Лампа бросала бледные блики на стены, почти не освящая темную комнату.
За столом сидел, вольготно растянувшись, Он. Отец народов, вождь для одних, ужас и дьявол во плоти -для других. Задумчиво дымя сигарой, он наслаждался положением. Толстый и довольный, он любит, когда его боятся. Когда его ненавидят, той лютой смесью ненависти и отчаянья от бессилия что-либо изменить.
Стоящий перед ним молодой офицер прекрасно все понимал. Он был неплохим психологом, хотя и тщательно старался это скрыть, за внешней нерешительностью, и боязненостью.
-Итак- молвил Главный- Готов ли ваш проэкт?
Офицер стоял, и нервно мял фуражку .Наконец, с покорностью ответил
-Я уже говорил вам, что это невозможно за этот смехотворный срок
Главный изменился в лице, оскалившись, и обнажив ряд мелких испорченных зубов.
-Вы- с, милейший ничтожный человек и саботажник. Да - да, именно так! Да как вы смеете мне говорить такое!
Офицер не шелохнулся. Только спокойствие - повторял он себе, изламывая козырек фуражки в дикую геометрическую фигуру, не поддающеюся разумному описанию. Он знал - важно спокойствие и логика.
-Вы прекрасно понимаете, что я не имел целью саботаж - затараторил он, делая особый акцент на 'понимаете' - и я еще с самого начала разработки предупреждал Вас, что невозможно закончить проект так быстро. Если-бы я хотел подорвать производство, разве - стал бы я Вас уведомлять?
Главный задумался. - Вот так тебе, ублюдок жирный - злорадно подумал офицер. Логика, и ничего кроме. Только ею единой.
Выпустив кольцо дыма, и задумчиво пройдясь под подчинённому взглядом, Главный сказал:
-Хорошо. Будь по-вашему. Будь, черт побери, по-вашему. Но чтобы через месяц , вы слышите?! Через месяц ровно, и не днем позже! Проект лежал на этом самом столе. Вы поняли?
Офицер кивнул, одновременно вознося благодарность богам, в которых он не верил, и думая, что через месяц, если всё пройдет гладко, на этом столе будет лежать голова Главного. Отдельно от тела, естественно.
-Вы поняли? А теперь вон из моего кабинета!!
Дважды просить не пришлось. Примерно через пару секунд, дверь с хлопком затворилась.
Обер-Группенфюрер Макс фон Коенхер спускался по ступеням Новой Канцелярии, предаваясь мыслям о новой власти. У нового руководителя - рассуждал полковник - туговато с фантазией. Все на что он был способен - Придумать названия типа "Новый Рейх, Новая Рейхсканцелярия(прозванная среди бойцов для краткости - рейхсскрепка), и Новый - же Рейхстаг. Впрочем - утешил он себя - когда я приду к власти, я его ошибок не повторю. Да и вообще, все эта затея кажется мне сомнительной. Новый Рейх - не звучит. Ну, никак. Третий - да, оно неплохо, а новый.. Тут нужно что-нибудь более..
В этот момент случились два события, разной степени важности для Нового Рейха. Первое-полковник фон Коенхер, не имевший привычки смотреть под ноги, споткнулся о бордюр и с хрустом сломал нос, продолжая невнятно материться на языке, одному ему понятном. Впрочем, о втором событии тоже стоило - бы поведать. Войска Рейха одержали первую крупную победу.
Войска Коалиции, были явно не готовы к такому коварству немцев (хотя в основном это были пленные латыши, эстонцы, польские евреи и русские). Войска Германии тогда представляли собой большей частью сброд, собранный с разных уголков Германо-Австрийского союза (Который старшие офицеры едко называли Дойчландом). И эта "армия", состояла в основном из уголовников, умственно- неполноценных, и бывших лоялистов, и пленных народов Эстляндии. Вооруженные карабинами Kar.98 ,саперными лопатками, и нечеловеческой хитростью адъютанта фон Кальта, они противостояли отожранным дивизиям коалиции.
Соотношение сил было примерно 1:3, причем явно не в сторону Вермахта. Да и вооружение.. Лучше и не сравнивать. Вермахту было выгодно избавиться от балласта эрзац-солдат, неполноценных, презираемых, и никому не нужных частей, созданных во время переворота. А как от них избавиться? Бросить на противника, как пушечное мясо. Очень выгодно, убиваются два зайца - и штрафники (эти ополченцы, недочеловеки, наличие которых - позор для армий Рейха) исчезнут, и врагов хоть чуть-чуть постреляют. План был прекрасен, но главнокомандованием была допущена одна ошибка. Они назначили командиром Кальта. Его имя еще будет звучать на Вильштрассе, и стройные ряды легионеров будут с поднятой рукой кричать "Хайль Кальт!". Но пока - он командир штрафников, брошенный в мясорубку. И не каждому дано, вывернуть её наизнанку, что-бы она перемолола палачу.
Над пустошью лил дождь. Занимался рассвет, и солнце только начинало показываться над горизонтом. Солдаты с радостными воплями снимали каски и подставляли их под ливень. Они наслаждались. Дождь в пустошах - редкость, а если такая редкость перед боем - добрый знак.
Кальт стоял, потирая красные от недосыпа глаза, и пытался понять что-то в лежащей перед ним карте. В глазах двоилось, и он, бросив эти попытки, вышел из палатки в лагерь. Мимо сновали адъютанты, солдаты тащили бочки, ставя их под крыши палаток, с которых лилась благословенная влага. Кальт шел мимо палаток, провожая взглядом всю эту муравьиную возню, осознавая, что все это уже не нужно. Через час, приедут колонны федералов, и сравняют его лагерь с землей. Даже хуже. С песком.
На двух холмах, замаскированные порванной сеткой, мрачно взирали на дорогу пушки. Расчеты сидели тут-же, пуская по кругу уже пятую по счету цигарку.
-Эй, командир? Присядешь с нами? - крикнул кто-то из курильщиков, призывно махнув рукой. Кальт молча отмахнулся, и ускорив шаг, заспешил к штабной машине.
Сновавшие вокруг штабного джипа связисты молча отдали честь, и продолжили разматывать провода.
-Микрофон установлен, герр.. - начал было связист, но Кальт его прервал. Он и так прекрасно это видел.
Деваться было некуда. Вздохнув, Кальт поправил фуражку, откашлялся, и взошел на трибуну. Набрав в грудь побольше воздуха, он как мог торжественно произнёс:
-Солдаты Рейха! Пришел наш час.. Час, когда мы должны отдать свои жизни за Империю! Час, когда..
Оторвав взгляд от микрофона, генерал замолчал. Он понял, что его никто не слушает. И вообще, весь этот театр фальши никому не нужен. Их просто бросили в мясорубку, что - бы от них избавиться. Тяжело вздохнув, Кальт сошел с трибуны и, еле переставляя ноги, поплелся в палатку. Выдвинув секретный ящик в столе, он достал Люгер, доставшийся в наследство от деда, и тяжело дыша, поплелся на редуты артиллерии.
