федя был маленький. Дачница спрашивает: "А у тебя, Федя, няня была?" "Ну, что Вы! Я не был похож на Ваших орущих младенцев. Мне няня не нужна была. Я всегда был человеком самостоятельным.

1 июля 1939 года

Приехала Верочка Надеждина. Федька сидит с ней на террасе и занимает её разговорами. Говорит о Воронковских красотах и об удовольствии жить летом в деревне. "Смотрите, как мило: на терраске куры ходят, на скамейке пакостят и в комнате тоже. Очень, очень приятно жить летом на даче". Явная насмешка: у Верочки немного слишком повышенный тон в восхищении природой.

3 июля 1939 года

Что-то у Феди вот уже второй день очень дурное настроение. Всё время плачет и капризничает. Привязался к тому, что он умеет плавать. Требует, чтобы его немедленно пустили купаться, чтобы он мог показать, как он хорошо плавает. Всех подозревает в том, что ему не верят. И всё это со слезами, огорчениями и обидами. Мама, скрепя сердце, обещала ему завтра купанье, если будет жаркая погода. Целый час мучился, делая из лопуха какой-то замысловатый флаг, наконец разозлился и забросил его в речку. "Жить больше не хочу! Тяжело мне что-то на сердце! Моченьки нет!"

4 июля 1939 года

Мама с Федей пошли за земляникой. Федюшка был этим очень недоволен. Возмущался, даже пытался плакать, но так как оставить его было не с кем, мама поступила очень решительно - посадила его к себе на плечи, взяла кружку и отправилась. Федька сидел у мамы на плечах и ворчал: "Всё равно не пойду! Спрыгну и убегу! Обещай мне, что как только придём домой, так буду купаться, а то убегу!" Мама говорит: "Если погода не испортится, тогда, пожалуйста, купайся". "Нет, ты совсем по-настоящему обещай!" Очень скоро, правда, настроение его улучшилось. Пошли опушкой леса, кругом цветы, бабочки... Федя расчувствовался, слез с маминых плеч и стал собирать букет. "Как, мамочка, хорошо. Какой я глупый, не хотел идти, а здесь так хорошо, так хорошо! Смотри, какой я букет собрал!" Пришли на место, где мама надеялась найти землянику. Действительно, много, по-видимому, здесь никого не было. Федька лазал в траве на корточках, собирал крупные спелые ягоды. Набрали полную большую кружку, это много, потому что вообще в этом году ягод почти нет. Так увлеклись ягодами, что не заметили, как погода испортилась, и пошел дождь. Побежали домой. Федька смеялся: "А я-то ревел, хотел купаться! Вот так выкупался! Разве можно что-нибудь заранее знать? Это только один Бог может! Он-то, наверное, все тучи разгонит, если захочет купаться, правда, мама?"

7 июля 1939 года

Федя что-то вторую ночь разгуливает во сне. Спит, а сам ходит по комнате и, когда его укладывают обратно в постель, не просыпается. Что-то вроде лунатизма?

Сегодня занимались постройкой шалаша: мама, Ира, Бува и Федя. Федька с азартом таскал траву и ветки и вообще делал всю "чёрную" работу. Сооружали шалаш часа три; первой, конечно, надоело Ирине, а Бува сидел до самого вечера, изобретая особенную дверь индийского типа. Федя вечером горько плакал, оказывается, он решил спать в шалаше и никак не мог понять, почему мама ему этого не позволяет. "Ведь надо же огород-то наш сторожить. Тогда и шалаш строить не надо было! И чего ты, мама, боишься, я ведь с наганом буду?!" Еле-еле улёгся в свою кроватку.

9 июля 1939 года

Федя: "Ты знаешь, мама, я очень завидую Бувиному хладнокровию. Я так не могу. Мне всё хочется. Купаться хочется, играть хочется, лётчиком хочется быть, а Бува очень хладнокровный: купаться не разрешают - не плачет, папа уехал - не скучает".

Мама привезла Феде лото "Военно-Морской флот". Каждый выигравший получает значок или капитана, или штурмана и т.д. Так как Федя играл с бабой и мамой, то, конечно, все значки достались ему. Сначала он радовался, потом стал мрачнеть всё больше и больше и наконец горько заплакал. "Да что с тобой, маленький мой?" "Да, Вам-то хорошо! А мне-то! Теперь, значит, во флот идти надо, а я гибнуть не хочу, не хочу под водой валяться! О-о-о!" "Да почему же?" "Как почему? Сами мне значков надавали! Значит, во флоте служить надо! И зачем я только играл, зачем выигрывал?"

10 июля 1939 года

Приехал папа. Федя его сейчас же потащил на ручей показать, как он плавает. Везёт животом по дну, но уверен, что плавает кроссом. Воды не боится совсем.

16 июля 1939 года

Папа гостил три дня. Сегодня ходили на линию за земляникой. Пошли прямиком через лес. Федя был немного обеспокоен, вспомнив, как мы тут кружили с бабушкой. По дороге собирали ягоды. Федька радуется каждой найденной ягодке, особенно бывает доволен, когда мама или папа пропустят, а он найдёт. На линию вышли очень быстро. Федя с папой, конечно, сейчас же, выбрав себе уютное место, улеглись под кустом, папа, чтобы отдыхать, а Федя, чтобы любоваться на поезда, к которым он всегда неравнодушен, мама же одна пошла добирать банку. Ходила долго. Пришла, папа с Федей на том же месте, папа читает, а Федя сооружает пулемёт. Нашел громадную железнодорожную гайку, толстую палку и доску; действительно, пулемёт получился замечательный. Когда надо было идти домой, Федя наотрез отказался расстаться со своим пулемётом. Как папа его ни уговаривал замаскировать пулемёт в кустах до следующего раза, он твердо заявил, что без пулемёта с места не двинется. "Ну, что же! Бери, только тащи сам!" Разобрав пулемёт, Фёдор нагрузился всеми палками, досками, гайками и спокойно сказал, что он готов и может идти. Бодро пошел вперёд, но очень скоро мама заметила, что тащить ему всё это не под силу. Папа взял доску, а мама - гайку. По дороге папа, которому надоело тащить доску, выбросил ее в кусты, когда Федя немного отстал и не мог этого видеть. Федя сразу заметил, что папа идёт без ноши. "А где доска?" "Да я её бросил, уж очень тащить надоело!" "Где бросил? Как ты только, папа, мог это сделать?" Это было сказано с таким выражением, что папа, устыдившись, сейчас же пошел с Федей обратно искать доску. Наконец всё это было доставлено домой, и Федька, несмотря на усталость, сейчас же соорудил свой пулемёт около крыльца.

17 июля 1939 года

Сегодня Фёдор "отличился" - выдрал из маминой клумбы цветы. Мама даже не знает, как объяснить этот поступок. Вместе с мамой он устраивал эту клумбу, очень радовался, когда цветы взошли, каждый вечер помогал поливать и гонял кур с клумбы и тут вдруг ни с того ни с сего зверским образом, с корнями, вырвал штук семь кустов. Мама так удивилась, что даже и не наказала его, а Федя, что самое странное, даже не смутился и не испугался - сидит себе спокойно посредине клумбы и тащит последнюю астру. Наверное, у него что-то вроде временного помешательства было. Потом стал говорить, что хотел сделать маме сюрприз - пересадить все цветы на грядку. Тоже что-то неправдоподобное, никогда не мог бы он это сделать, если бы подумал хорошенько.

Вечером опять провинился. Пил на террасе молоко, на столе стояла коробка конфет. Федя спрашивает: "Мам, можно мне конфетку?" "Нет, Феденька, ты уже много съел". Ушла мама зачем-то в комнату. Приходит, спрашивает: "Хочешь ещё молока?" Федя отвечает странным голосом: "Хочу!" Мама сразу догадалась, что у него во рту конфета. "И тебе не стыдно?" "Очень стыдно!" Сейчас же выбросил конфету в сад. Мама даже умилилась, какой совестливый мальчик, сразу раскаялся в своём дурном поступке. "Вот, Федя, всегда лучше сразу сознаться. Сам чувствуешь, что сделал плохо". "Да, мамочка!" Пошли умываться. Федя почему-то не хотел чистить зубы, говорил, что устал и хочет поскорее лечь спать. Всё-таки зубы чистить стали, и оказалось, что у него за щекой спрятано ещё две конфеты. Ну уж тут, конечно, мама не на шутку рассердилась.

18 июля 1939 года

Торжественно праздновали Ирино рождение. Был вкусный чай и гости. Федя вёл себя хорошо, старался занять гостей, был мил, однако скоро ему это надоело, и он убежал к соседям. Как раз в разгар чаепития ударили в набат - горел лес. Сразу поднялась суматоха. Мама еле-еле нашла Федьку, который сидел у соседей на заборе, стараясь в бинокль рассмотреть пожар. Пошли смотреть. Федора особенно привлекала пожарная машина. Очень горевал, что мы не видели, как мчались лошади на пожар. Но когда мы подошли к пожарному сараю, то лошади только ещё собирались "нестись", причём очень неторопливо. Прождали торжественного выезда минут десять, потом решили пойти по дороге к лесу, посмотреть поближе. Пожар, по-видимому, кончился, да и был он очень маленький. Но в поле было очень хорошо, тихо и тепло. Федя успокоился и не спеша шел по дороге, поднимая с наслаждением целые тучи пыли. Дошли до опушки, посмотрели на дым, поднимающийся из-за деревьев, и повернули обратно. Подходя к деревне, встретили долгожданную бочку и насос, которые лихо пронеслись мимо нас с посвистом и гиканьем. Федя укоризненно посмотрел вслед пожарной команде и с сожалением сказал: "Ох, растяпы, растяпы". Долго не мог заснуть. Наверное, устал, а может быть, трудно было пережить первое серьезное разочарование в жизни.

19 июля 1939 года

Вечером очень хорошо гуляли: мама, баба и Федя. Пошли парком, а потом спустились ущельем через ручей в Михаиловский лес. Вечер тёплый, пахнет сосной, сеном, цветами. Под ногами нагретый солнцем песок, совсем, совсем как Ставропольский. Почти всю дорогу Федя гнал маму, вернее дикую лошадь, которой была мама. Так что природой бедной маме особенно наслаждаться не пришлось.

После прогулки Федя опять очень огорчил маму. Пил молоко и получил две вафли, мама побежала за водой на ручей, а он остался на террасе один с вафлями. Идёт мама обратно, видит, Федька что-то с коробкой делает. Увидел маму и сейчас же отвернулся. Мама сразу догадалась, что дело нечисто. Лицо у Феди красное, и улыбка смущённая. "Ну, как же тебе не стыдно, Фёдор?" "Стыдно, мама, только я ничего не сделал". А у самого весь рот набит вафлями.

20 июля 1939 года

Мама: "Что-то у меня картошка сохнет? Наверное, ничего не вырастет!" Федя: "Не мастера и дело не боится! Это я не про тебя, мама, а так, вообще".

29 июля 1939 года

Приехал папа и привёз Феде две коврижки. Федя съел половину коврижки и пошел гулять. За чаем папа спрашивает: "Ну, Федя, Иринку-то ты угостил?" Федя что-то сразу стал говорить о скверном Ирином характере. "Федя, но ведь сейчас-то Вы с Ирой не в ссоре, как же ты со своими коврижками поступишь?" "На утро оставлю. Я теперь сыт". "И тебе не стыдно, что ты Иринку не угостил?" "Нет!" Когда Федя ложился спать, он маме тихонько шепнул на ухо: "А я знаю, что завтра сделаю с коврижкой!" По-видимому, совесть его всё-таки мучила. Утром, за чаем Федя говорит маме: "А ну-ка, мама, где моя коврижка?" И торжественно преподнёс Ире. Потом с сознанием исполненного долга и хорошего поступка, похлопывая себя по животику, говорит маме: "Где-то там и моя половиночка есть. Тоже сейчас покушаю". А мама вчера не подумав съела этот кусочек, так как-то в рассеянности. Страшная обида, слёзы. Только когда мама признала себя виноватой и попросила прощения, Федя успокоился и простил. "Всё-таки ты, мама, так никогда не делай. Очень обидно. Если бы ты сказала, я бы тебя обязательно угостил, а так очень, очень обидно".

25 июля 1939 года

Федька рисует. Понять на его рисунках ничего невозможно, но он очень хорошо разбирается во всех своих картинках, даже через несколько дней. "Ну, разве ты, мама, не видишь? Это же аэроплан, объятый пламенем, это солнце, а это парашютист летит, у него, у бедного, тоже парашют разгорается, видишь, красный? А это камыши, много камышей, незабудки цветут, а в самой гуще запасной самолетный пропеллер лежит. Летит самолет, а пропеллер с него и грохнулся!" Все рисунки очень богаты содержанием, но, увы, исполнение сильно хромает. Рисует всё, не задумываясь над тем, что выйдет и что не выйдет. Всё время спрашивает: "Вода какого цвета? А камыши? А луг, а танк?"

27 июля 1939 года

Мама в последнее время часто уезжала в Москву. Федя очень скучал, хотя раньше он как-то не замечал маминого отсутствия. Теперь очень мил с мамой, ласков, но и надоедлив. Выдумал ужасную игру в собаку. Мама - хозяйка, а Федя - сторожевой пёс. Мама в полном отчаянии от этой забавы. Со стороны это кажется очень просто, но на самом деле очень трудно в продолжение двух-трёх часов быть хозяином милой, доброй, но ужасно надоедливой собаки. Нельзя ни на минуту забыть о ней: то накорми, то привяжи, то отвяжи, причём всё это надо делать серьёзно, даже вдохновенно.

Встречая маму, Федя с бабой нашли в поле маленького дохлого хорька. Федька очень взволнован этой находкой. Особенно его занимает вопрос, отчего погиб хорёк. Очень опечален его участью.

29 июля 1939 года

Вечером стало холодно. Мама говорит: "Федя, ты к речке не ходи, играй на горке, а то внизу холодно". "Хорошо". Минут через десять приходит Федя к маме: "Мам, дай мне, пожалуйста, маленькое ведёрко!" "А зачем тебе?" "Я хорошего, хорошего песку принесу!" "А где же ты его достанешь?" Видит мама по Фединой рожице, что-то неладно. "Ой, Федя, только не обманывай!" "Да нет, мама! Это у нас на усадьбе. Там яму большую вырыли, и песок очень хороший!" Поверила мама. Только Федя ушел, спохватилась, что шапочку он не надел. Вышла на террасу, смотрит, а Федя идёт вовсе не на огород, а прямёхонько на улицу, т.е. как раз к ручью, куда ему не позволено. Мама спрашивает: "Куда это ты, Фёдор?" "А я кругом обойду, прогуляться хочется". И пошел как будто кругом, оглянулся - мамы не видно, и бегом к ручью. "Федька, да что же это такое! И тебе не стыдно так маму обманывать!" Сейчас же повернулся и медленно, с красным лицом, пошел к маме. "Ну, как же ты опять, Федя, маму обманываешь? Что же с тобой делать?" "Ой, мама, как это говорится - грех попутал. Мне стыдно, очень стыдно!" "Вот что, Фёдор, разговаривать я больше с тобой не буду. Я уже тебе не раз говорила, как плохо обманывать. Иди садись на стул и сиди пятнадцать минут и не смей сходить сегодня с террасы. Я теперь тебя пустить не могу - опять обманываешь". Сел Федя на стул с тихими слезами. Просидел сколько полагается. Мама говорит: "Ну, теперь сходи, но только ко мне не подходи, мне смотреть на тебя, обманщика, противно!" Федя с печальным вздохом слез со стула, взял со стола толстый том Брема и кротко спросил маму: "А на террасу можно?" "Можно". Мама стала мыть посуду, а Федя занялся внимательным рассматриванием пресмыкающихся, пытаясь как-нибудь привлечь мамино внимание. Но мама решила на этот раз быть непоколебимой. Так Федя, не прощённый, и лёг спать.

30 июля 1939 года

Утром Федя, помня вчерашнее, не побежал, когда проснулся, к маме, как он всегда делает, а тихо встал и с бабой ушел на улицу. Когда мама встала, подошел очень смущённый, уткнулся в колени головой и шепотом стал просить прощения: "Мам, я теперь стал умным. Утром встал, тебя не разбудил, шепотом говорил. Мам, ну прости меня! Я обманывать больше никогда, никогда не буду!"

Был прощён.

Целый день на Федином велосипеде катался Толя, внук нашей бабушки-хозяйки. Мама удивилась Фединой доброте и великодушию. Он, правда, довольно охотно даёт свои игрушки детям, но обычно не надолго. Вечером выяснилось, что Фёдор первый раз в своей жизни заключил коммерческую сделку, причём, кажется, очень невыгодную: Толя получил на целый день велосипед, Фёдор же - три зелёных яблока с бабушкиной яблони. Была прочтена лекция о вреде незрелых фруктов и запрещено впредь заключать коммерческие сделки без маминого ведома.

Вечером ходили в овраг за малиной. Федька гулял очень хорошо, играл в охотника и обманывал маму: был он в красной рубахе и, залезая в кусты, изображал малину. Совсем глупыш, верит, что мама по-настоящему думает, что это ягоды, а не его рубашка. Потом из оврага удрал на горку и, к великому своему восторгу, нашел сосну, на которую очень удобно залезать. Просидел на сосне часа полтора, всё никак с ней не мог расстаться. Вверх лезет хорошо, слезать же трусит. Ухватился за ветку руками, ноги опускает вниз и, пока не достанет нижнюю ветку, быстро бормочет: "Ой, боюсь! Ой, боюсь!" Потом опять: "Ой, боюсь!" и так до самой земли.

1 августа 1939 года

Надя обещала Феде привезти подарок. Купила она ему купон на рубашку с очень красивой вышивкой. Федя видел, как мама шила эту рубаху; правда, думал, что она для другого мальчика. Сегодня приехала Надя, и Федя, конечно, вспомнил про подарок, со счастливым лицом стал строить предположения, что именно привезла ему Надя: бумажный конструктор (давнишняя мечта), санитарную машину или самолёт. "Ну, Надя, миленькая, ну, дари же скорее!" Когда же увидел рубашку, то очень огорчился и даже возмутился: "Разве такие подарки бывают? Даже стыдно! Дарят игрушки, а это разве подарок? Я очень обижен! Смотреть не хочу!" Ни за что не захотел померить и оскорбленный ушел из комнаты. Потом почувствовал, что огорчил Надю и предложил ей: "Ты возьми рубашку в Москву, а потом привези. Я тогда постараюсь обрадоваться!"

2 августа 1939 года

Ходили с Надей за земляникой. Федюшка очень мил, но и очень несносен. Всё время отстаёт, причём на мамины и Надины крики не обращает внимания, как будто не слышит. Уйти от него можно очень далеко, он даже не заметит. Медленно шествует, говорит сам с собой, останавливается, что-то рассматривает. Иногда садится под деревом или кустом отдыхать, не беспокоясь о том, где мама, а мама - страстная собирательница ягод, тоже иногда совершенно забывает о существовании Фёдора. Спохватившись, начинает кричать и идёт обратно его разыскивать. Хорошо, что он никогда не сворачивает в сторону, а всегда идёт по одному направлению. Сегодня опять отстал, мама, надеясь, что он придёт сам, долго кричала, но толку из этого никакого не получилось, пришлось тащиться обратно. Пройдя довольно далеко, мама увидела Федьку, сидящего на пёнышке и с большим воодушевлением импровизирующего: "В поле цветёт много, много цветов и летают бабочки. Цветы кивают головками, а бабочки пьют сок. И все поют о том как хорошо, как хорошо и как весело светит солнышко! По тропинке идёт милая старушка - наша бабушка. Она идёт тихо и печально, она устала и не может найти свой любимый цветок - гвоздику. Навстречу бабе идёт совсем старенькая бабушка. Она сказала: "Не грусти, матушка, вон под кустиком гвоздика цветёт, тебя дожидается!" Эта старенькая старушка была очень добрая. Посмотрела баба и, правда, видит гвоздику, и стало бабе хорошо и весело, как цветам и бабочкам".

Мама не смогла только передать Федин размер, содержание передала точно.

3 августа 1939 года

Ручей наш запрудили, стало довольно глубоко. Федор увлекается рыбной ловлей. Сделал сам себе удочку: к палке привязал очень длинную нитку, на конце нитки деревянное колечко от сломанного автомобиля и английская булавка - это поплавок и крючок. На булавку нацепляет краюху хлеба, берёт банку для рыбы и отправляется на ловлю. Очень упорен, простаивает и просиживает на речке часами. Уверен, что обязательно когда-нибудь поймает щуку или хоть окуня. И каждый раз разочарование. Хоть бы дохлая какая-нибудь рыбешка ему на булавку прицепилась, а то уж очень ему обидно.

6 августа 1939 года

Пошли мама с Федей за малиной в овраг. Мама в самом овраге в кустах лазает, а Федя сверху идет по тропинке, иногда только в кусты завернёт, ягод поищет. Мама с Федей перекликаются: "Федя-а!" "Я тут!" "Аэроплан не потерял?" "Крепко держу!" Дело в том, что Федя взял с собой аэроплан, хотя мама с бабой отговаривали его от этого. Почти всегда Федя теряет игрушки, если берёт с собой на прогулку. Увлечётся чем-нибудь и забудет, что у него в руках что-то было. Мама, наконец, позволила взять аэроплан, но сказала: "Если потеряешь, накажу! Мне уже надоело, что ты всё всегда теряешь!" Вот мама всё время и напоминает Феде про аэроплан - не хочется глупого мальчика наказывать! Кричит мама опять: "Федя-а!" Никакого ответа. "Федя-а!" Тишина. Рассердилась мама, полезла наверх, смотрит, а Федина красная рубашка далеко-далеко в поле маячит. Ушел! И даже не крикнул, что уходит! Посмотрела мама кругом, опасностей никаких, кажется, нет. "Ладно,- думает мама,- пусть идёт домой, я только малины наберу, приду домой, тогда ему задам!" Набрала мама малины, приходит домой, Федька спокойно играет в песок. "Ты что же это от мамы убегаешь? А? Ничего не сказал и ушел?" Тут баба голос подает: "Как не сказал, а мне говорит, что его мама домой послала, потому что он очень устал". Значит, бабу обманул, да ещё и аэроплан потерял! Тогда мама говорит Феде строго: "Иди сейчас же на овраг искать. Без аэроплана не приходи!" "Ах, мама, я так от жары измучился!" "Это ещё что такое? Сам потерял, да ещё жалуется!" Потащился Федор с мамой на овраг. Пришли на то место, где Федя долго играл. Мама шла впереди и сразу увидела в кустах аэроплан. Села и говорит: "Ну, теперь иди и знай, что пока ты его не найдешь, домой не пойдём". Долго Фёдор в мрачном молчании лазал по кустам (он совсем не умеет искать) и наконец, совсем отчаявшись, как-то случайно нашел. Торжествующий принёс маме: "Смотри, мамочка, я нашел!" "Хорошо, теперь садись рядом, поговорим". Сел с очень довольной физиономией, по-видимому, решив, что теперь все его грехи простились. "Ну, что мне с тобой делать? Ты всё время всех обманываешь. Ты просто не понимаешь, как это скверно", "А я зато аэропланчик нашел!" "Нашел-то, нашел, а бабу обманул. Федя, придумай, как нам сделать, чтобы этого никогда, никогда больше не было. Ты видишь, что наказания не помогают. Придумай сам какое-нибудь средство". Федор долго сидел молча со слезами на глазах. "Ну, что же ты молчишь?" "Я думаю". "Ну, думай". "Мам, а в шутку можно обмануть? Просто пошутить?" "Иногда можно". "Ну, тогда давай так. Я шутить иногда буду, а если меня спросят, правда ли это, я скажу правду. Хорошо?" На том и порешили.

7 августа 1939 года

Приехала Надя и привела с собой собаку. Собака пристала к ней в лесу. Большой добродушный пёс. Федька, конечно, в восторге, сначала обращался с ней очень осторожно, но потом, увидев её доброту, осмелел и стал держать себя хозяином. У собаки, правда, есть чуть-чуть благородной крови, наверное, внук или правнук хорошей собаки. "Ты только посмотри, мамочка, ведь это настоящая гончая, правда? Уши-то какие! Ведь мы её оставим у себя? Правда? Ну, хоть на одну ночку!" Наевшись, собака деловито легла у крыльца и, когда пришла баба от Ольги Леонтьевны, встретила её грозным лаем. Баба, конечно, и слушать не захотела ни о каких ночках и почти сразу увела собаку. Федя, как ни странно, не огорчился. Ему просто, наверное, кажется таким невозможным, недосягаемым счастьем иметь собаку, что даже просить и спорить нет смысла. Всё равно невозможно. Бабушка отвела пса в лес и строго сказала ему: "Иди, иди домой! Разве можно хорошей собаке за чужими людьми таскаться!" И пёс, поняв и устыдившись, убежал.

8 августа 1939 года

Мама с дядей Лёшей решили снять Федю во время ужения рыбы. Федя сначала не хотел сниматься и ворчал, но потом так увлёкся рыбной ловлей, что совершенно забыл и о маме, и о дяде Лёше, и о фотоаппарате. Съемка и ужение длились очень долго. Федор терпеливо сидел с удочкой, а рядом ведёрко для рыбы. Сосредоточенное лицо его вдруг сделалось испуганно блаженным. Громко кряхтя, он старался что-то подцепить на свою булавку: "Ой, батюшки! Ой, мамочки! У меня настоящий угорь клюёт! Ой, тащу, тащу угря!" Выдернул удочку, на леске болтается осока, сгнившая и почерневшая. "Смотрите, смотрите все!" И не сомневаясь в том, что это действительно настоящий угорь, Федя поскорее сковырнул ее в ведро и поднял свое сияющее личико к маме: "Я же ведь знал, что я когда-нибудь поймаю настоящую рыбу! Вот баба будет рада!" Мама поскорее набросала в ведро водорослей, закрыв "угря", и по дороге домой с большим трудом уговорила Федю выпустить рыбу в ручей: "Первую пойманную рыбу всегда надо выпускать - так все настоящие рыболовы делают, чтобы потом была удача". Как Фёдору ни жалко было, а согласился. Так "угря" и кувырнули вместе с травой в ручей. Федя очень горд был, а какое было бы горе, если бы он рассмотрел, что за рыбу поймал. Подумать страшно!

9 августа 1939 года

Федя каждый день пишет папе письмо с просьбой прислать ему из Москвы машинного масла. Ему зачем-то оно очень нужно. Продиктует маме письмо, мама напишет, а потом его куда-то так засунет, что найти невозможно. Наконец сегодня додумался - приколол булавкой к стене. "Ну, теперь этот документ не потеряется! Ты, мама, как поедешь к папе, обязательно его возьми. Я больше без машинного масла жить не могу!"

10 августа 1939 года

Мама едет завтра в Москву и набрала с большим трудом для папы немного малины. Федька вечером, после своего парного молока, попросил одну ягодку. "Хорошо, возьми, но только одну, а то для папы уж очень мало ягод остается". Пошел Федя брать малину, оглянулась мама на него, а он вместо одной ягодки, запихивает в рот целую горсть. "Федя, и тебе не стыдно? Господи, да что ж это за мальчик! Ни стыда, ни совести!" Ничего больше не говоря, мама взяла Федора за руку и повела умываться. Федор молча и покорно дал себя умыть и раздеть. Мама уложила его в постель и, не простившись, ушла на террасу. Посидела немного, пошла в комнату, слышит - Федя шепотом зовёт: "Мама, мамочка!" "Ну, что тебе?" "Подойди на минутку!" Мама подошла к нему, он уткнулся носом маме в шею и заплакал. "Ну, что ты?" "Мама, мама! Мне так стыдно, глазки даже слёзы не держат! Ты теперь, мама, меня никогда не простишь?!" Ну, мама, конечно, простила. "Ну, теперь спи, сынок! Спокойной ночи!" Когда мама ушла, Федя позвал бабу: "Баба, баба, подойди ко мне. Ты знаешь, меня мамочка простила!" И такое большое счастье в его голосе. По-видимому, Федя решил, что он безвозвратно погибший человек.

11 августа 1939 года

Федя увлечён "Гайаватой". Особенно понравилась ему охота на оленя. Мама сделала ему лук, и теперь он не Федя, а Гайавата.

Никак не может научиться стрелять из лука. Всё у него тетива соскакивает. Наконец вышло. "Ну, теперь, мама, будет охота на оленя. Я буду Гайавата, а ты олень. Хорошо? Ты пока читай, а я как сделаю засаду, так тебя и позову". Очень долго устраивался в кустах, таскал туда ветки и палки, сделал настоящую засаду, только нос торчит, да лук. "Можно! Иди, олень!" Мама, талантливо изображая оленя, стала приближаться к засаде. Подошла, стоит, подняв одну ногу и постукивая копытом - всё честь честью! В кустах слышно сопенье и вздохи, но стрела не летит. Мама стоит и терпеливо ждёт смертоносной стрелы. Из кустов отчаянный шепот: "Мама, позови кого-нибудь, у меня не выходит. Только потом побудь, пожалуйста, ещё немножко оленем!" Только хотела мама позвать тётю Аню, как долгожданная стрела, правда без свиста, вылетела из кустов и ударила маму в ногу. "Олень" захрипел и упал, Гайавата выскочил из засады, с торжествующим криком бросился к "оленю" и стал снимать с него шкуру. Шкуру Федя снимал с таким азартом, что мама даже немного испугалась за свою бренную оболочку. Как будто бы мстил за свою неудачу с луком. Но вообще остался очень доволен.

14 августа 1939 года

Федя поймал кузнечика, принес в кулаке домой и стал требовать у меня коробку, чтобы кузнечика туда посадить. Потом почему-то расчувствовался и выпустил кузнечика на волю. Как-то даже возгордился от своего великодушия. Вечером, перед сном, сидя на крылечке, вдруг задумался и загрустил. Мама спрашивает: "Ты что, Феденька, грустный?" "Я, мама, всё думаю о своём кузнечике. Он, наверное, придёт к нам в гости. Он ведь теперь знает, что его здесь не обидят. Вот я и думаю, вдруг он придёт, когда я в Москву уеду, как ему будет грустно, бедненькому! Мама ему и посоветовала: "Напиши, чтобы не скучал; летом, мол, увидимся". Федя посмотрел укоризненно на маму: "Ты как-то и шутить-то не умеешь. Шутишь, когда не надо". Мама нарушила его задумчиво размягчённое настроение.

17 августа 1939 года

"Ты знаешь, мама, когда я вижу маленького ребёнка, я всегда вспоминаю своё счастливое детство".

19 августа 1939 года

Ходили встречать тётю Аню. Тётю Аню не встретили, но зато Федя нашел на опушке замечательное бревно, но очень внушительных размеров. Мама категорически отказалась тащить домой эту орясину. Фёдор с самым решительным видом взвалил его на плечо и потащил. Жара, духота, Федя устал, лицо красное, весь мокрый от пота. "Федя! Да брось ты эту штуку, ну зачем она тебе?" "Ты, мама, помочь не хочешь, не надо, а потащить я потащу. Ты знаешь, какой я из неё пулемёт сделаю? Форменный!" Действительно, до дома дотащил. Сразу плюхнулся на крыльцо и минут пять сидел бездействуя и отдыхая. Потом с азартом принялся устраивать пулемёт.

Федина страсть - это палки всяких размеров и видов, верёвки и проволока. Сам сделал патронташ. Нашел лоскуток, выпросил у мамы иголку с ниткой и сшил, правда, получилось что-то похожее на патронташ. Очень горд.

