Китти, трехцветный жесткошерстый фокстерьер, появилась в нашей квартире, когда ей было шесть месяцев. Обычно щенков рекомендуется брать в двухмесячном возрасте. Китти была обескуражена сменой хозяина и обстановки и чувствовала себя неуверенно: хвостик был опущен вниз, что совсем не характерно для фоксов, но через короткое время неуверенность прошла, и хвостик бодро поднялся. Собачка приняла нашу семью и решительно отдала свое сердце моему мужу, которого зовут Фёдор. К остальным членам семьи: ко мне, к дочкам, к бабушке, тетушке и кошкам - она относилась снисходительно, считала нужным опекать всех нас и защищать от всего мира, но при этом держала себя очень независимо.
Фокс обладает энергией, которой хватило бы на целую свору собак. Первым делом были "поставлены на место" наши кошки, которых ни много ни мало, а все же было шесть штук. Дворовые кошки, по мнению Китти, должны были сидеть на деревьях, и они проворно отправлялись туда, как только она появлялась во дворе. Так же быстро были установлены "дружественные" отношения со всеми собаками в округе. Фоксы, по-моему, считают себя сильнее всех собак в мире. Кобели, в том числе огромные доги, не протестовали против этого, но с некоторыми "дамочками" отношения у Китти не сложились. Часто приходилось ее отбивать от доберманов и овчарок. Вражда между ними установилась на всю жизнь.
Детей Китти любила, так как с ними можно было играть, а играть она была готова всегда и везде. Очень скоро выяснилось, что дети бывают разные. Мы жили около незастроенного пустыря, где лежали громадного диаметра трубы, и там постоянно носились с криками мальчишки. Этим мальчишкам однажды взбрело в голову обстрелять Китти самодельными стрелами из рогаток. Китти была на поводке, и мы вместе отступили к дому. Но когда на следующий день я вышла с ней на прогулку и спустила с поводка, то она сразу понеслась на пустырь и, завидев своих обидчиков, взяла их в такой оборот, загнав в эти трубы, что я уже бежала спасать мальчишек. В другой раз, увлекшись игрой, Китти убежала за группой подростков и бесследно исчезла. Весь день мы искали ее, но все было напрасно. Только поздно вечером Китти обнаружилась у двери нашей квартиры. На шее у нее был обрывок веревки, вид был несчастный и виноватый. Мы, конечно, страшно обрадовались, когда увидели нашу беглянку, расцеловали, накормили. Китти долго считала себя виноватой, но нам удалось её приободрить, хотя и не без труда. После этого события наша собака с незнакомыми подростками дела не имела и относилась к мальчишкам недоверчиво.
Китти, как и все фокстерьеры, не любила кошек, но очень подружилась с одним из наших котов по кличке Капс. Капс тоже её любил и был не прочь погулять вечерком, в сумерках вдоль дорожки, по которой шли мы с Китти, только он шел осторожно, прячась за кусты от других собак. Однажды к нам примкнула женщина, которой не хотелось гулять одной, к тому же она очень любила поговорить. Вдруг она увидела за кустами кота. Она очень испугалась, что кота разорвет наша собака, и топнула ногой, чтобы кот испугался и убежал. Китти, как молния, набросилась на неё: схватила её за ногу и разорвала тапок. К счастью, было лето, да и тапки были старенькие.
С Китти всегда что-то случалась. Как-то она увидела на противоположной стороне улицы собаку, с которой ей обязательно захотелось пообщаться, и, перебегая дорогу, она попала под машину. Удар, слава Богу, был не слишком силен: Китти смогла сразу же вскочить, побежала к дому и только дома упала без сил от боли. Больше ни разу в жизни она на проезжую часть не выбегала - чинно ходила по тротуару.
