Силаева Ольга Дмитриевна : другие произведения.

Бумажные фонарики Айзека Бродковски

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:


  • Аннотация:
    Второе место на "Сюрнонейме".


   В лаборатории в этот час было тихо. Айзек поморщился от скрипа собственных начищенных ботинок. "Крадешься, как вор, старина, - подумал он. - И для чего, спрашивается? Неужели нельзя подождать тестовых испытаний? Всего-то месяц-другой..."
   Можно, конечно. Только кто-то из сотрудников обязательно проговорится жене, та - подруге, и через два дня тут будут конкуренты, журналисты, и уж наверняка - вежливые ребята в костюмах. А Институт из прибежища для горстки чудаков станет новостью национального масштаба. Дадут ли ему после этого воспользоваться Машиной? Черта с два.
   Вот и приходится красться по собственной лаборатории, как библиотечному воришке. Айзек невольно улыбнулся в густую бороду. Прямо как в студенческие деньки...
   За прозрачными стенами отсеков-аквариумов едва слышно гудели лампы дневного света. Немногочисленные сотрудники-энтузиасты давно дома, под уютным светом торшеров, в теплых постелях... и правильно.
   Айзек остановился. За стеклянной перегородкой сутулый парень склонился над журналом учета реактивов. Крис. Старательный парнишка, всегда готов помочь, но как же он здесь некстати... Впрочем, может, удастся проскользнуть мимо...
   Не удалось. Длинноволосый парень поднял голову, и некрасивое лицо осветилось изумленной улыбкой.
   - Мистер Бродковски! Доброй ночи.
   - Просто Айзек, пожалуйста. Доброй ночи, Крис. Домой не собираешься?
   - Хотел провести ревизию, - парень смутился. - Мы ведь собираемся подать документы в ФДА?
   Растормаживатель... Айзек мысленно вздохнул. Ну конечно, ФДА, он совсем забыл.
   Порой Айзек и сам не верил, что за несколько лет они прошли такой долгий путь. Что одна-единственная книжка про волшебников, антигероев и рано повзрослевших детей превратилась в шесть, что история, которую он с любовью рассказывал для себя и друзей, обросла мифами и поклонниками, а сам он смог создать собственный институт из таких же, как он, единомышленников, верящих, что возможно все. Искусственный интеллект, чревоточины в пространстве и времени, растормаживатель памяти...
   И Машина.
   - Я собираюсь немного поработать в тишине, - вслух сказал он. - Проследи, чтобы мне никто не мешал, хорошо?
   - Конечно! - Крис аж привстал. - Простите, мистер Бродковски... можно автограф? Я так давно хотел вас попросить, но...
   Вконец смутившись, лаборант протянул Айзеку потрепанный томик в мягкой обложке.
   - С удовольствием. - Айзек на миг задержался взглядом на картинке. Издатели решили не рисковать и выставили на обложку исполнителя главной роли. Да, Купер был хорош. "Тот ли он, кем кажется?" - гласила призывная надпись у корешка. "Узнайте в седьмом сезоне!"
   Только узнают ли?
   Может ли он вообще так собой рисковать, пока путь его героев не закончен?
   Айзек бросил взгляд на закрытую дверь своей лаборатории.
   "Мы можем все, - вспомнил он собственную речь на открытии института. - Пронзить время, раздвинуть границы, даже отменить смерть - пока мы верим в свои силы".
   Нет. Он не будет сомневаться.
   Когда достиг всего, о чем только мечтал, остается лишь невозможное.
   - Никто не должен мне мешать, - мягко, но с нажимом повторил он, возвращая книгу. - И не упоминай, что видел меня здесь, хорошо?
   Дверь лаборатории беззвучно закрылась за ним.
  
   Через полтора часа в здании погас свет.
   В наступившей темноте раздался негромкий хлопок. Загудели аварийные генераторы, подавая электричество.
   Крис, не выпуская из рук пробирки с реактивом, неуверенно поднялся со стула. Из-за закрытой двери лаборатории не доносилось ни звука.
   - Мистер Бродковски! - позвал он. - У вас все в порядке?
   Ответа не было. Медленно, осторожно он приблизился к двери. Подергал ручку.
   - Заперто, - пробормотал он. - Сейчас...
   Электронная карточка сработала только с третьего раза. Крис сделал глубокий вздох и потянул дверь на себя.
   - Мистер Бродковски? Я...
   Пробирка выпала у него из рук и со звоном разбилась.
  
