Мишка судорожно вскочил с кровати и тут же сфокусировал свой взгляд на электронных часах, стоявших рядом на тумбочке. И снова, уже в 4-ый раз за этот месяц, почувствовал предательство безжалостных цифр. Он понимал, что очередное опоздание может оставить его планы на отдых в Феодосии вместе с Маринкой и покупку "Девятки" всего лишь планами. Просипев "Блядь!", еще непроснувшимися связками, Мишка ринулся в ванную. В голове играл плохо обученный симфонический оркестр без дирижера. Еще вчера улыбавшийся и флиртующий "джин с тоником", предавал тоже.
Ему показалось, что электронные часы и вчерашний джин сговорились.
Быстро собравшись и запихав в оркестровую яму отвратительную котлету, он выскочил из подъезда.
Резкий ветер с капельками азота обжигал лицо и заставлял сутулиться. Изъеденные коррозией деревья, дергали окоченевшими ветками как в эпилептическом припадке и удручали. Застывший мерзкой коркой снег, напоминал пепел, а открывающийся пейзаж казался пепельницей гигантских размеров. Мартовское утро не было гостеприимным и тоже предавало.
О сговоре джина, часов и утра, Мишка не догадался.
Расталкивая прохожих, он ввалился в уже бодрое и шуршащее подземелье. Метрополитен имени В.И. Ленина остался равнодушным к его появлению. Второпях проскочив через турникет, злостный нарушитель трудовой дисциплины сбежал на платформу. Только сейчас он почувствовал, что может немного успокоиться.
Мишка огляделся.
Справа о чем-то спорили две симпатичные студентки. Так ему показалось. Он сразу вспомнил о Маринке. Лицо растянулось в улыбке. Ах, Маринка. Он не любил ее по-настоящему. Скорее он ее уважал: она делала потрясающий минет и пила с ним наравне. Это он ценил в ней больше всего. Еще Мишки нравилось ее умение сходиться с людьми. Как ей это удавалось, для него оставалось загадкой.
Слева, чуть поодаль, сгорбившись и оперевшись на клюку, стоял некрасивый старик лет 70-75. Мишке он, почему-то показался противным и занудным. Из тех, которые вечно брюзжат и поучают молодое поколение своими коммунистическими принципами и идеалами. Улыбка ретировалась.
Слева, совсем рядом, стоял безликий мужчина в непонятном одеянии серо-черного цвета. Его физиономия казалась искусственной. Мишка вспомнил про грузчиков из организации, в которой он пока еще работал.
Шум и мелькание вагонов вернули Мишку в реальность. Он снова почувствовал головную боль и беспокойство за опоздание. Дирижер, видимо, тоже задерживался. Головной оркестр играть так и не научился, источая лишь болезненную какофонию и неритмичное грохотание.
Запрыгнув в остановившееся метро, Мишка сразу же скакнул на свое любимое место, в самом конце вагона. Здесь он чувствовал себя уютнее. Устроившись и закрыв глаза, Мишка сосредоточился. Ему предстояло придумать правдоподобную историю для руководства о своем опоздании.
- "Молодой человек, будьте так любезны, уступите место старику..."
Мишка, аккуратно приоткрыв один глаз, узнал некрасивого старика с палкой, который обращался к нему.
- "Я уже свое отстоял, мне б посидеть, ноги у меня больные..." - продолжал старик.
- "Я был прав... он зануда..." - подумал Мишка, делая вид, что спит и не слышит.
- "Ты ж... вон, молодой какой..., а я свое, уж, отжил... уступи место..." - не унимался пенсионер.
Перспектива стоять всю дорогу, да еще с невыносимой головной болью, Мишку не радовала. Он продолжал делать вид, что спит.
В это время, из середины вагона встала одна из симпатичных студенток и предложила старику свое место. Медленно и неуклюже повернувшись, пенсионер поковылял на долгожданный отдых.
"Фу! Пронесло!" - выдохнув, подумал Мишка.
В эту же секунду раздался сильный хлопок. Темно серый зловонный дым, металлический звон стекла и крики пассажиров переполнили вагон.
Спустя 5 дней.
Аркадий Захарович по обыкновению, сидел перед стареньким черно-белым телевизором "ТЕМП" и просматривал новостную передачу. В аккурат над "ТЕМПом" возвышался портрет Владимира Ильича, который с укоризной следил за происходящим. В новостях в очередной раз передали, что в результате взрыва в Московском метро пострадало 9 человек, один погиб. Только по счастливой случайности удалось избежать бОльшего количества жертв. Погибшего юношу звали Михаил Терентьев, 24-х лет. Так же сообщили, что Мишку похоронили на Хованском кладбище в Подмосковье.
Посмотрев новости, Аркадий Захарович засуетился. Набрав незнакомый номер и вызвав такси, он умело напялил на себя старенький плащ, прихватил палку и, ковыляя, поспешил к двери.
Новое желтое такси, не заставило себя долго ждать, чем приятно удивило, неизбалованного во всех отношениях, пенсионера. С несвойственной деловитостью и почтением Аркадий Захарович уселся на просторное сиденье измученной "Волги" и величаво изрек:
- "На Хованское кладбище. Побыстрее."
Безликий водитель в непонятном одеянии серо-черного цвета повернул ключ зажигания. Мотор "Волги" приятно заворковал.
Доехали быстро. На кладбище, старик без особого труда выяснил, где захоронен юноша, погибший в результате взрыва в метро.
Подойдя к могиле, усыпанной множеством гвоздик, Аркадий Захарович проговорил:
- "Ну, что...?! Я ж тебе говорил, что отжил я уже... что старый я, ноги у меня больные... а ты...!? Вот был бы ты комсомольцем, жив бы остался... дурень ты бестолковый... тьфу, блядь...". Пенсионер плюнул на могилу. Вязкая слюна попала на одну из гвоздик и медленно потянулась к еще свежей земле. Аркадий Захарович развернулся, и устало поковылял к выходу.
Там, за воротами кладбища его ждала долгая и скучная жизнь...