Смоленко Евгений Фёдорович : другие произведения.

Амулет

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Оценка: 6.41*4  Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Вашему вниманию предлагается детективно-мистическая повесть Амулет, впервые опубликованная в журнале "Искатель" в декабре 2012 года. Автор повести - Корогодин Сергей Алексеевич, бывший офицер специальных войск МО СССР, в конце девяностых годов был арестован по резонансному уголовному делу "Ростовские Оборотни". В прессе и Интернете имеются десятки публикаций, освещающих это громкое дело, а также одноимённый фильм НТВ. За организацию и руководство вооруженной банды он был приговорён к 25 годам лишения свободы. В заключении отбывает наказание уже почти 15 лет. Это первое своё литературное произведение написал в лагере строгого режима, где находится и в настоящий момент. В повести, на фоне детективной истории о банде наёмных убийц и их противостоянии правоохранительным службам, поднимаются вопросы мистики и влияния тонких миров на нашу судьбу. Повесть опубликована мною, Смоленко Евгением Фёдоровичем, на основании доверенности, выданной автором и с его согласия.

   Вашему вниманию предлагается детективно-мистическая повесть Амулет, впервые опубликованная в журнале "Искатель" в декабре 2012 года. Автор повести - Корогодин Сергей Алексеевич, бывший офицер специальных войск МО СССР, в конце девяностых годов был арестован по резонансному уголовному делу "Ростовские Оборотни". В прессе и Интернете имеются десятки публикаций, освещающих это громкое дело, а также одноимённый фильм НТВ. За организацию и руководство вооруженной банды он был приговорён к 25 годам лишения свободы. В заключении отбывает наказание уже почти 15 лет. Это первое своё литературное произведение написал в лагере строгого режима, где находится и в настоящий момент.
   В повести, на фоне детективной истории о банде наёмных убийц и их противостоянии правоохранительным службам, поднимаются вопросы мистики и влияния тонких миров на нашу судьбу.
   Повесть опубликована мною, Смоленко Евгением Фёдоровичем, на основании доверенности, выданной автором и с его согласия.

Сергей Корогодин

АМУЛЕТ

  
   Сон хищной рыбы в замёрзшем пруду,
   навеянный стихотворением Г.Л. Олди "Мне снилось..."
  
   "...Мне снился сон. Я был
   мечом.
   В металл холодный
   заточён,
   Я этому не удивлялся,
   Как будто был здесь ни при
   чём.
   Мне снился сон. Я был
   мечом.
   Взлетая над чужим плечом,
   Я равнодушно опускался.
   Я был на это обречён.
   Мне снился сон. Я был
   мечом.
   Людей судьей и палачом.
   В короткой жизни
   человека
   Я был последнею свечой..."
  

Пролог

   Тёплое весеннее солнце уже клонилось к закату и его по вечернему ласковые лучи косо освещали через мутное оконное стекло тёмную и захламлённую чердачную площадку большого старинного дома. По загаженному окурками и заплёванному полу, по стенам с отбитой штукатуркой весело плясали солнечные зайчики и колыхались призрачные тени, отбрасываемые большим тополем, тихо шелестевшим листвой у самых окон и чем-то неуловимо напоминавшему о детстве. Совсем рядом, под высокой двускатной крышей, о чём-то своём тихо ворковали голуби, словно дополняя эту идиллическую картину.
   На самом краю нежилой лестничной площадки, украшенной лишь ржавой и перекошенной дверью чердака, неподвижно стоял высокий худой человек, маленькими затяжками куривший сигарету с длинным фильтром и аккуратно сбрасывавший пепел в пустой спичечный коробок. Задумавшись о чём-то, он переступил с ноги на ногу и под толстой рифлёной подошвой ботинка в гулкой тишине пустого парадного оглушительно хрустнул осколок бутылочного стекла, словно специально рассыпанного по всему полу. Неожиданно громкий звук взрывом адреналина отозвался в крови и вывел его из минутного оцепенения. Вздрогнув, человек осторожно потушил окорок в импровизированной пепельнице и спрятал коробок в карман. А потом тихонько расстегнул молнию на китайской кожаной куртке, скрывавшей очертания его фигуры почти до середины бедра, и вытащил из-за широкого пояса брюк пистолет, ствол которого был удлинён сантиметров на двадцать матово поблескивающей трубой глушителя. Посмотрев на часы, он удовлетворённо хмыкнул и, взявшись двумя пальцами за раму пистолета, всё также аккуратно и стараясь не шуметь, перезарядил оружие, придерживая пружину затвора. Убедившись, что всё сделал правильно, он снова засунул пистолет за пояс и запахнул куртку. В предстоящем деле пистолет не должен был понадобится и был захвачен с собой лишь на крайний случай. Из глубокого кармана куртки на свет был извлечён нож. Это был самый обыкновенный кухонный нож, какие тысячами продаются в хозяйственных магазинах, с простым, односторонней заточки лезвием из нержавеющей стали и деревянной рукояткой на алюминиевых заклёпках. Длинное лезвие ножа тупо отблескивало в полутьме подъезда и, поставив ногу на металлическую перекладину перил, человек прямо на колене закатал нож в захваченный с собою газетный лист. Проделав все эти нехитрые манипуляции, он снова замер, превратившись в каменную статую, и со стороны могло бы показаться, что даже перестал дышать. На самом же деле в глубине его души бушевали страсти, а холодные голубые глаза неотрывно фиксировали всё происходящее перед домом через заранее открытое окно подъезда этажом ниже.
   То, что собирался сделать сейчас этот человек, никогда и никто не способен сделать по-настоящему бесстрастно. И соверши ты хоть тысячу убийств, само по себе убийство никогда не станет для тебя обыденным делом. Штука в том, что сначала всё твоё существо противится этому, а потом так бывает, что приходит вкус и даже своеобразная эстетика убийства, превращающая, в общем-то, отвратительную и грязную работу в своего рода искусство и увлекательную охоту, со своими тонкостями и даже азартом.
   Человек не был новичком в своём деле и сейчас, стоя в полутёмном подъезде в ожидании жертвы, он искал в себе знакомое волнующее чувство, до предела взводящее нервную систему и обостряющее все органы его восприятия. И чувство это пришло! Словно холодная волна откуда-то снизу прошла по позвоночнику и леденящей вспышкой ударила в мозг. Мир вдруг стал простым и понятным, как первобытные джунгли, в которых не было места ни глупым заповедям, ни убогой морали. И вместе с этой волной откуда-то с самого дна его души поднялась и заполнила всё его существо без остатка какая-то властная тёмная сила, от одного присутствия которой всего его охватила странная смесь восторга и чего-то ещё, очень смахивающего на ужас.
   В прямоугольном прицеле окна появился, наконец, невысокий холёный человек в добротном летнем плаще и с дорогим кожаным портфелем в правой руке. Неторопливой походкой уверенного в себе человека он приближался к подъезду, а из темноты каждое его движение отслеживала пара глаз, принявших странно отсутствующее выражение.
   Охотник аккуратно и тихо, по-индейски ступая с пятки на носок, стал медленно спускаться по лестничному маршу, мысленно прикидывая точку вероятной встречи с жертвой. В левой, слегка согнутой в локте и расслабленной, руке он держал свёрнутую трубкой газету, в которой по-змеиному пряталось узкое лезвие длинного ножа...
   Двумя этажами ниже он замедлил свой спуск и почти остановился, вслушиваясь и контролируя шаги поднимающегося по лестнице человека. А потом, повинуясь безотчётному инстинкту и действуя как автомат, сделал несколько быстрых шагов, перепрыгивая сразу через две ступеньки, и повернул, почти нос к носу столкнувшись с тем, кого он прождал здесь уже полтора часа.
   Подавшись назад и влево, словно собираясь его пропустить, Охотник слегка отвел согнутую правую руку и, резко повернувшись всем корпусом, коротко ударил жертву в лицо твёрдым, как дерево локтем, затянутым в коричневую гладкую кожу. Жёсткий удар парализовал маленького человека, и его голова дёрнулась как у тряпичной куклы, а поблескивающий никелированными замками портфель выпал из безвольной руки и грузно плюхнулся на бетонные ступеньки. Не давая ему опомнится, Охотник резко ткнул человека в правый бок зажатой в руке газетой. Бумажная трубка смялась, выпуская хищное лезвие ножа, которое лишь слегка задержалось на ткани модного плаща и, легко пробив кожу и мышцы, глубоко вошло в печень жертвы.
   Маленький человек издал всхлипывающий звук и, согнувшись от удара, обоими руками судорожно вцепился в руку убийцы. А тот, с силой нажав книзу на рукоятку ножа, резко крутанул им в теле жертвы и выдернул лезвие.
   Через мгновение он уже поднимался наверх быстрыми прыжками, а в зажатом подмышкой портфеле убитого лежали его часы, бумажник и окровавленный нож, ещё обмотанный перепачканной кровью газетой.
   Обитая рыжими от ржавчины листами железа скрипучая дверь чердака закрылась за ним и словно сразу же отгородила от случившегося. Здесь стояла тишина и пыльная тьма, прорезаемая местами яркими столбами солнечного света, проникающего сюда через прорехи в черепичной крыше. Он перевел дыхание и положил портфель в специально для этого припасённый большой пластиковый пакет, бросив туда же и тряпку, которой наскоро оттёр окровавленную руку. На ходу, быстро и почти бесшумно пробираясь в полутьме среди нагромождения деревянных балок, Охотник хладнокровно просчитывал заранее подготовленные пути отхода. Не прошло и пары минут, как он спокойно вышел из подъезда на противоположной стороне дома и смешался с толпой, снующей по оживлённой в эти часы улице. А ещё через полчаса он сидел на берегу широкой и глубокой в этих местах реки и не торопясь разглядывал содержимое пузатого портфеля убитого им человека. Бутылка хорошего коньяка и несколько плиток дорогого швейцарского шоколада перекочевали в объёмистые карманы его куртки. Туда же отправилась толстая пачка банкнот из красивого бумажника с металлическим лейблом какой-то заграничной фирмы. Часы известной марки, стоящие целую кучу денег, он без сожаления забросил далеко в воду. И так же поступил с портфелем, без интереса пролистав лежавшие там документы в тиснёных кожаных папках и набив его для верности галькой, в изобилии лежавшей вокруг.
   Ему достаточно заплатили за эту "охоту" и он был слишком искушён, чтобы не рисковать, оставляя себе опасные сувениры на память. Их быстро затянет илом на дне глубокой реки, навсегда упрятав от следствия истинные мотивы убийства.
   Он ещё посидел немного, наслаждаясь свежестью прохладного весеннего вечера и прислушиваясь к собственным ощущениям. Внутри было спокойно и пусто, лишь лёгкая усталость напоминала о напряжении последних часов, да где-то на самом дне его души маленьким чёрным комочком притаилось зло. Ему было даже немножко жаль маленького человечка, оставшегося лежать на холодном бетоне в луже собственной крови, но всё это было уже так далеко в прошлом...
  

Глава 1

   К полудню пляж почти опустел. Августовское солнце, ещё только утром радовавшее мир своими ласковыми тёплыми лучами, вошло в зенит и нещадно пекло, яркими бликами отражаясь от гладкой поверхности воды и обкатанных морем камней, которыми был усеян весь берег. Голубая веранда, с щелястой дощатой крышей на высоких металлических столбах, спрятала от полуденного зноя самых стойких любителей пляжного отдыха, не желающих пропустить и часа драгоценного курортного времени и скучающих теперь в её спасительной полосатой тени.
   По опустевшему пляжу гордо расхаживала бесстрашная чайка и, косясь на людей чёрными бусинками блестящих глаз, выискивала что-то своим длинным клювом среди голышей и раскалённого солнцем песка. Пытаясь выковырнуть из-под большого тяжёлого камня остатки чьей-то утренней снеди, чайка вздрогнула от звуков громкого голоса, взмахнув белоснежными крыльями и отскочив от своей добычи. Но тут же парой быстрых прыжков вернулась и продолжила своё увлекательное занятие. Сидящие под близкой верандой люди не обращали на птицу решительно никакого внимания, продолжая заниматься своими непонятными ей человеческими делами, и лишь маленький светловолосый мальчик грустно смотрел на чайку своими синими, как море глазами, наполненными недетской тоской.
   Плотный, невысокого роста мужчина, с красным от возбуждения одутловатым лицом и уже намечающимся брюшком, нервно жестикулируя руками громко и зло выговаривал казалось совершенно не слушавшему его малышу:
   - Что тебе не ясно было сказано?! Купаться пойдёшь, когда я тебе разрешу! И зачем только я тебя взял с собой?! Сидел бы с матерью дома! - свои слова он подкреплял увесистыми затрещинами, от которых мальчик даже не пытался закрыться, сжимаясь в комок и боясь сдвинуться с места.
   - На сегодня ты наказан! Сиди здесь и только попробуй мне ещё куда-нибудь деться, я с тебя вообще тогда шкуру спущу! - мужчина отвесил мальчику, так и не проронившему ни звука, ещё одну оплеуху напоследок и очень довольный собой направился к сидящей неподалеку компании, со стороны которой раздавался заливистый женский смех и громкие весёлые голоса.
   Наблюдавший за этой сценой сухой и прямой как жердь высокий старик, с белыми словно снег волосами и короткой, аккуратно остриженной седой бородой, слегка прихрамывая подошёл к малышу, забившемуся в угол у штабеля старых растрескавшихся лежаков и понуро смотревшему себе под ноги. Опустившись на корточки подле сидящего прямо на песке мальчика, он ласково погладил его морщинистой сухой рукой по голове и пристально посмотрел в ярко синие, залитые слезами глаза:
   - Не плачь! Совсем уже скоро ты вырастешь и станешь очень сильным. Тогда уже никто не сможет тебя обидеть! А отец твой просто глуп! Ты не держи на него зла. Он не понимает, какой у него сын! Ведь это же твой отец, да? - старик бросил взгляд холодных глаз в сторону ушедшего мужчины.
   - Да, - тихо ответил мальчик и опасливо покосился в сторону веселившейся компании.
   - Ты не бойся! Никогда и ничего не бойся! В жизни бояться следует только одного - самого страха! Потом ты это поймешь, а пока... - старик, внимательно осмотревшись вокруг, незаметно подобрал на песке небольшой камешек и протянул его малышу: - Пока возьми вот это! И когда тебе будет совсем плохо, сожми его в руке и попроси помощи. Тебе обязательно помогут! - он мягко вложил нагретый солнцем камешек в ладонь мальчугана и обеими руками сжал его тонкие детские пальцы.
   - Кто поможет?! - удивленно спросил мальчик, не заметивший откуда взял камень старик, и с интересом разглядывавший его матово блестящую чёрную поверхность.
   - А это ведь совсем неважно, не так ли? Ведь тот, кто тебе помогает, уже твой друг! Разве не так?!
   - Наверное, - всё так же односложно ответил мальчик, на глазах которого уже высохли слёзы, и очень внимательно посмотрел в лицо старика...
  

Глава 2

   Над тихой рекой, в которой грустно отражались равнодушно плывущие по небу облака, быстро сгущались сумерки. По медленно струящейся воде пошли лёгкие круги и прохладный ветер, ласково зашелестевший укутывающим берег высоким камышом, заставил Охотника поднять воротник и запахнуть отвороты лёгкой куртки. Первый комар, разбуженный уходящим в закат солнцем, тонко пища закружился, выискивая, и деловито уселся на туго обтянутое тканью колено. Охотник внимательно посмотрел на комара, дождался, когда он поудобнее усядется и глубоко всадит под кожу своё длинное тонкое жало, а потом коротким и точным движением коснулся хрупкого тельца раскалённым концом дымящейся в его руке сигареты. Сделав ещё одну короткую затяжку, он щелчком забросил окурок далеко в воду, проследил, как падающей звездой пролетел он в тёмно-серой мгле, окутавшей землю, и встал с замшелого толстого бревна, кем-то принесённого сюда из чернеющего вдалеке леса.
   Сидя на порожке своего потрёпанного, канареечного зелёного цвета Жигуля, убийцу поджидал напарник. Безмятежное круглое лицо Валета не выражало совершенно никаких эмоций, и он равнодушно, как корова жевал толстый бутерброд, изготовленный из целого батона, запивая его минеральной водой прямо из большой пластиковой бутылки. Крошки хлеба осыпались на его новенький спортивный костюм и, не прерывая своего увлекательного занятия, Валет смахивал их в придорожную пыль, заодно разгоняя вылетевшую на ночную охоту мошку.
   - Давай, поехали! Заскочим к тебе на часок, помянем упокоившегося раба божьего. Как бишь его?! А, ну да, Алексея! Кстати, чего это там у тебя с мотором? - Охотник уселся на переднее сиденье машины и, по-хозяйски включив автомагнитолу, принялся крутить ручку настройки приёмника.
   - Да бендекс что-то барахлит, будь он неладен! Надо заскочить как-нибудь в мастерскую и посмотреть. Ещё откажет в неподходящий момент! - Валет воткнул ключ в замок зажигания и затарахтел стартером.
   - На свалку тебе надо заскочить с твоей "Антилопой Гну"! Что ты крохоборствуешь, на похороны себе копишь? - Охотник холодно посмотрел на поперхнувшегося остатками бутерброда водителя и, коротко ткнув негнущимся пальцем в клавишу, вырубил радио, из которого неслись какие-то хриплые завывания и треск радиопомех.
   - Тьфу, тьфу, тьфу! Ну, у тебя и шутки! - напарник покосился на спокойно сидящего на своём месте убийцу и, выжав сцепление, выехал на автостраду.
   - А ты у нас ещё и суеверный! - наконец оборвал тягостное молчание Охотник.
   - Ладно! Я тут съезжу, отдохну пару недель, а тебе надо будет кое-чем заняться. Во-первых, смени этот драндулет на что-нибудь поприличнее! Девятку, что ли возьми какую, неприметненькую. А во-вторых, поройся в базах, покатайся по городу и найди мне человечка! Так, чтобы он водилой был на каком-нибудь грузовике. УРАЛ там, МАЗ подбери в общем, чтобы помощнее. И главное - он, водила этот, должен судимость иметь, хотя бы условную! И быть одного со мной роста и комплекции. Ну, хотя бы приблизительно. Всё понял?! - Охотник сузив глаза посмотрел на приятеля.
   - Что за заказы такие странные?! Маскарад что ли будем устраивать? - Валет внимательно смотрел на дорогу, вглядываясь в светящиеся далеко впереди габаритные огни.
   - Узнаешь всё в своё время! Тема будет интересная... и денежная! Да ты смотри, не спались там с этими поисками! Аккуратненько, со стороны всё срисуй, в контакты не входи.
   - Сделаем! В лучшем виде! - Валет улыбнулся, сверкнув фиксой тусклого жёлтого цвета...
  

