Единственный кардиолог в районной больнице присел на кушетку у себя в кабинете, держась за сердце, и не выпил, а выплеснул себе в глотку мензурку валерианки, которую поднесла дрожащими руками медсестра. Главу администрации Тюленегорского района ему удалось вырвать из цепких лап инсульта буквально на самом пике гипертонического криза.
Неотложку этому несчастному председателю райисполкома вызвали сразу после грозного, даже разносного звонка из краевой администрации. Звонок был столь высокой государственной важности, что у руководителя райцентра был полный повод получить инсульт с инфарктом в одном пакете. Мало того, что чиновники из Края обвинили председателя райисполкома чуть ли не в пособничестве в раздувании мирового скандала с целью дискредитации и даже диффамации имиджа Российской Федерации в ООН, так ещё в вверенном ему районе на хозяйстве не оказалось опытных специалистов-дорожников и готовой дорожноочистительной техники.
В жуткую метель застряла в снегу на полпути к ближайшему трудовому лагерю машина начальника особой зоны лагерей соцобеспечения богадельного режима Тюленегорского района. Мороз подбирался к от-метке в сорок градусов. Если полковник Коноваленко замёрзнет насмерть, райадминистрации лучше было бы всем составом замёрзнуть вместе с ним, чем попадать под оргвыводы из Москвы. Коноваленко был женат на племяннице главы администрации президента Российской федерации. Поэтому самым лёгким из наказаний для районного начальства будет перевод рядовым чиновником в любой из посёлков на южном берегу моря Лаптевых.
В тюленегорском ремдормехотряде на тот момент не было на ходу ни одной снегоочистительной машины, не то что гусеничного тягача со снегорезом, чтобы вызволить начальника всех краевых трудлагерей богадельного режима из снежного плена.
Но у бога планов много. Глава полиции района поднажал на своего давнего конкурента из райуправления охраны живой природы, тот выкрутил яйца самым крутым браконьерам на районе, которые по масштабам Тюле- числились самыми богатыми олигархами. Поговаривали даже, что с виллами во Флориде. Уже через сорок пять минут после звонка администрации из самого Края частный гусеничный вездеход выехал на дорогу к ближайшему соцтрудлагерю богадельного режима, волоча за собой огромный металлический лист толщиной в палец, чтобы поставить на него машину полковника, как на сани. Если тянуть лёгкий армейский 'козлик' просто на буксире, занастевшие сугробы все мосты у машины сорвут.
* * *
-- Товарищ полковник! -- заорал майор, пытаясь перекричать метель. -- На вверенном мне объекте усиленной охраны спецконтингента происшествий нет.
-- Уйди, дурак! -- оттолкнул его высокий начальник и ввалился в раскрытую дверь КПП. -- Нашёл время представляться... Веди меня в самое тёплое место и вели подать чаю. Да и ещё чего погорячей.
-- Я и отчёт вам туда принесу.
-- Подотрись своим отчётом! Ты мне совсем не нужен. Я к тебе капитана из особого отдела привёз. Вот перед ним и становись в раковую позу без вазелина.
-- А это по какому казусу-то?
-- Припомни, придурок, когда это особисты перед нами отчитывались? У служак из госбезопасности режим совершенной секретности, нас их дела не касаются. Отправляйся к нему на отчёт, а я погреюсь у печки.
* * *
И майор, и полковник по соображениям секретности никак не могли быть осведомлены о причинах ЧП государственной важности, а оказались в этом административном смерче совершенно случайно. Ядро кругового вихря зародилось полтора дня назад в редакции одного из каналов столичного телевидения.
Главред мельком глянул на листок с программой новостей в праймтайме и заорал так, что еле выдержали мембраны микрофонов:
-- Этого грёбаного Шмельчука ко мне!
Желеобразное создание в цветастой кофточке с рюшами и крупными бусиками на декольте тряслось на пороге кабинета, не решаясь перешагнуть опасную черту:
-- Вызывали Исидор Евлампиевич?
-- Ты, пидорок, меня захотел подставить?
-- Н-не понимаю.
-- Читай подчёркнутое!
