Мать моя женщина строгая. И у неё есть инстинкт истинности, это чувство истинности, того, что хорошо и что плохо. Но женщина она, конечно, не так, чтобы сильно образованная, но вот это чувство истины у неё сильно развито. А живём-то мы, в общем, в среде животных, которые эти чох-мох, всякие там истины, они этого не понимают. Там что кошка, что собака, что человек - это одно и то же, регуляторы поведения одинаковые, что у одних, что у других. Живём мы среди природных людей, ну, и я, конечно, само собой, тоже природный человек, и я вот смотрю на всё это со стороны природного человека. А природный человек - он же не глупый. У него нет только что высокого эстетического чувства, чувства прекрасного. Оно как-то у него всё опускается ниже пояса, и там он и живёт. Ну, ему и приятно. А уж тем более сейчас, тем более сегодня! А я всегда и говорил, что мир принадлежит природному человеку, а совсем даже не человеку эстетическому. Эстетический человек и всегда неприятен. Мать моя, в силу её не слишком высокой образованности, конечно, противостоять логике образованного неэстетического человека не умеет. Она и чувствует, что человек лжёт, лжёт как распоследняя сволочь, а разбить словесно его не может. Не может сказать, где эта скотина врёт. Но и вынести эту ложь не может. Ну и, что ты хочешь, конечно, доходило дело до нервных срывов.
И вот случился в моей жизни один день.
Но раньше этого дня произошли кое-какие события. А именно такие, что однажды я поехал в Москву и поступил в МГУ. Да ты что, я тут же почувствовал себя человеком, то есть не таким, как все. Что-то этакое во мне проявилось, то есть через губу стали мне видеться и Ставрополь и моя не слишком образованная мать. А сам понимаешь, какая может быть природная цель у природного человека - правильно, зацепиться в Москве, то есть совсем уже стать москвичом. Москвич - это уже не такой человек, как по всей России люди. Москвич сразу всем показывает, что он имеет значение существа высшего. Самый распоследний московский раздолбай ощущает себя выше человека из провинции, будь он хоть губернатор. Потому что московский статус. Так что я всё это прекрасно понял и во всём в сей же момент разобрался.
Сам по себе я парень ничего себе. Не так, чтобы ах!-но чем зацепить слабый пол - это у меня всё в норме. А ты же понял, кто сейчас в основном учится - правильно, учатся деньги. Это подобным мне пришлось головой стену прошибать, чтобы попасть в университет, а так там через одного - не ошибешься - говно по поверхности плавает, - так что умному человеку есть где разгуляться. Я сразу же начал заводить выгодные знакомства. Я тебе говорю: главное - ум. С умом всё можно сделать. И вот я стал заводить разные знакомства и уже начал понемногу выходить за пределы общежития. Но, конечно, мои ставропольские корни меня подрезали, мешали они мне, снижали мой статус. Что делать? Конечно, самый короткий путь - женитьба. Женился - и ты уже другой человек. Ты уже москвич. На тебя уже не так смотрят и с тобой не так разговаривают. Нет, ты не подумай, что я зациклился на одной этой идее. Однако это всё я рассудил и подготовил для себя несколько кандидатур, знаешь, из таких, что сама дура дурой, зато родители - будь здоров. Здесь перспективы открываются довольно шикарные. И вот когда я начал разрабатывать эту линию, я как-то нечаянно даже осознал замечательное правило: используй женщину. До меня только в это время дошло, какой это изумительно богатый материал. Ведь женщина живет чувствами. Ты только возбуди в ней чувства - и она без всякого рассуждения сделает для тебя то, что в её силах. Мужчину ты этим не возьмёшь, его эта сторона дела не интересует, если он не гомик. Но я гомиков не выношу физиологически.
Здесь самое важное - этот разрыв между чувством и делом. Для женщины чувство всё, дело - ничто.
По правде сказать, если бы можно было, я бы не женился. При слове "женитьба" у меня возникает ощущение хомута, который надели тебе на шею, запрягли и погоняют. Но не всё в жизни так, как нам хочется, если мы хотим в жизни чего-нибудь добиться.
