Штыров Валерий Яковлевич : другие произведения.

      Существует две формы владения словами иностранного языка, пассивное и активное. Пассивное - когда слова узнаются в тексте. Активное - когда слова употребляются в речи.
    Как люди способны знать множество иностранных языков, не представляю. Наверняка, у них есть какой-то метод, осознанный или не осознанный, прирожденный. Может быть, какой-то слух у них на слова особенный, музыкальный, не знаю. У меня вообще никакого слуха нет, так что в этом отношении я отпадаю. Как бы там ни было, но все мои прижизненные усилия оказываются в этом направлении всегда тщетными. Всегда всё это остается как бы вне меня, не становится моим. И я уже не говорю об удовольствии при овладении языком. Какое уж тут удовольствие, если что бы я ни делал в этом направлении,  всё остается чужим. Я в отношении языка подобен дрессированному животному: его выдрессировали, и оно что-то делает, но какой смысл в его действиях, оно не знает. Учил в школе немецкий. Потом дошел до того, что стал худо-бедно читать книжки на немецком. Но откуда я понимаю слова, как они всплывают в моей памяти, представления не имею. Связать же пару слов на немецком не в состоянии. И то же самое с английским. Учишь эти слова, и потом узнаешь их в тексте, но как - не знаю. И такое ощущение возникает, что ты впихиваешь какую-то заразу в себя, и она в тебе там болтается, совершенно внешняя  и посторонняя для тебя вещь.
    И так как я делаю всегда одно и то же, и это одно и то же ни к чему не ведет, то пора, наконец, придти к каким-то выводам. А вывод такой получается, что учить отдельные слова, для меня во всяком случае, вещь - не имеющая смысла, если не считать смыслом якобы знание языка на уровне "читаю и перевожу со словарём."
    И вот когда ты  приходишь к выводу, что пытаться запоминать слова как какую-то произвольную последовательность бессмысленно, поскольку они никогда не станут твоими, то ты, конечно, этот метод отрицаешь
    Так я пришел к отрицанию моего метода. Но что значит отрицание единичного? - это значит - утверждение множества. Слова нужно учить не как единичные, отдельные слова, а как множества слов. Конечно, придя к такому выводу, я немедленно открыл мой любимый не знаю уж почему самоучитель Петровой на странице с заголовком "Новые слова". Ну, что открыл, что множество, эта каша. Как открыл, так и закрыл. И было это вечером, я имею ввиду, в два часа ночи. Когда же утром проснулся, а утро, как известно, вечера мудренее, то по неизвестной мне причине, вместо того, чтобы заняться запланированными на день делами, снова открыл учебник на той же странице,  потому что подумал, что множество слов можно структурировать. Нужно создать для них пространство, и т.о. через пространство каждое из слов получит в этом пространстве свой определенный адрес и, значит, у меня будет доступ к слову. Имея же ввиду, что минимальный объем человеческой памяти на множества  включает в себя три элемента, то я нарисовал такую штуку:
 
    А потом нарисовал еще такие три штуки:

