Соболева Ульяна : другие произведения.

Шели. Слезы из Пепла (2 том Серия Адское пламя )

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
Оценка: 6.38*52  Ваша оценка:
  • Аннотация:

    АННОТАЦИЯ: Когда жизнь отнимает все, то терять больше уже нечего. Ей осталось только оплакивать...только вспоминать... Иногда боль ломает, а иногда она дает силы, чтобы жить. Она восстала из пепла, возродилась из самой адской боли, которую способна вынести женщина. Теперь она сеет смерть вокруг, ее имя внушат ужас, а ее армия полна фанатиками готовыми за нее умереть. Она забыла, что в Аду не исполняются мечты, только кошмары...но иногда кошмаром может стать самая заветная мечта, особенно когда вокруг только ложь и предательство.

Счетчик посещений Counter.CO.KZ - бесплатный счетчик на любой вкус!
  ШЕЛИ. СЛЕЗЫ ИЗ ПЕПЛА:
  
  
  
  Серия Адское пламя. Том 2
  
  Аннотация:
  
  Когда жизнь отнимает все, то терять больше уже нечего. Ей осталось только оплакивать...только вспоминать... Иногда боль ломает, а иногда она дает силы, чтобы жить. Она восстала из пепла, возродилась из самой адской боли, которую способна вынести женщина. Теперь она сеет смерть вокруг, ее имя внушат ужас, а ее армия полна фанатиками готовыми за нее умереть. Она забыла, что в Аду не исполняются мечты, только кошмары...но иногда кошмаром может стать самая заветная мечта, особенно когда вокруг только ложь и предательство.
  
  Предупреждения:
  
  Ну все читали первый том. Вы знаете какими могут быть мои предупреждения. Здесь все свои и все знакомы с моим творчеством. Поэтому вы все знаете - жестокость, насилие, кровавые сцены, нецензурная лексика. И да 18+
  
  
  1 ГЛАВА
  
  Я смотрела на карту, нарисованную на выдубленной коже и лихорадочно думала, мне предстояло выбрать верное решение, и все ждали ответа Фиена. А он не торопилась его давать, ему нужно было взвесить все "за" и "против", он не любил рисковать нашими воинами понапрасну, и командиры об этом знали. Перевела взгляд на головы лазутчиков у своих ног, посмотрела в широко распахнутые остекленевшие глаза и равнодушно пнув носком сапога одну из них, кивнула Шону:
  - Сожгите. Тела привязать к седлам и отправить Бериту.
  Снова посмотрела на карту. Земли, соединенные с Мендемаем принадлежали отцу Миены - Сиару Иофаму, не входили в объединенные королевства. Мы не знаем, что нас там ждет и не знаем найдем ли там союзников. Но если вторгнуться в смежное королевство, то мы полностью отрежем Мендемай от торговых путей, а если и заручится поддержкой самого Сиара, то наше войско и шансы на успех увеличатся в десятки раз.
  - Зашлите к ним гонца. Переодетого. Вначале пусть разнюхает что и как, только потом доставит послание Иофаму. Никакого вторжения в Королевство, пока мы не знаем что там происходит, - сказал Фиен и посмотрел на меня, я отвела взгляд так как уже поняла к чему клонит мой, как всегда, осторожный муж.
  - Говорят Сиар никогда не был дружен с братьями. Они всегда враждовали. Берит нарушал территориальные границы несколько раз и сейчас мы точно знаем он готовится напасть. Ему нужны земли Иофамона.
  Я посмотрела на Тиберия. В его взгляде как всегда читалось высокомерие и уверенность в своей правоте. Скользкий тип, но один из лучших, безбашенных, сумасшедших. Он стоил десятерых. За это ему многое спускалось с рук. Только сейчас я начала понимать Аша, который хоть и наказывал своих командиров, но никогда не рисковал их жизнями. Победителей не судят.
  - С каких пор мы верим сплетням, Тиб? Это вполне может быть дезинформацией.
  Шон как раз вынес головы лазутчиков из шатра, и я встала с кресла.
  - Информация о том, что Берит готовит нападение на Королевство Иофамон может быть ложной. Нам нужны доказательства. Их у нас нет. Ни одного, кроме сплетни. Мы можем напасть. Неожиданно и немедля. Иофам не отразит такой мощный удар.
  Фиен отрицательно качнул головой и подался вперед:
  - Нет! Мы займем выжидательную позицию и подождем ответов гонца. Напасть на Королевство можно и после того, как это сделает Берит. Убить двух зайцев одним ударом. Ослабленное войско верховного демона, разъяренные и угнетенные жители королевства в разрушенных городах - это уже союзники.
  Инкуб снова посмотрел на меня и в его желтых глазах я не увидела той самой поддержки, на которую рассчитывала. Все же пошел против. На совете. При всех.
  - Самое время идти на Королевство, Фиен, - четко сказала я и обвела всех воинов взглядом, - Наша армия сильна, свергнуть Сиара и Миену не составит труда. Иофамон нужно брать силой.
  Фиен подался вперед:
  - Тогда противник может воспользоваться уже нашей ослабленностью и нанести удар, - парировал он, - подождем ответов гонца. Все свободны.
  Я вышла из просторной залы и вдохнула всей грудью. Да, мне, черт возьми, хотелось разнести это проклятое Королевство. Превратить там все в руины. Моя конечная цель - Огнемай. Несколько лет назад я поклялась, что над Огнемаем снова будет развеваться черное знамя с огненным цветком и я сдержу это слово. Любой ценой.
  - Ты знаешь, что я прав.
  Голос Фиена вывел из раздумий, и я медленно повернулась к нему.
  - Нет, ты не прав.
  - Миена не даст тебе этого сделать. Она не пойдет ни на одну сделку с тобой. Более того она сделает все, чтобы ты проиграла. Это опасный противник Шели. Вплоть до того, что сдаст королевство Бериту. Они будут стоять до последнего, но ты не получишь Иофамон.
  - Считаешь она настолько глупа?
  - Ревнива, Шели. Именно ревнива. Думаешь она простила тебе, то, что ты заняла место возле ее мужа и родила ему детей?
  Я вздрогнула, при упоминании о моих мертвых детях сердце зашлось в короткой агонии и снова медленно забилось. Короткое замыкание, на секунду лишающее тело способности функционировать. Мгновенный болевой шок.
  - Мои дети мертвы...мой мужчина мертв. Нам больше некого и нечего делить.
  - Я знал Миену не один день, она сдохнет, но не даст тебе победить.
  - Я пообещаю ей жизнь. Я дам ей свободу. Если она его любила, она должна меня понять. Иногда горе объединяет, а не отталкивает.
  Фиен усмехнулся и наконец-то его черты смягчились, а во мне его смех вызвал приступ гнева.
  - Ты сейчас напомнила мне ту наивную Шели, которая верила в чудеса.
  - Мы возьмем Огнемай любой ценой, - тихо сказала я, игнорируя его последнюю фразу, - любой. И если ради этого мне нужно будет содрать с нее кожу - я это сделаю. Я готова на все. Надо будет я вывешу ее голову на зубьях башни, и она будет сохнуть там веками.
  Фиен вдруг схватил меня чуть повыше локтя.
  - Что еще ты ради этого сделаешь, Шели? Что еще? Во имя него? Во имя памяти о нем? Рискнешь жизнью Ариса? Почему ты не можешь, как все женщины, заниматься тем, чем тебе положено? Растить нашего сына и сидеть ждать меня с поля битвы? Черт! Хотя бы делать вид, что ты меня ждешь!
  Я выдернула руку и со злостью посмотрела на инкуба.
  - Нашего сына, Фиен? Зачатого тогда, когда я сама себя не узнавала, не то что тебя?
  В его желтых глазах отразилась боль, и я пожалела о сказанном, но слова вернуть назад невозможно, как и время, как и прошлое. Они уже брошены. Фиен медленно разжал пальцы.
  - Если бы я этого не сделал - ты бы наложила на себя руки, Шели. Арис вернул тебя к жизни и к памяти. И он твой сын, твой ребенок. Единственный! Каким бы образом он не был зачат, сути это никогда не изменит. Ты - его мать, а я его отец!
  Я отвела взгляд и стиснула челюсти.
  - Я люблю Ариса. Ты знаешь. Очень люблю. И да, он вернул меня из мрака и из безумия. Мы уже говорили об этом не раз, Фиен. Да, я твоя жена, да я родила тебе сына. Но мы оба прекрасно знаем, что все это ненастоящее.
  В этот момент Фиен снова рванул меня к себе:
  - А что настоящее, Шели? Что для тебя настоящее? Его вещи? Вырванные клочья волос? Завывание в подушку, когда думаешь, что тебя никто не слышит, любовь к мертвецу? Это настоящее? А как же я, Шели? Все эти годы рядом с тобой, играющий роль супруга и заметь, не для того чтобы получить тебя, а для того чтобы вознести на то место где ты должна быть. Я ненастоящий? Не живой? Я мог бы сломать тебя и заставить!
  Я сглотнула, чувствуя, как внутри вместе с яростью зарождается жалость.
  - Мог бы! Но ты этого не сделал. И благодаря мне мы взяли Нижемай, Фиен. Армия идет за мной, ты это знаешь. Мы все были на грани краха. Да, ты настоящий. Ты самый лучший. Ты особенный.
  Я провела рукой по его щеке, а на глаза навернулись слезы:
  - Но я не принадлежу тебе, понимаешь? Я все еще принадлежу ЕМУ. Мое сердце, моя душа. Они не свободны. Каждую ночь, я слышу его голос, его шаги, я слышу плач моих детей. Я слышу, как они зовут меня, а я не рядом. Я вижу лужи крови, я чувствую запах сгоревшего тела. Я все еще с ними, а они со мной. Прости.
  Фиен сильно сжал мое запястье:
  - Я не позволю тебе рисковать, Шели. Я не дам согласия на эту авантюру или покину отряд.
  Я несколько секунд смотрела ему в глаза.
  - Значит ты покинешь отряд! - отчеканила и дерзко продолжила смотреть в глаза инкуба.
  В желтых радужках снова отразилась боль, они потемнели, а пальцы сомкнулись еще сильнее. Он не умел скрывать свои эмоции. Никогда не умел. Он любил меня. Я это знала...но ничего не могла предложить взамен.
  - Даже так, да? Смотрю на тебя и не понимаю - откуда все это? Оно было и раньше или после смерти Аша, что-то изменилось в твоем сознании? Где та Шели которую я знал? Откуда возродился этот монстр, жаждущий крови?
  - Та Шели которую ты знал сожгла себя на вершине Аргона, Фиен. А я успокоюсь, когда они все сдохнут. Все братья. Когда Огнемай станет нашим и мой сын взойдет на престол. Наш сын, Фиен.
  Иногда стоит пожертвовать и рискнуть ради таких целей, а с твоей осторожностью мы бы все еще ожидали когда Балмест нанесет первый удар по Нижемаю.
  Фиен резко выпустил мою руку.
  - Значит ты уже все решила? Тебе и не нужно было мое согласие. Совет - это фарс, Шели?
  - Я хотела, чтоб ты поддержал меня, но если так, то я обойдусь и без твоей поддержки. Они пойдут за мной и без тебя.
  Фиен горько усмехнулся и отвернулся наконец-то, прервав зрительный контакт:
  - Да, они пойдут за тобой и без меня. Они в тебя верят, а ты поведешь их на смерть.
  - Не на смерть, а к победе! К нашей победе! Мы возьмем Иофамон, потом Огнемай, а потом мы пойдем на Балместа и навсегда очистим Мендемай от эльфов. Твой сын будет править этим миром, Фиен. Аш мечтал, чтобы Габриэль взошел на трон, но я не уберегла его. Значит на трон взойдет Арис.
  - Я не знал, что ты столь корыстна и амбициозна, Шели!
  Я вскинула голову и с вызовом посмотрела на мужа:
  - У меня кроме этого ничего не осталось! Это дает мне силы жить дальше, а не мечтать сжечь себя еще раз. Так ты со мной? Или покинешь отряд?
  ***
  Через час я вошла в детскую на верхнем этаже замка. Нижемай полностью перестроили за эти несколько лет после взятия. Теперь это был мой дом. Ненавистный, временный дом, который я собиралась сжечь дотла после того как мы возьмем Огнемай.
  Я тихо прошлась по просторной зале, отражаясь в мраморных белых плитах пола и остановилась, залюбовавшись мальчиком, играющим с хрустальными шарами. Он раскладывал их на солнце таким образом, чтобы грани ловили тусклые лучи и отражали на полу в замысловатый узор. От нежности защемило сердце. Мой малыш. Шесть лет назад он спас меня от полного безумия, от мрака, который поглотил меня после самой жуткой потери для женщины.
  Тогда я пришла в себя от детского плача. Именно пронзительный крик младенца вырвал меня из пучины нескончаемой боли. Веда знала, что это вернет меня назад. Это была ее затея. Чуть позже я билась в истерике, кричала на них, выплеснула на Фиена и ведьму всю свою ненависть, всю ярость и отчаяние. От осознания что тот использовал мое тело, когда душа была больна и далека отсюда, когда я истекала изнутри кровью, меня всю выворачивало и тошнило. Я не прикасалась к Арису несколько месяцев, я изводила себя. Я ненавидела этого малыша за то, что он родился, а дети Аша мертвы, я мертва. Я ненавидела всех вокруг и себя в первую очередь. Боль пожирала меня, как голодный, и постоянно жаждущий мяса, зверь. Она выдирала куски из моего сердца и равнодушно проглатывала. Оставляя меня с черной дырой вместо сердца. Мне не хотелось жить. Я постоянно и навязчиво думала о том, чтобы смерть забрала меня. От дикой агонии снова и снова хотелось рвать волосы на голове. Я и так их выдирала с корнями. Моя голова была неизменно накрыта платком, а клочья волос Веда собирала в сундук. Потом, спустя время она скажет, что не имела права выбросить часть меня, которая принадлежала только мне. Это я должна решить, как поступить с волосами. А мне ничего не хотелось решать. Я жалела, что они вернули меня. Слишком больно, так больно, что я выла и орала по ночам, как раненное животное. Я боялась спать потому что каждую ночь слышала детский плач и даже помыслить не могла, что это плачет мой живой сын. Я оплакивала тех малышей, которых потеряла. И никто и ничто не могли мне их заменить. И я не хотела, чтоб заменили, поэтому не подходила к Арису. Я считала это предательством.
  А потом впервые увидела малыша и что-то перевернулось внутри. Он лежал и плакал в люльке, совершенно один, маленький и брошенный всеми. Я взяла его на руки, а разжать объятия уже не смогла. Малыш замолчал и вся моя нерастраченная материнская любовь, ласка они вернулись с дикой силой. Я смотрела на черные волосы, на серо-зелёные глаза и видела своего Габриэля. Мне казалось, что они так похожи...наверное, мне просто очень сильно этого хотелось. Я ошибалась любовь к Арису не вычеркнула и не погасило моей любви к Марианне и Габриэлю. Словно пламя свечи, зажжённой от другой, моей любви хватало на них на всех. И ни одна из них не походила на другую. В сердце не стало тесно, там просто освободилось место для Ариса. Ведь у матери оно безразмерное. Невозможно кого-то любить больше или меньше. Я перестала себя упрекать и корить. Я рассказывала Арису о том какими были его брат и сестра, пела ему те же песни, качала на руках и в эти минуты ко мне приходило временное спокойствие.
  Появился стимул жить, а потом и стимул мстить. Это были плохие времена для нашей армии. Она разваливалась на части, многие хотели покинуть отряд. Нас преследовали и травили, у нас не было крова и пропитания. Воины одичали. Фиен не справлялся с ними. По началу демоны пошли за ним, а после поражения под Нижемаем многие решили покинуть отряд. Я видела, как они в спешке собирали манатки, когда наш дозор принес весть, о надвигающемся отряде Берита. Мы тогда жили в узком гроте, испещрённом пещерами, в самой сердцевине Аргона. Нас было в десятки раз меньше, чем сейчас. И в этот момент я вдруг почувствовала дикую ярость. Меня раздирало от гнева и боли. На моих глазах все рушилось, все то, ради чего погиб Аш, ради чего были убиты мои дети. Все напрасно! И я вышла к ним. Вместе с ребенком. Взобралась на камень. Нет я не закричала, но каким-то непостижимым образом сила моей ярости вызвала камнепад. Огромные горящие глыбы сыпались со скалы, преграждая путь беглецам, и они остановились, а потом обернулись ко мне. Спустя время мне рассказывали, что в этот момент мои собственные глаза пылали огнем. А цветок на моем плече сжег ткань платья. Воины замерли и лишь тогда я закричала:
  - Не ради этого он погиб! Не ради вашего бегства были убиты десятки собратьев, не ради этого вы рисковали и освобождали рабов! Грош цена вашей свободе! Вы снова попадете в рабство. Вас отловят поодиночке и казнят. Вместе - мы сила, а порознь мы одичалые восставшие рабы. Ваш Повелитель никогда не бежал, как трус. Никогда не отступал. Если сейчас вы уйдете у нас больше не появится надежды на свободу. Мы должны сражаться! До последней капли крови! Вы должны! Отвоевать наши права, взять это чертов Нижемай! Взять Огнемай! Установить наши законы! При которых вы сможете создавать семьи, сможете иметь свои земли, а не быть разменной монетой работорговцев или Берита с Асмодеем и Лучианом.
  - Как мы выстоим? Их тысячи, а нас ничтожно мало!
  - Мы выстоим! Я вам обещаю! Правда на нашей стороне. Захватчики никогда не побеждали. Это наш дом. Здесь каждый камень будет за нас, каждое сухое дерево и даже вода с мертвого озера. Все за нас! Мы заманим их в ловушки, мы превратим в агонию боли каждый их шаг. В этом гроте они будут зажаты, как в тиски со своей тысячной армией. Мы заманим их, дадим возможность войти и обрушим на них камнепад, горящую отравленную воду, плавленый хрусталь. Мы отрежем им пути к отступлению. У нас еще есть время подготовиться! Но если одни уйдут, то другие погибнут здесь. И кто мы после этого? Мы уже не армия Аша, а горстка трусливых шакалов. Ваша свобода начинается здесь и сейчас. С этого места. С этого решения! Я - женщина и я остаюсь сражаться за свою свободу! Кто остается со мной?
  Они остались. Все. Никто не ушел. И мы выиграли этот бой. Армия Берита, тысячная армия, они полегли в гроте, не ожидая атаки, после отвлекающего маневра воинов, которые якобы покинули грот, а потом вернулись и добили остатки армии Берита. Пленные десятками перешли на нашу сторону, они знали, что им будет дарована жизнь и свобода. Я не была тогда великим стратегом, я вспомнила, как Гай Юлий Цезарь проделал примерно тоже самое в битве при Фарсале*1. Я просто хорошо учила историю. Нам удалось повергнуть воинов Берита в бегство. После победы мы двинулись на Нижемай и наконец-то его взяли. Не штурмом, а хитростью. Да, я тогда рисковала, но нам удалось. Мы переоделись в форму воинов армии братьев и Лучиан сам открыл нам ворота. Это была первая казнь, которую я совершила лично. В меня вселился дьявол. Я никогда не думала, что способна на подобную жестокость. После бесконечных часов пыток, Лучиана отдали целому отряду под руководством Тиберия. Верховного демона, младшего брата Берита пустили по кругу десятки солдат. Я сгибалась от тошноты, меня рвало на пол казармы, но я наблюдала, как под дикие, животные вопли, безумные крики боли, белокурого изысканного Лучиана насилует целый отряд, внутри меня разрасталось омерзение и наслаждение одновременно. А еще опустошение...потому что смерть Лучиана не вернула мне моего любимого. Ничто и никогда не вернет мне мою душу обратно, ничто не сделает меня прежней.
  На хрустальный кол Верховного демона нанизали живым и вывесили перед воротами замка. Его смерть была долгой и мучительной. Тиберий тогда отвесил свою самую омерзительную шуточку, что любитель мужских членов умер под натиском самого длинного хрустального члена у себя в заднице.
  Настало мое время, воины пошли за мной. Все. Безоговорочно и фанатично они приносили мне присягу и целовали знамя в моих руках. Мы одерживали победу за победой. Отряд перебрался в Нижемай. Через год нас уже было больше тысячи. Мы взяли ту самую цитадель и отрезали Огенемай от Арказара и мира смертных. Бериту оставалась одна дорога - через Иофамон. Я хотела обрубить и эти возможности. Если мы возьмем Королевство - братья начнут дохнуть с голода, их армия обнищает без торговли и пропитания. Самый ценный товар - кровь станет для них недоступным и Берит падет. Я мечтала казнить его лично. Каждый раз, когда силы или уверенность покидали меня, я представляла себе мертвых братьев и снова шла вперед. К победе за победой. После взятия цитадели нас стало больше еще на несколько сотен. Воины переходили на нашу сторону, рабы примыкали к отряду со всех сторон. Мы взорвали этот мир к дьяволу, все их законы. У нас были они иными. За предательство - смерть, за верность награды и почет. Да, я принесла в Мендемай те самые законы по которым жили смертные в моем мире. И это работало. В Нижемае раздавались детские голоса, разрасталось хозяйство. Нам не нужно было отлавливать рабов и насильно забирать их кровь, мы создали банк крови добровольцев. И их оказалось так много, что санитары не успевали делать забор. Бессмертные всех рас сами понимали необходимость этого. Все шло воинам, а остатки делили между жителями Нижемая. Каждый день отряд санитаров развозил по виштам пакеты. Таким образом мои солдаты не голодали, а мои подданные не умирали. Некий баланс, который объединял, а не превращал в диких зверей. Все это время Фиен неизменно был рядом со мной. Я любила его. Нет, не как мужа, как брата, соратника. Мы поддерживали видимость семьи, но на самом деле мы ею так и не стали. Это моя вина. Я не могла. Шли годы, а легче не становилось. Есть потери у которых нет времени, нет срока годности. Да, Фиен прав, каждую ночь я оплакивала свои потери. Я не отпускала их или они меня. Я не могла смириться, постоянно возвращалась в прошлое, я проживала его снова и снова в своих воспоминаниях. Там в горах Аргона Фиен создал для меня нечто похожее на склеп, две маленькие плиты и одна большая. Под всеми ними пустота, но там я могла плакать, говорить с ними, сдирать ногти до мяса, выть и кричать, когда боль становилась невыносимой. Иногда я брала коня и мчалась в скалы, чтобы ползти по талому снегу к пещере где у меня была иллюзия единения с ними. Где я переставала быть сильной Шели, где я снова рвала на себе волосы и шептала их имена, говорила с ними, пела колыбельные, которые сочинила своим мертвым малышам. Перед отъездом во взятый Нижемай я принесла сюда сундук с волосами и похоронила их под плитами. Горсти серебристых прядей с засохшей на них кровью. Я отдала им частичку себя. Если бы я могла вырвать свое сердце и закопать его здесь - я бы так и сделала, но Веда и Фиен заставили меня жить. Они дали мне стимул - Ариса. Он держал меня в этом мире. Он и дикая жажда мести. Когда мы врывались в вишты подданных Берита я лично отдавала приказы о казни тех, кто не желал примкнуть к моей армии. Мы не щадили никого. Мы сжигали за собой все. Они отняли моих детей, а я отнимала ихних. Нет мы не убивали - мы пополняли отряды. Их растили воинами армии Пепла. Молодняк, фанатиков готовых к смерти в любой момент. С иными ценностями, чем в их узком мирке рабов Берита. Где изначально их жизни не стоили и одной дуции.
  Я посмотрела на Ариса и тихонько подошла сзади, опустилась на колени и обняла ребенка.
  - Воинов не обнимают, мама, - серьезно ответил мне мальчик и я улыбнулась.
  - Обнимают, малыш.
  - Тогда я стану слабаком, так Тиб говорит, когда учит меня драться.
  - Просто Тиба никто не любит и он не знает, что такое обнимать любимое существо.
  Арис оторвался от игры и посмотрел мне в глаза:
  - А ты меня любишь?
  - Да. Очень. Больше жизни, - прошептала я и поправила воротник его рубашки, залюбовалась курчавыми волосами, спрятанными за уши. Какой он красивый, мой мальчик, когда вырастет женщины будут сходить по нему с ума.
  - Тогда почему ты бросаешь меня? Разве мамы не должны оставаться дома, с детьми, а не ходить на войну?
  Я тяжело вздохнула и прижала его к себе.
  - Твоя мама не просто мама, малыш. Твоя мама тоже воин, а значит она должна воевать. Помнишь я рассказывала тебе сказку о принцессе ангеле?
  Он кивнул и сам прижался ко мне. Я бы отдала все на свете чтобы меня обнимали три пары рук, а не одна. Сердце забилось быстрее и на глаза непрошено навернулись слезы.
  - А вдруг тебя там убьют? И ты никогда не вернешься ко мне.
  Я обхватила личико ребенка ладонями.
  - Я всегда вернусь к тебе, малыш. Запомни - всегда. Тем более твой отец с нами, он не позволит чтобы со мной что-то случилось.
  - Ты плачешь?
  - Нет, милый. Не плачу. Просто твои шары излучают такой яркий свет, что меня ослепило. Можно я поиграю с тобой?
  Он улыбнулся мне и обхватил мое лицо точно так же, как и я его:
  - А ты умеешь рисовать отражением?
  Я кивнула и поцеловала его в макушку.
  - Тогда можно.
  Малыш подвинулся, и я села рядом с ним, раскладывая хрустальные шары полукругом. Иногда я представляла себе, что их здесь трое. Моих малышей. Они играются и смеются, тянут ко мне руки, кричат "мама" наперебой. Но не здесь, не в Нижемае, а под высокими черными потолками Огнемая. В нашем доме, в том доме куда мечтал вернуться Аш.
  