20 августа 1939 года

Федина мама больна. Феденька трогательно заботится о ней. В разгар интересной игры прибегает к маме: "Мамочка, я посижу с тобой чуточку, а то тебе скучно". Занимает маму: "Хочешь, мамочка, я расскажу тебе интересный случай, который произошел на озере Хасан?" Очень мил.

22 августа 1939 года

Федя катался на улице на велосипеде, и вместе с ним маленький, очень славный мальчик Толя. Слышит мама на улице плач, смотрит в окно - Толенька плачет, заливается, а Федя кругом бегает, утешает. Наверное, обидел как-нибудь? Побежала мама скорее узнать, в чём дело. Толенька рыдает, и Фёдор тоже начинает всхлипывать: "Мамочка, что же делать. Он ничего, ничего не понимает. Я его утешаю, а он только хуже плачет!" И тоже в слёзы. Оказалось, что Толя плакал о том, что его мама ушла домой и не видит, как он катается на велосипеде.

23 августа 1939 года

Мама первый раз после болезни пошла за малиной в овраг. Немножко набрала, Федя пошел встречать маму, беспокоился, не озябла ли мама, и был очень рад малине. К обеду мама ссыпала и свою малину и Надину, которой было порядочно. Федя, в предвкушении малины, весело сел за стол и, взглянув в корзину, где была мамина малина, вдруг дико заревел и выскочил из-за стола. Никакие ласки и строгие уговоры не помогали - горько плакал и отказывался от еды. Наконец маме надоело, она взяла Федьку в охапку, посадила за стол и велела есть, но он до того расплакался, что даже не мог есть суп, хотя и старался. "Я ничего не могу сделать, у меня горлышко трясётся!" Когда успокоился, мама попросила всё-таки объяснить столь странное поведение. Со слезами в голосе Федя стал объяснять: "Да как же! Мне так хотелось твоей малинки. Я так обрадовался, что ты выздоровела! А вы всё перемешали. Как же я теперь узнаю, чью малину ем - твою или Надину? И не почувствую!"

24 августа 1939 года

Приехал папа. Пошли в овраг за малиной. Папе, Феде и Ирине быстро наскучило собирать малину (малины, правда, было мало). Отправились на Федину любимую сосну, а мама осталась одна, чему была очень рада. Собирая малину, мама всё время слышала крики, визг, песни. По-видимому, дети не скучали. Мама ушла далеко, вдруг слышит: "Ма-ма-а! Ля-ля-а!" Зовут. Мама не спеша отправилась обратно. Подходит к сосне, смотрит - папы нет, а Ира с Федей сидят обнявшись, и Федя тихо плачет. "В чём дело?" "От нас папа ушел!" "Почему?" "Да так просто, рассердился и ушел". "Ну, Федя, не говори глупостей. Папа, наверное, рассердился на что-нибудь? Вы сделали что-нибудь нехорошее?" Иринка начинает рассказывать о Федином преступлении - обманул папу: она нарвала рябины, а он сказал, что это он нарвал. Но сама тоже смущена. Наверное, и она не без греха. Идём домой. Ирина трогательно заботится о Феде: сводит его с горки, переносит через ручей, утешает. Он с убитым видом принимает Ирину опеку, идёт с ней за ручку. Пришли домой, папа долго не возвращался, потом и Федя куда-то пропал. Пошла мама искать Федю, смотрит, а они с папой вместе идут. У Феди сияющая физиономия. Подбежал к маме и стал шепотом рассказывать: "Я нарочно пошел папу встречать. Прощенья просил, чтобы никто, никто не видел. Теперь меня папа простил!"

25 августа 1939 года

Сегодня Федюшка как большой ходил один провожать папу. Проводил до дороги, дальше идти ему мама не позволила. Горд тем, что послушался маму и не пошел дальше с папой. "Мне очень, очень хотелось пойти дальше, но я запомнил, что ты мне говорила, мама!"

26 августа 1939 года

Баба с Ирой пошли встречать тётю Аню, а Федю не взяли, потому что очень жарко, устанет. Он очень огорчился. Мама пожалела его и говорит: "Я в лавку пойду, что тебе купить в утешение, пряников или печенья?" "И пряников и печенья". "Но, Федя, у меня денег мало". "Хочу всего!" И опять рыдания! Маме уговаривать его было некогда. "Ну как хочешь. Ничего тебе не будет! Сиди и дом стереги, пожалуйста. Я ухожу". "Не буду!" "Не глупи". Вдогонку маме Федя стал кричать, что он нарочно все двери откроет, а сам уйдёт встречать тётю Аню. Пусть весь дом ограбят - не жалко! Мама, не слушая, ушла. Приходит, действительно, все двери настежь, а Федьки нет! Мама очень рассердилась и испугалась - вдруг, действительно, удрал за бабой в лес. Побежала мама в поле, на зады дома, искать Федю. Нигде нет. Бежит мама домой, может быть, он на ручье, смотрит, а в нашем садике, за деревом сидит Федя - спрятался, в руке держит наган. Всё-таки совесть не позволила дом бросить. Ушел, но из-за дерева поглядывает, нет ли жуликов.

27 августа 1939 года

Маме приходится часто уезжать в Москву. Федя очень огорчён и недоволен этим. Сегодня мама приехала, и он категорически заявил, что больше маму не отпустит. Мама приехала очень усталая, Федя же обязательно хотел играть с мамой в песок. Стали играть. Федя, как всегда, очень увлекся, и мама, улучив минутку, когда он о ней совсем забыл, улизнула в комнату и легла отдохнуть. Прошло минут десять, прежде чем Федя заметил, что мамы нет. С громкими криками прибежал в комнату. Мама быстро закрыла глаза - спит. Федя на цыпочках подошел к маме и стал шепотом рассказывать о гараже, который он построил. Мама спит сладко, ничего не слышит, тогда Федя глубоко вздохнул, поцеловал тихонько маму и накрыл своим любимым одеялом. Ушел, долго возился за дверью, сопел, что-то привязывал, наконец угомонился, и мама уснула по-настоящему.

Просыпается мама, всё тихо (кроме Феди с мамой, дома никого не было). Федюшка сидит на пороге с палкой в руке, а дверь вся опутана верёвками. "Феденька, ты один?" "Да, я тебя стерегу, чтобы куры не пришли и тебя бы не разбудили". Просидел ровно полтора часа.

28 августа 1939 года

Пошел Федя с мамой за водой. Около одной дачи, у калитки, стоит мальчик лет шести, толстый и противный. Когда Федя шел мимо него, он замахнулся на Федю ногой и грубо заявил: "Ну, ты, мимо моего дома не ходи!" Федя спокойно остановился, смерил мальчишку с ног до головы презрительным взглядом и с сожалением и жалостью в голосе сказал маме: "Боже, до чего глуп!", и пошел дальше.

30 августа 1939 года

Федя ведёт с бабой длинные философские беседы о Боге и смерти и т.д. "Что же, баба, значит, каждый человек должен умереть?" "Конечно, Феденька". "Обязательно-обязательно?" "Ну, да". "Тогда надо постараться, чтобы было хоть умирать легко. Как же это сделать?" "Для этого надо, чтобы у тебя жизнь была хорошая. Надо быть добрым. Всю жизнь поступать хорошо, а не дурно. Работать над собой". "О, я теперь обязательно буду хорошим мальчиком!" А вечером, уже в кровати, Федя вдруг вскакивает. "Всё равно теперь уже ничего не сделаешь!" "Ты о чём, Федя?" "Помнишь в Теберде. Кузнечик. Его курица склевала. Это на всю жизнь останется, как ни старайся!"

1 сентября 1939 года

Федя получил от бабы, которая сегодня уезжает в Москву, в подарок настоящий нож. Правда не перочинный, а столовый и очень тупой. В полном восторге! Всё время ходит с этим ножом, не может ни на минуту с ним расстаться. Дал бабе торжественное обещание, что не будет с ним бегать и совать его в карман. Очень горд. Уверен, что сразу стал большим мальчиком, чуть ли не юношей. Проводили бабу, погода скверная, холодно, очень сильный ветер. Бабу жалко, так ей не хотелось уезжать в Москву.

3 сентября 1939 года

Ходили в Совхоз за хлебом (в Воронках почему-то закрыли лавку). Шли лесом, очень хорошо, погода лучше вчерашней, а в лесу так и совсем тепло. В лавке было много народу, мама встала в очередь, а Федя остался на улице. Стоит мама, вдруг чувствует, кто-то ей в колени уткнулся. Смотрит - Федя! Стоит, не поднимая головы. "Ты что?" Молчит. Подняла мама Федину голову, Боже мой, вся щека и ухо в крови! "Феденька, да как же это ты?" "Идём отсюда скорее. Я здесь плакать не хочу, а еле-еле сдерживаюсь!" К Фединому счастью, маме как раз свешали хлеб, и мама скорее вышла с ним из лавки. Как только отошли от людей, Феденька горько заплакал. "Ой, мне так больно! И никто меня не пожалел! Я полез на сосну, упал и прямо об кору оцарапался. Народу кругом много-много, и никто не пожалел, так мне обидно!"

Пришли домой, мама легла отдохнуть, а Федюшка отправился гулять. Мама заснула, вдруг прибегает Федя весь в слезах. Так расплакался, что долго толком объяснить не мог, что с ним случилось. Оказывается, он на усадьбе смотрел, как большие мальчики играют в футбол. Вдруг сзади к нему подскочил какой-то чужой мальчишка, повалил его на землю и отхлестал сосновой веткой по лицу. "Что же, он большой был, этот мальчишка?" "Да нет, маленький, вроде меня", "Как же тогда ты дал ему себя избить?" "Да я же сразу даже не понял, а потом он убежал". "Ну, ничего, Федя! Потом когда-нибудь и ты его поколотишь. Подумаешь, какой "герой" нашелся , сзади нападать!" Очень долго не мог успокоиться, плакал навзрыд, конечно не от боли, а от обиды и, главное, от досады. Ему стыдно, что его поколотили, а он даже не успел ответить. Это первое его знакомство с обычными нравами мальчишек. Теперь он, наверное, не будет так доверчив.

4 сентября 1939 года

Холодно, ясный ветреный день. Ходили в парк, играли в песок. Федя решил играть с мамой в войну. Принялся строить укрепления, причём таких грандиозных размеров, что на самую-то войну времени не хватило. Зато воздвигли такую насыпь, за которой Федю совсем не было видно. Очень удивил маму, наотрез отказавшись идти дальше к песчаной пещере, где вообще любит играть. Оказалось, что в последний папин приезд они играли там с папой, вылепили из глины пушку и часового и поставили в пещеру. Федя почему-то решил, что маме это показывать нельзя. Наверное, считает, что нельзя посвящать женщин в военные тайны.

5 сентября 1939 года

Пошли встречать папу. Погода неважная: ветрено, и моросит дождь. Пошли очень рано, по дороге неожиданно набрали много малины, крупной и сочной. Завязали в платок и понесли в узелке - папе угощенье. День разошелся; когда шли лесом, выглянуло солнце. Как ни растягивали дорогу всякими остановками и играми, всё равно дошли до опушки, не встретив папу. На опушке расположились отдыхать, видно всю дорогу до станции и даже поезда. Просидели часа три, пропустили четыре поезда, а папу так и не встретили. Мама навалялась на траве на солнце до какого-то одурения, а Федька всё поле изрыл гвоздём, который нашел на дороге. Наконец решили идти домой, захотелось есть. Федя подкрепился папиной малиной из узелочка. Подождали ещё один последний поезд и пошли обратно, грустные и разочарованные. Решили идти не по дороге, а просекой, лесом, уж очень вечер хорош. Федя был в прекрасном настроении, по-настоящему наслаждался тишиной, красотой леса и воздухом. Даже всё время причитал: "Как хорошо! Ой, как хорошо!" Наломал целую охапку веток, чтобы строгать дома бабиным ножом. Пришли домой только в седьмом часу. Федор голоден как волк, а мама рассчитывала на папин ранний приезд, ничего не приготовила, припасов нет, и кроме всего прочего страшно разболелась голова. Кое-как сделала Феде яичницу из последнего яйца и скорее легла. Пришел Федя, сам осторожно снял сковородку с керосинки, достал себе хлеб, соль и тарелку. Уселся за стол и стал уписывать яичницу, приговаривая: "Ну, что за яичница! Ну и вкусная яичница! Наверное, индийская или африканская. Такая вкуснющая!" Вдруг вспомнил, что мама ничего не ела, стал уговаривать маму немного поесть, уверяя, что он совсем сыт, когда же увидел, что маме не до еды, с удвоенным азартом стал доедать. Поел, убрал сковородку на место. "Я гулять пойду, можно?" "Хорошо, только, Феденька, сходи потом за молоком, я не могу, очень мне больно". "Обязательно схожу. Где бидон? Я сейчас его возьму, поставлю на террасе, чтобы дверью не хлопать, а когда коровы придут, я и пойду".

Сам нашел бидон и ушел, тихонько затворив за собой дверь. Мама немного задремала, проснулась от скрипа двери, в комнате было уже совсем темно. Федя осторожно ставил бидон с молоком на стол. "Вот, мама, всё сделано. И ни одной капельки не пролил!"

За молоком надо идти через улицу, а там всегда трудно бывает найти хозяйку, в доме много всякого народа. "Я сказал им, что ты больна и что я тебе помогаю. Они тебя пожалели, а тётя мне помогла с лестницы сойти, чтобы я не упал, а то совсем темно". Очень горд.

6 сентября 1939 года

Папа вчера приехал поздно вечером, когда Федя сладко спал в своей кроватке. Утром конечно ликование. Папа приехал со всякой вкуснотищей и даже с подарком для Феди. Решили устроить "праздник осенних надежд". Мама с утра стала убирать комнату, а папа с Федей и Бувой отправились в овраг за красивыми ветками, чтобы украсить комнату. Соорудили целую беседку над столом. Папа затянул и потолок и стены красными и жёлтыми гирляндами. Веток на одну стенку не хватило. Папа говорит: "Ну-ка, Бува с Федей, бегите, принесите ещё немного!" Отправились, но веток принёс только Бува, Федя пришел с пустыми руками. Папа на него очень рассердился и послал его опять, одного. Пропадал Федя очень долго, мама даже стала беспокоиться. Наконец идёт, тащит три ветки: бузину, малину, и плющ. Надо сказать, что всё очень неказистое с виду. Молча подошел к папе, сунул ветки и две ягодки малины, повернулся и быстро пошел к двери. Папа говорит: "Спасибо, Феденька!" Очень сурово ответил: "На здоровье! Они все разные", - и убежал на улицу. Пришел только минут через десять, когда совсем успокоился и был уверен, что не расчувствуется и не заплачет.

Пиршество у нас получилось замечательное: вкусный обед, вино, фрукты и сладости. Федя с Бувой торжественно восседали за столом и даже чокались с мамой и папой. Фёдор получил долгожданный "бумажный конструктор", причём сразу догадался, когда папа его спросил, что он получит.

7 сентября 1939 года

Солнечный день, немного холодновато от северного ветра. Ходили гулять в "Сованиху". В лесу тихо, тепло. Папа с Федей, конечно, быстро утомились, выбрали себе безветренное солнечное место и расположились отдыхать, а мама пошла в лес поискать орехов. Ничего не нашла, пошла обратно к папе с Федей и не смогла сразу найти то место, где их оставила. Стала звать - тишина. Наконец, порядочно покружив по лесу, мама под кустом увидела Федю. Федя смотрел на маму и делал какие-то странные знаки рукой. "Что же ты не отвечал?" "Тише, папа спит. Я его караулю". "Но почему ты мне не ответил-то?" "Как же я буду кричать. Я бы папу разбудил".

Когда пришли домой, Федя потребовал, чтобы папа начал делать санитарную машину из бумажного конструктора. Папа согласился, но оказалось, что нет клея. "Ничего! Я сейчас сбегаю, достану!" "Куда?" "Да к Олегу. У него много". "Что же ты, один пойдешь?" "Ну, конечно, если можно". "Ну, ладно, только иди оврагом, а не деревней". Действительно, вернулся очень быстро, сияющий и с клейстером в чашке, а идти надо было на другой конец деревни, через ручей.

8 сентября 1939 года

Ходили провожать папу. Федя не в духе. Особенно недоволен тем, что мама взяла с собой кружку собирать малину. Всё время отстаёт, не хочет идти, ворчит, жалуется на усталость. С папой простился холодно, но потом, когда папа уже ушел довольно далеко, одумался, побежал догонять, чтобы проститься по-хорошему. После этого сразу успокоился, благодушно разрешил маме идти собирать малину, а сам уселся у дороги стругать палочки. Малины мама собрала очень мало, зато набрала много сухого хвороста. Федя тащил целую сосенку. В поле и мама и Федя увлеклись ловлей кузнечиков, которых здесь множество. Под конец поймали "зелёного гиганта", как назвал его Федя, правда, очень крупный кузнечик, ростом с мамин мизинец. Федька долго не мог с ним расстаться, сам горюя, что совсем замучил бедного, выпускал, а потом опять ловил кузнечика. Наконец с кузнечиком в кулаке убежал далеко в поле, бросил его там и, не оглядываясь, побежал к маме. Наверное, боялся опять соблазниться, а в поле он его не мог найти.

9 сентября 1939 года

Федя увлекается парным молоком, сколько ни дай - всё мало. Выпил две чашки и клянчит ещё. "Нет, Федя, больше нельзя!" "А если не дашь больше, я спать не буду, зубы чистить не буду, за молоком завтра не пойду!" "Ну, Федя, ты хоть бы чего-нибудь новенького выдумал". "Хорошо, мамочка, дай мне, пожалуйста, ещё немножечко!"

11 сентября 1939 года

Мама ушла в лавку, а Федю оставила сторожить дом. В лавке была очередь, все увлечены заготовкой припасов. Берут всё, что есть. Толкучка и неразбериха. Вместо десяти минут, мама пробыла там часа полтора. Приходит домой, Феди нигде нет, а дома папа. Папа очень недоволен и мамой и Федей. Федька пришел очень смущённый, он видел, как пришел папа, когда был на улице, долго не решался придти, чувствуя свою вину. От папы получил в подарок аэроплан, он легко скользит по длинной верёвке, а Федька с визгом несётся за ним или подаёт сигнал для спуска.

12 сентября 1939 года

Папа послал Федю к бабушке-хозяйке узнать, сколько времени, и отдать штопор. Федя был чем-то занят, рассеянно выслушал папу, положил штопор в карман и ушел. Пропадал очень долго, наконец пришел. "Ну, сколько времени?" "Времени? Да, у бабушки часы очень спешат, неверные". "Да ты был у бабушки?" "Был". "Штопор отдал?" "Отдал". "Как же ты всё-таки не знаешь, сколько времени? Ну, хоть приблизительно?" "Ну что ж, я могу ещё раз сходить". "Иди скорее". Явно обманывает. Высунулась мама в окно и слушает, что Федя говорит бабушке: "Бабушка, вот я Вам штопор принёс и скажите, пожалуйста, сколько времени?" Наказан за ложь не был, но папа ему очень долго разъяснял, как он нехорошо поступил. Кажется, понял. "Я очень испугался, что забыл спросить. Думал, вы скажете - растяпа. Вот я и выдумал, только я так больше делать не буду!" Увидел у мамы бабушкину карточку, баба там снята после дедушкиной смерти, измученная и постаревшая. Федя сначала не узнал её, а потом очень удивился: "А я и не знал, что можно снимать заранее. Здесь баба старенькая-старенькая! Как же это делается?"

13 сентября 1939 года

У Феди был первый урок английского языка. Папа достал замечательный учебник, не русский, а английский, без единого русского слова. Обставлен урок был очень торжественно: папа сделал себе очки и накинул на плечи Федино красное одеяло, вроде тоги, чтобы больше быть похожим на настоящего учителя. В школе порядки очень строгие, так что Федя всё время то краснеет, то бледнеет; он тоже входит в роль и забывает, что это только игра и учитель - папа. Чуть не заплакал, когда его выгнали из класса. Вообще же он очень доволен.

Поздно вечером ходили гулять. Холодно, ясно, очень хорошо. Прошли всеми опушками. На обратной дороге Федя немного струсил, особенно когда шли вдоль оврага. Крепко держал маму за руку и беспокоился о папе, который немного отстал. "А вдруг, мамочка, здесь всё-таки есть волки?" Совсем около дома паслось несколько овец, Федюшке же в темноте представилось что-то страшное, крепко сжал мамину руку, но не останавливаясь пошел вперёд, когда наконец понял, кто это, с облегчением сказал: "Ну, слава Богу! Это только овцы, а я подумал, что волки наш дом окружают". Пришли домой, мама спрашивает: "Ну, ты уж, наверное, сегодня за молоком не пойдешь? Поздно, темно очень". "Каждый день хожу и сегодня пойду!" "Может быть, тебя проводить?" "Нет, не надо. Или ты меня, мама, встреть у нашей калитки. Всё-таки мне чуть-чуть страшно".

16 сентября 1939 года.

Федя прибегает к маме. "Мама, отомстить ему? Я его узнал!" "Кому, Федя?" "Да мальчишке, который меня побил". "Как сам думаешь. По-моему, не стоит. Что старое вспоминать?" "Я лучше не буду. Он меня и так испугался, а главное нагло врёт, что не он меня побил. Я его напугал, схватил за руку и сказал что повешу! По-моему этого достаточно, правда?"

Очень тёплый вечер, пошли играть в песок. Мама села на пенёчек, а Федя старался вылепить из мокрого песка змею. "Нет, ничего не выходит, надо глины". "Где же тебе глины достать?" "Я сам достану. Тут близко есть, мы с папой место знаем". "Действительно, близко?" "Очень! Ты меня подожди, я как ветер понесусь!" Осталась мама сидеть одна. Сидела, сидела, а Феди всё нет и нет. Очень быстро стемнело, пошла мама по дороге Феде навстречу, в лесу уже совсем сумерки. Прошла довольно далеко, видит, что-то вдалеке маленькое виднеется. "Федя-а?" "Я тут!" Очень был рад, что мама его встретила. "Что же ты так долго?" "Да я спутался, глина дальше, чем я думал, а потом ещё, когда я туда шел, на меня какие-то чужие большие мальчишки напали. Дорогу загородили верёвкой и не пускают!" "Ну, и что же?" "Я вспомнил, как меня папа учил, и давай драться!" "Прямо по носу?" "Нет, к сожалению, я им только до живота доставал. Очень грубо они со мной разговаривали, а всё-таки отпустили. Один говорит: "Я тебя как крутану, так из тебя дух вон!" "Что же ты сразу к маме не побежал?" "А как же глина? Мне же глину надо было достать обязательно!"

17 сентября 1939 года

Утром неожиданно приехал папа - сегодня надо как бы то ни было уехать в Москву. Баба больна, и ей очень трудно с Ириной. Ведь каждый день её надо отвозить и привозить из школы. Грузовик достать сейчас просто невозможно в связи с мобилизацией. Папа с Федей пошли на шоссе, может, посчастливится там поймать машину, а мама принялась укладываться в спешном порядке. Вернулись, конечно, без грузовика, но зато с арбузом. Решили ехать на поезде, надо было опять все вещи распаковывать и выбирать самое нужное. Возни получилось много, уже начинало темнеть, а у мамы ещё не всё было готово. Федя, который бегал целый день без всякого "призора", наконец пришел домой и начал жаловаться на головную боль. Мама испугалась, только ещё не хватало, чтобы он захворал, но потом сообразила, что он просто голоден. Сварила ему какой-то каши в печке, как будто стало лучше. Всё было готово только часам к восьми. Навьючили на себя тюки, посадили Любима в старую Иринину сумку, простились с бабушкой и отправились. Нести было очень тяжело, мама перестаралась и взяла слишком много вещей. Фёдор тащил Любима в сумке и шёл впереди, он был начальником нашего похода. В лесу уже совсем темно, он немного трусит, постоянно оглядывается назад: тут ли мама с папой, и останавливается, если видит, что мы немного отстали. На опушке Фёдор командует: "Стоп! Привал!" С наслаждением сбрасываем с себя тюки, выпускаем из сумки Любима и садимся отдыхать. Всё-таки очень жалко уезжать в Москву - тут так хорошо! На станцию пришли рано - до поезда ещё полчаса. Федюшка забрался к папе на руки, "приютился", как он говорит, и с интересом стал всё рассматривать. Особенно заинтересовал его фонарь, который сторож нёс в руке. Долго не мог понять, что это за огонёк двигается. Поезд пришел переполненный, еле-еле успели влезть. Мама втолкнула Федю в вагон, а сама осталась на площадке, помочь папе с вещами. Втащили всё. Входит мама в вагон, а Феди нигде нет. У мамы даже сердце ёкнуло, вдруг из тёмного угла слышит Федин голос: "Я тут, мама! Меня добрый дядя посадил!" Действительно, сидит.

В Москве, когда ждали трамвая, Федя стал страшно трястись, мама взяла его на руки и спрашивает: "Ты что, Федя, озяб?" "Нет, это я от нетерпения и волнения. Сил нет, как хочу увидеть бабу и Илинку". Бабу с Иринкой перетревожили - они уже легли спать. Баба, правда, очень плохо выглядит, замучилась совсем.

18 сентября 1939 года

Ужасное состояние. Капризы, плач. Ничем не может заняться. Наверное, вчера очень устал, да и на московскую жизнь переключаться трудно. В окно увидел, что какой-то мальчишка обижает Адошу (Ириного и Фединого приятеля). Стал плакать от жалости, что ему вообще-то совершенно несвойственно, и проситься во двор. "Ну, пустите Вы меня, хоть на минуточку! Я Адоше покажу, как боксом драться. Тогда его никто обидеть не посмеет!"

21 сентября 1939 года

Прекрасная погода. Неожиданно приехал папа, и мы поехали в зоопарк. Удостоились увидеть бегемота, прежде он всегда сидел в воде, а на этот раз вылез весь, целиком. Впечатление огромное, гораздо больше, чем от слона. Невероятных размеров, безобразный, но симпатичный и открывает свой ротик - просит у сторожихи сахара, а она прутиком гоняет его с места на место.

Федька увлекся катанием на пони и осликах. Прокатился один раз, Показалось мало. "А что, папа, я могу на свой рубль ещё прокатиться?" "Конечно, можешь. Только ты уже, пожалуйста, всё сам устраивай. А мы посидим, отдохнём". Вытащил Федя свой кошелёк, достал рубль и бегом в кассу. До окошка еле дотянулся. "Тётя, дайте мне билетов, сколько можно". Получил два билета и сдачу. Сдачу положил в кошелёк, а кошелёк в карман и побежал кататься. Не дожидаясь, когда его посадят в тележку, залез сам. Проехал на осле, а потом пересел на пони. Прибежал раскрасневшийся и довольный. "Мне так хочется ещё на верблюде!" "Ну, ладно, давай я тебе прибавлю на билет!" Совершенно освоился, подлез под загородку, чтобы не стоять в очереди, и первый забрался в тележку. Потом отправились на новую территорию. Там особенно хороши были белые медведи и лось. Федя так восхитился белыми медведями, что даже бросил им конфетку, которую держал в руке. Это заметила сторожиха. "Это ты что же, мальчик, делаешь? Разве не знаешь, что бросать ничего нельзя? Ты маленький, что с тебя взять, а вот папу твоего мы оштрафуем!" Федя очень смутился и даже испугался. Как только сторожиха отвернулась, схватил папу за руку: "Бежим скорее, пока она не видит!" После этого стал говорить, что он очень устал и хочет ехать домой. Определенно боялся, что прибегут сторожа, схватят папу и потащат в милицию.

22 сентября 1939 года

Ведёт себя отвратительно. Капризный, грубый и даже какой-то злобный. Совсем на себя не похож. Заняться ничем не может, не играет, не слушает, когда ему читают вслух, и даже неохотно гуляет.

25 сентября 1939 года

Первый хороший день. Целый день играет один с большим азартом. Во время игры громко разговаривает и требует, чтобы мама с бабой были в курсе его игры и, хотя бы разговором, принимали в ней участие. Очень часто мама и баба отвечают невпопад, и Федя очень на это сердится. Играет в своих солдатиков, строит из кубиков крепости и зоологические сады. Охотится с ружьем на Любима, смотрит книги. Одним словом, стал опять нормальным Федей.

26 сентября 1939 года

Федя играет с мамой. Мама так и остаётся мамой, а Федя, оставаясь сыном, превращается в красноармейца-танкиста. Сын часто приезжает к маме, привозит подарки, зарабатывает деньги, строит маме дом, а потом опять уезжает. Федя приносит маме Мишку - своего любимого сыночка. "Вот видишь, мама, я скоро опять на войну уеду, а это, чтобы ты не скучала, я тебе нового сыночка достал. Видишь, какой он маленький, бедненький, да ещё и сиротка! Ты за ним будешь ухаживать и обо мне меньше скучать, а если я погибну, он вырастет и подарит тебе лошадь, вместо меня.

Лошадь Федя маме обещает давно!

27 сентября 1939 года

Федя очень больно ушиб Иру - вытащил из-под неё стул, она упала и очень ушибла голову. Очень скоро у неё началась головная боль, поднялась температура, начался сильный озноб. Все сначала подумали, что это от ушиба. Федя потрясен, ходит около Иры, молча смотрит на неё, не смеет сказать ни слова. Целый вечер просидел один, тихо смотрел книги. Когда мама укладывала его спать, шепотом попросил: "Мама, будь ко мне снисходительна. У меня тоже что-то голова тяжеловатая, может, я в бреду стул-то дёрнул?"

30 сентября 1939 года

Ира очень больна, грипп в очень тяжелой форме. Мама с бабой замучились от бессонных ночей и беспокойства. Феде часто попадает, никак он не может обойтись без шума, а у Иры всё время очень болит голова. Мама на минутку легла отдохнуть, вдруг видит, идёт Федя со своим красным одеялом, идёт на цыпочках и осторожно накрывает маму. "Вот спасибо, Феденька! Как ты догадался?" "Да, я уж так, на всякий случай. Мне всё кажется, что ты на меня сердишься. Может быть, теперь подобрее станешь, мамочка?"

4 октября 1939 года

Федя, к своей радости, нашел тонкий металлический вязальный крючок. Сейчас же стал мастерить всякое смертоносное оружие: винтовки со штыками, копья и пики. Занимался он этим увлекательным делом до тех пор, пока мама не заметила, что у него в руках. Милый Фединому сердцу крючок был отобран и спрятан. Федя страшно рассердился. Стал кричать, валяться на полу и т.п. После долгих усилий маме удалось его успокоить. Как будто совсем забыл о крючке и сел играть в кубики рядом с мамой. Вдруг ни с того ни с сего опять принялся плакать и кричать. "Ну, что ты, Федя?" "Ничего! Говорить не хочу!" Опять спокойно играет, потом опять крик. "Да что с тобой?" "Злость из меня никак выйти не может! Я хочу её выгнать, да ничего не выходит. Она теперь вся в ноги ушла".

Злость из него выходила очень долго. Всё время придирается к маме. Нашел кубик, который мама вчера уронила и не подняла. Убрал, но потом всё время пилил маму: "Стыдись, мама, что же ты хочешь, чтобы за тобой старенькая баба убирала? Стыдись!"

5 октября 1939 года

Мама Федю отшлёпала. Федя говорит бабушке: "Если бы у вас, у взрослых, было бы столько же обид, как у меня, Вы не выдержали бы и умерли. Сердце у Вас разорвалось бы и лопнуло! Только моё богатырское бедное сердце выдерживает!"

7 октября 1939 года

Утром проснулся и заявил, что он заболел. Температуры нет, настроение благодушное. Категорически отказался вставать и остался в постели. Действительно, среди дня температура стала подниматься и вечером была 40. Очень болит голова.