Глава 3

   Покрытые унылым голубым кафелем холодные стены прозекторской казалось навсегда впитали в себя приторно сладкий, въедливый запах тления, который не могла заглушить даже вонь формалина, исходившая от расставленных по стеклянным шкафам банок с препаратами. В секционной городского морга стояла типичная для этих мест гулкая тишина, лишь изредка разрываемая резким стуком хирургического инструмента, небрежно брошенного на металл стола санитаром в новеньком белоснежном халате и тёмно-сером клеёнчатом фартуке.
   Мёртвый белый свет ртутных ламп ярко заливал лишённое теней восковое лицо лежащего на оцинкованном столе трупа, с заострившимся, уставленным в потолок носом и тёмными, запавшими внутрь провалами плотно зажмуренных глаз.
   Бесстрастный и привыкший к виду смерти санитар, с дымящейся сигаретой, прилепившейся в уголке безразличного рта, толстой кривой иглой набрасывал широкие грубые стежки, стягивая суровой ниткой распоротую грудину мертвеца, безвольно дёргающего при каждом движении иглы свесившейся со стола жёлтой рукой. И тошнотворная эта картина невольно наводила на мысли о тухлой рыбе и чем-то ещё, весьма далёком от печальной торжественности конца.
   Суровый на вид пожилой судмедэксперт, опираясь рукой на стол и не обращая ни малейшего внимания на лежащее прямо у него за спиной мёртвое тело, спокойным и лишённым всяких эмоций голосом докладывал результаты вскрытия следователю по особо важным делам, полчаса назад прибывшему в отделение:
   - Всего зафиксировано две точки приложения травмирующей силы. Первая - удар твёрдым тупым предметом в область левой височной кости. Не повлёк за собой вреда здоровью и не находится в прямой связи с последовавшим летальным исходом. И вторая - глубокое проникающее ранение в область живота справа. Нанесено колюще-режущим клинковым оружием с одной режущей кромкой, скорее всего самым обычным кухонным ножом с длиной лезвия не менее двадцати сантиметров. Повлёк за собой смерть потерпевшего от массивной кровопотери и острого травматического шока. Повреждения нанесены приблизительно между восемнадцатью тридцатью и девятнадцатью часами. То есть где-то за час до смерти, которая наступила в отделении реанимации. В сознание он не приходил. По всей вероятности его сначала оглушили ударом по голове, а уж потом ножом...
   - У него были шансы выжить после такого ранения, если бы помощь подоспела быстрее? - отдуваясь и промокая платком вспотевший лоб, толстый следак бросил напряжённый взгляд на покойника.
   - Нет! Били наверняка, если вы это имеете ввиду. Повреждены средняя и верхняя доли печени, пробита правая почка... Внутри всё искромсано ножом. Не мог он ни выжить, ни даже в сознании пребывать после такого удара.
   - Как, по-вашему, профессионал бил?
   - Вполне возможно, Иван Андреевич! Видите ли, обычно умысел на убийство связывают с поражением таких важных органов, как сердце или головной мозг. Но на фронтальной поверхности человеческого тела где-то около восьми-десяти процентов составляют так называемые убойные места, повреждение которых влекут за собой смерть с очень высокой, почти стопроцентной вероятностью. Скажем, повреждение бедренной артерии или печени, как в данном случае. Вы полагаете, что имело место заказное убийство?
   - У потерпевшего пропали ценные вещи и портфель с документами, а возможно деньгами. Но это могло быть сделано для отвода глаз и создания ложной версии о нападении с целью ограбления. Пару месяцев назад уже было нечто подобное. Директору крупной сети магазинов проломили голову арматурным прутом, когда он выгуливал свою собаку. Её, между прочим, тоже убили, сломав позвоночник. И никто ничего не видел, никаких следов, как и сейчас. Дело до сих пор висит глухарём на отделе и перспектива у него... - следователь покрутил в воздухе указательным пальцем. - Перспектива у него - ноль!
   - Полагаете, киллер у нас завёлся? Этот-то покойничек тоже не из простых смертных будет...
   - Похоже на то... Не часто у нас режут в подъездах зампредседателей банков! Дела решили объединить, как бы неофициально. Вот только что это даст?! Концов никаких и убитые, как это ни странно, даже не были между собой знакомы. В таком-то городе, как наш...
  

Глава 4

   Сквозь густо разросшиеся над головой, увешанные созревающими гроздьями ветви виноградной лозы, заплетавшие решётчатую крышу открытой террасы, почти не пробивались жаркие лучи полуденного солнца. А со стороны моря, бескрайней синевой раскинувшегося у самых ступеней ресторана, ласково веяло свежестью лёгкого ветерка, и доносились радостные голоса ребятни, плещущейся в тёплой воде. Несмотря на обилие приезжих в самый разгар курортного сезона, здесь было тихо и спокойно, чему в немалой степени способствовали слава одного из самых дорогих мест округи и действительно очень высокие цены прейскуранта. Здесь как будто навсегда застыло тихое и спокойное счастье и даже музыка, обычно навязчиво гремевшая в подобных местах, мягко струилась из больших акустических колонок и дополняла ощущение комфорта и почти домашнего уюта.
   Отлично вышколенный официант, одетый в стилизованную морскую форму, подобострастно поклонился, приняв заказ у молодой пары, расположившейся за угловым столиком, и быстрыми лёгкими шагами умчался по своим делам. Отсюда, с террасы открывался отличный вид как на море, с белыми точками парусов на горизонте, так и на внутренний зал ресторана, мягко освещённый светильниками в глубоких боковых нишах.
   - Как здесь здорово! - стройная симпатичная брюнетка лет двадцати пяти, с точёной фигуркой, словно вылепленной рукой великого мастера, с большим интересом разглядывала оригинальное убранство зала, детали которого были сплошь посвящены морской тематике и состояли из якорей, корабельных рынд и каких-то сложных морских узлов, тут и там развешанных по стенам.
   - И почему это мы раньше сюда не заходили?! - она весело посмотрела на спутника большими карими глазами, в тёмной глубине которых плясали озорные чёртики.
   - Всё когда-то происходит впервые. А в мире ещё очень много прекрасных мест и в каждом из них мы обязательно побываем! - с улыбкой ответил ей высокий худощавый парень, с чёткими чертами волевого лица и крепкими жилистыми руками, на которых так и играли, перемещаясь под тонким загаром кожи, упругие канаты хорошо тренированных мышц.
   - Ты обещаешь?! - игриво спросила девушка, кокетливо поведя хрупкими плечами, просвечивающими сквозь тонкую ткань, и внимательно всмотрелась в его лучившиеся счастьем глаза, как будто вобравшие в себя всю синь безбрежной морской дали и бесконечного неба над головой.
   - Обещаю!! - неожиданно твёрдо и очень серьёзно сказал парень: - И вот тебе маленький сувенир в знак этого! - он достал из кармана маленькую коробочку чёрного бархата и осторожно положил её на самый краешек стола перед девушкой.
   - Ой, какая прелесть! - воскликнула девушка, когда на атласной подушечке футляра брызнул всеми цветами радуги в ярком свете дня крупный бриллиант. Отлично огранённый камень не менее в полкарата украшал прекрасное кольцо явно редкой и очень тонкой работы.
   - Андрей, но ведь это, наверное, невероятно дорого стоит! - лицо девушки всё светилось от счастья, зардевшись румянцем от возбуждения и радости.
   - Эх, Леночка, да это такая безделица в сравнении с твоей красотой! Поверь, ты достойна гораздо лучшей оправы! - парень, улыбаясь, смотрел, как девушка примеряет кольцо: - Нам на работе премию выдали. Вот я и решил, что пора нам помолвиться...
   - Так это мы с тобой помолвку так отмечаем! Как романтично! Вот только не знаю точно, но, по-моему, на помолвке должны присутствовать родители и друзья... - девушка хитро улыбнулась.
   - Ну, во-первых, у меня нет родителей.
   - Прости, я не хотела!
   - Ничего. А во-вторых, мне кажется нам для этого никто и не нужен! Потому, что если ты скажешь "да", я тебе и так поверю, без всяких свидетелей. Так "да"?!
   - Ты же знаешь.
   Их беседу прервал официант, почтительно склонившийся у столика с бутылкой дорогого французского вина. Плеснув немного золотистой, искрящейся жидкости на самое дно бокалов, он предложил одобрить предложенный выбор и замер, приняв на редкость гордый и независимый вид.
   Отпив глоток вина из высокого, поблескивающего полированным хрусталём бокала, Андрей вдруг замер и глаза его, только что буквально светившиеся от счастья, приобрели вдруг какое-то странное, чужое и незнакомое Лене выражение. Она проследила его взгляд и увидела вошедшего в ресторан невысокого плотного мужчину, одетого, несмотря на жару в светлую пиджачную пару и при галстуке.
   Мазнув по залу равнодушным взглядом, мужчина прошёл вглубь ресторана к установленной там барной стойке, купил себе что-то, расплатившись с барменом одной бумажкой, и не взяв сдачи, бодрой походкой вышел из ресторана.
   - Это твой знакомый? - обернулась она к Андрею, лицо которого уже приобрело прежнее выражение, а глаза улыбались, смотря на девушку.
   - Да нет, просто показалось...
   - Иногда в тебе проскакивает что-то такое... Не знаю, как это объяснить. Что-то настораживающее. - Девушка задумалась, а потом улыбнулась: - Ты такой весь из себя загадочный! Кстати, загадочный ты мой, ты обещал мне рассказать про камень!
   - Какой ещё камень?! - недоуменно протянул Андрей.
   - Не притворяйся! Тот самый камень, что ты всё время с собой таскаешь. Покажи его, ведь он у тебя с собой!
   Андрей достал из часового кармана брюк маленький кожаный мешочек, сшитый по типу кисета и с завязками из той же потёртой и порыжевшей тонкой замши. На стол выпал маленький и острый, не более пяти сантиметров в длину, осколок чёрного камня, жирно блеснувший в луче солнца гладкой поверхностью отполированной грани.
   - Какой-то минерал, типа гранита или базальта... Не очень в этом разбираюсь. И, по-моему, это осколок от чего-то. Смотри, тут две грани сходятся под прямым углом. Так почему ты его всегда с собой носишь? Что это, какой-то амулет на счастье?
   - Это... - Андрей замолчал ненадолго и глубоко задумался, но почувствовав лёгкое прикосновение девичьей руки, вздрогнул и посмотрел на девушку. В его взгляде, уже второй раз за этот день, она уловила какое-то странно незнакомое выражение.
   - Так что это за камень? - повторила Лена, уже жалея, что затронула эту тему.
   - Да... что-то вроде того. Талисман. Когда-то очень давно один человек мне его подарил. Он мне очень помог... - задумчиво ответил Андрей, вглядываясь в далёкую полоску горизонта.
   - Кто помог, человек или камень?
   - Ты знаешь, на самом деле это совсем непростой вопрос! И я не уверен, что смогу тебе на него ответить. Кстати, это тоже случилось на море, когда я был ещё совсем маленький! С тех пор он всегда со мной.
   - Слушай! Но ведь ты же уже давно не маленький! Неужели ты веришь в подобные вещи?!
   - А почему нет?! Мир вовсе не так прост, каким он нам кажется, и всё в нём взаимосвязано. А потом... Потом мне всегда везёт, когда он со мной. Вот, тебя, например, встретил! - Андрей, наконец, улыбнулся и ласково посмотрел на девушку.
   - Ну, уж тут-то он точно ни причём! Когда мы с тобой встретились, у тебя его никак не могло быть с собой! - девушка шутливо шлепнула его по затылку.
   - С чего это ты взяла, что не могло быть?! - удивлённо спросил Андрей.
   - Да с того, что когда мы с тобой познакомились, ты был в одних плавках! Ага?! Что скажешь?
   - Ничего не скажу... Ладно, давай эту тему оставим, не хочется сегодня об этом говорить, - щёлкнув никелированной зажигалкой, Андрей прикурил и выпустил в потолок тонкую струйку голубоватого дыма.
   - Знаешь, англичане говорят - "У каждого человека свой скелет в шкафу". Ну, это в том плане, что каждый сходит с ума по-своему. Наверное, это просто мой скелет... - Андрей аккуратно положил камешек в кожаный мешочек и спрятал его в карман: - Скоро мне предстоит одна работа, за которую обещали неплохо заплатить. Можно будет купить квартиру побольше или домик где-нибудь за городом. Ты что бы хотела?
   - Домик конечно лучше! А что это за работа такая, за которую так здорово платят?
   - Что за работа? - Андрей вдруг сделал страшные глаза и, нагнувшись почти к самому лицу девушки, зловещим шёпотом произнёс: - Наёмное убийство!
   А потом улыбнулся, и ласково поцеловав Лену в щёку, сказал:
   - Шучу! На фирме у нас готовится одна важная сделка, в подготовке которой я принимал участие. Дня на три придётся уехать по делам. Скучать будешь?
   - Буду, конечно. - Лена прижалась лицом к его плечу и прошептала: - Тоже мне... Убийца наёмный! А когда прошлым летом собаку машиной сбил, так чуть не плакал и с неделю по ветеринарам мотался. Да ты мухи не обидишь!
  

Глава 5

   Укрывшись с головой под толстым ватным одеялом, мальчик словно пытался спрятаться от всей злобы и жестокости мира и тихо плакал, не будучи в силах сдержать душивших его слёз. Всё его маленькое щуплое тельце сотрясали судорожные припадки нервной дрожи, а из горла непроизвольно вырывались всхлипывания и сдавленные, приглушённые стоны. Отсюда, из спасительной темноты детской комнаты, из-за плотно закрытой двери ему было хорошо слышно, как ругаются на кухне мать с отцом, под грохот посуды и аккомпанемент вечно что-то бубнящего и никогда не выключавшегося приёмника.
   - За что ты его опять избил?! Он же ни в чём не виноват! Что ты делаешь, в самом деле?! Иди, хотя бы извинись перед ребёнком! - чуть не плача кричала мать сорванным от волнения голосом.
   - Ещё чего не хватало, чтобы я извинялся перед этим щенком!! А за что?! Да не за то цыган бил цыганёнка, что молоко разлил, а чтобы не разливал! - как всегда громко и никого не стесняясь, отвечал отец, никогда в жизни не признававший своей неправоты.
   - Ты что, хочешь, чтобы он зверем вырос?!
   - А если и вырастет - хорошо!! Мужчина должен быть жестоким!
   Поскуливая, как побитый щенок, и дрожа всем телом, мальчик ещё долго пытался успокоиться и согреться, свернувшись в клубок и подтянув к подбородку острые худые коленки. В плотно зажатом кулачке он крепко держал талисман, и острые грани холодного камня глубоко врезались в тонкие пальцы. Камешек в руке постепенно теплел и понемногу согрелся и мальчик. А потом пришёл спасительный сон.
   Только это был какой-то очень странный сон! Проваливаясь в его темноту, мальчик внезапно как будто остановился на полпути и завис в плотной тёмной мгле, в которую извне ещё продолжали доноситься сильно приглушённые звуки реальности, словно погружённой в толстую мягкую вату.
   Тьма вокруг него постепенно рассеялась и мальчику открылась странная и пугающая картина. Он стоял посреди совершенно пустой равнины, покрытой лишь пучками сухой колючей травы, да торчащими тут и там из растрескавшейся земли мёртвыми кривыми деревьями. И над всем этим унылым пейзажем, заливая его зеленовато-синим безжизненным светом, кошмарным призраком висело холодное чёрное Солнце.
   Буквально в нескольких шагах от мальчика, чёрным прямоугольником на серой земле, зиял глубокий провал, до жути напоминающий могилу. Мальчик робко подошёл к самому краю ямы и осторожно заглянул в её пугающий зев, из которого на него пахнуло свежевырытой землёй и промозглой, продирающей до костей сыростью. А потом, неожиданно для самого себя и словно повинуясь какому-то внезапному импульсу, громко закричал в темноту, выкликая какое-то незнакомое гортанное имя.
   Вздрогнув от звуков собственного голоса, странно отозвавшегося в абсолютной тишине этого мёртвого мира, мальчик затих и пугливо осмотрелся по сторонам. Всё так же недвижно стояли вокруг, растопырив колючие безлистые ветви, корявые низкорослые деревья. И тогда он, зажмурившись, крикнул во тьму изо всех своих сил.
   В мрачной глубине провала, на фоне его казалось совершенно непроницаемой тьмы, появилось какое-то нереально чёрное пятно неопределённой формы. Оно пульсировало, медленно перемещаясь и всё время, меняя свои очертания, и всей своей кожей, вмиг покрывшейся мурашками ужаса, мальчик почувствовал приближение. Кого - он не знал и сам, но точно знал, ощущал всем своим маленьким существом, что в мире нет, и не может быть никого страшнее того, кто сейчас появится здесь по его зову. И ещё... На фоне дикого ужаса, охватившего всю его душу и дыбом поднявшего волосы на голове, он вдруг совершенно неожиданно ощутил дикий, небывалый восторг. Мальчик вдруг совершенно отчётливо понял, что тот, кого он так отчаянно звал из этой кромешной тьмы, и есть его единственный и самый преданный друг, который уже никогда и никому не даст его в обиду. Который отомстит всем и за всё... Чёрная мгла, колыхаясь как живая, уже совсем почти поднялась из ямы и на краю её начала клубиться какая-то тёмная дымка, напоминающая плотный густой туман. И тут, раздираемый противоречивыми чувствами, мальчик проснулся, снова очутившись в своей постели. Но это был уже совсем другой мальчик. Страх и боль ушли навсегда, и в самой глубине его светящейся от восторга души маленьким чёрным комочком свернулось нечто, принесённое с собой из странного сна...
  

Глава 6

   Крупная по местным меркам оптово-закупочная компания "Гермес" занимала целый этаж в большом, совсем недавно построенном здании, почти целиком отданном под офисы различных коммерческих структур. В без малого двух десятках уютных кабинетов располагались её службы, многочисленные сотрудники которых обеспечивали бесперебойную работу одной из самых богатых фирм города. А у центрального входа в здание, словно на выставке шикарного автосалона, стояли припаркованные в ряд новенькие иномарки, вдоль которых гордо вышагивал здоровенный битюг-охранник, с чёрной резиновой палкой в крепкой руке и рацией, прицепленной к поясному ремню.
   Хищная чёрная БМВ, лоснящаяся полированными дутыми боками, медленно проехала мимо забитой машинами стоянки и свернула за угол здания. Здесь, на узенькой боковой улочке было безлюдно и тихо. Лишь две старушки о чём-то судачили в глубине большого двора, да сонные голуби бестолково бродили по разогретому солнцем асфальту, беспрестанно кивая головами и лениво переваливаясь толстыми сытыми боками. Необычная для начала лета в этих местах погода разогнала горожан по дачам и улицы вымерли, словно придавленные жарой. Пожухла и высохла трава на газонах и печальные стояли деревья, с опалённой солнцем, пожелтевшей листвой.
   Дверь иномарки мягко распахнулась и выпустила из прохлады кондиционированного салона невысокого мужчину средних лет, в белой рубашке с галстуком и золочёной оправой дорогих очков на совершенно неприметном лице.
   - Жди здесь, я скоро буду! - негромко сказал он водителю автомашины и, быстрыми шагами перебежав неширокую улицу, легко взбежал по ступеням центрального входа, кивнув закамуфлированному амбалу с дубинкой, вытянувшемуся во фрунт при его появлении.
   В просторной и светлой приёмной коммерческого предприятия "Гермес" было тихо. За полированным столом, с установленными на нём мощным компьютером, факсом и чёрным ящиком многоканального телефона, сидела молоденькая секретарша и старательно высунув язык, подводила глаза, смотрясь в маленькое круглое зеркальце.
   - Привет скромным труженикам канцелярии! Всё красоту наводишь? - мужчина в рубашке с галстуком по хозяйски вошёл в приёмную и с ходу направился к обитой чёрной кожей двери, украшенной красивой табличкой с гравировкой: "Генеральный Директор Ступаков Н.А."
   - Саныч у себя? - бросил он на ходу секретарше.
   - Добрый день, Александр Петрович! Николай Александрович вас ждёт... - секретарша огорчённо сморщила носик и добавила: - Что-то с утра не в духе...
   Николай Александрович или просто Саныч, как его привыкли звать многочисленные друзья и приятели, встал из-за стола и радушно улыбаясь, шагнул навстречу вошедшему:
   - Саша! Здорово, дружище! А я тебя тут уже часа полтора поджидаю!
   - Прости, не успел ко времени! Застрял на мосту в пробке, авария какая-то там. Ну, рассказывай, как съездил, как отдохнул?! - Александр Петрович, дружески обнявшись с Санычем, уселся в глубокое мягкое кресло и, расслабив узел душившего его галстука, расстегнул ворот рубашки.
   - Да ничего съездил... Так, развеялся немного. Отдыхать-то особо некогда! Ты что будешь, виски, коньяк? - Саныч распахнул дверцу бара, замаскированного под книжные полки, и в кабинете прозвучал мелодичный звон колокольчиков.
   - Если можно, то просто минералочки холодной. Уф, и жара же сегодня! И ведь это только начало лета!
   - Ниночка, принеси нам, пожалуйста, холодненького нарзана и... Кофе ещё, наверное! - Саныч щёлкнул клавишей селектора и вопросительно посмотрел на Александра Петровича, внимательно изучающего бронзовую статуэтку какого-то пузатого восточного божка, примостившегося на столе между суперсовременным компьютером и изящным письменным прибором из натурального малахита.
   - Из Таиланда в прошлом году привёз... Говорят, что он приносит счастье. - Проследив взгляд гостя, сказал Саныч: - Ладно, хотел поговорить с тобой об одном важном деле! Помнишь, ты мне как-то рассказывал о своём товарище из Москвы? Ну, том самом, который "всё может". - Саныч внимательно посмотрел на Александра Петровича своими умными проницательными глазами.
   - Что, проблемы? - коротко спросил тот, не отрывая взгляда от блудливой физиономии божка.
   - Есть немного! Надо срочно организовать крупный кредит. На короткое время, месяца три-четыре. Наши здесь не потянут, а тема вкусная, упускать не хочется!
   - Ты мне бумажки все подготовь, попробую поговорить. - Александр Петрович ненадолго замолчал, а потом осторожно спросил: - Как у тебя дела на личном фронте? Я слышал, что с Ириной вы расходитесь?
   - Уже считай разошлись! Вернее я её выгнал стерву. Развод пока ещё не оформили... Такой тяжёлый период сейчас, тут ещё эта сука! Даже говорить об этом не хочется... - Саныч в сердцах бросил на стол позолоченную зажигалку, которую нервно крутил в руке всё это время.
   - Я не только твоя безопасность, я твой друг! И я тебе сразу же говорил - не твоя она женщина! У неё же по рублю в каждом глазу! Эх, да ты разве послушаешь кого?!
   - Представляешь?! Подружка её, такая же бл..., как она, что мне рассказала! К колдуну какому-то эта стерва ездила, сглазить меня хотела! Нет, ты видел ещё где-нибудь такую дуру?!
   - Бабы все дуры, Саныч! Даже самые умные из них и те по гороскопам живут, да по хиромантиям всяким жизнь пытаются строить! - Александр Петрович улыбнулся и тихонько щёлкнул по бронзовой голове божка, заставив его согласно закивать...
  

