Аннотация: Пролёт с 10 ("детской") Грелки - мрачно и паталогично.
Сегодня начал вести дневник. Приспособил под это дело блокнот из подарочного набора для VIP-клиентов. На страничке десяток строк помещается, не больше, зато - всегда под рукой.
Ещё толком не понимаю, зачем пишу. Наверное, хочется выговориться, облегчить душу. Не с мужиками же с работы, в конце концов, языком трепать - во-первых, не поймут, а, во-вторых, это же предательство получается. Даже если Машка никогда не узнает.
Теперь нужно записать одну дурацкую мысль, чтобы перестать, наконец, её бояться:
Меня больше не тянет домой!
На бумаге всё выглядит совсем не так страшно - нет того уныния и тоски, которые парализуют меня, стоит задуматься об этом. Теперь попробую копнуть глубже:
Я не уверен, что всё ещё люблю Машку!
Написал, и что дальше? Нельзя же просто взять и вычеркнуть семь лет из собственной жизни. Ведь я же любил её, любил! Любил, как сумасшедший, до одури, до полного беспамятства. Бывает, только подумаю о ней, как тут же в глазах защекочет, в ушах зашумит, зашепчет: беги, разыщи своего маленького глупого котёнка, сгреби его в охапку и так умри. Почти семь лет - одно и то же. Я помню всё, прекрасно помню - ведь это было так недавно.
И вдруг, как отрезало.
Легче всего винить во всём Машку - она, действительно, здорово изменилась. Но, говорят, у многих пар случается охлаждение. Рано или поздно. Иногда бывает, только чудится, что ничего между людьми не осталось, но стоит получше приглядеться, прислушаться к себе - и вот она, любовь, цела - целёхонька, просто теперь она совсем не похожа на себя прежнюю.
Где же я про это читал?
Не помню. Лет пять, как книжек не открывал. Всё пахал, как заведенный. И Машка не отставала, старалась, до ночи в конторе просиживала, начальницу - стерву терпела. Думали, денег заработаем, накопим для ребеночка и вот тогда, наконец, по-настоящему и заживём.
А однажды Машка говорит: хватит! Хватит себя завтраками кормить, ведь жизнь, гляди, безвозвратно проходит. Четвертый десяток и всё такое. В общем, решительно завела календарик, раскрасила его и принялась меня гонять: устал - не устал, а долг супружеский выполняй! Месяца три или четыре только и слышал: "Чего разлегся? А ну шагом марш своё хозяйство мыть! Осторожно! Не затягивай! Кончай быстрее! Теперь не мешай!". Я отползу, чуть живой, а Машка по полчаса на спине валяется ногами кверху.
А потом мне как-то на работу звонит и радостно так смеется в трубку - мол, задержка почти с неделю, да и тест, вроде бы, посинел. В общем, врач велел через пару недель идти на УЗИ - там уже наверняка всё видно будет.
Вот только УЗИ этот ни черта не показал. Не через пару недель, не через месяц.
Машка от врачей не вылезала - те ничего понять не могут. Сначала на внематочную беременность грешили, потом - кровь литрами брали, всё на гормоны проверяли. Жена от этих поисков психанула здорово, с работы уволилась. Если не в поликлиниках, то дома целыми днями у окошка сидела. Я приду, она мне сразу же в руку вцепится и начнет рассказывать: то про врачей, то про страхи свои.
А что тут ответишь? Промычу что-нибудь, поглажу её по голове, пока сам ни засну.
В общем, не было никакой беременности. Просто у Машки в организме что-то сбилось от чрезмерного ожидания. Торопилась она слишком, не иначе.
Время шло. Машка, вроде, успокаиваться потихоньку стала, а менструаций всё нет и нет. Я тогда сказал жене, чтобы не думала пока на работу выходить - оклематься надо вначале. Наверное, не стоило так говорить. На работе бы тетки пожалели, обсудили бы, кто какие случаи похожие знает - не чувствовала бы Машка себя несчастней всех на этом свете. А так остался у неё один единственный собеседник - я. Да и тот фиговый! Только и умею, что гладить по голове.
