Konstantin Shemagin

Крымская Субмарина

Все, что будет написано ниже,
автор все выдумает.
Поэтому отвечать за совпадения с реальной жизнью
и реальными лицами никто не будет.

Глава первая Немножко о Большом Севере.

Первая атомная субмарина. Это как первая любовь. Потом были десятки и десятки других. Но первая была самой незабываемой. Звали ее букашкой. Нет она мало походила на божью коровку или какое-то другое насекомое. Народное имя получилось от буквы "Б" из общего шифра проекта 667-Б. Американцы же называли этот проект мычащей коровой. Слишком уж лодка шумела под водой. И шумы от нее для вражеских акустиков походили на мычание коровы. Нельзя сказать, что во время постройки лодки с шумами не велась борьба. Но расчеты полностью опровергались практикой. На испытаниях лодка никак не могла уложиться в нормативы.  Еще лодку называли в народе горбатой. Она стала первой отечественной стратегической лодкой, чьи ракеты из любой точки Земли могли долететь до США. Теперь отпадала необходимость лодкам ходить по специальным квадратам, где противнику их легче было обнаруживать. Для более мощных ракет высоту ракетного отсека пришлось увеличить, и у  изящного корпуса появился горб.
Для того, чтобы корабль спустить на воду, его вначале нужно построить. Более двух тысяч предприятий страны принимали участие в строительстве  лодки. Одни делали турбины, другие мебель, третьи ядерные реакторы, восьмидесятые перископы и так далее. Каждый делал свою продукцию у себя на родном предприятии в своем родном городе. Затем ее доставляли в город Северодвинск на Северное машиностроительное Предприятие. Именно оно варило корпус подводной лодки из отдельных стальных кусочков. Кусочки эти походили на нарезанные ломти из батона вареной колбасы. Только у них кто- то выгрыз серединку. Кусочки размещались на стальных тележках. Тележки ездили по железнодорожным рельсам. В каждый кусочек впихивали что-то из того, что делали две тысячи предприятий страны. Кусочки, как железнодорожные вагоны,  соединяли в один жестко сваренный состав. Так получалась новая подводная лодка. Уже внутри все соединялось электрическими кабелями или трубами высокого давления. Лодка начинала дышать, и  специалисты со всей страны начинали отладку своей продукции. Шаг за шагом все отдельные отрегулированные куски превращались в единое целое, подчиненное одной цели. Теперь уже целая лодка на своих тележках выкатывалась в бассейн. Бассейн наполнялся водой. И страна получала новый корабль, готовый к испытаниям вначале у заводской стенки, а затем и в море.
Северодвинск тех лет. Маленьким Парижем назывался он у офицеров-подводников, которые пригоняли сюда в ремонт, затертые до дыр океанскими глубинами, свои атомные субмарины. Северодвинск практически  весь работал на двух предприятиях. Северное Машиностроительное ( СМП) строило новые атомоходы."Звездочка" ремонтировала уже действующие подводные лодки. И горе было тому северодвинцу, кто уходил из одного этих предприятий, хлопнув дверью. Шансы устроиться на соседнее были практически равны нулю. Северодвинск тех лет. Прилавки продуктовых магазинов полны продуктов. Десятки различных видов венгерских, болгарских, румынских сухих и полусухих вин. Овощные магазины завалены цитрусовыми по несуразно низким ценам. Развлечения на любой вкус. Кинотеатры, дома культуры, залитые льдом катки с музыкой, выдающие на прокат инвентарь. Для детей крытые бассейны, работающие кругло годично. Для взрослых работников бесплатные путевки на теплоходах на Соловецкие острова, санатории и дома отдыха Крыма и другие курортные районы страны. Прекрасно оборудованные детские сады и ясли. Все было подчинено одной цели. Непрерывно и качественно строить подводные атомоходы, не думая о житейских неурядицах Многочисленные рестораны и кафе..Здесь и прогуливали заезжие подводники свои честно заработанные в автономках деньги. После унылых и убогих северных баз, на которые они возвращались из многомесячных походов под водой, Северодвинск действительно выглядел настоящим Парижем.
Совсем другое впечатление производил Северодвинск на нас, которые попадали в него из цветущего юга страны. Если ты ехал поездом, то уже после Москвы начинались серые однообразные пейзажи вначале Ярославской области. Ободранные вокзалы с пустыми буфетами, одетые в какое-то тряпье с выцветшими желтыми флажками стрелочницы на переездах, грязные пьяные мужики, толпящиеся вокруг полусгнивших покосившихся ларьков под названием  "Пиво". Все это на трезвую голову производило очень гнетущее впечатление. Казалось, что с каждым километром стальных рельс, ты не только все дальше удалялся от своей привычной жизни, но и от жизни вообще. Не меняла картины и следующая Вологодская область. Воспетые резные палисады как-то не попадались. Вдоль железной дороги тянулись однообразные дощатые дома-сарайчики, покрашенные в грязно желто-зеленоватые цвета и огороженные по периметру заборчиком из чего под руку попало.  Несомненно, только очень романтичный человек мог бы восхищаться такими творениями отечественного зодчества. И вот поезд прибывает на станцию Исакогорку. Кому в Северовдинск, пора освобождать вагоны. Теперь ждем пригородный поезд Архангельск-Северодвинск. С интересом смотрим на окружающий народ. Местных от приезжих отличить легко. У первых за спиной железные коробы. В коробе аналогичной конструкции медведь нес Машу по лесу, наивно пологая, что несет Машиным старикам пирожки. У приезжих, которые здесь зовутся командированными,  в руках чемоданы и сумки. Осматриваемся пока еще не в отсеках. Если на дворе лето, то на нас пикируют тучи комаров. По размерам и производимому ими шуму они действительно смахивают на легкомоторные штурмовики. Местными,   они почти не интересуются. Уже, очевидно, их переели. Мы же пользуемся особым их вниманием. Гораздо приятнее приезжать зимой. На улице мороз, но  внутри вокзала тепло. А при минус до десяти дышится легко, и руки без перчаток почти не мерзнут. Наконец приходит электричка, а точнее дизель тянет вагоны очень почтенного возраста. Возможно, именно в них Радищев путешествовал из Петербурга в Москву. Грузимся. Поезд трогается. Часа через полтора, после проверки документов и разрешений на въезд, начинается Северодвинск.
Проникнуться своей причастностью к великим делам было проще, если расстояние от маленькой Северной до большого Севера преодолевалось воздушным путем. Еще только что ты сидел за уютной стойкой бара в аэропорту Симферополя со  стаканом настоящего крымского вина. И вот самолет начинает снижаться над Архангельском. Снижение определяется носом по резкому запаху забортных газов в салоне самолета. Под крылом самолета дымят трубы химических заводов городов-спутников Архангельска.   И вот он аэропорт "Талага".На Северодвинск автобусы идут с небольшими перерывами и днем и ночью. И вливаясь в бесконечный поток пассажиров, понимаешь масштабы мероприятия, в котором ты решил поучаствовать.

                                                                                                           Глава вторая. Первый раз на свой первый заказ.

Когда самолет приземлился в Архангельске, и пассажиры вышли на трап, уже было не только темно, но и холодно.  По календарю значилась весна. Под крылом взлетевшего самолета Крым прощался зелеными квадратами полей взошедших озимых,  уже теплым солнышком. Север же встретил двадцатиградусным морозом и еще не сдавшей своих полномочий полярной ночью. Когда комфортабельный автобус домчал до конечной остановки- вокзальной площади Северодвинскапришлось из тепла выбираться в натуральную холодную полярную ночь. Впереди было устройство на ночлег. Хорошо, что в самолете оказалась попутчица из родного предприятия. В северодвинской командировке ,в отличии от него, она уже была не первый раз. В самолете он обратил внимание на знакомое лицо. Была она явно не в его вкусе. Даже приличная доза алкоголя перед вылетом не смогла смягчить его внутренней оценки данного женского экземпляра. Кстати и она, по крайней мере внешне, не испытала никакой радости от такого попутчика. То ли его всегда выдавала физиономия, то ли еще какие-то причины. Но по своему опыту он уже знал, что чем более привлекательной ему казалась особа противоположного пола, тем больше шансов у него было на взаимный ее к нему интерес. В данном же случае, производственная необходимость явно брала верх над разного рода сентиментальностями . Хотелось побыстрее забраться под теплое одеяло и отрубиться. Южный крымский портвейн явно не хотел дружить с холодной северной ночью. По этим всем причинам он почти молча тащил себя с вещами за ней всю, как потом оказалось, не ближнюю дорогу. И вот она желанная дверь Оказалась запертой. Но внутри двери зашевелились. Через каких-то десять минут заспанная дежурная развела их по мужским и женским свободным койко-местам. Поднявшись с ним на третий этаж, дежурная толкнула рукой одну из дверей. Дверь оказалась не запертой. Открыв ее, они вошли в темноту комнаты. После холодного чистого морозного воздуха ему в нос ударил запах несвежих мужчин, смешанный с табачно-алкогольным перегаром. Никто из трех спящих в комнате даже не пошевелился. Используя свет из коридора, он занял единственную свободную кровать. Усталость взяла свое. Через несколько минут он спал. Проснувшись утром, он полежал с закрытыми глазами и подождал пока соседи по комнате уйдут на работу. Надо отдать им должное. Вели они себя достаточно тихо, не желая мешать его сновидениям. Из обрывков их фраз он понял, что мужики из Питера. Что все вчера злоупотребили, и надо бы им с утра улучшиться. Но боятся, как бы на заводской проходной их из-за перегара не повязала охрана. Оставшись в номере один, он выполз из под одеяла. Встал и открыл форточку. В комнате было душно, и врывающийся морозный воздух приятно бодрил. Он знал дальнейший порядок своих действий. Вначале, по данному ему номеру еще на родном предприятии, нужно было позвонить на завод в свою сдаточную базу и сообщить о своем приезде и свои реквизиты. После этого ждать пока сработает вся цепочка, и часа через три его данные окажутся в заводском бюро пропусков. Спустившись на первый этаж, он заплатил за неделю своего проживания вперед. Нашел телефон. Дозвонился. Сообщил свои данные. Теперь в его распоряжении было несколько часов свободного времени. Гостиница Морская-9 больше походила на рабочее общежитие. Пять этажей четырехместных комнат, где все удобства были на этажах. Умывшись и побрившись, можно было идти завтракать. За свои неполные четверть века он уже много где поездил и много чего повидал. Ближайшая от гостиницы столовая производила приятное впечатление. В достаточно чистой и комфортной обстановке кормили разнообразно, вкусно, сытно и, относительно, недорого. Впереди было самое интересное. Предстояла первое знакомство с предприятием, о котором ходило много различных былей и легенд. Американцы называли Северодвинск осиным гнездом Советов.  СМП, несомненно, было главной достопримечательностью этого гнезда. Вот подошла и его очередь в бюро пропусков. Он протянул в окошко паспорт, командировку и предписание. Спустя несколько минут, в руках у него был разовый пропуск. Пропуск представлял из себя что-то вроде увеличенного билета в театр или на футбол с разного рода штампами в виде птичек и зверюшек с отрывными талонами в своей нижней части. На нижнем надорванном отрывном талоне было проставлено текущее число и время выдачи пропуска. Уже через десять минут  после его выдачи по этому пропуску   на завод зайти было бы  нельзя. Бюро пропусков примыкало к главной проходной завода. Она состояла из нескольких отдельных линий. Сейчас работа только одна с вертушкой. Работник охраны внимательно сверил данные паспорта и разового пропуска. Затем фотографию паспорта с его владельцем. Оторвал надорванный талон и бросил его в прорезь,стоящего рядом с ним ящика. Северная сдаточная база его завода располагалась на пятом этаже длинного кирпичного здания. Оно тянулось вдоль береговой черты до какого-то забора. Поднявшись на пятый высокий этаж,он зашел в длинный коридор, по табличкам на дверях нашел нужное помещение. Начальник базы оказался мужчиной лет 30-35. Начальник сказал ему, что на 37 заказе завал, и там нуждаются в его помощи. Заказами назывались строящиеся лодки. Через десять минут он уже стоял около дебаркадера и протягивал свои документы работнику военизированной охраны. Пройдя по периметру верхней палубы дебаркадера,он увидел пришвартованную подводную лодку. Лодок таких габаритов в своей жизни он еще не встречал. От дебаркадера к рубке лодки тянулся трап. По нему он зашел через открытую дверь во внутрь рубки. Там был люк вниз с вертикальным трапом. Вокруг трапа тянулись какие-то шланги и кабели. К люку на пружинном механизме прилагалась массивная крышка. Крышку от случайного захлопывания страховала прикрученная к ее запорному механизму толстая проволока. Начался первый в его жизни спуск на атомную субмарину. Он лез, цепляясь своим выходным пальто за все эти шланги и кабели. На полпути вниз встретился еще один люк с похожей крышкой. Потом он узнает, что это был нижний рубочный люк. И вот его ноги встали на твердую поверхность. Он находился в центральном посту субмарины. С центрального поста дверка вела в более маленькое помещение. В нем находилась штурманская рубка. У дальней ее стенки стоял штурманский прибор,входящий в вычислительный комплекс. Именно этот комплекс, с красивым названием "Алмаз ", и поставлял на атомные подводные лодки завод, от которого его послали сюда в командировку. Только сейчас весь прибор выглядел полностью выпотрошенным Все его электронное содержимое было свалено в кучу в углу около прибора Это все никак не вязалось с белыми халатами в цеху завода, где к этим электронным блокам прибора отдел технического контроля требовал прикасаться только в матерчатых перчатках. Из ЦП тянуло дымом и запахом горелого металла. Там шла сварка. Каждый занимался своим делом, абсолютно не обращая внимания на других. Вокруг прибора с отрешенными лицами стояли два регулировщика его предприятия С первого взгляда было видно, что регулировочный процесс зашел в полный тупик. Увидев его, их лица приобрели более осмысленный вид. Он встречал их на заводском сдаточном стенде. За свои чуть больше полгода работы на этом предприятии он зарекомендовал себя толковым специалистом. Сейчас от него явно ждали если и не чуда, то по крайней мере свежей мысли.

Глава третья. Бывали ж дни веселые.

Еще год назад он носил лейтенантские погоны со скрещенными пушками В армию он попал по распределению со студенческой скамьи. Служба проходила в дивизионе ракетных войск стратегического назначения. Дивизион стоял на боевом дежурстве в живописном лесу у подножия Карпат. За большое количество свободного времени, возможности посещения лучших карпатских достопримечательностей, два года такой службы в их среде называли двухгодичным домом отдыха. Утром из Коломыи, где они жили в офицерском общежитии, служебный автобус доставлял еще не проспавшихся ракетчиков прямо в дивизионную офицерскую столовую. Там их ,вчерашних сопливых студентов, обслуживали официантки в белоснежных накрахмаленных халатах. Кормили по летным нормам . В меню не было разве только шоколада. После сытного завтрака, который многим лейтенантам не лез в горло после еще не выветрившейся попойки, начиналась служба. Главной обязанностью молодых инженеров-лейтенантов было в случае войны набрать схему готовности стратегической ракеты и одновременно с командиром батареи нажать кнопки пуска. Поэтому вся служба и состояла из тренировок, проверок боевой готовности служб дивизиона, различного рода учений. На учениях ,в случае получения лейтенантом двойки, двойку получал дивизион или весь полк. Все зависело от уровня учений. Поэтому двухгодичникам прощались все их шалости вне службы, лишь бы они четко отрабатывали на учениях. Для человека, получившего диплом инженера, не составляло большого труда освоить набор на пульте подготовки ракеты к пуску. В дивизионе был тренажер, на котором оператор мог свои действия довести до автоматизма. Уже через два-три месяца с начала службы молодой лейтенант заступал на боевое дежурство в составе дежурной смены. Задачей дежурной смены было, в случае получения соответствующего сигнала из ставки, начать подготовку ракеты к пуску И, в случае не прибытия из гарнизона основных сил, по команде осуществить пуск одной ракеты самостоятельно. Для вчерашних студентов все это выглядело развлекательными и забавными мероприятиями. Даже торжественное зачитывание приказа о заступлении на защиту страны на построении всего дивизиона, выход из строя, личная роспись в приказе напротив напечатанной твоей фамилии, выглядело очередной не слишком большой развлекухой. Боевое дежурство заставляло всю неделю сидеть в лесу в дивизионе. Но и здесь был свой кайф. .Офицеры дежурных смен отдыхали в дивизионном офицерском общежитии. Здесь лейтенантам выделили отдельную четырехместную комнату. В ней можно было оставаться в любое время на ночь. Когда кончались деньги, можно было становиться на целый день на довольствие. Завтракать, обедать и ужинать с дежурной сменой. А в получку получить денежное довольствие всего на пятерку- десятку меньше обычного. Прокутив получку, многие двухгодичники так и поступали. После окончания рабочего дня и отъезда в гарнизон основной массы офицеров вместе с командованием дивизиона, можно было заниматься чем угодно как в дивизионе,так и за его пределами. Действительно ,настоящий дом отдыха в живописном прикарпатском лесу. Вокруг дивизиона были грибные залежи. Одев прорезиненный костюм ракетчика с резиновыми сапогами, можно было часами бродить под дождиком по лесу. Под ногами то тут, то там на глазах вырастали целые кущи лисичек, подберезовиков, красноголовых подосиновиков. Вернувшись в дивизион, можно было сдать улов на кухню. За ужином, к традиционному сыру и маслу и второму, добавлялись, жаренные в сливочном масле., свежайшие и нежнейшие грибы. Заблудившись в лесу, достаточно было выйти к металлической сетке. Этой сеткой дивизион был опоясан по всему периметру. В ночное время на нее подавалось напряжение до двух тысяч вольт. Соблюдая осторожность, чтобы не попасть под шаговое напряжение, по сетке можно было выйти на КПП дивизиона. Другим развлечением считался поход по окрестным селам. Ходили по несколько человек. Правда местное население вело себя тихо. Если самим не создавать себе проблемы, то все походы заканчивались без происшествий. Коломыя находилась на одинаковом расстоянии между Ивано-Франковском и Черновцами. В выходные и свободные от боевого дежурства дни можно было посещать и эти столичные города. А еще были и Рахов и Яремча и Мукачево и Ясиня и многие многие другие хорошо известные во всей стране курортные места. Среди бесконечных гулянок и путешествий лишь изредка вклинивались боевые дежурства, набор на учениях схемы готовности в противогазе, выезды с боевой техникой в запасные позиционные районы, наряды. Но они были лишь дополнением к развлечениям. Служба была лишь приправой. Без нее быстро наступило бы пресыщение. Два года пролетели быстро. И уже пришло время задумываться о своей дальнейшей жизни. Конечно, можно остаться и стать кадровым офицером. Перед глазами примеров достаточно. Но ведь это в корне меняло его положение в дивизионе. Из почти независимого спеца нужно превращаться в послушного служаку. беспрекословно выполнять любые приказания непосредственных твоих отцов командиров. Иначе никакого продвижения по службе. Техника тоже была далеко не последних лет выпуска. Маячащая на горизонте гражданка тоже пугала своей неопределенностью. Здесь сытно, спокойно. А что ждет тебя там, никому не известно. Кадровые офицеры также любили стращать голодной долей инженера на гражданке. И вот в дивизионе появился новый лейтенант, поработавший до призыва на гражданке. Его образ жизни поверг все кадровое сообщество в полный шок. Лейтенантской зарплаты Толику хватало только на то, чтобы раздать долги. После этого он начинал опять занимать деньги. Прямо на часть ему приходили денежные переводы на солидные, в понимании военных ,суммы денег за какие-то ,сданные еще на гражданке объекты. Как потом выяснилось, на гражданке Толик занимался монтажом шахт для стратегических ракет нового поколения, и его зарплата была в несколько раз выше зарплаты лейтенанта двухгодичника. Оказывалось, что не только в армии можно зарабатывать приличные деньги. И вот наступил день прощания с армейской жизнью. Прощание вылилось в грандиозную попойку как с друзьями лейтенантами, так и с кадровыми служаками. Затем душещипательные не трезвые проводы до борта самолета в Ивано-Франковске. Прибывший на замену такой же как и он лейтенант из Казани, закончивший Казанский авиационный институт, в порыве пьяной любви подарил ему самое дорогое, что у него было-набор пластинок концерта органной музыки. Этот редкий коллекционный набор ему привезли родственники в качестве подарка на двадцатилетие из Америки как заядлому меломану. Сам он видимо полагал, что и для любого смертного его подарок имеет несомненную ценность. Как его запихнули в самолет, он потом не мог вспомнить. Очнулся в Симферопольском аэропорту.

                                                                                                                           Глава четвертая. А бывали и с точностью наоборот

Гражданская жизнь началась с ожидания документов с места службы. Без получения этих документов нельзя было получить паспорт и начать устраиваться на работу. Документы пришли через месяц. К этому времени, полученные при увольнении из армии отпускные начали заканчиваться. Куда и в качестве кого устраиваться на работу он тоже не знал. Пять лет проведенные в институте не выявили у него никаких пристрастий к чему либо. Воспоминания об этих годах состояли из поездок на многочисленные соревнования, работы в студенческих строительных отрядах, работы в котельных и.т.д. Про учебу обычно вспоминалось ,когда начиналась зачетная сессия и нужно было за неделю каким-нибудь образом отработать объем всего семестра. Трудности усугублялись еще тем, что к успешно прогулянным лекциям, добавлялись еще и практические занятия. На них делались еще и лабораторные работы. Студент получал персонально подпись преподавателя или его ассистента за ее выполнение. И если к экзамену, за отведенные для подготовки три или четыре дня еще как-то можно было подготовиться ,то получить допуск к экзамену, не имея ничего ни в голове, ни в рюкзачке, задачей было практически не выполнимой. Получать зачеты у преподавателя ,который в глаза в течении семестра не видел этого студента и испытывает раздражение из-за наплевательского отношения этого студента к его предмету , были явно фигурами сверх высшего пилотажа. Тогда еще не слыхивали про взятки в баксах на экзаменах и зачетах. И нужны были гораздо более сложные и неоднозначные решения. Все они требовали полнейшей мобилизации как духовных, так и физических сил. В течении очередного двух-трех недельного сверх экстрима , самому себе давались клятвы, что такого отношения к учебе в дальнейшем никогда не повторится. Но начинался новый семестр. Все возвращалось на круги своя. Самые жуткие воспоминания были связаны с предметами, где не могли спасти ни находчивость, ни сообразительность, ни дикое везение. Конечно, самым страшным в этой цепи было черчение. В конце второго курса наступил кульминационный момент. По черчению нужно было сдать дифференцированный зачет .Фактически ,это было подведение итогов двух лет обучения в данной области Что касалось его, то здесь он как был полным нулем в графике и рисовании при поступлении в институт, так через два года обучения им и остался. Все, что было связано с черчением и рисованием, с детства у него вызывало стойкую аллергию. С первого дня учебы в школе мать как коршун кружилась за его спиной, контролируя написание в прописях палочек и крючочков. Количеству полученных подзатыльников не было счета. После полутора лет начального обучения-полного для него мучения ,его первая учительница сказала родителям , что у мальчика будет твердый мужской почерк..Но отец уехал учиться в академию в Ленинград. Через какое-то время туда переехала и вся семья. В столичном городе на Неве второклассники уже писали автоматическими ручками. Единственным требованием, кроме грамотности, была скорость. Про твердый красивый мужской почерк пришлось забыть на всю оставшуюся жизнь. Так и остался он с дефектом в прилежании. Все, что требовало нудной однообразной работы, было не для него. Поэтому любимыми предметами были те, которые требовали шевелить мозгами. Шевеление мозгами всегда было направлено на то, как без особого труда вылавливать рыбку из пруда. Этот же принцип был положен в основу при поступлении в институт. В мире уже во всю хозяйничала электроника, Компьютеры только начинали выходить на арену в виде громоздких монстров. Поэтому нужно было все-таки уметь чертить электрические схемы и графики. Конечно, это черчение ни в какое сравнение по сложности и объемам не могло соизмеряться с машиностроительным . Но на первых двух общеобразовательных курсах давались общие навыки черчения и начертательной геометрии. И научиться за два или три дня , вместо положенных двух лет чертежному ремеслу ,,для него было задачей ,не имеющей никаких шансов на решение. И это происходило после того, как он непостижимым для самого себя образом вытянул абсолютно безнадежную зачетную сессию. Так уж получилось, что в этом семестре кроме всех обычных для него учебных бед, творцом которых был он сам лично, добавились еще крупные неудачи на любовном фронте. Девушка, по которой он не сох, а раздирал свою душу в мелкие клочья, в момент их стомиллионной за последние несколько дней ссоры, заявила ему, что она считала его гораздо более гордым. При всем своем безумном к ней влечении, такого укола он переварить не мог. Для себя он решил, что больше никогда к ней он не подойдет. Выполнение этого решения сопровождалось страшной душевной ломкой. Люда была его соседкой по лестничной клетке. Он прислушивался к каждому шороху за стенкой, каждому хлопанью соседской квартирной входной двери, каждому цокоту женских каблучков на лестничной площадке. Все его душевные и остальные все силы также были направлены только на то, чтобы удержаться от сумасшедшего желания плюнуть на свое самолюбие и сделать первым шаг к примирению. Институт был не просто заброшен, а начисто стерт из всех клеток головного мозга. Через неделю после начала последней их ссоры. соседка ,видимо , решила еще больнее его зацепить. На смежном с ним соседском балконе, как в звериный вольер цирковой арены, стали выпускаться особи мужского пола. Причем чуть-ли не каждый день экземпляры обновлялись. Ему четко давали понять, что свет на нем не сошелся ни только клином, но не собирается сходиться совсем. Но такая наглая демонстрация ее успехов у мужского пола только усилила его силы сопротивления. Так прошел целый месяц, за ним и Новый год наступил. А за ним и весна стала подкатывать. Как-то совсем незаметно за всеми своими переживаниями ему удалось сдать зимнюю сессию и начать еще сильнее чем осенью запускать учебу уже в четвертом своем семестре. Девушка занимала все его мысли и отвлечься ему никак не удавалось. И тут ему поступило предложение съездить дней на десять на соревнование в Таллин. Он никогда еще не бывал в Прибалтике. Конечно, в институте уже намечался полнейший завал. Но поездка на первенство ВС СССР была не только престижным мероприятием, но и давала возможность хоть как-то отвлечься от душещипательных раздумий и переживаний. Он был включен в сборную команду Черноморского Флота. Впервые в своей жизни ехал он в составе взрослой команды да еще так далеко от дома. Хотя он был уже студентом второго курса, ему только несколько месяцев назад исполнилось восемнадцать лет. В команде он был самым младшим. Поездка и сами соревнования прошли с большими приключениями. В последний день соревнований их команда впервые в истории Черноморского Флота получила шанс попасть в финальную восьмерку. Причем все решалось на его юношеской доске. Партия продолжалась уже пятый час. Их столик плотно обступили уже сыгравшие свои партии участники. Голова его уже соображала из последних сил. Положение на доске было запутанным. Он заранее просчитал, что ,с виду выгодный для его соперника вариант, на самом деле после ответной трех ходовой комбинации ведет к потери целой ладьи и немедленной сдачи партии. Через два хода. соперник все-таки клюнул и пошел на ошибочный вариант. Но здесь случилось то, что и должно было случиться. Его организм, перегруженный всеми застарелыми любовными муками и достаточно свежим эстонским сорока пяти градусным ликером Вана-Таллин (Старый Таллин) многократно употребляемый им вместе со старшими товарищами вечерами в гостинице для и только снятия стресса после очередной партии , дал элементарный сбой. Он начисто позабыл о приготовленной комбинации. После сделанного им поспешного хода положение изменилось в пользу соперника. Еще через полчаса партию он проиграл. Все старшие товарищи по команде стали его успокаивать. А когда он показал им выигрывающую комбинацию, которую никто из них, следя за его партией, не видел, то на него посыпались упреки. Ведь теперь команда не попала на финал куда-то в Ташкент. И все это из-за него. И тут он поймал себя на наглой мысли, что по сравнению с его любовными проблемами, и Ташкент и сама мировая революция являются мелочами жизни. Но возвращение к оставленным дома проблемам было неизбежным. В институте начиналась зачетная сессия. С учетом всех перечисленных выше факторов было ясно, что уж в четвертую сессию выжить ему не удастся. Нужно было думать о путях отступления типа академического отпуска или еще какого-то подобного варианта. Как-то готовить объяснения для родителей на случай отчисления из института. И вот сидя на кухне со своими горестными раздумьями он услышал дверной звонок. На кухню зашла мать и сообщила, что приходил глава семейства из соседней квартиры. Сосед просил, чтобы ее сын зашел к нему домой на несколько минут. Сердце бешено заколотилось.

Глава пятая Зачем ж мы мальчики красивых любим?

С Людой соседями они, наверное, были уже ни один год, но познакомились только в августе прошлого года. Он только что вернулся из студенческого строительного отряда. Больше месяца они строили оросительные ветки от главного русла Северо-Крымского канала. Лето в Крыму выдалось ,как обычно ,очень жарким. Обливаясь потом на степном солнцепеке , они целый день махали ломом и лопатой. Вечером их никаких от усталости привозили в село Пахаревку, где был дислоцирован их студенческий строительный отряд. Северо-Крымский канал только запустили. Вода Днепра прорвала русло главного канала и широко разлилась по всей окружающей территории. Со стороны все напоминало гигантское наводнение. Столбы с электрическими проводами стояли почти до изоляторов в воде. Были залиты дороги, подтоплены сотни и сотни деревенских домов. Видимо, и здесь проектные расчеты оказались не совсем правильными. Поселили их в каком-то административном помещении местного сельсовета. Кормили в сельской столовой. Меню не баловало разнообразием. Зато еда была сытной и вкусной. Выходным днем было только воскресенье. Досуг выходного дня состоял из портвейна с помидорами, растущими прямо под окнами на колхозном поле. Затем те студенты, которые были старше и отслужили в армии, отправлялись в местный клуб на танцы..Конфликтов с местными из-за дам обычно не были. Бок о бок со студентами работало много бывших зэков. Поэтому с такой крышей никто из местных связываться не хотел. Некоторые танцоры возвращались домой только под утро. Через час-два нужно было вставать на работу. Герою нашего повествования еще не исполнилось и восемнадцати. И хотя он много поездил на соревнования в смешанных по полу командах, серьезных любовных романов у него еще не было. Начиная с первого класса, он постоянно был влюблен. Менялись только объекты любви по мере его взросления. В Феодосии в первом классе ее звали Любой. В Ленинграде в четвертом была Валя. С пятого класса в Крыму была Галя. Здесь уже любовь казалась до гроба. Но в девятом классе при переходе в другую школу появилась Софа. После того как он поступил в институт угасли чувства и к той. В данный момент его сердце отдыхало. Хватало физической нагрузки. До утра нужно было восстановиться, и снова до вечера махать ломом и лопатой наравне с уже заматеревшими студентами-мужиками. И вот приблизился конец студенческого строительного сезона. В субботу после обеда был выдан расчет. Впереди было последнее выходное воскресенье. В понедельник утром сельский автобус должен был отвести ребят в Джанкой на железнодорожную станцию. Последний выходной проходил по обычной схеме. В сельпо взяли вина. На поле нарвали уже начинающих переспевать помидоров. Сели за стол. Неожиданно за окном послышался шум дизельного мотора. Оказывается это приехал трактор запахивать поле вместе со спелыми помидорами. Быстро ,и уже не таясь ,побежали нарвать помидоров побольше, пока они не оказались под гусеницами трактора. Посидели за столом. Поговорили ни о чем. Завтра все разъезжались по своему месту жительства. Так как студенческий строительный отряд представлял из себя сборную солянку разных курсов и факультетов, то была большая вероятность с кем-то из ребят не увидеться больше никогда. Так за пустыми пьяными мужскими разговорами прошел день. За окном стало смеркаться. Танцоры-ухажеры стали отправляться на прощальную вечеринку. Оставшиеся продолжили застолье. Когда совсем потемнело, и все изрядно поднабрались, ему пришла мысль в голову о том, что не мешало бы прогуляться последний раз по селу. Вывернув из дома, он уже через пять минут был в центре сельской вечерней жизни. В летнем кинотеатре, представлявшего из себя с десятка полтора врытых в землю длинных скамеек и два столба с натянутым белым материалом, шел вечерний воскресный сеанс. С помощью отблеска от лампочки фонарного столба на дороге он различил, что среди полупустых скамеек на последней скамейке сидел всего один человек. Не очень твердой походкой он направился к этой скамейке. Сидящим человеком оказалась долговязая дама. Рост ее был на его уровне и составлял сантиметров сто восемьдесят. Черты лица в темноте было различить не реально. Тем более, изходя из количества выпитого, в силу уже давно вступила аксиома об отсутствии на свете страшных женщин. Через пару минут он вплотную заскользил задом по скамейке к данному объекту. Объект не сделал никакой попытки ни отстраниться, ни отодвинуться, ни высказать каких-либо отрицательных эмоций. Поэтому через пару минут его рука уже обнимала девичью талию. Даже в своем глубоком алкогольном анабиозе он почувствовал под рукой каменную глыбу мускулов. Что было дальше, он помнил очень смутно. Кажется, что они где-то гуляли после окончания сеанса. Но запомнились ее искусные поцелуи. Так его еще никто не целовал. Главное было то, что никакого удовольствия от них, а тем более какого-то дикого возбуждения он не испытывал. Возможно, сказывалась и степень его опьянения. В этот последний день расслабился он по полной. На работу утром вставать было не нужно, поэтому доза принятого за день алкоголя раза в три превышала обычную во время таких же мужских воскресных посиделок. Когда и как он попал домой, он тоже не помнил. Утром, готовясь к отъезду, он подвергся подколкам старших спецов по женской части. Оказывалось, что все его видели, гуляющего с двухметровой каланчой. Всех интересовал вопрос, где он ее нашел, и откуда она вообще взялась в этом селе. Так как спецы раньше ее не видели. Он вполне спокойно и равнодушно отнесся к этим подтруниваниям. Тем более, что все помнилось очень смутно. Даже имени ее он не узнал или не запомнил. Затем был отъезд. В Джанкое все разъехались по домам. До начала занятий был еще месяц отдыха. Во время работы в студенческом строительном отряде он отрастил себе бороду. Благо, что проблем с недостатком растительности на лице у него не было уже лет с шестнадцати. Вот в таком импозантном виде ,загорелый до черноты и с дикорастущей бородой ,он и предстал перед очами своих родителей. Первые два-три дня прошли в праздности. После того, как отец нафотографировал его бородатым, затем с окультуренной бородой, борода ему надоела. За ней оказывается был нужен еще больший уход, чем простое ежедневное бритье. Поэтому бороду было решено сбрить. Именно во время этого занятия к нему подошла мать и сообщила, что из Киева пришло письмо на его имя с совершенно исковерканной его фамилией на конверте. Разорвав конверт и прочитав его содержимое, ему стало понятно от кого оно. Писала его новая знакомая с вечернего сеанса летнего кинотеатра Пахаревки. Теперь на трезвую голову он узнал о ней некоторые протокольные данные. Она была киевлянкой. В Крым приезжала к своей бабушке. Через пару недель уезжает на сборы женской сборной Союза по академической гребле. Ему сразу вспомнилась железная талия леди. В письме говорилось, что он запал в девичью душу, и она очень бы хотела продолжить их знакомство уже в виде переписки. И хотя он не понял, кто дал ей его адрес, а может это. он сам в слабо вменяемом состоянии, а также и то, что от письма девушки ему почему-то было и не холодно и не жарко, пришлось писать джентльменский ответ. В нем он в вкратце обрисовал международное и свое личное положения, заверил, что вспоминает каждую минуту этого незабываемого вечера их встречи. В конце письма он стандартно подписался вместе с бумажным поцелуем. Наверняка этого нельзя было делать. Уже через несколько дней из Киева пришло следующее письмо. Оно уже явно походило на любовное письмо. В его конце ему с подписью посылали с сотню нежных поцелуев. Ему вспомнились очень техничные и взрослые поцелуи девушки, и особого желания продолжить этот процесс у него не возникло. Но нужно было писать ответ. Дневной августовский зной уже сходил на нет, и он решил писать на свежем воздухе на балконе. На этот раз ответ давался не легко. Слова подбирались с трудом, и он оторвался от текста и оглянулся вокруг, размышляя над дальнейшей фразой. Тут его взгляд упал на соседский балкон, находившемся на расстоянии пару от него метров. На нем, взявшись за перила с устремленным в даль взглядом стояла прекрасная незнакомка. Она была невысокого роста с изящной талией,очень хорошим личиком и обалденными глазами. Оказывается рядом с ним живет такая классная дивчина, а он ее видит в первый раз. Ответ в Киев сразу же ушел в никуда и навсегда. Он вовсю пялил глаза на свою соседку,но та упорно его не замечала. Конечно, девушка только делала вид, что не видит его упорного вытаращенного взгляда. Чтобы хотя бы как-то привлечь к себе внимание, он схватил одну из сушившихся на балконе абрикосовую косточку и легонько запустил ее в сторону соседского балкона. Соседка и глазом не повела. Тогда он набрал целую жмень этих косточек и стал бросать по одной,целясь в девушку. Одна из косточек рикошетом отскочила от перил балкона и попала прямо в лицо соседке. Тут волей не волей ей пришлось повернуть голову в его сторону. Взгляд ее не был сердитым, а скорее выражал некоторое удивление с немым вопросом, что мол и как все это следует понимать. Он быстро выскочил на улицу, почти подбежал к соседскому балкону и дернул за толстую лозу винограда. Лоза тянулась от самой земли до балкона ,и ее побеги плотно обвивали балкон. Стоявшая девушка высунула свою прелестную головку за перила и глянула на него сверху в низ. Он прошептал, чтобы они выходила. Девушка исчезла с балкона и через пару минут стояла рядом с ним. Рядом с его сто восьмьюдесятью с лишним сантиметрами роста она казалась еще более хрупкой и изящной. Он окинул ее взглядом. В ней ему нравилось все: как она одета, ее прическа, ее манера держаться. Они как-то молча и согласно перешли через дорогу на противоположную сторону улицы и двинулись по асфальтированной дорожке в сторону городского пляжа. Был теплый августовский вечер Наверное, скорее из-за некоторой его внутренностной скованности чем от наглости и уверенности в себе ,его рука сразу же попыталась расположиться на талии девушки. Но та спокойно убрала ее и сказала, что не нужно ему действовать по шаблону. И голос ее ему сразу же показался замечательным. Уже до окончания их первой совместной прогулки он понял, что влюблен по уши и это чувство какое-то совсем необычное. Ему казалось, что это самый замечательный вечер в его жизни. В конце прогулки они договорились встретиться завтра прямо с утра. Он долго не хотел отпускать девушку домой, стоя с ней на лестничной площадке около их квартир. В тот же вечер он попросил у нее на память ее фотографию. Лежа в своей постели, он долго не мог заснуть, перебирая в памяти каждый ее жест, каждое ее слово, каждый ее взгляд, каждое ее дыхание. Утром состоялась их вторая встреча в том же составе. Девушка вчера вечером сообщила ему, что она сдает экзамены в местный торговый техникум. Он с радостью согласился проверить как обстоят у нее дела с математикой. Вторая их совместная прогулка состояла в походе на историческое кладбище времен Крымской войны. Там они нашли скамейку около реставрируемого собора, и консультации начались. Через полчаса после начала состоялась их первая ссора. Повода никакого для нее вроде бы и не было. Ему было очень хорошо и комфортно выступать в роли консультанта. Математика была его любимым предметом и в школе и в институте. Если, конечно, вопрос стоял о решении задач, а не о зазубривании каких-нибудь аксиом. Уже потом, через значительный временной отрезок он понял, что во многих случаях ссоры были просто спровоцированы его прекрасной новой подругой. С виду хрупкая и совершенно беззащитная девушка обладала очень жестким упрямым характером. Она, чувствуя его сильное влечение к ней , очень часто сознательно шла на обострения их отношений. Несомненно избалованная мужским вниманием она получала удовольствие от наблюдения за муками своего партнера, его попытками сглаживать конфликт. И ее очень забавляло до какой степени ей будут уступать в ее прихотях и капризах. Чем больше ей потакали, тем быстрее ей наскучивал этот мужской экземпляр. Но в данном случае похоже ей попался не совсем стандартный для нее образец. Поэтому их первая ссора также не понятно для него ,как началась, так и закончилась. И все-таки какой-то осадок от ссоры оставался. Домой они возвращались почти молча. Он лихорадочно прокручивал в голове возможные свои не правильные слова или действия. Но походило, что вроде как ругаться было не из-за чего. Перед тем как разбежаться по своим домашним пещерам уже на лестничной клетке девушка неожиданно попросила его подождать ее несколько минут. Через минуту она действительно появилась и молча протянула ему свою фотографию. На ней она была в полный рост, одетая в вязанную кофту. Фотография была сделана с большим мастерством. Люда на ней была романтичной, супер красивой и совершенно неотразимой. Это была явная награда после всех его утренних переживаний. Перед тем, как девушка исчезла за дверью своей квартиры, они договорились встретиться уже сегодня вечером. Это опять был для него замечательный вечер. Они шли уже по знакомому маршруту. Проходили поворот на пляж и попадали на совершенно темную, освещяемую лишь проходящими машинами, шоссейную дорогу. С одной стороны тянулись совхозные виноградники. С другой лепились друг к другу небольшие частные домики с приусадебными огородами, плотно прижимавшиеся друг к другу. С этой стороны в отдельных местах на шоссейку падали маленькие лучики желтого света от тускло горевших лампочек, стоявших рядом с домиками фонарных столбов. Практически в полной темноте они проходили несколько сот метров до железобетонной беседки, стоявшей на стороне виноградников. Внутри беседки была массивная железобетонная скамейка с нормальными деревянными брусьями для сидения. Сама беседка была остановкой для автобусов, курсирующих с Северной стороны города в различные села и города Крыма. С первой же их вечерней прогулки в неизведанную темноту эта скамейка стала для них основным пристанищем. Изредка останавливались вечерние автобусы, спешившие домой из разных близких и не очень близких мест. Он сам потом в течении всех лет, когда возвращался в родительский дом из дальних поездок автобусом из Симферопольского аэропорта ,.проезжал эту беседку с этой скамейкой. И каждый раз при приближении к ней сердце начинало колотиться и замирать в его груди. Здесь на этой скамейке они полностью отключались от внешнего мира. И для каждого из них никого и ничего кроме них самих не существовало. Но чем больше они встречались, тем чаще и продолжительнее становились их ссоры по разным пустякам без видимых для этого причин. Люда начала сдавать экзамены и встречались они уже не каждый день. Наступил сентябрь, и он уехал на студенческие соревнования в Киев. За неделю соревнований он успел послать ей письмо и получить ответ. В своем письме он честно написал, что очень скучает без нее. В ответ она написала, что очень боится наделать глупостей, которые невозможно будет исправить. Ну а дальше наступила слякотная в Крыму осень. И такая же слякотная осень стала наступать в их отношениях. И вот финал. Они столкнулись в подъезде вскоре после его дня рождения. И здесь он услышал, что оказывается у него не все в порядке с гордостью. Он стиснул зубы, вернулся домой, взял пустой конверт и вложил в него фотографию Люды. Затем спустился вниз и бросил конверт с фотографией в соседский почтовый ящик. Все было кончено.

Глава шестая Выходит, что любовь иногда творит чудеса?

Он позвонил в соседскую дверь. Открыл отец Люды. Улыбаясь, отец Людмилы пригласил его пройти в комнату. В комнате был накрыт стол. Ближе к столу сидела мать Люды. Сама Люда сидела на диванчике с довольно отрешенным видом. Семейство вроде бы как смотрело какую-то передачу по телевизору. Его посадили за стол и налили рюмку водки. Хозяин дома произнес какой-то тост. Они выпили. Люда выпила немного вина. После пяти десяти минут разговора ни о чем родители поднялись из-за стола и заявили, что идут спать и удалились в соседнюю комнату. Они остались в комнате вдвоем. Люда подняла на него свои прекрасные бархатные огромные глаза. В них он прочитал, что она жалеет об их затянувшейся ссоре. Он пересел к ней на диванчик. Вложил ее изящную ладошку в свою ладонь, и так они просидели часов до двух ночи, почти ни о чем не разговаривая, а только время от времени обмениваясь долгими взглядами. Они снова прекрасно понимали друг друга без всяких слов. Он спал всего часа три. Но когда встал и стал готовиться к походу в институт, то ощутил небывалый прилив сил. Он снова был в лучшей своей физической и душевной форме и готов был биться до бесконечности. Первым предметом была физика. Самого экзамена он не боялся. Преподаватель, который читал им курс физики и принимал экзамены, был достаточно ветхим старичком. Что он сам знал по физике, сказать было трудно. Курс же его лекций представлял из себя набор различных опытов и физических экспериментов, проводимых разными физиками мира. Причем многих их фамилий большинство из студентов даже не слышали. Материал подавался в беллетристическом виде, в нем было минимальное количество простейших формул и никаких математических выкладок. Очевидно во времена этих опытов серьезной математики под физику еще не подводили. Для того, чтобы получить хорошую оценку на экзамене, нужно было только вызубрить конспект. Прочитать в каком нибудь учебнике такие замечательные вещи было невозможно. У него была предварительная договоренность о конспекте со студентами из другой группы, которые сдавали экзамен раньше. Но чтобы получить зачет и допуск к экзамену за семестр нужно было сдать десять лабораторных работ. Титульный лист лабораторки состоял из трех граф. В центре должна была стоять подпись лаборанта,о том, что студент выполнял работу, то есть присутствовал на практическом занятии. Слева нужно было иметь визу преподавателя о сдаче теории по данной теме работы. И окончательная правая виза говорила о том, что данная работа зачтена. Покопавшись по своим сусекам, он обнаружил только одну лабораторную и ту с единой подписью по центру. Она выполнялась в первую или вторую неделю после начала семестра. Именно в то время он собирался начать новую жизнь и не пропускать больше занятий. Конечно, на руках у него были все десять зачтенных образцов, взятых у добросовестных студентов. Теперь нужно было принять решение как поступить с лабораторками. Придти на кафедру в зачетную сессию и делать все лабораторные работы уже было явно поздно. Поэтому оставался другой путь. Он заготовил с запасом двойных листиков в клеточку, точно таких же как и образцы у него на руках. Затем расчертил на первых листах графы, куда должны были ставиться подписи преподавателей и лаборантов. После началась тренировка в росписях за них на черновом листке. Через полчаса все нужные десять макетов были готовы. Почти все они состояли из двух подписей. Одна выполнение, вторая за знание теории данной темы. Еще часа два ушло на заполнение самих листочков данными опыта и математическими расчетами. К девяти утра лабораторки были готовы для того, чтобы вести их в институт. Конечно, это было достаточно рисковое мероприятие. Он знал, что будущий профессор его друг Федя староста их группы, на занятиях, на которых преподаватель лично не делал по журналу перекличку, всегда отмечал его как имеющегося в наличии. Но многие преподаватели практических занятий вели свои журналы, да и у Феди уточнять было некогда когда он был, а когда его не было. На своих лабораторках поэтому он максимально стремился не ставить дат выполнения. Тогда у него были какие-то шансы говорить преподавателю, что мол прошло уже много времени и он уже сам ничего не помнит, что может он вообще делал эту работу с другой группой или вообще на дополнительных занятиях. Ну а хуже всего было, когда преподаватель начинал вслух сомневаться в подлинности той или иной подписи в той или иной графе Но другого выхода у него просто уже не было. Следующим на очереди был английский. Здесь для получения зачета нужно было сдать определенное количество тысяч знаков, то есть перевести с английского на русский несколько текстов политической и технической литературы. Причем в этом семестре у него был совсем новый преподаватель, с которым им в течении всего семестра по причинам, которые никак не зависели от преподавателя, встретиться на занятиях так и не пришлось. Тысячи с русскими переводами у него тоже имелись от добрых хороших студентов. Он в течении получаса постарался сравнить английские тексты и их русские переводы. Политический вообще был из газеты Московские новости, при чем сердобольные товарищи приготовили один и тот же номер газеты как на английском, так и на русском языках. Технический текст был про электронные лампы, и многие термины были понятны и без перевода. Но кроме тысяч была еще и целая книжка с предложениями на различные грамматические разделы. Вот здесь совсем все было не просто. Но сейчас он находился на вершине душевного подъема, и стоящие перед ним препятствия уже не казались совсем уж непреодолимыми. По крайней мере сейчас он готов был биться. Было еще несколько зачетов, которые нужно было получить для допуска к конкретным предметам на экзамен, но это уже были локальные задачи. Позавтракав, он поехал в институт. Это был явно его день. Он остроумно отвечал на реплики физика, почему тот чего-то не припомнит его лица, и почему для сдачи он принес всего десять, а не пятьдесят лабораторных работ. В конце выяснилось, что и сам физик был когда-то студентом. Поэтому он ценит его веселость и находчивость, но настоятельно советует с третьего курса браться за ум, так как на нем начнут читать уже дисциплины по специальности. И все-таки невозможное стало возможным и зачет и допуск к экзамену по физике он получил. Окрыленный он зашел на кафедру иностранных языков. Как он и ожидал, достаточно симпатичная его преподаватель средних лет дама вытаращила на него глаза и сказала, что видит его в первый раз в своей жизни. Он пытался и здесь что-то сострить, но здесь его остроту не оценили. Преподаватель сильно поскучнела и спросила на что собственно говоря он рассчитывает. Он набрался наглости и сказал, что рассчитывает получить сегодня у нее зачет. Тут уже сама преподаватель что-то сострила, что мол с его багажом вряд ли она поставила зачет и чистокровному англичанину. Но затем произнесла, что все равно процесс сдачи когда-то надо начинать, и совсем не обязательно, что этот день не должен быть сегодня. Вначале он подсунул ей тысячи из политической газеты. Перед заходом на кафедру он минут десять сверял два текста на английском и русском и лихорадочно пытался запомнить незнакомые английские слова. Она посмотрела на текст и сказала, что он по сложности на уровне восьмого класса, но для их первого профессионального знакомства пусть будет и такой. Она ткнула раза два в различные места текста. Его обостренный мозг моментально отпечатывал ответные предложения на русском языке из параллельной газеты. Она согласно кивала головой, а потом сказала, что с памятью у него все нормально, если он сумел наизусть вызубрить такой приличный кусок перевода, но мол она проверяет не его память, а его познания в области английского языка. Поэтому она взяла его книжку с грамматикой, наугад ее открыла и ткнула пальцем в какую-то строчку. Он перевел дословно и сам почувствовал, что сморозил глупость. Преподаватель улыбнулась, затем произнесла, что эта тема на инфинитив, и в таких случаях перевод зависит от того, какую роль в предложении он выполняет. Она перечислила все возможные варианты и ткнула пальцем в другую строчку. Он перевел, предварительно спросив значение двух незнакомых слов в предложении. Она внимательно посмотрела на него, Затем ткнула пальцем в предложение в конце страницы. Он опять перевел. Страницу .перевернули. Процесс продолжился. Они просидели вместе часа три четыре. Каждый раз при переходе на новую тему она предварительно объясняла ему о функциях той или иной английской части речи. Дальше начинался перевод. Когда книга подошла к конечным страницам, она попросила у него зачетку. Полистав ее, со словами, что хотя этого делать нельзя, но ей не хочется, чтобы с такими способностями отчисляли из института., она поставила ему зачет. Фортуна сегодня явно была на его стороне. Теперь у него появилась надежда к началу первого экзамена получить все необходимые зачеты. Время шло к пяти часам вечера. После завтрака дома он не съел еще ни одной крошки съестного. Дневная программа была перевыполнена на тысячу процентов. Но перед тем, как ехать домой на свою Северную, он решил заглянуть еще и на кафедру математики. Математика была возможно единственным за два первые его года обучения в институте предметом, которому он уделял хотя бы какое-то внимание. Он еще в школе любил решать все задачи, которые не были связаны с разрезами геометрических объемных фигур. Здесь он был полным нулем из-за не понимания и не любви к черчению. Что касается алгебраических,логических, геометрических задач на плоскости, то он с удовольствием любил решать их самых верхних сложностей. Кроме того он понимал, что инженером нельзя быть без владения математическим аппаратом. Но и здесь, особенно с учетом его проблем в последние полгода на личном фронте, все находилось в серьезно запущенном состоянии. Ему нравилась преподаватель, которая вела в их группе практические занятия. Она была высокой достаточно полной женщиной в очках. Больше всего ему нравилось, что судя по ее разговорам она была явно не дурой, а также по многим вопросам, где большинство других преподавателей предпочитали помалкивать, она не боялась высказывать своего мнения. Когда он заскочил на кафедру она уже собиралась домой. Он протянул ей свою зачетку. Когда в ней стояло уже целых два зачета протягивать ее было уже не так стыдно. Она глянула на дату получения зачетов и усмехнулась. Затем достала ручку из своей уже закрытой сумки и нарисовала ему и свою визу. Отдала ему зачетку и произнесла, что она, конечно, не знает каких успехов в последнее время ему удалось достичь на шахматных фронтах, но у нее из одного из самых способных студентов он превратился в заурядного троечника. Это было хорошей лопатой дегтя в его сегоднявшнюю бочку меда. От всей эйфории у него не осталось и следа. Он покраснел, поблагодарил и вышел из ее кабинета.

Глава седьмая В шахматы играть трудно?

По дороге домой он размышлял над словами преподавателя, к которому всегда относился с уважением. В шахматы его научил играть отец. Когда они вслед за поступлением отца в Ленинградскую академию переехали в Ленинград ему было семь лет. С началом третьего учебного года он записался в шахматный кружок Дома Пионеров Петроградской стороны. Занимался с ними шахматами уже не очень молодой мужчина, которого звали Август Семенович. Часто, когда он открывал рот, из его рта вместе с первыми словами шел какой-то свист и шипение., что очень потешало мелко возрастных учащихся кружка. Август Семенович судя по всему пользовался большим уважением среди взрослых шахматных тузов города. Часто на занятия приходили со своими выступлениями будущие и настоящие первые шахматисты страны и даже мира. Бывал у них и Борис Спасский и Виктор Корчной,и Толуш, и многие другие. Они выступали перед детьми с лекциями, давали сеансы одновременной игры. Сам он никогда не чувствовал себя полным фанатом этой замечательной игры. Когда их выступления совпадали с играми футбольного клуба Зенит, он встречам с шахматными корифеями предпочитал поход на стадион. Намного позже он узнал от старших мальчишек их кружка, что странные звуки изо рта их преподавателя были последствиями войны. Август Семенович вместе с другими ленинградцами отражал нападение немцев на город в составе отряда народного ополчения, и во время одной из контратак ополчения его несколькими пулями прошил немецкий автоматчик. После этого всем юным шахматистам стало очень стыдно, и смешки прекратились. Шахматы ему нравились свои задачками, ситуациями на шахматной доске, когда всего несколько юрких ,причем не обязательно по шахматной классификации самые сильные фигуры наносили поражение гораздо более мощной в количественном отношении армии противника. За два года, при многочисленных пропусках по неуважительным с точки шахмат причинам, он поднялся в шахматной классификации на две ступени. Теперь ему хватало умения довольно легко обыгрывать всех своих соседей независимо от их возраста. С отцом, у которого когда-то в молодости была третья категория, они играли почти на равных. К его пятому классу отца выпустили из военной академии и направили к новому месту службы в Крым. И уже в конце осени в Крым поехала и вся семья. Конечно, он уже привык к Ленинграду, к своим товарищам в школе. Уже целый год ему очень нравилась одна из девочек его класса. Но уж такова была судьба семьи морского офицера. И в конце осени ,в свой день рождения он впервые переступил порог пятого класса новой для него восьмилетней школы, расположенной на Северной стороне южного города. Началась адаптация к новой жизни в новых реалиях. Шахматы как-то забылись сами собой. Его родители всю свою жизнь выясняли отношения, поэтому все больше он стал болтаться по улице. В его карманах мать стала обнаруживать сигареты. Кажется пацан стал реально слетать с катушек. В начале шестого класса в школе появилось объявление, что проводится турнир на первенство школы по шахматам. Из победителей будет сформирована команда для участия в командном первенстве школ города. Он уже практически больше года не брал шахматы в руки. Но от нечего делать записался в школьный турнир. Он быстро и легко обыграл всех, включая и двух верзил восьмиклассников. Его включили в состав школьной команды, и вскоре они вместе с учителем по физкультуре отправились на первенство города среди школ. Соревнование проходило в каком-то бомбоубежище. И хотя в подземелье было много комнат, в него набилось много юных шахматистов и дышать было достаточно сложно. Руководил соревнованием высокий мужчина чуть меньше тридцати лет от роду. У него была на голове пышная шевелюра, пышные усы. Высокого роста он сильно прихрамывал на одну ногу. За день их команда сыграла несколько встреч с разными школами. Причем здесь были и средние школы и восьмилетние. Несколько партий ему удалось выиграть, примерно такое же количество он проиграл. Их школа в зачете среди восьмилеток заняла место где-то в середине таблицы. Преподаватель физкультуры остался доволен. Теперь в классе он был уже не только тем, кто лучше всех решал задачи по математике, но и знаменитостью школьного масштаба. В конце школьных соревнований их организатор подошел к нему и предложил поиграть уже в личных соревнованиях. Шахматный тренер назвал адрес, номер школы, где они будут проходить, а также дни недели и время начала. Когда наш герой рассказал об этом дома, то мать очень обрадовалась. Она сразу поняла, что теперь он хотя бы на время оторвется от улицы, которая его уже серьезно стала засасывать. Поиграл он в этих соревнованиях и уже был знаком со звездами городской величины того времени. Особых успехов у него не было. Так как своего помещения у шахматистов не было, то играли где придется. А через год закончилось восстановление здания, и детвора получила прекрасный Дворец Пионеров. Там Анатолию Германовичу, так звали этого тренера, выделили помещение, и Анатолий Германович стал руководителем и тренером шахматного кружка. Всем, кто посещал секции и кружки в Дворце Пионеров, выдали красивые красные книжечки-удостоверения. Книжечки с фамилиями были очень похожи на взрослые удостоверения. Все, кому их дали очень ими гордились. Анатолий Германович форсированно создавал команду школьников, которая могла бы успешно выступать на областных и республиканских соревнованиях Без игр с сильными противниками из других городов научить ребят хорошо играть в шахматы было невозможно. Как-то тренер договорился сыграть матч на шести шахматных досках с сильной командой шахматистов школьников города Харькова. В состав своей шестерки вместе с ребятами из десятых и одиннадцатых классов включили и нашего героя. На зимних каникулах их команда поехала в Харьков на поезде. Эта была его первая поездка в жизни без родителей за пределы дома.на достаточно приличное расстояние. Он учился в седьмом классе. В команде из шести человек они вдвоем с его товарищем были семиклассниками. Тренер думал о перспективе. В Харькове лежал снег и было холодно. Их поселили в центре города не далеко от Дворца Пионеров, где происходили соревнования. Здание, где они жили, находилось на Сумской улице и было интернатом для слепых детей. Старой постройки казарменного типа оно было очень мрачным. По темным неосвещенным длинным коридорам бегали незрячие дети и играли в пятнашки. Туалеты и умывальники тоже были общими. Ходить в них без старших товарищей по команде было жутковато. А еще воспитанники интерната по вечерам очень красиво пели. Песни у них все были душевные и очень жалостливые. Сам город очень понравился. Анатолий Германович выдавал суточные. На эти деньги каждый мог покупать себе любую еду или какие-то другие мелочи. Играть с харьковчанами было очень тяжело. Они были явно сильнее своих гостей. После поражения нужно было останавливать шахматные часы и протягивать противнику руку . Хотя хозяева вели себя даже очень тактично, делать это для него было крайне не приятно. Поэтому в каждой партии он бился изо всех сил. Уступая по подготовки и опыту, он за доской пытался найти любой шанс, использовать любое расслабление противника. И все же силы были явно не равные. Матч они проиграли с разгромным счетом. Но для него лично это явилось отличной закалкой. А еще он понял, что шахматы могут приносить выгоду в виде поездок в другие города. Поэтому после Харькова интерес к ним у него вырос. В то же время к своей дойной корове он относился очень не справедливо. Попав в костяк сборной, он кормил свою коровку ровно настолько, чтобы она не отбросила с голодухи копыта. То есть он уделял занятиям теорией ровно столько времени, сколько нужно было для того, чтобы удерживаться в числе ведущих шахматистов города. Когда у него было все хорошо, шахматы часто отходили на второй план, как только у него возникали серьезные психологические проблемы, шахматы были чуть-ли ни единственным спасением от этих проблем. И если один великий сказал, что шахматы дают человеку в десять раз больше, чем этот человек в них вкладывает, то у него лично это пропорция была явно значительно больше

Глава восьмая Иногда и любовь бывает бессильна

Когда он вернулся домой, было уже темно. Поужинав, он хотел было позвонить в дверь соседки. Но каждый раз при этом ему приходилось испытывать неловкость. С отцом Люды он не испытывал никаких проблем. Высокого роста мужчина служил мичманом на крупном военном корабле. Считался хорошим специалистом в своем деле. Всегда выражался понятно и был искренним. Мама Людмилы ,крашенная блондинка невысокого роста, работала где-то в школе преподавателем русского языка. Когда она открывала дверь, то всегда проявляла полное радушие и свое расположение к нему. В то же время он четко улавливал фальшивые нотки во всей этой ее любезности. Она явно рассчитывала на лучшую для ее дочери долю, чем быть женой какого-то инженера, да еще и с ярко выраженными неизлечимыми завихрениями.. Он не сомневался, что за его спиной мать вела с дочерью беседы о любви обманной, о надежной и сытой жизни. В те времена еще не слыхивали об новых русских, поэтому лучшей партией был или военный с большими звездами и перспективами, или на худой конец глухой слепой капитан дальнего плавания. Поэтому звонить он не стал. Тем более, что успех дня нуждался в своем развитии. Через два дня на пути к светлому будущему у него осталось одно черчение. И здесь он сполна получил за все. Хотя он шел на дифференцированный зачет, который являлся тем же экзаменом, вооруженный до зубов шпаргалками и готовыми листами- ответами, называемыми у студентов бомбами В первый свой заход он лихо вытащил помеченный кем-то ему билет. На него у него уже была готовая бомба. Он еще раз повторил все, что ему рассказывали про изображенное на его билете сечение объемной фигуры, затем пошел отвечать. Достаточно молодой преподаватель, которого он кажется видел первый раз в своей жизни, вроде бы согласно кивал головой. А потом он ткнул карандашом на одну из проекций и попросил найти обозначенную точку на объемной фигуре. И хотя перед экзаменом спецы тренировали его в ответах на подобные вопросы, ответ его был бы равен ответу первоклассника, которому учитель предложил решить дифференциальное уравнение. Конечно, он сморозил чушь. Преподаватель задал следующий вопрос, затем еще один и потом вернул ему зачетку. Первый неуд в ведомости напротив его фамилии был нарисован. Он еще пару дней уделил решению задач по начертательной геометрии и черчению. Пошел к другому преподавателю, но история повторилась с точностью до последней мелочи. Может быть слава об его замечательных ответах бежала впереди его, и преподаватели кафедры черчения и начертательной геометрии уже слагали о нем легенды. Он не пошел в третий раз а начал сдавать другие экзамены. Не без приключений, но к концу экзаменационной сессии у него в зачетке были оценки по всем нужным экзаменам. Причем по физике,оценка за этом семестр уже шла в диплом, вызубрив конспект наизусть всего за одну ночь, он получил отлично, а его друг Федя-староста, сдавший до физики три предмета на отлично, с первого захода получил неуд. На экзамене Федя не стал рассказывать, как бедная лягушка перед своей смертью дрыгала лапками , когда экспериментатор пропускал через нее электрический ток. Вместо этого он начал рисовать интегралы и выводить математические формулы. На это ему было заявлено, что его крючочки никому не нужны. Пусть он лучше про опыт расскажет. В конечном итоге Федя и получил неуд. Теперь у одного перед летними каникулами оставалась физика, а второй размышлял как ему правильно поступить с зачетом по черчению. Черчение заканчивалось, нынешняя отметка также шла в диплом, и от этого никуда нельзя было деться. Федя пошел к другому преподавателю по физике и получил свою заслуженную пятерку. А вот он все думал и думал, что можно придумать с черчением. Но ответа не было. Можно было оставить хвост до осени и сесть за учебники по начерталке, за чертежные альбомы. Но учиться чертить было для него не только мукой, но как он сам считал ,бесперспективным занятием. Ведь у каждого человека есть какие-то не доступные для него занятия. В конечном итоге он решил сделать третью попытку. В этом уже был определенный риск. Ведь можно было уже нарваться на комиссию, а затем быть отчисленным из института. Он советовался со своими старшими товарищами- разгильдяями, которые уже успели побывать в академических отпусках, и которые уже отчислялись и были или не были потом восстановлены. Все они в один голос заявили ему, что никто его из-за одного черчения из института не отчислит, что можно и дальше учиться без сданного черчения, если его не волнует получение стипендии. И все хором посоветовали ему сделать еще одну попытку и идти сдавать прямо к заведующей кафедрой черчения. Так он и поступил. Фактически все повторилось с точностью до микронов. Он опять вытащил крапленый свой билет. Опять отвечал по приготовленной бомбе. Опять его завалили на дополнительных вопросах. Затем начальница по черчению взяла его зачетку, полистала ее. Потом сказала ему, что его уже трижды пропускали с нулевыми знаниями и нулевым умением по ее предмету, но уж четвертого раза точно не будет. Он молча ждал, когда ее монолог закончится ,и ему вернут зачетную книжку. А она все говорила и говорила. Говорила, что без понимания черчения нельзя не только стать инженером, но и просто квалифицированным рабочим. Что у нее такой студент ,с такими нулевыми знаниями ,дошедший до конца второго курса ,первый за ее многолетнюю практику преподавания. За всю ее долгую речь он не произнес ни звука. Наконец она замолчала, затем взяла ручку и написала в зачетке удовлетворительно и практически швырнула зачетку на стол перед ним. Он поблагодарил, попрощался и вышел из кабинета. Курс черчения был успешно завершен. Впереди было свободное лето, лето каникул и лето работы в следующем студенческом строительном отряде. За все время зачетной и экзаменационной сессии с Людмилой они практически не встречались. В его отношении к ней ничего не изменилось. Единственное, что он извлек из их последнего примирения, что по крайней мере в применении к ней, формула Пушкина, чем меньше женщину, тем она больше, вполне сработала. Хотя больше к нему домой никто не звонил и никуда его не звал. Понятно, что в эти несколько недель, забот у него хватало и в институте. Но каждый вечер его подмывало позвонить в соседскую дверь, что бы хотя взглянуть на нее. Внутренний же голос шептал, что делать этого нельзя. И вот экзамены сданы, начинается лето. В кинотеатре через дорогу идет фильм "Бриллиантовая рука". И песня, в которой сердце гибнет, разрывает и его сердце. Седьмого числа у Люды день рождения. Днем он покупает букет роз и звонит в соседскую дверь. Открывает ее мать. В ее радушии он опять явно чувствует фальшь. Она чего-то говорит, что сейчас Люды нет, что нужно мол зайти попозже. Он протягивает букет и просит его передать ее дочери. Затем уходит. Вечером за стенкой начинает играть громкая музыка и идет гулянка. Он видит, что на соседском балконе появляются и девчонки и парни. Никуда идти он не собирается, да и никто его никуда и не приглашает. Судя по крикам и шуму там хорошо и без него. Больше в этот вечер на балкон он не выходит. Ближе к полуночи соседская дверь начинает хлопать беспрерывно. Видимо начинается отъезд или отвал гостей. Все стихает. Он долго лежит без сна. Внутри какая-то полная опустошенность. Утром следующего дня он выходит на балкон. На соседнем балконе стоит Людмила. Она поворачивается к нему и благодарит за розы. Он что-то бормочет в ответ и уходит в комнату. Вечером, когда начинает темнеть, он опять выходит на балкон. Соседка на балконе и смотрит в даль, делая вид, что его не видит. Он уходит с балкона, спускается вниз и подходит под соседский балкон и дергает за виноградную лозу. Девушка высовывает свою головку за перила и через минуту стоит рядом с ним. Они переходят на другую сторону дороги и начинают свой обычный путь. Он обнимает ее за талию, она еще теснее прижимается к нему. И вот их беседка и их скамейка. Они сидят обнявшись, и почти не разговаривают. В темноте его губы ищут ее губы. Девушка слегка сопротивляется. Но он легко преодолевает ее сопротивление, и его губы слегка приоткрывают плотно сжатые губы девушки. Он ощущает обалденный привкус то ли полыни , то ли еще какой-то неведанный для него вкус и запах. Этот поцелуй он запомнит на всю свою жизнь. Напряженное до этого тело девушки обмякло, становится совсем безвольным, оно начинает сползать со скамейки. Люда находится в глубоком обмороке. Только через двадцать лет он узнает, что это был первый поцелуй в ее жизни. А за день до ее первого поцелуя ей исполнилось восемнадцать лет. Но это все он узнает только через двадцать лет.

Глава девятая А может и по течению плыть можно?

С его трудоустройством ,как все или почти все в его жизни решил случай. На улице случайно он встретил своего знакомого Славу. Тот учился на класс его младше. К девятому классу и переходу в среднюю школу Северной стороны Слава уже знал его как школьную знаменитость. Вначале команда его восьмилетней школы, а затем тем более и средней школы стала бессменным чемпионом города по шахматам. Сам он бессменно был капитаном и лично формировал состав команды. Но и здесь помог тот же случай. Вместе с ним в одном классе училась девочка по имени Люба. С виду она была довольно неказистой и по своим замашкам сильно смахивала на пацана. Училась она довольно слабо. По всем предметам у нее были тройки или тройки наполовину с двойками. Особенно плохо ей давалась математика. Зато,когда он стал искать для команды девочку , то у Любы обнаружились к шахматам недюжинные способности. Именно ее девичья доска давала их команде сто процентный результат. Затем вместе со Славой они учились в институте. И опять Слава учился курсом ниже, Они сталкивались очень редко. Мама у Славы заведовала скорой помощью Северной, Слава был ее единственным ребенком, и рос достаточно избалованным . В то же время может из-за отсутствия братьев и сестер в семье, Слава тянулся к старшим ребятам. Для того, чтобы с ним общались, Слава часто таскал из дома разные мелочи и бескорыстно предлагал их старшим ребятам в качестве презентов. Теперь он узнал у Славы, что пока один из них два года гулял по Карпатским лесам с лейтенантскими погонами, другой после окончания института почти уже год работает регулировщиком на заводе в новом секретном цеху. Слава говорил намеками, но гордость переполняла его. Завод находился совсем рядом. Слава сказал, что производство расширяется и идет набор специалистов..Идти работать было все равно куда-то надо, а тут еще была возможность заниматься реальным не скучным делом. Уже через два дня он был в отделе кадров завода и еще через полчаса вел беседу с исполняющим в тот момент обязанности начальника пятнадцатого цеха другим Славой, а на тот момент для него Вячеславом Ивановичем. Тот поинтересовался, чем он занимался два года после института. Судя по другого Славы осведомленности о типе ракет, на которых прошла его служба, Слава и сам уже успел послужить после окончания института. На работу он был принят, но для того, чтобы можно было заняться регулировкой, в отделе кадров он запомнил анкету и нужно было ждать допуск. Допуск ждали не меньше двух месяцев. То есть здесь не помогала и его служба в ракетных войсках. Пятнадцатый цех в то время располагался в спешно переоборудованном складском помещении. После входа в него слева стояла охрана, которая дальше на первый этаж пускала только по специальным вкладышам к заводским пропускам. Направо была лестница, которая вела на второй этаж. На нем и находилась вся администрация, кладовки, бухгалтерия и т.д. Того, кто болтался по второму этажу, ожидая допуск к секретным приборам и документации, обычно привлекали для каких-нибудь вспомогательных или хозяйственных работ. Он уже знал, что распределен на прибор 101Ш, что прибор имеет много не секретной документации. Поэтому до получения допуска вполне можно изучать как отдельные узлы прибора, так и общие электронные и электрические схемы. На столиках второго этажа валялись не востребованные расчетные листки. По ним было видно, что получаемая работниками цеха зарплата отличается друг о друга иногда в четыре и более раз. Боевой, бесценный опыт, полученный за пять лет так называемой учебы в институте и еще за два года так называемой службы в рядах Советской Армии, говорил ему, что пора пришла взяться если не за ум, то хотя бы за чтение открытой документации по системе "Алмаз". Он быстренько отправился в БТД цеха, то есть в бюро технической документации. Там он набрал кучу схем и описаний различных универсальных узлов и устройств приборов. Затем нашел себе место для занятий и принялся читать. Но грызть науку оказалось не просто. Он все время мозолил глаза каким-нибудь мелким хозяйственным начальничкам цеха. Они постоянно отрывали его от занятий для выполнения различных страшно необходимых и срочных работ. Причем сами работы ,как правило, были пустяковыми,но из-за крайне плохой их организации, эти работы отнимали массу времени. Но и здесь ему повезло. Кто-то из бывших инженеров-конструкторов, перешедших на работу в цех из конструкторских отделов завода, посоветовал ему заниматься в конструкторском отделе. Отдел находился в другом здании на территории завода. Он курировал пятнадцатый цех. В нем была вся точно такая же документация, как и в БТД цеха. Теперь утром, он на несколько минут заскакивал в цех, отмечался у табельщицы, а затем отправлялся в ОКБ на целый день. Вечером перед концом смены он снова появлялся в цеху. Эта схема безупречно срабатывала на протяжении всего периода, пока он ждал допуск. Производство расширялось. Да и текучка была не маленькой. Одни приходили и ждали допуска. Другие, не получившие того, на что они рассчитывали, увольнялись. В этой неразберихе и очень слабой организации учета и контроля он никому пока не был нужен. То же самое было и в ОКБ. Там все занимались или делали вид, что занимаются своим делом. Документы состояли из электрических и логических блок схем. Фактически все подчинялось двоичной логике. То есть или да или нет. Заниматься было интересно. И уже через месяц он не плохо представлял логическое взаимодействие между отдельными узлами прибора, который ему придется регулировать. В течении следующего месяца он более детально разобрался с унифицированными блоками из которых состояли все приборы вычислительного комплекса. Каждый прибор имел ряд общих блоков и часть специфичных блоков, применяемых только в данном приборе. И вот пришел день, когда он первый раз вошел в помещение, где стоял первый в его жизни вычислительный комплекс с названием "Алмаз" Комплекс представлял из себя с десяток вертикальных шкафов, прикрученных своими лапками- амортизаторами к металлическим боковым стойкам К шкафам цвета слоновой кости подходили и отходили электрические кабели. Эти кабели соединяли шкафы между собой. На двух шкафах было много мигающих лампочек с рядами металлических тумблеров под этими лампочками. Эти два шкафа и являлись мозгом вычислительного комплекса. Кроме шкафов под черными брезентовыми шатрами-беседками стояло еще два прибора на тележках. Они чем-то напоминали пианино или фортепьяно. На них было много клавишей и переключателей,а также много светящихся транспарантов. Один из них 101ш и был первым прибором в его жизни, который ему предстояло регулировать. В пространстве между приборами в ряд стояло несколько длинных узких столов, заваленных различной документацией. Рядом с приборами стояло несколько осциллографов, лежало на подставках несколько тестеров. Вокруг всех этих штук сновало пять шесть людей в белых халатах и чепчиках на голове. Некоторые из них с умным видом пялились в лежащие на столах схемы. На сдаточном стенде шел регулировочный процесс. Два прибора на тележках предназначались для программистов. Так назывались те работники цеха, которые с них вводили данные и получали результаты при решении различных задач. Сто первый Ш предназначался для штурманов. На нем решались навигационные задачи. Конечно, для новичка все было достаточно прикольным. Его представили регулировщикам, склонившимися над схемами 101Ш. Те мало уделили ему внимания и снова погрузились в схемы. Он тоже взглянул на схему. На столе лежала схема какого-то счетчика импульсов. За два месяца вынужденной отсидки в КБ завода он не плохо разобрался в их работе. Когда кто-то из регулировщиков высказал некорректную идею, то он легко со знанием дела опроверг ее вслух. Тут все регулировщики разом оторвали головы от схемы и молча уставились на него. С этой самой минуты начался рост его авторитета. Уже через две смены он устранил первую неисправность, по схемам вычислив отсутствующую в приборе перемычку. Ее при монтаже прибора пропустила монтажница. И когда загорелся нужный транспарант он почувствовал себя уже почти настоящим регулировщиком. Через месяц, получив расчетку, он увидел, что его зарплата выросла в три раза и уже была на уровне его лейтенантской зарплаты. С каждым днем увеличивался список его трудовых побед. И дело было вовсе не в какой-то его супер гениальности. Просто общий уровень регулировщиков цеха на тот момент был крайне низок. Костяк составляли молодые ребята, закончившие года два назад подмосковные ПТУ, и серьезно побитые жизненной молью варяги из Северодонецка. Эти, не найдя себе применения на родных вычислительных поприщах, смело рванули за лучшей долей к Черному морю. Главными в цеху считались специалисты, работающие за вычислительными машинами. Идея московских разработчиков системы и заключалась в том, что несколько супер грамотных специалистов с вычислительной машины будут определять все неисправности в системе. Остальным фактически останется только менять неисправные блоки ,определенные тестовыми задачами , на исправные. Действительность полностью опровергла красивые идеи. Каждый прибор, входящий в общий вычислительный комплекс, был очень сырым и требовал как собственной регулировки, так и собственной доработки. Поэтому и встала задача иметь регулировщиков, досконально понимающих именно в отдельных приборах. Вот и вместе с регулировкой дорогой техники проходило самообучение и совершенствование специалистов по этой самой технике. С каждым днем и каждой сменой он все больше и больше втягивался в процесс. Появились и первые завистники. Они лицемерно жаловались ему, что работают дольше его, а получают денег в два раза меньше. Его мало интересовали те, которые получали меньше. Интересны были только те, которые получали больше. В основном ими были уже только те, которые работали на самих вычислительных машинах. Работы у них действительно было побольше. Кроме наладки своих собственных машин, которые кстати приходили с волжских заводов и были там достаточно хорошо отрегулированы в автономных режимах, машинисты отвечали за работу комплекса в целом. Поэтому им приходилось не только разбираться вместе с программистами, почему не решается та или иная задача, но и помогать регулировщикам вести наладку их приборов в составе системы. После того, как он разобрался во всей этой производственной петрушке, то сильно пожалел о том, что не обладал никакой информацией при устройстве на работу. Тогда бы он уже не стал бы так сильно скромничать, а попросился на вычислительную машину. Пока же он воевал со своим 101Ш. Прибор изготавливался на теперь его родном заводе. Был очень сырым. Приходили регулировщики из цеха, где его изготавливали. Они участвовали в его изготовлении и сдавали прибор на работоспособность в автономном режиме. Когда прибор включался в работу всей системы, то он требовал регулировки не только в комплексе, но у него вылезали и все автономные недочеты и недостатки. То же было и с многими другими приборами ,входящими в систему. При нормальной работе в автономном режиме, приборы сбоили в обменных процессах в составе системы. Для того, чтобы регулировщику забраться во внутрь прибора, ему нужно было заполнять документы на вскрытие прибора, указывать причину вскрытия и характер предполагаемых работ. Затем нужно было подписывать разрешение как у отдела технического контроля, так и у представителей заказчика, то есть у военной приемки. После этого можно было вскрыть пломбу, открыть прибор и начать наладку. На этапе, когда практически все требовало доработок и исправления ошибок разработчиков, работать по такой схеме было невозможно. Поэтому в первую смену данные правила соблюдались и имитировалась работа над ошибками. Настоящая работа начиналась ночью. В ночную смену выводились самые опытные и грамотные на тот момент регулировщики. Военпреды ночью спали дома и делали вид, что им ничего и ни о чем не известно. Приборы вскрывались без всяких разрешений, начиналась настоящая регулировка. Применялись все способы вплоть до припаивания дополнительных не предусмотренных разработчиками различных радио деталей, если это давало положительный эффект. Под утро все приборы закрывались. На них вешались старые прочищенные иголками пломбы. Спецы аккуратно через деревяшку их обжимали , и начинался новый день. Фактически цех вместе со всей страной только учился делать атомные лодки нового поколения. Вместе с производством шла и учеба. В цех постоянно приходили документы с доработками, изменениями в схемах. Все находилось в процессе формирования и устранения ошибок и замечаний. Это касалось и структурных подразделений и кадров цеха. Разношерстный народ и вел себя по-разному. Вчерашним пэтэушникам милее всего были гулянки, пьянки и пляжные романы. Холостяки жили в заводском общежитии. От него до пляжа было десять минут ходьбы. Попадались среди них и серьезные ребята, которые пытались освоить регулировку в полном объеме. Но их было единицы. Для остальных все это было неподъемным делом. Поэтому они сильно и не пытались вникнуть. Работали по принципу куда пошлют. С жизненным опытом из Северодонецка в основном жаловались на маленькую зарплату. Среди них также были единицы грамотных честолюбивых людей, а остальные двумя руками держались за ту единственную гайку, которую они когда-то освоили, или как им казалось, что освоили. Местные только еще начинали появляться в цеху в основном после окончания новых специальностей в городском институте. При таком разношерстном составе и дисциплина в цеху была на самом разношерстном уровне .Одни работали и одновременно учились, другие активно отдыхали, вечерком в кафе на территории завода во вторую смену пили пиво с рыбой и травили анекдоты, третьи, получив в очередную зарплату очередной голый тариф, увольнялись, и или искали новую работу в городе и на заводе, или возвращались в свои малые родины к папам и мамам. Все чаще в цеху заводились разговоры о командировках на северную сдаточную базу в город Северодвинск. Те,которые были со значительным семейным стажем и дорожили своим семейным благополучием, резонно считали, что длительные на несколько месяцев командировки на Север до добра семейную жизнь не доведут. Да и многие холостяки не сильно рвались в еще совсем неустоявшуюся северодвинскую неопределенность. В цеху витал запущенный кем-то народный афоризм. Он гласил о том, что маленькая Северная лучше большого Севера. Правда было много и тех, кого манила возможность вырваться на свободу от семейных дел или от строгих родителей. База на Севере еще только становилась, не было решено толком ни одного вопроса. Часто зарплата северян была гораздо ниже, чем у главных специалистов работающих в цеху. Максимальные командировочные платили только работникам не ниже пятого разряда. С высшим образованием на работу принимали по четвертому разряду. Пятый некоторые не смогли получить за всю свою регулировочную жизнь. Что касается нашего главного героя этого повествования, то он также был принят регулировщиком четвертого разряда, но уже через три месяца ему разряд повысили до пятого. У регулировщиков в возрасте и со стажем это вызвало и недоумение и раздражение и обиду и зависть. Но его мало волновали чужие эмоции. Для него движение по производственной лестнице вверх было тем же спортивным состязанием, где всегда хотелось только победы. Главным призом здесь для него была максимально возможная зарплата. Сама работа нравилась ему все больше и больше, так чем больше ты шевелил мозгами, тем лучше у тебя был результат. Чем лучше у тебя был результат, тем больше тебя ценили. Чем больше тебя ценили, тем большую цифру ты видел в своей расчетной ведомости. Далеко не у всех работающих регулировщиков было одинаково хорошо с логическим мышлением. Но также, как каждый самый обычный заядлый любитель шахмат считает себя в душе шахматным мастером, а все свои неудачи в игре с сильными соперниками сваливает на невезение, так и в регулировочной работе каждый считал себя чуть ли не гением. Поэтому такому гению было очень обидно, что не ему повысили разряд, что не ему платят больше денег. Но факт оставался фактом, что только очень не многие люди в цеху могли шевеление своих мозгов сочетать с хорошими практическими результатами. Почему-то одни и те же находили разгадки в сложных случаях регулировочной жизни. Именно те, которые в сложных ситуациях с совершенно еще сырой и со многими ошибками техникой, находили возможности вдыхать какие-то признаки жизни в эту технику и пользовались авторитетом как у начальства, так и в своей среде таких же самых регулировщиков. Конечно, ничего не возникало из ничего. Только стремление найти выход любой ценой, самолюбие и честолюбие были серьезными факторами в деле совершенства профессии. Жизнь же текла своим чередом.

Глава десятая Лучше ли маленькая Северная большого Севера?

В цеху все чаще появлялись регулировщики, вернувшиеся из командировки из Северодвинска. Одни приезжали на переоформление и через неделю- другую собирались назад. Другие клялись, что уволятся если их опять пошлют на несколько месяцев в командировку. Стандартной продолжительностью командировки были два месяца. Всем, кто еще не побывал на Севере было интересно слушать байки о северной командировочной жизни. Вот появилась около 101Ш программист Лариса. С точки зрения нашего героя она была далеко не красавицей. Кроме этого у нее были серьезные проблемы с выговариванием десятка звуков. Но эти природные мелочи Лариса с лихвой компенсировала своей напористостью. Сейчас это назвали бы коммуникабельностью. Из-за физического отсутствия кроме нее на данный момент желающих дам по несколько месяцев болтаться на Севере с не ясными во всем перспективами, Лариса была основным программистом по решению навигационных задач. Собственно само назначение прибора 101Ш было как раз ввод данных по этим задачам и отображение хода их решения и конечных результатов. То есть лодка шла где-то глубоко под водой в океане, а доблестный Алмаз в постоянном режиме отсчитывал координаты нахождения этой самой лодки на данный момент. Но это для так называемых реальных условий. Задача Ларисы заключалась в том, чтобы по таблице из совершенно секретной книжки ввести табличные варианты и получить, в результате много часовых пережевываний вычислительным комплексом этих табличных данных , решения соответствующие таблицам решений в той же самой совершенно секретной книжке. Сложностью этих процессов было то, что в бумажных вариантах после много часового шлепанья в одном направлении и с одной и той же скоростью, лодка резко меняла или скорость или курс. То есть нужно было не заболтаться или не задремать и в нужный момент ввести со 101Ш в машину новые данные. В противном же случае вся много часовая возня шла насмарку. Задачи эти были однообразные и нудные. Решали их в третью смену. То есть были все условия для возникновения человеческого фактора. Через некоторое время умные машинисты научатся обманывать машину, стопоря ее в нужный момент и вручную записывая в нужные программные ячейки этих задач необходимые цифры. И много часовую задачу можно будет решать за десять минут. Но для этого нужно будет еще набраться опыта и умения, то есть должно было пройти время. Сама Лариса была местной. В цех она перешла из КБ. Вместо бумажек хотелось романтики. Да и расчет тоже присутствовал. Здесь можно было найти свою мужскую половину. Как раз в это время она запала на регулировщика Сашу. Саша на тот момент был основным регулировщиком 101Ш, который тоже уже имел северодвинский опыт. Он закончил техникум в Смоленской области. В отличии от многих своих сотоварищей уже отслужил в армии. Он был заядлым охотником и рыболовом. Север давал для него все эти возможности. Что касается самой работы, то у него особых честолюбивых наклонностей видно не было. Лариса с ее внешними данными вполне соответствовала образу походной подруги. Все это называлось активным отдыхом. Сейчас Саша оформлял новую командировку и до отъезда кантовался вокруг 101Ш. Лариса ,по ее словам ,забыла в туалете аэропорта свою сумочку с командировочным удостоверением и справкой с 1 отдела. За справку ей полагался выговор. Без такой справки невозможно было попасть на закрытое северодвинское машиностроительное предприятие. Теперь до решения всех своих дел она и приземлилась в цеху. С Сашей у них шло постоянное обсуждение северных вариантов досуга. Все это как правило печально заканчивалось для табличных вариантов задач. Получалось, что значительную часть смены комплекс проработал в холостую. Лариса оправдывалась как нашкодивший трех летний ребенок. Она была такой искренней и непосредственной, что обижаться на нее долго, а тем более злиться никто долго не мог. Главным старожилом 101Ш был Паша. Он любил вторую смену. Начальство как цеха, так и завода в это время в цех практически не показывалось. Паше было далеко за сорок. На фоне желторотых пэтэушников и вчерашних студентов он выглядел доисторической личностью. Он сидел на стуле около прибора в белом халате и белом чепце и смачно щелкал семечки. Хотя рядом с ним был кулечек для отходов весь пол возле прибора был засыпан их кожурой. Связываться старшие смены с ним видимо не хотели. Но со стороны вся эта картина выглядела очень живописной. Недалеко от прибора 101Ш была еще одна платформа на колесах. На ней возвышался чем-то похожий на 101Ш прибор. Он был крупнее. Кроме кнопок и транспарантов на была панель с галетными переключателями. Этот прибор назывался 101К. На лодке его место было в Центральном Посту. Этот прибор не только решал информационные задачи, но с него осуществлялась торпедная стрельба. Основным регулировщиком в цеху на нем был Толя. Это был довольно толковый специалист. То ли у Толи была очень молодая и ревнивая жена, то ли еще какие-то причины, но ехать в командировку на Север он категорически не хотел. В цеху он держался как лучший специалист по 101 прибору. По замыслу разработчиков с одного этажа галеты этих переключателей снимался код поступающий в вычислительную машину. На другой этаж заводилось достаточно большое напряжение, которое при переключении галеты в то или иное положение коммутировало это напряжение на стрельбовые устройства. То есть выдавалась та или иная команда на торпедные аппараты. Сама эта идея была в корне порочной. При разрыве и последующей коммутации электрических цепей этими переключателями возникала электрическая дуга. Эта дуга вызывала серьезную помеху, которая ломала все цифровые коды поступающие в вычислительную машину. Машина начинала захлебываться и покрывалась густой красной краской транспарантов отказа. Для того, чтобы как-то подавить эту помеху, ночью Толя вскрывал свой супер секретный прибор и напаивал прямо на галеты грозди искрогасящих конденсаторов. Такими собственными доработками приборов были вынуждены заниматься и многие другие регулировщики. В дальнейшем по результатам регулировки посылались письма в Москву разработчикам, чтобы те внесли изменения в существующие схемы. Что-то разработчиками принималось. В других случаях они находили другие решения. Но все шло параллельно. Времени согласовывать, а потом только дорабатывать не было. В Северодвинске уже были готовы корпуса новых и новых атомных подводных лодок для установки аппаратуры. Конструкции 101 приборов, их габариты не давали возможность загружать их полностью собранными на лодку через штатные люки. Или нужна была поставка до сварки отдельных отсеков между собой, или нужно было резать дырку в прочном корпусе, или до погрузки приборы нужно была разбирать на части. Для разборки, особенно после массовых монтажных доработок в цеху завода на Юге, внутренности приборов ,покрытые разветвленной паутиной дополнительных жгутов, жгутиков и отдельных проводов, разделять на отдельные части было не реально. Примерно с такими же проблемами сталкивать и многие другие заводы, которые поставляли на лодку свое оборудование. Фактически в результате массовых и постоянных доработок первые корпуса лодок новых разработок из грозного оружия превращались в дорогие игрушки стоимостью в миллиарды долларов. Но страна стремительно вооружалась. На заводах изготовителях отдельных систем для атомного подводного флота также шло стремительное обновление, строились новые корпуса, новые цеха. Когда наш герой только втянулся в цеховую жизнь и реально только-только начинал что-то понимать в регулировочной работе к нему подошли и сказали, что на Севере на 37 заказе завал, и руководство цеха приняло решение послать его на СМП на подмогу. Заказами в целях конспирации , согласно требований работников КГБ,назывались корпуса строящихся подводных лодок. Сейчас в Северодвинске параллельно с небольшими промежутками на воду были спущены сразу несколько корпусов 667-Б проекта. После первой московской десятки и одиннадцатого фактически совместного с ними шифрованных номеров корпусов лодок, 37 был вторым корпусом на котором работала самостоятельно бригада с его завода. Всю эту информацию он постепенно узнает на Севере. Сейчас же было нужно собираться туда в первую командировку.

Глава одиннадцатая. Чудеса еще случаются

Теперь он стоял в штурманской рубке около истерзанного регулировщиками 101Ш, и те ждали от него если не чуда, то хотя бы свежей идеи. Ну а что он реально мог предложить в тот момент, когда он видел перед собой только результат варварской разделки прибора. Все блоки были выдернуты из прибора и валялись в куче в углу штурманской выгородки. Из прибора торчали какие-то отпаянные от плат провода. Да процесс регулировки явно зашел слишком далеко. Он спросил у ребят о причине такой глубокой распашки прибора. То,что ему рассказали ,не дало ему никакой интересной информации. Только уже через года полтора, будучи в командировке на базе базирования подводных лодок в Мурманской области, и сидя в теплой компании за стаканом хорошего венгерского полусухого марочного вина , во время всеобщих воспоминаний о боях, товарищах, он мысленно вернулся назад к этой ситуации и вдруг ясно понял в чем была причина такой неисправности. Но к тому моменту он уже понабрался реального практического опыта работы на разных, в том числе и уже действующих лодках. Сейчас в штурманской рубке он реально мало что понимал в тонкостях устройства и работы прибора. Поэтому он предложил собрать прибор, чтобы самому увидеть те самые возникшие проблемы. Для того, чтобы прибор довести до полной его набивки ушло часа два. После включения выяснилось, что неисправности появились новые. Сейчас для того, чтобы дойти до возникшей у ребят проблемы, нужно было бороться со вновь поступившими техническими неприятностями. Провозились еще часа три. Что то задышало, но до точки начала поиска возникшей первой неисправности было еще явно далеко. Ребята предложили пойти поужинать в заводскую столовую, которая располагалась не далеко от берега. Было часов семь вечера. Звезды ярко светили в полярной ночи. Процесс пережевывания пищи сопровождался разговорами о работе. Поэтому самого вкуса еды и ее ассортимента он как-то совсем не запомнил. Снова спустились в лодку, или на местном жаргоне это называлось спуститься в бочку. Провозились еще часа три. Вроде бы еще незначительно продвинулись вперед. Но уже нужно было идти домой и ложиться спать. Шли пешком, и ему показали на небе северное сияние. Но с непривычки он устал как собака. Поэтому никакого восторга от каких-то звезд на небе он явно не испытал. В свой номер попал после одиннадцати вечера. Снова теплый спертый воздух наполненный перегаром смешанным с куревом. Соседи уже дрыхли. Он тоже упал в постель и отрубился. С утра следующий день напоминал предыдущий. Соседи снова встали вовремя и сокрушались, что хорошо было бы поправиться с утра, но тогда можно загреметь на проходной. Затем снова он остался один в номере. Он уже знал, что пока у него разовый пропуск, который выдается на три дня, служба завода ведущая контроль за командированными к ним на СМП ( контрагентами) не может отслеживать его прибывание на предприятии. Но через три дня уже нужно получить временный пропуск, а для него нужны фотографии. Фотографии можно было сделать в любом фотоателье города. Особенности фотографирования заключались в предварительном наборе на специальной металлической рейке своей фамилии с инициалами. Затем эта рейка крепилась с буквами на специальном штативе. Штатив ставился таким образом, чтобы планка с буквами пересекала грудь фотографируемого. Таким образом фотографии получались вместе с фамилией и инициалами клиента. После ателье он снова пошел прямо на лодку и провозился с ребятами на 101Ш с перерывом на ужин до десяти вечера. В конце концов на третий день им удалось восстановить прибор до первоначального уровня. Когда прибор заработал, то выяснилось, что та страшная неисправность,из-за которой все началось и из-за которой он попал в командировку и на эту лодку, исчезла сама собой. Теперь прибор был готов для решения на нем задач и перестал тормозить график общих работ. Нужно было идти с докладом к начальству. На совете регулировщиков 101Ш порешили правды о чудесном само исцелении прибора не докладывать. Всем было только ясно, что наверняка повлияла новая набивка прибора блоками. Возможно одинаковые блоки попали в другие гнезда, возможно был не контакт. Но саму физику возникновения такой неисправности, то есть самое ее сущность никто из регулировщиков тогда объяснить не мог. Но так как в общей сложности прибор не работал больше недели, говорить правду начальству никто не собирался. Совместно придумали страшную легенду со счастливым концом. Причем по ней все регулировщики оказывались уже не бестолковыми балбесами, плохо знающими свою материальную часть, а реальными героями. Героями, которые больше недели без сна и отдыха трудились, чтобы наконец победить одну из самых сложнейших и труднейших проблем в регулировочной практике. Все трое поднялись на дебаркадер в каюту, где был, как сейчас говорят, офис ответственного сдатчика 37 заказа их завода. Веня, так его звали, был коренастым мужиком среднего роста лет тридцати. Он обладал резким жестким характером, любил командовать и беспрекословное исполнение своих команд. Рядом с ним крутилась его командировочная подруга монтажница из Москвы. Ей было лет до двадцати. Была она долговязой вровень или выше Вени. В нем она явно видела образ настоящего мужика и на все его телодвижения смотрела с нескрываемым восхищением и восторгом. Через много много лет он встретит Веню в своем родном городе сгорбленного беззубого и по внешнему виду сильно пьющего. Общие знакомые скажут ему, что Веня сильно сдал после того как потерял в Чечне единственного своего сына капитана спецназа А сын погиб во время штурма дудаевского дворца в центре Грозного. Но это будет через много лет. Сейчас от Вени исходила полная уверенность в себе и своих возможностях. И опять все лавры от такой блестящей трудовой победы достались нашему герою. Веня явно обрадовался, что дело сдвинулось с мертвой точки. Он слегка пожурил двух других ребят за то, что так долго не могли сами справиться с прибором. Сказал, что не может оставить без награды человека, чей вклад в общую победу считает основным и решающим. Затем он достал из ящика своего стола связку ключей и открыл сейф, стоящий в углу помещения. Из более мелкого верхнего отделения сейфа была извлечена фляжка, искусно сделанная из блестящей нержавейки. Она была более плоская и более длинная, чем такого типа фляжки объемом в половину литра с изображением охотника с ружьем ,продаваемые в спортивных и хозяйственных магазинах Северодвинска. На этой же фляжке чеканкой был изображен маяк. Над маяком светило солнце. И под этим солнцем шла подводная лодка. Из нижнего большого отделения сейфа Веня извлек, сделанную из такой же, но более толстой нержавейки канистру литров на десять. Он открутил пробки и на канистре и на фляжке, и сам начал наливать из более широкого горлышка канистры в совсем узкое горлышко фляжки содержимое из канистры. Фляжка у него была зажата между коленок. В канистре было еще достаточно много жидкости, но Веня легко справился с задачей заполнения фляжки, не пролив ни капли влаги. Но все равно в помещении резко запахло спиртом. Он поставил канистру на пол, завернул пробки, убрал канистру в сейф. Затем встал со стула, закрыл сейф на ключ. После этого торжественно с рукопожатием фляжка была вручена нашему герою. До этого с чистым гидролизным спиртом он имел дело всего один раз.. Вырос он, как и многие крымские студенты, на местных винах. В армии напитки уже были явно покрепче. Когда их привозили со службы из леса поздно вечером домой в Коломыю, то они успевали заскочить в гастроном, работавший до ноля часов. Обычным набором на ужин была очень вкусная печеночная не дорогая паштетная колбаса, хлеб и пятидесяти шести градусная украинская горилка. Пилась она легче, чем обычная водка. А вот последствия ,в случае перебора ,были гораздо более тяжелыми. Спирт технический один раз выдали ему за время службы на годовом техническом регламенте. Начальник их отделения капитан принес на донышке солдатской алюминиевой кружки вонючую жидкость грязного цвета. В эту кружку была засунута такая же грязная флейцевая кисточка. Капитан дал команду этой грязной жидкостью промыть серебряные контакты электрических автоматов. После окончания годового регламента тот же капитан собрал всех офицеров своего отделения и разлил на всех около трети такой же кружки сэкономленного на регламенте такого же не очень чистого спирта. Еще правда один раз спирт из дома привозил из Судака студент его группы. Родители студента были виноделами известной марки "Сурож". Но тот спирт был винным, а его крепость была значительно ниже девяносто шести градусов. Теперь он был обладателем поместным меркам СМП целого состояния. Он уже знал, что на Севере надежный спирт был самым востребованным инструментом расчета за все. Все местные аборигены -любители охоты и рыбалки спирту отдавали явное предпочтение по сравнению с другими любыми магазинными напитками. По СМП ходила байка, что один из старших строителей завода предлагал спор любому на ящик коньяка, что если ему подгонят две цистерны спирта, то он параллельно с плановой своей строящейся лодкой стоимостью в миллиард долларов построит еще одну за этот спирт. Теперь он обладал впервые в жизни целой фляжкой чистого гидролизного спирта. Но для того, чтобы стать реальным распорядителем этого богатства, спирт нужно еще было вынести за пределы проходной завода. Конечно, студенческая жизнь научила многому в этих направлениях. Конспекты, шпаргалки и целые тома учебником разными мыслимыми и не мыслимыми способами протаскивались на экзамены, часто сугубо для изучения того или иного вопроса билета без отрыва от сдачи самого экзамена. Но теперь ставки были другие. Задержание на проходной со спиртом могло стоить работы на этом предприятии. Спирт конфисковался, составлялся акт, и материалы отправлялись руководству на предприятие нарушителя для принятия мер к расхитителю социалистической собственности. Далее все зависело от руководства предприятия. Уже гораздо позже он узнал о принятых негласных правилах. В случае задержания своего сотрудника на проходной со спиртом руководство этого сотрудника или представитель руководства для закрытия дела в пределах данной смены охраны обязаны были заплатить выкуп, который в десять раз был выше объема задержанного продукта. При таких убытках для фирмы данный нарушитель в лучшем для него случае потом долго сидел на голодном спиртовом пайке. Поэтому славные соколы из ВОХР зорко всматривались в лицо каждого контрагента, выходившего из завода через их вертушку. Продолжатели дела Дзержинского обладали сто процентной информацией об объемах спирта, которые для технологических нужд получала каждая фирма на СМП. И здесь алмазовцы явно были одними из лидеров. Может сама продукция у них еще и не была на должном уровне, но суммарное количество движимых и не движимых контактов их аппаратуры требовало, согласно технологии, до пятидесяти- шестидесяти литров гидролизного спирта высшей очистки в месяц на один комплект оборудования. На СМП за спирт можно было изготавливать любой ширпотреб, включая разнообразную продукцию из хрусталя. И все-таки львиная доля спирта выносилась и вывозилась с предприятия исключительно для внутреннего согреву. Во время же испытаний лодки в море, после двух трех недель, проведенных в прочном корпусе, наши южане часто меняли спирт в провизионке на сухое импортное вино. Пятьдесят граммов этого вина полагалось подводникам ежедневно для улучшения процесса пищеварения в условиях ограниченной подвижности. . Для славянских мужиков,пятьдесят граммов сухаря в день, конечно, выглядело досадным нонсенсом. Поэтому официально выдавали по сто граммом через день. Но и при этом многие местные, выходцы из архангельских деревень, совсем отказывались от вина в пользу желающих. Другие же договаривались пить по очереди один раз в четыре дня ,но по целому стакану. Им же, которые выросли на крымском вине, и которые брали пятнадцать двадцать литров спирта на время испытаний при своей сдаточной команде из пяти-шести человек, иногда вдруг хотелось ощутить себя цивилизованными и высоко культурными людьми и вылакать за раз по бутылке или по две вина на брата. И с точностью наоборот, на берегу за пределами СМП , очень часто в компаниях любого уровня ,в конкуренции с любым цивильным спиртным из магазина, побеждала жидкость, наливаемая из фляжки, обмотанной синей изоляционной лентой. Эта лента говорила о том, что еще может всего несколько часов назад ,фляжка лежала на мокрой от страха талии ее хозяина, и именно эта лента не дала фляжке проскользнуть вниз по мокрому телу. При выносе также соблюдалась и другая, определенная технология. Кроме обматывания против скольжения фляжки изоляционной лентой, при наливе фляжка наклонялась под некоторым углом для полного ее заполнения и отсутствия затем при носке звуков булькания. Ну и наконец необходима была полная герметичность фляги. В противном случае, при прохождении через вертушку на проходной от потенциального клиента службы ВОХР начинало резко нести спиртом. Кстати из шести пропускных пунктов, которыми была снабжена данная ,одна из нескольких проходных СМП, только один пункт был снабжен вертушкой. Вертушка открывалась и закрывалась нажатием педали работника ВОХР, который пропускал через нее по разовым и временным пропускам. Остальные пропускные пункты открывались только в час пик, как утром перед началом работы, так вечером после ее окончания. По ним нескончаемым потоком шли местные жители, имеющие постоянные пропуска. С этим пропуском они уходили домой. Но пропуск был годен только для прохода через основную проходную завода. В каждом цеху, имеющему какие-то свои секреты, заводские пропуска работники цеха обменивали на внутренние с такими же именными фотографиями. Работники ВОХР прекрасно были осведомлены, что девяносто девять целых и девяносто сотых процента постоянных работником СМП не имели доступа к спирту. Поэтому охота велась именно за контрагентами. Причем на заводе то начинали соблюдать права человека, и при отсутствии явных признаков выноса людей не трогали. То, чуть ли не повально, начинали заводить в комнату для досмотра. Когда и какая модель работает на проходной потенциальные жертвы возможного террора не знали. Поэтому ,каждый вынос был для них экстримом, достаточно хорошо щекотавшим нервную систему. Здесь мы явно забежали вперед и возвращаемся к Вениному офису. Веня еще раз поблагодарил нашего героя за помощь в возвращении 101Ш на путь истинный, сказал чтобы он шел уже домой отдыхать, а с начальством базы он, если нужно будет, договорится. Впереди были два выходных дня. А с понедельника на Венином заказе ему уже делать было нечего. Командировка была ему выписана стандартно на два месяца, Чем будет заниматься с понедельника , он еще не знал. Он покинул гостеприимный дебаркадер тридцать седьмого заказа. Зашел в туалет столовой и в кабинке обмотал фляжку со спиртом куском изоленты, взятой у Вениных собратьев по оружию. Затем засунул фляжку за пояс со стороны спины, в вестибюле заводской столовой осмотрел себя в зеркале. Вышел на улицу и двинулся в сторону проходной. Идти было минут пять-семь. Успокаивая себя, что все когда-то бывает в первый раз,он подошел к стеклянной двери входа в здание проходной. На улице все еще была зима, и в глаза ветер нес снег. Он открыл дверь проходной и оказался рядом с вертушкой. С боку от нее стоял охранник. Пытаясь сохранять полное равнодушное спокойствие, он достал из кармана пальто свой новенький ,сегодня утром полученный временный пропуск, и протянул его работнику ВОХР. Тот нарочито медленно, а может ему это только казалось, сверял фотографию на пропуске с имеющимся в наличии фэйсом. Кажется прошла почти вечность. Охранник бросил пропуск в прорезь большого, как на почте, ящика, нажал ногой на педаль. Наш герой толкнул вертушку рукой и вышел через турникет на улицу. Он был на свободе и жизнь снова была прекрасной.