Глава 7

   В свои двадцать с небольшим лет Ирочка уже давно имела всё то, о чём ещё только могли мечтать её многочисленные сверстницы, оставшиеся коротать свой век в далёкой провинции, где прошли её детство и юность. Приехав поступать в престижный столичный ВУЗ и с треском провалив вступительные экзамены, Ирочка не отчаялась, а устроилась секретарём в небольшую фирмочку и стала потихоньку обрастать нужными знакомствами и связями, готовясь к иной, гораздо более достойной её жизни.
   Возможно, она так и выстукивала бы наманикюренными пальчиками скучные договора, инструкции сотрудникам и прочую дребедень, просиживая за компьютером в уютном кабинетике с девяти до пяти, если бы не случай. Случай, и, конечно же, её немалые личные достоинства, в виде длинных и стройных ног, больших мечтательных глаз на кукольно-смазливом личике и, конечно же, высокой, неизменно притягивающей мужские взгляды груди!
   А произошло вот что! Маленькую и никому доселе неизвестную фирму, в которой она подвизалась в качестве секретаря-референта, неожиданно осчастливил своим визитом один из самых богатых и влиятельных предпринимателей города, Генеральный Директор и совладелец крупной оптово-закупочной компании Николай Александрович Ступаков.
   Шеф Ирочки, не пожелавший упустить свой шанс сблизится со столь крупной фигурой, решил устроить по этому случаю банкет в загородном ресторане. И, разумеется, пригласил туда Ирочку, которая как раз и нужна была шефу для таких именно случаев.
   Ирочка старательно строила глазки новому знакомому патрона, внимательно вслушивалась в его, в общем-то, скучные рассказы и совершенно неожиданно для себя охмурила гостя. Прошло совсем немного времени и после обязательного периода романтических встреч и совместных поездок на курорты, Николай Александрович, разошедшийся к тому времени с женой и оставивший ей двух детей и огромную квартиру, наконец, предложил Ирочке выйти за него замуж. Так Ирочка стала светской львицей и хозяйкой в большом трехэтажном особняке, выстроенном по специальному проекту в самом престижном районе и обставленном по последнему слову. Она привыкла разъезжать по городу, ловя восхищенные взгляды, на новенькой спортивной Мазде и регулярно посещать личного парикмахера и косметолога. В самых дорогих бутиках Ирочка стала уважаемой и желанной клиенткой, оставляя там суммы со многими нулями и набивая шкафы в особняке целыми коллекциями модных нарядов. Словом всё было просто здорово, и будущее виделось Ирочке лишь в самых радужных красках, пока однажды жизнь не дала трещину.
   Всё началось с того, что Николай Александрович, очень желавший детей от новой супруги, повёл её к врачу и тот сообщил, что Ирочка никогда не сможет иметь ребёнка. Виной тому был аборт, который ей пришлось сделать в далёкой юности, залетев от прыщавого юнца и бывшего одноклассника. Николай Александрович вложил немало средств в лечение Ирочки, возил её за границу, на воды, но всё было тщетно. Между супругами словно кошка пробежала. И тут чёрт дернул Ирочку завести себе бойфренда!
   Молодой и спортивный, не в пример Николаю Александровичу, Артур словно сошёл со страничек модного глянцевого журнала. Конечно, у него не было денег, но тело! Покрытое бронзовым загаром мускулистое тело молодого Аполлона пробудило в Ирочке желание, с которым она совершенно не могла совладать. И их встречи, которые обставлялись по всем правилам конспирации, становились всё чаще и продолжительнее.
   Развязка наступила неожиданно и когда её никто не ждал. Словно в классическом анекдоте Николай Александрович раньше времени вернулся из командировки и отчего-то поехал не домой, в вышеупомянутый шикарный особняк, высившийся над шелестевшей молодой листвой берёзовой рощей, и даже не в офис компании, где мог пропадать сутками. Николай Александрович, словно ведомый всё тем же чёртом, приехал прямиком на загородную дачу, где ещё нежились на широкой и мягкой постели Ирочка и её прекрасный возлюбленный.
   Удар судьбы был силён! Схлопотав по морде, Артур, словно позабывший о своих великолепных бицепсах, трусливо убежал вон, не забыв прихватить в охапку свои шмотки и оставив её один на один с разъярённым мужем и двумя холодно наблюдавшими за этой сценой охранниками.
   - Всё, мразь, чтобы и духу твоего здесь не было! Завтра же подам на развод и можешь катиться ко всем чертям в свою деревню! Будешь там со скотниками трахаться за стакан самогону, сучка бесплодная! Блин! Надо же было женится на этой дворняжке, где только мои глаза были! - орал во всё горло Николай Александрович, расхаживая по комнате и пиная ногами мебель, пока Ирочка поджав ноги сидела на кровати и старательно терла кулачками глаза, лихорадочно ища и не находя выхода из создавшейся ситуации.
   - Не сиди здесь, тварь! Собирайся и вали отсюда на ..., я тебе уже всё сказал! Чтобы я тебя здесь через пять минут не видел! И не рассчитывай получить хоть что-то при разводе, уйдёшь от меня в одних трусах, как и пришла!
   Побушевав ещё немного и выпив стопку коньяка из бара, Николай Александрович хлопнул что было сил дверью и, не прощаясь, укатил восвояси, а с Ирочкой приключилась истерика и она залилась слезами уже по-настоящему.
   - Что же делать?! Что же мне теперь делать?! - рыдала она чуть не в голос, с ужасом представляя всю печальную перспективу своего дальнейшего существования. Ирочка очень хорошо знала своего мужа и понимала, что осталась буквально ни с чем.
   И тут неожиданно ей вспомнился недавний разговор с подругой и скромное маленькое объявление в заштатной газетке. Всего-то два слова и телефон...
   - А может и вправду это выход? Вдруг, да сработает?! - подумала она с надеждой и стала лихорадочно собирать разбросанные по комнате вещи...
  

Глава 8

   Аккуратно придержав предательски скрипнувшую дверь, Андрей проскользнул в спальню и мягко, как кошка, подкрался к широкой и низкой кровати тёмного дерева, на которой, по-детски обняв подушку и подложив ладошку под разрумянившуюся во сне щёку, спала Лена. Под тонким шёлком простыни, едва прикрывавшей обнажённую девушку, угадывались нежные обводы её тонкой талии и крутых, манящих к себе бёдер длинных и стройных ног. Она тихо улыбалась чему-то во сне, приоткрыв жемчуг ровных белых зубов и морща облупившийся от загара носик. А лёгкий ветер, свободно проникающий в широко открытое окно комнаты, ласково играл с непокорным локоном её густых тёмных волос.
   Андрей присел на корточки перед сладко спящей девушкой и легонько подул ей в лицо прямо через пар, поднимающийся над чашкой свежесваренного кофе. Чётко вырезанные крылья её тонкого носа затрепетали и, дрогнув тенью длинных ресниц, Лена открыла глаза.
   - Доброе утро, моя прелесть! - Андрей осторожно поставил поднос с дымящимся кофейным прибором на мягкую шерсть ковра и ласково поцеловал девушку в самый краешек нежных розовых губ.
   - Привет! - потянувшись со сна, прошептала Лена и, обхватив руками шею мужчины, доверчиво прижалась к его крепкой груди.
   Дурманящий свежий запах и тёпло молодого женского тела взбудоражили кровь и пробудили желание, древнее и властное, как сама жизнь. Андрей притянул девушку к себе, покрывая поцелуями её волосы, шею и лицо. И мир вокруг словно растаял, вдруг исчезнув куда-то и оставив их совершенно одних.
   Охваченные страстью и позабыв обо всём на свете, они ласкались и любили друг друга, отдавая всю нежность, на которую только были способны, и, шепча безумные, понятные только им двоим слова. Пока яркая вспышка не разрядила их до предела напряжённые тела и не лишила их сил, оставив в изнеможении лежать на смятой постели, ещё хранящей жар их страстной и нежной любви.
   - Господи, как же я люблю тебя! - шептала Лена, ещё дрожа всем телом и задыхаясь от переполнявших всю её душу чувств.
   - Я тоже очень тебя люблю! - зарывшись лицом в копне её длинных густых волос и наслаждаясь их ароматом, Андрей ласково целовал нежную кожу её гибкой изящной шеи.
   - А кофе-то выпить ты мне так и не дал! Уже остыл, наверное, - игриво стукнула его по груди Лена, притворно пытаясь освободится от крепко державших её объятий.
   - Ничего, я тебе ещё сварю! - пообещал Андрей и, после небольшой паузы, сказал: - Мне уже собираться нужно, а то ещё опоздаю на поезд...
   - Тебе обязательно нужно сегодня ехать? Всё-таки выходной! Может быть, в понедельник с утра и поедешь? - в голосе девушки появились грустные нотки.
   - Никак нельзя! Мне ещё добираться почти двое суток. Ты не расстраивайся, через недельку вернусь, и мы с тобой уедем куда-нибудь. Куда ты хочешь, в горы, на море? А может за границу махнём, мир посмотрим?!
   - Ты никогда ничего не рассказываешь о своей работе... - опершись на локоть руки, Лена заглянула в глаза Андрею, задумчиво смотревшему в открытое настежь окно на верхушки высоких тополей, шелестевших отблескивающей на солнце густой листвой.
   - О чём там рассказывать? Обычная работа, обычного снабженца. Командировки, отчёты... Тебе это будет совсем неинтересно, - его глаза действительно поскучнели и как будто даже поблекли, утратив счастливое и умиротворенное выражение.
   - Мне будет очень тебя не хватать! - Андрей ласково взял руку девушки и, развернув её ладонью к себе, тихо поцеловал.
   - Знаешь, мне иногда кажется, что я совсем, совсем тебя не знаю! Я люблю тебя, действительно очень люблю! Но иногда я думаю, что ты не тот, за кого себя выдаёшь. - Лена внимательно смотрела в глаза Андрея, но в их бездонной невозмутимой синеве отражалось лишь небо и ничего больше, словно бы он совершенно её не слышал и в мыслях своих был где-то очень далеко отсюда.
   - Мы с тобой близки уже больше года, но я не знаю никого из твоих друзей или знакомых. Ну не может же быть, чтобы у человека ну совсем, совсем никого не было! Ты уезжаешь куда-то, потом приезжаешь... С тобой мне очень хорошо и спокойно, но что-то не так! Мне иногда кажется, что у тебя есть другая, неизвестная мне жизнь, о которой ты не хочешь со мной говорить. У тебя есть кто-то ещё?! Ты связан с ней какими-то обязательствами?! Скажи! Я пойму и прощу, только не обманывай меня, пожалуйста! - широко открытые глаза девушки покраснели, и казалось, что она уже готова была заплакать.
   - Леночка, ну что ты себе понапридумывала?! - как будто вернувшись откуда-то, встрепенулся Андрей и, прижав её к себе, погладил по голове, как маленькую девочку.
   - У меня нет никого, кроме тебя! И я так счастлив с тобой, что мне просто никто больше не нужен! Неужели ты не чувствуешь этого?! - ласковые слова Андрея падали прямо в душу девушки, завораживая и унося внезапно появившуюся из ниоткуда тоску и щемящую боль в груди.
   - Я очень люблю тебя! Неужели ты этого не видишь?! - зажав в ладонях лицо девушки, Андрей нежно поцеловал её в кончик носа и улыбнулся: - Всё будет хорошо, вот увидишь! Выбрось глупые мысли из головы!
   - Правда?! И ты меня никогда, никогда не оставишь?! - еле слышно прошептала Лена, тихо улыбаясь, и глаза её лучились нежным и тёплым светом.
   - Никогда!! - очень твёрдо и без всякой тени сомнения сказал Андрей и встал: - Прости, но мне уже совсем пора.
   - Может быть, я провожу тебя? До поезда... - от её недавней грусти казалось не осталось уже и следа.
   - Не надо. Я уже опаздываю, поймаю такси и поеду! Не переживай, всё будет хорошо! - ещё раз заверил её Андрей, широко улыбаясь своей открытой доброй улыбкой.
   Через несколько минут он вышел из подъезда и, быстрыми шагами миновав пару проходных дворов, подошёл к неприметной серой "девятке", косо въехавшей на бордюр тротуара среди припаркованных на узкой улочке машин. Стукнув костяшками пальцев в наглухо затонированное стекло, он щёлкнул замком пассажирской двери и уселся на заднее сиденье.
   - Поехали! - коротко бросил он не здороваясь безразлично сидевшему за рулём человеку: - До ночи нам надо успеть проскочить все посты...
  

Глава 9

   Тяжёлый КРАЗ, громыхая на ухабах дороги стальным кузовом, доверху загруженным крупным серым щебнем, уверенно пожирал километры пустого шоссе, когда в зеркале заднего вида появилась, быстро сокращая дистанцию, серая тонированная "девятка", с синим проблесковым маячком на плоской крыше и ярко горящими, несмотря на светлое время суток, фарами. Повисев немного на хвосте грузовика и как будто о чём-то раздумывая, легковушка, завывая включённой сиреной, резко пошла на обгон и уже через мгновение потерялась из виду, скрывшись за поворотом дороги и оставив за собой лишь облако оседающей на разбитый асфальт пыли.
   Проводив её неприязненным взглядом, водитель - молодой парень в светлом вылинявшем джинсовом костюме и тёмных солнцезащитных очках, манерно нацепленных на кончик носа, сплюнул в открытое окно и увеличил громкость магнитофона, и без того надрывавшегося в кабине.
   - Менты пошакалить выбрались... - заключил он вслух и, со скрежетом переключив рычаг коробки передач, предался приятным размышлениям о своих планах на будущий вечер. Планах, которым не было суждено сбыться...
   Узенькая лента полузаброшенного шоссе, местами сильно разбитая колёсами тяжёлой техники, уныло тянулась среди густых зарослей почти непроходимого в этих местах леса, раскинувшегося на многие километры и придававшего местности чудесно дикий и первозданный вид. Колючий кустарник сплошной стеной подступал к самой обочине, а кроны высоких деревьев, раскинув могучие зелёные ветви, бросали густую тень на раскалённый за день асфальт. Здесь, на пустынной ленте объездной дороги, было спокойно и тихо, как будто бы и не было вовсе в каких-то нескольких километрах отсюда крупного промышленного центра, с его вечной суетой, шумом и прочими прелестями человеческой цивилизации.
   Преодолев очередной поворот извилистого шоссе, могучий КРАЗ прибавил ходу и, надсадно ревя мощным движком, нацелился на крутой подъём. Но тут впереди, неприятным пятном среди ласкающей взгляд зелени, мелькнула торчащая из придорожных кустов серая морда давешней "девятки", с мрачной чёрной кляксой тонированного лобового стекла. По обочине дороги, возле стоящей в засаде машины, лениво поигрывая полосатой палкой и придерживая рукой короткоствольный автомат, прогуливался мордастый упитанный гаишник и сумрачно поглядывал в сторону приближающегося грузовика.
   Повинуясь отмашке жезла, КРАЗ, шипя тормозами, ещё протянул пару десятков метров и наконец, стал, выдав из себя густую струю вонючих выхлопных газов. Недовольно рыкнув напоследок, двигатель грузовика умолк и в наступившей тишине стали слышны голоса птиц, перекликавшихся о чём-то в лесной чащобе.
   - Вот нелёгкая вас принесла! - выругался в сердцах парень в джинсовке и, выключив магнитолу, вытянул из-за козырька ветрового стекла тоненькую стопочку документов, завёрнутых в прозрачный пластиковый пакет.
   - Сержант Кулиничев... Попрошу права, техпаспорт и документы на груз! - коротко козырнул подошедший к машине милиционер, придав своему простоватому лицу официальный вид и поправляя оттягивающий ему плечо "калашников".
   Внимательно просмотрев протянутые ему бумаги, гаишник пристально взглянул на водителя и сурово сказал:
   - Попрошу выйти из машины!
   - А что такое?! Ведь всё же в порядке, - забеспокоился парень, которому совсем не улыбалось отстёгивать бабки наглым ментам, при любых обстоятельствах находивших способ поживиться.
   - Да ничего страшного, - успокоил его гаишник: - Простая формальность. Тут какие-то шнурки похожий грузовик вчера угнали с карьера. Пройдём в машину, там наш капитан ваши данные по рации пробьет, и поедете себе дальше, - позёвывая и прикрывая рот рукой с массивной золотой печаткой на пальце, спокойным голосом объяснил сержант и сделал шаг в сторону, приглашая водителя выйти из машины.
   На заднем сиденье милицейской "девятки" сидел высокий подтянутый капитан и, щёлкая переключателем переносной радиостанции, тщетно пытался с кем-то связаться:
   - Ташкент, Ташкент! Ответь Саратову!
   - Техпаспорт давай на машину! Везём что? - небрежно бросил он севшему на переднее сиденье парню, протянув руку и мазнув по нему безразличным взглядом как будто выцветших светлых глаз.
   - Так он у сержанта, - ответил водитель КРАЗа и вопросительно повернулся к взгромоздившемуся за руль толстому гаишнику.
   - "Ну и взглядец у него, словно у дохлой рыбы! Прямо мурашки по коже. И вообще, странные какие-то менты! У сержанта форма какая-то подстреленная, словно с чужого плеча. Ни значков, ни..." - мелькнула у него запоздалая мысль. Подумать о чём-то ещё он уже не успел, потому, что тонкая стальная струна, одним махом переброшенная через его голову, глубоко впилась ему в горло, тесно прижав к подголовнику сиденья и разом перекрыв дыхание. А сидевший слева от него сержант, не меняя беспечного выражения своего добродушного лица, коротко ударил парня затыльником тяжёлого автомата в висок.
   Удерживаемый стальной петлёй за шею, водитель захрипел, два-три раза суматошно дёрнул руками, сбив антирадар, для чего-то установленный в гаишной машине, и вытянул ноги в последней судороге, выгнув спину и выпучив полные ужаса глаза на побагровевшем лице.
   - Вот сука! Кобру мою разбил... - тихо выругался сержант и осторожно огляделся по сторонам. Всё было спокойно, лишь лёгкий ветер ласково шелестел зелёной листвой, да где-то совсем рядом отсчитывала ещё чьи-то годы кукушка. На пустынной дороге не было ни души и только стоял на обочине могильным камнем застывший КРАЗ, с порыжевшим от ржавых пятен мощным стальным бампером и тёмными провалами окон опустевшей кабины.
   - Не сиди! Быстро его раздевай и в багажник! - капитан вытащил из лежавшей на сиденье спортивной сумки початую бутылку дешёвой водки и, старательно её протерев, аккуратно приложил к гладкому стеклу ещё хранящие живое тепло безвольные пальцы мертвеца.
   Через полчаса "девятка" незаметно выскользнула из леса, оставив далеко позади неприметный в этой глуши маленький холмик, прикрытый тщательно уложенными квадратиками дёрна и спрятавший под почти двухметровой толщей наскоро утрамбованной ногами земли то, что ещё совсем недавно было водителем КРАЗа...
  