Ещё вспоминается история, происшедшая с Китти и со мной, в которой пострадал Фёдор. Дело было вечером. Я погуляла с Китти и вошла во двор, где находился наш дом. И тут на меня набросился пьяница, которого с двух сторон поддерживали ещё два пьяных друга. Он кричал, что якобы только что на Старом шоссе я била его какой-то цепью, и при этом он пытался вырвать у меня из рук поводок. Поскольку я вообще не была на Старом шоссе, то я решила, что они хотят украсть у меня Китти. Я спустила Китти с поводка, чтобы дать ей возможность убежать домой, а сама отбивалась от пьяниц как могла. Китти, вместо того чтобы бежать домой, понеслась в кусты, где дрались кошки. Толпа собралась, но никто не мог понять, что именно произошло. Мужики продолжали рвать у меня поводок из рук. Тут какая-то женщина обратила внимание, что у меня не цепь, а кожаный поводок. "Ну и что, - сказал пьяный,- она цепь уже выбросила". В конце концов кое-как я вырвалась от них и побежала искать Китти, которая к этому моменту загнала кошек на дерево, где те и продолжали драку. Домой я вошла, конечно, вся заплаканная и стала объяснять домашним суть случившегося. Муж, не долго думая, в чем был (а был он в домашнем спортивном костюме) помчался на улицу. Толпа ещё не разошлась, и продолжала обсуждать событие, которое, по их мнению, заключалось в том, что пьяница Капралов, хорошо им известный, пристал к незнакомой женщине и та его ударила поводком. Муж спросил, где живет этот Капралов, и направился по услужливо указанному адресу. Дверь открыл сам хозяин и тут же получил несколько ударов в лицо. На его крики о помощи из кухни выскочила жена и набросилась на Фёдора, при этом она разорвала на нем куртку (хорошо, что не брюки) и здорово поцарапала лицо. "А что ты делал, когда она тебя царапала?" - спросила я. На что муж ответил: "Старался достать одной рукой твоего обидчика, а другой защищал лицо от ногтей его подруги жизни". На крики разъяренной женщины сбежались соседи и вызвали милицию. Толпа на улице продолжала ждать, как же всё-таки развернутся события дальше. Милиция приехала, но все кончилось ничем. Милиционеры выяснили у толпы, к которой к этому моменту снова присоединились мы с Китти, что, собственно, произошло, а потом (не без труда) успокоили мадам Капралову. Китти, по-моему, все поняла и, очень довольная окончанием этого события, с бодро поднятым хвостом отправилась домой. После этого эпизода гулял с Китти только Фёдор.
Кроме того, у нашей, в общем, очень доброй собачки, имелось одно любимое развлечение, которое часто приводило к малоприятным объяснениям. Развлечение заключалось в том, что Китти издалека высматривала бегущих людей (тогда была напечатана книжка "Бег ради жизни", и их было очень много). Заметив бегуна, она на предельной скорости к нему устремлялась, а, подбежав вплотную, с грозным рычанием резко разворачивалась и как ни в чём не бывало неспеша возвращалась к хозяину. Естественно, не всем это нравилось.
Фокстерьеры - норные собаки. Они вынуждены иметь дело с хозяином норы, ожесточенно защищающим своё убежище и не уступающим фокстерьеру ни в размере, ни в вооружении. Для того чтобы справится с задачей возложенной на них человеком, эти собаки должны обладать исключительной смелостью и ловкостью.
Китти исполнилось три года. В обществе собаководов, где она состояла на учете, стали настаивать на её обучении работать в норе, хотя бы с енотом и лисой. И я, в компании ещё двух фокстерьеров по кличке Рики и Диана и их хозяев отправилась в поселок Раменское на искусственные норы. Рики, лучший друг Китти, бесстрашный и задиристый (как все фокстерьеры) придавал нашей компании уверенность. Подъезжая к Раменскому уже можно было слышать собачий лай. Большинство собак рвались в норы, но были и такие, которые скромно прижимались к заборчику, где были привязаны, и весь их вид говорил о том, что они хотят побыстрее оказаться дома. Как-то поведёт себя наша Китти? А Китти спокойно осмотрелась и, когда ей предложили войти в нору, вошла без колебаний. Лиса, находящаяся в норе, была не просто лиса, а лиса-академик. Она сразу определила, что собака в норе первый раз и сказала ей: "Здравствуйте! Если Вы меня не тронете, я тоже Вас не трону. Рассматривайте тут все как следует, будьте как дома". Через какое-то время спокойная и довольная собой Китти появилась у выхода из норы. Правда запах то ли норы, то ли лисы она приобрела, как, впрочем, и остальные побывавшие в норе фоксы. Это здорово почувствовалось на обратном пути в электричке. Я сразу вспомнила эпизод с сыром из книги Джером Джерома "Трое в одной лодке (не считая собаки)". Места около нашего купе быстро освобождались, хотя собаки забрались под лавки и тихо спали там до самой Петровско-Разумовской, где мы все выходили. Как собаки определяли, что мы подъезжаем к нашей остановке, я до сих пор не пойму, но они вылезали все трое, отряхивались, распространяя вокруг себя такое амбре, что всеобщему возмущению не было предела. В автобус сесть мы уже не решались и шли до дома пешком километра два с небольшим. Следующие поездки на норы были более результативными, с точки зрения нашей собаки. Ей удалось подраться с енотом. Освоившись с норой, она погоняла там лису и должна была встретиться с барсуком. Но наступило лето, и мы уехали на дачу. Перед отъездом на дачу мы посетили выставку собак, и Китти получила там оценку "хорошо" и серебряную медаль. Меня обескуражила команда судьи: "Суки второй возрастной категории пройдите на девятый ринг". "Это тебя!" - взволнованно сказала мне подруга. Больше мы не выставлялись.
