Мерзкий писк будильника на сотовом телефоне бесцеремонно вырвал Брэйя из сна - до рассвета, как обычно, оставалось ещё несколько часов. Свет уличного фонаря, пробивавшийся в спальню через щели жалюзей, выхватывал из темноты детали нехитрой обстановки комнаты - салатово-зелёный указатель "Улица Вязов", перчатка Фрэдди Крюгера, коллекционные фигуры из "Звёздных Войн", постеры с фотографиями рок-групп, фигурки персонажей из разных фильмов ужасов и фантастики.
На полном автопилоте Брэй прошёл через крохотный холл в такого же размера кухню, налил в чайник воды, щёлкнул выключателем. По пути к балконной двери Брэй обвёл взглядом ставшую столь привычной за одиннадцать лет жизни в Соунсе гостиную - чёрная мебель, стеллаж со слишком большим для небольшого помещения телевизором, бережно расставленные по верху стеллажа бутылки из-под крепких спиртных напитков. У самого входа на балкон - стойка с проигрывателем для пластинок и коллекционными фигурами - Бэтмены соседствовали с Чужими и игроками америкаской футбольной лиги. По стенам - афиши фильмов ужасов и снова - фотографии рок-групп.
Приоткрыв балконную дверь, Брэй вдохнул прохладный ночной воздух - на улице было свежо и сыро - недавно прошёл дождь. Ряд таунхаузов, начинавшийся позади парковки многоквартирного дома, где жил Брэй, был целиком погружён в сон, от тёмных окон исходило почти осязаемое чувство умиротворённости и спокойствия, которое в городах можно ощутить лишь ночью или на кладбище. "А лучше ночью на кладбище!" - пошутил про себя Брэй - усмехнулся в темноту - и сделав пару шагов обратно в гостиную, грузно опустился на диван, прихватив с журнального столика пачку сигарет и зажигалку. Закурив, Брэй разглядывал как сигаретный дым, который словно обладая собственной волей, тянулся к балконной двери.
Через пару минут из кухни раздался щелчок - Брэй достал из шкафчика кружку с изображением Айрон Мэйден, насыпал растворимый кофе и залил кипяток. Из комнаты раздался сигнал о сообщении на сотовом телефоне. Чертыхнувшись, Брэй пошёл обратно в гостиную - на электронную почту пришёл отчёт ночной смены ремонтной бригады о проведённых за смену работах. Судя по всему, Брэйю предстоял напряжённый рабочий день. В прочем, так было практически всегда.
Допив кофе и докурив, Брэй прошёл в ванную, улыбнулся своему отражению - для своих сорока шести он "неплохо сохранился", как он любил повторять друзьям - едва заметные мимические морщины вокруг тёмно-карих глаз, только недавно ставшая заметной седина в каштановых волосах ниже плеч. В остальном Брэй выглядел почти так же, как десять лет назад - если не считать "пары лишних килограммов", придававших его когда-то вытянутому лицу более пропорциональный вид.
Одевшись, Брэй вышел по пожарной лестнице на улицу ждать такси. Город всё ещё спал. Спустя пару минут приехал Санни - таксист, который год возивший Брэйя на работу. Прав у Брэйя не было уже лет пятнадцать - как-то по молодости полиция остановила его возвращавшимся с очередной гулянки с друзьями в довольно сильном подпитии, что привело к лишению прав на год. Спустя год права ему вернули. Проездив пару лет до очередного срока продления прав, Брэй был неприятно удивлён, когда чиновница в местном административном центре с навязчиво учительскими нотками в голосе сообщила ему, что для продления прав в его машину нужно установить аппарат по измерению уровня алкоголя в организме - приборчик крепится на приборную панель, и не позволяет завести машину, пока водитель не подышит в него, а аппарат замеряет наличие и уровень содержания алкоголя. Когда Брэй стал возмущаться, что он уже несколько лет после возврата прав ездил без нарушений, женщина-бюрократ лишь пожала плечами, предположив, что в системе произошла какая-то ошибка, когда ему возвращали права, и поставила его перед выбором - либо установить приборчик, либо забыть о правах. Разозлившись на несправедливость системы, Брэй развернулся и вышел из административного офиса, и больше туда никогда не возвращался.
Брэй покачал головой и в который раз сказал себе: "Надо бы при случае сходить восстановить права" - Санни прервал очередной рассказ про свою тяжёлую жизнь с женой-тираншей и спросил, в чём дело. "Да нет, ничего, просто вспомнилось кое-что" - отмахнулся Брэй и отвернулся к окну - зелёно-чёрное такси как раз подъезжало к проходной завода.
Брэй прислонил пластиковую карточку к ярко светившемуся аппарату, висевшему прямо у входа на завод, отметившись в системе электронного учёта времени, прошёл вдоль замерших в ожидании нового дня прессов в раздевалку, достал из своего шкафчика рабочий комбинезон, рацию, прозрачные очки и рабочие ботинки со стальными вставками в мыс. В шкафчик отправились контейнер с обедом, музыкальный плеер и его уличная одежда. Переодевшись, Брэй не спеша пошёл в курилку.