Глава 10

   Продравшись, наконец, сквозь колючие кусты густого терновника, мальчишка вышел на укрытую от посторонних глаз небольшую полянку и, осторожно положив свою ношу на землю, перевёл дыхание и прислушался. Издалека, почти совсем неразличимые отсюда, доносились голоса и весёлый смех шумной компании, выбравшейся сюда из душного и пыльного в это время города отдохнуть и оттянуться по полной на лоне природы.
   Небольшой участок лесного массива, весь испещрённый протоптанными людьми тропинками и изобилующий чудесными полянками, словно специально созданными для пикников, уже давно стал любимым местом отдыха для тоскующих по дикой природе горожан. Через пару часов, как и всегда на майские праздники, здесь будет шумно. Исчезнет тихая прелесть лесного безлюдья и потянет, заглушая аромат вешней травы, дымом костров и запахом печёного на угольях мяса. Но пока людей ещё было мало и лес хранил свою девственную тишину и покой.
   Присев на корточки перед старым кострищем, мальчишка достал из кармана штанов маленький детский совок, разгрёб холодный серый пепел и старые головешки, и стал копать глубокую узкую яму, выкладывая землю на расстеленную рядом газету. Когда яма оказалась достаточно глубока, он развернул тряпку и на свет показалось то, что надрываясь тащил он сюда окольными тропами. Тяжёлый, покрытый рыжей коростой ржавчины, немецкий гаубичный снаряд, много лет хранивший в своём чреве спрессованную и ждущую своего часа смерть.
   Ласково погладив его шершавый колючий бок, мальчишка обоими руками ухватил увесистую болванку фугаса и осторожно опустил его в приготовленную яму. Присыпав зловеще торчавшую головку пеплом и раскидав по кустам лишнюю землю, он полюбовался на свою работу и старательно вытер руки. Злорадное чувство переполняло его и каждой клеточкой мальчишка ощущал, как наливается какой-то тёмной и мрачной силой, буквально отрывающей его от земли и дарящей восторженное предвкушение мести.
   - "Попомнят сволочи!" - торжествовал он про себя, не очень-то задумываясь над смыслом слов и тем, что помнить, собственно говоря, будет уже некому. А услужливая память яркой вспышкой высветила сцену недавней драки. Заманив его за угол старой школьной котельной, они били его втроём, разбив в кровь лицо и разодрав в лоскуты новенькую, только что купленную матерью рубашку.
   - Вот суки! А говорили, что один на один будем драться... - глотая скупые злобные слёзы, шептал он разбитыми губами, сидя в укромном уголке их старого дома и лихорадочно придумывая планы ужасной мести, один фантастичнее другого.
   А потом его взгляд упал на ржавый бок артиллерийского снаряда, который он выкопал в лесу и приволок сюда ещё прошлым летом. Слабое пламя маленькой оплавленной свечки бросало неровные зыбкие тени на тяжёлый фугас, прятавшийся за толстыми трубами теплоцентрали, и колеблющаяся вокруг него густая тьма казалась мальчишке живой и осязаемой.
   Идея пришла сама и словно бы ниоткуда. Она была проста и совершенна, как всё гениальное.
   - "Ведь всего-то через неделю будет Первое Мая! И эти сволочи непременно пойдут в рощу на своё любимое место! Разожгут костерок, как же без этого... Выпьют наверняка, то сё... И ка-а-ак бабахнет!! Пойди потом разберись, что там случилось! Эхо войны... Может сами же и доигрались..." - он едва не прыгал от радости, почти что видя, как там всё будет.
   Убедившись, что всё в порядке и очень довольный собой, мальчишка, осторожно раздвигая колючие цепкие ветви, выбрался из зарослей и, озираясь по сторонам, быстро пошёл в сторону видневшихся вдалеке домов.
   Он не услышал, как тяжело ухнул в лесу мощный взрыв и высоко в небо с шипением взлетели комья земли, обломки ветвей и какие-то рваные ошмётки. Не видел, как с диким визгом пронёсся по роще, срубая листву с деревьев, зазубренный ржавый осколок и лес заволокло чёрно-жёлтым горьковатым толовым дымом. Но уже к вечеру этого памятного дня весь город гудел, как разбуженный улей, обсуждая ужасное происшествие, перепортившее всем праздник и наводнившее район синими мундирами ментов и целыми толпами военных, с миноискателями и прочими мудрёными электронными штуками.
   А он внимательно вслушивался в разговоры и прятал улыбку в бескровных тонких губах, чувствуя сильные толчки сердца и едва скрывая радость своей первой в жизни настоящей победы - "... участковый наш говорил, что в этом лесу и раньше находили всякие бомбы. С войны они там! Эх, война проклятая! Уж сколько лет прошло, а всё она смерть несёт..."
  

Глава 11

   В маленьком кривом переулке на самой окраине города, плотно прижавшись к стене угольного склада своим стальным боком, покрытым пятнами облупившейся краски, притаился, словно изготовившийся к прыжку тяжёлый самосвал. Под длинным капотом КРАЗа, дополняя сходство с могучим и хищным зверем, глухо урчал на холостых оборотах мощный дизельный мотор.
   В кабине грузовика, положив руки в тонких матерчатых перчатках на чёрное колесо руля, неподвижно сидел парень в потёртом джинсовом костюме и очень внимательно смотрел на проходящую перед ним магистраль, по которой проносились спешащие куда-то автомашины. Вот уже целый час, как он терпеливо ждал, когда оживёт маленькая чёрная коробочка японской рации, короткая гибкая антенна которой торчала из его нагрудного кармана. Но рация упорно хранила молчание и он уже начинал терять терпение.
   Ветер, начавшийся несколько минут назад и поднявший в переулке тучи въедливой угольной пыли, вдруг стих так же внезапно, как и появился. Воздух как будто сгустился и враз потемневшее небо выбросило несколько радужных капель на гладкую поверхность лобового стекла. А потом, внезапно и словно обвалом, полил тёплый летний ливень, сразу же разряжая воздух и наполняя его свежестью и приятной прохладой.
   - Дождь это хорошо! Дождь это даже очень кстати... - задумчиво произнёс парень, щелчком выбросив в окно недокуренную сигарету и аккуратно приподняв стекло дверцы.
   Ещё раз обдумав детали предстоящего дела, он улыбнулся и нетерпеливо постучал ногтём по футляру радиостанции. Всё будет как по нотам! Как всегда. Он всегда умел находить самые простые и надёжные решения.
   Рация пропищала сигналом тонального вызова и, услышав, наконец, короткую команду, Охотник осторожно вывел тяжёлый КРАЗ на автостраду и погнал, внимательно всматриваясь сквозь струи проливного дождя в появляющиеся из-за далёкого поворота встречные машины. Шикарный белый Мерседес, сверкающий вымытыми дождём пузатыми боками, он увидел сразу. И, сжавшись как пружина, резко крутанул влево здоровенный, под стать грузовику, руль.
   От страшного, почти лобового удара Мерс, теряя на дороге осколки стекла и какие-то металлические части, отлетел на тротуар и, врезавшись в осветительную мачту, застыл, шипя искореженным радиатором. Грузовик занесло, из кузова его веером полетели камни. И, с грохотом сбив бетонную тротуарную урну, он тоже застыл, загородив собой полдороги...
  

Глава 12

   Александр Петрович Бекетов, бывший комитетчик, а ныне хозяин и руководитель мощного охранно-детективного агентства "Барракуда", уже собирался домой и опечатывал личной печатью тяжёлый приземистый сейф, громоздившийся в углу его небольшого кабинета, когда вечернюю тишину разорвал резкий телефонный звонок. Бросив звякнувшую сталью связку ключей на полированную крышку стола, Александр Петрович сорвал трубку с рычага и недовольным тоном рявкнул дежурную, заученную долгими годами фразу - "Слушаю! Бекетов...". Звонил заместитель начальника городского ОВД, старый знакомый Александра Петровича ещё по службе в конторе и то, что он сообщил, подействовало на бывшего оперативника, как ушат холодной воды.
   - Вынужден сообщить Вам очень неприятную новость - выдержанным официальным тоном вещала трубка: - Час назад в автомобильной катастрофе погиб Николай Александрович Ступаков! Он, я знаю, был для Вас не только клиентом... Примите мои соболезнования!
   - Как это произошло?! - едва справившись со спазмом, сдавившим левую сторону груди, тихо спросил Александр Петрович.
   - На выезде из города в его Мерседес врезался грузовик. Водитель Мерседеса и Николай Александрович погибли на месте. Второй охранник жив, но находится в реанимации и, честно говоря, шансов у него немного. Водитель грузовика скрылся с места происшествия, его уже ищут. Тела увезли в городской морг и завтра, в одиннадцать утра будет опознание. Наверное, не стоит это делать родственникам, тела сильно изуродованы...
   - Я понял... Матери Николая я сам сообщу. И семьям ребят тоже. К одиннадцати завтра буду... У меня к тебе просьба - я должен быть в курсе всего хода следствия по этому делу!
   - Хорошо. Я сделаю всё, что потребуется, - услышал он в трубке и, попрощавшись, переключил телефон на селектор.
   Через полчаса в кабинете руководителя "Барракуды" собрались начальники служб и отделов, набранные в штат из опытнейших специалистов правоохранительных органов, оставивших службу и перешедших на вольные хлеба.
   - До выяснения всех обстоятельств этого дела переходим на усиленный режим охраны всех наших объектов! Ясно?! Погибли наши товарищи, и мы обязаны сделать всё, чтобы преступники, а это вполне возможно была не случайность, не ушли от ответа! Милиция принимает свои меры, мы предпримем свои. Если всем всё ясно, то по местам! Все свободны. Так, начальник технического отдела, останься! - Александр Петрович посмотрел на молодого ещё, серьёзного парня, одетого в строгий серый костюм.
   Оставшись наедине, шеф "Барракуды" подошёл вплотную к своему подчинённому и, пристально глядя ему в глаза, сказал:
   - Женя, для меня это дело личное и очень важное! Я не верю в то, что это была простая авария. Поэтому вот что! Поставь-ка ты на технический контроль все телефоны по вот этому списку, - он достал из лежавшей на столе папки и подал парню небольшой листок плотной бумаги, с аккуратно пропечатанными рядами цифр и фамилиями против них.
   - Поаккуратнее! Сам всё понимаешь. Разумеется, это незаконно, но дело это надо сделать! Может что и проклюнется.
  

Глава 13

   Андрей вернулся рано. К радости Лены, которая уже настроилась было проскучать в одиночестве едва ли не неделю, уже на третий день он был дома и притащил с собой здоровенную сумку всяких деликатесов, а также огромный, сразу же наполнивший всю квартиру своим ароматом, букет белоснежных роз.
   - Ужин сегодня буду готовить я! - объявил он чуть ли не с порога и на самом деле, нацепив её коротенький цветастый фартук, отправился на кухню.
   - А что у нас сегодня за праздник? - деловито осведомилась Лена, зарываясь лицом в охапке душистых цветов.
   - Четверг... - коротко и совершенно непонятно ответил Андрей и, открыв дверцу кухонного шкафа, загремел посудой. А потом посмотрел в удивлённые глаза девушки и пояснил: - Четверг! Очередной день недели и ещё один день нашей с тобой жизни! Которая просто обязана быть всегда праздником! - он улыбнулся, а потом притворно сурово сдвинул брови и добавил: - Так, всё! Топай в комнату и не мешай мне! Жди, когда я всё сделаю и тебя позову!
   - Ты просто прелесть! - Лена поцеловала его в щёку и упорхнула в маленькую гостиную их уютной двухкомнатной квартирки.
   Убрав звук до минимума и вслушиваясь в доносящиеся из кухни звуки, она без особого интереса переключала каналы большого, совсем недавно купленного телевизора, пока на одном из них вдруг не увидела странно знакомое лицо совершенно неизвестного ей мужчины лет сорока пяти, с высоким лбом и проницательными умными глазами.
   - "Кто бы это мог быть?" - подумала Лена, увеличив громкость динамика и всматриваясь в фотографию человека, кого-то неуловимо ей напоминавшего.
   - "... лай Александрович всегда был и останется в нашей памяти, прежде всего, честным и порядочным человеком, достойным гражданином нашей страны и..." - по телевизору, транслировавшему местный телеканал, долго перечисляли вехи жизненного пути, звания и регалии некоего крупного бизнесмена, известного мецената и депутата областного законодательного собрания. Хорошо поставленным голосом и тоном, приличествующим такому печальному событию, диктор сообщил также, что преждевременная кончина уважаемого всеми человека была результатом дорожно-транспортного происшествия.
   - Да где же я его видела?! - задумалась Лена и вдруг совершенно отчётливо вспомнила.
   - Андрей! Слышишь, Андрей! Тут по телевизору показывают человека, которого мы тогда на море видели. Помнишь, ты ещё говорил, что с кем-то его перепутал? Ну, в "Бризе" когда обедали, помнишь? - Лена оторвала взгляд от экрана и увидела стоящего в дверях комнаты Андрея. Незнакомыми холодными глазами он смотрел мимо неё в телевизор, по которому ещё продолжали читать некролог.
   - Представляешь? Говорят, что он оказывается жил в нашем городе и вчера погиб в автокатастрофе! Как странно бывает... Только эта случайная встреча и вот, сообщение о его смерти.
   - Да может это и не он вовсе! С чего ты взяла? Хотя похож, конечно... А вообще так часто бывает - только, например, вспомнишь какой-нибудь фильм, смотришь - на другой день его уже показывают! В жизни всё взаимосвязано, просто мы слишком мало что о ней знаем. Вот этот человек... Жил себе, жил. И всё-то у него было здорово. И вдруг! Ни с того, ни с сего в его Мерседес грузовик въехал! Но вдруг-то как раз и не бывает! Помнишь, как у Булгакова? Кирпич ни с того, ни с сего никому на голову не сваливается! К сожалению, смерть, как бы мы её не боялись, ждёт каждого в свой час и совершенно естественна. Это просто часть жизни.
   - Ой, ну её, эту тему! - Лена взяла пульт со стола и выключила телевизор: - Тоже нашли о чём поговорить! - она подскочила к стоящему у входа в комнату Андрею и, обняв его за шею, тихо прошептала ему на ухо: - Как я по тебе соскучилась!
   Но какая-то смутная мысль, как тень всё вертелась и вертелась у неё в голове, вызывая неясную тревогу и лишая её покоя.
   - Подожди, Андрей, а откуда ты знаешь про Мерседес и что грузовик?! Ты же на кухне был, когда по телевизору фотографии с места происшествия показывали.
   - Ты так увлеклась, что не заметила, как я вошёл! - с улыбкой и совершенно спокойно ответил Андрей, слегка отстранившись от девушки и глядя ей прямо в глаза.
   - Да? Может быть... - с сомнением сказала Лена, всё ещё не избавившись от странного чувства...
  

Глава 14

   Тонкая пока ещё картонная папочка, с аккуратно выведенным на обложке номером уголовного дела, возбужденного по факту ДТП, повлекшего гибель людей, содержала не подшитые ещё протоколы осмотров, рапорты и объяснения, взятые у многочисленных очевидцев страшной аварии, а также несколько фотографий в плотном коричневом пакете. На одном из снимков, полученном по запросу из паспортного стола, был запечатлён молодой человек в яркой рубашке с расстёгнутым воротом и насмешливым взглядом тёмных, близко посаженых глаз.
   - Что известно по подозреваемому, Иван Андреевич? - суровый прокурор области с насупленными кустистыми бровями всматривался в фотографию человека, которого вот уже вторые сутки разыскивала вся областная милиция.
   - Кочетков Игорь Степанович, тысяча девятьсот... - начал доклад следователь по особо важным делам, вызванный на ковёр к прокурору.
   - Что ты мне установочные данные цитируешь?! - загремел хозяин кабинета: - Читать я и сам умею! Что сделано говори.
   - Дома он не появлялся. У своей невесты тоже. В обоих адресах установили засаду. Мать его говорит, что он не злоупотреблял спиртным, мог выпить на праздник. Вёл скромный образ жизни. Как освободился, устроился на работу, собирался завести семью. На работе эту информацию подтверждают. С другой стороны в кабине грузовика обнаружили недопитую бутылку водки с его отпечатками. Очевидцы утверждают, что он сразу же убежал, как только увидел, что в легковушке трупы. Мы запросили его дело из колонии, возможно, скрывается у кого-то из своих приятелей по отсидке...
   - За что он сидел? - снова перебил его прокурор, мрачно разглядывавший фотографии разбитой машины.
   - За драку. Три года в колонии общего режима. В зоне работал, освободился условно-досрочно на год. По надзору за ним ничего нет, - следователь тихонько кашлянул, прикрыв рот не первой свежести носовым платком.
   - И что вы мне этого баклана двое суток поймать не можете?! Вы же у нас лучший следователь! У меня уже телефон от звонков красный! Откуда только не звонят! Результатов требуют... Вы уверены, что это обычная авария?! - прокурор с силой захлопнул папку с делом и уставился на следователя своими маленькими водянистыми глазами.
   - Когда погибают известные люди... - осторожно начал тот: - Когда погибают известные люди, всегда в первую очередь приходит на ум версия об умышленном убийстве. Здесь на первый взгляд всё ясно. Парень выпил, дождь, превышение скорости на мокрой дороге... Не справился с управлением, ну а потом уже конечно испугался и дал дёру! Он же сидевший - отлично знает, что ему светит. Если всё так, то задержание его - вопрос времени. С другой стороны, - следователь снова кашлянул и перевел дыхание: - С другой стороны мы обязаны проверить все версии. И некоторые обстоятельства заставляют нас это делать.
   - Какие?! - резко спросил прокурор, звякнув граненой пробкой пузатого графина, и налил себе полный стакан воды.
   - Ну, хотя бы, с какой это стати он вдруг напился за рулём, когда за ним такого никогда не водилось? И вообще... У меня какое-то предчувствие, что история эта будет иметь своё продолжение. А я своему чутью доверяю, как-никак больше двадцати лет в органах! В прошлом году и этой весной у нас была парочка странных случаев. На первый взгляд похожи на обычные ограбления. Только вот грабители малость перестарались и жертвы ограблений не выжили! И было такое впечатление, что уж очень старались перестараться... Больно уж жёстко и чётко действовали. Дела эти до сих пор не раскрыты и висят "глухарями". Была такая версия, что это заказные убийства.
   - Да, я помню...
   - Они ещё расследуются, но, честно говоря, по-моему, вариантов там никаких. Нужно время.
   - Времени у нас нет! Ты меня понял?! Всё, давай рой землю, что хочешь делай, но этого Кочеткова твоего найди мне! Помощь будет нужна - проси! Всё, что нужно будет, сделаем. Каждый день мне докладывать о результатах! Три дня даю! И чтобы он тут передо мной сидел!
  