                                                                                                                                                               Глава двенадцатая Хорошо ли одинокому волку?

Через несколько минут он вышел в центр города. И хотя по часам был еще день, на улице уже смеркалось. Центральная площадь города была красиво подсвечена прожекторами с крыш домов. Город готовился к выходным. В углах центральной площади на тротуарах около перекрестков вливающихся в нее дорог были налеплены красивые снежные бабы. Они были нарядно размалеваны яркими красками разных цветов. И вместе с предпраздничной обстановкой он вдруг резко ощутил себя уже не свободным, а совсем чужим в этом нарядном северном городе. .Он сразу вспомнил это ощущение какой-то одинокости и может быть ненужности человека, который один совсем один в чужом городе живущем своей жизнью и своими проблемами. Городе, которому до него нет никакого дела. Это чувство он уже однажды испытывал еще в детстве. В девятом классе его послали в Киев на личное юношеское первенство Украины. В этом самый момент их тренер первый раз слетел с душевных катушек и оказался в городской психушке. Поэтому поехали они сами вдвоем с со старшим на два года шахматистом Сашей. Саша был развит не по годам. Папа его в свое время взорвался вместе с линкором Новороссийском. Но папе Саши повезло. Он успел спрыгнуть в воду с переворачивающегося линкора и остался жив. Тех офицеров корабля, которые погибли, похоронили как героев. С тех, которым удалось выжить, сняли по звездочке. Сашин папа на момент взрыва был капитаном третьего ранга и стоял на должности капитана второго ранга. Теперь же он в один миг стал капитаном- лейтенантом без корабля и без должности. Поэтому папа Саши написал рапорт об отставке и ушел в тогда еще только организовываемый в городе рыболовецкий океанический флот. Вскоре папа был уже капитаном рыболовецкого траулера. Саша резко выделялся среди других юных шахматистов свои нарядами и различными заграничными безделушками. Он хорошо играл на пианино, быстро взрослел и пользовался успехом у девчонок. В Киеве он уверенно играл в турнире, а все свободное время проводил со вновь образовавшимися подружками за пределами гостиницы, где они жили. Для нашего героя турнир шел тяжело. В основном все соперники из различных городов были и старше и обладали значительно большим шахматным опытом и большим мастерством. Поэтому из двенадцати финалистов он пытался хотя бы закрепиться в первой десятке. Каждый раз после неудачного игрового дня он оставался один на один со своими переживаниями. В этот день он играл с киевлянином. Тот был примерно его возраста и в турнирной таблице шел с ним вровень. После часа игры, при доске полной фигур, киевлянин предложил ему ничью. Он долго колебался принять предложение или продолжить играть. Пытался детально оценить свои шансы в достаточно запутанной позиции. В конечном итоге он отклонил предложение и продолжил играть. Ровно через два хода он зевнул целого ферзя и сразу же сдался. Он оделся выскочил на улицу. В Киеве была зима и зимние каникулы. Город жил своей жизнью и его обитателям не было никакого дела до распирающих нашего героя душевных переживаний. Вот в тот момент он и ощутил себя совсем одиноким и никому не нужным в этом большом красивом городе. Вот и теперь в Северодвинске через много лет на него нахлынули точно такие же давно забытые чувства. Побродив по центру и отобедав в кафе "Чайка", он отправился в свою гостиницу. Пока он так и не познакомился с жильцами из номера. Все предыдущие дни он приходил после десяти вечера, и народ уже к этому моменту стабильно был в откате. Утром жильцы из его номера вовремя спешили на завод, и ему удавалось, пролежав лишние полчаса с закрытыми глазами, оставаться в комнате одному. Из их утренних разговоров ему было понятно, что ребята простые как веники, но не без столичного колорита. Впереди было два выходных дня, и от более близкого знакомства уйти было некуда. Придя в гостиницу первым ,он на всякий случай взял свой чемодан из гостиничной камеры хранения, взял чистое из чемодана запасное белье, завернул в одну из лежащих в чемодане рубашку принесенную с собой фляжку со спиртом, положил рубашку с флягой в чемодан, и вернул чемодан в камеру хранения. Затем нужно было принять душ. С момента отлета из дома прошло всего пять дней, но после работы в эти дни по двенадцать часов в почти полностью закупоренной и плохо вентилируемой лодке ему казалось, что последний раз в душе он мылся месяц назад. Основные жильцы гостиницы еще не вернулись с работы, и все душевые на его этаже были свободные. Он разделся в предбаннике и включил горячую воду, чтобы как следует пропарить душевую. Из крана горячей воды текла достаточно коричневатая жидкость, и воздух наполнился запахом болотной тины. Но сама вода резко отличалась от крымской своей мягкостью. Волосы от простого туалетного мыла стали шелковистыми, как будто их отмыли дорогим импортным шампунем. После помывки он зашел в номер, снял со своей кровати покрывало и развалился поверх одеяла. Уже сейчас, по лежавшим на одной из кроватей связанных между собой полотенцам, он определил, что жильцов в комнате поубавилось. Но предполагаемому братанию с со славными представителями города над вольною Невой в этот вечер так и не случилось осуществиться. Только где-то часов в девять вечера дверь в комнату впервые открылась и состоялся занос первого тела. Причем то тело, которое заносило абсолютно бездыханное другое тело, само по внешним признакам нуждалось в таком же заносе. Тем не менее заносящее тело успешно доволокла тело без видимых признаков жизни до кровати этого тела. Затем как могло закатило бездыханное тело на кровать в верхней одежде и обуви, и по-английски покинуло помещение. Через два часа в комнате погасили свет и вроде бы начался режим сна. Но сам сон ни как не хотел появляться. В комнате висел тяжелый перегар, перемешанный с общей духотой. Сегодня трудового дня не получилось, в теле не было ни малейшей усталости, и в сочетании с не благоприятными внешними факторами сон явно не спешил. Только часам к двум ночи он наконец задремал. Еще через полчаса он проснулся от страшного грохота и дикого мычания. После включения света выяснилось, что в теле появились признаки жизни, а с ними желание посетить туалет. Но ,возможно, во время закатки на кровать тело было развернуто на сто восемьдесят градусов, может что-то другое не срослось,но в темноте вместо двери тело попало в платяной шкаф и теперь билось внутри него с диким мычанием. И хотя наш герой с подростковых лет много поездил с взрослыми городскими шахматистами на различные Крымские соревнования , жил в различных по классу и составу обитателей номерах гостиниц, с такими доблестными представителями оборонной промышленности судьба его свела впервые. Часов в десять утра в номер ввалилась скорая помощь с целой сеткой Агдама по народному названию борматуха или шмурдяк. Так называемое вино для экономии тары разливали в бутылки емкостью по 0,8 литра. Поэтому еще одно народное названия этого пойла было огнетушители. Жилец пинками и шлепками был приведен в чувства, усажен за стол, и началась поправка его здоровья. Закуска была мощной из нескольких кусков хлеба и разломанного помятого плавленного сырка. Но Вадим, так звали ночное тело, только пил стакан за стаканом. К еде он совсем не притронулся. Теперь совсем стало понятно, что житель Питера был законченным алкоголиком. В процессе поправки здоровья и состоялось знакомство. Если Вадиму было лет за сорок, то его собутыльнику по имени Олег не было еще и тридцати. Оба они были электромонтажниками. Причем аппаратура, которую поставлял их завод для лодок предназначалась для стрельбы стратегическими ракетами В центральном посту их 101р стоял в притирку к крымскому прибору 101к. Что мог напаять такой монтажник было для нашего героя полной загадкой. Разгадка пришла значительно позднее. Оказывается расчет СМП с этим ленинградским предприятием осуществлялся с учетом так называемых шефских дней. То есть расходы подтверждались количеством работников командированных на СМП из этого ленинградского предприятия. Если число не выдерживалось, то на следующий квартал или год СМП снижало сумму выплат для этого предприятия. Задачей такого Вадима было исправно ходить утром на работу на СМП. Кроме командировочных он получал минимально возможную зарплату. Всех премий был лишен на много лет вперед. За счет таких Вадимов верхушка его предприятия накручивала себе очень не плохие деньги. Как правило на таких предприятиях была очень существенна текучка. Уровень же основных специалистов таких предприятий был значительно ниже, чем на тех предприятиях, где руководство думало не только о том, как набить свои собственные карманы. Позже,много раз при испытаниях лодок в море ,главный комплекс стратегической атомной подводной лодки во время подготовки и самих ракетных стрельб давал сбои и отказы. И главной причиной было то, что из-за маленьких зарплат у завода было очень мало приличных специалистов. И хотя Вадим был славным малым, как и все алкоголики, пока их не трогают, было понятно, что нормально восстанавливаться при сложной напряженной и продолжительной работе на лодке будет в этой комнате невозможно. И нужно подыскивать себе другую койку в другом номере. Уже через много лет потом наш герой, работая на лодках следующего поколения, в Комсомольске на Амуре случайно столкнется нос к носу с Олегом. Изрядно потускневший и полысевший Олег расскажет, что менее чем через год после описанных выше северодвинских событий, Вадим в пьяном виде свалится с самого верха цеховых стапелей на том же СМП. Он останется жив, но проведя в больнице много месяцев, будет выписан полным калекой с неоплачиваемым больничным и уволен со своего предприятия без каких-либо выплат и средств для дальнейшего существования. Но вернемся назад к субботнему дню. Изрядно поднабравшись, до той степени, когда неправильный опохмел приводит к запою, дружные Питерцы перешли к культурной программе. Она заключалась в походе уже в гостиницу к Олегу, которая находилась в центре города на улице Бойчука. Во время перехода планировалось посетить штучный, так как нужно было не только скоротать субботу, но еще и культурно провести воскресенье. Наш герой снова остался в номере один. Третий сосед не появлялся с утра пятницы. Возможно, третий тоже не очень любил Агдам и, особенно, после него перегар. Правда жители северной Пальмиры вскользь заметили, что у сгинувшего соседа есть подруга из местных, и тот часто в выходные ночует у нее. Теперь и нашему герою нужно было подумать, что делать с целыми двумя выходными днями. В первую очередь он открыл все форточки и ,как получилось, постарался избавиться от паров Агдама. Затем оделся и отправился совмещать прогулку по свежему воздуху с посещением столовой. Плотно пообедав и позавтракав одновременно, наш герой решил сходить в кино. Пока свет не погас, он с тоской рассматривал пары и компании, пробиравшиеся по залу к своим законным местам. И опять он остро чувствовал свою полную ненужность в этом зале. Фильм был новым и неплохим. Кинотеатр современным. Постепенно, он втянулся в процесс просмотра, и душевная тоска отступила. Когда он вышел из кинотеатра на улице уже смеркалось. Народ гулял. Кругом тащили санки с мелкими. Слышался смех. Купив в гастрономе корма себе на ужин, он отправился домой в номер, предвкушая замечательный вечер в кругу столичных соседей-интеллектуалов. Но ключ оказался на вахте внизу. Он открыл номер, разделся, завалился в кровать поверх одеяла и стал ждать возвращения соседей. Но эту ночь ему пришлось в номере делить на одного. То ли Вадим загостился, то ли догостился до местного вытрезвителя, но в этот вечер в номере он так и не появился. С неопределенностью по соседям, и размышлениями о том, во сколько и нужно ли вообще закрывать дверь изнутри на ключ или оставить ее открытой сон долго не приходил. Заснул он далеко за полночь. Его разбудил легкое постукивание в дверь. По часам было еще утро, и он поспал бы еще пару часиков. Дверь на ночь в ожидании соседей так и осталась открытой. Поэтому, не вылезая из под одеяла,он пробурчал что-то. Это что-то могло одновременно означать и разрешение на вход и вопрос о цели раннего визита. Дверь раскрылась и в комнату впорхнула, легкая и вся из себя спортивная, программистка Лариса. Видимо, она на юге разрешила все проблемы в том числе и с утерянной справкой из первого отдела, и снова была в северной обойме. С удивлением для самого себя он уже с еще только появлением ее на пороге, заметил, что его внутренняя оценка данного объекта, сделанная им на сдаточном стенде на юге, сразу и вдруг резко изменилась. Сейчас Лариса казалась ему если и не сказочной красавицей, то вполне даже очаровашкой. Позже,занимаясь доработками уже действующих субмарин на различных военно-морских базах Кольского полуострова, он многократно наблюдал какие метаморфозы происходят с дамами и их оценкой кавалерами в зависимости от направления движения теплохода или из Мурманска в сторону базы подлодок или из базы в сторону Мурманска. Стоило самой серенькой и невзрачной мышке вступить на палубу теплохода в Мурманске, как через каких-нибудь три-четыре часа хода судна мышка превращалась в загадочную неотразимую незнакомку. Вокруг таких незнакомок начинали увиваться бравые офицеры подводники,чьи элегантные черные мундиры еще не успели просохнуть от горестных слез разлуки таких же верных, как и они, их боевых подруг. И с точностью все наоборот, происходило с элегантной, постоянно ловящей на себе восхищенные мужские взгляды, дамой поднявшейся на борт теплохода держащего курс на Мурманск. Еще несколько часов назад ей многочисленные кавалеры клялись чуть-ли не в вечной любви с первого взгляда. В барах теплохода для нее шампанское лилось рекой вперемежку с многочисленными тостами. И когда до Мурманска оставалось все те же три четыре часа хода, не земная королева красоты превращалась в ту самую серую невзрачную мышку до которой никому не было никакого интереса. Вся мужская братия, истосковавшаяся по своим семьям и своим любимым, начинала духовно готовить себя для предстоящей сказочной встречи. Лариса проскользнула через комнату к его кровати и уселась на пустую прикроватную тумбочку. На стенде он всего несколько раз перебрасывался с Ларисой несколькими ни к чему не обязывающими дежурными фразами. Сейчас она вела себя как будто они были с ней по крайней мере давно и хорошо знакомыми. Девушка тарахтела без остановки. Она только вчера вечером прилетела из Крыма. И сразу узнала у дежурных, что он тоже поселился в этой гостинице. Вот и зашла, чтобы узнать из первых рук, что творится на 037 заказе, где она с понедельника должна начать решать навигационные задачи. Поинтересовалась о его первых впечатлениях о Севере, как он обустроился в этом номере. Выслушав его рассказ о боевых соседях, Лариса заметила, что те, кто ездит в командировки регулярно, стараются жить в одних и тех же номерах с одними и теми же соседями, которые близки им по духу. Как правило подбираются соседи со своего города и предприятия. Потом, несколько разобравшись в подводных течениях северной командировочной жизни, он понял, что неожиданный утренний визит Ларисы был хорошо просчитанным ей мероприятием. Лариса к этому моменту серьезно запала на регулировщика Сашу, который был одним из тех двух, кто успешно к его приезду раскурочили прибор. Видимо,до Сашиного отъезда на Север, они успели с Ларисой очередной раз разругаться. Теперь Лариса обходными путями стремилась получить о Саше информацию. Для нашего героя визит Ларисы был достаточно приятной неожиданностью, так как в нудное скучное время провождение вносил какую-то альтернативу. Слово за словом девушка предложила начать утро с активной совместной не большой пробежки. Что делать целый день он еще не придумал, и предложение было принято. Они встретились через двадцать минут в вестибюле гостиницы. Легким бегом они перебежали через дорогу и углубились в ново строящийся жилой квартал. Практически весь Северодвинск строился за счет осушения болотистой местности в дельте Северной Двины. Здесь река впадала в Белое море. Вся местность была сильно заболочена. Прямо в болота опускались металлические трубы, по которым компрессоры гнали прибрежный песок. Через какое-то время песок засыпал эти болотца, и новая строительная площадка была готова. Гостиница Морская-9 и была построена на таком песке. Пробежав не больше метров трех сотен, он увидел, что новостройки кончились, и дальше пошли перемешанные со снегом песчаные поля. На этих полях лежали металлические трубы. Внутри труб шуршал песок, который метров через тридцать сыпался в замершее болотце. Девушка выбежала вперед, подбежала к высокой металлической конструкции и начала по железным ступенькам подъем. Поднявшись на первую огороженную легкой оградкой площадку, она глянула сверху вниз на него, улыбнулась,пригласила жестом его последовать ее примеру, и продолжила подъем по следующей открытой лестнице до следующей площадки. Теперь ему стало понятно, что его заманили в ловушку. Проклиная про себя тех,кто оставил эту вышку доступной для всех, кому не лень, он задрал голову вверх и прикинул всю ее длину. Выходило метров очень много. Вышка состояла из десятка пролетов, каждый из которых заканчивался площадкой. И хотя, лестницы между площадками не были строго вертикальными,но они к этому сильно стремились. Общая же высота каждого пролета явно была не один и не два метра. До этого момента ему не приходилось лазить по каким-либо вышкам, да скорее всего и никогда бы и не пришло в голову лезть на вышку самому. Теперь же это лазанье оказалось гвоздем культурной программы, заготовленной для него девушкой. Он понял, что выбора у него нет, и начал свое историческое восхождение, а точнее восползание. С каждым освоенным пролетом все сильнее слабо весенний, но вполне ледяной ветерок раскачивал это замечательное сооружение. Девушка легко над его головой почти пробегала пролет за пролетом и была почти уже у самой вершины вышки. Он же не освоил еще и половины дистанции, когда Лариса с самой верхней площадки прокричала что-то на счет замечательной открывающийся сверху панорамы города. В конце концов и он финишировал, показав серебряный результат. Уже и ему открылся замечательный вид. Весь город лежал у его ног. Как на картинке вырисовывался завод СМП со всеми своими многочисленными корпусами цехов и дебаркадерами вдоль пирсов с припарковавшимися к ним подводными лодками. Рубки лодок были накрыты металлическими коробами, то ли для маскировки с воздуха, то ли для проведения еще каких-то работ. Отлично просматривался выход из завода в морские просторы. С вышки были хорошо видны ровные ряды улиц и море, охватывающее город с трех сторон. Все было бы чудесным и прекрасным, если бы его голову полностью не засоряла мысль о предстоящем еще впереди спуске на землю. Ветер явно хотел раскачать вышку все сильнее и сильнее, и спуск на Землю становился все более неизбежным. Из своего опыта из далекого детства он знал, что спускаться с горы вниз намного сложнее, чем на нее карабкаться. Тогда двенадцатилетним пацаном в одних плавках босиком он решил вскарабкаться на Фиоленте на гору, сократив почти в три раза обычный путь по пробитому в горе подъему. Снизу это казалось элементарно простым делом. Нужно было всего вскарабкаться метров на двадцать, чтобы выйти на дорогу, сократив путь в несколько раз. Первые метров десять подъема дались без особого труда. Дальше сложность увеличилась многократно. Под голыми ступнями осыпалась мелкая каменная крошка и карабкаться становилось все труднее. Он цеплялся руками за мелкую растительность, и так еще поднялся метров на пять. Дорога хорошо уже была видна, но последние три-пять метров пути представляли из себя крутой, почти отвесный склон. И он отчетливо осознал, что без сброшенной сверху веревки, преодолеть последние метры невозможно. Тогда он первый раз за все время взглянул вниз и понял, что и спуск не будет легкой прогулкой. Обдирая голые ноги до крови, разбивая пальцы ног о каменную сыпь, он начал медленно сползать вниз. Спуск занял намного больше времени, чем подъем. Последние метры он просто скатился ,сбежал, не обращая внимания на то, что было под его ногами. Когда он предстал весь грязный и окровавленный перед глазами своих родителей, с которыми отдыхал на этом пляже, расположенным на территории воинской части, где служил его отец, то у них от изумления глаза полезли на лоб. И теперь, когда он,спустившись с вышки, почувствовал под ногами хотя и намытый, но твердый грунт, то решил для себя, что развлечений на сегодня ему вполне достаточно. Поэтому на предложение девушки поучаствовать еще в каком-то похожем мероприятии на свежем воздухе, он ответил вежливым отказом, сославшись на то, что ему еще нужно постирать на завтра рабочую одежду. На том в вестибюле гостиницы они и расстались. Он пошел в номер, а затем в душевую, чтобы пропариться после болтания на вышке на ледяном ветру. В номере он встретился с трезвым, но очень грустным Вадимом. Скорее всего деньги у того кончились, а без привычного допинга жизнь явно была ему не мила. Вадим был настолько внешне беден и несчастлив, что у нашего героя даже мелькнула мысль сбегать в камеру хранения за заветной флягой. Но он тут же отогнал от себя эти мысли, подумав, что у него теперь перед началом новой трудовой недели появился шанс нормально выспаться. Проснувшись достаточно рано, он умылся, побрился, оделся и отправился на работу пешком. Он уже знал, что на это нужно минут сорок, чтобы пересечь проходную до восьми утра. После прохода центра он попал на пред заводскую аллею. По ней в разных направлениях в сторону завода двигались нескончаемые людские потоки. Эти потоки с приближением к предприятию распадались на более мелкие ручьи в зависимости от нужной проходной. Почти к самым проходным непрерывно подходили один за одним рейсовые автобусы. Все они были набиты под завязку спешащими на работу людьми. Столько много одновременно людей ему еще не приходилось видеть даже на демонстрациях. Подхваченный одним из таких потоков он добрался до нужной проходной. Внутри проходной подошел к окошку, назвал код своего пропуска. Получив пропуск, показал его при проходе через вертушку работнику ВОХР.

 Глава тринадцатая В гуще северного рабочего класса

 И вот он снова не территории завода. Сейчас он был снова ничей, и ему нужно было идти к начальнику сдаточной базы. За неделю, проведенную в Северодвинске он уже знал, что реальная власть в их северных делах принадлежала сдатчикам заказов. Именно они получали спирт на технологические нужды. Правда без подписи начальника базы получить спирт в кладовых завода СМП было нельзя, но и нарушать технологический процесс ему бы никто не позволил. Поэтому с каждого заказа начальник имел свою долю. Величина этой доли не была константой, а зависела от личных отношений между начальником и ответственным сдатчиком того или другого заказа, а также от веса того или иного сдатчика в глазах южного заводского начальства. Спирт, который доставался начальнику базы, частично уходил на укрепление его позиций среди местных руководителей подразделений СМП, на которые замыкались сдаточные базы работающих на Севере предприятий. Частично для повышения своего авторитета спирт тратился на улучшения досуга работников сдаточной базы. У базы был видавший виды Уазик. На этом уазике организовывались поездки на природу, по селам за импортными шмотками. Вокруг Северодвинска было много поселков, торговавших лесом с зарубежьем. В сельских сельпо висело много японских и других стран вещей, которые даже не появлялись в свободной продаже в Крымских магазинах. В некоторые такие сельпо можно было попасть только зимой по замерзшему льду. В сейфе начальника базы лежали десятки туристических путевок на Соловецкие острова. Туда ходили теплоходы из Архангельска. Чтобы посмотреть уникальную природу этих островов, посетить места ссылки политических заключенных тридцатых годов двадцатого столетия, на Соловки приезжали туристы со всего мира. Для работников сдаточной базы путевки были бесплатными. Ездили в виде поощрения за трудовые достижения целыми шумными компаниями. Сразу после отхода теплохода от Архангельского берега начиналась групповая попойка, продолжавшаяся всю ночь. Когда утром теплоход причаливал к Соловецкому берегу многие из таких туристов так и не могли покинуть теплоход. Они приходили в себя, когда начинался обратный путь в Архангельск. И снова гулянка всю ночь, а утром автобусы увозили их никаких к дальнейшим трудовым победам. Когда у одного из этих туристов спросили о его впечатлениях о поездке, то тот после значительного умственного напряжения ответил, что они пили только шампанское. Вот на уазик, на путевки, на ублажение крымских заводских начальников, а в конечном счету на укрепление своего положения, и требовался начальнику сдаточной базы спирт. Сам он был человеком без особых талантов, и ,как полагается для таких людей , сильно переживал за свой авторитет у формально своих подчиненных, то есть у всех прикомандированных к базе. Недавно разведенный начальник был мужчиной свободным, а база рассматривалась им, как удобное место для постоянного проживания. Жил он в хорошем 196 номере в лучшей на то время гостиницы Северодвинска "Волне" в самом центре города.. Номер был забронирован на все сутки года заводом. Если из Крыма приезжало заводское начальство, то в номере была еще одна кровать, или же начальник базы на время присутствия высокого начальства съезжал из номера. Так как для нашего героя в принципе не существовало непререкаемых авторитетов, что было обязательным условием движения вперед, то впереди у него были не простые отношения с начальником сдаточной базы. Но это еще было впереди, а сейчас, позавтракав в береговой столовой около дебаркадеров с присосавшимися к ним с помощью многих десятков электрических кабелей и различных шлангов атомоходов, он шел вдоль длинного кирпичного здания, чтобы получить новое направление на работу. Теперь ему уже было известно, что это здание является внешней пристройкой к крытому эллингу-знаменитому сорок второму цеху СМП.В этом цеху с помощью аргона варили корпуса титановых подводных атомоходов, прозванных в народе золотыми рыбками. Свое название лодки получали из-за своей фантастической стоимости. Сложности и технологические неудачи при постройке этих лодок многократно увеличивали как сами сроки постройки, так в конечном счете и стоимость постройки в сравнении со строящимися обычными, и также далеко недешевыми атомоходами. Идея разработчиков заключалась в том, чтобы построить лодки с глубиной погружения свыше тысячи метров. Именно поэтому и использовали титан. Но при постройке ,кроме проблем с самим корпусом, при погружениях на большие глубины вода выдавливала всевозможные сальники и уплотнители. Кроме этого для быстрого всплытия с километровой глубины нужны были решения отличные от обычной продувки цистерн сжатым воздухом. Вот так и появились на титановых лодках пороховые ускорители. Эти ускорители были крайне пожароопасными. Когда через много лет, из-за крайне слабой выучки экипажа, на подводной титановой лодке "Комсомолец" вспыхнет под водой большой пожар, то возгорание этих ускорителей приведет к повреждению прочного корпуса лодки, и в конечном итоге ее утоплению. Причем такого возможного исхода судя по всему не могли предвидеть не только экипаж лодки,но и ее разработчики. Так в глубокое Баренцево море навсегда погрузились вместе с молодыми моряцкими жизнями и не один миллиард долларов государственных денег. Но все это будет еще не скоро, а сейчас только начинался раскручиваться маховик новой гигантской гонги вооружения, в которой СМП отводилась далеко не последняя роль. Поэтому денег никто толком не считал. Высокие цены на нефть на мировых рынках из-за крупного военного конфликта на Ближнем Востоке давали Советскому Союзу большие деньги. Эти прибыли и шли в том числе и на самые дорогие военные проекты. Он опять поднялся на пятый этаж по лестнице в самом конце здания. По коридору дошел до двери с табличкой с названием его предприятия и вошел во внутрь Начальник сидел за фанерной перегородкой, отгораживающей угол комнаты. Они поздоровались. Начальник базы сказал, что необходимо сделать доработки 101ш прибора, который установлен на 039 заказе. Эта лодка находится еще на стапелях в 50 цеху завода. Для доработок ему выделят монтажницу и слесаря. На нем же будет лежать задача по полному обеспечению работ. На том они и расстались. Он отправился за другую загородку в той же комнате. Там находился архив или он же бюро технической документации сдаточной базы. Просмотрев извещения, в которых указывались узлы прибора, подлежащие доработке, он увидел, что уже сталкивался с этими доработками месяц назад в цеху на приборе, сдающейся системы. Теперь предстояла познакомиться с главным на то время цехом завода СМП. Он уже видел его с вышки. И тогда габариты полтинника, как звался этот цех народом, внушали к себе серьезного уважения. Он зашел в кладовку, которая была не большим помещением, примыкавшим к главному помещению базы. Там на него завели карточку, и он получил спецовку для работы в цеху на лодке. В отличии от белого халата с чепчиком в цеху на юге, спецовка была обычной синей тонкой курткой и такими же штанами. Одежда была не новой, но чистой. Переход от сорок второго цеха до пятидесятого занял минут двадцать. Можно было дождаться автобуса, который каждые полчаса развозил работников СМП из одного конца завода в другой. Но погода была отличная чуть ниже нуля с ярким солнышком, спешить сегодня было особенно некуда. Монтажницу обещали со следующего дня, поэтому день сегодняшний получался чисто ознакомительным. На подходах к цеху прямо на снегу лежали десятки различных металлических конструкций. Каждая из них была промаркирована белой краской. Надпись содержала номер заказа. Это был задел для корпусов будущих подводных лодок. Говорили, что перед сваркой эти конструкции согласно технологии должны были много месяцев подвергаться атмосферному воздействию. Даже по маркерам с датами будущих сварок корпусов, по количеству конструкций на снегу можно было определить, что впереди строительство десятков новых подводных атомоходов. Перед самым цехом возвышался высокий вал. Эта была передняя стенка громадного бассейна. Он по металлической лестнице поднялся до верха стенки бассейна и продолжил движение вдоль бассейна. Двое огромных ворот цеха являлись задней стенкой этого бассейна. Именно за ними на рельсах, которые продолжались далеко по дну бассейна в цеху на тележках стояли строящиеся подводные лодки. Причем цех имел габариты, позволяющие одновременно строить четыре подводные лодки проекта 667Б.За каждыми из двух цеховых ворот друг за другом стояли по две строящиеся лодки. После того, как готовая лодка выкатывалась в бассейн, на ее место в цеху перекатывалась стоящая за ней лодка, а вместо нее начиналась закладка нового корпуса. Рядом с одними из ворот на передней стене цеха пробивалась закрашенная надпись, которая гласила, что стране нужна сильная Красная Армия и сильный Военно Морской Флот. Под надписью была подпись "Молотов".Он уже знал, что Северодвинск строился в конце тридцатых годов двадцатого столетия. как и Комсомольск на Амуре ,почти сто процентов его строителей были заключенные. Что многие и многие тысячи их умерли во время строительства как от каторжного труда, так и невыносимых бытовых условий. Что заасфальтированная аллея перед заводом, по которой десятки тысяч ног рабочих сегодня каждый день спешили на завод, а вечером с завода домой, для многих этих несчастных людей является местом их захоронения. Что раньше город носил название "Молотовск", а первоначально пятидесятый цех предназначался для строительства огромных надводных кораблей-линкоров. Дойдя верхом до передней стенки бассейна, он по аналогичной железной лестнице спустился вниз и пошел вдоль стены цеха до входа в него. Войдя через стеклянную дверь во внутрь, он очутился в просторном вестибюле с большим количеством застекленных кабин с пропусками. Из вестибюля в цех был небольшой проход перед которым стоял работник Вохра, проверяющий пропуска. Для того, чтобы попасть в цех, его работники должны были обменивать свои заводские пропуска на цеховые пропуска, и при выходе из цеха менять цеховой пропуск на заводской. Поменяв свой картонный временный пропуск на такой же как у постоянных рабочих СМП пропуск с фотографией в железной оправе, он вошел в сам цех. Сразу же запахло жаренным металлом. Цех начинался с красного уголка. На стене висели портреты передовиков производства, застекленная витрина с многочисленными грамотами и кубками за спортивные достижения. Со всем этим прилизанным цеховым благополучием резко контрастировал приколотый на переносной стенд плакат с фотографией в траурной рамке и некрологом ниже этой фотографии. Текст в некрологе был стандартным, что после тяжелой и продолжительной болезни скончался орденоносец, передовик, рационализатор и т.д..Возраст покойного слегка перешагивал за сорок лет. В дальнейшем нашему герою много и очень много раз приходилось видеть такие некрологи на входе в пятидесятый цех. Злые языки даже мрачно шутили, что чем дольше портрет работника цеха висел на доске почета, тем быстрее оттуда он попадал на стенд с некрологом. Действительно,как вскоре он сам мог убедиться, условия труда рабочих на строящихся в цеху подводных лодках совсем не помогали им долго задерживаться на этом свете. Он прошел мимо тянувшихся по обеим сторонам цеха каких-то прилепленных друг к другу многочисленных застекленных фанерных не очень высоких помещений и вышел на металлический пол. Еще через десяток шагов он уткнулся в такие же металлические ступеньки, которые вели вниз. Спустившись по ним он оказался в гуще гремящих крутящихся и молчащих стоящих многочисленных механизмов. От них всех тянулись бесчисленное количество электрических кабелей, всевозможных шлангов, труб и рукавов. Их было так много, и они так плотно лежали друг к другу, что уже было очень трудно через них перешагнуть и найти чистый островок незанятого бетонного пола. Он уже хотел повернуть назад, так как сообразил, что явно зашел не туда. Освещение здесь было очень слабым, и тут он увидел в нескольких метрах впереди практически над его головой вырывающееся из полумрака тело громадной металлической рыбины, лежащее на тележках и окруженное со всех сторон металлическими лесами. По своим формам рыбина сильно напоминала гигантскую скумбрию. Он увидел, в лесах спускающиеся до уровня на котором он находился ступеньки наверх и стал по ним подниматься. Он уже понимал,что он находился на самом дне цеха. Теперь, поднявшись на метра два, он вышел на металлический настил, который плотно прилегал к корпусу лодки. В разных местах настила рядами в штабеля были сложены квадраты толстой резины. И женщины в спецовках с ведрами и кистями клеили эти резиновые квадраты к блестящей металлической поверхности корпуса лодки. Стоял характерный запах резинового клея. Когда он поближе подошел к корпусу, то увидел, что он весь разбит, с помощью приваренных к нему металлических невысоких штырьков, на квадраты. Именно в эти клетки вставляли смазанные клеем резиновые квадраты. Уже гораздо позднее, выполняя работы на действующих атомоходах, которые в тот момент залечивали после автономок многочисленные раны в разных доках разных точек Кольского полуострова, он увидит борта субмарин с выдранными океанскими глубинами множества кусков этой резины. Эта резина теперь покоится на дне океанов, очерчивая трассы славных подводных походов наших лодок. С другой стороны корпуса лодки на том же уровне стоял невыносимый свистящий дребезжащий очень противный шум от обдирающих металл машинок Этот звук был настолько противен для человеческого уха, что на заводе на таких работах применяли труд глухонемых. Он понял, что с противоположной стороны шла подготовка корпуса к клейке резины. Через различные отверстия и лючки в корпус лодки входили различные кабели и шланги. По той же самой лестнице он поднялся на один этаж стапелей выше. Там шла точно такая же работа , как и этажом ниже. Каждый рабочий или рабочая были заняты своим делом, и никто ни на кого не обращали ни малейшего внимания. Наконец он добрался до уровня верхней палубы субмарины. На нее со стапелей было перекинуто несколько мостков. Один, как и на 037 заказе тянулся до рубки лодки. С этого уровня стапелей был хорошо виден нос следующего подводного ракетоносца. Нос его начинался всего метров через 10-20 после того, как заканчивался хвост лодки рядом с которой он сейчас стоял. На соседней лодке ,наверное ,шла обварка носа прочного корпуса. С десяток сварщиков в серых брезентовых робах и масках облепили нос лодки, как мухи облепляют липучку. От каждого из них сверкал огонек электрической сварки. Воздух был просто пропитан дымом от многочисленных сварок. Он хотел было спуститься на лодку около которой стоял, но увидел прикрепленный к рубке лодки плакат, на котором был написан номер заказа и фамилия старшего строителя этой лодки. Это был идущий следующим, за нужным для него, 040 заказ. Следующий за сороковым стоял заказ еще даже без легкого корпуса. Поэтому он понял, что нужная ему лодка находится на противоположной стороне цеха. Но он посчитал, что впечатлений на сегодня достаточно, и поэтому нужно пойти пообедать. Сверху с уровня верхней палубы лодки он рассмотрел, как лучше выйти на дорогу, которая делила цех поперек. По ней сновали не только рабочие в спецовках, но и в верхней одежде. Он прошел по стапелям и спустился прямо на эту дорогу. По ней он без труда нашел выход из цеха прямо в цеховую столовую. Он купил себе талон на комплексный обед и встал в очередь на раздачу. Впереди было всего несколько человек, поэтому он думал, что обед займет минут десять. Это оказалось наивным заблуждением. Практически все впереди стоящие в касках и спецовках оказались представителями своих бригад. У всех бригад было свое время обеда. Для того, чтобы меньше было стоять в очереди,посылался гонец в столовую. Он в рабочее для своей бригады время мчался в столовую и занимал очередь. Как только начиналось время официального обеда для данной бригады, то все ее члены оказывались рядом со своим представителем, увеличивая очередь во много раз. Вместо запланированных десяти минут на обед у него в этот день ушло больше часа. Желания возмущаться тоже не было. Он хорошо понимал, что после обеда этих всех людей ждет снова тяжелый труд в тяжелых условиях. Тоже самое ждет их и завтра и послезавтра, а может и через пять лет тоже. Что касается его, то он в принципе может пойти на обед в любое время. Сама столовая производила сильное впечатление. Тысячи, а может и десятки тысяч людей обслуживалось на двух этажах в двух громадных залах. Рабочий получал поднос с едой, брал ложку и вилку, ел и затем ставил поднос с грязной посудой на беспрерывно бегущую ленту транспортера. Видимо для совсем непонятливых среди множества стихотворных плакатов, сочиненных местными талантами, о необходимости мыть руки перед едой, молча тщательно пережевывать пищу, висел и такой: "Поел, попил. Уста утер. Посуду ставь на транспортер." После обеда ему еще нужно было отыскать помещение в полтиннике,которое было выделено их заводу для проведения работ на лодках, стоящих в цеху. Не без блужданий, путем опроса попадавшихся на его пути людей без робы и касок, он наконец очутился перед дверью с табличкой, на которой было начертано название его родного предприятия. Но дверь оказалась закрытой. Времени до конца рабочего дня было еще часа три, да и спецовку нужно было где-то оставлять. Он прошелся по коридору и толкнул дверь с табличкой волжского завода. Он уже сталкивался с его специалистами на юге. Завод поставлял к ним на Юг сам вычислительный комплекс. А уже с добавлением приборов ввода и вывода информации,приборов управляющих стрельбой, приборов, через которые с антенн лодки снималась и обрабатывалась информация с искусственных спутников Земли,и получалось морское вычислительное устройство, которое устанавливал на лодки, регулировал и сдавал флоту его родной завод. Отношения с волжанами были всегда нормальными. Как и положено русским людям, мужчины с Волги любили хорошо и много выпить, их дамы или боевые подруги были равнодушны к напиткам ниже сорока градусов. Все мускаты любых камней, пино-гри, черные доктора, солнечные долины, токаи проходили у них под одной градацией, как красненькое. Предпочтение отдавалось или спирту или водке. Причем в компаниях дамы с Волги пили стаканами наравне с мужчинами без пропусков, и часто становились объектами для спаивания разными хитрецами, которые искали любовных приключений. В общении они были просты и не прихотливы. Им ни на что и ни про что не нужно было намекать. От них на любой прямой вопрос можно было получить такой же прямой ответ. Вот и сейчас на его вопрос о том, не знает ли она куда подевались обитатели с помещения его завода, миловидная сидящая в волжской шаре монтажница ответила, что скорее всего южане ушли получать спирт. Что мол с утра на весь коридор был слышен грохот пустых канистр. А мастер Коля заходил к ним в шару с гордым видом. А такой вид у него бывает в тот день, когда предстоит получение спирта С этим мастером он уже сталкивался на Юге в цеху. Когда он ждал допуск через первый отдел и пытался заниматься в цеху, то именно этого Колю больше всего раздражало, что он сидит за документами, а не,например, в цеховой курилке. Коля все время пытался показать ему свою важность, что он его начальник. На самом деле Коля ходил в холуях у начальника цеха, беспрекословно выполняя любые его распоряжения и капризы. Теоретически Коля закрывал наряды работникам цеха за выполненную ими работу. Но фактически один начальник цеха определял кому сколько платить,а мастер только подгонял наряд под указанную начальником сумму. Потом Коля попал в штрафники после того, как где-то учинил пьяный дебош,и на него из милиции пришла на завод "свинья".Так он и был сослан на Север. На Севере мастер Коля вошел в актив начальника сдаточной базы. В основном Коля измывался над молодыми пацанами, закончившими не давно ПТУ и имевшими нарушения дисциплины. С регулировщиками, уже набравшими в цеху вес, Коля в открытую конфронтацию не вступал, но по возможности из исподтишка гадости различные делал. Это касалось тех, кому в частности не нравились походы Коли за спиртом в кладовую СМП. Он с большой помпой назначал из молодых так называемого шилоноса, то есть пацана, который через весь завод должен был тащить не легкие канистры со спиртом. Коля же как его господин шел рядом налегке с очень важным видом. Спирт(северное название "шило") ,конечно ,можно было перевезти на базовском Уазике, но Коле очень нравилась именно такая процедура. Нашего героя Коля  невзлюбил еще в цеху на Юге, как выскочку, да еще всем видом показывающего, что ему Колю уважать не за что. Там на Юге Коля долго не задержался, что позволило нашему герою почти два месяца спокойно изучать прибор до получения допуска. И вот опять предстояла радостная встреча. И хотя за эти полгода, прошедшие со времени их последнего общения, авторитет нашего героя как быстро прогрессирующего специалиста в цеху каждый день только рос, реальных подлостей от Коли опасаться следовало. Но в этот день встретиться с Колей ему было не суждено. Минут через тридцать появился молодой пацанчик ,регулировщик с их предприятия. Он открыл дверь их шары и показал,где они прячут ключ от двери. Шара оказалась довольно просторным помещением. Он положил в одном из ее углов свою свернутую спецодежду,узнал у регулировщика по имени Леша, что все начальство сейчас на совещании у начальника базы,где каждый раз после получения большого количества спирта ведется торг между начальником и ответственными сдатчиками заказов, торг о количестве спирта, которое нужно отдать на нужды базы, то есть фактически в руки начальника базы. До конца рабочего дня оставалось еще пара часов. Они сыграли с Лешей пару партий в нарды, или на местном сленге в "кашу" с ударением на "у". Нарды были достаточно искусно изготовлены из прессованной фанеры с красивым орнаментом. Леша сообщил,что такую кашу можно заказать на заводе вместе с выносом за пределы заводской территории всего за пол-литра спирта. Причем можно заказать прямо у начальника базы. Потом Леша засобирался куда-то по личным делам, и он остался в помещении один. От скуки он нашел подписку заводской многотиражки и начал ее листать. Качество оформления газеты было ничуть не хуже, чем у центральных газет, продаваемых в газетных киосках. Правда на каждой газете на месте призыва к пролетариям соединяться была надпись:"За пределы предприятия не выносить!" Никакой секретной информации из газет он не почерпнул. Человек, не знающий откуда взялась эта газета, мог вполне предположить, что завод выпускает любую продукцию, кроме подводных лодок. Идти до его проходной от полтинника было минут двадцать, а поэтому можно было уже и выдвигаться в ее сторону. И снова фортуна не оставила его один на один со всеми его реальными и просто им самим надуманными проблемами. За время его пребывания на здесь на Севере там на Юге произошли серьезные перемены. Видимо, постоянно увеличивающееся объемы работ для цеха и всего завода в целом требовали серьезных изменений в руководстве этими работами. Поэтому дирекция предприятия приняла решение об объединении в один цех одиннадцатого, который делал ряд приборов и сдавал их на уровне автономной регулировки, и пятнадцатого в котором и работал наш герой. Начальником объединенного цеха назначили начальника одиннадцатого цеха. Начальник же пятнадцатого цеха стал у него заместителем. В отличии от бывшего молодого руководителя новый был гораздо старше и опытнее. Он гораздо дольше работал на заводе, имел хорошие связи с руководителями других цехов Новый начальник сразу понял, что на Севере нужно за каждым новым строящимся корпусом нужно закреплять не только ответственного сдатчика заказа,а целую бригаду во главе с ответственным сдатчиком. Эта бригада должна иметь постоянный кадровый состав из регулировщиков по всем основным приборам. Бригада должна брать заказ с нулевого уровня,то есть с момента загрузки его на лодку и вести до полной сдачи ВМФ.В дальнейшем после сдачи лодки на Севере бригада получает заказ в цеху и делает его на Юге, а потом вслед за ним отправляется за Север. Сейчас же на Севере количество корпусов строящихся лодок было больше,чем закрепленных за ними постоянных бригад .Новый начальник цеха также значительно упорядочил систему оплаты. Теперь на Севере членам бригады фактически начинали платить в зависимости от его разряда. Причем разрядная тарифная ставка для работающих на Севере была значительно повышена. Теперь роль таких мастеров как Коля сводилась почти к полному нулю. Каждый работник знал с точностью до нескольких рублей сколько денег он получит на руки в том или ином месяце. Но обо всем этом наш герой узнает через несколько дней.. Сейчас он готовился выполнить доработки 101Ш на 039 заказе, еще не зная, что на Юге подписан приказ о закреплении его в составе вновь созданной бригады как раз за заказом 039. И что это будет его первая атомная лодка в жизни вместе с которой он пройдет все этапы ее строительства от начала до ухода лодки к месту ее постоянного базирования.

 Глава четырнадцатая В сумерках чрева субмарины.

<И наступил день следующий. Утром он встал как обычно. Сосед Вадим еще вчера уехал в Ленинград на пере командировку. Как ему объяснили, этот номер как бы числился за заводом Вадима, и в него подселение шло лишь когда в гостинице было очень туго с местами. На дворе уже скоро намечались майские праздники, поэтому число уезжающих явно превышало число приезжающих В номере они остались вдвоем с ленинградцем у которого была местная подруга. У ней ленинградец проводил львиную долю всего времени, а в номере появлялся лишь когда между ним и ей возникал какой-нибудь конфликт, и ему было нужно продемонстрировать перед ней свою независимость. Ленинградец поведал ему, что Вадим в день своего отъезда половину дня ходил по их ленинградской базе с протянутой рукой,собирая себе на билет домой. Всех собранных денег ему хватило на общий вагон и на бутылку бормотухи. Он вовремя пересек проходную завода и отправился завтракать в береговую столовую. Правда вчера Леша рассказал ему, что бывают проверки внутри базы, когда табельщица базы по заданию начальника приходит в шару дебаркадера или цеха к восьми утра и отмечает тех, кто придет вроде бы как на рабочее место позднее. Но он уже давно не чувствовал себя мальчиком для битья. Поэтому спокойно и с аппетитом позавтракал. Затем ему предстоял еще один поход в бюро технической документации за схемами. Он сознательно не взял схемы и извещения для доработок, так как заранее запланировал до окончания доработок прятать документацию прямо на лодке внутри прибора. Он уже в Крыму на стенде видел сколько проблем возникало у регулировщиков из-за документации. Как бы бережно не обращались со схемами, через несколько складываний и раскладываний схемы начинали рваться в местах сгибов. Некоторые схемы являлись универсальными для всех приборов. Поэтому кто-то у кого-то брал без спроса, а потом где-то бросал, и начинались конфликты и внутри между регулировщиками, и между регулировщиками с одной стороны и работниками технического архива с другой. Эти на первый взгляд не существенные мелочи приводили к полной остановке регулировочного процесса. Вместо творческого мышления приходилось рыться в горах сваленной на столах документации или вести разборки с работниками архива. С аппетитом позавтракав в береговой столовой, он отправился за документами в архив. Через полчаса папка с документами была у него в руках. Он вышел из архива и отправился на автобусную остановку. Так как сорок второй цех через бассейн выходил чуть ли не в открытое Белое море, то и остановка внутри заводского автобуса была здесь конечной. Остановка была оборудована по всем правилам.>  Под крытым местом ожидания висело расписание. Минут через пять строго по расписанию появился довольно вместительный автобус. Вместе с ним в автобус сели несколько малярш. На СМП у них, красивших внутри подводной лодки, было народное звание "сестры Суриковы". Работали они с быстро сохнущими красками, и поэтому их работа была не вредной, а сверх вредной. И хотя они, конечно,во время работы пользовались индивидуальными средствами защиты, уже через несколько лет работы кожа на их лицах становилась похожа на серый пергамент и от былой красоты оставались только смутные воспоминания. Он вышел через две остановки и зашагал по направлению к пятидесятому цеху. В шаре еще никого не было. Наконец появились монтажница со слесарем. Было явно заметно, что идти работать на заказ, стоящий на стапелях в цеху не хотелось ни ей,ни ему. Наконец все переоделись в рабочую робу, он захватил с собой схемы, галантно взялся у нести сумку монтажницы с инструментами и необходимыми материалами для проведения доработок, и они отправились на заказ. И слесарь и монтажница уже имели опыт работы на лодках, стоящих на стапелях в цеху. В их компании он чувствовал себя намного увереннее. Минут через пятнадцать они уже со стапелей по трапу спускались на совсем еще голый без резины легкий корпус подлодки. Кругом стоял невообразимый шум от работающих механизмов. Одни что-то подваривали, и в глаза били яркие вспышки электрической сварки. Другие своими крутящимися турбинками сдирали и шлифовали металл на корпусе. Вход в лодку через рубку был задраен, и их команда, переступая и продираясь через прилипшие к корпусу лодки фигурки людей и их механизмы, многочисленные шланги, провода и разную другую всячину, двинулась к носовому торпедному отсеку лодки, где через люк погрузки торпед был организован трап для спуска в лодку. И вот они в чреве этой гигантской скумбрии. Кругом сплошная темень, и только фонари, заключенные в металлические защитные сетки и висящие вдоль потолка отсека, тускло освещают путь в глубину лодки. Из первого отсека через отсечный люк они пролезают во второй отсек. Он на лодке является жилым, и по бортам уже обозначены каюты. В одной из них расположился пост с ключами от различных боевых помещений лодки. Им нужен ключ от штурманской рубки. Дежурный поста по журналу проверяет наличие их фамилий в списке на допуск в штурманскую рубку. После этого выдает закрытый пенал с надписью "штурманская".На пенале зеленый пластилин. Под пластилином веревочка,опечатанная печатью предыдущего посетителя штурманской. Сегодня слесарь расписывается в журнале за полученные ключи и получает пенал. Теперь со второго отсека нужно через отсечный люк пролезть в третий. Кругом все та же темень и тускло мерцающие фонари, а под ногами куча различных кабелей,шлангов и металлических трубопроводов.Все они тянутся из отсека в отсек через люки. Пока это времянки, питающие механизмы электричеством, сжатым воздухом и т. д. Они в третьем отсеке .Перед ними их родная выгородка. Здесь установлен их вычислительный комплекс "Алмаз".С этой палубы наверх в центральный отсек ведет трап. Они поднимаются по нему и вот дверь штурманской рубки. Кругом все тот же полумрак. Свет только от гирлянды фонарей,подвешенных под потолок отсека. Все фонари на длинных кабелях, что дает возможность отцеплять их и использовать как подсветку. В отсеке очень душно и даже жарко. Со следующего четвертого отсека несет гарью от сварки. И хотя в отверстие вместо главного перископа в центральный пост спущен здоровенный брезентовый рукав и из него в отсек нагнетается свежий воздух,это не спасает от душного угарного смрада. Они открыли навесной замок на двери ведущую в штурманскую рубку. Внутри была кромешная темнота. Когда глаза несколько адаптировались,то на задней стенки рубки стал проглядывать зачехленный силуэт 101ш. Слева вместо навигационной аппаратуры,поставляемой тобольчанами и киевлянами была пустота, частично заполненная кучей кабелей с разъемами на концах. Из темноты штурманской рубки были отчетливо видны клубы серого дыма разгоняемого вентиляцией по тускло освещенному центральному посту. Теперь, те условия в которых он еще несколько дней назад работал на 037 заказе, сейчас казались ему почти сказочными по комфорту. Слесарь открутил проволоку на которой держался ближний к штурманской рубке фонарь и затащил его во внутрь рубки. Затем он отправился в центральный пост искать коробку с питанием для паяльника монтажницы. Под светом фонаря наш главный герой стал рассматривать и рассортировывать документацию необходимую для проведения доработок. Но и здесь ему повезло. Оказалось, что и слесарь и монтажница уже делали эту доработку на том самом 037 заказе. И работа закипела.Слесарь уверенно раскрутил несколько лючков на боковинах прибора. Затем открутил нужные платы от их мест крепления, и они повисли на припаянных к ним проводах. Монтажница тоже была опытной. Она работала на этом приборе при создании его в цеху. Она даже заметила, что хорошо, что еще не смонтрирована аппаратура соседей по штурманской, и она может подходить к прибору почти также, как в Крыму на стенде. А вот на заказе, который стоял у дебаркадера на воде, ей пришлось паять лежа, с трудом просовывая то руки, то голову к нужным местам прибора. Теперь у нее даже нужные жгутики с проводами заранее заготовлены, чтобы побыстрее развязаться с доработками и ехать домой в Крым, где она оставила одного мужа с их двухгодовалым ребенком. Часа через два все было закончено. Он только с интересом смотрел за уверенными действиями то монтажницы, то слесаря. После того, как доработка была выполнена, слесарь закрыл и зачехлил прибор. Проверить прибор в работе было невозможно, так как до подачи на него питания было еще далеко. Они вернулись в шару цеха, он еще успел сбегать в столовую на обед. Сегодня там уже все основные рабочие цеха отобедали, и очереди никакой не было. После обеда он отправился сдавать документацию по доработкам назад в архив. На улице вовсю пахло весной, солнышко припекало. Дышалось легко, и после сытного обеда и нескольких часов работы в отсеках лодки жизнь снова казалось прекрасной. Спешить было некуда. Он за час прогулки дошел до сорок второго цеха. Не спеша поднялся на пятый этаж, списал с себя документацию в архиве. Здесь работницы архива и сообщили,о полученном из Крыма приказе о создании комплексных бригад и закреплении их за заказами. Теперь оказалось,что только что он делал доработки на приборе той лодки, которую будет вести до конца. Он посмотрел на список членов бригады. В основном там были те, которые практически вместе с ним устраивались на работу. С некоторыми он ждал вместе допуска первого отдела. С другими сталкивался на стенде. Некоторые фамилии ему были не известны. Все эти нововведения он встретил со смешанными чувствами. С одной стороны стало ясно, что до конца года ему придется работать на Севере, а в Крым ездить только в отпуск и на непродолжительные перекомандировки. Готов ли он был к такой жизни? Однозначно ответить даже самому себе он не мог.

Глава пятнадцатая И снова о той беззаботной жизни.

После того обалденного поцелуя на скамейке автобусной остановки он наконец почувствовал, что и он далеко девушке не безразличен. Впереди было лето с его очередным студенческим строительным отрядом, но до него еще был почти месяц,а сейчас ему хотелось все свое свободное время проводить с этой прекрасной соседкой,чьи губы имели такой манящий пьянящий дурманящий привкус горькой полыни. Но когда следующим вечером он позвонил в соседскую дверь, то открывшая дверь мама Люды сказала ему, что у Люды производственная практика в каком-то городском кафе, что освободится она очень поздно. А чтобы одной не добираться ночью домой, то всю неделю практики будет ночевать у их родственников, которые живут около этого кафе .И хотя мама девушки ,как и всегда была с ним очень радушна и приветлива от его романтического настроения не осталось и следа. Вначале у него была мысль разыскать Люду в этом кафе, но потом на первое место выступили обида и раздражение, что девушка ничего не сказала ему о своих планах на всю неделю. Потом, вспомнив написанное ей ему в Киев на соревнование письмо, он пришел к выводу, что девушка боится, что они потеряют контроль над собой, и их отношения зайдут слишком далеко для настоящего времени. Теперь вспомнились все настоящие и мнимые обиды, которых он натерпелся от нее за все время их знакомства. Причем сам себе он казался таким правильным добрым и хорошим, что через несколько минут ему настолько стало жалко самого себя, что он твердо для себя решил, что теперь будет ждать только первых шагов от девушки навстречу. Так прошла неделя. Вначале он часто вылезал на балкон в надежде, что там рядом на соседнем балконе появится Люда . Но после того, как пару раз там он взглядами пересекся с мамой девушки, ему совсем расхотелось дышать по вечерам на балконе свежим воздухом. Он снова погрузился в шахматы и даже выиграл какой- то городской турнир. И хотя шахматы притупляли его желание видеть ее и быть с ней, ему стоило большого труда и усилий опять позвонить в соседскую дверь. С июля месяца он уехал со студенческим строительным отрядом опять на Северо Крымский канал. На этот раз местом их дислокации стал поселок городского типа Красногвардейск. Железнодорожная станция, на которой располагался поселок, называлась Урожайная. Следующим в сторону Москвы был Джанкой. Теперь он уже несмотря на свои восемнадцать годков был вполне обстрелянным и опытным бойцом студенческого отряда. Да и состав на этот раз подобрался более однородным. Отряд состоял в основном из них АСУШНИКОВ ( автоматических систем управления), и вечных их конкурентов во всех институтских делах РТЭШНИКОВ ( ребят с радиотехнического факультета).Все поступали в один и тот же год. Все преодолевали высокий проходной барьер, поступая на свои институтские специальности.. Поэтому тупых и не далеких среди студентов их отряда не наблюдалось. Досуг проводили на самом высоком культурном уровне Это был или преферанс до двух-трех часов ночи, или бесконечные диспуты на все злободневные темы под несколько стаканов любимого студенческого напитка. Этим напитком, конечно, было молодое крепленое вино. Любимым оно было в первую очередь из-за своей низкой стоимости. Бутылка емкостью в половину литра стоила один рубль и семь копеек. А на разлив стакан вполне качественного вина, состоящего только из перебродившего виноградного сока с добавкой хорошего этилого спирта,стоил тридцать четыре копейки. Правда опять существовало негласное правило,что так как с утра нужно было быть в форме, то каждый должен был строго рассчитывать свои силы. Работа опять была связана с земляными и бетонными делами на сумасшедшем летнем крымском солнцепеке. Обед привозили прямо в поле, где они монтировали оросительные системы для местных колхозов и совхозов миллионеров. Вечером и утром можно было поесть в столовой нового пятиэтажного общежития для строителей, куда их и поселили. А можно было пойти в очень даже цивилизованный большой гастроном и прикупить молочка, хлеба и вкусной очень мясной варенной колбаски. А можно было вместо молочка взять и белого крепкого. Рядом со студентами опять трудились вчерашние зэки, а также было много вербованных с западных областей Украины. Так что народец подобрался вокруг довольно боевой. Студенты с большим интересом наблюдали, как утром во время завтрака в столовой общежития один из кормящихся на не понравившиеся ему замечание со стороны раздатчицы метнул в нее взятую прямо с раздачи тарелку с салатом. В свой бросок он вложил всю силу, как это делает дискобол, идущий на побитие мирового рекорда. Но, видимо, и персонал столовой имел отличные оценки по гражданской обороне .Раздатчица успела резко рухнуть на пол, и тарелка над ее головой, ударившись об стенку разлетелась на множество осколков вперемешку с салатом. Самое интересное было то, что никто из стоящих на раздаче в очереди не придал данному маленькому недоразумению никакого внимания. И очередь продолжала двигаться как ни в чем не бывало. Тяжелая физическая работа затупляла ему душу,как анальгин приглушает зубную боль. Ну а вечером после того,как усталость дня отступала,щемящая душу тоска наваливалась вновь. Ну и здесь лекарство наливалось в граненный стакан и подавалось вместе с преферансом. Вместе с заглатываемым табачным дымом от курящих за столом соседей набирался коктейль успокоения. После игры до одури наступал трехчасовой сон,подъем, холодное умывание, завтрак и вперед в необъятные крымские поля. И так дни тянулись за днями, неделя за неделей. А потом из дома от его матери пришло письмо, в котором она с беспокойством писала, что в округе поговаривают, что ее сын собрался жениться на соседской девчонке. И что если это правда,то что будет с его учебой, и из каких источников дохода он собирается обеспечивать свою семью. Он написал ответное письмо. .В нем он признался, что да Люда ему безумно нравится, но никаких разговоров о женитьбе у них не было, и что он еще ничего такого не сделал, чтобы обязан был жениться немедленно. Возможно, эти слухи были распущены мамой Люды,чтобы показать дочке, что у него нет никаких серьезных намерений по отношению к ней. В свои восемнадцать он вполне возможно не дорос еще до серьезных отношений с противоположным полом. Может,конечно, у него еще не было возможностей и условий строить такие отношения. Но та, что ему ни на минуту не хотелось отпускать от себя девушку то это было правдой. Ему очень хотелось написать девушке нежное письмо, в котором написать как он ее сильно любит и как сильно по ней скучает. Но каждый раз когда он представлял,что письмо вместо Люды будет читать ее мама, желание писать сразу пропадало. Выходными у студентов были только воскресенья. В субботу работали до обеда. В один из, выходных уже ближе к завершению строительного сезона был то ли день строителей, то ли юбилей какого-то строительного треста. Начальство организовало шумное празднование на весь поселок. В программе были и спортивные соревнования. Ребята с его отряда упросили его для большей развлекухи после шашлыков с билым мицневым принять участие в шахматном турнире на звание чемпиона то ли опять какого-то строительного треста, то ли всего Северо Крымского Канала.Он,для приличия поломавшись, что мол любителей не бьет, согласился. Комплекты шахмат были совсем новенькие. Видимо, были закуплены для данного мероприятия. А может где-то провалялись без надобности. Шахматных часов не было. Желающих принять участие изъявило человек десять. Нашлась даже таблица для проведения соревнования. В основном большинство участников имело весьма смутное понятие о принципах шахматной игры. Но один дедок,который по итогам турнира даже не попал в тройку призеров, неожиданно оказал ему упорное сопротивление. Все-таки в конце концов он в азарте шлепнул, не подумав какой-то фигурой по доске и получил простой мат. Таким образом наш герой набрал сто процентов очков, стал чемпионом и избежал конфуза перед своими студентами, которые постоянно между партиями улучшали его спортивную форму, поднося ему стаканы с белым крепким. При награждении победителей ему была вручена здоровенная грамота с заранее напечатанным текстом и вписанной его фамилией, а также какой-то дурацкий кувшин из цветного стекла. На грамоте грохотали танки и было написано вверху "За нашу Советскую Родину". Кувшин вначале решили наполнить все- тем же белым крепким. Но так как для этого опять нужно было идти в магазин, так как он был приличного объема, а завтра с утра их опять ждал бетон, то порешили с гулянкой завязывать. Кувшин же подарили первой встречной девушке, которая чем-то напомнила ему его Люду. Когда кто-то из ребят спросил ее имя, то оно оказалось совсем для них неизвестным- "Седония".Потом все отправились домой, и уже совсем скоро мирно похрапывали в своих койках. Через недельку все разъехались по домам. Его,конечно, манило домой. Хотелось встретиться с Людой. Но в то же время в глубине души он чувствовал, что все снова будет совсем не просто. Так и оказалось. То ли Люда куда-то уехала в Ленинград на месяц к родственникам, то ли еще куда-то, но на своем балконе она не просматривалась. Идти общаться с ее мамой ему почему-то совсем не хотелось. Он не видел ее почти два месяца, и пытаясь вспомнить каждую ее черточку, каждый штрих его любимой, перед глазами все чаще вставал образ девушки со странным именем, которой неделю назад он с ребятами подарил свой призовой кувшин. Образ этой девушки сильно напоминал его Люду, может на самом деле это уже быле какой-то собирательный образ. Но от всего этого ему было не легче. Успокоения никакого не приходило Своими горестными думами он поделился с товарищем Федей. Тем самым Федей,который был в его студенческой группе старостой первые два курса. Сейчас перед третьим курсом произошло перераспределение студентов в их группах автоматчиков. Федя, хорошо знавший математику, изъявил желание заниматься в группе под руководством модного молодого профессора и доктора математических наук, который после неудачных семейных дел переехал в их город из Ленинграда. В их институте он возглавил кафедру систем автоматического регулирования. В его группе предполагалось весь материал давать в сопровождении со сложным математическим аппаратом. В группе, в которой собирался продолжать обучение наш герой, по замыслу руководства должна была преподаваться судовая автоматика. Соответственно и шеф студентов был практик,отправившийся в ВУЗ за дополнительным заработком. С Федей они были знакомы еще по восьмилетней школе на Северной стороне. Федя был сыном его учительницы по ботанике,зоологии и анатомии. Учительница была яркой привлекательной дамой с красивыми зелеными глазами. По характеру она была взбалмошной, капризной с переменчивым настроением женщиной. Как это и полагается быть красивой утонченной женской натуре. Папа Феди проектировал красивые административные здания в городе. г Федя был в семье единственным ребенком. Он был невысокого роста, и от мамы он унаследовал огромные зеленые глазища. То есть по внешнему виду он очень сильно смахивал на самодовольного кота, которого "и здесь не плохо кормят". Был он год старше нашего героя и учился классом выше. В школе он часто подвергался тумакам от школьных хулиганов. Которые абсолютно безосновательно полагали, что Федя стучит своей мамаше об их хулиганских делах. Федя стойко переносил незаслуженное над собой насилие, но никому и никогда ни на кого не жаловался. Потом их пути разошлись. Федя старшие классы доучивался в модной сорок пятой городской новой школе. Она была построена как раз в том районе, где и жил Федя с родителями. Наш герой из восьмилетней перешел в среднюю той же Северной стороны. Средняя школа также была в трех минутах ходу от его дома. Тут и подоспела реформа в образовании. Страна резко перешла с одиннадцати на десять классов. Федя доучивался до одиннадцати, а нашему герою удалось сэкономить год. Зато и поступало в ВУЗЫ в том году в два раза больше, чем обычно. В школе они никогда не общались друг с другом. А в институте оказались в одной группе и признали друг друга. Потом они стали товарищами, и Федя, как староста группы, бесчисленное количество раз за эти два года прикрывал его и помогал не вылететь из института. Теперь Федя догуливал свое последнее беззаботное лето. Он уже составил для себя план карьерного роста. В последствии он полностью его осуществил. И вот будущий профессор и доктор математических наук, выслушав своего товарища, и выпив с ним по паре бутылок сухого вина прямо с горла без всякой закуски, порешил, что им  необходимо отправиться назад в Красногвардейск. Потом наш герой должен найти эту Седонию и познакомиться с ней. Ехать решили немедленно. Чтобы легче было ехать взяли еще по две бутылки сухого. При этом сдали в магазине первые четыре пустые. Вино вместе с бутылкой стоило шестьдесят две копейки. До места назначения было около двухсот километров. Так как уже выпитое первое вино начало перерабатываться в организме и периодически необходимо было освобождать организм от лишней жидкости, то решили ехать на попутных грузовых машинах. У Феди хорошо получалось втюривать водителям историю о том какие они бедные студенты, и у них нет денег, чтобы добраться до родительского дома на обычном рейсовом транспорте. Рассказывание этих историй доставляло ему большое удовольствие. Как правило дальнобойщики с удовольствием слушали Федины басни. Они охотно говорили, что потому и не захотели после школы учиться дальше,так как не могут себе представить как вообще можно жить на нищенскую зарплату инженера. Ребята достаточно легко поймали первую попутку,которая шла до Симферополя, и процесс пошел. Машина была с прицепом и тащила пустые банки для консервного завода в Симферополе. Несколько раз останавливаясь у придорожных лесопосадок они благополучно через два часа были уже в столице Крыма Затем они добрались на троллейбусе до московского кольца города и стали ловить попутку в сторону Джанкоя. И здесь у них начался облом. Хотя машин в сторону Джанкоя и хватало вроде бы. Но они или были уже с пассажирами в кабине, или это были страшно раздолбанные колхозные газоны с одним местом в кабине и с забитым кузовом всяким хламом. Ехать в таком хламе было с риском для жизни, да и водители этих машин не испытывали ни малейшего желания вести их в открытых кузовах. Так они простояли часа два. Хотелось сильно пить на тридцати градусной жарюке. А с сухим вином был уже явный перебор, нагретое на солнце оно уже явно не хотело лезть в горло. Когда они наконец в достаточно грязном кузове сидя в нем всю дорогу на корточках добрались до поворота на Красногвардейск, то было уже не очень жарко, и рабочий день уже подходил к концу. После их высадки водитель примерно их возраста пытался с них содрать хотя бы по рублю за проезд. Когда же Федя заметил ему, что они подают только по субботам, то водитель, не зная Ильфа-Петровской классики, страшно обиделся. Вначале он даже было полез в драку. Потом,более внимательно присмотревшись, понял, что проблемы могут быть только у него.Поэтому он со злостью хлопнул дверцей своей кабины и укатил. Оставшись вдвоем у поворота на Красногвардейск они взглянули друг на друга. Вид их явно располагал к романтичным встречам. Опухшие от чрезмерной дозы сухаря физиономии, уже вполне не свежая помятая одежда. Кроме того к ним прицепились какие не понятные запахи от кузова, в котором они провели последние полтора часа. И хотя они не могли точно определить природу этих ароматов, но явно это не была разлитая канистра французских духов. В душе каждый из них уже осознал, что затеянное ими мероприятие является глупой и примитивной авантюрой. У каждого были мысли о предстоящем возвращении домой. Хотелось есть и пить одновременно. Но отступать было можно только на железнодорожную станцию. Вернуться ночью домой реально было только на каком-то проходящем поезде. Путь к железнодорожной станции лежал через сам Красногвардейск, и мимо еще совсем не давно родного для нашего героя строительного общежития, где по его расчетам и должна была обитать та самая Седония. Еще через час они доплелись до этого самого общежития. Время подходило к ужину, и уже работала столовая общежития. Они пошли в гастроном и взяли к ужину взрослую емкостью восемьсот граммов бутылку белого крепкого. Плотно поужинали и заметно повеселели. На улице уже стало темнеть. Обдумав дальнейшие свои действия по обнаружению и захвата объекта, оба пришли к мысли, что единственным возможным местом контакта может стать красный уголок. Это было помещение с откидными стульями человек на пятьдесят. В нем проводились и различные собрания, и стоял телевизор с большим экраном. В обычные вечера он был единственным легко доступным местом отдыха для обитателей общаги, которые искали ежевечерней пьянке хотя бы какую-то альтернативу. Время рыбалки определили до двадцати двух часов. Затем независимо от результатов ловли, нужно было двигать в сторону железнодорожной станции Они открыли дверь в зал и с хорошо освещенного коридора вошли в слегка затемненное помещение. Сидящие рядом со входом на ряду впереди них несколько голов повернулись в их сторону. Видимо, по комбинированному от них духану народ уловил, что поддатая служба пришла бороться с грызунами и тараканами. Но, убедившись, что опыление им вроде бы не грозит, головы вернулись в исходное положение. Они пробрались в наименее освещенную часть зала. Оттуда можно было в свете коридора рассматривать входящих и выходящих. Новости стали заканчиваться,, и к началу вечернего фильма народ стал подтягиваться. Наш герой все больше начинал осознавать всю абсурдность и идиотизм  ситуации. Про себя он думал, что хорошо бы дождаться десяти вечера и тихонько свалить отсюда. Пока все так и получалось. Уже начался фильм, и поток входящих зрителей иссяк. Сидевший рядом Федя вроде бы дремал. Но он уже хорошо изучил эту кошачью позицию Феди. В любой момент могли быть выпущены коготки, и кот мог легко схватить свою добычу. Так и произошло. Когда минут через пять в пролете открывшейся двери засветилась фигура заходящей девушки, то наш герой скорее каким-то внутренним чутьем уловил, что это заходит Седония. И в то же время Федя открыл глаза, поднял голову и уставился на своего товарища. Девушка, которая должна была быть Седонией или похожая на нее, закрыла за собой дверь и села в нескольких рядах от них впереди не далеко от края ряда. Наступил кульминационный момент всего их дурацкого мероприятия. Он собрался со всеми, какие у него еще остались, силами и мыслями и двинулся в сторону сидевшей девушки. В его далеком от трезвости мозгу вертелись в полном хаосе, налетая друг на друга, обломки от заранее заготовленных для данного случая фраз.

Глава шестнадцатая Регулируем как умеем и не только приборы.

039 заказ готовился к своему первому выходу в море. Нет он уже еще в начале лета сошел со стапелей, выкатился на тележках из цеха в бассейн, раздавив на своем пути ни один десяток железных рублей, положенных на рельсы только что сформированным экипажем лодки на удачу, разбив перед началом движения об себя бутылку шампанского, пущенного в него на канате на ту же удачу первым командиром этой лодки. Постояв в бассейне на тележках несколько дней, лодка легко соскочила с них после заполнения бассейна водой. И после выравнивания уровней в бассейне и в рядом с ним плескавшимся Белым морем лодку вытащили буксиры из бассейна и пришвартовали к одному из свободных дебаркадеров Так началась реальная жизнь нового атомохода. На дворе стояла золотая северодвинская осень, и наш герой отматывал срок уже третьей своей командировки. Начиная со второй он жил в трехместном номере со своими вначале цеховыми однополчанами, а затем уже с ребятами из его бригады. Это было гораздо удобнее. Бригада была молодая как по стажу трудовому работников ее, так и по возрасту. В основном все делали свою первую самостоятельную лодку. Поэтому учились во время регулировки. Каждое утро начиналось с продирания заспанных глаз.. Потом находилась запасенная с вечера бутылка концентрированного Буратино. Это была газированная сладкая вода местного производства. Вода разливалась по трем стаканам. Затем подъем, завтрак и завод. В полдевятого они уже были в бочке( то бишь в лодке) . Работали каждый на своем приборе до часа-начала второго. Затем береговая столовая уже без очереди. Потом опять лодка до семи-восьми вечера. Затем дорога домой. По дороге домой гастроном, батон варенной колбасы, банка острого томатного соуса, булка хлеба и четыре бутылки Буратино. Дома душ и товарищеский ужин. Колбаса с хлебом и соусом запивалась разбавленным спиртом сладкой водой. После ужина с байками и анекдотами здоровый сон. Утром все сначала. В таком режиме они работали уже второй месяц. Работы было очень много. Много они узнавали прямо во время регулировки вначале своих приборов в автономе, затем в составе системы, а потом стыковки своей системы с другими системами корабля. И если еще месяца три назад, когда им в первый раз на приборы было подано электрическое питание, им казалось, что они не в состоянии из этой груды металла за три месяца сделать работающую вычислительную систему, то теперь все страхи были уже позади. Да за эти три месяца они много чему научились. Теперь можно было с улыбкой вспоминать первые дни регулировки после подачи питания на приборы системы. Один день он с утра до позднего вечера просидел на лодке в клубах дыма от сварки в соседнем центральном посту, ища таинственную неисправность. Эта неисправность блокировала всю работу прибору. При любом запуске выдавался сразу сигнал неисправности, и прибор сразу же затыкался в самом начале своего пути. Только к вечеру, переходя с одной электрической схемы на другую, он довел логическую цепочку до конца. И тогда стало ясно, что сигнал неисправности поступал от поднятого тумблера на местном пульте управления прибором. И для устранения этой неисправности пульт нужно было привести в исходное положение, то есть опустить тумблер вниз. В другой раз после того как монтажница закончила очередную доработку внутри прибора для чего ему пришлось вынимать блоки из своих гнезд, он никак не мог восстановить прибор. Потеряв много часов, думая над абсолютно не логичной неисправностью, находясь в полном творческом тупике и поэтому в десятый раз проверяя набивку после доработки прибора блоками,он с большим удивлением для себя обнаружил, что один из шести одинаковых по маркировке блоков имеет в конце маркировки дополнительную цифру два. Обратившись тогда к схеме набивки он сделал для себя открытие, что да на весь прибор у него имеется один такой блок, и стоять он должен совсем в другом гнезде прибора. Да за эти три месяца он и его товарищи прошли серьезный путь. Теперь лодка все больше внутри стала походить на боевой корабль. В центральном посту вместе с гражданскими специалистами вахту несли и представители экипажа. Некоторые пришли на лодку с других мест службы, пройдя переподготовку в учебном центре, где и формировался экипаж. Некоторые только закончили военные училища, и после переподготовки эта лодка была первым местом их службы. Большинство моряков были сознательными служаками. Они бегали за гражданскими специалистами своих будущих заведований, стараясь не пропустить ни одного их слова. У всех были тетрадки и блокноты. В них часто заносилась информация, за которую можно было не слабо схлопотать от работников первого отдела. Именно первые экипажи лодок в дальнейшем становились сильнейшими. И как правило все серьезные аварии происходили с экипажами, которые не имели возможности учиться во время постройки корабля. И если на лодке у их новой бригады дела шли не плохо, то в структуре всей сдаточной базы проблем хватало. Во-первых в других бригадах работали специалисты с гораздо большим как рабочим, так и жизненным стажем. Численность этих бригад была раза в полтора больше численности бригады нашего героя. То есть на каждой группе основных приборов сидело по три четыре уже матерых регулировщика. Большинство из них считало, что эти выскочки, работающие в цеху без году неделя завалят заказ. У них в уме не укладывалось как можно регулировать систему, когда и людей и меньше, да и опыта у них практически очень мало. Начальству при всем его желании дополнительно обученных людей было взять неоткуда. Поэтому оно считало, что закрепление по заказам обеспечит персональную ответственность, а в случае возникающих завалов будут привлекаться специалисты с других заказов. Но ребята подобрались с самолюбием и с желанием самоутверждения. Поэтому помощи практически никто не просил. В бригаде образовалась ведущая тройка. В нее вошел сдатчик Антон, который начинал работу с Северодонецка, Володя и наш герой. Он и Володя пришли в цех в одно и тоже время и ждали вместе допуск. Если Антон отвечал по совместительству за сами вычислительные машины, то Володя был главным в группе приборов, которые обеспечивали связь с другими системами подводной лодки. Нашему герою досталось руководство двумя приборами 101к и 101ш. Особенностью здесь было то, что эти два прибора были по одному в системе, которая состояла из двух взаимозаменяемых линеек. То есть если в случае отказа какого-то прибора система автоматически переходила на другую линейку с сохранением информации, то после поломки любого 101 вся система оказывалась не работоспособной. При создании их бригады в нее попало и несколько опытных регулировщиков. Но в основном это были специалисты которым не нашлось места в других бригадах. Они и здесь не делали никакой погоды, постоянно капризничали как маленькие дети. Жаловались кругом, что борзая молодежь захватила всю власть, а их не ценят, не холят и не лелеют Так и получила ведущая тройка бригады среди всех обиженных и угнетенных погоняло хунта. Но нужно было работать и одновременно учиться и набираться опыта. Поэтому хунту мало волновало, что о ней судачат сплетники на сдаточной базе. И здесь наш главный герой снова резко отличился, став на долгое время одним из самых важных персонажей для всевозможных сплетен и пересудов. И опять виной всех его проблем стал женский вопрос. На протяжении всей своей жизни он много раз задавал сам себе один и тот же вопрос. Что вроде бы ему всегда было хорошо и без женского пола. Что вроде бы он никогда и не стремился к контактам с этим загадочным женским полом. Как-то так само собой получалось, что вроде-бы и сам этот пол особо никогда не вешался ему на шею.И он никогда не считал себя легкомысленным и стремящимся побегать за юбкой. Быть может все сводилось к стечению обстоятельств. Пишут же в отчетах о катастрофах, что виной всему было сочетание ряда крайне маловероятных взаимно исключающих друг друга случайных факторов. Что подобное на этот раз случилось и с ним. Еще летом прошлого года в цеху на юге,а точнее на галерке бывшего склада, где в ту пору находились административные каморки нового совершенно секретного цеха завода, он, не имея еще допуска первого отдела, заметил группу совсем юной молодежи. Среди нескольких парней было и пара девчонок. Убегая заниматься В ОКБ, и проскальзывая мимо этой группки, его глаза случайно встретились с глазами с одной из этих девушек. И в этот момент он ясно ощутил какой-то странный внутренний щелчок. Он толком даже не успел разглядеть девушку, и спускаясь быстро по ступенькам на первый этаж машинально для себя отметил, что девушка не просто имеет очень интересную эффектную внешность, но и совсем не похожа на стандартных красавиц. Дальше время текло своим чередом и несло его по привычному для него своему течению. Уже в середине осени он далеко, по его мнению, еще это не заслужившей такой чести, был поставлен в третью смену. Как уже упоминалось, в эту смену выводили уже состоявшихся перцев, чьей задачей было тихо снять с приборов пломбы отдела технического контроля и военной приемки, и проводить до самого утра с системой любые реанимационные мероприятия, которые могли хотя бы как-то дать возможность ей задышать. Для нашего героя эта ночь была спокойной. Его сто первый Ш еще пока к этому моменту числился в составе живых, и поэтому ковырять его не было никакой нужды. Борясь со скукой и со сном, он от безделья стал рассматривать список фамилий его ночной смены, который был прилеплен к стенке не далеко от его прибора. В конце списка была приписана какая-то неизвестная для него, и на его взгляд, не обычная фамилия. Он уже всех знал, кто сейчас находился на стенде. Никто из них не обладал этой фамилией. При этом мужчина или это женщина по фамилии определить было невозможно. Он обошел весь стенд. Вокруг кипела работа. Одни, сняв верхние крышки со своих похожих на гробики приборов, лихорадочно перебрасывали блоки из прибора первой линейки же вторую и наоборот Это был один из самых простейших способов отыскания неисправного блока. Хотя и здесь таилась опасность. Часто в результате массовых таких перебросок не только не определялась неисправность в одном из модулей прибора, но переставали работать модули в обеих линейках системы. Другие тыкали в самые разные точки своего прибора специально сделанными для поиска помехи конденсаторами небольшой емкости с напаянными на их концы проводами с наконечниками. Этот способ помогал определять места взаимных влияний друг на друга проходящих рядом сигнальных трасс. В случае успеха монтажница аккуратно прятала такую емкость в проходящие жгуты. И если такие же помехи появлялись и в других приборах этого типа, то конструктора и разработчики меняли систему трассировки в будущих приборах. В последствии во время доработок на действующих лодках в местах их постоянного базирования ему доводилось извлекать из приборов горсти различных левых радиоэлементов. На одной лодке, систему на которой регулировали и сдавали волжане совместно с москвичами, после достаточно длительных поисков причин неисправности прибора после его доработки он обнаружил целый достаточно добротно сделанный левый блок, который был воткнут в свободное согласно схеме набивки прибора гнездо. Причем вначале гнездо подверглось серьезной монтажной доработке. . Таким образом неизвестные ему народные умельцы самостоятельно серьезно доработали конструкцию совершенно секретного прибора. Видимо сильно он их достал во время своей регулировки. От сонливости и отсутствия желания чем-либо серьезным заниматься, когда нормальный человек давно уже должен был бы дрыхнуть в теплой постельке, он продолжил поиски таинственного обладателя необычной для него фамилии. Заглянув в небольшую каморку, расположенную не далеко от поста Вохра, проверяющего пропуска у входящих на стенд и предназначенную для программистов цеха с их секретной документацией, он увидел сидящую за одним из столов даму. Эта дама положила голову -на стол и спала или старалась спать .Видимо, на смену она пришла прямо с какого-то своего мероприятия. Она была в нарядной одежке и в длинных красивых сапогах, хорошо сидевших на красивых ногах. От дамы кроме запахов парфюмерии исходил и легко уловимый запах или переработанного желудком шампанского или сока или компота. Услышав шаги или почувствовав, что кто-то вошел, дама подняла свою головку с завивкой и уставилась на него своими красивыми зелеными сильно накрашенными глазами. В даме он сразу узнал девушку, которую он мимолетно видел пару месяцев назад в группе зеленой молодежи. Как впоследствии выяснилось, она была электромонтажницей их третьей смены. Взгляд девушки говорил,что она по крайней мере в данный момент не расположена к общению. Он, в свою очередь решив не мешать возможным ее сновидениям, молча вышел. Со следующей смены работы навалило и у него. Поэтому он совсем не мог вспомнить, была ли эта девушка в их смену следующие ночи или нет. Его задачей было к утру предоставить если и не совсем безупречный, то хотя бы прибор на котором программисты могли бы решать задачи. Может где-то через неделю или две он вышел из своего дома и направился в сторону молочного магазина. Шел он не спеша, думая ни о чем. И тут он заметил, что его нагоняет та самая девушка с необычной фамилией. Дорога по которой он шел была единственной дорогой к катеру для тех, кто жил в южной части города. Он понял, что девушка спешит домой, задержавшись на заводе. Она поравнялась с ним, приветливо поздоровалась, а потом поинтересовалась куда он чешет. Он тоже с удовольствием улыбнулся красивому созданию и ответил, что чешет в молочный магазин, куда его направила жена. При слове жена ему показалось, что настроение девушки переменилось. В то же время она совсем беззаботно начала нести какую-то околесицу, что в магазин "Черноморочка" поступили красивые пеньюары, и он вполне мог бы сделать приятное для своей жены,купив ей его. В свою очередь и на него накатила какая-то непонятная легкая грусть. Наверное, как на окольцованную птицу, которая из своей золоченной клетки наблюдает за резвящимися на воле еще желторотыми птенцами. Они вдвоем с девушкой дошли до молочного магазина, и пути их разошлись Взглянув в след удаляющегося ее силуэта, он заметил самому себе, что никто не принуждал его расставаться со своей свободой.

Глава семнадцатая. Что-то опять получается не в склад.

И так он шел в направлении сидящей девушки, явственно ощущая на своем затылке сверлящий взгляд своего приятеля. Девушка, которая имела имя Седония, а может была похожа на девушку с именем Седоняи, а вполне даже, что ни только не была Седонией, но и даже не имела с ней ни малейшего сходства, сидела как-то подчеркнуто отдельно от стальных любителей телевизора данного общежития. Пока может с минут десять он присматривался к возможным подходам к ней в зал зашло еще отдельных два три любителя телевизора мужского пола. Кто-то даже из них поздоровался с девушкой, но присаживаться рядом с ней никто не стал. Он тихо, чтобы по возможности не привлекать к себе внимания впереди сидящих аборигенов, прилепил свой зад на сиденье рядом с девушкой и затих, пытаясь мобилизовать к дальнейшим действиям свой затуманенный мозг. Девушка явно не проявляла никакого интереса к его персоне, и взгляд ее внешне был полностью прикован к экрану телевизора. Но все это замечательное, тонко продуманное и главное прекрасно организованное мероприятие требовало самого быстрейшего своего логического завершения. Он повернул голову в сторону девушки, и стараясь дышать своим перегаром в себя, а не в сторону девушки, приоткрыл свой рот и промычал что-то насчет его желания с ней познакомиться. Теперь девушка повернула свою голову в пол оборота в его сторону . Во взгляде ее достаточно миловидного лица не было никакого удивления, никакого раздражения и никакого ничего вообще. Прежде чем она начала свой ответ, он ясно увидел даже в приглушенном свете зала, что Седония, и ли та, которая была сегодня вместо нее,на самом деле совсем ничего не имеет общего во внешности с его Людой. Девушка сказала ему, что совсем скоро она ждет из армии своего парня, и заводить знакомства с другими ребятами у нее нет никакого желания. На эти слова ему оставалось только согласно кивнуть головой и начать гордо удаляться. Товарищ уже ждал его на крайнем стульчаке ряда около выхода. Может он слышал ответ девушки, а может он уже давно заранее знал результат. Он не стал слушать разъяснения приятеля, а молча указал рукой в направлении двери. После столь успешно завершенной главной части мероприятия нужно было двигаться в сторону железнодорожной станции. Принимая во внимание исторический опыт бегства Наполеона из Москвы, они серьезно подготовились к отступлению и запаслись провиантом в дорогу. В центральном гастрономе, дислоцированном не далеко от станции Урожайная они прикупили немножко колбаски на дорогу, булку хлеба и по бутылке родного белого крепкого. На станции выяснилось, что ближайший поезд до их родного города будет отправляться уже через час.Это был 901 почтово-багажный поезд из Москвы. И хотя из них никто еще не ездил на этом ночном поезде, им очень понравилось, что за поездку в этом поезде не нужно платить за плацкарт целых три с половиной рубля. Обсуждая,что они экономят почти на семь бутылок любимого биле мицневого,они за углом здания станции разлили первую из двух бутылок по граненным стаканам, которые Федя предусмотрительно спер из столовой общежития во время их там ужина. Федя предложил тост за то, что бы больше сюда никогда не возвращаться. Они выпили и закусили колбаской с хлебом. Затем по очереди сходили в известное заведение, находящееся на перроне не далеко от здания станции. К их большому удивлению поезд появился станции уже минут через тридцать. Это был состав из одних багажных вагонов, и только один в середине был похож на пассажирский. На станции из него вышло пару человек. Они отдали свои квитки высунувшейся из вагона проводнице и зашли во внутрь .Вагон был в достаточно приличном состоянии и напоминал полностью жесткий плацкарт. Пассажиров в нем не было. Ребята удобно расположились на нижних полках в середине вагона и налили за быстрейшее завершение их путешествия. Поезд долго не трогался, и минут через десять их разморило. Разбудил их грохот снующих по перрону тележек с посылками и другими мешками почты. По часам на перроне получалось, что обычным поездом они уже давно были бы в своем конечном пункте. Это же был до боли знакомый железнодорожный вокзал Симферополя. Прикинув, что такими темпами им еще предстоит очень не близкий путь, ребята покинули гостеприимный вагон и пешком отправились на автовокзал по уже начинавшемуся просыпаться городу. Через минут сорок они досыпали в мягких креслах проходящего из Новороссийска автобусе. И через полтора часа замечательное путешествие успешно было завершено. Для Феди по жизни поездка в Красногвардейск оказалось первой и последней. Что касается нашего главного героя, то этому населенному пункту предстояло сыграть в его жизни еще не малую роль. Дальше дни потекли своим чередом. Соседки Люды не было видно. Он же твердо для себя решил, что не будет предпринимать первым никаких шагов для выяснения ее местонахождения. Так закончилось лето. С началом третьего курса студентов послали на сбор винограда. Он, же уже привыкший работать за деньги, пошел работать на хлебокомбинат. Комбинат располагался рядом с территорией института. Заработки за достаточно тяжелую работу там были не большие. Поэтому всегда требовались физически крепкие рабочие. Он уже не первый раз там подрабатывал. Поэтому знал все лучшие для студента рабочие профессии хлебокомбината. На этот раз он стал кочегаром в цеху, который выпекал сдобу. Каждое утро, после ночной с мены приняв душ, он перед уходом домой заходил в цех, где сердобольные работницы наполняли до краев его сумку свежевыпеченной еще горячей сдобой, а также часто и продуктами из которых эта сдоба изготавливалась. Наверное, эти производственные потери были заложены при расчете зарплат работникам. Так прошел месяц. Студенты вернулись с резки винограда, и начались занятия. В первый же день занятий то ли первой пары не было, а может они просто на нее не пошли, но группа из его тусовки вместе с ним отправилась по поводу встречи в ближайший от института гастроном попить сока. В те времена в соковом отделе вместе с висящими емкостями сока в одной гирлянде висели и такие же емкости с сухими и крепленными винами. Пропустив по паре стаканчиков любимого белого крепкого, разгоряченная гурьба возвращалась в родной институт продолжать грызть все тот же гранит науки. Слушая шумные байки на тему как я провел лето, наш герой почувствовал на себе пристальный взгляд. Он поднял голову и увидел, что из обогнавшего их троллейбуса через заднее стекло его просто сверлит своими изумительными глазами любимая Люда. Видимо, она также ехала на занятия в свой торговый техникум, который находился через пару остановок от его института. Увидев, что он поймал ее взгляд, девушка резко отвернула голову к сидящим рядом с ней девчонкам. И хотя он вроде бы понял, что вроде бы он назначен виноватым за сложности в их отношениях, брать резко на себя инициативу для устранения этих сложностей ему не хотелось.. Он еще до этой дурацкой поездки с Федей решил для себя, что нужно как-то пытаться избавляться от этих затянувшихся навязчивых любовных кошмаров. Через неделю после возобновления занятий у него появилась новая возможность слегка развеяться. Команда их института поехала в Симферополь на первенство ВУЗов Крыма. На правах капитана он собирал команду. Соревнование прошло для них вполне успешно. Вначале их очень хорошо разместили в гостинице Украина в центре города. Это была старая очень добротная гостиница с двухместными и одноместными номерами. Бархатный сезон уже закончился, и с местами было легче. Они достаточно легко с большим отрывом заняли первое место, обыграв в основном с разгромным счетом все студенческие команды Крыма,завоевав право представлять Крым в финальном турнире уже первенства ВУЗов Украины вКиеве. В состав команды входила одна девушка. При комплектации команды выбор его остановился на девушке с которой они уже были знакомы много лет. Они вместе посещали шахматный кружок Дворца Пионеров с момента его открытия. Самое удивительное было в том, что как выяснилось много лет назад их матери вместе учились в Ленинградском университете и жили в одном общежитии, а их отцы были курсантами Дзержинского и Ленинского Комсомола военно-морских училищ и были кавалерами в будущем их матерей. Галя, так девушку звали, была единственным ребенком в семье. Она жила в самом центре города всего за одну остановку от Дворца пионеров Наверное, шахматы являлись одним из обязательных элементов ее хорошего воспитания. Умная хорошо развитая довольно интересная на внешность Галя пользовалась достаточно большим успехом у ребят. Наш герой рядом с ней на начальном этапе был глупеньким маленьким теленочком. Трудно сказать насколько она ему нравилась, но то что ему было ужасно интересно с этим непонятным для него и совсем загадочным созданием, то это факт. Галя была первой представительницей другого пола, который он не смел говорить какие-то глупости или гадости, которые говорят мальчики и девчонки друг другу в начале своего подросткового возраста. Разбирая с ним за шахматной доской по ее просьбе ею сыгранную партию, двигая вместе с ним фигуры по доске, Галя как-бы случайно прикасалась своей рукой к его. Причем она делала это так легко и случайно, что его это прикосновение выводило из состояния душевного равновесия. Она же с удовольствием наблюдала за ним, как бы за результатом своего эксперимента. Когда она приглашала его погулять около своего дома в Детском парке, то неожиданно брала его под руку. И он чувствовал себя неотесанным пацаном с Северной стороны. Теперь они подросли и были студентами. Причем девушка училась на курс ниже. По данным разведки он знал,что Галя была уже много лет влюблена в старше их на пару лет Сашу. Папа Саши был капитаном дальнего плавания. Саша одевался с иголочки в заграничные шмотки, хорошо играл на пианино. У него были хорошие манеры и еще много других достоинств, и он нравился многим девчонкам. В шахматы он стал играть поздно, но его упорство, работоспособность и самолюбие позволили ему на начальном этапе догнать и обогнать своих более молодых и ленивых конкурентов. И вот теперь и Галя и наш герой с примерно одинаковыми любовными проблемами впервые оказались вместе на соревнованиях за пределами дома. После последней игры,подведения итогов и награждения победителей они могли бы уехать домой вечерним автобусом. Но гостиница была оплачена до двенадцати часов следующего дня, и они всей командой,а это был кроме них двоих еще один студент с первого курса, порешили пойти в ресторан гостиницы и отметить свою победу, а домой ехать следующим утром. Вечерний ресторан был более чем на половину пустой. Галя вела себя достаточно раскованно, но в то же время с тонким чутьем необходимых пределов и ограничений. Она весело и громко смеялась,но все ее поведение не выходило за рамки строгого приличия. Она постреливала по сторонам своими кофейными глазами, но в них было только выражение невинного любопытства. Где-то через час,спросив вначале разрешения, к ним подсели два белобрысых высоких парня, которым было лет на пять больше, чем нашему герою и Гале. Эти парни сидели в ресторане еще до прихода студентов и явно скучали. Галя, похоже им понравилась, а из отрывков разговоров студентов и стрельбы глаз Гали они поняли, что Галя свободная птица. Они представились польскими инженерами,продающими истребители МИГИ, сделанные в Польше по лицензии СССР. Говорили они с акцентом, но по-русски понимали даже шутки и юмор. Поляки уже были не совсем трезвыми, и скоро в их разговорах стали преобладать жалобные нотки о тяжкой доли поляков. Они жаловались на общую дороговизну жизни в Польше, и свои низкие доходы. Они все сравнивали с нашим Союзом, и все было не в пользу Польши. Они говорили, что литр бензина в их стране стоит очень дорого, а его цена в Союзе равна цене стакана газированной воды. Что в Польше электрическая бритва является настоящей роскошью, а в Союзе магазины забиты электрическими бритвами любых моделей по очень низким и доступным ценам. И еще они явно пытались провести на Галю впечатление. Девушка же смеялась шутила с ними, отпивая из своего бокала вино маленькими глоточками. В то же время они даже в своем нетрезвом состоянии ясно ощущали тот виртуальный барьер, который Галя установила между собой и ними, и который у них не было никаких шансов преодолеть. Так за разговорами вечер стал переходить в ночь и пора было сваливать. Они прихватили еще бутылку вина с собой и отправились всей командой в свои номера, пожелав полякам светлого будущего. В номере гостиницы за бутылкой вина разговоры становились все более откровенными. Более молодой их соратник давно уже слинял, чтобы не мешать взрослым разговорам. И здесь Галя сказала, что в ее жизни была одна большая любовь и много много маленьких. И разомлевший и расслабившийся наш герой подумал, что более точных слов о нем самом трудно придумать. Золотая теплая крымская осень незаметно перешла в противную сырую крымскую зиму. В их отношениях с Людой не было ни войны ни мира. Хотя на самом деле он не мог знать реальном положении дел, так как никаких отношений между ними на самом деле не было. Через много лет Люда признается в том, что он сам чувствовал чуть ли ни с первого их свидания, что всю ее жизнь запрограммировала ее мама. А потом через пару минут спросит у него, почему же он ушел от нее, ведь они в этот момент не были в ссоре.

Глава восемнадцатая Нам хлеба не надо. Подлодку давай!