Редактор новостных программ трясущимися пальчиками с симпатичным маникюром взял листок и стал читать тонким голоском девушки, которая пробуется на место комментатора прогноза погоды:
-- 'Из мира науки. Международная математическая ассоциация отметила премией в пять миллионов долларов российского учёного Е. Шумахера за доказательство эпохальной теоремы Ференца Эстергази о шести принципах стабильности гравитонов. Вслед за этим Шведская королевская академия наук выдвинула кандидатуру Шумахера потенциальным нобелиатом в области физики за совокупность разработок, позволяющую произвести настоящую техническую революцию в области авиационного двигателестроения...' И где тут крамола, шеф? Я взял это сообщение с новостной ленты Всемирного информационного агентства прямо слово в слово. Перевод совершенно адекватный.
-- Руководство ВИА пусть хоть раком станет, а я вылетать из руководящего кресла и становиться всемирным позорищем не хочу!
-- Что-то не так в информашке, шеф?
-- Ты знаешь, сколько лет этому Шумахеру?
-- Нет.
-- Профессионал мог бы и поинтересоваться -- ему 63 года.
Руководитель службы новостей закусил губу и ещё более стал походить на трясущийся студень.
-- Напоминаю для тупых. Десять лет назад всемирная организация здравоохранения своим неоспоримым концептом утвердила, что у обитателей стран третьего мира в пресенильном возрасте 55-60 лет наступает старческая деменция, а в постсенильном 60-65 -- полный маразм. Человек делается совершенным дебилом и официально объявляется недееспособным. Поэтому в странах третьего мира, к которым принадлежит и Россия, введена так называемая 'сенильная санация'. Недееспособных граждан на период дожития до самой смерти изолируют от мира молодых и молодящихся людей, чтобы старые недоумки не были в обузу пышущим здоровьем и полным сил избирателям. Заодно решаются так называемый квартирный вопрос и проблемы с безработицей.
Красиво подведённые бровки редактора новостных программ издевательски изогнулись, а на губках с татуажем появилась многозначительная улыбочка.
-- Чему ты ухмыляешься? Да, мне шестьдесят шесть лет. Но у меня ещё и паспорт гражданина США, страны первого мира, а не сраной Рашки, страны третьестепенного сброда. У меня протоевропейский генотип -- хромосомочка к хромосомочке, чтоб ты знал. Кроме того у меня есть французское и германское подданство. Моя принадлежность к высшей расе не обсуждается. У таких, как я, не может быть ограничения по возрасту для выполнения профессиональных обязанностей.
-- Разумеется, шеф, я это как-то подзабыл.
-- Ты этого никогда и не знал. Надеюсь, ты теперь понял, что полоумный Шумахер в маразматическом возрасте да ещё в России не мог сделать бы эпохального открытия?
-- Да, сэр.
-- Никогда не называй меня так! Я для тебя только господин или сударь. Хотя мне это и приятно слышать, но всё-таки мы патриоты России как-никак, пока кормимся с распродажи её природных ресурсов.
-- Сэр, то есть шеф, то есть сударь, а что будет с денежными премиями этого Шумахера?
-- Пусть это тебя не беспокоит. Многонациональная Российская Федерация благополучно переваривает чужие финансы. Эти деньги пойдут в фонд социального обеспечения. Что-то, несомненно, достанется и самому Шумахеру. У нас же никто не отменял попечительской заботы государства о слабоумном старческом народонаселении, а? В конце концов, этот Шумахер заслужил небольшое поощрение. Но только никаких упоминаний о нём в прессе! Такого жида нет в живой природе, понял?
-- Он русский немец.
-- Да пофиг мне... Кстати сколько тебе самому лет?
Студенистое желе, которое теперь напоминал редактор новостных программ, едва не расползлось от страха в подрагивающую лужицу на пороге кабинета главреда.
* * *
Как от камня, брошенного в воду, после всплеска пузырей и капель сначала во все стороны расходятся круги, а потом в самом центре быстро улегается волнение, но на периферии разбегающиеся волны ещё долго мутят воду, так и в этом случае волны столичного ЧП ещё долго беспокоили провинциальный Тюленегорский район Тундролесного края.
Кардиолог подал в райздравотдел завявление об увольнении по собственному желанию. Главврач ощутил неотвратимую тягу запить хотя бы на месяц, но у него не было зама. Медслужба района опустошилась до самого дна, как расколотый аквариум. Что касается 'скорой помощи', то на вызов выезжали даже на фельдшеры, а санитары. На приёме больных вместо терапевтов давно уже сидели предпенсионные медсёстры, а за ортопедическую стоматологию отвечал зубной техник, который по суровому закону о сенильной санации уже получил предупреждение об увольнении по старости лет -- ему через месяц стукнет запредельный возраст, а после шестидесяти лет имели право служить только генералы и государственные служащие по степени не ниже второго ранга.