Брэйю нравились эти первые 10-15 минут рабочего дня - когда на заводе практически никого нет, тишину в огромном цеху не нарушает ни гул моторов почти тридцати прессов, ни гудки и рык постоянно шныряющих туда-сюда погрузчиков, ни постоянные переговоры в радиоэфире, при которых рация разражается зловещим шипением - когда Брэй только начинал работать на заводе, этот звук каждый раз заставлял его вздрагивать и задерживать дыхание, теперь же он просто был одним из многих инструментов, изо дня в день исполнявших мелодию заводского дня.
Из курилки, примыкавшей к парковке, Брэй наблюдал "прибытие кавалерии" - цеховые работники, предпочитавшие приехать пораньше, чтобы успеть позавтракать и обсудить последние сплетни в заводской столовой, парковали автомобили всех моделей и возрастов, и неспеша направлялись к проходной.
Сердито затрещала рация -бригада, которой он руководил, требовала его присутствия для обсуждения запуска прессов. Смачно выругавшись, Брэй швырнул в урну недокуренную сигарету и пружинистой походкой вернулся в цех, пройдя через пока ещё пустой офис - первые "офисные крысы" появятся здесь через полчаса, чтобы руководить производственным процессом через экраны мониторов - перераспределять производство различных деталей по прессам, если возникнут проблемы с запуском или работой видавшего виды оборудования, менять график в случае появления срочного заказа и выполнять другие задачи, входившие в обязанности нервной и неблагодарной работы "регулировщиков".
Дойдя до своего стола, находившегося прямо перед входом в центральный пункт управления производством, Брэй с головой окунулся в работу - обсуждение графика пуска прессов на день, раздача указаний по тому, какие литьевые формы нужно переставить в какие прессы.
После того, как планёрка закончилась, и бригада разошлась выполнять полученные поручения, Брэй отправился на очередной перекур. К этому времени в офис подъехал его начальник и друг, с которым они работали вместе вот уже двадцать лет - вместе сменили три завода в той же самой компании - когда закрывался очередной завод, их просто всей командой переводили на следующий. На заводе в Соунсе Брэй и Курт работали уже одиннадцать лет - после того как закрылся завод в их родном городке, Аттине, в ста километрах от Соунса. Курт так и жил в Аттине, каждый день проводя в дороге по два-три часа.
Теперь Курт был начальником цеха по литью пластмасс - официально Брэй состоял в ремонтном отделе, но неофициально подчинялся Курту, единственному человеку на заводе, к которому он одновременно испытывал искреннее уважение, преданность и симпатию. Руководство завода, которое ценило Брэйя за его профессиональные качества и трудоголизм, не сильно возражало такой несанкционированной смене организационной структуры - всем был известен взрывной характер Брэйя с периодическими вспышками бунтарства - а Курт всегда умел находить с ним общий язык.
Курт с упоением рассказывал Брэйю о своей последней поездке на рыбалку - любимом хобби этого высокого, почти под два метра ростом, бородоча голландского происхождения - вместе они смотрелись довольно комично - невысокий, бочкообразный Брэй в рабочем комбинезоне и забранными в хвост волосами - и статный, подтянутый сероглазый бритый налысо Курт в классическом костюме.
Брэйю вдруг вспомнилось, как лет пятнадцать назад Курт навещал его в больнице - после того, как Брэй вдохнул ядовитых газов из пресса. Один из механиков тогда напортачил - решив, что термометр на прессе показывает температуру по шкале Фаренгейта, а не Цельсия, он поднял температуру выше критической отметки, Брэйя позвали выяснить, в чём проблема, от высокого давления вылетел клапан, предотвращавший выхлоп газа, образовывавшегося при плавке пластика, и Брэйя обдало струёй раскалённого ядовитого газа под высоким давлением. Брэй с трудом помнил, как буквально на четвереньках выполз из цеха на улицу, где его тут же вырвало, и потерял сознание. Завод тогда эвакуировали, по результатам проведённого расследования вид пластика, использовавшийся в прессе в момент инцидента, был запрещён на производствах в Канаде, а у Брэйя на память остался ожёг в лёгком, за которым с тех пор пристально наблюдал его семейный врач - каждый год Брэй ездил на флюорографию. По этой же причине доктор при каждой встрече пытался уговорить Брэйя бросить курить. Брэй только отмахивался или поддакивал, что да, надо бы.