Чем меньше оставалось времени до первого выхода лодки в море и тем самым начала заводских испытаний, тем более становилась она похожа на боевой корабль. В центральном посту бок о бок с заводскими специалистами, отвечающими за системы жизнеобеспечения корабля стояла теперь и вахта экипажа корабля. Теперь, спускаясь по отвесным трапам в центральный пост лодки через верхний рубочный люк,гораздо меньше нужно было цепляться обо всякие временные шланги и кабели. Вентиляция в лодке уже обеспечивалась штатными системами, дышать стало намного легче, а в воздухе уже почти не чувствовался запах горелого металла от сварочных работ. Да и находиться внутри корабля стало намного интереснее. Везде кипела работа. Вот рядом с их 101К расчехлили свой 101Р ракетчики. Зажглись на нем мнемосхемы, показывающие состояние всех ракетных шахт лодки и наличия в них стратегических ракет. А боевой расчет ракетчиков начинает открывать крышки тех шахт, в которые загружены имитаторы боевых межконтинентальных ракет. Не далеко от пульта ракетчиков расположился радиолокационный комплекс. По его экрану бежит луч пеленгатора, и в случае встречи радиолуча с препятствием на экране вспыхивают искорки-цели. Данные от радио локационного комплекса поступают в БИУС Алмаз и на экране лучевой трубки101К появляются обработанные вычислительным комплексом данные о цели в виде квадратика с хвостиком, если цель движется. После следующего замера станции Алмаз выдает под квадратиком цифры, показывающие величину скорости и пеленг на цель. В углу центрального поста приютилась станция обнаруживающая мины. Она также выдает данные об обнаруженных подводных минах в Алмаз. На 101приборе загорается красный транспарант МИНА. Постоянно слышны хлопки от срабатывания воздушных клапанов. Проверяется работа систем всплытия и погружения. То есть для человека, работающего со своими приборами в центральном посту или штурманской рубке, впечатлений хоть отбавляй. Но на экскурсию никто сюда не ходит. Каждый занимается своим делом, а если дело сделано, то предпочитает побыстрее покинуть борт лодки. И только в случае задраивания рубочных люков для проверки герметичности лодки не успевшие из нее выбраться становятся невольными зрителями. На лодке все меньше работяг в спецовках, и все больше в обычной одежде. Это значит, что работники СМП уже выполнили свою работу, и корабль построен. Да его будут обшивать декоративным материалом, будут отделывать каюты . Но это будет после сдачи заводских испытаний и подготовки лодки к государственным испытаниям. Сейчас для того, чтобы лодка вышла в море, должны отладить свои многочисленные системы контрагенты, то есть представители сотен и тысяс предприятий со всей страны. За прошедшие три месяца полностью преобразилась и штурманская рубка,где стоял его кормилиц 101Ш. Рядом работают сибиряки со своим навигационным комплексом, прибегают киевляне. Их аппаратура-мощные гирокомпасы стоят почти под штурманской на две палубы ниже. Перед выходом в море с запуском ядерных установок начинается раскрутка этих гирокомпасов. Именно они позволяют под водой определять местоположение лодки. Но для точной стрельбы ракетами из под воды этого недостаточно. За длительное время нахождения лодки под водой увеличивается суммарная ошибка в определении ее координат. Для коррекции штурманская напичкана различной аппаратурой для работы со звездами, с различными засекреченными радиолокационными станциями расположенных в различных точках Земного шара. Уже установлены антенны для связи с искусственными спутниками. Но реально эта аппаратура начнет работать только года через два. И именно их Алмаз будет главным в обработке данных,поступающих от спутников во время их пролета в районе нахождения атомной подводной лодки. И вот около пирса,где стоит дебаркадер с прилепившимся к нему атомоходу разгружают фанерные лежаки. В народе их зовут самолеты. Когда утонула американская атомная лодка Трешер, то на ее борту вместе с экипажем лодки было меньше десятка гражданских специалистов. На наших атомоходах на первый выход численность гражданских часто переваливает за сотню человек. Если приплюсовать сюда еще представителей военной приемки, то на лодке в море находится целых два экипажа. Конечно спальных мест на всех не хватает. Вот здесь на помощь и приходят фанерные самолеты. На них лежат люди в самых невероятных укромных закоулках подводной лодки. На одной лодке нашему герою доводилось видеть спальное место в реакторном отсеке в зоне строгого радиометрического контроля. Но не всегда удается всунуть лежак на уровне пола отсека. И тогда по краям плотной фанеры пробиваются дырки, и лежак уже висит под потолком. Отсюда и народное название самолет. С одной стороны спать на верхних этажах даже лучше. Никто не наступит тебе на голову или живот, что бывает часто, когда самолет пристроили в оживленном проходе. С другой стороны бывает так, что он подвешен в таком месте, что нужно быть очень ловким и совершенно не пьяным, чтобы ласточкой взлететь на него и при этом не снести головой светильник или кусок еще не зашитого в пластик прочного корпуса. У кого есть своя выгородка-помещение,в котором стоит родная аппаратура и которое закрывается на ключ можно было самолеты выбрать заранее и загрузить в свое помещение. Алмаз со своими пару десятками шкафами приборов имел достаточно длинное помещение. В нем вполне помещались четыре самолета. Два из них подвешивались,а два лежали под ними. То есть всего было четыре спальных места. Кроме этого еще два места выделялось в штатных каютах. Особенностью стратегических ударных лодок было наличие больших пустот в прочном корпусе из-за ракетных шахт. Поэтому основные жилые отсеки на таких лодках располагались в районе этих шахт. А сами экипажи имели возможность комфортно располагаться в двухместных для офицеров, одноместных для старших офицеров и четырехместных для остальных членов экипажа. С учетом несения вахт в три смены, а при боевых и учебных тревогах полным составом,двухместные каюты фактически превращались в одноместные, а четырехместные в полуторные или двухместные. Но это было впереди после сдачи лодки и начала ее боевой службы. Сейчас же на испытаниях офицеры до капитана-лейтенанта имели одну койку на двоих. Один освобождал ее другому, уходя на вахту. Особенно на первых выходах шла постоянная тренировка личного состава. Тревога следовала за тревогой И львиную долю суточного времени экипаж находился на своих боевых постах. Гражданские же специалисты в случае безотказной работы своей аппаратуры могли лежать кверху пузом неограниченное количество времени, поднимаясь только на обед завтрак и ужин, а также для других своих личных надобностей. Поэтому каждый специалист должен был иметь свое законное спальное место. Кроме лежаков для комфортного отдыха, каждый специалист получал мешок с постелью. В мешок из плотного материала был вложен матрац , подушка и одеяло. Простыни, очень похожие по качеству и внешнему виду на среднего класса купейного вагона поезда, вкладывались вместе с наволочками при получении белья. На них красовался треугольник с черной окантовкой и буквами внутри РБ, то есть радиационной безопасности. Теперь оставалось еще две позиции: для каждого индивидуальный дыхательный аппарат-ИДА-59, и для всех мешок с алюминиевыми бачками, чайником, мисками и кружками. ИДА-59 фактически являлся легководолазным костюмом с двумя баллончиками для дыхания, дыхательным мешком с мембранами для автономного дыхания внутри аппарата и резинового костюма. Все это складывалось в два резиновых мешка- тяжелый и легкий. Затаскивать и вытаскивать с лодки одному их было крайне неудобно. А еще хуже специалистам-одиночкам было найти на лодке место для их хранения. Аппарат предназначался для выхода с лодки в случае ее аварии с глубины. Он также был полезен при пожаре в отсеке. . Когда отсек задраивался и начиналась борьба за живучесть При пожаре уже в первые минуты воздух в отсеке становился не пригодным для дыхания. Кроме того для тушения пожара эффективным считалось подача в отсек смеси из инертных газов. Поэтому дышать в таких условиях без этого аппарата было нельзя. Так как наш народ всегда привык надеяться на авось, то всячески старался откосить от получения аппарата. В чем то была и своя логика. Во-первых во время испытаний на лодке в составе сдаточных команд собирался самый грамотный костяк специалистов по всем направлениям , и возникновение не штатной ситуации была минимальной. Во-вторых. пользование аппаратом требовало определенных навыков. Занятия в том числе и с погружением в бассейн были достаточно поверхностными. Мало кто из специалистов мог самостоятельно подготовить аппарат к использованию. На лодке они обычно в том числе и для сохранности складывались в определенных местах. Сверху на них ложился самолет, затем постель и наконец тело сторожа .Обязательность в получении возникала как правило после очередной аварии на какой-нибудь действующей субмарине. Тогда рассылалась телефонограмма во все возможные уголки подводного флота страны с суровым наказом полностью соблюдать правила техники безопасности. Теперь остановимся на посуде. На выходах в море количественный состав сдаточной команды, особенно на первом этапе сдачи часто был равен величине всего экипажа. В таких условиях невозможно было организовать нормальное питание по сменам в штатных столовой для личного состава и офицерской кают-компании. Сам экипаж питался в три смены. Каждая смена делилась еще на очереди. Около столовой личного и старшинского состава и около кают-компании вешались списки едоков по сменам и очередям. Нужно было слушать команды по лодке, чтобы не прозевать свой поход в столовую Делать еще три или четыре смены для сдаточной команды было не возможно по времени. Поэтому и возникла система бачкового питания. После приготовления пищи на камбузе по внутренней связи лодки поступала команда:"Бачковым с первого по послелний по счету бачков получить пищу на камбузе!" П о этой команде в отсеке, где находился камбуз около его раздаточного окошка выстраивалась длинная очередь из спецов с бачками, котелками, кастрюлями, чайниками, мисками и кружками. Обычно на бачок ставились сдаточные команды в которых было от трех специалистов и больше. Одиночкам находили место вместе с экипажем в столовой или кают-компании. На бачке питаться было сытнее, и не нужно было ждать своей очереди. Бачковые приносили еду к месту ее приема, резали хлеб, накладывали салаты и т. д. Обычно составлялся график бачкования. Бачковали по два человека. Один получал горячее. Другой закуски, вино и консервы. Самым сложным делом было мытье посуды. Посуда мылась в обычных умывальниках. Даже на атомных лодках на испытаниях всегда была проблема с горячей водой. Посуда мылась хозяйственным мылом, бязью у кого она была. Народ мыл и губками и чем попало. Через день два похода умывальники становились жирными и часто забивались. Умываться в них становилось не комфортно. Еще хуже было, когда отходами пищи забивался гальюн. Но когда человек не был бачковым, то приятно было выскочить из своего поста с алюминиевой кружкой с чистым спиртом к кранику с ледяной опресненной водой, открыть его, разбавить спирт и вернуться к обеденному столу полного от всякой вкусной всячины.Да, имея такое помещение для БИУС "Алмаз",можно было не волноваться ни о месте для сна, ни о месте для приема пищи. Нижние самолеты легко помещались между приборными шкафами на полу выгородки, а верхние подвешивались над ними. Хуже было, когда поломка случалась прямо в море. Тогда все было подчинено быстрейшему устранению неисправности. Житель самолета или сразу двух самолетов будились и изгонялись со своих мест в любое время суток. Постели свертывались. Самолеты отвязывались. Приборы вскрывались, и начинался поиск и устранение неисправности. В этом отношении жить в штатных каютах было поспокойнее. Спец обычно беспокоился, когда ломалась его техника. Зато те, кто жил в боевом посту или выгородке, всегда находились в курсе всех новостей, и им было легче переносить длинные морские походы, когда день тянулся от завтрака до обеда, от обеда до положенного морякам второго обеда, затем до ужина, после ужина до вечернего чая. Само понятия день и ночь в прочном корпусе лодки были весьма условны. Для членов экипажа существовала только строго определенная для каждого боевая смена, которую они несли в одно и тоже время в течении всего похода. Смена длилась четыре часа. Затем человек менялся и заступал в следующей раз через две смены, то есть через восемь часов. Но в море во время испытаний различных видов техники или вооружения лодки как правило объявлялась тревога. При этом весь экипаж должен был находиться на своих штатных боевых постах. Везло тем, кто во время объявления тревоги нес свою вахту. Остальные вскакивали с постелей и занимали свои боевые места. Единственное, если объявление тревоги не было связано с каким-то неожиданным возникшим на лодке ЧП, ее старались не объявлять во время обедов, завтраков и ужинов, давая экипажу нормально поесть. То есть во время приема пищи лодка обычно из одного полигона после выполнения задач двигалась в следующий, предназначенный для других типов испытаний. И вот наступил день первого его и этой лодки выхода в море. Уже ночью были запущены ядерные реакторы и началась раскрутка гироскопов. Гироскопы представляли из себя в чистом виде что-то похожее на детскую юлу. Эта юла громадного размера с многочисленными электрическими обмотками и разными другими техническими штуковинами предназначалась для ведения счисления с момента отхода лодки от пирса. То есть, стоя около пирса лодка знала свои точные географические координаты. Эти координаты и закладывались в раскрученный гироскоп. После начала движения все изменения относительно зафиксированного положения лодки у пирса с помощью гироскопа начинали поступать в БИУС ,и система начинала выдавать новые параметры движения лодки в постоянном режиме. То, что реакторы запущены, и лодка перешла на свое корабельное питание, не сложно было определить уже на подходе к ней. С верхней палубы исчезли многочисленные кабели, шланги и трубопроводы. Теперь лодка после легкого дождика блестела своей новой резиной и имела вполне законченный вид. С запуском реактора появлялась еще одна "халява", которую так любил гражданский сдаточный состав лодки Так называемая в народе "каша".Кашей называлось спецпитание, полагающиеся работником находящимся в активной зоне в течении определенного времени. Активная зона-это зона действия на человеческий организм радиоактивного излучения. И здесь начинались разночтения. С одной стороны спецпитание полагалось для работающих в реакторном и смежном с ним отсеками. С другой стороны все работающие в этих отсеках в своей обычной рабочей одежде лазили по всей лодке, в той или иной степени загрязняя всю ее Поэтому решение кому давать талоны на спецпитание решал старший строитель механик. Утром на дебаркадерах около которых стояли лодки с включенными реакторами появлялась тетя из радиометрической службы. Ответственный сдатчик по той или иной системе брал у нее специальный бланк, в который как правило вписывал не только сдаточную команду,но и работающих у него на этом заказе. Сдаточная команда Алмаза была шесть человек. Список составлялся человек на десять. Затем нужно было с этим списком идти в помещение, где сидели главные механики строящейся лодки. Старший механик строитель всегда с большим сомнением вертел этот список в своих руках. Помещение, в котором находился БИУС Алмаз располагалось под палубой центрального поста лодки в третьем отсеке. Реакторный отсек для этого типа лодки в седьмом. Поворчав, почему в списке находятся женские фамилии, которые не могут мол быть членами сдаточной команды, механик ставил свою подпись в верхнем углу этой ведомости. Он уже хорошо знал, что при длительных испытаниях в море Алмаз был практически единственной системой на лодке, у которой спирт не заканчивался вплоть до возвращения на базу. И в трудную сухую минуту всегда можно было попросить в долг одну или несколько пол литровых фляжек спирта. При этом и на берегу у Алмаза спирт всегда имелся в наличии, и долг никогда возвращать было не нужно. Теперь путь к получению талонов был открыт. Тетя доставала целые простыни талонов, резала их, штамповала даты и выдавала согласно списку. Теперь наступала серьезная экономия в командировочных деньгах, и их можно смело можно было тратить на другие нужды, а не на еду. Талоны выдавались и на завтрак и на обед и на ужин. Кроме береговой столовой около дебаркадеров с лодками можно было их использовать на специальной раздаче в полтиннике. При чем в буфете можно было набрать всякой еды на ужин домой. Нашему главному герою талоны, привычные чуть ли ни с раннего детства при поездках на соревнования, спортивные сборы, навевали легкую ностальгию по былым беззаботным денькам. В списках на получение талонов всегда попадали фамилии нескольких мертвых душ. Эти души были или на перекомандировке или в отгулах. За их счет у основных специалистов бригады, в число которых неизменно входил и наш герой всегда был излишек этих талонов. Уже гораздо позже на Дальнем Востоке, где реакторный отсек лодок, которые они строили и испытывали в море, находился в смежном с ними отсеке сразу за центральным постом, им удавалось эти талоны отоваривать балыками красных рыб и самой красной икрой. Другое дело, что талоны были не всегда. Через неделю после прихода в базу и выключения реактора лафа заканчивалась. Итак лодка собиралась в свой первый морской поход. Началась загрузка продовольствия. Провизионки находились в разных отсеках лодки. .Наиболее ценные продукты грузились через центральный рубочный люк Через рубочный люк они попадали в центральный пост. Оттуда спускались по лестнице на нижнюю палубу и оказывались прямо около двери выгородки БИУС Алмаз. Здесь уже почти полноправные хозяева этой выгородки офицеры ЭВГ ( электронной вычислительной группы) Вася и Леша, участнике погрузочной партии, затягивали в свою выгородку отдельные продуктовые элементы. Затем ,во время хода в надводном положении по штормящим Белым и Баранцевым морям, из под Алмазных приборных шкафов с веселым грохотом начинали выкатываться многочисленные банки маленького размера со сгущенным кофе и гораздо более крупные с флотскими вкусными консервированными компотами .А прямо под откидным столиком главной вычислительной машины комплекса весь поход стояли две большие оцинкованные коробки с флотскими белыми и черными сухарями. И старший лейтенант-инженер, командир ЭВГ Леша с маленьким кипятильником и большой кружкой кофе со сгущенным молоком, приправленным изрядной дозой спирта, выключив все освещение поста, чтобы не мешать чуткому сну, лежащих и висящих вокруг него на самолетах гражданским специалистам сдаточной команды системы Алмаз, сидел на своем боевом посту за машиной. И под мигание лампочек на машине и ее разные мелодии в зависимости от вида обрабатываемой в этот момент поступающей в БИУС информации, Леша ,по его собственным словам, представлял себя командиром звездолета летящего к еще неизведанным звездам Галактики. Последний раз наш герой встретил Лешу в километровой очереди под вино-водочным магазином в Северодвинске во времена антиалкогольной компании Горбачева. Леша оказался в городе в командировке по служебным делам. На одной из баз Кольского полуострова его возвращения ждала жена с двумя детьми. При разговоре оказалось,что у Леши во рту не хватает уже много зубов.. На нем была шинель с погонами капитана третьего ранга, и за плечами Леши на тот момент было уже двенадцать автономок. В целом и другие офицеры из службы РТС были не глупыми интересными ребятами. Кроме группы ЭВГ в службу РТС входила такая же группа акустиков. Они также решали свои задачи со 101К прибора, но у них была своя аппаратура. Второй офицер из группы ЭВГ Вася был родом из Москвы. А его тесть был генералом. Вася был тоже веселым остроумным хлопцем, но в нем чувствовалась столичная закваска. И Вася и Леша достаточно усердно работали над изучением матчасти и постоянно бегали за гражданскими специалистами со своими блокнотами. То есть в конечном итоге можно сказать, что с момента знакомства и до сдачи лодки между экипажем и сдаточной командой установились хорошие отношения.

Глава девятнадцатая Не только подлодкой жив человек.

И если с постройкой очередного серийного подводного атомохода вроде бы все было понятно, то на других фронтах жизни у нашего главного героя проблем становилось все больше и больше. Вначале не сложились отношения с регулировщиком из его группы приборов Толиком-2. Как мы уже говорили, при формировании их самой молодежной бригады к ним попали специалисты, которым в принципе не нашлось места в других бригадах. Одним из них и был Толик-2. Он формально был основным специалистом по 101 К прибору. Так как наш герой был ответственным за всю группу состоящую из 101К и 101Ш, то ему приходилось с Толиком-2 иметь общие производственные дела. Толик-2 был уже серьезно побитым жизнью мужиком лет под сорок, в очках и с руками покрытыми какими-то не симпатичными язвами. По его красной шелушащейся физиономии было видно, что пьет он много. Он с самого начала произвел на нашего героя не приятное впечатление. Особенно раздражали почти каждое утро трясущиеся руки Толика-2.Толик-2 был из телевизионных мастеров. В поддатом состоянии любил рассказывать о своих бывших профессиональных секретах. Один раз он поведал, что во время одной из заявок при вызове к старушке, сняв заднюю крышку телевизора, сразу обнаружил отлетевшую ножку сопротивления. Но, чтобы нормально заработать, ему пришлось целых два часа выпаивать различные исправные радио детали из этого телевизора и менять их на точно такие. После этих его откровений наш герой стал относиться к Толику-2 с плохо скрываемой неприязнью. Зато Толик-2 хорошо вписался в компанию мастера Коли, где постоянно жаловался на произвол, царящий в его бригаде. Что в бригаде вся власть в руках молокососов, которые без всякого почтения относятся к людям, годящимся им в отцы. Ну а главным гадом, естественно, назывался наш герой. И вот в один из дней, когда Толик-2 находился после очередной вчерашней пьянки в плохом самочувствии, он получил конкретный нагоняй от бригадира Антона за плохую подготовку прибора к решению задач Толик-2 проглотил нагоняй, но затаил обиду на всю верхнюю тройку бригады, но, особенно, на своего старшего группы приборов. Все несколько последних месяцев ведущим регулировщикам заказа приходилось работать без выходных по десять-двенадцать часов. Но, когда лодку выкатывали из цеха в бассейн, а затем ставили к дебаркадеру образовались свободные дни без электрического питания. Естественно,без питания на лодке регулировать было нечего. Поэтому в выпавший на эти дни выходной желающим предложили поездку в Архангельск. Культурная программа состояла из небольшой экскурсии на автобусе по историческим местам города поморов, а затем посещение центрального кинотеатра "Русь", и просмотр какого-то только вышедшего на экраны страны нового фильма. Как оказался в этом автобусе и наш герой, принципиально не любившей всякого такого рода мероприятий, он потом толком сам себе объяснить не мог. Это было первое утро за несколько последних недель, когда не нужно было идти на завод. Поэтому они уже за завтраком достали фляжку спирта. Потом хорошо и вкусно поели в буфете соседней общаги девятиэтажки. Ну а потом подали прямо к порогу автобус уже частично заполненный работниками их сдаточной базы, которые жили в других гостиницах Северодвинска. Он один из последних поднялся в заднюю дверь автобуса и скользнул взглядом по спинам и затылкам уже сидевших пассажиров. Он одновременно искал свободные места и думал о том, что пора покидать транспорт, пока не закрыли двери, и автобус не поехал. В этот момент одна из сидящих в первых рядах голова в коричневом кожаном капюшоне развернулась в его сторону, и он с удивлением, а может даже и с изумлением в обладательнице этого капюшона узнал "пионерку" с необычной фамилией, с которой он расстался на юге около молочного магазина уже больше, чем полгода назад. Их взгляды встретились, во взгляде девушки было полное искреннее или сделанное равнодушие. И девушка вернула голову в ее предыдущее положение. За эти секунды или доли секунды, которые он смотрел на нее, его восхищение ее красотой по сравнению с аналогичным чувством к ней, которое он когда-то испытал на юге, сейчас во много раз было сильнее. В этот момент двери автобуса захлопнулись, и поездка началась. Как он и думал, сама экскурсия была ему мало интересна. За свою школьную и студенческую спортивную жизнь он наездился на соревнования, и всегда обязательным элементом культурной программы в не игровой день была экскурсия по тому или иному городу. Да и в армии, когда он со своими товарищами не был на боевом дежурстве, то практически во все выходные они выезжали в какую-нибудь интересную географическую точку Прикарпатья или Закарпатья. Архангельск с его деревянными одноэтажными покосившимися домами и такими же убогими деревянными тротуарами он мог наблюдать из окна автобуса, когда ехал из или в аэропорт Талагу. Поэтому при каждой остановке автобуса около какой-нибудь местной достопримечательности он вместе с другими такими-же большими ценителями дровяного зодчества искали близ лежащую забегаловку, чтобы наспех промочить горло или пивом или чем-нибудь покрепче. К тому времени, когда экскурсия подходила к концу и приближался просмотр фильма, он чувствовал себя очень даже раскованным. Девушка в симпатичном импортном плаще из коже заменителя все время гуляла сама по себе. И это тоже не ускользнуло от его внимания. Улучшив момент, когда девушка в очередной раз несколько отбилась от основного экскурсионного стада, он храбро пересек ее курс и, как это обычно делают в ясельном возрасте, схватился за верх капюшона и резко натянул его девушке на глаза. Девушка вернула капюшон на свое место и взглянула на него. Ее спокойный взгляд говорил, что ничего иного от него ожидать не приходится. Но он продолжал чувствовать себя достаточно уверенным и пошел рядом с девушкой. Потом он с трудом пытался вспомнить о чем они говорили и говорили ли вообще. Факт остается фактом. В кинотеатре их места оказались рядом. О чем был фильм тоже ему трудно было потом вспомнить. Очень быстро после начала фильма его мысли стали сосредотачиваться на борьбе с начавшимся распадом продуктов алкоголя в его организме. В конечном итоге ему пришлось пробираться к выходу сквозь сидящих зрителей в его ряду, проклиная самого себя, что не догадался с самого начала сесть на крайние места. После второго такого похода ему пришла в голову мысль больше в зрительский зал не возвращаться, а скоротать оставшееся до конца фильма время в роскошном буфете фойе кинотеатра, изредка посматривая на экран работающего там телевизора. Когда сеанс закончился,он выхватил из выходящей толпы девушку, и в конце концов они оказались на автовокзале в очереди на рейсовые автобусы Архангельск-Северодвинск. Через пару часов они уже были в Северодвинске и расстались в центре города у гостиницы, в которой жила девушка .Когда он уже у себя в номере после душа и ужина пытался вспомнить детали прошедшего дня, то чаще всего вспоминалось сердитое с плохо скрываемым раздражением лицо девушки. Да, похоже, что ей пришлось терпеть его просто из-за вежливости. Ведь разность в возрасте у них была приличной. Ну а его это тем более обязывало вести себя поприличней. С этими мыслями наш герой и заснул. Для себя он порешил, что при первой возможности постарается улучшить в глазах девушки свой имидж А завтра началась новая бешеная рабочая неделя. Лодку поставили к стенке у дебаркадера, подали на нее питание. Перед началом ходовых заводских испытаний нужно было пройти еще через очень важный этап закрытия построечных документов- швартовные испытания. На подготовку к ним отводилось дней десять-пятнадцать На сдаче этого этапа лодка демонстрировала все свои возможности без реального погружения. При подготовке к сдачи задач нашему герою понадобилась монтажница, чтобы окончательно "причесать" прибор после его регулировки. То есть где-то нужно было подправить пайки, где-то покрасивее уложить растрепанные регулировщиком провода, а где-то и спрятать в жгутах впаянные с целью устранения редких непонятных помех левые конденсаторы. С просьбой о монтажнице он обратился к своему бригадиру или ответственному сдатчику Антону. Тот позвонил начальнику сдаточной базы, и после обеда в штурманской рубке у нашего героя монтажница появилась. И ей оказалась та самая девушка,с которой он достаточно развязно вел себя на халявской автобусной экскурсии. К этому моменту со дня экскурсии прошло приблизительно дней пять. Он уже в некоторой степени получил из разных источников кое-какую информацию. Знал, что зовут ее Наташей, что ей нет еще и девятнадцати, что она закреплена за 026 заказом, где ответственным сдатчиком является Юзеф,мужичонка лет после тридцати. Что у Юзефа считается самый сильный,опытный и ровный состав регулировщиков на всех приборах системы Алмаз из всех сдаваемым в этом году лодок. Да и по своей численности бригада Юзефа была почти в два раза больше как попало укомплектованной их бригады. Что 026 заказ пару недель назад вернулся из моря, закрыв последние построечные документы относящиеся к заводским ходовым испытаниям и теперь готовился к следующему самому главному этапу-сдаче государственных испытаний. Поэтому увидеть монтажницу с заказа Юзефа у себя в штурманской рубке наш герой никак не ожидал. Но та достаточно просто рассказала ему, что у нее с Юзефом возник конфликт из-за того, что тот придрался к ее работе. Она возразила ему, и он фактически выгнал ее со своей лодки в распоряжение начальника сдаточной базы. Вот в этот момент и поступил запрос на монтажницу с их заказа, и начальник базы отправил ее, как первую попавшую ему под руку. Нашему герою уже было известно, что во многих случаях причина "гнева" шефов на своих хорошеньких подчиненных была далеко за пределами чистого производства. Очень часто это был один из подленьких приемов начальников в попытке сделать девушек или женщин более благосклонными к их довольно откровенным и прямолинейным приставаниям. Фактически особы женского пола были абсолютно беззащитны перед такими приемами. И у них в абсолютном большинстве случаев было только два выхода: или сдаться на милость победителя или уволиться и потерять эту работу. Наводя буквально накануне появления девушки у него на заказе о ней справки у других регулировщиков базы, наш герой уже знал, что девушка достаточно дерзка, что вокруг нее пока без особого успеха крутятся взрослые мужики, включая и самого начальника базы. Что всех их она отшивает примерно одинаково, говоря, что дома на Юге у нее есть на ролях ее женихов парни ее возраста, а папеньками и дедушками она не интересуется. Ему вспомнился не давний скандал на Юге у них в цеху на стенде. Тогда старший мастер их цеха Боря, достаточно смазливый на вид, с репутацией откровенного бабника упорно и открыто терроризировал очень эффектную роскошную замужнюю программистку. Он не давал ей прохода, придирался к ней по любому поводу и без повода. Когда ей удалось довести дело до профсоюзного собрания, на котором она перед всем цехом обвинила Борю в наглых приставаниях, то в свое оправдание с наглой улыбкой на лице перед всеми Боря заявил, что сильно ее любит и ничего поделать с собой не может. Пришлось в конечном итоге женщине уволиться. Правда через много лет Борю обнаружат мертвым вподъезде собственного дома очень сильно избитого. Будет ли в его смерти виновата его любовь к чужим женщинам, или причины его избиения будут лежать в экономической или другой областях, так и останется невыясненным. Так что наш герой с сочувствием отнесся к рассказу девушки. Но честно говоря, на тот момент его гораздо больше интересовало состояние прибора. Он показал девушке фронт работ, и она с головой погрузилась во внутренности электронного ящика. Снаружи остались только ноги и породистая попа одетые в джинсовые штаны. Видимо,с целью избежания назойливых мужских глаз на свою заднюю часть, девушка обмотала пояс кофтой, которая спускалась сзади почти до колен. Своим телом девушка почти полностью закрыла поступление света в прибор от светильников штурманской. Поэтому нашему герою пришлось рядом с девушкой встать в аналогичную с ней позу и электрической переносной лампочкой, принесенной с собой девушкой, подсвечивать ей внутри прибора. Так они и простояли рядышком больше часа, пока работала девушка. Сейчас он своими глазами мог убедиться, в умелости и ловкости рук девушки. Все у нее получалось быстро и легко. Особенно красивыми и аккуратными из под ее рук выходили подправленные девушкой пайки. Теперь он окончательно убедился, что любые разговоры о недостаточном мастерстве девушки ничего общего не имеют с действительностью. Закончив работу у него на приборе, девушка спустилась на палубу ниже В ЦВК,где нужно было и на других приборах системы провести аналогичные причесывания. Он же занялся оставшимися регулировочными настройками. Отзывы и других ребят на работу Наташи, как позже он узнал, были только положительными. И вот уже во время сдачи швартовных он столкнулся с девушкой вечером в вестибюле его гостиницы на Морской. Девушка сообщила ему, что теперь живет здесь. А в той гостинице она поругалась во время смены постельного белья с кастеляншей, которая наехала на нее из-за измазанной ей тушью для ресниц наволочки. И что у нее скоро день рождения, и из дома от родителей она получила посылку. Что посылка по почтовому ордеру тяжелая. И что если прямо сейчас пойти на почту, то еще ее можно успеть получить. И не мог бы он помочь ей ее с почты донести. Тут наш герой достаточно опрометчиво почувствовал себя хозяином положения и с некоторым назиданием в голосе сказал, что считает, что с косметикой у нее явный перебор. А посылку он, конечно, ей поможет получить. И при этом забивает себе самое почетное место среди ее гостей. Девушка в ответ взглянула на него, как на древнее ископаемое и заметила, что обойдется без его услуг. А по желающим попасть к ней на день рождения у нее очень длинный список, и в нем его фамилия не значится. После этих слов девушка развернулась и начала было сваливать. Но он успел очень нежно ухватить Наташу за ее локоток, в котором при этом что-то очень громко хрустнуло. Он сказал девушке, что по большому счету она со своим днем рождения ему до фонаря, но посылку он поможет получить, так как считает за собой некоторый должок за Архангельск и за ее качественную работу у него на приборе. Они достаточно молча дошли до почты. Так же без лишних слов он донес посылку до номера девушки. На ее больше спасибо ответил спокойной ночи, и удалился. А в конце недели их бригада сдала швартовные. Практически вся оставшееся база была в полном шоке и унынии. Их горстка молокососов и выскочек сделала тот же объем за три месяца, который именитые бригады почти в два раза большие по численности и с намного более опытными специалистами до них делали месяцев за шесть-восемь Была суббота. На работу идти было не надо. Он валялся на кровати поверх покрывала в полной расслабухе и время от времени потягивал из стоявшей на полу у его изголовья горла бутылки сухое венгерское вино. Состояние было точно такое, как после хорошо проведенного длительного трудного шахматного турнира. Его соседи по номеру ушли по поводу сдачи бухать в гостиницу Волну, где жил бригадир Антон. Но ему не хотелось сегодня ни крепких напитков, ни шумной компании с приглашенными, за не имением в наличии цыган, волжскими монтажницами. В голове мысли беспорядочно перескакивали с одной темы на другую. Он одновременно думал и обо всем и не о чем. Вот во время этого его любимого время препровождения в дверь постучали. На его да в комнату зашла Наташа и села прямо на краешек его кровати у него в ногах. На девушке был одет цветастый халат. Ее мокрые волосы, отсутствие на лице каких бы то ни было следов косметики, да и сам влажный слегка парящий халат, говорили, что она только из душа. Она бодро поприветствовала его, спросила, чем он тут один занимается. Пока он от неожиданности ее визита еще только соображал, нужно ли ему встать или же остаться в горизонтальном положении, Наташа встала с его кровати. Она сказала, что он нужен ей ровно на 30 сек и попросила сейчас зайти к ней в номер. После этих слов девушка вышла и закрыла за собой дверь. После ее ухода он полежал еще минут пять, размышляя об этом неожиданном, но явно не неприятном для него визите. Затем сделав затяжной глоток в полбутылки, он надел шлепки, закрыл дверь на ключ. Он спустился в вестибюль, оставил ключ на вахте и отправился в другое крыло гостиницы,в котором жила Наташа. Он поднялся не ее этаж. При подходе к номеру девушки он заметил целую шеренгу пустых водочных бутылок, слегка разбавленную двумя или тремя бутылками из под вина. Видимо, кто-то гулял не слабо.. Он постучал и аашел в номер девушки. На столе стояла высокая стопка мелких одинаковых тарелок. Рядом со стопкой стояла бутылка крымского Черного Доктора и лежала не начатая палка сыро копченной колбасы. Были еще вазочки с конфетами и большая часть торта в коробке. Девушка пояснила ему, что вчера она отмечала свой день рождения и посылала за ним одного из своих вздыхателей. Но тот вернулся и сказал, что в номере нет постояльцев, а ключ висит на вахте. Поэтому сейчас она хочет, чтобы он выпил чисто символически за ее девятнадцать лет. Он присел на стул, открыл вино. Девушка, слегка наклонившись, начала чистить и нарезать колбасу. В этот момент верх одной полы халата стал распахиваться и содержимое стало рваться наружу. Наташа спокойно вернула все на свои места. Перехватив его невольный взгляд, поинтересовалась, как поживает его жена. Он спокойно ответил, что по его данным поживает нормально и скоро собирается рожать. Девушка сказала, что дети это хорошо. И когда она выйдет замуж, то у нее будет два сына. Потом они пили вино,закусывали вкусной крымской колбасой, ели торт. Много, много болтали на разные темы .И он в своей собеседнице подмечал все больше и больше сходных с ним черт характера.

Глава двадцатая Так мало пройдено дорог, так много сделано ошибок?

Уже был разгар лета. На Севере царствовал полярный день. Солнце практически не уходило за горизонт. Но северное лето очень быстротечно. И впереди снова маячила длинная полярная ночь. И хотя каждый из них уже понял, что им хорошо и легко друг с другом, каждый из них и понимал, что их отношения также не долговечны, как и этот самый полярный день. Вслух это никто не произносил. С этого дня кроме сна и работы все свободное время они проводили вместе, стараясь на все двести процентов использовать свой полярный день. Сейчас, когда на лодках основные монтажные работы на данных этапах были завершены, Наташина толковая голова и ее умелые руки пригодились при корректировке документации. Каждый день в бюро технической документации приходили кипы бумаг. Это были и доработки приборов, и замены листов, а то и целых документов. Изменения нужно было вносить в сотни, а может и в тысячи монтажных и электрических схем, в технические описания приборов. Нужно было бесконечно чертить, клеить, переброшеровывать и много много еще чего делать. Одним штатным работникам БТД такое было не под силу. Вот на помощь и бросили Наташу с другими толковыми монтажницами. Он же готовил с другими ребятами систему для выхода в море. Они встречались в обеденный перерыв, вместе обедали,вместе шли на работу и с работы. Если ему нужно было задержаться, то девушка терпеливо ждала его или в отведенной для их регулировщиков комнаты на дебаркадере или прямо на лодке около его приборов Готовясь к выходу в море в составе сдаточной команды, он быстрыми темпами осваивал смежный 101К прибор. И хотя общая концепция 101К и 101Ш была схожа, были и существенные различия в приборах. В предстоящем выходе в море ему будет нужно справляться с обоими приборами. Да и от Толика отдача была уже близка к нулю. Их тройка порешила,что от Толика нужно будет избавляться, а на его место взять молодого после института или техникума. Но Толику еще предстояло сыграть свою роль. Еще не успели на базе успокоиться после сдачи ими швартовных, как появилась новая тема для обсуждения. Смотря как он и Наталья открыто демонстрируют свое расположение друг к другу, ряды его недоброжелателей пополнились и теми особями мужского пола, которые имели свои на девушку те или иные виды. К тому же как потом выяснится, что и некоторые дамы имели на него свои интересы. За их с Натальями спинами разгоралась горячая дискуссия на вечную тему о возможности чистой дружбы между мужчиной и женщиной..Если бы они хотя бы встречались украдкой, то независимо тогда бы от реальной степени близости их отношений все было бы в порядке вещей. А так открыто обедают, а он расплачивается за двоих. То это уже мол чересчур. На самом же деле девушка вела себя абсолютно независимо и очень внимательно следила за взаимными расчетами. Что касается афиширования их расположенности друг к другу, то он сразу определил для себя, чем он позволит себе с ней заниматься, а чем нет .Да и Наташа по крайней мере внешне не стремилась в его объятия. С другой стороны он ясно давал всем понять, что девушка находится под его защитой, а на любое индивидуальное или коллективное мнение по поводу их с Наташей отношений ему абсолютно наплевать. Вот это наплевать и больше всего и бесило "здоровые" слои их базовского общества. И вот в пик общественного беспокойства за их моральную чистоту он назвал Толика-2 придурком. Это уже было совсем зря. Усилиями мастера Коли под непосредственным патронажем начальника базы, который теперь имел на него и личный из-за Наташи зуб, очень даже быстро и легко на нашего героя было состряпано персональное дело по заявлению Толика об травле и оскорблениях со стороны старшего по его группе приборов. Идя на собрание посвященное самому себе, наш герой испытывал определенную нервозность. Он прекрасно отдавал себе отчет сколько много врагов успел нажить за не полный еще свой год работы в цеху. Народа собралось до хрена. Во главе сидел начальник базы. Первым выступил регулировщик 101К прибора с заказа Юзефа. Он был в командировке вместе со своей довольно страшной женой монтажницей. Поэтому из сугубо чисто женских своих комплексов она не могла с симпатией относиться к Наталье, а учитывая исходящую от нее с нашим героем угрозы для принципов семейной морали, ее враждебность автоматически распространялась и на него. Подкаблучник муж сначала заявил, что это полное безобразие, когда человеку через всего три месяца работы повысили разряд, и по его данным собираются повысить снова. На замечание бригадира Антона говорить по существу дела, тот охарактеризовал Толика-2 как зрелого грамотного регулировщика, которого не только не ценят, но еще и травят. Тут последовала реплика Володи из их тройки с предложением к выступающему забрать ценного специалиста к себе. Выступающий заткнулся и тут в наступившей тишине раздался голос Толика-2. Он заявил, что наш герой всех называет дураками, и, повернувшись к начальнику базы добавил, что он и вас тоже называет дураком. В зале снова наступила мертвая тишина. И в этой тишине выделялся начальник базы с застывшей глупой улыбкой на лице. Но здесь слово взял Антон. Он сказал о нашем герои несколько хороших слов и в несколько раз больше плохих слов о Толике. После этого собрание быстро закончилось ничем. Своим ярким эмоциональным выступлением Толик-2 сам подписал свой смертный приговор. Какой начальник, который крайне болезненно переживает за свой авторитет, простит своего подчиненного при куче народа объявившего его дураком? Гораздо меньшим проступком было,если бы Толик-2 признался, что завербован иностранной разведкой. Уже через несколько дней Толик-2 паковал свои пожитки. Куда он делся потом наш герой не знал. Но больше на глаза Толик-2 никогда ему не попадался. Ну и у них с Натальей образовались сочувствующие понимающие, желающие с ними общаться. Все вместе делали вылазки на природу, лазили на ставшую уже родной вышку, отмечали разные события. И все же с каждым днем он все больше осознавал,что они с Натальей затеяли очень опасную игру, в которой проиграют все, а не только они вдвоем. Все чаще веселое игривое настроение девушки резко переходило на грустные ноты. Когда один их добрый приятель, но большой по жизни придурок, как может были и они сами, забредал к ним на огонек. то после употребления положенных входных граммов двести слегка разбавленного спирта просил в тысячный раз поставить одну и ту же пластинку. Он садился около проигрывателя, подпирал щеку рукой, прикрывал глаза и включал зажигание. И когда заунывное пение доходило до слов, что до поющего слишком поздно дошло, что им вдвоем веселей даже проплывать по небу, а ни то, что жить на Земле, то на глазах девушки начинали наворачиваться слезы. Раньше такого за ней не наблюдалось. Но они знали с самого начала каков будет финал. Теплый северный июль закончился, и он улетел на юг. Сколько он потом пытался вспомнить последние дни перед отлетом и сам отлет, ничего из этого у него не вышло. Возможно это была какая-то защитная реакция организма, но память обнулилась полнсстью. Он до мельчайших подробностей мог вспоминать свое первое серьезное увлечение в жизни в первом классе феодосийской школы. Как он ,сидя на задней парте, дергал за косы сидящую перед ним первую классную красавицу Любу . Как засовывал концы ее заплетенных волос в чернильницу, стоящую на его парте. Как наконец, добившись ее к себе внимания, шел из школы домой с ней вместе, неся набитый до отказа учебниками и тетрадями портфель девочки. И как после начавшейся с ней из-за какой-то ерунды ссоры, и услышав от девочки какие-то страшно обидные слова в свой адрес, он зашвырнул ее портфель в самую глубокую и большую из луж на улице. Эта громадная лужа полностью портфель проглотила, и достать девочке его из этой лужи самой было невозможно. После этого он развернулся и спокойно пошел домой. Когда взрослые помогли рыдающей девочке и достали из лужи портфель, то все его содержимое пришло в негодность. Но и его родители и родители девочки с пониманием отнеслись к его чувствам. И ему почти ничего за это не было. Да и сама девочка теперь каждый раз на уроках, имея точно такую-же чернильницу перед собой, поворачивалась и макала свое перо в его чернильницу, чтобы лишний раз взглянуть на редкостного придурка. Здесь же информация об его отъезде домой исчезла из его памяти навсегда.

Глава двадцать первая Можно ли под водой спрятаться от жизни?

Он сидел в крутящемся кресле за своим 101 командирским прибором в ЦП атомной субмарины и разговаривал с оператором Титана. Титан управлял всеми пневматическими и электрическими системами подводной лодки и отвечал за ее живучесть. Дежурный Титана в отсутствии старших строителей корабля считался главным на лодке. Это были грамотные с широким диапазоном специальных технических знаний и хорошим интеллектом ребята. Как правило, в свое время они закончили Ленинградский кораблестроительный институт и приехали в Северодвинск по распределению. Разговаривать с ними на любые темы было довольно интересно. Сегодня и практически через какой-то час лодка выходила в море Минут двадцать назад они с Володей не без труда через два рубочных люка спустили главную ценность Алмаза. Для избежания лишней утечки информации об данном объекте они предварительно засунули его в специально для этого освобожденный мешок из под посуды. Первым по отвесным трапам сползал Володя. Он подставлял под мешок свое плечо. За мешком, держась одной рукой за поручни трапа, а другой за затянутый верх мешка сползал наш герой. Мешок позванивал, касаясь ступенек трапа, как трамвай на стыках рельс. Когда они сползли с мешком в центральный пост, сидящие в нем понимающе и с восхищением заулыбались, оценив габариты мешка. В мешке была двадцати литровая фляга спирта, заполненная до краев. Кроме этого Антон для личных нужд наполнил всем желающим сдаточной команды их личные фляжки, емкостью от половины до одного литра. Документацию каждый по своей группе приборов и приборы для регулировки они загрузили еще несколько дней назад. Алмаз был готов к выходу на все сто. После спуска мешка из ЦП на следующую палубу в выгородку Алмаза он достал свою новенькую робу, полученную на службе радиационного контроля, и переоделся. Это была добротно пошитая спецовка черного цвета из плотного материала, состоящая из штанов и куртки. И на куртке и на штанах красовались две большие белые буквы РБ. К костюму прилагались новенькие кожаные тапки ничем не отличающиеся от комнатных. Были они не белого, а коричневого цвета, что внушало определенный оптимизм относительно возможного исхода намечающегося мероприятия. И вот весь он, упакованный по высшему разряду, теперь раскручивая себя из стороны в сторону, слушал консультацию по местным грибам. На календаре был конец августа, но в Северодвинске уже была реальная северная осень со всеми своими дарами. При заходе в гостиницу со всех этажей доносился запах жарящихся грибов. Все это сразу настраивало его на ностальгическое настроение. Поэтому он предпочитал на заводе задерживаться до полной темноты. Затем еще побродить по городу и только на сон грядущий появляться у себя в номере. В центральном появились их инженеры ЭВГ. Все ребята тоже уже были одеты в свои новые форменки- синие блузоны и такие же шаровары. На нагрудном кармане блузона большими буквами была надпись- кто есть кто. Уже после ,каждый раз смотря художественные фильмы про атомные подводные лодки он с улыбкой смотрел на киношных офицеров подводников несущих на лодке службу в мундирах с погонами и знаками различия. Ребята тепло его поприветствовали и сказали, что только что поднялись из ЦВК, где во всю идет подготовка к банкету по поводу их первого выхода в море. Наш герой уступил инженерам их законные боевые места и поперся в штурманскую. Он с удовольствием посмотрел на сияющий свой сто первый штурманский, который он вчера полдня оттирал спиртом от накопившейся на нем за полгода различной грязи. Взглянул через спины наклонившихся над картой штурманят,как называли на лодках младших офицеров, второго и третьего штурманов. Старшие лейтенанты прокладывали курс прохода сегодня в первый полигон и ожесточенно о чем-то спорили. Взглянул на высвечиваемые на своем приборе широту и долготу их в настоящий момент положения лодки, поступающие в Алмаз от навигационного комплекса Тобол. Все здесь были заняты своим делом и на него не обращали никакого внимания. И вот раздалась команда:" Все вниз! " Сверху по трапам как горох посыпались курцы, использовавшие время последней затяжки, какие-то запоздалые контрагенты. Причем один одновременно с собой сваливал в центральный пост и свой мешок с постелью и свой самолет. Затем прозвучал доклад от вахтенного офицера с мостика, что к левому борту лодки подошли два буксира. В этот момент в штурманскую заглянул Володя и сказал ему, что стол уже накрыт, сейчас лодка начнет свое движение и за это будет первый тост. Поэтому все его уже ждут. Они спустились вдвоем в ЦВК .Народ кучковался вокруг ломящегося от всевозможных вкусностей стола. Сам стол был сделан с более сильно обрезанного самолета и также был подвешен на веревках, но на нормальной для обычного обеденного стола высоте. Для сидения хозяйственный Антон закупил за известный продукт у местных на заводе аборигенов так называемые банки. Банка представляла из себя простейший складной стул с брезентовым сидением. Занимала в складном положении мало места, и ее можно было легко засовывать и в щели между приборами и под столики и т. д. Посмотрев на стол, забитый всякой всячиной, за сидевшими за ним членами их сдаточной команды и инженером ЭВГ Лешей, который в данный момент находился на своем законном штатном боевом посту, и которому страшно завидовали его коллеги инженеры, по штатному расписанию занимающие свои боевые посты в ЦП на глазах командира лодки и других старших офицеров, наш герой подумал про себя, что как сработает их Алмаз в море покажет поход, ну а все остальное пока Антоном сделано на пять с плюсом. Ему протянули кружку с изрядной дозой налитого чистого спирта. Он вышел из ЦВК, спустился на две три ступеньки по лестнице, ведущую еще на одну палубу ниже, где почти под их ЦВК располагалась каюта командира атомной подводной лодки данного проекта, он залез на маленькую металлическую площадку, с торчащими кругом достаточно тонкими медными трубками. Там было что-то типа городского фонтанчика для питья. Только краник торчал над фонтанчиком. Он открыл этот кран, из краника полилась вода с установки опреснения с температурой в пять градусов. Он подставил под струю кружку, и разбавил спирт. Что-что, но где на лодке можно разбавлять спирт мы уже знаем подумалось ему. Он вернулся назад с кружкой в ЦВК. Притихший народ держал в руках такие же как у него кружки и смотрел на стенку поста, где висело несколько приборов различной внутри корабельной связи. Все, как на Новый год ждут боя московских курантов, ждали сообщения из ЦП.И вот из ЦП по всему кораблю разнеслось, что лодка начала движения от причала г.Северодвинска. Антон поздравил всех с началом первого выхода в море, они дружно стукнулись кружками выпили и стали мести со стола закус. Весь ворох проблем остался где-то далеко за пределами их прочного корпуса, и у них началась совсем новая жизнь с взаимовыручкой, взаимопониманием и даже каким-то бережным отношением друг к другу. Лодка между тем продолжала свое движение в сторону открытого Белого моря. Они начали движение, когда прилив уже сменился отливом. По так называемой малой воде лодка двигалась очень медленно и осторожно. По громкоговорящей из центрального поста поступали сообщения и команды каждую минуту: "Под килем три метра. Под килем два с половиной метра .Под килем два метра. Продуть цистерны с грязной водой" Раздавалось сильное шипение, и лодка как бы подкладывала под себя воздушную подушку. Из центрального прибежал Вася. Он только выскочил из-за сто первого командирского. Глаза у него горели восторгом пятилетнего пацана, который только что игрался с новой радиоуправляемой игрушкой. Он сказал, что все классно работает, и сейчас лодка подходит уже к горловине бухты, и через несколько минут будет сыграна боевая тревога по поводу прохождения узкости. Васю заставили от сглаза постучать по деревянному накрытому жратвой столу и преподнесли кружку с граммами двухсот не сильно разведенного спирта. Он посмотрел на содержимое кружки, спросил, что мол они совсем охренели, налив ему такую лошадиную дозу .И что ему еще почти два часа сидеть на своей вахте прямо перед носом командира лодки. После этой своей гневной речи он залпом выпил все содержимое кружки. Быстренько закусил с протянутой ему тарелки, засунул персонально презентованный ему свежий огурец против запаха в карман своего блузона и побежал наверх за пульт дальше служить Родине. Оставшиеся в ЦВК зарядили свои кружки по новой и здесь начался вначале перезвон, а потом и голосом объявили боевую тревогу по поводу прохождения узкости. Из всех отсеков лодок вахтенные докладывали по громкой в центральный пост, что их отсеки осмотрены и замечаний нет, затем называли число присутствующих на боевых постах в данном отсеке. За проход узкости не пить нельзя. Поэтому они выпили по второй, после чего наш герой почувствовал, что при таком ударном темпе он сам скоро поплывет рядом со своей атомной подводной лодкой А поэтому пора останавливаться. Ну тут к ним в пост зашел строитель, отвечающий за питание и размещение сдаточных команд. Он протянул Антону напечатанный на машинке список бачков с подчеркнутым их номером. Потом сказал, что сегодня нужно будет получить только ужин и вечерний чай. Антон предложил гостю присоединиться к их столу. Но тот заметил, что сегодня у него будет самый суматошный день как с питанием, так и размещением. По опыту будут не стыковки Он на своем плане расположения кают лодки на корабле показал, где находятся два выделенных места в каюте для сдаточной команды Алмаз. Уже раньше ребята порешили, что одно из двух мест в каюте займет наш герой, так как его пульты находятся за пределами ЦВК, а второе приданный им для сдачи задач программист-мужик из их цеха. Дальше строитель,взглянув на стол еще до сих пор обильно заставленный едой, сказал Антону, чтобы тот смотрел за нормой потребления, так как он знает, что с точки зрения выпивки возможности Алмаза не ограничены.. Он добавил, что уже на данный момент на корабле полно в усмерть пьяных гражданских специалистов. Для многих из них этот поход закончится уже послезавтра, когда в полигон из СМП придет буксир. При этих его последних словах командир ЭВГ Леша, который синхронно с входящим к ним строителем отвернулся к своей главной вычислительной машине и продолжал с большим рвением нести службу, всем своим видом показывая, что все чем занимаются за его спиной эти совсем не известные ему ребята к нему ровным счетом не имеет никакого отношения, с еще большим военным упорством стал разглядывать многочисленные мигающие на его машине лампочки, видимо, визуально стараясь определить правильность степени их нагрева. И только слегка запачканная магазинным оливье его личико, говорило о том, что и у него рыльце в пушку. Строитель тоже видимо ,выходя обратил на это внимание, и, улыбнувшись, закрыл за собой дверь Теперь нужно было составить график бачкования, и главное решить с кого начать сегодня. С одной стороны день для бачкования выдался халявным,так как впереди оставался только ужин, что на подводной лодке в походе полностью равен обеду, и вечерний чай .При вечернем чае получение продуктов было минимальным. С другой стороны народ только втянулся в банкет и прерывать это не простое занятие никому особенно не хотелось. Поэтому крайними оказались самые молодые из сдаточной команды, то есть Володя и наш герой. Они спокойно отнеслись к своей тяжкой участи и начали искать судки, которые вытащили из мешка для посуды когда ходили в шару за канистрой со спиртом. Их сдаточная команда была в шесть человек. Поэтому при получении посуды им выдали новехенький набор из трех разных по величине кастрюль из нержавейки. Каждая кастрюля наполнялась содержимым и ставилась одна на другую. После этого через все уши кастрюль протягивалось что-то типа ухвата с вращающейся ручкой. Эта ручка выжималась на верхней кастрюле и получался плотный набор, который удобно и легко можно было таскать через отсеки субмарины. После судков ребята занялись подготовкой большой миски под селедку. Меню на сегодня и завтра строитель также вручил Антону. Все было в деле на банкетном столе. Пока они вместе с Антоном уменьшали количество занятой посуды, укрупняя и совмещая оставшуюся на столе закуску, оставшаяся за столом тройка на их глазах продолжала гораздо меньшими дозами и темпами все же набираться. У них начались уже достаточно бессвязные разговоры. Наш герой кивнул Антону на стоявший на столе еще почти на половину полный здоровый эмалированный чайник с разбавленным спиртом, и Антон забрал его со стола и сказал,что пора завязывать. Двое из трех выразили резкий протест. Они считали себя еще ясными соколами и не хотели терпеть насилия над своею личностью. И сразу стало понятно, что эти ребята-один программист из цеха, а второй в командировке был с женой и в их компаниях почти не участвовал, имеют проблемы с тормозами. Поэтому им уже в приказном порядке было предложено прилечь на нижние самолеты в ЦВК до ужина. А тем временем лодка давно вырвалась в открытое Белое море и шла в свой первый полигон. Давно был сыгран отбой тревоги. По говорящей связи было слышно как командир лодки поблагодарил сопровождающие их буксиры за хорошую совместную работу, и вахтенный офицер на верхнем мостике лодки доложил в центральный пост, что буксиры возвращаются на базу в Северодвинск. Теперь из прохода возле ЦВК все яснее доносился все усиливающийся шум. Кроме того в ЦВК все более ясно ощущался сильный перегар. Сами не кристально трезвые они вместе с Лешей принюхивались друг к другу и к лежавшим на самолетах своим коллегам. Запах исходил явно извне. Тогда Леша приоткрыл дверь и выглянул в коридор. В момент открывания двери в ЦВК прямо ворвался перегар. Наш герой тоже высунул голову в коридор. Да, это была впечатляющая картина. Весь проход их отсека был плотно забит сильно не трезвыми и очень сильно не трезвыми людьми. Столько пьяных в таком ограниченном пространстве ему еще никогда до этого не удавалась видеть. Люди стояли плотно друг к другу. Эта странная очередь тянулась от лестницы, поднимающейся на палубу центрального поста и к люкам выхода в рубку с одной стороны и до конца их отсека с другой. Было видно, что люди мучаются в ожидании какого-то чуда, которое бы положило конец их страданиям. На физиономиях некоторых страдальцев виднелись свежие травмы. Видимо народ не только хорошо пил и закусывал, но и вел активный здоровый образ жизни одновременно. В основном все были, как и он, одеты в РБ, но одному похоже было так жарко и душно, что он стоял в одной какого-то ядовито лилового цвета майке. По выражению его лица было видно, что он явно не понимает, где он находится. Вначале наш герой подумал, что этому перепившему народу не хватает свежего воздуха, и они хотят им подышать. Но потом до него дошло, что как раз со свежим воздухом у ребят все в порядке. Просто у них идет ломка от их никотиновой зависимости. Действительно в этот момент последовала команда из ЦП, что разрешен выход наверх в рубку лодки первой партии в количестве до десяти человек. Народ, давя друг друга, ринулся к рубочному люку, чтобы попасть в первую заветную десятку. И наш герой с приятным самоуважением подумал, что хотя бы от этого порока он не страдает. Минут через тридцать толпа курильщиков рассосалась и в сверху перестало тянуть табачным дымом. Похоже народ пошел продолжать свою застольную. Наш герой с Володей собрали необходимую посуду для ужина и отправились искать умывальники, где можно ее было бы сполоснуть. Когда объявили по громкой связи, что третьей смене первой очереди ужинать, а бачковым с первого по последний бачок получать продукты на камбузе, ребята отправились через отсек на камбуз за получением ужина. Все гражданские бачковые образовали длинную очередь под лестницей столовой старшинского и личного состава, где находился камбуз лодки. Одни стояли с ведрами, другие с кастрюлями. Таких симпатичных судков как у них регулировщики больше не видели в данной очереди. Для сдаточных команд по восемь и более человек такой емкости посуды было явно не достаточно, а для их шестерки оказалось как раз. Ребята получили на первое гороховый суп, на второе пюре с симпатичными шестью котлетками, на третье флотский компот из сухофруктов. Кроме того на закуску дали две жирные и очень приличного размера селедки, к селедкам еще типа зимнего салата из картошки майонеза и зеленного горошка. Когда они все это притащили в ЦВК, то оставшиеся ребята к их приходу расставили на столе шесть мисок с армейскими алюминиевыми ложками и шесть кружек. Появился и убранный Антоном чайник с разбавленным спиртом. Разделали аппетитную селедку, разрезали на части и разложили салат по мискам. Ну уж под такую селедку, да с учетом того что началась официальная морская кормежка выпить было просто необходимо. Налили, но гораздо скромнее чем при начале движения лодки. Стукнулись кружками за первый ужин. Выпили. Ужин прошел на высоком уровне. Когда все наелись, то оказалось, что с учетом банкета все были достаточно сытыми, и первое похлебали чуток, как горяченькое. Зато котлетки практически из чистого мяса и пюрешка,заправленная сливочным маслом, у всех пролетели вовнутрь без замечаний. Одна селедка осталась для дополнительного хавчика. Собрали и пошли выкидывать остатки пищи. Жидкую порешили вылить в гальюне, твердые отходы в свертке подсунули в уже здоровую кучу мусора около бачков с отходами возле камбуза. Заняли очередь в умывальник для мытья посуды. Заняли и очередь в гальюн. Пока все закончили прошел еще час. Принесли помытую посуду в ЦВК, уложили ее уже для завтрашней смены бачковых. На сегодня остался только вечерний чай. Наш герой взял свой мешок с постелью и отправился через два отсека в сторону хвоста лодки, где находилась каюта с его спальным местом. Так расположился уже их программист и два человек с других сдаточных систем. Познакомились. Ребята оказались вполне трезвыми. На лодке снова сыграли тревогу. Лодка вошла в первый свой полигон и начала готовиться к своему первому погружению. Продули цистерны грязной воды. Поступила команда задраить все верхнерубочные люки. Затем задраить перегородки между отсеками. И наконец начать проверку лодки на герметичность. По этой команде включились компрессоры и начали накачиваться баллоны со сжатым воздухом прямо воздухом из отсеков лодки. При этом по отсечным манометрам смотрели уменьшается или нет давление в отсеке. Сразу в каюте у ее жителей появилось ощущение будто они находятся на борту авиалайнера. Поступил доклад в ЦП, что лодка проверена на герметичность и что лодка герметична. С этого момента зарплата нашего героя которая в северном ее варианте уже превышала зарплату майора ракетных войск стратегического назначения, и которая с выходом в море автоматически увеличилась вдвое, теперь с момента начала погружения увеличилась еще в два раза. И вот команда принять главный балласт. Послышалось шипение и стало слышно как над их головами в легкий корпус ворвалось море. В ЦП объявили, что глубина три метра. Затем традиционная команда осмотреться в отсеках. Отсеки последовательно по очереди доложили, что отсек осмотрен и замечаний нет. Вначале лодка зависла практически с нулевой скоростью. Началось ее кренование и снятие паспортных данных плавучести. А потом они последовательно плавно с командами осмотреться в отсеках через каждые пять метров они погрузились до пятидесяти метров. С пятидесяти метров пошли быстрее до сотни. Потом полностью в том же режиме состоялся процесс всплытия. С началом погружения наш герой отправился в свой родной отсек. И вовсе не потому, что его ИДА-59 остался в ЦВК, и в случае какого-нибудь ЧП ему не в чем будет бороться за свою жизнь. Про это из них никто просто даже не задумывался. Во-первых нужно было посмотреть как работает его техника в условиях сжатия и расширения отсека. Ну, а во-вторых, уже можно было выпить за то, чтобы число всплытий всегда совпадало с числом погружений. Он увидел, что межотсечные люки были все задраены, и в каждом отсеке с той и другой его стороны стояли вахтенные, готовые в любой момент по команде засунуть здоровый болт в червячную передачу системы открывания люка, чтобы заблокировать ее. При этом уже никаким даже сверхчеловеческим усилием люк невозможно становилось открыть с его обратной стороны до поры извлечения с резьбы этого самого болта. Он подошел к межотсечному люку, взялся за кремальеру( длинный рычаг с механизмом для открытия люка), повернул ее, открыл защелку люка и попал в соседний отсек. Здесь он сделал все те же операции,но только в обратной последовательности. Прошел следующий отсек и в конце концов зашел в ЦВК.Здесь уже уже во всю кипела работа. Самолеты и постели на них были свернуты. Крышка прибора оперативной памяти одной из линеек была открыта.В приборном шкафу копошились Антон и Валера. За ними стоял Володя. Алмаз продолжал спокойно молотить на резервной линейке Ему Володя сказал, что похоже гавкнулся блок из ОЗУ этой линейки. Запасной блок он держал в руках .Все приборы чисто вычислительные делали волжане. Они же и помогали налаживать вычислительные приборы в автономном режиме и даже в составе чисто вычислительного комплекса, то есть без приборов выода и вывода информации,.без приборов отвечающих за стрельбу торпедами и без приборов, через которые в Алмаз поступала информация с различных других систем корабля. Сами же блоки для приборов ОЗУ делали армяне. То ли в блоках были недостатки разработчиков, то ли их делали чисто по-армянски, но они из строя выходили часто. В этом ребята уже могли убедиться с самого начала регулировочного процесса. Блок по размерам был больше тома большой советской энциклопедии и достаточно толстый. Он по-видимому плохо продувался системной вентиляцией и сильно зависел от перепад температур. И хотя в Алмазе была предусмотрена автоматическая регулировка температуры на первом выходе обще корабельные холодильные машины работали с большими разбросами. Вот совокупность всех этих факторов может и привела к первой их поломке. Но уже с помощью тестовой программы ОЗУ ребята определили номер неисправного блока и теперь его доставали, чтобы поменять на исправный, взятый с еще двумя такими-же в базовской кладовке перед выходом в море. Замена прошла успешно, и еще через пять минут снова обе линейки Алмаза были в строю. К этому моменту накопилось уже столько сегодня новых значимых событий, что не отметить их было бы уже серьезным преступлением. Опять появился неиссякаемый эмалированный чайник с гидролизным соком, селедка с ужина и остатки банкетного стола. Сели вчетвером. Программист остался в каюте, а второй его собутыльник то ли перепил за банкетом, то ли наоборот обиделся, что не поддержали его призыв о продолжении того самого банкета. Но пить отказался. Не успели они выпить за равное число между всплытиями и погружениями, как в ЦВК ввалился боцман-мичман первого торпедного отсека лодки. Это был солидный моряк лет сорока с большим опытом службы на разных типах подводных лодок. В руках у него был здоровый плафон хрен знает от какого светильника субмарины. Плафон был почти до краев наполнен странно зеленоватого цвета водой. Мореман объяснил, что эту воду он набрал из торпедного аппарата на глубине сто метров. И теперь зашел к ним, чтобы посвятить салаг в настоящие подводники. Для посвящения необходимо каждому из инх выпить хотя бы по несколько глотков из этого плафона. Но то, что его посвящение не являлось чистым альтруистическим поступком. выдавал сизеватый нос мичмана. Этот нос как наконечник флюгера явно показывал в сторону чайника со спиртом. Первым заставили пить самого молодого-командира ЭВГ Лешу. Леша не стал нарушать морской обычай и глотнул из плафона очень не слабо. Потом запил спиртом из кружки для профилактики. Выпил Валера. Когда очередь подошла к нашему герою, то он соврал, что он уже пил из подобного плафона в пятом отсеке у механиков. Антон улыбнулся и сказал, что они уже все давно заметили, что наш герой никогда не будет есть или пить из общей тарелки или кружки. Но приставать к нем у никто не стал. Так и остался он салагой на всю жизнь. На всех будущих выходах и всех других лодках к нему никто с предложением пить из плафона неизвестно что не приставал. Перед самым вечерним чаем лодка продулась и оказалась на поверхности. Получили с Володей вечерний чай. Дали не полную маленькую баночку очень душистого меда, печенья, шмат сливочного масла, налили чайник полный чая. Получили пачку сахара. Попить горячего чайка перед сном было хорошо. Он зашел еще в центральный пост и штурманскую. Лодка надводным ходом переходила в следующий глубоководный полигон для испытания различных рулевых и стабилизирующих систем.В ЦП свет был приглушен, и в своем командирском самолетном кресле спал или лежал с закрытыми глазами командир лодки. Наш герой не стал разговаривать за сидевшим за 101К акустиком, а отправился в штурманскую рубку. Здесь сам штурман с одним из штурманенком склонились над картами, лежавшими на специальных стеклянных столах с подсветкой снизу. Все были заняты своей работой. На 101Ш высвечивалась много информации о положении лодки на данный момент и о параметрах ее движения. Все работало пока нормально. Можно было идти на боковую. В его каюте у него была верхняя кровать. Он разделся. Повесил на плечики наспех сделанные из толстой медной проволоки свои куртку и брюки и полез на еще в первый его заход заправленную постель.

Глава двадцать вторая Немного адреналина не повредит?

Уже начались вторые сутки их морского похода В каюте вовсю работал кондиционер. Воздух был свежий и прохладный. Мысли его покрутились вокруг прошедшего дня. Затем стали пытаться заняться не нужными сейчас береговыми воспоминаниями, но ему удалось вернуть их к текущим событиям и скоро он спал. Уже сквозь сон он слышал, что опять объявили тревогу. Опять начались приготовления к погружению, задраивание верхних рубочных люков и проверка лодки на герметичность. Потом над головой вновь зашумела врывающаяся в лодку вода. Потом стали погружаться и в конечном итоге погрузились на двести метров .Подвсплыли до ста пятидесяти. Все говорилось по громко говорящей связи в каюте. Он и не просыпался,но в то же время каким-то образом его мозг обрабатывал поступающую из ЦП информация. Затем из ЦП объявили, что сейчас лодка выходит на режим максимально возможных скоростей, возможны большие крены и дифференты. И поступила команда о закреплении всего имущества по-штормовому. Еще через несколько минут все начало все сильнее дрожать и вибрировать Было такое же ощущение как в самолете, который после выруливания на взлетную полосу включил все свои механизмы перед началом разбега. Тут уже наш герой стал просыпаться. Лодка, которая до данного момента вела себя как и подобает подводной лодке, то есть спокойно и тихо погружалась и всплывала, переходила из полигона в полигон, решила по-видимому полностью показать свой норов. И через пару минут началось. Субмарина на предельной скорости стала носиться по подводному полигону. С ЦП непрерывно поступали сообщения и команды. Глубина сто пятьдесят метров. Осмотреться в отсеках. Глубина пятьдесят метров. Осмотреться в отсеках. Через маленький промежуток времени. Глубина сто пятьдесят метров. Осмотреться в отсеках. И так раз за разом. То есть лодка на максимальной скорости резко ныряла с пятидесяти метров и, достигнув глубины сто пятьдесят метров резко начинала всплывать. При этом она вся тряслась в своих максимальных усилиях. Тут уже было не до сна. То ноги нашего героя резко проваливались, то резко взлетали над головой. Дойдя до кромки полигона, лодка начинала резкий поворот одновременно со всплытием или погружением. Да, думал наш герой, это покруче американских горок будет. За стенами каюты слышался грохот падающих предметов, звон бьющихся тарелок в офицерской кают-компании. Видимо, не везде и не все удалось надежно закрепить. Эти бешеные гонки продолжались не менее получаса. Потом лодка вроде бы немного успокоилась. Затем на нее нашла новая напасть. Она стала резко крениться на один из бортов Что бы не вывалиться с койки приходилось цепляться за нее и руками и ногами. Казалось еще чуть-чуть и лодка перевернется кверху брюхом, после чего, потеряв остойчивость, благополучно вместе с экипажем и сдаточной командой отправится на дно Белого моря. Но именно в этот критический момент автоматически включилась против креновая система Турмалин. При этом жидкость из цистерн одного борта начала перекачиваться в цистерны другого борта, и лодка выравнялась. В конце концов лодка снова присмирела, и повела себя как и раньше спокойно и достойно. Единственное на этот раз она не захотела всплывать. Осталась где-то на сто пятидесяти метрах и продолжала бродить по полигону ,решая разные свои плановые задачи. Объявили отбой тревоги. И добавили, что на боевые посты по готовности два подводной заступает вторая смена. После этого объявления наш герой снова заснул. Ему снилось что-то приятное, когда кто-то грубо его растолкал. Он открыл глаза и увидел стоящего у его изголовья регулировщика их сдаточной команды Валеру. Тот картинно прогнулся перед его койкой в поклоне и сообщил, что кушать подано. После этого снова стал нормальным человеком и добавил, что стол уже накрыт, и пусть он быстрее встает, быстро занимается своим утренним туалетом и идет в ЦВК пока кофе не остыл. Наш герой выполз из под одеяла. Спустился на пол. Натянул РБ штаны, взял чистое вафельное полотенце с тем же клеймом РБ, принесенные из гостиницы умывальные принадлежности и в майке отправился совершать утренний туалет. Он обратил внимание, что в отсеке было довольно не многолюдно. Он без очереди попал и в сдвоенный гальюн и у умывальника не было народа. Ночные тревоги вымотали экипаж. Даже в офицерской кают-компании было мало завтракающих. Видимо, офицеры предпочли еде утренний сон. Потом Леша пояснял, что при погрузке продуктов практически все службы сделали себе личные продовольственные запасы, поэтому иногда лучше поспать лишний час, чем тратить его на туалет и еду. С потолка, еще не обшитого декором, на пол в нескольких местах капал конденсат. Над потолком было сто пятьдесят метров холодного моря. Умылся. В походе решил пока не бриться. Вернулся в каюту и одел куртку от РБ. Отправился в ЦВК. Все отсеки были задраены.Но вахтенных около люков не было. В ЦВК уже все собрались за столом. Сегодня бачковали Валера и программист. Все было аккуратно нарезано, разложено на тарелках, а сам стол застелен белоснежной монтажной бязью .Антон одобрительно заметил, что как в лучших домах Лондона и Конотопа. Он сказал ребятам, что с шести утра началась проверка лодки на обитаемость. При этом каждый час будут замерять состав воздуха. Определять в нем концентрацию вредных компонентов в частности окиси углерода и углекислого газа. По нормативным документам проверка должна занимать сорок восемь часов, но так как на лодке практически по численности сейчас два экипажа, то проверку закончат завтра после обеда, когда с Северодвинска должен будет прийти буксир. До этого времени лодка будет находиться в подводном положении. Тут Володя, потирая ладошки друг об друга запел известную песенку А я денежки люблю. На что Антон заметил, что по нормативным документам запрещено находиться сдаточному экипажу больше шести часов в сутки в зоне строгого дозиметрического контроля и больше девяти часов в сутки под водой. Поэтому и справки для получения зарплаты составляются подобным образом. Общее количество подводных часов делится на количество дней выхода. И если получается больше девятки в день, то пишется девять, а остальное прощается. А так как он смотрел план заводских испытаний, то видел что процентов восемьдесят всех работ связано с погружением лодки. Так что на этом выходе девятки им обеспечены на каждый день. Завтрак был вкусный. Дали чайник черного кофе,целую и еще половину банки сгущенного молока, по куриному варенному яйцу, по приличному куску высококачественной сырокопченной колбасы, банку паштета на всех, большой шмат вкусного сливочного масла и теплый белый спиртовой хлеб. Он, как и большинство, лил кофе из кружки и доливал туда из банке сгущенного молока. Ему было вкусно. После завтрака народ в основном завалился досыпать. Как за завтраком выяснилось при таких ночных испытаниях глаз из никто не сомкнул. Так наш герой и провалялся в постели вместе с другими обитателями каюты до самого обеда. На обед дали суп молочный с рисом. Он уже забыл сколько лет назад последний раз употреблял что-то подобное в виде супа. Скорее всего суп был сварен из того же сгущенного молока, потому что был сладковатым. На вкус получился ничего. И все ребята выхлебали свои порции до дна. На второе были макароны с вкусной свиной поджаркой. Народ потихоньку стал насыщаться алкоголем. Нашлось всего двое желающих под консервы из красной рыбы пропустить по дозе для дезинфекции. Потом бачковые отправились мыть посуду, трое регулировщиков, взяв четвертым командира Лешу, несшего вахту по готовности два подводная, стали играть в подкидного дурака два на два. А наш герой отправился в центральный пост, чтобы полюбопытствовать, чем там сейчас занимаются. При заходе в ЦП он придал своей физиономии максимально возможное деловое выражение, чтобы никто из там присутствующих ни на секунду не догадался, что приперся праздно шатающийся бездельник, а думали на него как на чела проводящего очень важное и необходимое диагностирование своих приборов .Поэтому он "внимательно" уставился на свой дисплей и даже чуток покрутил регулятор контрастности .А сам ,при этом нагнувшись, прошептал на ухо инженеру группы акустиков, который работал за его 101К чем мол они сейчас занимаются. Тот также шепотом ответил, что сейчас под водой работают с действующим проектом 667-А, который только не давно прошел модернизацию и готовится в автономку. В этот момент по корпусу лодки что-что ударило и в ЦП раздался писк. Это акустики Азухи послали под водой пачку информации их Букахе. На дисплее своего прибора наш герой видел Азуху в виде акустической подводной цели на расстоянии в несколько миль. Опять удар по прочному корпусу и писк в Центральном. Пришел очередной квант подводной информации. Но дальше болтаться на глазах занимающихся работой людей уже было не совсем этично, и наш герой вернулся в ЦВК. Сыграл пару партий в кошу. И пошел через отсеки, открывая и закрывая за собой переборочные люки. В каюте достал свой любимый английский оксфордский толковый словарь, книжку на оригинальном английском языке. Залез на свою койку, включил над головой индивидуальное освещение и погрузился в чтение. После того памятного для него зачета у приятной англичанки ,он позже на третьем курсе стал уделять английскому столько времени, сколько нужно было для того, чтобы больше перед этой дамой не позориться. Но когда он пошел служить в армию, то противопоставить своим товарищам по службе, ,закончившим Днепропетровский университет с красными дипломами, ему было нечего. Они все были заядлыми радиолюбителями. С нуля, начиная с чертежа разработки печатной платы, и вплоть до окончательной настройки, собирали и слушали модные тогда транзисторные малогабаритные приемники. Он же мог только посадить их в один ряд и дать им сеанс одновременной игры вслепую. Причем выиграть его с сухим счетом. О шахматах у них было весьма смутное представление. Поэтому, когда один из ребят Женя решил заняться английским, то наш герой решил, что со своим хорошо тренированным мозгом ,в изучении английского языка он будет вполне конкурентоспособным Позже, уже построив и испытав с десяток АПЛ, он с полным карманом бабла заезжал в Днепропетровск. За два. дня со своей алкогольной закалкой он споил всех их. Вспомнили и английский. Единственным, кто продолжал им интересоваться остался только наш герой. Бывшие ракетчики стали потешаться над ним. Если ему и придется с кем-то общаться на английском,то только с рыбами на дне морском, где он останется когда-нибудь со своей подводной лодкой. Действительно он давал подписку, в которой был пункт и об иностранцах. И цифра была пятнадцать лет после окончания работы с ПЛ. Но дальнейшая жизнь показала, что прав оказался он, а не они. Долежал до ужина. Поел. Поперся в каюту читать дальше американский детектив. Однообразная жизнь в прочном корпусе начала уже приедаться. Попили вечерний чай. Пошли третьи сутки их морского похода. После вечернего чая долго не мог заснуть .Опять начали лесть в голову мысли об оставленных на берегу проблемах. Думал вначале пойти в ЦВК и принять дозу военно-морского снотворного. Посмотрел на часы. Был уже второй час ночи. Идти передумал. Все уже могли спать. И не хотелось им мешать. Так и ворочался он еще часа полтора-два, пока не заснул. Растолкал его на завтрак Антон. Сегодня был его день бачкования. Остальное было все также, как и вчера. Туалет, завтрак, чтение литературы, коша, карты, валяние в постели. Потом обед. Перед обедом уже все в полном составе приняли по дозе антидепрессанта. Но вскоре после обеда в проходе около двери в ЦВК и около лестницы соответственно стали скапливаться страдальцы курильщики. Они твердо знали, что лодка должна всплыть до ужина, и хотели попасть в первую очередь, которую выпустят наверх. Уже после двух часов в ЦВК было невозможно пропихнуться. Число наркоманов не только прибывало, но ряды их становились все плотнее и продираться среди них было все труднее. Поэтому наш герой опять отправился в свою каюту , снял только куртку и завалился поверх одеяла. Кондиционер работал нормально, дышалось вполне легко. Через полчаса объявили тревогу и дали команду приготовиться к всплытию. Потом лодка подвсплыла на глубину пятьдесят метров. Минут десять покрутилась на ней. Затем всплыла на перископную. Выдвинула антенны и провела сеанс связи. И наконец продули главный балласт, и лодка слегка закачалась на легкой волне. Объявили отбой тревоги и готовность два надводная. Еще минут через десять стали выпускать партиями по десять человек. Но еще минут через десять последовала команда всем вниз и снова объявили тревогу для прохождения узкости. К этому времени наш герой уже задремал. Он что-то слышал по громкой сквозь дремоту, что лодка зашла в бухту что-то типа Сосновки и бросает якорь. Он окончательно отрубился. Растолкал его Антон. Сказал, что ты мол здесь на массу давишь, а народ по палубе, как по бродвею гуляет. Он поднял голову от подушки. В каюте больше никого не было. Одел куртку, закрыл каюту на большой медный ключ почти в точности такой с каким таскался Буратино и отправился в сторону центрального поста. Все межотсечные люки были отдраены и закреплены крючками. Он оставил ключ от каюты в ЦВК у сидевшего за машиной Лешей и полез по двум трапам в рубку лодки. Привычно пыльная рубка с мусором между поелами выглядела абсолютно свежей и оттертой до блеска. Морская вода хорошо здесь потрудилась. Он выглянул из рубки и,, держась за рубочный леер, прошел на носовую палубу лодки. На ней было с полсотни членов сдаточной команды и с десяток членов экипажа. Наш герой огляделся по сторонам. Лодка стояла на якоре в живописнейшей бухте. Он уже много повидал в своей жизни красивых мест. Но такую морскую картинку видел только в фильмах про пиратов и искателей кладов. С трех сторон лодку обступил лес. На песчаном берегу было два три небольших деревянных домика, сзади лодки в узком лесном коридоре виднелся выход из бухты. И со стороны выхода из бухты по воде пробегала серебряная дорожка от уже заходящего за горизонт солнца. Зрелище было бесподобное. И его дополнял пьянящий свежий морской воздух. В этой бухточке в заповедной зоне располагалась ихтиологическая станция .На палубе стоял короб из под сухарей для окурков .Бросать любой мусор за борт было категорически запрещено. Лодка ждала буксира из Северодвинска. В открытом море уже начинал ветерок нагуливать волну. А нужно будет перегружать людей и груз. Вот и спряталась субмарина в красивейшей бухте. Через полчаса на горизонте показалась черная точка. Она нарастала, и вот морской буксир уже швартуется к борту подлодки. Уже начало темнеть. При прожекторах идет перегруз людей. С лодки уходят те, кто уже закрыл свои построечные удостоверения. В основном это механики хвостовых отсеков. Они на своих постах следили за состоянием механизмов и трубопроводов, когда корабль подвергался максимальным нагрузкам. Эти данные будут занесены в паспорт лодки. При ее боевой службе такие нагрузки создаваться не будут. Среди отъезжающих и человек пять назначенных главными бухарями и дебоширами. Теперь попасть в сдаточную команду им будет практически не возможно. Желающих и без них предостаточно. А одному , который в невменяемом состоянии спрятался среди трубопроводов в том числе и масляных и пытался закурить очевидно придется искать другую работу. Такое не прощается. Говорят, что когда его поймали, то сильно избили свои же. Капитан буксира сказал кому-то, что отсюда хода до Северодвинска часов двенадцать-четырнадцать К утру должны быть в заводе. Кто-то спросил, а чего так долго. На что последовал спокойный ответ, что буксир хотя и развивает хороший ход, но он все же не самолет. При слове самолет внутри грудной клетки нашего героя что-то резануло. Перед глазами опять стояла сцена его посадки в самолет в аэропорту Симферополя.

Глава двадцать третья Похоже крыша съехала окончательно.

Он прилетел домой на перекомандировку дней на семь,максимум десять. . Все было рассчитано буквально по часам. Отчитаться за предыдущую командировку. Забрать жену из роддома. Получить новую командировку, получить в милиции по новой командировке разрешение на въезд в закрытую зону, деньги в кассе завода на командировочные расходы и лететь назад в Северодвинск, чтобы успеть на выход лодки в море. К этому моменту он уже провел в Северодвинске четыре месяца с недельным перерывом и все сильнее втягивался в северную жизнь. У него была настоящая интересная работа, ему нравилось утром в бесконечном людском потоке идти на завод. Он уже привык к запаху горелого металла в цехах и на подлодке, к горящей сварке подающей тебе откуда-то сверху прямо за шиворот в тот момент, когда ты закопался в своих схемах и полностью отключился от внешнего мира. Короче он уже втянулся в эту жизнь , и она все больше и больше его захватывала, и вырваться из ее объятий он был уже не в состоянии. На его глазах из кусочков металла вырастали новые грозные субмарины, и это было что-то даже с мифическим оттенком. Теперь жизнь на Юге казалась какой-то далекой и уже не совсем его жизнью. Может у него было что-то не в порядке с головой, но он уже с детства за собой замечал, что его всегда интересовал сам процесс достижения чего-то, и когда он видел, что дело сделано дальше ему становилось не интересно. Он помнил, как в девятом классе в первый раз выиграл первенство города среди юношей. Он последовательно вырубил всех подряд своих конкурентов старше его по возрасту и с которыми у него еще несколько месяцев назад были серьезные проблемы. Уже за два тура до конца он обеспечил свое чемпионство, и тут на него вместо какой-то радости напала полнейшая апатия. Ему стало скучно. Причем это не было никакой позой. А именно работа на лодках постоянно давала ему новые ощущения. Здесь процесс был бесконечный. За изучением одного прибора следовал следующий. За одной лодкой другая с совсем другими ощущениями и другими если так можно сказать приключениями. Короче эта была его струя его жизни. И уже давно прошли первые унылые впечатления от меняющихся пейзажей за окном поезда или автобуса. Он знал, что уже завтра он привычно спустится в прочный корпус, где рядом с ним будут уже привычные умные ребята с Титана, и они охотно поделятся с ним последними новостями и заводскими сплетнями как со своим в доску челом. Он смотрел на свою милую жену, с которой ему всегда и везде было хорошо и спокойно. Они были знакомы уже пять лет. Теперь кроме множества приятных воспоминаний их связывал еще и этот маленький живой очаровательный говорящий сверток. Ведь это было его продолжение. Он все это отлично понимал. Ему и сейчас было хорошо и комфортно. Но ведь это уже все сделано и не может быть по-другому. А там у него... Он рассказал жене о своей дружбе с Наташей. Может, то что он ей рассказал было правдой, может полуправдой, а может там и совсем не пахло правдой. Потому, что в то время он и сам не мог самому себе сказать, что там правда, а что нет. Внешне жена спокойно отнеслась к его рассказу. До этого момента он не был замечен в каких-то связях на стороне, да вроде бы она считала его достаточно холодным по отношению к женщинам. Одним словом домашняя побывка закончилась без замечаний, и настал день отъезда. Самолет улетал после обеда ближе к вечеру .Автобусом он решил ехать с Северной. Хорошо попрощался с женой, родителями и юной дочерью. Автобус подали какой-то замызганный старый ЛАЗ. При езде издавал ряд самопроизвольных звуков. Как будто жаловался, что его дряхлого пенсионера все еще заставляют работать. После половины пути по почти проселочным дорогам мотор начал перегреваться. Шофер начал останавливаться раз за разом. Запаса времени особенного у нашего героя до вылета самолета не было. Поэтому он начал уже нервничать. Наконец автобус вырулил на основную трассу ведущую прямо в аэропорт и впритык по времени до окончания регистрации билетов на вылет довез его аэропорта.. Направляясь к зданию для регистрации наш герой вспомнил, что не захватил никакого гостинца из Крыма для Наташи. Он на ходу увидел бабку, торгующую около здания вокзала персиками. Расплатился за не сильно большое ведерко и заодно прикупил у бабки сетку, в которую она и пересыпала ему покупку. Уже во время пересыпки он увидел, что кроме верхнего приличного слоя все остальные персики были и поменьше и откровенно зеленые. Но времени разбираться с бабкой не было совсем. Поэтому он схватил сетку, чемодан и ринулся к стойке регистрации рейса на Архангельск. Пассажиров у стойки регистрации на Архангельск не было. Но у него взяли билет. Поставили штамп. Вещи бросили на стоявшую тележку с багажом. Он облегченно вздохнул и глянул куда идти в накопитель для пассажиров. Никто никуда его не звал. Тогда он поднял голову на табло и увидел, что вылет задерживается на час. Он походил с дурацкой сеткой персиков по вокзалу. Людей было не пропихнуться везде. Он с детских лет летал отсюда во многие города на соревнования и знал все места в аэропорту, где можно было выпить и закусить. Поэтому он дошел до кафе метров через триста от здания аэровокзала. Ну и там было набито до отказа. Уже был август и народ начинал покидать Крым. Он подумал про себя, что день явно пошел на перекосяк. Опять вернулся в здание аэровокзала и увидел, что вылет рейса отложили еще на час. У справочной он услышал ответ на вопрос о причине задержки рейса. Рейс задерживается из-за не прибытия из Архангельска самолета. Опять он кружил по аэропорту и по улице вокруг него. Количество людей вокруг только возрастало. Затем задержку сделали на полчаса. Стемнело. Еще на полчаса. И вот наконец их группу ведут в сторону летного поля к самолету. Он идет, смотря перед собой. Вдруг его окликают по имени и фамилии. Он поднимает голову и видит целую группу регулировщиков с заказа Юзефа идущих навстречу их группе. Это они прилетели на задержавшемся борту из Архангельска. За этой группой идет еще более многочисленная группа бригады Юзефа. И тут он увидел Наташу. Такого он никак не ожидал. Командировка у нее должна была заканчиваться еще недели через две или три. И он рассчитывал, что она уедет сразу после выхода их лодки в море. Но бригада Юзефа успешно сдала 26 переходной с прошлого года заказ. И в полном составе возвращалась на Юг. Впереди у них были почти летние отпуска. Множество отгулов. Затем новый заказ на Юге. И работы на нем на Севере не раньше конца зимы следующего года. Наташа тоже увидела его. Они оба остановились. Ее какая-то виновато смущенная улыбка говорила, что мол тут поделаешь. Это жизнь. Он не знал, что было написано на его лице. Но так хреново ему давно не было. Они стояли и смотрели друг на друга. И в этот момент как в какой-нибудь идиотской мелодраме лопнула сетка с персиками. Персики словно мячики стали высыпаться и прыгать между ними по бетонке аэродрома. Через десять минут даже не проветренный самолет выруливал на взлет. Экипаж был из Архангельска, и они хотели ночевать у себя дома.

Глава двадцать четвертая Нужно меньше пить?

Буксир ушел в Северодвинск. Последовала команда всем вниз. Лодка вытащила якорь. Стала набирать ход. Объявили тревогу. Прошли узкость .Вышли в открытое море и двинулись в сторону выхода в Баренцево море, где были свои полигоны на которых нужно было проводить другие испытания. Сели ужинать. У народа после морской прогулки на торпедной палубе аппетит явно нагулялся. Мели все подряд. Не обошлось и без спирта. Каждый разбавлял по своему вкусу. А между тем лодку начинало понемногу раскачивать. То ли поменялся курс, и волна ударяла теперь в борт, то ли ветер усиливался, но уже чувствовалось, что они находятся в море. После ужина повалялись. Вечерний чай. Перед сном против бессонницы приняли еще по дозе. Он уже уходил. Уговорили на посошок. Пришел в каюту и сразу заснул. Начался четвертый день похода, и это был его день бачкования. Он только начал входить в тему сна, как его разбудил Антон. Было около двух часов ночи. Антон сказал, что на боевой смене начальника РТС 101К начал выдавать информацию на каком-то арабском языке. Но так как на лодке никто не владеет этим специфическим арабским, то что хочет сказать им прибор понять никто не может. Открыв глаза наш герой сразу почувствовал, что лодку прилично раскачало. Видимо за бортом был уже настоящий шторм. Он оделся и пошел в центральный. Когда слезал с кровати, то понял, что совсем еще не проспался. Во рту у него был стальной привкус спирта. Именно сейчас его пары покидали организм. В центральном опять командир то ли спал, то ли лежал с закрытыми глазами в своем кресле. Если в прошлый заход в центральный у нашего героя это вызвало чуть ли ни умиление, то сейчас он с раздражением подумал, что мол и каюта своя рядом, а он из центрального не вылазеет. Он подошел к своему прибору. Стараясь не открывать рот, вежливо кивнул начальнику РТС сидящему за ним. Тот пояснил, что с полчаса назад вся буквенная и цифровая информация на приборе стала не разборчивой и сейчас понять ничего не возможно. Наш герой сам взглянул на экран .Действительно какая-то арабская вязь. Он начинал заставлять свою не проспавшуюся голову что-то соображать. Такие неисправности у него еще не случались. Но так, как прибор не уходит в отказ и нормально обменивается с машиной, то информацию из нее он получает правильную, но сам ее не правильно обрабатывает и отображает. Но если бы он сам ее не правильно обрабатывал, то все равно был бы в отказе так как свои логические контролирующие устройства прибора перед ее отображением на экране определили, что она не правильная и выдали бы сигнал о неисправности. Во время его этих размышлений его больной головы, открылась дверь штурманской и из нее не вышел, а практически выполз штурман. Цвет его лица и страдальческий взгляд говорили, что ему не просто плохо, а очень плохо. Зажимая одной рукой рот, он проследовал в сторону ближайшего гальюна. Кто-то из находящихся в ЦП сказал, что это уже наверное его пятый забег за последнее время. Лодку действительно качало не слабо. Было слышно, что штурмана кто-то участливо подколол, что мол на хрена он пошел в мореманы. На что тот промычал в ответ, что он подводник и болтаться на поверхности как известный продукт ни к кому не нанимался. Опять сзади за нашим героем кто-то сказал, что хорошо было бы сейчас погрузиться. На что последовал ответ, что лодка проходит мелководный участок и погрузиться здесь не возможно. Наш герой взглянул через распахнутую штурманом дверь на свой 101Ш. Тот показывал глубину под килем двадцать с хвостом метров. Он снова вернулся к своим баранам. Значит поломан сам дешифратор. В нем контроля уже нет. Если были бы поломаны исполнительные устройства, то тогда бы отдельные бы буквы были нормальными. А здесь залом общий. Скорее всего навернулся какой-то счетчик. Значит нужно засинхронизироваться командой начало росписи и посмотреть пачки импульсов. И все будет ясно. Он пошел в ЦВК. За пультом машины вахту нес Леша. Перед ним стояла его любимая граммов на восемьсот кружка с кофе. Из нее торчал миниатюрный кипятильник. Романтичный и какой-то глубокий вид Леши говорил о том, что в кружке кроме сгущенного кофе и дистиллята имеются и другие компоненты. . Увидев его,Леша сочувственно и приветливо заулыбался. Наш герой потер свою бестолковку и сказал Леше, что в данный момент от него наверняка идет такой факел, что если он только полчаса побудет в центральном, то весь центральный потребует у него еще и закуску. Тут хороший и добрый Леша полез куда-то рукой вниз, достал и протянул нашему герою фирменный пакетик с зернами не молотого кофе. Он сказал, что нужно пожевать несколько зерен, и они отобьют запах перегара. И добавил, что он ими на вахте только и спасается. При этих его последних словах нашему герою почему-то стало весело. И он понял, что начинает приходить в себя. Он засунул пару зерен в рот и стал их разжевывать. Чтобы найти папки со своими схемами он включил в ЦВК свет и побеспокоил спящих в одном углу поста. Ребята как по тревоге повскакивали со своих мест. По их полупьяным рожам было видно, что посошком с ним они видимо не ограничились. Но оба сразу стали рваться в бой и предлагать свои услуги. Может там концы от осциллографа нужно подержать или еще чего-нибудь. помочь .Он на миг представил их заспанные пьяные физиономии в дремлющем ЦП в районе ног командира лодки, болтающихся вместе с ни на шутку расходившейся лодкой и чуть не расхохотался. Он окончательно пришел в себя и снова был готов к бою и походу. Он отобрал нужные ему схемы, нашел кончики к осциллографу вместе с третьим синхронизирующим проводом .Взял ключ для отвинчивания крышек прибора. Потом, вздохнув, сложил все это в монтажную сумку. Перекинул ее через плечо. Поднял одной рукой тяжелый ,но любимый осциллограф С1-65, второй открыл дверь ЦВК и вышел в коридор-проход отсека. Он уже дотащил осциллограф до лестницы, поднимающуюся к ЦП, как до него дошло, что перед самым выходом в море он обнаружил, что штатное гнездо 101К для подключения осциллографа не работает. По-видимому дефект был заводским. Монтажница в цеху собиравшая прибор пропустила эту связь с входящего в прибор разъема питания до выходящего из прибора гнезда. Может не положили часть связи с одной платы на другую, а остальные ее куски были на месте. Но факт оставался фактом. Подсоединиться к прибору было нельзя. Он сразу вспомнил, что обнаружил эту бяку, когда соседи по ЦП попросили подключить их переносную лампу. И при этом они добавили, что всегда подключались к лежащей на полу общей колодки с питанием, но перед выходом времянку убрали. Ну и куда теперь подсоединять осциллограф?- думал наш герой. Где-то в ЦП должны быть штатные розетки, ну и что сейчас искать их в темноте? Вначале он не добрым словом вспомнил Толика-2. Конечно, он пропустил эту ошибку при автономной регулировке прибора. А может и видел, но лень было заняться. Потом переключился на себя. Сам хорош. Ты чего сюда ехал? Девочек гулять? Девочек не стало и сопли распустил? А нужно было лучше готовиться к выходу в море. Он ругал себя последними словами, одновременно прокручивая в голове различные варианты решения проблемы. Можно кинуть переноску от гнезда 101Ш через штурманскую и до 101К. Но есть ли у них такая длинная переноска. Да и безумный штурман зацепится об нее. Ударится головой и повредит прочный корпус. Как им потом погружаться? Ну а если.. Нужно тупо менять по одному блоку из узла шифратора на запасные, пока неисправность не исчезнет. Но это каждый раз включать и выключать прибор. Ждать пока у него ни включатся все очереди питания. Потом опять отключать. Менять и повторять процесс. И тут ему в голову пришла мысль. А не заменить ли сразу все блоки, участвующие в расшифровки и отображении информации? Он пришел назад в ЦВК .Поставил на место осциллограф. Развернул схемы. Менять нужно было целых шесть блоков. Конечно был риск полностью разломать шифратор. Ну кто не рискует.. У него ушло еще минут пятнадцать, чтобы в ящике подобрать нужные блочки. И тут он опять хорошим слово вспомнил Антона, который по случаю прикупил за спирт чуть ли не пол кладовки этих блоков у волжан. Ребята очень любили великую русскую реку Волгу. Ну а спирт они любили еще сильнее. Поэтому продали не дорого И теперь у них был свой нигде не учтенный ЗИП. Он сложил блочки в сумку И пошел налегке в ЦП. Минут десять у него ушло на раскрутку всех болтов. Тут он понял, что затягивать нужно было болта два, а остальные только наживлять. Наконец крышка снята, и он попросил у начальника РТС разрешение на отключение прибора для его ремонта. После получения разрешения они с Лешей вначале программно вывели прибор из линейки, чтобы при снятии питания с него вся система не ушла в отказ. Стараясь максимально плавно дергать блоки, он вытащил все нужные блоки и затем набил створку принесенными с собой. Включил прибор. И удача была снова вместе с ним. Прибор работал нормально. На какую-то долю секунды он снова любил себя и был любим собой. Но дело было сделано. И нужно было готовиться к бачкованию. Он закрыл крышку прибора на два болта. Сказал Леше, чтобы по вахте передали Володе, чтобы тот разбудил его на бачкование. Был где-то четвертый час и до шести еще было время.и поспать. В шесть Володя его растолкал. Они помыли кружки, чайник и миски под масло и мясные консервы. Где-то в половину седьмого поступила команда заступающей третьей смене первой очереди завтракать, а бачковым получать продукты на камбузе. Пошли на камбуз. Лодку продолжало сильно бросать из стороны в сторону. Проходя мимо столовой старшинского и рядового состава, обратили внимание, что столовая практически пуста. Видимо народ сильно укачался , и аппетита особого не было. Спустились по лестнице к камбузу. Очередь бачковых была на месте. Но и здесь было видно по зеленым лицам, что некоторые держатся на последних волевых усилиях. И тут из ЦП по громкой объявили, что ПЛ подходит к кромке полигона, и получено добро на погружение. Слышно было как по всей лодке пронесся общий вздох облегчения. Поступила команда приготовиться к погружению. И уже минут через десять над их головами заклокотала врывающаяся в легкий корпус субмарины вода. Шторм настолько за ночь раскачал субмарину, что только на глубине пятьдесят метров лодка полностью успокоилась. Теперь можно было спокойно получать продукты и завтракать. Завтрак прошел на высшем уровне. Но с мытьем кружек и мисок вышла проблема. Все умывальники за ночь были заблеваны, и после утреннего умывания забились окончательно Злые механики, отвечающие за сантехнику, буквально коршуном накидывались на тех, кто приближался к ним с грязными мисками. А тут произошло еще одно ЧП. Гальюн в пятом отсеке отказался продуваться. В конечном итоге его двойного задраили вместе с хорошими двумя умывальниками в его предбаннике. Народ начал роптать. Мест общего пользования становилось явно не достаточно. Посуду не мытую они бросили в углу ЦВК, и сели играть в дурака. Через час всех ответственных сдатчиков вызвали на совещание. Вернулся Антон минут через сорок. Он рассказал, что совещание и было посвящено правилам пользования местами общего пользования. Что показывали здорового сто килограммового лося, так тот чуть ли не плакал навзрыд перед сдатчиками, держа в руке как вещественное доказательство здоровенный мосол, который заклинил клапан продувки баллона гальюна. И для того, чтобы его извлечь этому бугаю пришлось чуть ли не в водолазном костюме нырять в дерьмо. И что если еще раз найдутся такие кретины, сливающие пишу с твердыми отходами в гальюн, то в следующий раз на устранение такой неисправности будут требовать по одному человеку от каждой сдаточной команды. Ну а так все идет по плану. И по нему Алмаз начинает сдаваться на восьмые сутки. Где-то через час ребята спокойно помыли в еле теплой воде посуду и пошли по койкам вздремнуть капельку. Обед, а за ним и ужин прошли без особых происшествий. Лодка на глубине сто метров отрабатывала какие-то свои задачи. Работать по плану в полигоне не было возможности. Наверху бушевал шторм, и суда обеспечения спрятались в своих бухточках. На глубине было спокойно. Если не знать, что ты на ПЛ, то можно было представить вполне, что под ногами твердая почва. Попив чая, народ быстро разбрелся по своим пещерам. Пить что-то крепче никто на ночь сегодня не хотел. Они с Володей сполоснули кружки и разбежались. Один пошел спать в ЦВК, А второй решил перед сном проведать ЦП и штурманскую. Начинался пятый день похода, и лодка находилась уже в полигоне в Баренцевом море. В штурманской штурман был свеж как огурчик. Ничто не напоминала в этом цветущем офицере вчерашнего ночного безумца. Он шутил, общаясь по внутри корабельном связи с помещением, где стояли гирокомпасы. Широта на 101Ш показывала, что лодка находится за полярным кругом. В ЦП работала станция обнаружения мин. . Каждый раз когда она обнаруживала в полигоне учебную мину на 101К загорался и начинал мигать красный транспарант Мина. Командир лодки находился в своем кресле в неизменной позе. Интересно, а может это его муляж подумал наш герой и поплелся в с вою каюту. Утро началось как обычно. Разбудили на завтрак. Потом провалялся с книжками и подремал, пока не разбудили на обед. В ЦВК, сидя за столом на своем уже обычном месте, почувствовал ,что в спину дует вентиляция из прибора. Значит до обеда с него снималась крышка. Перед выходом они тщательно на все болты обтянули все приборы системы. Теперь было понятно, что делать этого не следовало. Сейчас аппаратура находилась на самой вершине кривой вероятности так называемой наработки на отказ, работала беспрерывно уже пятые сутки при достаточно еще не стабильной внешней охлаждающей вентиляции, и слабые места начинали вылезать наружу словно молодые грибы на поляну во время дождя. Закрученные приборы морского исполнения на все болты расположенные чуть-ли ни через пять сантиметров друг от друга по всему периметру крышки нужно было долго откручивать и тратить на ремонт дополнительное время. Теперь каждый вскрытый прибор они после устранения неисправности затягивали на два болта, а остальные только наживляли. Лодка все еще не сплывала, и они уже стали думать кому продать, а еще лучше широким жестом подарить такую уйму никому не нужных лишних подводных часов. На обеде захотелось слегка принять на грудь исключительно ради более быстрого выведения стронция из организма. После обеда пошел опять заваливаться в кровать. Романтика уже всех стала потихоньку задалбывать. И народ начинал, как медведь готовиться к зиме.. Хотя по календарю только заканчивалось лето, а на дворе набирала обороты прекрасная северная осень, на лодке явно наступало время глубокой спячки. Сдаточный состав, который в данный момент не был задействован в испытаниях или ремонте и обслуживании своего оборудования все реже и реже начинал покидать уже притертую койку. Начинал и меняться сам режим дня. Весь день с перерывами на завтрак, обед, ужин и чай люди не вылазили из постелей. Зато ночью начиналось лунатическое брожение по ПЛ. Если она была на поверхности, то на бесконечные перекуры. Если под водой, то с бесцельным шатаниям из отсека в отсек. То сходить к камбузу и в сотый раз глубокомысленно изучить висящее на стенке меню на ближайшие три дня. То, не желая ждать в очереди из одного или двух человек своего попадание в место общего пользования, отправиться через всю лодку в хвостовые отсеки, проходя в том числе и реакторный отсек. При этом переходе, открывая и закрывая за собой бесчисленное количество межотсечных люков. Но правило ночью не шуметь и не мешать другим соблюдалось неукоснительно. В кровати тоже спать уже не хотелось .Выдрыхся еще до обеда. И опять в голову полезли одни и те же мысли. Опять перед закрытыми глазами поплыла картина в аэропорту с прыгающими по бетонке аэродрома персиками. Он опять начал копаться в себе. Что ему еще нужно в личной жизни? У него надежная с хорошим характером жена .Все товарищи по службе всегда одобряли его выбор. И ему с ней было всегда спокойно. Он ни к кому ее не ревновал, да и она не давала для того ни малейшего повода. Со всеми вела себя одинаково ровно естественно и приветливо. Так что с тобой происходит? Вовсю втюрился в Наташу? Так по Есенину кто раз любил-любить уже не может. Очередная твоя блажь? Так зачем рушить все вокруг себя? Портить всем окружающим тебя жизни и себе в том числе? Он задавал себе одни и те же вопросы, и ему нечего было сказать в ответ самому себе.

Глава двадцать пятая И некуда здесь не деться от этого.

Самолет выруливал на взлет. Он сидел в душном не проветренным салоне самолета и чувствовал себя не супер. Остатки сетки с персиками он по дороге на борт самолета зашвырнул на какую-то тележку с вещами и сейчас думал, что ему недоумку нужно было вместо идиотских персиков купить в самолет бутылку водки. В данный момент граммов четыреста девяносто восемь водяры были бы то, что врач прописал. Взлетели. Самолет резко развернулся и взял курс на Север. Рейс оказался без дозаправки в Харькове, и в конечном итоге через почти четыре часа они приземлились в Талаге-аэропорту города Архангельск. Здесь он уже знал все ходы и выходы. И через минут двадцать он уже ехал по глубоко ночному Архангельску в Северодвинск в хорошем современном автобусе, прикладываясь время от времени к горлышку бутылки с коньяком. И все происходило по Окуджаве. Боль, что скворчонком стучала в виске стихала стихала. В свою гостиницу попал чуть ли не под утро. Вселился в свой номер к ребятам. Утром, когда они уходили на работу открыл один глаз и попросил, чтобы они сделали на него заявку. Но сильно не спешили. Пропуск его находился на хранении, и он выспится и придет на завод прямо к обеду. Встал часов после девяти. Оделся. Высунул нос на улицу. Погода напоминала начало октября в Крыму. Но было еще достаточно тепло. Он подошел к остановке кольцевого третьего маршрута автобуса. Остановка была рядом с гастрономом Дельфин. Современный магазин весь из стекла и бетона,введенный в строй всего пару месяцев назад, стоял на месте все с той же входной дверью забитой фанерой. Громадное дверное стекло вылетело, когда они с Наташей месяца полтора назад зашли в магазин, чтобы купить пакет с жаренной мойвой и пол булки хлеба. Они собирались в кино и решили перекусить прямо во время сеанса. Как только они расплатились у кассы, на улице в середине лета начался тропический ливень Все потемнело. Дождь полил ни как из ведра, а как из всех ведер одновременно. И в этот момент в полном потоке какого-то дичайшего ливня, какого он и до и после никогда не видел в Северодвинске, к остановке в десяти метров от входа в магазин подрулила тройка. И они оба, не сговариваясь, толкнули дверь магазина и легко одетые без зонтов с пакетом мойвы и хлебом выскочили на этот неописуемый дождь и бросились бежать на автобус. В этот момент порыв ветра подхватил открытую магазинную дверь и захлопнул ее так, что вместе с громким хлопком за спиной они услышали звон бьющегося вылетевшего дверного стекла. Но двери автобуса открылись, и они, за пару секунд промокшие до нитки, вскочили в автобус, и он умчал их с места преступления. И хотя они по большому счету не были ни в чем виноваты, еще очень долго после этого не решались вдвоем заходить в этот магазин. Подошла тройка, и он поехал в сторону завода. Это была грустная автобусная экскурсия по памятным их с Наташей местам. Вот автобус проехал проспект Труда рядом с главпочтамптом. Здесь он получал ее посылку с сырокопченой колбасой и Черным Доктором. Вот слева их любимая военторговская столовая. Сюда они всегда заходили, когда напрямую шли с завода на Морскую. Они брали по селедке с луком и уксусом и по стакану, а он себе часто и два чудного клюквенного морса. Да и рыба по-польски с пюре у них был здесь в фаворе. Вот тройка прошла мимо столовой и вывернула в самый центр. Он вышел около гостиницы Волна и отправился перекусить в Дружбу. На первом этаже их любимый кулинарный магазин. Здесь они вечером после работы брали блинчики с творогом, всякие вкусные пирожки и булочки. И отправлялись на вечерний киносеанс в кинотеатр, стоящий через дорогу, Ленинского комсомола. Как свет тух начинали жевать, стараясь делать это как можно тише. Он зашел в саму Дружбу перекусить. В этом диетическом зале им нравились котлеты на пару с очень вкусным пюре с венгерским зеленым консервированным горошком. Поел. Вышел и отправился в сторону проходной СМП. И только теперь он заметил, что под ногами полно уже вполне осенних луж, а он нормально загребает по ним в своих летних сандалиях, и промокшие насквозь носки нужно снимать и выжимать. И только уже после обеда, спустившись в прочный корпус субмарины, он почувствовал себя в порядке. А на выходные к нему в номер зашел регулировщик из бригады Вени. Он спросил нашего героя, не хочет ли тот составить им компанию и отправиться на корриду. Наш герой уже знал, что корридой называлась разгрузка вагонов. Что сейчас начался массовый завоз в город овощей и фруктов. Вагоны простаивают под разгрузкой. Профессиональных грузчиков не хватает на овощных базах. Да, и имеющиеся в наличии, на девяносто процентов состоят из уже дохлых алкашей. Поэтому кладовщицы с удовольствием берут здоровых командированных ребят и платят за разгрузку очень приличные деньги. Наш герой взял с собой тренировочный костюм для переодевания и отправился на базу с ребятами. И здесь первый разгруженный на овощной базе вагон запомнился ему на всю жизнь. Именно он дал ему в дальнейшем желание заниматься таким приработком. Вагон был из Молдавии с болгарским перцем. Когда ребята срезали пломбу, затем специальными ножницами перекусили проволоку и, наконец ломом открыли дверь вагона, то в нос им ударил приятный запах свежей сосновой стружки. Вагон был весь выложен этой свежей чистой стружкой. Ящики с перцем напоминали посылочные для фруктов. Все они были из чистой свежей тонкой дощечки. Разгружать такой вагон было одним удовольствием. Ребята даже поленились переодеться. Они засекли время. На все про все у них ушло меньше сорока минут. Когда наш герой через день получил свою первую корридную зарплату, которая с лихвой скомпенсировала его затраты на бутылку коньяка, купленную ночью в Талаге, то коррида стала неотъемлемой частью его всей дальнейшей командировочной жизни. Причем при малой загруженности на основной работе бывали месяцы когда доходы от нее были вполне сопоставимы с его северной или восточной береговой зарплатой. Что касается карманных денег на разные мелочи, то он не только не влезал в зарплату, но и вполне мог бы пренебречь суммами выдаваемыми ему заводом на командировочные расходы.

Глава двадцать шестая И от романтики бывает тошно?