  ***
  - Мертвые соперники иногда намного сильнее живых, Фиен, - Веда отобрала у инкуба флягу с чентьемом, - хватит нажираться. Скоро свалишься здесь мешком, а у меня дел по горло.
  - Она выставила меня, Веда, сказала, что если я не с ней, то могу убираться. Твою мать, просто вышвырнула, как никчемную собачонку. С Нордом так не обходится, как со мной.
  Фиен обхватил голову руками и сгреб пятерней волосы.
  - Пять лет! Долбанные пять лет. Каждый день, каждый час и секунду я жду что что-то изменится. Хоть какую-то искру, знак, улыбку, мать вашу. Улыбку! А на оплакивает мертвого словно вчера похоронила. Ты говорила, что нужно время. Сколько? Сколько времени еще нужно?
  Веда села рядом и плеснула себе чентьема, сделала глоток и поморщилась.
  - Если я отрежу тебе руку, Фиен, хрустальным мечом, сколько времени у тебя займет привыкнуть жить без руки? Верно, ты никогда к этому не привыкнешь.
  Он вскинул голову и посмотрел на ведьму затуманенным пьяным взглядом.
  - Это не рука...это мужчина. Любовник.
  - Не любовник, а отец ее детей, любимый. И да, это не рука, верно. Это сердце. Ее раны все еще кровоточат. У каждого свой срок для забвения. Значит ее срок еще не настал и от того что ты теряешь терпение ничего не изменится.
  - Завтра на рассвете я уезжаю, - сказал он и яростно смел все со стола, глянул на ведьму исподлобья.
  - И бросишь ее одну?
  Фиен расхохотался, его смех эхом разнесся под разноцветными фресками комнаты, бросающими красноватые блики на стены, завешанные гобеленами.
  - Одну? Веда, это не та Шели. Нет больше той хрупкой и нежной женщины, она как дьявол, она как само разрушение. Она ни черта не боится. Она кровожадней любого из нас. Я смотрю на нее и не узнаю. Ей не нужна моя помощь. Я вообще ей на хрен не сдался.
  - Шели любит тебя, Фиен. Не так, как Аша. Нет. Ни одна любовь не похожа на другую. Но любит. Как друга, как брата. И у этой любви есть все шансы стать чем-то большим.
  - Я смотрю на нее и сатанею от желания... твою мать, - Фиен обрушил кулак на стол, - ни одна долбанная самая горячая шлюха не стирает во мне мыслей о ее теле, о ее губах...о ее запахе. Ни одна! Я надеялся, что ребенок...
  Веда усмехнулась:
  - Когда мы затеяли все это ты прекрасно понимал, что тебя ждет, но ты пошел на это. Ты знал, что взаимности может не быть, но ты хотел вернуть ее, ты готов был на все. И вернул. Теперь, как и все мужчины, ты хочешь большего, Фиен.
  - Я любви ее хочу! Улыбки! Прикосновений! Я с ума схожу. А она рыдает там...воет, стонет...шепчет его имя. Я больше не могу соперничать с ним. Веда, я его ненавижу. Я ненавижу все что с ним связано и мне страшно, что я это чувствую. Понимаешь? Себя я в этот момент ненавижу еще больше.
  - Это нормально, инкуб..это ревность. Смирись. ОН всегда будет присутствовать незримо между вами. Мертвые опасней живых, они не меняются, они не исчезают, не стареют. Они забирают с собой самое плохое и оставляют в наших сердцах только хорошее, если они были любимы. Запомни Фиен - они живы, пока мы их помним. Пока Шели помнит Аша - он живой для нее. Вечный. Если ты ее любишь ты это примешь и тогда тебе станет легче, а если нет - то уходи, Фиен. Только запомни - сдаются только слабаки. Аш бы не отступил.
  Фиен с грохотом опустил кулак на стол:
  - Я не Аш. Мать вашу! Я никогда им не стану!
  - Не станешь. Будь собой. Люби ее как умеешь ты и не позволяй идти на Иофамон одной. Не забывай, что несколько лет назад вас кто-то предал. И этот кто-то, возможно, до сих пор среди вас. Кто позаботится о Шели и Арисе, если ты уйдешь?
  В дверь постучали и Веда с Фиеном обернулись. Дверь распахнулась, Шон отряхнул хлопья снега с плаща:
  - Наши лазутчики донесли, что отряд Балместа заметили в районе Огнемая с южной стороны. Они захватили четыре вишты, сожгли дотла. Есть предположения, что они могут пойти на Нижемай. Эти суки ведут партизанскую войну.
  Фиен вскинул голову и посмотрел на Шона.
  - Это невозможно. Эльфы не знакомы с местностью Огнемая. Там огненные топи. Ни один лазутчик там не пройдет, не зная дороги. Не то что армия.
  Шон снял плащ и подошел к огню, протянул руки переворачивая тыльной стороной огромных ладоней, покрытых веснушками.
  - Значит у них есть проводник. Тот, кто прекрасно знаком с картой Огнемая. Вишты сожжены, никто не выжил. Всех посадили на колья и вывесили вдоль дороги.
  - С чего ты взял, что это эльфы?
  - Мертвецам отрезали уши, Фиен. Это знак Балместа. Его месть. Так мы поступаем с эльфами.
  - Никто не знает дороги через топи, Шон. Это путь мы прокладывали сами с Ашем, когда шли на Тартос.
  - Факт остается фактом, они близко, и они снова на тропе войны.
  
  ***********
  
  *1 - Известное сражение в Фессалии при Фарсале 9 августа 48 года: Помпей имел под своим командованием 40 тысяч человек пехоты и 3 тысячи кавалеристов, а Цезарь - 30 тысяч пехоты и 2 тысячи конников. В начале битвы помпейская конница отбросила конницу противника, но увлекшись ее преследованием, попала под неожиданный удар шести когорт легионеров, скрытых Цезарем за своим правым флангом внутри города. После этого ей пришлось обратиться в бегство, увлекая за собой пеших воинов. Легионеры Помпея стали тысячами сдаваться в плен противной стороне, зная, что им будет сохранена жизнь.В этой битве победители потеряли всего 200 легионеров и 30 центурионов, а побежденные - 8 тысяч, не считая еще 30(по другим сведениям - 20) тысяч, сдавшихся в плен. Им была дарована жизнь. (прим автора)
  
  2 ГЛАВА
  
   Балмест выпрямился, откидываясь на спинку кресла и прикрыл глаза совершенно белые ресницы бросали тень на его впалые щеки с широкими скулами. Между густыми бровями залегла глубокая складка. Он думал. А когда он думал, то вокруг должна быть тишина и журчание воды, издаваемое маленькими фонтанами прямо в стенах его покоев, напоминающих роскошный сад, а не комнату. Иллюзия мира смертных, который любил король Эльфов. Он стремился создать то искусственное совершенство, которого лишен Мендемай с его невыносимой природой. Ему даже привезли канареек и те щебетали по утрам в роскошных золотых клетках. Король Эльфов крошил им крошки хлеба и любовался на яркие перья.
  Пока он молчал его советник Эльпери покорно склонив голову ожидал ответов. И Балмест прекрасно знал, что тот ждет и простоит в этой позе несколько часов к ряду если потребуется. И в этот раз король не торопился, ему нравилась их смиренность, их покорность. Ему это льстило. Балмест любил лесть. Знал, когда ему лгут, но предпочитал держать вокруг себя сладкоречивых приспешников, которые тешили его эго. Критику Балмест не любил, да на нее никто и не решался.
  - Прикажи почистить клетки, - внезапно сказал он и распахнул глаза, при ярком свете свеч заблестели серы радужки, - десятую и шестую не чистили.
  - Чистили Ваша Светлость. Не далее, как вчера.
  Метнул яростный взгляд на секретаря.
  - Не чистили. Я же вижу. И не спорь.
  Тот покорно кивнул Балмест подался вперед и оторвал от тонкой ветки ягоду, похожую на виноград, сунул в рот и разжевал. Король эльфов походил на юношу лет двадцати, с нежной тонкой кожей длинными белыми волосами и античными чертами лица. Тонкие пряди волос заплетенные в косы аккуратно заправлены за заостренные уши. Внешность дьявольски обманчива, особенно внешность эльфов.
  - Что скажешь, Эльпери?
  Резко посмотрел на секретаря и тот сжался под этим взглядом, как-то скукожился, как трусливый пес перед хозяином.
  - Нэд вывел отряд через топи, и они взяли четыре вишты под Огнемаем. Вырезали всех жителей. Он лично приказал развесить их на кольях вдоль дороги. Лиес подтвердил.
  Балмест удивленно приподнял белесую бровь.
  - Его узнали?
  - Нет, ваша Светлость. Не узнали. А если и узнали, то они замолчали навечно. Воины вернулись с новой картой окрестностей Огнемая. Напасть можно через несколько дней после того как Армия Падшей возьмет Иофамон.
  - Где он? - Балмест, словно пропустил мимо ушей отчет секретаря.
  - В своих покоях, как всегда в это время, Ваша Светлость, - секретарь нервно поправил волосы цвета меди за ухо и отвел взгляд.
  - В своих или в ее покоях? Отвечай! В своих или снова дерет эту ненасытную, похотливую сучку, мою сестру?
  Эльпери смутился, но все же ответил:
  - Ее Светлость пригласили Нэда в свои покои.
  Балмест выпрямился в кресле:
  - Похотливая шлюха!
  Он смел со стола подносы с фруктами и быстрыми шагами пересек комнату, секретарь несколько раз моргнул, когда тот прошел мимо него, шлейф от серебристого плаща скользнул по полу из горной слюды. Резные двери из разноцветных стекол бесшумно закрылись за королем. Король вышел на веранду и вдохнул отравленный воздух Мендемая. Когда-то все здесь принадлежало Эльфам. Все земли. Они жили в мире с демонами, они женились между собой, создавая новые расы. Это было несколько тысяч лет назад, пока к власти не пришел Кинахи Эш. Он разорвал мирный договор с Эльфами. Он же устроил схватку с Ангелами, разрушив до основания Онтамаголию. И началась кровопролитная война с Демонами. Первым не повезло, демоны истребили почти всех, загнали Эльфов в вершины Тартоса. Прошли столетия прежде чем раса снова окрепла. Кинахи казнили Ангелы они изловили Короля демонов и обезглавили его за Онтамаголию. На престол взошел Руах. И оказался страшнее своего старшего брата. Полный захват всех территорий, без возможности на перемирие. Балмест пытался заключить мир всеми способами он посылал Руаху наложниц Эльфиек, платил дань, но проклятый демон присылал ему головы женщин и возвращал золото. Он хотел Тартос, истребить эльфов, захватив рудники с хрусталем. Единственное оружие способное убить демонов, ангелов и нейтралов. Та самая ценность, благодаря которой эльфы еще живы и существуют - торговля хрусталем. В Мендемае всего три торговых пути. Первый через Арказар в Асфентус, второй через смежное Королевство Иофамон и третий через Тартос по руинам Отамаголии и лабиринту. Третий был непроходимым, но Балмест усыпал его костями своих собратьев пока те не нашли выход и не пометили торговый путь для своего Короля.
  Балместу нужен был сильный союзник, чтобы вернуть былое могущество. Некто из самих демонов. Он заручился поддержкой нескольких продажных подданных Братьев, но это было ничтожно мало, лишь информаторы, а Балместу нужен тот, кто поднимет войну изнутри. Когда байстрюк впал в немилость и его заподозрили в убийстве Руаха, которого несомненно прикончил один из венценосных негодяев Балмест понял, что его час пробил. Именно эта ситуация должна была сыграть на руку эльфу и сыграла. Не без его участия, естественно.
  Король ждал, когда байстрюк допустит ошибку, ждал, когда предатели поднимут головы снова и ударят демона в спину, он дождался. Жизнь преподносит подарки тем, кто очень долго ждет. Терпеливо год за годом работает над вознаграждением за труды.
  Хамелеон Ши. Балмест купил его у Ленца. Долгие годы Ши исполнял задания для Короля и был ему фанатично предан. Жаль, что его не стало. Он бы пригодился Балместу еще не раз, но ушел не просто так, а выполнил свою миссию. Самую главную за всю его рабскую жизнь.
  Король наблюдал за нападением на Нижемай. Он видел все своими глазами, продумал каждую мелочь. И о предательстве знал. Внутренне повысил ставки, был уверен, что и байстрюк догадается, но демон был ослеплен жаждой победы и повел своих воинов на верную смерть.
  Пришлось пожертвовать Ши, иначе растерзали бы демона, а у Балместа были иные планы на этот счет.
  Аша вынесли из Нижемая вместе с трупами других воинов. Накрытого рваными, грязными тряпками. Ближе к утру лазутчики откопали из-под мертвецов тело Байстрюка и принесли Балместу.
  Это был долгий путь, но Король терпелив, тела сменили после самой казни. Перед процедурой вывешивания мертвецов по периметру Нижемая. За огромную сумму золотых дуций Балмест договорился с палачом о том, чтобы сердце Аша погрузили в специальную жидкость, замедляя умерщвление. Конечно же сам палач уже расплатился за это жизнью. Балмест не оставлял свидетелей никогда.
  Демона оживил Лиам, эльф-маг. Живое сердце байстрюка вшивали в развороченную грудную клетку, ждали заживления тканей несколько лет. Раздробленные кости рук и ног, после удаления главного органа снабжения кровью, не восстанавливались, демон не видел, не разговаривал и не двигался.
  Это был живой мертвец. Растение. Лиам сто раз предлагал оставить эту затею и позволить природе довершить начатое, но Балмест не сдавался. Ему нужен был этот проклятый сукин сын. Он сделал слишком высокую ставку на него. И дождался. Спустя три года молчания демон заговорил, начал двигаться, ходить, есть самостоятельно, возвращаться к жизни.
  Эльф приказал скрывать от байстрюка где он находится до поры до времени, до того самого разговора, который должен был поставить все точки над "и".
  А потом проклятый Демон начал задавать вопросы, на которые не получал ответов. Рано или поздно это должно было привести к взрыву и привело. Умный ублюдок окреп и убил всю свою охрану, а когда вырвался наружу из охраняемых покоев понял где он находится его поймали, снова с потерями, вернули обратно и тогда на сцену вышел Балмест.
  Несколько часов разговора в течении которых эльфу хотелось разодрать эту сволочь на части. На месте. Не раздумывая дважды, но он стерпел. Он знал зачем ему это нужно. Нет...Баместу не нужен был раб, хотя он мог сделать Аша таковым, ему нужен был союзник. Но байстрюк отказался. И это король тоже принял. Заключил договор, о том, что войско Аша не приблизиться к эльфам, а если потребуется окажет помощь - демон дал слово и Балмест его отпустил. С наслаждением откинулся на троне, замирая в предвкушении возвращения.
  Аш не знал, что возвращаться ему не куда - его девка вышла замуж за инкуба, дети мертвы, армия преданна Падшей до фанатизма и появление байстрюка, которого все назовут самозванцем, ничего не изменит. Балмест рисковал, сильно.
  Демон мог запросто свернуть шею Падшей, зарезать своего друга и быть растерзанным своими же подданными, которые вряд ли поверят в историю исцеления байстрюка. Но король рискнул.
  Аш вернулся спустя несколько суток, его приняли обратно, выделили отдельные покои, где озверевший демон предавался беспробудному пьянству и оргиям.
  И этот период Балмест переждал. Он получил союзника только спустя почти пять лет. Верного, преданного, фанатичного союзника, которого и сам уважал изначально. Были свои нюансы, которые раздражали эльфа, но в соотношении с выгодой - это капля в море. Наглый, самоуверенный ублюдок изначально чувствовал себя королем, он понимал насколько нужен эльфам и диктовал свои условия. Балмест вынужден был терпеть.
  Аш присягнул в верности армии Балместа, принял новое имя и командование армией.
  Огорчала только Илина, которая воспылала к байстрюку какой-то дикой страстью, болезненной одержимостью. Балмест делал иные ставки на ее будущее, но эта сучка ломала все его планы с маниакальной настойчивостью афишируя свои отношения с Ашем. Всячески подчеркивая, что они любовники. Между принцессой эльфов и женатым демоном связь невозможна, брак тем более. Но ее это не волновало, она, как течная самка, преследовала демона и унизительно таскалась за ним повсюду.
  Балмест сто раз объяснял ей и сто раз получал чисто женские, глупые ответы.
  Мог бы - свернул бы ей шею.
  Король снова сделал глубокий вдох и решительно вышел с веранды, поднялся по лестнице и ударом ноги распахнул дверь в покои сестры. Застыл на пороге, содрогаясь от гнева.
  Байстрюк остервенело трахал Илину, распластав на мраморном столе, намотав белые пряди волос на мощную руку. Красив сукин сын. Король не мог не признать. Он, истинный ценитель мужской красоты, равнодушный к женской, по достоинству мог оценить великолепное тело бастрюка, широкую спину, исполосованную шрамами, упругие ягодицы, сжимающиеся в такт толчкам. Блестящий от пота, с растрепанными длинными волосами, вдалбливающийся в молочно-белое тело Илины быстро и безжалостно, оставляя на ней кровавые полосы от когтей, под дикие стоны сестры и собственное рычание.
  - Какого дьявола! - голос Балместа, дрожащий от ярости эхом разнесся по спальне.
  Демон и не подумал остановиться, он проигнорировал короля, продолжая двигаться хаотичном ритме. Илина начала вырываться, а тот громко расхохотался и разжал лапы, сжимающие стройные бедра. Эльфийка метнулась к одежде и прикрылась длинной туникой, а Нэд повернулся к королю, не стесняясь наготы и вздыбленного, блестящего от влаги, члена.
  - Твоя сестра скромница, Балмест.
  - Прикройся, - бросил Король и отвел взгляд, - есть разговор.
  - Ты не видел голых мужчин, Бал? Или это моя нагота тебя смущает?
  Проклятый самоуверенный наглец, позволяет себе больше, чем кто-либо из окружения Балместа. И знает, что сойдет с рук, мерзавец.
  - Меня смущает, то что ты трахаешь мою сестру и не скрываешь этого.
  Нэд усмехнулся.
  - А что скрывать, если каждому ублюдку в твоем замке об этом известно. Более того, я далеко не первый, кто побывал в этой прекрасной постели и в этом сочном теле за несколько тысяч лет, Бал. И скорей всего далеко не последний.
  Илина поднесла Ашу тунику, но тот даже не обернулся к ней, отмахнулся как от назойливой мухи.
  - Иди, погуляй, мы поговорим с Балом и закончим то, что начали.
  Балместа передернуло от этого тона, он ожидал истерики. Илина из тех женщин, которые не потерпят наглость и грубость, но к его удивлению сестра без возражений исчезла за резными колонами, оставляя их наедине.
  Демон подошел к постели, сдернул покрывало и прикрыл чресла.
  - Говори, Балмест, я внимательно тебя слушаю.
  Протянул руку к фляге с чентьемом и отхлебнул горлышка. Проклятый байстрюк не мог не вызывать восхищения. Сукин сын. Чентьем в замке Эльфов. Нонсенс. Илина балует любовника как может, за какие заслуги одному дьяволу известно. Впрочем,...определенные достоинства Балмест уже лицезрел сам.
  - Зачем сожгли вишты, Нэд?
  Эльф подвинул кресло и сел, закинув ногу на ногу.
  - Чтобы нагнать страх. Когда тебя бояться до дрожи, до тошноты, то не на что кроме паники мыслей уже не хватает.
  Балмест удовлетворенно усмехнулся.
  - Когда будем готовы взять Огнемай?
  Демон вытер рот тыльной стороной ладони.
  - Сначала Иофамон, потом Огнемай.
  - Объясни зачем я должен так рисковать?
  - Это не риск, а стратегия. Берит возьмет Иофамон после того как его захватит Падшая. Мы обождем в стороне. Обе армии будут изнурены тяжелыми боями.
  Тогда мы и выйдем на сцену. Разделим войско. Одна часть войдет в опустевший Огнемай, а вторая захватит Иофамон. Безоговорочная победа по двум фронтам, Бал.
  Демон рассуждал спокойно, только глаза то загорались, то тухли. Видно было, что он в восторге от собственной идеи.
  Балместу она тоже понравилась, но у него были и свои варианты, менее рискованные, чем план, предложенный Нэдом.
  - А почему бы нам не подождать пока Берит разобьет войско Падшей и инкуба? - намеренно подчеркнул, ожидая реакцию, - А в этот момент не взять полностью Огнемай и лишь потом пойти на Иофамон. Примерно тоже самое, но меньше риска.
  Демон снова отпил из фляги и закинул руку за голову. Какая неприкрытая мощь. Всего год назад кожа да кости, ни одного слова, искалеченный и немощный, а сейчас окреп сукин сын. Блистает здоровьем.
  - Потому что за время, которое будет у Берита после взятия смежного королевства, он перетянет на свою сторону пленных, и его армия станет вдвое больше. Если мы нападем в момент раздрая - то добьем неожиданностью. Кроме того, ты помнишь, Бал, у меня есть и личные цели в данном мероприятии.
  - Конечно помню. Как не помнить. Их ты и ставишь на первое место, Нэд. Твои личные цели.
  Глаза демона сузились, зрачки напоминали тонкие полоски и внутри радужки бушевало пламя.
  - Возможно. На то они и личные.
  - Твои планы выполнит сам Берит - казнит их обоих и дело с концом, - Балмест с наслаждением наблюдал за реакцией демона и отдал ему должное - полное равнодушие. Нет даже искры ненависти и ярости.
  - Я хочу это сделать сам. И я не хочу это больше обсуждать.
  - Значит в угоду твоим личным целям я должен рискнуть своими воинами.
  - Я же рискую своей задницей ради твоих целей, Король, рискни и ты ради моих. В этой жизни за все приходится платить. Тебе ли не знать? Я хочу казнить их лично, всех тех, кто предали меня. Я буду их свежевать и смерть покажется им избавлением. Ради этого я присягнул тебе в верности. Ничто другое не толкнуло бы меня на это унизительное сотрудничество.
  Балмест почувствовал, как его холодная кожа покрылась мурашками. Только сейчас он понял, что не хотел бы иметь такого врага никогда. Личного врага, с личной местью.
  
  
  3 ГЛАВА
  
  Мы двигались очень медленно, разделившись на пять небольших отрядов. Основной двигался в сторону Иофамона со мной во главе по неровной ухабистой дороге. Наш отряд можно было принять за торговый обоз, идущий из Арказара с провизией и рабами. Мы отлично замаскировались, чтобы не привлечь внимание Берита и его разведчиков. В Мендемае наступило подобие лета, впрочем, оно ничем не лучше зимы. Если зимний ветер пробирал до костей ледяным холодом, то сейчас на нас дуло словно из домны вулкана жаром, высушивая горло и кожу, поднимая всю пыль и песок в воздух.
  Два боевых отряда следовали поодаль, вооруженные до зубов, мелкий отряд разведчиков проверял дорогу впереди, они подавали нам знак маленькими зеркалами. Один блик - дорога чистая, и два блика - притормозить для проверки. Я готовилась к этому походу довольно долго и не могла рисковать ни одним из своих воинов. Они доверились мне и покинули обжитый нами Нижемай в надежде вернуться домой. В Огнемай. С победой. В Нижемае остался небольшой дозор, и велись восстановительные работы. В любом случае путь туда пролегал через цитадель, и мы не опасались нападения Берита там. У него другая цель - Иофамон.
  Миена слишком быстро согласилась принять меня у себя для переговоров. Это настораживало. От нее я ожидала чего угодно. Впрочем, делить нам больше некого. Мрачная мысль отозвалась болезненным уколом в сердце и резонансом заставила меня вздрогнуть всем телом. Я бросила взгляд на Веду, которая прижимала к себе Ариса. Невольно залюбовалась сыном. Такой маленький и такой сильный, выносливый. Мой мальчик. Это первый поход, в который я взяла его с собой. У нас не было выбора. Эта кампания затянется надолго, и я не могу оставить его в Нижемае одного. Кроме того, он уже достаточно взрослый чтобы привыкать к жизни в дороге. Как его отец и как Аш. Он будет настоящим воином. Я не сомневалась в этом. Фиен, как всегда, не разделял моего мнения даже в этом. Он предлагал оставить Ариса в Нижемае вместе с Ведой. Зачем таскать за собой пятилетнего ребенка. Но я была категорически против. Один раз я уже послушалась Фиена и отправила детей с Мелиссой в целях безопасности...Я буду спокойна, пока Арис со мной. Я смогу защитить своего сына, когда он рядом.
  Блик вдалеке мигнул два раза, и мы остановились. Лошади в нетерпении переминались с ноги на ногу, а я осмотрелась по сторонам, приложив руку к глазам, заслоняясь от тусклого света Мендемайского солнца. Со всех сторон нас окружали скалы. Небо сливалось с заснеженными верхушками. Я уже успела забыть, что в моем мире оно такое разное, здесь оно всегда неизменно серого цвета или молочно-туманного, а ночью - черное и непроглядное.
  Дорога в Иофамон, одна единственная, проходила через скалистую местность, что усложняло наш путь и делало более опасным. В пещерах и зарослях могли прятаться лазутчики Балместа, Берита. Да кого угодно.
  Снова блик впереди, и мы двинулись с места. Наконец-то вдалеке я увидела каменные шпили башен Иофамона. А позже - и знаменитую Иофамонскую стену, которая окружала княжество со всех сторон, гарантируя надежную защиту от врагов.
  Наш обоз поравнялся с отрядом демонов, вооруженных копьями. Армия Сиара Иофама. Их одежда отливала бронзой, и перевязи на обнаженных торсах сверкали гербами с изображением трехголового василиска, как и знамена, развевающиеся на шпилях башен и зубьях стены. Воины выстроились в две параллельные шеренги, проверяя обозы и путников. Нас обыскали, но проявили почтение. Видимо, их предупредили о нашем приезде.
  Пять лет назад я бы даже не предположила, что буду на одной ступени иерархии с женой Аша, что стану свободной. Последний раз, когда я видела ее, я была просто рабыней. Игрушкой Аша, бесправной и испуганной до смерти. Сейчас я свободна, более свободна, чем ветер.
  Как бы я хотела променять эту свободу и все, чего достигла на то, чтобы вернуться в прошлое и быть там с ним снова. Прожить наш каждый день вместе...Еще раз. Возможно, иначе, не теряя ни секунды на сопротивление и неуверенность. Бросила взгляд на Ариса, и сердце сжалось - тогда его бы не было. Он бы не родился. Разве я могу жалеть о том, что у меня есть сын?
  Когда-то, несколько лет назад, я еще не научилась контролировать боль. Она нападала на меня неожиданно и вгрызалась в каждую клеточку моего тела, заставляя корчиться от агонии, ломать ногти о каменные стены склепа, снова и снова выдирая клочья волос. Они падали серебристыми прядями к моим ногам, а я вспоминала, как Аш перебирал их пальцами, и как они струились по его темной коже, когда я, обессиленная часами безумного секса, лежала на его груди. Я срывала голос и звала их троих. Я кричала Богу или Дьяволу, проклиная всех. Я молила вернуть мне их или вернуть меня назад, туда, где они живы. Меня затягивало в воронку безысходного горя, в пучину постоянных воспоминаний и дикой боли, теряла нить реальности и сходила с ума. Мне не хотелось жить. В такие моменты я мечтала о смерти...
  В ту ночь я не заметила, как Веда зашла в склеп с Арисом на руках. Она схватила меня под руку и рывком подняла с пола. А я отшатнулась от нее к стене, рыдая и закрывая лицо руками, и тогда Веда протянула мне Ариса.
  - Смотри, Шели, вот твой сын. Вот твое будущее. Смотри на него. Ты хорошо его видишь?
  Затем достала из-за пояса кинжал.
  - Если я скажу тебе, что, убив его, ты вернешься в свое прошлое, ты убьешь? Ты сможешь убить свое будущее ради прошлого, которое, возможно, будет еще ужаснее. Убей живого ради мертвых. Да, любимых, но мертвых. Никто не знает, как повернется жизнь, если обмануть смерть и прожить ее заново.
  Я смотрела расширенными глазами на сына, он тянул ко мне ручки, а Веда кинжал.
  - Давай, Шели. Убей его. Ты ведь и так это делаешь, когда пропадаешь здесь сутками, когда сравниваешь его с НИМИ. Когда отказываешь ему в материнской любви, боясь изменить своим мертвым детям. Боишься любить его сильнее. Казнишь себя. Кому он нужен, кроме тебя? Фиену? Он воин. Сегодня жив, а завтра о нем будет помнить только ветер, по которому разнесется его пепел. А ты готова наложить на себя руки. Кто останется у Ариса? Кто позаботится о нем? Так убей сейчас, он и так погибнет. Брошенные дети не выживают в Мендемае.
  Арис смотрел на меня удивленными голубыми глазками, а потом громко заплакал, и что-то внутри меня оборвалось...изменилось. Боль сделала шаг назад, потом второй, и я, судорожно глотнув воздух, протянула к сыну дрожащие руки. Отобрала у Веды и прижала к груди, целуя темные волосики. С этого момента я перестала звать их. Я горевала. Не было и секунды, чтобы я не думала о них, но я перестала сходить с ума. Веда права - у меня есть будущее, и оно в моем сыне. Они мертвы, а он жив, и я должна обеспечить ему достойное место под проклятым солнцем Мендемая и, кроме меня, никто этого не сделает.
  "Они всегда с тобой, Шели. Оглянись вокруг. Они здесь. Пока ты помнишь о них - они бессмертны. Отпусти. Они никуда не уйдут. Они в твоем сердце, и пока оно бьется - они живы".
  