Колонна федералов двигалась по пустынной дороге неспешно. Маршалу Хосе очень не нравились два подозрительных холма впереди, но все его предложения послать вперед разведку, наталкивались на глухой ропот разведчиков, которым отнюдь не хотелось опять битый час ползать на брюхе по раскаленному песку. Поэтому маршал даже не удивился, когда над левым холмиком взвился дымный след.
-Засада!
-Угу. Вовремя опомнились- Подумал маршал, выпрыгивая из грузовика в кусты.
Pak 40 изрыгала из темного жерла снаряды почти не переставая, с короткими паузами, в которые штрафники бегали за очередным фугасом. Колонну расстреляли почти в упор, искореженные грузовики завалились в кювет, погребая под стальной тушей не успевших вылезти бойцов. Успевшие - же, пытались добежать до спасительных укрытий (которые представляли собой все те - же каркасы от тяжелых артиллерийских тягачей - ничего лучше на пустынной дороге попросту не было), впрочем, даже те немногие, кому повезло добежать до укрытии, о борьбе не помышляли - непрерывный артобстрел не способствовал. Зрелище двух броневиков с развороченным нутром, и маршала, живописно раскидавшего внутренности по дороге так же не слишком улучшал боевой дух.
Немцы использовали фактор неожиданности на полную катушку. Впереди коалиционной колонны шли беззащитные тягачи, которые были расстреляны мгновенно. Следующие за ними танки неожиданно для самих себе оказались перед завалом покорёженного метала, и столпами дыма, через которые наводчику разглядеть что-либо было нереально. И пока танки метались в кругу огня и дыма, как слепые котята, саперный батальон Кальта уже закладывал смоченные бензином тряпки в бутылки...
Силы коалиции были растеряны и дезорганизованы. Идущая сзади пехота сравнительно быстро оправилась от неожиданного удара, и собиралась было хорошенько проучить немцев, но, увидев вдали собственные, вспыхивающие как спички танки, заметно растеряла боевой пыл, начав беспорядочное отступление.
Артиллеристы коалиции, только развернувшие орудия, были буквально сметены волной отступающих пехотинцев. Уже через пол часа вся гвардейская колонна представляла собой стадо баранов, лихорадочно несущееся по разбитому автобану, под хохот немцев.
В палатке Кальта открыли шампанское. Это была победа. Сам виновник торжества сидел на табурете, поражённый успехом, и из горла хлебал шнапс, пытаясь привести нервы в порядок. Остальные офицеры, быстро прикончив шампанское, в порыве щедрости выкатили солдатам несколько бочек трофейной русской водки. В лагере праздновали.
В Столице шел парад. Стройными рядами шли бойцы в черных куртках, с бело-синими нарукавными лентами. Строем, в ногу, неся штандарты и флаги дивизий, чеканя шаг, хрипло выкрикивая приветствия своему вождю. Позади пехоты, двигался парад бронетехники. Танкисты, с одинаково непроницаемыми лицами, сидели на своих машинах, лениво покуривая.
Новый Рейх демонстрировал свою мощь своим рабам (называемым гражданами) и стервятникам - корреспондентам, иностранным журналистам. Народ ликовал. Народ кричал, и неистовствовал, глядя на своего нового Бога. Лениво подняв руку, он сидел на помосте, с удовлетворенной улыбкой взирал на вожделевшую его толпу. Все были счастливы. Вернее, почти все.
С края стояла группа молодых генералов Вермахта. С острой ненавистью они взирали на кумира немецкой расы.
Молодой полковник, поправляя фуражку, почти равнодушно проговорил
-Мы должны его убрать
Стоящий рядом с ним лысеющий старик в очках вздрогнул. Министр общественного здравоохранения не хотел возвращаться к этому вопросу
-Макс...Ну хорошо, мы посадим его в тюрьму..
Холодно усмехнувшись, Максим парировал:
-Вы прекрасно поняли, что я имею в виду, Отто. Мы его уберем. Физически, если угодно. Раз и навсегда. Об аресте речь уже не идет. Он должен быть уничтожен.
-Но может быть..
-Нет. Закрыли вопрос. От вашего департамента требуется экспертиза, которая подтвердит нашу.. версию. Вы с нами?
Глава мед. департамента вздохнул.
-Да..да..конечно. Как вы можете сомневаться, Макс?
-Это моя профессия. А теперь одолжите-ка бинокль?
До покушения оставалось три дня
Глава вторая.
Макс сидел, корпя над чертежами танка.
Об этом предмете-танке, он мог рассказывать часами, что уже не раз демонстрировал, немногочисленным слушателям. Танк для него был камнем преткновения, философией, нежным и ранимым существом, которое нужно бережно обкладывать с бортов бронелистами, и наращивать калибр пушки, дабы отпугивать недоброжелателей..
Но в этот раз перед полковником стояла нетривиальная задача- создать танк, могущий сбить вертолет. О...вертолет.
Существование вертолетов обер-группенфюрер воспринимал, видимо, как личное оскорбление. Поговорка 'вертолеты- души умерших танков' приводила его в лютое бешенство на грани помешательства.
Мерзко стрекочущие летающие мухи, с высоты расстреливающие дорогие ему машины, провоцировали в нем приступы страшной ненависти( не раз подчиненным приходилось отбирать у него гранатомет), которую он обращал на летающих бестий. Ибо, увы, но до последнего времени панцер ничего не могу противопоставить летающей сволочи, а жалкие потуги экипажа отстреливаться из пулемета вызывали у пилотов приступы дикого смеха. Так что в сознании бедного полковника вертолеты давно стали абсолютным злом, потеснив на этом поприще даже Сатану, который, по крайней мере, не покушался на его бронетехнику. И когда на совещании офицеров Вермахта, один из новичков предложил ввести в части Люфтваффе вертолеты, бедняга чуть было не оказался разорван на куски. Полковник был страшен.
Но сегодня, он готовил им справедливое возмездие. Коенхер рисовал чертеж новой боевой машины Вермахта- PzKpfw XII, первый зенитный танк (хотя по сути - самоходная зенитка), уже заочно получивший в войсках прозвище 'мухобойка'.Впрочем, это его тоже устраивало
Закончив штриховать башню, полковник задумался. Едва приступив к работе, он отодвинул в самый дальний угол стола бланк с характеристиками свой задумки. Теперь предстояло сделать тяжелый выбор - как назвать свое детище. Возможно, читателю покажется странным сама постановка проблемы, поэтому для прояснения ситуации, следует разъяснить некоторые особенности обстановки.
Обстановка была не ахти. С попустительства нового фюрера, в эшелонах вермахта развелась страшная бюрократия. И ладно - бы только она. Но нет... Появилась размолвка между 'низами' и верхами.
