Как много бывает в жизни случайностей, не правда ли? И кто знает, как они могут повлиять на будущее, поставив часовой механизм на определенное время. Ничего не произошло вчера, а сегодня, вдруг, чувствуешь боль в пятке от едва заметного кусочка стекла, на которое наступил после того, как подмел пол. И совсем забыл, как вчера разбил стакан.
Какая разница? Копаться в этом можно долго и, как он предполагал, все равно вернешься к тому же, с чего и начал. Кроме того, он не собирался зарываться в этой путанице случайностей.
В этот вечер произошло нечто важное. И не объяснимое. По крайней мере? для него. Кое-что Валерия сумела ему объяснить, но каждое слово доходило до Егора медленно, будто постоянно застревали в какой-то невидимой, вязкой жидкости. Она старалась, ища слова, понимая, насколько для него тяжело уловить связь в свете последних сумасшедших минут и часов.
Он сидел в кресле и пытался осмыслить все то, что она говорила. Получалось паршиво и это бесило. Егора всегда бесило, когда некоторые ее слова, такие простые и понятные на первый взгляд, превращались в формулы прикладной математики. Он не злился на нее. Только не в этих случаях. Он злился на себя, на свое слабоумие, которое похоже обострилось час назад.
Егор не был дураком. Не был гением. Но по чему тогда все казалось таким сложным?! Он не знал.
Все произошло полтора часа назад. Они лежали в постели и курили отодвинувшись друг от друга по разные стороны кровати. Не по тому, что поссорились. Они устали и, тяжело дыша? заново переживали те эмоции, которые испытали только что в жаркой погоне за наслаждением. Огненная колесница пронесла их под звездами, намочила волосы ночным туманом и под конец совершила молниеносное пике, выбросив их на берег реки, который по чему-то был застелен простыней.
- Нужно собираться. - прошептала Валерия и затушила сигарету в пепельнице. За тем она взяла ананасовый сок и выпила прямо из упаковки.
Он вздрогнул. Эта ее фраза вызывала теперь лишь сокращение мышц и секундную грусть. Но раньше, когда все только зарождалось, он готов был закрыть ее и себя в самой зловонной темнице мира и отдать ключ крысам, что копошились в куче мусора под ногами. По тому, что не хотел ее отпускать.
- Я знаю. - сказал Егор. Возможно, его тон казался обычным. И, по правде говоря, так оно и было. Он согласился, но не смерился. - Знаешь, вообще-то у нас есть еще минут пятнадцать.
Он прищурился, глядя на время в правом углу экрана телевизора.
- Маршрутки ходят и в двенадцать часов ночи.
- Да. - она посмотрела на него. - Но я не хочу рисковать. - Валерия улыбнулась? и эта улыбка стала одним целым с ее глазами. - Ты же знаешь. И понимаешь.
- Угу. - Егор перевернулся на бок и поцеловал ее в поясницу. - Ладно.
Она усмехнулась.
- Так! - ее голос стал похож на звон восточных колокольчиков. А это означало, что Валерия начинала злиться. - Я вот не пойму, по чему ты еще лежишь?
Егор рассмеялся. Он не понимал, что так веселило его, но когда она только начинала злиться, он просто не мог удержаться. Казалось это понарошку. Ради смеха.
- Ну и что ты ржешь, как сивый мерен? - поинтересовалось она. - По заднице захотел?
Егор все смеялся. Не мог остановиться.
- Я тебя предупреждала? - спросила она совершенно серьезно. - Предупреждала или нет?
Егор всегда улавливал быструю перемену в ее настроении, только не подавал вида. Это было не нужно: она и так знала.
Он замолчал. От смеха не осталось и следа.
- В чем опять дело? Лерка, что случилось?
Не отвечая, она замахнулась но, место того, что бы ударить Егора по заднице, вцепилась в нос.
Хрустнул хрящ, а Валерия с беззаботным видом заметила:
- У тебя хрящ не правильно стоял. Я поправила.
- Если у меня из носа пойдет кровь, - проговорил Егор глухим голосом, - я тебя съем!
Валерия застыла. Ее рука, сжимавшая кончик носа, плавно, словно скользя по воздуху? прижалась к груди, где уже была другая рука.
- Что опять? - не понял Егор. Он начинал переживать. Валерия выглядела испуганно. Точнее, она было в ужасе. Он привстал на локтях и хотел прикоснуться к ее щеке, поправить каштановую прядь, но замер. По тому, что Валерия вздрогнула и отпрянула, будто обожглась. Чуть-чуть, но было заметно.
- Родная моя, - Егор не испугался, просто видеть ее рядом в таком виде было странно, - маленькая, солнышко, что случилось?