Глава 15

   Александр Петрович вытащил из ящика стола маленький плоский диктофон, с отблескивающей на лаковой чёрной поверхности серебристой надписью, и, нажав клавишу, положил его перед Ирочкой. Диктофон пошипел, два-три раза прогудел сигналом телефонного вызова, а потом неожиданно чётко сказал голосом Ирочки:
   - Алло! ...Алло! Слушаю Вас!
   - Ирина Павловна? Здравствуйте, голубушка! Узнали? - донесся из динамика трескучий старческий голос: - А я ведь Вам по какому поводу звоню! Тут, намедни, я телевизор смотрел. Горе говорят у Вас! Так вы, голуба моя, примите соболезнования! От чистого, как говорится, сердца! У Вас-то сейчас забот, конечно, будет печальных... Да... С неделю, наверное, не меньше... Ну а уж через недельку жду! Не забывайте старика...
   - Я... Я... Я не успею! Это же всё... всё так неожиданно случилось! Мне же ещё надо... Я и в наследство ещё не вступила... Мне надо... - голос Ирочки в диктофоне дрожал и она явно была очень напугана этим звонком
   - Не по телефону, голубушка! Не по телефону! Значит, через недельку и жду... Ну, здоровьица Вам крепкого, не болейте! - перебил Ирочку неизвестный собеседник, не дав закончить начатую фразу, а потом прозвучали гудки отбоя.
   Александр Петрович выключил диктофон и уставился на Ирочку своими маленькими, холодно смотревшими через стёкла очков глазами. Он чем-то был очень похож на большую ящерицу или черепаху, и Ирочка очень боялась посмотреть ему в лицо, сидя на стуле у стены бледная, как мел, и с трясущимися от ужаса губами.
   - Ну что, Ирина Павловна?! Будем дальше молчать?! - он с размаху ударил её по щеке и рявкнул: - Говори, паскуда! Кто это был и что ты там ещё не успела?! Кому ты Саныча заказала, мразь?!
   Александр Петрович схватил Ирочку за плечо своими стальными пальцами и, сдавив так, что она вскрикнула от боли, прошипел ей в лицо:
   - Я тебя наизнанку выверну, но ты мне всё расскажешь! Я тебя живьём в землю закопаю!
   И насмерть перепуганная Ирочка заговорила.
   - Где ты этого экстрасенса выкопала, идиотка?! - шеф "Барракуды" немало повидавший на своём веку, просто не верил своим ушам.
   - Да не экстрасенс он... Я же говорю - колдун. - Ирочка сидела, опустив глаза в пол, как напроказившая школьница: - В газете было объявление. Маленькое такое. Наведу порчу... И телефон. Мы с подругой позвонили, просто так, со скуки... Ну а потом уже... потом я сама к нему приехала, со злости. Я же не знала, что у него получится!
   - Сколько говоришь, он с тебя затребовал за эту свою "порчу"?
   - Пятьдесят тысяч. Долларов. В случае если всё получится. Он ведь вперёд ничего не берёт, говорит, что не от него это зависит.
   - А от кого же?!
   - От... нечистой силы. С ним и говорить-то страшно! Он так мягенько говорит, а глазами так и сверлит! Я у него подробности не расспрашивала... - Ирочка замолчала, а потом, старательно пошмыгав носом в платок и утерев слёзы, добавила: - Он у меня всё сам вызнал и попросил фото Николая Александровича, а ещё какую-нибудь вещь.
   - И ты дала?! - ледяным тоном поинтересовался бывший комитетчик.
   - Дала... рубашку его ношеную. Ну и фотографию тоже...
   - Так, сиди здесь тихо! Не дай бог... - Александр Петрович не договорил фразы и обернулся к крепкому парню, молча слушавшему их разговор: - А ты вот что! С ней побудешь. Никого сюда не впускать и не выпускать, на телефоны не отвечать! Я тебе сам позвоню на сотовый, если что... Всё ясно?! - и он, достав из приземистого маленького сейфа кобуру со служебным пистолетом, быстро вышел из кабинета.
  

Глава 16

   Маленький домик под пологой двускатной крышей, с торчащей над ней почерневшей от копоти кирпичной трубой, они нашли сразу. Как и рассказывала Ирочка, он находился почти в самом конце грязноватой улочки, упиравшейся в заросшее высокими деревьями городское кладбище. Разросшийся до невероятных размеров за последние годы город мёртвых вплотную подступал уже к жилым домам, но это мрачное соседство как будто нисколько не докучало местным жителям, продолжавшим вести свою унылую и однообразную жизнь обитателей городского захолустья. Прямо у кладбищенской ограды, с видневшимися из-за неё покосившимися деревянными крестами и дешёвыми жестяными надгробиями, валялся, раскинув во все стороны руки, пьяный мужик, не сумевший, по-видимому, добраться до дому и прилегший отдохнуть в тени высокого ветвистого дерева. А прямо у обочины возились в куче оставшегося после какой-то стройки песка парочка чумазых, перепачканных пятнами зелёнки ребятишек, уставившихся разинув рты на длинную чёрную машину, осторожно пробирающуюся среди ям и ухабов никогда не ремонтировавшейся дороги...
   - Хорошенькое место он для жительства своего выбрал! - покосился на ограду погоста Александр Петрович: - Побудь здесь пока, а я пойду, пообщаюсь с этим деятелем! - он открыл перчаточный ящик своей новенькой БМВ и достал оттуда диктофон, так напугавший своей записью Ирочку.
   Экстрасенс или колдун, как она его называла, оказался маленьким и невзрачным сухоньким старичком со злыми глазками на остром лисьем лице и большой плешью на облысевшем черепе. Открыл он сразу и вообще, было такое ощущение, что он ждал Александра Петровича. А может это была его обычная манера встречать гостей, создавая у них впечатление, что он заранее знал об их приходе.
   Без лишних вопросов старик пропустил его в маленькую и низенькую комнату, на стенах которой и даже на небольшом, засиженном мухами окне висели пучки сухой травы, от которых и без того спёртый воздух был наполнен сложной смесью аптечных запахов и аромата весенней степи.
   К удивлению Александра Петровича старичок вовсе не стал отпираться, а кряхтя уселся на колченогий скрипучий стул и, нагло уставившись на него своими хорьими глазками, заявил:
   - Ну и что же Вы от меня хотите, милый Вы мой? Я ведь только проводник, так сказать! Я попросил, а уж Он сделал! Кого это Вы тут привлекать собираетесь?! - старичок пожевал сморщенными губами и неожиданно придурковато захихикал. Причём смех его был больше всего похож на карканье охрипшей вороны. - Кого, говорю, к ответу привлечь собрались? Уж не Дьявола ли?! - он уставился на комитетчика злобными глазками, в которых и правда сверкнул на мгновение какой-то дьявольский сполох.
   - Слышь ты, колдун хренов! Ты мне тут чушь не пори! Колись, давай, за что это ты с Ирины Павловны пятьдесят штук гринов требовал?! - бывший оперативник никогда не был суеверным и на дух не переносил разных шаманов и народных целителей.
   - За что?! - прошамкал старик и хищно уставился на Александра Петровича: - Да за то, мил человек, что рубашечка мужика ейного, да фотка его в гробу оказались! Вон на энтом кладбище... Уяснил, милок?! Да за то ещё, что подарочек энтот на том свете приняли и мужика ейного к себе прибрали! За то не с меня спрос, как они там порешали... Да ты мне никак угрожать, милок, приехал?! Не боюсь я, старый уж! А вот ты бы поостерёгся, как бы тебе самому беды не нажить! - и старичок вновь хрипло засмеялся, вызывая сомнения в своей психической полноценности.
   - Тьфу ты, блин! Точно псих какой-то! Разговор с тобой не закончен, ещё пообщаемся! Надо тебе всыпать по первое число, чтобы разводками этими не занимался! - Александр Петрович не стесняясь плюнул на и без того грязный пол комнаты и вышел, громко хлопнув рассохшейся некрашеной дверью.
   - Псих-то, псих! А соображалка работает! Решил, видать, ситуацией воспользоваться, да деньжат по лёгкому срубить с этой овцы. И ведь срубил бы, а?! Судя по тому, как она обгадилась...- шеф "Барракуды" со злостью бросил в открытое окно автомашины скомканную бумажку с адресом колдуна и рявкнул на водителя: - Да выключи ты эту балалайку! Поехали, ещё в прокуратуру надо успеть сегодня заехать... - он не выносил громкой музыки в салоне машины, не дававшей ему сосредоточиться и заставлявшей повышать голос.
   Иномарка с трудом развернулась на узкой улице, показав свой широкий, украшенный большими фонарями зад, и, медленно переваливаясь, укатила восвояси. А из грязного окошка маленького зелёного домика вслед ей очень внимательно смотрел сухонький и плешивый старичок со злыми глазками, аккуратно нацарапавший на обрывке бумаги цифры и буквы её номерного знака...
  

Глава 17

   На пустые, утопающие во мгле улицы незнакомого города, вымощенные гладким, отливающим свинцом круглым булыжником, падал неровный рваный свет предрассветной луны, с трудом пробивающийся сквозь тяжёлые низкие тучи. Этот неверный свет кусками выхватывал из темноты ночи громаду нависавшего над Андреем высокого здания, задевавшего густые облака своими острыми шпилями. И чёрный силуэт исполинской постройки, резко вычерченный на фоне тёмного ещё неба, неожиданно проявлялся в свете луны то глубокой нишей, с каменной статуей, спрятанной в её глубине, то высоким стрельчатым окном, забранным кованой, с острыми пиками решёткой. Огромные двери чудовищного дома, обшитые толстыми полосами металла и украшенные позеленевшими от времени бронзовыми украшениями, были приоткрыты и через узкую щель их падал на тяжёлые каменные ступени лестницы колеблющийся свет факелов, слабо освещавших вход изнутри...
   Словно влекомый этим призрачным светом, Андрей как сомнамбула шагнул вперёд и начал медленно подниматься по высокой, сделанной из огромных каменных плит лестнице. Он словно забылся и потерял всякий счёт времени, очнувшись только в глубине тёмного коридора, у покрытой причудливой резьбой и медными заклёпками двери. Что-то неосознанно раздражало его, какой-то звук, свербящий мозг в звенящей тишине здания. И, прислушавшись, он вдруг понял, что это вой, заунывно несущийся неизвестно откуда и эхом отражающийся от старых стен, покрытых трещинами и паутиной.
   Он осторожно взялся за холодную бронзовую ручку двери и она неожиданно легко поддалась, открыв его взору огромный зал, стены которого и находившиеся в глубине предметы почти полностью утопали во мраке.
   В самой середине зала, ярко освещённый большим шандалом, в котором, потрескивая, горел десяток жёлтых восковых свечей, на украшенном золотыми позументами постаменте стоял гроб тёмного дерева, с откинутой вбок резной крышкой. Красная атласная ткань, с вышитыми на ней золочёными буквами, косо свешивалась с его коричневой стенки и мягкими волнами стелилась по мраморному полу. В нескольких шагах от страшного своей приглашающей пустотой гроба, прямо у высокой подставки чтеца, с толстой открытой книгой в кожаном переплёте, сидела и громко выла, задрав длинную клыкастую морду к потолку, большая лохматая собака. И вой её, гулко носившийся под пустыми сводами огромного, утопающего во тьме зала, леденил кровь и покрывал мурашками ужаса тело.
   Тяжёлая дверь, медленно вернувшись на своё место, громко ударила в упоры и, злобно зарычав, собака повернула голову в сторону испуганного Андрея. Шерсть на холке зверя встала дыбом и, сверкнув в полутьме бешеными жёлтыми глазами, собака, рыча и переступая мощными лапами, стала приближаться...
   Не помня себя от охватившего его ужаса, Андрей изо всех сил рванул на себя тяжёлую скрипучую дверь и бросился бежать, слыша за своей спиной захлёбывающийся злобный лай и противный скрежет острых когтей, рвущих старое дерево. Преследуемый этими звуками, он долго бежал по покрытым вековой пылью растресканным плитам пола, мимо потемневших от времени, запертых на замок дверей и глубоких проёмов, с тускло горящими в них чадными факелами, спускался по узким винтовым лестницам, вырезанным в толще скалы, и никак не мог найти выход. Силы его отчётливо таяли, а полутёмным лабиринтам таинственного дома казалось, не было конца. И когда уже совсем почти изнемог, он вдруг вышел в большой светлый зал с высокими потолками, в противоположной стене которого ярким пятном на фоне мрачной серой стены светилась открытая дверь.
   Перед этой дверью, загораживая от него выход, неподвижно и молча стояла большая толпа. Здесь были седые старцы, с тяжёлыми веригами на худых кадыкастых шеях и монахи в длинных рясах и чёрных скуфейках на голове, священники с большими крестами в раззолоченных блестящих одеждах и согнутые временем старухи-богомолицы, с тускло отблескивающими иконами в руках.
   Он устало подошёл к толпе, заслонившей от него яркое солнце выхода, и остановился, с удивлением рассматривая сгрудившихся перед ним людей. Внезапно угрюмо молчавшая толпа пришла в движение и в тишине полузаброшенного мёртвого дома эхом зашелестел её ропот. Гневно закричал что-то, размахивая дымным кадилом, старый священник с морщинистым тёмным лицом. Монахи осеняли его крестным знамением и в их широко открытых глазах читался неподдельный страх. Одна старушка, вся чёрная и высохшая как мумия, шагнула вперёд, закрываясь от него здоровенной тяжёлой иконой, с потемневшим, но по прежнему грозно глядевшим исподлобья образом какого-то святого. Она теснила и теснила Андрея и, устав от неё отступать, он выбросил вперёд правую руку, пытаясь этим жестом остановить подступающую монашку.
   Указательный палец его руки угодил прямо в лоб святому и неожиданно раздалось шипение, словно на горящие угли плеснули водой. Икона окуталась то ли дымом, то ли паром и, внезапно перестав её ощущать, Андрей резко отдёрнул враз онемевшую руку. Палец побелел, словно гипсовый, и совершенно потерял подвижность. Стоило больших усилий заставить его заработать вновь. И возмущённый Андрей, затравленно и злобно взглянув на уже совсем почти окружившую его толпу, вдруг ясно почувствовал, как громко хлопнув развернулись за его спиной огромные чёрные крылья, и внезапно взлетел над уже ревущей толпой.
   Он хотел крикнуть на них, испугать. Но вместо крика под пустыми сводами здания вдруг раздался чудовищный оглушающий рёв. Вероятно, он как-то не очень обычно выглядел, потому что монахи, стоявшие ближе всех, и старуха с иконой вдруг попадали навзничь и принялись в страхе креститься, стараясь подальше от него отползти и забиться поглубже в толпу.
   Он крикнул ещё раз и от этого крика, пароходной сиреной ударившего в старые стены, осыпалась с потолка штукатурка и упали, разбившись со звоном цветные витражные стёкла, через которые в зал проникали радужные солнечные лучи. С перекошенными от ужаса лицами монахи, топча и сбивая друг друга, бросились врассыпную... А Андрей проснулся, чувствуя холодный и липкий пот на груди, задыхаясь и с бешено колотящимся сердцем.
   - Андрей! Андрюша! - Лена легонько трясла его, взяв тёплой ладошкой за щёку: - Андрей, ты кричал во сне. Тебе снилось что-то страшное?
   - Да... что-то снилось... наверное... - ещё не отойдя от ночного кошмара и пытаясь осмыслить странный сон, глухо ответил Андрей: - Не помню что, но, наверное, что-то снилось... - "Что это?! Предупреждение или подсказка?! Какой дикий сон!" - думал он, вглядываясь в ночную тьму и слушая стук своего сердца.
   - Прижмись ко мне поближе и спи. Я согрею тебя и успокою, ты заснёшь как маленький, в далёком детстве. - Лена прижалась к нему всем телом и крепко обняла: - Ты очень много работаешь в последнее время и много нервничаешь. Я же вижу! Что-то не ладится? Ты не переживай, деньги не самое главное в жизни, я с тобой и так счастлива!..
   - Скоро всё закончится, мне только надо завершить ещё одно дело. Через пару недель мы уедем отсюда, уедем очень далеко, и всё у нас будет хорошо. - Андрей поцеловал её руку и, тихо вздохнув, замолчал.
   - А почему мы должны куда-то уезжать? Что-то случилось?
   - Просто я решил сменить работу, сменить всё... Я даже согласен выбросить этот дурацкий талисман и отныне моим талисманом навсегда будешь только ты! - Андрей тихо поцеловал девушку и, помолчав немного, спросил: - А твоя подруга Надя, она так и занимается своими собаками?
   - Да, она теперь ещё и ротвейлеров стала разводить, теперь на них большой спрос. А почему ты её вдруг вспомнил?
   - Знаешь, с детства хотел себе собаку завести, да всё как-то не получалось. Говорят можно купить уже взрослую и дрессированную, чтобы не возится со щенком.
   - Можно. Таких для охраны обычно покупают. У Надьки для этой цели всё время овчарки есть, уже выдрессированные и обученные все команды выполнять. Но лучше щенка самому воспитать, тогда это будет только твоя собака! А кого мы себе заведём?
   - А ты бы кого хотела? Вообще-то я так спросил, несерьёзно. Но, если ты не против, давай подумаем вместе. Через пару недель...
  

Глава 18

   Здоровенный, похожий на персонаж фильма ужасов косматый пёс появился, словно из-под земли и с глухим рычанием бросился на Александра Петровича. На его оскаленной пасти клочьями висела белая пена, а свалявшаяся густая шерсть грязно-серого цвета дыбом стояла на выгнутой горбом холке. Легко перемахнув невысокое ограждение газона, зверь круто изменил направление своего движения и почти достал. Длинные жёлтые клыки злобно щёлкнули в нескольких сантиметрах от ноги и, увернувшись от страшных зубов в каком-то немыслимом прыжке, бывший опер достал пистолет и трижды выстрелил в изготовившуюся к новому прыжку тварь. Утреннюю тишину разорвал тяжёлый грохот табельного Макарова и почти сразу же раздался срывающийся на визг истошный вой.
   - Тьфу ты чёрт!! Это же надо, какая образина! По-моему даже бешеная... - едва переводя дыхание сказал сорванным от волнения голосом шеф "Барракуды". Он с опаской покосился на кусты, в которых скуля скрылась тяжело раненая собака.
   - Саша, что там случилось?! Кто стрелял?! - в открытом окне второго этажа симпатичного новенького дома появилась красивая молодая женщина, в наброшенном на стройное тело лёгком домашнем халатике.
   - Всё в порядке, не волнуйся! Собака бродячая на меня бросилась, представляешь?! Пришлось стрелять... - улыбаясь ответил жене Александр Петрович, ещё чувствуя нервную дрожь в руках.
   - Она тебя не укусила?! - спросила женщина и лицо её приняло озабоченное выражение.
   - Да нет, не успела. Пришлось пристрелить... Не переживай! - успокоил он жену и добавил: - С дач, наверное, прибежала. Откуда ещё такая тварь? Ты собирайся потихоньку, я заеду за тобой через час.
   Обитавшие по соседству дачники действительно имели отвратительную привычку заводить собак для охраны своих урожаев лишь на сезон и бросать на произвол судьбы четвероногих стражей, как только наступали холода. Как результат каждый год в округе появлялись целые стаи одичалых за зиму бродячих псов, доставлявших немало хлопот местным жителям.
   Обеспокоенный стрельбой сосед вопросительно выглянул из приоткрытой калитки: - Что за канонада, Саша?! С утра пораньше... Уж не война ли началась?
   - Да псина на меня напала, Михалыч! Чуть не загрызла. Хорошо у меня пистолет, а если бы ей ребенок подвернулся или женщина?! Нет, надо будет этот вопрос как-то решать! Отловить их что ли...
   - Тут часто бывает такое. Я в прошлом годе одну прямо во дворе у себя с ружья уложил! За курями моими охотилась. Здоровенная такая, с телёнка размером!
   - Эта тоже крупная была и, по-моему, даже породистая. Я в неё три пули всадил в упор, так представляешь - ушла! Один чёрт подохнет, конечно...
   Помахав рукой на прощание, Александр Петрович уселся в отблескивающий полированными пузатыми боками автомобиль и, выжав газ до отказа, с пробуксовкой рванул с места, оставив за собой облако придорожной пыли и скрежет шин по асфальту.
   Стоящий у табачного киоска на перекрёстке высокий худой человек, с цепким взглядом холодных серо-голубых глаз, убедился в том, что машина скрылась из виду и, расплатившись за пачку купленных сигарет, неторопливо пошёл по аккуратно уложенной гранёной плиткой дорожке в сторону зарослей кустарника, укрывших раненного пса. Мазнув острым взглядом по спящим ещё домам и убедившись, что не привлёк ничьего внимания, Охотник стал выискивать на сочной зелёной траве подсыхающие на тёплом утреннем солнце брызги собачьей крови...
  