Низами можно было назвать собственно солдат, так - же унтер- офицеров- тоесть сержантов, и прочие недо-офицерские должности, и верхи- чиновников, и далеких от командования генералов. Обе стороны люто ненавидели друг - друга, а полковые командиры зачастую оказывались в затруднительном положении. В верхах была своя манера командовать, лексикон, терминология, и прочая. И если командир выражался на 'высококультурном' языке, принятом в верхах, на уважение среди солдат он мог и не надеться. Репутация штабной крысы была ему обеспечена .С другой стороны, командир разговаривающий на солдатском жаргоне, был популярен в армии, но вот в 'высшем свете' его считали деревенщиной, солдатней и быдлом. И чинили всяческие препятствия, связанные с бюрократическими проволочками. В результате, молодому командиру приходилось лавировать меж двух огней, и об эффективном командовании в такой ситуации можно было забыть. И с одним из проявлений таких разногласий и столкнулся наш полковник. А именно-с выбором названия.
Если Второй Рейх предпочитал лаконичные заводские названия, типа 'Броневагон', то Новый Рейх, увы, в выборе названий Пустился во все тяжкие. Названия вроде 'Терминатор' 'Несущий смерть' и 'Апокалипсис' вызывали скрежет зубовный у людей, мало-мальски имеющих чувство вкуса. Да что там- Даже беспушечный боевой трактор (на базе старичка Кюбельвагена) был назван 'Разрушителем', хотя разрушить он мог разве - что деревянный забор, и тот с разгону. Vox populi совершенно справедливо окрестил его 'Ведро на колесах'. В результате, в полевых отчетах фигурировали 'простонародные' названия, а потом их с руганью переименовывали обратно 'сверху'. Так что пока приказ доходил до собственно командования, проходила добрая неделя. Так что колебания полковника вполне можно было понять - вместо того, что-бы думать над собственно конструкцией боевой машины, приходилось думать над 'универсальным' названием, годным и для 'верхов' и для 'низов'
Подумав, полковник перечеркнул все прочие варианты, и нарек его FlakPanzer. Зенитный танк.
-Ну их к хренам - подумал Коенхер ставя печать- Пусть сами называют. А я еще выспаться хочу..
И, вздохнув, зашвырнул проект на полку в прихожей, что-бы завтра отнести в канцелярию.
Однако выспаться в этот суетный день ему было не суждено.
В дверь постучали. Все еще пребывая в прострации, Макс достал из ящика револьвер, и лишь потом крикнул:
-Входите!
Дверь открылась, явив взору полковника вошедшего.
Среди высших кругов руководства давно судачили, что Гросс-Адмирал Кригсмарине подрывает образ офицера вермахта. Щуплый человек в мундирчике не первого покроя, старых очках и плохим произношением, склонностью к 'разговорам о высоком' и 'невосторженному образу мыслей' (как гласила доктрина: 'вольнодумие- смерть армии'). Более того, он был коммунистически настроенным евреем, что было самом по себе- нонсенс (в Новом Рейхе не было анти-семитской программы, т.к. было просто не до евреев, но на них поглядывали с недоверием) Так что на образ бравого офицера Вермахта он решительно не подходил. И давно - бы его убрали, но во первых, в отличие от действительно 'бравых' командующих он умел собственно командовать, а во вторых за своего адмирала матросы готовы были перегрызть глотку кому угодно, в том числе и Главному, который популярности среди солдат мягко говоря, не сыскал.
Откланявшись, адмирал (скрывавшийся под псевдонимом 'товарищ Смольный', хотя вопрос о том, кому среди фрицев он был товарищем - оставался открытым) поинтересовался:
-Разрешите?
-Разрешаю - Пробормотал полковник, закидывая наган в ящик, и указывая вошедшему на кресло за столом.
Не успел гость сесть, как из тумбочки уже были извлечены стаканы, и расставлены по столу в шахматном порядке (У обер-группенфюрера было много странностей, в частности- расстановка стаканов исходя из важности случая). Следом за стаканами, на столе оказалась початая бутылка со шнапсом.
-Ах, молодой ч-человек! Н-н-ну за-зачем вы этто! Моя бедная печень этого не перреживет!
Ухмыльнувшись про себя, полковник оторвал взгляд от бутылки, и воззрился на гостя.
-Молодой человек? Да я старше тебя на два года.. бери огурец, кстати.
-Эх, чего-же вы хотите от пожилого еврея..- пробормотал адмирал хрустя огурцом -Мне иногда кажется, что что я глубокий старик..
-Тебе 28 лет. Старик, тоже-еще.. Давай еще по - одной, за Вермахт!
-Тебе дай волю, ты и за воздух пить будешь.- Заметил 'пожилой' еврей, прихрустывая вторым огурцом.
-За воздух пусть Альберт пьет. Он у нас глава Люфтваффе.. Тогда давай выпьем за..
-Море!- с жаром воскликнул морской офицер, чуть не поперхнувшись третьим по счету огурцом
-Нет, мы выпьем за землю. Ибо сухопутные войска - первичны!
-Н-ничего подобного! Флот - вот что первично!
-А, ну давайте, рассказывайте мне, историку, что пещерный человек построил каменный линкор, и поплыл забрасывать камнями ихтиозавров.
-Вы-с!! - Адмирал покраснел от гнева, вцепившись свободной от огурца рукой в седую шевелюру - Д-да как вы вовообще м-можете так ггговорить! Флот-о-ососнова армии!
-ФЛОТ?! Флот-основа армии?!- заорал полковник, в гневе опрокинув стол.- Вы дилетант! Основа- пехота!!
-Ппехотта-та? Да что вы понимаете! Вы сухопутная крыса!
-Ха! Да хоть тушканчик сухопутный, зато на коне! Мне доверяют гвардейские части Вермахта! Мои танковые дивизии - Гордость немецкой военной машины, а ваш с позволения сказать флот - корыта которым под 200 лет!
Адмирал, услышав это, хотел - было возразить, осекся, и схватившись за сердце рухнул обратно в кресло. Молча, осушив бокал, он медленно, и четко проговорил
-Что-ж.. вы правы. Тут мне возразить нечего.
Заметив, что еще стоит, полковник сел, протянув адмиралу еще один уцелевший стакан
-Что-ж.. Ввы п-п-правы! Наше ком-мандование не считает флот важной частью военной стратегии, и почти не снабжает нас, не говоря уже о постройке новых кораблей.. Собственно, это одна из причин, по которой я и решился участвовать в перевороте.
Полковник чувствовал себя неудобно, и, что - бы отвлечься, залпом осушил еще один стакан. Адмирал между тем продолжал.
-Ддопустим, ввы, голубчик, ппридетте к власти .Могу - ли я рассчитывать, что вы не забудете о нас? Что вы поможете нам восстановить былую славу Кигсмарине?
На душе будущего главы главы Рейха (во всяком случае, он на это надеялся) скребли кошки. Он никогда не уважал флот, и прекрасно понимал, что едва - ли будет с ним возиться. Между тем, лгать не хотелось категорически. Поэтому он молча налил собеседнику еще одну рюмку. Адмирал всё понял. Занялась неудобная пауза.. Наконец, не выдержав, полковник спросил:
-Ну.. Может в покер сыграем?