Она молчала. Сидела на коленях, среди смятых одеял и молчала, глядя на Егора широко открытыми, блестящими глазами. Он снова потянулся к ней, на этот полный решимости убрать волосы с ее лица. Валерия дернулась, будто от боли и, когда он коснулся ее нежной кожи, по ее телу прошла мелкая дрожь.
- Лерочка? Да что с тобой? - спросил Егор, что могло так напугать ее.
- Я пойду одеваться. - вместо ответа сказала Валерия. Она поднялась. Глаза ее оглядывали комнату так, словно она боялась наткнуться на что-то холодное и скользкое.
Егор молчал. Он не знал что сказать. Лицо Валерии было напуганным и беззащитным. Как призрак, она прошла в другую, темную комнату, где они раздевались, раскидывая одежду по всему полу. Валерии не было около двух минут, которые растянулись для него на часы. Поднявшись, Егор немного постоял, пытаясь придумать, что скажет, как успокоит. Но в голову ничего не пришло. Так было всегда: нужные слова сами выскакивали, когда он был рядом с ней.
Уйдя из освещенной комнаты, он оказался в темноте но, через несколько секунд, глаза привыкли, и он стал различать предметы. В общем-то, не так уж и темно. Валерия стояла почти у самой двери, рядом с зеркалом и смотрела на окно. Она успела надеть нижнее белье. Неосознанно Егор бегло осмотрел комнату: все ли на своих местах. Для чего он это сделал, он не знал. Брюки и рубашка валялись на кровати слева, листки с записями и рукописными заметками, над ними фотография прадеда в овальной бумажной рамке. Старый сервант, кровать у окна справа, компьютер на захламленном бумагами столе. Он даже заметил обертку от мороженного, которая отражала повисшую в небе луну. Ее свет пробивался сквозь тонкие занавески. Мобильный телефон у зеркала.
Егор подошел к ней, нарочно зацепив коленом коробку от системного блока, что бы его появление не стало для нее неожиданностью. И, подойдя к Валерии вплотную, обнял за плечи, ощутил дрожь, которая вскоре прошла как дурной сон. Тогда он поцеловал ее в шею и заговорил:
- Маленькая моя, любимая, я напугал тебя? Ты же знаешь, я не причиню тебе зла по тому, не смогу. Ты дорога мне. Я никогда не сделаю тебе ничего плохого. Подумай сама, родная, как я могу навредить тебе? Словом? Делом? Ни тем, ни другим. Я знаю, что я говорю, и ты знаешь. Ведь правда?
Егор нежно, едва ощутимо подтолкнул ее в правое плечо. Она поддалась и, разворачиваясь, на миг застыла. В полумраке Егор не сумел разглядеть, куда она смотрит, но почувствовал что-то тяжелое, затаившееся над ними обоими.
Но Валерия ожила так же неожиданно, как и замерла и, глядя ему в глаза, сказала. Тихо, но твердо.
- Сними его. Он на меня смотрит.
Сердце сжалось, и холод зашевелился в животе. Он пролез в легкие, от чего стало трудно дышать. Егор сначала не понял, про что она. И лишь тогда, когда обратил внимание на портрет прадеда в овальной, бумажной рамке до него дошло.
- Не вопрос. - сказал он и, протянув руку навис над диваном, другой рукой опираясь на стену. За тем так быстро, что сам не заметил, сдернул портрет со стены. На полу что-то звякнуло. Он наклонился и поднял иголку. Большую, чуть меньше спицы.
- Не вешай его больше. - прошептала она. - Спрячь его куда-нибудь. Подальше.
Тут в его памяти всплыл случай, который произошел недели три назад. Тогда, войдя в свою комнату, Егор посмотрел на портрет и задался вопросом, что пришел из ниоткуда: по чему и для чего люди вешают портреты мертвецов? Закрепить это фото на стене, над кроватью, была инициатива отца. Егор не возражал: в конце - концов, это близкий родственник, а не какой-нибудь далекий предок. Кроме того, место, где отец повесил фотографию, было в некоторой степени символично; на этой самой кровати, над которой висел портрет, умер дед Егора. Тихо, умер. Просто перестал дышать и все. Но была и другая сторона. Прадед повесился. Покончил жизнь самоубийством. Что послужило тому причиной, Егор не знал. Эта тема никогда не поднималась.
Все эти мысли пронеслись в голове и прервались, когда Валерия обняла его и прислонилась щекой к его обнаженной спине.
- Лер, как ты думаешь, для чего люди вешают фотографии мертвецов на стены, ставят на полки и тому подобное?
- Для некоторых это просто традиция. Или желание чаще вспоминать о близких.
- Ну не знаю. - Егор задумался и, слегка улыбнувшись, поцеловал ее в губы. - Звучит странно, но, может лучше делать из трупов чучела? Как память? Приходишь домой, а там дедушка в шляпе из прошлого века! Это я о традициях!
