Конец сентября. Усиленно опадает листва, пожелтели лиственницы. По утрам, в лужицах появляются льдинки, а днем солнце пытается отогнать надвигающиеся холода. И вот по такому, залитому солнцем утреннему лесу, вдоль по берегу хрустальной реки, я крадусь неслышной тенью, высматриваю оленей.
Олени в конце лета и начале осени начинают питаться тиной со дна рек и озер. Еще затемно, по утреннему холодку олени выходят к воде и зайдя в воду по брюхо, пасутся на богатых тиной местах. Олени опускают голову в воду и через несколько мгновений, подняв голову над водой, внимательно осматриваются по сторонам, пережевывая жвачку. В то время как одни олени ищут тину под водой, другие осматриваются и принюхиваются. Подойти незаметно к стайке кормящихся оленей очень сложно. Но если повезет, то можно встретить оленей одиночек. И пока у оленя голова под водой можно подойти к нему на выстрел. Затаиваясь, во время осмотров оленем местности вокруг.
В тот день я увидел громадного оленя, почти черного цвета и с громадной короной рогов на голове. Олень был так уверен в своей неуязвимости, что почти не обращал внимание, на окружающее. Как только олень опускал голову в воду я подходил, подбегал, или подползал к нему все ближе и ближе.
Ветерок тянул на меня и скоро я уже чувствовал запах оленя. До этого момента мне и в голову не могло прийти, что запахи могут разделяться. Я чувствовал, как пахнет его мокрая шерсть на голове и шее, как пахнет его спина, нагретая осенним солнцем. Главное, я почувствовал самого себя древним хищником. С убийственными клыками и когтями. В этом громадном олене я видел только кусок желанного мяса.
Забыв про ружье в своих руках и возможную опасность, я приближался к оленю все ближе и ближе. Кусты и деревья, за которые я мог спрятаться остались позади. Я полз по совершенно открытой речной косе, в двадцати шагах от оленя и удивлялся, что он меня все еще не видит. Олень все же что-то почувствовал и внимательно осматривал берега реки. Но его взгляд был выше меня, под свои ноги он не смотрел. Мои движения напоминали движение минутной стрелки, однако я все равно приближался к добыче. Под моей коленкой скрипнул камень, олень услышав, стал смотреть выше меня на берег за моей спиной. Я замер и снова попытался продвинуться, как только олень стал опускать голову в воду. Камень под ногой снова скрипнул и на сей раз олень уже встретился со мной глазами. Я не торопясь, сел поудобней и автоматически поднял ружьё. В глазах гиганта промелькнул испуг, и он в панике прошел пару шагов вперед, развернулся и прошел пару шагов назад. Потом опять развернулся и бросился на другую сторону реки. Я не стал стрелять. Смотрел как олень переплыв реку, выбрался на противоположный берег и убежал в ближайший распадок между сопками. Даже в такие мгновения олень умудрился быть величаво-прекрасным и убегал с достоинством короля.
Я опять стал обычным человеком, без клыков и когтей. Без звериного чутья и воспоминаний о прошлых жизнях. А великолепные рога этого оленя, по-прежнему украшали его живую голову. Чуть позже я узнал, что этот олень, вызывая на бой других оленей, кричит как сирена пожарной машины. И в ночной тишине его боевой призыв был слышен за пять километров.
Загадка.
Я возвращался с тетеревиного тока. Еще было утро, и солнце только начало прогревать замерзшую за ночь землю. Снега уже почти не было. Ночной мороз заморозил лужи на грунтовой дороге, по которой я шел. Дорога шла параллельно и на небольшом удалении от речушки, заросшей кустарником и небольшими деревьями по берегам.
Вдруг я услышал грохот, напоминающий звон битого стекла. Но сколько же надо разбить стекол, чтоб получился такой же звук? Да и откуда в этих глухих местах стекло?
Минут через десять, со стороны реки снова раздался звук бьющегося стекла. По берегу реки идти было неудобно, однако я пошел по берегу, чтобы выяснить причину столь странного звука. И скоро понял, в чем дело.
Река за день набирала тающей воды, в свое русло и уровень воды в реке к вечеру поднимался почти на метр. А ночью река замерзала, и уровень воды падал. Ледяные перемычки, до сотни метров в длину нависали над водой и пригреваемые солнцем, со звуком бьющегося стекла рушились и падали в воду.
Как прост, оказался ответ.