Мы разойдемся на полпути... Два дождя - встречи и разлуки определят жизнь. Быть может надолго, быть может на день.
Капли, бьющиеся в грязное стекло, уже не кажутся романтичным продуктом золотой осени, и, некогда спасительные мысли о самоубийстве, перестают быть красивыми и заманчивыми. Скучно... Бессмысленный поток фраз и образов, обрывки чьих-то мыслей, банальных и безжизненных житейских истин грубо выталкивают тебя из памяти. Здоровый цинизм постепенно стал определяющим критерием существования. Сейчас - существования без тебя.
Я пытаюсь заставить себя проснуться и ужаснуться: Как я живу, если рядом нет тебя!? Но ужаса нет. Ты не нужна мне, как впрочем, никто иной, ничто другое. Хотя мне казалось, что я люблю тебя.
...До омерзения пошлы слова. Ты бессмысленно красива, а красота всегда безлика и лжива. Не вздумай жалеть меня. Я - гордый. Жалость - удел слабых. Кажется, даже мудрый Гораций издевается: "Люби не то, что хочется любить, а то, что можешь, то, чем обладаешь".
...Естественное мое состояние - безразличие ко всем и всему, иногда угнетает. Хотя так намного легче. Наверное, пройдет время и я, чтобы потом не было стыдно, постараюсь забыть все. Скорее всего.
* * *
... В дебрях сознания, где-то на неимоверно большой глубине то возникают, то исчезают еле заметные импульсы мысли. Хаотичные позывы рождения разума сегодня вновь уступили место боли. Боли всепоглощающей, пустой и сыровато-холодной, леденящей, но уже, пожалуй, бесполезной и нестрашной. До истерики страшно было тогда. Сейчас - тело привыкло, а душа умерла.
... Хотя, каким-то, нет, не шестым, а неизвестно каким чувством, понимаю - выживу. Дойду, доползу до ... Не помню и не понимаю до чего, но ЭТО даст шанс...
Очередной натиск безразличия снова отбрасывает назад. В пыль, в песок, в гранит. Как ни странно, на этот раз концентрируюсь, довольно легко. Но пока ничего не чувствую. Чувства еще не проснулись, но, кажется, стало легче...
От одиночества, также как и от зимы не умирают, но и не восстанавливаются...
* * *
Березовая почка оглушительно лопается, разрывая путы оболочки. На смену мертвенно-бледному безмолвию приходит нечто первобытное, визгливо кричащее и ветреное. Странные люди - они считают весну пробуждением, панацеей от всех зимних напастей...
Сводит с ума относительно юная девочка. Она очень милая и тупая. Говорю ей об этом. Обижается, дуется и молчит, наверное, минуты четыре. При первых же ее словах - "Ты меня не любишь", ухожу.
Обостряются замороженные зимой заболевания. Мерзкая грязь под ногами хлюпает и кажется самым естественным, и поэтому прекрасным, производным весны. Так честнее. Как там у Есенина: "Чем больнее, тем звонче. То здесь, то там ..."
* * *
... Пахнет асфальтом. Фантасмагорические пейзажи не кажутся бутафорией. Уродливые кресты столбов, кое-где согнувшиеся под тяжестью лет и проводов, стоят вдоль железнодорожного полотна обреченными исполинами. Жуткие сны как искупление, как плата за жизнь. Уйти в темноту, во мрак не страшно. Ослепительно белая пустота по сути сильней и безоговорочней черного безвестия. Чистота жестока, потому, что ее нет. Она - идеал, а я не Мор.
... Сдирая скальп и пытаясь докопаться до того, кто там юродствует, никогда не настраивайся на успех. Он другой. Его не понять. Он подлее любого мерзавца на Земле, и благородней всех благотворителей. Он мудр, ему смешны попытки самоубийства. Суицид - выход из формы, но не из содержания.
... Запах расплавленного асфальта и креозота невыносим. Но кажется, начинается дождь. Он смоет все и разобьет капли о стекло. Скучно...