На даче Китти устроила нам "весёлую жизнь". Фёдор уехал в командировку на Тянь-Шань, а она не желала ни с кем ходить гулять, кроме Фёдора. Или должны были все, кто есть в доме, одеваться и идти с ней. Получался такой "караван" из людей, и при этом она время от времени проверяла, все ли на месте. Или она весь день сидела на нашей кровати, и мы удивлялись, как она не лопнет. При этом никто не смел подойти к кровати - сразу раздавалось грозное рычание. Однажды мы ушли с ней гулять, а в наше отсутствие к нам приехал наш родственник, дядя Володя и в ожидании нас прилёг на кровать. Китти, вернувшись домой и увидев это "безобразие", устроила такую истерику, стаскивая дядю Володю с кровати, что тот на несколько дней потерял сон и покой.
Обожание Фёдора занимало центральное место в жизни Китти. Она была счастлива, когда следила за ним своими печальными темно-карими глазами с длинными черными ресницами, когда он писал что-то или читал. Она блаженствовала, когда лежала рядом, прижавшись к нему. Она гордилась им и собой, когда отправлялась куда-нибудь вместе с ним. Она пользовалась любым предлогом, чтобы подчеркнуть разницу между доброжелательным и отчасти покровительственным отношением ко всем нам и любовью к Фёдору. Как-то муж не успел погулять с ней утром перед уходом на работу, и позже я пошла с ней на прогулку. Она тщательно обнюхала дорожку и, не раздумывая, побежала по его следам, при этом не обращая на мои призывы ни малейшего внимания. Слава Богу, я догадалась, в чём дело. Я догнала ее только на автобусной остановке, где она сидела, то ли собираясь сесть в автобус и отправиться за Фёдором в центр, где он работал, то ли решив ждать его возвращения на этом месте. В другой раз мы с гостями веселой толпой вышли из дома и встретили "влюбленную парочку" (Фёдора с Китти), возвращающуюся с прогулки. Китти очень любила прогулки в большой компании, где всегда можно вволю побаловаться, но в этом случае она нас просто не заметила и важно проследовала дальше.
Когда мы жили на даче, Китти приобрела дурную привычку заглядывать на поле с клубникой. Совхозное поле, конечно, было огорожено, и там был сторож с ружьем. Но сторожу в голову не приходило, что какая-то собачонка пролезает под проволокой и наедается до отвала спелой клубникой. Над грядками только изредка мелькал ее хвостик. Сделать с ней ничего было нельзя. Фокстерьеры от рождения обладают прекрасными манерами и высокой нравственностью. Невозможно представить себе фокстерьера бездельником, вором, предателем или трусом. Но послушание не входит в набор их добродетелей. По-видимому, вместе со всеми окрестными жителями, она не считала зазорным грабеж государственной собственности.