Глава 19

   Отблескивая золотым пером в луче яркого солнца, падающем из высокого светлого окна, дорогая импортная ручка скрипела, выводя на бланке протокола допроса аккуратные строчки букв. Следак так старался, что казалось вот-вот от усердия высунет язык, и совершенно не обращал внимания на понуро сидевшего на намертво прикрученном к полу стуле подследственного.
   - "Интересно! - думал Александр Петрович - Скольких он посадил этим вот своим вечным пером? Сто, двести? Сидит тут в прохладном уютном кабинете и бумажки пописывает, крючкотвор хренов! Но, чёрт возьми, что же могло случиться?! Как вообще такое могло произойти?!!"
   Следователь прокуратуры оторвался, наконец, от своих бумаг и, близоруко сощурившись, уставился на шефа охранного агентства.
   - Так как же это могло произойти? - он, словно подслушал мысли допрашиваемого: - Вы, опытный человек, отличный стрелок с большим стажем! Охотник заядлый кажется! И вдруг так промазали! Стреляли по собаке, как Вы тут рассказываете, а попали в соседа! Снайперски, надо заметить, попали - насмерть, в голову! И почему Вы установленным законом образом не сообщили о факте применения вами оружия? Где, простите, взяли патроны для Вашей стрельбы? Ведь изъятые у Вас магазины к служебному пистолету содержат все шестнадцать числящихся за Вами патронов! Вопросов, как видите, очень много. И на все придётся что-то отвечать. Нет, Вы меня поймите правильно, я нисколько не думаю, что это было умышленное убийство. Ну, с чего бы это Вам убивать своего соседа?! Однако состав всё равно есть и я попросту не имею права не отреагировать...
   - Да я и сам до сих пор понять не могу, что там произошло!!! Стрелял я в псину эту. Действительно выстрелил три раза! Это было правомерное применение оружия! Не мог я, понимаете, не мог я попасть в Илью Степановича! Этого ну просто не может быть!!! - Александр Петрович так волновался, что лоб его, несмотря на прохладу кабинета, покрылся мелкими бисеринками пота.
   - Вы меня извините, но при всём, так сказать, уважении к Вашим заслугам и положению... Труп! И экспертиза совершенно однозначно указывает на то, что потерпевший получил смертельное ранение именно из Вашего пистолета! Причём угол и направление выстрела... Да вот, я сейчас Вам зачитаю! - следователь засуетился, нацепив на толстый нос очки и ковыряясь в бумагах.
   - Бросьте Вы! - Александр Петрович только махнул рукой: - Ладно... И что же Вы, как следователь, намерены предпринять в моём отношении?
   - Случай, конечно, неординарный. И Вы не какой-нибудь там уголовник! Но полагаю, что причинение смерти по неосторожности здесь налицо и с этим ничего не поделаешь. Вам и самому это предельно ясно... Я обязан буду избрать меру пресечения. Конечно же, мы не будем лишать Вас свободы. Возьмём подписку о невыезде... Следствие ещё не закончено, потом будет суд. Учитывая все обстоятельства, я думаю, что он ограничится условным сроком. На меньшее рассчитывать нельзя, не спускать же на тормозах, в самом деле, покойника! А тем более Вашего, можно сказать, коллегу! Ветерана МВД. Вы знали, что он отставной полковник?
   - Знал... - эхом ответил Александр Петрович, удручённо кивнув головой, и в сердцах сказал: - Как же, чёрт возьми, это могло получиться, а?! Может рикошет? Вот беда-то! - и тут перед ним всплыло хихикающее злобное лицо давешнего старикашки. - "Постой, постой! Как же это он мне тогда заявил?! А... "...как бы ты сам беды не нажил...". Вот мразь, точно сглазил! Да нет, чушь какая-то, быть такого не может!" - Александр Петрович уже почти не слушал следователя, продолжавшего бубнить что-то своим фальшиво сострадательным голосом, и машинально подписал подсунутый ему протокол...
  

Глава 20

   Из небольшого кирпичного домика, стоящего всего в десятке метров от увитой плющом кладбищенской ограды, доносились голоса и хриплый лай маленькой лохматой собачонки, которая вот уже почти час, гремя ржавой цепью, визгливо заливалась, почувствовав, по-видимому, чужаков.
   - Боря, да уйми ты своего Шайтана! Сколько можно, честное слово, голова от него болит! - отсюда было хорошо видно неряшливо одетую толстую женщину, стоящую на пороге дома с большим половником в пухлой руке.
   - Шайтан! Это же надо, кличка какая у этой шавки! - невысокий крепыш с биноклем в руках ухмыльнулся и повернулся к приятелю: - Дай-ка ещё тяпну пару глотков!
   - Хватит пить! Ты у меня и так уже весь коньяк выжрал! - ответил ему худощавый спортивный парень в чёрной бейсболке козырьком назад, демонстративно спрятав в карман небольшую плоскую фляжку: - Ты лучше вон туда смотри! А то ещё прозеваешь этого ведьмака!
   Было ещё не поздно, но здесь, под сенью высоких деревьев, густо разросшихся на самой старой части кладбища, было уже почти совсем темно. Захлопав большими чёрными крыльями, слетела с дерева и уселась на перекладину покосившегося креста здоровенная ворона, любопытно завертевшая головой с длинным клювом и маленькими бусинками беспокойных глаз. Подул лёгкий ветер и по кладбищу разнёсся тихий шелест фальшивых бумажных цветов, кем-то давно оставленных на могилах. Становилось прохладно и неугомонный крепыш, примостившийся со своим биноклем прямо на могильной плите, снова подал голос:
   - Ну и местечко выбрали! Долго мы тут ещё торчать будем? А, Лёшка?! Может он там уже подох, пердун этот старый? Вишь, и свет-то у него не горит. Чё сидеть-то тут? Надо просто зайти и забрать его оттуда!
   - Не твоего ума дело! Заткнись и смотри! Петрович нам головы поотрывает, если проморгаем, - низко нагнувшись к стоящему перед ним надгробию, с полуистёртой надписью на ржавой табличке, и закрывая ладонями и без того тусклый и еле заметный огонёк зажигалки, Лёшка закурил, по старой армейской привычке выпуская дым под себя и стараясь ничем не обнаружить своего присутствия на погосте.
   Наконец в сгущающихся сумерках негромко скрипнула калитка маленького домика под зелёной крышей и на пороге показалась сухонькая фигурка старика. Двое парней, проторчавшие в его ожидании среди могил едва ли не с самого утра, сразу же оживились.
   - Он?! Нет, он, а?! - крепыш передал бинокль своему напарнику, но и без оптики было хорошо видно, что они не ошиблись.
   - Сто процентов он! - уверенно заявил парень в бейсболке и поднял с треснувшей могильной плиты, прямо из щели которой росло невысокое деревце, маленькую японскую рацию: - Первый! Первый - третьему! Он вышел, идёт в вашу сторону, принимайте!
   - Понял, третий! - коротко прохрипела рация в ответ.
   Бодрой не по возрасту походкой старик дошёл уже почти до остановки автобуса, пыльной будки с двумя некрашеными скамейками и обрывками объявлений на фанерной стене, как из бокового проулка привидением вынырнуло грязно-чёрное зубило "девятки". Её длинное и приземистое тело, с потушенными фарами и габаритными огнями, мягко подкатило к обочине и остановилось, клюнув носом, и высадив из своего чрева парочку чем-то очень похожих друг на друга короткостриженых парней. Колдун и опомниться не успел, как уже сидел на заднем сиденье машины, зажатый с обоих боков крепкими и немногословными ребятами.
   - Что?! Что вы делаете?! По какому праву? Да кто вы такие?! - только и успел прокричать возмущенный и испуганный старик, как в зубы ему уперлось холодное и твёрдое, кисло пахнущее порохом дуло ТТ...
  

Глава 21

   За грубо сколоченной из толстых досок, окрашенной в безвкусный коричневый цвет дверью подъезда начиналась полутёмная и грязная лестница, с железного ограждения которой зачем-то сорвали деревянные перила, оставив торчащие из стальной полосы ржавые гнутые гвозди. Эта удручающая эта картина дополнялась замызганными стенами, с облупившейся и отставшей местами краской, на которых красовались фривольные картинки с неприличными надписями под ними, а старая, пожелтевшая от времени побелка потолка, была испещрена чёрными жирными пятнами спичечных ожогов.
   Ирочка вспомнила, как когда-то давно за ней, тогда ещё школьницей, пытался ухаживать хулиганистый и наглый десятиклассник из соседнего дома, гроза всего двора и постоянная головная боль местного участкового. Подкараулив в подъезде, он усадил её рядом с собой на подоконник окна и бахвалился какими-то очередными своими подвигами, перемежая хвастливые рассказы довольно-таки сальными анекдотами. Ирочка побаивалась рослого и самоуверенного парня, постоянно дававшего волю своим рукам, и снисходительно слушала его болтовню в пол-уха. А тот, пытаясь, по-видимому, произвести на неё впечатление своей лихостью, смачно плюнул на побелку стены, обмусолил в раскисшей штукатурке конец спички и, скривив глупую ухмылку на длинном лошадином лице, швырнул её зажжённую в потолок. Спичка прилипла и, недолго почадив дымным пламенем, оставила на свежей побелке большое чёрное пятно.
   Воспоминание вызвало у Ирочки неприятные чувства. Да, её новое жилище мало походило на те фешенебельные хоромы, к которым она уже успела привыкнуть за последние годы. Брезгливо толкнув ногой дверь парадного, Ирочка, перехватив поудобнее тяжёлую сумку, начала медленный подъём, стараясь не оступиться в полутьме и не сломать высокую шпильку новеньких модных туфлей.
   - "В субботу... Нет, завтра же надо уехать отсюда! В Москву. А там видно будет... Да куда угодно!! Этот жуткий тип ни за что не отстанет! Хорошо ещё, что отпустили... Пока отпустили!" - думала Ирочка, вспоминая страшные часы, проведённые в кабинете шефа "Барракуды" - "Нет, пожалуй, надо прямо с утра и уехать! Пока они там ещё что-нибудь не придумали". Ирочка не заметила, как добралась до лестничной клетки четвёртого этажа, где находилась квартира, в которой она обреталась вот уже почти месяц...
   На площадке с четырьмя совершенно одинаковыми картонными дверями было совсем темно и в груди у Ирочки ворохнулось нехорошее предчувствие. Кто-то выкрутил лампочку, а может быть, она просто перегорела, но страх последних двух дней придавал значение каждой мелочи, и Ирочка замерла, вслушиваясь сквозь дверь в тишину. А потом ощупью нашла в темноте замочную скважину, вставила ключ и... вскрикнула от неожиданной боли. Что-то больно укусило её за палец, заставив отдернуть руку и оставить ключ торчащим в замке. Ирочка прикусила ужаленное место губами и достала золочёную зажигалку, поднеся неровный язычок пламени к двери. Замок явно пытались взломать. Прямо над устьем скважины на стальной плите, закрывающей механизм замка, торчал острый шип заусенца, оставленного каким-то твёрдым и острым инструментом. Ирочка ковырнула занозу ключом и та легко отвалилась, бесшумно упав на мягкий ворсистый коврик у двери и оставив на металле еле заметную выщерблину.
  

Глава 22

   В маленьком и тесном бетонном подвале с низкими потолками, спрятанном под самым обыкновенным с виду и ничем не примечательным гаражом, было темно и душно. Тусклая сороковаттная лампочка в пыльной литровой банке, заменяющей плафон, слабо освещала худое лицо старика, крепко прикрученного скотчем к металлическому стулу...
   - Ну что, так и будешь упираться, сука? Ладно, пеняй на себя! Сейчас мы тебе этой дряни вколем и начнём пытать! Тогда сразу заговоришь, только после уже будешь овощем! Видал таких когда-нибудь? В психушке ещё не бывал? - высокий парень в спортивном костюме и тонких металлических очках на интеллигентном лице постучал ногтем по длинному носику стеклянной ампулы, наполненной прозрачной жёлтой жидкостью.
   - Знаешь, что это? Амитал натрия. После него героев не бывает!
   - Ребя... Ребята! Не надо! Что вы, в самом деле?! - лицо старика, с разбитым носом и большим кровоподтёком под левым глазом, перекосилось от ужаса и часто-часто заморгав подслеповатыми глазками, дрожащим голосом он, наконец, объявил: - Я скажу... Всё, как есть скажу! Чево мене за них отвечать?!
   - Давай, колись, падла! Ну... если опять соврешь! Я тебе лично пятки сваркой поджарю! - парень подвинул ногой расшатанный табурет и уселся на него, широко расставив колени и подперев подбородок жилистой рукой.
   - Они на меня сами вышли... - невпопад начал свой рассказ старик: - Я ведь тогда целительством занимался. Травки, отвары всякие... Скольким людям помог!..
   - Ты, сука старая, о деле говори! Что ты нам себя рекламируешь?! - интеллигентный парень несильно стукнул старика кулаком по лицу.
   - Да... да! Я же и говорю... Пришёл один поначалу, значится. Годика два назад это было. Поговорили мы, в общем... У меня тогда с деньжатами худо было, бабка моя покойница всё болела. Ну, я и согласился... - прошамкал, пугливо озираясь по сторонам, старик.
   - Что ты крутишь, дед?! На что согласился, кто пришёл?! Клещами из тебя каждое слово вытаскивать?! Достал ты меня... - парень угрожающе встал во весь свой немалый рост и, потерев ушибленную о бетон потолка голову, замахнулся на колдуна.
   - Ну, я-то поначалу одного только из них видал! - вжав голову в плечи, быстро затараторил старик: - Потом уж как-то и второй с ним приехал... Страшные они! Особенно тот, что у них за старшего. Глаза у него жуткие, ровно у покойника!
   - О чём договорились, старая сволочь, и как они с тобой работали?! Как ты с ними связывался?
   - Ну, дали мы, значится, объявленьице в газете. Что мол, так и так, порчу наведу и всё такое прочее... Телефон опять же они мне купили... этот, как его... сотовый, вот! Сначала ничего, тишина. А потом уж, конечное дело, пошли клиенты... Только я с ними договаривался и всё, честное слово! А потом уж, ясное дело, звонил этому... Он сам и решал - с кем работаем, а с кем нет... Ну и скока платить тоже он назначал. Встречался я с ним всяк раз в разном месте. То в магазине каком, то прям на улице свиданьице он назначал. А один разок видался я с ним в подъезде каком-то... Осторожный он, никому не верит!
   - Так ты всем подряд, что ли обещал услуги свои?
   - А как же?! Как есть, всем подряд! А только порчу эту... ну, в общем, работали мы лишь по некоторым. Он сам определял. Платёжеспособные, говорил, нужны.
   - И скольких вы ухандохали так, за два то года? - парень с откровенным интересом разглядывал тщедушного старика, отправившего на тот свет похоже не один десяток человек.
   - А не считал я... - словно отвечая на его мысли, промямлил колдун: - Может десятка два...
   - Как ты им меня слил?! - из тёмного угла подвала придвинулся к свету всё это время молчавший Александр Петрович.
   - А я... Вы?! Простите Вы меня, за ради Христа! - заканючил старик: - Это они всё! Я только номер машинки вашей записал, истинный крест! Старшему ихнему, как он позвонил, всё обрисовал... Ну как было... Что приезжали, значится, что стращали... Он и сказал - разберусь, мол, отважу в лучшем виде...
   - У, тварь! Как же это они соседа моего завалили, что пуля от моего пистолета оказалась?! Что у них, в милиции свои люди есть?! - Александр Петрович встал со своего места и подошёл вплотную к колдуну, сверля его полным ненависти взглядом.
   - Да не знаю я! Вот те крест, не знаю!!! - старик испуганно смотрел в холодные глаза бывшего комитетчика и по лицу его текли крупные капли пота: - Старший их говорил, что они могут всё! А как и что, не знаю я, мил человек, ей Богу не знаю! Откуда мне знать-то?! Они мне не рассказывали...
   - Как зовут его, старшего этого?
   - Он говорил - называй меня, как хочешь. Меньше знать будешь, дольше проживёшь... А по телефону я его и так всегда узнавал, по голосу. Он ведь мне сам звонит, по субботам обычно... Вот аккурат завтра и должен позвонить!
   - Ясно! А Ступакова Николая Александровича, его ты как на тот свет пристроил? - Александр Петрович внимательно посмотрел в перекошенное ужасом лицо колдуна. В этот момент сверху постучали и в приоткрытую крышку люка кто-то негромко сказал:
   - Петрович! Тут мусора что-то вокруг вынюхивают. Второй раз уже мимо нас проезжают!
   - Гараж на замок, а сами машину отгоните в сторонку и ковыряйтесь, вроде как неполадки в моторе. Нам, если что, по рации сообщишь! - и, обернувшись к скорчившемуся на стуле старику, тихо и злобно спросил: - Так как ты друга моего убил, гнида?
   - Не я... не я это! Шалава эта, Ирка, ко мне пришла! Жалилась, что муж её выгнал, что без дома и без денег осталась... Ну и просила, конечно... чтобы его того... ну сглазили то есть. Насовсем. Я ей сказал, для отвода глаз конечно, фотокарточку мужа принести... землицы с могилки.
   - Какой ещё землицы?! - недоуменно перебил его Александр Петрович.
   - Ну как же... По обряду положено. С могилки, с именем похожим. Как у... как у клиента то есть... Рубашечку вот ещё она притащила! Она ведь сама всё про него, как есть обсказала. И адрес, и телефон даже... Любые говорит деньги дам, коли муж до развода преставится! Ну, я и сказал ей... как ихний главный велел - пятьдесят тыщ готовь. Американских денег. Она и согласилась.
   - Губа не дура! Что, даже не торговалась?
   - А чего ей торговаться?! Муж то ейный миллионер! Всё ей бы и досталось... Говорила, что только и надежды у неё, что на нечистую силу.
   - Повесить бы тебя! Как собаку... И того мало! Так, сучёнок старый, сейчас с нами поедешь и поживешь немножко вот с этими двумя ребятами! - Александр Петрович кивнул в сторону интеллигентного парня в очках и мордастого угрюмого верзилы, за всё это время так и не проронившего ни слова: - А они посмотрят за тобой, чтобы ты чего ещё не отчебучил. Как позвонит эта твоя... нечистая сила, поможешь нам его взять. Вроде приманки у нас будешь. Может тогда и снисхождение какое себе заслужишь. Понял?!
   - Да он же убьёт меня, как есть убьёт!!! Боюсь я его... - замямлил было старик, но шеф "Барракуды" его перебил, веско заявив:
   - Он убьёт - не убьёт, ещё неизвестно! Тем более что мы рядом будем. А вот если заартачишся или тему нам испортишь - сразу отправишься рыб кормить! Или раков... Ты кого больше уважаешь? - Александр Петрович впервые за всё время улыбнулся, и улыбка его вызвала дрожь у колдуна.
   - Так, Костя! - обратился он к интеллигенту: - Грузите этого молодца и пулей на дачу! Глаз с него не спускать! Где ты сотовый прячешь, по которому он тебе звонит? - Александр Петрович сощурившись, посмотрел на старика: - Милиция нам в этом деле пока ни к чему... Только испортят всё! Живым его брать надо, обязательно живым!
  

