Штоль Игорь Сергеевич : другие произведения.

Двое и старуха. Записки некроманта

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Оценка: 7.00*3  Ваша оценка:
  • Аннотация:
    На совершеннолетие отец - крупный феодал - дарит сыну замок и земли своего покойного брата. Казалось, что еще нужно для счастья молодому дворянину? Но все оказывается не так просто...
  
  Двоим лучше нежели одному; потому что у них есть доброе вознаграждение в труде их; ибо если упадет один, то другой поднимет товарища своего. Но горе одному, когда упадет, а другого нет, который поднял бы его. Также, если лежат двое, то тепло им; а одному как согреться? И если станет преодолевать кто-либо одного, то двое устоят против него; и нитка, втрое скрученная, не скоро порвется. Еккл 5: 9-12.
  
  
  ПРОЛОГ
  
  
  Кто-то однажды удачно подметил: "скажи мне, кто твой друг и я скажу, кто ты". У декана Факультета Некромантии Университета Магии Мастера Сайреса друзей не было уж последние лет двадцать точно. Коллеги его сторонились, некоторые даже побаивались, хотя если кое-кто приходил к нему за советом, то он охотно давал его. Правда, это случалось крайне редко - "Поручкался с некромантом - поручкался с самой смертью", говорили в Университете. Он знал, о чем шепчутся за его спиной. Ему было наплевать. Его задевало лишь одно - последние пять лет единственные ученики, что у него были - так это первокурсники, обязанные пройти основы всех магических школ - Восстановления, Колдовства, Алхимии, Разрушения и Некромантии. Затем они расходились по своим Факультетам и больше никогда не видели Мастера Сайреса, а если и случалось им столкнуться в длинных университетских коридорах, то единственное, что они говорили, так это: "Здравствуйте, Мастер", и невольно ускоряли шаг.
  Мастер Сайрес был фигурой экстравагантной - поговаривали, что он настолько увлечен своим предметом, что даже спит в гробу. Когда до него дошли эти слухи, он отреагировал весьма необычным способом - заказал у знакомого гробовщика самый шикарный гроб на ножках (мастер только пожал плечами - он не привык задавать лишних вопросов - на ножках так на ножках), поставил его в своей спальне и стал действительно спать в нем. "Вот теперь это уже не пустой треп", - говорил он себе каждый вечер перед сном с непонятной усмешкой на устах. Вообще, юмор некроманта - вещь очень странная...
  В день очередного Распределения, Мастер Сайрес проснулся со странным предчувствием какой-то удачи. Словно сегодня должно было произойти нечто важное, а Мастер Сайрес привык доверять своим предчувствиям. Чувство было уже знакомым, но изрядно подзабытым. Оно дразнило и искушало его, нашептывая: "Ну что, старая развалина, сам вспомнишь или как?" И Мастер принял вызов - он не стал использовать магию, а принялся тщательно шерстить свою память. Ответ пришел, когда он брился - рука дрогнула, и на подбородке появилась короткая красная полоска. Мастер чуть поморщился, пробормотал заклинание, и порез затянулся. "Наконец-то! Ученик! Наконец-то настоящее дело!" - с удовлетворением подумал Мастер и стал мурлыкать себе под нос какой-то мотивчик, чего с ним не было вот уже лет семь точно...
  I
  Я много думал, как же мне начать свою историю. Перебрав не менее двух десятков вариантов и не найдя подходящего, я оставил это занятие и решил просто поступить, как принято в приличном обществе - представиться.
  Итак, меня зовут Кэвин, и я - первый сын благородного дона Рэбмы. У меня был еще брат, но он умер во младенчестве. Отец мой овдовел, когда мне было семь лет. Безутешный в своем горе, он не замкнулся в себе, а полностью посвятил себя моему воспитанию. Когда же мне исполнилось пятнадцать, отец отдал меня в Дзен Риэль - лучшую школу для представителей Высшего сословия во всей Империи. Там я прошел курс наук, необходимый молодому дворянину: чтения, письма, математики, истории, этикета, танцев, верховой езды, фехтования, как и колюще-рубящим, так и дробящим оружием, а так же стрельбы из лука и арбалета. Проучившись пять лет, я наконец-то вернулся домой и нашел там большие перемены - отец женился второй раз. Не понимаю, что он нашел в этой женщине - чопорной и вызывающе религиозной особе. Чувство, сразу возникшее между ней и мной, иначе, как "взаимной антипатией" и не назовешь. На отца было больно смотреть - его попытки сблизить нас проваливались одна за другой. И вот однажды утром он пригласил меня в свой кабинет.
  -- Тут вот какое дело случилось, сынок, - начал он и замолчал, взял в руки перо, нерешительно повертел его в пальцах, вернул в чернильницу и продолжил. - Три месяца назад умер мой младший брат Кейн. Так вот, я получил от него в наследство замок и несколько деревень - сотни три душ. Ты человек молодой, тем более - через неделю тебе исполнится двадцать один год, и ты станешь совершеннолетним. Я тут подумал и решил все это подарить тебе. Что скажешь? - всю свою речь он не поднимал глаз и только под конец робко посмотрел на меня.
  Я, не говоря ни слова, встал на одно колено, почтительно склонил голову и прижал правую руку к сердцу.
  --Вот и славно, - обрадовался отец. - А теперь иди, сынок, а я немедленно займусь всеми необходимыми юридическими делами.
  Вернувшись в свои покои, я сел и попытался обдумать случившееся. Но был настолько ошарашен этой новостью, что не мог мыслить спокойно. Тогда я прибегнул к самому верному способу привести нервы в порядок - верховой прогулке. Переодевшись, я спустился в конюшню, сам оседлал и взнуздал Гордеца, вскочил в седло и выехал вон.
  Стоило мне выехать за ворота замка, я пустил коня в галоп. Въехав в нашу фамильную рощу - место издавна считавшееся самым лучшим для верховых прогулок - я сменил галоп на рысь, затем перешел на шаг и стал размышлять. Насколько я знал отца, он не любил выражать свои чувства открыто. Но его поступки говорили сами за себя - пока я учился в Дзен Риэле, он писал мне каждый месяц и высылал небольшое денежное пособие, хоть я ни в чем не нуждался, все равно приятно, когда у тебя звенит в кармане, и ты можешь себе позволить какую-нибудь безделицу. А приезжая летом на каникулы, я знал, что меня обязательно ждет подарок - например, охотничий нож гномьей ковки или редкая книга.
  Теперь - эта женщина, так не похожая на мать. Хотя я почему-то не помнил материнского лица, но у меня осталась память о ней, даже не как о человеке, а скорее - о небольшом солнце, рядом с которым всем, не только мне с отцом, но даже слугам было хорошо. Нет, все-таки отец принял единственно правильное решение. Скорее всего, изначально он хотел преподнести имение дяди Кейна, как подарок на свадьбу. Но видя, что обстановка в нашей семье становится все напряженней, он решил представить это, как подарок на совершеннолетие. Я чуть ли не наяву увидел кислую мину своей мачехи, когда она узнает о том, что отец сделал мне такой роскошный подарок, и рассмеялся.
  Решено - я покидаю отцовский замок сразу же после моего совершеннолетия.
  
  
  ***
  
  Уехать на следующий же день после моего двадцать первого дня рождения мне не удалось - сборы заняли чуть ли не седмицу. Почти все это время мы с отцом провели очень много времени вдвоем - совершали долгие верховые прогулки и засиживались допоздна в библиотеке. Но вот пришел день моего отъезда. Я встал пораньше и зашел к отцу в кабинет. Он, похоже, вовсе не ложился спать: сидел в одном из кресел, на его коленях лежал раскрытый свиток, но отец не читал, а глядел в пространство перед собой.
  --Эх, ну почему же нельзя устроить так, чтобы всем было хорошо? - тихо спросил он себя, повернул голову в мою сторону и сказал.- Пиши почаще, не забывай старика.
  -- Непременно, - ответил я.
  Затем он встал с кресла, положил книгу на небольшой столик, подошел ко мне, и мы обнялись.
  --Прощай, сынок, - прошептал отец.
  --До встречи, батюшка, - ответил я и быстро вышел из кабинета, чтобы он не видел моих слез, - мне тоже очень не хотелось его оставлять.
  Внизу уже все было готово к моему отъезду: кони, пять вооруженных слуг верхом и обоз с моим имуществом. Я вскочил на Гордеца, и через минуту мы выехали со двора.
  Путешествие прошло без приключений: крупных шаек на большаке не было - об этом позаботились имперские патрули, состоявшие из бывалых легионеров, а одиночки не осмелились бы напасть на наш небольшой отряд. Да и встречающиеся то тут, то там виселицы с раскачивающимися телами недвусмысленно наводили на мысль, что разбой дело небезопасное и неблагодарное. Так что, спустя шесть дней, мы въехали во двор замка дяди Кейна. Теперь этот замок - мой.
  Дядю Кейна я видел всего лишь раза три-четыре и знал о нем немного. Он служил в армии, дослужился до капитана, подал в отставку, решив доживать свой век в мире и спокойствии. И вот его больше нет. И на его месте другой человек - я. "И после меня этот замок отойдет кому-нибудь другому", - размышлял я, следуя за слугой в кабинет дяди. Слуга отпер дверь, отдал мне ключ, поклонился и удалился. На большом письменном столе лежал запечатанный свиток. Письмо. Письмо мне - на нем четким и твердым почерком было надписано: "Сыну моего старшего брата и моему племяннику Кэвину". Я сел, распечатал его и стал читать.
  "Кэвин, мы с тобой были мало знакомы. В этом отчасти есть моя вина, отчасти - твоего отца. Я не дипломат - ходить вокруг да около не привык, поэтому перехожу к делу.
  Ты получил не только мой дом, но, возможно, и проклятие, от которого я страдаю вот уже двадцать лет. И я опасаюсь, что все это дело не закончится только моей смертью. Но - все по порядку.
  После Дзен Риэля, я поступил в Университет Магии. При Распределении я попал на Факультет Разрушения. Окончив обучение, я пошел служить в армию боевым магом. На третий год моей службы, в одной из дальних провинций - Белмории - произошел мятеж, и мой полк направили туда. Во время одной из стычек в самый разгар кампании это и произошло.
   Горстку мятежников поддерживал какой-то весьма сильный маг - он поставил между нами и ними односторонний силовой барьер, так что вражеские лучники безбоязненно расстреливали нас, а мы в ответ могли только построиться "черепахой" да скрежетать зубами от бессильной злобы, и командир послал за мной вестового с приказом "обезвредить сукина сына". Первым делом я приступил к поиску источника Силы, питавшей барьер, и довольно быстро его нашел. Он был в небольшой рощице справа от нас. Я подозвал к себе два десятка лучников да столько же солдат для прикрытия и приказал им тщательно прочесать ее, а сам стал ждать. Не прошло и десяти минут, как барьер исчез. Это означало, что мой план сработал - маг в роще был вынужден переключиться на самооборону. Мятежники остались без поддержки и вскоре были разбиты наголову. Оставался маг. Это оказался юноша семнадцати-восемнадцати лет. Он спокойно стоял, хотя мог скрыться, и тогда бы наши поиски либо заняли бы слишком много драгоценного времени, либо могли оказаться бы вовсе бесплодными.
  --Сдавайся и тебе сохранят жизнь, - крикнул я ему.
  Он же только рассмеялся:
  --И сгноят в тюрьме или пошлют подыхать в шахту или на рудники. Не нужна мне такая жизнь! Ты, как я вижу, маг, поэтому я вызываю тебя на дуэль. Никакого оружия - только магия. Если победишь ты, тогда вы похороните меня прямо на этом месте, если я - то я спокойно уйду на все четыре стороны, идет?
  --Вполне, - ответил я и приказал своим людям не вмешиваться.
  Затем, тщательно соблюдая этикет дуэли, мы сошлись на пять шагов, посмотрели друг другу в глаза. Затем его лицо стало меняться: лоб, щеки и пространство вокруг глаз стало абсолютно черным, а сами глаза превратились в два оранжевых пятна - он надевал рабочую маску некроманта. "Вот ты кто", - подумал я, надевая свою - красную с разными, белым и синим, глазами. Затем мы поклонились друг другу, сделали два шага назад, и дуэль началась. Я не стану расписывать все в подробностях. Скажу только, что это был самый опасный противник, и за всю мою жизнь я не встречал никого по силе подобного ему. Но эта победа далась мне дорогой ценой - три последующие дня я провел в постели и еще месяц приходил в форму.
  С телом мы поступили, как и договаривались - похоронили его на месте поединка, а на третий день мне приснился странный сон - у могилы некроманта стоит древняя старуха и причитает, я стою у нее за спиной. Хочу уйти оттуда и не могу. Вдруг она резко замолчала и говорит мне глухим голосом:
  --Убийца, что тебе еще от него нужно?
  --Это было не убийство, а честный поединок.
  --Это был мой самый способный ученик. И вот теперь он мертв.
  -- Если бы он захотел, то мог бы скрыться, - не сдавался я.
  -- Он был гордым, - задумчиво сказала старуха, - но все равно его смерти я тебе не прощу. Не знать тебе покоя на покое, и да будет дом твой пуст, убирайся и будь проклят!
   Я проснулся. Этот сон не был похож на остальные, настолько он был реален.
   После того, как в Белмории был наведен порядок, наш полк вернулся на место своей дислокации, я получил денежное довольствие и три недели отпуска, который я решил провести в Столице - путь до нее был в два раза меньше, чем до замка. По рекомендациям сослуживцев я остановился в пансионе Ютера - кровать с чистыми простынями без клопов, недорогая, но хорошая кухня - как раз то, что мне было нужно.
  Поначалу я планировал хорошенько отоспаться, но в первую же ночь меня посетили такие кошмары, что я проснулся полностью разбитым. То же самое повторилось на вторую и третью ночь. Плюс к кошмарам во мне поселилось странное чувство какой-то непреходящей тревоги. Как будто сейчас должно случиться что-то очень плохое. И тут я понял, что значили слова "не знать тебе покоя на покое". И если вино помогало как-то справиться с чувством тревоги, то кошмары меня замучили окончательно. Тогда я, как полноправный член Гильдии магов, отправился в Университет Магии за советом. В те времена деканом Факультета Некромантии был Мастер Сайрес - он был не по годам одарен, сорок пять и уже Мастер. Он внимательно выслушал мой рассказ, затем встал и удалился к себе. Вернулся он с амулетом в руке:
  -- Вот вам от кошмаров и беспокойства. Никогда не снимайте его, - сказал он и протянул амулет мне.
  Я с благодарностью принял из его рук амулет и тут же его надел.
  --Что касается второй половины проклятия, то тут я ничем помочь не могу. Все зависит от того, что она вкладывала в эти слова. Вы понимаете?
  -- Не совсем.
  -- Представьте, вы возвращаетесь в свой дом...
  -- У меня замок,- уточнил я.
  --Для проклятия это не существенно, хоть шалаш, - усмехнулся Мастер. - Итак, вы возвращаетесь в свой замок, а там ничего и никого нет, хоть шаром покати. Это один из вариантов проклятия. Давайте рассмотрим другой, более мрачный. Вы возвращаетесь к себе в замок, и вдруг вокруг вас начинают умирать ваши люди, до тех пор, пока вы не останетесь в одиночестве. Есть еще один - вы возвращаетесь домой, и довольно быстро умираете от неизвестной болезни, а ваши наследники, что поселятся в замке, тоже умирают. Ведь она прокляла не вас одного, а ваш дом, то есть представителей вашего рода, локализовав действие проклятия вашим жилищем. Но это самый темный вариант. Лично я более склоняюсь все же ко второму.
  -- И что же мне теперь делать?
  -- Попробуйте расставить особые обережные заклятия в активных точках. Это хоть в какой-то степени вам поможет. Книгу на эту тему вы можете взять в Библиотеке. Если захотите, вам за определенную сумму даже сотворят копию.
  Я выучил эту книгу от начала и до конца, и первым делом, когда подал в отставку и вернулся сюда, сразу же подвесил все необходимые заклятия, которые развеялись с моей смертью, ибо почти все магические действия человека имеют силу, пока он жив. Если это все же не тяжелая простуда, а проклятие Белморской ведьмы, значит, она все еще жива, и мне бы очень не хотелось, чтобы ты стал следующей жертвой.
  Итак, первые признаки того, что оно начинает подбираться к тебе - регулярные ночные кошмары. От кошмаров тебя спасет амулет, лежащий здесь в шкатулке на камине. Однако, если ты хочешь жить здесь долго и счастливо - езжай в Столицу и постарайся поступить в Университет Магии. Только там ты получишь надлежащую подготовку, без которой искать ее - самоубийство.
  Извини, если расстроил тебя, но не предупредить тебя, было бы с моей стороны равносильно преступлению.
  Твой дядя Кейн Оуэн.
  
  P.S. В тренировочном зале ты найдешь замечательного учителя фехтования. Плати ему 4 злата в месяц, он того стоит.
  Я отложил письмо в сторону, достал трубку, набил ее и закурил. Письмо дяди Кейна встревожило меня не на шутку. Мне доводилось слышать подобные истории, но никогда не думал, что стану героем одной из них. Мысль о том, что это шутка, я отмел сразу - дядя Кейн был военным и единственная его шутка, которую я смутно помнил, касалась тоже каких-то военных материй. Оставалось только поверить. Вот в какие размышления я был погружен, когда отворилась дверь, и слуга пригласил меня отужинать. Я встал из-за стола и проследовал за ним в трапезную.
  Отужинав, я решил перед сном хоть немного осмотреться вокруг и послал за управляющим. Им оказался невысокий человек лет пятидесяти с маленькими цепкими глазками, бугристым носом, с ухоженной бородой "лопатой" и с огромной связкой ключей на поясе. С удивлением я узнал в нем того самого слугу, что провожал меня в дядин кабинет.
  --Вы звали меня, сир? - спросил он меня зычным, как труба, голосом.
  -- Звал. Как тебя зовут?
  -- Вацлав.
  -- Ты, как я вижу, еще по совместительству и ключник, - заметил я.
  --Такова была воля прежнего хозяина, - ответил он.
  --Ты не мог бы показать мне замок?
  -- С удовольствием, сир, - сказал он, и мы вышли из трапезной.
  
  ***
  
  -- Откуда начать? - спросил Вацлав.
  -- С самого низа, с подвалов.
  Вацлав почтительно склонил голову, молча провел меня по коридорам, ведущим к небольшой винтовой лесенке, и стал спускаться. Вскоре лесенка закончилась, и мы оказались на небольшой площадке с единственной дверью, возле которой в углу стояли бочка с факелами и ведро, на две трети заполненное смолой.
  -- Это что? Единственный вход? - недовольно спросил я.
  -- Что вы, сир! - воскликнул Вацлав. - Есть еще два. Просто этот - самый близкий к трапезной и к кухне.
  -- Открывай, - приказал я.
  Вацлав отстегнул от пояса кольцо с ключами, моментально нашел нужный и отпер дверь. Сразу потянуло прохладой, но не сыростью.
  --В этой части подземелья - ваши винные погреба и кладовая продуктов, - сказал Вацлав. - Желаете взглянуть?
  -- Пожалуй, - ответил я.
  Вацлав взял пару факелов, обмакнул их в смолу, зажег, дал один мне, и мы вошли в подземелье.
  Винные погреба произвели на меня впечатление, как размерами, так и содержимым - на каждой бочке стояло клеймо с указанием марки, виноградника и года урожая. Некоторые марки были мне незнакомы, еще о некоторых я слышал только восхищенные отзывы. Некоторым было более полста лет. Похоже, дядя Кейн знал толк не только в боевой магии. Не удержавшись от искушения, я снял со стены кружку и стал дегустировать содержимое особо интересных бочек и спохватился лишь тогда, когда у меня зашумело в голове.
  -- Ладно, с погребами все ясно, пойдем дальше, - сказал я, вешая кружку на место.
  Не уступила погребу и кладовая - с таким количеством припасов замок мог вынести полугодовую осаду.
  -- Что у нас есть еще в подземелье? - спросил я.
  --Темница, пыточная и оружейная, сир, - тотчас отозвался слуга. - Желаете пройти?
  --Показывай дорогу.
  И вновь потянулся коридор - сперва прямо, затем направо. То тут, то там на стенах встречались крепления для факелов, в большинстве своем пустые - похоже, этим коридором давно не пользовались. Наконец, мы оказались у железной двери.
  Темница представляла собой дюжину камер по шесть с одной стороны и шесть с другой, каждая из которых закрывалась массивной окованной железом дверью с двумя окошками - первое на уровне глаз, а второе для пищи внизу. Я подошел к одной из дверей и толкнул ее рукой. Дверь отворилась, и я заглянул вовнутрь - тюфяк, одеяло и дыра в полу вместо уборной. Я невольно поежился и спросил у Вацлава:
  -- И как часто здесь бывают гости?
  -- На моей памяти - только раз. Я тогда еще ребенком был. Поймал как-то старый хозяин, вора у себя в казначейской, а тот возьми да и кинься на него сдуру с ножом. Ну, а хозяин был еще той закваски - сам скрутил и связал вора. Не схватись бы он за нож - все кончилось только плетьми, а тут такое дело... Ну, хозяин и посадил его на год.
  -- А что было дальше?
  -- Вышел кротким, как ягнёнок, - усмехнулся Вацлав, - На коленях просил, что б не прогоняли его.
  -- И что?
  -- Отправили на конюшни. Так до самой смерти конюхом и проработал, - слуга вздохнул и спросил. - Куда теперь, сир?
  -- В пыточную.
  Еще один коридор. Еще одна дверь. Вацлав молча отворил ее, и мы оказались в пыточной. С первого взгляда мне стало ясно, что, либо ей не пользовались вообще, либо лет сто назад, не меньше. Веревки на дыбе прогнили насквозь, шипы железной девы покрылись ржавчиной, как и инструменты, развешанные по стенам, и все остальное было в таком же плачевном состоянии. Однако, я не огорчился - у меня не было ни малейшего желания пытать кого бы то ни было (по крайней мере, без веской на то причины). Я повернулся и вышел вон. Вацлав запер дверь и ждал дальнейших указаний.
  -- Что у нас осталось? - спросил я.
  -- Оружейная, сир, - сказал Вацлав.
  И снова коридор, снова подставки для факелов, снова обитая железом дверь в конце. Эта, в отличие от всех предыдущих, была закрыта на целых три замка. Когда же Вацлав открыл ее, меня обдало теплом и запахом масла. Если в пыточной было сыро и неуютно, то здесь - наоборот. Вдоль стены была выложена печь, а на стенах через каждые два-три шага горели факелы - так что света было вдоволь.
  Я подошел к одной стойке с оружием и придирчиво оглядел клинки - заточены они были на славу и протерты от ржавчины маслом и, насколько я мог судить, все они были нездешней ковки и стоили изрядно.
  -- Кто следит за оружием? - спросил я.
  -- Старший кузнец, сир. Позвать?
  -- Позови.
  Вацлав удалился. Я прошелся, изучая содержимое оружейной - здесь были не только мечи всех типов - от легких одноручных до массивных двуручников, но и боевые топоры явно гномьей работы. Я даже обнаружил стойку с тремя боевыми молотами. Мне очень хотелось взять в руки один из клинков и немного размяться. Удерживала от этого только одна мысль, что вот-вот вернется Вацлав, да еще и не один, а я, как мальчишка, махаю тут мечом. Я вспомнил, что дядя Кейн писал мне об учителе фехтования, живущем в замке, и решил при первой же возможности навестить его.
  Раздались шаги. Я повернулся лицом к двери. Вошел Вацлав и с ним очень высокий пожилой мужчина в кожаном фартуке.
  -- Это вы - старший кузнец? - спросил я у спутника Вацлава
  -- Я, сир.
  -- И как вас зовут?
  -- Дарэн.
  -- Это вы следите за оружием? - поинтересовался я.
  -- Я, сир. Не эти же, - как-то странно усмехнулся кузнец.
  -- Кто "эти"? - как можно стороже спросил я у кузнеца.
  -- Горе-помощники мои, - отозвался кузнец уже с грустью в голосе. - Только и могут, что лошадь кое-как подковать, да с девкой гулящей в стоге поваляться.
  -- А как же Лунтер? - сказал Вацлав. - Он-то сутками из кузницы не вылазит. Он когда-нибудь спит?
   -- Ну, если только Лунтер, -- голос кузнеца потеплел. - На него одна надежда, что я жизнь не зря прожил. Да и ему еще учиться и учиться.
  --Как я понял, вы следите за состоянием оружия, а ваш Лунтер за всем остальным, - и я указал головой на печь и факелы.
  Кузнец побледнел. Я рассмеялся и сказал Вацлаву:
  --Проследи, чтобы парень получал по пол-злата в месяц.
  --Но это ставка кузнеца, сир. Даже старший кузнец получает злат в месяц, - неуверенно произнес Вацлав.
  --Ты меня убедил, - усмехнулся я. - Четыре сребра в месяц. Доволен?
  --Да, сир, - вместо Вацлава сказал кузнец и добавил, - Лунтер парень молодой, еще возгордился бы, если бы вы ему такое щедрое жалование назначили, и пропало дело... А так выходит, как будто поощрение ему от вас вышло. Спасибо вам, сир, - горячо сказал кузнец и, схватив мою руку, поцеловал ее, быстро вышел прочь.
  Видя мое недоумение, Вацлав объяснил мне, в чем дело:
  --Видите ли, сир, у Дарэна было четверо детей, он мечтал сделать из них мастеров, передать им все свои секреты, да вышло по-другому - ни один из них не дожил до десяти лет. А тут, откуда не возьмись, лет пять тому назад приходит этот парнишка, Лунтер, лет десяти от роду, круглый сирота, кожа да кости и просится в ученики к кузнецу. Взяли его из жалости, а парень-то способным оказался и настолько способным, что сам Дарэн на него внимание обратил и полюбил его, как сына, заботится о нем, как о родном, но держит его в строгости.
  -- Понятно, - сказал я, - надеюсь, наша прогулка по подвалам закончилась?
  -- Да, сир.
  -- Отлично! Тогда давай наверх, на свежий воздух.
  Наблюдая, как Вацлав запирает на три замка оружейную, я спросил у него:
  --А если я захочу попасть куда-нибудь, мне что, придется каждый раз звать тебя?
  --Зачем, сир? Точно такая же связка лежи у вас в кабинете, в ящике стола.
  --Ты, как я вижу, все знаешь, - буркнул я.
  --Все знать - моя обязанность, сир, - поклонившись, ответил Вацлав.
  --Тогда скажи, у кого есть еще ключи?
  --У Дарэна - три от оружейной, еще два у кухарки - от подвала и кладовой и два у старшего виночерпия - от подвала и винного погреба. Вот и все. Все остальные - у вас да у меня.
  --А когда делают уборку в комнатах на верхних этажах?
  --Тогда зовут меня.
  --Сколько мой дядя платил тебе? -- поинтересовался я.
  --Два злата в месяц.
  --Что-то маловато, учитывая, сколько у тебя хлопот.
  --Спасибо вам большое, сир, но мне больше и не надо. Детей нам с женой Творец не послал, - вздохнул Вацлав, - Так что этих денег нам хватает с излишком.
  Мы продолжили обход замка. Первый этаж принадлежал целиком слугам - здесь они жили и столовались. Штат прислуги оказался у меня небольшой - повар, два поваренка, судомойка, два виночерпия - старший и младший. Младший подливал мне вино во время трапезы, старший же предварительно дегустировал напитки, которые будут подаваться на стол. Четыре горничных - поддерживать порядок, и пять слуг на все руки - нарубить дров, что-нибудь куда-нибудь отнести, переставить мебель, а так же прочие поручения и, наконец, человек непонятного возраста - ему можно было дать, как и тридцать пять, так и все пятьдесят, одетый во все черное, двигался он с кошачьей гибкостью и абсолютно бесшумно.
  --А это кто? - спросил я у Вацлава.
  --Ваш камердинер, сир, - ответил он и повернулся к нему спиной.
  --В чем дело, Вацлав?
  --Отныне он - ваша тень.
  --У нее есть имя?
  --Юрген.
  --Меж вами что-то случилось? - продолжал допытываться я.
  --Нет, сир. Просто он очень напоминает мне определенную породу людей: пока вы им платите - они за вас умереть готовы, а стоит возникнуть какой-либо заминке с деньгами - они сразу исчезают, как будто их и не было.
  --И во сколько дядя Кейн оценил его услуги?
  --Три злата в месяц, когда он при хозяине и полтора, когда хозяина нет рядом. За простой, так сказать, - сообщил мне Вацлав.
  --Это что получается. За три месяца "простоя" я должен заплатить ему четыре с половиной злата? - возмутился я.
  --А вот и нет, сир! Любой договор имеет силу, пока обе стороны живы, а раз ваш дядюшка преставился, да будет земля ему пухом, то договор теряет силу и годится лишь на растопку камина.
  --Что бы заключить с ним новый договор, нужен стряпчий. Вот только, где мне найти стряпчего в этой дыре?
  --А я на что, сир? - воскликнул Вацлав.
  --Так ты еще и стряпчий? С лицензией и печатью? - не поверил я.
  --Кем я только не был...- мечтательно произнес Вацлав, но уловив мое настроение покончить с этим делом побыстрее, сказал. - Подождите, сир, я быстро, - и вышел.
  Я стал прохаживаться по зале, ожидая возращения Вацлава, как за моей спиной послышался деликатный кашель. Я обернулся. Передо мной стоял человек в черном.
  --Что вам угодно? - сухо сказал я.
  --Меня зовут Юрген, я был камердинером у вашего дядюшки. Примите мои самые искрение соболезнования.
  Я кивнул головой, принимая "самые искренние соболезнования", и спросил его:
  --Сколько вам лет?
  --Сорок шесть.
  --Что вы умеете?
  --Читать, считать, писать, ухаживать за одеждой, прислуживать за столом, знаю пять языков, неплохо стреляю из лука и арбалета, да еще не забыл с какой стороны у меча рукоять, а так же я еще умею устраивать путешествия.
  --Как это? - не понял я.
  --В свое время я объездил всю Империю и точно знаю все более-менее безопасные дороги.
  --Что-нибудь еще?
  --Могу в походе приготовить что-нибудь поесть из того, что окажется под рукой. А, если ничего не окажется, то добыть охотой.
  --И сколько вы хотите за свои услуги? - спросил я.
  --Ваш дядя платил мне три злата в месяц, если я был при нем и по семь сребров в неделю, когда он не нуждался в моих услугах.
  --А если он нуждался в ваших услугах полмесяца, то как тогда?
  --Тогда он платил мне два злата, - спокойно, глядя мне в глаза, сказал Юрген.
  --Хорошо, я беру вас в услужение. Сейчас придет Вацлав, и мы заключим договор.
  --Вы, как я вижу, уже познакомились. Прошу за мной, - раздался за моей спиной уже знакомый зычный голос.
  Мы проследовали в кабинет. Я и Юрген сели друг напротив друга, а Вацлав, как подобает истинному стряпчему - во главе стола и принялся быстро писать. Спустя четверть часа договор был готов. Я внимательно прочел его, кроме всего перечисленного Юргеном, ему еще вменялось в обязанность брить и мыть меня. Так же контракт предусматривал неустойку в десять златов в случае нарушения обязательств одной из сторон.
  --Как я понимаю, это копия договора, заключенного между моим дядей и вами, - сказал я, когда Юрген закончил читать.
  --Один-в-один, - кивнул головой Юрген.
  --Вы со всем согласны? - спросил Вацлав.
  --Я - со всем, - сказал я.
  --Я - тоже, - произнёс Юрген.
  --Тогда скрепите договор подписями, - с ноткой торжественности в голосе сказал Вацлав, протягивая мне перо.
  Я расписался. Расписался и Юрген. Внезапно старые часы пробили десять ударов. "Интересно, в чьи обязанности входит заводить часы", - вдруг подумалось мне. Не успел я сосчитать до трех, как Юрген молча встал, подошел к комоду, открыл верхний ящик, достал небольшую шкатулку, вынул из нее ключ и завел часы - так мой камердинер приступил к своим обязанностям.
  --Время позднее. Юрген, проводи меня в мои покои, - обратился я к новоиспеченному личному камердинеру. И, повернувшись к Вацлаву, спросил уже у него - Надеюсь, там все в порядке?
  -- Конечно, сир! Уборка была сегодня и производилась под моим личным присмотром. Пол вымыт, пыль тщательно вытерта, свежие простыни, свежий пододеяльник и чистые наволочки ждут вас. А так же я распорядился, чтобы всю вашу одежду доставили к вам и развесили по шкафам.
  --В таком случае, спокойной ночи, Вацлав.
  --Спокойной ночи, сир, - сказал Вацлав и оставил меня с Юргеном наедине.
  Тем временем, Юрген снова открыл верхний ящик комода, достал другую шкатулку, вынул из нее ключ и сказал:
  --Следуйте за мной, сир.
  Мы вышли из кабинета. Затем мы пошли по коридору и, наконец, вышли к лестнице, поднялись по ней, повернули направо и оказались в полукруглом коридоре со множеством дверей.
  --А это что?
  --Гостевые покои, сир.
  --И сколько их?
  --Дюжина, - коротко ответил Юрген и направился дальше.
  Наконец, мы пришли к хозяйским покоям. Юрген отпер дверь, отдал мне ключ и вошел, как и предписывает этикет, первым. Я прошел следом и закрыл за собой дверь. Юрген зажег пару канделябров. Я осмотрелся - даже здесь дядя Кейн остался верен себе - единственным предметом роскоши была огромная кровать с балдахином, остальное же убранство комнаты было очень скромным - стол, три стула, да пара платяных шкафов.
  В глубине комнаты я заметил невзрачную дверку.
  --А это что? - спросил я у Юргена.
  --Моя комната, сир, - ответил он. - Хотите взглянуть?
  --Пожалуй.
  Юрген молча подошел к дверке и открыл ее. В отличие от остальных дверей, она не закрывалась ни на замок, ни даже на задвижку. Я заглянул вовнутрь - узкая кровать, табурет, умывальник на стене - вот и вся обстановка человека, получающего такое большое жалование. "Интересно, на что он тратит свое золото", - подумал я, покидая его каморку.
  --Не желаете принять ванну, сир? - раздался голос Юргена.
  --Да, это было бы очень кстати.
  Мой камердинер быстро вышел и довольно скоро вернулся в сопровождении слуг, несших ведра с горячей и холодной водой, а так же большую бадью. Поставив все это, слуги удалились, а Юрген принялся готовить мне ванну. Он делал это быстро, без лишних движений. Когда же все было готово, Юрген помог мне снять платье, и я погрузился в приятную теплую воду, испытав ни с чем несравнимое наслаждение - я не мылся с тех самых пор, как покинул отцовский замок.
  После ванной Юрген помог мне облачиться в ночную рубаху и, погасив весь свет за исключением ночника, пожелал спокойной ночи и удалился к себе.
  Вся усталость этого дня навалилась на меня, и я мгновенно провалился в сон.
  
  II
  Проснулся я до безобразия поздно - часы, которых я вчера не заметил, показывали четверть двенадцатого. Солнце разбудило бы меня раньше, но кто-то деликатно опустил шторы. "Юрген, больше некому", - разгадал я этот несложный ребус и решительно свесил ноги с кровати. Открылась дверь каморки, и появился Юрген. Пожелав мне доброго утра, мой камердинер вышел из комнаты. Вскоре он вернулся в сопровождении слуги, несшего миску с горячей водой, затем он спросил меня, чего я желаю: отпустить бороду, а может усы, или просто побриться.
  --Побриться, - ответил я, и Юрген принялся за работу.
  Затем он помог мне облачиться в чистые одежды, которые - спасибо предусмотрительному Вацлаву - уже висели в шкафах.
  --Сир, наверное, хочет кушать, - произнес мой камердинер.
  --Хочет, - согласился я.
  --Тогда следуйте за мной.
  Путь до господской трапезной я помнил смутно, а посему положился на Юргена. Проходя мимо гостевых покоев, я заглянул в одну из комнат. Кровать, стол, пара стульев, платяной шкаф, зеркало - вот и все. Дверь закрывалась не на ключ, а на задвижку.
  --Скажи мне, Юрген, у дяди часто бывали гости? - осматривая скромное убранство гостевых покоев, спросил я.
  --Нечасто. В основном, такие же бывшие военные, как и он сам.
  --Ладно, пошли есть, - и мы отправились дальше.
  --В какие часы здесь принято трапезничать? - спросил я, усаживаясь за стол.
  --При вашем дяде завтрак подавался в восемь, ланч в полдень, обед в три, ужин в восемь вечера, - сказал Юрген.
  --Я не дядя - люблю поспать. Поэтому завтрак отодвинем часов на девять, все остальное оставим, как есть, так и передай на кухню, и будь добр, пни их там хорошенько, времени уже полдень, а ланча нет, - распорядился я.
  Не прошло и трех минут, как в трапезную влетели один за другим несколько слуг. Один расстелил скатерть, другой поставил блюдо с жареной курицей и корзинку с нарезанным белым хлебом. Как по волшебству, слева от меня возник младший виночерпий и налил мне вина в кубок. Я попробовал, вино оказалось сносным, но зная какие сокровища скрыты в погребе, я велел после ланча позвать старшего виночерпия. Мною овладело мальчишеское озорство и желание намылить кому-нибудь шею.
  --Позвольте мне, - вдруг раздался голос Юргена.
  Я непонимающе взглянул на него. Он же, несколько не смущаясь, взял из моей руки нож и мастерски разделал курицу.
  --Приятного аппетита, - пожелал он мне.
  Я кивнул головой и впился зубами в куриную ногу.
  Съев половину, я почувствовал себя вполне сытым, отодвинул блюдо от себя и запил трапезу кубком вина. Тотчас передо мной оказалась миска с теплой водой. Я помыл руки, вытер их о полотенце, поданное Юргеном, и бросил его на стол. Юрген же тем временем взял блюдо с недоеденной курицей, снял висевшую на стене кружку, сам налил себе вина, удалился за маленький столик, стоявший особо, и принялся есть то, что не смог осилить я. Ел он быстро и аккуратно, однако в его движениях не было спешки или суетливости. То, что он совершенно спокойно доедал за мной, меня не удивило, точно так же поступал Ямес - камердинер моего отца, вот только он удалялся из господской трапезной. Юрген же предпочитал не терять меня из виду ни на секунду. "Отныне, он - ваша тень", - вспомнил я слова Вацлава. Покончив с едой, он встал и направился к моему столу. Помыв, и вытерев все тем же полотенцем руки, Юрген молча встал за моим стулом, ожидая новых приказов.
  --Вот что, Юрген, спустись и позови сюда старшего виночерпия, - сказал я, наблюдая за тем, как слуги наводят порядок в трапезной. Камердинер бесшумно вышел, и вскоре я созерцал старшего виночерпия собственной персоной. Это был мужчина лет пятидесяти, весьма тучный, с круглым, как блин, лицом, бесцветными глазами и изрядной плешью.
  --Чем же ты, голубчик, меня поишь? - как можно более ласковым голосом поинтересовался я.
  --Палерно, урожай 30-го года, - отозвался старший виночерпий.
  --Всего пять лет выдержки, - задумчиво произнёс я. - Что за экономия такая? Я еще вчера был в погребе. Он был полон отличным вином. Никак у нас за ночь закончилось хорошее вино?
  Старший виночерпий побледнел и замотал головой из стороны в сторону.
  --Позвольте мне, сир, - шепнул мне на ухо Юрген.
  --Изволь, - согласился я.
  Камердинер отвел старшего виночерпия в сторону и стал что-то говорить ему. До меня долетали только обрывки фраз: "...пусть это еще настоится.... на завтрак ... на обед...к рыбе...на ужин...". Наконец, Юрген и старший виночерпий вернулись к столу.
  --Я слушаю, - произнес я намеренно ледяным тоном.
  --Простите, сир, такого больше не повториться, - дрожащим голосом сказал старший виночерпий.
  --Надеюсь, что не повторится, - сказал я. - А если повторится - станешь вместо виночерпия конюхом и будешь до конца жизни чистить лошадей и убирать навоз, - жестко добавил я.
  Как только он ушел, я расхохотался. Юрген тоже позволил себе улыбнуться.
  --Что ты там ему говорил? - спросил я Юргена.
  --Я втолковывал этому, простите, болвану, что в различное время суток и к различным блюдам подают различные вина.
  --Как же так вышло, что старший виночерпий не знал всего этого? Ведь в этом сама суть его дела.
  --Ваш дядюшка был к этому совершенно равнодушен, вот и поставил первого, кто способен отличить красное вино от белого. Хотя в винах он разбирался очень неплохо - вы ведь были в погребе? Он считал, что хорошим вином надо угощать гостей, а самому сойдет и так.
  --Странно, - пробормотал я. - Вот что, Юрген, отведи меня к учителю фехтования, - велел я Юргену и встал из-за стола.
  Юрген привел меня в большой зал, на одной из стен которого было развешано всевозможное оружие. Заметив мой удивленный взгляд и правильно истолковав его, он объяснил:
  --Это коллекция учителя фехтования, оружие вашего дядюшки хранится, как и положено, в оружейной.
  Я принялся придирчиво изучать развешанное оружие. Коллекция была богатой, но чувствовалось, что здесь нет ничего лишнего, добавленного для красоты - только то чем пользовался хозяин.
  Вдоль стен стояли стойки с тренировочным оружием - деревянными мечами, топорами, копьями, двуручными секирами, пара пик и несколько шестов разной длины. В углу притулились стойки с луками и арбалетами.
  --Юрген, сходи за учителем, - приказал я.
  Я еще раз окинул взглядом зал. Он мне напомнил тренировочный зал Дзен Риэля - там тоже на стенах было развешано оружие. Единственное и основное отличие было в том, что в Дзен Риэле оно было намертво приковано к стенам, дабы избегнуть буйства беспокойных ручек, здесь же - снималось, когда хозяину хотелось ощутить в руках настоящий клинок.
  --Вы звали меня, сир? - раздался за моей спиной голос. Я резко обернулся - оказывается, не только Юрген умел бесшумно ходить.
  --Звал, - сказал я и принялся разглядывать учителя фехтования. Это был мужчина моего роста, может, чуть повыше. Резкие черты лица, большие карие глаза, длинные русые волосы собраны в хвост.
  --Как вас зовут? - начал я расспрашивать его.
  --Йоген.
  --Сколько вам лет?
  --Сорок восемь.
  --Где вы обучались фехтованию?
  --Там же, где и вы - в Дзен Риэле, - усмехнулся Йоген.
  --Так вы - дворянин? - удивился я.
  --Дворянин, вот только из очень бедного, да и незнатного рода. Чтобы оплатить мою учебу, отец окончательно залез в долги и оставил мне их в наследство. Дзен Риэль я окончил с отличием по всем дисциплинам, включая фехтование - у меня был высший, шестнадцатый дэн. Чтобы расплатиться с кредиторами, мне сначала пришлось давать уроки фехтования, чтения, письма, математики и всему, чему меня обучали в Дзен Риэле, мещанам и их детям, но платили мало. Поэтому я завербовался десятником в наемники - в кои-то веки благородное происхождение оказало мне услугу, хотя на вербовщика, я думаю, больше произвело впечатление мое свидетельство об окончании с отличием. Вот где я прошел настоящую школу - наш инструктор показывал рекрутам трюки, которые не изучались в Дзен Риэле, как "недостойные дворянского звания", да и у других наемников тоже было чему поучиться. Порой, парень знал не больше пяти приемов, но так их комбинировал, что залюбуешься. Там-то я и познакомился и сошелся с вашим дядей, когда же после Валтавской кампании, он подал в отставку, то сделал мне предложение, отказываться от которого было глупо - четыре злата в месяц, плюс стол, крыша над головой, да любимое дело - что еще надо для счастья? - закончил Йоген свой рассказ и взглянул на меня.
  Я медлил с ответом. То, что учитель фехтования оказался дворянином, а, следовательно, равным мне, если не по знатности, то по сословию, стало для меня неожиданностью. "Кэвин, сын мой, запомни на всю жизнь - в том, что ты происходишь из знатного рода, нет никакой твоей заслуги. Уважение и почтение окружающих надо заслужить", - вспомнил я слова отца.
  --Если вы не против, я буду и дальше называть вас сиром, - видя мою заминку, просто сказал Йоген.
  --Но вы такой же дворянин, как и я! - запротестовал я.
  --Вы происходите из куда более знатного рода, чем я. Это - раз, а во-вторых, я у вас на службе и получаю от вас деньги, и деньги немалые, - отклонил мой протест Йоген.
  --Вы заключали с моим дядей контракт? - сдался я.
  --Нет, а зачем? - удивился Йоген. - Ваш дядюшка был дворянин и всегда держал свое слово. Сказал "четыре злата в месяц", и каждого первого числа ко мне приходил Вацлав и приносил кошель с деньгами. А незадолго до своей кончины, он пригласил меня в свой кабинет и говорит: "Йоген, я чувствую - мне немного осталось, дождись наследника, скорее всего, это будет Кэвин, сын моего старшего брата. Я тут замолвил за тебя словечко, так что не беспокойся, у тебя по-прежнему будет крыша над головой, стол и платить он будет тебе столько же и я".
  --Что ж, Йоген, покажите, на что вы способны, - сказал я.
  Он молча подошёл к стойке с одноручными тренировочными мечами, взял один и предоставил выбор оружия мне. Я тоже взял одноручник, прокрутил его в руке, привыкая к весу. На удивление, он весил, как и боевой, а так же был идеально сбалансирован.
  --Вы готовы? - спросил Йоген.
  Я утвердительно кивнул головой, и Йоген тут же атаковал меня простым уколом в грудь. Я едва успел уйти с линии атаки - так быстро он это сделал, но преимущества не получил - Йоген мягко развернулся и просто перевел колющий удар в рубящий, так что мне снова пришлось обороняться. Работал он скупо, точно и быстро. Проведя две неудачных атаки, я начал третью, Йоген парировал ее и, вдруг контратаковал необычным способом - сделав финт в голову, мгновенно сблизился со мной, и, сделав подножку, резко толкнул меня в грудь свободной рукой - я оказался распростёртым на полу, Йоген сделал намечающий укол в шею и протянул мне руку, помогая подняться. Да, таким приемам нас в Дзен Риэле не обучали.
  --Так как? - спросил Йоген.
  --Великолепно. Я даю слово дворянина, что пока я жив, у вас здесь будет крыша над головой, еда, и четыре злата в месяц, - сказал я. - Кстати, где вы поселились?
  --В дальних гостевых покоях, - ответил Йоген.
  --Надеюсь, вы не будете против, если я как-нибудь вечерком загляну к вам? - поинтересовался я.
  --Что вы, сир, это будет честью для меня, - сказал Йоген. - Еще поединок?
  --Не откажусь.
  
  ***
  
  После плотного обеда, мне захотелось вздремнуть.
  --Вот что, Юрген, пойдем-ка в мои покои, я хочу соснуть часок, - сказал я.
  Пока мы шли, я тщательно запоминал дорогу к своим покоям, чтобы меньше зависеть от Юргена. Личный камердинер - это, конечно, отлично, но хозяин замка должен знать свой замок лучше всех. Тем более, если этот замок не так уж и велик.
  --Юрген, у замка есть план?
  --Конечно, сир, - ответил Юрген.
  --И где он хранится?
  --Не знаю, спросите Вацлава - он знает о замке все, - в голосе Юргена послышалась нотка ревности.
  Спал я около часа. Стоило мне протереть глаза и потянуться, как появился Юрген. Он поднял шторы и снова помог мне одеться.
  --Вот что, Юрген, проводи меня в кабинет и позови Вацлава, - распорядился я.
  Юрген повиновался - спустя несколько минут, я был в кабинете, а вскоре появился и Вацлав.
  --Вы звали меня, сир? - все тем же зычным, как труба, голосом спросил он.
  --Звал. Ты знаешь, где находится план замка?
  --Знаю, но...- Вацлав как-то нерешительно оглянулся на Юргена.
  --Если я вам понадоблюсь - звоните, - без тени обиды, сказал Юрген и вышел из кабинета.
  --Сообразительный малый, - ухмыльнулся Вацлав и, подойдя к одному из гобеленов, откинул край полотна и нажал на ничем не примечательный камень. Тотчас секция стены за моей спиной бесшумно отошла назад, а затем - в сторону. Перед моими глазами открылся тайник, все содержимое которого состояло из свернутых в трубочки нескольких кусков пергамента.
  --Запомните, сир, третий с краю, второй снизу, - очень тихо сказал Вацлав.
  --Так это и есть план замка? - недоверчиво спросил я Вацлава.
  --Это полный план замка, сир, - все так же тихо сказал он. - Со всеми тайниками и секретными ходами.
  --Спасибо, Вацлав, больше я вас не задерживаю.
  Вацлав молча поклонился и вышел.
  Я вынул свитки из тайника и принялся их тщательно изучать. Чертежи оказались простыми и доходчивыми. В правом верхнем углу был крупно обозначен номер этажа. Все помещения были подписаны. Потайные ходы, комнаты и тайники были обозначены пунктиром и тоже подписаны. Я отложил изучение потайных ходов и комнат на потом, и стал внимательно рассматривать явную часть второго этажа. Я без труда нашел коридоры, по которым сегодня ходил - от лестницы на третий этаж - в трапезную, из трапезной - в тренировочный зал, а вот - прямой путь от лестницы к тренировочному залу, а вот - к кабинету... Я тщательно запомнил все, что мне пока было нужно, свернул свитки, вернул их тайник, встал, подошел к гобелену, отогнул край полотна и нажал на третий с краю, второй снизу камень - тайник бесшумно закрылся.
  Я вернулся к столу и стал изучать содержимое его ящиков. В левом нижнем я нашел то, что искал - ключи. Они висели на большой связке, и на каждом из них была прикреплена бирка. Я быстро нашел ключ от библиотеки, отделил его от общей связки и прикрепил на свою. Затем я взял стоящий на столе колокольчик на длинной ручке и позвонил. Дверь тотчас же открылась, появился Юрген, и мы направились в мои покои. На этот раз он шел позади меня.
  Переодевшись в легкий хлопковый костюм, я и моя "тень" пошли в тренировочный зал. Йоген оказался на месте. Учитель фехтования отрабатывал восходящие рубящие удары. Заметив нас, он повесил меч на стену и направился к нам.
  --В гости или как? - улыбнувшись, спросил он.
  --Учиться, - в тон ему ответил я.
  --В таком случае, позвольте задать вам несколько вопросов, - начал Йоген...
  
  ***
  
  Мы занимались до удара колокола.
  --Ужин, сир, - сказал Юрген, все это время сидевший в углу на небольшой лавочке.
  --Сир, - окликнул меня Йоген.
  --Слушаю вас.
  --Чтобы достичь успеха, вам придется тренироваться каждый день. - И еще: у вас в библиотеке есть редкая книга - "Парадоксы атаки и защиты", очень советую ее почитать.
  --Хорошо, Йоген, - сказал я и направился к себе переодеваться - вся рубашка была мокрой от пота.
  Отужинав, я сделал знак виночерпию, тот наполнил мой кубок до краев, и пока я смаковал вино, Юрген успел поесть и вновь встал позади меня. Я поднялся, покинул трапезную и направился в библиотеку. Юрген молча и бесшумно шел за мной, ни о чем не спрашивая. Очень тактичный, знающий свое место, человек, идеальный слуга. Я поймал себя на мысли, что уже привыкаю к нему, к его ненавязчивой помощи. Единственное, в чем я не был уверен, так это в его верности. Я вспомнил слова Вацлава: "Пока вы им платите - они за вас умереть готовы, а стоит возникнуть какой-либо заминке с деньгами - они сразу исчезают, как будто их и не было".
  --Скажи мне, Юрген, если бы у меня произошла серьезная заминка с деньгами, и я не смог бы платить тебе, сколько плачу сейчас, ты бы меня покинул?
  --Нет, сир, просто заключил бы новый договор.
  --И все? - удивился я.
  --Но это, если у вас действительно произойдет серьезная заминка. Но пока у вас есть Вацлав, опасаться нечего. Это одновременно самый предприимчивый и честный управляющий, которого я когда-либо видел.
  --За что же он тебя недолюбливает? - спросил я.
  --Не знаю, но думаю, что это ревность.
  --Ревность?
  --Посудите сами, из всех ваших людей свободны только он, я и Йоген. Но контракт заключен только между мной и вами.
  --И только это?
  --А что? Этого мало? Вацлав честолюбив, знает себе цену, но и я тоже не вчера родился и тоже знаю цену своим услугам, - спокойно сказал Юрген.
  --А ты не честолюбив? - поинтересовался я.
  --Нет, сир, просто я очень хорошо знаю и люблю свою работу, - все так же спокойно ответил Юрген.
   "Видать, эти двое просто не сошлись характерами, но будут служить мне несмотря не на что", - удовлетворенно подумал я.
  Когда мы вошли в библиотеку, Юрген, первым делом, зажег все свечи, что были в библиотеке - слабого вечернего света, пробивавшегося через витражное окно, явно не хватало, завел большие напольные часы, как бы случайно провел пальцем по письменному столу и сказал:
  --Если я буду нужен вам, сир - звоните, - и вышел.
  Когда за Юргеном закрылась дверь, я осмотрелся - слева от двери - несколько книжных шкафов, напротив - пара кресел, книжный столик между ними. У правой стены - письменный стол - близнец того, что в кабинете, за столом стул - вот и все убранство. Я подошел к шкафам - большинство книг было на хирунте - рунном письме, принятом в Империи. Я принялся изучать содержимое библиотеки. В большинстве это были книги на военную тематику, а так же всевозможные справочники по магии. Я принялся искать книгу, о которой говорил Йоген, и обнаружил ее в третьем, предпоследнем шкафу. Она представляла из себя довольно большой свиток на внешней стороне которого значилось "Парадоксы атаки и защиты Джильвуаром Сильгейсом изложенные". По всему было видно, что ее читали и перечитывали. Я взял к стоящему на столике канделябру еще один со стола, поставил рядом с первым, сел и стал изучать книгу.
  Первая часть состояла из описания всевозможного оружия. Приводилась краткая историческая справка, а так же его сильные и слабые стороны - все это мы изучали в Дзен Риэле, поэтому я пробежал эти строки, особо не задерживаясь. Вторая часть была посвящена теории фехтования. Я устроился поудобнее и стал читать уже внимательней: "Не существует совершенного боя без удара и укола. Нет никакого определенного правила, устанавливающего необходимость применения только лишь острия меча. И вот почему.
  В бою существуют множество движений: кистью, телом, ногами. В каждом движении положение кисти меняется. Смена стойки, защиты, отражение укола - кисть иногда будет в положении удара, иногда - укола, иногда в положении укола после удара, иногда - после укола в положении, удобном для удара, а иногда в положении, из которого вы можете ударить, но не можете уколоть без потери времени, иногда наоборот. Может случиться и так, что не будет возможности атаковать вообще.
  Пока вы не используете в бою равно удары и уколы, вы не в состоянии закрыться защитой или отступлением, так как ваше пространство будет слишком широким, а дистанция сломана. Бывают ситуации, когда вы уже нанесли укол, а защита или сбив клинком/кинжалом выполнены таким образом, что вы не в состоянии ни уколоть снова, ни защититься, а освободиться можете только лишь мощным ударом. Бывают и обратные ситуации, когда повторный удар невозможен и поможет только укол.
  Поэтому и нет совершенства истинного боя без удара и укола, нет правила, требующего использовать только острие меча".
   Я хмыкнул - прописная истина, но изложена и обоснована безупречно, и, пропустив несколько глав, стал читать дальше: "Главная причина, по которым многие храбрые люди, считавшие, что они искусны в своём оружии, тем не менее много раз получали серьёзные раны, а часто и погибали от рук плохо обученных или не обученных противников - отсутствие четырёх правил..." "А вот это, пожалуй, интересно" - подумал я...
   Но окончательно меня поразило следующее высказывание: "Бесспорно, я думаю, парень, который никогда не ходил в школу, использующий навыки, слепленные природой из его храбрости, силы и проворства, хорошими ударами и уколами, делая их, как подсказывает рука, положит кого-нибудь из этих несовершенных учеников. Кроме того, в наши дни в фехтовальных школах не находят применение захваты, сближения, борьба, удары эфесом, кинжалом или баклером (Баклер - маленький, круглый щит.). Наши крестьяне будут по зову природы выполнять эти приемы с огромной силой и проворством. А студенты не знакомы с такими приемами. Тот, кто быстро "подсаживается" на такое "школьное фехтование", теряет природные навыки, поэтому крестьянин оказывается лучше него." (Взято из книги Джона Сильвера "Парадоксы защиты" Лондон, 1599г).
  Дочитав до этих слов, я взглянул на часы, они показывали без пяти минут одиннадцать. Я взял колокольчик и позвонил. В открывшейся двери появился Юрген.
  --Юрген, распорядись насчет ванной.
  --Будет сделано, сир, -- ответил Юрген и вышел.
  Я положил книгу обратно в шкаф, погасил все свечи, закрыл библиотеку и направился к себе в твердой уверенности, что когда буду на месте, меня уже будет ждать ванна. За этот день я успел убедиться, что мой камердинер свое дело знает отменно.
  
  III
  Один за одним потянулись дни. Дни неплохие и лишь постоянная мысль, что же стало причиной смерти дяди Кейна - простуда или проклятие - не давала мне покоя. Каждый раз, ложась спать, я опасался вместо обычных сновидений погрузиться в бездну кошмаров, но пока все обходилось.
  Я вставал в восемь, умывался, Юрген меня брил, затем он помогал облачиться в выданные мне Йогеном "песочные доспехи" - множество мешочков с песком, пришитых к крепкой длинной льняной рубашке. Весило все это чуть ли не в два раза больше чем полный кольчужный доспех, но, как говорил Йоген: "Запас сил еще никогда не был лишним". Затем, накинув сверху легкий плащ, я шел к Йогену в зал, и - на утреннюю пробежку вокруг замка.
  --Зачем мне это? - спросил я его, когда он ввел пробежку к тренировкам.
  --Учителю виднее, - улыбнувшись, сказал Йоген и уже серьезно объяснил. - Пробежка развивает выносливость, необходимую в бою. Порой единственный способ одержать победу над противником - измотать его. Уставший, он начнет допускать ошибки, которые могут стоить ему жизни. Единственный способ не оказаться на его месте - быть выносливей.
  Несмотря на свои сорок восемь лет, Йоген бежал легко и изящно, хоть и был облачен в точно такие же "доспехи". В первые дни я изо всех сил старался не отставать и делал вид, что мне нисколько не трудно, но к концу пробежки я задыхался, и у меня кололо в боку. Потом уже стало легче - в боку не кололо, дыхание выровнялось.
  Пробежка была до завтрака - стоило раздаться удару колокола, мы добегали до подъёмного моста и расставались. Я несколько раз приглашал его разделить со мной трапезу, но он всякий раз вежливо отказывался без объяснения причин.
  --У него там пассия - молоденькая горничная по имени Аннета, - сказал мне Юрген, когда я спросил его об этом. - Они помолвлены, и этой осенью поженятся.
  Это все объясняло - действительно, не сажать же горничную за господский стол, а принять мое приглашение и пойти одному - это как бы лишний раз подчеркнуть свое благородное происхождение и своими руками уже начать разваливать еще не созданную семью.
  После завтрака я шел к себе, переодевался в тренировочный костюм, и первый час до ланча отрабатывал удары и приемы - благо флегматично настроенных манекенов у нас хватало - боевым топором или двусторонней двуручной секирой.
  --Настоящий мастер должен владеть нелюбимым оружием лучше, чем любимым, - сказал как-то Йоген, заметив мою кислую мину, с которой я, по его приказу, взял учебный топор. - Все истинные мастера - всегда универсалы.
  --Как вы?
  --Куда мне, - отмахнулся Йоген. - С проклятой деревяшкой справиться никак не могу, - Йоген указал на пику.
  Весь второй час мы занимались метанием ножей. С правой руки, с левой руки, с разворота и прочих позиций
   После ланча и до обеда - работа мечом. Одноручным, полуторным, двуручным, одноручным и баклером, одноручным и кинжалом, двумя одноручниками, одноручным и щитом, правильные и ошибочные приемы. Причем, Йоген делал это так: покажет два, с виду, одинаковых приема и спрашивает, какой правильный, а какой ошибочный и в чем ошибка. Это было трудно, но увлекательно.
  --Думай, Кэвин, думай, - тренировки сблизили нас, и на них он переставал называть меня сиром, - В одном случае этот прием очень трудно отразить, а в другом - очень просто и даже можно ранить противника.
  --Покажите еще раз, - просил я его.
  --Хватит с тебя и подсказки, - одними глазами улыбался Йоген.
  Я закрыл глаза и начал проигрывать в уме то, что мне показал Йоген, пока меня, наконец, не озарило:
  --Нога! В первом случае вы пошли с правой ноги, и в итоге оказалось открыто бедро, которое можно атаковать как рубящим, так и колющим ударом.
  --А затем?
  --Разорвать дистанцию.
  --И?
  --Можно уйти в глухую оборону и дождаться, пока противник истечет кровью, а учитывая, что в бедре проходят два крупных сосуда - бедренная артерия и бедренная вена, это произойдет довольно скоро.
  --Как я вижу, ты читал так же "Анатомию" Гиельса, - заметил Йоген.
  --Читал. Еще в Дзен Риэле, - сказал я и спросил. - Скажите, Йоген, зачем это упражнение? Что оно мне дает?
  --Оно учит просчитывать атаку противника еще до самой атаки, развивает в тебе воинскую интуицию, учит по одному движению рук, ног, корпуса просчитывать дальнейшие действия твоего соперника, а так же пополняет твою копилку полезных приемов. Покажи-ка, кстати, правильный...
  После обеда я направлялся к себе соснуть часок, затем - новый сухой тренировочный костюм, благо мне их сшили штук пятнадцать, так что пришлось поставить еще один платяной шкаф, и - в зал на поединки.
  На поединках закреплялось все, что изучалось раньше - вплоть до сегодняшнего дня. Работа мечом против меча, двумя кинжалами против меча, топором против меча, мечом против топора, мечом против пики, и прочие мыслимые и немыслимые комбинации. Йоген отлично знал сильные и слабые стороны каждого оружия и умело использовал сильные, когда работал им и слабые, когда - против него. Причем, он всегда стремился поделиться всем, что знал и умел. Он искренне радовался моим успехам - всякий раз, когда мне удавалось его достать, он кричал: "Молодец, Кэвин, продолжай так же", но все же чаще перепадало мне, а бил Йоген сильно, так что, несмотря на ученические доспехи из толстой кожи, синяки все же оставались.
  --Лучше синяки сейчас, чем отсеченная конечность потом, - как-то сказал он, заметив недовольство, с которым я разглядывал сине-зеленые "трофеи" полученные мной на одной из тренировок.
  К концу второго часа тренировки я приходил в состояние, когда руки все делали сами - меч делал финты, колющие и рубящие удары, ноги сами меняли стойки. Если мне раньше, чтобы провести прием, приходилось внимательно следить за каждым движением Йогена, то сейчас глаз сам замечал все предпосылки, отдавал приказ телу, и в большинстве случаев удар проходил.
  --Что это? - спросил я как-то Йогена об этом после одной из тренировок.
  --Не знаю, как называют это состояние ученые мужи. Лично я зову его "Точный взгляд".
  --Это хорошо или плохо?
  --Сколько времени у тебя уходит, чтобы достичь этого состояния? - поинтересовался Йоген, расставляя тренировочное оружие по стойкам.
  --Около двух часов.
  --А сколько раз я тебя "убиваю" за это время?
  --Много, - признался я.
  --Вот и ответ на твой вопрос, - сказал Йоген. - "Точный взгляд" - штука полезная, но до него еще надо дожить.
  Я смутился, но все же спросил:
  --А существует ли способ сократить время для достижения этого состояния?
  --Я знаю два, - сказал Йоген, окинул зал хозяйским глазом и, опустившись на небольшую скамейку, продолжил. - Первый - ежедневные многочасовые тренировки и другой - особые грибы, которые употребляют варвары с Северных островов. Эти грибы помогают им входить в состояние, близкое к тому, что испытываешь ты. Да, они не чувствуют боли, дерутся, как безумные не задумываясь ни о стратегии, ни о тактике боя. Не потому, что ничего не знают об этом, а потому, что считают эти знания ненужными. Все их искусство боя состоит в том, чтобы ударом топора развалить противника от плеча до пояса или размозжить голову. В своих бесконечных междоусобных войнах эти приёмы проходят. Когда же они пытаются воевать с нами, такая тактика приводит к плачевным результатам - легионеры ребята крепкие, бывалые, их не испугаешь дикими воплями и боевой раскраской, опыта им не занимать, они знают, как бороться с опьянёнными яростью и грибами варварами - ушел с линии атаки, а там - смотря по обстоятельствам - в корпус или по конечностям. В среднем, один легионер может без особого труда разделаться с двумя варварами.
  --А я все же не отказался бы попробовать грибочков, - задумчиво сказал я, меряя зал шагами.
  --Многие бы не отказались, - усмехнулся Йоген. - Да вот только варвары берегут свой главный секрет пуще глаза - о том, где можно собрать урожай, знает только шаман. Заметь, даже вождь не посвящен в эту тайну.
  --Почему? - не понял я.
  --Война - дело ненадежное, - с воодушевлением принялся объяснять Йоген. - Вождя могут захватить в плен и особо церемониться с ним не будут, а скорее всего, возьмут в оборот, а что если вождь не выдержит пыток, да и расскажет, где заветная поляна? Нет, меньше знаешь - легче умрешь.
  --Тогда надо захватить шамана, - предложил я, продолжая прохаживаться по залу и все больше увлекаясь "грибной" идеей.
  --Пытались, да без толку, - махнул рукой Йоген. - Он чуть что - так спрячется, что ты хоть весь остров перерой, а его не найдешь, а если найдешь - так он ядовитый корешок укусит - и был таков, а если найдешь, да он не успеет отравиться, все равно - дело дохлое - пытать его бесполезно - полноценным шаманом становятся лет в семьдесят-семьдесят пять, когда умрет предшественник, - не пройдёт и часа, как он отправится к своим богам. Пытаться пригрозить, что вырежут всех - для него это не аргумент - не мы, так враждебное племя. Вот такие нравы на Севере.
  --Так что никто так и не попробовал заветных грибов? - с разочарованием сказал я и сел на другую скамейку, напротив Йогена.
  --Пока что известен один такой случай. Путешественник, талантливый Маг-целитель, да еще и Алхимик Фаут Скелед потерпел кораблекрушение у одного из Северных островов. Не знаю, почему его сразу не убили - обычно у варваров за этим дело не встанет, но чем-то приглянулся он местному шаману - Целитель, да еще Алхимик. Да доподлинно известно, что он вылечил их вождя от триппера. Так тот на радостях принял Фаута в свое племя и на церемонии посвящения в мужчины, его и накормили этими грибами. Так вот он и описал все, что чувствовал в своей книге "Честный рассказ о путешествиях и необычных приключениях Фаута Скеледа, Целителя и Алхимика из Кенторбу, им самим изложенным".
  --У нас в библиотеке ее, конечно, нет, - уныло сказал я.
  --Книга редкая, но мне как-то посчастливилось ее почитать, и я отлично помню все, что касается действия грибов, - сказал Йоген и лукаво улыбнулся.
  --Йоген, не томи, рассказывай!
  --Хорошо, Кэвин, я расскажу, - позволил себя уговорить Йоген. - Итак, перед употреблением их готовят шаман и его ученик - рецепт, само-собой, хранится в тайне - после чего на вкус они похожи на маринованные грузди. Действие начинается примерно через пять минут. Вначале хочется плакать и смеяться от счастья. Это состояние сменяется ощущением своей силы и уверенности в том, что равных тебе нет. Затем вождь вложил ему в руки боевой топор и, указав на дерево, сказал: "Это враг, он пришел убить наших мужчин и забрать наших женщин. Убей его".
  --Бедное дерево, - улыбнулся я.
  --Да, дереву не поздоровилось. Человек, который за всю свою жизнь ничего тяжелее книги и пера не держал, разбил дерево в обхват толщиной в щепы, да стер себе ладони в кровь. Однако, боли он не ощутил. Сколько времени пребывал в состоянии ярости, он точно не помнит, но уверен, что не менее трех часов. Потом к нему подошел вождь и сказал: "Ты только что победил сильного врага. Теперь ты наш брат и настоящий мужчина. Выбирай себе женщину". Фаут повиновался, однако, как истинный мужчина, воздерживается от описания дальнейшего, лишь пишет, что в жизни не видел таких снов - ярких и реалистичных. На этом описание действия грибов оканчивается, - сказал Йоген и спросил. - Ну как, еще хочешь грибочков?
  --Если этот Фаут Скелед не обманывает, то с этими грибами возможна только одна тактика боя - та, что вы описали. Нет. Лучше тренировки.
  --Что же, правильный выбор.
  Раздался удар колокола.
  -- А вот и ужин, - радостно произнес Йоген, и мы расстались.
  
