Скрипник Игорь Сергеевич : другие произведения.

Аномалия

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    - А хотите, мы вам что-то покажем? Только вы никому не говорите... - Что же?Стефан взял его за руку и подвел к тому месту, где был разрыт стог.- Смотрите. Это сокровища.Мигель склонился к углублению в сене. Там лежали косточки какого-то крохотного животного, скорее всего, котенка. Убожество этого ћсокровищаЋ настолько поразило Мигеля, что с минуту он не мог ни двинуться, ни сказать что-либо в ответ. С трудом поборов отвращение, он повернулся к детям и спросил, сам не зная почему:- Вы знаете, что такое судьба?- Это что-то вроде судьи, только женщина? - сказала Мария и рассмеялась своей догадке.- Что-то вроде судьи... - повторил Мигель.
  Когда Мигель покидал казино "Исида", небо над городом уже розовело, наливалось малиновой густотой, а затем резко посветлело и приняло голубоватый оттенок.
  Наблюдая за метаморфозами утреннего неба из кафе, куда он зашел, чтобы успокоить нервную дрожь и утолить дикий голод, Мигель представил, что происходит в этот момент на морском побережье.
  Анна наверняка уже проснулась и вышла на берег. Она окунает ноги в холодноватую воду, которую принес прибой; мелкий песок вместе с волной мягко накрывает пальцы, и ступня погружается в него по щиколотку... Анна поднимает глаза и видит белую яхту на горизонте и чаек, которые носятся над самой водой в поисках утреннего корма. В этом насыщенном морем и небом пространстве она ощущает присутствие счастья.
  По крайней мере, до вечера, пока ей ничего не известно, она может наслаждаться им. На следующей неделе дом придется продать.
  "Исида" погасила огни над входом. Мигель с отвращением отвернулся и закурил. Посмотрев через плечо, он заметил, как откровенно зевает девушка за прилавком. Она смотрела по телевизору новости, но вряд ли что-то могло заинтересовать ее в окружающем мире. Она совсем не похожа на Анну. Впрочем, ей все равно, на кого она похожа.
  Мигель пошевелился.
  - Счет, пожалуйста.
  Девушка раздраженно зашаркала к нему, на ходу вынимая блокнот из передника. Однако стоило ей приблизиться, как лицо ее посветлело, губы тронула улыбка.
  - Проездом у нас? - ей явно хотелось понравиться.
  Он улыбнулся в ответ.
  - У нас почти все проездом, - девушка неторопливо складывала деньги в карман передника. - Сюда приезжают поиграть. Вы тоже игрок?
  Мигель кивнул и переместил взгляд за окно, где горизонт уже вовсю заливало ярко-белым.
  - Выиграли?
  - А как ваше имя?
  - Джулия, - охотно откликнулась девушка.
  - Удачи вам, Джулия.
  Она с сожалением посмотрела ему вслед.
  Когда Мигель выходил из кафе, на его часах было 6:18. Машина осталась на территории казино. Охранник стоянки, несчастного вида старик, завидев Мигеля, вышел навстречу.
  - Задержались? - участливо осведомился он, принимая номерок.
  - Поиграл немного.
  - Наверное, выиграли, - охранник дружелюбно улыбался. Если бы он был спаниелем, то помахал бы хвостом. - Такой человек, как вы, обязательно должен выигрывать.
  Мигель задумался.
  Анна вернулась в дом. Из деревни принесли фрукты, и она сервирует стол на одного: персики, крупная айва, апельсиновый сок и поджаренные яйца. Тонкими пальцами она разламывает хрусткую корочку еще теплого домашнего хлеба; крестьяне пекут его в земляных печах, и едва ли ей когда-нибудь еще доведется есть хлеб вкуснее этого. На террасе, залитой прозрачно-голубым светом, прохладно, но желтые завитки солнца на листьях лимонного дерева предвещают жаркий день.
  Охранник по-прежнему улыбался, будто сама наивность. Ему за шестьдесят, и он одинок. Одиночество читается и в небрежности, с которой он одет, и в подчеркнутой вежливости: он старается быть приветливым со всеми без исключения. В его возрасте и положении нельзя брезговать любым общением.
