Мои последние детские воспоминания о пребывании в России.
Одно из ярких воспоминаний того периода - Покровский собор на Красной площади, иначе называемый храмом Василия Блаженного.
Этот храм долгое время был музеем, а потом его восстановили.
В день торжественного открытия было богослужение, первое богослужение после закрытия храма в 20-х годах.
Помню, это была суббота, вечером, а числа точно не могу сказать. Вторая половина сентября, на дворе не холодно, но в майке уже не походишь.
Я уже не первый раз в церкви. Летом мы ходили в Елоховский собор.
В храме Василия Блаженного народа было очень много, там еще ступеньки и перила, и храм поэтому кажется многоэтажным и очень огромным.
Помню, там я встретила одного знакомого мальчика, старше меня, он уже в школе во втором классе учился. Мы никогда не дружили, а там почему-то поздоровались, как давние знакомые.
С этим мальчиком мы совершили несколько рейдов на выход за двери и вход обратно, чем вызвали неудовольствие у присутствующих.
(Пройти внутрь можно только по специальным пригласительным билетам, но детей пропускают).
Папа поймал меня внутри и говорит: там дядя Саша стоит у входа, поди отнеси ему приглашение.
Я с важностью спрятала билет в карман и пошла исполнять секретную миссию.
А потом стало стыдно: вдруг дежурный при входе догадается, что я несу приглашение?
Все обошлось, и дядя Саша тоже смог пройти внутрь.
К концу богослужения можно было протиснуться ближе к алтарю.
Одна женщина меня пропустила прямо к подсвечникам.
Мне тогда запомнилость, как священник говорил громким голосом: "прОсти". Мне подумалось: наверно просит прощения. Почему "прОсти", а не "простИ"?
А когда после богослужения мы были уже в метро, помню, папин товарищ говорит ему: "вон там, видишь, это отец Глеб Якунин".
И показывает на невысого человека с бородкой и в кепке.
Почему "Глеб"? А не "Хлеб" ли? Ведь к нему же обращался дьячок: "Хлеб наш насущный, даждь нам днесь".
А в ноябре 1990 мы покинули Россию, и дальнейшая моя жизнь связана с Англией, где папа работал химиком.