Что "а как же Варя"? Ты что, с луны упал? Варя - пройденный этап. А ты что, ничего не знаешь? Что-то удивительно, не может такого быть, чтобы она всему Ставрополю не рассказала, как подло я с ней поступил. Она же мне присылала деньги. Где то там на работе жилы из себя тянула, себе отказывала, чтобы, значит, мне, любимому, создать благоприятные условия для учёбы. А ты как думал?! Я же тебе говорю, женщина - благодатнейший материал для использования!
Где-то в середине второго курса она решила приехать ко мне. К этому времени мне с ней нужно было уже кончать. Время пришло. Я уже подрабатывал внештатным сотрудником в паре фирм. И вот я всё устроил так, что она приехала и застала меня с другой. Сколько тут шума от неё было, можешь себе представить. Впрочем, эту станцию мы проехали, и на ней останавливаться уже не будем, так что не стоит о ней и вспоминать.
И тут у меня случилось самое то. Я сразу почувствовал, что попал в точку. Ты же чувствуешь, где и как тебя принимают. Всегда есть это чувство - принимают тебя за своего или же всё это как-то не очень, тебя как-то отжимают в сторону. Я же себе взял за правило: "насильно мил не будешь". Не нравлюсь вам - ради бога, вольному воля, спасенному рай. А тут настолько всё сошлось, и девочка что надо, сообразительная и умненькая, так этого мало, еще и хорошенькая, и с первого раза вошел в семью как свой, как родной, а родители у неё люди значиительнейшие. Я, когда уже женился и жил в семье, понял, что меня взяли на вырост, увидели во мне человека, из которого может нечто получиться.
Да, так на чем я остановился. Что наступил этот день. Он наступил и прошел, и я о нём забыл. И я о нём бы и сейчас не вспомнил, если бы не было второго дня.
Я вот что иногда думаю о себе, о моей жизни, как она разворачивается. Мне кажется, что пока я жил дома, я чувствовал себя ребенком. Я чувствовал себя ребенком и был ребенком. Я же говорю, мать женщина строгая, и при ней особенно в своеволии не разгуляешься. А откуда же может вырасти из ребенка взрослый человек, если руки его всё время связаны, как говорится, шаг влево, шаг вправо - расстрел. Конечно, я противился прессу, под которым находился. А что толку - не я был хозяином положения. А вот когда оказался в Москве, тут я и почувствовал, что теперь надо мной нет пресса, и только от меня зависит - смогу я стать свободным, самодостаточным человеком, или же так и останусь на всю жизнь ребенком. Это было моё счастье, что я понял мою проблему. Нет, я не стал выдавливать из себя ребенка. Я стал в противовес ребенку формировать взрослого в себе человека. И у меня получились, т.о. весы, в которых сначала перевешивал ребенок, но чем дальше, тем дальше уходил от меня ребенок, и его заслонял самодостаточный, расчётливый ум.
И вот видишь, я вошёл в новую семью как свой человек. Соответственно, для меня это были родные люди. Как бы раньше сказали: родные по духу люди. Ты понимаешь, что я имею ввиду: я целиком перешел в их мир, и в этом время их мир был мой мир. Не помню, кажется, у Ленина есть нечто об этом: почитают Канта - становятся кантианцами, почитают Гегеля - становятся гегельянцами. Что-то у меня в то время было от этого. В это время моя тёща воспринималась мной роднее родной матери.
И вот состоялось знакомство родителей. Моей матери с моей новой более родной матерью. И когда моя мать увидела, в какую семью я попал, её эстетическое чувство сработало т.о., что вынести она этого никак не могла, аргументировать же справедливость своего чувства не могла также, и вот это чувство бессилия отчётливо выразить то чувство, которое ею владело, вылилось в жалкий вид и в жалкие истерические слова. И я смотрел на бессилие моей матери выразить ту правду, которая жила в ней, и то отвращение к среде, с которой я собирался породниться, и я сказал моей теще, сказал свысока-снисходительно по отношению к моей матери: "Пожалуйста, не обращайте внимания на то, что она говорит", что означало: "вы же сами видите, какое ничтожество она собой представляет". И это чувство, и этот мой собственный взгляд на мою мать свысока - презрительный, и это чувство свысока этих людей, когда они увидели, что представляет собой моя мать, всё это воспринималось мной как справедливое и правильное.
