Ждать и выть в простынях -
|
|
||
***
Спасибо вам, стихи,
или вернее то, что вами называю.
Я от проблем сухих
в озера ваши уплываю.
Под тихий шелест мыслей,
закрыв глаза,
бегу тропой тенистой,
шепчу: Гроза...
И щеки брито-мокрые
доткнув рукой,
замру под неба окнами -
не я - другой.
В зигзаги молний острых
он улетит;
Ребенок в мире взрослых
зла не простит.
***
Ветер... Апрельские тучи отерают бока
уставшим, позеленевшим за зиму крышам.
Вечер... Дождем завершиться спешит, но пока
лишь прерывисто дышит.
Гости... бегут тротуарами. Нежно
стараются в смысл общения верить.
Горсти... Они растут вместе с телом. И важно:
что ими мерить.
Грязи... несмотря на наружную странность,
часто помогают исхудавшему телу.
Связи... В этих широтах утилитарность
очень вредит делу.
Ритмы... цветного латиноамериканского танго,
пародоксально, но раздражают.
Рифмы... Рядами, фалангой, как танки
пе-ре-езд-жа-ют.
Я хочу, что б была ты здесь
Я хочу, что б была ты здесь,
Твое море и небо в свидетели брать я готов.
Как я жил без тебя все это время -
Бог весть,
И сколько еще давить в стены время тисков?..
Сколько раз проклинал я тебя ни за что,
Вознося себя до небес?..
Сколько раз я плевал в озера зеркал,
Где вместо меня - седой, взъерошенный бес?..
Пластик желтый, скребущий по нервам звонком
Молчит последние сорок недель,
Застыла в скорбном молчании дверь,
Ждать и выть в простынях -
все равно, что по стеклам ходить босиком.
Изсверлил я всю на цветных картинках тебя,
Я забыл, что такое забывать о тебе,
Я забыл, что такое я сам,
Я не выдержу, я сдохну на этой войне...
Имя твое я пишу с большой буквы круг,
Цвета глаз твоих - сны мои,
Удивлюсь себе сам; оглянувшись вокруг,
Коли спросят меня, матерьяльна ли ты...
Брутальное счастье
В высоких лугах да на том берегу,
Где шорох травы возбуждает речь,
Чертовски устав, я счастье найду
И пуще зеницы буду беречь.
Ромашками пахнет, на солнце похоже;
Гулять до рассвета меня заставляет;
Кукушечьих счетов распахнуто ложе;
Росою умоет, листвой приласкает...
И пьяность сирени вместе с туманом,
Чуть только свежеть над полями станет,
Вольет в мою душу сладким дурманом,
Напоит, накормит, и спать рядом ляжет...
Покроет меня, обожженного злостью,
Прозрачной простынкой своих поцелуев;
Поманит, что нового пса старой костью,
Как мудрая барыня глупых холуев.
А после, изрядно насытившись мною,
Забудет под дубом тело мое;
Всласть наигравшись, как ветер листвою,
Исчезнет, оставив лишь дня острие...
Ты помнишь меня?..
Ты помнишь меня?
Вспомни меня.
Когда тебе плохо,
Вспомни меня.
Ради тысячи звезд, ради тени в ночи,
Когда голова тяжелее Земли,
Вспомни меня...
Когда длинная очередь в лучший мир
тает как лед,
Когда до смешного подряд и везде
не везет,
Вспомни меня.
Когда сердце скулит в ребер клетке
И удушье в резине вечера - удар меткий,
Вспомни меня.
Когда в стрельбище - мысли твои
на медаль отстреляли
И тело твое, не спросив разрешенья,
предпочло сон яви,
Вспомни меня.
Когда дворник-судьба сметет памяти лист
в канаву зыбкой тревоги
И фотографий засохший букет
покатит по краю пыльной дороги,
Вспомни меня.
Когда чудак Морфей всю ночь, до рассвета
корчится в пьяном угаре,
И сахара дым с White Lady снегом
друзьями стали,
Вспомни меня.
Когда секс не с тобой
сорвется в звериный рык,
Когда в зеркале
мне улыбнется старик,
Вспомни меня.
Даже если я утону в дожде осени,
Даже если Жизнь досчитает до семи
И сестренка Судьба рассмеется в лицо,
Не пускай злую весть на крыльцо,
Просто вспомни меня.
Только вспомни меня.
Ты помнишь меня?..
***
Когда такси мотылек в чернилах ночи
Проходит мимо,
Сожми кулаки - и только -
Это просто не фарт...
Когда вчерашний день с вершины сегодня
Красив на диво,
Стараться быть на плаву? - Стараюсь.
Но это so hard...
Мне трудно понять их
В последнее время модно стало
Брать небо в аренду,
В последнее время стремятся люди
К счастью в рассрочку,
В последнее время хочется многим
Любви в обмен...