   В Нью-Йорке шел снег. Чертов новогодний снег. Джим поднял голову, и очередная снежинка приземлилась ему прямо в глаз. На Таймс-сквер, должно быть, уже толпа, в соседних переулках не протолкнуться, дома в Техасе мама хлопочет над стейком... даже бездомные греются где-нибудь у огонька и передают по кругу банку фасоли.
   И, похоже, скоро он к ним присоединится. Джим засунул озябшие руки под шарф. Очередной отказ, студия снова не взяла пилот, извини, Джим, ты классный парень, но, видишь, в этот раз тоже не вышло. Пора снова обналичивать пособие по безработице, и, кстати, мистер Купер, вы никогда не думали, что театральная карьера - это просто не ваше?
   Думал, и не раз, яростно произнес про себя Джим. Когда готовишься к выступлению и три дня без единой минуты на отдых читаешь сценарий по карточкам, заучивая свои реплики снова и снова, а потом переписываешь каждую страницу в текстовом редакторе, чтобы убедиться, что все запомнил, это не роль, это каторга.
   Но какой праздник возвращаться в студию, видеть в глазах коллег не жалость, а признание, чувствовать себя среди них равным, понимать, что это то, чему ты принадлежишь, весь, без остатка, навсегда!
   Пока не оказывается, что для тебя просто нет места. И ты в одиночестве бредешь в крошечную квартирку, где в ванной вместо лампочки - щель в потолке, через которую падает снег, а к соседям через день приезжает полиция.
   Какой смысл?
   Из соседнего переулка послышался стон. Джим споткнулся от неожиданности, и немедленно растянулся на скользком асфальте, содрав кожу на ладони.
   Просто замечательно, мысленно вздохнул он.
   Сдавленный звук повторился. Джим приподнялся на здоровой руке, поморщился от боли в разбитом колене и, прихрамывая, свернул в переулок.
   Точнее, в закуток, образованный тремя кирпичными зданиями. Разрисованные граффити стены, заплеванный асфальт, пасмурное ночное небо - Нью-Йорк во всем великолепии. Взгляд Джима упал на груду грязных тряпок в углу, потом на зловонный мусорный бак.
   В котором, кажется, кто-то был. Внутри с глухим звоном упало что-то тяжелое.
   - Эй, - позвал Джим. - У тебя все в порядке?
   Из бака раздался звук, похожий на фырканье.
   - Я в мусорном баке со сломанной ногой, гений. Как ты думаешь, у меня все в порядке?
   - Ты... живешь здесь? Или тебя избили и бросили сюда?
   Снова невеселое хмыканье.
   - Тебе-то какая разница?
   Джим бросил быстрый взгляд назад. Переулок был пуст.
   Он наскоро закатал рукава и шагнул к баку.
   - Тебе помочь? Или сам выберешься?
   - Погоди... черт... - из бака показалась взлохмаченная голова. Парень, ровесник Джима, в грязном черном пальто на голое тело, длинноволосый и перепачканный, как последний бомж. По его левой щеке стекал густой томатный соус.
   - Выглядишь потрясающе, - хмыкнул Джим.
   Парень бросил раздраженный взгляд на Джима. Тот уже приготовился к очередной отповеди, но незнакомец из бака вдруг застыл, словно увидел привидение.
   - Так, - тихо сказал он. - Вали отсюда. Сейчас же.
   - Ты чего?
   - Я неясно выразился? Иди, иди, мамочка уже заждалась.
   - Вообще-то я... - Джим осекся. За спиной послышались шаги.
   - И кто у нас тут, а? - протянул ленивый голос.
   Джим медленно обернулся.
   Его взгляду предстала миленькая новогодняя открытка: в тихом переулке падают пушистые снежинки, мерцая в свете одинокого фонаря. Вот только на переднем плане скалились два здоровых негра. Один с татуировкой на лысом черепе, другой в бандане. Можно сразу на постер и клеить у кинотеатров, с кривой усмешкой подумал Джим. В главной роли - нож с пружинным лезвием, направленный прямо в живот незадачливой жертве.
   Обычное дело в его районе. Вот только Джим. как правило, не шатался по улицам так поздно. Чертовы пробы. Чертов Новый год. Черт!
   - Вылазь, - приказал лысый парню в мусорном баке. - И руки держи на виду.
   - Да че ты такой суровый, Майки, - протянул второй. - Че у него там, магнум в трусах?
   Оба заржали.
   Джим отчаянным взглядом окинул тупик. Ни одного окна, полицейская станция далеко, а на помощь здесь просить бесполезно. Это не Техас, где у каждого соседа есть огнестрел.
   Длинноволосый парень, пошатываясь, как пьяный, перевалился через стенку мусорного бака и рухнул на асфальт. В отличие от Джима, он был босиком. Левая нога посинела и опухла.
   - И что с ними делать, Рикки? - протянул Майк. - Я этому бомжаре сегодня говорил, чтобы я его в своем районе не видел?
   Рикки харкнул.
   - Говорил, Майки. Аргументировано так.
   - И куда бы я дополз за это время? - хрипло спросил парень. - До соседнего бака?
   - А меня не колышет, куда бы ты уполз, - ровным голосом сказал Майк. - Отсюда, ты понял? По моему району голые пидоры не расхаживают. А ты еще и дружбана привел.
   Вообще-то я его в первый раз вижу, чуть не сказал Джим, но в последнюю секунду сообразил, как трусливо это прозвучит.
   - Оставьте его в покое, - произнес он, стараясь, чтобы голос звучал твердо. - У него и так нога сломана.
   - Может, обратно их затрамбуем по-быстрому, да и все? - лениво предложил Рикки, поправляя бандану. - На вечерину не успеем, всех девочек без нас уведут.
   - Успеем, - отмахнулся Майк. - Другая идейка есть.
   Он шагнул к Джиму, вытянув руку с ножом так, что лезвие оказалось в паре дюймов от его шеи. Снег все падал, но неудавшегося актера бросило в жар. В голове мелькнула запоздалая мысль: если бы у него был новомодный мобильный телефон, он давно вызвал бы службу спасения, но контракт на чертову железяку был для Джима недоступной роскошью.
   - Да, - медленно сказал Майк, и нож в его руке плавно пошел выше. - Мне эта идейка нравится. Помнишь, как мы изукрасили того балтиморца прошлым летом, а, Рикки?
   - Ага. Высший класс.
   - Повторим?
   Нож уперся в щеку Джима. Джим инстинктивно отпрянул на полшага, и тут же налетел на стенку мусорного бака.
   - Что, хочешь внутрь? - осклабился Рикки. - Не, парень, для тебя сегодня особый сервис. Будешь стенкой для наших граффитей. Подержать его, Майки?
   В его руке тоже появился нож.
   Джим прикусил губу до боли, чтобы не закричать. Из бака противно пахло кислыми огурцами, и ужасно хотелось закрыть глаза.
   - Мистер Армстронг выиграет следующий гандикап в Квинсе, - вдруг послышался хриплый голос парня из мусорного бака. - Шестнадцатого числа.
   Рикки повернулся к нему.
   - Че? Че за, нахрен, Армстронг?
   Незнакомец с обреченным видом вздохнул, стирая грязной рукой соус с лица. Он полусидел, держась побелевшими пальцами на спинку бака.
   - Это лошадь. Точнее, мерин. Я гарантирую, он выиграет гонку.
   - И откуда ты, такой умный, это знаешь? - протянул Майк. Нож в его руке по-прежнему смотрел Джиму в лицо.
   - Я знаю парня, который знают еще одного парня, - пожал плечами незнакомец. - Только ставки большие, и если меня убьют, поймут, что я проболтался. И всей афере хана.
   Негры переглянулись. Рикки почесал под банданой.
   - Мистер Армстронг, говоришь? Ты где живешь, парень?
   - Нигде.
   - Но далеко все одно не уковыляешь. - Майк опустил нож и шагнул к нему. - Если лошадка захромает, мы вернемся.
   И коротко, без замаха, ударил парня в живот.
   - А с этим че? - Рикки кивнул на Джима. - Порисуем?
   Лысый Майк бросил оценивающий взгляд на лежащего на снегу.
   - Не, - наконец сказал он. - Пошли.
   Когда скрип шагов по снегу стих, Джим устало опустился на корточки. Голова кружилась, и больше всего ему хотелось выпить и залезть под одеяло. Неважно, в каком порядке.
   Он зачерпнул горсть снега, чтобы охладить пылающее лицо. Взгляд снова упал на босые ступни парня из мусорного бака. Черт, так ведь можно и без ног остаться.
   - Тут травмпункт недалеко, - сказал он. - Пошли, что ли.
  
   Сидя в ярко освещенном холле с горячим кофе в замерзших пальцах, Джим вспоминал двух негров у мусорного бака, как страшный сон. А ведь если бы "Майки" выполнил свою угрозу и изуродовал его, ему бы пришлось навсегда распрощаться со сценой...
   Впрочем, горько подумал Джим, ему и сейчас особо ничего не светит. Кроме разве что роли Санта-Клауса в ближайшем супермаркете, пока не закончится сезон распродаж.
   Из раздвижных стеклянных дверей чернокожая медсестра вывезла на коляске давешнего парня из мусорного бака. Только вымытого и причесанного, в поношенном спортивном костюме.
   Джим встал навстречу ей.
   - Вы доставите его домой? - спросила медсестра тоном человека, у которого полно других дел. - О других родственниках он говорить отказывается.
   - У "него" есть имя, - заметил длинноволосый парень.
   - Извини, милый, мое дело - сдать тебя с рук на руки, - отрезала медсестра. - А заодно уведомить полицию, если надо. Ты ведь не просто поскользнулся, а?
   Он промолчал. Медсестра вздохнула, вручая ему пару костылей:
   - Твое счастье, что наши спонсоры на Рождество расщедрились. Распишись здесь.
   Парень неловко, с трудом, привстал, хватаясь за костыли. Медсестра покачала головой, но ушла, укатив коляску.
   - У тебя кровь идет из носа, - озабоченно сказал Джим. - Погоди, тебя били по голове? Надо делать томографию?
   - Что? Нет, - парень с рассеянным видом поднес руку к носу. Нахмурившись, долго рассматривал кровь, оставшуюся на пальце. - Как плохо-то...
   - Что плохо?
   - Неважно. Слушай... мне очень нужен компьютер. Срочно.
   Джим хмыкнул.
   - А нормальные штаны тебе не нужны, к примеру?
   - Наверное... - Парень с отчаянием и как-то беспомощно уставился на Джима. - Понимаешь, компьютер мне нужен еще больше. Я... писатель, и мне надо срочно восстановить одну рукопись. Ее уничтожило, а другой копии пока нигде нет. Я не смогу объяснить подробнее, но...
   О боги. Джим вздохнул. И что ему делать? Нет, теоретически можно пробормотать что-нибудь вежливое, развернуться, уйти, и оставить парня здесь...
   Парня, который, кстати говоря, спас ему жизнь. Лицо уж точно.
   - Можешь переночевать у меня, - решился он. - Ну, и пожить, пока нога не заживет. Ноутбук у меня есть. Девяносто пятая система, все дела.
   Парень моргнул.
   - Ну да, - медленно произнес он. - Девяносто пятая, какая же еще. Кстати, я Крис.
   - Джим.
  