Лишь только чиновники федерального уровня не имели ограничения по возрасту для продолжения службы на благо народа и страны. Так государство боролось ещё и с инфляцией, строго придерживаясь рекомендаций авторитетных международных финансовых фондов и банковских корпораций. Конфискованные сбережения 'неживых, но и пока не мёртвых граждан' позволяли третьим странам стабилизировать банковскую систему, а отказ 'неживым гражданам в категории дожития' в потреблении излишних материальных средств (без права отправки денежных переводов и продуктовых посылок в спецпоселения для 'сеньёров') способствовало насыщению рынка товарами повседневного спроса и продуктами питания. Ведь престарелые 'сеньёры' в развитых странах составляли до двух третей населения -- просто кошмар какой-то!
* * *
Что же касается главного виновника всей заварухи, то он, как говорится, ни ухом ни рылом был не в теме. Когда Ефим Шумахер после работы в цеху выстоял в столовой очередь на ужин у конвейера с алюминиевыми тарелками и получил свой дощатый подносик с миской борща из кислой капусты, такой же миской овсянки, четверть буханки чёрного хлеба и алюминиевую же кружку компота на сахарозаменителе с сухофруктами из вчерашнего компота, почти все длинные столы из неструганых досок были пусты. Он легко нашёл свободное место рядом со стариками из его бригады.
Вилок тут не выдавали, а ложки тоже были алюминиевые. Врачи из местной санстанции всякий раз составляли предупреждение, что борщ из кислой капусты и кислый компот нельзя разливать в алюминиевую посуду, поскольку у сенильного спецконтингента лагерей богадельного режима может развиться болезнь Паркинсона -- 'трясучка' рук из-за того, что при взаимодействии с органическими кислотами алюминий выделяет вредные соли. Но на предупреждения медиков лагерные власти просто махнули рукой.
Ведь сами медики как в рот воды набрали по поводу скудного рациона питания стариков-лагерников. Потому что проверяльщики из санстанции покидали лагерь с сумками, набитыми фруктами, конфетами, красной рыбой и чёрной икрой.
Так было во всех трудлагерях и до Сталина, и при Сталине, и после Сталина. Государство отводило на питание лагерным сидельцам немалые суммы и снабжало первосортными продуктами. Но лагерной администрации тоже надо жить, так ведь? Задачка не из лёгких. Но эта система уравнений решалась просто -- рыночные махинации существовали и при социализме, и при диком капитализме. Первосортные продукты питания обменивались по определённому курсу на третьесортные или же вообще бесплатные отходы, предназначенные на корм свиньям в подсобным хозяйствах при лагерях. А в конечном итоге накопленный в бумажных дензнаках капитал обращался по чёрному курсу в золото, которое никогда не подведёт вертухая на пенсии, ведь военные не подпадают под сенильную санацию.
Такая же система спецпоселений и лагерей для отживших свой срок граждан страны легко самовозродилась после введения сенильной санации по всей постсоветской России. Нужно только понимать, что большинство лагерных зон было расположено в зоне вечной мерзлоты в Приполярье. Это позволяло сократить время дожития спецпоселенцев и сэкономить государственные средства. Сенильные зоны для пенсионеров из администрации президента и правительства располагались на Причерноморье, в Крыму, на Кавказе. Они были малочисленные по спецконтингенту, а всего их было пять или шесть на огромную страну.
Дело в том, что госслужащие из администрации президента и правительства, банкиры и предприниматели, включая высших менеджеров, успевали к пенсии скопить изрядный капитал, чтобы перебраться в любую из стран первого мира, где не вводили сенильной санации населения.
В основном же российские старики заканчивали жизнь близ Северного Полярного круга. Это было очень выгодно для госбюджета -- в том климате не заживёшься и государства не объешь. Но расположение сенильных зон богадельного режима порождало свои проблемы. Детки лагерной администрации и мелких вертухаев росли без солнца. Им для здорового развития требовалось дважды в год слетать на отдых в тропики, где мало пасмурных дней и много инсоляции.
Вот потому Шумахер с товарищами хлебали борщ из кислой капусты, давился овсянкой с конопляным маслом, заедая всё это чёрным хлебом и запивая разбавленным компотом из вчерашних сухофруктов, чтобы сынок какого-нибудь капитана внутренней службы дважды в год прожарился на солнышке хотя бы в дешёвой Анталии. Ну и маме его хотелось бы пофлиртовать на тёплом юге с мойщиком бассейнов, не без этого. Но всё это непосредственно к правонарушению Шумахера не относится. Он нарушил правила распорядка внутренней службы в части, касающейся имиджевого статуса представителя спецконтингента, и должен быть за это наказан, дабы другим неповадно было.