Рация ожила и до предела раздражавший Брэйя голос Луизы, начальницы смены, ответственной за производство, потребовал, чтобы "Брэй брал свою ленивую задницу и немедленно тащил её к прессу 130", который при запуске решил изобразить из себя фонтан - к моменту, когда Брэй пришёл на место событий, вокруг пресса уже образовалась внушительных размеров лужа машинного масла. Больше всего в его работе Брэйю нравилось "пачкать руки" - закатать рукава и потрошить нутро металлического монстра, разбираться в том, что и как привело к очередной неисправности или поломке, иногда буквально чутьём распознавать проблему и её причину. Остальные моменты работы он, скорее, только терпел. Всё, что касалось административной и бумажной стороны, откровенно ненавидел - составление отчётов, хождение по абсолютно бесполезным совещаниям, тренингам и летучкам... Выслушивание очередных порций "идей по повышению производительности труда", "соображений по оптимизации пуско-наладочных работ" - и так до бесконечности - желающих вместо того, чтобы работать над реальными проблемами, создавать проблемы вымышленные, на бумаге, с тем, чтобы впоследствии их с блеском решать и получать за такой "труд" признание и продвижение по службе - таких "юношей бледных со взором горящим" Брэй перевидал за двадцать пять лет работы если не сотни, то десятки. К подобным "ударникам бумажного труда" Брэй ощущал брезгливость, презрение и некоторое превосходство - мол, он, в отличие от них, и под систему не прогибается, и полезное дело для завода делает в то же самое время. Брэйю нравилось называть себя "барометром адекватности" происходящего на заводе - этакой лакмусовой бумажкой, которую доставали каждый раз, когда начинало "пахнуть жареным", потому что знали, что он умеет решать вопросы без проволочек и "танцев с бубнами".
В остальное время он просто отвечал за запуск прессов в начале смены, занимался заменой литьевых форм и текущим ремонтом прессов. Брэй получал от работы удовольствие - особенно в те дни, когда работы руками было много, а бумажной волокиты почти не было. За редким исключением он работал шесть дней в неделю, его смена начиналась в шесть утра, а заканчивалась в пол-третьего. В понедельник смена начиналась на час раньше - для подготовки прессов к запуску на новую неделю требовалось больше времени, чем обычно.
В конце смены на заводской проходной Брэй столкнулся нос к носу с только что приехавшей на свою смену Клэр, которая как всегда в таких случаях, состроила умилённую гримасу и таким привычным для Брэйя голосом приветствовала Брэйя: "Здравствуй, дорогой!". Брэй, как обычно, буркнул: "И тебе не хворать" и вышел с территории завода, с досады сильнее, чем надо, хлопнув входной дверью.
Три года назад после очередного изменения графика, когда Брэй оказался во второй смене, несколько работников смены пошли вместе посидеть в бар после работы. Среди них была Клэр - примерно одного возраста с Брэйем, раскованная в общении почти до распущенности женщина с раскосыми карими глазами и блуждающей не то улыбкой, не то ухмылкой, Клэр напоминала Брэйю лису. Они перекинулись на этом междусобойчике парой слов, в тот же вечер Клэр попросила Брэйя добавить её в друзья на Фейсбуке. Они какое-то время продолжали ходить компанией с работы в рестораны и пабы, со временем компания становилась всё меньше... пока в один день они не оказались в очередном баре вдвоём. В тот же вечер Брэй позвал Клэр к себе в гости на чашечку кофе, она согласилась.
Они стали встречаться. Через несколько месяцев Клэр пожаловалась, что её подруга, на пару с которой они снимали квартиру, собирается переезжать к своему бойфренду, и как Клэр будет тяжело одной платить аренду. Тогда Брэй ещё не знал, что Клэр совершенно не умела распоряжаться деньгами - будучи бригадиром на одном из участков цеха, Клэр зарабатывала неплохие деньги, но у Брэйя не возникло в тот момент вопроса, почему прилично зарабатывающая одинокая женщина не может позволить себе аренду квартиры.
Брэй предложил Клэр переехать к нему. Клэр охотно согласилась. Вскоре Клэр перебралась к Брэйю, а вместе с ней и её коллекция черепов (Клэр была помешана на тематике черепов - и собирала всё, что было с ней связано - какие-то плакаты, коллекционные предметы, изображавшие их), и дворовая кошка Принцесса с её громоздким "домиком". Клэр какое-то время пыталась обустраивать их совместный быт, наводить порядок и хлопотать по хозяйству. Хватило её, правда, не надолго. Вскоре она делала по-минимуму уборки, иногда готовила, притом за аренду и остальные счета в основном платил Брэй. Он же чаще всего покупал продукты и всё для дома.
Поначалу Брэй относился к Клэр очень тепло, ему нравилась эта грубоватая, раскованная и независимая женщина. Он говорил ей комплименты, ездил с ней на концерты групп, музыку которых она любила, дарил ей подарки и звал поехать с собой на свою малую родину, в Висконсин. Он даже отказался одним летом от собственной поездки, потому что Клэр давно не ездила домой, и некому было присмотреть за кошкой.
Когда Брэйя перевели в утреннюю смену, их отношения заметно ухудшились - к моменту возвращения Клэр с работы (около одиннадцати вечера) Брэй чаще всего уже спал, когда он отправлялся на работу, спала Клэр. Иногда он пытался дожидаться её и готовить ужин, но периодически она звонила и сообщала, что идёт гостить к очередной подружке (а это означало бурные возлияния и курение марихуаны), или вообще просто не приходила домой ночевать.
Брэй был, в принципе, не против такого расклада - одиночество его не тяготило, было для него привычным, кроме того, Клэр была ему дорога, и он не хотел, чтобы она пьяная садилась за руль.
