Аннотация: Леденцы, леденцы, подходи, покупай! - вскричала женщина, стоявшая за лотком, при нашем приближении...
Видимо, не зря так часто снилось мне, что вожу машину.
Странным был этот автомобиль. Битл - жук - желтый с оранжевыми полосами на скользких боках. Без крыши. Едешь - волосы развеваются на ветру; только в дождь мокро и неуютно.
Спасибо Ирке, научила, показала, я и перестала бояться этого светлого рычащего жука. Ирка...
Когда полезли твари, убежать успели только мы. Я и Оля. И то - благодаря счастливой случайности. Мне страшно представить, что произошло с теми, кто остался. Слухи о судьбе остальных бункеров, атакованных тварями, были настолько зловещими, что мы в ужасе закрывали уши и убегали при одном только виде рассказчиков.
Теперь мы снова убегаем. Вот только на сей раз некуда спрятаться.
Взрослые говорили, что наверху сплошная радиоактивная пустыня. Да и разве могло быть иначе после этой идиотской войны? Войны, после которой горстка людишек ютилась по жалким подземным убежищам, соединённым в одну сеть.
На самом деле наверху пустыней и не пахло. Были деревья, трава, разбитые дороги, дома. Дома мы обходили стороной: всем известно, что твари любят человеческие жилища, пусть даже людей там нет уж добрых три десятка лет. Радиация тоже была, только счетчик остался в бункере. Дома...
Оля заворочалась на заднем сиденье и открыла глаза.
- Люсь, ты здесь?
Я посмотрела на неё. Чёрт побери, куда же я денусь!
- Здесь я, а тебе ещё спать полчаса.
- Я уже выспалась, твоя очередь.
- Сейчас не хочу; возможно, позже буду. Пора ехать, нам бы еду какую найти, а то кроме трёх банок шпротов нет ничего.
Оля перебралась на переднее сиденье, я завела мотор, и мы поехали.
Не прошло и часа, как мы подъехали к городу. Я остановила "жука" прямо посередине дороги - все равно кроме нас тут автомобилистов нет - и посмотрела на подругу:
- Ну что? Есть живность?
Оля родилась уже в бункере. Впрочем, я тоже, но она была первой среди всех детей, имевших дар чуять приближение тварей. Именно это и спасло нам жизнь две недели назад, когда... Я почувствовала, как отчаяние постепенно захлестывает меня.
- Нету! - Звонкий голос вывел меня из ступора. Оля улыбалась. - Люсь, вообще ни одной, представляешь!
- Хорошо, - прохрипела я. Затем, откашлявшись, произнесла:
- Поехали.
Вскоре мы остановились у длинного прямоугольного строения с покосившейся вывеской "Супермаркет". Дверь выбита, причем уже давно; это радует: не хотелось бы нарушать знойную тишину звоном стекла.
Убедившись, что и внутри твари отсутствуют, мы осторожно пролезли сквозь дыру и начали собирать еду. Хорошо, что консервы долго хранятся; во-первых, всё остальное в супермаркете представляло собой бесформенную гнилую массу, а во-вторых, их удобно перевозить. Да и на вкус они неплохи.
Наконец мы заполнили банками весь багажник. Тут же вскрыли три и вдоволь наелись содержимого, каких-то "Сардин", если верить этикетке.
Мы снова устроились на передних сидениях, я завела мотор, и через некоторое время мы выехали на широкую улицу.
Наверное, это был центральный проспект. Красивый, да только не сейчас, когда сквозь асфальт проросли деревья, многие дома начали рушиться, а фонтаны (ведь это же они, правда?) превратились в разбитые ямы, заваленные мусором.
Я остановила машину посередине проспекта. Какое-то время мы молчали, и потом Оля тихонько спросила:
- Люсь, как ты думаешь...
- Что?
- А если бы Дима... С нами сейчас... Ну...
- Не надо о Диме. Пожалуйста...