Однако внешне до поры до времени всё выглядело вполне пристойно. Я заставлял жену подолгу гулять, помногу спать. Она внезапно стала кроткой и послушной. Прекратила плакать, правда, и улыбки от неё теперь не дождёшься. Лицо разгладилось от морщинок, но стало порой напоминать застывшую маску, что ли. Я не знал, хорошо это или плохо. По большому счету, даже не задумывался.
Мы с Машкой просто замерли в ожидании. И боялись снова поторопиться.
- Слушай, так странно, - начала как-то раз жена, - сегодня мне показалось, что в животе кто-то есть и, знаешь, он толкается.
- Глупости, ты опять об этом слишком много думаешь. Книжки лучше почитай какие-нибудь.
- Правда-правда, я ничего такого не думала. Посуду мыла, и вдруг изнутри такой толчок, потом ещё и ещё. Я руку на живот положила - вроде, шевелится кто-то. А потом всё прошло. Сеня, может, ошиблись тогда доктора?
- Может, малыш, и ошиблись. Сходи завтра, проверься ещё раз. Только чудес не жди. Думаю, показалось тебе. Или с желудком что не так - проверь уж и его заодно.
Доктора опять ничего не нашли. Машка, несмотря на то, что храбрилась, расстроилась здорово. Я потащил её в кино, на боевик какой-то - думал, отвлечется. А она разрыдалась, когда на экране ребеночка маленького из-под пуль вытаскивали. Полчаса её трясло, не меньше.
Тогда, наверное, я впервые почувствовал, что мы перестали быть одним целым. Я уже не мог угадать, что Машке хорошо, а что плохо. И повлиять на её настроение был бессилен - мои слова, такие вдруг неуместные, уже не могли достучаться до её сердца. Я даже представить себе не мог, что творится в её голове.
Но меня это мало волновало! Мне хватало внешней, вполне благополучной обстановки. Если жена не рыдает и не корчится от боли, значит, считай, всё в порядке!
Машка же стала скрытничать. Односложный ответ и продолжительный, внимательный взгляд в глаза: не сболтнула ли случайно что лишнее? Я же, когда замечал, что жена нежно поглаживает живот, что мурлыкает под нос детскую песенку или трогает себя перед зеркалом за грудь, то просто отводил глаза.
А однажды проснулся от истошного крика жены. Вскочил, схватил Машку за плечи и попытался её перекричать: "Что случилось?!!! Что случилось?!!".
Это ни с чем несравнимый ужас, когда ещё толком не проснулся, не вспомнил, кто ты есть и где находишься, а рядом кричит, надрывается близкий тебе человек. Машка орала, закатив глаза, орала без остановки, громко и страшно. Лицо её стало совсем багровым. С него ручьём лился пот. Я вскочил, было, чтобы вызвать скорую, но жена вцепилась в меня мертвой хваткой. Вцепилась так, что последние остатки мужества покинули меня. Я прильнул к Машке и какое-то время просто целовал её мокрый лоб, целовал, как заведенный. Она же дергалась в бесконечных судорогах, колотя своею головой по моим губам. Во рту стоял соленый привкус крови, а в голове медленно раскручивалась громадная карусель. Единственное, что я понимал: мне никак нельзя терять сознания. Ни в коем случае!
Когда до меня, наконец, дошло, что до телефона можно дойти, взяв жену на руки, она вдруг перестала кричать и пугающе обмякла. Откинула голову назад так, что казалось: кожа на её шее вот-вот лопнет, и часто-часто задышала. А я сказал себе: "Всё! Кончилось у тебя детство, Сеня. И теперь начинается совсем другая жизнь". Вслух же только прошептал:
- Полежи, я сейчас скорую вызову...
Машка лишь слабо махнула рукой. Затем откинула одеяло и показала на лужу крови под собой:
- Не надо - он уже родился.