Грязные замызганные улочки Берлина удручали однообразием. Находясь в центре, человек, отягощенный сколько-нибудь развитым чувством прекрасного, еще мог существовать. Но не приведи этому бедняге забрести на окраины. Для начала его зрительные рецепторы будут изнасилованы зрелищем 'Архитектурного чуда Германии'. После катастрофы, когда началось переселение в Германию эмигрантов из восточной Европы, возникла необходимость восстановить былое величие немецкой столицы. Результат благих намерений был.. мягко говоря, удручающим. Орды безработных, которым нечего было есть, без образования, с радостью пошли на гигантские стройки, опутавшие столицу. Руководили ими немцы, вот только с немецким у эмигрантов из России, Сербии, Украины, и прочих восточных славян было не то что - бы здорово. Нетрудно вообразить, что сотворила эта масса эмигрантов, большая часть которых не знала, как выглядит молоток, не понимающая, что им говорит начальник, и не имевшая ни малейшего представления, что такое строительство. В довершение всего, Главный был озабочен идеей восстановления культурных ценностей. так что первыми отстраивались памятники.. Человечество еще не придумало достаточно крепких выражений, что-бы описать то зрелище, которое открывалось несчастному приезжему.
Мало того, большая часть эмигрантов тут и поселилась, образовав крепкий низ 'немецкого' общества- цыгане, мусульмане, сербы, русские.. Окраины берлина превратились в горячую точку, в бомбу замедленного действия, взведенную на религиозный детонатор. Православные, католики, мусульмане, сектанты, и прочие, не очень-то уживались между собой, особенно когда вспоминали о давних исторических конфликтах.. Вся эта масса, варилась в котле под названием 'окраины Берлина'.
Но самым страшным было не это. Дело в том, что, поселившись в Рейхе, приезжие не утруждали себе изучением немецкого. Так что каждый говорил по своему, примешивая акценты, наречия, диалекты, и договориться 'по хорошему' было довольно непросто. Но самым забавным было то, что в центре Берлина ситуация была почти та-же. После катастрофы, чистых немцев осталось около тысячи. Первыми на эти территории пришли русские, сбегая из разорённой гражданской войной России, и отстраивать государство начали именно они, так что (какая ирония!) можно сказать, русские в очередной раз захватили Берлин. Правда, теперь - намереваясь остаться здесь навсегда. Без особых затруднений, они продвинулись на руководящие посты, и самым распространенным языком в Дойчланде быстро стал русский с немецким наречием. Немецкий стал языком элиты, как в свое время в самой России - французский. Считалось особым шиком говорить по немецки, причем именно говорить, и не важно что - в слова никто не вслушивался, потому как никто его нормально не знал, заучивая звучные словечки из старых фильмов про войну, так что званный вечер, если вслушиваться в произносимые фразы больше напоминал поле боя.
Но, вернемся на окраины Берлина, право, там тоже есть на что посмотреть. Окраины делились на районы, между которыми постоянно шла конфронтация. Красный район- русские, Синий - Американцы и англичане, Желтый - евреи, Коричневый - Жители Балкан, Оранжевый - Арабы, и.т.д. В сущности, это были мини- государства, со своим правительством, вооруженными полицаями, и даже законодательством. Наиболее ярая вражда шла между Красным, и Синим районом. Так уж исторически сложилось, что русские с американцами не переносили друг - друга на дух, и вполне логично, что и сюда перетащили свои предрассудки. Красный район заключил союз и коричневым, и добивал Синий, который и так уже воевал с оранжевым. А хитрые жёлтые на этом наживались, продавая всем воюющим сторонам оружие и боеприпасы.
В Красной школе урок начался на час позже. Так как единственный учитель (на 80 детей) опоздал из-за нападения группы синих экстремистов. Войдя в единственный класс (раньше это здание было гастрономом) он проследовал на свое законное место, оттряхивая с пиджака пыль.
-Итак дети, что у нас было вчера.. ах .да, русский. Значит, по расписанию, у нас сегодня история. Что - бы мне вам такое рассказать.
Седоватый мужчина протёр пиджаком очки, и погрузился в изучение журнала, не замечая, что в классе всего один ученик. Впрочем, ему было все - равно, сколько этих оболтусов в классе, так как по настоящему учиться из всего класса хотел только этот малый, остальных притаскивали родители.
-Ах да.. Расскажу - ка я тебе, Альфред, коль ты сегодня единственный мой слушатель, о том, как мы дошли до жизни такой.. А началось всё из-за англичан.
Дошколёнок (На вид ему было не больше семи лет) удивленно спросил
-А кто это?
-Англичане - то? О... - учитель многозначительно возвёл глаза к потолку, показывая всю нетривиальность вопроса) Англичане, милый мой Альфред, это такая сволочь... Лет сорок назад они устроили нам крепкую взбучку. Ну, и французишки примазались, но главное зло - англичане! - для убедительности учитель с размаху жахнул по столу железной линейкой - и ладно бы, кабы просто побили, так нет, потребовали от нас еще этих.. Ре-па-ра-ций (произнес он по слогам, с важным видом, гордясь тем, что знает такое трудное слово). Ну, а мы твари дрожащие, или право имеем? Мы и отказались. И растянулась это война.. Ух, как растянулась - преподаватель задумчиво осмотрел потолок, вздохнул, и продолжил - а людей нет никого, а воевать надо, эти. Репарации для нас - неприемлемы! - категорично заявил он, будто кто-то в пустой аудитории с ним спорил - вот и растянулось. На износ начали. Бомбили - бомбили, газом мирное население травили.. А потом еще эпидемия Чумы разразилась.. Вот так старушка - Европа и вышла вся. Издохли почти все, единицы под землёй укрылись. А в России гражданская началась, в Америке тоже, и понеслась.. Вообщем, от такой хорошей жизни начал народ в Европу и переползать, да.. Да, вот так оно и было, если вкрадце.. Ладно, иди домой, поешь, потом тебе про Америку расскажу, что с нею сталось.
В приемной Главного стояла обычная суета, беготня и сутолока. Я стоял, смоля сигарету.. Не могу сказать, что мне было страшно. Страх для меня давно уже перестал быть больше чем просто помехой. Вчера нас вызвали к нему. Все было понятно. Мы сидели, резались в покер, обсуждая как будем брать власть.. Звонок, вежливый женский голос попросил явиться к 'Николай Павловичу'. К нему самому, тоесть, скрывающимся под псевдонимом Главный. Мы сразу всё поняли. Нас кто-то сдал. Странным было то, что к нам не врывались штурмовики, и не расстреливали прямо в квартире. Просто вежливо попросили подойти. Быть может, он не собирается нас убивать? Или просто хочет продлить нашу агонию... Товарищ Смольный ака наш Адмирал боялся. Даром, что прятал под напускной безразличностью. Видимо, заранее со всем смирился, и теперь просто находился в состоянии транса. А может быть молился. Черт его знает.
Дверь Его кабинета открылась, выпуская на свет божий его гостей - двух финансистов. Один из них, нервно дернув плечом, буркнул 'проходите'. И мы прошли..