- Да ну тебя! - она ответила поцелуем на все его вопросы. - И с чего ты стал забивать голову такими вещами?
- Не знаю. - он поднял бровь. - Я говорил тебе, что прадед повесился?
- Нет.
О чем они говорили потом, Егор не помнил.
Вспоминая об этом, он направился в другую комнату, сжимая фотографию. Оглядевшись, он подыскал для нее отличное местечко. На полках с книгами. Держать портрет было противно, а по тому он поспешил засунуть его между книг. Однако край все равно остался торчать. После он уселся на кровать и принялся переключать каналы. Вскоре в комнату вошла Валерия. Она задумчиво ковырялась с фиолетовой блузкой, а точнее со шнурком, который был вдет в декольте. (??)
- В чем дело? - спросил Егор. Он взял со стула сигарету "Винстон", прикурил и бросил зажигалку на пол.
- Да шнурок оторвался. - ответила она. - У тебя есть нитка и иголка?
"При других обстоятельствах она бы наверняка знала, что и нитка и иголка у меня есть. Более того, знала бы, где именно". - подумал он.
- Найдется.- он поднялся и добавил: - Кстати об иголках.
- Что? -спросила она, широко открыв глаза и улыбаясь уголками губ.
- Да фотка на игле висела. - сказал Егор, направляясь в свою комнату.
- Аааа... - протянула она, не переставая возиться со шнурком.
Включив свет, Егор на миг остановился, вспоминая, куда положил ее. Взглянув на тумбочку у зеркала, он нашел ее и, вернувшись обратно, положил иглу на откидывающуюся дверцу бара, где вместо бутылок и бокалов стояли старые видеокассеты. За тем порывшись в недрах трюмо, достал иголку, ненамного меньше той, на которой висел портрет. За тем достал коробку с нитками. Красные, белые, оранжевые, любые.
- Какую? - спросил он.
- Темную. Синюю или черную. - ответила Валерия, с легкой улыбкой глядя на него. В груди стало жарко: когда она улыбалась, все на ее личике сливалось воедино, образуя прекрасный, красочный образ, похожий на пришедшую из сказки госпожу гармонию.
- Так какую? Хотя вопрос не по теме. Все равно синей нет!
- Черная то же сгодиться. - сказала она и взяла из его рук иголку и черную нитку. Повертела их в руках и отложила на табурет.
- Куда ты дел ту фотку? - спросила Валерия, глядя на Егора вдумчиво, будто пыталась прочитать его мысли. Еще в ее взгляде было беспокойство.
- На полку засунул. - ответил он. Он дотронулся до лица, за тем провел ладонью по волосам.
- Я хочу посмотреть на него. - неожиданно заявила она и, было ясно, что с его помощью, или без, она сделает то, что задумала.
- За чем?
- Мне нужно кое-что увидеть.
Спрашивать "что именно" было бессмысленно. Все равно она пока не знала. Егор это понимал.
- Как хочешь. - Пожал он плечами. Достал портрет и отдал Валерии. Портрет оказался у нее в руках, и Егора поразило то облегчение, которое он испытал, избавившись от него.
Она держала фотографию между коленями и лицом, всматриваясь во что-то, видимое только ей, слегка прищурив глаза. Егор откинулся на подушку и только взял пульт, как она вскрикнула и отбросила фотографию. Жесткое, резкое движение и портрет оказался на полу.
Он уже видел подобное. Как и в первый раз, Егор не испугался, скорее наоборот; он знал что делать, хотя знание это могло быть ошибочным. Валерию затрясло. Она двинулась назад, будто хотела прилечь. Зрачки закатились. Рот приоткрылся. Тогда он вскочил. Схватил ее за щеки большим и указательным пальцами, что бы в случае необходимости не позволить рту закрыться. Второй рукой он приготовился ударить ее, что боль вывела Валерию из кошмарного оцепенения, в темноте которого прыгают тени, и умалишенные бесы распевают таинственные молебны. Похоже это было на приступ эпилепсии, но ничего общего с этой болезнью не имело, и Егор сомневался, что его методы будут эффективны. Но сомнения приходили после того, как Валерия начинала смотреть на него осмысленным, живым взглядом.
Он замахнулся, но бить не пришлось. Ее зрачки вернулись на место, дрожь прошла и Валерия, устало улыбнувшись, проговорила:
- Все нормально, родной. Прошло.
- Хорошо. - сказал он и убрал портрет обратно на полку. Через пару секунд, Егор увидел, как Валерия принялась пришивать шнурок. От страха не осталось и следа.