Китти, как мы уже говорили, очень любила нашего кота Капса, но и Капс отвечал ей взаимностью. Это ярко проявилось, когда мы жили на даче в Переделкине. Участок дачи спускался к пруду, вырытому еще крестьянами графов Комаровских. Сразу за калиткой крутой, густо заросший черемухой берег спускался к глубокой чистой воде. С нашей стороны пруда никто не купался, и дача имела как бы свою уютную купальню с мостками. Мы решили этим воспользоваться и научить наших девочек плавать. Китти приняла активное участие, но не в обучении их плаванью, а в вытаскивании их на берег. Она прыгала с разбегу с мостков в воду и билась, как лев, чтобы вытащить девчонок на берег. Кот принимал все происходящее близко к сердцу. В том месте, где мы купались, над прудом нависал ствол черёмухи. Там обычно сидел Капс и созерцал возню в воде. Девочки, недовольные опекой Китти, стали стараться запереть ее дома, когда уходили на пруд. Однажды Китти удалось вырваться из заточения, и она, как пуля, понеслась на доносившийся с пруда визг и смех. Калитка была закрыта, и бедная Китти врезалась головой между досок калитки так, что вытащить голову не смогла. Первым на треск калитки примчался Капс, потом девочки, потом мы (я, муж, свекровь и хозяйка дома). Однако вытащить ее не удавалось. Довольно долго искали топор, чтобы разрубить доски калитки, и только после этого Фёдору удалось освободить Китти. У нее были сильно ободраны щечки, но постепенно они зажили.
Однажды вечером вернувшийся из Москвы с работы Фёдор решил искупаться и заодно переплыть пруд. Китти, не задумываясь ни на секунду, поплыла с ним. Капс, сидевший на стволе черёмухи и всегда спокойно наблюдавший, с каким удовольствием ныряет в воду Фёдор, тут пришел в ужас. Он стал громко кричать и бегать по стволу, стараясь дойти до самой верхушки черемухи, и в конце концов, конечно, свалился в воду. Тут уже я вытащила его из воды и держала на руках до тех пор, пока его любимая Китти не вернулась к нам. А вернулись они не очень-то быстро, потому что Фёдор побоялся, что у Китти не хватит сил обратно переплыть пруд, и они пошли кругом по берегу.
С Фёдором Китти ходила куда угодно и с особенно большим удовольствием в лес. Как-то в лесу они нашли пожарную вышку. Пожарные вышки - это замечательная вещь. Вышка состоит из четырех сходящихся брёвен-ребер, скрепленных укосинами (тоже круглыми бревнами, идущими под довольно крутым углом и соединяющими ребра для придания конструкции жесткости). Оканчивается вышка огороженной площадкой со скамейкой и круглым столиком. Сухое, серое от времени дерево вымыто дождями и отполировано метелями. С площадки открывается уходящее к горизонту море древесных вершин. Фёдор решил забраться на вышку по лесенке, пристроенной к одному из бревен. Ему захотелось полюбоваться окрестностями "с высоты птичьего полёта". Он полез по лестнице, не сказав при этом ничего своей собачке, и поднялся уже до середины. Когда он взглянул вниз, то увидел, что Китти тоже подымается за ним по скользким укосинам, рискуя каждую секунду сорваться вниз и разбиться насмерть. Фёдор спустился немного ниже, чтобы быть на одном уровне с Китти. Тогда она "хорошо отработанным движением" бросилась в его объятия, и оба они благополучно спустились на землю. "Хорошо отработанное движение" означало требование Китти переносить её через какие-либо препятствия на пути, например, заросли крапивы или ручей. Фёдор слегка наклонялся и протягивал ей руки, а собачка прыгала к нему на руки.
Неожиданно нам выпал счастливый жребий. Прабабушка мужа имела собственный дом на Соломенной сторожке, и его часть перешла к нам по наследству. Соломенная сторожка - это уголок Москвы, в котором сохранилось полтора десятка одноэтажных деревянных домов, построенных еще в конце двадцатых годов для профессуры Петровской сельскохозяйственной академии (теперь Тимирязевской). Дома находились на краю лесной дачи, принадлежащей Академии.
