Все, что глаза видели вокруг, казалось еще тем самым последним неоконченным сном. Должно было казаться. Все вокруг и было им, пока холодная (слишком холодная!) вода не обожгла лицо, и в голове не заработали рудники. Внутрь пришла пустыня, и Олег почувствовал, что еще пьян. Сон ушел. Утро наступило. Самая противная из всех возможных реальностей. Понедельник...
Сколько же они вчера выпили? Пробелы... Домой пришел около... м-м-м... трех?! Снова захотелось спать. Но на кухне загремели кастрюли, и сон пропал навсегда.
Обижается?
- Ма-аш!
Не отвечает. Так и есть. А вчера отвечала? В груди заныло. Уйдет, точно уйдет. Черт, какой же он баран! Почистил зубы, сполоснулся, вытерся насухо пахучим полотенцем. Вернулись запахи, и это порадовало. Прошел на кухню. Коридорные стены все еще шатались. Надо будет сменить мозг. Или жизнь... В голове, однако, мозга не наблюдалось. Он ошибся. Вместо него там перекатывался огромный валун. Отвратительное было ощущение.
Опять на работу с бодуна, - подумал Олег. - Нехорошо.
Зашел на кухню. Сел за стол. В тарелке дымилась каша, на ней розовели сосиски. Но аппетита не было. И очень хотелось пить.
- Маш, дай водички!
- Сам возьми, - немного осипшим и безнадежно далеким голосом был ответ. Глаза красные. Плакала, стало быть.
Олег встал, прошел мимо нее. Она отстранилась, как от прокаженного. Настроение упало совсем и закатилось куда-то в пыль под мойку. Взял железную кружку, окунул в ведро и мелкими глотками выпил до дна. С закрытыми глазами зачерпнул еще одну и так же неспеша выпил. Жить теперь захотелось чуть больше. Приятный холодок убрал засуху внутри, успокоил сердце.
- Наслаждаешься? - первый порыв, как показалось ему, предвещал грозу.
- Маш, да я...
- Скотина ты! Говорил же, говорил - всё, завязал! Совести нет у тебя!
- Ну прости! - он повернулся и стал перед ней, сжимая в одной руке кружку, а другую прижав к сердцу. Что-то там жгло. Наверное, совесть.
- А-а! - она кинула в него полотенце и, разревевшись, выбежала из комнаты. Он было пошел следом, но потом махнул рукой и сел есть. Еда придавила совесть, руки прикрыли глаза. Он молча жевал, покачивая головой в такт известной одному лишь ему песне. Не ду-умай, не бери в го-о-о-ло-о-ву-у... Подожди-и-и... Все само пройде-о-от... И не знал, как себя назвать.
Поел. Оставив вместо себя полотенце, на ходу допил чай и пошел обуваться. Голова, вроде, прошла. Теперь на работу, нужно же немного повкалывать. Чтобы ух!
Олег шел по улице и не понимал, как же так все хреново получилось. Настроение было ужасным, и если бы он мог, то выкинул бы все эти мысли из головы. Но они оставались, больше того, летая по замкнутому кругу, они зацикливались на одном и том же, не давая ни ответа, ни покоя.
Как-то его жизнь внезапно опустела... Сам того не заметив, он потерял уважение друзей, родни, жены. А что получил? Смутное мимолетное удовольствие от гулянок с вечно пьяными "дружбанами"? Ощущение, что он сам хозяин своей жизни? Он словно кожей ощущал, как все хорошее, что в ней было, ускользало из его рук. Он забыл об ответственности перед женой, перед родителями и друзьями. Последнее время память потерялась в тумане буйного веселья.
Постоянное ощущение падения. Когда оно появилось? Но ведь все же опять наладится! Всегда же после неприятностей приходит хорошее! Ведь так?! Так ведь бывает... По крайней мере, в его жизни.
