Аннотация: Интересно, как чувствует себя сапёр, который выбирает, между синим и красным проводом?
Вадим.
Самолет мягко и, как-то так вальяжно приземлился в аэропорту Шарля де Голля. Погода во Франции просто требовала от вас - все бросить и немедленно расслабиться, ринувшись к ней в объятия... Раствориться в легкомыслии, огромной волной, накатывающей на вас, лишь только ступаете на пропитанную вековой чувственностью, - землю Франции. Должны были... Да, нет, - просто обязаны были бы исчезнуть все серьезные мысли. Но как оказалось, не у Вадима! Он не мог подняться с кресла...
Пассажиры уже стремительно покидали самолет, оживленно чирикая. Изящный французский язык вперемешку с русским создавали, этакую атмосфЭру кинофестиваля, но опять-таки не у Вадима. Ну, не получалось никак изгнать из головы чугунные мысли, ужасающие его.
-Как он мог такое отмочить?! И ведь надо же было случиться, что пришли они в голову именно, когда он уже принял решение. Казалось... Но, сев в самолет, откинувшись в кресле, оставшись со своими мыслями наедине, - ощутил, как накрыло волной воспоминаний. Раньше, видимо, просто не было свободного времени. Превратили полет в кошмар.
Вадим только сейчас со всей очевидностью понял, что это время жил в нереальной жизни, будто даже не своей. Иначе, как он мог забыть о том, что у его Виктории,- любимой дочери, начинаются выпускные экзамены?! Что же сотворил с Наташкой?! Женщиной, посвятившей всю свою жизнь ему, детям?! И непросто посвятила, как это бывает во многих семьях, но весело, жертвенно, творчески. Стремилась самые трудные моменты жизни превращать в маленькие праздники. Вадим силился представить, что она сейчас чувствует, если нашла записку?!
Дурацкую...
Жестокую...
Тупую...
Сочинил так трусливо и мелко... Правда, передумал ее оставлять, но, видимо, в лихорадочной спешке и волнении не заметил, как нечаянно выронил. И только сейчас хватился. Острая боль внезапно пронзила его. Мысль о страданиях жены была невыносима. Не в силах сносить больше муку, вскочил с кресла и бросился вон из самолета. Сердце учащенно забилось. Сперло дыхание. Все плыло перед глазами...
-Господи! Какая чушь! Почему?! Почему я об этом задумался только сейчас?! Не заметил, как машинально прошел таможенный досмотр и на него стремительно надвигается решительная, непоколебимая Майя:
-Вадим! Дорогой! Как замечательно, что, наконец, отважился! Вот увидишь, ты не пожалеешь, милый мой малыш!
Но, он уже жалел. Этот 'малыш' вызвал легкий привкус раздражения. Майя почти с первой их встречи взяла привычку называть его 'малыш', и Вадим, к собственному удивлению, обнаружил, что автоматически отзывается на это обращение. Раньше не обратил бы на это внимания, но сегодня... Сегодня все сопротивлялось в душе. Протест зрел уже давно, но. Ох, уж-это но! Болело сердце и рвалось к Наташе, детям.
-Боже мой! Как поздно, как страшно! Что я сделал с самыми родными и близкими людьми, - думал Вадим, барахтаясь в объятиях Майи. На вопрос, что с ним, потому что был совершенно бледен, - ответил, что плохо спал накануне и сейчас просто необходимо как следует отоспаться. Нес всякую околесицу, не обращая внимания на реакцию. На самом деле во что бы то ни стало нужно остаться одному... Дать себе еще возможность подумать, составить план дальнейших действий...
Майя, пока они ехали в отель, беспрестанно щебетала, о том, как все продумала и решила, где и как они станут отдыхать... Вот только пусть малыш отоспится, и на них просто обрушится тайфун... Да что там тайфун?! Цу-у-на-ми, нашпигованные всевозможными наслаждениями, из-за которых он, получается, так мелко, малодушно предал свою Наташку.
В отеле, быстро оформив необходимые документы,- прошли в номер. Вадим умоляющим взглядом и корявым подобием улыбки попросил разрешить поспать. Майя согласилась, но недоумение уже прочно поселилось на ее лице. Не совсем понимала, что происходит?! Безумно хотелось осыпать ласками и получить взамен его.
Ничего не понимающая девушка, дипломатично, насколько это было возможно при ее темпераменте, вышла из номера. Укоризненно помахав рукой, пожелав быстрее очухаться, чтобы, наконец, прижать к себе свою 'пусечку', которая сейчас помчится готовить много-много сюрпризов.
Закрыв за Майей, дверь, Вадим дрожащей рукой лихорадочно зажег сигарету...