  Иофамон не походил на другие города Мендемая. Ни на Огнемай, не на Нижемай. Если сравнивать этот город с моим миром, то я бы сказала, что здесь все напоминает восток. Яркость, вычурность и какая-то броская красота зданий. Нас разместили в небольшой пристройке для гостей самой принцессы. Рядом с ее частью дворца. Я понимала, что рискую, что сейчас я в тылу врага, беззащитная и в какой-то мере уязвимая. Моя охрана не защитит ни меня, ни Ариса. Но с другой стороны наша смерть не принесет Миене ничего, кроме чувства удовлетворения от мести, а затем и смерть, потому что моя армия здесь камня на камне не оставит.
  Миена не настолько глупа, чтобы не понимать, что я пришла не одна. Мои воины окружили княжество по периметру, и дозор Иофамона прекрасно видит знамена с огненным цветком.
  Я разместилась в шикарных покоях вместе с Арисом. Веда заняла соседние покои. Малыш зачарованно рассматривал затянутые яркими гобеленами стены, разукрашенную золотой краской мебель. Я тяжело вздохнула, глядя с каким восторгом он смотрит на окружающую роскошь. Мой сын не видел ничего подобного за всю свою жизнь. Половину из которой мы провели в пещерах и в дороге, а взятый нами Нижемай только начали отстраивать. Там все сгорело дотла, когда мы вошли в город.
  Слуга-вампир с клеймом раба на щеке сообщил, что принцесса примет нас у себя через несколько часов.
  Я подошла к окну и распахнула легкие, почти невесомые, шторы из тонкого ярко-голубого материала, на ощупь напоминавшего шелк. Всмотрелась вдаль и, достав зеркало, послала один блик. Подождала пока в ответ сверкнёт вспышка в скале напротив стены. Ночью они будут подавать знаки факелами. Мы условились о связи каждые три часа.
  ***
  За нами пришли ближе к вечеру, когда Иофамон погрузился в непроглядную темноту, и рваные хлопья тумана затянули всю местность ограничивая обзор. К этому времени я переоделась с дороги. Веда помогла мне зашнуровать корсет и застегнуть мелкие пуговицы сзади на тонком темно-сером платье без всяких украшений. Она расчесывала мне волосы, а я смотрела на выбитых ящеров на каждой ручке от ящиков стола и думала о том, что Миена может не согласиться с моим предложением, и тогда нам придется брать Иофамон силой, а я уже успела рассмотреть княжество и пришла к выводу, что это будет не так просто, как я думала вначале. Город полон лазеек и возможно подземных ходов, ведущих прямо к границе с противоположной стороной Тартоса. Земли, не принадлежащие Мендемаю. Пустоши, населенные разными тварями и племенами кочевников. Веда рассказывала об этих землях - испокон веков никто не рисковал сунуться в Пустоши.
  Ведьма заплела мне волосы в косы и уложила в тугой узел на затылке.
  - Ты совсем не изменилась, Шели. Годы и лишения не отразились на твоей внешности. Ты все так же поразительно красива. Если бы он видел тебя сейчас, то его янтарные глаза заполыхали бы пламенем. Посмотри на себя, Шели. Даже в этом простом наряде ты выглядишь, как королева.
  Я отрицательно качнула головой. Меня не интересовало, как я выгляжу. Это было последнее, о чем я думала все эти годы. Да и какая разница. В моей жизни не будет других мужчин, разве имеет значения собственная внешность, когда я провожу столько времени в седле, в мужской одежде с тяжелым мечом на поясе. Могла бы - я бы состригла волосы как можно короче, но они все равно отрастали со скоростью света. Мне наоборот хотелось прятать свою половую принадлежность так глубоко, как только можно. Мои воины не должны видеть во мне женщину - я такой же боец, как и они.
  - Зачем ты замуровываешь себя живьем? Жизнь продолжается. Ты бессмертна, ты умопомрачительно красива. Ты еще можешь быть счастлива, Шели!
  Я закрыла глаза. Счастье? Я уже не помню, какое оно. Мое счастье развеяно по Мендемаю крупицами пепла, мое счастье разрублено на куски где-то так далеко, что я даже не могу оросить эти куски своими слезами. Единственный кусочек этого самого счастья заключен в Арисе. А другого мне не надо.
  - Я и так счастлива, Веда.
  - Как мать и как воин - да, а как женщина? Когда твоего тела последний раз касался мужчина?
  Давно...но я помню каждое прикосновение, каждую ласку, как вчера и эти касания никогда не остынут на моем теле.
  - Мне это не нужно. В моей жизни был один мужчина. Один единственный. И это неизменно.
  - Все меняется, Шели. Жизнь слишком длинная. Пройдет время, и ты...
  Я повернулась к ведьме, которая как раз надевала мне на шею золотые украшения.
  - Это лишнее.
  - Она не должна почувствовать себя хозяйкой положения, Шели. Ты должна выглядеть так же, как и она.
  - Величие заключается далеко не в украшениях и побрякушках, Веда.
  Но Веда ошиблась: от былого величия Миены не осталось и следа. Если со слов Веды я не изменилась, то принцесса, несомненно, стала другой. Этого не заметить в ее роскошной одежде, в золотистой коже и роскошных черных волосах, но она изменилась. Выражение лица, глаз. Что-то неуловимо стало другим.
  Она не встала с кресла, когда я вошла в просторную залу с высоченными потолками, но приветствовала меня кивком головы, и я села напротив нее в кресло. Нам принесли напитки в хрустальных фужерах. Миена пригубила темную жидкость и, посмотрев на меня, сказала.
  - Люблю рисковать. Пить из стекла, которое способно убить меня.
  Я не притронулась к чентьему и встретилась с ней взглядом. Карие глаза казались непроницаемыми.
  - Рискует тот, кому нечего терять, Миена. Или когда на карту поставлено слишком много, и риск - это единственный шанс. В остальных случаях - это глупость или самодурство.
  Она резко поставила бокал на стол, и карие глаза сверкнули гневом.
  - А тебе есть, что терять, Зверушка? Разве ты не потеряла все, что только можно было потерять?
  Я медленно выдохнула. Что ж, можно было ожидать подобного выпада, удара ниже пояса.
  - Мои потери остались в прошлом. На данный момент меня волнует будущее, как и тебя.
  Она слегка склонила голову к плечу.
  - А зверушка поумнела.
  - Потери заставляют иначе смотреть на жизнь. Ты приняла меня затем, чтобы обмениваться сомнительными комплиментами, или, может, все же обсудим будущее твоего княжества?
  Миена снова пригубила чентьем.
  - Я приняла тебя, чтобы посмотреть еще раз на ту, что погубила моего мужа, а теперь нагло потребовала встречи с его законной вдовой.
  Я снова медленно выдохнула, стараясь успокоится. Она намеренно выводит меня из равновесия, прощупывая почву. Заставить нервничать, злиться...
  - Ты приняла меня не за этим, а потому, что твое княжество в опасности, и ты прекрасно знаешь, насколько сильна моя армия. Тебе стало интересно, что я могу тебе предложить.
  Миена покрутила бокал в тонких пальцах и, не глядя на меня, сказала.
  - На самом деле мне плевать, насколько сильна твоя армия. Иофамон не взять никому. Само его расположение ограничивает возможности врагов для штурма.
  Я усмехнулась. Она действительно настолько глупа или набивает себе цену сейчас?
  - Открой карту Иофамона, Миена. Я покажу тебе все слабые места твоего княжества. Более того, расскажу каким образом мое войско возьмет его в течение суток. Притом разными методами. Могу привести в пример, как минимум, три из них.
  Она резко вскинула голову и с грохотом поставила фужер на стол.
  - Думаешь, я идиотка? Или угрожаешь мне?
  - Я думаю, что ты умна. Иначе я бы не пришла к тебе. И нет, я тебе не угрожаю. Зачем? Мы обе знаем, насколько я права.
  Она встала с кресла и прошла через всю залу к большому окну. Отодвинула штору, долго изучая что-то, недоступное моему взгляду. Возможно, оттягивая время и обдумывая свои слова. Потом повернулась ко мне.
  - Ты тоже умна. К моему удивлению. Но позволь спросить зачем тебе это?
  Зачем ты пришла ко мне, если могла взять Иофамон силой?
  Я ждала этого вопроса.
  - Верно. Я могу взять твое княжество, и мы обе понесем большие потери. Этим может воспользоваться противник и с легкостью разгромить остатки моей армии.
  У меня же иные цели. Мне не нужен Иофамон, я хочу вернуть Огнемай. Освободить его от Берита. Я хочу уничтожить всех проклятых братьев.
  Мне нужны союзники, а не враги.
  Миена вздернула бровь.
  - А ты амбициозна. Из рабыни в королевы? Не слишком ли высок полет для маленькой бабочки? Взять Огнемай. Уничтожить демонов королевской династии.
  - Не слишком. Низко не летаю.
  - Месть?
  - Можно сказать и так.
  Миена несколько минут смотрела на меня и молчала, я так же тянула паузу, давая ей время подумать.
  - То есть ты предлагаешь мне объединиться и пойти на Огнемай? Разбить войско Берита?
  - Именно!
  Я готова поклясться, что ее глаза заблестели неподдельным интересом, даже слегка дрогнула верхняя губа.
  - Я слышала с тобой приехал ребенок. Мальчик. Это твой сын?
  - Да. Мой младший сын.
  - Он не от Аша, - она не смотрела на меня, а продолжала крутить бокал в руке разглядывая темно-бордовый Чентьем.
  - Это сын Фиена. Дети Аша погибли. Это мой единственный ребенок.
  Голос впервые не дрогнул, когда я произнесла его имя.
  - И ты хочешь, чтобы сын инкуба правил Огнемаем?
  - Чем сын инкуба хуже Берита?
  Миена усмехнулась.
  - Или байстрюка от смертной, верно? Я приму твое предложение, Падшая. Но с одним условием.
  Конечно, с условием, ты же должна что-то получить взамен. Не так ли? Свободы твоего княжества тебе недостаточно.
  - Что именно?
  Миена не ответила, она хлопнула в ладоши и в залу бесшумно вошла служанка, склонилась в поклоне.
  - Марисса, приведи сюда Шай.
  Я смотрела на принцессу, а она снова вернулась в кресло, откинулась на спинку и поправила тонкой рукой длинные волосы. Потом повернулась ко мне.
  - Как насчет того чтобы породнится с династией Иофам?
  Я в удивлении распахнула глаза, и в этот момент отворилась массивная двойная дверь, и в залу вошла девочка в сопровождении служанки. Малышка строптиво повела плечами, когда рабыня попыталась поправить рукава ее ярко-зеленого платья, и с любопытством посмотрела на меня. На вид девочка на год младше Ариса. Ее огненно-рыжие волосы ослепительно сверкали в блеске свеч.
  - Шай, поклонись, как я тебя учила.
  Но девочка вырвалась из рук служанки и с криком "мама" бросилась к Миене.
  Предупредив мой вопрос, Миена посмотрела мне в глаза и тихо сказала.
  - Это моя дочь - Шай. Она незаконнорождённая от смертного, которого продал мой отец, как только узнал о нашей связи. Я даже имени его не помню и, скорей всего, он давно помер на каменоломнях или ушел на корм воинам.
  Я все еще озадаченно рассматривала ребенка. То, с каким спокойствием Миена рассказывала о смерти своего любовника, даже не покоробило меня. Я начала привыкать к жестокости этого мира. Больше не удивляясь тому, на что способны демоны. Я и сама стала жестокой.
  - Как ты понимаешь, у Шай нет ни малейшего шанса на нормальную партию в Мендемае. И я предлагаю сделку. Мы оформим брак наших детей по всем законам этого мира. Как только твой сын взойдет на престол, моя дочь займет достойное место возле него. В противном случае - считай, что разговор не состоялся.
  ***
  Мы подписали документы тем же вечером. Скрепили печатями, и я заручилась поддержкой той, от кого совершенно ее не ожидала. Теперь мы обе в равной степени были заинтересованы в том, чтобы Берит пал и Огнемай стал моим. После заключения сделки Миена посвятила меня в состояние армии Иофамона. Оно было плачевным. Не так давно войско понесло серьезные потери после нападения Балместа. Сиар был убит в неожиданном сражении, и Миена скрывала этот факт от всех. Даже от своих подданных. Иофамон держался на честном слове и былом могуществе. Моя армия могла взять его без особых усилий. Миена блефовала, чтобы выторговать себе условия получше. Конечно, я рассчитывала на иной исход, и разочарование заставило нервно кусать губы. Хитрая сука, и я была нужна ей намного больше, чем она мне. Впрочем, я её понимала, она заботилась о своей дочери. Возможно, я бы поступила точно так же.
  Я вернулась к себе почти под утро и, выглянув в окно, застыла. Отряд предупреждал об опасности, притом предупреждал с интервалом в несколько минут. Факелы гасли и возгорались в нескольких местах сразу. По телу пошли мурашки и предчувствие ледяными когтями сжало сердце.
  Прежде чем я успела осознать, что происходит на Ифамон напала тысячная армия Берита. И я в ужасе поняла, что мои отряды посылали не предупреждение нам, а сигнал начала боя. Они ввязались в него еще до того, как начали трещать под натиском взбесившихся демонов Берита ворота Иофамона.
  
  
  4 ГЛАВА
  
  Срывая с себя платье, в спешке натягивая штаны и рубашку, подпоясываясь широким ремнем, я бросала взгляды на Ариса и на Веду, которая всматривалась в сумрак наполненный воплями, треском костров и свистом стрел. Бойня началась резко, без предупреждения. Я видела, как взбираются на стену вооруженные луками и копьями демоны Берита. Дозору Иофамона пока что удается их сдерживать. Но надолго ли? И моя армия, наверняка, ввязалась в бой. Это даст нам время покинуть княжество. Я знаю о существовании тоннеля ведущего в сторону Пустоши, но без проводника мы не выйдем в подземных лабиринтах. Мне нужно убедить Миену покинуть княжество вместе со мной.
  - Их слишком много, Шели. Они долго не продержатся. Все силы брошены к воротам. Если Берит сделает основательный рывок, они прорвутся к нам в тыл.
  - Фиен атакует. Прикроет нас. Он знает, что мы будем уходить туннелем, там нас должен ждать отряд.
  Я подхватила Ариса на руки.
  - Мне не страшно, мама. Правда не страшно.
  - Я знаю, мой хороший. Ты же воин, а воины не боятся. Держись за меня покрепче. Уходим! Времени очень мало.
  - Тебе не кажется странным это нападение, Шели? Когда мы ехали сюда, дороги были чистыми. Берит должен был мобилизовать армию и подготовить к бою. Без подготовки такая атака губительна.
  Я посмотрела на ведьму.
  - Думаешь, он знал о моем визите к Миене?
  - Я не вижу иного объяснения. Знал и готовился к этому.
  В этот момент дверь спальни распахнулась, и несколько демонов ворвались в наши покои. Я оголила меч, отступая к стене. Кажется, Миена сделала свои выводы с этого нападения, и они явно не в мою пользу.
  - Взять предателей!
  Оценивая силы, я понимала, что не смогу дать им достойный отпор, я одна с ребенком на руках. И способностей Веды на троих демонов не хватит. Моя охрана разместилась внизу, и сейчас им, наверняка, перекрыли доступ к верхним этажам, а возможно, и убили.
  - Брось оружие, Падшая! Спектакль с перемирием окончен!
  Миена вошла в мои покои и с ненавистью посмотрела на меня, скрестив руки на груди.
  - Маленькая сучка, решила напасть, чтобы не сдержать слово? Ловко ты усыпила мою бдительность. Непонятно только, на что рассчитывала. Сбежать?
  Я усмехнулась, глядя в сверкающие огнем карие глаза демоницы. Все же умом она не отличается. Я в ней ошиблась. Хитра, но далеко не умна.
  - Напасть? Ты не видишь знамена армии Берита? Да и зачем мне это нужно?
  - Это может быть подделка! Отвлекающий маневр!
  - Где мои воины? Где Тиберий, Миена?
  - Там, где они не могут причинить нам вред. В темницах Иофамона.
  Миена бросила взгляд на одного из демонов, видимо, начальник ее личной охраны. Я рассмеялась ей в лицо:
  - Бред! Моя армия атакует войско Берита сзади. С тыла. Если бы не они, то Берит уже давно вошел бы в княжество! Ты когда-нибудь воевала? Сомневаюсь. Твои войны сводились к подлым убийствам со спины, дворцовым интригам. Освободи мою охрану. Немедленно!
  Миена в ярости сжала кулаки, и ее глаза заполыхали пламенем.
  - Принцессе не престало воевать! Воюют только рабы и мужчины, а еще маленькие шлюхи, которые хотят власти!
  Раздался оглушительный грохот, и демон метнулся к окну.
  - Наши используют катапульту с огненными шарами. Но надолго этого не хватит! Ворота под натиском. Максимум, они будут осаждать город сутками и выкурят нас отсюда.
  - Бросайте все. Нужно уходить и сдать княжество Бериту, - крикнула я.
  Миена, оскалившись, прорычала:
  - Ни за что не сдам Иофамон! Тебе не понять, что значит дом!
  Да, мне не понять, что значит дом, а ей не понять того, что княжество не устоит в любом случае.
  - Если впустить их внутрь, можно зажарить их всех прямо здесь. Мы же можем уйти по тоннелю. Я знаю, что под Иофамоном скрыт целый лабиринт, ведущий к Пустоши и Тартосу. Снаружи нас ждет мой отряд. Бросай все и отдай приказ открыть ворота, а потом, закрыв их, поджечь город! Они поджарятся, как в духовке.
  - Какого черта я должна тебе верить, Падшая?
  - У тебя нет выбора! Иначе мы все здесь сдохнем и ты, и я. Наши дети! Твои и мои воины. За просто так! За твоё упрямство и глупость!
  Миена, металась по комнате, утратив человеческий облик. Она то и дело подходила к окну, сжимая и разжимая кулаки.
  - Где твоя армия? Их никто не сдерживает. Они, как тараканы, взбираются по стене! Я не вижу ни одного знамени твоего войска!
  Я бросилась к окну, не обращая внимание на оголенный меч демона. Всмотрелась вдаль, выискивая в первых лучах солнца, сверкающие знамена с огненным цветком. Но не увидела ни одного. Сердце болезненно сжалось. Они отступили? Но почему?
  - Где твоя армия, Падшая?
  Миена кричала, потеряв самообладание.
  - Это ты привела сюда врагов! Ты! Бериту не нужен был Иофамон. Ему нужна ты. Какая я идиотка!
  Мне захотелось влепить ей пощечину, чтоб прекратила истерику.
  - Возможно, у них другой план. У меня нет с ними связи. Мы вернемся, и ты отстроишь заново свое княжество, но представь, как сильно мы сократим численность его войска. Он не ожидает сдачи города. Да, и Огнемай сейчас почти пуст. Это наш шанс на две победы одновременно. Выведи нас отсюда. Со стороны Тартоса нас ждут. Доверься мне! Иначе потом будет поздно!
  Принцесса несколько секунд смотрела на меня, затем повернулась к высокому демону в боевых латах. Тому самому, который вынес дверь моей спальни.
  - Делай, как она говорит. Мы спустимся в туннель - открывайте ворота. Впустите Берита и поджигайте княжество.
  Потом повернулась ко мне:
  - Если ты меня обманываешь - я лично убью тебя. Вырву и сожру твое сердце.
  Марисса! Забирай Шай - мы уходим!
  - Отпусти Тиберия и моих воинов. Нам нужна сильная охрана и они ее обеспечат. Мы не знаем, что ждет нас снаружи!
  - Сделай так, как она сказала - отпусти их.
  
  ***
  Вакханалия смерти, я успела к ней привыкнуть за те годы, что встречалась с ее самыми уродливыми ликами и масками. Только самые страшные из них приходят далеко не в лице врага, а в умиротворенных лицах тех, кого мы любим, и кто покинул нас навсегда. Ко всему остальному привыкаешь. Это образ жизни в этом мире, где правит в основном смерть, а не жизнь.
  Всеобщая истерия, паника снаружи просачивалась даже через каменные стены тоннеля, по которому мы пробирались на другую сторону княжества. Гул от взрывающихся огненных шаров, падающих строений сотрясал тоннель и сверху сыпалась щебенка.
  Я крепко прижимала к себе сына, слегка пригнувшись, шла следом за Тиберием, чуть поодаль - Миена и Марисса с девочкой на руках. Замыкала отряд Веда и несколько демонов-воинов.
  Я думала о том, почему Фиен отступил от нашего плана. Почему не продолжил удары с тыла, а позволил армии Берита атаковать княжество. Какую опасность увидел инкуб, если увел войско? Чем больше я думала об этом, тем больше начинала нервничать. Фиен мог уйти только в одном случае - если решил, что здесь некого спасать. Что мы мертвы. У нас был план и на этот случай. Он должен был увести войско вглубь гор и переждать, чтобы нанести новый удар по Бериту. Но ни в коем случае не отклониться от первоначального плана - взять Огнемай.
  
  Мы достигли конца тоннеля, и демоны отворили огромный железный люк, ведущий наружу.
  Нас там никто не ждал. Ни одной живой души. Вдалеке протиралась бескрайняя Пустошь, а слева - скала Тартос заслоняла от нас солнце. Я судорожно выдохнула и посмотрела на Миену. Так не должно быть. Здесь что-то не чисто. Этот отряд должен был ждать до последнего. Как минимум несколько суток.
  - Прикажи своим воинам разведать местность со стороны Пустоши. Тиберий проверь что там со стороны Тартоса. Что-то пошло не так. Нам придется самим пробираться к отряду через лес.
  - Пешком? Без лошадей и провизии? Ты сошла с ума? Куда ты нас вывела, Падшая? Мы сдохнем с голода в проклятом лесу.
  Я стиснула челюсти и прижала к себе ребенка.
  - Не сдохнем. Фиен не ушел далеко. Они сделают привал в нескольких километрах отсюда. Их путь все равно лежит в Огнемай.
  - Похоже, твой инкуб тебя бросил!
  Я закрыла глаза, стараясь успокоиться, мною постепенно овладевало желание оторвать ей голову. Снести мечом к такой-то матери, чтоб прекратила истерить. Я даже невольно стиснула рукоять меча. Меня останавливало то, что с нами дети.
  - Прикажи им разведать местность, и двинемся в путь. Чем быстрее, тем лучше.
  Тиберий бросил взгляд на Миену, а потом на меня и сильнее сжал рукоять меча. Я посмотрела на огненную девочку, которая крепко обнимала служанку за шею, потом отрицательно качнула головой, и Тиберий кивнул в знак понимания.
  Воины скрылись из вида.
  - Они будут ждать еще несколько часов. Мы успеем. Как только соединимся с отрядом двинемся к Огнемаю.
  - Но идти через лес - это самоубийство. Там может быть кто угодно. Эльфы шныряют по Тартосу. Недавно моя разведка обнаружила следы целого отряда остроухих тварей. А у нас охрана из пяти демонов.
  - У нас нет выбора. Каждый из моих троих стоит десятерых, и твои - самые лучшие. Справимся.
  Миена протянула руки к дочери и прижала ее к себе.
  - Ты не голодная, Шай? Марисса тебя накормила?
  Девочка обхватила лицо матери маленькими ладошками:
  - Накормила. Когда я перестану есть пищу смертных? Когда я стану такой, как ты, мама?
  Я отвела взгляд и выдохнула. Все же материнство меняет даже таких сучек, как эта.
  - Тихо!
  Я обернулась к Веде. Она смотрела в туннель, нахмурив брови. А потом вдруг закричала:
  - Отряд! Там! По нашим следам! Их не меньше сотни!
  Веда протянула руки к тоннелю, и от ее пальцев взметнулись искры и, словно прозрачная волна столкнула камни над выходом из тоннеля. Они с грохотом завалили вход, взметнув облака пыли.
  Я не успела отреагировать, вообще не успела ничего понять, как вдруг увидела сверкнувший в руке Мариссы кинжал, она вонзила его в спину Миены, и та, распахнув в удивлении глаза, медленно осела на землю, а потом завалилась на спину. Все, что я успела сделать - это метнуть в Мариссу нож, он вошел точно в грудь вампирши в самое сердце.
  Я бросилась к Миене, та все еще прижимала дочь к себе и вздрагивала, из-под ее спины растекалась черная лужа крови. Острие хрусталя торчало из груди и светлое платье окрашивалось в цвет смерти - в черный. Господи! Что ж это такое? Как так?
  У меня дрожали руки, я выпустила Ариса, склонилась к Миене, но та тряслась всем телом, закатив глаза.
  - Возьми девочку, Шели. Я осмотрю рану, - голос Веды донесся, словно сквозь вату. Дрожащими руками я попыталась оторвать от Миены малышку, но Шай прижалась к матери всем тельцем, цепляясь за ее плечи, лихорадочно гладила бледное лицо с закатившимися в конвульсии глазами.
  - Мама! Мамаааааа!
  - Хрусталь задел сердце, она истекает кровью изнутри, и яд уже проникает во все жизненно важные органы.
  Миена захлебывалась кашлем, кровь пенилась в уголках ее идеального рта.
  Мне казалось, я начала задыхаться, прижимая к себе обоих детей и в панике оглядываясь по сторонам.
  - Марисса, видимо, оставляла метки в туннеле, вела за собой врагов. Когда поняла, что я закрою выход - выполнила свою миссию.
  Веда приложила пальцы к горлу Миены, приподняла веки демоницы, тронула острие кинжала кончиком пальца.
  - Она умирает. Мы ничего не сделаем. Если бы я была у себя, то возможно... а так мы ее не донесем.
  - Твою ж мать! Какого дьявола?
  Я резко обернулась, непроизвольно выхватив меч - вернулся Тиберий с отрядом.
  Они смотрели на демоницу, на мертвую Мариссу и снова на меня.
  - Марисса заколола Миену кинжалом, а перед этим оставила метки для воинов Берита в тоннеле.
  Я снова перевела взгляд на принцессу, по ее телу проходили волны судорог и лицо посерело. Я сильнее прижала к себе Шай. Девочка кричала и вырывалась. А мне хотелось заткнуть уши от этих диких воплей. Сердце сжималось так сильно от жалости, от ужаса, от неожиданности. Меня трясло, как в лихорадке, и по спине ручьями стекал пот.
  - Что там? - посмотрела на Тиберия, чувствуя, как сама срываюсь на панику. В груди невыносимо болело, словно ее сжало железными обручами.
  - Наш отряд ...все мертвы. Их перебили, как котят. Видимо эльфы.
  Я всхлипнула и закрыла глаза. Мне нужно успокоиться, нужно дышать медленнее.
  - Она мертва, - тихо сказала Веда, - это было очень быстро. Она почти не мучилась.
  Я до хруста прижала к себе Шай, и подхватила малышку на руки. Зарываясь в ее волосы пальцами, заставляя склонить голову к себе на плечо, чтоб не смотрела на мать. Веда взяла Ариса за руку.
  Несколько минут мы все молчали, потрясенные, обескураженные. Я не могла оторвать взгляд от лица Миены, на котором застыла маска умиротворения. Всего лишь несколько минут назад я сама хотела снести ей голову, а сейчас мое сердце сжималось от жалости. Как нелепо...как...глупо. Самое страшное - умереть от ножа в спину, особенно если его всадил тот, кому ты всецело доверял и всегда мог повернуться спиной. Все произошло настолько стремительно, что мне все еще не верилось...казалось, это какое-то жуткое видение или сон. Я открою глаза и...но вместо этого я увидела, как начальник охраны Миены склонился над телом своей госпожи и закрыл ей глаза двумя пальцами.
  - Шели, - Тиберий склонился к моему уху, - нужно уходить. Эльфы где-то рядом, и я не знаю сколько их. Нет времени на траур.
  Бросил взгляд на плачущую девочку.
  - Это нам тоже в дороге не нужно, ее вой слышно на несколько метров вперед.
  Он выдернул меч из ножен, и я бросила на него яростный взгляд. Несколько секунд мы смотрели друг другу в глаза.
  - Как знаете! Но это обуза!
  - Всё! - мой голос сорвался, - Тиберий закопайте тела. Уходим.
  Демон кивнул и махнул рукой остальным.
  
  Мы шли уже больше часа, и мне казалось у меня отвалятся руки. Дочь Миены уснула, склонив голову мне на плечо. Воины по очереди несли Ариса, а малышка не шла ни к кому. Только ее пытались забрать у меня - она начинала плакать. И мне эта дорога казалась уже нескончаемой. От голода урчало в желудке.
  Мы приближались к карьеру. К месту назначения. Но я уже не могла идти, выбилась из сил, видела, как Тиберий бросает на меня яростные взгляды, не понимая, зачем я взвалила на себя эту обузу в виде чужого ребёнка. И как я могла объяснить демону, что, прижимая к себе эту девочку я вспоминала ту другую... МОЮ маленькую девочку, которую не уберегла, которую потеряла. Когда-то много лет назад я, точно так же с двумя детьми на руках, блуждала по лесам. Детский запах, он неповторим, и сейчас чувствуя, как малышка вздрагивает во сне я не могла разжать рук... когда-то я их разжала и потеряла мою девочку навсегда.
  Дети не виноваты в грехах родителей, и это я заставила Миену покинуть княжество, а значит - это я виновата в том, что произошло, и у малышки никого не осталось.
  Нет. У нее осталась я. Потому что я ее не брошу.
  Когда я в очередной раз споткнулась и чуть не упала, Тиберий сказал, чтоб мы сделали привал.
  - Вы не дойдете с ней. Оставайтесь здесь, а я приведу отряд сюда. У нас нет другого выбора. Я оставлю с вами двух воинов Миены, а мы пойдем навстречу Фиену.
  Я решительно поднялась с земли и снова осела обратно. Ноги не держали меня.
  Я была вынуждена согласиться. Арис тоже устал. Мы выбились из сил, блуждая по этому лесу.
  
