Я думаю, мы недаром нашли приют в Италии. Земля первого Рима помнила своих детей; круг замкнулся, и мы повторили путь Энея и его соратников. Казалось, мы сможем укротить Капитолийскую волчицу.
Я помню, как потрясла меня Равенна, куда меня однажды отправил по делам отец, - на секунду мне показалось, что я вернулся на родину, которую не видел никогда. Здесь всё дышало Христианской державой! После того путешествия я, окрылённый, поддавшись какому-то жизненному порыву, поверил отцу, убеждавшему меня в том, что нам, ромеям, удастся наконец примирить Боэция с Теодорихом. Подобное я потом испытал ещё раз, увидев фрески варварского живописца Джотто - мне казалось, что смотрю на иконы, вывезенные нашей семьёй из обречённого Города.
В тайной библиотеке отца я нашёл подлинный трактат Прокопия Кесарийского, повествовавший о войнах базилевса Юстиниана с вандалами и готами. Этой книги больше нет, никто уже не сможет прочесть её...впрочем, об этом позже.
Именно в это интересное и страшное время началось восхождение нашего рода. Королевское искусство делало свои первые шаги, и первые ключики были записаны именно мои пращуром. Церковь сотрясали споры между ортодоксами, считавшими алхимию бесовщиной, и священнослужителями, поддерживавшими учение о нейтральности элементалей. Ортодоксы обвиняли алхимиков в демонолатрии и занятии чёрной магией, те в свою очередь заявляли, что их противники поддались александрийской и манихейской ересям.
В Египте и Сиропалестине, этих вечно недовольных Городом провинциях, уже звучали первые проповеди против "солдафонов-чернокнижников из Византия". Синклитики склонялись то на ту, то на эту сторону, а базилевс в молчании стоял, словно Кесарь у Рубикона.
"Элементали - часть природы, а значит, сотворены Господом, ибо диавол неспособен к творчеству. Использовать их так же не грешно, как прибегать к мускульной силе волов или лошадей", - писал Прокопий, бывший горячим приверженцем алхимии.
Как всегда бывает в подобных случаях, гордиев узел был разрублен мечом. Вести о творившихся в странах Заката мерзостях переполнили чашу терпения Юстиниана. В чащобы одичавшей за почти 300 лет Европы мутной живой рекой стекались чароплёты, идолослужители и откровенные дьволопоклонники. Зверское умерщвление Боэция, забрасывавшего Город полными отчаяния письмами, стало мрачным знамением Тени, что поглотила умы и сердца варварских правителей, возомнивших себя новыми августами. Церкви превращались в синагоги сатаны, и человеческая кровь снова и снова обагряла алтари казалось бы навсегда изгнанных светом Христова учения демонов. Грамоты с Запада пронимали даже видавших виды суровых воинов и государственных мужей, изучение этих мрачных хартий снова и снова заканчивалось чтением молитв. Описания ритуальных убийств, жертвоприношений детей, богохульных оргий и шабашей сыпались из тех эпистол, как из рога изобилия.
Перед лицом подымавшего свою рогатую голову мрака базилевс Юстиниан не мог не вспомнить о долге Удерживающего зло. Христианская держава обязана была смести мерзость с лица земли, а помочь ей в этом были призваны адепты королевского искусства. Специальным эдиктом ортодоксов принудили замолчать, и работа закипела. Экспедиционному корпусу, во главе которого встал новый Александр Македонский - подобный льву Велисарий - нужно было новое оружие, чтобы как можно скорее обратить его против прислужников Тени.
Прокопий с необыкновенным мастерством описал леденящие душу картины, представшие перед ромеями после разгрома царства вандалов. Втёршиеся в доверие королей-пиратов чароплёты, казалось, вернули этот цветущий край во времена владычества пунов, превратив церкви в святилища мерзости, а людей - в жертвенный скот. Несчастные со слезами обнимали ноги лошадей катафрактариев и устилали улицы цветами. Отныне им не грозила опасность быть убитыми или обесчещенными во славу адского воинства.