Спустя ещё какое-то время Клэр начала придираться к Брэйю - его вечный футбол, очень дорогой алкоголь на её взгляд, "грёбаная музыка", "потуги" игры на гитаре мелодий, которые ей не нравились - всё это раздражало Клэр, о чём она не стеснялась ему как можно скорее сообщить, не особенно выбирая при этом выражения (Клэр была родом из рабочей семьи из провинции Ньюфаундленд - которая была объектом шуток у остальных жителей Канады как регион, в котором засилье пролетариата). Брэйя, в свою очередь, стали раздражать её вечные придирки и скандалы, всё чаще он про себя, а иногда и в лицо называл Клэр "тупой ньюфи".
Отношения с Клэр к этому моменту Брэй для себя описывал как "отношения удобства".
Ночные отлучки становились всё чаще, пока в один момент, незадолго до дня рождения Брэйя, Клэр не пропала на три недели, не удосужившись сообщить Брэйю о своём местонахождении или ожидаемом времени возвращения. Через пару дней после её пропажи Брэй получил от одной из собутыльниц Клэр, которая тоже работала на заводе, сообщение, что ему уже пора бы перестать быть дураком, раскрыть глаза и понять, что Клэр его использует как замечательную базу, на которую всегда можно вернуться передохнуть после очередного приключения с новым любовником. Брэй был в бешенстве.
Когда Клэр через три недели вернулась к нему и сделала вид, что только в магазин за хлебом сходила, Брэй велел ей собирать вещи и убираться. Блэр взяла лишь самое необходимое, притом собиралась не спеша, аккуратно складывая вещи в громоздкую спортивную сумку. Перед уходом она сказала, чтобы Брэй не трогал остальные её вещи - он неуклюжий, испортит их если примется паковать. Брэй хлопнул дверью ей вслед.
...Сирена скорой помощи, выехавшей на полной скорости из-за поворота перекрёстка, к которому подходил Брэй, прервала его воспоминания об очередных неудачных отношениях.
Если погода позволяла, после работы Брэй любил прогуляться домой пешком. Ему нравилась неспешная ленивая атмосфера Соунса в послеобеденное время, свежий воздух и дневной свет - которых он практически не видел за всё время работы - если не считать перерывы на курение. Больше всего Брэйю нравились те части его маршрута, которые проходили через парк - он очень любил дикую природу, и всегда имел при себе орехи для белок.
Любовь к дикой природе, тем не менее, странным образом сочеталась с давнишним хобби Брэйя - охотой. Брэй рос в Висконсине - точнее, проводил там летние каникулы - где жил его отец - а охота в Висконсине - пожалуй, самое распространённое увлечение. Кроме охоты на кабана, Брэй никогда не охотился с ружьём - он считал, что для уравновешивания шансов нужно использовать что-то, что бы давало охотнику меньше преимущества над зверем - Брэй охотился с луком.
Послерабочее время Брэй проводил довольно однообразно - пара бокалов вина, телевизор, иногда компьютерные игры. В хорошую погоду он включал на полную громкость музыку, сидел на балконе, прикармливая своих "подруг" - белок, в компании вина и сигарет. Одиночество ничуть не тяготило Брэйя, лишь изредка он мог разнообразить свой досуг походом в ближайший паб, где можно было перекинуться парой слов с давно знакомыми барменами или официантками.
Выходные, точнее, чаще, выходной, проходили в похожем ритме - разве что иногда он ездил в родной Аттин - навестить мать-старуху и заодно друзей молодости, а по воскресеньям кроме развлечений занимался хозяйством - стирка, уборка, поход по магазинам. Иногда в холостяцкую квартиру Брэйя собирались на мальчишник с ночёвкой его друзья из Торонто или Аттина.
Аттин Брэй не любил - с довольно раннего возраста Брэй выражал свой нонконформизм в своей внешности - и когда его мать и отчим переехали из Торонто в Аттин, семилетнего парня, который к тому времени успел проколоть себе нос и уши, и в целом придерживался стиля панк, не приняли в классическом протестантском городишке в двухстах километрах от столицы провинции - практически сразу после переезда Брэй стал местным изгоем.
В тринадцать лет Брэй вернулся в Торонто и стал жить в подвале у своей тётки с её мужем - пары практически никогда не было дома, поэтому Брэй рос, предоставленный сам себе. Несмотря на соблазны большого города и довольно юный возраст, Брэй не забросил учёбу, и быстро "переболел" гулянками - когда на тебя не давит родительская опека, желание бунтовать существенно снижается - к тому же, быстро возникает понимание, что у всего, в том числе, и у разгульного образа жизни, есть своя цена.
В неполные двадцать лет девушка Брэйя, итальянка по происхождению, забеременела, и под давлением двух строгих католических кланов - ирландского, представленного тремя дядьями Брэйя, - и итальянского со стороны невесты - Брэй и Адриана скоропалительно обвенчались. Адриана всю жизнь была довольно неуравновешенной девушкой - "эмоционально нестабильной", с резкими перепадами настроения и постоянными вспышками гнева. После рождения Дилана её характер лишь ухудшился, она была постоянно всем недовольна - сменной работой Брэйя, их небольшой квартиркой на окраине Торонто... Всё чаще она стала возвращаться домой поздно и навеселе. Спустя какое-то время до Брэйя дошли слухи, что на "посиделках с подружками" присутствовали не только и не столько девушки.