К вечеру пятого дня ПЛ все-таки соизволила вынырнуть на поверхность. И хотя поверхность моря была еще далеко от идеальной к лодке подошли корабли обеспечения, и по громкой в ЦВК было слышно из ЦП как командиры кораблей договариваются о режимах совместной работы, начиная с четырех часов утра, когда по прогнозам синоптиков на ближайшие пару суток должна была восстановиться погода с бальностью моря не больше единицы. Пятый день закончился нормально.На шестой часов с пяти утра лодка начала проверку на шумность. Шумность всегда была слабым местом таких стратегических лодок. Во-первых наши лодки для надежности имели в отличии от американских два, а не один реактор. Поэтому всяких сопрягающих с ним механизмов тоже было больше. Ну а главное технологии на наших лодках вряд ли соответствовали зарубежным. Наш герой наблюдал команды сдаточные, приезжающие из Калуги, где вроде-бы изготавливались турбины для лодок. Вначале у них был запой до окончания последнего командировочного рубля, а потом они с пропитыми своими светлыми и страшно умными физиономиями начинали шуршать на лодке. Перед минимум недельном запое ими на черный день покупались копеечные пакетные супчики, которые они потом варили себе пока не придет с завода новая перемычка. Перемычкой у них назывались командировочные деньги. И если во всех вменяемых организациях деньги сразу сотрудникам выдавались на срок всей командировки, то этим частями. Иначе запои были бы до тех пор, пока не закончились все командировочные. Поэтому можно было только догадываться как соблюдалась технологическая дисциплина на их родных предприятиях дома. Испытания на шумность показывали, что лодки никак не могут уложиться в проектные нормативы. Утром первые проходы лодки под специальными судами, фиксирующими шумы показали, что до проектных показателей ей ой как далеко. Народу дали позавтракать, а затем разогнали по каютам и дали команду по лодке не шататься без дела. А желающим посетить места общего пользования не хлопать дверью. Все межотсечные двери также отдраили. Короче при каждом новом развороте лодки и выхода ее на нужную прямую на лодке объявлялся режим тишины. Так продолжалось часа три. Затем стали отключать различные как казалось шумящие механизмы. То есть пытались установить дополнительные источники и без того плохого общего шумового спектра. Кончилось тем, что в каютах отключили кондиционеры и вентиляторы. И уже через полчаса стало дышать тяжеловато. Хорошо, что они как чувствовали и за завтраком не нарушали спортивный режим, а то к обеду уже точно позадыхались бы от собственных ядовитых паров. Все это продолжалось до обеда, и только когда объявили обед, то включили кондиционеры и вентиляцию. После обеда такой же режим был до ужина. Каюта снова превратилась в сауну. И только вечером лодка всплыла. Вначале наш герой хотел было вылезть в рубку для разнообразия. Но уже при только засовывании носа в ствол с трапами сверху так завоняло никотином, что лезь наверх ему перехотелось. Так закончились шестые сутки. Седьмые были как близнецы похожи на шестые. Опять погружение после завтрака. Режим тишины, и бесконечное число хождений лодки туда сюда. Лежать в каюте с отключенной вентиляцией и кондиционером и нюхать чужие вонючие носки, да и не только их было не самым лучшим отдыхом между завтраком и обедом и ужином. Конечно, на самом деле это была кропотливая работа по выявлению тех механизмов, шум от которых можно было до сдачи лодки уменьшить. И хотя в каютах плавился накопленный жир от малоподвижного образа жизни, такой режим мало кому нравился. В этот день они уже третий раз бачковали с Володей. И в ЦВК за счет в том числе и утечек из уже открываемых в походе приборов воздух был намного свежее чем в каюте. И наш герой для себя на будущее сделал вывод, что каюта-это не его мечта. Лучше быть поближе к месту основных действий. Тем более, что и желающих жить в каюте тоже хватало. К ужину их мучения закончились. Лодка всплыла. Завтра наступал восьмой день с которого Алмаз официально начинал закрывать свои построечные удостоверения ходовых заводских испытаний. За ужином Антон сказал, что уже прошло семь дней их похода, да и перед завтрашнем днем как он выразился не мешало бы подмыться, и поэтому он договорился о помывке личного состава сдаточной команды Алмаз. Мыться они будут в душе санпропускника реакторного отсека, то есть в шестом-бис отсеке. Народ с воодушевлением встретил эту новость .Они действительно семь суток не стояли под душем, а последние двое суток пришлось жить без кондиционеров и покрываться липким потом. Сейчас когда люди уже начинали уставать от прочного корпуса, а у восьмидесяти- девяносто процентов сдаточных команд запасы антидепрессанта полностью истощились за пол литра спирта можно было договориться почти о чем угодно. Душик был маленький. В него мог поместиться только один человек. Второй ждал его в чуть побольше предбаннике. Так двойками и мылись. Последние, а ими были бачковые он и Володя после мытья должны были закрыть душ на висячий его замок и отдать ключ Антону. Нашему герою досталось мыться предпоследним. Лодка всплыла, межпереборки раздраили, открыли верхние люки пятого отсека для выброса накопившегося камбузного мусора. Свежего прохладного вечернего воздуха было предостаточно. А сам душ был видать со слабым нагревателем. Вода то становилась невыносимо горячей, то наоборот резко холодной. Но все равно после всей грязи, которую они нахватали на себя от пыльной, грязной строящейся ПЛ, помыться и сменить нательное и постельное белье было большим кайфом. После мытья он сбрил свою бороду. Она уже начинала сильно чесаться. Посмотрев на себя в зеркало, увидел что физиономия покрылась сплошными красными пятнами раздражения от той анти санитарии в которой он ее держал. Следующий раз решил бриться уже на берегу по приходу в базу. Для лучшей профилактики после бритья применил спирт из личных запасов, а не одеколон. Зашел в ЦВК. Народ уже принимал после баньки. На столе была куча разных банок рыбных и мясных деликатесов. Значит приходила провизионка и выпрашивала спирт на обмен. Он тоже с удовольствием выпил граммов сто пятьдесят разбавленного спирта и пошел в каюту менять постельное белье. Официально выход был рассчитан на двенадцать-четырнадцать дней. И после седьмого дня им полагался при выдаче постельного белья дополнительный комплект. Потом они попили чай и отправились спать, готовясь к завтрашнему дню. Утром они позавтракали. И началась игра в войнушку. Вначале Алмаз отдыхал, а торпедисты в ручную проводили прострел торпедных аппаратов. Грохот стоял невообразимый. Прострел сжатым воздухом приводил к образованию в отсеке висящей в воздухе взвеси воздушно водяной пыли. Чтобы выравнять внутриотсечные давления переборки были открыты и на глубине Затем дошла очередь и до Алмаза. Главным врагом был назначен небольшой корабль обеспечения торпедолов. Его главной задачей было после выстрелов торпедных аппаратов так называемыми практическими торпедами в том числе и с больших глубин, найти эту торпеду и взять ее на борт. Хотя торпеды не имели боевых головок с зарядом, они мало чем отличались от боевой торпеды, считались совершенно секретными и были дорогими. Для начала торпедолову предстояло выполнить роль цели за которой должна была охотиться или от которой должна была отстреливаться их подводная лодка .В зависимости от типа решаемых задач цель была то сторожевым Натовским кораблем, то противолодочным, а то и самим авианосцем. В зависимости от распознания акустиками типа цели автоматически Алмазом выбирался и тип и количество торпед. Так для поражения авианосца все четыре большие торпедные аппараты были заряжены торпедами с так называемым СБП, то есть ядерными боеголовками. Цель маневрировала. Все равно Алмаз обрабатывал поступающие от акустиков информацию определял скорость и курс цели. И по команде командира ПЛ " Пли!!" Вася нажимал на 101К кнопку Залп и торпеды уходили поражать врага. Стреляли с перерывами на обед и ужин. Лодка делала погружение с нуля до глубины в двести пятьдесят метров. Алмаз рассчитывал кривую гидрологического разреза по которой было видно где лодка находится в зоне видимости противника, а где нет. На 101Ш решали задачи плавание по ФВК. Это когда вводились координаты и управление лодкой передавалось Алмазу и он сам выдавал команды на повороты , и лодка четко вырисовывала нужные фигуры. За сутки наигрались вдоволь. И аппаратура притертая за первые семь суток не подвела ни разу. Все и вояки и представители завода остались довольны. Антон сиял от счастья от непрерывных похвал и комплиментов. Все официальные построечные удостоверения системы Алмаз были закрыты в первый же день его испытания. Теперь оставалось достойно обеспечить плавание лодки до возвращения на базу. Уже поздно вечером был накрыт шикарный стол за счет приношений из провизионки, на столе для куражу стояли даже две полные бутылки сухого вина Старый Замок. Дело в том, что начиная с третьего дня похода им выдавали через день по сто граммов сухого вина на брата на обед. На камбузе при получении бачковыми продуктов откупоривалась бутылка 0,7 литра. Из нее отливалось на глаз в кружку сто граммов вина, а не полная бутылка вручалась бачковым Алмаза. Так что алиби на случай самой невероятной и идиотской проверки всегда было. Мол вино не пили, накапливали для банкета. Все сели за стол. Заходили разные гости с поздравлениями, а заодно и промочить горло. Так как свои запасы уже несколько дней как кончились. Засиделись часов до трех ночи, а потом разошлись спать. Одному Алмазу за счет чьих многочисленных контактов и были возможны такие гулянки никто не налил ни грамма, а он все равно продолжал молотить, мигая своими многочисленными лампочками, напевая различные мелодии зависящие от решаемых в данный момент в нем задач. Девятый день начался как обычно. На завтрак его разбудил Антон. Сегодня бачковал он. Есть в принципе не хотелось. Они этим занимались еще три-четыре часа назад.Но кофе со сгущенкой пошел на ура. После завтрака лодка опять погрузилась. Сегодня были стрельбы настоящими торпедами. Если вчера аппараты были пусты, и при открытии передней крышки перед залпом просто заполнялись водой, то сегодня в аппараты загружались практические торпеды ,и сам выстрел ничем не отличался от выстрела боевой торпедой в военных условиях. И хотя Алмаз закрыли еще вчера, и торпедисты вроде бы должны были стрелять торпедами вручную, но командиру лодки уже понравилось стрелять с Алмаза, и он попросил заводских приемщиков сдачу приблизить максимально к практике, и стрелять не с первого отсека, а со сто первого пульта, Цеховой Алмазовский программист подбирал на пульте вариант задачи для лежащих в данный момент в торпедных аппаратах типов торпед. Вводилась на экран ручная цель и по ней набиралась схема стрельбы на пульте и осуществлялся практический выстрел из аппарата. Лодка стреляла разными типами торпед с различных глубин. Все они для лучшего обнаружения были оборудованы специальными световыми мигающими маячками и звуковыми трещотками.. Они начинали работать как только торпеда вылетала из торпедного аппарата и попадали в воду. Торпедолов нынче использовался по своему прямому назначению для обнаружения и поднятия на свой борт выпущенных лодкой торпед. После каждого залпа с любой глубины лодка всплывала под перископ. Вытягивались антенны , и командир лодки связывался с командиром торпедолова и из ЦП по громкой связи были слышны их переговоры. Было слышно как командиру торпедолова докладывали его подчиненные о том, что они обнаружили выпущенные лодкой торпеды. Когда сразу найти не удавалось, то лодка всплывала и ее назначенная команда стоя на палубе тоже с биноклями и чисто глазами всматривались в уже приличные барашки волн, чтобы разглядеть среди них всплывшую с глубины торпеду. По общепринятым морским традициям нашедшему торпеду моряку срочной службы предоставлялось десять суток внеочередного отпуска на родину. Моряки выходили на палубу в спасательных жилетах. У гражданских таких жилетов не было, и чтобы они не свалились за борт дальше рубки лодки, где они могли перекурить, их не пускали. Но Алмаз теперь был в явном фаворе у командира лодки. И если раньше он все время был спящим, то теперь когда наш герой появлялся в ЦП командир открывал глаза и приветливо ему кивал. Вот и сейчас он выпустил их с Володей на палубу в телогрейках с надписями КЭВГ и ИЭВГ, которые они позаимствовали у своих вояк. Лодка шла на очень малом ходу. Море не штормило, но не высокие барашки волн накатывались на ее борт. Было очень клево после прочного корпуса побалдеть на свежем морском воздухе. В конечном итоге одну торпеду так и не нашли. Вроде бы акустики слышали шум от нее со дна. Может она просто не всплыла. Так достаточно без напряга закончились их девятые сутки похода. На десятый день они бачковали с Володей. Все было как обычно. В шесть его разбудили. Они сполоснули чашки и тарелки для получения еды. Позавтракали. Помыли посуду. Лодка была на поверхности и вроде бы переходила в полигон, чтобы опять заняться шумами. Он уже было собрался отправиться на боковую в каюту, как в пост засунулась голова сдаточного механика. На лодке он был вторым после более серьезного на вид старшего сдаточного механика. Оба они были клевыми мужиками. Более молодой более горячий и его шеф более спокойный и рассудительный. Если ответственный сдатчик корабля больше занимался бумажными вопросами, то этим двум фактически принадлежала вся лодка со всеми ее потрохами. Они на ней отвечали за все. И именно от них и зависело, чтобы число всплытий совпадало с числом погружений. У них нужно было подписывать наряды на проведение огневых, то есть монтажных работ. Или взрывоопасных, если нужно было приборы помыть спиртом. Проводить в одном отсеке сварку и покраску или пайку и покраску было категорически запрещено. Да и вообще все работы кроме регулировочных проводились только по нарядам подписанным у механиков. Они подписывали и заявку на получение спецпитания, то есть каши. Вели они себя просто и без гонора. Хотя входили наверное в первую двадцатку заводской элиты. Каждый из них располагал так называемым правом личной подписи. По этому праву любой из них двоих имел право подписывать единолично без согласования с кем либо финансовый документ до одного миллиона долларов. То есть если им нужно было срочно что-то поменять или закупить для лодки, то они могли это сделать в кратчайший срок, а уже потом думать об отчете. Оба были пахарями, и целыми днями при постройке торчали в прочном корпусе, лично проверяя качество всех работ, глотая вместе с работягами тот же самый воздух лодки со всем его изумительным букетом. Поэтому у людей оба пользовались непререкаемым авторитетом. Они часто пересекались с нашим героем. Его приборы стояли в ЦП и в штурманской рубке, и они не могли не заметить как он пахал на них, не обращая никакого внимания на клубы дыма вокруг от сварки, или на сестер Суриковых, которые рядом с ним что-то подкрашивали своей страшно вонючей быстросохнущей краской. Видели они и красивую девчонку, которая сидела около него и тоже дышала тем же воздухом. Один раз один из них даже сделал ему замечание, зачем он вместе со своим гробит еще здоровье и этой девчонке. Нафига она его ждет здесь, если ей делать здесь нечего. Да он и сам все время пытался Наташу выгнать наверх на дебаркадер. Она уходила, потом появлялась и говорила, что там ей сидеть скучно. Короче механик увидел нашего героя и сказал, что мол их Антон нахваливал его как шахматиста и преферансиста..И сейчас, когда у них с его шефом есть пару свободных часов, пока лодка находится на переходе из одного полигона в другой не составил бы он им компанию в преф. Попасть в компанию таких уважаемых людей для нашего героя несомненно было очень лестно, и он сразу согласился. , Механик объяснил ему как найти их каюту сказал что они его ждут и ушел. Наш герой предупредил ребят где он будет, если срочно понадобится и через несколько минут отправился следом. Играть в преферанс он любил. Он обучался .ему в ранние свои студенческие годы, когда каждый рубль лежащий у него в кармане был трижды посчитан. Поэтому проигрыш больше двух трех рублей наносил его бюджету ощутимый урон. Поэтому обучение шло очень быстро и эффективно. Он считал себя хорошим преферансистом, пока не попал в компанию профессиональных шахматистов. Там он очень быстро осознал, что играет хорошо для любителей, а в их компании ему делать нечего. Если садишься играть против сыгранной пары, чувствующих друг друга,то даже при их просто честной игре твои шансы равны почти нулю. Так он думал, когда подходил к их каюте. На перед самым выходом в море он получил денежки за разгрузку двух вагонов и даже проиграть в уважаемой им компании пару десяток для него сегодня не было бы существенной потерей. Вопреки его представлению каюта механиков оказалась помещением с железной задраиваемый дверью. Точно такие помещения были на дебаркадерах. На железной двери была прикручена табличка с выгравированной на ней надписью Механики. Похоже она даже не была включена в систему общей отсечной вентиляции. Каюта больше походила на кладовку или кандейку. Внутри тоже было все скромно. Железный прикрученный стол. Двух ярусная кровать , на стене полка. Единственное в углу стоял старый холодильник ЗИЛ. Старший механик сидел за столом. На столе лежала колода игральных карт, расчерченный под преферанс на троих листок бумаги без начальных условий, и три карандаша. Механик поздоровался с нашим героем. Он сел за стол на железную с пластмассовым верхом табуретку. Они обговорили условия игры. Получилась обычная сочинка с небольшой ставкой за один вист. При нормальной собственной игре и большом не везении проиграть больше пяти рублей было просто не возможно. Когда наш герой садился за стол он обратил внимание, что на полке висящей на стене в разных ее были сложены две стопки маленьких шоколадок. Такие шоколадки весом в пятнадцать граммов были положены каждому подводнику по одной в день на вечерний чай. И ими отмечалось полное количество суток, проведенных в море. Обычно их приносили домой из похода а качестве морского гостинца для своих маленьких близких. Игра началась. Уже через полчаса нашему герою была полностью ясна психология соперников. В игре полностью отражались их черты характера. Так который был помоложе играл азартно с риском часто явно переходя разумные пределы. Старший механик и в игре вел себя намного рассудительнее и надежнее. Когда они перевалили за половину пули младший по расчетам на этот момент проигрывал им обоим в общей сложности уже рублей семь. Механики решили сделать не большой технический перерыв. Старший полез под кровать и вытащил оттуда большую канистру по размерам схожим с той, которую они с Володей загрузили перед началом похода. Он достал с полки чайничек для заварки и стал в него наливать с канистры. По ее наклону и бульканью в ней жидкости было видно, что спирта в канистре не больше литра полтора двух. Наш герой помогал Антону наполнять спиртом их расходный чайник буквально вчера и видел, что у них еще осталось его около половины их канистры. Затем младший механик достал три цветных стограммовых стопки и разлил с заварного чайника по стопкам. На столе появился самый обыкновенный канцелярский графин, и не большой кулек с магазинными карамельками. Они каждый по собственному вкусу разбавили спирт в своих стопках. Старший механик сказал: "Будем", и они стукнулись рюмками и выпили. Спирт у них оказался не гидролизным, а ректификатом и пился намного легче и приятнее. Закусили конфетками. При этом старший посмотрел на нашего героя и спросил может хочешь посущественнее закусить. Не успел наш герой открыть по этому поводу открыть рот, как механик открыл и полез в холодильник. И тут наш герой с огромным удивлением для себя увидел, что внутри этот здоровый холодильник практически полностью пуст. Только на одной из его полок лежала стопка из пяти шести банок рыбных консервов кильки в томате. Эти пятидесяти копеечные консервы никак не входили в рацион подводников. Поэтому достать их можно было только с полки любого Северодвинского гастронома. Наш герой просто был шокирован. Эти два фактических владельца всего на этой атомной субмарине при чьем только одном легком движении брови через пять минут было бы доставлено все содержимое провизионки вместе с ее интендантом, зажаренным на вертели, питались килькой купленной перед выходом в море. Этим людям нужны были только их атомные подводные лодки. В их строительстве и был основной смысл их жизни. И наш герой подумал, что пока на СМП наблюдаются такие фанатики , страна может быть спокойна за свой атомный подводный флот Выигрывать у них какие-то копейки у него не было ни малейшего желания. Он под занавес попытался сыграть очень рисковый восьмерик. Не добрал двух взяток. Лодка входила в полигон. Механикам нужно было идти в ЦП руководить работами. А нашему герою готовиться бачковать на обеде. При расчете оказалось, что не большую победу одержал старший механик, наш герой остался в нулях. Между собой старший и не старший порешили, что проигравший расплатится с победителем при возвращении в базу пивом. Напоследок механики пригласили нашего героя при следующей оказии с ходить с ними на экскурсию в реакторный отсек. И добавили, что такое предложение они делают только лучшим людям. Наш герой был очень польщен, что эти два чистоплюя записали его в лучшие люди, но идти и лазить по работающим реакторам он особого желания не испытывал даже в компании этих людей. Конечно приглашение им было с благодарностью принято. И он сказал, что при случае он с большом радостью использует этот случай. Но такому случаю не суждено было случиться После обеда лодка опять занялась шумами. Точнее она опять погрузилась и ходила под кораблями, которые измеряли ее шумность. Опять объявлялся режим тишины. Опять отключали кондиционеры и вентиляцию в каютах. Но на этот раз каждый раз отключали на несколько минут, когда лодка непосредственно перпендикулярно под водой подходило к судну, измеряющего ее шумы. Все это продолжалось с перерывами на завтрак, обед и ужин и в одиннадцатый и в двенадцатый день их похода. Конечно лодка кроме шумов занималась в эти два дня и другими вещами. Оперативно старались устранить полученные замечания отдельные системы корабля, так как в случае устранения их уже в базе нужен был бы дополнительный выход в море для новой проверки отремонтированного оборудования. Жизнь у сдаточного народа тянулась своим чередом. После девяти-десяти дней наступило второе дыхание, которое выражалось в полной апатии ко всему окружающему. Народ окончательно массово перешел на ночное бодрствование. Днем спал с перерывами на завтрак, обед и ужин, а ночью играл в различные игры, читал книги. Традиционно перед обедом и ужином принимали антидепрессант. С одной стороны вроде бы и от моря все устали, а с другой главным мотивом нахождения в море для девяносто девяти и девяносто девяти в периоде процентов сдаточных мореманов было зарабатывание денег. Трудно себе представить, чтобы удалось набрать такую сдаточную команду и отправить ее на испытание АПЛ, если бы зарплата у них в море была бы в несколько раз ниже, а не в несколько раз выше чем на берегу. Поэтому большинство сдаточного народа после каждого вечернего чая пересчитывания число полученных за поход шоколадок прикидывало сколько уже тугриков он намолотил за этот поход. Конечно, самое то было бы, чтобы выходы были бы продолжительностью до семи суток. Что бы можно было вернуться в базу,помыться,развалиться и понежиться в нормальной чистой постели, пару тройку дней помиловаться с любимыми и родными, и опять на недельку в море. В таком режиме косить бы капусту можно было бы очень и очень продолжительное время. Но ряд полигонов находились очень далеко от Северодвинска, и гонять много раз лодку туда и назад было бы слишком расточительным удовольствием. Одиннадцатые и двенадцатые сутки прошли тупо одинаково. Народ ел, пил, спал, как лунатики ночью бродил по отсекам. Те, кому было что делать в испытательной части, занимались своим делом. Лодка все еще болталась в полигонах в Баренцевом море, и всем было понятно, что поход потихоньку затягивается. Временами штормило. Тогда сразу запрашивалось добро на погружение. Как правило оно поступало, и лодка отсиживалась или точнее откручивалась под водой. И вот наступили тринадцатые сутки. То что они были тринадцатыми, а не двенадцатыми или четырнадцатыми он точно помнил, потому что они с Володей в этот день бачковали. Все было до тошноты обыденно. Они позавтракали, помыли кружки и миски из под сливочного масла и консервированного мяса. И сели в ЦВК перекинуться в дурака два на два. Лодка со вчерашнего вечера находилась в подводном положении, и хрен знает чем там под водой занималась. Они не успели сыграть и одной партии, как из ЦП по громкой раздался истошный вопль сидящего на рулях боцмана-рулевого: "Под килем ноль метров!!" И фактически одновременно с этим воплем спокойный голос старшего механика, таким же тоном пару дней назад он торговался с нашим героем за карточный прикуп:Аварийное...Они не услышали следующего его слова или не смогли его разобрать, потому что в этот самый момент внутри лодки чуть ли ни у них под ЦВК что резко ударило. Лодку по какой-то замысловатой диагонали швырнуло в сторону вверх, и она с приличным креном на левый борт закачалась на морской поверхности. Они все в ЦВК припухли и уставились друг на друга. В ЦП тоже было абсолютно тихо. И потом там разом все загалдели. Антон отправился разузнать, что случилось с лодкой, почему она аварийно всплыла. Минут через пятнадцать он вернулся и поведал следующую историю. Когда проходили испытания под водой открытия и закрытия крышек шахт стратегических ракет, то по одной из шахт левого борта была замечания. За время дальнейшего похода замечания эти специалисты устранили и хотели предъявить исправленную шахту военной приемке. Но те сказали, чтобы сдача проводилась на максимальной глубине стрельбы для лодки, то есть где-то пятьдесят метров. Их штатный полигон для подобных испытаний был занят, поэтому им разрешили работать в этом более мелководном полигоне. Когда под водой шахта открылась и заполнилась почти двадцатью тоннами водой, то лодка стала проваливаться вниз. Военный рулевой служил до этого на более мелких торпедных лодках, поэтому он не сумел вовремя скомпенсировать принятия большого количества воды ,и лодка оказалась на дне. И здесь очень четко сработали гражданские механики, их операторы Титана. Не успел взявший на себя командование лодкой в критический момент старший механик произнести только первое из двух слов Аварийное всплытие, как гражданский оператор Титана мгновенно среагировал и дал воздушный пузырь под большим чем при штатном всплытии давлении, и лодка оказалась на поверхности. Промедли они всего пару секунд, лодка сильно ударилась бы об грунт и получила бы серьезные повреждения. И так две антенны на днище лодки вышли из строя, и уже заказаны на послезавтра водолазы, которые сразу по прибытию лодки в базу приступят к работе. Ожидание прибытия лодки в базу послезавтра в районе обеда. Такие сообщения Антона всех привели в приподнятое настроение. Появился яркий свет в конце туннеля. Море всем изрядно поднадоело. В обед они выпили за благополучное возвращение на базу. Уже после ужина, заглянув в штурманскую и взглянув на свой прибор, наш герой заметил, что курс движения лодки поменялся с западного на восточное направление. Лодка двинулась назад в сторону Белого моря. Они шли домой почти еще часов сорок, заходя по дороге в различные полигоны для отработки различных задач. И наконец проход узкости, и еще через полчаса сообщение по громкой, что лодка ошвартовалась к причалу СМП г.Северодвинска. Начали собирать вещи. Антон первый налегке убежал докладывать начальству об успешном походе. И хотя был субботний день, встречающих лодку было не мало. Они долго не могли выйти из ЦВК.Весь проход возле их поста был забит гражданскими специалистами с вещами спешащими покинуть борт субмарины Уже разбежались и остальные члены их сдаточной команды. Кого то встречала жена, кто-то спешил на почту дать телеграмму, что у него все нормально, и он жив и здоров. Задача их с Володей было захватить остатки спирта и отнести в шару и засунуть в сейф. Вытащить достаточно объемную сумку с различными консервами не съеденных в море или специально оставленных для банкета на берегу по поводу их возвращения. Когда они практически чуть ли не последние на лодке подтаскивали свои сумки к трапу, то услышали за спиной голос моряка из провизионки, который спросил их не заберут ли они остатки его замазки, а то у него завтра с утра начнется загрузка свежих продуктов и некуда девать эти оставшиеся банки. Замазкой у подводников назывался нежнейший говяжий молдавский или закарпатский паштет. На шару им дали почти десяток банок. Тащить с собой их не было никакой возможности, поэтому опять пришлось открывать ЦВК и запрятывать их под уже молчащий Аимаз. Когда они вылезли наверх все уже рассосались. Осталась только одна вахта из военных. Они открыли шару на дебаркадере, бросили в сейф остатки спирта. Достали из сейфа две чистые фляжки емкостью по ноль восемь литра. Наполнили их из стоящей в сейфе не полной пятилитровой канистры , обмотали фляжки синей изолентой. Сунули их на поясницы со стороны спины. Все позакрывали и потащились со всеми банками и своими вещами в сторону проходной. На проходной под завистливый голос Вохра , мол сколько у вас вкуснятины подарили ей банку чего-то и поперлись на остановку автобуса. Пойлом и закусоном на вечерний банкет они были обеспечены. Они здорово подустали, пока со всем своим барахлом дотащились до фойе своей гостиницы на Морской Полмесяца мало подвижной жизни сделали свое дело Не было ни дыхалки, ни силы в мышцах Он с вещами остался стоять посреди вестибюля, а Володя отправился к администраторам за ключами от номера. Хотелось только как следует отмыться под горячем душем, надеть на себя чистое белье и развалиться в кровати на белой чистой простыне . Через пару минут Володя вернулся с ключами в одной руке и с белым треугольным солдатским конвертиком в другой." Там с ключом лежал",- сказал он. Подписано тебе. На конверте действительно была его фамилия с инициалами. Он развернул конверт. Срочно зайди в номер и дальше стояли цифры номера.

Глава двадцать седьмая Сюрприз на всю жизнь.

Он помог Володе затащить все сумки в номер. Потом решил узнать, что же означает эта странная записка. Он закрыл за собой дверь и отправился на первый этаж в конец коридора своего крыла, где и находился указанный в записке номер. Слегка постучал в дверь. Ответа не было. Он толкнул ее и заступил за порог. Номер был трехместный. Две кровати ближе к окну были застелены покрывалами. А в третьей кровати ближе к двери кто-то лежал И хотя на улице было достаточно светло, в комнате стоял полумрак из-за не полностью зашторенных окон. Из под одеяла торчала одна лишь голова,прилегшая на подушку. Он сделал еще один шаг вглубь комнаты, и с удивлением и скорее полным изумлением привыкшими к полумраку глазами увидел, что голова принадлежит его Наташе. В этот момент девушка картинно медленно стала открывать глаза. Он рванул к ней, наклонился. И тут девушка изящно полувынырнула из под одеяла и повисла на его не мытой больше недели потной шее. Ее белое чистенькое личико без каких бы то ни было следов макияжа прижалось к его не менее грязной, чем шея дикорастущей бороде, и ее губы буквально впились в его. И хотя этот поцелуй девушки, наверное ,можно было отнести с небольшими оговорками к дружескому приветственному чмоканью, нашему герою стало очень кайфово. Он сказал Наташе, что ему нужно идти принять душ. Что у них вечером намечается гулянка по поводу сдачи ходовых испытаний, и теперь у него нет желания в ней участвовать, если только она не захочет, чтобы они были там вдвоем. Девушка ответила, что она с невероятным трудом вырвалась к нему на Север. Что в цеху узнала, что их лодка возвращается на базу позавчера. И она успела к этому времени, чтобы сделать для него сюрприз. Но они задержались, и она уже двое суток ждет, когда они вдвоем пойдут в Чайку, поедят там солянку, а потом в гастрономе купят жаренной мойвы и пойдут с ней смотреть кинушку. А что касается его банкета с его невиданными деликатесами, то ей он нужен ровно столько как зайцу стоп сигнал. Ему нечего было ей возразить. Сюрприз действительно ей удался. Из приятных это был самый не ожидаемый и лучший сюрприз во всей его жизни. Он долго стоял под горячим душем. Эта изумительная фантастическая непредсказуемая тонко чувствующая его девушка здесь на Севере стала неотъемлемой его частью. Она жила его жизнью и ничего не требовала взамен. А что он мог сделать для нее? Только испортить ее еще совсем юную жизнь. Он закончил мыться. Оделся. Пришел в свой номер и сказал Володе, что сегодня они гуляют без него. А он сейчас уходит гулять с Наташей. Тот сильно обиделся. И сказал, что если бы наш герой сказал это заранее, то он и Антон лучше пошли бы отмечать в Волну и пригласили бы своих местных подруг. И пусть он помянет его слово, что ничем хорошим ни для него ни для его Наташи их гулянки не закончатся. И конечно он был прав. Через много лет Володя и наш герой столкнулись в их родном городе. Они говорили ни о чем, и совершенно неожиданно, сменив пластинку, уже дважды женатый к тому моменту Володя признался нашему герою, что он всегда завидовал отношениям нашего героя и Наташи. Что он раньше нашего героя познакомился с ней в цеху, но она выбрала не его, хотя на тот момент в отличии от нашего героя он был холост. Наш герой после разговора с Володей сбрил свою бороду. Оделся и зашел за Наташей. Еще через полчаса они сидели в своем любимом кафе Чайка и на первое трескали солянку. И он, не сводя с нее глаз слушал ее рассказ. Она приехала домой, и у нее перед глазами постоянно стояла сцена их встречи в аэропорту. Рассыпающиеся персики, и он с окаменелым лицом смотрящий на нее и не обращающий на персики никакого внимания. И она не выдержала и в конце концов все про них рассказала своей маме. И она отлично видела по реакции мамы во время ее рассказа, что он вполне маме понравился. Но мама сказала ей, что она ничего против него не имела бы, если бы он,доченька, не был бы женатым. Но ведь у него есть жена и ребенок. И если тебе даже когда-нибудь удастся с ним быть вместе, то он всегда будет помнить, что и-за тебя ему пришлось оставить ни в чем перед ним не виноватую жену и своего ребенка. И ты сама всегда будешь помнить это. Поэтому, доченька оглянись вокруг. Ведь вокруг тебя много хороших ребят, которые холостые и которым ты нравишься. И она понимает, что мама права, и она никогда не позволит себе встать между ним и его ребенком. И тогда она на выходные дни решила съездить на Северо Крымский канал, чтобы навестить своего парня студента с которым она еще не давно встречалась, и который работал там сейчас в студенческом строительном отряде. Ее парень вроде бы обрадовался ее приезду. И они пошли прогуляться вдоль основной ветки канала. Она рассказывала ему про Север. Он шел и молчал. И вдруг он, который вполне спокойно и даже с юмором относился к ее может с лишними подробностями рассказам о ее других парнях, схватил ее за воротник блузки и сказал, что если она скажет еще хотя бы одно слово об этом ее женатом .., то он ее придушит и утопит в этом канале. И она даже испугалась, так как никогда его такого не видела. И они пошли дальше уже оба молча. И вдруг оказалось, что им то и разговаривать не о чем. И они молча дошли до того автовокзала на который она только не давно приехала. Он посадил ее в автобус,который шел домой. И она, чтобы как-то разрядить обстановку спросила у него, а нужно ли ей его ждать. В ответ он что-то прорычал и, низко наклонив голову, пошел прочь.  А она продолжала ,что несколько дней потом думала, что же ей делать дальше. И пришла к выводу, что им нужно стараться быть подальше друг от друга. Поэтому она решила уволиться с завода и пойти учиться на рабфак, что бы с него постараться поступить в институт. После того, как она определилась, то везде все пробила. И она будет считаться стипендиатом завода, ,если станет студенткой. И занятия на рабфаке начнутся месяца через полтора. И ей захотелось напоследок съездить к нему на Север и последний раз побыть с ним вдвоем. А потом может через много лет у них все успокоится, и они смогут быть хорошими друзьями. И она начала выпрашивать командировку на Север. Но никто ей не хотел ее давать. И она говорила,что увольняется и ей нужно забрать все свои с Севера зимние вещи. Но ее все равно не пускали и говорили, что пусть укажет где и как их найти, и ей пришлют их домой. И тогда она вспомнила, что она когда-то замещала целый месяц секретаршу начальника цеха, пока та была в отпуску, и у нее тогда сложились хорошие отношения с секретаршей директора завода.. И она пошла к ней, сказала, что ей перед уходом с завода на учебу необходимо съездить на Север и решить очень важный для нее личный вопрос. И та только спросила на сколько дней ей нужна командировка. Она ответила, что на месяц. И секретарша позвонила прямо начальнику их цеха и попросила выписать ей командировку на месяц в Северодвинск .И ей сразу такую командировку выписали. И сейчас она сидит рядом с ним ,и ей очень хорошо. Чайка от столовой отличалась только уютным не очень большим залом, стойкой-баром где можно было купить любое спиртное, да мизерной сценой на которой лежали или стояли ударные инструменты. Она находилась в самом центре за два квартала от их заводской проходной, и солянка, а на второе маленькие северные камбалы с жаренной картошкой были здесь их любимыми с ней блюдами. И теперь когда наступила очередь жаренной картошки он сильно захмелевший от необычно большого после лодки свежего воздуха, а еще больше от того, что она сидела с ним рядом, думал что какая же она у него умная девчонка. От своих операторов Титана он уже знал, что серия букашек заканчивается следующим за ними сороковым заказом, а затем завод начинает выпускать стратегические лодки уже не с двенадцатью а с шестнадцатью баллистическими ракетами. И для этого букашку удлинили на один отсек .И первый корпус новой лодки месяц назад на испытаниях при экстренном всплытии чуть не перевернулся и ни пошел на дно .Так как оказалось, что из удлиненного легкого корпуса при быстром всплытии не равномерно выливалась вода. И когда лодка стала переворачиваться, то в ЦП приборы нависли над головами, и один подводник с большими погонами заорал :"Мама спаси меня". И теперь легкие корпуса будут дорабатываться и программа следующего года уже пересмотрена. Лодок будет сдаваться гораздо меньше, чем в этом году. Какие бригады и когда будут работать в Северодвинске будет не ясно. И потому наш герой был рад, что девушка будет учиться. Сейчас им было хорошо. А то, что через месяц снова будет очень плохо об этом сегодня думать не хотелось. И они, запивая всю свою еду очень вкусным их любимым сладким бутылочным болгарским томатным соком , чувствовали действительно себя изрядно закосевшими. В этот вечер они в кинотеатрах посмотрели целых три не известно про что фильма. И каждый следующий фильм был намного интересней предыдущего. Домой пришли после часа ночи. Он проводил Наташу до ее номера, и они, договорившись, что уже сегодня утром идут за грибами, расстались Он пришел в свой номер. Вопреки его ожиданиям перегар не висел в воздухе. Он, не включая света, расстелил кровать, разделся и с наслаждением растянулся на свежей простыни. Но сон не приходил. Сегодня Наташа перед ним раскрыла свои карты. Теперь пришла его очередь задуматься всерьез об его отношении к ней. Так чего же он хочет от этой девочки? И ответ пришел сразу прямой и честный перед самим собой. Она необходима ему, и он хочет от нее всего. Он хочет, чтобы она была его и только его без каких бы то ни было вариантов. Но она сама должна пройти свою часть пути на встречу ему. Он не в том положении, когда имеет право, а тем более желание брать на себя всю ответственность за их отношения. Степень ответственности должна быть поделена поровну. И вот когда он услышит от нее слова, что она только его , тогда он и пройдет свою часть пути. Сейчас у нее другие планы. Ну что же он готов поиграть по ее правилам. Из ее рассказов о ее многочисленных мальчиках он уже сделал для себя вывод, что она относится к классу недотрог. Все ее романы, как правило, сразу закачивались, когда ее кавалеры недоумки, ничего в ней не понимающие, начинали пытаться заступить за ту черту, которую индивидуально для каждого из них она рисовала. И еще наш герой видел, что также как и он сам девушка крайне брезглива. Так что он спокойно отнесся к ее предстоящему студенческому будущему. Тем более, что никакой необузданной свободы он представлять ей уже и не собирался. Ну а то, что он уже знает, что без нее ему будет совсем не сахар. Ну что же главное, чтобы антидепрессант всегда был под рукой в достаточном количестве. С этими мыслями он заснул.

Глава двадцать восьмая Сказкам конец

Часов в десять утра он зашел за Наташей, и они отправились за грибами. В те времена до грибов можно было с Морской добираться пешком. Они прошли намываемый для жилой застройки песчаный пустырь. И уже чуть дальше начиналась живая природа. Правее были всякие болотца прилегающие к морю, прямо и левее начинались кустарники, деревца и где-то еще дальше текла речушка. В зарослях травы водились северные грибы. Теперь консультации по сбору грибов, которые давал ему оператор Титана в день их выхода на ходовые испытания вполне пригодились. Наташа где-то разжилась большим пластмассовым ведром, в которое они и складывали грибы. Грибов было много. Впервые в своей практике наш герой видел, чтобы грибы росли в густой траве. Собирали в основном аналоги подберезовикам и подосиновикам средней полосы. У девушки и здесь все получалось быстро и ловко. И часа через три у них было почти полное ведро. Можно идти готовить. Еще в прошлую их командировку Наташа втирала ему, что с первого по десятый класс она проучилась в школе-интернате на всем готовом. Поэтому даже яичницу дома ей готовит мама. Сама делать она ничего не умеет. Потом их с ней пригласила семейная пара. Жена, назовем ее Галя-5, была подчиненной у нашего героя на 101Ш. Она была замужем за казанским татарином, который работал у них в цеху мастером типа мастера Коли. То есть тоже был по большому счету ненужным бездельником. Только в отличии от Коли был вполне порядочным челом. Галя-5 была довольно красивой на вид дамой лет нашего героя. И видно считала что в первую очередь он должен видеть в ней красивую женщину или по крайней мере жену мастера, а не бестолковую никчемную регулировщицу прибора 101Ш. Она страшно обижалась, когда наш герой, зарывшись на заказе в полном дыму от одновременной вокруг него сварки в нескольких точках, просил ее по свежему воздуху пройтись в другой конец завода в архив и принести необходимые ему сейчас для работы схемы. Разведка даже доносила нашему герою, что где-то обиженная Галя-5 заявляла, что наш герой редкостный гад, что в мире для него существует только одна женщина Наташа, и что, она Галя-5 теоретически прибор знает лучше нашего героя. А он вместо того, чтобы использовать ее глубокие знания гоняет ее с больными ногами за схемами на пятый этаж в другой конец завода. Если бы Галя-5 когда-нибудь вышла бы самостоятельно в смену и устранила бы хотя бы самую элементарную неисправность на приборе, то наш герой сразу же ей повысил рейтинг в своих глазах, а теоретики в прочном корпусе, путающееся у него под ногами ему были не нужны. Но за пределами проходной они с мужем были нормальными людьми. Когда он и Наташа пришли к ним в гости, то нужно было нарезать все на стол. Наташа опять заявила, что когда она выйдет замуж, то тогда начнет учиться домашнему хозяйству, а пока мол с нее взятки гладки. Тогда Галя-5 шутливо сказала ей, что такую неумеку еще никто замуж не возьмет. Та взглянула на Галю-5 и спросила, а в чем собственно здесь фишка. И пока Галя-5 нарезала одну закуску Наташа сделала объем работы в три раза больше и в пять раз красивее. И наш герой понял, что понты девушка любит .А та, взглянув на него, тоже поняла, что он это понял. Больше никогда он ничего подобного от девушки не слышал. Когда они вернулись на Морскую он пошел за маслом и сметаной в близ лежащий Дельфин с забитой фанерой дверью. Когда он вернулся, то Наташа уже и сковородку раздобыла и грибы почистила и помыла. Приготовленные грибы были супер вкуснятиной. Причем эту оценку давал не он, а ребята из его номера. Хватило всем. Ну а вечером по обычной схеме они с заходом в кулинарию отправились в кино. Со следующего дня началась новая трудовая неделя. Утром он проводил Наташу до завод управления СМП. Монтажных работ на уже ходящих в море лодках было мало. И хотя нашему герою нужно было разобраться где загуляло питание из гнезда для осциллографа, он решил Наташу не задействовать . Она уже работала с московскими конструкторами разработчиками, помогая им вносить изменения в новые только что присланные из Москвы документы на будущие серийные подводные лодки. Она подружилась еще с начала года с одной из них, и когда поездом ехала в Северодвинск через Москву, то останавливалась у нее. Женщины были в курсе цели приезда Наташи на Север И забрав ее к себе в КБ работой сильно не загружали. Да и начальник базы, который как считал наш герой, наверняка исподтишка и отправил девушку до окончания командировки, а потом говорил начальству на Юге во время связи, чтобы ей командировку не выписывали, был в курсе как Наташа получила командировку и решил до ее отъезда с ней не связываться. Поэтому Наташа была практически свободной художницей на всю свою последнюю командировку. Наш герой спустился на заказ.Нашел в ЦВК папку с монтажными схемами на 101К.Как он и предполагал связь проходила через весь прибор, начиная от бокового разъема питания. Он быстро сообразил как можно попытаться прозвонить всю связь целиком. А если ее не будет, то начать последовательно, переходя с одной монтажной схемы на другую вызванивать ее куски. Оказалось, что он зря гнал на монтажниц своего цеха. Связь была на месте. Значит она отсутствовала в разъеме питания, подходящем к прибору. Он опять с неприязнью вспомнил про Толика-2.Именно он был в бригаде, состоящей из таких же бухарей и бездельников как и он сам, присланными из цеха еще зимой, проводил контрольную после монтажниц ЭРЫ прозвонку кабельного хозяйства при еще не поставленной на заказ самой системы Алмаз. Тогда места свободного на лодке было навалом. Сейчас подлезть к разъему было не просто. И это уже была далеко не первая бяка с которой они столкнулись, начиная с начала регулировки на этой системе , оставленной им в наследство Толиком и его собутыльниками. Наш герой поднялся наверх и доложил все Антону. Тот сказал, что за продукт договорится с мастером ЭРЫ, и те устранят. Потом выдал целую простыню талонов на питание на три дня в двух экземплярах, с подколкой сказав, что ему мол надо усиленно питаться. Далее он сказал, что где-то в четверг они дня на три уходят в море. Опять работать над шумами и проверить отремонтированные за выходные антенны. И если наш герой считает, что с его техникой все в порядке, то на работу может ходить по своему графику. С контрагентством на счет сдаточной команды он уже договорился. Наш герой вышел в коридор дебаркадера по висящему там телефону внутренней заводской связи позвонил по данному ему Наташей номеру в КБ. И уже через полчаса они гуляли по заводским аллеям, взявшись за руки. Они так делали все время. И один раз их остановил какой-то хрен с грозным видом. Он спросил у них с напускной серьезностью из какого они подразделения и почему в рабочее время ходят по предприятию, держась за руки. Девушка ответила, что они не из какого подразделения, а инопланетяне. Что приземлились на заводе для дозаправки и сейчас улетают в свою Галактику, а там у них все так ходят. И все у них было в эти три дня супер здорово. А потом он ушел в море. И все в море прошло в штатном режиме, но погода была переменчивой. И они вместо трех суток проболтались все шесть. И когда они пришли в базу почти в девять вечера, то оказалось, что Наташа ждет его на дебаркадере. Через три дня они ушли опять замерять шумы. И их не было двое суток. Он и Наташа купили пластинку Эдиты Пьехи. Это была большая пластинка. Был на ней кораблик золотой на золотой игле, были и другие. Они валялись поверх покрывал в номере Наташи на разных кроватях , ее соседки всегда, когда он заходил куда-то сваливали. И Эдита своим потусторонним голосом пела:"Составы гудящие на поворотах. И листьев осенних печальное чудо. Я знаю что в жизни не будет повторов. И ты чей-то будешь. И я чья-та буду." Со стороны кровати Наташи доносились всхлипывания и даже приглушаемые рыдания. Видимо ей было очень себя жалко. Она благородно уступала нашего героя той у которой на него был чек из ЗАГСА. Было и очень грустно и нашему герою. Заканчивалась очень светлая и чистая сказка придуманная и поставленная волшебной феей, рыдающей на соседней кровати. Впереди была проза жизни с крайне жестокими проверками их чувств на прочность. Боже, как ему хотелось хотя бы разок сыграть по его правилам. Броситься к этой ревущей сказочнице, сжать в объятии это красивое желанное тело до хруста каждой его косточки. Затем расцеловать каждую клеточку от макушки до ноготков мизинцев ее бесподобных ног. И прошептать ей на ушко, что она у него дуреха. Что она нужна ему как воздух И поэтому он никогда и никому ее не уступит. И пусть она на это даже не надеется. И он с большим трудом сдерживал свои желания. А жизнь продолжалась. Уже через час они купили здоровый тринадцати килограммовый астраханский арбуз. Он затащил его в умывальник, помыл, отрезал часть ребятам. Потом они сели на подоконнике лестничной клетки его этажа и стали есть арбуз столовыми ложками. Проходящий мимо Антон, который заходил за Володей для совместной гулянки,заметил что смотрятся они классно. Потом он добавил, обращаясь к Наташе, что вот с ним наш герой никогда не стал бы есть так арбуз. На что девушка сдерзила, что с ним и она не стала бы таким способом его есть. И вот подошел конец Наташиной командировки. Но то ли так совпало, то ли все было рассчитано, но и нашему герою нужно было также переоформляться. На носу были государственные испытания. Поэтому новую командировку и деньги ему заказали по связи Северодвинска с родным цехом. Антон просил его не задерживаться .Он обещал. Но поехали они поездом. Это была сказочная поездка. Наташа относилась к нему на всем протяжении их дороги с необычайной нежностью и теплотой. Все их окружающие пассажиры считали,что они молодожены. Им говорили кучу комплиментов. Говорили, что они похожи как родные брат и сестра. Что по их отношению друг к другу видно, что впереди их ждет долгая счастливая совместная жизнь. Они не подтверждали, но и не опровергали всех своих доброжелательных попутчиков. В Москве у них была пересадка. И они очень классно провели свободное время в ней. И вот поезд прибыл в конечный пункт. Их сказка закончилась .С вокзала ей было налево, а ему направо. И они расстались. Но пока он начал двигаться в сторону общественного транспорта, то за спиной услышал скандал в километровой очереди на такси. И через минуту к нему на вырванном в схватке такси подъехала девушка. Не смотря на его протесты она затащила его в машину, довезла до катера и уехала. Она сдала его его семье в полной внешней целости и внешней сохранности.

Двадцать девятая Когда рассудок не помошник.

Итак нашего героя довезли до катера, и он,наверное, отправился домой. Больше никаких деталей припомнить он не мог. Наверное, все было нормально. Сколько он провел дома дней и когда улетел или уехал поездом в командировку, он тоже вспомнить не мог. Наверное, он делал то, что нужно было делать и вел себя так как нужно было себя вести. Видимо, когда начинаешь вести не честный образ жизни память много вранья сохранять не хочет. Он отлично помнил, как в первый раз его будущая жена приехала домой к нему в гости. Это были ноябрьские праздники. Корабли стояли в иллюминации. Ее красивые глаза светились полным восторгом. И он со стороны любовался ей. И они шли с ней в районе все того же молочного магазина на катер. И встретили Люду с ее кавалером. Увидев его с девушкой, Люда остановилась как вкопанная. Выдернула свою руку из под руки кавалера. Она уставилась на него и его девушку. И похоже не могла поверить своим глазам, что у него кроме нее кто-то мог еще появиться. И ему даже стало ее немного жалко .Но он и его спутница проскочили вниз дальше .Они спешили на катер. Да, будущая его жена довольно быстро вытеснила его боль по Люде из его сердца. Он много помнил досконально эпизодов из их жизни. Но тогда в их жизни не было никакой лжи, и поэтому память работала исправно. Сейчас в отношениях с ней он представлял из себя скорее всего какого-то робота, который адекватно реагировал на внешние возмущения. Но достаточно было выдернуть его из розетки, как вся накопленная в нем информация не сохранялась. Он не помнил было ли ему стыдно смотреть в глаза жене или нет. Хотя, конечно, формально он до сих пор был верен ей как оловянный солдатик. Но его душа, если она у него вообще когда-нибудь имелась, явно ей не принадлежала. Короче, сколько-то дней он побыл дома, поигрался со своей подрастающей дочерью-потому что по другому вряд ли могло быть и улетел или уехал на Север. Впереди были государственные испытания. Он не помнил до или после госиспытаний третьим у них в номере с Володей поселился Миша. Скорее всего он пришел к ним в бригаду после окончания института. Хотя может он у них и не сразу поселился,а просто был у них в гостях. Миша был достаточно интересным кадром. Бабушка его была армянкой. Миша был в семье единственным ребенком. Папа штурманом бомбил Новую Землю водородными бомбами. Мама на внешность очень интересная женщина работала инспектором в детской комнате милиции. Она любила ездить по заграничным курортам, нравиться мужчинам. Поэтому Мишей занималась его любимая бабушка. С ней он спал в одной кровати аж до шестого класса. Потом Мишу исключительно ради его будущего отдали в Киевский интернат с математическим уклоном. Где по его рассказам обвинили в воровстве какой-то хреновины и исключали из пионеров. На государственные испытания они сходили успешно. Экипаж ЭВГ крепко с ними спаянный дал представителям государственной комиссии по их отделению высокую оценку работе их Алмаза. Спирта у них было предостаточно. Торпеды выпустили как положено. Техника не ломалась. Государственные испытания состояли из двух выходов. Первого, типа как на ходовых. И втором стрельбе баллистическими ракетами. Стреляли они с глубины пятьдесят метров. Чувствовали как ракеты покидают подводную лодку. Перед самим залпом всех лишних сняли с лодки на обеспечивающие лодку суда. С Алмаза никого не снимали. Ракеты были жидкостные. Поэтому они вначале раскручивались в шахтах, и подойдя к ракетному отсеку можно было хорошо слышать, как это происходит. А потом легко пробив пятьдесят метров толщины воды уходили в сторону Камчатки. Конечно, запуск двигателя в шахте повышал риск для лодки. Зато и стрелять можно было с гораздо большей глубины, чем при использовании твердо топливных ракет. Ребята, видевшие с судов как ракеты выходят из под воды , говорили что зрелище было бесподобное. Особых приключений вроде бы он не припоминал. На берегу тоже все шло в самом обычном отработанном режиме. Иногда он разгружал вагоны. Закончился овощной сезон. И они переключились на холодильник. Здесь было сливочное масло, сухое молоко, различные консервы. Постепенно корридой он заразил и Володю и Антона. Когда у него всегда в кармане звенела монета и не нужно было считать сколько ты потратил на товарищеский ужин, и сколько дней тебе надо теперь экономить, чтобы уложиться в командировочные, то это сильно затягивает. В городе лежал уже снег. Все негативные моменты снимались с помощью спиртного. Причем в зависимости от настроения или спиртом или покупным. Лодка практически постоянно стояла с включенным реактором, и каша также текла в более чем необходимом количестве. После того, как Наташа лихо прикатила и укатила в вырванном у километровой очереди такси он больше ее не видел. Связи никакой с ней не было. Все было по той схеме, которую она обрисовала ему в Чайке в первый их день встречи. Он старался максимально о ней не думать. Иногда это удавалось, а иногда и не очень. Но на помощь всегда приходил антидепрессант, который тупо блокировал болевые точки. Миша очень старался их тройку превратить в четверку. Но и Антон и Володя его не любили. Считали слишком хитро....Наш герой ко всему относился тупо безразлично. Поэтому Миша в первую очередь пытался заручиться его поддержкой. Однажды он пожаловался нашему герою, что пьяный Володя при Антоне назвал Мишу жидярой, хотя он, Миша имеет армянскую и украинскую кровь, а евреи здесь ни при чем. Но нашему герою как и когда-то уже очень давно в Таллине эти их проблемы были как-то безразличны. И вот пришел день Октябрьской революции. Они пришли из моря во второй половине дня седьмого ноября. Скорее всего это была первая часть государственных испытаний. Вроде бы когда они уходили в море, в Северодвинске была еще поздняя осень. Сейчас вес город был покрыт пушистым белым снегом. А дальше все пошло по уже зачуханному сценарию. Они помылись, переоделись, сели за стол с принесенными с собой с лодки морскими деликатесами и деликатесным гидролизным спиртуганом и начали медленно но уверенно надираться. Приходили какие-то гости, кто-то уходил. Набравшие свою дозу заваливались в койку, отрубались, быстро просыпались и снова оказывались за праздничным столом. На улице уже фактически была полярная ночь. Поэтому был день или вечер сказать было трудно. Наконец всем бухать надоело, и душа запросила культурной программы. Захотелось послушать песни советской, а может и не только советской эстрады. Но проигрывателя который был у них в комнате всегда почему-то не оказалось. Они стали морща свои пьяные рожи вспоминать и куда это он мог подеваться. И кто-то вспомнил, что перед самым выходом в море они гуляли в гостинице на Бойчука и брали с собой туда проигрыватель. Сразу порешили послать туда делегацию и строго разобраться с теми, кто его им не вернул. Хотя, конечно, потом вспомнили, что они сами оттуда свалили еще до конца банкета. В делегацию вошли Володя, наш герой и Миша. Они вышли на улицу. Было, наверное уже градусов пятнадцать мороза и мела легкая поземка. Но они чувствовали себя зашибись. Был праздник и кругом на зданиях висели флаги. Они шли пешком по уже наметенным сугробам, и когда делегация проходила мимо какого-то административного здания,то Миша крикнув Володе, чтобы тот его подсадил, забрался тому чуть ли не на голову и выдернул из крепления красное знамя вывешенное на здании. Всем им очень такая идея понравилась. Ведь сегодня было седьмое ноября, и им очень захотелось сделать в городе еще один маленький парадик. Володя, который выглядел из них самым пьяным, гордо взял знамя в свои руки и выдвинулся в знаменосцы. Наш герой с Мишей как и полагается шли от него по бокам на шаг сзади. Шли они на Бойчука, то есть в самый центр города. Но шли напрямик дворами. Поэтому в часов одиннадцать вечера, а именно сейчас было такое время, народа на улице видно не было. Местный народ уже закончил культурно отдыхать, и если праздник обошелся без милиции или вытрезвителя, то прозаично отдыхал в своих квартирах в предвкушении завтрашнего повтора. Наконец знаменосец и его свита вынырнула из полутемных дворов на центральные улицы города. Они уже успешно преодолели гостиницу Волну и приближались к центральному городскому универмагу Радуга, когда им на встречу выскочил дежурный милицейский железный воронок. Наконец-то у них появились благодарные зрители. Володя еще сильнее выпрямился вытянул руки со знаменем вперед, и они гордо проплыли мимо явно опешивших от такой борзости ментов. Они за спиной проскочившего мимо них газика пересекли дорогу и ,пройдя Радугу, оказались на входном крыльце гостиницы Бойчука. Володя свернул полотнище, и они проскочили мимо дежурных на лестницу. Поднялись на нужный этаж в нужный номер. Самые стойкие продолжали там отмечать приход из моря. Делегация забрала свой проигрыватель. Их по-русскому обычаю заставили выпить на посошок, налив почти по стакану магазинной водки. А на закуску были громадные соленые огурцы. Больше на столе ничего не было. Они выпили. Закусили огурцами и отправились в обратный путь, прихватив с собой самый здоровенный из тазика на столе огурец. Они опять прошли мимо дежурных уже не таясь. Когда вышли на крыльцо, то за ними выскочила и одна из дежурных. Она оглядела свои висящие флаги. Убедилась, что они на месте и сказала делегации напутственные слова . Что она конечно не знает где они взяли это знамя, но мало за него им не будет .Но делегатам после водки стало еще лучше, а Володю совсем развезло. Он опять развернул знамя и гордо шел не с ним а практически за ним со здоровой амплитудой влево и вправо. Может в этот момент ему казалось, что он опять в море на штормящей подводной лодке. Они опять вышли к Радуге и стали пересекать дорогу. И в эту самую минуту из-за поворота опять вылетел милицейский газик На хорошо освещенной центральной улице города со стороны они наверное смотрелись исключительно эффектно. Знаменосец в когда-то очень давно белоснежно белой, а ныне серьезно замызганной и распушенной как попало кроличьей шапке, чьи ноги серьезно отставили от рук несущих алый стяг, и которого резко бросало из стороны в сторону. И почетный эскорт из двух пьяных идиотов у одного из которых в руках был проигрыватель, а второй нес здоровенный соленный огурец. Поэтому видно залюбовавшись этим уникальным даже для Северодвинска зрелищем газон резко затормозил и остановился как вкопанный. К этому моменту делегаты благополучно пересекли проезжую часть и стали выравнивать курс в сторону Морской. Но газон резко завелся и, повернув под углом девяносто градусов, въехал прямо на тротуар покрытый пушистым и уже глубоким снегом и перекрыл парадику дальнейшее его движение. Из газона вышло два мента и подошли к делегации. Увидев все это наш герой и Миша стали резко трезветь. Только одному Володе было все также хорошо, и он совсем не понимал что это за перцы и чего они от них хотят. А перцы для начала попросили предъявить документы. Город был закрытым и таскать документы с собой было положено. У Миши и нашего героя документы были с собой с вложенными в них разрешениями на въезд в запретную зону г. Северодвинск. После того как менты открыли первый же паспорт, один сказал другому, а мол все понятно командированные гуляют. Не известно как бы дальше развивались события, если бы паспорт предъявил и Володя. Но ему было настолько классно, что он уже видимо был знойным революционером на майской демонстрации прошлого столетия. Поэтому документов никаких у него быть как у революционера подпольщика в принципе быть не могло. И посмотрев на него, второй мент сказал первому:"Ну что будем грузить?" И они, плотно взяв его за локти с обеих сторон, начали впихивать лучшего знаменосца мира в задницу воронка. Тут Володя видимо понял, что злые силы начали разгон парадика. Он очень классно перекрыл древком знамени вход во всю туже задницу и заклинив его, начал орать на весь уже практически спящий центр города:"Сатрапы. Жандармы !" И нашему герою при всей серьезности нынешней ситуации ,ведь статью за надругательство над государственным да еще ворованным флагом никто не отменял, было очень забавно наблюдать как два здоровых мента никак не могут справиться с очень пьяным, но и очень идейным революционером. И все же парадик был разгромлен, и Володю пинками в зад ментам все же удалось затолкать в воронок. Наш герой и Миша явно трезвые как стеклышки тоже пристроились за революционером в тесной камере машины и по официальной формулировке ментов отправились в отделение милиции устанавливать личность Володи у которого не было документов. По дороге Миша проводил активную работу с ментами. Он рассказал им, что у него не только маман сама капитан милиции, но и он, ее сын Мишаня, состоит при органах нештатным сотрудником милиции. При этом он достал и показал ментам свои корочки, которые раньше ребятам никогда не показывал. Приглашал отдыхать ментов в солнечный Крым . Менты говорили, что против них двоих с нашим героем они в принципе ничего уже не имеют, а вот с третьим их товарищем-козлом надо будет разбираться. Миша говорил, что Володя только сегодня вернулся из моря. И у него из-за недостатка кислорода видно временные проблемы с головой. Когда их со знаменем, проигрывателем и большом соленым огурцом ввели в отделение милиции Северодвинска было без пяти двенадцать ночи главного дня Октябрьской революции. С длинной скамейки в отделении полностью заполненной бомжами, проститутками и пьяницами-дебоширами донесся шепот:"Политических привели". Но и здесь нашему герою очередной раз повезло. Именно в двенадцать ночи менялись наряды милиции. Что про них успели рассказать уходящие на отдых менты делегаты не знали. Но когда их вызвали на допрос, то первым вопросом был тот, который и Миша и наш герой ждали. Их спросили откуда у них это знамя. И они, вроде бы даже предварительно не сговариваясь , выпалили что флаг принадлежит их организации и использовался на сегодняшней демонстрации. После этого им предложили опознать личность нового Чегевары, что они успешно сделали. Далее им сказали, что им положено заплатить по одному рублю штрафа за нарушение общественного порядка. Наш герой и Миша быстренько достали по рублю, а новая Чегевара завопила за что мол рубль. Но наш герой достал еще один из кармана железный с Лениным, и инцидент был исчерпан. Знамя, проигрыватель и огурец им вернули, но порекомендовали нести его домой в свернутом состоянии. Когда они вышли на улицу и перешли от ментовки на другую сторону, то пламенный революционер развернул его со словами За все уплочено. И они тронулись в обратный путь с развернутым знаменем. Домой попали часа в два. Где уже находящийся в курсе всех событий трясущийся от страха и горя Антон сушил для них сухари. Радость встречи была необыкновенной. Флаг поместили на почетное место в углу комнаты, где он и простоял до самой полной сдачи заказа. Ну не все дни были у нашего героя яркими и не забывающимися. После всех государственных испытаний они сделали один, два не больших выхода в море, и лодку поставили на покраску. Делать в лодке стало совсем нечего. И от полного безделья в том числе в голову нашего героя все больше лезли мысли о Наташе. Сейчас там на Юге решалась судьба их отношений. И хотя наш герой твердо для себя усвоил, что Наташа это его судьба, и в конце концов им все равно уготовано быть вместе, то сколько до этих концов она еще наломает дров и при этом принесет ему боли, он конечно не знал. И вот уже в декабре состоялся контрольный выход лодки в море. От Алмаза они вышли втроем; Володя, Антон и он. Страшно воняло свежей нитрокраской. Уже через пару часов стало казаться, что ты лично выпил целую ее банку. И из твоих внутренностей идет ее перегар. Через три дня они вернулись. Лодка была сдана. Еще через пару дней они целовались на прощаниях со своей ЭВГ. Их и тридцать седьмой заказ караваном при двух ледоколах отправлялись к месту постоянного базирования на Кольский полуостров. И им было опять грустно, как будто от них на Кольский полуостров уходила их первая любовь.

Глава тридцатая Это сильнее нас

Итак они сдали свою первую АПЛ и разъехались по домам. После того как лодка ушла с буксирами и ледоколами в открытое море никаких других подробностей связанных с его отъездом он не запомнил. Поехали они домой поездом или полетели самолетом он не помнит. Как попал домой не помнил. Как было дома? Наверное все было в полном порядке. Иначе бы в память какие-то бы детали врезались. До нового года оставалось наверное дней пятнадцать. С Наташей за всю командировку никаких контактов не было. Он тупо купировал все болевые точки, и у него не было никаких вроде бы больших душевных проблем. Но внутреннее напряжение никуда не девалось и ослабить или полностью расслабить его мог только один человек. Он решил, что ему нужно с Наташей встретиться, чтобы посмотреть ей в глаза и понять что с ней сейчас происходит. Хотя он догадывался, что она пытается вести новую жизнь без него. Но в его планы это вовсе не входило, так как девушка была ему нужна. Он долго думал как лучше встретиться и послал ей телеграмму с местом и временем встречи и подписал ее Волькенштейн. Почему не Мамин-Сибиряк или Новиков-Прибой он мог объяснить. Волькенштейн это была фамилия автора конкурсного задачника по физике. А так как по идеи девушка сейчас училась на Рабфаке, то вроде бы все было по теме. Кажется встреча должна была состояться под часами глав почтампта. И в назначенное время Наташа появилась. Она абсолютна не удивилась, увидев его. Он не помнит во что она была одета. Помнит что от нее веяло холодом. Вроде бы он сказал ей, что соскучился и захотел ее увидеть. Что отвечала она он не помнит. Кажется она спрашивала как у него дела дома. И как себя чувствуют себя его близкие. А может она этого и не говорила. Он не удивился ее холодности. Ведь это все входило в ее программу, которую ему изложили в их сказочное время. Итак он не может вспомнить ни как она была одета и даже как она выглядела. Похоже у него от его нынешнего образа жизни уже начинали наклевываться проблемы с головой. Они все же о чем-то говорили, а потом она потащила его по центральному кольцу города. Уже вроде было темно, и она стала чисто тусовочной девчонкой. Она шла с ним по центральным кольцевым улицам и к ним подходили такие же как и она тусовочные пацаны и девчонки. Потом она подошла к какой-то такой же как она молодой девчушке и пожаловалась, что какой-то долбанный Сережа не пришел к ней на свидание, которое сам же и назначил. И пусть теперь ему передадут, что если он приблизится к ней ближе чем на сто метров, то у него будут большие проблемы. Погуляв с нашим героем по центру она потащила его на центральный холм. Через какие-то дорожки, тропинки они попали во внутрь детского сада. И подошли к беседке. Он успел заметить, что в ней двое. Причем один вроде бы сидел, а одна вроде бы лежала. Потому что вскочила, вроде бы с удивлением уставилась на Наташу, а потом ,прихватив с собой кавалера ,смылась. Они сели на нагретые места, и здесь она ему прочла лекцию по ботанике которую он очень хорошо запомнил. Она сказала, чтобы он представил огромную клумбу цветов. На этой клумбе растет множество цветов, но одни цветы самые красивые и желанные являются не доступными. И что тогда остается? Остается довольствоваться теми цветами ,которые попроще. И если до этого нашему герою все было в ее действиях понятно. После Северодвинской сказки сегодня ему устроили Крымскую антисказку ,нанося ему удар за ударом с хладнокровной точностью и безжалостностью ,идеально зная все его болевые точки. То после клумбы у него началась не контролируемая внутренняя паника. Он с ужасом подумал, что возможно был слишком самонадеян, когда считал что просчитывает достаточно хорошо эту девочку. И что он должен будет дальше делать если после ботаники его фактически пошлют на его выбор или на три или на пять веселых букв?Но в самый последний момент, ,видимо полностью насладившись произведенным на него эффектом, и видя что у клиента уже начинаются необратимые процессы, ботаник стал похож на его Наташу и, тронув его за плечо, сказала грустно, что у нее с рабфаком завал, и не мог ли он с ней позаниматься, чтобы посмотреть можно ли еще что-то исправить. Это была явно брошенная ему соломинка. Он абсолютно не помнил, как они расстались На следующий день он звонил в дверь Наташиной квартиры. Дверь открыла Наташа. Он зашел. И тут вышла мама Наташи и взглянула на него. Он посмотрел в ее глаза и не увидел в отношении него каких-то выраженных негативов. Скорее это был взгляд уставшей женщины. Они зашли с Наташей в комнату, Наташа закрыла дверь, и они взялись за учебники. Не прошло и минут пяти как после легкого стука в дверь просунулась чья-то голова и что-то спросила у Наташи. Потом голова извинилась и исчезла. Еще минут через десять повторилось тоже самое. Потом еще раз, еще и еще. Он понял, что народ хочет взглянуть на северное чудище Наташи. Деталий занятий не запомнил. Вроде бы по всему были хвосты . После окончания ей школы прошло почти два года. Наверное, они разругались. И его отправили домой. Потом был Новый Год. Он не помнил ходил ли он на работу или был в отгулах. Но когда он появился в цеху, то к нему подошел какой-то регулировщик из какой-то бригады, которая была на Севере тоже, и сказал что в выходные в универмаге в городе в отделе радио товаров видел твою Наташу, торговавшую батарейками. Он так и подчеркнул твою Наташу. Он подумал, что вряд ли ее отправили туда от рабфака. И значит рабфак по-видимому накрылся. После работы наш герой очередной раз что-то наплел жене и поехал в город. Он зашел в магазин в отдел радио товаров, но Наташи там не было. Доехал до ее дома. На улице уже стало темнеть. Звонить в дверь не решился. Что он мог сказать ее матери? Что пришел продолжать компостировать мозги ее дочери? Он определил окно комнаты где они занимались. Света там не горело. Он запомнил, что оно было решетчатое, а на других окнах первого этажа решеток не было .Времени было наверное около девяти вечера, а может и больше. Он решил подождать до ее прихода домой. Хотя и понимал, что это может добавить ему неприятных открытий. После десяти он уже стал злиться на себя, что не уехал раньше. Ведь она могла не прийти ночевать совсем домой или ее могло не быть в городе. Злость у него росла. Но еще через минут двадцать он получил то, на что явно нарывался. К Наташиному дому стала подходить парочка. Причем они шли, держась за руки. Хотя на самом деле сопляк нес в своей руке руку Наташи. Он шел, повернувшись к ней в пол оборота, и с каким-то даже не обожанием, а благоговением смотрел не отрываясь на нее. Девушка шла не много наклонив голову, поэтому нашему герою рассмотреть выражения ее лица не удалось. Но и увиденной картины вполне хватило, чтобы накапливаемая злоба переросла в дикое бешенство. И он сделал несколько шагов вперед и загородил собой им дальнейшее движение. Кавалер в первый момент ,находясь еще в своих грезах видимо не врубился в тему, и даже вначале хотел что-то сказать, но увидев выражение лица нашего-героя смекнул, что любые сейчас произнесенные им слова могут оказаться последними в его еще не полностью распустившейся жизни. Наташа выглядела сильно растерянной. Кавалер рта открывать не стал, но сделал шаг вперед и закрыл собой доступ к телу девушки. Но легким незаметным движением руки был отодвинут слегка в сторону метров на десять пятнадцать. Говоря какие-то фразы, начинающиеся словами типа и что это ты себе позволяешь...., наш герой шагнул к Наташе. И тут она ткнулась носом в его грудь, разрыдалась, и сквозь всхлипывания он услышал, что она его, только его и ей больше никто не нужен. А потом,.схватив его за отворот пальто произнесла и ты мой, слышишь ты мой. У него злость сразу улетучилась. И он ответил конечно твой, я был уже твоим, когда мы еще и не были знакомы .Через день Наташа пошла восстанавливаться в свой цех своего завода. И хотя цех расширялся, и ему требовались монтажницы, а Наташа, чего бы не выдумывали про нее крокодилы-завистницы, была уже квалифицированной монтажницей с опытом работы в любых условиях и она умела паять и стоя и лежа и в слепую с помощью зеркала, наш герой был уверен, что возвращение девушки в цех будет не обязательно простой бумажной формальностью. И хотя он не сомневался в удивительно пробивных качествах девушки, та легкость с которой ей удалось попасть на рабфак тоже казалась ему довольно подозрительной. Так оно и получилось. Вначале Наташа выждала, когда за начальника цеха будет его заместитель Валерий Федорович. Заместитель был очень видным мужчиной брюнетом. Как руководитель он был абсолютно бестолковым. Ему гораздо было бы сподручней сниматься в кино в роли каких-нибудь знойных итальянских любовников. Но как красивый и не дурак по жизни мужчина толк в красивых женщинах он понимал. Его жена числилась в цеху технологом . Она была очень хороша собой, была очень вежлива со всеми и здоровалась с каждым, кто встречался на ее пути столько раз в день сколько раз он ей попадался. В чем заключалась ее работа нашему-герою понять было не легко. Увидев Наташу у себя в кабинете ,Валерий Федорович по улыбался ей, а она ему, сказал ей пару комплиментов и подписал ее заявление о приеме на работу. Умненькая Наташа схватила подписанное заявление, и имея опыт работы секретарем, лично пробежала по всем инстанциям, ставя визы, и вроде бы стала законным работником завода. Кажется ей уже даже выдали в кладовке и, инструмент и спецодежду. Ну тут на свое законное место в своей кабинет вернулся его истинный хозяин Игорь Николаевич. В настоящее время число работников цеха перевалило за несколько сотен человек. Но это не помешало ему увидеть фамилию Наташи в списках вновь принятых. Он вызвал ее в свой кабинет и сказал, чтобы она забирала свои манатки и валила с его цеха. Далее он сказал, что она опозорила и выставила его на посмешище всего завода. Сказал, что лично из-за нее он ходил на прием к директору завода, расхваливал ее как лучшего работника и перспективного специалиста. Что ей сказочно повезло, что при ее северном среднем она была бы стипендиатом завода, что практически все монтажницы в цеху за меньшие деньги должны вкалывать в три смены. Что нужно быть полностью не нормальной идиоткой, чтобы упустить такой шанс. Что она опозорила себя, его и весь завод. И пусть она теперь лучше убирается отсюда по-хорошему, потому что он скорее застрелится чем допустит чтобы она была работником его цеха. Но Наташа не была бы Наташей, если бы и она не имела домашней заготовки для форс мажорных обстоятельств. И она сказала, что она хотела бы посмотреть на него как бы он смог нормально учиться если бы его, как ее и ее тяжело больную мать с двух летнем ее братом бросил бы отец и умотал от них в Сибирь. Причем все это можно легко проверить. И теперь она единственная в семье кормилица, а кроме того как паять она больше ничего делать не умеет. И если начальнику цеха сильно хочется , то пусть стреляется себе на здоровье. Но если он выкинет ее на улицу и обречет ее и ее семью тем самым на голодную смерть, то она уж точно, выйдя из его кабинета, повесится прямо в коридоре. И видимо, представив как она будет болтаться в петле, ей так стало себя жалко, что она разревелась прямо у него в кабинете. И начальник махнул на нее рукой и сказал, чтобы она шла работать. И хотя он чувствовал, что возвращение этой девчушки принесет ему дополнительные проблемы, с самими семейными проблемами он был знаком не по наслышке. Будучи уже к этому времени дважды или трижды орденоносцем за выпускаемую цехом продукцию, а для его многочисленных медалей просто не было места на пиджаке, начальник самого секретного на заводе цеха уже не раз появлялся на работе с расцарапанной женой физиономией. А сейчас ходили слухи, что его просто выставили за порог собственной квартиры. Так Наташа снова стала монтажницей цеха. То, что она рассказала начальнику цеха было почти правдой за исключением того, что ее отец никого не бросал, а уехал в Сибирь на заработки, предварительно обеспечив семью дополнительными продуктами, в том числе и той сыро копченной колбасой, которую наш герой ел у Наташи в номере по случаю дня ее девятнадцатилетия.

.Глава тридцать первая Назад дороги нет

Теперь, когда Наташа и наш герой первый раз проверили на прочность свои чувства и убедились, что нужны друг другу начали сбываться слова мамы Наташи, которая та говорила дочери, после их первой беседы о нашем герои. Ему было жалко свою жену, которая перед ним ни в чем не была виновата, и он все больше привязывался к своей подрастающей дочери,а у Наташи было чувство вины перед его ребенком. Но они знали, что все равно когда-то они будут вместе. Закончился месяц. Февраль. И на работе им выдали зарплату за февраль и тринадцатую за прошлый год. Он был у себя на стенде, когда к нему подошла Наташа и протянула приличную пачку денег. Это была вся ее тринадцатая зарплата, очень приличная сумма с учетом того, что она практически весь прошлый год проработала на Севере. Он спросил, а на фига мне твои деньги. Она ответила, что она ему задолжала за Север. Он спросил, а с какого то это бодуна? Что еще за долги? Ты ведь у меня никогда ничего не занимала? Наташа продолжала настаивать и сказала, чтобы он их взял и что-нибудь купил своей дочке. Он ответил, что дочке он купит все за свои деньги. Она сказала, что ей эти деньги не нужны, и если он их не возьмет, то она их выкинет. Зная ее с ее понтами, он не сомневался, что так она и сделает. Он спросил, так что с тобой случилось? Она ответила, что все нормально, но ее на месяц посылают в командировку в Северодвинск. Туда еще в конце года пришли две действующие лодки на доработки на СМП. На кассетные доработки идут волжане, а на объемный монтаж монтажницы из нашего цеха. Ехать сразу после мартовских праздников. Он сказал, ну и ладно. Надеюсь на этот раз ты от меня уже не сбежишь. Она сказала, что пусть не мечтает, и она от него не сбежит ни на какой раз вообще. И опять пристала к нему со своей тринадцатой зарплатой. В конечном итоге для сохранности денег он забрал их у нее и сунул себе в карман. И он сказал, что то денег много развелось. Может в Ялту съездим и пропьем их там. Она спросила, а что в Ялте есть бутылочный томатный болгарский сок? Он сказал, что не знает, но можно съездить и посмотреть. Она ответила, что согласна. И только намного позже он понял откуда росли ноги насчет северного долга. Один раз когда они стали ругаться просто из-за ничего, то выяснилось что когда Наташа сказала его жене, что они на обед всегда складывались пополам, то та с легкой язвительностью сказала, что ну да мол его три пятьдесят и твои два шестьдесят. И это была самая маленькая и невинная ложь из всего того потока лжи и грязи ,которыми, в глубине души завидующий им, различный сброд, пытался опорочить их отношения. В тот момент , когда наш герой первый раз дернул Наташу за капюшон уже месяца как два у всех монтажниц и регулировщиков не зависимо от их разрядов были одинаковые командировочные по три пятьдесят. Вот и решила девушка сполна рассчитаться с его семьей за несуществующие два шестьдесят, отдав ему всю свою тринадцатую зарплату. Да и на ее день ангела он наелся торта, сыро копченной колбасы и напился Крымского Черного доктора, не принеся девушки никакого даже копеечного подарка. И никому в голову не пришло предъявить ему счет за нанесенные материальные убытки без взаимной компенсации. Вот поэтому и получается, что одних хотят любить все, а у других с этим напряженка иногда бывает. Подошло седьмое марта. Наш герой наврал жене, что едет на день в Ялту на матч по шахматам. Жена его конечно была не дурой, и просекла что ей врут. Но говорить ему ничего не стала. А может действительно кто-то решил поздравить его с восьмым мартом и сообщил его жене, что в Ялте на самом деле никаких соревнований нет. Короче они утром с Наташей поехали в Ялту. Погода в Ялте была люкс. Можно было ходить в одной рубашке. Ялта была самым любимым романтическим и ностальгическим местом нашего героя с самого детства. Он хорошо помнил по какому случаю и с кем он здесь бывал. Помнил как в восьмом классе попал сюда на первенство Крыма по шахматам среди взрослых. Поместили их в гостинице Ялта. Тогда это вовсе не была современная гостиница Ялта построенная гораздо позже югославами. Это было старое где-то трехэтажное практически деревянное здание .Номера были без удобств с большим количеством уже полностью раздолбанными кроватями. Умывальники и туалеты были казарменного типа. Горячей воды никакой не было. В номерах не было и зеркал. Его уже тогда начинали доставать юношеские угри. И как бы он не любил ковыряться в своей физиономии. Все же приходилось. Была весна. Они буквально впервые в истории их города выиграли сильную зону где фаворитом было Запорожье, и в первые в истории города попали в финальную пульку из восьми команд первенства Украины среди школьников по шахматам. Конечно, девяносто девять процентов заслуги в этом была их тренера, который перед этим два года натаскивал их путем матчей с сильными командами Украины. Первенство Крыма ,на которое он попал проводилось по швейцарской системе в определенное количество туров. Участников было порядка сотни человек. Выигравшие в первом туре играли с другими такими же как они. Которые после двух туров имели два очка играли с теми кто тоже имел два очка. В конечном итоге определялся единоличный лидер, который потом уже играл с теми у кого больше других очков, но меньше чем у него. Опасность этой системы при большом количестве участников заключалась в том, что при одном только поражении лидер мог отлететь с первого места далеко назад и его обгоняли те, которые за тур до этого отставали от него на половину очка. И вот после нескольких туров когда он в умывальнике перед зеркалом ковырялся в своей роже, пытаясь выдавить очередной вскочивший прыщик, у него за спиной нарисовался уже дважды чемпион Крыма по шахматам где-то лет под тридцать придурок из Евпатории. Он был высокого роста, имел наглую ухмыляющуюся рожу. И он пропел за спиной максимум на тот момент четырнадцати летного пацана Ну что взойдет звезда. Ну что взойдет звезда.. и потом с паузой Над нашей уборной. Наш еще совсем юный герой подумал, ну что мол с дурака возмешь. Он действительно был одним из самых молодых участников турнира. Но на следующий день повторилось тоже самое. Как только он появлялся в умывальнике хрен знает откуда возникал и этот придурок. Наш герой играл не плохо. И за счет того, что выиграл последние две партии поднялся в группу лидеров. И так получилось, что в последнем туре ему выпало играть с этим терроризирующем его козлом. Тот опять шел единоличным лидером, и чтобы стать в третий раз чемпионом Крыма ему достаточно было сыграть с нашим героем вничью. Тогда даже в случае дележа у него был бы лучшим так называемый коэффициент трудности, при котором складывались все очки твоих противников. Но он и не собирался делать никакой ничьи. Он играл белыми фигурами. Играть он конечно умел. Получил большое преимущество и последовательно уродовал позицию нашего героя, как бог черепаху. И все время сидел с ухмыляющейся наглой мордой, показывая что фактически издевается на соперником делая те или иные хода. Наш герой сидел, обхватив голову руками бился из последних и всей лютой ненавистью ненавидел этого урода. Но тут восторжествовала правда жизни. Увлекшись своими откровенными издевательскими маневрами на доске, этот козел просмотрел и сразу же получил сильнейший комбинационный удар. После чего ему только осталось сделать два хода и сдаться. И наш герой с садистским наслаждением сразу после своего хода смотрел как менялось выражение лица его мучителя. После этой партии тот хрен не только ни стал чемпионом, но даже не попал в призовую тройку. А у нашего героя это осталось самым приятным воспоминанием юной его Ялты. Более поздние воспоминания были и романтические и ностальгические. Перейдя из восьмилетней школы в десятилетнюю он в начале десятого класса увлекся девчонкой из параллельного класса. И она была вроде бы ничего особенного, и в то же время в ней была какая-то не понятная ему тайна. Они даже пару раз сходили в кино. И этот год был выпускным. Причем выпускались два потока и одиннадцатые классы и впервые десятые в котором и учился наш герой. И вместо того, чтобы готовиться к выпускным экзаменам он лежал дома и думал, что же есть в этой девушке, что тянет его к ней. Училась она средне и вроде бы собиралась после школы идти в какое-то ателье и учиться на закройщицу. И его идиотское время провождение обошлось ему очень дорого. Он уже тогда чувствовал, что у него черная дыра в стереометрии. Но он слыл чуть-ли не лучшим математиком школы, ходил в математический кружок, легко решал различные задачи повышенной трудности, и его преподаватель по математике его обожал, приглашал к себе домой в частный дом на разлив домашнего вина. Дом этот находился в конце его улицы за пляжем, буквально в нескольких десятков метров от той будущей его беседки со скамейкой. Тогда может он ее и присмотрел. После разливки вина начиналась его дегустация. Она заканчивалась тем, что наш герой абсолютно счастливый и абсолютно кривой шел к себе домой. И пока он проходил расстояние до дома почти весь хмель из него выветривался. И вот на выпускном по математике он завалил задачу по стереометрии. Так как мы уже знаем был полным нулем в черчении. Это был для всей экзаменационной комиссии, председателем которой и был его преподаватель взрыв водородной бомбы. Все они были в шоке. Чисто по делу он заработал твердый трояк. Комиссия совещалась минут сорок. Он не знает, что там говорили, но окончательно ему объявили отлично. Вместо радости он испытает самое жестокое унижение пока во всей на тот момент жизни. Уж лучше бы ему поставили заслуженный трояк, ну или хотя бы сказали четыре с минусом. Во-первых он сразу охладел к своей последней пассии, и ему стали до фонаря возможные ее тайны. Во-вторых он никак не мог расслабиться вплоть до выпускного вечера. В-третьих ему перестал нравиться его до этого им любимый учитель математики. Было и четвертое и пятое и шестое. Короче так его еще никогда и никто не унижал. И все другое в этом году тоже было через известное место. Впервые за много лет было решено объединить команду его города и Крыма в одну по всем видам спорта на предстоящей летней школьной спартакиаде. И так как выпускники десятых и одиннадцатых классов формально в этом году еще оставались школьники, то ест естественно, что для лучших отчетных результатов все команды всех областей по всем видам спорта формировались именно из них. В то время когда наш герой все еще ходил и пережевывал свое замечательное с супер счастливым финалом выступление на выпускном экзамене по математике, его тренеру по шахматам позвонил единственный на то время в Крыму мастер из Ялты, отвечавший за комплектацию и отправку на республиканскую спартакиаду обще крымской команды. Он просил прислать на десятидневные сборы в Ялту трех лучших кандидата среди мальчиков и лучшую девочку. Вся команда и должна была состоять из трех мужских и одной женской доски. Тренер вызвал нашего героя и спросил нет ли у него желания поехать в Ялту на все готовое на десять дней поиграть в шахматы и отдохнуть после школы. При всех своих недостатках наш герой все-таки не считал себя полным кретином. Поэтому он переспросил, что мол как это поиграть? Ведь это сборы. По их результатам будет сформирована сборная, которая сразу же поедет на соревнование в знойный во всех отношениях Мелитополь, который ему и так даром не нужен, а тут еще и в институт нужно готовиться поступать при нынешнем двойном выпуске в школах. Тут тренер ему отвечал, что есть гарантии из Ялты, что если кто-то и попадет в команду при том жестком отборе, что будет на сборах и откажется ехать, то дело это мол добровольное и никто никого неволить не собирается. Нашему герою конечно хотелось побыстрее забыть про школьные выпускные, и он согласился. Ялта как всегда была великолепна. Тем более в разгар курортного сезона. Этот ялтинский тренер был видимо и организатором хорошим и вес имел. Разместили приезжих на сборы отлично. Пансионат был близко от набережной. Основной костяк его отдыхающих составляли москвичи. Выдавали талоны на питание в харчевню,расположенную прямо на набережной. Правда до раздачи часто приходилось стоять в длинной очереди из отдыхающих. Сборы состояли из двух дней теории. Отборочного шести дневного турнира. Потом заключительные подведения итогов. Пару дней отдыха и еще двенадцать дней соревнований в Мелитополе. Постепенно царящая вокруг атмосфера массового приятного безделья стала положительно сказываться на душевное выздоровление нашего героя. Он из уважения к организаторам внимательно прослушал курс теории, хотя как ему помнится ничего сногсшибательного за первые два дня не услышал. Потом начался отбор. Ему которому ничего не нужно было игралось легко. В то же время ему нужно было разрядиться после своих замечательных экзаменов, и он разряжался во всю. И надо сказать, что этому еще очень способствовала все время крутящиеся вокруг его игрового стола очень в будущем интересная, но пока еще не полностью сформировавшаяся девчонка подросток лет тринадцати, ну может на несколько копеек старше. Да и ему на тот момент было всего шестнадцать. Она с нескрываемым восторгом смотрела, как он безжалостно расправлялся со своим очередным соперником. И он, поймав кураж, играл выше своих на тот момент возможностей. После очередной победы он шел в харчевню, продавал в очереди часть своих талонов с небольшим дисконтом. Затем шел на набережную. Там стояли высокие типа горсправок будки. В них в серебряных больших стаканах во льду лежали бутылки Белого муската игристого. Он покупал себе стакан этой великолепной газировки, тут же рядом покупал ленинградское мороженное. Садился на лавку и обедал, смотря на идущие по морю разные большие и малые суденышки. Это было сказочное состояние. Ничего больше на тот момент ему не требовалось. Где-то через пару дней он стал обращать внимание, что вроде бы число талонов на питание у него практически не уменьшается не смотря на его ежедневное увлечение игристым мускатом. Потом соревнование завершилось. Объявили итоги. На итогах сказали, что команда едет в Мелитополь в составе, и сразу же с первой доской назвали его фамилию. Он не стал возникать сразу. Но после подведения подошел к тренеру и сказал, что ведь был договор. У него серьезные экзамены с проходным баллом не ниже четырнадцати. Что ему нужно готовиться. Тот его заверил, что у него везде свои люди. Что он пойдет сдавать в последнем потоке и у него будет почти месяц на подготовку, да и совсем не красиво с его стороны. Он ему мол и талоны двойные выдавал и разместил по люксу. Нужно мол и совесть иметь. Так что первый раз в своей жизни наш герой вполне усвоил урок о бесплатном сыре и мышеловке. И он поехал играть в Мелитополь. Он уже один раз до этого играл там по какому-то обществу. Ему тогда все не понравилось. Сейчас было повторение-мать учения. Страшная тридцати градусная жара. Лимонад продаваемый в магазине с привкусом сероводорода. Ни одной положительной эмоции. Сыграл он для первой доски очень даже достойно. Команда была в середине республиканской таблицы. Крымские спортивные функционеры и сам тренер вполне были довольны результатом. Он вернулся домой. На следующий день сел за учебники. А еще на следующий мать принесла ему открытку-напоминание из института, где говорилось что он сдает экзамены в первом потоке с первого августа. Теперь на подготовку к первой письменной математике у него оставалось четыре дня. Возможно у этого из Ялты мастера и были какие-то связи. Просто после Мелитополя он стал ему не нужен. Так наш герой усвоил в свои шестнадцать лет и второй урок на всю свою жизнь. Во-первых сами слова ничего по себе не значат. Во-вторых если и можно кому-то верить в этом мире, то только самому себе и то с большой натяжкой.

Глава тридцать вторая В омут с головой.

И через несколько дней он писал письменную математику. Задачи были повышенной трудности, но он решал до этого и из гораздо более серьезных задачников. Но когда пошел узнавать результат, то среди фамилий получивших пять своей не увидел. Это был еще один стресс. Через три дня сдавал устный. И тут он сразу пошел в наступление и спросил, почему у нет пятерки. Достали его работу. Проверяющий ее кретин поставил ему четыре с плюсом. Наверняка, чтобы он потерял первый балл. Ему не понравился один ответ в одном примере. Наш герой за пять минут доказал, что его ответ тождественен ответу официальному, кроме того, по его мнению, более оптимальный. В конечной перепалке четыре с плюсом исправили на пять с минусом .Кроме того он получил еще и пятерку за устный за быстрое решение задачек не без заковырок. У него стало десять баллов. Физику он боялся больше всего. В десятом классе он ее уже стал запускать. А на подготовку всего всего опять было три дня. И здесь ему опять повезло. Он вытащил билет с основным вопросом по электротехнике в которой их физик, несомненно, минимум на две головы опережал любого учителя физики в городе. После легкой задачки ему поставили третью пятерку. Теперь главной задачей было не получить пару по сочинению. На четвертом химии ему и повезло и при трех пятерках четвертую поставили почти автоматически .Когда он писал сочинение, то хорошо зная свои недостатки , предложения писал максимум из четырех слов. И за него получил пятерку. Но когда стали давать первые стипендии, то ему не дали. Посчитали, что слишком много зарабатывает отец. И это при том, что в семье их было трое детей, а мать не работала. Просто у него справка о доходах была настоящая, а у большинства из представленных фальшивые. И Федя с первой своей стипендии на день рождения нашего героя поил его водкой . Шел ноябрьский дождь. В открытой забегаловке на Приморском в стаканы с водкой падали его капли и было очень классно.А потом ялтинская история с девочкой подростком получила свое продолжение. Уже на четвертом курсе весной, а может это была осень, он последний раз играл за свой институт в Киеве в командном первенстве вузов Украины. Они были в том же составе ,что и в Симферополе, когда выиграли первенство Крыма. Бились они классно. Вот после трети где-то турнира он столкнулся в фойе их игрового зала с тремя молодыми людьми. Два высоких симпатичных пацана, как оправа, обрамляли очень красивую молоденькую девчонку. Он более пристально глянул на нее, о она встретила его взгляд. И они, одновременно, узнали друг друга. Это была та самая его ялтинская болельщица, когда он явно не без ее участия выдавал сто процентный результат. И наш герой чисто для самого себя автоматически произнес:" Какая же ты стала красивая." Она отделилась от своих кавалеров. Подошла к нему. Взяла его по-детски за рукав того, что было на нем в тот момент надето. Так же по-детски посмотрела на него как-то снизу вверх. И сказала: "Правда? И добавила :"Пойдем с нами в кино". Он спросил, чего она тут делает. Оказалось, что девушка играет за Харьковский институт радиоэлектроники, в котором она сейчас учится. Наш герой две минуты назад смотрел турнирную таблицу на стене того же самого фойе и видел, что ее институт, с очень изящной и звучной аббревиатурой ХИРЭ, пока полностью ей соответствовал и шел в самом конце турнирной таблице. Он улыбнулся девушке и сказал: "Иди. Иди. А то твои ребята тебя заждались." И она ушла, но со следующего игрового дня он видел ее в районе их игровых с Юрой столов. Видимо после окончания своей партии девушка приходила поболеть за своих земляков. И им опять пошел фарт. Юра, будучи единственным кандидатом в мастера спорта на первой доске среди команд лидеров, делал ничьи с гроссмейстерами. Нашему герою удалось завалить двух быков профессионалов. Да и Галя в общей сложности дала не большой плюс а не минус как они с Юрой ожидали. И впервые в истории и скорее всего в последний раз в этой истории их провинциальный институт стал бронзовым призером первенства ВУЗов Украины.. Пока они доигрывали в последний день свои партии харьковчане наверное, уже уехали домой, и больше никогда эту классную девчонку в своей жизни он не встречал. Вот таких много воспоминаний всегда навевала на него Ялта, когда автобус начинал к ней подъезжать. И так он оказался снова в своей Ялте да еще со своей Наташей. Было седьмое марта по календарю, но была такая теплынь как в мае месяце. Народ по набережной ходил в одних рубашках. Вроде бы попадались и в майках с коротким рукавом. Это все, что он запомнил. Он не помнил, чем они занимались, ели они пили. Было такое впечатление, что он находился под каким-то сладостным гипнозом Он пришел в себя ,когда утро почему-то сразу сменилось вечером. Но было еще тепло или стало прохладно он не помнил. И вроде бы нужно было переть на вокзал, но хотелось еще отсрочить этот момент. И скоро совсем стемнело, и они снова шли по набережной. Шли они вроде бы молча. И с набережной, чтобы не грохнуться в море ,они повернули направо ,а не налево и оказались в полутемном районе каких-то домов. Дома были наверное двух-трех этажные. Было достаточно темно, но около одного из домов горела лампочка, была в землю врыта самая простенькая скамейка. На скамейке сидела очень пожилая женщина. Они, не сговариваясь подошли к ней, и скорее всего он спросил пустит ли она их переночевать. Женщина ,не поднимая головы, сказала, что они ошиблись, и здесь жилье не сдается. Потом подняла голову. Посмотрела на них и сказала, что она живет одна, и у нее совсем мало места. Потом еще раз посмотрела и спросила, что мол действительно вам негде ночевать. И кажется Наташа сказала, что действительно им ночевать негде. И женщина сказала, что ладно мол она пустит их переночевать. Они зашли за ней в ее квартиру или комнату. Комната была маленькая с большой старого образца деревянной кроватью, овальным старым столом и старинным буфетом. Вроде бы телевизора в комнате не было. Он сразу положил на стол деньги. И женщина сказала, что это слишком много, и ей столько не нужно. Но он сказал, что это совсем не много. И тут он почувствовал, что он абсолютно голодный. Он спросил у Наташи, а они сегодня вообще что-то хоть ели. Та ответила, что она не помнит, и может и нет. Он тогда сказал женщине, что они сейчас сходят в магазин, купят чего-нибудь поесть и придут. И они пошли на набережную в его любимый дежурный гастроном, и вроде бы даже по дороге он зашел на главпочтампт и позвонил жене, что задерживается в Ялте до завтра. А может он утром сказал, что едет на два дня? Но вряд ли. Они пришли в магазин, купили бутылку белого муската игристого, здоровый кусок полностью мясной ветчины и почти горячий батон. Может они ничего с утра и не ели еще. Потому что при виде еды он проглотил голодную слюну. Когда они вернулись , то сразу в глаза бросилась кровать, красиво застеленная или новым или каким-то очень свежим постельным бельем, Особых удобств у женщины не было, но туалет с умывальником были. В магазине ветчину им порезали, а батон они ломали руками. Они не стали доставать фужеры из буфета и пили мускат из горлышка бутылки Уже через несколько минут у него появилось ощущение летающей легкости. Он выключил свет, и скоро они оказались первый раз в своей жизни вместе под одним одеялом. Утром они достаточно рано ушли от этой замечательной женщины. Они перешли от ее дома на противоположную сторону улицы. И тут он услышал, что их окликают. Он увидел их хозяйку. Она держала в руках свернутую какую-то вроде женскую ночную рубашку или комбинацию. Наверное ее Наташа забыла под подушкой. И ему почему-то стало смешно. Он взглянул на девушку, и та улыбнулась ему в ответ.

Глава тридцать третья Потеряв голову, по волосам не плачут

Через пару дней Наташа уехала в командировку в Северодвинск. Он же вроде бы делал систему на стенде. Но теперь они постоянно обменивались письмами, и разлука для него не была столь тягостной как в те два месяца неопределенности в их отношениях в конце прошлого года. Девушка описывала свои ощущения от нахождения одной без него в командировке, и они полностью совпадали с его ощущениями, когда он был в командировке один без нее. Дома у него вроде было как всегда. Никто кажется его не обижал. Короче он ничего определенного сказать не мог. Он точно не помнит как это точно было, но к концу марта получил от Наташи информацию, что ей удалось договориться в контрагенстве, что когда она будет уезжать домой, то ей поставят печати убытия без указания даты. А табель закроют до конца марта. Опять Наташа с ее супер комбинационным мозгом придумала как можно получить возможность прогулять пять-семь дней до появления на работе. Единственное для большей правдоподобности нужно будет сходить в нужный день на железнодорожный вокзал их города и взять у проводника не нужный ему билет из Москвы до их города. А билет Северодвинск-Москва сказать, что утерян. Он встретил Наташу в аэропорту Симферополя. Она прилетела в еще мокрых насквозь сапогах от тающих глубоких архангельских сугробов. И они сразу поехали в Ялту. Наверное, он снова был в отгулах и поехал куда-то играть во что-то. В Крыму была весна, но практически не зависимо от их сознания у них были совсем другие планы. Еще тогда, лежа после первого похода в море на чистых простынях и обдумывая все, что он услышал от прилетевшей к нему Наташи, он понял, что во всем мире их окружающем есть только два человека, которые могут помочь им. И эти двое были он и Наташа. Теперь, когда она прошла свою часть пути ему навстречу, они построили свою самую атомную из атомных подводную лодку, которая успешно прошла необходимые испытания в полигоне под названием Ялта-1, и с их обоюдного согласия была принята ими на вооружение. В Ялте он и Наташа сразу из автобуса отправились к группе тех, кто сдавал жилье. Они быстро договорились на пять дней с очень приятной на вид и интеллигентной дамой. Сезона в Ялте еще конечно не было, и каждый квартирант был на вес золота. Они приехали на отдельную квартирку в старом доме этой дамы. Вроде бы там было место для душа, но воду нужно было греть на баллонном газе в каком-то чане, а потом поливать ковшиком. Цена за пять дней была очень умеренной по сравнению с гостиничными номерами. Все у женщины было уютно, вроде бы на стенах даже висели какие-то небольшие морские пейзажи. Он заплатил ей за пять суток. Документов как в Северодвинске у них никто не проверял. Квартирка находилась примерно же в том районе, где они первый раз останавливались у первой хозяйки. До набережной и уже их любимого гастронома было минут десять ходьбы. Хозяйка отдала им все ключи от различных входов, сказала что придет проведать через два дня, пожелала приятного отдыха в Ялте и ,сказав до свидания ,ушла. Наташа сняла сапоги, надела другую обувь ,поменяла верхний прикид,и они отправились в магазин за продуктами. Вернувшись домой, поели и начали готовить свой корабль к бою и походу. И очень даже скоро их подводная лодка погрузилась. Вышла на боевой курс. И началась ракетная стрельба. Стреляли только боевыми ракетами с настоящими ядерными зарядами. Если мир вокруг них не захотел с ними считаться, то он должен был быть поставлен на грань ядерной катастрофы. Другого выхода у них просто не было. Стрельба велась и днем и ночью с перерывами. Слишком много накопилось целей и боезарядов. Когда через два дня хозяйка заглянула проведать их, или посмотреть есть ли они в наличии, и есть ли в наличии еще ее вещи, то ракетчики оставались на своих боевых позициях. Хозяйка заулыбалась и заметила, что Ялта очень красивый город со своими достопримечательностями. Ей ответили, что они это знают. Второй раз хозяйка пришла уже забирать у них ключи. За пять дней подводная лодка полностью израсходовала весь свой боезапас. Теперь осталось дождаться результатов этой стрельбы. Наташа и наш герой вернулись по домам, у них началась обычная трудовая размеренная жизнь. Наступил месяц май. Наш герой уже прикидывал, когда ракеты пробьют толщину морской глади и полетят отнюдь не в сторону Камчатского полигона Кура. Казалось, что народ вокруг совсем не готов к ядерному удару. Но он сильно заблуждался. Ну ладно пропустим несколько здесь моментов, и не будем ворошить все еще достаточно болезненное прошлое. Будем кратки. В конечном итоге все взорвалось как и должно было взорваться , и шансы сторон стали уравниваться. И здесь опять вся нагрузка упала на Наташу. И было очень много разных слов, но сами по себе слова ничего не значат. И Наташа своими делами, своим мужеством еще раз показала нашему герою, как крупно ему в жизни повезло, что судьба подарила ему такого человека. Что касается его жены, то он никогда бы не женился на какой-то колхознице или не далекой женщине. Ведь всю свою жизнь он стремился от простого к более сложному, и несомненно она очень интересный и не простой человек в его жизни. Другое дело, что он и она были совсем разными людьми. Она с понятными человеческими ценностями, хозяйственная и созданная для семейной жизни с нормальным предсказуемым человеком. И он, неизвестно чего хотящий, не приспособленный к той самой семейной жизни и еще с очень многими и многими завихрениями. Поэтому они и расстались. Но наш герой всегда переживал за ее судьбу, за своего ребенка. И когда разведка донесла ему, что у нее появился достойный ее мужчина, то у него от сердца хоть не много отлегло.

