Прохладное одинокое Утро бродило по городу... Оно изредка останавливалось перед обшарпанными серыми подъездами, прикасалось кончиками пальцев к кнопкам домофонов, дожидалось повсюду разного, но от этого не менее привычного звука, улыбалось своей счастливой детской улыбкой и сразу же отпрыгивало в сторону, под первый попавшийся подоконник, поднимало светлые, чуть влажные ресницы к розово-сиреневому небу и подмигивало пролетающим мимо облакам... И оно было счастливо... Ведь именно ему, а не дядюшке Дню или, например, вечно всем недовольному и бурчащему что-то себе под нос Вечеру, ему, а не его златокудрой сестрице Ночи доверили такое приятное дело... Будить людей... Разве есть на свете что-то приятнее, чем смотреть, как, сонные, они размыкают веки, потягиваются на простынях и все не решаются сбросить с себя одеяло... Но это по выходным... А в будние дни они обычно подскакивали, словно ошарашенные, и били еще не успевшей отдохнуть рукой по будильнику... Утро никогда не понимало, зачем он им нужен... Ведь проснуться на самом деле очень легко... Нужно только захотеть, нужно позвать утро в своих мыслях, и оно само придет к ним тогда, когда им нужно, сядет рядышком на кровать и нежно-нежно подует на расслабленное лицо. А человек слегка вздрогнет и проснется, как ему кажется, от теплого ветерка, а Утро улыбнется еще шире и вылетит в закрытое окно к очередному своему другу, оставив шторы чуть распахнутыми, чтобы впустить в сонную комнату крупицу особого, утреннего света, а с ним и хорошего настроения...
Больше всего Утро любило детей. Они такие нежные, такие искренние и наивные. Лишь они одни были в состоянии понять, что это за радость - разомкнуть веки с первым лучом восхода, сорвать с себя одеяло и сонливость и вместо положенного умывания и завтрака начать играть в салочки с Утром. Родители, конечно, были уверены, что это обычные бессмысленные шалости, свойственные их чадам в абсолютно любое время суток. Но где уж им разглядеть разницу между вечерней вредностью от усталости и утренней бодрой и свежей игривостью...
Пришла осень... Утро раньше никогда не видело ее, только понаслышке знал он, что такое осенний утренний туман. День говорил, что это как знойная испарина, едва уловимая и непременно исчезающая к полудню. Вечер же уверял, что туман густой, как взбитые сливки, а еще что он мягкий, но немного обжигает. И вот, наконец, довелось утру самому почувствовать туман. Ночью незаметно осел он на город, окутал его своим пуховым одеялом, не оставив ни единой щелочки. В этом бы чувствовалась почти отеческая забота, если бы не был туман таким холодным и мокрым. Редкие ранние прохожие выходили из домов, морщились и, укутавшись посильнее, устремлялись к своей машине или на остановку в надежде, что уже начал ходить общественный транспорт. Утро стояло как завороженное и не могло оторвать взгляда от струй снежного дыма над привычными дворами. Преодолев робость, Утро протянуло руку вперед, чтобы потрогать, что же такое туман. Это ему вполне бы удалось, если бы не насторожившее слух ворчание, доносившееся откуда-то то ли спереди, то ли сбоку, то ли вообще непонятно откуда... казалось, брюзжащий шепот звучал ото всюду: "Надоели... Ну что я вам такого сделал? Хожу себе тихо, мирно, вас не трогаю, а вам лишь бы выставиться из окна, вылупиться во все глаза. И не дай Бог попадете на улицу, сразу же клянете меня в мыслях. Я все знаю. Но за что? Скажите мне, за что? Неужели я в чем-то виноват? А ты, малец, что уставился? А ну прочь отсюда!" Туман закончил нервный монолог, набрал побольше воздуха в невидимые легкие, одним мощным выдохом отбросил Утро на грязный и жесткий тротуар и ушел, тяжело ступая на дома и деревья.
А на следующий день утро не пришло. Взрослые, как всегда, ничего и не заметили: просто собрались на работу и ушли. А детям показалось, что за ночью сразу наступил день. А между тем наверху, за облаками, где живут светила, лежало в кроватке маленькое Утро, укрытое теплым звездным одеялом. По каждой несуществующей косточке то и дело пробегал озноб: внутри него так и осталась частичка холодного туманного дыхания, и не давала ему покоя. Утро уткнулось в подушку и не могло сдержать рыданий при одной лишь мысли о том, что кто-то может проспать или в потемках наткнуться случайно на туман, как оно накануне и точно также вот заболеть... Нет, это было выше его сил. И ни Солнце, ни Луна не могли помочь его горю. Они оставили его наедине с мыслями о том, какого же бедным людям днем без утра, как тяжело им жить днем, который не был начат. Мысли эти были Утру явно не по силам, и к исходу дня оно уснуло в изнеможении. И все сутки с горечью наблюдали, как дрожит во сне их самое маленькой чудо.
Вдруг повеяло холодом откуда-то снизу, и среди белоснежных облаком мягким потоком поднялся туман, распугав всех, кто был вокруг. Тяжело вздыхая, он подошел к кроватке, на которой спало Утро, и, стараясь не разбудить дитя, положил руку к нему на грудь, и из сморщенных старческих пальцев полился свет. Утро приоткрыло глаза. "Это чудесный свет, - промолвил Туман, - Я украл его когда-то у солнечного зайчика и долгие годы берег на случай, если мне совсем поплохеет. Но тебе оно нужнее. Ты прости меня. Такой уж я, вредный и несдержанный". Не дав никому ответить, он тут же удалился.
С тех пор Туман никогда больше не злился на любопытных и вместе с утром ходил от дома к дому и помогал людям, проснувшись, открыть для себя, что же такое настоящая туманная утренняя осень.