За счёт того, что к моменту разрыва их брак не продлился года, его удалось аннулировать, Брэйю пришлось буквально бежать из Торонто - оба клана были далеко не в восторге от такого развития событий, а нравы и порядки в семьях были довольно "крутыми". Брэй допил бокал вина и снова содрогнулся при мысли, как могла бы сложиться его судьба, если бы дядьям удалось выяснить его местонахождение вскоре после развода.
Спустя пару лет Брэй, который всегда испытывал интерес к искусству, решил сменить профессию и поступил на курсы визажистов. Его всегда завораживал грим в столь любимых им фильмах ужасов (любимых настолько, что Брэй даже сделал себе несколько татуировок с изображением культовых персонажей - в том числе, Чужого, Пинхеда из "Восставших из Ада", кроме того, у Брэйа было несколько татуировок на католическую и ирландскую тематику). Закончив курсы, Брэй отправился покорять Голливуд - этот год своей жизни он помнил очень смутно - прошёл он под классическим лозунгом: "секс, наркотики и рок-н-ролл". В какой-то момент сознание Брэйя прояснилось достаточно, чтобы осознать, что если он сейчас же не бросит всё и не вернётся в Канаду, история его жизни будет довольно короткой.
Прошло более десятка лет, прежде чем Брэй смог окончательно завязать с наркотиками - проснувшись как-то утром на подушке, которая была насквозь мокрой от крови, Брэй с тех пор ни разу не притрагивался к кокаину - используя виски и сигареты в качестве антидепрессантов.
В Канаде Брэй быстро восстановился на своём заводе, теперь уже в Аттине, и даже подумывал получить наконец сертификат о школьном образовании. Дело в том, что Брэй с трёх попыток так и не смог сдать экзамен по английскому языку за десятый класс. Когда он вскоре после окончания школы устроился работать на завод, его отправили на курсы в колледж, в колледже, предположив, что его сертификат о школьном образовании проверили при трудоустройстве, никто никаких вопросов не задал - и в итоге у Брэйя было среднее специальное образование при отсутствии школьного. Брэйю очень нравилась идея, как он "просочился через трещины в системе".
Кроме работы на заводе, Брэй открыл в Аттине небольшой магазинчик сценического костюма - Аттин был одним из театральных центров Канады - и некоторое время (пару лет) дела в магазине шли неплохо. Брэй даже купил на пару со знакомым небольшой домик в Аттине, в котором потом и прожил почти десять лет до переезда в Соунс. Домик располагался буквально на противоположной стороне улицы от завода, Брэй иногда ходил домой в обеденный перерыв.
В отпуск Брэй обязательно ездил в Висконсин - предпочитая отправляться туда на День Независимости, 4 июля. Там он навещал отца, встречался с многочисленными кузинами и кузенами, играл с ними в гольф и ходил на охоту. Несколько лет назад Брэй купил себе в Висконсине около 30 акров земли - в полной глухомани - к участку не подведены никакие коммуникации. Брэй собирался построить там со временем хижину, и жить в ней в тёплое время года, навещая друзей и промышляя охотой и просто прогуливаясь по раскинувшемуся на его земле лесу.
Брэй подошёл к одному из стеллажей в гостиной, достал жестяную коробку, в которой хранил официальные бумаги и другие ценности - бережно развернул контракт на покупку земли и в который раз с удовольствием перечитал описание и адрес своих владений. Из стопки листов в его руках выскользнули и упали на пол две фотографии.
Брэй поднял и перевернул их - с первой на него смотрели восемь человек в масках с ружьями наперевес - Брэй мог без сомнений назвать всех позировавших для этого кадра - его товарищи по пейнтбольной команде. По возвращении в Канаду после голливудского турне Брэй увлёкся пейнтболом. Настолько, что стал заниматься им профессионально - их команда из Аттина выиграла несколько чемпионатов в Северной Америке, а сам Брэй пару лет был лучшим пейнтболистом в Канаде по индивидуальному зачёту.
В 2009 году, в самый разгар экономического кризиса, когда завод был на грани банкротства и сотрудников распустили по домам без содержания - большинство работников отправились подаваться на пособие по безработице. Брэй тоже на него подался, но сам при этом колесил по Канаде и США со своей командой, и в тот год заработал чуть ли не больше денег, чем он получал на заводе.
На второй фотографии на Брэйя с широкой улыбкой смотрел он сам - на фоне стадиона для американского футбола. Ещё одной страстью и заодно источником дополнительного дохода Брэйя была эта столь популярная в США игра. Брэй был преданным поклонником команды Висконсина, Грин-Бей Пэкерс, именно перед их домашним стадионом и была сделана фотография, на которую сейчас смотрел Брэй.