Глава тридцать четвертая Логическое завершение не логической жизни

Заканчивался самый тяжелый из всех его двадцати шести лет год. Они с Мишей возвращались из командировки на Север. Поезд уже подъезжал к их городу. И уже завтра по календарю был Новый Год. Настроение у него было нормальное. Дома его ждала Наташа. Ее беременность подходила к концу, и сразу после Нового Года он ожидал появление на свет их ребенка. Но официально Наташа перехаживала положенный срок почти на два месяца. В те первые тяжелые для них месяцы, она съездила в Москву и с помощью своих более старших и опытных подруг московских конструкторов-разработчиков достала справку за подписью какого-то известного гинекологического светилы в которой был указан запредельный срок ее беременности. И когда она становилась на учет по месту жительства, то опровергать такого спеца никто почему-то не захотел. А теперь местные врачи специалисты пугали девушку, что при таком перезрелом плоде в нем в любой момент могут начаться необратимые процессы его разрушения. Наверное, они просто очень плохо разбирались в своей работе. То есть опять Наташа была на высоте, и вместо одного пред декретного отпуска фактически отгуливала два. В этом году как и говорили в свое время ему операторы Титана завод СМП переходил на выпуск лодок нового типа , поэтому практически весь год она занимались доработками действующих лодок. Когда беременность Наташи стала очевидной, то и наш герой кое-чего наслушался. Прямо с ним практически связываться никто не решался. В основном пытались куснуть девушку.. Но с вопросами, как это он уже достаточно взрослый человек мог так сильно пролететь к нему подходили. Одним из таких сочувствующих что-ли оказался и Миша. Помнится была на Кольском полуострове жара. Они лежали на своих койках в двухместной каюте на ПКЗ, то есть плавучей казарме финской постройки для своих лесорубов. Все там было по уму. Отдельные рундучки со специальными замочками и ключиками. Умывальники с красивой сантехникой. Над каждым умывальником висело зеркало больших размеров. ПКЗ только не давно видимо было куплено у финов. Поэтому выглядело классно. Через два года наш герой снова попал на это ПКЗ. Все было разграблено, растащено и загажено нашим рабочим народом. Замочки выламывали для багажников своих машин. Зеркала поснимали для своих любимых баб. Ну а загадили потому что быдло всегда им остается не зависимо от своего образования и своего звания и должности. И вот Миша в игривом настроении поднялся со своей койки первого этажа и ущипнул за растительность на животе нашего героя, лежащего на втором этаже. И за что это тебя только бабы любят произнес он. И опять начались подколки о слабом воспитании и образовании нашего героя в областях связанных с продолжением рода. И Миша начал откровенничать. Вот у него совсем не давно похожий случай был, но он вовремя оперативно решил эту проблему. Наш герой никогда не любил разговоров на подобные темы и всегда считал, что интим дело двоих его участников На то он и есть интим. Ну а Мишу аж распирало, и он на своем подробном примере и учил и наставлял и чего только не делал. И вот поезд вышел из последнего туннеля и начинается вокзал. Они стоят в коридоре купейного вагона, и вдруг наш герой замечает дикую гримасу на лице Миши и фактически отпадающую его нижнюю челюсть. Он смотрит в направлении застывшего Мишиного взгляда. На перроне вокзала рядом с окном их вагона стоит редкостный по крокодильей красоте женский экземпляр с громаднейшим животом, и машет Мише рукой со счастливой улыбкой на губах. Они выходят с Мишей с вещами из вагона. Миша с каменным лицом проходит мимо своей подруги и бросает нашему герою. Идем. Ведь завтра Новый год. Они заходят в железнодорожный ресторан. Миша заказывает бутылку коньяка, бутылку муската белого игристого, чего-то загрызть. Они выпивают за наступающий Новый Год. Наливают выпивают, наливают выпивают и так, пока не заканчивается вся выпивка. И ни каких комментариев. Жмут друг другу руки и разбегаются. Слегка выпивши, наш герой появляется дома. Наташа виснет у него на шее .Впереди у них был волшебный ночной полет. А сразу после Нового года ровно через девять месяцев после Ялты-2 у них родился сын. Но нужно отдать Мише должное. Личностью он конечно был не заурядной. Он не только сам любил получать сюрпризы типа описанного выше новогоднего, но еще больше ему нравилось делать сюрпризы подобного рода для других. Когда наш герой с группой регулировщиков причалил на комфортабельном круизном теплоходе Вацлав Вацлович Воровский к берегам этой замечательной супер секретной на те времена базе атомных подводных лодок Миша там уже был фактически аборигеном. В тот момент база состояла фактически из двух частей. Исторического поселка Гремиха в котором находилось около двух десятков полуразвалившихся деревянных домов бараков. В этих бараках со всеми удобствами где-то на дворе или на помойке чем-то напоминавшей двор жили счастливо семьи офицеров подводников с атомных субмарин последнего поколения. Мужей как правило старались задерживать на службе часов до восьми десяти вечера, чтобы они не успели сильно уж через чур нажраться и не встать утром на службу. Так что хорошо устроенный быт целиком был на хрупких плечах их немногочисленных не нормальных подруг, которые бросили свои ленинградские и южные квартиры родителей и отправились служить вместе с мужьями на атомный подводный флот. Кроме мест общего пользования в сороко градусные морозы на улице им приходилось еще топить дровами столетние буржуйки, стоять в длинных очередях на морозе за молоком для своих детей, которое привез с собой теплоход, заходящий на эту базу один раз в четверо суток. Это молоко сразу выгружали в молочный магазин или молочный павильон, одиноко стоящий на площади поселка. По своему дизайну, а тем более по воплощению дизайна в жизнь, он ничем не отличался от мест общественного пользования наспех сколоченных на какой-нибудь захудалой стройке. Единственным отличием было окошко из которого и выдавали или точнее продавали свежее молоко. И все женское население выстраивалось в одну длинную уличную очередь. Зимой они стояли в норковых шубах, и нацепив на себя все свое золото .Летом тоже прикид был что надо. Видимо здесь они могли в полной мере продемонстрировать всему обществу весь свой гардероб. То есть романтики на фоне кольских сопок было хоть отбавляй. Но нужно признать, что верхние отцы командиры в Москве не были уж совсем закоренелыми идиотами и сволочами. Примерно в трех-четырех километрах от Гремихи интенсивно строился новый поселок Островная, состоящий из одинаковых пятиэтажных домов. Островную и Гремиху связывала между собой бетонка, классно,как и положено раком ,построенная солдатами стройбата. Но тем не менее заядлые местные автолюбители на своих новеньких Жигулях любили в выходные дни с ветерком прошвырнуться раз сто за день туда и назад. Больше ездить им было некуда. Сразу за поселокм начинались не проходимые болота. Основные лодки стояли у новеньких пирсов в Островном или в Островной. В Гремихе была пару пирсов с парой АПЛ. ПКЗ тоже стояла на новом пирсе в несколько десятков метров от АПЛ. Раз в неделю к ребятам, на нем живущим приходил радио дозиметрический контроль со своей аппаратурой и своим крабом, то есть датчиком проводил по подушкам и полотенцам обитателей ПКЗ. Стрелка на приборе начинала отклоняться на несколько делений, но звукового сигнала типа Караул и Спасайся кто может, прибор пока не выдавал.И вот в один прекрасный день на утреннем разводе, зачитали заявку от лодки стоящей в Гремихе. Что бы идти туда по обычной схеме нужно было с ПКЗ подняться на горку это примерно было с километра полтора может чуть меньше, затем по виляющей бетонке пройти километра три и спуститься к причалам Гремихи на те же километр или полтора. А можно было как объяснил Миша через сопки сократить этот путь минимум в два, а то и три раза. Миша отлично знал дорогу напрямик, тем более что все уже знали, что он заядлый турист, и любитель кататься на горных лыжах. Заявка была вроде бы на завтра. И в строго назначенное утреннее Мишей время они тронулись в путь. Да этого наш герой еще не лазил по сопкам Заполярья , но пока особый разницы с Крымскими горами он не видел. Единственное, что эти сопки в береговой черте были абсолютно лысые и казались мокрыми горами, зачем то политыми нефтью. Они поднимались спускались, затем перепрыгнули через очень узенький ручеек. Сверху над головой наш герой заметил какую-то длинную рельсу, возможно забытую какими-то строителями . Действительно достаточно быстро они очутились в другой бухточке, где стояла нужная нашему герою лодка. Их там уже ждали. Как таковая неисправность оказалась пустяком. Просто экипаж по полной своей безграмотности перепутал начальную установку его пультов, и в машину поступал не верный код для начала совместной работы. Наш герой за две недели уже не раз устранял подобные неисправности и все больше убеждался, что эти ребята по сравнению с их Васей и Лешей полные нули. Ну все равно после крупной трудовой победы им накрыли стол прямо в ЦВК. Выставили на него фляжку со спиртом. Это было сверх щедрость, так как наш герой знал уже, что это недельная норма всей группы ЭВГ выдаваемая им начальником РТС. Был и нормальный закус, и банка консервированного персикового компота. То есть приняли по полному дипломатическому этикету принятому у подводников. Они хорошо расслабились, натрепались на любые темы и уже давно бы надо было по мнению нашего героя сваливать, потому что как и у известного мультяшного Пяточка брать с этих ребят уже было нечего. Но Миша разошелся ни на шутку. Он травил анекдот за анекдотом, и это уже начало раздражать нашего героя. Да и экипаж поскучнел. Видимо думая, когда же эти обнаглевшие прожорливые козлы от них свалят. Наконец Миша, мельком взглянул на морские настенные часы в ЦВК, поднялся из-за уже давно пустого стола. Они попрощались. Вылезли через ЦП наверх в рубку лодки, и скоро были за пределами охраняемой территории. Они не спеша шли назад. Прошли где-то половину пути, и тут наш герой впереди услышал странный какой-то полу свистящий или полу бурлящий шум, который утром на их пути он не помнил. Они с Мишей перевалили через очередную сопку, и перед его глазами предстала картина. Между двумя следующими сопками с громадной скоростью несся бурлящий поток. В этом потоке буквально тонула перекинутая между сопками длинная узкая рельса. Другого пути вперед, кроме как по этой самой рельсе не существовало. Да это было нечто. Миша спокойно вышел вперед .Раздвинул руки как канатоходец, затем вступил на эту рельсу .Не спеша балансируя руками он двинулся в путь. Вокруг него клокотала вода с температурой летом градусов семь-восемь. Со стороны казалось, что он плывет в бурлящем потоке воды. И через минуту или две Миша оказался на спасительном берегу. Теперь он не спеша развернулся на сто восемьдесят градусов, и его похабная рожа, еще за минуту до этого отнюдь такой нашему герою не казавшаяся, расцвела в самодовольной улыбке, обнажая блестящие на солнце противные золотые фиксы. Видимо, глядя на выражение физиономии нашего героя, он вполне был доволен от хорошо спланированного и осуществленного им сюрприза. Вначале он точно выбрал время отлива, чтобы по самой малой воде провести своего клиента по дну ущелья. Потом тянул время, чтобы на обратном пути они попали на максимальный прилив, чтобы бурлящая вода практически сравнялась с уровнем рельсы. И теперь ему осталось только пожинать плоды от своего сюрприза. И так за год с копейками его снова заманили в ловушку. Причем на сей раз она было во много раз круче, чем лезть на дурацкую вышку. И опять ему подсунули не его вид оружия. С таким же успехом он мог, приставить ко лбу Миши дуло пистолета и предложить ему сыграть с нашим героем в шахматы без всякой форы рублей этак по сто или двести. Миша был профессиональным туристом и даже в студенческие годы подвязался где-то инструктором, водя группы в горные походы. У нашего героя на данный момент был только один поход. После начала учебного сезона в четвертом классе в Ленинграде учительница их класса красивая молодая рыжая еврейка с голубыми глазами Валентина Адамовна вывезла свой класс на электричке на какую-то станцию. Их сопровождали двое мужиков, то ли муж учительницы с приятелем, то ли просто ее приятели. Они до одурения перлись пешком до какого-то лесочка с озером. И все в один голос восторгались начавшейся золотой осенью. А наш герой думал, что лучше бы он не таскался сейчас где попало, а смотрел бы дома новенький неделю назад купленный родителями телевизор. Потом они готовили пищу на костре. Воду брали прямо из озера. Еда представляла из себя полу суп или жидкое второе. В состав ее входили макароны и примешанная баночная тушенка. По возвращению домой уже ночью его стало мутить. Почти всю ночь он рыгал этими макаронами и тушенкой. После больше ни в какие походы он не ходил. И вот теперь ему предстояло показать высокий класс. Было ли ему страшно идти по этой рельсе? Наверное да. Но гораздо страшнее было показать, что ему страшно этому ЧМО.И вообще проигрывать он не любил. Он подошел к этой рельсе. Прикинул, что его башмак тютелька в тютельку помещается в ее плоскость . Затем сделал первый шаг. Руки он не растопыривал картинно как Миша. Они у него свободно болтались по сторонам. Он внимательно смотрел только на рельсу перед собой. После шага пятого он чувствовал себя гораздо увереннее. И минуты через три уже был на спасительном берегу. Зато потом на Новый Год на вокзале, смотря на отвалившуюся Мишину челюсть, он вспомнил и рельсу и Мишины тупые и примитивные разглагольствования о роли секса в повышении надоев у пчеловодов. И ему даже захотелось поржать над Мишей. Потому что и у Мишиной подруги Новогодний сюрприз явно удался.

глава тридцать пять А никто и не старается оправдаться

С рождением ребенка у Наташи и нашего героя началась полноценная семейная жизнь. Первые месяц или два он добросовестно помогал ей во всех семейных делах. К сожалению нормальных отношений со своей первой семьей в то время наладить не удалось. По большому счету его мало волновало как относятся к нему его родственники. Он уже тогда, слушая песни про гудящие составы на поворотах с охреневшими от тоски пассажирами, знал что за эту девчонку рыдающую на соседней кровати он будет сражаться против всего оставшегося мира. Он в отличии от нее был уже далеко не ребенок и знал, что никто в этом мире своего добровольно не отдает. Разве что умственно неполноценные люди. Поэтому он отлично понимал, что у его родственников и его фактически уже бывшей жены были и своя правда и свои аргументы в пользу того как они себя сейчас вели. И все это откладывало отпечаток на их с Наташей отношения. Но,и анализируя все произошедшее в этот драматический закончившийся уже год, и тогда и на протяжении многих последующих лет у него ни разу не возникало сомнений, что то что произошло было единственным выходом из сложившейся обстановки. Обычно в таких случаях говорили, что он редкостный эгоист, думающий только о себе. Но уже в то время он в свои двадцать шесть лет понимал, что мужчина не может наступать на горло своей песне. В противоположном случае его ждет очень короткая жизнь. А всех его близких вначале возня с рано вышедшем из строя человеком, а потом его смерть и ухудшение их стандартов жизни. Он видел, что во внешне благополучных семьях почему-то при полной в доме чаше происходят неожиданные инфаркты и инсульты. Значит в этих домах их глава по той или иной причине не имел возможности находиться в состоянии расслабления без которого не возможно нормальное функционирование организма мужчины. А единственным человеком в его жизни, способным его понять и расслабить несомненно была только Наташа. После двух месяце семейной жизни он снова уехал в командировку на Северный флот. В то время уже было запущено достаточное количество ИСЗ, то есть искусственных спутников Земли . И на всех построенных АПЛ последнего поколения проводились доработки, необходимые для связи лодок с этими спутниками с целью получения от них как своих точных координат без которых не возможна была точная стрельба баллистическими ракетами, так и так называемых целей указаний, то есть объектов подлежащих уничтожению. Ему удалось побывать на многих базах базирования АПЛ. И многое сильно поражало. Во-первых крайне плохо налаженная бытовая жизнь подводников и членов их семей. Создавалось впечатление, что людей чуть ли не специально заставляли дополнительно мучиться кроме и без того не легкой службы. Очень не многие женщины, не страшась ничего, делили со своими избранниками эти абсолютно не выносимые условия для семейной жизни. Вроде бы уже был близок конец двадцатого столетия, а начало службы женатого молодого офицеры в фильме Офицеры возможно снимали на базах Северного флота. Весь костяк жен и детей подавляющего большинства офицеров подводников находился в Ленинграде и в южных городах. Поэтому на северных базах не возможно было попасть на почту в день получки военных. Они сразу же отправляли все возможные деньги своим близким, чтобы случайно не пропить их или не прогулять от тоски одиночества после службы. Не редко экипажи разных лодок, живущие на ПКЗ устраивали ,перепившись ,массовые драки стенка на стенку. Во-вторых крайне поражала очень слабая профессиональная выучка так называемых вторых и сменных экипажей. Конечно и техника была более чем сложной, но отсутствие практических навыков необходимых не только в аварийных, но даже в простых житейских подводных условиях резко резало глаз. Относительно не плохо были подготовлены только экипажи, участвующие в свое время в процессе постройки своего корабля на заводе и прошедшие с ним при сдаче весь комплекс испытаний. Поэтому в автономки старались отправлять только первые экипажи, а другие в основном красили заборы в гарнизонах, разгружали картошку и били откровенную балду. Запомнились командировки на базы АПЛ не ограниченной свободой в отличии от СМП здесь не было контрагенсткого участка, отмечающего и осуществляющего контроль за трудовой дисциплиной командированных. Учет вели старшие на этих базах от их предприятий. В конце каждого месяца они составляли табеля рабочего времени и подписывали их в пятом отделе флота. Он находился в штабе Северного флота в Североморске. Старшие старались не ссориться с такими уже зарекомендовавшими себя со многих неоднозначных сторон перцами, какими в ту пору уже становился наш герой. В ту пору формировался постоянный рабочий костяк специалистов баз. Искались желающие сидеть на этих базах годами с не очень длительными перекомандировками уже не через два месяца, а вплоть до шести месяцев. Ну а также всем старшим нужна была видимость для южного начальства, что на их базах все прекрасно. Что они полностью удовлетворяют нужды флота ,и у них еще никто не напился до состояния, чтобы свалиться где-то в море с какой-то рельсы и утонуть. Ведь от всего этого зависело останутся они постоянными буграми местного базовского масштаба с очень многими плюсами, или им придется быть простыми регулировщиками, где большинство из них явно были не своих тарелках. Утром обычно в каком-то помещении ПКЗ проводились разводы с уточнением ,где сегодня ждут того или иного регулировщика. И все. Дальше он был предоставлен самому себе. Во многих случаях, особенно зимой при диких ветрах Заполярья не было и никаких разводов. Многие начальники их северных назовем их сдаточных или скорее ремонтных баз уже старались жить в отдельных квартирах в поселках подводников и добраться до ПКЗ им было достаточно проблематично. Тогда сам регулировщик прикидывал, что ему делать в ближайший день, а может и целую неделю. Ведь в любом случае для того, чтобы он мог свалить с этой базы домой необходимый объем как доработок, так и ремонтных работ на лодках должен был быть в любом случае не зависимо от погодных условий выполнен. И начиналась Северная романтика. В пургу при каких-нибудь двадцати-тридцати градусах минус, ветре сдувающем тебя с ног, часто несущем тебя совсем не в том направлении куда тебе бы хотелось, прошвырнуться два -пять километров до нужного тебе теплого гостеприимного прочного корпуса было настоящим кайфом. Было знойное заполярное лето. Жара стояла дикая. Солнце вообще никуда не заходило. Можно было наблюдать как оно подойдя к горизонту ,и постояв на уровне моря часок другой, и видимо решив для себя, что купаться в этом холодном и летом и зимой Баренцевом море ему чего-то не хочется, начинало свой обратный подъем в зенит. Наш герой находился на базе в Гремихе и делал доработки на АПЛ в части задач Циклон, то есть связных задач для работы лодки с ИСЗ. Доработки включали в себя объемные программные изменения. Этим занимались волжские монтажницы-кассетчицы. Они перешивали ДЗУ- долговременную память ЦВК, в которую и зашивались эти задачи. Были и перемонтажи непосредственно и на приборах системы. В том числе и дорабатывался его 101Ш, непосредственно связанный со спутниковой корабельной системой Цунами. От этой системы на его прибор поступала информация о времени прилета ИСЗ, начале и продолжительности сеанса связи, а также о номере данного ИСЗ и ряд другой служебной информации. Приборная доработка не была сверх объемной, но при ее осуществлении как правило выяснялось, что данный узел прибора ранее не использовавшийся в работе находился полностью в нулевом как монтажном, так и регулировочном состоянии и требовал в лучшем случае очень не простых решений. Нужно было придумать как с минимальными на него часовыми ресурсами сделать его работоспособным. Кроме того он находился в верхней боковой удаленной части прибора, и подлазить к нему даже только для простых замеров нужных параметров было очень не удобно. С первым таким узлом он возился больше недели. Пока потом не придумал четкий план его первоначального раскурочивания, и только потом приведения в божеский рабочий вид. Лодка, которую они дорабатывали собиралась идти в автономку, но при контрольном замере у нее шумности в полигоне обнаружилось, что мычит она почему-то громче и протяжнее, чем остальные подруги из ее стада. Так как лодка уже находилась в первой линии, то есть фактически несла боевое дежурство прямо у пирса с двенадцатью ракетами с ядерными зарядами загруженными в ее шахты , готовая в любой момент прямо от пирса начать очередную мировую войну,то было решено отправить ее в док в Полярный,город на Кольском полуострове с крупным судоремонтным заводом, чтобы внимательно осмотреть корпус лодки. Доработки на ней шли полным ходом в соответствии с планом. Вот и решили, что бригада дорабатывающая лодку отправится в Полярный также, чтобы не вывалиться с графика доработок. Бригада на тот момент состояла из машиниста, программиста из цеха по задачам Циклон , монтажницы с Волги и нашего героя. Ответственным за. выполнение работ был программист Витя, так как только после реального сеанса с ИСЗ можно было сказать, что нужный объем доработок выполнен в полном объеме. Монтажницу с Волги звали Лида. Она была великолепной универсальной монтажницей без всякого гонора и выкаблучиваний. И по возрасту явно за тридцать .На ПКЗ время от времени заходила к ним на огонек. Скидывалась и даже бегала в магазин. Никто не расспрашивал ее о ее жизненной судьбе. Она ничего не рассказывала. К ней относились с уважением, как к классному спецу и не более того. Теперь когда лодке предстоял почти суточный переход в Полярный встал вопрос что же делать с монтажником. И при известной болтовне о том, что женщине нечего делать в море на корабле, а тем более на АПЛ, когда дошло до реальных дел, то незаменимую Лиду загрузили на лодку вместе с ними. Им выделили на всех одну четырех местную каюту, и лодка вышла в море. Как раз на лодке в этот момент по документам находился полностью сертифицированный и допущенный фиг да же знает куда второй экипаж. Все они были супер заслуженными подводниками. Служили и на ТОФе и на Новой Земле, и где они только не служили. Но не успела лодка только отвязаться от пирса, как на головы всей их бригады посыпались вопросы от их военных соратников по Алмазу один дурнее другого. Было такое впечатление, что эти симпатичные голубые формы надели на младшую ясельную группу садика для умственно отсталых детей, и зачем то их еще и в море отправили на подводной лодке. Главное, что уже бесило нашего героя, так это то, что эти с виду нормальные ребята не хотели сами врубаться в тему. То есть мозги у них не шевелились. Они говорили, что спасибо и все ясно, но через пять минут задавили по той же теме вопрос еще глупее предыдущего, и сразу было видно, что им ни только ничего не ясно, но они даже и не собираются ничего с собой делать, чтобы хотя бы что-то действительно стало ясным. Но тем не менее лодка продолжала успешно и уверенно уходить в открытое море, ни с кем пока еще ни разу не столкнувшись ,и даже ни разу не сев еще ни на какую мель или камни. Но впереди уже была трасса оживленного морского пути, по которой как по хорошему автобану носились из Мурманска в Архангельск и наоборот десятки судов различного назначения. И чтобы эту трассу пересечь подводной лодке необходимо было погрузиться. И тут, находясь в пределах штурманской рубки и центрального поста наш герой услышал разговор вояк, сидящих на месте операторов Титана. Они спорили о том какие и в какой последовательности управляющие погружением и всплытием переключатели нужно задействовать при намечающемся погружении. Ты помнишь, говорил один другому, тот работяга говорил, что вот этот переключатель вообще нельзя задействовать. Наш герой сразу мысленно вспомнил оператора Титана на испытаниях, который после только начала команды среагировал мгновенно и сэкономил своему заводу значительные средства. Тем не менее видимо сегодня был явно их день, и лодка через полчаса успешно погрузилась, прошла под водой всю ночь, если только можно полярный день называть ночью. И когда утром нашего героя разбудили соседи по каюте и сказали, что нужно идти завтракать в офицерскую кают компанию, он даже с некоторым удивлением обнаружил, что они еще до сих пор живы. А дальше лодка продулась, и хотя что-то у нее не совсем до конца додулось, она все же оказалась на поверхности с приличным креном на один борт. Потом долго бегали и выясняли причину этого не большого недоразумения. И кажется крайним оказался сигнальщик, который додумался спрятать свои замечательные флажки в клапан участвующий в продувании цистерны этого борта. Он же не хотел, чтобы их кто-то стырил. И лодка выравнялась и еще более уверенно надводным ходом стала приближаться к Полярному. И наш герой, наевшись как удав, тут надо прямо сказать у экипажа все было в полном порядке, выполз в рубку лодки.А затем, когда объявили тревогу по поводу прохода узкости, то он для понта пристроился к шеренге швартовной команды вышедшей на нос лодки. Командиру это даже понравилось. Он разулыбался и отгонять его от ребят, стоящих в спасательных жилетах не стал. И наш герой первый раз в своей жизни в составе швартовной команды заходил на АПЛ в бухту. По бокам лодку зажали два маленьких и очень юрких буксира .И это была настоящая узкость. Через всего несколько метров и слева и справа начинался берег. На одной его стороне выстроилась не большая толпа зевак из солдат наверное стройбата. Они с нескрываемой завистью смотрели на своих ровесников с гордыми и невозмутимыми физиономиями стоящими в шеренге команды. И у одного из солдат вырвалось:"Возьмите нас с собой." На что кто-то из шеренги бросил, что они сапогов не берут. Лодка вошла в бухту и сразу начинались заводские доки. И всех выгнали с палубы. Лодка при помощи буксиров зашла в док. Док стал всплывать. И когда под лодку уже стали заводить блоки на которых она должна была стоять без воды, то наш герой, ошивающийся до сих пор в рубке лодки,заметил группу офицеров во главе с адмиралом, которые бегали по палубе дока, что-то возбужденно обсуждали и тыкали пальцами в левую часть носа лодки. Когда минут через сорок лодку окончательно укрепили на подставленных под нее блоках, наш герой по перекинутому трапу вылез с рубки лодки на палубу дока и подошел к кучке народа, толкающейся около носа лодки. Он тоже взглянул на нос лодки и увидел там здоровенную пробоину. Так как раскуроченное железо было выгнуто наружу, то было понятно, что произошел взрыв внутри субмарины. Вот в чем заключалась причина повышенной шумности. У субмарины отсутствовало очень много квадратных метров легкого корпуса. Очевидно, что при каком-то продувании цистерн левого борта был нарушен порядок подачи сжатого воздуха. И вместо давления всего где-то пять атмосфер было подано в много раз больше. Это давление и выдуло вместе с грязной водой еще приличный кусок обшивки. И когда субмарина громче и протяжнее мыч ала на полигоне, то она просто жаловалась на скотское к ней отношение со стороны экипажа данной АПЛ. И смотря на эту здоровенную дырищу в корпусе лодки наш герой скорее почувствовал, а не подумал, что похоже с этой лодкой они крепко влипли. Во-первых было понятно, что с такой дыркой ни в какую автономку лодка не пойдет. Во-вторых она в данный момент вооружена до зубов. Кроме двенадцати баллистических ракет с разделяющимися ядерными боеголовками в первом отсеке лежал полный ее штатный боезапас для торпедных аппаратов. А в двух из ее четырех больших торпедных аппаратах, которые назывались дежурными лежали и две торпеды также с ядерными боезарядами. Поэтому было понятно, что проводить ремонтно-сварочные работы в непосредственной близости от боезапаса никто не будет. Значит лодку нужно вести к хранилищам, там ее разгружать, а потом возвращать в док и наверное ни один и ни два дня ее ремонтировать. А до конца его командировки оставалось дней десять. Он еще в Гремихе доработал свой прибор.И теперь ждал когда Лида дошьет последнюю кассету, и можно будет в режиме реального времени при связи с ИЗС все проверить. А так как решение о снятии с первой линии лодки с готовыми в любую минуту к пуску баллистическими ракетами должна была принимать Москва, то было понятно, что процесс может затянуться надолго. Когда он вернулся в каюту, то ощутил то же состояние как у него у других членов их бригады. Все уже были в курсе дела. Теперь они находились на режимном заводе. Разрешения на вход и выход с него не было. Возвращаться им нужно было туда, куда ходил только теплоход из Мурманска один раз в четыре дня. Лодка стояла в доке. На ней по правилам докования закрыли все гальюны и умывальники. На улице была жара тридцать градусов. В душной и достаточно тесной каюте кроме трех мужиков оказалась еще и женщина. У Лиды настроение естественно было еще хуже, чем у них. Главное ни командир лодки, да возможно никто из командования Северного флота не мог бы сейчас сказать, что будет с этой лодкой завтра, послезавтра и даже через месяц. Теперь, чтобы попасть в туалет, нужно было вылезти из лодки в док. Затем с высоты минимум шестиэтажного дома спуститься по многочисленным палубам и лестницам дока на самое его дно. Затем иди за хвост лежащей на подставках субмарины. Там стоял часовой с автоматом и с примкнутым штык-ножом. В метре-двух за спиной часового в самом конце или наоборот начале дока стояла металлическая кабинка. Это и был туалет. Открывая железную дверь в кабинку, посетитель оказывался на самом краю металлического понтона или причала или пола дока. Дальше было море. И вот такой туалет теперь приходилось посещать не только им, но и Лиде. Ходила она в сопровождении программиста Вити, который страховал женщину около этой железной будки. То есть опять романтики было через край. Так они пере кантовались до утра. У Лиды было еще много очень ответственной и не терпящей погрешностей работы, а настроения работать уже не было никакого. В каюте кроме запаха трех вонючих потных мужиков добавился достаточно специфический женский. Ребята уже переговорили между собой, что Вите нужно искать способ покупать женщину на заводе, а то и работы никакой не будет, да и хорошо будет если она от таких дурацких проблем вообще не свихнется. Даже добраться до Мурманского аэропорта они самостоятельно не могли. По дороге в него впереди было куча закрытых зон на въезд в которые у них не было командировочных предписаний. Короче сто процентный капкан без малейших вариантов. Утром после завтрака им сказали, что вроде бы получен приказ и через час лодка отправится выгружать боезапас, а затем вернется и встанет снова в этот док на ремонт. Но через час лодка никуда не тронулась. До обеда ситуация была полностью не определенной .И вдруг вечером им сообщили, что согласно решения командования то ли Северного флота, то ли еще не известно кого их лодка после планового докования также планово возвращается к месту своего базирования в Гремиху. Вначале никто этому не поверил. Но уже еще через час док стал заполняться водой. И снова они вышли ночью, когда на улице было светло как днем. Вполне благополучно погрузились и часов через восемь всплыли и вечером того же дня пришвартовались в Гремихе. Их радости не было предела. И наш герой с уважением подумал об этом экипаже, что судя по всему они подводники от бога, если без особых знаний и без определенных практических навыков успешно не утопили их на этом переходе. Ходили потом слухи, что о случившемся с этой субмариной просто побоялись докладывать в Москву или доложили крайне узкому кругу лиц, а те не стали давать информации выходить из под их контроля. В автономку ушла другая лодка раньше своей очереди. Эту же лодку продержали еще полтора года в первой линии, пока не пришел срок планового ее докования и ремонта. И еще много забавных и не очень эпизодов было связано с Гремихой. И во многих из них непосредственное участие принимал регулировщик пусть будет Витя-2. Он попал в их бригаду в соответствии с их программой зачистки бригады от таких варягов как Толик-2 и подготовки себе новых кадров, с которыми было бы нормально и комфортно работать. Витя-2 был высокого роста, патлатенький и чем-то напоминал югослава, играющего в кино американских индейцев. По возрасту он был одногодок Наташи, может на два три месяца постарше. Он закончил местное ПТУ и вроде спецнабор по подготовке регулировщиков. Приборы на Алмазе были различной сложности, и в некоторых случаях особенно на подхвате институт был не нужен. Тем не менее Витя-2 работал под руководством Володи на ГРУИТЕ одном из самых сложных приборов системы. Этот прибор получал и передавал кодовую информацию между Алмазом и другими цифровыми корабельными системами. Но Витя-2 от природы был очень одаренным хлопцем с очень хорошим логическим мышлением. И года через полтора два он стал вполне классным самостоятельным регулировщиком этого прибора. Так как большая часть информации от ИСЗ для обработки ее как раз и поступала на вычислительные машины Алмаза через ГРУИТ, то понятно что Витя в Гремихе отвечал за исправность своего прибора при сдаче доработок представителям заказчика их завода, то есть военной приемке. Как то раз они группой в четыре человека на выходной решили прошвырнуться из Островной в Гремиху. Гремиха официально пока была полноправной столицей полуостровного государства со всеми атрибутами власти: сельсоветом, ментовкой, столовой и несколькими магазинишками. Все они располагались в одноэтажных замызганных деревянных полугнилых бараках. Может столовая была построена из камней. Тут он уже не помнит. В Островной на тот момент кроме ПКЗ был еще что то типа военторга на первом этаже еще не достроенной пятиэтажки. Там и фуражки какие-то висели и отдел спиртного был. И можно было и закус в основном баночный купить. По сравнению со строящимися лодками спиртовой халявы здесь не было. Экипажи сами жили на сверх голодном пайке. Львиная часть спирта положенная им на регламент до них просто не доходила. Она оседала где-то в штабе Северного флота среди бесчисленного количества высших и средних штабных никому не нужных бездельников. Вторым минусом здесь было отсутствие корриды. С легкой руки и нашего героя тоже все в их бригаде уже привыкли иметь в кармане достаточное количество не подотчетных никаким женам и налоговым инспекциям денег. И отсутствие этих звенящих копеек в кармане сильно особенно на первых порах доставало. Но были и свои плюсы. Во-первых здесь на базах им полагалось сто процентное спец питание на все дни прибывания. Так как никаких питаний в такой дыре быть не могло, то в конце командировки выдавались справки установленного образца, что в течении такого периода они спец питанием не пользовались. И при отчете в бухгалтерии за командировку эти приличные за весь период суммы в принципе полностью покрывали их пьянки. Во-вторых в табеле им рабочими проставлялись все дни в командировке. И на Юге они получали еще не слабое количество оплачиваемых отгулов. И в- третьих за каждый месяц работы на базе, а точнее за каждые двадцать два дня им полагалось два дополнительные дня к очередному отпуску. Кроме всего еще все это влияло на возможный досрочный выход на пенсию. Но тогда когда большинству из них было меньше тридцатки все это казалось заоблачным горизонтом. Итак они вчетвером отправились по бетонке навестить столичный центр. Погода вроде была ничего. Наверное уже была весна. Сугробов он не запомнил. Пока они дошли до Гремихи, то почувствовали приличный голод. Действительно было время обеда, а они еще и не завтракали. Зашли в столовую, заказали еду. Народ был. И семьи с детьми и одиночки. Их столик оказался прямо под табличкой на стене, которая гласила, что приносить и распивать с собой спиртные напитки категорически запрещено. И взглянув на табличку, они сразу сообразили, что они ничего к обеду то и не принесли. Моментально скинулись и как самого молодого послали Витю за водкой. Он побежал. Они не спеша начали хлебать борщ, и через несколько минут услышали с порога запыхавшийся возбужденный голос Вити, что там Ленин, там Ленин по две копейки. Весь народ в столовой тоже это услышал и в основном припух. На пороге столовой стоял Витя в каждой руке он держал по бутылке ни чем не прикрытой водки, и вид у него был взволнованный. Они взяли на раздаче чистые граненные стаканы. Что бы не вступать в конфликт с табличкой водку разливали под столом. Когда все выпили и все съели, то отправились все за Витей в истлевший барак, на котором красовалась вывеска Книги. Подошли к разделу уцененный товар. На полках лежало полное собрание сочинений вождя мирового пролетариата. Книги были в очень приличном состоянии. Скорее всего большую часть из них никто не открывал никогда .Ребята взяли каждый по тому, и действительно на внутренней стороне обложки конца книги стоял штамп Уценено и вписана цена две копейки. После вполне нормального обеда с прицепом им стало весело. Появилась идея за рубль купить полное собрание сочинений и подарить его какой-нибудь центральной библиотеке на большой земле. Но книг было так много, а их было только четверо,и все они были достаточно способные регулировщики, а значит не исправимые лентяи в обычной мирской жизни. С Витей продолжилась и рельсовая история. После первого перехода с Мишей наш герой пересекал по этой рельсе каньон не один раз. Причем ходили по рельсе и в прилив и в отлив, чтобы не спускаться и затем не подниматься по сопкам. Ну а когда сопки были в снегу, то лавочка прикрылась. И уже сошел снег, и он снова был в Гремихе, и они дорабатывали лодки под ИСЗ. И принимать доработки приехал с их родного завода от военной приемки Игорь. Наш герой был с ним знаком шапочным знакомством. Вроде бы Игорь был офицером военной приемки. И насколько представлял себе наш герой Игорь специализировался на блоках питания для Алмаза, то есть проверял качество выпускаемых десятым цехом стабилизаторов. И вроде бы особого отношения уже к собранной системе Алмаз не имел. Чего его принесло на сдачу доработок было не очень понятно. То ли некому в том момент было ехать, то ли Игорь сам напросился, чтобы посмотреть Север, сказать было трудно. Так как он ничего не петрил ни в Циклоне, ни в работе Алмаза, то приемку вел буква в букву по должностным инструкциям. Поэтому процесс приемки шел вяло и с постоянными сбоями .Наш герой уже к тому времени уже доработал практически все лодки в Гремихе, и те которые вернулись из автономкуи, и еще фиг знает от куда. И обезьянья манера Игоря копировать буквы инструкции его раздражала. Игорь был блондином с рыжим оттенком, у него постоянно была треснутая нижняя губа. Может это действительно было от чрезмерных поцелуев, а может просто в его организме чего-то не хватало. Итак они с Витей в Гремихе сдавали Игорю чуть ли не последнюю лодку местного базирования. И вроде бы у Вити уже начинался раскручиваться серьезный роман с девчонкой находящейся в Гремихе в командировке от конторы Челябинска с еще каким-то большим дополнительным номером. То есть эта девочка жила в каком-то закрытом городе Челябинской области. Она прибегала к Вите в ЦВК, они там общались короче. Но и Игорь заприметил эту хорошенькую девчонку. Может он клинья откровенно к ней и не бил, но что-то ей улыбался и говорил комплименты. Было со стороны видно, что Витю это бесит. Мало того, что Игорь откровенно плавал при приемке, так он еще и отвлекался. И Витя с нашим героем повели Игоря домой по сокращенному пути. Всего их набралось пять человек. Игорь, Витина подружка со своей подружкой с которой они вместе в тот день работали на лодке, Витя и наш герой. Шли они, прыгали по камням. Игорь выглядел вполне спортивным, он шутил, смеялся, протягивал девчонкам руку, помогая лезть по камням. И наконец они подошли к искомому ущелью. Прилив был еще не полный, но вода крутилась под рельсой не слабо. По-Мишиной схеме наш герой перешел по рельсе на другую сторону и с удовольствием наблюдал за процессом. Девчонки, увидев эту рельсу с бегущей под ней водой остановились и загалдели. А Игорь встал как вкопанный и его лицо стало наливаться краской. Витя как истинный джентльмен взял первую из девчонок за руку. И потянул ее как паровоз вагончик на рельсу. И она, чувствуя его наверное и силу и уверенность, достаточно спокойно преодолела рельсу и оказалось на нужном берегу. Витя вернулся и потащил за собой на рельсу вторую девчонку. Со стороны все смотрелось классною И вскоре на том берегу остался один Игорь. Все смотрели на него. Он стоял на своем первоначальном месте, лицо его налилось кровью. Игорь стоял и застывшим взглядом смотрел на рельсу. Так продолжалось пару минут. Потом Витя в третий раз вернулся на тот берег. Он подошел к Игорю , взял его за руку и потянул в сторону рельсы. Это было зрелище. В отличии от девчонок Игорь упирался как ишак или осел. Но Витя сорвал его с места и потащил к рельсе. Довольно толстая попа Игоря постоянно отставала от остального туловища. Наш герой уже перестал ржать во внутрь себя и стал реально бояться, что дело кончится тем, что невменяемый Игорь свалит их обоих в бурлящую воду. Но в конечном итоге все обошлось, и Игорь оказался на нужном берегу. До дома он шел молча. Больше не острил и не шутил. Назавтра со словами , что вы же уже не первую лодку сдаете, подписал всю приемку. И еще на следующий день Игорь улетел на Юг. Очевидно он получил достаточно впечатлений от Севера. С Витей вместе они проработали еще год. В следующем году наш герой поехал в командировку впервые с Наташей в качестве законной его жены. Витя был третьим в их компании. В Москве между поездами он повел их обедать в фирменный ресторан Прага. Там наш герой первый раз в своей жизни пил настоящий португальский портвейн, а Наташе взяли какого-то натурального сока. Когда стали рассчитываться, то оказалось что в фирменном ресторане есть гораздо дешевле, чем в обычной московской забегаловкеПотом как-то в выходной день они на лодке ковырялись полдня, а потом человек пять пошли к Наташе на домашние пельмени. Когда народ подходил к Морской -9, то увидели около соседней девяти этажки кучу народа. Кого-то в пьяной драке выкинули с верхнего этажа. Человек лежал прямо под стеной общаги в виде буквы Г, то есть переломанный пополам. Все они прошли мимо, а Витя с его образом бесстрашного и которому все по барабану пошел посмотреть подробности. Через пять минут он прибежал, сел за стол. Сказал, что сильно проголадался. Ковырнул одну пельмень и проглотил. Через минуту ему стало плохо, и он выскочил из-за стола в туалет.И нашему герою стало ясно, что Витин образ неунывающего и которому все ни почем, не соответствует его тонкой и легко ранимой душе. А потом в этом году их бригада делала почти параллельно две лодки, а еще они отказались от услуг программистов и сами решали задачи, таская с первого отдела на лодку тяжелые портфели с секретными документами. А когда они сдали государственные испытания на первой из двух лодках, то оказалось что для этой минуты Витя протащил через проходную завода на лодку две бутылки шампанского. Лодка возвращалась в базу и уже шла по мелководью. Начался приличный шторм. Лодку начало все сильнее и сильнее раскачивать. Народ стало укачивать, и он не только отказался пить шампанское, но фактически проигнорировал обед. И наш герой, смотря на Витино расстроенное лицо, что срывается обмывание госов прямо в море да еще магазинным шампанским, решил Витю поддержать. И они практически вдвоем выпили по бутылке на брата, а закусили по быстрому селедкой с луком выданными им на обед. А когда шторм еще усилился, то газы шампанского перемешанные с луком стали бить нашему герою и в нос, и куда угодно. Такого не приятного ощущения после употребления шампанского ему не приходилось испытывать никогда больше в своей жизни. А на второй с этих лодок изрядно поднажравшись они в полной ночи втихую отдраили выходы из рубки лодки на ракетную палубу. Они выползли то ли вчетвером, а может впятером спрятались под рубку Затем , взявшись за руки стали образовывать живую цепь в сторону хвоста лодки. Если бы в этот момент лодке захотелось бы изменить курс, то наверняка их бы всех их смыло за борт. И никто бы и никогда бы не нашел. Ну а потом их бригада стала делиться. Витя женился на Челябинской девчонке. И им удобнее оказалось осесть на одной из баз лодок. Она от своего предприятия, а он от своего. У них кажется родился сын. Но семейной жизни не получилось. Говорили, что вроде они оба дико друг друга ревновали. И она уехала в свой Челябинск, а Витя в Крым. Наш герой встретил Витю в самом начале девяностых. Когда уже многие влетели в полную нищету, у Вити была нормальная работа в российской энергетической компании вахтовым методом. Потом сказали, что видели Витю на купленной им иномарке. А потом нашему герою сказали, что Витя умер во сне от неожиданного инфаркта. На этот момент ему было максимум тридцать восемь лет. Пожалуй он был первым в бесконечной потом цепи неожиданных инсультов и инфарктов. И наш герой вспомнил, как Вите поплохело после съеденной пельмени и подумал, что ничего неожиданного в этой жизни по большому счету не бывает. И вот после не совсем простых событий у нашего героя и Наташи появились штампы в паспорте, что они муж и жена. Что делать дальше было ясно. Теперь когда у него уже было двое детей, нужно было их нормально материально обеспечивать. Значит впереди была командировочная жизнь. Ровно через год Наташа вышла из декретного отпуска. Сейчас она числилась монтажницей на участке цеха, где мастером был Гена. Гена учился в свое время с нашим героем в параллельных классах, и они вместе посещали математический кружок в школе. Наш герой подошел к нему и объяснил, что Наташа нужна ему в командировке. Для приличия Гена несколько повыпендривался, но подписал ее заявление с просьбой перевода на другой участок. И вскоре у них у обоих были командировки в Северодвинск. Как можно было охарактеризовать их отношения после того как они официально стали мужем и женой? Они оставались точно такими же, какими стали после того, как они стали жить вместе. Примитивно это была бочка с медом с примесями дегтя. Причем концентрация дегтя была не постоянной. Иногда его совсем не чувствовалось, а иногда очень даже ощущалась. Один раз без нее в командировке в Северодвинске он получил от нее письмо с хандрой и с обвинением его, что в его последних письмах мало мол теплоты. Дело шло уже к вечеру. Был ноябрь и до его дня рождения оставалось пару дней. Он с ребятами занимались обычным делом, то есть сидели в номере и квасили после работы. После прочтения письма ему тоже стало грустно, и захотелось прижать Наташу к себе и успокоить. И он сказал мужикам, а дело было в пятницу, что он пожалуй слетает в Крым за крымским портвейном к своему дню рождения. Они посмеялись, а он оделся и отправился на автовокзал. И там оказалось, что нет обычных автобусов из Архангельска из-за сильнейшего гололеда. Но как всегда ему повезло. Подвернулось архангельское такси. И он вдвоем с какой-то женщиной попутчицей погнали в Архангельск. Это была первая и кажется последняя поездка его на такси из Северодвинска в Аэропорт .Возможно водитель был профессиональным гонщиком, потому что на пустынной дороге, блестящей от льда, он особенно скорость не снижал, и лихо делал повороты, используя занос .И очень даже скоро они въезжали в Архангельск. Они где-то в городе высадили женщину и гнали в аэропорт, когда водителю каким-то чудом удалось уйти от столкновения со здоровым карьерным самосвалом. Этот самосвал занесло на ледяном перекрестке, и он юзом накатывался на их такси. Но водитель таксист был действительно ас. Он резко прибавил скорость и в последний момент ушел от столкновения. А потом все было классно с самолетом. И где-то за полночь он предстал перед изумленной Наташей. И его поступок она оценила сполна. А он сравнял с ней счет по неожиданным прилетам. А через два дня на свой день рождения он вечером заходил в Северодвинскую гостиницу с полной сеткой настоящего крымского марочного портвейна. И во всей этой истории как всегда на высоте оказался Миша. Когда он зашел к ребятам, и они спросили его, а где по его мнению сейчас наш герой, то Миша ответил, что думать здесь нечего, и он сейчас или в ментовке или домой улетел

Глава тридцать шесть Каждый сам кузнец своей судьбы

Они приехали вдвоем в Северодвинск где-то в середине января. Отправились на свою Морскую-9. Все обеспечение в первую очередь проживанием приходилось делать самим. Про то, чтобы взять с собой ребенка и устроить его в ясли или в детский сад никто даже и не помышлял. Сына они оставили с тещей. И Наташа сильно переживала и расстраивалась из-за его отсутствия. Никаких двухместных номеров в гостинице не было.Она состояла из одинаковых четырех местных комнат. Но в некоторых вроде бы стояло только по три койки. Вот такой номер им удалось расписать на двоих, чтобы не доплачивать свои деньги. Январь обычно был месяц раскачки после Нового года, и номера свободные еще были. Это был явный их первый успех. Они сдвинули, как и все семейные в гостинице, две кровати вместе и пошли гулять в город. Все было как всегда. Все было им хорошо знакомо, и они действовали по своему обычному плану. Вечером зашли к Володе. Он уже успел жениться и вроде бы даже Новый год отмечал в Северодвинске с молодой женой. Жена была невысокого роста, на взгляд нашего героя достаточно страшненькая с какими-то не пропорционально лицу пухлыми губами. Похоже медовый месяц у них уже был позади, и Володя в их с Наташей присутствии обращался с ней довольно бесцеремонно. Наш герой тогда еще не знал о Володиной повышенной симпатии к Наташе, но сразу почувствовал, что дружить семьями здесь явно не получится. Посидели, выпили красивую бутылку какого-то иностранного дерьма, которые он и Наташа в Москве купили в Елисеевском гастрономе, поговорили ни о чем и разошлись. Дальше они отправились в свой номер. Помылись и легли спать. Завтра нужно было идти на СМП. Через пару дней подъехал Антон и снова поселился в центре в Волне. Бригада начинала съезжаться. И опять этот год был переходным. Начинался переход атомоходов на принципиально новое оборудование. И это был последний год, когда в новые конструктивно корпуса устанавливали еще оборудование испытанное на предыдущих заказах. Бригада их по объемам вроде не увеличилась. Сохранился костяк человек из восьми десяти, и еще было столько же новых в основном опять случайных людей. Умные и желающие иметь перспективу начинали учить новую технику по своей сложности превышающую Алмаз в десятки раз .Вначале их бригада вела вроде одну строящуюся лодку. А со второй половины года их стало две. Зарплата у них не выросла, но у ведущих спецов появилась возможность накосить намного больше денег за счет большого количества морских. Алмаз вступал в свою завершающую стадию, и он был уже серьезно отработан. Монтажных работ на нем было совсем мало. Теперь их бригада имела фактически две постоянных монтажницы. Одна жена Володи, а вторая Наташа. Как работала Вовина жена, и где он ее вообще откопал наш герой не знал, да и ему это было совсем не интересно. После всех произошедших событий отношения между Володей, нашим героем и Антоном стали более сложными. А теперь этому способствовала и Наташа. Она оставалась такой же прямолинейной как и до рождения ребенка, и не всем это нравилось. Теперь Антон остался один из них троих у кого жена сидела на Юге. Она кажется работала в КБ на заводе, и у них было двое детей, два сына, и старший не от Антона. Наш герой видел ее несколько раз. И она по всем параметрам и не только внешним была не в его вкусе. И Антон явно отрывался от семьи, когда уезжал на Север. А перед самым возвращением домой начинал внимательно перечитывать письма супруги, настраивая себя на возвращение домой. И в те еще совсем свежие времена Антон подошел к нашему герою и сказал, что за то, что он сделал с Наташей ему надо бы было нахлопать по известному месту. И опять таки в пример как нужно себя вести поставил себя .И тогда наш герой вначале хотел ответить ему, что у них разница в том, что один любит редкое коллекционное вино, а второй довольствуется обще доступным шмурдяком. Но он промолчал. К концу года стало видно, что Антон стремился получить должность в цеху типа заместителя начальника. Поэтому они и тянули два заказа одной бригадой за одну зарплату. Наверное не обошлось без давления на него со стороны жены. Короче было видно, что бригада разваливается. Последний раз наш герой встретил Антона в самом начале девяностых. Он еще ехал в командировку на одну из баз базирования атомоходов. Заехал на своей машине за командировочными и отметить убытие. Он сделал все дела и хотел ехать на паром, чтобы переправиться в город. Шел легкий снежок. И тут на противоположной стороне дороги он заметил стоящего на остановке Антона. Антон на тот момент не попадался ему на глаза уже несколько лет. Одет он был не очень, и вид у него был совсем не ахти. Наш герой остановил машину и перешел через дорогу к Антону. Тот вроде даже обрадовался, видя его. Оказалось, что у Антона уже давно серьезная сердечная недостаточность. И сейчас он ехал в Киев в какой-то кардиологический центр. В данный момент он ждал автобус, чтобы доехать до железнодорожной станции Северной стороны. Наш герой развернул машину, довез Антона до железнодорожной станции и поехал домой вокруг бухты. Во время поездки он понял, что в свои не полные пятьдесят на тот момент лет Антон был крайне больным человеком. Больше они не виделись. Через несколько лет после их последней встречи Антон умер. Про его смерть наш герой узнал только через продолжительное время. Говорили, что на его похоронах сильно плакал его старший сын. Да в тот год с двумя параллельными заказами он не успевал вылазить из морей. Корпуса были новые. Испытаний было особенно с шумами много. И лодок их было целых две. Может уже опять не хватало бригад. Многие решили не утруждать себя изучением принципиально новой техники. Даже для опытных многих регулировщиков она представлялась как после телеги пересесть на самый современный напичканный всякими прибамбасами автомобиль. Народ,кто еще не успел развестись ,устраивали в цех работать своих жен по специальности типа учителя пения, то ли регулировщиками, то ли монтажницами без особых навыков и способностей к этим профессиям и оседал на многочисленных базах базирования АПЛ.В цеху начинало появляться новое поколение регулировщиков. В основном все были с высшим образованием, много было блатников, которые прослышали,что на этом заводе косят капусту целыми грядками за один замах косы. И если контингент алмазовцев был в среднем на уровне техникумов, то желающие поработать на технике с мудреным названием Омнибус в большинстве были с гораздо более обширными знаниями в вычислительной технике и с гораздо более высоким интеллектом. Ну а наш герой со своими товарищами по работе продолжали делать параллельно две лодки. Кроме того, что они делали две лодки, они отказались на берегу от услуг программистов и сами решали задачи как со 101Ш-навигационные и связные со спутниками, так и информационные и торпедные со 101К.Чего это на них нашло? Просто за период, начиная со сдачи первой лодки и длительных доработок действующих субмарин ребята не только получили в отличии от большинства цеховых женщин программистов представление о сути этих задач, но и поняли, что большинство программистов на самом деле самые заурядные операторы, которые усвоили порядок набора своих кнопок на пультах и не более того. Сущности задач многие из них не понимали, да и не старались сильно вникать в это дело. При каждом даже легком затыке они открывали толстые совершенно секретные книги с описанием этих самых задач и с помощью ребят машинистов начинали тупо идти от квадратика к квадратику на блок схемах этих книг. Но как и положено женщинам ,они требовали к себе очень много внимания. Им нужно было помогать затаскивать и вытаскивать их объемные портфели с секретной документацией с лодки и наоборот. При каждом затыке они доходили до истерики. Короче на них требовалось тратить в пустую массу времени, которое при двух заказах иногда было и дефиците. Наш герой с Володей поделили почти все задачи на двоих , в ряде случаев им помогал несомненно от природы очень одаренный Витя. Теперь не нужно было выделять специальных окон для решения задач, ухаживать и ублажать программистов и терпеть их постоянные капризы. И только в море они брали с собой толковых мужиков программистов, которые действительно были в состоянии разбираться с многочисленными реальными нюансами, а не одним тупым нажиманием на кнопки табличных вариантов задач. Ребята и не тратили массу времени на решение табличных вариантов. Решив по одному, два примера из книжек и получив решение, соответствующее решению в таблице книги, они брали уже заполненные книги задач с более ранних заказов, затем сажали свободных регулировщиков или монтажниц с красивым почерком и перекатывали решения из старых таблиц в новые чистые таблицы для их заказов, экономя сотни часов работы комплекса. Да бабла за счет двойных морей в тот год он накосил не мерено. Алмаз заканчивался, заканчивалась и ясная завтрашняя перспектива. И под самый Новый год, и они с Наташей вернулись домой на Юг к своему сыну. Впереди были зимние отпуска, не мереное число отгулов, и очень мутные дальнейшие перспективы. Жили они с тестем и тещей по разным причинам не только о от них зависящих в достаточно стесненных условиях. Мы не будем подробно останавливаться на причинах, здесь опять у каждого была своя правда, у каждого свои жизненные ценности и жизненные принципы. Как получилось, так и получилось. После командировки , в которой Наташа и наш герой были полными себе хозяевами, хотя тесть и теща максимально старались не вмешиваться в дела зятя и дочери, скученность накладывала свои отпечатки на жизнь всех обитателей квартиры. И как часто бывало в его жизни и раньше наш герой опять вспомнил о шахматах. Он успел. воткнуться , естественно не без помощи тех влиятельных в городских шахматах людей , которые не смотря на его наплевательское к шахматам отношение, всегда на всякий случай резервировали для него местечки в интересных турнирах, сразу в финал первенства города без необходимого первоначального отбора. Кроме того турнир уже начался, но система была круговой, и он мог пропущенные свои партии из первых двух или трех туров постепенно сыграть в дни доигрывания. К этому моменту он смутно помнил кто как ходит и кто как сдает. Первые противники были не из самых сильных. Но он смог выиграть только одну партию и две закончил вничью. Но постепенно голова начинала приходить в порядок от зашлакованности последних лет. Зато чувствовалась свежесть в самом отношении к этим магическим деревяшкам. И уже ближе к концу турнира он входил в лидирующую шестерку. Ну ему предстояла еще встреча с несомненно самым сильным и опасным противником Олегом. Олег был на год младше его жены Наташи. Сам он был из Черноморска, и в Крыму считался на тот момент самым талантливым и перспективным шахматистом. Кроме своей серьезной практической силы за доской он был так называемым переписочником, то есть играл в заочные шахматы. В этих шахматах нужно было раз в несколько дней посылать ход по почте своему сопернику. То есть у тебя два три дня была возможность анализировать твою позицию, а также прибегать к помощи шахматных учебников и справочников. Такие заочники всегда были сильны во всех шахматных новинках, и у них была высокая техника в разыгрывании шахматных окончаний. Нашего героя только один раз в ранней его молодости заманили в такой турнир. Из-за своей неорганизованности он всем вначале пару ходов послал по памяти, потом запутался кому и что послал. И с позором был изгнан из турнира. Нашему герою очень нравилась манера игры Олега. Тот играл в красивые рискованные шахматы черным цветом, когда казалось, что белые уже смяли рискованную защиту черных, то те находили все новые и новые оригинальные не видимые с первого взгляда защитительные ресурсы, и борьба продолжалась. И снова казалось, что вот вот и черные падут. А затем следовала эффектная контр атака на позицию зарвавшихся белых, и очень быстро выяснялось что их дела совсем плохи. Белыми Олег сам любил вести прямую атаку на короля противника, не считаясь с потерями, и заставляя в конечном итоге растерзанную оборону противника капитулировать. Олег уже второй год проходил срочную службу у них в городе. Числился при спорт роте. И жизнь у него была совсем не такая, как у матросов в боевых подразделениях, или на кораблях .В прошлом году он уже становился чемпион ом их города и теперь тоже лидировал, практически не потеряв ни одного очка. Что мог противопоставить такой мощной шахматной машине наш герой с учетом его достаточно бесшабашной жизни с лодками, пьянками, семейными разборками и т. д. Кроме определенного шахматного опыта и желания бороться и не желания проигрывать ровным счетом ничего. Но у нашего героя было еще одно психологическое преимущество. Олег шел практически без потерь, и поэтому вероятность оступиться в каждой следующей партии у него возрастала. И с каждой партией такой шахматист начинал играть все тяжелее, более тщательно проверяя себя. Так и получилось и в их партии. Олег вроде бы и играл белыми фигурами. В то же время он знал, что играет не с полным лохом, которого можно взять голыми руками. И он с самого начала вяз в эшелонированной обороне нашего героя, которая не давала фигурам Олега раскрутиться на значительном пространстве и обрести большую активность, то есть получить позицию в которой он особенно был силен. И игра у Олега все тяжелела, он все больше тратил времени и потихоньку влезал во все больший и больший цейтнот. И в конечном итоге Олег при уже сильной нехватке времени попал в не очень сложную, но достаточно эффектную ловушку, поставленную ему нашим героем. Олег провел не сложную комбинацию, которая лежала на поверхности, и которая принесла ему материальный перевес. Но дело было в том, что сразу после окончания его комбинации последовал ответный и достаточно неожиданный комбинационный удар. И уже черные оказывались в конечном итоге с серьезным материальным перевесом. И при этом еще игра сильно упрощалась, и у белых не оставалось никаких шансов на спасение. Олег остановил часы, протянул руку и поздравил нашего героя с победой. Затем он произнес, что чувствовал, что ему слишком подозрительно легко дают провести комбинацию, но времени проверять глубже у него совсем уже не было. После этой победы наш герой заиграл еще увереннее. В конечном итоге первое место второй год подряд осталось за Олегом, а на второе вышел наш герой. С учетом его образа жизни последние несколько лет и отсутствия даже просто шахмат у него в гостинице в командировке это было совсем даже ничего. А через неделю его каким-то образом высвистали в ДОФ, где началось личное первенство флота по шахматам. Сейчас там заправлял совсем другой руководитель по шахматам. Оказалось, что протекцию нашему герою составил Олег, заявивший руководителю, что знает нашего героя как шахматиста занимавшего во всех известных ему турнирах или первые или вторые места .О каких турнирах Олег говорил нашему герою было не известно. Они были с Олегом из разных поколений. За доской в первенстве города встретились впервые. Но судя по всему, мнение матроса срочной службы в доме офицеров флота было очень весомым. И нашего героя не только включили в турнир, но и как кандидату в сборную команду выдали здоровую простыню талонов на питание. Впереди намечалась точно такая же поездка на первенство ВС СССР, как когда-то в его уже далекой юности в Таллин. Только на этот раз зона игралась в Калининграде, бывшей когда-то столице Восточной Пруссии .Состав участников первенства флота был разношерстный. Было четыре пять очень приличных шахматиста. Еще человек пять были среднего класса на уровне первого разряда. И около десятка слабых любителей. Играли по две партии в день. После полученной закалки в только что закончившимся первенстве города наш герой уже вспомнил как фигуры ходят и играл уже достаточно уверенно. В итоге они поделили с Олегом первое и вторые места, сделав между собой ничью, по предварительной договоренности в пять ходов. И хотя по возрасту они отличались почти на семь лет взаимная симпатия была явно на лицо. Наташа вполне с одобрением относилась к очередному увлечению шахматами ее мужа. Ей вовсе не было нужно, чтобы он учился выпиливать лобзиком полочки или закатывать огурцы в банки. И по возможности она часто приходила поболеть за него. И конечно же ловила на себе восхищенные взгляды мужиков. И вот руководитель шахматной делегации от Черноморского флота вручил нашему герою для его завода письмо. В официальном письме на имя директора его завода была просьба отпустить нашего героя на первенство вооруженных сил Союза в составе сборной команды по шахматам Черноморского флота в город Калининград. И дальше была приписка, что за дни соревнований оплату по среднему заработку нашего героя руководство флота гарантирует. Наш герой улыбнулся про себя, взял письмо и отнес его на завод. Вроде бы на тот момент он находился еще в отпуске. А чем он должен был заниматься после отпуска, он совсем не знал. И конечно завод дал ему добро, и он с командой поездом поехал в Калининград. Вначале они кажется доехали до Киева. Там сели на поезд транзитом шедший через Киев до Вильнюса. Ехали весело и не без не очень большого нарушения спортивного режима. На дворе стоял достаточно холодный февраль. В Вильнюс они приехали в воскресенье рано утром. До следующего поезда на Калининград оставалось уйма времени. И они всей командой пошли прогуляться по городу. У них в форме были Олег и майор морской авиации из Качи. Вначале наш герой и Олег на рынке взяли по бутылке пива. Цена была ниже южной, но пиво было очень крепкое темное совсем не похожее на пиво, которое они пили у себя дома. После рынка по дороге им попался красивый костел. Видимо было время утренней службы, и народ валил туда валом. И они всей своей группой завалили вовнутрь. На них покосились, особенно на людей в форме, но замечаний никто не сделал. Наш герой первый раз в своей жизни попал в католический храм. Внутри было с одной стороны не так пышно как в православном храме, но с другой как-то все строже и торжественнее. Они стояли около входа и в зал не проходили. В Вильнюсе был на улицах достаточно глубокий снег. Народ приносил его с собой на обуви. И на входе около наверное алтаря пол был более, чем влажный. Каждый заходивший в костел снимал с руки одну перчатку бросал ее себе под ноги, становился на нее одним коленом, отвешивал поклон с молитвой вроде бы, поднимался с перчаткой и проходил в зал. А в неподалеку от алтаря или может это называлось и по другому на коленях с четками в руках стояла достаточно симпатичная молодая девчонка. Вид у нее был абсолютно отрешенно-безумный. Она дергала своей прелестной головкой и что-то бормотала. Тут в зале появились видимо главные церковные перцы, наверное служба должна была начаться, и православная делегация свалила из помещения на холодную улицу. Как они приехали из Вильнюса а Калининград он не помнил. Что-то на улице было очень холодно. Но разместили их шикарно. Олег как самый младший попал под контроль руководителя их делегации. Это был полковник в отставке достаточно приятный в обращении мужичок. Она заняли хороший двухместный номер. Сама гостиница была фирменной и называлась Калининград. Находилась в центре города сразу после красивого моста. Нашего героя и еще двух мужчин разместили в шикарном люксе из двух комнат. С каждой из двух комнат был свой вход в большую ванную. Все было в зеркалах. Играли в Калининградском доме офицеров в большом зале. Женские доски играли в отдельном помещении. Олег по возрасту годился для юношеской доски и играл для большого набора очков на ней. Нашего героя посадили на вторую мужскую доску. На первой играл мужичок после тридцати из Николаева. Талоны на питание также отоваривались в гарнизонной столовой при ДОФ. Рядом со столовой был буфет. В буфете на талоны можно было набирать что угодно вплоть до спиртных напитков. ДОФ и гарнизонная столовая находились в трех трамвайных остановках от их гостиницы. Это расстояние можно было при не очень больших холодах преодолеть минут за двадцать пешком. Но тот февраль был чего уж очень суровый. И они часто стояли в красивом фойе красивой гостиницы и смотрели на красивый мост перед ними. И когда с моста начинал съезжать трамвай, остановка которого была в нескольких десятков метров от входа в гостиницу, то черноморцы выскакивали на холод и быстренько залезали в уже теплый трамвай .И выходили рядом с ДОФ. Зона была такая же как и много лет назад в Таллине. Все флота Союза. Ленинградская военно-морская база и все группы войск за границей. Несомненным лидером был дважды краснознаменный балтийский флот. Он на сто процентов был укомплектован профессиональными шахматистами. Все они были мичманами, но был и даже один офицер как раз из Калининграда. Очень сильной была команда ленинградской военно-морской базы. Они имели возможность набирать себе состав из бездонного количества ленинградских шахматистов. Самыми слабыми традиционно были группы войск. Их было четыре.. Историческая ГСВГ- то есть группа советских войск в Германии, и после заварушек в восточных странах в мирное время добавились ЮГВ- это Венгрия, ЦГВ- это Чехословакия , и уже вроде бы и Польша засветилась- СВГ, то есть северная группа. В них составы участников были разношерстными. При отдельных сильных шахматистах попадались и откровенные шахматные любители. Что представляла на их фоне команда Черноморского флота? Первая доска был мужичок из Николаева. В шахматы он играть конечно умел. Но не более того. Он был уже опытным средним шахматистом, очень упорным. Он мог сделать ничью с очень сильным шахматистом. Но авторитеты всегда были для него старше, и он всегда был готов согласиться на ничью с таким авторитетом, не зависимо от положения на шахматной доске. На второй доске играл наш герой. Но что он себя представлял на тот момент? У него не было ни хорошо отработанного дебютного репертуара, ни досье на тех противников с кем ему предстояло встречаться. Еще пару месяцев назад он даже не думал, что его опять потянет к этим деревяшкам. Он отлично чувствовал себя в прочном корпусе АПЛ с привычными соседями по ЦВК, по ЦП и по всей АПЛ, в том числе за практически ежедневной кружкой с шилом, то есть как любил говаривать Миша и родина щедро поила меня гидролизным шилом, гидролизным шилом. Так что если серьезно посмотреть на вещи со стороны, то это опять для него было стопроцентная очередная развлекуха, которые он так сильно любил . На третьей доске играл майор морской авиации. Наш герой ничего не знал, на чем и когда тот летал, и летал ли вообще на чем нибудь, но то что этот мен был очень азартен и проигрывал деньги на игральных автоматах, то это был факт. По силе он может и был близок к уровню нашего героя, но в отличии от него, который с дуру под настроение мог завалить кого угодно, четко знал свое место и лишний раз предпочитал из него не высовываться. На юношеской играл Олег. Это была единственная мощная мужская доска черноморцев. Не смотря на два очень ильных противника из балтийского флота и ленинградской военно-морской базы Олег был несомненным лидером и имел все шансы стать чемпионом среди юношей флотов СССР. Женская доска черноморцев сама по себе представляла из себя хорошую шахматистку, которая была где-то в первой тройке-пятерке Но личность была супер интересная с точки зрения нашего повествования. Звали ее Люда-2 , и на тот момент она была уже бывшей женой нашего Саши, который в молодости, а точнее еще в детстве был одним из главных шахматных городских конкурентов нашего героя, и по которому вроде бы когда-то сохла чистая подруга детства нашего героя Галя. Наш герой помнил, как уже летом после восьмого класса их команда школьников города должна была ехать на финал первенства Украины в Черновцы. В Симферополь нужно было попасть утром на самолет в Аэропорт. Выезжали из центра города, где их тренер жил в коммуналке со своей матерью рано утром на заказанных двух такси. Выезд был назначен на шесть утра, а в это время только начинали ходить катера первый из города на Северную и потом начиналось регулярное сообщение. Чтобы не рисковать он ночевал у Саши, который жил с родителями в трех комнатной крупно габаритной квартире рядом с городскими авиационными кассами. Мама Саши была достаточно полной приветливой блондинкой. Вроде бы она работала где-то медсестрой. Папа был капитаном траулера и был в рейсе. Мама Саши накормила его вкусным ужином. Спать его положили отдельно похоже в Сашиной комнате. Завтрак тоже был с различными вкусными вещами. Кроме того мама Саши наготовила им очень много в дорогу бутербродов с маслом и докторской колбасой. Саша школу закончил с золотой медалью. Помнил как в Киеве он показал Саше фотографию Люды. Саша очень высоко оценил ее, потом покрутил и увидел, что она не подписана и сказал, что не подписанная фотография ничего не значит. Потом когда наш герой играл за флот на юношеской доске в Таллине, то Саша тоже был в составе команды на взрослой доске. Они оба были студенты только разных курсов, и с Таллина до Симферополя купили билеты на самолет по студенческим, а разницу в пятьдесят процентов положили себе в карман. А в Таллин они ехали поездами. Пили привезенные папой Саши из рейса ликеры и курили настоящие американские сигареты. Именно крайне отвратительный привкус во рту на следующий день и привел нашего героя к выводу на всю жизнь, что алкоголь и табак не совместимы между собой и с табаком было покончено. Потом в Таллине Саша весело острил с еще одним участником их команды, крупным похожем на медведя, сибиряком Мишей-2 матросом срочной службы над нашим героем о его не умении общаться с женщинами. Почему они пришли к такому выводу он не помнил, также и не помнил никаких там женщин. После игры они пили сорока пяти градусный ликер Старый Таллин, и на насколько он помнил, то женщин в их компании не было. А потом ему сказали, что уже далеко не юный папа Саши встретил на своем жизненном пути очень юную красавицу и ушел из семьи. И Саша остался жить с мамой вдвоем. А потом на каких-то областных соревнованиях Саша познакомился с Людой-2, которая была его старше на несколько лет. Она обладала внешностью, на взгляд нашего героя, далеко не такой какой обладали предыдущие подружки Саши. Кроме этого у нее явно были проблемы со многими звуками. Но самое главное о ней ходили слухи, что еще чуть-ли не в девическом возрасте Люда-2 ездила на сборы способных юных шахматисток Украины, где их известный на всю страну тренер занимался с девчонками не только изучением теории и практики шахматной игры, но и другими делами не имеющим к шахматам никакого отношения. Короче Саша и Люда-2 поженились, и против такого брака была категорически против мама Саши. Что хорошего для Саши дала Люда-2 наш герой не знал. Но когда года через полтора после их женитьбы встретился с Сашей за шахматной доской в каких-то командных соревнованиях среди предприятий их города, то обратил внимание что игра Саши не только сильно потускнела, но явно угасли свойственные раньше ему волевые качества, которые часто выручали его в тяжелых и сложных положениях на шахматной доске. А потом у них вроде бы родилась дочь. А потом вроде бы Саше наставили рога, при чем вроде бы об этом почему-то знала чуть-ли ни половина города. А еще потом они стали с большим скандалом разводиться, и Люда-2, которая сама родом была вроде бы из Джанкоя, стала с грандиозным скандалом разменивать его родительскую трех комнатную квартиру. И тут мама Саши совсем еще не старая женщина умерла то ли от инфаркта, то ли от инсульта. И при размене Саша уже получил не половину, а одну треть от общей жилплощади. И потом он вроде бы свалил из своего родного города куда-то вначале в Сибирь, а потом в Чечню в Грозный. Вроде бы Галя, будучи замужем за профессором и доктором наук отслеживала как-то его перемещения, но может это все были только не проверенные разговоры. Наш герой никогда Сашу не встречал и не видел. Как он относился к Люде-2 в Калининграде? Да никак. Насколько он помнил, они даже ни разу не разговаривали. Единственную кого ему было жалко во всей этой Сашиной семейной истории, так это маму Саши. Насколько ему помнится, то он и видел ее только один раз в своей жизни. Саша помнится тоже нес какой-то лишний бред про свои интимные отношения с женщинами. И в конечном итоге и нарвался на реального специалиста в этой сфере. И еще в команде была девичья доска. Наш герой совсем не был в курсе о раскладе на тот момент в женских шахматах их города. Откуда взялась эта девушка он не знал. И он вроде бы с ней тоже не общался. Но в один момент она то ли с Олегом разговаривала, но так получилось, что девушка сказала ему о том, что в Калининграде хорошие ювелирные магазины, и в них продаются сережки, что для их города в то время было большим дефицитом. И тут наш герой, порывшись по своим карманам, обнаружил, что он достаточно ни в чем себе не отказывал, и лишних денег на хорошие сережки для жены у него уже явно не наблюдается. И тогда эта славная девчонка сказала, что она ему займет. И он сразу занял у нее денег, побежал в магазин и потратил всю эту сумму на сережки для Наташи. И началась игра в шахматы. В первой партии он устоял против сильного шахматиста, вроде бы мастера. Во второй играл с какой-то группой войск. Кажется то была чехословацкая группировка. Он играл черными и было видно, что его противник не владеет особыми теоретическими познаниями в дебюте, который он против него применил. И вроде бы все шло как по маслу. И здесь сказалась его излишняя самоуверенность и полное незнание психологии своего противника. Он был совершенно не знаком с манерой его игры. Хотя в предыдущем туре нужно было пройтись по всем столикам и хотя цвет фигур не совпадал, но стиль поведения за доской уловить можно было. Возможно он не сделал этого, потому что играл с хорошим противником, и ему пришлось изрядно пахать за доской, чтобы устоять.в той партии. И когда позиция белых уже начала трещать по швам, они невозмутимо позиционно пожертвовали фигуру за две центральные пешки. Эта жертва явилась для нашего героя полной неожиданностью. И тут он вместо уже мысленной для себя единицы в этой партии увидел, что его дальнобойные слоны абсолютно бесполезны при борьбе с проходными центральными пешками противника. И соперник уже не казался ему полным лохом. Как он не пытался выкрутиться все же эту партию он проиграл. Обидно было вдвойне. Он не только проиграл, но и лишил команду совсем не лишнего очка. После партии он пошел в буфет и взял себе почти полный стакан коньяка. В следующем туре он старался белыми изо всех сил и достаточно легко завалил нормального шахматиста из Каспийской флотилии. Потом была еще одна группа войск и еще одно очко. Теперь на мужских досках результат в их команде был лучше только у Олега, который имел сто процентов. Потом он вроде бы не проиграл сильному шахматисту из ленинградской военно-морской базы. Потом набрал очки с оставшимися группами войск. Проигрышей он не помнил. И вот когда он черными в предпоследнем туре пытался устоять против очень сильного мастера из Калининграда, который выступал за балтийский флот к его шахматному столу подошли представители руководства турнира и предложили остаться после командного первенства еще на две недели на личное. Из их команды такое предложение получил еще только Олег. Ответ нужно было давать до окончания завтрашнего последнего тура. Партию мастеру он тоже не проиграл. Они с Олегом прикинули, что если он останется, то Олег переберется к нему в люкс. И они смогут как короли жить вдвоем в двух комнатах, доплачивая из своего кармана по рублю в день. Наш герой позвонил Наташе посоветоваться. Объяснил ей, что он не только поиграет в шахматы с сильнейшими шахматистами их зоны, но и не плохо заработает за две недели. По расчетам нашего героя львиная часть справок за моря как раз должна была быть оплачена заводом в первые два месяца начавшегося года, и его средний заработок должен был выглядеть очень нормально. Наташа только спросила, что мол он еще помнит, что дома его ждут жена с сыном. Он сказал про серьги и что их еще пока не забыл. И он получил добро и остался. Уезжающий со всеми остальными членами команды руководитель пообещал нашему герою, что нужные ему оправдательные документы для завода ему сделают. И они остались с Олегом вдвоем в Калининграде, а все остальные черноморцы поехали домой. И началась личная зона. Три первых места давали возможность на прямую попасть в финал первенства ВС ССС, где обычно играло достаточно большое количество известных на весь Союз гроссмейстеров. Личный турнир в Калининграде состоял из трех очень сильных мастеров и девяти сильнейших с точки зрения организаторов турнира кандидатов в мастера. Причем один мастер прибился из московского военного округа. Видимо не без основания считая, что пробиться в финал из Калининграда значительно легче, чем из Москвы. Несколько мастеров из балтийского флота и ленинградской военно-морской базы отказались от участи я в личной зане по разным причинам. Олег не только здорово играл в шахматы, но и в свои двадцать был очень сильным преферансистом. Он еще во времена командного этапа и привел нашего героя в качестве зрителя в компанию профессиональных шахматных мастеров в часы их если так можно выразиться досуга. Профессионалы не теряли времени даром и раздевали в секу капитана-лейтенанта из команды северного флота. Тот только успевал доставать заначки то из одного, то из другого потайных карманов. Совершенно не стесняясь окружающих ,мичмана-шахматисты профессионалы обсуждали между собой кто из них должен в этот год стать чемпионом балтийского флота. Сошлись на том,что чемпионом будет тот, кому в следующем году нужно будет писать новый контракт на продление срока службы в ВС. Наконец кап-лей успешно проиграл все деньги, которые наверное предназначались для выполнения заказов родных и близких и ,поблагодарив за прекрасно проведенное время, удалился готовиться к очередному туру. Олега мичмана встретили как родного. Было видно, что их пути уже пересекались на различных соревнованиях ВС, и к Олегу они относились с уважением. Выигравший в карты больше всех денег побежал за водкой. И скоро принес и пару бутылок и какую-то закуску. После выпивки, в которой и наш герой принял символическое участие, профи стали звонить каким-то своим местным подругам, и наш герой и Олег смылись. То что увидел у балтийских профи наш герой уже давно не было для него открытием. Как хорошо когда у тебя есть нормальная специальность и нормальная работа, которые тебе приносят удовольствие и удовлетворение и деньги. И в то же время есть альтернатива им, где ты можешь проверить свою волю, свой ум и свои честолюбивые устремления. И чем больше у человека таких альтернатив, тем интереснее ему жить, тем больше возможностей дольше сохранять свое здоровье. Для игры в шахматы на самом высоком уровне кроме природного таланта необходимо иметь совершенно здоровую нервную систему. Но даже наличие этих двух составляющих очень сильно обедняют жизнь шахматиста, если у него нет в любой момент достойной шахматам замены. Примитивное расслабление в виде женщин и спиртного обычно никого не спасало. В то же время труд шахматного профессионала крайне тяжел и эмоционально в высшей степени затратен. И как хорошо, когда у тебя есть выбор: или достать доску с фигурками или зашвырнуть ее подальше до следующего не простого момента в твоей жизни. Сам турнир сложился для нашего героя гораздо удачнее, чем он сам ожидал. Правда и здесь не обошлось без вечных для него проблем. Он недооценил шахматиста, проигравшего чуть ли не все в турнире партии. И хотя тот успешно занял последнее двенадцатое место, но на нашем герое заработал свое единственное полноценное и заслуженное очко. Кроме этого нуля наш герой заслуженно проиграл черными мастеру из Москвы. Здесь на сто процентов сказалось отсутствие у него хорошо поставленного дебютного репертуара. Фактически к каждому сопернику он готовился с чистого листа. И каждый раз старался применить тот дебют, который считал будет наиболее для того не удобен исходя из манеры игры противника. Но при этом очень часто оказывалось, что и сам он знал тонкости примененной схемы гораздо хуже, чем соперник, против которого он ее применял. Больше в турнире он не проиграл никому. И при этом в очень не плохом стиле завалил двух оставшихся в турнире мастеров. И потом, когда он увидел опубликованные его партии в центральной шахматной печати, то у него появилась возможность посмотреть, как он когда-то играл в шахматы. По своей лени он никогда не имел тетрадей с переписанными своими шахматными партиями. А так бы иногда было бы интересно посмотреть что он из себя представлял много лет назад. Ведь шахматная партия может очень много рассказать об ее участнике. Да наигрался он в шахматы надолго. К концу турнира чувствовалось уже пресыщение. С Олегом их партия опять закончилась вничью после долгой борьбы, где наш герой пытался белыми выдавить очко. А в итоге он обошел Олега на полтора очка, заняв четвертое место. При этом до самого последнего момента казалось, что место в первой тройке ему обеспечено. Но был один очень маловероятный расклад, который и случился в турнире. Просто он заранее был просчитан заинтересованными лицами вначале теоретически, а потом и осуществлен практически. Ведь для профи шахматы были единственным источником дохода, а для нашего героя только приятной развлекухой. Поэтому он даже не обиделся на все эти сплавы и подтасовки в последнем туре. Он уже явно в шахматы заигрался, и назрела необходимость сменить пластинку. А еще у Олега был день рождения. Он от мамы получил в качестве подарка денежный перевод. И на эти деньги Олег пригласил нашего героя в ресторан. И наш герой запомнил этот поход в ресторан на всю жизнь. Ведь не часто в ресторан водит матрос срочной службы человека со средней зарплатой в несколько раз выше, чем у капитана первого ранга в Крыму. И они здорово проехали поездами до Крыма и остались приятелями на всю жизнь. Когда наш герой принес справку о средней своей зарплате финансисту в ДОФ, то того чуть не хватил удар. Но наш герой заранее прихватил с собой микстуру в виде двух бутылок хорошего коньяка. И все ему оплатили, и дома встретили хорошо. И этим турниром в Калининграде закончился его первый северный цикл.

Часть вторая Глава первая И снова о Большом Севере?

В начале весны у нашего героя нарисовался Миша. Он сообщил ему, что сформировали бригаду для отладки Алмаза в центре по переподготовке подводников. Этот центр находится в часе езды от Таллина. Называется Палдиски. И его Мишу назначили старшим, и что он предварительно записал нашего героя с Наташей в состав уже своей бригады. И теперь хочет услышать от них согласны ли они с этим. Что систему в Палдиски нужно будет сдать где-то к осени. Что в Северодвинске остается одни сборная бригада, и что он своими ушами слышал, как начальник северодвинской базы говорил кому-то, что он конечно бы хотел иметь такого специалиста как наш герой, но лично его он не хочет. Что альтернатива Северодвинску и Палдиску- изучение на стенде Омнибуса или посмотреть на каких базах базирования лодок есть вакансии. Что он, Миша, уже пробил фонд заработной платы для Палдиска на весь цикл работ, и по его подсчетам получается, что при отсутствии в бригаде не нужных дармоедов, зарплата на рыло будет выше, чем в Северодвинске или на базах базирования АПЛ. Единственное, что командировочные не по три пятьдесят, а по два шестьдесят. Зато режим еще более свободный, чем даже на базах. И зато под боком клевый город Таллин, и при желании можно ездить на выходные и в Питер, потому что и это совсем рядом. Еще Миша сказал, что он уже побывал в Палдиски и там все клево. Маленькая гостиница с уютными двух местными номерами и туалетом и умывальником в нем. Что он даже разузнал, что в центре когда-то был учебный ядерный реактор, и что шила на Алмаз как всегда предостаточно, что его можно из центра выносить практически свободно. И что он уже познакомился с кем надо, и те пообещали за не дорого ближе к концу сдачи сделать им справки о нахождении в строгой дозиметрической зоне. Но что мог возразить наш герой Мише. Миша как всегда выглядел молодцом. Работать под его началом в Прибалтике целых полгода аз счет государства и еще деньги получать. Что могло сейчас в переходный период быть лучше? С Мишей на этот момент они были в приятельских отношениях. Он не помнил как, но Миша узнал о рождении его сына и сразу примчался к нашему герою. В городе был снег и гололед. И они хорошо выпившие с бутылкой водки поехали на случайном троллейбусе. И пьяные обидели водителя, которая оказалась подругой тещи нашего героя, сказав что на Севере всегда зимой снег и гололед, а транспорт ходит без замечаний и не плетется как черепаха, как сейчас. Справедливости ради нужно было сказать, что сравнивать плоский намытый на болотах Северодвинск с городами Крыма с их многочисленными возвышенностями и балками было явно не корректно. А потом в роддоме, поздравляя Наташу потребовали у нее два стакана, чтобы еще выпить за рождение сына. А потом Миша был у него свидетелем на их росписи с Наташей в Загсе. Так что чужим для их семьи его никак назвать было нельзя. Что касается со слов Миши высказываний о нем начальником северодвинской базы, то это тоже не было новостью для нашего героя. С тех пор как он начал ездить в командировки вместе с Наташей, наш герой ни разу не общался с ним. А что толку? Пользы от него не было никакой. Что могло волновать людей? Нормальное размещение в гостинице и для семейных, имеющих детей, возможность взять ребенка в командировку. От этих вещей начальник был очень далек. Вот эти вопросы люди и решали сами. Поэтому никакого авторитета у нашего героя он иметь не мог. Уже через несколько лет, когда наш герой опять будет клепать в Северодвинске целую серию лодок идентичных утонувшему Курску, в один прекрасный день начальник базы утром в выходной ввалится к нему в гостиничный номер с трясущимися губами с просьбой срочно помочь сделать не работающий прибор на лодке, которая находилась на Яграх на модернизации на ремонтном заводе, и за неисправного Омнибуса не выходит в море в сторону своей базы. Наш герой за два-три часа до этого визита только закончил с мужиками разгружать вагон картофеля навалом. Эта разгрузка, как ее проводила их маленькая бригадка из четырех человек считалась верхом мастерства. Вначале собирались сразу два контейнера под забитой досками картошкой с уже открытой вагонной дверью. Потом электрокара ножами взламывала эти центральные доски, и картошка начинала ссыпаться в контейнеры. Наполненные контейнеры увозились карой, собирались новые. Постепенно расчищался проход в центре вагона. И когда места становилось достаточно, то их боевая четверка втягивала в вагон четыре легких тачки, похожих на те, с помощью которых после революции строили Днепрогэсс. Четверка разбивалась на двойки, и каждая двойка с разгону врезалась тачкой в картофель со своей стороны вагона. Тачка наполнялась, картошка сваливалась в контейнер, стоящий под вагоном. И хотя все было условно, но каждая двойка старалась, чтобы она первой закончила свою сторону вагона и отправилась помогать соседям. Самым тяжелым под конец разгрузки было выпрыгивать из вагона на пол, чтобы собрать очередной контейнер,а потом опять залезать в вагон. Их бригада пользовалась у кладовщиц овощной базы большим уважением и авторитетом. За ними заезжали и днем и ночью. Они в среднем разгружали вагон часов за пять. Много раз они приходили на базу и заканчивали вначале брошенные бригадами вагоны такой картошки. Мужики сдыхали и бросали вагоны, когда там иногда оставалось менее трети картофеля. Да и разгружали они их минимум вшестером. Тогда вместо одного вагона наш герой со своими партнерами сразу записывали на себя два. Вот и сегодня он прилично вымотался и планировал поспать до обеда..Его разбудила Наташа. И вот он и начальник базы впервые за все многолетнее сосуществование рядом смотрели в глаза друг другу, и вели неформальную беседу. Лодка, светившаяся сейчас на Яграх не имела к нашему герою никакого отношения. У него даже не было предписания на завод Звездочка. Ион ни разу и раньше на нем не бывал. У него не было никакого самоудовлетворения, что тот, который после попытки лобового их столкновения во время собрания по поводу Толика-2, ни разу не вступил с ним в открытый конфликт, но по возможности делал разные мелкие и не очень мелкие ему пакости из-за угла, вот теперь фактически унижался перед ним. Наш герой знал, что дни уже на тот период многолетнего пребывания на посту начальника северной сдаточной базы у этого человека сочтены. Бригады, работавшие на СМП на Омнибусе уже совсем не были похоже на Алмазные. И также как у нашего героя уже много лет у людей прошедших закалку первых лет Омнибуса на Дальнем Востоке начальник северной сдаточной базы также не вызывал ни малейшего уважения. Его просто не за что было уважать, так как его общий и руководящий уровень так и застыл на нулевой отметке тех славных алмазовских лет. И шилом нынешние ответственные сдатчики делиться с ним не спешили. И ему руководством цеха уже искалась замена. И наш герой сейчас вполне под каким-то предлогом мог послать его в известном направлении. Тем более, что он понимал, что если прибор на Яграх не смогли сделать люди из находящейся там цеховой бригады, то наверняка это не просто так. И по большому счету ему было наплевать на репутацию родного завода, который благодаря всего лишь какой-то сотне, а может и меньше таких не глупых как и он сам регулировщиков разбух уже до непомерных габаритов. И все производства на заводе, кроме их цеха и цеха делающего оборудование для крылатых ракет были чисто убыточные. И что на заводе был свой замечательный профилакторий на берегу Черного моря, который ни он, ни его Наташа не разу не посетили. А один раз чисто случайно в документах лежащих на столе у начальника цеха он очень даже отчетливо увидел среди летних постояльцев заводского профилактория и свою фамилию. Но сейчас наш герой видел перед собой уже живую историю, историю его красивой романтической любви тех первых северодвинских лет. А это все для него было и осталось на всю жизнь далеко не пустым звуком. И он сказал начальнику, что будет готов через пол часа. И оказалось, что на лодке на Яграх не исправны не один, а как основной, так и Зиповский блоки. То есть вначале в зип засунули неисправный, а потом когда сдох и зиповский, то оказалось, что брать исправные уже не откуда. И что оба блока были с плавающими неисправностями. Они быстро ломались внутри прибора при хорошей вентиляции и также быстро восстанавливались, когда их из прибора вытаскивали и ставили на специальную приспособу для ремонта, соединяющую прибор и блок с помощью кабелей и разьемов. Поэтому и сделать их не смогли в той бригаде. И нашему герою пришлось думать как их охладить при теплой осени на улице, чтобы неисправность хотя бы минут на десять стала стабильной. И он договорился с экипажем на опреснительной установке, где вода была с температурой в плюс пять, а нормальная вентиляция на Омнибусе около двадцати. И таскал несколько раз блоки к этим мужикам для глубокой заморозки. И к вечеру сделал оба блока и прекрасно провел свой выходной день.

    Глава вторая  Еще раз Прибалтика?

Поезд Эстония Москва- Талин отходил из Москвы уже после полуночи. Намотавшись с Наташей по московским магазинам, наш герой думал как бы скорее доползти до своей купейной полки и быстренько задрыхнуть. Когда они нашли свое купе и заглянули в него, то стали свидетелями ссоры достаточно высокого плотного белобрысого прибалта с курсантом какой-то мореходки. Белобрысый говорил курсанту, что при любом раскладе он будет спать на нижней полке, а курсант у него над головой на верхней. Курсант вроде бы настаивал, что у него билет на нижнюю полку, но эстонец был не преклонен. И тут его глаза переключились на вошедшую в купе Наташу. Он потерял к курсанту всякий интерес. Было видно, что жена нашего героя произвела на него впечатление. Эстонец расплылся в гостеприимной улыбке, как будто они с Наташей пришли к нему в гости. В этот момент курсант бросил свою фуражку и сумку на верхнюю полку и куда-то свалил из купе. Они остались вместе с эстонцем. Наш герой не помнил, как происходило знакомство с белобрысым и происходило ли оно вообще, но скоро тот побежал в не работающий ночью вагон ресторан и вернулся с бутылкой шампанского и очень хорошо знакомым нашему герою ликером Старый Таллин. Он поставил бутылки на стол, не стесняясь и не спрашивая разрешения у дамы спокойно переоделся в купе, продемонстрировав свое нижнее белье и хорошо сбитое тело. К его приходу наш герой и Наташа тоже уже успели переодеться и готовились ко сну. Но эстонец пригласил их к столу, чтобы выпить за знакомство. Наташа вроде бы пить отказалась, а может и пригубила чуток шампанского, но в начальной беседе вроде бы как и участвовала. Говорил в основном эстонец. Он сообщил, что работает кулинаром в кафе Таллин. Что учился он у специалиста. Что на весь город Талин только у них и еще в центральной новой гостинице Виру два вечерних или ночных женских варите с элементами стриптиза. И что на Новый год они-сотрудники кафе сбросились по трешке, и им их родной женский танцевальный коллектив станцевал полный стриптиз. Нашему герою так и запомнились слова по трешке. Что он, эстонец возил в Москву какую-то свою продукцию и что-то прикупил взамен и остался по нулям. Что хотел купить в Москве еще и дубленку, но не сошелся в предложенной ему цене. Что он оценил гардеробчик Наташи и нашего героя и ничего хорошего в нем не увидел. Похоже он хотел произвести на Наташу впечатление, но та, сославшись на усталость, быстро из-за стола легла спать. Наш герой тоже после этого чуток послушал излучающего самоуверенность пекаря и завалился на боковую. И вроде бы курсант так до Талина у них в купе и не появился. Поезд прибыл в Талин утром. На том же вокзале они с Наташей купили билеты на электричку и довольно скоро оказались на платформе Пвлдиски. Строгая проверка документов работниками Вохр. Затем устройство в гостиницу. Номер действительно был поменьше, чем на Морской 9 в Северодвинске. Зато гораздо более уютный и основные удобства были внутри его. Они повалялись в постели, передохнули после дороги и пошли смотреть городские достопримечательности. В столовой обратили внимание на очень большой выбор различных молочных блюд. Набрали в магазине дешевых и очень вкусных сладких творожных сырков. В универмаге он задолбался ждать Наташу, пока та осматривала тряпичный женский отдел. Поели в военторговской столовой, которая вечером превращалась в ресторан. Большие хорошо сделанные отбивные были дешевле, чем ржавый шницель в столовках их юга. Да и вообще цены на все блюда и включая пиво были ниже южных цен. А еда была очень прилично приготовлена .И пиво было тоже классное по сравнению с их пивом на Юге. И очень напоминало то, что они с Олегом пили в Вильнюсе. На следующий день они пошли знакомиться со своим на ближайшие полгода местом работы. Они уже знали, что это здоровенное пяти этажное длинное здание местные называют Пентагоном. Внутри все было солидно. Красивые коридоры с ровными полированными полами, и множество помещений. По замыслу часть этих помещений представляли из себя отсеки или отдельные помещения самой современной атомной подводной лодки. В одном таком просторном помещении и стояла система Алмаз, которую им предстояло отрегулировать и сдать типа на уровне реальных швартовных в составе всей АПЛ,, полная внутренность которой и была разбросана по бесчисленным помещениям Пентагона и связывалась между собой таким же способом, как и на реальной АПЛ. Наш герой и Наташа познакомились с офицерами и мичманами, служащими в данном центре и отвечающими за Алмаз. Им сказали, что прозвонку кабельных трасс вояки делали своими силами, и что они не возражают, если гражданские специалисты сделают ее повторно. Что подача питания на Алмаз несколько задерживается и пока делать особо здесь нечего. И что с их командировочными удостоверениями тоже никакой проблемы быть не должно и их им отметят, когда они захотят или по их желанию поставят печати без дат прибытия и убытия. Что все проблемы с работой и рабочем их временем пусть они решают сами. Их сотрудников заботит только, чтобы Алмаз по срокам был отрегулирован вовремя и не тормозил потом общую сдачу всех систем в комплексе. И на работу они могут ходить по своему усмотрению, когда считают нужным. Вообще получалась полная лафа. Мишу они не застали, то ли он в этот момент был где-то у своей старой подруги в Ленинграде, то ли где-то катался на горных лыжах. Они с Наташей решили съездить в Таллин и прошвырнуться по старому городу, о котором у нашего героя были смутные ностальгические воспоминания. Они зарулили на железнодорожную станцию, которая была в пяти-семи минутах ходьбы от Пентагона и очень даже успели на электричку. И вполне скоро поезд прибыл в Талин Перед тем, как идти болтаться по городу, они решили перекусить прямо в вокзальном буфете, а может это называлось кафе. Постояв в очереди минут пять, они набрали гору еще дымящихся сосисок, хлеба и взяли по молочному коктейлю, которые барменша или продавщица, сбивала в миксерах прямо на стойке бара. Все было очень вкусным и стоило очень не дорого. После еды они сели на трамвай и поехали в центр старого города. Наш герой довольно смутно сохранил о нем обрывочные воспоминания. Наташа до этого момента в Прибалтике еще не бывала. И вот они бродят по старому Талину. Через час у Наташи закончились романтические настроения, так как ее внимание переключилось на бесчисленное количество маленьких и более крупных магазинов и магазинчиков очень удачно вписывающихся в старые здания города. И понеслось. Похоже, что от обилия там всяких тряпок у нее быстро сорвало крышу, она все хотела посмотреть, а много чего и померить. Нашему герою очень быстро надоели ее шараханья от прилавка к прилавку, от прилавка к примерочной, и он полностью утратил за женой контроль, вспоминая, где же находился тот бар, в котором много лет назад он пил очень ароматный глинтвейн. Отрезвление пришло к нему очень быстро. Он увидел лицо жены, и наполненные слезами ее глаза. Она сообщила ему, что у нее пропала ее сумка со всеми практически ее командировочными и всеми документами. Как это произошло Наташа толком объяснить ему не могла. Хотя он сам был в явном шоке, но все же попытался успокоить жену. Попросил, чтобы она вспомнила когда последний раз держала в руках свою сумку. И хотя слезы катились у Наташи по щекам, она все-таки стала восстанавливать картину последних минут перед исчезновением сумки. И они порешили пойти в тот в магазин, где вроде бы еще сумка у нее была в руках и спросить у продавщиц может они что-то видели. Они подошли к прилавку, и Наташа начала говорить,и вдруг продавщица достала из под прилавка сумку Наташи и протянула ей. Оказывается его жена в охватившей ее магазинной эйфории просто забыла взять ее с прилавка. Это было явным везением и почти счастьем. Они помчались к ближайшим цветочницам, Наташа купила красивый букет и отнесла и отдала продавщице. Магазинная лихоманка на этот день у нее закончилась, а скорее всего его жена просто сделала вид, что закончилась. Но не только тряпки волновали его жену. Она очень сильно скучала по сыну, который остался под присмотром тещи. Эта замечательная женщина всю свою жизнь жившая ради своих детей уже совсем разболелась со своим диабетом и еще массой других сопутствующих болячек. И Наташа очень быстро договорилась с заведующей местного детсада, а когда появился Миша, то и с ним и смоталась сама на Юг и привезла их сына. Первый день его похода в ясли они вдвоем с нашим героем сильно переживали и подкрались к забору детсада, чтобы посмотреть как там чувствует себя их сынуля. Как раз в этот момент его группа вышла на прогулку. Все дети держались парами и только их наследник шел важно понуро последним среди детей. И тут, то ли у него сработал инстинкт, но ребенок резко поднял голову и увидел торчащие в заборе головы своих предков. Он бросил группу и помчался к забору, крича во весь голос: "Мама!!". Они с Наташей бросились наутек и слышали за спиной вопли сына. Ну а через пару дней тот вполне адаптировался в саду и больше истерик не устраивал. Пока Наташа ездила на Юг за ребенком, Миша предложил нашему герою составить ему компанию и сходить с ним в гости к Мишиному новому знакомому менту из талинского аэропорта. Познакомились они с Мишей самым чудесным образом. Миша летел на Юг перед восьмым мартом. И нагло прихватил с собой пятилитровую канистру с их любимым гидролизным спиртом нового Палдиского разлива.. Он рассчитывал, что спирт вместе с вещами сдаст в багаж, а в его ручной клади криминала никакого не было. Весна была холодной. Миша еще с Севера отрастил себе объемную рыжую бороду, сверкал своими многочисленными золотыми фиксами и одет был в контрагентский теплый полушубок с достаточно потертым верхом. Самолет на Симферополь летел не большой ТУ-134, и вопреки Мишиным расчетам все вещи при регистрации оставались у пассажиров, но выборочно пассажиры и все их вещи подвергались полной проверке. Миша и так выглядел довольно импозантно, типа какого-то мена едущего с золотого прииска, а тут еще, видя как шерстят людей, он явно запаниковал. Поэтому когда очередь регистрации дошла и до Миши, то его пригласили в комнату досмотра. И здесь Миша снова не растерялся и сразу же предложил досматривающему его менту забрать себе ту самую флягу со спиртом или только спирт, а флягу вернуть, точно наш герой не знал. Конечно,менту было очень тяжело отказаться  на шару получить целый ящик водки, да еще перед восьмым мартом, а тем более что Миша опять, как и при их вышиваниях с флагом стал размахивать своим удостоверением не штатного сотрудника милиции, и Миша снова отделался только легким испугом. Ну а при ежемесячной норме получения спирта в объеме пятьдесят пять шестьдесят литров потеря была существенная, но вполне переживаемая. И вот Миша то ли за флягой пошел, то ли порешил, что этот мент ему еще пригодится, то ли еще по каким-то Мишиным расчетам, но они оказались у этого мента в гостях, сильно там надрались магазинной водки, и мент отправился их провожать на последнюю ночную электричку на Палдиски. Сам мент был русским, в Талине служил срочную службу, во время службы познакомился с будущей своей женой тоже русской. Остался в милиции, женился родили ребенка и он получил квартиру в спальном районе Талина. Спальный его район, в отличии от исторического центра, состоял из одинаковых серых пятиэтажек и имел достаточно убогий вид .И вот они втроем сильно выпившие шли по ночному Талину, громко разговаривали. Навстречу им попадались группы эстонской молодежи до пяти и более человек. Но никто не обращал на нашу тройку никакого внимания. И здесь наш герой задал традиционный вопрос менту о местном национализме и отношению эстонцев к русско говорящему населению. И мент оторвался от них с Мишей, подошел к достаточно большой группе эстонских парней и что-то сказал им по эстонски. И вдруг они все обступили его со всех сторон и стали протягивать каждый свою пачку сигарет. Как потом объяснил ему и Мише мент, он по эстонски попросил закурить. Мент добавил, что эстонцы очень любят, когда русские хотя бы и сильно коверкая их родной язык, что-то пытаются сказать по эстонски. А однажды, жуя на железнодорожном вокзале свои уже традиционные вкусные сосиски с молочным коктейлем, наш герой с Наташей были свидетелями сценки, когда сильно пьяный славянин приставал за соседним столиком к двум эстонским девчонкам. Одной было лет двадцать, а второй наверное меньше шестнадцати. Они может быть были с какого-то эстонского хутора, и по-русски разговаривали очень плохо. И вот этот пьяный придурок говорил им, что ведь правильно же говорят, что курица не птица, а баба не человек. На что ему старшая девчонка огрызнулась с очень сильным акцентом, что сам он баба. Время шло к темноте. А еще через пару столиков кофе пили два достаточно накачанных молодых эстонских мужика. Эти мужики с очень злым выражением лица смотрели на пьяного придурка. И наш герой сказал Наташе, что сегодня, когда этот бухарь выйдет на улицу, то в лучшем для себя случае он хорошо получит от эстонцев. А потом будет говорить, что стал жертвой националистов.