Мне трудно понять их...
Каких хватит денег на облака?..
В валюте династии Син
можно купить птицы след?..
На что поменять мне
с тобой пять минут?..
Рецепт
Серый дым стремится в серость небес,
Серый город тонет в серой листве,
H серость окна - серости лес,
Серый прыщ соскочил на жизни лице...
Серый танец гремит на сером полу:
Серый пот изогнутых серых тел.
Радугу, и ту - в серую дугу:
В сером доме - мастера серых дел.
В телевизоре сером - серый кумир,
В сером костюме - серых крыс бригадир.
Серый мрак крадется в серости туч,
Утром серость пробъет серого солнца луч.
Ухо режет серый звук серых струн,
В сером сне утонет тысяча серых лун;
Серость лета сменит серость зимы,
Словно змеи сбросим шкуру и мы...
Добавь цвета, закрой глаза,
Слабым голосом объяви серости бой,
И родится тогда Любовь-ягоза
И верной подругой пойдет за тобой...
Мысли об эмиграции
Есть на Земле такая земля,
Где солнце ныряет в лазурной воде,
Где счастье улыбкой разлито везде,
Но я не уеду туда без тебя...
Там много друзей и много вина,
Там шум и веселье - горою к горе;
Там больше, чем в Греции грецкий орех,
Да здесь не испита чаша до дна...
Там рубль длиннее, там корректный народ,
Там сажень в плечах, там перманентный оргазм;
В их словарях нет слова маразм,
Но я ещё здесь; наверное, я идиот...
Подражание А.Блоку
Женитьба на счастье
Луны печальный свет мне солнце заменил,
Окрасив тайной все дороги неба;
Морозной росписью окон
Закрыл печальный свет икон...
И где потом я только не был,
Ища его, ему молясь, дороги Мира исходил...
Вернее верности с огнем играя,
Под мраком ночи декабря
Не понимаю, право, что же происходит,
Меня как будто за нос кто-то водит,
О жалости забыв не зря,
Нежнее нежности меня пытая...
Но тщетны были все мои старанья,
Себя, увы, не смог простить;
Пусть завтра свет проглотит тьму,
И сатана себе осатанеет самому,
Душа моя и так бесплодна:
не родит желанья,
И больше не смогу себя на счастье я женить...
Нерешительный орнитолог
Луноокая моя Казахстания,
Птица красного солнца в небе синем,
Родным тебе стану ли я?..
Охотником за тобою, красивым и сильным...
Грязнолицая моя, серая Русь,
Волос твой сед, голос твой юн;
В бога не верю, но черта боюсь,
Где же ты, вожделенная Гамаюн?..
Колокольная моя, топкая Польша,
Познана мною от А до Х,
Добра иль зла - чего в тебе больше?
В пущах твоих жива ль еще птица Феникс?..
Куда ты пойдешь?..
Какие двери откроешь?..
Не эти ль слова будут сказаны:
Внимание!
Частная собственность! Проход запрещен!
Нарушители будут наказаны!
***
I
Синусоидой скорбной
средь бетонной гордыни
Притихла гладь реки.
Наверное, заснула.
Льдом город превращен
в подобие пустыни,
Уж, верно, в сотый раз
зима всех обманула...
Присевшие мешки сугробов
разбросаны
меж позвоночников тропинок,
Они глухи и слепы.
В кость заморожены деревья
и видят сны,
но без цветных картинок;
В вечернем воздухе дрожат
стеклянные монеты.
II
И редкий прохожий
средь серости буден
Подняв воротник,
поспешит убежать;
Но долог,
опасен,
извилист
и труден
Тот его бег,
что б хоть что-то догнать...
***
Он сквозь нее в себя смотрел;
Она прозрачно улыбалась;
Он поздней ночью улетел;
Она на ты с тоской осталась...
Похороны любви
Два года - всмятку и за борт
И телефонный голос пуст;
Концерт замученных аорт
И оторопь дрожащих уст...
Кино цветное прежних встреч
Лишь раздражает буйством красок;
Закат любви коснулся плеч,
Не снять нам больше наших масок.
Кто выдумал фальшивый этот тон?
Кричащее гвоздик бумажных буйство?
Эй! Созерцатели! Все убирайтесь вон!
Оставьте нас! Я хороню сегодня чувство!
Город или я
I.
Город живет жизнью своей и моей;
Город поет песню скверов и площадей;
Город кричит, что есть мочи;
Город молчит чернотою ночи.
II.
Город - лакмус моей души,
Часами он пишет со мною верши.
Но стоит грусти забраться в дом,
Город сейчас же зальет все дождем.
Тогда улицы-жилы станут тихи,
Словно больного мозга стихи.
III.