  ***
  
  Однажды после ужина я направился не как обычно в библиотеку, где читал "Парадоксы атаки и защиты", тем самым изучая теоретические аспекты фехтования, а в кабинет сделать то, что собирался не первый день - написать отцу. А то после краткой весточки, что дорога прошла благополучно, я больше ничего ему не писал. Пока Юрген наполнял чернильницу и очинял перо, я достал из ящика стола лист чистого пергамента. Закончив приготовление письменных принадлежностей, Юрген положил их мне на стол и вышел из кабинета, я собрался с мыслями, обмакнул перо в чернила и принялся за письмо.
  "Здравствуйте, батюшка. Еще раз спасибо за столь щедрый подарок. Мое новое жилище мне нравится с каждым днем все больше и больше. Слуги здесь вышколены, как надо, все бывшие солдаты, - делают все быстро, ловко, молча. У меня, даже есть свой камердинер - еще одно наследство от дяди Кейна. Управляющий на диво ловкий и предприимчивый человек, так что я не бедствую. Скучать мне не дает замечательный учитель фехтования, тоже доставшийся мне от дяди. Повар тут очень хороший, а винный погреб просто великолепен. Здесь даже есть весьма недурная библиотека. Единственное, чего мне не достает, так это Вас, Вашего общества, Ваших мудрых советов. Не проходит и дня, чтобы я не вспомнил о Вас. Как Ваше здоровье? Очень надеюсь на встречу с Вами.
  С любовью, Ваш сын, Кэвин Оуэн.
  Златолист 14, год 1235"
  Я дождался, пока высохнут чернила, запечатал письмо, написал сверху: "Дону Рэбме Оуэну от сына, Кэвина. Лично в руки" - с тех пор, как отец женился во второй раз, его супруга стала постепенно играть главную лютню, и я был уверен, что вся почта, кроме пометки "лично в руки", попадала сначала к ней - и позвонил. Появился Юрген.
  --Юрген, ты знаешь, где находится замок моего отца?
  --Конечно, сир.
  --В таком случае, вот тебе письмо, составь самый безопасный маршрут, пошли гонца к моему отцу и скажи ему, чтобы письмо было передано лично в руки.
  --Хорошо, сир, - сказал Юрген и удалился.
  Гонец вернулся дней через десять с ответным письмом от отца и передал его мне тоже "лично в руки". На свитке было надписано: "Кэвину. От дона Рэбмы Оуэна, отца. Лично в руки". Я улыбнулся - чувство юмора у отца было отменным. Ему повезло - большую часть его жизни его окружали люди чести, для которых прочитать чужое письмо было просто немыслимо, поэтому он расценил мою пометку, как шутку, и решил ответить тем же. Я положил письмо в карман, проводил гонца в господскую трапезную, налил ему вина и стал расспрашивать. Как выяснилось, этот слуга был гонцом еще при дяде и отлично знал все дороги, так что помощь Юргена оказалась излишней.
  --Как тебя там приняли? - спросил я слугу.
  --Спросили от кого я. Когда узнали, что от вас - проводили в кабинет к какой-то богато одетой даме. Сидит за столом с видом хозяйки, молча протянула руку, ну, тут я ей и говорю: дескать, мне наказано передать его хозяину и никому другому. Так она так скривилась, будто у нее все зубы разом заболели, и велела позвать какого-то Ямеса. Пришел тип, ну вылитый Юрген, только старше лет на двадцать. Дама ему говорит: проводи к хозяину. Ну, меня и проводили, я отдал письмо. Так ваш батюшка, как прочел на конверте от кого письмо, так сразу велел меня накормить и устроить в комнате для гостей, пока он будет писать ответ. Кормили меня, как на убой, постирали всю одежу, попарили в баньке. Так что я на следующий день был, как новенький. Ну, а утром приходит этот Ямес и снова зовёт меня к хозяину. Тот протягивает мне свиток и говорит, чтобы я передал его вам "лично в руки". А потом дает мне целый злат. Я отказывался, но, в конце концов, пришлось взять. Вот он, - и слуга положил золотую монету на стол.
  --Оставь себе, - сказал я. - Ты его честно заработал, а теперь ты свободен и можешь идти.
  Слуга осторожно взял золотой со стола и удалился. Я же быстрым шагом пошел в кабинет - мне не терпелось прочитать письмо отца.
  "Здравствуй сынок, - писал мне отец. - Очень рад был получить от тебя весточку. Рад, что угодил тебе с подарком. Очень счастлив, что у тебя все хорошо. Я могу только гордиться, что мой сын проводит время, как и подобает молодому дворянину - не в праздности, потягивая вино и гоняясь за хорошенькими поселянками, а в деятельности. Скажу по секрету, я очень надеялся, что Йоген сможет увлечь тебя фехтованием. Да, я знаю Йогена - твой дядя и мой брат как-то приезжал вместе с ним ко мне в гости. Кейн, как сейчас помню, представил его так: "Мой брат по оружию, а так же учитель фехтования, любящий и знающий свое дело, и просто очень хороший человек". Мне понравились его манеры и то, как он держался - я еще раз убедился в том, чтобы быть достойным дворянином, вовсе не обязательно происходить из знатного рода.
  Спешу поделиться с тобой своей радостью - приблизительно в середине Руки Дождя у тебя появится младший братик или сестричка. Так что приезжай. Буду очень тебя ждать.
  Любящий тебя отец, Рэбма Оуэн.
  Златолист 20, года 1235"
  
  
  ***
  
  В начале Листобоя, сразу после Праздника Урожая, Йоген женился. Я подарил ему на свадьбу один из лучших двуручников дяди - гномьей ковки. На клинке была вытравлена надпись на хирунте: "НА ПОГИБЕЛЬ СУКИНЫМ СЫНАМ", что привело Йогена в окончательный восторг. Его жене, Аннете, я преподнёс длинное красивое платье, выписанное мною из Столицы. Аннета была так рада обновке, что тут же переоделась и ощутимо похорошела. "Ах, спасибо, сир, будет теперь, что на праздники надеть", - отблагодарила она меня. Я распорядился так же, чтобы подали Сикурату урожая десятого года. Посидев за столом с новобрачными и прислугой часов до девяти и, не желая их стеснять более своим присутствием, я удалился к себе и сразу улегся спать.
  Проснулся я полностью разбитым - всю ночь мне снились дикие сны - то я от кого-то убегал, то падал в бездну, то тонул, то горел, обгорал и уже полз на четвереньках, оставляя куски своей плоти, пытался спастись, но что самое мерзкое - это был дикий нечеловеческий хохот, не смолкавший ни на секунду. Я не представлял, как в таком состоянии я смогу выйти на пробежку, однако, вышел и к удару колокола, возвещавшего о завтраке, почти забыл о кошмаре.
  На следующую ночь кошмар повторился. Я проснулся, и весь день был мрачнее тучи. Теперь я точно знал, что дядю Кейна свела в могилу не простуда, а проклятие. И теперь оно взялось за меня. Что же, дядя оставил кое-что после себя - я прошёл в кабинет, взял с камина шкатулку, достал из нее амулет и стал рассматривать его. Семигранный, размером немногим больше сребра, из черного метала, покрытый вязью рун, многие из которых были мне незнакомы - это была магическая хирунта. В самом центре - маленький, с ноготь мизинца, непонятно как державшийся живой беспокойный глаз. Висел амулет на изящной серебряной цепочке. Я решительно надел его. "Вот тебе!", - подумал я, хотя отлично понимал, что это лишь средство избавить меня от кошмаров. Чтобы окончательно избавиться от проклятия, мне нужно найти и либо уговорить, либо убить проклятую старуху из Белмории, наславшую его на мой дом, а чтобы осуществить все это, мне нужно окончить Университет Магии, а это - пять лет жизни. И это все при том, что я не знал, есть ли у меня какие-то способности к магии. Что же, у меня появился еще один повод для поездки к отцу.
  Остаток осени промчался незаметно. Дядин амулет помог - кошмары мне больше не снились, мне вообще ничего не снилось - вечером я словно нырял в бездонный омут, а утром выныривал из него.
   Йоген обучил меня приемам, что не преподавались в Дзен Риэле, как "грязные" и "недостойные дворянского звания" - захватам, броскам, пинкам, подножкам, ударам навершием, сопроводив этот прием такими словами: "Если дерешься с наглецом, врежь навершием твоего оружия ему в лицо и сбей с ног, а что делать с ним потом - тебе решать", научил, как разоружить противника вооруженного как мечом, так и кинжалом, а так же рукопашному бою. Нечестных приёмов для него не существовало. "Прав тот, кто выжил" - это было его кредо - в нем отражалась суровая правда жизни человека, пережившего не одну битву. Я подумал и взял его на вооружение. И это все при том, что я ни разу не убивал человека. "Прежде чем доставать оружие, подумай, готов ли ты идти до конца", - часто повторял на наших занятиях Йоген.
  
  ***
  Рука Дождя перевалила за середину. Пора было потихоньку начинать готовиться к поездке. Я выписал из Столицы набор оловянных солдатиков и куклу. Йоген осмотрел мои подарки и только хмыкнул, а не прошло и трех дней, как он принес другую куклу - может она была одета не так роскошно, как моя, однако она была с подвижными руками и ногами. Но, меня поразило больше всего, то, что стоило ее положить на спину, она закрывала глаза.
  --Йоген, откуда такое чудо? - спросил я, повторяя трюк с закрыванием глаз снова и снова.
  --Да тут неподалёку в одной из ваших деревень живет старый мастер-игрушечник. Он, как узнал, что вам нужна кукла, так двое суток напролет мастерил ее.
  --А платье?
  --Платье сшила его жена. Они тем и живут, что делают игрушки и продают их на ярмарках, - объяснил Йоген.
  --Сколько я тебе должен?
  --Нисколько. Это подарок.
  Вечером, накануне отъезда я, Юрген и Йоген наведались в оружейную - подобрать себе оружие и доспехи. Йоген в оружии не нуждался - двуручник с громким девизом у него уже был, Юрген молча взял себе палаш, я остался верен полуторке и выбрал лучшую. Затем мы выбирали доспех. Да, дядя знал своё дело отменно: три кольчуги гномьей работы, да не просто гномьей, а самого Торна - такую не брал даже арбалет с тридцати шагов, не говоря уже о луке. Все отличие составляла длина рукава: одна - по локоть, две остальных - до середины предплечья. Я взял себе кольчугу с длинным рукавом, Йоген - с коротким, Юргену досталась с таким же, как и у меня. Я и Юрген взяли так же кольчужные рукавицы.
  --А ты? - спросил я Йогена.
  --У меня есть.
  --Что же, если у всех все есть, то предлагаю всем пойти спать - выезжаем на рассвете, - подвел черту я.
  
  ***
  
  Последний месяц осени назван Рукой Дождя неспроста - первые два дня нашего путешествия не переставая моросил мелкий дождь. На третий день дождь перестал, но небо хмурилось. То тут, то там нам встречались патрули. А когда на пятый день пути, мы свернули с большака во владения моего отца, то даже Йоген вздохнул с облегчением - где-где, а во владениях дона Рэбмы Оуэна разбойников отродясь не было - здесь была своя милиция, ничуть не уступающая имперской страже. Тем больше было наше удивление, когда нам преградили дорогу пять человек - двое с арбалетами впереди, трое с мечами наголо держались за их спинами:
  --Эй вы! Слезайте с коней, да медленно и руки держать так, чтоб я их видел, - рявкнул один из них, по всей видимости, вожак. Он был экипирован получше остальных, облаченных в дешевые кольчуги. Прорвать такие мечом проще простого - и красная цена им десять сребров. На главаре же была абсолютно новая кольчуга, на порядок лучше.
  Мы спешились.
  --Теперь бросайте оружие, только медленно! - приказал вожак.
  Я растерялся - от болта с десяти шагов не поможет даже торнская кольчуга. Но бросить оружие - это подписать себе смертный приговор, не бросить - тоже. Положение спас Йоген, он молча бросил свой меч на землю, абсолютно естественно поежился, будто замерз, подышал на руки и сунул их в рукава, а через секунду арбалетчики выронили свои арбалеты и рухнули на землю - в горле у каждого торчало по метательному ножу, а Йоген, схватив брошенный меч, уже летел на врага, вслед за ним мчался Юрген. Первым опомнился главарь и заорал:
  --Сосунка не убивать, остальных в расход!
  То, как он меня назвал, взбесило и подтолкнуло меня к действию, и я крикнул:
  --Ублюдка не убивать. Он - мой! - и бросился в бой.
  Когда я подбежал, для двоих разбойников все было уже кончено. Главарь затравлено озирался, убежать ему не давали Йоген с Юргеном.
  --Как ты меня назвал, падаль? - спросил я.
  --О, у сосунка есть зубки, - прохрипел главарь.
  --Есть, можешь не сомневаться.
  --Еще бы! Мы такие смелые - втроем на одного, - сплюнул он мне под ноги.
  --Давай так, скотина, если ты меня убьешь - тебя отпустят на все четыре стороны,- предложил я.
  Он задумался на несколько секунд и вдруг резко прыгнул на меня - конец его меча смотрел мне в грудь, я ушел с линии атаки и плавным движением подрезал ему сухожилие на правой ноге, главарь упал на правое колено, и тут же я узнал о себе и своих родителях много нового. Я быстро переместился к нему за спину, перехватил меч за клинок обоими руками и опустил рукоять на голову бандиту. Тот обмяк и рухнул к моим ногам, затем я наступил левой ногой на его руку с мечом и пинком правой вышиб из нее оружие. На все ушло не больше половины минуты, но все равно, волнение, неизбежное при первой схватке заставляло мое сердце стучать, как безумное.
  --Что ж, теперь я вижу - тренировки определенно пошли вам на пользу, - сказал Йоген. - Но почему вы его не добили?
  --Зачем? Юрген, у нас есть веревка?
  --Конечно, сир, - ответил мой камердинер.
  --В таком случае, свяжи его покрепче, - велел я. - Думаю, местная милиция им заинтересуется.
  Пока Юрген пеленал пленного, Йоген подошел к мертвым арбалетчикам, забрал свои ножи, тщательно их вытер, поцеловал и спрятал в ножны.
  --Я потерял счет, потому, что не считал, сколько раз этот прием спасал мою жизнь, - сказал Йоген.
  --Сегодня ты спас жизнь нам всем, - негромко сказал я. - Отныне кольчуга, что на тебе - твоя навсегда.
  --Благодарю вас, сир, - с поклоном произнес Йоген.
  --И не надо называть меня сиром, Йоген. Если хочешь сделать мне действительно приятное, зови меня, как на тренировках, просто Кэвином, - попросил я его.
  --Хорошо, Кэвин, пойдем - у меня по такому случаю есть для тебя ответный подарок, - сказал Йоген и, подойдя к своей лошади, стал рыться в седельной сумке и вскоре достал два метательных ножа в ножнах - близнецы которых были пристёгнуты у него к предплечьям. - Держи, заодно опробуешь приемчик.
  Йоген помог мне пристегнуть ножи, правда, чтобы пристегнуть правый, пришлось снять перчатку: "Тут что-то одно, - сказал он, - либо на два врага меньше, либо защищенная рука", я подумал и выбрал первое.
  --Слушай и запоминай. Этот прием проходит почти во всех случаях, главное чтобы твои движения были полностью естественными. Если ты сразу попытаешься сунуть руки в рукава, тебя сразу раскусят. Хотя если на тебя бегут двое с мечами наголо, то, конечно, разговор другой - подожди, пока они окажутся на дистанции броска, и сразу бросай, причем целься в горло - это верная смерть. Если корпус не защищён, то кидай в него - если не убьёшь, то выведешь из строя наверняка. Запомнил? - спросил Йоген, еще раз придирчиво осмотрев мои предплечья.
  --Запомнил, - ответил я, опуская рукава плаща.
  --И еще одно, трюк этот стар, как мир. Так что если ты видишь, что противник сунул руки или руку в рукав - жди броска, - предупредил Йоген
  --Если этот трюк стар, как мир, то почему они на него попались?
  --Так я же разыграл целое представление, - усмехнулся Йоген, - Сначала бросил меч - внимание арбалетчиков переместилось на вас, затем поежился, будто замерз, подышал на руки, а только потом, якобы чтобы согреться сунул руки в рукава, как дама в муфту.
  --Ублюдки вонючие, - раздался вдруг хриплый голос.
  --Смотрите, кто очнулся, - сказал Йоген, - Юрген, будь так добр, позаботься о кляпе.
  На нас снова полилась отборная брань. Первым потерял терпение Йоген. Он подошел к бандиту и изо всех сил пнул его в солнечное сплетение. Разбойник принялся судорожно хватать ртом воздух.
  --Что такое? Бо-бо? Скоро ты узнаешь, что такое бо-бо по-настоящему, - почти ласково сказал Йоген и крикнул. - Юрген, ну где же кляп?
  --Вот, сударь, - появился Юрген с куском мешковины в руках и, ловко свернув его, заткнул пленнику рот - теперь тот мог только мычать.
  --Если никто не против, этот красавчик поедет со мной, - предложил Йоген. Протестующих не оказалось. Йоген вскочил в седло, а мы с Юргеном забросили главаря перед ним и вернулись к своим лошадям. Снова пошел дождь, а через четверть часа мы повстречали отряд местной милиции.
  --А ну стой! Кто такие? Это кто тут у вас? - посыпались на нас вопросы предводителя - коренастого мужичка, сидевшего на худой рыжей лошади.
  Я молча откинул капюшон своего плаща.
  --Ты что, Шкворень, белены объелся? - донесся до меня быстрый шепот, - Это ж сам сир Кэвин, сын дона, дубина ты стоеросовая.
  --Проводите нас к вашему начальству, - приказал я.
  --Как прикажете, сир, - сказал десятник, - Клав, проводи господ к сотнику.
  Мы довольно быстро доехали до ближайшей деревни и остановились у дома с вывеской, на которой был намалеван герб Оуэнов. Я с нашим провожатым спешился и вошел вовнутрь. Йоген и Юрген остались снаружи.
  --Вот, сир, сотник, - указал он мне рукой на спящего прямо в одежде мужчину лет пятидесяти.
  --Почему спит?
  --После ночного дежурства.
  --Буди, - приказал я.
  Он осторожно подошел к спящему и коснулся его за плечо.
  --Что такое? - вскочил тот, будто и не спал.
  --Сир Кэвин желает с вами поговорить.
  --Где?
  --Я здесь, господин...
  --Георг, - сказал сотник.
  --Скверные дела тут у вас творятся, господин Георг, - холодно сказал я и сел на табурет.
  --Что у вас случилось, сир? - быстро деловитым тоном спросил меня сотник, продолжая стоять.
  --На меня и моих спутников напала банда из пяти человек, - сказал я.
  --Где?
  --На тракте в двух лигах к востоку отсюда.
  --И... Что с ними стало?
  --Если я сижу перед вами живой и невредимый, то неужели вам неясно? - раздраженно ответил я. - Четверо уже кормят собой ворон, а главаря я взял в плен - сдать его вам на руки и делайте с ним, что хотите.
  --Если это действительно главарь, то вам полагается вознаграждение, - сказал сотник, - Двадцать златов. Что ж пойдемте, взглянем на вашего пленника.
  Мы вышли во двор. Сотник сделал знак рукой своим людям и сказал:
  --Снимите-ка этого молодчика с лошади.
  Бандита сдернули и поставили на ноги.
  --Ба! Да это же Жердей, - воскликнул сотник, всмотревшись ему в лицо. - Ну, теперь все ясно, а мы-то все ломали себе головы, как они умудряются уходить у нас из под носа.
  --Лично мне пока ничего не ясно, - все так же холодно сказал я.
  --Этот субчик - десятник пятой десятки, - объяснил мне сотник. - Ну, все, допрыгался, козленок - от петли ему теперь не уйти. Пройдемте, вы честно заслужили свою награду, - мы вернулись в дом, прошли в кабинет. Сотник подошел к небольшому железному вделанному в стену шкафчику, отпер его, достал кожаный, запечатанный сургучной печатью, кошель и протянул его мне.
  --Вот ваша награда, сир.
  Я молча положил кошель в карман, повернулся и вышел. Во дворе уже велись приготовления к казни. Подчиняясь какому-то непонятному импульсу, я решил посмотреть печальный конец этой истории. Ждать пришлось недолго - весть о казни предводителя разбойников несколько месяцев державших в напряжении всю округу распространилась с невероятной быстротой - собралась изрядная толпа.
  --Да здесь, похоже, вся деревня, - сказал Йоген, - Господа, следите за карманами.
  Я переложил кошель с наградой во внутренний карман, решив по совету Йогена не подвергать его всевозможным случайностям.
  Так вышло, что мы оказались в первых рядах. Наконец, вывели приговорённого - он еле переставлял ноги - сказывались подрезанные сухожилия. Руки у него были связаны за спиной. Двое помощников палача помогли ему взобраться на эшафот, быстро накинули петлю на шею, затянули ее и стали ждать. На помост поднялся сотник, сделал знак рукой толпе, дождался тишины и произнес классическую формулу:
  --За разбой, насилие и убийства, ты, Жердей из Слоуи, приговорен к смертной казни через повешение. Тебе есть, что сказать людям?
  Тот помотал головой из стороны в сторону.
  --Да смилуется Творец над твоей душой. Палач, делай свое дело.
  Палач дернул рычаг, открылся люк, и осужденный рухнул вниз. Толпа засвистела, завыла, заулюлюкала. Мне стало противно и, махнув Юргену и Йогену, я стал протискиваться к коновязи. Отвязав своих лошадей, мы поскакали прочь. Я же дал себе зарок больше никогда не присутствовать на публичной казни.
  
  IV
  Остаток пути прошел без приключений, и на следующий день мы подъехали к отцовскому замку, причем удачно - как раз к обеду. Обед прошел в молчании - невооруженным глазом было видно, что моя мачеха не рада моему визиту. Зато отец сиял от счастья, хотя кто у него родился он так и не сказал - да и не за обедом же говорить об этом. После трапезы Настурция - так звали мою мачеху - молча встала из-за стола и удалилась в свой кабинет - вести дела. Управляющим она не доверяла, считая их всех прохвостами и мошенниками, которые только спят и видят, как бы присвоишь себе побольше денег из хозяйского кармана. Мы же с отцом и моей "тенью" - Юргеном, проследовали в библиотеку. Йоген же в сопровождении старого верного Ямеса отправился отдыхать в лучшие покои для гостей.
  Когда же мы пришли к библиотеке, отец хотел было вынести Юргену стул, на что тот ответил:
  --Благодарю вас, милорд, но я предпочитаю ходить. Не беспокойтесь обо мне - я человек маленький и всегда знаю свое место.
  Услышав такой ответ, отец лишь слегка развел руками и закрыл дверь.
  --Он совсем как Ямес, - усевшись в кресле, заметил отец и достал кисет и трубку. - Такой же верный, тактичный и незаменимый. Или я не прав?
  --Прав, - согласился я, устраиваясь в кресле напротив, и тоже достал свои курительные принадлежности. - У меня иногда бывают опасения, не читает ли он мои мысли: когда нужно, он всегда оказывается рядом. И, кстати, он очень неплохой боец, не далее, как вчера я видел его в деле. Он меньше чем за минуту разделался с очень опасным разбойником.
  --Вот эту историю я и хочу услышать, - сказал отец, раскуривая трубку.
  --Странная история, похоже, им нужен был я, причем живой. "Сосунка не убивать, остальных в расход" - вот слова главаря слово в слово, - выпустив дым, сказал я.
  --Похоже, тебя хотели взять в плен и потребовать выкуп.
  --Если бы не Йоген, этим бы, наверное, все и закончилось.
  --А что сделал Йоген? - живо поинтересовался отец.
  Я рассказал отцу, что сделал Йоген.
  --Воистину этот Йоген, незаурядный человек, - воскликнул отец. - Надо будет что-нибудь подарить ему.
  --Я уже подарил ему торнскую кольчугу стоимостью в пятьдесят златов, а до этого - один из лучших дядиных двуручников на свадьбу.
  --Но то ты. Я же, как отец, тоже должен чем-нибудь отблагодарить его, - решительно сказал отец, - Что он любит?
  --Кроме хорошего оружия да добротного доспеха - хорошее вино, - я вспомнил как он пил на своей свадьбе Сикурату двадцатипятилетней выдержки.
  --Решено. У меня в погребе есть Роза урожая 1000 года. Подарю ему бочонок в четыре галлона, как ты думаешь, он не откажется?
  --Не откажется, только если вы не скажете ему, какое вино, а то для него такой подарок - равно, что жидкое золото, так до конца жизни к нему не притронется. Я его знаю.
  --Но что мне ему сказать? Назвать Розу другой маркой будет ложью, - отец неуверенно посмотрел на меня.
  --Скажете, что это хорошее вино, марку которого не называете, потому, что боитесь его отказа. И даю руку на отсечение, что он поделится им на первом же привале со спутниками.
  --Ты в этом уверен?
  --Абсолютно. Порой мне кажется, что это я семь лет служил в посольстве, - улыбнулся я.
  --Эх, сынок, я служил младшим помощником консула, и не сделал себе карьеры потому, что так и не научился лгать, - вздохнул отец.
  --Зато о вас все говорят, как об исключительно честном и порядочном человеке. Вы честно, никого не подсиживая, работали, ваши люди вас любят и готовы ради вас на все, - в ответ на мои слова отец лишь грустно улыбнулся. И чтобы отвлечь его от невеселых мыслей я спросил. - Может, хватит держать меня в неведении - кем одарил вас Создатель?
  Отец выдержал паузу, после чего торжественно сказал:
  --Девочкой. Мы назвали ее Урсулой.
  --Так проводите меня к ней, у меня для нее подарок. Куда слуги отнесли мои вещи?
  --В твои покои.
  Войдя к себе, я пошарил глазами и обнаружил мою седельную сумку, достал из нее сверток, перевязанный, как положено, розовой ленточкой. Бережно взяв его, я последовал за отцом, и вскоре мы пришли к покоям маленькой Урсулы. Отец осторожно открыл дверь, и мы вошли вовнутрь.
  Рядом с колыбелькой сидела молодая женщина в простом платье - по-видимому, кормилица, а маленькая хозяйка покоев спокойно сопела. Я развязал свиток и положил куклу рядом с девочкой. Отец, заметив, что кукла тоже "уснула" шепотом сказал:
  --Теперь она не будет расставаться с ней ни днем, ни ночью.
  --Но это, когда она немного подрастет, - сказала кормилица, - А пока она даже не поймет что это такое. Сейчас она просыпается только в двух случаях - когда надо поменять пеленку или хочет есть.
  --Но, все равно - это отличный подарок для девочки, - уверенно сказал отец.
  --Что так, то так, - согласилась женщина.
  Мы еще немного полюбовались спящей девочкой и тихо вышли.
  --Ну как тебе моя принцесса? - спросил отец, когда за нами закрылась дверь.
  --Я плохо разбираюсь в маленьких девочках, - признался я, - но, мне кажется, она пошла в вас.
  Отец просиял:
  --Неужели?
  --Бесспорно, - заверил я его, с трудом удержавшись от улыбки.
  --А ты пошел в мать, - вдруг сказал отец.
  Не найдя, что на это сказать, я только слегка пожал плечами.
  --Ладно, ступай к себе, отдохни, - спохватился отец.
  Я обнял самого дорогого для меня человека и направился к себе. "Интересно, где сейчас Юрген", - подумал я и тотчас встретил его. Подавив в себе любопытство, где он пропадал и как меня нашел, я продолжил свой путь. Каково же было мое удивление, когда я обнаружил в своих покоях бадью и ведра с водой. Да, мой камердинер знал, что нужно путнику с дороги - поесть, ванна и постель.
  
  ***
  
  Две недели пролетели незаметно. Я наслаждался обществом отца, он - моим. Как и прежде, мы совершали частые верховые прогулки, много разговаривали. С его супругой я встречался только за столом, что отлично устраивало как меня, так и ее. Похоже, она, наконец, смирилась с моим существованием и старалась меня не замечать, я же со своей стороны старался не встречаться с ней, что было совсем не сложно.
  Как я не откладывал неприятный разговор, его время пришло. Накануне отъезда я нашел отца. Как обычно, он сидел в библиотеке и что-то читал. Сколько себя помню - чтение было его страстью. Когда я подошел к нему, он тотчас отложил свиток и вопросительно взглянул на меня. Я молча протянул ему письмо дяди Кейна. Прочитав первые строки, он неуверенно сказал:
  --Но это письмо тебе.
  --Читайте смело, - успокоил я его, - Думаю, дядя не был бы против.
  --Бедный Кейн, - только и смог сказать он, прочитав письмо.
  --Боюсь, эта история, имеет продолжение, - сказал я, присаживаясь на краешек стула.
  --Что ты хочешь этим сказать? - испугано спросил отец.
  --Вы же читали письмо. Похоже, это проклятие взялось за меня. У меня начались жуткие кошмары.
  --И что ты намерен делать?
  --Я пришел к вам за благословением на поступление в Университет Магии.
  Отец задумался, затем решительно произнес:
  --Пойдем к Настурции. Она тоже должна знать.
  Заметив мою кислую мину, он сказал:
  --Так надо, сын, - и мы пошли в кабинет, где моя мачеха проводила большую часть дня.
  Когда мы вошли, она читала какой-то свиток. Дочитала его до конца, сделала запись в конторской книге и только потом взглянула на нас. Отец протянул письмо дяди. Она пробежала его глазами и, ухватив суть, сухо сказала:
  --Так он приехал за твоим благословением?
  --Не только за этим. Мы не виделись полгода, и потом у него родилась сестра. Странно было бы, если бы он не приехал, - сказал отец.
  --Стать магом, а затем в какой-нибудь глуши лечить крестьян от триппера - странный выбор для карьеры для дворянина, особенно учитывая его происхождение? - меня она игнорировала, что не могло не раздражать.
  --А какой выбор карьеры для дворянина ты считаешь достойным? - спросил ее отец.
  --При дворе, дипломатический, военный, наконец, - все так же, не смотря на меня, ответила она, не задумываясь ни на секунду.
  --Кажется, вы не поняли, это - вопрос жизни и смерти, - не удержался я.
  --Ваш дядя был магом и привел за собой смерть, - впервые обратившись ко мне, раздраженно сказала мачеха. - Кто знает, что приведете вы?
  --Я не дам умереть своему сыну во цвете лет, - твердо сказал отец. На колени, Кэвин.
  Я преклонил колени перед отцом и склонил голову, на которую он положил свою руку и произнес:
  --Кэвин, сын мой, я, твой отец, Рэбма Оуэн благословляю тебя на учебу в Университете Магии. Учись прилежно, уважай окружающих, используй полученные знания на благо людям, будь достойным человеком всегда и везде, - торжественно произнес отец.
  --А что вам от меня-то надо было? - усталым голосом спросила нас моя мачеха.
  --Твое мнение и свидетельство, - спокойно сказал отец.
  --Вы получили, что хотели, а теперь оставьте меня одну, - попросила она нас.
  Мы молча удалились.
  Как я и ожидал, отец направился обратно в библиотеку, но зачем-то он позвал меня с собой. Войдя вовнутрь, он направился не к книжным полкам, а к дальней стене. Подошел, нажал один из камней - открылся тайный проход. Отец, зажегши свечу, вошел в него и сделал мне знак, чтобы я следовал за ним. Мы спустились по небольшой лесенке и в итоге оказались перед закрытой окованной железом дверью. Отец достал ключ, открыл ее, и мы оказались в небольшой комнате, посреди которой стояла подставка для оружия с единственным с виду самым обычным мечом. Я вопросительно взглянул на отца. Тот подошел к мечу и спросил:
  --Что ты видишь, Кэвин?
  --Меч, - просто ответил я.
  --Это не просто меч. Это артефакт. Ты в детстве обожал сказки и не раз слышал о легендарных мечах. Так вот, за этими выдумками есть доля правды. Меч, который ты видишь, обладает неслыханной силой - он может прорубить и пробить любые доспехи, но только в руках достойного хозяина. Наш род владеет им на протяжении уже пятисот лет. Мне он так и не понадобился. Мое оружие - перо и чернила, - как-то странно улыбнувшись, произнес он, - Другое дело - ты. Ты вступаешь на путь полный опасностей и неожиданностей. Подойди и возьми его, если он признает в тебе хозяина, то он - твой.
  Мной овладело странное чувство - я верил отцу, и боялся оказаться недостойным столь щедрого подарка. Я медлил.
  --Не бойся, Кэвин, просто подойди и возьми его, я уверен - ты достоин его, - подбодрил меня отец.
  Я медленно подошел к мечу и взялся за рукоять. По руке одновременно пробежали холод и жар. Я догадался, что меч решает, достоин ли я его, а потом я ощутил, что рукоять лежит в моей ладони необыкновенно правильно, и понял, что меч сделал свой выбор. Отныне его хозяин - я. Я молча вынул меч из стойки и поцеловал клинок. Здесь же были и ножны, в которые я вложил меч и пристегнул его к поясу.
  --Запомни, сынок, меч будет повиноваться тебе, пока ты обнажаешь его во имя добра и справедливости. Если же ты будешь использовать его недостойно, он откажется тебе подчиняться и убьет тебя, но я в тебя верю, - торжественно сказал отец.
  --Я изо всех сил буду стараться не опозорить столь славный клинок, - пообещал я.
  --Я в тебя верю, - повторил отец. - А теперь обними меня.
  Я обнял отца, и мы вернулись в библиотеку.
  
  ***
  
  В моих покоях меня ожидал сюрприз - донна Настурция собственной персоной.
  --Я пришла к вам по делу, - опустившись на стул, сухо сказала она.
  --Слушаю вас.
  --Жизнь полна неожиданностей, особенно жизнь мага, и я хотела узнать: составил ли вы завещание?
  --Пока нет, - ответил я и тоже устроился на стуле.
  --Я так и думала. Молодым людям не свойственно думать о будущем.
  --Чего вы от меня хотите? - не слишком вежливо спросил я.
  --Чтобы вы написали завещание и отписали в нем, нет не мне - я не питаю иллюзий на счет вашего отношения ко мне, а вашей сестре все свои владения.
  --Я подумаю, но ничего не обещаю.
  --На большее я и не рассчитывала, - сказала она и покинула мою комнату.
  "А ведь в чем-то она права, - подумал я, - Я настолько увлечен настоящим, что совсем не думаю о будущем, а составить завещание - дельная мысль. Во всяком случае, пока у меня нет детей, почему бы не отписать свои владения Урсуле, хотя если со мной что-нибудь случится, до совершеннолетия сестры фактической хозяйкой станет донна Настурция. А если я не составлю завещание, замок, и прочие владения просто перейдут к отцу, который отпишет их все той же Урсуле. Да, знатная будет невеста", - усмехнулся я и решил по возвращении поговорить на этот счет с Вацлавом. У него опыта в этих делах было побольше.
  Наступил день моего отъезда, и я пошел в библиотеку - попрощаться с отцом:
  --Вот ты снова меня покидаешь, - сказал он.
  --Вы же знаете, батюшка, будь моя воля, я бы никогда вас не оставил.
  --Я это знаю, сынок, но обстоятельства порой оказываются сильнее нас, - вздохнул он. - Знай, пока я жив - ты всегда желанный гость в этом замке.
  Я обнял его на прощание и быстро вышел к уже ожидавшим меня Йогену и Юргену.
  
  V
  В пути я то и дело возвращался к разговору с моей мачехой. В самом предложении составить завещание ничего дурного не было - простая предосторожность, не более, и я воспринял бы это именно так, если бы оно происходило бы от отца, который сказал: "Ты вступаешь на путь полный опасностей и неожиданностей". Может, он просто думать не хотел, что этот путь может запросто завершиться моей кончиной, а донна Настурция, как более практичный человек в первую голову подумала именно об этом. В таком случае, ее визит - глас здравого смысла. Вот только я не люблю, когда мне навязывают все что угодно, пусть даже здравый смысл. И как она намерена поступить, если я погибну, так и не сняв проклятия? Зная ее, я предположил, что благородная донна до совершеннолетия своей дочери будет исправно получать доход с замковых земель, а когда Урсуле исполнится двадцать один год, просто продаст замок со всеми владениями по самой выгодной цене. Что ж, поступок практичный, как раз в духе моей мачехи. Двадцать один год - срок немалый - вдруг старуха из Белмории прикажет долго жить - тогда совесть ее будет чиста полностью. Хотя что-то мне подсказывало, что здоровье белморийской ведьмы и ее проклятие будет волновать мою мачеху в последнюю очередь.
  Решение пришло само собой - ладно, я составлю завещание, в котором отпишу Урсуле все свои земли, а замок, в случае моей безвременной кончины, прикажу сравнять с землей. Пусть сестренка получает доход с земель, но никто больше не пострадает, только нужно оговорить в завещании особо, чтобы ничего там не строили. А чтобы быть полностью спокойным, я напишу завещание на имя отца - для него будет делом чести проследить, чтобы все прошло, как я и задумал. Осталось только посоветоваться с Вацлавом, как правильно это оформить.
  Остаток пути пошел легко и весело. Йоген рассказывал всякие забавные истории, что случались с ним и его боевыми товарищами во время различных кампаний. Юрген поражал нас своим умением из казалось бы ничего приготовить вкусный ужин, к которому всегда прилагался кубок вина, подаренного отцом Йогену. Честно говоря, я никогда не думал, что буду пить Розу более чем двухсотлетней выдержки вот так - просто на привале. В один из таких вечеров, когда Юрген укладывал посуду, мы с Йогеном курили. И я, наконец, решился ему рассказать всю правду.
  --А ведь я помню эту стычку, - неожиданно сказал Йоген. - Правда, самой дуэли я не видел, но видел твоего дядю после нее - он еле стоял на ногах. И теперь ты хочешь закончить это дело?
  --У меня нет выбора.
  --А сейчас ты рвешься в Столицу, - медленно произнес Йоген.
  --Не то чтобы рвусь, но оставаться в замке и чувствовать, как из тебя капля за каплей вытекает жизнь....
  --Вот тебе мой совет - езжай в Столицу сейчас, хотя бы только для того, чтобы узнать есть у тебя способности к магии или нет, а вот ближе к осени перебирайся туда, разумеется, если окажется, что в тебе есть магия. И учись, как никто другой, потому что на кону - твоя жизнь.
  "Была бы магия..." - подумал я и выколотил трубку.
  
  
  ***
  
  После того разговора, я не находил себе места - я рвался в Столицу, но меня не отпускали дела. Сперва завещание - Вацлав на удивление был спокоен, даже когда узнал о пункте про снос замка и запрет строить что-либо на его месте. Когда я его спросил об этом напрямую, он кратко ответил: "Были прецеденты".
  Наконец, все было закончено, завещание было написано, заверено у нотариуса, отослано отцу, который в своем ответном письме написал:
  "Я догадываюсь, кто подал тебе эту идею, но не могу ее винить за это. Настурция - настолько же практична, как и я не приспособлен к этой жизни. Я сделаю все, как подобает, но видит Создатель, я очень не хочу, чтобы мне пришлось это делать. Скажу больше - мне страшна сама мысль о том, что я переживу своего сына. И еще - Столица полна всевозможных соблазнов. Поэтому я очень прошу тебя: будь предельно осторожен. Но я верю в твою светлую голову и благородное сердце. Я буду молиться за тебя.
  
  Любящий тебя отец Рэбма Оуэн"
  
  В этом письме отец остался верен себе - его сердце любило всех: и меня, и Урсулу, и свою жену.
  Юрген отменно справился со своей задачей (по крайней мере, на карте) - поездка была организована блестяще - было учтено все, вплоть до постоялых дворов, на которых нам предстояло ночевать.
  Вот только я отчаянно трусил: а что если все окажется напрасным? Что если во мне магии, как в пустой бочке? Что тогда? Ложись и помирай? Ну уж нет! Я что-нибудь все равно придумаю - в конце концов, найму мага, инквизитора, достану эту ведьму из-под земли и заставлю ее снять проклятие не магией, так сталью.
  
  ***
  
  Настал день отъезда. Вместе со мной ехали на этот раз еще четверо слуг - все бывшие солдаты, умеющие крепко держать меч за рукоять. И, конечно, Йоген с Юргеном. Я, помня прошлый урок, не забыл пристегнуть ножи к рукам - так, на всякий случай.
  Выехали мы на рассвете. Утренний морозец только бодрил коней, так что они шли уверенной рысцой, и к полудню мы сделали уже лиг пять. Пару раз мы встречали патруль из десяти человек, перебрасывались с ними парой слов и спокойно скакали дальше - тракт был чист - зимой разбойники предпочитали отсиживаться дома. Когда у меня основательно засосало под ложечкой, я объявил часовой привал. Мы перекусили хлебом с солониной и, запив нашу трапезу вином, двинулись дальше.
  Ближе к вечеру, Юрген подъехал ко мне и сказал:
  --Скоро будет поворот направо, а там и до постоялого двора недалеко.
  Я молча кивнул, и действительно, спустя полчаса, мы обнаружили довольно накатанный съезд с большака, который вскоре привел нас к деревне с большим постоялым двором, обнесенным частоколом, запирающимся на ворота с наступлением темноты.
  Подъехали мы как нельзя вовремя - ворота уже собирались закрывать, но при виде нашего отряда их распахнули пошире - видать зимой хозяевам двора каждый клиент был на вес золота, а тут сразу шесть человек на хороших конях.
  Встречать нас вышел сам хозяин - дородный краснолицый детина:
  --Здравствуйте, гости дорогие, проходите. Не бойтесь, за вашими лошадками присмотрят, - и невесть откуда взявшиеся два конюха приняли у нас коней и отвели их на конюшню.
  Мы прошли за хозяином в его заведение. Нам быстро выделили стол как раз на шесть человек и уставили его всевозможной едой. А когда мы отужинали, у меня вскоре начали слипаться глаза. Юрген это мгновенно заметил и окликнул хозяина.
  --Да, мой господин, - вытирая руки о видавший виды фартук, бросился к нашему столу тот.
  --Комнату на три кровати и четыре матраса для слуг, - приказал Юрген.
  --Сию минуту.
  И точно - не прошло и минуты, как трактирщик появился вновь с подсвечником в руке и провел нас на второй этаж. Дойдя до одной из дверей, он с поклоном отдал ключ от комнаты, а затем и подсвечник. Первым вошел Юрген, закрыл ставни на окнах, а потом сделал знак, что все в порядке и можно заходить. Спустя минуту-другую, в дверь раздался стук - принесли матрасы, и мы стали обустраиваться на месте. Один их моих людей постелил себе под дверью, так что тайком войти в комнату стало невозможно. Остальные постелили в другом стратегически важном месте - под окнами. Да, свита моя состояла из людей бывалых, с которыми я чувствовал себя под надежной защитой.
  Простыни оказались на удивление чистыми, а кровать вполне сносной. Так что я быстро забрался под одеяло и мгновенно уснул.
  
  
  ***
  
  Прочие дни моего путешествия один-в-один повторяли первый: днем холодный зимний тракт, вечером - очередной постоялый двор. Так продолжалось дней десять, пока не показался огромный белокаменный мост через Реве, реку омывающую Столицу с запада и юга. Что-то во мне дрогнуло при виде этого моста: он высился над величавой, спокойной рекой, построенный эльфами, когда людей не было и в помине, да и сама Столица, несмотря на то, что перестаивалась много раз, была построена ими же. Сейчас почти все эльфы переселились в леса на юго-востоке Империи - Древолесье. Но их можно было встретить и здесь - как правило, в лавке эльфийских товаров - богатой одежды, невероятно красивых украшений и прочих диковин, которые богачи, не скупясь, покупали по заоблачным ценам.
  Мы не спеша пересекли мост, ведущий прямо к городским воротам, заплатили обязательную пошлину на ремонт и постройку дорог, оставили лошадей в пригородной конюшне и, наконец, вошли в город.
  Не сказать, что я не бывал в других городах, но первое, что бросилось мне в глаза - это чистота. Здесь никто не выливал помои и содержимое ночных горшков из окон. Когда я спросил об этом на удивление вежливого стражника, он объяснил, что каждый житель обязан поддерживать порядок и чистоту перед своим домом, а за нарушение этого правила полагался немалый штраф. На вполне резонный вопрос, куда же все-таки деваются помои и нечистоты, он гордо показал пальцем вниз и уточнил: "В канализацию, куда же еще!". Так я узнал, что эльфы построили не только город... После столь исчерпывающего ответа, мне ничего не оставалось, как только поблагодарить его и спросить, как пройти в Университет Магии. Оказалось, хоть Университет Магии расположен сразу за северными воротами, он традиционно считается частью Столицы. Под конец нашей беседы блюститель порядка посоветовал мне купить у него недорогой путеводитель по Столице с прилагающейся картой, что я и сделал, и мы расстались довольные друг другом.
  Полистав путеводитель, я решил не спешить в Университет. В конце концов, деньги у меня были, и я счел неразумным отказаться попробовать на вкус столичной жизни. Это было все равно, что посетить Императорский Дворец только ради отхожего места. Но сперва надо было где-то обустроиться. "Пансион Ютера" - вдруг всплыл у меня в голове отрывок из письма дяди Кейна. Я решил не изобретать подкову и нашел его на карте. Как и следовало ожидать, это недорогое, но хорошее - со слов дяди - заведение располагалось не в центре, где, как можно было догадаться, цены были еще те, а в местечке в юго-восточной части Столицы под необычным названием Эльфийские Сады.
  Прибыв на место, я перестал удивляться странному названию этого района. Он выглядел так, словно эльфы, построив Столицу, никуда не делись. Домов, за исключением пансиона, здесь не было - одни деревья, но какие! Величавые, гордые, исполненные неспешного достоинства. Одни я знал, другие видел впервые. И что самое удивительное - здесь было тепло, как ласковым летнем днем, а деревья были покрыты листвой, это в середине зимы-то! Увидев мое замешательство, Юрген сказал:
  --Не удивляйтесь, сир, эльфы - самые могучие маги на свете. Правда, их магия очень своеобразна - она направлена только на созидание и созидает, как правило, прекрасное. Магия Разрушения им неподвластна, но это не значит, что они беззащитны. Вы слыхали о Древесных Стражах?
  --Никогда.
  --Здесь их нет, а вот в Древолесье, где сейчас живет большинство эльфов, их очень много. По сути - это те же деревья, только живые, охраняющие своих хозяев от незваных гостей. И очень эффективно, смею добавить. Пройти мимо Стража, если ты не эльф, Друг Эльфов или животное - невозможно. Его нельзя ни подкупить, ни запугать. От него нельзя убежать, хотя бы потому, что ты до последнего мига так и не поймешь, что с тобой произошло - шел себе по лесу и вдруг оказываешься спеленатый ветвями, что твой младенец. Правда, они никогда никого не убивают, а только, не знаю каким уж образом, сообщают своим хозяевам о незваных гостях, чтобы те сами решили их участь. Вот Старейшина общины и решает. С ворами и разбойниками разговор короткий - им дают отбежать шагов на пятьдесят, а затем - один выстрел, вот только я не встречал эльфа способного промахнуться с пятидесяти шагов... Если стрела прошла мимо, это значит, что ты не совсем безнадежен и можешь начать жить заново честной жизнью. Ну, а если человек просто забрел не туда, его, как правило, сажают за стол, щедро угощают, а затем рано утром вежливо провожают из своих владений.
  --Странные существа все-таки эти эльфы, - пробормотал я. - А как их Старейшины отличают вора от заплутавшего человека? Иной плут даст десять очков форы лучшему лицедею.
  --Для Старейшины возрастом в восемь-девять столетий, люди - открытая книга, их не обманешь, ему достаточно просто посмотреть человеку в глаза, чтобы отличить правду от лжи.
  --Странно, что они не ненавидят людей, - сказал я.
  --А за что им, сир, их ненавидеть? - искренне удивился Юрген. - Они сами избрали свой путь, люди тут не причем. Да, очень давно было нечто похожее на военные действия. Теперь же все успокоилось, не люди загнали эльфов в Древолесье, это был выбор эльфов и только эльфов. А наиболее предприимчивые нашли способ сосуществования с людьми к взаимной выгоде тех и других.
  --Ты имеешь в виду торговцев?
  --Не только торговцев. Эльфы - искусные садовники, отделочники, ремесленники, портные, музыканты. Дом, отделанный эльфом, как и сад, разбитый эльфом - настоящее произведение искусства, никто не умеет чувствовать красоту, как они, правда, и стоит это немало, но всегда найдется тот, у кого есть деньги и художественный вкус или желание утереть нос соседям. А эльфийские луки? Им нет равных! Любой охотник отдаст за них целое состояние и ни разу не пожалеет об этом.
  --И все-таки, они сторонятся людей, - заметил я.
  --Не скажите, сир, среди эльфов Древолесья встречаются и полукровки, и их признают за полноправных членов семьи. А это о чем-то да говорит. Да и в людских городах - тоже. Из них, как правило, получаются талантливые мастера, не такие, как эльфы, но все же.
  За все время разговора с Юргеном, я тщетно пытался найти хоть одно строение, пригодное для жилья, но ничего не обнаружил. Тогда я спросил его напрямую:
  --Юрген, я что-то не понимаю. Мы с тобой сейчас в эльфийском квартале, но я не вижу ни одного дома, кроме пансиона. Где же они живут?
  Юрген улыбнулся и показал рукой на деревья:
  --Они живут там, где привыкли жить, просто чтобы увидеть их дома, нужно очень постараться.
  Я медленно обошел одно из деревьев, пристально вглядываясь в просветы в листве, и заметил нечто, чему нет названия в человеческом языке. Казалось, некоторые ветви переплелись между собой причудливым образом, образовав из себя какое-то подобие небольшого домика. Присмотревшись, я с удивлением заметил, что эти ветви не принадлежат этому дереву, а взяты от другого, причем они были живыми, покрытыми своей листвой. "Похоже, эльфийская архитектура для меня останется загадкой," - подумалось мне.
  --Ну что, Юрген, пора навестить хозяина пансиона, заодно и пообедаем, - сказал я, и мы направились к деревянному трехэтажному строению.
  Хозяин пансиона, как и следовало ожидать, оказался эльфом - стройная фигура, простая, но не без изюминки одежда, острые уши и большие зеленые глаза. С первого взгляда ему можно было дать не больше двадцати-двадцати пяти, но это на человеческий взгляд, истинный же возраст эльфа определить весьма затруднительно - ему может быть как и двадцать, так и двести.
  --Что вам угодно? - спросил он, стоило нам только войти в его заведение.
  --Хороший обед на семь человек, две комнаты - одна для четырех человек и одна для трех, - ответил Юрген. Я уже привык к тому, что дела с корчмарями ведет он, в конце концов, это была еще одна его обязанность.
  --Садитесь за тот столик, а еду вам принесут через несколько минут, что касается комнат, их сейчас подготовят.
  К концу обеда мне вдруг захотелось поболтать с настоящим эльфом. Не знаю, в чем была причина - удивительном, не на что не похожим, эльфийском вине, то ли в простом любопытстве - я никогда раньше не встречал живых эльфов. В Дзен Риеле на уроках нам показывали только картины, вот я и решил получить информацию "из первых рук". Сказав Юргену, чтобы тот не сопровождал меня, я пересел за столик для двоих и сделал знак хозяину. Тот мгновенно оказался рядом:
  --Что-нибудь еще?
  --Да, пожалуйста, небольшой кувшин вашего замечательного вина и, если вас это не стеснит, я бы хотел пообщаться с вами.
  --Стеснит? - удивился тот. - Да я зимой дохну со скуки, вот летом скучать не приходится. Подождите минутку - я только схожу за вином.
  Вскоре он вернулся с кувшином вина и двумя кубками:
  --За мой счет, - объявил он, садясь на стул напротив меня.
  --Не стоило, - смутился я.
  --Стоило. Далеко не каждый посетитель хочет поговорить со стариной Ютером. Для большинства - хозяин заведения, как призрак: он как бы и есть, но его как бы и нет. Вот почему я ценю клиентов, которые видят во мне живое существо. Вы, как я вижу, никогда не общались с живым эльфом, и вас разбирает любопытство. Что ж, задавайте свои вопросы.
  --Ловко вы меня раскусили, - усмехнулся я.
  --Да тут и раскусывать было нечего, - усмехнулся он в ответ. - Опыт. Простояв за этой стойкой, немногим более полсотни лет, я уже с первого взгляда узнаю человека, который первый раз в жизни встречает эльфа.
  --Сколько же вам лет?
  --Вот так, напрямик? А, знаете, вы мне начинаете нравиться. Не люблю тех, что пытаются получить информацию, кружа вокруг да около. Однако, - сказал он, разливая вино по кубкам, - У вас есть преимущество: вы знаете мое имя, мне же ваше неизвестно - это нечестно, - улыбнулся хозяин заведения. Улыбка у него была хорошая - открытая, ясная, веселая, с легкой лукавинкой в глубине темно-зеленых глаз.
  --Простите мои манеры - я должен был представиться без напоминания. Меня зовут Кэвин, - сказал я.
   Мы выпили за знакомство, и продолжили беседу:
   --Если честно, то по эльфийским меркам я достаточно молод - мне всего сто восемь весен. Это все равно что двадцать-двадцать пять лет у людей. Так что мы с вами, можно сказать, ровесники, - снова улыбнулся хозяин пансиона.
  --Ну не скажите, - запротестовал я, - Сто восемь лет опыта со счета не сбросишь.
  --Это сто восемь лет людского опыта со счета не сбросишь, - поправил меня он. - Вы, люди, простите меня, живете совсем мало. Вот вам и приходится в спешном порядке получать знания о мире, который вас окружает. Нам же спешить некуда - эльфийский век долог, мы можем позволить себе просто наслаждаться жизнью, пока не остепенимся - годам так к двумстам.
  -- А что потом?
  -- Потом мы, как правило, обзаводимся семьей и начинаем искать свое дело. Дело, которому можно отдаться всей душой. Ни один эльф не станет заниматься тем, что ему не нравится, только для того, чтобы быть сытым и одетым.
  -- Что-то у вас не сходится, - сказал я отхлебнув вина и откидываясь на спинку стула. - По вашим словам, вы слишком молоды, чтобы посвятить себя какому-нибудь делу. Как же вы тогда объясните это? - я обвел рукой его заведение.
  --Забава, не более.
  --Странная забава, - удивился я.
  --Для человека, может быть, и странная, - согласился со мной эльф, - Но мне доставляют удовольствие все хлопоты по содержанию заведения.
  --Среди людей никто не станет содержать пансион исключительно ради забавы, а не как источник дохода, - вздохнул я. - Редко кому повезет найти такое занятие, что бы и душа радовалась и быть, как вы сказали, "быть сытым и одетым". Большинство же вынуждено работать, где придется, чтобы содержать семью и не дать ей умереть с голоду.
  --Теперь вы меня озадачили - довольно странно слышать подобное из уст богатого дворянина, который, простите меня, в своей жизни ни дня не работал, или я не прав?
  --А что, по-вашему, если я дворянин, то меня должны интересовать только моя персона, всевозможные развлечения и ничего большего?
  --Просто я слышал, что дворяне считают любой труд, занятием недостойным их звания.
  --Есть и такие, - согласился я, - Но меня воспитали иначе. Мой отец мне часто говорил, что в моем происхождении нет никакой моей заслуги и то, что в честном труде нет ничего зазорного. Просто дворянин должен трудится там, где ему должно. Согласитесь, довольно нелепо проучиться пять лет в Дзен Риэле, а потом встать к плугу. Простой мужик сделает это гораздо лучше.
  --Ну и где же должен трудиться дворянин?
  --Мой отец был младшим помощником Имперского консула в Аверии, а дядя - военным боевым магом. Есть еще множество должностей при дворе.
  --Дипломатия, двор и армия, - задумчиво произнес эльф, - Да, невелик выбор карьеры.
  --Добавьте еще науку, - вспомнил я. - Большинство великих ученых были дворянами.
  --И вы приехали в Столицу, чтобы избрать свое поприще? - сказал Ютер и внимательно посмотрел на меня. - И, если не секрет, какое?
  -- Не секрет. Я хочу поступить Университет Магии.
  --А что потом?
  --Жизнь покажет, - пожал плечами я, и мы допили вино.
  
  
  ***
  
  Всю следующую неделю Юрген и Йоген, бывавшие здесь не раз, показывали мне все местные достопримечательности и заведения, которые стоило посетить хоть раз в жизни. Мы заглянули даже на Арену, посмотрели бои против диких животных, которые начинались в полдень. Из разговоров зрителей я узнал, что здесь на ставках можно как и разбогатеть, так и проиграться до белья. В три начинались поединки между людьми, на них я не остался: мне было неприятно смотреть, как люди дерутся насмерть на потеху толпе.
  Но вот настал день, который я оттягивал, как мог. Сегодня мне надо было сделать то, ради чего я собственно сюда и приехал - посетить Университет Магии и выяснить, наконец, есть ли во мне магический потенциал.
  Уже в девять часов утра мы с Юргеном и Йогеном стояли у открытых дверей Университета, напоминавшего большой замок - не хватало только подъемного моста. Но в нем не было нужды - только бы безумец мог бы попытаться напасть на самый большой оплот магов в Империи. Охраняли вход четверо стражников, по-видимому, очень сильных боевых магов. Тут же, в трех шагах от ворот, на небольшой скамеечке сидел ничем не примечательный человек. Казалось, он просто устал и присел отдохнуть. Когда мы подошли к охранникам, нас остановили и вежливо спросили о цели визита. Я сказал им, что пришел узнать гожусь ли я в маги. Старший охранник взглянул на сидящего, тот кивнул головой, нас пропустили и вежливо объяснили, как пройти к Приемной.
  --Юрген, а что это за тип на скамейке? - тихо спросил я, когда мы вошли на территорию Университета.
  --Я думаю, что это очень сильный слухач, в обязанности которого входит проверять всех приходящих, - так же тихо ответил Юрген.
  Я задумался над его словами. Из того, чему нас учили в Дзен Риэле, я помнил, что слухачество - дар чтения мыслей, встречается гораздо реже, чем дар магический. Поэтому их очень ценят, и без работы они уж точно не остаются, да и платят им целое состояние. То, что Университет Магии мог позволить себе услуги одного из них, говорило о многом.
  Наконец, мы подошли к зданию Приемной. Я попросил Юргена с Йогеном подождать меня снаружи, а сам, собрав остатки воли, поднялся по небольшой мраморной лесенке и открыл украшенную искусной резьбой дверь.
  Все убранство Приемной состояло из двух предметов черного дерева: потрясающей красоты колонны, на которой покоился большой хрустальный шар и не уступающий по искусству исполнения колонне письменный стол, за которым сидел человек в белой мантии. Увидев меня, он сказал:
  --Здравствуйте, молодой человек, положите, пожалуйста, вашу руку на этот шар.
  Я сделал, как он сказал. Стоило моей ладони коснуться хрустальной сферы, как она из прозрачной вдруг стала белой.
  --Поздравляю, - произнес человек в белом, - У вас есть магический потенциал. Но одного потенциала мало. Это - как семя, чтобы оно проросло, его нужно посадить и поливать, а когда появится росток, тщательно ухаживать за ним. А там, глядишь, вырастет дерево.
  --Как я понял, вы предлагаете мне поступить в Университет Магии, - сказал я.
  --Именно. Вас записать как абитуриента на Распределение? Решайте сейчас - осталось всего девять свободных мест.
  --Записывайте, конечно! - все еще не веря в свою удачу, воскликнул я.
  --По сложившейся традиции Распределение происходит десятого Златолиста. Начинается ровно в полдень, так что не опаздывайте, - сказал человек в белом и протянул мне руку.
  
  VI
  Остаток зимы я провел в Столице - благо проживание в пансионе Ютера было мне вполне по карману, да и сам хозяин был мне симпатичен - мы частенько по вечерам играли с ним в шахматы или вели беседы за кубком эльфийского вина. Можно сказать, что мы подружились - у нас оказались очень много общих интересов. Все знают, что эльфы - лучшие лучники, но мало кому известно, что они далеко не последние мечники. Так что формы я не растерял - по уровню мастерства Ютер был примерно равен мне, но сам стиль ведения боя отличался от моего коренным образом - я сначала узнал точную академичность Дзен Риэля, затем Йоген показал мне суровый солдатский бой - "лучший тот, кто выжил". Для Ютера же в первую очередь важна была красота и сам процесс. Казалось, что результат волнует его в последнюю очередь, но это впечатление было обманчиво - просто он шел к победе иным путем. Так что мы частенько устраивали поединки на свежем воздухе, скорее напоминавшие диспуты на тему "чей же стиль лучше", где слова заменяли клинки. Вскоре наши поединки превратились в какое-то подобие представлений для других эльфов. Некоторые даже делали ставки. Это не могло не напомнить мне Арену. Вот только Арену без крови и смерти. Когда же я поделился этой мыслью с Ютером, то узнал, что почти всем эльфам претит всякое убийство: зверя или человека, совершенное без крайней на то необходимости.
  Как мне не было хорошо в Столице, пришло время уезжать, чтобы уладить дела, связанные с поступлением в Университет Магии и с моим предстоящим отсутствием в замке во время учебы. Накануне моего отъезда у нас с Ютером состоялся серьезный разговор.
  --Значит, завтра уезжаешь, - сказал Ютер.
  --Уезжаю, - вздохнул я.
  --Знаешь, я к тебе привязался, - произнес эльф, глядя на доску, на которой его слон и ладья взяли в плен моего короля. - Ну не смешно ли? За какие-то жалкие три месяца, я привязался к человеку, как к брату.
  Я промолчал.
  --Ты знаешь, чем эльфийские женщины отличаются от человеческих? - вдруг спросил он меня.
  --Среди них нет некрасивых, грубых и вульгарных, - улыбнулся я.
  --Да, это так, - согласился Ютер, - Но я имею в виду краеугольное различие.
  --Тогда - нет.
  --Эльфийка может понести всего четыре раза в жизни - раз в двести лет, то есть эльфийская женщина может иметь не больше четырех детей за всю жизнь. Человеческая - может рожать хоть каждый год. Так распорядилась природа - нас немного, но мы живем очень долго, вас много, но ваш век короток.
  --По-моему, все справедливо, - осторожно сказал я.
  --Вот только эта справедливость пришлась далеко не всем по вкусу, понимаешь меня?
  --Не совсем.
  --Все больше и больше эльфов женятся на человеческих женщинах - они хотят пять, шесть и более детей.
  --Теперь понимаю. Не понимаю только одного - к чему ты затеял весь этот разговор?
  Эльф чуть помялся, набрался духу и ответил:
  --Я женат на человеческой женщине и у меня уже двое детей. Но, если честно, одна мысль не дает мне покоя - я отлично знаю, что, когда она состарится и умрет, я буду выглядеть так же. А я ведь люблю ее, Кэвин! Все эльфы женятся или выходят замуж только по любви. Брак по расчету свойственен лишь людям.
  Удар был не в бровь, а в глаз, но я все-таки спросил:
  --А как же династические браки? Или у эльфов отсутствует такое понятие?
  --У нас правителя выбирают не по праву крови, а за опыт и заслуги. Так что дети не наследуют место родителя, следовательно, в династических браках нет нужды.
  --А как же твои дети? Ты тоже их переживешь?
  Ютер улыбнулся:
  --Не забывай, теперь в их жилах течет не только человеческая, но так же и эльфийская кровь. Их век будет долгим.
  Ютер довольно долго молчал и смотрел на шахматную доску. Казалось, он в своих мыслях далеко отсюда. Наконец, он сказал:
  --Я знаю, что моя мечта наивна, но никак не могу отказаться от нее. Я очень хочу, чтобы наши расы объединились в одну: не было бы больше ни "людей", ни "эльфов", а было нечто новое, что объединит в себе только лучшее, что есть и у нас, и у вас.
  Я промолчал. Мечта была действительно прекрасна, но достижима ли? Далеко не все власть имущие согласятся покинуть насиженные места, чтобы уступить их более достойным, выбранным не по праву крови. Мои размышления прервал голос Ютера:
  --Кэвин, позволь сделать тебе подарок, - сказал он.
  --Какой подарок?
  --Мы дарим его людям нечасто. Будь добр, закатай рукав, -- попросил эльф.
  Я закатал правый рукав. Ютер сделал тоже самое, затем достал кинжал и сделал по неглубокому надрезу на наших предплечьях, затем соединил раны, смешивая кровь:
  --Отныне ты - Друг эльфов - это самый дорогой подарок, который эльф может сделать человеку. Теперь ни один эльф не причинит тебе вреда, всегда окажет тебе помощь, стоит только попросить. Если судьба забросит тебя в Древолесье, Древесные стражи не тронут тебя, а патрульные отведут тебя к местному Старейшине. Тот же примет тебя, как дорогого гостя, и ты сможешь жить в его общине сколько хочешь. Но этот подарок накладывает на тебя точно такие же обязательства - если к тебе обратится за помощью эльф, ты должен будешь сделать все, что в твоих силах, чтобы помочь ему - иначе, какой это друг? И еще - если ты причинишь умышленный вред эльфу, то лишишься этого дара. А теперь оставь меня одного.
  Я молча обнял Ютера и быстро вышел из его комнаты.
  
  ***
  
  Путь домой ничем не отличился от пути в Столицу - с утра до вечера холодный тракт, пронизывающие до костей порывы ветра, встречи с патрулями - вопрос, ответ, кивок головой в знак того, что дорога чиста и снова безлюдный зимний тракт. Ночевали мы в тех же постоялых дворах, так что ничего нового для себя я не почерпнул.
  Вернувшись, я первым делом написал отцу небольшое письмо, в котором вкратце изложил ему результаты моей поездки. В ответном письме отец выслал, как заведено у людей моего сословия, официальное письменное благословение на мое обучение. Я не стал откладывать дело в долгий ящик и начал готовиться к предстоящей учебе - постигать основы магической хирунты по купленному в Институте Маги учебнику. Дело это оказалось непростым - магическая хирунта в отличие от хирунты простой, состоящей всего из двадцати восьми, насчитывает сто двенадцать основных и пятьдесят семь, так называемых, младших рун. Причем не все руны основного ряда обозначали звуки, чуть больше половины - всевозможные пассы, а младшие - мыслеобразы. Одним словом, "мозголомка" - так мы называли в Дзен Риэле особо сложные предметы. Магическая хирунта полностью попадала под это определение и, при одной только мысли, что остальные предметы окажутся под стать ей, мне иногда становилось не по себе. Как-то раз на тренировке, когда я пропустил один и тот же удар три раза кряду, проницательный Йоген не выдержал и сказал:
  --Запомни раз и навсегда, Кэвин, первыми в битве погибают не те, кто хуже владеет оружием, а те, кто перегорел до нее. Твой дядя был обычным человеком, и он окончил этот проклятый Университет, окончишь и ты.
  Его простые и мудрые слова вернули мне веру в себя, и при последующих приступах малодушия я повторял их себе снова и снова вплоть до победы над собой.
  
