- Тьфу на тебя, - досадливо поморщилась старушка. - Заорал, аж уши заложило... Доброго утречка, господин Мей-Ой.
- Как поживаете, шеф... о-о-о!
Мей-Ой Каэр-Мин нынче был на диво хорош. Костюм, разумеется, черный - зато какой элегантный, сразу ясно - дорогой. На пальцах - перстни, в ушах - серьги, на шее - несколько штук подвесок.
- Никак яхонты? - восхищенно выдохнула бабка.
- Одним словом - вау, - восхищенно выдохнул Илим. - Шеф, вы что, женитесь?
- Рубины, - равнодушно сообщил Каэр-Мин. - Уловители негативной энергии. Я в столицу еду, там всякой энергетической пакости больше, чем помоев на мостовой.
- А к Олечке заглянете? - коварно улыбнулся Илим.
- Нет! - огрызнулся начальник. - И все, кыш из моего кабинета. Разрешаю принести мне кофе.
Каэр-Мин вытащил из пачки новый лист бумаги, задумчиво принялся рисовать на нем непонятные кружочки, квадратики и стрелочки с подписями...
- ... да, вот так, только светом и любовью питаются... Тьфу ты, вот из-за таких, как ты, они нам и не показываются! У них любовь, знаешь, совсем другая.
- Какая, баб-Мил?!
- А ты не лыбься! Чистая и возвышенная, вот какая любовь.
- У-у. Так ведь неинтересно...
Каэр-Мин еще немного послушал, что за стенкой говорят, затем вздохнул, поднялся и выглянул в соседнюю комнату.
- Как говорил не помню кто - абсурдно! Не верю!
- Мой кофе?..
- Так не моя нынче очередь! - в унисон, на повышенных тонах ответили Илим с уборщицей. И опять замерли друг напротив друга, разгоряченные и сердитые.
- Мне безразлично! - рявкнул Каэр-Мин и тут же добавил практически спокойно: - Через пять минут мне принесут чашку вкусного, ароматного кофе. Тот, в чьих руках будет эта кружка, остается у меня работать. Теперь можете продолжать ругаться.
Через четыре с половиной минуты дверь кабинета начальника распахнулась, и два тела застряли в проеме. Чашка вкусного, ароматного, дымящегося кофе выпала на пол из обожженных пальцев.
- Я вас почти убить готов, - с чувством сказал господин Мей-Ой, с аристократической брезгливой миной сбрасывая на пол коричневую каплю с мизинца. - Мерзкий сервис.
В середине дня Каэр-Мин уезжал. А поскольку уезжал он - страшное дело! - аж на несколько дней, то, разумеется, ему надо было как следует проинструктировать и ученика, и бабку. Чтобы не разнесли контору, чтобы не попали в чьи-нибудь зубы-лапы, чтобы...
А ученик и бабка после утренней ссоры друг на друга глядели волками.
И суровый Каэр-Мин почему-то сказал то, чего не собирался говорить:
- И не ругайтесь, ведите себя хорошо. Кхм... и добрый дядюшка Мей-Ой привезет вам из города такую зверушку.
- Зверушку? То есть, шеф?..
- Ну, такую, - буркнул "добрый дядюшка Мей-Ой". - Которая питается светом и любовью.
Баб-Мил посмотрела - сначала удивленно, на начальника, потом торжествующе, на Илима. А Илим пробурчал:
- Лучше новую секретаршу привезите. Чтоб она готовила кофе, вкусный и ароматный.
Через четыре дня баб-Мил уже и думать забыла о дивных горных существах, о которых рассказывала соседка. Время идет, новости всегда новые. И Илим тоже забыл. За те несколько месяцев он еще вытянулся, еще немного похудел, гриву светлых волос начал завязывать в хвост - шелковой ленточкой, не без щегольства... и любовь его сейчас интересовала - ну самая невозвышенная. Но злопамятностью юноша тоже не страдал.
Через четыре дня приехал Каэр-Мин.
- Илим!!!
Шикарный костюм господина Мей-Оя довольно-таки помялся, алые рубины налились зловещей чернотой, но все равно, выглядел он до сих пор на "о-о-о" и на "вау".
- Помогай, - вместо приветствия велел он ученику. И потянул из черной лаковой кареты какой-то порядочных размеров мешок.