  ***
  
  - Ты правильно поступила, милая.
  Тихо сказала Веда и присела рядом, привлекая к себе Ариса, поглаживая его по темным волосам.
  - Я знаю.
  Выдохнула и провела ладонью по спине малышки, прикрывая ее накидкой.
  - Вспоминаешь Марианну?
  Я закрыла глаза и облокотилась о ствол дерева.
  - Я никогда ее не забывала. Иногда мне даже кажется, что я слышу, как она плачет или смеется. Бывает, я так отчетливо вижу ее лицо...кажется протяну руку и дотронусь.
  В горле запершило, и я судорожно выдохнула.
  - Мам, а кто такая Марианна?
  Я повернулась к Арису и посмотрела в его светло-голубые глаза. Такие же точно, как и у меня.
  - Твоя сестра...она сейчас с ангелами. Смотрит на нас и улыбается.
  - Она не с ангелами. Она умерла, - тихо сказал сын, - я уже достаточно большой, чтобы понимать это. А еще отец говорил, что у меня был брат, и он тоже умер.
  Я почувствовала, как по щеке скатилась слеза, и смахнула ее тыльной стороной ладони.
  - Ты скучаешь по ним, мама?
  - Да, маленький. Очень скучаю. Очень.
  Арис обнял меня за шею, зарывшись лицом в мое плечо, и вдруг спросил:
  - Ты любила их больше, чем любишь меня?
  Сердце дрогнуло, и я прижала его одной рукой к себе, чувствуя, как по телу пошли мурашки. Дети не задают такие вопросы просто так. Неужели Арис чувствует это?
  - Нет. Как я могу любить кого-то больше, чем тебя, Ар? Ты - моё сокровище, ты мой мальчик.
  - Но ведь их отца ты любила больше, чем моего.
  Арис поднял голову и внимательно посмотрел мне в глаза. Я знала, что когда-нибудь нам придется говорить об этом. Но сейчас? Когда я настолько не готова к этому разговору, настолько устала, что не чувствую ног.
  - Мы поговорим об этом потом, хорошо? Обязательно поговорим. Я обещаю.
  - Но это правда, мама? Скажи правда?
  - Кто сказал тебе об этом, Арис? Отец?
  Он отрицательно качнул головой.
  - А кто?
  - Ты зовешь его по ночам мама...папу никогда не зовешь, а его да.
  - Кого, милый?
  - Аша...так ведь звали их отца, да? Аш?
  Я стиснула челюсти и сильнее зарылась лицом в волосы Ариса, целуя макушку.
  - Когда-нибудь, милый, я все расскажу тебе. Когда станешь старше, ты поймешь, что нельзя кого-то любить больше, а кого-то меньше. Можно любить только одного или одну.
  Вдалеке послышался хруст веток, и я вздрогнула. Веда приложила палец к губам.
  Я медленно встала, прижимая к себе спящую Шай и вытаскивая меч из ножен.
  Только сейчас мы заметили, что демонов рядом нет. Они исчезли. Два воина Миены. Веда кивнула в сторону чащи, и я поняла ее без слов. Нужно уходить.
  Проснулась Шай и тихо всхлипнула, я склонилась к ее уху:
  - Тихо, маленькая. Иначе нас всех убьют. Тихо.
  Девочка обхватила меня руками за шею.
  Вдалеке раздался вскрик, а затем звук падающего тела, и мы рванули в чащу леса. Казалось, нас преследуют, кто-то гонится по пятам.
  Я продиралась сквозь кустарники, Веда за мной. Ветки хлещут по лицу и цепляют одежду. Пока вдруг не остановились, как вкопанные. На земле чернели тела демонов в форме армии Берита, а рядом с ними и те двое...с перевязями Иофама. Их убили совсем недавно, в воздухе витал запах свежей крови.
  Я, тяжело дыша, бросила взгляд на Веду. А потом мне показалось, что кто-то пристально смотрит на меня из темноты, резко обернулась, и внутри все похолодело - в непроглядной тьме сверкнули чьи-то огненные глаза и исчезли.
  В тот же момент мы услышали топот копыт и голоса. Отряд! Тиберий привел отряд! О Боже! Наконец-то!
  Огромная тень метнулась слева, и я быстро обернулась, сжимая меч за рукоятку. Топот копыт приближался.
  Мне показалось. Это нервы, они сдают после всего, что мы пережили за последние часы. Но кто-то убил демонов-воинов... и этот кто-то сейчас в лесу. Поблизости. Веда озиралась по сторонам, и я видела, насколько она бледна. Ведьму почти невозможно напугать, но сейчас мне казалось ее трясет от ужаса.
  
  ***
  Уже через несколько минут я крепко сжимала в объятиях Фиена, а он до хруста сдавливал мои плечи, осыпая лихорадочными поцелуями мое лицо:
  - Я думал, ты мертва... я видел знак... я думал. Шели! Дьявол...Шели...Я с ума сошел! Серебрянка!
  - Тварей убил эльф. Это эльфийский кривой кинжал. Распорол горло от уха до уха. Суки Иофамонские - они привели лазутчиков Берита.
  Послышался голос Тиберия.
  Фиен смотрел мне в глаза, вытирая слезы с моих щек большими пальцами и, не отрывая от меня взгляда, крикнул Тиберию:
  - Обыщите местность, и двигаемся на Огнемай, - провел костяшками пальцев по моей скуле, - они понесли серьезные потери. Зажарились в пекле. А я думал, свихнусь, когда понял, что ты осталась там.
  Я перехватила его запястье, чувствуя неловкость от этого безудержного восторга, видя отчаянную страсть в его глазах.
  - Я жива, Фиен. Все хорошо. Я просто очень устала.
  Потом перевела взгляд на малышку и снова посмотрела на инкуба:
  - Это Шай. Она теперь с нами.
  Фиен кивнул, убирая руку от моего лица, момент эйфории пропал.
  - Дочь Миены. Ее убили и...
  Инкуб усмехнулся:
  - Можно подумать, ты спрашиваешь моего мнения. Ты ставишь меня перед фактом.
  - Все чисто, Фиен, - Тиберий протянул инкубу обломок стрелы, - Нашли еще несколько трупов воинов Берита. Скорей всего шли за отрядом сзади. Пробиты насквозь эльфийскими стрелами, но мы не нашли следов. Видимо, единичные лазутчики, не отряд.
  Я еще раз обернулась, вглядываясь в сумрак леса...Внутри появилось странное чувство. Я не могла дать ему определения. Словно дикое волнение, когда разум еще не понял, не уловил, а сердце непонятно почему трепыхается с такой силой, словно проломит грудную клетку. Тот горящий взгляд...разве у Эльфов глаза полыхают огнем?
  - Что с тобой? - тихо спросила Веда, когда мы оседали лошадей и двинулись в путь.
  - Не знаю... я, словно... Не знаю. Мне показалось.
  Я пришпорила коня и поравнялась с Фиеном, в седле которого уснул Арис.
  
  
  
  5 ГЛАВА
  
  Я вздохнула свободнее, когда поняла, что мы понесли минимальные потери, тогда как потери Берита исчислялись тысячами. Теперь нельзя медлить ни секунды, нужно добивать их и идти на Огнемай.
  Мы оставили детей с Ведой и несколькими демонами в укрытии, в лесу, а сами ринулись обратно в пекло, в это раз в открытую, всем войском в жерло мясорубки и пожарища. В такие минуты мною овладевало безудержное желание убивать, оно поднималось изнутри, из недр моего существа, самое темное и жуткое, что дремало во мне, из того пепла, который остался после ужасной потери. Я рвала и резала врага, представляя, что каждый из них был убийцей Аша и моих детей, если бы могла - я бы грызла их зубами. Фиен сражался бок о бок со мной, не оставляя ни на секунду, прикрывая мою спину, так же, как и Тиберий. Но за времена бесконечных битв и походов, я не уступала им в ловкости, пусть не в силе и опыте, но я сражалась наравне с ними. И я бы ни за что не согласилась остаться в стороне, Фиен это понял еще при самой первой битве, когда я ринулась в бой вместе с ними. Тогда я впервые была ранена хрустальным мечом и меня долго выхаживала Веда, пока я снова стала на ноги. Учатся на собственных ошибках, а самые настоящие уроки получают только в сражении. Ни одна теория и тренировки не заменят настоящего рукопашного боя, когда ты совершенно не знаешь какой выпад сделает твой противник, который сам по себе смертоносное оружие, даже без меча. Но мне не было страшно, я не боялась смерти и это было моим преимуществом. Никто не ожидал от женщины, что она готова драться на смерть, а мои сверкающие волосы очень часть выводили противника из равновесия. В бою у женщины есть преимущества, так говорил Тиар. Никто больше не захотел тренировать меня, считая это бессмысленной затеей, но тренер, который учил сражаться весь молодняк нашей армии, узрел мой потенциал. Он всегда говорил, что мужчины слишком самоуверенны, сражаясь с женщиной, изначально недооценивают противника и это их первая ошибка в бою. К тому времени, когда они начинают реально понимать, что перед ними достойный соперник обычно уже поздно и они получили несколько смертельных ранений. Тиар оказался прав. Очень редко я встречалась с врагом, который не отпускал бы самоуверенные шуточки в мой адрес и не думал о том, как отымеет меня, когда победит. У меня была цель - убить, у них, как обычно, взять в плен. Мною руководила ярость, ненависть и жажда мести, а ими недоумение, самоуверенность и похоть.
  Мы ожесточенно атаковали полуразрушенные стены княжества, беспощадно добивали беглых воинов Берита еще на подступах к городу, а когда вошли, то вся мощь нашей разъяренной армии обрушилась на войско Берита. Их было намного больше, чем я рассчитывала, но никто бы уже не отступил. Адреналин бурлил в крови и мы, раздразненные запахом крови, рвались только вперед, чувствовали победу кожей, без какой-либо неуверенности, мы верили в нее, а вера творит чудеса. Она сворачивает горы и рушит империи. Я научила вере тех, кто по сути были полным отрицанием ее, как таковой. Они верили в меня и в то, что я принесу им удачу, а я вела их за собой, доказывая, что они правы. Кроме того, воины Иофама не сдавались и оказывали Бериту ожесточенное сопротивление, как я и предполагала, они стали нашими союзниками на поле боя. Это было тройное месиво, где наш противник явно проигрывал, хоть и обладал численностью войска в три раза превышающую мои подсчеты и предположения. Сложнее всего драться с теми, кто защищает свою землю и Берит нес огромные потери прямо на глазах. Мы драли их в клочья, резали и вспарывали грудные клетки, и я уже не знала чьей кровью запачкана: своей или врага. Я выдирала сердца и с упоением отшвыривала в сторону, отпихивая мертвых противников ударом сапога.
  Да, в меня вселялся дьявол и недаром говорят, что женщины более жестоки, чем мужчины, особенно разъяренные женщины, которые мстят. Потом, очень часто, после боя, я не верила, что могла так хладнокровно убивать, я ужасалась собственной кровожадности и иногда меня тошнило и рвало часами, но только не во время сражения. Словно, я становилась кем-то другим, кем-то способным поджечь врага и испытывать наслаждение от его агонии, вспоминая, как языки пламени забирали у меня любимого. Меня разрывало от ненависти. Я дышала ею и пропиталась до кончиков волос.
  Мы прорывались к входу в подземелье, это было моей целью, тогда как Фиен и Тиберий, разделившись с воинами на два отряда, зачищали город. Квартал за кварталом. Метр, за метром. Улицы, усыпанные мертвыми телами демонов, залитые черной кровью, посреди бушующего пламени. Поистине Ад. Один из его кругов, потому что основная битва у меня впереди - Огнемай. И я не успокоюсь пока не дойду туда.
  Мне нужно было вывести жителей Иофамона по тому тоннелю, через который Миена вывела нас с детьми. Не многие поняли моего порыва освободить смертных, но никто не спорил. Нам были нужны люди и численность только укрепляла наши силы. Добровольных доноров много не бывает. Спасенные пленники в благодарность могли принести нам много донорской крови для воинов не демонов, которые существовали благодаря, именно, этому ресурсу.
  Я отдала приказ найти Берита и привести ко мне живым. Не убивать, потому что я лично хочу казнить эту тварь. С особой жестокостью. Второго брата. Оставался еще один - Асмодей. Его я припасла на закуску, кроме того эта хитрая тварь сейчас находилась в мире смертных и даже не представляла какие потери несут его братья здесь, в Мендемае.
  Тиберий с Фиеном оттесняли врага вглубь руин Иофамона, давая мне возможность войти в сам дворец, который почти не пострадал от огня, но уже был окружен им со всех сторон. Еще немного и я не войду туда, сотни жителей будут погребены заживо под руинами. Тех самых жителей, которые могут стать частью моей армии.
  Вход в подземелье был завален камнями, видимо, воины Берита специально отрезали путь наружу. Когда мы прорвались в здание мой маленький отряд уже лишился четверых и нас осталось всего трое, я и двое преданных, еще со времен Аша, воинов, среди них мой тренер - Тиар. Израненные и изможденные мы двигали камни, расчищая путь, слыша, как наверху громыхает вакханалия рукопашного. Звон скрестившегося хрусталя, крики и брань.
  Я только могла предполагать сколько моих полегло там и заклинать их быть осторожнее. Молиться за них, как бы странно это не звучало именно здесь, в Мендамае. Можно сказать, в самом Аду.
  Огонь полыхал все ярче, расстилаясь оранжевым ковром по полу и выползая змеями по стенам, пожирая краску и гобелены, ковры и дерево, оставляя за собой черный пепел смерти. Не расчистим выход - сами попадем в ловушку, зажатые впереди огнем, а сзади каменной стеной. Если пламя перекроет выход в левый тоннель, мы все здесь погибнем.
  - Давайте, родные, давайте же быстрее, - умоляла я, зная, что итак все силы на исходе и что мои воины делают намного больше, чем я, слабая женщина. Я могла бы применить свою силу, но это грозило завалом помещения.
  Я постоянно оглядывалась назад, предполагая сколько времени у нас осталось. Потолок над нами зудел и стонал, казалось он вот-вот обвалится.
  А когда по нему пошли трещины, я в отчаянии застонала - счет пошел на секунды. Огонь фактически лизал нам пятки. Наконец-то удалось расчистить выход, уставшие, истекающие потом, покрытые копотью и кровь, мы двигали последний камень. В воздухе витали искры и дым забивался в легкие. Я дернула железный засов, отпирая массивные двойные двери.
  Жители тут же, в панике, ринулись наружу и мне не всех удавалось сдержать, успокоить и объяснить, что впереди огненная стена. Я слышала вопли тех, кто горели живьем, бросившись в истерике в самое пекло и быстро подталкивала остальных пленных к левому тоннелю.
  - Быстрее! Ну быстрее же! - голос сорвался, и я почти хрипела.
  Потолок трещал все сильнее и начала сыпаться щебенка. Снаружи раздался оглушительный треск и грохот. Я посмотрела на Тиара, который подпирал деревянной балкой потолок - мы поняли, что дворец начал разрушаться.
  - Шели, уходите! Уводи людей. Давай. Мы с Ченом удержим обвал насколько сможем.
  Внутри все сжалось, внутренности скрутило от отчаяния. Я не хочу больше никого терять. Я итак слишком много потеряла сегодня! И не только сегодня, черт раздери.
  - Нет, мы уйдем все вместе. Нас итак слишком мало! Давай, Тиар, мы успеем!
  Демон отрицательно качнул головой и в этот момент огромный кусок арматуры обвалился с потолка к моим ногам.
  - Нет у нас времени. Пойдем с вами - завалит всех, а так ты сможешь вывести их через лабиринт в тоннеле. Давай, Шели, ты сможешь. Мы верим в тебя. Все мы.
  Демоны подперли деревянными балками своды, но как только убирали руки, свод начинал давить на балки и те крошились. Приходилось удерживать на весу, подпирая пласты изо всех сил. Я видела, как по лицам воинов градом струился пот, как вздулись вены на руках и, от диких усилий, лопались сосуды в глазах.
  Бросила взгляд на потолок - весь испещрён трещинами. Времени слишком мало, Тиар прав.
  - Удержим на некоторое время. Давай, Шели, уводи их. Ты же знаешь, что я прав. Давай, веди нас к победе! Как ты сказала - не этот мир правит нами, а мы правим этим миром. Уходи!
  Я почувствовала, как запершило в горле, как навернулись слезы на глаза.
  Тиар был близок к Ашу, сражался бок о бок с ним веками один из самых преданных воинов. Мой тренер. В какой-то мере мой друг. Он научил меня всему что я знаю, он не раз прикрывал мою спину в бою. Я обхватила его лицо ладонями. Долго смотрела в его желтовато-зеленые глаза.
  - Да, мы правим миром. Все верно, Тиар. Но я не хочу вас оставлять. Я не могу!
  - Можешь! Ты сильная! Мы гордимся тобой! Мы гордимся выбором Аша! Ты будешь править этим миром, Шели. Обязательно. Ты сможешь!
  Он подмигнул мне и усмехнулся.
  - Идите. Мы удержим эту громадину.
  Я кивнула, погладила его по щеке и, закусив губы, побежала вглубь тоннеля, выхватывая бликами от факела перепуганные лица пленников, которые не знали: ни кто их освободил, ни что их ожидает впереди.
  Услышала позади себя голос Тиара:
  - За Аша! Сдохнуть! Но не отступить!
  Слезы потекли по щекам непроизвольно, я смахнула их тыльной стороной ладони, размазывая сажу и кровь по лицу. Да! За Аша! Он прав! Сдохнуть, но победить!
  - Все за мной, я выведу вас из дворца. Вы все свободны!
  И они пошли, безропотно и покорно, сжимая детей дрожащими руками, глядя на меня, как на Божество. Они не знали, что внутри меня все переворачивается и что ради них, ради совершенно чужих людей, я только что оставила умирать своих лучших воинов, которые были мне преданны все эти годы. Мир действительно менялся, потому что свирепые демоны отдавали свои жизни за смертных, а смертные умирали за демонов. Ради свободы, ради единственной цели - перемен к лучшему.
  Снаружи нас встретил Фиен и Тиберий, воины орали во все глотки победный клич и размахивали знаменами Огнемая. Некоторые хлестали чентьем прямо из горла. По их довольным, окровавленным лицам я поняла, что бой выигран.
  - Мы победили, Серебрянка! Сотни пленных и всего лишь десяток потерями! - выпалил Фиен и поднял меня на руки, я обняла его за шею и зарыдала. Слишком много потерь. Страшных и невосполнимых, как же трудно с ними смириться. Подняла глаза на инкуба:
  - Берит?
  Тот резко выдохнул:
  - Сбежал тварь. Мы не нашли его здесь, возможно, он бросил свое войско еще в самом начале боя и вернулся в Огнемай. Он продуманная и хитрая мразь.
  Я кивнула, стараясь сдержать слезы, когда позади нас рухнули последние обломки дворца и я поняла, что Тиар и Чен навечно остались там под завалами, гореть и плавиться живьем.
  - Значит мы возьмем его в Огнемае!
  Я смотрела на их довольные лица и по-прежнему понимала, что моя жажда мести не удовлетворена, что я получила лишь кусочек, мне нужно намного больше, чтобы успокоиться. Во мне живет жадная тварь, которая никак не насытится. А возможно, я никогда не смогу удовлетворить свою жажду мести. Потому что победы приносили мне разочарования...Я ожидала, что мне станет легче, а оно не становилось. Ни на секунду.
  
  Я оглядывалась на Иофамон, пока Фиен зашивал колото-резанную на моем плече. На руинах города развевался флаг с огненным цветком.
  Стиснув зубы, я думала о том, что очень скоро мы возьмем Онемай и я провозглашу Ариса наследным принцем. Мы почти у цели. Один из воинов только что вернулся из убежища в лесу и сообщил, что Арис и Шай в порядке. Ожидают, когда мы сможем их забрать. В округе все чисто, не видно следов ни эльфов, ни демонов. Я отправила к ним еще троих воинов для охраны. Мы вернемся не скоро. Только после взятия Огнемая.
  Потом передышка ровно столько, сколько времени у нас возьмет на восстановление, чтобы потом пойти войной на Балместа. Я рассчитывала, что и демоны Берита пополнят наши ряды, тогда нас станет еще в тысячу больше. По моим подсчетам численность эльфов не должна превышать более пяти тысяч, включая мирное население и рабов. Мы справимся. Главное рассчитать каждый свой шаг и выманить остроухих из Тартоса, где у них стратегически более выгодное положение - высота.
  Фиен сделал еще один стежок и посмотрел на меня:
  - Больно?
  - Нет.
  Мне уже давно не больно физически, внутри меня живет столько боли, что по сравнению с ней распоротое предплечье - незначительная царапина, ведь внутри все разворочено до мяса и постоянно кровоточит.
  - Довольна победой?
  Я кивнула, глядя вперед, сильнее сжимая челюсти, когда он делал еще один прокол иглой, протягивая нитку.
  - Нет, не довольна. Тебе как всегда мало. Да?
  Медленно повернулась к нему.
  - Мало. Наверное, никогда не будет достаточно.
  - А когда будет уже не с кем воевать, Шели?
  - Когда будет не с кем воевать я смогу наконец-то заниматься воспитанием Ариса.
  - А стать моей женой по-настоящему сможешь когда-нибудь?
  Мы постоянно возвращались к этой теме, и я с каждым разом понимала - это нескончаемый круг, который я не могу разорвать потому что официально мы женаты. В глазах моего народа я принадлежу Фиену. И от этой мысли меня передергивало, как от омерзения. Не потому что Фиен был мне противен, а потому что мне претила сама мысль о том, что я могу принадлежать еще кому-то, кроме Аша. Но я ничего не могла поделать с тем, что у нас общий сын и что инкуб - мой законный муж.
  - Нет, не смогу, - ответила очень спокойно, но внутри все содрогалась от жалости к нему. Я знала, что причиняю боль, но не могла притворяться.
  Жалость - как испорченная почва, на ней никогда не вырастет любовь, она слишком унизительна сама по себе, а любить того, кто в твоих глазах достоин лишь сожаления, невозможно. Иногда настойчивость мужчины пробуждает ответные чувства, а иногда она раздражает. Меня раздражало, то что Фиен постоянно напоминал мне о моем долге, а я не считала, что я что-либо ему должна. Но это упрек, я видела в его глазах "я дал тебе жизнь, я дал тебе сына, а ты не можешь подарить мне хотя бы свое тело. Пусть не любовь".
  Но я не просила в долг, я не просила меня возвращать и не видела ни одной причины оставаться ему должной.
  - Почему?
  Медленно выдохнула, стараясь не дернуться, чтобы не мешать ему зашивать.
  - Хотя бы потому что - это предательство.
  Фиен оборвал нить и посмотрел на меня.
  - Никто не считает тебя предательницей, Шели. Нельзя предать мертвеца, потому что он уже ничего не может тебе дать, а я могу. Могу так много, Серебрянка. Если бы ты только позволила.
  Протянул руку и тронул мои волосы. Я дернула головой и резко вскочила с камня.
  - Я! Я буду считать себя предательницей! И ты ошибаешься - он не мертв. Знаешь почему? Он живет здесь, - ударила себя в грудь, - живет и будет жить пока я дышу. И в любви не нужно что-то брать или получать взамен. В любви нужно отдавать. Только отдавать себя целиком и полностью, не ожидая чего-то взамен. Потому что тогда это не любовь, а торговля. Ты мне - я тебе. Поэтому я буду отдавать ему свою верность до конца моих дней и мне стыдно, за то, что ты сделал со мной. За то, что в глазах других я с тобой, а не с ним.
  - Его нет, Шели! Пойми! Нет его!
  - Есть! Просто ты не видишь, и никто не видит, а я вижу. Каждый раз, когда закрываю глаза. Я слышу его даже в легком дуновении ветра, я чувствую его в биении моего сердца.
  - Это сумасшествие и паранойя! - Он стоял напротив меня сжимая руки в кулаки.
  - Возможно. Но это МОЯ паранойя и МОЕ сумасшествие.
  - Мы не можем быть мужем и женой и при этом не спать в одной спальне годами. Начнутся разговоры и сплетни.
  - Мне плевать, Фиен. Ты заварил это, ты пошел на это. Я не просила тебя.
  Не упрекай меня в том, что мне было совершенно не нужно.
  - А наш сын? - глаза Фена сверкнули, - Он не был тебе нужен?
  - Нет! Не был! Я приняла его и полюбила, но он не был мне нужен. Так же, как и ты, и это нелепое замужество.
  - Ты бы сдохла, - словно выплюнул мне в лицо.
  - Я этого и хотела.
  Он вдруг скривился как от боли, а потом взял меня за плечи:
  - Но почему, Шели? Я настолько противен тебе, я настолько недостоин твоей любви, что ты так меня ненавидишь? Что со мной не так, Шели?
  Внутри снова все сжалось, я приложила ладонь к щеке инкуба.
  - Нет. Все не так. Ты не противен мне. Ты такой необыкновенный. Ты самый лучший и самый достойный из всех, кого я знаю. И у меня нет ненависти к тебе. Просто я ЕГО понимаешь? Настолько ЕГО, что во мне нет ничего моего. Я наполнена им до краев и во мне не осталось меня самой. Ты бы смог попросить меня у него? Как думаешь он отдал бы меня тебе? Только он может решить, как распорядится моим телом и моей душой, а пока его нет, я не могу распоряжаться тем, что мне не принадлежит.
  - Но его никогда уже и не будет, - глухо пробормотал Фиен.
  - Значит я никогда не смогу принадлежать себе. И тем более тебе.
  - Значит все было напрасно?
  - Все было напрасно. Мне жаль.
  Я застегнула пуговицы кожаного жакета, нацепила пояс и пристегнула меч.
  Спрятала волосы под капюшон и громко крикнула:
  - Привал окончен - мы идем на Огнемай.
  