Фёдор вместе с Китти отправились в этот дом, чтобы выяснить какие-то детали. Дом стоял в заглохшем саду. Забор развалился и утонул в кустах спиреи. Немятая трава, из которой поднимались, как десятки маленьких солнц, головки одуванчиков, покрывала лужайку перед крыльцом. Дальше шли заросли сирени и вишенник, над которым местами господствовали кроны старых корявых яблонь, а чуть глубже за домом высились мощные стволы кленов и вязов. Пели птицы, жужжали насекомые, не нарушая, а усиливая царящий в саду покой и тишину. Китти сад и дом очень понравились, и она, видимо, твердо решила в него переселиться. Мы убедились в этом во время прогулки утром следующего дня, когда она решительно направилась к этому дому, успокоившись только лежа среди одуванчиков и внимательно наблюдая за попытками Фёдора реставрировать ворота. С тех пор Китти с восторгом занялась ремонтом и охраной своего нового жилища. Участие в ремонте было отнюдь не символическим. Фёдор привозил строительный материал, собирая бревна и кровельное железо в окрестных районах, в домах, назначенных на снос и частично уже разрушенных. Китти самоотверженно защищала подготовленный к перевозке материал от таких же хозяйственных горожан, интересовавшихся дармовым строительным материалом для своих загородных дач.
Китти всегда принимала участие в нашей деятельности. Она сидела на крыше, когда дело дошло до кровельных работ. Китти ловила каждый ком земли при раскопках канализационной трубы. Китти притаскивала из глубины сада сухие ветки, вероятно, в надежде, что они пригодятся для ремонта забора. Правда, отдать их просто так она не хотела - ведь каждая ветка была игрушкой, которую можно и нужно было с грозным рычанием вырывать у хозяина или висеть на ней, вцепившись "мертвой хваткой", если палку подымали повыше. Иногда в сад пытались залезть мальчишки за яблоками и цветами. Громкий и совершенно особый лай и рычание сейчас же нас об этом предупреждали, и когда мы выходили в сад, "грабители" были уже изгнаны, а гордая собой Китти снисходительно принимала знаки восхищения и благодарности, на которые мы не скупились.
В один прекрасный день мы обнаружили, что Китти умеет считать. Обнаружилось это так. Китти очень любила резиновые игрушки, но, к сожалению, продолжительность их жизни в грозных зубах фокса невелика. У нас в доме откуда-то была детская клизмочка, и Китти стала с ней с увлечением играть как с мячиком. Неправильный отскок придавал игре дополнительную остроту. После этого мы при каждой возможности стали покупать в аптеке такие клизмочки и дарить их ей, вызывая её неизменный восторг. В саду мы кидали их, а она находила и приносила. Коллекция поднакопилась, и как-то мы бросили одновременно несколько штук. Китти всё собрала и сложила в кучку. Мы снова их разбросали - она снова их собрала. Тогда мы стали бросать ей разное количество: пять, семь, девять, опять пять и так далее. Она собирала четко все. Делала она это так. Сначала описывала маленький круг около того места, где мы стояли. Потом круг расширяла. Если находила клизмочки, то приносила и складывала их в кучку, и снова принималась искать, расширяя и расширяя круги. Если клизмочки лежали рядом, то хватала сразу две, а иногда набирала полный рот.
Китти была очень сообразительная собачка. За нашим сараем были свалены в кучу какие-то провода, и однажды Китти в них запуталась, да так, что при любом ее движении петля на её шее, образовавшаяся из провода, затягивалась все туже. Тогда она стала звать на помощь жалобным, но громким одиночным "Ав!". Свекровь услышала это, очень удивилась её странному лаю и решила посмотреть, что происходит. Китти стояла как вкопанная, и петля на шее была не заметна. Свекровь тоже какое-то время постояла, но все-таки, удивленная Киттиным странным поведением, решила подойти поближе и... все поняла! Как только она освободила шею Китти от петли, та, что было сил, понеслась по участку радостными кругами, и больше за сарай не ходила.
Замечательным событием в жизни Китти было появление у неё щенков. Папой был, конечно, Рики. Щенков появилось на свет четверо. Три мальчика и одна девочка. Мы их назвали так: Рики, Тики, Тави и Коломбуся. Мальчики были ласковыми и довольно меланхоличными (особенно Рики), но Коломбуся, хотя и была меньше братьев, но беспощадно их тиранила и устраивала всем домочадцам всевозможные каверзы. Просыпаясь раньше всех, Коломбуся начинала тормошить своих братиков, да так, что они, разъяренные донельзя, начинали гоняться за ней, устраивая ей засады, набрасываться на нее втроем и, наконец, друг на друга. Устроив скандал, Коломбуся степенно удалялась в другие комнаты и искала новое приложение своей энергии - дергала за хвосты котов, с грозным рычаньем растаскивала тапки из галошницы, сбрасывала с полок книги, почему-то отдавая предпочтение высшей математике, будила девчонок, стаскивая с них одеяло. Братья вели себя солиднее. Рики очень любил покушать. После того как тазик с едой опорожнялся общими усилиями всего семейства, Рики переворачивал его и печально осматривал дно.
