- И до чего же мы уже доизощрялись! - Сложные вопросы, сложные ответы... И даже бегство в опрощение как знак прежней причастности таких беглецов необъятному...А вот я никуда убегать от сложного не собираюсь, поскольку как был, так и остаюсь в исконно-простом. Мой мир простых истин остается для меня неисчерпанным. И вопрос мой кристально прост, как солнечный зайчик на осколке бутылки. Сколько будет дважды два?
- Ты призываешь к простоте - ловлю на слове. Хотя и чувствую какой-то заготовленный подвох. Но вчера я мог тоже ответить чем-то подобным. А сегодня неправду уже и на дух не выношу. Моя странная, но сильнейшая прихоть - натянуть мини-акваланг, сжаться в микрон и плыть вослед амебам. К недосягаемому горизонту их геотермальной лужи. Так что дважды два для меня сейчас строго четыре и только четыре, как самое последнее слово мировой эзотерики.
- Сколько пафоса, какие глаголы!.. - А ведь сам понимаешь, что явно впустую. Увы, мой друг, в этой нашей игре - нисколько не четыре. Как минимум пять. Когда об этом по секрету узнал Кардинал Ришелье, он изобрел свою знаменитую вышивку. - Сказать нельзя, а что-то делать надо, - и его руки задвигались сами собой. А Паскаль забросил занятия математикой и перешел к афоризмам.
- Эти загадки Сфинкса мы уже слышали. Но нас ими не проймешь. В таблице сказано - четыре, значит - четыре. А перед таблицей стушевывается любой Сфинкс, что твоя ведьма перед меловым кругом... Сфинксы - это точки спотыкания текущего смысла, а таблица все расставляет на места.
- А таблицу твою кто выписывал, вспомни?
- А не все ли равно? Всякий пишущий таблицу - ее марионетка. Он не властен выйти за решетку очерченных клеточек.
- Вот то-то и оно, что отнюдь не все равно. Твою таблицу выписывали софисты и имбецилы. Она - яркий продукт их креативной активности.
- Так ведь и Эйнштейн, поп-звезда и образ побед над обывательским здравым смыслом, тоже не посягал на ответ 'четыре'. Ты не можешь вводить свои козыри в игру произвольно. А в этой нашей игре Эйнштейн - классический козырный туз. В другой игре - тузы другие, нет проблем. Но в этой - твоя карта бита.
- Это он сам тебе говорил - относительно 'четырех'?
- А нигде не написано, что он говорил нечто другое. Тексты - визитные карточки образа мыслей. Они делают личную встречу для знания образа мыслей ненужной. Конечно, там, где никто не мешает самовыражаться откровенно.
- В том-то и дело, что откровенность приветствуется не везде. У Эйнштейна были причины не посягать на 'дважды два - четыре' открыто. - Он и так нанес сильнейший удар по прежнему здравому смыслу, - но выиграл ту встречу по очкам. Стоило ли начинать следующий тур, уже против 'дважды два - четыре', рискуя потерять все? Со стороны Эйнштейна здесь был трезвый расчет. Он терпеть не мог 'четверку', но лавры победителя Ньютона для него значили гораздо больше. Иначе существовал риск остаться с лаврами 'вот как нас всех было надул этот сумасшедший, кстати, сегодня в его клинике приемный день, надо бы посетить'. Эйнштейн оценил перспективу и выбрал разумное решение. Да, он ничего такого против ответа 'четыре' не писал, еще бы в его положении писать! А многое ведь и не пишется, а читается между строк. И к тому же заметь, что Эйнштейн был сионистом.
- Ха-ха!.. Это уже джокер. А я-то думал, что мы играем без джокеров... Ну ладно, тогда у меня тоже есть аналогичная карта... Ведь Шафаревич - слышал о таком? - тоже считал, что дважды два - четыре. А он, между прочим не простой человек, а автор теории, что пролетарии всех стран соединялись с целью самоубийства. - К вопросу о смысле сложения и умножения.
- У Шафаревича могли быть свои собственные расклады. Ты ж в его душу не проберешься, чтобы узнать, как он там на самом деле считал. К тому же он антисемит. А из этого следует многое.
- Еще один джокер? Один был твой, один мой, - значит, по счету третий. Мне кажется, это уже перебор. Причем здесь 'антисемит'?
- Притом. От них всего можно ждать. Ради красного словца не пожалеют и маца. Или конца. Или кольца. В общем, - не пожалеют.
- Ну хорошо, джокероман. Возьмем карты поменьше и выслушаем уста и младенцев. Вот Иван Петрович, небезызвестная тебе шестерка, тоже считает что 'четыре'.