Кабинет Главного всегда действовал на меня удручающе. Фотографии с сослуживцами, рисунки дочери, портреты жены и детей, все это, в хорошо отделанных рамках было развешано по стенам, обои кремового цвета, стол красного дерева.. Нет, ну не мог я представить это место кабинетом сколько-нибудь серьезного руководителя, не говоря уже о главе страны. Скорее кабинетчик бухгалтера в районной больнице.
Главный сидел тут - же. В пиджачке, которым был ему явно тесен, и расползается по швам, и вечно зажженной сигарой. Смерив нас презрительным взглядом он кивнул на дверь
-Закройте.
Я прикрыл дверь, а Отец народов устроился в кресле поудобнее, готовясь к длинному разговору..
-Итак, судари мои, я думаю, вы догадываетесь, почему вы здесь?
-Понятия не имею - буркнул я обреченно
-Не надо этих игр, герр - Коенхер! Я - же вас на сквозь вижу. О вашем заговоре я знал еще с тех пор, как вы собрались с друзьями в пивнушке, и начали толкать свои речи. Понимаете! Еще тогда.. Согласитесь, я неплохой актер- вы искренне считали меня старым жирным идиотом, которого обвести вокруг пальца не составит труда. Если-бы вы только знали, какая у меня агентура..
Пока он все это говорил, я осознавал всю нелепость нашего плана. Еще с самого начала, он был обречен на провал..
-И вообще, Макс, вы должны были быть аккуратнее.. О вашем заговоре, знали все, до последней уборщицы, но я дал указ всем делать вид, что мы ничего не подозреваем. Вы были крайне неосторожны, Макс. Впрочем, это к лучшему. Сигаретку, нет?
Деревянными пальцами я схватил сигарету, и бросил Данилу, который до сих пор стоял, зажмурившись, и что-то беззвучно бормотал.
-Всё у вас, вояк - продолжал Главный - делается напрямик, никакого творческого подхода! Нет - бы, прийти, поговорить, обсудить.. Так нет! Бац - и заговор, Бюрократов- разогнать, Армию- реформировать, Главного - к стене.. Очень ловко это у вас на словах. А у нас с запада конфедераты ломятся. А у нас еще три заговора, помимо вашего. А у нас уроды в канализации прут.. А вы - переворот! Оп, как всё просто! Проблемы сами не решаться Макс, если просто переменить власть. Ничего подобного. Да и потом, вы у нас не один такие заговорщики.. Многие хотят меня убрать, и стать на моё место. Но я - же не дурак. И я предпочту, что-бы страна осталась в руках тех, кто будет о ней заботиться, а не чиновников или конфедератов. Посмотрите-ка..
Он извлек из ящика какой-то порошок бурого цвета
-Это Макс- яд. Мой врач обнаружил на дне моего стакана, еще три дня назад. Этот яд действует в течение недели, после чего человек умирает от разрыва сердца. Я обречен, Макс. Если я умру - к власти придут конфедераты, они уже разносят пропаганду по казармам... Вы понимаете, к чему я это всё?
Я понимал. Даже не так - я подозревал, но боялся в это поверить. Слишком много чести сразу. Даниил так и вовсе, казалось, не дышал, привалившись к стене. Обморок.
-Вижу, подозреваете. Мои дни сочтены, а наследника у меня нет, более - менее приближенных тоже. Но есть молодой офицер, пользующийся поддержкой в армии, и противостоящий нашим бюрократам, и Адмирал, на стороне которого флот, и, самое главное - Морпехи. Какая ирония.. вы хотели меня свергнуть, а я отдаю вам бразды правления сам, вместо того, что - бы расстрелять.. Куда катиться мир.. Ладно, но есть еще кое-что. У меня есть еще четыре дня. Я всё приготовлю. В принципе, я решил все проблемы, кроме одной - Южной. Вот с ней-то мне и нужна ваша помощь.. тогда передача власти перейдет гладко. Это в ваших интересах, Макс, не подведите меня. Смотрите сюда.
Он разворачивал на столе карту, а я в это время поражался своему спокойствию. В такие минуты мною овладевало, обыкновенно, ледяное спокойствие и решимость. Вот значит, как.. Судьба сама дает нам карты в руки.. Только что-же там на Юге?
-Вот в чем дело, Макс. На Юге у нас - Гарнизоны, и оттуда приходят сведенья о какой-то заразе, прущей из пустошей. Мутанты - не мутанты, черти их разберут. Но гарнизонники очень уж упорно просятся домой, грозясь устроить бунт, а ни войск, ни транспортов у нас там нет, и ни подавить, ни отправить их домой мы не можем. Я популярностью в армии не пользуюсь, а тут нужен человек достаточно высокого звания, что - бы решить эту проблему. Они требуют парламентера, Макс, из высших чинов. Догадываетесь, кто это будет?
Я сглотнул. Выбора у меня, по большому счету нет, так что я просто спросил
-Когда выезжать?
Глава третья
Грузовик подпрыгивал на грунтовке, будто нарочно пытаясь прервать мои попытки отхлебнуть из фляги. За окном мелькали унылые пейзажи пустошей. Куда ни глянь - все одно и то - же. Даже глазу зацепиться не за что. В этих местах эта земля только называлась пустошью, раньше это явно был городок. Впрочем, это мало что меняло, просто цвет земли из ядовито-оранжевого, стал серым, бетонным. Груды кирпича, бетона, обломки мостов и зданий, да и всё. Только бетон мог вынести все потрясения, обрушившиеся на эту землю. Только бетон. И ничего кроме.
Ехали мы вдвоем, я, да молодой парень водитель. Приходилось постоянно одергивать его, что - бы он смотрел на дорогу, а не любовался окрестностями. Впрочем, это уже привычка- с колеи съехать практически нереально. Дорог здесь давно не осталось, и если - бы не проехавшие здесь месяц назад танки мы бы так и остались в столице. Время от времени я пытался заснуть, тоже неудачно. Водителю явно было скучно, так что единственное что он мог сделать, что - бы хоть как-то развеять скуку- донимать меня вопросами.
-Скажите, а почему тут нет ничего кроме камня?
-Не камня, а бетона..
Разговаривать не хотелось, но от него так просто не отделаешься
-Ну бетона.. Почему так?
-Понимаешь - ли, бомбили здесь так, что будь здоров, да и проклятые итальяшки что-то там очень нехорошее учудили. Станция - не станция, но рвануло - будь здоров.
-Станция? - удивился водитель - нам про это не рассказывали
-Вот и правильно, нечего вам про это знать, спать спокойнее будете. Строили итальяшки некую вундервафлю, которая должна была переменить исход всей войны. Ну, до тех пор строили, пока их в бетон ковровыми бомбардировками не впаяли. А потом и эта их вундервафля рванула. И такая зараза теперь оттуда прёт, что.. - я молча махнул рукой. Лучше ему об этом не знать. И собрался было погрузится в свои мысли, но он опять меня прервал
-Да.. но все-таки, неужели настолько мощный взрыв был, что прям всё в труху?