Глава третья Развлечения на любой вкус

После того, как Наташа привезла с Юга сына, они впервые зажили самостоятельной семейной жизнью в полном смысле этих слов. Теперь все заботы и хлопоты легли на плечи его и Наташи. И как-то все оказалось довольно решаемым. Конечно способствовало и то, что и работа была халявской и детский садик в трех минутах ходьбы от гостиницы. В то же время впервые в их жизни с женой и произошло четкое разделение их интересов. Наташу Таллин интересовал в первую очередь как источник всяких самых разных импортных вещей, а нашего героя как источник где можно хорошо провести время с семьей или со своими товарищами по работе. Наташа в учебном центре быстро познакомилась с другими и постоянными и командированными дамами, которые полностью посвятили ее в их женские дела. Где и когда можно купить австрийские сапоги дешевле и в сто раз более качественные чем югославские, и в какие магазины и в какие дни месяца завозят и другую дефицитную женскую одежду и обувь. Теперь часто она со своими новыми знакомыми или одна ездила в Таллин по магазинам, так как нашего героя эта тема не только ни грела, но крайне и раздражала в смысле траты кучи времени. Однажды жена вернулась с двумя здоровенными коробками подарочных шоколадных конфет Таллин. На вопрос мужа на хрена им столько таких конфет, жена ответила, что он в этом ничего не понимает. Что она стояла в гигантской очереди, что конфеты не успевали подвозить, так как со вчерашнего дня кофе и какао подорожали на пятьдесят процентов, а эти конфеты сегодня продавали еще по старой цене. И что все хватали по две коробки, так как больше в один руки не давали. И что между прочем она видела новую цену его дурацкого ликера Вана Таллин ,и он тоже прилично подорожал. Ну что можно было возразить женщине, когда она находится в естественном состоянии своего природного безумства? Вечером, когда жене удалось подлизаться к нему, они к чаю открыли одну из этих шикарных коробок конфет, которые ему никогда бы даже в голову не пришло купить кому бы то ни было в качестве подарка, и тут Наташа обнаружила, что в этих коробках, в отличии от предыдущих шоколадные вставки, куда вкладывались конфеты были очень искусно заменены на пластмассовые такого же цвета. Тут уже наш герой с удовольствием посмеялся и над своей женой и всеми теми, которые думали, что покупают очень дешево очень дорогие конфеты. Да предприниматели в Эстонии умели работать и в те времена. Первый месяц они проваляли полного дурака. Даже лень было найти в себе силы и прозвонить полностью кабельные трассы, хотя все они уже имели достаточный опыт всевозможных неожиданных помех и подсадок сигнала при проблемах с качественной пайкой разъемов. Изредка для очистки совести в восемь ноль ноль они появлялись на рабочем месте и спрашивали , а как там дело обстоит с подачей питания на Алмаз. Услышав, что еще никак они садились на электричку на восемь сорок и через час уже были в Таллине .Дни текли своим чередом. Наташа пополняла свой гардероб, а наш герой в виде компенсации слонялся со своими товарищами по разным пивным ресторанам и барам. В выходные они брали в Таллин и своего сына. И он с важным видом сидел вместе с ними в охотничьем зале фирменного Таллинского ресторана Норд и пытался вилкой подцепить кусок оленятины. Эстонские официанты очень доброжелательно относились к таким посетителям. И обычно днем кроме него, Наташи и их сына в зале находилось достаточное количество пар с такими маленькими детьми. В это время в Палдиски появился экипаж одной из сданных нашим героем лодок на Севере. Ребята не слабо выступили в последней автономке. Их лодка прошла подо льдами Арктики, а потом из одной шахт, где была заряжена не боевая баллистическая с ядерной боеголовкой ракета, а так называемая практическая, лодка провела пуск, найдя в толстом льду полынью, и эта ракета поразила нужную цель на Камчатке. И все офицеры были представлены вроде бы как к орденам. А в качестве поощрения их экипажу дали возможность сколько то дней провести переподготовку в учебном Палдиском центре и прихватить с собой в Прибалтику своих жен .Жены у ребят были в основном ленинградки. Причем внешне выглядели практически все очень классно, типа моделей. И вот было интересно наблюдать, как уже со съехавшими крышами подводники после нескольких бурных, по их рассказам ,ночей со своими подругами всячески старались от них смыться и снова сбиться в свою мужскую компанию к которой они уже привыкли и в автономке и в их холостяцкой жизни на базах базирования АПЛ. Они все еще переживали в мелких деталях свой последний поход подо льдами. Ребята пригласили нашего героя в пивной ресторан поселка Кейла в пятнадцати минутах электричкой от Палдиски, где кроме десятка сортов различного пива были и свиные отбивные и различная рыба и раки и все что душе угодно. Попить пива можно было и в Палдиски, но они хотели спрятаться от своих жен, которые тоже перезнакомились между собой и преследовали их плотными группами, недоумевая, что происходит с их придурками, почему они не сильно обращают внимание на своих красавиц, в то время как в том же Ленинграде они очень даже пользуются успехом у местных аборигенов Наконец питание на Алмаз было подано, и началась его регулировка. После пары дней работы стало ясно, что нужна полная новая прозвонка всего кабельного хозяйства, так как полезли, что все и ожидали, разные неисправности связанные с некачественной распайкой разъемов. За полных дня три прозвонку сделали. Еще дня три ушли на устранение неисправностей в кабельном хозяйстве. Когда наш герой с товарищами поработали несколько полных дней, то они стали иметь лучшее представление о самом центре и его традициях. В двенадцать часов дня начинался обед, который назывался адмиральский час. На улицу из центра вываливалось целое море черных мундиров со звездами капитанов первого ранга. Обед у них вроде бы заканчивался в три часа дня. Чем могла заниматься такая толпа старших офицеров было не совсем ясно. Наверное это были замечательные преподаватели. Но наш герой еще не забыл уровень подготовки офицеров экипажей на базах базирования АПЛ. Очень бы интересно было бы пообщаться по своей специальности с этими преподавателями. Но максимальное звание их офицеров представляющих Алмаз от учебного центра было не выше кап лея или может кап три. Судя по время провождению экипажем АПЛ, что приехали в Палдиск со своими женами ,было не видно, что их чему-нибудь здесь пере подготавливали. Напрашивался вывод, что за счет государства здесь была создана очень не плохая кормушка для достаточно большого количества старших офицеров флота. Регулировочный процесс уже шел полным ходом. На столе рядом с разложенными схемами у нашего героя стояла бутылка с пивом из которой, смотря в схему он делал время от времени один или несколько глотков. Такой регулировки у него не было ни до ни после Палдиски. К моменту регулировки в Палдиски Алмаз был уже достаточно хорошо отработанной системой, и работ на нем становилось все меньше и меньше. И где-то через пару тройку недель все основные работы по регулировке были выполнены, и снова появилась масса свободного времени. К этому времени жена нашего героя накупила столько разного барахла, а точнее замечательных вещей, что замучилась отправлять их домой по почте, так как вывести за один раз вдвоем все вместе да еще при наличии ребенка было просто не реально. Да и деньги летели не слабо. Мало того, что потратили все, что взяли с собой, так еще и дополнительно через центральную сберкассу в Таллине заказывали максимально возможные переводы со своих сберкнижек с северными накоплениями. Слишком много больших и маленьких соблазнов было в этой Прибалтике. И все таки если смотреть объективно, то многие вещи, которые купила его жена в Прибалтике на Юге просто не возможно было купить даже по большому блату, и они потом не один и не два года использовались на сто процентов в их семье. Ну а тогда все эти бесчисленные покупки не вызывали у нашего героя особых восторгов. Ему казалось, что его жена как впрочем и другие женщины просто помешаны на покупках и трате денег. Он не однократно замечал, что лучшим допингом для восстановления организма после даже самого тяжелого трудового дня для Наташи было посещение очередного магазина с его прилавками и вешалками. Уже через полчаса у нее пропадала вся усталость, и она могла до бесконечности крутиться перед зеркалами и подниматься с одного этажа на другой. Для нашего героя все эти магазины были сущей каторгой. Если он шел в магазин, то это была конкретная цель,и конкретная покупка. Что при этом продавали через два отдела, и почему там стояла большая очередь его абсолютно не волновало. Намного интереснее было для него в хорошей мужской компании посидеть в уютном баре, выпить чего-нибудь вкусненького и обсудить все мировые проблемы. И жена давала ему такие возможности. Пролетела весна и наступило лето. Местные пентагоновские аборигены взахлеб рассказывали провинциальным регулировщикам о далеко продвинутой здешней цивилизации. В Палдиски достаточно хорошо принимались каналы финского телевидения, и то что показывали фины в области эротики было совсем новой темой для южан. Ничего подобного по телевидению они еще не смотрели. Вот и центре им и рассказывали о местных нудистских пляжах, где собирается население всех возрастов. В один из дней регулировщики в компании из четырех человек решили просветиться и в этой области. Как говорится лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать. Они набрали с собой с литр, а может и два спирта, сетку пива, сумку жратвы и отправились на балтийское взморье. Чтобы попасть на цивильный пляж нужно было проехать на электричке несколько остановок, а потом на узловой станции пересесть на другую и ехать под углом в том направлении откуда они приехали. И вот они вступили в пляжную зону. Кругом были детские качели, всевозможные павильончики. День был что ни наесть рабочий, но солнышко уже прогрело морской песочек, и народа было на пляже вполне достаточно .Их предупредили заранее, что купаться и загорать нагишом официально считается нарушением общественного порядка, и что очень редко, но бывают милицейские рейды, когда идет охота на нудистов. Но все ограничивается копеечными штрафами, поэтому в принципе никто на эти рейды не обращает никакого внимания. Они прошли метров сто пляжной зоны с шезлонгами и увидели знак, обозначающий конец пляжа. Дальше пошел какой-то камыш, то ли какие-то другие растения. Они образовывали на песке какие-то укрытия, или какие-то небольшие полянки, обнесенные этим самым камышом. Из некоторых таких укрытий торчали воткнутые в песок шесты , на которых висели элементы одежды. Судя по всему они обозначали, что там внутри находятся люди, которые не хотят, чтобы их беспокоили. На совершенно открытой местности между этими полянками они увидели с десяток голых мужиков, которые вроде бы подставляли свое тело для уже палящих лучей солнца, но при этом не забывая вращать своими головами на триста шестьдесят градусов. Регулировщики нашли достаточно большое пустое место и стали раскладывать на каком-то принесенном покрывале свои съестные запасы. Пришло время перекусить и слегка промочить горло. Они разлили спирт по принесенным с собой стаканам, за не имением воды разбавили его пивом и выпили эту теплую гремучую смесь. Через несколько минут народ значительно повеселел и стал раскрепощаться. В их рядах появились желающие примкнуть к нудистскому обществу. Что касается нашего героя, то ему с самого начала не понравился балтийский песок. Он резко отличался от крымского и скорее напоминал пыль. Ну а валяться в пыли да еще нагишом чего-то ему не хотелось. Они еще выпили по одной и стало совсем хорошо. И тут из каких-то камышей неподалеку нарисовался мен. Ему было не меньше сорока, и он был с хорошим накачанным телом. У него было пару татуировок таких, которые обычно делают в зоне. Ровный загар всего тела без белых пятен на месте плавок говорил, что он настоящий натуралист или нудист. Мужик достаточно приветливо поздоровался со всеми. Разговорились. Он сказал, что он на этом пляже то ли с женой, то ли с подругой. Она сидит в этих камышах. Что по пляжу болтается много любопытных туристов, которые смущают их женщин. Поэтому если настоящих нудистов меньше, а они в принципе практически всех своих знают, то женщины предпочитают сильно не высовываться. А те, которые приходят без мужской защиты ,как правило, берут с собой здоровых овчарок или других сильных собак, которые не позволяют чужакам приближаться к их укрытиям. Потом, посмотрев на разложенную закуску и выпивку ,мужик сказал, что у нудистов бухать на пляже не принято, и может быть в том числе и из-за того, чтобы избежать не нужных возможных эксцессов. Тут мужику сразу предложили сходить за своим стаканом. И он не отказался. По принятому обычаю он сам налил себе граммов сто пятьдесят спирта. Потом сказал, что пиво он вообще не пьет уже много лет, и выпил залпом чистый спирт. Что-то взял со стола съестное и загрыз им выпитый спирт. Теперь, когда он уже стал практически своим в доску, народ перестал с ним сильно соблюдать этикет. И кто-то игриво сказал, что нужно пойти и спросить у жены мужика который час и заодно с ней познакомиться. Мужик спокойно ответил, что он в принципе не возражает, но если кому-то вздумается наглеть, то у его жены имеется хрен знает какой там пояс по карате, и тогда претензии за возможные последствия приниматься не будут. Регулировщиков на жаре от таких коктейлей уже стало развозить. И всем уже не хотелось алкоголя, а хотелось или лимонада или простой холодной воды. Поэтому порешили с нудистами завязывать и вернуться к пляжной цивилизации. На прощание мужик все-таки познакомил их со своей женой. Та сидела, поджав под себя ноги, что-то сверху на себя накинув. Она им вежливо улыбнулась,и что-то не совсем ласково проехалась в сторону своего мужа. Народ с ними попрощался и двинулся в направлении пляжных павильончиков.. На их пути вначале попалась молодая парочка, которая выходила из воды. На парне, как и положено, ничего не было, а его подруга была одета во что-то прозрачное, которое, намокнув, превратило ее в совершенно голую. Они держались за руки и смотрелись не плохо, как по отдельности, так и в единой связке. А когда южане уже пересекали линию, за которой начинался официальный пляж, то практически у них из под ног выпорхнула еще одна натуралистка и направилась в сторону моря. Нудистка прошла вплотную с регулировщиками , и им пришлось даже притормозить, чтобы не затоптать это создание. Что сразу бросилось в глаза нашему герою, так это крайне бледный без единой кровинки цвет тела дамы. И хотя с фигурой у нее было все в порядке, то само тело было покрыто сеткой мелких морщин. То ли дама была уже далеко не юного возраста, то ли она соблюдала какую-то крутую диету с быстрым похуданием, и кожа еще не восстановилась. Дама стала заходить в воду и дальше началось самое интересное. Во-первых в этом месте уже дикий пляж сливался с обычным. На границе раздела в воде выстроилось три или четыре купальщицы, скорее всего приезжие откуда-то из средней России. Они, не отрываясь, пялились на нудистку А выражения их лиц говорили, что они явно шокированы. Мужчины если и посматривали, то как-то не явно. Дама зашла в воду на несколько метров. Особенностью балтийских пляжей всегда была их мелкота на много метров в сторону открытого моря. Так как она была достаточно высока, то вода даже не покрывала половину расстояния до ее коленных суставов. И вдруг не понятно откуда выскочила целая свора раздетых мужиков, которые быстренько заскочили в воду и стали приближаться к нудистке. Они были все разномастные, фигуристые и не очень. А в одном самом низкорослом и с приличным пузом наш герой без особого труда узнал мичмана с учебного центра. Еще пару дней назад он выпросил у регулировщиков пол литровую бутылку спирта для своего мотоцикла и сказал, что за нее выменяет у военных сто литров бензина. Сейчас видимо для компенсации некоторых шероховатостей своей фигуры мичман обмотал свою голову полотенцем в виде чалмы. На его шее на длинной цепочке свисал до самого пуза достаточно массивный кривой нож, который раскачивался почти синхронно с другими деталями тела мичмана. Мичман вырвался вперед и стал пригоршнями воды брызгать на даму. Когда к ней приблизились вплотную и другие участники этого шоу, то дама упала в воду на спину, бултыхнулась в воде руками и ногами , снова встала в полный рост,спокойно вышла из воды и исчезла в каких-то зарослях. А регулировщики продолжили свой путь вдоль пляжа мимо остолбенелых зрительниц из цивилизованного пляжа. И наш герой подумал, что такое представление вполне скомпенсировало их временные муки от жажды. И он мысленно поставил даме с бледным телом пятерку за ее яркое выступление на водной арене. Он уже был далеко не ребенок. И несколько лет провел в командировках и насмотрелся и на всех этих моралистов и моралисток и на их реальное поведение за кадром. Минут через десять их компания уже пила холодный приятный лимонад. Они набрали еще лимонада для новых коктейлей и стали искать новое место для уединения. И тут достаточно неожиданно начался летний дождь да еще с приличным холодным ветром, и народ начал разбегаться с пляжа. Регулировщикам удалось найти какое-то укрытие среди каких-то строящихся или наоборот ломающихся павильонов. Они разложили свою снедь, разбавили каждый индивидуально налитый им себе спирт в стакан лимонадом и выпили уже явно с медицинскими целями против простуды. Без жары все пошло на ура, и они моментально повторили. За последовательность далее происходивших с ними событиями наш герой поручиться уже не смог бы. Но факт остается фактом, что они оказались в центре тусовки местной по-видимому золотой или может просто слегка позолоченной эстонской молодежи. Возможно эти непонятные павильоны были местом их сборищ, и южане случайно вторглись в их владения. Молодежи было человек шесть. Пара худеньких симпатичных девчушек и четверо пацанов. Один из них взял на себя роль и гида и комментатора и переводчика. Он каждому из них давал характеристики из которых вытекало, что все они имеют или мелкие или уже вполне нормальные проблемы с законом. Вот этот достаточно симпатичный вежливый лет восемнадцати-двадцати молодой человек пойман милицией, когда уже подламывал и грабил третий за день пляжный киоск. И через пару дней должен будет состояться суд, и хотя его папа не простой в Таллине человек, ему явно уже было нужно насушить себе заранее сухарей. Про девчонок вообще выразился, что лучше от них держаться подальше, если им дорого собственное здоровье. Так как у него есть знакомый, который от них уже пострадал, но точно не знает от какой именно. Тут появился еще один пацан с целой большой связкой сухой воблы. Девчонки запищали:"Кала! Кала!!".Даже наш герой уже тогда знал, что по эстонски это обозначает рыба. А потом прибыл еще один очень красивый молодой человек в выглядящем не дешево костюме с блеском и очень потным лицом. Добровольный комментатор переводчик сообщил, что тот молодой человек сын очень известного в городе юриста и уже законченный наркоман. Комментатор назвал того по имени и демонстративно сказал, что мол на колесах все сидишь и слезть никак не получается. Тот в блестящем костюме в ответ только махнул рукой. Кто то из регулировщиков в ответ на угощение их воблой достал свою личную граммов на триста фляжку со спиртом и протянул молодежи, чтобы те выпили за знакомство. Стаканов у тех не было. Свои давать им никто из регулировщиков не собирался. И эстонский народ стал спокойно хлебать чистый спирт с узкого горлышка фляжки маленькими глоточками, закусывая своей сухой рыбой и передавая фляжку по кругу. А девчонки чуть-ли не смаковали, как будто они пьют французский коньяк. Такого нашему герою еще видеть не приходилось. И он подумал, что им пора уносить отсюда ноги. И уже через полчаса они уже ехали в электричке вместе с прилепившимся к ним непонятно откуда достаточно рыхлым и мясистым эстонцем. Вроде бы он шел за ними следом еще с нудистского пляжа. Уже несколько протрезвев, наш герой решил поинтересоваться у этого эстонца кто он такой и откуда взялся, да и что собственно говоря он привязался к их коллективу. А то еще не хватало наскочить на местный КГБ. Тот вел себя крайне доброжелательно. Сказал, что работает главврачом одной из ведущих Таллинских больниц, что был на известном пляже со своей подругой. Она у него уже давно потеряла форму, поэтому он постеснялся представлять ее их высокому собранию, а они, то есть регулировщики ему очень понравились, и ему бы хотелось познакомиться с ними поближе. Может и он им пригодится. Что он часто ездит в их Крым и не только отдыхать, но и на различные симпозиумы , и они могли бы развивать дружеские отношения. Они вернулись в Палдиски еще до конца рабочего дня. На удивление регулировщиков их новый знакомый легко со своими документами прошел строгую зону паспортного контроля. По их семейному с Наташей графику сегодня она отвечала за взятие сына из садика. Поэтому наш герой пошел в номер к ребятам, где уже намечался товарищеский ужин, а может еще и не ужин. Их гость явно был центром всеобщего внимания. Он много рассказывал интересного. Он не давно был в Финляндии на стажировке и делился наиболее яркими своими впечатлениями. По просьбе нашего героя эстонец написал почти целую страницу своих различных служебных телефонов, адрес и какими маршрутами транспорта лучше добираться до его больницы. Он протянул свои реквизиты нашему герою и сказал, что тот может обращаться к нему в любое время и по любому поводу. Ну а дальше началась обычная мужская попойка. Кто-то подходил, кто-то уходил, а потом возвращался. Никто не за кем не отслеживал,и каждый действовал по своей индивидуальной программе. И уже скоро нужно было возвращаться в семью, и наш герой уже сильно не гнал алкогольных лошадей. И тут к нему подошел один регулировщик из их пляжного десанта. Они были с нашим героем почти друзьями, и наш герой мог позволять себе достаточно если смотреть со стороны жестко подшучивать над товарищем. Вот и сегодня за столом он в шутку накинулся на того с какими-то надуманными претензиями. Естественно тот и все их ребята понимали, что это шутка, а уже подвыпившая физиономия эстонца при этом исказилась в сочувственной к товарищу гримасе. Так регулировщик рассказал нашему герою, что когда наш герой проехался в его адрес за столом, то он почувствовал что кто-то схватил его под столом за коленку. А потом он решил сходить в душ и освежиться. И тут к его удивлению за ним увязался и их новый знакомый с солнечной Эстонии. И буквально с началом душа предложил себя в полном объеме регулировщику. Тому естественно такой поворот событий в голову прийти не мог. И он начал как-то втюривать эстонцу, что для них такие вещи не приемлемы. Тогда эстонец разрыдался и сказал, что во всем виноваты фины. Это они научили его всем этим вещам. Наш герой оглянулся по сторонам. Эстонца не было видно. Возможно он тихонько слинял. Наш герой достал из кармана листок с реквизитами эстонца и с омерзением порвал его в мелкие клочья. И после этого отправился заниматься семьей. Примерно в таких трудовых буднях и заканчивалось их пребывание в Прибалтике. Сдача прошла без замечаний. И техника работала без сбоев, и Миша был на высоте, проведя все необходимые в этих случаях работы с нужными людьми. И документы все были оформлены в лучшем свете. И зарплата у них была выше средних показателей по цеху для тех, кто работает на Севере. Но сколько веревочке не виться, и уже нужно было возвращаться на Юг и готовиться для работы на новой технике. Они взяли купейные билеты через Ригу, чтобы посмотреть ее достопримечательности и хорошо проехаться до дома. Но Наташа была в своем репертуаре и в самый последний момент выманила у нашего героя практически все его деньги, которые он оставлял на обратную дорогу. Буквально за день до отъезда, в один из Талинских  магазинов, где у нее были уже хорошие знакомые, завезли мужские зимние финские куртки с подкладкой, за которой его жена охотилась почти целый месяц. Ей прямо позвонили из Талина в гостиницу. И как наш герой не сопротивлялся, его жена заявила ему, что он и так выбросил на ветер более чем достаточно денег. И если ему все равно во что одевается его жена, то для нее важно, чтобы ее муж не ходил как нищий оборванец. Пришлось ей уступить, так как в душе при всей своей вредности он понимал, что на девяносто процентов жена его была права. Куртку они купили, занимать где-то деньги было уже поздно. И поэтому обратная поездка превратилась в унылое мероприятие, во время которого считали чуть ли ни каждую копейку. Но в конечном итоге они снова были на Крымской земле, и вся прибалтийская эпопея тоже начинала становиться историей.

                              Глава четвертая      И все же прощай Алмаз? И Омнибус здравствуй!

Но так оказалось, что Алмаз никак не хотел их отпускать. В цеху их теперь уже обстрелянную, но все-таки выжившую в невыносимых для любой работы условиях Прибалтики бригады, ждал еще один Алмаз. Теперь это был уже самый последний из всех последних Алмазов, которые должен был сделать их цех. Самое интересное было то, что заказан был он министерством обороны для того же самого учебного центра в Палдиски, в котором они только что сдали Алмаз. И хотя по бумагам, это был Алмаз другой модификации, но на самом деле все его отличие от предыдущего заключалось лишь в незначительной перепрошивке программного обеспечения. Поэтому зачем нужно было выбрасывать достаточно большое количество денег на фактически такое же изделие было для простого ума не понятно. Сроки сдачи системы на стенде были крайне сжаты и ограничивались одним месяцем. Во вновь построенном цеху теперь было три комплексных стенда . Сейчас два занимали бригады, работающие на новом изделии Омнибус, а один был отдан их бригаде для регулировки последнего цехового Алмаза. Бригады занимающиеся Омнибусом были довольно многочисленны. Многие лица для нашего героя были новыми. По сравнению с Алмазом увеличилось и число семейных пар. Ребята только что позаканчивали институты, а здесь можно было и временно за счет командировок порешить жилищный вопрос, да и деньжат поднакосить для будущей совместной жизни. Некоторые регулировщики из их Алмазной бригады в свободное время бегали на стенды с Омнибусом, чтобы чего-нибудь там поднахвататься. Нашему герою эта суета казалась явно преждевременной. Он думал, что придет время Омнибуса, тогда он и начнет вникать в эту тему. Тем более, что Омнибус был более чем сырой, и толком кроме каких-то отдельных локальных тестов ничего еще не работало. Они достаточно легко в начале осени сдали последний Алмаз. Погода стояла явно летняя. Была куча всяких поздравлений друг другу, всякие душещипательные плакаты Прощай Алмаз. Затем с вновь влившимися в ряды регулировщиками ресторан в центре города и за сдачу последнего Алмаза и за знакомство. А затем выезд на выходные с ночевкой на Южный берег Крыма в очень красивое место, где стоял пансионат для подводников, состоящий из деревянных домиков, и где папа Миши на пенсии работал завхозом. И если ресторан на удивление прошел гладко, то с ЮБК с самого начала не заладилось. Там к их компании примкнули какие-то две знакомые Мишины девицы вроде бы из Москвы. И Наташе почему-то взбрело в голову, что они знакомы и с ее мужем. Они поехали на отдых вместе со своим сыном, и хотя наш герой сказал жене, что видит этих телок, как и она в первый раз в своей жизни, что и было истинной правдой, но, уже не плохо зная свою жену в этих вопросах ему было понятно.,, что семейного скандала ему не избежать. Теперь жене нужен был только повод, и при смешанной компании и большом количестве выпитого спиртного этот повод легко нашелся. Так как наш герой не только был изрядно под градусом, но и на самом деле не видел причины, почему он попал под раздачу, то скандал он тушить не стал. Они впервые за совместную жизнь настолько крупно разругались, что утром жена забрала с собой сына и свалила с ним самостоятельно из их лагеря. Наш герой продолжал активно отдыхать, но настроение было полностью испорчено, и даже дополнительное спиртное не меняло дела. Когда он вечером вернулся домой, то, слава богу, жена и сын были на месте. После дополнительных бурных разборок наступило еще более бурное примирение, и ссора закончилась. Как наш герой знакомился с Омнибусом он чего-то припомнить не мог. Скорее всего опять началось с элементной базы. Это был явный шаг вперед после импульсно-потенциальной логики Алмаза Омнибус был собран на интегральных микросхемах отечественного производства. Причем качество самих микросхем было достаточно высоким. Некоторые их типы никогда не выходили из строя, хотя многое зависело от режимов, в которых им было суждено работать. Теперь вся логика работы схем была связана с двумя состояниями микросхемы ДА или НЕТ. Были и специальные микросхемы различных коммутаторов, а также пассивных элементов резисторов и конденсаторов. Сложность в освоении Омнибуса по сравнению с Алмазом возросла в десятки если не в сотни раз. Исторически нашему герою опять достались сто первые приборы. Только теперь это были многофункциональные компоьютеры, которые еще были должны работать в обменных процессах с чистыми вычислительными машинами ЦВК. Там тоже в результате того, что первоначальная вычислительная машина, которая по замыслу разработчиков должна была быть в единственном числе, оказалась не в состоянии одновременно проводить все вычислительные операции и участвовать в сложных обменных процессах как с приборами внутри системы, так и с различными другими системами на корабле от которых Омнибус получал и которым выдавал информацию, пришлось создать еще более сложную вторую вычислительную машину. Она и оказалась главной в обменных процессах информацией, а первая машина фактически превратилась в чистый арифмометр, работающий параллельно и одновременно, что значительно повысило скорость решаемых задач. Даже первоначальное ознакомление с концепциями заложенными разработчиками в систему привели нашего героя к мысли, что мало кому из этих новых симпатичных мальчиков, а тем более девочек удастся стать полноценными регулировщиками системы Омнибус. Если на Алмазе самые трудолюбивые даже умудрялись перечерчивать целые схемы в свои тетради, то здесь чтобы перечертить все необходимые схемы по своему прибору понадобилось бы наверное пол жизни. Если на Алмазе можно было ухватиться за ниточку и с помощью логического мышления пытаться размотать весь клубок, то на Омнибусе без представления того, что происходило с твоим прибором в тот момент, когда произошел затык делать было нечего. Можно было имитировать, открыть прибор, разложить схемы и с очень озабоченным и умным видом врубиться в тему. И делать так до тех пор, пока кто-то из очень не большого числа регулировщиков возьмет и в свою смену отремонтирует или устранит ту или иную неисправность. Так наш герой встретил своего школьного одноклассника Сережу. Где-то классе в девятом они с ним даже были почти по корешам. Мама Сережи работала в их цеху по первому отделу и отвечала за секретную документацию. Ее любимым занятием было подкрасться в комнату программистов и свистнуть у зазевавшихся заболтавшихся девушек или у находящихся на перекуре мальчиков записанную на них секретную книжку и утащить ее в свою за решетчатую комнату. А потом с удовольствием наблюдать как обезумевшая от страха мадам ищет пропажу. В школе Сережа был крепким троечником и скорее был гуманитарием. На Алма зе нашему герою он также не попадался на глаза А теперь сидел на стенде Омнибуса и пытливо всматривался в схемы того самого сто первого прибора. Видимо мама Сережи пристроила сына на хлебное место Нашему герою достаточно забавно было слушать Сережу о секретах регулировки. Главное оказывается по его словам было проявлять выдержку и спокойствие и никогда не признаваться, что ты не в состоянии устранить эту или другую неисправность. Ты весь в процессе и победа уже близка. Ну а если времени нет, тогда пришлют того, который сумеет все исправить. Так в конечном счете и распределялись роли в бригадах. Одни были просто хорошими ребятами и девчатами, обхаживающие со всех сторон бригадиров или по другому ответственных сдатчиков, всячески подчеркивая им свою верность и преданность. И как правило это приводило к тому, что еще вчера нормальные ребята при постоянном потоке лести и угодничества постепенно съезжали с нормальных рельсов. Но стоило им только оступиться, как весь этот вчерашний верный им до гроба народ как стая голодных шакалов набрасывалась на ослабевшего своего начальника ,полностью вымещая долго копившуюся ненависть. Таких примеров наш герой за годы регулировки насмотрелся вдоволь Настоящим спецам, за спиной которых оставалась только если и не Москва, но точно их профессиональная гордость, а еще в большей степени их самолюбие и честолюбие, не нужно было преданно смотреть в глаза начальнику любого ранга, что само по себе сохраняло кучу душевного здоровья. Чем- то по своим функциям и задачам, которые Омнибус должен был выполнять на АПЛ он был схож с Алмазом. Но были и существенные отличия. Комплекс лишился практически всех навигационных и связных функций. Теперь в штурманской не было прибора 101Ш. Зато в центральном посту прижавшись вплотную друг к другу стояли не один как на Алмазе, а два сто первых прибора. Причем один из них назывался И-то есть информационный, а другой Т- торпедный. В какой-то степени модули были взаимно заменяемые. Теперь в случае выхода из строя одного из них можно было в более усеченном виде работать и на одном. А у регулировщиков сто первых приборов, как и всех других, теперь появилась возможность тупо перебрасывать блоки из одного модуля в другой, ища неисправный. Так как Омнибус был уже системой следующего после Алмаза поколения, то на АПЛ менялись и другие комплексы. А ввод данных в торпеды, торпеды-ракеты и много другого нового оружия теперь был цифровой Особенностью Омнибуса в тот момент, когда с ним столкнулся наш герой, было и то, что он был не просто на тот момент сырым, а фактически не работающим комплексом. То есть на завод-изготовитель серийных Омнибусов поступило нечто, которое как в железе, так и программном обеспечении было набором ящиков-приборов очень далекими от тех задач, которые на них возлагались. Практически система находилась где-то на начальной стадии автономной наладки ее отдельных приборов. И опять можно было только удивляться сумасшедшей пробивной силе конторы разработчиков, сумевшим откровенное фуфло выдать за новый вычислительный комплекс и добиться запуска его в серию. Говорили, что в Северодвинске разработчики москвичи уже даже установили какую-то модификацию Омнибуса на АПЛ, которая стоит там под модернизацией. Но,видя в каком состоянии к ним в цех поступили серийные комплексы, наш герой очень сильно сомневался, что при тесноте и очень плотном расположении приборов на АПЛ есть хотя бы малейшая возможность работать над улучшением комплекса в условиях лодки. А регулировщики, побывавшие в Комсомольске на Амуре на заводе Ленинского Комсомола утверждали, что на нем уже готовы первые корпуса торпедных лодок РТМ для установки серийных Омнибусов с их родного завода. То есть повторялась история с Алмазом. Но разница проглядывалась. Сейчас комплекс для регулировки был во много раз сложней Алмаза, а его работоспособность значительно ниже чем у первых образцов Алмаза. Кажется на Новый год, а может в начале наступившего следующего года цех успешно сдал, а завод отгрузил и отправил на Дальний Восток первую систему. Видимо сроки совсем подпирали, поэтому и состоялась сдача. Сам наш герой не стал путаться под ногами у регулировщиков сдававших первый серийный комплекс родного завода. Но из источников, заслуживающих доверия наш герой знал, что сама сдача проходила не на уровне решения задач, а на уровне тестовых режимов. При чем и здесь все было далеко до прохождения общего теста системы. На сдаче что-то мигнуло, приборы законсервировали, забили в ящики и отправили малой скоростью в город Комсомольск на Амуре. Теперь путь к массовому покорению Дальнего Востока славными регулировщиками из Крыма был открыт.

                           Глава пятая. Омнибус прокормит всех желающих?

Потихоньку вслед за приборами стал рассасываться и народ из цеха. Вести с Дальнего Востока приходили неутешительные. РТМ были первыми торпедными лодками, на которые устанавливал свою  новую аппаратуру их завод. И так как здесь в отличии от стратегических ударных лодок Северодвинска главным оружием были не шахты с баллистическими ракетами, а торпедные аппараты с различными видами оружия выстреливаемыми из них, то Омнибус обеспечивающий стрельбу из этих самых аппаратов становился самым главным комплексом на корабле. А так как для стрельбы он еще должен был обрабатывать всю информацию как о параметрах и собственной лодки, так и целей, то без него лодку даже нельзя было назвать дорогой игрушкой. И вот эта главная система лодки на Востоке, так же как и в цеху была абсолютно не работоспособной, и не нужно было быть крутым специалистом, чтобы это понять. Разработчики почти всех приборов и математического обеспечения лихорадочно вносили многочисленные изменения в документацию и соответственно в железо, но пока особых успехов видно не было. Но дороги назад уже не было. После первой системы их цех сдал вторую, а за ней и третью примерно в том же состоянии. А вот хозяевами четвертой системы уже была бригада Миши, где работал и наш герой. И снова они, наевшись вкусных эстонских сливок, оказались в роли догоняющих. Снова они учились на боевой очень дорогой системе и одновременно на ней зарабатывали деньги. И снова создавалось впечатление, что деньги которые тратятся на оборону никто не считает. Говорили, что когда родному заводу сверху задали вопрос, а сколько ему нужно денег на освоение новой продукции, то завод запросил сумму по принципу проси больше, так как дадут меньше. Но в данном случае этот принцип не сработал, и завод получил денег столько, сколько просил. И тут оказалось, что всеми легальными способами освоить такие деньги завод не в состоянии. Хотя швыряли их с самым большим размахом. Численность в бригадах по Омнибусу доходила до сорока человек. В то время как костяк любой бригады насчитывал не более десяти двенадцати человек. Еще человек с десяток иногда могли принести пользу. Например консервировать приборы после сдачи системы или переноски ящиков с зипом. А еще больше десятка были или мертвые души, которые выполняли спец задания, или вообще не известно кто.. В то время как основные регулировщики не вылезали из лодки по десять четырнадцать часов в день месяцами, то этим выписывали командировки на пару недель. И они ,при стоимости авиационного билета в один конец больше, чем средняя месячная зарплата по стране , лазили по местам проживания местных аборигенов и беспрерывным потоком везли на Юг для начальства разного ранга красную рыбу и икру. Или это были люди, которые где-то учились или еще занимались не известно чем, и никто их на лодке не видел. Вокруг их четвертого на стенде Омнибуса народа вертелось много. На только своих сто первых наш герой насчитал человек шесть. Освоение шло не легко. Первых до них осваивающих Омнибус посылали учиться в контору к разработчикам в Москву. Правда особых успехов после учебы в освоении Омнибуса у подавляющего числа из обучающихся не наблюдалось. Как и предполагал наш герой для многих освоение такой техники было просто не возможным. Им же, которые шли за первой волной осваивающих приходилось учиться самостоятельно.. Нашему герою на первых порах досталось та, что посложнее. Кроме того, что это был самостоятельный полномасштабный компьютер, работающий на своих программных микродатчиках, так он еще занимался и построением графики в реальном времени с использованием векторной математики. Говорили, что его разработчиком был очень талантливый молодой мужик с большими амбициями и фантазиями. Так как его фантазии были явно еще не обузданы до логического их переноса в отработанный прибор, то регулировать этот прибор было крайне затруднительно. В отличии от чистых вычислительных машин, где кроме разнообразной диагностики было масса тумблеров и кнопок позволяющие специалисту остановить машину на любом куске программы и затем по тактно подходить к месту предполагаемой неисправности, анализируя состояния многочисленных регистров разработчик сто первого совсем не предусмотрел для прибора таких возможностей. Влезть в какой-то кусок можно было только с помощью хитрых манипуляций, уже достаточно хорошо понимая физику работы прибора. Вначале нашему герою это казалось диким, что такую сложную машину оставили без стандартных приемов поиска неисправностей. Но когда он уже не плохо понимал сущность процессов в приборе,сжег первую свою лучевую трубку с официальной стоимостью в треть Жигулей, так как искусственно заставил электронный луч зависнуть в одной точке, что и привело из-за ошибок в схемах разработчика к прожогу трубки, то понял насколько опасным было бы давать бездумно пользоваться такими приемами регулировки людям, плохо понимающим в деталях работы прибора. И так наш герой снова полностью с головой ушел в работу. Теперь у него почти все время в голове все мысли зацикливались на сто первом приборе. То что он не додумывал на работе оставалось на дом. Все чаще его из внутреннего цикла выводил вопрос жены о чем он сейчас думает. Наверняка ее задевало, что находясь с ней вместе он часто отключался от внешнего мира, и его мысли бродили где-то далеко. Вначале он пытался объяснять жене, что ему сейчас нужно не много пошевелить мозгами, чтобы потом снова выйти на стабильную прямую, когда все можно будет уже делаться почти автоматически с минимальными умственными и физическими затратами. Своей умной головой жена его прекрасно понимала, но ее женский дух полностью противился тому, что сейчас главное его внимание уделяется не ей, в работе. Поэтому при какой-то пустяковой ссоре ему выговаривалось, что о работе нужно думать на работе, что все нормальные люди так и делают и за проходной сразу же забывают о работе до следующего дня, и только больные на голову люди ведут себя как он. В зависимости от настроения он или быстренько все переводил в шутку с обещанием исправиться и стать таким как все нормальные люди, или переходил в контр наступление, и говорил Наташе,что ей крупно повезло, что природа ее щедро одарила во многих отношениях. Но нельзя жить все время за счет того, что досталось тебе от природы. А нужно стараться что-то вкладывать в копилку своего будущего. В то же время оставаясь сам с собой, он понимал, что, конечно его жена права , и она заслуживает гораздо большего внимания, чем он ей уделяет. Еще когда они были в Прибалтике на юге тяжело заболела любимая родная тетка Наташи. Муж ее плавал. В море официальную зарплату платили не большую. Одним из доходов семьи моряка была реализация на полу подпольной барахолке тряпок , которые моряки привозили из рейса. Вот со своей племянниц ой тетка и толкала импортное барахло., заодно развивая у Наташи хороший вкус. Именно эта младшая сестра тещи уговорила ее смириться с реальностью, и дать возможность дочери жить с нашим героем в самое тяжелое и драматическое для них время. Режим работы в Палдиски позволил Наташе почти месяц провести на Юге без отрыва от производства рядом с умирающей тетей, которая прожила меньше сорока лет. Несомненно эта была может быть самая серьезная для Наташи потеря на тот момент. Вернулась она заметно повзрослевшей и намного более серьезной,чем была раньше. И когда наш герой временами раздумывал, почему как правило отношения между устоявшимися супругами лишены в большей степени той романтической составляющей, которая присутствовала у них до женитьбы и может в первые годы супружеской жизни, то приходил к выводу, что дело вовсе не в мытье грязной посуды, а в разном количестве персонального внимания уделяемого парой друг другу до и после оформления супружеских отношений. А на работе все текло своим чередом. Кроме их бригады на стенде работали, и ребята из других бригад, которые по тем или другим причинам сейчас были не на Востоке, где уже на лодках стояли сданные ими на стенде Омнибусы. И наш герой уже мог с удовлетворением для себя констатировать, что он уже в принципе не уступает регулировщикам сто первых приборов из тех бригад, которые занялись Омнибусом больше чем на год раньше их. Другое дело,что эти регулировщики были сами еще очень слабы, как и он. Что касается официальных членов Миши бригады, закрепленных как и он на сто первых приборах, то все они были замечательными ребятами, плюс была еще и одна дама. Они очень не спеша вгрызались в тему, и в основном придерживались олимпийских принципов, что главное не победа, а участие. Одни из них предпочитали коллективные методы регулировки, где были очень активны. Они сыпали многочисленные конструктивные предложения, которые как правило не давали нашему герою полностью сосредоточиться. Другие вели себя тихо, как мышки и никому не мешали. Они включались когда нужно было обсудить игру сборной по футболу или проблемы со сбором прошлогоднего урожая. Поэтому наш герой с того момента, как он что-то начал понимать в приборе, предпочитал выходить на работу или после обеда или во вторую смену, чтобы самому разбираться в хитросплетениях этой новой техники. К примеру ,когда он однажды появился на стенде, и дело у только начинающих что-то решать на пультах программистов полностью стало из-за окончательно вылетевшего сто первого прибора, то прикомандированный к ним очень толковый программист Андрей сообщил нашему герою. следующее. Когда Андрей спросил у народа, записанного в смену на сто первом, почему они не возятся с отказавшим прибором, то получил ответ, что лучше подождать появления нашего героя. А тот уже что-нибудь придумает. Сам Андрей очень интересный для нашего героя типаж. Лет в десять одиннадцать в общем дворе Андрей подорвался на боеприпасе времен второй мировой войны. Если верить словам известного уже нам Мише, то во двор его притащил именно он. После взрыва Андрей остался без глаза и кисти одной руки. Были сильно повреждены и внутренние органы. И вот сейчас Андрей ведущий программист цеха. Позднее наш герой наблюдал, как тот на лодке спускался в прочный корпус через рубочные люки с портфелем секретной документации, держа его в зубах. Вот второй интересный для нашего героя экземпляр. Рыжий Володя два. Он тоже программист. Папа этого Вовы начальник образования их города. Вова-2 вроде бы единственный сынок в семье. С одной стороны он блатник, но голова у Вовы очень толковая, он очень самолюбив и пашет на работе, как черт. Вова-2 любит быть в центре внимания собратьев по разуму. Еще он большой хохмач. Вот он рассказывает как отдыхал в международном молодежном лагере, куда попадание без папы конечно было не возможно. Все немецкие девчонки носились с блокнотами где они собирали русский мат. Причем они постоянно приставали к нашим ребятам, произнося эти слова вслух, с просьбой пояснить их смысл. Чем очень смущали наших ребят, особенно если рядом с ними в этот момент находились русские девчонки. Вот к Вове-2 прицепилась Лида. Она числится в бригаде Миши чуть-ли ни основным программистом. Лида длинного роста на очень своеобразный вкус, но ведет себя очень нахраписто. На взгляд нашего героя если сказать о ней здравствуй дерево, то можно сильно обидеть зеленое насаждение. В бригаде Миши она вдвоем со своим мужем. Муж у нее татарин похоже моложе ее и достаточно смазливый. По профессии он художник оформитель. Каким образом они попали на регулировку Омнибуса для нашего героя почти загадка. При этом на Востоке их зарплаты на берегу будут отличаться от зарплаты нашего героя максимум процентов на двадцать пять .И так Лида прицепилась к толковому Вове-2 с конкретной просьбой, чтобы тот научил ее хотя бы чему-нибудь. Не долго думая, Володя-2 подводит Лиду к прибору коммутатору-101С.Главная задача этого прибора автоматическое переключение одной линейки системы на другую в случае отказа хотя бы одного прибора из линейки. Поэтому на этом приборе много светящихся транспарантов с обозначением этих приборов. Подсветка каждого транспаранта осуществляется парой лампочкой. Транспарантов на приборе достаточно много. Лампочки вылетают в большом количестве. Для контроля за их состоянием разработчик предусмотрел ручную проверку индикации. На приборе есть кнопка при нажатии на которую загораются все транспаранты прибора, и можно сразу увидеть сколько лампочек сгорело и нуждается в замене. Есть на приборе транспарант, который называется Тест системы прошел. Володя-2 подводит Лиду к прибору и самым серьезным видом показывает ей на эту кнопку. Он говорит даме, чтобы она каждые полчаса нажимала на эту кнопку и контролировала прохождение Теста системы. Мол она должна вести статистику и записывать все сбои. И вот ведущая программист Миши до обеда добросовестно жмет каждые полчаса на эту кнопку. Когда ее прозревают, то к Володе-2 она больше не обращается и смотрит на него без особой любви, но тому похоже от этого не холодно и не жарко. Да со стороны в те времена их цех очень напоминал громадную кормушку с неисчерпаемыми запасами корма. И все, которые тем или иным образом оказывался в числе его работников могли смело рассчитывать на свою пайку. Вот заботливая мамочка, которая работает на заводе заместителем главного бухгалтера завода, пристроила к кормушке сразу двух своих сыночков Женечку и Валечку. Женечка только не давно уволенный в запас офицер подводник. Служил как раз в тех местах куда отправляются нынешние Омнибусы. Вроде бы закончил служить капитаном-лейтенантом и даже дослужился до минимальной пенсии,так как служил на Дальнем Востоке. Служил он там не очень долго, но более чем ярко. Родной его брат Валя или Валик младше Жени лет на пять. Он крутой футболист, играл за команду завода, а может еще где-то. Оба они оказываются в бригаде Миши да еще на сто первом приборе. Причем если Валик имеет какие-то минимальные технические понятия, то Женя по специальности инженер-механик похоже далек от любой техники. Поэтому он старается быть общим другом, таким себе рубахой парнем, который никому не мешает, а в случае чего может случайно для чего-нибудь и сгодиться. И если Валик приписан к более простой составляющей сто первого, то Женя приставлен к более сложной части прибора . К прибору он конечно не подходит, руководствуясь мудростью, что главное это не навредить. Он крутится вокруг нашего героя, всячески выражая свое самое искреннейшее к нему расположение. Он готов быть и другом и товарищем и хрен знает еще кем, но только не регулировщиком. Потому что и сам отлично понимает, что эта профессия не для него. Ну а если отбросить эти мелочи, то Женя не производит впечатление не далекого и ограниченного чела. Сказывается его почти интеллигентное воспитание. Мама Жени не глупая женщина, как мы уже знаем, занимающая на заводе достаточно высокую должность, а папа Жени заслуженный фронтовик. На фронте он был политруком, и по Жениным словам, получил тяжелое ранение под Сталинградом. Женя приучен читать книги. А на даче его родителей около моря много красивого старинного саксонского фарфора. Похоже это трофеи папы Жени из какого-то немецкого музея. В общем как говорится семья Жени жить умела. И хотя Женя несколько обрюзг и разжирел, он до сих пор не дурен собой ,и пользуется спросом у женщин очень хотящих выйти замуж Сам он разведен и свободен, поэтому каждой из своих дам разу дает торжественное обещание на ней жениться, чем явно усиливает у этих дам к себе самые честные и чистые чувства. Он чернявый с голубыми глазами, канает под итальянца. Сразу очередной горящей своей невесте говорит, что в совершенстве владеет итальянским. По наблюдению нашего героя это совершенство ограничивается одной фразой типа Порка мадонна Женин метод был прост и достаточно эффективен. Он приставал практически к сто процентам женского пола, встречавшего у него на пути. Как рыбак забрасывал невод и греб все подряд, а уже потом проводил сортировку своего улова Летом этого года благодаря пробивной и очень упорной в достижении своих целей теще, и с которой Наташе по наследству полностью перешли эти качества, Наташа и наш герой наконец получили отдельное хорошее жилье. Это было более чем кстати, так как проживание вместе с тещей, да еще уделяемое работе почти все время нашим героем не способствовали мирному и безмятежному течению их с Наташей супружеской жизни. Наш герой видел, что число разборок с женой на повышенных тонах с использованием своих домочадцев Наташей в качестве зрителей в последнее время неуклонно росло. И как только они опять стали жить полностью самостоятельно, то Наташа сразу ушла с головой в проблемы семьи, и семейные заботы захватили ее ничуть не меньше, чем нашего героя его работа. Квартира в которой жили теперь наш герой с Наташей была во вновь построенном доме и с мелкими многочисленными недоделками. Вот тут и пришло время Жени. Он постоянно выражающий свое восхищение, по его выражению перед электронным мозгом нашего героя, сразу услужливо предложил все свои и связи своих родителей в приобретении дефицитных в то время качественных строительных материалов. Наш герой все таки в душе был не плохим шахматистом. А поэтому у него хорошо были развиты такие качества, как само анализ и само оценка. И хотя это были конечно субъективные оценки с явным перекосом не в сторону само бичевания, а в сторону само восхваления, эти качества не давали дешевой лести и угодничества в его сторону никаких шансов. Поэтому он спокойно относился к Жене, считая, что если он кормит в цеху десятки, а в масштабах всего завода может и много десятков таких Жень, то грех был бы не использовать их хотя бы в чем-то для своей выгоды. И вот Женя, изображая из себя как минимум надежного товарища, бегает по разным складам, доставая импортные строй материалы. Все эти процессы как всегда связаны с обмыванием И как только наш герой выходит из дома в магазин за дополнительным спиртным, оставив свою жену наедине с достаточно не трезвым Женей, то тот сразу, конечно со слов жены, предлагает ей не терять времени зря и заняться сексом. И хотя в последствии жена утверждала, что она сразу сказала нашему герою об этом, и тот спустил Женю с лестницы, то тому казалось, что она приберегла это сообщение для более удачного момента, что бы во время очередной разборки иметь какие-то реальные козыря. Что же касается существа предмета, то при всей своей ревнивости наш герой более чем спокойно отнесся к словам жены. Если у Жени была такая манера общения с женщинами то почему здесь должно быть исключение, тем более что на тот момент Женя был сильно пьян. И наш герой отлично осознавал, что в действительности у Жени нет никаких оснований питать к нашему герою сильно дружеские чувства. Ведь Женя все-таки по его любимому выражению был явно не из канавы. Поэтому роль регулировщика явно требовала от него внутренних конфликтов между самолюбием и желанием сытно на шару питаться. Так что на его счет наш герой сразу же не питал никаких иллюзий. Что касается жены. Если у тебя красивая пользующаяся огромным вниманием мужчин женщина, то тебе никуда не деться от порой явно откровенных и может быть даже откровенно похотливых на нее взглядов со стороны этих самых мужиков. Ну не лезть же каждый раз в драку с ними. Тут важно поведение твоей жены. И конечно она должна хорошо чувствовать своего мужа, чтобы не нарваться на крупные для себя неприятности. Что касается нашего героя и Наташи, то именно она установила степень ответственности в их семье даже за фривольные шуточки на эти темы. В первую их командировку в Северодвинск в качестве мужа и жены после своего декретного отпуска Наташа часто устраивала нашему герою пристрастные допросы с кем это он так слишком тепло поздоровался, и почему так на него кто-то посмотрел. И каждый раз он должен был оправдываться за не известно что. Один раз после какой-то коллективной гулянки он не совсем трезвый на очередное доставание со стороны жены наш герой достаточно глупо пошутил. Вполне трезвая жена взяла один из своих хорошо заточенных скальпелей и предложила ему дать ей свою ладонь. Он спокойно ей протянул руку, глядя прямо жене в глаза. И та спокойно резанула скальпелем по его мизинцу. И хотя надрез был сделан без усилия кровь брызнула как из барана, и на всю жизнь у него на пальце остался шрам. Жена спокойно сказала, что это чтобы он больше так не шутил. А он, спокойно глядя ей в глаза добавил, что насколько он понимает все что касается его также касается и ее. И действительно после этого маленького эпизода они вроде бы более аккуратно выражались на все темы, которые могли раскрутить или его или ее ревность. Ну а так наш герой еще со времен своей первой любви сделал для себя выводы, что если тебе по какой-то причине достается красивая женщина, то единственной возможностью не сходить от ревности с ума должна быть внутренняя убежденность, что эта женщина принадлежит тебе по праву, и ты ее достоин. А если ты урвал кусок явно не по своим зубам, то кошмарная жизнь тебе обеспечена. Ведь в природе женщины заложена необходимость в мужском внимании., и твои различные комплексы на основе не уверенности в себе со временем будут только усиливаться. Но парадокс жизни заключается в том, что еще хуже вариант, когда семейная пара представляет из себя видного мужика и серенькую мышку жену. Если красивой женщине никому ничего в том числе и себе самой не нужно доказывать, и она купается в мужском внимании различного вида. Серенькая мышка очень часто чуть ли не сразу после медового месяца начинает бороться за это самое мужское внимание. Сколько таких пар встречалось нашему герою за его долгую командировочную жизнь .И для себя наш герой сделал вывод, что в большинстве случаев самые назовем их проблемные жены это как раз те самые серенькие мышки.

Глава шесть. Министерство обороны спешит на помощь.

Ну а жизнь продолжала течь своим чередом. И уже кажется к концу подходило лето. Омнибус продолжал оставаться в полном завале. И хотя у главных перцев из конторы разработчиков были казалось неисчерпаемые возможности и связи с выходом чуть ли ни на Политбюро, шило в мешке утаивать им становилось все сложнее. И уже недовольства заказчиков из министерства обороны стали переходить в открытый ропот тех самых подводников, которым выпала честь служить на убийцах вражеских подводных лодок нового поколения. Уже в районе Владивостока болтались три таких подводных лодки с не работоспособным Омнибусом. И ходили упорные слухи, что в процесс включился и КГБ. И кое-кого вызывали кое-куда, чтобы они пока только высказали свое мнение, а не является ли в целом проект Омнибус замаскированным а может и не очень замаскированным вредительством с целью подрыва оборонной мощи страны Советов. И вот в такой все более накаляющейся обстановке пришло время нашему герою с Наташей ехать в Комсомольск на Амуре. Был вроде бы конец августа, и оказалось, что купить билеты на самолеты Дальневосточного направления практически не возможно. Мало того, те регулировщики, которые брали себе транзитные билеты с открытой датой вылета из Москвы, пропив за время ожидания в аэропортах свободного места на самолет половину или практически все свои командировочные, понурые возвращались на Юг на ковер к начальству, так и не улетев на Восток. Они оправдывались, что кроме традиционного возвращения из отпусков наложился еще какой-то ураган,который снес половину то ли Камчатки, то ли Курил и вылететь на Дальний Восток не могут даже с телеграммами о смерти родственников. И так как завод нашего героя уже находился в эпицентре раскручивающего ураганного скандала, то министерство обороны по просьбе руководства ВПК предоставило заводу нашего героя самолет командующего северного флота для одновременной массовой отправки специалистов завода в места столь отдаленные. Это был ТУ-104, который мог взять на борт больше сотни человек. На тот момент как помнится нашему герою такие самолеты уже много лет не летали на гражданских линиях. Так что им предстояло лететь много тысяч километров чуть ли не на музейном экспонате. Когда-то в далеком детстве наш герой летал на ТУ-104, но это было ох как давно. Через пару лет после этого исторического перелета данный самолет зацепится где-то в Мурманской области за какую-то сопку возможно в тумане и угробит вместе с собой весь штаб флота. В назначенное время все отбывающие на Восток работники их завода находились на военном аэродроме Васьково под Симферополем откуда должен быть состояться этот вылет. Так как теща совсем расхворалась и кажется лежала в больнице, то Наташа вынуждена была взять с собой в командировку на такое большое расстояние и своего сына. Точно по расписанию их подвели к самолету. Это практически был настоящий бомбардировщик. Чтобы залезть на борт нужно было взбираться по отвесной лестнице, который военный экипаж самолета выбросил из под брюха самолета. При входе в салон самолета сразу в глаза бросалась с правой стороны у стенки громадная широкая кровать прикрытая шторкой. Кровать сразу общественность отдала Наташе с сыном, так как он был единственным ребенком среди всей толпы. Зато в самом салоне не было никаких самолетных кресел, а были вкрученные в пол столики со стульями в точь как в общем вагоне поезда боковые места. Видимо отдыхать и летать в комфортных условиях полагалось только одному командующему. После того как народ устроился в самолете началась большая гулянка. Ведь впервые и возможно единственный раз в жизни вместе собралось несколько десятков людей с различных бригад. Причем одним нужно было лететь в Комсомольск на Амуре, а другим во Владивосток. Экипаж самолета все ждал разрешения на взлет, а гульба все усиливалась. Через пару часов самолет был все на земле, а все уже было выпито и съедено. А народ только вошел в раж, и ему хотелось продолжение банкета. Образовалась инициативная группа, которая занялась сбором средств на его продолжение. После того как деньги были собраны, то на поиски магазина со спиртным и закуской отправили три человека. Это была молодая супружеская пара Валера и Света, да их товарищ Сережа. Все они были пополнением Мишиной бригады, и были нормальные компанейские ребята. С шутливыми словами без нас только не улетайте эта тройка отправилась выполнять общественное задание. Прошло минут пятнадцать после их ухода, и экипаж самолета получил разрешение, а может и приказ на взлет. Напрасно вся толпа уговаривала летчиков подождать гонцов. Они были людьми военными, и самолет вырулил на полосу, разогнался и взлетел. Троица осталась на земле без документов, без денег и без своих личных вещей. То есть полет начался нормально. Самолет набирал высоту. Веселье в салоне закончилось после того, как товарищи оставшихся за бортом самолета гонцов обнаружили в их личных вещах и их паспорта с командировками и основные суммы денег. Никому не хотелось сейчас оказаться на их месте. Народ постепенно погружался в коллективную тихую спячку. Наш герой твердо не помнил, то ли он позволил себе прилечь на необъятных размеров кровать рядом с женой и сыном, то ли остался в жестких стульчаках вместе с остальной народной массой. Самолет весь дрожал гудел вибрировал и делал еще много всяких вещей, но продолжал лететь в восточном направлении. Прошло часа три четыре, а может и целых пять, и лайнер стал снижаться. В конце концов он приземлился в городе Свердловске. И здесь всех уже протрезвевших пассажиров ждало первое не очень приятное известие. Оказывается экипаж отработал полностью свою норму на сегодня, и он нуждается в законном отдыхе. А поэтому самолет закрывается до завтра, а его пассажиры выкидываются на местный аэродромный вокзал. Все чемоданы можно оставить на борту самолета, а документы и деньги, а также предметы первой необходимости взять с собой. Дата следующей встречи с экипажем завтра утром по местному времени. Такого поворота событий никто не ожидал. Но делать было нечего. Все поперли на вокзал аэропорта. В Свердловске была уже ночь. На улице более чем свежо. Аэропорт был достаточно плотно забит народом. Все выглядело более чем убого после их солнечного Юга. В буфетах тоже было шаром покатить. Наташа очередной раз напомнила нашему герою, что он в самолете в общий закус со своими алкоголиками выложил курицу, которую она приготовила для их семьи в дорогу. Крыть ему было нечем. Он точно не помнит, что он сам ел, но какие-то запасы для сына разумная его жена, конечно, оставила. Ночь прошла в мытарствах. Вроде бы им удалось пристроить Наташу с сыном в комнату матери и ребенка, а он в основном всю ночь бродил с какими-то временными сидениями с такими же регулировщиками. Да тот Свердловск наверное Ельцинской эпохи четко показывал в какой нищете скоро окажется и вся страна. Наконец пришло утро, и все снова оказались на борту этого замечательного покорителя воздушных пространств. Тут уж наш герой не стал ждать взлета и завалился на семейную кровать и отрубился. Когда он проснулся самолет висел в воздухе и со вчерашними шумами двигался к намеченной цели. А потом снова пошел на посадку. Народ в иллюминаторы увидел, что на сей раз эта была Чита. Самолет прокатился мимо здания аэровокзала с надписью Чита и закатился в район, где в земляных укрытиях стояли серебристые истребители. На сей раз их из самолета не выгнали. Все за бортом выглядело очень унылым. Солдаты в грязных полу оборванных ватниках. Колючки наверное перекати поля катящиеся по земле под действием уже явно осеннего ветра. Через час, а может и дольше к их самолету подошла замызганная машина заправщик и чего-то в него плеснула. А еще через час их самолет пошел на взлет, и народ облегченно вздохнул Они еще сколько-то часов провисели в воздухе, экипаж где-то человек четыре-пять целиком был занят своим делом и с гражданскими практически не общался. И все же кто-то появился перед ними в кожаной куртке и сказал, что они планируют через часа полтора сесть в Хабаровске, но по нему вроде бы метеосводка не очень Потом они еще летели часа два-три и в конечном итоге сели во Владивостоке. И если для большей части пассажиров это оказалось то, что надо, то Мишиной бригаде теперь нужно было лететь в Комсомольск на Амуре. Все от этих перелетов и смены часовых поясов прилично обалдели. Наш герой смутно помнит, кто и как покупал билеты, но самолет оказался ЯК. На этом типе он летел первый раз в жизни, и опять в самолет они поднимались по лестнице спущенной из брюха самолета. Наконец они прилетели в Комсомольск на Амуре. Добрались до гостиницы. С размещением оказалось все нормально. И их с Наташей и сыном поместили в девятиэтажной гостинице в центре города. Все были настолько измучены дорогой, что хотели было сразу завалиться и отдохнуть. Ну тут их ждал достаточно приятный сюрприз в виде свежей и улыбающейся тройки, которая отстала от них в Симферополе. Оказалось, что в отличии от них, они в Комсомольске уже со вчерашнего дня. Когда они полупьяные с двумя сетками водки без документов заявились в Симферопольский аэропорт к администрации, то стали для всех летных служб чуть-ли не лучшими людьми. Прослышав их историю, все долго смеялись,, потом сочувствовали, а потом дали им зеленую улицу пролета через весь Союз по своим супер каналам брони. И в отличии от остальных улетевших пассажиров, они летели самыми оптимальными рейсами без всяких задержек и со вчерашнего дня уже с не терпением ожидали свои личные вещи и документы. Что говорить такой финал очень поднял всем настроение, а потом прилетевший народ сегодня пошел отсыпаться.

Глава шестая Комсомольск

Время Комсомольска на восемь часов опережало привычное для нашего героя поясное время, поэтому акклиматизация явно была необходима. После обеда состоялось знакомство с заводом, который по своим функциональным делам чем-то напоминал северодвинский СМП, но по мощности значительно ему уступал. Для нашего героя это не было открытием. Он знал, что если СМП за один год в период своего рассвета за выпускал четыре стратегических лодки то ЗЛК Комсомольска ровно в четыре раза меньше. Сам город по своему начальному проекту сильно напоминал начальный Северодвинск. Строили их параллельно в одно и тоже время. И основные строители конечно и там и тут были заключенные. И если Северодвинск в дальнейшем вроде бы несколько дистанцировался от своего прошлого, и много квалифицированных кадров город получил от Ленинграда, то Комсомольск на Амуре фактически так и остался городом, население которого в значительной степени составляли на период знакомства с ним нашего героя уголовники или бывшие или те, которые после отсидки значительного срока еще несколько лет не имели право покидать эти места. Вокруг города были действующие зоны для заключенных. Сам народ был вроде бы и не плохой, но со своими специфическими традициями Познакомился наш герой и с проектом лодки, на которой им предстояло работать. Помнится на какой-то северной базе к ним подошли военные и попросили помочь и посмотреть вышедшее из строя оборудование на торпедной лодке, которая вместе с несколькими такими же как и она базировались на этой базе рядом с новенькими стратегическими лодками, только что сделанными в Северодвинске. Когда наш герой еще с одним регулировщиком спустились по тесному трапу в центральный пост этой лодки, то он поскользнулся и чуть ли не растянулся на пролитом и не убранном машинном масле сразу под трапом в центральном посту. Все было очень тесно и достаточно убого. Они посмотрели на аппаратуру лодки, и та тоже была на уровне каких-то приборов на кафедрах его институтской жизни. Он уже точно не помнил, но что-то в штурманской они починили путем обычной прозвонки тестром. Нынешняя торпедная лодка была намного крупнее той старого проекта и просторнее, хотя намного теснее, чем ракетоносцы. Еще сразу бросилось в глаза, что ЦП вместе с е приборами нашего героя находился во в отсеке смежным с реакторным, в то время как на стратегах реактор находился через три четыре отсека от их аппаратуры. Что еще сразу бросилось в глаза, так это гораздо более низкое качество всех работ на Комсомольской лодке по сравнению с Северодвинскими. Было сразу видно, что рабочая культура Комсомольских рабочих гораздо ниже Северодвинских. Сварочные швы, укладка различных трубопроводов, всевозможные бандажи на лодках Северодвинска были намного изящнее чем на Комсомольских. Но сам проект представлял из себя очень хорошей формы корпус, за что лодка этого проекта у американцев получила кликуху черный принц. Наш герой смутно помнил, что на начальном этапе Северодвинск казался ему достаточно мрачным городом. Затем по сравнению с северными базами базирования лодок он казался уже совсем красавцем. Так и Комсомольск по первым впечатлениям выглядел довольно мрачновато. Что еще сразу бросилось в глаза, так это большое количество разной рыбы. Ее продавали прямо на улицах из бочек. Горбуша соленая стоила чуть дороже десятка яиц. В столовых тоже много было красной рыбы. Наш герой с Наташей взяли по второму с жаренной красной рыбой и убедились, что по вкусу она была достаточно суховатой и явно уступала северодвинской треске приготовленной с соусом по-польски. Кажется в первый же день приезда вездесущий Миша, который прилетел в Комсомольск пораньше чем они пригласил нашего героя к своим очередным новым друзьям на какой-то буксир, который был пришвартован у причалов завода ЗЛК. Там их под их шило угостили струганиной- свежемороженной то ли осетриной, то ли калугой. Рыбу достали прямо из морозильника. Наверное, она была с какими-то специями. Наш герой впервые в жизни ел сыромороженную рыбу. Но было довольно вкусно. И напоследок он купил у мореманов литровую банку совсем свежезасоленной красной кетовой икры за цену раз в десять-двадцать дешевле чем у них на Юге. Икра было вроде от мазки для Наташи,которая без особого восторга встретила как она считала сильно задержавшегося мужа да еще слегка поддатого. Она сильно нервничала, так как они оставили сына одного в номере. Когда они вернулись в гостиницу, которая находилась в пяти минутах хода от проходной завода, то з застали своего трехлетнего сына моющего пол в номере шваброй, которую он вместе с ведром и тряпкой обнаружил в туалете. Воды на полу было предостаточно, но жалоб от нижних соседей не поступило. Наташа схватила ребенка на руки так, как будто она рассталась с ним год назад. Усадила за стол. Поставила перед ним литровую банку икры и дала столовую ложку. Сын набрал полный рот икры, пожевал ее, а затем смачно плюнул ей в сторону занавесок. Вся замечательная икры плотным рисунком повисла на них, и нашему герою стало почему-то смешно. Еще в Комсомольске они впервые столкнулись фактически с сухим или почти сухим законом. В городе была строго ограничена продажа спиртных напитков. Штучные отделы начинали работать в одиннадцать утра по местному времени. За спиртным выстраивались громадные очереди. Фактически в одиннадцать вся жизнь в городе замирала. Заводы и фабрики приостанавливали свою работу, и народ выстраивался в очередь за спиртным. Бывало, что штучный открывался без товара под страшную ругань собравшихся покупателей. Здесь впервые наш герой увидел зарешетчатые кассы, и прилавки в решетках через которые продавцы просовывали покупателям бутылки донышком вперед. Увидел как толпа раскачивала и бросала на головы очереди своего гонца, и тот по головам полз к желаемой кассе. Говорили, что сухой закон был изобретением местных властей. До горбачевского антиалкогольного указа было еще несколько лет, и любой нормальный человек мог на примере Комсомольска посмотреть к чему он должен был привести. Говорили, что отца этого закона в городе где-то подкараулили и жестоко избили чуть ли ни до смерти. И он много месяцев провалялся в больнице. Но закон остался в силе. Максимум часа через два после своего открытия штучные стояли без спиртного, и народ выжрав сразу, что купил, а давали по две бутылки в одни руки , возвращался к работе. Чаше всего привозили стрелецкую водку с крепостью около тридцати градусов или какое-то вино-борматуху Видимо расчет был на то, чтобы даже после двух бутылок на рыло народ мог бы еще держаться на ногах.. Стрелецкую народ окрестил мужиком с тяпкой. Водка была довольно редко и крайне низкого качества. Буквы на этикетке прыгали, и в народе она звалась коленвалом. По сравнению с ней их высоко очищенный гидролизный спирт представлялся нежным божественным нектаром. Благо, что на протирку Омнибуса его требовалось не меньше, чем на протирку Алмаза. А так как кроме двух главных основных занятий пьянки и мордобоя у местного населения были еще охота и рыбалка, то их спирт естественно был в очень высокой цене. Но до обменных операций шило на мыло было сейчас не с руки. Нужно было пахать и пахать. Работы было столько, что наш герой даже не припомнит как им удалось решить проблему сына. Все это легло на Наташины плечи. Кажется ей удалось пробить ему место в детском саду около гостиницы, и она водила его туда перед работой. Причем до нее никому ни из какого города, включая начальников сдаточных баз этого не удавалось. Да ее таланту находить контакты с людьми любого ранга мог позавидовать кто угодно. Обстановка вокруг Омнибуса была сверх ажиотажной. Ничего толком на уровне всей системы не работало, стыковки со смежниками ,получающими из Омнибуса и выдающими информацию в Омнибус практически были не возможны. Нервотрепки хватало у всех. Миша уже перестал быть похожим на супер демократа, думающего о том как сделать чтобы людям из его бригады жилось хоть чуточку лучше и сытнее чем людям из других бригад. Все чаще он начинал срываться на своих регулировщиков. Видно было невооруженным глазом, что жох за возможную предстоящую расплату как ответственного сдатчика изделия у него с каждым днем рос. Как-то он признался нашему герою, что он заметил, что у него стали произвольно подрагивать не только руки, но и нижние конечности. Регулировка шла в основном на автономном уровне приборов. При этом каждый день приходили чуть ли ни тонны макулатуры в виде различных доработок. Ходил избитый анекдот, что когда американским шпионам удалось украсть совершенно секретные чертежи советской новейшей атомной подводной лодки, то они решили по ним ее построить . После долгих мытарств они построили не лодку а паровоз. Когда они с удивлением спросили у русского предателя перебежчика в чем тут дело, то он объяснил своим новым хозяевам, что к этим чертежам еще нужно было украсть два вагона с документацией доработок. Для Омнибуса этот анекдот был в то время чистой правдой жизни. В условиях тесноты лодки монтажницам иногда приходилось висеть вниз головой, чтобы добраться до нужных плат и разъемов. Не успевали в таких условиях сделать одни доработки, как буквально через несколько дней приходили другие, которые полностью или частично отменяли только что сделанные. Короче всем кто что-то мог реально делать работы было с избытком. Основные же регулировщики, которые отвечали за свою группу приборов торчали на лодке с самого утра до самого вечера. Мало того, что Омнибус не работал как целостная система, но и каждой групп приборов своих внутренних проблем было предостаточно. И если как мы уже говорили основные микросхемы были достаточно надежны, то сами блоки, в состав которых входило 8 унифицированных или слабо унифицированных ячеек, каждая из которых содержала до полусотни этих разных по типу микросхем, были крайне не надежны. Только блоки первоначальной главной вычислительной машины с которой начался Омнибус практически не выходили из строя. Они были двухсторонними , печатный монтаж на них был виден по всей длине и ширине блока с обеих сторон, был качественным. Все практически остальные блоки как приборные, так и исторически ставшей главной второй вычислительной в линейке машины были многослойные. На них печатный монтаж как в многослойном пироге прятался под слоями гетинакса. При плохой вентиляции на лодке, а довольно часто и даже при нормальной вентиляции слои монтажа коробились и печать или обрывалась, или что еще было намного хуже один слой печати начинал в каком-то месте или местах садиться друг на друга. При этом возникали неисправности, которые логически было часто довольно трудно себе представлять. Мало того, что сама по себе техника была очень не простой, а даже самые толковые регулировщики еще очень зеленые в ее регулировке, то такого рода неисправности вычислять было очень не просто. Единственным выходом в том случае если был обрыв было уже верхом тонким проводом МГТФ бросать новую одну а иногда и несколько связей и между платами и между платами и ножками микросхем. Если было замыкание, то вначале вычислялись связи, которые сели друг на друга. Затем монтажница острым скальпелем перерезала металлизацию и наконец как и при обрывах верхом бросала новые связи. Которые потом лаком или бандажом притягивались или приклеивались к ячейкам блока. И постепенно блок начинал обрастать десятками таких брошенных поверху связями. Наташа делала это все виртуозно. И сбить с подложки микросхему с отпаянными ножками, которых было от полутора до двух десятков. Затем зачистить эту же площадку и распаять на ней новую микросхему залакировать ее и отформовать ее ножки, чтобы все выглядело как при пайке в заводских условиях автоматом, все эти операции у нее получались легко и изящно..Наш герой ни раз слышал восхищенные возгласы регулировщиков рассматривающих отремонтированный ею свой блок, что это мол надо ничем не отличается от автоматной пайки. Были и откровенно слабые схемные решения при которых поставленные в схему соответствующие радиоэлементы могли работать не больше нескольких десятков часов, а затем выходили из строя и требовали замены. И это было не на опытных образцах, о на серийных приборах системы, которая официально уже было запущена в серию второй или третий год. У нашего героя на сто первом были такие оптроны, которые участвовали в подсветке транспарантов красного цвета. Достаточно было раз пять шесть подряд включить и выключить питание прибора, как эти отнюдь не дешевые радио элементы выходили из строя. При этом на сто первом загорался тревожный транспарант, пугающий экипаж что на его лодку идет вражеская торпеда или что лодка наскочила на минное поле или еще что-то в этом духе. Конечно, не обязательно было так щелкать питанием, но тогда оптрон выходил из строя не в течении трех минут а после нескольких непрерывных часов работы.. И таких и других ляпов у разработчиков было более чем предостаточно. Просто сейчас они решали глобальные вопросы о принципиальной способности Омнибуса быть боевой информационной системой и до таких мелочей у них руки еще конечно не доходили. У основных спецов все время было посвящено работе. Лодка еще стояла в цеху.. Он в принципе как будто был срисован с Северодвинского полтинника, и все же нашему герою все казалось в нем не таким и все хуже. И вентиляция на лодке была хуже, и в столовой было гораздо хуже еда. Может он уже к тому времени уже сильно постарел или его разбаловал Палдиск, но романтики и романтического настроения он у себя что-то в Комсомольске не припомнит. Он даже не помнит как игрался вечером с сыном, а может он попадал домой когда ребенок был в постели. Все в семье было на Наташе. Она полностью отрабатывала свою смену, потом забирала сына из детского сада, и вечер до прихода мужа с работы проводила вдвоем с сыном. Кажется здесь в свой адрес он упреков от нее не слышал. Но явно и отношения между ними вряд ли находились на своем пике. Работа сжирала все. Приборы были мягко говоря сырые. Регулировщики на них были не лучше. Опять приходилось и работать и учиться одновременно. В городе началась путина. Весь народ, который хотя бы как-то мог держаться на ногах выходил на рыбалку на своих лодках. На рыбалке народа гибло гораздо больше, чем на автомобильных дорогах. Сильно не трезвый рыбак перевешивался через борт своей лодки и выпадал за борт, где он если сразу не шел на дно уже холодной воды, то запутывался в своих же сетях. Так и рассказывали, что часто подплывали к лодке болтающейся без своего хозяина на воде, начинали вытаскивать сети, а в них вместо рыбы или вместе с рыбой доставали и захлебнувшегося хозяина лодки. Трех килограммовая свежая выловленная кета вместе с пол килограммом красной крупной икры можно было приобрести за бутылку водки. Спирт рыбаки у незнакомых людей брали с опаской. Говорили, что в прошлую путину многие погибли от метилового спирта, который в приличном объеме приобрели у каких-то заезжих. Все это регулировщики узнавали от своих собратьев по разуму, которые специально присылались с Юга для заготовок рыбы и икры для начальства. Вскоре лодку вытащили из цеха, и у стенки стало дышать легче. Уже начались пробные запуски реакторов. Теперь, когда реакторный отсек находился прямо за центральным постом вопроса давать ли Омнибусу кашу не возникало. Они не только получали кашу, но и индивидуальные дозиметры, которые представляли из себя коробочку со светочувствительной пленкой внутри. Дозиметр после смены сдавался на радио метрическую службу, имел индивидуальный номер для каждого. Утром он опять забирался на службе, крепился большой булавкой к нагрудному карману спецовки, и регулировщик с ним ходил до вечера. Рабочий день в активной зоне должен был не превышать шести часов. Работали они на лодке с зудящим за спиной реактором фактически вдвое больше. Но им говорили, что пока не произошла авария, то доза облучения в сутки во много много раз ниже, чем у пассажиров самолета перелетевших из Москвы в Хабаровск или в Комсомольск . Кроме работы в ту свою первую командировку в Комсомольск наш герой ничего толком припомнить не мог. Вся жизнь пролетала мимо него как фанера по Амуру. Он даже не помнит, чем занимался его славный напарник по прибору капитан-лейтенант в отставке Женя. Наверное, он был рядом готовый в самую трудную минуту подставить свое крепкое плечо. Но что под ногами у него на лодке во время работы он не путался это точно. Может Миша по согласованию с нашим героем отправил его на заготовки для членов бригады красной рыбы и икры? Точно наш герой на этот вопрос ответить не мог. Появился еще один регулировщик у него на приборе. Звали его Володя-2 Раньше он вроде бы работал на радио заводе инженером. Был страстным радио любителем. И вроде бы производил впечатление грамотного и не глупого специалиста. Но наш герой не мог припомнить, чтобы этот Вова нашел и устранил какую-нибудь каверзную неисправность. Он со стороны для нашего героя напоминал робота, работающего по не плохо составленной программе, но без фантазии и куража. Зато когда Вова выпивал сто граммов он пытал нашего героя как буржуины мальчиша-кибальчиша, чтобы выведать у него тайну сто первого прибора. И когда наш герой вначале чистосердечно признавался ему, что он еще десять минут назад не знал куда понесет его больная фантазия воспаленного мозга, то Вова делал недоверчивые глаза и говорил, что это не честно со стороны нашего героя скрывать от своих товарищей по работе секреты своего мастерства. Ну не мог же наш герой объяснить Вове, что просто он относится к тем, кто не такие как все. И что не такие как все живут не так как все, и очень часто еще пять минут назад они не знают, что сделают совсем не так и поступят уже точно не так, как им казалось, что они сделают или поступят еще пять минут назад. Но осени уже становилось все больше и у их лодки как и у всех ее Комсомольских предшественниц впереди было интересное путешествие по Амуру до города Николаевска на Амуре. Путешествовали лодки в доке, замаскированного от врагов супостатов в грузовую баржу, которую тащили пару а может и один буксир. А вот уже в Николаевске лодка выпархивала из дока и под защитой или конвоем кораблей Тихоокеанского флота своим надводным ходом шла в пгт Большой Камень, где производилась ее доводка до действующей боевой единицы. А так как Амур имел привычку зимой покрываться толстым льдом, то время сваливать из славного города Комсомольска уже явно было не за горами. За отчетный период существенных принципиальных сдвигов с Омнибусом не произошло. И хотя общими героическими усилиями его привели к состоянию, когда он стал походить на компьютерную с большими недоделками игрушку, толку от него как от БИУС не было никакого. Но все сильнее начинало холодать, народ летел на Восток знойным летом, и зимних вещей с собой никто не вез. И тут народу объявили, что в связи с производственной необходимостью нет никакой возможности дать народу массово переоформиться на Юге, и весь народ вслед за лодкой отправляется в Приморский край прямо из Комсомольска. Народу и мальчикам и девочкам за счет Комсомольского завода выдали ватники, шапки ушанки- то есть точно такую же одежду которую носят в здешних местах только что освободившиеся или точнее откинувшиеся зэки. И вот народ в таком виде, получив из Юга продление командировок и деньги повалил в аэропорты пугая своей массовостью и сильным перегаром обычных добропорядочных пассажиров. И только семье нашего героя сделали исключение, разрешив ему и Наташе съездить на переоформление на Юг. Ведь они были с трехлетним сыном, и наверное на заводе не нашлось его размера ватника и ушанки. К отъезду на Юг Наташа нагрузила нашего героя дарами Дальнего Востока как самого выносливого в мире ишака. Одних только хвостов кеты свежего посола было килограммов пятнадцать. Несколько литров красной икры и по мелочам еще килограммов десять разных диковинных таежных гостинцев. Помнится, что дней за десять до их отъезда все овощные магазины Комсомольска забили до отказа ананасами то ли из Австралии, то ли с каких-то папуаских островов. Они были в основном внушительных размеров с длинными метелками по цене за килограмм чуть ли не дешевле килограмма яблок. Особенно почему-то на эти ананасы запали женщины и их с Наташей сын. Женщины в наглую отламывали на стеллажах от ананасов метелки и к кассе приносили их потерявшими свою экзотическую красоту. И продавцы или совсем не сопротивлялись или не довольно что-то бурчали себе под нос. Видимо здешний контингент уж точно приучил их к мысли, что где-где а в Комсомольске то уж только покупатель всегда прав. Пожирали ананасы целыми сетками, и расплата не заставила себя ждать. От сока ананасов губы у Наташи потрескались настолько, что даже шевелить ими было очень болезненно, не говоря уже о целованиях или их покраске. Наш герой беззлобно и вполне сочувственно подсмеивался над не производственными травмами супруги. Но когда та для начала кинула ему пробный шар, что не плохо было бы сеточку таких ананасов завести родственникам на Юг, то тут наш герой точно вошел в роль того-самого ишака, взбрыкнул копытами и сказал жене, что для сеточки ананасов у него даже в зубах свободного места уже не осталось. С билетами на самолет от Хабаровска в Европейскую часть страны проблем вроде бы в тот раз не возникло. А от Комсомольска до Хабаровска нашему герою захотелось прокатиться по Амуру на судне с подводными крыльями. Он и Наташа тоже еще ни разу в своей жизни не пользовались таким транспортом. Ему казалось что будет очень классно, но оказалось что на довольно большие расстояния такое путешествие более чем утомительно. Пришел день отъезда. Комсомольск покидался без особой грусти. И хотя он ничего в общем плохого не сделал, но тянуло на Юг в свое еще достаточно не обжитое жилье. Сильно навьюченные они сели на катер или может целый пароход на подводных крыльях. Даже сыну досталось что-то тащить из своих игрушек. И путешествие по Амуру началось. Вначале часа полтора было все достаточно интересно и любопытно. Но потом все приелось и стало утомлять. Красивые речные просторы и красивая береговая природа сильно контрастировали с сверх убогими береговыми строениями, замызганными полуистлевшими пристаньками, с большим количеством пьяного грязного оборванного народа ,толкущегося около этих пристаней. Кругом была беднота и разруха. Не вооруженным глазом было видно, что кроме выпивки другого культурного досуга в этих местах не водится. И на протяжении всего пути все было одно и то же. И уже Комсомольск казался таким же Парижем как подводникам Северодвинск после их не обустроенных северных баз. Наташа заснула на плече у нашего героя, сын, лежа у них на коленях, а он сидел, боясь резко пошевельнуться и их разбудить и думал только о том, когда же наконец закончится это путешествие. Он уже не помнил, как они долетели до Юга. Но вроде бы в конечном итоге их из-за плохой погоды посадили где-то в Одессе. И им пришлось еще там несколько часов кантоваться. И наконец они попали домой, помылись и снова убедились, что лучше своего дома ничего не существует. Но их отпускали с условием, что они только сменят свой летний гардероб на зимний и быстренько вернутся уже в Приморский край. А через пару дней Наташа сообщила нашему герою, что она в положении с достаточно приличным сроком. Он помнил с их еще первых встреч, что иметь два ребенка-это был ее жизненный план. Сам он вырос в семье, где было трое детей. Поэтому тоже считал, что лучше детей в семейной жизни ничего не бывает. Они долго с Наташей обсуждали ехать ли ей или не ехать в еще одну командировку до ухода в декрет. Но пришли к выводу, что одна она уже не потянет и смотреть за сыном и ездить на Северную на работу. Поэтому снова начали собирать совместные командировочные чемоданы, чтобы лететь уже к Тихому океану. Наедине с собою, обдумывая семейные новости, наш герой пришел к заключению, что это может даже и не плохое время для рождения следующего ребенка. Специально они с женой этого не планировали, но если уже так получилось, то значит так тому и быть. Жена выполнит свою жизненную программу, а он получит возможность уделять работе столько времени, сколько ему будет нужно, не выслушивая от жены периодические претензии по поводу его с ее точки зрения чрезмерного перекоса в сторону работы. Сейчас он только начинал вникать в тонкости своих уже двух приборов, и хотя может от других работающих на сто первом по пониманию он уже ушел вперед навсегда, сам для себя он видел, что еще много нужно осмыслить, чтобы чувствовать себя уверенным в любой ситуации на все сто. Еще ему и на Омнибусе предстоит услышать, что кто-то считает себя технически более грамотным, чем он, а кто-то теоретически лучше знает прибор, чем он. Возможно все они были правы. Он никогда не отличался ни прилежанием, ни усидчивым чугунным задом. Но все что никто в том числе и из других бригад не мог сделать почему-то делал он. Причем таких приятных для собственного самолюбия примеров за его регулировочную карьеру у него накопилось ни один десяток. Именно в такие моменты ему и нравилась его профессия. И здесь он всегда считал, что большая заслуга в его успехах принадлежала шахматам. Именно они научили его не стандартно мыслить. Хорошо развитое мышление после необходимого времени для практического освоения новой техники в дальнейшем давало ему возможность тратить на регулировку минимальное количество времени, тем самым меньше подавляющего числа других квалифицированных регулировщиков находиться в прочном корпусе и соответственно сохранять больше здоровья. Но чтобы прийти к этому в данный момент ему еще нужно было много чего осмыслить. Но сейчас нужно было лететь во Владивосток. И опять при покупке билетов возникли серьезные проблемы. То ли виной всему были приближающиеся ноябрьские праздники, то ли весь народ ринулся на Дальний Восток, но нормальных билетов на самолет купить им не удавалось .Может за год вперед они и были. Но им они нужны были максимум с датой вылета в районе недели. Решили лететь через Киев с открытой датой. У Наташи дядька жил в Белой Церкви, и она полагала что в случае задержки можно будет несколько дней пожить и у них. До Борисполя долетели легко. Сразу пытались с сходу подсесть на любой самолет в сторону Дальнего Востока, но фортуна отвернулась от них. И они порешили, что в случае чего будут улетать даже частями. Вначале Наташа с сыном, а он во вторую очередь. Но они еще были полны уверенности в своих силах, а точнее в сумасшедших пробивных качествах Наташи. Она оставила его с сыном, а сама вертелась и вокруг касс и около диспетчеров, что-то горячо им объясняла и доказывала. Все было тщетно. Билетов в Дальневосточном направлении не было на неделю вперед. На подсадку уже организовался длинный список с похоронными телеграммами. Некоторые из них не могли улететь уже не первые сутки. Только через несколько лет, когда наш герой на своей машине со всей семьей и тещей с ее младшим сыном в придачу заехал в Киев и остановился у Наташиных родственников, то поговорив с ними о том и о сем, услышав, что в Киеве без знакомства тяжело купить в универмаге даже обычные брюки, он понял какую грубейшую ошибку совершили они с Наташей несколько лет назад, решив лететь через Киев. Уже в те годы в Киеве гораздо сильнее, чем в российских городах процветало кумовство и взяточничество, а они на тот период с женой были в вопросе дачи взяток еще совсем не образованы. Он помнил, как продвинутый Миша учил его устраиваться в гостиницу. Он говорил нашему герою, что общение с администратором нужно всегда начинать с протянутой ему шоколадки. На вопрос нашего героя, а если тот разорется и швырнет шоколадку назад, Миша говорил, что тогда шоколадку нужно забрать назад и спокойно сказать, что если вы не хотите шоколада, то тогда я сам ее съем и дальше как ни в чем не бывало продолжить общение. Примерно им и сказали то же и родственники Наташи, что достаточно им было вложить в паспорта по десятке, а чтобы наверняка по четвертному, то они улетели бы из Киева в течении нескольких часов. Но тогда они были совсем зелеными в этих вопросах, и даже обаяние Наташи оказалось бессильным перед суровыми законами экономической заинтересованности. Когда последний рейс на сегодня улетел на Дальний Восток жена подошла к нему с сыном. В этот рейсов было три, а на следующий день только один. Они уже давно оценили глупость ,которую сморозили. Конечно, гораздо больше шансов было улетать из Домодедово, где ежедневно на Дальний Восток были десятки рейсов. Опять таки на худой конец можно было воспользоваться поездом под номером один с громким название Россия. И хотя этот скорый чудо экспресс пилил до Владивостока целую неделю, но зато койка всегда была бы под боком, и это было бы намного дешевле и удобнее, чем торчать несколько дней в аэропортах причем без всяких гарантий на благополучный исход. Кстати в не очень далеком будущем они с Наташей еще воспользуются этим вариантом. А пока Наташа объяснила нашему герою, что к их общему просчету прилепился еще и осенний призыв в армию. И как ей рассказали диспетчера, с которыми она общалась в течении нескольких часов билеты массово заранее закупили военкоматы, которые перебрасывают новобранцев самолетами к месту будущей службы. Так как показала практика, что при поездке поездом на дальнее расстояние с новобранцами происходит слишком много не хороших происшествий. Исходя из всего этого Наташа по совету диспетчера забронировала два их билета на ближайшие даты, которые на тот момент появились по-словам диспетчера у нее. Один билет Наташи с вылетом через трое суток и нашего героя через пять. Кроме того Наташа поставила в билетах штампы с росписью диспетчерских служб аэропорта, что начиная с сегодняшнего и до даты вылета свободных мест на все рейсы нет. Диспетчер сказала Наташе, что с такими билетами они могут стараться улететь и раньше, но добавила, что вряд для них это будет просто. И уже, что было практически чудом при переполненных залах ожидания аэропорта Наташа получила направление в гостиницу на сегодня, но правда только на одни сутки. И все-таки это было гораздо лучше, чем совсем ничего. Они несколько успокоились, потом порешили, что безупречно переносивший тяготы и лишения с ними сегодня их сын явно заслуживает поощрения. Прямо в здании аэровокзала Наташа купила билеты в цирк на вечернее представление причем в первый ряд партера, хотя может в цирке нет таких названий. Они пошли в гостиницу аэропорта. Бросили вещи во вполне приличный двухместный даже с душем номер, забрали ключ с собой и поехали в центр Киева. Где-то на Хрещатике или прилегающей к нему улице они поужинали в кафе. Сидели там довольно долго. На улице погода была отвратительная. Было холодно и сыро. В воздухе висело что-то типа снега в вперемешку с холодным мелким ноябрьским дождем. И когда подошло время отправились прямо в цирк. У нашего героя и Наташи к этому моменту к цирку были совсем разные отношения и ощущения. У Наташи цирк до сих пор ассоциировался с детскими воспоминаниями праздника, и ее еще с детства любовь к этому представлению до сих пор не исчезла. Наш герой тоже смутно вспоминал яркие детские впечатления от цирковых представлений. Но с возрастом его любовь к цирку стала угасать. Происходило это постепенно, но отдельные эпизоды с этим угасанием связанные он хорошо помнил. Во время его первого в своей жизни дальнего выездного соревнования в Харьков в культурную программу тоже входило посещение цирка. Были зимние каникулы. В Харькове была настоящая суровая зимняя погода. В цирк они отправились, когда на улице было уже темно. При подходе уже к самому зданию цирка наш герой в отблесках фонарей не заметил ледяной дорожки, припорошенной снегом. Поскользнулся и больно грохнулся во весь рост. Потом в цирке было все вроде бы нормально. Но один номер, где мужчина в белых штанах крутился на спине, держал ногами винтовку, после каждого выстрела перезаряжал ее пальцами ног, произвел на него какое-то тягостное впечатление. У этого человека практически совсем отсутствовали обе руки. И вместо восторга у тогдашнего двенадцатилетнего нашего героя почему-то возникла к этому артисту острая жалость. Он уже в те свои детские годы отчетливо ощутил, как тяжело живется этому человеку. Что-то подобное он испытывал, смотря на размалеванные печальные лица лилипутов. Потом он насмотрелся еще всяких фильмов о не простом быте цирковых артистов, и постепенно цирк ему разонравился. Он ходил раза два с Наташей в него, чтобы доставить ей удовольствие, но сам испытывал его только от присутствия ее рядом с собой. Вот и сейчас он сидел с ней и сыном, тупо пялился с первого ряда на арену, и конкретно ничего на ней не видел, уйдя в свои мысли. Он прикидывал, а стоит ли завтра тратить силы и нервы, пытаясь улететь на единственном завтрашнем рейсе, или же лучше перейти к варианту Б, поехать к родственникам Наташи в Белую Церковь, погостить там пару дней, чтобы потом посадить в самолет свежую жену с сыном, так как дальний полет с еще двумя промежуточными посадками особенно в нынешних зимних условиях может оказаться очень не простым. Он снова пожалел, что сморозил глупость ,и они не полетели через Москву. Из Москвы до Хабаровска летали беспосадочные ИЛ-62, и это тоже говорило в пользу Московского варианта. Хотя часто чистая логика здесь хромала, так позже у него были случаи, когда сутками приходилось торчать в аэропорту Хабаровска или Владивостока из-за не летной погоды в том или другом из них. И так он сидел, занятый своими мыслями, и его мало интересовало, что происходило на цирковой арене. А на ней все шло по плану. Бегали клоуны, под куполом цирка работали воздушные акробаты, и было вроде много еще чего. Но первая часть представления закончилась, и началась заключительная часть с дрессированными хищниками. На арене прямо вплотную с их первым рядом по кольцу арены установили металлическую сетку и расставили на постеленном огромном ковре тумбы для животных. Одна из этих тумб оказалась прямо напротив тех мест, где сидели Наташа с сыном и наш герой. На арене появился дрессировщик весь расфуфыренный в блестящем костюме с хлыстом в руке. По щелчкам хлыста или может кнута по металлическому загону на арену выбежали штуки три тигров и один или два льва. Все они запрыгивали после ударов хлыстом на свои тумбы. И перед самым носом нашего героя и его семьи стал свисать с тумбы хвост достаточно не ухоженного тигра. Сегодня у хищника видать было уже не первое представление, но в перерывах между ними похоже ванну он не принимал. Ну а дальше было все как обычно. По командам дрессировщика и ударам по арене хлыстом звери выполняли различные трюки. Все шло в штатном режиме, и дело шло к заключительной части представления, когда дрессировщик должен был засунуть в пасть похоже достаточно древнему льву свою голову. Наш герой продолжал вполне рассеяно наблюдать за этим замечательным представлением. Он уже знал, что в Большом Камне, куда им предстояло добраться люди размещаются в общагах старого типа, то есть в пятиэтажках в четырехместных комнатах со всеми удобствами за пределами комнаты. Причем и с комнатами этими тоже достаточно напряженно. Как будет устраиваться Наташа без него с сыном его тоже вполне волновало. Сейчас в Камне сгрудились целых четыре лодки с проблемными Омнибусами на них, и практически со всеми четырьмя регулировочными бригадами их цеха. Поэтому ему было ясно, что с размещением все должно быть совсем не просто. То есть он продолжал вяло пялиться на арену, находясь в полной отключке. Он точно не помнил стучали ли барабаны перед тем, как укротитель собирался на свой отважный поход в пасть льва. Но наш герой хорошо запомнил как в полной тишине притихшего зала раздался громкий взволнованный голос их сына, которому на момент представления было ровно три года и десять месяцев:"Мама! Мама! Тигр на какал прямо на ковер!" За спиной нашего героя послышались смешки. Укротителя как будто ударило электрическим током. Он дернулся, но взял себя в руки и сделал вид, что он ничего не слышал и снова хотел начать свой смертельный трюк. Наш герой слышал, как видимо сама опешившая от неожиданности жена стала шептать сыну что-то стандартное, типа чтобы он закрыл свой рот и не мешал другим людям смотреть представление. Ну тут и наш герой взглянул в сторону тигра, чей хвост чуть-ли не выходил за габариты ограждения прямо напротив их сидений. То ли тигр сильно переживал за судьбу своего любимого укротителя, то ли его после обильного ужина не успели прогулять перед представлением, а возможно ему наоборот было обидно, что сейчас самое вкусное достанется этому облезлому царю природы. А может он просто был старым и больным. Но факт оставался фактом. У тигра похоже открылась диарея. Хвост тигра снова поднялся, и вместе с его поднятием их бдительный сын еще громче продолжил:"Мама! Мама! Смотри! Тигр снова какает на ковер!" Сзади народ начал явно похохатывать. Дрессировщик передумал класть голову в пасть льву. Он достаточно сердито взглянул в сторону сына нашего героя. Его взгляд явно говорил, что ему не понятно, что делает этот мелкий в такой уже достаточно поздний час в цирке. Наташа снова зашептала что-то на ухо сыну, одновременно кивая головой и в сторону тигра и в сторону дрессировщика. На этот раз ее аргументы оказались более весомыми. Сын притих и рта не открывал до конца представления. На арену выбежали рабочие и бесстрашно под носом тигра засыпали ковер опилками. А само представление вскоре закончилось. Ну на этом их маленькие приключения на сегодня не закончились. Перед тем как ехать в гостиницу спать они решили зайти в дежурный гастроном, чтобы купить домой какой-нибудь еды. Дождь с мокрым снегом усилился. Сам гастроном стоял ярко освещенный, а подходы к нему были темными с отблесками от огней гастронома. И здесь наш герой заметил птицу, бьющую крыльями в темном пятне уже покрытого мокрым снегом тротуара около водосточной трубы. Она явно замерзала. Наш герой подошел к ней, взял ее одной рукой и не смотря на то, что она то ли кусалась, то ли щипалась бросил в открытую сумку, которая висела у него на плече. Он хотел дать возможность птичке отогреться. Они зашли в магазин, стали покупать продукты, а когда Наташа стала их складывать в сумку, то обнаружила, что пригретая ими замечательная птичка на самом деле оказалась самой настоящей летучей мышью. Она показала на свету содержимое сумки нашему герою. Он никогда до этого в жизни не видел живую летучую мышь, да еще так близко. Она действительно была похожа на обычную мышь, но только обзавелась еще и крыльями. Решено было выбросить ее на улице, так как почему-то ни Наташа, ни он не испытывали к мыши никакой симпатии и сочувствия. Мало того у них обоих было такое чувство, как будто в сумке сидело что-то типа змеи. Они вышли из магазина. Теперь нашему герою как-то не в кайф было брать мышь голой рукой. Он помнил как она кусала его, когда он сажал ее в сумку. Перчаток у него с собой не было. Кажется жена пожертвовала носовым платком. Делая усилия над собой, он взял эту мышь платком и швырнул в киевскую наступающую зиму. Они попали в свою гостиницу за полночь. Когда глубоким утром наш герой подошел к окну, то увидел, что все вокруг покрыто красивым белым пушистым снегом. Значит действительно зима начала вступать в свои права. Забронированный у Наташи самолет был на послезавтра, и после обеда они поехали в Белую Церковь, чтобы навестить Наташиных родственников, а если быть честными, то переконтоваться две ночи в нормальных условиях. Но и здесь казалось в беспроигрышном варианте возжникли свои проблемы. Главным родственником в Белой Церкви был родной брат тещи, то есть мамы Наташи. Звали его Иваном, он был близок с тещей по возрасту, вроде бы чуток младше. Все они были родом из Брянской области и на Украину и в Крым попали, уехав молодыми по вербовке в поисках лучшей доли. Теща переехала первой потом к себе перетянула за собой и его и еще двух младших сестер. Вначале Иван работал дорожным рабочим, а потом теща, которая явно выделялась среди своих сестер и братьев и природным умом и природной хваткой пробила для брата курсы компрессорщика. Так она дала ему путевку в квалифицированную рабочую жизнь, и он оказался в Белой Церкви. Оттуда после курсов Иван не вернулся. Он пошел работать на местный известный на всю страну шинный завод, женился на местной девушке по имени Майя и на участке рядом с домом ее родителей при помощи самого младшего брата из их семьи Ильи выстроил добротный кирпичный дом для себя жены и будущих их двух детей. Наш герой знал, что теща и значит автоматически и Наташа, которая в вопросах внешней политики всегда была солидарна со своей матерью, сильно недолюбливали его жену. Может на это были свои реальные веские причины, может действительно, как говорила теща, эта, по словам тещи, еврейка испортила ее брату жизнь. А может теще просто было обидно, что брат, которому она дала путевку в жизнь, не вернулся и не помог ей ставить на жизненные ноги младших сестер. Наш герой уже к этому моменту имел честь лицезреть Маю, когда та с мужем заезжала к теще в гости или по дороге в санаторий или по дороге из санатория домой. У нашего героя не было никаких причин сильно к этой Майе присматриваться. А на его поверхностный взгляд она производила впечатление через чур жеманной колхозницы, строящей из себя городскую даму. Хотя это могло быть просто и ролью, чтобы дополнительно позлить тещу. Да и сам Иван, затянутый весь в мснгольскую кожу, где он несколько лет от своего завода работал по контракту, очень слабо смотрелся рядом со своей сестрой одетой во что попало и причесанной кое-как, за что все это ей сильно влетало от Наташи. Хотя и здесь возможно только была роль. Они доехали из Киева до Белой Церкви электричкой.,оставив основные вещи в камере хранения Бориспольского аэропорта. Наташа без особого труда нашла дом своего дяди. Дома находилась дочь Ивана, его сын Саша на тот момент проходил срочную службу в армии. Сам хозяин дома вроде бы по словам его дочери находился снова в Монголии вместе с женой. Встретила она их очень вежливо, но явно без особой радости. Судя по всему и она со своей матерью не слабо обсуждали тещу нашего героя со всей ее семьей. По возрасту дочь дядьки Наташи была на пару лет ее младше. И,естественно, по своей внешности сильно той уступала. Поэтому у нее не могло быть никаких причин с особой симпатией к Наташе относиться, хотя та и являлась ей двоюродной сестрой. Но вела она себя вежливо и вполне почти гостеприимно. Она указала комнату, в которой они могли бы бросить свои кости. И вначале все вроде бы шло довольно гладко. Что-то они поели. Покупали ли они с собой какое-нибудь спиртное наш герой не запомнил. Скоро наступил вечер, и он завалился спать вместе с сыном. Наташа вроде бы вела на кухне не принужденную беседу с молодой хозяйкой. А достаточно рано утром она разбудила мужа и сказала, что они отсюда сваливают. Похоже их легкая беседа закончилась переходом на личности, и Наташа озвучила свою версию всех их семейных и меж семейных дел. После чего молодая хозяйка фактически выставила их за дверь. Утром они собрали свои манатки и по-английски покинули этот гостеприимный дом. Теперь они смело могли наслаждаться достопримечательностями Киева. Единственный на сегодня рейс на Дальний Восток уже улетел. Самолет Наташи был завтра утром, а нашему герою нужно было еще после ее отлета где-то ночевать две ночи. Они бродили по заснеженному Киеву. Наташа в Киеве бывала только проездом. Наш герой бывал десятки раз на различных соревнованиях и не плохо знал его центр. Хотя после многочисленных командировочных перелетов через Москву и Ленинград, многие мелкие детали уже в его голове путались. Он уже не один раз находился в таких положениях, когда ночью приходилось дремать на вокзалах или аэропортах с головой спящей Наташи у себя на плече. Но сейчас их было трое, а точнее почти четверо, и ситуация с отсутствием на сегодняшнюю ночь полноценного ночлега его вовсе не радовала. Тем более, что они не прошли достаточной акклиматизации после восьми часовой разницы во времени здесь и на Дальнем Востоке , и их организмы находились в достаточно сметенном состоянии, и больше всего хотелось дрыхнуть. Они нагулялись по городу до одурения. Пару раз посетили кафешки, посмотрели какой-то фильм в кинотеатре, где вполне прилично подремали. И уже поздно вечером снова оказались в аэропорту Борисполя. Начинались ноябрьские праздники, залы аэровокзала были переполнены и напоминали встревоженный пчелиный улей. И все же им удалось пропихнуть Наташу с сыном в комнату матери с ребенком после не продолжительной борьбы с другими претендентами в очереди. Ведь у нее было фактически уже два ребенка. Нашему герою предстояла очередная уже бесчисленная в его командировочной жизни по счету ночь в переполненном аэровокзале без каких-либо посадочных мест в залах ожидания. Он ходил туда сюда, бесчисленное количество раз стоял в очередях буфета, чтобы выпить чашку кофе и сжевать очередной бутерброд , а на самом деле убить еще сколько- то минут этой бесконечной ночи. Он через каждые несколько минут смотрел на часы в здании аэровокзала, но их стрелки двигались мучительно медленно. Когда наступило утро он был полностью измотан. Но он взял себя в руки, забрал Наташу с сыном из комнаты матери и ребенка. Они позавтракали, затем забрали из камеры хранения часть необходимых Наташе и сыну вещей, которые заранее были ими отсортированы и отправились в зал регистрации рейсов. Вскоре регистрация началась, а вместе с ней кажется началась и для них белая полоса. Все проходило быстро и без задержек. И менее, чем через час он проводил взглядом взлетевший ТУ-154 с Наташей и сыном на борту. Теперь можно было слегка расслабиться, и наш герой почувствовал, что он готов был упасть прямо на бетонный пол и сразу заснуть. Он отправился на автовокзал,сел в первый отходящий теплый комфортабельный автобус,и отрубился в мягком уютном кресле. Часа через два автобус домчал его спящего в город Чернигов, в котором он никогда не бывал раньше. Он с большой неохотой вылез из теплого автобуса на достаточно морозный воздух, зашел в здание автовокзала и спросил у кассирши, какая в Чернигове есть приличная не сильно дорогая гостиница, в которой на этот момент по ее мнению есть свободные места, и где можно было бы пару ночей поспать. Та задумалась на секунд двадцать, а затем как компьютер выдала ему информацию со сто процентным,как потом выяснилось, попаданием. Он отправился по наводке и попал в отличную только не давно построенную турбазу только с одноместными и двухместными номерами со всеми удобствами. Снял себе одноместный номер по очень приемлемой цене, принял горячий душ и залез в кровать с накрахмаленным бельем и улетел до самого вечера. Он проснулся совсем другим человеком. Сейчас самолет с Наташей и сыном по его расчетам уже должен был лететь из Иркутска в сторону Владивостока. В Иркутске был очень неудобный для посадки крупных самолетов аэродром в черте города., и в условиях плохой погоды сажать на нем самолеты типа ТУ-154 по силам было только летчикам самого высокого класса. Об этом нашему герою рассказал еще в Комсомольске на Амуре один из его знакомых сибиряков, с которым он еще пересекался в штурманской рубке на лодках второго поколения. Самолеты бились в Иркутске не слишком редко, хотя в те времена широкой огласке придавать авиационные катастрофы было не принято. Но и бились они не каждый день и даже не каждый месяц, так что особенно и переживать из-за этого сейчас не стоит и все должно быть хорошо подумалось нашему герою. Снова его волновало как жена будет сама устраиваться с сыном. Он понимал, что Миша уже бесится, что его до сих пор нет на месте. Они договаривались на крайний срок возвращения его на лодку до первого числа, а теперь будет задержка минимум на неделю. Значит, зная Мишу, с ним предстояла разборка. Но и она мало волновала нашего героя. Все, что могли ему сделать-это создать сложности для Наташи,если ей не удастся устроить ребенка в местный детский сад. Да и все лодки сейчас в Большом Камне с уже запущенными реакторами и лазить по таким лодкам ей нужно поменьше. Но уже в скором времени ей уходить в декрет, а тогда наш герой становится совсем не уязвимым, и сможет в случае чего со всеми рассчитаться сполна Тем более, что в задержке прилета нет никакой его вины. С этими мыслями он оделся и решил, что нужно где-то пообедать и поужинать одновременно. В здании базы оказался не плохой ресторан. Он посмотрел меню. Был и выбор, и цены были на уровне средней крымской столовки. Так как не в его силах было изменить сложившуюся ситуацию, то нужно было расслабляться и получать удовольствие. Он заказал ужин с водкой, не плохо посидел и пошел спать в номер уже по европейскому времени. В примерно в таком же праздном безделье прошел и следующий день его командировки. Он вернулся в Борисполь за часа полтора до вылета его самолета. И был вроде бы главный день очередной годовщины октябрьской революции. Все было гладко, как и в день отлета жены. Самолет взлетел, и на второй главный день революции он был уже в Большом Камне и разговаривал со своей Наташей. Он сидел в двухместном номере, а проще говоря в половинке обычной комнаты на четырех,разделенной фанерной перегородкой на две половинки. Кроме перегородки на половинки были навешаны отдельные двери со своими замками. И была еще одна общая входная дверь. В двухместный номер были втиснуты две кровати и кажется две тумбочки. И похоже места для обеденного стола не было. Сын сидел на одной из кроватей и был увлечен своими игрушками. Надо сказать, что в свои не полные четыре года он был уже вполне самодостаточен и мог играться сам с собой продолжительное время. Красиво рисующая Наташа уже научила сына что-то рисовать и раскрашивать детские альбомы. Мать из нее получилась высший класс с теплотой подумал о жене наш герой, поглядывая на увлеченного сына. Но Наташа еще не совсем забыла о наличии своего не сильно путевого мужа. Сегодня был праздник..Она сдвинула тумбочки, накрыла их белоснежной монтажной бязью, и импровизированный стол был полон всякой дальневосточной вкуснятины. На столе стояла и бутылка ликера и бутылка вьетнамской рисовой водки. Наш герой уже опрокинул пару раз по половине стакана и слушал впечатления жены от первых дней прибывания в Приморском крае. Как и предполагал наш герой Миша выразил свое недовольство жене по поводу отсутствия ее мужа уже столько времени. Он выходил на связь с их цехом, и ему сказали, что наш герой давно уже должен был прилететь. Но Наташа сразу возразила, что цеху нужно своим работникам бронировать авиационные билеты, и таких проблем бы больше не было. Наш герой знал, что разговор с Мишей неизбежен, и за время длительного полета успел полностью продумать свое поведение во время этого разговора и был сейчас абсолютно спокоен. Он не стал бежать к Мише и сообщать о своем прибытии. Наташа уже говорила Мише о приблизительном времени прибытии мужа. Погода на пути всего перелета была на уровне, и наш герой нарисовался в Большом Камне точно в расчетное время. Зная Мишу, он не сомневался, что тот в скором времени должен у них появиться. И действительно, когда он, внимательно слушая жену, потянулся к бутылке, чтобы наполнить стакан, в дверь их люкса постучали. В дверь просунулась вначале голова, а потом и все остальное от Миши. На его физиономии была сделана вполне дружелюбная улыбка. Он протиснулся вовнутрь. Они пожали с нашим героем друг другу руки. Миша поздравил его с благополучным прилетом. Наташа пригласила Мишу к столу, но он вежливо отказался, сказав что тут им и без него тесно, а с ним будет совсем не повернуться. И попросил у Наташи забрать нашего героя к себе на не долго, чтобы потрепаться и по граммульке отметить праздник, о то ему мол не с кем и по паре стаканов пропустить. Наташа так же шутливо сказала, что она отдает ему мужа, но чтобы он имел в виду, что он ей и самой еще нужен. Наш герой отправился вслед за Мишей. Тот привел его в такую же двойку, как и у Наташи, только было видно, что Миша здесь живет один. Стол у Миши также был накрыт. Конечно, не так как у жены нашего героя, но вполне качественно. Стояла фляжка со спиртом. Бутылки три с пивом, пару открытых банок с содержимым из рациона подводника, и что-то копченное под пиво из красной рыбы. Но не это сразу привлекло внимание нашего героя. На одной из кроватей Миши лежал большой раскрытый ватман. Похоже совсем не давно он был приколот к стене. Несомненно это был результат творчества их придворного или точнее прибригадного живописца Равиля. Посмотрев на это произведение ,наш герой убедился, что со способностями к плакатной живописи в отличии от регулировки у того все нормально. Творение было выдержано в стиле Ильи Глазунова. Были четко вырисованы члены Мишиной бригады. Мелких деталей наш герой не запомнил, так как он чувствовал себя уже прекрасно после застолья в кругу семьи, но резко в глаза ему бросился на переднем или почти переднем плане его родной сто первый. На его клавиатуре сидела, как на стуле, свесив ноги, его регулировщица Люда-3 или уже не 3.Сам прибор толкал куда-то двумя руками его регулировщик Вова-номер по порядку, и даже Женя помогал ему одной своей ладошкой. Лица их всех были вырисованы с большим мастерством. Возможно с натуры. Куда перлась бригада Миши, прихватив с собой и сто первый было для нашего героя не совсем ясно. Скорее всего к новым трудовым свершениям. Но то, что идея такой композиции если и не принадлежала Мише, то несомненно была им одобрена и согласована в мельчайших деталях у нашего героя не вызывала ни малейшего сомнения. Судя по всему Миша приготовил ему свой очередной сюрприз. Но настроение у нашего героя вовсе не испортилось. Ему даже стало смешно, но он сделал строгое лицо, повернулся к Мише и спросил того с жестью в голосе о чем же тот хотел с ним поговорить. По изменившемуся выражению лица Миши было видно, что он ожидал какой-то другой от нашего героя реакции. И он изложил то же, что уже озвучивал Наташе, когда она прилетела вдвоем с сыном. Только тон Миши был довольно примирительный. Наташа же говорила, что с ней он разговаривал достаточно в высоких тонах. Он сказал нашему герою, что тот опоздал на какую-то сдачу, что он понимает, что с билетами бывают проблемы, но чтобы загулять в Киеве на целую неделю, когда он обещал быть до первого числа,то это явный перебор, .и что если уж действительно ничего нельзя было сделать с билетами, то вначале нужно было лететь ему, а не Наташе. И в конце он добавил,что все-таки, по-его мнению, дело должно быть на первом месте. Конечно, Мишу можно было понять, и наш герой наверняка бы отшутился и сел бы с Мишей за стол, если бы Миша перед этим не наезжал на его Наташу. Миша был у их семьи не чужим человеком. Поэтому он хорошо знал, что по вопросам, что касалось работы решения принимал наш герой. Причем в ряде принципиальных моментов Наташа даже не имела совещательного голоса. Конечно, она не была в стороне от любых дел, но решения принимала не она. Поэтому наш герой посчитал, что тем более с учетом этого замечательного плаката, который Миша явно выставил напоказ, он явно заслужил ответной плюхи. Достаточно большое число лишних людей в бригаде Миши было видно невооруженным глазом. Все они,естественно, занимались в лицо восхвалением руководящего Мишиного гения. Особенно это бросалось в глаза на всяких коллективных банкетах, когда каждый из них мог полизать Мишу по полной. Вот так потихоньку Миша начинал портиться. Перед начальниками он был шелковым, а в бригаде все чаще те не многие толковые специалисты, которые в ней имелись начинали жаловаться нашему герою, что Миша все хуже и хуже контролирует свои эмоции и борзеет прямо на глазах и просили , чтобы тот повлиял на своего кореша. И наш герой начал раскручивать самолетную заготовку. Вначале он сказал Мише, что в отличии от некоторых, для него дело всегда было на первом месте, и что он делал все возможное, чтобы вернуться вовремя, на что у него есть все оправдательные документы. И что он еще не совсем рехнулся, чтобы оставить на несколько дней в аэропорту жену с ребенком, а самому улететь. Он чуть было не сказал беременную жену, но сдержался. И тут Миша угодил в заготовленную для него ловушку. Он достаточно простодушно спросил у нашего героя, что или кого тот имел в виду, говоря о некоторых. И тут наш герой напомнил Мише совсем еще не старый факт из Мишиной трудовой биографии. Всего каких-то пару тройку лет назад их бригада сдавала на Юге летом очередной свой Алмаз, который потом должны были регулировать и сдавать на АПЛ в Северодвинске. И в тот момент когда на стенде началась основная работа Миша пропал. Но на Мишиной группе приборов, которые непосредственно вводили данные в торпеды и наводили антенны на спутники, был его напарник Сережа, который пришел с Мишей в бригаду практически одновременно. Это был настоящий самородок в электронике и радио технике. И насколько Сережа был талантлив в своих железках, настолько же он был безбашенным в жизни. Как специалист Миша конечно никак не мог с ним тягаться. Но он очень умело использовал житейское разгильдяйство своего напарника, чтобы занять место старшего в своей группе приборов. Да даже среди большого разнообразного спектра разгильдяев на их сдаточной базе в Северодвинске Сережа выделялся своими экстравагантными выходками. То он выносил летом на поясе со стороны спины фляжку со спиртом под светлой полупрозрачной рубашкой, и та четко отпечатывалась на его спине на всем его пути по аллее завода СМП до вертушки проходной. И весь достаточно многочисленный народ, идущий за спиной Сережи мог отчетливо наблюдать прилепленную к спине синей изолентой фляжку. Самым интересным было то, что Сережу никто не сдал,а когда он проходил вертушку какая-то не знакомая ему дама буквально своей грудью прикрыла его , навалившись на него сзади. Так они и вышли вплотную друг к другу с заводской проходной. А когда Сережа,решив,что к нему откровенно клеятся, сказал даме, что он хотел бы с ней познакомиться, то та рассмеялась и сказала ему, что судя по всему он сильно не дружит со своей головой, а с такими она не знакомится. После этого каждый из них пошел в свою сторону. Однажды Сережа устроил гулянку в своем номере с приглашенными дамами. Супер радио-электронный изобретатель с орущими на громадное расстояние собственного изобретения музыкальными штуковинами и немыслимыми по тем временам светомузыкальными эффектами Сережа приманивал в свой номер других постояльцев гостиницы как яркий свет ночных насекомых. Уже изрядно поднабравшемуся ему надоели все не званные гости. Он без лишних церемоний выставил их из номера. На большом листе картона написал крупными буквами, что жильцы отсутствуют и просьба не стучать. После этого Сережа закрылся изнутри, и веселье продолжилось. Через какое-то время, а дело шло явно к ночи,дежурные делали вечерний обход, а может им кто-то пожаловался на чрезмерный шум из номера Сережи, но они подошли к двери номера, услышали грохочущую музыку, женские и мужские пьяные громкие голоса, прочитали прикрепленную к двери картонку и остолбенели от такой наглости. Они стали стучать в дверь, чтобы сделать замечания по превышению разумных шумовых пределах, а заодно выяснить есть ли в номере его законные жильцы, а также, что представляют из себя их гости или гостьи. В таких гостиницах работали только те, которые были осведомителями у служб первого отдела СМП, и в их обязанности входило следить за соблюдением режимов секретности. Когда дверь им никто не открыл, то дежурные вначале начали в нее тарабанить, а затем и вовсе вызвали милицию для проверки паспортов. То есть получился приличный скандал, и лишняя головная боль у Антона. Были и другие оригинальные выходки электронного гения, но одна запомнилась особенно. Сереже нужно было идти на работу в третью смену. И опять кто-то что-то отмечал, и Сережа прилично набрался перед работой. И во время прохождения проходной Сережу задержали как нетрезвого, составила охрана на него протокол, а ему выдали направление на медицинское освидетельствование, чтобы официально подтвердить и установить степень его опьянения. Сережа, естественно, к врачам не пошел, а вернулся в гостиницу. Здесь совместными усилиями был найден абсолютно трезвый человек, который и пошел сдавать кровь вместо Сережи и вроде бы с его паспортом. А сам Сережа вновь присоединился к гуляющим. Затея их полн остью удалась, и через какое-то время у Сережи была справка, что предположение охраны о его не трезвом состоянии не подтвердилось. Теперь вместо того, чтобы лечь и хорошо проспаться Сережа с этой справкой отправился на завод к той же самой смене охраны. Когда изумленные стрелки Дзержинского увидели перед собой еще более пьяную, нагло ухмыляющуюся физиономию Сережи, размахивающего справкой о своей кристальной трезвости, то они все же не растерялись. Они вызвали свою служебную машину, Сережу скрутили и бросили в кузов, в котором еще несколько часов назад развозили собак, бегающих ночью на цепях по всему периметру забора СМП и отвезли лично на медицинское освидетельствование. После этого для улаживания конфликта Антон столько отдал бригадного шила,что Сереже больше не выдавали до самой сдачи заказа.У нашего героя к Сереже было двойственное отношение.С одной стороны его он восхщал своей неутомимой энергией в изобретении не стандартных подходов в регулировке.Иногда это выглядело очень эффективно и Сережа находил короткий путь в достижении цели.Иногда его излишняя импульсивность и поспешность приводили к самым невероятным последствиям.Бичом у регулировщиков Алмаза была проблема изолированной нейтрали.Все приборы работали со многими стабилизированными источниками питания различных номиналов.Питание подавалось на створки приборов по специальным шинам.Створки состояли из этажей.И каждый этаж набивался двумя десятками логических блочков, использовающих различные и часто сразу несколько напряжения относительно одной общей шины-нейтрали. И эта шина должна была быть изолирована от общемго корпуса прибора.Из-за различных конструктивных особенностей каждого прибора у одних чаще,у других реже сопротивление изоляции между нейтралью и корпусом прибора часто подало до нуля .Регулировщики тогда говорили,что нейтраль села на корпус.И начинались мучительные поиски этого самого места,где она села.Из данного прибора вытаскивались все блочки или почти все.Иногда это были сотни и сотни штук.Брались схемы разводки нейтрали. И монтажница кусок за куском отпаявала общую нейтраль от переходных плат,а регулировщик определял какой-же кусок нейтрали с плохой изоляцией.Было много нюансов,которые зависили в первую очередь от квалификации регулировщика, которые позволяли вести поиск эффективно.Но все равно даже у самых квалифицированных на поиски часто уходили многие часы.Сережа,столкнувшись с такой проблемой после пары длительных поисков придумал очень простой и эффективный способ.Он назвал его методом выжигания.Он также вытаскивал все блочки,а затем с помощью двух проводов подавал между нейтралью и корпусом напряжение в 220 вольт.Раздавался разной силы щелчок и место сразу находилось.Монтажница покрывала его новой усиленной изоляцией, а Сережа весь гордо сиял от своей гениальности.Но один раз вместо щелчка через несколько секунд из его прибора повалил густой дым. Как потом выяснилось,что где-то в днище прибора у Сережи каким-то образом завалился здоровый болт между корпусом и нейтралью.И поданное Сережей напряжение выжгло приличный участок в приборе вокруг болта,который вполне можно было визуально обнаружить.Работы по восстановлению прибора хватило и монтажницам и слесарям на несколько смен,а Сереже снова настучали по попе. И если с некоторыми оговорками наш герой с большим уважением относился к Сереже как к классному не стандартно мыслящему специалисту, то  рассуждения о жизни Сережи,его высказывания на публике нашего героя  просто коробили. В свои двадцать с маленьким хвостиком Сережа был законченным циником, а его рассуждения о слабом поле просто переходили в разряд примитивной похабщины. Тем более это никак не вязалось с тем,что Сережа был из довольно интеллегентной семьи.В семье Сережи папа был капитаном первого ранга, его родной брат тоже пошел по потомственной военной тропе и в последствии догнал отца по званию.Мать выглядела вполне интеллегентной прилично воспитанной женой офицера. Сам Сережа носил достаточно мощные очки от близорукости, и поэтому дорога в военные ему была закрыта. По его поведению было видно, что вряд ли он от родителей в детстве слышал слово нет.Но из наблюдений за ним наш герой сделал вывод для себя, что у Сережи было очень болезненное легко ранимое самолюбие, что он всячески скрывал под маской законченного циника.Видимо он уже успел обжечься на любовном фронте. Смотря на него, наш герой вспоминал изречение произнесенное еще совсем тогда юным матросом срочной службы Олегом, которого наш герой несомненно считал очень яркой личностью.Возможно те слова до Олега сказал кто-то из великих, а Олег только их повторил на свой лад, но они врезались в память нашему герою.Олег говорил примерно так, что проблема вовсе не в том, что нас никто не любит.Она заключается в том, что тех которые любят нас не любим мы,а те которых любим мы не любят нас.Именно попаданием Сережи в такой рассклад наш герой и объяснял для себя такую внешнюю жизненную позицию Сережи.И похоже так оно и было.Сережа любящий свободу очень быстро при развале бригады осел на одной из баз лодок на Кольском полуострове. И там у него начался серьезный роман с дочкой офицера подводника.Люди рассказывали, что Сережа полностью переменился.Он стал очень нежным и заботливым влюбленным. Из Сережи циника превратился в нормального мужика.Роман закончился браком. Потом у них родился ребенок. Кажется девочка. И Сережа стал еще и заботливым отцом.Но семейная идиллия продолжалась не долго. По какой-то причине ребенка они потеряли. После этого между Сережой и его женой начались сложные проблемы.Жена подала на развод. Нашему герою рассказывал про все это лучший на тот момент друг Сережи. Он рассказывал, что Сережа всячески цеплялся за эту даму. Не давал ей развода.Дело дошло до того, что та пригрозила Сереже, что если он не хочет мирно разойтись, то она подаст на раздел имущества и разменяет  трех комнатную квартиру родителей Сережи, в которой она проживала с пропиской уже не первый год.И только тогда Сережа сдался,и они разошлись без скандалов и взаимных претензий.Уже гораздо позже наш герой встретил Сережу на Юге в цеху.Сережа был уже чем-то вроде Кулибина при начальстве и автомотизировал строющуюся сауну новым начальником цеха за счет уменьшения площади цеховых душевых.Эту сауну сделали по высшему разряду с комнатой отдыха новейшим японским видео магнитофоном и т.д.Как правило в ней отдыхали верхние люди завода и не только его.Для работников цеха составлялись списки возможных окон посещения, и наш герой естественно никуда записываться не стал.Говорили,что Сережа сделал чудо техники.Все режимы у него были автомотизированы, Сауна,несомненно,гремела далеко за пределами не только цеха,но и завода.Сережа снова ходил гордый и сияющий.Когда наш герой пообщался с ним в тот период, то перед ним снова предстал законченный циник и похабщик.А потом, уже снова находясь в Северодвинске, наш герой услышал,что после того как сауна осталась не выключенной на выходные дни очень круто попарившимися верхними людьми,она загорелась.Причем это был тлеющий пожар.Опять похоже Сережа не предусмотрел все защиты против невменяемых поситителей.Вызвали пожарную команду.И здесь уже случилась настоящая трагедия.Бравые пожарники похоже были не знакомы с тушением таких объектов.Когда они вскрыли сауну,и туда ворвался свежий воздух с кислородом,то раздался сильнейший взрыв.Передний пожарник был буквально размазан по стенам.И его дети остались сиротами.Потом было долгое разбирательство.Все как всегда оказалось незаконным и не сертифицированным.А все стрелки стали переводить на Сережу.Его долго таскали по прокуратурам. В итоге главный инженер завода лишился должности.И даже не потопляемый их начальник цеха со многими связями также не устоял.Сережа же получил очень тяжелый моральный и психологический ущерб.И он уже больше не сиял.Потом началась перестройка в стране,а следом за ней полный развал.И когда многие классные регулировщики уже были в полной нищете,так завод умудрился продать золото содержащие микросхемы,и все производство военной продукции прекратилось, Сережа снова оказался нк коне.В период этой смуты появились десятки кустарных видео салонов с откровенной порнографией.И тут выяснилось,что отечественные цветные телевизоры не показывают в цвете эти шедевры порно продукции. И моментально Сережа ухватился за тему доработок телевизоров .Вводилась переключающая схемка так называемая ПАЛ-СЕГАМ, и любители эротики, а скорее откровенной низко пробмной порнухи смогли вздохнуть с облегчением. Их телевизоры также, как японские или европейские показывали все в красочном цвете. На этих схемах и доработках Сережа греб обесценивающиеся деньги целыми чемоданами.Он купил очень престижную по тем временам люкс четверку.Вокруг него снова вертелись юные красавицы с ветром в голове.Но счастья видно не было.Вскоре пьяный, а может и нет Сережа на ровном месте врезался в столб.Разбитую четверку бросил на платной стоянке и потерял к ней всякий интерес.У него появилась новая тема.Он занялся сверх дальней связью,которая помогала обеспеченным людям иметь радио связь между удаленными своими объектами, где не было телефонной связи.А про мобилки мир еще и не знал.И снова по дальности и качеству его аппаратура заметко превосходила и отечественные и импортные промышленные образцы. А потом у него начались проблемы с сердцем. То ли этому способствовал грипп, перенесенный Сережей на ногах, то ли сказались все его переживания на всех фронтах, но сердце Сережи потеряло свою упругость и сильно разбухло. И хотя он пытался вести активный образ жизни, ходить пешком, дела его становились все хуже и хуже .Он мог упасть прямо на улице и потерять сознание. И тогда из него все выливалось, а обходящий его народ думал, что это валяется пьяный до бесчуствия алкаш. Но и здесь Сережа вел себя достаточно странно. Он отказался от крепких напитков и глушил пиво по несколько кружек за раз.И весь народ замечал, что в отличии от обычных людей ему не нужно вскакивать и бежать снимать давление.Его организм совершенно спокойно относился к достаточно большому количеству выпитого пива и не торопился с ним расставаться. Последний раз наш герой встретил Сережу тридцать первого декабря. Жена послала его что-то подкупить типа майонеза. Он не видел Сережу несколько месяцев. На вид Сережа совсем не изменился. Они зашли во вновь открывшийся бар .Наш герой взял себе маленькую рюмку коньяка, а Сереже, по его просьбе, две кружки пива. Они выпили за Новый Год. В январе, кажется, Сереже исполнялось пятьдесят лет. Немного поболтав, они заспешили каждый по своим делам. Нужно было готовиться к встрече Нового года. Когда месяца через полтора наш герой позвонил своему товарищу на работу, то его брат, с которым они вдвоем управляли фирмой, сказал что того нет, так как умер Сережа. Сережа очередной раз потерял сознание и упал в небольшой лесопосадке, не дойдя до своего дома сто метров. На этот раз его сердце остановилось навсегда. Товарищ нашего героя как раз и был лучшим другом Сережи. На похороны Сережи родные пригласили всего несколько его знакомых. Откуда-то из России прилетала и его бывшая жена. Теперь, когда наш герой время от времени со своими товарищами заходят проведать своим ушедших товарищей, то посещают они и Сережу.Он был очень яркой фигурой в техническом мире, и если бы жил в другой стране, то наверняка мог бы украсить любую западную фирму с громкими на весь мир названиями. Ну ему выпало жить в стране, в которой такие таланты были в принципе не нужны. Серости и посредственности, живущие по принципу" я начальник ты дурак, ты начальник я дурак", всегда старались обходиться без таких, как Сережа. И прибегали к их услугам только в тех случаях, когда другого выхода у них уже не было. И поэтому ни догнать, ни перегнать Америку им, конечно, было с их умишком не под силу