Обычно хладнокровный и милосердный Велисарий в этот раз дал волю своему гневу. Прокопий описывал доходившие до горизонта ряды колов, на которых корчились чароплёты, вандалы и прочий сброд, просто попавший под горячую руку. Пальмы и колонны превратились в виселицы. На окраинах городов вырыли рвы, к которым денно и нощно влекли пленных, пока ямы не заполнялись отсечёнными головами до краёв. Вандальским пиратами набили до отказа трюмы их кораблей, после чего вывели суда в Средиземное море и затопили. На перекрёстках улиц горели десятки костров из идолов, магической утвари и бесовских гримуаров. Все храмы были переосвящены, монастыри открыты заново, запах ладана сменил вонь серы и крови человеческих жертв. Церковь взяла на себя заботу о выживших жертвах тирании и их семьях.
В Северной Африке алхимическое оружие не применялось - вандалы были никудышными правителями, и их царство пало с первого же удара - а вот в последовавшей затем и затянувшейся не на одно десятилетие Готской войне оно сыграло важнейшую роль. Из трактата Прокопия я узнал о подробностях первого применения живого (варвары звали его "греческим") огня. Не до конца укрощённые саламандры, элементали огня вышли из-под контроля, грозя превратить всё и вся вокруг в пылающее озеро, и только мудрость и мужество Велисария и нашего предка спасли ситуацию. Пока Велисарий зычным голосом и ударами спатиона плашмя наводил порядок в рядах поддавшегося было панике воинства, мой прапрапрапрапра....прадед прочитал два ключика, призывавшие ундин и сильфов. Начавшаяся буря с ливнем затушили пламя и вынудили восторжествовавших было готов отступить. Вскоре "огненный" ключик был доработан, после чего уже полностью усмирённые саламандры сожгли в пепел не один вражий лагерь.
Это была страшная война. Освободительный поход Христова воинства против служителей Тени превратился в многолетнюю кровавую бойню. Готы дрались насмерть, памятуя об участи вандалов. Прятавшиеся за их спинами чароплёты, также понимавшие, что их ждёт, прибегали к боевой магии; дабы придать силу мерзостным заклятиям и ублажить демонов, они прямо на поле брани на импровизированных алтарях умерщвляли пленных. После подобного нечестия воинов не раз одолевали неведомые неизлечимые хвори.
К сожалению, на сторону врага перешли и многие римляне, поддавшиеся Тени или просто уставшие от войны. И не так страшны были сражавшиеся в рядах варварских армий, как те, кто писали донос за доносом в Город.
Велисарий отвечал жесточайшими карами. Пленных раздевали и тщательно осматривали, чтобы найти сигиллы мрака. Тех, на чьих телах обнаруживались бесовские отметины, поголовно убивали, остальных продавали в рабство, предварительно выпоров и посыпав солью. Закоренелые чароплёты зачастую почти утрачивали человеческий образ - высохшие, с потемневшей и порой испещрённой неведомыми письменами кожей и остановившимся взглядом, они напоминали скорее бесов, чем людей. Если же времени на эти церемонии не хватало, то умерщвляли всех без разбора. На обочинах построенных ещё языческими цезарями дорог встали вереницы глаголей с раскачивавшимися телами. Иные города и деревни были уничтожены, как Содом и Гоморра, со всем населением. В ход войны вмешивались придворные интриги в Городе, и Велисарию не единожды приходилось покинуть поле брани. К несчастью, в итоге апостатам удалось оклеветать и отлучить от дел этого великого воина.
Столкнувшись с клеветой, он велел составлять особые грамоты, в которых фиксировались зверства чароплётов и предавшихся им варваров; этим занимались законники и служители церкви. Увы, ценнейшие документы были уничтожены крыжаками в 1204 г. Я скорблю об этом; современным подобникам было бы полезно почитать те свидетельства и узнать, на что способны их друзья.
Горечи к вкусу той победы добавляло и понимание того, что многим чароплётам удалось скрыться. Кто-то спрятался в горах, на прочёсывание коих у армии ромеев уже не было сил, кто-то бежал в Германию и Галлию. По сути, Юстиниан и Велисарий выиграли битву, но не войну.
И Христианская держава, и Италия заплатили тогда страшную цену за спасение от Тени. Тем больнее мне видеть, во что превратилась эта благословленная земля за последние десятилетия.