-Понимаешь, там и взрыва-то не было.. Старики говорят - только дым. Да... Только дым.. но зато такой, столб был, что из Берлина видно было.. Чёрт бы побрал этих итальяшек. А уж какие байки ходят про эту Италию теперь и рассказывать не хочу, вспоминать это всё... Ну да не суть. Важно нам знать только, что с Юга, с Италии, теперь прёт на наши блокпосты всякая сволочь. И вообще, отставить разговоры!
Вдруг мотор чихнул, и машина встала посреди каменной пустыни.
-А, дьявол!
Водитель с руганью вылез из грузовика, и погрузился в дебри мотора.
-Вот и приехали - невесело подумал я
Пашка (так его звали) клял мотор всем своим богатым словарным запасом. Мотор сдох. Посреди пустыни. Это был конец..
Но он еще бегал, таскал инструменты, а я уже всё понял. До заставы еще день езды. Пешком мы не дойдем, еды, и воды у нас почти нет..
-Всё блять. Приехали.
Я молча сунул ему сигарету
-Нет, что - же делать-то будем? Черт, мы - же тут подохнем.. ни еды, ни воды- продолжал распинаться Пашка- О черт..
-Успокойся. Есть у меня одна идейка
-И какая?
-Вставай, и пошли воооон к тому холму. Идти нам долго, но я пока расскажу. Да, и еды захвати из грузовика. Она нам еще понадобиться
Когда он набил карманы из разгрузочника флягами, и пакетами с провизией, мы двинулись в путь
-Итак, Павел, слушай внимательно. В этой пустыне мы не одни.. Живут тут еще ребятки, мне Арчи рассказывал, он с группой эти места исследовал. Раньше, здесь, под землей, был артиллерийский бункер. Большой такой, с целой сетью тоннелей, даже железная дорога была.. Вообщем, как бомбить начали, народ укрылся под землей, кто успел, и там осели. Вот только сидеть им там пришлось - годами. Да и чёртова итальянская вундервафля фонит какой-то дрянью, люди от её воздействия.. Меняются, вообщем. Так вот, скорее всего, эти бывшие гражданские нам и встретятся. Вообщем, когда Арчи с группой тут был, наткнулись на местное племя.
-Племя?
-Угу. Они с группой у них неделю пробыли, хорошо изучили, потом мне фотокарточки еще показывали. Суть в том, что это остатки гарнизона, и местные жители. Досталось им изрядно, изменила их эта зараза. Они маленького роста, скрюченные, и довольно слабые, деградировали сильно, живут табором, питаются падалью в основном..
-А человечиной?
-И ей тоже. Но только мертвой, сами не нападают. Так вот, идем мы сейчас к ним
Пашку перекосило
-Да это - же каннибалы!
-Я - же говорю, живых не едят
-Ага, большое дело нас убить..
-Балбес ты.. неагрессивные они . У них поживем, и попробуем в бункер спуститься, там должны быть средства связи, может и машину за нами пришлют с заставы. Хорошо, я знаю, как с этими карликами поладить. И ты слушай. Увидел его - идешь к нему, руки держишь на виду, идешь не спеша. Дойдешь к нему, на расстояние не больше десяти шагов. Достаешь что-нибудь из еды, медленно кладешь на землю, и отходишь. Отошел на десяток шагов - он подбежит, съест. Они вкусы не различают, да и видят паршиво, так что главное что - бы это съедобно было. Как поест - подходишь к нему, и он тебя в лагерь ихний ведет, ты теперь - его друг, тебя там не тронут.
-А если самому туда прийти?
-Знаешь, а у них копья острые..
-Понял
-Вот таким макаром. Если пройдешь с ним - всё, чувствуй себя как дома, понятия частной собственности у них нет, можешь брать всё что захочешь (вот тебе страна победившего коммунизма! Ха-ха-ха!) - кроме еды, (ибо это общак племени) и дочери вождя.. ха
-А она тут причем?
-Да когда Арчи с группой был, один из операторов прикола ради к ней приставать начал.. Для него это плохо закончилось. Не советую. У них вообще с чувством юмора плохо.
-Понял.
-Вот и славно. Видишь вооон ту скалу? С обратной стороны их табор, так что прибавить шагу! И шоколадку вытащи сразу..
Так они и шли.. Оставляя на жгучем песке двойную цепочку следов, прикрывая головы от знойного пустынного солнца. Забавно было видеть их рядом. Одетый в старую робу, грязно-желтого цвета военного водителя Пашка, рыжий парень будто перекошенный на одну сторону (перетягивала сумка с продуктами) идущий враскоряку, тяжело переваливаясь то в одну, то в другую сторону, и идущий ровно, будто вышагивая по плацу офицер не замечающий, что его сапоги (которые он не снимал из принципа) полны песка. Черная кожаная форма танкового офицера блестела на солнце, ослепляя. Пройдя еще несколько шагов, он вдруг упал, как подкошенный на песок, и дико захохотал, оглашая пески диким хохотом. Пашка подбежал, пытаясь унять командира.
-Черт, да что- же с вами.. лихорадка.. сейчас, аптечку.
-Не трудись.. хах.. Ой я и дурак.. Ну как можно так попасться.. ха-ха.. идиот..
-Точно- лихорадка.. давайте, водички..
-Да нет..хах.. я в порядке.. да в порядке я, убери флягу! Просто понял, что двигатель - то у нас не случайно сдох.. ха - ха!
С трудом поднявшись, и отстранив от себя флягу, он отдышался и продолжил.
-Хорош Главный -то... У себя меня убить не мог, моя гвардия - бы взбунтовалась.. Что делать? Отправить к черту на кулички, в пустыню, и там у него 'случайно' сдыхает двигатель.. И ни правых - ни виноватых. Потрясающе! Вот ведь я осел.. Солдафон, нихрена мозгов нет! Ну, что уставился? Пошли, нашей задачи это не отменяет.
Пищи для ума Пашке было более чем достаточно, тем более что полковник всю дорогу бормотал бессвязное:
'Ничего.. пойду, гарнизонщину подниму, и в столицу, а там меня мои ребятки поддержат... уже небось в трупы записал, сволочь жирная? А мы вот какие...Интересно, что он с Даниилом сделал? От меня он так избавился, а с ним что...'
Продолжая тихо бурчать, полковник продолжал путь, внимательно глядя подноги, не замечая ничего вокруг. Пока его не окликнул водитель
-Что ЭТО, шеф?
В его голосе было столько недоумения, что полковник сосчитал это достаточным поводом поднять голову
Возле скалы стоял карлик. По человеческим меркам. Маленькая фигурка, чудовищно сгорбленная, и скрывающая лицо под капюшоном. Облачена она была в какое-то рубище, вроде савана бурого цвета. В руках оно сжимало копье, бывшее некогда винтовкой.