  - Почему вы так думаете? - спросил Мигель, но старик только пожал плечами.
  На должность его устроил по большому блату сын, работающий в казино барменом, а может быть даже крупье.
  - Фортуне виднее, - сказал ему на прощание Мигель.
  Выезжая, он отдал старику на чай всю мелочь, теперь бумажник пуст. Бензина должно хватить до побережья. А машину придется завтра продать.
  До побережья две с половиной сотни миль по равнине, усеянной мелкими городками и фермами. Солнце поднялось над дальними холмами и жгло лицо прямыми лучами слева. Мигель положил локоть на раму открытого окна и ладонью прикрыл глаза. Темные очки он разбил ночью - в сердцах ударил о пол.
  Оставшись один, Мигель долгое время ехал, ни о чем не задумываясь и потому теряя связь с прошлым. Ему вдруг стало легко. Он взглянул на электронный циферблат, как бы возвращая себя в эту реальность - 9:46.
  Анна наверняка уже сошла по белым ступеням на пляж. На желтом песке играют соседские дети, их мать, Серафима, читает неподалеку, укрывшись от нахлынувшего зноя под тентом, который каждый раз приносит с собой. Анна расстилает оранжевый коврик, раздевается и ложится на живот. Изредка они с Серафимой перебрасываются ничего не значащими словами. Через десять минут Анна встанет, чтобы попросить соседку помочь ей нанести защитный крем на спину.
  В глазах слегка рябило от тусклой зелени лугов. Изредка на горизонте мелькала крыша одинокого дома, иногда деревня подбиралась к самой автостраде и обочина пестрела коровьими боками. Животные безучастно провожали автомобиль мутными глазами и фыркали от пыли.
  Становилось жарко. Хотелось закрыть глаза и проснуться уже на побережье. Бессонная ночь и нервное перенапряжение дали о себе знать. А сверху давила жара, будто пытаясь пригвоздить к сидению.
  Ремонтный знак Мигель заметил в самый последний момент, притормозил, объехав запыленный "форд" с откинутым капотом, и вышел на солнцепек, разминая затекшие ноги.
  - Как дела, приятель?
  Парень, вырядившийся а-ля западный ковбой, скорее всего, деревенский простак, обрадованно шагнул ему навстречу, вытирая тряпкой замасленные руки.
  - Чертовщина какая-то, - произнес он с улыбкой. - Два часа копаюсь и, поверите, никто не остановился.
  Мигель вгляделся к его приплюснутое лицо и внутренне посочувствовал. В общем-то, не удивительно, что возле человека с таким лицом никто не хочет остановиться, разве только для того, чтобы не заснуть за рулем.
  - А что случилось-то?
  - Да вот гляжу-гляжу... И так ее и эдак... - парень повертел в воздухе руками, потом разом хлопнул себя по бедрам и пожал плечами. - Теперь уж думаю, батарея села. А если оно так и есть, сидеть мне тут до ночи. Может, вы посмотрите? Может, это не батарея?
  Парень посмотрел на него с такой надеждой, словно Мигель был способен сотворить чудо. Вот сейчас он подойдет к разверстой пасти капота, посмотрит внутрь, скажет: "Нет, это не батарея!", - и парень в припадке детской радости бросится ему на шею и воскликнет: "Правда? Я так и думал!" И что за дурацкая манера называть аккумулятор батареей?..
  - Извини, приятель, на самом деле в машинах я разбираюсь так же, как в балете. Знаю только, куда бензин заливают.
  Парень слегка потускнел.
  - Но я могу сделать для тебя одну вещь, - стоило Мигель произнести это, как детская улыбка появилась вновь. - Когда я доберусь до ближайшего телефона, я позвоню на станцию техобслуживания и скажу, что ты ждешь их с запасным аккумулятором.
  - Батареей? - нелепо переспросил парень, но тут же спохватился: - О, спасибо, сеньор, вы так добры!
  Парень едва не расцеловал его, но Мигель, уже потеряв к нему интерес, возвращался к своей машине.