Каждый год, когда наступал футбольный сезон, с сентября по февраль, Брэй большинство свободного времени проводил за просмотром самих игр, передач с анализом игр, посещал букмекерские сайты, на которых делал ставки после того, как проводил тщательный анализ предстоящих игр - в частности, отслеживал, какие игроки из-за травм, болезней или штрафов пропускали предстоящую игру, чтобы понять, какая из команд в каждом конкретном случае имеет большие шансы на победу, отслеживал статистику - как за текущий сезон, так и исторически.
В среднем, за год Брэй на ставках зарабатывал 10-20 тысяч долларов, которые он тут же отправлял на свой пенсионных счёт - чтобы избежать высоких ставок подоходного налога в Канаде и налога на выигрыши в США (наличие двойного гражданства и игра на букмекерских площадках США не оставляли Брэйю много выбора). В этом году удача была не на стороне Брэйя - проиграв пять тысяч, он просто перестал делать ставки.
При просмотре игр любимой команды, Брэй, как и многие фанаты, становился очень суеверным - в день игры он старался меньше сквернословить (чаще всего, если игра была в рабочий день, не особо успешно), сами игры за редким исключением он смотрел в одиночестве, непременно надев футболку, являвшейся частью официальной формы любимой команды.
Брэй бережно положил обе фотографии и контракт обратно в коробку, поставил свою сокровищницу обратно на стеллаж и включил телевизор. Закурив, Брэй стал переключать каналы, затем выбрал из меню записанную в этот день историческую передачу, прошёл в кухню, поставил в духовку "готовый ужин" из морозилки, налил себе ещё один бокал вина и вернулся на диван. Вскоре после ужина Брэй в очередной раз задремал перед телевизором. Во сне Брэй перебрасывался мячом для американского футбола со своим младшим сыном, Мартином. Одиннадцатилетнего пацана, который был так похож на свою мать, Брэй видел от силы пять раз.
С матерью Мартина, Самантой, он познакомился пятнадцать лет назад - на вечеринке у общих друзей в Висконсине. Ему сразу приглянулась смешливая, миловидная девушка в тёмно-вишнёвом свитере и светло-голубых джинсах. Саманта была на вечеринке со своим бойфрендом, оказавшись в какой-то момент соседями по лежакам у бассейна, Брэй разговорился с Сэм - он всегда легко находил общий язык с женщинами, но с Сэм, казалось, у него вообще не было никакой искусственности или натянутости - как часто бывает между незнакомцами, особенно разного пола. Сэм была учительницей в городишке, где жил отец Брэйя. Она была на пару лет младше его, встречалась с Джимом год, и они подумывали о том, чтобы съехаться. Брэй через друзей узнал телефон Саманты - под предлогом, что обещал передать ей диск с музыкой, которую они обсуждали на вечеринке.
На другой день Брэй позвонил Сэм и пригласил её выпить кофе в местном кафе - ничего такого, отшутился он, просто ему была очень приятна её компания и он не успел ей до конца рассказать одну из своих охотничьих баек.
В один из очередных приездов в Висконсин Сэм позвонила Брэйю с просьбой о встрече. Она жаловалась, что Джим никак не хочет развивать их отношения, что его отчуждённость пугает Сэм, и она не уверена, что хочет дальше с ним встречаться. Брэй был сама участливость, и когда он проводил Сэм до дома, они поцеловались. Брэй был удивлён собственной эмоциональной реакции. Всё оставшееся время поездки он старательно избегал Сэм и не отвечал на её звонки и сообщения. Перед отъездом он лишь написал ей, что не хочет ничего усложнять. После поездки он никак не находил себе место, Сэм не выходила у него из головы. В Рождество он снова поехал к отцу. И они с Сэм начали встречаться.
Как раз в это время завод в Аттине закрылся, Сэма, Курта и ещё несколько человек перевели на завод в Соунс. Брэй в это время временно жил в подвале у начальника завода, Рэя, который тоже перевёлся в Соунс.
Однажды в середине января Сэм позвонила Брэйю и сообщила, что беременна. Он тут же взял отпуск и полетел в Висконсин. По пути в аэропорт друг завёз его в ювелирный магазин, Брэй выбрал довольно изящное обручальное кольцо из белого золота с небольшим бриллиантом. Встретившись на следующий день после прибытия с Сэм, Брэй сделал ей предложение и позвал жить с собой в Канаду. Она с радостью согласилась. Они договорились, что Брэй полетит обратно, снимет им временное жильё и начнёт присматривать дом, чтобы к приезду Сэм показать ей приглянувшиеся варианты. Сэм тем временем займётся оформлением бумаг для переезда в Канаду.
В Канаде Брэй снял небольшую квартиру в Соунсе (ту самую, в которой он жил до сих пор), и стал присматривать дома.
С одной стороны, Брэй, которому в тот момент было 34 года, радовался, что судьба дала ему второй шанс начать семейную жизнь, что называется, "с чистого листа" - любимая девушка, готовая ради него переехать в чужую для неё страну, с которой вскоре после её прибытия они заведут семью...