  ***
  
  Пять месяцев промелькнули, как один, и я стал вновь готовиться к поездке в Столицу - вот только прожить там мне предстояло не три месяца, а пять лет. Поэтому я готовился основательно - Вацлав, справедливо полагая, что столичная жизнь будет дороже сельской, налаживал связи со старейшим банковским домом "Гловин и Вальдер", чтобы я мог получать доходы от имения в их столичном представительстве. Сложнее дело обстояло с Юргеном - я не знал, как отнесется Университет к личному камердинеру, а платить "за простой" на пять лет вперед было накладно. Расторгать же договор и терять толкового слугу мне хотелось еще меньше. Я думал и прикидывал так и этак, пока однажды вечером после ванной Юрген вдруг вместо своего обычного "Спокойной ночи, сир" не сказал:
  --Вы думаете, как быть со мной, не так ли?
  --А ты чертовски проницателен, Юрген, - грустно усмехнулся я.
  --В этом и состоит сама суть моей профессии - угадывать ваши желания и исполнять их до того, как вы выскажете их, - спокойно и с достоинством сказал мой камердинер.
  --Ну и какое же у меня сейчас желание?
  --Их у вас сейчас два - не потерять хорошего слугу и при этом не разориться.
  --И что ты мне предлагаешь?
  --Неустойка, насколько я помню, составляет десять златов?
  --У тебя очень хорошая память, Юрген.
  --Давайте поступим так, - никак не отреагировав на мою иронию, сказал Юрген. - Вы, если руководство Университета Магии не даст вам разрешения на мое присутствие, рассчитаете меня, как и предусмотрено договором. А когда вы окончите Университет, я в течение года буду ждать вас в Столице там, где мы останавливались.
  Я задумался, Юрген сделал дельное предложение:
  --И волки сыты и овцы целы - так, кажется, говорят в народе, Юрген?
  --Именно, сир.
  --Хорошо, я подумаю над твоими словами и дам тебе ответ в конце недели, - ответил я.
  Юрген коротко поклонился в ответ, пожелал мне спокойной ночи и удалился к себе. Впервые за много ночей проклятие дало мне передышку - я спал сном младенца - глубоким, спокойным и освежающим.
  
  VII
  Вечером пятого Златолиста копыта коней, принадлежавших тому же небольшому отряду, что сопровождал меня в первый раз, вновь зацокали по мосту над величавой Реве, все так же неспешно катившей свои воды. Как и тогда, мы заплатили дорожную пошлину и вошли через главные ворота в Столицу Империи.
  Нужды в карте на этот раз не возникло - мы сразу отправились в Эльфийские Сады. Старина Ютер так нам обрадовался, что и слышать не захотел о плате за постой и еду. На все мои попытки убедить его в обратном, он только сказал:
  --Ты мой друг и Друг Эльфов, не забыл? - и, рассмеявшись, хлопнул меня по плечу.
  Мне ничего не оставалось, кроме как сдаться.
  Весь следующий день прошел в хлопотах. Сперва мы с Юргеном посетили "Гловин и Вальдер", чтобы подписать кое-какие бумаги, требующие моего непосредственного присутствия с одной стороны и полноправного представителя банка с другой. Пожилой важный гном долго внимательнейшим образом изучал все бумаги и подписи на них. Наконец, убедившись в их подлинности, он извлек из сейфа большую старинную печать и сделал все необходимые оттиски. После этой процедуры договор ренты окончательно входил в силу, и я сразу получил аванс за полгода - тридцать златов.
  Потом мы направились в Университет Магии, чтобы уточнить некоторые детали. Как я и думал, в присутствии личного камердинера мне вежливо отказали, сославшись на Устав, уравнивающий Студентов Университета во всем - одежде, питании, проживании, независимо от их благосостояния и социального статуса. Меня заверили, что содержание студентов весьма хорошего качества, и жалоб на него за всю историю существования Университета не было.
  Оставшиеся до Распределения дни пролетели незаметно - в Эльфийских Садах время, казалось, подчиняется иным законам, - легкое, как летние облака, оно не обременяло мыслями о предстоящем будущем, а призывало наслаждаться настоящим. Что я и делал - днем бродил в одиночестве среди прекрасных деревьев, иногда встречая эльфов. Те молча кивали мне и шли по своим делам. Вечера я проводил в обществе Ютера за кувшином вина и шахматной доской.
  --Волнуешься? - спросил он накануне Распределения, не отрывая взгляд от фигур.
  --Волнуюсь, - признался я, откинулся на стуле, отхлебнул вина, достал трубку, набил ее и закурил. Ютер сделал то же самое. Какое-то время мы дымили и смотрели на доску - его фигуры все же стояли лучше, и я мог рассчитывать только на ничью.
  --Ну и зря, - сказал он, взялся за коня и переставил его в угол. Я насторожился - в шахматах эльф никогда ничего не делал просто так, его манера игры была осторожна и вкрадчива, а ходы выверены и отточены. Итак, чего он хотел добиться, убрав коня в угол? Я стал изучать доску заново, но никакой непосредственной угрозы не увидел. Это-то мне и не понравилось. Что-то было определенно не так, но что? Казалось, он что-то подготавливает. А что, если... Да, да, да и еще раз да!!! Зная, что я успел изучить его манеру игры, Ютер пошел на риск, решив отвлечь мое внимание от возможной комбинации с моей стороны, результатом которой была бы ничья, но ценой этого маневра была потеря инициативы, чем я не преминул воспользоваться и объявил ему наглый шах слоном, которого он был вынужден взять.
  --Ничья, твоя взяла, Кэвин, - со вздохом сказал через несколько ходов Ютер.
  --Да ладно тебе, - усмехнулся я. - Лжец из тебя никудышный.
  --Ты что, всерьез думаешь, что я поддался? - возмутился эльф.
  --А тогда зачем впустую конем пошел?
  --Хотел сбить тебя с толку, да не прошло.
  --Ой, Ютер, не хитри, с твоим-то преимуществом пускаться в подобные авантюры... - и начался уже ставший привычным наш "послешахматный" спор.
  --Ладно, я хотел, чтобы эта партия закончилась вничью, - спустя десять минут признался эльф, - и дал тебе шанс, который ты использовал. Но, если бы ты его упустил, я бы поставил тебе мат через восемь ходов, - жестко закончил он.
  
  ***
  
  Этой ночью мне плохо спалось. Нет, кошмары - проклятие Белморской ведьмы - меня не мучили. Здесь было что-то другое. Когда же стало светать, и это жалкое подобие сна окончательно оставило меня, я, тихо вздохнув, спустил ноги с кровати. Произведенного мною шума хватило, чтобы Юрген, живший со мной в одной комнате, проснулся, быстро оделся и произнес свое неизменное:
  --Что угодно, сир?
  --Побрей меня. Сегодня у меня очень важный день, и я хочу выглядеть соответственно, - сказал я.
  Юрген кивнул, разложил на белоснежном, пахнущем дикими травами полотенце бритвенные принадлежности и вышел за горячей водой. Я подошел к зеркалу, и то, что я увидел в нем, мне не понравилось. Я закрыл глаза и опять услышал слова Йогена: "Первыми в битве погибают не те, кто хуже владеет оружием, а тот, кто перегорел до нее". И снова эта истина вернула мне веру в себя. Я глубоко вдохнул, тряхнул головой, открыл глаза, снова посмотрел на своего двойника и остался доволен - теперь этот парень был готов к битве.
  Вернулся Юрген с горячей водой, идеально выбрил меня и стал помогать мне одеваться, как подобает дворянину, идущему в незнакомый дом - прочный кожаный подкальчужник и легкий, но добротный кольчужный доспех. Затем я опоясался отцовским подарком, мечом-артефактом, который выглядел, словно делали его для дворянина средней руки: никакой позолоты или камней на эфесе, разве только рукоять покрыта чуть отшлифованной бирюзой - скромное и, одновременно, практичное украшение. Ножны были под стать мечу - работа мастера, но так же никаких излишеств. Я какое-то время думал, чем мне завершить свой наряд и остановил выбор на плаще цвета индиго, который я заколол серебряной застежкой с большим изумрудом - фамильная драгоценность, присланная мне отцом вместе с благословением на поступление в Университет Магии.
  -Вот твои десять златов, Юрген, - я протянул слуге увесистый мешочек. Тот молча поклонился и принял его. - Наш уговор остается в силе?
  -Само собой, сир. Через пять лет я буду ждать вас здесь в течение года.
  -Отлично. Надеюсь, ты не откажешь мне в последней просьбе - проводи меня до Университета Магии.
  Юрген пропустил меня вперед.
  
  ***
  
  Одного взгляда на зал Распределения было достаточно, чтобы понять, что отделывали его не только люди: круглая форма помещения, изумительный мраморный пол, колонны и удерживаемый ими свод, узорная деревянная решетка, делящая зал напополам, - все это явно эльфийская работа. Но больше всего меня заинтриговала расцветка пола: серый на стороне будущих Студентов и разноцветный по ту сторону решетки. Подобно лепесткам ромашки из самого центра зала разбегались шесть цветных секторов: белый, синий, красный, зеленый, желтый и черный. В конце каждого сектора у стены стояло по большому кожаному креслу с высокими подлокотниками.
   Я специально пришел пораньше, чтобы спокойно осмотреться, но, как выяснилось, любопытство мучило не меня одного - зал уже был наполовину полон всевозможным людом, однако, дворян было совсем немного - четверо человек. С первого взгляда в них угадывались младшие отпрыски вконец обедневших родов, с отчаяния решившие попытать удачи на магическом поприще. Они ни с кем не разговаривали, даже между собой. Прочие абитуриенты были в радостном возбуждении - профессия мага среди простого люда считалась делом непыльным и уважаемым - чем-то вроде писаря, только куда престижней.
  Часы в Главной Башне Университета Магии пробили полдень, и за решеткой стали открываться похожие на чернильные кляксы порталы - по одному в каждом секторе. Из них вышли люди, одетые в одноцветные мантии - по цвету своего сектора - всего шесть человек. Они приветствовали друг друга вежливыми кивками и неторопливо устраивались в креслах. Как только последний из них сел, открылся еще один портал - на этот раз почти в самом центре. Из него вышел маг в лазурной, расшитой золотом мантии. На первый взгляд ему можно было дать не больше семидесяти-семидесяти пяти лет, но чем дольше ты на него смотрел, тем больше осознавал, что он значительно старше. Глаза, эти зеркала души, отражали даже не количество прожитых лет, а саму суть Времени, так что становилось не по себе. Но стоило ему улыбнуться, как робость куда-то исчезала, и невольно хотелось улыбнуться в ответ.
  При его появлении шум среди присутствующих быстро пошел на убыль. Маг дождался тишины, сделал пасс рукой и заговорил. Его негромкий голос, казалось, звучал рядом с тобой:
  -Позвольте сначала представиться: я - Архимаг Голдек Эйвен. Сегодня у каждого из вас очень важный день. Сегодня каждый из вас встанет на свой уникальный магический путь. Кто знает, что уготовано ему судьбой? Один станет великим Мастером, принесшим в свою Школу что-нибудь новое, другой займется таким опасным делом, как выслеживание и отлов магов-ренегатов, третий изберет военный путь, а кто-то станет просто трудится на благо простых подданных Империи. Хочу сообщить вам главное - после окончания Университета вы станете полноправными членами Гильдии Магов, а это значит, что в каждом городе Империи у вас будет стол, работа и крыша над головой. Но за все это, а главное, чтобы Университет мог обучать и содержать новых Студентов, вам придется платить десятину с любой прибыли, полученной благодаря знаниям, обретенным в этих стенах. Такова древняя традиция Гильдии Магов. И еще одно, - тут голос Архимага стал суровым, - все дуэли в стенах Университета запрещены. Если кому-нибудь из вас захочется выяснять отношения подобным образом - милости прошу на Арену. Студент, убивший другого Студента не на Арене, подлежит Суду Университета Магии, который рассмотрит дело и наложит на убийцу соответствующее наказание - вплоть до исключения с чисткой памяти. Архимаг обвел всех строгим взглядом, затем улыбнулся своей чудесной улыбкой, и его голос потеплел. - Но, надеюсь, у вас до этого не дойдет. Вот самые главные правила Гильдии Магов. Есть и другие - их вы узнаете позже, а пока позвольте представить вам ваших будущих Наставников.
  Архимаг повернулся к невысокому седовласому человечку, сидящему в конце белого сектора. Тот наклонил голову в знак приветствия. Это был Главный Инквизитор Сейс. Молодой маг в синем секторе - Мастер Школы Алхимии Гвейф. "Не смотрите, что он молод: свой предмет он знает, как никто в Империи," - так характеризовал его Архимаг. Добродушного на вид толстяка, одетого в красную мантию, он представил, как Мастера Школы Разрушения Ларрсуса. Далее наступил черед сухой и чопорной женщины в зеленом, оказавшейся Мастером Школы Восстановления Перунтией. О высоком и невероятно худом человеке в желтом секторе Архимаг сказал, что это Мастер Школы Практической Магии, Хелденн. Последним Архимаг представил человека с длинными собранными в хвост седыми волосами. Это был Мастер-некромант Сайрес.
  - Я только что представил вам Мастеров Института Магии. На ближайшие пять лет один из них станет вашим Наставником. Слушайте его и подчиняйтесь ему во всем. Но я вижу на ваших лицах нетерпение, перейдем же от слов к делу, - Архимаг сделал два плавных пасса. После первого в центре зала появилась золотая изумительной красоты подставка, на которой лежал чуть ребристый хрустальный шар. А после второго чуть левее подставки с шаром в решетке возник проем.
  - Все очень просто - каждый из вас положит руку на шар и тот укажет ему его путь, - сказал Архимаг, - ну же, смелее!
  Первым в проем вошел мужчина лет тридцати и после коротких колебаний решительно положил руку на шар. Тот на несколько мгновений взорвался яркой цветной бурею, после чего окрасился в синий цвет. Архимаг пожал первому Студенту руку и сказал:
  -Мастер Гвейф, поздравляю с Учеником, - и будущий Алхимик пошел в конец синего сектора к своему Мастеру.
  Распределение продолжалось вот уже полчаса. Больше всего Учеников было у Мастера Хелденна, все дворяне оказались у Мастера Ларрсуса и, казались довольными своим жребием. Наконец, пришла и моя очередь. Я положил руку на шар - тот сразу стал черным.
  -Мастер Сайрес, это к вам, - сказал Архимаг.
  Я, стараясь ничем не выдать своего волнения, пошел по черному "лепестку" и, дойдя до кресла человека в черном, встал, как предписывает этикет, по левую руку от него.
  Когда осталось всего четыре-пять человек, шар снова стал черным. Это оказалась совсем молодая девушка не старше восемнадцати-девятнадцати лет. Она была в смятении и не знала, что ей делать - о некромантах ходило множество дурных слухов, ими пугали непослушных детей. Казалось, еще чуть-чуть и она бросится со всех ног вон из зала. Мастер Сайрес, до этого сидевший с безучастным видом, резко встал и быстро подошел к ней, по-отечески обнял ее за плечи, что-то негромко сказал и повел к своему креслу. Та не сопротивлялась, но оказавшись по правую руку от Мастера, стояла, склонив голову, боясь встретиться с кем-нибудь взглядом. Зато Мастер обвел глазами всех.
  Распределение закончилось. Архимаг снова сделал два плавных пасса - закрылся проем, исчезли подставка и шар.
   - Что ж, выбор Сил сделан. Что мне еще сказать? Только одно - в добрый путь!
  Затем, он открыл портал, шагнул в него и исчез. То же самое стали делать и другие Мастера, уводя с собой Учеников. Мастер Сайрес тоже открыл портал и указал нам на него рукой. Первой, все так же, не поднимая головы, вошла девушка, затем я, последним в портал шагнул Мастер.
  
  VIII
  Путешествие сквозь портал было похоже на падение в водоворот тьмы. Нас крутило и болтало самым нещадным образом. Благо длилось оно считанные мгновения - вспышка света, и мы оказались в небольшом зале с мраморным полом и зелеными витражными окнами - но все равно меня жутко мутило. Девушка перенесла путешествие хуже - ее стошнило, и она расплакалась.
  - Не расстраивайся, - с улыбкой сказал Мастер, - для первого путешествия это вполне естественно. Дальше будет легче, а затем вы привыкнете и перестанете вообще что-либо чувствовать. Лучше представь, что сейчас твориться у бедняги Хелденна.
  Вспомнив, что именно у Мастера Школы Практической магии было подавляющее большинство Учеников, она вытерла слезы и робко улыбнулась.
  - Ну что же, давайте знакомиться, - произнес Мастер и щелчком пальцев удалил следы первого портального путешествия девушки. - Меня зовут Мастер Сайрес, но в Университете принято называть своих Наставников просто Мастерами, но только своих Наставников, - подчеркнул он, - итак, юношу зовут...
  - Кэвин Оуэн, - представился я.
  - Оуэн? Мне знакомо это имя. Где-то я его уже слышал.
  - Мой дядя, Кейн как-то обращался к вам за помощью.
  - Ах да! Припоминаю - что-то связанное с каким-то проклятием? - Мастер внимательно посмотрел на меня.
  - Абсолютно верно.
  - Ладно, с этим разберемся потом, - вполголоса произнес Мастер и обратился к девушке. - А как зовут тебя?
  - Муэри, - чуть слышно ответила она.
  - Муэри, некроманты не едят мертвечину и не воруют маленьких детей. Все, чем тебе забивали голову - полная чушь. Некромантия - точно такая же школа магии, как и школа Восстановления. Ты меня поняла?
  -Да, Мастер, - на этот раз уже громче, но все так же, не поднимая головы, сказала девушка.
  -Муэри, да подними ты, наконец, голову и посмотри на меня. Разве я похож на Повелителя Червей? - Мастер Сайрес произнес грозное имя короля-некроманта, пожалуй, самого жуткого персонажа из тех страшилок, которыми так любят пугать детей странствующие пустобрехи.
  Девушка послушно подняла голову, посмотрела в глаза Мастеру и совершенно серьезно сказала:
  -Нет. Вы похожи, скорее, на Вещего Ворона.
  -Час от часу не легче. Ну, спасибо на добром слове, Муэри, - рассмеялся Мастер и по-отечески потрепал ее по густым каштановым волосам.
  Девушка снова смутилась, но на этот раз не от страха, а, скорее, от ласки, которой в ее жизни, видать, было немного.
  -На сегодня все, - сказал Мастер, - У вас был трудный день. Так что устраивайтесь в комнатах, которые вам приглянутся, отдыхайте, но чтобы завтра в восемь утра были здесь.
  И с этими словами наш Наставник направился к большим двустворчатым дверям и скрылся за ними. Мы же - к другим, напротив покоев Мастера, и оказались в небольшом коридоре с шестью комнатами, удобствами в одном конце и дверью, ведущей в институтские помещения в другом.
  - Вы не против, если я займу эту комнату? - это были первые слова, обращенные ко мне со стороны Муэри.
  Я не удивился, услышав это "вы" в свой адрес. Все-таки я был дворянин, а она - простолюдинка. Даже Йоген и тот первое время обращался ко мне так же. Однако, слышать постоянное "выканье" от нее на протяжении ближайших пяти лет мне не хотелось, а принимая во внимание, тот факт, что она не была ни нанята мною, ни принадлежала к моим людям, я, по Кодексу, при желании, мог разрешить ей обращаться ко мне на "ты", поэтому я решил так и поступить.
  - Послушай, Муэри, мы с тобой теперь просто Студенты, так что давай на "ты". И зови меня просто Кэвин. Идет?
   - Как скажете, Кэвин.
   - Муэри!
  - Ой! Как скажешь, Кэвин, - с трудом произнесла она.
  - Видишь, это проще, чем кажется, - улыбнулся я.
  Девушка попыталась улыбнуться мне в ответ, но снова смутилась и быстро скрылась в своей комнате. Я вздохнул и отправился выбирать комнату для себя.
  
  ***
  
  Утром я прихватил чистый свиток пергамента, перо и чернильницу, а так же облачился в черную мантию, которая странным образом оказалась в моем шкафу, хотя вечером ее там не было. Столько же загадочно появился за ночь и завтрак, который я нашел на своем столе. Покончив с завтраком, без пяти минут восемь я вошел в зал.
  Однако, Муэри опередила меня - она стояла у одного из окон и разглядывала витраж на нем. Одета она была точно в такую же мантию, как и моя, полностью скрывавшую ее стройную фигуру. Услышав мои шаги, девушка быстро повернулась ко мне, и я, наконец, получил возможность разглядеть ее получше. Ее густые каштановые волосы сегодня были заплетены в косу. Большие темно-зеленые глаза, чуть вздернутый нос, загорелые щеки, покрытые щедрой россыпью веснушек и мелковатый подбородок. Так что красавицей, называть ее было трудно. Но в ней присутствовало то, чего не было у тех поразительно красивых аристократок, с которыми мне приходилось встречаться, - сила живой природы, которая привлекает порой больше идеального, но холодного, совершенства черт.
  -Доброе утро, Муэри. Как спалось? - спросил я, что бы как-то смягчить свое неуместное любопытство - кому понравится, когда его разглядывают столь бесцеремонным образом?
  -Спасибо... Кэвин. Хорошо, - с нажимом в голосе ответила девушка, и мы поменялись ролями - теперь рассматривали меня. Причем рассматривали открыто и с каким-то детским любопытством. "Да она просто никогда не видела дворян так близко" - осенило меня, а раз так, то сердиться на нее было просто неуместно.
   - Я вижу, вы уже успели познакомиться поближе, - раздался голос Мастера.
  Мы дружно смутились, а наш Наставник только рассмеялся:
  - Не смущайтесь. Это вполне естественно - вам как-никак предстоит жить здесь бок о бок ближайшие пять лет, и чем скорее вы притретесь друг к другу, тем же лучше для вас. А сейчас я попрошу вас следовать за мной, - и взмахом руки он открыл портал. Заметив, как дружно скривились наши лица, Мастер сразу стал суровым, так что нам пришлось повиноваться.
  Второе портальное путешествие оказалось легче - Муэри удержала завтрак в себе, но ее лицо все равно приняло зеленый оттенок.
  На этот раз мы оказались в обыкновенной классной комнате.
  - Что я вам говорил? С каждым разом - все легче и легче. И не надо считать меня мучителем. Чем скорее вы привыкнете - тем лучше для вас. И я приложу все усилия, чтобы это произошло как можно быстрее. А теперь - занимайте места и слушайте меня внимательно.
  Я сел за первый подвернувшийся стол, Муэри устроилась за мной. Мастер хмыкнул, поднялся на кафедру и начал.
   -Сначала - распорядок занятий на первый год. За этот год вы изучите азы всех основных Школ - Алхимии, Разрушения, Восстановления, Практической Магии и Некромантии. В понедельник у вас Алхимия, во вторник - Разрушение, среду - Восстановление, четверг - Колдовство, пятницу - Некромантия, а в субботу я буду лично обучать вас магической хирунте, чтобы к концу этого года вы могли читать заклинания первой степени сложности. Муэри, ты знаешь хирунту?
  - Руны-то я знаю, но вот читаю с горем пополам, - призналась девушка.
  - Ну, это не беда, - усмехнулся Мастер, - Это лечится только практикой, а ее у тебя будет предостаточно. В крайнем случае, я или Кэвин поможем тебе. Начало занятий в девять часов утра, конец - в полдень. Советую вам если не сегодня, то завтра сходить в Библиотеку и запастись учебниками и справочниками.
   - А где находится Библиотека? - спросил я.
   - Не беспокойтесь, я открою вам портал, - с усмешкой ответил Мастер.
   - А без портала никак нельзя? - раздался позади меня умоляющий голос.
   - Никак, - отрезал Мастер.
  Он прошелся по кафедре и начал:
   - Эта лекция вступительная, поэтому ничего записывать не надо, Кэвин. Начну с главного - никто не любит некромантов. Ни Церковь, ни дворяне, ни простолюдины, ни другие маги, а особенно Инквизиция. У Церкви они отнимают один из важнейших источников доходов, дворяне их презирают, хотя втайне пользуются их услугами, простолю..., к-хм, представители Низшего сословия их боятся, не обижайся Муэри, но разве я лгу?
  -Нет, Мастер.
  -Другие маги, в большинстве своем, просто завидуют. Я имею в виду магов-Мастеров - под Мастерами я подразумеваю не только Наставников нашего Университета, а магов, чей уровень превышает средний, и которые осознают разницу между собственными, пусть и немалыми, возможностями и Силой, подвластной некроманту. Так что будьте готовы к насмешкам со стороны Учеников и придиркам со стороны Наставников. Однако, скажу вам по секрету, эти придирки будут только стимулировать вас к самой добросовестной учебе, чтобы вы знали Предметы лучше самых лучших их Учеников, а насмешки научат вас не замечать незаслуженные оскорбления, которые являются, увы, частью Пути Некроманта. Но больше всего некромантов ненавидит Инквизиция. И вот почему - некромантия древнее Искусство, среди древних некромантов были гении, сумевшие упорядочить разрозненные факты в систему, которая сейчас называется Школой Некромантии, но было так же немало сумасшедших магов, творивших порой жуткие вещи. В большинстве своем - это были бедняги, просто не сумевшие совладать с Силами, о мощи которых они не подозревали. Это, в принципе, можно сказать о становлении любой Школы, но о некромантии в особенности. Вот тогда и возникла нужда в Инквизиции. Сейчас, когда некромантия находится на легальном положении - Инквизиции остаются огрызки былой работы. Вот они и ловят убийц да скряг, не желающих платить Десятину. Ну и Диких Магов, конечно.
   - А кто такие Дикие Маги? - спросила Муэри.
   - Дикие Маги, Муэри - это маги-самоучки или люди с магическими задатками, такие же, как и вы, но не прошедшие обучение здесь, а от другого Дикого Мага. Я понятно объяснил?
   - Все равно не понимаю, чем они так опасны. Вон у нас в деревне живет ведьма, и она помогает людям - ну, там если у кого скотина захворает или спину прихватит, может с дитем подсобить и прочее. Не задаром, само-собой, но если совсем у человека ничего нет за душой, то махнет рукой и все равно поможет, - не сдавалась девушка.
  "А она не так проста" - со смесью удивления и восхищения подумал я.
   -Муэри, ваша ведьма обладает только зачатками знаний школы Восстановления, и не представляет из себя опасности. На таких магов Инквизиция не разменивается. Их интересует рыбка покрупнее - сумасшедшие маги-разрушители, например. Ну, а когда им удается поймать дикого некроманта - у них настоящий праздник - и им не важно, кто перед ними: гений-самоучка, сам дошедший до того, что мы изучаем здесь по учебникам и монографиям, или очередной бедняга, во время не понявший, что работать с этими Силами дано далеко не каждому, а выяснить, кто есть кто, увы, невозможно, потому что Инквизиция пленных не берет, - вздохнул Мастер. - Но вам волноваться не о чем. Безумие вам не грозит. Рапределитель не ошибается. Этот артефакт анализирует природу магических сил, заложенных в человеке, и показывает ту сферу магии, в которой они найдут оптимальное применение. Задатки некроманта - очень редкое явление. Вы двое - единственные за последние пять лет. Однако, - и тут Мастер подмигнул, - есть на свете справедливость: точно так же с Учениками и у Сейса. В этом году у него всего один студент. И это за последние четыре года.
  В наступившей тишине отчетливо раздался звук колокола.
  - На сегодня все, - сказал Мастер и указал нам рукой на возникший портал. За моей спиной послышался тихий стон.
  
  ***
  
  В моей комнате не было ничего лишнего: стол и лежащий на нем небольшой хрустальный шар на деревянной подставке, стул, два шкафа - книжный и платяной, кровать, зеркало, умывальник. Свет пробивался сквозь светло-зеленое окно. Когда заходило солнце, на столе появлялся простой канделябр с тремя свечами,
  Вернувшись с лекции, я обнаружил у зеркала неизвестно откуда появившийся столик, а на нем принадлежности для бритья: небольшой тазик с горячей водой, мыло, бритва, помазок и полотенце. Я понял этот более чем прозрачный намек и побрился.
  После бритья я увидел возникший на столе обед, который был как раз кстати. Я уже начал привыкать к местным порядкам, и просто воздал должное кухне и погребам Университета.
  Однако отдохнуть после обеда мне было не суждено - шар, что стоял на столе окрасился в оранжевый цвет и произнес голосом Мастера:
  - Кэвин, будь добр, зайди ко мне.
  Просьба Наставника - всего лишь вежливая форма приказа, это я еще уяснил в Дзен Риэле, а посему повиновался.
  Когда я вошел в покои Мастера, то первое что я увидел, был шикарный гроб на изящных ножках, застеленный, как постель.
  -Не обращай внимания, Кэвин. Это - дань институтским пустобрехам, - раздался за моей спиной голос Мастера.
  Я повернулся и обнаружил Наставника сидящим в шикарном кресле и потягивающим вино. Он щелкнул пальцами, и точно такое же кресло возникло напротив него, а на столике между ними - полный кубок. Затем он жестом пригласил меня присесть.
  - Угощайся, это Валон сорокапятилетней выдержки.
  Я принял его приглашение. Да, Валон был великолепен, но не за этим же он позвал меня. Как требует этикет, я неторопливо отпил треть кубка, поставил его на стол и приготовился к разговору.
  Мастер, по-видимому, знал требования этикета не хуже меня, однако, начал без обиняков:
  - Скажи мне, Кэвин, тебе нравится Муэри?
  - Еще не знаю. Я привык к женщинам совершенно иного типа.
  -Понимаю, красавицы-аристократки, прекрасно танцующие, умеющие поддержать светскую беседу и кокетки до мозга костей. А тут - простолюдинка, мало того, что не красотка, так и ляпающая то, что думает, - с какой-то странной интонацией в голосе сказал Наставник и глянул на меня поверх кубка.
   -Примерно так, - согласился я и сделал маленький глоток, - но, если говорить честно, в ней есть что-то... что-то такое... - я запутался в словах и тряхнул головой.
  - Вот именно - в ней есть чистота, простота, искренность. Как раз то, чего не хватает этим фарфоровым куклам, у которых арифмометр вместо сердца. И, чует мое сердце, она преподнесет нам немало сюрпризов, - сказал Мастер и надолго задумался.
  --Кэвин, ты знаешь, почему среди аристократок практически нет дурнушек? - внезапно спросил меня Наставник.
  -Нет.
  -Магия, Кэвин. Магия. Школа Изменения, которую преподают на четвертом курсе Практической Магии - вот и весь секрет. В семье аристократов рождается девочка, родители за щедрую плату нанимают Практика и тот накладывает чары, благодаря которым вырастает очередная умопомрачительная красавица. Вот только единственное, чего не может изменить ни один маг - это сердце этого ребенка. Оно, как губка впитывает ценности родителей. А в последнее время такие понятия, как честность, верность и благородство, не очень-то ценятся в аристократической среде, на первом месте - состояние, близость рода к Короне, ведь так, Кэвин?
  Я опустил голову. Мастер говорил чистую правду - в последнее время дворянство вырождалось. Таких людей, как мой отец, во всей Империи было совсем немного, и это были в большинстве своем уже пожилые люди. Мне вдруг стало страшно за свою сестру - неужели и она вырастет такой? Нет! Пока жив отец, этого не произойдет! Вот только, сколько ему осталось?
  - Кэвин, я обращаюсь к тебе с одной просьбой. Да-да, именно с просьбой.
  Я с удивлением поднял голову и посмотрел на Мастера.
  - Ты - уже молодой мужчина с определенными потребностями, не будем этого отрицать. Так вот, не удовлетворяй их за счет Муэри. Если уж прижмет - сходи в Дом Мадам Элизы. Ее девушки недурны собой, да и свое дело знают. Там есть свой Целитель, который за ними следит - так что ты точно не подцепишь никакой пакости. Вот тебе рекомендательное письмо, без него тебя туда не пустят. Думаю пять сребров для тебя не слишком большая цена?
  -Да нет, небольшая, - непроизвольно ответил я и почувствовал, что краснею.
  -Но я позвал тебя не только за этим. Существует правило, по которому каждый Наставник должен обучить своих Студентов мужского пола в первый же день учебы одному очень простому и весьма полезному заклинанию.
  -Какому?
  -Заклинанию Бесплодия. Не бойся, оно действует всего трое суток, - улыбнулся Мастер и, заметив мое замешательство, сурово добавил, - пока ты и Муэри в стенах Университета, это необходимая мера. По правилам, понесшая студентка либо обязана сбросить, либо отстраняется от учебы без права восстановления, ты этого хочешь?
  - Конечно, нет! - воскликнул я. - Но я все же очень сомневаюсь, что между нами что-то может быть.
  - В любом случае, это заклинание - весьма полезная вещь. Считай, это твое первое задание.
  - Ладно, - вздохнул я. - Как оно звучит, какие пассы, мыслеобразы?
  - "D'arts no frei" и, когда произносишь последний слог, сожми левую руку в кулак, мыслеобразов никаких, - как видишь, очень просто. Это - все, - сказал Мастер, давая понять, что наша беседа закончена.
  Я допил вино и покинул его покои.
  
  ***
  
  Мастер сдержал свое слово - на следующее утро нас в зале ждал портал.
  - Кэвин, может, ты один сходишь в Библиотеку? - чуть ли не плача, спросила меня Муэри.
   - Я бы с радостью, Муэри, но учебники мне выдадут на одного, да и что скажет Мастер, когда узнает об этом, и какое он придумает наказание? Например, перемещаться десять раз из одного конца этого зала в другой и обратно?
  Бедная девушка только вздохнула и решительным шагом вошла в портал первой - пророчество Мастера о сюрпризах начало сбываться.
  Институтская Библиотека была не просто большой, она была огромной - по ней можно было ходить даже не часами, а днями. За столиком библиотекаря сидел неожиданно молодой маг, я же ожидал увидеть этакого старца с трехфутовой бородой.
  - Чего угодно юным некромантам? - весело спросил библиотекарь.
  Я молча протянул перечень книг. Он пробежал его глазами, сделал пасс, и на соседнем столе возникла груда свитков.
  - Вот незадача - учебник по Алхимии остался один, - уже серьезным голосом сказал библиотекарь. - Если Эйвен узнает, что с учебниками вышла нехватка, мне небо с овчинку покажется...
   - Ладно, один так один, - успокоил я его. - А нет ли у вас чего-нибудь легкого -какие-нибудь нехитрые занимательные истории из жизни магов, - вполголоса, что бы не услышала Муэри, которая стояла у стола с учебниками и чуть ли не с суеверным ужасом разглядывала их.
   - Конечно, есть, но за определенную плату. Правила - сами понимаете, - развел руками маг.
  -Давайте сделаем так - вы даете мне такую книгу бесплатно, и Эйвен ничего не узнает.
  -Шантажист, - буркнул библиотекарь. Похоже, он не рассчитывал отделаться так дешево. Передо мной возник объемный свиток, который я быстро спрятал под мантию.
  
  
  ***
  
  -О, нет. Я этого за всю жизнь не прочту! - простонала девушка, когда вслед за мной вывалила свою ношу на мою кровать.
  -Прочтешь, - успокоил я ее, - А чтоб тебе легче читалось, держи это, - я вынул из-под мантии свиток и протянул ей.
  -"За-ни-ма-те-льные и по-учи-тель-ные ис-то-рии из жиз-ни ве-ли-чай-ших ма-гов и их у-че-ни-ков" - по складам прочитала Муэри название книги золотом оттиснутое на внешней поверхности свитка.
  - По своему опыту знаю, что лучше всего учиться читать по подобным книжкам, - улыбнулся я.
   -Спасибо тебе, Кэвин, ты такой, такой... - и не найдя подходящего слова девушка чуть не бросилась мне на шею от радости, но я вовремя поднял руку и сказал шутливым тоном:
   -Не перехвали меня, а то зазнаюсь. Ну ладно, давай делить учебники.
  IX
  Началась учеба. Особенно тяжело было Муэри. Я старался всегда помочь, нам приходилось готовиться к урокам вдвоем, что быстро нас сблизило, и концу первого курса, я вдруг понял, что обрел настоящего друга. Недостаток образования у Муэри с лихвой компенсировался ее трудолюбием, природной остротой ума, а так же отменной памятью. Книжка, что я ей дал, сделала свое дело - скорость чтения у Муэри довольно быстро стала нормальной. Она читала и перечитывала ее раз за разом, и иногда по вечерам до меня доносился ее смех. Портальные путешествия для нас перестали быть мукой.
  Раз в месяц я писал отцу. Узнав, на каком Факультете я учусь, он написал: "Что ж, сынок, значит на то воля Творца, и было бы глупо с ней спорить". Мы даже получали небольшую стипендию - пять сребров в месяц, на которую я покупал большой кувшин хорошего вина и в ближайший выходной направлялся к Ютеру, который каждый раз бранил меня за ненужную трату. И мы проводили с ним ночь за беседой и шахматами. Когда же я ощущал зов плоти, то шел в заведение Мадам Элизы. Что делала со своими деньгами Муэри, я не знал. В остальном же все было так, как и предсказывал Мастер - Наставники не спускали нам ни малейшего промаха, а большинство Студентов иначе, как некрофилами нас не называли. Муэри не знала значения этого слова, а когда, после долгих уговоров, я сдался и объяснил ей, что это такое, то впервые увидел ее в гневе:
  - Да как они смеют! Мудилы вонючие! - и это только самое невинное изречение, которое я услышал от нее.
  Девушка продолжала метать громы и молнии до тех пор, пока не увидела моего лица - выражение на нем ее отрезвило. Она подошла ко мне, прижалась лицом к моей груди и расплакалась от бессильной обиды. Чтобы хоть как-то помочь ей пережить унижение, я осторожно положил ей руку на голову и стал слегка поглаживать ее по волосам.
  - Извини, Кэвин, я не должна, не должна была... - донеслось до меня между двумя всхлипами.
  - Да нет, было очень интересно, я бы даже сказал - познавательно, - попытался пошутить я.
  Снова всхлип.
  -Нет-нет, ты же знал, что значит это поганое словцо, а вел себя так, будто не знаешь.
  -Муэри, вспомни, что нам говорил Мастер - от Наставников нас будут ждать придирки, а от Учеников - насмешки и издевки. Как ты думаешь, зачем они это делают?
  -Потому что сволочи, - опять всхлипнула девушка и ударила меня кулаком по плечу.
  -Согласен - сволочи. Но это не ответ на вопрос "зачем".
  -И зачем?
  -Чтобы вывести из себя, сделать посмешищем, над которым издеваться одно удовольствие.
  -Ну уж нет, - Муэри подняла голову. Слезы в ее глазах высохли и сейчас они горели сердитыми зелеными фонариками, - так издеваться надо мной я никому не позволю.
  Заметив, что в утешении она больше не нуждается, я осторожно убрал руку с ее головы и аккуратно отстранился.
   -И что ты предлагаешь? Обругать их? Да они только этого и ждут. Хорошо, что это слышал только я.
   -Я найду, что сказать, не беспокойся - еще пожалеют, что открыли свои поганые рты. У меня нет твоей выдержки, Кэвин. Но срезать нахала я умею - без этого, там, где мне пришлось работать, было не выжить. Что у нас завтра?
  -Разрушение.
  -Что ж, я пошла готовиться, а то Ларссус снова нам влепит "небезнадежно", за "несовершенную форму" пульсара, хотя наши с тобой пульсары хоть походили на шары, чего не скажешь об огурцах его Учеников, которым он поставил "хорошо" за "стремление и старание", - передразнила Муэри Декана Факультета Разрушения и направилась к выходу из зала.
  Вспомнив, что именно Ученики кафедры Разрушения особо любят распускать языки, я мысленно поежился. Такой сердитой Муэри я еще никогда не видел и снова вспомнил пророчество Наставника о сюрпризах. Что-то будет...
  
  ***
  
  - А вот и некрофилы появились, - донеслось до нас, как только мы вышли из портала в приемный зал Факультета Разрушения. Это сказал покрытый прыщами молоденький дворянин.
  -Спокойно, Кэвин, он просто завидует, - шепотом, как будто мне, сказала Муэри, но почему-то этот шепот услышали все.
  - Чему завидует? - не понял я.
  - Да ты посмотри на него. Такому даже мертвая, и та не даст, - все тем же "шепотом" объяснила мне девушка.
  В зале повисла тишина. Дворянина бросило в краску, он попытался что-то сказать, но только открывал и закрывал рот. Тогда он сделал самую большую глупость - быстро подошел к нам и дал девушке пощечину такой силы, что ее сбило с ног, и она оказалась на полу. Следующую пощечину он получил уже от меня и тоже оказался на полу, а по дворянскому Кодексу это был вызов на дуэль (хотя, по тому же Кодексу, для вызова вполне хватило бы и легкой), и все окружающие это отлично понимали. Причем, пострадавшей стороной был я, ибо он имел глупость сказать "некрофилы" и свидетелей было предостаточно.
  -Что тут, черт возьми, происходит, - раздался вдруг голос Мастера Ларссуса.
  -Похоже, вызов на поединок, - сказал высокий худощавый дворянин, тоже учившийся на Факультете Разрушения, один из тех немногих Студентов, что не издевались над нами, а поддерживали нечто вроде нейтралитета.
  - Эта сучка оскорбила меня, я поставил ее на место, а ее... хахаль рыцаря из себя изображает, - вставая с пола, озвучил свою версию произошедшего прыщавый.
  - И как же она тебя оскорбила? - не обещающим ничего хорошего голосом спросил Мастер Ларссус.
  Похоже, у его Ученика и так было плохо с мозгами, а после моей оплеухи он растерял и их остатки:
   - Она сказала, что мне даже мертвая, и та не даст, - сказал он во всеуслышание, вместо того, чтобы шепнуть это своему Наставнику на ухо.
  По залу прокатился смешок.
   - Ты это правда ему сказала? - спросил Мастер Ларссус.
   - Я это сказала, - не стала запираться Муэри, уже успевшая встать и отряхнуть с мантии пыль, - Но не ему, а Кэвину, причем шепотом. Кто виноват, что ваш Ученик любит подслушивать чужие разговоры?
  Новый смешок.
   -Оставайтесь здесь. Я - к Эйвену за Шаром Истины, а то тут у вас ничего не разберешь, - Мастер Ларссус скрылся в портале. Он вернулся спустя несколько минут с большим хрустальным шаром, внутри которого клубилось нечто, напоминающее грязный туман. Какое-то время он всматривался в него, затем его лицо покраснело, он быстрым шагом подошел к прыщавому и дал бедняге пощечину с другой стороны - Мастер был левша.
  - И-ди-от, - процедил он сквозь зубы, затем повернулся к Студентам:
  - Сегодня занятий не будет, все свободны.
  
  
  ***
  
  Несмотря на то, что ее левая щека постепенно меняла цвет с красного на лиловый, зеленые глаза Муэри просто горели от радости. Я же ее эмоций не разделял:
   - Да, натворили мы дел. Ты еще подожди, что Мастер скажет.
   - И скажу, - произнес шар на столе, - Оба, живо ко мне.
   - Ну вот, что я говорил...
  Мастер был не просто сердит, а в самом настоящем бешенстве.
  - Я от Эйвена. Я тоже глядел в Шар Истины... Муэри, я от тебя такого не ожидал.
  - А что я такого сделала? Просто сказала шепотом Кэвину, что думаю.
  - Не прикидывайся дурочкой, девочка. Твой "шепот" был слышен во всем зале. Ты хоть понимаешь, во что ты втянула Кэвина? Теперь ему, а не тебе придется убить этого олуха. А ты хоть представляешь себе, что это значит? Ты этого хотела, скажи мне: Ты? Этого? Хотела? - в руке Мастера появился боевой пульсар.
  Муэри побледнела, однако, она не отвела взгляд, а сказала, глядя прямо в глаза Наставнику:
  - Меня называли постельной девкой, шлюхой, потаскухой и много еще как, но так - никогда. Пусть я не дворянка и даже не купеческая дочка, но это никому не дает права называть меня так, будь он хоть сам Император. А теперь вы можете швырнуть в меня этим вашим пульсаром. Уворачиваться я не стану.
  Какое-то время Муэри и Наставник смотрели друг на друга. Затем Мастер медленно убрал пульсар. Выражение его лица смягчилось, он подошел к девушке, обнял ее, поцеловал ее в лоб и сказал:
  - Муэри, девочка моя, ты все сделала правильно. Знай, я горжусь тобой. Теперь они десять раз подумают, прежде чем открыть рот. А теперь иди к себе.
  Мастер проводил ее взглядом и повернулся ко мне:
   -Знаешь, Кэвин, она не устает меня удивлять. Ты помнишь, какой она появилась? Робкая, как котенок, а теперь я увидел тигрицу. И это - за неполные девять месяцев. Какой же она станет через пять лет?
   -В том, что случилось сегодня, виноват, скорее я, чем она. Вы ведь отлично знаете, что нас почти все Студенты иначе как "некрофилами" не называют. И я...
  --И ты объяснил ей, кто это такие, - закончил за меня Мастер.
  Я виновато кивнул головой.
  -Ладно, что сделано, то сделано. Давай теперь думать, как расхлебать кашу, которую вы заварили. Я говорил с Эйвеном. Ему не очень светит огласка, что его Студенты дерутся на дуэли. Кстати, чем ты думал, когда дал оплеуху этому кретину?
  --Я вполне осознавал, что делаю, если вы об этом. Но видеть, как он ее бьет... Сначала оскорбил, а когда встретил достойный отпор, не нашел ничего умнее, как распустить руки. У меня даже было странное ощущение, что он не ее ударил, а меня.
  Мастер вздохнул и опустился в кресло.
  - Помнишь наш разговор? Сегодняшние события говорят сами за себя - тебе не просто нравится Муэри, ты готов отдать за нее жизнь, как бы пафосно это не звучало. Может, чтобы дойти до этого умом, тебе потребуется время, но твое сердце, твои руки уже все решили. Даже, если на месте этого щенка был бы Ларссус или даже сам Эйвен, ты сделал то же самое.
  - Да с чего вы это взяли? Мы друзья, но не более! - воскликнул я.
  - Я надеялся, что это когда-нибудь случится, - после долгой паузы и, не глядя на меня, начал он, - Надеялся, что когда-нибудь при Распределении судьба пошлет мне юношу и девушку, достаточно чистых сердцем, которые полюбят друг друга, ведь в любви главное не слияние тел, а слияние сердец. И станут двое одна плоть, процитировал Мастер Книгу Творения. И, кто знает, может из них выйдет пара - то, что случалось в истории магии крайне редко. Но шли годы, у меня были Ученики, иногда даже я думал - вот она - пара, но каждый раз долгожданная любовь оборачивалась банальной страстью. А без истинной любви создать пару невозможно. Я радовался, как дитя, когда видел, как ты ей что-то объясняешь, а она внимательно смотрит на тебя, причем не как влюбленная кошка, а просто как студент, пытающийся понять сложный материал.
  - Постойте, - прервал его я, - Так вы подсматривали за нами через эти магические шары?
  - У каждого Ученика в комнате есть такой. Это одно из правил: полный контроль Наставника, нравится это Ученику или нет, - осадил меня Мастер. - Успокойся, Кэвин, я не старый извращенец, одержимый страстью к подглядыванию. Я просто иногда смотрю, как вы занимаетесь и все. Я ценю право на личную жизнь.
  - А зачем вы, вообще, затеяли тогда этот разговор. Ведь тогда между нами ничего не было. Да и есть ли сейчас что-то, кроме дружбы, по крайней мере, с моей стороны, - конец фразы я буркнул себе под нос.
  -Потому, что та Муэри легко могла потерять голову, если бы за ней начал ухлестывать молодой, да еще и недурной собой дворянин, для которого она всего лишь - так... способ сэкономить, - Мастер сделал пренебрежительный жест рукой. - Но даже я, повидавший на своем веку немало хороших молодых людей, глядя на тебя, порой изумлялся. Например, эта история с книгой...
  - А что в ней такого? - не понял я, - Я просто хотел, чтобы она побыстрее научилась читать.
  -Если бы ты просто хотел, что бы она научилась читать, ты бы взял у библиотекаря простую валху, а не платную книгу, которую так и тянет читать, особенно простой, неискушенной в литературных изысках девушке. Пойми, Кэвин, наши поступки всегда говорят лучше наших слов.
  - Если быть уж честным до конца, мне эта книга досталась бесплатно, - и я рассказал Мастеру историю с недостающей Алхимией. На что он только усмехнулся.
   - А если бы не вышло недостачи, ты бы взял бесплатную валху? Не смеши меня, сынок. Ты бы заплатил. И знаешь почему? Ты просто хотел сделать приятное для этой девушки, хотя тогда ты не питал к ней никаких чувств. Просто потому что ты такой.
   - Ну и когда вы собираетесь делать из нас эту пару? - с вызовом спросил я.
  - Когда ваши чувства созреют, - пройдут испытание временем и привычкой, когда вы станете действительно одной плотью, - не обращая внимания на мою дерзость, сказал Мастер и встал, давая понять, что разговор окончен.
  
  
  ***
  
  Остаток недели прошел в напряженном ожидании - слух о поединке, несмотря на все старания Эйвена, просочился за стены Университета, и вскоре весь город знал, что в воскресение, в четыре часа пополудни на Арене будут биться двое Студентов Университета Магии. Правда, когда люди узнали, что дуэль будет самой обычной, а не магической, ажиотаж поулегся, но ставки все равно принимались, правда один к одному.
  В пятницу, после общих занятий по Основам Некромантии, я заметил, что к Муэри подошел тот самый высокий дворянин, что-то сунул ей в руку и быстро вышел с остальными Студентами. Муэри прочитала записку и показала ее Мастеру. Тот на глазах резко помрачнел, а от многочисленных вопросов девушки только сердито отмахивался. Наконец, та добилась своего - до меня долетел обрывок фразы: "... в свободном доступе...". Получив ответ, Муэри пробежала мимо, даже не взглянув меня, а Мастер исчез в своих покоях. Я так и не понял, что произошло, но решил, что кто-нибудь один из них расскажет мне, в чем дело.
  После обеда я, по своему обычаю немного вздремнул, а затем направился к Муэри - ведь завтра у нас была магическая хирунта, предмет, который преподавал сам Наставник. Муэри открыла на мой стук, как обычно улыбнулась мне, и вернулась к столу со свитками. Я сел напротив, и вскоре мне пришлось объяснять ей сложное место из учебника, которое она не понимала. Все шло как обычно, но меня не покидало какое-то странное чувство и, наконец, я спросил напрямую:
  -Муэри, у тебя что-то случилось?
  -Нет, ничего, Кэвин, - ответила она, не отрывая взгляда от свитка.
  -Посмотри на меня.
  Девушка подняла голову. Ее лицо было спокойно, я бы даже сказал слишком спокойно, но вот глаза... Они чуть покраснели и припухли.
  -Ты плакала? Что тут, черт возьми, происходит? Ты плачешь. Мастер, как грозовая туча... Один я ничего не знаю.
  -Скоро узнаешь, - пообещала Муэри, - А сейчас или давай продолжим заниматься или уходи, только не мучь меня своими расспросами, ладно?
  И мы продолжили готовиться к завтрашним занятиям.
  На следующий день все было, как обычно, Мастер проверив домашнее задание, начал рассказывать то, о чем не было написано в учебнике. Делал он это всегда так, что даже такая скука, как магическая хирунта, вдруг становилась интереснейшим предметом. Мы едва успевали записывать.
  В полдень занятия закончились, и я решил, что мне пора подготовится к завтрашним событиям. Я взял меч, и уже совсем было покинул комнату, как услышал голос Наставника:
   - Кэвин, зайди, пожалуйста ко мне.
  Я положил меч на кровать и направился к Мастеру.
  -Ты не забыл Заклинания Бесплодия? - были его первые слова.
  - Нет, - не понимая, куда он клонит, ответил я.
  - Продемонстрируй, - потребовал он.
  -D'arts no frei - сказал я и, как требовалось, сжал левую руку в кулак на последнем слоге. По телу прокатилась волна Силы.
  - Отлично, Кэвин, ты свободен, - сказал Наставник, - А вечером... вечером дай Муэри, то что она от тебя пожелает. Ты меня понял?
  Я ощутил такое раздражение от этих недомолвок и грустных взглядов, что забыл о хороших манерах, правилах Университета и всем прочем.
  - Да объяснитесь вы, наконец, - крикнул я, - что происходит? Муэри тайком плачет, теперь эти ваши недоговорки. Завтра я возьму свою любимую полуторку, устрою этому щенку такое, чтобы он на всю жизнь запомнил, как поднимать руку на женщину. Убивать я его не собираюсь, только преподам хороший урок. Так что же вы меня, вдруг отпевать взялись?
  - Потому что ты фактически уже покойник, - сурово сказал Мастер, - Сейс дал Виторио, твоему противнику, Счастливый Меч. С ним он непобедим. Ибо этот клинок разит, откуда не ждешь. Если тебе очень повезет, ты сможешь парировать три-четыре его удара.
  -Сейс? Главный Инквизитор? А ему-то какой интерес?
  -Зависть, Кэвин, зависть плюс застарелая ненависть ко всем некромантам. Думаешь, никто из Наставников не разглядел в вас потенциальную пару? Но даже Ларссус, предпочел потерять Студента, чем поднять на вас руку. Потому, что все понимают, насколько уникально это явление.
   - А при чем тут Заклинание Бесплодия и Муэри? - все еще не понимал я.
   -А что хотели юные и бездетные жены воинов, когда их мужья отправлялись на войну? - вопросом на вопрос ответил мне Мастер.
  - Ребенка... Память... - ошарашенно сказал я. Мастер щелкнул пальцами, и позади меня возникло кресло.
   - Присядь, Кэвин, я так и быть все тебе расскажу: приходит ко мне вчера Гвейф и прямо с порога: "Сайрес, что тут у вас, происходит?"
  Я, понятное дело, всполошился: "Что случилось?" - спрашиваю. А он: "Ваша Студентка сегодня купила у меня Эликсир Зачатия. Я ее спрашиваю, для кого? Так она, не моргнув глазом, соврала, что для знакомой. Но я ведь не вчера на свет родился, и вижу, что для себя. Думаю, что же делать - такая решимость в глазах, что не перед чем не остановится. И не соврешь, что нет - вот он на полке. Я тогда решился на последнюю меру: "Два злата" - говорю. И что вы думаете, она не торгуясь, достает из кошеля тридцать сребров и кладет передо мной, а ему цена - десять! Делать нечего, пришлось продать. Так, что же тут у вас происходит?".
  Пришлось все ему рассказать. Он задумался и говорит: "Да, ребенок - это лучшая память, но после отчисления, она хлебнет горя полной мерой. Куда она с ним устроится? А что если этот ребенок умрет? Не наложит ли она на себя руки? Подумайте об этом, Сайрес". Встал, сунул руку в карман, достал оттуда мешочек с деньгами и говорит: "Вы знаете, хоть некоторые Студенты и зовут меня за глазами рвачом, но я никогда не беру за свои эликсиры и мази, больше чем они стоят, так что верните ей", положил его на стол и вышел. Теперь тебе все ясно?
  Бедная Муэри! Теперь я понял, что она делала со своей стипендией - как, человек, не по наслышке знающий, что такое нужда, она просто копила ее "на черный день". И вот он наступил. Я вспомнил слова Мастера о поступках, и, наконец, понял, что это за девушка - для нее пожертвовать всем за любимого человека, так же естественно, как дышать, она не задает вопросов, а просто делает, и что лучше ее мне никогда не найти. Пусть она не голубых кровей, но найдите такое сердце хоть на одном троне! Мне сразу стало ясно, зачем Наставник потребовал, чтобы я произнес заклинание.
  - Счастливый Меч, говорите, - медленно сказал я, - Это часом, не артефактное оружие?
   - Да, мой мальчик, - грустно ответил Мастер, - и противостоять ему сможет только другое артефактное оружие, которого у меня нет.
   - Если нет у вас, это еще не значит, что его нет у других, - не в силах сдержать радостной улыбки, сказал я.
   - Что ты хочешь сказать, Кэвин? - забеспокоился Наставник.
   - Я лучше покажу.
  Я вскочил с кресла и побежал к себе, открыл шкаф, схватил отцовский меч и все так же бегом вернулся к Мастеру.
  - Что скажете, Наставник? - спросил я, протягивая ему меч рукоятью вперед.
  Тот недоверчиво взял его и вдруг, вскрикнув от боли, уронил меч на пол.
   - С вами все в порядке, Мастер? - забеспокоился я.
  Тот, не замечая меня, медленно провел рукой над клинком - на нем проявились незнакомые мне голубые и красные руны.
   - О, Творец, Меч Истины, - благоговейно произнес он, - Откуда он у тебя?
   - От отца, он дал его мне вместе с благословением на учебу.
  - Ну, конечно, лучшего хранителя, чем из рода Оуэнов, Он не мог и желать, - прошептал Мастер, - Ты хоть знаешь, чем обладаешь? Хотя, откуда тебе знать. Подними Его.
  Я повиновался и поднял меч. Незнакомые руны исчезли. Меч принял свой обычный вид.
   -Наставник, похоже, вы много знаете о моем мече, если вам не трудно поделитесь знаниями, - попросил я.
   - Это старший из семи артефактных мечей, откованных, когда людей не было и в помине. Отковали их самые лучшие в истории кузнечного дела гномьи кузнецы, самому молодому из которых было не меньше пятисот лет, чары же накладывали эльфийские маги, которым тогда были подвластны все тайны времени и пространства. Вся наша магия - лишь бледная тень их могущества. Скажу тебе так - Счастливый Меч - самый младший из них и будет обязан подчинится старшему. Да, Сейса ждет сюрприз, - усмехнулся Наставник.
  - А другие мечи? - с жадным интересом спросил я.
  -Книга артефактов - в свободном доступе, - рявкнул Мастер. - Иди лучше успокой Муэри и не забудь вернуть ей переплаченное Гвейфу. Кошелек - на столе.
  
  
  ***
  
  Повинуясь Мастеру, я зашел было к Муэри, но ее не было. Тогда я вышел во двор размять косточки перед предстоящим поединком и занимался до темноты. Вернувшись к себе, я обнаружил на столе записку, написанную крупными рунами: "Кэвин, будь добр, зайди ко мне в 10 часов. М.". Я удалил с себя пот и грязь заклинанием "Чистюля", надел черные шелковые штаны, свежую рубашку и темно-зеленую куртку эльфийской работы - подарок Ютера. Коварный эльф вручил мне ее, во время моего последнего визита со словами: "Как раз - пять сребров". Хотя было ясно и ослу что стоит она не пять сребров, а пять златов. "Боже мой, Кэвин, какая красота!" повторяла Муэри раз за разом, разглядывая ее со всех сторон. Затем она повернулась ко мне и спросила: "Признавайся, кого ты ограбил?", и долго не хотела верить, что это подарок. Я нес ей радостную весть и хотел выглядеть соответственно.
  Муэри открыла дверь, стоило мне только занести руку для стука. Но как она преобразилась! Новое синее платье, ненавязчиво подчеркивало стройную фигурку, шикарные густые, чуть вьющиеся, каштановые волосы были распущены, а темно-зеленые глаза сияли, как никогда.
  Не дав мне и рта открыть, она быстро взяла меня за руку, провела в комнату и закрыла дверь на задвижку. Затем девушка обняла меня за шею и медленно поцеловала. Та сила живой природы, которую я увидел в ней, сегодня била буквально фонтаном. Но к этой силе примешивалось что-то еще. Сила новой жизни. "Эликсир" - понял я.
  Когда наш первый поцелуй закончился, Муэри взяла меня за руки и указала головой сначала на накрытый стол с большим кувшином дорогого вина, затем - на разобранную кровать и спросила:
   - С чего начнем?
  Хотя, после ее поцелуя, у меня голова шла кругом, я, собрав остатки сил, сказал ей:
   - Муэри, ты не понесешь. Мастер попросил меня произнести одно заклинание, и в ближайшие трое суток у меня не может быть детей. Я знаю про эликсир.
  Девушка погрустнела, отпустила мои руки, и, вздохнув, сказала:
   -Что ж, ребенка ты мне оставить не можешь, но хоть память? Хоть память? Кэвин, разве я многого прошу? Скажи мне - разве я многого прошу?
  Я обнял ее одной рукой, другой - вытер появившиеся было слезы и рассказал ей про Меч Истины. Рассказ получился сумбурным, вовсе не таким, каким я его себе представлял, но главную мысль я все-таки сумел донести.
  Муэри сначала не поверила, но потом закружилась на месте и издала радостный визг такой силы, что у меня заложило уши, а шар на столе окрасился в оранжевый цвет и сказал:
   - Да дайте вы поспать старому бедному человеку!
   - Ой, я не хотела, Наставник, - испуганно сказала Муэри.
   - Как же, не хотела она... - пробрюзжал шар и снова стал прозрачным.
  Мы посмотрели друг на друга и одновременно прыснули, затем Муэри взяла шар и самым бесцеремонным образом забросила его под подушку. Потом она бросилась мне на шею и стала быстро целовать меня куда попадется: в губы, в глаза, в щеки, в нос. Затем крепко обняла, и я услышал еле различимый шепот:
   - Кэвин, милый мой, счастье мое, радость моя, - она повторяла это снова и снова, и я не думаю, что она сама себя слышала. Затем Муэри снова поцеловала меня - на этот раз я уже не сопротивлялся бившей из нее силе, вовсе не потому, что не мог. Мог, но если быть честным до конца, я просто понял, что люблю и желаю эту девушку больше всего на свете, и когда она вновь задала свой самый первый вопрос:
  - Ну и с чего начнем?
   Я подумал, указал головой на кровать и пояснил:
  - Думаю на полный желудок это совсем не то.
  -Знаешь, пожалуй, ты прав, - сказала Муэри и залилась тихим смехом счастливого человека.
  