Воззрившись на пришельцев, существо подняло свободную руку, и несколько раз постучало ребром ладони по груди. Павел воззрился на полковника, но тот и бровью не повел. Коснулся ладонью лба, и плавно повел её вниз. Существо кивнуло, и опустило копье. Полковник шепнул Пашке:
-А вот теперь парень, доставай свою шоколадку. Знакомиться будем.
А в столице была суета. Правительство стояло перед сложно диллемой - с одной стороны, возвращалась с победой армия Кальта, и неплохо - бы устроить праздник. С другой стороны, в пустыне исчез (а скорее всего погиб) один из главных военных министров Рейха. И неплохо - бы устроить траур. Всё это усложнялось бюрократией, и превращалось в болото, так что решение по этому вопросу затянулись, и Кальт был весьма удивлен тому, что их не встречают в столице как героев, что поселило в его душе самые черные подозрения.
Как оказалось, они были неслучайными. В Берлине никто не ожидал, что войска Кальта одержат победу, и ни места, ни пищи, ни обмундирования в столице для них никто не готовил. Среди штрафников начался ропот. Командир их не сдерживал. Армия встала под стенами Берлина, ибо их в город не пустили, аргументируя это 'отсутствием свободных мест'. А штрафники народ лихой, да и есть надо что-то.. в итоге начались грабежи и мародерство. Вдобавок, в центре коммуникаций уловили сигнал из старой заставы, подписанный Коенхером, а это означало - что они жив. В то время, как власти старательно пытались заверить всех в его смерти.. Недоверие к правительству возросло, а потом к журналистам в руки попал приказ 'немного подкорректировать' двигатель для машины полковника. Общество встретило это бурей негодования, танковые войска вышли из города, и присоединились к бунтующим штурмовикам. В завершение всего, через неделю, с передатчика гарнизонной службы пришло сообщение от полковника 'Ждите. Буду скоро, и с армией'. Главный обливался холодным потом, в столице уже открыто говорили о будущем перевороте, солдаты регулярных частей дезертировали и присоединялись к мятежной армии Кальта.
Всё складывалось как нельзя лучше, и Кальт совершил ошибку. Он расслабился. А спохватился, когда было уже поздно.
Пригороды Берлина пылали. Штрафбатовцы вышли из-под контроля командира, и теперь банально грабили город.
Это было довольно жутким зрелищем - всё вокруг, кроме центра города было освещено заревом пожарищ. Мятежники веселились, как могли - грабили, насиловали, мародерствовали, опустошая целые районы. Только два района в городе оставались относительно безопасными. Центр города, который находилась под контролем регулярных войск Вермахта, и Восточный, красный район, где обосновались танкисты. Танковые войска Вермахта были элитой элит. Они были своего рода кастой немецкого общества. Замкнутые, исполнительные, невероятно дисциплинированные, и, что самое главное, преданные своему командиру, танкисты были примером для всей армии. Они не присягали Фюреру. Они присягали командиру, и только ему. Авторитет вышестоящего командира (пусть он даже на звание выше) был непререкаем. Что уж говорить о штабных офицерах, которые считались божественными обитателями военного пантеона. И когда в этих войсках узнали, что их командира предали, они, без пафосных речей и лишнего шума, строем и на танках покинули Центр города. Обосновавшись на востоке, они установили хоть и диктатуру, но зато - железный порядок. За разбой, мародерство, непослушание- расстрел. И это - же касалось и самих танкистов, так что гражданские чувствовали себя в безопасности. А из разграбленных районов стекались пострадавшие, потерявшие семью и кров, и одержимые жаждой мщения жители, которые с радостью записывались в 'гражданское ополчение' - организацию танкистов, целью которой было изгнание штрафников из Берлина. Надо было видеть лица мятежников, когда в атаку на них пошли вчерашние нищие и притесняемые ими гражданские, при поддержке танков. Когда штрафников выбили из города, город снова запылал - кострами. Жгли трупы, и убийц. По законам военного времени, штрафники приговаривались к смерти через сожжение. Сжигали сами жители города, состоявшие в ополчении. Забегая вперед, скажу, что они на этом не остановятся, и одержимые жаждой мщения за свои семьи , ополченцы будут преследовать убегающих мятежников по всей стране, имея мандат на сожжение. Недаром их прозовут Инквизиторами.
Город разделился на два лагеря - лоялисты, оставшиеся верными власти старого Рейха и мятежники. Силы были примерно равны, и давать решительную битву никто не решался. Лоялисты укрылись за стенами центра Берлина, а мятежники свободно расхаживали, вербуя ополчение. Однако в партии были неоткрыты еще три карты. Первая - таинственная армия Коенхера, движущаяся к городу. Вторая - Лётчики, Альберт Каттен (глава Люфтваффе) заявил о своем нейтралитете. А кто - же был третьей силой в этой странной игре?
Берлинские доки были местом мрачным и навевающим на редких прохожих безысходность.
Берлин разрезал широкий канал, прорытый сначала для вывоза из города мусора, а потом переработанный под военные нужды, и расширенный до судоходного. Так что в Берлине был свой 'порт', для речных судов, мусоровозов, и торпедных катеров.
В сухом доке уже пятый год строили 'Гордость ВМС Рейха'- сверхлинкор 'Гюнтер'. Работы по строительству прекратились уже через год после начала, так что вот уже четыре года он стоит немым укором амбициям Рейха, ибо ни ресурсов, ни рабочих для его строительства не было, и все это знали еще до начала постройки, но Главный, дабы отвязаться от Адмирала, настойчиво требующего линкор, постановил начать строительство. Бытовало мнение, что 'построили' его из картона, для отвода глаз. Так что единственной гордостью Кигсмарине был этот 'Картонный Гюнтер'.
Доки, будучи помимо всего прочего базой морпехов, уже неделю были на военном положении. Адмирал явно не мог решить, что собственно делать, приказал раздать матросам винтовки и повелел патрулировать портовый район.
Считая себя троцкистом, поддерживая русских большевиков, Адмирал поступил... необычно, решив придать матросам Дойчланда революционный колорит.
В результате бедных прохожих задерживали некие личности, выглядящие довольно жутко, и меньше всего напоминающие матросов. Новая немецкая военно-морская форма была зеленой, с нашивками Deutshland и серой каской. Однако, неугомонный адмирал приказал сменить каску - на бескозырку, повязать красные - же повязки на рукава, штаны заменить черные брюки-клёш, и на бескозырке раскрасить околыш в красный цвет. Вообщем, с революционным колоритом Адмирал перестарался. Выглядело это и в правду жутко.
Сидя в своей каюте на единственном крейсере (музейный экспонат, обр. 1916г) он переставлял шахматы. Решение товарищу Тихомирову далось удивительно легко, хотя и не без внутренней дрожи. Собственно, принял он его еще час назад, но весь этот час Адмирал пытался привести нервы в порядок. Вот уже пятую партию он раскладывал на доске, но руки продолжали предательски дрожать. Рядом с доской стояла коробка с таблетками и стоило ему протянуть руку и принять белый шарик - и он погрузиться в сладкую дрёму без мыслей и страха. Но таблетки Адмирал не любил. Даже больше- боялся их.