С другой стороны, католическое воспитание Брэйя, на самом деле, не оставляло ему другого выбора - он не мог не жениться на Сэм. Одна из любимых присказок Брэйя, которую он использовал в случаях, если его обвиняли в несоблюдении субординации (что происходило нередко), - "Я подчиняюсь только самому себе и Иисусу Христу!" - религиозность у Брэйя была несколько поверхностная - он вот уже три года не исповедывался и не причащался, в церкви бывал только по крупным праздникам - но тем не менее, некоторые ценности христианства он считал непреложной истиной.
Явные параллели с обстоятельствами его первого брака, и тот факт, что в планы Брэйя повторный брак никогда не входил, что он вынужден поступать так, как возможно, и не хотел бы поступать - всё это тяготило Брэйя, он почти что физически ощущал давление судьбы на свою жизнь, его воля противилась утрате контроля над собственными решениями. Кроме того, масштабность грядущих перемен в к тому моменту устоявшемся жизненном укладе Брэйя, очень сильно его пугала.
Проверенным способом решать любые проблемы и успокаивать расшалившиеся нервы для Брэйя всегда был алкоголь. "Уровень пофигизма прямо пропорционален уровню алкоголя в крови" - одна из любимых цитат Брэйя. Поэтому пока Сэм ещё была за сотни километров от него, Брэй решил, что ему нужно нагуляться - и стал ещё чаще, чем раньше, ходить по барам, откуда он зачастую именно что приползал домой далеко за полночь. Периодически подобные загулы проходили в компании очередной случайной знакомой - в барах всегда хватало любительниц бесплатной выпивки и "приключений на одну ночь".
Однажды в мае, после очередной "весёлой ночи" в местном баре Брэй позвонил Сэм. Телефон долго не отвечал. Потом, когда после долгих пятнадцати гудков Сэм наконец-то ответила, от тона её голоса Брэйя бросило в ледяной пот - обычно весёлая и радостная Сэм стальным голосом, лишённым интонаций, сообщила Брэйю, что между ними всё кончено, что она передумала переезжать, и попросила её больше не беспокоить. После чего в трубке пошли короткие гудки. Как ни пытался Брэй прозвониться ей после этого, ответом всегда были длинные гудки на другом конце провода.
Спустя какое-то время от общих друзей Брэй узнал, что Сэм снова сошлась с Джимом, и они вместе переезжают в Чикаго. Сэм всем их общим друзьям строго настрого запретила передавать свои координаты Брэйю.
За два месяца до появления на свет Мартина Сэм позвонила ему сама, и ссообщила, что в этот день она выходит замуж за Джима. Брэй только процедил "Понятно", на что Сэм со слезами в голосе рассказала, что в ночь перед тем, как она сообщила Брэйю о разрыве их отношений, она пыталась ему дозвониться. К телефону подошла какая-то женщина, по голосу явно сильно пьяная, и ответила, что "твой дружок подойти не может, мы знатно повеселились, и теперь он в отключке". После этого Сэм просто повесила трубку. Брэй швырнул телефон в стену, куски пластика шрапнелью разлетелись по полу. Мужчина этого уже не видел, он метался по гостиной как раненый зверь, кричал во весь голос и не сдерживал рыданий.
Практически сразу после разговора с Сэм Брэй стал запивать своё горе, чувство вины и раскаяние алкоголем. Три года подряд он пил практически не останавливаясь. Как ему удавалось ходить на работу и что-то делать, он до сих пор не понимал. Помнил он из тех трёх лет очень мало.
После этого Брэй стал избегать отношений с женщинами, кроме периодических вариантов "для здоровья". В одном из таких случаев девушка заявила, что подозревает беременность, после чего Брэй, что хотя и оказалось ошибкой, но подвигло Брэйя пойти и буквально на следующий день записаться на вазэктомию. В день операции Брэй впервые в жизни выкурил пару косяков марихуаны - врач сделал вид, что не понимает, отчего Брэй такой бесшабашно весёлый и постоянно хихикает.
Так продолжалось до истории с Клэр. После того, как Брэй выгнал непутёвую Клэр, та пару раз предпринимала попытки вернуться - видимо, не нашла другого удобного рогоносца - как с некоторой досадой отмечал каждый раз про себя Брэй.
Очередное звуковое оповещение о сообщении на телефоне разбудило Брэйя. "Неужто Эмили всё-таки решила дружить?" - подумал Брэй - но сообщение было всего лишь отчётом второй смене о проделанной работе.
Эмили была девушкой лет на пятнадцать младше Брэйя, которая сравнительно недавно пополнила ряды "офисных крыс" на заводе, занималась, если Брэй правильно помнил, вопросами качества продукции. Эмили выделялась на фоне других работниц завода - в том числе, офисных сотрудниц - она всегда была при макияже и стильно по-деловому одета. К тому же, Эмили была умной и образованной, Брэй не раз говорил ей, что из разговоров с ней всегда узнаёт что-то новое - об истории, политике, экономике... Кроме того, девушка обладала привлекательной внешностью и чувством юмора. Брэй подозревал, что Курт к Эмили был немного неравнодушен - Брэй часто видел, как Курт сидел с Эмили у её рабочего стола, и они о чём-то увлечённо беседовали, пару раз он замечал, как на лице друга расплывалась улыбка, когда он видел Эмили.