Город - безжалостный механизм-урод;
Ряской подернутое корыто
сточных зеленых вод.
Но двум безумцам прожить вместе
невмочь,
Даже хирург нам не сможет
помочь...
Силы неравные в этой скользкой борьбе;
Быть, видать, суждено ему на коне.
Крестам на небе и солнцу
украдкой молюсь,
Поднимая сигнал
Погибаю, но не сдаюсь!
Мысли по поводу дня св. Валентина.
***
I.
Там у них все просто:
Зелень и солнце в бананах щетинится,
А у нас по-другому: снег, серость и лед.
Но сегодня и здесь любовь - именинница,
И кто его знает, кому больше везет...
Сквозь рамы двойные февральской субботы,
Отбросив рукою скепсиса муть,
Устав и дрожа, словно пахарь с работы,
Появится он, завершив длинный путь...
Эх, мальчик щекастый, Валек-Валентин!
Хоть много других в календаре святых,
Ты - самый желанный, из десятка - один,
Дай ссорам и распрям рукою под дых...
II.
Водолейного поля ягода, Евгения...
Скажи, откуда ты взялась?..
Зачем?.. За что?.. И почему?..
В душе засохшей - наводнение;
Когда спадет? - Известно Богу одному.
Но планы планами,
И календарных листьев листопад
В реальность марки Туполев меня вернет.
Игра с тобой закончится
Смиренным словом пат,
И старый знакомый в чужом языке
На кружку пива позовет...
Сдувая пену с губ и кий в руке крутя,
Как отдыхалось? - спросит он -
Какие были женщины? И как вино?
Отвечу просто, воду не мутя:
Безумие сплошное, жизни домино...
Нежданной Жене...
Же-ня-Же-ня
Же-ня-Же...
Хватит шляться в неглиже;
Да не где-нибудь, а в них,
В откровенных и хмельных,
В балагурных, заводных,
В нереальных снах моих...
Носик миленький крючком
Заставляет дурачком,
Горным козликом скакать,
Чтобы взгляд ее догнать.
Хорошо быть с умной женщиной? Да?
С лукавой и острой? - Да, ну! Ерунда!
Каждый день встречать с ней рассвет...
Может лучше с сапом пейзанки? О, нет!..
Зачем ты, радость, заболела,
Обиженно сопя?
Я без тебя брожу по стенам,
Сквозь зубы польские вопя.
Забыв о трубке телефонной,
Забыла так же ты меня;
Чем заслужил твою немилость,
О, Мона Женя?
Сон
Словно в липкой трясине,
Просыпаюсь ночами.
Испугавшись тому,
Что поставлена точка:
Жизнь моя с револьвером
Стоит пред очами.
Успеваю лишь крикнуть:
Спаси меня, мамочка!..
Даже рта не раскрыв,
Лишь одними глазами,
Заставляет меня
Пятиться задом:
Что же ты, проходимец,
И с нами и с вами?
Нет, пора выбирать
Между раем и адом...
Точно в старом кино,
Нету двинуться силы.
Будто совесть со страхом
Мне встала на шею.
И идти дальше некуда:
Ночь да плакучие ивы.
И стою, извиваясь,
И плачу и рдею.
Но я ей улыбнулся,
Забыв про испуг.
Словно ветры шальные
С полудня задули.
Гори все огнем! -
Громко выдохнул вдруг
И вложил себе в рот
Две горячие пули.
Словно в липкой трясине
Просыпаюсь ночами.
Испугавшись тому,
Что поставлена точка:
Жизнь моя с револьвером
Стоит пред очами.
Успеваю лишь крикнуть:
Спаси меня, мамоч.......
Ты скажи, лишь скажи
Ах ответь мне, ответь
На вопросы, которые вслух не родятся.
Подскажи, покажи,
Где дорога прямей и верней.
Нарисуй, начерти,
И пускай все друзья удивятся.
И отдай иль продай
Самых быстрых и жарких коней.
Объясни мне, ты знаешь,
Зачем люди в землю ложатся.
И куда приведет нас
Прозрачная нить бытия.
Будь со мной, будь со мной,
Мы с тобой не умели прощаться.
Ты во мне, я в тебе;
Будем вместе всегда: ты и я.
Я закрою глаза:
Мне привидятся милые лица.
Я услышу плач матери
И отцовский не выдержу взгляд.
В юность нам не вернуться,
И водицы живой не напиться.
Так зачем же, зачем
Мы летим журавлями назад?..
Покажи мне то место,
Где благие зарыты порывы.
Назови всех друзей,
Чьи портреты размыты дождем.
Ведь душа еле выжила,
Остались рубцы да надрывы.
Память осиротив,
Мы бредем с ней наощупь вдвоем.
Как же звать тебя? - Мудрость...