И, наконец, закончил таким рисунком:
   После чего множество  "Новых слов" в порядке их расположения разбил по три, затем выделил каждые смежные тройки, и наконец, образовал  тройку троек троек. И всего у меня т.о. получилось 27 слов. Затем я сказал себе, что слово в первую очередь воспринимается на слух, и уже во вторую очередь оно изображается на письме. И это разделение тем более важно для английского, в котором звучание слова и его изображение на письме не совпадают.  Т.о. план оказался таким, что буду идти от произношения слова к его написанию, а не обратно. То, что я должен запомнить -  произношение слова и его перевод. После чего перешел к практике. И по ходу практики делал заметки.  Итак, самое первое, трёхлучевой звездочкой определяется множество из трех слов. Тремя звездочками, рассматриваемыми как целое, определяется множество из девяти слов. И т.д. Во всяком случае, мы получили т.о. частично упорядоченное целое. Частично, потому что жестко упорядочены слова только первых троек, и здесь можно говорить о гнезде смыслов, если иметь ввиду, что слово представляет некоторый смысл, а несколько связанных в звезде смыслов образуют, естественно, гнездо смыслов. В то же время тройки троек, согласно рисунку,  упорядочены лишь формально (пространственно), но не по смыслу. Не говоря уже о тройках троек троек. Это обстоятельство немедленно сказалось. Запомнить гнездо  из трех слов не представляет сложности. При этом, конечно, использовались подсказываемые удобством приёмы запоминания, в частности, повторять удобно в соответствии с принципом "последним зашел - первым вышел", то есть если лучи звезды  перенумеровать,  и первый луч звезды считать началом движения, а третий - его окончанием, то движение будет иметь вид 1, 2, 3, 2, 1, 2, 3, и т.д.. Запоминание гнезда слов характеризуется важной особенностью, потому что запоминание собственно слов становится опосредованным, так как не это уже является целью, а целью является запоминание именно гнезда, то есть звезды.  Другими словами, любая звезда может быть представлена именами её лучей, то есть словами. И запоминание можно считать состоявшимся, когда в голове возникает тройка слов как одно целое, а это возникает тогда, когда между  словами в звезде сформировались рефлекторные связи.
    Однако запоминание трёх троек уже представляет трудности, так как гнезда троек оказываются не связаны между собой по смыслу, и запоминание их осуществляется на основании их расположения в пространстве. Запомнить же тройки троек троек  уже требует усилий значительных, и говорить об эффективности запоминания слов в этом случае уже не приходится.  
    В качестве замечания стоит отметить, что когда мы строим какой-то симметричный рисунок, то элементы симметрии различаются только на уровне знания, но не рефлекса, потому что симметричные элементы невольно отождествляются друг с другом, так как противоположности могут быть потому противоположностями, что в себе они тождественны. Для избегания этой дополнительной трудности в симметрию вводятся смещения с тем, чтобы элементы симметрии тем самым приобрели своё особое лицо, отличались пространственным расположением друг от друга, и  именно асимметрией, однако такой асимметрией, которая существует внутри симметрии.
    Сам по себе переход к запоминанию слов через посредство  звезды применяется потому, что  звезда есть пространственный объект, каждый из её лучей характеризуется собственными координатами, то есть элементы звезды различаются пространственно и, следовательно, это различие отражается в  мышечных ощущениях, и именно это пространственное расположение элементов звезды и звезды в целом и дает дополнительную мышечную информацию при запоминании слов, поскольку мышечные ощущения отражают пространство, что и позволяет внешнее пространство сделать внутренним, закодированным в мышечных ощущениях. При этом слова оказываются названиями лучей звезды, их именами и нашим объектом; т.о., слова представляют уже не себя, но  выступают в качестве средства для  обозначения лучей звезды.
    В целом процесс запоминания имен лучей звезды представляет собой последовательное мышление: для того, чтобы запомнить, мы повторяем имена каждого из лучей звезды, переходя от одного луча к другому, тем самым формируя условно-рефлекторные связи между словами и лучами непосредственно и между словами через посредство лучей на основе фиксированной их связи   с определенным образом пространственно расположенными лучами звезды, что, конечно, отражается в мышечной системе человека. Когда же рефлекторные связи образовались, мы переходим к параллельному мышлению, поскольку мы воспроизводим при этом уже не отдельно взятое слово, а множество слов как систему, как целое. 
    Еще одно замечание. Русские и английские слова - это суть противоположности в том смысле, что это - не названия одного и того же, это - разные понятия, разные сетки смыслов, которые накладываются англичанином и русским на чувственную реальность. При запоминании слов и их значений в другом языке мы можем исходить из английских слов, и тогда в качестве снятых будут выступать для нас приблизительные  их русские словесные  аналоги, либо же из русских слов, и тогда, соответственно, в качестве аналогов для  русских слов станут выступать значения английских слов, рассматриваемых в качестве аналогов русским.
    Опыт запоминания слов приводит  к выводу, что все слова должны быть связаны не только формально-пространственно, но и по смыслу, который придается очевидно не связанным в смысловом отношении словам непрерывностью их пространственного расположения. То есть все слова должны быть рефлекторно связаны друг с другом, между ними не должно существовать пространственных разрывов. А это означает, что должна быть сформирована непрерывная структура слов. А это означает, что тройки слов должны не соседствовать в пространстве по месту, но множество троек должно образовывать непрерывную структуру.
    После этого заключения я начал рисовать непрерывные структуры и, наконец, остановился на одной, для 27 слов. Мне она показалась удобной в том отношении, что все тройки и тройки троек  в ней достаточно четко выделяются структурно. Получился  получился такой рисунок:


    Изображенной на нём фигуре дадим название краб. Название нужно потому, что ничто не мешает нам для наших опытов использовать другие фигуры, и, конечно, надо же их различать друг от друга.
    В крабе четко выделяются тройки непосредственно звезд (для облегчения выделения непосредственно звезд при рисовании фигур бывает полезно в центре звезды ставить точку либо же ставить точку на границах звезд), левой, центральной и правой частей, так что все деления фигуры на тройки и тройки троек воспринимается практически сразу,  автоматически.
   Опыт показал, что однозначное запоминание слов связано с целостной структурой, признаком которой является непрерывность переходов между всеми её частями. Не только внутри каждой звезды, но и между звездами должны существовать  связи, и так как мы имеем вполне понятную фигуру с совершенно определенным адресом каждой из её элементарных частей, то запоминание слов забирает, разумеется, требуемое для этого количество энергии, однако важное преимущество при этом состоит в том, что каждое слово теперь имеет определенный в связанной структуре  элементов, в данном случае лучей, адрес, так что достаточно взглянуть или представить фигуру, чтобы определить, по какому адресу в ней находится то или иное слово, поскольку каждое слово соотнесено с единственным лучом и, наоборот, воспринимая определенный луч, мы можем ассоциативно связать его с поставленным ему в соответствие словом. 
    Далее возникает следующий вопрос. Если мы станем относительно одной и той же фигуры заучивать разные наборы слов, то возникнет неоднозначность, так как один и тот же луч будет иметь разные имена и поэтому всё это дело в голове, конечно, перемешается. С другой стороны, использовать разные фигуры тоже не бог весть как хорошо, потому что в этом случае легко возникает путаница уже между самими тождественными фигурами. Наконец, логично поставить  вопрос об усложнении исходной фигуры, то есть о рассмотрении её как  части более сложной. .
    Разные имена, данные одинаковым фигурам, тем самым вводят различение между ими, подобно тому, как различаются между собой люди Петр и Иван. Пожалуй, целесообразно давать фигуре имя первого луча фигуры, если иметь ввиду, что таковым является её левый верхний луч. 
    Казалось бы, решение для различения множества фигур найдено. Однако стоит применить это решение на практике, как оно показывает свою несостоятельность, и эта несостоятельность снова связана с разрывом непрерывности. В этом случае множество фигур с разными именами становятся подобны множеству игральных карт. Однако игральные карты различаются друг от друга не только названиями, но и рисунками, то есть своими образами, тогда как наши фигуры внешне различаются только названиями, но не рисунком. И так как название привносится к карте внешне, и так как со стороны рисунка фигуры они не различаются друг от друга, то естественно, что все они будут приниматься одна вместо другой, что неизбежно будет вести к путанице. Значит, либо образы фигур должны различаться, либо же  между множеством копий  фигуры не должно быть разрывов, то есть между ними должна существовать непрерывная содержательная (имеется ввиду структурная) связь. 
    Другими словами, нам нужны связи слов внутри троек, между тройками, между тройками троек и т.д. и, наконец, между фигурами. Обсуждению этого вопроса будет посвящена последующая часть настоящей статьи. Теперь же обратимся к последовательности наших действий, когда нами каждому лучу краба уже ранее заданы соответствующие английские и русские слова, и мы пытаемся воспроизвести слова, двигаясь по лучам краба. Какой должна быть наша тактика. Так как фигура состоит из трех троек троек, то мы должны пройтись сначала по левой, затем по центральной, наконец, по правой части троек троек. 
    Т.о.,  мы начинаем воспроизведение имен лучей, начиная левой части фигуры, её первой звезды и первого луча, находящегося в левой верхней части фигуры. С первой звезды спускаемся на вторую в соответствии с существующей связь, откуда на третью  нижнюю. Получили первые 9 слов. Затем переходим по существующей связи на центральную часть и проходим её звезды по либо против часовой стрелке, и получаем следующие 9 пар соответствующих друг другу английских и русских слов и, наконец, обращаемся к правой части фигуры на основании существующих связей. Т.о. всего фигура содержит 27 лучей, и позволяет фиксировать 27 соответствий слов двух языков.
    Первоначальное  запоминание  не требует большого времени. Во всяком случае, пока я варил эту кашу, у меня в голове оказалась одна фигура, и так как мне приходилось искать методы, то она отложилась в голове неплохо. Время на вторую фигуру  специально не засекал, но ушло на неё  уж никак не больше получаса. Хотя, конечно, нужно иметь ввиду, что многие слова я уже раньше встречал.
    Эффективной же стороной приведенного  метода состоит в том, что фигура позволяет эффективно проверять знание слов, потому что достаточно взглянуть на фигуру, и вы уже можете сказать себе, какие слова в ней вы помните и какие - подзабыли.