  ***
  
   - Кэвин, хочешь вина? - не отрывая головы от моей груди, спросила девушка.
   - Хочу, - сказал я, не переставая перебирать ее чудесные волосы.
   - В таком случае, оставь мою гриву в покое! - потребовала Муэри.
  Мне пришлось подчиниться, и я убрал руку. Ничуть не стесняясь своей наготы, Муэри вынырнула из-под одеяла и подошла к столу. Я украдкой поглядывал на нее - веснушки покрывали не только ее щеки, небольшую грудь, но и спину тоже. Почувствовав мой взгляд, девушка резко повернула голову в мою сторону. Заметив, что я смутился, она лишь тихо рассмеялась:
  - Смотри, сколько хочешь. Тебе можно. Я не стал отказываться и стал любоваться ее красивым молодым телом, пока не заметил одну мелкую, но поразившую меня деталь: ее голени - пусть и не идеально прямые, были абсолютно гладкими, лишенными всякой растительности.
  Я сел, опершись на спинку кровати, подложив для мягкости подушку. Шар же со словами: "Извините, Наставник, но вам здесь сегодня делать нечего" засунул под матрас. Услышав это, Муэри прыснула и чуть не разлила вино.
  Вернувшись с двумя наполненными кубками, девушка один протянула мне и отхлебнула из своего.
  - Ммм, какое чудо! - промурлыкала она и, бесцеремонно толкнув меня в бок, чтобы я подвинулся, залезла на кровать.
  Я попробовал. Это оказалась Сикурата. Точно такую же мы пили на свадьбе Йогена. Да, она отдала все, что у нее оставалось после покупки эликсира, чтобы купить себе новое платье и организовать это прощальное застолье. И вот сейчас она пьет это вино, за которое она заплатила последние деньги и ничуть не жалеет о содеянном. А смог бы я сделать так же?
  -Ах, да! У меня в куртке те, двадцать сребров, которые ты переплатила Гвейфу, - вспомнил я.
  -Утром заберу, - сказала Муэри настолько безразличным голосом, что я не удержался и осторожно, чтобы не обидеть ее спросил:
  -Муэри, я понимаю - одно дело - ребенок, живая память, ну даже нет ребенка - память о последней ночи, но я завтра отделаю этого щенка, как Творец черепаху, и останусь жив. Тебе, что, ничуть не жалко денег, которые ты откладывала все эти месяцы?
   - Нет, сейчас я чувствую себя самым богатым человеком в мире - у меня есть то, что не купишь ни за какие деньги. Любимый человек, который был вот-вот на том свете и вдруг выжил и будет жить дальше, - Муэри допила свой кубок, поставила его на пол и устроилась у меня на груди. Я снова начал перебирать и гладить ее волосы.
   -Нравятся? - с улыбкой спросила девушка.
  - Безумно! - признался я.
  - Мне всегда говорили, что я взяла от родителей самое лучшее - фигуру, волосы, глаза - от матери, а руки и зубы - от отца.
  - А все остальное от кого? - шутливо спросил я.
  - Молчи! Сама знаю, что курносая и конопатая, - только рассмеялась Муэри.
  - Зато настоящая, - и я рассказал ей, откуда берутся красавицы-аристократки.
  - Всегда чуяла, что что-то тут нечисто! - воскликнула девушка и попросила, - Больше не перебивай.
  Я пообещал не перебивать и Муэри продолжила:
   - Когда мне было десять, мама умерла. Отец долго не горевал и скоро снова женился. Мачеха оказалась на удивление добра ко мне и до пятнадцати лет я жила, не зная горя. Ну, а как в возраст вошла, отец начал на меня заглядываться. Такое часто происходит среди простого люда, где уже с семи лет все знают, откуда дети берутся. Так вот, мачеха мне как-то раз и говорит: "Шла бы ты, девочка, замуж от греха подальше. При мне он не посмеет, да вот только я не всегда рядом буду". Как в воду глядела - через пару дней была ее очередь пасти скотину. Ушла, он подождал пару часов - и из хлева: "Доченька, помоги!" - лицо у Муэри дернуло судорогой воспоминания. - Помогла. На коленях потом прощения просил. Говорил, что бес попутал. "Дочурка, ты так на свою мать похожа". Мне бы дурехе в тот же день - в город, так нет - поверила. А он возьми, да снова - понравилось гаду - вот тут-то его мачеха "на горячем" и поймала, выходила сукиного сына оглоблей, а мне - новое платье, да последние три сребра, что у нее были, отдала, до дороги проводила, там обняла на прощание... До города пять лиг два дня пешком шла. От голода брюхо к спине прилипло. А как дошла - так в первой же корчме наелась от пуза - меня за столом и сморило. Просыпаюсь - хвать за котомку, да только пусто там. Разревелась. А корчмарь - что стряслось? Выложила все ему, как на духу, так он добрый оказался - предложил работать у него - еду разносить за харчи и сребр в три дня. Делать нечего - согласилась, - Муэри снова спрыгнула с кровати и, прихватив кубки, пошла к кувшину с вином.
  - Мне только половину, - быстро крикнул я ей вслед, решил было: пусть хоть хорошего вина попьет. Но она легко меня раскусила и вывернулась:
  -Хочешь напоить бедную девушку до бесчувствия и сделать с ней потом что-то грязное? - и уже серьезно:
   - Не волнуйся, Кэвин, я специально взяла побольше, чтобы хватило на всю ночь. А деньги - шут с ними.
  -В таком случае, прихвати с собой кувшин. А то каждый раз бегать через всю комнату... - капитулировал я.
  - А я думала, тебе нравится глазеть на меня, - рассмеялась Муэри, возвращаясь с кувшином и кубками.
  - Вот так и кончилось мое детство, и началась настоящая жизнь, - продолжила девушка свою повесть. Я слушал, боясь лишним звуком нарушить эту тонкую атмосферу откровенности. Только осторожно перебирал и гладил ее волосы - тут я ничего не мот с собой поделать.
  - Два года все один-в-один - подходишь к корчме или пивной, распускаешь волосы... "Чего девушке угодно?" Ну, заказываешь поесть или кружку пива, а потом: "А нет ли у вас какой-нибудь работенки?" - и, главное, мило так улыбнуться да вот этой гривой тряхнуть - "Для такой красавицы что-нибудь да найдется" - и сребр в три дня да харчи дважды. Затем идешь в кладовку заплетаешь волосы потуже в косу, надеваешь передник похуже, чтобы клиенты лишний раз за зад не щипали, и вперед - разносить пиво да тарелки с едой до закрытия, потом мыть пол. Поешь холодной яичницы, да в каморку - спать до вторых петухов. Вот только сребр в три дня выходил на словах, хорошо, если в четыре. А заканчивалось всегда одинаково - из кладовки: "Муэри, помоги"... А после: "Вот тебе сребр и никому не болтай". А кому что скажешь? Такое - вокруг сплошь и рядом. Да я вот только этот сребр в нужник выбрасывала - он мне руки жег, словно я уличная девка. И, знаешь Кэвин, чем они добрее и милее сначала - тем быстрее зазывают в кладовку. Вот так пройдешь через все корчмы да пивные в одном городе - да в другой... Через год, я уже сразу могла определить, сколько времени буду работать - месяц, два или, если повезет, три, потому что уходила сразу после первого раза - во второй они даже сребр не дадут, а смотреть на их рожи паскудные сил нет. Бывало, знаешь как - стоишь перед дверью очередной корчмы, распускаешь волосы, готовишь улыбку, а все еще чужие руки на себе чувствуешь, - сказала Муэри и быстро сделала большой глоток.
   -Может не надо дальше? - осторожно сказал я.
   -Что, уже брезгуешь? - с грустью, без малейшей злобы, спросила она.
   -Да нет! Но я же чувствую, каково тебе это вспоминать. Теперь уже все позади.
  -А я хочу, что бы ты знал обо мне не только, что я Студентка-простолюдинка с хорошей фигуркой да с красивыми гривой и глазками. Так что, пожалуйста, помолчи и дослушай. Или ты думаешь, что у меня хватит сил рассказывать тебе все это во второй раз?
  Я поставил свой кубок на пол, поцеловал ее в макушку и вдохнул запах ее волос. Чем только не пахнут волосы девушек в романах! От незабудок до свежего хлеба. У Муэри они пахли простым мылом и слабым раствором винного уксуса.
  -Ну так вот. Как-то раз улыбаюсь корчмарю и обычное: "А нет ли у вас какой-нибудь работенки?", а он мне и говорит: "Нет, милая барышня, но вы спросите у господина за тем столом. Я слыхал, что ему нужна горничная". Смотрю, сидит тип, по виду - крупный купец. Подхожу к нему, вопрос, улыбка, тряхнула гривой, а он так строго посмотрел на меня и говорит: "Горничная нужна, но не такая замурзыканная". Меня аж в слезы бросило, а он вдруг улыбнулся и протягивает мне два сребра и: "Это тебе на баню и новое платье. Приходи сюда завтра утром, вот тогда и поговорим". Кэвин, я в жизни так себя мочалкой не терла! Другие бабы надо мной посмеиваются, а я знай себя скоблю. Как кожу не содрала, до сих пор не знаю, - тихо рассмеялась Муэри и снова отхлебнула вина. - После бани побежала в лавку, купила новое платье. Пришла в корчму на следующий день ни свет ни заря, прождала его часа четыре, стала было унывать: дескать, попался добрый дядя, из жалости зачуханной девке пару сребров отвалил. Думаю: "Подожду еще час и пойду в очередную корчму". И тут заходит он. "Вот, говорит, теперь ты похожа на горничную, пойдем". И мы пошли. Пришли к нему в дом и сразу к делу - сребр в три дня, харчи - задаром. Этот хоть честным оказался, и свои десять сребров в месяц я получала железно. Там же я научилась чистить зубы, мыть под мышками каждое утро, чтобы не пахло потом - его супружницу буквально воротило от этого запаха. А однажды я случайно увидела, какие красивые у нее ноги, как у эльфийки, белые, гладкие, без единого волоска. Я поначалу подумала, что это само-собой: ведь кто я и кто она, пока не увидела ее в ванной с бритвой в руках. Как сейчас помню - я стою с открытым ртом, а она хохочет мне в лицо. Ах вот, думаю, в чем тут дело, и в тот же день купила себе бритву и помазок, встала ночью, когда все спали, прокралась в ванную, ну и... А ты, наверное, и не заметил.
   - Почему не заметил, - смутился я, - заметил, просто подумал, что будет бестактно тебя об этом расспрашивать.
   - Ну откуда у вас столько условностей? Нет, чтобы сказать девушке приятное, - рассмеялась Муэри, - Ну ладно, в другой раз скажешь.
  -Обязательно скажу, - пообещал я.
  --Прожила я у них с полгода, и тут они затеяли переезд в Столицу. Я как узнала, так у себя комнатушке всю ночь проревела. Уж больно мне не хотелось возвращаться к прежней жизни. И, представь себе, он на следующее утро спрашивает меня, хочу ли остаться здесь или переехать в Столицу. Прям сказка какая-то. Вот только ни одна сказка не длится вечно, - голос Муэри стал опять грустным.
  --В Столице его жена стала сразу пропадать по каким-то там салонам, возвращалась поздно и почти всегда под хмельком. Короче, случилось то, что должно было случиться. Протираю я как-то пыль в их спальне, как чувствую - меня сзади кто-то обнял. Я чуть не взвыла от отчаяния, а он возьми да стал мне волосы распускать, медленно так. Я опешила. Раньше мужики мне сразу под юбку лезли, делали свое дело и "возьми сребр". А этот мне волосы распускает. Я поворачиваюсь к нему, а он меня возьми да поцелуй. Меня до него никто, кроме матери не целовал - и та в лобик да в щечку, а тут - в губы! Ну, я возьми да разревись: "Не надо, пожалуйста". А он мне слезы вытер и говорит: "Муэри, успокойся, никто ничего тебе против твоего желания не сделает", повернулся и ушел. Вскоре начались разные подарки - по мелочи, конечно, но мне до него никто ничего не дарил, так что этого хватило с лихвой, чтобы у меня голова совсем кругом пошла. А однажды он пригласил меня к себе на обед. Слово за слово, кубок за кубком... Я тогда впервые узнала, что от этого получают удовольствие не только мужчины, но и женщины тоже. Продолжалось это у нас два месяца, пока его женушка не вернулась раньше обычного. Ему - головомойку, меня - на улицу. Помню, иду как в дурмане, сама не знаю куда. Очнулась только у Института Магии. И тут мне один из тех магов, что вход охраняют: "Девушка, не хотите проверить себя на магический потенциал"? Я ему: "На что?" А он смеется, беззлобно так. "На способность к магии". Мне уже было все равно. Пошла, проверилась и нате - есть "потенциал" и три свободных места осталось. "Не хотите записаться на Распределение"? Подумала: "Магичка - все одно лучше, чем в корчме" и согласилась. Ну, а остальное ты все знаешь, - Муэри залпом допила свое вино и крепко ко мне прижалась, - Ну, а твоя история? Как ты оказался здесь?
  -Именно здесь? - спросил я с самым серьезным видом.
  -Как ты оказался в моей кровати, я знаю, - улыбнулась Муэри - Не увиливай, Кэвин.
  -Ладно, - согласился я, - У нас осталось вино?
  -Да, аккурат на два кубка. Только сначала допей, что у тебя осталось, а то я твои штучки знаю - любишь считать чужие деньги, скряга.
  В который раз мне не удалось ее провести.
  
  
  ***
  
   -Я вот что подумала, - мы оказались здесь не потому, что хотели этого, а потому, что нам было просто некуда деваться, - сказала Муэри, когда я закончил свой рассказ. - А значит, неспроста.
  Я задумался над ее словами - в них был смысл. Словно какие-то Силы свели нас вместе для ведомой им одним цели, но не удосужились сообщить нам, для какой.
   -Знаешь, я ведь не глупая девочка-простушка, которая верит в сказки, и знаю, что ты на мне никогда не женишься. У нас не будет своей семьи, и мы не будем жить "долго и счастливо". Обещай мне одну вещь: перед тем, как оставить меня, мы проведем такую же ночь, я выпью еще раз этот эликсир, а ты не скажешь того заклинания. Обещаешь?
  От того, как она произнесла свою просьбу - спокойным голосом, без малейшей рисовки, у меня перехватило дыхание. Нет, решил я, плевать на Кодекс, женился же Йоген на Анетте, а между ними была точно такая же пропасть. И вот, передо мной самая лучшая девушка: неужели я ее упущу? Отец поймет меня - уж я-то знаю. Но это я скажу ей чуть позже, когда придет время - сейчас она мне просто не поверит, поэтому ответил кратко:
   -Обещаю. Но, Муэри, ты - самое лучшее, что у меня когда-либо было и, наверное, будет в жизни.
   - Так дворяне говорят "Я тебя люблю"? - улыбаясь, спросила она.
  Я, улыбнувшись в ответ, кивнул головой, и не в силах удержаться, вновь провел рукой по ее чудесным волосам.
  - Спасибо, Кэвин. Я была самой богатой. Теперь я еще и самая счастливая.
  
  X
  Когда я открыл глаза, Муэри была уже на ногах и колдовала над завтраком. На ней было то самое скромное платье, в котором она была на Распределении. Волосы, чтобы лишний раз не соблазнять меня, уже были снова заплетены в косу. Моя одежда аккуратно висела на спинке стула, тактично придвинутого к самой кровати. Я поискал глазами вчерашнее платье, но тщетно. Полное равнодушие к деньгам, как самоцели, у этой девушки одновременно сочеталось с крайней бережливостью. Зная, что в платье она смотрится привлекательней, чем в мантии, Муэри, желая сделать мне приятное, пошла компромисс - и мне, и себе.
  -Поднимайся, соня. Уже одиннадцатый час. Твое счастье, что сегодня выходной, - не поворачивая головы, весело сказала она.
  Я быстро оделся. Подошел к ней, обнял и поцеловал в шею.
  Она ловко вывернулась из моих рук, быстро чмокнула меня в щеку и уже серьезно сказала:
  -Знаешь, Кэвин, чем реже удовольствие - тем оно желанней и дороже, так что... давай не будем пить хорошее вино большими глотками? А пока я готовлю завтрак, верни шар на место, а то Мастер поди извелся весь.
  Как мне ни хотелось побыть с ней еще, но после завтрака шар, вернувшийся на свое место, окрасился в оранжевый цвет и голосом Мастера ехидно спросил:
  - Кэвин, надеюсь, ты в состоянии дойти до моих покоев? Тебе письмо от "Гловин и Вадлер", - и снова стал прозрачным.
  Рента! Я с этой учебой про нее забыл.
   - Иди, не заставляй его ждать. Уверена, он гадает, где его соглядатай провел ночь, - засмеялась Муэри.
  Я наклонился, чтобы поцеловать ее на прощание, но девушка ловко увернулась и погрозила мне пальцем.
   - Помнишь, что я тебе говорила про вино? - смеясь, спросила она.
   - А маленький глоточек можно?
   -Маленький - можно, - смилостивилась Муэри и неожиданно сама быстро поцеловала меня, - Ну все, иди.
  Уже в дверях я вспомнил, что так и не вернул ей переплаченное Гвейфу.
  -Ты кое-что забыла, - сказал я и, вернувшись, положил мешочек с деньгами на стол. Муэри кивнула и перебросила его в сундучок у кровати.
  
  ***
  
   - Ишь ты, как он разрядился, - пробурчал Мастер, когда я появился в его покоях.
   - Я нес ей радостную весть, вот и хотел выглядеть получше, - смутился я.
   - Слышал я твою весть, - усмехнулся Наставник. - Ты-то сам не оглох? И еще - признайся, куда вы засунули шар?
  Я смутился, а Мастер лишь улыбнулся и подмигнул мне:
   -Помнишь, я говорил тебе, что не страдаю страстью к подглядыванию? Кэвин, сынок, я же не всегда был стариком, и когда учился в этих самых стенах, кроме меня здесь были еще две хорошенькие Студентки курсом старше, а я тогда был изрядным шалопаем. Мой Наставник сразу это понял и обучил меня Заклинанию Бесплодия прямо в день Распределения, - Мастер сделал многозначительную паузу. - Так вот, мы прятали шар под матрас.
  Заметив, что я смутился еще больше, он расхохотался. Затем махнул рукой и сказал, вытирая выступившие слезы:
  - Да, годы идут, а кое-что остается неизменным и, знаешь, Кэвин, я этому рад. Ладно, вот твое письмо.
  Я открыл запечатанный свиток. В нем было приглашение зайти в Столичное представительство "Гловин и Вадлер" за тридцатью златами ренты.
   - Рента, - безошибочно угадал Мастер.
  Я кивнул головой.
  Наставник с интересом взглянул на меня, а затем как бы между прочим бросил:
   - Представляешь, Кэвин, эти пройдохи с Арены что-то пронюхали - ставки на ваш поединок теперь один к пяти.
  Я быстро понял, куда он клонит, и покачал головой:
   - Избежать смерти от Счастливого Меча и умереть от кинжала или арбалетного болта из-за полторы сотни златов выигрыша - увольте.
   - Мудро. С такими деньгами тебе не дадут пройти и пары сотен шагов, а вот старого некроманта, которого почему-то все боятся, как огня, никто не тронет, будь уверен. Ну, что скажешь, Кэвин?
  
  ***
  
  На Арену мы пришли в половине четвертого, предварительно посетив "Гловин и Вальдер". Деньги я сразу передал Мастеру. Муэри идти с нами отказалась наотрез.
   Мастер был прав - при одном его появлении люди исчезали неизвестно куда: так толпа, окружающая букмекера, мгновенно растворилась, и Наставник сделал свою ставку без проблем, правда, букмекер решил, что старый некромант сошел с ума: тридцать златов - целое состояние - на "мертвяка". Однако, умалишенным позволялось делать ставки наравне со вменяемыми. Затем, мы разделились: Мастер направился на трибуну, я же - в небольшие синие ворота справа от букмекера. Спустившись по узкой винтовой лестнице, я оказался в недрах Арены. Здесь царил запах пота и крови. В многочисленных клетках сидели животные: пантеры, тигры, медведи...
  Немного попетляв, я нашел, наконец, распорядителя боев, назвал ему свое имя, тот посмотрел в лежащий перед ним гроссбух и сообщил мне, что мой выход через два боя. Затем он предложил мне размяться и указал на площадку с манекенами. Я внял его совету и сбросил плащ. Увидев мою кольчугу, распорядитель только присвистнул. Затем я достал отцовский меч и с благоговением поцеловал клинок, затем провел по нему ладонью и меч отозвался - я ощутил, как неведомая сила буквально приварила руку к рукояти, отчего появилось ощущение, что не я уже хозяин меча, а он - мой. И это знание меня ничуть не испугало - Меч Истины не сотворит неправды, однако, за меня Он сражаться не станет, ибо Он только орудие Истины, а не волшебная палочка-выручалочка, в отличие от своего непутевого брата. Все это я понял за какие-то доли секунды, а затем впервые услышал его голос - нечеловеческий, грозный и звенящий, как звенит боевая сталь:
   - Не бойся, Хранитель, я знаю своего младшего брата. Он ветренен, но в нем тоже есть понятие о чести, и Он никогда бы не стал помогать в неправом деле, а раз это случилось, значит, Он под заклятием и ему надо помочь сбросить его. Дай нам поговорить, и я узнаю, как это сделать. А после Он с радостью поможет и тебе. Готовься к битве и ничего не бойся - я помогу тебе.
  Пока длились два боя, я успел размяться и был полностью готов к поединку.
   - Ваш бой, - услышал я голос распорядителя
  "Кэвин, ты просто не имеешь права погибнуть", - думал я, идя по узкому коридору, ведущему к выходу на Арену. Вот он кончился, и передо мной оказалась небольшая синяя двустворчатая дверь. Я сделал несколько глубоких вдохов, очистил голову от всех мыслей, как учил меня Йоген, и толкнул ее.
  
  ***
  
  После полумрака, царившего в недрах Арены, яркий дневной свет на несколько секунд чуть не ослепил меня. Я подождал, пока глаза к нему привыкнут, затем медленно пошел к центру Арены. Рабочие уже успели засыпать песком следы предыдущих боев. Арена ждала новой крови. "А вот и не получишь", - со злобой к этому месту, где жизнь стала разменной монетой, подумал я.
  Виторио появился из дверей напротив и быстрым шагом направился ко мне. Когда он подошел поближе, я смог рассмотреть его оружие и лицо. Рукоять Счастливого Меча была богато украшена драгоценными камнями, а клинок покрыт позолотой. Но больше меня удивило лицо моего противника. На нем не было горделивой улыбки человека уверенного в своей победе. Было нечто совсем другое - бледность и закушенная нижняя губа. Я все понял - его мучает то, что он идет не на поединок, а совершать убийство. Уж не знаю, что Сейс ему наговорил, но чувствовалось, что он в душе проклинает тот час, когда согласился на сделку с Главным Инквизитором. Однако, дороги назад нет. А остатки глупой гордости мешают ему просто принести извинения. Что же, понятие о чести у него есть, значит, парень не безнадежен, и я решил, что не буду его унижать, гоняя, как зайца по Арене, когда мечи разберутся со своими проблемами, а просто собью с ног, отниму Счастливый Меч, да отпущу на все четыре стороны. Но для этого нужно сначала выжить.
   - Дамы и господа, - раздался голос герольда. - Сейчас вы увидите поединок двух дворян - Кэвина Оузна с Синей стороны и Виторио Блейна - с Желтой. Они отказались сообщить причину, но ходят слухи, что тут замешана дама, - конец фразы герольд сказал уже тише, но все равно его слышали все.
   -Можете сходиться, господа, и пусть победит тот, на чьей стороне правда, - произнес герольд стандартную дуэльную формулу.
  Когда Виторио услышал последние слова, его лицо побледнело еще сильней, а по подбородку скатилась капелька крови. Он судорожно вдохнул, сжал рукоять меча и сделал нерешительный шаг ко мне.
  "В-звв" - пропел Счастливый Меч, и если бы не подсказка Меча Истины, бой можно было бы считать оконченным, ибо все в позиции моего противника говорило, о том, что удар последует слева (относительно меня), но Меч ударил справа - теперь я понял, что имел в виду Мастер, когда сказал: "Этот клинок разит, откуда не ждешь". Я не стал останавливать меч, набравший скорость и силу, а просто, как учил меня Йоген, сделал быстрый уход и ускорил и его клинок своим. В результате этого маневра, Виторио повернуло вокруг своей оси. Когда Мечи соприкоснулись, я услышал их разговор:
   - Мне стыдно за тебя, младший брат, - сурово сказал Меч Истины Счастливому.
   - Я не виноват, - умоляющим голосом воскликнул Счастливый Меч, - Мне не меньше твоего противно беззаконие, которое я творю.
   - И как же ты оказался в таком положении? - не меняя тона, спросил Меч Истины.
   - Двадцать шесть лет я честно служил своему последнему Хранителю, пока его не отравил человек, которого тот считал своим другом. Он же наложил на меня заклятие, которое полностью подчинило меня ему. С тех пор я творю его волю против своей. Ты не представляешь, как я хочу сбросить эти чары.
  -Как же их уничтожить?
  -Увы, это сделать очень трудно, почти невозможно. Моему противнику необходимо десять раз увернуться от меня, не применяя оружия.
   - А есть ли в условиях снятия заклятия что-нибудь о помощи твоего старшего брата своему Хранителю?
   - Ты спасаешь меня, старший брат мой, - радостно воскликнул Счастливый Меч.
  На этом беседа между Мечами закончилась.
   - Готовься, Хранитель, сейчас он ударит сверху.
  Я полностью доверился клинку, хотя по всем мысленным законам удар сверху был невозможен, но вот он - неуловимый замах, и я быстро перекатился влево и разорвал дистанцию - это был единственный выход увеличить перерывы между ударами. Один.
   - Укол снизу.
  Уход вправо и разрыв дистанции. Два
  Меч говорил со мной на языке образов - он показывал удары своего брата за пару мгновений до них, я же пользуясь этим уже точно знал, что делать.
   - Сверху по диагонали справа налево.
  Перекат вправо. Разрыв дистанции. Три.
   - Справа снизу вверх по ногам.
  Быстрый отскок назад и влево одновременно. Разрыв дистанции. Четыре.
  С каждым удачным уходом я мысленно благословлял Йогена, обучившего меня уворачиваться от ударов и уколов. "Меч-то он не всегда будет" - любил говорить он, сгоняя с меня по семь потов.
  - Укол в горло.
  Уход вправо и разрыв дистанции. Пять
   - Рубящий в шею слева
  Перекат направо. Разрыв дистанции. Шесть.
   - Слева по ногам.
  Отскок назад и вправо. Разрыв дистанции. Семь.
   - Теперь быстрая серия из трех ударов, не дай ему подойти слишком близко, сбей его с темпа, чтобы серия превратилась просто в три удара.
  - Рубящий сверху.
  Перекат направо. Разрыв дистанции. Восемь.
  - Рубящий в шею справа.
  Перекат налево. Максимальный разрыв дистанции. Девять.
   - Укол в грудь.
  Уход влево. Разрыв дистанции. Десять.
  Все.
   - А теперь дай мне поговорить с моим братом.
  Я спокойно пошел на Виторио. Тот ничего не понимал - только что его меч чудом не порубил меня в капусту, но вот я уже в шаге от него, а Он никак на это не реагирует. Счастливый Меч превратился в обычный, которым надо драться самому.
  Лицо моего противника просветлело - убийства не будет. Будет поединок. Он перехватил рукоять поудобнее, и начал атаковать меня по классической школе. Я быстро парировал его удар и снова услышал голоса клинков:
  -Ну что, младший брат, ты свободен?
  -Да! Чем мне отблагодарить этого юношу, который не побоялся рискнуть жизнью и с твоей помощью снял с меня это позорное заклятие?
  -У него есть наставник - достойный человек по имени Йоген, без науки которого он даже с моей помощью не смог бы тебе помочь, думаю, он будет счастлив, если ты изберешь его своим Хранителем. И измени свою внешность, чтобы о том, кто ты такой знал только твой Хранитель.
  - Спасибо тебе за мудрый совет, старший брат, я раскаиваюсь в свой страсти к украшениям, по которой был узнан, и из-за которой и погиб мой последний Хранитель. А что мне делать с тем, кому меня дали для беззаконного дела?
  - Мой Хранитель не желает его смерти.
  - В таком случае я не стану убивать его.
  - До встречи младший брат.
  - До встречи!
  Эта беседа длилась, как первая: всего лишь те короткие мгновенья, пока клинки были в контакте, но для артефактноного оружия время течет по своим законам - это я уже понял.
  Злость на Виторио у меня давно прошла, поэтому я решил кончать поединок здесь и сейчас, а посему использовал прием, который мне продемонстрировал Йоген в нашу первую встречу: финт в лицо, сближение, подножка и толчок в грудь. Мой противник оказался распростертым на земле, я ударом ноги выбил меч из его руки, трибуны взревели. Однако, я не спешил исполнить их прихоть, а посмотрел в глаза своему противнику. Тот не выдержал и крикнул:
  --Чего ты ждешь?! Мольбы о пощаде?! Ее не будет. Кончай дело!
  Я перебросил меч в левую руку и протянул к нему правую:
  - Вставай, я больше не держу на тебя зла. Ты все-таки не забыл, что такое честь.
  - Теперь ты потребуешь, чтобы я публично извинился перед твоей подружкой, - желчно усмехнулся Виторио.
  -Ничего я от тебя не потребую, - начал я от него уставать. - Только впредь думай, прежде чем оскорбить человека, который тебе ничего не сделал, хорошо? А теперь берись за мою руку и вставай.
  Все еще не доверяя мне до конца, он осторожно протянул мне руку, за которую я выдернул его из песка. "Что? Не получила?" - сказал я про себя Арене, поднимая Счастливый Меч, на котором не было уже позолоты и дорогих украшений.
  
  
  ***
  
  -Что это было, Кэвин? Я чуть не умер, глядя на то, что ты там вытворял, - спросил меня Мастер, швыряя на столик увесистый кошель с моей долей в нашем небольшом предприятии - ста двадцатью златами. О том, что бы пересчитать деньги, не могло быть и речи - Мастер скорее отрезал бы себе руку, чем взял бы лишнее.
   Я рассказал ему о том, как Счастливый Меч попал к Сейсу, какое заклятие тот на него наложил и о помощи Меча Истины. В общем - все.
   - Мда, уж кому-кому, а Сейсу я не завидую - лишиться ценнейшего артефакта, да еще, если способ, которым он его заполучил, всплывет наружу... Но, знаешь, мой мальчик, запомни на всю жизнь: радоваться чужой беде - верный способ накликать свою. Однако, он теперь ломает голову, откуда ты узнал о заклятии и способе его снять, а главное, как тебе удалось это сделать - еще никому не удавалось, не используя оружия, избегнуть целых десять атак Счастливого Меча.
  -А что мне делать с Сейсом? - озабочено взглянул я на Мастера.
   -Ничего. Требовать Счастливый Меч он обратно не станет. Ты честно взял его в бою. Да и артефактное оружие - штука нравная и убивает Хранителя, оказавшегося недостойным, да еще пытавшегося поработить его. Плюс ко всему, он получил устойчивость к заклятиям порабощения, так что второй раз с ним этот фокус не пройдет, - успокоил меня Наставник и сменил тему. - Это, конечно не мое дело, но что ты собираешься делать со своей долей?
   - Я уже успел подумать об этом и решил половину отдать моему учителю фехтования Йогену - без его науки меня бы не спас даже Меч Истины, тридцать златов я подарю Муэри, а тридцать - оставлю себе.
   - Что же, план неплохой, - одобрил Мастер. - Вот только, Муэри денег не возьмет. Она привыкла зарабатывать пусть крохи, но своим трудом, такой подарок ее только оскорбит. Ты как-то обмолвился, что у тебя есть связи среди эльфов. Так вот, закажи у них все для девушки ее лет и положения. От тонкого белья она отказаться не сможет, поверь моему опыту, а вот от платья из дорогой ткани, да еще с украшениями - откажется наотрез, но эльфы сошьют ей пару таких нарядов для простолюдинки, что все дворянки позеленеют от зависти.
  --Ну что, давай отметим твою победу! - щелчок пальцами - и на столике между нами возник кувшин с Валоном.
  
  ***
  
  На следующий день все в Университете только и говорили, что о нашем поединке. Согласен, со стороны все выглядело более чем странно. Сначала я "закрутил" своего противника, потом вдруг стал уворачиваться от его атак, не прибегая к оружию, а затем пошел на него и через полминуты сбил с ног. И вместо того, чтобы прикончить, вдруг сам протянул ему руку! Да такая дуэль - это вообще неясно что такое. Издевательство над искусством - считали те, что помоложе. Другие же, поопытней и постарше подозревали, что дело тут нечисто, но ничего конкретного сказать не могли, а посему предпочитали помалкивать. Что произошло на самом деле, знали только четыре человека: я, Мастер Сарес, Муэри и Главный Инквизитор Сейс. Даже Виторио не знал всей правды.
  Гвейф рвал и метал, пытаясь навести тишину, затем махнул рукой и закончил занятия раньше на целый час. Как только он вышел, Муэри шепнула мне, чтобы я шел, а у нее "здесь дела".
   После обеда мы стали отрабатывать простые пульсары, и наконец, сначала у меня, а, спустя какое-то время, и у нее вышли пульсары абсолютно идеальной формы. От радости Муэри с радостным криком подпрыгнула на месте, выронила свой, и с громкими воплями, бросилась его поднимать, налетела на меня и вышибла у меня из руки мой пульсар - что в итоге едва не привело к пожару. Однако, все обошлось прожженными в дюжине мест мантиями и глупым хихиканьем, когда мы посмотрели друг на друга и увидели наши испачканные физиономии.
  
  ***
  
  При виде наших пульсаров лицо Мастера Ларссуса вытянулось, но деваться было некуда, и он был вынужден поставить нам высшую оценку за "идеальную форму", да еще привести в пример всем Студентам. Последнее, я думаю, он сделал, в благодарность за то, что я не стал убивать и унижать его непутевого Ученика.
  После занятий, когда мы уже подходили к порталу, ведущему на Факультет Некромантии, нас догнал Виторио и принес извинения Муэри по полной форме и не вполголоса, а так, чтобы было слышно всем. Муэри внимательно выслушала его, ласково ему улыбнулась, затем сунула руку под мантию, что-то шепнула на ухо и дала баночку из зеленого стекла. Виторио густо покраснел, что-то забормотал. Девушка снова ему улыбнулась и скрылась в портале.
  -Что ты ему дала? - спросил я у Муэри, когда мы оказались у себя в зале.
  -Так, мелочь, - улыбнулась она, - всего лишь мазь от прыщей.
  
  XI
  Как и предсказывал Мастер, придирки Наставников только пошли нам на пользу - все экзамены мы сдали на "отменно", и после последнего закатили у себя небольшую пирушку, на которую, само-собой, был приглашен и наш Наставник, внесший свой вклад большим кувшином того самого бесподобного Валона. Муэри в синем платье, с распущенными волосами была восхитительна. Я тоже постарался не ударить в грязь лицом, но самый большой сюрприз преподнес нам, конечно, Мастер - на нем была мантия точь-в-точь, как на Эйвене в день Распределения. Увидев наши лица, он только рассмеялся:
  -А вы разве не знали, что до того, как стать Архимагом, Эйвен был Мастером-некромантом?
   Наставник оказался бесподобным рассказчиком и в этот вечер мы услышали не одну интереснейшую историю, как из жизни самого Мастера, так и его коллег, но даже и Архимага. Причем Мастер не злословил, отнюдь! Уверен, окажись здесь рядом герои его рассказов, они бы хохотали вместе с нами. Единственный человек, о котором Мастер ничего не сказал - как плохого, так и хорошего, был Главный Инквизитор Сейс. Проучившись девять месяцев в Университете, я заметил, что Наставники относятся к Сейсу как-то странно - без явной симпатии, но и столь уж ярой нелюбви я не заметил тоже. Казалось, они его побаиваются. Единственным, в ком я не заметил этого двойственного отношения, был Мастер Сайрес.
  Мы прекрасно посидели часов до десяти, после чего Наставник, ссылаясь уже на возраст и необходимость блюсти "чертов режим" встал и уже, выходя из комнаты, обернулся и как бы невзначай посмотрел на шар, а затем перевел взгляд на матрас, улыбнулся чему-то своему, глубоко личному и закрыл за собой дверь.
  - Я так и знала, что он знает, но откуда? - озабочено сказала Муэри, осматривая комнату на предмет еще одного спрятанного шара.
  -Все просто, - усевшись на кровать, объяснил я. - Он, в свою бытность Студентом, жил в этих самых комнатах не один, а в обществе пары Студенток. Так вот, они поступали с шаром точно так же, как и мы.
  Муэри медленно опустилась на стул и расхохоталась, а затем, взяв шар, подошла ко мне и с улыбкой спросила:
  -Ну что, не будем нарушать традиций?
  -Не будем, - согласился я и спрятал шар под матрас. Заклинание я произнес еще перед тем, как идти на вечеринку. Произносить его при Муэри я не хотел.
  
  
  ***
  
  Наступили каникулы. Я, наконец, познакомил Муэри с Ютером. Он был очень рад лично узнать девушку, о которой столько слышал, а когда та куда-то отлучилась, я быстро озвучил свою просьбу сшить для нее "полный набор". Эльф понял меня с полуслова, но честно предупредил, что это будет стоить денег, причем немалых, потому что если делать такой заказ - то у самого лучшего портного, который будет шить исходя не только из внешних данных, а так же из самой индивидуальности модели. Когда я озаботился, что Муэри легко раскусит эльфийскую работу, цену которой отлично знает и ни за что не согласится принять такой подарок, Ютер только рассмеялся и уверил меня, что всю красоту работы увидит только тот, кто ее любит. Для всех остальных, включая саму Муэри - это будут просто пара в меру красивых платьев добротного качества, от которых она не в силах будет отказаться.
   - Тридцати златов хватит? - спросил я, доставая кошель.
   - В самый раз, - сказал эльф, забирая деньги.
   - О чем это вы там шепчетесь? - подходя к нам, спросила Муэри.
  - Да вот, хочу вас кое с кем познакомить, - без малейшей заминки произнес Ютер и увел девушку.
  Спустя несколько минут, он вернулся и, подмигнув мне, сказал, что дело сделано - Лескас - так звали портного, пообщается с девушкой, чтобы уловить ее суть и понять, как должен выглядеть заказ.
  - А что, снимать мерку необязательно?
  - Для любого эльфийского портного снимать мерку не надо, достаточно просто один раз увидеть модель, - улыбнулся Ютер и, быстро оглянувшись, прошептал, - Кэвин, клянусь, в ней есть эльфийская кровь, хоть капля, но есть. У нее наши глаза, но вот все остальное - самое лучшее, что может дать человеческая.
  Я воззрился на Ютера.
   - Ты подумал, что я имел в виду ее веснушки, вздернутый нос, большой рот и все такое? - легко раскусил мое недоумение эльф.
  Я медленно кивнул головой.
   - Тьфу на тебя! - воскликнул он. - Ты ведь любишь ее не за ее глаза, улыбку, даже не за эти чудесные волосы, от которых ты без ума. Ты любишь ее за то, что скрыто от глаз - за то, что у нее в груди - чистое, искреннее сердце, которое не задает вопроса "а стоит ли?". Вот что я имел в виду, когда сказал "самое лучшее, что может дать человеческая". Эх, Кэвин, если бы ты только знал, до чего ветрены эльфийские женщины. Особенно молодые, - Ютер схватился за голову. - У них сейчас одно, через час - другое, а дальше вообще неизвестно что! Это вполне естественно, мы, эльфы - дети переменчивого Ветра, а вы, люди - дети мудрой Земли, которая не дает большинству своих дочерей абсолютной красоты, а одаряет чем-то одним-двум, но зато полной мерой и, почти всех - сердцем, о котором я тебе говорил. Другое дело, как они отнесутся к этому подарку - разменяют на звонкую монету, или сохранят, как высшую ценность. Так что ты сделал верный выбор - чистое горящее сердце, а не холодную красоту, которой вдруг стало так много среди человеческой аристократии, я бы даже сказал противоестественно много.
   -Тут все просто - магия, - объяснил я, - все родители хотят иметь красивых детей, дочерей - в особенности, но по карману это далеко не всем. Если богатый купец еще дважды подумает, стоит ли выкладывать целое состояние за дочь, которую он в любом случае выдаст замуж, то почти все аристократы готовы отдать последний злат, за красавицу-дочурку, которой с раннего детства будут говорить, что главное - это найти подходящую партию. Со временем это станет целью не только ее родителей, но и ее целью тоже, - сказал я и подумал об Урсуле, моей сестричке. А что если донна Настурция за спиной у отца, нашла Практика, и тот провел обряд. Насколько я успел изучить эту женщину, она на такое способна и, что самое грустное, она искренне будет считать, что сделала это в интересах своего ребенка, ибо это и ее ребенок тоже. А я ничем не могу ей помешать. Я даже не могу с точностью сказать, проводили ли над ней какие-либо магические действия. Если маг не дурак (а дурак не сможет провести такой обряд), то он тщательно затрет следы своих действий. Полностью у него это, конечно, не получится, но Студент, окончивший только один курс, ничего не обнаружит. А отец только будет радоваться, глядя на красавицу-дочурку. И тут важно, под чье влияние она попадет - если отца, то никакой обряд ей не страшен, а вот если донны Настурции...
   - Кэвин, чего скуксился? - раздался радостный голос Муэри.
  Меня обняли сзади и чмокнули в щеку. Я оттаял, но вдруг понял, что мне необходимо съездить домой, вручить Счастливый Меч Йогену, да и шестьдесят златов ему лишними никак не будут. А больше всего на свете я хотел увидеть отца и сестру.
  -Муэри, мне надо побывать дома, - выдавил я из себя.
  -Ну, так езжай, я тебя подожду здесь, - без малейшей обиды сказала девушка.
  -Ты не хочешь поехать со мной? - предложил я.
  -Как кто? - поинтересовалась она.
  -Нууу, - протянул я и осознал всю глупость моего предложения.
  -Кэвин, милый, я все отлично понимаю, - успокоила меня Муэри. - Езжай, делай все свои дела и обо мне не беспокойся. Я уж как-нибудь проживу одна. Моя комната в Университете - далеко не самое худшее место.
  -Если девушка не против, то я с радостью предоставлю ей кров и еду, - вмешался в беседу Ютер. - Ты ведь, если мне не изменяет память все еще Друг Эльфов.
  -Вот видишь, как все чудесно утряслось! - обрадовалась Муэри. - Всегда хотела узнать эльфов поближе.
  
  ***
  
  Гордец сначала не узнал меня, что неудивительно - мы не виделись девять с лишним месяцев и недоверчиво поджал уши. Я немного поговорил с ним, дал себя обнюхать, и он успокоился. Хозяин конюшни сдержал слово - за небольшую мзду его конюхи прорабатывали коня каждый день - так что Гордец был в отличной форме. Когда я стал его седлать, конь попытался укусить меня.
  -Ну-ну, полегче, дружище, - сказал я и вразумил его тычком. Привычный ритуал был выполнен и жеребец успокоился до тех пор, пока я, затянув как следует подпругу, не взялся за уздечку. Тут пришлось пойти на взятку в виде кусочка сахара...
   Я шагом пересек мост - мне хотелось лишний раз полюбоваться на Реве, а затем пустил Гордеца бодрой рысью и через час встретил патруль:
  -Что на тракте? - спросил я у предводителя.
  -Уже ничего, - буркнул он и со злобой плюнул на землю.
  -Да что же случилось? - попытался я узнать у одного из патрульных. Этот окинул меня подозрительным взглядом, но все же ответил:
  -Про банду Крейна слыхали, небось? Эти мерзавцы хозяйничали на Тракте, как у себя дома. И если бы только грабили, сволочи! Так нет! Оставляли после себя такое... Ребята, что хоронили убитых, потом по три дня пили не просыхая, а ведь не неженки, через многое прошли. А что они с бабами да с девками творили... Год их выслеживали, и сегодня, наконец, поймали голубчиков. Окружили четырьмя восьмерками и перебили всех чертовой матери, да вот только много людей потеряли, ну ничего, ребята будут спать спокойно. В живых оставили только Крейна - пусть ответит за свои дела по полной, мерзавец!
  -И что с ним будет?
  -Сначала колесуют, затем сдерут кожу, а уж потом повесят, - с наслаждением сказал патрульный.
  Заметив, что меня слегка передернуло, он крикнул:
  -Что, жалко душегуба? Так вот, один из выживших, рассказывал, как он с улыбкой сначала зверски изнасиловал, потом выколол глаза и выпотрошил беременную бабу! А нерожденного дитенка порезал на куски и скормил своим псам! Так что если можно было бы казнить его пять раз - и то мало было бы!
  -Финг, ты где? - раздался окрик и патрульный, махнув мне рукой, поскакал догонять своих.
   Следы битвы я обнаружил через два часа. Сначала - семь небольших холмиков, на каждом из них был выложен камнями знак легионера - крест в круге. А чуть далее - около трех десятков тел, свисавших с деревьев по обоим краям тракта в назидание другим охотникам за легкой добычей. Проезжая мимо них, мне, как никогда, хотелось дать коню шпоры и побыстрее миновать это место. Но я не позволил себе этого, напротив, иногда даже останавливался и вглядывался некоторым покойникам в лица, пытаясь понять, что толкало их на эти чудовищные поступки - патрульному я верил. В этот день мне открылась еще одна грань человеческой природы...
  Ближе к вечеру я стал искать съезд с большака и поймал себя на мысли, что мне не хватает Юргена. Но с поиском постоялого двора я все же справился сам. Правда, нашел я его уже затемно. Конюх принял у меня коня, а так же пять медниц за постой, чистку, овес и, зевая, увел его в конюшню.
  Хозяин быстро взглянул на меня и свистнул служке. Тот принес мне миску с квашеной капустой, тарелки с холодной картошкой, чуть теплой яичницей да кружку пива. Я съел этот ужин простого путника и снял себе самую дешевую комнату. Мне вручили ключ, свечу и, даже не пожелав спокойной ночи, повернулись спиной. Я быстро нашел указанную комнату, запер за собой дверь, ставни, а так же памятуя свой первый визит в Столицу, стащил с кровати матрас и устроился под дверью. Так, на всякий случай...
  Наверное, настало время открыть карты. В таком отношении окружающих был виноват эльфийский Плащ Путешественника, подаренный мне Ютером накануне отъезда. Он создавал первоклассную иллюзию, что превращала меня в нечто среднее между бедным путником и конченым бродягой без гроша в кармане. Причем, чем хуже были намерения у людей, встречавшихся мне, тем более жалкий был у меня вид. Но это было еще не все! Эльфийский Плащ Путешественника обладал еще одним неоценимым свойством - он отводил стрелы! То есть стрелы летели прямо, но почему-то мимо. Ютер продемонстрировал это сначала на себе, попросив одного из своих собратьев выпустить в него дюжину стрел из лука, потом снял его и быстро набросил на меня. Я не успел и глазом моргнуть, как он выхватил у эльфа, что стрелял в него, лук и начал пускать в меня одну за другой стрелы, целясь мне прямо в грудь.
  - Ну что? Убедился? - смеясь, спросил Ютер, опуская лук.
  - А если в голову? - все еще не придя в себя, сказал я.
   -Кэвин, ты сам попросил, - не предвещающим ничего хорошего голосом, сказал эльф и прицелился мне в лоб...
  -Полезная вещица, - сказал он после того, как закончил обстреливать меня. - От меча, кинжала и яда не защитит, но от стрелы, пущенной из засады - вполне. Люди, кроме Друзей Эльфов, о них не знают, да и если им завладеет кто-нибудь другой, то проку ему от него не будет. Неплохо придумано, а? Отныне, он твой.
  -Ну и чем же мне теперь отдариться?
  -Ничем, такой плащ мы дарим каждому Другу Эльфов, оправляющемуся в дорогу.
  
  ***
  
  Остаток пути я проехал без проблем, если не считать одного комичного эпизода, непосредственно связанного с подарком Ютера.
  Когда до моего замка оставалось не более трех лиг, мне преградили дорогу двое типов в масках из бересты с дешевыми арбалетами, да еще заряженными болтами на которых в некоторых местах уже проступили пятна ржавчины.
  -Ну, вот и все, бродяга. Денег у тебя медяк-другой, но есть хороший конь, так что выбирай - коняка или жизнь.
  Я покосился на Гордеца и тихо выругался - иллюзия, превратившая коня под стать всаднику, развеялась. Если бы за легкомыслие и лень выдавали награды, я был бы сейчас полноправным кандидатом на орден. Знал ведь, что дождик, намочивший нас с час назад, ослабил чары - так нет, вместо того, чтобы потратить пять минут и укрепить их, решил: "До замка рукой подать, и так сойдет". Вот и сошло...
  Метательные ножи были пристегнуты к рукам, но убивать их мне не хотелось - уж больно жалко они смотрелись, чувствовалось, что это, от силы, их третье дело и, что арбалетами они только пугали своих жертв. "Что ж, Ютер, давай опробуем твой подарок в деле", - решил я.
   - А не пойти ли вам, пока целы, - сказал я и с грозным видом, вытащив меч, слегка толкнув коня шенкелями, медленным шагом направился к ним.
  Они переглянулись и, после заметных колебаний, выстрелили в меня один за другим. С пяти шагов промахнуться в наглого бродягу было невозможно, однако это произошло. Их лица недоуменно вытянулись, а когда я подъехал вплотную и замахнулся мечом, они пришли в себя и с громким воплем: "Нечистая, нечистая!", побросав свои арбалеты, бросились наутек. Надеюсь, это была их последняя попытка заработать себе на жизнь подобным образом.
  
  ***
  
  Вот я и дома! Стоило мне появиться в воротах, как начался жуткий переполох. Единственными, кто сохранил спокойствие, были Вацлав и Йоген. Первый с достоинством поклонился мне и отправился давать распоряжения относительно уборки моих покоев, которая всегда проходила под его личным надзором. Йоген же, пожал мне руку и, окинув меня взглядом, произнес:
  -Завтра в восемь - на пробежку, посмотрим в какой ты форме, а то все за книжками, да за книжками.
   -Да ладно тебе, пойдем, покажешь мне маленького Йогена, - рассмеялся я.
   - Увы, маленького Йогена, нам с Анеттой Творец не послал, так что позволь тебе представить маленькую Анетту - улыбнулся Йоген, открывая дверь в свои покои.
  Маленькая Анетта с увлечением сосала грудь своей матери. Та нисколько не смутилась, увидев меня, и продолжила кормить дочь.
   - Йоген, давай зайдем попозже, - закрыв дверь, сказал я. - К тому же у меня для тебя есть подарок.
   - В таком случае, пойдем в тренировочный зал.
   - Ты иди, я буду там через минуту-другую.
  Все мои вещи, хвала расторопному и пунктуальному Вацлаву, были уже у меня. Пара седельных сумок, да длинный сверток из грубой мешковины лежали в платяном шкафу. Я взял последний и пошел к Йогену.
   -Что ж, посмотрим, все ли ты успел забыть, - не допускающим возражений тоном, произнес он.
  Я положил сверток на скамейку и направился к шкафу с доспехами.
   -Если честно, я ожидал худшего, - сказал Йоген через час. - Но все равно, с завтрашнего дня - никаких поблажек, а теперь показывай мне свой подарок.
   Йоген взял и критически осмотрел Счастливый Меч, прокрутил Его, проверяя баланс, а затем изменился в лице.
   - Боже мой, - прошептал он, - Счастливый Меч. Значит это все-таки не сказки. Откуда Он у тебя? И почему ты так просто отдаешь Его мне?
   - Потому, что Он избрал тебя своим Хранителем.
   - Кэвин, ты явно что-то недоговариваешь.
  Я вздохнул и рассказал ему все. Или почти все - то, что касалось только меня и Муэри, я опустил. Да Йоген и так все понял.
   - Так что своим освобождением Он, в первую очередь, обязан даже не мне, а тебе. Если бы не твоя наука, мне не помог и Меч Истины - закончил я.
   - Знаешь, Кэвин, если бы я был чопорным, вельможным аристократом, я бы сказал: "Дворянство вырождается! Подумать только - сын дона готов умереть за какую-то простолюдинку! Позор! Подождите немного, и он еще возьмет и женится на ней! Никаких понятий о чистоте крови! О субординации между дворянством и прочим сбродом, единственное предназначение которого - обеспечивать достойное существование дворянства" - надменным голосом и с напыщенной миной произнес Йоген.
   -Но ведь ты так не думаешь?
   -После твоего отъезда у меня появилось много свободного времени, я выпросил у Вацлава мне ключ от библиотеки. У твоего дяди потрясающая коллекция книг. Причем не только по магии. И по истории тоже. Надеюсь, ему ничего за это не будет?
  --Кому: Вацлаву или дяде? - рассмеялся я.
  --Так вот, - пропустив мимо ушей мою шутку, продолжал Йоген, - читая книги по истории, я понял истинное положение вещей - наши с тобой оборотистые предки сумели обобрать своих менее сообразительных собратьев, доведя их до состояния, когда единственным способом не умереть с голода, стал бесплатный труд. Шли века и меньшинство совершенно искренне уверовало в свою избранность - вот тогда-то и появился Кодекс, на законодательном уровне определивший отношения, как между дворянами, так и между дворянами и простолюдинами. Кодекс ввел такие понятия, как честь и благородство, но только между дворянами. Например, оскорбить женщину - само-собой, дворянку - о том, чтобы поднять на нее руку, и речи быть не может - это позорное пятно на весь род рукоприкладчика. Так вот, оскорбить даму - тягчайшее оскорбление для ее кавалера, брата, мужа или отца, которое смывается только кровью. Иной расклад между простолюдином и дворянином - тут достаточно порой косого взгляда, что бы схлопотать плюху, и по тому же Кодексу - прав дворянин ибо он, просто поставил зазнавшегося смерда на место. Но твоя Муэри совсем не так проста, она срезала обидчика так, что даже при всем желании не придерешься. Он же допустил ошибку дважды: когда сказал "некрофилы", то есть нанес смертельное оскорбление не только ей, но и тебе, а во второй - когда показал что подслушал ваш разговор, то есть нанес оскорбление собеседникам, одним из которых был ты. Но чует мое сердце, ты что-то опустил.
   -Йоген, ты один из тех людей, которых просто невозможно обмануть, - улыбнулся я и рассказал про баночку с мазью.
  Тот надолго задумался, а потом сказал:
  -Решать, конечно, тебе, но эта девушка имеет понятие об истинном благородстве, которым обладали весьма немногие дворяне, а из ныне живущих, я могу назвать только твоего отца. Держись ее, Кэвин, и если придется выбирать между ней и Кодексом, плюнь на этот свод правил, придуманный лицемерной кучкой людишек. Плюнь, как плюнул я, когда решил жениться на Анетте, потому, что не эти правила, которым я следовал всю свою жизнь, сделали меня счастливым, а эта простая девушка.
  Раздался звон колокола, зовущий к ужину. Мы поднялись со скамейки.
  --Да! Йоген, надеюсь, тебе не будут лишними шестьдесят златов, которые ты честно заработал, сгоняя с меня по семь потов? - спросил я у своего учителя фехтования, бросая ему увесистый кошель.
  Тот легко поймал его, улыбнулся и сказал:
  --Как говорит твой отец: "То, что дается от чистого сердца, нужно принимать с чистым сердцем". Ну, идем же, Кэвин! Надеюсь, ты не откажешься попробовать Анеттиной стряпни?
  --Ты еще спрашиваешь! - воскликнул я, и мы, смеясь, отправились к Йогену.
  Как все же хорошо вернуться домой - туда, где тебя любят!
  
  
  XII
  
  Прошло всего два дня, и у меня создалось впечатление, что я никуда не уезжал - в восемь утра я выходил на пробежку с Йогеном, затем завтрак, потом бесконечные тренировки с перерывом на обед и послеобеденный отдых, только отсутствие Юргена хоть как-то развеивало эту иллюзию.
  После ужина я шел в библиотеку. Беседа с Йогеном дала новое направление моим мыслям, и я на этот раз, более тщательно изучив содержимое библиотеки, удивился широте интересов простого вояки, каким я представлял себе дядю Кейна. Свитки по военному делу и магическая литература лежали на самом видном месте. Книги же по математике, архитектуре, астрономии и, наконец, истории, были очень невзрачны на вид, свалены, как попало, часто иные свитки даже не были надписаны. Но это была не более, чем нехитрая маскировка особо ценных, а временами даже запрещенных книг, с которых я и начал свое просвещение.
  С каждой строчкой я, как и Йоген, начал понемногу понимать истинное положение вещей, и оно нравилось мне все меньше. Вы спросите: почему я поверил этим книгам, что в них такого было? Я скажу, чего в них точно не было - дешевого пафоса, которым были пропитаны учебники по истории в Дзен Риэле. Было сухое, но безжалостное изложение фактов, дат, событий. В них не говорилось, что этот Император был велик, а этот слаб, отнюдь! Просто перечислялись события, произошедшие во время правления того или иного правителя на фоне конкретной исторической обстановки, а выводы предоставлялось делать самому читателю. С таким подходом я столкнулся впервые, но со временем я убедился, что в истории - это единственно верный метод. Все иное - искусно (а порой и не очень) преподнесенный обман. Особый интерес у меня вызвала книга о борьбе разных династий за власть - интриги, убийства, перевороты - все это было изложено в той же бесстрастной манере, если точные обстоятельства того или иного события были неизвестны, то было так и написано: "обстоятельства неизвестны", и эти сухие два слова самым красноречивым образом говорили мне, что дело было настолько грязным, что абсолютно все следы и свидетели были уничтожены сразу же. Я невольно вспоминал уроки по истории в Дзен Риэле, на которых мы изучали эту тему - там преподаватель просто говорил, в каком году пришла к власти та или иная династия, имена императоров, принадлежавших к ней, сколько она правила и какая ее сменила - неудивительно, что три четверти учеников просто спали, а остальные зевали.
  Как-то раз, когда я читал книгу о возникновении и развитии Кодекса, в дверь библиотеки раздался тактичный стук. Я отложил свиток на столик и громко сказал:
  - Войдите.
  Дверь открылась, и в библиотеку вошел Йоген. Он бросил взгляд на свиток и, улыбнувшись, произнес:
  - Ого, семена крамолы дали всходы.
  - Еще какие, - не разделяя его веселья, вздохнул я. - Знаешь, Йоген, чем больше я узнаю, тем больший стыд я испытываю за поступки своих собратьев. Простолюдины, по крайней мере, не травили, не топили, не подсылали убийц и не делали прочих мерзостей ради власти. Да, они не ангелочки, но их поступки - это обычные человеческие слабости и пороки: похоть, зависть, ненависть, сребролюбие и прочее. Но как объяснить отцеубийство, даже не для того, чтобы получить наследство - это я еще могу понять, а только для того, чтобы занять место близ трона, и наоборот - убийство детей, чтобы подольше занимать это самое место. Вот этого я не понимаю. Может ты объяснишь мне это.
  Йоген сел на стул рядом со мной. Его лицо стало очень серьезным.
  - Кэвин, ты видел законченных пьяниц, для которых вино стало дороже всего - жены, детей, работы?
  Я вспомнил, как встречал таких бедолаг в Столице - жалких, оборванных, с красными слезящимися глазами и трясущимися руками. Как они бросались ко мне, в надежде выпросить несколько медниц на кружку дешевого вина, и кивнул головой.
  -Так вот, власть, я имею в виду по-настоящему большую власть, власть распоряжаться судьбами сотен тысяч, а то и всей Империей пьянит куда сильней самого крепкого вина, и единожды отведав его, человек не желает ничего иного, а только еще и еще. И он уже не останавливается ни перед чем - честь, долг, нравственность - для него только слова, которыми он либо жонглирует, чтобы урвать себе еще кусочек власти, либо - пустой звук, если он хочет всеми силами удержать ее.
  -Но ведь при Дворе ведь трется немало дворян, не обладающих порой никакой властью, но никогда не упускающих случая подсидеть один другого, лишь бы оказаться поближе к людям, которые, если верить твоим словам, скорее дадут себе отсечь любую руку на выбор, чем поделятся хоть крохами своего могущества. Они-то что с этого имеют?
  -А что? Разве близость к таким людям не пьянит? Особенно, если ты советник такого человека. Пусть это вино похуже сортом, но и оно кружит голову, особенно молодым, честолюбивым дворянам, в отличие от уже опытных придворных, предпочитающих держаться на небольшой дистанции от сильных мира сего. Так кружит, что они забывают о другой стороне монеты, - Йоген на какое-то время замолчал, а потом вдруг спросил. - Помнишь, я говорил тебе, что служил в чине десятника? Так вот, обладая даже этой мизерной властью, я понял одну очень важную вещь - всякая власть, кроме власти одного-единственного человека во всей Империи, подразумевает ответственность за решения, того, кто обличен этой властью. Чтобы понять это, мне пришлось пройти через ничего не принесшую потерю всех моих людей, погибших из-за моей неверной оценки обстановки и приказа атаковать, - Йоген снова замолчал и отвернулся в сторону, так он сидел несколько минут, затем он тряхнул головой, отгоняя воспоминания, и продолжил. - Я за этот приказ поучил разнос у сотника, отсидел неделю на гауптвахте, но урок усвоил на всю жизнь. И потом уже я десять раз думал, прежде чем отдать приказ идти в атаку. Может именно поэтому я не продвинулся дальше десятника - потому, что в первую очередь думал о своих людях, а не о победе над противником любой ценой. В итоге, обо мне закрепилось мнение, как о "способном, но безынициативном командире".
  -А что это за человек, обладающий властью и не несущий ответственности за свои решения?
  Йоген воззрился на меня с изумлением:
  -Кэвин, ты меня поражаешь. Какое самое первое и самое древнее правило Кодекса? Уж это-то ты должен знать.
  -"Император не может ошибаться, ибо он помазанник Всевышнего", - медленно произнес я то, что нам вдолбили в головы еще в Дзен Риэле. Тогда это правило мы просто заучили не задумываясь, что оно значит - нас больше интересовали знатная, этикетная и дуэльная части Кодекса. А Первое Правило - так, чтобы сдать экзамен и забыть.
  -Теперь-то ты начинаешь понимать? - спросил Йоген.
  -Начинаю, - все еще не приходя в себя от открывшихся за эти короткие мгновения вещей, сказал я.
  Если "Император не может ошибаться", то кто тогда несет ответственность то, что "неверно понял волю Императора"? Его ближайшие приближенные - высшая знать, люди обладающие властью, не на много уступающей императорской, а следующие, по закону цепочки, их советники - те самые, что шли по головам к вожделенному месту советника, и уж они-то становятся теми, кого не жалко принести в жертву - всегда найдутся желающие занять их место.
  Однако, знания, полученные мной из книги о борьбе различных династий за власть, сильно пошатнули мое мнение об Императоре, как о "помазаннике Всевышнего" - измена, кинжал, переворот - и в результате смена одного "помазанника Всевышнего" другим... Более того, я вдруг понял, кем на самом деле является Император. Он всего лишь выдвиженец правящей династии и не факт, что он является лучшим представителем ее. Наоборот, самые лучшие - всегда в тени, думаю, даже сам Император не знает кто они. И это отличная страховка - Императора могут ударить кинжалом, пустить в него отравленную стрелу, подсыпать яд в вино, он может, в конце концов, погибнуть на войне. Мозг же династии надо беречь, ибо без него она обречена. Провозгласить новым Императором династия может почти любого своего представителя, подходящего на эту роль. Это должен быть человек хорошо образованный, неглупый, и как Верховный Главнокомандующий, неплохо разбирающийся в военном деле - и только.
  Я сбивчиво поделился своим новым знанием с Йогеном. Тот кивнул головой:
   - Все так, Кэвин. Теперь ты понял, почему твой отец, вместо того, что бы сделать блестящую карьеру при Дворе, предпочел незавидную роль младшего помощника консула в Аверии, а когда вышел в отставку, женился на твоей матери и живет затворником в своем замке? Просто все это ему открылось давным-давно, и он, не желая подвергать опасности как свою, так и жизни дорогих ему людей избрал для себя образ странного, но безобидного чудака.
  - Знаешь, у меня давно была пара вопросов к отцу, да еще он должен узнать обо мне и Муэри - я не собираюсь скрывать от него наши отношения. Йоген, я должен его увидеть!
  - Конечно, поезжай к нему, как только закончатся дожди, да подсохнут дороги. Нечего сейчас месить грязь, да еще подхватить простуду не хватало. А вот пробежке и тренировкам этот дождь не помешает, - не допускающим возражений голосом произнес Йоген.
  ***
  Как я не рвался к отцу, дожди затянулись на две недели и лишь в самом начале Спелого Зерна погода, наконец, устоялась. Дороги подсохли, и я отправился к отцу. Йоген, само собой, вызвался провожать меня. Я был рад спутнику, но меня смущала одна вещь - как он отреагирует на подарок Ютера? Но тут все обошлось - когда он увидел мое преображение из молодого человека в бедного путника разменявшего пятый десяток, только хмыкнул:
  -Эльфийская штуковина, поди еще и стрелы отводит, я угадал?
  -В точку. Вот только никому кроме меня от него никакого проку не будет.
  -Так ты теперь не только маг, но еще и Друг Эльфов? Да, вижу, ты в Столице время даром не терял - раздобыл Счастливый Меч, стал Другом Эльфов и получил от них вон какой подарок. Вот только кольчугу я бы все равно надел, мало ли что...
   - А я и надел, - усмехнулся я. - Да и ты прихватил Счастливый Меч с собой, или мне это только кажется?
   -У воина лучшее оружие должно быть пристегнуто к поясу, а не висеть на стене, - серьезно сказал Йоген, - Ведь и твой Меч Истины находится не где-то, а у тебя в ножнах? Поехали дальше, нечего стоять на дороге!
  
  ***
  
  Это путешествие, в отличие от прошлого, прошло без происшествий. Весть об участи банды Крейна разнеслась по всей Империи, а на казнь ее предводителя съехалось более ста тысяч человек. Такую массу народа не мог принять ни один город, и поэтому было принято решение провести экзекуцию в открытом поле. Имперские маги постарались - каждому присутствующему все было видно в мельчайших деталях. Так что это зрелище вразумило многих "работников ножа и топора" или, по крайней мере, заставило затаиться на какое-то время.
  Подъехали мы к отцовскому замку уже затемно. Благо отец имел привычку читать допоздна, и когда ему доложили, кто приехал, он лично вышел встречать нас. Я обнял своего самого дорогого человека, тот же, в свою очередь, расцеловал меня в обе щеки. Затем отец крепко пожал руку Йогену и распорядился, чтобы для него приготовили самые лучшие покои. А пока суд да дело - чтобы нас накормили. После ужина у нас с Йогеном стали слипаться глаза. Отец понимающе улыбнулся, пожелал нам спокойной ночи и лично проводил сперва Йогена, а затем меня. В моей комнате меня ожидало то, что больше всего нужно путнику с дороги - бадья с теплой водой и кровать с чистыми простынями.
  Наутро я нашел отца в библиотеке.
  -Отец, не могли бы вы поподробнее рассказать мне о матери, а то я ее почти не помню, - не став ходить кругами, попросил я, усаживаясь в кресло около него.
  Тот отложил свиток на столик, закрыл глаза и медленно заговорил:
  -Она была из небогатого и не особо знатного рода, не блистала красотой. В отличие от всех своих сверстниц, которые искали себе только выгодную партию, она на это даже не надеялась. На том приеме в консульстве Аверии, она оказалась случайно: ее мать заболела, а этикет требовал, чтобы приглашенные мужчины были в сопровождении дам - жен или дочерей. Большинство отцов взяли с собой дочерей, ибо ни консул, ни его младший помощник, - тут отец на секунду открыл глаза и с грустной улыбкой указал на себя, - женаты не были, происходили из знатных, да еще и весьма состоятельных родов - жирная рыбка, одним словом. Да и прочие холостые сотрудники не во многом им уступали. Признаюсь, я не сразу заметил ее, так как был окружен весьма красивыми девушками, от общества которых у меня слегка закружилась голова. И я отлично понимал, что стоит мне уделить особое внимание одной из них - это будет для нее знаком, она пустит в ход всю свою красоту и обаяние, и все - рыбка поймана. Но случилось так, что, уже не помню почему, кружок девушек, вившийся около младшего помощника консула, распался и оставил его на какое-то время в покое. Вот тут-то я и увидел ее. Она в одиночестве сидела в одном из кресел и с интересом разглядывала отделку зала. На молодых людей она даже не смотрела, и это меня настолько удивило, что я решил познакомиться с ней.
  Благодаря двум кубкам отменного вина - первый, как и положено на любом приеме, в честь Императора, а второй - в честь гостей, моя застенчивость ослабла, и я подошел к ней. Представился и попросил разрешения присесть рядом. Кэвин, сынок, ты бы видел ее лицо - один из самых завидных женихов просит у нее разрешения присесть рядом! - рассмеялся отец, - Однако, ее смущение быстро прошло, и мы разговорились. У нее оказался на диво живой ум и отменное чувство юмора, а так же неплохие познания, как в политике, в искусстве, так и в математике. Она обладала поразительным чутьем на людей - с кем можно быть откровенной, а с кем - вести светскую беседу, и не более. Например, на вопрос: "Как вам этот зал", все прочие девушки отвечали не задумываясь: "Изумительно", она же сказала: "Слишком много золотого на розовом, пожалуй, чересчур много. Еще чуть-чуть и будет безвкусно". Думаю, один этот ответ даст тебе представление о том, что за человек была твоя мать - с одной стороны честным, а с другой - очень тактичным. Эти два качества и ее ум пленили меня больше, чем красота всех остальных девушек. И когда начались танцы, я, конечно, пригласил ее и знаешь, что я услышал? "Прошу прощения, но этого мне не дано" и она, чуть покраснев, улыбнулась. "Мне тоже" - признался я. Мы рассмеялись, и после этого ни одна из тех красоток уже не подходила ко мне. Они шептались за моей спиной, обвиняли в отсутствии вкуса, но понимали, что место занято. Я подал в отставку и привез донну Лори Оуэн, урожденную Ладус в этот замок. Через год появился ты. Лори хотела не меньше пятерых детей, даже в этом она отличалась от большинства женщин Высшего сословия, для которых три - максимум, но Всевышний даровал нам только тебя да твоего брата - да будет земля ему пухом - а спустя семь лет призвал ее к Себе, - отец открыл глаза, быстро вытер слезы и внимательно посмотрел на меня.
  - А у вас не осталось ее портрета? - спросил я у него.
  Он встал, удалился куда-то вглубь библиотеки и вернулся с прямоугольником средних размеров, бережно обернутым белой тканью. Все так же молча протянул его мне. Я осторожно взял портрет, снял с него ткань и замер - с портрета на меня смотрела... Муэри. Вот только волосы у нее были черные, но точно такие же густые и чуть вьющиеся, а большие выразительные глаза - карие, все же остальное осталось на месте: точно такой же нос, рот, мелковатый подбородок, даже веснушки.
   - Сынок, с тобой все в порядке? Ты побледнел, как... будто призрака увидал, - донесся до меня отцовский голос.
  - Отец, я думаю вам надо присесть. Или будет лучше, если мы совершим небольшую верховую прогулку. У меня тоже есть для вас история, - сказал я, возвращая ему портрет своей матери.
   - Пожалуй, прогулка будет лучше.
  