Наконец ты попалась мне в сети!
Я тебя не пущу,
Не кричи, не моли, не трясись.
Ты скажи, лишь скажи,
Сколько душ одиноких на свете?
И ответишь ты мне:
Это жизнь... Это жизнь...
Экскурсия
Заглянуло Солнце в мастерскую.
В день ненастный, в зимний день.
Душу, замороженную всуе,
Отогреть, забыв про лень.
Освежить все колокольни, храмы.
Вытянуть кресты на первый план.
Чтобы все комедии и драмы
Не сплелись в сплошной дурман.
Побродить меж стареньких построек,
Крышу залатать в сырой избе.
Спрятавшись в лесу больничных коек,
Помахать рукой судьбе.
Посидеть со Сталиным вобнимку.
И услышать где-то страшный плач.
Истоптать все заячьи заимки,
Все гадая: Бог? Палач?..
Поздороваться и с Маргаритой,
Протянув навстречу жаркий луч.
И со всей ее, богини, свитой
Полетать среди мохнатых туч.
Или просто, сядя на колени,
Чай налить и трубку прикурить.
И в души забравшись сени,
Говорить и говорить...
Короток, пуглив и нежен
Зимний день в шубейке колдовской.
Где же щедрость лета? Где же?
Попрощалось Солце с мастерской.
Там
Там, где живут постоянно туманы,
Где море, целуясь, встречается с небом,
Где чайки кричат о вернувшемся счастье,
Где женщин красивых красиво зовут,
Где веришь всему: будь то быль, будь то небыль,
Где родятся Венеры, поднимаясь из пены,
Там соленые души любят, верят и ждут.
Одноногих корсаров грозные лики,
Хлопки парусины и боцманский свист,
Крики "Земля!" и пробоины в трюмах,
Пиастры, дукаты, трубки и ром, -
Все ушло безвозвратно за край горизонта,
Где ветер всегда хамлив и напорист,
Где все честно и просто: солнце, так солнце,
А коль непогода, то трехпалубный гром.
И мы, забывая, что были детьми,
Друг друга частенько взываем к рассудку;
По телефону часами учимся жизни;
Любимым своим преподносим обманы;
О чести читаем на суперобложках;
И дуя non stop в лицемерия дудку,
Во сне, все же, рвемся туда,
Где живут постоянно туманы...
Непогода
Четвертый день дождь льет,
Но не устал еще.
И солнце не спешит ему на смену.
И комната пуста:
Здесь рифма больше не живет.
Лишь муха бьется о стекло.
Я ж истово ищу тебе замену.
Зеленый ветер странствий дальних
Меня кусить не перестал.
Манят корзины новых ощущений
В многострадальной голове.
Но в поиске сокровищ нереальных
Я, раскрывая телевизор,
Тону лишь в кладбище стремлений.
Июньская тетрадь
Я думать много стал,
Но мыслей умных не родил.
Я материться перестал,
Я в темный лес один ходил.
Мне чужды стали искушенья:
Тобак и водка, героин...
У общества прошу прощенья,
За то, что жил как перст один.
Я начал бабушкам цветы дарить,
А некрасивым делать комплименты.
И в мавзолей по четвергам ходить,
И вовремя платить все алименты.
Не покупаю больше кожи и мехов,
Ни мяса, ни яиц не ем, ни рыбы.
В трамвай не лезу прежде стариков,
И каждую субботу
приношу цветы на дыбы.
С друзьями - ласков, добродушен,
Врагам своим я все прощаю...
И приглашаю часто их на ужин,
А после, выйдя с тела, улетаю...
И, пролетав над городом пол ночи,
Я возвращаюсь отдохнуть домой.
И ликам на стене
ладонью закрываю очи.
Мне не нужны они.
Я сам теперь святой...
P.S. Еще постскриптум, чести ради,
Я помещу в своей "тетради".
Что женщин часто ненавижу,
Хотя себя без них не вижу...
Видение
Я ловил ее взгляд,
Взгляд голубых васильков.
Я слышал ее шаги,
Движение облаков.
Я звал ее криком:
"Ответь, не молчи!..".
И она отвечала
Тишиною ночи.
Но я ждал и дождался,
Как бывает во сне.
И она по ступенькам
Спустилась ко мне.
Улыбнувшись покорно,
Закрыв ладонью глаза,
Приложила палец к губам.
О! Небесная ягоза!..
Вечность аж лопалась
От Красоты.
Сбросила платье Лето,
Оголяя Цветы.
Мне она прошептала:
"Это я была Евой..., -
Стыдливо призналась, -
Это я крала Небо...
Я недавно узнала,
Что создана для Любви.
Мне цыганка гадала,
Мол, я выросла из Мечты...".
И я чувствовал кожей:
Мне к ней не вернуться.