  
  
  6 ГЛАВА
  
  - Сколько времени нам придется продержаться? - Тиберий озирался по сторонам и нервно сжимал рукоять меча дрожащими пальцами. Слишком опасное место, рядом граница с Пустошью.
  - Около трех суток, - его собеседник не снимал капюшона и ночной сумрак скрывал лицо от посторонних глаз.
  - Мы будем истощены.
  - У вас нет другого выбора, иначе остроухие не поверят мне и не войдут в город. А нам всем надо, чтоб поверили.
  - Думаешь, мы справимся?
  - Если сделаете, как я сказал - справитесь. Воины поверят тебе?
  - Да. Они уже давно не идут за Фиеном, его авторитет упал в их глазах после поражения в Нижемае, когда мы понесли огромные потери по его вине. Если б не она - его бы давно свергли.
  - Сколько пойдут за тобой?
  - Около тысячи точно пойдут.
  - Этого достаточно. Вы должны будете занять те позиции, которые я сказал. Ты хорошо знаешь Огнемай, что делать при внезапной атаке и осаде тоже знаешь. Я отыграю свою партию, а ты отыграй свою.
  - Что будет с ней потом?
  Глаза собеседника ярко сверкнули желтым, как внезапная молния и погасли.
  - Тебя это волнует? Она моя рабыня и свободы ей никто не давал. Вернется в кандалы и ошейник.
  - А с ним?
  - Казню лично, - желтый сполох вновь сверкнул из-под капюшона.
  - Тебя не было пять лет. Все мы...
  - Что вы? Забыли, кто ваш предводитель? Забыли, кому подчиняетесь и кто я такой?
  Он двинулся на Тиберия и тот отступил на шаг назад, сильнее сжимая рукоять меча.
  - Нет, Аш, не забыли, они считают тебя мертвым. Все эти годы она вела нас. Они могут стать на ее сторону. Тогда армия поделится на два лагеря. Ты знаешь, чем это может грозить.
  - Не поделится. Оставь это мне. Она должна открыть ворота, а дальше дьявол нам в помощь. И ты помнишь уговор - обо мне молчать до последнего. Я сам себя воскрешу. Среди вас есть предатель и мне пока неизвестно кто он, так же, как и тебе.
  - Аш! Мать твою, я до сих пор не верю, что ты жив.
  - Жив. Живее не бывает, - хищный оскал и ряд белоснежных клыков в темноте, Тиберий вздрогнул, - Последний рывок и мы уничтожим всех одним махом. Что с Нижемаем? Кто там остался?
  - Лам с тысячным отрядом и много смертных. Но Лам фанатично предан тебе, Аш, он не пойдет против тебя. Это молодняк на ее стороне, но все сражаются и умирают с твоим именем на губах. Она возвела это в культ.
  - Лживая сучка прекрасно знает, как нужно манипулировать. Тем лучше, облегчит мне задачу. Все. Давай. Времени мало. Иди к своим. Больше встреч не будет. Теперь только в Огнемае.
  Аш вдруг резко схватил собеседника за шиворот и дернул к себе:
  - Хоть одно неверное движение, и ты сдохнешь, понял меня? Надеюсь ты не забыл, как рискованно переходить мне дорогу, Тиб?
  - Я никогда не предавал тебя, Аш.
  - Ты предупрежден. Почувствую подвох - заморю всех голодом и подожгу Огнемай. Мои планы могут быстро измениться.
  - Я присягнул тебе в верности почти тысячу лет назад, разве за эти годы я не доказал свою преданность?
  Пальцы Аша разжались, и он надвинул капюшон ниже на лицо.
   - Последнее время многое изменилось. Все. Давай. Встретимся в Огнемае.
  
  ***
  
  Он шел по её следам от самого Нижемая. В одиночку. Выслеживал и вынюхивал с тщательностью хищника, который на первом этапе только изучает местоположение добычи и ее повадки, чтобы напасть в самый неожиданный момент. До последнего сомневался, что она решится на этот шаг - атаковать Иофамон, как говорил ему Тиберий, но Аш ошибся вдвойне. Шели оказалась намного умнее, чем он думал. Заключила мир с Миеной. Очень хитрый шаг, очень осмотрительный. Он во многом недооценивал ее, точнее никогда не смотрел на свою женщину с позиции стратега и воина. Аш вообще был слепым идиотом, который позволил себя изменить. Да и не только себя. С ее появлением все начали меняться. Какая-то хрупкая смертная, по сути - никто, былинка, вывернула Мендемай наизнанку. Вывернула восприятие демонов, принципы, ценности. Все стало другим. Но если раньше Аш восхищался этим, поражался её великодушию, доброте, свету, который она излучала, делая из свирепых равнодушных демонов сплоченный отряд мятежников за свободу и иные законы, то сейчас он с отчаянием понимал, что все это было сделано ради амбиций. Проклятая сучка заставила его начать чувствовать, перевернула ему мозги на сто восемьдесят градусов. Тысячелетиями в Мендемае ничего не менялось. Смертная не пробыла с ними и десятилетия, а такое впечатление, что апокалипсис уже начался и именно с ее подачи.
  С какой маниакальной упорностью она шла к победе за победой. Шели многому научилась, когда они были вместе и он даже гордился ею в какой-то мере, а с другой стороны Аш ожидал своего часа, когда загонит смертную в ловушку и раздерет на части. На мелкие полоски рваной плоти, расшвыряет по Мендемаю и будет извращенно наблюдать как гниют ее останки. Ее и проклятого инкуба. Только вначале она будет валяться у него в ногах и харкать собственной кровью. Больше всего ему хотелось снова поставить ее на колени. Туда, к его ногам, к носкам его сапог, где ей самое место.
  Они оба заплатят высокую цену за свое предательство. Потому что он сам сдох, он сам уже давно разлагался, вонял падалью и смертью на километры. Они изрезали его на ошметки еще пять лет назад, когда Аш смог наконец-то вернуться домой и понял, что его не ждут. Никто, будь они прокляты, не ждет. Все предатели. Все до единого. Все те, кого он считал своей армией, своими фанатичными воинами. Одни предали его в постели, а другие тем, что не растерзали обоих за это предательство и склонили голову перед этой шлюхой, которая раздвинула ноги едва он не вернулся домой. Тварь даже не переждала время траура ни по нему, ни по их детям, а трахалась с инкубом и завоевывала ЕГО, Аша, земли. С его именем на устах, с его знаменем. Выбрала верную тактику.
  Она оказалась просто амбициозной и продажной сукой, которая так ловко обвела его вокруг пальца, да и не только его, а многотысячную армию демонов. В ее маленькой, серебристой головке, которую она склоняла к нему на плечо по ночам после жарких часов любви, после стонов и криков, которые дарила ему и которые он вырывал из нее силой, сатанея от страсти, зрел свой собственный план по завоеванию власти. Он обнажил перед ней спину, потому что доверял. Впервые за всю свою гребаную вечность, он кому-то доверился. Между лопатками до сих пор торчат ножи, которые она вогнала в него по самую рукоять. Он насквозь прошит этими лезвиями лжи и лицемерия.
  Как же он верил ей, любил её. Безумно, до дрожи, до озверения и бешенной ревности, до неестественной кровоточащей в мозгах нежности.
  Только от звука её имени у него напрягался каждый нерв на теле. Он мог сдохнуть за нее без сожаления, а её улыбка согревала его изнутри. В голубых глазах плескался его мир. Новый. Особенный. Она - как символ перемен, как свежий воздух в серном смраде Ада. Дьявол, все оказалось маскарадом. Мендемай меняет всех, даже падших ангелов превращает в химер.
  Сейчас Аш хотел только одного - заставить ее приползти к нему на коленях и посмотреть этой твари в глаза, когда она его узнает, а потом мучительно долго заставлять ее жалеть о каждом дне ее жизни. Никчемной, бесполезной жизни ЕГО рабыни, которая слишком высоко поднялась и которую он опустит так низко, что она пропитается грязью и собственной кровью. Она будет нести ответ за все. И особенно за то, что не уберегла их детей. За то, что избавилась от них, чтобы не мешали предаваться похоти с любовником.
   Дети. Когда думал о них внутри все наполнялось дикой болью, агонией, казалось его кости крошатся, а мясо отстает от них, как у зверя, которого поджаривают на вертеле. Он никогда не думал, что способен ТАК любить. И эта любовь не могла сравниться ни с чем. Это было так же естественно, как дышать. Смотреть на малышей, видеть в них себя и захлебываться идиотским восторгом, что это его дети, часть его самого. Вечность можно потрогать и коснуться губами, вдыхая запах свежести и молока. Замирать, когда маленькие пальчики касались его лица, видеть абсолютную любовь в сиреневых глазах дочери, обожание, бескорыстное, нежное, хрупкое.
  Он мог за них убивать и умирать сотни раз, он понял, что значит полное обесценивание собственной жизни ради кого-то другого, значение вселенской нежности и отчаянной привязанности. Когда узнал об их смерти хрипел и ползал по каменному полу, орал до хрипоты, до крови из глотки и плакал. Да, блядь, он плакал впервые за свою вечность, он рыдал. Он проклинал себя и ее, но больше себя. Его детей резали, как скот, а он в это время валялся растением в замке Балместа. Не уберег. Не смог защитить. Полное бессилие перед чьей-то жестокостью и прежде всего перед ЕЕ равнодушием к ЕГО детям. Он мог бы простить ей многое, пусть даже не простить, но закрыть глаза, возможно, даже оставить ее в покое. Но он никогда не простит ей смерти детей! Никогда, будь она проклята. Трижды проклята!
  Они мертвы по ее вине, а он подарит ей так много боли, что ее вопли и рыдания буду разносится по всем землям Мендемая. Она позавидует грешникам в Аду. Он казнит ее лично. Медленно, изощренно, так чтобы прочувствовать каждый миг ее агонии, просмаковать, ощутить на языке вкус лживых слез и ядовитой крови. Пусть орет. Так же как кричали его дети, звали мать, когда их убивали, а рядом с ними никого не было. Не было той, что должна была беречь и любить их. Той, что обещала ждать, когда он шел на смерть ради них и своего народа, а вернулся в пепелище, в руины, на которых она построила себе новую жизнь, а он мог только ковыряться в тлеющих головешках и искать ответ на вопрос ПОЧЕМУ?
  
  ***
  
  Аш наблюдал за боем с вершин Аргона. Долго наблюдал, пока вдруг не понял, что Шели в опасности, что Фиен отступил и оставил ее там гореть в руинах Иофамона. Проклятый, трусливый инкуб отступил и бросил её там одну.
  Демону показалось, что он сам возгорелся изнутри и ожоги оставляют волдыри на его венах и на натянутых нервах до предела нервах. Только Аш может казнить ее, и никто больше. Он слишком долго ждал этого момента, чтобы позволить воинам брата убить ту, кого он хотел замучать лично.
  Пришпорил коня и помчался к Пустоши.
  В Иофамоне есть тоннель, если удастся проникнуть в него извне он может успеть. Злобно усмехнулся, когда увидел, что возле входа в тоннель ее ожидает отряд. И это продумала. Не даром присутствовала каждый раз, когда Аш объяснял воинам о стратегии нападения, разрабатывал ходы и планы. Маленькая падшая оказалась достаточно умной чтобы учиться, наблюдая, применяя его собственные методы. Оказалась умнее Миены, умнее Лучиана и Берита.
  Неужели она изначально задумала все это? Грандиозный план по уничтожению Аша и завоеванию земель для себя и инкуба? Они вынашивали его вместе? Он, как идиот, доверял им обоим, как себе. Часто оставлял наедине или поручал Фиену присмотреть за ней. Что они делали в его отсутствие одному дьяволу известно. И только от мыслей об этом внутри растекался яд, он плавил мозги, взрывался огненной яростью боли и ревности, заставляя нажираться чентьемом до беспамятства, рушить все вокруг, убивать, трахать шлюх и драть их на части, представляя, что это она. Сколько раз за эти годы он уже мысленно убил ее? Тысячи.
  Выл, как дикое животное в лесу на кровавую луну и крошил деревья, пугая всех лесных тварей ревом преданного и загнанного в капкан своих иллюзий рогоносца-демона.
  Лживый мир, лживые женщины, лживые братья. Все что его окружает сплошная фальшь. И единственная, кому он поверил, оказалась хуже всех вместе взятых, потому что смогла разодрать его бессмертное сердце на куски и измазать грязью предательства каждый из них. Растоптать тот огненный цветок, который жил там, поотрывать ему лепестки и порвать тонкий стебель. Так он и остался кровоточить обрывками воспоминаний, постепенно превращаясь из огненного в каменный, покрытый трещинами ее измен.
  Аш убил их всех. Всю ее охрану до единого и оставил мертвецов гнить на жестоком Мендемайском солнце. Он с упоением отрезал им уши, оскверняя трупы тех, кто некогда сражался с ним бок о бок и присягали в верности. Так надо и это самые малые жертвы, на которые байстрюк готов был пойти ради своей цели. Теперь они по разные стороны баррикад.
  Проклятый Эльф открыт с ним и не скрывает своих планов на Аша. Враги иногда намного честнее друзей, потому что ненависть откровеннее всех эмоций вместе взятых.
  Враг причинит тебе боль правдой, но от нее не останутся шрамы, как от лживой преданности друзей. Враг бьет в лицо, а близкие в спину, потому что к врагам спиной не поворачиваются. Только даже Балмест не знает какой именно план Аш вынашивал годами нахождения в плену у эльфов и чего ему стоило завоевать доверие короля и усыпить бдительность одного из самых хитрых правителей.
  Иногда стоит пожертвовать десятком ради того, чтобы спасти тысячи и Аш жертвовал без сожаления. У него нет времени на слабость, эта роскошь непозволительна для демона, который затеял двойную игру. Игру, которую продумал до мельчайших деталей, когда вернулся к Балместу сам, добровольно и принял его предложение. Стратегия всегда была его коньком и как говорил отец, численность войска не всегда гарантирует победу, сотни мечей в руках идиотов бесполезны, когда на поле боя противник у которого, помимо оружия, имеются мозги в голове. Потому что голова управляет руками, а не наоборот.
  Но иногда жажда мести затмевала разум. Особенно если он приближался к Шели слишком близко. Аш бы выкрал ее прямо сейчас, когда она вышла с небольшим отрядом Иофамонцев из тоннеля, но не мог. У него были другие планы. И жажда мести не должна затмить его цели.
  Аш убедился, в том, что Тиберий вернулся с отрядом и сам скрылся в лесу, зная точно какой дорогой они пойдут. Отпустив коня, крался следом черной тенью по веткам деревьев, по кустарникам и зарослям, не сводя с нее горящих ненавистью глаз. Не мог отказать себе в мазохистском удовольствии наблюдать за ней.
  И им снова овладел соблазн послать все к дьяволу, поквитаться с ней сейчас. Даже разум помутился от этого бешеного желания разодрать ее на части немедленно. Зверь внутри разорвал все цепи и жаждал нажраться ее крови.
  Жаждал в эту минуту даже больше, чем вернуть себе все то, что потерял.
  Он устранил двух иофамонцев и постепенно подкрадывался к месту привала, где оставались только Веда и Шели. Но едва завидел ее вблизи - замер и не мог сдвинуться с места, потому что она нанесла ему еще один удар под дых, выбила его из равновесия и заставила скорчиться от боли, согнуться пополам и сжимать челюсти до крошева, скрипеть зубами. У нее на руках был ребенок. Двое детей. То, как она нежно прижимала к себе мальчика и ворковала с ним, не оставляло сомнений - это ее сын. ОТ НЕГО! Мать ее! От него! Она бросила детей Аша, а ребенка проклятого инкуба любила. И девчонка. Огненно-рыжая. Она льнула к Шели, обвивая ее шею руками. Значит двое детей Аша мертвы, а дети инкуба живы.
  Свидетельство ее измены, свидетельство ее любви к другому. Живое и говорящее доказательство предательства. Смотрел и чувствовал, как внутри даже каменный цветок крошиться на осколки.
  Ненависть лишала рассудка, перед глазами шли огненные круги, его ломало и рвало на части. В это момент Аш впервые пожалел, что не сдох там, в замке Балместа. Нет ничего страшнее этой бесконечной серной кислоты, бегущей по венам, пенящейся и бурлящей, которая разъедает до костей его плоть, превращая в обезумевшую тварь, готовую к кровавому пиршеству.
  Только ее боль утолит зверя, только ее слезы и крики. Возникло желание убить их всех прямо там. Прикончить и избавиться от боли....Но он понимал, что после её смерти будет еще больнее, после ее смерти он сгниет окончательно. Ненависть держит на плаву, над болотом и окончательной деградацией. Вначале нужно вернуть себе все то, что принадлежит ему по праву. Хладнокровно и расчетливо именно с ее помощью, использовать суку так, как она использовала его. А потом поквитаться. У него будет время, чертовая туча времени после того, как вернет себе Огнемай и свою армию.
  Снова посмотрел на нее и стиснул челюсти. Не изменилась - такая же красивая, нереальная для этого мира. Когда-то он мог ворваться в ее мысли и знать, о чем она думает, когда-то она принадлежала ему. Его собственность, его вещь, которую он мог сломать в любой момент, а вместо этого вознес до себя. Поднял на пьедестал. Она изменила его. Она научила его тому, чего Аш никогда не знал и, будь она проклята, лучше не знал бы и дальше. Так было легче жить.
  Шели вдруг резко обернулась, и он отпрянул в темноту. Женщина встала во весь рост, лихорадочно оглядываясь по сторонам, словно успела заметить его. Сильнее прижала к себе ребенка, и он со стоном закрыл глаза, вспоминая, как когда-то она так же обнимала его детей, ласкала и целовала их, ворковала над ними. Заставила поверить, что бывает иначе, что его собственная память не обманывает его, когда выдает картинки из далекого прошлого, где темноволосая женщина качала его самого на руках и пела колыбельную.
  Грязно выругался про себя, когда почувствовал приближение отряда. Наблюдать за тем как бывший друг соскочил с коня и бросился к ней оказалось сущей пыткой и то как Фиен прижал её к себе, осыпая поцелуями бледное лицо Шели.
  Были мгновения, когда самому Ашу невыносимо, до жжения в костях, хотелось притронуться к ней. Так сильно хотелось, что он ломал костяшки пальцев о стены, казалось его клыки раскрошатся от постоянно сжатых челюстей, а в голове разорвется огненная магма. Он закрывал глаза и слышал её голос, он даже чувствовал запах серебристых волос. Рычал и скалился от отчаяния и ненависти к себе за эту неконтролируемую слабость.
  Напиваясь чентьемом, он видел всех тварей ада наяву, они пожирали его изнутри.
  Вернулся обратно к Балместу и всю ночь напролет остервенело трахал его сестру во все отверстия, вспарывал когтями ее плоть, вгрызался клыками, под её дикие крики боли. В самые острые моменты, он видел перед глазами белые волосы и голубые глаза Шели и ему стоило дьявольских усилий сдержаться и не вырвать сердце принцессе. Но тогда Балмест казнит его немедленно, вряд ли сдержат даже собственная выгода и интересы.
  После нескольких часов остервенелого вдалбливанья в окровавленное тело эльфийки, пришел в ярость, бросил недотраханную, ушел к себе, а она истерила под дверью, молотила кулаками в дверь, грязно ругалась, угрожала всеми пытками ада и казнью, а потом плакала и умоляла впустить ее. Умоляла позволить спать в его ногах, целовать его руки. Потом снова угрожала. Распахнул дверь и за волосы втащил в свои покои, бросил на колени и, расстегнув штаны, ворвался в ее рот, по самое горло, удерживая за волосы, насаживал на вздыбленный член, не получая разрядки, полосовал ее щеки когтями и наконец-то излился под судорожные сжатия ее гортани, она сглатывала его сперму, а он понимал, что не получил никакой разрядки, что весь этот извращенный секс только будит в нем совершенно обезумевшего монстра. Отшвырнул эльфийку в сторону и свалился на постель пьяный, измазанный ее кровью и опустошенный.
  В дверь ломилась охрана, взбудораженная дикими воплями принцессы, но, когда они ворвались в покои вместе с Балместом и тот, увидев истерзанную сестру, приказал взять Аша, она бросилась в ноги брата и умоляла не трогать любовника, который лежал на постели и с самоуверенной усмешкой смотрел на короля Эльфов.
  Принцесса кричала Балместу, что это она сама просила Аша быть грубым и жестоким, тот ни в чем не виноват. Сколько раз повторялось одно и тоже, сколько раз она, изодранная, жалкая, залитая слезами просила за него перед братом после очередной вакханалии зверств байстрюка.
  Балмест терпел, но не трогал беснующегося демона, и не только потому что сестра заступалась за своего психопата-любовника, а потому что Аш был нужен ему самому.
  В этот раз эльф приказал слуга вынести сестру из покоев Аша, а сам стал в нескольких шагах от демона, сложив руки на груди и прищурив глаза, смотрел на наглеца, развалившегося на постели.
  - Когда-нибудь она не простит тебя и тогда я лично сдеру с тебя кожу живьем.
  Аш расхохотался унизительно громко, так, что его смех разнесся эхом под сводами высоких потолков, а эльф сжал челюсти и кулаки.
  - Простит. Ей нравится, чтоб ее драли, как шлюху. Знаю, что у тебя нет опыта с женщинами, но иногда есть такие, которые любят чтобы с ними обращались, как с тряпками и вытирали о них ноги. Это перерастает в зависимость, чем меньше ее хочешь, тем больше она просит оттрахать самыми разными способами.
  - Ублюдок! Мы говорим о моей сестре! О принцессе Эльфов, а не о твоих шлюхах -рабынях.
  - А принцессы не могут быть шлюхами?
  Аш приподнялся на локтях и посмотрел на Балместа из-под густых бровей.
  - Когда-нибудь я убью тебя, - процедил эльф.
  - Когда-нибудь я могу убить тебя. И мы оба знаем об этом.
  Балмест сделал инстинктивно шаг назад. Боится. Правильно делает остроухая тварь. Когда-нибудь его засушенные уши украсят перевязь Аша.
  - Падшая взяла Иофамон и идет на Огнемай, - сказал Балмест, глядя на реакцию демона, тот продолжал лежать на постели и смотреть в потолок.
  - Она уже взяла Огнемай, ты плохо информирован, Бал.
  - И что? Ты так и будешь валяться и напиваться здесь пока они там празднуют победу?
  - Они не празднуют победу, они считают свои потери, а победу они будут праздновать сегодня утром. К тому времени я окружу Огнемай со всех сторон и отрежу им все пути к отступлению. Мы не будем атаковать город - мы возьмем их измором. Пока голодные и изможденные они не приползут к нам на коленях. В Огнемае не осталось запасов еды, нет смертных рабов. Она планирует привезти их туда из Нижемая после того, как вывесят знамя на шпилях дворца.
  "Мое, блядь, знамя!" Аш резко сел на постели и прищурился.
  - Мы отравим воду во рве концентратом жидкого хрусталя, мы заблокируем все входы и выходы из города. Через несколько суток они сдадутся.
  Балмест усмехнулся и прищёлкнул языком.
  - А не проще поджарить их там так, как Падшая поджарила жителей Иофамона вместе с воском Берита?
  - Нет! Огнемай падет без разрушений и сражений. Это мой город, и я хочу получит его обратно. Это был наш уговор, если ты помнишь.
  - Умный и хитрый сукин сын.
  Аш перевел взгляд на Эльфа и снова усмехнулся.
  - Приказывай собрать войско, Балмест.
  - Значит, после взятия Огнемая, с демонами покончено? А байстрюк?
  От этих слов Аша слегка передернуло. Напоминание, что с его помощью проклятый остроухий ублюдок планирует уничтожить целую расу, заставило демона сжать руки в кулаки. Держать себя в руках. Балмест не должен заподозрить, что Аша действительно волнует этот факт.
  - Не расслабляйся. Еще есть Нижемай и Асмодей с Беритом. Оба скрылись в мире смертных, но они вернутся. Ну и я собственной персоной тебе на закуску, если не подавишься.
  Глаза Эльфа сверкнули, он явно не мог скрыть своих мыслей насчет судьбы байстрюка после взятия всех городов. И сукин сын вполне мог осуществить свой план потому что Аш останется фактически один и без армии. Только Балмест, как всегда, делает одну из самых распространенных ошибок зарвавшихся и самоуверенных диктаторов - он недооценивает противника.
  - Думаешь, что мне будет трудно справиться с тобой, Нэд?
  - Думаю, что до этого еще есть время, Бал.
  