Солнышко недвусмысленно склонялось вниз. Словно бы намекало - рабочий день, между прочим, закончен, да-да.
А она была - ну такая миленькая, что других слов как-то и не подберешь. Миниатюрная, тоненькая, бледненькая, глаза огромные, фиалковые, а четыре угольно-черные косы блестящими змеями скользят на точеные плечики, а ниже...
Илим в ужасе уставился на начальника:
- Шеф?!..
- Что - "шеф"? Мое дело привезти, принимай.
- Вы что... привезли новую секретаршу? В мешке? И г-го...?
Девушка отчаянно покраснела, убедилась в том, что всю наготу ладонями не прикроешь, и, покраснев еще сильнее, быстро присела на корточки и подтянула до плеч края мешка.
***
- Хороший он, - тоскливо сказала чернокосая. В платье младшей Илимовой сестры, которое ей было великовато, девушка смотрелась не так умопомрачительно, однако же...
Да, очень подходящее слово. "Умопомрачительно". С того самого момента, кажется, ум юноши здорово помрачился.
- М-гм. Хороший? - уточнил он.
- Конечно, хороший! - убежденно ответила очаровательная гостья. - Он меня не убил.
- М-гм.
- И не заключил в кристалл.
- Всего лишь засунул в мешок, - понятливо кивнул Илим.
- Ну, в мешке было нормально, - сообщила девушка. - Правда, пока не вышел другой пассажир, господину Каэр-Мину приходилось ставить на меня ноги, а иначе не хватило бы места.
- Действительно... не хватило бы места.
- А теперь все просто замечательно! - радостно воскликнула девушка. - У вас здесь такой хороший воздух! И платье такое красивое! И...
- Постой, а что у тебя на шее? - остановил поток восклицаний Илим. - Скажи, что это такое ожерелье, потому что иначе я...
- Какое еще ожерелье, - возмутилась чернокосая. - Это ошейник, очень крепкий ошейник из отличной стали, а в нем - мощные заклинания. Это чтобы я себя хорошо вела.
- Ну, шеф. Сказал бы я вам пару ласковых, - тихонько прошипел юноша.
- Да, скажи, пожалуйста, - попросила девушка. - Скажи, что он просто замечательный и вообще самый лучший.
На следующий день Илим мрачным сычом сидел за своим шаром. Печальные мысли его терзали. Оказывается, в глубине души у него жило что-то, и теперь это что-то, не поддаваясь мысленным уговорам, настоятельно требовало вскочить, пинком - да, именно пинком - распахнуть двери в кабинет Каэр-Мина и как следует врезать мерзавцу по наглой бледной морде...
Останавливало ясное понимание, что, во-первых, бледная морда увернется и сама врежет, да так, что мало не покажется, а во-вторых, Илим не знает эту историю полностью.
Тяжкие мысли попримолкли, когда пришла бабка-уборщица.
- Тебя, голубушка, звать как? Фелира? А как лучше - Фелечка или Ирочка?
- Ну... Лучше Фелечка. Начертание "фель" означает волю, действие, тогда как начертание "и-ра" означает безудержную ярость...
- Я к чему, - ласково заулыбалась бабка. - Вот, Фелечка, отнеси кофе господину Мей-Ою. Небось, опять всю ночь не спал.
- Не спал, да, это точно, - кивнула чернокосая, перенимая поднос.
- Ой-ой, - дождавшись, когда девушка зайдет за дверь, громко прошептала баб-Мил прямо в ухо Илиму. - Ой-ой, Лимка!
- Вот именно, - невесело согласился тот.
- Так она тут ночевала? Таки что, получается? Свадьба предстоит?
- Баб-Мил, какая там свадьба! - Тут Илим кстати вспомнил, что ничего секретного старушке доверять нельзя, и сразу же добавил: - Ну в самом деле, что мы его сватать взялись. Если свадьба предстоит, так все равно узнаем первыми.
***
Заказов не было. Все у всех было хорошо, никаких жутей поблизости не наблюдалось, как следствие - никто в контору к господину Мей-Ою не спешил.
Илим с Фелечкой сидели на крылечке - играли в карты. Из окна высунулся начальник, по случаю жары не в черной, а в белой рубашке:
- И что значит сие? В рабочее, между прочим, время?
- Так нечего делать. Нам, господин мой, всеобщую магическую сеть отключили, - невозмутимо отозвался ученик. - За неуплату.