Не пойму до сих пор -
Зачем обернулся?..
Для любимой
1.
Солнце утром встает
для Любимой.
Звезд ведя хоровод
для Любимой.
Птичьим голосом лес поет
для Любимой.
И пшеница в поле живет
для Любимой.
2.
Я вина налью
вкусно-марочного.
И кино сотворю
удивительно красочное.
Эдельвейсы носить
буду охапками.
И любую беду
забросаю шапками.
Горы высокие
с мест посдвигаю.
И глубины глубокие -
позасыпаю.
Я носить тебя буду
на сильных руках.
А гулять -
высоко-высоко в облаках...
3.
Сохну я на корню. Одно невезение.
Хоть бы кто подсказал. Сделал мне одолжение.
Или весь век стоять плакучею ивою?
Как найти мне ее? Ненаглядную, милую...
Солнце утром встает
для Любимой...
Утренние поезда.
Ах, эти утренние поезда.
С ходьбой размеренной, ленивой,
с глазами мятыми, как слива.
Рука - к руке. К звезде - звезда.
С уставшими сиденьями в вагонах,
с промозглой дрожью в чреве тягача,
с бутылками пустыми на перронах,
что силы есть кричат, молча.
Их люди ненавидят за упрямство.
За то, что словно микроскопное стекло,
коктейль угрюмый блядства с пьянством
показывают нам через окно.
Не выспавшись дождливыми ночами,
птенцы чугунного гнезда,
летят из прошлого с прикрытыми очами,
ах, эти утренние поезда...
В.Высоцкому и Р.Рождественскому.
Пусть!
Так зачем же
писать стихи на снегу? -
ведь замечено верно:
тают снега...
И каким бы не был
красивым наст,
после смерти его -
просто вода.
Дом хрустальный на горе для нее -
растраты сплошные да глупости.
Во времена пошли, е-мое,
не хватает поэтам мудрости...
Так вот скажет иной мудрец,
не привыкший смотреть наверх.
Знак его звездный - просто телец,
а душа - откормленный, спящий стерх.
Нет! Пусть пляшут стрелки WEST-OST
и дубасят ветры друг друга!
Пусть покроется небо пылинками звезд!
И пусть выгнутся ветки упруго!
Подражание Р.Рождественскому.
Да,
я не богат.
И не знаю,
буду ли.
Но мысли эти
черные
мне не отнимут
удали.
Счастье -
что я родился.
Счастье -
что вырос с тобой.
Я не хочу другого,
путь незатейливый мой.
Не успеваю солнцу
крикнуть пока!
И уже щекочу
луною названные бока.
Я дождем грибным
прольюсь
в утро раннее.
И гудком сплошным
отзовусь
в порту Ванино.
Я ветрами осенними
себя с веток сниму.
И рукою морщинистой
календарь надорву.
Первым снегом усядусь
на шапки вам.
Вы стряхнете меня, балагуря,
к ногам.
Только вот криком кричу
в ночи.
И мольбами молю
прямо в очи:
Не топчи меня, человек,
не топчи!
Я ведь тоже жить хочу
очень-очень...
Звезда
Ветки скребут окно.
Словно стена оно.
Между тобою и мной.
Твердью и суетой.
Сколько уж тысяч раз
в точности, как сейчас,
было похоже на сон.
Пусть повторится он.
В небе звезда - одна.
Пусть упадет она.
Мысли мои - быстрей.
Падай же поскорей!
Расстояние
Всего полшага до любви.
Останови меня, останови!
Не дай пролиться безрассудству.
Позволить закипеть крови?
Всего полшага до любви.
Всего полшага до любви.
Попробуй громко назови
все имена предшествующих увлечений,
лишь с памятью оставшись ви за ви.
Всего полшага до любви.
Всего полшага до любви.
В ночи нас больше не зови,
воинствующее равнодушие.
И ...сам себе шепчу: замри!.
Всего полшага до любви.
Я их прошел.
И что нашел?..
А.Сурнину и А.Сохину.
***
Уехал друг в Израиль.
И след его простыл.
О чем друзья не знают,
о том я загрустил.
Названия известные
тебя толкнули в путь.
Ужели дивы местные
тебе ласкают грудь?
Дай Бог мне ошибаться -
задам вопрос я им:
Ведь если разобраться,
и здесь и там - один?...
Судьба всех разбросала,
под ручку нас не водит.
Вместо улыбок - жало -
вино претензий бродит.
Мы вспоминаем истины
и души в кровь калечим.
И хоть жалеем искренне -
Иных уж нет, а те далече...
***
Хочется, хочется, хочется.
Безумно хочется любви.
Чтоб руки протянуть...
Замри -
велела чтобы ты
когда-нибудь.
Когда-нибудь
я вспомню все:
тепло и хлад.
