Аннотация: Ни хрена не фантастика. Зарисовка про войну.
После боя
Воздушный бой продлжался, но не для всех. Ревущий, словно от боли, штурмовик падал на землю. Из последних сил цепляясь за воздух израненными крыльями, он пытался продержаться в небе ещё чуть-чуть, чтобы хоть как перескочить проклятое болото и более-менее прилично сесть на поляну за ним, но не получилось. Скосив крыльями кусты и пару берёзок, пропахав брюхом борозду, он остановился, грустно уткнувшись в трясину носом. Лёха, пилот, парень 20 лет отроду, выругался сквозь зубы и стукнул кулаком по штурвалу. Ну не везёт, хоть ты тресни! Хорошо, машину ещё можно вытащить и починить, если успеешь помощь вовремя позвать. Жаль только, что рация разбита очередью мессера.
- Ну что там? Живой? - крикнул из задней кабины стрелок Петрович, мужик сорока лет.
- Толку-то, - ответил Лёха, откинув фонарь кабины и вылезая на крыло. - Давай, Петрович, вылезай. Прилетели, дальше пешком пойдём. Быстрее, пока немцы не нагрянули.
- Мать его так, вот незадача. - Ответил Петрович.
- Что такое?
- Тут, Лёха, такие дела... Придётся тебе, парень одному добираться. А я тут останусь.
- Ты чё, отец, сдурел? - Лёха выпучил глаза.
- Рад бы, понимаешь... Ноги мне перешибло. Давай один, парень. По болоту ежели, тебя собаки хрен найдут, а я тут посижу. Вернёшься - меня вытащишь.
- Слышь, Петрович, а как же ты...
- Да беги, олух! Я тёртый калач, не такое терпел. Подумаешь, ноги. Вон, до войны ещё как зубы прихватило, так, веришь, две недели к врачу не шёл, боялся, терпел боль. И то ничего. А ноги...
- Не, Петрович, не могу я так! Русские всё ж. Давай вытащу, да допру тебя как-нибудь?
- Куда ты меня допрёшь? Дурень! За подмогой давай! Вон, берёзку возьми, сломанную да ветки обломай, дорогу щупать в болоте, чучело! Эх, блин, молодёжь...
- Ну, блин, Как знаешь...
Лёха кое-как выбрался из болота, обрезал ножом ветки на берёзе и получилась неплохая слега.
- Хренемцы! Пулемёт у меня тут для красоты? Давай, чеши, мать твою, пока я сам тебя не пристрелил из жалости!
- Ну, как знаешь... Ладно, бывай! Я быстро, за два дня управлюсь!
И Леха, схватив слегу, осторожно ушёл.
- Управишься ты, как же...- проворчал Петрович ему вслед. - Эх, молодёжь... Живи, Леха, и радуйся. А моё дело маленькое.
Пройдя через болото, Леха углубился в лес. Здесь было тихо, пели какие-то птицы, шуршал ветерок по деревьям, звенели комары. Издалека донёсся собачий лай. Собачий?
Некоторое время он наблюдал из-за деревьев, за безуспешными попытками немцев захватить самолёт. Хвалёные шмайсеры пулями высекали искры из брони, заходились лаем собаки. Петрович скупо отстреливался короткими очередями. Взять его трудновато, всё-таки Ил-2 это танк с крыльями. Если только окружить и проползти по фюзеляжу, но и то болото мешает. Удачно самолёт упал, ничего не скажешь.
-Эх, Петрович... - пробормотал Лёха, утирая слёзы. - Знал бы ты, каково себя свиньёй чувствовать.
Прошло три дня. Поисковая партия добралась до самолёта. Вокруг валялись трупы немцев. Сам Петрович был мёртв, какая-то пуля всё-таки сумела его ужалить в лоб.
- Эх, жаль мужика. - Сказал Николаич, вытаскивая из кабины труп Петровича.
- Зато смотри, как поработал хорошо. - Ответил сержант. - Всех положил, сколько мог.
- Это да. Герой. Придём, помянем. Надо бы его похоронить бы по-человечески,
- Не здесь же, среди этой падали, - сказал сержант, ткнув сапогом в ближайшего немца. - Он бы этого не одобрил.
- Верно говоришь, не одобрил бы. - Согласился Николаич. - Да и я бы тоже, уж на то пошло.
Некоторое время помолчали, сняв пилотки.
- Ладно, Лёха, не горюй! - сказал Николаич, надевая пилотку. - Вытащим мы твою птичку танком, починим, как новая будет! Ещё отомстишь гадам за Петровича. Ты мне только, одно объясни, лейтенант...
- Чего?
- Ты говорил, что ему ноги перебило. И где?
Лёха удивлённо уставился на тело. Ноги Петровича были целы. Обе.