Глафира летела по своим вороньим делам, как вдруг разразилась страшная гроза. По небу метались огненно-желтые молнии. А раскаты грома были такими сильными, что бедная ворона, казалось, теряет от страха рассудок. Глафира думала только об одном: как бы побыстрее добраться хоть до какого-нибудь укрытия. Она начала спускаться, но тут ее подхватил, завертел воздушный поток и, не справившись с ним, ворона рухнула на землю.
Гроза бушевала час, а потом стихла. Сине-черное небо расчистилось, и на нем показались белые облака, похожие на шары из сладкой ваты. "Кхарр-хрр... Где я?" - прохрипела, очнувшись, Глафира. Выпуклые глазки настороженно осмотрели незнакомое место.
Оказалось, что она лежит под буро-красным кустом, обильно покрытым дождевыми каплями. Глафира зацепилась за одну из веток, подтянулась и вдруг почувствовала раздирающую боль в крыле.
- Гав! - послышалось вдалеке. - Гав! Гав! Гав! - уже близко и невыносимо громко. - От страха Глафира зажмурила глаза.
- Гуля, что ты там нашла? - услышала она женский голос. - Смотри, птица, и, похоже, у нее рана - из крыла сочится кровь. Ей надо помочь.
К Глафире потянулись чьи-то руки. От ужаса ворона каркнула и снова упала в обморок.
- 2 -
Глафира проснулась от слепящих лучей солнца, проникающих сквозь оконное стекло в комнату. На подоконнике грелись голуби и с удивлением посматривали в ее сторону.
- Привет! Я ждала, когда ты проснешься. Я - Гуля, а ты? - черная худощавая собака с интересом рассматривала Глафиру, укрытую пеленкой.
- Глафир-ра, - робко ответила ворона.
- А знаешь, еще в этой квартире живет Томас. Ты поосторожней с ним - он пес серьезный.
- Ворона - птица серая, всеядная, - раздался голос из глубины комнаты, - питается насекомыми, яйцами, лягушками, рыбой. Иными словами, такой же помоечный представитель улицы, как и первый подкидыш. Я всех вас знаю, наглых дворовых детенышей.
- Это о-он, - задрожала Гуля.
На диване лежал огромный, шоколадного цвета пес. Между бровями у него было белое пятно, которое переходило к носу в узкую полосу, разделяющую квадратную морду на две половины.
- Будь начеку... - только успела сказать Глафире Гуля. В это время в комнату вошла девушка. В руках у нее была большая клетка для птиц. "Пока поживешь тут, ворона", - сказала она и бережно переложила ворону в клетку.
- Не плачь, - нос Гули уперся в железные прутья клетки.
- Как же я попаду домой? - Глафира с трудом поднялась и отпила из миски воды. Потом принялась за кашу. Она была душистая, свежесваренная.
Ворона доклевала кашу и полезла по прутьям к дверце.
- Браво, Глафира, браво! - закричала Гуля.
- 3 -
Томас большую часть времени дремал на диване. Ему невыносимо было видеть, как Глафира и Гуля носятся по квартире и крушат все, что попадается им на пути. Гавканье, карканье... В такие моменты нервы благородной бойцовой собаки не выдерживали - левая бровь начинала дергаться, и Томас, оторвав свое тучное тело от дивана, с грохотом спрыгивал на пол. Этого было достаточно, чтобы Глафира и Гуля разбегались в разные стороны и быстренько прятались в укромных местах. Томас же по-хозяйски обходил квартиру и, не найдя виновниц, возвращался на диван.
Однажды они забились в узкий проем между столом и батареей.
- Может, Том и не такой злой, как кажется? - сказала Гуля. - Если бы хотел, давно бы нас съел.
- Не знаю, - ответила ворона. - А как ты тут оказалась?
- Меня хозяйка возле фабрики подобрала.
- А если бы она тебя не взяла?
- Пришлось бы скитаться по улицам и просить подаяние, даже под дождем...
- Зато свобода.
- Но на улице так много опасностей...
- Там ты не одна. Знаешь, как мы, дворовые, друг за друга стоим! А тебя кто защитит, если Томас нападет?
- Хозяйка.
- Хозяйка?! Она целый день на работе. И она - человек.
Гуля пригорюнилась, а потом сказала:
- Ты не похожа на обычную ворону.
- Почему?
- Обычно они наглые, а ты - нет, - заметила Гуля и завиляла хвостом. - Будем друзьями?