                                                                                                                                                          Глава восьмая

Вернемся к своим баранам. И так в период непосредственной сдачи системы пропал старший по группе торпедной схемы Миша. Он вроде бы как-то передал Антону,что находится на больничном. Как мы уже говорили, сдача проходила летом, а летом на стенде в цеху всегда вертелось достаточное количество специалистов из других бригад, находящихся на переоформлении и бывшие не прочь слегка затормозиться на Юге, да и Сережа был на месте. Поэтому отсутствие Миши не сказывалось на готовности бригады сдавать систему. И уже в конце сдачи кто-то сказал, что видел Мишу за рулем новенькой красной двойки, и рядом с ним на переднем сиденье сидела телка. И уже когда система была сдана, и шла ее упаковка, появился Миша с больничным из которого все узнали, что Миша отсутствовал целый месяц по причине перелома мизинца на левой руке. Ну уж такую наглость Антон проглатывать не захотел, и Миша сразу же попал в команду сопровождающих сданную систему в Северодвинск. Выглядело это так. Ценный совершенно секретный груз везли на платформе или платформах в виде ряда деревянных ящиков. К платформе еще была прицеплена теплушка, то есть товарный вагон с буржуйкой и запасом дров и угля. На грубо сколоченных нарах располагалась команда охраны. Она состояла из двух или трех заводских стрелков Вохра и одного представителя цеха изготовителя изделия. Поездка до Северодвинска со всеми остановками и перецепками занимала не меньше недели. Всю дорогу как правило народ пил беспробудно, и не всегда это кончалось хорошо. Буквально при доставке предыдущей системе допились до того, что один из охраны достал револьвер с боевыми патронами и решил перестрелять своих попутчиков. И они на ходу стали выпрыгивать из состава. Потом говорили, что он был раньше водолазом и заимел кессонную болезнь. И поэтому с головой у него были проблемы. Одного он даже успел вроде бы ранить. Так что сильно желающих ехать в такую поездку не было, и выздоровевший Миша оказался очень кстати.Но Миша не стал сильно унывать. Он вполне ужился с вохровцами.Проехался с ними без особых приключений. А потом по их служебным бумагам накопал, что если и на Героя он чуточку не дотягивает, то в любом случае ему положена целая куча отгулов и за работу в выходные дни, и за сверхурочные и за недостающих сотрудников и фиг знает еще за что .В процессе дел выяснилось, что папа Миши действительно приобрел очень дефицитную по тем временам двойку ,и Миша не без потерь, как для машины, так и для своего здороья, целый месяц осваивал искусство вождения. А на работу Миша просто забил. Вот это и напомнил Мише сейчас в разговоре о чувстве долга наш герой. И далее он достаточно язвительно добавил, что Миша тогда правильно рассчитал ,что его отсутствие ни на что не повлияет. Вот и сейчас судя по замечательному плакату Миши, бригада что-то успешно сдала. И вполне справилась без нашего героя .Хотя, зная реальное положение дел с системой, он сильно сомневается, что можно было что-то сдать, а не подписать очередные сдаточные документы из-за общего безвыходного положения. И дальше он продолжил, что ему дураку нужно было притормозиться на Юге, где у него накопилось достаточно много серьезных дел, а не рваться на Восток. Последнее было чистой брехней. Палдиски и обустройство новой квартиры значительно истощили его накопления .А довольно скорое появление уже третьего ребенка требовали новых серьезных финансовых приобретений .Да и в море он не был уже почти два года. И его снова тянуло в реальные условия на подводную лодку со всеми плюсами и минусами морской подводной жизни. Потом он прямо сказал Мише, что спецы из их бригады считают, что Миша стал зарываться. И что нашему герою очень бы не хотелось, чтобы бригадирство Миши плохо для него закончилось. Тут Миша картинно всплеснул руками, и заявил, что уйдет в лесники. Это было дежурной присказкой Миши. Через несколько минут они уже сидели у Миши за столом и отмечали день Октябрьской революции. Через какое-то время они мирно разошлись. Наш герой вернулся к семье,и вскоре они полным составом отправились на первую совместную прогулку по Большому Камню. Их общага располагалась на ул.Блюхера Напротив метрах в десяти стояла точно такая же пятиэтажка. В одной на первом этаже была столовая, во второй место столовой занимала библиотека с читальным залом. Метров через сто после общаг начинался спуск в балку. На дне балки располагалась сдаточная база завода Ленинского комсомола славного города Комсомольска на Амуре.К этой базе они сейчас и были приписаны.База представляла собой несколько заводских корпусов и причалы с их подводными лодками. Рядом со сдаточной базой строился новый современный завод для ремонта действующих подводных лодок ТОФа. Типа завода Звездочка в Северодвинске .Основной рабочей силой были заключенные.Их возили по поселку в больших металлических коробах, закрепленных в кузовах грузовиков .На коробах большими буквами было написано Бригада1 или Бригада2.Короб закрывался большом металлической решеткой. Заключенные сидели во внутри, и их не было видно После решетки наружи сидели два охранника со автоматами и громадной овчаркой. Как заключенных грузили и выгружали никто из ребят не видел. Только говорили, что все заключенные имеют длительные сроки от десяти до пятнадцати лет. И военную тайну будут хранить долго .Если от общаг не спускаться в балку, а пройтись вверх метров сто-двести мимо одинаковых пятиэтажек, то оказываешься в центре цивилизации. Здесь и комплекс правительственных учреждений и почта и кафешка и магазины. Именно в эту сторону и отправилась прогуляться семья нашего героя. В Приморье стояла поздняя осень. Снега еще не было. Погода была похожа на Крымскую позднюю осень. День был довольно прохладный, но не очень пасмурный и без дождя .Навстречу стали попадаться регулировщики обоих полов с их бригады. Забавно было видеть женщин и мужчин гуляющих в выходной день в телогрейках. Это была сейчас у людей единственная зимняя верхняя одежда, которую они получили в Комсомольске на ЗЛК .Промтоварные магазины слабо богу были выходными. Они что-то прикупили из еды, прошлись по центральной стометровке и отправились назад в общагу. И снова начались обычные трудовые будни. Массовые доработки приборов системы не прекращались. Но наиболее сильно доставалось математическому обеспечению. Память представляла из себя линейки ферритовых сердечников, через которые или проходили или огибали провода, считывающие информацию. Так получались единички или нули .От бесконечных перепрошивок и сердечники, состоящие из двух внахлест половинок начинали рассыпаться, и сами провода, цепляясь в жгутах, теряли изоляцию и обламывались. И когда в основном занятые на прошивке волжские монтажницы кассетчицы уже были на гране отчаяния, прямо от разработчиков из Москвы пришли ящики на замену с кассетами с последними самыми свежими доработками. Их вставили в приборы, а родненькие из приборов заняли их место .Но проблема принципиально решена не была .Если что-то внутри самого Омнибуса и крутилось или точнее теплилось, то как БИУС- то есть боевая информационная управляющая система он был абсолютно бесполезным метало ломом для АПЛ.В такой атмосфере находились все четыре бригады регулировщиков Омнибуса всех четырех выровнявшихся по своей готовности подводных лодок .Работы у нашего героя было навалом .И доработки. И, как правило, восстановление приборов после них в том числе из-за ошибок разработчиков, и работа внутри системы с попытками решать какие-то задачи. Наташа в основном сидела на блоках из приборов, но пару раз спускалась и на приборы на лодку к нашему герою. Потом к нему подошел начальник Восточной сдаточной базы Толя. С нашим героем они были еще знакомы по первым Алмазам, когда Толик был в то время военпредом и всегда входил в положение регулировщиков, часто закрывая глаза и на снятие пломб в третью смену и другие мелкие рабочие шалости. Он в лоб спросил у нашего героя, что это правда, что его Наталья в положении. Получив утвердительный ответ, Толик сказал, чтобы тот не занимался ерундой и не таскал Наталью на лодку с включенным реактором. Монтажниц и без нее сейчас навалом. Спросил о дальнейших планах .Наш герой сказал, что у нее командировка до конца года. А потом она уже будет готовиться к декретному отпуску .На том они и договорились .Больше Наташа на лодку не спускалась. На нее снова легли заботы о сыне .И в сад она его устроила и как правило забирала оттуда. Наш герой утром только таскал его туда .Садик находился в цивилизованной части поселка минут в двадцати ходьбы от их общежития. Вот вроде бы и весь был его вклад в их семейную жизнь того времени. Уделял ли он внимание жене? Ничего яркого и запоминающего он потом вспомнить не мог. Все его силы поглощала работа. По плану, который, как говорили, в виде графика висел у дедушекиз Политбюро Союза, эти все четыре лодки сразу после Нового Года должны были уже базироваться на Камчатке. Рассказывали, что дедушки с удовольствием перетыкали построенные АПЛ из одного района карты на стене в другой, обозначающий место их постоянного базирования. Наш герой хорошо помнил Северодвинск, когда последние лодки уходили под елочку прямо с бригадами сестер Суриковых на борту,лодки шли за ледоколом, прорубающим им путь в Белом море. Об острые края ломанного льда резались акустически прозрачные слои носа лодок, сделанные из многослойного специального радио прозрачного пластика. Прямо на базах зимой завершалась покраска и окончательная отделка лодок. Но в Политбюро поступал рапорт, что оборонный заказ выполнен в срок. Летом же такие лодки возвращались в Северодвинск для ремонта или замены узлов, поврежденных при зимнем переходе, но на это вроде бы никто не обращал серьезного внимания .Главное, что флажки на карте были вовремя передвинуты.Вот и сейчас подходило время доклада, и каждый высокопоставленный чиновник, ответственный за сдачу лодок уже нервно поглаживал свою шкуру. Поэтому шло постоянное давление с самого верха до самого низа, но конкретное дело буксовало в прочных корпусах АПЛ. Высказывала ли Наташа какие-то претензии в то время нашему герою? Он тоже ничего конкретного не помнил. С утра он залезал на лодку, не каждый раз подымался на обед. Домой возвращался к ужину. Пару часов общения с женой и сыном, сон и утром снова в детский сад, а потом на работу .Начался декабрь. Работы не убавлялось, а серьезных сдвигов видно не было .Кроме лодки и завода в тот отрезок до Нового года наш герой толком ничего и рассмотреть не мог.Большой Камень представлял из себя рабочий поселок, где жил в основном рабочий люд. Для вкушения цивилизации нужно было ехать или во Владивосток или в Находку или в строящийся в то время порт Восточный или в шахтерский город Партизанск, получающий от японцев на свое сырье отменный японский ширпотреб, или на самый худой конец в Тихоокеанскую, которая в народе получила название Техас. У восточной сдаточной базы южан был вполне приличный автобус ПАЗ, который для производственных нужд был перегнан и привезен с Юга. Но положение на производственных фронтах складывалось настолько драматичное, что до поездок и прогулок по красивой приморское природе явно было не время. На этот фоне всеобщего напряга оживился Женя .Он попал в свою вотчину и снова, наверное, чувствовал себя молодым офицером-подводником, покорителем женских сердец. Как раз в Тихоокеанской на базе уже явно устаревших на данное описывваемое время проектов АПЛ и проходили первые годы Жениной офицерской после училища службы. Его потянуло на воспоминания, и наш герой познакомился с некоторыми подробностями этой службы. До этого момента наш герой не по наслышке был знаком с бытом и досугом подводников Северного флота. Выбор у тех был не велик .То ли устроить после коллективной попойки мероприятие стенка на стенку с дружественным соседним экипажем по месту своего проживания на финском ПКЗ. то ли культурно провести время за бутылкой в типовом для всех баз кафе Дома Офицеров в надежде на романтическую встречу с какой-нибудь заезжей в командировку красавицей, ну или придя со службы после десяти вечера успеть разрядиться на своей жене, выпить стакан водки за ужином и лечь спать, чтобы утром быть в форме и снова идти на службу. Зимой, а на Кольском полуострове она длится не меньше месяцев шести-семи ,просто больше делать было нечего. Кругом сопки в снегу, и даже если у тебя есть выходные дни добраться до единственного более менее цивилизованного места города Мурманска было достаточно проблематично. Наш герой вместе с Мишей один разок с одной из баз предпринимали такое зимнее путешествие в Мурманск, потратив на преодоление расстояния в пару тройку десятков километров часов восемь. Но они не были ограничены во времени. Да и сам Мурманск произвел на них при более пристальном рассмотрении довольно унылое впечатление с одной своей центральной улицей и площадью в пять углов .Да, тогда после однообразной скучной жизни на зимней базе они с Мишей не плохо разрядились .Вначале при минус тридцать добирались через заснеженные и ледяные сопки до соседней с ними бухты, откуда до Североморска шел рабочий катер. При таком морозе не замерзающее Баренцево море сильно парило, и все было в сплошном тумане. Со стороны моря раздавались непрерывные гудки и сирены судов. Катера не было часа два, но они с Мишей хорошо подготовились к походу. У них была и литровая фляжка спирта и разбавитель и два граненых, спионеренных из базовской столовой стакана и достаточное количество закуски Да и одеты они были хотя и с потертым верхом, но в очень теплые шубы на бараньем меху .В такой одежде они запросто могли покорить и Северный полюс, а не то что какое-то Заполярье. Наконец в условиях полной Полярной ночи они добрались до Мурманского дома моряка, в котором были только двухместные и одноместные номера, и в котором никогда ни летом, ни зимой не бывало свободных мест. Но Миша своими золотыми фиксами минут пять поулыбался администраторше, и та за двойную плату поселила их на двое суток в отличный двухместный номер. Когда они бросали в шкаф свои пожитки их ждал еще и сюрприз. Сюрприз заключался в запечатанной в красивую фирменную коробку бутылки отличного финского ликера, который они порешили в качестве трофея доставить с собой на свою военно-морскую базу. Они не слабо развеялись в Мурманске и через дня три вернулись на родную базу .Вечером пригласили к себе в каюту начальника той базы Валеру с которым у них не было никаких проблем .При нем вскрыли запечатанную бутылку, с хрустом сорвав пробку. Валера налил себе целый стакан апельсинового ликера и залпом выпил после тоста за их благополучное возвращение на родную базу .Потом его глаза стали расширяться. Они с удивлением уставились на Валеру. Через минуту Валера выдохнул одно только слово:"Вода!" И моментально сообразив, что их кинули, наш герой подумал, что хорошо, что не моча. А они с Мишей со всеми предосторожностями тащили свой трофей по обледенелым трапам и ступенькам, чтобы доставить на свою базу в полной сохранности. Летом, которое на Севере длилось не больше двух месяцев можно было заниматься сбором грибов и ягод и рыбалкой .В основном все подводники жили ожиданием отпуска. Одни уезжали к своим семьям или родителям, затем возвращались в ожидании следующего отпуска. Уже гораздо позже, когда наконец на базах построили для офицеров приличное жилье,то чаще жены стали делить со своими мужьями все их сложности службы. Подводники, чьи лодки стояли в Приморье, конечно имели совсем другие возможности для досуга. Совсем рядом в часе или двух езды были Владивосток или Находка. Да и сама прир ода Приморья отдельными фрагментами напоминала природу солнечного Крыма. Так что сам Женя или не без помощи папы, но служить Женя попал в не плохое место. Да и проведение досуга офицерским составом экипажа Жени или части экипажа со слов Жени явно отличалось от однообразного без какой-либо выдумки досуга офицеров подводников Северного флота. В выходные дни свободные от походов и несения службы офицеры экипажа принимали на своем поле артистов, а точней артисток Владивостокского театра. Разодетые, накрашенные и надушенные дамы целой группой прибывали в гости к героям подводникам, где их ждал очень теплый или даже горячий прием. По словам Жени дамы заходили в помещение типа спортивного зала, которое вроде бы официально было передано экипажу для отрабатывания упражнений по борьбе за живучесть. В зале прямо на полу на матах стояли тазики с грубо нарубленными винегретами, оолеными флотскими огурцами и посуда с известными флотскими напитками. За этими тазиками на матах сидела шеренга подводников со скрещенными ногами в спортивных штанах, тельниках и фесках, то есть головных уборах, одеваемое под ИДА-59 для предотвращения головы при погружении от переохлаждения. Подводников организовывал врач экипажа. Дамы снимали верхнюю одежду, и начиналось культурное мероприятие до самого утра. Эти мероприятия проходили на регулярной основе, пока одни раз утром еще до конца не протрезвевшая партнерша Жени не обвинила его в том, что он ночью снял у нее с пальца кольцо, очень дорогое и по деньгам, и еще более дорогое для нее как подарок. По словам Жени, никакого кольца он не трогал. Руководитель делегации подводников доктор организовал повальный обыск и подводников и артисток, и в конечном итоге кольцо было обнаружено, как закатившееся или под мат или может матрац. Больше в таких мероприятиях по крайней мере Женя не участвовал. Ну дальше у него случилось еще худшая история. Забеременела и родила от него девятиклассница. И возможно, что может грандиозного скандала и удалось бы избежать, если бы Женя благородно женился на ней. Но дело заключалось в том, что даже при всем своем желании Женя сделать этого не мог, так как он уже был женат на девушке с его Юга, с которой он встречался еще будучи курсантом. Короче по приказу чуть ли ни командующего ТОФа Женю отстранили от должности, и его ждал суд офицерской чести со всеми вытекающими из него негативными для Жени последствиями. И тут, говоря дословно словами Жени, ему крупно повезло. Пока он отстраненный от службы на берегу ждал своей явно незавидной доли, его лодка возвращающаяся из учебного похода на базу днем на ровном месте при входе в бухту столкнулась с гражданским сухогрузом и затонула. И хотя затонула она на сравнительно не большой глубине в районе где-то около пятидесяти метров, но когда экипаж стал в ИДА покидать лодку через торпедные аппараты, то оказалось, что и личный состав и легководолазное снаряжение рассчитанное на штатный выход с глубины до ста метров оказались полностью не подготовленными.Итог был очень печальный- двадцать два погибших подводника. Люди и застревали в торпедных аппаратах, и задыхались из-за почему-то отсутствия у них в баллонах воздуха и захлебывались в собственной рвоте. И еще несколько лет назад на Севере инструктор проводивший занятия по легко водолазному делу с такими как наш герой приводил этот пример с Тихого океана. И он сравнивал нашу лодку с японской. Та затонула примерно в тот же отрезок времени на глубине в 98 метров, и ее экипаж полностью без единой потери смог самостоятельно выйти на поверхность. Рассеяно слушая Женю, так как голова у него была полностью забита в тот момент работой, наш герой все-таки подумал, что если бы подводники больше уделяли внимания службе, а не развлечениям, то может быть у них итог был бы получше. Но теперь после такого ЧП командованию флота явно было не до Жени, и он достаточно благополучно и может опять не без помощи отца-фронтовика комиссовался по состоянию здоровья. Уже позже, после Нового года он показывал нашему герою свою бывшую девятиклассницу. Теперь уже молодая рыженькая женщина обычной, на взгляд нашего героя, внешности работала на почте Большого Камня в отделе посылок. По тому, как она и теперь смотрела на Женю, невооруженным глазом было видно, что и сейчас она влюблена в него по самые уши и ради него похоже и теперь была готова если и не на все, то где-то около этого. Как относился наш герой к Жене после всех этих рассказов? Считал ли он его каким-то негодяем?Конечно же нет. В принципе Женя был не плохим малым. Может он в своих мыслях и желал своим дамам всего хорошего и никого не собирался обижать .Просто так складывались обстоятельства. Наш герой уже к тому времени имел и свой жизненный опыт. Поэтому Женю он относил к категории мужиков, которые уже проиграли главное в своей жизни любовное сражение, и все остальное, это только всего лишь бессмысленные потуги доказать себе и может окружающим, что он еще чего-то стоит в этих делах. Но никакие ни количества , ни другие качества не могли закрыть у них бередящую душу рану. И чем больше наш герой узнавал о Жене, тем сильнее он был уверен, что его предположения на сто процентов верны. А между тем декабрь продолжал откручивать свои дни, и нашему герою уже было понятно, что лететь на Юг Наташе придется без него. Оставлять ее дальше здесь тоже не имело смысла .Все лодки чуть ли не скопом собирались выходить в море. И никто даже толком не мог сказать как будет называться этот выход для системы Омнибус. То ли швартовные будут совмещены с ходовыми, то ли сразу вместе с ходовыми будут и государственные испытания. То ли в море будет просто проверяться работоспособность Омнибуса, а не каких официальных сдач системы проводиться сейчас не будет. И по общему количеству дней выхода тоже никто ничего сказать не мог. То ли лодки будут ходить до самого дня Нового года, и лодки вернутся в базу на Новый год, а в первых числах января снова выйдут в море. Также говорили, что лодки будут находиться в море до упора, пока измором не возьмут всех ответственных лиц, которые должны подписывать документы о готовности лодки к боевому использованию и значит отбытия к местам их постоянного будущего базирования на Камчатку. Короче во всем была полная неопределенность. Поэтому наш герой и Наташа взяли ей билеты на самолет на тот день, когда лодка должна была выйти в море. Самолет улетал утром из Владивостока, и из Большого Камня в Аэропорт шел ранний автобус. Наш герой помог Наташе рано утром довести в коляске сына до местного автовокзала. Выход лодки намечался после обеда, и его мысли были не здесь, а уже полностью посвящены предстоящему выходу. Там было еще много не решенных проблем. Впервые они выходили в море такой большой толпой в десять человек. Все, кто что-то слышал и уже успел что-то потрогать на Омнибусе были поставлены Мишей под ружье. Конечно, Женю оставили на берегу, так как кроме помощи в уменьшении запасов спирта, которого на выход они брали две здоровые двадцати литровые фляги, да занятия значительного объема лодочного пространства от него больше ждать было нечего. Вот, именно, предстоящее размещение и волновало больше всего нашего героя. Лодка не имела как стратеги ракетных шахт, а ее отсеки были напичканы разным оборудованием, электрическими кабелями и воздухопроводами ничуть не меньше, а возможно и гораздо плотнее, чем стратеги. Мест в каюте кажется давали всего два, и с учетом, что одно автоматически было за Мишей всего одно на девять человек. И хотя Миша оставлял его за нашим героем, тот был уверен, что когда народ не найдет себе нормальных спальных мест, то при такой разномастной бригаде начнется бодяга, и ему не хотелось ,оказаться в эпицентре этой бодяги. Из их сдаточной команды на этот выход более половины в море еще не были, и было хорошо заметно, как свою внутреннюю неуверенность, а может у некоторых и страх перед предстоящим походом, они пытались скрыть за внешней маской какого-то словоблудия и непомерных амбиций. Из вещей у Наташи была лишь не сильно тяжелая сумка наполовину наполненная детскими вещами, и своя сумочка с документами и деньгами. На половине пути к автовокзалу пошел довольно сильный снег, и началась метель. Сын, укутанный в коляске превратился в пушистого белого снеговика. Наконец они добрались до здания автовокзала. Автобус подошел по расписанию. Наш герой посадил Наташу с сыном в автобус. Автобус тронулся, он с освещенной площадки помахал им рукой, и, почувствовав явное облегчение, отправился назад в общежитие. Теперь он снова ощутил себя полностью независимым и свободным человеком, которому нужно было отвечать только за самого себя. И дело было вовсе не в известной реплике из известной кинокомедии, что не существует в мире такого женатого мужчины, который не мечтал бы побыть холостяком. Выбор жены был для него не только сознательным, но и связанным с серьезными потерями и переживаниями, и он никогда бы не пошел на то, чтобы поставить то, что он имел под серьезную угрозу. Да и реально ему всегда было хорошо с ней. Вряд ли серьезно можно было думать, что теплый бок жены, и ее такое знакомое и приятное ночное дыхание, он с большим удовольствием променял на пьяные храпы в комнате мужиков. Он один раз в своей жизни сделал очень не простой для себя выбор, и ни разу за всю свою жизнь о нем не пожалел. И какие бы разборки за их жизнь не случались он с удовлетворением убеждался в правильности и единственности своего выбора. Но в то же время жена, да еще беременная, да еще а то очень смутное и нервозное время из-за проблем с Омнибусом делала его в какой-то степени более уязвимым. А он всю свою жизнь любил не быть никому должным, а поэтому построить его никому не удавалось, а узнавая его получше большинство в лучшем случае предпочитали с ним не связываться, так как они знали, что у него хорошая память, и он обязательно рассчитается с любым из них тем или другим способом. Поэтому Наташа всегда была им надежно прикрыта, и могла кому угодно сказать что угодно, хотя достаточно часто это было не только ни к чему, но и явно односторонне и не всегда справедливо Конечно, в таких случаях он не скрывал своего неодобрения от нее один на один, но все отлично понимали, что связаться с его женой означало в конечном итоге иметь дело с ним. Вот почему, посадив жену с сыном в автобус он испытал такое чувство, как будто он только что закончил серьезную разгрузку. Теперь, когда с семьей было вроде бы все понятно на ближайшую перспективу можно было спокойно без отвлечений заняться и Омнибусом. Но на этот раз как потом выяснилось перелет его жены с сыном с Дальнего Востока в родные края оказался очень не простым.Вначале жена просидела сутки во Владивостоке из-за нелетной погоды. А затем их самолет по официальной версии из-за нехватки топлива посадили не запланировано в Новосибирске вроде бы для дозаправки. Где она просидела еще сутки. А потом выяснилось, что из застрявших трех самолетов формируют два. Здесь вся измученная толпа бросилась на регистрацию, и Наташу с сыном сильно выручил ее попутчик летчик-перехватчик, который оказался ее соседом при взлете самолета из Владивостока. Вначале он забросил в накопитель, где проходила и регистрация и посадка на самолеты сына Наташи в коляске, а потом схватив ее за руки протащил над головами толпы в тот самый накопитель. Когда же самолет сел в Одессе,то он сразу отправил ее в Симферополь на небольшом самолете с геологами, который судя по всему ждал именно его .По словам жены бородатые дядьки с рюкзаками появление ее встретили неодобрительно со словами, что мол из-за нее самолет задержали на два часа. Вначале наш герой сильно не обратил внимание на рассказ жены .Мало ли какие бывают попутчики. Но так как этот летчик с Новой Земли летающий на границах с Канадой, чтобы перехватывать боевые самолеты НАТО, а в случае необходимости и сбивать их, получая за это, в том числе такое сладкое на слух женщин слово, валюту, через несколько лет снова всплыл в воспоминаниях жены, то нашему герою показалось, что жена явно нарывается, и он устроил ей жесткую разборку с уточнением всех деталей этого замечательного ее полета. То, что времени полета от Владивостока до Новосибирска его беременной с приличным сроком да еще и с сыном жене вполне хватило, чтобы охмурить этого бравого настоящего мужика наш герой не сомневался. Ни первая, ни вторая беременности вовсе ее не портили, не считая изменения в ее фигуре. В то же время наш герой на своем опыте знал, что Наташа обладала каким-то очень тонким, но хорошо чувствующийся мужиками шармом, который усиливался ее речью с жестами и мимикой, и с употреблением множества сленговых словечек.Но нашего героя больше интересовало с какой целью она уже не первый раз вспоминает вслух при нем этого своего авиатора. Правда в начале он просто поинтересовался у жены, чего мол этот летчик может сильно в ее душу запал. На что та ответила, что никто ей никуда не западал, но ей было в то время очень обидно, потому что наш герой обращался с ней как с надоевшей обузой, от которой он старался побыстрее избавиться. Он ответил жене, что он не будет спорить, и в отдельных эпизодах может он и вел себя как эгоистичная свинья, но они жили  вместе к тому моменту уже не первый год, и она уже знала, что дело всегда у него было на первом месте .А в то еевремя она должна была не много потерпеть, пока он не освоится полностью с новой техникой. И он от нее не избавлялся, а отправлял с сыном домой. А сам между прочим хотя и не летел сбивать самолеты над Канадой, но вовсе не отправлялся в круиз по Черному или Средиземному морю. Тем более она сама прекрасно видела своими глазами весь тот бардак, творящийся как в Комсомольске, так и Большом Камне. И поэтому при испытаниях вовсе не обязательно было, что все пройдет без тех или иных эксцессов. Поэтому он считает, что не давал ей никаких поводов для того, чтобы кадрить летчиков. И возможно если бы жена ответила примирительно, что мол никого она не кадрила, а летчик оказался  просто ее попутчиком, который ей к тому же и сильно помог, то разборка бы закончилась. Но жена хотя и заявила, что она никого не кадрила, но тут же полезла в бутылку, что он должен быть благодарен этому мужику, потому что тот фактически ее с сыном чуть ли не спас, засунув вначале в один самолет в Новосибирске, а потом ,уступив и свое место на Симферополь, в другом самолете. Ведь наш герой отправил ее в поездку фактически без денег, и у нее в Новосибирске оставались уже считанные рубли, и она не знает, чтобы она делала, если бы ей пришлось сидеть в аэропорту Новосибирска еще пару суток .Вот это сразу и взбесило нашего героя .Хотя от момента полета до разборки прошло достаточное количество лет, и он не помнил деталей отправки жены, так как действительно ему было не до нее, но чтобы оставить своего ребенка да и жену без резервных денег при полете на расстояние в восемь или девять тысяч километров, он явно допустить не мог. Да, это был конец командировки .Да, они не слабо потратились в Киеве пока добрались до Востока. Но так как их лодка почти все время была с включенным реактором, а работы проводились ими в смежном с реактором отсеке, то практически всю командировку они были обеспечены талонами на питание, что давало большую экономию. Кроме того общежитие стоило какие-то копейки. Другое дело, что без квитанций их и отчитывали довольно скромно. Но  на Юге у жены на собственной книжке денег было предостаточно. Нужно было просто долететь до него.С этого момента разборка возобновилась уже во всех деталях. И чем больше он погружался в детали этого воздушного путешествия жены, тем больше нарастало его раздражение. И жена видела это, и похоже уже была не рада, что сама спровоцировала эту разборку, но отступать уже было поздно, и в ее версии вся эта история выглядела следующим образом. И так, не смотря на приличную метель, Наташа благополучно добралась до аэропорта города Владивостока. Всю дорогу она злилась и обижалась на мужа, что тот не поехал с ней в аэропорт и не посадил ее в самолет. По ее словам вместо этого он отправился додрыхивать в гостиницу. И хотя до Владика от Камня было при хороших условиях езды по практически ровной дорог  не больше полутора часов, чтобы он делал если бы застрял в дороге в условиях метели надолго? Опоздать на выход в море? Но это был бы не только приличный скандал, но и очень приличная потеря в деньгах. А на хрена тогда вообще было лететь сюда за столько тысяч километров? Так уж получается, если она решила тем более завести второго ребенка, то кому-то нужно обеспечивать и его кормежку. И хотя наш герой после уже первого своего знакомства с Наташей считал, что они настолько одинаковые с одними и теми же плюсами и минусами в характере, что как будто их вылупили из одной яйцеклетки, только в разное время, а затем еще и воспитывали их в разных условиях, все же и то, что они были разного пола, накладывало существенное различие на образ их мышления. И так Наташа попала в аэропорт и увидела, что ее рейс отложили на час из-за метеоусловий. Ну приехал бы он с ней вдвоем. И что он должен был бы тогда делать? Ждать еще час и нервничать и злиться, думая о том, как он будет добираться назад? Через час рейс отложили еще на час. Потом еще и еще. Ну и в чем был бы смысл его поездки с ней вместе? Конечно, одной с сыном ей было не легко в переполненном зале аэропорта. Ну такие уж были издержки их работы. И тут с Наташей на контакт пошла какая-то баба. У нее было куча вещей. Как она сказала Наташе, что она объехала здесь практически всех своих родственников, и те надарили ей подарков. Среди ее подарков выделялся здоровенный ковер. И когда в очередной раз рейс отложили уже то ли до утра, то ли на несколько часов, и Наташа решила сдать свою сумку в камеру хранения, чтобы потом отправиться с сыном искать комнату матери и ребенка, то рядом с ней в камере хранения нарисовалась эта ее попутчица и стала всовывать на номерок Наташи и свой этот ковер. И вроде бы как Наташа ни сопротивлялась, той крысе всунуть свой ковер удалось . С этого момента рассказа жены и начало расти раздражение нашего героя .Он напомнил жене, что ее задачей в тот день было благополучно довести себя и сына до Юга и не ввязываться во всякие сомнительные мероприятия. И что наверняка эта баба была спекулянткой, которая накупила на Востоке дефицитов, а теперь искала дураков и дур с не большим количеством вещей, чтобы подешевле эти свои дефициты переправить в центральную часть страны. И что лично бы сам он сразу послал бы такую подругу по известному всем адресу. Мало, что та хитрованка положила свой ковер на номерок Наташи, она еще пыталась забрать его себе, но тут хоть это сделать та не позволила .Та не стала сильно возражать. Со словами, что теперь у нее появилась возможность навестить еще каких-то не охваченных ею родственников в самом Владивостоке, она свалила из аэропорта. "Ну что ж очень замечательная попутчица",- со все еще более возрастающим раздражением на свою жену думал наш герой, продолжая слушать рассказ жены. Наташа нашла комнату матери и ребенка. Устроилась там с сыном, и сколько-то времени не много передохнула, хотя, по ее словам, заснуть ей не пришлось. Она все время вслушивалась в объявления в Аэропорту. Когда уже утром следующего дня объявили регистрацию, то жена нашего героя быстро собрала сына и рванула к камере хранения .Владелицы ковра нигде не было видно. Наташа уже к этому моменту имела собственный негативный опыт регистрации и посадки в самолет в числе последних пассажиров .Однажды они с нашим герои летели из командировки то ли с Севера, то ли из Талина, а может уже и с Дальнего Востока через Москву. Они каждый по своему хорошо провели время в перерыве между полетами. Жена, выстояв километровую двух часовую очередь кажется в немецком магазине Лейпциге и купила очень красивую и относительно не дорогую огромную хрустальную вазу. Причем вазы давали по одной в руки, и Наташа хотела бы поставить в такую очередь и нашего героя, чтобы взять две на всякий случай. Но к его счастью на две у нее хватало уже денег. Она несколько раз издалека пыталась подлизаться к своему мужу и выведать не субсидирует ли он ее на вторую вазу из своих заныканных фондов. Но наш герой сразу смекнул, что в этой очереди придется простоять практически все их свободнее время, а ему хотелось попить настоящего немецкого пива в кафе этого же магазина. Поэтому он и сказал жене, что денег у него хватит только на одну бутылку пива. И пока она стояла в очереди он не плохо посидел за пивом. Потом они поехали во Внуково. Настроение у обоих было отличное. Во Внуково тоже было все нормально. Они спокойно и вовремя на вечерний рейс на Симферополь зарегистрировали свои билеты, получили посадочные талоны и спокойно в хвосте очереди пошли на посадку в ТУ-134. За ними стояло еще пару человек ,когда прямо перед их носом посадка прекратилась, и им объявили, что свободных мест в самолете больше нет. Как они не возмущались, им пришлось идти переправлять свои билеты на утренний рейс, так как на сегодня это был последний рейс на Симферополь. И тут диспетчер, взяв их билеты, потребовал доплатить им по двадцать пять процентов суммы стоимости билета за опоздание на свой рейс. И тут они, а главное Наташа устроили такой скандал на весь аэропорт, что вскоре выяснилось что на их места посадили группу иностранцев, которые летели в Крым на экскурсию. И им не только зарегистрировали билеты на завтра без доплаты, но еще и на ночь предоставили нормальный номер здесь же во Внуково в гостинице для отдыха летных экипажей. Они еще перед сном погуляли по ночной Москве, а утром спокойно улетели первым рейсом на Симферополь. Но с того полета они больше никогда каким бы большим не был самолет не регистрировались и не шли на посадку в последних рядах, а все время рвались в первые ряды. К слову и купленная ваза просуществовала у них не больше недели. Наш герой сидел на кухне и потягивал холодный Мускат игристый, жена в комнате разговаривала с пришедшей в гости тещей. Сын тоже находился с ними.И тут из комнаты вначале донесся хлопок ,а за ним вопль жены. У нашего героя все похолодело и оборвалось внутри. Он подумал, что что-то случилось с сыном. Он вмиг представил страшные картины, как сын засовывает что-то в розетку, и его бьет током .Или еще хуже выпадающего с лоджии их верхнего этажа. Он рванул в комнату. На полу в обломках вместе с водой хрусталя валялись розы, которые он купил жене, чтобы поставить в новую вазу. Рыдающую около обломков жену, испуганного сына со своей волосатой собачкой в руках, забившегося в угол комнаты. И тещу, кружащую вокруг жены, науськивающую ту ,чтобы та налупила сына и поставила его в угол. Оказалось, что сын подставил стул, чтобы со стола забрать свою собачку. Этой собачкой он зацепил вазу с цветами на столе. Та грохнулась на пол, застеленный напольным ковром, и все же разбилась на мелкие кусочки. Наш герой пробурчал, что ребенок ни в чем не виноват. А жене и теще нужно было лучше за ним смотреть .Он забрал перепуганного сына с собой на кухню, а обиженная теща засобиралась домой. И так Наташа с номерком крутилась около камеры хранения, а хозяйки ковра все не было. Тогда жена сказала кладовщику в камере, что она забирает одну сумку, а за ковром пускай является его хозяйка. Кладовщики стали вначале возражать, а потом вызвали милицию для составления акта. Те сходу заявили, а что если в ковер завернут труп. Жена совсем перепугалась. Но менты потом сжалились над ней и отпустили ее восвояси. Та с сыном бросилась на регистрацию, и тут же объявилась хозяйка ковра. Наверняка она подсматривала за всей этой картиной со стороны, рассчитывая, что жена нашего героя потащит ковер на регистрацию. Она опять прицепилась к Наташе., предлагая уже деньги за то, чтобы та зарегистрировала ковер на свой билет. Когда у той на этот раз хватило ума твердо отказаться, эта настырная баба исчезла. Но когда началась посадка в самолет, снова как закадычная подруга стала крутиться вокруг жены нашего героя. Она сказала той, что ей удалось договориться, и ковер ей зарегистрировала по льготной расценки. Наташа снова не знала, как от нее избавиться. И когда они непосредственно стали садиться в самолет, то Наташа увидела одно свободное место и сразу бросилась его занимать, чтобы эта настырная баба не могла сидеть рядом. Но эта баба стала просить соседа Наташи пересесть на другое место. И тогда Наташа попросила мужика никуда не пересаживаться и сказала, что потом объяснит ему в чем дело. Тот так и сделал. Он отказал настырной бабе и стал попутчиком жены нашего героя.

Глава одиннадцатая

Чем больше наш герой слушал подробности этого перелета жены ,тем больше росло его внутренне раздражение. Он про себя думал, что давно уже считал ее вполне зрелой женщиной, способной принимать ответственные разумные решения. А тут грубые на его взгляд ошибки. В те времена еще не сильно взрывали самолеты, но вдруг бы в ковре оказалась наркота, или бы эта баба, а может и летчик перехватчик украли бы у нее ребенка- его сына. Вот это больше всего и раздражало нашего героя. Конечно, хотя и жена, уже испугавшись его возрастающей злости, твердила, что она даже не помнит, как летчик выглядел, что она следила и не выпускала сына из своих рук и не на кого его не оставляла, наш герой был уверен, что такой мужик с его решительными действиями вряд ли мог не произвести впечатления на любую нормальную женщину. Была ли у него ревность к этому мужику? Вряд ли. Он был вполне уверен в самом себе, и вряд бы его жена стала, также как и он, рисковать своей стабильной жизнью. Больше всего нашего героя раздражало то, что именно он сам допустил такую ситуацию с поездкой жены. И ему самому намного лучше нужно было все это продумывать, а не перекладывать на плечи беременной супруги. Но так, как фактически сама жена стала инициатором этой разборки, то он оторвался на ней по полной. Он задавал ей массу провокационных вопросов, и наконец выяснил, что в Одессе, где по метеоусловиям вместо Симферополя приземлился самолет, уже явно пользующийся доверием жены летчик взял у жены ее паспорт , и на фоне одинаковых транспарантов в аэропорту, что все рейсы задерживаются, пошел к диспетчерам и уже через пять минут ее сажали в не большой самолет с геологами, который летел до Крыма на низкой высоте, и его страшно болтало. На вопрос мужа, а если бы мужик исчез с ее паспортом, жена практически вынуждена была признать, что к этому моменту она уже этому мужику вполне доверяла. Это еще сильнее разозлило нашего героя, и тут вполне прилично задолбанная им жена , вдруг неожиданно прозрела и честно вспомнила, что когда их самолет посадили в Новосибирске, то она вначале сразу купила в киоске аэровокзала ингалятор, разработанный местной академией наук, а потом еще и не дорогой набор хрустальных рюмок. На что наш герой напомнил ей о том, что у нее якобы не было резервных денег в полет. В любом случае после этой разборки у него остался какой-то осадок. И хорошо, что это был первый и последний полет жены с Дальнего Востока без сопровождения мужа. Но какой-то не приятный осадок он у нашего героя оставил на всю жизнь. Так что если жена, затеяв эту разборку, преследовала конкретную цель ,как то зацепить его и таким образом рассчитаться с ним за мнимые и настоящие свои обиды тех лет, то ей не без риска для самой себя вполне удалось. С одной стороны ему вроде бы и придраться фактически было не к чему, и на месте летчика он сам вполне возможно так же бы помог женщине с ребенком, да еще, вполне возможно и в положении, которая оказалась в достаточно сложной ситуации. С другой стороны, если бы жена не связывалась с той бабой с самого начала, не тратила бы деньги на всякую дребедень, .а спокойно бы пережидала в своих комнатах матери и ребенка, то никакого экстрима , когда тебя зашвыривают в накопитель через головы толпы, может бы и не потребовалось. Но, когда он сам через какое-то время возвращался из этой командировки уже после Нового года вдвоем с товарищем по работе, не имея на руках никаких малолетних детей, то они также вначале на сутки заторчали во Владивостоке и в своих шубах спали прямо на бетонном полу под лестницей аэровокзала, ведущую на второй этаж, положив головы на постеленную на холодный бетон газетку. Все основные вещи они также сдали в камеру хранения, чтобы их у них во время сна не помыли бесчисленные вокзальные воры и бомжи..Так что, для беременной жены с сыном поездка при плохой погоде в любом случае действительно была экстримом. И так, как потом выяснилось, Наташа еще никуда не улетела, а все еще находилась в несколько десятков километрах от нашего героя, его лодка РТМ, то есть ракетно-торпедно-модернизированная готовилась к своему первому выходу в море,а точнее в Тихий океан. Готовилась и сдаточная команда бригада Миши. Как мы уже говорили, Миша взял в море всех, которые, по его мнению, могли принести хотя бы какую-то пользу общему делу. На этом его роль, как организатора данного похода и закончилась. Вроде бы их разбили на два бочка.ИДА-59 никто не получал .Постели получили каждый индивидуально .Состояние простынь и полотенец явно проигрывало северным вариантам в прошлом. Наверное, ИДА не было совсем, а может разумное руководство решило, что если тренированные подводники спасаются при их помощи только два из трех или два из четырех, то нечего гражданским специалистам даже дергаться. Тем более, что полигоны в отличии от полигонов в Белом и Баренцевом морях были на Востоке глубоководные. Когда лодка спускалась в них на заданную глубину, то у нее под килем оставались еще многие и многие сотни метров. И хотя теоретически она спускалась вроде бы почти прижимаясь к подводным скальным уступам, то практически при выходе из строя механизмов, отвечающих за ее остойчивость, она бы на подобии консервной банки заскользила бы мимо этих уступов и была бы очень быстро раздавлена морскими глубинами. То есть лежать как на Севере на болотистом дне и ждать мучительной смерти здесь не было необходимости. С отсутствием ИДА отпала необходимость учиться водолазным премудростям. Из средств индивидуальной защиты им выдали ПДУ, то есть противо дымные устройства. Внешне эта была полу овально цилиндрическая коробка красного цвета на плечевом ремне. Коробка была опломбирована.И до всех довели, что внутри находится загубник вместе с прищепкой для носа. В случае пожара на лодке и невозможности покинуть горящий задраенный отсек необходимо было эту коробку открыть, схватить в рот этот загубник, прицепить к носу прищепку и в течении получаса дышать воздухом из этой коробки. Лично наш герой ни разу не видел никого в этом ПДУ и сказать насколько он эффективен не мог .По идее каждый подводник и член сдаточной команды были обязаны беспрерывно таскать везде с собой на ремне это ПДУ. На практике, как и с ИДА их сваливали в общую кучу в том месте, где было безопасно для их хранения .Самолеты тоже получили. Но если на Севере Антон лично участвовал в их креплении и подвеске, то здесь выгородка Омнибуса была очень узкой и тесной, и наш герой толком уже не помнил сколько спальных мест было в ней. Тем более, что в море предполагалась практически беспрерывные работы почти на всех или всех приборах системы .Все приборы были не опломбированы, крышки их постоянно вскрывались.Поэтому в ЦВК, если как-то и спали, то не больше одного или двух машинистов. В каютах было всего два места. И вроде бы как одно было закреплено за нашим героем. Остальной народ разбрелся по первым двум отсекам искать себе пристанище. Запомнилось спальное место у регулировщика Юры. Он оборудовал его на антресолях отсека в маленькой коморке отсечной вентиляции. Он кинул свой матрац прямо на дно этой коморке и лежал около ее стенки, а над его головой в сантиметрах двадцати ,тридцати вращались очень внушительные лопасти этого вентилятора. А так как Юра, как и подавляющее большинство сдаточной команды регулярно в море употреблял для вывода радиоактивного стронция из организма спирт в не слабых дозах, то вероятность встречи не сильно трезвой головы Юры с лопастями этого вентилятора была очень даже вероятна .Кроме того в Юриной коморке стоял беспрерывный шум от работающего двигателя и вращающихся лопастей вентилятра. Зато у коморки была своя задрающивающаяся массивная стальная дверь, и получалось, что Юра жил в отдельном номере типа полу-люкс .Когда Юра был нужен кому-то по какому-то вопросу, то тот мен отдраивал дверь номера Юры, открывал рот, и оглохший от непрерывного шума Юра полз под крутящимися лопастями к гостю, чтобы попытаться разобрать то, что тот хочет ему сказать. То ли из-за того, что была не летная погода, и продолжал временами валить снег, крутящийся под порывами ветра, то ли просто из-за дрянной общей организации, но и выход лодок в море, а планировался выход всех четырех корпусов, то же после обеда стал откладываться в сторону вечера или ночи. Народ на всех лодках, в том числе и с Омнибусов, уже замучился пить за успешный выход в море от заводских пирсов. На одной из лодок, когда ответственный сдатчик Омнибуса отказался уже давать шило для продолжения банкета, обиженный на него народ, решил скинуться и послать гонца в магазин за заводской водкой. Идти согласился Игорь, который тверже других стоял на ногах Игорь также начинал на заводе с первых Алмазов и пришел в пятнадцатый цех на год раньше нашего героя. Он был очень остер на язычок, и его шутки часто бывали очень злыми. И хотя его отчество было Абрамович, на деле он был совсем не типичным Абрамовичем, и мало кому удавалось за один прием без выпадания из-за стола выпить на один килограмм веса столько , сколько мог выпить Игорь .В отношении нашего героя Игорь предпочитал не шутить, а Наташу периодически цеплял, пока она  не оказалась под защитой нашего героя. .И вот   Игорь взял в руки самую обычную сетку-авоську и с ней уже не совсем твердой, но все еще вполне уверенной походкой отправился в сторону проходной завода. На вопрос сотрудницы ВОХР и куда он такой уже пьяненький и с такой здоровой сеткой бредет по такой плохой погоде на ночь глядя, Игорь прямо ответил, что паразит бригадир больше не дает народу спирта, а поэтому народ послал его в магазин за пойлом .На следующий вопрос женщины-стрелка, и как же это он пьяный в открытой сетке собирается пронести спиртное на завод, последовал прямой наглый ответ: "Так ты же будешь стоять на проходной ! ".И все же где-то ближе к полуночи лодка с бригадой Миши вышла в море, и начались ее испытания.

Глава двенадцатая

Наш герой уже не помнит, была ли в их бригаде коллективная общая пьянка, когда лодка выходила на этот свой первый выход. Вроде бы выпили какого-то хренового крепленного вина по паре стаканов за обедом в столовой общаги перед тем, как идти на завод и грузиться на борт субмарины. Ему ясно было видно, что как таковой бригады у Миши нет .Есть только несколько групп по интересам что ли.За столом в столовой их и собралось человека четыре пять-основных прибористов по всем группам приборам, от которых и зависело в целом состояние дел на этой лодке. Остальные члены сдаточной команды явно были лишними, путающимися под ногами и создающими лишнюю головную боль для других. Как наш герой и предполагал сразу после загрузки в лодку еще до выхода ее в море в каюту, где они с Мишей еще кажется не успели и выпить по одной дозе, заявилась делегация из трех человек. Возглавлял ее специалист из ЦВК Сережа. Это был один из той троицы, которая отстала от самолета в Васьково-Симферополе, когда летом они всей заводской толпой летели на Восток на самолете командующего Северного флота. Губа у Сережи обиженно дрожала. Он осмотрел стол в каюте с готовой к употреблению выпивкой, затем окинул взглядом всю четырехместную каюту, и его губа еще задрожала сильнее. Миша полушутя спросил у него какого хрена они приперлись, и не дают людям промочить горло. От Сережи последовал ответ, что некоторым людям негде спать. Те есть, то что крутилось в голове у нашего героя, когда он провожал жену с сыном в автовокзале Большого Камня стало сбываться с точностью в сто один процент. Миша все в той же шутливой манере спросил, про кого это тот говорит. Наш герой про себя подумал, что он предупреждал Мишу, что не фиг тащить такую толпу с собой в море. Но тот сам был в очень взвинченном состоянии и огрызался, что пусть лучше в море что-то делают, чем будут тупо бухать без работы на берегу. Наш герой мысленно вернулся к своему первому выходу в море в Северодвинске, и сам себе подтвердил, что как организатор особенно в хозяйских житейских делах Миша полный ноль. Он набрал в море практически двойную сдаточную команду, а все остальное пустил на полный самотек. Ведь, имея такие неограниченные шильные возможности Омнибуса, можно было договориться с гражданскими старшинами отсеков об относительно нормальных спальных местах для своих людей. Да в хозяйственных делах Миша был никакой. Наш герой вспомнил, что когда Миша рвался в их тройку с Антоном и Володей, то при подготовке к какой-то пьянке местного масштаба сел с ними чистить картошку. И те потом, смеясь, показывали нашему герою вырезанный из картофелины Мишей кубик, то есть Миша картошку никогда в своей жизни до этого не чистил, а поэтому решил, что вырезать из нее кубики- это то, что надо. Наташа рассказывала нашему герою, что мама Миши говорила ей, что Миша свое грязное белье в командировке не стирает, а отправляет посылками ей домой для стирки. Короче, пришлось не пить, а идти вместе с Мишей и делегацией и искать для них спальные места. Причем время для этого уже было явно упущено.О чем-то они вроде бы договорились, но и такса была уже явно выше. Потом лодку наконец начало слегка болтать, и они уже были в открытом море. Что еще запомнилось в первый день, или точнее в первую ночь выхода- это здоровая очередь, которая обычно бывает на суше только у женщин в места общего пользования. Данный проект лодки имел довольно длинный торпедный отсек с многоярусными стеллажами для хранения боезапаса. Затем шел второй жилой с камбузом и столовой личного состава. Там же вроде были и главные каюты. Внизу под палубой с каютами были столы столовой и не большая площадка перед гальюном или двумя гальюнами. Часа через два после начала выхода все было забито пьяным народом, переминающимся с ноги на ногу. В длинной очереди нашему герою запомнился мужик. Он стоял уже на достаточно грязном и мокром полу от большого количества выходящих и еще большего количества желающих попасть вовнутрь в одних шерстяных носках, дальше на нем были спортивные синие штаны, а на майку был накинут мундир капитана второго ранга. Кажется, это был военпред торпедистов. Его одухотворенное лицо говорило, что у него сейчас только одно желание- побыстрее отстреляться. Но то, что он, забыв надеть что-то на носки, не забыл надеть на себя мундир, явно вызывало к нему и уважение и сочувствие. Наверное, он побоялся оставлять личные документы в каюте без присмотра..Люди из первого отдела могли вполне гордиться таким бдительным офицером. Что еще запомнилось нашему герою на этом первом выходе на лодке на Дальнем Востоке? Это то, что кормешка и в первую очередь всевозможные консервы здесь стали выдаваться гораздо менее престижные, чем на Севере. Среди выдаваемых появились даже рыбные тефтели в томатном соусе. Уже потом наш герой узнал, что за последние два года пока он не ходил в море было уже несколько приказов министра обороны, по которым существенно урезались и нормы и ассортимент подводников. Если в Северодвинске положенную им воблу выдавали в герметичных банках, и вобла была сухая с икрой, то теперь она была в картонных паках, и качество ее было гораздо ниже, чем в Северодвинске. Там они всегда с помощью спирта делали так, чтобы к концу выхода у каждого была целая банка этой воблы. Сами они раздирали ее на составляющее и пили пиво, а Наташа всегда выпрашивала воздушный пузырь рыбы. Она поджигала его спичкой, а потом долго смаковала свой деликатес. Говорила, что этому ее научила ее старшая московская подруга конструктор- разработчик. У той в то время сестра работала в Кремлевском буфете, притаскивала эту воблу в неограниченных количествах, и они ,уже ей пресытившись, ели из нее только икру и эти пузыри. Запомнилось и первое погружение. Лодка погрузилась на несколько метров, и ее долго креновали и снимали параметры остойчивости. Причем занималась этими испытаниями бригада из трех теток. Их разместили в соседней с их Мишей каютой, и через фанерную стенку было слышно стуканье стаканов, пьяные женские повизгивания и смешки. В тот же вечер их после испытаний сняли на буксир. Говорили, что все они были изрядно бухие .Запомнилось, что несколько раз под водой на предельных скоростях почему-то срабатывала АЗ реакторов, то есть аварийная защита .Возможно, защита срабатывала из-за каких-то перегрузок. И на еще секунду назад всю дрожащую лодку находило безмолвное оцепенение, все освещение тухло, все механизмы останавливались, и в полной темноте наступала мертвецкая тишина. Затем, через сколько-то секунд, зажигалось аварийное освещение в отсеках, а потом запускалась и отсечная вентиляция. Похоже в этот момент самые жизненно-важные системы корабля начинали питаться от аккумуляторных батарей субмарины. Еще через пару минут запускались и другие механизмы, то есть лодка снова начинала получать питание от ядерных реакторов. Когда такое отключение произошло в первый раз, было достаточно муторно. Зато на последующие мало кто обращал много внимания. Несколько раз тянуло гарью в разных отсеках. Но никаких серьезных пожаров не было. Но до выяснения причин запаха, всех лишних выводили в смежные отсеки. Обычно запахи были связаны с выходом из строя каких-нибудь электрических отдельных механизмов или приборов. Но пруха не покидала сдаточные команды весь выход. Ну в основном была практическая работа на своих приборах. Работы было много. И проверка блоков из ЗИПА, а в случае их неисправности и их ремонт. И многие стыковочные работы приборов с ЦВК, и много, много других дел. А рядом с центральным постом, в котором стояли приборы нашего героя находился реакторный отсек. Реакторы мирно зудели. Люк в реакторный отсек из ЦП обычно всегда был открыт. И это зудение реакторов вначале раздражало нашего героя. Ведь на предыдущих проектах он привык, что реакторы, примерно как и здесь, зудели через несколько отсеков от их Алмаза и ЦП. Здесь же соседство было самое непосредственное .Через пару дней наш герой втянулся в работу и не обращал уже внимания на это зудение. .Но пожалуй больше всего с того похода запомнился момент, когда днем под водой в тот момент, когда наш герой возился в ЦП со своими приборами, раздался сигнал аварийной тревоги. Причем такой сигнал в море он слышал в первый и слава богу в последний раз в своей жизни. За его практику к тому моменту сигналов боевой, учебной тревог он наслушался не мало. Это были различные по тональности бодрые перезвоны, а затем голосом объявлялись причины этих перезвонов. Это были и торпедные или ракетные атаки, проходы узкости, а также всевозможные тренировки по борьбе за живучесть. Но этот сигнал он слышал впервые. Он представлял из себя ржавые противные достаточно глухие звуки. А потом по лодке объявили: " Аварийная тревога Радиационная опасность. . Разгерметизация ядерного реактора." И ходя тогда народ не знал еще слова Чернобыль, до взрыва на АЭС оставалось еще несколько лет, но все мгновенно сообразили начинается утечка радиации. И народ толпой бросился в первый торпедный отсек от которого до реакторного было не больше десяти метров. Набилось человек пятьдесят с носовых отсеков. Это были и гражданские и военпреды и какие-то члены экипажа данной лодки. Все смотрели друг на другу и практически все молчали. Отсек задраили. Но это было примерно как если от удара молнией прикрыться газеткой. Тишина и неопределенность продолжалась минут тридцать-сорок. А потом все услышали обнадеживающие звонки отбоя тревоги, и голос по громкой с явным облегчением произнес слова отбоя аварийной тревоги. Еще через полчаса все знали, что главный манометр на одном из реакторов показал давление ноль внутри котла. А это обозначало, что котел начинает или уже начал выбрасывать свое содержимое в отсек. Но в последующем выяснилось, что из строя вышел сам манометр. За обедом все приняли дополнительную дозу не только для вывода стронция, но и для снятия стресса.

Глава тринадцатая

Так прошло дней пять шесть похода. Погода часто была дрянная и холодная, но здесь на Востоке полигоны были более глубоководные, часто находились в живописных бухтах, и при шторме практически всегда была возможность погрузиться. Так что особо сильных болтанок нашему герою не запомнилось .После пяти шести дней испытаний наступило некоторое затишье. Омнибус до сих пор никто не трогал. И он варился в собственном соку. Народ из его сдаточной команды, которому по глубокому убеждению нашего героя, в море делать было нечего, потихоньку начинал шизеть. Если основные регулировщики находились в напряжении, тем более в том числе и от неопределенности ситуации со сдачей системы, то те которые были на подхвате, а точнее балластом, уже полностью насытились романтикой похода на АПЛ и с каждым днем, а может и часом начинали создавать все больше проблем в первую очередь Мише. Тот пожаловался нашему герою, что в расходной пятилитровой фляге, которая находилась в ЦВК, кто-то разбавил спирт. Хотя она была у Миши опечатана пластилиновой печатью, но умельцы ее аккуратно срезали от металла, а потом также аккуратно лепили назад. Наш герой сразу сказал Мише, что это не кто-то, а целая группа тех, которым в море делать было нечего, так как один человек не в состоянии был бы обеспечить безопасность всего процесса отливания и разбавления спирта..Миша же оконфузился с этим спиртом, когда с кем-то рассчитывался за что-то. Затем произошел конфликт во время игры в шахматы между братом Жени Вальком, которого Миша взял в море и еще одним регулировщиком по совпадению Женей. Проиграв, или проигрывая уже окончательно партию, Валек схватил горсть маленьких дорожных фигурок с доски и запустил ими в физиономию своего противника. Тот Женя носил очки, и одна фигурка застряла между стеклом очков и дужкой, что очень потешило Валька. Как футболист, он был явно физически крепче изнеженного мальчика из Ялты, поэтому тот драться с ним не стал, но поссорились они крепко и надолго. Так что пока одни упорно пахали, то другие от безделья уже начали сходить с ума. Наш герой никак не мог уже третий день сделать один блок из ЗИПА. Похоже его то ли сильно перегрели в приборе без вентиляции, то ли уронили на железный пол с большой высоты, но внутренний печатный монтаж сыпался беспрерывно, и после устранения очередной не простой неисправности, быстренько после часа работы в приборе появлялась другая. Наш герой уже определил, что блок по году выпуска отличается от всех других блоков из его Зипа. То есть наверняка он был с одного из трех заказов, которые сдавались заводом раньше их. Просто его вместе с паспортом засунули в Зип их заказа, забрав себе оттуда более свежий их блок. Так как работа с блоком хорошо убивала время на лодке, да еще давала неоценимую практику, то наш герой спокойно относился к выпавшим на его долю чужим проблемам. Но работа со сложным блоком требовала сосредоточенности. А последние два дня около его приборов в ЦП стал крутиться капитан первого ранга. Он был невысокого роста, узкоглазый. Скорее всего по национальности он был бурятом или что-то около этого. Он сильно напоминал нашему герою командира соседней с ним восьмой батареи майора из его уже достаточно не близкой офицерской юности. Тот, не имея высшего училища за плечами, был обречен остаться майором. Поэтому на службу явно уже забил. Каждый четверг в их ракетном дивизионе проводился технический регламент .Согласно действующим документам в зависимости от времени с техникой нужно было проводить те или иные работы. Каждый офицер, прапорщик и солдат четко знал, что он должен делать на этом техническом обслуживании. И пока все ковырялись в технике, командир восьмой батареи стратегических ракет бурят с очень простой русской фамилией типа Иванов, с самого утра после завтрака до самого обеда, спрятавшись в каком-нибудь укромном уголке дивизиона с такими же аборигенами, как и сам, играл в домино на деньги. Эта была ,так называемая пятерочка, когда очки начислялись по сумме цифр кратных пяти. В нее обычно играли те, которые не дотягивали со своим интеллектом до преферанса. Игра продолжалась почти до самого обеда, а потом этот майор появлялся в расположении вверенной ему батареи, стоящей на боевом дежурстве по защите Советской Родины, подходил, как правило, к самому молодому по сроку службы солдату из своей батареи. Он ласково по отечески смотрел на того, и таким же ласковым голосом спрашивал, а не подскажет ли ему голубчик, куда это он попал. Перепуганный солдат, от общения с таким крутым для него начальником, докладывал, что тот находится на боевом кругу восьмой батареи, несущей боевое дежурство в постоянной готовности. Выслушав его доклад, командир этой самой батареи с удовлетворением говорил, что значит он попал туда, куда ему нужно. И минут через пятнадцать начинался обед. Этот капитан первого ранга около приборов нашего героя на все смотрел с каким-то подозрительным видом, через плечо заглядывал в разложенные схемы, рассматривал закрытые крышками кнопки для стрельбы с надписью "Залп".Он ничего не говорил, но отвлекал нашего героя от его мыслей. И когда этот кап раз уже прилично ему поднадоел, он сказал Мише, что как только тот снова начнет у него все обнюхивать, то он пошлет его в известном направлении. Миша сразу убежал наводить справки. В этих вопросах он был очень силен. Везде у него всегда были свои люди. Вернувшись минут через двадцать, он сразу сказал нашему герою, чтобы тот ни в коем случае не вздумал конфликтовать с этим бурятом или монголом. Оказывается, тот был старшим по секции Омнибус в государственной комиссии, которую в полном или частичном составе загрузили на лодку. То есть, как и ходили слухи, кто-то хотел совместить ходовые заводские испытания лодки с государственными, да еще подписать не работающий в полном, а точнее ни в каком практическом плане, Омнибус. И что скорее всего этого кап раза не спроста поставили старшим по Омнибусу. Его вытащили хрен знает с какой глухой базы, где тот был командиром какой-то древней допотопной подводной лодки. И вычислительные комплексы на лодках видел скорее всего впервые в своей жизни. Теперь и наш герой стал без враждебности наблюдать за телодвижениями этого старого морского волка. И через какое-то время тот, то ли почувствовав изменения в отношении к нему со стороны нашего героя, то ли от того, что пришло время, начал задавать нашему герою различные вопросы о технических возможностях Омнибуса. Тот отвечал вежливо и в общих чертах. По вопросам было видно, что дошкольник случайно попал в институтскую среду. Кап раз слушал, слушал, а потом заявил, что он предлагает пари. Он надевает свой шлемофон и выходит на взаимную торпедную атаку на своей лодке на данную лодку с Омнибусом и топит ее. И хотя нашему герою было очень смешно от таких наивных рассуждений. Это выглядело, как если бы индеец со своим луком и стрелами предложил пари снайперу вооруженного винтовкой с оптическим прицелом. Но наш герой подумал, что при том состоянии, в котором сейчас находится Омнибус потопить его вместе с лодкой мог кто угодно.

Глава четырнадцатая

После дня десятого, когда и у нашего героя закончилась конкретная работа, наступила полная скукота. Он все чаще стал вспоминать и о сыне и о жене. Наташа была для него как здоровая среда обитания для любого человека. И без нее он долго просто не мог существовать. Конечно, человек часто недооценивает, когда он дышит чистым воздухом и пьет не отравленную воду. Но то, что Наташа ему необходима, он почувствовал и понял еще в период становления их отношений. Несомненно, он понимал, что с точки зрения примитивной логики он не являлся удачной для нее партией. И сам лично он никогда бы не пожелал, чтобы такая участь, которая была им уготована Наташе, потом постигла бы его собственных дочерей. Но без нее он бы долго просто не протянул на этой земле, и поэтому получилось так, как оно получилось. К моменту описываемых здесь событий значительно потеплели отношения нашего героя с его родными. Сам лично он ничего не сделал для этого потепления. Он оставался точно таким, каким был и пять и десять лет назад .Поэтому если его родные в какой-то момент посчитали, что родили и вырастили законченного поддонка, то это были вовсе не его, а их проблемы. И он не испытывал к ним никаких отрицательных чувств. Тем более, что он не плохо понимал, кто и как формировал в их умах и в их глазах образ их сына, как отпетого негодяя. Через много лет его родная сестра только подтвердит ему то, о чем он и сам догадывался еще в те годы. Но тот откровенный бред, и та откровенная примитивная ложь, которой кормили его родителей, не могли долго срабатывать Родители достаточно быстро увидели, что у нашего героя нормальная семья, и что его жена вовсе не оторвище, которая в свои девятнадцать лет совратила их невинного двадцати пяти летнего чада. Что вся вина их сына и его Наташи, что просто они сильно любят друг друга, но встретились достаточно поздно. Первым на контакт пошел отец нашего героя. Он стал желанным гостем в их с Наташей доме. Потом и мама скажет нашему герою, что она всегда с уважением относилась к его выбору. На что он просто грустно усмехнется внутри самого себя. Единственное, о чем всегда жалел наш герой, что другая сторона сделала все возможное, чтобы всячески затруднить. а точнее лишить его контактов с его дочерью от первого брака. Ну и здесь он не видел никакой особой трагедии. Его дочь продолжала общаться с его родителями, поэтому он вполне был уверен, что она вырастит нормальным человеком. Испытания лодки продолжались.И с каждым днем приближался и Новый год. И уже было понятно, что второй раз в своей жизни нашему герою придется встречать его не в кругу своих родных и близких. Один раз он встречал его на боевом дежурстве в армии, играя в преферанс в бункере оперативного дежурного, так называемого четыреста тридцать шестого. Задача этого дежурного была в своевременном получении команды из Москвы об пуске их баллистических ракет. Бункер находился на большой глубине. Техника, на которой служил наш герой была уже не первой свежести, и таким каким-то не свежим был и воздух в этом бункере. Хотя для его очистки вроде бы было целых несколько контуров вентиляции. Так что тот Новый год запомнился нашему герою на всю жизнь. Все последующие годы наш герой неукоснительно следовал негласной традиции Новый год встречать дома, не зависимо от того, сколько тысяч километров нужно было для этого преодолеть в последний момент, чтобы успеть вовремя попасть за Новогодний стол. И вот теперь было ясно, что этот Новый год придется встречать или на борту атомной субмарины или в общаге в полном отсутствии с ним родных и близких ему людей. А на лодке становилось все просторнее. К праздникам все хотели свалить с ее борта. За время испытаний уже три раза буксир снимал людей, без которых вполне можно было уже обойтись. С последним буксиром и Миша отправил на берег несколько своих человек, у которых уже окончательно стала съезжать крыша от подводной экзотики. Теперь оставшиеся с возрастающим напряжением ждали, что будет дальше. К этому моменту Мише поступила команда от старшего строителя, чтобы они прекратили все работы с приборами, которые не являются необходимыми, все приборы закрыли крышками и придали системе товарный вид. Уже ближе к тридцатым числам декабря они что-то ввели на его сто первом приборе. Эта табличная цель, введенная вручную с пульта не имела ничего общего с реальными целями, так до сих пор их система не была состыкована ни с акустикаьми, ни с радиометристами, ни с навигационными комплексами. С первым отсеком вроде бы уже что то работало, и они могли управлять торпедными аппаратами. Короче, они почти целые сутки производили отстрел из торпедных аппаратов на различных глубинах водой по цели введенной с пульта. Такой стыдухи на испытаниях за свой комплекс нашему герою испытывать еще не приходилось. Числу к тридцатому все стихло, на лодке установилось затишье. Видимо, работать стали с представителями государственной комиссии. Встреча в море Нового года становилась все более реальной. И все-таки ближе к вечеру тридцатого декабря стало известно, что они возвращаются в базу в Большой Камень. Они пришвартовались где-то после обеда. Как потом выяснится, тридцать первого декабря в базу вернулись с не большими интервалами все четыре лодки .Причем их лодка пришла последней.  Когда они добрались до общаги, остальной народ уже гулял вовсю. Тогда еще не справляли Новый год но украинскому и российскому времени. Но разница в восемь часов местного и московского времени давала все возможности начать справлять по Владивостоку, а до Москвы доживали только единицы. В двух общагах, где еще несколько недель было не продохнуть, было свободно и вольготно. На первый взгляд в них остался на Новый год один Омнибус. Все остальные нормальные люди держали свои билеты на самолет до последнего .Большинство сдаточной команды были из Комсомольска на Амуре, гораздо меньше из Барнаула, Томска и т.д. Все они имели не плохие шансы встретить Новый если и не в кругу семьи, то где-нибудь в залах ожидания аэропортов. Наш герой не помнит как, но поселился он в общаге напротив той, в которой в усеченной комнате он жил с Наташей и сыном. Сосед у него был на всю здоровую комнату один. И, конечно, же им оказался герой подводник, его напарник по прибору Женя. Наш герой принял общий душ на первом этаже. Но так как в общаге жили единицы, а три лодки пришли раньше их, то за целый час, пока он плескался в душевой, его никто не побеспокоил. Он не припомнит, устраивал ли Миша за все их пребывание в море хотя бы одну помывку. А были они в море минимум две недели, а, возможно, дней шестнадцать Переодевшись во все чистое, он с удовольствием понежился в чистой нормальной постели Затем было все как обычно. Он оделся, и с Женей или без, отправился в общагу напротив в холостяцкий номер, где жили ребята с их бригады, с которыми он был в море, и с которыми он общался. Стол у них был уже накрыт. По поводу Нового года спирт решили не пить, и на каждого закупили к его приходу по две бутылки импортного полусухого вина. Он не стал раскрывать страшной тайны, что последнюю неделю в море он с Мишей в каюте только и пили такое вино, меняя его на спирт, а закусывали маленькими шоколадками Миши, которые тот, как и наш герой каждый вечер получал на вечерний чай .Наш герой, не нарушая принятых на лодках традиций, свои шоколадки берег как гостинец из моря для жены с сыном, а Миши беречь вроде было не для кого, поэтому он пожирал их собственноручно, ворча о халяве, но отламывая и нашему герою кусочки к вину. Сам Миша со своими очередными новыми друзьями отправился встречать Новый год вроде бы на какую-то лыжную базу, хрен знает куда. За время морей и житья в одной каюте их рожи надоели друг другу, о чем они не забывали напоминать каждый день он Мише, а тот ему. Поэтому отдохнуть друг от друга было очень даже нормально. Через очень много лет Миша, проведя вначале довольно бурную жизнь, посидев в КПЗ полгода, имея уже к моменту заключения два инфаркта, начнет вести затворническую тихую жизнь, катая на своей не большой симпатичной яхте экскурсантов. Откажется от спиртного и сигарет. А еще через несколько лет нашему герою сообщат, что Миша разбился насмерть на горных лыжах перед самым Новым годом, будучи уже законным пенсионером. И наш герой подумает, что это гораздо более подходит для Миши, чем, например, смерть от перенапряга на горшке. Но все это будет еще очень не скоро, по крайней мере так казалось в то время нашему герою. И так они начали готовиться к встрече Нового года, и для легкой разминки пили сухое вино, закусывая сушенными щупальцами кальмаров. То ли на автобусе базы привезли целый ящик с пакетиками этих кальмаров, то ли еще каким-то путем, но делали их на японском оборудовании в Находке. Пакет с этими кальмарами стоил копейки. Эти щупальца просто таяли во рту, и сухое вино или пиво ими было закусывать то, что надо. Все разговоры были не о бабах, а об только закончившихся, а точнее прервавшихся их морских походах. Ребята уже успели пообщаться с мужиками с других лодок. Картина походов везде была примерно одинаковая. Говорили, что будто бы членам государственной комиссии сказали, что они фиг сойдут на берег и будут болтаться на лодках до опупения, пока не подпишут в сдаточных формулярах свои разделы. И по взаимному джентльменскому соглашению, в последний момент их все- таки отпустили на три-пять дней на Новый год к их семьям в обмен на предварительные подписи с замечаниями. И уже числа четвертого пятого января лодки снова выйдут в море уже вроде бы показывать устраненные замечания. Что у московских разработчиков очень сильное в Министерстве обороны лобби, и что разработчики поклялись чуть ли ни на крови, что до лета на базах Камчатки все эти четыре лодки они доведут до ума, и Родина действительно получит новое современное оружие. Так за пустыми разговорами они вылакали по две бутылки сухого вина на брата .Всех разморило, и наш герой отправился в свой номер где-то часов в семь вечера по местному времени соснуть пару тройку часиков. После вечернего туалета он быстро задрых на чистых простынях, как цивилизованный чел. Он хорошо спал после последних нескольких напряженных дней, пока его не разбудила серия стуков в дверь комнаты. Наш герой открыл глаза.В комнате горела казенная настольная лампа. Около нее крутился притихший Женя. За дверью послышались женские голоса.Опять стуки в дверь. Было слышно, как одна говорит другой или другим, что мол куда это он подевался. Что дежурная на вахте сказала,что ключа на вахте нет.Тут наш герой сообразил, что к Жене приперли гости.Причем как минимум одна из гостей уже была с ним достаточно хорошо знакома. Он взглянул на Женю. Женя сделал физиономию вопросительно непонимающую, что мол это такое, и как ему поступать дальше. Наш герой молча выдернул шнур лампы из розетки и снова завалился в кровать. В темноте было слышно, что и Женя затих в своей койке. За дверью пошуршали, потом послышались удаляющиеся шаги. Прошло минут десять. Не успел наш герой объясниться с Женей, как за дверью опять послышались приближающиеся шаги. Опять стуки в дверь, опять разговоры и наконец шаги удалились, и все стихло. А еще минут через десять с соседней общаги послышались крики и шум .Наш герой понял, что наступил Новый год по Дальневосточному времени. Он вылез из под одеяла. Зажег верхний свет, одел трико и полез в свой чемодан под кроватью. Достал оттуда почти литровую фляжку спирта, банку консервов типа какого-то лосося. Потом подумал, что все же Новый год и вытащил баночку в сто сорок граммов красной икры. Миша ,в отличии от Антона, не старался, чтобы у каждого члена сдаточной команды было к концу похода по целой баночке икры В день им полагалось по пять граммов на вечерний чай, но все копили баночками для дома и семьи. А для этого в море нужно было пробыть двадцать восемь дней. Вот с помощью спирта и выравнивал Антон по баночке на человека. Миша вполне резонно считал, что пусть спасибо скажут, что он взял такую толпу в море и дал возможность людям хорошо заработать. А после того, как у него стали тырить и разводить спирт, то порешил, что хрен им, а не икра. Но себе и нашему герою баночки по три, а может и больше он достал. Наш герой добавил еще к столу довольно ржавую воблу из пака, и они сели с Женей праздновать Новый год. Икра оказалась крупной, но сильно пересушенной.Наверное, была старой. Наш герой прямо сказал Жене, чтобы баб своих он сюда не приглашал, так как ему они не нужны и не нужны дешевые компроматы. Женя начал типа вначале говорить, что они сами приперлись, но наверняка это была брехня. Они хорошо выпили и закусили.Потом легли досыпать. Утром, кажется, отметили Новый год по Москве. Женя засобирался к своей подруге, а пьяный, а поэтому добрый наш герой к великой радости Жени дал ему в качестве презента на Новогодний стол у Жениной подруги как попало вскрытую ими и расковыренную баночку пересохшей красной икры. Женя ушел,а наш герой снова завалился в постель. Так он встретил Новый год почти по всем временным поясам Союза. Он проснулся ближе к обеду. Полежал в постели, вспомнил о ночных гостьях и усмехнулся. Он уже давно не был наивным мальчуганом, верившим в бескорыстную дружбу. Еще в школьном возрасте он сменил много школ и много городов, а поэтому когда он слышал,, что настоящие друзья- это те, которые выросли в одном дворе и ходили вместе в один детский сад, то это было явно не про него. Да у него было достаточно много кандидатов, которые хотели бы попасть в его фавор. Но он, обычно, общался с теми, которые были интересны ему как личности. Сам же он делил людей на две категории- это те которые заглядывают в глаза, или те, которым заглядывают в глаза. Вот те, с которыми он предпочитал общаться, как правило, не имели привычки заглядывать другим в глаза, а если встречались с подобными себе, то предпочитали лучше смотреть в пол или в сторону. Он выслушивал множество откровенных душевных излияний, но сам предпочитал не отвечать откровенностью на откровенность. В свою душу он практически не пускал никого. Он потом спросит у Миши, вышедшего из КПЗ, что как же так могло получиться, что его практически сдали друзья, которым Миша доверял. На что Миша ему спокойно ответит, что каждая дружба имеет свою цену. И по ответу Миши нашему герою станет ясно, что у Миши было достаточно много свободного времени, чтобы придти к таким выводам. Поэтому наш герой, исходя из своих сформулированных для себя еще в свои шестнадцать лет принципов, предпочитал максимально сам решать свои проблемы. Что касается отношения нашего героя к женщинам, то на момент описываемых событий он хотя бы и в общих чертах, но представлял обшее их строение уже ни только по картинкам и учебным пособиям. И для себя он пришел к выводу,что как бы это не могло показаться странным, но устроены они все в принципе практически одинаково, а поэтому нет ии какого смысла заниматься повторением пройденного, тратя на это различные материальные физические и другие ресурсы. Для себя он уже к тому моменту уяснил, что лучшая женщина-это не та, которая может где-то и завалялась, а та с которой тебе ни только не скучно жить, но и к которой ты испытываешь серьезное влечение,, как к женщине. И так распорядилась судьба, что такая женщина у него была. Поэтому на всех других он в лучшем случае смотрел как на произведение искусства, а также на возможность расширить свои познания в изучении женской психологии.

Глава пятнадцатая.

