Нет-нет... Я болен не любовью,
А грустью тихой и тоской.
Что здесь сказать? Опять, не скрою,
В них потонул я с головой.

Переболеть бы и влюбиться,
Стихи читать да песни петь...
Слетать развеяться в столицу?
Ну, не молчи, прошу, ответь.

Хотя, постой. Совет не нужен.
Зачем столицы сизый дым?
Позволь спросить? Как там, за мужем?
Ах, да. Прости. Совсем забыл.

Забыл, что обещал тебе я
Лишь о природе говорить.
Ну, что же - ночь уже длиннее,
Дождь начинает моросить.

Похоже, осень наступила.
Идёт давно уж новый век.
Что говоришь? Совсем забыла
Себя в семнадцать юных лет?

Совсем не помнишь тех рассветов,
Богатых искрами костров,
Да неокрепших слов поэта
Средь звёзд - далёких маяков?

И поцелуев неумелых,
Стыдливых, нежных и смешных,
И заявлений очень смелых,
Что на Луне есть тоже жизнь

И что в какой-то там долине
Растёт загадочный цветок:
Он ночью холоден, как иней,
А утром радость раздаёт,

Цветя огромнейшим рубином
Среди прекрасных капель рос?
Ах, да. Ну, как дела у сына?
Что? Хорошо? Здоров? Подрос?

По вечерам гуляет поздно?
И дарит девушкам цветы?
Ну, перестань... Зачем же слёзы?
Ну, ищет парень красоты.

Как я её искал когда-то.
Нашёл и... тут же потерял.
Но, как всегда, увы, права ты.
Не то опять совсем сказал.

О чём же мы? Ах, о природе.
Посеребрилась вновь трава.
И говорит молва в народе:
"Сурова будет, знать, зима".

Да, что зима! Забудем это!
Весна лишь сердце бередит,
Чуть поседевшего поэта.
Алло! Алло! Ну, вот. Молчит...

Вот так всегда. Гудки. Прервали...
Но неизменен жизни ход:
На месте том, где юность тает,
Подснежник памяти растёт.