- Сам знаю, - буркнул Каэр-Мин и спрятался обратно.
- Ты дурак, - хихикнула Фелечка.
- Что? - изумился Илим.
- Проиграл ты, - пояснила девушка, выкладывая последнюю карту.
- А-а... - Ну, само собой, дурак. Но просто было в чернокосой Фелечке что-то такое... что-то такое, приводящее мысли юноши в полный сумбур. Нет, не в том плане, чтобы хотелось так сразу хватать ее в охапку и оглядываться в поисках ближайшего стога сена - перед этой девушкой хотелось опуститься на одно колено, положить к ее ногам верный меч и защищать ее, защищать. От всего, что может хоть сколько-то ей повредить. Чтобы перышко на нее не село. Чтобы ветерок на нее не дунул.
- Чтоб комар за попу не цапнул, - пробормотал Илим вслух. И сообразил, что карты рассыпаны по крыльцу, Фелечка уже куда-то убежала, а из окна на него внимательно смотрит шеф.
- Как есть дурак, - констатировал Каэр-Мин. - Но тебе не повредит это испытать.
В два пополудни явилась баб-Мил. Начала ворчать:
- Посади порося за стол, а он и ноги на стол.
- Никакой не порося, это чтоб подметать легче, - возразил Илим. - Кстати... а расскажи еще про тех, с гор?
- Мне за сказочки не приплачивают, - проворчала бабка, но все же рассказала. И про то, что прекрасны они дивно, и про то, что простым людям не показываются, и про то, что...
- Нет, в горах они больше не живут.
А Фелечка, между прочим, за магическим шаром смотрелась совсем не хуже Икиоли. Не белокурая королевна с глазами родниковой чистоты - лесная кошечка, гибкая и изящная в каждом движении. Иная - но нет, не хуже.
Илим с баб-Милой на нее обернулись, и девушка немного смутилась:
- Я хотела сказать, они оттуда ушли.
- А куда же? - озадаченно наклонила голову уборщица.
- В города, - помедлив, отозвалась Фелечка. - В горах голодно стало...
- Солнышко светить стало слабее, что ли?
И чернокосая уже приоткрыла рот - ответить, приоткрыть завесу тайны над таким интересным вопросом... Но тут распахнулась дверь, и вошедший Каэр-Мин - по-прежнему в белой рубашке - распорядился:
- Так, наклевывается заказ. Фель, ты идешь со мной. Будешь стенографировать.
Фелечка посмотрела на него чуть не с ужасом:
- Но я же не пишу по-вашему!
- Пиши по-нашему, - отмахнулся жестокосердный начальник и уволок бедную девушку за собой.
- Ой-ой! - хором выдохнули оставшиеся в помещении.
Вернулись эти двое довольно поздно. Предполагалось, их должны были встретить темные окна и большой замок на входной двери, не говоря уже об активированных на ночь охранных чарах. Но встретили их - свет в окнах, аромат кофе, запах борща...
- Куча работы, - с невинным лицом сообщил Илим. - Вот, специально дома отпросился, чтоб доделать. А иначе как - я ж не привык спустя рукава...
- Так, ясно. Ну а...
- Да что же это деется? - возвела глаза горе старушка. - Что я, на старости лет, не могу покормить любимого начальника домашним супчиком?!
- Ну, раз так, - тяжко вздохнул Каэр-Мин. - Ладно, будь по-вашему, кормите.
И его с Фелечкой накормили отличным домашним ужином. Господин Мей-Ой невозмутимо слопал несколько тарелок борща и полбуханки хлеба, потом выпил пару чашек превосходного, ароматного кофе, а затем, насытившись, продемонстрировал честной компании, насколько подлыми могут оказаться начальники.
- Баба Мила, большое спасибо, было очень вкусно. Но уже поздно, думаю, вам пора идти.
- Н-но...
- Разумеется, Илим вас проводит, чтобы вы не ходили по такой темени одна. Кстати, Илим. Думаю, ты вполне можешь идти сегодня домой.
- Но...
- Помни: нельзя бессмысленно перетруждаться. Ты мой единственный ученик, ты мне нужен живым и здоровым. Фель!
- Да-мой-господин? - выпалила чернокосая, обожающе уставившись на Каэр-Мина.
- Закрой за ними двери, активируй охранку и приходи ко мне в кабинет.