Глава 23

   Маленькое, всего на несколько столиков, кафе-мороженое находилось почти в самом центре тенистого парка, по соседству с Колесом Обозрения, игрушечной железной дорогой и прочими, так привлекающими детей аттракционами. Совсем рядом со столиками, уютно разместившимися под полосатым матерчатым навесом, весело бил в безоблачное небо круглый фонтан, и лёгкие радужные брызги воды наполняли прокалённый солнцем воздух приятной свежестью и прохладой...
   За одним из столиков, прямо у кипящего струями рукотворного озерца, сидел невысокий худосочный старик и медленно потягивал из запотевшего тонкого стакана холодный апельсиновый сок.
   - Ещё будете что-нибудь, дедушка? - к столику подошла стройная высокая девушка в белоснежном переднике и с пластиковым подносом в руках.
   - Ты мне, голуба, мороженого принеси! Только ничего в него не клади, не надо. И сочку, сочку ещё холодненького... - ласково сказал официантке старик и украдкой посмотрел на столик, за которым весело смеялась симпатичная молодая женщина, сидевшая в компании двух крепких, спортивного вида парней.
   - Сейчас сделаем, дедуля! - официантка грациозно развернулась и отработанной, словно на подиуме походкой направилась к небольшой стойке, уставленной всевозможными яствами и прохладительными напитками.
   Охотник не торопясь вышел из боковой аллеи и подошёл к будке Колеса Обозрения, словно собираясь купить билет. Отсюда, из-за невысокой ограды, заплетённой густыми побегами сочной зелёной травы, ему было хорошо видны и кафе, с одиноко сидящим за столиком стариком, и круглая бетонная площадка с фонтаном посередине. Постояв немного в этом импровизированном укрытии, Охотник ещё раз внимательно осмотрелся и наконец, решительно направился к поджидавшему его колдуну.
   - Ну, здорово, дед! Что за срочность такая, что ты не мог и до завтра подождать? - он уселся на самый краешек пластмассового стула и внимательно вгляделся в бледное лицо старика: - Кто это тебе морду расквасил? Неужто бузотёрить начал на старости лет?
   - Да сосед, представляешь, пьянь проклятая... Управы на него нету!- старик жалобно посмотрел на убийцу, словно ожидая от него сострадания к своим бедам.
   - У кого?! У тебя и управы нет? Да брось! - весело ответил ему Охотник, широко и радостно улыбаясь: - Так ты его это, сглазь, и вся недолга!
   А потом вдруг совершенно серьёзно спросил:
   - Что тебя, не доставали больше "конторские"?
   - Да нет. Пропал, слава Богу! Как тогда приезжали первый раз, так и всё, больше не трогали, - колдун перешел на шёпот, хотя рядом никого не было и едва ли кто-то мог услышать их разговор.
   - Больше не появится! У него сейчас своих проблем выше крыши... Эх, собаку только жаль! Такой пёс был...
   Охотник задумался и выудил из пачки длинную сигарету с украшенным золотой полоской фильтром.
   - Какой ещё пёс?! - недоумённо спросил колдун.
   - Хороший, хороший пёс... Погиб смертью храбрых, можно сказать! - не очень понятно объяснил убийца: - Ладно, ты чего звал-то, что случилось?
   - Да клиент один интересный нарисовался... Надо обговорить, что и как! - старик украдкой бросил взгляд за спину Охотника. Тот резко обернулся и встретился глазами с одним из парней, сидевших за столиком у самой стойки. А потом внимательно посмотрел в испуганные глаза старика и прошипел:
   - Сдал, сука!
   Лицо колдуна пошло красными пятнами и отодвигаясь в сторону от убийцы он было начал оправдываться, заикаясь и проглатывая слова:
   - Нет... Я не... Вы неправильно... Я...
   Он хотел сказать что-то ещё, но в руках у Охотника непонятно откуда вдруг появилась длинная и тонкая, заточенная как игла велосипедная спица. Она тускло блеснула и, завораживающе чётким движением, Охотник всадил металлический штырь в грудь старику. Из ткани рубашки, прямо в центре медленно расползающегося тёмного пятна торчал кусок стальной проволоки, с тоненькой ниткой накрученной на ней резьбы.
   Колдун дёрнулся, опрокинув на себя недопитый стакан сока, и захрипел. В уголке его перекошенного от боли рта показалась белая пена и, завалившись со стула, он с громким всплеском упал прямо в шипящую и пузырящуюся воду фонтана.
   Охотник резко вскочил на ноги и мгновенно выхватил спрятанный под одеждой пистолет. Не поднимая оружия он повёл нащупывающим цель коротким стволом и нажал на спуск. Пистолет негромко, но злобно лязгнул и прямо посередине лба одного из парней появилось круглое, словно проштампованное отверстие. Так и не успев добежать, парень как подкошенный рухнул и заскреб судорожно скрюченными пальцами по гладкому бетону площадки. Второй, дико косясь на убийцу вытаращенными глазами, силился вытащить из лежавшей на столике чёрной барсетки застрявший там ствол. Пистолет Охотника лязгнул подряд два раза и, выронив барсетку из рук, парень обоими руками схватился за грудь.
   - По конечностям! По конечностям стрелять! - прорвался сквозь оглушающий бабий визг чей-то громкий крик и в парке торопливо затарахтели выстрелы.
   Маленький кусочек свинца в томпаковой оболочке клюнул бетон у самой ноги убийцы и, оставив едва заметную выбоину, с противным свистом срикошетировал в небо. Ещё одна пуля вдребезги разнесла плафон декоративного фонаря, украшавшего вход в кафе. Из парка, вынимая оружие, бежали ещё двое в коротких оранжевых жилетах. А у фонтана, едва не врезавшись в его невысокое, отделанное плиткой ограждение, резко затормозил автофургон с косой надписью "Соки - Воды" через весь борт.
   Охотник рывком перевернул лёгкий пластмассовый столик, бросив его под ноги одному из преследователей, и, подняв руку с пистолетом на уровень глаз, открыл беглый огонь. Бежавший через площадку парень в жилете словно споткнулся, налетев на невидимое препятствие, и, ничком рухнув на раскалённый солнцем бетон, остался лежать без движения. Ещё один, получив пулю в плечо и уронив пистолет, громко закричал, зажимая ладонью рваную рану, с торчащим из неё обломком кости.
   Охотник с разбегу перепрыгнул стойку кафе и, с грохотом завалив за собой большую стеклянную витрину, нырнул в узкую дверь служебного входа. Позади него раздавались крики и оглушительная стрельба. Он почти что успел, одним махом преодолев решётку парка, и до серой тонированной "девятки", припаркованной на противоположной стороне улицы, было уже совсем близко...
   Добежав до ограды парка, Александр Петрович, едва переводя дыхание, достал маленький тупоносый Вальтер, давным-давно прихваченный на память об Афганской войне и долгие годы лежавший в тайнике его большого дома. Служебный пистолет Макарова, с которым он почти никогда не расставался, сейчас хранился в сейфе следователя и бывший опер решил рискнуть, вооружившись нигде неучтённым стволом.
   Уперев пистолет рукоятью в кованую решётку, он тщательно прицелился. Маленькая чёрная мушка на конце коротенького ствола отчаянно плясала и никак не могла поймать высокого худощавого парня, ловко петляющего меж проносящихся по улице машин.
   Охотник в два прыжка подскочил к ожидавшей его "девятке" и рывком открыл дверь. Маленькая пуля кажущегося игрушечным Вальтера ударила его в бок и забрызгала кровью светлую обивку салона. Убийца упал внутрь и, не закрывая двери, машина рванула с места.
   Старательно прицелившись в левую сторону тонированного заднего стекла, Александр Петрович выстрелил ещё три раза. "Девятка" вильнула, едва не сбив перепугано жавшуюся к обочине пожилую женщину с тяжёлыми сумками, а потом выровнялась и, визжа тормозами, нырнула за угол. Вдалеке раздался надрывный вой милицейских сирен...
  

Глава 24

   - Хорошо... Ладно, сейчас посмотрю. Ну, раз такая срочность! Да, да... С тебя причитается! Давай! - эксперт криминалистической лаборатории городского УВД, немолодой уже, лысоватый мужчина, с серыми внимательными глазами на круглом лице, небрежно бросил на рычаги телефонную трубку и, потушив окурок в переполненной пепельнице, выудил из кучи лежавших на столе свёртков и пакетов продолговатый предмет, завернутый в прозрачный полиэтилен. Срезав ножницами коричневую картонную бирку, с закорючками подписей и синеватой, едва различимой печатью, эксперт развернул в свою сторону отражатель большой настольной лампы и осторожно извлёк из пластикового пакета короткую, не более двадцати сантиметров длиной увесистую металлическую трубу. На одном её торце чернело небольшое круглое отверстие, а противоположный конец имел утолщение, на котором выступали неизвестного назначения детали скрытого внутри механизма. Более всего устройство напоминало рукоятку складного японского зонта, только было массивнее и изготовлено из блестящей нержавеющей стали.
   Внимательно рассмотрев странную конструкцию со всех сторон и обнаружив тонкую риску резьбового соединения, он обернул стальную трубу куском мягкой фланели и, поднатужившись, попытался её разобрать. Неожиданно одна из пластин, выпирающих на глухом конце трубки, поддалась и сдвинулась под его пальцами. Внутри устройства что-то негромко, но очень отчётливо щёлкнуло и трубка, выскочив из его руки, с грохотом ударилась в дверь несгораемого шкафа и юлой закрутилась на гладкой полировке стола. В это же время в противоположном конце лаборатории раздался звук удара и звон разбитого стекла, а на пол полетели осколки керамического заварного чайника.
   - Ни хрена себе!!! - только и смог выговорить эксперт, вскочив на ноги и отпрянув от стола так, что стул отлетел на середину комнаты. - Это ещё что за хреновина?! - сдвинув в сторону обломки разбитого вдребезги чайного сервиза, он поковырялся кончиком ножа в отверстии деревянной панели и на ладонь его упал смятый и приплюснутый кусочек горячего ещё металла
   Через полчаса диковинный механизм был разобран буквально по винтикам и детали его аккуратно лежали на покрытом пятнами оружейной смазки отрезе толстого полотна.
   - Вот эта самая штука и есть, Иван Андреевич! Даже не знаю, как бы её правильно назвать... Чуть сам себя не убил, честное слово! В первый раз такое устройство вижу... - эксперт пропустил в кабинет толстого, страдающего одышкой следователя и кивнул головой в сторону ярко освещённого стола: - Очень, я бы сказал, оригинальное устройство! Сделано явно заводским способом, но никаких следов клейма или серийного номера. Хотя... Сейчас, по-моему, можно хоть атомную бомбу заказать, давай чертежи и плати только!
   - Так ты говоришь, эта штуковина пистолетными пулями бесшумно стреляет? - следователь взял со стола отрезок металлической трубки и посмотрел в него словно в телескоп: - Нарезы имеются... - констатировал он задумчиво.
   - Вся соль в том, что этот механизм может любыми пулями стрелять! Ну, или почти любыми... - поправился эксперт, кажется даже восхищавшийся работой неизвестного оружейного мастера: - Работает, как спецпатрон к бесшумному оружию. Как раз такому, из которого вчера в парке отдыха бойню устроили. Тот же принцип! Но ударно-спускового механизма нет, пороховой заряд воспламеняется от электрической батареи. Вот здесь... В качестве снаряда в патроне цилиндр из фторопласта, с углублением в передней части. Вставляй туда что угодно, пулю от какого-нибудь ствола, например, и стреляй себе на здоровье! Мощная штука и почти совершенно бесшумная! Цилиндр разгонится пороховыми газами по нарезам, передаст скорость и вращение пуле, а потом уткнется вот в эти вот выступы и закроет выход газам. А пуля полетит в цель... Смотри - на этой, что мне едва голову не снесла, и следы нарезов есть. Уже стрелянная...
   - Стрелянная говоришь? - следователь взял у него из рук маленькую сплющенную пулю, из разорванной оболочки которой выглядывал мягкий свинцовый сердечник, и задумался: - Это от Нагана, похоже. А от Макарова, девятимиллиметровой можно?
   - А чего же нельзя?! - весело откликнулся эксперт: - Цилиндры-то сменные! Вставляй другой, с подходящим отверстием в торце, и вся недолга!
   - А ведь, похоже, не врал этот Бекетов! Вот этой твоей "штукой" они его и подставили... И собаку, скорее всего, сами же на него натравили! Чтобы пулю от его пистолета раздобыть. Здорово придумано, нечего сказать! Не будь он столь именитой фигурой - уже сидел бы по этой подставе. И сам бы никогда не догадался, что не виновен в той смерти! Да... Соседа тогда точно не он... Но зато потом! Операцию силовую устроить решил, незаконную и со стрельбой в центре города! Совсем обнаглели, хозяевами себя в городе считали и берегов не видели - вот и нарвались на этого профи... Три трупа и двое раненых - итог их самодеятельности! - следователь помолчал ещё, а потом мрачно добавил: - Вчера по розыску нашли автомобиль этих киллеров. Водитель застрелен. Похоже его свои убили, следы зачищают... В салоне под сиденьем и нашли это устройство. Кого-то они ещё собирались подставить, понравилась видать схема! Бекетов этот под стражей, а стрелка ищут и далеко он не уйдёт. В машине крови полно - видно серьезно его ранили. А здорово они придумали, а?! - следователь угрюмо посмотрел на молча слушавшего его эксперта: - Сейчас ведь прямо мода пошла на всякую чертовщину, да мистику! Кашпировские, Чумаки всякие, мать их! Какую газету не открой, кругом объявления! Сниму порчу, сниму венец безбрачия... Тьфу ты! - следак в сердцах сплюнул: - Время тяжёлое, вот и ищет народ защиты у всяких уродов! А они темнотой этой пользуются, да деньги лопатой гребут! Ну и эти решили воспользоваться... по-своему. А что?! Никаких концов и предъявлять некому! Порча и всё такое прочее! Знаешь, сегодня поехали за вдовой Ступакова. Помнишь, что в автокатастрофе погиб с месяц назад? Бекетов дал показания, что она мужа своего этому покойному колдуну заказала. Так знаешь, где её нашли?! - Эксперт лишь молча вскинул голову, вопросительно посмотрев на следака: - В больнице и уже без сознания! По "скорой" её доставили, с диагнозом - тяжёлое двустороннее воспаление лёгких! А сейчас подозревают какую-то анаэробную инфекцию... Очень похоже, что кто-то её попросту отравил! Хотя почему кто-то?! Понятно кто! Никого не оставляют, чисто работают...
  

Глава 25

   Над погрузившимся во тьму, давно уснувшим городом стояла глухая и совершенно безлунная ночь, мёртвое безмолвие которой в эти предрассветные часы нарушалось лишь монотонным стуком бьющегося в оконное стекло мотылька, вот уже который час безуспешно пытающегося прорваться к свету. Его усилия были тщетны и заранее обречены на неудачу. Несмотря на влажную духоту жаркой летней ночи, окна маленькой двухкомнатной квартиры на последнем этаже панельной "хрущёвки" были наглухо закупорены и зашторены так, что через плотную занавесь едва пробивался на улицу тусклый жёлтый свет, казавшийся призрачным на фоне тёмных громад домов скучного и безлюдного в это время спального района.
   Небольшая гостиная квартиры была заставлена давно устаревшей и вышедшей из моды мебелью, когда-то казавшейся почти пределом мечтаний неизбалованным гражданам Союза восьмидесятых. Но теперь эта почти музейная обстановка хранила на себе печать неухоженности, тоски и обречённости, буквально висевшей в воздухе и очень гармонировавшей с настроением одинокого обитателя полузаброшенного жилища.
   На продавленном и прожжённом в нескольких местах старом диване сидел высокий и очень худой человек, мрачное лицо которого, с тёмными кругами глубоко запавших глаз и тонким бескровным ртом, наводило на мысли о какой-то тяжёлой болезни, пожирающей изнури его душу и тело. Всего лишь несколько дней назад этот сильный и некогда очень уверенный в себе человек не мог и предположить, что всё для него закончится именно так.
   В длинных и гибких сильных пальцах человек держал широкий бокал тонкого стекла, на дне которого плескалась и искрилась янтарная жидкость, и смотрел сквозь хрустально отблескивающее стекло на горящий в углу комнаты торшер, по старомодному скрывающий лампочку под матерчатым с бахромой абажуром. Благородный напиток весь лучился отблесками далёкого южного солнца, когда-то, десятилетия назад впитанного виноградной лозой, и, налюбовавшись этой красотой, человек медленно и со вкусом выпил коньяк маленькими глотками, чувствуя его обжигающий вкус и тепло, растекающееся по всем жилам его измученного тела. Боль в боку, не отпускавшая ни на минуту и забиравшая у него последние силы, вроде бы поутихла. Он расстегнул рубашку и приподнял край окровавленной грязной тряпки, закрывавшей рану. Края крошечного, казалось, совсем несерьёзного отверстия уже посинели, и вокруг него расползлась по телу зловещего вида опухоль. Кровь запеклась и уже почти не сочилась из раны, но где-то глубоко внутри, в разорванных выстрелом внутренностях, разгорался пожар, который было уже не потушить. И он не питал иллюзий по этому поводу, слишком хорошо зная, что никаких шансов спастись у него уже просто нет.
   Поставив опустевший бокал на маленький столик, прилепившийся сбоку к дивану, он достал из кармана валявшегося рядом пиджака короткий и толстый пистолет, тускло блеснувший потёртым от времени воронением в жаркой полутьме комнаты. Покачав оружие на ладони правой руки, он ласково погладил его согретую теплом тела сталь и, мягко оттянув затвор, загнал патрон в ствол. В тишине ночи, возвращая к реальной и суровой действительности, раздался характерный щелчок перезаряжаемого оружия.
   Человек откинулся на спинку дивана и, грустно подмигнув своему отражению в стекле стоящего напротив серванта, глубоко засунул ствол пистолета себе в рот. Потом, почувствовав неприятные ощущения в неудобно вывернутой руке, развернул пистолет рукоятью вверх и упёр его дулом в нёбо, плотно зажав ствол крепкими белыми зубами.
   Некоторое время он ещё полюбовался на своё отражение, а потом, впервые изменив за долгие годы профессиональной привычке, резко дёрнул спусковой крючок уже начинающим неметь пальцем.
   Выстрела не последовало. Вернее не раздалось почти никакого звука и лишь коротко лязгнул затвор, ободрав в кровь губы и дёсны и отколов два передних зуба. Вопреки ожиданию, боли тоже не было. Он лишь почувствовал тупой саднящий удар, от которого внезапно онемевший рот враз наполнился чем-то горячим и липким. Пистолет рывком вырвало из изуродованного выстрелом рта и, едва не вылетев из внезапно ставшей безвольной руки, он повис на указательном пальце, зацепившись скобой.
   Тупая и тяжёлая десятиграммовая пуля спецпатрона плоским своим носом вырвала из его темени целый кусок кости и веером раскидала по грязным обоям то, что ещё мгновение назад было его мозгом. Сделав свою страшную работу, металлический цилиндр со шмелиным воем скрылся в гипсолите стены, оставив в нём чёткое, с поразительно ровными краями отверстие. На старой медной чеканке, изображающей мультяшного Чебурашку, прилип клок тёмно-русых волос, на котором ещё повисела немного и сорвалась вниз тяжёлая капля густой чёрной крови. И заваливаясь назад и вбок, в последней вспышке гаснущего сознания, он увидел, как мир вокруг вдруг треснул разбитым вдребезги зеркалом, в каждом осколке которого ослепительно вспыхнуло огромное чёрное Солнце. Его неудержимо потянуло в эту кромешную тьму, ослепило и последнее, что он услышал на этом свете, был протяжный и дикий, жуткий вой соседской собаки, донесшийся в тишине предрассветного часа из-за стены мёртвой квартиры. А потом наступила Ночь...
  

