На днях посмотрел фильм Полански "Отвращение" с моей любимой Катрин Денев в
главной роли, который произвел на меня впечатление. Там, значит, молодая девушка
Кэрол работает в салоне красоты. Лежит там покойница, в смысле, старуха, рука жилистая, высохшая, на лице посмертная маска. Словом, гробница фараона, а Кэрол держит эту высохшую руку
в своей руке. В смысле, молится или думает о чем-то за пределами этого мира. А
на самом деле, оказывается, что она просто отключилась. То есть она отключается, в смысле, непроизвольно. То есть она как бы постоянно в отключке, в другом мире, в другой реальности, а в самой реальности она существует и действует, но на автомате. Раньше-то она, конечно, существовала в реальности, потому что иначе она не работала
бы в салоне красоты, то есть раньше она соответствовала реальности, а тут, понимаешь, начала отключаться от неё. И тут эта мумия фараона зашевелила пальцами и говорит: "Ты что, заснула?" А Кэрол говорит: "Извините". А она, оказывается, маникюр
тётке делает. А тут сослуживица её плачет: мол, я думала, хоть этот человек, а и он
оказался сволочь, потому что ему только одно и надо. И тут женщины говорят: что да, мол, им, мужикам, только одно и надо, и
потому все они свиньи. А я думаю себе: ну, да, неизвестно еще, кому
больше надо. Если действительно хотела чего-то другого, то выдержала бы мужика
до кондиции, хотя, конечно, тут конкуренция, в смысле, ты не даешь, найдем тех,
кто даёт. Я хочу сказать, каждый человек находит то, что ищет, а иначе и не
бывает, потому что мы видим то, что ищем, так что всё остальное проходит
незамеченным. Вот у Бонуэля в "Неуловимом объекте желания" я понимаю, девица
выдержала деда, и хотя вы можете сказать, так то же был дед, так я вам скажу,
что дед - не причина, вон, Неллька меня десять лет на крючке держала и
гордилась этим. Так что здесь, конечно, вопрос в "хочу" - "не хочу", что
впереди идет, что одному человеку от другого нужно, и если тебе от женщины нужна
красота, то и сиди, подобно мне, на крючке. Потому что ведь если вычесть из
всего этого красоту, то что останется? Останется человек. А человек-то,
оказывается, тебе и не нужен, лишний он. А так как красота - вещь, которая
редко является вечной, то сам понимаешь, чем всё кончается, когда на одной
красоте сосредоточиваешься. После работы по
дороге домой Кэрол зашла в кафушку. А на неё еще раньше глаз положил один парень, и он шел по улице и увидел её в кафушке, и зашел в кафе и подсел к ней, посмотрел меню и говорит: "Что это за еда, пойдемте в ресторан" А
Кэрол говорит: "Не могу, я сегодня занята,
я сегодня ужинаю с сестрой". А парень не отстаёт. И тогда договорились они на завтра.
То есть не они договорились, а парень, а она на автомате ответила "да", потому
что она не знала, что в таких случаях делается и как отвечать, у неё схем не
было, а если нет схем, то нет и желания, поэтому она и ответила на автомате,
потому что ей было безразлично, лишь бы отстал.
Но понимаешь, что случилось потом, я
хочу сказать, что это странность уже в её ответе, потому что она живет с сестрой, и ужин с
сестрой оказался для неё важнее встречи с парнем, а у сестры мужик приходящий, и
она за ним, что называется, тапочки носит, так что когда на её "я приготовила кролика так, как ты
любишь", он предложил пойти в ресторан, она тут же согласилась и Кэрол осталась
с носом, одна в пустой квартире.
Пришла Кэрол домой, и ходит в одной сорочке. Зашла в ванную комнату, а в её стакане зубная щетка и бритва мужчины сестры. Кэрол стало противно, и она вытащила зубную щетку и бритву из стакана, а сестре говорит, что мол, за дела, что он кладет свои
мужские принадлежности в стакан. А сестра отвечает в смысле выпендривайся. Тут заявляется мужчина сестры, и сестра юлит перед ним: я сделала кролика как ты любишь. А тот отвечает: "Пойдем лучше в ресторан". Сестра видит такое к себе уважение и вся в восторге. А Кэрол это противно.