***
Это в американских фильмах есть добрые старички - психиатры, чуткие и внимательные. В районной же поликлинике водятся злобные толстые тетки с перманентом, которые только и умеют, что выписывать валиум и направления в "дурку". Если же их попросят прийти на дом, потому что пациент вбил себе в голову, что не может оставить одного несуществующего ребенка, то они посылают тебя на фиг: "Вот ещё, разбежалась!".
За большие деньги ты можешь получить из медицинского центра почти такую же тетку, которая, правда, будет непрерывно улыбаться и пропишет всё тот же валиум. Ещё ты узнаешь, что у твоей жены легкая форма шизофрении. Которая, бывает, проходит сама по себе. Например, когда реальность опровергает навязчивую идею. В твоем случае читай: когда в семье появится настоящий ребенок. "Только я вам этого не говорила, ведь, вы же сами понимаете, какой тут риск. Лучше всего - определите вашу жену в стационар".
Да, уж: и тут без "дурки" - никуда!
Машка же ни с кем не спорит: "Конечно же, нет никакого ребенка!". А потом качает тайком пустое место на руках, гладит воздух и тихо мурлычет под нос колыбельную.
Вызвал её мать из Воркуты. Та два дня наблюдала за Машкой, а потом говорит:
- Может, и впрямь: обойдётся. Ведь в остальном-то она - самый что ни на есть нормальный человек. Не отталкивай её, и Господь подарит вам ребенка. Уж тогда-то и встанет всё на свои места. А сейчас пускай поиграет в куклы, не ругай её...
Уговаривает меня, а у самой в глазах прожилки набухают - давление у неё ни к черту. Так и просидели с ней весь вечер на кухне, друг друга успокаивая.
***
У Машки появилось молоко. В консультации сказали: такое при ложной беременности случается, правда, очень и очень редко.
Постоянно ищу новые аргументы для жены. Она со всем соглашается, а потом смотрит в сторону:
- Сеня, а откуда берется душа у ребенка?
Я молчу - не знаю, про Бога ли ей рассказывать иль про то, что никакой души не существует. А Машке мой ответ и не нужен:
- Я думаю: родители дарят ребенку - каждый - по частичке своей души. А когда тельца ему не достается, тогда...
- Глупости! Нет никакой души! Даже если б и была, то давно бы в раю оказалась, а не в нашей с тобою квартире.
Машка тыкается лицом в мою грудь и тихо скулит:
- Да понимаю, я, понимаю, вот только сделать ничего не могу: чувствую я его! И он меня тоже чувствует. Просто наваждение какое-то! Сама себе повторяю: глупости! Но только засмеётся он, приластится, как тут же голову теряю. И такое тепло на сердце разливается, что боишься: не выдержит оно счастья-то - разорвётся...
- Как назвала его?
- Витькой. Откликается...
***
К этому можно привыкнуть. У многих есть странные развлечения - марки собирать или крепости из пивных пробок выстраивать. У моей жены тоже есть странное хобби - она воспитывает несуществующего ребенка. Мы договорились, что это - всего лишь игра, что мы хотим живого ребенка из плоти и крови. И если до конца следующего года ничего у самих не получится, усыновим мальчишку из детдома.
Жена вышла на работу, потому что её Витьке не мешают чужие люди. Ему нет и трёх, а по смышлёности - давно пора в школу. Я каждый вечер поражаюсь Машкиной фантазии. Ведь она готова бесконечно рассказывать о своем сынке. И какие он стишки разучил, и какую музыку просил поставить. И про то, как объяснил, почему у слона уши большие - потому что, мол, таким коротким хвостиком невозможно отгонять комаров.
Я перестал дома ковырять в носу, дрочить под душем, а в постели к Машке пристаю, только если она подтвердит: всё, Витька заснул или куда-то полетать отлучился. Её наваждение стало заразным - я незаметно для самого себя включился в её игру. Ведь меня ничто не напрягает в ней - через Машку у нас с несуществующим Витьком получаются забавные беседы. Хотя посмеиваюсь над собой, но почему-то стал панически бояться правды. Подыграю Машке, а сам начинаю сомневаться: понарошку ли всё на самом деле? Более того: в моей жизни вдруг появился какой-то новый смысл. И я бы ни за что не почувствовал бы его без Машкиных фантазий.