Ситуация, в которую загнал себя наш герой, с каждой минутой становилась все более непоправимой. Он вышел на балкон-веранду практически, не обращая внимания на красоты центра Парижа, открывающиеся перед ним, плюхнулся в кресло-качалку и закрыл глаза... Вадим молил бога, чтобы записка не попалась Наташе, а остальное постарается как-то объяснить, но как?!
Пытался анализировать, что же произошло?! Почему это стало возможным?! Что его не устраивало в Наташе?! Вопросы вихрем проносились в его голове, но он не мог ответить, ни на один...
-Попробуй все с самого начала восстановить в своей памяти, - говорил ему его внутренний голос. Вспомни, как всегда, злился на нее, если тебе что-то не удавалось с первого раза сделать, а Наташа - это же самое удавалось с легкостью и улыбкой. Ты считал, что она специально, таким образом, хотела подчеркнуть твою никчемность.
Помнишь?! Как, всегда удивлялся ее фантазиям, но одновременно и завидовал?! Вот! Вот! Именно это определение больше всего и годилось сейчас тебе! Из ситуации, в которой у тебя опускались руки - она выходила непринужденно, играючи. У тебя не всегда хватало терпения, веры в собственные силы. А Наташка никогда не унывала, не огорчалась, если у нее что-то не получалось сразу.
Но, может, о только казалось?! Возможно, Наташа просто не грузила проблемами и все прятала за свою, надо признать, очаровательную улыбку?! Но именно это тебя в ней всегда раздражало... Сердился не на себя, а на нее, считая, что она подавляет в тебе глубокие, тихие залежи замыслов, на вынашивание которых себе отводил целую жизнь... Мешала их высиживать, как наседка своих цыплят, так долго, как хотелось!
Можешь себе вообразить, во что могла превратиться ваша жизнь, если бы все было подчинено твоим принципам?! А, точнее, их полному отсутствию... Вадим ощутил, как невыносимо заныло где-то в душе... Надо позвонить и сказать, что ее не касается эта записка, если уже нашла. Все объяснить... Правда, в голову не приходила ни одна мысль, что может сказать жене?! В полном душевном раздрае набирал номер домашнего телефона...
Рука, державшая трубку, взмокла от волнения, а по виску катилась капелька пота. После каждого сигнала, а их было уже достаточно много - наступала зловещая тишина. Трубку не брали. Вадим беспомощно откинулся на кровати, и от внутренних рыданий перехватило горло.
Первый раз в жизни жалел не себя, а Наташу. Со всей беспощадностью - память высвечивала те злосчастные пять лет их совместной жизни. Ему тогда зарубили проект, над которым корпел почти три года, постоянно сомневаясь переделывая. В это время Наташа родила Вику. Но она ни на минуту не прекращала работать. В паузах между кормлениями, суетой по дому, набрасывая эскизы. Все, что всегда привлекало в их доме, грело - было сделано ее собственными руками.
До родов Наташа просто сгорала на своей работе! Дизайнерское агентство не поспевало за её идеями и замыслами, - сыпались из нее, как из рога изобилия. Коллектив готовился к показу на важной выставке. От результата показа зависела их дальнейшая судьба... Но твоя защита не была положительной... Проект назвали вялым. Без стержня вдохновения и порекомендовали еще немного поработать, а через годик защититься. Ну, и ты совсем закис и впал в такую депрессию... Руки и ноги покрылись экземой.
Чувство вины и стыда перед Наташей выливались в странную форму - раздражение на ее же поддержку... Ты не мог помогать Наташе с Викой, при такой болезни, но ещё и свалился на неё тяжелым грузом своих придирок, нервозности. Вдобавок ко всему, не работал почти год, занимаясь лечением, не приносящим никаких положительных результатов.
Знакомо ли вам ощущение полной безысходности, грусти и одиночества?! По ночам снятся кошмары... Наташа вынуждена была на время оставить работу, чтобы заняться тобой. Вадим вспомнил, как однажды она предложила приступить к лечению болезни необычным, как показалось тебе, методом. Суть заключалась в том, чтобы заново начать работу над проектом, без злобы на тех, кто тебе завидует... Опять-таки, как казалось тебе.
-Увлекаясь и не теряя ни одного дня, погружаться в изучение новых изысканий и достижений своих иностранных коллег, и не заметишь, как болезнь отпустит, - предлагала она... Но тебя это привело в такое неописуемое бешенство. Ты наговорил массу всяких обидных слов, назвав ее самодовольной и бессердечной дурой... Совершенно упустив, что эта самая "дура" сейчас содержит тебя, твою семью, делая работу по ночам... Наташа тогда ничего не сказала в ответ, а как-то сразу вся, сжавшись, ушла в свою комнату...