   За окном брезжил рассвет, когда они наконец добрались до квартирки Джима. Лифт, как обычно, не работал(Криса это почему-то позабавило), батареи центрального отопления едва теплились, а посреди ванной намело небольшой сугроб. Но это был дом.
   Крис завороженно оглядывал гостиную. Даже таракан, неторопливо пересекавший подоконник, удостоился подробного рассмотрения.
   - Чем богаты, - прокомментировал Джим. - Устраивайся на диване, я плед принесу.
   Подушка и плед обнаружились в спальне в ящике с грязным бельем. На единственной вешалке одиноко покачивалась старая футболка.
   - Вот, держи.
   Джим вышел в гостиную и остановился с пледом в руках. Крис сидел на диване с ноутбуком на коленях, лихорадочно печатая. Забытые костыли валялись на полу.
   - Дискеты у тебя есть? - спросил он, не поднимая головы. Покрасневшие от мороза пальцы летали над клавиатурой от шифта до бэкспейса и обратно, время от времени выписывая пируэт над кластером стрелок.
   Джим аккуратно положил плед на край дивана.
   - Ты чего с ума сходишь?
   Крис на миг поднял голову. Под носом запеклась кровь, но он выглядел куда лучше, чем в тот первый миг у мусорного бака.
   - Вот честно: если я тебе скажу, что записываю самую интересную историю всех времен и народов, ты меня за кого примешь - за графомана или за психа?
   - За психа, - подумав, сказал Джим. - И за графомана, естественно.
   Крис только улыбнулся.
   - Я еще пару часов постучу по клавишам, хорошо? Потом свалюсь.
   - Как хочешь. - Джим пожал плечами. - Я лично собираюсь свалиться прямо сейчас.
   Стук клавиш и впрямь не раздражал. Скорее, убаюкивал. Крис чем-то напомнил Джиму его самого, когда он сидел у ноутбука, набирая наизусть свои реплики в пустой файл.
   Уже сквозь дрему, проваливаясь в сон под привезенным из дома пуховым одеялом, Джим услышал:
   - Все-таки менять прошлое - это убийство или нет?
   - Что? - сонно спросил он. - Какое, к черту, убийство?
   Заскрипели пружины дивана.
   - Представь, что ты попал в прошлое, вышел из дома и толкнул соседку, - послышался голос Криса. - Она сломала ногу, опоздала на автобус, а автобус попал в аварию. Она выжила, ее жизнь изменилась, но погиб другой человек, которому досталось ее место на автобусе. Это убийство или нет?
   - Ты серьезно?
   - Совершенно.
   Джим приподнялся на локте. Крис сидел на диване, укутавшись в плед, и смотрел на светлеющее небо.
   - Не знаю, - наконец сказал Джим. - Наверное, нет. Соседку-то ты спас.
   - А если жизней куда больше? Если кто-то стал знаменитым писателем, тысячи людей познакомились из-за его книг, полюбили друг друга, у них родились дети, а потом прошлое изменилось, и этих книг не стало, или они появились на год раньше? На два позже?
   Джим хмыкнул.
   - Понятия не имею. С чего тебе вообще такое лезет в голову?
   - Да вот... придумалось.
   - Зря.
   Крис кивнул, разглядывая гипс на сломанной ноге.
   - Это точно. Но думать об этом уже поздно. Спокойной ночи. И... с Новым годом, наверное.
   - С Новым годом, - согласился Джим.
  
   За окном снова шел снег. Стоял февраль, все окрестные дома были увешаны розовыми гирляндами в виде сердечек, а с приближением вечера загорались и улетали в небо бумажные фонари по случаю китайского Нового года. В исполнении гангстеров и их подружек это выглядело особенно весело.
   - Ты случайно не слышал про такого писателя - Айзека Бродковски? - мимоходом спросил Крис, вернувшись из травмпункта. Гипс пока не сняли, но на костылях он передвигался куда увереннее.
   Джим возился с распечатками реплик и сразу не услышал вопроса. Дурацкая комедия положений о парнях-ботаниках, встретивших соблазнительную соседку... но чем-то надо оплачивать счета.
   - Что? А, нет, ни разу.
   Крис оперся о стену и вздохнул.
   - Я абсолютно уверен, что видел его рассказы и эссе в сети, но сейчас не могу найти ничего. И в университете, где он вел семинар, такого преподавателя не помнят.
   Джим фыркнул, вчитываясь в особенно смешную сцену. А ситком-то не так уж и плох...
   - А зачем он тебе, этот Айзек? - рассеянно спросил он.
   - Он был моим любимым писателем. Когда-то. Наверное, мне стоит съездить в университет, навести справки... Но, боюсь, опять ничего не выйдет. К тому же мне осталось набить еще восемьсот страниц.
   - Восемьсот страниц до конца истории?
   Крис невесело улыбнулся.
   - Если бы.
   - А почитай мне немного, - вдруг, сам того не ожидая, попросил Джим.
  
   Когда он очнулся, был поздний вечер, и Крис слегка охрипшим голосом дочитывал шестую главу. Читал он легко, почти не вглядываясь в строчки, словно он выучил их наизусть, как Джим - свою очередную роль. Но Джим не вслушивался в интонации: прикрыв глаза, он обживал новый мир.
   - Ничего себе, - хрипловато сказал он. - А ты не шутил по поводу лучшей в мире истории.
   Крис слабо улыбнулся.
   - У меня вообще плохо с чувством юмора.
   - Знаешь, а тот персонаж чем-то похож на меня, - проговорил Джим. - Который злодей.
   Крис внимательно поглядел на него:
   - Думаешь, он злодей?
   - А разве нет?
   - Мне кажется, я знаю ответ, но не до конца, - с заминкой признался Крис. - Айзек знал бы наверняка, но он... неважно. Может, сделаем перерыв?
   Джим взглянул в окно. Под низкими облаками, обгоняя друг друга, мимо крыш летели сине-зеленые фонарики.
   - Крис, - сказал он. - А давай тоже фонарик запустим?
   Чертову бумажную штуковину они пытались собрать полчаса - то искали зажигалку, то пришлось заново пропитывать горелку, то по шву с треском разорвалась бумага, и Джиму пришлось идти вниз, в китайский ресторанчик, где на сдачу с лапши давали бумажную лампу и печенье с предсказанием. Под конец у нового фонарика треснул бамбуковый несущий каркас, и терпение у Джима лопнуло окончательно.
   - Это самая дурацкая из всех...
   - Дай мне, - попросил Крис.
   Он надавил на дерево, мазнул тонкой кисточкой по краям, что-то щелкнуло, и через минуту фонарик засветился и медленно поплыл вверх.
   Джим проводил его завороженным взглядом.
   - Дома мы тоже запускали фонарики в небо, - пояснил Крис. - Мама любила говорить, что это ангелы, вестники идей, и если к кому-то на окно приземлится такой огонек, он к счастью.
   Они сидели на подоконнике, уплетая лапшу с грибами. В пасмурном нью-йоркском небе оранжевый фонарик догонял стаю перелетных бумажных огоньков.
   - Красиво, - сказал Джим. - Мне в детстве не довелось. А часто запускали?
   - Часто, - не сразу отозвался Крис. - Каждую неделю.
   Джим вопросительно посмотрел на него:
   - Каждую неделю? Не чересчур?
   - У нее была опухоль, - коротко ответил Крис. - Я ничем не мог помочь. Поэтому я устроился лаборантом на полставки, а остальное время мы просто... не знаю. Гуляли у озера, кормили уток, встречали рассвет в национальном парке. Смотрели старые фильмы, которые она всегда хотела посмотреть, просто не хватало времени.
   - И как фильмы?
   - Так себе, если честно. Я пару раз засыпал. Но разве у меня был выбор?
   Джим медленно кивнул.
   - Я тебя понимаю. Когда знаешь, что у того, кого любишь, осталось мало времени, хочешь дать ему все, от чего светятся глаза.
   - И это самое прекрасное, что только может быть. Пока оно длится.
   Джим кивнул, вглядываясь в полет бумажного фонаря.
   - Да.
  
   Потом, много лет спустя, Джим Купер напишет, что тот день был одним из самых счастливых в его жизни.
  