8 октября 1939 года

Федюшке очень плохо. Температура всё такая же, высокая. Замучился с головной болью - болит не переставая со вчерашнего дня. Каждую минуту меняем ему компрессы, но помогает это ему мало. Был доктор из амбулатории. Федя, несмотря на жар и головную боль, старался быть вежливым и очень разумно отвечал на все докторские вопросы. У него грипп, наверное, заразился от Ирины.

9 октября 1939 года

К головной боли прибавилась какая-то странная горечь во рту. Абсолютно ничего не ест, иногда попросит, но потом сразу же выплёвывает. Ночь не спал совсем, очень терпелив, тихо стонет. Сел в своей кроватке и с большим чувством сказал: "Нет, это непереносимые страдания. Уж лучше бы мне топором ноги отрубили или грудь изранили". Всё время просит, чтобы ему мама как-нибудь помогла. "Ну, дай мне хоть тёплого чая, может быть, меня вырвет, и тогда мне, наверное, будет легче, а так я больше не могу!" Выпил нарочно залпом всю чашку, но и это не помогло. Днем полубредил о милиционере, плакал и просил, чтобы к нему обязательно привели милиционера. "Да, зачем тебе, Феденька, милиционер?" "Только он один и может понять, как я страдаю, и пожалеть меня по-настоящему. Ну, пожалуйста, я очень прошу!"

Пришлось дяде Лёше как будто бы идти за милиционером. Федя, несмотря на свою температуру, всё время помнил и ждал дядю Лёшу. Когда Лёша пришел, Федя сейчас же стал спрашивать: "Ну, когда же он придёт? Сегодня?" "Видишь ли в чём дело: все милиционеры очень заняты, ловят грабителей. Как только смогут, так и придут к тебе". "Вот это хорошо, теперь я успокоюсь!"

10 октября 1939 года

Всё то же, температура всё такая же высокая. Приехал папа, привёз Феде шоколад, яблоки и коробочку с маленькими игрушечными овощами. Федя благодарил папу, старался казаться заинтересованным, но видно было, что ему это очень тяжело даётся. Когда папа ушел, Федя сказал маме: "Мне даже самому странно, какой я стал ко всему равнодушный!"

Ночью опять плакал и просил маму помочь ему, всё такая же головная боль и горечь во рту. Лежит смирно, а как только проглотит слюну, начинает громко кричать и метаться в постели. "Мама, попроси Ирину за меня помолиться, очень мне плохо, хуже касторки, хуже всего!" Мама согрела чаю с яблоком, сначала не хотел пить, а потом выпил с удовольствием. Как только выпил, началась рвота, но потом стало лучше. Долго лежал тихо, потом попросил шепотом: "Мама, дай мне, пожалуйста, те штучки, которые папа привёз, мне сейчас получше". Долго, лежа на спине, перебирал их, потом попросил лоскуточков, "мои богатства", как он их называет. Стал наряжать себя и маму. Заснул только часа в четыре, но как будто ему всё-таки лучше.

11 октября 1939 года

Днём температура немного ниже. Меньше болит голова. Вечером заснул хорошо. Мама с бабой тоже уже стали задрёмывать, вдруг слышат Федя в кроватке возится. "Ты что, Феденька?" "Носик мне вытрите!" В темноте, ощупью, мама нашла платок и вытерла ему нос. "Ну, теперь спи". Немножко полежал, потом просит: "Зажгите свет, мне что-то нехорошо". Зажгла мама свет, взглянула на Федю и ахнула: подушка, простыня, рубашка - всё в крови. Кровь течёт прямо струйкой. Несмотря на холодные компрессы и вату, долго не могли остановить кровь. Наконец кончилось, и Федя заснул. Баба же с мамой, конечно, всю ночь не спали, караулили.

Утром температура упала до 37,9, а перед этим по утрам была 39, вечером больше 40. Попросил игрушки. Долго играл. Баба принесла из магазина ружье, которое Федя просил уже третий день, и которого, как всегда, нигде не могли найти. Пришел папа. Федя рад, разговаривал с папой и даже тихонько смеялся. Когда папа уже собрался уходить, опять пошла носом кровь, ещё сильнее, чем утром. Папа побежал в аптеку за льдом, а мама с бабой старались всеми силами остановить кровь. Вид ужасный, от слабости Федя почти теряет сознание, голова у него не держится, кровь заливает рубашку, бельё, попадает в рот. Продолжался этот ужас минут пятнадцать. Когда папа пришел, мама с бабой взмолились, чтобы папа приехал ночевать. Одним как-то страшно, да и сил нет, измотались совсем. Леша звонил, Вардан Семенович сможет приехать только 13 октября.

12 октября 1939 года

Ночь спал спокойно, только иногда просыпался. Баба с мамой, измученные прошлыми ночами, проспали до утра, а папа героически просидел всю ночь. Хоть температура вечером была 38, боялись кровотечения. Но, слава Богу, ничего не было. Очень слаб, но покушал хорошо. Очень тронут тем, что с ним сидел ночью папа, всё время вспоминает. Среди дня спал часа два.

13 октября 1939 года

Температура нормальная, очень большая слабость. Был Вардан Семенович. Очень внимательно выслушал Федю. Сначала думал, что у него было крупозное воспаление, но в лёгких ничего подозрительного нет. По-видимому, всё-таки была какая-то очень тяжёлая форма гриппа, вроде испанки. Федя очаровал Вардана Семеновича, играл с ним, стреляя в него из ружья. "Вот, если бы все такие доктора были! Тогда и хворать можно!" Стал понемногу есть. Днем спит.

15 октября 1939 года

Понемногу оживает. С увлечением стреляет в кота Любима из ружья. Но всё-таки ещё очень слаб. Больше лежит, чем сидит. Днем подолгу спит.

17 октября 1939 года

Всё ещё в постели. Сегодня просился на пол, но подумав, сказал: "Нет, лучше не надо, лучше ещё денёк полежу". Играет в кубики, строит башни и складывает картинки, правда, до сих пор с большим трудом.

19 октября 1939 года

Первый день на ногах. Ходит по комнате и вертит музыкальную шкатулку: "Слышишь, баба, как тоненько выговаривает? Приблизительно голос дамы!" Первый раз сложил самостоятельно узор из мозаики. Раньше он занимался только тем, что подбирал шарики по цветам.

22 октября 1939 года

Увлекается рисованием, особенно красками. Сообразил, что краски можно составлять. Особенно часто рисует пожар в тайге или в горах. По всему листу бумаги распускает красную и жёлтую краски. Вообще, когда начинает рассказывать содержание своих рисунков, получается очень занятно и всё понятно, но без Фединого объяснения разобраться совершенно невозможно.

23 октября 1939 года

Первый раз вышли с ним на улицу, дошли только до аптеки, и Федя совсем раскис, еле дошел до дому. Разболелась голова, сразу заснул и проспал часа два. Вечером, лёжа в кровати, кричит: "Мама, убери отсюда Ирину, она, преклонив голову на мою подушку, делает ужасное лицо по своему безобразию!"

26 октября 1939 года

Приехал папа с волшебным фонарем. Привёз Феде новые цветные плёнки: "Четыре старушки" и "Илья Муромец". Конечно, особенно понравился Илья. Громко сопел во время просмотра - значит, переживал. Понял почти всё.

27 октября 1939 года

Замучил маму и бабу расспросами, разговорами и играми об Илье Муромце. Мама решила прочесть ему стихотворение А.Толстого "Илья". Впечатление очень небольшое. Тогда мама дала ему "Книгу избранных былин" с иллюстрациями. Просидел над ней часа два, потом пришел к маме: "Ну, теперь читай!" "Да что ты, Федя, - ничего не поймешь". "Нет, всё-таки давай попробуем". Попробовали и тоже просидели два часа. Былины понравились больше, чем Толстой.

Мама мучается - решает кроссворд. "Хоть ты, Федя, мне помоги. Вспомни травоядное животное, которое живет в Средней Азии!" "Нет, это что-то очень трудно. Я тебе лучше своё лото принесу, оно тебе поможет, там всё есть".

28 октября 1939 года

Федя был наказан и посажен на стул. Как всегда, сначала на стуле вёл себя буйно, а потом присмирел. Мама сидит шьёт, а Федя умником сидит на стуле и вдруг, совершенно неожиданно, говорит: "Иди-ка ты лучше к чёрту со всеми потрохами!" Это было так нелепо, так неожиданно, что мама даже сначала засмеялась и только потом, сообразив, что это относится к ней, рассердилась и больно нашлёпала Федю. Он, по-видимому, тоже был удивлен и наказание принял без ропота. Откуда это он взял? Может быть, его вдохновили образные выражения былин?

2 ноября 1939 года

Федюшка что-то совсем разлюбил чтение, очень редко просит, чтобы ему почитали вслух. Может быть, просто всё надоело, а новых книг нет. Мама решила ему прочесть что-нибудь новое - выбрала "Кавказского пленника" Толстого. Впечатление большое, краснел и бледнел во время чтения. В том месте, где Жилин послал своей матери письмо с неверным адресом, маме пришлось сделать перерыв (надо было топить печку). Пока мама возилась с печкой, Федька бегал по комнате не находя себе места от беспокойства: "Дойдёт письмо или не дойдет? Вдруг не дойдет, что же тогда с ним, несчастным, будет?" Конечно, восхищён геройством Жилина, особенно понравилось, что он не бросил Костылина во время бегства. Вечером долго не мог заснуть, мама спрашивает: "Да, что ты, Феденька?" "Ох, у меня из головы Жилин никак не вылезет, даже спать не могу!"

4 ноября 1939 года

Вечером ходили гулять. Пошли на линию железной дороги. Федя, когда проходил поезд, вдруг трогательно взмолился: "Ну, паровоз, остановись на минуточку! Возьми нас с собой в Воронки! Нам здесь так плохо!" Потом пошли за керосином по незнакомым Феде переулкам. Взяли керосин, мама говорит: "Федя, у меня что-то в голове помутилось, я не знаю, где наш дом и куда нам идти. Всё забыла". Федя бодро заявил: "Ничего, я, наверное, найду, а не найду - милиционера спросим". Шел очень неуверенно, останавливаясь на каждом углу. Мама, думая, что он принял всё это за шутку, шла сзади и беспомощно спрашивала: "Скоро ли мы придём? Верно ли мы идём?" Федя был очень серьёзен и наконец, с незаметной маминой помощью, вышел на знакомую улицу. И только тут, увидев его просиявшее личико, мама поняла, как жёстоко над ним подшутила и как трудно ему было сохранить бодрый вид, когда он искал дорогу домой.

6 ноября 1939 года

Федя нашел старый кошелёк и говорит маме: "Отвези, мама, пожалуйста, кошелёк папе. Пусть он для меня копит деньги. Пусть много, много накопит - целую тысячу, а ещё лучше - миллион. Нет, миллион не надо". "Почему?" "Ничего не выйдет. Или придётся папе несколько раз воскресать из мертвых. Разве за одну жизнь столько накопишь? Да. Никогда!"

7 ноября 1939 года

Мама начала с Федей заниматься немецким языком. Было уже три урока. Чтобы не было скучно, устраивается целая школа. За партами сидят все Федины звери. Сегодня из-за скверного поведения в классе Фёдор получил записку к родителям. Очень смущённый принес записку бабе. Баба у нас "родители". Был очень рад, когда баба, прочитав записку, куда-то её засунула и не могла найти. "А то вдруг пришел бы папа, ведь надо было меня наказать, а мне очень, очень этого не хотелось".

Слова запоминает с трудом, но, кажется, мы понемножку налаживаемся. Вечером, лежа в постели, зовёт маму: "Мама, ты меня прости, за всё прости". "Да за что, глупенький?" "Уж, наверное, днём было за что надо простить, вот и прости за всё сразу!"

9 ноября 1939 года

Федя заявил, что ему мало одного выходного дня в шестидневку, что он очень переутомляется и что ему нужны все выходные, то есть и общий и Иринин. Вообще занимается с удовольствием, но считает нужным показать, как ему это трудно и скучно. Слова стал запоминать как будто легче. Сегодня много гулял: небольшой мороз и ясно. Второй раз гулял вечером. Всё время прибегал домой поделиться впечатлениями: "Мамочка, как хорошо! Луну и звездочки видно! Ты обязательно, обязательно выйди посмотреть, какая красотища! Ты знаешь, мне так хочется дойти до ворот и посмотреть, что на улице, но мои мозги говорят мне, что этого делать нельзя. Они, как всегда, правы?" "Да, сынок, не надо ходить к воротам, да ещё вечером".

10 ноября 1939 года

Мама идёт за керосином и говорит Феде: "Федька! Пойдем с тобой за керосином!" "Ну, уж нет! Вдруг у тебя опять в голове помутится. Я уж лучше дома посижу".

11 ноября 1939 года

У Ирины была в гостях её подруга Камилла Южина. Федька, конечно, рад. Очень мил, вежлив, предупредителен и ненавязчив. Играли в игру "Три поросёнка". Ира была волком и хотела съесть Фединого поросенка. Федя серьёзно стал её убеждать: "Глупенькая, ты посмотри, какой рядом поросёнок, жирный-жирный, а мой совсем тоненький, худенький. Ешь того скорее!" Всегда огорчается, если проигрывает какую-нибудь игру.

12 ноября 1939 года

Приехал папа, привез Феде шоколадный пистолет. Потом вынимает из сумки ещё какую-то коробку. "А тут, Федя, подарочек ещё получше пистолета!" Федя с нетерпением смотрит, как папа развязывает коробку. В коробке оказываются свежие яйца. Федя убитым голосом говорит: "Спасибо, папа!" Потом быстро нагибается, чтобы скрыть своё огорчённое лицо.

14 ноября 1939 года

Увлекается рисованием. Нарисовал битву кальмаров. Бежит к маме: "Смотри, мама, какой трагический случай. Один кальмар заглотил половину другого, а больше не может".

20 ноября 1939 года

Как только дяде Лёше не стыдно называть мою мамочку Оборвансик! Как-то это нехорошо! Ему послышалось вместо Барбансик, как меня звал Лёша, Оборвансик. Называет резинку "терликом". Делит всех женщин на тётей и дам. Тётя Аня - дама, а мама - тётя. Мама спрашивает: "Федя, а я могу сделаться когда-нибудь дамой?" "Нет, у тебя ничего не выйдет, разве уж только очень разнарядишься. Хотя всё равно не выйдет, потому что тебе сначала личико переменить надо".

24 ноября 1939 года

Федя лепит из пластилина длинную, безобразную змею и несколько головастиков. Бежит к маме: в одной руке змея, в другой - головастики. "Мама, мамочка, головастики очень просят тебя, чтобы ты уничтожила эту кровожадную кобру, она их всех скоро пожрёт!" Мама хватает револьвер и стреляет в змеиную голову. "Вот, спасибо! Теперь головастики отправятся в Сахару и в честь тебя выроют там колодец, и каждый путник, томимый жаждой, будет пить из этого колодца и благодарить тебя. Правда хорошо? Это за твой героический поступок. Ты ведь спасла головастиков от ужасной смерти!"

После головастиков и змей принялся лепить птиц, преимущественно орланов белохвостов. Приносит одного маме на кухню: "Мама, пожалей этого изможденного белохвоста!" "Почему же его жалеть?" "Я сейчас расскажу тебе его историю со всеми подробностями. У него очень нежное сердце, он добрый, и поэтому он ест только один раз в неделю. Летит за стаей лебедей и жалеет их. Только уж когда совсем ослабеет от голода, ну тогда набросится на лебедя. Ест, а сам плачет, так ему жалко. Пожалей его хорошенько!"

2 декабря 1939 года

Больно отдавил маме ногу. Мама говорит: "Ах, Федька, как больно!" "Прости, мама, я, наверное, тебя подпятником ударил; у меня вообще-то ноги очень деликатные". Подпятник - каблук.

7 декабря 1939 года

Федя устроил себе кабинет. Освободил маленький столик от игрушек, поставил его в уголок к окну, под стульчиком постелил маленький коврик. На столе у него лежит бумага, краски, карандаши, линейка и стоит набор пузырьков со всякой гадостью - вода, в которой разболтан зубной порошок, зола, краски и т.п. Очень увлечён своим кабинетом; всё время сидит за столом и работает. Рисует, пишет или мастерит всякие смертоносные орудия: танки, пулемёты, револьверы. Из газет вырезает (вернее, вырывает: он никак не может научиться резать ножницами) горы, монастыри, церкви - всё это силуэтами. Спрашивает: "Мама, а что было раньше: бородинский бой или завоевание Кавказа?" "Бородинский бой". "Ты знаешь, о чём я думаю? Вот когда мы были в Теберде, там, может быть, ещё жил кто-нибудь очень старенький, кто видел завоевание Кавказа. Наверное, ему не очень-то приятно было на нас смотреть".

10 декабря 1939 года

Федя: "Мама, поиграй со мной в войну! Ну, пожалуйста!" "Не могу, Федюша, некогда". "Ну, знаешь, мама, тебе тоже надо выходной день устроить, а "мужчинов" заставить обед готовить. Я похлопочу!" Вообще последнее время что-то очень заботлив. Утром уговаривает маму: "Ты не вставай, поспи немножко. У тебя днём дел-то сколько! И обед стряпать и за Ириной ехать. Устанешь!"

12 декабря 1939 года

Неожиданно маме пришлось ехать за Ириной. Баба спала. Мама говорит Феде: "Ты, Федюша, не шуми. Дай бабе отдохнуть. Будь умник. Я скоро приду, ты займись чем-нибудь тихо". Федя сначала возмутился, не хотел, чтобы мама уехала, но потом примирился с этим и обещал вести себя тихо. Только мама вышла за ворота, на всей улице погас свет. У мамы защемило сердце, как-то там Федя!? Он ведь очень боится темноты. Но возвращаться было уже нельзя.

Когда мама вернулась домой, то узнала, что баба проснулась почти сразу же, как только погас свет, от наступившей тишины и отчаянного Фединого шепота (до этого он играл громогласно): "Мне страшно, но я не разбужу бабу, нет, я не разбужу бабу, но мне очень, очень страшно!" Бегал по комнатам, поворачивал выключатели в надежде, что хоть какая-нибудь лампочка зажжётся.

13 декабря 1939 года

Федя запер тётю Аню в её комнате и возликовал: "Как хорошо, тётя Анечка не сможет открыть дверь и на работу не пойдёт! Будет отдыхать! Как хорошо я придумал!" Несмотря на просьбы мамы и тёти Ани, которая опаздывала, ни за что не хотел открыть, Тогда мама сама сняла замок, несмотря на его протесты. Хлопнулся в кухне на пол и страшно завопил. Мама взяла его подмышки, стащила в комнату и положила на кровать: "Ори, если хочешь!" Конечно, орать в одиночестве ему показалось скучно. Вскочил, прибежал в кухню, встал перед мамой и опять диким голосом завопил. Мама говорит: "Эх, ты, Федя! Даже такого пустяка сделать как следует не можешь! Если ты хочешь по-настоящему устроить истерику, то надо обязательно рвать на себе волосы и дико хохотать, а это что - детская игра!"

Федя сразу перестал кричать и даже засмеялся, но потом, сообразив, что мама над ним посмеялась, рассвирепел ещё больше. Подбежал к корыту, полному воды, и облокотился локтями о дно. "Ах, ты меня не жалеешь! Так вот тебе! Нарочно вымокну, чтобы простудиться!" Мама молча взяла Федю за руку и отвела в спальню, там так же молча стала быстро его раздевать. Федя испугался. "Ну, зачем, мамочка? Зачем раздеваешь?" "Ты думаешь, у меня есть время с тобой возиться? Переодену тебя в сухое, уложу в постель и лежи до вечера!" Увидев, что мама ничего особенно страшного с ним делать не собирается, опять стал скандалить. Мама его раздела, уложила в постель, накрыла одеялом. "Книжки дать? Смотреть будешь?" Вместо ответа дикие вопли. Мама положила ему в кровать книги и ушла. Сразу наступила тишина. Через минуту спокойный, хороший голос зовёт маму: "Мамочка, я вот тут в книжке не пойму картинку. Кто это - гюрза или полоз? Что-то я забыл. А тут смотри, какой хорошенький желтопузик!"

14 декабря 1939 года

Продолжается отвратительное поведение. Вечером, после ужасного дня, мама говорит Феде: "Ну, Фёдор, решай: или ты постараешься вести себя прилично и слушаться маму, или я сейчас же иду звонить папе, пусть он хлопочет, чтобы тебя забрали в какую-нибудь колонию для юных преступников". Фёдор начинает торговаться, рассуждает о том, какая это колония, кто там будет, сможет ли он оттуда бежать. "Ну, мне некогда с тобой разговаривать. Решай! Мне такой скверный сын не нужен!" "Ну, а что я там буду делать? Играть, наверное? Там ребят много, будет весело!" "Работать будешь. За свиньями ухаживать. Навоз целый день возить". "На лошади?" "На себе!" Лицо Феди делается отчаянным, и он разражается горьким плачем: "Навоз возить! Ну уж нет! Это же так обидно!" Со слезами ложится в постель, но обещания маме всё-таки не дает. И только поплакав в постельке, позвал маму: "Мама, подойди ко мне!" "Ну, что?" "У меня теперь на сердце хорошо стало. Могу говорить, а то злоба какая-то во мне сидела. Я теперь буду умный-умный! Что только надо сделать, чтобы быть умным?" "Самое главное - это слушаться маму". "Буду слушаться, только не отправляй меня в колонию возить навоз!"

17 декабря 1939 года

Федя вечером подходит к каждому окну и шепотом говорит: "Дед Мороз! Ты слышишь? Принеси мне на ёлку железный конструктор и паровую машину, такую, чтобы сама работала. Мне очень, очень нужно!" Потом спрашивает маму: "Мама, а деду Морозу игрушки в магазине покупать надо? Деньги за них платить надо?" "Нет, Федя, у него всё есть". "Ага!" Опять подходит к окну: "Дед Мороз, ещё принеси мне велосипед и самокат. Ведь тебе это ничего не стоит!" Мама в ужасе...

30 декабря 1939 года

Поехали в гости к папе. Федя взволнован, ведь он в Тупике не был с самой осени. Нарочно поехали вечером, чтобы сразу лечь спать, папа сегодня занят. В трамвае страшная толкучка. Федя сразу пришел в отчаяние, он не выносит набитых трамваев. Кое-как удалось сунуть его на скамейку. Стал ворчать и пожелал выйти и ждать следующего. Мама говорит: "Что ты, Фёдор! Ты сидишь на лавке и то недовольничаешь. Посмотри на меня: я одной ногой стою, а другую поставить некуда и то не теряю хорошего расположения духа. Сначала ему это показалось очень смешно: "Ой, у меня мама аистиха! На одной ноге стоит!" Потом пожалел маму и стал трогательно уговаривать её положить "бесприютную" ногу к нему на колени.

Очень рад папе, мил и ласков. Огорчился, что пришлось ложиться спать у Веры Николаевны в комнате. "А мне так хотелось приютиться у папы! Обещайте, что Вы потом меня перетащите и обязательно разбудите, чтобы я почувствовал, что я дома, а то я во сне не замечу!"

31 декабря 1939 года

С утра занялся вместе с папой уборкой комнаты. Украсили стены и потолок еловыми ветками, фонариками и серпантином. Федя старался изо всех сил, но толку, конечно, от его помощи оказалось очень мало. Не успели всё доубрать, как уже надо было отправляться в цирк. Федюшка настроен скептически, особенного восторга почему-то не проявляет. И действительно, было довольно скучно, животных почти нет, так что под конец Федя совсем раскис, положил голову к папе на колени и заявил, что у него болит зуб и смотреть он больше ничего не хочет. Особенно возмутило его то, что не было обезьян, хотя по программе они должны были быть. "Ну, уж тут одно враньё! Так всё-таки с людьми поступать нельзя. Нечестно!"

Домой пришлось идти пешком, трамваи битком набитые. Погода прекрасная, тепло и снег. Федя шагал между мамой и папой. Посмотрела мама на Федю, а у него глаза закрыты. "Ты что, Федя?" "Очень я устал, голова и зуб болит". Ну, значит захворал. Пришли домой, скорее градусник, но температура нормальная. Да и сам Федя дома сразу ожил. С удовольствием напился чаю и с таким же удовольствием лёг спать, хотя было всего только половина восьмого. Очень просил разбудить его встречать Новый Год, но, конечно, не проснулся, хотя мама честно пробовала его разбудить, правда очень осторожно.

1 января 1940 года

Отправились с визитом к бабе Лизе. Визит этот, как всегда, мучителен для мамы - Фёдор слишком жив для бабы Лизы. Зато неожиданно для Феди туда приехала тётя Аня, Володя и Ирина. Федя был очень рад Ирине, да и она ему тоже. Оставив тётю Аню и Володю наслаждаться чаем, мы втроём отправились в Тупик. Федя с Ириной всё время бежали вперёд, Федя старался кататься на льду, но неудачно. Кончается это катание всегда одинаково - со всего размаха шлёпается на спину. В Тупике устроили торжественный обед, под нашей висячей ёлкой. Ребята вели себя благовоспитанно и очень чинно, наверное, на них подействовала торжественность обстановки. Когда попозже пришла тётя Аня, Федя стал её очень мило угощать. Тётя Аня говорит: "Какой ты, Федя, любезный хозяин!" "Нет, тётя Аня, хозяин - папа, а я только его помощник". На третье получил торт-мороженое. Федя был совсем ошеломлён, он ведь мороженого почти никогда не получает. Потом было кино, но принято было довольно холодно - все устали. Когда Ирина собралась домой, Федя захотел послать бабе угощенья. Сам выбирал и укладывал в коробку. Больше всего положил своих любимых вафель. Баба же относится к ним равнодушно. "Нет, ты, мама, не знаешь, баба страшно обрадуется вафлям. Я чувствую!" Долго не засыпал, устал, наверное, всё представлял себе, как баба развёртывает коробку и радуется.

2 января 1940 года

С утра папа, Федя и Коленька шумно играли в войну. Борьба была не на жизнь, а на смерть. Наконец папа их одолел, свалил на кушетку друг на друга и стал "жать". "Просите пощады!" "Нет!" "Ах, нет! Ну, тогда придёт вторая дивизия!" Сжимает ещё больше. "Просите пощады!" "Нет!" "Ну, тогда придёт третья дивизия!" На четвертой оба неожиданно заревели во весь голос. Федька, как только его отпустили, развеселился: "А я не по-настоящему плакал! Я так, как будто бы! Чтобы пощады не просить!" А у самого и нос и глаза красные.

3 января 1940 года

С надрывом уезжал от папы в Марьину Рощу. Перед отъездом залез к папе на колени и стал очень трогательно просить позволения остаться ещё хоть на чуть-чуточку. Папа говорит: "Ну, Федя, сам подумай. Ко мне ученики придут, ну куда же ты денешься, ведь у меня только одна комната". "А я буду у Веры Николаевны". "Тоже неудобно. Там и так тесно". "Ну, я в коридоре буду жить, когда у тебя ученики. Тут уж никто ничего не скажет, коридор-то ведь общий". Чтобы немножко его развеселить, папа затеял шумную возню с ним и с Коленькой. Игра окончилась печально - Коля, конечно нечаянно, разбил Феде губу и десну. Было, наверное, очень больно, Федя доплакался почти до истерики. Возможно, что плакал он не только от боли, но и от обиды - вот, мол, изуродовали, еле живой, а всё равно в Марьину Рощу гонят, остаться не позволяют. Что-то уж слишком он драматично стонал, плакал и жаловался на боль. Горе, конечно, было искренним, и больно было очень, но бессознательно Федя всё же сгущал краски, изображая чуть ли не умирающего от слабости и боли мальчика. С большим трудом удалось маме его успокоить. Пошел со всеми прощаться с печальным, даже трагическим, лицом. Тётя Аня¹ спрашивает: "Весело тебе у папы было? Приедешь ещё?" "Хорошо, весело! Изуродовали всего!" Губа опять начинает трястись. "Ну, значит, у бабушки лучше?" "Лучше? Там ещё хуже! Везде плохо!" В трамвае мрачное настроение рассеялось, приехал к бабушке распухший, но весёлый.

4 января 1940 года

Отправились к Паше на ёлку и рожденье. Зашли в гастроном, чтобы что-нибудь купить Пашке. Конфет в коробках нет, есть только страшные собаки с шоколадками и маленькие пушки. Мама с сомнением стала разглядывать пушку. Федя возмутился: "О чём ты думаешь? Пашка мужчина или не мужчина? Конечно, обрадуется пушке".

У Паши Федя сначала немного смутился, очень много было детей и, главное, все гораздо старше его, но очень быстро освоился. За столом сидел без мамы, один, первый открыл танцы. Вообще вёл себя прекрасно. Восхитился конфетти, которым обсыпала ребят фрейлина. Улучив минутку, собрал горсть с пола, нашел клочок бумажки, завернул и сунул себе в карман. "Уж очень хорошенькие, будут патронами для нагана, да и баба порадуется".

7 января 1940 года

Федя заявляет: "Ну, если бы я был политиком, я играл бы только на повышение". "Как так?" "Очень просто - повышение. Чтобы всего больше делалось: масла, сахара, мяса. А то что же это, ничего нет! Ну, уж и политики у нас! Наверное, ничего не понимают!"

8 января 1940 года

Была ёлка, тихая, семейная. Пришел дед Мороз, очень подряхлевший с прошлого года. Федя был немного развязнее с ним, чем в прошлом году, но всё-таки подошел к нему с опаской.

9 января 1940 года

Почему-то в игре всё время кричит: "Бей, русский, чертей!" Наверное, влияние Тупика? Очень обеспокоен Финляндскими событиями.

12 января 1940 года

Поехали к Людмилке на рожденье. Федька ещё дома говорил, что он чувствует себя как-то странно, но мама не обратила на это внимание. Почти сразу как приехали, Федя раскис, стал жаловаться на головную боль, ушел из-за стола в другую комнату смотреть, как играют в бильярд большие дяди. Старался приободриться: "Ты, мама, не думай. Это пройдёт. Там жарко, а здесь прохладно. Мне уже гораздо лучше".

Поставила мама ему градусник, а у него 38. Стали спешно собираться домой. До трамвая Федю донес дядя Лёша. В дороге ему стало совсем плохо, озноб и сильно разболелась голова. Кое-как доехали. До дома маме было очень трудно тащить Федю на руках, он это почувствовал и сам попросился на землю. "Тебе трудно. Я немножечко пройду сам, а ты отдохни". Температура дома 38,7.

14 января 1940 года

Всё ещё неважно. Замучил маму своей особенной какой-то нежностью и привязанностью. Совершенно не может жить без мамы, но в то же время страшно обидчив и приходит в ярость, если ему покажется, что мама его чем-то обидела. Температура 38.

15 января 1940 года

Мама пошла вечером за хлебом, только вышла из дома, смотрит - на дорожке какой-то комочек шевелится. Оказался воробей, мама поймала его и принесла домой. Он был еле живой и почему-то весь мокрый. Посадили его в коробку с ватой. Утром мама ещё не успела встать, слышит крики: "Ай, улетел! Ой, держите!" Оказывается, воробей приподнял крышку у коробки, выбрался и улетел из комнаты тёти Ани в большую. Пришлось маме вставать, ловить Любима и выкидывать его в сени. Федя тоже проснулся от шума, долго не мог понять в чём дело, а когда понял, стал требовать, чтобы его перенесли на кушетку. Воробей чувствовал себя хорошо и свободно. Уселся на ветку ёли и стал чистить крылышки. Мама приладила на ёлке картонку с крошками и водой. Сейчас же заметил, слетел и стал с аппетитом закусывать. Федя был в восторге. Полдня воробей чувствовал себя прекрасно, лазил в дырку около печки и там грелся, бегал по полу, кушал и чирикал. Но потом, когда в окно заглянуло солнце, стал беспокоиться, биться в окна, метаться по комнатам. Так как на улице стало гораздо теплее, решили его выпустить. Долго не мог понять, что нужно пролететь в фортку, наконец сообразил, вспорхнул, уселся на фортке, чирикнул и улетел. Федя устроил по этому поводу целую истерику, даже смотреть было страшно, так он плакал и сердился.

