Улыбчивый абориген в звериных шкурах вышел из землянки и доверчивыми голубыми глазами разглядывал пришельца.
"Они не знают страха, -- удивился про себя Сашка. -- Наверное, тут некого бояться", а вслух спросил:
-- Куда я попал?
-- Конопельки наша деревня называется, -- ответил мальчишка лет шестнадцати.
"Штанов они ещё не научились шить, -- отметил Сашка. -- Значит, лошадей не приручили. Это ж в какую древность я попал!"
-- Да нет же! Страна какая?
-- Нет у нас страны. Живём мы тут и всё.
-- Не может быть, чтоб не было страны. Хоть какая-то должна быть. Не пустыня же это.
-- Пустыня. Хоть неделю иди -- сплошные пустоши да лес.
"Феодализм? -- про себя озадачился Сашка. -- А может, первобытнообщинный строй?", а вслух спросил:
-- А какой город тут поблизости?
-- Да нету у нас городов.
-- Как это -- нет? -- спросил Сашка, а сам подумал: "Точно, первобытнообщинный строй. Но речь связная и многословная. Странно".
-- Да вот так и нету городов.
-- И не было ещё?
-- Когда-то были. Но даже старики столетние городов не упомнят.
-- А год сейчас какой?
-- Десятый.
-- Как это десятый! Одна тысяча десятый?
-- А про эти тысячи кто ж его знает? Десятый из последней дюжины. Через два года снова первый будет.
-- Вы что, годы двенадцатками считаете?
-- А как ещё можно?
-- Можно веками, то есть столетиями, а ещё тысячелетиями.
-- У нас такого не знают.
-- Может, ты и имени своего не знаешь?
-- Я ж не зверь без имени. Даже у пса кличка есть. Мока меня зовут.
-- Имя какое-то нерусское.
-- А мы не русские.
-- Кто же вы будете?
-- Мы не русские, мы тутские. Тута обитаем. Русских больше нет. Русских всех поморили, старики сказывали.
-- Давно?
-- Да уж двадцать двенадцаток из годков будет, от сотворения нового мира то есть.
-- А где все ваши деревенские?
-- Так жниво же! Народ в поле.
-- А ты почему не на работе?
-- Умственный я человек -- память мне дадена. Меня берегут от тяжёлой работы. Моя работа -- летопись в уме составлять, чтобы предание детям из уст в уста передать.
-- Так ты в истории специализируешься?
-- Я не понял, чего ты сказал, но догадываюсь. Предания старины запоминаю, разбираю, в уме по полочкам раскладываю, чтобы потом другим передать.
-- И русскую история знаешь?
-- Да чего там знать? Первый царь у русских был Грознов. Он землю русскую поднял и города поставил. Потом Бориска Первосмутщик. Его за то так кличут, что он русскую землю погубил в первый раз. Потом шли могутные -- царь Пётра, его жонка царица Катерина Великова, потом их сыны -- цари Александровы -- Первый, Другой и Третий, а последний с этой крови был ихний племяш Николаш, который землю русскую потерял, но погиб достойственно со всей семьёю и тем прославился. Самый могутный царь земли русской был Лесталин. Выше его никого не было, за то его и сгубили.
-- Дальше не знаешь?
-- Обижаешь! Самый последний был царь Бориска Второсмутщик. Так прозвали за то, что он русскую землю во второй раз погубил.
-- Зачем?
-- А просто так. Ему англичанка говорит: "Слабо тебе твой народ приморить?" -- А Бориска отвечает: "До единого изведу и глазом не моргну. Только что мне за это будет?" -- А то будет, англичанка обещалась, что мы тебя в наш почётный круг королей заморских под красны ручки введём, на красный стульчик посадим и уважение тем самым окажем, как никому из ваших царей прежде не оказывали.
-- Ну а дальше? -- ухмыльнулся Сашка.
-- Как обещался Бориска, так всю страну и извёл. Сам бы, конечно, не одолел в одиночку такую силищу народа. Но из лесу вышел волхв-кудесник Мишка Меченов. Ему сам черт был брат, за то ему на лоб и метку поставил. Говорит ему Мишка тот: "Даже если по тыще душ в день станешь погублять, не хватит твоей жизни". Сначала, говорит ещё, разорви страну на части, тогда на твою русскую долю меньше народа погубить останется. И всё равно, говорит, до конца сам всех русских не изведёшь, а и последышам твоим работы губительской останется. Ты вот что сделай, говорит Мишка Меченов напоследок, ты народ настропали в погоню за богачеством отправиться. Они тогда сами друг дружке глотки перегрызут. А кто живой останется, все равно с голоду сдохнет. Потому что ни пахать, ни сеять, ни железо ковать они больше не захотят, а будут по городам и весям себе сокровища искать.
-- А кто был царём после Бориски-Последыша?
-- С тех пор царей на земле русской не было, а так -- царёныши мелкие, какие меж собой весь век грызлись, но русский народ губили исправно по завещанию Борискину.
-- И что потом?
-- Как всех русских принизили и в грязь втоптали, на землю русскую нашла Чёрная Орда, а с ней и Турчина Оукраина да ещё Кетай. Немец тоже подсуетился. Все под себя забрали. Англичанке больше всех досталось.
-- И где же все ваши завоеватели?
-- Земля у нас гостям неприютная. Помыкались-помыкались они по морозам да по неудобицам, выгребли все богатства подчистую, да и домой свалили. Так стала пуста земля русская. Она теперь Многохолмьем промеж нас прозываться. Города-то в старой России вон какие были -- домы до неба! Дождём, градом да морозом их за много лет покрошило в щебень, вот они и рассыпались в холмы и горушки, да и берёзками поросли.
