Автор:  Ярич Ирина

Коварная Такла-Макан

Когда-то  среди высочайших гор со скалистыми выступами и 
ослепительно-белыми холодными вершинами лежала манящая 
зелённая долина. Плодородная земля, обильно политая дождями, 
рождала густую и сочную траву. Обширная долина не знала 
суровых зим и безжалостного летнего зноя - горы не пропускали 
студёные ветры и суховеи. Здесь жил вольнолюбивый народ - 
уйгуры. Они не ведали голода и нищеты, ибо были богаты своими 
многотысячными стадами и табунами. Но не только отменными 
скотоводами слыли уйгуры, но также храбрыми  воинами. А среди 
них самый ловкий и смелый - богатырь Лобнор.
Однажды  с запада, с гор Памира в этот цветущий край 
спустился караван, который направлялся на восток за шелком, 
фарфором и бумагой. В долине же купцы намеревались приобрести 
скот себе на харчи, а потом облюбовали коней на продажу. 
Владелец каравана, богатый и известный в своей отчизне, чтя 
память давно умершей любимой жены, был полностью во власти 
дочери, единственного своего чада. Девушка желала посмотреть 
чужые земли, и без усилий получила разрешение сопровождать 
отца. И вот они прибыли в зелённый и благоуханный край, 
который её очаровал. Понравились ей и воины - крепкие и 
ловкие, сильные и выносливые, но более всех - богатырь 
Лобнор. 
И вот она поведала отцу, что хочет выйти замуж за Лобнора, 
из тех, кого ей удалось увидеть он краше и ловчее остальных.
- Дочь моя, Такла-Макан, желание твоё не осуществимо. Лобнор 
давно женат на красавице Тарим, а малышка Кончедарья - плод 
их союза и любви. Моё милое дитя, мы ещё немало достойных  
встретим, обрати взор на других.
- Нет отец, не нужен мне другой. Надо подумать, как разлучить 
Лобнора с Тарим и Кончедарьей.
Владелец каравана вспомнил покойную жену, как похожа лицом и 
статью дочь на мать и, как различны их характеры. Наверное, 
свой нрав дочь унаследовала от деда, тот тоже был властный и 
упрямый, никто не мог с ним совладать.
- Твоё желание меня огорчает, - сказал и грустно вздохнул. 
Он попытался отвлечь дочь от её губительных мечтаний. -  
Такла-Макан, вот  доберёмся до дальней страны, а она огромна, 
и увидишь, как её жители похожи друг на друга. Но вот в чём 
штука, обычаи там отличаются не только от наших, но и меж 
собой различны, ибо племёна хранят древние традиции...
- А, если случится здесь война, - вдруг задумчиво произнесла 
Такла-Макан. 
- Император несколько раз пытался завоевать уйгуров, но ему 
не удалось одолеть отважных воинов во главе с Лобнором.
- Да-да, именно война. Отец, нужна война, тогда Лобнор будет 
мой.
- Что ты, доченька?! Как тебе это может помочь?! Поверь 
своему старому отцу, желая людям беды, сама несчастливой 
станешь. Выброси ты эту блажь из головы. Столько славных 
юношей, и для тебя найдётся достойный жених.
"Лобнор, только он мне нужен! С женой и дочкой его я разлучу. 
Не быть им вместе, я на всё пойду, никого не пощажу! Ни их, 
ни себя!", - решила Такла-Макан, а вслух кротко спросила:
- Отец, обратно мы пойдём этой же дорогой?
- Да, родная, а что?
- На прощанье хочу на обратном пути посмотреть на Лобнора.
Такла-Макан притворилась, что смерилась, а сама задумала 
недоброе. Отец и не подозревал, что дочь втихомолку 
увлекалась магией и здорово в ней преуспела.  Наставником у 
неё был  зороастриец, маг, которого нанял отец по просьбе 
дочери, как учителя астрологии. Ум и смекалка юной ученицы 
его восхищали. И он с ней поделился заветными знаниями 
предков. Владел он многими тайнами и поведал их Такла-Макан. 
Перед своей смертью он передал ей свою силу и могущество над 
стихиями. 
По просьбе дочери хозяин каравана устроил пир, куда созвал 
лучших людей края. Уйгуры хвалили доброту и неслыханную 
щедрость купцов. А Такла-Макан отослала подарки женам и 
дочерям старейшин и знаменитых витязей, дабы показать своё 
уважение к гостеприимным жителям долины. Провожая купцов в 
путь, уйгуры желали им удачи.