"Я хотел ударить ее"? - спросил он себя, и ответ пришел незамедлительно - "Да. И ударил бы"! Жестоко. Грубо. Но, как казалось, это единственный способ хотя бы попытаться помочь ей.
- Что случилось? - спросил он, усаживаясь рядом. Она усмехнулась. В этой усмешке было все: нежность, понимание, немного хитринки.
- Тебе обязательно знать? - спросила Валерия и, по ее интонации Егор понял, что сейчас получит множество ответов на свои вопросы.
- Было бы не плохо. - ответил он. - Ты и так мало что мне говоришь.
- Хорошо. Что тебе интересно?
- Во-первых, что ты видела.
- Мне напомнили, кто я. - ответила она с легкой улыбкой. - Последнее время я совсем позабыла об этом.
- Тебе напомнили, что ты ведьма? - спросил Егор. Он был не прочь обернуть все это в шутку, но как-то не получалось. - И кто? Черти? Другая нечисть?
- Ни те, ни другие. - ответила она, продолжая орудовать иголкой. - Он сам.
Слушать ее было одно удовольствие. Все сливалось в прочную нить последовательностей, хоть и непонятных.
- Лер, ты еще не успела ничего сказать, а я уже запутался. Если я правильно понял, Он сам напомнил о том, откуда ты, так сказать родом?
- Верно. Ну вот смотри. Произошла случайность. Мы встретились. Ты с одной стороны, я с другой.
- По чему ты в этом так уверенна?
- Глупенький! Ладно, давай сначала. Я часто ходила в церковь, просила совета у Бога, молилась ему. Но я ведь ведьма. Так?
- Угу.
- Что делал ты до того, как мы встретились?
Егор пожал плечами, мол, да мало ли! Однако он прекрасно помнил что делал.
- Ты пил как сапожник, дрался, ночевал в милиции и вообще вел себя как свинья. Ты не обижайся. Это правда.
- Я знаю. - сказал Егор, но все же было не очень-то приятно слышать от нее эти слова.
- Но я ведьма. А у тебя дар Божий.
- Ты, в самом деле так думаешь? - спросил он, и нехороший остаток от ее предыдущих слов исчез. Конечно, приятно было слышать о том, что у тебя дар Божий, однако Егор никак не мог этого осознать.
- Я знаю. То есть, получилось, что ты с упорством клонился на темную сторону, а я, наоборот - на светлую. И так продолжалось бы дальше, если бы мы случайно не встретились.
- Случайно? Мне всегда казалось, что о случайностях Они знают заранее!
- Не-а! - Валерия улыбнулась и посмотрела на Егора так, что от умиления он готов был растаять, как выставленное на жару желе. Он увидел в ней мать. Впервые за все время их знакомства. - Случайности никто не может предвидеть, ни Они, ни, тем более мы. Сам подумай, сколько случайностей происходит в минуту.
- Господь всемогущ. - вставил Егор. - Помнишь?
- Разумеется, - она кивнула головой, - Но даже Он не в силах проследить за линиями случайностей.
- Хорошо. - он задумался. Егора интересовала уйма вопросов. Все они летали у него в голове, но поймать их было сложнее, чем казалось. - Ладно. В этом я немного разобрался. Скажи, по чему именно Он напомнил тебе твою принадлежность?
- Демонстрация силы. - спокойно ответила она. - Только и всего.
- Судя по библии, Он слишком большая фигура, что бы обращать внимание на тебя или меня. Не так ли?
- Это точно. Фигура он огромная, но ты вспомни, по чему ты перестал пить. - она вновь принялась за пришивание шнурка, давая Егору время осознать то, о чем она говорит.
В один из вечеров, примерно месяц назад до этого разговора, они лежали в постели и болтали о чем-то, что выскочило из головы Егора. Родители смотрели телевизор в соседней комнате, а портрет прадеда висел на стене и о нем никто тогда не думал. Егор что-то говорил, говорил и продолжал бы свой монолог до тех пор, пока Валерии не пришлось бы уходить, но вдруг почувствовал тошноту и головокружение.
- Как ты себя чувствуешь? - спросила она, озабоченно глядя на него.
- Да все в порядке! - ответил Егор и изобразил улыбку. Судя по ее лицу, улыбка не получилась.
- Не ври. - сказала она. - У тебя все на лице написано. Что ты сейчас чувствуешь?
- Да подташнивает слегка. Башка кружится. Ерунда в общем. Лер, что ты так разволновалась?
- Постой. - она закрыла глаза. Егор понял, что она собирается сделать, и проговорил так быстро, как только мог.
И она через несколько секунд открыла глаза. В них было искреннее удивление, больше похожее на шок.
- В чем дело? - спросил Егор, зарывшись ладонями в ее волосы.