- Баб-Мил? - жалобно сказал Илим, когда на фоне желтой занавески в окне господина начальника появились две тени. Тени постояли раздельно, затем решились - объединились в одну, направились, расплываясь, вглубь кабинета... и исчезли.
- Ни-ичего, - зловещим тоном сообщила старушка. - Я ему назавтра картофельных оладий притащу. Я не я буду, если через неделю о пощаде не взмолится!
***
Фелечка была неуловима. Вернее - уловима, но не одна, а с боссом в виде нагрузки. А старой уборщице требовалась именно одна Фелечка - чтоб расспросить ее как следует, вызнать, что же стало с дивными существами дальше и откуда девушке сие ведомо.
- Не, я не я буду - узнаю! - поклялась она смурному ученику мага, сгорбившемуся за шаром. - Лимка?
- Что - Лимка, шестнадцать лет - Лимка, а толку?
Баб-Мил на миг замерла. А затем ринулась в атаку:
- Ты что - втюрился?
- Не то, чтобы...
- А твой "не пойми кто" говорил, что абсурдно, не верю, - позлорадствовала бабка. - Вот так, больше слушай всяких мутных типов.
- Иэхх, - вздохнул юноша.
Баб-Мил поглядела-поглядела на него - и уже пожалела:
- Да что ты, Лимка, парень молодой, парень красивый, повстречаешь еще кучу девчонок.
- Не то, чтобы...
Не то, чтобы Илим именно влюбился без памяти. У него не было ни меча, ни коня, ни сверкающих лат. К ногам чернокосой красавицы он мог сложить разве что стопку конспектов и учебников по магии. И еще пару книжек по программированию, для комплекта. Да и что скажет ему Фелечка, если он сейчас пойдет и опишет ей те странные чувства, которые его охватывают при одном ее виде?
- Ой дурак, дурак, - вздохнула уборщица. Пододвинула рядом второй стул, присела, обняла страдальца за плечи.
- Дурачок, - отозвался Илим, тоже со вздохом.
- А какая разница-то? - отозвалась бабка, чуток покачиваясь, словно убаюкивая. - Ну, дурачок так дурачок.
А Каэр-Мин, наверно, не дурак и не дурачок. Он пришел как завоеватель, он надел на прекрасную деву заколдованный ошейник, он ни о чем не молил и не упрашивал. И к ее ногам, само собой, не складывал - ни свой тощий кошелек, ни свою захудалую контору на окраине захудалого городишки, ни свою черную душу. И он получил - все...
- Баб-Мил...
- Да будет тебе, будет, - ласково, напевно молвила старушка. - Не грусти, все пройдет, все забудется.
- Я хотел сказать, - сказал Илим. - Баб-Мил, ты почему тряпку в ведро не положила. Почему мне ею одежду извазюкала!
- Ах, порося неблагодарный! - возмущенно ахнула уборщица. - Я-то к нему со всей душой...
Хлоп, хлоп, хлоп. Нет, это были не аплодисменты. И не попытки прихлопнуть каких-либо летающих насекомых. Это Мей-Ой Каэр-Мин, высокий, худой, черноволосый - и нимало не пополневший на щедрых харчах бабы Милы - пытался привлечь внимание присутствующих.
- Меня заметили, гран-спасиб за внимание, - негромко, но отчетливо промолвил он.
Бабка, уже было занесшая над Илимом карающую десницу с половой тряпкой, руку опустила.
- Ну что, дорогие мои хорошие. Через четверть часа подходит карета, а пока у вас есть время попрощаться с нашей Фелечкой.
"Наша Фелечка", смущенная и красивая, в новом синем платье, вышла из-за спины шефа.
- Спасибо за все, - тихо сказала девушка. - Здесь было так хорошо... и вкусно.
- Ладно, не буду вам мешать, - суховато улыбнулся Каэр-Мин. - Пусть ничто не омрачит трогательный момент прощания... и тэ дэ и тэ пэ.
И вышел. Хищники голодными глазами уставились на жертву.
- Эм-м... мне показалось, вы что-то хотели у меня спросить?
- Кхм... Так почему они ушли-то? - решившись, выпалила бабка.
- Почему ты уходишь? - выпалил Илим.
И оба замерли в ожидании ответа.