На привалах караван погружался в спасительный сон кроме 
охраны и Такла-Макан. Её страстные мечты были сладостней 
сновидений. В ночной тиши предавалась она воспоминаниям и 
видела перед собой Лобнора. Как великолепен он, скачущий на 
своём быстром коне! Как стремительно обгоняет витязей, 
оставляя их далеко позади, и попадает на ходу в глаз мчащейся 
косули! Как ловок и силен во время схватки воинов! А как он 
статен и красив! "Ах, как было бы замечательно, - думает 
Такла-Макан, - ласкать его могущий стан, ощутить объятья 
сильных рук, приникнуть к его сладким устам. О, желанный!", - 
и довольная улыбка делает ещё прекрасней её лицо. Она не 
сомневается, всё это исполнится наяву, потому что... "Я так 
хочу, - говорит она себе, - и так будет, так как не может 
быть иначе, ведь я не робкая куропатка Тарим, а владычица 
стихий Такла-Макан!". Юная колдунья уже познала силу своей 
красоты, перед которой в обожании склонилось немало мужчин. 
Но теперь, не знающая ни в чём отказа она натолкнулась на 
преграду, и в ней соединились: азарт борца, любовное влечение 
и стремление обладать предметом страсти. И не бывало, чтобы 
она отказывалась от желаемого.
Но вслед за милым образом славного воина всплывало в памяти 
кроткое лицо Тарим, благодарившей её за подарки и любопытные 
глаза малютки Кончедарьи. От трогательного вида ребёнка не 
таяло сердце Такла-Макан, потому что та хоть и дочь Лобнора, 
но от другой! "Да, Тарим сейчас рядом с ним"! - и удушливой 
волной приливала ревность, принося с собой ненависть к его 
жене, а заодно и к дочери.
Так оставшийся и обратный путь Такла-Макан изнывала то от 
сладостных мечтаний, то от разъедающей душу ревности и 
ненависти.
Караван благополучно добрался до двора императора. В его 
конюшни перебрались красивые и быстрые уйгурские скакуны.  
Тем временем пока купцы выгодно сбывали свои и приобретали 
новые товары, Такла-Макан с помощью подкупа и магических чар 
проникла во дворец, и предстала перед очами императора.
- Властелин Поднебесной, я слышала, ты жаждешь покорить 
уйгуров. Я видела их край.  Он достоин присоединиться к 
твоим владениям. Я могу помочь осуществить твоё желание, - 
непроницаемы как ночь были глаза Такла-Макан и холодна её 
краса. 
Императору не понравилось, что чужеземка лезет в его дела. 
Но он не стал показывать своего гнева, притворился, что его 
тронула её забота.
- Милая девушка, неужели такое нежное создание сможет сделать 
то, что не удалось армии?
- А я и не буду вместо неё. Я скрою твою армию от глаз 
противника, и те не узнают, что к ним идёт враг. А ты, 
великий император застанешь врасплох уйгуров и одолеешь, не 
готовых к битве. 
- Заманчиво. Но как ты спрячешь тысячи воинов?
- Их закроет туман.
- Откуда же он возьмётся?
- Я его создам.
- Юная дева знакома с магией?
- Да, повелитель.
"С нею надо быть настороже", - подумал он.
- Но как же армия будет идти в тумане? Как определит 
правильный путь и не собьётся с дороги?
- О, владыка, туман этот не простой. Это окружающие будут 
видеть туман, а воины, находящиеся внутри него и не заметят 
его, а всё вокруг увидят как обычно.
- Доказать свои слова ты можешь?
- Прикажи и телохранителей твоих скроет туман.
"Однако хитра, но напала не на простака". 
- Я сам решу кого тебе закрыть туманом, - властно и резко 
ответил император и слабым взмахом руки подозвал главного из 
телохранителей. Тот приблизился, поклонился, а император 
прошептал ему на ухо несколько слов. Охранник  вышел из 
покоев, но вскоре вернулся со старым слугой.
- Вот его закрой туманом, - обратился император к 
Такла-Макан, указывая на старика.
Девушка кивнула, проговорила заклинание тихо, быстро и 
невнятно, взмахнула руками и ...на том месте, где стоял 
слуга, сгустился туман. Поражённый император встал и вместе 
с изумлёнными стражниками приблизился к туману, недоумевая, 
обошёл вокруг. Словно спустилось облако и сквозь клубы 
никого не видно.
- Лио, ты здесь, - недоверчиво спросил император.