   Студия одобрила ситком, и каждое утро Джим летал на съемки, как во сне. Он работал на износ. Простенький скрипт и дешевые декорации отходили на второй план: он снова был царем и богом там, где он что-то умел, где ему были рады.
   Крис ездил по всему городу в поисках таинственного Айзека Бродковски, но каждый раз возвращался мрачный. После того, как ему сняли гипс, он узнавал что-то в полицейских архивах и даже ездил в Детройт, чтобы ознакомиться с документами в каком-то старом госпитале, но, если эти поиски и привели к результату, то явно не к такому, которого ему бы хотелось. Джим и хотел бы ему помочь, но съемки поглощали все его время; кроме того, если уж начистоту, такая одержимость казалась ему странной, и он предпочел обходить эту тему стороной.
   Вечером, вернувшись домой, Джим блаженно вытягивался на диване, перебирая в памяти лучшие минуты дня. Он чувствовал, как растет, как его мастерство становится лучше и больше - и право, ничего столь прекрасного с ним раньше не случалось. Критики, присутствовавшие на закрытом просмотре, почти единогласно объявили его восходящей звездой, агент звонил почти каждый день... в общем, жизнь определенно налаживалась.
   По вечерам они читали вслух: Крис - главы своей таинственной истории, Джим - страницы очередного сценария. Крис безошибочно угадывал, чем закончится каждый эпизод, и Джима это раздражало: собственные реплики, такие веселые и интересные, начинали казаться плоскими и предсказуемыми. Крис, заметив, что Джим не в восторге от его проницательности, начинал предлагать менее правдоподобные версии, от чего Джим досадовал еще больше.
   Но потом начинал читать Крис, и досада забывалась мгновенно. Джим давно уже начал воспринимать главного героя его истории, как свое альтер эго, и все чаще видел себя на подмостках, в коридорах старинного замка, среди заговоров и интриг.
   - Знаешь, а я хочу эту роль, - внезапно сказал Джим, оборвав Криса на половине фразы.
   Крис странно посмотрел на него.
   - Правда?
   - Тебе нужно опубликовать эту вещь, - серьезно сказал Джим. - Здесь шесть книг: пока будут публиковать первые, ты допишешь седьмую. А по этим шести любая студия захочет снять хоть фильм, хоть сериал.
   Крис отвернулся, избегая его взгляда.
   - Я не могу. Был только один человек, который мог мне помочь, и он погиб. Причем не просто погиб, все произошло так, словно его никогда не... неважно. Я не могу выпустить эти книги, дело в деньгах, в авторстве, в этике, я не знаю концовки, наконец! Пока есть время, пока есть надежда, я буду искать! И...
   - Крис, - тихо позвал Джим.
   - Что?
   - У тебя снова кровь из носа идет.
  
   Джим резался в пинг-понг с оператором в перерыве между съемками, когда заметил их в зале. Два здоровенных чернокожих парня, один в бандане, другой с татуировкой на лысом черепе.
   Майк и Рикки. Старые знакомые.
   Джим так и не посмотрел, победил ли в той гонке мерин, выступавший под громким именем "Мистер Армстронг". Может, и стоило бы, но он совсем не хотел вспоминать новогодние события.
   Что им нужно? Будут шантажировать Криса тем, что он спекулирует на ставках? Пырнут ножом, потому что Мистер Армстронг все-таки проиграл? Или же он выиграл, и они вошли во вкус?
   - Перерыв закончен, ребята! По местам!
   Джим нетвердыми ногами подошел к кулеру, налил в стакан воды, глубоко вздохнул, и сделал самую дурацкую и самую разумную вещь в своей жизни.
   Он подошел к охране и попросил вызвать полицию.
  
   - Мне очень жаль, - развел руками юрист. - Но это ваше слово против их слова. К вам приставят охрану, я добуду решение суда, запрещающее им приближаться, но...
   - Мне лучше переехать, - ровным голосом сказал Джим.
   - Именно так. Я рад, что вы меня поняли.
   В голосе адвоката прозвучало облегчение.
   Выйдя из участка, Джим тут же достал телефон, чтобы позвонить Крису, но остановился. Стационарного аппарата в квартире не было, а завести мобильный Крис отказывался, ссылаясь на мифическое излучение и вполне реальные головные боли. В последнее время они стали чаще, и Крис даже отменил уроки: днем он занимался репетиторством, помогая местным ребятам с математикой. Они по-прежнему делили квартиру на двоих. Однажды Крис заговорил о поиске своего жилья, но Джим только отмахнулся: впервые за долгие месяцы в Нью-Йорке он не чувствовал, что одинок.
   Тяжелая дубовая дверь участка за спиной Джима с противным скрипом открылась, и оттуда вразвалочку вышли Майк и Рикки.
   - Передай от нас привет дружбану, - кивнул ему Рикки. - Впрочем, мы уже передали.
   Джим заледенел.
   - Что?
   - Говорил я ему, чтобы уползал из моего района, - доверительно сказал Майк. - В лошадях, может, парень и разбирался, только скрытный очень. Такая скрытность до добра не доводит, верно, Рикки?
   - Железно не доводит.
   Джим усилием сорвал с себя оцепенение и бросился обратно в участок.
   - Простите, - обратился он к адвокату. - Мне нужно полицейское сопровождение до дома. Это очень срочно.
   - Вам кто-то угрожал?
   - Это их слово против моего, не так ли? - горько усмехнулся Джим.
  
   Дверь квартиры была приоткрыта.
   Крис, гремя сковородками на кухне, сооружал омлет. Пахло жареным беконом.
   - Не поздновато для завтрака? - поинтересовался Джим, скрывая облегчение.
   - Самое время. - Крис повернул голову. - Кстати, на лестнице никого не было?
   Полицейские, осматривавшие квартиру, обменялись взглядами. Один из них указал другому на что-то темное на полу. Джим нахмурился.
   - Нет, а что?
   - Просто спросил. - Крис покосился на полицейских. - Твои друзья останутся на завтрак?
   - На полу кровь, - отрывисто сказал один из полицейских. - Ваша?
   - Ага, - беспечно отозвался Крис. - У меня из носа то и дело кровь идет. Наверное, к дождю.
   - Вы уверены, что здесь больше никого не было? Дверь была приоткрыта.
   - Я и приоткрыл, чтобы проветрить. - Крис сделал нетерпеливый жест. - У меня бекон подгорает, так что, если вы нас извините...
   Полицейские обменялись парой фраз вполголоса.
   - Всего доброго.
   Джим проводил их до двери. Что-то было не так, неправильно до зубной боли, но что?
   - А ты здесь прибрался, - заметил он, возвращаясь на кухню. - Обычно твои распечатки валяются по всему дому. Но почему все-таки дверь на лестницу была открыта?
   - Да просто твои старые друзья из мусорного бака сказали, что будут ждать на лестнице, - внезапно ослабевшим голосом выдавил Крис, оседая на пол. На его правом боку темнело кровавое пятно.
   - Крис, какого черта? - рявкнул Джим, выхватывая телефон. - Решил сдохнуть?
   Крис резко вскинул руку.
   - Даже и не думай, - тихо, но четко сказал он. - У меня в крови такой коктейль, что первый же анализ поставит всех врачей на уши. Рана не опасная.
   - Не опасная? А на полу ты просто так посидеть решил?
   - У меня очень высокий болевой порог. Это побочный эффект расторма... нескольких препаратов. Продлится еще недели три. Неважно.
   - Знаешь, еще одно "неважно" от тебя, и я...
   - Да?
   Джим поперхнулся. Крис смотрел на него спокойным взглядом человека, который знает абсолютно точно, что ты скажешь, а о чем промолчишь, хоть в следующий миг, хоть через год, хоть через десять. С таким же выражением лица он безошибочно предугадывал концовку каждого сценария. И то, что Мистер Армстронг победил в заезде. Все-таки победил.
   - Крис, тебе нужно в больницу... - начал Джим.
   - Нет. Мне нужно оказаться от тебя подальше, чтобы эти двое не повторили свой визит. Найми охрану, переезжай и не возвращайся сюда больше. Я тоже уеду.
   - Куда?
   Крис поморщился.
   - Есть одна клиника в Нью-Джерси. Я узнавал, там не задают лишних вопросов. Такси, к счастью, ходят регулярно.
   - А если ты в такси вырубишься?
   - Не вырублюсь.
   Крис доковылял до подоконника и запустил руку за неработающую батарею. На свет появилась коробочка с дискетами.
   - Я идиот, что не соглашался ее напечатать, - негромко сказал он. - Когда эти двое ворвались сюда, они сожгли все, что я написал. Разбили твой ноутбук. Расшвыряли тут все... я еле успел прибраться и поставить бекон на плиту, чтобы заглушить запах. Они могли меня прикончить, и все было бы зря. Эта история принадлежит не мне: этот фонарик прилетел к Айзеку и только к нему, но Айзека нет. Она должна увидеть свет, даже если никто ее никогда не закончит.
   - Так ты решился?
   - Да. - Крис слабо улыбнулся. - Твой агент случайно не знает парня, который знает еще одного парня?
  