- Будем, - ответила, сконфузившись, Глафира и спрятала клюв в перья.
- 4 -
Каждый день после ужина хозяйка с собаками ходила на прогулку. В тот день ничто не предвещало столь неожиданного поворота событий.
- Гу-уля! - кричала хозяйка. - Гуля! Ко мне!
А Гуля что есть сил неслась в противоположную сторону. Позади остался пруд, березы и клены, гравиевые дорожки, собаки и многое другое, что она уже успела полюбить. На бегу Гуля обернулась всего один раз, но успела разглядеть знакомую фигуру.
- Не может быть, - ужаснулась она. - Что ему от меня нужно? - и прибавила хода. "Малейшее промедление, и Том вцепится в меня мертвой хваткой. Быстрее, главное - дотянуть до леса, а там затеряюсь..."
Бойцовый пес поравнялся с Гулей. "Мне несдобровать, порвет на куски", - подумала она и краем глаза покосилась на Тома. Он еле держался на лапах, еще движение и, пес, казалось, свалится замертво.
- Куда ты? - прохрипел он, задыхаясь.
- Мой дом на улице - там, где меня подобрали, - ответила Гуля. - Ворона скоро улетит, и я останусь одна.
- Ты наша, домашняя... - еле выговорил Том. - Я стар и болен. Недолго мне осталось жить, а ты будешь опорой хозяйке.
Гуля скосила глаза в его сторону, и только теперь увидела, что в глубокой, казавшейся бездонной пасти пса нет зубов, что мохнатые брови поглотила седина, что от роскошных усов остались лишь воспоминания и что его квадратная морда изрезана морщинами.
- Пойдем домой, - растерянно проговорил Том.
Гуля кивнула, и они тихонько побрели к хозяйке.
- 5 -
Глафира жила в квартире больше четырех месяцев. Рана зажила, но летать она пока не могла. Да и тягостные мысли о грозе не оставляли ее в покое. В отчаянии ворона забиралась в клетку. "Может, не стоит возвращаться обратно? Вон, как Гуля хорошо устроилась".
Глафира часто вспоминала вольную жизнь, птиц, шелест листвы...
А за день до урагана, припомнила, как к ней подсел незнакомый ворон и учтиво заговорил.
- Доброе утро! Замечательная сегодня погода...
- Да, прекрасная, - застеснялась Глафира.
- Может, вместе полетаем?
- Извините, я спешу...
- Может, завтра? - настаивал ворон.
- Да, пожалуй...
Но потом случилась гроза, и они так и не встретились.
- 6 -
После неудавшегося побега Гули отношения нашей троицы очень изменились. Глафира, Том и Гуля часто собирались в каком-нибудь уютном местечке и вели задушевные беседы.
- Том, ты ведь бойцовая собака? - пытали они пса.
- Да, - отвечал он сиплым голосом. Когда был молодым, желание подраться, почувствовать вкус крови, не оставляло меня даже во сне. Я постоянно оказывался в каких-то переделках.
- А сейчас?
- Сейчас годы не те.
- А сколько тебе лет?
- По человеческим меркам семнадцатый пошел, по нашим, собачьим, - девяносто стукнуло.
- А дети есть у тебя?
- А как же. Целых два помета.
- Том, расскажи еще что-нибудь про себя, - приставали к нему Гуля и Глафира. - Ты когда-нибудь попадал в неприятные ситуации?
- Дело было летом. Вышли мы с хозяйкой на прогулку. Вечер был теплый, спокойный. Дошли до конца улицы, а у памятника на ступеньках дремлет стая дворовых собак, штук шесть-семь, не меньше. Я притворился, что не замечаю их.
Мы разворачиваемся, идем в противоположную сторону, и тут мне в лапу вонзаются чьи-то зубы. Я поворачиваюсь и вижу, что это одна из тех дворовых собак, что спали возле памятника. Я откидываю врага резким толчком и головой сбиваю других подоспевших за ней собак. Их наступление было стремительным, но я вовремя сконцентрировался и достойно отразил один за другим их удары. Оставалось совсем немного, и я бы одержал победу, если бы не одно обстоятельство...
Сам до сих пор не могу понять, как случилось, что в порыве драки мы выскочили на дорогу, и меня сбила машина. Скорее всего, дворовые все подстроили - знали, что перевес сил на моей стороне...
- И что было дальше, Том?