Она говорит: "Он что, теперь всегда будет приходить?" А сестра говорит: это не
твоё дело. Сестра красоту наводит перед зеркалом, и говорит: ты, мол, злишься, что я веселиться иду. А Кэрол говорит: "Ничего я не злюсь". А сестра говорит: "Но и не улыбаешься".
Понимаешь, у Кэрол связи с реальностью только и было, что её сестра, а тут и
сестра из-за того, что мужчина у неё появился, ушла. По крайней мере, так
Кэрол себя чувствовала, что она осталась одна-одинёшенька. Потому что женщины только говорят, что мужчины сволочи, а сами к ним
стремятся, а говорят они так со злости, от того, что им нужно, чтобы мужчина был
приложением к фаллосу, а не наоборот. Потому что если мужчина является
приложением к фаллосу, то тут и запрягай его, и садись на него, и погоняй его,
как только тебе захочется. Ну, а как если мужчина является хозяином своего фаллоса, то
тут и возникает для женщины проблемы, и начинается война, кто кого.
Эти двое ушли, а Кэрол слоняется по квартире, и ей скучно, и некуда себя девать. Выглянет в окно -
в окне монахи, ничего интересного. Hичего нет, пустота. Прослонялась до ночи, легла спать, а через стенку шворятся, и
там баба стонет, кончает, значит. А Кэрол с боку на бок переворачивается,
и от стонов бабы её тошнит, и из-за окружающей её пустоты, наполненной
раздражающими звуками, она заснуть не может.
А ты знаешь, что значит проводить
всё время в квартире многоэтажного скворечника. Ведь это - мертвая зона, в
которой всё известно, кроме одного - звуков. Мир оказывается наполнен звуками,
которые сами по себе не имеют смысла, и это приводит к тому, что ориентировочная
реакция сбивается, а, между тем, она требует определения смысла звуков, она
требует на раздражитель ответа "что это?" А так как определить их невозможно,
то и возникают две вещи: непроизвольный, постоянный, всё более нарастающий
страх, влекущий постоянное ожидание звуков, которые всё более и более раздражают
и от которых человек всеми силами старается спрятаться, что невозможно, и
поэтому
человек начинает сдвигаться т.о., что подводит под звуки смыслы, которые
застряли в его инстинктах, и так начинаются гальюники. А какой доминирующий
инстинкт тела молодой девушки? - секс. Тело требует, а поведенческие схемы
отсутствуют, потому что ум впереди тела. Сексуальная потребность оказывается
заперта. У большинства людей тело впереди ума, так что подобного рода проблем у
них нет, им остаётся просто идти за телом, так что если шворятся за стеной, то
это возбуждает, но возбуждает бессмысленно, если нет под рукой объекта
удовлетворения. Так что это становится как зараза, потому что начинается
воспроизведение того, что за стенкой. И т.о. это различие уравнивается во
всех квартирах. А вот если впереди ум, то он блокирует непосредственные,
естественные проявления тела, и тогда ум начинает заниматься конструированием
реальности. Но так как конструировать можно только чувственные данные, а ум по
своей сущности является антагонистом чувственности, то он реагирует на слова, которые
воспринимает, как обладающие непосредственным смыслом, что означает, что ум сам по
себе - это бессознательное, потому что слова он воспринимает в их прямом,
непосредственном смысле, а слова, которые слышит Кэрол - все мужчины -
враги женщины.
Слова, которые говорятся, имеют переносный смысл, выражая неудовлетверенность тела, но Кэрол воспринимает их в
прямом смысле , а ум порождает мысли в соответствии с тем непосредственным прямым отрицанием, которое содержится в словах. И, т.о., Кэрол оказывается на острие ножа: с одной стороны, требования тела, с другой стороны - отрицание объектов, которые единственно и могут дать ему удовлетворение. А столкновение противоположных импульсов, как известно, порождает парадоксальную реакцию, то есть сексуальное удовлетворение осуществляется путем отрицания вплоть до уничтожения объекта удовлетворения.