***
Сегодня застал жену в странной позе - она держалась за подоконник, странно оттопырив зад и развернув колени. Я не удержался от удивленного вскрика. Она же, испугавшись, тут же рухнула на пол. Затем вскочила и принялась тараторить с горящими глазами:
- Я пустила его в своё тело! И он сделал первый шаг! Как же я раньше не догадалась-то его пустить?
Одно дело, когда придуманный ребенок живет где-то в словах, другое - когда начинается цирк с перевоплощением. Это - уже явный признак обострения болезни. Я принялся рисовать мрачные перспективы и впервые всерьез задумался о больнице. Но Машка тут же исправилась:
- Правда, знаешь, ему не понравилось. Удивляется, зачем мы таскаем на себе такие тяжелые тела. Теперь он нас жалеет...
Ну, слава Богу, ему не понравилось!
***
Странное это дело - привычка. Когда, наконец, смиряешься с одними странностями в своей жизни, то уже не ждешь, что могут появиться другие. Хранишь от чужих глаз семейную тайну, а она разрастается, как снежный ком, выходит из-под контроля и в следующую минуту погребает тебя под собой. Потом, когда всё случается, понимаешь: именно к этому и шло. А ты в очередной раз оказался не готов к крутому повороту судьбы.
Мне следовало бы заметить, что придуманный Машкой детёныш перестал быть обычным ребенком. По крайней мере, я не встречал в своей жизни детей с такими парадоксальными суждениями. Откуда это "люди умирают, потому что устают жить"? Или "взрослые недостаточно серьезны для детских забав"? Кто-нибудь когда-нибудь слышал такое из уст трёхлетнего ребенка? Машке приходится много выдумывать, чтобы хоть как-то обосновать бестелесность нашего детёныша. Школьные знания о пространстве и времени, веществе и энергии чудовищным образом перевираются ею. Ладно, это, но откуда в ней, бывшей троечнице, берётся столько философской тарабарщины? И зачем приписывать её трехлетнему крохе?
***
Машка позвонила с мобильника и велела срочно бежать к соседнему дому. Вернее, попросила, но попросила так, что у меня ноги покосились от ужасного предчувствия. Я поинтересовался, что с ней, и получил короткое "всё нормально...". На этом связь разорвалась.
У соседнего дома топталось несколько человек. Машка сидела на лавочке чуть в сторонке, опустив голову на грудь. Я подошел и присел рядом. Только после этого глянул туда, где столпились люди.
На асфальте лежало нечто. Я никогда ничего подобного не видел, но сразу понял: это - человек. Мёртвый человек. Который разбился, прыгнув сверху. Я поднял голову и заметил: окно на третьем этаже распахнуто. Видимо, человек прыгал оттуда.
- Это случилось при тебе? - я обнял Машку за плечи.
- Его Витька столкнул...
Я одернул руку и внимательно уставился в Машкино лицо. Она же упорно прятала от меня глаза. Потом вздохнула и слабым голосом промямлила:
- Возвращались с работы, а этот схватил меня сзади и в подъезд поволок. Здоровенный мужик, шею как будто клещами сжал. Вот, смотри, - и она отвернула ворот кофты. На шее темнели неровные полоски синяков. - Затащил наверх, я даже пискнуть не успела. Парализовало меня - руки-ноги не слушаются. А потом слышу: "Мама, держись!" Я на пол повалилась, а мужик этот руками замахал, вскочил на подоконник, окно распахнул и как только сиганёт оттуда! Оказывается, Витька его телом завладел и в таком виде прыгнул. Представляешь?
Машка всхлипнула и надолго замерла, глядя прямо перед собой в пустоту.
Я услышал вой сирен и вскочил с лавочки. Потянул за руки жену, потащил её за собой мимо машин с мигалками - незачем лезть на рожон. После таких рассказов Машку, если не в "дурку", то в тюрягу, но упекут обязательно.