Мороз и утро.
И старенький, в цветы, халат.
И кофе с молоком горелым.
И вечный лук на подоконнике.
И пиджака рукав,
измазанный весь мелом.
Горелым пахнет
у меня внутри.
Проветривать и мыть -
все бесполезно.
Там только -
уголь активированный.
Душа -
давно катапультирована.
Ей
Я хотел написать о России стихи.
Чтобы были они прозрачно тихи,
как туманы над Волгой.
Чтобы сердцем устав, улететь,
чтобы песни заздравные петь
своей Родине долгой.
Но язык отказал в послушании напрочь.
И тупо смотря в заоконную заполночь,
я начал глотать молчаливые слезы.
И рука подняться не смела,
и мысль в голове - не умела,
хоть в душе и паслись запоздалые грезы.
Что же за глыба такая,
та пресловутая одна шестая,
что прикоснуться к ней - как к утюгу?..
Вслух сказать - слов боимся.
А и скажет кто - так кривимся.
Шкуры чужие
на мерки родные?
Было все, было, в каком же году?
Она без меня проживет.
Я без нее задыхаюсь.
Сухость во рту. В глаз уголках
запекаются слезы.
Она же молчит.
И вбивает в себя кресты из березы
с именами своих Бонопартов и слуг.
Я хотел написать о России стихи.
Затмение в Дагестане
Газетам - суетиться,
солдатикам - не бриться,
покой нам только снится,
как классик говорил.
Ансалта,
Рахата,
Шодрода -
синонимы могил.
Над родной стороной небо кровью плачет!
Бей в колокола! Созывай на вече!
Снова пятачок стоит человече!
Над родной стороной тучи солнце запретили.
Генерал лобастый улыбается,
даже зеркалу не каится -
совесть спит, не просыпается,
видно вовремя ее не разбудили...
Снова старшине - акать,
снова матерям - плакать,
снова в сапогах - слякоть.
Карточка в кармане - растрепалась.
Прижмись, браток - упади в окоп,
наводнение идет - свинцовый потоп,
горы кругом - ни домов, ни окон,
солнце - вон - и то растерялось.
Мне бы вот дожить двадцати,
мне бы до любви добрести,
да поди успею, поди...
Вертолет прервал мои мысли.
На второй заходит вираж,
превращая горы в мираж,
топит в смерти блиндаж.
Мины пищат, точно мыши.
Я когда уходил,
мне отец говорил,
чтобы, мол, не дурил.
Кто же знал тогда, батя,
что все так обернется.
Я хочу лишь дойти,
поднимаясь в цепи.
Чувства все в заперти.
Кто-нибудь да вернется.
На земле снова - ад,
вместо слов - один мат,
что же это за мать,
если гонит сыночка родного под пули?
Пацанам - умирать.
Журналистам - кричать.
Президенту - молчать.
Русский медведь
лезет
обедать
в улей.
Наше время
Наше время скомкано хамско,
как этот навязчивый стих.
Наше время - рояль первоклассный,
который, увы, но затих.
Наше время умелой любовницей
ластится к нам.
Наше время пожухшими листьями
валится к века ногам.
Наше время - сабли чеченской
отточенный свист.
Наше время - пьяный слегка
наивный фальшивенький твист.
Наше время - намокший картонный
солдатик.
Наше время - в стакане бушующий
Адриатик.
Такого времени врагу не пожелать, -
глаза потупя в пол тихонько скажешь.
Но где другое время взять?
Оно не чье-то ведь, а наше...
МЫ
Мы - поколение пьяниц, юродивых
и кликуш.
Мы - столкновение плоти игривой
и малоигривых душ.
Мы тщетно стараемся выглядеть чисто
среди окружающей грязи,
мечтая когда-нибудь вырваться
из этого багна в князи.
Мы лживы, циничны и непредсказуемы.
И часто бываем ненаказуемы.
В монетах мы видим великое счастье
и сеем вселенское душоненастье.
Мы все выбираем себе по дороге
и двери любые для нас приоткрыты.
Но мы в суете позабыли о Боге.
И Богом, похоже, за это забыты.
***
Стою на границе, шлагбаум опущен.
Кокарды с погонами сливаются в радугу.
Кругом - не леса - Беловежские пущи.
На этой границе бывает всякое.
Когда-то, возможно, именно тут
утро давили хищными танками.
Нынче же урны исправно растут
на каждой станции и полустанке.
В машине - двое. Вроде бы люди.
Вроде бы наши. Вроде бы русские.
А если присмотришься - страшно будет:
дебилы, простите, отставшие умственно.
Земля моя древняя, земля моя мудрая!
Скажи, что стряслось, что случилось с тобой?
Как объяснить, что заместо заутренней
плывет над полями задушенный вой?
