-- Дама, вам очень хорошо, очень идет, -- говорила продавщица ювелирного отдела полной женщине с красноватым лицом, примерявшей гарнитур -- золотые серьги и кольцо. -- Просто позавидовать можно, какой у вас муж... По-моему, вы у нас не первый раз.
Завидный муж (худой, невысокого роста, кажется выпивши) стоял позади жены, держа в руке толстый кошелек.
-- Да мы и другие магазины не забываем. Правда, моя хорошая?
-- Правда-правда. Женщины на работе даже говорят: "Какой же у тебя Юрка! Не жалеет тебе ничего". Завидуют! Ну а уж от этого-то... -- Женщина повернула голову и посмотрела на себя сбоку в зеркало. -- От этого вообще сдохнут. Ну как, Юрасик, берем?
-- Мамочка, а не дешево? Смотрятся как-то дешево. Вон посмотри там с зелененькими... Изумруды? -- спросил он у продавщицы.
-- Изумруды. Бразильские. Работа израильская.
-- Не, не надо. А эти чьей работы?
-- Те, которые примеряет ваша жена? Это "Бронницкий ювелир". Аметисты очень хорошего качества.
-- Сколько?.. Что-то дешево, мамочка. Давай что-нибудь подороже.
-- Юрасик, мне эти нравятся.
-- Вам очень идет, -- с надеждой сказала продавщица, явно надеясь сбыть товар.
-- Не, -- сказал Юрик, -- Лариска твоя скажет: "Вон Галька булыжники нацепила". Не, давайте те, которые евреи делали.
-- Тридцать четыре тысячи, -- сказала продавщица с предупреждением в голосе.
-- Тридцать четыре, значит, тридцать четыре. Да, мамочка?
-- Юр, мне вообще-то шуба нужна.
-- Сейчас март, мамочка, к зиме что-нибудь придумаем.
-- Юр, сейчас самые большие скидки на меха.
-- Скидки? Ну скинем, мамочка, не бойся. Давай пока изумруды примеряй.
Женщина покраснела еще больше -- от жары и от напряжения выбора. Серьги с изумрудами были изящны и совсем ей не подходили. Она, наверное, чувствовала это, но тридцать четыре тысячи -- и бабы на работе сдохнут.
-- Галюнчик, берем. Мне нравится. И Лариска твоя наверняка одобрит... Не-не, не снимай, так и пойдем, любоваться на тебя буду.
-- Подождите, дама, подождите! Ценники прямо на вас срезать?
-- Прямо на нас, -- ответил Юрасик, отсчитывая названную сумму.
-- Везет же некоторым, -- сказала продавщица своей помощнице, глядя вслед ушедшей паре. -- Ни кожи ни рожи, пальцы как сосиски, только в оранжевом жилете и работать -- и такой Юрасик.
-- Да ладно, -- ответила помощница, женщина лет пятидесяти, -- в каждом дому по кому. А может, он ей изменяет, а может, пьет или бьет. Не в деньгах счастье.
-- Но все-таки в них что-то есть... Что вам показать? -- обратилась продавщица к подошедшей девушке.
II
-- Бабы, а скажите-ка мне, с кем это наш Юрасик Гальке рога наставляет? -- спросила Лариска, придя утром на работу.
-- С чего это вы взяли? -- удивилась "набивальщица" Леночка.
-- А я ее сейчас встретила в коридоре. На ней такие серьги -- обосраться и не жить. Но ей -- как корове седло.
-- Ну и что?
-- А, ты у нас новенькая!.. Ейный Юрасик, когда на кого глаз положит, тут же своей Гальке гарнитур золотой для отвлечения внимания.
-- Ой, а она что?
-- Она? Она ничего, не догадывается. Вот посмотришь, сейчас придет и скажет: "Девчонки, не завидуйте, такая любовь только в романах бывает".
-- Так надо сказать ей!
-- Зачем? А если б твой бы так, тебе каково бы было? Нет, лучше не знать.
-- Но он же противный и изменяет.
-- Много ты понимаешь. Противный! Судьба заставит сопатого любить. Это бабушка моя так говорила, -- сказала Лариска и, мельком взглянув в висевшие сбоку зеркало, поправила сережку.