17 января 1940 года

У Федьки кроме гриппа ещё принялись болеть зубы. Не спит ночи, плачет. Верит, что мама всегда ему может помочь. Обычно, правда, мама как-то умудрялась успокоить боль, но иногда из этого ничего не выходит, и Федя приходит в отчаяние и сердится на маму: "Злая, злая женщина! Сыну родному помочь не хочешь! Уйду совсем от Вас, лучше на улице замёрзнуть, только бы Вас не видеть!" И сейчас же опять плачет и зовёт маму. Извелись оба.

Морозы стоят страшные - сорок с лишним. В квартире холод, отогреваемся керосинками. Даже Федя зябнет, хотя обычно он не замечает окружающей температуры. Утром спрашивает: "Сколько градусов?" "39". "Ой, давай мне скорее варежки. Я уже и так чувствую, что у меня руки отморожены!"

20 января 1939 года

В Москве очень плохо обстоит дело с продуктами. Нет мяса, масла, сахара. Мама с бабой приходят из магазинов всё печальнее и печальнее. За чаем Фёдор заявляет: "Нет, так больше жить нельзя! Надо мне Сталину письмо написать!" "Это ещё зачем?" "Пускай что-нибудь сделает. Может быть, он ничего не знает. Что же тут хорошего, что ничего нет! Масла нет, значит надо чтобы молока было больше. Чтобы молока было больше, надо коров развести. Чтобы мяса было больше, надо коров, нет, вот тут-то и не выходит. Как же так, коровы нужны и для мяса и для масла. Если мяса будет много, тогда масла не будет! Нет, придумал! Надо разных коров развести: одних для молока, а других для мяса. Правильно? Вот я Сталину это и напишу, пускай порядки наводит.

21 января 1940 года

Федя очень подробно и толково рассказал бабушке о бильярде, как он устроен и в чём заключается вся игра. Видел он бильярд у Меснеров, когда был совсем больной, да и смотрел-то на игру не больше десяти минут, пока мама его одевала.

24 января 1940 года

Федя вспомнил стихи, которые очень любил в прошлом году:

И мы спокойно спим на суше, -

Раз в море наши корабли!

"Ну уж, мама, теперь так не скажешь - спокойно спим!" "Это почему же?" "А Финляндия? Даже очень беспокоиться надо. А ты как думаешь?"

Мама безмолвствует.

Горд своим рождением, вернее своими пятью годами. Во время разговора всё время прибавляет: "Ну, в пять-то лет" или "Когда мне было четыре..."

27 января 1940 года

Мама подарила Феде на рожденье маленьких фарфоровых зверей. Целые дни напролёт Федя играет в Индию. Изображает ловлю диких зверей для зоологического сада. На охоту отправляются всегда два солдата. Один называется почему-то Петр Иванович, а другой - наглец. Петр Иванович добросовестно ставит капканы, устраивает облавы, сидит на дереве в засаде, а наглец умудряется у него перед самым носом всё ухватить. Все Федины симпатии на стороне Петра Ивановича, но как только начинает действовать наглец, Фёдор увлекается, забывает о Петре Ивановиче, и тот остается ни с чем. Особенной остроты достигает игра вечером, когда в ней начинает принимать участие мама. Свет в комнате тушится, зажигается огарок свечи вместо костра, и всё кругом наполняется страшными голосами джунглей. Долго этого Федор выдержать не может и, исполняя какую-нибудь лунную песнь волка или плач шакала, во время паузы шепотом говорит маме: "Солнце, солнце скорее! Не могу больше! Страшно!" Но как только зажигается солнце, успокаивается и с нетерпением ждет наступления ночи.

30 января 1940 года

Заболела мама, Федя очень тяжело это переживает. Всё время награждает маму волшебными поцелуями, в которые безусловно верит. Иногда же, отчаявшись в силе своих поцелуев, убегает в другую комнату и оттуда причитает: "Нет, не могу больше видеть мамочкиных страданий! Сил нет моих!"

У мамы жесточайший флюс.

4 февраля 1940 года

Ночью Феде плохо. Жар, кашель. Днём слаб, играет мало. Надо звать доктора, наверное, воспаление лёгких.

7 февраля 1940 года

Ночь была ужасная. Мама просидела до самого утра около Феди, не раздеваясь. Температура 41,2, кашель, бред. Всё время Федю мучили лисицы, целое семейство лисиц. В сознательном состоянии необыкновенно ласков, кроток и нежен к маме. Маму особенно испугала эта кротость. Утром заснул. Мама позвонила папе, чтобы поскорее привёз доктора. После сна Федя встал в гораздо лучшем состоянии, температура 38, весел, только немного слаб. Папа привёз Асса, который нашёл воспаление левого лёгкого. Лечение остаётся то же, что и было - компрессы, прибавилась только микстура. Федя был очень рад папе, прощаясь, сказал: "Я тебя, папа, очень люблю. Что бы мне сказать тебе такое хорошее? Ах да, вот что - очень я хочу, чтобы в трамвае было поменьше народу и чтобы тебе было свободно и удобно ехать". Трамвайную толкучку Федя ненавидит всеми силами своей души.

10 февраля 1940 года

Очень медленно поправляется, держится температура, и по ночам всё такой же ужасный кашель. Каждую минуту просыпается, спать совсем не может. Очень раздражителен и капризен. Требует, чтобы мама была всё время рядом.

13 февраля 1940 года

Лучше, но настроен всё так же скандально. Идёт война из-за клистира. Второй день не действует желудок, но поставить клистир нет никакой возможности. Плачет и буйствует чуть ли не до истерики, как только видит, что мама начинает приготовления. Договорились, что завтра утром примет касторку. Уверяет, что касторка - это райское питьё, одно удовольствие по сравнению с клистиром. Что-то будет завтра?

15 февраля 1940 года

Принял касторку. Как только мама вылила ложку касторки ему в рот и он проглотил и отдышался, с большим чувством горечи сказал: "Боже! Какой я был дурак! Говорить, что касторка лучше клистира! Нет, мама, ты меня больше никогда не слушай!"

Приехал папа, привез Феде в банке пять маленьких рыбок, плотву что ли, Федя, конечно, очень рад, рада и бабушка, которая очень больна, лежит третий день, температура и боли во всем теле.

19 февраля 1940 года

Федя стал очень кроток и терпелив. Наверное, понял, как тяжело больна баба и как маме трудно с хозяйством, и с бабой, и с ним. Всё время занимается один в кроватке. Когда мама уходит на рынок, сидит тихо как мышь, чтобы не побеспокоить бабу. Всё так же увлекается игрой в фарфоровых зверюшек, наглеца и Петра Ивановича.

21 февраля 1940 года

Федины именины. Баба больна, Федя тоже ещё в постели, денег совсем нет. Мама, растерявшись от всех этих несчастий, купила ради именин прекрасный ореховый торт, истратив на него почти все деньги. По-видимому, сделала правильно, хоть немножко не так мрачно стало в Марьиной Роще, а что на обед только суп - не беда! Феденьку мама посадила на бабину постель и торжественно преподнесла ему торт, а на каждом уголке торта сидело по маленькому зайчику - бабин подарок. Торту Федя даже удивился, уж очень великолепен. Зайцы сейчас же стали американскими ручными кроликами Петра Ивановича и наперебой стали хитрить и обманывать "наглеца".

Чувствует себя немного бодрее.

22 февраля 1940 года

Первый раз после болезни мама спустила Федю на пол. Долго наслаждался процессом ходьбы. Ходил по всей комнате, заглядывал во все уголочки. Конечно, сейчас же пошел к бедной бабе. Вообще он очень тяжело переживает бабину болезнь, очень мучается, когда у бабы сильные боли.

Умерла одна рыбка, Федя попросил всех выйти из комнаты, залез на стул и спел ей похоронную песню. Приблизительно так: "О, рыбка! Ты, которая должна была плавать в чистом и прозрачном ручье! О, рыбка! Ты должна была любоваться на солнце и красивые камешки на дне ручья, на стрекоз и бабочек, летающих над ручьем. О, рыбка! Ты умерла в тесной, противной, стеклянной банке!" и т.д.

25 февраля 1940 года

Маме часто приходится оставлять одних Федю и бабу. Федя очень внимателен к бабе. Если баба заснет на минутку после бессонной ночи, то старается играть тише. Часто подходит к бабе и спрашивает, не нужно ли ей чего-нибудь. Когда же слышит, что мама открывает дверь, приходит в восторг: "Ну, баба, не горюй! Теперь всё будет хорошо! Наша мама идёт!"

27 февраля 1940 года

Первый раз вышел погулять. На улице гололедица, Федя совсем обезумел, стал бегать, кататься по льду и, конечно, падать. Мама старалась его хоть немного удержать, но толку никакого не было. "Федя, не бегай!" "Не бегать? Ладно!" Увидел новую замёрзшую лужу, не удержался, и опять бегом.

Смотрели второй раз "Емелю". Никакого впечатления; говорит, что скучно смотреть второй раз то же самое. Книги же перечитывать очень любит.

28 февраля 1940 года

Федя нагрубил маме, мама рассердилась, подшлёпнула его и говорит: "Фёдор, я тебя не узнаю! До чего же ты стал груб и невоспитан!" "Прости меня, мама, но тебя тоже трудно узнать. Ты тоже очень и очень грубо стала со мною обращаться! Может, на меня пример твой действует?"

Вечером капризы и плач. Мама, не разобрав хорошенько в чём дело, быстро увела Федю в комнату тёти Ани и закрыла туда дверь, чтобы не беспокоить бабушку. Федя заплакал ещё громче, но вдруг заметил, что на кушетке спит дядя Лёша, моментально замолчал, схватил подушку, положил её дяде Лёше на голову и только тогда спокойно продолжил свой ор.

29 февраля 1940 года

Мама пошла за керосином и звонить по телефону и взяла с собой Федю, чтобы он не беспокоил бабу, которой очень плохо. На улице оттепель, Федя в своей шубе и валенках очень устал, он ещё слаб после болезни, а тут ещё очередь к телефонному автомату, ждали чуть ли не целый час. Федя совсем притих, сидит в уголочке бледный и грустный. "Что ты, Федя? Устал?" "Ох, мамочка, как я мечтаю о горячем чае и мягкой постельке. Закрою глаза и представляю, как я лежу в своей кроватке. Да, мама, я очень, очень устал".

Наконец позвонили доктору и кое-как добрались домой. Дома папа, который привёз для бабы синюю лампу, а сама баба в ужасном состоянии, такие страшные боли, что плачет, да и мы ещё пропали. Мама скорее обложила бабу бутылками, сняла с Феди его шубу и согрела чаю. Папа предложил на время взять Федю в Тупик. Как маме ни грустно с ним расстаться, но придётся, так и бабушке будет спокойнее , да и ему лучше, потому что времени для него у мамы нет совсем. Федя, когда это услышал, страшно переполошился, отозвал маму в сторону и стал шептать: "Мама, я не могу ехать к папе. Как это ты не подумала, ты разве забыла про мои ноги?" "Ноги?" "Ну да, ноги! Они у меня грязные, я не могу с такими ногами ехать к папе. Ни за что не поеду!". Успокоился только тогда, когда мама ему сказала, что он поедет к папе завтра, а за это время успеет вымыть ноги.

1 марта 1940 года

Федя уехал к папе, был рад, что едет в Тупик, но огорчён расставанием с мамой и бабой. Всё уверял маму, что он только на два денёчка и что баба обязательно скоро поправится.

13 марта 1940 года

Только сегодня, наконец, Федя вернулся из Тупика. Оказывается, был очень огорчён расставанием с папой и даже пробовал изобразить, что он болен - утром стал жаловаться на головную боль и требовать, чтобы ему поставили градусник. Надеялся, что у него повышенная температура и папа его ещё оставит на день-другой. Но к Фединой чести надо сказать, что, приехав в Марьину Рощу, он и вида не показал, что недоволен. Приехал весёлый и бодрый. Сейчас же засел за свои любимые постройки. Воздвиг у деды на столе целую крепость со всякими гаражами, ангарами и даже кабинетом начальника с кожаным диваном. Трогательно встретился с Ириной. Вечером они даже умудрились устроить целое сражение с пальбой, атакой и взятием крепости (бабе было получше). Федька убежал к бабе, чтобы зарядить ружье, а потом с криком: "Мы всегда побеждаем!", бросился в комнату тёти Ани, а Ира, спрятавшись за дверью, успела в него выстрелить. Пришел в страшную ярость, вцепился в неё и стал колотить ружьем, потом с отчаянным криком залез на стол и довольно долго горько плакал. Его рассердило, что Ира оставила его в дураках. Потом неожиданно прекратил плач: "Давай, помиримся. Начинай сначала! Только теперь ты меня не проведёшь!"

16 марта 1940 года

Удивительно мил! Целый день занят: играет, рисует, строит. С удовольствием помогает мне в домашних делах. Увлечён древней русской историей. Всё время говорит об Олеге и Ольге. Уверяет, что Игорь был очень храбрый, но не очень умный, и удивляется ловкости Ольги. С большим вниманием слушал "Слово о полку Игореве". Очень любит стихи, хорошо понимает и объясняет значение рифмы и размера стиха.

17 марта 1940 года

Очень неохотно вспоминает о Тупике: "Да что там! Я только папу там люблю, да Коленьку. Там всё женщины, и только одна женщина порядочная - Ниночка". "Что ты, Федя? Это почему же?" "А как же! Столько женщин там, и никто мне даже чулки не зашил, одна Ниночка догадалась. Значит, одна она и порядочная!"

18 марта 1940 года

Федя очень трогателен по отношению к бабе. Когда бабе бывает плохо и она плачет, он подходит к бабе и, стараясь её успокоить, говорит: "Может быть, ты хочешь меня поцеловать? Или я тебя поцелую? Может быть, от этого тебе хоть чуть-чуть легче станет?"

Ходит с мамой на рынок, причём старается помогать. Не смущаясь теснотой в магазине, лезет в самую гущу и кричит звонким голоском: "Эй, кто тут последний? Я маме очередь занимаю!"

21 марта 1940 года

Вчера бабе было очень плохо. Совершенно измучившись, баба сказала о том, что легче было бы умереть, чем переносить такие мучения. Федор это слышал, сегодня шепотом говорит маме: "Мама, а я бабу поймаю". "Как так поймаешь?" "А так! Летом в Воронках рассядется баба на травке совсем, совсем здоровая, а я подойду и скажу: "Ах, баба! Ты же говорила, что лучше умереть, не хочешь ли, я принесу тебе страшного яду?" Ну, она и поймается! Разве летом на травке захочется умирать?"

Пошла мама с Федей в аптеку заказывать лекарства. Стоит в очереди и говорит Феде: "Ну-ка, Федя, пойди узнай, есть ли аспирин с кофеином?" Пошел Федя к прилавку и стал спрашивать, народу много, продавщица не слышит. Кричал, кричал, продавщица не слышит, вернулся к маме. "Я немного отдохну только, горло устало. Ты не беспокойся, я узнаю". Набрался сил и опять отправился. Сообразив, что его не видно, отошел шага на два от прилавка и в весь голос скороговоркой заголосил: "Аспирин с кофеином! Аспирин с кофеином!" Продавцы с удивлением оглянулись на этот крик: "Да что ты, мальчик, кричишь?" "Ага! Услышали? Мне этого и надо! Скажите, пожалуйста, у вас есть аспирин с кофеином?" Конечно, получил ответ.

24 марта 1940 года

В керосиновой лавке мама говорит: "Ты, Федя, отойди в сторонку, подожди меня. Отошел и встал лицом к очереди. Простоял минут пять и с каким-то отчаянием бросился к маме: "Я не могу! Подходят люди, всё новые, а лица у всех одинаковые - такие скучные, скучные. Отчего это? Даже страшно!"

Наслаждается чудесным вечером, когда идём переулками домой. Лёгкий мороз, лужи затянуло тонким льдом, светлое, прозрачное небо. "Мама, смотри какая звёздочка! Нет, ты только посмотри, как хорошо!" Как только пришел домой, бежит к бабе, знает, как баба бывает рада запаху свежего воздуха, который он приносит с улицы. "Нюхай, баба! Хорошенько! Чувствуешь? Это от меня звездами пахнет!"

25 марта 1940 года

Гуляет во дворе один. Знает мама, что это плохо кончится, но уж очень жалко держать его дома, а у мамы на гулянье совсем нет времени. Погода чудесная, солнце, бегут ручьи. Федор, конечно, приходит с гулянья с ног до головы мокрый. Каждый вечер ходит с мамой за керосином. Всё время катается по замёрзшей дороге, протирая свои несчастные калоши. Обратно идёт медленно, задрав нос к небу, и всё время спотыкается. "Федор, смотри под ноги! Кто же так по улице ходит?" "Мамочка, ну, пожалуйста, посмотри за меня! Уж очень там, в небе-то, хорошо, совсем на землю не хочется!" Приходится маме за двоих смотреть вниз. "Да ты, мама, не горюй! Я посмотрю, а потом ты посмотришь, я тебя за руку поведу, хорошо?"

26 марта 1940 года

Федя, путешествуя с мамой по рынку, углядел в палатке броневик. Броневик поразил его своей внешностью и размерами: небесно-голубой, громадный, а когда тянешь за верёвочку, башня начинает медленно вращаться и раздается треск. Робко попросил маму купить чудесный броневик, мама сурово отказала (очень у мамы денег мало). Сегодня Федя опять потянул маму к палатке. "Федя, ты ведь знаешь, что не могу". "Да нет, мамочка, я только полюбуюсь и, может быть, пальцем дотронусь, если достану. Уж очень хочется!" Сознавая, что поступает преступно-легкомысленно, мама купила броневик, и Федя с треском покатил его по рынку, пугая молочниц и мясников.

28 марта 1940 года

Опять захворал. Ночью жар и кашель. Даже обычное терпение и покорность ему изменили. Между приступами кашля с отчаянием говорит: "И зачем я только родился? То испанка, то зуб, то воспаление лёгких! Да разве это всё можно выдержать маленькому мальчику?"

29 марта 1940 года

Днём очень плохо, сильный жар, кашель. На ночь мама поставила круговой компресс, который Федя ненавидит. Ночью спал плохо, мешал компресс, жар меньше. Очень трогателен. Сам доставал себе воду и горшочек. Уговаривал маму: "Ты не беспокойся, мамочка, спи. Я всё, всё сам сделаю. Ты и так со мной да с бабой замучилась.

30 марта 1940 года

Компресс помог. Феде гораздо лучше. Температура небольшая. Приехал папа, привёз Феде яблок. "Папа, видишь. мне уже лучше!" Папа только рукой махнул. "Что тут говорить. Всё время больной! Горе одно!" Федя удивился: "Как трудно папу обрадовать! Как мы с мамой ночью старались, чтобы победить микробов, а папа даже не радуется, а ведь мы их почти всех уничтожили!"

4 апреля 1940 года

Сегодня в Марьиной Роще целый день народ. Был Женя, Вера Николаевна, Любуська. Федя отвёл маму в сторону и шепотом сказал: "Как я рад за тебя, мамочка! Хорошо, что они все приехали к чаю, а то, подумай, к обеду! Чем бы ты их, бедная, накормила!"

Вечером в постели: "Как мне жалко тётю Аню! Всё у неё наоборот". "Почему же?" "Как же? По-моему, дело женщин - это только материнство, ну, а у мужчин - трудовое, рабочее. А тут, пожалуйста, и работай и материнством занимайся. Обидно!"

5 апреля 1940 года

Мама решила устроить в Марьиной Роще красную и чёрную доску, чтобы хоть как-нибудь поднять дисциплину у молодёжи. Работа над оформлением доски была предложена всем. Федя, конечно, увлёкся чёрной доской. Изобразил целое семейство чертенят, домик с садиком, тоже чертенячий, и всякую ихнюю утварь, как он сам выразился: керосинку, сундуки, всякие сельскохозяйственные инструменты и почему-то велосипед. Доска уже имела на него благотворное влияние. Нашел толстую резинку, из которой устроил себе страшную рогатку. Мама, конечно, боясь за целость стёкол, посуды и прочего, была против рогатки, тем более что стрелял Федя маленькими деревянными кирпичиками. Уговоры на Федю не подействовали, но случайно вспомнив о доске, он сам побежал в кухню и спрятал рогатку в стол. "Уж пусть лучше в столе полежит до лета, а то вдруг раньше Ирины попадешь на чёрную доску".

8 апреля 1940 года

Утром, узнав, что мама не спала ночь с бабушкой, пожалел маму: "Ты только одень меня, мамочка, а потом ложись, дай мне только хлеба кусочек". Мама так и сделала: кое-как одела Федю, сунула ему ломоть хлеба и скорее спать. Просидел он один часа два, играл в кубики, причём очень тихо. Когда мама проснулась, Федя очень огорчился: "Ну вот, что же ты не спишь? Я ведь тихо играл, тебя не будил. Мне ведь приятно было, что ты спишь, и совсем-совсем не скучно".

Мама иногда удивляется Фединым глупым поступкам и необдуманным словам. "Что с тобой, Федя? Ведь кажется, ты не глупый мальчик, а ведешь себя иногда совсем как дурачок!" "Я и сам это знаю. Знаешь, почему это бывает? У меня мыслей в голове слишком много, вот они друг об друга и стукаются. Я тогда сам ничего не понимаю, вот глупости и говорю".

С увлечением раздевается вечером без маминой помощи. Раздевание это продолжается минут 10-15, и у мамы часто является желание наброситься на Федю, стащить поскорее с него все одежды и сунуть его в постель. Конечно, огорчение было бы ужасное.

10 апреля 1940 года

Очень плохо относится к тёте Ане, не слушается, озорует и нарочно выводит тётю Аню из себя. Наказания не помогают.

Вечером пошли за керосином и на площади увидели ученье красноармейцев. Федя был со своим карабином. Сначала смотрел как очарованный, потом стал проделывать со своим ружьем то же, что и они. Еле мама увела его домой. По дороге говорит: "Ты заметила, мамочка, какое на меня все обращали внимание? Я думаю, меня все принимали за настоящего красноармейца. Правда?"

Дома же устроил страшный скандал. Обязательно пожелал, чтобы мама раньше его вышла в кухню и всем сказала, что Феде трамваем отрезало ноги. Мама, конечно, не согласилась. Федя стал спорить, тогда мама взяла его за руку и насильно вывела в кухню. Тут-то и поднялся отчаянный плач, оказывается, он готов был согласиться на вытянутое сухожилие, а мама не разобрала в чём дело и не стала его слушать. Вопил минут сорок.

11 апреля 1940 года

Бабе было очень плохо. С отчаянья баба говорит Феде: "Федя, помолись за меня. Не могу больше терпеть!" Федя тут же среди комнаты, не обращая внимания на толкучку, опустился на колени и стал горячо молиться. Потом встал, на глазах слёзы, подходит к бабе: "Баба, пройдёт, всё пройдёт, я чувствую!"

13 апреля 1940 года

Приехала Вера Николаевна в очень тревожном состоянии. Как маме не хотелось этого, но пришлось оставить их вдвоем с Федей - бабушке очень плохо. Слышит мама, Вера Николаевна говорит что-то Феде о том, что он должен любить только маму и больше никого. Федя отвечает: "Нет, это неправильно. Ведь Вы, наверное, знаете, как сказано: "Чти отца своего и мать свою, да благо тебе будет. И отца, и мать, а Вы говорите, только маму. Нехорошо!" Вера Николаевна вспылила и пребольно Федю отшлёпала, мама даже ахнуть не успела. Федя не заплакал и даже как будто бы не обиделся, только вечером заговорил о Вере Николаевне: "Всё-таки, мама, что-то есть в Вере Николаевне странное; тут какая-то для меня скрыта тайна". Он почувствовал, что В.Н. больна.

15 апреля 1940 года

Федя продолжает воевать с тётей Аней, дразнит её, не слушается. Мама решила объявить войну этим глупым выходкам. Призвала Федю и имела с ним длинное и серьёзное объяснение. Договорились, что Федя постарается вести себя лучше и за каждую дерзость, сказанную тёте Ане, будет наказываться. "Я, мама, постараюсь, честное слово! Только это очень трудно. Ты знаешь, тётя Аня словно дитя, что ей ни скажешь, на всё обижается. Вот мне всегда и хочется её подразнить".

С нетерпением ждёт Пасху. В календаре разрисовал яркими красками первый день Пасхи, листки отрывает обязательно сам и высчитывает, сколько ещё дней ждать. Должен получить велосипед, который папа ему купил, когда он был в Тупике.

16 апреля 1940 года

Тётя Аня с горечью стала говорить о том, что ни из неё, ни из дяди Лёши, ни из мамы ничего не вышло. Федя возмутился: "Как это Вы так говорите? Разве из мамы ничего не вышло? Из неё великая терпеливица вышла - вот что!"

Федя собирает все деньги, которые находит на столах, плите и т.д. и кладёт в кошелёчек, который ему подарил дядя Лёша. "Федя, а что ты купишь на эти деньги?" "Это я на чёрный день. Когда у тебя не будет копеек, я тебе дам, только, если можно, взаймы. Согласна?"

25 апреля 1940 года

Федя взволнован приближением Пасхи. Лихорадочно помогает маме убираться. По собственной инициативе и благодаря маминому недосмотру, вымыл, в буквальном смысле этого слова, пианино.

Баба первый раз на минутку привстала на ноги около своей кровати. Федя, увидев это, закричал: "Баба!" Побежал к кушетке, упал на неё, закрыв лицо руками. В объяснение своего поведения сказал: "Я слишком рад!"

26 апреля 1940 года

Делали пасху. Ирина протирала творог в большом решете, а Федя - в маленьком. Трудился добросовестно. Когда мама стала размешивать творог со всякими специями, всё время бегал к бабе - относил на ложечке пробовать. Прибегал торжествующий: "Даже её величество довольны!"

28 апреля 1940 года

Пасха! Между подарками получил разрезную азбуку, очень красивую и интересную, был смущён и, кажется, не очень-то доволен.

29 апреля 1940 года

День маминых именин. Когда мама собралась к папе, Федя очень внимательно следил за мамиными приготовлениями. Одобрил новое платье, причёску и т.д. Потом, немного смущённый, шепотом, чтобы никто не слышал, говорит маме: "Мамочка, всё хорошо, но как быть с туфельками - они как-то не подходят. У тебя других нет?" Мама ещё не успела переобуться и была в старых рваных шлёпанцах.

30 апреля 1940 года

Мама осталась ночевать у папы. Федя, как только встал, стал хлопотать около бабы. Открыл занавеску на окне, растёр бабе больную руку, укутал бабу теплым платком. Когда ему показалось, что у тёти Ани слишком долго не поспевает чайник, пошел хлопотать, чтобы бабе поскорее дали чаю. "Тётя Аня, бабе чаю надо скорее, и потом бабу нельзя надолго оставлять одну. Пойдите к ней, а то ей очень печально!"

Потом приехали папа с мамой, привезли долгожданный велосипед. Конечно, Феде сейчас же захотелось учиться кататься. Пришлось идти на сквер. Гордо ведёт велосипед сам, маме не отдает ни на минутку, даже на мостовой. С катанием, конечно, пока ничего не вышло.

Мама на свои именины получила от папы очень много подарков. Федю особенно поразили туфли: "Ну, мамочка! Ведь это настоящие королевские туфли! Я уверен, что у всех принцесс такие же!" Очень рад за маму.

1 мая 1940 года

Поехали к папе. В трамвае страшная толкучка. Не то что посадить Федю, поставить некуда. Какая-то старушка над нами разахалась: "Младенца-то совсем бедненького задавят!" Федя возмутился: "Слышишь, мама, что она говорит? Хорош младенец в пять лет!"

С папой был очень мил. Вечером как большой остался один, а мама с папой пошли в кино. "Ты, мамочка, не беспокойся, как только вы уйдёте, я потушу свет и засну. Вот увидишь!"

Когда мама с папой вернулись, дверь в комнату оказалась запертой изнутри. Как ни стучали, как ни вопили, Фёдор, конечно, не проснулся. Пришлось ломать дверь. В комнате сияние всех ламп: и на столе, и люстра, и над кроватью, а в кровати розовый, безмятежно спящий Федя.

2 мая 1940 года

Страстно увлекается велосипедом, правда, пока результаты очень плачевны. Слишком горяч, руль сжимает так, что затекают руки, причём старается как можно больше вертеть его в разные стороны. Как только мама его отпускает, круто поворачивает в сторону и тут же обязательно старается позвонить в звонок, конечно, моментально летит на землю, зато научился падать - никогда не ушибается.

7 мая 1940 года

Федя читает с мамой книгу про Асканию-Нова. Говорит: "А всё-таки как мудро придумано!" "Что?" "Да вот книги. Ты книжку купила и недорого, правда? И мы всё прочли и много узнали. А если бы книг не было, пришлось бы нам туда ехать. Подумай, расход какой! Ехать-то ведь далеко! Да и всё равно мы всего не увидели бы, о чём в книге написано. Разве нам показали бы, как телёнок родится? Да никогда! А с книжкой мы всё знаем.

9 мая 1940 года

Федька "киснет": кашель, маленькая температура. Погода стоит чудесная, и мама осторожно пускает его гулять. Будь что будет! Пошел с мамой что-нибудь купить на свои накопленные деньги. На улице останавливает ребят знакомых и незнакомых и торжественно объявляет: "А у меня деньги есть! Собственные!" И вытаскивает из кармана свой кошелёк. Ходили-ходили, искали-искали, и так ничего и не нашли. Даже сам Федька ни на что не польстился. Наконец с отчаяния купил корзиночку с конфетами. Был даже доволен, но когда конфеты были съедены, Федора стали мучить сожаления об истраченных деньгах. Мама ему говорит: "А ты бы попробовал продать кому-нибудь корзиночку, она хорошенькая, но тебе не нужна, а кому-нибудь может и пригодится". С восторгом ухватился за эту мысль, стал предлагать всем корзиночку, расхваливая её всячески: "Да, я недорого продаю! Только один рубль! Вещь-то какая!" Конечно, какая-то баба корзиночку у него купила. Очень доволен, пожалуй, даже слишком, стал мечтательно рассуждать о том, как хорошо бы было купить несколько корзиночек, а потом их продавать, - "можно даже на рынке". По-видимому, коммерция ему не чужда.

10 мая 1940 года

Фёдор рассуждает о зиме и лете, что лучше и что хуже. "Мама, скажи, а я когда родился - зимой или летом? "Зимой". "Бедный я, бедный! А Иринка?" "Ирина летом". "А, ну теперь я понимаю! Все говорят, что Ирина больше избалована, чем я. Теперь я понимаю почему". "Почему же?" "Её сразу природа избаловала". "Как так?" "Очень просто. Только родилась, пожалуйста, - и тепло, и солнышко, и цветочки. Ну, вот и получилась набалованная. А я - зимой: холод, снег. Тут не очень-то разнежишься. Ну, хоть днем я родился-то?" "Нет, Федюшка, почти ночью; рано-рано утром". "Уж это совсем плохо, даже жить не хочется!" "Почему же?" "Нет, я объяснить не могу. Но ночью родиться плохо. Так и знай, мама!"