А на следующий день работа и всё всё то же, и не о чем говорить, и вокруг пустота. Тебя окружает город, снуют люди, снуют машины, невообразимая суета, все куда-то бегут, что-то делают,
но что стоит за всей этой видимостью деятельного многообразия - представьте себе
стаю рыб: все рыбы деятельны, все куда-то плывут... и, однако, всё это не что
иное, как однообразие движения. Так и человеческая стая, автоматизм
движения которой вытесняет самого человека, взгляда его на самого себя. Жизнь -
сплошное движение, и за этим движением исчезает человек и остается автомат,
который забирает из человека всё человеческое. И когда человек как-то
выключается из этого всеобщего муравьиного автоматизма жизни, он обнаруживает
вокруг себя пустоту. И в этой окружающей его пустоте он
теряет самого себя, исчезает для самого себя, потому что ему не на что
опереться, нечего противопоставить самому себе, потому что только через
противопоставление человек приходит к осознанию себя как другого другого.
И тогда в этой пустоте выделяется единственное, что не является
пустотой - собственная конура с наборами её звуков, которая влечет к себе, и
влечет к себе не потому, что она положительна и дает удовлетворение, а потому,
что жизнь среди окружающих звуков квартиры сформировала рефлекс, который требует
своего постоянного воспроизведения, несмотря на всю свою отрицательность. И
здесь снова налицо парадоксальное отреагирование, заключающееся в том, что вместо
избегания отрицательности возникает влечение к ней.
И опять окончание рабочего дня, не различающегося от сотен таких же рабочих дней. И опять пустота, и не на что опереться. Человек
- как метеорит в космическом пространстве, которого окружают бесконечные мили пустоты.
Кэрол тупо сидит на лавочке. И тут появляется вчерашний молодой человек: "Мы же договорились, я вас ждал". -"Я забыла".
- "Пойдемте в ресторан" - "Уже поздно"- защищаясь от того
положительного, что может случиться, ради возвращения в свою отрицательность,
говорит она. -"Я отвезу вас домой". Они в машине рядом с её домом. Она сидит
неподвижно. Парень недоумевает: она хочет, чтобы он её поцеловал? На его движение
она отворачивается. Потом поворачивает к нему лицо в явном ожидании. Он целует её. Она сидит неподвижно и вдруг убегает. Она бежит по лестнице, вытирая губы. Дома она влетает в туалетную комнату и начинает полоскать рот и чистить зубы. На глаза попадает её стакан с зубной щеткой и бритвой мужчины сестры, и она выбрасывает мужские принадлежности в мусорное ведро.
Сестра с мужчиной уезжают на несколько дней на отдых. Кэрол просит сестру: "Не
уезжай". Сестра уехала, и единственный якорь, который привязывал её к
посюсторонней чувственной реальности, оборвался. Кэрол ходит по квартире, видит брошенную майку
мужчины, нюхает её и задыхается от отвращения. Она перемещается в сюрреальность, то есть в сны наяву, вещь, весьма обычная в условиях требующего разрядки сексуального напряжения, о чем каждый, способный к самонаблюдению, знает
по себе. Ночью её насилует сюрмужчина. Кэрол страдает от насилия, но нужно
понимать, что этот процесс - противоречие в ней самой, единственный способ
организма сексуального удовлетворения. Однако этот процесс для сознания Кэрол не
прошел даром и, так как подобное порождает подобное, то насилие порождает
насилие. И если сюрреалистическое насилие было способом собственно чувственного
удовлетворения, то реакцией на него явилось перемещение физиологического
удовлетворения на психологический уровень.
