Завод по утилизации бумажных книг и прочей макулатуры стоял на окраине мегаполиса рядом с крематорием. Раньше здесь находилась городская свалка, которую наконец ликвидировали на радость зеленым. Сначала хотели разбить парк, но потом передумали и поставили завод - парк с крематорием как-то не смотрится. Работа не пыльная, платят хорошо, но устроиться сюда трудно - двадцать человек на место. Если бы не смерть Михалыча - года три ждал бы своей очереди.
Михалыч скончался внезапно, то ли инсульт, то ли еще что-то, сердце или тромб, не знаю. Говорят, не болел, на турнике отжимался каждый день, бегал по заводской территории, ведь у них здесь целый полигон для ботаника: даже пальмы и небольшой пруд имеются. Потому и брали исключительно с биологическим образованием. Михалыч и рыбок разводил по собственной инициативе, за цветами ухаживал. Встречал его пару раз в городе - скучный тип. Сейчас и не вспомню, как выглядел. Лет тридцати, не более. Весь в морщинах.
Я давно мечтал попасть на этот завод, крутилась в голове одна идея насчет исходного продукта. Хотелось проверить. Общеизвестно, что бумажные книги прессуют в брикеты, концентрация целлюлозы и прочих полезных микроэлементов столь высока, что одного брикета хватает на три сотки земли. Прекрасное экологическое удобрение. Дачники покупают охотно. Но я подозревал, что брикеты — это еще не все. Поверхность айсберга. Сам айсберг, его основная часть, глубоко засекречен, не случайно здесь такой жесткий отбор при приеме на работу. ФггcБ, психо-контроль и выявление графоманских наклонностей. К счастью, в моем случае все обошлось благополучно и завтра я заступаю на вахту. Пока с напарником. Сутки через двое. Вполне подходящий график. Следи за машинами и бей баклуши, в смысле, на сад и рыбок времени должно хватить. Надеюсь, никаких проблем не возникнет. Я парень компанейский. И выпить, и поговорить - всегда пожалуйста, никто из друзей не жаловался.
Мой напарник Ефрентьев, чуть постарше меня, ихтиолог, перебрался сюда с местной птицефабрики. Здесь хоть рыбы,- говорит, - не курицы. По специальности трудно устроиться, по себе знаю. Парень вроде ничего, думаю, мы сработаемся.
День первый.
Слушать музыку, новости - ничего нельзя. Плакат на стене: Вредные привычки оставь дома.. Пустые разговоры не поощряются.
Я в легком недоумении. Одно предупреждение и выговор. Пока Ефрентьев вводил меня в курс дела и подробно объяснял предназначение каждой кнопки на пульте управления, я еще бодрствовал, но как только он ушел в сад, на меня навалилась жуткая сонливость. Я впал в какую-то дрему. И меня понесло...
Череда возникающих веерообразно картинок: сумерки, скользящая по воде лодка, белокурая барышня с кружевным зонтиком и румянцем на все лицо. Молодой человек,сидящий за веслами, не отрывает глаз от пикантного выреза на груди дамы. Идиллия. Судя по костюмам - начало девятнадцатого века. Темная зелень на берегу- лето.
Дальше пронесся эскадрон несущихся галопом всадников. Забрызганные кровью мундиры, обнаженные сабли, крики ура. Брызги шампанского и скользящие по паркету танцующие пары. Свечи и канделябры. Странные ощущения. Похоже на арт-драйф в камере. Дорогое удовольствие, всего лишь пару раз был и то на халяву, с одногруппником.
Перевожу взгляд на монитор, идет утилизация партии макулатуры. Сентиментальная проза девятнадцатого века. Тридцать томов. Ищу сопроводительный документ. № 359. Изъято в соответствии с параграфом 3Н45. Школа-интернат. Здание конца двадцатого века.
- Грезы?,- спросил вернувшийся Ефрентьев.
Я утвердительно мотнул головой.
- Защитная сетка фонит, - сказал он,- скоро подвезут новую.
В обеденный перерыв объяснил подробнее:
- Потому и не берут сюда скрытых графоманов, понятно?
- Значит, блуждающие флюиды умирающей в муках прозы пробуждают дремавшую в подсознании шизофрению...