- Я не могу к тебе пробиться. - ответила она озадаченно, но тут же добавила нотками веселости в голосе: - Ты под защитой. Не моей.
- перестань говорить загадками! - проговорил Егор, понятия не имея о том, что совсем скоро научится понимать ее с полуслова, впрочем, как и она его. В ответ она подняла глаза к потолку и проговорила:
- Ты даже представить себе не можешь, сильна у Него защита. Ты нужен Ему. Очень нужен.
- Я? Кому? Для чего? - Егор начинал волноваться.
- Этого я не могу тебе сказать. Пока. Что ты чувствуешь?
Он чувствовал, что вот-вот сблюет прямо на пол, рядом с кроватью. Перед глазами все плыло. Однако говорить ничего не стал.
- Если почувствуешь, что тошнота нестерпима, обязательно иди в туалет.
- Что-то у меня нет желания корчиться над унитазом. - заметил он, но содержимое желудка неумолимо подкатывало к горлу. - Вот черт! - сдавленно проговорил Егор и помчался в туалет.
Выходя оттуда и вытирая рот бумагой, он увидел на кухне Валерию. Она курила, держа в свободной руке кружку с водой. Егор уселся на табуретку и хотел достать из пачки сигарету, как вдруг поймал себя на мысли, что курить ему совсем не хочется.
- Пей воду. - попросила она.
- Ага, что бы меня опять прорвало? Нет уж, спасибо! - Егор усмехнулся. Ему-то не знать, что бывает после того, как выпить воду. Последние месяца два, каждое утро, он болел с похмелья, и его всегда рвало, после чего жутко хотелось пить и, стоило выпить хоть немного воды, как тошнило потовой.
- Егор, пожалуйста, попей. Станет хуже, но так надо. - она говорила медленно, с беспокойством в голосе.
- Ты говоришь как доктор. - сказал Егор. И выпил всю воду. Потом она налила еще. И еще. И после каждой кружки его рвало, как после дикого отравления. Именно на отравление Егор попытался списать свое состояние, и, у него бы получилось. Но все повторялось на протяжении нескольких дней. И только под вечер. Сопровождалась тошнота головокружением и слабостью, как после тяжелой болезни.
Когда они шагали на остановку, Валерия попросила.
- Сходи завтра в церковь. Обязательно. И скажи Ему спасибо за все, что он для тебя сделал. Пообещай мне это.
Она знала, что если Егор пообещает, то сделает. Он всегда выполнял свои обещания.
- Не вопрос. Обещаю.
- Я помню, солнышко. Только не вижу связи. Голова не варит. - сказал Егор, наблюдая, как она мастерски управляется с иголкой.
- Демонстрация мощи, вот в чем дело. - сказала она, откладывая иголку и расправляя шнурок. - Тобой занялся Отец, а Падшему не понравилось, что он может остаться в тени.
- А я что, хуже? Так что ли?
- Почти. Не совсем так, но смысл верный.
- Тогда за чем Им это надо?
Он начинал догадываться, но ниточка, связывающая все его предположения, ускользала.
- Встретились ведьма и человек, талантливый от Бога. В тебе талант был с самого рождения, как и я была ведьмой с того самого момента, как родилась. Этого никто не предвидел. Им стало интересно, что будет дальше. Ты изменился, правда не полностью, - она лукаво улыбнулась, - и приблизился к светлой стороне. Мне напомнили кто я, пытаясь приблизить к темной. Понимаешь?
Егор кивнул и сказал:
- Как в первом, так и во втором случае, происходит все на наших глазах. Ты это имела в виду под демонстрацией силы?
- Именно! Дай мне портрет.
- Опять?
- Теперь я знаю, что увижу. Теперь не страшно. Но, если вдруг я его отброшу, не пугайся. Егор не стал говорить, что он и тогда не испугался, просто заволновался. Просто молча дал ей портрет. Они вдвоем смотрели на фотографию около минуты, после чего она отдала портрет в рамке Егору, и он положил его обратно.
- Такой видный мужчина, а такими гадостями занимается. - с долей грусти проговорила она. Секундная вспышка ярости появилось, и тут же угасла в груди Егора.
- Что было теперь? - спросил он.
- Он улыбался. - ответила Валерия. - Не просто а, знаешь, будто говоря; хе-хе! Сама знаешь, что делать!
- А ты знаешь?
- Да. Ровно настолько, что бы этого не делать.
- Вот что меня еще беспокоит, - начал Егор, на ходу формируя вопрос. Она с интересом посмотрела на него. - За чем нам что-то дают. Я имею в виду, что своим появлением Они не только выставляют на показ свои силы, но и что-то дают. Я не уверен, что это так, просто предполагаю.