- Правая передняя лапа висела, будто на ниточке. Пошли с хозяйкой мы к тому же доктору, который и тебя зашивал, Глафира. Он говорит - операция.
- И тебе операцию делали?
- Самую настоящую. Думал, не смогу ходить, но как видите, даже тебя догнал, безобразница. - Том лукаво подмигнул Гуле. - И ты поправишься, Глафира.
Том замолчал, но рассказанная им история не оставляла в покое его подружек. Гуля думала про злых дворовых собак, Глафира - о здоровье Тома, ну а сам Том - о тех приключениях, которые они пережили вместе с хозяйкой.
- 7 -
Зима подходила к концу. В один из первых мартовских дней Глафира вычищала подстилку Тома - старательно выдергивала клювом въевшиеся в нее волоски шерсти. Тяжелый прыжок пса заставил ворону оторваться от дела. Пес вел себя странно. Из его пасти текли слюни. Глаза налились кровью, и даже белое пятно между бровями казалось красным.
Разъяренный Том приближался к Глафире. Казалось, еще мгновение, и он разорвет ее. От страха ворона оттолкнулась от дивана, расправила крылья и взлетела. От неожиданности она чуть не врезалась в люстру, вылетела в коридор, приземлилась на полке под потолком и уже оттуда с удивлением наблюдала за происходящим. С визгом и веселым гавканьем за ней выбежали Том и Гуля.
- Эй, подруга, ты жива?
- Так вы все это подстроили!?
- Видела бы ты себя, - хохотали собаки. Не обижайся, но иного способа заставить тебя взлететь не было. Теперь ты знаешь, что уже можешь летать. Так лети же домой.
- А как же вы?
- Ты знаешь, где наш дом. И твой тоже.
Глафира открыла форточку. В комнату ворвались пряные запахи наступающей весны. Она окинула взглядом Томаса с Гулей и вылетела на улицу.
- До свидания, друзья...
- Пока, Глафир-а-а...
- Кар!...Кар-р-р...
- Гав! Гав!
Персия и переноска
У одной девочки жила персидская кошка, звали ее Персия. Девочка очень любила кошку - кормила ее дважды в день, гладила, чесала длинную шерстку и даже спала вместе с ней - тогда девочке обязательно снились хорошие сны. И так она любила свою кошку, что ни на часик, ни на минутку не хотела с ней расставаться. И решила девочка гулять тоже вместе с ней - посадила Персию в переноску и пошла на улицу. Показала ей бульвар, дворик, магазин, пруд возле дома. И вот дошла до детской площадки - присела отдохнуть на лавочку, а тут ребятишки прибегают.
- Пойдем играть вместе с нами, девочка! Что сидишь тут в обнимку с сумкой?!- Не знали они, что не сумка это, а переноска, в которой Персия сидит.
Поставила девочка переноску под лавочку и говорит своей любимице:
- Персия, ласточка, посиди в переноске, я скоро приду.
Улеглась кошечка поудобнее и решила подремать, пока девочка своими делами занимается. Но жара так сморила ее, что она крепко уснула. Просыпается - детская площадка пуста, ни ребят нет, ни девочки. Испугалась Персия, заметалась в переноске. Что делать?
Ждет Персия-ждет, а девочки все нет и нет. Страшно ей стало, и решила она, что девочка одна домой ушла, а про нее забыла.
"Как же так?! - думает кошечка. - Я так любила девочку, ручки ей лизала, песенки пела. Да и она меня любила - ласкала, заботилась обо мне. А теперь что? Бросила? Уйду к другому хозяину, который сильнее меня любить будет и лучше обо мне позаботится!"
Разорвала Персия сетку в переноске и выбралась наружу - пошла нового хозяина искать. Пришла к магазину, который девочка показывала, присела на ступеньках. Идет мимо мужчина с рюкзаком и удочкой.
- Вот тебе раз, какая кошечка красивая сидит, персидская. Поехали со мной - в деревне будешь жить, мышей ловить, рыбкой живой питаться.
"Свежий воздух, природа... - подумала Персия. - Не то что душная квартира". - И побежала вслед за мужчиной.
- А спать где я буду? - решила спросить киска.
- Как где? На улице. Животным в доме не место. Или в будке с овчаркой, если приживешься.
Остановилась кошечка, вспомнила теплую постель, задрожала от страха при мысли о собаке.
- Я же замерзну и простужусь в будке зимой.
- Ну как знаешь...