Дома я вкатил ей успокоительного и уложил в постель. Ужасно захотелось курить, хотя я бросил давным-давно - ещё в армии. Но мне показалось: надо посидеть рядом с кроватью, надо выждать, пока Машка уснёт. Иначе с ней опять нечто ужасное случится.
Или же я побоялся оставаться наедине с самим собой?
Как бы то ни было, я уснул прямо в кресле и только утром испугался. Испугался своей жены. Ведь вчера она убила человека. Убила голыми руками здоровенного мужика.
А Машка, как проснулась, плакать тихонько начала. Я даже подумал вначале: за стенкой, что ли, собака скулит. Ещё не рассвело, в спальне - темнота, ничего толком не видно. Я, когда понял, что это - Машка, бросился к ней - успокаивать. Но бросился, скорее, по привычке - руки поглаживают сами собой, изо рта слова одни за другими вылетают, а сам я замер где-то глубоко внутри, до смерти перепуганный. Машка же отплакалась и говорит:
- Сеня, за что же мне такое наказание? Ведь я же - простая баба и ничего толком не знаю. Ничего правильно не могу объяснить нашему Витеньке: и почему звезды светят, и почему залезать в чужие тела - нехорошо. И отчего в Москве лето такое короткое, а зимой не бывает северного сияния, как у меня на родине в Воркуте. Витька теперь совсем на нас с тобой не похож - я имею в виду характер. Но ведь он любит нас. И хочет сделать нам, как лучше. А я боюсь. Боюсь, ведь силёнок у него много, а ума пока - не очень... Дитё, одним словом. Ему бы в игры всё играть. На прошлой неделе из облаков кошку вылепил. У мальчишек, опять же, во дворе постоянно тела ворует - в футбол играть больно любит. А на прошлой неделе еле отговорила его делать под Москвой теплое море. А северное сияние, получается, не смогла...
Она ткнула рукой в окошко, и тут я только заметил, что отблески большого города сегодня совсем не такие, как обычно. Сквозь редкие багровые облака ярок светили, переливались огромные искрящиеся волны.
А Машка всхлипнула и продолжает:
- Ему ведь теперь, знаешь, по силам всю Землю перекроить. Для него что дерево, что камень, что зверушка - то же, что для нас пластилин. Говорит, и мы так же можем, если не будем бояться. Всё зовёт к себе. Я же так и не смогла ему объяснить, зачем нам такие тяжелые, неповоротливые тела...
***
Я всё же определил Машку в лечебницу. И как ни подло это звучит, наконец-то вздохнул спокойно. Я уже не чувствую ответственности за совместно прожитые годы, за умершую любовь.
Я, может быть, слабый человек, но не могу больше выносить сумасшедший поток нереализованной материнской любви. Не могу всерьез обсуждать тяжесть наших тел, мешающих парить меж звезд и селиться, когда пожелаешь, в любом живом существе во Вселенной. Наверное, легче жить, представляя, что твой сын - полубог, которого ты не можешь увидеть, почувствовать, потому сам в сравнении с ним, как микроб против человека. Но я хочу вернуться в реальность, какой бы скучной она ни казалась.
Мне надоели явления, которые, не понятно, подтверждают или опровергают сумасшедшие теории моей супруги. Если кто-то махнул рукой, а с неба сорвалась звезда, совсем не значит, что первое стало причиной второго. Просто совпадение. В моей жизни последнее время было слишком много странных совпадений. И мне уже трудно разобраться, где правда, а где заразные Машкины фантазии.
Ведь ученые, в конце концов, объяснили, почему над Москвой тогда возникло северное сияние. И парень, что напал на Машку, имел медицинские проблемы с головой, поэтому и сиганул в окошко. Облака могут принимать форму кошки. А мальчишки, которые подбегают ко мне во дворе с криками: "Папа! Папа!" делают это по Машкиной просьбе, за десятку.
Всё в этом мире можно объяснить.
Когда-нибудь наверняка отыщут причину, почему нынче в феврале температура за двадцать, а весь Подольский район - прямо впритык с Машкиной лечебницей - подчистую затопило подземными солёными водами.
Ну, не Витька же, в самом деле, взялся строить тёплое море для матери?