Где вы, былинные русские витязи?
Где Ярославны и Василисы Прекрасные?
Вместо простите - накося-выкуси,
вместо блинов - гамбургеры несчастные.
Приемник в машине истошно ревет,
заморские истины в нас вбивая.
Наследник Толстого, куря Полет,
привычно, с улыбкой, меня посылает...
И хотите - плачте, хотите, - пойте;
ни конца, ни начала нет этой хвори.
Вечером в кабаке глаза шире откройте:
лица перед вами? Да нет, хари...
Инспектор на пляже
Небо синее. Море синее.
Глаза твои - как небо, как море.
Камень сильный. И ветер сильный.
Ты отвернулась от меня. О горе!
Песок желтый. И ревность желтая.
Рука дрожит. И ветки дрожат.
Зачем ты со мной такая жестокая?
Мысли нагретые звенят, будоражат.
Словно на автостраде ночной,
я знаки на тебе порасставлю.
В декабре будет ставкой очной
подпись твоя на мне LOVE YOU.
Здесь парковка запрещена по праздникам.
А тут и даже стоять нельзя.
Здесь морщинки сплелись хитрой свастикой -
Хохлома с Гжелью - ни дать, ни взять.
Там, где грудь - камнепад,
о тебе, настоящей, повесть.
Дальше все знаки летят невпопад,
я свою нарушаю скорость...
***
Весна пришла нежданно, разом,
как будто сорвалась с горы.
И разбудила клена с вязом
на радость местной детворы.
Скворцовых колоколен перезвон,
по лужам с паутинкой льда скаканье.
Кормить пронырливых ворон -
ботаника. Домашнее задание.
Голос сверху
Вспоминая всуе имена мои,
не шепчи мне, человече, не шепчи,
что потерян ты и страшно, мол, тебе
на такой огромной на Земле.
Я специально дал ее тебе такой,
разнородной, красочной, живой.
Чтобы можно было выбирать -
континентов дал тебе я целых пять.
Чтоб узнать других, найти себе друзей -
языков цветную карусель.
Оградив от неизвестности оков,
мир тебе открыл я без замков.
Что же ты не ищешь жизни цель,
вновь садясь на мелочности мель?
Ты открой своей Нирваны берег,
заглуши пустых страданий Терек.
Ты поверь, ведь все в твоих руках:
прошлое, сегодня, завтра в облаках.
Вместо благодарности людской
слышу я кругом протяжный вой:
что потерян ты и страшно, мол, тебе
на такой огромной, на Земле...
Боязнь
I.
Я любил его искренне, этот город.
А он, мокрый прохожий, поднявший ворот,
не здороваясь, не подав руки,
убегает, ускоряя и так скорый шаг;
и, не оборачиваясь, ныряет во мрак.
Вот и пиши после этого стихи...
II.
Я остался один на площади Ильича.
Жигули с Москвичами проносятся мимо, рыча.
Закурил, на ветру прикрывая собой огонек.
И тобак, оживленный иртышской струей,
расчесал мои мысли кривой пятерней,
предвещая на редкость забавный денек.
III.
Я смотрел в прохожих лица, заставляя тихо злиться
и себя и их. Зачем? - Видно все-таки продлится
та цветная карусель, что в душе скрипит.
Будь ты - против;
будь ты - за;
если так любил и поттерял - то болит.
IV.
Так бродил я неприкаянно и сиро,
а душа во мне кричала, голосила.
В парке тополя - ровесники отца
меня не узнавали,
отворачивая веток прифонарные шары.
Ветром с гари запахом дворы
носоглотку мне жестоко промывали.
V.
Полетели вместе с ветром в голове картины,
словно дикие, кричащие цветные паутины:
вишенно-малиновые рты.
Целовал когдато я их всласть.
И шептали они мне, беззвучно,
пузырями, как в воде,
сладко, будто мед стекает в редкой бороде.
Пролетело, пронеслось.
Эти ноги мне уж на плечи не класть.
VI.
Странно. Вроде бы не изменилось ничего.
Но понять я тчетно силюсь одного:
выдвинулся я из пункта А;
торопился, но в пункт Б пока что не пришел,
по дороге растерял, что было;
нового, похоже, не нашел;
и боюсь уже, как капитан, команды бунта...
Королева
На блестящих дубовых паркетах,
вся из вопросов, вся без ответов,
танцевала она,
огня полна,
Королева секса и слез...
Как ночь испанская черна,
как кровь кавказская красна,
не весть откуда появлялась,
нематерьяльною казалась,
Королева секса и слез...
Из блестящих черных лимузинов,
из горящих ночью магазинов,
из толстых крокодильих кошельков
не сплести для полуночницы оков,
Королевы секса и слез...