    1. Когда вы можете сказать себе, что, представляя про себя схему звезд, можете уверенно, на уровне автомата,  определить имя каждого луча каждой звезды,  то вы можете сказать себе, что на чувственном уровне, то есть тогда, когда перед вашими глазами находится схема, вы в основном сформировали стереотипы действий в чувственном поле схемы.
    2. Для того, чтобы не было путаницы между разными схемами, нужно   каждой единичной фигуре давать имена.
    3. Особенность перехода к мыслительным действиям про себя характеризуется тем, что вы начинаете мыслить относительно свойств объекта со стороны, не будучи включенным в его  чувственную систему, как это имеет место при чувственном взаимодействии. Причем, здесь важно наличие однозначного соответствия между лучом и словом.
    4. Однако чего мы добиваемся, когда оказываемся способны воспроизводить объекты на чувственном уровне, то есть  мы по этой фигуре, по её пространственным признакам определяем слова. В этом случае мы находимся в чувственном поле, независимо от того, находится это чувственное  поле вне, будучи представлено рисунком, относительно которого мы ориентируемся, или же мы исходим из представления чувственного образа рисунка.
    5. Если  мы исходим из представления фигур и, наконец, научились воспроизводить (двойственные) имена лучей (двойственные, потому что лучам мы сопоставляем аналоги английских и русских слов), то всё это еще внешние объекты, находящиеся вне нас, хотя и внутри нас. То есть когда мы находимся на чувственном уровне, нам нужно иметь перед глазами объекты, имена элементов которых мы воспроизводим. Когда мы находимся на уровне представления, нам уже не нужен этот внешний объект, потому что мы его видим (ощущаем) внутри себя, но при этом продолжаем от лучей фигуры переходить к именам. Всё это еще не является навыком, то есть тем, что не исчезает через какое-то время, всё это еще не является частью нашей личности. Навык возникает тогда, когда отношения переворачиваются, и мы оказываемся уже способны от слов переходить к объекту. То есть посредством слов создавать объект. Тогда мы можем говорить о том, что обладаем знанием. Тогда как процесс перехода от лучей фигуры к словам есть только еще процесс формирования знания. Если это перевести на физиологический язык, то переход от чувственно данного объекта к тому, что стоит за ним, к словам представляет собой процесс формирования рефлекса. Способность  же перехода от слов к объекту свидетельствует о сформированном рефлексе, о существующем стереотипе. 
    Это значит, что  мы должны как можно раньше пытаться переходить не от луча звезды к слову, а, напротив, от слова к лучу звезды, именем которого оно является (которую оно обозначает). (P.S. Нас всегда будет преследовать вопрос наименования объектов и в то же самое время стремление к минимизации вводимых имен. Собственно, имена нужны лишь там, где нам необходимо выделить объект из среды подобных. Так, мы не придавали до сих пор собственные имена звездам или звездам звезд потому, что до сих пор у нас не было необходимости в этом, поскольку у нас не было необходимости говорить о них специально, а также потому,  что мы могли говорить посредством непосредственного, то есть пространственного указания выделять их. Однако это не означает, что в каких-то других обстоятельствах это может стать необходимостью) В последнем случае у нас уже присутствует  отождествление имени луча с лучом. Мы как бы эти вещи на различаем. Например, белт и пояс имеют ввиду один и тот же   определенный луч. То есть луч - это и есть белт и одновременно пояс,  не так, как раньше, когда мы устанавливали просто соответствие между лучом и словом белт и этим же лучом и словом пояс. Луч позволяет соотнести с собой два слова. 
  
   6. Когда мы берем просто слово, у нас нет объекта, у нас нет внешнего чувственного объекта. В реальности у нас чувственно воспринимаемый,  объект вызывает образ обозначающего его слово, при этом на уровне инстинкта мы ощущаем это слово как сущность этого объекта, хотя, разумеется, не способны объяснить, в чем эта его сущность заключается. С другой стороны, субъективно, сущность объекта отражена в звучании слова, поскольку в звучании слова заключено оказанное объектом чувственно-инстинктивное воздействие  на психику субъекта,  вызвавшее соответствующую ответную эмоциональную реакцию в форме набора звуков, и поэтому это непосредственное отражение объекта в субъекте и представляет собой для субъекта сущность объекта в наборе звуков, которые, в свою очередь, будучи произнесены и восприняты субъектом, вызывают в нем реакцию, подобную той, которая вызывается в нём самим объектом. Значение  воздействия объекта на эмоционально-психическую сферу субъекта определяет сущность объекта для субъекта как непосредственно чувственного существа. Когда мы соотносим слово с лучом, то луч представляет собой чувственный объект, который сам по себе не имеет никакого отношения к значению слова. При этом нужно иметь ввиду, что когда мы имеем дело со словом, значение которого нам известно, то его значение выступает для нас в виде чувственного образа и т.о. сливается с ним. Но когда мы запоминаем слова иностранного языка, то в этом случае мы сопоставляем, ставим в соответствие слову другое опять таки слово, одной форме слова другую форму слова. Но при этом другое слово не носит чувственного (образного, содержательного) характера, то есть не имеет значения, именно потому, что слову сопоставляется образ другого слова, но не (образ) его значения. И вся сложность как раз и состоит в переходе от слова, которое ставится в соответствие другому слову,  к образу, который представляет значение этого слова. А если к тому же учесть, что слова различных языков используют разные и, как правило, не сопоставимые друг с другом понятия, то есть разные сетки, которые они накладывают на элементы реальности и отношения между ними, то становится понятной возникающая сложность проблемы установления соответствия между понятиями различных языков.
    7. Итак, нами ставятся в соответствие лучу звезды два вида слов. Из того. что слова двух языков ставятся в отношение с лучом, следует, что  сам по себе луч оказывается звеном, который опосредует эти два различных слова. И тем самым этот луч оказывается средним термином, или тем синтезирующим образованием, в котором возникает единство слов двух языков. Собственно, нашей целью является в первую очередь установление соответствия между двумя словами. Однако это - посредующая цель, поскольку нашей целью является, с одной стороны, создание образа иностранного слова, и с другой стороны, его значения. В этом смысле сопоставляемое с ним русское слово само по себе для английского слова не имеет значения. Для английского слова целью на данном этапе является ассимиляция значения русского слова, и когда эта ассимиляция происходит, то на деле  английские слова оказываются обладающими значениями русских слов, а не тех значений, которые они имеют в английском языке. Для того, чтобы носитель такого псевдоанглийского языка избавился от руссицизмов слов, образующих их значение, необходимо, чтобы он вращался в среде носителей "настоящего" английского языка. Разумеется, этот последний процесс  не является темой настоящей статьи. Описанный нами процесс может быть представлен следующим рисунком:

    Когда нами в соответствие лучу ставятся два слова, то эти два слова не равноценны. То, что нужно определить, это значение английского слова, то есть тот образ, который за ним стоит. По отношению к русскому слову вопросов нет, оно выступает в качестве известного, и именно, в качестве средства определения английского слова. Русское слово есть единство формы и содержания. Задача состоит в том, чтобы образ значения русского слова был перенесен в качестве образа значения английского слова. Т.о., мы имеем схему умозаключения: Устанавливается в соответствие английскому слову русское слово. Это - рефлекторный процесс, в результате которого устанавливается  связь между русским и английским словом. Вторая связь - между русским словом и образом его значения, задана. Первоначально, когда образуется связь между английским и русским словом, процесс перевода английского слова проходит два этапа. Вначале возникает осознание  русского слова, соответствующего английскому, затем осознается значение русского слова, и на основании этого делается вывод, приписывающий английскому слову значение русского. Так как само по себе  русское слово выступает в обоих посылках, то в процессе повторений опытов и формировании на их основе стереотипа происходит то, что в математике называют сокращением, и т.о. значение русского слова начинает рассматриваться в качестве непосредственно присущего английскому, тогда как форма русского слова элиминируется, и в результате этого мы получаем, что луч обладает формой английского слова и содержанием  поставленного ему в соответствие русского. В результате русское слово элиминируется, и то, с чем мы имеем дело, это собственно объект - луч. Это имя объекта - английское слово, и это образ, представляющий сущность объекта - луча. Т.о., луч оказывается средним термином, через посредство которого оказываются объединены слово и его значение. И так как в конечном счете средний термин сокращается, элиминируется, то получаем непосредственно отношение между английским словом и его значение. Однако всё не так просто, поскольку мы имеем треугольник, а в треугольнике любая его вершина опосредует две других, и поэтому если забыть о генезисе треугольника и исходить только из его структуры, то связанные с ним задачи характеризуются тем, что любая из вершин способна выступать в качестве среднего термин, позволяя тем самым осуществить определение соседних вершин одну через другую. Так, если английское слово рассматривается в качестве среднего термина, то оно распадется на объект, которые оно обозначает, то есть луч, и на значение, которое соотносится с лучом. Если в качестве среднего термина рассматривается образ, то он распадется на обозначающее его слово и на объект, который является прообразом образа.  
   Мы можем говорить, что мы обладаем  знанием  псевдоанглийского языка, когда в своей массе английским словам приписаны образы значений русских слов, поставленных ранее в соответствие английским. И только практика употребления иностранного языка в его собственной среде способна установить понятия, которыми в действительности оперирует иностранный язык.  И лишь тогда произойдет дифференциация друг от друга русского и английского языков. Но это означает также и сформированные способы восприятия и  мышления, то есть  способ переработки фактов реальности, соответствующий английскому  языку.  И так как язык определяет способы восприятия и мышления,  то языком, на котором человек думает, определяется его национальность, разумеется, в социальном плане, а не в собственно биологическом, то есть не в способе собственно биологических особенностях  приспособления к реальности. 
    8. Указывая на луч, мы можем спросить, что это, и ответить бихайнд. При этом создается такое впечатление, как будто мы высказали относительно этого луча какую-то его сущность сравнительно с другими такими же лучами, отличающимися от него расположением в пространстве. Однако,  во всяком случае, собственное имя, данное лучу, позволяет выделить его из множества других лучей по его абсолютному и относительному к другим лучам расположению в пространстве. Т.о., содержанием понятия имени луча становятся признаки расположения его в пространстве. Другими словами, мы всё - таки тем самым высказываемся о свойствах луча как объекта, даже если нам неизвестно значение слова бихайнд
    9. Возвращаемся к поставленной выше проблеме относительно восприятия фигур, образованных тройками, а также n-ок самих фигур.
    Первоначально мы исходим из троек. Сначала мы запоминаем тройки, и лишь после этого переходим к связям между тройками, затем - к связям троек троек и, общем случае,  "т.д." Т.о. мы постепенно переходим ко все более отдаленным связям троек. Мы можем сказать, что первоначально мы имеем дело с множеством гнезд троек, которые располагаются по определенным ячейкам, и мы знаем, какой ячейке (какому пространственному гнезду фигуры) принадлежит тройка слов и каким образом слова расположены в этом гнезде. Однако для того, чтобы тройки были структурированы, необходимо, чтобы соседние лучи были (рефлекторно) связаны между собой (отражены в рефлексе) и чтобы,  т.о., были сформированы мосты между гнездами слов, образованы рефлексы переходов от слов одних гнезд к словам других гнезд. При этом это будут непосредственные переходы, но также и опосредованные, если иметь ввиду пути от одних лучей фигуры к другим.
    10. Каждая из фигур обладает пространственными характеристиками своих частей, которые должны быть как-то обозначены. На элементарном уровне это происходит через указание сторон - левая, правая верхняя, нижняя, центральная части.
    11. Следует иметь ввиду, что для однозначного определения положения гнезд в фигуре они обязательно должны быть связаны содержательно между собой, то есть должны существовать переходы от слов одного гнезда к словам другого гнезда.
    Если мы говорим о всевозможных тройках, то должны относительно любой из них фиксировать начало, и конец и направление её обхода.
    Мы должны уметь выделять начало и конец обхода объекта. Понятия начала и конца обхода и понятия входа и выхода - это различные понятия. Вход - это вход во что-то из реального или возможного откуда-то, выход есть выход во что-то, реальное или возможное. Обход не озабочен этими вопросами, для него важны начало и конец и направление. Выход не обязательно является концом обхода. Выходом является всё то, что является в то же время входом во что-то другое. Вход  будем обозначать двоеточием перед цифрой, выход - точкой запятой после цифры.  Тройку будем обозначать цифрой 1, тройки троек - цифрой 2, тройки троек троек - цифрой три. Начало обхода  совмещается с входом. Концом обхода является элемент, за которым следует элемент начала обхода.  Направление обхода  слева направо и по часовой стрелке. Подробнее, звезды обходят по часовой стрелке начиная со входа. Тройки троек обходят слева направо. Сказанное иллюстрируется следующим рисунком:

    Цифра три обозначает вход и выход в крабе, цифра два обозначает входы и выходы троек троек в крабе, цифра 1 обозначает  входы и выходы в тройках  краба.    
   Как только мы начали рассматривать отношения между входом и выходами, мы приходим к  идее рассмотрения отношения между ними с точки зрения идеи причинно-следственных отношений в силу существующих между ними однозначных отношений.
   
    a. Любой выход есть причина следующего за ним входа или множества входов. Выход может иметь нулевой вход, и вход может иметь нулевой выход, то есть вход может начинаться с себя, и выход оканчиваться собой.
    b. Со стороны мыслительной деятельности особенность этого подхода состоит в том, что в его процессе задаются вопросы, на которые требуются ответы, для чего требуется  четкое представление об отношениях между лучами в структуре. Это движение требует четкого представления отношений между причинами и следствиями, то есть между выходами и входами.
    с. Мы можем говорить о причине и следствии, лишь оторвавшись от чувственного восприятия фигуры? то есть на уровне собственно мыслительного процесса. Непосредственно чувственное восприятие представляет собой собственно рефлекторный уровень. Для того, чтобы оперировать чувственным материалом на уровне мышления, необходимо между  данными чувства и мышлением ставить речь. Например, говорим, что данный луч является выходом, который выходит во входы лучей а и в.
    d. Хотя рассмотрение с точки зрения причины и следствия и замедляет первоначальный процесс запоминания, однако впоследствии запоминание становится достаточно прочным, причем, процесс воспроизводства опосредуется мыслительным процессом..
     e.  По мере овладения причинно-следственной структурой слов фигура (краба) редуцируется, отпадает, и остается только голая структура слов, образованная причинно следственными связями.
    12. Выше мы говорили об одинаковых фигурах, которым сопоставлены разные наборы слов, как о картах, и признали неудовлетворительность подобного рода интерпретации. Было сказано также, что необходимо соблюдение непрерывности, недопущение разрывов между фигурами. Это означает, что всё множество слов, каким бы оно ни было, должно быть упорядочено и разбито на тройки, тройки троек и т.д. Представим себе, ради наглядности,  что множество упорядоченных т.о. слов потенциально бесконечно, то есть всякая завершенная система троек слов может быть продолжена. В то же самое время, фигура (например, фигура краба) конечна и обладает определенным объёмом, кратным трём, то есть в неё мы можем вместить конечное число слов, кратное трём. Если разобьём  упорядоченное множество слов на тройки, равные объёму фигуры, мы тем самым создадим потребность в числе фигур, исчерпывающих  количество  слов, со значениями которых мы хотим определиться. Т.о., каждому такому множеству слов мы должны будем сопоставить фигуру, причем, все эти фигуры окажутся упорядочены относительно ряда слов. И мы можем каждую такую фигуру с соответствующими ей словами рассматривать как страницу, и считать, что полученное т.о. упорядоченное множество страниц образует книгу. В таком случае для того, чтобы выполнялся принцип непрерывности, должна быть установлена рефлекторная связь между последним лучом  предыдущей страницы и первым лучом последующей, если считать, что, например, первым лучом фигуры краба является левый верхний, а последним - правый нижний.
    Например, если последним словом (именем последнего луча фигуры) предыдущей страницы является слово майне, и первым словом - именем первого луча следующей фигуры является слово майнинг, то между майне и майнинг должна быть образована рефлекторная связь, так как в противном случае фигуры окажутся не упорядоченными, и они будут путаться одна с другой.  Если нами это требование будет выполнено,  множество одинаковых фигур  образует   книгу со страницами, которые однозначно упорядочены относительно друг друга. При этом страницы нумеруются так же, как это имеет место в обычных книгах. Принцип нумерации вместо названий связан с тем, что номера страниц воспринимаются непосредственно и основным их свойством является свойство указания на объект и его порядковые характеристики, то есть на место элемента в ряду элементов. В этом смысле номер не требует осмысления в силу своей непосредственности, тогда как любое имя требует, после того, как оно воспринято, определения. Иными словами, восприятие номера является вещью непосредственно-рефлекторной, тогда как восприятие слова требует осмысления соотносимого с ним понятия.

