К огромному, запылённому по краям и протёртому лишь в центре зеркалу был прислонён небольшой столик, уставленный различными мелкими предметами. Здесь были и баночки с разноцветным, но преимущественно красным и белым гримом, были и кисточки для его нанесения, а также различные пуговицы, иголки, нитки, булавки, огрызок от яблока, чашка с уже остывшим кофе, в общем, стол был поистине завален. Но, несмотря на это, на нём всё-таки находилось место для локтей клоуна, сидевшего на обшарпанном стуле и пялившегося на своё отражение. Кроме него в гримёрке находилось только два акробата - муж и жена.
- Что-то Женя задерживается, - обеспокоенно прозвучал тонкий голосок акробатки, нервно теребившей рукав одного из костюмов, висящих в шкафу, - обычно его выступление занимает минут десять, а тут уже, мне кажется, прошло двенадцать.
- Вздор, - слегка насмешливо произнёс её муж, полулежавший на полу, закинув ноги на стену, - ты просто чересчур переживаешь, он там ещё совсем недолго.
- А как тут не переживать?! - внезапно прокричал, казалось пребывавший до этого в анабиозе клоун, - кто знает, что с ним может там случиться? Я начинаю думать, что мы зря согласились.
- Да чего ты так паришься, Егор? - непринуждённо спросил акробат, вытянув руки и дотронувшись собеседнику до ступни, который отреагировал на это гневным отдёргиванием ноги, - нас бы не стали посылать на верную смерть, это сто процентов!
- Ага, конечно, Макс, - оскалился Егор, встав со своего места и принявшись нервно ходить по гримёрке, периодически останавливаясь, - кому какое дело будет, если без вести пропадут какие-то четверо циркачей?
- Ой, а ведь и правда... - испуганно произнесла акробатка, прикрыв рот ладонью, - Максим, вот ты весь такой навеселе, а мы ведь правда можем быть в опасности! И я тебе говорю, Женя уже целых двенадцать минут не выходит! Уже даже тринадцать!
- Тихо, Яна, тихо, - спокойно отвечал он, слегка скривив физиономию, - успокойтесь оба, всё равно уже ничего не попишешь, раньше надо было думать, в таком случае. Делайте, как я - наслаждайтесь моментом, тем более, раз уж вы боитесь, что он может стать одним из последних в вашей жизни.
Егор остановил своё нервное перемещение и в гневе стукнул кулаком по стене.
- Чёрт, - процедил он сквозь зубы и затараторил, - а ведь мы даже не можем быть уверены, что они адекватно отреагируют на наше представление. Вот, например, я им покажу свой обычный номер, а откуда мне знать, будет ли он для них смешной? А вдруг смех у них вызывает что-то совершенно другое? А вдруг у них вообще нет такой реакции, как смех? Может быть, они решат, что я веду себя враждебно? - Яна медленно закивала, а клоун, тяжело вздохнув, вернулся на свой обшарпанный стул, и, откинувшись на спинку, стал сверлить зеркало взглядом.
- Я думаю, что при виде твоего лица кто угодно бы посмеялся, - сказал Макс, прыснув от собственной глупой шутки, - хотя, в твоём случае это комплимент.
В ответ на это Яна цокнула языком и собралась осуждать мужа за его несерьёзность в ответственной ситуации, но положение Максима спасла внезапно открывшаяся дверь гримёрки. В помещение, устало улыбаясь, вошёл Женя.
- Народ, это лучшая публика, что я видел! - радостно воскликнул он, выразительно махнув рукой, - Яна, Макс - не подведите, трибуны заряжены и жаждут зрелища! - на этом моменте он даже слегка подпрыгнул от восторга и обрушил своё тело на уступленный клоуном стул.
Макс, сделав ловкий кувырок, быстро поднялся на ноги, и, парой движений поправив свою причёску, протянул руку жене.
- Ну что, дорогая, видишь - зря волновалась, - игриво сказал он, - пошли!
И они вдвоём, улыбаясь, в предвкушении открыли дверь и направились по коридору к арене цирка. Яна всё ещё немного волновалась, словно чувствуя какой-то подвох в чрезмерно позитивном Жене, но поистине инфантильная уверенность мужа помогала ей делать шаг за шагом. Максим, несмотря на кажущуюся смелость, тоже боялся незнакомой публики, но понимал, что жене нужно видеть в нём оплот спокойствия, храбреца, который любую опасность уничтожит своим насмешливым отношением к ней. Во имя своей любви к Яне акробат был готов притворится безрассудным дураком и делал это не зря.
Тем временем они подошли к кулисам и прислушались. Ни звука. Крепко сжав руки и проведя несколько секунд, не отрываясь глядя друг другу в глаза, они словно попрощались друг с другом навсегда. После этого, синхронно вздохнув, они одновременно распахнули кулисы и зашли на манеж.
Перед их глазами предстало поистине удивительное зрелище. Акробаты, ожидали увидеть практически что угодно, но, несмотря на это, в первую секунду их бросило в мелкую дрожь. Во тьме, вопреки слепящему свету софитов, виднелась распластавшаяся на трибунах необъятная чёрная масса с бесконечным количеством глаз, в ожидании уставившихся на одиноких акробатов. Яна в страхе пискнула и прислонилась к мужу, словно желая вжаться в его грудь и скрыться от этого ужасного монстра.
- Ну что, начинаем? - с самоуверенной улыбкой шёпотом спросил Максим.
Он понимал, что показывать свой испуг сейчас категорически нельзя. Яна с неподдельным восхищением взглянула в лицо мужу и кивнула головой.
Аккуратно, глядя друг в другу глаза и словно используя это в качестве спасительной нити между ними, акробаты стали расходиться для исполнения первого номера. Показывая один трюк за другим, они всякий раз боялись потерять своего партнёра, отдаляясь, и с неизмеримой радостью вновь соприкасались друг с другом. Во время всего представления чёрная масса не издавала ни звука и, не моргая, глядела на акробатов. Даже их коронный номер не вызвал никакой реакции.
Выступление подходило к концу, в качестве завершающего трюка Максим встал на руки, а Яна быстро забралась на него и встала своими ступнями на ступни мужа. Внезапно, звук, похожий на шум волн во время шторма, заполонил манеж, так что акробатка даже преждевременно спрыгнула вниз от страха, а Максим удивлённо встал уже на ноги. Огромное чёрное чудовище с невероятной скоростью моргало всеми своими неисчислимыми глазами, порождая этот звук. Внезапно, всё это время сковывающий акробатов страх сам собой сменился невероятной радостью, больше напоминающей эйфорию.
- Это оно так аплодирует! - закричал Максим, пытаясь своим воплем прорваться через заглушающий его звук.
Акробаты сами не понимали, почему были так счастливы, но в этот момент каждой клеткой организма могли испытывать только эту эмоцию. Муж и жена, улыбаясь, ещё долго кланялись моргающей массе, не желая уходить с цирковой арены. В них словно закачали несоизмеримое количество радости и они, хоть этого и не ощущали, но в глубине души боялись, что, покинув это место, навсегда потеряют эту эмоцию.
- Это лучшая публика, что я видела! - крикнула Яна и продолжила кланяться.