   Майк и Рикки оказались за решеткой через два дня. Джим не думал, что он так разозлится с отъездом Криса, но у него получилось. Точнее, удалось его персонажу: у странноватого, занудного, но обаятельного типа, в чью шкуру Джим каждый день влезал на съемках, оказались влиятельные друзья в полиции, а среди бывших соседей Джима, к счастью, нашлись свидетели.
  
   Четвертое июля Джим отмечал в одиночестве, сидя с книгой в одном из многочисленных тенистых уголков Центрального парка. С книгой, которая взлетела в списке бестселлеров Нью-Йорк Таймс за считанные недели. Агент Джима и впрямь знал "еще одного парня", и первый том загадочной истории Криса пулей выскочил из-под пресса в авторской редакции, хотя о самом авторе Джим ничего не слышал уже несколько месяцев. С гонораром парня наверняка облапошили, но вряд ли его интересовали деньги, если он даже не поставил на рукописи собственное имя. Джим почти не удивился, увидев на титульном листе: "Айзек Бродковски". Наверняка Крису уже сыплются предложения об экранизации...
   Острая игла сожаления кольнула сердце. Джим не знал, чему он завидует. Будущему исполнителю роли главного героя, которым наверняка окажется не он? Литературной славе, с которой никогда не сравнится его роль в ситкоме? Или же он просто-напросто скучает по парню, успевшему стать ему другом?
  
   Криса он увидел только на День Благодарения. Просто и буднично: тот позвонил через агента и предложил встретиться. Время было чертовски неудачным: студия давала очередной благотворительный ужин, и Джим уже полчаса кряду отвечал на одинаковые вопросы журналистов, но едва услышав знакомый голос в трубке, он улизнул с ковровой дорожки, не раздумывая и не мучаясь угрызениями совести за то, как это будет выглядеть.
   Невзрачный с виду ресторан оказался светлым и по-классически стильным внутри. Джима провели на просторную террасу с видом на океан.
   Крис поднялся ему навстречу. Он выглядел похудевшим; вместо прежних длинных прядей на его голове красовался темно-пепельный ежик ломких сухих волос.
   - Неудачная стрижка? - пошутил Джим, отвечая на рукопожатие.
   - Вроде того. Я слышал, твой сериал продлили сразу на два сезона?
   - Наш сериал, - поправил Джим.
   Крис, чуть улыбнувшись, покачал головой.
   - Я видел тебя на экране. Твой.
   В пепельно-сером море над тяжеловесной баржей кружились чайки. Джим на миг отвлекся, следя за игрой пены на волнах. Тем временем Крис надиктовал что-то официанту, и тот предупредительно исчез.
   - Знаешь, я как-то набрал в поисковике имя Айзека Бродковски, - задумчиво сказал Джим. - Еще до того, как твой псевдоним стал знаменитым. Не нашел ничего. Ну, кроме старой заметки в одной из газет Детройта. Там было объявление о похоронах совсем молодого парня с таким именем. Я не знаю, отчего он погиб, но поскольку я не нашел других однофамильцев... - Он осекся, увидев лицо Криса. - Тебя об этом никогда не спрашивали?
   - Я не даю интервью, - коротко сказал Крис.
   - Я и не прошу тебя об интервью. Просто расскажи мне.
   Крис помолчал.
   - Я могу рассказать тебе одну историю. Сказку, над которой я работаю. Так пойдет?
   - Если в ней есть зерно истины, - осторожно сказал Джим.
   - Можно хоть урожай снимать. - На лице Криса появилась знакомая слабая улыбка. - Давным-давно жил выдающийся писатель и ученый, Айзек Бродковски. В юности они с братом Натаном писали вместе, и, по словам Айзека, брат был куда талантливее его. Но Натан погиб по нелепой случайности, и эта трагедия изменила Айзека. На долгие годы он перестал писать... но в итоге создал безумно интересную историю.
   - Н-да. - Джим слушал вполуха. Он не в первый раз слышал, как писатели придумывают своим псевдонимам душещипательные судьбы. Нет, чтобы по-простому: родился, женился, написал, умер. - Хочешь сказать, что твою сагу из шести книг написал этот мифический Айзек?
   - Айзек был не просто писателем. Каждый доллар из своих доходов он тратил на Институт - прибежище для тех, кто верил в открытия, призванные раздвинуть границы, остановить смерть, превратить память человека в суперкомпьютер. Айзек возглавлял отдел, работавший над Машиной.
   Джим фыркнул.
   - Над машиной для убийств? Или машиной времени?
   - Второе.
   - Понятно. И что, он влюбился в свою бабушку?
   - Он отправился в прошлое, чтобы спасти своего брата, едва машина была готова, - медленно сказал Крис. - Забыв об окончании своей эпопеи, забыв обо всем. И ему это удалось. Я не понимаю, как. Наверное, я никогда не узнаю, что на самом деле произошло в этой истории. Но в итоге юный Айзек Бродковски погиб вместо Натана, а история осталась... даже не недописанной, как я думал, а ненаписанной. Айзека больше нет, и финал тоже писать некому.
   - Поэтому за Айзека эту историю написал ты, пусть пока и не всю, - с улыбкой закончил Джим. - Знаешь, а хорошая мистификация. Мне нравится.
   Крис несколько секунд недоуменно глядел за него. Затем он шумно выдохнул и наклонился вперед, словно ныряя в ледяную воду.
   - Джим, а если бы ты узнал, что...
   - Что?
   Крис смотрел на него отчаянно и потерянно - так же, как в ночь их первой встречи, когда ему позарез был нужен компьютер. Знал бы Джим тогда, для чего, ограбил бы ближайший магазин собственноручно.
   Молчание повисло в воздухе, как меч палача над приговоренным.
   - Ничего. - Крис наконец покачал головой, откидываясь на деревянном стуле. - Неважно.
   Джим вздохнул.
   - Ты ведь не просто так рассказываешь мне эти истории. Где ты вообще пропадал? Что с тобой было?
   - Ты точно хочешь знать?
   - Нет, блин, мимо проходил!
   Крис устало посмотрел ему в глаза, и Джим заметил новую морщинку между его бровей.
   - Я лежал в клинике. Химиотерапия. - Он пригладил едва отросшие волосы. - Дрянь страшная.
   - И все эти месяцы... И ты даже не позвонил?!
   - Забыл твой номер телефона, - развел руками Крис. - Опухоль ушла, и из носа больше не течет, но теперь я все забываю. Не представляю, как люди живут с обычной памятью.
   - У агента номер не мог узнать? Идиот ты, вот кто.
   - Ага, - легко согласился Крис. - Но я только пару дней назад выписался. И у меня для тебя хорошие новости.
   - Какие?
   Крис кивнул на тарелки, что незаметно принес официант.
   - Ешь суп, расскажу. Мой агент провел предварительные переговоры по продаже прав на экранизацию, и, похоже, сериалу быть. Я поставил твое участие непременным условием. Имя персонажа, думаю, тебе подсказывать не надо?
  
   Рождество прошло в кастинговой лихорадке. Джиму едва хватило времени, чтобы слетать домой в Техас на пару вечеров. Студии пришлось корректировать планы, переносить съемки, но Крис оказался прав: сериалу - быть.
   Джим не очень-то верил в идиллию. Но она была. В ситкоме, где у него нашлись друзья везде, от гримеров до сценаристов. После съемок, когда они всем актерским составом заваливались в ближайшее кафе и соревновались, кто закажет блюдо поизвращеннее. Дома, у камина, когда он с предвкушением читал очередной сценарий, исчерканный рукой Криса. Они часами разговаривали по телефону, то и дело сталкивались на студии, читали эпизоды по ролям в парке или на берегу океана.
   Единственная тема, которой Джим старался не касаться - финал. Шесть томов, шесть частей, сезонов, арок, фрагментов, кусков истории - все они должны были сплестись в седьмом. Но Крис, едва Джим заговаривал об этом, очень мягко переводил тему, а Джим не хотел на него давить. Тем более, что пока на выходе был лишь третий том... Время еще есть.
   Времени всегда достаточно.
  