Наконец, устав бороться с судьбой, он взял в руки себя, а потом телефонную трубку.
Дрогнувшей рукой стукнув трубкой об аппарат, он судорожным рывком закинул в рот горсть белых пилюль и впал в счастливое забытье.
В этот самый момент в доках завыла сирена и матросы - в ногу- помаршировали объединяться с восставшими.
Весть о том, что матросы переметнулись к мятежникам поставила Главного в тупик. За эту неимоверно длинную неделю с ним произошло столько несчастий, и столько планов рухнуло в одночасье, что он, кажется, утратил способность расстраиваться. И сейчас, когда ему доложили о предательстве флота он лишь коротко кивнул, не отрывая застывшего взгляда от стены.. Как только доложивший ушел, он открыл ящик, достал заветную бутылку, и приложился к ней. А уже через минуту блаженно рухнул на стол, войдя в состояние, аналогичное тому в котором находился Адмирал. Он спал.
Однако, убежденный противник средств затуманивания разума, обер-группенфюрер Макс фон Коенхер не спал. Он сидел на башне старого Леопарда, и вглядывался в огни беспокойного города. Танк, тихо урча, пережевывал гусеницами участок земли, некогда бывшей дорогой, стремительно приближаясь к воротам столицы. Сзади слышалась ругань гарнизонников вялая игра на гармошке и довольное урчание моторов грузовиков. В темноте ночи не было видно ничего, кроме огней города и огоньков сигарет гарнизонщиков. Их, как и всего связанного с Югом боялись. Здесь, в благополучном Центре, Юг внушал страх. А их можно было считать полномочными представителями кровавой части света, решивших отомстить. Вооруженные старыми карабинами, с годовыми наслоениями грязи, загорелые, говорящие на своем южном наречии, в форме которую носили годами, со вшитыми бронелистами, они были почти полной противоположностью чистым и прилизанным берлинцам. Но самое главное их отличие было в том, что они умели, а главное - любили убивать, как никто другой в этом мире. И что еще важнее, они ненавидели власть, пославшую их на блокпосты.
Незнакомому с южной службой человеку трудно было по достоинству оценить всю её 'прелесть'. На Юг посылали в основном политических преступников, и всегда силком. 15 лет службы там приравнивалось к 50 годам службы обычной.15 лет службы на одном и том- же блокпосту, в любую погоду, никаких увольнительных, позади - пустошь, впереди- дикие Южные земли. Ни увольнительных, ни отпусков.. отошел с поста - дезертир, - расстрел. Еды и воды не хватало, ели убитых тварей, воду собирали по капле в сезон дождей, и по три месяца она хранилась в бочках, копя внутри кишечных паразитов и плесень. По ночам - облавы мутантов, заснуть на посту- значит умереть. Те, кто выжил на Юге, смотрел смерти в лицо с ухмылкой. Что она ему.. Зато, когда подвернулась возможность отомстить властям, дважды их просить не пришлось, и под знамена полковника стал почти весь Южный гарнизон - 120000 ветеранов. На допотопных грузовиках, танках, телегах запряженных лошадьми, Юг ехал в гости к Северу.
Эпилог.
Битое стекло хрустело под ногами, изрезая подошву ботинок. Ремень бинокля натер уставшую шею. Вот и всё. Всё кончилось.
Канцелярию почти в упор расстреливали из реактивных гранатометов, уже пятый час подряд. Матросы и танкисты поддерживали вялые разговоры, устало обмениваясь сигаретами. Рейхсскрепка пылала, так - же ярко, как бился в агонии сам новый рейх. Я стоял, крутя линзы бинокля. Примерно так я это себе и представлял. Разбитые до основания дома, окропившие асфальт битым стеклом и кусками камня, усталые мятежники, со скукой рассматривающие погибающую резиденцию Рейха, и бурчание Адмирала под боком о том что-де неплохо будет памятник Ямамото перед канцелярией поставить. В ракетомет зарядили последнюю ракету, и, оставляя в воздухе дымный след, она устремилась к зданию, разнося в клочки верхние этажи. Сама канцелярия была изрыта воронками от снарядов, половина здания обрушилась, но из уцелевших окон торчали стволы винтовок. Если немца загнать в угол, он будет сражаться до последнего.
Интересно, Главный еще жив, или его завалило обломками? А может, в дыму задохнулся? Будем надеяться, что жив, тогда это будет как минимум забавно. Когда артиллеристы доложили о том, что патронов для ракетомётов нет, мы пустили штрафников. Бывших чиновников Рейха, захваченных в своих домах. Вот, пусть друг - друга убивают
Штрафники побежали, нестройно, прерывистой цепью. Укрытий на площади перед Канцелярией почти не было (если не считать воронок, которых было в изобилии). Из здания, еще минуту назад казавшегося мертвым раздались пулеметные очереди. Из темных проемов, бывших когда-то окнами, начали высовываться на свет божий стрелки.
Штрафники бежали, (их было много, больше тысячи - пленных у нас было предостаточно) падая под огнем один за другим, но бежали. Не останавливаясь, даже не пытаясь спрятаться. Стоило кому-нибудь из них попытаться отступить - мои загранотряды были готовы.
Вооруженные старыми магазинными винтовками, они на бегу стреляли по темным провалам окон, но сухой треск винтовок перекрывался веселой трелью пулемета. Падали один на другого, образуя брустверы из тел, за которыми пытались спрятаться другие, но бронебойные патроны пробивали мертвые тела, добираясь до живых. Раненые лежали посреди площади, но живые перепрыгивали через них, спеша добраться до трупных баррикад. Наконец, большая часть укрылась за наваленными в ряды трупами, выстреливая из-под рук павших.
-Товарищ Смольный, не кажется - ли вам это зрелище несколько жалким? Тактика пушечного мяса- это конечно хорошо, но что мы для грядущих поколений в учебниках писать будем?
-Вы полагаете...
-Именно. Роооота! Стройсь!
Гвардия построилась в считанные секунды.
-Миномёты.. рааазвернуть! Открыть огонь по зданию!! Пехота! По штрафникам - пли!
Штрафники, не ожидавшие такого, были расстреляны в спину, присоединившись к своим товарищам, которые служили им укрытием. Миномет разнес все оставшиеся пулеметные гнезда, которые показались, что - бы расстрелять штурмовиков
-Значит так! Гвардия - в канцелярию, добить выживших! Знамя кто будет ставить, а Адмирал?
-Думаю, пусть будет танкист и моряк. Символично, не так - ли?
-Согласен. Все слышали? Отлично. Главного - доставить живьем. Штрафников - добить
Гвардейцы побежали, на ходу расстреливая выживших штарфников и защитников канцелярии из автоматов.
-Вот в таком - вот аспекте, товарищ адмирал. Фотограф здесь?
-Так точно, товарищ Рейхсканцлер!
-Zer gut! Располагайтесь, милейший, и снимайте. Исторический момент, между прочим.