Мать сразу же уехала. И так как она женщина была строгая, она словно вычеркнула меня из своей жизни. Но я об этом и не задумывался, мне было не до неё. Я знал мать, знал, что она не сдастся и не примет того, что она считает неправдой. Здесь уже ничего не поделаешь, и поэтому я об этом не думал, потому что у меня есть еще одно правило: не думать о том, о чем не имеет смысла думать.
И так шло время. Я окончил учебу, стал вполне успешным и самостоятельным человеком, и дело даже не в том, что я занял место в обществе, на которое вправе был рассчитывать в соответствии с моими природными данными. Самое важное то, что я сам себя ощущал самодостаточным человеком, и еще более важным было то, что я действительно стал им. Всё же остальное моё бытие было всего лишь прилагательным к тому, кем я был.
К этому времени я развёлся с женой, хотя отношения с ней и с детьми сохранил вполне нормальные. И я развёлся с ней вовсе не потому, что она или её родственники меня в чем-то не устраивали. Не могу быть связанным. Я не могу быть связанным внешними обстоятельствами, и не могу быть связанным внутренне. Я всегда нахожусь во вне всего. Я ничем не дорожу. У меня иногда возникает чувство одинокого волка. Хотя, говорят, что волки - хорошие семьянины.
Вот в одну какую-то минуту ощущения холода, пустоты, которые меня окружают, пустоты среди множества людей, с которыми я имею дело, я однажды без предупреждения приехал в Ставрополь и пошел к моему в детстве любимому дому. Вы же были в Ставрополе на улице Вокзальной. Этот ряд железнодорожных одноэтажных домов, летом утопающих в зелени палисадников. Я иду к моему дому, но решил зайти сначала с тыльной стороны. Дом состоит из четырех квартир по две комнаты в каждой. И вот я захожу с тыла и недоумеваю: квартиры пустые, в них явно идет ремонт. Но меня поражает именно пустота квартир. Ни мебели, ничего, только голые побеленные стены и забрызганные побелкой окна и двери. С непроходящим недоумением, но успокаивая себя тем, что в доме просто идёт ремонт, я выхожу на улицу и подхожу к моему крыльцу. Здесь работают рабочие. "Значит, всё-таки ремонт"- удовлетворенно думаю я. Протискиваюсь среди рабочих и вхожу в дом. Брат и сестра, изменившиеся, повзрослевшие, даже не взглянули на меня. Может быть, не узнали. Не ожидали же, что я вот так появлюсь нежданно-негаданно. Я осмотрелся. Мебель в комнате вся сдвинута. Да, явно ремонт. Я на мгновение встречаюсь глазами с матерью, и читаю в них непрощенную обиду. Мать отворачивается, и я ощущаю окутавшее меня поле отчуждения.
Я отчётливо ощутил: я здесь - чужой.
Я вышел из дома. И пока я ехал в аэропорт, пока летел в самолете, меня сопровождало ощущение, что я встретился с моим прошлым. Оно могло быть и моим сегодняшним настоящим, если бы я был другим. Но я такой, какой я есть. Но вот это чувство того, что, несмотря ни на что, жило в тебе и сейчас отрезалось, это ты только сейчас осознал, что оно отрезано от тебя, хотя отрезано оно от тебя уже давно. Оно, это моё прошлое, существует ведь и сейчас. Это всё моё. И, однако, его нет, не существует. Я исторгнут. И возникло кричащее чувство одиночества, одиночества сегодня и на всю мою будущую жизнь. Это ощущение исторгнутости. Нет, я ни о чем не жалею. Просто это - судьба. Это - то, что есть. Так должно быть и иначе быть не могло. Человек за всё должен платить. Моё сегодняшнее положение - это моя плата за мои самодостаточность и свободу.