Глава 26

   Испуганно косясь на приоткрытую дверь соседской квартиры, невысокая и сухощавая женщина лет семидесяти пяти, с тугим узлом седых волос на затылке и узким морщинистым лицом, почему-то шёпотом отвечала на вопросы стоящих перед ней оперативников в штатском:
   - Да их никогда и дома-то не бывает! Как Ильинична, земля ей пухом, померла в позапрошлом году, так сынок её квартиру и продал. А кому, кто такие - о том я не ведаю. Я жильца этого и видела-то раза три всего. Да и то мельком. Шмыг мимо по лестнице, дверью хлоп и нету его! Вот и все встречи. А один он жил, али ещё кого приводил... Я его одного видела.
   - Так как он выглядел, сосед этот ваш? Опознать его сможете? И вот ещё что. Ничего вчера подозрительного не слышали, может шум какой или люди незнакомые тут вертелись? - молодой опер в клетчатой рубашке с коротким рукавом и вылинявших синих джинсах достал маленькую записную книжку и приготовился делать в ней пометки. Его товарищ в это время со скучающим видом разглядывал раскуроченный и выдранный с корнем старомодный дверной звонок, из разбитого корпуса которого опасно торчали оголённые электрические провода.
   - Как выглядел? Да обыкновенно... Вот, как Вы примерно! Высокий такой, подтянутый. И молодой ещё, лет тридцати, пожалуй, не будет. Я ещё подумала тогда - спортсмен, наверное. Не успела я от окошка до двери добежать, а он уж тут как тут! Бегом прямо на пятый этаж забегает! Я-то бывает, на каждом этаже останавливаюсь, передых себе даю... Старая совсем стала. А что, убили его?! Вот ужас-то!!! - старушка снова перешла на заговорщицкий шёпот: - То-то ночью собака-то выла! Страсть как выла... Я сразу подумала - ой, не к добру это!
   - Разберёмся... - не стал ничего объяснять молчавший до этого опер и, усмехнувшись, заявил: - Так Вы и следили за ним! А говорите почти не видели...
   - И ничего я за ним не следила! - обиженно поджала губы старуха: - А посмотреть - кто тут, да что - надо! Сами знаете, какие сейчас времена пошли, бандитов кругом развелось... Вон, давеча, у Марковны из восемнадцатой квартиры прямо посреди белого дня сумку из рук вырвали. А там почитай вся пенсия! И что?! Такие же вот приходили, вопросы позадавали, бумажки свои написали, а толку никакого! Пенсию её, как корова языком слизала.
   - Ладно, бабушка! Правильно делаете, что интересуетесь! Всем бы так! - примирительно сказал опер, а потом серьёзно посмотрел на женщину и спросил: - Сможете его опознать?
   - И никакая я тебе не бабушка! Внучек тоже мне нашёлся. А опознавать - уволь, не могу я! Боюсь я этих покойников, просто жуть! Да и плохо я его разглядела, говорю же, что мельком почитай только и видела... Вы вот лучше Марковну спросите! Она с ним даже разговаривала как-то. Хороший, говорит, человек! Добрый и вежливый такой. Она с полгодика назад ключ потеряла - так парень этот и дверь ей открыл, и замок новый врезал! Часа два возился, раза два в магазин бегал зачем-то. А, как сделал, то и денег с неё никаких не взял и от бутылки отказался! Непьющий... Не чета теперешним-то! - старуха тяжело вздохнула, как будто вспомнив о чём-то своём, и продолжила, снова зачем-то понизив голос: - Только Марковны сейчас нет! Уехала она, к племяннику в Москву уехала. Третьего дня ещё... Должно на неделю, дольше она там не бывает. Сейчас ведь как? Молодым старые в тягость! Ну и она приедет, погостит несколько дней и домой, чтоб не надоедать им там.
   - Понятно! Так, ты давай поквартирный заканчивай, да объяснений пяток ещё собери. А я тут проскочу в один адрес... - не дослушав старуху до конца сказал молодому оперу его, по-видимому, старший и более опытный товарищ, облачённый в строгий серый костюм и даже при галстуке.
   - А из этой квартиры где жильцы? - повернулся он к женщине.
   - Так они же уехали. Недели две уж, скоро и назад будут! Семёновы каждый год в это время на моря ездят. Сынишка их лёгкими мается, так доктора и приписали ему...
   В этот момент за обитой чёрным дерматином мрачной дверью послышались тяжёлые шаги и на пороге показалась грузная фигура. Два дюжих санитара, от которых на несколько метров разило перегаром, чертыхаясь и тихо матерясь, вытащили в узкий проём длинные носилки, на которых, прикрытое серой казенной простыней с большим кровавым пятном спереди, вытянулось тело самоубийцы.
   Стоявшая на площадке старушка охнула и, прикрыв рот сухой ладошкой, боязливо уставилась на страшный груз.
   Проводивший носилки до дверей, пожилой толстый следователь, откашлявшись в неопрятного вида платок и спрятав его в карман, приподнял край простыни. В свете зарождающегося дня тускло блеснул безжизненный мутный глаз на перекошенном и залитом загустевшей уже, чёрной кровью лице мертвеца.
   - Он? Сосед Ваш? - спросил опер у старушки, но та уже, тихо взвизгнув, скрылась в своей квартире.
   - Никак не могу к этому привыкнуть... - пробормотал следак, поёжившись словно от холодного сквозняка, и, махнув рукой безразличным работникам труповозки, спросил опера в пиджаке: - Ну, что удалось выяснить?
   - Никто его здесь толком не знает. Появлялся эпизодически и исчезал, бывало на несколько недель. Общаться ни с кем не общался, отношений с соседями не поддерживал. Его здесь знали, как Андрея. Больше никто ничего не знает. Квартира куплена пару лет назад - пробьём в адресном, по любому что-то выясниться! Работаем...
   - Ясно! - хмуро ответил следак и шагнул в открытую настежь дверь.
   - Осмотр заканчиваем, Иван Андреевич! - бодро доложил эксперт оперативно-следственной группы. - Тут собственно всё ясно. Этот, по крайней мере, точно сам себя кончил! Выстрел в рот, оружие при покойнике, окна и двери на запоре. Суицид! Ранение у него было серьёзное - в брюшную полость. С таким самому не выкарабкаться! А в больницу с огнестрелом никак нельзя, сразу же в милицию сообщат. Вот он себя и того... Синдром скорпиона!
   - Да, похоже, перед нами последний участник этой перестрелки! - насуплено пробормотал толком не проснувшийся ещё следак: - Ох и денёк же вчера выдался, мать его! Да и ночь хороша...
   - Даже без экспертизы могу уверенно сказать, что это именно его ствол в парке поработал! Да и в машине тоже, что вчера в двух кварталах отсюда обнаружили - убитый тоже из этого пистолета!
   - С чего это вдруг такая уверенность?! - следователь внимательно осматривал бедную обстановку квартиры, хранящую следы похожего на погром обыска.
   - А вот с чего! - эксперт приподнял двумя пальцами упакованный в прозрачный полиэтилен пистолет необычного вида, со странно широкой рукояткой и несуразно большим окном выбрасывателя гильзы: - Уж больно пушка у покойника интересная, Иван Андреевич! Представить себе не могу, чтобы в одном месте и в одно время их оказалось целых две штуки! Это ведь знаменитый ПСС - специальное оружие, стреляющее бесшумным патроном! Которые, между прочим, тоже ещё умудриться достать надо. Его в восьмидесятых ещё в СССР разработали, для сотрудников КГБ и ГРУ, которые сами догадываетесь, чем занимались... На Западе аналогов нет до сих пор, весьма редкая вещь и лично мне ни разу ещё в криминальных делах не попадалась. В парке и в той машине стреляли именно из такого пистолета... Интересно только, где он его раздобыть сумел, если даже стреляные гильзы от этого ствола подлежали всегда строгому учёту! - он с явным интересом разглядывал потёртую ствольную коробку редкого пистолета.
   - Где достал? Да, по-видимому, там же, где и убивать так научился! Вчера уже приезжали из "конторы"... Помощь нам оказывать в расследовании этого мутного дела! Так что мути там теперь будет... - следователь ухмыльнулся и, пошмыгав заложенным носом, сказал: - По всему видать, заберут у нас это дело... Ну да баба с возу - кобыле легче! Один только Бекетов со своими дружками чего стоит... Уже пошли звонки отовсюду! Давайте, ребята, заканчивайте побыстрее! Сейчас сюда прокурор города лично приедет. Тогда уже чёрта с два поработаешь! - обернулся следак к ковырявшим паркет оперативникам.
   - Документов никаких, говоришь, при нём не нашли? - он тронул носком туфли скатанный в угол комнаты дешёвый старый палас.
   - Документов при нём никаких не было. Да и в квартире тоже - ни одной бумажки! Обычно всегда бывают какие-нибудь там квитанции, старые счета, письма... Тут ничего! В карманах только пара пустых магазинов к Валу... - эксперт кивнул в сторону мирно лежащего на столе пистолета: - Ну, это так ещё ствол этот называется... Да пачка денег, в нашей и американской валюте. А вот ещё, интересная вещь! - он взял в руки и показал следователю небольшой осколок камня, на котором под прямым углом сходились две гладко отполированные грани.
   - Это что ещё за хрень?! - следак разглядывал зернистую поверхность скола.
   - Да просто осколок чёрного гранита. Киллер этот... а я абсолютно уверен, что это и есть тот, кого мы искали... киллер этот таскал его с собой в кармане в специальном кожаном мешочке. Долго таскал, судя по тому, как кожа на кисете износилась!
   - Талисман, что ли какой?
   - Видимо вроде того... Люди подобных профессий, как это ни странно, часто бывают суеверны. Слишком от многих случайностей зависит их жизнь! Вот и носят с собой кто пули какие памятные, кто гильзы... Ну а наш, судя по всему, на камешек этот полагался...
   - Это зацепка! Если он с собой его всё время носил, то кто-то мог видеть этот камень... А с чего это полы в комнате мокрые, словно их специально к нашему приходу помыли? - хмурый следак посмотрел на часы: - На твоих сколько? Чёрт его знает, что с ними делается... За сутки минут на десять отставать стали.
   - Сейчас ровно тринадцать минут восьмого! А полы мокрые... Пистолет этот гильзу метров этак на пятнадцать выбрасывает! А гильза у спецпатрона тяжёлая - вот она стекло в аквариуме и разбила. Вода через трещину вытекла на голову соседям, ну те и... А то бы он тут до второго пришествия лежал, пока всё вокруг вконец не провонял! Квартирка-то та ещё! Никаких следов того, чтобы в ней жили... Ни продуктов, ни даже белья постельного! Зато оружия... Калашей только пять штук изъяли, да взрывчатка ещё... Похоже, и яды есть! Но это я только после экспертизы смогу точно сказать. Целый ящик каких-то пробирок и баночек! Видно они здесь себе логово устроили, и инструмент свой хранили... Ага! Прокурор прибыл по нашу душу. Встречайте, Иван Андреевич! Там с ним ещё две машины... - эксперт, отодвинув тяжёлую штору, выглянул в окно.
  

Глава 27

   Причудливо преломляясь и кривясь, отражаясь в многочисленных гранях толстого, наверное, ещё венецианской работы стекла, тяжёлый медный маятник равнодушно и мерно качался из стороны в сторону, отсчитывая секунды, минуты, года. Старинные напольные часы в массивном корпусе из тёмного от времени дерева, давным-давно вросшие в угол кабинета, казалось, символизировали собой само Время, навсегда застывшее в этих стенах. В глубине механизма что-то щёлкнуло, большая, с длинным острым пером стрелка разом перескочила на новое место и часы издали короткий мелодичный звон. И снова наступила почти звенящая тишина, прерываемая лишь тихим шелестом перелистываемых бумаг.
   Небольшое трехэтажное здание городской прокуратуры, однажды, ещё в прошлом веке облюбованное фискальными органами, всегда служило лишь одним и тем же целям. Жандармерия, Уголовный Сыск, НКВД... Сменялись названия, хозяева кабинетов, уходили в прошлое целые эпохи, но не менялась суть, и казалось даже воздух, наполнявший эти стены, навсегда пропитался стойким запахом власти.
   - Кх... м! - тишину кабинета, сквозь толстые стены которого почти не доносился сюда неумолчный гул большого города, нарушил, наконец, прокурор, монументально восседавший за огромным столом с застывшей маской значимости на каменно-неприступном лице: - Ну что же, Иван Андреевич, решение принято... - он указал толстым пальцем куда-то в украшенный старинной лепниной потолок: - И нам остаётся его только в точности исполнить! Передавайте все материалы по этому делу товарищам... - прокурор кивнул в сторону двоих, объединённых каким-то неуловимым сходством субъектов, несмотря на жаркую ещё погоду облачённых в строгие серые костюмы. - Дальнейшее расследование будет осуществлять ФСБ. Пусть помучаются со своими бывшими коллегами! - прокурор улыбнулся, но улыбка его не выглядела весёлой. Двое молча сидевших за столом комитетчиков спокойно слушали разговор с ничего не выражающими лицами.
   - Вчера утром ко мне приходила девушка... - тихо и аккуратно начал следователь, прокашлявшись: - Опознала в нашем подозреваемом своего жениха Андрея Казанцева.
   - В каком из подозреваемых? - прокурор сосредоточенно уставился на толстого следователя по особо важным делам, единственного во всей компании одетого в просторную рубашку навыпуск и простые лёгкие брюки.
   - В самоубийце. Подозреваемом в организации серии заказных убийств... - следователь придвинул к себе пухлый том уголовного дела и, найдя нужное место, продолжил: - Вчера же в адресе их совместного проживания был проведён тщательный обыск. К сожалению, ничего такого, что могло бы хоть как-то помочь следствию, обнаружено не было. Конспирацию он соблюдал строго... Самое интересное в том, что эта его невеста практически ничего о нём не знает! Утверждает, что он работал снабженцем в некой коммерческой фирме, но не может сказать какой. Не знает даже где точно находится эта фирма! Просила меня выдать ей тело для захоронения, других родственников у него якобы нет. Истерика с ней случилась при опознании... врачей пришлось вызывать.
   - Вопрос этот теперь будут решать уже вот они! - прокурор устало кивнул в сторону продолжавших молчать субъектов, никак не обозначая ни их имён, ни званий.
   - Истерика! Раньше надо было думать, когда неизвестно с кем судьбу свою связывала! И не Андрей он никакой... Наплодили их в своё время, научили на свою голову! Теперь вот маемся, отлавливая... Эхо холодной войны! Да, Иван Андреевич, вот ещё что... В связи с некоторыми обстоятельствами принято решение засекретить это дело. Сейчас товарищи отберут у Вас подписку о неразглашении... Ну, Вы сами всё понимаете... И приступайте к немедленной передаче материалов - прокурор встал, давая понять, что разговор подошёл к концу. А потом, смягчив голос, спросил: - Что это Вы у нас, Иван Андреевич, совсем расхворались? В отпуске давно не были? Надо, надо! Здоровье надо беречь! Сдавайте дела и отдохните. На юг, пока ещё сезон там, съездите.
   - Спасибо за заботу! Я подумаю... - тихо ответил следователь и тоже привстал со своего места.
   - Иван Андреевич, давайте-ка, не откладывая, сразу же всё и оформим, - один из молчунов наконец-то обрёл дар речи.
   Следователь бросил быстрый взгляд на говорившего и удивился пустому равнодушию его серых глаз.
   - "Ну и глаза у него! Словно у дохлой рыбы... ". А вслух спокойно и благожелательно сказал: - Конечно, конечно! Раз так положено...
  

Глава 28

   Лёгкие капли тихо моросящего дождя бросали мелкую рябь на поверхность глубокой бездны, разверзшейся прямо у самых ног. Где-то далеко внизу, в чистой и ясной глубине её, медленно и величаво плыли пушистые облака и резкими росчерками носились в пронзительном небе почти неразличимые отсюда птицы.
   Лена завороженно смотрела вниз, и ей до головокружения захотелось вдруг прыгнуть в эту бездонную синь, одним коротким шагом убежать от страшной, иссушающей душу тоски, от не проходящего чувства беды и боли, не оставляющей её израненное сердце. Покачнувшись, она шагнула вперед, и высокий тонкий каблук нащупал дно неглубокой лужи, маленьким озерцом растёкшейся по застывшему серому бетону и безучастно отражавшей холодное небо.
   - Хорошая ему землица досталась! Словно пух, - сиплый, прокуренный голос рабочего отвлёк её от тяжких мыслей, и Лена подняла глаза.
   С фотографии весело улыбался Андрей своей открытой доброй улыбкой и глаза его лучились, словно испуская солнечный свет. Коротко остриженные русые волосы открывали высокий упрямый лоб, с тонкой раздвоенной жилкой посередине, а в уголках смеющегося рта спрятались по-детски трогательные ямочки.
   Лена погладила холодную плиту, смахнув с неё мелкие бисеринки влаги. Рука мастера перенесла на камень фотографию из далекого счастливого лета. Лета, которое никогда не вернётся...
   - Как живой... - тихо сказала она и почувствовала острое желание заплакать.
   Едва сдержавшись и утерев покрасневшие глаза краешком чёрного платка, покрывавшего её голову, Лена ещё раз бросила взгляд на гранитную плиту и неожиданно заметила небольшой скол в верхней её части.
   - Всё утро вчера с ним промучались! Тяжёлый ведь, просто ужас... Здесь ведь техника не пройдёт - глянь, как всё густо заселено. Вручную пришлось! Надо бы добавить за труды, а, девушка? - один из троих топтавшихся рядом с могилой кладбищенских рабочих, по-видимому, бывший у них за старшего, затянул привычную волынку, пытаясь выцыганить денег сверх полученной уже оплаты.
   Ничего не ответив, Лена коснулась рукой выбоины в плите и задумалась.
   - Оказия случилась... - перехватив её взгляд, вкрадчиво и мягко продолжил рабочий: - Камень-то, говорю, тяжеленный! Все руки нам оборвал просто. Ну и уронили мы его, значит... Тут, недалече, на дорожке. Откололся кусочек. Искали мы его, искали - приклеить думали... У нас ведь и клей на этот случай специальный есть, намертво держит! Так и не нашли... Чёрт его знает, куда он запропастился! Ну да Андреич наш непременно что-либо придумает, не сомневайтесь. Он у нас мастер редкий, от Бога! Так как насчёт добавить, девушка?!
   Лена почти не слушала его и внимательно смотрела на сколотую могильную плиту, чувствуя неясные и тревожные сомнения. А потом решительно открыла сумочку и достала из неё маленький кисет из порыжевшей от времени и потёртой кожи...
   Прошёл уже целый год с того дня, когда она стояла в кабинете следователя ФСБ и, тщетно пытаясь унять предательскую дрожь, смотрела, как тот озабоченно ковыряется в выдвинутом до середины ящике письменного стола. Маленький, сухощавый и весь какой-то очень незаметный следователь аккуратно выкладывал на стол толстые картонные папки с верёвочными тесёмками и пачки прошитых скоросшивателем бумаг, исчёрканных мелким паучьим почерком. Наконец он нашёл то, что искал, и, окинув девушку откровенно неприязненным взглядом, небрежно бросил на стол маленький кожаный мешочек, глухо стукнувший о полированную поверхность столешницы.
   - Вот, всё... - буркнул угрюмый эфэсбешник и положил перед Леной лист бумаги с напечатанным на нём текстом и круглой сиреневой печатью в углу: - Больше мне вам отдавать нечего. Вещи его уничтожены по акту. Денежные средства конфискованы установленным порядком... Распишитесь вот здесь... И здесь.
   И, посмотрев, как дрожащей рукой девушка старательно выводит свою подпись, хмуро заявил:
   - Стоило жить такой жизнью, чтобы в результате остался от тебя только этот дурацкий камень! Правильно говорят - "Сколько верёвочка не вейся, а всё одно конец будет"
   Он хотел сказать что-то ещё, но увидев, как мелко и часто задрожали у неё плечи, тактично замолчал.
   - Мне всё равно, что вы мне тут рассказываете! - Лена подняла голову и с ненавистью посмотрела ему в глаза: - Я не верю ни единому вашему слову! И для меня он всегда был и останется Андреем Казанцевым, очень добрым и хорошим человеком, который меня по-настоящему любил! А кем он там был у вас и почему выбрал для себя такую дорогу, для меня не важно...
   Едва не обломав ногти о туго затянутый узел, Лена,наконец, справилась с завязками и на ладонь её выпал маленький треугольный камешек, на котором, поблескивая отполированной поверхностью, под прямым углом сходились две чёрные грани.
   Амулет лёг в выбоину плиты как влитой, не оставив ни единой трещинки, ни малейшего следа излома. Голова у неё закружилась и, не имея сил устоять на ногах, Лена опустилась на холодную железную скамеечку, выкрашенную в неуместно весёлый голубой цвет.
   - О! Вот те раз! А вы его нашли значит, да? Ну, так мы его счас, мигом на место приладим! Щас, только Андреича позовём... Он как раз тут рядом. Андреич! Андреич! - рабочий хрипло закричал в сторону соседнего квартала, где группа людей в таких же точно синих униформенных комбинезонах возилась у тарахтевшего роторного экскаватора.
   - Счас всё поправим, девушка! - донеслось до неё, как сквозь густой туман. Мысли её спутались в голове и, теряя сознание, Лена на мгновение увидела странную картину.
   Кладбище, люди вокруг и облака в небе - всё исчезло, уступив место безжизненной и пустой равнине, на которой до самого горизонта, насколько мог охватить взгляд, торчали лишь корявые мёртвые деревья, да сухая колючая трава ржавой проволокой стелилась по растрескавшейся безводной земле. И над всем этим унылым пейзажем зловещим призраком висело огромное чёрное Солнце...
  

КОНЕЦ

  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  

1

  
  
  
  
  
  
  
Оценка: 6.41*4  Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"