Вернулась кошечка к магазину. Видит - женщина с мальчиком выходят, а в руках у нее ошейник с поводком. Выгнула спинку Персия, чтобы красивее быть, стала тереться об ноги.
- Мама, я не хочу собачку. Я кошечку такую хочу... - говорит мальчик и на Персию показывает.
Обрадовалась Персия.
- Сынок, ты посмотри, какая она лохматая, вся квартира в шерсти будет. Ее стричь надо будет.
"Как стричь? - ужаснулась Персия. - Шерсть - мое главное достоинство. Меня так приятно по спинке гладить. Подстригут - буду лысой и некрасивой".
- И ошейник с поводком мы для собаки купили, хотя кошке тоже подойдет.
Испугалась Персия, что на привязь ее посадят, и отбежала в сторону.
Расстроилась кошечка, вспомнила свою девочку. Видит - идет старушка. "Она точно меня к себе возьмет. Будет ласкать, любить..."
Подошла старушка, ткнула палкой в пушистый комочек. - Что разлеглась, блохастая? Поди прочь!
Заплакала Персия и побежала к переноске, залезла в нее - лежит, дрожит, думает: "Моя девочка самой лучшей была. Почему она меня бросила? Наверное, я плохо себя вела".
А тут девочка подбегает, хватает из-под лавки переноску и говорит.
- Ты извини меня, любимая Персия, заигралась я с ребятами. Скучно тебе было, милая? Что это?! Переноска разорвана? Видно, кто-то украсть тебя хотел, такую красивую и хорошую? Больше никогда не буду тебя одну оставлять.
Персия вздохнула с облегчением и сказала: "Девочка, ты у меня самая лучшая, играй, сколько вздумается, только в переноске не забывай..."
Лабрадор Дуся и ее щенки
Дуся вынашивала щенков целых два месяца. И вот появились три маленьких лабрадора - палевый, коричневый и черный. Крошечные, слепые, глухие, они едва помещались на ладони у хозяина Федора Петровича.
Молодая мама ни на шаг не отходила от детей, даже на прогулки отправлялась с неохотой и тут же спешила обратно. Она согревала щенят материнским теплом, вылизывала их с головы до пят, выкармливала питательным грудным молоком. Щенки росли не по дням, а по часам. Если вначале они только ели, спали и изредка попискивали, то уже через полтора месяца бежали к Федору Петровичу наперегонки, спотыкаясь и заваливаясь друг на друга. А скоро их лапы окрепли, зубки с жадностью выхватывали корм. Дуся не спускала глаз с щенят, и когда, резвясь, они исчезали из поля ее зрения, она шла их искать. Обнаружив проказников, Дуся аккуратно брала их зубами за загривок и по очереди относила в корзину.
Вскоре пришло время продавать щенков. Как и все лабрадоры, Дуся была доброй и умной собакой, любила людей, но теперь ее было не узнать. Каждый раз, как только на пороге квартиры появлялись незнакомые люди и брали щенков на руки, она начинала нервничать, метаться, запрыгивать на диваны, кресла, истошно гавкать и скулить одновременно. Федор Петрович удивлялся - собаку, точно подменили.
Первым продали палевого щенка. Вскоре за коричневым пришел мужчина. Федор Петрович стоял в коридоре и объяснял, как надо ухаживать за ним. И вдруг из кухни вылетела Дуся, с разбегу прыгнула на мужчину и вцепилась, рыча, в куртку.
- Дуся! Место! - громко скомандовал хозяин. Собака отпустила незнакомца, виновато прижала уши и ушла прочь. Мужчина испугался и хотел было отказаться от щенка, но Федор Петрович переубедил его. Он объяснил, что такое поведение не свойственно добрым от природы лабрадорам, просто Дуся не может пережить расставания со своими детьми.
После произошедшего Дуся перестала есть, не отпускала от себя последнего щенка - девочку Чернушку, как называл ее Федор Петрович. У нее с рождения на голове было небольшое родимое пятнышко, похожее на проплешину. Это не нравилось покупателям, и потому она задержалась дольше остальных.
- Что же мне с вами двумя делать? - качал головой Федор Петрович. - Он погремел поводком, зазывая Дусю гулять, но та даже ухом не повела.
- Думаю, придется тебе, Чернушка, у нас остаться, иначе Дуся меня не простит. - В знак согласия Чернушка повиляла черным хвостиком, а Дуся благодарно лизнула руку хозяина.