11 мая 1940 года

Федор прибегает к маме с бабой радостно-взволнованный. "Мама, баба, Лятошинские-то скоро помрут!" "Господи! Ну, что ты какие глупости говоришь". "Совсем не глупости. Мне сам Володя сказал, что они от дыма скоро все перемрут. И очень скоро. Понимаешь, курят у себя в комнате всё время, ну, наконец, и задохнутся!" "Чему же ты, глупый, радуешься?" "Как чему? А комната? Комната-то мне достанется. Я себе там такой кабинет устрою! Любо-дорого!" "Ты всё-таки подумай, что ты говоришь, разве тебе не будет жалко тётю Аню и Володю?" "Ну, конечно, жалко! Только умирать-то ведь всем надо, а они ведь пожили, наверное, уже много, а мне так хочется, так хочется совсем отдельную комнату!"

12 мая 1940 года

Мама с папой ездили в Воронки снимать дачу. Дачу сняли, а кроме того, видели в лесу живую лисичку. И главное, ни где-нибудь в глуши, в лесу, а в парке, у самой деревни. Сидели мама с папой на горке и ели копчёного леща. Съели, а кости бросили вниз. Смотрит мама, и вдруг видит внизу на луговине, около ручья, бежит кто-то рыжий. Собака? Нет, не собака. Лиса! А лиса добежала до места, где сидели мама с папой, подняла морду, понюхала воздух и учуяла рыбий запах. Она резко повернула и побежала прямо в гору. Нашла кости и принялась закусывать. По-видимому, она не могла учуять людей, потому что мама с папой сидели наверху. Только через несколько минут случайно подняв морду, лиса увидела устремленные на неё человечьи глаза. Лиса сейчас же круто повернулась, на луговине она подпрыгнула, оглянулась и припустила бежать ещё быстрее. Можно себе представить, как были горды этой неожиданной встречей папа с мамой.

15 мая 1940 года

Погода стоит хорошая, Федя целый день на дворе. Со своими сверстниками играет мало, чаще - с большими мальчиками. Мама, конечно, не очень этому рада, правда, они его никогда не обижают, а наоборот делают ему луки, стрелы, мечи и кинжалы, вообще относятся к нему с большой симпатией. Спрашивают его: "А откуда ты, Федя, знаешь слово "меч"?" "Как откуда? Из книжек". "Кто же тебе читает?" "Мама. Ой, вот "Руслан и Людмила" - вот интересно! Я вообще очень люблю историю, больше всего!" И начинает выкладывать свои знания. Тут и Олег, и Игорь, которого разорвали на дереве; и Ольга, которая пустила голубей с горящей соломой в осажденный город; и Иоанн Грозный и Генрих УШ. Понятно, что мальчишек это приводит в изумление и восхищение.

16 мая 1940 года

Поехали на кладбище: мама, Ирина, Федя, а потом туда приехал и папа. Выпололи дорожки, полили газон. Оставаться дольше там не захотелось, потому что было много народу и было шумно и беспокойно. Когда пошли домой, Федюшка вдруг решительно повернул обратно и один вернулся на могилу. Довольно долго не возвращался, потом догнал, сунул маме руку и молча пошел рядом. Немного погодя, тихо спросил: "Ты, мама, не беспокоилась?" "Нет, сынок". "Ты знаешь, мне как-то грустно стало уходить от дедушки. Захотелось одному с ним проститься".

Решили поехать на пароходе, маму смущала только холодная погода, но ребята были довольно тепло одеты. Папа зашел в магазин, купил хлеба, сыра и колбасы. На катере, конечно, почти никого не было. Спустились вниз, сели у открытого окна. Ели разложенную кусками колбасу, а кожуру бросали чайкам, которые летали низко над водой. Доехали до Воробьевых гор. Солнце, но очень холодный ветер. Пошли по обрывистому берегу Москвы-реки, приятно, что ни одной человеческой души нет. Прошли довольно далеко, пролезали через какие-то щели и дыры, причём Ирина была очень обеспокоена, ей всё казалось, что кто-то придёт и потащит всех в милицию или потребует штраф. Фёдор же наоборот был в восторге от всего этого, хотя тоже умышленно преувеличивал незаконность своих действий. Играя в прятки, Федя умудрился провалиться в болото, одну ногу промочил совсем, чуть не по колено. Решили добраться до Парка культуры и отдыха, но оказалось это слишком далеко, пришлось опять садиться на катер. Наконец добрались, - все с красными носами, замёрзшие и уставшие. Фёдор, кроме всего прочего, захромал (наверное? мокрые сапоги натёрли ему ноги). Еле-еле плетётся по аллеям парка. Немного оживился при виде карусели или, как она там называется, вертящаяся штука с кабинами. Обязательно пожелал прокатиться. Ирина сначала трусила: прятала голову, завертывалась в плащ, чтобы ничего не видеть. Федор восседал спокойно и гордо. Кажется, был больше занят своим доблестным видом, чем открывшейся с высоты картиной, хотя действительно интересно было увидеть сверху весь парк и Москву-реку. Как только верчение кончилось, опять приуныли, и Фёдор захромал ещё больше. Пришлось зайти в "комнату смеха", чтобы поднять немножечко настроение, тут они действительно совсем забыли свою усталость и свои больные ноги. Восторг был полный! Федор прямо захлебывался от смеха, особенно перед зеркалом, где все казались маленькими, кругленькими и пузатенькими. Так как мама боялась, что Федя простудится, решили зайти в ресторан съесть и выпить чего-нибудь горячего. При виде столиков, народа и подавальщиц Фёдор сейчас же вспомнил Теберду и Новый Афон. Правда, обед был такой отвратительный, что пришлось удовольствоваться маме с папой пивом, а ребятам - ситро, кроме того, в лечебных целях пришлось взять наливки, тоже препротивной. Федя после наливки сразу согрелся и повеселел, обратная дорога домой перестала наводить на него ужас. Приехали домой усталые, но довольные и полные всяких впечатлений для тёти Ани и бабы.

21 мая 1940 года

Федя получил в подарок от тёти Маруси растительный гриб в банке. Очень обеспокоен тем, что мала банка для гриба (задохнётся) и тем, что мама не сумеет за ним ухаживать, и он умрёт с голоду. Себя же считает абсолютно не пригодным для ухода за грибом.

Тётя Аня собралась с Ириной к Лидии Александровне и, пожалев Федю, который кроме двора и рынка последние дни ничего не видит, решила взять его с собой. Федя сначала очень обрадовался, но потом заметался в нерешительности: "А, мама? Как же мамочка-то одна останется?" После долгих колебаний решил, наконец, идти с тётей Аней. Последнее время вообще чувствует к маме большую нежность.

25 мая 1940 года

Федя, придя из магазина, стал восхищаться профессией продавца. "Ты подумай, мамочка, сколько он денег за день соберёт; продавцы, наверное, все страшные богачи!" Мама стала ему объяснять, что продавцы получают жалование, что вся торговля государственная и т.д." А-а-а! Я теперь понимаю! А то я удивлялся - покупал картинки на рынке в палатке, прошу, прошу тётю, а она как будто и не слышит. Я и удивлялся, как же, ей ведь надо радоваться, что у неё больше покупают, а она даже внимания не обращает. Теперь понимаю, жалование-то она всё равно получит, а лишних денег всё равно нет возможности заработать. Наверное, было бы лучше, если бы это она сама продавала, а не государство.

27 мая 1940 года

Всё так же увлекается "Русланом и Людмилой". Особенно ему нравится голова и потом "О поле, поле, кто тебя усеял". Когда слушает, то, не замечая этого, всё время в такт стихам кивает головой. Вообще очень любит стихи, просто даже само звучание стиха.

29 мая 1940 года

Начались решительные сборы на дачу. Федя старается помогать, но слишком увлечён двором. Занимается больше тем, что бегает по двору и кричит: "Я еду на дачу, еду на дачу! И не просто, а на грузовике!"

31 мая 1940 года

Наконец сегодня выехали на дачу. Грузовик приехал утром, без опоздания. Бабу посадили в кабину к шофёру, а Ира, Федя, мама и папа устроились наверху, в кузове. Очень тепло, не ветрено. Фёдор, конечно, был страшно доволен, особенно тем, что "ветер свистел в ушах". Мама везла Любима, Иринка - рыбку, оставшуюся в живых, а Федя - лук (подарок дворовых мальчишек). По дороге мама не уследила, и Федя выстрелил из лука, причём благодаря быстрому движению (Федя выстрелил назад) стрела улетела очень далеко и опустилась на крышу такси. Федя сначала испугался дерзости своего поступка, а потом стал строить всевозможные планы о том, куда же теперь уедет его стрела.

В Воронках чудесно, цветёт черёмуха, поют соловьи. Торжественно выпустили рыбку на волю, причём опустили банку с ней в воду и смотрели, как она сама выплыла.

1 июня 1940 года

Папа решил устроить огород на нашем участке, целый день идёт работа, папа копает заступом, а Федя разрыхляет садовой вилкой. Несмотря на то, что Федя устал и ему порядком надоело делать одно и то же, он трудился целый день до самого вечера. Только иногда садился на крылечко отдохнуть. Когда мама позвала его гулять, даже возмутился: "Как же так, я же взялся работать, папе помогать. Вот папа уедет, тогда и нагуляюсь!" В лес его, конечно, тянет очень, по глазам видно, но остался верен своему долгу.

3 июня 1940 года

Первый раз пошли далеко в лес. Федя с палкой, которая заменяет ему карабин, который он потерял вчера. Федя даже сначала как-то растерялся, шли, конечно, по самой чаще, без дороги (по маминому способу). Держался за мамину руку и ждал, что из-за каждого куста появится какая-нибудь дичь. Правда, очень быстро освоился и стал залезать в такую глушь, что мама даже боялась, как бы он не потерялся. Был немного разочарован, что ничего ему не удалось "подстрелить" или хотя бы увидеть какого-нибудь зверька. Забывает, что в руках у него палка, а не настоящее ружье. Уверен, что первым выстрелом уложит кого угодно. Набрал самостоятельно порядочный букет ландышей, конечно, очень гордится этим.

6 июня 1940 года

Федя решительно заявил, что будет ходить в лавку сам, покупать хлеб, спички, конфеты. Ходили с Ириной за мармеладом. Ирина высчитывает, сколько будет стоить 250 гр., а Федя спрашивает цену и покупает, потому что Ирина никак не может выговорить слово мармелад. Увлечение лавкой даже тяготит маму, Федя всё время стремится идти за покупками, надо это или не надо, ему всё равно.

7 июня 1940 года

Опять работает с папой в саду. Накапывает на овраге в большое ведро чернозём, когда насыплет полное ведро, зовет папу. Трудится с азартом. Таскает палки, чистит их, втыкает в землю, чтобы потом подвязывать цветы. Вечером, наконец, сам сажал в гряды семена, с особенным восторгом лук, старается делать всё аккуратно.

Мама для бабы нарвала крапивы - ей посоветовала наша хозяйка отхлестать больные руки. Крапива очень жгучая, после бабы стали пробовать все: мама, папа и даже Ирина. Один Федор, как его ни стыдили и ни упрекали в трусости, - категорически отказался. "Зачем? Я и так знаю, что это больно. Зачем же мне зря мучиться? У меня ведь руки не болят". Немного был смущён, что не мог решиться подставить руки, но всё-таки чувствовал себя правым.

9 июня 1940 года

Мама с Федей пошли в лес за ландышами. По дороге заметили три большие сосновые ветки. Федя разволновался: "Мама, да ведь это прекрасные дрова! Надо отнести их домой". "Хорошо, пойдем обратно и захватим". В лесу Феде надоело лазить по кустам и искать ландыши. Стал проситься домой. "Ну, ладно. Я тебя выведу на опушку, а оттуда, я надеюсь, ты и один домой дойдешь". Вывела мама Федю на опушку, а сама пошла обратно в лес. Набрала букет ландышей, пошла домой, смотрит, а сосновых веток нет, наверное, кто-нибудь другой унес. Пришла мама домой, Федя на крылечке сидит, а рядом аккуратненько ветки положены. "Знаешь, мама, я боялся, что ты забудешь или другой дорогой пойдешь, - вот и принес". Надо сказать, что для Феди эти ветки, конечно, очень тяжёлые и тащить их ему пришлось порядочно.

11 июня 1940 года

Первый раз приехал дядя Леша. Федя очень обрадовался: "Смотрите, смотрите - адмирал идет!" Папа копался в огороде, руки у него были грязные, и он только раскланялся с дядей Лешей. Когда дядя Леша ушел в дом, Федя подошел к папе и смущённо спросил: "Папа, как же ты адмиралу руку-то не подал? Ведь он может обидеться. Или ты его не любишь?" Ему, по-видимому, было очень неловко спрашивать об этом папу, но в то же время его это очень мучило. "Дурачок! Да ты посмотри, какие у меня руки грязные. Разве такую руку подать можно?" "А я-то не догадался! Зато адмирал, наверное, сразу понял и не обиделся. Правда, папа?"

12 июня 1940 года

Пошли провожать дядю Лёшу, взяли велосипед (Федя до сих пор не научился кататься). Только выехали на хорошую дорогу - велосипед сломался, лопнула цепь. Федя, конечно, очень огорчился, он был уверен, что в этот вечер обязательно научится кататься. Папа сейчас же нашел выход, привязал велосипед за веревку и бегом повез Федю, которому надо было только удерживать равновесие. Федька пришел в восторг от такого катания, ему даже, кажется, такой способ понравился больше, чем крутить педали. Замучил и папу и маму. Проводив дядю Лёшу, играли в сосновой роще в футбол. Федя очень азартен и очень обижается, если замечает, что в игре ему нарочно уступают. Правда, замечает это редко, - слишком упоён своей ловкостью и силой.

13 июня 1940 года

Ходили в лес за ландышами. Мама как всегда увлеклась и зашла слишком далеко в лес, уверенная, что Федя идёт за ней. Потом вдруг, спохватившись, мама увидела, что никакого Феди поблизости нет. Стала кричать - никакого ответа, значит, отстал давно. Побежала мама обратно, думает: "Где-то он бедненький, наверное, испугался один, плачет". "Федя-а!" Никакого ответа. "Федя-а!" Наконец в ответ: "Мама!" Побежала мама на Федин голос. Сидит спокойно на опушке на пенёчке и чистит прутик. "Феденька? милый? испугался?" "Что ты, мамочка. Я как увидел, что тебя нет, сразу пошел обратно, чтобы в лесу не заблудиться, я ведь направление-то заметил. Вышел на опушку и сел тебя дожидаться. Ведь сюда-то ты обязательно должна была придти".

14 июня 1940 года

Всё такой же холод. Мама ворчит: "Что же это - такой холодище! Так и лето пройдет, не увидишь". Федя: "Вот, мама, какая ты! Значит так надо. Помнишь, когда мы ещё в Москве жили, дождей долго-долго не было, и сюда приехали, сначала дожди тоже не шли. Вот трава и стала вянуть. Вянет, а кое-как всё-таки растет, заросла поле и добежала до леса, а в лесу деревья высокие, трава им и говорит: "Попросите, пожалуйста, у Бога, чтобы дождь пошел, а то мы совсем увянем!" Деревья попросили, и принёс ветер дождь. Правда, ветер принес и холод, но зато посмотри, мама, какая трава стала зелёная и большая, а без дождя всё бы подсохло!"

15 июня 1940 года

Погода всё такая же. Ходили встречать папу и неудачно. Пошли баба, Ирина, мама и Федя. Баба с Ирой, пропустив один поезд, ушли домой, а мама с Федей остались ждать следующего. Упорно сидели на опушке, пока не пропустили ещё два поезда. Федя почему-то был уверен, что папа приедет обязательно, хотел идти на станцию. Очень озябли на ветру, в довершение всего пошел дождь. Федя чуть не плакал, но когда мама твердо сказала, что папа приехать уже не может и что надо идти домой, постарался приободриться и утешиться. Домой пришел окоченевший, но уже в весёлом настроении.

21 июня 1940 года

Со вчерашнего дня наступило тепло. Вчера Федя ходил в трусиках, а сегодня уже купался. Восторг, конечно, полный! Потребовал, чтобы все шли к ручью и смотрели, как он плавает, а баба с биноклем в руках стояла на террасе. Воды по-прежнему не боится, но с плаваньем дело идёт у него туго.

Вечером начинается поливка нашего огорода и сада. Ирина должна принести четыре ведра, мама - восемь, а Федя - полтора. Федька относится к своей обязанности очень серьезно, бегать на ручей ему приходится пять-шесть раз, причём воду оттуда он несёт дальней дорогой, чтобы не расплескать на крутой горке. Так что каждый день ему приходится поработать час, а то и больше. Иногда ворчит, ведь вечером особенно хочется поиграть и побегать, но возмущается, если баба его жалеет: "Ты, баба, думаешь мне трудно? Ни капельки, я просто так охаю, чтобы не так скучно было таскать. Я сказал папе, что буду поливать, и буду! А что скучно, так это ничего!"

23 июня 1940 года

Федя получает от папы жалованье - пять рублей в месяц, гордится этим, но, конечно, не представляет цену деньгам. Сегодня соседские ребята поймали ежа, потащили его к речке и бросили в воду, чтобы он раскрылся и поплыл. Феде это очень не понравилось, сначала просил отпустить ёжика, потом убеждал ребят в том, что он обязательно погибнет от воды, наконец, вспомнив о своем красном кошельке, в котором лежало пять рублей, понесся домой. "Мама, дай мне скорее мои копейки!" "Зачем?" "Ой, там так мучают бедного ёжика! Я куплю его! Ведь у меня много денег?" Не успела мама ничего ему ответить, как он схватил кошелёк и умчался. Но, правда, "копейки" ему не пригодились, какая-то тётка увидела у ребят ежа и забрала его к себе ловить мышей.

25 июня 1940 года

Федя никак не может успокоиться, пока у него в кошельке есть деньги. Томится желанием растратить деньги и в то же время приходит в отчаяние от того, что он всё растрачивает и никогда не сможет накопить на ружье, патронташ и ягдташ. Сегодня приехали папа и дядя Лёша. Когда мама стала накрывать на стол к чаю, Федя потребовал свой кошелёк. "Зачем?" "О, что я придумал!" Понесся в лавку и, когда уже все сидели за столом, вернулся красный и довольный, с пустым кошельком, но зато с полным подолом бубликов. Высыпал на стол и гордо объявил: "Всех угощаю, особенно папу!"

26 июня 1940 года

Федя почему-то очень боится йода, хотя вообще боль переносит терпеливо. Как только где-нибудь изувечится, начинает плакать не от боли, а от страха перед йодом. Бледнеет, краснеет, вообще "переживает". Мама ему говорит: "Знаешь, Федя, давай решим так: если ты поранишься на траве, в лесу, на дереве, то тогда можно обойтись без йода, но если ты упадешь на улице или на дороге, то тогда уж придётся мазаться. Согласен? Только уж не хныкать, ведь это, наверное, будет очень редко, во всяком случае половину твоих царапин мы будем только промывать водой.

Федя был очень доволен таким порядком и сегодня, действительно, содрав себе коленку на дорожке, пришел к маме сам и спокойно перенес неприятную процедуру.

3 июля 1940 года

Мама, гуляя в лесу, нашла гнездо какой-то птички с маленькими голубыми хорошенькими яичками. Конечно, рассказала Феде и обещала показать. Федя вспомнил о гнезде только вечером, когда уже начинало темнеть. Мама говорит: "Ну, куда же мы с тобой сейчас пойдем. Смотри, уже скоро темно будет". "Ну, мамочка, ну мне так хочется, прямо ужасно!" "Ну, хорошо. Только идти придётся прямо через лес, а то по дороге гораздо дальше. Потом ты жаловался, что у тебя пятка болит, стерта. Ну, как же ты пойдёшь?" "Это я шутил, ничего у меня не болит. Пойдём скорее!"

Пошли. Мама - любительница всяких трущоб - пошла напрямик не разбирая дороги; Федя - любитель дорожек - бодро шагал рядом с мамой, не заикаясь о неудобствах пути. В лесу, конечно, чудесно, и мы набрали большой букет ночных фиалок. Федя, помимо гнезда, был просто рад, что попал в лес (он последнее время всё больше сидел дома, увлечённый играми и садом). Наконец пришли на место. Мама долго искала гнездо, а Федя стоял в стороне и от нетерпения топтался на месте. После долгих поисков мама нашла гнездо, но, увы, уже без яиц - кто-то успел разорить. Федя чуть не заплакал, уж очень ему хотелось посмотреть. Обратно шли, конечно, не так весело, но всё-таки Федя не раскис, хотя устал и огорчился. Выйдя в поле, мама заметила, что он сильно хромает. "Ты что?" "Очень больно!" "Что же ты не сказал?" "А как же, ведь дома-то я тебе сказал, что у меня ничего не болит, вот и терплю".

5 июля 1940 года

Увлечён лазанием на деревья. Лазит довольно ловко и высоко, но очень рассеян и легко может забыть, что находится на дереве. Мама старается не поощрять, но и не препятствует.

Решает задачки в уме до десяти на сложение и вычитание. Ошибается редко.

7 июля 1940 года

Федя уговорил маму идти купаться к колодцу, где устроена большая запруда, там ручей разлился и залил большую луговину. Так как Федя там никогда не купался, то мама, придя, спросила каких-то почтенных мамаш с младенцами, где здесь мелкое место и где купались их дети. Место показали, мама раздела Федю, сказала ему, чтобы он был осторожен и далеко не уходил, и села на берегу. Федя, как только попал в воду, сейчас же забыл все мамины наставления и стал с визгом носиться по воде, убегая всё дальше и дальше от берега. Мама кричит: "Федька, иди к берегу!" А Федя бежит ещё дальше. Так как было очень мелко, едва Феде до колен, то мама спокойно отнеслась к Фединому непослушанию. Только хотела мама рассердиться, как увидела над водой только Федину голову; мама подумала, что Федя сел, но тут пропала и голова и только через некоторое время появилась опять на поверхности. Мама бросилась скорее к Феде, а он, негодный, успел отбежать от мамы сажени на четыре. Пока мама бежала, голова опять скрылась под водой, но потом опять вынырнула. Не доходя до Феди шагов двух-трех, мама провалилась в яму, где ей было почти до подбородка. В это время Федя опять выскочил из воды. Мама никогда не забудет его отчаянного испуганного личика. Он попал в русло запруженного ручья. Как только мама схватила его на руки, он заплакал, но на берегу сразу успокоился. "Вот, видишь, мама, я, даже когда тону, не теряю веселого расположения духа!" "Чего же ты, глупый мальчик, не кричал? Ведь я могла бы не заметить, если бы отвернулась, что ты тонешь!" "Да, покричишь там! Ты не знаешь, какое под водой давление высокое!" "А когда выскакивал?" "Мамочка, я тогда воздух заглатывал! Оттолкнусь ногами, подпрыгну, втяну воздух и опять на дно, а то без воздуха я там бы задохнулся".

9 июля 1940 года

Соседские мальчишки поймали какого-то птенчика. Ирина с Федей побежали смотреть. Федя стал просить, чтобы они отдали птичку ему. Конечно, получил отказ и неожиданно пришел в страшную ярость, полез драться, лягаться и чуть ли не кусался. Потом горько плакал. Мама удивилась: "Ну, что ты ни с того ни с сего так сердишься. Ведь это их птенчик - они его поймали". "Да, но ведь я знаю, что они его замучат. Я зачем просил? Чтобы выпустить его на волю, а у них он обязательно умрёт!" "Ну, Федя, они его тоже потом выпустят". "Как же, разве ты не видишь, какое у Шурки лицо - настоящего убийцы!"

Действительно, Федя прав, личико этого милого мальчика не предвещает ничего хорошего.

10 июля 1940 года

Наконец Федя познакомился с мальчиками, которые живут через дачу. Три брата: шести, пяти и трёх лет. Привел их всех на террасу с гордым видом. "Вот, мама, мои товарищи. Это Бори, это Вова, это ... никак запомнить не могу! Как тебя, самый маленький, зовут?" "Шурик". "Это Шурик. Я велосипед им покажу, можно?"

Упоён новой дружбой. Целый день в бегах, домой пришел только вечером, усталый, но довольный. "Ох, как весело было. Мама, они очень хорошие, эти мальчики. Они тебе понравились? Кто больше всех?" "Ну, уж право не знаю". "Конечно, не знаешь, потому что они все одинаково миленькие".

12 июля 1940 года

Федя ушел играть со своими новыми товарищами и пропал. После долгих поисков мама нашла его за речкой, около парка. Он сидел на траве и горько плакал.

"Ты что, Федя?" "Как хорошо, что ты пришла, мама! За мной корова гналась! Мы играли на улице, вдруг стадо гонят, я побежал в сторону, а одна корова за мной, я через мост, а она опять за мной, я даже в парк побежал, а она опять за мной! Я уж только кое-как через кусты от неё сюда вниз проломился! Я очень, очень испугался, а Борис сразу убежал, даже не заступился, вот так товарищ!" "Федя, какой же ты глупый! Ведь корова шла к себе домой, а ты всё время перед ней бежал, она, наверное, тебя и не заметила. Это ведь корова наших соседей, она как раз в парке живет". "Я сам догадался, что она не за мной гналась, потом, когда от неё убежал. Я не от страха плачу, а от обиды. Борис-то бросил меня!" "Ну, ты не огорчайся. Он всё-таки ещё маленький. А потом, я понимаю, плакать, если бы ты сам убежал от товарища во время опасности, тут, правда, от стыда заплачешь, а о всех мальчишках не наплачешься. Ведь ты бы не убежал?" "Я бы постарался не убежать, мама, и думаю, что не убежал бы". "Ну, это самое главное, а теперь умой личико в ручье, и пойдём завтракать".

13 июля 1940 года

Феде читают "Принц и Нищий". Особенно ему почему-то понравился Генрих УШ. Бегает по садику и кричит: "Где мне достать семь женщин, где мне достать семь женщин!?" "Зачем тебе?" "Хочу играть в Генриха УШ, ведь у него было семь жён, а у нас в доме только три женщины, да и то на бабу рука не поднимается, ведь им всем надо рубить головы. Ну, ладно, мне двух достаточно, вы просто будете воскресать, отойдёте за дерево и воскресните, так семь и наберётся".

14 июля 1940 года

Страшно увлечён ножами, потерял четыре столовых ножа и после этого получил перочинный. Всё время что-то строгает, режет, чистит. Научился вырезать приличные палочки, но очень часто ранит себе пальцы. Жить без ножа не может, целый день с ним не расстаётся, а ночью кладёт себе под подушку.

18 июля 1940 года

Ещё страсть - это лошади! Иногда мама начинает мечтать о том, что когда-нибудь и у мамы и у Феди будут верховые лошади. У Феди глаза разгораются, и он, ничего кругом не замечая, отдаётся сладостным мечтам. Обсуждает масть лошадей, сбрую, нрав. Может без конца говорить о том, как он будет ухаживать за своей лошадью, как будет разъезжать по всем окрестностям. Мечтает, конечно, о вороном коне и слышать не хочет о пони.

19 июля 1940 года

Починили велосипед, который сломался почти сразу, как только мы приехали на дачу. Федя до сих пор научиться ещё не мог. Пошли кататься в парк - там специальные велосипедные дорожки. С Федей пошел его товарищ Борис, который старше его на год. Стали учиться, мама по очереди сажала на велосипед то Федю, то Борю. Сначала ни у того, ни у другого ничего не выходило: проедут несколько шагов и валятся. Неожиданно Борис поехал, уехал очень далеко, свалился только тогда, когда хотел слезать. Федя догнал его, привёл велосипед. "Мама, посади!" Мама сажает его на велосипед и говорит: "Ну, теперь и ты, Фёдор, должен поехать. Подумай, Боря никогда раньше даже не садился на велосипед, и так быстро научился. Ты должен сейчас поехать, понял?" Подтолкнула мама велосипед, и Фёдор действительно поехал. Оба в совершенном восторге. Изъездили весь парк вдоль и поперёк.

20 июля 1940 года

Торжественно поехал встречать папу на велосипеде. Всю дорогу проехал хорошо, только ещё очень много вертит руль, всё время из стороны в сторону вихляется. Папу увидел с опушки, далеко в поле, сейчас же взобрался на велосипед, мама его подпихнула - и он со звоном покатился навстречу папе. Папа даже своим глазам не поверил, потому что с велосипедом дело обстояло совсем безнадёжно, казалось, что Фёдор никогда не научится кататься.

Получил в подарок саблю. Сабля эта у мамы была давно припрятана для подходящего случая. Сегодня во время игры Федя очень ушибся, пришел домой весь заплаканный. Чтобы его утешить, решили ему преподнести саблю. Завязали глаза и в руки дали завернутую в бумагу саблю. Как только Федя пощупал рукоятку, лицо его стало счастливо-сосредоточенным. Он сорвал с глаз повязку и закричал в полном восторге: "Я даже не мог себе поверить! Но я сейчас же почувствовал, что это такое!" Конечно, забыл все свои ушибы. Всё время слышится свист сабли, и все в ужасе разбегаются при Федином появлении. Очень счастлив.

21 июля 1940 года

Ирины именины - напекли пирогов в печке "Чудо", которую папа подарил маме. Папа тоже занялся кулинарией и, не слушая ничьих советов, по собственному рецепту испёк пирог. Федя, конечно, заявил, что папин пирог лучше всех.

После обеда пошли в парк кататься на велосипеде. Земля после дождя мягкая, ехать трудно. Дошли до шоссе, папа говорит: "Ну. а кто по шоссе поедет?" Борис, как более благоразумный мальчик, отказался, а Федька, конечно, с радостью заявил, что он поедет. Так как поехал он под горку, то велосипед покатился очень быстро. Папа кричит: "Поворачивай, а то машина может выехать!" Федя едет дальше. "Да поворачивай же!" Бедный Федя ещё не умеет поворачивать, ему надо было просто свалиться, что он делает безболезненно, но услышав по голосу, что папа начинает сердиться, он, не раздумывая, круто повернул и попал в канаву, вдоль которой ехал. Канава глубокая, он перелетел через руль и упал лицом на землю. Счастье, что ему не попалась какая-нибудь палка, а то мог бы себе и глаза выколоть. Сильно расцарапал лицо и ушибся. Горько плакал: "Я же ведь знал, знал, что упаду!" "Зачем же ты в канаву-то свернул? Ты мог бы просто слезть!" "Как зачем? Папа сказал!" Особенно ему горько то, что папа им недоволен, хотя, наверное, папа недоволен больше собой, чем Федей, хоть и говорит, что этот случай заставит быть более осторожным. Вряд ли, да и, кроме того, не стоит устраивать умышленно такие опыты. У Феди и так слишком много возможностей сломать себе шею.

22 июля 1940 года

Очень ушиб себе ногу. Был у своих товарищей, и они занимались там милой забавой - прыгали с русской печки. Неудачно прыгнул, всей тяжестью на пятку. Сильно хромает. Пришел уже не плача, но с красными глазами.

24 июля 1940 года

Оказалось, что Федин товарищ Борис рисует гораздо лучше, чем Фёдор. Федя сперва удивился этому, а потом огорчился. Стал просить маму: "Ну, мамочка, ну пожалуйста! Научи меня рисовать, как Борис и даже лучше!" "Это, Федя, трудно, даже почти невозможно". "Почему? Я думал всему можно научиться". "Научиться, конечно, можно многому, но, кроме того, нужны ещё прирожденные способности". "А способности, это то же что и талант?" "Да, только талантом называются очень большие способности". "Что же, по-твоему, у меня меньше талантов, чем у Бориса?" "К рисованию, по-моему, меньше". "Ох, это очень огорчительно. Всё-таки я думаю, что смогу рисовать лучше, чем он!" "Попробуй". "Мам, а талант нельзя пересадить от одного человека к другому? Перетащить его?" "Нет, никак нельзя". "Значит, придётся мне самому стараться, а я надеялся, что мне можно будет у тебя хоть немножечко таланта перенять".