- Рядом с вами, мой повелитель.
- Тебе что-нибудь видно?
- Всё, мой господин.
- Перечисли.
И слуга назвал и тех, кто находился в зале и все предметы.
- Открой его, - приказал император девушке.
И та опять произнесла заклятие тихо, быстро и невнятно, 
взмахнула руками, и ...туман исчез.
- Ещё можешь повторить?
- Сколько угодно, повелитель.
Император опять шепнул на ухо охраннику, и тот покинул  
покои. Император сел на своё резное кресло-трон, отделанное 
нефритом и перламутром, и задумался. Опасный ему попался 
союзник. Вернулся стражник, а вместе с ним пришли несколько 
человек, все слуги: мальчик, девушка, подросток, старушка, 
молодой мужчина и зрелая женщина. Император приказал 
Такла-Макан скрыть их туманом. Потом, когда чары рассеялись, 
он сказал ей, что подумает над её предложением и, когда 
решит, то известит. После её ухода император сам допросил 
каждого из них, подробно расспрашивая, что они видели, что 
чувствовали и ощущали. Прошла неделя, и он опять их вызвал, 
чтобы узнать, не стало ли им худо. Оказалось, что нет, всё 
как обычно. И тогда император приказал позвать Такла-Макан.
- Ты не сказала, что хочешь за услугу. Ведь не даром  же ты 
вызвалась помочь.
 - Мудрый повелитель, как всегда прав. Мне нужен Лобнор, 
самый смелый и отважный витязь уйгуров. Когда их победишь, 
отдай его мне.
- И только и всего?!
- Владыка, мне он необходим.
"Вот её слабость", - подумал император.

Над степным горизонтом встаёт багровое солнце. Его лучи 
озаряют склоняющиеся от ветра травы равнины, сверкают в 
каплях росы, золотят склоны далёких гор.  Туда неспешно 
движется караван. В длинную цепочку выстроились навьюченные 
лошади. Они шагают размеренной поступью. К хозяину, который 
едет во главе каравана, подскакал с озадаченным видом его 
помощник. 
- Хозяин, позади каравана какой-то странный туман, - сказал 
он.
- Почему странный?
- Он появился в день нашего отъезда и с тех пор, словно идёт 
за нами.
- Почему ты так считаешь?
- Хозяин, туман ни приближается, ни удаляется, ни исчезает, а 
словно на определённом расстоянии следует за нами.
- А тебе не могло показаться?
- Нет и слуга мой может подтвердить. 
- А, что если это вовсе и не туман, а пыль от тысяч ног, 
армии, которая идёт по нашему следу в долину уйгуров?
- Нет хозяин, это не пыль. И ни одного человека не видно. 
Только густой туман.
- Да-а, странно.  Предупреди погонщиков и всех в караване о 
странном тумане, чтобы в случае чего могли быть готовы к бою.
Караван прошёл степь, вступил на горные тропы, а туман вдали 
от него всё продолжал стелиться длинным размытым хвостом, 
теряясь за горизонтом.
До уйгуров дошла весть, что возвращается караван и те, кто 
остался в селении готовились встречать желанных гостей. 
Большинство же воинов-скотоводов находилось со своими 
стадами и табунами, которые паслись на огромных просторах 
долины.
Хозяин каравана намеревался пробыть в долине несколько дней, 
чтобы дать отдых людям и лошадям, да и кое-какие товары 
обменять. Но дочь ему сказала, что заболела и просила отца 
отправляться в путь поскорее. На самом же деле Такла-Макан 
не собиралась возвращаться в отчизну, а хотела остаться тут 
с Лобнором. 
Такла-Макан приказала своей служанке купить уйгурскую 
одежду. А когда та хотела уложить вещи хозяйки, ибо на 
рассвете караван должен был отправиться в дорогу, 
Такла-Макан запретила, более того, она ей объявила:
- Я никуда не еду, и ты остаёшься вместе со мной. И никому 
ни слова!
- Но, как же госпожа? А ваш батюшка?
- Он тем более не должен знать! Уедет вместе с остальными 
без меня.
- Но хозяин будет беспокоиться!
- Да, наверняка. Сначала я хотела в записке всё ему 
рассказать. Но потом поняла, что он пошлёт слуг забрать меня 
силой, и я буду вынуждена тогда... В общем так только хуже. 
Поэтому пусть не знает где я. 
- Но, госпожа! Ваш отец станет горевать!
- Скорей всего.