Как раз примерно в то время, когда Клэр решила уйти в самоволку, Брэй добавил Эмили в друзья на Фейсбук - она спустя какое-то время приняла предложение виртуальной дружбы. В течение лета он потом пару раз перекидывался с Эмили сообщениями по социальной сети. Однажды в конце июля Эмили пришла в офис явно сама не своя - без привычного макияжа, одетая абы как - на ней, что называется, "не было лица". Брэй написал ей на Фейсбуке, что если она хочет поговорить, то он всегда готов, потому что ему не нравится видеть своих друзей в растрёпанных чувствах.
Из последовавшей переписки с Эмили Брэй узнал, что та была сильна расстроена неудавшимся романом, который довольно неожиданно для неё прекратил её бойфренд. Брэй старался изо всех сил подбодрить новую знакомую, а затем предложил вместе после работы сходить в бар. Эмили приняла приглашение, затем они стали периодически встречаться после работы.
Во время этих встреч Брэй, хотя и постепенно, но полностью и без прикрас (опустив некоторые самые нелицеприятные моменты) рассказал Эмили про себя, сказал, что сейчас хочет вернуть в жизнь баланс, который он утратил пока жил с Клэр - по его мнению, ему слишком многим пришлось пожертвовать ради того, чтобы проводить с "тупой ньюфи" больше времени - он мало видел друзей, мать, почти никуда не выбирался.
На одной из таких встреч они поцеловались, и так начался очередной скоропостижный роман в жизни Брэйя. Поскольку Эмили жила в соседнем городе в двадцати километрах от Соунса, а у Брэйя не было прав, то встречались они всегда в Соунсе - сначала в ресторанах, а затем у Брэйя дома. Брэй к такому раскладу относился как к вполне само собой разумеющемуся. Спустя месяца два после того, как они начали встречаться, начался футбольный сезон, и Брэй несколько подрастерял любовный запал. К тому же, несмотря на то, что Брэй с самого начала чётко обрисовал Эмили "её место" в своей жизни, которое он ей выделил - очень козырное, с его точки зрения, место - субботние вечера - Брэй всё отчётливее видел, что Эмили хочется большего, такая навязчивость и попытки изменить его жизнь стали раздражать Брэйя.
В один из длинных выходных он собрался поехать в Аттин к матери, а вернувшись в воскресенье, встретиться с Эмили. Когда он передумал ехать, он не стал говорить об этом Эмили. Эмили узнала от общих друзей, что он не уехал, устроила Брэйю взбучку за ложь, что ещё больше разочаровало Брэйя - после двух лет постоянных скандалов с Клэр он с большой неприязнью относился к подобным вещам.
Поначалу Брэй даже был уверен, что и сам со временем будет не против видеть Эмили почаще. Но скорее, чисто теоретически. В жизни же чаще всего побеждало его желание побыть одному, посмотреть футбол, встретиться с друзьями, которых он за два года жизни с Клэр практически не видел, кроме того, страх поступиться новообретённым балансом, при котором у Брэйя было достаточно времени на свои развлечения, каждый раз перевешивал его желание порадовать свою новую девушку.
Эмили со временем становилась всё более угрюмой, хотя и пыталась старательно скрывать свои переживания, а Брэй в ответ всё больше раздражался - ведь он с самого начала объяснил Эмили, что с его графиком он чаще, чем раз в неделю, видеться не мог. Да, он мог выйти с друзьями попить пива в течение недели, но свидание и пиво с друзьями требуют совершенно разных усилий - как в подготовке, так и в процессе. Его раздражение от постоянного хоть и скрытого недовольства Эмили всё росло, а когда после нового года она высказала ему, что отсутствие подарков на рождество или новый год с его стороны, которые он вроде как обещал, её очень расстроило, Брэй понял, что такая нервотрёпка ему совсем ни к чему. Спустя пару недель он как обычно позвонил Эмили и сообщил, что больше им встречаться не стоит и предложил остаться друзьями, но Эмили отказалась, пожелав ему всего хорошего в дальнейшей жизни.
Вскоре Эмили удалила его из своих друзей в Фейсбуке. Отчего-то это так задело Брэйя, ведь он всегда оставался со своими бывшими в более-менее дружеских отношениях! Он даже написал ей сообщение, спрашивая, почему же они всё-таки не могут быть друзьями, ведь им было так весело вместе! Эмили ответила, что ей эмоционально больно продолжать общение.
Очередной сигнал сотового телефона вернул Брэйя из недавнего прошлого в его гостиную - пришло сообщение от одного из его друзей в Аттине, который предлагал встретиться в ближайшие выходные на один из очередных мальчишников у Брэйя дома. Пробурчав себе под нос: "Ну-ну, посмотрим, как пройдёт неделя", Брэй погасил экран телефона, поднялся к шкафчику со стеклянными дверьми, где у него был организован бар, достал бутылку Jack Daniel's, налил себе, как обычно, полстакана "снотворного", закурил, не спеша выпил виски, умылся, и отправился спать. "Я - волк-одиночка" - пробубнил Брэй перед тем, как заснуть.