Увлекается подбором рифм, тут у него "талантов" определенно больше, чем у Бориса. Очень легко подбирает рифмы к довольно трудным словам. Когда слишком увлекается, то выдумывает сам слова, без всякого смысла, только бы созвучно было, правда, тут же замечает это, смеется и говорит: "Красивые стихи, но, к сожалению, бессмысленные!"

25 июля 1940 года

Увлекается волейболом, играет всегда в папиной команде. Твердо уверен, что результат игры зависит всецело от него. Играет по нескольку часов, не принимая, конечно, ни одного мяча. Очень горячо принимает выигрыши и проигрыши - лезет с кулаками на противника, если его команда проиграла. Очень огорчается и обижается, если папа, которому он сильно мешает, предлагает ему сойти с площадки и посидеть. Нога у него после ушиба всё ещё болит, хромает даже хуже, чем прежде. Пришлось ему сегодня выйти из игры, потому что бегать он совсем не может: пробежит два шага и упадёт. Долго, несмотря на уговоры, старался играть, хотя ему было больно. Наконец тихо спросил папу: "Ничего, если я немножечко посижу?" "Конечно, сынок!" "Я боюсь, что ты тогда проиграешь и огорчишься. Ведь без меня тебе будет трудно". "Ничего. Ты только не уходи, а посиди рядом - меня твоё присутствие поддержит".

Федька сел и всю игру старался всеми силами ободрять папу: громко смеялся над неудачами противника и ликовал при папиных удачных ударах. Домой пришлось нести его на руках, так разболелась нога.

26 июля 1940 года

Нога лучше. Ходили в лес за ягодами. Пошли утором на наше испытанное место и действительно очень много набрали: кувшин, банку и полную Федину шапочку. Федя собирает землянику прекрасно и очень любит ходить за ягодами. Очень радуется, когда находит местечко, где особенно много ягод. Набрал полную банку, уселся отдыхать, а мама никак не могла остановиться и принялась собирать в Федину шапочку. Закричит мама: "Федя!" Федя издалека отвечает. Даже был недоволен, когда мама пришла. "А я тут в одиночестве так наслаждался! Смотри, какие верёвки из травы сплёл, да ещё хочу какую-нибудь корзиночку смастерить".

Отправились нагруженные ягодами домой, по дороге Федя нашел гриб довольно подозрительной внешности. "Мама!" "Что?" "Грибы! Это же для папы прямо счастье! Ты знаешь, как папа любит грибы! Больше всего!" Как мама ни отговаривала Федю, он грибы собрал, засунул их за пазуху и понёс домой. До дому не дошел, опять нога разболелась, пришлось маме тащить его на закорках.

27 июля 1940 года

Федя: "Ты знаешь, мама, я самый счастливый человек на свете!" "Вот это хорошо!" "А ты знаешь, почему?" "Нет". "Потому что у меня есть самое лучшее на свете!" "Что же это такое?" "Ну, конечно, ты, мама! Разве ты не знаешь, что ты лучше всех и всего!"

30 июля 1940 года

Второй день сидит в постели, нога разбаливается всё сильнее и сильнее. Днем мама переносит его на террасу, часами сидит и рисует. Просит маму: "Мама, принеси мне, пожалуйста, белок. Он в комнате на окне". "Какой белок?" "Да ты увидишь. На окне лежит". Мама идёт в комнату и видит на окне мел. "Федя, да это же мел!" "Ну да, бел, белок". "Не белок, а мелок!" "Ну уж нет, это неправильно. Белый, значит - белок".

2 августа 1940 года

Нога всё хуже и хуже. Ходит в прихромку, а бегать совсем не может. Сегодня весь день, так же как и вчера, высидел на террасе. Но улучшения от этого сидения никакого нет. Очень огорчён предстоящей поездкой в Москву. Мама его утешает: "Федя, зато как интересно в поезде поехать, ты только подумай!" "Да, прокатиться на поезде и попасть в помойную яму. По-моему, ничего интересного в этом нет. Только давайте уж скорее поедем, чтобы скорее очутиться опять тут, в милых Воронках!"

3 августа 1940 года

Отправились в Москву. Папа всю дорогу тащил Федю на плечах. Федя мрачен, но покорен судьбе. Даже поезд его мало порадовал, а в трамвае он совсем загрустил. В Марьиной Роще от трамвайной остановки пришлось ему идти пешком, мама не могла его дотащить, а папа с вокзала уехал к себе (спешил на урок). Дошел с трудом, очень сильно хромает. Придя домой, развеселился, нашел краски, долго рисовал, играл со своими игрушками. Потом пришли дядя Женя и дядя Лёша, пили чай, и Федя, кажется, совсем забыл про свою меланхолию. Вечером нашел маленький клистир, напустил полное корыто воды, поставил в нем солдатиков и сшибал их струёй воды из клистира. Маме еле-еле удалось прекратить эту весёлую забаву и уложить его спать.

4 августа 1940 года

С утра гулял во дворе, хромает как будто меньше, потом отправились к доктору. Доктор, маститый старец, очень долго осматривал Федину ногу. "Тут больно?" "Больно!" "А тут?" "Не больно". "А тут?" и т.д.

Наконец кончил осмотр, вымыл руки и решительно заявил: "В костях ничего нет! Всё в порядке!" Мама робко спросила: "Что же всё-таки у него болит? Ведь уже больше десяти дней прошло, как он упал, а нога никак не проходит и очень сильно болит". "Ах, да! Болит! Отчего же она болит? Ну, что же, можете сделать снимок, если хотите". Мама говорит: "Но если Вы считаете, что снимка делать не нужно, то я не буду. Мне хочется поскорее уехать на дачу, а не держать его в Москве". "Нет, снимок сделать надо. Я Вам дам направление, может быть, Вас сегодня же и примут, а принести показать снимок Вы можете без мальчика". "Хорошо".

Написал врач направление, и отправилась мама с Федей в поликлинику для взрослых, где должны были сделать ему снимок. Там опять затруднение. Испуганный дядя в регистратуре, у которого оторванный воротничок ковбойки держался на шее совершенно обособленно от рубашки, открывая полоску худого тела, стал задавать маме какие-то странные вопросы: "А какого нрава Ваш мальчик? Живой? Капризный?" Мама удивилась и поторопилась уверить дядю в причудливом костюме, что спокойнее, благороднее и тише нет ребёнка на свете. "Ну, хорошо! Только записать его сразу я всё-таки не могу. Вы пройдёте в кабинет, где его сначала осмотрят".

В кабинете Федю окружили три докторши и стали его успокаивать и уговаривать: "Ты не бойся, мальчик. Здесь не страшно. Мы тебе больно не сделаем". Федя долго с удивлением слушал, потом подошел к столу и со вздохом сказал: "Да, Вы мне лучше покажите, как мне сесть? Куда ногу протянуть, туда или сюда? Что я не знаю что ли ваших снимков - сто раз просвечивался!"

Тут же дождались результата. В кости ничего нет, всё цело, и хромает он, как приехали в Москву, как будто меньше. Решили мама с Федей, что у него просто сильный ушиб.

5 августа 1940 года

Отправились обратно в Воронки. Очень трудно было добираться от станции до дома. У мамы разболелся зуб, а Феде было трудно пройти такой конец с больной ногой. От ходьбы нога разболелась очень сильно, шел, опираясь на палочку, с трудом волоча ногу, но, несмотря на это, был весел и счастлив, что вернулся. "Ты знаешь, мамочка, я от Москвы бы пешком пошел, прямо по шпалам, только бы вернуться в наши милые Воронки!"

В лесу пришлось сесть отдохнуть, очень хорошо, пасмурный, тёмный день с сильным тёплым ветром. Федя сел и с нежностью стал гладить землю. "Я так люблю землю, песок, траву, а в Москве всё такое противное, грязное, а тут, - посмотри как хорошо, мамочка!"

Наконец кое-как доковыляли. Федя, несмотря на усталость, сейчас же пошел смотреть, не распустились ли новые цветы. Долго сидел на скамеечке один, наслаждаясь воздухом, тишиной и покоем.

7 августа 1940 года

Ходили встречать Надю. Она ещё вчера приехала из Новосибирска. Дошли до середины леса, улеглись на травку и стали высматривать Надю. Она появилась позже всех, шедших с поезда, когда мы все потеряли надежду. Первая увидела её Ирина и с диким криком понеслась ей навстречу, а за ней уже и Фёдор. По-видимому, оба немного разочарованы, что Надя вернулась такая же, как и уехала, совсем не изменилась. А они ждали чего-то необыкновенного.

10 августа 1940 года

Федя пошел искать папу на овраг, где обычно он бывает. Долго не возвращался, но мама была спокойна, потому что думала, что он с папой, но папа пришел один, без Феди. "А Федя?" "Федя? Я его не видел". "Как же! Он пошел к Вам на овраг. Вы там были?" "Да". Только мама хотела идти искать Федю, как он появился сам с большим букетом. "Где же ты был?" "Мне почему-то подумалось, что папа на своем тайном месте в лесу, это место мы только вдвоём с папой знаем. Ну, я туда и пошел, папы нет, я и решил прогуляться по опушке и бабе букет набрать. Посмотрите какой! Главное, всё боровые колокольчики!" "Федя, да разве можно так далеко одному ходить?" "Ну, мамочка, ведь тут никаких опасностей нет, и, кроме того, ведь со мной перочинный нож был!"

11 августа 1940 года

Надя получила свои вещи, посланные багажом, и сегодня привезла Феде новосибирский подарок. Он уже три дня ломает голову, пытаясь догадаться, что за подарок может быть на букву "П" - так и не догадался, но как только увидел свёрток, сразу уверенно сказал: "Пароход!" И оказался прав. Сейчас же с папой пошли на ручей пускать пароход на длинной нитке. Федя остался доволен результатом пробного плаванья: "Что ж, ход у него хороший и на воде от выглядит красиво!" Плаванье кончилось трагически: один из красноармейцев, бывших на борту парохода, зазевался, упал и безвременно погиб на дне. Спасти его не удалось, несмотря на все Федины старания. Целый день он провёл на ручье, устраивал гавань, доки, набережную и т.д.

12 августа 1940 года

Приходит Федя с ручья, где был с Борисом, и говорит: "Я теперь понял!" "Что ты понял?" "Что книжки очень много значат, и даже для сердца". "Как так?" "Мы с Борькой на ручье были, а там лягушки, мы в них камнями стали кидаться, чтобы убить, я и вспомнил, как в "Кари" говорится: "Прежде чем в зверя стрелять, всегда надо его окликнуть, чтобы он знал, что ему угрожает опасность". Я Борису кричу: "Ты их окликни!" - а он не понимает. Тут я ещё вспомнил о том, что зря никого убивать не надо. Можно только когда голоден или когда тебе за его шкуру копейки платят. Правильно?" "Правильно". "Ну, вот я и ушел и Борису сказал, чтобы он лягушек не убивал. Ему одному там скучно станет, и он тоже уйдёт. А вот если бы мы не читали "Кари", наверное, хоть одна бы лягушка да погибла бы трагической смертью!"

15 августа 1940 года

Ходили в Рублёво за керосином. Федя прошел прекрасно и туда и обратно, а это ведь как-никак 14 километров. И там даже не отдыхал, а бегал с Полинькой во дворе. Когда шли обратно, пришлось проходить мимо стада, надо сознаться, что Федя немного струсил. Когда прошли мимо опасного места, Федя спросил: "А почему, скажите, пожалуйста, дядей всегда гораздо меньше, чем тётей. Я это давно заметил". Мама стала говорить о войне, где много мужчин погибает; о заводах, на которых они работают и т.д.

"Да, нет, мама, ты меня не поняла! Я о коровьих дядях говорю. Почему?"

18 августа 1940 года

Федя играет со своим товарищами Борисом и Вовой в лошадки. Каждый хочет быть кучером. Федор предлагает: "Давайте тянуть жребий! Вот кто длинную палочку вытянет, тот и будет кучером". "Хорошо!"

Вытягивает, к своей радости, Федя, сейчас же хватает вожжи и кнут: "Ну-ка, кони, идите запрягаться!" Борис очень недоволен и с надутым лицом говорит: "Не буду я лошадью, я хочу быть кучером". "Ну, мы же жребий тянули!" "А я всё равно не хочу!" "Это нечестно!" "Всё равно не буду!" "Ну и не надо, мы с Вовкой будем играть!" "И водиться с тобой не буду!" "Не водись, не заплачу! Уходи из нашего сада!" Борис молча с оскорбленным видом уходит. Уже вечером, когда Федя играл один в палисаднике, Борька из-за забора запустил в него камешком и попал в голову. Камешек был небольшой, и Феде было не очень больно, но возмущён он был страшно. "Это что же такое? В спину! Вымой, мама, мне лицо, я в сельсовет пойду. Разве можно его на свободе оставлять, он ещё убьёт кого-нибудь!" "Да ну, брось, Федя! Стоит ли?" "Конечно, стоит! Его сейчас же заберут!" "Да ты и фамилии его не знаешь. Ну как ты его назовёшь?" "Борис... И приметы его скажу. По таким приметам его всякий узнает: волосы рыжие и веснушки на носу. Его все мальчишки зовут "рыжий". И адрес его знаю: улица Октября и то-то и се-то... Пускай его в тюрьму сажают!" Большого труда маме стоило уговорить его не ходить в сельсовет.

19 августа 1940 года

Федя с Вовой обсуждают в палисаднике вчерашний поступок Бориса. Вова на стороне Феди. Сначала говорят о сельсовете, о том, как Борису пришлось бы там плохо. Увлекаясь, начинают выдумывать всякие ужасные пытки, которым подвергали бы там Бориса. Расходясь всё больше и больше, переходят на войну. Разговор пошел о всяких героях и богатырях.

Федя: "Вот я читал о герое, так это герой!. Один с целой дивизией сражался!" "Ну да! Его бы сразу убили или ранили!" "Ну и что же? Ему одну руку ранили, он меч в другую взял!" "А другую тоже ранили?!" "Он в зубы меч взял!" "А ему голову отрубили?! И ноги тоже!" "Ну и что! Он животом драться стал! Подумай, какая ужасная и героическая картина: весь в крови, ни ног, ни рук, ни головы нет, а он одним животом на дивизию идёт! Вот это герой! Правда?"

20 августа 1940 года

Маме пришлось уехать с Ириной в Москву на переэкзаменовку. Федя очень огорчился. Провожая маму, шел молча с печальным личиком, крепко держась за мамину руку. Во время расставания даже тихо заплакал. Равнодушно отнесся к маминым обещаниям привезти из Москвы ружьё и пистолет. "Мне ничего не нужно. Ты меня всё равно не развеселишь. Мне просто очень грустно, что ты уезжаешь. Я все эти дни буду тосковать, так и знай, мамочка!"

24 августа 1940 года

Мама неожиданно задержалась в Москве на четыре дня. Приехала, а Федя болен: жар, кашель. Вчера было совсем плохо, сегодня получше. Очень тосковал без мамы, даже плакал и всё время заставлял тётю Аню писать маме письма. Очень рад маминому возвращению, всё время просит, чтобы мама около него сидела, вообще же большой умник, всё время занимается один. Мама привезла ему сводные картинки, первый раз сумел свести самостоятельно и очень возгордился, заявил, что он даже сможет папе помогать зарабатывать деньги. "Папа черчению учит, а я буду давать уроки сводки картинок. Я думаю, много найдётся желающих заниматься. Ведь этому не так просто научиться".

26 августа 1940 года

Всё ещё болен, лежит в постели, температура почти нормальная. Целый день рукодельничает. Мама утром сходила на овраг и притащила оттуда целую охапку свежих палок и прутьев. Федя вырезает сабли, ножи, делает луки и стрелы. Вся его кровать завалена палками, листьями, корой, но зато почти весь день занимается один. Смастерил из огуречных очисток тележку, довольно хорошенькую, и подарил её маме.

27 августа 1940 года

Тёплый солнечный день. Папа вынес Федю на солнце. Долго сидели на скамейке, потом Федя попросил пронести его по садику, чтобы он смог посмотреть на цветы. "Мне так хочется посмотреть, ведь, наверное, новые распустились, я так давно здесь не был".

Очень огорчился, что подсолнух его не распустился (правда, что-то он уж очень долго собирается). Вообще стал несносен, пропала кротость - значит, поправляется.

28 августа 1940 года

Первый раз после Фединой болезни ходили гулять по оврагу. С воодушевлением собирал цветы. Соскучился без леса и гуляний. Быстро устал, но не капризничал.

30 августа 1940 года

Мама завтра собирается на десять дней с Ириной в Москву. Федя взмолился: "Мамочка, пожалуйста! Поедем покатаемся на велосипеде, а то ты уедешь, мне же не с кем будет". В парк мама не решилась, там очень сыро после дождя, а предложила проехать до колодца, по улице; всё равно надо было принести воды. До колодца ехал осторожно, за болезнь отвык, да кроме того ещё и слабенький. Доехали благополучно. На обратном пути мама со своими вёдрами отстала, а Фёдор уехал вперёд. Вдруг слышит мама детский плач и бабий крик. Пошла скорее, смотрит - стоит Федя со своим велосипедом, окружённый бабами и молча слушает их упрёки и брань. Лицо красное, щека поцарапана. Мама подошла, и бабы уже гораздо благодушнее стали рассказывать, что Федя налетел на маленькую девочку, сшиб её и ударил педалью. Девочка тут же сидела у мамы на руках и всхлипывала. Мама говорит: "Значит тебе, Федя, рано ездить по улице. Что же ты не свернул? Так ведь можно и совсем задавить!" "Я знаю. Я рад, что она жива. И молчу поэтому, когда меня ругают. А свернуть я не мог, она сразу из калитки выскочила, да ещё такая маленькая, её сразу и не заметишь! Я свернул, упал, да уже всё равно было поздно!"

Потрясён всей этой историй, уверен, что легко мог задавить девочку насмерть.

31 августа 1940 года

Ходил с мамой гулять на прощанье (перед её отъездом). Набрали маслят, а главное, занимались заготовкой стрел для колчана, который ещё не существует, но обещан папой. Маму провожал бодро, решил, по-видимому, смириться с необходимостью. Обещал беспрекословно слушаться бабу и тётю Аню, чему мама не очень-то верит.

2 сентября 1940 года

Федя идёт задумчиво по садику, останавливается около табака и начинает глубокомысленно срывать цветы. Сорвал несколько штук, положил на землю под куст, сверху накрыл листом, потом идёт на террасу. Тётя Аня спрашивает: "Это ты зачем же табак обрывал?" Цветы рвать запрещено, но Федя, не смущаясь, гордо отвечает: "Для опыта. Вот никто не позаботился, а я подумал. Для семян сорвал, они там, наверное, лучше созреют, чтобы опять посадить можно было. Ведь для дела рвать можно, правда?"

4 сентября 1940 года

Баба собирается перебраться в другую комнату, к бабушке-хозяйке. Решили там прожить весь октябрь. Комнатка очень маленькая (бывший коровник), но теперь благоустроенная.

Баба говорит: "Даже интересно в новую комнату перебраться, как-то мы там устроимся". Федя скептически: "Не понимаю, что же тут может быть интересного. Разве только вы там мне в окно разрешите лазать, там всегда все лазают, а больше ничего интересного нет!"

5 сентября 1940 года

Неожиданно из Москвы приехала мама. Маму никто не ждал и не встречал. Когда мама вошла в комнату, все сидели за столом и пили чай. Федя даже не вскрикнул, только молча глубоко вздохнул и покраснел - был по-настоящему очень обрадован. Без мамы он сильно скучает, вернее тоскует, потому что целый день занят и скучать ему некогда.

6 сентября 1940 года

Фёдор сегодня "отличился". У мамы всю ночь болел зуб, и днём мама заснула. Сквозь сон слышит взволнованные голоса бабы и тёти Ани. Обсуждается какой-то ужасный его поступок. Оказывается, он срезал все тёти Анины грибы, которые сушились на солнышке. Срезал и разбросал по всему садику. Тётя Аня, бедная, так огорчилась, когда это увидела, что чуть не заплакала. Феди же самого, конечно, не было. Баба пошла его разыскивать и тут же в саду застала его за новым преступлением: он с Борисом самым зверским образом обрывал цветы. Фёдор сейчас же был приведён домой, где ему здорово досталось от бабы. Когда первое возмущение улеглось, стали у него добиваться, зачем он это сделал. "А как же? Борис говорит: "Давай оборвём!" Я говорю - нет! Он говорит: "Ну, конечно, где тебе? Ты всего боишься!" Ну, я и оборвал!" "Ну, а если бы тебе Борис сказал, чтобы ты побил маленького или украл что-нибудь, ты тоже это стал бы делать?" "Ну что вы, никогда! Он мне летом сколько раз говорил, чтобы я взял себе все копейки, которые мне в лавке дают сдачи, а вам сказал, что я потерял, но я никогда, никогда этого не делал!"

Кажется, всё-таки он понял, что он просто-напросто глупо себя вёл из-за какого-то нелепого удальства. Во всяком случае, ему было очень стыдно.

С Борисом категорически запрещено иметь дело. Кажется, к счастью, они скоро уезжают.

8 сентября 1940 года

Федя притащил из леса большую красивую еловую ветку. Баба говорит: "Вот как хорошо - ведь сегодня мои именины. Смотри, как в комнате нарядно стало!" "Именины? Ну, тогда мы украсим елочку, чтобы она ещё веселее была". Достал Иринины бусы и развесил на ветке. Потом таинственными знаками вызвал тётю Аню на террасу: "Тётя Анечка, вы не знаете, где мой кошелёк у бабы спрятан?" "А зачем тебе?" "Я хочу бабушке подарок сделать. Куплю иголок, ну и вообще то-то и сё-то". "Хорошо, я поищу". "Только чтобы баба не заметила!" "Хорошо". Отправился в лавку и купил там ниток и пуговиц (по тёти Аниному совету). "Ну как, баба, ты довольна? Посмотри, какие пуговки, мы долго с продавцом выбирали. Я сказал продавцу, что это для тебя и что мне самых, самых маленьких надо. Смотри, какие он хорошенькие нашел".

После этого, кажется, и баба и тётя Аня простили ему грибы.

10 сентября

Отпуск у тёти Ани кончился, и мама приехала из Москвы, оставив Иру на попечение тёти Ани. Федя очень рад маминому возвращению. Он всё-таки сильно скучал без мамы. Чудесный теплый день, так тепло, что Федя встретил маму раздетый. Когда мама шла по полю от станции, то видела маленькую лисичку, которая бегала по только что вспаханной борозде и что-то искала там, наверное, личинок. Очень маме было обидно, что она была одна, без Феди.

11 сентября 1940 года

Перебрались в новую комнату (бывший коровник) у нашей бабушки-хозяйки. Комната маленькая, с низким потолком, но светлая, потому что у неё два окна: одно - на восток, другое - на север. Федька деятельно помогал маме, мыл полы и с азартом перетаскивал вещи. Даже устал, но не бросил помогать, пока всё не перенесли. Прибивал гвозди для кастрюлей и вешалок. Баба с мамой были смущены часами, не знали, как их повесить - очень неровные бревенчатые стены. Федя заметил нерешительность мамы, которая стояла посреди комнаты с гвоздём в руках, решительно взял у мамы молоток и гвоздь, влез на стул и вбил гвоздь в стену. "Пожалуйста, готово, вешайте!" "Не глупи, Федя, разве они там пойдут. Ты ведь знаешь, какие у нас часы капризные". "А вы попробуйте". Повесила мама часы, и они действительно пошли всем на удивление.

Когда всё прибрали, выпили чаю на новоселье, отправились в парк кататься на велосипеде. Катается теперь Федя прекрасно, уезжает так далеко, что мама даже не слышит ни звона, ни скрипа велосипеда.

Мама говорит Феде: "А знаешь, Федя, я знала такого мальчика, который на полном ходу поднимал ноги, ставил их на руль и продолжал ехать. "Ну! Нет, это что-то слишком страшно! Я не буду!" Но отважный мальчик не давал Феде покоя, несколько раз он заставлял маму повторить рассказ об его ловкости. Наконец он, не выдержав, разогнал велосипед, задрал ноги на руль и со счастливой и испуганной физиономией прокатил так мимо мамы. "Ой, я и не думал, что это так просто! Сейчас я ещё раз, смотри, мама!" К концу прогулки изучил этот фокус в совершенстве.

12 сентября 1940 года

Всё такая же чудесная погода! В нашей маленькой комнатке очень уютно и, главное, интересно. Утром пили чай. Перед окном вместо стола - табуретка, а вместо стульев - скамейка. Посуду, чайники, хлеб мама подаёт в окно, а Федя ставит на табуретку. После чаепития пошли в лес собирать для бабы и тёти Оли бруснику. Неожиданно в лесу нашли грибы, а главное, какие - подосиновики маленькие с красными головками. Федя приходит в неистовый восторг, когда находит гриб самостоятельно, долго не решается его сорвать - любуется, и зовёт бабу и маму обязательно тоже посмотреть на него. Тут же, прямо на нашей любимой дороге нашли массу маслят. Домой притащили полную корзину грибов. Уселись на скамейке на солнце и стали чистить, Федя, конечно, тоже. Из лесу он принёс ореховую палку для лука, которую нашел с большим трудом, потому что весь орешник помёрз зимой. Перерыли все наши пожитки, но нигде не смогли найти подходящей верёвочки. Федя очень огорчился, ведь он давно мечтал о луке из орешника. Мама говорит: "Не горюй, Федя! Ты знаешь, что я придумала. Я тебе дам денег, а ты пойди в лавку и купи там шнурки для ботинок - вот тебе и будет верёвка для лука!" Федя восхитился маминой находчивостью. "Ну ты, мамочка, замечательный человек! Как это ты додумалась". Сейчас же понёсся в лавку и принёс шнурки. "Этот я возьму, а другой ты спрячь про запас".

Лук вышел великолепный!

14 сентября 1940 года

Вечером баба читала Феде рассказ о волках, трагический и захватывающий. Федя сначала рисовал во время чтения, а потом и рисовать бросил - так его захватил рассказ. Кончила баба, герой оказался чудом спасён, а семеро волков лежали убитыми на снегу. Посмотрела баба на Федю и встревожено сказала маме: "Господи! Да у него жар! Посмотри, какой он красный, наверное, очень высокая температура! Скорее градусник!" Пока мама лихорадочно раздевала Федю, он несколько раз, правда очень слабо, протестовал против градусника: "Да нет, зачем градусник? Не надо". "Нет, надо!" Уложила мама Федю в кровать, сунула градусник подмышку и тут только заметила, что у него какое-то странное лицо: скорбное и решительное. "Ты что, Федя?" "Да зачем градусник? Вы лучше мне дайте помолиться, и ты, мама, помолись за меня!" "Да почему? Зачем?" "Перед смертью". "Ты что, глупыш, почему ты умирать-то собрался?" "У меня же предельная температура, ты слышала, баба сказала, что очень высокая. Всё равно сделать ничего нельзя. Надо просто умирать". Еле-еле мама его успокоила. Оказывается, что он где-то слышал о "предельной температуре", которую человек выдержать не может, и поэтому решил, что он умирает и что сделать уже ничего нельзя.

Бедный мальчик, сколько он пережил! А температура оказалась нормальной, просто на него так подействовал рассказ о волках.

15 сентября 1940 года

Приехали тётя Аня, Володя и Ира. Федя очень был рад, но пришел в слишком бурное настроение, что особенно невыносимо в нашей маленькой комнатке. Ходили в лес за грибами. Федя чувствует себя хозяином, показывает Ире грибные места, называет грибы. Нашли первые опята. Погода, как нарочно, неважная, хоть и тепло, но всё время накрапывает дождь. Вечером совсем разошелся. Баба пошла провожать гостей, а мама с Федей - за молоком. Федя нёс зонтик, а мама - молоко. Пришли домой, бабы ещё нет. Федя очень забеспокоился: "Мама, пойдём встретим бабу. Ну, пожалуйста? Ты знаешь, сегодня все наши кошки как-то странно себя ведут - и Любим, и Кошечка, и Серенький. Мне даже жутко! Они, наверное, предчувствуют что-то недоброе. Пойдём встретим бабу!"

Так мама и не смогла узнать у Феди, как "особенно" ведут себя кошки, но он был так обеспокоен и встревожен, что мама сейчас же пошла с ним навстречу бабе, и все кошки, "предчувствующие недоброе", тоже потащились сзади. Федя был страшно рад, когда увидел бабу живой и невредимой. Взял её за руку и всю дорогу не отпускал. "Так лучше, спокойнее. Я тебя, баба, чувствую, а то мне за тебя было беспокойно!"

18 сентября 1940 года

Опять наступило тепло. Прекрасные, тихие, теплые лунные ночи. Ходили при луне гулять. Вчера баба осталась дома, а мама с Федей и Любимом отправились в сосновую рощу. В поле совсем светло, Федя идёт задрав вверх голову и всё время смотрит на луну. Роща кажется совсем тёмной, только в некоторых местах лежат лунные полосы. Мама говорит: "Может быть, Федя, не пойдём в рощу, смотри, как там темно". "Нет уж, мама, пойдём. Мне так хочется посмотреть на нашу вырубку при луне". Когда вошли в рощу, Федя крепко сжал мамину руку, но потом быстро успокоился и отпустил. Вышли на прогалинку, Федя долго стоял молча и смотрел на противоположную сторону оврага, освещённую луной. "Мама, что же это так хорошо! Ты только посмотри!" Пошли обратно. В роще Любим отстал, Федя забеспокоился и побежал Любима искать. Вернулся с Любимом на руках. Обратно возвращались опушкой и оврагом, Федя бегал с Любимом, отставал от мамы, вообще совсем не чувствовал страха.

Сегодня целый день беспокоился о том, что погода может испортиться и луны не будет. Вечером, когда он ходил за молоком, мама пошла его встречать. Стоит с бидоном, полным молока, и ведёт разговор с какими-то чужими стариками. Разговор всё о той же луне. "Скажите, пожалуйста, как вы думаете, сегодня ночью будет луна или нет? Вы здесь, наверное, давно живёте и должны это знать по всяким приметам". "Будет, сынок, будет. Вон, видишь, небо покраснело, значит. скоро взойдет". "Вот хорошо! Мне так хочется пойти в лес при луне погулять. А Вы пойдёте?" Увидев маму, Федя попрощался со своими новыми знакомыми и заявил: "Скоро луна будет. Я всё узнал у самых мудрых! Уж они-то знают!"

Опять гуляли. Федька очарован этими прогулками. Тишина, тепло, действительно очень хорошо. Ночью вдруг вскочил в своей кроватке и быстро и взволнованно заговорил: "Нет, уж вы меня, пожалуйста, не будите, если пожар будет. Разве можно зря время терять! Просто спящего оденьте и вытащите на улицу, а там я уж сам проснусь. А если будете меня будить, то мы все в огне погибнем: и я, и мама, и баба!"

Выпалил всё это, упал на подушку и заснул.