- Прошу, без сарказма. Это очень серьезная вещь. Не хочешь потерять работу - не поддавайся на провокацию.
- Провокацию кого или чего?
- Бумажных книг.
Я молча допил кофе и отпросился в сад.
- И ладненько, - обрадовался Ефрентьев,- ступай, проветри мозги.
Стеклянный купол, прикрывающий сад от непогоды, искрил.
- Надо сказать Ефрентьеву,- подумал я, - доставая из кармана пачку сигарет.
И снова плакат: Курить запрещается!
-Да, елки- моталки,- выругался я.
Пожевав во рту веточку черемухи, отправился дальше.
Песчаные дорожки усыпаны облетевшими цветками яблонь и сакуры. Сливовое дерево, персик, вишня - все ухожено, не к чему придраться. Сразу видно руку садовника.
Однако пруд, в котором резвились стайки различных пород рыб, меня не впечатлил, а даже и наоборот, насторожил как-то. Ядовито-зеленые водоросли, агрессивные формы и морды рыб. Фу! И от воды тянет тиной, хотя никакой ряски я не заметил.
День второй.
После двух дней отдыха я чувствовал себя более чем уверенно. Беспричинная радость переполняла все мое существо. Казалось, я готов свернуть не только горы, но и раскрыть тайну... Не за длинным же рублем явился сюда. Впрочем, рубль тоже не помешает. Куплю себе новую куклу. Старая износилась совсем..
Увидел из окна аэробуса дымящуюся как паровоз трубу крематория, и радужное настроение сразу же улетучилось. Стало тоскливо. Еще и дождик накрапывал.
В раздевалке опухший, будто с похмелья, Ефрентьев, переодевался в спецодежду.
- А, Никита, привет,- вяло приветствовал он.
- Привет.
- Сегодня у нас много дел,- мрачно сказал он, - пойдем чистить пресс. У тебя допуск Х-37 есть ?
- Так точно.
- Тогда натягивай на себя защитный костюм и вперед.
Что-то интересненькое. На самом деле ничего интересного в очистке пресса не было. Но Ефрентьев предупредил, что работа очень ответственная. Потому как смола эта ( или копоть) дорого стоит, особенно на черном рынке, а вообще из нее делают сыворотку..
- Сыворотку для чего? - спросил я после дез.душа.
- Не знаю,- отрезал Ефрентьев,- слишком много ты задаешь вопросов. И отвернулся, погрузившись в инфернальную сущность, как говорят у нас, клонов. Заклинило пацана. Замер как соляной столб с остекленевшими взглядом. Теперь жди когда отойдет, минут пять или десять до полного восстановления.
Я приуныл. Перспектива вытаскивать информацию «клещами» меня не прельщала, лучше сам докопаюсь до истины. И мне повезло.
Гуляя в саду при свете искусственной луны (читай, фонаря), случайно наткнулся на подсобку, в которой Михайлыч хранил садовые инструменты. Судя по многодневному слою пыли и общей запущенности, ни Ефрентьев, ни другой оператор подсобку не посещали. Думаю, у каждого работающего здесь клона были свои шалаши. Клон ведь как мышь, всегда чего-нибудь тащит в норку. Ни запаха не оставляет, ни следов. Как зверь. Годами наработанная привычка...
Под металлическим стулом я нашел допотопную флэшку, завернутую в пленку. Отнес ее домой, надеясь узнать для себя что-нибудь новое.
День третий.
Из дневника Михалыча.
Когда гремучая смесь из смолы и человеческого пепла взорвала мое нутро, я понял свою ущербность. Мне стало так противно, что захотелось пойти и намылить веревку. Покончить с проклятой жизнью раз и навсегда. Сидеть сложа руки я не мог. Что меня остановило тогда, не знаю. Что-то отвлекло. Кажется я впал в ступор, а когда очнулся, увидел перед собой улыбающегося Иванцева, курившего свою фирменную трубку. Наверное, от его адской смеси я и пришел в себя. Вместо табака он курил всякую гадость. Химик, он и есть химик до кончиков пальцев. Когда-то мы вместе вышли из одного инкубатора и в дальнейшем сохранили дружеские отношения. И хотя он предупреждал о последствиях введения препарата в кровь, советовал начинать с перорального приема, я понадеялся на русский авось. Оказалось, что не готов к откровениям...