* * *
Едва Ефим Шумахер расправился с борщом, как по громкой связи передали на весь огромный зал столовой, уставленной столами с грязной посудой: 'Спецпоселенец-богаделец ?713-456! Немедленно явиться в комнату именинника!'
Шумахер вскочил по приказу, едва не опрокинув дощатый подносик.
-- На тот свет торопишься? Так хоть поел бы напоследок, -- усмехнулся его напарник по бригаде.
Ефим с сожалением взглянул на кашу, хлеб и компот -- сожрут ведь, пока вернёшься.
-- Не жалей! В комнате именинника тебя тортиком накормят.
На памяти Шумахера ещё никого из лагерников не вызывали в комнату именинника. День рождения у него был совсем не сегодня, а день ангела Евфимия, если подходить по-православному, приходится на 17 января, 2 апреля, 29 мая, 24 июля, 2 декабря. Тоже никак с сегодняшним числом не стыкуется.
-- Если чего там такого, я у тебя стёганое одеяло себе заберу? -- крикнул уже издалека напарник.
-- Забирай всё!
* * *
Комната именинника была обустроена в воспитательной части. Перед дверью высился громила в бушлате и валенках. На шее у него висел длинноствольный автомат, который он держал за обе ручки.
-- И что за моду взяли у американцев нянчить автомат перед собой! В наше время оружие носили на плече.
-- А те чо с того, дохляк!
-- Тут переходы узкие. Перегородил мне дорогу, что та баба у колодца коромыслом.
-- Тебя, фитиль, не спросили! -- толкнул его вертухай прикладом в раскрытую дверь и отрапортовал: -- Спецпоселенец-богаделец ?713-456 по вашему приказанию доставлен!
-- В наше время с оружием честь не отдавали, -- и тут напоследок съёрничал Шумахер.
-- Не дыми ты, окурок! -- ещё раз толкнул его сзади вертухай. -- А то валенком затушу.
-- Вы свободны, сержант! -- раздался бархатистый артистический баритон из-за раскидистой пальмы.
* * *
В комнате именинника действительно пахло, как в артистической уборной -- дорогим мужским одеколоном, особым кремом для бритья и гелем для укладки волос. Сложное сочетание ароматов тщательно ухоженного мужчины, которое так любят женщины из великосветской тусов-ки.
-- Добро пожаловать, Ефим Петрович!
Из кресла за раскидистой пальмой поднялся капитан в настоящей парадной форме, а не в лишаястом камуфляже, столь модном сегодня. Причём мундир был из самого дорогого сукна безо всякой примеси синтетики. Такие носят только офицеры и солдаты роты почётного караула в Кремле и актёры, играющие сталинских маршалов.
-- Прям как в старом кино.
-- Да-да, вы правильно поняли, я -- из самого Центра, -- показал ему капитан настоящую 'корочку' -- развёрнутый документ, а не пластиковую карточку, как принято на низах.
Как-то так вышло, что Шумахеру довелось за всю жизнь всего трижды побывать на 'профилактической беседе' с глазу на глаз у особиста. Все эти встречи заканчивались стереотипно: письменным заверением в горячей любви к правящему режиму и подпиской о неразглашении темы. Поразило его совсем иное -- все без исключения его собеседники-особисты были западными украинцами по внешности. Жгучие чёрные очи, орлиные носы, волосы цвета воронова крыла. Не хватало только усов, как у гуцульских гайдуков в исторических кинолентах, перед которыми трепетали польские, венгерские и словацкие паны, а также молдавские бояре. И ещё поражали дружелюбные улыбки и неподдельно сочувствующие взгляды пронзительно чёрных глаз.
Шумахер объяснял себе их поведение так. Учебники и практические пособия по актёрскому мастерству у особистов не менялись ещё со времён Высших школ КГБ при Андропове, который требовал от чекистов особого обращения с 'клиентами'.
Ароматный особист вежливо поздоровался и, не отпуская руки Шумахера, по-дружески сказал, ласково заглядывая в глаза:
-- Но ведь с каждым может случиться, каждый может оступиться. И бывает так, что человек не удержится, когда перед ним свободная клавиатура включённого компьютера. Она будто бы сама просит, чтобы кто-то коснулся её клавишей.