  В зеркале заднего вида промелькнуло чуть перекошенное отражение фигуры парня: тот неуклюже помахал рукой на прощание.
  Шоссейный гудрон раскалялся все больше, над горизонтом повисло тягучее марево. Казалось, спустя несколько минут машина достигнет той дальней точки и завязнет в отягченном жарой воздухе. 11:02 показывали часы в салоне. Мигель гнал по изнывающей от зноя равнине. Слева и справа - бесконечные поля подсолнухов; желтое море непрерывно покачивалось, глазу негде было укрыться от яркого цвета. Изредка Мигель прикладывал ко лбу платок, но ткань уже почти не впитывала влагу. Руль в руках едва заметно вибрировал, это убаюкивало.
  А в доме на побережье сейчас наверняка благоухают гиацинты и распускают свои гроздья розовые и белые гладиолусы. Анна с садовыми ножницами в руке выходит в сад и склоняется над тугими и плотными бутонами ярко-красных роз. Ее лицо замирает в сантиметре от цветка, который чуть заметно колышется от ветра. Вниз по стеблю сбегает муравей. Анна срезает цветок, будто вылепленный из сливочного крема. На мгновение ей именно так и кажется и, принимая розу за произведение кулинара, она сжимает зубами кончик лепестка. Легкое движение - и лепесток отделяется от бутона, окрашивая губы Анны в ярко-красный цвет.
  Сигнал встречной машины вернул Мигеля в эту реальность. Он понял, что заснул за рулем и едва не выскочил на встречную полосу. Сердце ёкнуло и заколотилось с удесятеренной силой. Мигель остановил автомобиль и вышел. Нужна передышка, иначе к Анне он рискует приехать в старом катафалке. Он огляделся. Змея гудрона будто омертвела. Вокруг - поле со стогами, макушки которых накрыты брезентом. Справа от шоссе, шагах в пятистах, возвышался холм. На его вершине виднелась красная черепичная крыша жилого дома. Слезящимися от едкого пота глазами Мигель покосился на щедрое солнце. Он расстегнул пиджак, но снимать его не стал, хотя рубаха промокла насквозь.
  В ближайших стогах он заметил играющих детей - мальчика и девочку. Мигелю захотелось рассмотреть их поближе, и он не спеша зашагал по щетинистому полю прямо к ребятишкам.
  Их было двое. Они приехали сюда на старом велосипеде, лишенном крыльев, багажника и даже сидения - голая рама и колеса. Для мальчика, которому на вид Мигель дал лет семь, он был явно велик, и как он возил свою пятилетнюю сестренку, оставалось загадкой.
  Их родственное сходство не сразу бросалось в глаза. Лишь что-то общее во взглядах или в движениях позволило Мигелю сделать вывод об их родстве. Оба сидели на корточках под стогом и усердно прятали в сене какую-то вещь. Мальчик первым заметил приближающегося незнакомца и настороженно повернул голову, забыв о своем занятии; его сестра по-прежнему увлеченно копалась в сене.
  Мигель остановился в нескольких шагах от них.
  - Как жизнь? - спросил он, точно у взрослых.
  Это понравилось мальчику, он поднялся на ноги и, стараясь подражать интонациям взрослого мужчины, произнес:
  - Неплохо.
  - Вы здешние?
  Следом поднялась и девочка.
  - Мы живем вон в том доме, - она махнула рукой в сторону черепичной крыши на холме.
  - Здесь ведь почти пустыня, - Мигель оглянулся.
  - Нет, у нас соседи есть, - ответил мальчик, видимо, лучше ориентирующийся в окрестностях. - Только они далеко, до них полчаса ходьбы.
  - А машины у вас нет?
  Мальчик покачал головой.
  - Мама говорит, что машины есть только у пап, а у нас папы нет.
  - Где же он?
  - Мама говорит, умер, но я не знаю, как это. Наверное, на самом деле он просто уехал за машиной. Такое бывает.
  Мигелю стало не по себе от пронзительного взгляда мальчика.
  - Как вас зовут? - спросил он.