Больше никаких событий тех дней в памяти нашего героя не осталось. Только где-то на третий или четвертый день к нему заявился тот самый Сережа, который отстал от самолета летом в Крыму. Очки с серьезными линзами все равно не могли заслонить собой распухшую от похоже беспрерывного пьянства последних дней физиономию Сережи. Он был одет в какой-то замызганный полуразодранный ватник. К этому времени их южный завод успел позаботиться о своих заторчавших на Дальнем Востоке регулировщиках. И все они получили на базе хотя и не новые, но вполне теплые шубы на бараньем меху. Все с той же своей трясущейся обиженной губой Сережа сообщил нашему герою, что у него украли его полушубок. И хотя вроде бы бы наш герой был таким же регулировщиком, как и Сережа, но он проявил участие и пошел в общагу напротив для выяснения деталей происшедшего. Уже при посещении первых комнат было видно, что народ уже доотмечался до предела. Кругом грязь, куча окурков, какие-то замызганные, уже начинающие вонять тарелки, и везде везде тела тела в койках отрубившихся или мучающихся от передозирования электронщиков. Толком добиться от них, как же могло такое случиться, что Серж остался без верхней одежды было не реально. Нашему герою оставалось только выразить свое соболезнование и поскорее отправиться в свою общагу, в которой он все-таки был в некоторой стороне от проходящих рядом бурных событий. И уже перед самым сном к нему снова заявился Сережа уже в своем полушубке. Но личико его вовсе не сияло от счастья, а было искажено гримасой мучительного отходняка. Он пришел с надеждой, что здесь его полечат.Наш герой действительно налил Сереже граммоы пятьдесят спирта. Когда тому слегка полегчало, то на вопрос нашего героя откуда у него снова появилась эта шуба, Сережа ответил, что ему ее в комнату принесли совершенно не знакомые Сереже девки, которые утверждали, что вечером накануне Сережа ввалился к ним в комнату и культурно у них отдыхал. При слове девки наш герой улыбнулся. Каждый из регулировщиков имел свое определение особ противоположного пола. У одних это были дамы, у других телки, Сережа вот называет их девки, Миша своих знакомых всегда называл барышнями. Но суть вопроса названия никогда не меняли. Где-то дней через семь после нового года их снова загрузили в прочный корпус, и они отправились показывать государственной комиссии, устраненные за время беспрерывных новогодних пьянок, отмеченные комиссий отдельные недостатки в работе систем АПЛ. На этот раз Миша не стал иповторять свои ошибки, и в море их пошло человек пять. Все это были вполне грамотные для настоящего момента специалисты. Отсутствие лишних людей благотворно сказалось и на общей атмосфере похода. Они снова проболтались в море дней тринадцать-пятнадцать. И хотя все изрядно поднадоело, наш герой с удовольствием перед сном прикидывал сумму уже заработанных им за эту командировку тугриков. Вернулись они где-то ближе к концу января. Чтобы в море у них кто-то что-то принимал, наш герой припомнить не мог. Он совсем не мог бы вспомнить видел ли он этого монгола или бурята, свято верящего в технику, которой он командовал. Ходили слухи, что из своих кают члены комиссии вылезали только в туалет, а остальное время проводили за щедро заставленными для них столами представителями ВПК. Вернувшись на базу, наш герой через несколько дней улетел домой на Юг. Спанье на газетке на бетонном полу привело к тому, что он появился перед сияющей своей супругой с раздутой одной щекой. С такой же щекой он и пошел отчитываться на завод за прошедшую командировку. Когда в бухгалтерии он предъявил к оплате и гостиницу в Чернигове, в которой он провел двое суток, то его отправили подписывать командировочный свой отчет к начальнику цеха Игорю Николаевичу. Тот долго с подозрением вертел в руках его отчет. Но когда наш герой пальцем указал начальнику на свою раздутую щеку, то тот вздохнул и подписал ему все. Встретившая его сияющая жена приготовила для мужа сюрприз в виде нераспечатанных ящиков любимого им Муската белого игристого, и ящика настоящего чешского бутылочного пива, за которым, уже фактически ушедшая в декретный отпуск Наташа. простояла уйму времени на холоде, участвуя в презентации вновь открывающегося магазина в их районе.. Ну как он мог относиться к такой женщине? И после не всегда безоблачных отношений между ними в не давно закончившемся сложном году, они начали следующий год с очередного уже бесчисленного по счету своего медового месяца .Он взял с десяток отгулов и на этот раз все две недели уделил жене и сыну. Отгулы представляли из себя корешки от разрешений на работу в выходные дни с отметкой о количестве часов проведенных в этот выходной день на тот или другом предприятии. Они забирались у табельщиц и оплачивались бывало еще раз после того, как ответственным сдатчикам уже удавалось раз заплатить по табелям с восьмерками в выходные дни. Когда регулировщик сидел на юге, то по этим корешкам, подписанным у начальника цеха он мог рассчитывать на оплату голого южного тарифа по его разрядной сетке. У нашего героя была целая коробка из под женских сапог полная таких корешков. Их были многие многие десятки, которые переходили в сотни .Вот и сейчас он подписал у начальник горсть отгулов, которые он наугад вытащил из коробки. Они были разных годов и разных предприятий, но денег в цеху видно хватало на такие мелочи, и ворча, но начальник подписал все. Наш герой скрепил их скрепкой и отнес цеховой табельщице. Теперь две недели можно было валять дурака за голый тариф. Но денег он на Востоке уже накосил как почти за полгода береговой жизни, поэтому его это мало волновало. Две недели с семьей пролетели как один день. И он снова улетел на Дальний Восток. Он уже точно не помнит , чем он занимался, когда ему пришла телеграмма о рождении дочери. Он помнил планы юной Наташи о двух сыновьях, но дочка или сын для них с женой это было одинаково. Пару дней он поотмечал рождение своего третьего ребенка, потом сходил в море на недельку и улетел на Юг домой. Дочка была уже дома. Это был единственный его, из трех, ребенок, которого из роддома забрали без его участия. Он совсем не помнил чем для них кончилась работа на четвертом корпусе РТМ, но кажется лодки так и ушли на Камчатку в том состоянии, в котором они были уже при первом выходе в море. Подписали ли Омнибус в полном объеме он то же не помнил. Скорее всего с замечаниями. На Юге, на стенде им дали новый Омнибус, и работа закипела. Теперь он уже был в том состоянии, когда на регулировку ему вполне хватало времени на заводе, теперь дома он занимался домом и семьей, а на работе, когда море потеплело, он мог позволить себе с Мишей сбежать на пляж в полукилометре от завода. Начальник Миша чуть ли ни в жару ходил на работу в пиджаке. Он с деловым видом вешал пиджак на стул около своего начальственного стола на стенде своего Омнибуса. Потом брал с собой нашего героя с собой. Они выходили из цеха и шли в сторону четвертой проходной, которая была в направлении пляжа. Миша подводил его к каким-то заводским складам. Где-то между коробками складов лежали один на другом, как порядочные ступеньки, мощные камни. По этим камням они взбирались почти на крышу склада, затем совсем слегка подтягивались и уже были на крыше. Пройдя по крышам они начинали прыгать с крыши на крышу каких-то гаражей, затем опять спускались по таким же примерно большим камням и чудесным образом оказывались за территорией завода с совершенно секретными цехами, с проходными и стрелками ВОХР с боевым оружием и боевыми патронами. Вся эта комбинация была нужна, чтобы не сдавать пропуск на проходной, и чтобы не возможно было обнаружить их отсутствие на рабочем месте. Затем они шли на базу Мокроусова, брали бутылку марочного крепленного судакского Кокура с шоколадкой и заваливались на песок. В море залазили по одному, чтобы не остаться без денег и документов. Где-то через час, или полтора на заводе начинался обед. Они еще с полчаса с час позволяли себе позагорать и покупаться после обеда. Затем в обратном порядке, минуя заводскую проходную, возвращались в свой совершенно секретный цех. Миша с еще не просохшими до конца волосами надевал свой пиджак, а наш герой включался в регулировочный процесс. Теперь ему вполне по силам был такой режим рабочего дня. Что касается самого Омнибуса, то хотя математическое обеспечение опять было фактически полностью обновлено новыми кассетами из Москвы, прорыва пока видно не было. Но уже стали работать внутренние тесты системы и тесты отдельных приборов в составе системы. Что касается решения задач, то проблемы были везде, в том числе и с новыми видами оружия, которыми должен был стрелять Омнибус с торпедных аппаратов .В середине лета они сдали на Юге эту систему, и она отправилась товарным поездом на Дальний Восток. И скоро наш герой опять улетел на Дальний Восток в Комсомольск на Амуре. Летели через Хабаровск в мужской компании. Поэтому, когда добрались до Комсомольска, командировочные на два месяца очень сильно похудели. И наш герой с двумя тремя ребятами занялся поисками уже дальневосточной корриды. В городе кроме их завода, который строил лодки, было еще два крупных предприятия.Одно также было военным и делало истребители самолеты, а другое пожалуй самое крупное в городе называлось Амурсталь. Это было сталелитейное предприятие. Первые его мартены были запущены на Новый 1942 год. То есть где-то всего через полгода с начала Великой Отечественной войны на Дальнем Востоке срочно запустили сталеплавильный завод .Именно в мартеновский цех на ремонт мартена и попал наш герой с такими же регулировщиками, желающими пополнить свои финансовые запасы. Им выдали валенки, войлочные штаны и куртки. На голову шапки ушанки. Затем привели на какую-то большую площадку. Площадка была в какой-то облачной пыли. На ней копошилось с десяток людей с кирками, ломами и лопатами. Одеты они были также, как и регулировщики. Кроме облака какой-то горелой пыли в воздухе висел еще запах горелого войлока. По центру площадки стаяла огромная бадья с тросами. Тросы тянулись под потолок к крану, который ездил под самой крышей цеха. В эту бадью бросали горячие, часто светящиеся кирпичи, которые выковыривали ломами и кирками из под ног на площадке. Оказывается это и был ремонт мартена, внутри которого они находились. То есть нужно было заменить старый кирпич на новый. Было очень жарко. Примерно как в сауне. Они, а точнее человека четыре самых стойких проработали до конца разборки мартена примерно дней пять. Полностью скомпенсировали свои командировочные потери за очень длинную дорогу на Восток, и даже вышли в не большой плюс. Перезнакомились с рабочими внутри завода. Почти на процентов восемьдесят девяносто рабочий состав завода состоял из вчерашних зеков. Причем ,как правило, у всех были очень серьезные сроки в том числе и за убийства. А после отбытия срока заключения у большинства из них еще был запрет лет на пять и более на въезд во многие центральные города страны. Теперь, когда наш герой, был со своей техникой уже на ты, он тратил на регулировку считанные часы и мог позволить себе хорошо подзаработать параллельно на Амурстали.Тем более, что и жена явно заслуживала чего-нибудь золотого за рождение дочери. Причем подарить не из семейных официальных денег это было вполне круто.

Глава шестнадцатая

Рабочие из мартеновского цеха рассказали нашему герою и его компаньонам, что на Амурстали имеется транспортный цех со своими вагонами, платформами и локомотивами. В нем большая текучка среди вспомогательных рабочих. В этом цеху всегда можно хорошо подзаработать. На следующий день наш герой сказал Мише, что выйдет во вторую смену на ЗЛК, а в первую пойдет по делам на Амурсталь. Миша возражать не стал. Сейчас у него заведование нашего героя было практически самым стабильным местом в системе, поэтому делать нашему герою на лодке в цеху было особо нечего. Утром он взял с собой еще пару регулировщиков, и они отправились на Амурсталь искать транспортный цех .Да, площади этого завода впечатляли. Они по наводкам, попадающихся им рабочим, вышли в нужный район завода. При подходе к нему действительно пошли сплошные рельсовые пути. Метрах в десяти перед ними шел какой-то ,судя по его робе и каске, представитель трудового коллектива. И хотя рабочий день вроде бы как еще только начинался, по видимому, от сильной усталости его сильно качало из стороны в сторону. И идти ему явно было не легко.Перешагиваемые им рельсы вообще были явно трудно преодолимыми для него препятствиями. Как прыгун в высоту он резко перед ними вначале тормозил, а потом старался взять препятствие с разбегу. Но, видимо, силы этого барьериста были уже на пределе. Он все же зацепился за одну из рельс и грохнулся на пути во весь рост.Слетевшая с его головы каска заскакала и откатилась в сторону. Кто-то из ребят сказал, что мол чуть не упал. И они осторожно обошли распластавшиеся на путях тело с раскинутыми руками. И через пару минут ребята открывали дверь, ведущую в вестибюль. Сразу за входом висел широкий длинный кумачовый транспарант. Обычно на таких писали или о вечном Ленине, или о трудовых задачах мирового масштаба. На этом красном материале крупными белыми буквами было написано:"Сегодня пьян. И завтра пьян .А послезавтра сорван план." Такой прикольный трудовой лозунг нашему герою попадался впервые. Они зашли в контору цеха. Сказали, что хотели бы слегка подзаработать исключительно на булочку и стакан кефира. Их спросили откуда они, что умеют делать. Потом один мужик сказал, что ему нужно в межцеховом пространстве уложить метров сто пятьдесят железнодорожного полотна. Причем работы нужно начать с нуля, то есть со связки бетонных шпал с рельсами в звенья, а затем им дадут путеукладчик и опытного мужика с которым вместе они будут строить настоящую железную дорогу. Он сказал, что у них есть на это пару недель, и им нужно создать бригаду человек из пяти шести. Он посмотрел сумму выделяемых на это денег, в том числе и на зарплату. Получалось что в среднем на рыло у них получится сумма примерно в пять месяцев их северных или дальневосточных командировочных, или процентов на пятнадцать двадцать выше его дальневосточной береговой месячной зарплаты по верхнему разряду и без любых удержаний. Ребята согласились с таким предложением.Теперь нужно было сформировать бригаду, а бригадиром утвердили нашего героя. В первую очередь из-за того, что в отличии от практически всех у него не было уже никаких проблем с Омнибусом. Главным помощником нашего героя был новый специалист по его сто первому прибору. Звали его Радик. Он был скорее всего казанским татарином. Это был здоровенный мужик возраста примерно нашего героя и очень физически сильным. Наш герой уже испытал его в деле на ремонте мартена и убедился, что кроме недюжинной силы у Радика все нормально и с выносливостью и с самолюбием, да и деньги он вполне любил. На сто первом он работал на более простой части модуля. Вроде бы считал себя крутым радиолюбителем, но логического хорошего мышления наш герой у него не замечал. А так как Радик любил не слабо , и главное практически ежедневно, заложить за воротник, то шансов хотя бы как-то освоить прибор у него не было никаких. Но он вполне мог что-то раскрутить, заменить блок. Например, наш герой совсем не припомнил бы такие подвиги у героя подводника Жени. Но на корриде Радик был очень хорош. Он мог работать за двоих, но при этом никогда не старался унизить тех, кто был его слабее физически, добродушно говоря, что они мол не виноваты, что в детстве их плохо кормили. Они с нашим героем уже сходили на участок цеха, где стоял стенд для сборки звеньев. Подняли бетонную шпалу вдвоем. Порешили, что шпалы и рельсы на них они будут укладывать вместе, и будут наживлять костыли и гайки, а другие ребята специальными электрическими машинками будут эти гайки накручивать и затягивать. Третий и четвертый компаньоны у них тоже были те, кто выдержал в мартене до конца разборки и не свалил с того пекла. Теперь нужен был еще пятый. Шесть, они с Радиком порешили, слишком много для такой маленькой железной дороги. И как сказал Радик, на пять гораздо легче делится, чем на шесть. С пятым возникли затруднения. В мартене они начинали всемером, а может вшестером. Но те которые сбежали под разными предлогами их больше не интересовали. Выбор нашего героя пал на достаточно нового регулировщика в их бригаде. Звали его Володей. Его поставили в ЦВК, и сейчас он руководил вместе с женщинами программистками очередными масштабными перепрошивками кассет, то есть математического обеспечения. Реально от программисток толку было не много. Кроме истерик, каких-то глупых демаршей, обильных слез от придуманных обид, ничего более существенного у них наш герой не наблюдал. То есть повторялась история с Алмазом Но это были проблемы Миши, поэтому наш герой старался держаться в стороне..По Володе у нашего героя с Радиком вначале возникли разногласия. Володя был среднего роста, без выдающегося телосложения. И Радик посчитал его вполне белоручкой. Но наш герой больше имел информации о Вове в том числе и от жены Володи, которую тоже звали Наташа, и которая регулировала вместе с Вовой, а фактически Вова работал и за нее и еще за двух программисток один. Так уж получилось, что наш герой познакомился вначале с женой Володи, а потом уже с самим Вовой. Как-то вечером скорее в Комсомольске Миша подвел к нашему герою темноволосую женщину, представил ее как их новую сотрудницу и сказал, что ей нужно показать или где живут другие их работники или какие-то конкретно. По дороге наш герой и Наташа разговорились. Манера поведения женщины вполне произвела на нашего героя положительное впечатление. Она не выглядела набитой дурой с претензиями, хотя особых звезд с неба на первый вид и не хватала, вела себя с одной стороны вполне приветливо, но в то же время достаточно сдержанно, как вполне приличная замужняя женщина. Она и рассказала нашему герою, что с Володей они знакомы со студенческой скамьи. После окончания института уже как муж и жена поехали по распределению кажется в Туркменистан на компрессорную газовую станцию. Что жили в пустыне в вагончике. Что пережили несколько очень страшных землетрясений, когда не только земля уходит из под ног, но еще откуда-то из под нее идет очень страшный гул. Что все обеспечение вагончика, да и вообще весь быт лежал на Володе, а она была за ним, как за каменной стеной. И что их дочь родилась чуть ни в этом вагончике.Вот эти рассказы жены Володи при первом знакомстве ее с нашим героем и послужили основанием для него, чтобы он настоял, и включил Володю в их бригаду УХ. Вначале все шло по плану. Наш герой с Радиком таскали шпалы на стенд, затем распределяли их по имеющимся отметкам, затем сверху клали притащенные рельсы. Дальше из ящиков доставали костыли с прокладками и гайки с шайбами, цепляли их на рельсы, и звено было готово. Оставалось только завинтить гайки до предела, чтобы звено имело законченный вид. Ребята, которые занимались закруткой гаек, быстро освоили машинки с крутящимися шпинделями. Они представляли из себя что-то типа электрической большой дрели со специальной насадкой. Насадка накидывалась на гайку, машинка включалась и гайка в течении минуты, двух закручивалась до упора. Когда они собирали звено полностью, то его тельфером оттаскивали в сторону на тросах и крюках и укладывали в штабель. Всего нужно было связать около полутора десятков звеньев. После того, как больше половины звеньев было собрано, начались проблемы из-за Омнибуса. На этот раз то ли наконец советской разведке удалось украсть нужный вагон с американскими доработками какого-нибудь современного американского атомохода, то ли свои московские программисты наконец прозрели, но ребята получили информацию, что где-то какой-то корпус АПЛ, на котором был установлен Омнибус какой-то модификации начал вроде бы дышать. Что он стал похож на настоящую боевую лодку. Тут Миша сразу смекнул, что за этот Омнибус, на котором они сейчас пашут, спрос будет по полной. Его настроение резко изменилось. Он стал сильно нервничать и гонять в первую очередь группу, которая занималась перепрошивкой кассет. Программистки впали почти в постоянную истерику. Теперь Миша перестал им улыбаться и обращать внимание на их женские прелести или их отсутствие. Он рычал на них, что они бестолковые и безграмотные срывают ему весь график работ. И в принципе так и было. Все женщины регулировщицы были хороши, когда они находились за кем-то или под кем-то. За всю свою долгую регулировочную жизнь наш герой не встречал ни одной женщины регулировщицы, которая бы представляла из себя действительно классного самостоятельного специалиста. Он слышал легенды о таких еще на Алмазе, который был в десятки раз проще Омнибуса. Но всегда в конечном итоге оказывалось, что все эти легенды оказывалиьс несостоятельными, и всегда за такой супер регулировщицей стоял мужчина, которой ее прикрывал по разным на то причинам.И это касалось всех регулировщиц на всех предприятиях великой в то время страны.Может и были где-то исключения, но нашему герою они известны не были. Регулировка была чем-то сродни с шахматами. А как известно. уровень женских шахмат всегда уступал мужским. Наверное, природа заложила в женщину достаточно качеств, которые отличали бы ее от мужчин. И ей вовсе при этом не хотелось, чтобы весь свет состоял из одних мужчин и мужланок. И в такой ситуации в лучшем положении находилась жена Володи. Несомненно, Володя разбирал с ней ее задания на перепрошивку и часто сам все перепроверял. Поэтому кассетчицы монтажницы, которые работали с ними, делали во много раз меньше ошибок, чем те, которые задания на перепрошивку получали от программисток. Миша же был далеко не дурак. Он быстро сообразил, что для улучшения и ускорения работ по доработкам математического обеспечения нужно Наташу, которая работала без году неделя, оторвать от Володи и перевести в самостоятельную смену. То есть он фактически увеличил на Володю нагрузку вдвое. Кроме того с него никто не снимал ответственности и за общие результаты доработок. И это было при том, что и сам Володя работал у них чуть ли ни первый месяц, а у Миши в ЦВК было еще человек пять регулировщиков, которые по разным причинам в доработках были задействованы в основном только на уровне своих приборов.Теперь Мишу вдвойне раздражало, что не смотря на то, что со сто первыми не было проблем в том числе и с доработками, наш герой косит где-то не слабо, по сплетням, на стороне, да еще вовлек в этот процесс молодняк, которому нужно и работать и учиться работать одновременно.И хотя он в лоб ничего не стал предъявлять нашему герою, но разведка доносила, что Миша все сильнее отрывался на своих подчиненных, которым нечем или которые боялись ему ответить. Володя теперь торчал на ЗЛК практически и первую и вторую с Наташей смены. В третью он приходил на Амурсталь крутить гайки Когда и сколько он отдыхал было совсем не понятно. Он весь осунулся, а его козлиная бородка под интеллигента стояла дыбом. Теперь и Радик смотрел на него с явным восхищением. И тут им несколько подфартило. У Вовиной Наташи закончилась командировка. Хитрован Миша хотел было ее ей продлить. Но наш герой заранее предвидел Мишины ходы. Он научил Вову, чтобы жена Вовы сказала Мише, что она уже не может работать, и все время думает об оставленной своей дочери у свекрови. И что никогда они еще с Володей не оставляли дочь одну на такое продолжительное время. Миша, вероятно, сразу вспомнил, что и он сам вроде бы как отец, и Наташа улетела на Юг. Вове стало чуть полегче. Ну тут пошли осенние дожди. И если наш герой и Радик вполне могли таскать мокрые шпалы и рельсы, то у Вовиной компании машинки стали искрить и биться электрическим током. Однажды наш герой наблюдал, как Володя крутил гайки в каких-то хозяйственных резиновых перчатках, а отовсюду летели снопы искр. Звенья они все же связали строго по графику. Теперь нужно было укладывать готовые звенья, делать и утрамбовывать и уплотнять подушки под пути. И для этого нужно было, чтобы максимально возможное число регулировщиков в первую смену выходили на Амурсталь, а не на ЗЛК.

Глава семнадцатая

Наш герой уже не мог вспомнить как он решил эту проблему. Вроде бы с Мишей специально договариваться не пришлось. А может и договаривался. В его распоряжении всегда было достаточно аргументов в свою пользу. И главным был тот, что Миша не сопротивлялся с начальством, когда ему в бригаду сливали всех кого попало. С одной стороны он по-своему был прав. Он не платил им из собственного кармана, и их наличие не влияло на зарплату основных специалистов. Зато наличие достаточного количества специалистов от которых реально не было никакого толка сильно влияло на общий климат в бригаде, и очень скоро Мише пришлось в этом убедиться. Пока же, то ли Вова успел все перепрошить, то ли Миша все же где-то не стал сильно перекрывать кислород,но в нужное время бригада УХ собралась в полном составе в первую смену, и началась непосредственная укладка звеньев железной дороги на место старой демонтированной линии. Им в бригаду дали мужичка лет пятидесяти, который был в этих делах дока. И дней за пять, а может семь они построили новую железную дорогу. При этом она была с приличным поворотом, поэтому одна сторона рельсов на одном из участков была выше, чем другая. Но все у них получилось. Пришедшая комиссия работу у них приняла, и настало время расчета. Наш герой отправился с хорошим настроением в контору цеха. Но работодатель встретил его уже без лучезарной улыбки. Он что-то начал бурчать о каких-то недоделках. Тогда наш герой был еще валенок валенком в экономических делах и не соображал, что от него просто хотят отката. Он внимательно выслушал о всех якобы недоделках, а потом они вдвоем с Радиком вышли на следующий день на работу на Амурсталь , и целый день занимались этими недоделками, или точнее окультуриванием территории .вокруг их новой железной дороги. Через день наш герой снова поперся к их работодателю. Тот опять что-то крутил, вертел, но визу на документах типа об оплате бухгалтерии ставить не стал. Что то стал мутить о том, что нужно пересчитать смету, с учетом возникших каких-то новых обстоятельств. И опять наш герой отправился домой ни с чем. Тем временем параллельно они сдали что-то типа швартовных в усеченном виде, и лодку стали готовить к переходу внутри дока в сторону Большого Камня. И все стали собираться домой на перекомандировку на время перехода лодки из Хабаровского в Приморский край. И тут у нашего героя появился внутренний страх. А если им не оплатят до отъезда или не оплатят вообще? Что тогда ему делать? Его даже не столько беспокоила серьезная потеря в финансах, как то, как он потом будет смотреть в глаза ребятам из бригады УХ. В условленное с их работодателем время он снова пошел к нему на прием. Тот минут пять с каким-то интересом его рассматривал. Потом взял документы, со вздохом исправил общую сумму расчета в меньшую сторону процентов на десять, размашисто написал бухгалтерии оплатить, а потом с прежней своей лучезарной улыбкой пожал нашему герою руку, поблагодарил всех ребят через нашего героя за отличную работу, отдал документ об оплате нашему герою, сказал ему, чтобы тот отнес его в бухгалтерию. И они расстались навсегда. Через два дня деньги были у ребят в кармане. Вначале наш герой пошел в золотой магазин и долго ковырялся во всем этом разнообразии, в котором он ничего не понимал. У них на Юге ювелирные изделия в то время были в дефиците. С появлением в продаже чего угодно за ним сразу выстраивалась большая очередь. Здесь же в Комсомольске у народа были другие интересы. Ювелирный магазин был забит всякой всячиной на все сто. К этому времени жена нашего героя уже успела не только наприобретать, но и потерять достаточное количество сережек. Они так и валялись у нее дома скрепленные по одной оставшейся штуке между собой. Жена каждый раз рыдала, потом успокаивалась до следующей потери, и только сережки, подаренные ей мужем то ли она более тщательно берегла, то ли замки на них были более качественные, но они были в полной сохранности. Сережки он ей уже дарил. Может подарить какое-нибудь кольцо с камнем? Но, во-первых, он в них ничего не понимал, а во-вторых он уже точно не знал какой размер кольца нужно покупать для жены. Поэтому он решил остановиться на золотой цепочке. Выбор здесь был тоже достаточно большой. Он выбрал цепочку подлиннее и со звеньями потолще и отдал за нее фактически все свои заработанные на строительстве железной дороги деньги. Подарок жене был готов, и можно было ехать домой на перекомандировку. Билеты на поезд до Хабаровска тоже были уже куплены. Поезд уходил вечером. Днем они с Володей после обеда решили сходить в ресторан выпить чего- то не гидролизного. В Комсомольске все еще был сухой практически закон, и купить в магазине спиртное было крайне тяжело. В ресторане они засиделись. И тут Володю развезло. Видимо, сказались все его перегрузки последних дней и недель. Когда наш герой стал сажать Володю в поезд, то проводник не хотел вначале  пускать в вагон почти полностью отключившегося Володю. Пришлось нашему герою улаживать этот дипломатический скандал. Он забросил Вову на верхнюю полку в купе. У него и самого была верхняя полка. Ночью его разбудил шум, и вопли пассажиров. Оказывается, Вова грохнулся со второй полки в темноте, но не на пол, а на нижнюю полку с соседом по купе полковником. Каким-то образом нашему не совсем еще трезвому герою удалось уладить конфликт и с разбушевавшимся полковником, который потрясал измятым Володей мундиром, который Володя свалил и придавил собой вместе с плечиками, на которых мундир висел. Утром они были уже в Хабаре. Затем восьмичасовой беспосадочный перелет до Москвы. Переезд из Домодедово во Внуково. Еще два с половиной часа в воздухе, и уже Симферополь. Три часа на автобусе. И вот он дом.Он побыл с семьей дома с недельку и улетел уже во Владивосток. И через несколько дней их лодка вышла на ходовые испытания. Теперь Омнибус, наконец, начал немножко дышать, и на сто первых нашего героя в ЦП выдавалась обработанная Биусом информация от радиометристов. И сразу экипаж увидел, что такое современная техника, когда она в строю. Они не успели еще выйти в открытый океан, как попали в гущу рыболовного флота. Был разгар путины. Лодке пришлось буквально продираться в условиях достаточно туманной ночи среди десятков и десятков рыболовных сейнеров и всяких других мелких и не очень мелких суденышек. Уже минут через десять начальник РТС, сидящий за БИПОМ в Центральном Посту, зашился. БИП представлял из себя круговой планшет, на котором по сообщениям радиометристов, то есть по данным локаторов наносились вручную суда ,которые представляли для лодки опасность. Метрист давал на них пеленг, то есть угол относительно лодки, а вторым замером локационная станция определяла и дальность до судна, и с помощью карандаша, циркуля и линейки рассчитывались параметры движения судов, по- военному они все назывались целями. Эти параметры наносились на планшет, который считался официальным документом. Направления, то есть курсы движения целей сопоставлялись с параметрами движения лодки, и делался вывод, опасны эти цели с точки зрения возможного столкновения с лодкой или нет. Выводы с БИПА докладывались командиру лодки, находящемуся при такой опасной обстановке на мостике, а точнее на мостике в рубке лодки. Командир принимал решения, как дальше, каким курсом и с какой скоростью должна двигаться лодка. Но даже при грамотном офицере, сидящем за БИПОМ , такой порядок действий хорош был если судов, которые создавали помехи движению были единицы. Сейчас перед лодкой их было десятки и десятки. Достаточно грамотный офицер начальник РТС в такой ситуации был абсолютно бессилен. И тут Омнибус показал себя во всей красе. На дисплей ЦИО сто первых приборов не только выдавались десятки целей одновременно, но опасные цели выдавались красным цветом, и также на АЦТ сто первых выдавались параметры расхождения с этими целями, то есть через какое время, и на каком расстоянии лодка разойдется с ними. Если цель меняла скорость или курс, то Омнибус сразу же пересчитывал эти маневры, и выдавались новые данные. И через минут двадцать про планшет забыли все и работали только с вычислительным комплексом. В этот момент, смотрящий за первыми шагами Омнибуса, наш герой вспомнил морского волка в шлемофоне, то ли бурята, то ли монгола и улыбнулся. Да прогресс остановить не дано никому. Они пробыли в море почти двадцать дней. Никаких серьезных происшествий нашему герою не запомнилось. Были обычные локальные задымления, где-то что-то не срабатывало, но все было в рамках первых серьезных для каждой лодки заводских или ходовых испытаний. Запомнился только несколько комичный случай. Он был в гостях у Володи, чье спальное место находилось на антресолях отсека, в котором этажом ниже располагалась выгородка Омнибуса. На этих же антресолях была и вентиляционная, в которой жил на своем уже любимом привычном месте и на этой лодке Юра. Близилось время обеда. В море они уже были недели две. Перед обедом наш герой с Володей решили принять по дозе антидепрессанта . Они свернули часть матраца с постелью Вовы и расположились на освободившейся части его самолета. Разлили по кружкам, выпили, закусили. Минут десять пообщались, затем опять разлили. Тут откуда-то снизу, с нижних палуб отсека донесся запах гари. И минут через пять, а может и гораздо меньше поступила команда из ЦП, что в связи с возгоранием во втором отсеке всем гражданским срочно покинуть этот отсек. И тут наш герой и Вова вспомнили о Юре, который в грохоте вентилятора не мог слышать никаких команд. Они отдраили дверь полу люкса Юры и стали ему кричать и махать руками, чтобы тот уматывал из своего убежища. Юра прополз под вентилятором, затем высунул голову наружу из своего помещения и увидел накрытый стол на кровати у Володи. Он посмотрел уже на раскрасневшуюся физиономию Володи, заулыбался и пополз назад под вентилятор. Похоже, решив, что его разыгрывают. Пришлось ребятам схватить его за ноги и вытащить наружу. Они втроем покинули отсек. Через полчаса все уже  было затушено, а отсек провентилирован, и все вернулись назад. Их лодка возвратилась в Большой Камень, когда там была уже глубокая осень. До следующего выхода в море было несколько дней, и уже не было настроя ходить на завод от и до. Теперь у Миши была новая фишка. Утром он вешал на стул свою верхнюю цивильную куртку, переодевался в ватник, и через полчаса они уже с нашим героем покупали на закус огурцы на местном рынке. Потом они еще вышли в море на недельку, и перед госами опять начались объемные перепрошивки математического обеспечения.

Глава восемнадцатая

И опять вся основная нагрузка легла на Володю. С каждым днем он работал все увереннее, и наш герой, с интересом следящий за успехами Вовы, отметил для себя, что с Володей их бригаде явно повезло. И из Володи в конечном итоге вырастит мега звезда. При этом он уже знал от Володи, что тот заканчивал в институте механический факультет, не был никаким радиолюбителем. Зато нашему герою было видно, что у Володи очень светлая голова. Он делал все не броско, но с неотразимой логикой. Оставшиеся члены команды из ЦВК вначале даже не понимали, что рядом с ними появился уже фактически первый номер, в ближайшем времени несомненный лидер. Они все продолжали с апломбом стучать клавишами на вычислительных машинах, говорить умные слова. Но, постепенно, как когда-то и у нашего героя на его сто первых, стало получаться, что все основные неисправности в ЦВК устранялись в ту смену, в которой работал Вова. Причем он все делал спокойно без саморекламы и без выпячивания своего я, в отличии от гораздо менее способных его собратьев по ЦВК. Вова был на год старше жены нашего героя и на год младше собственной жены. Жил он с родителями, женой и дочкой в военном городке вертолетчиков за Северной стороной города. Папа Вовы был подполковником-вертолетчиком, а сам городок был прямо на берегу моря. У Наташи Вовы была еще младшая очень приятная на внешность сестра Света, и был вроде бы старший брат. По каким-то причинам они рано остались без родителей, и Наташу и Свету воспитала русская женщина. Сами они похоже имели не менее пятьдесят процентов татарской крови. И если Света была достаточно светловолосой, то Наташа вполне смахивала на типичную татарку. И отчества у Наташи и Светы были мусульманскими. Володя же был светлоглазым и светловолосым. И в институте у него была кликуха Белый. И общение с Володей и его женой было достаточно интересным. Наш герой помнил, как в начале своего у них появления жена Володи как-то к слову сказала, что к золоту и золотым украшениям она совершенно равнодушна и даже не любит ничего носить из золота. Что-то подобное наш герой уже слышал в свое время и от своей супруги в начале их знакомства. Его Наташа была из рабочей семьи с тремя, а потом и четырьмя детьми. Естественно, в семье было ни до золота. Зато позже, когда у Наташи нашего героя появились свои собственные свободные деньги, то изделия из золота вполне стали для нее интересны. То же наш герой наблюдал и в семье Володи. С повышением дохода семьи у жены Володи стали появляться и золотые украшения. Ведь природный инстинкт, наряжаться и вертеться перед зеркалом, очень трудно вытравить из любой нормальной женщины. Вова же, как практически любой славянский мужик, любил посидеть с товарищами за чаркой чего-нибудь крепкого. Любил он и пиво с рыбой. Особенно нашего героя впечатляло, как Вова чистит под пиво сухую рыбу. Вова разделял воблу на отдельные части до самого последнего перышка, как профессионал высочайшего класса и красиво все раскладывал на столе. Нашему герою запомнился более поздний случай уже в Северодвинске во втором цикле его там работы, случай распития с Вовой пива. Они пару дней до этого вернулись из моря. Их бригада клепала целую серию лодок типа утонувшего Курска. По замыслу разработчиков эти типы лодок с двадцатью четырьмя крылатыми ракетами с ядерными боеголовками были убийцами американских авианосцев. И каждый авианосец должен был иметь своего персонального убийцу. Пару дней по возвращению в базу Вова бухал на берегу со своими многочисленными корешами, в основном халявщиками и бестолковыми типа Жени, которые сбрасывали на Вову кучу собственной работы при стыковках своих приборов с вычислительными машинами, пользуясь безотказностью Вовы. Он прилично надоел своими пьянками своей Наташе. На третий день он все же получил у Наташи разрешения попить пива с нашим героем, который у Наташи Вовы по основным параметрам был на хорошем счету, но у них в номере и ее приглядом. Вова купил в дуковский мешок литров пять пива, зашел в номер к нашему герою, и отпросил его уже у другой Наташи. Дуковский мешок представлял из себя мешок из толстого политилена,который использовался на АПЛ для закладки в него бытовых отходов и выстреливания их за борт в автономном плавании.Подводные лодки нового типа имели маленькие аппараты типа торпедных для стрельбы мусором с больших глубин, когда лодка находилась в автономке, и за плавание скапливалось много отходов Этот аппарат находился в отсеке вместе с камбузом, и периодически с помощью его лодка избавлялась от накопившегося бытового мусора. В такой мешок помещалось легко десять литров разливного пива.Тараньку они привезли с собой из моря на АПЛ. Они вылили часть пива в трехлитровый бутыль и собрались уже заходить в номер к Володе, ну тут им в голову пришла идиотская идея. Наш герой достал фляжку с чистым спиртом и плеснул в бутыль с нормальным холодном пивом граммов двести . Наташа Вовы сидела на кровати и вязала что-то на спицах, она приветливо встретила нашего героя. Вова своей коронкой разделал воблу и процесс пошел. Такой теплой гадости нашему герою пить еще не приходилось. Но когда они выпили по паре стаканов этого замечательного пива, то вполне втянулись в процесс. Тут сильно раскрасневшийся блондин Вова открыл рот, и оказалось, что язык у него уже совсем плохо шевелится. Наш герой с интересом наблюдал за реакцией жены Вовы, которая казалась ему не глупой женщиной. Наташа с удивлением и подозрением стала прислушиваться к бреду Володи, то бросать взгляд на едва только отпитый трехлитровый бутыль с пивом.Она со своей женской логикой никак не могла понять, почему Володя совершенно неожиданно прямо у нее на глазах стал резко криветь. И в конечном итоге, исходя из ее слов, сделала вывод, что Вову развезло на старых дрожжах пьянки последних двух дней. Да с Володей у нашего героя будет много совместных славных дел. На одном из довольно поздних Омнибусе они выйдут с Вовой на пятидневный выход в море вдвоем, вполне контролируя всю систему. И так получится впервые и в последний раз в практике нашего героя, что когда они придут в заводскую кладовую за спиртом, то выдающая по накладным спирт сообщит им, что их гидролизный спирт закончился. И она предложит им вместо их по документам двадцати литров качественного,но спирта из древесины, восемнадцать литров ректификата, то есть спирта, изготовленного из натуральных продуктов типа картофеля. По вкусу он напоминал очень качественную мягкую водку, хотя и имел ту же крепость в девяносто шесть градусов. Да то был шикарный поход с восемнадцатью литрами на пять дней на двоих. Они в прямом смысле с такой валютой могли ни в чем себе не отказывать, и наверное, если бы им было это сильно нужно, то лодка изменила бы курс и из холодных северных морей отправилась в сторону Экватора. Помнил наш герой, как Вова, имея уже двух дочек, из родительской квартиры в военном городке получил отличную двухкомнатную квартиру в хорошем районе города в пяти минутах ходьбы от городского пляжа. Причем они получили две такие квартиры. Вторую его родители с его братом. Наш герой помнит, что когда он зашел к Вове в гости, то счастливая Наташа Вовы, ставшая полноправной самостоятельной хозяйкой, демонстрировала нашему герою только что купленную очень красивую люстру со словами, что все стоит мол очень дешево. В то время наш герой еще не был знаком с притчей, которую в тот момент и нужно было рассказать жене Вовы. Он услышит ее гораздо позже в те жестокие годы, когда им с Наташей и детьми придется бороться за выживание. Суть ее заключалась в следующем. Один хрен дошел до полного отчаяния.Все у него было плохо. Полное обнищание, жена, не выдержав такой жизни, бросила его и ушла к более успешному его знакомому. И вот когда ему казалось, что жизнь уже кончена, к нему во сне явился сам Господь. Он сказал этому мену, чтобы тот написал на чистом листке бумаги слова: "Так будет не всегда", и этот листок прикрепил на стенку и почаще на него смотрел. Мужик, проснувшись, так и сделал. И постепенно, вначале очень медленно, а затем все быстрее и быстрее его жизнь стала налаживаться. И через несколько лет он был уже если и не олигархом, то вполне успешным бизнесменом. Денег у него стало навалом. Он сделал в своей обшарпанной квартире евро ремонт, и листок со стенки был снят. Дела у него шли все лучше и лучше., и когда он уже не знал, чтобы он хотел еще себе пожелать, к нему во сне опять явился Господь и сказал, чтобы он снова прикрепил на стенку листок с теми же словами. Притча не говорит, послушался ли на этот раз его мужик. Но через некоторое время все у этого кренделя снова пошло под откос. Его на крупной сделке кинули его верные компаньоны, и в конечном итоге он полностью разорился, и ему опять все пришлось начинать с нуля. Наш герой хорошо помнил и последнюю их совместную с Володей командировку. Их с Володей срочно перебросили из Северодвинска на базу АПЛ на Кольский полуостров. Это уже было временем полного и всеобщего развала. Прямо на лодках началось воровство блоков содержащих золото системы Омнибус. Нужно было укомплектовать и подготовить к выходу в автономку хотя бы одну лодку. Когда они поездом с пересадкой добрались до нужной точки, то оказалось, что их суточных в местной гарнизонной столовой хватает только на пару небольших кусков жаренной рыбы и тарелки слипшихся макарон. Они сразу же отказались от столовой и стали покупать себе какую-то еду на возникших стихийных базарчиках. Ну и там все было очень не дешево. И тут Вова после обходов магазинов пришел в номер и сказал нашему герою, что он в одном из гастрономов надыбал настоящий шотландский виски по вполне для нынешних времен нормальным ценам, и что таким виски его угощал наш герой в хорошие времена, возвратившись на Север с перекомандировки. Тот виски он покупал в Москве в Елисеевском гастрономе для привальной по приезду на Север. Вова с нашим героем сложились и купили себе бутылку виски. Они целый вечер без закуса его смаковали, вспоминая добрые времена. Потом их пути с Володей разошлись. Семьи свои с Севера они успели вывести в последний момент перед развалом. И теперь все выживали как могли по одиночке. Вова продолжал ездить в командировки один, пытаясь приспособиться к полностью изменившемся условиям. Наш герой вначале без особого успеха, а потом и совсем плохо барахтался на Юге. Один раз они все же перехлестнулись и съездили за товаром со своими копейками на польский оптовый рынок в Тернополь. И если наш герой скорее для отмазки, и чтобы не совсем стыдно было смотреть в глаза своей жене, что-то там по мелочи и прикупил, то Володя только хорошо провел с ним время, окончательно и вполне резонно решив для себя, что это не его гайки. А да еще один раз они вроде бы как за товаром съездили в Россию к родственникам нашего героя в Дзержинск Нижегородской области. В ту поездку шестнадцати летний сын нашего героя, делающий свои первые самостоятельные шаги в бизнесе, снабдил папу и дядю Вову двумя пятилитровыми канистрами самогона собственного приготовления, чтобы они успешнее могли решать свои дела. После той замечательной поездки их дороги совсем разошлись. Вова продолжал кормить свою жену и двух дочерей, регулируя не увядающий Омнибус, а наш герой мучительно тяжело привыкал к жизни на Юге. И здесь его снова спас правильно когда-то сделанный, наверное, самый главный выбор в его жизни- выбор жены, и очень рано ставший самостоятельным и взрослым их с Наташей сын, которому они с женой кроме хороших генов больше ничего в те очень сложные и тяжелые времена дать не могли. С Вовой наш герой несколько самых трудных для себя лет не встречался. Он слышал от других регулировщиков, которые продолжали ездить на Север, что Володя живет с холостяками, что жизнь сейчас на Севере совсем не сахар, народ в Северодвинске резко обнищал, из-за отсутствия ежегодных заказов большинство высококвалифицированных рабочих разогнали, их сбережения обесценились, и еще не давно цветущий Северодвинск превратился в захудалый нищий городишко. Потом про Вову те, которые долго, можно сказать десятки лет, кормились за его счет не только сами, но еще и со своими замечательными женами-регулировщицами, и из-за которых Вова просидел в прочном корпусе АПЛ ни одну лишнюю сотню, а может и тысячу часов, совместно отлаживая работу их приборов в системе, начали говорить, что Вова мол начал сильно бухать со своими холостыми в основном разведенными сожителями. На что наш герой подумал, а сколько может выдержать любой человек такой работы на износ без семьи, в условиях не стабильной зарплаты и всего остального. Потом произошла совсем дичайшая история. Вова возвращался с Севера с еще одним регулировщиком. Наш герой знал того мужика. Он раньше ходил в море на торговых судах, потом развелся и несколько лет работал регулировщиком. Особых звезд с неба не хватал, бухал не слабо, но был честным мужиком. Так им с Вовой передали деньги для одного козла, который был на Юге представителем СМП. В Москве при пересадке на Вову и этого мена наехали вокзальные менты. И домой они приехали без денег. Когда они пошли на завод отчитываться, то и там денег им не дали то ли из-за их отсутствия, то ли еще по какой-то причине. Так Вовин напарник поставил ультиматум, что если им не заплатят долги, то он повесится прямо на заводе. Денег ему так и не дали. Он обмотал себе шею каким-то шнуром, привязал второй конец к какой-то железяке и прыгнул где-то чуть ли ни в районе заводской проходной на самом заводе с этим шнуром на шее с высоты в пару метров. Из петли его вытащили, но он повредил себе шейные позвонки и умер через несколько часов. А ему явно не было еще и сорока. Вот примерно в такой обстановке Вова зарабатывал деньги для своей семьи. А потом, когда у нашего героя уже было две стабильных работы со стабильными, хотя может и не сверхбольшими заработками, Вова нарисовался у него на работе. И так совпало, что в этот день еще один очень хороший и светлый человек в жизни нашего героя, его товарищ и муж сестры в тот день получил через суд многолетние долги от своего предприятия, и на радостях решил отметить это событие. Он тоже нарисовался на работе у нашего героя с пачкой денег в руках, контора его предприятия находилась в двух минутах хода от основной на то время работы нашего героя. И через некоторое время они уже втроем сидели за столом в квартире родственника нашего героя и отмечали это событие. Дело было летом или может в мае месяце. Больше с Володей наш герой не встречался. И вот опять тридцать первого декабря может этого же года, а может следующего где-то ближе к вечеру в квартире у нашего героя раздался телефонный звонок. Он в этот момент по указанию жены чистил варенную картошку под салаты. Звонил Володя. Да этого наш герой не мог припомнить, чтобы Володя звонил ему, да еще на Новый Год. Поздравлял ли он нашего героя с Наступающим? Тот не запомнил. Зато запомнил, что Вова жаловался на жизнь, на непомерные коммунальные тарифы без реальных услуг и т.д. Руки у нашего героя были в варенной картошке, через часов шесть-семь наступал Новый Год. И на этот Новый Год, наверное, впервые за последние годы их с Наташей новогодний стол вполне соответствовал в их понимании требованиям праздничного новогоднего стола. Они поговорили с Вовой минут пять, и наш герой занялся дальше хозяйственными делами. В десятых числах февраля он вернулся с работы. Когда он ключом открыл входную дверь около порога его ждала Наташа .По ее лицу он сразу догадался, что что-то случилось. Он только сказал ей :"Что?" И его Наташа ответила ему одним словом, назвав фамилию Володи Он,,не раздеваясь, налил себе и выпил залпом граммов триста водки, и только потом продолжил общение с женой. И вот он стоял на отпевании Вовы в центральной церкви города, и ему казалось, что это всего сон. И Наташа Вовы вся в черном, беспрерывно крестящаяся и беспрерывно отбивающая поклоны перед гробом Володи до самого пола, и лежащий в гробу Володя со своей интеллигентной бородкой, такой вроде бы еще не старый, не доживший до своего сорока шестилетия в начале марта. И смотря на Наташу Вовы, наш герой точно уже знал, что ни у нее, ни у ее семьи уже никогда не будет такой жизни, которая была при живом Володе. И все лучшее для них уже в прошлом. У него уже был пример семьи соседа со второго этажа его подъезда, который кормил жену и двух дочерей, да заодно фактически и еще двух своих зятей, возя бензин в бензовозе с прицепом с нефтеперерабатывающего завода в их город. С каждого рейса он загонял свой бензовоз в лесопосадку около Максимовой дачи, и в условиях страшных очередей на бензоколонках, заливал нашему герою все имеющееся у него емкости по самым возможно низким ценам. Но, видимо, все эти ходки и все это благосостояние его семьи давалось ему не очень легко. И в один день его прямо на оживленной трассе груженного под завязку схватил инсульт. Каким-то чудом он сумел вывернуть на обочину и затормозить, а потом потерял сознание и через пару дней умер, не приходя в него. И все в их семье без него пошло под откос. Обе дочки развелись. И лучшие времена остались для этой хорошей семьи в прошлом. И наш герой смотрел на Наташу Вовы, на ее бесконечные поклоны, то ли в знак благодарности Вове, то ли просящие у него за что-то прощение, а может и не первое и не второе, и думал, что если бы и он сам тридцать первого декабря бросил бы салаты и сказал бы своей Наташе, что ему нужно срочно встретиться с Вовой, то может Вова бы сейчас и не лежал в гробу. И каждый раз, когда он навещает Вову, стоя около его могилы, он вспоминает звонок Вовы тридцать первого декабря.

Глава девятнадцатая.

Но это все еще будет не завтра от описываемых событий на Дальнем Востоке. И так лодка готовилась к выходу на Государственные испытания, шла очередная интенсивная перепрошивка кассет, и Миша нервничал все сильнее. И в конечном итоге он нарвался. Все произошло так, как и предсказывал Мише наш герой еще год назад, когда он прилетел после недельной отсидки в Киеве и его окрестностях. В Мишиной бригаде уже давно подросли силы, которых уже не устраивала их вторая роль. Во-первых Омнибус работал все более и более надежно и предсказуемо, во-вторых и силы эти не состояли из круглых дураков. И если со специфическим регулировочным мышлением у них и не всегда получалось хорошо, то в работе локтями на пути к кормушке им явно не было равных. Они очень хорошо и грамотно организовали не довольных Мишей в первую очередь программисток, и народная революция началась. На Мишу набросились как стаи пираний. Еще вчера они пели Мише о его гениальности и прозорливости, а сегодня он уже был последней сволочью,которая терроризирует и издевается над честным рабочим людом. Все вылилось в профсоюзное собрание. Короче сценарий был примерно таким, как когда-то пытались осудить нашего героя при его конфликте с регулировщиком Толиком. Но в те времена у них был костяк бригады, и за нашего героя заступился бригадир или ответственный сдатчик. Здесь же Миша сам проводил такую политику, что у него в бригаде желающих поддерживать его просто не было. Больше всех разорялась холостая программистка Таня,которая явно на Мишу имела взгляды как на супер желанную партию, и к которой он как минимум был равнодушен. В то же время, если верить сплетням, распространяемым самой Таней, Миша попадал, а может и каким-то образом вляпался, в достаточно длинный список Таниных командировочных успехов.. Наш герой максимально пытался смягчить и формулировки в протоколе собрания, и несколько раз брал слово, чтобы свести потери для Миши к самому минимуму. И со стороны было видно, что ведущие регулировщики, если и не поддерживали Мишу, то и пасть на него не открывали. Зато те, которых одним пинком можно было отправить на Юг, и кроме улучшения климата в бригаде это ни к чему бы ни привело, разошлись не на шутку. И главное было то, что их в бригаде было явно больше половины ее состава. В общем Миша получил очень чувствительную взбучку .Был заменен толпой профорг бригады. Выводов в протоколе собрания наш герой не помнил, но умники кричали чуть ли ни о нарушении Мишей финансовой дисциплины. Внешне Миша сохранял спокойствие и не кричал, что уйдет в лесники. Но, похоже, к такому бунту против своего мудрого руководства он готов не был. Потом лодка ушла на государственные испытания. Внешне Омнибус выглядел уже достаточно прилично. Потом, после того как они подписали все формуляры, а лодка пошла еще в полигон опять замерять шумы, Миша договорился с ответственным сдатчиком лодки, и их сняли с другими отработавшими специалистами на буксире. По деньгам они ничего не теряли, так как морские им ставили до конца выхода. Но им уже так надоело в прочном корпусе, что с большим удовольствием променяли его на буксир и свежий воздух .Впервые за свою практику наш герой возвращался в базу не на лодке. Когда они отошли от нее, то стоящая на якорях она очень красиво смотрелась со стороны. Действительно, черный принц. Они шли на буксире часов восемь по слегка штормящему морю или океану, и можно было высунуться на палубу и глотать свежий морской слегка морозный воздух в неограниченном количестве. Наконец они отходили последний контрольный выход, и под елочку улетели домой. И этот Новый год наш герой встречал в привычном кругу жены и детей. Начался следующий год .Все было стабильно и достаточно однообразно. И хотелось уже чего-то свеженького. И взоры нашего героя опять обратились в сторону шахмат. Тем более, что в их шахматном многолетнем городском болоте произошли серьезные перемены в виде появившегося в их городском шахматном мире нового очень интересного перца Как рассказывал нашему герою руководитель флотских шахмат, с которым он ездил на соревнования в Калининград, политотдел Черноморского флота решил прикупить для флота хорошего перспективного шахматиста. И хотя дело было в СССР, н все хорошие армейские спортивные организации держались на спортсменах профессионалах, которые числились начиная от солдатки и матроса до кадровых офицеров ВС СССР. Собственно говоря, наш герой уже сталкивался с этим при игре с дважды краснознаменным Балтийским флотом, где все шахматисты были или мичманами или офицерами, для которых вся служба заключалась в игре в шахматы. Да и Черноморский флот состоял из набираемых на соревнования шахматистов, которые к флоту не имели реально никакого отношения. Просто класс набираемых в последний момент шахматистов типа нашего героя явно не удовлетворял теперь всех запросов политотдела флота. Им хотелось побед, а без высококлассных профессиональных шахматистов в условиях, когда другие ведущие команды уже укомплектованы профессионалами это было невозможно. Вот в конечном итоге и пригласили они в кадровые офицеры для службы на Черноморском флоте молодого очень сильного, а главное очень перспективного мастера, который только что закончил институт физической культуры в Москве по специализации шахматы. Наш герой не знал, была ли в этом институте военная кафедра. Возможно и была, но у них в городе появился морской офицер, здорово играющий в шахматы. Звали его Володей. Сам он родом был из Архангельска. И так как наш мир очень тесен, то Володя жил в Архангельске с родителями на одной из главных улиц в центре города в двух шагах от кинотеатра Русь, с которого фактически был дан старт многолетнему роману нашего героя с Наташей. Причем это улицБа почему-то носила название Тимме, кажется через два м. И хотя нашему герою было не понятно, почему центральная улица русского города поморов- трескоедов носит такое название, за все время его пребывания на Севере, он так и не удосужился узнать, кто это такое Тимме. Папа Володи был музыкантом, и кажется, заведовал или руководил областной филармонией, а мама вроде бы как заведовала аптеками города, хотя эту информацию наш герой не перепроверял из независимых источников. В шахматы Вова играл здорово, и после окончания школы он поступил в московский институт, почти как в свое время Ломоносов. Как потом само архангелсьое дарование рассказывало нашему герою он очень быстро освоился и образовался в столичном ВУЗЕ, и уже со второго курса не нуждался в деньгах родителей, хорошо зарабатывая на таких же честолюбивых как и он, но гораздо менее талантливых чем он студентах и абитуриентах, играя с ними в шахматы и карты на деньги. В шахматах Москвы Володя тоже быстро стал известен, как очень интересный самобытный шахматист ни только с очень большой фантазией, но и с головой, считающей много ходовые варианты не хуже самой современной вычислительной машины Наш герой, чтобы иметь собственное представление об этом шахматисте, даже не поленился посмотреть одну его из партий в первенстве Москвы с гроссмейстером, которому в свое время не хватило половинки очка, чтобы стать чемпионом мира. Фактически юный Володя в очень не простой партии разделал его подчистую. Первое знакомство нашего героя с восходящей шахматной звездой мирового уровня состоялась стандартным образом. Черноморскому флоту опять нужно было выставлять команду на первенство .ВС СССР. Теперь эта зона должна была пройти в Кронштадте, то есть фактически в Ленинграде, где когда-то в детстве жил наш герой с родителями во время учебы его отца в Военной Академии. И опять, как практически девяносто процентов событий в жизни нашего героя, все опять произошло случайно. Вначале ему уже приелся Омнибус, который , кроме хорошей зарплаты, почти не приносил ему никакого удовлетворения. Жена и дети, естественно, занимали важное или можно сказать решающее место в жизни нашего героя, но и здесь все было понятно и прогнозируемо. И явно шахматы были хорошей возможностью разнообразить жизнь. И здесь его заманили в личное первенство Крыма по шахматам общества Зенит, которое объединяло представителей оборонной промышленности страны. Соревнование на этот раз проходили в его городе. Он по блату попал сразу в финальную часть из двенадцати участников. Половину участников он хорошо знал по предыдущим годам, в том числе и школьным и студенческим. Другая же выросла, пока он строил и испытывал АПЛ, да пил гидролизный спирт с хорошими и разными людями. Вот и на этот раз он что-то не мог припомнить брал ли он в руки шахматы после Калининграда, а ведь прошло с тех пор уже года три. Первую партию он играл с соперником, которого звали Львом. Леа был старше нашего героя. Когда-то плавал на судах в загранку, затем, видно порешив, что золотое дно в другом месте, а точнее в том цеху, где работал наш герой, устроился в него на работу, скорее всего имея какой-то блат. Он работал на участке, где собирали приборы, с которыми потом возился в комплексе наш герой. И среди ведущих регулировшиков автономки не просматривался. Но Лева был хорошим добрым услужливым малым. Любил шахматы, не плохо в них играл и у них на заводе был где-то по рейтингу на четвертом пятом местах. Выпить он тоже был не дурак, а еще он здорово умел стоять на своей лысой голове и махать ногами, лечась таким образом от радикулита. И вот, играя с ним первую партию очень тяжело и тупо, наш герой, забыв похоже высказывание одного великого шахматного классика, что конь на краю доски стоит всегда плохо, не только поставил свою кобылу на этот самый край, но поставил еще ее под бой, оставив без всякой защиты. То есть сделал одноходовый зевок в целую фигуру. Лев не растерялся и с удовольствием сожрал заблудившиеся животное. И как наш герой потом не дергался без фигуры, Льву он эту партию проиграл. То есть, тем самым дав основным своим соперникам, в число которых Лев никак не попадал, фору в целое очко. Так что где-то за три-четыре игровых часа наш герой нахватался эмоций больше, чем за весь предыдущий в командировках год. Он поносил себя последними словами за такую тупую бездарную партию. Но в то же время он по опыту знал, что все его попытки каким-то образом спасти партию после зевка фигуры не пройдут даром, а дадут ему возможность быстрее вспомнить и как ходят и как сдают. Так и получилось. Во второй партии он играл намного сильнее, и в конечном итоге ни без помощи со стороны соперника вымучил очко у не плохого керчанина А дальше все пошло как по маслу. Не во всех партиях у него было все хорошо, но тогда вступало в игру везение, которое в шахматах необходимо также, как и в других областях человеческой деятельности. Да и сам жребий был благосклонен к нашему герою. Со своими тремя основными конкурентами он играл во второй половине турнира, когда уже чуток пришел в себя, да еще и белым цветом. Короче перед последним туром наш герой уже лидировал, и чтобы стать победителем турнира ему достаточно в последней партии было сделать ничью. Играл он черными с феодосийцем. Тот был крепким шахматистом, но на заводе Море занимал приличный пост, и в шахматы за пределами своего города играл не часто. Наш герой думал, что они сделают быструю ничью, и можно будет начать отмечать сразу и победу и встречу со своими корешами шахматистами и организаторами, которые всегда шли ему навстречу, давая возможность принять участие в том или ином турнире. Да и его Наташа собиралась заскочить на закрытие, чтобы убедиться, что ее муж еще не окончательно деградировал без нее в командировках. Но феодосиец был явно настроен играть на победу. В то же время его психология быстро стала понятна за партией нашему герою. Вроде бы соперник и играл на победу, но внутри себя его явно устраивал и ничейный результат. Поэтому и партия шла у него рывками. Он даже вначале пожертвовал пешку, а в критический момент не стал сжигать за собой мосты, и после его осторожного хода он остался и без пешки и с не большими шансами сделать ничью. О победе уже говорить не приходилось. И тут к нашему герою подошел организатор и главный судья турнира. Звали его опять же Володей. На самом деле он был почти на девятнадцать лет старше нашего героя. И был Владимиром Васильевичем. На нем держались все шахматы их города. Шахматы он любил, они были единственным смыслом в его в общей беспутной и бессмысленной жизни. В последние дни обороны их города его одиннадцати летнего пацана вместе с матерью вывозили на линкоре. Это был чуть ли не последний рейс из осажденного города. Беженцев набралось немеренно. В кубриках мест на всех не хватало. И Володя вместе с матерью разместился прямо на верхней палубе. Где по его рассказам он наблюдал за постоянно пикирующими на корабль немецкими бомбардировщиками. Зенитные орудия корабля вели беспрерывный заградительный огонь, не давая самолетам осуществить прицельное бомбометание. Осколки от разрывающихся в воздухе зенитных снарядов сыпались во все стороны. И вот одним из таких осколков Володе повредило ногу, которую ему потом ниже колена и ампутировали. Все это наш герой слышал из уст самого Владимира Васильевича, Сколько он его помнил с самого детства, тот всегда ходил, сильно хромая на протезе. Употреблял алкоголь в неограниченных количествах, по его и не только его словам, обладал огромным мужским достоинством, и вокруг него было очень много всяких сплетен и анекдотов. Сам он тоже любил посплетничать о своих ровесниках. Ходили разговоры, что его сплетни и довели детского тренера нашего героя вначале до психушки, а потом и до выбрасывания с теплохода Абхазия. В то же время Владимир Васильевич был настоящим генератором всей шахматной жизни в их городе. Нашего героя он не только уважал, но фактически любил и создавал для него всегда самые возможно удобные варианты участия в турнирах.Тех же, кого считал бездарями и тупицами за участие в турнирах обкладывал оброком. Его высказывания: "Дашь пятерку-попадешь в десятку и Дашь десятку-попадешь в пятерку"-знали все шахматисты города. Не отказывался Владимир Васильевич и от натурпродуктов. Наш герой сам был свидетелем анекдотического случая, когда главный судья Владимир Васильевич появился на очередном туре финала первенства города через час после его начала. Мало того, что он был мертвецки пьян и еле держался на ногах, так еще и вся его физиономия была расцарапана явно женскими когтями. Он с порога отправился к одному из играющих, и со словами типа кого это ты мне привел, смел у него фигуры с доски и заявил, что исключает его из турнира. Володя и просветил нашего героя, что феодосийцу нужна победа, даже не столько для того, чтобы попасть в тройку, а в большей степени для подтверждения звания кандидата в мастера. Турнир по составу был не плохим, норма была, а редко играющему за пределами своего города феодосийцу кроме этого турнира и подтверждаться особо было негде.Володя сказал нашему герою, что единственный возможный его конкурент, который отставал от него на половину очка, сейчас засаживает свою партию симферопольцу. А в случае его поражения наш герой становится чистым первым призером независимо от его результата в партии с феодосийцем. И что он, Володя, уже успел провести предварительные переговоры с феодосийцем. И тот с радостью согласен за сплав ему очка нашим героем в уже безнадежной для феодосийца позиции, организовать и оплатить за свой счет банкет для хороших людей по случаю окончания турнира. А что, он, Володя, последние два дня подсуетился для нашего героя, бегая по кабинетам разных начальников, и за первое место тот получит и красивый большой по размерам кубок и еще кучу ценных подарков. Наш герой уже давно был до конца своих дней обязан Володе за его отношение к себе, поэтому он, конечно. же согласился .Им оставалось только подождать окончание партии основного конкурента нашего героя. И тот где-то через полчаса ее успешно просадил. Володя сразу же послал феодосийца в магазин за выпивкой и закуской, а наш герой глубокомысленно задумался над своими проигрывающими ходами. Феодосиец вернулся груженный из магазина. И тут подошла Наташа. Она уже давно восстановилась после родов и выглядела очень не слабо. Феодосиец спросил у нашего героя, а пьет ли его жена водку. Тот ответил, что спиртное жена пить не будет, что у нее грудной ребенок, а поэтому в магазин за вином ему бежать не надо. Но феодосиец все же убежал и вернулся с большой коробкой конфет. Так они заканчивали турнир. Наш герой проиграл последнюю партию, получил все свои награды, и банкет начался. И тут гвоздем программы выступил обидчик нашего героя в первом туре Лев. Он беспрестанно говорил Наташе комплименты, падал перед ней на колено, проезжая по грязному полу приличное расстояние, показывал ей лучшие свои акробатические номера, стоя на голове и вращая то руками, то ногами. Но делал все комично-артистично, и нашему подвыпившему уже герою ни разу даже не захотелось зарядить ему в бубен для профилактики. Турнир закончился, и нашего героя пригласили в ДОФ на сборы.

Глава двадцатая

Внешне все в помещении флотского шахматного клуба ДОФА выглядело как обычно. Но только в игровом зале, наблюдая за играющими парами, достаточно резво перемещался неизвестный до этого нашему герою молодой человек с пышными черными усами. Наверное, за эти усы в девяностые годы в среде хорошо организованной спортивной молодежи города их обладатель получит погоняло Кальмар. По лицу наблюдающего за игрой можно было ясно судить, что все, что он видит, представляется ему бредом самого убогого качества. Это шло очередное первенство ЧФ. Причем вроде бы играли команды гарнизонов флота и боевых кораблей или их соединений. А по окончанию командных соревнований должно было начаться личное первенство флота с отборов кандидатов в сборную команду для поездки в Кронштадт. Уже хорошо знакомый нашему герою руководитель флотских шахмат сказал ему, что он по его рекомендации включен в список кандидатов на поездку, что на этот раз команда у них будет очень приличная. Володя пригласил своего товарища из Одессы очень сильного мастера, а на юношеской доске будет играть очень сильный кандидат в мастера Игорь, который уже успел хорошо засветиться ни только в юношеских республиканских, но и во всесоюзных взрослых соревнованиях. А окончательный состав будет определять сам Володя, как капитан их флотской команды. Из этого разговора наш герой усек, что у него есть только шанс попасть на одну доску со всеми остальными претендентами, которых он не знал, а остальные мужские доски уже распределены заранее. И теперь он явно был единственным фактически любителем, да еще с крайне не регулярной практикой и более чем скудной замшелой теоретической подготовкой. Но все это его как-то мало волновало. С одной стороны ему может и хотелось на халяву съездить в город своего детства, но с другой играть рядом с профессионалами за одну команду тоже накладывало приличную ответственность. Он по обычной схеме опять получил простынь талонов, как участник сборов, уточнил когда начинается личное первенство флота и свалил. Он обратил внимание, что будущий Кальмар явно не проявляет к нему никакого интереса, а поэтому решил, что не хрен и ему сильно уж прыгать около этого шахматного восходящего светила. На заводе было после новогоднее затишье, Наташа его тоже сильно не донимала домашними делами, и можно было расслабляться дальше. На этот раз выданные талоны реализовались в кафе во внутреннем дворике Дома Офицеров. Там было достаточно уютно, кормили хорошо, и наш герой бывал там и сам и с женой. И в этот момент каким-то образом к нему опять прибился герой-подводник-дальневосточник Женя. Кажется Женя поспешил сообщить ему, что папа Жени, как участник войны приобрел машину Жигули, а он, Женя, уже получил права и готов в любой момент прокатить нашего героя одного или с женой куда-нибудь, в том числе и на ЮБК. Что Женя делал в ушедшем году на Дальнем Востоке, наш герой совсем не помнил, по крайней мере его на лодке за приборами уж точно припомнить не мог. А тут опять набился или стал набиваться в дружбаны. Увидев у нашего героя простынь талонов, Женя сразу же поведал, что в этом кафе у него есть свои люди, и он берется отоварить по крайней мере часть талонов на что-нибудь вкусное и дефицитное. Он долго пропадал в служебных помещениях, а потом появился с завернутым в оберточную бумагу большим хвостом красной копченой рыбы. Это он достал балык семги. На Дальнем Востоке они больше сталкивались с кетой, редко с чавычей. Семга была же северной рыбой, и гораздо более нежной по вкусу кеты. Женя сиял от собственных возможностей, и они порешили выпить по сотке перед тем, как разбежаться в разные стороны. Трезвый Женя подозвал официантку, заказал водки, попросил откромсать им по кусочку рыбки на закус и добавил в след уходящей женщине, что мол смотри не укради. Может это было слишком нагло, а может Женя попал в самую точку, но та взбеленилась. Нашему герою с большим трудом удалось ее успокоить, говоря, что его товарищ не очень удачно пошутил. Они выпили водку, закусили семгой и задумались, то ли повторить, то ли разбежаться по домам. И тут Женя встретил в кафе своего бывшего однокашника. Тот сразу после выпуска попал на Северный флот и успел и походить в автономки и достаточно быстро подняться по служебной лестнице. На момент их встречи с Женей этот мужик уже вроде бы был капитаном второго ранга и стоял на должности флагманского механика, то есть на должности капитана первого ранга. И хотя Женя разговаривал с ним как бы свысока, называя того чуть ли ни рваниной, нашему герою хорошо было видно, что Женя явно перед ним комплексовал. Мужик же вел себя спокойно очень скромно. Женя сразу заставил того накрыть стол мол за встречу за погоны и должности. Тот возражать не стал. И на отдельном чистом столике появился большой графин полный водки, куча всякой закуски, и мужик заказал на всех троих еще то ли по лангету с картошкой, то ли по отбивной. Они пили, ели разговаривали. Наш герой с интересом наблюдал за Женей. Если бы Женя был бы с этим северянином вдвоем, то наверняка бы наплел о своих подвигах на строительстве и испытаниях новейших атомоходов. Но при нашем герое эта тема явно не прокатывала. Поэтому, выпив уже достаточно водки, Женя прицепился к северянину с разоблачениями поведения супруги этого мена. Тут и наш герой просветился, что оказывается эта баба работала у них в цеху мастером ОТК. Он знал и ее фамилию. Она была высокого роста, носила очки со многими диоптриями. Больше никакой информацией о ней наш герой до этого момента не владел, так она ему и на фиг была не нужна. Тут же Женя стал открывать на нее глаза ее мужу, заодно посвещая во всю эту бодягу и нашего героя. Оказывается, что пока мол муж гниет на Севере, его баба крутит на Юге с каким-то хреном из другого цеха. Регулярно ходит с ним в походы, и даже спит с тем в одном спальном мешке. И хотя мужик ответил Жене, что он мол сам на Севере не теряется, было видно, что Женя его зацепил, да еще в присутствии третьих лиц. Пьянка продолжалась, но было видно, что дело добром не кончится. Оба подводника все больше пьянели и уже не выглядели дружбанами. Наш герой понял, что пора уходить в отрыв, что он и сделал. Потом он узнал, что оставшиеся допились до потасовки, а оскорбленная в начале вечера Женей официантка, вызвала военный патруль, и Женя и его друг загремели в комендатуру. И если Женя там показал свою пенсионную книжку и сказал, что живет на одну эту минимальную пенсию, то его другу или уже бывшему другу свинья отправилась к месту его успешной службы на Север. Через пару-тройку дней началось личное первенство ЧФ. Из всех сыгранных партий ему запомнились только две с архангелогородцем и Игорьком. А еще запомнилась сравнительная оценка своего понимания шахматной позиции с ее пониманием нового флотского профессионала. Все или почти все, играющие белыми с Володей, старались максимально упростить позицию с самого начала, полагая, что в простой позиции у них больше шансов сделать ничью. Интересно было то, что тот вполне охотно шел на эти упрощения. И когда, в том числе и нашему герою, казалось, что у белых вполне нормальная позиция при равном материальном соотношении,но буквально через два три хода она рассыпалась, как домики ленивых поросят от одного дуновения на них волком. Именно здесь наш герой и чувствовал ту практически пропасть между его шахматным образованием и уровнем понимания шахмат, и пониманием их этим усатым талантом. Причем это у него было всего второй раз в его жизни. Первый раз он испытал те же ощущения, слушая оценку позиции десятилетнего паренька с которым он играл в последней партии их первого матча с харьковчанами. Они уже проиграли общий матч с самым разгромным счетом. Все партии последнего тура уже закончились, и только двенадцатилетний или тринадцатилетний наш герой упорно сопротивлялся, пытаясь свести партию вничью. За последние ходы, в его понимании, ему удалось построить неприступную крепость, и у белых прорвать оборону черных, по его мнению, не было никаких шансов. Черные имели возможность легко перебрасывать свои резервные силы на тот участок доски, где белые начинали что-то замышлять. Поэтому наш герой достаточно спокойно относился к уже бессмысленной, не его взгляд, очень медленной возне белых фигур. Тут к харьковчанину подошел его тренер и сказал, что у крымчан через часа полтора поезд домой, а им еще нужно пойти собрать вещи и сдать свое белье, а поэтому пусть Миша, так звали противника нашего героя, соглашается немедленно на ничью, и не мучит больше человека. Миша так и сделал. Они пожали друг другу руки, и удовлетворенный еще одной своей половинкой наш герой промолвил, что тут битая ничья стоит уже как ходов пять. Пацанчик взглянул на него исподлобья и не стал с ним спорить. Потом он показал своему тренеру свой маневр на доске ходов на десять-пятнадцать, который он собирался предпринять. И тут, еще не вышедший из игры наш герой, моментально увидел, что черные ничем не могут этому маневру белых помешать, и после заключительной эффектной жертвы фигуры, белые проходные пешки становятся неудержимыми. И в тот момент наш герой ясно ощутил пропасть между своим пониманием шахмат и этого, более младшего по сравнению с ним, паренька. Потом Миша вырос в очень сильного шахматиста и выиграл молодежное первенство Европы. Но судьба оказалась с ним очень жестокой. Вскоре после окончания Харьковского университета Миша сильно заболел, и умер в возрасте лет двадцати пяти. Говорили, что возможно он сильно облучился при каких-то физических опытах. Но, несомненно, Миша был очень многогранно одаренным человеком. И вот теперь, смотря на игру приобретенного флотом дарования, наш герой испытывал примерно те же ощущения, как тогда в своем далеком уже детстве. Обе партии с Игорем и Володей по жребию нашему герою предстояло играть черными. Причем первую где-то в середине турнира или ближе к его концу с Володей. С Игорьком он играл или в последнем или предпоследнем туре. К этому моменту его отношения с несомненным шахматным талантом и капитаном команды ЧФ, от которого полностью зависело, включат ли нашего героя в состав команды, сложились никак. Наш герой полностью поддерживал линию поведения звезды, и так же как и он к нему относился к тому никак. Наверное, они сухо кивали друг другу при встрече в турнирном зале и больше ничего. Для нашего героя это была очередная развлекуха. Он видел, что Володю бесит такое его поведение. К этому моменту тот построил уже всех. Младшему по возрасту Игорю он вообще не давал открывать рта в своем присутствии. С полковником в отставке, не плохим спокойным и рассудительным мужичком, руководителем флотского шахматного клуба и руководителем команды постоянно разговаривал с какими-то претензиями. Сейчас еще за полмесяца до поездки высказывал тому, что это грубейшая ошибка вести команду в Кронштадт поездом, а не самолетом, так как мол люди приедут расслабленными в пути и половину турнира будут только приходить в себя. Причем все свои речи Володя начинал одинаково, что он, мол шахматист, спортсмен, а не администратор, но после такого вступления начинались поучения, как нужно организовывать административную работу. И руководитель тоже хорошо понимал, что если команда выступит не удачно, а Володя начнет говорить в политотделе флота, что большая вина в плохой организации, то очень даже вероятно, что администратору придется расстаться с тепленьким и уже насиженным местом. И только один наш герой вел себя так, как ему хотелось. Ну во-первых, эта была обычная манера его поведения, как относились к нему, так относился и он .Во-вторых, талантами, высокими званиями, должностями его уже давно было тяжело удивить. Работа на АПЛ давала ему возможность встречаться с людьми любого круга, начиная от уборщицы на заказе и заканчивая министрами, членами Политбюро, и даже генеральными секретарями. Причем часто приходилось видеть ответственных людей не при телевизионных камерах и юпитерах, а в рабочей обстановке в прочном корпусе АПЛ. Он помнил, как уже под елочку, на лодках второго поколения с Алмазами, кажется, на БДРе, министр судостроения ходил в растрепанных чувствах по ЦП лодки среди сестер Суриковых, махающих кистями, и, пачкаясь о свежую краску, вел сам с собой монолог, как Гамлет, министр он или уже не министр. Лодку не успевали отделать и отправить на базу до Нового года, и министр похоже только что получил хороший втык от дедушек из Политбюро, которые любили перетыкивать флажки с местонахождением АПЛ на своих картах. А сестры Суриковы с сочувствием смотрели за блуждающим министром. Ну а в третьих, наш герой до сих пор не решил для себя, хорошо ли это для него ехать вместе с такими перцами на соревнования, и он находился в известном положении, когда и хочется и колется. Когда наш герой думал, как же построить свою игру, да еще черными фигурами против этого шахматного, да похоже и не только шахматного монстра, то порешил для себя, что нужно по возможности избегать ясных теоретических схем, в которых его пришлепнут на одной только голой технике. Он думал, что на доске фигур должно быть побольше, пешечные цепи должны быть еще не устоявшимися, а короля своего по возможности нужно будет подольше подержать в центре, в то же время, давая ему возможность рокироваться в любую сторону. Он уже видел несколько партий этого шахматного гения, из которых сделал вывод для себя, что тот с чайниками белыми, как правило, играет закрытые позиционные схемы, в которых не нужно утруждать себя расчетами каких бы то ни было острых вариантов. Их партия так и началась. Белые пошли вперед не королевской, а ферзевой пешкой, а наш герой, стараясь не создавать фиксированные пешечные цепи, стал окапываться с восьмой по шестую линии, готовясь вести упорную оборону. За свою шахматную жизнь он уже давно был приучен, что с его более чем поверхностными знаниями шахматных дебютов, играя черными с серьезными противниками, с первых ходов уже нужно настраивать себя на не легкую шахматную жизнь в данной партии. Но в этот день фортуна почему-то решила, что он заслуживает очередного ее поощрения. Белые, увидев, что черные вовсе не собираются играть какой-нибудь отказанный ферзевый гамбит, в котором можно дотянуть до сорокового хода, обеспечив себе почетную капитуляцию, а лепят откровенную ляпуху, руководствуясь общими шахматными принципами, и больше, по сути, ничем, решили показать, что и они могут импровизировать и фантазировать. Что за дебют в конечном итоге получился, наш герой точно не помнит, но что-то похожее на известную помесь бульдога с носорогом. Они сделали ходов по десять, и белые рокировали в длинную сторону, и через пару ходов туда же в длинную сторону рокировали и черные. А еще через пару ходов наш герой с изумлением и полной неожиданностью в первую очередь для самого себя узрел, что не смотря на одностороннюю рокировку, белый король попадает под серьезную прямую атаку. А атаковать наш герой не только любил, но и считал, атаку самым любимым своим в шахматах занятием. Сами ,начинающие быстрее крутиться фигуры, являлись для него допингом, тонус всего организма резко повышался. И фигуры черных ринулись на белого короля. И шахматный фактически уже ас серьезно призадумался. Вся создавшаяся на доске картина нашему герою рисовалась в самых радужных тонах. Атака черных развивалась стремительно, а фигуры белых явно не успевали придти на помощь своему королю. И нашему герою уже казалось, что белым ходов через пять наступят полные кранты.И все же после длительного раздумья выход белые нашли. Все было по классике. На атаку на фланге они ответили контрударом в центре. Другое дело, что он явно был не готов. И белые отдавали совершенно бесплатно свою важную центральную пешку, красу всей позиции. Но когда наш герой сам погрузился в размышления, после сделанного белыми хода, то распознал не очень очевидную идею белых. После принятия черными жертвы пешки, белые раскручивали комбинацию, приводящую к размену самых активных фигур черных, включая и ферзя, и партия сразу же переходила в четырех ладейное окончание с лишней пешкой у черных, но выиграть такое окончание даже бы у равного по силам шахматиста было явно не просто. Нашему герою сразу вспомнилось высказывание одного великого, что ладейные окончания никогда не выигрываются. Конечно, и они выигрываются, но защищающаяся сторона, как правило, имеет в них больше шансов на благополучный исход, чем в окончаниях с другими фигурами. После этого наш герой вспомнил и свою практику с такими окончаниями. Во- первых в его практике они встречались крайне редко, во-вторых с приличными людьми он мог вспомнить только пару штук, и в обоих выиграть ему не удалось. Он стал размышлять дальше. Конечно, можно пойти на этот вариант, получить без всяких рисков лишнюю пешку и возить позицию до опупения, сбить спесь с этого самовлюбленного гения, поиграв не много на публику. Но ему совсем не хотелось расставаться с такой еще грозной на вид позицией. Можно закрыть глаза на жертву и продолжить свою атаку, но тогда и фигуры белых начнут подбираться к королю черных, ведь пошедшие в атаку вместе с фигурами пешки черных тоже начинают ослаблять прикрытие своего короля. И чем больше наш герой погружался в позицию, то тем более у него становилось сомнений. Конечно, с точки зрения логики нужно было переходить в окончание с лишней пешкой. Тем более, что насколько он не любил заниматься теорией, настолько любил читать о психологии мышления шахматистов, откуда почерпнул, что в семидесяти процентах случаев правильным является первое рассматриваемое решение. Он еще раз уже с некоторой грустью окинул взглядом свою позицию и решил было взять пожертвованную пешку, но вдруг его осенила совсем другая идея. В ответ на жертвуемую ему пешку пожертвовать целю ладью в общей сложности за три пешки и продолжить дальше атаку. С виду все выглядело довольно эффектно. Наш герой попытался посчитать последствия этой жертвы. Но разветвлений в вариантах было много, и точно рассчитать их нашему герою не удавалось. Вроде бы черные пешки перли на совсем оголенного белого короля, но и сам черный король начинал нуждаться в прикрытии уже из фигур из-за ушедшего далеко вперед собственного пешечного прикрытия. Все было очень мутно и неопределенно. Но почему-то это совсем не остановило нашего героя, и ладью он все-таки пожертвовал. В последовавшей за жертвой запутанной игре белые достаточно спокойно отбили все наскоки черных, создавая встречные проблемы черному королю. В конечном итоге партия перешла в окончание с лишней ладьей у белых за три или четыре пешки, и мастерство белых сказалось, и они победили. После того, как наш герой остановил часы и пожал противнику руку, выполнив обязательный этикет, тот, как-то зыркнув на нашего героя, произнес по крайней мере без малейшего гонора, что мол что-то я сегодня в дебюте какую-то х...... наиграл. В ответ наш герой заметил, что, конечно, правильнее было перейти в окончание, но он не был уверен, что сможет там выиграть. Противник взглянул на него даже с интересом и заметил, что он считает, что ничью он бы в том окончании сделал, а лучшей защиты против атаки черных за доской он найти не смог. Потом опять взглянул на нашего героя и спросил, зачем тот пожертвовал ладью. И потом типа сам сделал вывод, что мол на удачу любишь играть. А потом стал показывать массу рассчитанных им после жертвы ладьи вариантов, причем в ряде случаев черные могли играть намного сильнее, чем это было в партии. И смотря на все эти многоходовые с разветвлениями расчеты, наш герой ясно увидел перед собой совершенную мыслительную машину. И что поразило еще его, так это скорость мышления сидящего напротив него мена. Конечно, он был полон понтов, но разговор с ним напоминал игру с сильным теннисистом. Ты только что со всем размахом нанес удар по стороне противника, а мяч уже снова на твоей половине. Эта вычислительная машина снова взглянула на нашего героя и произнесла, что мол он единственный из всей здешней публики, который не загремел ей под барабан. После чего наш герой понял, что ему сделали комплимент, и в команду он явно попал. Но впереди была еще одна партия с другим, конечно, может и не таким ярким, но все равно дарованием. Второму к моменту этих событий было лет двадцать. Скорее всего, он был или студентом или отчисленным студентом. В то время он носил вполне нормальную русскую фамилию, которую в годы развала страны поменял на прибалтийскую. На вид это был достаточно симпатичный хорошего роста худенький или худощавый паренек. И если с архангелогородцем нашему герою было вроде бы уже все понятно, а именно, что природа с рождения создала образец явно опережающий в скорости мышления рядом с ним рожденных индивидуумов, и что с таким же успехом, как и в шахматы, он мог заниматься любой другой деятельностью, связанной с шевелением вещества, находящимся под черепной коробкой. Просто шахматы давали, наверное, ему кратчайший и наиболее легкий путь доказать свои умственные преимущества.Причем это походило, как на соревнование между компьютерами разных поколений. А по рассказам Игорька нашему герою, с ним произошла достаточно интересная история. В каком-то классе Игорька столкнули, или он сам грохнулся в нижний пролет со школьных перил, на которых он сидел. Потом достаточное время провел в больнице, в том числе и в реанимации. После того, как его подлечили и выпустили на волю, Игорь достаточно быстро обнаружил в себе сильную тягу к шахматам, которая, по его же словам, до падения явно отсутствовала. Он очень серьезно занимался шахматной теорией, у него было много различных записей, в том числе с самыми последними сыгранными в различных турнирах партиями ведущих шахматистов всего мира. Одну даже такую толстую тетрадку, а точнее ежедневник, он даже презентовал нашему герою. Играл Игорь в острые активные шахматы. Много атаковал, любил риск и создавал много красивых партий. Вот стаким шахматным дебютным полиглотом да еще черными фигурами предстояло под завязку турнира сыграть нашему герою. В жизни Игорь уже в то время по жизни был, по рассказам знавших его, приличным лоботрясом, тонко использующего различные разногласия между своими родителями. На него уже в то время жаловался нашему герою его шахматный друг детства, с которым они вместе жили в Харькове в интернате для слепых детей во время их уже исторических шахматных матчей с местными харьковскими шахматистами. Он говорил, что Игорек вместе с компанией таких же, как и сам молодых или даже малолетних бездельников, приходили в гости к другу детства нашего героя, жившему в самом центре, с окнами, выходящими во двор церкви. Вначале подпаивали гораздо более старшего придурка, а потом, используя его страстишки к азартным играм, начинали играть с ним на деньги, всячески всем своим коллективом стараясь его облопошить.. Хотя с первого взгляда Игорь производил на нашего героя впечатление культурного и вежливого молодого человека. Смотря за игрой Игоря, наш герой убедился, что за доской и тем более с противниками слабее себя, Игорь достаточно кровожаден. Белыми фигурами он, используя свою отличную дебютную подготовку, буквально разрывал своих соперников на части. Главной задачей наш герой видел для себя не попасться сразу же на какой-нибудь модный форсированный вариант и не загреметь ему под тот самый барабан. Игорь первый ход делал королевской пешкой. Наш герой решил играть против него сицилианскую защиту. Он долго думал над вариантом, который нужно применить. В своем когда-то любимом драконе он уже нахватался матов от сильных атакеров, в том числе и на ВС в Талине, когда проигранная им партия попала в самый центральный шахматный журнал страны из-за очень красивой комбинации, которую провел его противник в позиции, где наш герой считал, что у него все в порядке. Можно сыграть Раузера, у нашего героя было несколько не плохих выигранных партий против серьезных противников, которым в тех партиях была нужна только победа. Но там вроде бы не давно нашли какое-то усиление за белых, с которым, конечно, он не знаком, а уж Игорь наверняка знает. Тем более, что у белых вместо Раузера есть еще атака Созина, в которой тоже нужно очень точно играть, чтобы не попасть под быстрый форсированный разгром. Наконец наш герой остановился на варианте Паульсена. Решил опять играть, максимально до последней возможности не раскрывая своих намерений. Вначале так все и было. Игорь пошел вперед королевской пешкой. Начался вроде бы кривой или полу кривой Паульсен. Но первоначальная гибкая расстановка фигур черными дала возможность Игорю форсировано загнать их в новый по тем временам модный, так называемый челябинский вариант. Если наш герой что-то о нем и слышал, то ни с тонкостями, ни с форсированными вариантами вплоть до двадцатых ходов, он ,естественно, знаком не был. Поэтому у него было вполне оптимистичное настроение, примерно как у двухлетнего ребенка, тыкающего заколкой в электрическую розетку. Он почти с удовольствием смотрел на свою позицию до того момента, пока ему ходу уже на девятом или десятом, а может и восьмом не пожертвовали фигуру. Жертва для него явилась полной неожиданностью. Фигура отдавалась за две пешки. Наш герой погрузился в позицию, и чем больше он думал, тем хуже он становился относиться к своей позиции. Постепенно он пришел к выводу, что у него после жертвы полнейшая безнадега. На тот момент наш герой не знал, что он вместе с белыми разыграл один из самых актуальных вариантов в данной системе, и что жертва белых теоретическая, и черные вовсе после нее не должны сразу капитулировать, но нужно сделать как минимум с десяток точных ходов, чтобы сразу не развалиться. И тогда получается достаточно не ясная игра с взаимными шансами. Наш герой уже с полной тоской смотрел на свою позицию. Потом он начал искать практические шансы, чтобы осложнить белым, как ему тогда казалось, быструю уже победу. Он точно не помнил, что он ляпал после принятия жертвы, но то, что это был отход от теории, это было сто процентов. Кажется, он опять смог убрать своего короля в сторону длинной рокировки белых. Но белые, столкнувшись с не стандартной игрой черных, видимо, находясь под впечатлением от игры нашего героя с главным перцем шахмат на тот момент, во,все не подумали, что им лепят из-за дремучей безграмотности, а посчитали, что то ли применена домашняя заготовка, а может и супер новинка. Короче они стали очень много думать, сомневаться, а потом и вовсе попали под комбинационный удар, и наш герой одержал блестящую в некоторых местах победу. В итоге он занял в турнире второе за главным перцем место и был официально зачислен в состав сборной команды.

Глава двадцать первая.

Нужно отдать должное капитану команды ЧФ того разлива. Володя не стал пускать на самотек подготовку команды к соревнованиям. Он собрал ее членов и дал типа нескольких лекций под запись. По этому поводу наш герой даже приобрел толстую тетрадь и несколько разноцветных шариковых ручек и на несколько дней превратился во вполне приличного ученика. Володя продиктовал ряд дебютных схем вместе с партиями в которых они были применены, а также ряд подходов в оценках того или иного типа позиций. Нужно отдать ему должное на профессиональном уровне он вел себя по деловому без всякого гонора. Здесь наш герой выяснил для себя, что их нынешний капитан, как одаренный юный шахматист из северных районов России занимался в школе Виктора или Виктора Львовича Корчного, то есть его посылали на сборы в Ленинград. В описываемые времена Корчной был уже официальным невозвращенцем и чуть ли не предателем Родины. А поэтому для нашего героя, как и для всех других, не любящих ходить строем, он был явным шахматным кумиром, который не побоялся открыть рот, после чего и вынужден был не вернуться в страну. Тем более наш герой уже имел возможность встретиться с этим интересным человеком, когда он девятилетним пацаном пришел в свой ленинградский шахматный кружок на встречу с этим самым Корчным. Виктор Львович только что в первый раз выиграл личное первенство СССР. По количеству в первенстве ведущих шахматистов мира оно не уступало любому самому престижному международному турниру, и поэтому даже ходили байки, что гораздо проще стать чемпионом мира, чем стать чемпионом СССР. Видимо в тот день ленинградский Зенит не играл, и наш герой оказался не на стадионе, а в своем шахматном кружке. Народу с разных групп набилось много. Поэтому младших типа нашего героя усадили по два человека на один стул. Тренер Август Семенович рассказывал за несколько дней до встречи ребятам, что Корчной коренной ленинградец, жил в городе и во время блокады, и его уже умирающего от голода одиннадцатилетним вывезли из города по льду озера по так называемой дороге жизни. Возможно, может и поэтому у нашего героя проявился дополнительный интерес, и он в тот вечер оказался в Доме пионеров. Достаточно худенький чемпион Союза вел себя очень скромно. Первое, что поразило тогда нашего героя, что чемпион всех, в том числе и девятилетних пацанов, называл на вы. Второе было то, что показывая свою какую-то партию из закончившего первенства Союза, Корчной, комментируя свой очередной ход, сказал, что он здесь просто зевнул пешку. И в тот момент наш еще совсем юный герой подумал, а разве может Чемпион СССР просто взять и прозевать что-то на доске. Теперь же, слушая лекции одного наверняка из самых талантливых воспитанников Корчного, наш несколько повзрослевший с того времени герой видел, что некоторые вещи, которые им толкает сейчас этот шахматный спец, являются для нашего героя полным откровением. И до этого момента он нигде этого не слышал и не читал. И это только усиливало его сомнения, а нужно ли ему было связываться с этой командой и с этой халявской поездкой в Кронштадт. Но, похоже, как уже это было не первый раз в его жизни, он сам загнал себя в очередной угол из которого был только один логичный выход. И он поехал на соревнование вместе с уже практически сформировавшимися профессионалами играть за одну команду. Позже все трое его мужчин коллег станут гроссмейстерами и будут зарабатывать себе на хлеб исключительно за счет шахмат, ну а Володя станет одним из гроссмейстеров с мировым именем. Ну а сейчас впереди был турнир в Кронштадте. Насколько наш герой помнит, они не полетели никаким самолетом, а поехали обычным ленинградским фирменным поездом "Нева".Володя явно не был приучен, чтобы что-то было не по его. На протяжении всей дороги, включая и конечную пересадку на Кронштадт, он был раздражительным и не давал сильно никому открывать рта. Особенно доставалось Игорьку. Как только тот пытался высказать какие-то свои суждения или просто открывал рот, чтобы не забыть как произносятся звуки, сразу же коршуном над ним появлялся Володя и в резкой форме предлагал тому держать свой рот в закрытом состоянии..Когда же рот открывал наш герой, то Володин взгляд высказывал явное неодобрение, но он молчал, и только один раз у него вырвалось:"Ишь мол тут перец выискался". С одной стороны нашего героя все это забавляло, но с другой он может в первый раз в жизни при поездке на соревнование чувствовал себя не совсем в своей тарелке, и, возможно, поэтому временами был излишне словоохотлив. Через пару дней они добрались до пункта назначения. Последним их транспортом поздно вечером было что-то вроде парома. Поселили их в каком-то офицерском общежитии. Это было здание, вероятно, дореволюционной или близко к этому постройки. В нем были высокие потолки, надраенные до полного блеска полы из старинного паркета, и удобства где-то в конце длинного предлинного коридора. Так как они приехали чуть ли не последними, а может и последними, то всю их мужскую часть команды вместе с руководителем поместили в большую полупроходную комнату со стеклянными дверями, через которые проходящие мимо участники других команд могли спокойно наблюдать, что у них делается в комнате. Володя сразу же заявил, что жить в этом аквариуме он не собирается. И, действительно, он быстренько перебрался в апартаменты команды Северного флота. В ее составе уже не было никаких офицеров ни подводников, ни надводников, каа это было еще совсем в недавние времена. И северяне были укомплектованы на сто процентов сильнейшими архангельскими шахматистами с очень интересным молодым мастером на первой доске,, который судя по всему был другом детства Володи. Они так и проходили весь шахматный турнир вдвоем не разлей вода .Очень намного позднее, во время одной из тусовок уже не Володи, а Владимира Павловича в шахматном клубе у нашего героя, тот задаст ВП вопрос, а как поживает тот друг ВП. В ответ он услышит, что тот уже давно спился и умер. Нужно сказать, что такое размещение довольно удручающе подействовало и на нашего героя. Хотя вроде бы сам он считал себя довольно не прихотливым к бытовым условиям и к пище, но его уже достаточный жизненный опыт показывал, что его шахматные успехи всегда были тем выше, чем лучше было размещение. С одной стороны он никогда не был стадным животным, но в то же время его всегда тяготило полное одиночество и отсутствие равных по духу и интеллекту партнеров для общения. И опять таки зализывать раны и переживать собственные неудачи и провалы он всегда предпочитал один на один с собой. Сейчас же его поселили в достаточно просторной комнате, но мало того, что они, действительно, жили как в аквариуме, но и рядом были абсолютно чуждые ему по духу люди. Одессит был для него совсем не интересным шахматным профи и производил впечатление крестьянина с шахматным уклоном. Руководитель был возраста его родителей, достаточно правильный мужичок, но ограниченный вояка с вполне предсказуемыми и не интересными для нашего героя мыслями и суждениями. Игорек, хотя и был, несомненно, самобытной и интересной личностью, но он также был фанатиком шахмат, да и по возрасту, если он еще и не годился в сыновья нашему герою, то к этому стремился .С т акой компанией хорошо встречаться за полчаса до тура и максимум десять минут после его окончания. Но видеть перед собой на постоянку их постные или участливые физиономии, когда тебе хочется расслабиться и поваляться в кровати это уже было слишком. Совсем поздно и ,кажется, в день или точнее вечер их приезда Володя вместе с руководителем отправились в местный ДОФ на совещание и жеребьевку. Вернулись они ближе к глубокой ночи. Когда наш герой взглянул на команды участницы и на состав участников на его третьей доске, то его худшие опасения оказались очень даже не напрасными. Расклад был совсем иной, нежели в Калининграде несколько лет назад. Куда-то пропали любимые группы войск. Видимо, в верхах порешили, что не хрена из-за границы катать на соревнования в Союз полулюбительские команды. Вместо них к флотам добавились фактически две московские команды. Одна типа московского военного округа, а вторая что-то типа ПВО страны, тоже укомплектованная московскими шахматистами. На третьей доске у нашего героя кроме него было четыре мастера, причем один международный, известный на весь Союз и своими теоретическими разработками и хорошей практической игрой, а также три кандидата в мастера, все молодые и растущие ребята. И по жеребьевке в первом туре завтра после обеда или ближе к ужину ему предстояла встреча с этим самым международным мастером. Единственное, что несколько успокаивало нашего героя, что при таком составе, их команда и без него явно не выглядела лидером, а была ближе к середнячкам, и тем самым самое его провальное выступление вряд ли могло решающим образом повлиять на выход или на не выход их команды в финал ВС СССР. Возможно, заметив, что на лице нашего героя явно не просматриваются признаки дикого энтузиазма, Володя подтвердил, что и завтрашний противник нашего героя, и еще два из трех мастеров на его доске, являются ударными досками в своих командах, и на третью доску их посадили для максимального набора очков, а вовсе не потому, что по силе они уступают первым доскам в своих командах. Затем он еще раз взглянул на физиономию нашего героя и с легким ехидством произнес, что мол наш герой слишком много говорил в последнее время, и завтра ему представляется прекрасная возможность показать все, на что он способен. Вскоре собрание команды закончилось, и договорились, что встретятся после завтрака утром, чтобы хотя бы чуток прикинуть, кто, что и как будет играть против своих противников. Ночь наш герой спал хреново. Рядом похрапывал руководитель команды. Наверное, с нервной системой у него было все в порядке. Когда наш герой во время еще предыдущей их совместной п,оездки в Калининград рассказал ему, что служил лейтенантом и мог остаться в кадрах, но предпочел гражданку, этот отставной полковник сказал нашему герою, что мол посмотри на меня, я уже получаю пенсию, а у меня после армии осталось много сил, чтобы успешно продолжать жизнь на гражданке. Уже намного позже этого разговора наш герой будет весной искать на кладбище нужное ему захоронение, и среди бурной растительности неожиданно наткнется на могилу этого самого полковника. И здесь он по датам рождения и смерти еще раз убедится для себя, что служба в армии даже полковникам не всегда на пользу их здоровью, хотя, возможно, и не совсем корректно делать такие заключения по любому индивидууму, не имея полной информации о причинах его ухода в мир иной. Утром наш герой проснулся и с тяжелой головой и без особого боевого рвения. Он вроде бы с Игорьком позавтракал в какой-то кафешке не далеко от их общаги, увидев, что там имеется несколько видов спиртных напитков под названием Крымские марочные вина. Потом началась подготовка к туру. На самом деле у всех были не простые соперники, и каждый был сосредоточен уже на своей предстоящей партии. Поэтому, когда наш герой сказал Володе, что белыми против этого известного дебютного теоретика думает сыграть что-то спокойное типа дебюта ферзевых пешек в смеси с дебютом Коле, чтобы сразу не нарваться на какую-то заготовку, то тот возражать не стал. На доске ничего они не двигали. Так примерно было и с другими членами их команды. И только в конце их сборов Володя произнес, что если любой из членов команды увидит его около своей доски со скрещенными руками на груди, то это будет означать, что этому члену нужно делать ничью На том и разошлись. Историческая, а может хронологическая справедливость заставляет здесь сделать не большое отступление. Еще когда наш герой был совсем юным и учился классе в седьмом, и у него был тренер у которого к тому моменту еще не сорвало крышу, и тем более он еще не успел выброситься с теплохода Абхазия, он со своей игрой и независимой манерой поведения приглянулся не только главному тогдашнему генератору шахмат в их городе Володе или Владимиру Васильевичу, но и еще более молодому, на одиннадцать лет старше нашего героя Виталику. Виталик или Виталий Сергеевич был одним из ведущих шахматистов их города, но еще гораздо лучшие результаты он показывал в отличии от большинства местных шахматных корифеев на выездных турнирах. Нашему герою он нравился своей какой-то совсем мальчишеской отвагой, умением не унывать в любых шахматных и жизненных обстоятельствах, а также своей гордостью, и не гнущейся спиной ни перед любыми авторитетами и начальниками. Эти качества его характера привели к тому, что он постоянно менял место работы. Но кроме толковой головы Виталик обладал еще и очень умелыми руками. Он был слесарем инструментальщиком самой высокой квалификации. Поэтому специализировался на доведения до ума очень дорогих форм для отливки различных деталей, снимал с них микроны во время обработки, и поэтому при первом же конфликте с руководителями бросал заявление об увольнении на стол и быстренько находил аналогичную работу на другом заводе. И как-то получилось, что как только наш герой стал ездить на соревнования среди взрослых, то Виталик стал его что-то вроде выездного тренера или может точнее опекуном. Он таскал нашего героя вместе с собой на ужин, причем не в столовую, а в кафешки с обслугой. Деньги у Виталика всегда водились, тем более, что к моменту знакомства с ним нашего героя он был уже разведенным, а своих детей не имел. Наш герой на всю жизнь запомнил ужин в Симферополе в кафе "Восток" под кодовым названием у народа "Зеленый попугай". В то время оно находилось в центре города напротив кинотеатра Симферополь. Наверное, закончившийся в этот день тур был для них обоих удачным. Виталик щедро заставил весь стол едой. И еще он заказал бутылку сухого марочного вина. Тринадцатилетнему, а может уже четырнадцатилетнему нашему герою он налил полный тонкий стакан, то есть двести пятьдесят граммов. Так в первый раз в жизни у него состоялось знакомство со спиртными напитками. Балдеж был сильным и достаточно приятным. Потом наш герой закончил школу, учился в институте, забрасывал шахматы в долгий ящик, а как только снова проявлял к ним интерес, то Виталик был тут как тут. наконец, когда началась после армии регулировочная жизнь на заводе, то и Виталик оказался на этом заводе. Они создали приличную команду, которая драла всех подряд среди производственных коллективов .не только в пределах города, но и всей области. Так наш герой время от времени с приличными перерывами в окнах между или учебой или регулировкой выезжал с Виталиком куда-нибудь поиграть в шахматы, попить хорошего вина и слегка расслабиться. И каждый раз после очередного перерыва в шахматных делах всегда вставал вопрос дебютного голода, то есть наигранных у нашего героя схем. Что-то он помнил с прошлых времен, но шахматная теория постоянно развивалась, и вопрос, а что играть перед каждым турниром, особенно после длительного перерыва был всегда актуален. Вот однажды Виталик и показал нашему герою схему для лентяев и тунеядцев. Наш герой достаточно много затем применял ее в соревнованиях республиканского масштаба с шахматистами своего уровня или повыше и в общем имел на ней не плохие результаты. Вот сегодня против этого перца с московской пропиской он и собрался ее сляпать.

Глава двадцать вторая

Но то, что не совсем плохо получалось с этой схемой у нашего героя на разных республиканских турнирах, в игре с этим московским кренделем оказалось достаточно не убедительным. Может белые где-то не додумали или допустили неточность, а скорее всего более высокий класс черных сказался. Короче, к ходу десятому черные не только полностью уравняли игру, но их фигуры и пешки на ферзевом фланге белых развили почти не приличную резвость, и позиция белых уже смотрелась вполне подозрительной. Белые серьезно призадумались .И в конечном результате пришли к выводу, что еще через десяток ходов их позиция развалится на мелкие атомы после того, как пешечная цепь ферзевого фланга не выдержит с каждым ходом возрастающего давления черных фигур. Все прорисовывалось достаточно четко .Белые фигуры все больше и больше откатывались на первые линии, черные фигуры и пешки завоевывали все больше и больше пространства, их активность поэтому возрастала, и белым защищаться от возрастающего количества угроз становилось все труднее. И, как говорится, игра начиналась в одни ворота. Наш герой понял, что ферзевый фланг ему не удержать, и вопрос его гибели только дело времени. Продумав еще минут двадцать, он придумал следующий план. Внешне белые делали вид, что полностью озабочены защитой своего левого фланга, но в то же время фигуры, которые вроде бы как и готовились до последнего держать этот фланг, белые стали располагать так, чтобы те в подходящий момент плюнули на своих гибнущих на ферзевом фланге пешек и быстро свалили искать удачу на противоположный фланг, где находился черный король. И когда черные фигуры уже ворвались в лагерь белых, выигрывая пешку, находящуюся в в основании всей пешечной цепи белых, то те срочно стали перебрасывать свои фигуры на королевский фланг. Наш герой не знает насколько черные были готовы к таким действиям белых, но, казалось, уже предрешенный исход партии через три четыре хода стал совсем не ясным .Фигуры белых стали создавать черному королю серьезные угрозы, и игравший до этого легко и после каждого своего хода вскакивающий из-за шахматного стола мастер уже сидел на месте, обхватив голову руками. И, потратив почти все свое время, отдав назад все до этого награбленное шахматное добро, черным удалось отбиться от прямых угроз белых. Наверное, где-то и мастерства нашему герою не хватило, а может он поспешил вернуть назад отданный материал, да и вдохновение его в этой партии не посещало. И ходов за десять двенадцать до контроля на часах черных осталось минуты  полторы, у белых минут двадцать. На доске при равном материале у белых был ферзь, конь, ладья и несколько пешек, а у черных ферзь, слон, ладья и такое же количество пешек. Фигуры белых вертелись около несколько раздетого черного короля, но ничего конкретного у них не получалось, черным удавалось держать оборону. План игры в таких позициях, конечно, хорошо был известен нашему герою. Ни в коем случае не проводить форсированных счетных вариантов, так как находящийся в цейтноте противник обладает повышенным счетным зрением и готов за полминуты выпалить до полутора десятка ходов. А нужно делать отдельные, достаточно неожиданные ходы,  по возможности, с какими-то реальными или мнимыми угрозами, которые бы заставляли соперника при своем ответном ходе палить драгоценные секунды времени. Вот над такой цепочкой ходов сейчас сидел и думал наш герой .И тут он почувствовал какие-то раздражающие внешние факторы, что-то перемещалось за спиной его противника. Наш герой невольно оторвал глаза от доски взглянул в ту сторону и увидел своего капитана команды, забегающего то за одно, то за другое плечо его противника. Лицо шахматного гения было абсолютно безразличным, а его руки были скрещены на груди.