Ури, наша азорка, сейчас живет в сарае. Так как в доме держать третью собаку стало невозможно. Оставили только его сестричку Басю. И, конечно, Ферри, как ее, голышонку, на мороз? Так что кобелек потихоньку к холодам приспособился. Юлька одела на него шерстяную безрукавку, сверху ватную безрукавку, опоясала широкой резинкой, и стал кобелек походить на важного купца. С утра и до вечера печь топится, и он валяется, вытянув лапы к ее дверце. А ночью, когда сарай потихоньку остывает, Ури сворачивается в клубок, накрывает мордой голые ноги, и спит.
Сегодня папа пришел из сарая и жалуется, что Ури вытащил шланг из бочки, и когда он пришел этот шланг перекидывать во вторую емкость, то увидел потоп. Очень неприятное известие. Вода в холода- катастрофа. Я пошла выяснять размеры ущерба. Захожу, а Ури сидит на своей цепочке как можно дальше от места дислокации и отворачивает морду. Знает, что виноват. Вся его подстилка мокрая. Около печи земля водой пропиталась, и у входа в сарай стоит лужа. Но так как я примчалась не сразу- решила завтрак, несмотря на ЧП, не прерывать- то вся вода практически ушла внутрь земли. Но грязь. Притащила мешок опилок и густо все посыпала. Ури сидит и вожделенно на меня смотрит.
-Сам виноват,- отвечаю ему,- зачем через шланг прыгал, а потом вырвал его? Теперь терпи.
Урик тяжело вздыхает и придвигается к печке как можно ближе.
Я ухожу и возвращаюсь спустя тридцать минут. И офигеваю. В этот раз Ури ухитрился зацепиться своими безрукавками за штырек в дверце печи и ... вырвал дверцу с мясом. Сама она лежит на земле поверх опилок и опилки уже тлеют. Помещение медленно заполняется дымом. Я скорей эту дверцу хватаю рукавицей, так как она сильно раскалена, и кидаю на приступок у печки. Топчу опилки и только потом отыскиваю взглядом собаку.
-Что же ты наделал? Как теперь печку закрывать? Поди, и сам обжегся,- спрашиваю я Ури, но осматривать его некогда. Я бегу за Женей большим, чтобы он оценил масштабы бедствия. В печке горят дрова и угли могут прямо сейчас из нее посыпаться.
Мой муж какими только словами не ругался. Да только Ури русского языка, кроме слов "иди кушать" не понимает. Теперь только на следующий день можно будет катастрофу как-то оценить.
Утром следующего дня я с опаской вхожу в помещение сарая и облегченно вздыхаю. Наш папа успел по утряночке дверку вмазать в кирпичи, заново прикрутить ее проволокой, плита лежит на свежей глине, везде порядок и почти сухо. Ури лежит лапами к стойлу, где с другой стороны спина Лады. И греют друг друга через щель в двери. Хотя греется Ури, а Ладе и на улице не холодно.
Что интересно, кобель отлично запомнил последствия неприятностей, и теперь не ложится к печке вплотную. А шланг наш папа стал протягивать по верху стойла, так что Ури его никак не достанет. Электричество в сарае мы и раньше на ночь выключали, но теперь я слежу за этим еще тщательней.
А папа часто теперь смотрит на пса и говорит ему:
-Ох, ты и глупая псина, Ури. Бери пример с Бароши. Он не спит у печки, а сидит в своей будке, дурачина ты этакая.
Ури молчит, так как у него- то будки нет. Пока хозяйка ее сколотит. А значит, печку придется любить.