- Это так. - сказала она. - А дают нам что-то для того, что бы восстановить равновесие. Первым нарушил его Отец. Его право быть первым. Падший, как видишь, не заставил себя ждать. Равновесие между Ними восстановилось. Теперь за дело за нами.
- То есть?
- Очень скоро, ты начнешь писать лучше и лучше, нарушая равновесие тем, что воспользуешься даром, что дал тебе Отец.
- Значит, если, допустим, я издам книгу ну, предположим, через год, я стану сильнее тебя? - Егор сам до конца не понимал, что он говорит.
- Ты нарушишь равновесие. Но не факт, что к тому времени я не научусь чему-нибудь. - ответила Валерия. - Я почти уверенна, что учиться мне придется самой.
- Погоди. - Егор мотнул головой, усмехнулся, провел ладонью по своим коротким волосам. - А как же раздача призов?
- Ведьма, которая ходит в церковь! - рассмеялась она. - Кто возьмется обучать такую?
- Складно поешь! - спародировал он "Горбатого" и поцеловал ее в щеку. - Значит, они своего рода соревнуются? Но для чего? Не проще ли просто развести нас? Для этого есть все шансы! Ты замужем, меня не так уж сложно вернуть к прежней жизни.
- Им было интересно, - сказала она, - и стало еще интереснее: ведьма, любящая человека одаренного, и ты, полюбивший ведьму, это что-то новое!
- Ха!! - Егор рассмеялся. - Ты полагаешь, что таких случаев не было? До нас?
- Именно так. Вспомни, как происходило раньше?
- Конфессия к конфессии, ведьм и тех, кто с ними на костер. Ать-два и все дела! Так?
- Точно. Раньше с религией было строже, достаточно вспомнить историю. Высшим силам без надобности было вмешиваться. Люди сами восстанавливали равновесие.
- А теперь все изменилось. - Егор уловил логическую цепочку, но кое-что по-прежнему оставалось загадкой. - Лет пятнадцать назад. Лер, но по чему ты уверенна, что мы первые?
- Первые. - она утвердительно кивнула головой. - И, вполне вероятно, последние. Скорее точно последние. Чувство, которое появилось между нами, и послужила магнитом, притянув Их внимание.
- Я понял.
- Сам посчитай: нам по двадцать два. Во сколько лет можно полюбить?
- Блин, ну лет в семнадцать.
- В четырнадцать. - уточнила она. Егор вспомнил, как в четырнадцать лет его лишала девственности проститутка, и о любви он тогда даже не думал. - А теперь простые арифметические действия.
- Вероятность, что за восемь лет родились еще ведьма одаренный человек, ничтожно мала. - перебил ее Егор. Ему было приятно, что он начинал разбираться во всем этом. И за пришедшим удовольствием Егор совершенно не замечал, как просто и естественно продолжает ее мысли, а она его. Будто разговаривают не два человека, а один. - Точнее ее совсем нет.
- Ага. Теперь дело не только в равновесии. Теперь дело в любви. Им было интересно, чего она стоит, а тут такая возможность это проверить.
- Так, тут вроде бы все понятно... - Егор задумался. - Но не слишком ли мы маленькие, что бы на нас обратили внимание Отец и Падший? По чему бы не поручить это кому-нибудь другому? Кому-нибудь попроще?
- Никто кроме них самих не может одаривать силой.
Егор помолчал, а за тем спросил:
- Но по чему не проверить прочность любви на ком-нибудь еще?
Валерия рассмеялась. Он порадовался ее смеху, искренне, словно видел волшебство. Но одновременно с этим он думал, что же так могла развеселить ее.
- Не возможно наделить даром в процессе жизни. - перестав хохотать, сказала она. - Можно лишь усилить способности, данные при рождении. За чем терять время на обычных людей, которые любят друг друга, но нейтральны, по сути?
- Их легко перетащить на одну из сторон. - закончил Егор. - Правильно.
- И верно! - она обняла его, прижалась щекой к его щеке. - Ты такой родной...
- Но им же наскучит все это дело: восстановление, нарушение, укрепление! - сказал Егор.
- Наверняка. - отреагировала Валерия. - Но произойдет это не скоро.
- Но произойдет. - странная, далекая грусть поселилась в его груди. - И тогда...
- Они заберут что дали? Ты об этом думаешь?
- Да. Они могут.
- Могут. - подтвердила Валерия. - Но делать этого не станут.
- По чему? - Егор, в самом деле, не видел причин.
- Ну вот смотри. - эта ее фраза! Как она ему нравилась. - Два рыцаря, в доспехах, сошлись на поединке. Но у одного доспехи попроще...
- Значит, их нужно укреплять, иначе - поражение.
- Да. Но каждое такое усовершенствование ведет к победе одного и смерти другого. - она взяла сигарету и прикурила. - Но вот доспехи равносильны...