-Вадим! Я стану помогать тебе, если и ты будешь бороться за себя сам. Я тебя очень люблю и всегда стараюсь с пониманием относиться к твоим пессимистическим приступам, но они становятся слишком частыми. Мне нужны силы, чтобы воспитывать Вику и работать. Не забывай, пожалуйста, что я тоже училась, мечтала и строила планы. Помнишь, кто сказал: "Люди! Я люблю вас - будьте бдительны!" Это же говорю тебе и я. Либо завтра начинаешь с нуля работу и делаешь ее, невзирая на болезнь, я тебе помогаю... Либо я от тебя ухожу. Мне нужно душевное равновесие для воспитания нашей дочери.
Потом добавила:
-Мне всегда казалось, что и тебе тоже это необходимо. Впервые за все время их знакомства и совместной жизни она говорила так жестко, но не зло. В голосе жены звучал сигнал тревоги. Вадим тогда почувствовал такой стыд, как будто его окатили ледяной водой...
После разговора с Наташей он долго курил на балконе и уже знал, что завтра начнет все заново. Так уже было, когда-то в студенческие годы. Они учились в одном институте, только на разных факультетах, и Вадим был двумя курсами старше. Тебя же всегда приводило в растерянность, и даже немного оскорбляло, если что-то приходилось переделывать. Тем более, когда ему надоедала какая-нибудь работа. Вообще, природа наградила его талантами и способностями, но трудолюбия, видимо, пожалела. Однажды Наташа, когда у них еще только начинался роман, сочинила стихотворение и прилепила его на кульмане...
Ах, Вадька!
Мой капризный мальчик!
Красив, талантлив ты как бог!
Но ты ленив, а это значит,
Что вряд ли будет с тебя толк.
Ты не лелей в себе 'Нарцисса',
Пиши, работай над собой!
И вот тогда - поверь мне, Вадька!
Придет к тебе успех большой!
Ах, Вадька!
Как успех обманчив!
Не уповай ты на него.
Забудь его!
Трудись, мой зайчик,
И будем счастливы с тобой.
Наташа уже успела заметить за ним эту слабость, по-другому ее просто не назовешь. Ты старался обвинять в своих неудачах, пусть даже самых маленьких, обстоятельства, других людей, жизнь, но только не себя. Подействовало! Надо отдать ей должное - всегда знала, на какую пружинку надавить, чтобы заработало. Вышло также и в этот раз, прямо скажем, пиковый период вашей жизни. Ты решил попробовать, не очень-то надеясь, но произошло чудо - обрел. Обрел уверенность, но был осадок, из-за того, что не сам пришел к этому. И ты сделал! Защитил!
Наташа ни, словом, ни жестом не напомнила об этом разговоре. Только подкидывала какие-то случайные статьи, зарисовки, выдержки. Ты-то знал, что она специально копалась, отыскивала их, чтобы помочь, зная все слабые места в проекте. Вадим не мог уже существовать без ее поддержки, но именно это и раздражало его. Нам же всегда не нравятся свидетели нашего неблаговидного прошлого, непривлекательных поступков, особенно те, кто приложил руку к нашему совершенствованию.
Ты был противен сам себе и не верил в ее искренность. У Вадима, казалось, начинала спадать пелена с глаз, и как после грозы в разреженном воздухе, улучшается контрастность, так и его подсознание... Стало прояснять и выдавать на поверхность, все то, о чем он не задумывался раньше.
Вадим вспомнил, как однажды Владлен, президент фирмы, куда его недавно устроил старый товарищ по институту, пригласил к себе домой - для беседы. Разговор был довольно долгим, но неожиданно интересным. Он и не думал, что шеф, оказывается, так пристально его изучал, прежде чем дать это интересное дело. Владлен предложил Вадиму возглавить один из отделов, на который возлагал особые надежды. Беседа подходила к концу, когда пришла Майя сестра босса.
Девушка заскочила буквально на минутку - передать супруге брата какой-то пакет. Владлен представил ее своему коллеге, попросив Майю подвезти его до института. Она доброжелательно согласилась, обласкав Вадима теплым взглядом. По дороге непринужденно болтали. Между ними возникло взаимное расположение...
У Вадима было приподнятое настроение от назначения - это и в материальном выражении было для них с Наташкой наградой за годы их безденежного существования. Она это заслужила, - думалось ему - все это время была настоящим другом, вела себя не по-женски - мужественно. Наконец, можно делать хоть какой-то ремонт в квартире, тем более что с рождением Дениса ей пришлось оставить трудовую деятельность совсем - он часто болел и рос очень хрупким мальчиком. Наташа проделала гигантскую работу по организации всяких нагрузок, закалок и всевозможных ухищрений, чтобы Денис окреп и встал на ноги.