Фелечка потеребила черную косу:
- Ну, солнце в горах осталось. Любовь ушла. Они разучились любить, понимаете? Они остались прекрасными, но теперь им пришлось идти к тем, кого они презирали. За чувствами, за эмоциями... Я ответила?
- Нет, - жестко сказал ученик мага. - Я спросил - почему уходишь ты? Господин Мей-Ой тебя что, выгоняет? Попользовался - а теперь скатертью дорожка? Вот так мерзавец!
- Лимка! - зашипела бабка, попытавшись прикрыть ему рот, дабы не высказал еще чего-нибудь подобного. Но...
- Не надо затыкать мне рот, тем более - половой тряпкой! Фелира! Я пойду с тобой, надеюсь, ты не против?
- Эм-м... как бы против.
- Почему же? Молодая девушка не должна ездить одна в наемной карете! Да и в городе я тебе пригожусь. Короче, я еду с тобой!
- Оэйкерин! - с мольбой воззвала чернокосая. - Помоги!
Из кабинета вышел суровый Каэр-Мин. Он ничего не сказал, даже пальцами вроде не повел, но на миг в зеленых глазах словно что-то полыхнуло. И отважный защитник прекрасной девы кулем осел обратно на стул.
- Ну что, езжай... роковая разбивательница сердец, - промолвил маг.
Девушка слабо улыбнулась, кивнула, потом встревоженно покосилась на Илима:
- А...
- А тут все будет в порядке. Ручки-ножки отнялись, но скоро все пройдет. И мысли тоже в порядок придут - ну все, езжай уже.
Фелечка закивала, уже взялась было за ручку двери, затем вернулась. Наклонилась к Илиму, которого поддерживала испуганная баб-Мила, и сообщила:
- Зря ты так. Ну, я, конечно, тоже хороша, но... Ты не волнуйся за меня. И, кстати... в общем случае я не девушка. Понял?
- Нашла чем хвалиться, - хмыкнул Каэр-Мин. - И ошейник верни.
- Извини, не верну, - покачала головой Фелечка. - Думаю, время от времени стану надевать. Ну, пока?
- Пока-пока, мое золотце, - помахал ручкой маг. - Счастливого тебе пути, удачных личин. Надеюсь, впредь у меня не возникнет ни малейшего повода тебя убивать.
Старая уборщица закрыла дверь за девушкой и уставилась на господина Мей-Оя. В выцветших глазах плескался невысказанный вопрос вперемешку со страхом.
- Ну что, баба Мила, кошмарное я чудовище? - вздохнул господин Мей-Ой.
- Ну... - Вполне возможно, баба Мила именно так и считала. Однако, старушка благоразумно выбрала более дипломатичный вариант: - Без причины даже комар за задницу не кусит. А уж вы, человек всем известный, волшебник, опять-таки...
- Вот золотые слова! - несколько фальшиво разулыбался Каэр-Мин. - Чтоб я, да кого кусил за подобное место - не-е-е. Так, надо бы перенести его на диванчик. Я понесу, а вы дверь в кабинет откройте и подушку какую-нибудь найдите.
Потом Каэр-Мин с бабкой пили кофе. Прямо там же. И беседовали.
- А я-то думала, это ангелы небесные, а оно вона как, - разочарованно говорила старушка.
- Ну, эмоциональный вампир тоже жить хочет, - философски отвечал маг. - Как там - "касание ветра и трепет ресниц, пусть нету лица, но есть тысяча лиц". Каждый приспосабливается, как умеет.
- А... а не страшно вам, вы ведь эту девоньку отпустили? - набравшись смелости, спросила уборщица. - Может ведь опять натворить делов.
- Ой, баба Мила, баба Мила. Какие высокие философские материи. "Может натворить", "не может натворить". Заказ выполнен, условия соблюдены. А если бы я прикончил это создание - "а не зря ли, может, она исправилась бы". Теория вероятности, короче.
- М-м-да, - призадумалась бабка. И с хлюпаньем отпила приостывшего кофе.
- Не надо сомневаться в своих действиях, - припечатал Каэр-Мин. - Если сомневаться во всем, что не имеет стопроцентной вероятности произойти, так это можно вообще не жить.
Старая уборщица уже ушла, а он все сидел на прежнем месте - думал. Гипнотизировал остатки кофе в чашке. Глядел на временно парализованного Илима. Снова думал.