- И стоит одному снять шлем, как тут же он получит удар булавой по голове. - Егор рассмеялся. - С этим не поспоришь!
- А с этим и не надо спорить. Все, что у нас будет, с нами и останется. У них ведь руки чешутся отвесить друг другу оплеуху!
- Хм... Чувствую себя подопытным кроликом. - проговорил Егор. Он мельком взглянул на часы - выйти нужно было двадцать минут назад. Но, Боже всемогущий! Как же не хотелось ее отпускать!
- Это не совсем так, милый. - Валерия крепко затянулась и выдохнула; дым расплылся по комнате, напоминая разбавленное водой молоко. - Мы не подопытные. Мы, сами того не осознавая, пересекли Их интересы и амбиции. В общем, шоу начинается. Сколько времени?
- Без пяти одиннадцать.
- Вот блин! - она ударила себя кулачком по коленке. В такие моменты, Валерия всегда напоминала ему раздосадованного ребенка. А как она топала, когда злилась! - Пойдем быстрее! Нуууу, е-мое!
Тут выражение ее лица изменилось. Из озабоченного, рассерженного, оно превратилось в уставшее. Грусть, вина, страдание и боль осели на ее ресницах. Улыбка померкла, и на ее место пришла растерянность.
- Егор, милый мой, ты же знаешь, что мне нужно идти. - она не говорила. Шептала.
Он знал. Но не понимал. Как-то лежа в объятиях друг друга, он спросил ее, а хочет ли она идти домой? Тогда Валерия сказала "да". Хочет. И Егор поверил, что так оно и было. Конечно, было больно это слышать, но он сам, добровольно причинял себе редкую боль. Но вот что не понимал Егор: по чему она говорила "мне нужно идти домой", вместо "я хочу идти домой". Ответ, разумеется, был, но он жалил как оса; она не хочет обижать его. Жалеет. Самое поганое в отношениях между мужчиной и женщиной, это жалость. Но был и другой, более "светлый" вариант; ей действительно нужно к другому мужчине.
- Знаю. - сказал он вслух и, поднявшись, вышел из комнаты. Он прошел на кухню: очень хотелось простой воды с микробами из-под крана.
Через несколько минут они брели на остановку, подслащивая расстование вялыми шутками. То, о чем они говорили, больше не всплывало. Егор не мог вспомнить, о чем именно они болтали, когда шли. Когда стояли, ожидая маршрутку.
Единственное, что запомнилось, так это то, как он козырнул ей, когда Валерия села в маршрутку. Она помахала в ответ: пышные волосы до плеч, на лице грустная улыбка и блестящие в свете ночных фонарей глаза. Девушка в окне, такая близкая, что казалось можно прикоснуться к ее щеке, но ускользающая словно воздух.
Дойдя до подъезда, Егор остановился и, ударив себя ладонью по лбу, пробурчал:
- Дурак!
И как он мог забыть сказать ей, что бы она позвонила? Так делают только идиоты.
Войдя в квартиру, он первым делом напился воды, после чего уселся в кресло рядом с расстеленной кроватью и взял исписанные листки. Стопку чистой бумаги положил рядом. Посидев так, он взялся за продолжение рассказа, которому дал название "На тебя смотрят, приятель".
Было ли это запланированным? Никто не знал. Если и было, то кем и для чего? Никто не знал. Как никто не знал и того, било ли это на самом деле. И, если бы он сам не оказался свидетелем, то вряд ли поверил росскозням шарлатанов. Именно так он называл всех тех, кто собирал людей на спиритические сеансы. Хотя он сам посещал их и даже не замечал, что все чаще и чаще. За последнюю неделю он побывал на таких мероприятиях три раза. Подряд...
Он отложил ручку и взялся за голову. Каждое слово давалось мучительно, будто он выковыривал его из-под глыбы, весом не меньше тонны. От писательства болела голова, да и вообще, оно казалось пыткой. Но отступать он не собирался. Самое тяжелое и, в некоторой степени страшное - это начать. Дальше легче. Дальше по ситуации.
Неожиданно его мысли вернулись к разговору с Лерой. Рука повисла, не дотянувшись до ручки сантиметров пять. Только сейчас он понял, да и то не до конца, что говорили они о вещах противоестественных, по крайней мере, в этом испуганном взрывами и болезнями мире. То, как просто они беседовали о колдовстве, Божьем даре, Сатане и прочих мифологических вещах, было по меньшей мере, странно. Но еще более необъяснимо, оказалось другое; Егор не считал все это мифологией сейчас и, обдумав, посмотрев на некоторые эпизоды свое жизни, понял - не считал и тогда.