Странно, но почему эти мысли никогда не приходили раньше - все принималось, как, само собой, разумеющееся: и то, что ты лелеял только себя, свои неудачи, а Наташа и тебя, и твоих детей!? А любил ли ее вообще?! И знакомо ли тебе, в принципе, это чувство?! Сначала мама - отец их оставил, когда Вадиму было семь лет - самозабвенно все отдавала сыну. Забывала, как и большинство родителей, что воспитывают не для себя свое дитятко, а для той жизни, в которую ему предстоит окунуться. Мужчина должен стать хорошим мужем, отцом ей, в конце концов, просто мужчиной, а женщина, собственно - хорошей женой, матерью...
Но мать - это такой же продукт времени, своих родителей, да к тому, же брошенная мужем. Вадим вдруг посмотрел, как бы со стороны, на свою мать и ему стало невыносимо жалко ее. С тихим сожалением представил, что не всегда был с ней ласков, а иногда она даже вызывала в нем какое-то презрение.
После ухода отца в их доме поселилось нечто ущербно - унизительное. Мать согнулась внутренне, но казалось, что и внешне, хотя она была красивая. Иногда напоминала ему одну из этих мрачных, невыразительных женщин со скорбно-осуждающими лицами, недружелюбно встречающих при входе в храм.
Вряд ли можно верить в кого бы то ни было с таким хмурым, а иногда даже злым лицом - мелькнул мысленный образ. Но только чуть-чуть напоминала, а на самом деле она всегда улыбалась, но вот в ней-то и таилось что-то жалкое...
-А, что ты, собственно, знаешь о матери?! - с болью подумал Вадим. И сам не помнишь уже, когда разговаривал, с пристрастием... Может, у нее, что-нибудь болит?!
Мать всеми руками уцепилась за Наташу, увидев, а скорее, почувствовав своим женским чутьем, продолжение ее, материнских забот и пожертвований в пользу Вадима. Одним словом, передала его в руки Наташе, думая только о благополучии сына, а что он сможет дать невестке и семье, ее, скорее всего, не интересовало. Впрочем, часто так и бывает.
Где те родители, которые выращивают свое чадо в надежде получить за его человеческие качества, благодарность от будущего мужа или жены?!
Вадим резко поднялся с кровати и пошел в ванную комнату. Буквально сорвал с себя одежду и встал под холодный душ. С жадностью путника, нашедшего в раскаленной пустыне благословенный источник воды и припадающего к нему иссохшими губами, подставил свое лицо под резкий напор душа. Неистово пытался смыть с себя это наваждение, из которого, казалось, не было никакого выхода.
Когда он вышел из душа, часы показывали совсем неподходящее для его состояния время... В дверь постучали, и в то же мгновение в комнату влетела Майя. Сильным размашистым движением руки, срывая на ходу сумочку, бросилась к Вадиму на шею, свалив на пол, прильнула своими жадными губами. Вадим, насколько позволяло его душевное смятение, пытался изобразить ответный, жаркий поцелуй... Нет! Она не была ему противна в данный момент, даже наоборот... Но он теперь почти ясно понимал, что и она становится жертвой его вялого без всякой позиции, течения жизни... Майя была настроена решительно.
Грациозно оседлала его, на миг застыла, как бы следя за реакцией... Затем, из-под полотенца, в которое он был замотан после душа, натренированным движением руки достала 'бананчик'... Как привыкла величать орган своего вожделения, причем у всех ее мужчин. Но Вадим этого не знал, да и зачем ему знать, пусть думает, что это только он вызывает в ней такую романтику аллегорий и отношений.
Сейчас, когда он, вообще, уже ничего не понимал, это не имело никакого значения. Женщина немного им поиграла, стараясь смотреть Вадиму прямо в глаза, соблазняя его, и одновременно пытаясь понять, что же его так мучает?! Но, отмахнувшись от этих мыслей, как от назойливых мух, отдалась всецело завладевшей страсти. Почувствовав, что 'бананчик' увеличивается в размерах, Майя медленно стала вводить фрукт наслаждения в себя. Глядя прямо в глаза, медленно и методично насаживала себя на острие его плоти.
То откидывалась назад, то вдруг надвигалась, гипнотизируя пристально - приглашающим взглядом. Вадим изверг в нее семя с чувством ошеломляющего освобождения... И тут же отодвинулся. Было тошно... Охватил ужас от пустоты жизни... Она обдувала его своим равнодушным, холодящим ветром... Не вышел, а вылетел на балкон и тупо смотрел, как танцуют листья на ветру.
Чувства, разрывающие душу, Вадим в этот момент не мог проанализировать... Слова тут были бессильны. Хаос и безмерная душевная тоска терзали сердце. Вадим вызывал в памяти глаза Наташи, но они сверкали холодным блеском, как далекая, далекая звезда...
![[]](/img/s/sheremetewa_s/ksyusha-1/saper.jpg)