- Любовь низменная, любовь возвышенная, - наконец промолвил он в пространство. - Какая все это чушь. Есть любовь, а если под этим названием проходит что-то однобокое - так это первый признак иллюзии. Обманки.
***
Всеобщую магическую сеть снова включили. Илим этим обстоятельством был доволен. Вот только Каэр-Мин все равно ворчал и возмущался:
- Не понимаю, что за жизнь? Сначала за городской заказ деньги переводят с опозданием, теперь включение сети задержали аж на полтора дня! Я вам кто - маг дипломированный или гад ползучий, или дух недоразвеянный? Почему я, занятой человек, должен, как последний идиот, снова мотаться в эту вашу столицу!
Ученик просто слушал. И свое мнение держал при себе.
- Не понимаю, в следующий раз, когда меня спешно вызовете, я сначала два дня буду гулять, достопримечательности смотреть! Рогалики кушать, девицам глазки строить... Что, нечисть завелась? Ну вы с ней договоритесь пока, пива там выпейте...
- Простите, господин мой, - не выдержал Илим. - А чего, там, в столице, своих магов мало? Вас-то зачем зовут?
- Зачем - чтоб сложное дело было сделано максимально качественно и максимально бескровно, - тут же успокоившись, ответил Каэр-Мин. - Город - суть сложная система, сегодня ты кувалдой выправил один винтик, завтра куча других винтиков перестала работать...
- И что, шеф, - хмыкнул ученик, - у всех - кувалда, только у вас что-то другое?
- У меня - интуиция, опыт, связи и человеческие расценки.
Тут в двери постучали. "Извини", - пробормотал господин Мей-Ой и сорвался открывать.
- О... баба Мила? Добрый день, баба Мила.
Старушка, польщенная, прицокнула языком и отозвалась:
- Вот как, господин Мей-Ой, приятно. Приходишь - и видишь, тебя, простого работника швабры и тряпки, а так ценят. В чем прелесть маленьких контор...
Каэр-Мин сделал невозмутимый вид и отошел к окну. И тут в двери снова постучали. Нет, он не обернулся. И даже тогда, когда за спиной послышалось удивленное и радостное баб-Милино: "Олюша?! Ты, какими судьбами? А красавица-то, красавица, уй вся модная!" - обернулся, но с неохотой.
- Ну-с, Икиоль. Значит, все же вы здесь.
- Да-мой-господин, - отозвалась Икиоль, глядя на него счастливыми серыми глазами.
- Итак, вы наплевали на высокую зарплату, на перспективы карьерного роста, чтобы снова работать в нашем захолустье. Я полагал, что вы разумнее, но...
- Да вы не переживайте, господин Мей-Ой, - разулыбалась Олечка. - Я там как раз попадала под сокращение, так что ваша нежданная, но такая приятная просьба вернуться оказалась очень кстати.
- О-о-о как, - тихонько пробормотал Илим, наблюдая - то как сероглазая красавица вновь обустраивается за своим магическим шаром, то как мрачный Каэр-Мин сверлит взглядом ни в чем не повинную дохлую муху на подоконнике и на пороге слышимости поскрипывает зубами.
"Учитель - это тот, кто учит и одновременно учится. Вы преподали мне урок, надо сказать, довольно жестокий - и, тем не менее, вы все удержали под контролем, не позволили волне превратиться в цунами. Но теперь на опасную территорию вступили вы - и, кажется, игра уже закончилась. А между прочим, насколько понял, у Олечки теперь тоже выросли зубки..."
Каэр-Мин ушел скрипеть зубами к себе в кабинет, Илим с Олей запропали в дебрях сети. Через некоторое время начальник выглянул, зыркнул туда-сюда, вопросил со всей строгостью:
- Илим, чем занят?
- Ищу материалы по индуцированным эмоциям, - честно ответил юноша. - Сила потока, мощность излучения и поглощения... Мне с недавних пор интересно, вы же знаете, шеф.
- Икиоль, а у вас, как полагаю, снова белье и туфли?
- О нет, - с мягкой улыбкой возразила девушка. - Туфли, белье - фе, какая скука. В наше время женщина должна быть яркой индивидуальностью... в общем, у меня роспись корзинок.
- Ха! Корзинок! Милая барышня, нет, я, конечно, очень рад вас снова видеть, но. Немедленно вылезайте из сети, - зловещим тоном произнес Каэр-Мин. - И начинайте приносить пользу - идите готовить мне кофе.