  7 ГЛАВА
  
  Я смотрела, как знамя развевается на ветру, как огненный цветок переливается в тусклых лучах Мендемайского солнца и на секунду мне показалось, что на шелковой материи видны потеки крови, она стекает вниз и капает на землю, как жуткий дождь из преисподней.
  Да, именно это знамя было выстрадано больше, чем какое-либо другое из его братьев-близнецов. Потому что эта победа стоила мне сотен воинов демонов, бессмертных всех рас и смертных, которые полегли на подступах к городу. Это был самый ожесточенный бой за все годы возникновения сопротивления. Но в отличии от врага мои воины знали Огнемай, знали каждый камень и каждую лазейку, мы проникли туда под покровом ночи, заслав двух лазутчиков, которые открыли для нас тоннель, по которому вся наша армия пробралась в город. Мы победили. Какой ценой? Это уже не имело значения. Мы все были готовы заплатить любую цену, все знали на что они идут.
  Внутри клокотала волна триумфа и вместе с этим саднило в груди и щипало глаза. Больно вздохнуть.
  Вот я и достигла своих целей. Одна без него. Добилась того, к чему Аш вел нас долгие годы. Я завершила начатую им войну. Поставила точку жирную и бесповоротную. Я вернулась в Огнемай. Домой. В его дом, как и мечтал мой любимый. Только зачем все это мне одной?
  Иногда поднимаясь на самую вершину высокой скалы, долго, упорно, стирая в кровь ступни, ломая ногти, рискуя сломать себе шею в пропасти, ты смотришь наверх и думаешь о том сколько тебе еще карабкаться вверх, падаешь, висишь над пропастью, глядя с ужасом вниз, а потом снова взбираешься дальше, истекая потом, с дрожащими ногами и руками, с неимоверно зудящими мышцами и слезами усталости на лице. Но самое страшное, когда, поднявшись на самый верх, вдруг понимаешь, что дальше идти не куда, борьба окончена, а в ней был весь смысл твоей жизни и вдруг он исчез. Его больше нет. Возникает дикое чувство опустошения и желание шагнуть вниз, прямо в пропасть, расправить руки и лететь вниз, чтобы сломать на ее дне все кости и, умирая, снова смотреть на вершину, мечтая ее покорить.
  Так и я стою на зубчатой стене Огнемая, рядом со знаменем и мне хочется сделать шаг вперед, упасть в ров с водой - пусть меня накроет с головой. Но не имею права. Я не одна и обязана жить ради Ариса.
  Когда появляется ребенок ты уже не принадлежишь сама себе, не имеешь права тонуть в тоске и отчаянной пустоте. Только мысли о сыне давали мне силы бороться с диким чувством опустошения, когда после головокружительной победы от меня самой остались одни руины, словно эта война произошла внутри меня и там не было победивших, только проигравшие.
  Смотрела вниз, на то, как складывают трупы на телегу и везут к рву, чтобы сжечь тела, как подобает в Мендемае и внутри все переворачивается, закрываю глаза, а перед ними ОН на своем вороном коне, въезжает в город, и все преклоняют колени, скандируют его имя... а позади него я, на Люцифере, еще не понимающая, как сильно люблю его. Сколько раз я вспоминала именно этот момент, когда мечтала взять Огнемай и триумфально войти в город, как Аш когда-то. Я помнила этот день, впрочем, как и все до него и после.
  Как же я хочу, чтобы он вернулся ко мне, как же невыносимо понимать, что все осталось в прошлом, что никогда больше не увижу, не прикоснусь, не вдохну его запах. Внутри все сжалось в пружину из колючей проволоки, позволю ей распрямиться - шипы разрежут меня изнутри на ошметки. И я держу ее, держу невероятным усилием воли все эти годы, мне страшно, что когда-нибудь я больше не смогу удерживать и боль убьет меня, вернет в безумие.
  Задержала дыхание, прогоняя тоску. Не сейчас. Не в эту минуту, когда мой народ хочет видеть улыбку на моем лице и наконец-то праздновать победу. Я буду плакать ночью, в тишине и беззвучно, как и в прошлую ночь и как тысячу девятьсот пятьдесят ночей до этого.
  Внезапно заметила, как к воротам приближается отряд очень странно приближается, медленно, словно конями никто не управляет, и они бредут в разнобой. Приподняла руку, заслоняя глаза от солнца и резко выдохнула - наш отряд. Я выслала их час назад в Нижемай, по дороге они должны были забрать Ариса, Шай и Веду и к утру быть здесь, но прошло чуть больше часа, а они вернулись. Всмотрелась вдаль - кони топтались на месте у рва, но мост так и не опустили.
  Внутри зарождалось тревожное чувство и сердце замедляло бег, а потом сильно билось в горле, чтобы снова замереть от предчувствия. Я приподняла подол платья и вниз по ступеням, подворачивая ноги, чувствуя, как паника подкрадывается вдоль позвоночника к затылку. Мне на встречу поднимался Фиен, бледный, как полотно.
  - Что там? Почему не открывают ворота, не поднимают мост?
  Фиен замер на одной из ступеней.
  - Потому что они все мертвые, Шели.
  Я шумно выдохнула и облокотилась о стену.
  - Что значит мертвые? - пробормотала, чувствуя, как начинают шевелиться волосы на затылке.
  - Обезглавлены все до одного, головы привязаны к лукам седел.
  - Как так? - я не верила своим ушам, облокотилась о стену.
  - Это не всё, Шели. Пятитысячный отряд эльфов приближается к городу и через несколько часов будет здесь. Они растянулись по периметру города, окружают со всех сторон, все наши гонцы не вернулись обратно. Мы не хотим рисковать и опускать мост - это может быть провокация или ловушка.
  Мне казалось, что под ногами разверзлась бездна и я медленно в нее падаю.
  - Нас на тысячу меньше, - прошептала и посмотрела на Фиена, - почему их так много?
  - Не знаю, Серебрянка, но они здесь и нам нужно готовиться к обороне, а возможно и к осаде города. И я скажу тебе первое лучше, чем второе.
  Он прав. Первое намного лучше, чем второе. Я сползла по стене и обхватив себя руками тихо спросила:
  - На сколько времени нам хватит провизии?
  - Не на сколько, Шели. Все смертные в Огнемае мертвы. Их уничтожили еще до того, как мы взяли город, продукты питания сожжены армией Берита или разворованы мародерами. Вся надежда была на отряд, который отправился в Нижемай.
  Я вскинула резко голову и посмотрела на инкуба:
  - Это значит, что мы будем в ловушке?
  Он кивнул и стиснул челюсти. Несколько мину мы молчали, а потом я встала с пола и решительно сказала:
  - Готовьтесь к обороне города, займите позиции, лучников на стену, топите хрусталь, нагревайте смолу. Мы не сдадим Огнемай. Будем стоять до последнего.
  "Сдохнуть, но победить!"
  Он кивнул, потом вдруг резко сжал мои ледяные пальцы.
  - Главное, что Арис в безопасности. Веда позаботится о нем. Не переживай, родная, мы выстоим.
  Как же мне хотелось ему верить, но я видела по глазам Фиена, что он сам себе не верит. Никто не думал, что Эльфы решаться напасть. Они никогда не шли в бой в открытую, только партизанские вылазки и ловушки. Возможно, я плохо изучила противника. Мы должны были предвидеть, что остроухие могут пойти в атаку.
  ***
  Я так и осталась на стене, в укрытии наблюдать, как надвигается целая армия эльфов и как сверкает их, синее с серебром, знамя в лунном свете. Фиен был прав - они не собирались атаковать, а разбили лагеря по периметру всего города. Вокруг двойного рва с водой и огненной магмой. Мертвый отряд так и продолжал крутится возле рва и от осознания этого у меня сводило судорогой ужаса все тело. Это по-настоящему страшно видеть, как кони топчутся на месте, перебирают копытами, а на их спинах обезглавленные мервецы, которых мы даже не можем похоронить. Они там, внизу, как упрек мне, что не смогла предвидеть и предотвратить этого нападения. Я бездарный предводитель, глупый и наивный. Это я во всем виновата, не просчитала, не подумала. Повела всех на верную смерть, оставила сына в лесу. Вот она та самая пропасть, а я на вершине и уже шагнула в нее, потащив всех за собой прозрачной веревкой доверия и веры в меня.
  ***
  К утру мы поняли, что это был хорошо обдуманный стратегический шаг, как и все что за этим последовало, казалось они, словно дьяволы, появлялись из ниоткуда и уничтожали любую попытку прорвать блокаду, словно, знали каждую лазейку из Огнемая. Даже подземный тоннель, по которому мы вошли в город, оказался завален снаружи. Нас закупорили в городе, как крыс в ловушке. Воины еще держались, но я видела, как меняет цвет их кожа, как горят глаза от голода и жажды. Сколько времени у нас есть прежде, чем они начнут кидаться друг на друга. Демоны всеядны и каннибализм не считается чем-то необычным среди них. В какой момент они обезумеют?
  Самое страшное чувство - это голод, особенно среди таких существ, которые по своей природе, как дикие звери, только в тысячу раз сильнее и смертоноснее. Я лишь дала иллюзию, что можно жить иначе, но скоро природа их сущности начнет брать свое.
  Кто-то поднимался ко мне наверх, и я с ужасом ждала, что еще мне сообщат. За последние несколько часов становилось только хуже, а внизу беспрерывно полыхал погребальный костер и смрад сожжённых тел раздирал легкие и вызывал позывы к рвоте.
  Это был снова Фиен и по выражению его лица я поняла, что снова что-то случилось.
  - Вода во рве отравлена хрусталем, несколько наших умерли после того как испили её. Остроухие решили взять нас измором. У нас больше нет запасов пресной воды, Шели.
  - Почему они не нападают? - тихо спросила я.
  - Потому что они умные твари и наверняка знают, что мы сильно ослабли после двух боев подряд. Зачем им рисковать своим войском? Они ждут, когда мы сами сдадимся и откроем ворота.
  - Ни за что! Я не сдам Огнемай! Я лучше сдохну!
  Сжала руки в кулаки и с яростью посмотрела на Фиена.
  - Ищите выход. Где карта Огнемая? Не может быть, чтобы не было лазеек.
  - Шели, я вырос в этом городе, я знаю здесь каждый камень и каждый закоулок. Мы проверили все возможные способы выйти из города. Даже те способы, о которых не знает никто, кроме меня и... Вообщем такое впечатление, что кто-то из остроухих хорошо знаком с картой Мендемая. И не с той, что может быть у каждого, а с той, которая была только у меня и у Аша.
  - Значит она была не только у вас, - закричала я, чувствуя, как мною овладевает паника, - ищите, не может быть! Я не верю. Мы не можем сдаться. Не можем, Фиен!
  Я вцепилась в ворот его плаща.
  - Сделай что-нибудь. Скажи, что мы справимся. Фиен!
  Он привлек меня к себе, сильно прижал к груди, а я закрыла глаза, чувствуя, как сама слабею от голода и как сильно хочу пить. Освободилась от объятий, глотая слюну, стараясь унять сухость во рту.
  - Справимся. Попей немного.
  Протянул мне флягу, и я сделала несколько глотков. Вернула инкубу и снова посмотрела вниз. Вдалеке, за рвом виднелись огни, мне казалось, что даже сюда доносится запах еды. Проклятые твари, просто приговорили нас и ждали, когда мы повыползаем со своих нор, чтобы перебить нас.
  - У нас есть бессмертные других рас, - тихо сказал Фиен и посмотрел на меня.
  Я отрицательно качнула головой, не веря тому, что он предлагал.
  - Нет другого выбора. Нам придется дать воинам возможность насытится, так мы продержимся еще несколько суток. Под казармами есть заваленный колодец, там когда-то был еще один тоннель. Нужно дать им набраться сил и начать расчищать его.
  Я продолжала отрицательно качать головой.
  - Нет! Мы не вернемся туда, где уже были. Мы изменились, мы стали другими, Фиен!
  - Открой глаза, Шели! Кто изменился? Мы - демоны. Высшая раса и все остальные расы лишь звено в нашей пищевой цепочке, они - наша еда. Так было всегда, Серебрянка!
  - Они не еда! Они сражались бок о бок с вами! Они кровь проливали за нашу свободу наравне со всеми и доверяли нам! Мы снова погрузимся в хаос и беспредел! Мы нарушим собственные законы!
  - В голод и в войну действуют иные законы, Шели!
  - Именно в войну, Фиен! Именно! Они же доверяют нам, они сами присоединились к отряду потому что им обещали иную жизнь. Так нельзя.
  Я не могу так.
  Он вдруг тряхнул меня за плечи.
  - А как? Сдохнуть здесь с голода? Думаешь сможешь сдерживать высшую расу, когда ими овладеют инстинкты и чувство голода затмит все остальное, хочешь бойни изнутри? Мы ее получим. Если не расчистим колодец - ты никогда не вернешь Ариса, Шели.
  Я застонала и закрыла глаза. Жизнь трудная штука иногда приходится мысленно бросать на чашу весов то, что никогда не думал оценивать. Но сейчас пришлось, и я знала, что выберу, изначально знала. Ненавидела себя за это, но знала. Посмотрела на инкуба, чувствуя, как меня беспощадно тошнит и едва кивнула головой.
  Он прижал меня к себе снова, а я разрыдалась. Только что я переступила через саму себя. Эгоистично, отвратительно. Я решила, кому жить, а кому умирать. Я приговорила к жуткой смерти тех, кто доверился мне.
  Потом вдруг схватила Фиена за рукав.
  - Нет. Мы поступим иначе. Мы попросим их сделать это добровольно.
  - Никто не согласится. Все прекрасно понимают, что голодный демон не сможет остановиться.
  - Мы дадим им шанс. Это справедливо. Иначе я не пойду на это. Пусть сдают кровь.
  
  Но я ошиблась, а Фиен оказался прав - они согласились, только демоны были слишком голодны. Почуяв запах крови они рвали доноров на части, они рычали, как звери, насыщаясь, устроив вакханалию смерти там внизу, где горели костры и все орошалось черным и красным.
  Я зажала уши руками, не в сила слышать дикие крики и чавканье демонов. Они пожирали их у меня на глазах, и никто и ничто не могло остановить запущенный механизм. Фиен прижимал меня к себе, пока я, остекленевшим взглядом смотрела в никуда, понимая, что это моя вина, это я решила, что знаю с кем имею дело, что они изменились. Я наивная идиотка подумала, что могу изменить этот мир к лучшему. Но нет никакого мира - это Ад и твари в нем живут адские. Рано или поздно так бы и случилось и все это видели, кроме меня, чужестранки, которая выросла на книгах о патриотизме, свободе и праве выбора. Я пришла со своим уставом в чужой монастырь, а монастырь оказался вертепом насилия и полнейшего беззакония.
  - Тихо, Серебрянка, тихо. Не слушай их. Скоро они насытятся и приступим к расчищению колодца.
  Потом я смотрела, как скидывают в ров тела, как тащат еще живых в клетки, снова разделяя грань иерархии. В ушах стоят крики и упреки: "Ты привела нас на смерть. Ты - виновата! Мы все сдохнем здесь! Ты - убийца! За что? Мы верили тебе! Наши жены и дети сдают для вас кровь годами. Предательница! Лживая предательница! Будь ты проклята, сука!".
  К утру я сама почти обезумела от голода и жажды. Меня успокаивало лишь то, что они расчищали колодец, вытаскивая с него камни. Я старалась думать только об Арисе. Только о нем и ни о чем больше. Потом, я позволю себе думать обо всем потом, когда весь этот кошмар закончится. Но по-прежнему уже не будет. Все рушится на глазах, все что я строила эти годы - оказалось замком на песке и развевалось по ураганному ветру проклятого Мендемая.
  "У тебя не было выбора" - внутренний голос, набатом в висках.
  "Выбор есть всегда"
  Да! Всегда! Но разве я могу выбрать смерть своего сына? Разве могу после того, как эта костлявая жадная тварь отобрала у меня двоих детей и любимого мужчину, я больше не хочу никого оплакивать. Я больше не переживу потери. Да, жизнь моего сына дороже их жизней. О Господи!
  Упала на колени и сильнее зажала уши руками, когда они прекратят так кричать? Я не могу больше это слышать, а потом понимала, что это галлюцинации и крики раздаются у меня в голове. Там уже давно никто не кричит, они мертвы и обглоданы. По моей вине. Я запрягла овец и волков в одну упряжку и теперь слишком поздно кого-то оплакивать.
  Так и сидела наверху, вжавшись в стену, раскачиваясь из стороны в сторону, пока Фиен не произнес то, что я так боялась услышать. То, о чем даже думать не хотела.
  - Кто-то завалил выход снаружи. Этот тоннель непроходим, как и все остальные. Тиберий вернулся ни с чем.
  - Но как? - закричала я, - Как непроходим? Кто мог знать о нем кроме тебя? Ты же говорил, что никто и никогда не знал.
  Отчаянье захлестнуло с дикой силой, и я уже не могла ему сопротивляться. Мне хотелось броситься на инкуба с кулаками.
  - Говорил, Шели. Я сам не понимаю как.
  Сел рядом со мной нервно потирая ладони друг о друга, потом запустил пальцы в волосы.
  - Нам придется опустить мост и впустить их в город.
  - Нет! Ни за что! Я не сдам Огнемай! Ищите выход!
  Встала со ступеней, чувствуя, как меня знобит, как подгибаются колени.
  - Выхода нет, Шели. Нам придется сдаваться или умереть здесь!
  Я повернулась к нему, чувствуя, как леденею изнутри.
  - Значит умрем, а город не сдадим. Слышишь? Я не позволю вам этого сделать! Огнемай не будет сдан эльфам. Он бы этого не позволил.
  Слезы текли по щекам, а я их не замечала.
  - Там гонец, госпожа, - мы оба обернулись. На ступенях стоял один из воинов и я старалась не смотреть на его окровавленную перевязь, понимая, что он принимал участие в пиршестве.
  - Какой гонец? - спросил Фиен.
  - Эльф, с белым флагом. Требует переговоров, - воин посмотрел на инкуба, потом снова на меня, - с вами.
  - Пусть убирается!
  Процедила сквозь зубы и пошатываясь пошла вниз.
  - Шели! - Фиен догнал меня, резко повернул к себе за плечи, -Мы должны выслушать, что они предлагают, а потом обдумать. Может найдем какую-то лазейку. Очнись, приди в себя. Не зацикливайся на городе. Думай о жизни нашего сына и о своей жизни.
  - Это трусость! - прошептала я, чувствуя, как силы покидают, как трясет крупной дрожью, а по спине градом течет ледяной пот.
  - Это не трусость, а здравый смысл! Не приговаривай целую армию ради ЕГО города. Огнемай не мой и не твой, а ЕГО все равно нет. Выслушай гонца. Дай нам обдумать его предложение. Пожалей свой народ. Подумай о них, Шели, не о себе, не о своих планах, ради которых нас и так осталось меньше половины.
  - Хорошо..., - я выдохнула, - хорошо, опускайте узкий мост, держите их под прицелом.
  
  ***
  
  Ворота со скрипом открылись, и я видела, как на территорию Огнемая въехал всадник, во всем синем, со сверкающим шлемом на голове. Серебристый герб эльфийской королевской армии светился неоном на его предплечье. Он не торопился, явно осознавая свое преимущество и, медленно приближался ко мне, осматривая с презрением моих воинов - демонов, которые готовы были его порвать на части, но не смели, потому что я запретила жестом.
  Но стоило мне сказать "фас" и от него даже костей не останется.
  Гонец поравнялся со мной и спешился. Нагло осмотрел с ног до головы, словно, недоумевая, что я такое и как могу управлять целой армией смертоносных существ, потом сунул руку за пазуху, и я мысленно увидела, как натянулись тетивы луков у дозорных на стене. Одно неверное движение и сотни стрел пронзят остроухого насквозь.
  Эльф протянул мне сверток, сложив руки за спиной, смотрел на меня все с тем же нескрываемым любопытством. Я развернула тонкую бумагу и вскрикнула, когда увидела ее содержимое. Меня пошатнуло, Фиен бросился ко мне, подхватил под руки, а я смотрела расширенными глазами на пряди темных волос в свертке, внутри все переворачивалось, я даже слышала, как лопаются нервные окончания, как та самая пружина потихоньку распрямляется, и я уже могу ее сдерживать. Я знала, что это волосы Ариса, так же, как и маленький медальон, который я лично вешала ему на шею.
  Фиен бросился на гонца, схватил его за горло рыча и скалясь, приставил меч к груди, но я громко закричала "НЕТ!" и инкуб остановился. Повернулся ко мне.
  - Нет, Фиен, я прошу тебя, - колючая проволока уже ранит меня изнутри. Инкуб сунул меч в ножны и отпустил побледневшего эльфа, который сразу же уратил вс свою самоуверенность и теперь с трудом сдерживал дрожь во всем теле.
  - Чего вы хотите? - хрипло спросила я.
  - Открывайте ворота, спускайте мост. Мой господин готов пощадить вас, если вы будете благоразумными и сдадитесь в плен без сопротивления.
  - Я не знаю, - судорожно сглотнула, чувствуя, что не могу сказать это вслух, пересилила себя, - я не знаю жив ли мой сын, поэтому мой ответ - нет. Я должна увидеть моего мальчика и тогда вы получите то, что хотите.
  Глаза эльфа сверкнули, он распрямил плечи и поправил воротник плаща.
  - Мой господин предвидел, что вы об этом попросите - можете следовать за мной и увидеть ребенка, - бросил взгляд на инкуба, - Только вы. Без сопровождения.
  