-- Виноват, так оно и было, ну, будто бы чёрт попутал.
-- А может, вам кто-то из охраны разрешил воспользоваться компьютером по доброте душевной?
-- Нет, в комнате воспитателей никого не было, когда я там мыл полы.
-- А куда все они ушли?
-- Была только одна воспитательница-психологичка в тот день. Наверное, в туалет ей захотелось.
-- Как её фамилия?
-- Откуда мне знать!
-- Мы всё равно узнаем по графику дежурства.
-- Ну, ладно, это была Наталочка Семёновна.
-- То есть старший лейтенант Назаренко... Ну и давно она делает вам такие поблажки?
-- Ни разу! Она очень строгий воспитатель и психолог.
-- Может быть, она сочувствовала вам? Бумагу и карандашики не предлагала? Эти бывшие студентки факультетов психологии любят опекать своих старых профессоров.
-- Нет, она училась не в московском вузе. Мы не могли с ней встречаться на воле.
-- Но это всё лишь прелюдия к раскрытию темы... Вот старший лейтенант Назаренко сказала вам, что отлучится всего на пару минут. Кстати, женский туалет -- напротив. И вы ринулись к компьютеру, чтобы по ленте новостей узнать, что твориться в мире. Я вас не осуждаю. Человеку трудно без информации. А у вас в лагере по радио только программа 'Как молоды мы были', а по телевизору только канал 'Когда мы были молодые'. Внутренняя компьютерная сеть сообщает только о событиях тюленегорской сенильной зоны богадельного режима.
-- Нет, я сразу вышел в компьютерную почту.
-- И кому вы написали письмо?
-- Вы сами знаете, иначе бы вас не послали в нашу глухомань из Москвы с штабного паркета.
-- О, какая опытность в общении со спецслужбами!.. Дорогой мой Ефим Петрович, наш разговор, как вы сами понимаете, фиксируется на все виды носителей информации для отчётности... Итак, ваш адресат?
-- Вольфганг Шульце. Академик. Германия.
-- Вы давно с ним знакомы?
-- Мы жили с Вольфом в одной комнате общежития МГУ.
-- У вас был ещё один адресат -- Жак Фризе.
-- Жак Фризёр, если точнее. Тоже академик. Франция. В общежитии он жил в соседней комнате.
-- И что же вы написали друзьям молодости?
-- Простите великодушно старика. Вы можете прочитать моё письмо на мониторе, но, не обижайтесь, вы в нём ничего не поймёте -- там не слова, а одни формулы.
-- А может, и пойму.
-- Простите, классные специалисты по квантовой механике, сильным воздействиям внутри атомного ядра и гравитонике не пойдут служить в вашу, простите, 'контору'.
-- И чем наша контора плоха?
-- Я этого не сказал. Просто денежное содержание особиста на порядок ниже заработка физика-гравитонщика.
-- Тогда объясните мне, недоумку, на пальцах, что может дать миру ваше открытие?
-- Навсегда уйдут в прошлое опасные для жизни космические корабли на жидкостных и твёрдотопливных двигателях. Исчезнут навсегда пассажирские самолёты на опасных реактивных и турбореактивных двигателях. Автомобиль с двигателем внутреннего сгорания забудется, как кошмарное прошлое, убивающее всё живое вокруг выхлопными газами и дающее за год людские потери, совместимые с гибелью солдат на войне. Сбудется пророчество Менделеева: 'Нефть -- не топливо. Топить можно и ассигнациями'.
-- Да, мне примерно так и говорили эксперты в нашем техническом управлении. Ваши заслуги перед человечеством просто бесценны. Поэтому я закрываю глаза на ваше нарушение внутреннего распорядка лагеря. Я попробую составить рапорт о переводе вас в сенильный лагерь богадельного режима для сеньёров из контингента бывших сотрудников администрации президента Российской Федерации. Кисловодск вас устроит?
-- Дай Бог вам здоровья за заботу о старике! -- аж прослезился Шумахер.
-- Тогда после подписания необходимых формальностей будем считать наше общение плодотворным и обоюдно приятным.
* * *
-- Товарищ полковник, можете зайти! -- крикнул капитан-особист в спрятанные в стенах микрофоны.
Но полковник Коваленко словно не поверил ушам своим. Приоткрыл дверь и переспросил:
-- Можно войти, товарищ капитан госбезопасности?
-- Входите. Вы тут пока проводите своё мероприятие, а мне ещё нужно переговорить со старшим лейтенантом Назаренко.