   13. В процессе запоминания необходимо переходить к параллельному восприятию. Что это означает? Это означает, что тройку мы должны воспринимать в целом. Три тройки мы должны воспринимать в целом. И т.д. Как это делается. Обычно вспоминаются по отдельности элементы целого, а затем складываются в единую картину, в один элемент. С другой стороны, что мы рассматриваем в качестве параллельного. Если мы последовательно рассматриваем какие-то элементы, то в процессе повторения просмотров последовательности элементов увеличивается скорость их просмотров, и в конечном счете эти элементы представятся как единая картина, подобно тому, как это происходит при прокручивании киноленты: при малой скорости мы видим отдельные кадры, с увеличением скорости они начинают мелькать и, наконец, получаем целостную картину движущихся фигур, скорость движения которых зависит от скорости прокручивания ленты. С увеличением скорости прокручивания ленты мы в конечном счете получим шум, некоторый фон, который будет изменяться в цвете, если лента цветная, или в степени серого, если лента черно-белая, или в степени цвета, если лента монохромная. Т.о. оказывается, что за тем, что мы воспринимаем как целое, стоит скорость последовательного просмотра элементов. Однако это - только одна сторона дела. Другая сторона дела заключается в следующем.
    14. Существует принципиальная разница между зрительным восприятием и восприятием на слух. Принципиальной характеристикой звука является его последовательность. В любой данный момент времени мы воспринимает звуковую точку. Благодаря инерционности слуха, то есть благодаря его оперативной, сравнительно небольшой памяти, множество мгновенных точек звука складывается в мелодию. Особенностью звука является изменение его характеристик во времени. Если звук однотонен, то через короткое время он перестает восприниматься вследствие возникающего торможения ориентировочной реакции. И, напротив, изменяющиеся характеристики звука поддерживают ориентировочную реакцию в активном состоянии, благодаря чему звук воспринимается непрерывно - последовательно. Так или иначе, но звук воспринимается во времени, поскольку существует во времени. В отличие от звука, зрительное восприятие принципиально параллельно, то есть зрительное восприятие есть одновременное восприятие многого, однако оно является приблизительным, лишь отражением отличительных признаков его частей, ощущением этого множества. Это - отражение объекта по его признакам. Есть какой-то признак, и уже мысленно он дополняется до объекта. Поэтому при зрительном восприятии из множества объектов воспринимаются лишь характерные для них признаки, которые отождествляются с объектом, их носителем. А образ самого  объекта как целостность возникает автоматически благодаря дополняющей работе мозга. Действительно, если мы впервые воспринимаем новую для себя реальность, то она воспринимается фактически как неопределенная, как своего рода серость. Лишь по мере ознакомления с нею на основе её восприятия всеми сенсорными системами строится внутренний образ внешнего объекта, который и становится его представителем и образ которого, т.о.,  возбуждается его раздражителями.
    15. На непосредственном уровне объект отражается не как объект, а как отражение объекта, то есть не как чувство-ощущение, а как отражение чувства-ощущения, то есть как ощущение ощущения, то есть как отражение следа образа объекта, который актуализируется вследствие его сигнальных раздражителей от реального объекта и на который, в свою очередь, осуществляется проекция его образа. Т.о., в первой фазе отражения известного объекта мы имеем дело с вторичной вещью, с его следом как отражением существующего в нас его образа.
    16. Отражение троек происходит посредством выделения отличительных признаков, сигналов входящих в них объектов. При этом, если такими объектами являются слова, то такими отличительными признаками могут быть признаки слов, например, их первые буквы. Первоначальное отражение является последовательным, и именно с этим связано требование непрерывности отражаемого объекта, в качестве которого выступает фигура (краба). Фигура дискретно непрерывна, так как она построена из отдельных дискрет - лучей, которые связаны между собой, образуя, т.о., непрерывную фигуру. Каждое из слов представляет собой отдельный объект , дискрету. Каждое из множества слов соотносится с какой-то дискретой фигур, благодаря чему все слова оказываются пространственно упорядочены относительно друг друга, при этом структура упорядоченности характеризуется блочным характером, именно, каждое из слов соотносится с лучом, каждый луч принадлежит какой-то звезде первого порядка, тройки звезд первого порядка образуют тройки звезд второго порядка. Тройки звезд второго порядка образуют тройки звезд третьего порядка, тождественные фигуре краба. Но каждый краб представляет собой страницу; и, далее, если страниц много, должно происходить выделение троек, уже исходя из номеров страниц, например, тройки страниц 1-3, 4-6, 7-9 - три тройки; 1-9 - тройка троек страниц и т.д. Если мы хотим получить наглядный образ структуры страниц, то это можно снова сделать при посредстве того же краба, соотнеся страницы с его лучами, например, так, как это показано на рисунке.