Со щенками приходится расставаться. Первым к нам пришел охотник и, посмотрев некоторое время на все семейство, решительно выбрал Коломбусю. Впоследствии до нас докатилась слава, которую она сыскала своими подвигами на охоте. Постепенно разобрали и других щенков. Ласковый Тави отправился на дачу под Москвой. Его хозяйкой стала девочка, которую он расцеловал, как только увидел. Больше всего повезло Тики. Ему выпало счастье исследовать вулканы на Камчатке. Рики с группой московских щенков отправился в Ставрополь. Когда я, вся в слезах, привезла его в аэропорт, и мы ждали прибытия остальных щенков и отправления самолета, Рики встал задними лапками на сиденье кресла, переднюю левую лапку положил на спинку кресла, а правую поднял вверх так, как будто бы приветствовал проходящих на посадку. Среди проходящих мимо него пассажиров раздался смех: "Посмотрите, Фидель Кастро нас приветствует!" Это сказано было потому, что у Рики была шикарная бороденка.
Китти очень любила поездки за ягодами и грибами. Ездили мы обычно в Аникеевку, в тридцати километрах от Москвы. До девяностых годов там можно было набрать земляники, клюквы, малины и, при удаче, несколько десятков белых грибов. По окраине Аникеевки Китти шла чинно, но как только мы покидали цивилизацию и доходили до ее любимой поляны с песчаным курганом посредине, она неистово начинала выражать свой восторг: носилась вокруг кургана с лаем, каталась по траве, требовала, чтобы у нее отбирали палки, которые она приносила из леса. Затем начинался сбор ягод, раскопки мышиных нор, изучение различных интересных для неё знакомых и незнакомых запахов, погоня за птицами. В каждом ручье устраивалось веселое купанье, причем отряхивалась она обязательно рядом с нашими дочками, вероятно, чтобы послушать их визг. Если в лесу встречались люди или собаки, необходимо было предупредить об их появлении и, по возможности, напугать и отогнать непрошеных пришельцев на почтительное расстояние. Лес и все его дары принадлежали Китти и ее хозяевам. И только.
Фокстерьеры обладают длинными, крепкими клыками и мощной грудной мускулатурой. Это грозное оружие, особенно с учетом того, что фокстерьер не знает страха. Я знаю случай, когда фокстерьер убил набросившуюся на него немецкую овчарку. Когда говорят, что собака кого-то укусила, то обычно речь идет о предупредительных щипках. Все умные собаки, и Китти в их числе, пускают в ход свои зубы только в крайнем случае. Китти сделала это дважды. Один раз подвыпивший гость грубо схватил ее за ногу и пожалел об этом. Другой случай был серьёзней. Китти делали мучительную операцию на лапе. Врач не принял мер предосторожности и мгновенно облился кровью. Я упала в обморок. Как видим, в обоих случаях собака защищалась.
Жизнь собак короткая. В двенадцать лет у Кити появилась опухоль. Через год опухоль увеличилась настолько, что мы пригласили врача из Онкологического центра, который сделал ей сложную операцию. Первые послеоперационные сутки прошли хорошо. Но уже на вторые сутки, когда Фёдор приехал с работы, Китти не смогла встать, только хвостик застучал по ее постели. В дальнейшем ее состояние стало быстро ухудшаться - ничто не помогало. Видно было, что она страдает все больше и больше. Мы сидели с ней днем и ночью, приглашали разных врачей. Наконец стало ясно, что надежды нет, и Фёдор сделал ей укол морфия. Китти прижалась к нему, свернулась клубочком и перестала дышать. Все было кончено.
Умерла наша маленькая хозяйка большого дома.
Мы похоронили ее под кустом можжевельника, где она любила лежать и куда она складывала найденные во дворе клизмочки. Она много любила в своей жизни, и мы все её любили. Ее короткая жизнь была интересной, насыщенной яркими чувствами и счастливой. Светлая память, оставшаяся у нас о Китти, привела к тому, что в дальнейшем наши собаки были только фокстерьерами.