Дима был моей первой, да и пожалуй, единственной любовью. Помню, как мы играли в прятки в запутанных бункерных коридорах, как позже вместе учились читать, помню, как он, вернувшись из похода в соседнее убежище, первым делом нашел меня и вручил подарок: гладкий зелёный камушек. Помню, как долго мы стояли и смотрели друг на друга, не разъединяя рук, когда он уходил в Дальний Схрон... Зачем, ну зачем его туда послали, знали ведь, чуяли, что быть беде! Его нашли на полпути. Вернее, то, что от него осталось. Через два дня твари напали и на наш бункер.
Я почувствовала, как запершило в горле, и глаза стали наливаться горячей влагой. Оля схватила меня за руку.
- Люсь, ну не надо, не плачь, ну что ты, не хотела я, не надо...
Я вытерла слёзы и попыталась улыбнуться.
- Ладно, Оль, ты постереги пока, я посплю немного. Будильник в бардачке, я завела.
Я перелезла на заднее сиденье и мгновенно провалилась в сон.
Когда я проснулась, мне показалось, будто прошло не больше получаса. На деле же город погружался в сумерки, причем довольно быстро. Оля, дремавшая на руле, дернулась и испуганно посмотрела на меня. Бедняга, нелегко ей, в двенадцать лет спать по четыре часа в сутки маловато. Надо бы ей больше выделять...
- Люсь, ты кричала во сне...
- Громко?
- Не-а. Не очень. Так, будто хрипела...
- Если не громко - не страшно. - Я через силу улыбнулась. - Ладно, пора выбираться отсюда. Живность есть?
- Нет.
- Замечательно.
Я завела мотор, и мы поехали вдоль проспекта. Через некоторое время мы свернули в боковую улицу, оттуда - еще в одну, и еще... Сумерки сгущались всё быстрей. Из подворотен ощутимо тянуло прохладой, и в довершение ко всему меня не покидало ощущение какого-то напряжения, витавшего в воздухе.
- Оль, проверь ещё раз! Есть?
- Да нету! Совсем нету! - Оля чуть обиженно взглянула на меня, мол, никто еще не ставил её способности под сомнение. Впрочем, я тоже не сомневалась, но тревога не уходила.
Сумерки сгустились настолько, что мне пришлось включить фары. Зря, конечно, аккумуляторы беречь нужно, их ведь не зарядишь нигде.
Вначале мне показалось, что у меня начались галлюцинации. Что ж, если так, то они у нас с Олей общие, потому что она воскликнула:
- Смотри, люди!
Я вдавила в пол педаль тормоза; нас резко бросило вперёд.
- Да что ты остановилась, вон, смотри! - не унималась Оля. - Светится!
Впереди и вправду светилось. Странное сооружение, опутанное лампочками, оказалось лотком, на котором лежало нечто разноцветное и весьма вкусно пахнущее.
- Люсь... - простонала Оля, подпрыгивая от нетерпения. - Поехали скорей, чувствуешь, пахнет! К тому же, там люди, смотри, они обернулись! Э-э-й, мы здесь!
- Тихо ты! - Я дернула её на сиденье. - Сейчас поедем, сейчас, я только отдохну чуть-чуть...
Всё сильнее пахло чем-то вкусным. Наконец я вспомнила: так же пахло у нас в бункере дважды в году, на большие праздники, когда баба Маша из драгоценного сахара и не менее драгоценного масла делала совершенно невероятное лакомство: леденцы. Крошечные, с ноготь размером, они являлись источником сумасшедшего счастья для всех детей, а на Новый год - и взрослых.
Похоже, Оля тоже вспомнила. Не выдержав её взгляда, я завела мотор, и мы медленно покатили вперёд.
- Леденцы, леденцы, подходи, покупай! - вскричала женщина, стоявшая за лотком, при нашем приближении.
- Посмотри, какие красивые! - вторил ей мужичок справа.
Леденцы и впрямь были красивые. Огромные, с пол кулака размером, прозрачные, они лежали на лотке вперемешку: красные, желтые и зелёные. Оля от удивления аж привстала на сидении. У меня же закружилась голова: то ли от запаха, то ли от нереальности происходящего...