  ***
  
   - Так вот, эта девушка - точная копия той женщины на портрете, только волосы каштановые, да глаза - темно-зеленые, - закончил я, наконец, свой рассказ.
   - На том портрете, Кэвин, не "та женщина", а твоя мать, - непривычно строгим голосом сказал отец, - И я не знаю, что и подумать. То, что ты... сошелся с девушкой, происходящей из Низшего сословия - вопиющее нарушение Кодекса. Ты это понимаешь?
   -Понимаю, но не так давно я узнал, что Кодекс, был создан группой людей, представляющей меньшую часть, и лишь только для того, что бы узаконить почти бесправное положение большей. Такие понятия как этикет, честь, благородство и прочее появились уже позже. Я удивляюсь, что вы, прочитавший в десятки раз больше меня не знаете этого.
  -Сын, я знаю гораздо больше тебя, - куда делся тот мягкий чудаковатый человек, которого я знал всю жизнь? - Все книги по истории, что ты нашел в библиотеке твоего дяди, написал я. Неужели ты думаешь, что я забыл хоть одну строку из написанного мною?
  -Простите меня, отец, - потрясенный этой метаморфозой, произнес я, - Если бы я знал, что вы - автор всех тех книг, я бы никогда бы не...
   - Позволил бы себе говорить со мной в таком тоне, - закончил за меня отец и, рассмеявшись, взъерошил мои волосы.
  - И какая же тебе понравилась больше? - с интересом спросил меня он.
  - "История династий".
  - О, эта книга принесла мне столько хлопот, сколько не доставили все остальные вместе взятые. Иные документы приходилось приобретать через десяток подставных лиц и даже предпоследнее звено в этой цепи не знало, кто же покупатель того или иного невзрачного свитка. Но, как родители больше всех любят детей, с которыми было больше всего мороки, так и я больше всех своих книг люблю эту. И из-за нее меня больше всего ненавидят власть имущие.
  - И вам не страшно?
  - Ничуть. Кто ее автор знали только два человека - я и мой брат Кейн. Теперь знают опять двое - я и мой сын. За обоих я спокоен. Да и кто только сможет себе представить, что все это написал рохля Рэбма Оуэн? - расхохотался отец.
  -Так как же быть с "вопиющим нарушением Кодекса"?
  -Ты ее действительно любишь? - глядя перед собой, сказал отец.
  - Да, - просто ответил я.
  - А ты бы хотел узаконить ваши отношения? - спросил он и посмотрел на меня.
   - Очень, вот только она не верит в то, что это возможно, - вздохнул я.
   - В таком случае, я буду искать выход.
  Какое-то время мы ехали молча, наслаждаясь ласковым летним деньком, пока отец не буркнул:
  - Ну что там еще?
  - Настурция, - озвучил я давно мучивший меня вопрос.
  - Ты еще слишком молод, чтобы это понять, - грустно сказал отец.
  Я не стал настаивать на своем и, единственным звуком, нарушающим повисшую тишину, было лишь цоканье копыт.
  -Если с твоей матерью, - внезапно произнес отец, - Нас сблизило притяжение личности - я увидел в ней незаурядную личность, и до сих пор льщу себе, что и она увидела во мне нечто такое же, то с Настурцией - притяжение одиночества, понимаешь меня, сын?
  - Не совсем.
  - После смерти твоей матери, я каждое утро, смотрясь в зеркало, видел в своих глазах боль. Боль утраты. Боль одиночества. Когда я общался с тобой, она отступала. Но стоило мне оказаться наедине с собой, она возвращалась. И когда ты учился на последнем курсе Дзен Риэля, на приеме в честь свадьбы старшего сына одного из моих соседей, я увидел Настурцию, увидел точно такую же боль, хоть и тщательно скрываемую. Я подошел к ней и прямо спросил: "Вы скорбите об утрате мужа"? Она же грустно покачала головой и сказала мне: "Увы, я так и не вышла замуж". "В таком случае, будьте моей женой". "Если это шутка, то слишком жестокая, сир Оуэн". "Я никогда не шучу такими вещами. Так да или нет?" Она внимательно посмотрела на меня и все поняла, а поняв - приняла мое предложение. Всевышний же благословил наш брак Урсулой. Я знаю, сын, что вы не любите друг друга, - вздохнул отец. - Ты постоянно сравниваешь ее с матерью, она же - видит в тебе живое напоминание мне о первой жене и элементарно ревнует. Вот и все.
  В отце снова что-то неуловимо изменилось, он стал снова привычным Рэбмой Оуэном - пожилым чудаком с устаревшими понятиями о чести и благородстве.
   - Сынок, а не опоздаем ли мы к обеду? - озабоченно спросил он. И мы галопом поскакали к замку.
  
  ***
  
  После обеда я отправился, как обычно, соснуть, а потом прошел к сестренке. Та мирно спала, и кормилица позволила себе отлучиться на минуту. Я осторожно подошел к Урсуле и плавно, как учил Мастер Хелденн, провел над ней рукой. Я боялся ощутить легкое покалывание, но - ничего - что, в свою очередь еще мало что значило - Мастер обучил нас воспринимать только явные следы магического вмешательства.
  -Не смей, приблудник смерти, - услышал я возмущенный голос за спиной. Урсула проснулась и заплакала.
  Донна Настурция подбежала к кроватке, подхватила сестру на руки и отошла как можно дальше от меня. То, с какой поспешностью она это проделала, сказало мне все.
  - Зачем вы это сделали? - грустно спросил я, опускаясь на стул. Этой мелкой деталью, для нее, знающей Кодекс не хуже меня, было сказано очень многое - мужчина ни при каких обстоятельствах не должен сидеть в присутствии женщины, когда та стоит, если он только не отец, брат, муж, судья, а она - дочь, сестра, жена или обвиняемая.
  - Да в чем ты смеешь обвинять меня, проклятый Творцом! - все тем же возмущенным тоном воскликнула донна, но я уже видел в ее глазах страх. Страх, что этот юноша, которого она сейчас ненавидела больше всего на свете, пойдет и расскажет все отцу, с его старомодными представлениями о том, что хорошо и что плохо. И тот отберет у нее дочь, расторгнет брак, и что тогда?
  "Никто не любит некромантов, - со вздохом процитировал я самую первую лекцию, - Ни Церковь, ни дворяне, ни простолюдины". У Церкви они отнимают один из важнейших источников доходов, дворяне их презирают, хотя втайне пользуются их услугами, простолюдины - боятся из-за болтовни странствующих пустобрехов, которые придумывают страшные сказки, лишь бы их хорошо потом накормили. Хотя некромантия - всего лишь одна из Школ магии. Вполне легальная, смею добавить.
  -Причем тут Церковь? Какой источник доходов? - не поняла благородная донна.
  -Церковь? А как вы меня только что назвали? Но оставим это в стороне. Вы не хуже меня знаете основной религиозный принцип: "По вере вашей и получите". И если человек искренне, всей душой верит, что Благодать, почивающая на частице мощей или одежды того или иного Святого, исцелит его от недуга, то он, как правило, получает исцеление. Все бы ничего, да вот только рядом обязательно стоит служка с ящиком, в который исцелившийся, на радостях кладет щедрое пожертвование, как и все остальные приложившиеся, независимо от того получили ли они исцеление или хотя бы облегчение в своих страданиях - эти, конечно, кладут меньше, но все равно кладут. Вот вам один из источников дохода Церкви. Вы, как управляющий имением, должны меня понять, - донна Настурция кивнула. Ненависть почти ушла из ее взгляда. Появилось нечто новое, неожиданное: интерес, но сесть она не решилась. - Теперь возьмем такое явление, как упокоение погоста Церковью и упокоение погоста некромантом. Вы когда-нибудь видели как это происходит? - женщина покачала головой. - Так я вам опишу: ночь, рев Восставших, толпа полуодетых крестьян в безумном ужасе, часто затаптывая до смерти упавших, бежит к ближайшей церквушке, где их уже ждет священнослужитель, который пламенной речью объясняет им, что все это произошло "за грехи их", заключающиеся в основном в "сребролюбии", иначе говоря, малых пожертвованиях, а навела на них эту беду "ведьма", которую он после иступленной молитвы довольно быстро находит, и которую тут же сжигают на костре. Восставшие возвращаются на погост и не беспокоят люд где-то с год, если эманации боли "ведьмы" были особенно сильны, то полтора. Крестьяне поначалу несут щедрые пожертвования в церковную казну, но проходит месяца три-четыре, воспоминания притупляются, река пожертвований превращается в ручеек. Потом все повторяется. Наконец, староста не выдерживает, плюет и вызывает некроманта, который за определенную плату, не спорю, немалую, конечно, но все же меньшую, чем бесконечные дары, упокаивает погост раз и навсегда - и церквушка больше никогда не увидит тех обильных даров, что несли люди после упокоения погоста через сжигание "ведьмы". Неудивительно, что Церковь в своих проповедях с особой ненавистью поливает некромантов грязью. Теперь вы поняли?
  -У вас что-то не сходится, молодой человек. Откуда же священнослужитель первым узнает о том, что погост восстал? - пытаясь найти брешь в моем рассказе, сказала донна Настурция.
  - О, это - всего лишь небольшое оповещающее заклинание, наложенное, по тайному договору между священником и Практиком, - улыбнулся я и добавил. - Церковь не любит магов вообще, но ругает их в основном за "сребролюбие", да они и не перебивают у нее большинство источников дохода, ибо простой люд предпочтет приложиться к мощам, чем обратиться к Практику или Целителю, а вот Некроманты у нее, как кость в горле.
  На донну Настурцию было жалко смотреть. Как человек умный, да еще экономист, отлично понимающий, что значит лишиться такого источника дохода, она поняла, что все мои слова - правда, и ее вера в непогрешимый авторитет Церкви сильно пошатнулась.
  Я встал со стула, показывая, что не осуждаю ее, подошел к кроватке и снова спросил ее:
   -Так зачем же вы сделали это?
  Она, было, открыла рот, но тут вошла кормилица. Увидев меня и хозяйку с ребенком на руках, бедная женщина испугалась, однако, Настурция сама уложила Урсулу в кроватку и сказала мне:
  -Следуйте за мной. Мы продолжим наш разговор в другом месте, - и провела меня в свой кабинет.
  - Присаживайтесь, - донна Настурция указала мне на стул.
  Я сел, она осталась стоять, добровольно отдавая себя на мой суд.
   - Думаю, нет нужды рассказывать вам, что я сделала.
  -- Никакой, - согласился я.
  Донна Настурция стала медленно ходить взад-вперед. Ее надменность и чопорность куда-то ушли, и передо мной оказалась грустная и уставшая женщина.
   -Когда я вышла замуж, мне было тридцать девять лет. Это называется "перестарок". Но я все-таки женщина и хочу иметь детей - это же так естественно! - воскликнула она, - И после первой брачной ночи, я так и сказала твоему отцу. Тот меня понял, и свершилось чудо - спустя три месяца, я понесла. Еще большее чудо - то, что я родила здорового ребенка. Твой отец не помнил себя от счастья, да и я тоже. Поначалу Урсула мне казалась самой красивой девочкой на свете. Такое, я думаю, переживают все родители. Потом меня стали мучить страхи - а что если девочка вырастет дурнушкой, ну, пусть не дурнушкой, но не повторит ли она моей судьбы? Взгляни на меня, Кэвин, и скажи честно - можно ли меня назвать красивой? Я не обижусь.
  Я окинул ее взглядом - несмотря на возраст и рождение дочери, она сохранила неплохую фигуру, отменной формы руки, красивые, длинные пальцы, но вот волосы были жидковаты, а черты лица мелки, да еще поджатый, вытянутый в струнку рот.
  --Не так чтобы очень, - признал я.
  --Все верно, Кэвин. А аристократке нужно либо быть очень богатой, либо очень красивой, иначе ее легко затмят другие. У моих родителей не было денег на обряд, что само по себе говорит о богатстве нашего рода, и, если бы не твой отец, я бы так никогда и не вышла замуж. И я такой доли своей дочери не желаю. Вот почему я позвала Практика. Тот дал мне заглянуть в будущее, и я увидела ее. Нет, она оказалась не дурнушкой, но все же недостаточно красивой, чтобы на нее обратили внимание достойные молодые люди.
  - Вас обманули. Никто, даже сам архимаг Эйвен, не в силах заглянуть в будущее, хотя бы только потому, что оно зависит он принятых человеком решений и не зависящих от него событий. К примеру, ваше ближайшее будущее на данный момент целиком и полностью зависит от моего решения и это ближайшее будущее. Что же говорить о таком далеком будущем, какое вам показал вам ваш маг, - я только развел руками, - вам показали хорошо сделанную иллюзию, и вы на это попались. По крайней мере, я теперь знаю весь механизм этого дела. Да! И сколько он запросил?
  -Пятьдесят златов, - чуть помявшись, сказала донна Настурция. - Нет-нет, из казны твоего отца я не взяла ни медницы. Я отдала единственную свою драгоценность - золотую фамильную брошь в форме витка спирали с большими бриллиантом, рубином и изумрудом и рунами "вал" в начале и "ха" на конце - символическое изображение всей жизни, знаете ли. Очень древняя вещь, но тогда я об этом не думала.
  Я лишь тяжело вздохнул.
  -Вы только что сказали, что аристократке надо быть либо очень богатой, либо очень красивой. Урсула является наследницей отца - от своей доли наследства я отказался в ее пользу - с меня достаточно замка и земель дяди Кейна. В случае моей кончины, мои владения, кроме замка, который, по условию завещания сравняли бы с землей, отошли бы отцу, а тот бы завещал их вам или Урсуле - не знаю. Удачное замужество вашей дочери было уже обеспечено. Этот бессовестный маг сперва узнал о вашем прошлом и просто сыграл на вашем страхе, что девочка повторит вашу судьбу, и вы забыли, что теперь вы не просто бедная аристократка, а жена очень богатого человека, - сказал я.
  Смысл моих слов дошел до нее не сразу, а когда пришло понимание, как жестоко ее обманули, донна Настурция разрыдалась. И плач ее не был притворным с единственной целью разжалобить меня. Теперь я понял, что имел в виду отец, когда сказал, что я пошел в мать - как она чувствовала людей и отличала правду от лжи, так и мне передалось это ее свойство. Я чувствовал, что сейчас переживает эта бедная, запутавшаяся женщина, чувствовал, как со слезами ее покидает тот жуткий страх и напряжение, державшие ее с момента проведения обряда. Наконец, она перестала плакать, вытерла слезы и стала ждать моего вердикта.
  Я встал со стула, взял ее за руку и, глядя ей в глаза, как можно мягче сказал:
   - Вы говорили, что маг вам показал вашу дочь недостаточно красивой, чтобы на нее обратили внимание достойные молодые люди. Что ж, теперь она вырастет красивой, так воспитайте ее так, чтобы на нее обратили внимание истинно достойные молодые люди, а не заносчивые мешки с деньгами, в которых она к счастью не нуждается. Внушите ей мысль, что в том, что она красива, нет никакой ее заслуги. И постарайтесь донести до ее отца, что воспитание дочери - это, как и воспитание сына, и его забота тоже, - произнося последнюю фразу, я не смог удержаться от улыбки.
  -Спасибо тебе, Кэвин. Теперь я точно знаю, что мне делать, - сказала донна Настурция и впервые улыбнулась мне, а затем медленным, но твердым шагом направилась в сторону библиотеки.
  
  XIII
  -У меня вчера была Настурция, - вместо обычного приветствия сказал отец. - Признавайся, твоих рук дело?
  - Отчасти. Но решение пойти и рассказать вам всю правду она приняла сама.
  -Про мага я и так знал. Не надо думать, что я не ведаю, что творится в моем доме. Но все равно, спасибо, что поговорил с Настурцией, хоть я и не понимаю, как тебе это удалось. Она же тебя терпеть не могла. Но я совсем о другом, - произнес отец, отбрасывая свиток на столик, - Как я буду воспитывать девочку? Как ты себе это представляешь? А именно этого потребовала от меня Настурция.
  - Точно так же, как и меня, - устраиваясь поудобнее в одном из кресел, сказал я и, набив трубку, с наслаждением закурил.
   - Я всегда считал, что воспитанием сына должен заниматься отец, а дочери - мать, - продолжал бушевать отец.
   -Вы не хуже меня знаете, что из себя представляют девушки, воспитанием которых занимались только матери. Или вы считаете, что любовь к точным наукам - математике и экономике вашим супругам привили их матери? Сильно сомневаюсь.
   -А ведь ты прав, - уже остыв, задумчиво сказал отец. - Лори как-то рассказывала мне, что увлеклась математикой в девять лет, после того, как ее отец, будучи навеселе, шутки ради научил ее пользоваться арифмометром. Бедняга и не подозревал, чем это для него обернется, - улыбнулся мой родитель, - Сначала она вынула из него всю душу, пока он не обучил ее всему что знал, а потом стала требовать учебники и книги, которые он уже покорно ей покупал или выписывал. А затем она стала писать свои работы по высшей математике под псевдонимом Дюран Локхерт.
   - Это, часом, не тот Локхерт, из-за трудов которого в свое время было сломано столько копий и которые сейчас считается классикой высшей математики? - порывшись в своих скудных Дзен Риэльских познаниях, недоверчиво спросил я.
   - Да, сын, это - твоя мать - Лори Оуэн. Что? Не ожидал? - рассмеялся отец. - Невозможно было угадать, какой сюрприз она преподнесет - было у нее такое свойство.
  Я подумал о девушке, с точно таким же даром, но спросил у отца совсем о другом:
   - А что Настурция?
   - Насколько ты успел узнать, она происходит из очень небогатого рода - ее отец был вынужден сам вести учет средств, а она могла часами сидеть и смотреть, как он это делает - к общению с ровесницами она не стремилась, так как чувствовала себя гадким утенком, над которым только что и будут делать, так издеваться - дети порой так жестоки, - вздохнул отец. - Однажды ее отец серьезно заболел и целый месяц провел в кровати, а когда поправился, то открыв книгу учета средств, обнаружил что, пока он болел, за финансами следила его тринадцатилетняя дочь. Он провел бессонную ночь перепроверяя ее записи, но все было учтено вплоть до последней медницы. Он позвал Настурцию и спросил ее, где она этому научилась. Та сказала, что в день, когда он слег, она всю ночь изучала его записи, а на следующий день села за гроссбух. Причем, заметь, в своих расчетах она даже не пользовалась абаком, не говоря об арифмометре, который просто был им не по карману. Все арифметические операции девочка с легкостью проводила в уме. Отец был настолько потрясен, что купил ей учебник по основам экономики, изучив который, она пришла к нему с предложением, как немного увеличить их доходы. К его чести, он не стал смеяться над ней, а внимательно выслушал и поступил по ее совету. Так вот, в результате ее идеи, их доходы выросли, пусть не на много, но все-таки. Отец сразу понял, что у его дочери есть талант и стал, по мере возможностей развивать его - покупал ей сначала учебники, а потом более серьезную литературу и всегда поступал так, как она советовала, а в шестнадцать лет полностью передал ей управление финансовыми делами семьи. С тех пор они больше не бедствовали, даже стали иногда давать приемы, а это о чем-то да говорит. Когда же мы поженились, она упросила меня сделать ее управляющим, думаю, иначе она сошла бы на нет от безделья, и знаешь, сынок, - лучшего управляющего у меня никогда не было!
  - Вот вам и ответ вопрос о том, как воспитывать девочку, - найдите ей занятие, которое увлечет ее не на шутку: математику, астрономию, искусство, архитектуру - что угодно, помимо умения вести светскую беседу, кокетничать да танцев, одним словом сделайте из нее Личность, какой была моя мать и какой является сейчас ваша жена, - я выколотил трубку.
  --И когда это ты успел стать таким мудрым, - пробурчал отец. - Можно подумать, что мы поменялись ролями.
  Я улыбнулся, пожал плечами и вышел из библиотеки, оставив его в глубокой задумчивости.
  ***
  
  Как я не хотел погостить подольше, но время поджимало - Спелое Зерно уже перевалило за середину, и если я хотел хоть немного насладиться общением со своими столичными друзьями и любимой девушкой, мне надо было выезжать. Особенно это было трудно после того, как наконец-то, долгожданный мир установился в нашей семье - Настурция теперь смотрела на меня без неприязни, я бы даже сказал: с оттенком дружелюбия, что, учитывая ее замкнутый характер, многого стоило. Отец, видя все это, светился от счастья - его мечта исполнилась - всем было хорошо. Когда же я пришел прощаться, отец, как всегда, обнял меня и передал просьбу Настурции зайти к ней перед отъездом.
  Несмотря на ранний час, донна Настурция была уже у себя в кабинете:
  -У тебя ведь кто-то есть там, в Столице, - скорее констатируя, чем спрашивая, сказала она.
  - Виновен, - поднимая руки, улыбнулся я.
  -У меня есть для нее подарок, - Настурция открыла ящик стола и достала деревянную коробку - взгляни, по-моему, это для нее - в самый раз.
  Я открыл футляр - в нем лежала большая серебряная заколка для волос, сделанная, на первый взгляд, просто, но с безупречным вкусом - как раз для Муэри.
   - Но как вы... - начал было я.
   - Знание людей. После нашей беседы, я поняла, что она не из тех, кому подавай золото да дорогие камни.
  - Что же, вы правы. Это для нее - в самый раз, - признал я, закрывая коробочку.
  -Удачной дороги, Кэвин, - сказала донна Настурция и склонилась над гроссбухом и свитками.
  - Донна Настурция, - окликнул я ее с порога, - Сколько будет двести пятьдесят восемь в квадрате?
  - Шестьдесят шесть тысяч пятьсот шестьдесят четыре, - не отрывая взгляда от записей, рассеянным голосом ответила она, и вдруг, быстро подняв голову, скорчила рожицу и показала мне кончик языка.
  
  ***
  
  Путь в Столицу занял у меня всего пять дней - Йоген показал мне, как можно срезать солидный кусок тракта. Вот только ночевать мне приходилось не в трактирах, а в простых деревенских избах, где всего за пяток медниц Гордецу всегда была обеспечена чистка и полная кормушка овса, а мне - котелок горячей картошки с маслом да кружка квасу, а так же место на печи. Столкнувшись впервые с такими нравами, я поначалу боялся заснуть и не проснуться. Однако, каждый раз открывая глаза, я видел на столе свой завтрак - как правило, яичницу со шкварками и кружку с молоком. Эльфийский Плащ Путешественника сослужил и здесь доброе дело - не ввел принимавших меня людей в соблазн. Да, эльфы знали, что больше всего нужно путнику...
  Оказавшись, наконец, в Столице я направился к Ютеру. Желание увидеть друга и любимую девушку подгоняло меня и заставляло ускорять шаг. Но вот я в Эльфийских Садах, открываю дверь пансиона Ютера, и... Если осенью, зимой, весной, да и в начале лета это заведение, казалось, не пользовалось особой популярностью, то сейчас все места за столиками были заняты. Я протиснулся к стойке в надежде найти за ней хозяина пансиона, но вместо эльфа там стояла невысокая чуть полноватая русоволосая сероглазая женщина лет тридцати.
  - Чего угодно? - спросила она
  - Хозяина! - потребовал я.
  Она внимательно осмотрела меня и улыбнулась.
   - Вы, наверное, тот самый Кэвин, о котором муж успел мне прожужжать все уши. Нет его, и появится не раньше полуночи.
   - А он не прожужжал вам уши о девушке по имени Муэри? - улыбаясь, спросил я жену хозяина заведения.
   - А то! - рассмеялась женщина. - Не будь он эльфом, я бы забила тревогу, но на этот счет я спокойна. Эльфы, стоит им полюбить, перестают замечать в других женщинах женщин. Подруг - да, это сколько угодно, а вот женщин - нет! Я даже с ней успела познакомиться. Очень хорошая девушка, скажу я вам.
   - В таком случае, где я могу ее найти?
   - Не знаю, она съехала от нас неделю назад.
  Куда могла податься Муэри, я знал, но решил сначала поговорить с Ютером - что-то подсказывало мне, что случилось нечто серьезное, и корни всего этого здесь.
   - У вас, нет небольшой комнаты, бадьи с теплой водой и скромного ужина?
  - Увы, сударь, всё занято, - вздохнула хозяйка заведения, - Кроме пары комнат, специально для Друзей Эльфов, - улыбнулась она. Я давно заметил одну вещь - чем добрее и искреннее человек - тем красивее у него улыбка, несмотря на внешние изъяны, наверное, потому что улыбается он сердцем, а не мышцами лица.
  Комната для Друзей Эльфов оказалась не очень большой, зато светлой и отделанной с безупречным вкусом. Спустя несколько минут появились работники с бадьей, чистой водой и подносом с ужином. Действовали они со знанием дела - три минуты - и горячая ароматная ванна была готова, в которую я с наслаждением погрузился и стал отмокать от дорожной грязи, потом воздал должное ужину, а после решил немного поспать. Все равно, раньше полуночи Ютера я не увижу, а сидеть шесть часов и строить пустые догадки мне не хотелось.
  -Кэвин, вставай, ну вставай же! - я почувствовал, как меня аккуратно трясут за плечо.
  Я открыл глаза и увидел над собой Ютера. Таким серьезным я его еще ни разу не видел:
  -Ютер, дружище, что стряслось? - зевая, спросил я.
  -Позор, - сказал эльф, - Позор для всей нашей общины. Один из нас совершил мерзость - взял женщину против ее воли.
  -Муэри, - прошептал я.
  -Да, и поскольку она является твоей женщиной, мы решили, что судить его будешь ты.
  - И какое наказание я могу ему вынести, - спросил я, быстро одеваясь.
  -По нашим обычаям, за такие преступления положено изгнание из общины, которую он опозорил на срок определяемый судьей, максимальная мера наказания - полное изгнание отовсюду. Иначе говоря - он станет изгоем, а для эльфа это хуже смерти. Но, Кэвин, - Ютер остановил меня в дверях, - Не будь к нему столь суров.
   - Почему это? - резко спросил я.
   - Парню всего восемьдесят три года, он приехал из Древолесья два месяца назад, когда тебя здесь не было, а Муэри была уже на короткой ноге со всеми здешними. Ее любили, как любят друга, так как все отлично знали о вас. Когда же это случилось, Муэри, не говоря никому ни слова, просто съехала отсюда, а он сам пришел с повинной. С тех пор он под домашним арестом в одной из комнат. А теперь, пойдем.
  Комната Галагда - так звали подсудимого - изнутри была гораздо больше, чем казалась снаружи, но особенности эльфийских манипуляций с пространством меня в данный момент не занимали. Гораздо больше мне был интересен сам Галагд - эльф сидел на кровати и с интересом разглядывал меня - своего судью. Я взял один из стульев, поставил его спинкой вперед напротив провинившегося, сел и стал так же бесцеремонно рассматривать его.
   - Так ты, стало быть, тот самый Кэвин, о котором она ни словом не обмолвилась, - дерзко сказал он.
   - А ты, значит, тот самый Галагд, что взял ее против воли, - процедил я сквозь зубы и, не удержавшись, дал ему пощечину. Вся бравада махом слетела с него, и он уставился в пол.
   - Я пришел сюда не словами играть, и ты это отлично знаешь, - жестко сказал я. - Рассказывай, что тут у вас произошло. И еще, - добавил я, - Хоть я не ваш Старейшина, но любую ложь сердцем чую.
  Эльф внимательно посмотрел мне в глаза, а затем кивнул головой и бесцветным голосом начал:
  - Только теперь я понимаю, что мне надо было сначала расспросить хотя бы того же Ютера, и ничего бы этого не случилось, но я поступил, как привык поступать в Древолесье - просто подошел к ней и представился, она улыбнулась и назвала свое имя. С каждой нашей встречей она нравилась мне все больше и больше, пока я не решил, что в небольшой интрижке ничего дурного не будет. Единственное, что я могу сказать в свое оправдание, так это то, что когда я спросил, есть ли у нее жених, она лишь покачала головой, - быстро, что бы не получить еще одну пощечину, сказал эльф. - Я понял, что путь свободен и, спустя несколько дней, пригласил ее к себе на ужин. Мы, болтая о том о сем, подчистили все, что было на тарелках, выпили кувшин вина, а потом, когда я ее обнял, она вздохнула и сказала: "Если уж тебе так приспичило, то делай", мне бы дураку остановиться, но куда там! Я решил, что это часть игры, в которую так часто играют эльфийки... Не думай, что я заботился только о своем удовольствии! - вдруг крикнул Галагд. - Я хотел, чтобы и ей было хорошо тоже, но очень скоро это стало слишком уж похожим на некрофилию, и я тогда спросил ее: "В чем дело?", она... - тут он скрипнул зубами и отвернулся.
   - И что она тебе ответила?
  --"Делай свое дело побыстрее, пожалуйста", - через силу чуть слышно произнес подсудимый и надолго замолчал.
  --После этих слов я тотчас оставил ее, - справившись с собой, продолжил он. - Она оделась, а когда уходила, то сказала: "Не бойся, я никому ничего не скажу. Всякое бывает" и... улыбнулась, грустно так. Мне - насильнику, мерзавцу. Почему она не сопротивлялась, Кэвин? - Галагд посмотрел мне прямо в глаза. - Я бы сразу ее отпустил. Я бы ее отпустил, если бы она просто сказала, что не желает меня. Почему? - эльф снова сорвался в крик.
  -Потому что, когда люди сильно желают женщину, большинство из них воспринимает отказ, как оскорбление, и тогда они просто берут ее, не спрашивая, хочет она этого или нет, если же та сопротивляется, то ее бьют, иногда до бесчувствия, - глядя в пол, посвятил я его во всю грязь людских нравов. - Так что, она не хотела, чтобы ее, кроме того, что возьмут против ее желания, так еще в придачу и избили. Откуда ей было знать, что для эльфа взять женщину против воли, - сделать немыслимую мерзость?
  Какое-то время мы сидели молча, избегая смотреть друг на друга, пока Галагд не сказал:
   - И что теперь? Здесь я оставаться не могу. Куда и насколько мне отправился - решать тебе.
   - Отправляйся назад в Древолесье или куда хочешь. Срок изгнания - двадцать пять лет, - я поднялся со стула и направился к выходу.
   -Что? Мне за то, что опозорил общину, да осквернил твою женщину всего двадцать пять лет? - Галагд встал передо мной. - Нет, так не пойдет.
  - Пойдет, потому, что ты не знал людских нравов, а она - эльфийских обычаев. И еще потому, что ты оставил ее сразу, как осознал свою ошибку, - и, отстранив его в сторону, вышел вон.
  Ютер ждал меня у входа в пансион.
  - В Древолесье или куда ему угодно на двадцать пять лет, - сказал я эльфу.
  Тот было открыл рот, но я, подняв руку, сказал ему:
  - Завтра, все завтра.
  И быстрым шагом направился к Университету. Больше всего на свете я хотел увидеть Муэри и никого больше.
  
  ***
  Я осторожно открыл дверь комнаты девушки. Она спала, чуть приоткрыв рот. Ее чудесные волосы были небрежно заплетены в косу. Моя рука сама потянулась, что бы коснуться их, но я с трудом сдержал этот порыв. Незачем будить бедняжку - ей и так в последнее время досталось. Я присел на корточки и какое-то время просто смотрел на нее. Затем я встал, осмотрел ее комнату "Кошкой" - простенькое заклинание ночного зрения - и обнаружил новую деталь - на полочке под зеркалом рядом с гребнем появились большие ножницы. Стараясь ступать как можно тише, я подошел к зеркалу, взял их, потрогал заточку и помрачнел - заточены они были на славу. Не надо было быть семи пядей во лбу, чтобы понять, для чего они предназначались - Муэри в отчаянии хотела остричься, чтобы раз и навсегда избавиться от того, что привлекало к ней мужчин, да все не могла решиться. Я сунул ножницы в карман - от греха подальше и на цыпочках направился к выходу, но стоило мне сделать шаг, как я услышал сонный голос:
  - Кто здесь? Кэвин, это ты?
  - Я. Спи дальше, - шепотом ответил я.
  До меня донесся легкий смешок.
  -Посмотрите на него! Сначала будит, а потом: "Спи дальше". Хам! Иди ко мне, я так по тебе соскучилась, ну же! - сказала девушка, расплетая косу.
  "D'arts no frei" - одними губами произнес я и сжал левую руку в кулак. Я тоже по ней соскучился...
  ***
  - Двадцать пять лет... Не слишком ли сурово, за незнание обычаев. Причем не только им, но и мной тоже?
  - Какое там "сурово", - не переставая гладить и перебирать между пальцев ее главное богатство, милостиво предоставленное мне в полное распоряжение, усмехнулся я, - Он был возмущен мягкостью приговора, и никак не мог поверить, что его вины тут немного.
   - Я же говорила тебе, что виновата не менее его, - тихо сказала Муэри.
   - И ты тут не причем. В том, что случилось виноват я, - сказал я и убрал руки от ее волос.
   - Кэвин, ты что с глузду съехал? Ты-то здесь причем? - пораженно спросила меня девушка. - А ну живо вернул руки туда, где были!
   - А при том, что не сделал тебе предложение сразу, отложил до разговора с отцом, хотя знал, что он поймет и что-нибудь придумает - со злобой на себя сказал я. - Он ведь спросил у тебя, есть ли у тебя жених? Было такое?
   - Было, - согласилась Муэри, - Хотя, эльфы обычно спрашивают: "Есть ли у тебя мужчина?"
  - Неважно, он из Древолесья, где иные понятия и порядки, - отрезал я.
  - Кэвин, милый, мы с тобой уже говорили об этом. Пока ты был в отъезде, я же не только все время пропадала в Эльфийских Садах. Я зашла в Библиотеку и взяла этот ваш Кодекс. Весь не осилила, но про "межсословные браки сиречь мезальянсы" прочитала все, - девушка повернулась ко мне и утешающе поцеловала. - Кэвин, я люблю тебя и поэтому не хочу осложнять до невозможности твою жизнь, не хочу быть "позорным пятном" в истории твоего рода. Пойми же, наконец, я благодарю небо за то, что между нами есть, и не замахиваюсь на большее. Единственное, что я действительно от тебя хочу, так это ребенка - живую память. Но это все после того, как мы разберемся с твоим проклятием. А теперь обними меня и давай спать, ладно?
  
  XIV
  К чести Муэри, она после случившегося не стала сторониться эльфов - наоборот, узнав, что они, не в пример людям, умеют контролировать свои плотские порывы, и что желание женщины в этом вопросе для них - закон, девушка стала уважать их еще больше. Однажды она даже призналась мне:
   - Кэвин, я так завидую эльфийкам - у них такие мужчины! У людей я встретила всего одного такого.
  - Двух, - поправил ее я.
  - А кто второй? - не поняла она.
  - Имею наглость думать, что я, - сказал я с самым серьезным видом.
  - Стой. Ты меня окончательно запутал. Если ты второй, то кто первый?
  - Конечно, Мастер. А кто же еще?
  Девушка рассмеялась.
  - Ну что? Так мы идем к Ютеру или нет?
  - Подожди, у меня для тебя кое-что есть, - вспомнил я про подарок Настурции, - Держи, это - тебе от жены моего отца.
  Муэри осторожно открыла шкатулку, заглянула в нее и строго посмотрела на меня:
  - Кэвин, я все понимаю, но зачем было всем рассказать о нас? Отец - еще ладно, но ей-то зачем?
  - Она сама догадалась, что в Столице у меня кто-то есть, а после одной истории - извини, не могу посвятить тебя в подробности, она поняла, что это девушка не из тех, кто гонится за золотом и дорогими камнями. Так что, она ошиблась с подарком?
  - Что ты! я именно о такой и мечтала, - счастливо вздохнув, сказала девушка, расчесала волосы и, ловко собрав их сзади, защелкнула заколку. - Ну как?
  - Потрясно, - выдохнул я и понял, что Мастер подразумевал под одной плотью - когда слова, привычки и даже мысли двух разных людей становятся общими незаметно для них самих. Господи, что же с нами станет через четыре года?
  - Ну вот, - вздохнула Муэри, осмотрев себя со всех сторон, - это платье - совсем не для нее.
   - Пойдем к Ютеру, может он чем-нибудь поможет, - предложил я.
  Девушка с подозрением взглянула на меня, но ничего не сказала.
  Несмотря на то, что у Ютера было полно посетителей, он нас сразу заметил:
  - Кэвин, Муэри, ну наконец-то! Идите сюда! Вот для вас отдельный столик, а ужин - через минуту, - сказал и исчез.
  Ужин действительно был подан через минуту и не кем-то, а самой хозяйкой. Женщина ласково улыбнулась, и сказала девушке:
  - Рада вновь видеть тебя. Зайди ко мне после ужина. У наших мужчин какое-то жутко тайное дело. Секреты, видишь ли, у них от нас, но и мы ведь в долгу не останемся?
  - Непременно, Флари, - улыбнулась Муэри.
  Настал мой черед бросать подозрительные взгляды.
  После ужина девушка упорхнула из-за стола, оставив размышлять, что это у нее за "секреты", но предаться этому занятию надолго мне не дал хозяин заведения.
   - Кэвин, хорош мух ловить, у нас от силы полчаса и не секундой больше. Быстро к Леcкасу - у него все готово.
  Мы вышли из пансиона и быстро зашагали к портному. Ютер на ходу ввел меня в курс здешних событий. Оказывается, мой приговор показался слишком мягким не одному только Галагду - никто ничего не мог понять, а задавать вопросы "что" да "почему" судье у эльфов не принято. Но все разговоры вот уже который день крутились только вокруг этого.
  - Передай своим сородичам, что это было скорее трагическое недоразумение, чем преступление. Вот и все. Или им нужны еще и подробности дела в письменном виде с иллюстрациями? - раздраженно спросил я.
  - Что ты, Кэвин! Думаю, такого объяснения будет более чем достаточно, - воскликнул эльф - А вот мы, кстати, и пришли.
  Лэгдонь - так эльфы называют свои жилища - Лескаса находилась на огромном платане. Ютер как-то по-особенному свистнул и к нам бесшумно упал конец веревочной лестницы.
  Наш заказ был уже готов и упакован - два свертка ждали нас на столике у самого входа. Однако мастер выглядел смущенным.
  - В чем дело, Лескас? - спросил Ютер у портного.
  - Это ведь для той самой девушки... - нерешительно начал он.
  - Сколько можно?! - не удержался я. - Дело закрыто. Или вы так и будете, как базарные торговки шушукаться за ее спиной? Спасибо, что еще руками не показываете. Где ваша хваленая тактичность?!!
  -Вы меня неправильно поняли. Нам всем невероятно стыдно за происшедшее - такого в нашей общине никогда не случалось, и мы не знаем, как искупить свою вину, - тихо произнес Лескас.
  Неподдельная боль в его голосе отрезвила меня.
  - Она никого не винит, - глядя себе под ноги, сказал я. - А после того, как я рассказал ей о вашем отношении к женщинам в этом вопросе, она прониклась самым настоящим восхищением к вашей расе. Так что, самое лучшее, что вы можете для нее сделать - ведите себя, как будто ничего не случилось.
  Лицо эльфа просветлело, и он поманил нас к небольшому столику, на котором лежали две пары женского белья из тончайшей белой ткани. И покрой и цвет как нельзя лучше подходили для Муэри - не было никаких украшений и кружев. Все было просто и лаконично, но в этой простоте и лаконичности как нельзя лучше раскрывался характер девушки.
  -По одной паре к каждому платью совершенно бесплатно, - ответил на мой невысказанный вопрос портной.
  -Слушай, Лескас, оно такое тонкое... - начал было я, но оба эльфа рассмеялись надо мной.
  -В ближайшие триста лет с этим бельем ничего не случится. И еще - смотри, Кэвин, - портной оглянулся, схватил чернильницу и вылил ее на белоснежную ткань. Я непроизвольно дернулся, но ткань, спустя несколько секунд приняла свой изначальный цвет. Однако на этом дело не кончилось. Мне предложили порвать ее - напрасные усилия! Затем ее резали, жгли, а под конец, даже облили кислотой - ткань восстанавливалась за несколько секунд во всей своей непорочной белизне. - Она, как ты уже понял, не нуждается в стирке, как и платья тоже. У нее есть так же еще одно свойство, но об этом ты узнаешь сам, - ухмыльнулся Лескас, заворачивая заказ. А когда мы уже уходили, он достал из кармана небольшой деревянный футляр и протянул его мне:
  -Мы все просим принять ее это, чтобы такое никогда не повторилось впредь, среди какой бы общины она не оказалась, - я заглянул в него. Там было скромное серебряное кольцо с янтарем, - Это эльфийское обручальное кольцо, - сказал Лескас.
  Я молча кивнул и пожал ему руку.
  - Слушай, Кэвин, у тебя с собой есть пара златов? - спросил меня Ютер на пути обратно.
  -Есть.
  -Дай мне их, - попросил эльф.
  -Возьми сам. Не видишь, что у меня руки заняты? Кошель - в правом кармане, - буркнул я.
  -Отлично, - сказал Ютер, выудив у меня злата. Затем он достал свой кошель и тоже вынул пару златов.
   - Смотри, мы сшили все это на ее деньги, так? - спросил эльф (он был третьим и последним, посвященным в подробности небольшой аферы, которую мы провернули с Мастером).
  -Которые она, если бы и взяла, то, скорее всего, выбросила бы в воду, - проворчал я.
  - Предположим, она так и поступила, - развивал свою мысль Ютер, - Да только я возьми да и найди их на дне канала. И вот я захотел подарить твоей подруге пару платьев. Да вот незадача - мастер запросил тридцать четыре злата, а у меня было только два (это не считая тех тридцати, что свалились на меня, можно сказать, с неба и которые я не зарабатывал). Я попросил у тебя два, и ты, как настоящий друг, выручил меня. Вопрос, - тут эльф лукаво посмотрел на меня, - сколько своих денег мы потратили, что бы осчастливить Муэри?
  Я быстро понял, куда дует ветер, и с самым невинным видом ответил:
  -Четыре злата.
  -Вот это и будет истина чистой воды, - сказал Ютер и швырнул в сумерки четыре золотые монеты.
  ***
  -Вот они. Явились, не запылились, - сварливо сказала Флари, - Мы их ждем-ждем...
   - А это что такое? - спросила Муэри, указав рукой на свертки.
   - Наш небольшой с Кэвином, подарок для тебя, - ответил эльф и развернул их.
  У Муэри перехватило дыхание - хоть она и видела пару простых без лишних изысков платьев, но качество материи и безупречный вкус исполнения почувствовала сразу.
   - И во сколько же вам обошелся этот "небольшой" подарок? - недоверчиво глядя на нас спросила девушка.
  - Нам он обошелся по два злата на брата - абсолютно честно ответил Ютер.
  - Кэвин? - медленно спросила Муэри, пристально глядя на меня. Ее глаза, как в той истории с "некрофилами", вновь загорелись двумя зелеными фонариками. "Ну все, спасайся, кто может" - мелькнуло у меня в голове.
  Положение спасла Флари:
   - Вот что, девочка моя, мой муж еще не разу на моей памяти не лгал. Если сказал "в два на брата", значит так оно и есть, - строго произнесла она.
  Фонарики погасли.
   - Ребята, время позднее. Выбирайте - либо вы остаетесь у нас, либо вам надо идти, - озабочено сказал Ютер.
  - Спасибо, конечно, за предложение, но мы пойдем, - улыбнулась ему Муэри и, не обращая внимания на мое ворчание: "Вот нападут на нас, а чем я отбиваться буду?", нагрузила меня свитками.
  
  ***
  
  - Кэвин, скажи честно, сколько вы за них заплатили? - уже в общежитии продолжила меня терзать Муэри. - Я же не дурочка и в ценах на платья разбираюсь лучше, чем вы оба вместе взятые.
   -Может, хватит об этом? Даю тебе слово, что мы потратили на них четыре злата.
  - Слово дворянина? - недоверчиво спросила меня девушка.
  - Слово дворянина, - подтвердил я.
  - Ну все. Теперь я спокойна, а то ведь этим платьям цена не меньше пяти златов, - значит, портной был чем-то обязан твоему другу или Ютер втайне доплатил из своих, - уже спокойно сказала Муэри с восхищением рассматривая обновку.
  "О, Творец! Стоило из-за злата устраивать допрос с пристрастием" - мысленно простонал я.
   - Ах ты, лгун! - развернув сверток с бельем, набросилась на меня девушка. - И ты смеешь говорить, что и это обошлось вам в четыре злата.
   - Нам это не стоило ни медницы, - ничуть не покривив душой, сказал я, - У эльфов один комплект белья всегда идет с платьем бесплатно.
  Муэри недоверчиво посмотрела на меня, но ничего не сказала, а стала рассматривать его.
   Думаю, здесь надо сделать небольшое отступление. Муэри, как девушка из простого сословия не носила белья. Она надевала платья на простую нижнюю рубашку из небеленого льна или прямо на тело, когда мы позволяли сделать себе "большой глоток". Да и вообще, моду на белье ввели эльфы, у которых аристократки, рискуя разорить своих мужей, стали заказывать себе платья. До этого они надевали их точно так же, как и прочие женщины - на рубашку, лишь с тем различием, что она была из более дорого беленого льна, а у особо состоятельных - шелка.
  - Кэвин, оно такое тонкое... - точь-в-точь, как я у Лескаса, сказала она.
  Мне пришлось пересказать, как мы измывались над ним. Девушка не верила мне до тех пор, пока я, после небольшой, но отчаянной борьбы, не разрезал ножницами одни из панталончиков на две части. Бедная Муэри! Я думал, что у нее случится разрыв сердца. Но все обошлось - через несколько секунд они были, как новые.
  - То же самое с платьями, - сказал я, садясь на стул и возвращая ей ножницы. - Да! Стирать тоже ничего не надо.
  - Кэвин, будь так добр - выйди, пожалуйста, - попросила меня Муэри.
  Я подумал, что ослышался. Муэри после той ночи, когда сказала "Смотри. Тебе можно", никогда меня не стеснялась. Она легко прочитала мою мысль, рассмеялась и смягчилась:
   - Ну, хотя бы отвернись, - что я и сделал.
  Какое-то время я слушал шуршание ткани, пока она не разрешила мне повернуться.
  Увидев ее в плавно переливающемся всеми оттенками зеленого и расшитым серебряной нитью платье, я долго не мог ничего сказать. Все неправильности ее внешности, к которым я привык, и которые полюбил, куда-то исчезли. Хотя нет, я видел все: веснушки, вздернутый нос, большой рот, но они вдруг стали ее украшением, ничуть не меньшим, чем роскошные волосы и изумительные темно-зеленые глаза. Про то что, платье сидело на ней, как влитое, думаю, и говорить не надо.
  - Ну как? Кэвин? Ау! Ты меня слышишь? - донеслось до меня.
  Я сглотнул и сказал:
  - Изумительно!
  - Да ладно тебе! - зарумянилась девушка. - Просто очень хорошее платье на выход. Но сшито идеально. Точно по мне. Стоп, с меня же не снимали мерки. Как так вышло? - растерянно спросила у меня Муэри.
  -Помнишь Лескаса? Это он сшил тебе эти платья. А эльфу-портному достаточно просто один раз посмотреть на модель, и не надо никаких мерок.
   - Понятно, - протянула она и снова попросила меня отвернуться.
  Пока она переодевалась, я вспомнил слова Юргена, что никто не умеет так тонко чувствовать и творить красоту, как эльфы. Теперь я понял, что он имел в виду.
  Наконец, мне снова разрешили повернуться.
  Второе платье, по сравнению с первым казалось простеньким - темно-синяя юбка и голубой верх. Но и здесь цвета чудесным образом переливались, только слегка - каждый в пределах своего оттенка. Лескас расшил серебряной нитью и это платье. Вот только она была настолько тонка, что оставалась невидимой до тех пор, пока свет не падал на нее под определенным углом и тогда открывалась часть узора, по своей красоте и утонченности не уступавшего тому, что был на выходном платье. Я представил, как он будет появляться то тут то там, когда Муэри будет в нем ходить днем...
  Если в первом платье она смотрелась королевой, то в этом - веселой, озорной жизнерадостной девчонкой, каковой она и была. И опять все ее неправильности только подчеркивали этот образ.
  - Кэвин, ты как-то странно смотришь на меня, - озабочено сказала девушка. - Я понимаю, что это очень хорошо сшитое красивое домашнее платье. Ты же смотришь на него будто оно, не знаю...
  -Просто ты в нем бесподобна, - признался я. Услышав в моем голосе неподдельное восхищение, Муэри снова чуть порозовела от удовольствия.
   - А теперь отвернись еще раз - потребовала она.
  "Ну что там она еще придумала?" - подумал я, покорно отворачиваясь.
  На этот раз ждать пришлось недолго. Когда же я развернулся в третий раз, она была в одном белье, и меня вдруг повлекло к ней с непреодолимой силой. Теперь я понял, что это за "свойство", о котором с ухмылкой сказал Лескас, а Ютер - этот гад ползучий, и глазом не моргнул. Ох уж мне эти эльфы!
   - А как тебе это? - чуть наклонив голову вправо, лукаво спросила девушка.
   - Честно? - спросил я.
   - Конечно, честно!
   - Так вот, когда я вижу тебя в этом белье, у меня только одно желание.
   - И какое же? - откинув волосы назад, сказала она.
   - Снять его с тебя, - признался я.
  Муэри медленно подошла ко мне, обняла за шею и прошептала:
  - Ну, так снимай! Кто тебе мешает? И можешь читать свое заклинание при мне, всему свое время, и ребенку, как бы сильно я его не хотела, тоже.
  
  ***
  
  Муэри была исключительной девушкой - у нее портилось настроение только в двух случаях: когда не удавалось приготовить что-нибудь особенно вкусное и, увы, в определенные дни. Нет, она не била посуду, не устраивала сцен, а просто сидела на кровати и читала самую ненавистную свою книгу - учебник по магической хирунте, на вопросы отвечала односложно, всем своим видом давая понять, что сейчас к ней лучше не прикасаться, а еще лучше вообще не попадаться не глаза.
  Утром седьмого Златолиста - как раз на исходе каникул, зайдя к ней, и, увидев в ее руках этот свиток, я понял, что сегодня к Ютеру мне придется идти одному. Я ободряюще улыбнулся ей, на что получил сухой кивок головой и поспешил оставить ее одну.
  Эльф был сегодня не в духе, как будто у него тоже было "обычное женское". Я ничего не понимал, пока он вдруг не процедил сквозь зубы:
   - Ничего она, кроме Древолесья, не видала...
   - Ты о ком, дружище? - не понял я.
   - Об Элайвис, моей сводной сестре. Помнишь наш разговор о различии эльфиек и человеческих женщин? Так вот тебе еще пара фактов - человеческая женщина может зачать каждый месяц в определенный день, но дольше суток эта способность не длится. У эльфиек же она составляет не меньше года.
  - Зачем так много? - удивился я. - Да-да я помню, что ты мне рассказывал, о том, что ваши женщины могут понести раз в двести лет, но я думаю, и месяца хватило бы с головой.
   - Ах, Кэвин! Ты ничего не знаешь об эльфийках! - с раздражением воскликнул Ютер, достал кувшин с вином и кубки. - Угощайся, а я тебя пока просвещу.
  Я плеснул себе вина и устроился поудобнее на стуле. Ютеру же не сиделось - он ходил взад-вперед по небольшой комнате, в которой мы частенько коротали ночи за вином, беседой и шахматами.
  -Эльфийки, Кэвин, вообще-то весьма милые и веселые создания, хотя у них и ветер в голове, и они всегда не против небольшой интрижки, но они никогда не станут покушаться на мужчину, у которого уже есть женщина, будь он эльф или человек.
  - Но как только у них подходит время, - продолжал свой рассказ Ютер, - в их организме происходят колоссальные изменения - их кожа начинает выделять особые летучие вещества - глэрисы, с их помощью они ищут мужчину, который идеально подойдет для продолжения рода. Спросишь, как? Очень просто - тот, кто откликнется на их призыв, и есть тот самый мужчина. Если дело происходит в сугубо эльфийской общине, то она рано или поздно найдет себе эльфа, которого начинает влечь к ней с огромной силой. И он, образно выражаясь, выкидывает белый флаг. Как только ребенок будет зачат, она снова становится прежней. Однако, сколько времени у нее уйдет на поиски, одному Ветру известно. Может неделя, а может и десять месяцев, хотя в среднем проходит полгода. Теперь тебе понятно, почему год? Это своего рода "запас прочности", чтобы род был обязательно продолжен. Но самое интересное я приберег тебе под конец, - мрачно усмехнулся Ютер, - Если она понесет от эльфа, то вновь способной к зачатию она станет через двести лет, но родит она чистокровного эльфа, а вот если от человека - через год, правда плодом такого союза станет полукровка, от которого, однако, никто не будет воротить носа. Да и она будет его любить от всего сердца. Так что если эльфийка будет грамотно сочетать отцов, то и у нее может быть довольно много детей.
  --А как действуют глэрисы на женатых эльфов?
  --Точно так же, как и на неженатых, Кэвин. Точно так же, - и поняв, куда я клоню, Ютер невесело усмехнулся, - Да, мы женимся и выходим замуж по любви, но любовь - это одно, а продолжение рода - совсем другое. И если завтра меня безумно повлечет, скажем, к Глорде - жене Лескаса - то я сопротивляться не стану, а буду с ней, пока она не понесет. Лескас же будет любить этого ребенка, словно это он зачал его. И на наши с ним отношения это никак не повлияет, ибо я - лишь только инструмент, а истинный отец - он.
  -- А Флари?
  -- Флари все знала еще до свадьбы и дала свое согласие на брак. Правда, лишь после того, как перетрясла всех местных и была в шоке, когда узнала, что в эльфийском языке нет такого выражения, как "супружеская измена", - улыбнулся Ютер.
  - А причем здесь твоя сестра? - вспомнил я, с чего все началось.
  - Сводная сестра, - поправил меня Ютер. - Элайвис написала мне, что хочет приехать ко мне зимой погостить. "А то я, кроме Древолесья, ничего не видала", - процитировал он. - И, сдается мне, что она не любоваться Императорским дворцом едет. Совсем меня за дурачка держит, думает, что я считать разучился, - проворчал эльф. - И где, как ты думаешь, она будет жить?
   - Конечно, у любимого сводного брата, - сказал я
   - Вот именно! А мне, да и общине тоже, для полного счастья только эльфийки "на охоте" не хватало, - Ютер вдруг швырнул кубком в стену.
  - Да что с тобой происходит? - забеспокоился я. - Ты же вот только говорил, что любовь - это одно, а продолжение рода - совсем другое. В чем дело?
  - Я же говорил об эльфах! Она же едет сюда, чтобы понести от человека. Неужели не ясно? И где гарантия, что он окажется неженатым? Думаешь, общине улыбается выслушивать истерики жены, чью семью она разбила?
  --Почему сразу "разбила"?
  --Потому что, прости Кэвин, большинство людей очень быстро пресыщаются собственными женами и начинают искать себе женщин "на стороне". А тут молодая эльфийка, которая мало того, что красивая - ты ведь отлично знаешь, что высший комплимент какой мужчина может сделать женщине это: "Вы прекрасны, как эльфийка" - так еще и искушенная в искусстве плотской любви... И, как ты думаешь, сколько браков выдержат такое испытание?
  Я задумался. Действительно, сколько мужчин вернется к своим женам, после такой ночи, если они безо всяких глэрисов провожают эльфиек недвусмысленными взглядами?
  - Вот такие новости, Кэвин. Извини, что нагрузил тебя своими заботами накануне учебы, - сказал эльф и, подобрав с пола кубок, посмотрел на почти полный кувшин.
  Я простился с Ютером и зашагал в Университет, зная, что хоть Муэри сейчас лучше не трогать, но если просто молча посидеть в другом конце комнаты и тоже погрузиться в премудрости магической хирунты, ей станет чуть легче.
  
  XV
  Хотя официально учебный год начинался десятого Златолиста, никаких занятий у нас, кроме похода в Библиотеку за новыми учебниками и справочниками, список которых мы нашли утром у себя на столах, не было. Муэри было жалко расставаться с книгой о занимательных и поучительных историях из жизни величайших магов и их учеников, но библиотекарь смотрел на меня уже зверем, и его взгляд помог решить давно мучивший меня вопрос - что же ей подарить на день рождения. И пока она мрачно разглядывала огромную кипу новых свитков, возникших, как и в первый раз, на одном из соседних столов, я шепотом быстро заказал дубликат книги.
  Вернувшись обратно, мы быстро поделили свитки, и я удалился к себе - девушка все еще пребывала в дурном настроении и к общению была не расположена.
  На следующий день ровно в восемь я, уже облачившись в мантию, прохаживался в Приемной. Муэри появилась через полчаса, подошла ко мне и крепко обняла. Я же в ответ погладил ее чудесные волосы. Девушка только тихо рассмеялась... В девять из своих покоев вышел Наставник, внимательно взглянул на нас, и открыл портал.
  Мы оказались в уже знакомой до мелочей классной комнате и уселись как обычно: я - за первый попавшийся стол, Муэри - за мной. Памятуя о том, что первая лекция вводная, я не стал брать с собой письменных принадлежностей, а приготовился внимательно слушать Мастера.
  Наставник прошелся взад-вперед перед доской и начал:
  - Ну что же, позвольте вас поздравить с началом нового учебного года. В прошлом году вы получили самые базовые знания о прочих магических Школах и обучились азам каждой из них: теперь вы можете сварить несложное зелье, швырнуть простым пульсаром в толпу пьяных лоботрясов, остановить кровотечение, залечить рану, поставить несложное заклинание-оберег, обнаружить незатертые следы магического воздействия и прочие мелочи, а так же знание о том, чем же именно занимаются некроманты. Тут Факультет Некромантии чем-то схож с Факультетом Инквизиции, если второй - полностью закрытый, то первый - не дает первокурсникам никаких практических приемов. И это неспроста - помните, что я вам рассказывал о беднягах, начавшими играть с Силами, с которыми у них не было способностей совладать? Так вот, чтобы не вводить юных магов иных Школ в соблазн, на первом курсе им и преподают теорию, - тут Мастер усмехнулся, - С очень "сочными" иллюстрациями, после которых у большинства пропадает аппетит, а с аппетитом и интерес к некромантии. Но не беспокойтесь за них - к четвертому курсу они уже будут знать, как себя вести при встрече с Восставшими - силовая клетка для собственной защиты и заклинание "Попалить нежить" - этого сочетания хватает для девяноста девяти из ста случаев.
   - А что в сотом случае? - раздалось за моей спиной.
   - Лич, - коротко ответил Мастер, - Некромант-нежить.
   - А что, разве такое возможно? - с неподдельным испугом спросила Муэри.
   -Увы, да - вздохнул Наставник и поднял руку, предупреждая все дальнейшие вопросы. - Муэри, девочка моя, эту пакость мы будем изучать только на пятом курсе, так что больше не перебивай меня, хорошо?
  - А что мы будем изучать на втором курсе? - спросил уже я.
  - Ах вот вы как! - рассмеялся Наставник. - Уже учитесь работать в паре? Это хорошо. На втором курсе вы будете изучать вызов духов и прочих существ из тонкого мира - это ваш кусок хлеба у дворян и с весьма толстым слоем масла, смею заметить. На третьем курсе - упокоение Восставших, на четвертом - подъем и манипуляция Нежитью и, наконец, на пятом - боевой раздел Некромантии.
  - Учиться вы будете, как и прежде - шесть дней в неделю: с понедельника по четверг - под моим руководством. В пятницу я заниматься вами не смогу - у меня первокурсники, но не думайте, что вы будете лодыря валять, ничего подобного. Отныне вы будете изучать магическую хирунту в двух направлениях: практическом и теоретическом. В пятницу у вас - практическая хирунта. Я наложил на двери ваших комнат небольшое заклятие, и вы не сможете покинуть их, пока не повторите сто раз звук, пасс или мыслеобраз, который я задам вам. И советую вам не спешить, чтобы побыстрей отделаться от задания - за каждую ошибку вместо одного действия вам придется сделать два. Так что лучший способ освоить практическую хирунту - правило "семь раз отмерь - один отрежь". И не надо считать меня зверем, - легко прочитав наши мысли, сверкнул глазами Наставник. - Все Ученики так обучаются практической хирунте, а не одни некроманты. В субботу жду вас на занятия по теоретической хирунте. На сегодня - все. Я вас больше не задерживаю, - сказал Мастер и щелчком пальцев открыл портал.
   -Наставник, - вставая из-за стола, спросила Муэри, - создать портал - сложное заклинание со множеством звуков, пассов и мыслеобразов. Как же вы обходитесь простым щелчком пальцев?
   -Вот неугомонное создание, - улыбнулся Мастер. - В некоторых повседневных заклинаниях, как то: телепортация различных предметов, создание порталов и прочих мелочах Мастера могут позволить себе обойтись особым набором сложных мыслеобразов вместо стандартного заклятия. Так что, тот щелчок пальцами, который ты видишь -небольшое пижонство. Но чтобы его себе позволить, нужно сначала стать Мастером, ты меня поняла?
   -А теперь - вон отсюда оба и не забывайте, что завтра суббота, а следовательно - теоретическая хирунта, - с ласковой улыбкой вампира, обнимающего полнокровную девицу, сказал Наставник.
  
  ***
  
  Итак, начался второй год нашего обучения. По форме он мало чем отличался от первого, разве что добавилась практическая хирунта, которую мы быстро возненавидели еще больше теоретической, хотя умом понимали ее необходимость - Мастер как-то для наглядной иллюстрации специально сделал пустяковую ошибку в заклинании вызова: вместо одного пасса сделал другой, очень на него похожий, и если бы не силовая клетка, нас бы всех засосало через возникшую в центре классной комнаты черную воронку в Сумеречный Мир, где обитают весьма злобные сущности, которым порвать человека в клочки - дело чести и нескольких секунд.
  Самым большим открытием, как для меня, так и для Муэри стал тот факт, что для вызова духа не требуется ждать полуночи, круглого стола, покрытого черной скатертью, черных свечей и прочего.
  --Эта мишура нужна лишь для того что бы создать атмосферу тайны и вытрясти побольше денег из этих надутых индюков, - рассмеялся Наставник в ответ на мой недоуменный вопрос "а где же черные свечи?"
  Все эти действа мы проводили в классной комнате в утренние часы, используя сначала простые, затем более сложные заклинания вызова, которые почему-то легче давались Муэри. Зато у меня лучше обстояло дело с обережными: вызванные духи редко ведут себя, как овечки - и к концу курса мою силовую клетку не смог разрушить даже Мастер Ларссус, которого Наставник пригласил, что бы якобы тот "опробовал его новую идею", а уж Мастер Школы Разрушения старался на славу. Сработало лишь запрещенное Заклинание Глобального Уничтожения (в пределах полигона испытаний, конечно), на которое явился недовольный Эйвен и сделал выговор как Мастеру Ларссусу, так и Наставнику. Это был мой триумф, о котором знали только я, Мастер и Муэри.
  
  ***
  
  Триумф-триумфом, но заданий никто не отменял. И, когда уже Муэри объясняла мне какую-то тонкость вызова, Подглядушник - так Муэри бесцеремонно назвала магическую сферу - из-под развернутых свитков приглушенным голосом Мастера вызвал нас к нему.
   - Вот что, - внимательно глядя на нас, сказал Мастер, - я думал, что вы станете парой не раньше четвертого курса, но теперь я вижу, что вы готовы и тянуть дальше не имеет смысла. Что скажете?
   - Да объяснитесь вы, наконец, что за пара такая! Мы с Кэвином вот уже год как пара! - сердито воскликнула девушка.
   - Год - срок небольшой, но в вашем случае - достаточный, - сурово сказал Наставник. - А насчет того, что такое пара... Муэри, неужели так трудно дойти до Библиотеки? Кэвин, как я вижу, не поленился.
  Муэри посмотрела на меня таким взглядом, что будь я куском пергамента - от меня осталась бы кучка пепла.
   - Ну-ну, полегче, - рассмеялся Наставник. - Пепел - тоже хорошая вещь, им можно врачевать раны в походных условиях, он входит в состав многих алхимических зелий, но, увы, совершенно не подходит для создания пары.
   - Ладно, пускай живет, - буркнула девушка.
   - Муэри, ты видела когда-нибудь, как маги работают двойками? - начал свое объяснение Мастер.
  Та кивнула. Этим летом Мастер Ларссус устраивал показательные выступления своих лучших выпускников. Среди них было двое магов, работавших двойкой. Они действовали молча и слажено: когда один атаковал, то другой держал защиту; они менялись ролями; оба атаковали - и тут же ставили парный оберег; они выполняли так же множество других невероятных вещей.
   -Так вот, то, что показывал Ларссус - просто детский лепет, по сравнению с тем, чего может добиться пара. Хорошо слаженная двойка - это, как супруги, прожившие долгую совместную жизнь, и знающие, как кто из них поступит в той или иной ситуации. Но что бы двум магам стать хорошей двойкой, им нужно очень много времени на совместные тренировки, а пара - это двое, ставшие одним человеком, у них нет потребности что-то объяснять, что-то выяснять, как человеку, не привыкшему лгать себе, ничего этого не нужно. Они просто чувствуют, что им нужно сделать и делают - вот поэтому эффективность пары во много раз больше. Но главное отличие пары от двойки в том, что между магами в двойке всегда будут какие-то шероховатости, что-то свое, личное. Этого не бывает у пары, потому что, если один даже кто-то один попытается что-нибудь скрыть, то другой это сразу почувствует, и плохо будет им обоим. И еще одно, - тут Наставник сделал паузу, - если один из пары погибнет, второй уходит, как только душа первого войдет в Серые Пределы: через сорок минут. Так что, если вы согласны стать единым целым - то скажете мне об этом завтра утром, если нет - я буду просто тренировать вас как перспективную двойку некромантов, и не более.
  Мы вышли от Наставника и направились к Муэри, чтобы продолжить занятия, и тут она взяла меня за руку. Мы остановились, и какое-то время просто молча смотрели друг на друга, а потом все вопросы о том, быть ли нам парой или стать просто хорошей двойкой, решились сами собой.
   - Ну что там еще? - проворчал Мастер. Он уже сменил мантию на домашний халат и был недоволен, что мы его застали в таком виде.
   - Мы согласны, - сказал я.
   - Муэри? - пристально глядя в лицо девушке, спросил Наставник.
  Та молча кивнула.
   - Что же, тогда жду вас здесь завтра в шесть утра. Все занятия на сегодня отменяются. Постарайтесь хорошо выспаться, - вздохнул Мастер.
  