- Если ты хочешь перечислить всех имбецилов, которые так считают, и всех софистов, которые делают вид что так считают, наш разговор будет долгим.
- Ну так я сам считаю у тебя на глазах. Практика, говоришь, критерий истины? Тогда смотри. - Вот два пальца. Вот еще два пальца. Сколько вместе?
- Пять.
- Ай-я-яй, как нехорошо вводить в заблуждение общественность. Все-таки не пять, а четыре.
- Нет, пять. Один палец ты загнул. А его надо было разогнуть.
- Зачем же его разгибать, раз он в счет не идет? Подтасовочками на ходу занимаемся... Правила нарушаем...
- Это и есть та ошибка, на которой строится ложный вывод. Кто сказал, что его не надо считать?
- Зачем же его считать?
- Чтобы вышло правильно. Только для этого. Других оснований нет вовсе. А без этого - никак.
- А откуда ты сам-то знаешь, сколько 'правильно' и что именно разгибать? Роль арбитра, конечно, очень удобна, но кто тебя-то назначил?
- А мне мой Дядя, умирая, на смертном ложе сказал: 'дважды два, дорогой племянничек, - пять. Запомни это - и ты будешь арбитром в любом споре'. Ему я верю как родному. Тем более, что в такой ситуации дяди не шутят.
- Так у меня другой дядя. Он, правда, еще очень даже... но мало ли что скажет, если время придет.
- Если он подтвердит слова моего Дяди, то ты в моей правоте лишний раз убедишься. А скажет наперекор - твои проблемы. Это будет лишь означать, что тебе с дядями просто не повезло. Бывает.
- Ну, хорошо, тогда нас за 'четыре' просто больше. А вас за 'пять' - ты тут один такой, который в поле не воин. Твоего Дядю, мир праху его, я конечно не считаю.
- А истина, обычно, удел немногих избранных.
- Все таки, по условию нужно считать, не разгибая пятый палец. Иначе это будет нарушением правил игры.
- Это условие произвольно. Оно искажает процесс счета. Сначала научись правильно считать, а потом я с тобою буду разговаривать. Где гарантия, что ты сам не имбецил? Знание ученых слов и способность некоторое время вводить в заблуждение гарантированных не-имбецилов как я - не доказательство... На нас ведь тоже бывает своя проруха. Я вот до сегодняшнего дня считал тебя где-то стоящим на моем уровне и вполне зрелым для таких разговоров. А сейчас мне сдается, что ты все-таки имбецил. Прости за момент истины, по старой дружбе. Только ты имбецил не вульгарный, а обладающий талантом мимикрии под интеллектуала моего класса. Просто у тебя до сих пор не было повода для прокола... Что же, поздравляю. Имбецил-оборотень - редкая птица в наших краях. Еще более редкая, чем мы, интеллектуалы, как объекты его мимикрии.
- Ну ладно, согласен, пять - так пять. Собственно, мне сие безразлично. А то сразу 'имбецил', 'оборотень', 'редкая птица'... Редкость оно, конечно, хорошо, но все-таки счастье - лучше... Впрочем, шучу, а то еще подумаешь что твое мнение для меня и вправду как-либо дорого.
- Кто тебе это сказал, про 'пять'? Или сам придумал?
- Кто сказал? Отвечу попросту, чтобы не упражняться лишний раз в остроумии. - Ты сам только что и сказал. Игра закончена.
- Мало ли какую ерунду я изреку после стакана доброго шотландского виски...Или там, скажем, 'Вдовы Клико'...Неужели ты всему станешь верить?
- Ну, хорошо, я принимаю твою версию - так сколько же - четыре или пять? Говори скорей, а то и правда захотелось сдобрить истину возлияниями.
- Ладно, сегодня я добрый и не стану напрасно лукавить. Скажу честно - 'дважды два - три, и всегда было три, и всегда будет так, что лишь три'.
- Почему именно 'три', а не тридцать три и не сто сорок три?
- Потому что нужно не разгибать, а загибать! Загибать! - Но отнюдь не в смысле 'искажать'. А в смысле 'воспринимать истину в ее нелинейности, летящую вон из круга плоских земных ожиданий'. То, что ты приучено ждешь, на том же самом сто тысяч раз повторенном месте, - это уже не Жар Птица, а всего лишь выдранное из ее хвоста перо. Пойми это, наконец, мой дорогой - и перейдем к твоему любимому виски.
- 'Загибать нужно'...Ну ты сам-то и загнул!
- Вот и учись загибать так, как я. Это тебе не имбецильная таблица для медитаций софистов. Тут настоящие интеллектуальные процессы нужны. И не любые, а с распростертым навстречу Жар-Птице загибом. То есть с сообразными случаю извилинами извилистого происходящего.