Ноль без палочки. Чистый лист. Клон. Никакой индивидуальности, просто набор данных. Жуть. Тридцать лет я протянул в полном неведении. Спал, жрал и трахал по выходным резиновую куклу. Секс с клонами не рекомендуется - быстрое изнашивание организма, преждевременная смерть. И все течет по накатанной колее: инкубатор, обучение, работа… утилизация. Продолжительность жизни не более тридцати пяти лет. Максимум. Творческое начало атрофировано еще в зародыше, никто из клонов никогда и ни при каких обстоятельствах не родится гением. И точка.
Писать книги, например, ты никогда не сможешь. Впрочем, книги теперь, как известно непопулярны, из них делают сыворотку, стимулирующую мозговую активность у людей...Такие препараты для клонов запрещены. В наших условиях сыворотку трудно воспроизвести, нужен g-факт с приводом, однако мой друг, работавший в крематории, нашел способ. Человеческий пепел и частички смолы «погибшей на костре инквизиции литературы»
И вот результат. Два романа за год. По мнению читателей (теневых, разумеется) все они гениальны.
« Адская смесь разворошила клубок змей, дремавших в пучине подсознания. Они грызли меня изнутри, заставляя крючиться от боли. Они пожирали мои пластмассовые кишки и давились газами. Они пережевывали мое сердце и запивали его кровью. Они уничтожили мой мозг, но я все равно жив. Я - это не только плоть, но и душа, которая бессмертна» - отрывок из его произведения.
К сожалению, служба ФггсБ не дремлет.. и сейчас моего друга уже нет в живых, а мы с читателями ждем своей очереди...Вчера я обнаружил пару записывающих устройств в стене... скоро они доберутся и до меня. Плевать, мне осталось не более пяти лет, так что какая разница.
Хотелось бы передать рецепт этой смеси нашим потомкам - клонам. Дерзайте, пока молоды!
И что мне теперь делать? Бежать в ФггсБ или... Я выбрал или. В ФггсБ всегда успеется.
Засунув флэшку в резиновую подружку (надеюсь, там ее не найдут), поехал в бар, где тусуются «крематорщики». Осмотрелся. Ни одного знакомого клона. Мрачные типы пожилого возраста. Тоска зеленая. Сидишь, как в склепе, даже мурашки по коже. И вдруг нарисовался молодой пацан, примерно моих лет, смотрит нагло, прямо в глаза.
- Та чего, чувак, тут забыл?
Я не стал юлить, сказал напрямую. - За пеплом.
- Понятно. Значит так, я тебе пузырек пепла, а ты постарайся достать маркиза де Сада или что-нибудь порнографическое. Знаю, ты на заводе стажер.
- По рукам.
- На днях будут сжигать известного режиссера, снимавшего арт-драйф, его пепел тебя устроит?
- Нормально, самое то.
Договорились о встрече и разбежались по своим делам.
Спустя три года.
Я не стал открывать миру всю правду. Зачем, чтобы повторить судьбу Михалыча или Иванцева? Достаточно дать тонкий намек на существования души и это пройдет красной нитью по жизни клонов. Я придумал лучше, клон - драйФ. Новая фишка в современном искусстве, и я, как основоположник этого направления, имею все: деньги, славу и... любые возможности. Пора подумать о бессмертии.
Самые сокровенные истории я записываю на капсулу и прячу в куклы. Выбираю качественный материал и дорогостоящие технологии. Во-вторых, кукла должна быть совершенно новая, только что с конвейера, девственница. Главное, не светиться с документами, чтобы не попасть в категорию И - извращенцы.. Они все на учете.
Для каждой куклы я заказываю отдельный гроб из редких пород дерева и хороню по древним обычаям - в землю.
В курган, склеп, пирамиду... всегда по-разному. Надеюсь, они хорошо сохранятся для будущих потомков, как и египетские фараоны. Только фараоны пустые внутри, а мои куколки наполнены смыслом и следовательно будут жить вечно, как и мои творения, находящиеся внутри.