-- И с тех пор землю в покое оставили?
-- Хотели было немцы с англичанкой из конца в конец бывшей земли Русской дорогу протянуть от моря до моря. Взялись за дело да и зашабашили -- русского народу на дорожную стройку не осталось, а заграничных брать -- так им дорого хлебом платить надо. Это русский за сиротскую корку дорогу сработал бы. Так и осталось тут дикое поле, пока снова все лесом не заросло.
-- И что, вообще сюда никто не наведывается? Туристы, например.
-- Слова такого не знаю, нет, из чужаков никого на земле не видали, но цмоки-драконы по небу пролетают, белый след за собой оставляют. Деды помнят, как цмок рычащий с крыльями вертящимися на землю сел и из себя демонов безликих выпустил.
-- Как это -- безликих?
-- А так. Вместо лица у них тёмное стекло было. Но потом дракон быстро улетел и демонов забрал. Никакой беды не сотворил.
Сашка оглянулся на деревеньку, вросшую в землю, и поёжился -- до того уж неуютно ему сделалось.
-- А тутские откуда взялись?
-- Как-то самородом вывелись или из земли выколупнулись.
-- Читать или считать тутские умеют?
-- Ого! Некоторые до двух двенадцаток разочтут, если по пальцам или камушкам.
-- А писать?
-- И пишут все -- кто зарубками на полочке, кто чертами на бересте. Кто как себе запишет, так и читает. Некоторые крестики чиркают, некоторые -- палочки.
-- А по буквам, по книгам читают?
-- У пастыря книга есть с листами, но она запечатленная.
-- Как это?
-- Тайной запечатлена. Оттого и буквицы в ней никто не разбирает. Пастыри на память молитвы читают, как их отцы и деды научили, а тайны буквенной не досе не разгадалникто.
-- Да я тебя научу читать в один миг. Ты в книгу хоть раз заглядывал?
-- Сколько раз!
-- Вот такую букву А видел?
-- Была там такая.
-- Тебя самого как, говоришь, зовут?
-- Мока.
-- Вот смотри на буквы: Мэ... О... Кэ... А. Так складывается "М-о-к-а".
-- Вот чудо-то какое! А на другие буковки мне тайну выдашь?
-- Эта тайна называется азбука.
Сашка вытащил блокнот с алфавитом.
-- Давай, Мока, мы на страничках под обозначенной буквой слова запишем, которые с этой буквы начинаются. А ты запоминай.
Сашка примостился на пне и за два часа втолковал Моке всю азбуку до буквы Я. И даже не заметил, как их со всех сторон окружили коленопреклоненные люди в косматых шкурах.
-- Это наши мужики с поля вернулись, -- успокоил его Мока. -- Пойдём в молельную избу. Там пастырю эту тайну великую буковок откроешь.
Сашка глянул на часы -- его время вышло. Пора прощаться.
-- Вот держи, Мока, мою книжечку с азбукой. Сам пастыря вашего обучишь.
-- Спасибо тебе за азбуку. -- У Моки в глазах загорелось детское любопытство, которое он не смог держать. -- Все хотел спросить, что у тебя глаза какие-то двойственные?
-- Да это очки, дурачок.
-- Мудрости придают?
-- Нет, -- усмехнулся Сашка. -- Зоркости.
Коленопреклоненные дикари бухнулись в землю, когда Сашка исчез у них с глаз долой в голубоватом сиянии.
* * *
-- Ну-ну, юноша, и что ты проследил по темпоральным линиям?
-- Смотрите, профессор, все по параметрам совпадает и имеет подтверждение из письменных источников. Вот из "Сказания о становлении Второй Земли Русской": "Был пришеды ангел господен в виде отроче с очесами диковинны к Моке-познавальцу. Открых людем тайну буквиц забороненных по грехом нашим. Позна ту тайну тутский люд и духом прозре". Разве это не доказывает, что когда-то имел место прямой контакт наших предков с пришельцем из прошлого?
-- Ну и насмешил ты меня, Коля! Изобретательный ум может так скомпоновать факты под неопровержимую теорию, что учёный со здравым смыслом её только через пару веков опровергнет.
-- Да тут же все как на ладони, Николай Сидорович. В 1968 году советский мальчишка Сашка Трескин построил первый в мире темпоральный прерыватель и проник в 2637 год по старому времяисчислению.
-- От рождества Христова то есть? Это почти пятьсот лет назад.
-- Ну да. Это научно подтверждённый факт, причём со стороны нескольких независимых исследователей.
-- Ну, проник твой Сашка в будущее и что дальше?
-- Он научил наших предков читать православную Библию. Примерно с этого времени датируется Русское Возрождение. Это каждому первокурснику известно.
-- Так по-твоему, Ангела-Возродителя Сашка Трескин звали? Ну ты уже и загнул ненаучную фантастику. Почему же он не предупредил своих современников о грядущей погибели Руси?
-- Через две недели сам погиб.
-- Как?
-- Упал со второго этажа всего-то и разбился насмерть. Устанавливал новую антенну усовершенствованного темпорального прерывателя.
-- Печально. Да и то верно -- кто бы мальчишке поверил? Ты, Коля, поставил меня перед неразрешимым выбором -- ни доказать, ни опровергнуть твою версию исторического события нельзя. Но трактовка забавная, хотя, вот тебе мой добрый совет, никому об этом не рассказывай. В науке не любят заоблачных мечтателей. Хорошо, считай, курсовую я у тебя принял. Хорошо, давай зачётку.
-- Почему "хорошо"? Я "отл" заслужил.
-- Эх, Коля, на "отлично" знает только господь бог, на "хорошо" знаю я, а тебе пока что только "удовлетворительно".