  - Меня Стефаном, ее Марией. Мы бедняки, - сообщил мальчик с серьезным видом и добавил, как бы снимая с себя ответственность за произнесенное: - Так мама говорит. А вас как зовут?
  - Мигелем.
  - У вас есть машина?
  - Есть
  - Значит, вы настоящий папа, - Мария вздохнула. - Давайте вы будете с нами жить, а то мама совсем устала. Она говорит, что без папы мы пропадем.
  - А еще она говорит, что лучше бы нас не было на этом свете. Но мы ведь еще маленькие...
  - Чем ваша мама занимается?
  - Работает. Она говорит, что мы тоже скоро пойдем работать, а в школу не пойдем. Хотя школа, по-моему, это хорошо.
  Мигель всмотрелся в их личики, доверчиво повернувшиеся к нему, словно цветы к первым лучам солнца. Складывалось впечатление, будто дети ждут от него какого-то важного, решительного поступка.
  - А вы чем занимаетесь? - спросил Стефан.
  - Играю, так же, как и вы.
  - Да ну? - изумлению мальчика не было предела, он даже подошел поближе. - И вы можете поиграть с нами? Прямо сейчас?
  Мигель кивнул. На какой-то момент он забыл о доме на побережье. Эти изможденные, сожженные солнцем личики врезались в его сознание.
  - А хотите, мы вам что-то покажем? Только вы никому не говорите...
  - Что же?
  Стефан взял его за руку и подвел к тому месту, где был разрыт стог.
  - Смотрите. Это сокровища.
  Мигель склонился к углублению в сене. Там лежали косточки какого-то крохотного животного, скорее всего, котенка. Убожество этого "сокровища" настолько поразило Мигеля, что с минуту он не мог ни двинуться, ни сказать что-либо в ответ. С трудом поборов отвращение, он повернулся к детям и спросил, сам не зная почему:
  - Вы знаете, что такое судьба?
  - Это что-то вроде судьи, только женщина? - сказала Мария и рассмеялась своей догадке.
  - Что-то вроде судьи... - повторил Мигель.
  Он оглянулся на черепичную крышу. Там жила женщина, жизнь которой была сплошным мучением, и в такое же мучение она методично превращала жизнь своих детей. Так ей отсудилось... Так было решено... Он перевел взгляд на маленькую Марию. В ее немытых волосах торчали соломинки, и ветерок слегка поигрывал ими.
  - Любите маму?
  - Она говорит, что нам ничего другого не остается, - сказал Стефан и повторил: - Мы бедняки, так мама говорит.
  Сказал он это так обыденно, будто мысль о бедности давно уже стала для него привычной. А ведь так будет всегда...
  Мигель сжал разламывающуюся голову руками, будто стараясь удержать ее.
  - Мне нужно ехать, - сказал он.
  - Приезжайте к нам, будем играть и ездить на машине, - мальчику явно не хотелось с ним расставаться.
  - Я так и сделаю.
  Он постоял еще немного, развернулся и пошел к шоссе.
  Вернувшись к машине, он постоял, подставив голову палящим лучам, посмотрел на часы, было 12:37. Анна наверняка обедает на террасе... Эта мысль настолько мучительно отдалась в сознании, что Мигель застонал от нахлынувшей боли и чувства безысходности. Он открыл пенал на приборной доске автомобиля, достал револьвер и, положив его в боковой карман пиджака, пошел обратно.
  Дети, завидев его, притихли. На их лицах появилось выражение едва сдерживаемой радости. Стефан выступил чуть вперед, как бы для продолжения разговора, а Мария осталась сидеть на корточках возле дыры в стоге.
  - Вы решили остаться с нами? - мальчик с надеждой посмотрел на Мигеля. - Мама обрадуется. У нас теперь будет машина.
  Мигель посмотрел вокруг - на эти скучные поля и однообразные стога, - и вынул из кармана револьвер. Дети взглядами проследили за его движением, но им и в голову не пришло, что оно может угрожать им. Их лица не выразили ни капли тревоги, словно револьвер был частью их игры, фокусом доброго Мигеля. Даже когда Стефан упал от выстрела, пуля попала ему точно между глаз, - Мария ничуть не растерялась, просто привстала, без удивления наблюдая за судорогами брата. Она доверчиво подняла глаза на Мигеля, будто спрашивая: "А что дальше?".