    17. Однако проще представить краб в форме эквивалентного ему дерева ("часть 1"), которое может содержать сколько угодно фигур крабов:


    18. Реальное движение начинается с создания параллельных объектов на основе последовательного движения по тройкам лучей. Однако после того, как такие целостности созданы, возникает обратное движение, от целостностей к их частям. И если первоначально мы шли от чувственного к абстрактному, то теперь это движение от абстрактного к чувственному, от раздражителей, представляющих целое, к самому чувственному целому, к конкретике. И тут оказывается, что чувственно воспринимаемая фигура краба, которую мы первоначально переносили в представление, которое представлялось нам совершенно ясным и конкретным, при обратном движении оказалась лишь приблизительной, и именно потому, что в том, что казалось нам зрительно совершенно ясным, при обратном движении обнаруживает  неопределенность. Это происходит потом, что представление содержит в себе общую структуру, которая пока не отражена в мышцах, а нечто становится чувственно нашим только тогда, когда оно отражено в них. Мы совершаем обратное движение от троек третьего через второй  к тройкам первого уровня, и здесь уже мышцами определяется конкретное направление каждого луча. Тем же, что определяет это движение, это слова, соответствующие каждому лучу. Тем самым также и само слово начинает характеризоваться через его отождествление с лучом,  его определенным пространственным положением, представляющим его адрес. И при этом слово и луч отождествляются, и тем самым становятся, что называют в логике средним термином, и слово уже чувственным образом, то есть конкретно - пространственно, определяет луч и, в свою очередь, значением луча становится слово, которое тем самым превращается в сущность луча, луч же выступает как явление сущности, как форма её проявления, а, рассматриваемое само по себе, слово одевается в одежды сверхсущности.

   
    19. Заключение. Приведен способ упорядочивания материала. Или, выражаясь математически, упорядочивания множеств. Оказалось, что для этой цели множество должно быть дополнено структурой, которая, по сути своей, представляет собой непрерывное пространство, образованное дискретами, или единицами пространства, объединенными в неразрывное целое, которое и названо структурой. С другой стороны, структура может рассматриваться в качестве непосредственной чувственной данности, в качестве своего рода объекта. Однако в этом случае этот объект по отношению к упорядочиваемому им множеству выполняет роль пространства. Т.о., множество объектов упорядочивается через некоторый сложный, дискретно - непрерывный объект. Один объект упорядочивается через посредство другого объекта, задающего,  по сути дела, пространство, определяющее структурирование элементов множества. Но само по себе пространство невидимо. Это с одной стороны. С другой стороны, свойства пространства определяются объектами в нём. Поэтому значение применяемой фигуры, выполняющей функции  пространства для неупорядоченного множества, состоит в её чувственном (чувственно воспринимаемом) характере. По сути дела, фигурой нами задается структура пространства, относительно которого осуществляется упорядочивание элементов множества. Ньютон рассматривал пространство как просто вместилище для физических объектов, как простую пустоту. Современная точка зрения состоит в том, что свойства пространства определяются объектами в нем. Другими словами, не существует пустоты как таковой. Пустота структурирована. А если сюда привнести идею противоположностей, выражающуюся в существовании параллельных миров, то по поводу их множества говорить не стану, но противопоставление между ними состоит именно в идее параллелизма, и тогда каждый из миров отражается в другом через посредство структуры пространства. Так, в тексте фигуру можно рассматривать в качестве принадлежащей одному миру. Выполняя пространственные функции, она структурирует пространство т.о., что элементы неупорядоченного множества противоположного мира  располагаются по структурным линиям пространства. Т.о.,  параллельные миры оказываются опосредованы пространством, и их взаимовлияние и взаимоопределение друг  друга осуществляется через структурирование пространства.  

    В конце текста выполним расслабляющее упражнение.  Представляется, что для того, чтобы избежать путаницы между одинаковыми фигурами, можно было  бы использовать различные фигуры. Однако применение множества различных фигур, не говоря уже о трудозатратности их создания, не выполняет принципа непрерывности, что будет вести к путанице фигур, которая, однако, будет обнаруживаться в силу их различия. Эта путаница может быть устранена,   если фигуры создаются в соответствии с некоторым законом, т.к. в этом случае  они окажутся упорядочены относительно друг друга, чем и будет выполнен принцип непрерывности. 

    02.09.12 г.