   - Никогда раньше не бывал в Лондоне, - задумчиво сказал Крис, когда они выходили из павильона. Вокруг падал мягкий снег. - Давай прогуляемся по городу? Пока нас не хватились.
   Джим бросил взгляд через плечо на закрывающуюся дверь. Крис почему-то вбил себе в голову, что он лучше знает, как писать сценарии, чем кто бы то ни было: каждый раз, когда он приходил в студию с толстенной пачкой распечаток, весь день между продюсерами и Крисом полыхала очередная битва за судьбу очередной сцены. Даже сейчас, когда Крис ушел, продюсеры продолжали жарко спорить между собой.
   Джим, впрочем, не возражал: эти споры означали, что они с Крисом - автором лучших в мире книг, со странным героем которых Джим успел сродниться ближе, чем с любым реальным человеком - виделись куда чаще, чем в пустые летние месяцы. Будь Крис сговорчивее, когда речь шла о сценариях, они с ним бы просто не увиделись в Лондоне.
   ...Или же Крис порой спорит там, где дело не стоит и выеденного яйца, только чтобы лишний раз вместе прогуляться по городу?
   - Давай, - откликнулся Джим. - Айда кидать четвертаки с Тауэрского моста!
   - Надеюсь, в этот раз обойдется без мусорных баков.
   - Кстати, тех двух громил все-таки осудили, - вспомнил Джим. - Проникновение в жилище, вандализм, угрозы... в общем, там еще и местные жители с заявлениями подтянулись. Ты рад?
   - Не знаю. - Крис плотнее запахнулся в пальто.
   - В смысле?
   - Если бы не та рана, я бы не решился опубликовать все шесть книг, - сказал Крис. - И мне не было бы стыдно. А сейчас я просто не знаю, что делать дальше.
   - Второй сезон, третий сезон, далее везде. Ты считать умеешь?
   - Нужен финал. А я не могу... не умею.
   - Не умеешь писать? - Джим фыркнул. - Не смеши мои тапочки.
   Крис покачал головой.
   - Я знаю, что должно произойти. Теперь знаю. Когда я еще был под воздействием растор... когда я перечитывал весь текст, я запомнил каждую фразу, каждую мелочь, от первого тома до шестого. Я вижу всю картину, я понимаю, куда пойдет сюжет, потому что в другую сторону он пойти просто не может. Но я не Айзек. Я не умею писать, как он. Я могу только перечислять факты.
   Они вышли на залитую огнями набережную Темзы. Джим тронул друга за плечо.
   - Ну, вот тебе факт: мы живы, мы знамениты, и весь Лондон у наших ног. Если ищешь вдохновения, поищи его здесь. Или же... - Джиму вдруг пришла в голову забавная идея. - Как там звали брата твоего выдуманного Айзека Бродковски? Натан? Поищи у него, он же писал с братом в соавторстве.
   Крис вдруг остановился.
   - Что ты сказал?
   - Айзека больше нет, - терпеливо повторил Джим. - В твоей мистификации он просто исчез, помнишь? Но есть его брат Натан, такой же талантливый. Напиши седьмой том от его имени. Вдруг получится?
   Глаза Криса вдруг просияли так, что даже набережная на миг показалась тусклой и безжизненной по сравнению с ними.
   - А знаешь что? - медленно сказал он. - Кажется, ты только что спас мне жизнь.
   - Для чего еще нужны друзья?
  
   Крис долго с изумлением глядел на Биг Бен и снежинки, пролетающие мимо огромного циферблата. В последний раз Джим видел такое выражение на лице друга, когда они огибали на катере Манхэттен и проезжали мимо башен-близнецов.
   Потом они отправились за мороженым. В полночный час в кафе почти никого не было, но, как по заказу, и девушка за стойкой, и двое посетителей-пенсионеров с соседней улочки оказались поклонниками Джимовского ситкома. И в эту ночь Джим не испытывал ни малейшего неудобства, хотя обычно ему хотелось спрятаться от излишнего внимания. Больше часа они обсуждали смешные моменты, хвалили удачные шутки и взахлеб радовались отношениям героев, словно и сами на миг очутились в сериале.
   На миг Джим вспомнил себя из прошлой новогодней ночи и с силой захотел рассказать себе-тогдашнему, что с ним случилось и случится, что все хорошо и будет хорошо, достаточно лишь в это поверить. Потом поймал понимающий взгляд Криса поверх чашки латте, и в очередной раз поразился, как одна и та же мысль может перетечь по воздуху, изо взгляда во взгляд.
   Обратно они шагали, дирижируя бутылкой кьянти и в два голоса распевая только что разученную "Песню о ежике" с жутко неприличным содержанием.
  
   В отель они вернулись глубокой ночью, раскрасневшиеся от мороза и усталые.
   - Кажется, я счастлив, - прокомментировал Крис, разливая вино по бокалам.
   Джим с понимающим видом улыбнулся.
   - То есть ты рад тому, что ты делаешь, и жизнь имеет смысл?
   Вместо ответа Крис, подхватив бокал, вышел на балкон и облокотился на перила. Колыхались раздернутые занавески, и внизу открывался безбрежный, как небо, вид на Темзу и строящееся колесо обозрения.
   - Аж голова кружится, правда?
   - После шестого бокала уж точно, - хмыкнул Джим.
   Крис обернулся к нему с балкона. В полутьме его глаза казались черными.
   - Знаешь... У меня ощущение, что я взлетел куда выше, чем должен бы, и впереди только пропасть. Совсем рядом.
   - Главное, чтобы не смерть, - очень серьезно сказал Джим.
   Крис пожал плечами.
   - Я никогда не собирался жить долго. Есть вещи и похуже.
   - Какие? Недописанная книга? Недоснятый сериал? Позор и осуждение общества? Плюнуть и растереть.
   Крис медленно покачал головой, глядя на него.
   - Ты не понимаешь...
   И тут Джима прорвало.
   - Да все я понимаю! - выкрикнул он. - И, поверь, я знаю, что бьет больнее. Господи, когда я узнал, что ты, идиот, втайне лечился от опухоли и ни слова не сказал мне, я две недели ни о чем другом думать не мог. Я шел по аллее, видел солнце на листьях, и думал только, что ты его мог больше не увидеть. Какие, к черту, взлеты, какие пропасти, какие дурацкие книжки?
   - Джим...
   - Заткнись. Ты победил опухоль. Смерть! Ты вообще представляешь, что это - смерть? Это не сладкий хор в церкви и не розовые свечки на небесах. Это одиночество, горче которого нет ничего. Это телефон, который не позвонит. Это пустой стул в ресторане напротив. Это каждый раз, услышав что-то забавное, вспоминать: "надо рассказать тебе", и заново осознавать, что нет никакого "тебя".
   - Одна жизнь не может быть настолько важной.
   - А она, черт подери, важна.
   Они уставились друг на друга. Вдалеке пробил Большой Бен.
   - Спасибо, - тихо сказал Крис.
  
   Джим проснулся на диване с пачкой распечаток на лице. Солнечный свет безжалостно светил сквозь раскрытые занавески. На журнальном столике надрывался телефон.
   - Алло? - сонно проговорил Джим в трубку.
   - Я обдумал ваше сумасшедшее предложение, как вы и просили, - произнес холодный мужской голос.
   - Что?
   - Я не знаю, каким путем вы добыли рукописи моего умершего брата. Но... я готов поверить, что эти страницы и впрямь написал он.
   Джим с ошалелым видом потер глаза. Рукопись умершего брата?
   - Я несколько часов сидел, сравнивая ваши книги с его детскими рассказами, - продолжал мужчина. - С письмами, с нашими неопубликованными мыслями, с его голосом в своей голове. Это его слова, его голос. Вы не соврали, хотя я понятия не имею, зачем это вам. Если я попытаюсь вас разоблачить, у меня, безусловно, ничего не выйдет, но судебное разбирательство здорово подпортит вам репутацию.
   Джим лихорадочно соображал. Вчера он уговаривал Криса воспользоваться новым псевдонимом: поставить на седьмой том имя Натана Бродковски, брата мифического Айзека. Разумеется, таких писателей в реальном мире не существовало - это лишь подходящие имена для доверчивых читателей, черные буквы на пожелтевшей газетной бумаге.
   А сегодня, выходит, Крису звонит настоящий Натан Бродковски? Который, выходит, не просто существует, но обвиняет Криса в краже рукописей брата... и обвиняет справедливо?
   О боги...
   - Так вы не будете писать седьмую книгу, мистер Бродковски? - рискнул он.
   - Для вора, который сделал себе имя на памяти моего брата? Нет. Айзек пожертвовал жизнью ради меня, и я - пока - не желаю пачкать грязью его лучшее детище. Я даже испытываю к вам что-то вроде чувства благодарности: без вас эти книги могли пройти мимо меня. Но я могу и передумать. Не звоните мне больше.
   В трубке послышались гудки.
  