Остановившись на светофоре, он вздохнул. И неожиданно сквозь хаос мыслей и каких-то неприятных завихрений в нос ударил запах новой, недавно родившейся зелени, в уши наполнились живым пением птиц и криками детей - этих маленьких людей, спешащих в свои школы с огромными ранцами! Олег оглянулся на мир, простирающийся вокруг него на все четыре стороны. И заявил ему:
- Нет, не поздно. Я могу все исправить!
А потом закрыл глаза и попросил Господа дать ему еще один шанс.
Плечо зацепил какой-то серый прохожий, буркнув, не останавливаясь:
- Ну чё стал?! Спишь, так иди спать домой! Свет зеленый, а он стоит на проходе...
И ушел бурчать дальше.
Олег раскрыл глаза. Пора идти. Теперь в душе его стало светлее. Он вернет любовь и уважение, он докажет, что не пропал, что еще чего-то стоит!
Попить бы...
Пройдя мимо группы монтажников, он зашел в вагончик. Переоделся, глотнул холодной минералки из холодильника. Господи, есть же на свете хорошие люди! Оглядевшись в поисках этого самого хорошего человека и не найдя его, Олег прикончил бутылку.
Снова вышел на улицу. Вокруг звенела и дышала природа. Красота! Жизнь, все-таки, отличная штука!
Он подошел к своему бульдозеру, стукнул ногой по колесу. Потом открыл дверь и залез внутрь. Двигатель разогревался, а Олег прикидывал план работ. Расчистить площадку, выгрести на край мусор. Проехав дальше, разровнять место под котлован. Скоро здесь вырастет новый микрорайон. Люди поселятся в новых квартирах и будут себе жить. А раньше на этом месте был лес - он помнил, как осенью они ходили сюда за грибами, а зимой катались на лыжах. С тех пор город вырос - не узнать. А в войну здесь шли жестокие бои. Люди сражались за свое будущее, за жизнь. Они, наверное, тоже верили, что все в их руках, что только от них зависит, каким будет это будущее - светлым и счастливым или потерянным, черным...
Эти люди, - подумал он, - тоже хотели быть счастливыми и любимыми...
Маша. Какая она у него, все-таки, хорошая! После работы обязательно купит ей цветов и плитку шоколада! Можно и в кино сходить...
Взревев, скрипнув гусеницами, бульдозер, окутанный синим дымом, покатился работать. Покончив с площадкой, убрав мусор, Олег остановил двигатель и закурил, присев на трак. Нет, ну какое же отличное выдалось утро! Всё теперь будет хорошо!
Скоро обед. Он посмотрел на часы. На его глазах секундная стрелка пробежала несколько делений и вдруг стала. Где-то под сердцем пробежал неприятный холодок. Олег потряс часы, и они снова пошли. Пора заканчивать. Он залез в кабину и завел свой бульдозер. Скорей бы доработать и домой - к Машке! Все исправить, помириться...
Ковш вонзился в сырой чернозем, выдирая из земли пни, ломая старые гнилые стволы. Сизый дым вырывался из трубы, поднимаясь к верхушкам деревьев. Оглушительно ревел мотор. Работа шла, стало жарко. Олег снова взглянул на часы. Стоят. Надо будет потом починить.
Что-то впереди заскрежетало и замедлило ход. Олег остановился и посмотрел вниз. Какая-то железяка. Он немного поднял ковш и дал задний ход, увлекая зацепившийся металл за собой.
С противным гадским хрустом ржавый стабилизатор отстал от пузатой серо-коричневой свиньи, наполовину оставшейся в земле. На ржавом боку серела свастика.
Ледяной ветер сжал сердце в клещи. Глаза расширились. Это...
Взрывной волной тяжелый бульдозер подняло на дыбы, срезав верх ковша, кабину и трубу. Медленно искореженная машина рухнула на землю и сползла в образовавшуюся воронку. На земле, припорошенный сырым черноземом, лежал Олег. Глаза его смотрели в огромное весеннее небо. Вокруг повисла звенящая тишина. Под треснувшим стеклом часов на его руке секундная стрелка пару раз дернулась и, не в силах сделать уже ни шагу, замерла навсегда.
Луганск, 12.2.2003 г.
copyright Скачков М.С. 2007 г.