  Мигель выстрелил ей в голову.
  Когда дети затихли, он положил револьвер в карман и зашагал в том направлении, где на холме виднелась красная черепичная крыша.
  
  Он остановил машину у дома на побережье. Вечерело, но прохладней не стало; напротив, жар сгустился, застыл на одном месте, прозрачной аурой окутав предметы. Мигель прошел по дорожкам сада, спустился по ступеням к морю и увидел Анну. Она спала в шезлонге с книжкой на коленях, кажется, Камю. В ее сне было что-то детское, мягкое и хрупкое, что легко разрушить нечаянным движением. Будто почувствовав его присутствие, она открыла глаза и, улыбнувшись чуть припухшими от сна губами, сладко потянулась.
  Мигель посмотрел на равнину моря и понял, что здесь и жило его счастье, а весь остальной мир... таким неправдоподобно иллюзорным казался он отсюда. Сбросив с плеч тяжелый пиджак и сняв насквозь пропотевшую рубаху, Мигель опустился на горячий песок.
  Здесь жило счастье, но оно ему больше не принадлежало.
  
  * * *
  
  В кабинет следователя Капелли ввели женщину средних лет в простом видавшем виды платье. Даже не пытаясь сдерживать волнение, она взглянула на окружающих ее людей как на мучителей.
  Капелли, крупный уставшего вида мужчина, мягко приобняв за плечи, усадил ее напротив своего рабочего стола, сам вместе с креслом подвинулся к ней словно бы для доверительного разговора. Кроме него, по ту сторону стола находился еще один мужчина - он стоял справа у окна и почти не заинтересованно рассматривал вошедшую.
  - Сеньора Мартина, - начал Капелли, искоса поглядывая на коллегу, - я знаю, как вам трудно, однако постарайтесь еще раз рассказать все в подробностях, - он указал на второго мужчину. - Это следователь Антониони, мы рассчитываем на его помощь в вашем деле.
  Женщина долго не могла собраться с мыслями. Наконец, взяв себя в руки, и видимо, смирившись со своим положением жертвы, произнесла осипшим голосом, обращаясь к одному только Капелли:
  - Это был обычный воскресный день, сеньор. Впрочем, для меня нет разницы между воскресеньями и буднями... Я вдова, приходится работать еще и за мужчину, чтобы как-то сводить концы с концами. Выходных у меня нет. В воскресенье я всегда отправляю детей гулять, чтобы не мешали, а сама кручусь по хозяйству. Я часто говорила, что лучше бы их не было на белом свете, но, сеньор, - ее глаза помутнели, голос дрогнул, - видит Бог, я никогда не имела в виду ничего подобного. Просто мне трудно с ними. Была бы я одна...
  - Успокойтесь, сеньора Мартина, - Капелли поморщился и схватился за виски, - давайте сейчас забудем о чувствах. Мы хотим услышать факты, чтобы наказать преступника. Поэтому сосредоточьтесь только на фактах...
  Мартина достала из кармана носовой платок и приложила его к глазам.
  - Простите, сеньор. Я продолжу. Дом мой стоит отдельно. Когда-то это была огромная ферма отца, очень известная в округе. И отец мой, сеньор, был очень уважаемым человеком, не то что я. Но с тех пор как умерли отец и муж, я продала всю землю, иного выхода не было. Вокруг нас поля, сеньор, но все они чужие. Дети предоставлены самим себе, за ними некому смотреть. Поймите меня правильно, сеньор, я не плохая мать, просто...
  Она закрыла лицо руками. Мужчины молчали.
  Успокоившись, Мартина продолжила:
  - Я не представляю, кому могли помешать мои дети.
  - Вы слышали выстрелы?
  - Я стирала в доме. Даже если бы я что-то услыхала, то решила бы, что это охотники. Был сентябрь, сеньор... В наших полях часто охотятся на зайцев и куропаток.