- Избавьте его от печальной участи. Госпожа, он так вас любит 
и заботится всегда. Не покидайте отца и утешьте его старость.
- Ну хватит, ничтожная раба! Слишком ты разговорилась. Если 
вздумаешь ослушаться, пожалеешь! Ты меня знаешь...
Перед тем как караван тронулся в путь, Такла-Макан в 
предрассветных сумерках сбежала.
 Погонщики обратили внимание, что туман больше не преследует 
караван, и с облегчением удалялись всё дальше, не ведая, что 
творилось  в долине после их ухода. 
А уйгуры, проводив караван, скрывшийся за отрогами гор, 
ужаснулись, ибо обнаружили, что в долину вторглось несметное 
войско. Уйгуры бились отчаянно. Но разве может россыпь 
устоять против внезапного и сплочённого натиска.

И вот в шатре Такла-Макан стоит связанный Лобнор. Немало 
воинов императора лишилось жизни, чтобы захватить его в плен. 
Но почему у Такла-Макан тревожно на душе? Почему не ощущает 
она ликования, что Лобнор теперь её? Почему когда она смотрит 
в его хрустально-синие глаза, у неё нет уверенности, что 
борьба закончена? Что мешает ей радоваться и насладиться 
своей победой? Может быть то, что читает она на его 
мужественном лице, во взгляде его прекрасных глаз? 
Многознающей Такла-Макан не обязательно слышать то, что он 
может ей сказать. Она без слов понимает, что он наполнен 
скорбью за своё племя, страданием и тревогой за родных 
и ...презрением к ней, предавшей гостеприимных уйгуров. И 
никогда он не переменится к ней. А ей нужна была его любовь. 
Так что значит всё напрасно? Не совсем. Ведь он разлучён с 
женой и дочерью, печалится и страдает без них. "Ну, что же, - 
решила Такла-Макан, - если он не желает быть со мной, то я не 
позволю ему быть с другой. Не в моей власти заставить его 
любить меня, но в моей власти обречь его на одиночество. На 
вечное одиночество! И пусть я сама сгину, но соединиться ему 
с любимой не дам".
Ночью Такла-Макан со слугами перевезла Лобнора подальше от 
селения, где остались пленённые Тарим и Кончедарья, в центр 
долины. Отпустила слуг и, когда те скрылись, произнесла 
магическое заклятие...
Утренняя заря рассеяла тёмный покров ночи. Солнечные лучи 
скользнули по долине и ...заблестели в хрустально-голубых 
водах озера, берега которого обнимали пески пустыни. Это 
Такла-Макан держала в своих объятьях Лобнора. Став озером, 
Лобнор не перестал презирать Такла-Макан, ему была противна 
её близость. Он тосковал без дочери и жены. Его воды 
терпеливо искали проходы под песками.
А Тарим и Кончедарья узнали об участи Лобнора и горько 
плакали, ведь они заперты, и им уже не встретиться с ним. 
Тарим так любила Лобнора, что жизнь без него ей не мила, а 
Кончедарья обожала родителей и хотела, чтобы они, как и 
раньше были вместе. Родная Долина, куда падали слёзы жены и 
дочки  славного витязя пожалела их. К сожалению, оборотить 
Лобнора в человека она не могла, но ей под силу было иное... 
Долина превратила Тарим и Кончедарью в реки, и те помчались 
искать Лобнора. А он всё-таки нашёл  проход, и однажды пески 
Такла-Макан обнаружили, что обнимают впадину, покрытую слоем 
блестящей соли, то были высохшие слёзы Лобнора, пролитые в 
разлуке с женой и дочерью. А Лобнор перетёк под песками и 
там где их слой тоньше, просочился и к нему с ликованием  
устремились Тарим и Кончедарья. Но недолго длилась их 
радость.  Такла-Макан, рассыпая свои пески в поисках 
пропавшего Лобнора, нашла счастливую семью и насыпала 
барханы, не давая Тарим и Кончедарье подойти к озеру. Тогда 
они снова принялись искать выход под песками вездесущей 
пустыни. Так с тех пор и повелось. Тарим и Кончедарья 
стремятся к Лобнору, а он - к ним. А Такла-Макан засыпает 
реки, обхватывает в свои объятья озеро, а оно исчезает, 
вырываясь от неё, и появляется в разных местах обширной 
пустыни, где встречается с Тарим и Кончедарьей. Уже много 
веков ищут друг друга Лобнор и Тарим с Кончедарьей, много 
веков они убегают от настигающих их песков Такла-Макан.