20 сентября 1940 года

Федя давно мечтает о ружье, но так как он весной потерял свой новенький карабин, то ему было сказано, что в наказание за ротозейство нового ружья он не получит. Всё лето он даже не просил ружье, хотя часто оно ему было очень нужно. Наконец баба сжалилась над ним и дала маме припрятанную десятку, чтобы мама купила ружье. Мама, прибавив ещё своих денег, купила даже не ружьё, а карабин. Федя, встречая маму из Москвы, так обрадовался, когда её увидел, что даже забыл про ружьё. Мама вынимает из сумки карабин, завернутый в бумагу. "Мамочка! Не забыла?!" "Нет. Ты посмотри какой". "О! На это я даже не надеялся. Карабин!" "Ну, ты доволен?" "Ещё бы! Мне так хотелось карабин, но я не решался вам об этом говорить. Спасибо большое, мама и баба тоже". Целый день мама, баба и Федя занимались стрельбой в цель, причём Фёдор остался победителем.

21 сентября 1940 года

Федя был со своим карабином на улице. Вдруг идёт быстро к дому с трагическим и страдающим лицом. Проходит прямо в комнату. Мама пошла за ним, слышит, как он запирает дверь. Мама постучалась. "Кто?" "Я" "Ну, уж ладно, тебя впущу!" Вошла мама в комнату: занавески на окнах задвинуты, а Федя лежит на кровати лицом в подушку. "Ты что?" Поднимает своё заплаканное лицо? "Хочу в одиночестве оплакивать свой карабин. Он сломался!" "Подожди, не плачь. Покажи". Молча протягивает маме карабин. А сам опять на кровать плакать. Мама сколько ни вертела карабин, ничего не вышло. Пришла баба и сразу починила - ударила молотком по курку и карабин опять стал стрелять.

Федя сначала даже не поверил, а потом целый день смотрел на бабу благодарными, влюбленными глазами.

Ходили вдвоём гулять. Федя говорит: "Мне очень, очень хочется увидеть папу!" "Он, наверное, скоро приедет". "Да, но знаешь, мама, мне хочется его увидеть, но "скучливости" я без папы не ощущаю, не то что без тебя, моей голубушки. Наверное, это потому, что я всё время с тобой, с самого дня моего рождения".

23 сентября 1940 года

Отправились с Федей в Рублёво за керосином. Холодный, но ясный день. Когда проходили Архангельским парком, Федя нашел два гриба. "Мама, смотри - благородный! А вот ещё. Это мы бабе Наде принесем. Приятно придти с гостинчиком". Потом вдруг говорит: "Ты знаешь, мама, я очень много над этим думал. Вот грибы бывают благородные и неблагородные, и у людей ведь то же самое. Не все люди одинаковые. Я даже додумался до трёх признаков, по которым можно узнать людей, какие они". "Какие же это признаки?" "Манеры, наружность и доброта". "Ты что же, про каждого человека можешь сказать, благородный он или неблагородный?" "Конечно!" Мама ради любопытства стала его спрашивать о наших знакомых. По своим признакам определяет безошибочно. "Ну, а вся наша семья?" "Ох, если бы не один человек, была бы благородная". "Кто же этот человек?" "Мамочка, ну, конечно, Володя!" "Да, почему?" "А манеры, манеры!" Мама постаралась замять этот разговор.

Прошли километра четыре, видит мама, что Федя устал. "Давай сядем, отдохнём, скушай своё яблочко". Сели под стогом сена, чтобы укрыться от холодного ветра, мама достала Феде яблоко. "Ты дай, мама, мне сумку". "Зачем?" "Надо". С сияющей физиономией вытаскивает оттуда перочинный нож, который незаметно положил в сумку дома. "Это я нарочно взял, чтобы яблоко разрезать. Ведь тебе тоже надо подкрепиться". Разрезал и дал маме большую половинку, нож вытер и сунул себе в карман. "В дороге нож необходим, я это знаю! А ты, мама, сознайся, мне не позволила бы его взять, сказала бы что потеряю, правда? Вот я и решил не спрашивать".

В Рублёво пришли вечером усталые и замёрзшие. Дверь заперта, и дома никого нет. Пришлось ещё целый час сидеть в садике дожидаться. Наконец пришла баба Надя с Виссарионом. Спать легли поздно и спали плохо.

24 сентября 1940 года

Как только проснулись, стал торопить маму: "Ну зачем чай пить! Пойдём скорее! Мы дома попьём чаю. Уж очень я без бабы и Воронков соскучился". Забрали керосин и пошли. Когда баба Надя с Виссарионом простились с нами и пошли обратно, мама, вспомнив вчерашний разговор, спросила Федю: "Ну, а как, по-твоему, Виссарион благородный или нет?" Федя молча пожал плечами и с улыбкой посмотрел на маму, как бы удивляясь маминому нелепому вопросу. Всю дорогу только и говорил о Воронках и о бабе. Собрал бабе букетик гвоздики. Баба нас встретила около парка, Федя был ей так рад, как будто расставался с ней на целый месяц. Баба хотела помочь маме нести керосин, но Фёдор возмутился: "Что ты, баба! Я тебе не позволю!" И до самого дома тащил керосин на палке вместе с мамой, а там как-никак 10 литров. Как только пришел, даже не отдохнув, помчался играть с мальчишками, совсем не устал.

27 сентября 1940 года

Пасмурные дни, идёт дождь, ветер, холодно. Приходится Феде сидеть дома. Научился, наконец, резать бумагу ножницами, из-за этого весь пол комнатушки усыпан обрезками; режет каждый клочок бумаги, попавший ему под руку. Очень увлекается стихами. Знает почти всего "Шибанова" (Толстого), очень любит Пушкина и Лермонтова. Изучает с бабушкой Бунинскую "Алисафию".

1 октября 1940 года

Неожиданно после дождей и холода - чудесный солнечный день. Утром был сильный мороз; когда Федюшка выглянул в окно, всё было бело от инея, но на солнце очень быстро разогрелось. Решили пойти гулять в Саваниху. Тишина, пахнет сосной, разогретой на солнце, маслята и отцветающий вереск. И вдруг неожиданно в этой тишине и глуши из кустов появились два генерала (что это генералы - решили мама с Федей), сверкающие орденами, нашивками, сапогами и пр. Когда мама с Федей поравнялись с ними, один неожиданно отдал честь и галантно пожелал набрать побольше грибов, потом стал расспрашивать о дороге. Федя, сначала растерявшийся от такой встречи, пришел в себя и принял участие в разговоре, объясняя, как пройти ближе в Архангельское. Генерал опять поднял руку к козырьку и поблагодарил его отдельно. Восторгу Фединому, конечно, не было предела. Подумать только, настоящий генерал отдал ему честь!

Баба с мамой пьют чай, приносится Федя, красный и возбужденный: "Слушайте, какое со мной было сейчас происшествие. По дороге ехало очень много военных грузовиков, а в них сидели красноармейцы. Я встал на горке и всем им отдал честь. Подумай, в одной руке шпага, а другая - честь отдает, правда красиво?" "Да, а они тебе ответили?" "Ответили, но не все. Больше смехом ответили. Но самый главный, я его заметил, тоже мне отдал честь!"

2 октября 1940 года

Вечером должны были приехать Надя с Ириной. Сходили за молоком и все: баба, мама, Федя и две кошки (Любим и Серенький) - отправились встречать. Пока шли лесом, совсем стемнело, вышли на опушку, впереди перепаханное поле, и ни зги не видно. Долго стояли и орали в темноту: "И-ра-а! На-дя-а!" Но так ни до чего не докричались. Отправились дальше, Федя впереди, разыскивая еле протоптанную тропинку на свежевспаханном поле, за ним мама, за мамой баба, а за бабой кошки. Кое-как добрались до сосен. За время нашего путешествия успело пройти два поезда. Опять долго стояли под соснами и вопили на разные голоса: "И-ра-а! На-дя а!" Но отвечали нам только собаки из Горенцова. Кошки терпеливо сидели в стороне на кочке. Сильно озябли, устали и, разочарованные, отправились обратно. В лес входить было даже немного жутко - уж очень темно, но потом пригляделись и даже не сбивались с дорожки. Федюшка углядел довольно низко над деревьями необыкновенно яркую и красивую звезду. Сразу решил, что открыл новую планету. Всю дорогу проговорили о звёздах, планетах и метеорах, даже не заметили, как дошли. Дома только успели зажечь лампу, поставить чайник и чуть-чуть отогреться, стук в окно. Ирина с Надей! Приехали поздним поездом, с которым мы их совсем не ждали, шли следом за нами и порядком трусили.

5 октября 1940 года

Федя вечером пошел за молоком и пропал. Ждала мама, ждала - нет его! Пошла встречать. Дошла до дома молочницы, крыльцо заперто, никого нет. Значит, пошел полем. Пришла мама домой, там опять Федьки нет. Тут уж мама серьезно забеспокоилась, побежала опять к молочнице, достучалась, спрашивает: "Федя был?" "Давно был, молоко взял и ушел". "Куда же он делся? До сих пор домой не вернулся и на улице его нет!" Бежит мама домой, заглянула в комнату, там одна баба. Побежала в поле. Смотрит, шествует, еле-еле его в темноте видно. "Где же ты был?" "Я? Гулял!" "С молоком? Да разве так можно? Ничего маме не сказал и пропал". "Ой, мамочка, я не подумал. Очень мне захотелось подышать свежим воздухом, вот я и пошел полем, зашел в сосновую рощу и домой". "Но ведь ты мог всё молоко разлить. И потом ведь тяжело!" "Я осторожненько руки менял. Зато нагулялся!"

7 октября 1940 года

Приехал дядя Лёша. Федя очень рад, даже слишком ему докучает. Хоть очень холодно, пошли гулять и - за грибами. Грибов после морозов стало мало, но всё-таки набрали рыжиков и шампиньонов. Федя захватил с собой бабину старую перчатку, он всё ещё увлекается дуэлями. Вышли на любимую просеку, сначала Федя вызвал дядю Лёшу на дуэль, и бой окончился благополучно. Потом стал драться на шпагах с мамой, в пылу битвы не заметив, налетел на корень и сел на торчащий сучок. Было, наверное, очень больно, потому что плакал во весь голос, причём не кротко, а с озлоблением. Идти совсем не мог, пришлось маме взвалить его на плечи. Потом немножко отошел, пошел сам, правда, прихрамывая и держась рукой за больное место. Гуляли очень долго, обошли все наши любимые места, вернулись опушкой и, как всегда, набрали на ней маслят. Вечером, когда дяде Лёше надо было уезжать, дождь разошелся как следует, но зато стало гораздо теплее. Отправились все провожать дядю Лёшу под одним зонтом. В сосновой роще было удивительно хорошо: мелкий частый дождь, тепло и тихо, пахнет сыростью и хвоей. Федя со своим зонтом сильно отстал, так что в сумерках его было еле видно. Вдруг кричит: "Смотрите, смотрите! Кто-то бежит! Маленький!" Наверное, это была лисичка. Вернулись домой, когда совсем уже стемнело. Вечером очень уютно, горит лампа, от керосинки тепло, Федя рисует, баба ему читает, а мама рукодельничает, и кошки дремлют. Приятно слушать, как стучит дождь по стенам и стёклам и знать, что идти никуда не надо, что все дома, даже Любим.

9 октября 1940 года

Мама с бабой собираются в Москву - уже пора, холодно стало и сыро, но уезжать жалко. Машина должна была быть сегодня, но вместо машины приехала тётя Аня и сказала, что машина будет 12-го обязательно. Пришлось опять все вещи распаковывать. Хоть очень холодно, но пошли гулять; все продрогли, но набрали порядочно рыжиков. Федя взволнован предстоящим отъездом, ехать тоже не хочет. Всё время стонет о том, что придётся опять все вещи упаковывать. "Да ты что, Федя, горюешь? Ведь это мама с бабой будут укладывать". "Да, я знаю. Но меня мучает то, что я буду вам мешать!"

10 октября 1940 года

Мама зовёт Федю завтракать, смотрит, он стоит на улице, задрав нос перед каким-то высоким военным дядей, и о чём-то с ним говорит. Мама, когда он пришел, спрашивает: "С кем это ты, Федя, разговаривал?" "Да так! С одним адмиралом!" "О чём же вы говорили?" "Это тайна". "Ну, уж маме-то ты можешь сказать!" "Мамочка, подумай сама, если я скажу тебе, моей маме, всё равно тайна не будет тайной". Так и не сказал.

11 октября 1940 года

Вечером пошли последний раз пройтись по нашим самым любимым местам. Ясно, но очень холодно. Пошли к оврагу, опушкой, лесной дорогой, на просеку, а оттуда в сосновую рощу. В лесу тихо, холодно и очень красиво. Федя даже на этот раз не устраивал засады, не стрелял и не порывался драться на дуэли с мамой - тоже понял, как хорошо и как грустно уезжать отсюда в Москву. Набрали большой букет красных и жёлтых веток, можжевельника, сосны и ёлки. На просеке долго питались ягодами можжевельника, Федя и баба большие любители. Быстро стемнело, в овраге забелел туман, и стало очень холодно. Вошли в сосновую рощу и сразу отогрелись, там почему-то всегда тепло. Федя, как его мама ни торопила, шел очень медленно, разговаривал сам с собой и сильно отстал. Домой пришли совсем в темноте. Долго пили чай, наслаждаясь нашим уютом и тишиной. Очень жалко уезжать.

12 октября 1940 года

Чудесное утро: мороз, солнце, всё бело от инея. Попили кофейку, сложили кровати и пошли встречать грузовик. Федя предлагал маме обследовать дорогу до шоссе, убрать с неё все камни и палки. Но мама от этого отказалась. Пошли просто навстречу. Только прошли улицу, Федя побежал по горке, поскользнулся и полетел вниз. Вымочился, выпачкался ужасно в оттаявшей луже. Понеслись обратно, распаковали корзинку, достали чистые брюки, переоделись и опять собрались идти; только вышли на дорогу, едет машина. Ехали с приключениями, грузовик раз шесть ломался. Мама открутила от Фединого велосипеда проволоку, которой был прицеплен звонок, и шофёр с папой что-то этой проволокой связывали. Добрались домой только часа через два. Как только приехали, Федя потребовал велосипед, хотел поразить весь двор своей ездой. Эффекта никакого не произвёл, чем был очень огорчён.

13 октября !(;) года

Федя из картона что-то очень долго вырезал, наконец, показывает маме что-то совсем непонятное. "Что же это, Федя?" "Как! Ты не догадалась! Да ведь это замок! Вот башни, а вот подъёмный мост. Правда, прекрасный?" Мама согласилась, что действительно замок замечательный. Это я для дяди Лёши приготовил. Он очень рад будет, я уж это знаю. Я ему над кушеткой приделаю".

Налепил этот замок на самом виду, на стене, черным хлебом. И только когда уже приделал, его осенила мысль: "Какой я глупый! Ведь замок обязательно надо покрасить! В красный цвет, как он тогда сверкать будет! Принёс воды и стал красить. Краски у него стояли на столе, и он всё время бегал с кисточкой к кушетке, залезал на неё и красил. Мама говорит: "Федя, разве не проще снять его со стены, выкрасить, а потом снова прилепить?" "Нет, я боюсь его тронуть. Уж очень он хорошо прилепился".

Работа эта продолжалась очень долго, под конец Федя даже устал, но всё-таки докрасил весь замок. Очень был доволен своей работой. В это время баба заметила Федино произведение на стене. "Это что такое?" "Замок для дяди Лёши". "Ну уж нет, я не позволю тебе все стены мазать. Сейчас же сними. Дядя Лёша тебя за это не поблагодарит". "Ни за что!" "Я говорю, сними! У тебя много места. Нельзя же всю квартиру обклеивать какими-то бумажками!" "Нет!" Баба подошла к кушетке и безжалостно отодрала весь Федин замок.

Боже, как он горько плакал!

14 октября 1940 года

Наконец добился внимания, удивления и успеха у московских ребят - залез на дерево, поразив этим и мамаш и детей. Мама, которую вызвала во двор взволнованная соседка, отнеслась довольно равнодушно к Фединому сидению на дереве; нравится - ну и пусть сидит, но всем почему-то казалось, что он обязательно свалится и сломает себе шею. Несмотря на Федины и мамины уверенья, что Федя не упадёт и что он привык к лазанию по деревьям, какой-то длинный юноша влез на дерево и за ноги стащил Федю на землю. Федя, конечно, был очень возмущён этим, но всё-таки ходит теперь героем. Сумел всем показать свою удаль и ловкость.

15 октября 1940 года

Федя тоскует, заявил, что гулять он больше не пойдёт, ему не то что гулять, а смотреть-то противно на двор и вообще на Москву. Выглядит очень неважно, простужен, насморк, часто жалуется на головную боль.

16 октября 1940 года

Начали читать "Князя Серебряного", впечатление большое. Очень был удивлен поступком Максима Скуратова. "Вот, мама, уж этого я никак не ожидал, чтобы между опричниками был хороший человек! Значит, везде могут встретиться добрые люди? Что ж, может быть, и среди страшных преступников могут быть хорошие!"

Когда мама прочла ему наполовину главу, где действие происходит в Александровской слободе, на пиру у Годунова, и где появляются все приближённые царя, попросил остановиться. "Подожди, мама, я сначала во всех опричниках разберусь! Кто к кому относится".

И про Годунова вспомнил - он ведь знает все стихи А.Толстого, где действуют те же лица.

Всё так же находится в меланхолии. Тоскует по Воронкам, ничем заняться не может. Гулять не хочет.

18 октября 1940 года

Дочитали до главы, где Морозов хочет застрелить Серебряного. Федя возмутился: "Как? Серебряного? Ну, уж нет! Если бы я был Морозовым, я бы прежде всего убил Елену, а о Серебряном бы подумал, может быть, убил бы, а может - помиловал".

20 октября 1940 года

Первый урок. Федя в полном отчаянии. Говорил, что он очень слабый нервный ребёнок, что ему ещё надо немного подрасти. Занималась с ним баба и очень быстро сложила оружие. Вёл себя Федька действительно безобразно: сначала вертелся во все стороны, съезжал со стула, болтал ногами, а потом стал хныкать и расплакался, наконец, по-настоящему. Решили, что баба будет заниматься с ним только немецким, а мама возьмёт на себя русскую грамоту. Перспективы у мамы весьма безнадёжные.

22 октября 1940 года

Занимался с мамой, вёл себя немного поприличнее, но к учению чувствует какое-то отвращение. Минут десять горько плакал над словом "пума", которое ему надо было сложить. Досадно то, что он все силы свои направляет на то, чтобы не понять, а наоборот.

23 октября 1940 года

Продолжает упорствовать и гулять не ходит. Мама не настаивает - самому надоест, да и погода сейчас плохая.

Надя завела разговор о неряшестве в Марьиной Роще и, в частности, мамином. Федя сначала слушал спокойно, но потом, поняв, что маму в чём-то упрекают, возмутился. "Мама - неряха? Да, кто всё время дома убирает, кто бельё стирает, кто меня купает? Неряха так делать не стала бы!" Решив, что словами Надю не убедить, полез на неё чуть ли не с кулаками. "Про маму нельзя говорить плохие вещи! Слышишь, Надя? Я всегда на мамину защиту встану!"

25 октября 1940 года

Приехал папа, долго занимался с Федей: играл в "солдатики", читал "Князя Серебряного" и даже обедал с нами, что Федя особенно любит. Наконец собрался уезжать. Федя обязательно захотел идти провожать. Пошли с мамой. Федя решил, по-видимому, во что бы то ни стало увязаться с папой в Тупик. Когда же увидел, что из этого ничего не выходит, очень огорчился. Папа, чтобы хоть немного утешить его, предложил зайти в универмаг посмотреть, нет ли там чего-нибудь хорошенького. Только подошли к отделу с игрушками, как на прилавке загудел, заблестел и закружился всё быстрее и быстрее аэроплан. Федя сейчас же устремился к нему. Мама говорит: "Вот уж такие игрушки ни к чему. Играть с ними нельзя, заведёшь несколько раз и надоест. И очень дорого". Федя ничего маме не ответил и стал рассматривать другие игрушки. Рассматривали долго, но Феде ничего не понравилось, и вообще он вёл себя как-то странно, как будто заставлял себя смотреть, хотя ему это было совсем неинтересно. Так ничего и не выбрав, мы пошли к выходу. Смотрит мама, а у Феди лицо отчаянное, сейчас заплачет. "Ты что, Федя?" "Ничего". "Как так ничего? Скажи скорее, что с тобой?" "Ни за что не скажу! Как ни просите, всё равно не скажу!" "Тебе, может быть, что-нибудь хочется!" "Да". "Что?" "Не скажу!" Маме почему-то показалось, что ему понравились весы. "Весы, да?" Молчит. "Ну, Федя?" Молчит. "Может быть, аэроплан?" "Да!" "Почему же ты сразу не сказал?" "Не хотел. Он же дорогой. Ты сама сказала".

Через минуту с гордым сияющим лицом шествовал по улице с большой коробкой под мышкой.

26 октября 1940 года

Федя рассказывает Ире: "Мне вчера ужасно хотелось аэроплан. Я даже чуть не плакал, но словами не просил, нет, я только личиком умолял, и вот, видишь, помогло, а сказать я никак не мог - ведь это ужасно дорого стоит, а личиком умолять, по-моему, можно, правда?"

В Тупике захворал скарлатиной Коленька.

27 октября 1940 года

Чудесная солнечная погода. Поехали с Федей на кладбище. Там ни души, очень тихо и спокойно. Федя старательно прочищал тропинку, выдергивал сухую траву, выметал жёлтые листья и украсил кусты красной бузиной. Очень не хотел уезжать, упрашивал маму остаться ещё хоть на минуточку, как всегда отстал от мамы и один остался помолиться. Хотя он совсем не помнит дедушку, но всегда бывает очень растроган на кладбище и чувствуется, что всё это ему очень дорого.

28 октября 1940 года

Всё такая же чудесная погода. Федя, наконец, бросил своё упорство и гуляет во дворе. Увлекается велосипедом, пытался сам на него влезть, правда, около стенки, и целый день кружит во дворе, ни на кого не налетая, к маминому удивлению. Ходили в парк, тоже с велосипедом. Федя, как всегда, выбирает самые отдаленные и глухие дорожки. Очень рад, когда нет кругом людей и толкучки. Собирает жёлтые листья и умиляется на воробьев. Очень неохотно возвращается во двор, хотя там его ждут товарищи, которых он совершенно победил своим мечом, луком и играми.

30 октября 1940 года

Увлечён двором, целый день гуляет со своим велосипедом, луком и мечом. Со всеми мальчишками, начиная от 16-ти летних и кончая ровесниками, отношения прекрасные, с девчонками - гораздо хуже. Часто игра в войну переходит в настоящую драку, и Феде порядком достаётся, потому что девочек больше и все они старше его. Уходя на двор, говорит маме: "Если я постучу в окно, ты, пожалуйста, мамочка, беги скорее мне на помощь, потому что я тебя буду звать только в минуту крайней опасности. Главного своего врага - Лидочку, с которой в прошлом году они очень дружили, называет "гнусной предательницей".

31 октября 1940 года

Бабины именины. Праздновали неожиданно очень торжественно. В гостях, правда, никого не было, но был вкусный чай, и баба получила подарки от каждого из своих детей. Федя, как всегда, был очень взволнован, возбужден от ожидания вечера со вкусным чаем и вообще...

1 ноября 1940 года

Федя смотрел с Надей книжку о детстве Петра Первого. Надя сопровождала картинки рассказами. Вечером, как он вообще любит это делать, делится со своей мамой впечатлениями о всём виденном и читанном днем. "А Петр-то! Ты знаешь, когда он был совсем, совсем маленький мальчик, он стащил со своей мамки ботик и бросил его в воду! Я только не понял, чего же тут хорошего?" "Федя! Тогда и ботиков няньки не носили. Разве ты не знаешь, что ботик - это лодка?" Федя очень смутился. "Знаю, конечно! Какую же я глупость подумал, а главное, сказал. Ты знаешь, мама, мне так ясно представилось, как он тянет с неё ботик. Какой я глупый!"

2 ноября 1940 года

Баба получила пенсию и подарила Феде большую, очень хорошо сделанную репродукцию Васнецовских богатырей. Федя поставил её на стол и, забыв про чай и пряники, просидел перед ней больше получаса. Подробно рассматривал вооружение каждого богатыря, сбрую каждого коня. Углядел у Алёши гусли, а у Муромца - шестопер. Особенную симпатию питает к Муромцу и его коню Чубарому. Повесил картину над кроваткой. Там же висят у него "Иван Грозный" Айвазовского, он же Васнецова и Ермак. Вечером наслаждается рассматриванием всех этих картин и долгими историческими беседами с бабой. К истории чувствует очень большое влечение.

3 ноября 1940 года

Мама занималась с Иринкой, а дядя Лёша в это время собирался печатать. Когда дядя Лёша всё приготовил и потушил свет, Федя успел прошмыгнуть с ним в комнату и решил, что теперь его оттуда нельзя будет взять, пока дядя Лёша будет печатать, то есть до поздней ночи. Пришел в восторг от этой мысли и всё время кричал маме, чтобы она сунула ему в щёлку хлеба с маслом, а то он проголодается. Дяде Лёше, конечно, сильно мешал, да и времени было уже много, надо было ложиться спать. Как только можно было войти в комнату, мама вошла, чтобы взять Федю и уложить спать. В комнате темно, Федю не видно. "Где он?" Дядя Лёша показал на гардероб. Мама открыла дверку и Федю вытащила. И тут Федя взбесился. Ухватился за стул, стул уронил, стал отбиваться от мамы и кулаками и ногами. Кое-как мама вытащила его из комнаты на кухню. Продолжал сражаться и всеми силами старался опрокинуть ведро с водой. "Ты перестанешь или нет? Мой руки!" "Не буду!" "Ну, я тебя за уши оттаскаю!" "Всё равно не буду!" Оттаскала мама за одно ухо. "Мой руки!" "Не буду!" Оттаскала за другое ухо. "Мой руки!" "Нет!" Тогда мама спустила Феде штанишки, больно его отшлепала, подставила под кран, силой вымыла и потащила в спальню. Федя даже не мог плакать от обиды и ярости и, только когда попал к бабе в руки, горько заплакал. Лёг спать, но маму не позвал.

Маму весь вечер мучила эта история. Ошибка была в том, что мама как-то не почувствовала, до чего Федя увлёкся мыслью, что он останется у тёти Ани в комнате на всю ночь, и как это казалось ему интересно. Конечно, нельзя было его не отшлёпать за то, что он буквально полез в драку с мамой, но этот конфликт можно было избежать. Единственное мамино оправдание в том, что она в это время готовила с Ириной уроки, а что это такое - знают все обитатели Марьиной Рощи.

4 ноября 1940 года

Утром, когда мама ещё спала, вылез из своей кроватки и в одной рубашонке и бабиных тапках пришел к маме. Очень ласков и нежен, мама подумала, что он забыл, но он сам вспомнил: "Мама, какой у нас вчера бой-то был. Интересно посмотреть было бы. Но мне всё-таки очень стыдно. Правда!"

Продолжает увлекаться "Шибановым" Толстого. Всё время повторяет строчку: "Отверженный Богом Басманов". "Ты знаешь, мама, а ведь Иван Грозный не отверженный, про него так не скажешь". "Почему? По-моему, тоже может быть отверженным". "Но ты забываешь о его детстве, мама, о его детстве. Помнишь, какое у него трагическое было детство? Может быть, он бы быть хорошим человеком, если бы его так бояре не мучили; он не виноват, его Бог отвергнуть не может!"

7 ноября 1940 года

Ирин выходной - с утра скандал. Федя почему-то стал очень чувствителен к Ириным приставаниям и дразнению, не только сердится, но и горько плачет. Наконец Ира ушла со своей мамой, и сразу наступила тишина! Молча возился со своим наганом и патронами. "Ты что, Федя, притих?" "Я наган заряжаю". "Зачем?" "Стреляться буду!" "Не глупи!" "Нет, буду стреляться - меня Ира довела. Я больше так не могу". Вставил патрон, приложил наган ко лбу и спустил курок. Пистон выстрелил. Федя, бледный, со страдающим личиком потер себе лоб и с досадой сказал: "Осечка, придётся ещё раз стрелять!"

Мама увидела, что он не шутит, и постаралась отвлечь его от мрачных мыслей и доказать всю нелепость его намерения. Но ничего не помогло, как только мама ушла на кухню, опять выстрел, и Федин голос: "Опять осечка!" "Фёдор, брось сейчас же!" "Не брошу!" И выстрелил третий раз. Конечно, опять получилась осечка, только немного обжог себе лоб. Настроение вдруг сразу переменилось, прибежал к маме и стал требовать музыкальных инструментов. "Да каких тебе инструментов и зачем?" "Чтобы веселиться! Видишь, не судьба мне умереть сегодня! Ты подумай, три раза стрелял - и всё осечки. Значит, не судьба умереть! Вот я и хочу веселиться, а всё-таки жалко, что Иринка придёт и не наткнется на мой труп. Она сразу бы почувствовала, как она меня мучила!

Судя по выражению лица, с каким он стрелял, он абсолютно верил в то, что может себя убить.

13 ноября 1940 года

Читает с бабой рассказы из русской истории. Особенно ему понравился маленький князь Святослав, который выехал впереди своего войска и первый бросил копьё в печенегов. Почему-то его это очень умиляет. Говорит: "Я, когда вырасту, обязательно буду князем. Может быть, удельным, а может быть, нет, но обязательно князем. Я думаю, что не помешаю нашему правительству, если соберу себе маленькое войско, ну, там, из разных нищих да бродяг, а то я без этого жить не могу".

14 ноября 1940 года

Федя с облегчением говорит: "А всё-таки хорошо, что сейчас не прежние времена". "Почему?" "Подумай, если бы было как прежде, и папа был бы князем, то маму закололи бы, если бы папа умер, а вместо коней пришлось бы его учеников заколоть, ведь коней-то у папы нет!?"

16 ноября 1940 года

Наконец преодолели первые страницы букваря, дальше пошло веселее. Разрезную азбуку забраковал, зато с удовольствием пишет. Сегодня совершенно самостоятельно написал слово "луна". Сам очень доволен и , главное, увидел результат своих мучений. Перестал жаловаться во время уроков на головную боль и свою нервность и даже иногда сам приходит к маме с букварём и просит с ним позаниматься. Правда, это бывает весьма редко. Опять увлечен солдатами. Копит деньги и отправляется с мамой в универмаг за подкреплением своей армии. В награду за "луну" мама купила ему двух конных чеченцев, о которых он давно мечтал.

17 ноября 1940 года

Сегодня Федя с мамой отправились в кино смотреть "Руслана и Людмилу". В одном кинотеатре не достали билетов, пришлось тащиться через всю Москву к Каменному мосту. Погода очень скверная: и снег и дождь. Долго стояли в очереди за билетами. Федя устал, побледнел, захотел есть. Наконец купили билеты, отправились в магазин и купили сухарей, чему Федя очень обрадовался (он успел сильно проголодаться).

В кино ещё не пускали, пришлось дожидаться на улице под дождем. Прошлись немного по набережной, но Феде идти было трудно, очень устал и, как всегда, от долгой ходьбы у него разболелась нога, которую он ушиб летом. Наконец проникли в зал кинотеатра. Федька, как только вошел, сразу залез в большое кресло в фойе и просидел там минут 10-15, не обращая никакого внимания на какой-то детский коллектив, который в это время подвизался на эстраде. Как только он немного отдохнул, пошли в буфет, заняли отдельный столик, мама взяла фруктовой воды и пирожные. Тут Федя совсем пришел в себя, разрумянился, чокался с мамой стаканами и вообще был очень доволен. "Руслан и Людмила", конечно, ему очень понравилась, ведь это одна из его любимых вещей, и он знает очень много оттуда наизусть, так что объяснять ему почти ничего не пришлось. Совершенно был очарован Людмилой, даже не поверил, что её играла настоящая живая артистка. "Да разве такая красота бывает? Наверное, её Ириной зовут, я давно заметил, что все Ирины красавицы!" Домой приехал весёлый, довольный и бодрый. Сейчас же стал раздеваться, ещё из кухни стал бабе рассказывать особенно понравившиеся ему места.