  
  8 ГЛАВА
  
  
  Я услышала, как за мной поднялся мост и, обернувшись, вздрогнула - совсем рядом топтался на месте конь с мертвым всадником, над ним кружили вороны, норовя выдрать из тела куски плоти. Снова к горлу подступила тошнота, я пришпорила коня, догоняя эльфа. Внутри все застывало от мысли, что с Арисом могло что-то произойти и что я не увижу его в живых. Нельзя поддаваться панике, я должна держать себя в руках.
  Возможно, когда мы впустим этих тварей в город нам все же удастся сбежать. Пусть не всем, но главное добраться до Нижемая - там почти половина моей армии, можно будет вернуться и постараться отбить город. Не все так плохо, Шели. Не все так плохо, как тебе сейчас кажется. Главное, чтоб дети были целы и невидимы.
  Мы приближались к лагерю, а мне казалось, что от голода и усталости я сейчас упаду с лошади, предательски кружилась голова, от жажды драло горло. Я смотрела, как эльф пьет из фляги и мне казалось, что могу убить его за один глоток воды.
  Остроухие повыходили из шатров и теперь осматривали меня с ног до головы, отпуская пошлые шуточки и присвистывая. Я выпрямила спину и гордо вздернула подбородок. Нельзя показывать свой страх, нельзя дать почувствовать мои слабые места.
  - Тупая шлюха она и есть тупая шлюха, ей не место среди воинов.
  - Когда мы возьмем ваш проклятый город, то тебя, сучку, пустим по кругу. Ты трахалась с Эльфами, белобрысая?
  Медленно выдыхая, не смотреть и не слышать. Не поддаваться на провокацию. Но от мысли, что эти твари могут сделать со мной, когда я попаду к ним в статусе пленницы по телу прошла судорога ужаса. Я знала какова участь взятых в плен женщин, знала, что избежать насилия можно будет только чудом. Я даже не смогу перерезать себе глотку потому что не одна, потому что должна думать об Арисе и Шай.
  Гонец сопроводил меня к самому большому шатру и спешился, вежливо помог спешиться и мне. Меня передернуло от этой учтивости, которая очень скоро сменится на жестокость. Я наслышана о зверствах этих тварей, которые иногда в изощренности пыток превосходят даже демонов. Сколько наших вишт они разорили и я видела жертв этих налетов.
  Тяжело дыша, стараясь не шататься от слабости, стояла у коня и ждала пока меня позовут, гонец скрылся за ярко-синим пологом шатра, расшитого серебряными нитями, украшенного гербами.
  - Пусть войдет.
  На секунду перестало биться сердце, оно остановилось, и я задержала дыхание. Внутри что-то дернулось, как задетая старая струна. Она издала ноту, похожую на стон и задрожала в жажде повторения. Тихо, спокойно...Это галлюцинации от усталости.
  Я глубоко вздохнула и медленно выдохнула, в проеме показалась голова гонца, он приподнял полог шатра, жестом приглашая войти.
  Я переступила порог и остановилась, глядя на мощную спину того, чей голос всего минуту назад вывел меня из равновесия. Разве эльфы не блондины? У этого длинные черные волосы, достающие до поясницы, перехваченные на затылке в тугой хвост.
  Там, внутри, все еще дрожала струна, я чувствовала ее трепет, покрываясь мурашками...потому что с ней в унисон уже тихо стонала вторая...они плакали тихую мелодию воспоминаний. Тех, которые обычно приходят только по ночам.
  - Господин, Падшая здесь...
  - Пошел вон. Оставь нас одних! - как надоевшему псу, который поджав хвост быстро ретировался из шатра.
  Теперь мне уже казалось, что у меня подгибаются колени, сердце билось о ребра, как подстреленное, а струны внутри начали кричать. Еще секунда и я сползу на пол. Я бы узнала этот голос среди воплей миллионной толпы.
  Но это не может быть он, не может потому что я сама....его похоронила.
   Обернулся и я хотела закричать и не смогла, только рот открылся, а перед глазами на секунду потемнело. Я смотрела и мне казалось, что мое сердце зашлось в немом вопле отчаяния. Узнавание мгновенное. Доли секунд и внутри все орет, рыдает, воет. Стук собственного сердца и шумное дыхание заглушает все звуки вокруг.
  Не знаю сколько времени прошло. Наверное, вечность. Я молчала, приложив дрожащую руку ко рту, задыхаясь. Легкие обжигало кипятком. Каждый вздох - боль. Настолько сильная, что мне казалось это последний. Я больше не вздохну и не выдохну.
  Оранжевые глаза сверлили меня насквозь, пронизывали, впивались в те самые обрывки сердца и поджигали их, резали, кололи, но я смотрела только в них и горела изнутри, полыхала, как факел.
  Сделала шаг навстречу, пошатнулась, всхлипнула. Не могу идти. Ноги не мои и руки не мои. Я вся онемела. В груди нарастает рев, вопль безумия, но я не могу сказать ни слова.
  Это не может быть он и все же это он. В нескольких шагах от меня. В черных штанах и синей перевязи на мощной голой груди, исполосованной шрамами.
  Новыми шрамами, потому что старые я рисовала с закрытыми глазами штрихами слез каждую ночь, даже чертила пальцами, закрыв глаза в отчаянном желании прикоснуться.
  Он смотрит по-прежнему в глаза, не шевелится. Не произносит ни звука. Сделала еще один шаг и поняла, что сейчас с ума сойду, если уже не сошла. Хочу кричать и не могу, хочу сказать хоть слово, но вместо звука только дыхание со свистом и слезы...Они сами катятся по щекам.
  Еще несколько шагов преодолела, словно, на ногах свинцовые гири. Остановилась совсем рядом, закрыла глаза, вдыхая его запах. Да, это он. Пусть лгут мои глаза, пусть лжет мое проклятое сердце, но я ни с чем не сравню этот запах. Любимые мужчины пахнут особенно, они пахнут общим прошлым, горем, болью и счастьем. Невыносимым, опустошающим счастьем.
  Да...вдыхать. Сильнее, глубже. Пружина внутри наконец-то разорвалась, ободрала внутренности шипами. Больно. Очень больно. Я распахнула глаза и протянула дрожащую руку, коснулась колючей щеки. Вздрогнул, смотрит прямо в глаза, а я не знаю, что там в черных зрачках... И не могу читать этот взгляд, я ничего не могу. Я должна надышаться, поверить, что передо мной не мираж. Второй ладонью касаюсь, глажу скулы и чувствую, как проваливаюсь куда-то, в тьму. Сознание плывет, а вместе с ним его образ, он тает в хрустале слез.
  Почувствовала, как сжались сильные пальцы на моих плечах. Удержал. Слегка тряхнул. Смотрит в глаза и секунды уже взрываются в висках, клокочут, ревут. Трогаю всего как сумасшедшая. Хаотично, жадно, безумно. Лицо, глаза, волосы, плечи и снова лицо. Пальцы узнают так же быстро, как и слух и обоняние...но даже если бы и они врали, сердце уже узнало и оно металось в груди, как в агонии, билось и замирало, то толкая меня в пропасть с бешеной высоты, то набирая ее в самую высь, где осознание, рассыпалось на триллионы звезд восторга.
  - Аш, - так тихо, что сама себя с трудом слышу, - Аш, - уже громче, - АШ!
  Вместе с рыданием, со стоном. Обхватила за шею, рывком, сильно, так что у самой заболел каждый надорванный нерв, каждый мускул, каждая клеточка кожи. Стиснул в ответ с такой силой, что стало нечем дышать. И пусть. Не хочу дышать. Ничего не хочу. Чувствовать, только чувствовать. Дрожащими пальцами в волосы, зарыться и снова всхлипнуть. Снова секунды иглами в виски. Оседаю в бессилии, а он держит. Крепко. Так крепко, что мне кажется я вся разломалась на кусочки в его сильных руках. По щекам текут слезы.
  Снова обхватила его лицо, изучая, отрицательно качая головой, отмечая каждую черточку, каждую морщинку. Впился в мои волосы пальцами, сжимает сильно, а потом резко к себе, к губам, застыли в миллиметре друг от друга. Глаза в глаза. И я вижу, как там начинает сгущаться магма, сверкать языки пламени. Еще не замечаю, как его пальцы на затылке сжимаются все сильнее, пока не дернул силой назад.
  - Узнала. - глухо, как сквозь вату.
  Не могу говорить, тянусь к нему, а он не дает, держит сильно до боли, но мне и так больно, внутри, что я почти не чувствую, что он сейчас вырвет мне волосы. Мне хочется прижаться к нему снова, так же сильно.
  - Страшно?
  Нет. Не страшно. Я с ума схожу, я не знаю, что мне сделать с собой, чтобы перестать дрожать. Но не от страха, а от раздирающей меня радости и вопросов. Множества вопросов. И я не могу пока произнести ни один из них. Все настолько мелкое и ничтожное, не важное и пустое по сравнению с тем, что ОН ЖИВ!
  - Начинай бояться, потому что с этой секунды начался обратный отсчет до того момента, как я убью тебя, - шепотом, в миллиметре от моих губ.
  Все еще ничего не понимаю, глажу его скулы и вижу, как искажаются его черты, как огонь в глазах загорается все ярче и ярче. Ярость, ненависть...но я не готова понять ни одну из них, я слишком в себе, слишком счастлива, ошарашена, на грани обморока.
  - Сука, какая же ты лживая подлая сука, - проводит пальцами по губам, а я вся трясусь, чувствуя, как еще мгновение и я зарыдаю, - как же можно так лгать глазами, дыханием...Как же можно лгать слезами? - провел пальцем по щеке, размазывая слезы и снова по губам.
  - Ты жив, - первое слово и тут же ответом кривая усмешка на чувственных губах. Хохочет мне в лицо, надтреснуто, страшно. Только глаза не смеются.
  - Ошибаешься - мертв. Мертвее не бывает.
  Только я ничего не слышу. Потом. Все потом. Все еще касаюсь лица, шеи и кончиками пальцев по шрамам на груди.
  - Жив... любимый, - непроизвольно и так тихо, со стоном, словно, не веря самой себе.
  Ударил наотмашь по губам и во рту собственная кровь. Соленая, горькая, отрезвляя, вырывая из пучины эйфории и волшебства в реальность.
  - Еще хоть раз назовешь так - отрежу язык.
  В горле застрял крик, дрожу всем телом, не понимая, что он говорит. Почему? Что с ним? Разве он не рад меня видеть? Где-то вдалеке сознания первые сомнения, первые проблески мыслей. Еще не понимание, только отголоски. "Где он был все это время?".
  - Аш! Это я...Это же я, - облизывая разбитые губы, захлёбываясь слезами, наконец-то почувствовав голую ненависть кожей, каждой порой, он отдавал ее мне своим диким взглядом, он вбивал ее в меня, выражением лица.
  - Ты. Это ты. Я не слепой и не глухой, но лучше бы и ослеп, и оглох, потому что смотрю на тебя и хочется убить прямо сейчас. Разодрать на ошметки. Смотреть на тебя и рвать когтями, - рычит в лицо, а я чувствую, как пол уходит из-под ног.
  - Аш, - колени подгибаются, но он крепко держит за волосы.
  - Хозяин! Начинай вспоминать кто я для тебя. Я твой - Хозяин, а ты моя вещь!
  Кажется ты забыла об этом.
  Дернул к себе, заставляя стать на носочки.
  - Вещь, которая осмелилась решить, что она имеет право распоряжаться собой и раздвигать ноги перед инкубом. Вещь, которая мне изменяла, трахалась другим стонала под другим, вышла замуж за другого. Предала меня! Возомнила себя равной!
  - Аш... все не так! - быстро качая головой, - Любимый!
  Ударил по щеке и в голове зашумело, хрустнули шейные позвонки, мне показалось, что этот удар мог меня обезглавить будь он посильнее. Сглотнула слюну с кровью и посмотрела на него невидящим взглядом, сквозь туман слез и непонимания.
  - Заткнись и слушай меня, тварь. Ты сейчас увидишь своего ублюдка, а потом вернешься в Огнемай и откроешь ворота, поняла? Одно неверное движение, и я зарежу твоего звереныша, как котенка или освежую и лоскутки кожи пришлю тебе в коробке, а дочь отдам на потеху эльфам.
  Постепенно до меня начинало доходить, что происходит и занемевшие пальцы стали замерзать. Аш знает о замужестве, о детях, о Фиене. Конечно знает! Ведь это он меня заманил сюда. Месть? Ревность?
  - Начинаем понимать, что происходит? - сжимает мои волосы еще сильнее, так что теперь слезы катятся от двойной боли, - Да! Ты умная, маленькая, лживая сучка. Наконец-то включила мозги?
  - Ты ... ты это ты все...
  - Да, я. Правильно. Именно я.
  Нет! Этого не может быть, качаю головой, чувствуя, как зуб на зуб не попадает. Так не может быть! Нет! Только не это. Мы воевали с его именем на губах против него самого? Мы несли потери потому что он расставлял ловушки?
  - Ты не мог, - голос сорвался, как и я в пучину дикого непонимания и отрицания.
  - Мог, - притянул к себе ближе, - представлял, как ты с другим, представлял, как мой лучший друг трахает тебя и ведет мою армию в бой, вешает мой флаг на побежденные города, занимает мое место везде, даже в постели с моей женщиной и мог!
  - Нет! - закричала в искаженное ненавистью лицо, - Нет! Аш! Все не так! Фиен..он
  Снова пощечина. На это раз сильнее и хватка на горле, так, что перехватило дыхание и глаза расширились.
  - Правило номер один - не произносить его имя вслух при мне потому что он уже мертвец, - приподнял меня на вытянутой руке, - правило номер два - забыть обо всем что было и вспомнить кто ты такая - никто, - сильнее сжал пальцы, - правило номер три, - ты - шлюха, которая изменяла мне и родила чужого ребенка, больше не имеешь права разговаривать, пока я тебе не разрешу.
  - Я не изменяла тебе. Аш, все не так, ты ничего не знаешь, пожалуйста, посмотри на меня. Я бы никогда... я так ждала тебя, Аш. Я оплакивала тебя. Не было ни секунды, чтобы я не думала о тебе.
  Снова хохот. Унизительный, громкий, как раскаты грома в оглушительный и смертоносный ураган.
   - Я же сама похоронила... Я же с ума сошла, когда увидела тебя...мертвого.
  Пожалуйста, не говори так. Выслушай, дай мне возможность сказать. Аш...
  Хватка на горле ослабла, и я снова обхватила его за лицо обеими руками. Он слышит, мои слова действуют, только не замолкать, достучаться.
  - Это же я. Посмотри мне в глаза. Видишь? Там ты. Там всегда был только ты, как и в сердце, как и в душе. Верь мне, Аш, ты же можешь все узнать, войди в мои мысли, посмотри. Я прошу тебя!
  Слезы катятся по щекам, смешиваясь на разбитых губах с кровью. Сжал мое горло сильнее, заставляя распахнуть глаза шире и впиться пальцами ему в плечи. Размазал мою кровь большим пальцем по щекам и подбородку. Смотрит на губы, потом снова в глаза и я не вижу больше в них себя. Пусто.
  Там так пусто и холодно, что в ответ я уже не горю, а тлею и это не слезы, это пепел катится по моим щекам. Внутри уже все выжжено, ничего не осталось и надежда трепыхается, машет обугленными крыльями, она вот-вот задохнется от гари и смрада.
  - Я и так все знаю! - тряхнул, заставляя посмотреть на себя, - Где мои дети, Шели? Где мои дочь и сын? Где ты бросила их, чтобы они не мешали тебе трахаться с инкубом? Ты специально избавилась от них?
  Лучше бы он ударил меня еще раз. Лучше бы задушил прямо сейчас. Потому что это не выносимо. Я бы стерпела все обвинения, зная, что он сам не ведает, что говорит...но только не ножом в раскрытую рану, только не туда, не туда, где непросто болит, а все разворочено до мяса и гниет живьем причиняя самые невыносимые страдания.
  - Они...они...мертвы, - последнее слово навзрыд, захлебываясь слезами.
  - Сука!
  Отшвырнул в сторону с такой силой, что я проехалась по полу животом. Приподнялась на руках и увидела, как он приближается ко мне тяжелой поступью, склоняется надо мной снова поднимает за шиворот. Нет, это не мой Аш. Это тот Аш, которым он был до меня, а моего больше нет.
  - Я бы многое простил тебе, тварь, но их смерть я не прощу тебе никогда! Ты сдохнешь. Это вопрос времени, когда. Но я обещаю тебе, что это будет очень мучительно и очень больно.
  - А где был ты? - простонала я, чувствуя, как отчаяние вгрызается мне в горло вместе с его сжатыми пальцами, - Где ты был все это время, пока мы умирали и нас гнали, как скот ото всюду, когда за нас назначили награду и искали по всему Мендемаю, где ты был?
  Сорвалась на крик, вцепилась сильнее в его плечи.
  - Собирал себя по кускам! Пока ты развлекалась, празднуя мою смерть вместе с любовником.
  Когти впились мне в горло, распарывая кожу. Он потерял человеческий облик, но мне не было страшно. Не сейчас не в ту минуту, когда он и в самом деле умирал...у меня внутри он корчился в агонии и возрождался тот, кто выжег мне на плече клеймо и насиловал меня, как дикое животное.
  - Нет, мужем. Даааа! Он же стал твоим мужем и это его ублюдок, который сейчас сидит на привязи в клетке вместе со своей сестрой. Когда ты рожала его детей, мразь. Ты вспоминала наших? Ты думала о них, а, Шели? Они не снятся тебе по ночам? Ты хоть знаешь, как они умирали?
   - А тебе мы не снились? - прохрипела, глядя в оранжевые радужки, чувствуя, как замерзаю от его слов, от жестоких упреков, вспоминая, как голодали, как нас загоняли в ловушки и преследовали, как решилась отдать их Мелиссе, чтобы спасти, - Пока ты здесь уничтожал вместе с эльфами своих собратьев мы снились тебе, Аш?
  Сказала и ужаснулась - он же с ними! Как я сразу не поняла, он и есть тот, кто морил нас голодом в Огнемае, тот кто убивал воинов, кто завалил все выходы наружу. Мне казалось я сейчас заору, мне казалось, что я вся превратилась в пульсирующую боль. Он все эти годы был с ними. Я оплакивала его, сходила с ума и рвала на себе волосы, а он был с Балместом!
  Даже не думая вернуться обратно. Ко мне и к детям. Он предал нас. Всех нас.
  - Заткнись! - прорычал мне в лицо, - Иначе я раздеру тебя на части прямо сейчас, заморю голодом всех, кто остался в Огнемая и зарежу твоих детей, как когда-то зарезали моих.
  - Ты нас бросил..., - понимание, словно хлыстом по спине, по сердцу.
  - Нет, не вас. Тебя! И не бросил, а забыл. Ты - опять никто и ничто. Моя рабыня. А теперь, я оставлю тебя здесь. Ты увидишь свое отродье и вернешься в Огнемай, откроешь нам ворота. Поняла?
  - Ты убьешь их всех за то, что считаешь меня и Фиена предателями? - я не вверила, что слышу и говорю это. Казалось ничего более жуткого я в своей жизни не произносила.
  - Это мое дело, что я с ними сделаю. А твое дело - закрыть рот и молиться дьяволу, чтобы прожить подольше. И чтоб твои дети прожили. Вспомни кто я и представь себе, ЧТО я способен сделать со всеми вами.
  Так не может быт, он не может говорить мне этих ужасных слов. Это не он.
  Не мой Аш. Не тот, кто любил меня, кто шептал мне нежные слова, качал на руках наших детей и с обожанием смотрел на них. Тот Аш никогда бы не сказал мне этих слов...А может не было ТОГО Аша? Может это я себе его придумала? Как все остальное, как и эфемерную преданность, патриотизм, мечты о свободе. Может, кроме меня, их ни у кого и не было?
  Аш отшвырнул меня в сторону и направился к выходу, но я догнала, вцепилась в полу плаща. Я должна. Еще один раз. Достучаться, ведь там, под ненавистью не могло все исчезнуть. Ведь он любил меня, я же знаю, что любил. Я чувствовала это. Пусть никогда не говорил мне этих слов, но я читала их в его глазах.
  - Аш! Подожди! Посмотри на меня еще раз. Неужели ты веришь в это сам? Посмотри мне в глаза. Вспомни, как сильно я любила тебя, вспомни, пожалуйста, ты не можешь так со мной. Вспомни все что было между нами.
  Резко обернулся и схватив за плечи притянул к себе, а я не могла успокоиться, я рыдала и цеплялась за его плащ:
  - Неужели я похожа на ту, что способна предать? Я... ТВОЯ. ШелИ. Ты так назвал меня. Помнишь? Ты придумал мне имя? Назвал своей! Аш, прошу тебя, дай мне шанс все рассказать, объяснить.
  - Не похожа, - глухо сказал он и сильнее сжал мои плечи, до синяков, до хруста, - в том-то и дело, что не похожа, - наклонился к моему лицу, втягивая запах, на секунду закрывая глаза и я физически почувствовала внутр него борьбу и даже надлом, который жутким треском рычания зазвенел в ушах. Распахнул глаза и оскалился, - не похожа, но ты самая жуткая тварь в этом мире полном самых адских тварей. Потому что они честны в своей сущности, а ты химера. Ты уродливое порождение ада. Ты омерзительна. Противна. Ты воняешь предательством, и я бы выколол твои лживые глаза, чтобы не смотрела на меня так! Отрезал язык, чтоб онемела.
  Оттолкнул от себя и вышел из шатра, а я медленно сползла на пол, захлебываясь слезами.
  Через несколько минут ко мне привели Ариса и Шай. Увидев их на секунду забыла обо всем. Радостно вскрикнула, когда они бросились ко мне. Арис беспрестанно кричал "мама", обнимая и целуя мое лицо, а Шай робко жалась ко мне всем тельцем. Я целовала сына и девочку, шептала ласковые слова, утешала и успокаивала их, прижимая к себе. Чувствуя, как постепенно боль обуяла меня всю окутала и сжимает тисками. Что будет с нами? С ними?
  Аш не пощадит никого. Я могла бояться эльфов, но его я боялась сейчас намного сильнее. Потому что я помнила кто он и на что способен.
  - Мамочка, забери нас отсюда, забери мне страшно! Они тебя били, мамаааа? Давай уйдем, пожалуйста! Здесь холодно и ветер воет ночью.
  Они говорили, что убьют нас, если ты не придёшь. Но я сказал, что придешь обязательно.
  - Да, мой хороший, обязательно. Я бы не смогла не прийти за тобой. Всегда помни об этом.
  Зацеловала глаза, щеки, дрожащие губы, прижала к себе с отчаянной силой.
  - Я так люблю тебя, мамочка.
  - Я тоже люблю тебя, безумно люблю тебя, Арис.
  - А папа? Он жив? С ним все хорошо?
  - Да милый, твой папа жив. Он с нетерпением ждет тебя домой. Очень ждет.
  - Я так скучал по нему.
  Смотрю в голубые глаза сына и понимаю, что он и есть живое доказательство моей измены, и ничто не поможет мне. Аш никогда не поверит. Впрочем, какая разница, если он теперь враг? Если он войдет в Огнемай и убьёт всех моих воинов. Впустит туда эльфов. Разве ради этого Аша стоило умирать? Стоило пройти все муки ада, чтобы узнать, что все напрасно? Мне хотелось орать и рвать волосы на голове, мне хотелось отказать им, заставить уйти ни с чем или дать отпор, но я сильнее прижимала к себе детей, глядя остекленевшим взглядом в пол. У меня нет выбора и Аш прекрасно об этом знает. Теперь я уже не сомневалась - он способен убить детей.
  В эту секунду я подумала о том, что, наверное, было бы лучше, если бы он и правда умер. Лучше оплакивать родного и любимого, чем смотреть, как этот родной стал чужим и как он топчет грязными эльфийскими сапогами все, ради чего я выносила эту невыносимую боль годами.
  Вернулась стража и от меня отодрали детей, я слышала их крики, я видела, как они тянут ко мне руки и сердце обливалось кровью. Я сама сходила с ума, кричала вместе с ними, но беззвучно.
  Когда Аш вернулся в шатер, я уже ни о чем не просила. Я смотрела на него и понимала - он вынес нам приговор и приведет его в исполнение с присущей ему жестокостью, потому что я действительно забыла, кто он - передо мной самый жуткий и безжалостный монстр Мендемая. Он не пощадит. Для него я предательница, а Арис живое этому доказательство.
  Под пристальным взглядом демона меня подняли с пола и вывели из шатра. В этот момент я поняла, что больше не живая. Это не тогда я умерла, когда сжигала чье-то тело, которое дьявольским образом было похоже на него, я умерла сейчас, когда поняла, что все эти годы он был жив и примкнул к нашим врагам, в тот момент, как я считала свои потери, оплакивала мертвых, которые погибли с его именем на губах, он готовился нас уничтожить.
  
  9 глава
  В шатре до сих пор витал ее запах, им пропиталось все вокруг и одновременно хотелось смыть его, содрать с кожей и вдыхать до умопомрачения. Увидел ее так близко и все полетело к дьяволу, вся уверенность, презрение, ненависть.
  Обернулся и сам чуть не сдох, сжал руки в кулаки. Представлял эту встречу миллионы раз, прокручивал в голове, даже говорил с ней мысленно, убивал и воскрешал, но наяву все иначе. Все острее и больнее.
  Погрузился в дымку голубых глаз и пошел ко дну.
  Сомнения. Они ворвались в мозги, когда увидел, как дрожат её губы и подбородок, как слезы застыли в глазах, как она идет к нему, шатаясь, протягивая руки. А он застыл и не мог пошевелиться, его раздирал голод. Пятилетний адский голод по ее глазам, рукам, губам, голосу и запаху, по всему, что касалось её. И он рвался наружу, сбрасывал цепи, разбивал силу воли, всю гребанную решимость не видеть, передать послание через гонца и не смог. Хотел посмотреть на неё, понять, что чувствует, что она, чувствует, мать ее. Забыла ли она его? Что скажет, когда увидит?
  Прикоснулась к щеке, а его дернуло, как от удара хлыста и захотелось в изнеможении закрыть глаза, чтобы, наслаждаться тонкими пальчиками, которыми она гладила его лицо так хаотично и лихорадочно, словно искала на нем изменения, как и он в ней, и хотелось взвыть, потому что она не изменилась. Даже взгляд. В ней ничего не изменилось, это он изменился в который раз. НЕ сдержался, прижал к себе и чуть не заорал от наслаждения, не зарычал от переполнявших эмоций. Как же она пахла тем самым счастьем и обещаниями рая в аду. Проклятая, она дала ему то, чего он никогда не знал и знать не хотел. Раздувала в нем огонь, распаляла все сильнее и сильнее, а потом отобрала тепло, а огонь остался. Ледяное пламя обжигало и замораживало одновременно. Прижать к себе и испепелить. Выпустить из пальцев только мертвую. Чтоб никому и никогда. Только его.
  Аш голодал по ее телу так сильно, что даже эти объятия заставляли скрипеть зубами, чтобы не наброситься сейчас и здесь...Опрокинуть на пол, задрать юбку и зверски отыметь, оставляя полосы на алебастровой коже, помечая каждый кусок ее тела ранами и шрамами, уродуя и клеймя. Но даже в сексе она изменила его те два года, что был с ней научился отдавать, а не только брать. Ни к одной женщине он не прикасался так, как к ней.
  А потом как лезвием по нервам - она принадлежала другому. Он так же обнимал её ласкал и брал это роскошное тело. Когда она впервые отдалась ему? Сколько времени прошло после исчезновения самого Аша? Проклятые образы сводили с ума, вытягивали из него нервы, как струны и рвали, кромсали, заставляя рычать и ломать стены, слышать хруст собственных пальцев и не чувствовать боли.
  Да! Думать об этом! Не забывать не на секунду! Впитывать ее запах и понимать, что он не чистый, он провонялся другим телом, другим потом и спермой. Сука! Как же больно даже прикасаться к ней. Сам не заметил, как схватил за волосы и отодрал от себя. Ненависть граничила с безумием и чем больше она говорила, тем больше он ее ненавидел, потому что сердце откликалось на ее слова, а внутри просыпался зверь, которому хотелось ее смерти. Немедленной. Он то взлетал в космос от бешеного восторга, то падал в яму с грязью и тонул там, захлебывался каждым ее словом, каждым лживым взглядом. Если бы ненависть можно было потрогать, то под пальцами растеклись бы реки крови, отравленной, едкой, как серная кислота. Он чувствовал, что его разъедает до костей и в воздухе витает вонь горелого мяса. Это ненависть растворяется в кислороде, превращая его в отравленную серой атмосферу.
  Сколько раз эти губы шептали ему о любви, а руки обвивали его шею. Она научила его нежности, и она же будит в нем адскую жестокость.
  Запах ее крови, словно ядерный взрыв в сознании, которое переворачивает наизнанку. Монстр ревет, мечется, скалится он хочет всего. Сейчас и немедленно и ее тело, и ее стоны, и ее крики боли. Чтобы корчилась у его ног и орала. Он бы резал ее на кусочки, наживую, впитывая каждую грань страданий, утоляя ими свою собственную боль.
  Но рано. Слишком рано. Аш хочет вернуть себе все, что потерял и тогда можно думать о том, как поставит ее на колени, как растерзает при ней предателя Фиена, на ее глазах, чтоб видела, чтоб знала, что значит терять.
  Но были и мгновения, когда хотелось прижать к себе снова. Слизать слезы со щек, целовать дрожащие губы и верить. Снова верить. Чтобы монстр затих в своей развороченой берлоге, успокоился. Смотрел на нее, как голодающий смотрит на отравленный кусок хлеба и желание сожрать, откусить хоть маленький кусочек, затмевает все, даже осознание, что потом яд разъест все внутренности. Никогда и никого Аш не хотел так сильно, как её, потому что имел всё, мог взять, отнять, отодрать, то, что решил сделать своим, но ничего не было так нужно, как эта сучка с серебристыми волосами. С ней не вышло... Именно с ней. С той, в ком был уверен, препарировал свою грудную клетку и позволил сжимать тонкими пальцами его сердце, гладить огненный цветок, а раздавила то единственное хрупкое и нежное, что зародилось в нем с ее появлением. Теперь он покрыт уродливыми шрамами, цветок гниет и увядает, а сердце...иногда Ашу кажется, что его больше нет, на его месте дыра и она кровоточит, не затягивается, а засасывает в черную бездну его самого, выпуская на волю то жуткое, что дремало в нем, в то время пока цвел цветок. Ничто не вечно, даже бессмертие условно, что говорить о любви и верности смертной, которая почувствовала свободу, избавилась от Хозяина.
  Ушла, а он стиснул челюсти и закрыл глаза, слышал, как трещат клыки, как крошатся кости. Еще немного и он спустит зверя с цепи, скажет ему фас и тогда ей не позавидуют даже те, кто орут под пытками в Аду, потому что ее пытка будет бесконечно долгой. Теперь Аш ждал именно этого часа, когда она будет в его власти целиком и полностью.
  
  ***
  Смотрел, как опускается мост и чувствовал пульсацию адреналина в висках.
  Чем ближе ворота, тем сильнее пульсация. Его город. Его замок, стены, камни, все его. Ступить на родную землю. Наконец-то, спустя столько лет.
  Никогда раньше не представлял, что для него это имеет такое значение. Он научился привязываться и сейчас точно не знал: это он сам изменился или всегда был таким. Грязная кровь, смешанная с простой смертной, портила истинного демона. Лишние эмоции, приносящие только разочарования. Вверху развевается знамя с огненным цветком, трепещет на ветру, сияет пламенем. Бросил взгляд на башни - увидел нескольких воинов с повязками на левых руках и удовлетворенно поджал губы. Они готовы. Ждут. Затаились.
  Тиберий сдержал слово. Если все пойдет как надо они перебьют остроухих, словно крыс. Одним ударом две цели. Стратегия - это его конек. Только нарастающее напряжение от ожидания, невероятная сила воли уже дали трещину после встречи с ней. Его вот-вот взорвет и тогда все вокруг превратится в пепел, даже от Огнемая камня на камне не останется.
  Сколько раз Аш въезжал за эти ворота и его встречали радостными воплями и преклоненными коленями, а в последний он привез с собой свой подарок. Свое собственное, персональное проклятие. Даже Демоны могут быть проклятыми. Старая ведьма сказала ему об этом еще семь лет назад, а он не верил. Кстати, где эта хитрая стерва? Исчезла еще тогда, когда его лазутчики взяли детей, перерезав охрану. До нее он тоже доберется.
  Когда за последним из воинов-эльфов закрылись ворота, отряд замер, ожидая приказа Аша, а он окинул взглядом демонов, узнавая каждого из них, замечая новые лица и чувствуя, как внутри поднимается бешеная волна гордости - они добились того, чего он хотел. Они вошли в Огнемай. Дальше он поведет их на Тартос, Аш достаточно изучил проклятую местность, чтобы не оплошать в бою. Знал все ловушки и лабиринты. В этот раз Балмест лишится головы. Окончательную победу Аш будет держать за белые волосы высоко в воздухе, а потом швырнет церберам обгладывать холенное лицо Балместа.
  Бросил взгляд на Фиена и на Шели, бледную, дрожащую, рядом с ним, верхом на белой кобыле. Одета в военную одежду, на поясе меч. Фиен накрыл ее руку своей и внутри Аша снова возродился зверь. Захотелось убить их обоих на месте. Наплевать на бой с эльфами, пришпорить коня и снести головы обоим одним взмахом меча. Впился в рукоять с такой силой, что хрустнули кости.
  Отметил про себя незаметное перемещение демонов по стене, смену прицела у лучников. Отлично. Они тоже предупреждены.
  Помедлил несколько секунд и скинул капюшон. Раздался ропот, кто-то вскрикнул, а потом пронесся шепот, ошарашенных воинов:
  - Аш...это же Аш...Мать вашу! Это он!
  - Да, это Аш, - сказал так громко, что собственный голос зазвенел и потерялся среди острых шпилей дворца, а он смотрел, внимательно вглядываясь в растерянные лица, в округлившиеся глаза воинов и закричал:
   - Я привел их к вам - рвите проклятых на части!
  И сам обернулся к стоящему рядом эльфу, выдерну меч из ножен и полоснул остроухого по горлу. Холодная кровь забрызгала лицо Аша и тот оскалился от наслаждения. Наконец-то первая эльфийская смерть от его руки за долгие годы. Демоны бросились на эльфов, со стены полились потоки жидкого хрусталя и горящей смолы на белокурые головы остроухих. Засвистели стрелы над головами, вонзаясь в синюю массу накидок, окрашивая их в черный цвет. Час истины. Час расплаты ради которого он терпел так долго, что казалось уже сам не верил, что это время придет.
  - Предатель! Проклятый демон предал нас...сука! Убить тва..
  Закричал один из командиров Балместа и захлебнулся на полуслове кровью, из его горла торчала стрела, пущенная лучниками.
  - Аш! За Аша! - рев толпы и первый звон стекла о стекло.
  По телу байстрюка прошла триумфальная дрожь, он с воплем бросился в самое пекло, резать и колоть, выдирать сердца и отрезать уши, швыряя их церберам, которые добивали тех, кому не посчастливилось выпасть с седла. На волю вырвался сдерживаемый годами гнев и извечная ненависть к эльфам, впитанная кожей еще с детства. Триумф и адреналин, жажда крови и запах смерти.
  Этот коктейль он желал, мечтал о нем и грезил им, когда нападал на своих же и убивал, ради иной, высокой цели, жертвуя одними, ради тысяч других, когда выполнял поручения Балместа и когда трахал его сестру останавливая себя каждый раз, когда хотелось убить суку, оторвать голову и как мячик швырнуть венценосному остроухому ублюдку. Когда-нибудь и эта мечта осуществится.
  Мясорубка, напоминающая резню на скотобойне. Под вопли эльфов и демонов, скрестившихся в самой жуткой битве, но их отличало одно - демоны не боялись смерти, они готовы были умереть за каждый клочок земли, а эльфы трусливо оборонялись, мечтая выжить и вырваться из пекла. Аш видел, как они, в панике, бросались к воротам и на них обрушивался град стрел и потоки смолы. Вы хотели Огнемай - получите твари жрите, вместе с собственными языками и кишками.
  Наколол одного из эльфов на меч и поднял в воздух, глядя в распахнутые от боли и ужаса глаза.
   - Вот так выглядит смерть, ублюдок, - тот изо всех сил цеплялся за лезвие, чтобы не соскользнуть вниз, неосознанно, харкая кровью, отрезая себе пальцы, пока не обмяк и Аш не отшвырнул его в сторону, как кусок мяса.
  Услышал женский крик и резко обернулся. Заметил ее среди дерущихся, с мечом нагло. Мчится, рубит направо и налево, как осатаневшая. На мгновение залюбовался, забывая обо всем и проклиная дуру, за то, что полезла. Твою ж мать! Шели и в самом деле дерется с ними? Значит Аша не обманули? Это правда. Чокнутая идиотка. Он бы не позволил даже приблизиться к полю боя.
  Теперь Аш невольно следил за ней взглядом, чтобы не упустить из вида, чтобы никто...Да, чтобы никто не причинил вред, никто кроме него.
  - Тиберий, прикрой!
  Под свистом стрел, вперед, сквозь дерущихся, наступая на чьи-то головы и слыша хруст костей под ногами, расчищая дорогу мечом, вырубая ее среди озверевших от отчаяния эльфов, вместе с их головами.
  Не упуская Шели из вида. Один из эльфов сбил ее с седла и навис над ней с мечом.
  Заколоть мразь, которая посмела замахнуться на нее. Два прыжка и, мягко приземляясь, проткнул эльфа насквозь, видя, как черная кровь забрызгала ей лицо, как смотрит на него, поднимаясь земли и снова бросается на противника. Схватил за шкирку, вытаскивая из месива.
  - Тиберий, убери с поля боя. Пусть ее охраняют, поставь двоих воинов. Отвечаешь головой. Будет сопротивляться - связать и в подвал.
   Шели что-то кричала и сопротивлялась, но в вакханалии смерти и криков боли её голос потерялся. Аш швырнул женщину Тиберию, повернулся к своим и, подняв меч острием вверх, заорал, заглушая звон мечей, брань и дикие крики, - Убить! Ни одного остроухогого не оставлять в живых, резать всех! Беспощадно!
  И снова этот вопль озверевшей толпы:
  - За Аша! Рвать на части остроухих!
  