- Сколько стоит? - это хриплое карканье - мой голос?!
- Два шестьдесят! - с готовностью откликнулась женщина. Я покачала головой.
- У нас нет денег. Можем консервами расплатиться.
Женщина задумалась. Затем кивнула:
- Три банки.
Я вздохнула, открыла дверь и вышла. Оля тоже сунулась было, но мой взгляд её остановил. Я вытащила требуемое количество консервов и протянула женщине. Взамен мужичок положил мне на ладонь три леденца: по одному каждого цвета. Я села в машину, включила зажигание, но вдруг обернулась.
- Кто вы? Что вы здесь делаете? - медленно, будто в глицерин, упали мои слова в туман. Женщина улыбнулась.
- Мы люди. Живём здесь.
- Как же так? Ведь после войны все люди по бункерам попрятались! Как же выжили вы? Почему вы продаёте леденцы? Откуда у вас электричество?
- Да ты не нервничай, деточка, - вступил в разговор мужичок. - Лучше конфетку съешь. Или подружке дай, видишь, изводится вся.
Оля и впрямь сидела, как на иголках. Услыхав слова мужичка, она потянулась к леденцам.
Я же посмотрела на продавцов. Весело светились лампочки, сверкал красками лоток, улыбалась женщина, посмеивался мужичок... И всё же что-то было не так.
Я поняла.
Они оба не отбрасывали тени.
Вообще.
- Оля, не ешь это! Они - не люди! - закричала я, выхватила из рук девочки леденцы и швырнула их в продавцов.
Улыбка медленно сползала с лица женщины, пока разноцветные конфеты так же неспешно летели ей навстречу. Следом за улыбкой с женщины сползло и само лицо, а за ним и плечи, руки... С мужичком происходило то же самое. Медленно растаял лоток, погасли лампочки, лишь туман, плотный-плотный и невыносимо тягучий, струился по земле. К нам.
До меня не сразу дошло, что Оля уже минуту как кричит мне в самое ухо: "Люська, жми! Сматываемся!". Изо всех сил нажав на педаль газа, я краем глаза успела заметить белые кости на месте лотка. Как много их было...
Мы мчались по тёмным улочкам, чудом огибая росшие из асфальта деревья и не врезаясь в столбы. Мы мчались, а за нами струился туман, тянул серые щупальца, дышал холодом в спину...
Очнулась я, похоже, от Олиного крика.
- Люся, всё, стой! Им нас уже не догнать! Город далеко!
Я не сразу поняла, что нужно остановиться. В ужасе оглянулась: город и вправду далеко, мы стоим на пустынной-пустынной дороге, а тумана и след простыл.
- Скоро рассвет... - прошептала я. - Черт побери. Черт побери, Оля. Как мы могли, а?
- Я не смогла распознать... - пробубнила она. - Твари - они другие совсем...
- Да знаю я, знаю! Оля... - я сжала кулаки. Плотину прорвало, и слёзы хлынули ручьём. - Черт побери! За что?! Суки! Уроды! Ненавижу! Я вас проклинаю! Слышите, я вас всех проклинаю!!! - Я лупила и лупила кулаком в дверцу, постепенно окрашивающуюся кровью. Я билась в истерике. Впервые с тех пор, как мы покинули бункер.
Через некоторое время голос мне отказал. Только благодаря этому я услышала тихие всхлипывания. Оля, моя Оля, которая никогда не плакала, сидела и размазывала слёзы по лицу. Почувствовав, что я смотрю на неё, она подняла голову.
- Люсь, ведь они ещё не все умерли? - тихо спросила она. - Ведь мы же найдём их, правда?
Я порывисто обняла её.
- Да, котёнок, конечно, найдём. Найдём людей, обязательно найдём...
Две девочки сидели, обнявшись, в желто-оранжевом автомобиле без верха.
Из-за горизонта брызнули первые лучи восходящего солнца.