  ***
  
  Я второй час не мог заснуть, чего со мной никогда не случалось. Ворочаясь с боку на бок, я вспоминал слова Наставника о том, что став парой у нас с Муэри не станет больше тайн друг от друга. Ладно, она мне все о себе рассказала, а мелкие секреты, вроде подарков на день рождения - магического ночника в виде небольшой сферы на красивой серебряной подставке - с ее стороны (я как-то пошутил, что для полного счастья мне здесь не хватает только ночника, пошутил и забыл, а она - нет), заливавшего комнату слабым желтым светом, или дубликата книги о "Занимательных и поучительных историях из жизни величайших магов и их учеников" - с моей, только добавят в нашу жизнь небольшую изюминку. А как мне быть, когда она узнает всю правду о платьях, которые она всегда надевала на выходные, о нашей с Ютером выдумке, благодаря которой мы честно соврали ей. В конце концов, откуда у меня взялись деньги на столь дорогой подарок? Какими глазами я посмотрю на нее завтра после обряда? Все эти мысли и не давали мне уснуть, а пойти и будить ее я не хотел - пусть выспится.
  Скрипнула дверь. В дверном проеме застыла фигура в белом.
  - Я замерзла. Пустишь погреться? - по голосу девушки я сразу понял, что она пришла не за "большим глотком", а что ее тоже что-то гложет и не дает уснуть.
   - Конечно, - я откинул одеяло.
  Муэри быстро скользнула ко мне в кровать и крепко обняла меня. Я молчал, лишь руки сами-собой поглаживали ее густые волосы - тут уж я ничего не мог с собой поделать. Прошло немало времени, прежде чем я понял, что она беззвучно плачет.
   - Ну-ну, успокойся, что у тебя случилось? - спросил я ее и поцеловал в лоб, но она только сильнее разрыдалась. Тогда я решил просто ждать, пока слезы вымоют горе.
  - Я хотела забыть это навсегда и никогда об этом не вспоминать: что было - то было, - сказала Муэри, когда ей стало чуть полегче. - Но, если мы завтра станем единым целым, как сказал Наставник, то ты об этом все равно узнаешь, так что я решилась пойти и рассказать тебе все сейчас.
  Я промолчал, зная, что любые мои слова только все испортят.
   - Ты уже знаешь, как меня трепали, - продолжила свою исповедь девушка, - собственный папашка, корчмари, у которых я работала, поддавшие компашки - затащат куда-нибудь и.., а пару раз даже стражники, якобы защитившие меня от них, хотя есть разница - оттреплет тебя один человек или трое-четверо, - грустно усмехнувшись, признала Муэри.
   Я же продолжал поглаживать ее по голове, зная, что это успокаивает и умиротворяет человека, но вот только с каждым ее словом мне все больше и больше хотелось взять меч, пойти и оскопить всех насильников. О, Творче, неужели у этих людей тоже есть матери, сестры, жены, дочери?
  -Я дала себе слово, - уже более твердым голосом продолжала Муэри, - что если понесу, то ни за что не пойду к повитухе. Я слишком хорошо знала, чем это кончается. В лучшем случае, у меня больше никогда не будет детей, а я хотела детей, но чтобы по-человечески, от мужа, а не от какого-нибудь похотливого козла. И поэтому первые же заработанные пять сребров я зашила в платье, что бы, если что, пойти к магу. Хоть это можно сделать и за два, но тогда он забирает ребенка себе, а этого я позволить не могла. Не могла - и все!
  - В конце концов, я понесла. Не знаю от кого - то ли от очередного корчмаря: "Муэри, помоги!", или от какой-нибудь компашки: "Эй, девка, куда это ты так спешишь?", а может от стражника: "Что же, девочка, за все надо платить". Не думай, что я так просто взяла и пошла к магу, - всхлипнула девушка, - я мучилась не меньше двух месяцев, я понимала, что ребенок не виноват, что его отец - мерзавец и сволочь, у которого в штанах не сидится. Но я к тому времени уже слишком хорошо узнала жизнь, людей и то, что в произошедшем в первую очередь обвинят меня, дескать: "Сука не захочет - кобель не вскочит" и прочие подобные присказки, придуманные разными похотливыми ублюдками, лишь бы выгородить себя. Я знала, что с грудным ребенком меня не возьмут ни на какую работу, и нас, в конце концов, ждет голодная смерть. Короче, когда тянуть уже было нельзя, я пошла к магу, отдала ему пять сребров... Когда я очнулась, он протянул мне маленький сверток из белой ткани. Я, сама не зная зачем, развернула его, - тут Муэри снова разрыдалась, - Кэвин, там был он, еще теплый. Крохотный, чуть больше ладони. Я встала, как деревянная, вышла вон и той же ночью похоронила его на городском кладбище. А потом пошла и пропила все деньги, что у меня остались. Да вот только вино не помогало - мне становилось еще больней. И я решила, если такое повторится, то лучше уж умереть самой, чем вновь стать убийцей.
  Тут она замолчала и лишь спустя не меньше четверти часа заговорила вновь:
  - Знаешь, Кэвин, мне иногда снится один и тот же сон, как я ночью хороню убитого мною ребенка, - глухим голосом сказала Муэри и, уткнувшись мне в грудь, снова беззвучно расплакалась.
  Я подумал, насколько же эта девушка из простого сословия лучше и чище большинства дворянок, которые узнав, что у нее было больше двух мужчин, побрезговали бы к ней и пальцем прикоснуться, и, не испытывая ни малейших угрызений совести, нанимали лучших магов для подобных операций после рождения третьего, а иногда и второго ребенка только из желания хоть как-то удержать уходящую красоту, хотя их мужья легко могли содержать хоть десять детей.
   - Ну вот, теперь ты знаешь обо мне все, - неожиданно твердым голосом сказала Муэри, - Если ты не захочешь стать единым целым с детоубийцей, я тебя пойму. Я тебя пойму, даже если ты больше не захочешь иметь со мной ничего общего.
   - Кто я такой, что бы судить тебя? - я вытер с ее лица оставшиеся слезы. - И где я найду девушку лучше? Девушку, которая страдает от поступка, который она сделала от безысходности, а не из желания облегчить себе жизнь или сохранить привлекательность. Я горжусь тем, что у меня такая девушка. Скажу больше - это я тебя недостоин. И я на тебе обязательно женюсь, что бы ты не говорила, - жестко закончил я.
   - Кэвин, ты опять за свое... - вздохнула было Муэри, но я положил ей палец на губы, и она замолчала.
   - Я же не все тебе рассказал о своем разговоре с отцом. Когда он узнал, что я люблю девушку из другого сословия, то спросил, хотел бы я узаконить наши отношения? На что я ему ответил, что конечно. Тогда он пообещал, что будет думать. Муэри, ты не знаешь моего отца. Если он сказал, что будет думать, это значит, что он что-нибудь придумает, причем все будет в рамках Кодекса, и ты не станешь "позорным пятном" и не осложнишь мне жизнь, а если и осложнишь, то только одним способом: как минимум пятью детьми, - улыбнулся я.
   - Господи, - едва слышно прошептала девушка. - За что же мне такое счастье?
  
  XVI
  В эту ночь мы спали от силы часа четыре. Я, в свою очередь, рассказал ей всю правду о ее платьях - откуда у меня взялись эти деньги и о блестящей идее Ютера, на что она сначала нахмурилась, а потом тихо рассмеялась:
   - Ох уж этот Ютер, вот придумщик! И ведь правда не подкопаешься: вот только, если бы я и взяла у тебя эти деньги, то бедняге Ютеру пришлось бы нырять за ними не на дно канала, а в нужник, - представив себе эльфа, ныряющим в отхожее место, я не выдержал и громко прыснул...
   - Кэвин, расскажешь мне потом, как они выглядят на самом деле, - уже засыпая, попросила меня девушка.
   - Обязательно расскажу, - пообещал я, но Муэри уже спала - она, наконец-то, нашла того с кем можно разделить всю тяжесть того, что так терзало ее, и ей стало вдвое легче.
  Нас разбудил стук в дверь.
   - Кэвин, Муэри, подъем! - услышали мы голос Наставника, а затем его удаляющиеся шаги.
  Спустя десять минут мы были уже в Приемной. Солнце еще раздумывало, вставать ему или еще поваляться в постели, поэтому в помещении царил полумрак, и мы не сразу увидели Мастера, ожидавшего нас в центре зала. Он ничего нам не сказал, а молча открыл портал, обойдясь на этот раз без привычного щелчка пальцами.
  По ту сторону тоннеля тьмы оказалось подземелье, залитое каким-то зловеще-зеленым светом. Мы долго шли за Наставником, прихватившим с собой посох с навершием в виде шара из черного хрусталя - вещь, которую он брал только в самых важных, ответственных и опасных случаях. Шагая за Мастером, я случайно коснулся своим плечом девушки и почувствовал, что ее бьет дрожь. Теперь уже я взял ее за руку...
   - Пришли, - объявил Мастер и коснулся навершием посоха неизвестной нам руны, высеченной на стене. По огромному камню справа от нее побежала рябь, и Наставник шагнул прямо в него. Я шагнул вслед за Мастером, Муэри - за мной.
  Мы оказались в огромном гроте, потолок и стены которого были покрыты семействами больших кристаллов, наполнявших это место тем самым мрачным, слегка пульсирующим зеленым светом. В центре стоял каменный алтарь, а рядом с ним небольшой столик для инструментов.
   - Где мы? - еле слышно спросила у Наставника девушка.
   - В Месте Силы, единственном известном мне, где двое могут стать одним, - ответил Мастер и, посмотрев на нас, сказал. - Я обязан еще раз спросить у вас, согласны ли вы. Обряд очень сложный и, не буду скрывать, опасный, после вашего согласия дороги назад не будет - само Место не выпустит вас. Итак, согласны ли вы стать единым целым?
  Девушка кивнула головой.
   - Словами, Муэри. Словами.
   - Да! - громко и четко сказала девушка.
   - Кэвин?
   - Я согласен, - вслед за Муэри произнес я.
  Шар на посохе Наставника зажегся ярко-зеленым светом, а спустя несколько секунд погас, став снова черным.
   - Ваше согласие было услышано и принято, - сообщил нам Мастер, - А теперь - раздевайтесь и ложитесь на алтарь.
  Муэри пришла в замешательство.
  - Не смущайся, девочка моя, воспринимай меня сейчас не как мужчину, а как проводника Силы, которая соединит вас в одно. Если хочешь, я даже могу стереть из памяти это воспоминание, - произнес Мастер.
   - Не надо, Наставник. Я хочу, что бы вы запомнили меня полностью, такой, какая я была без затирок и подчисток, - глядя ему в глаза, твердо сказала девушка.
   - Иного ответа я и не ожидал, - улыбнулся Мастер. - Ну, а теперь - к делу!
  Мы быстро разделись и улеглись на алтарь. Камень, на удивление, оказался не холодным, а приятно теплым. Я так же ощутил мощный поток Силы, бьющий из него.
  Наставник тем временем достал из-под мантии и положил на столик небольшую фляжку, пару маленьких кубков, песочные часы, заполненные чуть мерцающим красным песком и сверток. Действовал он быстро и точно. В свертке оказались инструменты очень похожие на хирургические.
  Затем он посмотрел на нас, глубоко вдохнул, выдохнул и сказал:
   - Возьмитесь за руки и ничего не бойтесь.
  Мы сделали, как он велел.
  Мастер наполнил кубки желтоватой жидкостью из фляжки:
   - Эликсир замедленной смерти. Действует десять минут - мгновенно убивает и не дает душе покинуть тело. Если я не управлюсь за десять минут, вы оба умрете, - произнес Мастер, подавая один из кубков мне, а второй - девушке. - Выпьете по моему сигналу вместе.
  Затем он взялся за песочные часы и решительно перевернул их:
   - Пейте!
  Мы подчинились. Вкус у эликсира был отвратительный, но не настолько, что бы нас стошнило. Действовать он начал сразу же - я перестал ощущать свое тело и, мне стало по-настоящему страшно. И тут я обнаружил, что единственное, что я чувствую - так это руку девушки, и страх ушел.
  Вдруг я услышал щелчок, ругательство и медленные аплодисменты.
   - Старый волк попался, как заяц, - услышал я незнакомый голос.
   - Эйджус, это не смешно! - воскликнул Мастер, - Немедленно убери клетку!
  Тот, второй поцокал языком.
   - Я бы и рад, но тут такое дело, Алан, что она сама исчезнет. Правда, через одиннадцать минут - такое заклинание я создал, и ты ничего не сможешь поделать. Как и я. Тебе это ничего не напоминает? - хмыкнул незнакомец.
   - Сколько можно, Эйджус? - закричал Мастер. - Вот уже более пятидесяти лет прошло, а ты никак не угомонишься. Пойми же, наконец - она была мертва сорок три минуты, и я ничего не мог поделать.
   - Ты лжешь сейчас, как и тогда! - тоже сорвался в крик собеседник Мастера. - Ты просто позавидовал, что она выбрала меня, а не тебя, да еще пожалел тридцать лет своей никчемной жизни.
   - Девять с половиной минут, Эйджус, - сказал Мастер. - Чего ты хочешь?
   - Я хочу, чтобы ты остаток своих дней страдал, как я все эти пятьдесят лет. Думаешь, я не знаю, что эти двое для тебя дороже всего на свете? Как она была, когда-то для меня, - с болью и ненавистью произнес незнакомец.
  - То, что она выбрала тебя, еще не означает, что я не любил ее, - тихо сказал Мастер. - Тебе это не приходило в голову? Что такое отдать тридцать лет своей жизни за жизнь той кого любишь? Если бы существовала возможность ее вернуть ценой всей моей оставшейся жизни - я бы пошел и на это, но ее дух был уже слишком далеко. Неужели ты хотел, чтобы я позволил надругаться над ее телом низшему духу из Сумеречного Мира, Эйджус? - спросил Мастер и глухим голосом произнес. - Восемь с половиной минут. Умоляю тебя, Эйджус, убери клетку.
   - Извини, Алан, но я действительно ничего не могу сделать, да и не хочу, - сказал собеседник Мастера.
   - Зато я могу, - раздался еще один голос.
   -Архимаг! - воскликнули хором неизвестный и Мастер. Один за другим раздались два щелчка.
   - Алан, один вы не успеете, позвольте мне помочь вам, - сказал Архимаг Эйвен. - А вас, Эйджус, я арестовываю за попытку двойного убийства.
   - Делайте, что хотите, - равнодушно сказал тот, кого звали Эйджусом.
  Самого обряда я почти не запомнил - заклинания и сложнейшие манипуляции с источником Силы, что бил из алтаря, слились для меня в одно сплошное действо...
   - А вот эту часть ритуала должны выполнить вы, Алан и никто другой, - сказал Архимаг Наставнику, отходя от алтаря. Тот молча кивнул, и я увидел, как в мою грудь вошел узкий полупрозрачный хирургический нож, прошедший сквозь грудную клетку, как будто той не было в помине, Мастер сделал им несколько быстрых и точных движений, затем точно таким же полупрозрачным пинцетом, достал оттуда небольшой кусочек плоти. То же самое он проделал и с Муэри. Затем он поместил в мою грудь тот кусочек, что извлек из груди девушки, а ей - мой. И только теперь я понял, что это были частицы наших сердец. Потом он провел рукой над моей грудью сверху вниз, а затем в обратном направлении и я стал чувствовать, как жизнь потихоньку возвращается ко мне. Закончив со мной, он таким же образом поступил с девушкой, бросил взгляд на часы и вытер пот со лба.
   - Успели, - облегченно выдохнул Мастер.
  Когда мы с Муэри немного отошли от обряда и оделись, то заметили человека, заключенного в силовую клетку и сидящего на полу. Это был Главный Инквизитор Сейс.
  
  ***
  
  Суд над Сейсом был закрытым, не понадобилось даже нашего с Муэри присутствия в качестве свидетелей - все показал Шар Истины. Каждый из Наставников увидел и услышал разговор Мастера с Главным Инквизитором. Сейс был признан виновным в попытке двойного убийства и по приговору Высшего Суда Гильдии Магов отстранен от должности декана Факультета Инквизиции, а так же лишен права на практику - иначе говоря, все его магические знания были просто стерты из памяти. И, несмотря на то, что он пытался убить нас, нам было его жалко, да и мы помнили мудрые слова Наставника о том, что радоваться чужой беде - верный способ накликать свою.
   Став парой, мы стали абсолютно иначе воспринимать сам процесс обучения - то, что раньше давалось одному с трудом, а другому легче, теперь воспринималось абсолютно одинаково обоими - так у меня прошли проблемы с пониманием нюансов вызова, которые, Муэри приходилось порой мне объяснять не один час, пытаясь облечь в грубую оболочку слов, тончайшие чувства и образы. Девушка же, наконец, узнала, как мне удалось построить мощнейшую силовую клетку. Не скажу, что я скрывал это от нее раньше, просто когда я пытался объяснить ей, в чем состояла вся соль, это заканчивалось всегда одинаково: "Хватит, Кэвин, еще немного и у меня мозги вкрутую сварятся. Нет у меня твоих способностей к обережной магии". "Зато ты вызываешь лучше" - пытался утешить ее я. "А что толку в моих вызовах, если я не смогу удержать Призванных в моих соломенных домиках (так она называла свои силовые клетки, которые были не столь уж плохи), - раздраженно отвечала она, и мы оставляли этот разговор.
  Но когда попадался материал, трудный для обоих - вот тогда и начиналось то, что мы полюбили больше всего.
  Все дело в том, что став парой, мы в то же время не утратили своей индивидуальности и своего подхода к решению одной и той же проблемы, но наши методы поиска ответа на поставленный вопрос как бы переплелись, став одним. Не знаю, какими словами это можно описать, да и возможно ли? Да и нужно ли? Скажу только, что эффективность такого поиска была во много раз больше, чем то, что было у нас раньше, когда мы порой часами спорили, пытаясь отстоять каждый свое, хотя в итоге приходили к искомому результату, но какой ценой! Теперь все изменилось - исчезли дни, когда мы были убийственно вежливы и дулись друг на друга в своих комнатах, потому что частенько позволяли себе лишнее. Сейчас это со стороны выглядело, наверное, довольно странно - Муэри сидела за столом и смотрела в стену, а я молча расхаживал по ее комнате, изредка мы обмениваясь репликами, иногда я, подходил к столу, заглядывал в учебник или справочник и снова начинал наматывать лиги. Но когда мы находили решение, у нас начинали блестеть глаза, и каждый, не стесняясь другого, выражал свою радость, как привык. Я валился на кровать и, закинув руки за голову, улыбался, жмурясь, как довольный кот. Муэри же начинала кружиться с закрытыми глазами на месте, что-то мурлыкая себе под нос, а потом падала рядом со мной, и мы начинали дурачиться, как дети малые...
  
  ***
  
  Экзамены мы теперь сдавали только одному Наставнику, который не давал нам никаких поблажек. Но мы выдержали и сдали всё на высшую оценку.
  Не став нарушать установленных традиций, мы на следующий день после последнего экзамена закатили пирушку, как и в прошлом году. Разница состояла лишь в том, что Мастер вместо Валона принес Дуккат. Муэри опять оказалась на высоте - как и в плане кулинарных изысков, так и во всем остальном - увидев ее в эльфийском выходном платье, Мастер чуть не выронил кувшин с вином...
  Да, вечеринка удалась на славу. Мастер устроил шутку типично в своем стиле - как бы невзначай открыл дверь в Сумеречный Мир усеченным вариантом заклинания - множество сложнейших мыслеобразов и пара быстрых пассов в конце, видимо, чтобы проверить наши рефлексы - успеем ли мы поставить силовую клетку или нет. Но часы тренировок сделали свое дело - клетка появилась еще тогда, когда он заканчивал последний пасс, причем на точке выхода, и ставила ее Муэри. Духи немного побуянили и убрались назад.
   -Вот теперь вы сдали последний экзамен, - довольно рассмеялся Наставник.
   -Мастер, - зная, что он питает к ней слабость, сказала Муэри, - Пока мы учились, сдавали экзамены...
   - Вы хотите знать, что случилось более пятидесяти лет назад между мной и Сейсом, - оборвал Наставник ее дипломатию. - Я бы ничего не стал вам рассказывать, но в тот раз на кону были ваши жизни. Потому я считаю, что вы вправе знать эту историю хотя бы для того, чтобы не повторять наших ошибок.
  Сказав это, Мастер вздохнул, поставил свой кубок на стол и начал:
   - Что бы вы сказали, если бы узнали, что Эйджус в молодости считал политику Инквизиции в отношении некромантов в корне неправильной? Да, он считал, что бедняг, у которых "поехала крыша", - тут Наставник чуть подмигнул Муэри, а та покраснела, ибо это было одно из ее словечек, - живыми брать смысла не имеет, а вот ко всем остальными нужен индивидуальный подход? Что бы вы сказали на то, что тогда мы были лучшими друзьями? Невероятно, правда? Более странной пары, чем молодой талантливый Инквизитор и не менее талантливый Некромант, нельзя было и представить, но это было так. Мы были молоды, кровь тогда в нас бурлила от избытка сил и чувств - что же удивительного в том, что мы полюбили одну и ту же девушку с Факультета Восстановления? Мы не стали устраивать дуэлей, а просто стали за ней ухаживать, предоставив выбор ей. Она выбрала Эйджуса, мне же досталась роль друга. Вы не поверите, но я был рад за него и нисколько не завидовал его счастью, потому, что любил их обоих - его, как друга, а ее... Ведь когда любишь по-настоящему, то желаешь, что бы любимому человеку было хорошо, а ей было хорошо с ним. А всякие мысли: "Почему он а не Я?" - это уже не любовь, а всего-навсего мелкая эгоистичная страстишка.
   --Но я отвлекся. Так вышло, что нам пришлось путешествовать по Тракту втроем, и мы угодили в засаду - на нас посыпались стрелы. Эйджус и я успели поставить клетки, а она замешкалась на секунду и эта заминка ее и убила - одна из стрел попала ей прямо в сердце. И Эйджус не успокоился, пока не перебил всю банду, мне же пришлось его прикрывать. Вот так мы и потеряли драгоценное время, а ведь стоило навести на нападавших элементарную иллюзию - они бы драпнули прочь со всех ног. Я кричал ему: "Иллюзия, Эйджус, иллюзия!", но, увидев его лицо, я понял, что это бесполезно... Вы, наверное, знаете, что некроманты могут поднимать Нежить, но они могут и воскресить человека, если с момента смерти прошло не более сорока минут. Правда цена этому - тридцать лет жизни, вот откуда среди некромантов пошла поговорка "Еще никто не воскрешал троих". Когда мы вернулись, мне, как и всякому некроманту, хватило одного взгляда, чтобы установить время смерти. Она была мертва сорок три минуты, что я и сказал Эйджусу. Он так и не поверил, что эти три минуты могут иметь роковое значение и решил, что мне просто жаль тридцати лет своей жизни, чтобы спасти его девушку. Он на коленях умолял меня сделать это. Я же отказался наотрез. Почему отказал? Вы об этом слышали в Месте Силы. Так и закончилась наша дружба, - с горечью сказал Мастер. - Мы молча похоронили ее и разъехались в разные стороны. С того самого дня он стал ненавидеть всех некромантов без разбора, а со мной не разговаривал до того самого дня, когда попытался отомстить, убив вас, - Мастер допил вино, встал, посмотрел на нас и сказал. - Теперь вы видите, что путь ненависти и мести - путь в тупик. Если бы Эйджус взял себя в руки и не стал мстить тем мерзавцам, у него бы был друг и любимая девушка, а впоследствии, кто знает, может жена и дети. Если бы он не носил змею ненависти у себя в сердце все эти годы и не попытался отомстить мне, то он и сейчас был бы Главным Инквизитором, - Мастер вздохнул и вышел прочь.
  Муэри проводила Мастера взглядом, взяла со стола Подглядушник и повернулась ко мне:
  --Кэвин?
  --Не сегодня, - мотнул я головой.
  --Вот и у меня нет желания, - вздохнула девушка. - Может ты просто останешься у меня? Я не хочу сегодня спать одна.
  --Я тоже.
  Вот оно - преимущество пары: общие желания, мысли, чувства и нетронутая индивидуальность каждого.
  
  XVII
  В первые же дни каникул Муэри умудрилась неизвестно где и как подхватить простуду, правда без температуры, но с сильнейшим кашлем и слабостью во всем теле. Я чувствовал ее жуткое раздражение из-за своего состояния, а так же нежелание кого-видеть - ей просто хотелось лежать, и ждать, когда все это кончится. Я разрывался между желанием быть с ней и увидеть старого друга. Муэри, легко ощутив все это, махнула рукой:
  --Ладно, иди к Ютеру. Кто знает, может, мне и от твоей радости что-нибудь да обломиться.
  Я поцеловал ее в висок и вышел из комнаты.
  Шагая по Эльфийским Садам, я с наслаждением вдыхал их неповторимый запах, смотрел на деревья, ставшие мне родными и так увлекся, что вовремя не заметил молодую эльфийку, лежавшую прямо на траве и наблюдающую за облаками.
  --Хам! Под ноги иногда смотри! - раздался возмущенный голос, когда я самым бесцеремонным образом споткнулся об нее.
  --Ой, простите ради всего святого, - только и смог сказать я.
  --Нет, вы только посмотрите на него, - продолжала негодовать она. - У меня будет синячище с кулак размером, а он "простите", - сказала девушка, нехотя поднимаясь с травы. - Нет, так легко ты теперь от меня не отделаешься, - вдруг рассмеялась она, а я вспомнил слова Ютера о ветре в прекрасных головках слабой половины его сородичей.
  --Сдаюсь, что мне сделать, чтобы вы меня простили? - поднимая руки в знак капитуляции, спросил я, осторожно разглядывая незнакомку. Прямые светло-русые волосы, идеальной формы лицо, высокие скулы, слегка полноватые губы, темно-зеленые глаза с легкой лукавинкой... Одним словом - эльфийка, поразительно красивое и неповторимое дитя Ветра.
  --А сыграйте со мной три партии в шахматы, - недолго думая, предложила она.
  --Только и всего? - искренне удивился я.
  --Ага, - кивнула она головой и, спохватившись, представилась по эльфийскому обычаю: сложив руки на груди и чуть поклонившись - Элайвис.
  Это имя мне показалось смутно знакомым.
  --Кэвин, - кивнул я в ответ головой и задал вполне резонный вопрос - А где мы будем играть? Здесь я доски и фигур не вижу. Разве только у Ютера...
  Эльфийка сморщила носик и рассмеялась:
  --У этого зануды? Никогда! Я приглашаю вас к себе в гости, - и, не дождавшись моего ответа, решительным шагом двинулась в самую чащу Садов.
  Идя чуть позади, я получил возможность рассмотреть ее наряд: короткая темно-зеленая туника, тонкий черный кожаный пояс, свободные, под цвет туники, брюки. Завершала ее костюм изящная остроносая легкая обувка, искусно скроенная из одного куска коричневой сыромятной кожи. Одним словом, все скромно, практично и красиво. Двигалась она бесшумно и легко, что выдавало в ней коренную жительницу Древолесья. "Да это же сестра Ютера!" - вспомнил я.
  --Здесь, - остановившись у древнего дуба, сказала она и, подпрыгнув, ухватилась за ближайшую к земле ветку и стала ловко подниматься наверх.
  --Элайвис, - окликнул я ее, - Боюсь, это способ не для меня.
  Эльфийка рассмеялась.
  --Простите, мне и в голову не пришло, что вы такой неуклюжий, но не думайте отделаться от меня под этим предлогом, - сказала она и, так же, как когда-то Ютер, по-особенному свистнула, после чего откуда-то сверху к моим ногам упал конец веревочной лестницы.
  Я давно заметил, что эльфы очень привязаны к различным запахам - у Ютера в пансионе это был аромат диких трав, у Лескаса - можжевельника, а у Галгада - ранней весны и Первоцветов, в лэгдоне Элайвис тоже ненавязчиво пахло чем-то мне незнакомым.
  --Это элайвисы, цветы моей родины, - угадав мой вопрос, просветила меня девушка. - Они цветут всего раз в десять лет, и угораздило же меня родиться в этот день! - рассмеялась она.
  --Располагайся, - Элайвис указала мне на груду подушек, - А я - за шахматами, вином и прочим.
  --Не рановато ли на "ты"? - поинтересовался я.
  --У нас обращение к гостю на "вы" - признак дурного тона. В лэгдонь пускают только друзей или тех, с кем хотят подружиться.
  --А если я снова тебя встречу, как мне тогда к тебе обращаться? - пользуясь разрешением перейти на "ты", спросил я.
  --Как захочешь, - улыбнулась Элайвис и ушла, а я сел на пол и подумал, что никогда не пойму Старший Народ до конца...
  Вино было выпито, вместо трех партий сыграно пять. Элайвис оказалась очень азартным и авантюрным игроком - если она видела возможность красивой комбинации с выигрышем фигуры или пешки, то шла на нее, не задумываясь, чем это может кончиться для ее позиции, за что, собственно, и поплатилась - итоговый счет составил 4:1 в мою пользу.
  --Я заслужил твое прощение? - спросил я у хозяйки лэгдони.
  --Целиком и полностью, - ответила эльфийка, тепло улыбнувшись мне.
  Я встал, посмотрел на нее и вдруг поймал себя на мысли, что под туникой у нее ничего нет, тут же мне в голову полезли весьма яркие соблазнительные образы. Я понял, что хочу обладать ей здесь и сейчас. "Вот и все, Кэвин" - подумал я, вспомнив рассказ Ютера о том, как эльфийки ищут отцов для своих детей. Самое скверное было в том, что Элайвис по одному моему взгляду поняла, что ее поиск закончился.
  --Если хочешь, можешь остаться, - просто, без обиняков сказала мне девушка.
  --Хочу, но не могу, Элайвис, правда.
  Она встала, подошла ко мне, положила руки на мои плечи и заглянула в глаза, затем отвернулась и грустно сказала:
  --У тебя уже есть женщина, и ты ее любишь. Уходи.
  Я медленно пошел прочь, разрываясь между желанием плоти и остатками разума, твердившего мне, что это всего лишь реакция на те самые летучие вещества, о которых мне рассказывал Ютер. Уже у самого выхода Элайвис окликнула меня:
  --Кэвин, прости меня, но у меня и в мыслях не было затевать с тобой интрижку.
  --Я знаю. Тебе сейчас не до этого, - не поворачиваясь, чтобы не броситься к ней, сказал я. - У тебя сейчас куда более важная цель.
  Не спрашивая, откуда мне это известно, она вздохнула:
  --Если все же надумаешь, приходи. Дорогу ты знаешь, а чтоы попасть ко мне, просто положи руки на ствол дерева и позови меня. Я услышу, даже если ты произнесешь мое имя даже шепотом.
  
  ***
  
  Вернувшись в Университет, я прошел прямо к себе, не заходя к Муэри. Быстро раздевшись, я попытался уснуть. Напрасные потуги! Глэрисы эльфийки отравили меня крепко и надолго - стоило мне закрыть глаза, как все мое сознание наполнялось теми самыми яркими образами. Я ворочался на кровати, пока понял, что не усну. В том, что произошло сегодня, не был виноват никто - ни я, ни Элайвис. Это случилось просто потому, что должно было случиться, внезапно понял я. Еще одно испытание наших с Муэри отношений. Довольно жестокое, но Силы, что, создали из нас пару, не имеют понятия о жестокости и человечности. Для них важен только результат - сможем ли мы быть настоящей парой или нет. "А что если нет? Что тогда с нами случится?" - подумал я и повернулся к стене.
  --Кэвин, тебе плохо? - раздалось из-за двери.
  --Входи, - вздохнул я. - Я тебя разбудил?
  --Я и не спала, - ответила Муэри, присаживаясь на краешек кровати.
  --Иди сюда, - сказал я, откидывая одеяло.
  Девушка не заставила просить себя дважды.
  --Теперь расскажи, что ты чувствовала, - попросил я ее.
  --Сначала радость, потом смущение, потом тебе было весело, а вот потом с тобой стало твориться что-то непонятное. Я не знаю, как это объяснить словами, но удовольствия ты от этого точно не испытывал, и это происходит с тобой и сейчас.
  --Высший балл, - кисло сказал я.
  --Да что с тобой же случилось, наконец! Ты можешь мне рассказать?
  --Могу, да вот только не знаю с чего начать. Если я тебе просто расскажу, как я провел этот день, ты поймешь лишь половину. Так что придется начать издалека.
  Муэри обладала еще одним неоценимым свойством - когда было нужно, она становилась идеальным слушателем.
  --Ты, наверное, не знаешь, что эльфийки, в отличие от людей могут понести раз в двести лет и, таким образом, родить за свою жизнь не более четырех детей...- начал я и почти слово-в-слово передал ей все то, что рассказал мне Ютер девять с хвостиком месяцев назад.
  --А сегодня я, направляясь к старине Ютеру, был так увлечен, что не заметил, молодую эльфийку, лежащую на траве и споткнулся об нее, - несмотря на всю серьезность положения, Муэри хихикнула, представив себе эту сцену.
  В общем, я рассказал ей все, назвав все вещи своими именами.
  --И что ты собираешься делать? Отсиживаться здесь и мучиться каждую ночь? Да еще предлагаешь мне на это смотреть и чувствовать твои мучения, которые, прости меня, не стоят выеденного яйца, хотя отлично знаешь, что тебе делать? - не раздумывая ни секунды и, как никогда, серьезно ответила мне девушка.
  --Так ты предлагаешь мне просто так пойти и изменить тебе с ней?
  --Это была бы измена, если бы ты польстился на ее красоту и решил провернуть интрижку у меня за спиной, - строго сказала мне Муэри. - Здесь же совсем другое дело. Если все так, как сказал тебе Ютер, то ты должен завтра же вечером пойти к ней, понял?
  Таких слов я от нее еще никогда не слышал, поэтому единственное, что я смог, так это сказать:
  --А как же ты?
  --За меня не волнуйся, - с грустной улыбкой сказала девушка и провела рукой по моим волосам. - Если хочешь знать, я ей даже завидую - она завтра получит то, о чем я пока могу только мечтать.
  --Останься сегодня со мной, - попросил я. - Когда ты рядом, мне гораздо легче.
  --Ладно, - улыбнулась она. - Но никаких глупостей!
  
  ***
  
  Солнце уже почти село, когда я нашел тот старый дуб и, поколебавшись несколько секунд, положил на него руки и прошептал имя эльфийки. Ничего не произошло. Я уж было подумал, что ее нет у себя и стал думать, что мне делать дальше, как вдруг что-то мазнуло меня по щеке - это была лестница в ее лэгдонь.
  На этот раз на Элайвис снова была туника только светло-зеленая, подпоясанная все тем же тонким черным кожаным ремешком и простые светло-коричневые сандалии.
  --Привет, - сказала она.
  --Привет, - отозвался я и, не зная, что сказать, брякнул первое, что пришло на ум. - Любишь все зеленое?
  --Ага, - как и вчера, кивнула головой девушка и в свою очередь спросила меня. - А ты сам пришел сам или тебя прогнали?
   -- Ни первое, ни второе. Девушка, которую я люблю, когда все узнала, чуть ли не силой вытолкнула меня... Тебе не надо объяснять зачем.
  --Удивительная девушка.
  --Второй такой и нет.
  --Я, если честно, думала, что тебя посадят под домашний арест, пока я не уеду, - грустно усмехнулась эльфийка. - Поэтому встречаю тебя такой вот растрепой - в чем обычно хожу, когда одна. - Без тени кокетства сказала она.
  --Тебе идет. Ненавижу, когда женщина часами запудривает прыщ на лбу, лишь только для того, чтобы привлечь к нему внимание, - усмехнулся я.
  Элайвис рассмеялась.
  --Ну, если я тебе нравлюсь такой, какая есть, значит, я сделала правильный выбор.
  --А разве ты делаешь его осознанно?
  --А что, разве мой организм не часть меня? - искренне удивилась девушка и то ли шутя, то ли серьезно добавила. - Убью своего братца, нет для него ничего святого.
  --Не надо, - в тон ей попросил я. - С кем же я буду играть в шахматы, когда ты уедешь?
  --Если бы ты был свободным, я бы не колеблясь ни секунды, позвала тебя с собой, но место уже занято, а спихивать кого-то с него, чтобы самой усесться на нем, поверь мне, у нас не только не принято, но противно самой нашей природе. Или ты думаешь, что я не могла вчера устроить так, что ты бы сделал все, что я захочу?
  Я промолчал, признавая ее правоту. И вдруг обнаружил, что не больше испытываю к ней той безумной тяги, как сутки назад. Да, меня по прежнему влекло к Элайвис, но не так.
  -- Да что ты стоишь у входа? - спохватилась она. - Проходи и садись, а я пока принесу вино и закуски.
  --Может, сразу перейдем к делу? - предложил я.
  --К чему такая спешка? Мы же не животные. Да и мне хочется запомнить эту ночь на всю жизнь, - призналась Элайвис, встала и, подойдя ко мне, ласково провела рукой по моей щеке. - Расслабься Кэвин, я уже говорила, что не претендую на место в твоем сердце, но я хочу достойно отблагодарить мужчину, который будет отцом моего первого ребенка.
  
  XVIII
  Я проснулся рано. Элайвис еще спала, уткнувшись лицом мне в плечо. Я аккуратно натянул повыше тонкое одеяло, укрывавшее нас, затем очень осторожно убрал прядь волос с лица девушки и вдруг обнаружил то, что не замечал раньше - редкие очень мелкие веснушки.
  --Что? Увидел? - не открывая глаз, кисло спросила она.
  --Увидел, - не стал отпираться я.
  --Ну и?
  --Веснушки. Мелкие, практически не заметные. Можно сказать, твоя личная изюминка, - сказал я.
  --Эх, Кэвин, Кэвин, - переворачиваясь на спину, и открыв, наконец, глаза, вздохнула Элайвис, - Твоими бы устами...
  --Ты считаешь, что я лгу?
  --Нет, ты говоришь, то, что думаешь. Ну, так знай, что благодаря вот этим самым веснушкам, ни один эльф не хочет иметь со мной дела, потому, что в таком случае его поднимут на смех другие эльфийки, и в их общество ему станет путь заказан. Знаешь, как они называют меня за глаза? "Элайвис-конопушка" - вот так!
  --Так почему ты от них не избавилась? Не думаю, что для вас это так сложно.
  --Чтобы надо мной уже смеялись в лицо? "Элайвис, вот теперь ты стала настоящей красоткой, выведя веснушки!". Пусть уж лучше смеются над ними, чем надо мной! - глаза девушки на мгновение полыхнули уже знакомыми мне зелеными огоньками.
  --Тогда оставайся здесь.
  --И опускать каждый раз глаза, встречая, тебя с твоей девушкой здесь в Садах или у моего брата. Что бы я тебе про него не говорила, я ведь очень люблю его, - улыбнулась Элайвис. - Нет, Кэвин, мне лучше будет вернуться к себе. Следующего ребенка, где-то через год после рождения твоего, я понесу уже от эльфа, и мне все равно, что он наутро молча встанет и уйдет, главное - я не дам зачахнуть моему народу. Потом снова от человека - и в итоге у меня будет восемь детей. И они будут любить меня все, несмотря ни на какие там веснушки. О чем Элайвис-конопушка может еще мечтать?
  --Когда ты уезжаешь? - чтобы хоть как-то отвлечь ее от этих мыслей, спросил я.
  --Сегодня и сейчас. Я чувствую, что уже понесла, значит, мне здесь мне больше делать нечего, - сказала она и встала. Одеяло упало, я кое-как успел поймать свою половину и быстро отвел взгляд: нечего лишний раз глазеть на то, что не предназначено для меня. Элайвис поняла меня правильно и быстро удалилась вглубь лэгдони, тем самым предоставив возможность одеться и мне.
  --Кэвин, ты как? - спустя какое-то время донесся до меня ее голос.
  --Порядок.
  --У меня к тебе последняя просьба, - сказала она, появляясь одетой в простой дорожный костюм, опоясанная мечом, с волосами, собранными в хвост, и с Плащом Путешественника, небрежно наброшенным на руку, - Проводи меня, пожалуйста.
  -- Конечно, - не понимая, как можно поступить иначе, ответил я.
  Мы спустились на землю - на этот раз оба по веревочной лестнице и медленным шагом направились к Главным воротам. Что-то в ее наряде смущало меня, пока я не сообразил, что меч находится справа.
  --Ты, часом, не левша?
  --Только заметил?
  --А у вас это не считается...- начал я, и тут же, осознав всю свою бестактность, захотел откусить себе язык.
  --Уродством? - легко раскусив меня, улыбнулась Элайвис. - Нет, не считается. Наоборот, противник-левша, считается более опасным. Хочешь, покажу?
  --Валяй, - извлекая свой меч, согласился я. М-да, некоторые из словечек Муэри прочно вошли в мой лексикон, как, впрочем, и она позаимствовала мои выражения тоже.
  Эльфийка, неумело достала меч, на что я про себя самодовольно усмехнулся, и наш поединок начался.
  Однако, уже через несколько минут мне стало не до смеха - счет составил 5:3 не в мою пользу. Элайвис использовала свое преимущество, не щадя меня и не брезгуя всевозможными "грязными приемчиками", как их презрительно называли в Дзен Риэле, и которым меня так тщательно обучал Йоген. Избегая, разве только пинка в пах, хотя один раз могла провернуть и этот трюк. Такое поведение разозлило меня не на шутку, и я начал сражаться с ней на равных используя всю науку того же Йогена, который, помимо всего прочего, обучил меня, как сражаться с левшой, не давая ему преимущества.
  --Ну, наконец-то, - радостно крикнула девушка. - Я все ждала, когда ты возьмешься за ум.
  Когда же счет составил 10:7 в пользу Элайвис, наш поединок прекратили стражники, прибежавшие на звон стали. Узнав в чем дело, они, недовольно ворча и грозя большим штрафом, если мы "еще раз учиним подобное непотребство", удалились.
  --Твоя взяла, - признал я, возвращая меч на место.
  --Если бы ты не щадил меня в начале, счет был бы равным, - уже иным движением, легким и неуловимым вложив свой меч в ножны, великодушно сказала победительница. Ее глаза блестели от возбуждения поединка, но дышала она ровно, чего, увы, нельзя было сказать обо мне.
  --Я никогда не дрался с женщинами и не считал их опасными противниками, - признался я.
  --Теперь будешь знать, что, если дама опоясана мечом, с ней надо быть осторожней вдвойне, - засмеялась Элайвис. - Ибо помимо мастерства женщинам присуще еще и коварство. Они частенько прикидываются слабенькими и жалят тогда, когда не ждешь, - подняв с мостовой Плащ Путешественника, который она великодушно не использовала, сказала эльфийка, и мы двинулись к воротам, до которых было уже недалеко.
  --Ну, этот трюк стар, как мир, и пользуются им не только женщины, - возразил я.
  --Не спорю, - согласилась девушка, - Но женщины пользуются им гораздо чаще, порой устраивая целое представление, с умоляющим взором, слезами, неумело сжимая в маленькой ладошке рукоять меча, кое-как отбивая атаки и чудом оставаясь в живых, а потом, когда нападающие расслабятся - быстрая серия: колющий-рубящий-круговой, или иная, по обстоятельствам, - и на трех-четырех ублюдков меньше.
  Я осторожно взял ее за левую кисть и внимательно осмотрел ладонь. Элайвис не сопротивлялась. Несомненно, эти четкие мозоли были от рукояти меча, который ежедневно держали в руках по четыре-пять часов.
  --И что? Все эльфийки так владеют клинком? - поинтересовался я, отпуская ее руку.
  --Нет, не все, - внезапно помрачнев, сказала Элайвис, - А только те, которым в личной жизни ничего не светит.
  Я снова почувствовал, что мне не мешало бы отрезать язык.
  Но вот и ворота. Мы миновали их и зашли в конюшню. Девушка уверенным шагом направилась к старой, чудом еще живой кляче.
  --Ты поедешь на этом? - пораженно спросил я.
  Элайвис усмехнулась и, быстро оглянувшись - не видит ли кто, сделала пасс рукой, и передо мной предстал вороной красавец-конь - иллюзия была столь совершенна, что даже я ничего не ощутил. Дав мне пару секунд полюбоваться ее скакуном, эльфийка вернула все назад.
  --Вот на этом я и поеду, - беззлобно передразнила она меня, дав коню обнюхать себя и успокоиться, ловко оседлала, взнуздала его и вывела из конюшни.
  Мы прошли еще до моста и некоторое время просто стояли, не глядя друг на друга, затем Элайвис сказала:
  --Знаешь, Кэвин, у нас принято, чтобы первый мужчина дарил что-нибудь девушке на память, а она - ему. Ты свой подарок уже сделал. Теперь позволь и мне сделать то же - тебе и той, без которой всего бы этого не было, - она порылась в седельной сумке и достала два небольших свитка из тончайшего пергамента. - Это эльфийский любовный трактат. Не многие люди имеют его, и стоит он здесь целое состояние. Мне он не пригодился. Вам... Я знаю, что близость двух любящих людей и так прекрасна, но если есть знания, как сделать так, чтобы она заиграла всеми красками, то почему бы не воспользоваться ими? Не стоит делать все, о чем тут написано, ищите то, что подойдет именно вам. И смотри не перепутай, - улыбнулась Элайвис, - вот этот с руной мужского начала - для мужчин, а этот - для женщин. И еще - если судьба занесет вас в Древолесье, я всегда буду рада видеть вас.
  Она быстро поцеловала меня в щеку, накинула Плащ Путешественника, вскочила на коня и, не оборачиваясь, поскакала прочь. Я же стоял и думал о том, что прекрасные и мудрые эльфы тоже бывают жестокими. Пусть утонченно, но от этого их жестокость не менее отталкивающа, а может даже и более.
  
  ***
  
  --Ну как? - это были первые слова, что я услышал от Муэри, как только вернулся в Общежитие. Круги под глазами красноречиво говорили, что она провела эту ночь без сна.
  --Удачно. Она понесла и уехала к себе в Древолесье.
  --Ты ее, конечно, проводил, - не то спрашивая, не то утверждая сказала Муэри.
  --Конечно, проводил, а как же иначе? - не понимая, что тут такого, удивился я.
  Девушка начала быстро и нервно ходить по моей комнате, всеми силами избегая моего взгляда.
  "О, женщины!" - мысленно простонал я и решил покончить с этим здесь и сейчас, пока оно не выросло до немыслимых размеров.
  Я подошел к своему сундучку, достал оттуда кувшин с Доллисом 1200 года, налил ей, и сказал:
  --Сядь, выпей, успокойся и давай начистоту.
  К моему удивлению, Муэри безропотно подчинилась, хоть я сомневаюсь, что она почувствовала вкус вина.
  Я уселся на кровать, мысленно сделал глубокий вдох, а затем уже спросил:
  --Теперь говори, что не так?
  --Кэвин, - все так же не глядя на меня, глухим голосом спросила Муэри. - Скажи мне - она красивее меня? Хотя, что я, дура, спрашиваю? Конечно, красивее. А вот, скажи, насколько она, - тут она судорожно глотнула, но все же закончила, - лучше меня?
  "О нет, только не это! Сначала она чуть ли не силой отправляет меня к другой, а теперь мучается, что мне с той было лучше, чем с ней. И зачем, Ты вообще их создал? - возопил я к Создателю. - И что Ты прикажешь мне ей ответить?" - а затем взглянул на свои руки, и Всевышний, сжалившись надо мной, послал мне верный ответ.
  Я встал, подошел к ней и попросил:
  --Положи, пожалуйста, руку на стол.
  --Какую? - не поняла меня девушка.
  --Любую, - сказал я.
  Муэри осторожно положила на столешницу правую руку. Я положил рядом свою и спросил ее:
  --Ну, и какая лучше?
  --Кэвин, что за вопросы? Они же просто разные, - не понимая, к чему я клоню, пролепетала девушка.
  --Вот ты и ответила на свой вопрос. Близость с каждой женщиной - неважно кто она - человек или эльфийка по-своему уникальна и неповторима и вопрос "лучше-хуже" попросту неуместен. Да и если быть честным до конца - это был ее первый опыт. Так что всех чудес, что вытворяют эльфийки, и о которых обожают трепаться в пивнушках, она просто не постигла и, может быть, так и не постигнет, - сказал я и рассказал про веснушки и "Элайвис-конопушку".
  --Но это же такая мелочь! - воскликнула Муэри. - К тому же ты говоришь, что они настолько мелкие, что их видно только вблизи. Мои вот видать за милю, и нечего. Никто из эльфов меня так не называл, один даже позарился, - вздохнула девушка, вспомнив злосчастную историю с Галагдом.
  --Эльфы, видать, что-то находят у людей, чего нет у самых совершенных представительниц их расы.
  --Но это же так жестоко! Из-за такой ерунды... - все еще не силах поверить моим словам, задумчиво произнесла Муэри. Свое "лучше-хуже" внезапно стало для нее такой мелочью по сравнению с настоящей чужой бедой - ее любили, не смотря на внешние изъяны, а тут - такой пустяк - и все. Никакой личной жизни.
  --И что же, неужели ее из-за этого никто не полюбит?
  --Кто знает? Не думаю, что эльфы влюбляются исключительно из-за внешности. Да и дети. Они будут любить ее несмотря ни на что, а в том, она будет хорошей матерью, я не сомневаюсь, - заверил я ее. - Ладно, скажу тебе еще кое-что по секрету. Она нашла себе достойное занятие, вместо бесконечных интрижек, - и рассказал о нашем поединке.
  --Так тебя сделала женщина? - не удержавшись, хихикнула Муэри.
  --Женщина, которая по четыре-пять часов в день упражняется с мечом уже лет сто, как минимум, - проворчал я. - Так что 10:7 - это еще очень неплохо.
  Несколько минут мы просто молчали и смотрели кто куда. Наконец, девушка встала со стула, уселась рядом со мной и осторожно положила голову мне на плечо, я обнял ее. Она прижалась ко мне и прошептала:
  --Какой же я была дурой. "Лучше-хуже". Какая разница, если ты сейчас рядом?
  
  XIX
  Эти каникулы мы провели вместе. Я не хотел оставлять Муэри одну, хоть и знал, что среди эльфийской общины ей ничего не грозит - все ее обитатели знали о нас, так что в том кольце, что дал мне Лескас, особой нужды не было, но она все равно носила его - ей очень понравилось сочетание серебра и янтаря.
  Да и какой был смысл ездить домой, когда все новости я получал в ежемесячном письме-отчете Вацлава, иногда с небольшой припиской в две-три строки от Йогена (старый вояка как-то честно признался, что не любит писать писем: "Вот разговор, за кувшином доброго вина - это да, а расписывать, что у тебя да как - это не по мне"): так, например, у него родился второй ребенок и тоже девочка, на что он только посмеивался.
  Отец писал, как обычно, раз в месяц. Кратко рассказывал, что нового у него, Урсулы, Настурции и ни слова о нашем разговоре. Но я знал, что он не забыл о нем, и его молчание говорило лишь о том, что он занят поисками выхода из сложившейся ситуации, в которой он меня ничуть не винил. "Если ты хочешь узаконить свои отношения с девушкой из другого сословия, то это не простая интрижка, а нечто большее, и я найду выход, обещаю. В конце концов, я был младшим помощником консула вовсе не потому, что не умел читать законы между строк и находить в них лазейки" - сказал он на прощание год тому назад.
  А тем временем, мы с Муэри совсем "обэльфились" - вот еще один продукт ее словотворчества - и жили в лэгдони Ютера, предоставленной нам на время каникул. "Все равно, Флари боится высоты, так что она мне не нужна" - махнул он рукой. В ней, как и в пансионе, пахло дикими травами.
  --Как здесь хорошо! Обожаю этот запах, - вдыхая его полной грудью, сказала Муэри.
  Я подошел к ней сзади, обнял за талию и прошептал на ухо:
  --А я обожаю запах простого мыла и слабого раствора винного уксуса.
  На что девушка лишь рассмеялась:
  --Сначала наведем порядок, а там посмотрим...
  Каникулы пролетели незаметно. Девятого Златолиста мы покинули лэгдонь Ютера, поблагодарили ее хозяина, который не захотел и слышать ни о какой плате, а только сказал:
  --Это я вам должен. Так что она - теперь ваша.
  --Ты что, ему все рассказал? Мы же договорились, что об этом никто не должен знать, даже Мастер и Ютер, - набросилась на меня Муэри уже в Общежитии, после того, как всю дорогу не то что не сказала мне ни слова, а даже ни разу не взглянула в мою сторону.
  --Даю тебе слово, что если он узнал что-нибудь, то не от меня, - отбивался я, как мог.
  --Кэвин, посмотри мне в глаза, - не унималась девушка.
  Я посмотрел.
  --Да, это не ты, но тогда кто, леший его за ногу, кто? - уже, не глядя на меня, спросила она.
  --Какая теперь разница? Нас просто могли увидеть в тот день, когда я об нее... В смысле, мы познакомились, - быстро поправился я, - Я даже припоминаю, что видел двух или трех эльфов, идущих по своим делам. А через день она утром уехала. Не думаю, что старина Ютер не способен сложить два и два. Если ты хочешь, я могу сходить и вытрясти из него это.
  --Не стоит, - сдалась Муэри. - За пределы общины это все равно не выйдет, на этот счет я спокойна - эльфы, если и любят посплетничать, то только между собой. Да и новость уже изрядно протухла. Давай, лучше проводим каникулы, - улыбнулась она, - Признавайся, что за вино ты припас на этот раз?
  
  ***
  
  И снова десятого Златолиста в Библиотеку за очередной кипой свитков, а одиннадцатого - вступительная лекция.
  На третьем курсе мы изучали Упокоение Восставших - "Хлеб насущный некроманта и Орех ненависти Церкви", как окрестил эту дисциплину Наставник. Мы, наконец, узнали, что же поднимает мертвую плоть и предоставляет ее в распоряжение сущностям из Сумеречного Мира. Правда оказалась проста и цинична. Деньги.
  Чем старше погост, тем больше чистой магической энергии, получаемой из разложения плоти на составляющие, он в себе аккумулирует. Назначение этой энергии - не дать духам из Сумеречного Мира прорваться в наш и овладеть первым попавшимся телом без "хозяина". "Причем же тут деньги?" - спросите вы. Все очень просто - для магических исследований и экспериментов нужно очень много той самой чистой энергии. Достать же ее можно тремя путями: либо купить за солидную сумму специальный артефакт, либо найти "колодец" - место, откуда в силу разных причин бьет источник энергии, но на поиски его могут уйти месяцы, а то и годы, либо просто "выжать" погост за бесплатно, причем эти скряги (а маги, проводящие исследования, могут себе позволить раскошелиться на артефакт) порой, искренне считают, что от этого выигрывают все - и Церковь и некроманты, а десяток-другой бедолаг, которых Восставшие порвут на мелкие кусочки - это "неизбежные издержки". Стоит ли говорить, что этот способ получения энергии незаконен? Но на него все закрывают глаза, хотя если мага поймают за этим делом, то немедленно лишают права на практику, не взирая на его заслуги, будь это хоть сам Архимаг Эйвен.
  Как же упокоить погост, когда энергия, не пускавшая духов из Сумеречного Мира, отсутствует? Очень просто - сперва надо найти Проход между мирами, затем обратить поток, чтобы низшие духи покинули тела, которыми они овладели, и вернуть их обратно в Сумеречный Мир, а затем запечатать Проход раз и навсегда. Однако, с этой задачей способен справиться только некромант, ибо только над ним Стражи Прохода не имеют власти. Попробуй кто-либо другой провести эти действия, они быстро овладеют его сознанием, и бедняга станет Одержимым, которого либо сразу убьют свои же, либо он убьет себя сам и в итоге на одного Восставшего станет больше.
  Насчет "Очень просто" я пошутил. Упокоение Восставших - самая трудная дисциплина в Некромантии. Я даже не говорю о заклинаниях и манипуляциях с потоками - это, как и следовало ожидать, оказалось куда сложнее всего того, что мы изучали раньше. Задания же по практической хирунте увеличились со ста до ста пятидесяти повторов. Вся соль Упокоения оказалась не только в правильном проведении ритуалов, а в искусстве выбора нужного, чтобы свести затраты Силы к минимуму, например, какой из ритуалов обращения потока является оптимальным в последнюю четверть луны Знойной Поры, если время его проведения между полночью и шестью часами утра, да еще если льет дождь - вот над какими задачками Мастера мы с Муэри порой просиживали до двух, а то и трех часов ночи, пока не находили решения, а когда, наконец, находили, то без промедления отправлялись спать. Какие там любовные игры! Лишние полчаса сна оказались дороже.
  Но все "прелести" нынешней дисциплины мы познали лишь на практике - у Университета имелся специальный полигон для некромантов: два погоста среднего размера, где хоронили бродяг, да преступников. Задание было всегда одно - упокоить погост, поднятый Мастером. Самым тяжелым оказалось даже не выбрать и провести верные ритуалы, а преодолеть свой страх - разум твердил, что в своих силовых клетках мы неуязвимы, но животный ужас Жизни перед Нежитью, прятавшийся до этого где-то внутри, оказывался сильнее. Мастер это видел и понимал - все некроманты через это проходят, как когда-то прошел и он сам. Однако, Наставник был категорически против всевозможных средств, что можно было купить в лавке Гвейфа. Однажды, поймав на этом Муэри, он устроил ей "ночное свидание" с пятью Восставшими в одном из Институтских подземелий. Девушка кое-как успела поставить силовую клетку, и с полуночи до трех ночи я получал от нее такие эманации ужаса... А когда она вернулась - точнее, когда Мастер привел ее обратно, то стоило мне обнять ее, чтобы хоть как-то успокоить, Муэри вцепилась в меня мертвой хваткой и не отпускала до утра, пока ее не сморил сон. Я осторожно уложил девушку на кровать, а сам отправился "выяснять отношения".
  --Не надо считать меня извергом, - сурово сказал мне Наставник. - Рассудок у некроманта должен быть всегда трезвым и холодным, а зелья Гвейфа, хоть и притупляют страх перед Нежитью, но имеют и побочные действия, мешающие трезвому восприятию действительности.
  --А если бы она не успела поставить клетку и ее порвали на мелкие кусочки, что бы вы тогда сказали? - признавая его правоту с одной стороны, но, еще не забыв, что я "ловил" три часа, и как ее трясло всю оставшуюся ночь, спросил я.
  --С каких это пор иллюзия может "порвать на мелкие кусочки"? - искренне изумился Мастер. - За кого ты меня принимаешь? Это была всего лишь иллюзия, сынок, правда очень хорошая - звуки, запах, движения и даже отваливающиеся куски плоти - все было как настоящее. Я создавал ее не меньше часа, чтобы наша умница не раскусила ее за пять минут. Или ты думаешь, что я действительно способен подвергнуть жизнь своей самой любимой Студентки такой опасности? А что касается твоего "не успела поставить клетку", то тут я за нее спокоен. Она блестяще показала себя на последнем экзамене прошлого курса или ты забыл?
  --Все равно, это было слишком жестоко, - не унимался я.
  --Жестоко, не спорю, - согласился Наставник. - Но охоту глушить свои страхи зельями это отобьет у нее навсегда. Ты еще подожди, этот опыт "общения" с Нежитью сделает свое дело, и посмотрим, кто из вас двоих упокоит свой первый погост без моей помощи. А теперь - брысь отсюда и чтобы ты сюда без моего приглашения больше не заявлялся, а то посажу тебя в камеру с настоящими Восставшими, и ни на три, а на шесть часов!
  Мастер, как всегда, оказался прав. Муэри довольно быстро оправилась от наказания, и через две недели она упокоила свой первый погост. Мне же для этого понадобилась еще неделя. Но, все равно в ней что-то изменилось - взгляд стал чуть холоднее, желание пошалить и подурачиться я улавливал в ней теперь гораздо реже - что ни говори, а наша магическая специализация накладывала свою печать. Если честно, то и я ощущал в себе нечто подобное, только в меньшей степени, а может и в такой же, в конце концов, пара - это сообщающиеся сосуды чувств, знаний и эмоций. Правда, чтобы они уравнялись между собой, иногда требуется время...
  Чтобы не переводить пергамент впустую, просто скажу, что к концу этого учебного года мы полностью освоили новую дисциплину. Восставшие если и вызывали у нас эмоции, то лишь брезгливость своей вонью и видом. Но к окончанию Университета и это тоже прошло.
  На четвертом курсе мы изучали подъем Нежити и манипулирование ею, а на пятом боевую некромантию - это все, что я имею право написать, даже здесь. Единственное, о чем я могу тут рассказать, так это о воскрешении - на языке некромантов возврате, да и то немного.
  Человек состоит из трех составляющих - тела, энергии, дающей жизнь телу, и духа. Если дух вынужден покинуть тело, когда в нем еще есть эта энергия - несчастный случай или насильственная смерть, то его можно вернуть обратно, но пока он не достиг Серых Пределов - места, куда уходят дух всех разумных существ, будь то эльфы, люди или гномы. Что происходит с ним в Серых Пределах, точно не знает никто, есть только предположения, но предполагать - еще не значит знать. Время, за которое дух достигает Серых Пределов, установлено многочисленными исследованиями некромантов и составляет сорок плюс-минус одну минуту, и если оно упущено, то на призыв откликнется уже не дух умершего, а дух из Сумеречного Мира со всеми вытекающими отсюда последствиями. Цена же этого действа - тридцать лет жизни возвращающего - именно столько своей жизненной энергии он тратит, поэтому некроманты прибегают к этой практике крайне редко и вообще предпочитают не распространяться на эту тему по вполне понятным причинам.
  Я написал так много и подробно об учебе, что у читающего невольно может сложиться впечатление, что я забыл с какой целью поступил в Университет Магии. Но нет, я этого не забыл. Напротив, почти каждый вечер, я думал о том, что это всего лишь временная передышка, и мысль о проклятии Белморской ведьмы не давала мне покоя...
  
  ***
  
  Где-то за три месяца до окончания Университета я получил от отца письмо. Его я запомнил слово-в-слово - настолько оно отличалось от предыдущих. Казалось, его написал не тот Рэбма Оуэн, которого все знали, а человек, которого я видел лишь однажды:
  Сын, если твое желание узаконить ваши отношения с девушкой, имя которой ты так и не удосужился мне сообщить, все еще в силе, то приезжайте к нам, как только у тебя появится такая возможность.
  Твой отец Рэбма Оуэн.
  Теплые ветра 11, год 1241
  Муэри отреагировала на эту новость неожиданным образом - закрылась у себя и проплакала остаток дня и половину ночи. Ее эмоции были такими смешанными, что я после тщетных попыток разобраться, что к чему, бросил это занятие и решил поговорить с Наставником.
  --А что ты хочешь? - удивился он. - Принцы женятся на крестьянках только в сказках, а она уже давно в них не верит.
  --Но я же сказал ей, что отец... - начал было я, но Мастер взмахом руки остановил меня.
  --Пойми же, наконец, что для нее ваши отношения, даже в теперешнем виде кажутся чудесным сном, и она каждое утро боится проснуться и убедиться, что так и было.
  --И что мне делать?
  --Ждать, - сказал Наставник, - Просто ждать.
  Ждать пришлось недолго - через три дня я, проснувшись, обнаружил ее у себя. Девушка сидела на краешке моей кровати и смотрела на стену за мной.
  --Кэвин, это правда? - тихо спросила она.
  --Правда.
  --Спасибо, - все так же негромко сказала Муэри, встала и вышла. А я почувствовал, что хаос из эмоций, что бушевал в ней все это время, наконец, улегся, сменился покоем и тихим счастьем.
  
  XX
  Свои последние экзамены мы сдали раньше обычного и еще целый месяц занимались подготовкой к "Большой Показухе" - так Мастер называл обязательные показательные выступления лучших выпускников, на которые по традиции мог прийти каждый желающий, а желали практически все совершеннолетние жители Столицы, да и не только одной Столицы. А так как мы были некромантами, да еще и парой, то само-собой попадали в список выступающих. Нам предстояло поднять два больших погоста, сохраняемых и пополняемых как раз для "Большой Показухи", показать свое умение в манипуляции Нежитью, устроив бой одной большой группы Восставших против другой и под конец упокоить "победителей" за 10 секунд. Ах да! Совсем забыл упомянуть об одной маленькой, пустячной, ерундовой такой мелочи - все это мы должны были сделать без защиты, то есть - никаких силовых клеток. Всё это представление разработал сам Архимаг. Видимо, Эйвену было интересно, сможет ли пара Сайреса повторить то, что когда-то сделала его пара. Так сказал нам Наставник, который гонял нас, как никогда - шутка ли упокоить погост за десять секунд! Мы старались изо всех сил, но никак не могли это сделать, пока Мастер не сказал нам:
  --Хватит дергать мертвяков туда-сюда. По классической схеме это невозможно. Значит, пара Эйвена нашла иной способ. А то, что нашли одни - найдут и другие. Так что - ищите.
  Мы принялись искать, используя весь возможный потенциал пары. И через неделю, когда на сон мы тратили не больше трех (а то и меньше) часов и уже мало чем отличались от своих "подопечных", Муэри вдруг ударила себя по лбу и закричала:
  --Вот оно, Кэвин, вот оно! Какие же мы с тобой идиоты! - и ткнула пальцем в один из справочников, которыми был завален не только весь стол, но и пол вокруг него тоже.
  Я быстро подошел к ней, и с первого взгляда на цифру, казалось бы, никаким образом не связанную с поставленной задачей, мне сразу стало ясно, как пара Эйвена смогла сделать казалось бы невозможное. Однако, так упокоить погост могла только пара, вот почему в учебниках о нем не было ни слова. Если вкратце, то вся суть сводилась к тому, чтобы запустить все процессы упокоения одновременно, а не один за другим. Но чем дольше я смотрел в справочник, тем больше одна назойливая мысль не давала мне покоя.
  --Кэвин, и ты тоже о том же? - робким от такой смелой идеи голосом спросила девушка и посмотрела на меня.
  --Угу, - медленно кивнув головой, сказал я...
  Когда через четырнадцать часов, мы показали наше открытие Мастеру, его чуть не хватил удар.
  --Старый осел! Пять лет изнывал от безделья и даже не удосужился узнать, как же пара Эйвена поставила свой рекорд, а эти двое за неделю... Правда, - тут он окинул нас взглядом, - если вас в таком виде выставить, то все подумают, что это я, не пойми как, управляю двумя Восставшими. Так что - вино, мясо и сон, сон, вино, мясо и окно не закрывать - не простудитесь. И чтобы никаких шалостей - вы мне нужны полные сил через пять дней. Вам ясно?
  И видимо, для пущей ясности, он развел нас по комнатам.
  "Большая Показуха" удалась на славу - наш выпуск дал целых шесть двоек, было на что посмотреть, но наше выступление стало кульминацией. Мастер не удержался и, как только мы подняли оба погоста, использовал хитрое мелкопакостное заклинание "Отмычка", в результате которого исчезли силовые клетки особо любопытных, поставивших их прямо на краю полигона за защитным барьером. Архимаг погрозил кулаком Наставнику, но ничего не сделал для нарушивших правила, так что особого удовольствия от просмотра нашего выступления они, думаю, не получили... А мы сорвали овации, упокоив уцелевших Восставших, не за десять, а за пять секунд! Нам аплодировали стоя все - и простые зрители, и Студенты, и Наставники, и даже сам Архимаг. Взглянув на него, мы обнаружили на его лице лишь искреннее восхищение. Да, Эйвен стал Архимагом не только за свой выдающийся ум и блестящие способности, но и за редкие душевные качества - полное отсутствие эгоизма и умение радоваться успехам других.
  На следующий день после "Большой Показухи", Эйвен вызвал нас к себе.
  --И кто же из вас первым нашел константу Ротера? - без предисловий спросил он.
  --Она, - видя, как смутилась Муэри, ответил я.
  --А каким образом вы смогли улучшить рекорд моей пары?
  Мы объяснили.
  -- Молодцы, - сказал Архимаг, - Знаете, я, спустя уже много лет после того, как моя пара упокоила свой погост за десять секунд, искал, как улучшить их показатель, и нашел то, что вы открыли на днях, и все ждал, когда же это кто-нибудь сделает, чтобы назвать этот способ их именами. Ну и как вы хотите увековечить себя? - спросил нас Эйвен.
  -- Назовите это "Способ Муэри Оуэн", - предложил я, видя, что девушка молчит.
  -- Хорошо, - улыбнулся Архимаг, сделал пасс и перед нами возник небольшой свиток. - Мой последний труд - специальный набор учебников для пар всех Школ - в них лишь то, что может сделать только пара конкретной Школы. Ваше открытие было завершающим, и я ждал лишь тех, кто применит его первыми. Возьмите себе первый экземпляр для пар Школы Некромантии и этот небольшой подарок, - Эйвен материализовал на столе небольшой тщательно запечатанный пузатый сосуд из красного мрамора. - Путь некроманта сложен, опасен и непредсказуем. Здесь - пять лет жизни. Или, если выражаться академически, пятилетний объем жизненной энергии.
  Затем Архимаг открыл портал, давая понять, что разговор окончен.
  --Ну и зачем ты это сделал? - тихо спросила меня Муэри, когда мы вернулись к себе. Она прижимала к груди сосуд, я же держал в руках учебник Эйвена.
  --Ты же действительно первая нашла константу, - сказал я, - А остальное сделали мы вместе. Так что все честно.
  --Так же честно, как и ваша с Ютером придумка, - вздохнула девушка,- Пойми, Кэвин, люди будут читать и думать, что до этого додумалась какая-то "Муэри Оуэн" и ни слова о тебе и это нечестно, чтобы ты там не говорил.
  --Не "какая-то", а жена Кэвина Оуэна, - строго сказал я, - Или ты опять за свое?
  --Нет, Кэвин, я просто все время забываю, что попала в сказку, - улыбнулась девушка и потерлась носом о мое плечо...
  Наутро после прощальной вечеринки, прошедшей, как всегда, отменно, но все же с ноткой грусти - мы понимали, что расстаемся надолго, если не навсегда - Подглядушник, извлеченный из-под матраса, и вернувшийся на свое законное место, окрасился в оранжевый цвет и язвительно проворчал:
  --Кэвин, Муэри, если вы, конечно, в состоянии, зайдите ко мне, - м-да, четыре года назад, мы бы от такой реплики стали, как свежесваренные раки, сейчас же - лишь переглянулись и дружно пожали плечами.
  На Мастере был роскошный домашний халат - этим он, видимо, хотел подчеркнуть, что мы уже не Студенты, а он больше не Наставник, а просто старший друг.
  --Садитесь, - щелчок пальцами, и позади каждого из нас оказалось по креслу.
  Мы сели и приготовились слушать.
  --Кэвин, тебе не показалось странным, что за все эти пять лет, я так и не спросил тебя, что привело молодого состоятельного дворянина в Зал Распределения? Ведь профессия мага у дворян не в почете. Крайний случай - боевой маг - можно сделать военную карьеру. Да и то, от большой нужды. А тут некромантия! Всякий уважающий себя представитель Высшего сословия, ушел бы прочь на следующий же день после Распределения. А ты остался и прилежно учился все эти годы, - спросил меня Мастер.
  --Я думал, что вы все поняли, когда еще при знакомстве с нами, сказали нечто вроде: "Припоминаю, какая-то история с проклятием".
  --Вот именно! Я помнил, что ко мне когда-то обращался за помощью уже один Оуэн, но позабыл детали - это было так давно. Так что я, видя, что ты не бросаешь учебу, через полгода написал твоему отцу, но он в своем ответе сообщил мне только то, что у тебя есть вполне веская причина, и что ты расскажешь мне о ней, если сочтешь нужным. Если быть честным до конца, то приблизительно чего-то такого я и ожидал. Но вот ты окончил свое обучение, и я теперь уже не твой Наставник, который мог просто спросить тебя об этом, и ты, как Ученик, обязан был бы мне все рассказать. Теперь мы практически на равных - всего лишь два некроманта, и сейчас ты имеешь полное право не отвечать на мои вопросы. Так что решать тебе.
  Я знал, что этот разговор когда-нибудь да состоится и был готов к нему. И вот Наставник завел его теперь, а не раньше, когда он имел полное право знать все о своих Студентах. Я оценил его тактичность и начал свою повесть:
  --Когда мне исполнился двадцать один год, отец подарил мне на совершеннолетие замок и земли своего покойного брата Кейна Оуэна...
  --Белморская кампания... - задумчиво сказал Мастер, когда я окончил, - Если мне не изменяет память была тридцать лет назад, как раз в тот год мне исполнилось сорок пять... Именно тогда я стал деканом Факультета Некромантии... Тогда-то твой дядя и пришел ко мне за помощью... Нет, так долго не живут, даже некроманты... Значит... Кэвин, сынок, эта твоя старуха - уже лет пятнадцать, а то и больше - лич.
  --Лич? - подала голос Муэри.
  --Да, девочка моя, лич. А ну-ка, давай проверим твои знания, - улыбнулся Наставник. - Расскажи мне все, что ты об этом знаешь.
  --Лич - это очень сильный некромант, совершивший над собой особый обряд, завершающийся самоубийством, как правило, отравлением, после которого его душа не отправляется в Серые Пределы, а заключается в особый сосуд - филактерий, и поэтому он практически бессмертен. Лич способен контролировать процесс распада своего тела и большинстве случаев выглядит, как мумифицировавшийся труп. Лич - уже не человек, но он и не Нежить. Ему чужды чувства и эмоции, он поступает, руководствуясь только холодным рассудком. В отличие от Нежити, лич не стремится убивать живых, только в случае, если решит, что они ему угрожают. Лич является очень сильным и опасным противником. Единственный способ уничтожить лича - уничтожить его филактерий, который, в свою очередь, очень сложно отыскать. Если этого не сделать, он будет возрождаться до бесконечности. Это все, что вы нам рассказывали, - уверенно и спокойно, как на экзамене, ответила девушка.
  --Молодец! - похвалил ее Мастер.
  Муэри склонила голову и чуть порозовела от удовольствия.
  --"Да будет дом твой пуст" - несколько раз вполголоса произнес Мастер и помрачнел. - Вот что, Кэвин, у тебя есть один способ избежать проклятия. Первый, всю жизнь скитаться, не имея своего угла ибо проклятие завязано на том месте, которое ты почувствуешь своим домом. Ведь ты же не сразу освоился в замке своего дяди и ощутил, что это твой дом? Хотя, юридически он принадлежал тебе с первого дня твоего пребывания в нем. Так что, смена жилища тебе не поможет. Если же кочевая жизнь тебе не по душе, - тут Мастер перевел взгляд на Муэри и поправился, - вам не по душе, то не остается ничего иного, как разобраться с личем, и я очень не советую вам первым делом направляться на поиски в Белморию. Попрактикуйтесь хотя бы год-полтора упокаивая погосты. А когда вы-таки отыщете его, не атакуйте и, вообще, постарайтесь всеми силами избежать боя. Помните, что боль и ненависть, что когда-то толкнули, человека, которым он был, на проклятие, теперь вне его понимания.
  