Он откинулся в кресле. Было тяжело придумывать объяснения тому, что не объяснимо, по сути, тому, что можно только чувствовать и видеть. " Хотя мы совсем недавно разложили все по полочкам". - пришла в голову мысль. Его мозг все еще продолжал искать объяснения; может, Лере показалось, и она мастерски сыграла испуг? А то, о чем они говорили, просто череда совпадений, пусть и невероятных, плюс немного фантазии на нервной почве? Или может... Егор мотнул головой и включил телевизор. И когда с экрана заговорил ведущий документального сериала, зазвонил телефон. Он поднялся, гадая, кого черт дернул беспокоить его в такое время? "И по чему я не сказал ей, что бы она позвонила"?
- Да? - его голос был уставшим. Хриплым.
- Привет. - Валерия говорила бодро, словно только что проснулась. - Я на месте
"Не на своем!" - проскочила никчемная мысль. Однако с ней Егор не мог не согласиться.
- Приветик! Блин, хорошо, что ты позвонила! Я забыл тебе сказать, что бы ты сообщила, когда доберешься.
- Забыл? - в ее голосе Егор услышал удивление и тревогу. - Ты не забыл, родной. Ты сказал.
- Вот черт! Совсем с памятью плохо! - Егор лихорадочно вспоминал, но то, что он говорил ей, когда сажал в маршрутку, вывалилось из памяти. - Ну ладно. Как доехала?
- Нормально. - она хохотнула. На этот раз остановку не проспала!
- Я удивлен! - ему передалось Валерино веселье.
- Егор, у меня к тебе просьба. - ее голос стал деловым, лишенным эмоций. Он даже почувствовал привкус металла во рту.
- Какая?
- Ты сейчас в какой комнате?
- У родителей.
- Достань портрет. - попросила она. Егор не ожидал такого поворота. И не понимал смысла просьбы. Хотя, может проще встать и взять портрет?
- Взял?
- Да.
- Теперь посмотри на него. - сказала она. Ее голос оставался таким же пустым. - Потом скажешь, что увидел. Я подожду.
Егор взглянул на лицо прадеда. Оно казалось каменным. Не по тому, что застыло на веки вечные. Из-за линий. Острый, но не большой нос. Прямолинейные скулы, которые сужались книзу, делая подбородок острым, тонкая полоска вместо губ и напряжение. Будто он ждал, что не птичка вылетит из объектива фотоаппарата, а нечто совсем неожиданное. Словом, лицо начала прошлого века. Ничего особенного. "Такой человек не мог повесится" - промелькнуло в голове.
Егор сделал, как она просила. Черно-белые, с бликами от света вспышки, ничего кроме. И тут все изменилось. Лицо стало квадратным. Сужающиеся книзу скулы раздвинулись, превратив подбородок в лезвие совковой лопаты, которой роют могилы. На щеках выросла щетина. Волоски были короткими и черными, как усы у мертвеца. Они обрамляли пухлые, искривленные алые губы, выделяя их на бледном лице. Уголки губ смотрели вниз, и каждая линия источала обжигающую ненависть. Все это проникло внутрь, заполнило грудь, оборвало мысли, затуманило взор и выкрало воздух из легких одним шумным движением.
Продолжение рассказа "Игра"
Страх из ниоткуда овладел им; все пугало его, превращаясь из обыкновенных, заурядных предметов в чудищ, невидимых, но ощутимых, а от того более опасных. В шкафу у балкона завозились карлики: их было слышно. Они шуршали одеждой, проводя по своей морщинистой коже, в книгах на полках шевельнулись и приготовились выскочить чьи-то ужасные выдумки, из кошмарных миров. Половинка дивана приподнялась, выпустив пары едких испарений; еще немного и появится рука мертвеца, в этом не было никаких сомнений. Даже рюмки, бокалы, стаканы в серванте наполнились кровью. Он не видел всего этого, но чувствовал. Еще он чувствовал жуткий холод, пронизывающий, убивающий.
- Егор? Егор! Что? Что происходит? Говори со мной! Не молчи! Только не молчи!! - ее голос срывался на крик.
Но что ей говорить? Егор не знал. Страх, слепящий, ломающий, обнимающий своими холодными, скользкими щупальцами был повсюду. Он дышал воздухом, заставляя задыхаться, проплывал тенями по потолку, по стенам, по полу, по его лицу и рукам, оставляя ледяные катышки пота.
- Хочу курить.... - наконец выдавил он. И действительно, желание затянуться стало непреодолимым, важным и, пожалуй, единственным.
- Постой! - Валерия говорила на одной ноте, но Егор слышал, что еще чуть-чуть и она закричит. - Что ты сейчас чувствуешь? Говори мне! Это очень важно! Пожалуйста! - последнее слово она протянула, будто хотела, что бы он услышал именно его.