  Антониони отошел от окна и встал так, чтобы женщина могла видеть его лицо.
  - Этот человек... - произнес он. - Расскажите о нем.
  - О, это очень, очень благовидный сеньор, - Мартина слегка улыбнулась.
  - В каком смысле?
  - Выглядел он как настоящий человек. Он постучал в окно. Я выглянула с опаской (к нам ведь редко заходят), но с первого же взгляда поняла, что нечего ждать от него плохого.
  - Что заставило вас так решить?
  Мартина на минуту задумалась.
  - Лицо... Очень открытое... Оно располагало к себе. Человеку с таким лицом хочется доверять. Он сказал, что у него в машине закончились запасы воды, с шоссе он заметил крышу и решил остановиться. Это правда, сеньор, его действительно мучила жажда, это было видно. И до магазина далеко. Не удивительно, что он решил притормозить и зайти. Что ж тут плохого? Я провела его к колодцу, он сам вытащил полное ведро, напился и попросил у меня какую-нибудь бутыль. Я принесла ему двухлитровую пластиковую бутыль, он набрал ее полную, поблагодарил (очень вежливый сеньор), долго сочувствовал моему положению.
  - Вы стали рассказывать ему об этом?
  - А как же не пожаловаться, сеньор. В кои-то веки гость зашел, а у меня как в конюшне.
  - Он сам спросил вас о вашем положении?
  - Нет, это я начала. Он бы никогда о таком не спросил, очень воспитанный сеньор. Так вот, он поблагодарил и ушел в сторону дороги. Я еще вышла за ворота, чтобы посмотреть, куда он идет.
  - Машину его вы не заметили?
  - Нет, сеньор, ее не видно было. Но я точно видела, как тот сеньор вышел на дорогу и пошел влево по ней, там, видно, и стояла его машина, но я не могла ее видеть.
  - Долго он пробыл у вас?
  - Думаю, минут пять.
  - И не вызвал у вас ни малейшего подозрения?
  - Нет, я же говорю, очень благовидный сеньор. Я бы никогда не подумала... Просто ему было очень жарко.
  - Вы можете представить, что это он убил детей?
  - Нет.
  - Спасибо. Вы свободны.
  Мартина еще какое-то время смотрела на своих мучителей, как бы не осознавая того, что разговор закончен. Когда вошел охранник, чтобы забрать ее, она подчинилась без раздумий. Вероятно, у нее уже не было сил о чем-то спрашивать.
  
  Через окно в кафе Капелли поглядывал на зажигающиеся огни казино "Исида". Полное загадок дело истерзало его рассудок, и он уже не мог дать тем или иным фактам логического объяснения.
  - Ну, ты читал дело, слышал эту женщину. Каковы твои предположения? - спросил он сидящего напротив Антониони.
  - Сомнений никаких, - не раздумывая, ответил тот. - Этот "благовидный сеньор" - убийца. Иного быть не может.
  - Но ведь нет никаких следов, ни одной зацепки. А мотивы? - Капелли хрипел, как загнанная лошадь.
  - Именно поэтому, - Антониони хладнокровно посмотрел на него, - я и утверждаю, что убил он.
  - Но это же аномалия! - вскричал Капелли. - Зачем ему нужно было убивать детей, которых он даже не знал и, вероятно, никогда раньше не видел? Если бы это был маньяк, то обнаружились бы другие жертвы, и я бы все понял. А так я отказываюсь что-либо понимать. Маньяк не станет заходить на ферму и просить напиться.
  - А я не думаю, что это аномалия, - рассудительно произнес Антониони. - В последнее время наш департамент бьется над такими же таинственными преступлениями, у которых нет ни следов, ни мотивов. И убийц тоже нет. Ты спрашиваешь, зачем... Не спрашивай, пока сам не попадешь в такую же ситуацию, как эти безмотивные преступники. Это нам с тобой кажется, будто мотивов нет. А они есть, поверь. Есть. Только не нам судить о них.
  Смеркалось. "Исида" зажгла над входом огни.
  
  Донецк, год 2003.
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"