   Джим все еще сидел на диване, обхватив руками голову, когда дверь номера открылась, и на пороге появился Крис с бумажным пакетом под мышкой и двумя стаканами кофе на картонной подставке.
   - У меня появилась потрясающая идея, - легко сказал он, раскладывая покупки на столе. - Сходим в музей мадам Тюссо? Что-то мне подсказывает, что до появления там новой статуи остались считанные месяцы.
   Джим поднял голову и устало посмотрел на него.
   - Сюда только что звонил Натан Бродковски. Знакомое имя?
   Крис разом опустился в кресло, по пути перевернув стакан. Темно-коричневое пятно медленно растекалось по полу.
   - Вчера, пока ты спал, я позвонил ему, - осипшим голосом сказал он. - Да.
   - Ты сказал ему, что его умерший брат написал твои книги?
   - Да.
   Джим вскочил с дивана. Распечатки разлетелись по комнате.
   - Не могу поверить. Ты совсем с катушек слетел?! Ты ему наврал или нет?
   - Да. И нет. - Крис до боли знакомым жестом прищемил переносицу. - Но если бы я объяснил ему все, как есть, он бы мне не поверил.
   - Тогда, черт возьми, объясни мне, чтобы я поверил! Скажи мне, что ты не вор!
   Крис прикрыл глаза.
   - Я не вор. Но...
   Но.
   Всегда, везде оправдания начинаются с одного и того же слова. "Я не виноват, но..."
   И тогда Джим бесповоротно понял - все так и есть.
   - Не могу поверить, - шепотом повторил он.
   За окном снова пробил Биг Бен. Спокойный зимний день, солнце над Темзой, кофе на столе, съемки послезавтра - почему, почему, почему лучшая дружба в его жизни разваливается на глазах?
   Лужа горячего кофе текла к окну, окрасив по пути края занавески в грязно-коричневый.
   - Я могу все объяснить, - наконец произнес Крис.
   - Объясняй. Только без своих дурацких историй.
   - Без них не получится.
   Джим выдохнул сквозь зубы, подавляя ругательство.
   - Черт с тобой. Объясняй, как знаешь.
   - Представь три точки во времени, - начал Крис. - Одна в будущем, когда Айзек вырос, состарился и написал шесть книг из семи. Вторая в далеком прошлом, до моего рождения, когда погиб один из братьев. И третья в день, когда встретились мы. Айзек из точки два не мог написать эти книги. Он бы не успел, ему еще хватало таланта... он не знал о современных открытиях в области психологии, наконец. Эти книги написал Айзек из точки один. В точку три из точки один их доставил я.
   - Почему не в точку два?
   - Я еще не родился, - без промедления ответил Крис. - Айзек еще не стал великим писателем. Он бы не знал, что делать с рукописью, а я мог случайно перечеркнуть собственное рождение.
   - И как ты телепортировался во времени? - спросил Джим, принимая правила игры. - С пачкой книг под мышкой?
   - Безо всего. С лошадиной дозой растормаживателя памяти в крови. И с очень сильной головной болью.
   - А зачем ты вообще полез в прошлое? За легкой славой?
   - Я собирался отдать рукопись Айзеку! - Крис повысил голос. - Я предупредил бы его, что, написав шестую книгу, он отправится в прошлое спасать брата и исчезнет. Я принес бы ему шесть томов на блюдечке, чтобы он заранее написал седьмой! Ты читал эти книги, Джим - разве у тебя не щемит сердце от мысли, что они навсегда останутся незаконченными? Лучшая в мире история, лучшее путешествие по выдуманной вселенной, жизнь, прожитая до победного конца - разве оно того не стоило?
   Он лихорадочно перевел дыхание.
   - Но я не знал, что Айзек исчезнет из времени после точки два. Я даже не догадывался, хотя должен был... - Крис тихо засмеялся. - Перед тем, как запустить Машину, я вернулся за свой стол: хотел в последний раз подержать в руках его книгу с твоей фотографией на обложке. Я ее не нашел. Знаешь, почему? Ее больше не было, и тебя бы никогда не увидели в этой роли. Никогда.
   В голосе Криса сквозило такое отчаяние, что на миг Джим ему почти поверил.
   Но только на миг.
   - Крис, ты рассказываешь себе истории давным-давно, - твердо сказал он. - Но иногда полезно посмотреть на вещи в реальном мире. Ты украл его рукопись. Умершего парня. Опубликовал под своим именем. Забудь про подлые отмазки вроде "он все равно умер" или "я вернулся из будущего" или "у меня не было выбора". Да или нет?
   - Да, - просто сказал Крис.
   Джим ожидал от друга такого ответа. Но больно было все равно.
   - И долго ты собирался всем врать? Включая меня? Еще месяц? Год? Всю жизнь?
   Молчание. Похоже, это и было его ответом.
   Нашарив на тумбочке пустой бокал, Джим изо всех сил швырнул его в противоположную стену. Осколки со звоном разлетелись по мрамору. Крис не шевельнулся.
   - Ты будешь продолжать съемки? - спокойным тоном спросил он, словно его и впрямь интересовало только это.
   - В украденном сериале? - Джим горько рассмеялся. - Я должен бы отказаться, верно? А я... знаешь, я не могу. Перечислю весь гонорар на благотворительность, но это все, на что меня хватит. Похоже, я такой же вор, как и ты.
   Джим бросил взгляд за окно. Высоко в небе плыл воздушный шар от японской компании, на миг до боли напомнивший бумажный фонарик, что они запустили в тот вечер.
   В другой жизни. Все. С него хватит.
   Голос Криса настиг его в дверях.
   - Если ты хочешь убедиться... поверить, что я хоть в чем-то не лгу... - В зеркале слева от двери Джим увидел, как Крис достает из кармана листок. Измятый, почти протершийся на сгибах. - "Атлантический ветер" победит в январском заходе. И да, я совсем не разбираюсь в лошадях.
   Джим хлопнул дверью, не оборачиваясь.
  
   "Атлантический ветер" обогнал ближайших соперников на полкорпуса.
  
   Засыпая в пустой квартире после съемок, Джим все чаще спрашивал себя, верит он или нет. Но ответ на свой вопрос он нашел только тогда, когда наступил страшный, невозможный август, телефоны раскалились по всей стране, телевизор показывал черт знает что, и в довершение ко всему Джим узнал из десятых рук, что Криса госпитализировали с нервным срывом. Якобы этот парень верил, что теракт произойдет в сентябре.
   В тот день Джим поверил. Поверил, но не позвонил.
  
   Съемки шли своим чередом. Приближалось Рождество: в гримерной то и дело шуршала яркая упаковочная бумага, по радио перекликались рождественские песнопения, а в перерыве между дублями актеры вытаскивали из шляпы имена, чтобы назначить для каждого "тайного Санту". Все вроде бы было хорошо, но Джим чувствовал в воздухе приближение грозы. Такой, после которой несколько сотен человек обычно ищут другую работу.
   - Если рейтинги позволят, мы будем продолжать съемки: все права выкуплены, тут никаких проблем не будет, - услышал Джим как-то в коридоре. - Но необходимо решить судьбу финала. Вы же понимаете, четвертая стадия...
   - Извините. - Джим схватил продюсера за рукав. - У кого?
  