Между людьми, между которыми установлены эмоциональные отношения, возникает психологическая связь, которую я, ради единообразия терминологии, назову сюрреалистической и которая представляет собой дистантную связь, отражающуюся на состояниях обоих сторон, выступающих по отношению друг к другу в качестве приёмо-передатчиков. Это - связь на уровне чувств,
разряжающихся эмоциями, которая перерабатывается в образы сенсорными системами, формирующими соответствующую сюрреальность в голове человека. Этот процесс имеет все возможные фазы переходов вплоть до того, что человек
начинает существовать в сюрреальности, то есть на стыке реальности и
галлюцинаций. У нас работала Галина Старк, вполне нормальная женщина, но, как
говорится, на почве занятий философией и сверхвозвышенности духа впала в
сюрреальность, то есть её начали посещать образы, с которыми она разговаривала и
которые с ней разговаривали. Кончилось дело тем, что однажды её её образы
позвали за собой, как об этом рассказывали впоследствии её домочадцы, которым она
сказала, что её зовут, вышла на балкон, и не успели оглянуться, а она уже
тю-тю. Это же произошло между парнем и Кэрол. Принятые головой Кэрол и
недоумение, и желание парня встретится с ней были преобразованы в сюрреальность, так что его
желание позвонить ей превратилось для неё в телефонный звонок, они снимала
трубку, и в трубке слышала его голос, и бросала трубку. Словом, вполне как у
гоголевского Ивана Федоровича Шпоньки, правда, с тем различием, что это у
него был сон и он сознавал это, тогда как у Кэрол этого сознания не было, а
было, с одной стороны, стремление её сексуальности к удовлетворению и, с другой
стороны, доминирование ставшего парадоксальным сознания, направленного на
разрядку сексуального напряжения путем уничтожения предмета удовлетворения. И
вот якобы парень стучит в дверь квартиры. Кэрол берет в руки тяжелый
бронзовый подсвечник. Парень вышибает дверь и входит. Как только он
поворачивается, чтобы закрыть дверь, Кэрол бьёт его подсвечником в темя и убивает.
Как-то к нам зашла Березовская и говорит: "Спит Павлик. Взяла я топор, подошла к
нему и думаю: убью я его, не ласкает он меня". Кэрол перетаскивает тело в
ванную и наливает в неё воду, которая окрашивается красным. Запертая сознанием
физиологическая потребность, приобретая психологическую форму, превращается в
свою отрицательную форму. Володя Бр.: "В этом году не поехал с любовницей на
море. За какие-то несколько минут удовольствия содержать её и выслушивать
её неудовольствия - мне и дома этого хватает". Кэрол забивает дверь
доской. Новый стук. Это - хозяин квартиры пришел за долгом. Вышибает доски,
входит. Кэрол, как обычно, в неглиже. Кэрол отдает ему долг за квартиру. Мужчина
начинает кругами ходить вокруг неё. Кэрол берет бритву и, когда мужчина
обнимает её, она полосует бритвой его шею, еще и еще. Второй труп. В обыденной
практике психологический способ разрядки сексуальности является способом
возбудить свои чувства настолько, создать такое напряжение, которым
обеспечивается испытание физиологического сексуального удовлетворения. Потому
что без этого секс пресен настолько, что становится всё равно, что иметь секс, что
высморкаться. Это - общая, обычная схема: всячески уязвить другую сторону,
разобидеть до последней точки для того, чтобы вывести её из себя, и после этого "дать ей меду".
Зина рассказывала: у неё была любовь с мальчиком. И тут ему нужно было
идти в армию, и он говорит: давай, мол, все так делают. А она думает, как же
так, любовь, и вдруг это. Мальчик в ответ на отказ переспал с её ближайшей
подругой. И с тех пор у неё нет подруг. А по отношению к мужчинам Зина выступает
в качестве распоследней стервы: она влюбляет их в себя и кидает. "Мне снится
один и тот же сон: за мной гонятся мужчины без голов. Я убегаю от них,
прячусь." Под впечатлением фильма и я увидел подобного же рода сон:
девушка с мальцом, и я хочу убежать, и говорю малому: смотри, не говори маме".
Малой, конечно, меня продает, а я бросаюсь в бега. Просыпаюсь, в голове
пробегает моя история, и я обнаруживаю, что всю жизнь делал одно и то же -
убегал. Не всегда успешно, но тенденция не позволяет в этом усомниться. Возвратилась из поездки сестра со своим мужчиной. В квартире всё перевернуто. Кэрол на полу без сознания.