  ***
  
  Никаких особых торжеств по случаю очередного выпуска не было, была лишь краткая прощальная речь Эйвена в Зале Распределения перед толпой Выпускников стоящих, как и пять лет назад, перед узорной деревянной решеткой, но на этот раз на каждом была мантия цвета его Школы. И как тогда, стоило часам в Главной Башне Института пробить полдень, появились шесть порталов, из которых вышли Наставники. Единственным отличием от картины пятилетней давности был новый Главный Инквизитор. И еще - теперь они не садились в свои кресла, а приветствовали нас как равных - стоя. Последний портал открылся в центре Зала, из него появился Архимаг все в той же лазурной с золотом мантии.
  Как и тогда, с появлением Архимага воцарилась тишина. Эйвен обвел всех взглядом, сделал пасс - теперь мы знали, что это заклинание называется "Глашатай" - и заговорил:
  -- Не буду лгать, что запомнил вас пять тому лет назад. Вы были точно такими же Поступающими, которых я встречаю здесь десятого Златолиста каждый год - толпой взволнованных и неуверенных людей. Теперь я вижу перед собой совсем другие лица: спокойные и уверенные в завтрашнем дне. Поступая сюда, большинство из вас считало, что быть магом - хорошо оплачиваемая непыльная работенка. Теперь вы понимаете, что это тяжелый, порой неблагодарный и ответственный труд. Прошу вас не забывать об этом, если ваша практика вдруг пойдет в гору. Помните об этом всегда, особенно, об ответственности. Можно сколотить состояние как бы, и не нарушая Устава Гильдии Магов, но занимаясь безответственными делами, пойдя на сделку со своей совестью. Прошу, заклинаю, умоляю вас - никогда не делайте этого. Запомните раз и навсегда: главное богатство - это не куча златов, а чистая совесть. Это все, что я хотел вам сказать на прощание. И как пять лет назад я говорю вам, Выпускникам Института Магии, то же, что сказал Поступающим: "В добрый путь!". В добрый путь, друзья! В добрый путь!
  Эйвен еще раз обвел всех взглядом, улыбнулся нам своей неповторимой улыбкой и скрылся в своем портале. Вслед за Архимагом Зал Распределения покинули и Наставники.
  Разноцветная толпа Выпускников направилась к выходу из зала, все молчали, размышляя над простыми и мудрыми словами Архимага Голдека Эйвена. Уже во внутреннем дворе мы услышали, как кто-то нас зовет:
  --Кэвин, Муэри! - мы остановились и увидели молодого, боевого мага, который спешил к нам. Девушка узнала его и радостно улыбнулась ему.
  --Виторио, как ты изменился!
  Теперь его узнал и я. Тот самоуверенный покрытый прыщами юнец превратился в красивого молодого мужчину.
  --Вы не поверите, но эта мазь сотворила чудо - через десять дней моя кожа очистилась, - смущенно сказал Виторио, - И все эти годы я искал способ вернуть долг, но, вы ведь учились на закрытом Факультете, и у меня ничего не получалось. А подойти к Мастеру Сайресу не хватало духу. Так что очень прошу тебя принять те двадцать сребров, что ты истратила на мазь для глупого юнца, который поднял на тебя руку, и еще десять златов в знак моей благодарности, - произнес молодой маг, доставая из-под мантии дорогой кошель и протягивая его девушке.
  --Как говорит отец Кэвина, "То, что дают от чистого сердца, надо и принимать с чистым сердцем", - улыбнувшись, сказала девушка, беря деньги.
  --Ну вот, теперь - все, прощайте! - сказал Виторио, затем вдруг опустился на одно колено и поцеловал руку Муэри, потом крепко пожал мою, повернулся и быстро зашагал прочь.
  --Ты отдала последние деньги на мазь от прыщей для него? - все еще не веря услышанному, спросил я у Муэри, живо вспомнив все подробности той истории.
  --А ты так и не избавился от привычки считать чужие деньги, ууу, сквалыга! - смеясь, погрозила мне кулаком девушка.
  Я тоже рассмеялся, и мы медленно пошли к Главным воротам Имперского Университета Магии.
  
  XXI
  -- И ты хочешь, чтобы я надела это? - с чуть ли не суеверным ужасом спросила меня Муэри, когда я рано утром разложил перед ней довольно скромный дорожный костюм.
  -- А что тут такого? - не понял я. - Или ты хочешь ехать верхом в платье? Поверь мне, так - гораздо удобнее. И многие женщины сейчас именно так и путешествуют.
  -- Никогда не видела женщину в штанах, - отрезала девушка.
  Я, кажется, начал понимать, в чем дело. Муэри, выросшая в деревне, где традиции в одежде были сильнее, чем у горожан, если и встречала во время своих странствий, женщин в дорожном костюме, то просто думала, что это молодой длинноволосый мужчина. Да и подобная свобода в одежде, как нам рассказывали на уроках этикета, появилась лишь пятьдесят с лишним лет назад, после скандальной выходки жены Императора Иллюмия Третьего, бок-о-бок сопровождавшей своего любимого августейшего супруга в его путешествии по Империи, одетой в мужской дорожный костюм, верхом на белоснежном жеребце. Инцидент очень быстро стал прецедентом, и теперь почти все женщины Среднего и Высшего сословия имели в своем гардеробе дорожный костюм, а то и несколько. Все это я и рассказал девушке, однако, видя, что она все еще сомневается, применил последний аргумент:
  --Муэри, я когда-нибудь лгал тебе или толкал на что-нибудь непотребное?
  --Нет, но все-таки это так непривычно. Если бы я появилась в этом у нас в деревне, мне бы все наши бабы плевали вслед.
  --А ты надень его, - предложил я, - Не понравится - снимешь.
  --Ладно, - сдалась девушка. - Только ты отвернись.
  --Ну и как? - робко спросили меня через пять минут.
  --Что ты меня спрашиваешь, посмотри сама, - сказал я и стянул покрывало, закрывавшее от пыли большое зеркало, висевшее на одной из стен нашей лэгдони.
  --Это что еще за хрень? - только и смогла сказать девушка, увидев в зеркале вместо себя, ничем не примечательного мужчину средних лет.
  --Не "хрень", а дорожный костюм, сшитый Лескасом специально для тебя, - сообщил я ей, - Твой подлинный облик и голос, увидят и услышат только те, в ком течет эльфийская кровь, а так же Друзья Эльфов. И вот еще - лови, - я бросил ей Плащ Путешественника, - Теперь у тебя полный комплект.
  Муэри держала в руках Плащ, смотрела на себя в зеркало и ничего не понимала.
  -- Но, Кэвин, - беспомощно сказала она, - Вся эта магия действует только на эльфов и их Друзей, но я...
  --А у кого из людей ты видела такие глаза, как у тебя? Стоило Ютеру тебя увидеть, что бы почувствовать в тебе родную кровь. Так он мне и сказал.
  --Значит, мать говорила правду, что у ее прабабки было с полукровкой, - чуть слышно проговорила девушка. - Так вот почему все наши жили не меньше девяноста, а то и больше. Кэвин, ты вообще понимаешь, что это такое?! Когда народ мрет, едва дотянув до полсотни, а ты еще, как огурчик. Да она не сама утонула, ее утопили! Гады, гады, гады! - вдруг разрыдалась Муэри.
  Я быстро подошел к ней и обнял ее, хоть ничего не понимал, кроме одного - если человек страдает - ему надо помочь. Однако, она заплакала еще сильнее.
  --Я ничего не понимаю. Кто кого утопил?
  Девушка вытерла слезы и, не глядя на меня, сказала:
  --Помнишь, пять лет назад, я сказала тебе, что моя мать умерла, когда мне было десять лет? Так вот, я тогда соврала. Мне просто было стыдно сказать тебе правду. Она не умерла, а, как сказали мне, посмеиваясь, наши бабы, свалилась пьяной с моста в реку и утонула. Да, она иногда принимала, но только дома, и меру знала. Суки, - простонала девушка, - Завистливые суки! Я до сих пор помню их паскудный смех, и это вместо того, что бы утешить бедную девчонку, - стукнув меня кулаком в грудь от бессильной злобы, всхлипнула Муэри.
  --Зависть порой толкает людей на страшные поступки, - сказал я и поделился с ней кое-чем, из того, что прочел в отцовских книгах.
   -- Так что, зависть, жадность и похоть - самые отвратительные людские пороки, и большинство мерзостей люди совершают, по их указке. И неважно кто они - простой люд или дворяне, - закончил я.
  Девушка смотрела на меня во все глаза - еще бы! Она привыкла считать дворян честными и благородными созданиями, а тут один из них рассказывает о своих собратьях такие вещи.
  --А ты, Кэвин? - нерешительно спросила меня она, - Что ты скажешь о себе?
  --Что я? Я родился в очень знатной и богатой семье - так что, кому мне было завидовать? То, что я не стал самодовольным индюком, так это больше заслуга моего отца, с ранних лет привившего мне мысль, что ни в моем происхождении, ни в моем положении, ни в том, что мне легко даются знания, нет никакой моей заслуги. А то, что я не привязан к деньгам, так это, думаю, от того, что я в них никогда не нуждался.
  --Как же, не привязан он, - усмехнулась Муэри, - А кто считал каждый мой сребр, а?
  --Так ведь твой, а не свой, - улыбнулся я.
  --Ну, про последний порок я тебя и спрашивать не буду, - великодушно сказала девушка.
  --И зря, - помрачнел я, и рассказал ей последнее, что держал от нее в тайне - и про заведение мадам Элизы, да и про ему подобные, что посещал вместе с моими товарищами на последнем году обучения в Дзен Риэле.
  --Кэвин, это же такая чушь! И ты, поди небось, еще мучился из-за этого? - искренне удивилась Муэри, - Ты ведь уже давно не мальчик, и я тут все отлично понимаю. Главное, что ты никогда не брал женщину силой и не изменял мне. Так что, кончай мучить себя по пустякам, - улыбнулась она. - А то я чувствую, что его что-то гложет, а спросить не решаюсь.
  Наконец-то выкатился прочь последний камушек из сапога...
  
  ***
  Мы попрощались с Ютером, Флари, Лескасом, не захотевшим и слышать ни о какой плате за костюм, а так же с другими эльфами, с которыми подружились за эти пять лет, и направились к Городским конюшням, где я уже успел купить мерина-пятилетку для девушки.
  --Это что? Намек? - рассмеялась Муэри, разглядев своего скакуна.
  --Ты предпочла бы жеребца, чтобы Гордец с ним грызся или кобылу, на которую он постоянно отвлекался? - холодно спросил я.
  --Ну, Кэвин, не будь букой. Я же пошутила, - ласково сказала девушка, потрепав меня по волосам, от чего я всегда млел, но старался не подавать вида. - Я бы сделала то же самое - уж что-что, а лошадиные нравы я хорошо знаю.
  Оседлав и взнуздав коней, мы вывели их на свежий воздух. Муэри довольно легко вскочила в седло. Поймав мой удивленный взгляд, она показала мне кончик языка, и только теперь я сообразил, что ей приходилось ездить верхом и раньше, но без седла и не в дорожном костюме. Так что для нее это были детские игрушки. Чары на коней мы навели и надели Плащи Путешественников уже по ту сторону моста, не отказав себе в удовольствии проехать по нему шагом и лишний раз полюбоваться на Реве, да и смущать стражников тоже не годилось, а затем бодрой рысью поскакали по Тракту...
  Чем ближе становился конец нашего путешествия, тем чаще я ощущал волны нервозности, исходящие от девушки и старался погасить их своим спокойствием и уверенностью в том, что все будет нормально, что удавалось мне, увы, не до конца, поскольку в глубине души я тоже нервничал. В конце концов - пара есть пара и никуда от этого не денешься.
  Солнце еще не успело достигнуть полуденной отметки, когда мы въехали в ворота отцовского замка. Поднялась обычная суета, сопровождавшая каждый мой приезд. Мы только-только успели соскочить с коней, как появился отец. Стоило ему увидеть мою спутницу, лицо его побледнело, а губы беззвучно прошептали: "Лори...". Однако, быстро овладев собой, он обратился ко мне:
  --Ну что, сынок, ты так и не познакомишь меня с девушкой, которая сделала тебя счастливым?
  --Отец, позволь тебе представить мою избранницу - Муэри... Муэри, это - мой отец Рэбма Оуэн, - представил я их друг другу, как и предписывал этикет - сначала невесту родителям, а потом родителей - невесте. Муэри, как я ее учил, слегка поклонилась отцу. Он же, в свою очередь, поцеловал ей руку.
  --Вот и все, с этикетом покончено, - радостно сказал мой родитель. - По себе знаю, что после дальней дороги всегда хочется сначала поесть, затем помыться, а потом хоть чуть-чуть, но вздремнуть. Так что милости прошу на кухню - пока вы будете кушать, слуги все вам приготовят. А в два часа, после удара колокола вас проводят в столовую.
  Муэри явилась к обеду в том самом выходном платье, что сшил ей Лескас. За все эти годы оно ничуть не утратило своей магии превращать неправильности ее внешности в достоинства. Свои дивные волосы она заколола серебряной заколкой-подарком моей мачехи. Увидев нас, Настурция одарила девушку улыбкой, мне же просто приветливо кивнула головой.
  За едой Муэри опять же не ударила в грязь лицом - наши совместные трапезы в Университете Магии сделали свое дело - девушка наловчилась пользоваться ножом и вилкой ничуть не хуже меня. Единственное, в чем она была не искусна, так это в тонкой науке светской застольной беседы. К счастью, у нас было заведено, что за едой надо есть, а не разговаривать - еще одно "старомодное чудачество" Рэбмы Оуэна. Однако, после обеда девушка в простых, но искренних словах поблагодарила хозяина и хозяйку за оказанное гостеприимство, чем вызвала еще одну легкую улыбку Настурции.
  --Следуйте за мной, - сказал нам отец, первым встав из-за стола, как и положено хозяину. Мы все подчинились и проследовали за ним в библиотеку, где расселись в креслах вокруг небольшого круглого стола.
  --Четыре года назад мой сын сказал мне, что полюбил и хочет связать себя узами брака с достойной девушкой, - без обиняков начал отец. - Единственная проблема состояла в том, что они принадлежали к разным сословиям. Увы, в нашем обществе подобные браки отнюдь не приветствуются. Лично я не придерживаюсь точки зрения, что чем выше стоит человек по социальной лестнице, тем выше его моральные качества. За свою жизнь я не раз убеждался в обратном. Но условности, порожденные этим заблуждением, к сожалению, очень сильны. И все это время я искал выход из сложившейся ситуации. Проще всего мне было бы использовать свои связи и купить девушке грамоту на дворянство, которая дается за большие заслуги перед Империей. Но, во-первых, этот способ был бы незаконен, и правда, рано или поздно, все равно бы всплыла наружу, а во-вторых, если говорить честно, такие дворяне, даже если они и достойнейшие люди, все равно среди дворян потомственных считаются "выскочками" и "сбродом" - такова сила предрассудка о своей "избранности". Но я не прекращал своих поисков и вот, где-то год назад, в списке Кодекса трехсотлетней давности нашел один очень интересный пункт, который вы не найдете в его современном варианте, но, однако, никем не отменный. Он гласит, что любой дворянин может усыновить или удочерить представителя любого сословия любого возраста, если сочтет его достойным дворянского звания. Такой дворянин сразу признается всеми потомственными представителями дворянского сословия, как равный, - грустно усмехнулся отец - несправедливость была налицо, но сила условностей была сильнее.
  --И сколько вы заплатили этому дворянину, чтобы он удочерил меня? - резко спросила, глядя прямо в глаза отцу, Муэри.
  --Двадцать девять лет назад я заплатил ему триста златов в качестве выкупа за его дочь Лори Ладус, вскоре ставшей Лори Оуэн, - не отводя взгляда, сказал отец, - И когда мой тесть услышал эту просьбу, то согласился не раздумывая.
  --Еще бы, шанс заработать еще триста златов за еще одну дочь выпадает не так часто.
  --Девочка моя, почему ты думаешь, что все люди единственно чего хотят, так это нажиться? - стальным голосом, произнес отец. - Да будет тебе известно - сумма, что я отдал за Лори, в шесть раз превышала обычный выкуп. Он тогда был в очень сложном положении, в детали которого я ему обещал никого никогда не посвящать. Старик был просто счастлив, что наконец-то сможет отблагодарить меня делом, и даже обиделся, когда я заикнулся о деньгах. Так что не надо считать, что это всего лишь другой способ купить тебе дворянское звание.
  --Да посмотрите же на меня! Ну, какая из меня дворянка? - устало сказала Муэри.
  Отец вздохнул, не зная, что на это сказать. Ситуация зашла в тупик, и все его труды, похоже, пошли насмарку.
  --Мужчины, будьте добры, оставьте нас вдвоем, - неожиданно сказала донна Настурция. Мы без единого слова подчинились ее просьбе. Отец, не оборачиваясь, пошел к себе. Я последовал было его примеру, и тут произошло то, что очень трудно описать словами - полное слияние пары, когда двое становятся действительно единым целым. Если до этого слияние у нас, в основном, происходило на интеллектуальном и эмоциональном уровнях, то тут девушка открылась мне полностью - я впервые увидел и услышал все, что видит и слышит она и так, как видит и слышит она. Это был акт высшего доверия - Муэри не хотела, чтобы между нами были хоть какие-то тайны, кроме мелких приятных сюрпризов. Я обнаружил, что она чуть-чуть близорука, а зеленые и синие цвета видит немного ярче и насыщенней, чем я. Поначалу я воспротивился - уж слишком это было похоже на подслушивание у замочной скважины, но тут меня буквально накрыло чувством, эмоцией, мыслью - не знаю - такого слова просто не существует. Но то, что могли передать слова, звучало бы примерно так: "Я ХОЧУ, ЧТОБЫ ТЫ ЗНАЛ". Мне ничего не оставалось, как подчиниться воле девушки, поэтому я пошел к себе, одновременно оставаясь в библиотеке.
  Долгое время женщины просто смотрели друг на друга. Молчание нарушила Настурция:
  --Кого ты пытаешься обмануть, девочка? Мужчин, может быть, да. Но не меня. Ты же боишься, что даже став дворянкой, все равно не утаишь своего происхождения, осложнишь жизнь Кэвину и станешь "позорным пятном" в истории рода Оуэнов. Я угадала? - мягко спросила донна.
  Муэри кивнула головой и грустно сказала:
  --Взгляните на меня и скажите честно - разве я хоть капельку похожа на дворянку? Где вы встречали курносую, большеротую, да еще и конопатую "представительницу высшего сословия"?
  --Я, как ты заметила, тоже не блещу красотой, - усмехнулась Настурция.
  --Вы - другое дело. В вас еще за лигу видно аристократку, - горячо возразила девушка.
  --Ты имеешь в виду мои манеры, походку, взгляд, то, как я держусь и прочее? - Муэри снова кивнула головой. - Так я же не родилась такой. Я родилась точно такой же девочкой, как и ты. Всему этому можно научиться, как ты научилась держаться за столом, есть вилкой и ножом и кое-каким манерам, в чем я вижу немалую заслугу Кэвина, - улыбнулась моя мачеха. - Так что, если ты смогла научиться этому, сможешь и всему прочему. Кроме того, у тебя красивые руки, а значит, полдела уже сделано. И еще одно. Не знаю, говорил ли тебе Кэвин или нет, но ты выглядишь почти один-в-один, как его мать, вот только у той были черные волосы и карие глаза.
  --Ну, если и похожа, то только внешне. Я, в отличие от того же Кэвина, не разбираюсь ни в музыке ни в живописи, ни в скульптуре. Но и это не главное. Скажите, - тут девушка подняла взгляд, - Вам нужна невестка, которая... - и она, уже глядя в пол, поведала ей всю историю своей нелегкой жизни, не утаив ничего, даже своего детоубийства.
  --Бедное дитя, - только и смогла произнести Настурция.
  --Так вам нужна такая невестка? - повторила Муэри, все так же тщательно рассматривая ковер.
  --Ты рассказала мне свою историю, позволь мне рассказать тебе свою, - сказала Настурция. - Я родилась в очень небогатой семье, где у родителей не было денег, чтобы заплатить Практику. Если ты понимаешь, о чем я говорю, - девушка кивнула головой. - И, несмотря на мои скромные экономические способности, которые позволили нам поднять голову, я все же до тридцати девяти лет "просидела в девках", - поймав удивленный взгляд Муэри, Настурция тихо рассмеялась. - Ты не поверишь, однако, среди представителей Высшего сословия считается определенным шиком употреблять некоторые словесные обороты, принятые среди простого люда, - голос Настурции вновь стал серьезным. - И если бы не отец Кэвина, так бы в них и осталась. Видно, на том приеме боль моего одиночества, притянула его боль утраты любимого человека. Он просто подошел ко мне и сделал предложение, которое я, думая, что сплю, приняла. Но это еще не все - я, как и всякая нормальная женщина, хотела иметь детей ... - дальше я услышал уже знакомую мне историю с бессовестным магом-обманщиком и моим в ней участием.
  --Я ценю вашу откровенность, но... причем тут я? - с искренним недоумением спросила Муэри.
  --Ты ведь рассказала Кэвину, через что прошла?
  --Да.
  --Видишь ли, отношения между мной и Кэвином были, мягко говоря, натянутыми. А если говорить прямо, мы просто не переносили друг друга. И когда я увидела, как он сканирует Урсулу, то решила, что мои дни в этом доме сочтены. И уверяю тебя, прежний Кэвин приложил бы к этому все усилия, - Настурция подняла руку, предупреждая горячий протест Муэри. - Поверь мне, я знаю, что говорю - неприязнь между нами была столь сильна, что если бы он сотворил нечто подобное, я бы сделала все, чтобы мой муж прекратил с ним всякие отношения. Но он не воспользовался столь удобным поводом, чтобы изгнать прочь ненавистную мачеху, а сначала искренне постарался понять, что толкнуло меня на этот поступок.
  --Той ночью я долго не могла заснуть, пока не поняла, что изменился он не сам собой. Такое с ним могла сделать только женщина, причем не из тех кукол, у которых в голове только приемы, наряды и дорогие украшения, а девушка, небогатая, не понаслышке знающая, что такое человеческое страдание и посвятившая его в это знание. И именно ей я обязана своим счастьем дальше жить с любимым человеком и столь желанным ребенком. Но я и думать не могла, что ты прошла через такое. И при этом не сошла с ума, не озлобилась, не утратила способности любить, - без малейшего пафоса сказала Настурция. - Да, пожалуй, лучшей невестки я не могу для себя и желать.
  --Хорошо, я согласна. "Удочеряйте" меня, - сдалась Муэри, - Но вы сами сказали, что всем этим вашим манерам и умению держаться, можно научиться. Так научите же, чтобы Кэвину не пришлось краснеть за меня.
  
  XXII
  Вот так Муэри из Ауквада и стала Муэри Ладус. Через полгода ежедневных занятий с донной Настурцией, когда та сочла, что "девушку уже можно показать", ей пришлось уехать к своему новому отцу в Аверию. Мой родитель не на шутку беспокоился, как бы его тестя при их встрече не хватил удар, хоть он и предупредил его обо всем в письме, но одно дело - прочитать, совсем же другое - увидеть своими глазами.
  Спустя три месяца отец получил от него письмо с приглашением - представить ему свою новоявленную свояченицу. И вот на небольшом приеме в честь нашего приезда я был представлен Муэри, а спустя месяц сделал ей официальное предложение, которое она, как и подобает девушке из Высшего сословия, протомив меня не меньше трех недель, приняла. Кошель со свадебным выкупом старый Лорен Ладус в нашем присутствии выкинул с маяка далеко в море. "А в нужник все же было бы надежней" - едва слышно прошептала мне на ухо девушка. Я улыбнулся и слегка сжал ее руку.
  Как вы уже поняли, весь этот спектакль был нужен для того, чтобы ее дворянство и наша женитьба не были "шиты белыми нитками". Хотя некоторые чувствовали, что здесь что-то неладно, но так как придраться было не к чему, они предпочитали помалкивать.
  На венчании присутствовали только члены семьи. А уже после был дан большой прием, на который собрались практически все сливки местного общества. После двух кубков превосходного красного вина, первый, как водиться, - за здоровье Императора, второй - за новобрачных, к нам стали одни за другими подходить с поздравлениями гости - сначала супружеские пары, затем вдовцы и вдовы, и наконец, те, кто так и не связал себя узами брака по той или иной причине. Покончив с обязательной частью свадебного приема, гости сперва неторопливо направились к столикам, уставленными всевозможными закусками, а затем распались на кружки, мимо которых бесшумно скользили виночерпии с винами на любой вкус.
  Теперь наступила наша очередь исполнить обязанности хозяев. Муэри стала обходить дам, я - мужчин. Все, что требовалось - вежливо поинтересоваться, как себя чувствуют гости и не нужно ли им еще чего. Если в одних кружках оказывались любители посудачить о политике, то с ними проблем не возникало - приветствие, вежливая улыбка, вопрос - ответ, пара реплик о том, о сем, улыбка, прощание. Но иногда приключались трудности, а порой и смешные курьезы. Первые - с поклонниками слабого пола. Всех их интересовало, что я, богатый, знатный, да еще недурной собой нашел в далеко не самой красивой и бедной девушке, о которой никто ничего толком не слышал. Конечно, вот так в лоб меня никто не спрашивал - это было бы смертельным оскорблением, за которое гостя, несмотря на его происхождение, сначала с позором выставили прочь, а затем - дуэль до смерти. Поэтому мне приходилось выслушивать долгие витиевато-двусмысленные намеки под осторожные вопросительные взгляды. Я в ответ лишь пожимал плечами и с легкой улыбкой говорил: "Наверное, это семейное". Получив такой ответ, они понимающе кивали головами - ни для кого не было секретом, что красота, богатство, и знатность никогда не были для Оуэнов основными критериями в выборе спутника жизни. Иногда в невесте присутствовало одно, иногда - два из этих качеств, иногда - все три, а порой - ни одного. Отец любил рассказывать, как один из первых Оуэнов, один из умнейших людей своего времени, вдруг польстился на богатую знатную красотку, которая оказалась поразительной пустышкой. Когда же она освободила его от брачных обязательств, внезапно оставив этот мир, но не оставив ему наследника, он, как только вышел положенный срок траура, женился вновь, но на этот раз подойдя к выбору невесты куда мудрее, поставив личностные качества будущей супруги на первое место. Его история послужила уроком для большинства последующих представителей рода. Их считали чудаками, а самим Оуэнам было все равно, что о них думают. Так что, я просто "продолжил семейную традицию".
  Курьезные случаи происходили, как правило, с гостями, выпившими больше, чем требуют приличия. Они столь бурно выражали свои поздравления, что мне приходилось тщательно следить, что бы мои одежды не залили вином. Я с неизменной улыбкой выслушивал их, а затем делал едва заметный знак слугам, которые аккуратно отводили перебравшего гостя к креслу в дальней части залы, где его уже ждали виночерпий с полным кувшином хорошего вина, и такие же поклонники виноградной лозы. Найдя себе, наконец, достойных собеседников и занятие по душе, он больше никого не беспокоил.
  Обойдя свою половину приглашенных, я вернулся обратно. Муэри довольно долго отсутствовала, а когда вернулась, то со смущенным видом сказала мне:
  --Дорогой, у меня к тебе разговор.
  --О чем, милая? - мгновенно включился я в ее игру - так несвойственно было ей слово "дорогой", которое она просто не переносила.
  --О... наших будущих детках, - опустив глазки, как положено всякой девушке из Высшего сословия, говорящей на такие темы, сказала она.
  Мне сразу все стало ясно - один из этих магов-стервятников здесь и даже успел сделать предложение Муэри, да еще наверняка подслушивает наш разговор несложным заклинанием усиления звука, а нам нельзя прибегать к магии, чтобы он, почуяв неладное, не скрылся. Поэтому пока придется поиграть по его правилам. Пока.
  --Видишь вон ту даму в бежевом платье? - спросила она и указала глазами на пожилую женщину, что в одиночестве прогуливалась вдоль дальней стены и, казалось, поглощенную изучением коллекции гобеленов. - Когда я подошла к ней и спросила, не нужно ли ей чего, она улыбнулась и сказала: "Милое дитя, то, что мне нужно, уже никто не в силах мне дать, даже Всевышний, ну да не забивайте себе головку - у вас же сегодня самый счастливый день. Вам несказанно повезло, чего не скажешь обо мне - вас взяли замуж по любви. Меня же до сорока семи лет никто не хотел брать, потому что я была бедна да еще, в придачу, некрасива, а потом, когда я стала богатой наследницей, я сама не захотела связывать свою жизнь с человеком, которому будут нужны только мои деньги... Ах, если б у моих родителей в свое время была определенная сумма, у меня все же был бы какой-никакой шанс". Я не поняла ее, и спросила о каком "шансе" она говорит. "А вы никогда не задумывались, о том, почему все девушки из богатых и знатных семей - красавицы, как на подбор, а мы с вами, простите, не очень?" "Я думаю, тут все дело в крови, - сказала я." "И я так тоже думала, пока случайно не познакомилась с одним магом-практиком. Он-то и открыл мне правду, что так тщательно замалчивают". Тут она оглянулась по сторонам, не слушает ли нас кто, но мы были довольно далеко от остальных гостей. "Кровь здесь не при чем, - шепотом сказала она, - Все дело в магии. Не смотрите на меня такими глазами, я тоже, когда об этом узнала, долго не могла поверить, но факты, факты - не могут же абсолютно все девушки, сколь бы не были богаты и знатны их родители быть, так красивы. Все гораздо проще - когда ребенку исполняется полгода, родители приглашают Практика - само собой, тайно, он за определенную плату проводит над ним особый обряд - и вот еще одной красивой девочкой больше. Мои мать с отцом не стали посвящать меня в это, что бы не расстраивать еще больше. Теперь вы поняли, о каком шансе я говорила? Красивую, хоть и небогатую девушку еще могли бы взять замуж, - вздохнула она. - Теперь я смотрю на вас - такую чистую и прекрасную душой, какой была когда-то я. Вот только вам немыслимо повезло - вы встретили достойного молодого человека, который увидел это и полюбил вас. Единственное, что меня беспокоит, так это судьба ваших деток. Мальчики - ладно, Бог с ними, а что, если Всевышний пошлет вам дочурку, да еще и не одну? Я не хочу сказать, что они будут дурнушками, упаси вас Создатель от таких мыслей! Просто это могут быть девушки, на которых, если бы они не были состоятельны и знатны, не обратили бы внимания, особенно на фоне их блистательных сверстниц. А так, вокруг них будут виться, в основном, те же стервятники, что и сейчас около меня, только помоложе, да попригоже. Неужели вы хотите, что бы ваша дочь стала женой одного из них? - спросила она меня." "Нет, конечно! Но все, что я слышала о магах, так это то, что они хитрые, беспринципные дельцы, берущие за любую безделицу в два, а то и в три раза больше. Откуда мне знать, понадобятся ли моей дочери его услуги?" "Полностью с вами согласна, но и среди них, правда, очень редко встречаются честные и порядочные люди. Лично я за свою жизнь встретила только двух. Так вот, первый был Целителем, безвозмездно вылечившим меня от водянки, когда я была так бедна, что не могла заплатить ему ни сребра. Однако, я умею быть благодарной и, когда на меня нежданно-негаданно свалилось это наследство, я отыскала его. И что вы думаете? Он наотрез отказался от какой-либо платы за свое благодеяние. Даже возмутился. Тогда я навела справки и пожертвовала солидную сумму - анонимно, конечно - приюту для бездомных, который он содержал. Второй же - Практик, которого я знаю уже семь лет. Он, в отличие от своих коллег, которые просто приходят, берут деньги, проводят обряд и уходят, когда его приглашают, сначала абсолютно бесплатно дает заглянуть в будущее родителям девочки, чтобы те увидели, какой она станет, и оставляет выбор за ними." "А разве это возможно - заглянуть в будущее? - удивилась я" "Возможно. Но эти прохвосты об этом даже и не заикаются, сами понимаете почему". "Понимаю. Если девочка вырастет красивой и так, то ее родители откажутся от их услуг" "Именно так, дитя мое! Так что вы теряете? Один только Всевышний решит, кого вам послать. Иметь же под рукой проверенного и опытного мага никогда не будет лишним. И если вам не понадобятся его услуги в этом вопросе, то, кто знает, может, понадобятся в другом. И не надо смотреть на меня, как на сводню! В деньгах я не нуждаюсь, спросите любого из гостей, если не верите! Я просто хотела вам помочь. Не желаете - не надо! - воскликнула она и отвернулась." Мне стало неловко: "Извините, я не хотела вас оскорбить, - сказала я ей. - Не могу же я сама принимать такие решения, мне сначала нужно рассказать обо всем мужу и, как он решит, так и будет" "Ах, это вы меня простите, - сказала она, вновь повернувшись ко мне. - Я до того привыкла сама принимать все решения, что совсем забыла, что в семье главный - это все-таки муж. Что ж, идите и расскажите все вашему супругу. Надеюсь, он примет мудрое решение". Вот наш разговор слово-в-слово. Что скажешь?
  --Ты уверена, что нам это нужно? - спросил я.
  --Не знаю. Но если все случится, как она говорит...- неуверенным голоском сказала моя жена и умоляюще посмотрела на меня.
  -- Если ты этого так хочешь, я отведу ее в библиотеку и поговорю с ней. Не здесь же обсуждать такие дела, - сдался я.
  -- Ах, дорогой, ты самый лучший! - счастливым шепотом воскликнула Муэри. Да, уроки донны Настурции не прошли даром... Я поцеловал ей руку, и направился к этой женщине.
  --Не желаете ли вина? - вежливо обратился я, подойдя к ней.
  --Нет, спасибо, я выпила уже достаточно, чтобы оценить ваш погреб. Он великолепен, - отвернувшись от гобеленов, в тон мне ответила она, и я получил возможность рассмотреть ее. Пятьдесят - пятьдесят пять лет. Темно-русые с сильной проседью волосы безупречно уложены. Высокомерное выражение на вытянутом лошадином лице, дорогое бежевое платье со стразами, на котором резко выделялась изящная старинная брошь форме витка спирали с тремя большими камнями - рубином, бриллиантом, изумрудом и рунами "вал" в начале и "ха" в конце - та самая, что донна Настурция отдала за "счастливое будущее" своей дочери.
  --В таком случае, позвольте пригласить вас в библиотеку, чтобы вы смогли оценить и ее, - сказал я и предложил ей руку.
  Она понимающе улыбнулась, оперлась на нее, и мы неторопливо, чтобы не привлекать к себе излишнего внимания, покинули Большой Зал.
  
  ***
  
  Я запер за нами старую дубовую дверь и повернулся к моей спутнице, та стояла и вежливо ожидала приглашения сесть. Я улыбнулся ей, а затем быстро привлек к себе и поцеловал. Почувствовав, как обмякло ее тело, я оттащил его до кресла подальше от входа и аккуратно усадил в него. Уже не скрываясь, я укрыл нас заклятием, которое Мастер называл "Только для своих" - отныне магией в зоне тридцати шагов от меня мог воспользоваться лишь я один (и еще Муэри, как имеющая тот же Рисунок Силы, что и у меня). Затем - заклинание абсолютной тишины. После всего этого я, наконец, вызвал магическое зрение и стал изучать свою гостью. Честно говоря, я ожидал увидеть мужчину под женской личиной, но, сколько не всматривался, не замечал ни малейших следов иллюзии, пока не поймал чуть насмешливый взгляд, который объяснил мне всё - я почему-то привык считать, что все Практики, занимающиеся этими грязными делишками, сплошь одни мужчины. Но вот передо мной сидит очень сильный Практик-женщина, неизвестно сколько раз уже проводившая обряд Изменения. Смелая и, надо сказать, безотказная тактика - если хозяин не захочет видеть на приеме в своем доме мага, он прибегнет к услугам другого мага, который подвесит еще на входе с полдюжины всевозможных заклинаний оповещающих о малейшей магической деятельности - крохотная иллюзия или пустяковый артефакт - и все, попался! А она пришла, как есть, ловить глупую от счастья вчерашнюю невесту, причем, каждую на свой крючок. А уж когда та уговорит своего мужа, тот договорится с ней о "знакомстве с магом", вот тогда и наступит очередь иллюзий. Что же, пришла пора поговорить начистоту. Не желая отделять зерна от плевел, я наложил на нее "Исповедь" - заклинание истины. Покончив с приготовлениями, я коснулся пальцем ее лба, частично снимая паралич, наложенный "Поцелуем Смерти", и устроившись в кресле напротив, стал ждать.
  --Не ожидала, не ожидала такого от Инквизитора - всегда считала, что чем-чем, а уж некромантскими штучками вы брезгуете, - спустя пару минут, прокашлявшись, сказала она.
  --Мы ни чем не брезгуем, а только действуем сообразно обстоятельствам, - ледяным голосом произнес я.
  --Ну-ну, не надо так холодно, Инквизитор. Предлагать вам деньги я не буду - вы молоды и еще не испорчены, пугать связями - тоже.
  --Потому что, те, кто нуждался в ваших услугах, знают вас под другим обличием, а собратья-дворяне тотчас отрекутся от вас, лишь узнают о ваших занятиях, - не меняя тона, сказал я.
  --Именно поэтому, - кивнула она головой. - Я даже попрошу вас об одном - когда вы будете лишать меня права на практику - лишите меня так же всех воспоминаний о... обо всем. Если вы понимаете, о чем я.
  --Прекрасно понимаю, но никаких сделок, и вы это прекрасно знаете.
  --Что же, Инквизитор, делайте свое дело, - вздохнув, сказала женщина.
  --Всему свое время, - решив играть эту роль до конца, сказал я.
  --Чего вы хотите, Инквизитор? Узнать мою историю? - желчно усмехнувшись, спросили меня.
  --Вот именно.
  --Странный вы какой-то Инквизитор, - чуть прищурившись, произнесла она. - Ладно, слушайте, но предупреждаю вас - вы сами использовали "Исповедь", так что рассказ будет долгим. И позовите же, наконец, свою напарницу - вы оба славно потрудились. Несправедливо будет оставить ее без самого вкусного.
  --Это никакая не напарница, это действительно моя жена.
  --То есть я попалась чисто случайно? - расхохоталась моя пленница. - Вот и не верь после этого в Провидение.
  Я промолчал.
  --Часть своей истории я уже рассказала вашей супруге. Да, я дворянского происхождения из довольно древнего рода. Да, у моих родителей не было и лишнего злата, не говоря уже о сорока и больше. Да, такая бедная дурнушка, как я и думать не могла ни о каком замужестве. Родители мои ушли довольно рано, когда мне было двадцать два года, оставив после себя лишь долги, расплатившись с которыми, я оказалась чуть ли не на улице, и мне пришлось работать - с каким непередаваемым омерзением произнесла она это слово - в своем собственном доме, обучая чтению и письму деток из богатой купеческой семейки. Это унижение я терпела три месяца, пока мне под руку случайно не попался учебник по основам практической магии, и я решила, что уж лучше магом, чем прислугой, а если и это не выгорит, то пойду и утоплюсь. Прошу прощения, Инквизитор, - прервала она свой рассказ, - Вы, помнится, предлагали мне вина. Так вот, сейчас бы это было бы очень кстати.
   Я сделал пасс, и на столике для свитков слева от меня возник кувшин с кубком, затем встал с кресла, еще раз тщательно просканировал свою пленницу, после чего снял паралич с ее правой руки, и протянул ей кубок с Перфектом урожая 1200 года.
  --М-мм, юбилейный Перфект, да вы балуете меня, Инквизитор, - сделав глоточек, сказала она и продолжила:
  --Я прошла тест на магический потенциал, и после того, как шар в Приемной стал белым, записалась на Распределение под именем Линны Винн. Надеюсь, это имя вам знакомо.
  Я кивнул. Мастер действительно рассказывал нам о выдающимся Практике-женщине Линне Винн, в двадцать девять лет написавшую труд "Об Изменении", ставшим классикой этой Школы, а в тридцать (!) - Деканом Факультета Практической Магии и занимавшей этот пост три года, а затем вдруг бесследно исчезнувшей. Но все это произошло около полувека назад. Женщине же, что сидела передо мной, никак нельзя было дать и шестидесяти.
  -- Это очень больно, - поняв, о чем я думаю, сказала она. - Проводить над собой обряд Изменения, чтобы остановить внешние изменения, когда тебе уже за полсотни лет. Но, ничего не поделаешь, выглядеть древней старухой не хочет ни одна женщина, а выписывать омолаживающие эликсиры - накладно, да и ненадежно, хотя все, кто меня знает, считают, что я именно на них я трачу львиную долю своих денег.
  --Почему вы оставили пост Декана?
  --Потому, что для меня, дворянки из древнего, пусть и обнищавшего рода, всегда было жутким унижением работать, как обычной простолюдинке, - с раздражением сказала она.
  --А как же Эйвен? И прочие Наставники? Для них эта работа - гордость, а не унижение.
  --Да кто они все такие? - ее лицо искривилось от неподдельного презрения. -Назовите мне из них хоть одного представителя Высшего сословия. Про выскочку Эйвена я лучше промолчу, - я вспомнил, слова отца об отношении дворян потомственных к тем, кто своим трудом заработал это звание.
  --Но вы же работали три года Деканом и Наставником, а потом ушли, не сказав никому ни слова. Что же случилось?
  --А случилось вот что. Однажды я случайно повстречала своего однокурсника, такого же дворянина, как и я, которого такая же нужда загнала в Университет, хотя даже он не знал моего настоящего имени. Как же он выглядел! Шикарная одежда. Да я за все мои годы работы на эту геморройную Гильдию не смогла бы накопить столько, будь я хоть трижды Декан! - "Исповедь", как я говорил - заклинание истины. Оно делает человека не только абсолютно правдивым, но и предельно искренним. - А как держался! Можно было подумать, что это советник самого Императора, а не простой Практик. Он пригласил меня отпраздновать нашу встречу в лучшем заведении Столицы, где и сделал мне предложение ассистировать ему за пятую часть с каждого, как он это назвал, "дела". Мне, которая знала об Изменении в десять раз больше и смогла бы делать это в двадцать раз лучше! Но я согласилась и ушла из Института в тот же день, просто вычеркнув свое имя из всех списков. Вот что случилось, Инквизитор, - женщина допила вино и сказала. - Но ведь вы, пожалуй, хотите знать всю историю Линны Винн? Если так - налейте мне еще, пожалуйста, а то от "Поцелуя Смерти" постоянно пересыхает в горле.
  Я не говоря ни слова, исполнил ее просьбу и стал слушать дальше.
  --Вот так я и ушла на вольные хлеба. Хотя вольными поначалу их назвать можно было только условно. Я все еще работала. Правда, не на всякий сброд, но все-таки. В мои обязанности входила подготовка ребенка и всего прочего к обряду. Затем появлялся он, и я, как тихая мышка, должна была удалиться. Однако, длилось это недолго - уже после второго Изменения, мой работодатель, - ироничная усмешка, - Решил, что пятая часть - это слишком - хватит с меня и десятой. Это был уже перебор, я вспылила, назвала его "старым сквалыгой", он же в ответ разразился площадной бранью, а под конец распустил руки, забыв, с кем имеет дело... Когда все закончилось, в наследство мне достались его кошель, небольшой свиток со списком нанимателей, оповещающий амулет, с помощью которого они давали ему знать, что пришел срок и еще один свиток с самим обрядом. Вы не поверите, но он был в одном варианте. Этот идиот штамповал девочек почти не отличающихся друг от друга, да и представления о красоте у него были весьма примитивны. Мне поначалу пришлось разработать не меньше десятка, чтобы мои творения были разнообразными, развивающие уже данный потенциал, а не вульгарным лубком. Со временем я стала художником и скульптором в одном лице - мне было порой достаточно одной минуты, чтобы понять, как я буду работать с этим младенцем. Мои обряды стали уникальными - сотворив его один раз, я больше не повторялась, - быстро, с жаром в голосе и блеском в глазах говорила Линна Винн. Она делилась своей гордостью, своей работой, которую действительно любила и делала не за страх, а за совесть. Правда, я слышал, что есть и палачи, которые точно так же гордятся своим ремеслом.
  --Порой, правда, приходилось аккуратно сдавать вам таких вот горе-ремесленников, как мой работодатель. И знаете, Инквизитор, я нисколько не стыжусь, - с вызовом сказала моя пленница. - Нет у тебя таланта - не берись, ведь не с камнем работаешь, где испорченный кусок взял, да выбросил. Но нет, соблазн заработать по-крупному за один обряд слишком велик, - вздохнула она.
  --Как я уже понял, вы тоже не отличались альтруизмом, - все тем же бесстрастным тоном произнес я.
  --Да что вы в этом понимаете?! Если будешь просить меньше, родители решат, что у тебя недостаточно опыта, что ты боишься не оправдать их надежд и откажутся от твоих услуг, да еще расскажут другим. А кто придет вместо меня? Такой вот "умелец", только вчера закончивший Университет, но под личиной опытного, мудрого мага и наделает дел?! Ну уж нет! - воскликнула женщина и чуть не плеснула вином себе на платье.
  --И все же странно, что вы не пытались делать скидку тем, кто победнее. Вы, которая понимала их положение, как никто другой.
  --Эти были самые гордые, и предложить им скидку было равнозначно оскорблению. В отличие от большинства богачей, которые только и пытались ее выпросить, - со вздохом сказала Линна Винн и надолго замолчала.
  --А откуда взялся "взгляд в будущее"?
  --Ах, это! Вы не поверите, но это была импровизация чистой воды. Как-то раз меня позвали к одному очень богатому, но очень скупому типу. Я начинаю готовить все для обряда, а он мнется и пытается торговаться. Я со злости уже пять златов уступила, так нет - ему мало! Тогда я и говорю: "Давайте начистоту, вы боитесь, что мои услуги окажутся лишними, и вы выбросите деньги на ветер?" Он смутился, заблеял нечто невразумительное. Тогда я ему и говорю: "А не хотите всего за три злата заглянуть в будущее и увидеть свою дочь через пятнадцать лет? И уж тогда решайте сами". Этот скряга подумал-подумал и согласился. Я устроила целый спектакль с несуществующими заклинаниями, которые, однако, выглядели очень эффектно, - тихо рассмеялась она, - И, сотворив "окно в будущее", показала ему в нем его дочь - нет, не дурнушку - такой иллюзии не поверит ни один родитель - а грустную, простую, ничем не примечательную девушку, одиноко сидящую на скамеечке в прогулочном дворике, через который меня вели к ребенку. Он рассматривал ее минут пять и, глубоко вздохнув, сказал: "Ладно, делайте свое дело". Самое забавное во всей этой истории, так это то что за "взгляд в будущее" я так ничего от него и не получила, кроме бесценной идеи - ибо я считаю, что раз уж родители вызвали мага, значит они уже решились на Изменение. "Взгляд в будущее" лишь избавляет их от последних сомнений, которые выматывают нервы, как им, так и магу, да и упрощает все вопросы с оплатой.
  --Значит, история с "добрым магом" и "наследством" - еще одна ваша идея, чтобы было проще ловить глупых от счастья невест?
  --Вот что, Инквизитор, - нахмурившись, произнесла женщина. - Да, я рассказала вашей жене далеко не все, но это еще не значит, что я ей "наврала с три короба", как говорят в народе. История с Целителем - правда, пусть не такая красивая, какой я ее преподнесла. Меня действительно в сорок лет подкосила водянка. Но я не обращала на нее внимания, пока не слегла в какой-то придорожной гостинице, где меня ограбили, оставив в насмешку с тремя сребрами, которые я растягивала, как могла и готовилась уже умереть от голода в какой-нибудь канаве, когда в этой же самой гостинице остановилась Целительница. Я бы сама никогда не обратилась к ней - мне было нечем ей заплатить, а умолять ее о безвозмездной помощи - увольте! Это сделал хозяин гостиницы, не желавший обременять свой карман моим содержанием, а свою совесть моей смертью. Она поселилась в моей комнатушке и за все то время, что лечила меня, мы не обменялись ни словом. Как только болезнь оставила меня, она просто ушла. Когда же я окончательно встала на ноги, то первым делом навела справки и узнала, что ее зовут Шани Рунти и то, что она из последних сил содержит приют для бездомных. Почти весь свой первый гонорар после болезни я пожертвовала на этот самый приют, проследив, чтобы деньги пошли на дело, а не осели в чьих-нибудь карманах. И потом помогала ей, само собой анонимно. Жаль, что она уже ушла... Что до наследства, то и это тоже, правда. Когда мне было уже сорок семь, оно неожиданно свалилось на меня, и на какое-то время я оставила занятия Изменением. Обо мне вдруг сразу вспомнили, стали приглашать на приемы. Вокруг меня стали виться мужчины - серьезные, солидные вдовцы, которых интересовало только мое состояние. Да они и не пытались скрыть этого - ухаживая за мной, ни один из них не сделал мне ни одного комплимента. Моим платьям, украшениям - сколько угодно, а лично мне - ни одного, пусть даже самого фальшивого. Пока я не сказала себе: "Линна, - это имя стало для меня роднее настоящего, - хватит, ни одного мужчину ты, как женщина, никогда не интересовала. И если сейчас ты выйдешь замуж, то он войдет к тебе один-единственный раз, только из чувства долга. У тебя не будет детей - не тот возраст. Так что, возвращайся к Изменению - там ты действительно нужна". И я снова вернулась к Изменению, само-собой, используя новые возможности, которые открыло мне это наследство, - я понимающе кивнул головой, - И о которых многие мои коллеги могут только мечтать. Но занималась я им уже не ради денег, а оттого, что это было единственное дело, которое я действительно любила. Я так и не узнала, что такое любовь между мужчиной и женщиной, любовь матери к своим детям, но не надо считать меня бесчувственным монстром. Я отлично помню всех девочек, над которыми проводила обряд Изменения, и люблю их как скульптор свои творения. Пусть так, но люблю, - Линна Винн протянула пустой кубок мне чашей вниз, давая понять, что в вине она больше не нуждается, и то, что ее история закончена.
  --И сколько таких вот Практиков, как вы?
  --Таких, как я - единицы. Не больше пяти-шести человек на всю Империю. Не трудитесь, Инквизитор, - улыбнулась она. - Мы весьма осторожны, никогда не встречались лично, не знаем ни имен друг друга, ни даже пола, а если изредка общаемся между собой, то по особым закрытым магическим каналам, отследить которые никто не в силах, даже мы сами. Да и информация, которой мы обмениваемся, поверьте мне, ничем вам в вашей охоте не поможет, так - сугубо деловые вопросы - где объявился новичок, что он из себя представляет - талант, добротный ремесленник, или просто жадная бездарь, от которой поскорее нужно избавиться и прочие мелочи, вроде "взгляда в будущее". Больше мне нечего вам рассказать, так что можете приступать.
  --Сперва отдохните, - сказал я и движением руки погрузил ее в глубокий сон, затем закрыл глаза, помассировал и, не открывая их, сказал:
  --Зайди сюда, пожалуйста.
  --Ну, уж нет. Она - твоя пленница, вот тебе и решать, что с ней делать. Только сначала посмотри на нее некрозрением. И еще - сделай, то о чем она тебя попросит, ладно? - я ощутил легкий смешок, а затем полное слияние, которое произошло, когда я еще шел по Большому Залу к "одинокой даме в бежевом платье", прекратилось.
  Радуясь, что меня сейчас никто не видит - зрелище двух ярко-оранжевых пятен вместо глаз перепугает неподготовленного человека не на шутку - я взглянул на свою собеседницу и увидел то, что не заметить простым магическим зрением - например, ауру девственницы и многое другое, но главное - это то, что ее жизненной энергии осталась буквально капля - от силы на три-четыре недели.
  Затем я убрал "взор некроманта" и долго смотрел на нее простым человеческим и, наконец, понял, что пока будут родители, желающие видеть красивую куколку вместо своего неподдельного продолжения, ничего не изменить - всегда найдется тот, кто им в этом поможет. Вот только такое измывательство над телами и душами своих детей не проходит бесследно. Рано или поздно эта больная часть человечества выродится окончательно и уступит место здоровой. Так что пусть сначала изменятся люди, а тогда и само ремесло сойдет на нет. Я не знал, когда, но знал, что так и будет. Поэтому:
  --Линна Винн, вы свободны, - сказал я, когда она полностью пришла в себя.
  --Вы тоже это поняли, - посмотрев на меня, негромко произнесла она.
  --Да.
  Я уже снял антимагическое поле и звукоизоляцию. Осталось последнее. Я поднял руку, чтобы вернуть ей подвижность, как она, вдруг густо покраснев, попросила:
  --А не могли бы вы снять это заклятие так, как наложили?
  Что тут скажешь? Я выполнил ее просьбу, лишний раз удивившись интуиции Муэри. А может и не интуиции. Кто знает?
  --Что ж, мистер Оуэн, вот ваш трофей, - улыбаясь, сказала Линна Винн, положив мне в ладонь фамильную брошь моей мачехи. Я улыбнулся в ответ и снова предложил ей руку, и мы вернулись в Большой Зал как раз вовремя - еще немного, и гости начали бы сплетничать.
  
  XXIII
  После медового месяца, проведенного в Аверии, мы вернулись назад. Я вернул фамильную брошь донне Настурции. Когда же та, не сходя с места, пожелала преподнести ее в качестве свадебного подарка Муэри от себя лично, девушка наотрез отказалась, сказав, что такие вещи должны переходить от матери к дочери и никак иначе, а свой подарок будущая свекровь своей будущей невестке уже сделала больше пяти лет тому назад и попросила ее больше не делать никаких подарков.
  Как нам не хотелось покидать дружелюбные объятия отцовского замка, лишь только Холодные Ветра сменились Теплыми, пришлось все-таки сделать это - чтобы разобраться с проклятием белморской старухи, нужно было сначала набраться опыта, чем весь следующий год мы и занимались, наматывая лиги между городами и весями. В каждом, даже самом захудалом, городке было свое представительство Гильдии Магов. Так что без работы мы не сидели - некромантов было мало, заказов же много. Как правило, это было упокоение погостов, уже к Знойной Поре ставшее для нас рутиной, но рутиной неплохо оплачиваемой. Однако, порой случались истории, о которых просто грех не рассказать. Вот лишь некоторые из них.
  
  ***
  
  К вдове одного могильщика повадился ходить с того света ее муж. Он приходил к ее жилищу в полночь, скребся в ставни и жутким голосом звал свою жену к себе. Бедная женщина была уже готова бежать прочь из своего домика, стоявшего как раз около кладбищенских ворот. Поведение, не свойственное ни призраку, ни Восставшему, нас заинтриговало, и мы решили посмотреть на этого загадочного гостя. Около полуночи явился "благоверный", который сначала поскребся чем-то очень похожим на вилы в ставни, а затем принялся завывать жутким голосом: "Лера, Лера, пойдем со мной, мне одному там так холодно и одиноко". Все это действо длилось минут десять, после чего ночной гость спокойно удалился, но не на кладбище, а в довольно запущенный домишко, стоявшую на отшибе. Наутро мы навели справки и узнали, что ее хозяин не кто иной, как новый могильщик, решивший таким оригинальным способом заполучить себе жилье своего предшественника. На следующую ночь он повстречал настоящего мужа, который, не стесняясь в выражениях, пообещал ему, что еще одна такая выходка, и он снова окажется в его обществе, но на этот раз навсегда. С тех пор "визиты вежливости" прекратились. Стоит ли говорить, что это была всего лишь очень хорошо сделанная иллюзия, над текстом речи которой от души потрудилась Муэри - я бы так не смог...
  
  ***
  
  Примерно в самом начале Спелого Зерна в нашу комнатку в очередном представительстве Гильдии Магов посреди ночи тихо постучали. Когда же я открыл дверь, к моим ногам упал маленький свиток. В небольшом письме содержалась просьба быть завтра в час ночи у дверей представительства Гильдии Магов. Подписи не было. Перечитав его, я усмехнулся: изящный почерк и глупая таинственность выдавали автора с головой - к нашим услугам решила прибегнуть представительница Высшего сословия.
  В указанное время в указанном месте к нам подъехала карета без окон. С козел бесшумно спрыгнул человек в черном. Он молча открыл ключом дверцу и сделал приглашающий жест. Стоило нам сесть, дверца за нами захлопнулась, а в замке щелкнул ключ. После долгой поездки со множеством поворотов мы услышали скрип ворот, и карета остановилась. Все тот же человек в черном провел нас через множество комнат с опущенными шторами. Наконец, он остановился у одной из дверей, постучал особым образом и, услышав: "Пусть войдут!", развернулся, задул свечу и растворился в темноте.
  Мы вошли в небольшую комнату, все убранство которой состояло из небольшого диванчика, двух кресел и столика между ними, а освещение - из одной свечи на весьма изящном подсвечнике.
  --Можете садиться, - сказала полная женщина средних лет, лицо которой было скрыто под красной полумаской.
  Мы сели.
  --Я знаю, что некроманты могут сделать то, что не под силу всем прочим магам: воскресить умершего, - без обиняков начала она. - Мне так же известна цена этого - тридцать лет жизни воскрешающего, поэтому я готова заплатить по сто златов за каждый год жизни тому, кто это сделает. Решайте между собой, кто из вас за это возьмется, только верните мне мою Лауру, - последние слова дама произнесла со слезами в голосе.
  --Простите, - максимально мягким тоном сказал я, - Лаура - это ваша дочь?
  --Я что похожа на ненормальную? Платить три тысячи златов за дочь, когда могу удочерить задаром любую девочку? - не на шутку возмутилась она. - Лаура - это моя кошечка!
  И протянула нам небольшой портрет черной кошки с белыми лапками.
  Поняв, что сумасшедшая кошатница не отпустит нас живыми, пока ее прихоть не будет исполнена, мы напустили на себя самый деловой вид и попросили проводить к усопшей. Нас отвели в крохотный склеп с крошечным саркофагом, на котором была высечена следующая эпитафия:
  Моя единственная радость,
  Отрада моя и сладость.
  Лелею надежду на встречу с тобою
  Под голубым небом
  В долине покоя.
  Судя по дате ниже, кошка околела три месяца назад.
  --Извините, - вздохнул я. - Но процесс разложения уже зашел слишком далеко.
  --А мне все же кажется, что дело вовсе не в процессе разложения, а в том, что вам жаль тратить свою драгоценную жизнь, - не сулящим ничего доброго голосом, сказала женщина. - Знайте же, господа маги, мои люди очень хорошо стреляют из арбалетов и вы сейчас под прицелом. Выбирайте сами - потерять тридцать лет или всю жизнь.
  --В таком случае, велите открыть саркофаг и загляните в него, а потом решайте воскрешать ли вам вашу Лауру или оставить ее покоиться в мире, - пожав плечами, спокойно ответила Муэри.
   Когда саркофаг был открыт, донне Кошатнице хватило одного запаха - ее стошнило, и она разрыдалась.
  --Неужели даже вы ничего не в силах сделать?
  --Вообще-то есть кое-что, - медленно сказал я, - Но это обойдется вам в триста златов, так как цена этого - три года жизни. Предупреждаю сразу, эту кошку этот обряд вам не вернет, но ведь главное - душа, а не тело, вы со мной согласны?
  --Что вы предлагаете? - вытирая слезы, спросила женщина.
  --Я или моя коллега совершим путешествие в Серые Пределы, найдем там дух вашей Лауры и убедим ее вернуться назад, но, как вы уже поняли, не в это тело, а в тело новорожденного котенка. Это - единственный способ вернуть вам вашу любимицу. Решайте здесь и сейчас.
  Дама, после недолгих колебаний, дала свое согласие с единственным условием - обязательным присутствием своего знакомого некроманта при обряде, дабы тот убедился, что я не обманываю ее. Это оказался весьма приятный старичок, которого она за три месяца, минувшие со смерти кошки, довела своими мольбами и угрозами до белого каления. Услышав о моем предложении, он посмотрел на нас, как на избавление, ниспосланное ему свыше, и подтвердил все мои слова и даже вызвался "ассистировать" Муэри.
  "Обряд" прошел успешно - я "уговорил дух Лауры" вернуться к хозяйке. После чего мы с Муэри еще полтора месяца жили в небольшой комнатушке с плотно заколоченными ставнями и "проверяли" всех котят, которых приносили нам, пока наконец-то не нашли похожего на усопшую и объявили нашей гостеприимной хозяйке, что Лаура "нашлась". Радости донны Кошатницы не было предела, а мы, получив свои триста златов, удалились из ее дома таким же путем, как и прибыли - ночью, на карете без окошек и с запертыми дверцами.
  
  
  ***
  
  Обычно, мы упокаивали погосты по ночам - ночью нам не мешали работать. Когда же приходилось делать это днем, то поглазеть на это зрелище сбегалась вся деревня во главе с местным священнослужителем. И если мужики с бабами, да притихшими ребятишками только хмуро смотрели на нас, то последний сыпал проклятиями и грозил всевозможными карами, как "богохульникам" - то есть нам, так и "скупцам" - мужикам. Кончалось это тем, что его брали под руки, уводили до ближайшего дома, где и запирали.
  На этот раз все было иначе. Приехав на очередное упокоение, мы направились к старосте поселка. Но оказалось, что прошения в Гильдию он не подавал, когда же мы показали ему пергамент, бедняга совсем растерялся - за пустой вызов полагался немалый штраф. После небольшого разбирательства выяснилось, что писать в деревне умеют только два человека: он и отец Пелв.
  Пришлось идти к отцу Пелву. Им оказался мой ровесник, всего год назад окончивший Семинарию и направленный в эту глушь. Бедняга, как оказалось, не мог себе простить "ведьму", которую сожгли по его указке, чтобы Восставшие вернулись на погост. То есть, в тот момент он свято верил, что поступает правильно, но когда погост стал снова подавать признаки жизни (простите за каламбур), отец Пелв осознал, что в ближайшем будущем ему опять предстоит отправить кого-нибудь на костер и предпочел "погубить свою душу, чем другую". Получив от него плату вперед, мы той же ночью в его присутствии упокоили погост и, поклявшись, что отныне Восставшие больше никогда никого не потревожат, расстались с этим мужественным и честным служителем Церкви.
  Таких вот историй - в чем-то забавных, в чем-то грустных есть в избытке у каждого мага. И не важно, кто он - Некромант, Практик, Целитель или Алхимик...
  
  XXIV
  
  Как только вновь задули Теплые Ветра, я стал все чаще и чаще разворачивать подробную карту имперских дорог, разглядывая Белморию, почти со всех сторон окруженную непроходимыми болотами, за исключением двух небольших участков: один на северо-востоке, другой на юго-западе. Если ехать через северо-восточный, то придется давать изрядный крюк, чтобы обогнуть горный кряж, а если через юго-запад, то этот путь лежит через Древолесье, а там жили мой ребенок и его мать. Быть рядом и не повидать их я просто не мог... После долгих колебаний, я решил все-таки выбрать северный путь, о чем и сообщил Муэри.
  --Покажи где мы сейчас, - коротко попросила она.
  Я показал.
  --Кэвин, у тебя все в порядке с головой? - озабочено спросила меня жена. - Поехали через Древолесье, заодно и ребенка повидаешь.
  --А ты... - начал было я.
  --Если ты не уехал с ней тогда, не останешься и сейчас, а за меня не беспокойся - уж как-нибудь переживу, - ответила Муэри и, обняв меня, тихо рассмеялась, - Какой же ты иногда бываешь смешной. Можно подумать, что ты - это я.
  
