Аннотация: Выкладываю, чтоб было. О том, как Родственники хотели поставить пьесу, а вышло как вышло.
Рождественская пьеса
Входит Рассказчик, берет микрофон и мерзко хихикает на пробу.
Входит Черный.
Черный: Я Черный.
Входит Белый.
Белый: Я суть воплощение всего доброго и светлого... А ты чего вперед меня вылез, аааа?!! Я первым появился! Во всех священных книгах говорится - сначала сказали "Да будет Свет", а потом пришел Свет. То есть я! Уйди со сцены!
Рассказчик: Папочка, как всегда, восхищает своей эмоциональностью.
Черный: Ошибаешься, не во всех. Возьмем, к примеру, диких жителей Черных гор...
Белый: Это плохой пример! У них вообще нет священных книг!
Черный: Как же, есть. Они пишут на скалах.
Белый: Ну и что, они совсем еще дикие! До них еще не дошло, что в мире, кроме зла, есть Добро... Короче, твои возражения не принимаются, братец!
Рассказчик: А это, как вы уже поняли - мой дядя. Он умный, красивый и работает Повелителем тьмы.
Белый: Но я красивей!
Рассказчик: Вот-вот, папочка все время с ним соревнуется.
Черный: А почему же не "умней"?
Рассказчик: Ну а я, разумеется, Люци. Если хотите, Люцифер. Я был рожден стать ближайшим папочкиным помощником, я был с самого начала вознесен высоко-высоко... а потом низвергнут. Уже несколько раз как. Тяжелый у папы характер, что тут говорить...
Белый: Что?! У меня ангельский характер, ясно! Уж не знаю, в кого ты таким уродился, неблагодарное создание!
Рассказчик: И это самый большой пробел в моей истории. Верите ли, я до сих пор не знаю, кто же моя мамочка. Мне порой так одиноко и грустно... я вижу человеческих детей и так им завидую, ведь они могут не знать, кто их отцы, но вот своих мамочек они обычно знают.
Черный: Тоже не всегда...
Рассказчик: О, порой я чувствую себя так, словно с удовольствием поменялся бы с ними местами! Папа! Я уже несколько веков задаю тебе этот вопрос, ответь же на него наконец. Кто моя мамочка?!!
(Белый элегантно багровеет)
Рассказчик: Ааа, дядя, спаси, он сейчас меня убьет! (прячется за спину Черного)
Черный: Дитя мое, когда же ты избавишься от пагубной привычки дразнить гусей...
(Лицо Белого приобретает еще более насыщенный, но по-прежнему элегантный багровый оттенок)
Входит Серый.
Рассказчик: А это... как бы... кузен папочки и дядюшки. Он... как бы... не по пьесе.
Белый (тихим, страшным шепотом): Это кто тут гусь. Это я тут гусь? Я правильно понял?
Рассказчик: Упс. Ситуация становится серьезнее...
- Ребята, я тут принес наши костюмы и декорации. И сейчас придет Кейти, у нее тоже кое-какая мелочь.
Рассказчик: Страашно. Похоже, сейчас силы Хаоса столкнутся с силами Добра. Выдержит ли сцена, вот вопрос...
Черный: Ты прав, лучше спуститься.
Белый: Ку-уда?! А ну стоять, подлые предатели! Сейчас вы увидите всю мощь моего гнева!!!
- Э-э. Я случайно не мешаю? Может, мне попозже прийти на репетицию? Скажем... когда вы закончите ссориться и возведете новую сцену взамен сожженной?
Белый: Нет, ты оставайся! Сейчас я покараю этих наглецов, посмевших покуситься на тайну личной жизни Добра! А потом мы с тобой попьем чаю... кхм... с печенюшками.
Рассказчик (изумленно): Мне кажется, или гроза действительно стихает? Я уж думал, сцене конец.
Входит Кейти.
Черный: А ты был прав, племяшка. Действительно, конец сцены. Перерыв на репетицию.
- Мама сказала, она будет зрителем! Значит, я буду Марией!
- Кхм, дочка... может, будем считать, что Мария подразумевается?
- Как так - подразумевается?! Это же главная героиня!
- Но нам ведь надо - три волхва, три пастуха, один царь Ирод. Один ангел. Роль ангела, кажется, уже занята...
- Занята?! А кого мне тогда играть? Волхвы и пастухи - это неинтересно, а этот царь мне что-то не нравится. Может, я тоже буду зритель?
- Эм-м. Тихо, я хочу сказать свое слово.
- И вообще, почему не будет Марии. Без нее не было бы главного действующего лица. Может, давайте уберем пастухов, а взамен у нас будет младенец... его может сыграть Люци, например.
- Я же сказал, что хочу сказать слово!
- Только не это! Я не согласен быть младенцем! Хотя... младенца же надо кормить, да, Кейт? Младенцев обычно кормят грудью, правильно?
- Папа! Ты слышал, что он мне предложил? Стукни его, пожалуйста!
- Ну дайте же мне сказать слово! Тихо!!!
- Так, мне ясно одно: нам не обойтись без режиссера. Беру эту обязанность на себя. Теперь... Черный, не возражаешь сыграть Ирода?
- Почему меня никто не слушает!!!!!
- Ну вот, теперь тихо. Я хотел сказать... кхм... я, так уж и быть, сам могу сыграть Ирода. Нет, не возражайте... да, без сомнения, я воплощение Добра и Света и все такое прочее, но пусть ангела сыграет девочка. Как я посмею отбирать роль у ребенка?
- Простите... но мне уже четырнадцать! И с половиной!
- Папочка... так ты все это затеял только для того, чтобы сыграть Ирода?!
- Нет!!! Не для этого! Я имею в виду... кхм... если для общего блага и все такое прочее...
- Дядя, а папочка опять покраснел... Дядя, ты чего такой скучный сегодня?
- Ладно, значит, ангела играет Кейт. Черный, тогда ты будешь у нас тремя волхвами. А пастухи пусть тоже... подразумеваются.
- Я уже передумала! Все, я зритель.
- Да хоть тремя волхвами, хоть драконом с тремя головами...
- Дядя, тебе что, неинтересно?
- А что интересного-то. Ничего нового. Вот если бы мы взялись ставить что-нибудь из фольклора жителей Черных гор...
- Вот! Смотрите, что творит обыкновенная зависть! Он так завидует, что это по моим священным книгам столько постановок, что это меня славят и мне радуются! Во имя своей зависти он даже готов лишить нас всех счастливого Рождества!!!
В итоге сцену все-таки спалили. Точнее, в нее случайно попала одна из молний, собравшихся над головами скандальной компании. В общем-то и невелика потеря, учитывая уровень энтузиазма актеров на первой и последней репетиции рождественской пьесы...
Рождество Черный обычно не отмечал, но тут отметил вместе с племянником - так, символически. Черным-пречерным кофе и черными-пречерными шоколадными печенюшками. Люци отпил кофе, посмотрел на дядюшку задумчиво и спросил:
- Дядя. А ты ему действительно завидуешь?
- М-м, - протянул Черный. - С чего ты так решил, Люцифер?
- Просто у тебя такой вид... какой-то немного виноватый, - признался Люци.
- Вот ведь проницательная скотинка, - слегка усмехнулся Черный. - Все-то он видит. Ладно, каюсь, я действительно чувствую себя виноватым. Скука скукой, но я-то мог и сдержаться, проявить какой-то энтузиазм. Энтузиазм, он заразителен... А теперь получилось так, что у ребенка роль отобрал именно я. А ему так хотелось сыграть Ирода...