Но погубил ее тореодор,
местного разлива Сеньер-Помидор,
слaдко-горький, как Пикассо,
оказавшийся любовным асом,
Королеву секса и слез...
И теперь она, должно быть, бабушка уже,
рассекает на веранде в старом, толстом неглиже,
красит пошло губы в цвет корраловой любви
и из блюдца в воскресенье пьет чаи,
Королева секса и слез?..
Но верить люди правде не хотели,
налетели вдруг легенды, как метели,
и зажгли в ночи огонек
женщины-мотылек,
Королевы секса и слез...
На блестящих дубовых паркетах,
вся из вопросов, вся без ответов,
вновь танцует она,
огня полна,
Королева секса и слез...
Бессоннница
I.
Осенние звезды так высоки.
Осенние мысли так далеки.
Спать ложусь. Закрываю глаза.
По небритой щеке стекает слеза.
Тихую музыку заткнул автостоп.
II.
За окном проскрипел тормозами
последний автобус.
Подоконника жители,
кактус и глобус,
разобиделись, отвернулись, молчат.
Под балконом струится стайка девчат.
Я не вижу, но слышу.
Их каблучки высекают, наверное, искры.
Спешат убежать.
Гонит их хулиган быстро-быстро.
Хочет отнять.
Сумочку или честь.
Сам он пока не знает.
Как можно выбрать:
пить или есть?
Он не стесняется бега,
он догоняет.
III.
Спрятать голову в одеяло -
вата надежно хранит от пули.
Руки с мазолями от штурвала
опустить в перевернутый улей.
Набить легкие газом,
желудок - спиртом.
После - заигрывать с унитазом
дурнопахнущим флиртом.
Станцевать с саблями танец
на тонких своих предплечьях,
уложив предварительно в ранец
карту пути меланхолия - вечность.
Кажется, не способен.
IV.
Заснуть и забыть о рассвете.
На год или два.
Вряд ли получится. Соседские дети
будят меня в пол седьмого утра.
***
Жизнь, настоящая жизнь,
протекает мимо.
Я стою за стеклянной стеной.
И движение это
постоянно и необратимо.
Жаль, что общего мало
у него со мной.
Все сомненья мои и чувства -
буря на дне стакана.
Ветром весна залетает в форточку,
перемешиваясь с тихой грустью,
льющейся из старенького Мередиана.
На скамье, пережившей суровую зиму, -
неподвижна фигура матери,
придерживающей каляску.
Среди банок от пива и смятых пачек
исхудавшая утка ныряет,
распугивая серо-зеленую ряску.
Голый, еще непроснувшийся, тополь звенит,
первым теплом обвораженный.
И на все это сверху солнце глядит.
Молча. Глупо. И отрешенно.
Предфестивальная
В легкой паранои за недельку
до начала праздника кино...
I.
Фестиваль! В городе - фестиваль!
Улыбнитесь, парки, снимите вуаль
осенней серости и тихого спокойствия.
Перескочить на ритм солдатского довольствия
спешат студенты. Им не жаль
себя. Ведь фестиваль!
II.
Кругом сиеста и коррида,
тайваньский порт и гул Мадрида,
берлинской строгости кусок
и запах струганых досо'к;
цыганской песни пестрота,
японской саги духота,
наивность молодых повес
и мудрость вечная Небес,
и в новых взглядах старый крик:
Зачем нам вечность? Дайте миг!..
швейцарский первоклассный шик,
иранский пустословный пшик,
Сибири-матушки мороз,
Миха'лкова задра'ный нос,
и десять дней безумных встреч -
вердиктов молодежи меч.
И я хочу тебя опять,
с тобой ложиться и вставать,
мой скромный трогательный враль,
варшавский кинофестиваль!
Опять
Ну вот и мой черед
бродить в кустах багряных
и понимать людей,
друг другом пьяных.
Смотреть с моста на лед,
синеющий беспечно,
осозновать, что мы
ранимы и невечны.
Конверты открывать,
дыханье затая,
смотреть другим в глаза,
а видеть там тебя.
И выйти забывать
на нужной остановке.
Бояться приобнять
так нежно, так неловко.
И долго засыпать,
подушку теребя.
Ведь я влюблен опять.
Опять влюблен в ...
Так тяжко (англ.)
использование слов Е.Евтушенко.
1
ЏАндрей Шипилов стихи
ЏАндрей Шипилов стихи
ЏАндрей Шипилов стихи
ЏАндрей Шипилов стихи
ЏАндрей Шипилов стихи
ЏАндрей Шипилов стихи
ЏАндрей Шипилов стихи
ЏАндрей Шипилов стихи
ЏАндрей Шипилов стихи
ЏАндрей Шипилов стихи
ЏАндрей Шипилов стихи
ЏАндрей Шипилов стихи
|