20 ноября 1940 года

Сам вспомнил книгу, которую ему читали в прошлом году и которая тогда оказалась для него слишком трудной, вспомнил и потребовал, чтобы ему обязательно её прочитали. Книга эта английская - "Гектор, моя собака" - действительно очень хорошая. Слушает с большим наслаждением и сам соглашается с тем, что в прошлом году он был слишком мал и глуп для этой книги.

Пришел папа, конечно, только в сени (в дом его по случаю Коленькиной скарлатины не пускают). Федька ужасно растрогался, разволновался, нашел конфетку, которую ему принёс дядя Лёша, положил на дощечку и попросил маму отнести её папе. "Только обязательно на подносе, так папа больше обрадуется".

22 ноября 1940 года

Играл с Надей в солдатики. Вдруг мама слышит отчаянный Федин крик и испуганный Надин голос: "Иди скорее, я одна не могу!"

Мама сначала решила, что Федя прищемил столом палец и не может вытащить, и сразу не поняла в чём дело, потому что обе Федины руки были свободны. Оказывается, Федя каким-то образом умудрился воткнуть штык от солдата себе в ладонь. Причём так глубоко, что, когда пришла мама, солдат у него так и болтался на руке. Мама сразу выдернула солдата (крови почти не было), смазала йодом и завязала руку. Федя сейчас же стал продолжать игру, но всё-таки, по-видимому, был очень взволнован этой историей - всем приходящим сейчас же бежал показывать, стаскивал повязку и демонстрировал свою руку.

24 ноября 1940 года

Очень плохо занимался, капризничал, говорил каким-то противным гнусавым голосом, перед каждым словом ломался без конца. Мама рассердилась и поставила ему в дневнике плохо. Очень был этим встревожен и смущён. Старался не показать маме, что он огорчён, и даже с песнями принялся за своих солдатиков, но долго выдержать не смог, подошел к маме с виноватым видом и спросил: "А можно как-нибудь это исправить?" "Что?" "Да, вот это плохо! Мне очень огорчительно, что у меня дневник испорчен". "Конечно, можно. Возьми книгу и прочти хорошо и внимательно, что нужно, вот и всё!"

Очень старательно прочёл всё с начала до конца и получил "отлично"!

26 ноября 1940 года

Неожиданно понял, что значит читать, раньше он складывал буквы механически. Очень доволен. Так разошелся, что прочел две страницы вперёд, хотя это ему и не полагалось. Позвал бабу и один, без указки, прочитал бабе трогательную историю о том, что в саду рос лук и мак, через каждое слово спрашивал: "Баба, ты удивляешься? Ты поражаешься?"

Мама надеется, что теперь прекратятся глупые и скучные истории во время уроков.

28 ноября 1940 года

Поехали к доктору с носом (у Феди бесконечный насморк уже, наверное, месяца два или три). Доктор оказался очень добрым, обласкал Федю, очень долго с ним разговаривал на всякие темы. Между прочим спрашивает: "Ну, и кем же ты будешь, когда вырастешь? Может быть, доктором?" Федя презрительно усмехнулся: "Ну, уж никогда!" "А кем же?" Федя задумался, потом, скромно опустив глаза, каким-то особенно благонравным голосом ответил: "Танкистом". Когда вышли из кабинета в коридор, Федя шепотом сказал маме: "Я решил, что здесь не стоит распространяться о князьях, особенно удельных, правда?"

29 ноября 1940 года

У бабы очень болит голова, а Федя пристаёт к маме с солдатиками. Обязательно хочет играть с мамой в "Суворовский переход через Альпы". Мама, зная, что все эти игры бывают очень шумными, говорит: "И не проси и не приставай - у бабы голова болит". Федька очень огорчён. Начинает плакать, а потом с досады громко двигать стулья. "Федя, тебе не стыдно?" "Нет! Играй со мной, а то не перестану". "Федя, ведь ты знаешь, что шуметь сейчас нельзя". "А мы тихо будем". "Ничего из этого не выйдет. Займись чем-нибудь другим". Опять плач, но уже громкий. Мама хватает Федю на руки и утаскивает в комнату к тёте Ане. "Какой же ты всё-таки злой мальчик! Неужели тебе совсем бабу не жалко?" "Как бабу? Почему бабу?" "Ведь ты же знаешь, что у неё голова болит". Плач прекращается. "Что же ты мне сразу-то хорошенько не объяснила у кого? Я думал, что у тёти Ани, или у тебя, или у Нади, не разобрал, вот и плакал. А если у бабы, тогда я плакать не буду, я всегда над бабой трясусь, так, кажется, говорится? И никаких солдатиков мне не надо!"

1 декабря 1940 года

Мама лежит на кушетке и читает. Федя набегу со всего размаха кидается на маму и начинает на ней прыгать. Мама сердится и говорит: "Федя, ты знаешь, как я не люблю, когда ты на меня так прыгаешь. Будь добр, дай мне спокойно почитать, а то я рассержусь". Через минуту опять то же самое. Мама сажает Федю на стул около кушетки, а сама продолжает читать. Федя, сразу рассвирепевший, начинает колотить мамины ноги своими башмачищами. "Федя, перестань!" "Не перестану!" "Перестань!" "Нет!" "Если сейчас же не перестанешь, я тебя отшлёпаю!" Продолжает колотить маму, маме приходится его действительно отшлёпать и опять посадить на стул. Выждав немного, мама говорит: "Можешь слезть со стула и сейчас же убирайся из этой комнаты и ко мне не походи. Мне на тебя смотреть тошно!" Сейчас же перестает кричать и уходит. Из другой комнаты мама слышит уже настоящий тихий, горький плач и также слышит, что баба Федю успокаивает. Немного погодя Федя подходит к двери и просит: "Мама, дай мне альбом, он на столе". "Федя, я тебе сказала, что никаких дел я с тобой иметь не хочу. Попроси Ирину, она тебе даст альбом". Опять горький плач, но пересилил себя и говорит Ире весёлым голосом: "Ира, принеси мне альбомчик". После этого долго не показывается, потом с грохотом начинает ездить по кухне на велосипеде. Мама его не замечает. Останавливается около двери и весёлым бесшабашным голосом спрашивает: "Можно на минутку войти?" "Ну, можно". Таким же голосом: "Прости меня".

Мама хочет ответить отказом, поднимает голову и видит отчаянное Федино личико, умоляющие глаза и трясущиеся губы. "Что ты, сынок?" "Прости меня, мамочка!" Так горько, так безутешно плачет, спрятав лицо у мамы на плече. Очень долго не может успокоиться. "Мне так стыдно, стыдно! Я не могу, мама, без тебя. Я никогда, никогда так делать не буду!"

3 декабря 1940 года

Наступила, наконец, зима и, надо сказать, очень приятная. Мягкая, теплая погода, много снега. Федя много гуляет, но почти каждое его гуляние оканчивается скандалом - воюет с девчонками. Начинается всё с простой игры в войну, а кончается обычно потасовкой. Девчонки, как более коварный и злопамятный народ, уже не могут остановиться после окончания игры и нападают на Федю и его товарищей из-за углов и всяческих прикрытий. Все они старше Феди и, главное, набрасываются на одного. Конечно, справиться с ними трудно. Сегодня Федя домой пришел даже со слезами, очень горько и долго плакал и от обиды и от боли. "Главное, все на одного! Разве так можно! Они меня убить бы могли! Прямо санками ударили! Предательницы!"

Действительно, набили синяк на ноге и расцарапали щёку. Придётся маме поговорить с тётей Катей, мамой Лидочки, главной атаманши нашего двора.

5 декабря 1940 года

Дядя Лёша получил зарплату и принёс Феде обещанных конных солдат. Федю очень это тронуло. Особенно то, что дядя Лёша не забыл, каких именно ему было надо. Вообще очень увлечён солдатами, пристаёт ко всем, чтобы с ним хоть немножко поиграли. Строит крепости и устраивает везде засады, причём умудряется так запрятать своих солдат, что потом ни он сам, ни мама, ни баба не могут их разыскать.

9 декабря 1940 года

Вечером Федя пошел с Надей на сквер и там познакомился с мальчиком, который был со своей мамой. Домой пошли вместе. Надя посадила Федю и его нового товарища на санки и повезла. Мама мальчика говорит: "А я сзади буду санки подталкивать, а то твоей маме трудно вас везти". "Это не мама, а тётя Надя". "То-то я смотрю, какая она молоденькая". "Моя мама такая же молоденькая, может быть, даже моложе, а шуба на Наде одета, видите, какая хорошая, это тоже моей мамы".

12 декабря 1940 года

Опять были у доктора. Федя немножко волновался по дороге, в прошлый раз ему было больно при осмотре. На небе заметил большую яркую звезду и сразу успокоился. "Видишь, мама, - звезда! Это моя счастливая звезда, я знаю. Сегодня будет всё благополучно, доктор мне больно не сделает, я это чувствую. Действительно, всё было благополучно. Больно доктор Феде не сделал, позволил ему пускать зайчиков своим зеркалом, а сам старался их поймать. Кроме того, подарил Феде носовых платков для солдатиков и бумаги для рецептов, на случай войны. Когда ехали обратно, Федя долго молча смотрел в окно трамвая на деревья Екатерининского парка. "Вот, мама, как всё странно. Смотри, какие деревья красивые, и снег на них так хорошо лежит. Ты подумай, ведь их никто не делал и даже не думал, чтобы сделать их красивее, а они гораздо лучше всех домов, хотя дома строили всякие там инженеры и рабочие, а деревья - никто, и снег как будто нарочно лежит, чтобы ещё лучше было.

15 декабря 1940 года

Наконец карантин в Тупике кончился, сделали дезинфекцию, и папа смог придти не только в сени, но и в комнаты, раздеться и даже пить чай. Федюшка страшно обрадовался и разволновался, носился по комнате, нигде не находя себе места, с папой говорил каким-то странно тонким неестественным голосом, вообще был несносен. Как только вышел гулять на двор после папиного визита, стал носиться кругами по площадке и вопить: "Папу теперь даже целовать можно! Папа теперь не заразный!"

19 декабря 1940 года

Федя ест сметану, которую очень любит и довольно редко получает. Потом вдруг с немного смущённой улыбкой, тихо, чтобы никто не слышал, говорит маме: "Мамочка, я всё-таки вижу, что у тебя с ретушью дело не очень хорошо идёт, ты бы лучше попробовала что-нибудь другое, может быть, ты окажешься талантливее в чем-нибудь другом?" "Федя, почему ты вдруг решил, что у меня с ретушью не всё благополучно, и потом, зачем тебе обязательно надо, чтобы мама работала?" Ведь я же вижу, мамочка, что ты почти ничего не делаешь со своими портретами, а ведь деньги нужны!" "Зачем? Чтобы тебе каждый день есть сметану?" "Ну! Я не о себе думаю. Ты, наверное, мама, сама замечала, что у нас теперь пища стала не очень вкусная, но это не главное. Главное, что у нас папа устаёт, он ведь один на нас работает. Я ещё не скоро смогу деньги зарабатывать, а ты, мамочка, могла бы папе хоть немножко помочь. Только не ретушь, а что-нибудь другое. С ретушью ничего не выйдет, я уж вижу!"

22 декабря 1940 года

Федя говорит: "Я в своей молитве вечером даже не забываю преступников", "То есть???" "Я молюсь, чтобы они все умерли". "Ну уж, Федя, это не твоё дело". "Как же! По-моему, гораздо лучше, если они все умрут в младенчестве и безболезненно. Я об этом и молюсь. Ведь так гораздо лучше: и их не успеют повесить, и они никого не убьют и не ограбят".

25 декабря 1940 года

Мама встала рано утром и отправилась на Трубную площадь за ёлкой. Ёлок много, но все в ужасном виде: какие-то сухие, редкие, обломанные и, главное, все они настолько спрессованы, что сделались совершенно плоскими. Мама, наверное, целый час выбирала, перебрала, наверное, почти все ёлки и наконец нашла свежую зелёную стройненькую ёлочку, даже сторожа удивились: "Ишь ты, барышня-то какую откопала! Форменная ёлочка". Федя принял ёлку с восторгом, сейчас же побежал в сени смотреть. Одобрил вполне!

28 декабрбря 1940 года

Федя последние ночи плохо спал, часто просыпался и жаловался, что ему снятся плохие сны. Очень был этим недоволен и обеспокоен. Решил каким бы то ни было образом избавиться от своих дурных снов и после долгих размышлений объявил, что он знает, почему он так плохо спит, и что всё дело в том, что он стал ложиться спать не вовремя, часто позже, чем надо. Узнал у мамы время своего нормального отхода ко сну и заявил, что он теперь будет ложиться спать точно в половине девятого. Страшно боится пропустить это время и, как бы ни был увлечен игрой, всегда помнит о часах. Через каждые десять-пятнадцать минут стаскивает будильник с пианино и идёт с ним или к бабе, или к маме. "Что, ещё не пора? Только поточнее, пожалуйста! Это очень важно!"

Спать после этого стал прекрасно.

1 января 1941 года

Вчера вечером мама принесла и поставила ёлку в комнате. Утром Федя пришлёпал, конечно, к маме, хотя кровать его стояла как раз под ёлкой. Весёлый, как чижик, и очень взволнованный ёлкой. Долго её рассматривал и нюхал. Никак не мог дождаться, когда все встанут, уберут свои постельные принадлежности и можно будет заняться украшением ёлки. Сам с грохотом сложил мамину "степную кобылицу", перетаскал подушки и одеяла к бабе. Украшал медленно, сосредоточенно, разглядывал каждую вещичку, умиляясь и радуясь, развешивал бусы, держал маме стул, чтобы она не упала. Мил необыкновенно!

2 января 1941 года

Федя каждый вечер обязательно молится, раньше один, а теперь с бабой. Вспоминает, как он молился с папой в Тупике, и говорит: "Придётся мне опять ехать в Тупик, папа меня учил очень короткой доброй молитве, а я забыл". Очень обрадовался, когда узнал, что баба эту молитву знает, и теперь каждый вечер зовёт бабу молиться.

Љ января 1941 года

Федя очень доволен тому, что мама усердно учится шитью, говорит: "Я ведь не могу сказать про свою маму, что она умница, как-то неудобно, правда? Но зато я могу сказать, что бабина дочка умница-разумница, потому что так хорошо учится".

6 января 1941 года

Пошли вместе с бабой за предпраздничными покупками. Как всегда - ничего нет! Баба устала, но решила идти в дальний книжный магазин - может быть, там что-нибудь есть. Мама с Федей тоже хотели идти с бабой, но баба отказалась, она как-то свободнее себя чувствует одна. Федя огорчился, но как-то сразу понял, что настаивать и приставать не надо. Пошел с мамой в другую сторону, но всё время оглядывался, стараясь увидеть бабу. "Мне всё кажется, что баба где-то близко. Везде перед глазами мелькает её милая фигурка, и так приятно думать, что она где-то близко от нас".

К бабе у него необыкновенно нежная и сильная привязанность.

7 января 1941 года

Была ёлка с замечательным дедом Морозом. Были у нас папа, Вера Николаевна и Коленька. Чтобы рассеять довольно томительное ожидание деда Мороза, Вера Николаевна занялась с ребятами разыгрыванием басен в лицах. Сначала Федя с Колей разыграли "Мартышку и очки", потом Ирина с Маргариткой - "Кота и повара": Ирина - повар, Маргаритка - кот. Когда Вера Николаевна распределила роли, то сразу сообразила, что Феде-то роли нет, а ведь главным образом эта игра была затеяна для него. Федя сразу понял, в чём дело: "Не беспокойтесь, пожалуйста. У меня тоже роль найдётся - я буду кастрюлечкой!" Моментально залез на стул, сложился вдвое, подобрал ноги, выставил одну руку и, действительно, превратился в кастрюльку!

Наконец появился дед Мороз. Дед Мороз в этот раз был очень добродушного и даже легкомысленного нрава. Несмотря на это, Федя, как всегда, сначала даже немного оробел и только потом пришел в себя и стал меньше волноваться. Принёс дед Мороз Феде чудесные долгожданные инструменты. Всем дед Мороз принёс подарки, а про маму забыл. Мама говорит: "Дед, а что же ты мне ничего не принёс, я ведь была умница". Мороз даже рассердился на такую дерзость, как это смеют ему ещё замечания делать, даже ничего не ответил. Тут Федя, забыв весь свой страх, вступился за маму: "Маме надо, обязательно надо подарочек! Как же так, моей мамочке и ничего нет!" Дед Мороз говорит: "Ну уж, ладно! Посмотри-ка под ёлкой, там что-то найдешь!" И действительно, под ёлкой оказалась свежая клубника. Федюша этим был потрясён. Прижался к маме и стал шепотом быстро-быстро говорить: "Нет, это волшебство! Самое настоящее волшебство!"

8 января 1941 года

Весь полон воспоминаниями о вчерашней ёлке и деде Морозе. Уверяет, что он даже видел хвост коня, на котором деде Мороз умчался, и что он ясно разглядел, что дед Мороз ушел вовсе не через дверь, а исчез в бабиной комнате, наверное, вылетел через фортку. Как доказательство этого, всем показывает обрывок цветной бумаги, которую он нашел у бабы на столе. "Бумага-то ведь не наша! У нас такой не было! Это дед Мороз потерял. Подумайте, на таком громадном коне, хвост-то я видел! И через фортку!"

Вот что значит фантазия!

9 января 1941 года

Федя как всегда ссорится с Ириной. Она его дразнит, а он приходит в бешенство. Мама говорит: "Федор! Сейчас же перестань! Или тебе придётся сесть на стул". Федя, не помня себя от обиды и злости, кричит на маму: "Ну, ты, молчи!" "Что? Иди, я тебя отшлёпаю!" Следует наказание за дерзость, и мама говорит: "Теперь не смей даже подходить ко мне после таких грубостей и дерзостей. Убирайся в ту комнату и не попадайся мне на глаза!" Молча уходит, потом плачет, потом успокаивается и начинает заниматься своими делами.

За обедом мама всё время чувствует на себе умоляющий Федин взгляд. Мама непреклонна и Федю не замечает. После обеда Федя старается попасться маме на глаза, громко вздыхает и так же умоляюще смотрит. Наконец не выдерживает: "Мама!" "Ну?" "Я даже не прошу, чтобы ты меня простила. Я знаю, что я слишком гадкий! Позволь мне только к тебе подходить. Я совсем без тебя не могу, ведь ты для меня королева!"

12 января 1941 года

Мама лежит и читает. Федя с разбегу прыгает к маме на кушетку и прижимается к маме. Мама говорит: "Ах, ты мой милый сыночек! Как я тебе рада!" "Ну, уж этого я никак не ожидал. Ты мне всегда, когда читаешь, говоришь: "Не мешай, не толкайся, не надоедай!" А ты знаешь, мама, мне иногда твоя ласка бывает дороже всего, даже дороже "Руслана и Людмилы" в кино".

16 января 1941 года

Федя: "Вот многие люди говорят, что Бога нет, а я знаю, определённо знаю, что Бог есть. Я ночью проснулся, и так мне скучно, скучно, скучно и даже страшно стало. И ничего с собой сделать не могу, как ни стараюсь развеселиться. Ничего не выходит. Тогда я хорошенько помолился Богу, и мне сразу на сердце хорошо стало. Это меня Бог успокоил. Я как-то его даже чувствовал и теперь уж не только верю, но знаю, что Бог есть.

18 января 1941 года

Федя с Ириной пристают к Наде, чтобы она рассказала им про свою знаменитую Дуню. Надя устала, ей не хочется. "Дайте хоть немного отдохнуть. Вот сейчас почитаю полчасика, тогда расскажу". Мама прибавляет: "А вы в это время хоть бы посуду вымыли. Хоть какой-нибудь толк бы от вас был, а то смотреть тошно, ничего не делают и только ко всем пристают!"

Мамины слова встречаются с возмущением и негодованием, но когда и Надя прибавляет, что она рассказывать будет только тогда, когда будет вымыта вся посуда, - соглашаются.

Получается не мытьё посуды, а какой-то сплошной скандал. Ирина упрекает Федю, что он делает меньше, чем она, а Федя упрекает её в том же. Вырывают друг у друга мочалку и полотенце, роняют во время мытья ложки и вилки на пол, заливают весь пол водой и в довершение всего Ирина прищемляет Феде руку дверью. Плач, крик, ругань! Мамины нервы этого не выдержали. Действительно, всё это было безобразно и противно в высшей степени. "Хоть Надя и обещала рассказать вам "Дуню", но за ваше отвратительное поведение я запрещаю какие бы то ни было рассказы. Хороши детки! Попросили их посуду вымыть, так они умудрились устроить целый скандал".

Ирина всплеснула руками и с громкими воплями ринулась на кровать, выкрикивая что-то о несправедливости, нечестности и так далее. Федя с испуганным лицом подбежал к маме (он страшно любит "Дуню") и быстро спросил: "А исправить можно?" "Что?" "Всё наше безобразие". "Ну, что же, можно. Убери как следует всю посуду, подотри пол, вымой свою физиономию, вот тогда всё будет в порядке". С остервенением тёр тряпкой пол, вымыл лицо и даже причесался. Прибежал к Ире: "Иди скорее, я нам "Дуню" заработал!" Ирина для приличия повопила ещё минут десять, только уже тише, и тоже пришла.

25 января 1941 года

Приехал папа поздравить Федю с рождением и привёз ему торт. Федюшка не знал, что его рождение было ещё вчера (пришлось отложить празднование из-за финансовых осложнений). Сначала удивился, а потом решительно отложил торт в сторону и заявил, что не будет открывать его до завтра, потому что завтра его настоящее рождение. Долго не мог понять, что его настоящее рождение было уже вчера, и очень по этому поводу огорчился. Папа был не в духе, Федя это чувствовал, старался всячески угодить папе. А от этого был очень несносным. Просил папу придти завтра, но как-то очень неуверенно, и, только когда папа ушел и уже хлопнул дверью, разразился горьким плачем: "Я ведь по-настоящему папе так и не сказал, как я хочу, ужасно хочу, чтобы он завтра был!" Мама, чтобы его утешить и развлечь, предложила сегодня же устроить чай с тортом, он сначала даже как будто согласился, но когда все собрались к столу, самым нелепым образом стащил торт и спрятал к себе под стол. Никакие уговоры его не убедили, упрямо повторял, что он торт оставляет до завтра. "А если хотите уж очень, пожалуйста, ешьте, только я не буду!" "Ну, Федя, если ты не хочешь угостить, то нам, конечно, не надо. Только ты всё-таки поступаешь не очень красиво".

Молча сидел за столом и гордо пил пустой чай и, только когда неожиданно вечером пришли Зимины, догадался и незаметно подсунул свой торт на стол, и, надо сказать, очень кстати, потому что к чаю ничего абсолютно не было. Уже после, чувствуя, что все им недовольны, объяснил маме: "Мне так хотелось сделать всем сюрприз. Я так себе представил: встану утром раньше всех и поставлю торт на стол к утреннему чаю. Подумай, как все удивились бы и обрадовались!"

Вообще что-то Федя последнее время уж очень нервничает, неспокоен и грустен, наверное, его расстроил папин визит. Он ведь папу очень любит и, наверное, ему кажется, что папа чем-то недоволен, и не может понять, чем он провинился.

26 января 1941 года

Слава Богу, день рождения прошел очень хорошо. Были и горящие свечки, и подарки, и торт, и вино (т.е. ситро). Федя очень мило ответил на спич, который ему сказал дядя Лёша, и, самое главное! был папа. Федюша счастлив и спокоен. Папа рассказывал о фильме "Суворов". Федя забыл и свои игрушки, и вкусный чай - не отрываясь слушает папу; чувствует мама, что придётся ему показать "Суворова", ничего не поделаешь.

27 января 1941 года

Целый день идут сражения. Федя просто упоён своими солдатами. Конечно, всё время изображаются Альпы, "Чертовы мосты" и т.д. Разыгрываются драматические эпизоды, вроде следующего: рота солдат переходит по узенькому висячему мосту (мост - это дяди Лёшина линейка) через глубокую пропасть. Впереди, конечно, идёт командир. Переправа очень опасна, командир теряет равновесие и падает в пропасть, тогда солдаты все как один бросаются за своим начальником. Благодаря счастливой случайности, командир остаётся жив. Когда он приходит в себя, то видит кругом искалеченные трупы своих солдат. Он сейчас же понимает в чём дело, выхватывает пистолет и пускает себе пулю в сердце.

6 февраля 1941 года

Сегодня баба Тюка именинница, мама шьёт ей кофту в подарок. Федя, конечно, тоже решил ей что-нибудь послать. Долго не мог придумать, что именно сделать, - всё ему казалось плохо. Наконец остановился на ожерелье из пластилина. Трудился над ним два часа, ежеминутно прибегал к маме для примерки. На тесёмку прикрепил разной формы и цвета кусочки пластилина, а на концы приделал скрепки для бумаги вместо застёжки. Примерил маме совсем готовое и вдруг тяжко вздохнул: "Сколько времени я даром потерял. Я же теперь вижу, что это бабе Тюке совсем не подходит. Это что-то девическое, а баба Тюка старушка". Как мама его ни уговаривала и ни уверяла, что баба Тюка всё равно будет рада, наотрез отказался послать свой подарок.

Мама спрашивает Федю: "Федя, почему ты никогда не обижаешься на бабу, когда она тебя наказывает? На меня же ты часто сердишься". "Потому что я чувствую, что баба меня любит. Ты подумай, ведь бабин шлепок доказывает её любовь ко мне и даже необыкновенную". "Почему?" "Как же, мамочка, ведь бабе-то с её больными руками гораздо больнее, чем мне, когда она меня шлёпает. Как же она хочет, чтобы я был хорошим мальчиком, если из-за меня терпит такие мучения".

8 февраля 1941 года

Федя всегда зажигает спички, когда маме нужно прикурить. Вчера тоже зажёг и по пути к маминой папиросе успел зажечь лоскуток, который держал в руке. Лоскуток сразу вспыхнул, и Федя, растерявшись, бросил его прямо на мамино шитьё, которое лежало рядом. Хорошо, мама сразу заметила: схватила горящий лоскуток, сбросила его на пол и придавила ногой. После этого мама прочла Феде целую лекцию о том, как надо уметь всегда найтись, не растеряться, и что загоревшуюся вещь лучше всего сразу накрыть чем-нибудь тяжёлым, потому что, пока ты будешь бегать на кухню за водой, могут вспыхнуть скатерть, занавески, одежда и т.д.

Сегодня из печки выскочила горящая головешка, никто, кроме Феди, этого не заметил. Он сейчас же схватил тяжёлую крышку от чугунка и навалил её на головешку, и только тогда позвал маму: "Смотри! Всё сделано по правилам, а если бы я тебя сначала стал звать, обязательно бы пол загорелся, а теперь всё в порядке! Правда, я не растерялся?"

Февраля 1941 года

Приехал папа, Федя был особенно рад и ласков с ним. Называет папу - "мой счастливый момент". Так как мы решили всё-таки показать Феде фильм о "Суворове", то папа рассказывал содержание всей картины. Федя был очень взволнован и возбуждён. Слушал с необыкновенным вниманием, всё время вставлял свои замечания. Возможно, что когда он увидит, наконец, "Суворова", то даже успокоится, а то его слишком возбуждают разговоры всех окружающих. Немного огорчился тем, что решили идти в кино завтра. "Грустно, что я не успею насладиться ожиданием, уж очень скоро!" Долго не мог заснуть, поминутно звал маму: "А я себе вот это место так представляю. Правильно?"

10 февраля 1941 года

С утра очень тщательно умылся и причесался, облачился в свои самые лучшие брюки и вязаную кофточку. В трамвае очень беспокоился, что опоздает (трамвай, как нарочно, застрял по дороге). Очень оживлённо разговаривал с какой-то тётей, конечно, о Суворове. Наконец приехали, папа был уже там с купленными билетами. Сейчас же пошли на выставку при кино, где показаны оружие, мундиры, знамёна Суворовских времён. Федя рассматривал всё это с благоговением. Особенно большое впечатление произвели на него кремнёвое ружье, шпаги и знамена. Долго стоял под знаменем, как бы представляя себе, где только это знамя не было и сколько народа погибло под ним. "Смотри, мама, видишь дыры от пуль? А это, наверное, от гранаты?"

В "Суворове" был очарован своим предком, Мещерским, очень уж он ему импонировал своим белым мундиром, перчатками, эполетами, шпагой и т.д. В некоторых местах скучал, но когда начался Альпийский поход, схватил от волнения маму за палец и до конца смотрел не отрываясь в большом волнении. Весь остаток дня безмолвствовал, как будто бы и не видел "Суворова", и, только когда лёг в постель и к нему мама пришла посидеть, заговорил.

Вспоминал мельчайшие подробности, особенно понравившиеся места, разбирался в непонятных эпизодах (правда, понял почти всё). Опять с волнением вспоминал своего предка. "Как он прекрасно держится, правда? Перед Варшавой, помнишь, Суворов над ним смеётся, то есть не над ним, а над Лобановым. Как он держится, и не смущается, и хочет объяснить, и не боится!

Суворов ему, по-видимому, представлялся совсем другим, и он не мог сразу отрешиться от "своего Суворова" и принять "Суворова Черкасского". Пожалуй, немного сложен для него сам образ, но впечатление очень сильное. "Мама, какой он (Суворов) маленький, старенький, а сильный! Правда, сила у него есть какая-то особенная. И потом, он добрый и смелый, и умный. Помнишь, как он свои записки пишет, а с портретом, а ордена как срывает! И Мещерского пожалел - шубу прислал!"

11 февраля 1941 года

Федя, как всегда, за столом вертелся, крутился; у него отъехал стул, и он больно ударился ртом об стол. Так как он постоянно откуда-то валится и где-то стукается, то никто этого не заметил, и все спокойно продолжали разговаривать. Федя стоял молча у стола, потом мама обернулась и увидела, что у Феди весь рот и подбородок в крови. Он всё ещё крепился и не плакал и, только когда Ирина пристала к нему с вопросами, не выдержал, убежал в бабину комнату и заплакал. Разбил себе и губу и зубы. "Ты, знаешь, мама, почему я не плакал? Я своего предка вспомнил - Мещерского. Ведь он бы от этого не заплакал! И я бы удержался, если бы не Ирина".

14 февраля 1941 года

Скучает без папы. Написал ему письмо, нарисовал картинку. Получил в ответ записочку и, к великой своей радости, портрет Суворова. Долго прибивал над свои столом: то ему казалось, что слишком высоко, то - низко, наконец удовлетворился. "Ну вот, оформление окончено! Пожалуйста, посмотрите!"

Очень доволен и Суворовым и особенно своим столом.

16 февраля 1941 года

Поехали с мамой на кладбище. Там очень тихо, спокойно, почти никого нет. Федя, как всегда, очень мил, но тих. На него очень хорошо действует уединение. С кладбища поехали в Тупик. Вера Николаевна уезжает в командировку. Были недолго, слишком там хлопотливо по случаю отъезда. Федька первый раз особенно мил с Верой Николаевной. Очень трогательно с ней простился и даже перекрестил её, что вообще почти никогда не делает.

---

Оставить комментарий © Copyright Семевская Ирина Львовна Размещен: 07/05/2013, изменен: 07/05/2013. 729k. Статистика. Повесть: Мемуары

Ваша оценка: не читать очень плохо плохо посредственно терпимо не читал нормально хорошая книга отличная книга великолепно шедевр

---

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"