  ***
  Он смотрел на свою землю, усеянную мертвыми телами и чувствовал, как по лицу течет кровь и пот. Чуть прищурившись, подсчитывая, скольких потеряли, выхватывая из синей массы бронзовые перевязи демонов-воинов. Замечая то одного из своих, то другого живыми, усмехаясь, вытирая кровь с лица ладонью, чувствуя, как ноют раны. Потом они будут болеть сильнее, а сейчас адреналин и дикий триумф заглушали все остальные чувства. Победа самая сильная анестезия. Впрочем, он в ней и не сомневался.
  Воины постепенно окружали Аша со всех сторон, израненные и окровавленные, они смотрели на того, ради кого готовы были умереть с фанатичным блеском в глазах. Он вернулся и вместе с ним вернулась свобода и уверенность в завтрашнем дне.
  Аш запрыгнул на разрушенную колонну, обвел их всех взглядом и, подняв меч вверх, зарычал, сотрясая стены, вместе с победным рыком раздался рев толпы. Он подождал пока все стихнет и выдохнув крикнул:
  - Я вернулся! Многие из вас поняли, где я провел все это время! И сейчас поняли зачем я это сделал. Вы можете сомневаться, можете высказать все, что думаете о моем отсутствии и пребывании в тылу врага. Но все мы хотели победы и, как я учил вас раньше, победу нужно брать любой ценой.
  Сейчас именно тот момент, когда вы можете сделать свой выбор идти дальше со мной или разойтись кто куда. Я обещал вам всем свободу. Вы ее получили. Ворота Огнемая открыты. Не уйдут отсюда только предатели.
  Резко повернулся к Фиену и слегка кивнул головой Тиберию. Инкуба тут же схватили под руки и, приставив меч к горлу, толкнули на землю.
  С грохотом поднялись ворота, но никто не сдвинулся с места, все продолжали смотреть на Аша.
  - Мы с тобой! Мы начали с тобой и сдохнем с тобой!
  Крикнул кто-то из толпы и все остальные, словно вторя заскандировали:
  - За Аша! Сдохнуть, но победить!
  Аш подождал пока крики стихнут.
  - Фиен предал нас, это он сотрудничал с эльфами с самого начала. Из-за него мы понесли такие потери.
  Демоны повернулись к инкубу, который пытался встать, но приставленный к горлу меч заставил снова опустится на колени.
  - Ложь! - заорал он, - Я не предавал тебя, Аш!
  Байстрюк спрыгнул с колонны и подошел к Фиену, рывком поднял с земли за шиворот.
  - Заткнись и умри достойно, инкуб. Как подобает воину Апоклипсиса, без женских соплей и молитв о помиловании. Не разочаровывай меня.
  Процедил в бледное лицо и сжал челюсти.
  - Ты мстишь мне за то, что я женился на ней. Но я не предатель. А ты для всех умер. Где ты был все это время? С ними. С остроухими. Тогда как мы завершали начатое тобой, мстили, орошая Мендемайскую землю кровью врагов.
  Аш усмехнулся, но глаза полыхнули пламенем, заставив Фиена вздрогнуть.
  - Она всего лишь шлюха, которая раздвигала перед нами обоими ноги. Я бы не стал марать руки за нее, как ты замарал свои, чтобы получить то, что принадлежит мне!
  Инкуб тяжело дышал и смотрел в глаза своему господину, а некогда и другу.
  - Это ложь. Мы оба знаем, что это ложь, но если хочешь прикрыть свою ревность моим предательством, то пусть это останется на твоей совести!
  - У меня нет совести и никогда не было. Смертная научила тебя ненужным словам, а твой братец Ибрагим подлости. Вздернуть на кол и вывесить снаружи! Вот такая смерть ждёт тебя за измену своему господину!
  - А один на один слабо?! Можешь только казнить, - прошипел Фиен, - за что она только любила тебя? Ты не стоишь и ее мизинца. Это ты предатель. Пока мы подыхали здесь ты наслаждался жизнью в эльфийском вертепе.
  Аш почувствовал, как глаза застилает красная пелена, повернулся к Тиберию.
  - Дай ему меч, - перевел взгляд на инкуба, - один на один говоришь? Померяться силами? А что? Дам тебе шанс сдохнуть достойно, хоть ты его и не заслуживаешь.
  - Не будь так самоуверен, Аш. Все меняется и то в чем был уверен вчера сегодня может настолько изменить свой облик, что сюрприз тебя явно не обрадует.
  Аш швырнул меч инкубу и тот поймал его на лету, все расступились, освобождая им место для боя.
  Инкуб чуть пошатывался, сжимая оружие и перекидывая то в одну руку, то в другую, слегка пригнувшись. Внезапно бросился на демона и промахнулся, но Аш успел полоснуть его по спине. Фиен резко обернулся и их взгляды скрестились.
  - Да! Я хотел ее с самого первого дня, как увидел, но это не делает меня предателем!
  Еще один выпад, звон стекла, скрежет мечей и они смотрят друг другу в глаза. Лезвие к лезвию. Ненависть дрожит на острие каждого, словно споря, чья окажется сильнее.
  - Ты взял, то что хотел. Но ты взял то, что принадлежало мне. Я предупреждал тебя и не только тебя.
  Оттолкнул ногой инкуба и нанес Фиену первую серьезную рану на предплечье.
  - Нет! Я не взял ничего, что принадлежало тебе. Они все за тебя. И это ее заслуга, не моя. Она чтила твое имя и вела их за собой, верная тебе.
  Снова бросился в бой, но Аш увернулся от удара, лезвие меча лишь слегка зацепило щеку демона, распаляя еще большую ярость.
  - Верная? - байстрюк расхохотался, и пошел в атаку, нападая беспощадно, то с одной, то с другой стороны, распарывая ноги и руки инкуба, лишая устойчивости, - Теперь это называется верностью?
  Фиен полоснул Аша по руке и увернулся от меча, который просвистел в миллиметре от его шеи.
  - Я был с ней, когда она обезумела от горя! Я вытаскивал ее из мрака. Как мог. И все методы были хороши! Я бы пошел ради нее на что угодно, а ты? Что сделал ты? Исчез на пять лет? Мы все считали тебя мертвым! Она имела полное право устроить свою жизнь... Со мной!
  Эти слова заставили кровь вскипеть и с ревом Аш вонзил меч в предплечье инкуба, выдернул и, одним точным ударом порезал инкубу живот, тот схватился за рану и упал на колени. Аш занес над ним меч:
  - Не имела право! У рабов нет прав! А свободы я ей не давал!
  Замахнулся и вонзил меч в грудь противника, опрокидывая инкуба на спину, навис над ним.
  - За все нужно платить по счетам. Ты сейчас, а она чуть позже заплатит.
  - Не трогай ее, она...любит...
  Вонзил меч по самую рукоять, выдернул, зарычал, когда кровь инкуба залила все вокруг, забрызгав лицо демона. Замахнулся и отсек Фиену голову, она покатилась к ногам воинов, которые смотрели на Аша, стиснув челюсти.
  Демон вскинул голову, потеряв человеческий облик, по страшному, окровавленному лицу змеились багровые вены, глаза полыхали огнем, оскалился:
  - Так будет с каждым кто тронет то, что принадлежит МНЕ!
  - Он не предавал тебя! - крик разрезал тишину, как острое лезвие, прошелся по нервам и зацепил сердце. Аш обернулся и увидел, как Шели бежит к ним, спотыкаясь, - Что ты наделал? Зачем? Господи, зачем ты ... Он же... Как ты мог?
  Ее пытались сдержать, но она вырывалась, смотрела расширенными от ужаса глазами на тело инкуба и кричала:
  - Ты - убийца! Он не был предателем! Он проливал кровь за тебя! Как вы все могли молчать? Что ты наделал, Аш?
  Ашу показалось, что в него впились тысячи хрустальных мечей и изрезали на куски. Внутри зарождался рев, зверь оскалился, повел плечами, сбрасывая цепи. Сам не понял, как выдернул меч из земли и пошел на нее, быстро, отталкивая от себя воинов. Отрубить голову и закрыть ей рот навсегда. Не слышать, как заступается за него. За того, ради кого погубила их детей, положить конец всему именно здесь смертью обоих. Посмела! При всех!
  И в этот момент увидел, как воины выстроились в шеренгу, закрывая её собой. Замер, опуская меч, прищурившись и стиснув челюсти. Не верил своим глазам. Воцарилась тишина. Аш смотрел на них, а они на него. Сосредоточенные, напряженные. Он мог бы перерезать их всех, а некоторым взорвать мозги, но не станет. Не ради нее. Она не стоит таких жертв. Он убьет ее позже. Убивать можно не только физически.
  Постепенно ярость стихала, перед глазами прояснялось. Медленно опустил меч, воткнул в землю, повернулся к Тиберию.
  - Тело бросить в ров. Начинайте расчищать здесь все. Балместу отправить посылку, - зло усмехнулся, - вы знаете какую. Два отряда в Нижемай за провизией и подкреплением. Лам знает?
  Тиберий кивнул.
  - В лагере остроухих запасы питьевой воды и еды.
  Снова повернулся к воинам.
  - Ее запереть наверху, надеть ошейник. Она моя рабыня и кто думает иначе может сразиться со мной здесь и сейчас. У кого-то есть возражения?
  Воины расступились и Аш посмотрел на заплаканную, дрожащую Шели.
  - Уведите.
  - Дети! - закричала она, когда один из воинов взял ее под руку, - Аш, ты обещал, верни детей! Умоляю!
  Бросил на нее взгляд исподлобья.
  - Тебе ли не знать, что далеко не все обещание выполняются?
  Усмехнулся, когда увидел, как она сползает на землю, обхватив голову руками, как трясется, словно в лихорадке, как умоляюще смотрит на него.
  - Их привезут из лагеря. Девку я продам, а твой сын отправится к рабам и скажи спасибо, что я оставил их в живых. Я выполняю свои обещания. Уведите.
  Проводил взглядом двух демонов, которые осторожно вели Шели ко дворцу.
  Она пошатнулась, снова упала и тогда один из них аккуратно поднял ее на руки. Сука въелась в мозги не только Ашу, ей удалось вывернуть наизнанку даже этих черствых и жестоких солдат смерти. Возможно, она и заслужила почести, как воин, но как неверная рабыня заслужила смерть. Все об этом знают и рано или поздно смирятся с приговором.
  Он даст ей отсрочку ровно настолько, насколько хватит его терпения.
  
  10 ГЛАВА
  
  У меня не осталось слез, я трогала дрожащими пальцами ошейник и смотрела в одну точку. Я думала, что никогда не вернусь в те времена, когда была бесправной игрушкой жестокого Хозяина, я ожидала, что могу ею стать только в плену врага, но судьба истерически хохочет над всем, во что я верила, неумолимо отбрасывая меня назад. Слишком высоко взлетела, а теперь разбилась о рифы и тону, окровавленная, глядя на те самые вершины к которым добиралась так долго и понимаю, что умру я совсем не скоро, но и вершин мне уже никогда не достигнуть. У меня на шее цепь с камнем из моего прошлого, и она будет тянуть меня на дно.
  Слишком много всего произошло, чтобы я могла с этим справиться. У меня не осталось сил. Все потрачены были на борьбу, которая не имела никакого смысла. Я воевала с ветряными мельницами в одиночестве. Те, кого я вела за собой, временно дали мне уверенность в переменах, но стоило вернуться Ашу, как все тут же вернулось на круги своя. Я успела забыть какой он страшный диктатор и деспот, я успела привыкнуть к совсем другому Ашу.
  Но я слишком хорошо его знала, чтобы не понимать своего приговора, не видеть в полыхающих ненавистью глазах. Временная отсрочка. В этом я уже не сомневалась и то, не потому что пожалел меня, а скорей всего не захотел терять своих воинов из-за презренной предательницы.
  Недели взаперти. Каждый день похож на предыдущий и полная неизвестность. Это тоже разновидность пытки, нет ничего ужаснее, чем не знать, что с тобой будет завтра. Словно смотреть на занесенный над головой топор и ждать, когда он опустится. Я могла только следить за жизнью Огнемая через окно моей комнаты. Все той же комнаты, в которой я жила и раньше. Только тогда она не была тюрьмой, тогда он любил меня, а сейчас от этой любви ничего не осталось. Только ненависть и опустошение.
  Мне до сих пор не показали детей, и я изнывала от того, что так и не знала, как Аш поступил. Неужели он накажет меня именно этим? Болью детей, за то, что не от него, за то, что люблю своего сына от другого мужчины. Господи, я даже не помню своей беременности, родов, не помню, как он был зачат. Но разве мне кто-то поверит? Фиена уже казнил, обвинив в предательстве, которого тот не совершал, и я могла оплакивать инкуба без слез и причитаний. Внутри. Про себя. Он пострадал из-за меня, потому что заботился обо мне, а я не смогла даже помешать казнить его. Как же я боялась, что теперь гнев Аша выльется на Ариса. Тогда лучше бы убил меня сразу, я не могу больше мучиться и ждать, я схожу с ума в четырех стенах. Наблюдать за тем, как восстанавливают Огнемай, как ведут строительные работы, пригоняют товар и рабов, как по вечерам устраивают пьяные вакханалии, празднуя победу, в которой я принимала участие, к которой я вела их долгие годы, а теперь не имела к ней никакого отношения. В чем он обвинит меня? Какой ярлык повесит, чтобы оправдать свою жестокость? Измены слишком мало...Боже! В чем я себя убеждаю. Ашу не нужна причина, чтобы превратить мою жизнь в Ад. Мы ведь сейчас говорим о единственном и полноправном правителе Мендемая.
  Мне хотелось выть от отчаяния, боли, обиды. Я спрашивала слуг о детях, но они безмолвствовали, я передавала записки Тиберию, но и он не отвечал на них или они не доходили до адресата. Меня словно нет, не существует и никогда не существовало.
  Говорить не с кем и просить не у кого и тогда я решила, что перестану есть. Какая разница если он и так собирается казнить меня? Изощренно и медленно, а так это будет быстрее.
  Я не ела три дня. Служанка приносила мне еду и уносила полные тарелки. На четвертый у меня уже не было сил, я просто лежала на постели и смотрела в одну точку. Я знала, что Ашу докладывают обо мне. Возможно, это тоже элемент войны со мной - сломать. Доказать, что я все равно не выдержу, но в таком случае он плохо меня знает. Я способна выдержать и не такое. А потом мне становилось страшно, что ему все равно и если я умру, кто позаботится об Арисе, что будет с моим мальчиком, когда меня не станет?
  К вечеру желудок скручивали голодные спазмы, а выпитая вода вызывала тошноту. Я истекала холодным потом и лежала на кровати. Вытерпеть. Совсем немножко. Не смотреть на тарелку с пищей, не сдаваться, иначе все действительно напрасно.
  В дверях повернулся ключ и снова зашла служанка, она долго смотрела на меня и на секунду мне даже показалось, что в ее глазах блеснула жалость.
  - Повелитель просил вас подойти к окну.
  Просил? Она хотела сказать приказал. Так было бы намного честнее. Медленно встала с кровати и доползла до окна, придерживаясь за стену, чувствуя, как от слабости подгибаются ноги. Одернула штору и прислонилась к стеклу.
  Внизу, на заднем дворе, куда выходили мои окна, я увидела мальчика, который чистил сапоги одному из воинов. Демон смеялся и что-то говорил своему товарищу, стоявшему рядом, а я смотрела только на ребенка, чувствуя, как заходится сердце, как сильно хочется закричать, колотить в стекло, разбить его к чертям и орать, чтобы сын заметил меня.
  Арис. Как он осунулся и похудел за это время...но больше поразило то, что он ловко выполнял свою работу. Значит его научили. Моего сына. Сделали таким же рабом, как и я. В горе снова запершило. Я медленно выдохнула. Главное он жив.
  . Как он там маленький мой? Кто заботится о нем, ведь он такой чувствительный, эмоциональный. Глухо застонала и ударила ладонями по стеклу.
  - А девочка? Где девочка?
  Обернулась к служанке. Та смотрела на меня, потом тихо сказала:
  - Мне велено передать вам, что девочку продали и если... если вы продолжите вести себя так, как сейчас, то и мальчику грозит та же участь.
  Я медленно подошла к столу, чувствуя, как по щекам катятся слезы, швырнула тарелку о стену и повернулась к ней:
  - Скажи ему, что, если тронет Ариса - я убью себя. Так и передай. А еще скажи своему Повелителю, что я требую встречи, что я хочу видеться со своим сыном.
  В бессилии сползла на пол и закрыла лицо руками...Услышала, как она ушла, в желудке не просто урчало его скручивало от голода, словно все кишки слиплись между собой. Я легла на пол и закрыла глаза. Мой мальчик жив. Все остальное не важно. Я выдержу. Я должна выдержать. Если хоть немного былых чувств осталось в этом монстре - он придет ко мне.
  Даже не заметила, как провалилась в сон после недели бессонницы.
  
  Меня разбудил звук отпираемой двери, точнее ее просто вышибли, и я, вздрогнув, приподняла голову.
  Он стоял надо мной, расставив ноги в стороны и смотрел сверху вниз. Такой же как и раньше - грозный, ослепительно красивый, огромный, как скала и непримиримый в своих решениях. Побрит, в волосах опять сверкают кольца, нанизанные на скрученные пряди, кожа лоснится и на ней новые татуировки в виде разводов и лепестков. Когда-то Веда рассказывала мне, что каждый из таких лепестков означает победу над противником. Я жадно пожирала его взглядом...где-то в глубине сознания все еще ликовала, что он жив и эта радость мгновениями уносила меня прочь от всех других мыслей. Вот он. Рядом. Как долго я мечтала об этом, просила и у Бога, и у Дьявола увидеть его снова хотя бы один раз. Увидела, но, как и бывает в жизни, мечты далеко не всегда сбываются так, как мы этого хотим, иногда они превращаются в издевательское подобие мечты. Ко мне вернулся совсем другой Аш. Монстр и чудовище. Наклонился ко мне, сгреб за шиворот с пола, так и удерживал на одной руке, глядя мне в глаза. Между широких бровей пролегла складка, прищурился, зрачки сужены и на дне слегка полыхают языки пламени. Больно смотреть, больно дышать потому что ненависть в них ощутима на физическом уровне.
  Кивнул кому-то и в комнату вошла все та же служанка с подносом, поставила на стол и удалилась. Аш проводил ее взглядом и снова повернулся ко мне.
  - Хотела меня видеть? Или хотела увидеть своего ребенка? Ради чего этот спектакль? А? Хочешь убедить меня, что готова сдохнуть? Или играешь со мной в игру "кто кого"?
  Я молчала, смотрела ему в глаза и чувствовала, как мне хочется заорать, взвыть, молотить кулаками по его груди и кричать, чтобы он снова стал прежним. Это не выносимо, когда он такой чужой. Невыносимо потому что я не выдержу этой ненависти. Наивная, я тогда думала, что это предел того, что я могу перенести, но я ошибалась. Это было началом. Точнее, он даже не начинал. Он пока что смаковал свою победу и готовился к коронации. Пока что ему не до меня, я на последнем месте в списке Верховного демона Мендемая. И это черный список тех, кто полежит ликвидации.
  Аш протащил меня к столу и швырнул на стул, придавил за плечи к спинке и прорычал мне на ухо.
  - Ты умрешь тогда, когда я этого захочу, когда я наиграюсь тобой и посчитаю, что хватит, что ты мне надоела. До этих пор ты будешь делать все что я скажу. А соответственно и есть, и пить. Давай. Взяла ложку и начала. Я жду. Моего терпения на долго не хватит - я накормлю тебя сам. Затолкаю этот суп в твою глотку. Игр не будет. Уже наигрались.
  Толкнул за затылок к тарелке.
  - Начала! Я жду!
  Я смотрела ему в глаза, а потом смахнула тарелку со стола.
  - Нет!
  Ударил по щеке. Не сильно, скорее унизительно, как бьют провинившуюся собаку. Потом наклонился ко мне и прошипел:
  - Сейчас принесут еще одну тарелку и если ты снова ее разобьешь, то я прикажу не кормить твоего ублюдка. Он не будет есть ровно столько сколько не ела ты.
  Поняла меня?
  Я резко встала из-за стола, оказавшись настолько близко к нему, что нас отделяли друг от друга миллиметры и я чувствовала, как от него исходит жар ярости и ненависти. Но даже в такой момент от его близости кружилась голова, а от голодного желания сжать его в объятиях, спрятать лицо у него на груди, сводило скулы.
  - Понятно! Мне все понятно. Ты решил бить по самому больному. Низко и мелочно мстить мне через моего сына. С каких пор Верховные демоны воюют с детьми? Или вас и этому учили с детства? Впрочем, у вас вряд ли было нормальное детство. Вы все не умеете любить! Никого, кроме себя самих!
  Я видела, как наливаются кровью его глаза, как в них плескается пламя, он резко схватил меня за горло и рванул к себе.
  - Нас учили убивать все, что движется и не важно ребенок это или женщина. На войне это не имеет значения. То, что он все еще жив, просто чудо и то, потому что я дал слово, а мое слово дороже его жизни, поняла?
  - Мы не войне! И я не твой враг! А ты бы хотел чтобы кто то так поступил с нашими детьми? Ты бы ...
  Я замолчала на полуслове потому что он изменил облик мгновенно теперь на меня смотрели жуткие глаза монстра, под кожей пробегали змейки огненных вен, как на потрескавшейся земле, под которой бушует магма. Схватил меня за шиворот и тряхнул:
  - Моих детей зарезали, как котят, потому что их матери не было с ними рядом. Она в это время трахалась с любовником, ей было не до них. Она раздвигала ноги перед предателем..., - я дернулась в его руках и послышался треск материи. Тонкая, шелковая ткань платья порвалась от горла до пояса. И он замолчал, взгляд скользнул к по ключицам к бешено вздымающейся груди, почти обнаженной в рванном вырезе. Провел тыльной стороной ладони по коже, и я вздрогнула от прикосновения. Резкий контраст с жестокими словами. Неожиданная ласка, на которую тело мгновенно отозвалось. Тело, которое не знало мужских прикосновений долгие пят лет.
  Выдохнула, когда поняла, что означает этот дикий блеск в глазах. Рванул остатки платья с плеч, осматривая обнажившуюся грудь, провел по соску большим пальцем, и я дернулась в его руках. Перевел взгляд на мое лицо, продолжая дразнить пальцем сосок, усмехаясь уголком рта, демонстративно втянул мой запах.
  - Так быстро? Нужно было с этого начинать, чтоб была посговорчивей? Какое недоумение во взгляде. Невинность во плоти...
  Схватил за горло и толкнул на стол, задирая подол, раздвигая коленом мои ноги.
  - Нет, - закричала, пытаясь сопротивляться, но он придавил меня к столешнице, глядя мне в глаза, сильно сжал грудь.
  Я перехватила его запястье. пытаясь сбросить руку, но Аш резко перевернул меня на живот, вдавливая мою голову в стол, пристраиваясь сзади. Я слышала, как шумно он дышит сквозь стиснутые зубы. Господи, только не это. Не так, как тогда. Я не переживу этого второй раз, я больше не смогу возродиться из пепла и простить его. Потому что тогда он был чужим, а сейчас я слишком сильно люблю его, чтобы простить и забыть. Дернулась, пытаясь вырваться, но он придавил сильнее. Зажмурилась, готовая к вторжению, но вместо этого почувствовала, как осторожно проник в меня пальцами, склонился ко мне и прорычал в ухо:
  - Нет? Ему ты тоже говорила нет? - ласкает почти нежно и медленно, и я с ужасом понимаю, что по телу проходят волны возбуждения, - Твое "нет" никого не волнует, если я хочу, значит я буду тебя трахать любыми способами, а ты будешь подмахивать мне и орать от боли и наслаждения. Тебе же нравится, когда тебя дерут, как шлюху? Нравится? С ним нравилось?
  Вопреки его словам, пальцы ласкают быстро и умело, заставляя закусить губы, сдерживая стон. Растирая межу влажными складками и снова проникая во внутрь.
  - Течешь, как сука, на мои пальцы. Чувствуешь, как течешь? - ускоряет толчки внутри, растягивая, причиняя легкую боль и в то же время лаская, - Для него тоже так текла?
  - Аш, пожалуйста.
  - Пожалуйста замолчать или пожалуйста прекратить показывать тебе какая ты шлюха? - все быстрее и быстрее, ритмично и резко, глубоко и снова едва касаясь, лаская у самого входа, растирая пульсирующий клитор, все еще вдавливая меня в стол, - правила меняются, Шели, - дернул за волосы заставляя поднять голову, закрывая мне рот ладонью, - как примерная рабыня, ты будешь обслуживать меня так, как я захочу, - вытащил пальцы, погладив по ягодицам, - когда я захочу и где я захочу, - снова резко вошел обратно и меня начало нарывать волной наслаждения, унизительной и неконтролируемой, словно тело жило своей жизнью, оно предательски дрожало, как струна, которую дразнил умелый музыкант, удерживая одну, нужную ему ноту, истязая и в тоже время я знала, что как только он захочет, то порвет ее я захлебнусь в вопле агонии.
  - Помнишь, как орала подо мной, помнишь, как просила "еще", как облизывала мои пальцы после того как я ими доводил тебя до оргазма?
  Еще несколько толчков и я взорвусь под его руками, первые спазмы наслаждения уже подкатывают издалека и у меня нет сил сопротивляться.
  Внезапно все прекратилось, и Аш рывком поднял меня со стола, развернул к себе, удерживая за волосы.
  - И кончать ты будешь тоже тогда, когда я захочу.
  Ухмыльнулся мне в лицо и демонстративно вытер пальцы о мое платье.
  - Все понятно?
  Я молчала, меня все еще трясло, лихорадило от того, что только что произошло. Неожиданно, грубо и грязно. Не так как когда-то, а пошло и унизительно.
  - Я спросил - тебе все понятно?
  - Да, Аш- едва слышно, чувствуя, как подгибаются ноги. Безумно хотелось притянуть его к себе, впиться в его сочные губы, почувствовать его дыхание и руки на своем теле. Вспомнить его другого, вспомнить, как это, когда он меня любит.
  - Забудь про это имя. Для таких, как ты, оно под запретом. ДА ГОСПОДИН! Я жду!
  На глаза навернулись слезы, но я не могла сейчас заплакать, они застряли в груди. Я задыхалась, не могла сказать ни слова.
  - Я жду! Или забыла, как оно произносится, а рабыня?
  - Я не рабыня, - едва слышно, а потом закричала, чувствуя, как внутри снова все разрывается от боли, - не рабыня! Ты дал мне свободу. Пусть этого никто не знает, но это знаем ты и я. Я не рабыня! Я родила тебе детей, я любила тебя!
  - Любила? - он расхохотался, громко, гортанно и унизительно, - Идиотское слово, придуманное смертными, чтобы прикрыть похоть. Его ты тоже любила? А наших детей? Когда прощалась с ними и понимала, что никогда их не увидишь, ты любила их? Или себя, а может своего любовника, с которым вы вместе придумали как избавиться от меня? Так ты любила меня? Под ним?
  - Что ты хочешь услышать? Что? Ты не веришь ни одному моему слову, и ты охотнее будешь слушать ложь, чем правду.
  - Твоя правда чистит сапоги моим солдатам, больше никакая правда не нужна. Я смотрю на него и вижу всю правду. Вижу, как ты отдавалась ЕМУ, как рожала его сына, как предавала меня снова и снова.
  - Нет!
  - Да!
  Ударил наотмашь и вцепился мне в горло.
  - Да! Мать твою - ДА! И хватит лгать, хватит пробуждать во мне жалость. Ее нет и не было никогда. Только жажда сожрать твою боль. Нестерпимая жажда причинить тебе страдания, порвать на куски.
  - Да! Не было! Ничего не было! Все пустое. Тебя в моей жизни не было и детей наших не было, ничего не было.
  - А он был?
  - И его не было! Никогда не было никого, кроме тебя.
  - Лжешь, тварь!
  Несколько секунд, прищурившись смотрел на меня, а потом схватил за волосы и вынес из комнаты, вниз, по лестнице. Я упиралась, пыталась освободиться, чувствуя, как от слабости и боли темнеет в глазах. Аш выволок меня наружу и потащил к конюшням, полуголую, босую. Я видела, как на нас оглядываются воины, но не смеют и слова сказать. Демон пронес меня через весь двор, вышиб дверь в загон ногой. Толкнул меня на пол.
  - Последний раз спрашиваю! Посмотри на меня и скажи правду. Может я и убью тебя, но это будет быстро. Ты трахалась с ним? Или это, блядь, непорочное зачатие, как в сказках у смертных?
  - Не было! Я не помню! Ничего не помню! Я сошла с ума после смерти наших детей, я не узнавала даже себя.
  Стояла на коленях и смотрела на него, уже дрожа от страха.
  - Я помогу тебе вспомнить.
  Я не понимала, что он хочет сделать, пока не увидела в его руке длинный раскаленный штырь с клеймом для лошадей, а потом меня ослепила дикая боль в плече, завоняла паленной плотью и я начала проваливаться в беспамятство, слыша, как сквозь вату его голос:
  - Начинаешь вспоминать? Хотя бы это ты помнишь? Добро пожаловать в Ад, смертная. Здесь не сбываются желания, а только самые жуткие кошмары. И мы начнем освежать твою память с сегодняшнего дня.
  
Оценка: 6.38*52  Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"