   За окнами госпиталя бушевала метель. Прекрасный рождественский снегопад: в такую погоду героини романтических комедий выбегают из дома, чтобы встретить любовь всей своей жизни, потерянные родственники возвращаются домой, а одиннадцатилетние мальчишки случайно оказываются в магазине игрушек с папиной кредиткой. Время кофе, булочек и елочных украшений. Время семейных ценностей и счастливых финалов.
   Крис сидел в больничной кровати и писал письмо. Дверь закрылась за Джимом бесшумно, но Крис тут же поднял голову.
   - Я идиот, - негромко скзаал Джим. - Прости меня.
   - Парень, которого ты считал гениальным писателем, оказался жуликом, - так же тихо сказал Крис. - Наверное, я бы тоже не простил.
   Джим рухнул на кровать рядом с ним.
   - Я простил. Я бы сам притащил эти чертовы книги из будущего, если б надо было. Крис, черт подери все, только не умирай! Пожалуйста.
   Крис задумчиво поглядел в окно, словно принимая какое-то решение. Потом он встряхнулся и перевел взгляд на Джима.
   - У меня будет для тебя одна хорошая новость, - мягко сказал он. - Но позже. Я, кажется, придумал, как нам закончить седьмой том.
   - Нам?
   - Натану Бродковски. Как ты и предложил с самого начала.
   Джим недоверчиво посмотрел на него.
   - Он послал тебя ко всем чертям, Крис. Он не будет ничего писать.
   - Я не убедил его, - уверенно сказал Крис. - А ты убедишь. Он увидит каждый намек на будущий финал - ведь я расписал их все до последней строчки. Он не верит в путешествия во времени, но он любил брата, а ты умеешь донести до сердца самое сокровенное. И, если уж совсем ничего не получится, вот даты и события, которые сумеют тебе помочь.
   Он протянул Джиму конверт.
   - А письмо? - спросил Джим, кивая на лист на коленях Криса.
   - Тебе. Но это уже неважно, правда?
   Наступило молчание.
   - Я думаю, ты был прав, - почти шепотом сказал Джим. - Оно того стоило.
   - Но мир изменился. Айзек перевернул все с ног на голову, а за ним и я. Пары, которые из-за нелепой случайности не встретились, дети, что не родились, самолеты, что взорвались совсем в другой день и в другом месте... - Крис отвернулся на миг. - Я не мог никого спасти. Даже странно, что фавориты в скачках не поменялись.
   - Должно быть, лошади не читают книжек.
   Крис чуть улыбнулся.
   - Единственное логичное объяснение. Впрочем, я уже мало что могу изменить. Теперь твоя очередь, Джим. К Айзеку прилетел лучший бумажный фонарик из всех, что только могут быть. Если кто-то и может не дать ему погаснуть, то только ты.
   Я так хотел поверить, что эти книги написал ты, подумал Джим. Так злился из-за того, что реальность оказалась совсем другой. Кто бы мог подумать, что это станет неважно.
   - Обязательно, - сказал он вслух. - Но потом. Сейчас мое место здесь.
   Крис покачал головой.
   - У меня меньше месяца. Тебе не понравится то, что ты тут увидишь.
   - Иди к черту, - беззлобно сказал Джим. - Я остаюсь.
  
   В итоге Джим все-таки поехал в Детройт. Он ненавидел себя за эту поездку, за день, проведенный вне больничной палаты, вдали от тикающих часов, которые вот-вот должны были остановиться. Но сильнее злости было сознание, что здесь он нужен больше - пока Крис жив и это дает ему силы.
   Натан принял его. Они долго говорили в кабинете с зашторенными окнами, у качелей в заброшенном саду, на чердаке у ящика со старыми тетрадями. Они спорили, молчали, и говорили снова.
   Джим остался на ночь. Ранним утром, едва проснувшись, Натан дал согласие. Взглянув на его лицо, Джим навсегда поверил, что этой ночью Айзек Бродковски являлся брату во сне.
  
   Три недели, наполненные разговорами. Бумажные фонарики, вылетающие из окна каждый вечер, несмотря на все запреты охраны. Первая глава седьмого тома, прилетевшая от Натана по электронной почте. Морфий, распечатки на кровати и снег за окном.
   - Черт, - прошептал Джим. - Как же не повезло...
   Крис улыбнулся одними уголками губ.
   - Помнишь, у меня была для тебя хорошая новость?
   - Ты обещал, что расскажешь позже, но... - Джим вгляделся в бледное неподвижное лицо. - Крис? Крис?!
   - Что?
   - Черт. Не пугай меня так.
   - Когда моей матери не стало, я продал дом и переехал в Ньютон, - почти шепотом сказал Крис. Ему все труднее было говорить. - Там очень тихо и хорошо, а летом на озеро прилетают лебеди. Каждый год в память о маме я приходил туда в ее день рождения, третьего января, и запускал один фонарик в небо.
   - Почему ты мне это...
   - Ты поймешь. - Крис улыбнулся и закрыл глаза. - Мне всегда было любопытно, как началась твоя карьера. Айзек отправился в прошлое к брату. Мне не к кому было отправляться. Айзек начал работу над книгами в Нью-Йорке, и я выбрал район, в котором в тот год жил ты. Так странно, что мы сразу встретились, правда?
  
   Два дня спустя коллеги по съемкам все-таки уговорили Джима пойти домой. Он сидел в коридоре у палаты Криса и невидящими глазами смотрел в окно. На кресле рядом с ним лежал алый бумажный фонарик.
  
   Седьмой том вышел через два года. Джима то и дело спрашивали в интервью, знал ли он концовку. "Я догадывался", - дипломатично отвечал он, хотя на самом деле не имел ни малейшего представления. Натану удалось держать читателя в неведении до последней минуты: братья и впрямь идеально дополняли друг друга. Но сидя у камина в новогоднюю ночь и перечитывая последний том саги Айзека и Натана Бродковски, Джим думал только об одном.
   Крису удалось.
   Если бы он только...
   Стоп.
   Если бы он только был жив?
   Джим выронил книгу.
  
   На берегу озера даже в ранних январских сумерках было людно: между облетевших кленов бегали дети, на скамейках обнимались парочки. Рождественский дух еще не успел выветриться, и на ветру, мигая электрическими огнями, плескались гирлянды. На ледяную гладь приземлилась стайка воробьев: птицы разбрелись по льду и деловито начали подъедать крохотные кусочки мякиша.
   Джим машинально проследил за очередной порцией хлебных крошек и поднял голову. Длинноволосый парень, кормивший птиц, приветливо улыбнулся ему с оттенком узнавания.
   Джим застыл на месте.
   Не может быть. Ни разу не может быть. Но это было.
   Он рухнул на скамейку, спугнув какую-то парочку. Только сейчас он поверил до конца.
   - Крис? - одними губами произнес он.
   Совершенно тот же взгляд. Та же рассеянная полуулыбка.
   Скрип шагов по снегу.
   - Привет.
   - Привет. Это не твой фонарь там, в облаках?
   Джим кивнул наверх. Высоко в небе одиноко горел ярко-оранжевый бумажный фонарик.
   - Вообще-то да. А... как?
   - Просто пришло в голову, - пожал плечами Джим. - Думаю о чем угодно, лишь бы роль не зубрить. Что-то сегодня реплики вообще в голове не укладываются. Прямо хоть таблетки для укрепления памяти принимай.
   - Не советую. Мы собираемся выводить на рынок одно средство, но у него масса побочных эффектов.
   - Да уж догадываюсь... - вздохнул Джим. - Знаешь, я пришел сюда в память об одном человеке...
   - Я тоже.
   Джим внимательно посмотрел на него.
   Крис знал, пронеслось у него в голове. Или надеялся. Его временная линия исказилась, но его не стерло из реальности, это все тот же Крис: будь сейчас в его распоряжении машина времени и не будь в мире седьмого тома, он поступил бы точно так же.
   Можно быть другом кому-то за то, что знаешь и помнишь о нем: за жертвы, что он принес, и дела, которые сделал. А можно принимать человека как есть, без кусочка памяти.
   И помнить за него и для него. Ведь и Крис запомнил его игру в другом времени.
   - У меня с собой тоже был бумажный фонарик. - Джим потянулся к рюкзаку. - Не одолжишь зажигалку? Я хочу рассказать тебе одну историю...
  
  


Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"