  ***
  Стоило нам немного углубиться в Древолесье, то даже то жалкое подобие дороги, что было вначале, исчезло окончательно. Мы ехали наугад, но особенно не беспокоились. И правильно - вскоре в дерево передо мной воткнулась стрела с зеленым оперением и звонкий молодой голос слева крикнул:
  --Ни шагу дальше! Кто вы такие и что вам тут надо?
  --Протри глаза, Юлгас, - посоветовал ему справа другой, - Это Друг и Сестра, а ты их встречаешь, словно разбойников.
  --Ой! Извините, пожалуйста, - стушевался обладатель звонкого голоса.
  --Может, ты, наконец, поприветствуешь наших гостей как положено? - сказал его напарник, бесшумно спрыгивая с дерева на землю. Вслед за ним спрыгнул и слишком ретивый страж.
  На каждом из них был костюм, мгновенно принимающий цвет и фактуру того, рядом с чем находился их хозяин - в таком можно спрятаться где угодно, а среди листвы и подавно.
  --Не сердитесь, пожалуйста, на этого оболтуса, - снимая маску и перчатки, извинился перед нами дозорный, - Ему всего семьдесят лет и это его первое дежурство. Кернор, - сложив руки на груди и поклонившись, представился он.
  --Да нет, ничего. Было даже немного забавно, - улыбнулась Муэри.
  --Юлгас, раз уж ты первый заметил наших гостей, то тебе и вести их к Старейшине, - усмехнулся Кернор, - Да не кисни ты! Ты действительно заметил их первым, а то, что не разобрал, кто это... Я вот на своем первом дежурстве так нервничал, что принял белку за нарушителя и поступил точно так же. Мой напарник так смеялся, что чудом не упал с дерева.
  Молодой эльф воспрянул духом, и через час мы были уже у местного Старейшины.
  --Мы рады видеть у себя в гостях нашего Друга и Сестру по крови. Я -Старейшина этой общины. Мое имя Гладнор, - поприветствовала нас эльфийка, почтенный возраст которой угадывался в мелких морщинках на лице и редкими седыми нитями в черных, как смоль волосах. Затем она поднялась с деревянного изумительной работы кресла, и мы продолжили нашу беседу, уже просто прогуливаясь по Поляне Старейшины.
  --Ну, так что привело вас к нам? Любопытство, дело или вы просто проездом в Белморию?
  --Все сразу, - ответил я.
  --Вот как? А что за дело?
  --Мы ищем эльфийку по имени Элайвис.
  Старейшина взглянула на меня и слегка улыбнулась.
  --В таком случае вам повезло. Та, кого вы ищите, живет в северо-западной части Древолесья в пяти днях пути отсюда.
  --Неужели вы знаете всех живущих в Древолесье? - изумилась Муэри, до этого не подававшая голоса.
  --Хорош бы был тот Старейшина, который этого не знает, - рассмеялась Гладнор, - Нас здесь и так немного - немногим больше сотни тысяч, так что это пустяки.
  --И вы знаете все о каждом?
  --Нет, Сестра. Я знаю все только о тех, кто живет в моей общине и еще о некоторых особо интересных личностях, об остальных я знаю лишь имена, и в чьей общине они живут. Так что если вас интересуют подробности - это не ко мне, а к местному Старейшине. Надеюсь, это все вопросы? Если да, то завтра я дам вам проводника, а сегодня прошу быть моими гостями.
  
  ***
  
   -- Гладнор уже сообщила мне о вас, - после обмена приветствиями, сказал нам Старейшина. - Так вам нужна Элайвис? Я провожу вас до ее лэгдони, но не обещаю, что вы ее там найдете. Дети - сами понимаете - не могут и пяти минут спокойно посидеть на одном месте, вот она и носится сейчас по близлежащим лесам со своими отпрысками, - улыбнулся эльф.
  --А это не опасно? - спросила его Муэри.
  --Покажите мне ту мать, которая отведет своих детей в опасное место. А за Элайвис я полностью спокоен, она - одна из самых лучших охотниц и знает, куда можно с детьми, а куда - нет.
  --Хорошо, а где мы можем привести себя в порядок с дороги? - поинтересовался я.
  --Баня к вашим услугам, вот только топить ее дважды... - замялся Старейшина.
  --Ничего, мы женаты - помоемся вместе, - успокоила его Муэри.
  --В таком случае, следуйте за мной, - с облегчением, что не придется рубить очередное дерево на дрова раньше времени, сказал он.
  Мы помылись, разделили трапезу с Варпером (так звали Старейшину), а Элайвис все не было. Лишь в сумерках появились три фигуры - женская и две детские. Женская что-то строго выговаривала им на элфийском. Они совсем было прошли мимо, как женщина бросила быстрый взгляд на двух незнакомцев, стоящих в нескольких шагах от ее дерева, остановилась и замолчала на полуслове.
  --Кэвин? - неуверенно спросила она меня. - Кэвин, это ты?
  --Да, это я, - ответил я, и почему-то мне вспомнилось наше прощание.
  --А это... она? - Элайвис перевела взгляд на Муэри.
  --Это она.
  Не говоря ни слова, эльфийка медленно опустилась на колени перед девушкой и поцеловала землю у ее ног. А когда она подняла голову, по ее лицу бежали слезы.
  --Спасибо, Сестра, что не лишила меня счастья материнства, - шепотом сказала Элайвис. - Спасибо тебе.
  Муэри пришла в себя первой.
  --Встань! Немедленно! - прошептала она.
  Элайвис поднялась с колен и тихо спросила:
  --Вы ведь здесь проездом, так?
  --Так, - не стала отрицать Муэри.
  Эльфийка отвернулась в сторону.
  --Хорош кукситься. Он так хотел увидеть тебя и своего ребенка, что предложил ехать в Белморию северной дорогой в трех днях пути от Древолесья, лишь бы я не догадалась о его желании.
  -- Правда? - подняв голову, быстро спросила ее Элавис.
  -- А то! - усмехнулась Муэри.
  Какое-то время женщины смотрели друг на друга, а затем сказали хором одно слово:
  -- Мужчины! - и рассмеялись. Я же только тихо выдохнул.
  
  ***
  
  Ужин прошел на удивление мирно. Женщины, как ни странно, довольно быстро поладили между собой. Единственный, кто чувствовал себя неловко, был я. После трапезы Элайвис познакомила нас с детьми - моего сына звали Элвин, а сына от эльфа - Грэг.
  --Никогда не думала, что скажу такое, но она мне действительно нравится, - уже ночью призналась Муэри, - В ней есть что-то... не знаю. Настоящее, непритворное. И эти ее веснушки ее только украшают. Не понимаю, куда только смотрят эльфы.
  --Вот их и спроси, - зевнул я, уходя от опасной темы.
  Муэри хмыкнула, переваривая мой ответ. И спустя какое-то время спросила:
  --Ты, кстати, понял, почему она так назвала твоего сына?
  --Нет. Я по эльфийски знаю от силы три-четыре слова.
  --Какие же вы мужчины бываете слепые! Это не эльфийский - это просто частицы ваших имен. Ладно, давай спать.
  Однако, этой ночью спал я скверно - то засыпал, то просыпался. Проснувшись в очередной раз, я обнаружил, что лежу один, а затем услышал беседу. Затыкать уши было бы глупо, а единственное заклятие тишины, которое я знал, не подходило - оно блокировало звуки только изнутри. Так что мне ничего не оставалось, как просто лежать и слушать.
  --...лятие, значит. Причудливо плетутся нити, - сказала эльфийка.
  --Ты о чем? - не поняла моя жена.
  --О нитях судеб. Если бы его дядя погиб в той дуэли, то что было бы со всеми нами? Он так и жил у себя в замке. Ты бы стала просто Некромантом и провела всю оставшуюся жизнь в одиночестве, зарабатывая себе на хлеб упокоением погостов. Не обижайся, но если даже маги недолюбливают некромантов, то что говорить о простых людях, которые их просто боятся? А я так бы уехала из Столицы не солоно хлебавши, или с гадким осадком в душе, что отец моего ребенка - просто здоровый похотливый самец.
  --Что-то ты больно невысокого мнения о людях.
  --Я провела более полугода в Столице в поисках мужчины и успела изучить их - все, что я видела у большинства из них в глазах - лишь животное желание обладать мною и ничего больше!
  --А что? Разве эти твои глэрисы не вызывают у мужчин желания? - попыталась съязвить Муэри.
  --Ты думаешь, что я не способна отличить действие глэрисов от простой похоти? -спросила Элайвис и вздохнула. - В том-то и дело, что я больше всего боялась увидеть, как на их призыв откликнется какой-нибудь тип, раздевающий меня своими мутными глазенками и мне придется переспать с ним, хочу я этого или нет - для нас продолжение рода важнее эмоций. В конце концов, избороздив всю Столицу вдоль и поперек, я стала думать: не вернуться ли мне обратно - может там еще успею найти кого-нибудь, как об меня споткнулся какой-то тип, витающий в облаках и не желающий смотреть под ноги.
  Обе женщины чуть слышно рассмеялись. Затем эльфийка вдруг сказала:
  --Возьмите меня с собой.
  --Зачем тебе это?
  --Не люблю оставаться в долгу. А тут я смогу вам помочь.
  --Как?
  --Я неплохо знаю Белморию, тем самым помогу вам сократить ваши поиски - это раз. Белморцы недолюбливают имперцев, а вот с нами они ладят - это два. Да и хороший боец никогда не будет лишним - это три.
  --И тебе хочется побыть рядом с ним подольше - это четыре, - закончила Муэри.
  --Это четыре, - согласилась Элайвис.
  --Знаешь, если бы ты сейчас начала запираться, мой ответ был бы "нет и точка", а так... не я одна принимаю все решения, и не надо думать, что мой голос решающий. Скажи мне лучше вот что: тебе разве не жаль своих детей? Ведь, если с тобой что-нибудь случится, что будет с ними?
  --Со мной может случиться что угодно на каждой охоте, - отрезала эльфийка, - Мы не устраиваем облав и не загоняем зверей собаками. Каждая охота - это поединок, где выживает только один. И если я погибну, созовут общину и решат, кто возьмет их к себе, как мои родители взяли в свое время Ютера. Да и в вашем случае, я не собираюсь лезь на рожон - помочь в розысках, добыть дичь, защитить от лихого люда - это пожалуйста, а встревать в магические драки... Ни один охотник не встанет на пути обезумевшего стада.
  --Мудро, - признала Муэри. - Не встревай, даже если она убьет одного из нас, а беги, скачи - одним словом, убирайся оттуда! Потому что ты уже ничем не сможешь помочь - между нами связь посильнее супружеской - если уйдет один, другой не проживет и часа, даже если оставшийся и победит лича.
  --Ты говоришь так, будто вы уже все обсудили и решили-таки взять меня. А ведь Кэвин...
  --Этот хитрец уже целый час подслушивает нас, и он не против, - усмехнулась Муэри.
  --Но как? То есть... - потерялась в словах Элайвис.
  --Я же тебе только что сказала - связь!
  
  ***
  
  На все сборы Элайвис понадобилось не больше суток. Детей взял к себе сам Старейшина, а мы за это время узнали, как эльфы обучаются стрельбе из лука. Если в Дзен Риэле нам подробно объясняли, как делать поправки на ветер, расстояние и прочие премудрости, устраивали долгие практические занятия, затем экзамены, то здешняя школа оказалась гораздо проще и куда эффективнее - когда ребенку исполнялось пять лет, ему утром вместо завтрака давали простой лук с одной стрелой и отводили на специальную поляну, в центре которой стояло несколько столбов разной высоты. На один из них клали кусок хлеба, затем отводили на определенное расстояние...и все! Промахнулся - гуляй до обеда. А на обед ему снова вручали стрелу. Со временем задание усложнялось, но одно оставалось неизменным - стрела на завтрак и стрела на обед. К пятнадцати годам он уже с легкостью попадал в прыгающую с ветки на ветку белку даже при сильном порывистом ветре.
  Эту школу стрельбы переняли у эльфов жители деревень, промышляющие в основном охотой и торговлей мехами. А самых лучших из них забирали в Элитный Стрелковый Полк Императора (наверное, единственный, куда попасть, только благодаря связям и деньгам, было невозможно).
  Но я отвлекся. Итак, спустя трое суток мы оставили Древолесье за спиной. Элайвис ехала первой, следом за ней - Муэри, я же замыкал. На каждом из нас был Плащ Путешественника, кони были укрыты иллюзией, но несмотря на все это, мы не чувствовали себя в безопасности. Белмория пользовалась дурной славой - здесь могли позариться даже на пару дырявых сапог. Так что не раз и не два нам приходилось стрелами, мечами и боевыми пульсарами давать отпор нападавшим. А после того, как добродушный улыбчивый трактирщик попытался отравить нас банальным мышьяком, мы раз и навсегда отказались от услуг его коллег по цеху, положившись на охотничий талант эльфийки и кулинарные способности Муэри.
  Вот так мы и скитались по Белмории. Нельзя сказать, что я не готовился к поискам - отнюдь! "Белморскую кампанию" Стейкца я прочитал раз десять, но в ней были лишь описаны более-менее важные сражения, дядя же в своем письме упоминал о стычке, коих были десятки. Благо я в свое время навел соответствующие справки, но это не очень упрощало нашу задачу - 8-ой пехотный полк, в котором тогда служил дядя Кейн, если верить Стейкцу, исколесил чуть ли не всю Южную и Среднюю Белморию. Наверное, мы бы так скитались впустую, если бы как-то на вечернем привале Элайвис не спросила:
  --Чем занимаются некроманты, я приблизительно представляю, а что делают личи?
  --Кэвин, мы с тобой два идиота, - простонала Муэри.
  И было от чего. Чем конкретно занимаются личи, не знал никто, потому что любопытные либо просто пропадали, вернувшихся же трудно было назвать людьми - они только ели, пили, почти не спали, не отвечали на вопросы, а в их глазах не было ничего, кроме пустоты. Место обитания лича объявлялось проклятым, и его объезжали за пять лиг. Все это мы рассказали эльфийке, на что она, сорвав и задумчиво пожевав травинку, сказала:
  --Местные точно ничего не расскажут - даже мне, но можно поспрашивать у магов. Ведь Гильдия Магов имеет свое представительство в каждом городе даже здесь или нет?
  
  ***
  
  --Где-то здесь, - сказал я, когда вконец обезумевший от страха Гордец, чуть не выкинул меня из седла.
  Мы спешились, отвели коней туда, где эманации ужаса и смерти были не так сильны, стреножили их и вернулись назад. Старый Некромант указал верное место - такое мог сотворить только лич. Причем, это была всего лишь ненавязчивая просьба не беспокоить. "Надев" рабочие маски некромантов - черный лоб, виски, щеки и ярко-оранжевые пятна на месте глаз - я и Муэри медленно двинулись вперед, обходя как магические, так и простые ловушки. Элайвис - бледная, но решительная - шла за нами, легко ступая след-в-след за нами, сжимая в левой руке бесполезный против Нежити меч.
  После получасового блуждания по извилистой "тропке" мы вышли на небольшую поляну, в центре которой темнел вход в Подземье, окруженный простым, но безотказным оповещающим заклинанием.
  --Вот здесь и расстанемся, - не глядя на нас, сказала эльфийка и села на траву. - Если через три часа вы не вернетесь, я уйду - дорогу я запомнила.
  Мы промолчали - порой в таком случае это самое лучшее, а затем вошли в логово лича.
  
  XXV
  В пещере было темно, прохладно и сухо - ошибка считать, что обиталище лича, обязательно должно быть похоже на сырую могилу. Хотя его магические силы в несколько раз больше, чем у простого мага, удерживать процесс разложения собственного тела - задача не из самых легких и усложнять ее влажным климатом лич никогда не станет.
  Отсутствие же какого-либо освещения нам нисколько не мешало - некрозрение дает способность не только видеть в темноте, но и замечать все, представляющее хоть малейшую опасность для жизни. Однако, ловушек, как ни странно, не было. Казалось, хозяин пещеры отнюдь не против нашего визита и сделал все так, чтобы мы не пострадали по пути к нему. Если честно, это сильно сбивало нас с толку - мы предпочли бы сражаться за каждый шаг, а так... Создавалось впечатление, что отсутствие ловушек - лишь хитрый тактический ход с целью ослабить нашу бдительность и заманить нас в особо изощренную. Но нет - ни на что подобное мы так и не наткнулись, даже когда вышли в большой грот. В самом центре его на каменном троне, сидела ссохшаяся старуха, которую если бы не ярко-оранжевые пятна на месте глаз, легко можно было бы принять за мумифицировавшийся труп. Мы остановились в пяти шагах от лича и стали ждать, пока он заговорит с нами.
  --Некроманты. Двое. Мужчина и женщина, - раздался холодный, невыразительный, скрипучий голос. - Что ж, посмотрим, стоит ли мне вообще с вами разговаривать.
  Легкий жест рукой, и из глиняных стен вылезло больше десятка Восставших. Мы во второй раз повторили то, что сделали на "Большой Показухе" - упокоили их за пять секунд, без силовых клеток и прочих оберегов.
  --Да, пожалуй, стоит, - признал лич. - Ну, и зачем же вы сюда явились?
  --Чтобы ты сняла проклятье, что наложила тридцать два года назад. Он мертв, твой ученик отомщен, - сказал я.
  --Теперь в его доме живешь ты? И хочешь, чтобы я сняла проклятие?
  --Да.
  --Проклятие... Мне не хотелось, чтобы оно развеялось с моей смертью. Так не хотелось, что я решилась на Обряд Вечной Смерти. Но, став тем, что я есть, шелуха эмоций, наконец, слетела с меня, и я поняла, что он был прав - мой ученик сам сделал свой выбор, а я оказалась в ловушке - мертвый не может совершить самоубийства.
  --Я тебя об этом и не прошу. Мне нужно...
  --Чтобы я сняла проклятие. Но мертвец не может исправить ошибку живого. Если ты так сильно этого желаешь - тебе придется уничтожить меня.
  --Пойдем отсюда, Кэвин, - коснувшись моей руки, тихо сказала Муэри. - В конце концов, не сошелся же свет клином на этом твоем замке. Неужели ты готов погибнуть ради этой груды камней? Оно того не стоит, правда. Пойдем.
  Я все еще колебался - так просто отдать свой дом! А скитаться по Империи и упокаивать погосты до конца дней мне, мягко говоря, не хотелось. И для своих детей я не желал такой жизни. Хотя, их мог поселить в своем замке отец. Но и такой вариант меня тоже не устраивал... Однако, лич решил все за меня.
  --Мудрые слова, девочка, держи от меня подарок, - и бросил ей стеклянный шар.
  Муэри легко поймала его, но тут же, вскрикнув и скривившись от боли, уронила на густо усыпанный мелкими камнями пол. А я, словно в той давней истории с "некрофилами", не раздумывая, метнул в лича "Смертельный болас" - два боевых пульсара, связанные между собой силовой нитью и сделал быстрый перекат влево. Старуха не поставила никакого оберега и превратилась в горстку пепла. Я быстро взял себя в руки и приготовился к бою.
  --Согласись, она нас перехитрила, - вдруг совершенно спокойно сказала Муэри.
  --Ты о чем?
  --Посмотри сюда.
  Я посмотрел и увидел осколки стекла.
  --Это был...
  --Ее филактерий.
  Я начинал понимать - раскалив стеклянный шар, в котором была заключена ее душа, старуха убила сразу двух зайцев - Муэри уничтожила ее филактерий, я же, в свою очередь, атаковал ее, а как реагировать на мою атаку - выбирать было ей...
  --Покажи руку.
  --Ерунда. Ожог. Займусь им на поверхности. Пойдем, лучше назад, а то Элайвис поди уж извелась совсем.
  
  ***
  
  --Кэвин, Муэри! Тут десять минут назад такое было! - вскочив на ноги, возбужденно крикнула эльфийка, - Будто буран вокруг прошел! А что у вас?
  --Он... она. В общем, ее больше нет, - сказал я и вкратце поведал о случившемся.
  Элайвис молча взяла Муэри за руку, рассмотрела ожог и покачала головой:
  --След останется на всю жизнь. Потерпи, сейчас будет больно, - а затем плотно прижала свою ладонь к ее.
  --Ты что делааа-аа-аа-ааа-аа-ешь? - взвыла Муэри.
  --Терпи, - сквозь зубы процедила эльфийка. Сама она побледнела, а на лбу и висках у нее проступили капли пота - судя по всему, ей приходилось ничуть не легче.
  --Ну вот и все, - отпуская руку девушки, выдохнула она.
  Муэри недоверчиво посмотрела на пострадавшую ладонь, теперь там был всего лишь небольшой рубец.
  --Вот уж не знала, что ты Целительница.
  --Я не Целительница. Я - мать. А у нас каждая мать должна уметь врачевать ссадины, синяки, ожоги и прочее. Иначе, какая она мать? - сказала Элайвис, поднимая с земли меч. - Ладно, пошли к лошадям, а затем, самой короткой дорогой - прочь отсюда.
  Но у тех, что плетут нити судеб, оказались иные планы. Мы не успели сделать и двух шагов, как раздался едва слышный скрип, на который мы с Муэри не обратили внимания, зато наша спутница стала пускать одну за другой стрелы туда, откуда донесся звук, но было уже поздно - что-то сильно ударило меня в грудь и последнее, что я увидел и услышал - хриплое проклятие, Муэри держится за щеку, а Элайвис пускает очередную стрелу. Затем все погрузилось во тьму.
  (По зрелом размышлении, я все же решил воздержаться от описания того, что увидел и пережил по ту сторону бытия. Если же вам это так уж интересно - милости прошу в Библиотеку Университета Магии. Книги на эту тему лежат в свободном доступе.)
  
  
  ***
  
  Первое, что я почувствовал, вернувшись в мир живых, была боль - было больно дышать, голова раскалывалась, как после хорошей попойки, добавьте сюда сильнейшую дурноту, и вы получите приблизительное представление о моем состоянии. Я почувствовал, как меня аккуратно поворачивают на бок - и вовремя - накатил новый приступ дурноты, и то немногое, что было в моем желудке, оказалось снаружи.
  --Как он? - чуть слышно спросила Элайвис.
  --Минут через пятнадцать-двадцать прочухается окончательно, вот только голова уймется не скоро.
  --Вот гад! - прошептала эльфийка. - Продырявил своей стрелой мою любимую куртку, а иголку с нитками я оставила вместе с лошадьми в седельной сумке.
  --А я вот нет! Или ты думаешь, что я просто так таскаю с собой эту котомку? Снимай - так уж и быть, заштопаю, а то у тебя еще руки трясутся.
  --А как же он?
  --Какие церемонии! Сядь к нему спиной, да накинь Плащ.
  Послышался шорох снимаемой одежды.
  --Слушай, у меня нет зеленых ниток, - через минуту сказала Муэри.
  --Неважно. Сойдут любые - они станут зелеными, лишь прикоснутся к куртке.
  --Тогда почему...
  --Не сшить ее из "живой" ткани?
  --Ну да - ведь это так здорово - никакой возни со стиркой, иголками и нитками!
  --Дело вкуса - мне нравится обходиться только самыми необходимыми чарами и чувствовать себя хозяйкой вещей, а не наоборот.
  --Но я все же не понимаю, что дурного, в одежде, которая сама о себе заботится?
  --Многие не понимают, - вздохнула Элайвис. - Вот ты, например, работаешь иголкой куда лучше меня. Не потому ли, что с детства привыкла шить и следить за своими вещами из самой обычной ткани? Тебе уже это порядком поднадоело - вот поэтому ты так восхищаешься "живой". Но, если твои вещи, например, украдут, а на готовое платье не будет денег, то ты просто возьмешь ножницы, нитку да иголку и сошьешь себе что-нибудь, пусть из самого плохого материала, зато у тебя будет хоть какая-то одежка, значит, ты распоряжаешься вещами, ты - хозяйка. А теперь представь, что ты всю жизнь ходила в магических платьях, и у тебя не было нужды учиться кройке и шитью. И вот, в одно прекрасное утро, ты обнаружишь, что все они пропали, а вместо них у тебя все те же нитка, иголка, ножницы и много-много отличной материи. Что ты сделаешь? Я скажу, что ты сделаешь - ты будешь сидеть на полу перед всем этим и плакать от ужаса. Так кто теперь хозяин? Ты или вещи?
  Муэри вдруг прыснула со смеху.
  --Представляю себе вельможную даму, шьющую себе выходное платье.
  --Ваши богачи да вельможи уже давно заложники своих вещей, - сказала эльфийка. - Те из вас, что победней и мы - пока еще нет. Хотя чтобы прийти ко всем этим мыслям многим из нас требуется лет двести-двести пятьдесят, когда они устанут от бесконечных интрижек. А какие могли быть интрижки у "Элайвис-конопушки"? Так что времени для размышлений у меня было хоть отбавляй.
  --Как и для упражнений с мечом.
  --Это он тебе рассказал?
  --А кто ж еще? Я, помнится, его потом целую неделю дразнила, что он оказался слабее женщины...
  Я лежал и слушал, как они беседуют. Спокойно, по-дружески, без малейшей натяжки. И не заметил, как прошла дурнота и утихла боль в груди, а головная стала терпимой. Видать, Муэри это ощутила, и:
  --Готово, держи свою куртку. И...все-таки, какие на ней чары?
  --Цветовые - она не выгорает под солнцем - ничего не могу с собой поделать, я очень люблю этот оттенок зеленого. А вторые - ты только что видела их на деле.
  --Надевай ее скорее, он, кажись, прочухался.
  
  ***
  
   --Ни слова о цене, - подойдя ко мне вплотную, едва слышно прошептала Муэри.
  Я кивнул головой и попросил воды - мне жутко хотелось пить. Напившись, я рискнул открыть глаза - на удивление, все оказалось не так плохо.
  --Ты как?
  --Терпимо, - просипел я и попытался встать.
  --Лежи смирно, а не то получишь "Поцелуй Смерти", - улыбнулась девушка.
  --Что случилось? Почему не помогли Плащи?
  --У Элайвис есть только догадки. А случилось вот что - помнишь тот скрип? Мы с тобой пропустили его мимо ушей, а она - нет. Так скрипит тетива лука, когда ее натягивают. И она стала стрелять на звук. Тебя ей спасти не удалось, а вот меня - да. Она, видимо, зацепила стрелка, и он промахнулся - мне только оцарапало щеку, это его разозлило - он покрыл Элайвис матом, а той, видать, только это и было нужно. Она выстрелила, уже точно зная куда, но чуточку опоздала - он успел-таки послать стрелу и угодил ей точно в грудь. Я стояла, ожидая свой очереди, но в меня никто не стрелял.
  --Обоюдка.
  --Что?
  --Это когда противники одновременно убивают или ранят друг друга, - объяснил я, - Извини, я перебил тебя. Продолжай.
  --А что тут продолжать? Пришлось вспомнить, как Мастер учил нас возврату. Благо подарок Эйвена был у меня с собой. Вот я вас и вернула.
  --Сначала ее, потом меня. Почему так?
  --Она - мать твоего сына, и я не хотела, что бы он стал сиротой. А мы при любом раскладе будем вместе.
  --А если бы она была просто моей хорошей бездетной знакомой, что тогда?
  --Если б у бабушки был бы...
  --Она была бы дедушкой, - закончил я жутко неприличную присказку.
  --Вот-вот, - буркнула девушка и отвернулась.
  --О чем вы там шепчетесь? - спросила Элайвис.
  --О том, подтащить ли его к тебе или ты сможешь подойти сама - до завтрашнего утра я ему запрещаю вставать.
  --Только на четвереньках, - призналась эльфика.
  --Тогда ползи сюда, а я - за хворостом, да навещу наших лошадей - надеюсь, в сумках осталось что-нибудь съестное.
  Наутро я и Элайвис уже могли стоять на ногах и худо-бедно ходить. Но прежде чем покинуть злосчастную поляну, у нас оставалось еще одно дело.
  --Стреляли отсюда, - сказала Элайвис, подойдя к одному из деревьев и, подняв голову, стала внимательно осматривать его.
  --Вот он! - воскликнула она и уж было хотела вскарабкаться наверх, как Муэри, схватив ее за пояс, удержала ее:
  --Ты что? С глузду съехала? На ногах еле стоит, а все туда же! Сама сброшу ублюдка.
  Да, лето, проведенное в Эльфийских Садах, не прошло для нее даром - очень скоро тело лучника было уже у наших ног, и мы стали разглядывать его. На стрелке был маскировочный костюм, как раз такой, чтобы спокойно расстрелять двух человек и молодую эльфийку на открытой поляне. Откуда ему было знать, что эта эльфийка - одна из лучших охотниц Древолесья и ей совсем не обязательно видеть цель?
  --Вот первая, - сказала Элайвис, выдергивая стрелу, пронзившую бедро лучника, - А вот и вторая, - торчащую под самым горлом. - Профан! Сначала надо было стрелять в меня, а уж потом в вас, - презрительно процедила она сквозь зубы и толкнула тело ногой. - А вот, почему не помогли Плащи: наконечники из драконьей кости - очень редкий и дорогой артефакт, - осмотрев оставшиеся в колчане стрелы, и переложив их в свой, сказала эльфийка.
  --Тут не спасла бы и силовая клетка, - пробормотал я.
  --Но кто он? И с чего ему понадобилось убивать нас? Не понимаю, - беспомощно произнесла Муэри и посмотрела сначала на меня, а затем на Элайвис.
  Та рывком сдернула с лица стрелка маскировочную маску.
  --Кэвин, неужели это он? - глядя в остекленевшие, исполненные ненависти и безумия глаза, чуть слышно спросила Муэри.
  --Он самый, - подтвердил я.
  --Может мне кто-нибудь из вас скажет, кто этот старик? - раздраженно потребовала ответа эльфийка.
  --Это бывший Главный Инквизитор Сейс, - сказал я. - Пойдем отсюда.
  
  XXVI
  --Сколько мне осталось? - не глядя на меня, спросила Муэри, когда тропки Древолесья сменил Тракт.
  --Пять лет, плюс-минус месяц, - вызвав некрозрение, ответил я.
  --Пять лет, - задумчиво сказала девушка. Затем порылась в седельной сумке, достала флакончик с ярко-красной жидкостью и, бледно улыбнувшись, спросила. - Узнаешь?
  --Эликсир зачатия?
  --Он самый. Помнишь наш уговор?
  --Отлично помню. Но ты теперь моя жена и оставлять тебя у меня и в мыслях нет. Однако, если ты хочешь, то - хоть сейчас.
  --Нет, Кэвин, - сказала Муэри, - Я не хочу, что бы мы сделали это походя, в десяти шагах от Тракта. Я хочу понести только там, где нам было хорошо.
  --Наша лэгдонь?
  --Она самая. Но сначала надо поговорить с Мастером - есть у меня одна мыслишка...
  
  ***
  
  --Значит, Сейс, - после продолжительного молчания сказал Наставник. - Интересно, откуда он узнал... Хотя, теперь это уже неважно. Вы хотите знать, можно ли разорвать связь пары, я правильно понял?
  --Да, Мастер, - ответила за нас двоих Муэри.
  Он снова довольно долго молчал. Только переводил взгляд с меня на нее. Наконец, медленно покачал головой.
  --Разорвать - нет. А вот обмануть Смерть - да. Есть в некромантии особый ритуал - Обряд Вечной Смерти, в результате которого... - начал было он.
  --Вы предлагаете мне стать личем? - впервые перебила Наставника девушка.
  --Некромант становится личем, если обряд завершается самоубийством, - сказал Мастер.
  --Вы хотите сказать, что если Обряд Вечной Смерти завершить не самоубийством, а...иначе, то душа человека отправится в филактерий, а тело - в землю?
  --Да, девочка моя, именно так. Я даю вам три дня на принятие решения - свиток с этим обрядом хранится в единственном экземпляре и доступ к нему имеют только два человека - я и Эйвен. Переписать, дублировать или украсть его невозможно - на нем множество защитных заклятий. Так что, если вы решитесь - единственный выход - выучить все наизусть. А теперь - ступайте.
  В эти три дня мы почти не разговаривали. Зачем? Зачем впустую сотрясать воздух, когда все уже было решено? В последнюю же ночь Муэри выпила эликсир, а я не сказал заклинания...
  
  ***
  
  На то, что бы изучить и зазубрить сложнейший Обряд Вечной Смерти ушло не меньше месяца. Как-то вечером Мастер вызвал меня к себе.
  --Кэвин, когда твоя жена находится рядом со мной, я чувствую... Скажи, мне это просто чудится или она действительно...?
  --Действительно, - улыбнулся я, - и рассказал Мастеру все о нашем уговоре.
  --Помнишь, я как-то сказал тебе, что она не так проста, как кажется? - сказал Наставник. - Так вот, если бы она не была уверена, что есть возможность как-то обмануть Смерть, то, поверь мне, она взяла бы свои слова обратно. И я, кажется, догадываюсь, откуда она это узнала.
  --Откуда?
  --Из твоей книжки, черт возьми! Да, да, из той самой, что ты вручил ей еще на первом курсе.
   Я, забыв всякие приличия, сорвался с места и открыл портал в Библиотеку прямо из покоев Мастера, а, спустя несколько минут, мы с Наставником читали "Рассказ о том, как некромант, прозванный Неро Ушлый, проявив недужную смекалку, перехитрил саму Смерть".
  --А ведь она меня спрашивала. Еще задолго до той истории с "некрофилами", - вспомнил я. - Правда ли все то, что написано в этой книге. Я, помнится, сказал ей, что в основе всех этих историй, как правило, лежат реальные события. Только здесь они чуточку приукрашены, что бы их было интересней читать.
  --Чуточку, - пробурчал Мастер.
  --Я думаю, что уже к концу первого курса, она поняла размер этой "чуточки", -- усмехнулся я, - Но это ее любимая книга и по сей день.
  --Неудивительно. Ведь это была первая вещь, которую мужчина ей дал безо всякой задней мысли. Женщины это сердцем чувствуют. Ты ведь просто хотел, чтобы она не зевала над унылой валхой, а жадно читала эти незатейливые, но смешные и увлекательные истории. Можно сказать, не будь этой книги, вы бы так и остались хорошими друзьями - не больше.
  --Может так было бы лучше? - глядя в пол, сказал я.
  --Ты жалеешь, что рядом с тобой самая лучшая девушка на свете, которая носит твоего ребенка?
  --Нет. Просто, не слишком ли большую цену она за это заплатила?
  --Что ж... Пришла твоя очередь платить, чтобы ваши дети не остались без родителей.
  
  ***
  
  Среди встречающей нас челяди я с удивлением заметил Юргена. Не знаю, почему так вышло, что мы не встретились, как договаривались, сразу после окончания моей учебы. Да и тогда мне было не до личного камердинера. Более того, обслуживая себя сам во время учебы и скитаний по Импери, я перестал нуждаться в слуге, который побреет меня и сделает мне ванну. Да и год странствий тоже сделал свое дело - теперь я знал все дороги не хуже него. Однако, положение обязывало...
   Но больше всего я обрадовался Йогену. Старый вояка за семь лет моего отсутствия обзавелся тремя отпрысками и, похоже, был вполне счастлив.
  Я представил собравшимся Муэри. После чего все, кроме Йогена, разошлись по делам.
  --Ну что, грозный маг, с возвращением? - смеясь, спросил меня Йоген, и мы обнялись. - Жду через три часа в тренировочном зале и только попробуй не прийти.
  В трапезной нас ждал скромный обед, а в покоях - большая бадья с теплой водой и чистые простыни - что не говори, а свое ремесло Юрген знал.
  Кончив выбивать из меня пыль, Йоген усмехнулся:
  --Стоило тратить пять лет и ничему не научиться.
  --Я просто хотел, что бы все было по-честному. Ты же не маг, - стал оправдываться я.
  --Сколько раз мне тебе повторять, что прав тот, кто выжил, а вопросы чести оставь для турниров и тех идиотов, что выходят в них на поединок, в рубашке "дамы сердца". Я хочу увидеть, как дерется маг с мечом в руке. Ну, давай же!
  Я вздохнул и поднялся со скамейки.
  На этот раз я для начала сотворил иллюзию - десять Кэвинов, быстро окружили Йогена и стали атаковать. Две секунды - и Йоген был "мертв". Затем сбит с ног силовой волной и "добит" мечом. От броска кинжалом я закрылся оберегом, а метнувшего сначала сковал льдом, превратив в подобие ледяной статуи, которую растопил стеной огня... Это были простейшие заклинания Школы Разрушения, которые мы изучали еще на первом курсе. Использовать боевую некромантию я и не думал - все ее заклинания смертоносны.
  Довольно скоро, Йоген понял, что для даже самого простого заклинания нужно время и бросил в меня один за другим два кинжала, а пока они летели, пока я ставил оберег, огромным прыжком сблизился со мной и атаковал "сталь на сталь". Не прошло и половины минуты, как он победил.
  --А как насчет поединка с дамой?
  Мы обернулись. У входа в тренировочный зал стояла Муэри.
  --Дама владеет мечом? - не скрывая своей иронии, поинтересовался Йоген.
  --Нет, но у дамы есть пара трюков в запасе, - улыбнулась она.
  --Тогда почему бы и нет.
  Йоген, помня наш с ним поединок, мгновенно атаковал, но Муэри, ловко уйдя с линии атаки и разорвав дистанцию, выиграла пару секунд времени и поставила силовую клетку, а потом, игнорируя тщетные попытки Йогена добраться до нее, подняла его от пола, закружила под самым потолком, затем бросила в дальний конец зала. Однако, в самый последний момент поймала, вернула обратно и аккуратно поставила на ноги.
  --Вы там не ушиблись? - подбежав к Йогену, озабочено спросила его Муэри.
  --Нет, но ушиблась моя спесь, - улыбнулся Йоген, - Вот это я понимаю защита!
  --Увы, не от кинжала в толпе, - вздохнула Муэри и вышла из зала.
  --Только не говори мне, что ты с ней не занимался, - буркнул Йоген.
  --Маги, не умеющие выиграть время на заклинание, долго не живут, - усмехнулся я. - А то, что мы с ней сейчас тут вытворяли, было всего лишь уличным балаганом - она бы могла и без клетки превратить тебя в горстку пепла, уж поверь мне. Да, маг - очень опасный противник, но его можно застать врасплох и убить, как самого простого человека - вот почему я буду продолжать брать у тебя уроки. И она тоже: уходы, увороты и все такое, ладно?
  --Само-собой, но до определенного срока, - ухмыльнулся Йоген.
  --Откуда ты...
  --Взгляд, Кэвин. Взгляд. После того, как Анетта понесла третьего ребенка, я этот взгляд уже не спутаю ни с каким другим. И ты, со временем, тоже. Ладно, бьет колокол - пошли ужинать.
  
  ***
  
  Когда положение Муэри стало уже слишком явным, Йоген решительно отстранил ее от занятий. Что, однако, не мешало ей наблюдать за нашими тренировками и от души смеяться то надо мной, если Йоген проворачивал шуточки в своей манере - например, перехватывал мою руку с мечом за запястье, резко разворачивал меня и отвешивал пару шлепков мечом плашмя по мягкой части тела, то над Йогеном, когда я бросал его силовой волной на стойки с тренировочным оружием. Старый вояка если и брюзжал по поводу подобных приемчиков, то только одно: "Кэвин, обязательно это было делать туда? Пожалел бы старческие косточки."
  Вот так незаметно день за днем промелькнули почти восемь месяцев, пока однажды посреди тренировки Муэри ойкнула и смущенно сказала:
  --Кажется, у меня началось.
  Я быстро взял ее на руки и понес в покои, вот уже месяц дожидавшиеся этого дня. Йоген же, поставив тренировочные мечи на подставку, стремительным шагом отправился за опытной, принимавшей все роды у Анетты, повитухой, которая третью неделю жила в замке и целыми днями болтала на кухне с поварихой.
  --Да не трясись ты так, все будет хорошо, - попыталась успокоить меня Муэри, когда я укладывал ее на кровать, но я чувствовал, что она волнуется не меньше моего.
  Дверь в покои роженицы открылась. Я обернулся.
  --Извините, но вы должны уйти, - решительным голосом сказала немолодая женщина с сильными руками. За ней вошли две служаки с горячей водой. Я быстро поцеловал Муэри в лоб и вышел.
  Я быстро прошел в свои покои и заперся в них, и все последующие часы поддерживал Муэри изо всех сил. А ее радость и счастье, захлестнувшие меня в самом конце, запомнил на всю жизнь...
  
  ***
  
  --Тише. Не разбуди ее, - прошептала Муэри и, благодарно улыбнувшись, сказала, - Спасибо.
  --За что? За то, что я не бросил тебя в самый важный момент? Брось. Лучше, скажи, как ты хочешь назвать ее?
  --А что, разве это не дело мужа? - с лукавой улыбкой поинтересовалась Муэри.
  --Все правильно. Я же не прошу тебя назвать ее. Я спрашиваю твое мнение, - улыбнувшись в ответ, сказал я.
  --Тогда я хочу, чтобы ее звали Лори, как и твою мать. Как ни крути, я у нее в долгу.
  --Пусть будет Лори, - сказал я и коснулся губами лобика моей дочери.
  Прошло четыре года. Но, несмотря на все наши старания, Лори так и осталась единственным ребенком. Муэри частенько называла себя "пустоцветом" и иногда даже плакала по ночам. Я же утешал ее, как мог. Эликсир зачатия нам уже ничем не мог помочь. Он действовал один раз в шесть лет. Не смог и Целитель из ближайшего городка...
  Что до Лори - она отнюдь не была ангелочком - это была самая обычная девочка, которая капризничала и проказничала, как и прочие дети. Муэри, к моему удивлению, оказалась довольно строгой матерью. Я даже как-то спросил ее, не слишком ли она сурово обходится с нашей дочерью?
  --У нас говорят: "Дитя надо воспитывать, пока оно лежит поперек лавки. Потом - уже поздно." - отрезала Муэри и, смягчившись, добавила, - Я же хочу, чтобы тебе было потом с ней проще.
  Как же я ненавидел слово "потом"! Оно не только заставляло меня каждую ночь, вызывать некрозрение и смотреть на спящую Муэри, подсчитывая сколько дней, часов и минут оставалось ей жить, но и безжалостно напоминало о моей роли в предстоящем Обряде Вечной Смерти.
  В одну из таких вот ночей, когда жизненной силы в ней уже было от силы на месяц, Муэри вдруг открыла глаза, и распуская косу, прошептала:
  --Кэвин, я устала ждать. Давай сделаем это завтра ночью, а сейчас погаси свои фонарики и иди ко мне.
  Мы давно привыкли "не пить хорошее вино большими глотками". Но вот оно закончилось, остался лишь кубок с осадком, который мы честно осушили до дна...
  А после... После я, впервые после смерти матери, плакал, Муэри же ласково гладила меня по волосам...
  
  ***
  
  --Ты знаешь, какой сегодня был день? - скинув с себя рубашку и улегшись на деревянный алтарь в центре небольшой комнаты, приготовленной к обряду еще четыре с половиной года назад, улыбнувшись, спросила меня Муэри.
  Я кивнул головой. Сегодня был десятый день Златолиста. День, когда мы впервые увидели друг друга...
  --Ты готов? Мне начинать?
  --Начинай.
  Муэри закрыла глаза и произнесла первый призыв ...
  Прошло приблизительно два с половиной часа. Затих последний звук завершающего заклинания. Муэри, не открывая глаз прошептала:
  --Все. Давай.
  Я взял со столика у алтаря кинжал, и, выдохнув, точным ударом в сердце завершил обряд, а затем потерял сознание...
  
  
  XXVII
  Всем было сказано, что Муэри умерла от удара. Следов на теле не осталось - на кинжал было наложено особое заклятие. А алтарь и все прочее я в ту же ночь уничтожил "Адским Пламенем", которое не оставляет ни копоти, ни пепла.
  Ее останки были положены в саркофаг, на котором резчик высек "Муэри Оуэн. 1218-1249". И все. ("На кой мне этот стишок?" - как-то сказала она, когда я еще в Университете в шутку спросил ее, какую эпитафию она хотела бы себе на надгробье.)
  Я получил четыре кратких письма с соболезнованиями: от отца, донны Настурции, Лорена Ладуса и Алана Сайреса. Йоген же просто сжал мое плечо и обнял меня...
  --Папа, где мама? Она заболела? - спросила меня Лори, когда я пришел раздеть ее и уложить спать.
  Я, сделав знак горничной, чтобы та вышла, молча снял с дочки платье, расправил кроватку, уложил в нее Лори, аккуратно присел рядом, провел рукой по дивным, как у ее матери, волосам, мысленно улыбнулся при виде редких веснушек, и в который раз подумал, как все-таки здорово, что она взяла от нас не только лучшее, но и мелкие огрехи.
  --Нет, Лори, она не заболела. Она умерла.
  --Как собачка? - спокойно спросила меня дочь. Я вспомнил, как Лори приблизительно с полгода назад подружилась со старой собакой Дарена - моего кузнеца. Псина доживала последние дни, но девочка этого не знала - таскала ей еду из кухни, часами гладила ее. Мне тогда показалось странным, почему Муэри не возбраняла дочери этого, а всего лишь внимательно следила, чтобы Лори после общения с собакой обязательно мыла руки. Только теперь я понял, что она хотела дать своей дочери самый важный урок: естественная смерть - это неотъемлемая часть бытия и бояться ее не стоит. Не знаю, что она ей сказала в тот день, когда собака околела, но, наверное, что-то такое, отчего Лори сейчас не разрыдалась, а только уточнила. - Маме сейчас хорошо?
  --Хорошо.
  --Ну и хорошо раз хорошо. Спокойной ночи, папа.
  --Спокойной ночи, Лори, - сказал я, поцеловал ее и вышел.
  
  ***
  
  Еще с первых дней моего пребывания в замке у меня сформировалась привычка провести перед сном час-другой в библиотеке за хорошей книгой. До Университета это были, как правило, "Парадоксы атаки и защиты" и прочие труды на военную тему. После - к ним добавились еще и книги по истории, написанные отцом.
  Этот обычай пришелся по вкусу и Муэри. Единственное, что меня смущало, так это то, что она читала лишь "Занимательные и поучительные истории из жизни величайших магов и их учеников" - книгу, которую она знала наизусть. Мои попытки расширить ее литературный кругозор проваливались одна за другой. Над книгами по истории она зевала, даже хитросплетения интриг в "Истории династий" ее не увлекли. "Кэвин, сжалься над бедной глупой женщиной! Я таких книг начиталась под завязку еще в Университете", - не выдержав, взмолилась она. Но я не сдавался - выписал из Столицы пару самых популярных рыцарских романов, один из которых Муэри честно прочла, но попросила больше ей "не давать такой ерунды". Я решил было сдаться - не сошелся же свет клином на литературе, но однажды заметил, что она жадно читает какую-то книгу. Это был старый сборник сонетов, каким-то чудом оказавшийся среди книг дяди Кейна. И если я впредь что-то и выписывал для нее, то только хорошую поэзию...
   В библиотеке меня ждал Йоген.
  --Тебе письмо, -- сказал он, протягивая мне небольшой запечатанный свиток.
  Я распечатал его. Это была, скорее, записка, написанная такими знакомыми крупными рунами: "Кэвин, пожалуйста, не надо траура. Этот ваш обычай очень похож на голосящих баб на похоронах, которые на поминках, приняв на грудь, начинают плясать и распевать похабные частушки.
  Если человек любил ушедшего, то это и так видно, а если нет - тогда все эти черные одежды и прочая ерунда - вранье и показуха.
  И еще - не ты один любишь подглядывать за спящими. В тебе жизни на восемьдесят с небольшим лет. Пожалуйста, не уходи раньше срока. М.".
  Я несколько раз перечитал последние сроки, но так ничего и не понял.
  
  ***
  
  --Йоген, что мне делать с Лори? Как вообще воспитывают маленьких девочек? - как-то после обязательной пробежки в "песочных доспехах", спросил я у более опытного родителя.
  --Постарайся почаще бывать с ней, если будет просить поиграть - поиграй. Но, берегись, скоро она начнет задавать вопросы - вот тогда твоя жизнь превратится в ад, если ты, конечно, хочешь воспитать ее сам, а не спихнуть на нянек и видеть раз в двое суток. Если ты изберешь второй путь, она потом может еще и будет тебя слушаться, как "добропорядочная дочь", но уважать - вряд ли. Если первый - распрощайся со спокойной жизнью уже сейчас, зато ты заработаешь ее уважение, доверие, любовь и авторитет. Когда же у нее появятся действительно серьезные вопросы, она пойдет с ними к тебе, а не будет искать ответы на стороне. Вот моя старшая - Анеттка - на днях спросила: "Пап, откуда берутся котята?". Пришлось объяснять, не вдаваясь в подробности, конечно. А когда я закончил, знаешь, что она сказала? "Значит так у всех? И у вас с мамой тоже?". Стоит и серьезно так на меня смотрит. Я побольше воздуха набрал, и: "Да, у всех". Она мне: "Спасибо, папа" и пошла себе.
  --Вот оно - отцовство, - усмехнулся я.
  --А ты чего хотел? Лично я считаю, что грязные пеленки - это так, цветочки. Тяжело, не спорю, однако, тут все просто - распеленал, бросил испачканное в таз с водой, обтер ребенка влажной тряпкой, запеленал в чистое и все. Кстати, я все хотел спросить - а как было у вас? Вы же все-таки хозяева замка?
  --Точно так же, Йоген. Точно так же. Муэри не понимала, как можно отдать ребенка в чужие руки, а самой только приходить в детскую и умиляться, глядя на спящее дитя. Единственное, от чего я ее избавил - так это от стирки пеленок. Про кормилицу я даже и не заикался... Ладно, пойдем - не хочу, чтобы жена кормила тебя вконец остывшим завтраком.
  Все, что сказал Йоген, сбылось - уже через три месяца за мной по всему замку бегало зеленоглазое чудо и сводило меня с ума уймой вопросов: откуда берется снег, почему скрипят двери, почему нельзя потрогать солнышко...
  Но спросить о котятах Лори не успела - воспаление легких, старый Целитель в ближайшем представительстве Гильдии скончался полгода назад, нового не было, и через две недели Лори не стало.
  Со смертью дочери во мне что-то сломалось. Я перестал ощущать вкус пищи - ел, лишь потому, что это было нужно. Мог часами смотреть в книгу и не прочесть ни строчки. Перестал выходить на утренние пробежки, а на тренировках стал появляться через раз. Одним словом, я утратил вкус и смысл жизни. Взять и уйти, уничтожив филактерий с душой Муэри, я не мог по двум причинам. Первая - это просьба самой Муэри "не уходить раньше срока", а вторая... Вторая - это отец. Я не хотел, чтобы из-за меня его жизнь стала короче даже на один день...
  
  ***
  
  Прошло совсем немного времени, и винный погреб сменил тренировочный зал. Вино не прогоняло боль, оно только притупляло ее. Иногда я осознавал, что это путь в тупик, но эта мысль была какой-то вялой, и пара глотков хорошо выдержанного Дукката прогоняли ее...
  --А тут уютно, - разбудил меня однажды голос Йогена, - Сухо, прохладно. А какое вино! Если и спиваться - то только таким.
  --Йоген, дружище, наливай себе, что хочешь и выпей со мной, - оторвав голову от стола и разлепив веки, предложил я.
  --А ты думал, я откажусь? - рассмеялся старый друг. - Только ты сначала поешь - прислуга себе места не находит. Если раньше хоть поесть и переночевать выходил, а тут от него вторые сутки ни слуху, ни духу. Вот, отрядили меня парламентером, - сказал Йоген, и, скинув заплечный мешок, достал блюдо, жареную курицу, хлеб, сыр.
  --Ну, так как насчет выпить? - расправившись с едой, повторил я свое предложение.
  Он кивнул головой, снял со стены кружку, подошел ко мне и, указав на одну из бочек, спросил:
  --Что у нас здесь?
  И, как только я повернул голову в сторону, резко ударил меня...
  --Вина! - просипел я, придя в себя.
  --Черта тебе лысого, а не вина! - отрезал голос Йогена. - Полюбуйся-ка лучше на это.
  Я открыл глаза и увидел красную, опухшую, заросшую рожу с налитыми кровью глазами.
  --Красавец, не так ли? - сурово произнес Йоген, убирая зеркало.
  Я вновь закрыл глаза.
  --Прошу прощения, но не кажется ли вам, что разговор с человеком в таком состоянии бессмыслен? - раздался вежливый негромкий голос Юргена.
  --Я ему сказал все что хотел, если будут вопросы, он знает, где меня найти, - и до меня донесся звук закрывшейся двери.
  --Выпейте это, сир - вам полегчает, -- Юрген вложил в мою руку кубок.
  Я, все так же, не открывая глаз, выпил предложенный Юргеном напиток, и через несколько минут мне действительно стало гораздо легче.
  --Юрген, надеюсь, этого никто не видел?
  --Нет, сир. Йоген принес вас сюда глубокой ночью и, несмотря на мои протесты, сам раздел вас, уложил в кровать и оставался здесь, пока вы не изволили проснуться.
  Я, наконец, открыл глаза и обнаружил, что нахожусь в своих покоях.
  --Юрген, ты в силах придать мне человеческий вид?
  --Постараюсь, сир. Начнем, пожалуй, с ванны...
  Через час на меня из зеркала смотрел тот самый Кэвин Оуэн, которого я привык там видеть, только осунувшийся и с пустым взглядом.
  --Вот еще, сир. Йоген велел вам передать,-- протягивая мне запечатанный свиток, сказал Юрген.
  "Вот видишь, Кэвин, каким бы не было хорошим вино, оно не может излечить боль, - писала мне моя жена. - Говорят: "Время лечит". Может и так, но я знаю другой способ помочь тебе - поезжай в Древолесье. Там у тебя сын и его мать, которая тебя любит. Сделай же их счастливыми, как меня и Лори. И не забивай себе голову всякой чепухой - изменить можно только живой, а предать мертвых - только позабыв о них. Твой отец, женившись во второй раз, не сделал ни того ни другого. Не сделаешь и ты. М."
  
  ***
  
  --Доспехи, - коротко и жестко сказал Йоген.
  Экзекуция длилась около часа, пока во мне не проснулась злость, и я от души швырнул Йогена силовой волной.
  --Хватит, - сказал он, поднимаясь на ноги. -- Вижу к тебе вернулось желание жить.
  Мы присели отдохнуть.
  --Откуда у тебя эти письма?
  --Она сама дала мне их где-то за полгода до того, как...- замялся Йоген.
  Я кивнул головой, что понял, за полгода до чего Муэри дала ему эти два письма.
  --Как сейчас помню - заходит она ко мне, что-то шепнула Анетте, та вышла, а она вдруг как расхохоталась. Я посмотрел, что ее так рассмешило. Оказалось, двуручник на стене - твой подарок на свадьбу.
  --"На погибель сукиным сынам"? - улыбнулся я.
  --Угу, ты, кстати, в курсе, что это - клеймо Флейдров - одного из самых лучших кланов гномов-оружейников?
  --Теперь - да. Что было дальше?
  --"Ох, вы и шутник, Йоген! Не боитесь, что ваши дети начнут выражаться?" - спрашивает меня.
  Я - ей: "А как назвать мерзавцев с большой дороги, которые грабят и убивают мужчин и насилуют женщин?"
  Она мгновенно стала серьезной: "Вы правы - это еще слишком ласково для них"
  И достает два свитка: "Йоген, у меня к вам поручение. Вот это письмо вы дадите Кэвину сразу после моей смерти. А это - если что-нибудь случится с Лори, и Кэвин не удержится и начнет спиваться. Я могу на вас рассчитывать?"
  "Само-собой, но с чего вы взяли, что умрете раньше меня? Вы же так молоды! Вам еще жить да жить!"
  Она лишь грустно улыбнулась и говорит: "Вы, наверное, забыли, кто я, и что-что, а сколько мне осталось жить..." и вышла. Скажи мне, Кэвин, вы это действительно можете?
  --Можем. Хочешь знать, сколько тебе еще отмерено?
  --Нет, - подумав несколько секунд, сказал Йоген, - Не хочу.
  --И правильно.
  Какое-то время мы сидели и молчали.
  --Йоген, я уезжаю. Навсегда.
  Тот понимающе кивнул головой.
  --Тебе нравится замок?
  --Не стоит, Кэвин. Он принадлежит вам. Подумай, что скажет твой отец.
  --Он скажет: "Это самая малая плата за жизнь, которую он тебе не раз спас" и будет прав.
  
  ***
  
  Узнав, зачем я уезжаю в Древолесье, отец лишь спросил:
  --Навсегда?
  --Навсегда.
  --Знаешь, Кэвин, я не перестаю ей удивляться - эта простая девочка в свои тридцать сердцем поняла то, до чего я, такой образованный, дошел умом лишь в пятьдесят.
  Я промолчал...
  Уже прощаясь с отцом, Настурцией и Урсулой, которую уже начал понемногу завораживать таинственный мир чисел и цифр, я вдруг вспомнил еще об одном: медленно отстегнул от пояса Меч Истины и, встав на одно колено, протянул Его отцу:
  --Этот Меч не раз спасал мою жизнь, но там, куда я еду, Он мне не понадобится. Примите Его обратно.
  --Кэвин, разве ты не знаешь, что артефактное оружие само выбирает себе Хранителя? - изумился отец. - Так что не гневи Его.
  Я поднялся, вернул клинок на место, обнял отца, Урсулу, поцеловал руку Настурции, вскочил в седло и, не оборачиваясь, выехал за ворота.
  
  ***
  
  Древолесье встретило меня по своему обычаю - в дерево в двух шагах передо мной воткнулась стрела с красно-белым оперением - теперь я знал, что так эльфы приветствуют своих. Для остальных - оперение зеленое.
  Вслед за стрелой появился и лучник.
  --Приветствуем тебя, Друг! Тебе нужна помощь? - снимая маску и перчатки, спросил страж и представился. - Ферлаг.
  --Кэвин, - спрыгнув с коня, поклонился я в ответ. - Отведи меня к Старейшине.
  --С удовольствием, - сказал страж, и, выдернув из дерева "стрелу приветствия", повел меня к Старейшине.
  Помниться Юрген как-то сказал, что для эльфийского Старейшины люди - открытая книга. Нынче я убедился в этом сам - стоило Гладнор посмотреть мне в глаза, как она все поняла.
  --Искренне соболезную вашей утрате. Поверьте, Кэвин, я знаю, о чем говорю - двести тридцать восемь весен назад на охоте погиб мой муж, а спустя еще девяносто шесть - сын, но здесь, - она обвела вокруг себя рукой, - покой быстро сменяет боль, а там - кто знает...- эльфийка загадочно улыбнулась и, встав со своего кресла, сменила тему:
  --Вы никогда не задумывались, почему мы практически без боя отдали вам свои города, леса и ушли сюда - на самую окраину?
  --Нет. На уроках истории нам рассказывали, что было всего одна большая битва и множество мелких стычек между эльфами и людьми. Причем, победа всегда оставалась за эльфами. Тем более показались странными условия мирного договора, по которому эльфы оставляли за собой только крайне экономически невыгодно расположенное Древолесье и закрывали в него вход людям раз и навсегда.
  --А вам не рассказывали, что в этой войне полегла почти вся наша молодежь? Столетние мальчики и ни разу не рожавшие девушки. Да и не только они - мы потеряли более ста тысяч эльфов, - с глубокой скорбью сказала Гладнор. - Но ваши правители попытки просто договориться считают трусостью, а акты доброй воли - слабостью. За то, чтобы нас уважали, пришлось заплатить слишком большую цену.
  --Не расстраивайтесь, Кэвин. Это было давно, - заметив, что мне стало стыдно за своих сородичей, коснулась моей руки Старейшина, - Люди быстро поняли, что вести дела с нами выгодней, чем пытаться истребить. И пусть ваши ремесленники недолюбливают наших мастеров, но в конечном счете, зарабатывают они гораздо больше - эльфийские товары может позволить себе далеко не всякий. А города, имеющие эльфийский квартал, имеют от этого дополнительную прибыль: в них съезжается масса народу - поглазеть на "остроухих", а пройдохи, вроде Ютера, даже делают на этом любопытстве деньги, - рассмеялась Гладнор. - Но главное - эти кварталы дают тем из нас, кто этого хочет, возможность ассимиляции между нашими расами.
  Я вспомнил прекрасную мечту Ютера о новой расе, которая унаследует только лучшее и вздохнул.
  --К чему вы все мне это рассказываете, Гладнор? Ведь вы отлично знаете, что люди недолюбливают полу... -- закашлялся я, -- Братьев и Сестер, завидуют их красоте, чувству прекрасного, продолжительности жизни...
  --Да, Кэвин, люди недолюбливают полукровок, - усмехнулась Гладнор моей неловкой попытке загладить свою оговорку, - Но скажите мне начистоту - разве у вашей жены была идеальная внешность? Однако, та капля нашей крови в сочетании с ее горячим человеческим сердцем не сделали ее прекрасной? Вот о какой ассимиляции я говорю.
  Теперь мне многое стало ясно окончательно - почему Муэри, после всего пережитого, не возненавидела всех мужчин, а верила, что найдется тот единственный, и она нашла его. Я понял, откуда в ней сочетались равнодушие к золоту и крайняя бережливость, и многое другое, что ставило меня порой в тупик.
   --И вот вы едете к Элайвис - эльфийке с каплей вашей крови. У ее матери в ранней юности был роман с человеком, от которого она еще не могла понести, и единственное, что она могла дать своему возлюбленному так это дар Друга Эльфов. Это не просто красивый ритуал, а тоже своего рода ассимиляция.
  --Веснушки, - улыбнулся я.
  --И не только, - серьезно сказала Гладнор, - Но в остальном вы разберетесь сами. Однако вечереет. Будьте, как и в прошлый раз, моим гостем, а завтра утром я дам вам проводника.
  
  ***
  
  Спустя шесть дней, рано утром я медленно подошел к дереву с лэгдонью Элайвис, положил на него руки и, после последних колебаний, прошептал имя эльфийки. На этот раз вместо лестницы спустилась сама хозяйка лэгдони. Однако, увидев, что я один, радость на ее лице сменилась тревогой:
  --Кэвин, почему ты один? Где Муэри?
  --Ее больше нет - ни ее, ни Лори. А о том, как мы разорвали связь, чтобы наша дочь не стала сиротой в один день, лучше не спрашивай, - не глядя на Элайвис, сказал я.
  Не говоря ни слова, Элайвис крепко обняла меня и тихо заплакала. А затем, как когда-то в лэгдони Ютера, она положила руки мне на плечи и посмотрела мне в глаза.
  --Это ведь была ее воля, чтобы ты приехал сюда? - спросила она, отводя взгляд.
  Я кивнул головой и признался:
  --Иначе я бы просто спился.
  --Что я могу сделать для тебя? - изучая травяной покров, спросила она.
  --Обучи меня эльфийскому, чтобы я мог общаться с Элвином и Грэгом, - подумав, сказал я.
  --Проще будет обучить их человеческому, поверь мне, но если хочешь, я могу попробовать.
  --И, пожалуйста, будь рядом, - неожиданно для самого себя, попросил я.
  --Что-нибудь еще? - подняв глаза, спросила Элайвис.
  --Да. Чистый пергамент, перо и чернила.
  
  ЭПИЛОГ
  
  Пожилая женщина в зеленых джинсах и зеленой футболке, известная как Глория Вэй - писательница, десять лет тому назад со своим первым романом "Куда уходят драконы", единодушно поставленная как читателями, так и критиками в один ряд с мэтрами жанра "фэнтези", еще раз перечитала последние строки своего очередного произведения, удовлетворенно кивнула головой, закрыла файл с подтверждением сохранения и отослала его по электронной почте издателю. Затем она выключила ноут и закрыла крышку, в который раз улыбнувшись при виде логотипа на ней - надкушенной с одной стороны грушей, откинулась на компьютерном кресле, закрыла глаза и погрузилась в воспоминания.
  Да, он был прав - зависть, жадность и похоть - вот три порока, толкающих людей на большинство мерзостей. Не прошло и ста лет с его смерти, как появились первые ласточки - сначала люди так задрали налоги, что торговля с ними стала бессмысленной, затем резко участились случаи насилия над эльфийками. Не став дожидаться погромов, эльфы решили покинуть города, и однажды утром люди обнаружили, что эльфийские кварталы опустели. Но все уже понимали, что новая война - это лишь вопрос времени. И совет Старейшин не одного только Древолесья, а всего Старшего Народа принял решение об Исходе. Лучшие маги принялись искать среди бесконечного множества миров подходящий. В конце концов, они нашли его и создали устойчивый портал между этим миром и своим...
  Бом-бом-бом-бом-бом-бом-бом-бом-бом - девять раз пробили старинные напольные часы. Женщина открыла глаза, прошла в прихожую, что-то прошептала, сделала несколько мягких, но точных движений руками, и на полу возник ее двойник - гомункул с тремя огнестрельными ранениями: два - в груди и одно - в голове. Она чуть поморщилась при виде вытекающей из ран крови, но все это были необходимые атрибуты ухода. Простое исчезновение создаст массу хлопот, а здесь все понятно - убийство с целью ограбления - сейф в библиотеке опустошен еще вчера, а его содержимое скормлено унитазу. Баллистическая экспертиза покажет, что стреляли из "Глака" - надежное, эффективное и относительно недорогое оружие, которое уже наверняка выброшено куда подальше. Никаких отпечатков пальцев, кроме принадлежащих убитой. Спустя полгода дело тихо закроют, а вот "Последний роман Глории Вэй" разойдется весьма большим тиражом, да еще будет не раз переиздан...
  С этими мыслями женщина подошла к зеркалу, прошептала новое заклинание и, проведя руками по лицу, улыбнулась своему новому отражению, вернулась назад и снова стала вспоминать.
  ...Однако, "с глаз - долой" вовсе не означало "из сердца - вон", и спустя некоторое время, кое-кто вернулся назад. Вот так и появились первые Наблюдатели - те, кто слишком любил свой родной мир и не мог позволить людям с их склонностью к самоуничтожению, уничтожить и его. Это они оттянули изобретение огнестрельного оружия на сто с лишним лет, и, более чем на полвека, ядерного...
  Странно, но после Исхода, количество людей с магическим потенциалом почти сошло на нет. И через триста-четыреста лет, маги окончательно стали еще одной сказкой наряду с эльфами, троллями (простодушные здоровяки превратились в злобных громил), гномами, драконами и прочими представителями Старшего Народа.
  --Здравствуй, мама, - раздалось у нее за спиной.
  --Здравствуй, Грэг. Как вижу, твои порталы все лучше и лучше - как раскрылся этот, я даже не услышала, поздравляю, - женщина развернулась к своему гостю и радостно улыбнулась ему. Сын, ставший незаурядным магом, иногда навещал ее. - Ты за мной?
  --Да, мама. Мы там все по тебе скучаем. Надеюсь это твоя последняя вылазка сюда?
  --Да, сынок. Я, как сказано в одной замечательной здешней книге, "свой счет оплатила и закрыла".
  --Ты все-таки издала отцовские записки.
  --Не все, Грэг. Кое-что людям знать не нужно. Ты не поверишь, - женщина негромко рассмеялась. - Но людям так понравились сказки, которые я когда-то рассказывала тебе с Элвином, что за десять лет я стала "звездой".
  --Но почему сейчас?
  --Даже пятьдесят лет назад некроманты считались отрицательными персонажами и никто бы не рискнул напечатать такое. Но главное даже не это, - вздохнула она. - Люди совсем забыли, что любовь - это в первую очередь готовность к жертве, а уж потом все остальное... А вот и игрушка для младшенькой, - встав с кресла и прихватив под мышку ноут, улыбнулась женщина. - Вот она обрадуется! Открывай портал, Грэг.
  Гость поднял было руку, но затем медленно опустил ее.
  --Что еще? Спрашивай. Ты давно уже имеешь на это право, - ласково произнесла бывшая писательница.
  --Тебя не задевает, что о тебе он написал так мало? - не поворачиваясь к ней, спросил Грэг.
  --Ничуть, сынок, - сказала та, которую здесь знали, как Глорию Вэй, и бросив взгляд на серебряное кольцо с янтарем на правой руке, улыбнулась и повторила. - Ничуть.
Оценка: 7.00*3  Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"